«Кошачьи врата»

Большая буря в год Кобольда пришла поздно, много позже обычного времени, когда её ожидали. И это было только частью того зла, которое навлекли на Эсткарп его хранительницы, когда собрали величайшие силы, искорёжившие и разрушившие горы, намертво запечатав проходы, через которые могло произойти вторжение Карстена.

Раннок оказался беззащитным перед бурей. Только пророческий сон Мудрой Женщины — Ингварны — позволил вовремя увести женщин и детей на высоты, откуда они со страхом смотрели, как море обрушивается на сушу. Вода поднялась так высоко, что волны кипели у самых Змеиных Камней на холмах. Лишь ещё выше, у скалы Тора, смогли спрятаться беженцы, которые теперь, почти теряя сознание от ужаса, ожидали неминуемого конца.

Кто мог надеяться теперь на возвращение рыбачьего флота, только вчера вышедшего в море? Вернутся разве что обломки, игрушки штормовых волн.

А на берегу оставалась только горстка стариков и мальчишек да один или два таких как Хердрек, Хромоногий, деревенский кузнец. Потому что Раннок сильно обеднел мужчинами, как и всем остальным, с тех пор как война начала опустошать Эсткарп. С севера грозил Ализон, ястреб, готовый сорваться с насеста и устремиться на добычу; на юге кипел и бурлил Карстен, как будто за рухнувшими горами ещё сохранялось что-то живое.

Мужчины, выступившие вместе с пограничниками лорда Симона Трегарта или служившие под знамёнами колдуний из Эсткарпа, где они? Семьи давно отчаялись и перестали их ждать. С того времени, как старик Набор (а ему уже перевалило за сотню) был молод и зелен, в этой земле не было мира.

Однако именно Набор, преодолевая силу ветра, вместе с Ингварной взобрался на скалу Тора; они стояли там, прижавшись плечом к плечу. И он, и она с тревогой смотрели на море. Старик не верил, что Ингварна ещё ждёт возвращения флотилии, хотя и знал, что она может предвидеть будущее.