«Зелье»

Зелье (fb2) - Зелье 903K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алан Дин Фостер

Алан Дин Фостер Зелье

* * *

«Я ем, следовательно, я существую!» Ничего изысканнее и глубже этой формулы сознание Вома не выдавало никогда, даже в самые безоблачные — то есть попросту безоговорочно сытые — времена. Тем более не до доводки мыслительного аппарата было теперь, во дни торопливо сменяющих друг друга голодных обмороков. Вом обессилел настолько, что не мог уже развлечь себя ничем, в том числе и воспоминаниями о прежнем благополучии: для того, чтобы подняться с перцептивных корточек и хотя бы вполсилы поскрести по заповедным сусекам памяти, требовалась уйма энергии. А где взять эту последнюю, когда ты распластан на голых камнях и отнюдь не по-отечески палим тупым чужестранным Солнцем? Вому приходилось пробавляться метеоритной пылью (а это вам, надо сказать, не молочная смесь для полугодовалых гуманоидов!) да отвратительными гамма-лучами. Чтобы эти, с таким трудом добывавшиеся, крохи усваивались как можно полнее и эффективнее, Вом растекся по обращенной к чахленькому светилу поверхности планеты гигантским пятном. Это случилось несколько тысячелетий тому назад. Сколько именно? Вом не знал точно. А еще скорее — не помнил и не находил нужным припоминать: энергию надлежало строжайшим образом экономить.

Когда-то давным-давно, в этой уютной и милой, даром что безымянной, галактической провинции, жизнь существовала повсюду, также и на той, ныне потухшей и остывшей, болванке, которую Вом на треть обтягивал сейчас, как, положим, продравшаяся рукавица обтягивает шляпку банальнейшей штопальной горькушки. Тут развилась и довольно успешно функционировала своя, абсолютно самостоятельная экосистема: растения (одноклеточные и многоклеточные, лишайники, голосемянные), животные (позвоночные и беспозвоночные, теплокровные и те, чья кровь нагревалась или остывала в зависимости от изменений в температурном режиме планеты), насекомые (сухопутные, плавающие, летающие). На вершине биологической пирамиды, на самом ее острие, так сказать, таборовала, всем внизу заправляя, некая гуманоидная раса, которая, однако, почти полностью вымерла к тому моменту, когда на планету пожаловал Вом.

Как он очутился здесь? Нечего было и пытаться ответить на этот вопрос: воспоминания неизменно оказывались куда более энергоемкими, нежели сиюминутные ощущения, даже самые сильные и основополагающие. Правда, у Вома, где-то в отдаленнейших глубинах сознания, брезжили по временам кое-какие смутные видения, говорившие за то, что некогда он господствовал в тысячах и тысячах миров и что власть его не знала границ, но прояснить эти видения не представлялось возможным. Вом помнил только, что сразу по прибытии на планету он пытался, не опускаясь, между прочим, до прямых пресмыкательств, ассимилироваться с некоторыми туземными формами жизни, но опыт не удался, как, в общем-то, и раньше никогда не удавался. Разумеется, Вом в уныние впадать не стал, а стал подмазываться к последним представителям гуманоидной расы, вымиравшей как-то неряшливо и суетно. Те не пожелали водиться с Вомом и взялись за оружие, так что пришлось съесть строптивцев. Чем, если рассудить по справедливости, не контакт? Контакт, и даже прямее всех прямых!

Когда с гуманоидами было покончено, Вом принялся за все остальное, посчитав, что уж коль от его дружбы отказались существа в той или иной мере разумные, то заведомо бестолковым тварям незачем эту дружбу и предлагать. В рацион его вошли тогда даже сине-зеленые водоросли и бактерии. Он продолжал есть до тех пор, пока поверхность планеты не превратилась в совершеннейшую пустыню.

Впоследствии, изо дня в день утюжа своим, условно говоря, брюхом угрюмые валуны, Вом жестоко корил себя за несколько недальновидную прожорливость, находя утешение лишь в том, что запасенных организмом питательных веществ должно хватить надолго. Тут он был и впрямь недалек от истины, но все же сделаться сытым надолго отнюдь не значит отпасть от голода навсегда. И вот этот голод наступил. Пришлось задуматься о спасении собственной шкуры. Вом применил избитую, но не единожды оправдывавшую себя тактику: он стал посылать в космос ультразвуковые сигналы определенной частоты, рассчитывая прикликать столь нехитрым способом каких-нибудь цивилизованных созданий, более или менее любопытных. Предполагалось, что когда эти последние явятся на планету, Вом, внезапно стушевавшись до полной неосязаемости, прокрадется на их корабль и будет доставлен одураченными таким образом пилотами в другой, новый мир, конечно же, изобилующий самой восхитительной пищей.

Однако на сей раз Вому пришлось ждать что-то уж слишком долго: несколько сотен лет никто не отзывался. Когда же наконец контакт был установлен, то выяснилось, что контактеры как-то обескураживающе башковиты и могущественны. Вому не доводилось еще встречаться со столь глубокомысленной расой. Он потерял контроль над собой и уничтожил с перепугу всех вышедших с ним на связь астронавтов вместе с их кораблями. Погиб целый флот. Это и стало фатальной ошибкой Вома. Соплеменники погибших мигом раскумекали, какого масштаба опасность им угрожает, и направили к отчасти обволокнувшейся Вомом планете четыре звена тяжеловооруженных космолетов, пилотировавшихся самыми совершенными роботами. Впрочем, даже роботы не смогли уразуметь всей глубины открывшегося их мутным очам явления, не поняли ни в малой степени, что за субчик такой этот Вом. Экспедиция цели своей не достигла, космолеты убрались восвояси.

Вом долгое время пытался отловить еще какие-нибудь межзвездные суда, но в том захолустье, где он увяз, таковые отнюдь не кишели. Если же иные корабли и приближались к злосчастной планете, то все равно не садились на нее: аномальное поведение большинства бортовых систем ясно указывало на то, что данная область в высшей степени непригодна для разудалых испытательских вояжей.

Изолированный от всех и вся, Вом все-таки не терял надежд на спасение, хотя и худел с катастрофической быстротой. Действительно, вскоре разразилась неподалеку жесточайшая фотонная буря. Автоматические патрульные станции, с полвека уже тупо доглядывавшие за опасной планетой, вышли из строя, Вому же удалось подкрепиться немного крохотными гроздьями аминокислот, носимых обычно туда-сюда по всей галактике разнообразными ураганами. Правда, очень скоро обнаружилось, что в фотонном вихре сгинули не только патрульные жестянки, но и все те цивилизации, которые наводняли подобными жестянками космос. Мыслящее пятно сделалось абсолютно одиноко. Как ни крути, а надо было ему, пятну, оставить в живых хоть парочку каких-нибудь инфузорий. Авось делиться бы начали ладком да рядком, почковаться — или что они там делают? Глядишь, запасы пищи и пополнились бы. Так нет же, все до последней крошки подметено!.. А теперь еще этот смерч… У, тоска!

В один прекрасный день (Вом кое-как догадался, что это был именно день, по ощущавшемуся всем телом солнечному жару) на планету опустился странный летательный аппарат — чуть больше курьерского болида, чуть меньше боевого истребителя, изноздреванный пусковыми шахтами для ядерных ракет и с навесными аннигиляционными пушками. Словом, по всем признакам корабль принадлежал космофлоту Аанн, империи рептилий.

Вообще говоря, рептилии не имели права появляться в здешних местах, на границах Содружества Гуманоидов. Однако космическая периферия редко когда контролируется кем-либо, а если и контролируется, то весьма слабо. Поэтому отважные разведчики то и дело проникали за кордон, благополучно минуя патрульные посты Содружества. Иногда подобные вылазки предпринимались с целью отыскания дополнительных энергетических ресурсов для Аанн, но чаще рейды дерзких рептилий носили захватнический характер. Случалось, правда, что нарушителей границы перехватывали сторожевые корабли, и тогда многие и многие гнезда в империи оставались без своих хозяев. Правители Аанн обычно не санкционировали грабительских походов своих поданных, так как по заключенному с гуманоидами соглашению всякое проникновение рептилий за границы содружества считалось незаконным. Однако прибыли от контрабанды не обложенных таможенными пошлинами товаров были столь велики, что коммерсанты империи упорно продолжали финансировать преступные экспедиции. Сам император, разумеется, был прекрасно осведомлен обо всем этом, но отнюдь не преследовал ослушников, чем косвенно только поощрял их, шедшую вразрез с соглашением, деятельность.

Ракетные двигатели выбрасывали громадные снопы огня: начался процесс торможения. Корабль-разведчик был сконструирован таким образом, что мог совершать посадки даже на тех планетах, где не имелось системы космических паромов. Такая конструкция потребовала дополнительных финансовых затрат, но зато вполне себя оправдывала. Разумеется, судно не могло садиться на обычной тяге, используемой в межзвездных полетах: чудовищная масса разогнанных до сверхсветовой скорости частиц горючего, производимых КК или другими похожими системами, оказывало разрушительное воздействие на грунт, а иногда повреждало и не одни только поверхностные слои планетарной коры. Ввиду этого космические корабли нередко снабжались специализированными паромами, которые были способны, отстыковавшись от ракеты-носителя, доставить пассажиров и грузы с орбиты на поверхность планеты. Разведывательные же звездолеты совмещали в себе функции автономного судна и парома.

Корабль совершил посадку неподалеку от южной оконечности Вома, каковая оконечность мигом почувствовала вблизи себя источник аппетитнейшей энергии. Вом буквально восстал из небытия, когда понял, что внутри свалившейся ему с неба металлической капсулы находятся живые организмы. Он уже потянулся было за этими организмами, но тут его закисшие от длительной спячки мозги молнией пронзила мысль: «Не сейчас! Не сейчас! Терпение! Надо как можно более полно использовать этот неслыханный подарок судьбы!» И Вом стал потихоньку пробуждаться, не спеша реактивировать свою ненасытную утробу…

***

Старший штурман ВДНКЛМ уставился в иллюминатор, задумчиво пожевывая кончик своего хвоста.

— Да-а, досточтимый господин капитан, — протянул он, от изумления забыв даже поворотиться в сторону босса, — ничего подобного мне еще видеть не доводилось.

Капитан Лаккота ПСЦРБ почесал свои, едва успевшие ороговеть после недавней линьки вентральные пластины и, оставив без внимания реплику штурмана, обратился к главному научному консультанту экспедиции, Кармоту МЗЛК, со следующими словами:

— Ну что, дорогой Кармот, на этой планете ты должен попытаться оправдать оказанное тебе лордом Илоджией — да святится его чешуя! — доверие. До сих пор ты все больше лоботрясничал (вот разве что попотел немного в стычке с истребителями гуманоидов), но зато теперь… Теперь, думаю, начнется настоящая работа!

Кармот МЗЛК сильно уступал в смысле роста и штурману, и капитану, да и вообще был самым миниатюрным астронавтом на борту разведчика. Капитан считал Кармота этаким декаденствующим щеголем из-за его несколько франтоватой внешности и привычки красить резцы красным лаком. Миллион лет назад, полагал ПСЦРБ, такой карлик сделался бы легкой добычей какого-нибудь кровожадного племени. Однако сегодня ум и хорошие манеры ценились гораздо выше, нежели могучая комплекция, сильные лапы и острые когти. Кармот же был умен, обладал прекрасной памятью и некоторыми навыками прямохождения, а уж что касается чисто практической сметки, то здесь он далеко превосходил остальных членов экипажа. Конечно, Лаккота недолюбливал хитрого и изворотливого коротышку, но чувств своих старался особенно не выказывать, ибо понимал, что за настоящих профессионалов своего дела, к каковым тот, бесспорно, принадлежал, следует держаться на флоте изо всех сил.

— Мне здесь не нравится, — отозвался наконец консультант.

— Тебе платят не за то, что ты способен столь четко формулировать свои ощущения, — едко возразил Лаккота. — Считаю своим долгом напомнить, что обязанности научного эксперта или, если угодно, консультанта, состоят исключительно в оценке того, насколько прибыльной окажется эксплуатация выбранного нами объекта.

— Повторяю, мне здесь не нравится, — буркнул Кармот. — Я не могу понять, что за объект передо мною. А все непонятное мне, как правило, не нравится.

— Слишком знакомая позиция, — усмехнулся Лаккота. — Но может быть, ты все-таки хорошенько подумаешь и скажешь, с чем именно мы столкнулись на этой яйцеоставленной планете? Знаю, что скажешь, а нравится тебе это нечто или не нравится — дело десятое! Говори, Кармот.

— Слушаюсь, господин капитан, — довольно невнятно пробормотал МЗЛК, лениво грызя свою лапу. — Итак, — приступил он, встряхнувшись, — на это громадное пятно первым обратил мое внимание юный дозорный Плаулок, еще на орбите. Я поразился не столько наблюдательности молодца, сколько его здравомыслию: он считывал показания приборов, на удивление, точно, хотя обычно, как и всякий новичок, он был склонен делать на основе подобных показаний самые фантастические выводы и строить наинелепейшие воздушные замки. — Тут Кармот вынул из пасти лапу и ткнул пальцем в иллюминатор. — Милостивые государи! — раздельно проговорил он. — Перед нами — черное пятно неслыханных размеров: площадь его составляет приблизительно девять тысяч квадратных клавитов. Пятно повторяет все неровности запятнанного — простите за тавтологию — участка с точностью, моему осмыслению не поддающейся: жидкий слепок с каждой кочки, с каждого бугорка. Жидкий слепок — нечто в высшей степени абсурдное с точки зрения всех известных нам физических теорий!

— Теперь о свойствах этого пятна, господа! Ни один из тех типов излучения, которые мы способны произвести, не влияет на него. Возможно, какие-то более совершенные устройства и способны дать некоторые результаты, но мы не располагаем сведениями о существовании таких чудо-устройств. Какими же сведениями мы располагаем? А вот какими! Мы знаем, что направленный пучок энергии не отражается, но напротив — целиком поглощается таинственным черным пятном. Об этом свидетельствуют результаты анализов грунта, добытого из-под сгустка. Каким-то загадочным манером оно поглощает все доходящие до него виды излучений. Думаю, что также оно высасывает энергию из тех объектов, которые имеют органическую структуру…

Два дня тому назад я вместе со старшим геологом Ониддом СРСДК вышел из корабля, чтобы взять пробу этого непонятного вещества. Мы наивно полагали, что выполнить подобную задачу нам не составит никакого труда.

— И вас постигла неудача, не так ли? — встрял штурман Паантон, все еще жевавший свой хвост и пяливший свои ярко-красные глаза в иллюминатор.

— Не вполне, — сухо ответил Кармот. — Когда я попытался дотронуться до кромки пятна, она, эта кромка… м-м-м, нет, краешек, что ли… нет… ну, словом, оно тут же свернулось и выскользнуло из моих рук. Полагаю, что переговорные устройства достаточно ясно донесли до вашего слуха мои слова, в которых выразилось отчасти удивление и…

— То, что вы превосходно владеете изощреннейшей бранью, явилось неожиданностью для всех нас, — поспешил признать Лаккота.

— Гм. Да… Так и не сумев отщипнуть ни кусочка от этого чудовищного блина, я немного отошел в сторону, разбежался и прыгнул. Прыжок получился отменным (на этой планете сила тяготения невелика!). Мои ноги уже коснулись было пятна, но внезапно оно опять с невероятной быстротой ужалось, так что я шлепнулся на базальт. Онидд заметил, что краешек блина сделался значительно толще. Таким образом мы установили, что вещество никуда не исчезает, а просто его плотность увеличивается. Геолог затем отстегнул от пояса свой лучемет и попытался лазером отрезать кусок этой загадочной лепешки. Оказалось, что хотя пятно всячески избегает прямого механического контакта, оно жадно впитывает смертельное для обычных тварей излучение. Эту штуку не удалось прожечь, хотя лазер направлялся в самое тонкое место! Лепешка даже не задымилась, хотя мы режем лучеметами даже броню и бетон! Я решил помочь Онидду и включил свой бимер. Опять никакого эффекта не последовало. С таким же успехом мы могли нагревать сжиженный вакуум.

Теперь к вопросу о химической природе данного пятна. Органика? Неорганика? Если перед нами живое существо, то это существо — совершенно неслыханное. Оно жадно впитывает в себя различные виды излучений и в то же время не терпит никакого механического контакта с другими живыми существами…

— Твой вывод, Кармот! — нетерпеливо потребовал Лаккота.

— Полагаю, что перед нами — живой организм, существующий за счет поглощения метеоритной пыли и солнечного излучения. Я убежден в этом, хотя и не обнаружил в пятне никаких следов реакция фотосинтеза и никаких признаков хлорофилла. Убежден, потому что ему больше нечем кормиться. Мы тщательно исследовали грунт и под пятном (оно, если помните, сворачивалось), и в других местах: образцы обеих пород абсолютно идентичны! Не возьму на себя смелость утверждать, что перед нами животное. Впрочем, это и не растение. Скорее всего пятно не подходит ни под одну известную нам классификацию живых существ.

— И каковы же твои рекомендации? — осторожно осведомился капитан.

— Немедленно убираться отсюда! — не раздумывая, отвечал Кармот. — Подниматься на орбиту и потом удирать с такой скоростью, на какую только окажется способно наше дряхлое корыто!

В глазах капитана задрожали прозрачные мигательные перепонки. Даже Паантон прекратил наконец созерцать безжизненный ландшафт в иллюминаторе (пятно ничуть не оживляло мрачной картины).

— Вот ты как, значит, — пробормотал Лаккота. — Но каковы же основания?

— У меня есть нехорошее предчувствие, — просто ответил Кармот.

— В самом деле? — осклабился капитан. — В судовом журнале так и запишем: «Кармота мучили нехорошие предчувствия, мы все послушались внутреннего голоса нашего глубокомысленного консультанта и вернулись домой». А лорд Илоджий все поймет и все простит. Нет, милый Кармот, никаких «предчувствий» мне не нужно. Может быть, есть какие-то более дельные предложения?

Кармот глубоко вздохнул. Так глубоко, что в легких у него что-то зашипело.

— Немедленно включитесь в межзвездную ретрансляцию, — сказал он. — Используйте для этого диапазон длинных волн. Свяжитесь с ближайшей нашей базой и потребуйте права на безотлагательную высадку. Правда, не исключено, что такая база будет контролироваться гуманоидами, но…

— Есть где-нибудь для нас подходящее местечко поблизости? — спросил Даккота штурмана.

Паантон славился своей необъятной памятью, умением все схватывать буквально на лету и отвечать на поставленные вопросы кратко и вразумительно, словно компьютер. Вот и на этот раз он тотчас выдал требуемую справку.

— Гм, нас вполне мог бы принять ближайший форпост планеты гуманоидов — планета Реплер… В принципе никаких затруднений у нас не должно с этим возникнуть. Реплер — не так, чтобы слишком плотно заселенный мир. Большей частью он находится еще в первозданном, не тронутом цивилизацией состоянии. Впрочем, подавляющее число реплерианцев — жители городов, а не каких-нибудь там неказистых поселков. Главный доход казне приносит туризм. Паромная станция на Реплере, безусловно, отвечает всем требованиям современной космотехники. Единственный недостаток ее в том, что она мало приспособлена для работы с военными звездолетами. Боевой орбитальной станции там тоже нет. Зато есть наше дипломатическое представительство, где мы сможем спокойно укрыться в случае чего… Да, погодка на Реплере — дрянцо, как правило, но, к счастью, здание посольства находится глубоко в литосферных напластованиях. Так что от всяких природных катаклизмов мы будем защищены достаточно хорошо.

— Нужно немедленно установить контакт с Реплером! — объявил Кармот. — Пусть нам поскорее предоставят транспортный звездолет, желательно, повместительнее, и пять-шесть паромов. Также нам понадобится около двадцати миль буксировочного троса и несколько квадратных клавитов листовой стали. Ну и помощники, конечно же! Еще пусть приготовят один стационарный лучемет со сверхмощным излучением. Не обязательно военный лучемет. Можно и промышленный. Главное, чтобы этот лучемет не нужно было постоянно подзаряжать и чтобы он обеспечивал равномерное излучение в течение суток хотя бы… Впрочем, запасные детали к нему тоже не помешают.

— Значит ты все-таки собрался перевезти это чертово пятно? — спросил капитан.

— Собираюсь. Но удастся сделать это лишь в том случае, если мы заставим существо принять нужные нам размеры. Исходя из того, что рассказал о Реплере Паантон, я сделал вывод, что там мы сможем провести обстоятельные исследования пятна и взять кое-какие важные анализы.

— Не слишком ли это рискованная затея? — вставил свое словечко Паантон. — Так уж ли безопасно заниматься секретными работами прямо под носом и людей и транксов?

— Конечно же, небезопасно, — согласился Кармот. — И все-таки мы просто обязаны как можно глубже изучить строение и функции этой загадочной субстанции. Боюсь, серьезная опасность угрожает нашей галактике…

— Ага, — ухмыльнулся Лаккота, — еще одно предчувствие, да?

— И это тоже. Но согласитесь, всякая тварь, могущая выжить на абсолютно голой планете, лишенной даже сине-зеленых водорослей и бактерий, выглядит крайне подозрительной! И уж тем более подозрительно, что эта органическая ткань, которая в иных местах истончается до состояния нашей с вами легочной плевры, выдерживает без видимого вреда для себя сильнейшее лазерное излучение.

— Да ты, Кармот, начинаешь походить на дозорного Плаулока, о котором сам отзывался недавно, как о неисправимом фантазере. Однако я готов прислушаться к твоим рекомендациям. Что же касается всего остального, то тут решения будут приниматься начальниками покрупнее моей милости.

— Думаю, вы поступаете очень мудро, господин капитан, — смиренно кивнул головой Кармот.

Вом восстановил свои силы настолько, что мог уже достаточно трезво оценивать умственные способности пожаловавших к нему гостей. Способности эти были не слишком велики, но и не смехотворно малы. Впрочем, оценка оценкой, но для того, чтобы взять под контроль команду рептилий, Вому следовало накопить еще изрядное количество энергии. Скоро настанет пора великих свершений, и действия Вома об эту пору должны быть тщательно выверенными и крайне осторожными! Т-е-р-п-е-н-и-е! Он ждал этой минуты почти миллион лет. Он уже осознал себя единым целым. Он уже набирается сил. — Да, несколько дней можно еще подождать…

***

У Расса Кингсли возникло вполне определенное желание: потешить свою похоть. Обламываться же с почти мгновенным удовлетворением такового желания ему не доводилось никогда, что, собственно, никого и не удивляло, ведь лицо Расса отличалось необыкновенной красотой, близкой к классической, близкой к божественной. Сам Расс великолепно пользовался своим преимуществом, тем более что косметологи, делавшие ему операцию, гарантировали стопроцентный успех предприятия. В самом деле, потрудились они на славу! Очень немногие люди могли позволить себе подобную операцию, ибо стоила она баснословных денег. Однако, одним из самых преуспевающих дельцов на Реплере был никто иной, как отец Расса. Он-то и сделал ко дню восемнадцатилетия сына этот роскошный подарок: смазливую физиономию. Дескать, носи на здоровье.

Расс был вполне доволен своим ростом ( 6 футов ), хотя с удовольствием накинул бы еще дюймов пять-шесть. Впрочем, не нужно искушать судьбу! Хватит того, что соблюдены все пропорции лица: слегка выдающаяся нижняя челюсть, прямой решительный нос, чувственные пухлые губы. Обрамлено лицо копной рыжих волос. Кингсли бывал просто неотразим в своей флуоресцирующей меховой жилетке цвета морской волны, одетой поверх бирюзовой шелковой рубашки. Внешность Расса красноречиво свидетельствовала о том, каких вершин достигла реплерианская косметология, ровно как и о том, что вершины эти продаются и покупаются. Кингсли-младший полагал, что теперь ни в чем не уступает самым прекрасноликим кинозвездам.

Сегодня на Расселе был отлично сшитый спортивный костюм. Юноша нередко совершал пробежки, боясь заплыть отвратительным жиром, и занимался в атлетическом клубе (правда, весьма умеренно, потому что не желал превратиться со временем в идиотскую гору мускулов). Иногда Расс по-настоящему страдал, раздираемый собственной склонностью к изысканным кушаньям и жесточайшей необходимостью блюсти приличествующие роли первого реплерианского любовника габариты. Да, сколько ни трудились эскулапы над внешностью молодого человека, душу ему изменить они не могли…

Расс начал день с того, что отправился в космопорт и уселся в одно из кресел громадного зала ожидания. Отсюда очень удобно было обозревать толпу прибывающих и убывающих куда-либо пассажиров. На столике перед юношей жужжал вентилятор. Упругая воздушная струя подхватывала и относила к штучному потолку кольца дыма, исторгавшегося пенковой трубкой Рассела, что, конечно же, набита была самым лучшим сортом табака «Джимсон Келп».

Рассел Кингсли последовательно выступал за разнообразие и многосторонность в отношениях между полами. Он перепробовал уже практически всех красоток Реплер-Сити. Денежки и эффектная наружность сильно помогли юноше в этом. Если же попадалась какая-нибудь особенно неподатливая, особенно крепкая на передок бабенка, то приходилось пускать в ход главный козырь — имя всесильного папаши.

Деревенские девицы слабо занимали Рассела: уж больно много времени отнимают обычно переезды из одного селения в другое. А уж еда — ужас сплошной! Кроме того, стращать этих, провонявших коровником дур могуществом семейства Кингсли не имело никакого смысла: они просто отродясь не слыхали о существовании столь блистательной фамилии. Вместо того, чтобы в ответ на почти куртуазные домогательства обходительнейшего Рассела рухнуть в тлелое сенце и задрать поскорее подол, эти толстозадые, сисястые орясины хватались за вилы — архаика ну просто бессовестная! — и вставали на защиту своей идиотской девственности, будто бы сберегаемой для каких-то добронравных скотоводов и земледельцев. И как ни угрожал Рассел отмщением скудоумным девкам, вилы по-прежнему наставлялись ему в живот, так что волей-неволей приходилось ретироваться…

Первый рейс крепко разочаровал Рассела: решительно все пассажирки, ввалившиеся в зал пестрой гурьбою, оказались дурнушками. Даже нет — просто уродинами. Второй рейс также ничем особенным не порадовал. Взыскательное око юного донжуана чуть более пяти секунд задержалось на некоей жирненькой блондинке, каковая блондинка, впрочем, по истечении означенного времени мигом обзавелась ярлыком «синечулочник обыкновенный» и причислилась к отряду «одноразовых». Ладно уж, вздохнул Рассел, на безрыбье и рак рыба. Он порылся в кармане своего костюма и обнаружил с облегчением, что маленький клочок бумаги с нацарапанным на нем номером — на месте.

Кингсли собрался уже было отловить в толпе намеченную блондинку, как вдруг внимание его привлекло какое-то яркое пятно в самом конце очереди, выстроившейся перед столом таможенного досмотра. Сердце Рассела восторженно екнуло, он весь собрался, подтянулся, словно хищник перед прыжком. Похоже, нашлась наконец и добыча: просто раньше девушку трудно было заметить, так как она немного задержалась перед турникетом, справляясь о чем-то у конопатого таможенника. Судя по всему, гостья — с другой планеты. Это даже интереснее…

Ядреное тельце девушки плотно обтягивали джемпер и шерстяная юбка. Единственным украшением был небольшой браслет, болтавшийся на смуглом запястье. Подобная воздержанность в смысле всяких побрякушек характеризовала девушку в глазах Кингсли с выгодной стороны: он предпочитал простые вещи сложным. У правого бедра незнакомки висела рыжая кожаная сумка. Черные волосы были перевиты желтой лентою и заплетены в косу, которая спускалась почти до самой талии и собиралась в тугой узел посредством еще одной ленты. Кингсли неодобрительно поморщился: минойская цивилизация давно уже отошла в небытие.

Несколько раскосые, хотя и голубые, глаза, темная загорелая кожа с желтоватым отливом, широкие скулы — все говорило за то, что девушка — монголоид. Под одеждой легко угадывались ее безупречные формы. Возможно, для умершего давным-давно землянина по имени Аристотель и являлось метафорой называть хорошего человека четырехугольным, но у Рассела Кингсли образное мышление развилось несколько иначе, и он искренне радовался отсутствию какой бы то ни было угловатости в фигурке очаровательной гостьи. Если что-то и обескураживало реплерианского волокиту, так это рост девушки. Она явно превосходила его в этом смысле и, по меньшей мере, на два дюйма! Но что такое два дюйма, когда в сердце готова вспыхнуть бешеная страсть? Когда негасимое либидо взращивает у тебя крылья на недавно отпрыщавевших лопатках? Когда благовествует в тесных портах кадуцей, обвитый надувшимися жилами? Что такое тогда эти жалкие два дюйма? Тьфу, чепуха! Мелочь…

Расс собрался с духом и стал продираться сквозь толпу, заметив, что девушка направилась к стоянке общественного транспорта.

— Привет, незнакомка! — воскликнул он, и рот его расплылся в поистине паводковой улыбке, обнажившей два ряда крепчайших, ослепительно-белых зубов. Кудесники-стоматологи, вставившие знаменитому сердцееду эти зубы ко дню все того же совершеннолетия, поклялись, что им сносу не будет, и так оно все и выходило пока что!

— Привет и тебе, туземец, — отозвалась девушка, смерив Кингсли несколько удивленным взглядом. Говорила она чуть хрипловатым сопрано, с акцентом, по которому в ней безошибочно можно было признать жительницу Земли.

«Ах вот мы откуда! — вскричал про себя Расс. — Прекрасно, наконец-то я отведаю вашей клубнички, а то в последнее время на Реплере только и разговоров, что про знойных девок с Земли!»

— Мое имя — Рассел Кингсли, — сказал Кингсли вслух, — но ты можешь звать меня просто Расс. Если хочешь, я могу подбросить тебя, куда нужно. Причем за вполне умеренную плату.

— Я согласна. Меня зовут Киттен Кай-Сунг, и я принимаю твое предложение. Не подбросил бы ты меня до… м-м-м, сейчас вспомню… да! Подбрось меня до гостиницы «Зеленый остров».

— «Зеленый остров»? Гм, отель не слишком роскошный, но зато имеет репутацию уголка тихого и мирного. Хорошо, мы скоро будем там. Кстати, где твой багаж?

— Думаю, что он уже в моем номере.

— Вот как? Ну, тогда пошли!

Расс возложил было свою руку на плечи девушке, но та легко и как бы невзначай стряхнула ее.

«Что за надменная сучка! — без всякой злобы подумал Кингсли. — Корчит из себя недотрогу. Ну, ничего, вот заберемся в Тауэр, тогда дело пойдет побойчее. Юноша и девушка остаются наедине и… Ах, какая прелесть!»

Расс усадил Киттен в свой аэромобиль «Фаэтон-Марк-13А». Расс гордился этой тачкой и всегда радовался, когда другие тоже восхваляли ее на все лады. Киттен, однако, ни словом не обмолвилась о чудесном «Марке» — последнем писке аэромобильной моды! «Ну хоть бы разочек ахнула или охнула! — подумал задетый за живое Кингсли. — Ладно, посмотрим еще, кто кого…»

Проверив, плотно ли закрыты дверцы, страстный любитель баб и воздухоплавания врубил двигатель на полную катушку, и дивный снаряд мигом взмыл в воздух, обмахнув веером песка и гравия горстку зазевавшихся пешеходов.

Атмосфера Реплера была теплой и влажной, вот и сегодня небо опять заволокли густые облака. Тем не менее, когда речь шла о том, чтобы завязать знакомство с хорошенькой девушкой, для Рассела Кингсли всякая погода являлась априорно летной.

— Ты надолго к нам? — осведомился Расс.

— Пока сказать трудно, но вообще-то у меня, как правило, гибкий график.

— Дела?

— Самая малость. Я приволоклась сюда скорее для того, чтобы как следует отдохнуть.

— Правильно! Работа не волк и прочая, прочая, прочая… Нужно сначала развлечься на всю катушку, а уж потом пускаться в хлопоты. Я всегда так и поступаю.

Расс резко крутанул штурвал вправо и направил аэромобиль к лагуне, оставив позади невзрачные пригороды Реплер-Сити.

Киттен напряженно молчала, вертясь на мягком сиденье и беспрестанно прикладываясь выпяченными губками и мочкой носа к поляроидному стеклу кабины: куда это мы, дескать, летим?

— Не пройдет и получаса, как мы уже будем в Тауэре, на Уэтплейсе, — как бы невзначай обронил Кингсли. — У нас есть свой собственный остров. В этом вроде бы и не углядишь ничего необычного, тем более памятуя о том, что весь Реплер — куча островов, в сущности. Однако Уэтплейс — местечко особенное!

— Уэтплейс? Тауэр? Гм, разве мы не в гостиницу направляемся?

— Поверь мне, дорогуша, в Тауэре тебе понравится! Там для гостей припасены такие сюрпризы, какие и не снились администрации «Зеленого острова», гостиницы более чем заурядной, надо сказать. На Уэтплейсе, милочка, покой и волшебное уединение — тебе гарантированы. Туда без особого разрешения не может проникнуть никто. Вообрази, чудесный вид на лагуну, отделанная красным деревом опочивальня. — Тут Расс довольно гадко захихикал: — Все, кто посещал Тауэр, неизменно приходили в восторг от него!

— Можно не сомневаться, — довольно сухо заметила Кай-Сунг.

— Между прочим, в своих почти царских палатах я установил кое-какие штучки, от которых ты просто обвалишься! Готов душу прозакладывать, что ничего подобного тебе видеть еще не приходилось. Эти штучки — совершенно уникальны!

— Охотно верю. Слишком нетрудно представить, к чему эти твои «штучки» предназначаются… Итак, назад повернуть ты не желаешь, я правильно поняла тебя?

— Да, твоя правда, киска, — осклабился Расс, — я не поверну назад, потому что бросать начатое дело на полпути не входит в мои привычки!

Он включил автопилот и потянулся к девушке. В его движениях страсти не было пока что ни на волос: так, исключительно в порядке ознакомления с телом — щипки, тычки да пальпация. Виртуозно зачерпнутая пригоршнею грудь приятно поразила донжуана: на славу сформована, что и говорить! Однако Расс ожидал от своей спутницы хотя бы слабенького протеста, и полное отсутствие такового несколько даже расстроило его. Киттен сидела смирно и ласки принимала с каким-то устрашающе невозмутимым видом.

— Отлично, — сказала она вдруг. — Я думаю, нам пора спускаться. Давай сядем… м-м-м… ну вот, хотя бы на этом островке. По левому борту, сюда смотри! Хочешь? Ах, какая там дивная растительность!

— Сойдет, — согласился Расс, хотя по собственному опыту знал, что далеко не самое приятное занятие барахтаться нагишом в зарослях какого-нибудь осота или бодяка, отбрыкиваясь от всяческих зловредных букашек, страшно завидующих простому человеческому счастью и потому неизбежно кусачих. Ну да уж ладно. Если ей так хочется начать именно здесь — пускай…

— Твое желание — закон для меня, — сказал Кингсли, круто повернул руль и одновременно пошел на снижение.

— Ты прямо на глазах меняешься, Расс, — едко заметила Кай-Сунг, но юноша сделал вид, что не раскусил язвительности ее слов. Ничего, скоро будет целая пропасть времени, чтобы посчитаться с этой зазнайкой.

Аэромобиль завис над небольшой рощицей и затем стал плавно опускаться. Расс включил тормозные двигатели, и «Марк» мягко шлепнулся на песок.

— Вылезай, приехали, — сказал Кингсли и подождал, пока девушка выберется из салона; да, милостивые государи, вид ее туго обтянутых материей ягодиц просто прекрасен!

Четверть минуты спустя Кингсли уже доставал из багажного отсека «Марка» какой-то огромный сверток.

— Думаю, крошка, вот этот надувной домишко покажется тебе вполне экзотичным, потому что там имеется…

— Не трать попусту сил, — оборвала Рассела Кай-Сунг.

— В чем дело? — удивился тот, пялясь на дерзко улыбавшуюся девчонку.

— Надеюсь, ты правильно поймешь меня. Конечно, твоя внешность бесподобна, но, видишь ли, как ни старались хирурги, некоторые следы операции все же сохранились у тебя на лице. Признаться, эти шовчики отнюдь не пробуждают во мне желания. Кроме того, первичный психологический анализ твоего поведения указывает на вопиющее несоответствие интеллектуального развития — превосходным физическим данным.

— Как ты сказала?

— Как слышал. Короче, я от тебя не завожусь, парень. — Тут Киттен сделала шаг в сторону аэромобиля, явно намереваясь занять водительское сиденье. — Понимаешь, Расс, — сказала она, — мне давно уже пора находиться в своем гостиничном номере.

— Обожди, милашка. Знаешь ли ты, что это такое?

Все попытки быть галантным кавалером немедленно свелись к нулю. На ладони Рассела лежал какой-то небольшой и, по-видимому, очень опасный предмет. Киттен усмехнулась.

— Это вибронож «Секан», — пояснил Кингсли. — На батарейках работает, между прочим! Он может резать все что угодно, включая камни и металлы. Только керамика и пара-тройка особых сплавов не подвластны ему. Ты соображаешь, к чему я клоню, а?

Кай-Сунг, уперев руки в боки, весело смотрела прямо в глаза оплошавшему ловеласу.

— Ну и смешная же ты, — несколько сконфуженно фыркнул Кингсли. — Ладно, скоро по другому запоешь! Думаю, физиономия у тебя не из керамики, так что я смогу достаточно изящно исполосовать ее своим ножичком. Мне, право же, хотелось обойтись без насилия, но ты до того трудно поддаешься убеждению…

— О'кей, о'кей, дорогой, я всего лишь пошутила. Тебе удалось убедить меня.

Киттен подошла к Рассу и обняла за шею обеими руками. Ее губы, несколько задрожав, приблизились к его губам.

Кингсли удивился, придя в сознание после секундного обморока. Почему он лежит на спине? И неужели эта голубая бездна над ним — небо? Да, небо, с пухлыми белыми облачками.

В затылке ощущалась какая-то странная ноющая боль. Расс сел на песке и с силой потер шею. «Фаэтон» висел над его головой всего в нескольких, не больше десяти, ярдах.

— Прошу прощения, мистер Кингсли, — прокричала Киттен, высовываясь из кабины. — На брелке к ключу зажигания выгравировано несколько телефонных номеров. Не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь за вами еще до наступления сумерек.

— Черт тебя побери! — прокричал Расс и попытался встать, но тут же острая боль высверлила ему затылок, и он вновь рухнул на песок. — Мерзавка, — застонал бедный ловелас, — что ты со мной сделала?

— Поостынь, поостынь, дружочек! — захохотала Киттен, без труда покрывая своим хохотом мощный рев мотора и стрекот винта. — Ничего страшного с тобой не случилось. Боль скоро пройдет. Но впредь будь осторожнее и не лезь своими косматыми лапищами куда не следует!

Тут дверца захлопнулась, и аэромобиль, сделав, издевки ради, круг над опростоволосившимся волокитой, резко взмыл в небо. Спустя минуту лишь небольшая рябь у берега напоминала о его недавнем присутствии. Чувствовалось, что аппарат попал в умелые руки.

«Фаэтон» давно уже скрылся в облаках, а Расс все сидел на песке и смотрел на небо, держась рукой за затылок. Стоны перемежались отборнейшими ругательствами. В кроссовках водица хлюпала, в штанах похрустывал все тот же несносный песок…

***

— Миссис Киттен Кай-Сунг? — в восхищении пробормотал клерк.

— Ну да.

Долговязый юнец, оторвавши взор от регистрационной книги, попытался сосредоточиться исключительно на личике гостьи и не слишком выпученными зенками на прочие соблазнительные участки. Это ему не удалось: не так-то легко зажмуриться и перемахнуть этаким отчаянным скоком через сладчайшие груди мисс Киттен! Девушка вздохнула. Да, ей давно уже пора привыкнуть к подобным взглядам — то наглым, то спотычливым. Но неужели этот сосунок — Кай-Сунг определила возраст клерка приблизительно в восемнадцать лет — никогда не видал красивой бабы? Ну разве можно столь беззастенчиво пялиться на приличную женщину?!

— Так вы говорите, — улыбнулась Кай-Сунг, — что из моего номера открывается прелестный вид?

— О да, мэм! Из вашего окна вся лагуна как на ладони. Во всем отеле не найдете больше такого номера! Там, помимо оговоренных красот, существует еще совершеннейшая система звукоизоляции, так что вы почувствуете себя вполне спокойно и уютно. Шум космопорта и доков туда не проникает. — В этом месте своей речи клерк как-то вдруг сник, потупился и наконец, снова скосив глаза в регистрационную книгу, проблеял: — Если вам что-нибудь понадобится, мисс Кай-Сунг, то… то кликнете Роя. Рой — это я.

Крошечный пластиковый бокс, в котором желторотый портье добровольно заточил себя, не позволял ему со всей церемонностью раскланяться, но попытка, пусть и неуспешная, все же была произведена: знай, мол, наших!

Киттен просунула руку в маленькое окошко бокса и нежно схватила юнца за кончик носа.

— Я буду обязательно иметь это в виду, — сказала она, причем голос, для пущей проникновенности, понизила чуть не на целую октаву против обычного.

— О, мисс Кай-Сунг!

— Зови меня просто Киттен, — бросила Киттен, уже поднимаясь вверх по лестнице. «Ну и шлюха ты!» — сказал ей один внутренний голос. «Поступай так, как тебе нравится!» — шепнул другой.

— В номере вас ожидает гость! — крикнул вдогонку портье. — Он мне предъявил дипломатический паспорт, так что выставить его вон не удалось. Говорит, что он ваш старый друг. Брешет, наверное, ведь он не человек.

— Все правильно, — на минутку остановилась Кай-Сунг. — Его-то я и ждала. Он представился Порсупахом, не так ли?

— Да, его имя Порсупах, — удивился парнишка. — Выходит, вы его знаете?

— Ну конечно! Вот уже пять лет, как мы спим вместе. Ах, мой дорогой друг, что творят эти томианцы в постели, если бы вы только знали!..

Киттен изобразила крайнюю степень восторга, томно закатив глаза. В эту минуту спустился лифт, девушка перемахнула несколько ступенек одним прыжком, нажала кнопку и, под надсадный рев допотопных лебедок, уплыла наверх. Клерк еще долго не мог прийти в себя и какая-нибудь пронырливая ворона могла бы преспокойно свить у него гнездо во рту. Но в холле гостиницы вороны не водились.

Киттен расхохоталась тотчас же, как только двери лифта сдвинулись перед ее носом. Наверняка к вечеру о ней будут знать все служащие отеля. Вот, дескать, какая скандальная бабенка въехала нынче в тридцать шестой номер!

Между тем, этот номер находился на восьмом этаже гостиницы, в самом конце коридора. Киттен вложила свой указательный палец в небольшую выемку на специальной металлической пластине, прибитой у самой дверной ручки. Устройство мигом считало ее дактилоскопический код, сличило с кодом, заложенным в компьютерную память, и тотчас пневматическая дверь зашипела, въезжая по направляющим каткам в косяк и потом собственно в стену.

Покои Кай-Сунг были достаточно экстравагантны для того, чтобы ни у кого не возникало сомнений относительно огромных заработков постоялицы. У громадного окна, в котором, действительно, винелась лагуна, стоял большой мягкий диван. На этом диване восседало какое-то странное существо, чье присутствие вносило диссонанс даже в довольно необычную обстановку комнаты.

Сие почтенное создание, не мигая, глядело на Кай-Сунг. Роста в нем было не более… четырех футов. Существо до крайности походило на осанистого енота, почему-то разъевшегося до неслыханных размеров. Впрочем, не только размерами отличался этот енот от своего земного собрата, но также и тем, что на передних конечностях его не было когтей, а были самые обычные человеческие пальцы — только не пять, а шесть. На мохнатой голове торчали остроконечные уши (одна пара), разумеется, превосходившие своей величиной одноименные приспособления животинки с земли. Пальцы на ногах соединялись перепонками.

— Где ты шляешься? — завизжал тоненьким голоском сей, с позволения сказать, квазиенот, как только Киттен вошла в номер. — В каких местах тебя носило? Чтоб тебе превратиться в дерьмо дендронотуса!

Девушка швырнула свою сумку на маленький журнальный столик, где валялись реплерианские газетенки и стояла ваза с ирисами.

— Дерьмо дендронотуса? Хм, мне нравится это выражение, постараюсь запомнить… Вот только, что такое «дендронотус»?

— Моллюск такой. Очень противный. Голожаберный.

— Люблю ругательства, смысл которых ускользает от того, на кого они обрушиваются.

Киттен прошлась по комнате и заглянула в спальню.

— О чудо из чудес! Мой багаж прибыл в целости и сохранности. Ты, Порсупах, наверное опять не поскупился на чаевые дураку-посыльному?

— Ошибаешься, меня тут вообще не было, когда вносили твое барахло. Впрочем, не сомневаюсь, что транспортировка производилась при помощи самых современных перевозочных средств.

— Теперь ты ошибаешься, Порс! — улыбнулась Кай-Сунг и принялась расплетать косу. — Порой мне кажется, что на этой планете все еще используется мускульная сила рабов… Порс, перестань буравить меня своими глазенками. Я опоздала только потому, что один из здешних повес, убежденный в своей неотразимости, попытался похитить меня. Вдобавок он восхотел совершить какие-то гадкие манипуляции с моим белым рассыпчатым телом!

На пол слетела последняя золотистая лента. Киттен тряхнула головой, и роскошные густые волосы самым живописным манером разметались по ее хрупким плечам.

Порсупах продолжал молча разглядывать Кай-Сунг. Та игриво пощекотала ему влажную мочку носа.

— Скажи, ты огорчился бы, если бы этому проходимцу удалось добиться желаемого?

Порсупах чихнул и попытался шлепнуть Киттен по руке, но девушка обладала замечательной реакцией и вовремя ее отдернула.

— Я начинаю думать, что не был бы особенно потрясен, если б означенный проходимец сумел покрыть тебя!

Кай-Сунг шлепнулась на диван и прильнула к еноту, поглаживая ему мех на спине.

Лейтенант Порсупах проявлял терпимость во многих отношениях, но когда его рассматривали, как вещь, на которую можно опереться, терпимости приходил конец. С этим он мириться отказывался!

— О скверная женщина! Ты потеряла остатки стыда! Одумайся, мы же принадлежим к разным биологическим видам!

Киттен еще нежнее принялась ерошить Порсупаху холку.

— Служащие отеля не поверят в это, как бы ты не убеждал их. Кроме того, виды видами, но класс-то один! Мы оба — млекопитающие.

Порс не смог сдержать улыбки.

— Пожалуй, это единственное, в чем мы похожи.

— Как бы там ни было, — хрипло зашептала Киттен, — мы, надеюсь, сможем преодолеть условности и в конце концов займемся этим…

Порсупах взвизгнул и отскочил за овальную кушетку.

— О Кай-Сунг, ты безнадежно испорченная женщина!

— Ах, это самые приятные слова, которые кто-либо говорил мне за последние четыре дня.

Томианец едва слышною скороговоркой произнес несколько исключительно емких ругательств на родном языке, после чего к нему немедленно вернулась способность рассуждать трезво и изъясняться благопристойно.

— Майору Орвеналиксу пришлось отменить уже запланированное совещание, в котором помимо нас с тобой должен был принять участие сам губернатор Уошберн. Согласно последним информационным сводкам он сидит у себя в кабинете и буквально дымится от злости. Я настоятельно рекомендую тебе привести себя в порядок, и как можно скорее, чтобы мы успели убраться отсюда до прихода полиции, — а ее уже, возможно, послали за нами, — и скрыться где-нибудь. Иначе мы будем отведены под конвоем в места не самые приятные!

— Фу, какая чушь! — Киттен соскочила с кушетки, подошла к бару, встроенному в стенку, взяла оттуда стакан с коктейлем и отхлебнула немного. — Я сумею договориться с майором. Кстати, не хочешь ли выпить чего-нибудь?

— Тебе же прекрасно известно, сколь пагубное воздействие оказывает алкоголь на организм томианца! У меня, например, после бокала невиннейшего сухача шерсть начинает лезть, а с иными еще и не то случается. Видишь ли, особый фермент, вырабатываемый в…

— Да заткнись ты, трепло! — весело оборвала Порсупаха Кай-Сунг. — Вижу, что врешь. Сам, небось, пропойца еще тот! На вот, выпей яблочного крюшона. Думаю, отвратительным он тебе не покажется…

— На службе — и капли в рот не возьму.

— Э, да ты просто невыносим… А насчет Орви-Дорви не беспокойся. Я его старая подруга, как-нибудь поладим!

— Верю. Однако согласись, что особой пунктуальностью ты не отличаешься, хотя, бесспорно, вовсе не лишена достоинств. Да, не называй майора Орви-Дорви в моем присутствии.

— Попробую, — пообещала Киттен, беспечно потягивая изжелта-бурую жидкость, взбитую миксером. — И все-таки, если погладить у тебя одно мягонькое местечко, чуть ниже лобка, то…

— О, ужас! — томианец в жесточайшем смущении закрыл лицо руками. — Какое бесстыдство! Какое кощунство! Подлинное попрание всех и всяческих моральных норм! Клянусь, я не в силах вообразить такое создание, с которым бы ты не пожелала вступить в половую связь. Дай тебе волю, так ты, наверное, и с камнями изловчишься как-нибудь совокупляться!

— Тоже мне, нашелся блюститель нравственности, — беззлобно огрызнулась Киттен. — Думаешь, я не видела, как ты, подлый щекотун-потаскун, кувыркался с этой молоденькой…

— Хватит! — Порсупах заткнул себе уши. — Немедленно прекрати! Не хочу тебя слушать!

— Перестань тереться своей шкурой о мою чудесную мягкую мебель, — спокойно заметила Кай-Сунг, — не то на тебе аккумулируется такой заряд статического электричества, что первый же дипломат, которому ты вскоре должен будешь пожать руку, обуглится! Можешь трепать мне нервы сколько угодно, дорогой, но, пожалуйста, сиди смирно на одном месте, понял?

Порсупах сложил ручонки на живот и решил изменить тактику. Он сделал вид, что вовсе не замечает Киттен, и принялся ломать голову над тем, как бы поправдоподобнее объяснить майору, скорому на расправу, причину своего опоздания. Однако на ум еноту ничего путного не шло. Или нет, кое-что наклевывалось, но тут вдруг из ванной комнаты донеслось пронзительное: «А все-таки, Порс, и у меня есть определенные устои!» — и все мысли томианца полетели в тартарары.

***

Майор Орвеналикс, командовавший национальной гвардией Реплера, производил впечатление крайне погруженной в самое себя личности. В действительности же он обладал поистине взрывным темпераментом, хотя и старался сдерживать себя. Парламентариям Реплера, в общем-то, не следовало знать, до каких степеней может доходить упрямство майора. Они и не старались об этом узнать, как, впрочем, и о том, что командующий является сотрудником разведывательного управления Вселенской Церкви, в каковом качестве располагал куда более весомой властью, нежели в качестве майора, пусть и национальной гвардии.

Поскольку на Реплере находился Анклав Империи Аанн, местные власти не возражали против тех акций, порою негласных, которые проводились на планете Вселенской Церковью. Анклав по сути являлся рудиментарным органом в государственной машине, наследием тех далеких времен, когда Содружество Гуманоидов и Империя Аанн вели между собой частые войны за новые земли и рынки сбыта. Впрочем, Империя едва ли нуждалась в такой завалящей планетишке, каковой являлся Реплер, однако правители рептилий попросту перестали бы уважать себя, если б вдруг отказались от вмешательства во всякую галактическую склоку и не оспаривали бы больше справедливость притязаний той или иной расы.

Однако в настоящей схватке изворотливее и сильнее оказался Иоганн Реплер. Империи Аанн предоставили в суверенное владение лишь небольшой клочок земли к югу от теперешней столицы. На это реплерианцы отважились исключительно с целью ускорить колонизацию планеты и обеспечить ее гармоническое развитие. Содружество, надо сказать, поначалу возражало против подобных шагов, а Церковь все медлила с окончательным решением, но рядовые гуманоиды и транксы сумели-таки прийти к согласию, ибо Аанн в любом случае могла бы создать себе секретную базу, потому что большая часть планеты оставалась неисследованной. Почему же не проявить великодушие и не дать им, рептилиям, того, что они и так рано или поздно возьмут? Впрочем, правителей самой Аанн идея не больно восхитила. В пользовании космопортом Реплер-Сити ее переселенцам было отказано, а каменные основания островов Анклава были недостаточно прочны для возведения хотя бы на одном из них паромной станции. Рептилии собрались уже было тогда отвергнуть в припадке благородного негодования самую идею Анклава, но потом поняли, что такой поворот событий грозит им полным крахом. Дипломаты Анн, готовившие договор, неизбежно были бы выставлены в смешном свете, а по кое-каким силам внутри самой Империи пришлось бы справлять панихиду. Однако эти силы, разумеется, таинственные, позаботились о создании в рамках Анклава современной исследовательской станции для изучения морских глубин. Ах, как радовались этому событию океанологи Аанн, которых весь свет долгое время считал непререкаемыми кретинами. Центральная планета Империи, метрополия, так сказать, сильно походила, как и многие колонии, между прочим, на пустыню, а посему большинство приверженных к жаркому климату рептилий рассматривали назначения на работу в реплерианском Анклаве, как своего рода ссылку. Исключением из этого правила были, как водится, ученые, во все века рвавшиеся в неведомое, в незнаемое…

Майор Орвеналикс сидел в, похожем на гигантский совок, кресле и с неудовольствием разглядывал наконец-то явившихся Киттен и Порсупаха. Майор пользовался своей серединной парой конечностей, как руками и, подражая привычке гуманоидов, барабанил по столу пальцами. Двенадцатиперстный стук производил бесподобное впечатление на гостей. Для взрослой мужской особи транкса майор Орвеналикс был относительно невысок, нечто среднее между Порсупахом и Киттен в рассуждении роста. Зато он имел чрезвычайно широкую и мощную грудную клетку. Черная расшитая серебром накидка скорее отражала род занятий Орвеналикса, нежели личные пристрастия в одежде, которые вне службы, надо сказать, не отличались излишним консерватизмом. Хитиновый покров майора преждевременно побагровел, но бравые усища все еще сохраняли прежнюю упругость. Энергичному, почти задорному блеску больших черных глаз мог бы позавидовать любой молодой и резвый транкс.

Стукотня прекратилась, и Орвеналикс, выдержав паузу, тихо проговорил:

— Итак, великолепная, неподражаемая лейтенант Кай-Сунг соблаговолила почтить нас своим присутствием!

При этих словах майор игриво поклонился, то есть попросту накренил головогрудь. Ни один транкс, забранный жестким хитином и спеленатый несколькими слоями бронеподобной чешуи, не смог бы сделать это более элегантно.

— Да будет тебе, Орви!

— Попрошу обращаться ко мне по всей форме, — зарокотал майор в ярости и рубанул по столу лапой. — Не забывайте, что перед вами — старший по званию. И по занимаемой должности!

— Слушаюсь, сэр, — рявкнула в ответ Киттен, нагло прикидываясь исправным воякой, — майор Орви!

— Ах так? Вы будете…

Орвеналикс не договорил. Он вдруг внезапно умерил свой гнев, глубоко вздохнул и откинулся в своем кожаном совке.

— Ладно, пусть будет по-твоему. Вижу, что ты ни капли не изменилась!

— А если серьезно, сэр, — улыбнулась Кай-Сунг, — в чем дело? Я на видела вас уже больше года, с того самого момента, как закончилась ваша преподавательская деятельность у нас в Академии. Конечно, многое могло перемениться, но… ручаюсь, что вы уже давно не были так сильно разгневаны чем-либо, как минуту назад — моей смехотворной непочтительностью. Неужели пребывание на этой затхлой сонной планетишке так перекалечило вашу душу?

— Думаю, что прежде чем заводить разговоры о моей душе, тебе необходимо усвоить кое-что. Итак, я попросил приехать тебя для выполнения чрезвычайно важного задания. Ты должна будешь сыграть роль крайне деятельной, но в то же время не слишком разговорчивой особы. Понимаешь, для нашего дела нужно разыграть некую молодую леди, со средним, никак не низким, достатком, независимой, в меру испорченной и в меру капризной, любящей совать свой длинный нос в такие дела, которые сулят массу захватывающих приключений, возбуждают чувственность. Помни, милочка, что ты прибыла сюда только затем, чтобы круглые сутки отдыхать: загорать, купаться, удить рыбу, покупать в бешеных количествах различные безделушки, дабы осталась память об экзотическом Реплере.

— Э-э, майор, да ты, — Киттен вновь перешла на «ты», — ходячий рекламный проспект. Тебе б зазывалой работать!

— Что делать, в нашем ремесле порой приходится прибегать и к таким вот банальностям. Надо полагать, моему отчему гнезду впору стыдиться меня, но Эурмет, к счастью, находится слишком далеко от этой непотребной планеты, несколько парсеков. Но и ты хороша, Киттен. Тебе следовало бы не привлекать здесь к своей персоне излишнего внимания, но ты, прямо в битком набитом всякого рода зеваками космопорте, завязываешь шашни с самым знаменитым реплерианским бабником и преспокойно летишь с ним в одном аэромобиле. Конечно, твоему спутнику далеко до тех прощелыг, которыми наводнены Армела, Трикс и Перт, но все же в этих краях он — личность заметная. Далее, ты оказываешься в его родовом поместье и швыряешь ключи от «Марка» прямо в лицо слуге Кингсли. Заказав такси, ты прощаешься с этим несносным трепачом и сплетником, как бы невзначай упомянув о том, что его хозяин торчит на островке с такими-то и такими-то координатами и наслаждается одиночеством. Наконец ты возвращаешься в город и легче ветра врываешься в гостиницу, будучи уверена, что здешние жители ни сном ни духом не ведают о твоих подвигах.

— Прошу прощения, сэр, — покаянным тоном объявила Киттен, — но откуда мне было знать, что слуга раструбит о моих, как вы изволили выразиться, подвигах, по всему городу? Я даже не понимала, кто он такой, пока наш разговор не зашел уже слишком далеко. Сначала мне хотелось засунуть ключ под дверь, присовокупив записку, где объяснялось бы…

Тут Кай-Сунг внезапно осеклась и умолкла. Орвеналикс с неудовольствием покачал головой.

— Было бы гораздо проще, — сказал он, — совершить с Расселом акт нерепродуктивного спаривания и вернуться все в том же «Марке» в отель. Поверь, ты бы не светилась так…

— В святом писании сказано, — прошептала Киттен, — что из яйца, снесенного до положенного срока, никогда не вылупится здоровый детеныш!

— Думаю, что ты просто кривляешься. Но возможно, что твой нечаянный ухажер вел себя и впрямь отвратительно, с него станет… Помнится, ты всегда заводилась только от своего ненаглядного Садуриквила, проныра несчастная!

— Орви! Ты еще не забыл моего прозвища? Ты назвал меня «пронырой»? Что за умница… Но теперь ты уже выпустил пар. Пора рассказать и о том, какая нужда заставила тебя вызвать двух аспирантов в это дикое место, где водятся только какие-то страшенные рыбы и уже совсем отвратительные недочеловеки-рыболовы?

— Уважаемый господин губернатор едва ли пришел бы в восторг от таких слов, — усмехнулся Орвеналикс.

Тут вмешался Порсупах.

— Послушай, — набросился он на Кай-Сунг, откуда тебе известно, что я тоже учусь в аспирантуре?

— Еще в гостиничном номере я дала себе труд ознакомиться с содержимым твоих карманов перед тем, как отправиться в ванную. Я обнаружила справку из аспирантуры, а также какие-то записи, очевидно, материалы для диссертации. Ах, все это явно противоречит твоей легенде!

— Ты не только распутная баба, — вскричал донельзя разозленный томианец, — но еще и воровка. Видно, совести у тебя и на вот столько нет, раз ты так запросто шаришь по чужим карманам.

— Зря ты поливаешь меня грязью! Ведь твой кошелек на месте, не так ли?

Порсупах немедленно запустил лапу (или руку — по желанию) в болтавшуюся на поясе сумку, желая удостовериться в том, что его не обманывают.

Орвеналикс украдкой поднес какую-то бумажку со стола ко рту, чтобы скрыть сильное подрагивание нижней челюсти, означающее у транксов смех.

— Ну хорошо, — заговорил майор, когда Порсупах убедился наконец в целости своих денег, — давайте перейдем к делу и вместе поразмышляем над ним. Реплер, бесспорно, планета отсталая в очень многих отношениях. Населения — кот наплакал. И в то же время здесь имеется первоклассное оборудование, позволяющее выходить на связь с самыми удаленными уголками галактики, а также выстроен прекрасный космопорт. Бесспорно, инопланетный туризм и выращивание экзотических растений приносят солидный доход казне, однако этот доход несравним с тем, который приносит космопорт, являющийся едва ли не самой крупной перевалочной базой на стыке более чем двухсот космических трасс. А между Флювой и Праксилицем наш Реплер — вообще единственная обитаемая планета, находящаяся к тому же недалеко от центра Галактики.

— Неплохое местечко для торговли, — заметил Порсупах.

— Да просто замечательное, особенно если вспомнить о тех фантастических суммах, которые удается сэкономить благодаря здешним невысоким тарифам. Конечно, дела наши ведутся не с таким размахом, с каким ведутся они на Терре, скажем, Хайвхоме или Дралларе, однако и тут коммерсанты умудряются получать значительные прибыли. Их оборот растет день ото дня, растет прямо на глазах!

— Как по писаному говоришь, — скривилась Киттен, — прямо прирожденный инструктор!

— Очень хорошо…

Орвеналикс порылся в ящике стола и вынул оттуда небольшой стеклянный, или нет, скорее кварцевый флакон с гипертрофией металлической пробки и в черного дерева оплетке. Кай-Сунг и Порсупах мигом подсели к майору. Орви откупорил сосуд и с чрезвычайной осторожностью высыпал на ладонь себе несколько белых кристалликов.

— Может быть, вы объясните мне, — спросил майор, — что это такое?

Томианец осторожно принюхался к порошку.

— Запаха не имеет. Кристаллы — вещества беловатые, но прозрачные, ромбовидной формы.

Порсупах взял гранулу побольше и растер ее в мелкую пыль в своих ладонях. Стараясь не втягивать эту пыль в ноздри, он снова понюхал вещество.

— Конкоидальная поверхность излома, при растирании также не обзаводится никаким запашком… Да, майор, мне кажется, я знаю, что за штука перед нами. — Тут Порсупах повернулся к Киттен: — Гляди, на изломе эти кристаллики приобретают синий оттенок, а потом, в результате контакта с воздушной средой, и совсем лиловеют!

Кай-Сунг широко открыла глаза и, повернувшись к Орвеналиксу, прошептала:

— Наркотик, будоражащий кровь — бладхайп, иначе — кровохвал. Нередко — «нюхло», но чаще — «веселое ширево». Судя по тому, что темнеет на изломе, — очень чистый.

Усики майора одобрительно подогнулись книзу и вновь выпрямились.

— Да, очистка почти безупречная. Наркотик известен также под названиями «джастер», «винт», «мозгокрут», «смешная соль» и прочая, прочая, прочая. Упоминание любого из этих названий способно вызвать рвоту у всякого нормального человека.

— Но никого из нас что-то даже не поташнивает! Неужели мы все трое идиоты, а, Орви?

— Я лично уже отблевал свое, — набычился майор. — И потом — закалка. Все-таки, не первый день в Органах.

— Понятно, остаемся мы с Порсупахом… Ну и ладно: дураки так дураки. Кстати, — вдруг вспомнила Киттен, — я где-то читала недавно, что леса на Аннабисе, где росли хайперионы (а ведь именно из их смолы добывается ширево!), были уничтожены еще десять лет тому назад. Откуда же взялся этот наркотик?

— Ты права, — как ни в чем не бывало, заговорил Орвеналикс, — леса действительно вырубили. Наша разведка тщательно проверила Аннабис и не удалось найти ни одного выжившего деревца. Нам казалось тогда, что хайперионы растут только на одном Аннабисе, так как все попытки пересадить растение в почву других планет не увенчались успехом. Саженцы гибли, семена и вовсе не всходили. Стремясь окончательно уничтожить сырьевую базу для производства винта, мы полностью вырубили хайперионовые леса, хотя они и могли бы послужить науке.

— Не думаю, что кто-то особенно негодовал по этому поводу, — прокомментировал Порсупах слова начальника.

— Да, кроме двух-трех полоумных ботаников никто ничего и не заметил.

— Но вскоре выяснилось, что некий субъект похитил горстку семян и ухитрился-таки прорастить их. Получились саженцы, не правда ли?

— Ох, не знаю, что за чудовище затеяло всю эту жуткую авантюру с производством джастера! — сокрушенно проговорил Орвеналикс и, грохоча челюстью, точно кипящий чайник — крышкой, обратился к Киттен: — Слушай, проныра, я помню, что ты всегда хорошо училась, и надеюсь, что из тебя выйдет отличный специалист, но должен без всякого лицеприятия заметить, что пока ты еще в очень и очень многих отношениях просто птенец желторотый! Тебе и в голову не приходит наверное, что Галактика кишмя кишит разными жуликами, спешащими обтяпать свои грязные делишки. Я столько перевидал этого сброда, что дивлюсь иногда, как это меня еженощно не терзают кошмары. Да, много есть на свете существ, провозгласивших себя «разумными» и в то же время готовых продать собственных детей буквально за гроши. Впрочем, сейчас меня занимают не преступники сами по себе, а то, как у них организованы производство и сбыт наркотиков.

Не поленюсь напомнить вам, милые Киттен и Порс, какое воздействие оказывает мозгокрут на живой организм. Прежде всего, винт опасен для всякого существа, у которого циркулирует в теле какая-нибудь жидкость и хорошо развита нервная система, а таких существ — подавляющее большинство. Исключение составляют только несколько видов весьма примитивных созданий на силиконовой основе, населяющих всего две-три планеты в Галактике… Самый распространенный способ применения смешной соли — инъекция. Иногда ее вдыхают в сильно измельченном виде, что тоже довольно эффективно. Всасываясь в кровь, наркотик оказывает немедленное воздействие на нервную систему, так что принявший его быстро приходит в состояние эйфории. Как правило, рядовые наркотики поражают непосредственно головной мозг, нарушая его перцептивную функцию, координирующую, мыслительную и так далее. Но джастер не таков. Его эффект отнюдь не походит на прямую стимуляцию эмоциональных отправлений субъекта. Короче говоря, галлюцинирует не головной мозг, а рецепторы, нервные окончания на коже и различных эпителиальных тканях: в руках, в ногах, в печени, в желудке. Конкретная выраженность наркотического воздействия зависит от субъекта. Один наркоман из отряда клювоголовых признавался, что эффект джастера схож со звучанием предельно высокой ноты, взятой непременно на каком-либо струнном инструменте, но я не вполне вник в смысл этих слов. Но что известно доподлинно, так это то, что от умеренной дозы ширева возникает чувство приятного жжения во всем теле. Говорят, очень приятное чувство. Первые признаки опасности появляются спустя семьдесят два часа после инъекции. Нарушается координация движений, мускулы начинают непроизвольно сокращаться, частота дыхания и пульса то увеличивается, то уменьшается до предельно малых величин. Нервные окончания неверно информируют мозг о том, что происходит во внешней среде. Субъект подвергается колоссальной эмоциональной встряске, то впадает в депрессию, то входит в экстаз. В теле начинаются процессы подобные тем, что происходят в недосиженном яйце с протухшим желтком. Можно находиться в отличной физической форме и в то же время умирать. Только в самый последний момент вы начинаете чувствовать, что все, мол, конец. Вы медленно сходите с ума и в то же время вполне отдаете себе отчет в происходящем. «Смерть пядь за пядью» — так, помнится, называл это явление один очень неглупый землянин. Без специальной медицинской помощи наркоману в подобном состоянии не выкарабкаться. Врачи кладут несчастного в специальный кювез, точно младенца, и подвергают воздействию особых тепловых лучей, нормализующих работу нервной системы. Процедуры заканчиваются только тогда, когда наркотик выводится из организма больного в виде остаточных продуктов распада. Такой метод лечения требует громадных ассигнований, крайне мучителен для пациента и, как это ни прискорбно, очень часто неэффективен. Если в организме такого вот бедолаги начались уже необратимые изменения, то лечить его уже не имеет смысла. Тут нередко применяют умерщвление. Из милосердия, конечно.

— Как это все ужасно, — пробормотала сильно побледневшая Киттен. — И что, Орви, поставки джастера осуществляются через Реплер?

— Да, есть кое-какие основания полагать, что именно так и обстоит дело. Нам удалось перехватить одну партию наркотиков, хотя и совершенно случайно. При этом ни один преступник не был задержан, все улизнули. Лучшим доказательством нашей версии служит тот факт, что на всех планетах, где появились новые потребители зелья, побывал один особый звездолет, сделавший однажды промежуточную посадку на Реплере. Мы подозреваем около десятка гавриков, но пока изо всех сил стараемся, чтоб никто не спугнул их раньше времени. Реплер — не единственная планета, ревизуемая еженедельно на предмет отыскания наркобандитов. Но нам кажется, что именно здесь ключ к разгадке всей тайны. Разведывательные операции, не говоря уже об операциях по захвату преступников, требуют тщательной и всесторонней подготовки бойцов и профессионального планирования их действий. Без многолетнего опыта в таком деле очень туго приходится.

— Не хотелось бы принижать наших с Порсом способностей, — сказала Киттен, — но мы очевидно не обладаем опытом борьбы с наркобандитами, тем более многолетним. Зачем же вы потребовали, чтобы мы явились сюда? Разве один профи не круче двух зеленых юнцов?

— Видишь ли, — признался Орвеналикс, — в этом деле сама ваша неопытность, необстрелянность превращается в ваш главный козырь! Мы больше всего боимся, что дельцы наркобизнеса пронюхают о наших планах, каковые планы сводятся к тому, чтобы внедрить к ним в сеть своих людей. Ты, Киттен, и ты, Порсупах, — люди совершенно неизвестные для жулья. Помните, что бандиты смогут преспокойно свернуть здесь, на Реплере, свои дела и перебраться куда-нибудь в более подходящее местечко, если только почувствуют, что за них взялись профессионалы. Тогда уж нам волей-неволей придется возобновить поиски, причем в радиусе сотни парсек по меньшей мере. А если не удастся вдруг перехватить новую партию наркотиков, чтобы выйти на негодяев, — что тогда? Не вечно же мы будем такими везунчиками, как теперь. Циркуляция всяческого зелья и дури еще не стала настолько интенсивной, чтобы риск оправдывался бы даже самыми непомерными денежными вложениями. Если же мы начнем широкомасштабные поиски с привлечением громадных сил, то в наших сетях неизбежно окажется одна только мелкая рыбешка, а все акулы преспокойно ускользнут из наших рук и обоснуются в новом месте. Только вы двое и можете внедриться в мафиозные структуры. Ваша неопытность позволит вам проникнуть к бандитам раньше, чем они что-либо заподозрят. Таковы, по крайней мере, теоретические предпосылки. Но если вас разоблачат, то… Н-да, потеря двух агентов — самое худшее, что может со всеми нами произойти!

— Слов нет, вы очень тонко чувствующая натура, сэр, — натужно пошутил Порсупах.

— Чтобы вжиться в те образы, которые мы вам предложим, — невозмутимо продолжал Орвеналикс, — особых усилий не потребуется. Если только вы сами, — тут майор грозно поглядел на Киттен, — не создадите себе массу неприятностей. Итак, согласно выработанному плану лейтенант Порсупах должен будет разыграть роль племянника некоего богатенького фермера с планеты Томус Прайм. Обе легенды (племяша и состоятельной путешественницы) тесно соприкасаются друг с другом и предполагают наличие у вас некоторых общих интересов. Например — занятия экзотическими видами спорта, сопряженными с риском для жизни. Это означает, что у вас, мои милые Киттен и Порс, будет повод почаще встречаться друг с другом, причем носить с собой оружие не возбраняется. Что-то вроде спортивных пистолетов. Да, когда будете уходить отсюда, потрудитесь подняться на второй этаж и получить разрешение на ношение этого самого оружия. Не забывайте, что в действительности так называемые «спортивные пистолеты» далеко не безобидны. Они обладают огромной убойной силой, гораздо большей, чем это может показаться. Посему, будьте осторожны в обращении с ними, ради Святого Роя! А в остальном ни к чему с излишней пристальностью не приглядывайтесь, не проявляйте поспешности ни в чем, попросту наслаждайтесь отдыхом. В чудеса я не верю, но как говорится в одном замечательном учебном пособии, «заблаговременное создание адекватных структур облегчает выполнение главной задачи — превентивного монтажа капканов»!

— Мэтьюсон, раздел четвертый, эдикт двадцать первый, — незамедлительно маркировала начальственные реплики Киттен.

— Чудо и случай помогут тебе, если ты найдешь свое место под солнцем, — наставительно заметил майор и добавил: — Киттен, ведь ты совершенно правильно указала автора и… Я и не подозревал, что ты интересуешься теологией.

— Не всей. Только самыми пикантными местами. Вот, например…

Тут Орвеналикс и Кай-Сунг вступили в долгие богословские прения. Порсупах счел благоразумным не вмешиваться в разговор о столь возвышенных материях и принялся потихоньку жевать обивку кресла.

***

Малькольм Хаммураби считал деньги в уме. То обстоятельство, что денег не было в карманах, ничуть не препятствовало этой идеальной калькуляции, доставлявшей более чем реальное удовольствие.

Последний рейс принадлежал к числу тех счастливых рейсов, после которых капитан звездолета, будь он самый безнадежный трезвенник, ударяется на радостях в долгий запой. Действительно, никакого шума, никаких хлопот, денег — целая куча. Отчего бы и не выпить? Да, вот уж никто не думал, не гадал, что эти ледащенькие тюлени на Ларгессе будут так гоняться за импортной алвой, тем более за алвой с Реплера. Неужели эта штука имела какой-то вкус? Пусть Родригес и прощелкал часть алвы на камбузе, его, Малькольма, доля должна составить весьма внушительную сумму. Ее может хватить даже на ремонт камеры сгорания в движке «Умбры», а то «Умбра» всех уже извела своими бесконечными неполадками. Нет, ремонт подождет. Но тогда конвертируемость энергии увеличится на тридцать процентов. Ну и славно! Это поможет здорово сэкономить на ядерном горючем, используемом для запуска двигателей. И конечно же, сильно увеличится тогда тяга двигателей и заметно уменьшится их износ.

Малькольму часто говорили, что его привычка проверять груз лично и без всяких «сопровождающих лиц» выглядит довольно странной. В ответ Хаммураби ссылался на то, что нужно проверить центровку контейнеров на паромах, и продолжал невозмутимо заниматься своим делом вплоть до отправки звездолета. В действительности же означенная привычка сохранилась у Малькольма с раннего детства, когда он частенько бродил по, казавшимся тогда необъятными, складским помещениям, мечтая поскорее сделаться астролетчиком и побывать на всех тех планетах, чьи названия дышат неизъяснимым очарованием и как бы таят в себе нечто непостижимое: Терра, Хайвхом, Альмагги, Длинный Туннель, Темная Лошадка, Энтеббе… Вот и теперь он по-прежнему любит торчать часы напролет среди грузовых вавилонов, среди громадного количества нагроможденных друг на друга коробок и ящиков из пластика и металла, оклеенных разноцветными лейблами. Это напоминает ему детство.

Между тем в детстве Малькольм и не предполагал, что в будущем ему придется транспортировать подобные грузы. К сожалению, другие планеты оказались почти сплошь скучнейшими каменными кругляками и потеряли свою заочную привлекательность. Но конечно, оставалось и в его, Хаммураби, жизни место кое-каким острым, захватывающим дух приключениям, не все было так уж безнадежно пресно. (А кроме того, ведь надо же было попробовать! Нельзя судить обо всем со своего полусгнившего шестка! Не может считаться самым лучшим тот голкипер, который никогда не выпускает мяч из рук!)

Прочь пустую болтовню. Сейчас Малькольму нужно было позаботиться о том, чтобы контейнеры с некоторыми роскошными товарами оказались доступны для всеобщего обозренья. Авось этот старый паскудный пират Чэтем заинтересуется ими.

Большая часть ящиков и коробок была испещрена темно-лиловыми штемпелями таможни. На них также стояли печати планет-отправителей и планет-адресатов. Несколько контейнеров предназначалось мелким реплерианским торговцам. Часть груза принадлежала непосредственно членам экипажа транспортного судна. Больше половины ящиков было маркировано трехглавыми аквамариновыми псами Содружества. А вот та крохотная картонка содержала в себе кое-какую культовую утварь: копия, лжицы, дискосы, причастные чаши, антиминсы и так далее. В настоящей партии также имелось немалое количество деталей для различных приборов, находящихся в ведении биохимиков и океанографов.

В правом крыле необозримого пакгауза стояло больше сотни каких-то контейнеров, покрытых брезентом и, очевидно, предназначенных к скорой отправке. Малькольм дивился; кто же это здесь проворачивает столь широкомасштабные операции?

Старина Чэтем добился успеха, потому что в свое время сделал ставку на фрахтование частных транспортных космолетов. Он решил не тратить бешеных денег на то, чтобы обзавестись собственным космическим флотом. Конечно, то был решительный шаг, ибо дряхлеющий деляга попадал в полную зависимость от людей, не привыкших подчиняться чьей-либо власти. Кое-кто из них был даже крепко нечист на руку. Зачастую грузы пропадали бесследно, буквально таяли в космосе, испарялись при температуре — 273°С. И никакое уложение о межпланетных перевозках не могло помочь коммерсантам в защите своих кровных интересов.

В то же время столь жесткая, на первый взгляд, система обладала необычайной гибкостью, так как позволяла употреблять в дело какие угодно корабли и не нести ни малейшей ответственности за их дальнейшую судьбу. Не многие коммерсанты сумели извлечь прибыли из этого распределения приоритетов. Те же, изнуренные собственной совестливостью идиоты, которые вкладывали денежки в космоверфи, в постройку и содержание звездолетов, в обеспечение гарантированным заработком астролетчиков и механиков, в довольно сжатые сроки разорились совершенно. Мудрый Чэтем всю свою жизнь старался придерживаться первой системы космоплавания, по мере сил совершенствовал ее, и она никогда еще не подводила старика.

В гигантском пакгаузе громоздились, покуда хватало глаз, горные гряды ящиков, коробок, контейнеров. Все нужно было увезти с Реплера. Вероятно, возня по заключению контракта на перевозку выпала на долю Скотсдейлу. А может, и сумасшедшему Алапке Ньеме привалило счастье. До Хаммураби уже доходили слухи, что «Симба», звездолет Ньеме, специализируется на дальних рейсах, хотя последняя встреча Малькольма и Алапке произошла тогда, когда первый направлялся всего лишь к центру Галактики. Впрочем, не исключено, что владельцы груза ни с кем еще никакого контракта и не подписывали!

А может, у этих владельцев есть свой корабль, а?

Как бы там ни было, нельзя оставлять надежду на подписание контракта лично! Если товар надлежит доставить на место назначения немедленно, то ему, Малькольму, непременно удастся получить аванс под будущую прибыль, и уж тогда — денежек вполне достанет на капитальный ремонт старушки «Умбры»! А если еще вдобавок что-нибудь останется, то Бену, инженеру по средствам электронной коммуникации и любимцу всего экипажа, нужно бы купить ультраволновый усилок, хотя бы довоенного образца. Бен отдал бы за эту штуковину душу. Ну а если обзавестись усилком новейшего выпуска, марки «Джи-Си», скажем, то ликующие вопли электронщика будут отчетливо слышны даже на Альфа-Центавре!

Внезапно внимание Хаммураби привлек ящик из серебристого пластика. Мэл увидел собственное отражение в отполированной до лоска крышке и улыбнулся, опять возвращаясь в мыслях к длиннейшему списку самых безотлагательных покупок.

Малькольм был не слишком высоким, но крупным и дородным мужчиной. Сбитый на диво плотно и чрезвычайно широкий в кости, он походил на двенадцатый том «Словаря астральных символов» (издание второе, дополненное и переработанное). Или на сложенную из детских кубиков башню (кубики обточены довольно грубо, а вся кладка небрежно залита канцелярским клеем!). Песочно-коричневые волосы, расчесанные на прямой пробор, слегка наползали на весьма обрывистый лоб. Глубоко посаженные желтые глаза озирали мир божий необыкновенно пристально и немножко — с наглецой. Прочие части лица были в основном составлены из каких-то маловразумительных остроугольных фигур. Разве что в раскидистых, как у моржа, усах угадывалась некоторая плавность линий. Говоря попросту, капитан «Умбры» выглядел, как безумно органичный симбиоз легкого пехотного танка и разожравшейся таксы.

И вот у этого кентавра торчала из левого кармана черной кожаной куртки пачка жевательной резинки — с истинно мятным смаком. Хаммураби никогда не курил и не баловался наркотиками. Если он и грешил чем-нибудь, так это элем в разряде легких напитков и бренди — в разряде крепких. Не отказывался Мэл и от различных сластей, причем не только в виде жевательной резинки.

В пакгаузе было не так чтобы очень светло — груды ящиков наполовину загораживали крохотные оконца под потолком, — и поэтому Мэл заметил воров только тогда, когда столкнулся с ними почти нос к носу. Их было двое, и они с таким увлечением потрошили пластиковый изжелта-оранжевый контейнер, перехваченный металлической лентой, что позабыли, казалось, обо всем на свете. Контейнер и формой и габаритами сильно смахивал на гроб, хотя таковым, бесспорно, не являлся. Мэл вспомнил, как запихивали в трюм эту штуковину. На одной из вершин куба пластик сильно оплавился: это преступники срезали тепловым лучом печать и пломбу.

У Хаммураби в голове зароились благочестивые мысли: надо спасать груз. Мэл мог сделать два шага вперед и жутким замогильным голосом осведомиться у господ визитеров: за каким лядом они приперлись в пакгауз. А можно было прошествовать мимо с подчеркнуто беспечным видом и бросить достославным потрошителям коробок парочку веселых, легкомысленных фраз. Не помешало бы также выскользнуть незаметно из пакгауза и наведаться в полицейский участок при космопорте.

Однако люди, которым большую часть своей жизни приходится проводить в искусственном гравитационном поле, чья тяговая масса сравнима с массой любого желтого карлика, знают: во-первых, в каких ситуациях публика правильно реагирует на приказания; во-вторых, понимают, что лезть на рожон, в подражание героям супербоевиков, не всегда разумно, мягко говоря, большей же частью равносильно самоубийству; в-третьих, никогда не торопятся звать на помощь. Таким образом Хаммураби попросту взял и взвалил себе на плечи первый попавшийся ящик весом примерно в триста фунтов (сам капитан весил ни много ни мало четыреста фунтов), вознамерившись метнуть его в гадких лотрыг и сбить с ног негодяев. К сожалению, Мэл не рассчитал своих сил. Громадный пластиковый ящик, облепленный всяческими ярлыками, неожиданно ткнулся прямо в голову грабителю: тот как раз поворачивался в сторону Хаммураби (почуял, гад, присутствие правых сил!) и тянул из кобуры лазерный пистолет. Состязание оказалось неравным, бандит рухнул на пол. Мэл не удержал равновесия и тоже грохнулся оземь.

В это время компаньон придавленного контейнером прощелыги скакнул в направлении выпавшего из рук товарища лазерного пистолета и успел уже схватить его, но тотчас был оседлан отважным капитаном «Умбры». Кости воришки выразительно захрустели, бедняга стал извиваться, как червь, стараясь упереться коленом в пах неожиданно грузному противнику. Мэл очень грамотно, будто всю жизнь работал в полиции, провел захват руки, все еще сжимавшей оружие, вывернул ее за спину негодяю. Негодяй дико заорал и разжал пальцы. Лазер упал на бетонный пол пакгауза.

Осторожно подавшись вперед, Мэл подобрал пистолет. Ствол был еще теплый. Хаммураби хотелось надеяться, что грабители использовали свою «пушку» исключительно в качестве импровизированной отмычки, фомки, но кто знает, может быть оружие применялось и по своему прямому назначению. И совсем недавно…

Подмятый капитаном воришка оказался на десять дюймов короче и фунтов этак на полтораста легче своего победителя. Он бешено вертел кудлатой башкой и, судя по всему, приметил, насколько худо пришлось коллеге, чьи расплющенные вдрызг коленки торчали из-под контейнера, сам же контейнер, точно некий утес, возвышался в необъятной луже крови, тягуче растекавшейся по пакгаузу. Мэл перехватил взгляд коротышки.

— Поверь, дорогуша, — сказал капитан, — мне не хотелось убивать твоего дружка. Но, однако, я предпочитаю сражаться на равных, а вас, заметь, было двое. Двое на одного — это нечестно. Впрочем, не волнуйся, с тобой я обойдусь поаккуратнее. — Тут Хаммураби приставил дуло пистолета к вражьей головенке прямехонько за правым ухом. — Ну вот, теперь у тебя есть полминуты, чтобы все мне по порядку и без всякого там вранья рассказать… Не то отправишься вслед за своим разлюбезным напарничком! Речь, разумеется, о твоей душе… Говори!

Грабитель застонал.

— А ну, валяй! Прикончи меня! — мучимый сильной болью в заломленной руке, воришка не слишком заботился о членораздельности своей речи, и понять его можно было только с большим трудом. — Прикончи, ведь ты все равно сделаешь это!

— Чушь, — отрезал Мэл. — Не прикидывайся дурачком, миляга! Если б я хотел кокнуть тебя, то давно бы уже претворил это хотение в жизнь. Или нет, в смерть. В твою смерть… Но в мои планы не входит отправка твоей грязной душонки в преисподнюю. И это несмотря на то, что воров я страх как не люблю. Видишь ли, дружище, меня самого однажды украли и… Стоп, никак откровенничать начинаю, хотя в настоящем положении выворачивание души — опять душа, дьявол бы ее побрал! — наизнанку является исключительно твоей привилегией. Итак, ты сейчас расскажешь мне, зачем вы забрались сюда. Нет, не вешай мне лапши на уши: ни за что не поверю, будто вы намеревались поживиться наугад, чем придется! Вы вытащили именно вот этот ящик, предпочтя его тысячам подобных… А также, ты расколешься и насчет того, кто вас подослал, понял? Тогда, возможно, ты выйдешь отсюда не в ипостаси хорошо прожаренного бифштекса, но в ипостаси, скажем, бифштекса с кровью! — Тут Хаммураби несколько более плотно прижал дуло пистолета к черепушке преступника. — Думаю, у тебя возникнут серьезные осложнения в отношениях с боссом, пославшим в дело такого недотепу!

Воришка продолжал хранить молчание.

— А пока что, — усмехнулся Мэл, выворачивая, вдвое круче прежнего, руку нелюбезному собеседнику, — мы попытаемся немного оживить наш диалог. Полагаю, начнем мы с измельчения твоих лучезапястных суставчиков. Знаешь, как аппетитно они захрустят? То-то, аппетитнее, чем кукурузные хлопья. Потом я подогрею тебя вот этой игрушкой. Сначала чуточку обжарю мочки ушей, потом пройдусь по жирненькому загривку. Ах, какими завитушками из копчененького мясца ты украсишься, любо-дорого будет посмотреть! Далее наведу я огнь опаляющий на твои чудесные русые кудряшки — красавцем сделаешься неописуемым! Потом лучик-то тепловой на губки тебе направлю: надо, чтоб они у тебя были поярче, позапеканистей. Затем еще носик…

— Брось болтать! — завизжал человечек. — Сдаюсь, твоя взяла.

Мэл отчасти ослабил хватку.

— Роуз, — буркнул воришка.

— Чего? Перестань сопли жевать, парень, говори внятно!

— Роуз. Так зовут босса. Это он послал меня и Владислава…

— Доминик Роуз? Глава наркомафии?

Грабитель слабо кивнул.

— Очень интересно! — гоготнул Мэл. — Ну и дрянной же хозяин у тебя, дорогуша! И что этому слизняку с его вечным поносом понадобилось на Реплере? Говори, любезный, что вы искали в контейнере? Кстати, помни: груз доставлял я…

Похитителю сделалось плохо. Казалось, он вот-вот лапы надует. Мэл отпустил ему руку, и тот немедленно пришел в себя.

— Ей-богу, произошла какая-то ошибка с отправкой груза, — прохрипел заморыш. — Это все, что мне известно, клянусь! Клянусь мамой!

— Не больно-то я верю твоим клятвам! Говори, где грузили контейнер? На Ларгессе?

— Да… Нет… Может быть… Я точно не знаю. Поверьте, я не знаю!

— Перестань скулить, не трону я тебя. «Да», «нет», «может быть», «не знаю»… Во что именно ты прикажешь мне уверовать? А Бог с тобой. Не похож ты на крупную шишку в этом дельце…

— Отпустите меня, — взмолился несчастный грабитель. — Роуз прикажет убрать меня немедленно, как только узнает, что я попался!

— Терпение! Здесь я тебе царь и бог, а не глупенький Доминик с его оголтелым жидким стулом! Если ты, свет очей моих, не перестанешь юлить и не скажешь, для чего тебя послали сюда, то окончишь свой подвиг тайный без всяких проволочек!

Мэл тихонько сполз с костлявой спины бандита и отступил в сторону, не сводя пистолета с неприятельского затылка.

— Впрочем, я сегодня добрый, — возвестил Хаммураби. — Дарую тебе целых полчаса на то, чтобы убраться отсюда. По истечении же этого получаса я отправлюсь в полицию космопорта и в деталях обрисую твою паскудную внешность. Все, с тобой закончено. Теперь тебе лучше побеспокоиться насчет Роуза и его кровожадных присных. И помни, что Реплер — планета небольшая, население ее невелико, ландшафт же такой, что схорониться особенно негде, но…

Пакостный коротышка со всех ног летел к выходу. Он, очевидно, не слишком опасался быть замеченным охранниками — главное шкуру спасти! Правая рука бессильно моталась взад и вперед. Черт побери, Хаммураби, когда ж ты научишься следить за собой! Выкрутить бы десницу этому придурку чуть-чуть посильней, и все, готово: парень бы потерял сознание. Как было бы весело, наверное, если б когда патруль застукал бы обоих (ах да, есть еще третий!) у распотрошенного контейнера… Да, кстати, — контейнер! М-да, ситуация несколько прояснилась, но… но куда девать труп? Труп… Труп… Нет, Мэла разбирало любопытство: что же такое должны были привезти с Ларгессы этой сволочи Роузу? Странно, планетка-то скучная, унылая, там с тоски удавиться можно… Не в припадке ли жесточайшей хандры отрядил Доминик двух жуликов для вскрытия правительственного склада? Не со скуки ли и сами жулики ломали контейнер?.. Чушь какая-то!

Мэл нагнулся, чтобы осмотреть с надлежащей пристальностью внутренность ящика, и вдруг довольно неважно себя почувствовал: а если этот подлец надул его?

Нет, взгляд Хаммураби немедленно остановился на небольшой коробочке, никак не маркированной, размером примерно 5x10x10 дюймов. Верх у нее был немного покатый. Коробка лежала среди всякого хлама. Мэлу смутно припомнилось, что в контейнере должны были перевозиться различные предметы роскоши класса «Си». Н-да, весьма причудливая коллекция, подумал капитан.

Очевидно, воры обнаружили свою добычу незадолго до появления Мэла: коробку они успели вытащить из ее гнезда только наполовину. Хаммураби заколебался: не лучше ли все оставить как есть и ничего не трогать? Раньше ему уже приходилось иметь дело с Роузом. Этот гнусный старикашка, бесспорно, обладал определенным влиянием в обществе. На какой-нибудь большой планете он едва ли выдвинулся бы, но здесь, на Реплере, имел значительный вес. Законов Роуз не нарушал — то есть исправно платил налоги в казну.

Коробочка открылась сразу, как только Мэл дотронулся до нее тепловым лучом. Не с умыслом ли это подстроено? Действительно, многие люди именно так поступали со своими драгоценностями, ибо лучший способ защиты состоит в том, чтобы у грабителя создалось впечатление, будто перед ним не настоящие бриллианты, а подделка, иначе и зачем бы ларчику открываться так просто? Малькольм слегка срезал лазером верхний слой пластикового покрытия. Под ним оказался увесистый с виду ящичек, сработанный из какого-то серебристого металла. Хаммураби осторожно высвободил очередную свою находку из оплавленных лоскутов пластика и поднес поближе к глазам, чтобы рассмотреть ее получше при тусклом свете неоновых ламп. Оказалось, что на боковинах и крышке ящичка были выгравированы различные орнаменты. Нечего и думать, гравер, несомненно, ларгессец! Скромная вещичка. Художественная ценность ее стремится к нулю. Хаммураби не дал бы и ломаного гроша за доставку такой безделушки на Реплер.

Крышка более чем невзрачной шкатулочки запиралась на цифровой замок. Конечно, Мэл мог воспользоваться лазером. Но вдруг придется когда-нибудь нести вещицу в починку? Любое механическое повреждение будет гораздо легче объяснить бдительному ювелиру, чем след теплового луча. Хаммураби хватил шкатулкой об пол, и крышка поддалась. Взору капитана предстало что-то около десятка, — да, ровно десять! — флаконов из граненого горного хрусталя, в каждом из которых содержался какой-нибудь порошок: красный, коричневый, лимонный и т. д. На внутренней стороне крышки наклеена была инструкция, где указывалось, как нужно расставлять флаконы в коробке, и давалось краткое сообщение относительно того, что, собственно, содержится в бутылочках. Сообщение это было напечатано на языках транкс, террангло, сфорцандо и лярго. «Настоящие специи и приправы, — гласила цидулька, — изготовлены из самых высококачественных натуральных продуктов, отобранных работниками компании „Сириел Фудс Инкорпорейтед“, и придают ни с чем не сравнимый, экзотический вкус любому блюду, в состав которого входят органические компоненты с содержанием клетчатки не менее 90%. Особенно рекомендуется использовать…» Мэл прервался: далее следовал внушительный список всевозможных кореньев и трав, которые применялись при изготовлении приправ и специй. Ко всему прочему, к каждому флакону прилагался отдельный буклетик, где подробнейшим образом разъяснялось, каким существам и в каких количествах следует употреблять данную приправу. Указывалось также, к каким последствиям может привести невоздержанность в смысле поглощения специй — начиная от потери аппетита и воспаления желудочных стенок и кончая разнообразнейшими нарушениями половой функции. Полиязычная инструкция педалировала на том, что сей чудесный товар имеется в продаже практически на всех планетах Содружества, а также за его пределами. Если все это действительно соответствовало истине, то специи производились, должно быть, в огромных количествах, то есть являлись предметом ширпотреба. Однако данный контейнер, согласно описи, содержал в себе предметы не ширпотреба, а роскоши. Может, Доминик помешался на ларгесских приправах и хотел заполучить их побыстрее и без потерь?.. Посмотрим, посмотрим…

Мэл положил себе на кончик языка щепоть из левого крайнего сосуда, предварительно еще раз перечитав буклетик и убедившись, что копыт откидывать не придется. Темно-бордовый порошок имел резкий, горьковато-сладкий вкус с весьма пикантным отзывом в мелиссу и черный молотый перец.

«Что же делать? — размышлял Хаммураби. — Так ведь можно и всю ночь просидеть, пробуя приправки. Приведет ли это к чему-нибудь путному?» Как бы там ни было, в одном капитан уверился вполне: взломщики никак не походили на свихнувшихся поварят, ворующих для своей кухни экзотические специи. Металлическая шкатулка, хотя и выглядела довольно привлекательной внешне, никакой ценности из себя не представляла. Нет, все говорило за то, что Роуз отчаянно нуждался именно в содержимом флаконов, и ни в чем ином. А вдруг там запрятаны какие-нибудь наркотические вещества? Эх, надо перепробовать специи, как это ни утомительно.

Впрочем, существовал и другой вариант действий. Очень может быть, что многословнейшая памятка гурману содержала в себе зашифрованное послание. Если так, то пусть старый кретин Доминик заплатит за собственное ротозейство. Мэл схватил шкатулку под мышку. Да, он отдаст ее Джапуровак. Может, у этой бестии что-нибудь и получится!

Хаммураби бойко засеменил к выходу, но тут внезапно, чуть ни под самым носом отважного капитана «Умбры», стряслось нечто вроде взрыва.

Нагретая лучом лазера с запавшим, как клавиша курком, пыль разом поднялась с бетонного пола пакгауза и взлетела столбом под потолок. Мэл шмыгнул за ближайший контейнер, перекатился кубарем несколько ярдов, снова вскочил на ноги и побежал. Он выделывал замысловатейшие петли по мрачным коридорам лабиринта, образованного нагромождениями различных станков и оборудования для угольных шахт, коробов со свежими фруктами и овощами, ящиков с консервами. Хаммураби понял, что произошло: эти воры были не одни! Тот парень с вывихнутой рукой, столь опрометчиво им отпущенный, вернулся с дружками. Что ж, давешняя разговорчивость этой сволочи не удивительна. Калека пожелал исправить свою ошибку! Да и разве возможно было уверовать в то, что маленький взломщик легко позабудет нанесенную ему обиду? «Жаль, что ты такой миролюбивый парень, — обратился к собственной кошачьей милости Мэл, — а то обязательно носил бы при себе приличный бластер!» Но жалеть, в общем-то, было не о чем. Тот лазерный пистолет, что случайно достался Хаммураби, наверняка мог сослужить хорошую службу. Особенно, если палить по неприятелю с близкого расстояния!

Забежав за громадный сорбционный насос в дощатом пенале, Мэл присел на корточки и оглянулся назад. В полумраке пакгауза неясно обозначилась фигурка какого-то человека с пистолетом в руке. Человечек несся прямо на капитана. Тут Мэл вспомнил, что необходимо переключить лазер в особый режим — «стрельба на поражение». Тумблер на рукояти «пушки» отчетливо щелкнул, Хаммураби прицелился и спустил курок. Жгучий рубиновый луч насквозь прожег тело несчастного жулика чуть ниже пояса и даже немного оплавил латунную пряжку на толстом кожаном ремне. Человечек какое-то время изумленно пялился на свою, в области пупка, рану (чем несколько напоминал Будду), а потом ничком повалился на пол, звучно хряснувшись головой о бетон (и тут сходство с Буддой заканчивалось). Малькольм перевел взгляд на ничуть не оплошавший лазер и одарил его уважительным взглядом. Оружие оказалось куда более грозным, чем это можно было предположить по его достаточно неказистому виду.

Из-за автопогрузчика выбежали еще двое. Тут им бросился в глаза труп соратника, оба жулика, мгновенно развернувшись на каблуках, ретировались с потрясающим проворством. Да, теперь они станут действовать осторожнее.

Мэл вновь бросился бежать. По левую руку от него раздался сильный грохот и повалил клубами едкий дым: тепловой луч угодил в гигантскую кладку каких-то ящиков, и та немедленно развалилась. Свет в пакгаузе был довольно тусклый, и бандиты здорово мазали, стреляя не столько в Хаммураби, сколько в его егозливую тень. Но рано или поздно кто-нибудь из головорезов непременно зайдет с тыла, и тогда храброму капитану уже никакие уловки не помогут. Мэл решил сделать все, чтобы эти настырные ребятки, так жадно домогающиеся встречи с ним, обломались как можно круче…

К сожалению, многочисленные складские коридоры были довольно смутно знакомы Хаммураби. Первоочередной задачей его всегда являлась доставка грузов, а уж то, каким образом они хранятся, мягко говоря, занимало гораздо слабее. Девиз всякого здравомыслящего капитана транспортного судна таков: товар привезен в целости, дальше — хоть трава не расти! Тем не менее, что-то говорило Малькольму, что за грудами разнообразнейшего барахла в пакгаузе должно существовать пять-семь служебных выходов. Складские помещения в любой точке Галактики мало чем отличаются друг от друга. Элементарный опыт межпланетных полетов подсказывал, что уж коли выходы наличествуют, то хотя бы один из них остается на ночь незапертым: а вдруг какой-нибудь нечаянный груз придется принимать? Впрочем, до ближайшего по расписанию рейса оставалось еще около пятнадцати световых минут. Мэл был уверен, что его преследователи не окажутся настолько глупы, чтобы позволить своей жертве ускользнуть через главные ворота.

Совершая короткие зигзагообразные перебежки с лазером наперевес, Хаммураби добрался до западной стены пакгауза. Действительно, в этой стене была дверь, но на ней — разумеется! — висел замок. «Все выходит так, как я и предполагал», — подумал Мэл, но ему не стало легче от собственной проницательности. Он отрегулировал луч лазера таким образом, чтобы тот сделался похожим на остро отточенный клинок, и попробовал срезать чертов замок. Сигнализация должна сработать мгновенно, и тогда полиция космопорта быстренько доберется до склада и повяжет жулье. На сторожа, в сущности, надеяться бессмысленно: бандиты, наверняка, либо шлепнули его, либо усыпили. Однако все сигнализационные устройства, очевидно, составляют единую цепь последовательных соединений, и если налетчики успели разомкнуть ее, выломав рубильник на щите у главных ворот, то тогда нечего надеяться и на полисменов: никакого сигнала на их пульт не поступит! Но даже при самом удачном стечении обстоятельств, подумал Мэл, грабители доберутся до его глотки раньше, чем до них стражи порядка. Дежурные наряды вооруженной охраны обычно походят на стада прямоходящих, одетых в хаки черепах…

Работа двигалась медленно, чертовски медленно! Лазер предназначался исключительно для разрезания пластиковых упаковок и человекоубийства. И пластик, и мышечная ткань, несомненно, уступали в прочности огромной металлической двери новейшей модификации, способной выдерживать даже прямые бомбовые удары. Замок раскалился добела и вскоре стал потихоньку отекать, точно свечка, на пол. Капли медленно сползали вниз по стальным листам и стальному же косяку. Герои боевиков обычно справляются с такими дверьми легко и просто: вышибают их ногой к чертовой матери! Хаммураби был, пожалуй, здоровей любого супермена. Он всего лишь дорожил своими косточками, а если не дорожил, то… Нет, шутки в сторону! Дверь была так же неподатлива, как какая-нибудь идиотка, на веки вечные сославшая себя в девки (по соображениям принципиального характера). Он явно не успеет срезать замок до того, как его отыщут бандиты. Ну что ж, коли так, придется приставить лазер к ларгесской шкатулочке и угрожать расплавить ее вместе со всем содержимым, почему-то там представляющим такую ценность для посланников Роуза. А если и вправду расплавить? Ароматнейший пудинг получится. Из одних специй…

Жулики продолжали вести беспорядочную стрельбу, но что удивительно, грохот канонады все более и более удалялся. Мэл насторожился. Неужели он, пустоголовый Хаммураби, сподобился запутать негодяев своими заячьими петлями и перебежками? Неужто охотники вообразили, будто зверь находится позади них? Если так, то эти придурки палят сейчас друг в друга, не иначе. Мэл улыбнулся, почувствовав даже нечто вроде прилива сил.

Внезапно, в тени исполинской емкости для возгонки разнообразных жидкостей, доставленной, между прочим, с планеты Волофон-3, появились три человека. Какая жалость, Мэлу оставалось расплавить не более дюйма. Капитан прижался спиной к двери и сунул дуло в шкатулку со специями, переключив лазер на функционирование в режиме «разреженного импульса». Ствол «пушки» так сильно нагрелся, что удерживать оружие в руках было довольно трудно.

Люди подошли поближе и остановились. Они пошептались немного и очень скоро выделили из своей среды парламентера. Тот сделал шаг в направлении Мэла и, почти по военному, приставив ногу, сказал:

— Здешние власти не очень-то обрадуются, если до них дойдет молва о ваших подвигах, капитан. Трудно даже вообразить, как они поведут себя, когда узнают, что вы шляетесь ночью по пакгаузу и прожигаете дырки в дверях. И пожалуйста, не обижайтесь на меня: критика вполне справедливая!

Хаммураби поставил «пушку» на предохранитель и поскорее затолкал ее в карман брюк, на радостях позабыв далее о том, что запросто может обжечь себе гениталии.

— Ты самый лучший старпом на свете, Майджиб Такахару. Но как ты нашел меня?

Вместо ответа Такахару обернулся к своим спутникам и повелительным кивком головы заставил их прочесать склад на предмет обнаружения сколько-нибудь дееспособных вражеских недобитков, могущих продолжить выяснение отношений. Распорядившись таким образом двумя парами лишних глаз и ушей, Майджиб вновь поворотился к Хаммураби.

— Не боитесь, что яйца к стволу прикипят? — спросил старпом с ошеломительной наглостью.

— Как?! Э-э, ты о чем?

— Да о том, капитан, что пистолет у вас докрасна накалился, а вы его в штаны пихаете!

— Фу, грубиян!

— Грубиян не грубиян, а здоровье начальства для меня — превыше всего!

— Да ладно уж! Ты же знаешь, я человек ко всему привычный… Давай, выкладывай, как ты отыскал меня здесь?

— Как? — ухмыльнулся Майджиб, поигрывая новехоньким «Шершнем-4Б», стрелявшим иглами. — Совсем у вас память девическая. Неужто забыли? Четыре месяца назад на Форане вы сражались сразу с шестью громилами. Все они оказались в тамошнем госпитале: кто с сотрясением мозга, кто со сломанной челюстью, кто с продавленной грудной клеткой, — каждому вы припасли какой-нибудь особый гостинец! Не очень-то по вкусу вы пришлись туземцам, ибо среди этих шестерых оказался самый знаменитый их силач, гордость планеты. И вот тогда вы строго-настрого наказали мне находиться где-нибудь поблизости, когда вам вдруг вздумается выпить… Кстати, скотина магистрат оштрафовал вас тогда на целых…

— Да хватит тебе, — прервал старпома Хаммураби и поморщился. Майджиб был прав. Выпивал капитан редко, да метко, и подобные раритетные попойки надолго увязали в исслякощенной памяти скрипучими, несмазанными кошмарами. Мэл никак не мог взять в толк, почему его подвиги во хмелю с такой быстротой входили в пословицу и делались объектом пристального внимания даже самых маститых фольклористов. Что же касается непосредственно экипажа «Умбры», то тут непотребнейшего свойства баснословие и вовсе расцвело пышным цветом. Отважные астролетчики нередко коротали долгие вечера на орбите тем, что рассказывали друг другу байки о похождениях достославного капитана Хаммураби. Вот только несколько названий этих баек: «Малькольм Прекраснолодыжный накачивается элем и оскопляет зарвавшихся дралларских парламентариев», «Хайвхомские князьки Магнус и Нифус сражаются на шпагах за право приложиться к чудотворной фляжке св. Малькольма», «Взятие погребка и казнь тамешварских ополченцев, противу пития имевших дерзость высказываться», «Златокудрая Люпа, или Любовь с полтыка». Были заголовки попроще, вроде «Бунта в обезьяннике» и «Свинтили, сволочи!». Подобные истории пользовались столь широкой популярностью во всей Галактике, что едва Мэл появлялся на пороге какого-нибудь даже самого затрапезного кабачка, хозяин заведения тотчас бежал звонить в полицию. Ну а прелестная доктор Джапуровак, от щупиков до брюшка напитанная всяческими романтическими бреднями, любовно относилась к деяниям капитана и вешала на них этикетку подлинного героизма. Сам Мэл вспоминал обо всем этом со стыдом.

— Вы сказали мне тогда, — почесал за ухом Такахару, — что если Бенилия не будет оповещена до полуночи о том, куда вы запропастились, значит нужно отправляться на поиски капитана, и желательно — всем экипажем. Мы так и сделали. Поверьте, сэр, вас не так уже и трудно найти. Люди обычно отлично запоминают вашу внешность. Вот и сегодня несколько прохожих сказали нам, что видели вас бредущим в сторону космопорта.

— На этот раз мне лучше было бы отправиться в пивнушку. Да, можно вопрос, старпом?

— Конечно, сэр!

Хаммураби не спеша ощупал себе подбородок, в который несколько минут назад угодил кусок оплавленного металла, отхваченного во время перестрелки от какого-то гидравлического пресса, убедился в целости этой довольно важной части лица и затем протянул Такахару шкатулку со специями.

— Ты чего-нибудь соображаешь в кулинарном искусстве, а, Майджиб?

Механизм помещался в хромовой капсуле, капсула была забрана керамическими щитами, а уж эти щиты граничили с таким заповедным «нечто», после которого следовала одна лишь пустота.

Механизм безнадежно устарел и заметно обветшал, однако продолжал функционировать — функционировать ради одной-единственной цели. Впервые за несколько последних тысячелетий появилась необходимость активизировать движение электронов. Компьютер, созданный когда-то по последнему слову техники и по-своему заслуживавший даже право называться как-нибудь иначе (но мы все-таки договоримся называть его просто компьютером), начал просчитывать возможные варианты решения Проблемы. Да, он был спроектирован и построен для решения одной-единственной Проблемы. Он мог выполнять миллиарды операций в секунду — также для решения одной-единственной Проблемы. Простейшей Проблемы.

Механизм свел всю имевшуюся у него информацию в резервный маргинал и заработал сразу в двух направлениях. Во-первых, стал выпасать Проблему на переразложенческих пастбищах, а во-вторых, принялся изыскивать способ скорейшего пробуждения Хранителя. Вся суть заключалась в том, чтобы выцепить в памяти нужные включения стимулятивного характера.

— Ну, малышка Джапуровак, что тебе удалось выяснить?

Тщедушная врачиха, задрав головку, вызывающе посмотрела на капитана. Ее несомненная принадлежность к классу насекомых была просто обворожительна! Да, такой мухи-сирфиды свет еще не видывал. Но сейчас симпатичное личико Джапур сильно смахивало на морду чудовища. Подобное сходство достигалось (не нарочно!) посредством специальных окуляров, красовавшихся на носу у врачихи. Очки являлись по сути своеобразным аналитическим устройством и были снабжены высокочувствительными датчиками, позволявшими транксу выстраивать в своих мозговых полушариях адекватный реальной действительности видеоряд.

— Скажите-ка мне вот что, капитан, — попросила Джапур, накренив голову вправо. — Если вам так хочется получить анализ содержимого этих злосчастных флаконов, то почему вы не обращаетесь в таможенную службу Реплер-Сити? Там оборудование для всевозможных исследований куда совершеннее нашего.

— Оборудование может и совершеннее, но вот сами работники… Вы, малышка, вдесятеро умнее и сообразительнее всех их вместе взятых!

— Думаете, я вам поверила? Ничуть. Льстивые речи не собьют меня с толку! Вижу, что вы заключили себя в поистине непробиваемый панцирь. Ну и ладно! Я сделала все, о чем вы просили меня. Результаты проведенных анализов таковы, что мне и думать не хочется, будто кто-то намеревался укокошить вас из-за столь никчемных пузырьков.

— Послушай, милочка, ты и впрямь дозналась до чего-нибудь, или просто продолжаешь тянуть резину, боясь сознаться в собственном бессилии?..

Джапуровак выпрямилась во весь свой четырехфутовый рост и изобразила на лице крайнюю степень негодования. Она была чувствительнее прочих членов команды к различным колкостям.

— Хотелось бы не обращать внимания на вашу грубость, но если вы и в самом деле не верите в мои силы, то…

— Ну хватит, хватит, сдаюсь! Не надо злиться. Ты же прекрасно знаешь, что «Умбра» пропадет без тебя.

— Так-то лучше, — мигом смягчилась Джапур. — Следите за своей речью, капитан, ведь я как-никак леди! Впрочем, перейдем к делу. Проанализировать принесенные вами материалы было довольно легко. Я провела механическую сепарацию содержимого флакончиков, причем несколько раз, чтобы не ошибиться в конечных выкладках. Мне хотелось выделить все компоненты из каждого порошка. Вы, капитан, оцените мою скрупулезность, когда ознакомитесь с отчетом.

Хаммураби возвел очи горе (потолку). «Ну зачем я взял к себе на звездолет эту несносную выскочку? — размышлял Мэл, старясь унять волнение. — Других врачей не было, что ли? Она же терроризирует весь экипаж! Мнительная, обидчивая, спесивая, взбалмошная, бранчливая и прочая, прочая… Так почему взял? Да потому, что специалист серьезный! Таких докторов — раз, два и обчелся!»

— В специях содержаться на самом деле такие наркотические вещества, — продолжала сирфида, — как твип, шифтра, валтурний-А и валтурний-Б. Последний, надо признать, имеет довольно приятный вкус.

— Что еще?

— А много не покажется? Нет? Ну-у, есть и еще кое-какие штучки. Во-первых, два сильно действующих наркотика: барбитураж и так называемый «крэк». По нынешним ценам каждый такой флакончик потянет тысяч на пять кун.

— Оба наркотика принадлежат к группе искусственно добываемых, да?

— Абсолютно верно. Для того, чтобы производить их в больших количествах с применением специальных фильтров, нужно располагать серьезной производственно-технологической базой и штатом высококвалифицированных специалистов, в том числе — гениальных варщиков. Но, Малькольм, какое вам дело до того, как приготовляют наркотики?

— Да уж больно понравились мне миляги-тюлени на Ларгессе — издалека начал капитан. — Они показались мне честными, дружелюбными и довольно дельными созданиями. Мне доводилось слышать о том, что эти увальни торчат от химии. Но может статься, что и не они вовсе виноваты. Думаю, Ларгесса не больше, чем незначительная станция на Великом Винтовом Пути… Нет, не надо, милая, не отвлекайтесь больше, хорошо?

— Хорошо, слушайте. Один из флаконов был наполнен героином очень высокого качества. Этот наркотик предназначался, судя по всему, для лиц с традиционными вкусами. Но больше всего я поразилась тому, что в нескольких находилась одна из отвратительнейших разновидностей дури — винт. За него вам дадут целое состояние.

Это известие буквально ошеломило Хаммураби. Бесспорно, слухи о возобновившемся потоке джастера или винта, как называли его сами нарки, доходили и до капитана «Умбры». Но столкнуться с такой штуковиной вплотную и чуть-чуть не отведать ее — совсем другое дело! Мэлу опять пришли на память добродушные физиономии ларгесских тюленей. Бедные ластоногие так же, как и приматы, крайне чувствительны к воздействию винта. Что и говорить, пригодность наркотика практически для всех живых организмов в Галактике значительно повышала его ценностные характеристики. Винт был в ходу едва ли не на каждой второй планете!

Надо же, Мэла заставили исполнять роль мальчишки-разносчика! «Интересно, — не без злорадства подумал капитан, — каково будет тому пареньку, которому предназначалась посылка? Представляю, как он замечется в поисках пропажи, когда сообразит, что адресованный ему контейнер угодил в грузовой отсек другого звездолета!»

— Итак, — сказал Хаммураби вслух, — вы произвели полную сепарацию наркотиков, не правда ли, док?

Джапуровак надменно засучила лапками над головой.

— Да, произвела. Все было сделано вполне добросовестно, а посему мне хотелось бы, чтобы вы, Малькольм, называли меня «корабельный лекарь», как положено и как призывает к этому штатное расписание. Ваше небрежное «док» меня не устраивает! И помните, что вам страшно повезло: отведанный вами порошок не был джастером!

— Простите, док… корабельный лекарь. Н-да, но разве вам ничего неизвестно о нашей, человечьей, привычке употреблять всякие прозвища и аббревиатуры?

— Прошу вас, капитан, не нужно говорить о привычках и пристрастиях, когда перед нами — наркотики. Меня и так с души воротит от всех последних делишек. Для нюхачей винт вдвое опасней, чем для «летчиков», а поскольку мои органы обоняния расположены на передних лапках, то пришлось соблюдать наистрожайшие меры предосторожности. Повторяю, замазывать джастер в вену гораздо безопаснее, нежели вбрасывать в кровь через дыхательные пути.

Джапур схватила со стола кварцевый флакончик с белым порошком, представлявшим серьезную опасность для всех живых существ.

— Это весь джастер, что у нас есть?

— Трудно сказать точно. Однако после сепарации всех предложенных вами веществ, я еще поместила шкатулку с хрустальными пузырьками в стерилизатор. Оставшийся шлак я перемолола в мельчайший порошок, каковой порошок затем расплавила в тигле и с автоматическим курьером отправила за пределы гравитационного поля планеты. Засим лаборатория была обработана особо мощным дезинфицирующим препаратом. Не приходиться сомневаться в том, что все вредные органические соединения после данной обработки нейтрализовались. Это стоило мне хорошенькой кожаной опояски, которую я позабыла надеть вовремя.

Хаммураби опасливо принял из лапок прелестней Джапур пузырек и заявил:

— Не горюй, я тебе новый ремешок куплю, в сто раз лучше прежнего. На нем даже особые кармашки будут понашиты: для духов, притираний и прочих штучек!

Капитан заметил, что удерживаемый им пузырек имеет чрезвычайно прочные стенки. Кристаллики винта зловеще поблескивали при свете люминесцентных ламп сквозь толстые грани флакона. Если только одну щепоть этого зелья растереть в пудру и поместить в вентиляторные наддувы космобота, то экипаж последнего, даже самый крепкий, перемрет самое большое за неделю! Герметичность сосуда, впрочем, не вызывала сомнений. Чтобы растворить агглютинирующие смолы, которыми была залита пробка из пермаллоевого силоксана, следовало воздействовать на них высококонцентрированным раствором соляной кислоты.

— Кажется, ты неплохо разбираешься в ценах на подобный товар, Джапур! Как ты думаешь, сколько примерно может стоить такая вот баночка джастера или, как называют его сами торчки, винта?

— Каждый лекарь обязан знать, сколько стоят необходимые ему инструменты, препараты и даже сопутствующие материалы… У транкса, к примеру, аллотропно-виациновые соединения могут вызвать упадок сердечной деятельности и даже полную остановку сердца — и все это без видимых осложнений. Благодаря такому замечательному свойству транксов их оперируют без обезболивания, без применения наркотических веществ, в том числе и столь популярного «соломенного дергуна». Кроме того, пациенту нисколько не угрожает смерть от излишней потери крови. Зачем я все это говорю? Затем, чтобы дать вам понять, капитан, насколько относительны все наши понятия, и понятие о стоимости, дороговизне — в том числе тоже. Для меня лично флакончик не представляет абсолютно никакой ценности. Думаю, что и для вас, капитан, он не слишком интересен. Ну а наркоман или, как вы говорите, торчок отдаст за него все! Любой потребитель винта (опять выражения) в Галактике ради кубика зелья отдаст друзей, родителей, маленьких деток, даже собственные конечности! Экспьюир бьестахт аль дю фемпт! — добавила врачиха на чистейшем языке транксов.

— Прошу прощения? — переспросил Хаммураби, так и не давший себе труда за все годы службы на флоте выучить хотя бы один иностранный язык.

— Меня бы стошнило, говорю, от всего этого, — пояснила Джапуровак, — даже если б я была не более, чем зародышевое пятнышко!

— А, понятно, — кашлянул в кулак Хаммураби, — теперь понятно. Возьми обратно, — добавил он, протягивая флакон сирфиде, — эту гадость и попридержи у себя. Я, тем временем, попытаюсь связаться с одним пожилым человечком…

***

Солдат Аанн приблизился к сановным варанам, растопырил пальцы на своих когтистых лапищах и слегка поклонился, причем, в знак приветствия на его горле гигантским клином отвисла чешуйчатая борода.

— Ваше превосходительство! Сооружение камеры для чудовища завершено!

Молодцом, инженер, — важным баском проговорил один из варанов, Парквит, генерал-губернатор ааннианских колоний на Реплере, главнокомандующий вооруженных сил Его Императорского Величества. — Примите мои поздравления, Вайя Шестой! Полагаю…

— О, для меня это большая честь, ваше превосходительство! — перебил губернатора польщенный солдат.

— Передайте также инженеру Виньяру Первому мои поздравления в связи с успешным выполнением столь сложного задания. Это, впрочем, касается и всего коллектива! Вы управились со строительством, — тут губернатор бросил взгляд на запаянный в рубиновый перстень хронометр, — досрочно! В своем отчете я обязательно упомяну о сдаче объекта и его вводе в эксплуатацию! Надеюсь, мне удастся убедить генералитет как следует отблагодарить инженеров, проектировщиков, техников и простых строителей, трудившихся над камерой не жалея сил!

— Многая лета всему вашему потомству, господин главнокомандующий! — снова поклонился и благоговейно выпростал бороду Вайя. Парквит поежился от раздражения: подобострастие этого салажонка коробило его.

— Прекратите, Вайя, свои штучки, не то у вас лопнет шея!

Солдат без долгих разговоров повернулся на пятках и засеменил прочь.

— Ну а теперь, господа, — обратился губернатор к своим спутникам-варанам, — приношу свои извинения за то, что непростительно долго беседовал с глупым инженеришкой. Кстати, Кармот, познакомьтесь с Аррисом-старшим, Первым ксенобиологом. Арриса недавно повысили, он теперь заведует здешней научной станцией, также принимающей участие в осуществлении проекта… Раньше на такие плебейские формальности, как повышение по службе, мы вообще не обращали никакого внимания, — излишне разветвленная субординация работников только мешает ходу общего дела, но с тех пор, как генералитет ввел новые строгие правила…

— Наш первый психиатр Бейруджи был гораздо уместнее в должности зава станции, — непринужденно вступил в разговор Аррис. — Такое количество замечательной дичи, называемой здесь туристами и тщательно оберегаемой от нас, такое насилие над собственной природой, обуздание естественных потребностей, наконец такое количество воды, от которой уже тошнит… везде, везде на этой планетишке вода…

— О, не продолжайте, пожалуйста, — перебил Арриса Кармот, — я обо всем прекрасно осведомлен. Мне вполне хватило беглого взгляда на Реплер с борта парома, чтобы… м-да… Так вот, я не принадлежу к числу сильных и выносливых особей нашей замечательной породы. Список моих недугов столь обширен, что рад солидаризоваться со своим коллегой в воззрениях на эту планету.

— Более подходящей для нашего знакомства тирады вы, право, не могли и придумать, — восхищенно проговорил ксенобиолог и, поджав когти, стиснул Кармоту глотку. Тот ответил тем же, и в этом и состояло пылкое взаимное приветствие двух крупных ученых.

— Ваша репутация безупречна, досточтимый Аррис, — просипел Кармот. — Знакомство с вами — большая честь для меня.

— Но открытие, пробудившее от спячки весь ученый мир, сделали именно вы! Никогда еще наши просьбы о высылке необходимого для опытов оборудования не удовлетворялись с такой быстротой. Конечно, торчать на Реплере — каторга, но я профессионал, и главный источник наслаждений для меня — моя работа!

— Понимаю, понимаю. Но все-таки здесь так сыро!

— В закрытых помещениях мы стараемся поддерживать необходимый для обеспечения нормальной жизнедеятельности температурный режим при помощи специализированных устройств. Так же регулируется влажность воздуха. Но если бы вы видели, каково приходится новичкам, работающим под открытым небом! Это своего рода чистилище, — Аррис облизал белым языком пятнистые губы, — отсеивающее тех, кто послабее. Полагаю, что ваше открытие оправдает наших ученых, изо всех сил старающихся уговорить власти не закрывать станцию и для того кичащихся несуществующими достижениями!

— Прошу прощения, господа, — вмешался главнокомандующий, — но раз все инженерные работы завершены, не следует ли нам поторопиться, а не то проглядим погрузку этого странного существа! Времени до начала операции остается довольно мало!

— Конечно, конечно! — возопил ксенобиолог и ринулся вперед, возглавив таким образом всю группу. — Мне очень хочется верить в то, что проделанная работа позволит Империи получить хотя бы небольшое преимущество в борьбе с гуманоидами! Кто знает, может быть, завтра вспыхнет очередная война…

— Очень возможно! — кивнул Парквит.

— Неужели вы так думаете, капитан? — изумился Кармот.

— Я имею нечто вроде предчувствия, тут точное знание не обязательно. Когда пророки провозгласят, что время пришло, мы ринемся в бой снова! А пока что постараемся сдержать себя. Каждый должен жертвовать будущей победе, даже если битва и не начиналась. Когда мне приходиться гостить в Реплер-Сити, то бывает очень трудно избавиться от того, что смотришь на гуманоидов скорее с позиции кулинара, нежели с позиции дипломатического деятеля.

— Недурно сказано, — пропыхтел Аррис, когда они огибали очередной облупившийся угол.

Уже довольно значительное время Вом ощущал вокруг себя наличие богатой кислородом атмосферы. Это означало, что его рецепторные и аналитические центры функционируют нормально, хотя о радикальном улучшении общего состояния говорить еще было рановато. Вом чувствовал, что он находится в каком-то сверхпрочном металлическом контейнере между двумя источниками мощной энергии. Догадка его была верна: эти источники — двигатели звездолета. Гравитационное поле незнакомой Планеты также достаточно ясно давало о себе знать.

Нет, Вом был слаб, страшно слаб, и понимание собственной слабости делало его необычайно осторожным.

Конечно, для того, чтобы освободиться из плена, сил хватало уже вполне, но нечего было пока что задумываться об этом всерьез. «Жди и наблюдай!» — вот что подсказывали Вому тысячи нервных ячеек. И он ждал и наблюдал, хотя давно уже мог бы растянуться тонкой пленкой по поверхности той планеты, на орбиту которой вышел звездолет, или схорониться где-нибудь в скалах, сложившись в ком…

Парквит и двое ученых вошли в наспех сооруженное зданьице, где располагался центр управления исследованиями. Отсюда должны были поступать все указания по проведению опытов с привезенным недавно существом. Этот бункер находился на куда большей глубине, чем прочие постройки станции ааннианцев. В момент отлива глубина составляла пятьдесят четыре фута. Под таким слоем темно-синей воды трудно было разглядеть что-либо. На мониторах появлялись виды интерьера спецпомещения, спокойной поверхности воды и серого неба. В исследовательском центре кипела лихорадочная деятельность. Везде бегали техники и механики, производя проверку оборудования и состояния электропроводки. Группа инженеров и какой-то пучеглазый ученый вели между собой спор о том, каким образом должны функционировать магистральные блоки установки.

Ксенобиолог ткнул пальцем в один из самых больших мониторов, на экране которого изображалась огромная прямоугольная выемка в морской глади, окруженная коралловыми рифами. Большинство рифов было изготовлено искусственно, руками наиболее опытных, ааннианских мастеров по части камуфляжа.

— Камера находится на дне коралловой шахты, — сказал Аррис Кармоту. — На той же глубине, на которой находится и наш центр управления исследованиями. Сейчас заканчивается прокладка кабелей, и я пока еще не вправе снимать предохранительную панель. Но по завершении работ мы сможем наблюдать прямо отсюда за всеми действия чудовища. Меня заверили, что с давлением и температурой все будет в полном порядке. Стенки нашего бункера изготовлены из чрезвычайно прочных сплавов и при необходимости могут быть мгновенно демонтированы. Точно так же, как и бутафорские рифы. Шахта, через которую чудовище введут в его камеру, опять-таки разборная. Едва только монстр попадет в свое новое жилище, рабочие растащат по блокам эту шахту. Животное окажется не только запертым в литом сферосе, но и вдобавок отделено от поверхности сорока тевверами морской воды. Будем надеяться, что и стенки камеры, и толща солевого раствора являются для него преградами… Остается выяснить только, нужно ли нам поддерживать в сферосе ту микросреду, которая окружала монстра на родной планете. Впрочем, уже сейчас понятно, что существо легко адаптируется к каким угодно условиям!

— Но об этом его свойстве мы имеем пока что только предварительные сведения, — напомнил Кармот.

— Верно, но в общем нам, конечно, повезло: ученые смогут производить свои наблюдения практически без применения громоздких аппаратов. Более того, даже защитные одежды многим не понадобится натягивать на себя. Нужно только обеспечить станцию значительным количеством баллонов со сжатым воздухом. В этом, по сути, и заключаются требования техники безопасности. Однако нужно помнить и о том, что чудовище, если верить показаниям датчиков, способно разлагать громадное количество соединений и в известной мере представляет собой двигатель внутреннего сгорания с необычайно высоким коэффициентом полезного действия.

— Пожалуй, уже одно это говорит о многом, — заметил Парквит и добавил, указывая на небольшой монитор: — А, вот они и появились наконец.

Ученые сгрудились у экрана, где видны были три быстро двигавшиеся рядком точки: наблюдатели очень скоро сумели различить в них два космических парома типа «Афон» и какой-то массивный предмет эллипсоидной формы, зажатый этими паромами, точно кусок ветчины — ломтями хлеба.

— Да здравствуют пилоты Его Величества, господин главнокомандующий, — в восторге вскричал Кармот, — великолепное маневрирование!

— Расстояние они выдерживают правильно, нагрузку между собой распределили весьма разумно, с поправкой на сопротивление нижних слоев атмосферы… Что ж, — согласился Парквит, — прекрасная работа! Уверен, что выполнение столь ответственного задания поручено наиславнейшему выводку молодых змей-пилотов!

— Можно только догадываться, с каким трудом выбираются эти наиславнейшие, — заметил Кармот.

— Да, — спокойно проговорил Парквит, не отрывая взгляда от монитора, — по эту сторону Отчей Ойкумены вовсе не существует космических паромов, способных транспортировать подобный груз. Слишком много времени для переброски в эти дикие края мощных ааннианских судов, да и гуманоиды непременно заинтересовались бы такой переброской: зачем, дескать, и для чего? Паромы же типа «Афон» уже достаточно примелькались, их эксплуатация не вызовет никаких подозрений. И все-таки… м-м… все-таки мы действуем слишком открыто!

Оба парома спустились чуть ниже прежнего и приблизились к горловине коралловой шахты. Со дна последней тотчас поднялась гидравлическая платформа-лифт, и на нее груз был опущен без всяких проволочек. Сложная, очень сложная операция! Размотаем клубочек…

Вся трудность предприятия заключалась в том, чтобы сбросить транспортируемый предмет в ту самую минуту, когда платформа достигнет венчика шахты и мягко примет тяжелую ношу. Если поднятие платформы и ослабление крепежных зажимов на паромах не совпадут по времени, то последствия такого просчета будут просто катастрофические!

Оба «Афона» разлетелись в разные стороны, а затем врубив ускорители, устремились ввысь, к ракете-носителю, кружившейся на орбите Реплера. Если все пойдет так, как задумывалось, без отклонений, то никто не узнает об операции, поскольку экраны радаров в Реплер-Сити останутся мертвы. Не то, чтобы гуманоиды могли воспрепятствовать осуществлению проекта (ааннианцы диктовали свои права всюду, где им удавалось появиться), но все-таки лучше было не связываться с реплерианскими — и не только! — бюрократами, склонными портить самые прекрасные начинания. Но слава ЯЙЦУ и его непорочным жгутикам, в радиусе действия детекторов находилось всего несколько охотников и собирателей, едва ли располагавших какими-нибудь приемниками. Никто и ничего не заметит!

Операторы гидравлического лифта умело опустили контейнер на дно шахты. Басовитый и несколько скрежещущий звук, донесшийся из глубины «колодца», возвестил об окончании спуска. Горловину шахты тотчас затянули толстые металлические панели, образовав теперь уже постоянную крышу над опасным контейнером. Буксиры с дистанционным управлением мигом растащили в разные стороны бутафорские рифы. Над оправленным в металлический куб сферосом не осталось ничего, кроме мощного слоя морской воды.

— Ну вот и все, — облегченно вздохнул Парквит, посасывая кончик своего хвоста. — Пусть теперь над этой водной гладью летают все, кому не лень.

— Выходит, с воздуха наше сооружение не может быть обнаружено? — полюбопытствовал Кармот.

— Не может, — кивнул головой Парквит. — Сверху камера ничем неотличима от обычного валуна на морском дне. Для пущей правдоподобности, на крыше контейнера действует станция юннатов, занимающаяся разведением рыбок. — Тут главнокомандующий перегнулся через перильца наблюдательной площадки и заорал в соседнюю комнату: — Эй, кто там на связи?

Из лабиринта мониторов выбежал стройный техник и, задрав голову, доложил:

— Все чисто, господин главнокомандующий!

— Ну и чудненько! — Парквит повернулся к Аррису и Кармоту. — Остается только выпустить животину из сфероса и приступить к проведению научного эксперимента. Хочу, будучи вараном военным, лично убедиться в том, что чудовище способно без вреда для себя выдерживать мощнейшее лазерное излучение…

***

Вом отдыхал внутри своей металлической раковины. Его сверхчувствительные органы восприятия фиксировали сигналы, поступавшие извне. Все еще чувствуя невыразимую усталость, Вом был в состоянии проводить различие между микросредой непосредственно в сферосе и микросредой за его пределами. Было совершенно ясно, что за толстыми металлическими стенами бункера — какая-то жидкость. Содержание кислорода в этой жидкости необычайно велико, но кислород перемешан с водородом. Над жидкой средой опять начиналась среда газообразная. Очевидно, на данной планете существуют обширные водоемы.

Вом обнаружил целое сонмище разумных существ, выделявших огромное количество энергии. Неразумные существа пребывали в состоянии спячки. Исследовав близлежащие районы океана, Вом сделал потрясающее открытие: жидкость буквально кишела живыми организмами! Сие изобилие не столько восхитило Вома, сколько изумило — так давно он не ощущал присутствие рядом с собой носителей биоэнергии, поставщиков питания. Густая населенность здешних мест озадачила Вома. Анализаторы подсказали пятну, что разумная деятельность туземных организмов находится на крайне невысоком уровне и столь же невысока степень излучаемой ими сытой энергии. Впрочем, количество в настоящем случае вполне компенсировало качество.

Был момент, когда Вом надумал потратить на исследование непривычной среды немного энергии. Где-то на периферии органов восприятия у него еще оставался один (а может, целых два?) заряда высококачественной жизненной силы!

Вом колебался. Ему все еще достаточно трудно было мыслить четко и ясно. Долго ли еще дожидаться того момента, когда процесс регенерации завершится и можно будет приступить к полномасштабной экспансии? Для этого следовало немедленно перекусить разумными существами, а не бессмысленными протеиновыми соединениями!..

Около десятка ааннианских техников, забравшись в небольшие ныряющие блюдца и снабдившись бензопилами, устремились в глубину моря к металлическому сферосу. Облепив железяку, рептилии приготовились распилить ее на куски. Ученые полагали, что существо, выйдя из импровизированной раковины, примется с удовольствием плескаться в бетонной вольере, отгроханной прямо на грунте. В самом деле, не находилось оснований для того, чтобы предположить какую-нибудь иную модель поведения этой твари.

Вом размышлял, но чувство голода заметно одолевало доводы разума.

До слуха пятна донесся скрежет разрезаемого металла и визг пил. Сферос лопнул сразу в нескольких местах. Из трещин полезло черное Нечто и мгновенно поглотило техников вместе с их ныряющими блюдцами. Все произошло так быстро, что несчастные подводники даже пикнуть не успели. Пятно пожрало и металл, и живую плоть. Вом стремительно растекался на все четыре стороны, заполняя собою бетонную вольеру, больше походившую на склеп.

***

Двое биологов вели наблюдения неподалеку от массивной двери камеры. Они задали хорошего тягуна, как только сообразили, что за опасность им угрожает, и едва успели ускользнуть от густо-черного пятна, которое ударилось с силой в водонепроницаемую дверь через секунду после того, как ее захлопнули за собой ученые. Вом сообразил, что вставшая у него на пути преграда — дело рук вполне разумных тварей, и мигом произвел детальный анализ барьера, за коим находилась столь вожделенная пища. Довольно несложный сплав металлов, Вому более чем хорошо известный. Оценив сопротивляемость и плавкость сплава, пятно выбросило вперед нечто вроде пары тончайших щупалец, вырабатывавших тепло. Дверь раскалилась добела и потом потекла, как воск.

Первым на это происшествие отреагировал Парквит. У всех присутствующих молнией промелькнула мысль о том, что они столкнулись с воплощенным голодом в лице некоего невиданного космического чудовища. На какое-то мгновение мысли и чувства рептилий оказались разбиты параличом.

— Закрыть все двери и задраить все люки в трубе, ведущей в склеп! — раздался крик минуту спустя после трагических событий. — А также двери и люки в отсеках шесть, семь, девять!

Все немедленно пришли в себя, и помещение сделалось похоже на осиное гнездо. Команды Парквита вынудили техников действовать быстро и решительно.

Металлическая дверь растаяла, и Вом получил доступ в первый отсек трубы-туннеля. Алчный, требовавший мощной и неотложной подпитки разум чудовища отыскивал, чем бы поживиться. И вот еще две молодых игуаны вместе со скафандрами для работ в открытом море оказались в текучем чреве Вома. Эти две не успели проскочить в двери второго отсека: приказ Парквита опередил их! Однако энергия, полученная Вомом, была значительно меньше ожидаемой, так как в ту самую минуту, когда он прорвался сквозь преграду и потек к игуанам, одна ящерица успела умертвить свою товарку и затем направила тонкий луч лазера непосредственно в собственное сердце. Да, в рассуждении калорийности смерть этой парочки сильно отличалась от той, которая прибрала отважных подводников вместе с их крохотными батискафами.

Парквит судорожно отдавал приказы работникам шестого, седьмого и девятого отсеков.

— Включить энергию! — ревел он. Физик Пьорн перевел растерянный взгляд с приборной доски на главнокомандующего.

— Господин Парквит, нельзя ли немного подождать, ведь магистральный кабель еще не прошел испытаний. Теоретически все еще существует возможность…

— Да пошел ты в клоаку, куда открываются мочевые протоки матушки Бибитур! — гаркнул на физика Парквит. — Мне начхать на твои теоретические предположения, сопляк! Время испытаний настало, вот оно! Если твои опасения существуют только в гипотетическом виде, то наша смерть — уже почти реальность. Включай установку на полную мощность, и не вздумай занижать выброс энергии…

— Слушаюсь, сэр! — пробормотал Пьорн и разом щелкнул двумя тумблерами: желтым и коричневым. Крутя ручки, физик заклинал демонов пыли не разрушать недавно смонтированную установку.

Каждая клеточка Вома содрогнулась от жутчайшей боли. Пятно подверглось воздействию электротока в несколько миллионов вольт. Стенки туннеля находились под напряжением. Ослабленный организм Вома не смог вынести подобной атаки, его клетки не сумели перераспределить энергию. Он начал двигаться, сокращаясь и сжимаясь, в сторону того участка стального пола, который не был под напряжением. Организм Вома находился в состоянии агонии. «Просчитался, просчитался!» — вопила каждая клеточка и отключалась, стараясь избежать окончательной гибели. Те клетки, которые пытались перераспределить электрический ток, погибли немедленно. Первыми же пали те, которые помещались на периферии.

И все-таки Вом не погиб!

— Постепенно снижайте вольтаж! — скомандовал спустя несколько минут Парквит.

Вом давно уже находился в неподвижном состоянии, но главнокомандующий решил, что не грех и перестраховаться. Пьорн, исполняя приказ, выключил установку и принялся внимательно следить за показаниями приборов.

— Все отсеки выдержали! — радостно доложил физик.

— Спасибо, спасибо всем вам, ребята, — сказал Парквит, а двум биологам крикнул: — Следуйте, пожалуйста за мной, почтенные жители пустынь!

Все трое спустились в рубку. Острый глаз Парквита выделил из множества обслуживавших мониторы рептилий нужного ему сотрудника. Это было пожилое пресмыкающееся, нечто вроде геккона, сидевшее на стульчике в окружении тысячи стеклянных коробочек со стрелками.

— Ну что, Амостром, дуэль окончена?

— Не могу пока сказать ничего определенного, господин главнокомандующий. Если верить показаниям компьютера, это гнусное пятно все еще живет!

— Невероятно, — беззвучно прошептал Аррис.

— Довольно странно слышать такие слова от ксенобиолога, — ухмыльнулся Парквит.

— Но право же, я не припомню, чтобы где-нибудь во Вселенной существовал организм, способный выдерживать хотя бы десятую часть поданного в вольеру вольтажа в течение более чем пяти-семи миллисекунд! Думаю, что наше пятно, вне всяких сомнений, утратило способность здраво рассуждать.

— А оно обладало таковой способностью? — облизнулся Парквит.

— Не кощунствуйте, сэр! — с укоризной проговорил Аррис. — Ведь столько наших братьев погибло! Не вовсе же безмозглое создание пожирало их с такой настойчивостью, а? Но теперь чудовище парализовано и никогда уже не сможет возобновить свою прежнюю деятельность. Регенерация в настоящем случае абсолютно немыслима! Так что, незачем спорить о том, насколько живо или насколько мертво животное. Это споры, скорее, из области языкознания (раздел «Семантика»), нежели из области биологии.

— Вероятно, вы правы, — насупился Парквит. — Но если нет, то в биологической науке назреет необходимость серьезных реформ! — Главнокомандующий воззрился на экран: — Если монстр жив, то почему он не двигается?

— Всякие «если» отпадают, — заметил Амостром, — так как приборы ясно свидетельствуют о том, что чудовище живо! Конечно, оно ослаблено, даже искалечено, но… наступления смерти констатировать не приходится!

— И в какой же степени ослаблено существо? — полюбопытствовал Парквит.

Амостром пожал чешуйчатыми плечами.

— По общепринятым меркам, пятно находится на грани смерти. Не исключено, что животинка и впрямь никогда уже не оправится, как об этом говорил нам глубокоуважаемый Аррис. Но вот только дело осложняется тем, что наши стандарты не приложимы к данному созданию, тем более в вопросах жизни и смерти. Кто знает, чем закончится вся эта катавасия…

Парквит терпеливо выслушал геккона и, хмыкнув несколько презрительно, устремил взгляд на экран монитора. Телекамеры были сфокусированы на черной отвратительной массе.

— Ну что же, попробуем проверить все эти рассуждения опытным путем, — заявил главнокомандующий. — Для монстра необходим сильный внешний раздражитель… Кармот, Аррис — за мной!

— Прошу прощения, ваше превосходительство, — изумился консультант, — куда это мы собрались?

Парквит оглянулся на Кармота через покрытое броней плечо.

— Разумеется, в камеру к чудовищу. О каком же еще раздражителе, как не о нас с вами, может идти речь?

— Мне кажется, — холодно заметил консультант, — это не самое лучшее решение.

— Зато с точки зрения практической выгоды вполне целесообразное… Неужели в тесно сплоченных рядах пресмыкающихся появился трус?

Кармот зарделся.

— Это не трусость. Это благоразумие. В худшем случае — несколько обостренный инстинкт самосохранения!

— Понимаю, понимаю. И отнюдь не настаиваю на том, чтобы вы шли со мною!

— Не настаиваете? Ну, значит я иду!

Тяжелые и довольно громоздкие костюмы, покрытые броней, сильно сковывали свободу движений, и бойцы едва ползли вперед. Все это происходило оттого, что снаряжение предназначалось для работы в условиях невесомости, в открытом космосе. Использование же подобных бронированных шмоток на поверхности планет создавало массу неудобств для пользователей. Заказывая жесткие скафандры, Парквит в глубине души сомневался в их эффективности, особенно если гадкая скотинка снова надумает кушать ящериц. Анализы, сделанные Амостромом, оставались по-прежнему довольно неясными, и уже эта неясность сама по себе наводила на мрачные мысли. В создавшемся положении броня имела скорее чисто психологическую значимость: она могла придать смелости таким мямлям, как Кармот. В общем-то, природа и без того снабдила рептилий своего рода естественной броней, а посему любые искусственные щитки, чешуйки и латы вызывали в пресмыкающихся почти что священный трепет.

Освещение внутри камеры было необычайно ярким и интенсивным. Его врубили тогда, когда заработала аварийная система энергопитания станции. Все предметы приобрели сероватый оттенок. Кругом валялись гнутые обломки металла — остатки сфероса, в котором транспортировалось чудовище. В иных местах прочнейший сплав растянулся, точно резина, и лопнул.

Загадочное существо покоилось в самой середине помещения. Громадное немое пятно поблескивало иссиня-черным блеском, производя близкое к гипнотическому, воздействие на тех, кто еще недавно сделался свидетелем его необычайной мощи. В этом существе таились ответы на великое множество вопросов.

Парквита, Кармота и Арриса сопровождали помимо до зубов вооруженной охраны, еще несколько добровольцев из числа станционных смотрителей.

Впереди всех шел солдат. Он медленно приближался к черной массе. Все остальные рептилии наблюдали за ним, затаив дыхание. Солдат не спеша обогнул пятно, постукивая по нему прикладом лазерной винтовки, после чего энергично взмахнул хвостом, точно успокаивая наблюдателей.

Издав звук, одновременно походивший на писк, и на шипение, ученые разбрелись по камере, испытывая и облегчение, и любопытство. Показалось, что температура внутри склепа повысилась. Двое специалистов затеяли по этому поводу бурную дискуссию у останков водонепроницаемой двери.

Несколько ученых зашныряли вдоль самой кромки монстра, а другие бросились исследовать обломки металлического сфероида, в котором транспортировалось пятно.

Парквит не мог поверить, что в черной аморфной массе теплится еще какая-то жизнь. Краткие минуты взрывной деятельности чудовища казались теперь чем-то вроде дурного сна и понемногу отступали на периферию памяти.

Главнокомандующий повертелся немного около одного из ученых, пялившегося на пятно и часто-часто бормотавшего в свой диктофон какую-то чушь. Оказалось, старикан исследовал ком расплавленного металла, покоившегося почти в центре Вома. Что это за ком, угадать было нетрудно: из металла торчало предплечье ящерицы-агамы, еще не переварившееся в алчной утробе монстра. Конечно же, агама была техником с ныряющего блюдца и высвобождала инопланетного гостя из его металлической раковины.

Парквит заметил, что Аррис внимательно приглядывался к тем местам, где пятно касалось пола вольеры. Ксенобиолог весело махнул главнокомандующему лапой.

— Ну что, — церемонно осведомился Парквит, — удалось вам сделать какие-либо предварительные выводы?

— Н-не знаю, — промямлил ксенобиолог, — я все никак не приучу себя к мысли, что перед нами действительно живое существо, а не куча грязи. Какое-либо личное отношение в этой мрачной штуковине мне выработать пока что довольно трудно.

— О, тут все наверняка разделяют ваши чувства. Но если можно, расскажите о самых первых впечатлениях…

— Если о первых разве что… гм… Предположим, приборы Амострома необычайно точны. Тогда следует думать, что пятно способно на какие угодно поступки в какое угодно время. Однако, сдается мне, что мы нанесли животине ничем уже не поправимый урон. Регенерация тут не поможет. Но нужно не забывать и то, что объем и уровень организации непосредственно мыслительного аппарата существа нами еще не выяснены. А ведь это самая важная деталь…

— Неужели вы считаете, что данная субстанция настолько разумна, что сумеет научиться чему-нибудь на собственном же опыте?!

— Да, именно в силу этого чудовище так пассивно сейчас. Оно набирается ума-разума, хотя я и не уверен, что приписывать характер разумного действию, которое очевидно было спровоцировано чисто физиологическими возбудителями! Впрочем, не думаю, что скотина захочет еще разок отведать угощения Пьорна. Особенно после столь мощного электрического шока. — Ксенобиолог поскреб когтем чешуйчатый затылок. — Мне бы хотелось с вашего, господин главнокомандующий, разрешения проследить за тем, чтобы все наши эксперименты проходили в строгом соответствии с распорядком!

— Да, конечно. Начинайте немедленно! Внезапно Парквит увидал Кармота и подошел к нему. Консультант видимо трусил и жался к стенкам вольеры, боясь даже коснуться черного пятна на полу.

— Что-то вы попритихли, мой друг! Озабоченное лицо Кармота нисколько не удивило главнокомандующего.

— Попритихнешь тут, — громким шепотом проговорил консультант. — Я вижу, что недавние выходки этого монстра, гибель товарищей, громадный материальный ущерб не насторожили нас. Мы по-прежнему недооцениваем инопланетного изувера в образе пятна! Конечно, инженеры сконструировали замечательную установку, в считанные секунды обуздавшую прыть чудовища и произведшую на меня лично сильнейшее впечатление! Конечно, мы наверняка исчерпали запас энергии зловредного уродца, и первый всплеск его разрушительных эмоций безусловно окажется последним перед заточением и неминуемым расчленением. И все-таки, — добавил. Кармот после некоторой паузы, — мне не хотелось бы, чтобы нами овладело самодовольство! Уверен, еще не конец драмы, вот увидите…

Парквита пессимизм Кармота не слишком поразил. Скорее, следовало удивляться тому, что в речах консультанта явно скрыты были намеки на некомпетентность и зазнайство некоторых официальных лиц. Нет, ученому, состоящему на службе Его Величеству, такие выпады решительно не к лицу!

— Вы бы, разумеется, предпочли, чтобы таинственное существо было немедленно расчленено именно сейчас, не так ли? — скривился главнокомандующий, окидывая Кармота презрительным взглядом. — Сейчас, когда во имя науки положили свои животы многие наши товарищи?!

— Да! — почти прокричал Кармот с таким выражением лица, какого Парквиту еще не доводилось видеть у консультанта. — Именно сейчас! — провизжал в какой-то яростной решимости Кармот. — Немедленно! Иначе оно вновь наберет силы, и тогда уже всем нам не сдобровать! Сделайте это, причем в силу вами же приведенных обстоятельств!

— Мною? — ошеломленно выдохнул Парквит.

— Вами! Или вы уже забыли о погибших? Добейте тварь, добейте! Вам не скрыть вашей робости и растерянности, Парквит!

— Вы правы, — тихо проговорил главнокомандующий. — Но нам следует изучить черное пятно. Не ради ли этого изучения гибли агамы? Способность поддерживать жизнедеятельность организма после немыслимых перегрузок слишком уникальна, грешно упускать такой шанс. Мы должны разгадать механизм выживания, скрытый в чудовище. И я не отступлюсь от этой задачи только из-за гнусных личных страхов и опасений!

— Что ж, — разом обмяк Кармот, — будем надеяться, что страхи останутся необоснованными…

Закручинившийся консультант вернулся к своим занятиям. «Да, нас предают инстинкты!» — мысленно ухмыльнулся он, когда поймал себя на том, что подумывает отведать кусочек монстра. Впрочем, странные мысли входят в голову, когда случаются странные события.

***

Вом полностью расслабился и отдыхал, причем сознавая, что рядом находятся мириады разумных существ, из каковых многие ударяют его чем-то и больно колют. Он сознавал также, что наличие многочисленных приборов, отслеживающих функции его организма, излучает значительное количество энергии. Вом не сопротивлялся ничему, хотя почти инстинктивно искажал всю ту информацию, которую позволял собирать о себе всем этим агрегатам. Он не оказал никакого сопротивления даже тогда, когда его принялись вполне натуральным образом расчленять, то есть два каких-то ухаря оттяпали здоровенный кусище драгоценного Вомова тела. В недавнем прошлом изуверы поплатились бы за свой проступок жизнью. Но нынче Вом был добр и все терпел. Правильно, нужно покаяться. Совершил ошибку — расплачивайся!

Ну и прекрасно! Вом сделается воплощенная покорность и послушание. Он будет податлив как труп (если, конечно, труп податлив!). Да и поразмыслить надлежит об очень и очень многом…

Итак, прежде всего: Вом недооценил своих противников. Что и говорить, при определенных условиях громадная толпа более или менее разумных созданий становится могущественнее одного сверхгиганта. Даже его, Вома, смогли одолеть на время эти козявки! Не следовало, не следовало так надеяться на свою сказочную силу! Вот она, расплата… Хотя выжить ведь удалось-таки! Разве это не удача? Неслыханная удача! Надо же, тысячи лет торчать на пороге смерти и не подыхать от жесточайшего истощения и вдруг — чуть не свалиться от атаки неких высоколобых букашек! А все неосторожность. Одна оплошность — и чуть было не вырубился на веки вечные.

Вом почувствовал, что полонившие его твари сбились в одну кучу где-то за границей первого контейнера. Пятно еще не было в силах читать мысли, но интерпретировать те или иные эмоции животных — уже могло. Вом заприметил длинные трубы, приваренные к каркасу вольеры с той стороны, где находилась помпа. Ага, похоже, собираются подавать жратву. Для чего бы еще понадобился им насос? Ну что ж, пускай накачивают: наверняка какие-нибудь паршивые органического происхождения отбросы… Вом принялся высчитывать время, которое понадобится ему на восстановление прежнего самочувствия. Оказалось, довольно немного времени потребуется… К тому же, существуют определенные энергетические отстойники, где скапливается необходимая для нормальной регенерации жизненная сила!

Когда Вом окончательно оклемается, действия его будут носить куда более разрушительный характер, чем прежде. Теперь он станет придерживаться четкого плана. Мысль о том, что он в плену, тяготила Вома, почти что вызывала отвращение. Однако читать мысли своих тюремщиков было еще гаже: все они, как один, мнили себя победителями! Вом решил относиться к своему пленению, как к заслуженному наказанию за ошибки. Но скоро он наберется сил и… Конечно, до максимума потенциальной энергии весьма далеко покуда (слишком много органики пожирает ненасытная память!), однако для акта мщения хватит с лихвой! Время… главное немножко подождать. В ожидании — сила!..

***

Маленькой-маленькой девочке никак не могло быть более девяти-десяти лет. В страхе она нырнула в лесную чащу и спряталась, присев на корточки, за обомшелым валуном. Шел дождь. Капли теплой воды, стекая с древесных листьев, падали на рыхлую землю. Кроме шума валившейся с неба воды ничто не нарушало мертвенной тишины леса. Повсюду буйно и невоздержанно произрастали папоротники, хвощи, плауны.

В правой рученьке девчушечка сжимала малюсенький бластер. Юная особа немного привстала и высунула голову из-за камня, напряженно всматриваясь в дальние дали. Все было спокойно. Кругом стеной стояли высокие стройные деревья, а в подлеске шумели ветвями бриоксиды и ютились по стволам мистифиты с грибами и лишайниками, яркими пятнами то огненно-рыжего, то лилового цвета, выделявшимися на зеленом фоне чащобы.

Вдруг девочка заметила, как по левую руку от нее между двумя гигантскими грибами проползло нечто изжелта-коричневое. Оружие в нежной ручке забрыкалось и выстрелило. Раздался глуховатый взрыв, разметавший во все стороны клочья темной плоти, от которых немедленно повалил зловонный пар и полилась зеленоватая жижа. Куски мяса, пошлепавшись на землю, судорожно задергались, как бы представляя в лицах (которых не было) извечную борьбу Жизни и Смерти.

Девочка выползла из-за валуна, не сводя дула с останков по-прежнему неопознанного, но зато уже обезвреженного существа. Поросшие шерстью куски ошметка потрепыхались еще немного и затихли. Девочка опустила бластер.

К сожалению, малышка не удосужилась задрать свою чудесную головку и посмотреть наверх, а потому и не заметила громадного злющего питона, свесившегося с ветки. И, конечно, не заметила она кривых коричневых зубов, впившихся в ее шею…

Киттен зажмурилась, выйдя из полутемной кабинки на яркий свет, и потерла немного за левым ухом свою головенку: контактные пластины аппаратуры были довольно жесткими.

— Ну что? — осведомился несколько фатовато Порсупах, сидя на скамье с подсветкой и жуя резинку. — Как тебе понравилось?

— Довольно скучно, — ответила Киттен, выговаривая слова с намеренно аристократическими интонациями: этот странный выговор, как и щегольской наряд Порсупаха, предназначался для тех любопытных отдыхающих, что взад-вперед бродили по влажным от недавнего дождя аллеям луна-парка. — Да, скучно, хотя сделано все достаточно профессионально. Смерть выглядит более чем убедительно. Мне уже давно не приходилось испытывать ничего подобного: надо же, сзади напал! Однако кора головного мозга у питона функционировала столь бледно и невзрачно, что я не почувствовала никакого удовольствия, не сумела проникнуться ощущением удачной охоты. Понимаешь ли ты, Порс, о чем я толкую?

— Понимаю, но лучше бы нам, — раздраженно проговорил Порсупах, — было заняться рыбной ловлей. Разве ощущение того восторга, который тебя охватывает при хорошем клеве, сравнимо по силе и интенсивности с идиотскими треволнениями, захватывающими тебя в кабинке стереовидюшника? Все подделка!

Порс, несомненно, уже вполне вжился в образ испорченного племянника богатенького фермера-лесоторговца и играл так убедительно, что Киттен начинала сомневаться в том, что сможет составить ему достойную компанию.

— Рыбалка, рыбалка! — брезгливо протянула Киттен. — Честное слово, Ники, порой мне начинает казаться, что скоро ты сам превратишься в рыбу. Даже если б эти скользкие твари были размером с твой загородный дом, я не смогла бы понять, почему так увлекательно охотиться на них и в чем тут, собственно, героизм?

— Ах, милочка, для нас, рыболовов, важна не сама рыба и ее размеры. Нам будоражит кровь и щекочет нервишки непосредственно процесс ловли. Помни, заглотившую крючок рыбину еще долго нужно «водить», а не то она сорвется. А уж как важно правильно выбрать момент подсечки. И вот наконец трепыхающаяся серебристая рыбка взвивается в воздух и летит на берег, поближе к ведерку. Какое наслаждение, ты вполне вознагражден! И разве мыслимо ставить на одну доску эти чистые здоровые восторги с теми ощущениями, которые ты испытываешь, сидя в темной затхлой кабинке и позволяя всяким дурацким агрегатам запросто манипулировать твоими мозгами.

Порсупах пренебрежительно махнул рукой в сторону сими. Над большинством дверей горели красные лампочки, что означало просмотр очередной ленты. По мере того, как Порс (он же — Ники) и его спутница продвигались вдоль длинного ряда сими, рекламы на кабинках менялись, становясь все более вульгарными и пошлыми и обещая все более захватывающие ощущения, недоступные или запретные для большинства в реальной жизни.

— Все это дрянь и непотребнейшая духовная мастурбация! — подытожил томианец и ускорил шаг, направляясь к горловине другой аллеи. Киттен последовала за Порсом,

— Поверь, — продолжил чтение своих проповедей енот, огибая лоток с печеньем кустарной фабрикации, — нет на свете ничего лучше, чем, оснастясь самой обычной удочкой, ловить окуньков!

— Когда я выживу из ума, Ники, — надменно заметила Киттен, выпячивая грудь, — я, может быть, и поверю в эту галиматью! Но пока что я весьма далека от рыбалки!

— Не желает ли юная леди попробовать кое-чего бодрящего? — донесся откуда-то слева глуховатый голос. — Штука подействует наверняка. Больше того, она предназначена именно для таких вот бесшабашных молодых особ!

Киттен и Порс разом обернулись на голос. Рядом с устьем аллеи в плетеном кресле-качалке сидел тучный мужчина лет этак сорока и ласково глядел на отчаянную парочку. В век специфических диет, таблеток для избавления от лишнего веса и бурного развития пластической хирургии, незнакомца можно было легко назвать «живым ископаемым», ибо он осмеливался быть толстым. Но его полнота не оскорбляла эстетических чувств прохожих, хотя, вероятно, именно этого впечатления мужчина и добивался. Сало не висело на нем складками, но плотно обволакивало упругое тельце и казалось довольно уместным. Пухлые ручки и круглая румяная ряшка мгновенно внушали глубокую симпатию к своему носителю. Есть же разница между толстяком, походящим на славного Санта-Клауса и какой-нибудь взопревшей отечной тушей, напоминающей скорее груду мокрого тряпья, чем доброго рождественского гостя. Так вот, наш крепыш смахивал на Санта-Клауса. Впрочем, взгляд его лазурных глазок был весьма серьезен. Этот Санта, очевидно, давно уже следил за Киттен и Порсупахом.

Незнакомец сидел в своем кресле, словно африканский царек на троне, окруженном подобострастными пигмеями: в настоящем случае пигмеев замещали круглые металлические столики на причудливо выгнутых ножках. На столиках лежали груды всевозможных безделушек сувенирного толка: различные ювелирные украшения, поделки резчиков по дереву и по кости, крохотные пейзажики кисти здешних мастеров. Выбор был довольно велик, качество товара явно превышало средний уровень подобной продукции, но ничего особенно интересного для себя ни Киттен, ни Порсупах не увидали тут.

Ну что ж, — приступила Киттен, — к нечаянным знакомствам мы относимся без всякого предубеждения, если это, конечно, волнует вашу разожравшуюся кошачью милость!

— Насколько я могу судить, — мягко улыбнулся Санта, — вы, леди, из тех, кто беззаветно следует зову собственного сердца! Вы — дама с фантазией, иначе не называли бы меня так затейливо, а нарекли бы попросту брюханом, кем я, по существу, и являюсь.

Киттен глянула краешком глаза на несколько объемных изображений древних рыбарей с неводами. Любой землянин просто помер бы со смеху над этими глупыми картинками в деревянных рамочках, мгновенно распознав в подложной мазне зауряднейший фотографический трюк.

— Столь жалкие потуги на лесть не могут быть вменены вам в заслугу, дорогуша. Коли кроме идиотских слащавых картинок и статуэток для умственно отсталых у вас нет ничего, то так и скажите, а не мелите чушь про острые ощущения!

— Администрации необходимо, — пояснил Санта, чихнув, — принять определенные меры. Ну хоть бы навесы какие устроили, что ли, а то сидишь тут под дождем, как самый последний дурак! Уж подземным-то подогревом можно было обеспечить парковые аллеи! — Тут пузан вытер лицо платком, засопев, подался вперед. — Если у вас есть желание, — сказал он тихим голосом, — и деньги — да, деньги! — то мы смогли бы кое-что придумать для вас в смысле неординарных развлечений!

Киттен придвинулась поближе к мордатому человечку и наклонилась над столиком, делая вид, что рассматривает статуэтку престарелого моржа с усиками из лески и бивнями из розоватого стекла.

— Желание-то есть всегда, господин коммерсант, — прошептала девица, — а что касается денег, то их у меня достанет на самые головокружительные пирушки, какие только можно вообразить себе на этом, насквозь пропитанном водичкой, шарике! Впрочем, выражайтесь яснее, милый друг!

— Винт! — почти беззвучно прошамкал розовощекий Санта. — Наркотик такой, разве не слыхали? Чистейший и редчайший наркотик. Доставляет массу удовольствий, ни с чем не сравнимых. В этом рукаве Великой Звездной Реки ничего подобного вы не сыщете! Если вы решительны, то попробуйте!

Киттен вздохнула и отступила назад.

— О Боже, я уж и впрямь начала думать было, что вы предложите мне что-нибудь путное. По всему видно, что вы приторговываете винтом направо и налево и не успеваете удовлетворять утонченнейшие потребности здешнего населения. Видимо, ни один лесоруб и ни один охотник не обходятся без вашего зелья. Удивительно, что еще до сих пор к вашему столику не выстроилась очередь!

Киттен покачала головой, как бы выражая презрение ко всему городу и протянула торговцу статуэтку вместе с кредитной карточкой. Санта вставил карточку в паз компьютера и в изумлении закусил губу, когда на экране засветились более чем солидные цифры, выражавшие платежеспособность Киттен.

— О, милая леди, у вас в карманах действительно водятся кое-какие деньжата, а посему ваш сарказм отнюдь не представляется мне ни странным, ни обидным. Различные товары кочуют туда-сюда так же, как и люди, Небольшое количество винта оседает и в наших краях, ибо в перевалочных точках, согласитесь, можно достать какой угодно товар. Вот эта ваша сигара, к примеру, ведь земное же происхождение имеет, не так ли?

— Так, — кивнула Киттен.

— Ну вот видите! Кто располагает определенными ресурсами может при желании достать любую вещь в любом месте,

Толстяк был настроен очень игриво.

— Так вы это всерьез? — осторожно спросила Кай-Сунг, и в ее голосе с достаточной убедительностью прозвучали сразу недоверие, надежда и сдерживаемое с трудом напряжение. — Неужто в этой глуши вы и впрямь можете достать немного винта?

— Могу, — усмехнулся мордан, весело заворачивая купленную Киттен статуэтку в декоративную фольгу, — могу, и это так же верно, как и то, что вы обворожительны, милочка!

— А образец у вас есть?

— Не могу похвастаться глубокими познаниями в человеческой истории, моя прелесть, но твердо помню, что судьи во все времена выносили окончательный приговор исключительно на основе вещественных доказательств. Поверьте, леди, местная полиция работает ничуть не хуже, чем полиция на прочих планетах метрополии, хотя и не располагает такими кадрами, как, например, хайвхомская. Образца у меня нет, но вы, надеюсь, не станете возражать против непродолжительной морской прогулки?

— Насколько непродолжительной?

— О, это займет более суток.

— А когда мы сможем отправиться?

— Да прямо сейчас, если прикажете.

— Ну что, Ники? — поворотилась Кай-Сунг к Порсупаху.

— Не знаю, Пилар, — скривился Порс, — мне, признаться, твои вечные выкрутасы страх как надоели. Понимаешь ли ты, в какое дело ввязываешься? Насколько я помню, все те, кто хоть раз отведал винта, становятся наркоманами или, как они сами себя называют, «летчиками»!

— Фу, какой же ты скверный тип, Ники! Все это чушь, пустые слухи, распространяемые протухшими в своих подземельях церковными крысами! Подобной болтовней разве что маленьких деток напугаешь…

Толстяк внимательно наблюдал за Киттен, а та продолжала бойко:

— А что если, нам и в самом деле повезет попробовать настоящий винт? Представляешь, какая сделается рожа у этой заносчивой Маркионесс? Да бедная шлюшка просто треснет от зависти, мы навеки утрем ей нос!

— О, как ты мстительна, Пилар. Это уже напоминает вендетту. Впрочем, какое нам дело до твоей глупой кузины?.. Хотя, знаешь, я согласен отправиться с тобой, но только при том условии, что поездка не займет двух и более суток. Послезавтра мы должны будем вылететь на север, я уже заказал билеты и…

— Опять ты свое! Мне опротивели твои бесконечные рыбалки, — Киттен повернулась к толстяку и заявила: — Мы принимаем ваше предложение.

— Вот и отлично! С вашего позволения я упакую свои вещички, и через пару минут мы сможем отправиться в путь!

— Надеюсь, к месту вашего загадочного рандеву — уж не знаю с кем! — нам не придется пробираться сквозь дремучие тропические леса или по крутым горам. Моя одежонка слишком не годна для таких вояжей!

Киттен указала на свой костюмчик, плотно облегавший стройное тело, отороченный желтый мехом с черными пятнышками и с кругообразными вырезами на груди, где виднелась загорелая кожа.

Толстяк принялся складывать столики, вернее, попросту повелел им сложиться, и те автоматически поджали ножки и попрыгали в большие ящики прямоугольной формы. Ящики в свою очередь слепились в один, внушительных размеров, черный блок. Весь процесс напоминал отгадывание головоломки из серии «картинки-загадки». Санта запер блок на ключ, нацепил сверху табличку «Закрыто» и пошел вперед, как раз в ту сторону, откуда дул мягкий бриз. Порс и Кай-Сунг немедленно последовали за вожатым.

— Становится прохладно, — заметил томианец.

— Что и не удивительно, — пояснила жирная харя, — ибо весь этот шумный райончик находится рядом с морем. Тут и порт недалеко…

Залитые яркими огнями фонарей и витрин аллеи, гул пестрой толпы отдыхающих, крики зазывал — все это скоро осталось позади. Троица вступила в петлистый лабиринт залитых помоями закоулков, куда туман, однако не проникал, благодаря исправной работе метеокоррекционных установок Реплер-Сити.

Вот и порт. У причала вперемежку покачивались и крупнотоннажные сухогрузы, и частные суденышки, даже крохотные яхты и рыбацкие лодки. На фоне ночного неба освещенные тысячами огней корабли выглядели весьма причудливо. Волны накатывались на пластиковое забрало автостоянки и, спадая, оставляли на нем клочья фосфоресцировавшей пены.

Когда на небосвод выползли обе луны, спутницы Реплера, на берегу сделалось гораздо светлее прежнего. Общая масса светил немного не дотягивала до массы бледного спутника Земли.

Август выдохся совсем недавно, но сентябрь уже вполне вступил в свои права. В межсезонье на Реплере ночи всегда становились несколько светлее обычного, зато потом наступала кромешная тьма. Изысканная тень толстого, весьма пожилого котяры, сидевшего на сломанных перилах Кнехтовой лестницы и хрипло оравшего, начала раздваиваться.

Толстомясый гид вел Киттен и Порса по длинным, переходившим друг в друга причалам. На одной из площадок притулился чуть не у самой воды тощий аэромобиль, формы которого ясно указывали на его превосходные скоростные качества. Из-за приоткрытой двери, а также из окон лились потоки яркого света, падавшего прямиком на бутофорскую гальку. Несмотря на свои тонкие изящные линии, аэромобиль оказался-таки сработанным из железа, а не из пластика. Это значило, что болид предназначался для перевозки грузов, а не пассажиров и, действительно, мог развивать громадную скорость.

— Нас что, уже дожидаются? — полюбопытствовал Порсупах, заметив свет в окнах аэромобиля.

Киттен знала, что Порс увидел огни сразу, как только компания свернула к порту: томианец обладал исключительным зрением, о чем дружелюбному толкачу дури вовсе не следовало знать, между прочим.

— Едва ли нас ждут, — сказал Санта, — просто пилоты уже готовились к отправке в очередной рейс. Обычно вот этот болид перевозит грузы в ту точку, где наш шеф ведет все свои дела. Седда и Франц — Пилоты надежные, не подведут. На этот счет нечего даже беспокоиться!

— Тогда давайте ускорим процедуру, — предложила Кай-Сунг. — У нас, знаете ли, и другие дела имеются.

Пузан замедлил шаг.

— Вас кто-нибудь ждет?

— Нет, но у меня подчас не хватает терпения в подобных ситуациях. А кроме того, ночные прогулки на аэромобиле не самый безопасный вид времяпрепровождения, как и вы, и баминас могли уже догадаться, уважаемый!

— Однако ничем другим я не располагаю в настоящий момент. Но позволю себе повториться: наша прогулка не затянется. Конечно, пункт расположен отсюда в… впрочем, зачем докучать симпатичным молодым людям всякими нелепыми подробностями, а?

Санта быстро повлек Порса и Киттен к аэромобилю.

Двое мужчин, резавшихся в салоне болида в двадцать одно, на миг оторвались от карт. На обоих одеты были водонепроницаемые темно-синие блузы. Вид у пилотов был вполне серьезный.

Тот пилот, которого звали Франц, с головы до ног оглядел Киттен. Чем не досмотр провозимого товара. Потом Франц заговорил с толстяком, стаскивавшим с себя куртку. Кай-Сунг удивилась, что у этого красномордого уродца оказались на диво крепкие — ни капли жира! — руки.

— Вот уж не думал, Йорк, — гоготнул пилот, — что тебе удалось развить свой вкус. Раньше ты выбирал довольно дрянной товар, а тут…

Франц зацокал языком и закивал в сторону Киттен.

— Полегче, дружище, полегче. Леди и ее спутник — наши гости! Класс А-1, врубаешься?

Дюжий пилот вздрогнул было, вроде как от испуга, но потом на губах его появилась улыбка.

— Прошу прощения, леди. Я не хотел вас обидеть.

Второй пилот, Седда, уже разогревал движки. Судно вздрогнуло, лопасти роторов завращались.

— Выберите себе места поудобнее и садитесь, — сказал Франц гостям. — Здесь все, как видите, завалено всяким хламом, уж не обессудьте… Йорк, этот внеплановый рейс санкционирован Его Светлостью или нет?

— Конечно, шеф дал добро, что попусту спрашивать.

Толстяк завалился на какие-то тюки и задремал. Потом проснулся.

— Прежде чем отправиться в путь, помоги мне в одном дельце, Франц.

— С превеликим удовольствием, жирняга! Йорк порылся в бардачке и вынул оттуда две повязки.

— Неужели это так необходимо? — промямлил Порсупах.

— Боюсь, что да, ребята, — виновато проговорил Йорк. — Сами понимаете, речь идет о товаре, мягко говоря, спорного характера, а посему никакие предосторожности не будут лишними.

Добренький боров вынул окурок изо рта Киттен и аккуратно затушил его о крышку какого-то металлического ящика.

Девушка слегка поежилась, когда на ее глаза легла полоска тонкой черной ткани.

— Боже, неужто вы верите в то, что я смогла запомнить дорогу к тому логову, где затаился ваш драгоценный босс? Интересно, чтобы такое я разглядела ночью, на незнакомой планете, да еще несясь над морскою гладью в неистовом аэромобиле?

— Ничего вы особенного не заметили, конечно же. Но вот к вашему спутнику я, признаться, столь нежных чувств не питаю. Мне совершенно не ведомо, на что он способен, а когда сталкиваешься с неизвестным, лучше всего соблюдать осторожность. Конечно, вы наши потенциальные клиенты. Но только потенциальные. Сейчас вы оба — новички. Так что постережемся… Мы вас совсем не знаем.

— Неужели? — с деланным изумлением вскрикнула Кай-Сунг. — А мне-то казалось, что вы нас насквозь видите. Нам скрывать нечего, цели наши вполне определенны. В платежеспособности — тоже убедились…

У Киттен заныло внизу живота, к горлу подступило ощущение надвигающейся опасности. Неужто кем-то и где-то допущен роковой просчет? Такие вещи случались иногда из-за нескоординированности действий различных структур и служб.

— Не беспокойтесь, милая, ваша кредитная карточка в полном ажуре, — непринужденно проговорил Йорк, завязывая тряпицу на затылке у девушки. — Дело несколько в ином. Видите ли, у меня возникли кое-какие сомнения на ваш счет. Пустячок, в сущности, но тоже требует пояснений. В то время, как вы беседовали со мной у прилавка, по аллее прошли два легавых, переодетых в штатское столь неискусно, что и школьник бы их раскусил. Так вот, эти двое прошествовали мимо нас в двух шагах и даже не подумали помешать нашей полюбовной беседе.

— А с какой стати они должны были непременно встревать в разговор? — насторожилась Кай-Сунг.

— А с такой стати, — вмешался Франц, — что окурочек, который Йорк вытащил из вашего милого ротика, явно земного происхождения. Между тем, ввоз товаров с Земли на Реплер запрещен еще с той поры, когда какой-то колонист обнаружил, что табачный дым оказывает губительное воздействие на побеги особо ценных и редких пород многолетних растений.

Киттен пожала плечами, изобразив досадливое недоумение.

— Ну и что с того?

Дело явно принимало скверный оборот. Киттен тихонько привела ноги в боевую позицию и руки скрестила на груди: все ближе к повязке!

— Надо полагать, вы и в самом деле ни о чем не осведомлены, — с сомнением сказал Йорк, — но те двое ряженых должны были бы знать об этом по долгу службы. Пусть вам и удалось пронести парочку сигар мимо зазевавшегося таможенника, курить их прямо на глазах легавых и не попасться — что-то уж довольно странно. Интересно, почему полисмены, заприметив контрабанду в ваших белоснежных зубках, не схватили вас у моего лотка?

В ту же секунду Киттен, резким движением рук сорвав повязку, ударила Франца ногой прямо в колено и почувствовала, как хрустнула вражья надколенная чашечка. Детина скорчился от невероятной боли и осел на пол. Седда включил автопилот и потянулся к Кай-Сунг, но это было последнее, что удалось ей увидеть: на голову опустилось что-то тяжелое, нахлынули волны кромешной тьмы и беспамятства.

Когда девушка вновь пришла в сознание, то обнаружила себя лежащей черт знает на чем и попробовала пошевелить конечностями: почти безрезультатно. Руки и ноги были привязаны к тулову, тулово же в свою очередь — к скамейке и накрепко. Киттен ужом вилась на этой холодной деревянной сковородке. Озноб делался все сильнее: с Кай-Сунг стянули одежду. Впрочем, крепчающая прохлада мало заботила прелестную Киттен. Больше всего ее волновала собственная беспомощность. Даже запястья были прикручены веревками к брусьям скамьи. Следовало пожалеть и об утраченных тряпках, ибо в опояску было вшито миниатюрное ружьишко.

С усилием повернувшись на левый бок и напрягши все свое белое молодое тело, Киттен попробовала развязать зубами узел на правом запястье. Попытка, как того и следовало ожидать, провалилась. Накатала внезапная слабость, все поплыло перед глазами. К тому же, выяснилось, что на голове у Кай-Сунг поселилась громадная шишка, очевидно не имевшая никакого отношения к прическе.

— Пилар! — послышался знакомый голос.

Под этим именем девушка проходила по легенде, созданной для ее прикрытия майором Орвеналиксом. Невзирая на жесткую фиксацию шеи, Киттен удалось поворотить буйную головушку и скосить очи на небольшое кресло, в котором сидел Порсупах. Енот был с ног до головы залит полипановой пеной, успевшей уже затвердеть. Томианца упаковали с не меньшей тщательностью, чем идиотскую статуэтку из черного коралла, которую Киттен приобрела у Йорка. Сознание девушки отчасти прояснилось, и теперь она желала получить как можно больше визуальной информации. Конечно, ворочать головой оказалось довольно затруднительно, но зато глаза вращались в пазах вполне свободно и могли быть наведены на любой объект с потрясающей точностью. Юная разведчица обратила внимание на то, что жгут, которыми ее прикрутили к скамейке, сильно походил на прекрасной выделки кожу и нисколько не натирал ни шеи, ни лодыжек, ни запястий. Впрочем, не следовало надеяться на человеколюбие преступников. Видимо, ничего другого у них просто не нашлось.

Скосив глаза вправо (скосив почти до полного вывиха), Кай-Сунг заприметила какого-то пожилого мужчину, скорее даже и вовсе старика. Он сидел в ногах у нее на грубом табурете. На нем болтался дорогой, но до оторопи безвкусный костюм. Седые волосы разделялись аккуратным пробором, несколько смещенным к левому уху, и сползались к затылку, где их ожидала толстая воронкообразная косичка. Лицо старика не выражало, казалось, ничего, кроме напряженной тревоги и заботливости, каковое выражение взбесило Киттен. Лучше б он озирал ее с неприкрытой ненавистью!

Дедок был просто безобразен. И не то, чтобы он обладал какой-то особенно неприятной внешностью. Нет, скорее наоборот. Но от него буквально разило непорядочностью, даже козлищем. Кому-то хрыч мог нравиться, а кого-то — приводить в ужас. Киттен выбрала последнее.

— Привет, дорогуша! — изрек старичина тоненьким, почти девическим голоском, но без признака робости, душевной квелости, нерешительности и т. п. — Я рад, что ты наконец пробудилась! Позволь представиться…

— Не позволю, — резко заявила Кай-Сунг. — Не позволю до тех пор, пока вы не освободите меня и моего друга! Затем вы должны будете отчитаться в содеянном. Только после всего этого я, возможно, соглашусь свести знакомство с вами. Э-хе-хе, разве так обходятся с клиентами, а?

— Дорогая, мне кажется, что твой интерес к моим делам продиктован отнюдь не жгучим желанием приобрести товар. И все-таки я представлюсь, хотите вы того или нет. Итак, меня зовут Доминик Роуз, в просторечии — Лорд. Ты милочка, находишься сейчас в моей резиденции, что на добрую сотню миль удалена от Реплер-Сити. Конечно, тут тебе жизнь медом не покажется, но что поделаешь, иначе поступить я не могу из соображений личной безопасности. Видишь ли, в моей частной лечебнице нынче проходят обследование двое пилотов. Один попал туда с подозрением на перелом голени и надколенной чашечки, а у другого — шесть аккуратных дырок в брюхе. Это уж, надо полагать, работа вашего дружка!

— Покорнейше прошу простить меня, Лорд, — вмешался Порсупах, — я метил Седду в глаза, но нечаянно оступился, и вышла небольшая промашка. Но поверьте, мой дядя отъест ему уши, если проведает о том, что он сделал с драгоценным племяшом и прелестной Пилар!

— Если ты будешь настолько нагл, томианец, что у меня от твоих выходок вдруг заколет в печени, то грозному дядюшке придется жевать уши не лютого ворога, но собственного племянничка, запомни! Впрочем, само существование столь кровожадного и мстительного родственника еще ничем не доказано. Ну а теперь, — тут Доминик повернулся к Кай-Сунг, — если вы, ребята, признаетесь, на кого работаете, то все мы сможем избежать массы крайне неприятных процедур. Если вы находитесь в услужении у власть предержащих, то скажите, у каких именно? Если же вы льете воду на мельницу правосудия и прочей чепухи, то…

— Неужели вы не верите нам? — возмутилась, перебивая старика, Киттен. — Вы же наверняка успели проверить наше барахлишко и…

Кай-Сунг чувствовала себя довольно неуверенно. Интересно, с чего бы этому хрычу быть таким прямолинейным? Впрочем, подобные типы страсть не любят многословия и приступают к делу без всяких муторных прелюдий. Они точно знают, чего хотят.

— О да, — согласился Роуз, — если верить вашим документам, то вы и в самом деле некто Пилар ван Хойблен, молодая леди с изрядным количеством деньжонок, прибывшая на Реплер ради приятного провождения времени с планеты Мила-4. Не сомневаюсь, что и в случае проверки все здесь вполне сойдется.

— Так почему же вы считаете возможным сомневаться в подлинности моих ксив?

— По целому ряду причин, детка. И одна из этих причин тебе хорошо известна. Мне сказали, что ты открыто куришь контрабандные сигары, а простецы-фараоны не только воздерживаются от того, чтобы немедленно тебя свинтить, но и даже вообще проходят мимо, как бы и не замечая злостного нарушения законов. Уже один этот факт говорит о многом и заставляет думать, что ты, милочка, не совсем тот человек, за которого выдаешь себя! Впрочем, я не исключаю, что зовут тебя именно Пилар ван Хойблен, но вот что ты далеко не простая туристка с тугим кошельком — это уж как пить дать. У меня, знаешь ли, нюх на подобных тебе пройдох, и он еще никогда не подводил меня. Какими бы убедительными не казались твои документики, они свидетельствуют о теснейшей связи с полицией, причем на самом высоком уровне. Если сюда прибавить еще интерес к винту, наркотику очень дорогому и очень редкому, лишь недавно появившемуся на черном рынке, то образ юной, на славу обеспеченной особы, рыщущей по белу свету в поисках приключений, разваливается прямо на глазах. Конечно, ваше удостоверение личности и кредитная карточка в абсолютном порядке, мои ребята уже успели все это проверить. Но подобная безупречность делает тебя вдвое более подозрительной персоной. Ксивы невероятно трудно подделать, и только очень немногие организации могут себе позволить такую роскошь. В основном это, бесспорно, правоохранительные структуры и пара-тройка моих конкурентов. Однако последних мы вынуждены исключить, ибо метод их действий чрезвычайно прост: взрывчатка, побольше взрывчатки! К ряженью, враждующие со мной торговцы дурью прибегают крайне редко, даже, можно сказать, вовсе не прибегают. Что же это значит? Это значит, что в своих размышлениях мы вынуждены остановиться единственно на правоохранительных органах. Знаешь, милочка, я крепко недолюбливаю всяческие ведомства и засевших в них бюрократов. Если ты оттуда, то я вынужден буду признаться и в ненависти к тебе лично. Да, я ненавижу всех тех недоумков, которые путаются под ногами у бедного старика и мешают ему зарабатывать на хлеб насущный. В особенности же мне не по нутру смазливые туристочки, рядящиеся в судейские одежды и поражающие порок столь самозабвенно, что тысячи и тысячи судеб оказываются впоследствии искалеченными. Иногда и не одни судьбы. Так, я убежден, что не будь ты сейчас связана по рукам и ногам, у меня бы уже точно трещали все кости! А ты же знаешь, я немолод, и мои кости очень хрупкие. Они не выдержали бы этих ваших приемчиков. Я слаб здоровьем, что и говорить, вот разве что голова пока еще кое-чего соображает. Ну что, милочка, кто вас подослал? Убежден, что не местная полиция — она слишком мелка для таких дел. Может быть, Содружество? Нет? Неужто сама Церковь?!

Киттен презрительно цыкнула и тяжело вздохнула.

— Да, дед, совсем ты уже выстарился, а еще говоришь, что голова хорошо работает. Да у тебя мозги-то, наверное, ссохлись все. Коровяк в башке, вот и бредишь! Совершенно маниакальные фантазии!

Доминика трудно было вывести из себя.

— Ты столь же неистова, — сказал он, — сколь и прекрасна, и одно без другого, видимо, довольно трудно помыслить. А что касается моих фантазий, то они отнюдь не безумны. Я раскручу свое воображение на полную катушку и сделаю все, что мне взбредет на ум, только бы заставить тебя сознаться… Сказанное касается и твоего дружка. Ну, енот, — обратился Роуз к Порсупаху, — не желаешь ли ты ответить на парочку безобидных вопросиков?

— Никогда! — завопил томианец. — Когда моя семья узнает о ваших бесчинствах, то отомстит самым жестоким образом. Вы страсть как пожалеете о том, что мы и впрямь не оказались заурядными правительственными марионетками. Мой дядя — крупнейший лесопромышленник на…

— Какой актер! — воскликнул Роуз, не давая Порсупаху завершить свою пламенную речь. — Какая потрясающая игра! Впрочем, согласен, теоретически существует возможность того, что вы и в самом деле — парочка придурковатых туристов и контрабандные сигары курите только по одной беспечности своей или, положим, дали на лапу какому-нибудь местному чинуше. Однако в последнем случае сумма взятки должна была бы составить сумму просто фантастическую. Но… все может статься. Если так, то заранее приношу свои извинения за то, что сейчас с вами проделаю. Уж не обессудьте. А пока…

Доминик нажал какую-то кнопку. Тотчас послышался скрип открываемой двери и в огромном проеме появилась фигура высокорослого мужчины с обнаженным мускулистым торсом и черным колпаком на голове, в каковом уборе были сделаны прорези для глаз и для рта.

Киттен собрала все свое мужество и рассмеялась.

— Вот это маскарад! Аж мороз по коже… Хотя, дед, знаешь, от твоего ката сильно воняет ветошью. Ну к чему эти фокусы?

— Что поделаешь, — развел руками Доминик и добродушнейшим образом улыбнулся, — я приверженец старинных традиций. Думаю, это довольно справедливо, ведь на вас, на молодежь, не угодишь, хоть тресни!

Обряженный в заплечных дел мастера мужчина подошел к Киттен, катя перед собой какой-то скрипучий столик, на котором красовался весьма вместительный железный ящик. Столик остановился в головах у Кай-Сунг, а из ящика детина принялся извлекать различные хирургические инструменты, жестко поблескивавшие при свете ртутных ламп.

— Э-э, дедушка, пытать будете? — съехидничала Киттен. — Фу, пытки — это очень нехорошее занятие. Впрочем, — переменила она тон, — если ты, старый пердун, настаиваешь на таком кретинизме, то я могу предложить тебе что-нибудь поизысканнее всего этого лома. Нельзя же столь бессовестно плестись в хвосте передовой технической мысли! А еще хвалился своим могучим воображением…

— Поверь, птичка, — осклабился старикан, — в этих стенах гащивали эстеты и похлеще тебя и тоже кричали, что отказываются подвергаться не вполне созвучной запросам их нежных тел экзекуции. Кипятились жутко: подай, дескать, им чего-нибудь посвежее, попикантнее, а то все членовредительство да членовредительство. Но я быстро остужал их прогресситский пыл. Я говорил, что в рассуждении пыток свято придерживаюсь традиции, насчитывающей уже не одну тысячу лет, и воздерживаюсь от новомодной химии, предпочитая ей задушевнейшее усекновение пальчиков на ручках и на ножках или что-нибудь вроде того. Гости, как правило со мной соглашались, что и не удивительно, ведь человеколюбия мне, дочка, не занимать. Вот ты говоришь — ветошь, а между тем набор этих вот инструментов — игрушка крайне дорогая. И ни малейшей опасности того, заметь, что в организм жертвы будет занесена инфекция.

— Да, я как только увидела тебя, так по глазам сразу поняла: добрый старичишко и очень заботливый!

Киттен говорила, задыхаясь от бессильной злобы. Она дернула ногой, пробуя крепость узлов на лодыжке.

— Тебе, детка не разорвать путы. Эти веревки сучили самые усидчивые транксы на Кампусе. А что до хирургического скарба, то присмотрись повнимательнее и ты увидишь, что на каждом инструменте выгравировано клеймо той или иной эльворской лаборатории. Надеюсь, тебе известно, что именно на Эльворе — средоточие самого совершенного оборудования для клиник и госпиталей? Вглядись, как сверкает вот этот скальпель! Он красивее, чем Альтеклер!

Киттен смотрела куда угодно, только не на пакостные железяки. Для ознакомления со всей этой мерзостью ей хватило одного-единственного взгляда. Там, где Роузу сияла красота, бедной девушке, прямиком из черной дыры паскудного ящика, зияла срамота. Несчастная содрогнулась. Что делать, бывают ситуации, когда даже опытным оперативникам делается отчасти не по себе!

— Насколько я понимаю, — сухо заметила Кай-Сунг, — передо мною совершенный импотент!

— Это ты о нем? — кивнул Роуз на инквизитора.

— О тебе, дедуля, о тебе. Мне представляется, что посредством истязания невинных ты загоняешь в глубь своей ничтожной душонки сексуальные позывы. Это называется «сублимацией».

— Ах, как нас изящно оскорбляют! — захлопал в ладоши Доминик. — Как остроумно ты меня поддела! Я читал учебники по психоанализу, милочка. Твое заключение обо мне верно лишь наполовину. Заметь, что проведение экзекуции я предоставил вот этому молодому человеку, которого едва ли кто дерзнет обвинить в половом бессилии. Именно к нему будут обращены все твои мольбы. Между прочим, он очень настойчиво добивался у меня права истязать тебя собственноручно. И я с удовольствием сложил с себя сию обременительную, но отрадную обязанность. Видишь ли, по ходу пытки у меня неизбежно возникают проблемы, особливо с такими симпатичными жертвами: я очень увлекаюсь, забываю об утилитарной стороне дела и, разумеется, все порчу. Этот парень куда терпеливее, но нередко и отдается любимому делу целиком. Не забывай также о том, что мой юный коллега подходит к труду творчески, с приличествующим молодости жаром! Разумеется, относительно сегодняшнего мероприятия он был детально проинструктирован, дабы недостаток личного опыта вполне компенсировался мудрыми указаниями наставника.

Киттен слегка повернула голову и с ужасом посмотрела на плечистого роузова пестуна. Девушка почти бессознательно напустила на себя вид ни в чем не повинной, беспомощной и бесконечно доверчивой девицы, надеясь, что грозный экзекутор в конце концов смягчится.

— Я давно хотел взрезать какой-нибудь прелестнице ее нежный животик в области лобка, причем взрезать без применения анестезии, являющейся не более чем досадной помехой при такого рода операциях. И вот сегодня, надо полагать, желание мое осуществится!

Молодой человек, по-видимому, сказал все, что намеревался сказать и, поигрывая длинными хирургическими зажимами, сбросил с головы колпак.

Это был Рассел Кингсли.

— Отдохни немного, Майджиб, — сказал Хаммураби, посмотрев в окошко низко летевшего над водной гладью аэромобиля. — Едва ли Роуз предпримет какие-либо неосмотрительные меры, грозящие ему потерей прибылей. Он стар, но не глуп. Наш козырь — в небе, за тысячу миль отсюда. Старичишке не удастся добраться до хранящегося на «Умбре» порошка.

— Пусть так, — ответил Такахару, — но я бы чувствовал себя спокойнее, если вы забыли об опасной идее личного свидания с Домиником и просто связались бы с ним по коммуникатору.

— Э-э, Мадж, он не поверит ни единому слову. Если станут говорить с «Умбры». Конечно, можно было не лететь самим в его логово, а предложить встречу на борту нашего судна, но этому старому лису не нужно так доверять, мало ли пронесет чего… Ему нужны весомые доказательства серьезности моих намерений? Пожалуйста, я предоставлю их явочным порядком!

В виду острова Такахару сбавил скорость взятой напрокат тачки и стал выбирать удобное местечко для посадки. Скучавший от бездействия Хаммураби пялился в окошко и отмечал про себя, что крупные вечнозеленые растения спускались почти к самой воде, где передавали эстафету косматым густо-бурым водорослям. Подобную картинку капитан наблюдал и на прочих островах архипелага, включая Уилле Лендинг (остров, где располагалась столица). Ничего удивительного: всякой растительности в экваториальных областях надлежит быть гуще и разнообразнее, чем в любых других климатических поясах.

Посадочная площадка находилась рядом с небольшой естественной бухтой. Хаммураби и Такахару заприметили на ней несколько воздушных судов, среди которых отыскался даже один транспортный корабль весьма внушительных размеров.

Когда аэромобиль Малькольма и Майджиба стал заходить на посадку, в кабине послышалось жужжание коммуникатора. Такахару включил канал связи. Крохотный экран дисплея вспыхнул, но никакого изображения на нем почему-то не появилось.

— Эй, вы, в голубом болиде, назовите себя и отчитайтесь в цели визита!

Мэл наклонил голову так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с камерой видеопередатчика и заговорил в микрофон:

— Малькольм Хаммураби, владелец и капитан транспортного звездолета «Умбра». Мне необходимо лично увидеться с Домиником Роузом. По делу, срочно! В согласии с предварительной договоренностью я и мой пилот прибыли сюда безоружными.

Мадж и Мэл ждали ответа. Вентиляторы аэромобиля гудели, как рой пчел.

Вскоре на экране появилась легкая рябь, потом какие-то полосы, потом снег и наконец — мятая физиономия некоего средних лет джентльмена, старавшегося выглядеть свежим и бодрым.

— Вы прилетели слишком рано, капитан. У сэра Доминика Роуза в настоящую минуту — совещание. Впрочем, мне приказано заняться вашей посадкой. Его светлость не может встретить вас лично, но не беспокойтесь, вы очень скоро будете доставлены в резиденцию сэра Роуза. Прошу вас, садитесь на третью полосу!

Экран погас сразу, как только с него исчезла рожа диспетчера.

— Ловок сукин сын! — с укоризной заметил Такахару. — Мне кажется, он во многом смахивает на своего хозяина.

— Разве ты видал когда-нибудь Роуза? — удивился Мэл.

— Нет, но его репутация мне отчасти известна. Однажды один мой хороший знакомый купил у одного из дилеров Лорда ампулу триацина, надеясь с помощью этого препарата вылечить своего любимого шпица от подагры. В ампуле оказались чернила.

Старпом сбросил газ, и аппарат легко обогнул небольшой кратер потухшего вулкана, высившегося у самого причала.

— Бедная собачка издохла, — добавил Мадж.

— Если честно, старина, — признался Мэл, — я не видел Роуза уже целую вечность, однако уверен, что он не сильно изменился. Знаешь, весьма любопытный тип. Обычно к старости люди начинают бояться смерти. Не таков Доминик. С годами он не только не сделался благочестивее, но даже, пожалуй, развил в себе прежние дурные наклонности. Видимо, адовы муки ничуть не пугают его.

— Ну, коли так, капитан, — усмехнулся Такахару, — в настоящее время Роуз наверняка утратил уже всякое представление о нравственном законе. Неужели вы полагаете, что с ним можно иметь дело?

Хаммураби пожал плечами.

— Пока что у меня нет другого выхода. Как говорится в Святом Писании, «объем органической материи во Вселенной так относится к объему этой последней, как масса плевка относится к массе Океана». Впрочем, к чему это я?.. Ну да ладно. Словом, Мадж, к людям вроде Доминика следует относиться как к неодушевленным предметам. Тогда легче строить планы касательно таких людей, да и вообще — легче общаться с ними. Гм, вот и посадочная полоса!

Такахару виртуозно развернул судно, увеличив тягу заднего правого движка, и мгновенно выпростанные из фюзеляжа колеса коснулись пластикового мата, лежавшего прямо на песке. У телескопического трапа друзей ожидал высокий юноша, очень стройный, почти худощавый. Он казался даже чуть выше Мэла, а уж старпом рядом с таким провожатым выглядел просто коротышкой. Хаммураби бросились в глаза рыжеватые кудри юноши, смуглый цвет кожи, открытое мальчишеское лицо.

Хлопец подал было руку капитану, намереваясь помочь тому выползти из кабины, но потом осознал свою бестактность, заложил десницу за спину и густо покраснел.

— Виноват, сэр! Мне, признаться, раньше никогда не приходилось встречать столь важных гостей.

— Ерунда!

— Мне поручено проводить вас в резиденцию его светлости.

— Прекрасно. Мы договорились с Домиником, что пилот будет ждать меня на борту аэромобиля,

— Как вам угодно!

Малькольм помахал рукой Такахару, внимательно наблюдавшему за беседой, и тот немедленно выключил двигатели. Летательный аппарат, нервно сотрясавшийся до сего момента, мгновенно затих.

Мэл повернулся к безусому, желторотому гиду и тотчас вздрогнул: скорее от неожиданности, чем от ужаса. Обильные позументы на правом плече молодца оказались не просто клубком золоченой тесьмы: они были живые!

Тесно смеженные крылья привольно раскинулись на обе стороны и, точно початок из кукурузных листьев, вылущилась из этих крыльев длинная шея. Плоская, треугольной формы голова венчала ее. Широко распахнутые шафранные буркалы уставились на капитана. Тот слегка попятился и протянул было руку к бластеру, болтавшемуся обычно у пояса, но вспомнил, что не взял с собой оружия. Что же делать?

— Не волнуйтесь, сэр, — поспешил успокоить Мэла юноша. — Малышка не сделает вам ничего плохого. Она не опасна. Я ее приручил! — Тут добрый молодец ласково покосился на свою питомицу и принялся осторожно почесывать ей шейку. Покладистая рептилия тотчас сложила мерзкие кожистые крылья, смежила от удовольствия веки и приняла прежнее расслабленное положение. — Ну вот видите! — обезоруживающе улыбнулся паренек. — Она — просто душка. Она, конечно, с некоторой опаской относится к незнакомым людям, но никак не более того, поверьте!

— Ну хорошо, идем.

— Идемте, да-да! — спохватился юнец и махнул рукой в сторону какой-то неясной сопки. — Резиденция во-о-он там! Если вы…

Мэл старался идти в ногу со своим проводником, но все же держался подальше от той твари, что мирно дремала на плече у парнишки.

— Ведь это летающая рептилия, не так ли? С Аласпина, да?

— Да, сэр. Но как вы опознали мою девочку? Насколько мне известно, подобные рептилии весьма редки и их почти невозможно встретить вне привычного ареала!

— Вот я и говорю, что впервые вижу эту змейку вживе. Признаться, вы меня озадачиваете, мой юный друг. Неужто вам не приходилось слышать, что выделяемый вашей малышкой яд смертелен для человека?

— Я прекрасно осведомлен об этом, — спокойно сказал парнишка, нимало не замедляя шаг. — Если яд попадет в открытую рану или в глаза, смерть наступит в течение двух-трех минут. Если яд поражает открытую поверхность кожи или оказывается у вас на одежде, то агония длится несколько дольше. Более того, слюна моей воспитанницы обладает прекрасными коррозийными качествами. Ученые создали ряд противоядий, но возможность того, что жертва получит хотя бы одно из них до наступления смерти, крайне невелика. Эти рептилии нападают обычно внезапно и времени для оказания помощи пострадавшим практически не остается.

— Очень интересно, — пригорюнился Мэл, — но что-то мне не приходилось слышать о том, что их можно приручить!

— Все говорят, что это невозможно, — согласился юнец, — и тем не менее, моя малышка всегда рядом со мной. Сколько себя помню, она всегда была моей верной спутницей!

Парнишка и капитан шли территорией поместья, представлявшего собой комплекс различных сооружений в неоландскейпском стиле. Архитектор удачно использовал рельеф местности и пышную окрестную растительность, сделав все постройки естественной составляющей ландшафта. Здания были надежно укрыты от посторонних глаз как с воздуха, так и с моря. Иззелено-коричневые домишки имели неправильную, зачастую весьма причудливую форму, благодаря чему, с лесом образовывали единую массу. Поражало почти полное отсутствие окон в этих строениях. На фоне леса и выжженной земли четко выделялась только одна наблюдательная вышка. Она была тонкая, как игла. Наверху размещалась небольшая полусфера, истыканная разнообразными антеннами. Малькольм догадался, что его аэромобиль засекли задолго до того, как тот появился в зоне прямой видимости.

— Его светлость принимает столь серьезные меры по охране своей обители, — рискнул заметить Мэл, надеясь получить хоть какую-нибудь информацию от простоватого по виду проводника, — что это довольно трудно согласуется с его мирным ремеслом.

— Возможно, вы и правы, сэр, — отозвался паренек, — но мне не следует судить о таких вещах. Я совсем недавно поступил в услужение его светлости. Кстати, меня зовут Филипп, — внезапно представился гид и немедленно вернулся к прежнему своему рассуждению. — Так вот, мне известно, что у его светлости есть много недоброжелателей, которые ликовали бы, случись с сэром Домиником какие-нибудь неприятности. Именно поэтому мой хозяин так осторожен. А вообще-то — они довольно интересная личность!

— Вам не откажешь в проницательности, мой друг, — сказал Мэл, жадно вглядываясь в бесхитростное и спокойное лицо собеседника. — Однако вы не слишком походите на человека, которого Роуз взял к себе, как вам случилось обмолвиться, в услужение. Скажите, в чем состоят ваши обязанности, мм-м? И должен заметить, что у вас очень сильный иноплеменный акцент!

— О, это хорошо мне известно, сэр. Я недавно приехал на Реплер…

— Черт возьми, что же у тебя за акцент, а? Никак не могу определить.

— Каждый ищет себе работу по плечу. Там, где способен ее найти. Я и не знал вовсе, когда нанимался, что устраиваюсь на работу к его светлости. Зато уж со своими обязанностями я справляюсь отлично!

— А в чем же состоят твои обязанности? — поинтересовался Мэл.

— Ну, следить за этим делом, сэр… Должность называется «ученик сантехника». Нужно ли говорить, что я до беспамятства влюблен в свое ремесло и надеюсь очень скоро из жалкого подмастерья превратиться в настоящего мастера! Убежден, блистательное созвездие золотарей в недалеком будущем пополнится маэстро Филиппом Великолепным. О, какие бездны открылись мне в выгребах его светлости! Уже одно то, что сподобился созерцания этих бездн, позволит мне войти в славную когорту величайших ассенизаторов! Воистину я имею дело с веселыми материями. Однако, — тут паренек несколько смешался и отчасти побагровел, — не всеми мое ремесло чтится столь высоко. Уверен, например, что его светлость послали меня встречать вас только для того, чтобы оскорбить этим знаменитого капитана Малькольма Хаммураби!

— Не переживай, парень! — хохотнул Мэл. — Я человек толстокожий, и оскорбить меня нелегко. Впрочем, с той минуты, как я увидал на твоем плече эту летучую гадину, чьи не то что укусы, а и плевки смертоносны, мне уже нет дела ни до чего, тем более до злокозненности его светлости.

Беседуя вышеозначенным манером, Малькольм и Филипп приблизились к некоему зданию, которое было замаскировано так виртуозно, что казалось частью холма, на коем располагалось. Судя по архитектуре, строение не предназначалось для каких-либо вспомогательных целей. По-видимому, это был обычный жилой дом.

Филипп коснулся ладонью иззелена-бурой стены, и перед путниками с шипением раздвинулись массивные двери. В глубине открывшегося прохода виднелись какие-то зеркала в тяжелых бронзовых рамах. По полу стлалась синтетическая ковровая дорожка. Капитан и его проводник переступили порог дома.

Коридор сильно петлял, одновременно уходя все глубже и глубже под землю. Мэл и Филипп миновали несколько дверей с электронными пропускными устройствами. Некоторые двери были так хорошо закамуфлированы, что различить их представлялось довольно трудным даже с двух шагов. Мэл догадался, что вся эта система предназначалась специально для того, чтобы сбить с толку посетителей, особенно новичков. Бесспорно, система себя вполне оправдывала.

Через некоторое время Филипп и Хаммураби вошли в средних размеров комнату, обставленную довольно изящной мебелью в стиле ампир. Однако внимание Мэла привлек элегантный старинный телевизор. Судя по всему, он не функционировал, но зато одни колесики, на коих аппарат катался по тумбочке, стоили целое состояние. Что же касается стоимости всей вещицы в целом, то тут капитану пришлось изрядно напрячь свое воображение.

— Вам приказано подождать здесь, сэр, — сказал гид. — Его светлость скоро прибудут.

Когда юноша собрался уходить, Мэл остановил его и с чувством пожал руку. Паренек успел расположить к себе капитана.

— Приятно было познакомиться с тобой, дружок. Если когда-нибудь тебе захочется побывать в космосе, мой звездолет «Умбра» — всегда готов принять тебя на борт. «Умбра» значится даже в самых захудалых каталогах, так что ты при желании сможешь без труда отыскать Хаммураби!

— Я мечтал стать пилотом космического корабля! — воскликнул юнец. Внезапно его лицо омрачилось, он как будто сделался гораздо старше своих лет. Впрочем, Филипп скоро оправился и с прежней безмятежностью глянул на капитана. — К сожалению, — сказал гид, — теперь, когда ваше предложение мне хочется принять с особенным жаром, я занят иными делами. Возможно, я и слетаю с вами в космос, если мне удастся в ближайшее время уладить кое-какие проблемы!

Гид улыбнулся своей открытой, ясной улыбкой и вышел из комнаты, оставив Мэла одного.

Хаммураби некоторое время смотрел на захлопнувшуюся дверь, затем направился к телевизору, что поразил его невероятной архаичностью. Капитан стал рассматривать аппарат, сокрушаясь о том, что не смыслит ничего в такой важной сфере бизнеса, как торговля антиквариатом. Когда Малькольм попытался снять заднюю панель ящика, крепившуюся посредством зажимов, и посмотреть, сколько в его утробе драгоценных старинных деталей, в комнату через потаенный ход ввалился Роуз.

— Добрый день, капитан Хаммураби! — проскрипел делец, протягивая руку для приветствия. — Вас часто поминают в торговых кругах, и нельзя сказать чтобы недобрым словом.

Мэл осторожно стиснул костлявую пясть старичишки и мгновенно почувствовал себя так, как если бы запустил свою необоримую длань в навозную жижу. Не ожидая приглашения, владелец «Умбры» плюхнулся в громадное кресло, обтянутое гобеленом ручной выделки, который уже сам по себе стоил около тысячи кредиток.

— Вы не будете возражать, — осведомился Роуз, — если я что-нибудь закажу вам, капитан? Какие напитки предпочитаете? Прохладительные? Или что-нибудь покрепче? А может быть, вы желаете приятно провести время в обществе очаровательной юной красотки? Только скажите, у меня есть на примете несколько жриц любви. Смею вас уверить, девушки постигли наисокровеннейшие глубины ремесла…

— Почему бы вам не предложить кубешник винта? — с ухмылкой прошептал Малькольм, решив, что ринется в бой первым и не даст противнику даже опомниться, пока тот не сдастся. — Только не делайте вид, что вы напуганы или удивлены! Вы же знаете, что ваш товар у меня. Вам известно также и то, что я уразумел, каким образом действует винт. Итак, давайте говорить начистоту, без всяких околичностей, эвфемизмов и нарочитого блуждания в потемках. Я всегда ценил в партнерах прямоту. Кстати, время у меня в обрез. Тоже ведь резон, не так ли?

— Истинные ценности тускнеют нынче, тускнеют, — сокрушенно вздохнул Роуз. — Молодежь игнорирует прелести игры, в правилах которой, между прочим не смыслит ни аза. Все куда-то торопятся, спешат, всем неймется сколотить капиталец… Ну да ладно, начистоту так начистоту: сколько вы просите?

— Я не продаю этот товар!

— Да полно вам, капитан! — захихикал престарелый деляга, мотнув своей плешивой и складчатой, как у мастифа, башкой. — Все, решительно все продается и покупается! Уж мне ли не знать об этом? Да и вам, Малькольм, стыдно нести такую околесицу: вы же прекрасно знаете, что все ваше существование напрямую зависит от того, насколько ловко и умело вы набьете цену себе и своему экипажу перед заключением очередного контракта на транспортные перевозки. Вы пытаетесь продать себя по самым высоким тарифам. А теперь смеете утверждать, что какая-то жалкая склянка, лежащая у вас, например, в кармане, почему там не продается!

Последние слова Роуза заключали в себе откровенную издевку и презрение к собеседнику.

— Я не собираюсь пикироваться с вами, Роуз, или заниматься никчемным теоретизированием касательно моральной окраски того явления, что зовется куплей-продажей. Тут вы гораздо опытнее меня. Это во-первых. Во-вторых, пустопорожняя болтовня неизменно вызывает у меня приступы тошноты. Я не люблю всевозможные метафоры и смысловые отягчения на самых обыденных репликах. Вдруг мне случится ляпнуть что-нибудь не так? Тогда я буду связан по рукам и по ногам собственным оплошным замечанием. Мне этого отнюдь не хочется. А хочется мне примерно следующего: я хочу, чтобы вы, Роуз, полностью прекратили торговлю винтом! Я хочу, чтобы вы уничтожили весь запас этого наркотика и передали Церкви полный список известных вам потребителей дури. Мелкие толкачи и дилеры пусть спят спокойно. Главное, чтобы спаслись те, в чьих организмах обратимых изменений еще не наблюдается. Наконец я хочу, чтобы вы сделали все от вас зависящее — уверен, вы обладаете колоссальным влиянием в сфере наркобизнеса! — для полного прекращения производства винта и уничтожения сырьевых запасов, как растительных, так и синтетических!

— Очень интересно, — небрежно обронил Роуз, угощаясь крошеным шоколадом с серебряного блюдца, и добавил: — Мне нравится, капитан, исключительная неординарность выдвигаемых вами требований! Хвалю, хвалю!

— К черту похвалы! — с горечью воскликнул Хаммураби. — Я уже говорил, кажется, что не склонен вступать в словесную битву…

Мэл не выдержал и с досады грохнул кулаком по столу. Стол жалобно застонал.

Роуз доел шоколад и кокетливо облизал пальчики.

— Прошу прощения, любезнейший, но на альтруиста вы мало походите!

— В характере каждого человека содержится много переменных величин, Роуз. Время от времени случается даже, что кто-нибудь возьмет и совершит вполне приличный поступок.

— Вот уж чего бы мне не хотелось, так это геройствовать, — лениво протянул старик.

— Некоторые переменные величины, — невозмутимо продолжал Хаммураби, — находятся на одном и том же участке спектра. В обмен на возможные потери будущих доходов, которые пока что всего лишь, подчеркну, гипотеза, вы получите от меня всю остальную дурь: твип, шифтру, валтурний-А и т. д. Власти ничего не узнают о нашей договоренности. В качестве гарантии я отошлю личное обязательство независимому брокеру. Кроме меня есть еще только одно существо на «Умбре», которому известно, что в действительности находится в ящике со специями, но это существо не вымолвит ни словечка, если не получит на то прямых моих указаний. Записи химического анализа тех веществ, что помещены во флаконах, будут вышвырнуты из памяти бортового компьютера. Я лично позабочусь об этом!

— Спору нет, вы очень добры, капитан! Но что случится, если я не приму ваших условий?

— Тогда я отправлюсь прямиком к кардиналу в Реплер-Сити, вручу ему наркотики и сообщу все, что мне известно касательно их происхождения, распространения и перевозок. Конечно, ни в коем случае не забуду упомянуть о том божьем одуванчике, который владычествует над этой дурью!

Роуз довольно спокойно сидел в кресле и улыбался, одни мозги у него лихорадочно работали. Малькольм старался разгадать, почему старик реагирует на слова именно так, а не иначе. Напускное ли спокойствие? А что если произошли какие-нибудь загадочные события, и деляга вдруг начнет козырять ими? Поживем — увидим…

Роуз пристально разглядывал пальцы на своей левой руке. Потом, словно бы очнувшись, воззрился на пальцы правой, как будто хотел удостоверить, что они ничуть не хуже собратьев.

— Придется несколько изменить сценарий, мой дорогой капитан. Уж если вам так хочется играть роль храбреца и героя…

— Опять пустые слова? — грозно насупил брови Хаммураби.

— Вовсе нет. Просто мне хочется испытать вас, посмотреть как вы поведете себя в неожиданной ситуации. Ну, предположим, некая девушка попала в беду и ей требуется немедленное вспомоществование. Результаты, думаю, будут весьма поучительны. Когда я вошел в комнату, вы рассматривали этот замечательный памятник телевизионной техники XX столетия. Аппарат фирмы «Виктор». Подобно мне самому, внутренности сего агрегата давно уже достигли стадии распада. Натурально, начинку пришлось заменить на более современную. Взгляните, вам будет интересно…

Роуз достал карандаш из кармана брюк и нажал на одной из граней какую-то кнопочку. На экране телевизора мигом появилось объемное изображение. Более чем привлекательная обнаженная девица лежала привязанной к грубой дощатой скамейке. По правую руку от несчастной некое трудноопределимое существо тщетно пыталось вылущиться из глыбы затвердевшей желтоватой пены, покрывавшей тело пленника на две трети. Мэл нередко листал торговую энциклопедию, и посему ему не составило труда опознать в енотоподобном субъекте обитателя планеты Томус. Крайне симпатичный молодой человек, оголившийся до пояса, занес над телом девицы как-то странно поблескивавший инструмент.

— Извини, Рассел, что я ненадолго покинул тебя, — буркнул Роуз в торец карандаша. — Надеюсь, ты уже приступил к операции?

Молодой человек заулыбался во весь экран.

— Я как раз собираюсь сделать это, дядюшка Роуз. Пришлось немного отвлечься. Всегда, знаете ли, любопытно поговорить с жертвой!

— Понимаю, — закивал головой старик. — Однако мне кажется, что тебе придется несколько усовершенствовать методику. В наши планы необходимо внести определенные коррективы. Видишь, у меня здесь гость?

Рассел слегка подался вперед.

— Да, вижу. Наши развлечения ему тоже по вкусу, не так ли? С виду парень здоровый!

— К сожалению, Расс, он не из нашей компании. М-да… Будь так любезен, дружок, учини что-нибудь попикантнее над прекрасной дамой. И пусть она отзывается на твои ласки как можно горячее, понял? Давай…

Кингсли нагнулся над девицей и заработал своим странно посверкивавшим орудием. Торс парня загораживал большую часть экрана, и нельзя было понять, что именно происходит с девушкой. Очень скоро однако раздался зычный вопль, длившийся несколько секунд и затем перешедший в долгий задышливый кашель. Все эти звуки, несомненно, производила прекрасная, как изволил выразиться старик, дама. Прекратив кашлять, она, на диво, затейливо выругалась, что отчасти обескуражило Мэла. Такие ругательства сделали бы честь самому залихватскому бродяге и хулигану. Рассел опять закопошился над притороченным к скамье свеженьким тельцем, и опять повторились вопли, кашель и брань.

— Прекратите немедленно! — заявил Хаммураби.

— Остановись, Рассел, — тотчас прокричал в карандаш Доминик, — пока что хватит. Не увлекайся особенно, а то испортишь бедняжке наружность!

Воцарилась тишина.

— Выключи телевизор, старик, — тихо попросил Мэл. — У тебя же в руке пульт дистанционного управления. Нажми кнопку.

Роуз ухмыльнулся, как-то затейливо повертел карандаш в руке и потом сунул его в карман. Тотчас старику вспало нечто новенькое на ум, он вынул карандаш обратно, хотя выводить изображение на экран не торопился.

— Боюсь, милый Рассел, мне придется на время пресечь твои забавы! Не расстраивайся, сегодня вечером я обещаю тебе настоящее зрелище. Конечно, я знаю, как ты мечтал об этой операции, но огорчение скоро пройдет, верь мне…

— О, дядя Роуз!..

— Дела, мой юный друг, дела, — пропищал в микрофон старик, после чего переговорное устройство вновь оказалось выключенным и спрятанным в карман. — Ну что, — обернулся к Мэлу Доминик, — меняемся или нет? Неужто вы даже не хотите узнать, кто была эта девушка.

— Нет, — кратко ответил Хаммураби. — Я узнаю о том, кто она, чуть позднее и, поверьте, без вашей помощи.

У капитана явно не было желания беседовать с Роузом.

— Не понимаю, что вам мешает сделать это сию минуту. А впрочем, не хотите — как хотите.

Роуз довольно гадко захихикал, как бы давая понять, что победа в настоящей схватке осталась за ним. Мэл стиснул кулаки с такой силой, что побелела кожа на костяшках пальцев.

— Теперь о порядке обмена, — деловито затараторил старик. — Я человек практичный. Вам, дружище, лучше избегать различных осложнений в отношениях со мной. Да и вообще всяких сложностей: чем проще, тем лучше. Ах да, чуть было не запамятовал! Вы должны гарантировать, что люди будут молчать обо всем том, что тут с ней происходило. Вам придется с ней не сладко: она — оперативник и выполняла особое задание органов, так что на мое условие едва ли согласится немедленно! Уж постарайтесь ей вправить мозги!

— Хорошо, — сказал капитан, не сводя глаз с телевизора.

Роуз сел за письменный стол и достал из его ящика записную книжку малого формата, с пневматической застежкой. Приведя нехитрое устройство в действие, старик раскрыл книжку на нужной странице.

— Итак, — сказал он, — я не думаю, что вы поручите кому-либо доставить товар прямо мне на крылечко, как развозят в городе готовые обеды. Вы получите адрес одного человечка, который живет неподалеку от космопорта в Реплер-Сити. Как только груз доставят ему в целости и сохранности и мой человек убедится в том, что ему ничего не угрожает, вы, капитан, вместе с юной оперативницей и ее причудливым напарником сможете забраться в аэромобиль и улететь отсюда. Кстати, настоящие специи, если хотите, оставьте себе: мало ли, пригодятся в хозяйстве! Да, позовите своего пилота и растолкуйте ему, как обстоят дела. Мои люди не станут чинить ему препятствий. Конечно, вы, капитан, можете попытаться удрать от нас, но предупреждаю сразу: ничего у вас не выйдет!

Помните, вас освободят только тогда, когда удостоверятся, что мой агент жив и здоров. Он должен быть здесь, у меня, прежде чем вы окажетесь вне пределов нашей досягаемости и попытаетесь сами или при помощи какого-нибудь патрульного судна перехватить беднягу. Даю вам слово, что выполню все пункты настоящего соглашения. Вы можете сколько угодно называть меня грязным типом, ни одному слову которого не нужно верить, но знайте: я честный грязный тип. Я никогда не стреляю в спину. По крайней мере — днем! Но уж потом я сделаю все, чтобы уничтожить вас!

— Вы очень любезны, — пробормотал Мэл, вставая. — Положим, вы и впрямь отпустите пленников, но как я могу гарантировать их молчание?

— Не давайте им, особенно девице, установить контакт с начальством в течение трех ближайших дней, и тогда я почту вас, капитан, человеком, вполне сдержавшим свое слово. По истечении же указанного срока пусть себе болтают. Церковь сообразит в чем дело. Никакой суд не станет вас преследовать. А к той поре я уже переберусь в новое местечко. Уже один тот факт, что столь неопытный следопыт проник в мои покои, говорит о крайней, их, покоев то есть, уязвимости. Очевидно, местное отделение разведывательной службы — черт бы побрал этих гнусных ищеек! — знало обо мне довольно много, хотя и не располагало неопровержимыми доказательствами вины старины Роуза…

— Дайте мне ваше переговорное устройство, Доминик, — попросил Мэл, — и я доложу своему старпому о намечающейся процедуре обмена. Он выполнит все мои наказы.

— А вдруг он подумает, что вы отдаете свои распоряжения под дулом бластера, а не по доброй воле?

— Едва ли, — нахмурился Хаммураби, — он знает, что в подобной ситуации я не окажусь никогда. Или бластер будет в моих руках, или я буду мертв. Я не склонен доверять людям, у которых в руках оружие. Такие люди зачастую действуют необдуманно. Хорошо, что вы не прибегли к помощи подобных остолопов. Мне хочется как можно скорее увидать эту девушку!

— Не волнуйтесь, с ней все в порядке. Кингсли, конечно, молод, но чертовски талантлив. Он не успел изуродовать бедняжку. Кстати, я позабочусь о том, чтобы вас поместили в одной с нею комнате. Такой расклад может даже оказаться для вас выигрышным. Я бы на вашем месте не преминул возможностью попользоваться прелестями оперативницы! Впрочем, эта симпатяга долгое время, думаю, будет не в настроении беседовать с кем бы то ни было. — Тут Роуз махнул рукой в сторону телевизора. — К сожалению, мой юный друг еще слишком неопытен. Он не приобрел пока что навыков немедленного подчинения жертвы собственной воле. Будь ты хоть семи пядей во лбу, такие умения приходят только в процессе долгих упражнений!

Мэл поднес свой массивный кулак к физиономии старика.

— Прекратим эти мерзкие разговорчики, о'кей? Пусть торжествует логика, иначе вы своими разглагольствованиями доведете меня до того, что я сверну вам шею, и сделка не состоится таким образом!

Роуз невольно отшатнулся.

— Вы правы, если бы я покинул мир сей раньше назначенного мне небесами срока, ситуация значительно осложнилась бы. Вот сюда, пожалуйста…

Мэл уселся в кресло. Большерослая девица, теперь уже одетая, лежала на кушетке по правую руку от капитана и спала. Ей оказали необходимую медицинскую помощь и дали снотворного. Мэл старался поменьше смотреть на красотку. Томианец Порсупах копошился у шкафчика, смешивая какие-то жидкости в мелкой посудине. Пахло шалфеем. Порсупах подошел к девушке и тихонько тронул ее за плечо, протягивая склянку с питьем. Недужная взяла в руки посудину и, сделав пару маленьких глоточков, глянула на улыбавшегося томианца. Сразу же, вслед за этим, напиток, приготовленный соратником, исчез в девичьей пасти.

— Ну и ну! — присвистнула оперативница. — Чего ты там намешал мне, грязный енот?

— Извини, милая, но я не могу тебе сказать этого. Поваренная тайна, ничего не попишешь. Рецепт выдумала еще моя прабабка, камышовая манулиха с астероида. Не могу переступить через семейные традиции!

— Ври больше! Это ведь виноградный сочок моей тетки! — Киттен поморгала глазами. — Хооооо!

— Оригинальная реплика! — улыбнулся Порсупах. — Однако я не слишком хорошо изучил арго землян.

— Это не арго, Порс. Просто междометный выклик. Видишь ли, моя тетка по линии отца делала чудесный виноградный сок и вино. Только, разумеется, все это было далеко не так чудесно… Сок неизменно выходил кислым и противным, а потому мой родитель, желая кого-либо или что-либо обругать, прибегал к теткиному соку в качестве метафоры.

Киттен свесила ноги с лавки, слегка морщась от боли и стараясь дышать ровно и глубоко. В эту минуту она впервые увидала Хаммураби.

— Спасибо, вам, мой милый, кем бы вы ни были!

Взгляд девушки и впрямь оказался исполненным благодарности. Мэлу стало неловко как-то, он даже поежился. Капитан надеялся, что когда девица изволит сесть, то непременно прикроет свою наготу, хотя бы отчасти. Ничего подобного: упругие вздернутые груди, смахивавшие на бивни грозного бородавочника, преспокойно пучились поверх опавшего платья. В принципе, Хаммураби было бы глубоко плевать на подобные вольности, но только в другое время и в другом месте. Сейчас ему ни в коем случае нельзя отвлекаться на всяческие непотребные пустяки. Он занят очень ответственным делом.

Девица вела себя на диво спокойно, даром что претерпела страшные мучения недавно. Мэл никак не мог объяснить себе такое странное спокойствие, и собственная экспликативная беспомощность заставляла его нервничать.

Девушка посмотрела на капитана в упор.

— Дружище, я не запрещаю тебе, заметь, пялиться на мои груди, но скажи же наконец хоть слово! Представься хотя бы даме.

— Меня зовут Хаммураби, — просто сказал Мэл. — Малькольм Хаммураби. Я капитан личного транспортного звездолета «Умбра». А вы кто?

— А я лягушка-квакушка! — захохотала девушка, но мигом посерьезнела: — Киттен Кай-Сунг. И не нужно хмурить брови и коситься на кончики объеденных ногтей. Дураку понятно, что вы рассматриваете мои сиськи! Ну, может, ляжки еще!

— Солнце всеблагое! — заломил в отчаянье руки Хаммураби. — Значит вы именно поэтому так волнуетесь?

— Нет, это вы скорее волнуетесь!

— Да что вы, в самом деле? Нам сейчас не до брачных танцев и распускания хвостов, понимаете? Положение теперь такое, что…

— Скажите лучше, — попросила Киттен, пытаясь в припадке комичной стыдливости заложить себе груди под мышки, — в каком положении вам хотелось бы видеть меня?

— Сдавайтесь, капитан, — посоветовал Мэлу Порсупах, — вам ее не одолеть!

— Вы что, любезнейший, хотите сказать, что я больше уже не в свободном плавании? — взъерепенился Хаммураби, после чего Киттен и Порс дружно, хотя и несколько истерически, захохотали.

— Объявляю перемирие, — проговорила, давясь от хохота, Кай-Сунг. — Знакомьтесь, капитан. Это лейтенант Порсупах! Мы с ним оба — сотрудники Разведывательного Управления Вселенской Церкви. Если здесь установлены подслушивающие устройства, то пусть этот старый содомит знает, кто мы такие. Мы от всей души благодарим вас, о наш чудесный спаситель! Если б не вы, из нас давно бы приготовили уже ростбиф эти гнусные извращенцы. Впрочем, теперь уж мы можем с полным правом сказать, что привело нас сюда не что иное, как приказ начальства: выяснить, какое отношение имеет развалина Роуз к возобновившимся поставкам винта, наркотика исключительно опасного! Но нас раскрыли из-за одной ничтожной оплошности, какие весьма часто допускаются начинающими оперативниками.

— Да, — поддержал подругу и соратницу Порсупах, — все обычно попадаются на мелочах. Подумать только, из-за какого-то паскудного окурка провалено задание громадной важности. А ведь у нас в руках уже почти все доказательства находились — доказательства причастности Роуза к торговле наркотиками. Не будет лишним подчеркнуть еще раз, что вы, капитан, буквально вырвали нас из лап смерти. Все висело на волоске.

Усики у Порсупаха неврически задрожали.

— Ну, не надо заводиться, — успокоительным тоном проговорил Мэл. — Могу сообщить вам в качестве некоторого утешения, что вы стояли на верном пути. Я собственными глазами видел контейнер с наркотиками!

— Неужели? — в сильном возбуждении воскликнула Кай-Сунг и вскочила на ноги с таким проворством, как будто в ней распрямились некие невидимые пружины. Тотчас девушка застонала от боли, и, перегнувшись пополам, точно тряпичная кукла, села обратно на лавку. Помолчав немного, она подняла голову и как ни в чем не бывало, продолжала: — Как только мы выберемся отсюда, я обязательно выполню уже давно составленный мною план. Первым пунктом там значится отмщение той нарциссической горстке протеинов в стадии брожения, что зовется Расселом Кингсли.

— Так это сынишка старика Кингсли? — изумился Мэл. — Я кое-что слыхал о его любовных и прочих подвигах. Значит, далеко не все слухи оказались ложными! Вот ведь как выходит: работаешь на человека, работаешь, а что он за дерьмо — и знать не знаешь!

Теперь настала очередь Порсупаха удивляться.

— Неужто вы — старинный друг семейства Кингсли?

— Меня связывают с ними давние деловые отношения. Вот и сейчас я нахожусь на Реплере только потому, что «Умбра» доставила груз для «Чэтем Кингсли Фишериз энд Гудс Лимитед». Старик сам отчасти пропитан душком фатовства, но вполне в рамках приличий… Не думаю, что он знает всю правду о садистских наклонностях своего сыночка. Мать умерла, когда Рассел был еще совсем малыш. Видимо, о его воспитании никто толком не заботился. О деньгах парнишке заботиться не приходилось и он вполне отдался на волю своим чувствам и прихотям.

— Ну прямо сиротинушка! — ледяным голосом проговорила Киттен.

— Отец очень привязан к дитяти. Можно сказать, души в нем не чает!

— Очень трогательно, — все тем же тоном продолжала Кай-Сунг. — Я уж было начала думать, что неминуемая смерть бедняги Рассела ни в чьем сердце не отзовется жестокой болью и тоской! Впрочем, я и сейчас уверена, что никому не нужен этот мерзкий кретин. Теперь о деле. — Тут Киттен несколько смягчилась. — Неужели, Мэл, тебе удалось добраться до наркотиков?

— Ну да, натурально. Оказывается, последняя партия винта, предназначавшаяся Роузу, случайно затерялась среди контейнеров Кингсли. И Доминик, и я сам лишь случайно узнали о такой незадаче. Но вот торговцы… Сюда же я явился заключить сделку: в обмен на прекращение торговли винтом я пообещал не доводить до сведения властей информации обо всем случившемся. Имеющихся у меня доказательств с лихвой хватило бы на то, чтобы преступников приговорили к вышке, то есть к насильственной и пожизненной амнезии. Кому же охота впадать в беспамятство? Ведь это гаже физической смерти. Любые иные наркотики не вызывают у меня столь сильной тревоги: хотят какие-нибудь идиоты замазывать себе в вены разную дурь — пускай! Но винт — другое дело. Всякий, кому доводилось попробовать хоть одну задвижку этого зелья, неизменно чувствовал себя потом грязью и сволочью. Но… вы уже поняли, сделка не получилась. Мне пришлось выложить несколько кубиков в качестве выкупа за вас. Знайте, Роуз всерьез намеревался вас прикончить!

— И все-таки вам не следовало расставаться с винтом! — сказала Киттен с укоризной.

— Мне не у кого было спроситься, — жестко отозвался Мэл.

— Ну а если я себя убью, а Порсупах последует моему примеру?

— Тогда Роуз будет угрожать смертью и мне, если я не верну ему товар. Захоти вы столь дружным самоубийством лишить Доминика его главного козыря, он про все на свете забудет, кроме своей главной цели. Мне волей-неволей придется отдать ему свой винт. В противном случае я отправлюсь на небеса, а к этой отправке у меня пока нет ни малейших позывов!

— Оно и понятно, — с некоторым сожалением вздохнула Киттен. — Прости, Мэл, за то, что подвергла тебя такому испытанию!.. Но скажите, вам действительно хорошо известно, что эта штука делает с людьми?

— Хорошо. Во всяком случае несколько лучше, чем вам, дети мои.

— Я тебе не ребенок! — взвилась Киттен. — Назовешь так еще хоть разок — башку проломлю!

— Верю, что проломишь, — улыбнулся Мэл, — но что это изменит? Сделка об обмене винта на двух заложников заключена и уже работает. Деваться некуда.

— А нельзя как-нибудь эту сделку аннулировать? — полюбопытствовал Порсупах.

— Только в том случае, если мне удастся получить доступ к передатчику. Хотя бы к тому, что находится на борту моего аэромобиля. И сделать это нужно прежде, чем получить винт. Впрочем, ерунда, пустое теоретизирование: ничего сделать не удастся, даже если бы мы все очень захотели. У меня даже и желания нет. Все мои желания очень просты и сходятся в одной точке: спасти свою жизнь вкупе с вашими, приятели, даже если вам и наплевать на них!

— Но встает вопрос о том, — сказал енот, — какой ценой заключена эта сделка. Вы забываете о несоизмеримости двух зол: смерть троих и гибель миллионов. Что ни говори, а последнее зло куда страшнее первого. И между прочим, мне моя жизнь дорога, капитан!

— Твоя карта бита, Мэл, — подытожила слова Порсупаха Кай-Сунг.

Хаммураби начал потихоньку сердиться на своих сокамерников. В особенности на Киттен, которая вовсе не выглядела несчастной девушкой, попавшей в лапы к лютому ворогу и страстно желающей лишь одного: избавления.

— Послушай, ты, альтруистка…

Кай-Сунг мрачно посмотрела на капитана и, казалось, приготовилась к тому, чтобы перевести спор в практическую плоскость и решить на кулачках, кто прав и кто виноват.

К счастью, в тот же миг до слуха всей троицы донеслось мелодичное гудение дверного звонка. Взгляд Порсупаха был красноречивее всяких слов и конфликт прекратился, едва успев начаться.

— Дверь не заперта, — крикнул енот в дверной микрофон. — Разве это возможно, господа?

Панель бесшумно отъехала в сторону, и на пороге появился Филипп. В его руках был поднос, на котором помещалось множество всевозможных блюдец, розеток, тарелочек, чашек: изрозово-коричневые моллюски, белый хлеб, масло, специи, бисквиты с корицей, отварной картофель, копченые змеи…

— Меня кликнули на кухню, — отчитался парнишка, — и велели принести все это.

И Киттен, и Порсупах онемели, заметив на плече вошедшего пресмыкающее. Их обоих точно ледяной водой окатили.

— Не пугайтесь, друзья, — небрежно бросил Мэл. — Змейка совершенно ручная!

— Я знаю, что может сделать с человеком эта гадина, — прошептала Киттен, осторожно придвинувшись к Мэлу, имевшему неосторожность усесться на ее лавку. — Укушенная такой змейкой жертва погибает в страшных муках.

Мэл подавил в себе внезапное желание обнять девушку: ей это могло понравиться, а там пиши пропало…

Филипп собрался было уходить, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на Хаммураби.

— Вас удерживают здесь против вашей воли, да?

— Вы очень проницательны, юноша, — ехидно пропищала Кай-Сунг, хотя ее вовсе и не спрашивали.

— У его светлости часто бывают различные гости. Иногда они оказываются весьма странными персонами.

Филипп почесал чешуйчатый затылок своей питомицы. Змея, на миг вскинула голову и посмотрев недоуменно на хозяина, вновь свилась клубком и погрузилась в дремоту.

— Должен признаться, сэр, — сказал Филипп, по-прежнему обращаясь к одному капитану, — что мне кое-что известно о наркотиках.

Мэл, Порс и Киттен замерли от изумления.

— Ваше прибытие сюда, сэр, — продолжал юнец, — помогло мне понять некоторые вещи, которыми я давно уже интересовался. События представляются мне далеко не в самом ярком свете! Но… если я помогу вам спастись, вы можете обещать мне, что остановите поток винта в Реплер-Сити?

Киттен опять нетерпеливо подалась вперед.

— Неужели, добрый молодец, ты можешь вызволить нас из нашей темницы?

На лице Филиппа появилась грустная улыбка.

— Всех вас ожидает либо расстрел, либо утопление, либо электроток смертельного напряжения. Если вы согласитесь рискнуть, я вам попытаюсь помочь.

— Он знает выход из лабиринта, — пояснил Мэл сам себе.

— Тогда мы не только уничтожим наркотики, — воодушевленно заговорила Киттен, как если бы уже покинула узилище, — но и по заслугам наградим тебя, храбрый витязь!

— Тебе также будет гарантирована защита — влился Порсупах, — от недоброжелателей, которые непременно уцелеют даже после того, как Вселенская Церковь покончит с наркоимперией Роуза.

Филипп с недоумением осмотрел щедрого на посулы енота, потом улыбнулся и внезапно заговорил на целую октаву выше прежнего, причем слов нельзя было разобрать вовсе. Мэл примерно понимал, правда, о чем шла речь, так как изъяснялся на томианском достаточно бегло для того, чтобы вступать с кем-нибудь в торговые отношения и т. п. Этот язык отличался своими вычурными тоническими ударениями и запутанным синтаксисом, однако юнец говорил без малейшей запинки.

Внезапно Филипп замолчал. До того внезапно, что Киттен даже немного опешила: впрочем, у каждого языка свои особенности. Бог с ними…

Окончив свой разговор с енотом, юнец взял поднос под мышку и вышел вон. Дверь беззвучно затворилась за ним.

— Ну что, Порс, — спросила Кай-Сунг, — как тебе этот мальчишка?

— Он говорит на чистейшем томианском. Произношение дифтонгов безупречное. Диссимилятивного аканья не наблюдается. Цоканья тоже. А уж какие у него смычно-щелевые — любо-дорого! Даже в родимой сторонке я таких безукоризненных смычно-щелевых не слыхивал!

— Не сомневаюсь, что на одном дыхании он сможет выговорить по-вашему даже такие сложные слова, как «к-о-т» и «п-е-с»!

— Напрасно иронизируешь, милая Киттен!

— Ну ладно, Порс, ладно. Давай выкладывай, что он там тебе наболтал!

Мэл смотрел на закрытую дверь. Он тоже прекрасно понял, о чем говорил юноша, но решил не подавать виду.

— Как вы думаете, приятели, — спросил капитан, — не слишком ли странно, что обычный золотарь в совершенстве владеет томианским да и вообще, надо полагать, страшный полиглот?

— Он золотарь? — изумился Порсупах. — Ну и ну. Да, слушайте. Юнец сказал, что просит нас подождать его. Велел нам быть готовыми ко всему. Потом он помолился за нас, что мне лично очень польстило, выразил свое негативное отношение к наркобизнесу и заявил, что совершенно не нуждается в нашей защите от кого бы то ни было! Он, дескать, сам с усами…

— Что-то он слишком уж самоуверен для подмастерья! — заметила Киттен. — Хотя нам все равно. Лишь бы помог выбраться отсюда!

— Еще юноша выразил надежду, — добавил Порсупах, — что вы с Мэлом хорошие пловцы. Относительно моей персоны, — тут енот стянул с ноги сапожок и зашевелил пальцами, демонстрируя собранию кожистые перепонки меж ними, — у него никаких вопросов не возникло.

— Вы думаете, он и впрямь спасет нас? — с надеждой спросил томианца Мэл.

— А почему вы это у меня спрашиваете? — вопросом на вопрос ответил енот и подошел к загроможденному всевозможными яствами столу, тотчас нацелившись на копченую эфу. — Я могу сказать с уверенностью только одно: в течение ближайших десяти-пятнадцати минут мне не хочется предпринимать никаких решительных действий, исключая разве что активное освоение белково-углеводного бассейна. Жрать охота, господа! Со вчерашнего вечера у меня ни крошки во рту не было.

— Не слишком увлекайся, Порс, — наставительно заметила Киттен, также придвигаясь поближе к кушаньям, — а то так набьешь себе брюхо, что и плыть не сможешь, между тем, нам, по твоим же словам, предстоит преодоление серьезной водной преграды. Не надейся, что пожелаю быть твоим буксиром, обжорливый енотишка!

Едва были доедены последние крошки дивного угощенья, Филипп вновь вошел в дверь. На его одежде виднелись пятна смазочного масла, сажи и просто куски ссохшейся грязи. Крылатая змея все так же сидела на плече у юноши, но уже не спала: голова рептилии горделиво болталась на длинной напряженной шее, одна лапа (змея являлась скорее драконом, нежели обычным гадом) нервно била по воротнику хозяина, крылья то и дело хлопали друг о дружку, — словом, все говорило о том, что драконесса готова в любую минуту взлететь в воздух. Филипп внимательно оглядел едоков и, решив, что перед ним нет противников, подлежащих немедленному уничтожению, несколько расслабился.

— За мной, быстро! — прошептал парнишка и опять исчез в дверном проеме.

Вся троица последовала за своим необычным вожаком. Мэл двинулся впереди оперативников и скоро заприметил Филиппа уже в самом конце слабо освещенного коридора. Юноша обернулся, понял, что спасаемые им существа по-прежнему желают быть спасены, и резко свернул за угол, предварительно призывно взмахнув рукой. Мэл, Порс и Киттен ринулись вперед.

— Сохраняйте тишину и спокойствие, — попросил Филипп, когда друзья нагнали его, — и держитесь правой стороны. По возможности ни к чему не прикасайтесь.

Беглецы и предводительствующий ими юнец миновали целый ряд плотно запертых дверей. Никто не слышал уже ничего, кроме собственного дыхания и шагов соседа. Наконец в одной из ниш открылась крохотная дверца. Филипп сунулся в проем и мигом вылез обратно: все чисто, дескать, идемте! Киттен и Мэлу пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться о притолоку. Хаммураби успел разглядеть на двери табличку, гласившую: «Вход разрешен только работникам биоинженерной службы!»

Прямо у порога валялось два трупа, так что понадобилось не только сгибаться в три погибели, но и почти до самого подбородка поднимать ноги, чтобы не споткнуться о жмуриков. Мэл заметил, как у одного из почивших была вывернута шея, и понял происхождение тех корчей, в которых бедняге пришлось расставаться с жизнью. Второй мертвец, облаченный, между прочим, в комбинезон механика, вытянулся во весь свой богатырский рост. В руке он сжимал бластер, очевидно, ни разу не успевший выстрелить. Лицо изборождено было глубокими шрамами, почти бороздами, в одной из которых виднелась молочно-белая кость. Лицевые мышцы свела страшная судорога. Нечего сомневаться, здесь потрудилась крылатая змейка!

Киттен знакомилась с многочисленными воронками в стенах, за каковыми воронками начинались длинные туннели с низкими потолками. Судя по всему, эти туннели являлись основными артериями сложнейшего подземного хозяйства. В некоторых из них журчала вода, стекавшая в невидимый коллектор. Стены слагались из камня и местами оказывались то горячими и сухими, то холодными и влажными. Ни слова не говоря, Филипп углубился в крайний слева туннель, выглядевший несколько шире прочих.

В слабом свете красноватых люминесцентных светильников, расположенных на довольно значительном удалении друг от друга, беглецы с огромным трудом различали фигурку своего долговязого вожатого, двигавшегося футах в десяти от них, но казавшегося выходцем с того света. Никто не знал, куда именно тащит их этот загадочный паренек. Что ждет их впереди? Не садистские ли все это ухищрения самого Роуза? Киттен уже успела ознакомиться с тем, насколько тонко шутит старичишка. Не решил ли Доминик избавиться от всех троих самым прихотливым способом? Поди разбери. Кажется, Филипп вот-вот исчезнет за очередным поворотом и оставит несчастную пару приматов вместе с енотом гнить в темных переходах запутаннейшего из лабиринтов…

Киттен вдруг заметила, что пот ручьями льется по ее телу. Вечернее платье сильно намокло запашистою влагой, будучи, отчасти, не предназначено для путешествий по подземельям.

— Здесь страшно сыро! — пробормотала Кай-Сунг.

— Чепуха! — послышался до тошноты жизнерадостный голосок томианца. Да уж ему-то есть с чего веселиться: Реплер с его дождями и туманами, с непомерными пространствами, занятыми водой, довольно сильно смахивал на привычный для енота мир. — Если повышенная влажность раздражает тебя, — сказал Порс, — вспомни, как тепло и сухо было в пыточной его светлости!

— Ничуточки не смешно! — огрызнулась Киттен, хотя ее коллега вовсе и не думал шутить. Очевидно, туннель пролегает под океанским дном и ведет прямиком в Реплер-Сити. Боже, неужто еще долго придется бежать в духоте и сырости, согнувшись дугой и колотясь макушкой о каменные своды туннеля? — Тебе бы очень понравилось, Порс, — взвизгнула Кай-Сунг, — если б я завязала тебе узлом хвост и затолкала его в глотку?

— В свою?

— В твою, идиот!

— Попробуй сначала поймать меня, а уж потом угрожай и приводи угрозы в исполнение!

Крошка-енотик был единственным во всей честной компании, кому низкие своды подземных сообщений не доставляли никаких неудобств. Он браво шлепал по лужам своими перепончатыми лапами и особенно удовлетворенно покряхтывал тогда, когда удавалось ступить в небольшую речушку, текущую в неглубоком бетонном русле ровно посредине туннеля. Лапы Порсупаха сладко вязли в слякотной тине и потом высвобождались из нее с неотразимым причмокиванием, всхлипами и нежнейшим насосным выхлопом.

— Куда же ведет это шоссе? — ни к кому не адресуясь, но довольно громко осведомился Малькольм. — И откуда берется столько воды?

Киттен посмотрела на капитана с завистью: он, похоже, не испытывает затруднения с дыханием.

— Всему виной — конденсация! — голос Филиппа звучал гулко, наплывая на Хаммураби и его спутников волнами. — Туннель обеспечивает доступ к очистным сооружениям. Отсюда осуществляется контроль забора чистой воды и выброса воды использованной, сточной. Выход из туннеля закрыт решеткой, к которой подведен ток высокого напряжения. Электротоком управляет компьютер, отвечающий за оборону всего острова. Однако на очистной станции есть пульт с которого можно обесточить все решетки у выходов на получасовой срок. Если мне удастся сделать это, то наверняка отключатся и системы сигнализации. Мы спокойно сможем выйти отсюда.

— Но даже пускай все это у нас получится, — задышливо проговорил Мэл, — как доберемся мы с очистных сооружений до аэродрома?

— Один из туннелей имеет выход как раз на берегу гавани. Решетка рассчитана лишь на то, чтобы не впускать в систему представителей морской фауны. Для разумных существ она — не преграда. Решетка довольно прочна, но незатейлива: мы с ней быстро управимся. Оттуда до взлетной площадки придется добираться вплавь. Вся мощная оборонительная сеть острова расположена чуть в стороне от намеченного мною маршрута. И не беспокойтесь насчет воды: содержание соли в ней достаточно невелико! Бесспорно, она не очень приятна на вкус, так как сильно разбавлена выбросами с предприятий и т.п., не станете же вы ее пить?

— Не станем, — скрежеща зубами, заверила Кай-Сунг.

Туннель сделал еще один резкий поворот, и все внезапно оказались в небольшой, ярко освещенной комнатке, заставленной приборами и устройствами автоматизированной системы управления. Мэл и Киттен наконец-то смогли выпрямиться во весь рост.

По правую руку от путников находился трап, недлинный и неширокий. У подножия, так сказать, сего трапа брали начало два водных канала. Вода в одном из них была весьма неприглядного изжелта-зеленого оттенка. Каналы закрывал громадный пластиковый купол.

— Левый канал служит для сброса очищенных отходов, а по правому поступает чистая морская вода для опреснительных установок.

— Но ведь каналы выходят в океан в разных местах? — спросил Порсупах велемудрого юношу.

— Разумеется. Канал забора ответвляется почти под прямым углом. Его выходное отверстие расположено в совершенно неосвоенной части острова. Сточный же канал открывается в океан как раз возле бухты. Течение там очень сильное и быстро уносит отходы далеко от берега. Вроде бы все и ничего, да вот боюсь: а что, как не сумеем проскочить насосы водозабора? Пластиковые крыши туннелей неровные, но воздуха все-таки должно хватить.

— Что вы, юноша, подразумеваете под этим «должно хватить»? — поинтересовалась Киттен.

Ответа не последовало. Филипп взглянул на часы.

— Наверное уже стемнело, — сказал он. — Сожалею, но мне не удалось подобраться к расписанию приливов и отливов. Не находилось подходящего предлога спросить об этом, ведь сам по себе такой вопрос в устах золотаря — крайне подозрителен. Иногда, если обе луны в небе, уровень воды подымается до самых высоких переборок купола.

— Вот оно в чем дело! — присвистнул Порсупах и бросил Киттен: — Набери в легкие побольше воздуху: там, под куполом, он тебе пригодится!

Киттен оценила шутку друга по достоинству.

— Да я вот только собиралась набрать воздуха, только не знаю, какой ноздрей вдохнуть сначала, правой или левой? Может, ты присоветуешь, капитан?

Но Мэлу было не до глупых шуток. Он внимательно следил за действиями Филиппа, который уже снял с петель металлическую панель и забрался в отсек с инструментами. Словно по мановению волшебного жезла в руках парнишки оказались какие-то таинственные приборы и орудия, одно из которых сильно напоминало отвертку с немыслимой формы головкой. Филипп на минутку отложил инструмент и глянул на Мэла.

— Я думаю, капитан, вам следует занять позицию около двери, — сказал хлопчик и сконфуженно присовокупил: — Это единственный выход из всего комплекса. Мисс Кай-Сунг и Порсупах-эл! Будьте любезны, снимите вон ту секцию пластиковой крыши. Этого будет вполне достаточно, чтобы проскользнуть внутрь и сэкономить таким образом немного времени для самого главного. Я говорю о левом канале. На каждой стенке там есть крепко закрученные болты, рассчитанные на высокое давление. Чтобы снять эту секцию требуется усилие всех четверых, по двое — с каждой стороны.

Мэлу показалось, что время остановилось. Он смотрел то в зев туннеля, по которому они пришлепали сюда, то на дверь комплекса, то на Киттен и Порса, соединенными усилиями выкручивавших болт. Болт не поддавался.

Мэл перевел взгляд на Филиппа. Юноша работал быстро и ловко, не останавливаясь ни на секунду. Похожие на паучьи лапки, пальцы двигались в паутине проводов, импульзисторов, подвижных сочленений и жидких компонентов устройства.

— Думаешь, нас хватились уже? — спросил капитан Филиппа.

— Трудно сказать. Если кого-нибудь посылали проведать вас после моего визита с подносом, то да, а если нет — нет! Точно известно только то, что в вашей камере не было установлено никаких систем электронного слежения типа «тюремник-тюремщик». Но сейчас уже наплевать, хватились нас или нет. И, тем более, нет нужды возвращаться, чтобы проверить, как там у них дела.

Мэл не слишком удивился, заметив, что юноша сильно вспотел. Видимо, нервничал, бедняга. А может, просто от усердия взмок. Движения его сделались выверенны и плавны.

— Я только что отключил сигнализацию. Еще мгновение — и решетка на дренажном туннеле будет обесточена, черт бы побрал эти переключатели: крышка никак не хочет сниматься!..

— А разве в компьютере нет дублирующей цепи на случай чрезвычайного происшествия? — спросила Киттен.

— Существует, и как раз вот в этом месте — ее контакты. Я сейчас их отключу. Это сложнее всего. Устройство очень хитрое, но я справлюсь. А вы следите лучше за дверью в комплекс. Боюсь, что кто-нибудь войдет сюда, пока мы будем плыть к выходу и опять включит ток. Ага… ага… так… Готово, отключил!

— Эй, вы, что там…

Мэл не думал и не смотрел. Он мгновенно развернулся и ребром ладони рубанул по шее неизвестного. Человек так и не сумел закончить предложения. Однако Мэлу следовало тщательнее наблюдать за дверью. Охранник забрел в туннель и даже успел удивиться. И пускай страж валялся теперь у порога без признаков жизни на лице, Мэл понимал: он сплоховал! Но тут же затворил дверь, подавив желание выглянуть и посмотреть, нет ли за ней еще каких-нибудь любопытных. Потом взглянул на поверженного бойца. Выяснилось, что это вовсе не боец, а самый обычный биотехник.

— Я не хотел избивать его столь сильно, — пролепетал капитан, — но он напугал меня.

— Да уж, — брякнул Филипп, вытягивая шею и пытаясь получше рассмотреть, что же, собственно, произошло. Не рассмотрев ничего примечательного, он опять вернулся к своей возне с компьютером. — Мне кажется, вы свернули бедняге шею, — сказал мальчишка. — Впредь буду криками предупреждать вас в каком-нибудь темном переулке: мол, Филипп идет, кулаками не махать. — Панель парень отставил в сторону и выпрямился, вытирая руки о штаны. — Чем дальше наши гипотетические преследователи будут оставаться в неведении относительно того, что они — преследователи, тем лучше. — Взгляд упал на Киттен с Порсом. — Ну а у вас как делишки?

— Секундочку!

Киттен с силой налегла на последний болт, и тот наконец поддался, мягко зашипев, что означало нарушение в подаче вакуума. Девушка и енот подняли освободившуюся секцию и положили ее на другую такую же секцию, уже валявшуюся на полу. В образовавшийся лаз мог протиснуться даже великан Хаммураби и даже еще несколько дюймов осталось бы.

Мэл шагнул к каналу и тотчас остановился, глядя на Филиппа.

— Вы правы, — кивнул тот, — другого выхода у нас нет!

Мэл вымученно улыбнулся и взвалил себе на плечи труп техника.

— Даже если ваше отсутствие и обнаружится, то это не значит еще, что преследователи бросятся именно сюда. Из служебного помещения в разные стороны ведут десятки туннелей.

— Давайте обсудим этот вопрос чуть позже за кружкой чая, — предложил Мэл, придерживая труп одной рукой, чтоб с плеч не сполз, — или даже чего-нибудь покрепче в городском салуне.

Порсупах и Киттен уже вступили в зеленоватую жидкость и двинулись вперед по неглубокому каналу, держась за выступы конструкции, находившихся чуть выше уровня сточных вод, чтоб течением не снесло.

— Но что же делать с телом, Филипп? — осведомился капитан. — Ты говорил, что жижа выносит наружу все, что в нее попадает. Остров мал, и мне не хотелось бы, чтобы мертвеца засекли, причем именно в то время, когда мы будем пробираться к аэромобилю.

— Когда мы доберемся до устья дренажа, то я подниму решетку. Все выйдут. Вы, капитан, положите тело на дно желоба, я решетку опущу, и ее острые зубья надежно пригвоздят беднягу ко дну. — Филипп взялся за поручни и опустился в мелкий, но очень стремительный поток. Надо захватить снятую с купола секцию и запереть ей вход изнутри. Болты, между прочим, тоже сделаны из пластика. Никому и в голову не придет, что мы их откручивали. Разве что сорванные пломбы выдадут. Ну да кто на них станет смотреть?..

— Э, да ты, видно, большой мастер по части побегов, а…

— А хожу всего лишь в подмастерьях у сантехника? — Юнец ухмыльнулся, помогая Малькольму опустить труп в поток зловонной жижи. — Это все потому, что я прочел уйму различных приключенческих книжонок.

Филипп потянулся, встал на цыпочки, но, несмотря на свой внушительный рост, так и не дотянулся до края сорванной секции. Хаммураби пособил ему, обхватив накрепко мальчишеские тугие бедра и приподняв тело на пару футов вверх.

— Но как же быть с той решеткой, о необходимости снятия которой вы так долго говорили, юноша? — полюбопытствовала Киттен. — Каким образом мы с ней справимся, если вы отключили энергопитание?

— Ничего страшного. Ее можно голыми руками поднять. Там нету ни единого замка, ведь небольшого электрического заряда вполне хватает на то чтобы отпугивать неразумных морских тварей.

Утешив Киттен, Филипп препоручил себя бурному течению, но так, что и в неистовом кроле ухитрялся делать друзьям призывные знаки: дескать, отдайтесь стихии, мозгляки! Беглецы отдались.

Вода в канале приятно ласкала тело, ибо была довольно теплой. Однако очень скоро Киттен заметила, что сильно дрожит. В пещере совершенно отсутствовало освещение, тьма казалась почти осязаемой. Кай-Сунг не спеша рассекала жижу руками, стараясь, безусловно, чтобы большую часть работы по поддержанию тела на плаву выполняло течение. Время от времени загребущие (но только в посредственном брассе) ладошки девушки ощупывали какие-то выступы и закругления: очевидно, то были повороты желоба. Однако Филипп не заикался о наличии каких-либо отводных каналов (к отстойнику, например, или к вольеру для рыбы), и Киттен не слишком беспокоилась за свою судьбу. Подле девицы вспенивал воды могучий Хаммураби, иногда захлестывая соседку пенистыми бурунами. Киттен боялась захлебнуться в кильватерной струе, оставляемой чуть вырвавшимся вперед капитаном. «Да, — думала оперативница, — придется временно забыть все мои угрозы переломать руки и ноги этому питекантропу. Слишком уж он легко свернул шею несчастному биотехнику».

Порсупах плыл где-то позади головной группы. Было решено, что он сделается чем-то вроде сторожевого катера, раз уж его дарования в смысле освоения водной стихии столь велики. В случае преследования подобная расстановка сил непременно оправдает себя. Правда, уж если за ними снарядят настоящую погоню, то спастись будет крайне затруднительно, однако сама идея прикрытия тылов выглядела чрезвычайно привлекательной, и никто не решился выступать против нее.

«Где-то впереди юный проводник уже нащупывает, верно, решетку, — вздохнула Киттен, и едва не поперхнулась зловонной водицей. — А что, как эта решетка под напряжением? Да, насчет приливов Филипп был прав. В некоторых местах вода поднялась так высоко, что уже приходилось биться головой о пластиковый купол. На поворотах и вовсе приходится нырять, отталкиваясь от склизких стенок желоба и стараясь показаться на поверхности не где-нибудь, а именно в воздушном мешке».

Действительно, однажды Киттен всплыла, и вместо глотка воздуха в глотку ей забился ком водорослей. Оперативница тотчас нырнула обратно, изо всех сил работая руками и ногами. Вот наконец и воздушный карман, спасительная ниша! Однако паника заставляет вас дышать чаще, а следовательно, выброс углекислого газа в атмосферу увеличивается. Киттен всегда помнила об этом и крепилась: только бы не запаниковать, только бы сохранить спокойствие!

В одном из туннелей было особенно темно, как в мешке с углем. Единственным источником света был хронометр Киттен. Бляшка со светляками-цифрами послушно двигалась рядом с девушкой, точно не являлась каким-то инородным телом.

Через несколько секунд после прохождения темного туннеля Кай-Сунг наткнулась на что-то холодное и твердое. Оперативница всплыла, плечи ее вышли из воды, руки вцепились в металлическую решетку. Затем, вспомнив, что электричество способно врубиться в любой миг, девушка разжала пальцы.

— Петли немного туговаты, мисс Кай-Сунг, — сказал где-то совсем рядом Филипп. — Ага, вот одна пошла!

Тотчас что-то с шумом выплыло на поверхность неподалеку от Киттен. Этим «чем-то» оказался капитан Хаммураби. За ним с тонким посвистыванием следовал Порсупах. Теперь даже томианец дышал с трудом. Не по причине усталости, а в силу того, что уж больно здесь воздух был спертый.

— Все целы? — спросил Филипп. — Отлично. Я выпрыгну из воды, чтобы поднять решетку. Мисс Кай-Сунг и Порсупах-эл, слушайте, к вам обращаюсь! Ждете десять секунд и плывете за мной. Настоящий туннель имеет пологий спуск и ведет прямо к морю, причем выходное отверстие расположено практически у самой воды. Его с берега не видно. Вот и все. Берег каменистый. Найдите там укромное местечко, которое не просматривается с наблюдательных вышек. Теперь о ваших функциях, капитан. Когда мисс Кай-Сунг и Порсупах-эл выскользнут из туннеля, я опять поднырну под решетку, подниму ее и буду долго держать со стороны моря. Вы же, капитан, опуститесь вниз, неся труп под мышкой, и как только окажетесь на дне, сразу стучите часами по решетке и тяните мертвеца за собой. Я услышу стук и отпущу решетку, которая точно и надежно прижмет жмурика ко дну.

Не дожидаясь ни замечаний, ни тем более возражений, юноша глубоко вздохнул и ушел под воду. Порсупах и Киттен сосчитали в один голос до десяти и также нырнули. Капитан напряженно ждал сигнала. Время тянулось медленно. Наконец послышались всплески.

— Готовы, Мэл?

Хаммураби небрежно перекинул труп техника с правого плеча на левое.

— Можно вопрос?

— Да.

— Я, Филя, не серпентолог и потому хочу спросить, есть ли у вашей змейки жабры?

— А, Пип? Просто я случайно обнаружил, что она может долгое время обходиться без кислорода. Но мне пока не удалось найти подходящее объяснение этому. Все. Я пошел.

Опять вздохи, бульканье и тому подобное. Выдержав паузу, Мэл тоже нырнул, хотя труп крайне затруднял погружение, ибо обладал какой-то совершенно невероятной плавучестью. Филипп не солгал: решетка уходила в воду довольно неглубоко. Мастер голубой дорожки принялся водить рукой по дну, нащупывая зубцы решетки. Постепенно удалось подтащить несчастного техника под эти металлические бивни. Уже задыхаясь, Мэл стукнул три раза браслетом от часов по железным прутьям, и решетка тотчас опустилась, крепко пришпилив усопшего ко дну.

Мэл развернулся и поплыл прочь. Чувствовалось, что Филипп где-то неподалеку. Капитан был несколько обеспокоен тем, что при подаче напряжения на решетку обнаружится нарушение контакта — из-за «мертвого тела утоплого трупа». Сработает сигнализация, и беглецов застукают!

Ан нет! К тому времени след их простынет. Все идет по плану!

О другом варианте Мэлу не хотелось думать.

Оба они вынырнули на поверхность одновременно. На небе виднелась лишь одна луна, а не две. На берегу хорошо различимы были очертания двух фигур, тесно прижавшихся друг к другу под горным кряжем. На них смотрели сразу две физиономии, одна из которых — явно человеческая. Мэл и Филипп подплыли к физиономиям и распластались на поверхности огромного валуна, тяжело дыша.

— Как приятно снова вдыхать свежий воздух! — воскликнул Мэл.

— Да уж, приятно. Меня тоже валит с ног от усталости.

— Зато в городе спокойно.

— До начальства далеко, а тачка еще дальше!

— В каком направлении находится гавань? — спросила всплывшая Киттен. — Я потеряла всякую ориентировку.

— Гавань вон там, — махнул рукой Филипп. — Остров маленький. Большая часть сооружений — под землей. Вы, мисс, не знаете, где стоит транспорт капитана, поэтому не теряйтесь из виду. В гавани много судов и автомобилей. Там легко может заблудиться всякий!

— Не учите меня жить. Я уже большая девочка. Процесс гуляния закончился. Молочные зубы вывалились.

— А как, — встрял Мэл, — обстоит дело с патрулями и сигнализацией?

— Охранников там немного, — отозвался Филипп, — но по периметру стоят передатчики, покрывающие электронным полем все пространство. Действует такая система довольно эффективно. Нам нужно будет взлететь в воздух сразу и лететь только над самой водой. Высоко не подниматься. Едва мы выйдем из-под контроля особых систем и окажемся на территории прихода, его светлость немедленно потеряют к нам интерес и начнут собирать вещички.

— Вы уверены, юноша? — спросила Киттен.

— А что еще остается?

— Курить хочу.

Филипп соскользнул в воду и поплыл к маяку.

— Ожидается ли сегодня вечером прибытие иностранных судов? — спросил Мэл, разрезая носом морскую гладь бок о бок с гидом.

— Вроде никого не будет, а там кто его знает. Зачем вам это?

— Судя по тому, что ты рассказал о здешней системе предупреждений и оповещения, а также в согласии с моим предыдущим опытом, Роуз весьма опасается тех, кто может нагрянуть внезапно с проверкой или же нанести неожиданный удар. Я хочу сказать, что вся эта система работает только на обнаружение судов и других предметов, пытающихся прокрасться в пределы оборонительного периметра. Возможно, на обнаружение объектов, двигающихся в противоположном направлении, она и не запрограммирована. Это означает, что при счастливом стечении обстоятельств наше исчезновение останется незамеченным.

Когда они стали подплывать к маяку и искусственному фиорду, Киттен мучалась странным чувством: ей казалось, мерещилось, что Роуз подсматривает за ними из-за деревьев. В любой момент тьма могла прорезаться лучом прожектора, и тогда — конец всему предприятию! Однако ничего особенного не произошло. Беглецы спокойно доплыли до площадки с аэромобилем.

На искусственной полосе с фонарями царило молчание. Не было заметно ни малейшего движения. Квартет тронулся гуськом в направлении посадочного круга из мелкой гальки. Первым шел Филя. Никто пока не останавливал его и не задавал вопросов. Он прошел шагов двадцать, махнул рукой, опять махнул рукой и опять махнул рукой. Упругое пластиковое покрытие прекрасно держало на себе корабли, причем не только на воздушной подушке, но и тяжелые тоже. Не встретив на пути никаких помех, беглецы подошли уже к первому ряду аэромобилей. Тут Мэл поскользнулся и хотел упасть навзничь так, чтобы позвучнее трахнуться об землю затылком, но потом передумал. Решили сделать привал. Сбились в кучу. Хорошо!

— Я увидел охранника на пирсе, — прошептал Филипп. — Нам нужно проскользнуть в аэромобиль так, чтоб нас не заметили.

— Я позабочусь об этом, — сказал Мэл и пропал. Прошло несколько минут. Лунный свет потускнел. Внезапно смутный силуэт охранника сложился пополам и пропал тоже. Вслед за пропажей охранника наконец появился Мэл.

— Все чисто, Филя, — сказал он. — Лезьте в кабину, все, скорее!

Друзья по несчастью не заставили себя долго ждать. Киттен почувствовала, как пальцы Мэла впились ей в руки. И вот девушка уже на борту. Секундой позже взлетели Порс и Филипп.

— А что с охранником? — спросил юноша.

— Лежит в кустах у пирса. Подох, собака. Не думаю, что кто-нибудь его скоро заприметит. Ага? Испугались… Да не убивал я его. Просто оглушил и все!

Люк распахнулся, и на беглецов направилось дуло бластера.

— Уф! Ну и напугали же вы меня, капитан, — вздохнул Такахару. — Нужно было предупредить заранее о намечающейся вечеринке.

Мэл протиснулся к своему сиденью. Защелкали тумблеры, включились двигатели и стали прогреваться. Мэл постепенно наращивал обороты. Он надеялся, что винты не слишком шумят.

— Мы никак не могли предупредить тебя, Мадж, — извинился капитан. — На нас бы очень обиделись соседи! Лейтенант Порсупах и мисс Киттен Кай-Сунг, знакомьтесь — это мой старпом Майджиб Такахару. Поладите? Ну и чудно. А теперь пора удирать отсюда…

Судно плюхнулось в воду, подняв целый фонтан брызг. Заклацали шестеренки и муфты коробки передач, и неказистый аэромобиль развернулся, на секунду замер, потом резко рванул ввысь и вылетел из тесной бухты.

— Не припомню, чтобы я посылал за вами, техник!

— Прошу прощения, ваша светлость, — едва дыша залепетал напуганный человечек. — Исчезли подозреваемые, а вместе с ними и капитан транспортного звездолета.

В клетке на окне пели птички. Роуз долго смотрел на них. Один из пернатых певцов был ярко-голубого цвета с халцедоновой грудкой. Вторая птичка рядилась в крапчатые желтые перышки. Роуз искал решения взволновавшей его проблемы.

— На острове их больше нет?

— Как пить дать, ваша светлость! На взлетной площадке нам не удалось обнаружить того аэромобиля, в котором прилетел Хаммураби. Часовой найден в кустах в бессознательном состоянии. Его сильно стукнули по голове, но врач полагает, что потерпевший выживет.

— А! — раздраженно воскликнул Доминик. — Меня окружают сплошные идиоты. Ну, да что поделать. Таково селяви, как говорит мой повар!.. Выяснили, каким образом удалось негодяям бежать, а?

— В служебном помещении, сразу за дверью, обнаружено два трупа. Это тела охранников. Проверка главного компьютера показала, что электроток выключался где-то на полчаса. Решетки водозаборного и дренажного каналов оставались без напряжения. Между прочим, пропали также младший сантехник и старший биотехник. Тело последнего, правда, уже нашли. Беднягу пригвоздили ко дну канала зубьями решетки. На первых двух трупах — следы когтей или зубов. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате воздействия сильного яда. Вспомните, ваша светлость, ту гадину, что вечно таскал у себя на плече Филипп.

— Очень хитро, — прошептал Роуз, — и в то же время очень просто.

Доминик нажал кнопку в боковине дивана, и потолок изящной клетки начал опускаться.

— Когда именно судно покинуло гавань?

— Судя по всему, около часа назад. — Если так, то сбить мы их уже не сможем. Они покинули пределы досягаемости наших орудийных установок.

Потолок в клетке опускался все ниже. Ясно слышалось жужжание электродвижка.

— Вы правы, мы обыскали все и нигде не нашли беглецов. Видимо, они уже далеко успели смыться.

Птички истерически чирикали.

— Мне придется покинуть эту жалкую планету.

— Торопитесь, ваша светлость. Мы можем незаметно подбросить вас в космопорт и отправить с надежными людьми в безопасное место.

Роуз печально покачал головой.

— Как только эта девка со своим вонючим енотом заявится к майору Орвеналиксу, в воздух немедленно взмоет таможенный фрегат. Эти оперативники не станут терять времени даром. Следом явятся истребители, а может, даже крейсер. К тому же, паромов, которые делали бы посадки на Реплер-Сити или Мейсонвилле практически нет. Как только за мной установится слежка, начнут хватать все и вся, включая осколки метеоритов. Это будет великая охота.

Потолок раздавил птичек. Птички перестали чирикать. Кровь стекала на ковер.

— Мне нужен срочно одноместный болид со сверхсветовой скоростью. Если мой план удастся, то все легавые передохнут от злобы. А если меня постигнет неудача, то тоже неплохо: все проблемы разом и разрешатся.

— Вам нужен болид с пилотом или без?

— Я полечу один. Мне не нужны свидетели.

— Понятно. Какой возьмете багаж с собой?

— Маленький саквояж, — задумчиво ответил Роуз, — и две смены белья. Приготовьте также мою кредитку. Оружия не нужно. Это все.

— До свидания, ваша светлость, — сказал техник, выходя из комнаты.

— До свидания, Мастерс. Я постараюсь дать о себе знать.

— Хорошо, сэр.

Дверь хлопнула довольно резко и неприятно.

***

Вибрации становились все сильнее и сильнее. Вом покинул место своего пребывания с такой стремительностью, что Механизм не успел как следует отреагировать на это бегство. Однако нить с сознанием Вома удержать удалось несмотря на разделявшее их расстояние. По меркам Механизма, расстояние было мизерным.

Главная проблема оставалась нерешенной. Вом ускользнул из мест лишения свободы. Космические орбитальные станции вокруг мертвой планеты лишились источников энергопитания и были опечатаны. Настало время будить Хранителя. Без Хранителя Механизм сможет лишь анализировать и наблюдать, но не может предпринимать никаких активных действий.

Ситуация сложилась беспрецендентная. Как без стимула разбудить Хранителя. Нужно присутствие побочного разума, близкого однако по интеллекту к самому Хранителю. Такой интеллект существовал на той планете, куда доставили Вома. Механизм не сумел проанализировать необычный разум незнакомца.

Механизм размышлял. Он столкнулся с величиной столь же устойчивой, сколь и непредсказуемой. Надо будить Хранителя. А вдруг пробуждение покажется Хранителю подозрительным и неестественным? Хранитель не должен уверовать в то, что им грязно манипулируют, иначе он обидится. Последствия такой обиды окажутся катастрофическими.

А! Эврика! Надо суммировать интеллекты! Малого разума пруд пруди на Реплере, где сейчас засел Вом. Сложить малые умы в один большой и точка! Примечание: не возбудить подозрение в носителях малого разума! В целом план казался вполне осуществимым.

***

— Эй, Эд, иди-ка сюда, слышишь?

Мвали закряхтел и заворочался в гамаке. Следующий транспорт должен прибыть на погрузку не ранее, чем через триста лет. А что, как через три часа? Они только что разгрузили один такой. Так почему же Майке Рейнке зовет его? Он не имеет права так бесцеремонно нарушать сон про голых теток. Эдвард сел в гамаке.

— Дружище Рейнке, разве я когда-нибудь вырываю тебя из объятий Морфея? Что тебе нужно?

Корабль сильно тряхнуло. Мвали почувствовал, что судно двинулось вперед. «Гм, не сошел ли Рейнке с ума? Ведь для того, чтобы паром тряхнуло, нужно врубить движки и израсходовать много дорогостоящего топлива».

— Ты что делаешь, идиот?

— Оторви от сетки свою пиитическую задницу и посмотри на экран монитора.

Мвали послушался и поглядел на экран.

— О-го-го! Мунгуенма кощсмоскирс джаекун-дужьба! Что же это такое?

— А, никогда ничего подобного не видал, да? А еще злится, что его разбудили! — пальцы Рейнке бегали по тумблерам. — Смахивает на чучело Желтого гиганта, которого показывают на празднике Мартовского Зайца?

— Мартовского Зайца? — изумился Мвали.

— Пошутил.

— Что будем делать, дружище? Как мы оказались внутри этой штуки? В наш грузовой отсек даже половина этой туши не войдет.

— Посмотри пониже, там, где пересекаются три хребта.

Мвали еще раз поглядел на монитор. Странный предмет занимал теперь большую часть экрана. Действительно, внизу находился аппарат, выглядевший довольно осмысленно. Он войдет в трюм парома.

Несколько минут пилоты сидели молча, наблюдая за удалявшимся предметом.

Крупный план ничего не дал. Знакомства с невероятным объектом не получалось.

— Нам предстоит нелегкая работенка. Прибывает большой транспорт. Неужели нужно тратить топливо на то, чтобы кружиться около этой штуковины?

Рейнке уже маневрировал.

— Когда босс увидит, что мы ему привезли, то даст нам другой корабль!

— Меня на этом не проведешь. Мне нужна простая яхта на КК-тяге и с пластиковой головкой.

— Струсил, да?

— Ладно, давай посмотрим на эту хреновину еще разок.

— Чего смотреть! Одевай скафандр и марш наружу. Надо пришвартовать эту корягу к нашему борту. Так мы ее дотянем и до пункта назначения. А я успею зарегистрировать находку, пока конкуренты не наставили палок в колеса.

«А вдруг предмет уже зарегистрирован?» — с тревогой подумал Рейнке.

Повернувшись к приемнику, пилот пробежал по всему диапазону частот, выделенных для спасательных целей. Компьютер успокоил Рейнке. Ничего такого в космосе еще не видывали.

Пришлось попотеть, гоняясь за объектом. Золотистого цвета, причудливый по форме, похожий на урода, выползшего из трубки хмельного стеклодува. Мвали стал одевать скафандр.

Объектов было два: большой и маленький. Маленький находился прямо в фокусе силовых линий большого. То здесь то там виднелись голубые пятна. Все сооружение казалось сделанным из керамики и стекла.

У малого сфероида на корпусе имелось несколько пилообразных выступов. Но главный сфероид был просто усеян всякой всячиной.

Тут Рейнке заприметил что-то знакомое: это Мвали вышел в космос. За Мвали тянулись кишки пульсаров и трубопроводов. Пилот включал то и дело свой ранец, и реактивная струя текла далеко-далеко, искрясь в лучах солнца.

Мвали приблизился к объекту и попытался прикрепить к нему кабели и трубки.

Прошло несколько секунд, и вдруг Рейнке заметил, что от главного сфероида отделился блок в три человеческих роста. За блоком тянулся вакуумный кабель. Рейнке насторожился и нажал на кнопку радиотелефона.

— Эд, в чем дело? Не распадается ли штуковина на части?

— Ничего не понимаю. Одна из плоскостей блока начала сокращаться. Я решил подождать. Потом прицепил первый трубопровод. Как только я включил его, от массы отделился кусок, как штепсель от розетки.

— Из чего сделан сфероид?

— Не знаю. Поверхность в иных местах гофрированная, покрыта какой-то смазкой. Чуть повыше нечто вроде окна… секция просвечивается насквозь, и у нее… какой-то красноватый оттенок. Загляну во внутренности. О…

— Что там?

— Да ничего. Не беспокойся.

— Я и не думал беспокоиться. Что там? Говори, подлец.

— Ты скоро сам все увидишь. Да ничего не ешь, братишка, до того момента!..

— Если бы не спешка, полет доставил бы мне огромное удовольствие! — сказал Мэл. — Даже несмотря на жуткую тесноту в кабине!

Да, пятеро пассажиров — это уж слишком для маленького аэромобиля! Конечно, имелось на борту и багажное отделение, но никому там не хотелось сидеть.

— Поскорее бы вся эта катавасия закончилась, — изрек капитан. — Так хочется вернуться к обычной работе.

— И мне хочется, — сказал старпом. — Заговоры и интриги не по моей части.

— Мы очень похожи, Мадж. Я тоже не люблю погони и бегства. Но вот молодой человек… Мэл кивнул на Филиппа.

— Чем вы займетесь в дальнейшем, милый Филипп? — осведомился у парня Порсупах.

— Да я не думал еще. Наверное, поищу себе новую работу. Только б она была интересной, правда?

— Интерес интересом, — ухмыльнулась Киттен, — но денежки тоже нужны. А о них вы, юноша, можете еще ох как долго не беспокоиться. Церковь обещала нас всех наградить! Для таких случаев у них даже специальный фонд создан.

— Неужели вы, мисс, и впрямь выступаете от лица столь влиятельной организации? — позволил себе усомниться Хаммураби.

— Обычно я гуляю сама по себе. Но тут задание необычное: изловить варщиков и торговцев. Винта и винтом. Кто с винтом к нам придет, тот от винта и погибнет!

— Логично, — сказал капитан и вдруг расхохотался.

— Смеяться нечему, — вмешался Филипп, — деньги для меня лично не проблема. Тратить свой скудный заработок у Роуза мне было не на что, и теперь я продержусь на плаву некоторое время.

— Положим, ты и впрямь не желаешь денег, — усмехнулась Киттен, — но я могу отблагодарить тебя и каким-нибудь другим способом.

— Правда? — просиял парень. — Отлично. Я хочу тебя.

Мэл перестал хохотать. Порсупах сник.

— Я что-то не совсем поняла вас, юноша?

— Ты прекрасно поняла меня, — сказал Филипп совершенно переменившимся голосом, твердо и уверенно. — Правительство обещает наградить меня за услуги? Прекрасно. Я хочу побарахтаться с тобой в одной кроватке.

— Это серьезно?

— Послушай, парниша… — начал было капитан, но «парниша» мигом осадил его:

— Между прочим, меня зовут Филипп. В настоящей ситуации я не склонен откликаться на столь фамильярные призывы. Мисс Кай-Сунг едва ли старше меня более, чем на пару лет. Она умна и привлекательна. Я хочу с ней спать.

— Обожди минутку, Филипп.

— Не обожду!

— Не лезьте, капитан, — сказала Киттен, — я сама разберусь, ложиться с ним в кровать или нет. И, знаете, я склонна принять предложение Филиппа.

— Благодарю, мисс Кай-Сунг, — поклонился юноша.

— Думаю, Филипп, что отныне ты можешь называть меня просто Киттен.

— Идет, Киттен.

— О, вижу, мне незачем было встревать в ваш разговор, — с деланной улыбкой заметил Мэл, — идите в багажный отсек и кувыркайтесь на мешках сколько влезет!

Киттен лениво потянулась.

— Вы подали прекрасную идею, капитан.

— Да, — согласился Филипп, — прекрасная идея! Вашу руку, леди. До скорой встречи, милостивые государи. Процедура не отнимет у нас много времени.

Мэл смотрел в иллюминатор. Такахару молча вертел штурвал. Порсупах улыбался.

— Надо вам, господа, привыкать к подобным вещам, — сказал енот. — Она согласилась вступить в половой контакт с этим сосунком, чтобы позлить честную компанию. Не вышло. Вы, капитан, и ваш старпом — люди абсолютно невозмутимые.

— Спасибо, Порс.

— Не стоит благодарности, Мэл. Скажите лучше, почему мы летим не туда?

— Правильно, мы летим в северном направлении.

— Но ведь так мы не попадем в Уиллс-Лендинг.

— Не попадем… Видишь ли, Порс, в прошлом я работал на Чэтема Кингсли. Он платил мне очень щедро. Не думаю, что старик догадывается об увлечениях своего отпрыска. Рассел сам научился всяким неприглядным штучкам. Конечно, Чэтем тоже дерьмо. Но мозги у него работают правильно. Если он и режет людей, то только в смысле экономическом. Видишь ли, — продолжал Мэл, — контейнеры, в которых оказался винт, предназначались для компании Кингсли. На Роуза я вышел случайно. Нет ли между Чэтемом и Домиником связи — вот что меня беспокоит. Я должен быть спокоен за тот груз, который везу куда-либо.

— Мне понятны ваши тревоги, капитан. Но отчитаться начальнику нужно во всех подробностях.

— Послушай, Порс. Все, что им нужно знать о Роузе, они уже знают благодаря передатчику. И если майор Орвеналикс обладает в самом деле незапятнанной репутацией…

— Он…

— Он не станет требовать вас с Киттен к себе немедленно.

— Но по инструкции…

— Мало ли что положено по инструкции! А потом, все не так уж и плохо. Винт в безопасном месте. Сотрудники живы-здоровы. Разве что Роуз еще не в тюряге, ну да придет и его черед.

Спустя час люк багажного отсека отворился, и оттуда вышла Киттен Кай-Сунг, лейтенант на службе у Вселенской Церкви, временно прикомандированная к органам разведки. Одежды ее выглядели помятыми. Длинные черные волосы растрепались и сбились на сторону, отчасти даже стояли даже торчком. В походке появилась какая-то неуверенность.

— Приятно видеть вас, мисс, — сказал Мэл, осклабившись. — Я рад, что вы покончили с этим делом!

Киттен плюхнулась на какой-то ящик. Филипп тоже выполз из люка и лег на свое прежнее место. Выражение его лица было вполне определенно. Юноша сложил руки на груди и забылся сном.

— Ему досталось даже немного больше, чем полагается в таких случаях, мисс Раздающая Награды!

— Давайте, капитан, сформулируем это таким образом: юноша получил вознаграждение за оказанные услуги. Частично авансом и за ту помощь, что он предоставит нам в будущем. Однако должна признаться, что одна вещь сильно мешала мне отдаваться полностью и самозабвенно.

— Неужели? — изумился Порсупах. — Не могу вообразить такую вещь, которая помешала бы Киттен поигрывать своей мохнаткой. Какое-то чудо прямо!

— Понимаешь, Порс, — плаксиво сказала Киттен, — змея, что сидела на плече у партнера, все время смотрела на меня своими мерзкими глазками… Но… но куда мы летим?

— Капитан хочет встретиться со своим работодателем, — объяснил Порсупах. — Он хочет узнать, связан ли Чэтем Кингсли с наркотиками.

— Все расследование по делу о винте является прерогативой государственных структур, — сказала Киттен. — Я не потерплю нарушения законности и правопорядка.

— Ну и замолчите! — рявкнул Мэл. — О Святой Патрик О'Морион, никогда не видел я еще такой скверной бабищи. Сначала я спас вас от участи, что хуже, чем смерть. Потом спас от смерти. Наконец при моей помощи вы справились с заданием, которое уже провалили было… Сколько вам лет?

— Двадцать четыре Ти-года, а что?

— Вы опоздали, капитан, — ухмыльнулся Порсупах, — на двадцать три года и девять месяцев.

— Да чтоб вы оба провалились! — вскричала Кай-Сунг. — С тобой, водяная крыса, я еще успею рассчитаться, а ты… ты, бабуин, который ходит, наклонив каркас вперед, потому что гротескный скелет не выдерживает нагрузки мочи и кала, составляющих ваши мозги!

— Попридержи язык, оторва, шалава, а не то… Майджиб Такахару вмешался:

— Вы все знаете меня как очень выдержанного человека, но если вы все сейчас же не замолчите, я направлю аэромобиль прямиком на рифы. Пусть ваши души взлетят на небеса и там продолжат свой спор!

— А ты к нам разве не присоединишься? — улыбнулся Мэл.

Все засмеялись горячности старпома, но смех был немедленно покрыт богатырским храпом юного Филиппа.

***

Вом знал, что Механизм находится где-то на реплерианской орбите. Пятно догадалось, что при отсутствии разума, способного трансформировать Механизм, ничто не сможет потревожить его самого. Механизм мог быть оживлен только Хранителем, но добудиться Хранителя не представлялось возможным.

Ясно было и то, что Механизм вполне осознавал свои недостатки, иначе бы и не стал преследовать его, Вома. Вом чувствовал, что не может выделить главное звено в детерминистических рассуждениях и очень переживал.

Вместе с тем силы Вома быстро восстанавливались. Каждая новая реактивированная секция помогала реактивироваться другим. Регенерация двигалась в геометрической прогрессии. Все эти процессы протекали в самой глубине организма, и у его мучителей не возникало никаких сомнений в обезвреженности Вома. Зато Вом мог покинуть узилище в любой момент, но не делал этого из соображений чисто тактических.

Вом никак не мог научиться читать чужие мысли. Впрочем, он умел интерпретировать эмоциональные заряды. Сейчас он не чувствовал никаких угроз своему существованию. Больше всего Вома беспокоили существа, от которых исходила струя безотчетного страха. Паника может передаться всем остальным, и тогда за Вома опять возьмутся! Это было бы совсем не кстати.

Однако скоро Вом сможет поступать так, как пожелает. В процессе регенерации уже был пройден тот уровень, когда организм Вома мог понести урон от внезапных электрических зарядов большой мощности. Даже появление Механизма ничему не помешает: Хранитель-то ведь спит!

***

— Желаю пережить вам две тысячи линек, ваше превосходительство!

— Что случилось, сержант? — ворчливо осведомился Парквит ГПТУ.

— Недавно удалось отделить часть таинственного существа для анализов. Аррис приходил недавно к начальнику с результатами спектрограмм — это хорошо.

— Но сержант?..

— Десять тысяч лет муссонных дождей над могилами моих предков, ваше превосходительство, если я не вовремя, но…

— Но-но-но!.. Тьфу, ближе к делу, сержант!

— Ваше превосходительство, в воздушном пространстве Анклава запеленговали болид, которым управляет человек!

— Неужто ради такого пустяка следовало врываться ко мне в кабинет? Да это, видимо, простой рыбак или охотник. Потомите этого наглеца в кутузке с полсуток и отпускайте на все четыре стороны.

— Ваше превосходительство, дело гораздо серьезнее, чем вам кажется. Дело в том, что пилот осмелился просить у нас убежища. У нас!

Ну и ну! — оживился Парквит. — Как вы полагаете, сержант, этот человечек в своем уме?

— По-моему, он особенно не мучим в этом смысле! Ведите его ко мне. Посмотрю, что за ухарь! Сержант поклонился и, схватив себя на краткий миг за шею, что у ааннианцев означало примерно «Служу Его Императорскому Величеству и милой отчизне!», удалился.

— Мне тоже следует идти, господин главнокомандующий? — спросил Аррис, собирая на столе спектрограммы.

— Нет, останьтесь.

Очень скоро сержант вернулся. Но не один. Двое вооруженных солдат вели под руки человека. Было очевидно, что человек прибыл сюда по своей воле. Тело его выглядело вполне здоровым, одет он был не плохо, даже хорошо, даже роскошно. В руках у него болтался небольшой чемоданчик. Оружие, конечно, нет.

По знаку Парквита конвоиры удалились из кабинета.

Млекопитающее быстро оглядело помещение и потом воззрилось на главнокомандующего. Судя по всему, типчик этот нагл и преступен. Иначе он не осмелился бы просить дипломатического убежища у рептилий. Скорее всего, за человечком охотятся. Он спасает свою шкуру, да так, что дерзает укрываться даже у ааннианцев, прекрасно зная, что последние далеко не отличаются терпимостью и милосердием.

— Будем считать, что знакомство состоялось, — начал Парквит. — Я не склонен немедленно отдать вас на растерзание властям, разыскивающим вас. Однако вы еще должны убедить меня в том, что вы годитесь не только в пищу целомудренным рептилиям. Вам, вероятно, известно, что человечина почитается у нас особым деликатесом, и не только потому, что очень редка. Мы бы не побрезговали даже вашим стариковским мясцом. Но в этом и состоит главный пункт вражды между родом пресмыкающихся и родом млекопитающих. Обоснуйте свое намерение остаться у нас, причем как можно более весомые доказательства приводите.

— Что ж, именно такой прием я и ожидал, — сказал человек. — Знайте, мое имя — Доминик Эстес Роуз. Меня также зовут Лордом.

— Вы унаследовали титул или приобрели?

— Купил.

— А чем вы занимаетесь?

— Обычный коммерсант.

— Разве коммерсанты — обычные люди? Не из-за коммерческих ли махинаций вас преследуют власти?

— Я торгую наркотиками.

— Вот с этого и следовало начинать.

— Мне нужна ваша помощь, господин главнокомандующий. Мне хочется поскорее убраться с Реплера. Затем я, конечно, снова займусь любимым делом, поставлю производство наркотиков на научные рельсы, создам разветвленную сеть профессиональных варщиков и ушлых толкачей. В свою очередь, я мог бы быть полезен и вам. Среди моих знакомых много влиятельных персон.

— Вы готовы продать свою душу и свою расу? — вступил в разговор Аррис.

— Неужто вы верите в существование души? — усмехнулся Роуз.

— Конечно!

— Ну, а я верю в свой неограниченный банковский кредит. Я согласен вести торговлю с кем угодно, лишь бы партнер был платежеспособен.

— Охотно верю всему, что вы тут нам рассказали. Но что если вы приглянетесь именно как закуска к рубидиевке или курчатовке, а не как деловой партнер?

— Для ящерицы вы недурно владеете симворечью. Пожалуй, я мог бы путем шантажа заставить вас дать мне официальную гарантию моей неприкосновенности.

— Нелогично. Чтобы шантажировать, нужно иметь силу за плечами.

— Совершенно верно. Но кто вам сказал, что я не обладаю такой силой? Она вот здесь, в моем чемоданчике!

Парквит вздохнул. Человечек начинал разочаровывать его.

— В вашем контейнере нет ничего такого, что не являлось бы частью его конструкции, — вяло заметил главнокомандующий. — Там нет ни пластмассового, ни железного, ни деревянного предмета, чьи размеры превышали бы десятую часть дюйма. Если бы дело обстояло иначе, вам просто не разрешили бы посадку, а уж о допуске в мой кабинет не велось бы и речи! Все, что вы можете сделать, это огреть меня или моего коллегу своим дурацким чемоданчиком. Но едва вы успеете замахнуться, как я нажму одну кнопку, которая приведет в действие такой агрегат, который испечет вас, любезнейший, в один миг.

— Верю-верю. Но зато в чемоданчике есть несколько кайстеров чистейшего винта. Винт тут в виде порошка, под большим давлением. Если я отпущу ручку, контейнер взорвется. Положим, вы останетесь живы. В этом случае вас ждет страшная доля — доля наркомана, доля «летчика». Испарения от взрыва попадут вам в дыхательные пути и баста: зависимость образовалась. А все поставки винта контролирую я. Несомненно, вы умрете сразу после меня и гораздо более страшной смертью. Умрут все, кто вдохнет пары винта! Вижу, что вентиляция тут отличная. Тем хуже для вас. Солдаты передохнут! Но я вовсе не желаю навредить вам, господа, и потому не отпускаю ручку чемоданчика. Пока что…

— Вы блефуете, — сказал Парквит. — Мне не кажется, что вы способны совершить самоубийство.

— Уж если я прилетел к вам, то, значит, я не слишком избалован фортуной. Мне терять нечего, а вот вам я рекомендовал бы…

Парквит никогда бы не сделался главнокомандующим, если бы терялся в сложных ситуациях.

— Хорошо, я предоставлю вам убежище.

— Поклянитесь вашим Песком-Который-Хранит-Жизнь и вашей Раковиной.

Парквит улыбнулся, стараясь не обнажать зубов.

— Да вы настоящий разбойник, Лорд, — сказал он, потом зашипел и заквакал; в этом шипении и кваканий клятва, по сути, и состояла. — Ну, теперь ваша душенька довольна?

— Меня не проведешь. Вы не договорили двух последних слов клятвы и не уколупнули когтем слизистую гостию из заднепроходного отверстия!

— Я проверял вас, любезнейший. Прошу прощения.

Парквит повторил клятву, но уже по всем правилам.

Роуз отпустил ручку. Никакого взрыва не последовало.

— Ну вот видите, вы все-таки блефовали!

— Пусть это вас не тревожит, господин главнокомандующий. Знаете, любое существо, торгующее винтом, для ааннианца непременно сволочь и дрянь.

— Вы клевещете на рептилий, господин Роуз. А клевета — не самое лучшее начало дружбы.

— Мне много раз приходилось выслушивать всякие гадости. Забудем об этом…

Уэтплейс, остров Чэтема Кингсли, был спроектирован и насыпан в море таких образом, чтобы всем бросалась в глаза роскошь родового поместья. Кингсли мог бы выстроить себе особняк в старинном земблевельном стиле, но тупое подражание претило старику. Кроме того, нужно было создать максимум удобств. Да и сохранить природу острова. Все хозяйственные постройки были большей частью свайные или же помещались на плавучих платформах.

Главная резиденция состояла из одной башни, поднимавшейся на сто пятьдесят футов вверх. С этой стороны берег был скалистый и круто уходил в море.

Остров пребывал практически в емтественном состоянии. Умелое привнесение органики в почву давало обильные всходы, зелень буйствовала. Папортники, хвощи и плауны росли до самой воды и окунали ветви в практически пресное море. Были места, где наземные и морские растения смешивались друг с другом, образуя плотную стену, на которую накатывались приливные волны.

Башня была построена из бронзовых столбов и поперечин, а также из светонепроницаемого черного стекла.

Такахару лавировал в гавани между транспортными судами на воздушной подушке. Выбравшись на свободный участок, он тотчас направил аппарат к пирсу, за которым сразу поднималась к башне лестница.

Мэл посмотрел на старпома и сказал:

— Ну вот, все в порядке, Мадж. Можешь ответить им!

Поскольку Кингсли вел все свои дела вполне законным образом, опасаться внезапного подарочка в виде мины или орудийного залпа не приходилось. Правила хорошего тона требовали непременно назвать себя.

Такахару включил коммуникатор и тут же из динамика зазвучал встревоженный голос. В этом голосе слышались официозные и даже отчасти чванливые нотки:

— …частное владение! Представьтесь, пожалуйста! Этот район является…

Хаммураби наклонился к микрофону и во второй раз за нынешний день проговорил:

— Малькольм Хаммураби, капитан и владелец транспортного звездолета «Умбра» и старший помощник Майджиб Такахару. На борту находятся также лейтенант Вселенской Церкви Киттен Кай-Сунг и оперативник Порсупах, томианец. Еще Филипп…

— Линкс, — подсказал юноша.

— Филипп Линкс. Цель визита — повидать коммерсанта Чэтема Кингсли. Кстати, дома этот сукин кот или нет?

— Прошу изменить формулировку! Необходимо проинформировать, что…

— Не обращайте внимания, Гулен, — включился в диалог некий спокойный четкий голос.

— Да, сэр, — кротко проблеял Гулен, которому так и не удалось осадить грубияна на аэромобиле.

— Это ты, Хаммураби? — полюбопытствовал все тот же четкий голос. — Что заставило тебя покинуть орбиту? Между прочим, мы уже перевели причитающиеся тебе денежки на твой счет. На Терре. Мне казалось, что ты уже убедился в нашей честности.

— Я проверил все. Но сегодня я у вас по другому поводу.

— По какому же?

— Я ужасно рассержен, Кингсли!

— Неужто я тот человек, который рассердил тебя? Ладно, давай сюда, наверх. Захвати своих спутников. Попытаюсь умерить твой гнев!

Широкий и прочный трап покачивался под ногами. Дворецкий встретил гостей у черно-золотистого входа в башню.

— Хозяин ожидает вас на шестнадцатом уровне, — сказал слуга и проводил компанию в лифт. Киттен нажала необходимую кнопку.

— Гм, похоже, что мы двигаемся вниз, — удивилась Кай-Сунг.

— У меня тоже такое чувство, — согласился Филипп.

— Половина здания находится в земле, — сообщил Мэл. — Я и сам здесь не бывал ни разу, но знаю об этом по тем планам и схемам, с которыми работал при погрузке-разгрузке транспортов на имя Чэтема. Складские помещения находятся на морских платформах и под землей. Сейчас мы где-то посередине, на шестнадцатом уровне, что соответствует двадцатому этажу по нашим меркам.

Двери лифта отворились, и друзья вступили в странную серповидную комнату с вогнутым внутрь потолком. Шахта лифта находилась в апогее той дуги, которую образовывал серп.

Дальняя стена представляла собой стеклянную панель. Сквозь нее открывался вид на море, точнее — на морские глубины. В стекло тыкались мордочками рыбки. Некоторые твари роились вокруг платформ с кормами.

Но не это поразило вошедших. Наибольшее впечатление произвел на них интерьер помещения: тут не было ни одного отдельного предмета обстановки, все сливалось в один причудливой конфигурации стол, покрытый красным ковром. Примерно таким же ковром покрывалось и все остальное: стены, подоконники, багетки карнизов и т. д. Только окна оставались не затянутыми никакой материей.

— Прямо волшебство, — прошептала Киттен. — Как в сумке у кенгуру.

— Прекрасное сравнение, — прогудел бас.

Чэтем Кингсли сидел на кушетке. Ростом коммерсант не вышел. Разве что Порсупах уступал ему в этом смысле. Светлые волосы коротко острижены. Под носом — густая щетка усов (натуральная свиная щетина, адресовавшая всех к воспоминаниям о счастливых днях…), в ухе — серьга с топазом. Стоптанный подбородок, обтаявший нос. Невыразительные картонные глазки сидели в одрябших веках, словно некие голубенькие листочки с отточиями в кармашках какой-нибудь школьной кассы букв и слогов.

— Господа, вы прибыли верняком к ленчу. Присаживайтесь. Повар уже в курсе.

— Боюсь, Чэтем, что нам не до жратвы!

— Не торопитесь, капитан, — одернула коллегу Киттен, — мне бы лично хотелось чего-нибудь перекусить.

— И мне тоже, — выступил Порсупах. — В моем желудке развернулись страшные хрючалово, урчалово и «долой самодержавие!». Все это требует немедленного лечилова!

— Чудесно! — воскликнул Чэтем. — Мое предложение прошло. Не так ли, мисс Кай-Сунг?

— Так, но… зовите меня просто Киттен.

— А вы меня — просто Чэтем! Киттен повернулась к Мэлу:

— Сдается мне, старик невиновен! Капитан стиснул зубы от злости, а Чэтем разинул рот от изумления:

— Я невиновен? Вот те на! Значит, вы меня подозревали в чем-то?

— Вы все скоро узнаете, Чэтем, — сказала Киттен, — а пока давайте поедим!

Все уже приступили к десерту, и только Мэл никак не мог одолеть четвертую ногу карвуаля, голенастой плотоядной птицы вроде земной цапли. Старик глядел на неуклюжего верзилу столь пристально, что тот и вовсе оставил баталии с дичью и прямо перешел к делу.

— Чэтем, — сказал Мэл, — в последней партии груза я обнаружил целый контейнер с наркотиками. Груз, что везла «Умбра», предназначался тебе. Товар брали на Ларгессе. Туда мы прилетели порожняком. Среди наркотиков сыскался и винт. Да, ВИНТ! Понял? Так что не юли. Говори, что тебе известно о том, как появляется на черном рынке это жуткое зелье?

— Не знаю, — ответил Кингсли, утирая салфеткой рот, — откуда только что берется! Не знаю.

— И ты не замешан в этих темных делишках?

— Нет.

— Ой, врешь! Твой островок располагается в непосредственной близости от поместья Роуза. А Роуз самым непосредственным образом причастен к торговле винтом!

— Да, мы оба с ним живем на Реплере, мы — соседи, но что из этого?

— А то, что у тебя гораздо больше связей в обществе, чем у прощелыги Роуза, и связей вполне приличных, непредосудительных. Тебя поддерживают крупные банки. Вместе с Домиником, который, в свою очередь, обладает обширнейшими связями в преступном мире, вы составили бы отличный тандем и косили бы чудовищные бабки!

— До меня доходили слухи, что эта старая калоша приторговывает дурью. Но слухи — ведь это всегда только слухи, не так ли? Конкретными доказательствами его вины я не располагаю.

— Я ценю Роуза как коммерсанта, но не перевариваю как человека. Прибылям его я не завидую. Больше того, я и сам не святой. Сейчас я, например, вожу туда-сюда стимулятор «Кепонг». Власти косятся на мои рейсы, но средство-то ведь относительно безобидное, хотя его употребление и не поощряется.

— Все зависит от того, как посмотреть на это дело, — ляпнула Киттен.

— В любом случае, — усмехнулся Чэтем, — сдохнуть, уторчавшись винтом гораздо паскуднее, чем помереть под пулями. Нет, нет и нет. К винту я не имею ни малейшего отношения.

— А как насчет вашего сынишки, — вмешался Филипп.

— Рассел? — растерянно пробормотал старик. — К сожалению, мой сын не интересуется ничем, что напоминало бы серьезный бизнес. Главное для него — это размер тех сумм, которые я ему постоянно ссужаю. Подозреваю, что я сильно избаловал его.

— Весьма сильно, — сказала Киттен.

— Вы с ним встречались?

— Дважды. Но обе встречи были страшно коротки.

— Неудивительно, — вздохнул Чэтем и плеснул себе в стакан немного бренди, из Намертво-Заштилевавших-Яслей. В комнату вошел стюард. Он толкал впереди себя изящную тележку, сплошь уставленную кувшинчиками да жбанчиками, очевидно, содержавшими в себе невероятные по вкусу и оборотистости напитки. Вся прислуга Башни — люди. Выходит, Кингсли и впрямь большая шишка. Обычно такого рода персонал состоит из мрачных кобольдов, еще более мрачных вервольфов и уж совсем отвратительных костобоких рыбоедов. Порсупах немедленно завладел бутылкой сплюньтвейна и жбаном агумараздовки (водки, перегнанной на мощах хайвхомских святых). Оба сосуда были высосаны немедленно и без всякой закуски.

— Да, Рассел ни одной красотки не пропустит, — печально заметил Чэтем. — Говорят, он пользуется у дам бешеным успехом.

— Эх, Чэтем, — покачала головой Киттен, — ничего-то вы не знаете о своем драгоценном Расселе. Дело в том…

— Дело в том, — перебил девушку Малькольм, — что я тебе ни капли не доверяю, Чэтем.

Порсупах положил лапу на запястье Кай-Сунг.

— Не нервничай, детка. Твоего обидчика здесь нет. Не надо и говорить о его выходках. Тем более в присутствии папаши, который встретил нас столь радушно!

— Не беспокойся, Порс, я вполне владею собой.

— Вот и прекрасно. Послушаем-ка, о чем они говорят.

— Клянусь, что я не причастен к торговле винтом, — уверял Кингсли капитана, — но если тебе так неймется, я могу представить и серьезные доказательства своей чистоты. Я пошлю посреднику обязательство выплатить Малькольму Хаммураби миллиард купонов в том случае, если моя кошачья милость окажется замешанной в грязных делишках!

— Это прямо королевский жест, Чэтем. Ты сразил меня наповал. Я принимаю твое предложение. Но будь начеку, а то кто-нибудь подставит тебя!

— Если это случится, — оскалился Кингсли, — я отправлюсь в ааннианские казармы и буду бессменным дежурным по кухне!.. Обязательство подпишу сегодня же вечером. А наутро документ заложат в память всех компьютеров Терры и Хайвхома.

— Отлично! — рявкнул Мэл и тяпнул стакан виски, называвшейся довольно витиевато: «Питейные вноздрения кота Мурра». — Славный напиток, — зачавкал капитан, — вот только сильно псивушными мезонами припахивает и не имеет слишком тонкий кварковый аромат!

— Ты не распробовал, — смиренно улыбнулся Кингсли. — Впрочем, я вижу, что все уже подкрепились. Я готов предоставить неоспоримое доказательство собственной невиновности.

— Это просто доказательство? — спросила Киттен. — Или же вы ищете выгоды?

— И то, и другое. Идите за мной.

Вся компания последовала за Чэтемом к лифту.

Лифт резко стал снижаться. Киттен решила, что они сильно углубились в литосферу. Наконец двери открылись. Первым вышел Кингсли, за ним — все остальные.

Навстречу им бежали два человечка, смахивавших на охранников.

— Добрый вечер, сэр! — ухнули они в один голос.

— Вечер добрый, мои милые Уиллус и Рейв. Я уговорил гостей взглянуть на нашу драгоценную находку!

Охранники были вооружены винтовками типа «Пифпафстон— 5» . Эти винтовки стреляли разрывными пулями, в которых запаяны были сгустки темпоральных эонов. Даже чугунные плавки с навесной динамической защитой и забрала с оториноларингологическими фотоноотражателями оказывались бессильны против таких пуль. — Никогда не доводилось бывать здесь, — угрюмо признался Мэл, диковато озираясь кругом. — Что же ты, Чэтем, прячешь здесь?

— Увидишь. Мы идем в огромную, вырубленную прямо в базальте, камеру хранения. Туннель, по которому мы сейчас движемся, охраняется лучше всех прочих туннелей, наверняка уже примеченных вами. Я складирую здесь самый выгодный товар для экспортно-импортных операций. Этот товар нуждается в тщательном уходе, в поддержании определенного температурного режима на складе. Мы разместили здесь одну чрезвычайно интересную космическую находку. Предмет обнаружили два пилота с парома. И это нечто интересно не только с точки зрения изучения инопланетных технологий. Впрочем, скоро вы все увидите собственными глазами.

Мощная металлическая дверь в камеру была уже поднята. Внутри возились над чем-то невидимым двое человечков и один транкс.

— Это инженеры и техконсультанты из моей конторы, — пояснил Кингсли. — Я перевел их сюда с одного очень важного объекта, хоть это и недешево обошлось мне. Ну вот, смотрите. Видите? Вот оно.

Чэтем указывал перстом на громадный металлический блок прямоугольной формы. Рядом с блоком были аккуратно сложены ящики и коробки. Один ящик был открыт. Мэл опознал устройство — ситолярр. Изобретение транксов. Может точно предсказывать изменения в повелении океанских течений. Мгновенно определяет толщину термоклина. Предназначается, как правило, для рыболовецких траулеров.

Один из инженеров заметил незнакомцев и подошел к ним поздороваться. Из рукавов спецовки торчали худые руки. Нос — крючком. Глаза — с искусственной радужкой. Киттен различила даже обрывки ниток по окраинам пересаженных тканей.

— Сэр, мы никак не можем найти кнопку, — сказал Чэтему инженер, — которая бы открывала эту штуковину. Только на то, чтобы найти шов, мы потратили около пяти часов.

— Я знаю, Мартинес. Продолжайте работу, ведь я вам плачу за нее. Мне не терпится разрезать ящик на куски. Но от крайних мер нужно удерживаться. Что там внутри, не знаете?

— Металл, мы все же думаем, что это именно металл не позволяет просветить снаряд рентгеном. Но одному парню пришло в голову попробовать полифуфлоновое сканирование на низшем энергетическом уровне. Опыт отчасти удался. Мы получили кое-какие снимки внутренности аппарата. Там оказалось…

— Неужто живое существо? — не вытерпела Киттен.

— Да, живое существо, — выдохнул техник, вытирая пот рукавом спецовки. — В высоту оно достигает трех метров, но какой формы — неизвестно. Уж очень мутные снимки получились. Сканнер не был включен на полную мощность, так как мы боялись повредить ткани существа. Что касается прямого визуального наблюдения, то мы обнаружили в блоке нечто вроде иллюминатора. Оконце имеет красноватый оттенок. Но то, что нам удалось увидеть, не назовешь радующей глаз картинкой.

— Ничего, продолжайте работать. Особо отличившимся поднесу по чарке. Лодырей — высеку!

— Понятно.

Гости приблизились к основанию металлического блока, поверхность которого была испещрена крохотными оспинами — следами попадания в обшивку метеоритов и прочих космических частиц.

— Еще одна особенность, Хаммураби, — сказал Кингсли. — Анализы показали, что сей предмет был изготовлен около… шестиста тысячелетий назад, представляете? От этого у меня просто мурашки по спине бегут!

— Неужто шестьсот тысяч лет ящик летал вокруг Реплера?

— Нельзя ничего сказать определенного. Но я не думаю, чтобы предмет крутился вокруг нашего шарика столько времени, и его никто так и не смог приметить. Однако Реплер заселили сравнительно недавно. А торговым центром он стал и вовсе только в последние двадцать-тридцать лет. Скорее всего капсула дрейфовала в открытом космосе и внезапно очутилась в гравиполе нашей планеты. У нас его никак не могли построить. Да и вообще штуковина ни на что не похожа.

— А мне кажется, что его очень даже запросто могли построить на Реплере, — заявил Мэл.

— Едва ли, — покачал головой Кингсли. — В столь отдаленный период времени на Реплере не было никаких разумных тварей, а…

— Мистер Кингсли! — раздался вдруг пронзительный крик. Он доносился со стороны неопознанного блока. — Здесь что-то задвигалось! Какая-то панель или что-то вроде того.

— Какова величина отверстия? — закричал Мартинес, спеша к подавшему сигнал технику. — Видно что-нибудь?

— Ни черта! Мерцает внизу какой-то слабый свет, но… На осмысленные позывные не похоже! Нет, вот свет разгорелся ярче. Но никаких ламп не видать…

— Спускайтесь внутрь, техник, — приказал Кингсли, — только уведите прочь остальной персонал. Мало ли что!

— Вот это верно, — пробормотала Киттен.

— Мартинес, сбегайте за охранниками, — продолжал распоряжаться Чэтем, — затем свяжитесь со складом и передайте Кейди, что мне нужна пушка с артрасчетом. Пусть пришлют немедленно.

— Слушаюсь, сэр!

Мартинес крупной рысью помчался исполнять указания босса.

Отверстие блока продолжало увеличиваться.

Все затаили дыхание. Панель отодвигалась медленно и беззвучно. Наконец движение закончилось. Очам всех присутствовавших открылась прелюбопытная картинка. Неподвижное тело неслыханного существа, опутанное многоцветными проводами, шлангами и прочими загадочными приспособлениями, лежало на полу камеры. Стены были покрыты чем-то мягким с виду. Ничего страшного не происходило.

При взгляде на неведомую зверушку можно было подумать, что явилось оно на свет божий в результате скрещивания краба и гималайского медведя. Надо полагать, животина обладала силой вполне пропорциональной размерам тела. Туловище было широким и толстым. Мускулистым. Грудь закрывали щетиноподобные щитки, а все остальные части заросли густым белесоватым мехом.

Вниз от торса отходили толстые ноги на шарнирах. Из плеч росли руки с длинными щупальцами вместо пальцев. Всего конечностей было шестнадцать. Глаз — четыре, по два с каждой стороны мощного клюва. Одна пара глаз побольше, другая — поменьше. Веки мясистые. Ресницы шелковистые. Ушей и ноздрей не имелось, судя по всему. Зряче — да не ноздряче!

На вышеописанного урода были наставлены дула более чем десятка винтовок. Челюсти у чэтемовой челяди, у солдат, у гостей — поотваливались.

— Какое чудовище! — вздохнул Порсупах. Тишина мигом нарушилась, народ загалдел.

— Ты прав, Порс, — цыкнула зубом Киттен. — Существо страшнее даже, чем наш Малькольм. Я никогда такого зверя не видела.

— Глядите, — шепнул девушке Филипп, — у этой пакости задергалось веко! Вот опять! Киттен попятилась и застонала:

— О, я не выдержу, я закричу сейчас!

Все четыре глаза у зверушки открылись, но вместо Киттен закричал почему-то какой-то техник. Некий кудлатый инженеришка рухнул в обморок.

Мэл заметил, что зрачки у твари походили на кошачьи. Он вытащил пистолет, хотя знал, что надеяться следует скорее на быстроту ног, нежели на мощь «пушки». Очевидно, чудовище было плотоядно, иначе зачем ему такой клюв и такие клыки?

— Я так напугана, что даже не в состоянии кричать! — проблеяла Киттен.

— Напуганы? — осклабился Мэл, но тотчас пожалел о своей издевке.

— Иди ты в задницу, обезьяна! — Киттен мгновенно обрела способность кричать, но не от страха. — Такой образины во всей Галактике не сыщешь!

Внезапно до слуха людей в помещении донесся странный замогильный голос:

— Женская особь, маленькое волосатое существо с длинными перепончатыми лапами! Очень неприятно слышать по пробуждении столько недружелюбных выкриков!

— Вот те на! — удивилась Киттен. В голосе чудовища совершенно отсутствовала злоба.

— Поскольку в вашем словаре нет подходящего имени для меня, — объявило существо, защелкав клювом и завращав глазами, — предлагаю воспользоваться словом «Пеот». Я не хочу причинить вам зла!

Один из охранников, человек с сединой на висках, повернул голову к Чэтему, хотя по-прежнему направлял свою винтовку на Пеота.

— Что прикажете делать, сэр?

— Забирайте ребят и возвращайтесь на свои посты.

— Как прикажете, сэр! Но я был бы против такого решения.

— Свяжитесь с Мартинесом, — не слушая возражений, приказал Чэтем. — Мартинес на складе сейчас, передайте, что пушка нам не нужна. Пускай быстрей возвращается.

— Будет сделано, сэр!

Охранники покинули помещение, а инженеры заняли свои прежние места.

— У меня миллион вопросов, — забубнил Кингсли, — не знаю с чего и начать…

— Я должен был определить свое отношение к некоторым вещам, — заговорил Пеот. — По истечении стольких тысячелетий трудно мгновенно приспособиться к новой обстановке!

— Не труднее, чем приспособиться к вашему присутствию здесь, — заметила Киттен.

— Очень может быть, маленькая женская особь. Мой Механизм уверил меня, что я и есть последний представитель расы. Это не является неожиданной новостью, но все-таки становится немного грустно.

— Первая особенность, — шепнул себе под нос Порсупах, — недооценивает собственных возможностей, склонен к черной меланхолии.

— Можешь говорить вслух, Порсупах, — проговорил Пеот. — Я все слышу и все знаю. Я нахожусь здесь, потому что Механизм считает: так я смогу возобновить свою работу.

— Работу? — насторожился Кингсли. — Но в чем же заключается твоя работа?

— Я — Хранитель… Страж!

— А что ты охраняешь? Что ты можешь охранять, когда прошло уже более полумиллиона тысячелетий?

— Я опекаю Вома.

— Понятно, Вома. А скажи, пожалуйста, что это за Вом?

— Давным-давно наша раса встретилась с существом… если этот термин в настоящем случае справедлив… настолько необычным, что мы начали подозревать в нем выходца из другой Галактики. Подобные подозрения имели, как ни странно, под собой почву, хотя перед задачей преодоления межгалактических бездн останавливались даже самые отчаянные умы и натуры. Обнаружилось, что могущество Вома не знает границ и что проявления этого могущества весьма неординарны. Кроме того, нам никак не удавалось получить образцы его плоти для проведения анализов… Все попытки установить контакт с Вомом оказались безуспешны. Это существо уничтожало жизнь повсюду, где только находило ее. Вом буквально выхолащивал планеты. Поедалось все и вся, вплоть до бактерий и сине-зеленых водорослей. Обычные виды оружия никак не воздействовали на Вома. Мы создали принципиально новое устройство, способное окоротить чудовище, но последнее оказалось настолько сообразительным, что увернулось от нас и не пошло в приготовленную ловушку. Несколько раз мы были близки к победе, но Вом всегда уклонялся от решающей схватки и наконец разработал способ противостоять любому виду оружия. Его осторожность и невероятное чутье, однако, убедили нас в том, что Вом смертен… И все-таки год от года он делался все могущественнее. Нам скоро открылась возможность удержания Вома на одной планете, где еще существовала жизнь. Мы его сослали, и таким образом сумели защитить себя! В ссылке Вом очень исхудал. Выяснилось, что он не в силах самостоятельно передвигаться в космосе. Он вел себя обычно как рыба-прилипала. Поглотив все живое на планете, Вом стал уменьшаться в размерах от недостатка пищи.

У Киттен вдруг вспотели ладони. Неужто она испугалась чего-то?

— Не пойму, к чему вы клоните! — признался Пеоту Кингсли.

— Вом очень слаб, — продолжал Хранитель. — Сейчас он ослаб настолько, что нужно, не теряя времени, уничтожить его. Если это произойдет, я уверую в то, что прожил жизнь не напрасно!

— А что, Вом находится на Реплере? — осведомился Филипп.

— Да, на Реплере, — ответил Пеот (что там… скрывается… под личиной отрока… определить… немедленно… что… не сейчас… более чем… стоп… менее чем… вопрос… вопрос… молчание… молчание…)

— Да где же этот Вом? — загалдела почтеннейшая публика. — Подать сюда этого Вома! Мы его живенько…

— Вом ослаблен, — раздельно проговорил Пеот, — но не настолько, чтобы вы могли одолеть его при помощи своей военной мощи! Она слишком ничтожна, эта пресловутая мощь.

— Да в Анклаве есть такие винтовки, что…

— Все относительно, мой юный друг, — перебил Кингсли Пеот. — Поверьте, я знаю, о чем говорю. Впрочем, мне будет приятно, если вы будете солидарны со мной. Но стоит вам оказать мне кое-какую помощь, как Вом, например, уничтожит все живое в вашей столице. Все-таки вам лучше ничего не предпринимать против этого создания!

— Но ты же сам говорил, что Вома можно уничтожить, что он смертен, — напомнил Пеоту Мэл.

— Да, но силы его огромны по вашим меркам!

— Послушай, — не вытерпел унижений Кингсли и повел речь от имени всего человечества, — откуда ты знаешь о том, каковы наши мерки, а?

Пеот никак не прореагировал на это выступление: времени на праздную болтовню и пустейшее выяснение отношений не было!

— Силы его огромны по вашим меркам, — продолжал он невозмутимо, — но уже далеко не столь велики, как некогда. Мой Механизм находиться сейчас на синхронной орбите прямо над тем местом, где прячется Вом. Механизм следует за Вомом всюду, куда бы он не двинулся. Управление Механизмом осуществляется из моей капсулы. Приборы, контролирующие жизненно важные функции моей милости, нуждаются в серьезном ремонте. Пока что ни о каком нападении на Вома говорить не приходиться. Если Вому не чинят никаких препятствий, он становится сильнее с каждым часом. Нужно восстановить систему жизнеобеспечения как можно скорее. Потребуются довольно редкие материалы.

— Прекрасно, — сказал Кингсли, — но где гарантия того, что ты, Пеот, говоришь правду как о своей готовности помочь нам, так и о бытии Вома? Может, ты сам чего-нибудь против нас замышляешь.

Пеот внезапно выпростал щупальца и схватил одного из техников.

— Я тоже не уверен в ваших добрых намерениях. Но не посылайте за охранниками, Чэтем Кингсли. Мне просто хотелось показать, что убить вас всех не составит для меня большого труда. Война — это образ жизни той расы, в недрах которой я возник. Я знал дислокацию и боевые возможности всех находящихся в этом помещении людей еще до той минуты, когда открыл глаза. Настоящая акция — демонстрация моей доброй воли!

— Отчасти ты убедил меня, — сказал Кингсли и, конечно же, солгал. — А теперь отпусти техника. Он, похоже, потерял сознание от страха.

— Я не хотел причинить ему вред! — встревожился Пеот.

— Ничего, случай явно не смертельный. Просто положи его аккуратней на пол. Вот так, отлично!

В некотором замешательстве Пеот попятился и принялся изучать внутренность своей капсулы.

— Ну, ничем больше разве не потешишь? — неловко пошутил Кингсли.

— Не стану выкладывать всего сразу. Но… я приложу все усилия к тому, чтобы справиться со своей работой как можно быстрее. Предстоит сделать очень и очень многое. Я смотрю на сложившуюся ситуацию глазами профессионала. Нельзя допустить, чтобы Вом вновь атаковал Галактику.

Отважная Киттен первая решила приблизиться к Пеоту и, приблизившись, потрогала его толстую шкуру.

— Ты говорил о войне как об излюбленном занятии твоих соплеменников, но сам тем не менее выглядишь довольно дружелюбным созданием.

— Просто сейчас уже прошла та эпоха, когда наша раса господствовала в Галактике. В противном случае вы немедленно были бы порабощены! Война являлась не только развлечением, она являлась самой жизнью для нас. Мы обратили бы вас в рабов так же просто и естественно, как вы ходите на воскресные прогулки в парк.

— Но это же отвратительно!

— Время такое было!

— Но теперь-то ты нам соглашаешься помочь, ведь правда? Неужели ты попросту слепо следуешь своему предназначению — охранять жизнь от посягательств на нее всяких монстров? А почему ты с такой нежностью положил на пол техника?

— В моем характере много мягкости и сострадания к униженным и оскорбленным, — последовал кроткий ответ. — Смерти я предпочитаю жизнь, разрушению — созидание… Маленькая человеческая самка, я проболтался в космосе несколько тысячелетий. Я был оторван от своих соплеменников. Я был другом и соратником Механизма… Эту участь я выбрал по собственной воле. Для выполнения такой работы пригодны только добровольцы!

— Ах ты клыкастый кролик! — презрительно фыркнул Кингсли.

— Если ты все еще нуждаешься в доказательствах моей правоты, то очень скоро получишь их. Скорее, чем думаешь!

— Ну, хорошо, хорошо, — забормотал несколько смущенно Чэтем, — я позабочусь о том, чтобы тебе предоставили все необходимое. Сообщи мне все…

— Нет.

— Нет?

— Нет. Я отказываюсь сотрудничать с тобой, Кингсли. Я буду общаться с вами через другого человека, — тут Пеот повернулся к Филиппу, — вот через него.

— Ну и дела! — присвистнул парень, отчасти удивленный таким поворотом событий.

— Послушай-ка, Пеот, — начал было Чэтем, но Мэл немедленно положил ему на плечо свою увесистую руку.

— Лучше не противоречить ему, старина, — сказал капитан.

— Ты прав, ты прав. Просто мне делается не по себе, когда я вижу, как теряю контроль над ситуацией!

— Ты потерял контроль надо всем еще тогда, — сказал Пеот, — когда были зачаты твои предки.

Помесь медведя и краба соединила провода, не замыкавшиеся около полумиллиона тысячелетий.

Вом вздрогнул. Мысленно. Никто ничего не заметил. Итак, Стража кто-то сумел пробудить от спячки. Страж намеревается отомстить ему, Вому.

Пятно еще не было готово к решительным действиям. Впрочем, можно попытаться немедленно напасть на Стража и вывести его из строя. Но можно и обождать немного до тех пор, пока процесс регенерации не достигнет необходимой отметки. Да, лучше обождать…

Солнце стояло в зените. Половина первого. Все бойцы отдыхали. Отдыхали и все служащие.

Не имели права расслабляться только те рептилии, что находились на боевом дежурстве. Однако трое ааннианских техников решили предаться игре в двадцать одно. И это — при исполнении! Один из техников, Кропих ЛХНМГТ, вырвался вперед, сильно обставив своих товарищей. Никто не заметил, как стрелка прибора, измерявшего интеллектуальные выхлопы взятого в плен существа, скокнула сразу на сто делений вправо по шкале. Такой резкий скачок привел к тому, что прибор отключился, стрелка, представлявшая собой тонкую жестяную полоску, выгнулась и поникла.

Не заметили техники и около десятка обуглившихся в одночасье контактов. Струйка зеленоватой жидкости вытекла из камеры из-за повредившегося клапана, но мгновенно испарилась. Никто не отрывался от игры до тех пор, пока песчаный пол не пошел иссиня-бурыми пятнами…

— Прекрасная мысль, не так ли, Малькольм? — пробормотала Киттен.

— Говорил же, зовите меня просто Мэл! — процедил Мэл.

Вместе с Порсупахом парочка сидела в подводном зале, наблюдая за жизнью морских тварей. Помещение предоставили бойцам в полное владение, но лишь на короткое время. Киттен и Порс опасались, что Рассел Кингсли появится здесь, а если он завидит свою прекрасноликую и прекраснозадую жертву, то столько шума будет, что… э-эх!

Филипп запропастился куда-то, выполняя поручение Пеота, который, казалось, не знал, что такое отдых.

— Послушайте, — сказала Киттен друзьям, — я чувствую себя полной идиоткой из-за того, что бездельничаю в этом бычьем пузыре и гляжу на безмозглых рыбешек. Надо скорее сообщить майору Орвеналиксу о Воме. Впрочем, слова Пеота надо еще проверить…

— Тебе хочется схлестнуться непосредственно с Вомом? — спросил Порсупах.

— Если Пеот не солгал, то увидеть все своими глазами будет весьма полезно. Кто знает, может Вом способен ощущать в пределах собственной досягаемости этого Пеота так же, как тот ощущает присутствие Вома.

— Прекрасно, — поежился енот, — Вом прилетел сюда из межгалактических глубин. Возраст его и мощь не поддаются осмыслению. А ты хочешь сесть в аэромобиль и лететь к нему просто ради интереса. Может, тебе еще и закуску завернуть в газетку для полного удовольствия?

— Да хватит тебе иронизировать! Пеот же сказал, что Вом пока что не способен к атаке. А потом, неужто тебя, Порс, не мучает любопытство?

— Ты всегда и всему найдешь оправдание, — вздохнул томианец. — Конечно, мне жутко интересно, что это за Вом такой. Я иду с тобой.

— А что до меня, — сказал Хаммураби, — то я бы хотел вернуться поскорее на «Умбру» и забыть обо всем случившемся. Да, еще кое-что.

— Что именно? — осведомилась Киттен.

— Скажите, милочка, как вы найдете Вома? Пеот, я думаю, не выложит вам все сразу. Он думает, что пришлепнуть чудовище — прерогатива Хранителя. Людям надлежит подальше держаться от всего этого.

— Не думаю, что неразговорчивость Стража нас остановит. Что же касается местонахождения Вома, то его не так уж и сложно вычислить. Пеот говорил, что главная часть Механизма всегда следует за чудовищем на некотором расстоянии, безусловно. Координаты радиомаяка нам сообщат в отделе по надзору за космическими аномалиями. Затем от установленной точки мы проведем перпендикуляр к касательной реплерианской орбиты и получим точные сведения о том, где притулилась инопланетная гадина!

— На словах все очень просто и легко получается, — укоризненно глянул на девушку Порсупах.

Взятые напрокат аэромобили скользили над поверхностью океана. До Реплер-Сити честная компания добралась ровно за десять минут, но вместо того, чтобы сесть прямо в гавани, друзья приземлились на вспомогательной площадке рядом с космопортом, где обычно принимались орбитальные паромы. Сам космопорт располагался на сильно вдававшемся в океанские воды полуострове, поверхность которого была усеяна различными ангарами, пакгаузами, взлетно-посадочными площадками, огромными емкостями с топливом для заправки паромов, зданиями для пассажиров. Бетонные дорожки находились в состоянии непрерывной войны с сорными растениями.

Вспомогательная площадка не предназначалась для крупных транспортных и пассажирских судов. Здесь совершали посадку и даже парковались иногда исключительно туристские космоботы и болиды, а также совсем крохотные аэромобили и корабля на воздушной подушке. Рядом шумели океанские волны, и некоторые состоятельные жители Реплера держали здесь также свои яхты и прогулочные субмарины. По правую руку высились служебные помещения, за ними — банки, конторы, меняльные лавки. Еще дальше — отели и частные виллы.

Рядом с аэромобилем, в котором сидели Мэл, Киттен и Порс, опустился паром. Капитан с чисто ремесленническим автоматизмом высчитал мощность его двигателей, массу с грузом и без, даже порт приписки…

На посадочной площадке находился контрольно-пропускной пункт с вышкой для роботов-дозорных. Эти роботы немедленно затребовали у гостей данные для идентификации. Были названы коды офицерских удостоверений, всех трех, и железяки мгновенно успокоились.

Встав на ленту быстро продвигавшегося транспорта, аэромобиль, ведомый Мэлом, скоро оказался у здания управленческой конторы космопорта. Там экипаж покинул свой болид. Троица забрела в помещение, где за письменным столом сидел какой-то невыразительной наружности джентльмен в рубашке с коротким рукавом и кожаных шортах. Он встал из-за стола и провел посетителей в крохотную комнатушку. На стеллажах там толпились книжки, валялись карты и микрофильмы.

— Чем могу служить?

— Понимаете, — приступил Мэл, — мы…

— Мы хотели бы, — перебила капитана Кай-Сунг, — проверить законность тех оснований, на которых недавно была оформлена заявка на приобретение в собственность одной космической находки.

— У вас имеется номер радиобуя?

Киттен уже полезла в свою сумочку, чтобы вытащить бумажку, на которой этот номер был написан, но тут чинуша внезапно заявил, как бы догадавшись обо всем на свете:

— Не беспокойтесь, мисс, я уже понял, что вам нужно. Номер находки — шестьдесят два.

— Верно, — хлопнул себя по лбу Малькольм, — но откуда вы знаете о нем?

— По вашему виду нетрудно догадаться, что вы — гости, — улыбнулся чинуша, — а эта находка — первая за последние десять лет. Все в порядке. Могу вас заверить, что заявка подана в установленном законом порядке. Налог уплачен сразу по установлении буя. Соответствующие записи сделаны уже даже архивариусами на Терре.

— Нам нужно проверить все до мельчайших подробностей, — заявила Кай-Сунг. — Мы ни на чью собственность не посягаем. Мы просто проводим расследование. Координаты находки должны совпадать с реальным положением радиобуя.

— Они и совпадают.

— Прелестно. Это обстоятельство для нас крайне важно! Сообщите нам эти координаты, и мы вас щедро наградим.

— К сожалению, я не имею права разглашать подобную информацию.

— Далее если я очень попрошу вас об этом? — с неотразимой хрипотцой прошептала Киттен.

— Даже если очень попросите, — нежно прохрипел чиновник, подражая интонациям Кай-Сунг.

Мэл невольно улыбнулся. Киттен же невозмутимо извлекла из правого рукава своего платья эбонитовую карточку с печатью Вселенской Церкви: вписанные в круг песочные часы. Чуть ниже печати — номер удостоверения, фамилия и звание сотрудника, ряд подписей!

— Ну, это меняет дело, — сказал чинуша, наведался в комнатенку с компьютером и вернулся, держа в руках необходимые Киттен записи. — Вот эти координаты!

— Спасибо, вы нам очень помогли, — пролепетала Киттен и вместе со своими коллегами направилась к выходу.

— Но почему вы сразу не предъявили удостоверение? — полюбопытствовал чиновник.

— Так, первоапрельская шутка.

— Но ведь август на дворе!

— Что вы говорите! — ахнула Киттен и с силой захлопнула за собой дверь.

На улице сеялся мелкий дождик. Друзья, воспользовавшись попуткой, добрались до Центральной Вивлиофики. Мэл принялся изучать карты в читальном зале, а Порсупах и Киттен налегли на краеведческую литературу. Зачастую им попадались любопытные стишата и милые фантастические повестушки.

Очень скоро Хаммураби защелкал клавишами терминала, пользование которым было, разумеется, платным, но не кусачим.

— Ну что? — полюбопытствовала Киттен, глядя вместе с Малькольмом на экран.

— Ну и ничего! Молчит агрегат. Нет, нам ни за что не выяснить, где прячется чудище…

— А может, в особняке губернатора? — высказал предположение Порсупах. — Это прямо вот здесь, — енот ткнул пальцем в план Реплер-Сити, показавший язычище из-под валика принтера. — Вом скрывается где-то у берегов Анклава Аанн.

— И что?

— О Господи! — не выдержал Мэл. — Неужто вы не понимаете, как обойдутся с вами рептилии, если вы надумаете явиться к ним в гости?

— Запомните, капитан, — устало проговорила Киттен, — я — оперативный работник и прекрасно понимаю, каковы будут последствия моего появления на ааннианской земле без санкции властей. И вообразите, до меня доходили слухи о склонности рептилий лакомиться млекопитающими. Но мы постараемся избежать неприятностей.

— Как?

— Мы все сделаем для того, чтоб нас не сцапали!

— Очень остроумно. Пусть поразит меня гнев Елпидифора Всесвятского, если я почту ваш план разумным! Как, скажите на милость, вы намерены уворачиваться от прямого огня ааннианских лучеметов, что парализует жертву даже на расстоянии в три мили?

— Плевать! Ты идешь со мной, Порс?

— Иду! — обреченно проговорил енот. — Куда же я денусь?

— Прелестно! Прекрасно! Чудесно! Восхитительно! — затараторил Мэл. — Надеюсь, у вас будет приятное путешествие. Знаете, каковы права приговоренного к казни у ааннианцев? Приговоренный может в деталях обсудить со своим палачом, как именно он, несчастная жертва, желает быть подан к столу!

Киттен горделиво направилась вниз по лестнице, но тотчас остановилась и повернулась к капитану.

— Мистер Хаммураби, — сказала девушка, — я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы вы составили нам компанию в этом предприятии.

При этих словах тело девушки призывно заколыхалось.

— На меня виляния тазом не действуют, — пробурчал Мэл. — И не пытайтесь дышать мне в ухо, а то голова разболится.

— Если вы не пойдете с нами, — со вкусом проговорила Кай-Сунг, — я настучу на вас майору. Скажу, так мол и так, негодяй Хаммураби занимается контрабандой наркотиков!

— Ты ничего не сможешь доказать, киска. Если кто-то позарится на мои наркотики, я уничтожу сразу весь запас.

— Конечно, вы не остановитесь перед этим, но пока будет идти расследование, вам придется торчать на орбите. «Умбра» завертится вокруг Реплера, как глупый мул вокруг древнего мельничного или какого иного колеса. Вы понесете серьезные убытки. Клиенты останутся недовольны.

— Согласен, — угрюмо пробурчал Мэл и вдруг улыбнулся: — Вашего полка самоубийц прибыло! Но если мы выберемся живыми из логова ааннианцев, я отомщу тебе, маленькая дрянь!

— Я знала, что вы примете мое предложение, — бодро проговорила Киттен. — Со мной все рано или поздно соглашаются. Но что касается отмщения, то вам меня не запугать!

— Это уж твои проблемы, — сказал Мэл, выключая терминал. — А я свое слово сдержу!

***

Денек выдался не из легких. Ааннианский офицер слишком устал, чтобы огорчаться больше обычного. Конечно, разомкнулась цепь. Но она давно не проверялась! Сработал один из недавно установленных на скорую руку подземных датчиков. Завыли сирены. Автоматически пришли в состояние полной боевой готовности орудийные установки, размещенные на подступах к Анклаву Аанн. Обслуга сдуру ничего не проверила и принялась поливать смертоносными лучами берег. Поднялся страшный переполох, вести о котором дошли и до главнокомандующего. В конце концов, правда, все разъяснилось, суматоха улеглась. Ничего ужасного не случилось, если не считать того, что загадочным образом погиб целый косяк каменных окуней.

Тиввену повезло. Его не сняли с должности и не понизили в звании. Парквит даже не вызвал бедолагу к себе и не устроил головомойки. Начальник подошел к делу по справедливости, мол, всему виной та спешность и неаккуратность, с которыми монтировалась система охранной сигнализации. Тревожило лишь не совсем ясное обстоятельство, что младший офицерский состав был в непостижимо короткий срок целиком охвачен жутчайшей паникой. В случае неложной тревоги ситуация могла и вовсе выйти из-под контроля комсостава.

Тиввен смотрел на кучку престранных субъектов, бог весть откуда взявшихся в его краях и раздумывал, следует ли беспокоить начальство или повременить. Согласно инструкции полковника Корпта докладывать высшим чинам обо всем на свете совершенно не обязательно. Однако довольно странно, что за два дня границы воздушного пространства Анклава нарушаются дважды. Цифра сумасшедшая! Впрочем, нарушители ничем не отличались от всех прочих и по-своему даже выглядели несколько более естественно, чем вчерашний полоумный старик с чемоданчиком, так сильно задиравший нос кверху, что можно было подумать, будто это он хозяин базы, а не Парквит! Тиввен никак не мог взять в толк, почему главнокомандующий не отправил гостя в общий котел.

А вот теперь еще трое! Дамочка, мужлан и енот — ну и компания…

— Будьте спокойны, — трещала дамочка, — как только моя жалоба ляжет на стол к губернатору, вы сразу зашевелитесь и…

— Да помолчите вы хоть немного, мисс! — не вытерпел Тиввен. — Объясняю еще раз. Вы повинны в том, что нарушили воздушные границы Анклава и пробрались к тому же в запретную зону. Вы находитесь под нашей юрисдикцией. Законы вашей отчей планеты у нас не работают, понятно? Как поступить с вами, решит начальство. А может я и сам разберусь!

Тиввен заметил, что незнакомка хохочет ему прямо в лицо. Неужели она не верит в то, что его слова вполне не шуточны? Нет, надо обратиться к полковнику, пусть разбирается…

— Заприте преступников в их летательном аппарате, — приказал полковник, — пусть они просидят там под арестом десять суток. Тем временем необходимо подать ноту протеста через наших представителей в столице!

Тиввен выслушал наказы Корпта, а потом посоветовался еще и с Парквитом.

— Делайте, что вам сказал Корпт, — проговорил Парквит. — Чуть позже я подпишу приказ об аресте. Сейчас, извините, некогда. Смотрите, Тиввен, вы мне головой отвечаете за пленников. Пусть сидят в своем болиде и никуда не высовываются. Я не хочу, чтоб они болтались по нашей территории и вынюхивали разные тайны и секреты. Вообще-то они походят на заблудившихся туристов, но кто их там разберет? Запомните, лейтенант, если хоть один из пленников будет обнаружен вне пределов своего импровизированного застенка, вам повыдергивают клыки, понятно?

Тиввен кивнул.

— Вплоть до особых распоряжений, — заговорил он в коммуникатор, — вы не должны покидать судна…

— Да кто ты такой, — послышался бойкий голосок плененной девицы, — чтобы нам указывать, а? Какая наглость!..

— …находиться под охраной часового. Вам не разрешается покидать судна ни при каких обстоятельствах. В случае неповиновения вы будете немедленно преданы смерти! — Тиввен кое-как договорил и, отключив коммуникатор, велел конвоиру отвести нарушителей обратно к их аппарату и приставить к ним охранника.

Лейтенант вернулся на свой пост и, усевшись в кресло, стал надиктовывать на пленку рапорт о происшествии. Интересно, ознакомится ли кто-нибудь из начальства с его докладом? Едва ли. Тиввен не ошибся, но никто не ознакомился с его рапортом вовсе не потому, что он был слишком нуден и невыразителен…

Часовой с неохотой заступил на дежурство. Какая дрянь — это идиотское хождение взад-вперед, особенно теперь, ночью, когда все приличные рептилии почивают в теплых кроватках. Боец страшно завидовал этим счастливчикам и желал побыстрее присоединиться к их числу. Желание его сбылось благодаря одному удивительному совпадению. Какому?.. М-да, если бы часового вздумали допрашивать после всего случившегося, то он едва ли вспомнил бы укол в шею. Но именно благодаря уколу недреманное око погасло, слиплось, повалилось на землю и захрапело.

Порсупах махнул лапой: дескать, все в порядке!

Киттен вышла из кабины болида и нацепила себе на нос специальные очки ночного видения. Еноту они были совершенно ни к чему. Зрение томианца отличалось неслыханной остротой.

Киттен огляделась, и тотчас внимание ее привлекли три громадных ящика на пирсе. Девушка склонилась над усыпленным стражем и пощупала у него пульс. В норме. Едва заметное отверстие, оставленное в чешуйчатой шее крохотной стрелой с ультраморфинным наконечником, уже успело совершенно затянуться. Киттен подумала немного и выстрелила еще раз. Игла пронзила роговые бляшки в области затылка.

Рядом с двумя силуэтами появился третий, побольше размерами.

— Все путем, — прошептал Мэл. — Второй часовой снят. Меня удивляет та легкость, с которой мы одолеваем этих ящериц. Нет ли тут подвоха?

— Думаю, нет. Просто рептилии не ждали от нас таких подарочков.

— Хорошо, если так, Киттен. Но куда же мы теперь направим стопы?

— Сама не знаю.

— Эх, надо было допросить эту животину, — с сожалением заметил Мэл, слегка пнув мыском ботинка охранника. Тот даже не поморщился.

— Вы же делали какие-то наблюдения по карте и даже, кажется, вычисляли траекторию. Неужели не можете точно указать место?

— Ах, Киттен, вивлиофичный терминал был не слишком приспособлен для выполнения такого рода задач!

По небосклону живенько карабкалась первая луна. Скоро к ней присоединится и вторая. Плохо, станет слишком светло. Киттен снова осмотрелась, пытаясь сориентироваться на местности. Какие-то убогие домишки. В иных окнах — тусклый свет. Шелест волн. Шорохи листвы.

— Я не стал бы биться об заклад, что Вом где-то здесь, на берегу, — сказал Мэл. — Ааннианцы наверняка заприметили бы чудовище, если б оно запросто барахталось в водичке.

— Если нам удастся нашарить Вома, — заметил Порсупах, — то и рептилии смогут это сделать.

— Так оно и будет, — согласилась Киттен. — Но все-таки у них нет никакого повода думать, что Вом где-то поблизости.

— А вдруг Вом умеет обходить датчики сигнализации? — выдвинул гипотезу Мэл.

— Эх, слишком много загадок, — сокрушенно запрядал ушам енот. — Не проще ли прочесать весь остров. Вома мы, может, и не найдем, но должны где-то быть его следы? Решено, идемте!

Томианец возглавил шествие. Мелкая галька нежно похрустывала под ногами. Не верилось, что рептилии проворонили Вома. Неужто они сделались близорукими от здешнего влажного климата? Впрочем, очень может статься, что никакого Вома и вовсе не существует. Так, Пеот наболтал…

Порс, Киттен и Мэл двигались гуськом вдоль кромки прибоя, огибая многочисленные валуны, поросшие водорослями. Внезапно енот остановился и вперил взгляд в мрачные океанские дали.

— Что там? — встревоженно спросил Мэл.

— Ничего, — отрезал Порс и двинулся дальше.

По пути им пришлось вывести из строя еще двух стражей и отключить несколько довольно сложных передатчиков. Все эти подвиги крайне замедляли темп ходьбы. Так можно было пройти не более трети островного периметра. Да и то при условии, что их не пристрелят! Светило также и на мине подорваться, но Киттен и Порс буквально нутром чуяли опасность и ловко обезвреживали зарытые в песок гостинцы.

Невольно возникал вопрос, зачем в таком глухом месте столько мин? Зачем монтировать столь дорогостоящую систему защиты? Явно противоречит логике!

Порсупах присел на корточки и принялся изучать песок, набрав его полную пригоршню и тщательно обнюхав. Тотчас он встал, отошел около тридцати футов назад и повторил ту же самую процедуру: сел, зачерпнул, обнюхал.

— Этот участок берега и, по-видимому, леса — не натуральный, — заключил енот. — Ландшафт — рукотворен! Весь этот песок еще две недели назад выстилал дно морское, причем на весьма солидной глубине. Камни и все такое прочее очень странные. Тут какая-то маскировка. Я остро чувствую неестественность ситуации, хотя кому и для чего могла понадобиться радикальная перекройка ландшафта, не могу сказать. Тем более не умею выразить своих чувств на языках террангло и симбо-спич.

— А по-моему, тут нет ничего необычного, — заявил Мэл, недоуменно озирая окрестность.

— Признаться, и я не понимаю, к чему ты клонишь, Порс, — сказала Киттен, — но… но я привыкла доверять своему верному крошке-енотику!

— Тут поблизости есть одно здание и…

Вместо того, чтобы закончить фразу, Порс махнул лапой в сторону жиденького ельничка, за которым вырисовывались смутные контуры длинного, приземистого строения. Оно располагалось под прямым углом к линии прибоя и в высоту не превышало пятнадцати-двадцати футов. Окон не имелось.

Недолго раздумывая, искатели приключений двинулись вперед. Мэл обратил внимание своих коллег на то, что попадающиеся на их пути деревья растут под довольно странным углом наклона. Теперь сделалось ясно как день, что данная часть суши подверглась серьезной обработке, каковую обработку провели в глубокой тайне и все ее следы постарались скрыть. Такой отчаянный проект наверняка стоил бешеных денег и, разумеется, не мог осуществляться без особо веских на то причин. Более того, работы производились совсем недавно, Порс готов был в этом поклясться, а его клятвам следовало верить: чутье-то ведь безошибочное!

Здание никем не охранялось, однако из его внутренности доносился какой-то приглушенный рокот. Киттен приложила руку к стене и почувствовала легкую вибрацию.

— Поищите вход, друзья, — прошептал Порс, — а я тем временем еще кой-какие изыскания проведу.

Томианец скрылся в ельничке.

Дверь отыскалась незамедлительно. На ней висела жестяная табличка.

— Очень интересно, — пробормотал Малькольм, уставившись на табличку. — Тут говорится…

— Я тоже умею читать по-аанниански, — перебила его Киттен. — Тут говорится…

— А вот и я, — в свою очередь перебил Киттен Порс, выскочив внезапно из ельничка.

— Где ты был? — спросила Киттен.

— Сидел на дереве, — отчитался Порс, тяжело дыша. — Мне захотелось посмотреть, нет ли чего-нибудь интересного на крыше этого бункера — лестницы-то ведь мы не прихватили с собой! Так вот, на крыше всюду установлены мощные вентиляторы, очень большие! Я сам видел их гигантские лопасти!

— Занятно, — сказала Кай-Сунг, барабаня пальчиками по двери. — Тем более занятно, что надпись гласит: «Всякого, кто войдет в помещение без пропуска с шестью степенями высокой секретности, ожидает смерть!» Ну и прекрасно.

Киттен уже ковырялась в замке.

— Да, свежачок, — присвистнул Мэл, поглаживая сверкающие металлические поручни винтовой лестницы. — Все так блестит, что сразу видно: недавно с завода!

Все трое давно уже потеряли счет времени, спускаясь по бесконечным ступенькам. Там был, конечно, лифт, но друзья решили не искушать судьбу: а что как не ту кнопку нажмут? Сработает сигнализация и — конец! Лестница казалась безопаснее. Правда, ноги, во всяком случае у Киттен, уже начали подкашиваться от усталости.

— Грандиозная постройка, спору нет, — сказал Мэл, — но не отличается особой прочностью, как мне кажется. Бетон уже кое-где крошится. Видно, что наспех слепили хоромину!

Вот, наконец, и дно шахты. Маленькая комнатушка, заваленная всякими слесарными инструментами и ящиками бог весть с чем. Томианец, не теряя времени, двинулся вправо по огромному, плохо освещенному туннелю. Мэла и Киттен выручали окуляры ночного видения.

Внезапно следопыты оказались в залитом ярким светом коридоре. Кругом были все двери, двери… Пол был выложен кафельной плиткой, местами уже потрескавшейся. Впереди вдруг послышался изумленный гортанный возглас.

Киттен выхватила из-за пояса свой миниатюрный пистолет, упала на живот и, не целясь, выстрелила. Техник-агама пошатнулся и рухнул ничком на пол. Бойцы мигом оттащили обмякшее тело рептилии в подземный туннель и опять тихонько прокрались в коридор.

— Так не может все время продолжаться, — шепнул Киттен Мэл, — скоро за нами вырастут целые горы трупов.

— Скоро — не значит сейчас! — ответила Кай-Сунг. — Некоторое время им будет казаться, что техники и часовые просто спят где-нибудь. А потом, ааннианцы страшно не любят выползать по ночам на прогулки, разве что по приказу начальства. Они предпочитают наслаждаться сном в относительно прохладное время суток.

— Едва ли они будут спокойно спать, если заметят парочку собратьев, валяющихся на земле с продырявленными шеями!

— Ну, стрелы изготовлены из очень похожего на желатин вещества, — улыбнулась Киттен, приглашая Мэла двигаться быстрее, лучше всего, рысцой. — Они быстро растворяются в крови. В них содержатся кое-какие агглютинирующие добавки, улучшающие свертываемость крови. Уже через тридцать секунд после поражения нужно будет прибегнуть к помощи специального химического анализа, чтобы установить наличие наркотика в организме. А то, что наркотик попал туда вместе со стрелами, и вовсе никто не сможет определить.

Мэл с уважением осмотрел свой пистолет. Да, торговцы оружием дорого дадут за эту штуку. Разумеется, Церковь производит их не для продажи, но все же…

— А вот и табличка, смотри, — сказала Кай-Сунг, — «Контроль жизненно важных систем». Синяя печать, бирюзовая пломба. Опасно!.. Давайте-ка заглянем сюда.

Порсупах осторожно нажал на дверную ручку, и та мгновенно подалась. Он проскользнул внутрь помещения. Киттен последовала за енотом немедленно, а Мэл — чуть погодя: постоял, посмотрел, нет ли хвоста.

В помещении сидели три ааннианца. Они совершенно опешили при виде непрошеных гостей-чужестранцев. Солдат и двое ученых широко разинули пасти от изумления.

Солдат, не успев даже дотронуться до рукоятки своего лазера, рухнул на пол и потерял сознание. Один из ученых не проявил ни малейшего сопротивления, он стоял как в столбняке до тех пор, пока не был сражен желатиновой стрелой, погрузившей его в глубокий сон. Другой ученый попытался укрыться за приборным щитом, но меткий выстрел Киттен настиг шустряка вовремя. Девушка нечаянно опалила плечо Порсупаху.

Мэл на всякий случай выглянул в коридор и, убедившись, что никаких признаков тревоги не видно, плотно притворил дверь.

Киттен заменила обойму в пистолете и дозаправила газовый баллончик, после чего занялась осмотром того места, куда так отчаянно стремился ученый за номером вторым. Мэл вопросительно глянул на девушку, и та указала ему на большую голубую лампу, рядом с которой загорелась теперь надпись: «Общая тревога! Закрыть все входы и выходы!»

Порсупах потер обожженное плечо.

— Все обошлось.

Киттен освидетельствовала сраженных стрелами рептилий.

— Живы. И крепко спят. Эй, куда вы там уставились? — крикнула девушка Порсу и Мэлу, рассматривавшим с каким-то необычайным вниманием приборный щит.

— Иди и сама на все взгляни, — прошептал томианец, не поворачиваясь к подружке.

То, что открылось очам Киттен, напоминало сценку из бессмертных «Путешествий Гулливера». На мониторе был виден огромный, точно дворец в Бробдингнеге, зал. Там бегали крохотные фигурки в серебристых комбинезонах, очевидно, ааннианские техники. Большую же часть помещения занимало гигантское черное пятно, поверхность которого то и дело вздрагивала на манер ягодного мусса. У Порсупаха шерсть на загривке встала дыбом.

Послышался треск из динамиков, установленных в зале, потом электрошокер выпустил короткий пучок лучей, почти метнул молнию в самую сердцевину черного пятна. Пятно немедленно оттекло в сторону. Второй мощный разряд загнал чудовище в центр помещения. Мусс, приготовленный из вороньего глаза, должно быть, едва не захлестнул сиротливо стоявшего поодаль от своих коллег техника.

— Ну вот вам и разгадка тайны, — выдохнула Киттен. — Все-таки странные вкусы у этих ааннианцев. Я б себе не выбрала в фавориты такое гадкое пятно.

— Пеот, видимо, что-то перепутал, — мрачно проговорил Мэл, — если перед нами действительно Вом, то следует признать, что рептилии сумели приручить его. Пятно вовсе не так могущественно, как кажется это Хранителю!

— Да, — задумчиво протянул Порсупах, — они гоняют его, как кнутиком, разрядами электрошокера. Остроумно.

— А мне кажется, — заявила Киттен, — что Пеот был не так уж далек от истины. Вом настолько огромен, что может причинить огромный вред планете. Если, конечно, не уметь им манипулировать.

— Что и говорить, — почесал за ухом енот, — у Вома, судя по всему, очень сильный организм. Для Реплера он представляет некоторую опасность.

— Вот именно, — сказала Киттен, — может, ааннианцы хотят приручить Вома для того, чтобы использовать его в качестве оружия против прочих рас? Как бы там ни было, теперь нам пора сматываться. Намеченная цель достигнута, и больше нельзя попирать священные принципы внешней политики. Правительство запрещает нам появляться на территории Анклава. Идемте, друзья!

— Ты хочешь сказать, — нахмурился Порсупах, — что оправдываешь насилие и разрушение?

— Порс, ты о чем? — удивилась Киттен. — Неужели ты думаешь, что Аанн развяжет войну только из-за того, что три недоумка вторглись на территорию Империи?

— Нет, не думаю. Но если они сообразят, какие возможности таит в себе эта штука, то…

— А, понимаю-понимаю. Однако не нам, Порс, принимать окончательные решения. Мне почему-то кажется, что стоит только Орвеналиксу позвонить ааннианскому главнокомандующему и дать понять, что всему свету известно уже о том, что вытворяют рептилии в своих подземельях, как Империя немедленно откажется от сумасбродных планов завоевания Галактики. При условии, конечно, что эти планы вообще ими вынашиваются. Думаю, Пеот и впрямь переоценил возможности Вома.

— Ладно, прекратим теоретические изыскания, — предложил Мэл, — надо немедленно peшить, что мы собираемся делать дальше. Вдруг рептилии вздумают задержать нас у себя?

Я лично не собираюсь дожидаться каких-либо распоряжений со стороны этих ящериц! — объявила Киттен. — Утром мы свяжемся с нашими властями прямо с борта аэромобиля! Служба перехвата Аанн, разумеется, будет уже начеку.

— Они дежурят в эфире круглосуточно, — сказал Мэл, — так что все, о чем ты объявишь Орвеналиксу, будет мигом перехвачено.

— Совершенно верно, но они услышат только визг и крик! Любой оператор тут же оборвет перехват. Настоящее донесение не на словах будет передано.

— А, фай-код, — догадался Хаммураби и поджал губы. — Неужто вы, Киттен, сумели овладеть им?

— Ну разумеется, глупыш! — улыбнулась Киттен, тотчас закатившись странным булькающим смешком, словно во рту у нее перекатывались стеклянные шарики. Уголки рта дернулись к ушам. В довершении всего зашевелились уши. — Итак, — резюмировала оперативница, — сейчас я только что недобрым словом помянула ваших тупеньких предков, капитан. Ни один ааннианец ничего не разберет в этом хихиканье. Но для посвященного в тайну кода…

— Ваши ужимки — тягчайшее оскорбление, — грозно проговорил Мэл. — Впрочем, идемте.

Ведомые енотом, оперативница и капитан скоро добрались до винтовой лестницы, той самой, по которой спустились в подземелье.

— Вы уверены в том, Киттен, — спросил Хаммураби, — что рептилии не вспомнят о нашем визите, когда придут в себя?

— Эти паршивцы, — зарокотала Кай-Сунг, — еще около часа будут валяться на полу, а потом решительно ничего не смогут вспомнить. Помимо снотворных качеств стрелы вызывают еще и локальную амнезию. Не волнуйтесь, капитан!..

Солнце уже всходило, и первый из вырубленных часовых потихоньку пробуждался ото сна, когда следопыты забрались в свой аэромобиль. Киттен переоделась, сбросив прежнее черное платье и нацепив какое-то пестрое тряпье.

Мэл и Порс тоже переоделись.

Киттен принялась заучивать составленное ею послание на фай-коде. Задача не из легких.

Порсупах настраивал передатчик. Ааннианцы, бесспорно, перехватят сообщение, но все же не мешало сделать несущий луч поубористее…

— Мне сообщили, — сказал Парквит, — что скоро прибудет ваш товарищ, который доставит заказанный вами груз.

Роуз вразвалочку шагал рядом с губернатором.

— Там имеются предметы, пробуждающие во мне воспоминания молодости!

— Не сомневаюсь!.. Но если груз действительно мал, то мы отправим вас вместе с ним на орбиту. Там вы подождете подходящего транспорта, который окажется весьма проворен, и таким образом наше соглашение исчерпает себя. Мне это доставит огромное удовольствие!

— Зря вы столь холодны ко мне, Парквит!

— Я не переношу ваш внешний вид, а сделку мы могли бы заключить и не вступая в дружеские отношения. Целоваться и обниматься вовсе не обязательно.

— Тут вы совершенно правы. Мне бы это тоже не понравилось.

— А что, винт вы всегда носите при себе в чемоданчике?

— Отнюдь нет. В данный момент я поставил взрывное устройство на предохранитель, ибо торги с вами уже закончены. А в общем-то я стараюсь не расставаться с этой ношей. Так мне как-то спокойнее. Кстати, куда мы идем, господин главнокомандующий?

— В центр управления полетами. Вот уже пришли.

Инфракрасный детектор, уловив излучаемое обоими телами тепло, передал соответствующие данные в компьютер охранной сигнализации.

Парквит и Роуз вошли в большое помещение с совершенно прозрачными стенами и потолком. Один только пол не просвечивался. Операторам, работавшим здесь, вовсе не нужно было видеть под собой безумное количество этажей, вот поэтому пол и не был прозрачным.

— Поскольку ваш приятель прибудет очень скоро, вы подождете его здесь, в этой комнате. Если согласованный между нами код попал к нужному лицу, никаких осложнений не возникнет. Однако визуальное наблюдение никогда не помешает. У меня есть все основания к тому, чтобы выказывать столько предосторожности. Код могли перехватить враги, а отсюда мне будет хорошо видно, кто есть кто.

— Чего-нибудь опасаетесь, господин губернатор?

— Так, мелочевка. Все то, что способствует вашей скорейшей отправке с территории Анклава, доставляет мне удовольствие.

— В притворстве и склонности к лести вас не упрекнешь.

Парквит уже беседовал с оператором.

— Установлена связь с судном, чьего прибытия мы с таким нетерпением ждем?

— Нет, ваше превосходительство, но мы держим канал открытым.

— Хорошо, уведомьте меня, если…

— Ваше превосходительство!!

— В чем дело, третий помощник начальника порта?

— Прошу прощения, ваше превосходительство, но женщина в аэромобиле пытается выйти на связь при помощи направленного излучения…

— С кем?

— С кем-то, кто находится в Реплер-Сити.

— Ничего удивительного. Разве что только то, что на аэромобилях теперь устанавливаются передатчики направленного излучения. Есть что-нибудь интересное в ее сообщении?

— Едва ли, ваше превосходительство. Она только кричит и бранится. Как прикажете поступить? Включить глушитель или нет?

— Да пусть себе ошалевает! Понадеемся на то, что она так же осточертеет своим властям, как уже осточертела нашим. Если б я даже и принадлежал к отряду приматов, я все равно бы не стал водить знакомство с такой оторвой!

— Наверняка эти люди доставили вам много беспокойства, не так ли?

— Во всяком случае, шума от них достаточно!

— Вам удалось задержать каких-то людей? — полюбопытствовал Роуз.

— Не только. Еще какой-то енотообразный тип, помимо мужчины и женщины. Судя по всему, туристы и рыбопромышленник, который надеется найти здесь места, где можно будет вести массовый лов рыбы. Уж не знаю, каким образом им удалось проникнуть в наши владения. К сожалению, я не в силах реагировать на происходящее так, как хотелось бы. Будь моя воля, я давно бы уже приготовил из них отличное жаркое. Однако подобные действия нарушают конвенцию. Кстати, вы — первый из приматов, кто прибыл к нам по своей воле.

— Что вы собираетесь делать с ними?

— Подержим у себя денек-другой, припугнем для приличия тем самым жарким, а затем заявим ноту протеста их властям. Очень возможно, что нарушителей оштрафуют.

— Вы сказали, что изловили мужика с бабой и еще кого-то. Кого именно.

— Томианец, жалкий аристократишка. Это довольно своеобразное млекопитающее… Э-э, да что с вами такое, Роуз?

Парквит недоуменно оглядел наркокороля. Тот заметно нервничал.

— Что это, никак устыдились собственной скверны? — улыбнулся губернатор.

— Я скорее готов рассмеяться, нежели помереть от стыда, — сказал Роуз. — Насколько я понял, вы изловили довольно симпатичную женщину, огромного мужчину и енота впридачу?

— Откуда вы знаете их?

— Не важно откуда. Но спешу уведомить вас, господин губернатор, что девушка и енот — агенты Вселенской Церкви, оба имеют офицерское звание. А громила — капитан транспортного звездолета. Короче, вас обвели вокруг пальца!

— Третий помощник начальника порта, — строго сказал Парквит своему угрюмому соплеменнику, — немедленно включите глушитель и подавите их радиосигнал!

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Контролер! — продолжал отдавать распоряжения Парквит. — Прикажите сержанту, что отвечал за посадочную площадку, проводить наших гостей ко мне в кабинет, причем под конвоем. Возьмите их аэромобиль под прицел береговых установок! Если эти господа попытаются удрать, немедленно открыть огонь на поражение!

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Ну зачем вы так, господин главнокомандующий! — улыбнулся Роуз. — Не надо их так давить. Они, наверное, меня ищут.

— Вы слишком высокого мнения о себе, дорогой Доминик, — резко заметил Парквит. — А между тем, на вас свет клином не сошелся. Я убежден, что они прибыли сюда с другим заданием. Я даже догадываюсь, с каким именно. Но откуда вам известны эти проходимцы?

— Собственно говоря, из-за этих проходимцев я и бросил прибыльное, хорошо поставленное уже дело, и примчался к вам.

— Понятно. Теперь-то уж я их засужу. Причем судить их будут за то, что они способствовали прибытию столь отвратительного субъекта, как вы, Роуз, на нашу землю. Жаль, что прошли те времена, когда рептилии ценили силу, почитали длину когтей и остроту зубов. Впрочем, идемте. Теперь вы мне нужны как никогда раньше.

Парквит направился к выходу, как вдруг его остановили радостные возгласы третьего помощника начальника порта.

— Что у тебя там, Третий?

— Ваше превосходительство, контакт с судном гуманоидов, прибытия которого вы так ждали, установлен.

— Хорошо, не теряйте с ним связи. А вы, Роуз, останьтесь на время здесь. Вы лично опознаете гостя. Потом — бегом ко мне в кабинет.

Приборы слежения, установленные в Первом Приходе Вселенской Церкви, приняли донесение-шифровку. Находившиеся на дежурстве попы ринулись в кабинет к Орвеналиксу и доложили, что лейтенант Кай-Сунг вышла на связь.

— Итак, — начал Парквит, — мне не нужно от вас никаких особых откровений относительно того, сколько времени вы работаете в Органах. Я знаю, что вы оба — агенты Вселенской Церкви. Но не этот факт сам по себе мне интересен. Меня занимает только ваше задание. Зачем вы прибыли к нам, говорите… О, юная леди, не нужно так ерепениться! Тише, тише! Давайте вести себя прилично. Я не намерен казнить вас прямо здесь, в кабинете. Можно, конечно, обыскать ваш аэромобиль, но мне не слишком приятно прибегать к столь суровым мерам. Расскажите лучше все по-хорошему.

— Ваше превосходительство! — воскликнула Киттен. — Вы живете в мире иллюзий. Может, у вас уже снесло башню? Сильно опасаюсь за ваш разум.

— Вы проявляете совершенно излишнюю заботу о моем здоровье, женщина!

— Кстати, вы вправе обыскать наш болид. Ничего вы там подозрительного не найдете. Ну разве что парочку видеокамер. Однако на кассетах — пейзажики и только. Не понимаю, откуда у вас возникли подозрения.

— Это я позаботился о том, чтобы они возникли, — неожиданно сказал Роуз, выходя из-за портьеры. — И мне очень жаль, Хаммураби, что и вы в этой компании. Думал, вы умнее. — Тут наркокороль закурил сигару и выпустил изо рта струю дыма, не обращая внимания на то, что Парквит поморщился и закашлял. — Э-хе-хе, капитан. Слишком много ненависти у вас в глазах. Наверное, дай вам волю, придушили бы меня незамедлительно. Однако…

— Забавное ты себе убежище выбрал! — перебила старика Киттен.

— Я иду туда, где меня готовы принять, — улыбнулся Роуз. — У нас с Парквитом нечто вроде родства душ открылось.

— Лучше бы тебе попридержать язык, — зло проговорил Парквит, — а то он заведет тебя прямо в котел!

— Полегче на поворотах, ваше превосходительство. Ящичек с сюрпризом еще при мне!

— Вы уже встречались со своим человеком, — перешел на «вы» опять Парквит, — не так ли?

— Да.

— Теперь у вас наверняка имеется все необходимое для скорейшей отправки на орбиту?

— Да. Человечек доставил все в целости и сохранности. А вот и он сам!

В дверях появился молодой человек приятной наружности.

— Все необходимое, Доминик, я уже выгрузил, — начал было он, но заметив Киттен, округлил глаза и выдохнул: — Ты?!

Кай-Сунг бросилась на приспешника Роуза с кулаками, но охранник преградил ей дорогу.

— Неужто вы знакомы с коллегою нашего головореза? — улыбнулся Парквит, глядя на девушку.

— Встречались, — ответил вместо Киттен Рассел Кингсли.

Пеот был одинок, а теперь — тем более. Но зато так легче откликаться на разные позывы. Что-то шевелилось в нем. Надо спешить, а то не успеешь. Быстрей, быстрей, быстрей! Уф! Не легко раскачаться после долгой спячки.

— Соедините меня с губернатором, — сказал Орвеналикс, щелкнув тумблером.

— Слушаюсь, сэр! — тявкнул связист.

Тотчас на экране появилась улыбчивая толстуха. Она сидела за небольшим письменным столом и наговаривала в микрофон всякую чушь.

— Мне очень жаль, майор, — блеяла она, — но губернатор просил некоторое время не беспокоить его.

— Понимаю. Прекрасно. Тогда скажите его превосходительству, что субмарины с ядерным оружием на борту уже отправились к берегам Анклава. Двух приматов и томианца надо немедленно освободить, иначе рептилиям не поздоровится. Милочка, потрудитесь доложить Уошберну обо всем этом немедленно, не то уже завтра вы окажетесь в колонии строгого режима, что под Фейнтауном, и будете соскребать с корабельных днищ ракушки и всякую дрянь!

Секретарша не потеряла присутствия духа.

— Я передам ваше сообщение его превосходительству! — сказала она улыбаясь, и встала из-за стола.

— И еще, — ухмыльнулся Орвеналикс, — чаще бывайте на свежем воздухе. Вы очень бледны!

Экран погас.

Майор прекрасно знал характер губернатора и знал, чего от него можно ожидать. Почти через полминуты монитор заработал опять.

— В чем дело, майор? — прокричал Уошберн. — Вы что, задумали развязать новую войну? Межзвездную, конечно же?

— Да нет, конфликт удастся локализовать в пределах Реплера.

— Бросьте свои штучки! Немедленно верните субмарины обратно в порт! Вы должны сделать это до захода светила! Переведите экипажи кораблей на казарменное положение. Пусть держат язык за зубами!

— Боюсь, мне придется пренебречь вашими наказами, господин губернатор. Конечно, я постараюсь уладить все, не применяя силу, но связаться с подлодками невозможно. Я приказал им не выходить на связь.

— Теперь я понял, чего вы добиваетесь! — Уошберн отличался необычайной сообразительностью, что, собственно, и позволило ему выдвинуться среди прочих претендентов на пост главы исполнительной власти. — Нет, неблагодарное занятие править такой отсталой планетой, как ваш Реплер. Надеюсь, впрочем, что за самодеятельность вас, майор, сошлют в еще большее захолустье.

— Все может быть, — примирительно сказал Орвеналикс, — а пока старайтесь не падать духом! Скоро, надеюсь, с вами свяжется господин Парквит, главнокомандующий ааннианских Вооруженных Сил. Поговорите с ним как СЛЕДУЕТ!

— Станьте на место, женщина! — прошипел Парквит. — Я не допущу кровопролития!

Киттен неохотно ретировалась и вновь встала между Мэлом и Порсом.

Кингсли, победно ухмыляясь, подошел к Роузу.

— Вот вздорная бабенка, правда, Доминик?

— Тише! — прошептал Роуз. — Смотри, могут быть неприятности!

— Чепуха!

— У вас есть какие-то претензии к этому субъекту? — спросил Парквит у Киттен.

— Он истязал меня, ваше превосходительство! — сказала Кай-Сунг. — Клянусь, я убью его!

— Это правда? — перевел взгляд на Рассела главнокомандующий. — Вы действительно мучали девушку?

— Не совсем, — ответил Кингсли, насторожившись, — просто я…

— …большой врун, — закончил за юношу Парквит. — Вы безоружны?

— Да. Ваши люди отобрали у меня самострел.

— Так надо. Тем более в преддверии поединка.

— Какого поединка?

— Ну как же, юная леди, насколько я понял, поклялась вас убить. Согласно ааннианских обычаев я не вправе лишать ее права привести свое намерение в исполнение. Кажется, ваша раса увлекается борьбой? Очень интересно было бы взглянуть.

— Послушайте, ваше превосходительство, я же гость!

— Право давшего клятву ставится у нас выше всего, тем паче, обычаев гостеприимства!

— Но я ведь не подданный Аанн!

— Отчасти подданный! Ведь вы и ваш босс попросили убежища именно здесь… Кстати, Роуз, — сказал Парквит, кивая на Рассела, — этот тип в самом деле много для вас значит?

— Да нет.

— Ах ты елдак шестигранный! — вскричал Кингсли и бросился было с кулаками на старика, но тут же наткнулся на здоровенного охранника.

— Вот так дела! — довольно весело заулыбался Парквит. — Все стремятся пожрать всех. Да, если б люди не заключили союза с транксами, то давно бы уже передушили друг друга. Если б не транксы, ааннианцы сами перебили бы приматов и гуманоидов. Впрочем, ближе к делу. Леди, вас устроит этот зал в качестве арены для поединка?

— Главное, чтобы я могла вытянуть руку во всю длину! — зловеще улыбнулась Киттен.

— Ваше превосходительство, — попытался защитить Рассела наркокороль, — вы жесточайшим образом попираете права личности, тем паче, гостя!

Парквит рассмеялся:

— Это вы-то вздумали сетовать на мою жестокость? Вы, человек, который травит винтом всю Галактику? А твой прихвостень настолько труслив, что боится сразиться с женщиной!

— Нет, ваше превосходительство! — в сердцах воскликнул Рассел. — Я принимаю вызов. Я буду драться с этой шлюхой и прикончу ее!

— Посмотрим, кто кого, — сказал Парквит. — Итак, я даю вам на все про все десять минут. Никто не должен нарушать правил. Зрители не могут вмешиваться в ход поединка!

При этих словах губернатора Киттен сбросила с себя платье и осталась в одном нижнем белье.

— Фу, — поморщился Порсупах, — даже тут ты не в силах вести себя подобающим образом.

— Не время читать морали, Порс, — ухмыльнулась девушка, — ибо любая драка — грязное дело. Лучше поцелуй меня на счастье.

Енот поцеловал.

— Этот детина, — прошептал Мэл на ухо томианцу, — здоров как бык. Гора мяса. Сумеет ли Киттен одолеть такую тушу?

— Надеюсь, да, — был ответ.

— Послушай, детка, — обратился к Киттен Кингсли, — я готов извиниться перед тобой. Признаться, мне не верится, что кто-либо из нас находится в выигрышном положении, пока он здесь, в Аанн.

— Ты и впрямь так думаешь? — с сомнением проговорила Кай-Сунг, но напряжение ее заметно ослабло. — Впрочем, будущее у нас, действительно, весьма и весьма мрачное.

— Я был уверен, что ты именно так и поступишь, милочка, — вздохнул Кингсли и внезапно взмахнул левой ногой, целясь Киттен в висок.

Но не тут-то было! Девушка резко отклонилась в сторону, а правая рука отразила удар Кингсли. Левой же рукой Кай-Сунг рубанула негодяя по шее. Кингсли ударил оперативницу головой в грудь. Оперативница в значительной мере ослабила этот коварный удар, но сыграла свою незавидную роль масса Рассела, и девушка потеряла равновесие. Оба рухнули на стол.

Парквит наслаждался схваткой. Немногие из ааннианцев могли себе позволить посещение секции гуманоидных единоборств. Абонемент на драки стоил недешево.

Кингсли встал и помотал головой. Киттен лежала в нокауте на полу. Рассел занес ногу, чтобы ударить поверженную девушку пяткой в пах. И тут случилось нечто неожиданное. Длинные ноги Кай-Сунг обхватили неприятельскую конечность и дернули ее. Расс свалился на пол. Правда, он тут же встал на колени и начал выпрямляться, но в этот миг его настиг меткий, хлесткий и очень мощный удар Киттен в голову. Скула проломилась, потекла кровища.

Но праздновать победу было рано. Оказывается, Кингсли симулировал потерю сознания. Внезапно негодяй вскочил на ноги и напал на солдата, пытаясь вырвать у него винтовку. А это оказался солдат не простой — личный телохранитель Парквита. Кингсли вырвал винтовку и стал целиться в девушку, но тут у него вдруг появилось в голове две дырочки: одна спереди, а другая сзади.

— Прекрасная работа, женщина, — захлопал в ладоши Парквит. — Эй, кто-нибудь! Унесите тело.

Пришли санитары и унесли тело.

— Я протестую! — завопил Роуз. — У меня всю жизнь и без того было мало друзей, а вы тут убили последнего.

На самом деле старикашка боялся, как бы противный Чэтем не прознал об обстоятельствах гибели сына. Не хотелось увеличивать число людей, поклявшихся лишить наркокороля жизни.

— Лицемер! — прошипел Парквит. — Ты скоро улетаешь.

— Это, конечно, верно, но зачем обо всем знать моим недоброжелателям?

— Нечего тебе беспокоиться. Этим троим никогда уже не удастся что-либо поведать властям.

— Э, ваше превосходительство, — криво улыбнулся Порсупах, — так вы доиграетесь до того, что война начнется. Нас нельзя обижать.

— Кому вы нужны! — проскрежетал Парквит. — Никто даже про вас и не вспомнит.

Тут в одном из ящиков письменного стола, за которым сидел главнокомандующий, зазвонил телефон. Главнокомандующий выдвинул ящик и снял трубку с рычажков.

— Алле! Да! Слышу! Нет! Расшифровали? Несите скорей сюда!

Трубка опять легла на рычажки, как вертел на рогатины, и ящик с грохотом въехал в стол.

— М-да, — протянул Парквит, — в моей гавани плавают три субмарины сил безопасности Реплера. Они, очевидно, присланы этим вашим Орвеналиксом. Майор настойчиво требует вернуть пленников. Надо полагать, девушка и енот — ценные агенты.

— Что же вы собираетесь предпринять? — спросила Киттен.

— Орвеналикс, конечно, не дурак. Он знает, что мои солдаты плохо вооружены. Но мы приготовили сюрприз, о котором ничего не говорится в соглашениях Анклава. Я предложу вашим спасителям (несостоявшимся) отступить.

— А зачем им делать это? — изумилась Киттен, чуя недоброе.

— А затем, что вы должны мне во всем признаться. Какую информацию вы собрали у нас?

— Если вы о той куче черной шпаклевки, то мы ее видели, — встрял в разговор Мэл.

— Прекрасно. Откровение за откровение. Пошли. Мои техники не готовились к этой акции, но вы сможете за всем наблюдать из особой башни. Смотрите внимательно и запоминайте. Ваш майор убедится в бесполезности всяких спасательных акций. Мы обладаем громадной военной мощью. Н-да, нам удалось, — тут Парквит встал из-за своего стола и принялся расхаживать по залу, — провести довольно глубокие исследования ЭТОГО ОРГАНИЗМА. В настоящее время осуществляется обширная обучающая программа.

— Мы уже видели, что это за организм и чему вы его научите! — сказала Киттен дерзко.

— Вот как? — изумился главнокомандующий. — Ну хорошо, как-нибудь попозже вы мне обо все расскажете. В том числе и том, как вы проникли в бункер.

— Не могу взять в толк, — усмехнулась Киттен, — что именно сумеет предпринять это ваше текучее пятно против хорошо вооруженных подлодок?

— А вот увидите!

Парквит любезно предложил гостям воспользоваться оптической установкой на треножнике, и Мэл, Киттен и Порс рассмотрели в окуляр несколько субмарин в заливе с пусковыми шахтами на бортах.

У Мэла возникли мысли о побеге. Киттен держала в руке микрофон передатчика.

— Пора, женщина, — сказал Парквит, — доложи обстановку своим «спасителям». Если что, я приму строгие меры.

Оператор повертел верньерами и сделал знак Киттен; начинай, мол.

— …супах и лейтенант Кай-Сунг. Пожалуйста, отвечайте на наш…

— Лейтенант? У вас все в порядке?

— Да, если не считать той компании, в которую мы попали. В приходе получили мою шифровку?

— Да. Неужто монстр и впрямь из другой Галактики?

— Конечно. Но сдается мне, рептилии сумели его приручить и намерены записать его в ряды бойцов за счастье Империи.

— Вот как? Ну ничего, у нас есть силизитовые торпеды.

— Это ваше последнее слово? — встрял в разговор Парквит.

— Вот именно. Немедленно выдай нам наших работников и капитана «Умбры», иначе СВЯТАЯ…

Реплика на этом оборвалась. В динамиках послышался треск.

— Что там происходит? — спросил Мэл с тревогой.

Порсупах приник к окуляру.

Море вокруг трех подлодок закипело, и от одной из них вскоре повалил густой молочный дым. До башни донесся гул взрывов.

Иззелена-голубая вода вокруг кораблей приобрела сначала густой серый, а потом и вовсе черный цвет. Огромные щупальца заколыхались над поверхностью и обволокли суда. Взрывы продолжались. Да, энергополе не помогло. Щупальца поднимались все выше и выше, образуя нечто вроде купола старинного собора. И вдруг — все прекратилось. Подлодки на миг вынырнули из воды, а потом в воде же и исчезли с какой-то неестественной быстротой. Образовался гигантский водоворот.

Все же одной из трех субмарин удалось спастись. Она уже была у линии горизонта.

— Проклятье! — вскричала Киттен.

— Директор компании произносит: «Черт»! — вспомнил чудесные стихи Малькольм.

— Адмиралтейство: «Боже»! — понурился Порсупах. — Конец цитаты.

— Так было нужно! — сказал Парквит.

— Сукин сын! — прошипела Киттен. — Змеиное отродье. У них же не было ни единого шанса.

— Я ничего не знал наверняка, — вздохнул главнокомандующий, — но уже сейчас можно сказать, что результаты превзошли наши ожидания.

— Черт бы тебя побрал, сволочь, слизняк!

— Э-э, тут что-то не так, — прошептал Порсупах, плотнее припадая к окуляру. — Тихо. Смотрите!

Море опять забурлило, но на сей раз почти у самого берега. В динамиках что-то защелкало и зашумело. Судя по всему, дело принимало несколько неожиданный для самих рептилий оборот.

— Ну и ну! — присвистнул Мэл, и тотчас что-то ухнуло, послышался тяжелый басовитый звук. Заскрежетали поперечины конструкции, башня заходила ходуном. Все попадали на пол, даже техники вывалились из своих кресел.

Хаммураби вскочил на ноги первым. Вместе с Порсупахом они тут же обезвредили парочку рептилий, избив их и отняв оружие. Никто не вмешивался. Ящерам было не до того. Все были поглощены работой на пульте, стараясь спасти положение.

— Я что-то ничего не понимаю! — прошептала Киттен, пятясь в сопровождении друзей к выходу.

— Кажется, что-то здорово напугало ааннианцев, — предположил Мэл. — Видно, совсем у них плохи дела, если даже о нас, о шпионах, позабыли. Впрочем, мне тоже как-то не по себе от всей этой тряски.

Троица покинула башню. На берегу было видно… Да нет, тут просто земля пучилась и вставала на дыбы! Громадная гора поднялась футов на двести. Солнце зловеще поблескивало на ее гладкой, тряской поверхности. Казалось, под черной шкурой чудища перекатываются гигантские мускулы. Вом не стоял на месте. Он потихоньку полз вперед, сметая строительные конструкции на своем пути. Теперь его интеллект не вызывал никаких сомнений.

Мэл и Киттен несли энерговинтовки. Томианец вооружился более удобным в обращении лазерным пистолетом, который удалось отнять у одного из хлопнувшихся в обморок варанов. Всю дорогу друзей преследовал скрежет металла и грохот камнепадов. Мэл слегка прихрамывал: в ногу ему еще в башне попал осколок разрывного снаряда. Наспех наложенная повязка из обрывков одежды вся пропиталась кровью.

— Эй, Порс, — прокричал капитан еноту, — ты понимаешь, где мы находимся. Далеко до гавани, если мы будем продолжать идти этими подземдорогами?

— Трудно сказать. Вом переворошил весь остров. Я даже думаю, он может этот остров целиком затопить своим текучим телом. Ориентация сильно нарушена.

Внезапно что-то сильно громыхнуло позади беглецов.

— Наверное, башня рухнула! — вскричал Мэл. — Да, этот Вом на диво последователен.

— Пеот был прав, — заметила Киттен, — Вом ужасен. Интересно, как выберется из этой переделки скотина Парквит?

— Лучше бы о собственной шкуре задуматься! — фыркнул Мэл и замедлил шаг.

Подземный коридор заканчивался двойной дверью из прозрачного камня. За ней были воды океана, песок, гавань…

— Дверь заклинило, — сразу же сообщил вглядчивый Порс. — Автоматика вышла из строя.

— Аварийная система тоже сломалась, — добавил Мэл и стрельнул из энерговинтовки прямо в замочную скважину. Дверь мигом слетела с петель, и все трое вышли на берег.

Моросил дождик. В гавани царила неразбериха.

— Вом знает свое дело, — мрачно заметил Мэл. — Он отрезал все пути к отступлению бедным ааннианцам.

От причала и доков ничего не осталось. Порс взлез на пирс и прыснул со смеху. С ним случилась нечто вроде истерики, но он тут же пришел в себя.

Позади беглецов продолжали ухать взрывы, слышались вопли гибнущих рептилий.

— Смотри, от нашего аэромобиля остались одни рожки да ножки! — всплакнул Порс, толкая в бок Киттен и указывая на взлетно-посадочную площадку.

— Да уж, — вздохнула Киттен и тоже уронила слезу, да такую, что еноту чуть не расплющило лапу.

Опускался густой туман, но видимость сохранялась сносная. Противоречие для Реплера вполне обычное. Вом не оставил ничего из плавсредств. Это удручало.

Даже таким закаленным бойцам, как Мэл, Порс и Киттен, стало не по себе при виде расчлененных трупов, которыми был загроможден порт! Ни одного трупа целиком, все — мелко изрублены, причем, весьма аккуратно.

Порс глядел в туманную даль.

— Смотрите, вон там, кажется, катер. Верно он оторвался от причала, и его отнесло немного от берега.

— Главное, чтобы он был на плаву, — рявкнул Мэл и полез в воду.

— Не глупи, — вскрикнул Порс.

— Я ужасно не люблю тянуть резину.

— А кто любит? Но надо же соблюдать осторожность.

— Конечно надо, — поддержала енота Киттен. — Мы обязательно должны выбраться отсюда живыми, чтобы предупредить Церковь и приход Орвеналикса, не говоря уже о Гелл-Центре на Хайвхоме. Кстати, что там Пеот поделывает, а?

Вопрос повис в воздухе. Внезапно послышалось сухое покашливание карбюраторного движка. Это Порс плыл на катере — и когда он успел добраться до него?

— Баки залиты под завязку, — сказал томианец, — садитесь, надо сматываться отсюда и поскорее.

Мэл и Киттен залезли в катер, енот нажал на педаль, поехали!

Туман окутал беглецов непроницаемым покровом.

***

Вом сделал перерыв в своей работе и подвел первые ее итоги. Он утолил свой голод, уничтожив массу разумных организмов. Но на острове еще оставалось гнездо, где была сосредоточена энергия наивысшего качества. Уцелевшие после атаки скрылись на военную базу в подземелье на значительной глубине. Будучи достаточно сытым, Вом решил не беспокоить до поры до времени последних обитателей Анклава.

Вом соображал, что делать дальше. Хранитель все еще сохранял свои былые таланты, в частности, талант маскировки. Пятно не могло определить, где затаился Пеот. Проникнуть в мыслительную паутину врага не удавалось. Ну и ладно. Можно насладиться пока жизнью, благо в здешних краях все так и кишит пищей.

Вом прочесал обширные области, лежавшие к северу от острова. Исключительно богатые интеллектуальной энергией места! Пора снова браться за дело! В путь!

Филипп вышел встречать гостей, когда те приземлились в Уэтплейсе. Он приплясывал на месте от нетерпения, когда Киттен, Порс и Мэл сходили по трапу. Им удалось одолжить аэромобиль на морской станции.

— Как приятно видеть вас живыми и невредимыми! — кричал Филипп. — Я уже начал беспокоиться за вас. Тут столько всего случилось. Я все должен вам рассказать.

— Мне тоже есть о чем поговорить с тобой, парень! — сказал Мэл.

Все четверо направились к башне.

Хаммураби вкратце поведал юноше о том, что происходило с ними в Анклаве.

— Все совпадает! — помрачнел Филипп, выслушав историю капитана.

— Что и с чем? — спросил Мэл.

— Твой рассказ — со словами Пеота.

— А что же говорит Пеот? — полюбопытствовала Киттен.

— Это чудовище набирает силы не по дням, а по часам. Вом может сделаться настолько могуществен, что даже Страж и Механизм не смогут одолеть его.

— И ты так спокойно говоришь об этом? — удивился Мэл.

— Приходится. Пеот хорошо знаком с концепцией смерти во всех проявлениях последней. Он предлагает стерилизовать Реплер. В противном случае нас ожидает катастрофа в галактическом масштабе.

— В устах того, кто обязался оборонять нас от всяких напастей, подобные заявления выглядят весьма ободряюще! — усмехнулась Киттен.

— Кстати, — спохватился Филипп, а где ваш спутник?

— Порс? Он пересел в другой аппарат и отправился в столицу, чтобы обо всем доложить Орвеналиксу лично. Но что же Пеот — неужто он полагает, что в скором времени Вом опять возьмется за свое?

— В общем, да. Но у нас есть немного времени. Вом не обнаружил пока местонахождения Стража, хотя и догадывается о присутствии на Реплере Тар-Айима и…

— Тар-Айима? — перебила Киттен. — Знакомое слово. Пеот утверждает, что он и есть Тар-Айим, да?

Филипп оставил вопрос без внимания.

— Пока Страж не уничтожен, Вому грозит опасность. Чудовище знает об этом. Пятно хочет первым долгом извести Хранителя. Подавление гуманоидных рас, транксов и всех прочих — задача второстепенная.

— А если Вом вычислит, где Пеот? Следует ли тогда ожидать его появления в Уэтплейсе?

— Разумеется.

— Чэтем в курсе?

— Нет.

— Что ж, — вздохнула Киттен, — будем надеяться, что Вом немного замешкается с визитом…

Губернатор Уошберн был очень разгневан, ведь рухнули все его жизненные устои, рухнул привычный ему мир размеренных забот и спокойного отдыха. Он был крайне педантичен, и неожиданное требование Орвеналикса приехать в Органы лишило его возможности посетить ежегодную конференцию по защите прав и расширению полномочий школьных родительских комитетов. Помешало набрать очки в предвыборной гонке. Кроме того, губернатор был приглашен на торжественное открытие нового деревообрабатывающего комбината, неделю назад выстроенного на острове Виспа.

Едва сев в кресло, придвинутое Орвеналиксом, губернатор тотчас из этого кресла выпрыгнул и забегал по кабинету майора. Порсупах с интересом наблюдал за перемещениями Уошберна.

— Вся ваша история — полнейший бред! Что еще за галактические монстры такие, а? Ни единому слову я тут не верю! И вы еще оторвали меня от важных дел из-за таких идиотских небылиц.

— Я видел чудовище собственными глазами, господин губернатор, — спокойно, но твердо проговорил Порсупах. — Угроза слишком велика, чтоб от нее можно было так запросто отмахнуться.

— Поймите меня, лейтенант, я не сомневаюсь в вашей зоркости, но нужно ведь еще и правильно оценивать увиденное. Положим, монстр существует. Но неужели наше оружие не одолеет его, когда оно даже рыбу-дьявола преспокойно разлагает на мелкие частички материи?

— Я бы очень хотел верить в нашу военную мощь, — заметил Порсупах, — однако монстр уничтожил две громадных субмарины с такой легкостью, точно это были бумажные кораблики. Я видел, как экипаж пытался пустить в ход геолитовые торпеды и даже ракеты с нейтронными наконечниками. Но чудищу все это — как слону дробина!

У губернатора и на этот случай был готов ответ, но тут Орвеналикс схватил со стола пачку рапортичек и затряс ее перед носом чинуши.

— Господин губернатор, вы знакомы с содержанием вот этих документов?

— Я каждый день получаю пачки различной писанины, у меня нет времени читать все подряд! Что там?

— А вот что, — сказал Орвеналикс и принялся зачитывать выдержки из донесений: — Четыре рыболовных судна вернулись на то же место, где всегда производили лов рыбы. Обычно они брали от четырехсот до пятиста тонн рыбы, но на сей раз масса улова не дотягивала даже до десятка… Далее, моторный ялик «Хохочущая Мельничиха» с семьей из пяти человек на борту вышел из гавани Реплер-Сити и не вернулся… Два траулера исчезли в тумане в виду острова Эллисон… Подводные пастбища почтенного Иафета Макнайта полностью вытоптаны стадами каких-то неведомых морских кобылиц… Стадо китов выбросилось на прибрежные скалы острова Хамеус. Я мог бы продолжить список этих происшествий, но… надо браться за дело, иначе среди населения планеты распространяться самые немыслимые слухи, начнется паника, ситуация выйдет из-под контроля!

— Реплер — планета, заселенная сравнительно недавно, — отвечал губернатор, — и всякие происшествия тут очень часты. Впрочем, я не берусь утверждать, что монстр, уж коли он существует, совершенно непричастен ко всем тем событиям, о которых вы мне прочитали, майор!

Среди прочих добродетелей транксов одна выделялась особо: умение всегда держать себя в руках (это несмотря на то, что у транксов были не руки, а клешни!) Так, Орвеналикс мог вспылить только в самом страшном случае, да и то не часто допускал подобное.

— Губернатор! Если вам лень решать какую-то проблему, это еще не значит, что и все должны о ней позабыть. Однако если вы не посмотрите правде в глаза, то очень скоро придется заглядывать в глаза смерти!

— Я вас не понимаю, майор.

— Хорошо, попытаюсь объяснить, — усмехнулся Орвеналикс и сунул под нос губернатору светящуюся карту, испещренную многочисленными желтыми огоньками. — Все аварии и несчастные случаи, о которых сообщается в сводках, подробным образом обозначены на этой карте. Если все точки соединить одной линией, то получится зигзагообразный выступ, направленный из Анклава в Реплер-Сити. С тех пор, как нашим сотрудникам удалось оттуда бежать, мы уже не принимаем каких-либо радио или видеосигналов. Если дела будут и дальше так продолжаться, то монстр, набедокуривший в Анклаве, явится к нам в гости не позднее, чем через три дня. Вот это и есть то время, которое отпущено вам на решение вопроса, кажущегося пока чисто академическим.

Уошберн посмотрел на карту, потом на транкса, потом на мохнатого лейтенанта, смиренно помалкивавшего себе в уголке. Губернатор слегка поник, дыхание его несколько участилось, прежнюю спесь сдуло.

— Я понял, майор. Ваши доводы в некотором отношении неоспоримы. Видимо, следует принять некие чрезвычайные меры, но так, чтобы не посеять панику в душах обывателей. Вы понимаете меня, майор?

— Да, губернатор, — вздохнул транкс, — с вашего разрешения я…

— Отлично, майор, отлично! Я целиком поручаю ведение этого дела вам!

— Рад стараться, сэр! — гаркнул Орвеналикс и тут же, несколько мягче, заметил: — Вы еще можете успеть, господин Уошберн, на открытие деревообрабатывающего комбината. Пилот уже прогревает двигатели. У вас достаточно времени даже на то, чтобы повторить в полете приветственную речь, которой вы намереваетесь почтить работников деревообрабатывающей промышленности.

— Вы очень внимательны, майор, благодарю! — губернатор буквально просиял, сбросив с себя груз тревоги и ответственности. — Я не забуду вашей доброты, а пока — до свидания!

Орвеналикс и Порсупах встали, когда Уошберн выходил из кабинета, и с облегчением уселись в своих креслах, когда дверь захлопнулась за главой исполнительной власти.

— На него бесполезно обижаться. Уошберн никогда не признает собственной неправоты.

— А вы думаете, — спросил майора мохнатый лейтенант, — вам что-нибудь удастся сделать?

— Думаю, да. Во-первых, у меня не возникает сомнений в достоверности той информации, которая к нам поступает относительно событий в Анклаве. Во-вторых, несмотря на собственные колебания…

— Но, сэр, мы не должны…

— Не нервничайте, лейтенант. Поймите, в каком я нахожусь положении. Не каждый день в нашей Галактике появляются монстры. Проанализировав донесения, я отправил в Анклав несколько разведывательных болидов для аэрофотосъемки. У меня было чувство, что надо что-то делать независимо от указаний губернатора. Так вот съемка дала поразительные результаты. Разрушения на поверхности Анклава просто невероятные. Не осталось ни одного целого здания, уничтожено более половины растительного покрова, в почве зияют немыслимой величины воронки. Словом, настоящий хаос.

Когда болиды возвращались с боевого задания, я велел пилотам пролететь над подводной трассой, по которой, предположительно, двинется на Реплер-Сити чудовище. И вот на базу вернулся только один разведывательный болид, причем летчик находился в полном беспамятстве, так что диспетчерам пришлось включить с аэродрома автопилот, чтобы посадить снаряд в целости и сохранить жизнь бойцу. Врачи сделали все возможное для этого, но бедняга… М-да, сейчас он находится в приходской больнице, и лекари говорят, что ему никогда уже не быть полноценным человеком. Амнезия сохраниться. Какое-то существо, заметив, что ведутся подводные съемки, парализовало ему лобные доли. Они как будто бы сгорели от большой перегрузки.

Динамик, встроенный в письменный стол майора, захрипел, забулькал, а потом разразился потоком едва различимых слов:

— Мы произвели прямое включение, сэр. Будьте готовы выйти на связь.

— Срочный вызов? — полюбопытствовал Порсупах.

— Ближайшая ударная группировка базируется на Тундре-5, лейтенант. Это чуть дальше, чем мне хотелось бы, но раньше у нас не было причин держать гарнизон здесь, подле себя. Я не собираюсь побираться, выпрашивая то тут эсминец, то там линкор. В нашем случае необходима концентрированная мощь на уровне целого флота!

— Ударная группировка? Но один недавно пробудившийся от спячки советчик утверждал, что любое физическое воздействие на чудовище только приблизит наш смертный час.

— Будь что будет, — прошептал Орвеналикс. — Что еще делать? Если не удастся защитить вверенную мне планету, то я полечу с этого кресла и уже никогда не смогу получить никакой приличной должности. Да и кто еще, кроме меня, сможет позаботиться о Реплере? Уошберн? Ха!.. Я не собираюсь сидеть сложа клешни, пока монстр подбирается к столице. Мы устроим ему подобающий прием!

На экране видеокоммуникатора появилась физиономия пожилого транкса. Голос его звучал уверенно, без всякого старческого дребезжания, чувствовалась только некоторая неубедительность обертонов, виной чему было многократное прохождение сигнала через дюжины, если не более, усилителей релейных станций.

— Ашвенария на связи!

— Майор Орвеналикс. Как вы себя чувствуете, адмирал?

— Сначала доложите мне, чем вызвана тревога, да еще по форме 1? Что там происходит в вашем регионе? Зачем в таком захолустье понадобилось присутствие крупной ударной группировки?

— Даже если бы вы все увидели своими глазами, адмирал, вы бы не поверили. А я вот не видел, но поверил.

— Вы говорите, как сектант. Где объяснения?

— Для тревоги по форме 1 никаких объяснений не нужно. Вы же знаете: во избежание утечки информации.

— Хорошо, майор, — сказал Ашвенария, выдержав паузу, — я выделю вам ракетный крейсер и две эскадрильи истребителей, которые…

— Не пойдет, адмирал. Только вся группировка целиком. Раз я сказал по форме 1, значит по форме 1! Либо все, либо ничего. А что касается истребителей, то у них слишком слабая для нашего случая огневая мощь.

— Впервые слышу, чтобы кого-нибудь не устраивала огневая мощь истребителей. Ну что ж, ваши слова — достаточное основание для отправки целого флота. Кстати, вы еще не завязываете в узелки ваши усы, майор?

— Я полностью в здравом уме!

— Ладно, через час флот окажется в вашем распоряжении. Я надеюсь, майор, что вам удастся доказать оправданность ваших действий, иначе — курсы повышения квалификации при Главном Штабе, поняли?

— Дело не дойдет до этого, сэр!

— Ну смотрите, ведь командовать парадом буду я!

В динамике что-то щелкнуло, и связь оборвалась.

— Ты что, молишься, томианец? — спросил Орвеналикс, поворачиваясь к Порсупаху.

— Нет, но иногда занимаюсь медитацией.

— Жаль, придется искать молельщиков, которые бы просили небеса о милости к нашим с тобой персонам. Флот флотом, а Боженька тоже пригодится!

— Надо полагать, что так, сэр… Но что это за тревога по форме 1? Никогда не слышал про такую!

— Форма 3 — угроза Содружеству, форма 2 — угроза Церкви, форма 1 — угроза расе.

— Имеется в виду какая-то определенная раса?

— Э-э, почаще заглядывайте в Святое Писание, лейтенант. Там говорится о расе разумных существ.

Ааннианцы потеть не умели, а потому никто и не заметил, насколько устал офицер, подошедший с докладом к Парквиту.

— Передатчики все еще работают, ваше превосходительство, но одному Триединому Яйцу известно, на чем все это держится. У нас осталось совсем немного аварийных источников энергопитания.

— Спасибо, первый инженер!

Парквит слегка хромал; обвалившаяся балка, а потом и бетонное перекрытие ему несколько повредило левую ногу, когда вместе с приближенными спешил в подземный бункер.

Этот бункер строили с таким расчетом, чтобы он мог выдержать взрыв термоядерного заряда мощностью в триста тысяч килотонн и любого другого снаряда, кроме разве что ракеты «Сайдвиндер». Если б не бункер, столь многим ааннианцам ни за что не удалось бы спастись от разъяренного монстра. Всего выжило три десятка рептилий. Тридцать рептилий и один человек.

— Значит, у вас было нечто, что вы держали в тайне от всего света? — спросил Доминик Роуз, сверхъестественная способность которого всегда падать на четыре лапы спасла его и на этот раз. Просто он решил держаться как можно ближе к командующему, справедливо полагая, что столь высокопоставленной особе постараются не дать погибнуть и препроводят в самое безопасное место. В другое время он, конечно же, попытался бы смыться, но тут выбирать не приходилось. Парквит заметил, что чемоданчик с винтом все еще в руках у негодяя.

— Похоже, ваши ученые чего-то не подрассчитали, да?

— Мы действительно недооценили возможностей чудовища, — скорбно проговорил Парквит. — Яйцеправитель содрогнется в своем царственном логове, когда узнает о том, что здесь стряслось! Мы оценили интеллект монстра на уровне высокоорганизованного крота, не больше. Мы ошиблись! Однако меня несколько озадачивает то обстоятельство, что чудовище почему-то остановилось, не закончив своего смертоносного дела. В надежности бункера я не уверен. Нам не удастся отсидеться здесь.

— А мне бункер кажется вполне надежным укрытием, — сказал Роуз.

— По всему видно, что ты дурак, — фыркнул Парквит. — Мы встретились с необычайным явлением, а ты уповаешь на эти жалкие стены и их толщину. Монстр остановился не потому, что наш бункер оказался ему не по зубам. У него какие-то свои планы, я убежден в этом.

Парквит добрался до руин центра управления и связи. От башни ничего не осталось, однако часть оборудования уцелела в нижних этажах. Главнокомандующий наклонился к четвертому инженеру, копавшемуся в обломках.

— Ну что, есть какие-нибудь новости?

— Если наша орбитальная станция сможет принять первую серию сигналов, господин главнокомандующий, и немного усилит их, то новости можно назвать самыми приятными.

— А что говорят специалисты орбитальной станции?

— Ничего не обещают, но говорят, что приложат все усилия.

— Постарайтесь связаться с ними как можно скорее, и я вас награжу императорским пайком!

— Будет сделано, ваше превосходительство!

Существо, с которым Парквит хотел связаться во что бы то ни стало, прозывалось Даурассом Н., Принцем Круга, Длинным Когтем Императора в четырнадцатом квадрате Империи.

Просьба, исходившая от Парквита, весьма смахивала на просьбу одного офицера Вселенской Церкви на Реплере.

Принц Круга согласился предоставить помощь, но потребовал обоснований с еще большей яростью, нежели их требовал от Орвеналикса Ашвенария.

— Вы мне головой за все отвечаете, Парквит. Впрочем, ваша жизнь особого значения не имеет.

— Так оно и есть, ваше высочество! — пролепетал Парквит.

— Однако, если опасность столь велика, как вы говорите, то и моя судьба поставлена на карту, а это уже несколько более важно. Итак, я имел доступ ко всем сообщениям о вашей странной находке и ее доставке на Реплер. Я с большим интересом следил за ходом исследований. Жаль, что события приняли такой прискорбный оборот. Жаль, что все ученые погибли, некого даже расстрелять за недальновидность и технические просчеты!

— Никто не предполагал, что силы чудовища окажутся столь велики, ваше высочество. Не будем осквернять память погибших! Мы все виноваты в случившемся и все в ответе перед вами.

— Очень возможно. Но вот что меня волнует, Парквит. Вы просите дать вам в распоряжение целый флот, да? Но что скажут на это гуманоиды? Не отдадут ли они приказ расстрелять наши корабли, когда завидят их вблизи своих берегов?

— Не думаю. Они, то есть гуманоиды, быть может, даже восчувствуют некоторую симпатию к нам как к великим радетелям о благе Галактики. Но как бы не отнеслись к этой акции гуманоиды, мы с вами должны понимать, что уничтожение монстpa — задача первостепенной важности. Есть все основания полагать, что это скверное создание способно одолевать даже межгалактические расстояния. С каждым днем оно набирается сил все больше, и если мы не поторопимся, то у нас больше не будет отечества… Ваше высочество, вы уже, наверное, заметили, что в наших донесениях говорится о способности монстра выдерживать лазерное излучение. Теперь же чудовище приобрело иммунитет и к сверхмощному электротоку.

— Н-да, плохи дела, — сказал Принц Круга. — Что ж, я немедленно распоряжусь о переброске особого Восьмого Флота на Реплер. Командование флотом поручено будет безупречному барону Рынде Бебето. Мы попытаемся эвакуировать остатки гарнизона.

— Будем вам очень признательны, ваше высочество, за эту акцию.

— Рано благодарить. Вы — единственные рептилии, кому довелось столкнуться с чудищем. Вы обладаете бесценным опытом! Нам нужно будет уничтожить монстра прямо на Реплере, но сами понимаете, ящерица полагает, а Яйцо располагает!

— Да уж понимаем, ваше высочество. Я за свою шкуру отнюдь не трясусь. Впрочем, хочется дожить до того дня, когда гуманоиды будут валяться у нас в ножках и молить о пощаде.

— Осью всей Вселенной является Ирония, — усмехнулся Принц Круга. — Удачной охоты, Парквит.

— Удачной охоты, ваше высочество!

Вом вошел в прибрежные воды рядом с Реплер-Сити. Он походил на толстый слой маслянистой слизи, который то сжимается в крохотный комочек, то расправляется, точно гигантский зонт. Сейчас Вому приходилось питаться всем подряд: планктоном, рыбами, моллюсками, морскими змеями. Все то время, когда он ползал вдоль пирсов и причалов, по нему вели орудийный огонь из самых разнообразных установок. Были и довольно экзотические пушки и ракетницы. Все это скорее забавляло Вома, чем причиняло ему какой-либо вред.

Опасения Пеота пока что оправдывались не вполне и, пожалуй, это говорило только о том, что чудовище готовит некий ужасный сюрприз.

А Вом не обращал ни малейшего внимания на все старания защитников Реплера обезвредить его. Он без труда сам мог всех их обезвредить.

Полиция перекрыла все дороги к порту, когда там появился Вом. Однако граждане не очень волновались и делали обычные дела. И все-таки по городу очень быстро поползли слухи о странном чудовище, так что Орвеналикс, Уошберн и начальник городской полиции Маллукс принялись изо всех сил утешать обывателей, желая предотвратить панику.

Полное безразличие монстра к городу пугало решительно всех, кто был посвящен в тайну Вома.

Однако пока чудовище плескалось в гавани, из космопорта стартовал самый обычный паром. Не успел он набрать высоту в несколько тысяч футов, как корпус его сильно затрясло. Через полминуты паром лежал уже на мелководье, немного севернее стартового комплекса. Связи с экипажем установить не удалось никому.

Прочитав отчет комиссии по расследованию причин аварии, Орвеналикс приказал отложить на время запуски паромов, а все те паромы, что уже вышли на орбиту, должны были там и оставаться вплоть до особых распоряжений. Коммерсанты заревели от негодования, граждане, лишившись определенных товаров, которые доставлялись паромами, тоже выразили свое недовольство постановлением. Они считали, что авария парома отнюдь не уникальна. Но Орвеналикс придерживался того мнения, что если бы пилот на пароме просто потерял контроль над машиной, то он бы во всю глотку звал на помощь. Или хотя бы выругался. Но пилот молчал. Даже не пикнул. Явно тут постаралось чудовище.

Второй эксперимент Вома по установлению контроля за разумом обитателей планеты также увенчался успехом. Это вселило в него уверенность. Так он сможет подчинить себе всех разумных существ на этой планетишке. Впрочем, пока что в подобной экспансии нет никакой надобности, ибо самый мощный разум еще не подчинился. Да, с Хранителем давно пора покончить, но до сих пор не удается проникнуть сквозь его защитный экран…

Очевидно, нужно было попробовать что-то принципиально иное. Например, полное разрушение города и поглощение всех его жителей могло бы спровоцировать Хранителя на какие-нибудь ответные действия. И Вом стал думать, как лучше ему подойти к решению столь важной проблемы.

— Сделано все, что можно было сделать, — сказал Пеот, глядя на свою капсулу, миллионы лет являвшуюся для него жилищем. — Вом сейчас рассматривает перспективу уничтожения некоторых районов вашего города в надежде спровоцировать меня на противодействие и тем самым выдать свое место обитания. Это не случится, несмотря на то, что я и впрямь собираюсь дать ему отпор. Механизм оценивает вероятность моей победы 40% — 60%. Однако нужно торопиться, ибо время работает на Вома.

Мэл, Киттен и Филипп внимательно слушали Стража.

— Что же касается тех из вас, — продолжал Пеот, — кто надеется на мощь космических кораблей и боевых истребителей, то я полагаю, что в случае моего поражения они выполнят мой наказ, мою последнюю просьбу: нужно нанести удар по мыслительному аппарату Вома. Впрочем, этот мыслительный аппарат нужно еще найти, так как в организме чудовища произошла серьезная перестройка тканей и даже я не знаю теперь, каким местом он думает. Дело это не простое, но я успел многому научить Филиппа. Он умеет открывать и закрывать мою капсулу, И вообще, паренек он сообразительный!

Пеот вошел в капсулу, повернув похожее на кушетку образование таким образом, что оно оказалось непосредственно перед люком. Страж нацепил на себя те же провода, в каких он был ранее, до выхода из своей бронированной опочивальни. Добавились и кое-какие новые элементы, чье назначение было столь же не ясно, как и назначение старых.

Филипп помог Пеоту вставить разные трубки в отверстия тела. В анальной шахте разместился особый радиобуй, а также нейтринный маячок, несколько смахивавший на фаллопротез. Страж страдальчески покряхтывал во время монтажа всех этих затейливых приспособлений. Но вот массивная дверь стала потихоньку закрываться и закрылась, но почему-то без характерного щелчка. Филипп нажимал разные кнопки, которые располагались в потаенных местах арматуры и на «лесах» вокруг капсулы. Потом соскочил вниз.

— Это все? — спросила Киттен.

— Да, — кивнул Филя, — вон там, на верхушке капсулы, мы установили небольшой световой индикатор. Сейчас этот индикатор белый. Когда Пеот вступит в схватку с Вомом, огонек сделается желтым. Если Страж победит, загорится красный свет.

— А если Вом победит?

— То индикатор вообще отключится.

— Дай Бог Пеоту здоровья, — пробурчал Мэл. — Авось он прикончит этого Вома, и я смогу вернуться на «Умбру». Не люблю, знаете ли, сидеть сложа руки.

— Я могу вам помочь, — сказала Кай-Сунг.

— Как?

— Вы потребуйте у Кингсли какой-нибудь летательный аппарат, и мы опять полетим в Анклав.

— Какого ляда?

— Мне дороги воспоминания об этом местечке.

— Чушь.

— Хочу там найти одну вещицу. А, забоялись, да? Струхнули?

— Тьфу! — поморщился капитан и повернулся к Киттен спиной.

— Может, вы полетите со мной, Филипп? — осклабилась девушка.

— Нет уж, извини! — ответил юноша, не сводя глаз с капсулы, из которой не доносилось пока ни звука. — Я могу понадобиться Пеоту.

— Ладно, хватит болтать! — повернулся опять лицом к Киттен Мэл. — Будем мы что-нибудь делать или нет?

— Я же сказала, мы летим в Анклав.

— И все-таки, зачем?

— Скажу по прибытии.

— Тогда я немножко обожду!

— Чего ради?

— Хочу с вами отобедать. Вдвоем.

— Ах, как романтично, капитан. А я уж стала думать, что у вас вместо сердца каменный топор!

— Какая там романтика! Просто жрать очень хочется, а в одиночестве как-то скучновато.

— Ну и ладненько. Всегда нужно встречать Ас-саргадона на сытый желудок. Помните, в стихах говорится: «Обрюзгшей брюкве Маркабрюн угрюмо рюмил брюллик брюха…» Хорошо, да? Идет, давайте чего-нибудь поедим.

Закрытый наглухо в своей капсуле, Пеот осторожно открывал каналы связи с Механизмом, находившимся в двухстах милях над Реплером. Компьютер зарегистрировал включение связи. После реинтеграции Хранителя с привычной схемой и перераспределением функций Механизм подготовил каналы, замкнул контуры и проверил перпендикуляры. Информация прошла, и количество электронов на атомных орбитах поменялось. Внутри комплекса стала накапливаться мощная энергия. Границы между органикой и неорганикой практически стерлись. Решение принято. Защитная аура Пеота исчезла, нимбы поменялись на лимбы. В фокусе со сверхъестественной разрешающей способностью возникла целая Галактика. Хранитель перестал играть в прятки. Ку-ку! Вышел на открытое пространство. Давай драться. Задача бессчетного количества поколений должна быть выполнена прямо сейчас. Поросенок Неф-Неф и боров Трансептик. Уууу, зашибуууу!

Хранитель коршуном набросился на врага. Он задумал потравить посевы неприятельских помыслов. Море логики вспенилось. Пеот умело оценивал быстро меняющуюся ситуацию.

Оставив резерв энергии и небольшую порцию сопутствующего разумения для защиты своего тела, Вом мгновенно отреагировал на нападение. В эту минуту времени для того, чтобы отправиться на разведку, не осталось!

На Вома обрушился страшной силы удар, мгновенно уничтоживший много нервных клеток. Огромное пятно заколыхалось, но не сдавалось.

Последовал ответный выброс энергетических сгустков. Внутри Механизма замкнулось и сгорело множество цепей. Перегрузка. Ой, что это так бумкнуло. К пятнице я полностью регенирируюсь. Даже быстрей. Прямо сейчас.

Для всяких тонкостей не хватало времени.

Два громадных конских яблока спорили о месте под солнцем. За господство в небе боролись два страшных циклона. Камни дрались, деревья дрались, травы дрались… Все дрались. У древнего, как сама Вселенная, противостояния всего всему не было ни начала, ни конца. В схватке высвобождалось громадное количество энергии. Одна луна замедлила свой ход, а другая и вовсе пошла вспять.

На полуострове Моркотун росли красивые цветики. Все они засохли. В маленькой деревушке Ядриловке перестали давать молоко коровы. А быков — закрепило. В районе Сивска, а также неподалеку от Бургска, стали выбрасываться на берег косяки замечательных промысловых аквалангистов. В Гуляй-городе отключили газ, свет и центральное отопление. В Дятловище прекратили подписку на заговоры и заклинания, а также астрологические прогнозы. В Галогенах кошки напали на полицейский участок, съели там все унитазные валики и дружно издохли. Участились случаи самоубийства среди ветеринаров, стеклодувов, слесарей и родовспомогательниц. В Реплер-Сити у всех на миг закружились головы, в том числе у Порса и Орви-Дорви. В Зелепухино была привлечена к уголовной ответственности за хищение в особо крупных размерах жеребячьей спермы некая леди Мишу Гризли, заслуженный осеменатор области. Ворованное семя она подкладывала себе в перловую кашу.

На другом конце Вселенной крошечный разумный организм скончался в ужасных мучениях. Свидетелем его смерти был другой такой же крошечный разумный организм. Друг усопшего. Кончина друга навеяла крошечному разумному существу столь глубокие мысли, что позднее эти мысли изменили судьбу Галактики.

На синхронной реплерианской орбите расположился мощный имперский флот. В секторе, выбранном бароном Рындой Бебето для атаки, находилось как на зло много коммерческих звездолетов. Впрочем, при виде столь опасных соседей деляги поспешили убраться подальше. Стало чисто на орбите. Пришельцы, правда, не предпринимали никаких враждебных действий.

В атмосферу Реплера вошел специальный паром, на борту которого сидел барон Рында Бебето и небольшая группа ученых с охранниками.

Паром медленно приближался к поверхности негостеприимной планеты. Много воды, буйная растительность, холодные ночи, — все это не располагало к себе пресмыкающихся. Барон почувствовал внезапный прилив симпатии к командующему здешним гарнизоном ааннианцев. Службу тут не назовешь приятной даже в самые спокойные времена.

Второй инженер связи вошел в кают-компанию и отдал честь барону Бебето.

— С флагманского корабля поступило сообщение, сэр, что губернатор здешней колонии приматов пытался установить с нами связь.

— Я полагал, что достаточно подробно проинструктировал на этот счет капитана Эльбараака. Он должен был передать им, что мы проводим учения. Или о возникших неполадках и неисправностях. Словом, отговорки.

— Прошу прощения, сэр, но капитан Эльбараак докладывает, что губернатор не принял этих отговорок.

— А чего же он тогда жалуется? Мы встретили здесь холодный прием, вот и все. Я сказал капитану, чтобы он не беспокоил меня, пока я не побываю непосредственно на поверхности планеты и не оценю ситуацию лично. Если Эльбараак и дальше будет беспокоить меня по всяким пустякам, я просто освобожу его от занимаемой должности. Он не салага, а опытный командир. Пусть держит себя в руках.

— Так и передать, барон?

— Так и передай!

Рында Бебето был от природы очень одаренным вараном. Барон держал в голове массу всяких сведений, а посему его решения всегда были правильные. Верховное командование многое прощало барону за его недюжинные дарования. Без Бебето во многих ситуациях флот просто бы пропал.

Паром совершил посадку самостоятельно, без помощи наземных электронных средств: оставшиеся в живых ааннианцы просто не имели возможности помогать парому. Вом сломал все приборы. Несмотря на прекрасную боевую подготовку пилот посадил паром довольно грубо. Но Рында замечаний не сделал. Хорошо, что в воду не сели.

У офицера, приветствовавшего Бебето, глаза были испуганные и сильно косили, но держался он прямо, а форма, даром что мятая, выглядела весьма опрятной. Рядом с офицером стояли еще два бойца, тоже косые. Был еще какой-то пожилой старик из отряда приматов.

Рында не удивился. Его уже известили о присутствии в Анклаве млекопитающего.

Появился Парквит и отсалютовал барону:

— Да святится гнездо Его Императорского Величества! Его слуга ожидает вас, Бебето.

— Слава Императору! — нехотя козырнул барон. Ему уже бросились в глаза те разрушения, которые нанес Анклаву Вом. — Послушайте, Парквит, это что, все одно-единственное существо натворило?

— Да.

— И вы не могли остановить его?

— Мы все испробовали, барон, но его ничто не берет. То же самое и с гуманоидами. Их установки ничуть не задели чудовище.

— Ага! Значит и они столкнулись с ним?

— Да, но масштабы понесенных ими потерь значительно меньше наших. — Парквит попытался изменить тему беседы и сказал: — Рында, когда вы нас заберете отсюда? Некоторые змеи нуждаются в срочной госпитализации.

— Скоро заберем! — пообещал барон и ткнул пальцем в Роуза: — А это еще что за чудо-чудное?

— Из местных. Торговец наркотиками. Занимается поставками винта.

— Точно, занимаюсь, — подтвердил с ухмылкой Роуз, — и даже имею при себе образцы. Вот тут, в чемоданчике.

— Зачем вам эта обезьяна, Парквит? — спросил барон у главнокомандующего.

— Игра и контригра, сэр. Я пообещал ему безопасную отправку на орбиту и далее. Как и всякая сволочь, он очень не глуп и до ужаса живуч!

— Понятно, — скривился Рында. — А где чудовище?

— Монстр лежит на шельфе неподалеку от Реплер-Сити.

— Значит, бомбометание придется отложить.

— Да, Бебето, придется отложить бомбометание. А жаль.

— Жаль. А тебе, старик, разве не улыбается перспектива пережить бомбежку?

— Все равно, — сказал Роуз. — Мне эта планета ничем не дорога. Но если… гм, а что если мне не нужно покидать Реплер?

Роуз задумался.

— Ты никак перехотел улетать от нас? — спросил, изумленный Парквит.

— Да нет, — протянул Доминик, — просто шальная мысль в голову пришла. Я подумал, что если установить контакт с чудищем, ведь оно, судя по вашим разговорам, выглядит вполне разумно.

— Да ну?

— Да, я твердо убежден в том, что монстр умеет читать мысли прочих наделенных разумом существ. Он знал, что вы тут затеваете. Бьюсь об заклад, что он все понимает без слов. Монстр практически неуязвим. Бесспорно, он жесток: уничтожил базу и кучу народа вместе с базой. Но не вечно же он будет злобствовать! Да может монстр и не злобствовал, а просто перепугался и взбесился со страху. Нечто вроде самозащиты. Кто знает, не переменит ли он свое настроение в более привычной ситуации. Такой, например, как сейчас? А?

— Неужто до тебя не дошло, Роуз, — искренне удивился Парквит, — что чудовище напало на нас по собственному почину, а вовсе не с перепугу? Оно разработало целый план! Оно усыпило нашу бдительность: выждало и набралось сил.

— Возможно, вы и правы, господин главнокомандующий, — сказал Роуз задумчиво, — но неужто вам не хотелось бы сделать такого монстра послушным и почти ручным? Заключить с ним союз?

— Любая договоренность лучше неопределенности, — в довольно неуклюжую рифму заметил Рында Бебето, — но едва ли с таким чудовищем удастся заключить перемирие, а тем более взаимовыгодный союз. А потом, с чего вы взяли, что монстр неуязвим?

— Ха! — воскликнул Роуз. — Видели бы вы, барон, как от него отскакивали все эти дурацкие торпеды и прочая дрянь! А что стало с субмариной? Оно сожрало подлодку!

— И все же нет точных данных.

— Послушайте, я бы мог взять на себя дрессировку чудовища! — вошел в раж Доминик. — Но, между прочим, конкретные доказательства все-таки существуют. Все это время события фиксировались специальными видеокамерами. Я видел, как эти камеры разом включились и не выключались, пока монстр не напал.

— Ты наблюдателен, — признался Парквит, — но я выключил эти камеры лично. Во время нападения они все сломались.

— Нет, не сломались. Они в бункере.

— Ты, верно, ошибся.

— Это вы ослепли. Камеры все еще стоят и работают.

— Надо разыскать видеорекордер, — сказал Рында.

— Я его принесу.

— Тогда идите! Получите награду. Записи окажут нам неоценимую услугу. Мы не можем здесь торчать все время. У вас четыре минуты. — Тут Бебето повернулся к Парквиту. — Если старик прав, вы понесете наказание!

— Барон, я…

— Договорились, — рявкнул Роуз, — буду через минуту.

Старик смылся.

— Благодарю вас, Рында, — сказал Парквит, когда Доминик исчез вовсе.

— Не стоит благодарности, — улыбнулся Бебето. — Этот паразит ослеплен алчностью и жаждой наживы.

— Что мы будем делать, барон? Возвратимся на паром?

— Разумеется, если все ваши подчиненные уже там.

— Меня очень раздражает, что избавление от этого негодяя пришлось планировать столь тщательно. Но наркотик, которым он мне угрожал, требовал особенной осторожности. Если б Роуз сумел отравить им воздух, в живых не осталось бы никого.

— Понимаю, — сказал барон и пошел к парому, причем Парквит старался от него не отставать. — А теперь мы вынуждены опять вернуться к прежней проблеме, к вопросу о возможности возникновения крупного вооруженного конфликта между двумя космическими системами.

— Я бы рекомендовал, — заявил Парквит, — после официальной встречи с губернатором пригласить для задушевной беседы и начальника их гарнизона. Майор Орвеналикс — личность довольно прозаическая. Он привык мыслить приземленно, плотски и правильно воспримет предложение о бомбардировке планеты, если убедится в том, что нет никакой альтернативы этому проекту.

— Хотелось бы, чтоб так оно все и оказалось, — вздохнул Рында. — Если это существо набирает силу так быстро, как вы говорите, то нужно уничтожить его немедленно. Если удастся договориться, то, значит, такая операция будет производиться с одобрения загнивших властей Реплера. В противном случае не стрясется и никакого соглашения… Пусть дует красный суховей, мы станем краше и новей, когда в свой ящик сыгранем, ведь ход глаголем — ход конем!..

Роуз услышал приглушенный рев двигателей. Паром ааннианцев готовился взлететь. Доминик повернулся назад и побежал что было духу. Пробежав несколько ярдов, он остановился. Такие физические нагрузки в его возрасте противопоказаны! Да и поздно: корабль ааннианцев уже скрылся за горизонтом. Роуз выругался. Ну надо же, вонючие ящерицы обставили его, наркокороля!

Стоп! Здесь должно быть несколько быстроходных болидов или пара катеров. Что-то ведь уцелело!! Если в баках хотя б одного судна есть горючее, то можно и до столицы добраться.

Смерть, которую Роуз обещал, была очень демократична. Если он снова попадет в лапы ааннианцам, то его убьют немедленно. Да и братья-человеки не спешили привечать делягу хлебом-солью. Наверняка готовы уже наручники и отдельная камера. Связи в преступном мире оборвутся, потому что никто не захочет идти на риск, оказывая помощь преступнику, за которым охотится Церковь.

Оставался лишь один путь. В разговоре с Парквитом и Рындой Бебето он, Роуз, говорил о возможности установления контакта с чудовищем. Отчаянное положение, в котором очутился торговец дурью, толкала его на этот решительный шаг. Хорошо бы приручить монстра. Какая мощь! Какая власть над Содружеством. Закон, придуманный посредственными людьми, готов раздавить тебя своей гнусной тяжестью. Рискни, старина! Поставь все на эту карту, авось выиграешь! Все равно скоро подыхать. Может, и помогут подохнуть…

Доминик понимал, что его решение припахивает безумием, но рубикон уже был перейден. Надо действовать!..

Итак, монстр залег на шельфе близ Реплер-Сити. Значит, патрульных катеров можно не опасаться. Трусят, легавые! Тогда, в путь…

Роуз отправился в гавань. Став на пригорочке и оглядевшись, он зловеще улыбнулся, и в груди у него забулькал победный смех: в бухте стояло несколько аэромобилей и один катамаран! Транспортный катамаран. Непонятно, зачем он понадобился ааннианцам, ненавидевшим воду и избегавшим с ней всякого соприкосновения. Впрочем, в таком аппарате будет довольно безопасно, да и баки полны! Передняя палуба имела высокие бортики, защищавшие от брызг. Но не от сырости и от прохлады, к сожалению. А, до сырости ли сейчас?

Катамаран был рассчитан на долгие рейсы. То, что надо! На аэромобиле можно было достигнуть разве что столицы, а Роузу хотелось иметь власть над расстояниями. Что касается скорости, то она была вполне приличной.

Между Вомом и Хранителем шла борьба.

На определенных уровнях происходил распад молекул. Скоро должны были произойти кое-какие перемены, и оба бойца чувствовали это. Вом не мог сказать, как и когда зародилось это чувство, но вот… Вот огромная радость: прибыл флот Аанн. Для Вома это означало: двигаться в космосе. Только паразитическим образом мог он путешествовать, только привлекая, приковывая к себе невидимыми цепями тела и умы представителей разных рас.

Киттен сидела за штурвалом аэромобиля, летевшего над спокойным морем. В лучах утреннего солнца искрились облака. Туман лез вверх и растворялся. Все предвещало хороший день!

Мэл мог бы наслаждаться пейзажем, если б не страшная бесплодность их поисков. Капитан не был голоден. Впервые за последнюю неделю ему удалось отдохнуть. Но спокойной обстановки в коллективе все-таки не складывалось. Такое бывало только на «Умбре»! Бурные приключения измучили Хаммураби.

— Послушайте, Киттен, меня ведь однажды уже заставляли проходить через все это. Канитель! Плевать мне на государственные тайны. Я намерен твердо узнать, куда мы летим. Я должен быть осведомлен также о том, во что мы с вами можем влипнуть, прежде чем из меня сделают бифштекс.

— В дерьмо! — коротко ответила Кай-Сунг. — Кстати, помните Роуза?

— Да, а что?

— Когда мы были в Анклаве, он всюду бегал с каким-то чемоданчиком, ни на секунду с ним не расставался. Думаю, чемоданчик и нынче при нем!

— Конечно… Но вам-то что? Мало материалов для судебного разбирательства? Да Роуз уже давно подох, смею вас уверить, Киттен. А чемоданчик лежит рядом с его трупом. Потом заберете.

— Забыли, капитан, что говорил Пеот? Он говорил, что Вом не пользуется кинетическим оружием. Он использует только биологическое.

— Шутите? У чудовища организм устроен совсем иначе. Он пришел из другой Галактики. К тому же и масса у него очень велика.

— Но ведь мы с вами знаем, насколько универсальный наркотик этот страшный винт! Насчет размеров и массы Вома можно не волноваться. Один грамм винта горы свернет, а в чемоданчике его — уйма! Отчеты говорят нам, что монстр поглощает пищу, а шлаков никаких из организма не выводится. Это идеальная система. Если в такую систему попадет винт, то сразу подействует на ее центр. Мы сразу заметим, как реагирует Вом на наркотик. Либо монстр погибнет, либо примет какие-нибудь меры, которые тоже неизбежно будут носить деструктивный характер, но…

— Но Вом может и проигнорировать все это. Осуществление затеи выльется в самоубийство. Гадина обязательно приметит тех, кто будет стрелять в него снарядами, начиненными винтом. А что, если порошок окажется выброшенным в атмосферу? Тогда мы уже с того света будем наблюдать за развязкой трагедии, если эта трагедия покажется нам оттуда хоть сколько-нибудь занимательной.

— А по-моему, капитан, нужно попытаться. Для начала давайте отыщем тот злополучный чемоданчик.

— Давайте. Мне все равно. На вооруженные силы Реплера столько же надежды, сколько и на ваш чемоданчик.

— Ну, значит, нечего и беспокоиться!

— Ну и договорились.

Хаммураби напряженно смотрел в заднее стекло. Затем отрегулировал зеркала обзора.

— Э, да я вижу, не все обитатели Анклавы отдали концы! — сказал Мэл.

— О-о-о? Что там такое?

— На ловца и зверь бежит. Чемоданчик желает встретиться с нами, он тащит с собой и дружка — Роуза.

— Ну почему подонки никогда не погибают при подобных катаклизмах? — топнула ногой Киттен.

— С возрастом эти сволочи становятся только крепче и живучее! Ваше открытие, мисс, не есть открытие: старо как мир! Скоро он обгонит нас с правого борта. Спускаемся на воду!

— Мы поймаем его, — с мрачной решительностью заявила Кай-Сунг. — Прибавьте скорость, капитан. Гм, куда ж эта скотина держит путь, а? Неужто в Реплер-Сити? Да его же там мигом пристрелят легавые!

— Роуз знает, что делает. Если чемоданчик при нем, то он не постесняется припугнуть самого Уошберна. Все зависит от направления ветра. Как только порошок развеется, мы все погибнем. Нельзя же всех мгновенно затиснуть в скафандры с фильтрами. С городом будет покончено… Может, свяжемся с ним по коммуникатору?

— Попробуем.

Мэл настроил передатчик и заревел в микрофон:

— Катамаран! Мы приближаемся к вам сзади на аэромобиле. Эй, ты, отзовись, паскуда! Катамаран не отвечал.

— Неужели этот старый идиот не ведает о том, что поблизости где-то скрывается чудовище? Если он задумал свести счеты с жизнью, то существуют и менее хлопотные способы сделать это… Э-ге-гей, Роуз, вы находитесь в смертельно опасной зоне! Проснитесь!

— Я все знаю, Хаммураби, — отозвался наконец старикашка. — В моих глазах еще горят веселые огоньки, а хвост — трубой! Здесь мне не грозит опасность. Я знаю, что делаю.

— Рехнулся, — шепотом прокомментировала Киттен.

— Ничуть, хотя не буду скрывать, я нахожусь в критическом положении. Кстати, господа, мы могли бы договориться. Пусть минуя законодательство. Но зато вы обеспечили бы себе безбедное существование. На долгие годы.

— И к старости я сделаюсь похожим на тебя? Нет, увольте…

— Винт у тебя, старик? — резко спросила Киттен.

— Мой страховой полис? Конечно, я с ним не расстаюсь!

— Нам он нужен! — сказал Мэл. — И ты сам нам нужен. Но не отдашь винт, не станем даже продолжать разговор. Пусть тебя сожрет монстр.

— Я уже поверил одному такому предложению и остался с носом. Это отбило у меня охоту заключать сделки без предварительных гарантий. Я должен все как следует обдумать.

— Постарайтесь убедить его, Мэл, — шепнула капитану Киттен, — вы же сами коммерсант. Надо торопиться. Реплер-Сити уже совсем рядом.

— Мне некогда спорить с тобой, старик, — рявкнул Мэл. — Поворачивай назад и отдавай наркотик. Тогда подумаем, что можно сделать для тебя!

— Не пойдет, Хаммураби. Меня больше не надуешь. Если у меня все получится, то я еще сам возьму тебя к себе на работу. В десятники.

— В десятники? Ну нет, — прошептал Мэл Киттен, — у него точно снесло башню.

— Видишь, парень, я знаю об этом мокром гнезде гораздо больше, чем ты думал. Я надеюсь прийти к определенному соглашению с чудовищем. Я укажу ему точное расположение пакгаузов, арсеналов, компьютерных центров. Это будет обоюдовыгодная сделка. У монстра есть свои нужды. Он, правда, умеет читать мысли, но и тут я его проведу!

— Роуз, не занимайся ерундой. Ставка в этой игре больше, чем твоя или моя жизни. Отдай чемоданчик и забудь свои бредни, не то Вом съест тебя.

— Но что вы мне предлагаете? — спросил Роуз. — Свободу в обмен на винт? А что, если вы сами вдруг сделаетесь наркодельцами?

— Нет, — сказал Мэл, — мы надеемся, что винт прикончит Вома.

— Ну, вы приписываете джастеру прямо-таки чудесные свойства! — захихикал Доминик. — Но если б вы лично гарантировали мою безопасность и… возможность скорейшего отбытия с Реплера… защиту от уголовного преследования… Ну, я бы тогда поразмыслил.

— Я… я не могу. Трудно сделать, учитывая ваши проступки.

— Ха, ну вот видите!

— Погоди смеяться! — сказала Киттен. Было заметно, что в ней борются два желания: взять преступника и прославиться или поступиться личными интересами ради победы над всеобщим злом. — Мэл, попробуйте связаться с Церковным Приходом. Они наверняка держат канал открытым. Думаю, Орви согласится на такую сделку.

— Неужто вы и впрямь желаете иметь дело с этим Роузом?

— Не давите на меня, капитан. Мне и так сейчас не легко.

Киттен жалобно посмотрела на Хаммураби. Без притворства на сей раз.

Хаммураби настроился на частоту Прихода.

— Впервые, мисс Кай-Сунг, вы попросили меня о чем-то столь просто и естественно, без всяких выкрутасов.

— Ладно, заткнитесь! — мигом сквиталась Киттен.

Орви на месте не оказалось, но его быстро вызвали к коммуникатору.

— Ну что, лейтенант, интересные происходят события, а?

— Интересные. Плем, аствирт, мирерр, хильц. Киттен вкратце обрисовала ситуацию.

— Привет, — чисто и без помех прозвучал голос Роуза, — я подключился к вашему каналу. Мой видеокоммуникатор тоже работает, так что не вздумайте дурачить меня!

— Разве вы знакомы со мной? — осведомился Орви.

— Да кто ж вас не знает, майор! В прошлом вы доставляли мне массу хлопот.

— Впредь у вас их будет еще больше, Роуз. Однако уполномочен заявить, что ваши условия принимаются.

— Клянитесь пчелой-маткой, Королевой и вашими родимыми личинками!

— Клянусь, — едва выговорил майор.

— Значит, все прежние обвинения с меня снимаются?

— Все те, что находятся в моем ведении. Но другие миры могут вас преследовать, а могут и нет. Моя же власть весьма ограничена. Впрочем, не тяните время. Передайте наркотики мисс Кай-Сунг,

После этих слов воцарилось долгое молчание. Из микрофона Роуза доносился лишь шум ветра и плеск волн. Наконец — вздох.

— Согласен. Что ни говори, а это сделано с дальним прицелом.

— Он останавливает свой катамаран! — воскликнула Киттен.

— Вы и в самом деле полагаете, мисс, что винт поможет нам расправиться с Вомом?

Кай-Сунг посмотрела на капитана задумчиво и даже как-то отстраненно.

— Кто знает, — сказала она, — может и нет! Но ведь и все другие средства тоже не выручают нас пока что. Главную надежду я возлагаю на Пеота, Если и он не справится с чудищем, то мы все погибнем. Это понятно. Ладно, не грех и с винтом попробовать!

Роуз сделал аккуратный поворот и, обогнув скалу, влетел в бухту небольшого островка одного из тех, что сотнями окружали Реплер-Сити. Островок был так близко от столицы, что с его берега ясно различались небоскребы деловых кварталов.

— Приготовь чемоданчик, приятель! — напомнил Мэл старику, — и не вздумай хитрить, не то я тебе башку откручу. Мне это ничего не стоит сделать, ты же знаешь!

— Вы считаете, что я стану хитрить и увиливать? Я оскорблен. Отныне я честный человек. Разве вы плохо слушали, о чем говорил майор? Я кристальной души…

— О, да он еще и про душу вспоминает. Святоша…

— Готов, как видно, к переходу в новую воду. От этого человека у меня во рту кисло становится.

Чертов винт, из-за него приходится отпускать на волю такую великолепную сволочь!

— Постараюсь не делать глупостей, — пообещал Мэл, — например, не буду бить старика. Ну, идемте…

Хаммураби и Кай-Сунг остановились по левую сторону от катамарана, который слегка покачивался на волнах. Двигатели работали на малых оборотах. Мэл увидел Роуза пристегнутым лямками к пилотскому креслу. Киттен выключила движки аэромобиля.

— Вы сами почтите его своим визитом, мисс? — осведомился капитан.

— Всякий раз, когда я вижу его перед собой, моя вера в добро и справедливость начинает сильно шататься. — Киттен крутанулась в кресле. — Вижу, чемоданчик при нем цел и невредим. Дело ясное. Нет винта, нет амнистии. Идите и заберите у него контейнер сами, Малькольм!

Хаммураби пробурчал что-то и шагнул к двери, не пола под ногой не оказалось!

Палуба вырвалась из-под ног и стала косо, почти отвесно. Мэл растянулся на полу. В потолок превратилась дальняя стенка. Голова у Хаммураби закружилась, и тут машину начало с такой силой швырять из стороны в сторону, что, казалось, настал конец света. Сзади донеслось несколько громких ударов. Киттен закричала, и капитан мигом обернулся на этот крик. На фоне серого неба вырисовывался неясный силуэт девушки, пристегнутой ремнями к креслу. Между ним и солнцем проявился громадный черный занавес. Темнота, в которую он погружался, таила в себе что-то до боли знакомое и даже отрадное…

***

Там, в бездне разумения Вома, это маленькое происшествие было мигом замечено и отправлено на хранение в память. Сейчас Вом не мог тратить время на оценку столь ничтожного происшествия. Решался вопрос о судьбе Галактики, если не всей Вселенной!

Кое-где на Реплере датчики засекли, как железо в недрах превращается в золото. А на другом острове железо стало медью. Затем пошел обратный процесс. В косяки собирались рыбы разных пород.

Маленький рачок, испытав на себе мощное воздействие интеллектуального заряда, закружился в воде волчком и тотчас отправился в пасть вялого гробблера, промышлявшего донными рыбами.

Вторая луна, двигавшаяся по орбите вспять, внезапно опустилась на сто километров.

Реплер-4 и Реплер-5 были громадными хранилищами газа. Они начали сотрясаться от конвульсий и распадаться. Этот процесс сопровождался образованием исполинских облаков метана и аммиака.

На большом острове рептилия лезла с одного дерева на другое и зацепилась за сук. Гибкое тело без рук и без ног напряглось. И тут стала действовать сила, способная уничтожать континенты. Другая сила старалась толкать и поднимать вверх, Триллионная доля секунды. Конец конфликта. Змея прыгнула и промахнулась. Упала и умерла. Ее смерть имела огромное значение, гораздо большее, чем взрыв предприятий по переработке газов и трансмутаций живых организмов. Тот, кто убил змею, радовался, что убил. Тот, кто пытался спасти, переживал, что не спас.

Камни начали разговаривать. Температура желтых карликов сильно подскочила, упала и вновь подскочила. Луна пропала, но прилив все равно наступил. Вом одерживал верх.

Мобилизовав все свои ресурсы Хранитель-Механизм отчаянно сопротивлялся. Но его сила и энергия уже исчерпывали себя. Комплекс не мог наращивать их так же быстро, как противник. Вом был сильнее, чем тогда, когда Пеот только появился на свет. Постоянные войны и схватки выработали в организме Вома рефлекс наращивать силу почти мгновенно. Он создаст теперь новую империю. Там все будут славить Вома! На этот раз ошибок не будет. Маленькие разумные организмы должны пройти отбор и постепенную ассимиляцию, чтобы обеспечить функционирование здоровой экологической системы. Никаких излишков в потреблении. Принятие пищи сделается научным процессом. Развлечения и эксперименты всегда будут тщательно обдумываться!

Внезапно что-то ударило Вома. Этот удар был странным, непривычным, его происхождение не поддавалось анализу. Это была грубая сила в наиболее незамутненном своем проявлении. Куда более мощная, чем Хранитель с Механизмом. Но сила была прямолинейна. Она боролась круто и бескомпромиссно, каждую секунду ломилась вперед, наступала. Ее действия развивались по спирали, которая все глубже и глубже ввинчивалась в организм Вома, все шире охватывала его ткани.

Не успев испытать никаких эмоций, Вом отступил. Затем предпринял контрудар, который был тотчас отражен. Продвижение неизвестного противника по телу Вома замедлилось. Нет победы, нет поражения.

Схватка зашла в мертвую зону. Штиль. Тупик. Пат.

На другом конце Вселенной вспыхнул и погас кусок кварца. Некому было оценить это явление. Свет погас, а кварц остался жить.

Ничья. Пат.

***

— Ну что там еще случилось, Ганновер? — проворчал Ашвенария. Транксу не подобало волноваться до начала боевых действий, но тем не менее адмирал очень нервничал. Учитывая необычность ситуации, в которой оказалась его боевая группировка, не стоило этому особенно удивляться.

— Мы уже находимся в зоне действия системы, сэр! Корабли флота включили двигатели КК и переходят…

— Знаю-знаю, лейтенант. Флагманский звездолет еще тридцать минут назад сделал все это. Надеюсь, все последовали его примеру. Ближе к делу.

— Кажется, на реплерианской орбите находится еще один флот. Поскольку мы ничего об этом не слышали из официальных источников, я подумал, что…

Адмирал уже бежал к лифту, потирая свой больной глаз с силиконовой роговицей. Лейтенант с трудом поспевал за стремительно мчавшимся на четвереньках Ашвенарией.

— Вы запоминаете информацию, точно компьютер, Ганновер. Это одна из причин, в силу которых вы служите у меня адъютантом. Вы не ошиблись. Я не отдавал приказания о посылке других кораблей к Реплеру, а в окрестностях нет никаких боевых соединений и частей, чтобы они могли там оказаться раньше нас. Выходит, флот не принадлежит ни транксам, ни приматам.

Лифт поднял их прямо в боевую рубку.

— Какова предварительная оценка обстановки? — спросил грозно Ашвенария, влетев в центральный отсек.

— Расстояние между нами все еще существенное, сэр. А еще мешает светило, яркое донельзя, находящееся сейчас прямо перед нами. Судя по показаниям приборов, в состав флота входят тридцать девять кораблей.

— Таннелс, целых тридцать девять?

— Странно, сэр, почему начальник гарнизона не попытался предупредить нас по транскосмической связи о наличии чужого флота на орбите?

— Ну, Орвеналикс — способный офицер. Думаю, что раз он не сделал этого, значит, не имел возможности сделать. Может, его заглушили. А может, он попал в беду?

Флагман вошел в зону действия гравиполя. Внутри звездолета возникло состояние невесомости. Находиться в этом состоянии, — все равно что плавать в желатиновом растворе. Нормальное грависостояние есть только в середине корабля, а по бокам — нет. Как это нормальное состояние поддерживается — большой секрет. Такой же большой, как секрет двигатели КК СКАМ.

— Орвеналикс опасался, видимо, что ааннианцы перехватят его шифровки. Это создало бы препоны осуществлению нашего плана.

— Значит, вы рептилий подозреваете, сэр?

— Поблизости у ааннианцев есть база. Я не знаю другой такой расы в нашем районе, которая могла бы сформировать такие вооруженные силы. Но даже если б это был не флот на орбите, а маленький отряд, я бы все равно подумал на рептилий. Предположим, с Земли.

— Вы думаете, ааннианцы уже могли…

— Нет, не думаю. Коли так обстояло бы дело, мы бы уже что-нибудь услышали.

Военнослужащие многих рас, среди которых явно преобладали транксы и приматы, вытягивались по струнке, отдавая честь адмиралу, когда тот плыл мимо них. А плыл он в невесомости и в боевую рубку. Ашвенария отвечал бойцам тем же: отдавал честь. Оказавшись в рубке, он занял свое место на капитанском мостике. Лейтенант притулился в уголке.

Беседа с юным адьютантом-гуманоидом навела адмирала на тяжелые размышления. Он перебирал тысячи вариантов. В голову лезли страшные мысли. Заставив себя встряхнуться, Ашвенария подумал, что когда-нибудь Ганновер сделается хорошим командиром. Парень сметлив и остер на язык. Надо вот развивать как следует тактическую мысль. Что ж, выполнение этого задания во многом ему поможет!

— Центр связи! Установите контакт с флагманом наших гостей, к сожалению, незваных!

В этот миг хрупкий транкс, сидевший вместе с другими связистами перед приборными панелями и экранами мониторов, слегка повернулся к адмиралу.

— Какое удачное совпадение, сэр. Я только что принял сигнал, исходящий от предположительно неприятельского флота. Они преследуют такую же цель. Данное совпадение никак не назовешь случайным.

— Соединяйте скорей!

На экране появилось лицо рептилии средних лет.

— Его сиятельство, — начал Герольд, — барон Рында Бебето, правитель провинции Торси, исполнитель…

— Короче, Герольд, короче, — вскричал Ашвенария. — Давайте мне вашего командира.

Рептилия набычилась.

— Элементарная вежливость требует, чтобы…

— Не беспокойтесь, герольд, — сказал Рында Бебето. — Ну, с кем имею честь говорить?

— Адмирал Ашвенария, командир Четвертого Округа. Представляю Содружество Гуманоидов. Почему вы так далеко забрели, барон, от ваших обычных трасс?

— Ну, ведь и вы, адмирал, — усмехнулся Бебето, — не развлекаться прилетели на эту планетишку! Впрочем, мы здесь потому, что всей Галактике грозит серьезная опасность.

— Вы имеете в виду монстра невероятной силы?

— Его. Наши цели совпадают.

— Не совсем, Рында. Вы — ящерица, и вам не положено появляться на орбите тех планет, где живут люди. Это вызывает подозрение.

— Мы никогда не обижали гуманоидов. А здесь, на Реплере, без предварительного согласования с властями даже до ветру не ходим.

— Мне очень бы хотелось верить вам, барон. Очень хотелось бы. По многим причинам.

— И не последняя из них та, адмирал, что мы окажем собственным расам дурную услугу, если начнем воевать дружка с дружкой. Если вы просто свяжетесь с командующими национальной гвардией и майором Вселенской Церкви, то он согласится с моим планом. Военный совет лучше, чем кровавая бойня!

— Перебьемся и без вашей помощи! — сказал транкс.

— Командующий нашими силами в имперском Анклаве имел возможность лично наблюдать за действиями монстра. На глазах храброго воина в считанные минуты была уничтожена целая военная база. Он не согласился бы с вами. Я тоже осматривал руины. Впечатляет! Мне все-таки хотелось бы надеяться, что вдвоем мы смогли бы обуздать это донельзя распоясавшееся чудище.

— Ну ладно. Я доверяю вам.

— И я доверяю вам.

— Мои корабли выйдут на те же орбиты, на которых сейчас находятся ваши! Пока я буду думать, вы не должны предпринимать никаких самостоятельных действий.

— Понял, — миролюбиво сказал Бебето. — Постарайтесь не медлить, адмирал, иначе наше соглашение скоро станет бессмыслицей.

— Действительность может вынудить нас на сотрудничество с вами, хотя сама мысль об этом мне, транксу, довольно тяжела!

— Я тоже недолюбливаю вашу расу, адмирал, — осклабился Рында, — но только при обычных обстоятельствах.

— А сейчас ситуация крайне неординарная! — Ашвенария махнул лапкой и выключил связь.

***

Несмотря на мощную атаку, предпринятую каким-то новым и неожиданным противником, у Вома появились причины для ликования: второй флот на орбите! Еще больше энергии, которую он присовокупит к своей собственной. Он сможет теперь запросто путешествовать от планеты к планете.

Но эта новая сила!.. Что с ней делать? Что она из себя представляет? Можно ли с ней скооперироваться для общего блага? На карту поставлена власть над Галактикой!

Опять заработали органы восприятия и первичного анализа. Удалось кое-как установить контакт с новым противником. То обстоятельство, что противник засел не на уровне битвы, а на уровне досуга, поразило Вома. Противник, видимо, не научился еще пользоваться своей огромной мощью! Вом должен был соблюдать осторожность в прощупывании неприятеля, а то вдруг неприятель вскроет лед на резервных реках, увидит в самом себе силу бойца и перейдет в настоящее наступление! Да, потенциал нового врага оказался настолько велик, что Вом испугался.

В страхе Вом чуть не отступил от выбранной тактики. Но пока что враг в святая святых Вома не проник. Мысли его остались нетронутыми. Но Вом возобновил контакт и даже сделал его двухсторонним.

Любопытно: диалог на разных уровнях.

ТЫ КТО?

ПРОЗРАЧНАЯ ОРХИДЕЯ: СОЛНЕЧНЫЕ ПЯТНА НА ЛИСТЬЯХ: ТЫЧИНКА И ЛЕПЕСТОК: МЕДЛЕННЫЙ СИНТЕЗ.

А ТЫ, МОНСТР?

ВЕЛИКАЯ ПУСТОТА: ПУСТОТА: ЗЛОЙ ВАКУУМ: ИЗЛУЧЕНИЕ ТЬМЫ: НЕХОРОШИЕ МИАЗМЫ: РАК МЫСЛИ: ТУШЕННОЕ С ОВОЩАМИ МЯСО: ЖИРНЫЙ

ПОЧЕМУ ТЫ ВОЮЕШЬ СО МНОЙ?

ТЫ ЗЛОЙ.

ЗЛОЙ? НО ЗЛА ВЕДЬ НИКАКОГО НЕТ!

МОЖЕТ БЫТЬ И ТАК, НО ЗАТО ЕСТЬ ДОБРО. А ТЫ АНТИДОБРО. ДОБРО С ОТРИЦАТЕЛЬНЫМ ЗНАКОМ. ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ОПРАВДАТЬ ЗЛО. ХАОС!

НЕ НУЖНО ВОЕВАТЬ СО МНОЙ. Я СДЕЛАЮ ТЕБЯ ХОЗЯИНОМ. ПОЛГАЛАКТИКИ ТЕБЕ ДАМ.

НЕТ. У ГАЛАКТИКИ И ТАК МНОГО ХОЗЯЕВ.

ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?

ЧТОБ ТЫ УМЕР!

ПОДЧИНЕНИЕ — КАПИТУЛЯЦИЯ? ВЫНУЖДЕННЫЙ СОЮЗ? НЕНУЖНОЕ ЗАЧЕРКНУТЬ!

НИКОГДА!

ВИДИШЬ? ТЫ НЕПОСЛУШНЫЙ. ТЫ ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ.

Я НЕ УМРУ: Я НЕ УМЕЮ УМИРАТЬ.

НЕ УМЕЕШЬ: НАУЧИМ: НЕ МОЖЕШЬ: ЗАСТАВИМ!

Вом прекратил контакт. Со всеми своими оттенками и обертонами беседа заняла не более секунды.

Этот новый противник был страшно самоуверен, но почти не знал самого себя. Может, он ведет борьбу на персонификативном уровне?

Надо полагать, демонстрация силы окажет на него моральное воздействие. Вом простер свой могучий ум за пределы битвы.

***

На борту «Зимбабве», флагманского корабля гуманоидов, внезапно сломались все приборы. Через секунду загорелись лампочки. Тревога!!!

В командной рубке никакой паники не возникло. Все понимали, что надо быть смелыми и отважными, а то весь флот потерпит поражение. Персонал представлял собой элиту специалистов, готовых действовать везде и в любых ситуациях.

На других кораблях дело обстояло иначе.

— Связь! Передай мою команду! Всем звездолетам сообщить о себе! Запрещено менять свои позиции на орбите. Не прекращать огня. Командир, немедленно уточнить характер повреждений. Всем членам экипажей занять места согласно боевому расписанию!

Отвечали немедленно:

— Это связь говорит…

— Никаких видимых повреждений нет.

— Ничего не понятно. С ума сойти.

— Все каналы перестали работать, видеокоммуникаторы сломались.

— Это невоззззз… Прррродолжайте рапорт!

— Коммуникаторы отключились все, не только видео. Из машинного отделения звонят и говорят, что КК не функционирует ни в режиме субстветония, ни в режиме суперсветония. Искусственная гравитация составляет 0954, 4 единицы. Это значит, что во всех отсеках корабля теперь царит невесомость.

— Что еще? — спросил Ашвенария у вахтенного.

В боевой рубке над огромной приборной панелью повис инженер. Он проверял, как там компьютер работает. Мускулы инженера нервно подрагивали.

— Все процессоры внешних и внутренних каналов вышли из строя. Три систематизатора работают на четверти мощности из-за сократившейся в пять раз подачи электропитания. Межблочные связи повреждены. За исключением главных систем жизнеобеспечения и некоторых устройств мирного назначения все оборудование испортилось и не работает. Как боевая единица… гм, корабль перестал существовать.

— Корабль мертв! — вскричал Ашвенария. — Эй, Кьяш, можем мы положиться на помощь паромов? Вместо Кьяша ответила Маорея:

— Все эти суда совершенно автономны, сэр, но даже если предположить, что невидимый враг оставит их в покое, мы не сможет поплыть туда. Видите ли, шлюзы работают только от энергосети корабля… Остается аварийный выход, но…

— Нет, об этом еще рано заводить речь! — сказал Ашвенария. Не может быть, чтоб все запасы топлива в ячейках КК иссякли, ведь системы жизнеобеспечения продолжают функционировать!

Ашвенария позвал Ганновера:

— Ганновер!

— Да, сэр!

— Существуют другие способы установления связи с остальными кораблями флота. Мы все располагаемся очень компактной группой. Мне все равно, как вы это сделаете, но я должен знать, что происшествие с «Зимбабве» — случай единичный, понятно?

— Слушаюсь, сэр.

Ганновер покинул свое кресло-корзину и пошел к люку.

При движении корабля с досветовой скоростью для создания искусственной гравитации использовались специальные установки, питавшиеся энергией от батарей КК. Теперь же камеры с КК были почему-то блокированы; и очень трудно стало двигаться внутри корабля.

— Ганновер!

— Да, адмирал?

— Пусть наш лазарет приготовится. Нам нужно оказать помощь хирургу Фурману и дантисту Ли необходимую помощь. Резкий переход к невесомости повлек к травмам.

— Понятно.

Ганновер как перышко улетел в люк.

— Ну что, Маорея, — спросил Ашвенария, — может, это все ааннианцы устроили? Если не они, то… ой, страшно подумать!

***

На борту тяжелого крейсера «Блюминг», находившегося от «Зимбабве» в сотне миль, барон Рында Бебето испытывал похожие на ашвенарьевские сомнения.

Мэл пришел в себя. Его взгляд уперся в потолок сильно исковерканной кабины аэромобиля. Капитан перевернулся и встал на коленки. Потом и на ноги. Прислонившись к стене, Мэл постоял немного, чтобы очухаться, и тут до него дошло, что камни не являются обычной деталью аэромобилей. Тем не менее ребро рифа вылезало из пола на три фута.

Впереди послышался стон, сопровождаемый ругательствами. Стонала и ругалась явно женщина.

— Как вы? — спросил Мэл.

Киттен попыталась повернуться вместе с креслом пилота, но ничего не вышло. Ось заклинило. Морщась от боли, девушка кое-как отстегнула ремни и освободилась. Холодная морская вода тихо плескалась у покореженной двери. Маленький рачок уже деловито вползал в салон болида.

За исключением слабого крена на правую сторону, аэромобиль стоял довольно ровно. Мэл шагнул вперед и чуть было не рухнул на пол. Он успел схватиться за брус, выступавший из стены, и приметил, что тот был местами перепачкан чем-то красным. Посмотрев на себя, Мэл с удивлением обнаружил у себя на груди неглубокую царапину. Кожа на этом месте была стерта целиком, но крови вылилось немного. Капитан оторвал от рукава рубашки кусок ткани, чтобы сделать перевязку. К счастью, кровотечение уже почти остановилось само.

— Вы что-нибудь видите?

— Мы на рифе, — отозвалась Киттен. — Катамаран Роуза застрял прямо перед нами. Наш болид подмял под себя корму катамарана. Отсюда и крен. Ему досталось куда больше, чем нам, потому что он принял на себя всю силу удара и практически лишился дна, вместо которого теперь сплошная дыра.

— А где монстр?

— Похоже, он залег на шельфе. Там, где кончается риф. Это гораздо ближе, чем мне хотелось бы. Спокойствие Вома даже забавляет меня. Риф тянется в море еще чуть-чуть, простираясь на пятьдесят футов, и затем резко обрывается. Там уже вода, насколько хватает глаз, черней самой черноты!

Киттен двинулась к выходу. Мэл заковылял следом, держась за стену. Он все еще чувствовал небольшое головокружение. Кай-Сунг осторожно спустилась по небольшому встроенному трапу. Встав в проходе и схватившись за поручни, Мэл окинул орлиным взором окрестности и заметил, что поверхность рифа местами покрыта водой, а местами выступает над ней, т.е. над поверхностью воды на несколько футов. Его внимание сразу же привлек Вом.

У Мэла возникло ощущение, будто на него направлена целая боевая установка снарядов СКАМ.

— Может, Вом и умен, но вот нас он и видеть не хочет, а?

— Мы не знаем механики восприятия, — сказала Киттен, осторожно ступая по скользкому полу, — поэтому ни о чем нельзя говорить с уверенностью. Скорее всего, он давно уже за нами следит. Мы у него сейчас в роли подопытных кроликов. Ему интересно, что мы теперь будем делать. Убить он нас мог сразу, но не убил. Может, и в будущем пощадит. Малькольм, вы выше меня ростом. Загляните в катамаран и посмотрите, что там делает этот старый мерзавец.

Хаммураби медленно просунул голову в окошко. Сначала его тошнило, но вскоре морской воздух подействовал освежающе. Всматриваясь вперед через носовую часть аэромобиля, капитан хорошо различал прозрачный верх кабины катамарана.

С переднего сиденья, пристегнутая все теми же ремнями, свисала знакомая фигурка.

— Похоже на то, что на берег его не вышвырнуло.

— А где чемоданчик?

— Да там, при нем. Пристегнут цепочкой к правому запястью. Даже не треснул. Удивительно, как уцелел этот с виду хрупкий чемоданчик! С катамарана днище срезало, будто лазером.

— Роуз жив?

— Трудно сказать. Но, думаю, сопротивления в любом случае не окажет.

— Лучше бы ему остаться в живых, иначе нам потребуется несколько дней, чтобы сообразить, как открывается его сундучок. Можно побиться об заклад, что там есть взрывное устройство или ампула с кислотой. Но у нас нет этих нескольких дней. Эй, что вы там делаете?

Мэл медленно, дюйм за дюймом, спускался вниз, держась рукой за край дверного проема. Костяшки пальцев побелели. Падать было невысоко, но острые зубья рифа не очень-то располагали к падению. Резиновая оболочка воздушной подушки была изорвана в клочья по всему периметру основания болида. Чуть выше ватерлинии корпус опоясывала узкая металлическая лента. Гладкие обводы корпуса не давали возможности схватиться за борт руками. Однако Мэл встал на некий стальной выступ и стал продвигаться вперед с невероятной ловкостью. Очутившись на левом поплавке катамарана, капитан поплясал немного для сугреву и потом пробрался к телу Роуза. Взявши старика за руку, Хаммураби скоро нащупал пульс.

— Он жив! Впрочем, меня это не слишком радует.

Мэл перебежал на правый поплавок и подал руку Киттен.

— Осторожней, здесь очень скользкая палуба! Это небольшая прогулка по выступу была не очень приятной, но так зато быстрее, чем искать веревку и потом лезть по ней. А вот так еще быстрее.

При этих словах капитан взял девушку за правую руку и буквально перебросил ее на палубу катамарана.

Киттен подбежала к Роузу и некоторое время осматривала его, потом расстегнула у себя на поясе потайной кармашек и достала из него порошок в пилюлях, по размеру никак не превосходивших ноготь с мизинца.

Брюки Роуза в одном месте разорвались, и сквозь прореху были видны серые волны. Киттен достала помимо порошка еще ампулу с тем же препаратом из того же кармашка, потом шприц и сделала старику укол в четырехглавую мышцу.

— Какой препарат вы ему ввели? — поинтересовался Мэл.

— Дексатринабулин повышенной концентрации. Старик сейчас придет в себя и в течение часа будет весьма активен, а потом уснет и довольно крепко: на пятнадцать часов. Дексатринабулин действует быстро.

— Это уж точно, — сказал Роуз бодро и уставился вдаль, на риф, продолжением которого являлся Вом. — Эта штукенция почти неприметна. Какой-то маленький кусочек скалы причинил мне массу неудобств. Похоже, вы мне отнюдь не винт в вену задвинули, да, дочка?

— Поверьте, я сделала это не в порядке заботы о вашем здоровье, — презрительно проговорила Киттен. — А теперь показывайте, как открывается ваш чемоданчик.

— Зачем это вам?

Мэл наклонился к Роузу и схватил его за правое плечо. На лице старика появилась гримаса боли.

— Хорошо-хорошо. Вовсе не нужно поступать так круто. Внутри установлен особый заряд, от которого разрывается оболочка контейнера, но содержимое остается в полной сохранности. Взрывное устройство приводится в действие простым нажатием кнопки. Вот этой!.. Н-да, а затем беретесь за рукоятку, на которой есть дополнительный тумблер, ставите механизм на предохранитель: стоит только отпустить ручку и — трах-бабах!

— Сколько времени пройдет с момента отпускания ручки до момента взрыва? — спросила Киттен.

— Когда будете вставлять ключ и нажимать кнопку, поверните большой палец против часовой стрелки. Это вам добавит целую минуту. Настраивать механизм на более длительные временные отрезки не имеет смысла: еще набегут всякие сволочи и разрядят его!

— Ну, за минуту ты далеко не убежишь! — усмехнулся Мэл.

— Неужто вы сами собрались торговать винтом, а? Уж больно подробно вы обо всем спрашиваете!

— Если чемоданчик поместить рядом с монстром, — сказала Киттен, — то очень вероятно, что в случае взрыва во внутрь его организма попадет достаточное количество винта. Дельце довольно простое, ибо монстр залег максимум на глубине полутора метров!

— Сзади за катамараном есть небольшая лодка. На аэромобиле тоже была такая, но разбилась во время аварии. Это как раз то, что надо, потому что лодка имеет очень маленькую осадку, и Вом не обратит на нее внимания.

— А ты как думаешь, а? — ткнул пальцем в Роуза Малькольм. — Подействует на чудище винт?

— Не знаю, ведь нам ничего не известно об особенностях организма этого, как вы называете его, Вома. Однако чемоданчик винта никто и никогда еще не видел. Но знаете ли, если монстр проглотит наркотик вместе с чемоданом, не проглотит ли он и нас вместе с лодкой?

— Другого выхода у нас нет, — вздохнула Киттен, — надо идти на риск!

— Да вы что? — изумился Роуз. — Вы с ума сошли. Я чувствую себя обязанным защитить вас от вашего же безумия. Не думаю, что следует отдавать вам винт.

Доминик схватил чемоданчик и крепко прижал его к груди…

— Разомкните цепочку, — грозно проговорил Мэл, — не то я оторву вам руку вместе с чемоданом.

— Ваши аргументы, как всегда, убедительны, капитан, — повиновался Роуз.

Хаммураби взвесил контейнер в руке.

— Даже не верится, — сказал он, — что несколько фунтов какого-то порошка заключают в себе столько силы. Киттен, помоги мне спустить лодку на воду.

— А почему вы решили, капитан, что именно вам придется ехать с гостинцем к Вому?

— Главным образом потому, что я могу идти на веслах быстрее и дальше, чем вы, мисс Кай-Сунг, Стало быть, у меня больше шансов на возвращение. У вас же их практически не было бы!

— А как же ваш драгоценный банковский счет, капитан?

— Считайте меня идиотом, — отозвался Мэл. — Приняв это положение за исходное, вы многого сможете добиться от старины Хаммураби! А потом, надо спасать Реплер. Реплер — мой хлеб. «Умбра» тут — частый гость.

— Ну смотрите, Малькольм, — улыбнулась Киттен, — я за вами на смерть не пойду. Справляйтесь как-нибудь сами. Я — отнюдь не чопорная леди.

— Киттен, вы никогда не были и не будете чопорной леди. И слава Богу!

Капитан стал отвязывать трос, которым маленькая лодка крепилась к талю. Но тут Киттен рубанула его, Хаммураби, ребром ладони по шее. Мэл мигом потерял сознание и рухнул на палубу.

— Четко сработано! — восхитился Роуз и даже захлопал в ладоши. — Мне помочь опустить лодку?

— Скорее я заложу душу дьяволу, чем соглашусь принять от вас помощь!

— Как бы там ни было, а ваша, мисс Кай-Сунг, помощь мне, например, очень нужна!

— Да ну? — вскинула брови Киттен. — Это становится интересным. Выходит, ты вооружен, старик?

— Конечно. Пистолетик, правда, паршивенький, но для того, чтобы уложить одного какого-нибудь противника, сойдет. С вами двумя я не справлюсь. Капитан очень силен и обладает великолепной реакцией. Но с вами, мисс… Впрочем, вы тоже неплохой боец!

Лодка покачивалась на волнах.

— Ну и куда вы поплывете в этой посудине? — спросила Киттен, не сводя глаз с дула стального пистолета в руке Роуза.

— Попробую обойти Вома с краю. Заодно проверю на практике одну свою полубезумную теорийку. Если ничего и не выйдет, то все равно проскользну в город незамеченным. Течение поможет мне. А потом у меня будет довольно широкий диапазон возможностей. Пока что же я включу взрывное устройство в этой игрушке!

Положив пистолет в сторону, но не слишком далеко в сторону, Роуз вставил ключ в чемоданчик и щелкнул тумблером, зафиксировав рукоятку при помощи шнурка.

— Я могу развязать этот узелок довольно быстро: потяну за кончик и все! Как только я доберусь до города, то буду все время держаться с наветренной стороны. Можете не глазеть на мой пистолет. Я не такой уж дряхлый и неповоротливый старик, как тебе кажется, детка! — Доминик запустил мотор. — А теперь прощай, милая.

Вода забурлила, точно содовая. Только виски не хватало. Или рубидиевки. Роуз старался плыть осторожно, чтобы не задеть Вома.

Киттен вернулась к Мэлу, усердно растиравшему рукой шею.

— Прошу прощения, капитан.

— Поздравляю! — скривился Хаммураби. — Мисс Кай-Сунг просит прощения. Скажите лучше, где старикашка?

— Уплыл, — тихо сказала Киттен, махнув рукой в сторону огибавшей риф лодчонки.

— Как же так, мисс? Вы его упустили?

— Он угрожал мне пистолетом.

— Пистолетом? Гм, но почему же он им раньше не воспользовался.

Киттен смутилась и, не выдержав укоризненного взгляда капитана, отвернулась в сторону.

— Он сказал, что ждал удобного случая.

— И дождался.

Мэл встал, кряхтя, и вдруг изо всей силы пнул ногой какой-то железный ящик. Это не помогло.

— Не надо нервничать, — прошептала Кай-Сунг. — Этим делу не поможешь. Вы же не ребенок, капитан. Я…

Киттен внезапно умолкла, глядя куда-то вдаль.

Мэл обернулся. На значительном удалении от их болида в лодке стол Роуз и махал руками. Вокруг посудины выросли огромные ловкие щупальца. Непроизвольно Мэл обнял Киттен, обхватил рукой за талию и прижал к себе, словно желая оградить от напастей. Девушка не сопротивлялась.

— По-моему, был крик, — прошептала она.

— Да, старик успел подать голос. Вот, слышите? Похоже на взрыв.

— Похоже, похоже…

Мэл и Киттен напряженно ждали развязки драмы. И вот на море опять все стало спокойно. Только лодочка вместе с пассажиром исчезла.

— Роуз был прав, — вздохнула Киттен, — наш план с винтом и впрямь ни к черту не годился.

Девушка решительно высвободилась из объятий Хаммураби и повисла на леере катамарана.

— По-моему, — предложил Мэл, — нам стоит пройти к острову вброд. Потом вернемся, заберем одеяла и еду. На острове будет теплее, чем здесь, в этом болиде, рядом с водой. Да и как только начнется прилив, все смоет с рифов…

Мэл не договорил. Киттен перегнулась через леер и прыгнула за борт, согнув колени в тот момент, когда ступни опустились на дно.

***

Вом вступил в реакцию с природным веществом. От микроскопической дозы поглощенной пищи с некоторыми рибосомами стало происходить что-то неладное. Эта информация поступала в разум Вома. Процесс расширялся и углублялся. Целая группа клеток потеряла ориентацию, а нервные центры стали распадаться. Вом пока что не придавал особого значения этому распаду, а продолжал биться с Пестом, но потом встревожился и попытался принять меры к изоляции внутреннего противника и его уничтожению. Зачем я съел этого деда с чемоданом?! Некоторые клетки вовсе не подверглись странному воздействию, оставшись в стороне. Другим не было причинено никакого вреда, но они почему-то уже не выполняли своих функций.

Вом решил прибегнуть в разрушению синаптических областей в попытке поставить заслон дальнейшему проникновению яда в организм, но потерпел фиаско. Если б это явление распространялось по каким-то определенным законам, Вом смог бы вычислить форму этих законов и успешно противостоять распаду. Но удары врага не подчинялись никакой логике. Они были хаотическими и непредсказуемыми. Повреждения выглядели вполне поправимыми, но в разгар битвы с Хранителем они могли стать причиной катастрофы. Часть мозга у Вома вырубилась. Чудище стало ослабевать. Комплекс Хранитель-Механизм, почувствовал это и начал налегать еще пуще!

Целый сектор боевых клеток был полностью выведен из строя. Тело Вома пронзила острая боль. Огромные волны обрушились на близлежащие острова, потому что Вом стал колебаться.

ТЕПЕРЬ (торжествующе сообщил Хранитель).

ДА, ТЕПЕРЬ (передал ему свою спокойную и суровую мысль Другой).

Сопротивление Вома было отчаянным, но, несмотря на лихорадочные попытки ликвидировать повреждения, рана все больше и больше разрасталась. Зараза, попавшая в его не знавший себе равных организм, продолжала распространяться. Впрочем, Вом еще не истратил своих ресурсов. Ему удалось замедлить катастрофические процессы, хотя и не сильно. Вом мог бы…

И тут вдруг рухнула двойная секция энергетических ячеек. Это было той гранью, за которой для Вома разверзлась бездна. Силы резко пошли на убыль.

Вом испытывал совершенно новые ощущения. Его разум уже частично перестал чувствовать физический процесс распада. Даже в момент отражения ударов. Когда же сознание пронзила мысль о смерти, то начались страшные конвульсии.

ПРЕКРАТИТЕ!: СДАЮСЬ!: ОТКАЗЫВАЮСЬ ОТ БОРЬБЫ ЗА АБСОЛЮТНУЮ ВЛАСТЬ!

(Другой не ответил. Хранитель-Механизм что-то промямлил невразумительное).

ВСЕЛЕННАЯ ТРЕБУЕТ ТВОЕЙ СМЕРТИ!

(Хранитель-Механизм и Другой больно ударили Вома).

Восприятие монстра приобрело странную окраску. Еще одно новое ощущение. Последнее новое ощущение.

(Последнее наблюдение. Сознание ширится под воздействием ослепительного света).

(Затем…).

РАЗУКОМПЛЕКТОВАНИЕ!

(Мысли Вома разлетелись по всему космосу).

РАСПАД!

Большая органическая капсула развалилась на кусочки.

(В заключение хотелось бы сказать…)

РАСПАД НА КОРПУСКУЛЫ!

Триллионы частичек понеслись в разные стороны. Они уже не были единым Вомом.

СМЕРТЬ!

(Из сознания удалили каркас мыслей и выводов, и оно превратилось в ничто!)

ГОТОВО (это Хранитель сказал: «Готово!»)

Он нашел мысленно Другого и просто сказал…

СПАСИБО!

НЕ СТОИТ БЛАГОДАРИТЬ МЕНЯ!

Ты спланировал эту акцию: ты лежал в укрытии: момент вступления в битву был точно рассчитан.

Да, так оно все и было. Что делать собираешься?

А ты как думаешь?

А Я ДУМАЮ, ЧТО ТЫ ПОМРЕШЬ!

ДА, ЭТО ТОЧНО: ЭТО ЗАЙМЕТ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ!

Любой узел Механизма может быть отключен в один миг. Я покажу тебе кое-что, прежде чем это случится.

Я БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, И ЭТУ БЛАГОДАРНОСТЬ ТЫ НЕ ВПРАВЕ ОТВЕРГНУТЬ: Я МОГУЧИЙ: Я ДОЛЖЕН ПРИОБРЕСТИ МУДРОСТЬ.

В ОДНОЙ ЭТОЙ МЫСЛИ (какой?) УЖЕ ОЧЕНЬ МНОГО МУДРОСТИ: ТАК И БУДЕТ?

ТЫ НИКОГДА НЕ БОЯЛСЯ ПОТЕРПЕТЬ КРАХ.

ЭТО ТЫ МЕНЯ НАУЧИЛ: СМЕРТЬ ВОМА БЫЛА ПРЕДРЕШЕНА ДАВНО!

***

Мэл бережно опустил Киттен на землю, а потом и сам прыгнул, точнее сказать, выпал из сучьев и стал рядом.

— Только не говорите, капитан, что я похожа на утопленного котенка, ладно? — попросила Киттен, завязывая мокрые волосы в узел.

— Не беспокойтесь! — заверил Мэл, вытирая рожу рукавом. — Я очень устал. Нам страшно повезло, что первая волна оказалась не такой высокой, как все последующие, и мы успели проскочить и залезть на дерево. Иначе нас бы расшибло о скалы. Вы видели что-нибудь странное?

— Нет. Я заботилась лишь о том, как бы не свалиться с дерева и смотрела на сук, за который цеплялась изо всех сил!

— Грандиозное было зрелище. Сначала Вом заметался как угорелый. Фонтаны брызг, скалы все — вдребезги, ил — до небес. Потом монстр успокоился, сжался и растаял, как кусок рафинада.

— И все время Вом молчал, хотя ведь страшно мучился. Финал был довольно заурядным. Интересно, удастся ли нам выяснить, откуда прилетал к нам Вом?

Киттен пыталась выжать воду из блузки, не снимая этой блузки.

Мэл шагнул к девушке поближе и стал гладить ладонью по спине, потом дал ей кулаком в бок и повалил на грунт.

Властно сжимая левой рукой ядреные ягодицы оперативницы, Малькольм задрал правую ногу и закинул ее на левое бедро партнерши, в результате чего образовался классический, хотя и не вполне приличный тандем.

Киттен попыталась вырваться, но Хаммураби это дело уже предвидел и не оплошал.

— Сдаюсь, капитан, — прохрипела Киттен, — но лучше отпустите меня, а то я разучусь понимать шуточки.

— Напрягите свою память, мисс. Перед тем как отправиться на Анклав вторично я кое-что вам пообещал. Суть обещания заключалась в том, что если вам не удастся удовлетворить свои суицидальные наклонности, то вы удовлетворите….

— А! — заорала Киттен, от злости позабыв все те приемы борьбы, которым она училась в полицейской академии.

— Физическое насилие над оперативным работником считается особенно тяжким преступлением!

— А я все равно рискну, лейтенант. Я привык, знаете ли, выполнять обещания. В бизнесе иначе нельзя. Но вы не волнуйтесь, я быстренько: чик-чик, вжик-вжик — и готово!

Руки у Мэла были очень твердые. Киттен прислонилась спиной к дереву. Капитан только что закончил работу над усовершенствованием небольшого передатчика, который удалось разыскать в обломках катамарана. Усовершенствование заключалось в расширении радиуса действия направленного луча, работавшего в диапазоне, зарезервированном для сигналов бедствия. Передача сигнала в направлении Реплер-Сити должна была продолжаться около часа, пока не сядут аккумуляторы.

— Успокойся, пожалуйста. Не так уж и сильно я тебя стукнул… Впрочем, поделом тебе. Нужно вовремя созревать и вовремя готовиться к разным акциям, как об этом говорится в Книге Третьей.

Киттен по-прежнему пялилась в землю, и пальцы ее ступней чертили узоры на песке.

— Возможно, я немного…

— Виновата? — подсказал Мэл. — Наказание в воспитательных целях.

— Как вам будет угодно.

— Я еще мягко обошелся с тобой, детка. Ты получила гораздо меньше того, что заслужила. Но у меня рука устала.

— Эта рука? — улыбнулась Киттен и дотронулась до правого плеча капитана.

Мэл удивился, а Кай-Сунг возьми и укуси его в бицепс. Капитан попытался отстранить ее, но это только разожгло девчонку. Дед Хаммураби провел свое детство в трущобах Баджалцзы, одного из самых грязных портовых городов в Галактике. Заповеди, переданные им внуку, были действенными, хотя и несколько необычными.

Мэл тоже наклонился и в ответ укусил ее в плечо.

— Ты не джентльмен, Хаммураби! — вскричала Киттен, потирая укушенное место и бросаясь на капитана со своими приемчиками. Но Мэл перехватил обе ее руки и прижал к дереву.

— А ты не леди, Кай-Сунг.

Пауза разрешилась поцелуем, причем инициативу проявила Киттен. Потом ответил Мэл, и тут уже пошло-поехало…

Когда Порсупах добрался до острова на катере, то пришлось много побегать, чтобы верно оценить ситуацию. Щупленький томианец все еще похохатывал, когда отплывал от острова на том же катере.

На борту двух очень разных флагманских кораблей все следили за тем, как из-за горизонта летит что-то.

Топка, в которой горели термоядерные дрова, раскалилась и светилась ярче луны, но через несколько секунд огонь погас. Маленькая вспышка прошла совсем незамеченной.

Осознавая, что признание в собственном бессилии противостоять агрессии едва ли будет способствовать их дальнейшему продвижению по служебной лестнице, оба командующих, независимо друг от друга, пришли к одному и тому же выводу, а именно: умолчать о происшедшем и не уведомлять ни о чем высшие инстанции.

Обе луны уже опустились, когда Порсупах, покачиваясь, вышел на улицу, что отделяла порт от злачных мест Реплер-Сити.

Размышления енота были окрашены в яркие тона, но отличались при этом некоторой расплывчатостью. Непосвященные обычно диву давались, как это такое маленькое млекопитающее может влить в себя столько спиртного. Но заслуги енота были отмечены начальством. Порсу дали месячный отпуск. Все первые три дня он пьянствовал напропалую. Такое поведение в глазах Церкви было, разумеется, предосудительным, но когда адмиралу доложили все обстоятельства дела, Ашвенария смирился и разрешил всей троице героев гулять в полный рост. Разве что никого не убивать. Но и на это, думается, начальство посмотрело бы сквозь пальцы, учитывая заслуги бойцов перед отечеством.

Порсупах вспоминал лицо Чэтема, вытянувшееся при сообщении о том, что на месте его Уэтплейса теперь — огромный кратер, воронка: союз с пришельцем Пеотом, который все, в том числе и самоубийство, совершал с вселенским размахом… Правда, Ашвенария приказал восстановить за счет Церкви все разрушенные здания. Кингсли сиял! Киттен со своим волосатым капитаном решили провести отпуск на каком-то далеком острове, предаваясь плотским утехам. Енот от души радовался за них, опасаясь, в то же время, что в занятиях любовью они дойдут до полного истощения и посинения пяток. Томианец был и сам не прочь завести с кем-нибудь интрижку. Чего бы он только не отдал за прелестный пушистый хвостик!

Порсупах вздохнул и нахмурился. Его сверхъестественное зрение немного расфокусировалось, но все же он понял, что забрел в совершенно незнакомый квартал. Верно его занесло в район, где стояли полуразрушенные склады и пакгаузы, оставшиеся еще со времен реплерианских пионеров. На некоторых воротах еще висели рекламные листки. В одном говорилось даже, что скоро в столице будет сооружен пирс наслаждений. Чуть поодаль начинались джунгли. Порсупах находился на окраине города.

Что ж, отлично! Да здравствует отважный исследователь! Нащупав лапой фляжку с рубидиевкой, енот поднес сосуд ко рту и сделал несколько больших глотков. Да чихать он хотел на всех этих надутых наглых политиков с харями, как у лягушек! Он сам сейчас посвятит этот пирс чему-нибудь. Сделав несколько нетвердых шажков, Порс качнулся и прислонился к деревянной стенке, чтобы не упасть.

Из узкого прохода между двух высоких, заколоченных досками, пакгаузов, вышел некто в черном. На плече незнакомца шевелилось что-то похожее на веревку. Несмотря на темень и красные круги в глазах от выпитой рубидиевки, Порсупаху удалось разглядеть лицо.

Филипп остановился на краю ветхих деревянных мостков и включил какой-то потайной механизм. Порсупах захихикал и довольно звучно рыгнул (стронциевая отрыжка, черт бы ее побрал!), но все-таки остался незамеченным.

Из моря рядом с причалом стало подниматься какое-то огромное тело. Корпус его заслонил собой почти все ночное небо. В носовой части горела горстка блеклых огоньков. Внизу корпуса, длиной в несколько сотен футов, заметно было слабое свечение, переливавшееся всеми цветами радуги.

В одной стороне судна появилось прямоугольное отверстие, откуда зафонтанировал яркий свет. Наружу выдвинулась небольшая платформа, плюхнулась в воду и причалила к мосткам. На нее ступил высокий гуманоид, рядом с которым стоял большой волосатый чужестранец. Порсупах не смог определить расовой принадлежности последнего. Платформа возвратилась к кораблю и исчезла в его утробе.

Порсупах, сильно покачиваясь, отошел от стены и заковылял в том направлении, откуда явился сюда. Три дня, всего три дня! Если так будет продолжаться, то можно и в ящик сыграть… Так что же это было? И было ли это вообще? Звездолеты с двигателями типа КК не имели права приближаться к поверхности Реплера ближе, чем тысячу миль. Всех нарушителей этого закона ждало неизменно строгое наказание!

Суперкрейсеры, оборудованные двигателями КК тем более не могли садиться на планету. И уж ни за что не стали бы они делать этого тайно, для того только, чтобы взять на борт какого-то сантехника, даже ученика сантехника. Нет, все, хватит! Пора завязывать с пьянкой!

Подожди-ка минутку. С пьянкой завязывать? Да это же богохульство! Святотатство! Из-за того только, что какая-то чушь примерещилась?

Да шут с ней! Решив залить баки еще чуть-чуть, Порсупах направился в залитый светом неоновых реклам престижный квартал, где размещались всяческие увеселительные заведения. По дороге енот затянул похабную томианскую балладу.

А за его спиной к звездам бесшумно поднимался огромный космический корабль…

Оглавление

* * * Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg