«Путь Анубиса»

Путь Анубиса (fb2) - Путь Анубиса 673K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валентин Бабакин

Валентин Бабакин Путь Анубиса

ПРОЛОГ

Первый караван транспортников отправился еще затемно. С рассветом стартовал второй. Последний караван из двадцати семи судов должен покинуть планету к полудню. Их темные силуэты едва просматривались в серой хмари непогоды. В небе суетливо сновали транспортные шлюпки, доставляя колонистов с отдаленных станций планеты в гиперпорт.

Лик взглянул на хронометр. Эвакуация шла по плану.

Лифт доставил его на нижний уровень. Там под куполом накопителя гуляли эмоции отчаяния и страха, замешанные на обреченном спокойствии.

Он шел и чувствовал на себе давление тысяч глаз, задающих ему немой вопрос:

– Почему?

Ему нечего было ответить. Он выполнял приказ.

Выйдя под открытое небо, Лик быстрыми шагами направился сквозь пелену колючего снега к боевому стражу. Вместимость этого корабля достигала сотни летучих десантников, но в этот раз он понесет на своем борту один экипаж. В предстоящей битве десант не понадобится.

Пред входом в корабль он почувствовал взгляд и обернулся. Она приближалась быстрой походкой. Ветер разметал ее длинные темные волосы.

– Криста!

Он шагнул к ней навстречу.

– Почему ты здесь?! Твой караван уже давно в пути!

– Я не ушла с ним, – промолвила она, приблизившись. – Я хотела еще раз взглянуть в твои глаза. Знаю – улетать нет смысла. Какая разница, где и когда встретишь вечность.

– Не говори так. Ты же знаешь, куда уходят караваны. Там безопасно.

– Не хочу, – Криста печально улыбнулась и смахнула со щеки слезу. – Я не плачу. Это просто ветер. Выслушай меня. Молчи. Ничего не говори. Ты должен взять это.

Она раскрыла свою ладонь, и Лик увидел черный продолговатый кристалл, величиною с мизинец.

– Что это?

– Это камень моей планеты, – прошептала она. – Когда-то мы с тобой мечтали побывать там вместе. Помнишь, я обещала показать тебе храмы моих предков, провести по местам великой силы, опуститься в лабиринтовые пещеры, окунуться с головой в глубоководные озера, наполненные целебной водой и насладиться красотой хрустальных ледников на склонах чудодейственных гор. Жаль, что не успела. Но так уж вышло. Ты должен взять этот камень. В нем хранится вечность. Он черен, как ночь, но безграничен как сама вселенная. Если внимательно присмотреться к нему, то там – в самой его глубине ты увидишь маленькую звездочку. Ты видишь ее? Видишь?!

– Да, я вижу ее, – кивнул Лик, разглядев за гранями камня маленькую золотистую искорку.

– Когда ты потеряешь себя во тьме, она укажет тебе путь. Помни. Есть нечто большее, чем все это. Оно больше, чем наша вера. Оно больше, чем сама вселенная. А теперь прощай, – она прикоснулась губами к его щеке и отступила на шаг. В ее темных глазах блеснул свет далеких звезд и тут же погас. Не говоря более ни слова, она развернулась, и начала удаляться быстрой походкой. Вскоре ее силуэт растаял за снежной завесой. Лик остался один, сжимая в руке кристалл, хранивший тепло ее руки.

– Криста! – крикнул он ей вслед, но в ответ услышал грохот громовых раскатов. Тучи над головой разверзлись кривой пастью, оголяя багровое небо. Из глубин космоса надвигалась последняя битва. Лик взглянул на черный кристалл. В его глубине светилась маленькая звездочка.

Глава 1 СЕКРЕТНЫЙ ОБЪЕКТ

Ничем не примечательным летним днем по хорошей погоде в западном направлении сибирской республиканской трассы мчался серый автомобиль марки «Мерседес». В его дотемна тонированных стеклах мелькали отражения встречных авто.

Миновав пригородный поселок, «Мерседес» притормозил, свернул с трассы в сторону городского аэропорта и вновь прибавил прыти. Справа от него замелькали крыши дачных домиков, слева в лучах июльского солнца блеснуло озеро.

Пассажир автомобиля Василий Белавин катался здесь часто. В последние годы он занимался опасной работой, не имеющей ничего общего с профессиональными навыками, приобретенными им в университете. Шесть лет назад Василий был уволен по сокращению штатов из НИИ биотехнологий, будучи на тот период ведущим научным сотрудником. По той же причине осталась незаконченной его работа над докторской диссертацией.

После увольнения пытался заняться бизнесом, но прогорел. Остались долги. Чтобы расплатиться с ними Василий устроился преподавателем в университет, в коем когда-то учился сам, а по утрам и вечерам подрабатывал дворником.

В один из пасмурных осенних дней жена, забрав восьмилетнего сына, ушла к другому. Василию, оставалось лишь молча проглотить горький комок огорчения, замешанного на обиде. Он, отчетливо понимал, что не сможет ничего хорошего предложить супруге и сыну. Он знал, что тот другой имел свое собственное раскрученное дело, пентхаус в центре города с видом на реку, дом за городом и не один автомобиль. У Василия же в память о прошлом осталась однокомнатная квартира. Жена не потребовала раздела имущества. Оставила всё, как есть, забрав только личные вещи. С сыном с тех пор он виделся редко. Сам на встречи не напрашивался. Что он мог предложить ему? В новой семье мальчишка имел полный достаток. Василий же исправно подрабатывал метлой. Так проходил день за днём.

Всё изменилось в одночасье.

Мерседес на скорости заложил крутой вираж. Василия слегка качнуло, выбрасывая из дремотного состояния. Он встряхнул головой, отгоняя воспоминания прошлого, смахнул ладонью прядь светлых волос со лба и приоткрыл глаза цвета пасмурного неба.

Автомобиль, не доезжая до здания аэропорта, подрулил к служебным воротам, где за решеткой забора крутил лопастями маленький вертолет прогулочного типа с широкими обзорными стеклами.

Василий вышел из машины и направился к «вертушке».

– Привет, – пожал он ладонь пилота и уселся рядом.

– Привет, – кивнул тот и протянул черную повязку.

– Конспирация, блин, – усмехнулся Василий, накидывая плотную ткань на глаза и завязывая ее концы на затылке. – Зачем? Я давно уже вычислил место.

– Положено, – серьезно произнес пилот и тщательно расправил повязку.

– Каждый раз одно и то же, – Василий невольно отстранился от руки пилота.

– А ты как думал? Ещё чего доброго подсмотришь в щёлку. Ты же любопытный. Все ученые любопытные. А мне потом отвечать.

– Могли бы уже давно что-то вроде очков придумать, – проворчал Василий и почувствовал, как вертолет поднимается в воздух. Лететь недолго. Примерно полчаса. Мотор монотонно гудел, и во тьме, надвинутой на глаза, с новой силой поплыли картины из прошлого.

Встреча, перевернувшая всю его жизнь, произошла несколько лет назад. В то зимнее утро он, как всегда, ловко управлялся с метлой и лопатой. Работа по очистке проезда к дому от ночной пороши завершалась. Снег был собран в аккуратную кучу. Но как только Василий приступил к переброске снега за пределы проезжей части, из подворотни дома вынырнул черный «крузер». На приличной скорости он рванул в сторону Василия, нагло просигналил, бампером разметал собранный снег на десятки метров и остановился неподалеку.

Из «крузера» выбрался молодой человек плотного телосложения. Эдакий «браток» в короткой кожаной куртке.

– А, поаккуратнее нельзя было, – возмутился Василий.

– Чего? – тупо спросил «браток».

– Тебе места не хватило проехать?

– Подметешь, – ухмыльнулся тот. – Не развалишься. А ты, что? Против?

– Против, – ответил Василий. – Я тут не для того, чтобы подметать за каждым, кто из себя крутизну корчит.

«Браток» нахмурился.

– Ты чего, козлина с метлой? Не понял еще, с кем дело имеешь?

Василий отчетливо почувствовал, что «браток» нарывается на конфликт. По-хорошему надо было просто уйти. Мало ли, что этот крепыш из себя представляет, и кто там за ним стоит. Надо было уйти по – разумному. Но Василий не стал слушать голос разума. Надоело. Тем более, что за козлину «браток» должен ответить.

– Не понял. Объясни, – решительно произнес Василий.

– Сейчас, – ухмыльнулся тот. Задняя дверца «крузера» открылась, и оттуда выбрались еще два крепких паренька.

«Да и хрен с ним», – подумал Василий.

Как-то все завертелось разом. Удар. Ответный удар. Морда в холодном снегу. Кувырок. Подсечка по ногам. «Браток» упал. Ослепляющий удар в лицо с искрами из глаз.

Василий в университете занимался боксом. Дорос до кандидата в мастера. Затем ходил пару лет в секцию рукопашного боя. Одного «братка» он, возможно, смог бы уделать. Но против троих был обречен. Эти трое являли собой явно не новичков в подобных разборках. Василий получил хороший удар по голове, его ноги превратились в вату и он откинулся в снег.

«Сейчас замесят», – мелькнула нехорошая мысль. Но крепкие ребята отошли в сторону.

– Неплохо, неплохо, – послышался голос, показавшийся Василию знакомым. – А, ты Белавин не потерял навыки. Я думал, ты меньше продержишься.

Из «крузера» вывалился тучный человек. Василий поднялся на ноги и с трудом узнал в нем своего сокурсника – Аркашу Каменецкого. Да и как было узнать? Изменился Аркадий. Располнел, солидности набрался, важный стал.

Но глаза, по-прежнему, озорные, искрометные.

– Привет Васек!

– Привет, Аркаша! Ты это что со мной так подшутить решил? Да я тебя сейчас лопатой огрею!

Братки, стоящие в сторонке, рванулись в сторону Василия.

– Тише, тише! – Каменецкий отстранился в нарочитом испуге. – Извини. Немного испытать тебя пришлось. Вижу, крепость руки сохранил, работая вот этим орудием.

Аркадий показал рукой на метлу.

– На слабость не жалуюсь, – ухмыльнулся Василий, вытирая ладонью кровь с разбитой губы.

– Хорошая у тебя работа. На воздухе.

– Да, в моем офисе много свежего воздуха и кондиционер не нужен. А я чувствую, что ты ко мне не случайно залетел.

– Ты не ошибся, – взгляд Аркадия стал серьезным. – Поговорить надо.

– Да, нет проблем, – ответил Василий. Признаться, он был рад встрече с университетским приятелем пусть даже начавшейся так необычно. Но от приглашения Каменецкого пройти в кафе неподалеку отказался, сославшись на отсутствие смокинга, и предложил ему подняться к себе в квартиру.

Там за «рюмкой чая» вспомнили студенческие годы. Аркадий вкратце рассказал о себе. Женат, успел двумя дочерьми обзавестись, занят интересным и важным делом. Василия о жизни не спрашивал, и тот сообразил, что Аркадий знает о нем все.

В тот день Каменецкий предложил Василию денежную, но опасную работу. Тот согласился, не раздумывая.

– Снимай повязку! – услышал Василий сквозь шум мотора и сдернул плотную ткань с лица. Яркий солнечный пейзаж брызнул в глаза. Внизу проплывали невысокие холмы, покрытые густой тайгой. Изредка среди деревьев проблескивали змейки ручейков. Вскоре за скалистым взгорком показалась двускатная крыша одноэтажного приземистого строения со стенами из серого силикатного кирпича. Неподалеку от него – на полянке приютились несколько аккуратных домиков из калиброванных бревен. Ни дать ни взять с виду база отдыха, уютно разместившаяся среди широких просторов сибирской тайги. Но Василий знал, что это не место, где можно расслабиться. Здесь на секретном объекте Центр-5, он работал. С вертолета было видно, как в сторону от строений в лес уходила едва заметная асфальтированная дорога. Она соединяла объект с поселением обслуживающего персонала, скрытым среди складок холмов в нескольких километрах. Сам объект прятался глубоко под землей. Система его охраны составляла три периметра колючей проволоки, протянутой на десятки километров по тайге с десятками сторожевых вышек.

Шасси вертолета мягко коснулись бетонной площадки

Василий спрыгнул на серое покрытие и огляделся. Последний раз он здесь был пару недель назад.

Лопасти винта замерли, и на уши навалилась тишина. Только ветер, путаясь в верхушках деревьев, едва слышно колыхал листву. Здесь на поверхности, как всегда, безлюдно. Но Василий знал, что внимательные глаза телекамер следят за каждым метром территории. Одна из них притаилась над входом в серое здание. Василий приветственно помахал в объектив рукой и направился к двери. Взойдя на крыльцо, он приложил ладонь к стеклянному квадрату справа от дверного полотна. Несколько секунд считывания информации с ладони, и дверь тяжело пошла в сторону, углубляясь в массив стены. Открывшаяся за ней плита брони в четверть метра толщиной медленно отползла, открывая проход внутрь здания. Само же здание представляло собой бронированный каземат, облицованный снаружи кирпичом. За стеклом бутафорских окон угрюмо темнела сталь.

Василий шагнул внутрь. Плита за спиной двинулась в обратном направлении, отделяя его от дневного света. Солнечные лучи не проникали вглубь этого сооружения. В нем царил приглушенный свет, излучаемый самими стенами. Квадратное в плане помещение за входом Василий называл предбанником. Это была комната досмотра. В ее центре на полу красным светом горел круг.

– Пройдите в круг, пожалуйста, – произнёс мягкий женский голос из невидимого источника

Встаньте дети, встаньте в круг. Ты мой друг и я твой друг… Эти слова веселой песенки всякий раз вспоминались Василию, как только он слышал этот голос. При этом он грустно улыбался.

Василий шагнул в круг. Процесс сканирования мог продолжаться более минуты. Электронный страж работал тщательно, уточняя личность и производя детальное обследование. При этом Василию всегда казалось, что кто-то невидимый пытается вывернуть его наизнанку.

Процесс выворачивания на этот раз длился не более десятка секунд.

– Пройдите прямо, пожалуйста, – прозвучал все тот же мягкий и безразличный ко всему голос.

Василию всегда здесь предлагалось пройти прямо. Но в такой момент его подмывало шагнуть в сторону и узнать последствия. Что будет, если он не подчинится? Он задержался на круге.

– Пройдите, прямо, пожалуйста, – настойчиво повторил голос.

– Ладно, шагнуть налево еще успею, – ухмыльнулся Василий. – Только от кого ходить-то и куда?

Он шагнул прямо. Стена перед ним разошлась половинками в стороны, открывая лифтовую шахту. Василий вошел внутрь ожидавшей его кабины, и механизм бесшумно понес его под землю.

Секунд через тридцать лифт остановился. Его створы плавно разошлись, открывая взору длинный, безлюдный коридор, с вереницей дверей по сторонам. Возле каждой из них призрачным светом мерцал сканирующий экран с рисунком ладони. Василий направился в конец коридора. Пошаговый потолочный свет сопровождал его на всем пути до самой двери с надписью «центр N1». Василий приложил ладонь к сканеру, дверь пропустила его в приемную руководителя Центра. Молодой референт в черном костюмчике молча кивнул. Проходи, дескать.

Василий прошел еще одну дверь. За ней открылось просторное помещение, где более половины площади противоположной от входа стены заполняло стекло овального иллюминатора. Через него открывался вид на роскошный океанариум с разноцветными рыбами, ползающими крабами, ракушками, морскими звездами и прочими многочисленными обитателями водных глубин. На фоне этого радужного великолепия темный силуэт Каменецкого, сидящего за своим столом, выглядел весьма нелепо.

– Располагайся, – коротко произнес руководитель секретного объекта, не отрывая внимательного взгляда от монитора и протягивая руку. Пожав его пухлую ладонь, Василий удобно устроился в кресле напротив. Аркадий постучал пальцами по клавиатуре.

– Как дела? – спросил он, продолжая всматриваться в монитор.

– Как всегда, – пожал плечами Василий. – А ты, похоже, что-то новенькое задумал, конспиратор чертов?

– Точно! А ты как догадался? – Аркадий перевел хитрый взгляд на Василия, и вновь протянул ладонь. – Здорово, старик!

– Здоровались уже. Хотя, за успех нового дела, можно и повторить, – Василий привстал и ответил на рукопожатие.

– Ты прав. Ради успеха дела! Да! – Аркадий лихорадочно потер ладони. Вскочив, было, он тут же сел. Василий, достаточно хорошо изучивший своего шефа, понял – его ожидает очередной сюрприз.

– Ты не представляешь, какие дела мы закручиваем!

– Почему же, – ухмыльнулся Василий, – предполагаю. Каленым железом меня уже жгли. В проруби замораживали. Что еще? Заставляли под водой сидеть без всякого скафандра. Что ждет меня на этот раз? Интересно.

Он в задумке наморщил лоб. Аркадий, прищурил хитро глаза.

– Так, так, так! Знаю, – произнес Василий, широко улыбнувшись. – Ты мною из пушки на Луну выстрелишь!

– Да ты почти угадал! – изобразив удивление на лице, воскликнул Аркадий и уже серьёзно добавил: – То, что тебе пришлось испытать доселе, это цветочки, готовься, дружище, кушать ягодки!

– Ядовитые ягодки? – с мрачной веселостью спросил Василий. – Только не смотри на меня так! Страшно же. Не по себе становится, как-то!

Он широко раскрыл глаза в нарочитом испуге.

– Тебя хрен напугаешь, пожалуй. Ты же лучший, – усмехнулся Каменецкий.

– Ты хотел сказать лучший подопытный крыс?

– Крысиный король, – расхохотался Аркадий. – Короче, не будем терять время. Пошли, крыс.

Возле иллюминатора океанариума открылся проем. Каменецкий махнул рукой, приглашая Василия следовать за собой.

Несмотря на свою полноту, Аркадий передвигался быстро и мягко, как сибирский кот. К тому же он ловко ориентировался в этом подземном царстве.

Василий едва поспевал за ним. Мысли прыгали в голове. Что они опять там задумали? Месяца три назад он чуть было концы не отдал. Ему ввели какой-то препарат, а затем пометили в емкость с водой. Воду подогревать начали. Поначалу было, терпимо. Жара он почти не чувствовал. Боль притупилась, а потом резко помутилось в глазах, и он отключился. Сердце остановилось. Немудрено. Температуру воды подняли до семидесяти градусов! Обычный человек под пятьдесят не выдержит, а тут все семьдесят! Но ничего. Откачали. А возразить-то нечего. Работает он тут подопытным организмом. За то и платят хорошо. Его здесь тренировали на полную катушку, развивая выносливость, силу и ловкость. Опытные инструктора учили драться с оружием и без оружия. Периодически испытывали его боевые качества с применением каких-то препаратов и без них. Сравнивали результаты. Прошлой зимой забросили в тайгу без еды. Мороз за тридцать. Выжил. Пятнадцать суток из леса выбирался.

После его долго обследовали в реабилитационном отделении. Надо заметить, что для восстановления сил здесь в центре все устроено на высшем уровне. Под наблюдением высококлассных специалистов все проходит.

В самом начале своей нелегкой работы Василий пытался узнать у Аркадия, чем вся эта контора занимается, какие задачи ставит, кто ее финансирует. Тот в ответ только хитро глаза щурил и отмалчивался. Понял Василий, что лишних вопросов здесь не задают. На том и успокоился.

Что они задумали на этот раз?

Он едва не столкнулся с Аркадием, когда тот резко остановился. Здесь Василию не доводилось бывать. Коридор темный. Воздух сырой и гнилостный. В бетонной стене темнеет проем с закрытой металлической дверью, в центре которой небольшое отверстие. Каменецкий приложился к нему глазом.

– Машка, привет, – поздоровался он с кем-то через закрытую дверь.

– Кто там? – поинтересовался Василий.

– Глянь, – предложил Аркадий. Василий посмотрел в отверстие и увидел обыкновенную свинью. Животное беспокойно топталось среди тесного помещения с низким потолком, шумно втягивая воздух пятачком. Василий заметил металлический ошейник на жирной шее свиньи и две коротких цепи, тянущиеся от ошейника к кольцам на противоположных друг от друга стенах.

– И что? – спросил Василий.

– Сейчас фокус покажу, – загадочно произнёс Аркадий. В руке у него появился пистолет.

«Макаров», – отметил про себя Василий.

Не говоря более ни слова, Каменецкий передернул затвор, просунул ствол в отверстие, зачем-то отстранился от пистолета и выстрелил. Из-за двери послышался пронзительный визг. Аркадий стрелял не целясь. С такого короткого расстояния по свинье, зафиксированной цепями, промахнуться было трудно. Аркадий выстрелил еще, а потом ещё и еще. Он методично выпустил всю обойму.

«Зверство какое-то» – подумал Василий.

– Каменецкий закончил стрельбу.

– Посмотри, – он ткнул стволом пистолета на дверь.

– А что смотреть-то? – хмыкнул Василий. – Расстрел произведен успешно.

– Не скажи. Эту свинку завалить трудно.

Василий заглянул в отверстие, ожидая увидеть там окровавленный труп животного, и с удивлением увидел невредимую свинью.

– Как видишь, жива, – хмыкнул Аркадий, меняя обойму. – Хочешь сам попробовать?

– Спасибо, – Василий отстранился от пистолета. – Я не живодер. Промахнулся или холостыми стрелял?

– Не скажи, – самодовольно ухмыльнулся Каменецкий. – Ещё какие боевые.

– Не попал?

– Еще как попал. У меня глаз, как алмаз. С чего бы ей так визжать. Больно всё же немного. А пульки где-то там валяются рядом с дверью. Ладно, пошли, наверху все обсудим. Запах тут. Пока, Маша! До скорой встречи! – довольным возгласом попрощался Каменецкий со свиньёй.

Путь назад показался Василию короче. Вернувшись в свой кабинет, его хозяин ловко достал из стола бутылку коньяка, две рюмки и наполнил их до краев.

– Давай, Вася, за успех нашего дела, – серьезно произнес он и опрокинул напиток в рот.

– Давай, – Василий последовал примеру Каменецкого.

– Вот ты Вася здесь с нами уже почти три года, – задумчиво произнёс Аркадий.

– Да уж.

– Как тебе тут?

– Да нормально.

– И ты больше вопросов не задаешь. Почему?

– А зачем задавать? Мне и так неплохо.

– Правильный ответ. Одобряю. Всему свое время. Пожалуй, наступил день, когда можно слегка приоткрыть завесы тайны.

Аркадий снова разлил по рюмкам коньяк, но пить не стал. Ненадолго задумался, затем, словно очнувшись, повел глазами по сторонам и наклонился к Василию.

– Мы тут на передовых рубежах исследований возможностей человека стоим. И не только. Мы открываем таинства мира, используя все методы постижения реальности, – прошептал он.

– А я не догадывался, – усмехнулся Василий.

– Не иронизируй. У нас тут несколько лабораторий. Одна из них занимается физическими возможностями человека, другая глубинами его психических сил, особое место занимает отдел параллельных миров и…, – Аркадий неожиданно осекся, словно сболтнул нечто лишнее.

– Да ты не говори, если нельзя, – Василий заметил замешательство Каменецкого.

– Тут такое твориться, – прошептал тот. – Я сам никак не могу понять, кто нас финансирует. Ты слышал про такую организацию, как «Наследие предков»?

– Кое-что, – кивнул Василий. – Тайные знания?

– Правильно, – согласился Каменецкий. – Практически все архивы этой организации исчезли. Но часть все же сохранилась…

Он вновь замолчал. Василий терпеливо ждал. Аркадий опрокинул рюмку в рот, посмотрел на Василия мутными глазами и тот по взгляду понял, что ничего нового более не услышит.

– Короче, на смертельный опыт пойдёшь, – сказал, как отрезал руководитель центра.

– Тут у вас все опыты смертельные, – заметил Василий. – Словно трюки под куполом цирка без страховки.

– Это особо смертельный, – Каменецкий многозначительно поднял указательный палец. – Под выстрелы пойдёшь.

– Это как свинья, что ли?

– Точно! Как свинья! Мы тебе кое-что в организм введем, и ты очень крутой станешь. Да не нервничай, мы сначала в ногу выстрелим.

– Может лучше в задницу?

– Не надо шуток. Все очень серьезно.

– А что за дрянь вы мне введете? – поинтересовался Василий.

– Это не дрянь, а стимулятор. Механизм его действия до конца не изучен, но одно мы знаем точно – он стимулирует живой организм к отражению энергетического удара. Пули, как на броню нарываются. Причем в нарушение всяких законов физики пули не разрушаются, а летят назад! Отражаются, будто лучи от зеркала! Понимаешь в чем прелесть эффекта? Чем сильнее удар, тем сильнее отражение. Живой организм весьма интересная штука. Этот стимулятор мобилизует защитные силы организма и тот мгновенно выставляет как бы экран на опасное энергетическое воздействие. Можешь себе представить! Я поэтому и стрелял из-за двери. Все эти пули назад летели. Они бы меня изрешетили. Иногда пули даже по стволу пистолета попадают. Теоретически, если выстрелить из пушки, то снаряд, отразившись от защиты, полетит обратно. Но это теоретически. А пока мы опыты проводим.

– И после серии удачных опытов на свинье, вы решили опробовать то же самое на мне?

– А что? – Каменецкий развел руками – Организм свиньи близок по своим параметрам к человеческому. Та же температура…

– Какие гарантии остаться в живых?

– Вася, ну ты же знаешь, – Аркадий грустно улыбнулся.

– Понял. Когда испытания?

– Ну, – Каменецкий поднял глаза к потолку. – Надо еще кое-что проверить и подготовить тебя. Думаю, не раньше, чем через неделю.

– А что это за стимулятор? – поинтересовался Василий. – Как вы его получили?

– А вот это уже лишний вопрос, – насупился Каменецкий.

– Наследие предков?

Каменецкий молчал.

– Сколько платите?

– Вот контракт, – Каменецкий достал из ящика стола листок бумаги.

– Не густо за смертельный номер без страховки за три выстрела в упор, – отметил Василий, пробежав контракт глазами.

– Ты же видел свинью. Ни капельки крови. Впрочем, ты можешь отказаться. У нас есть другие кандидатуры. Но ты лучший. У тебя идеальные параметры организма.

– Как у свиньи, – усмехнулся Василий. – Ручку давай.

Он подписал контракт.

– Ну, вот и славно, – Каменецкий спрятал листок в ящик и, расплывшись в улыбке, посмотрел на Василия. – Ты каждый раз удивляешь меня, Вася.

– Чем же?

– Легкостью, с которой идешь на риск. Ты словно жизнью своей играешь. Завидую. Я бы так не смог. Тебе что – терять нечего? Ну, положим, так было раньше, когда ты метлой махал. А сейчас-то, что заставляет? У тебя хорошая, пусть рискованная, но хорошо оплачиваемая работа. Обеспеченная жизнь. Перспективы. А в тебе ничего не изменилось. Ты по-прежнему подписываешь смертельные контракты равнодушно, словно уставший от жизни знаменитый артист, раздающий автографы надоевшим фанатам.

– А что изменилось-то? – Василий скривился в усмешке.

– Как это что? – Аркадий удивленно округлил глаза. – Все! Все изменилось, Вася! Ты обеспеченный человек. Жизнь тебе улыбается.

– Ехидно улыбается, – кивнул Василий. – Кстати о смертельных контрактах. Ты, Аркаша, по всей видимости, забыл – в прошлом я ученый и остаюсь таковым и поныне. Просто представь себе на минуту, что как истинный ученый я жертвую собой ради науки.

– Сильно сказано, Вася! Давай за это по полной, дружище! Уважаю!

– Давай! – Василий вслед за Аркадием осушил рюмку, а потом задал вопрос:

– Ты называешь меня своим другом, тогда ответь мне – зачем вы тратите огромные деньги на оплату контрактников? Почему бы вам не привлечь для своих опытов, к примеру, уголовников за досрочное освобождение из мест лишения свободы?

– Не пойдет такой вариант, – мотнул головой Аркадий. – Пробовали уже. Не достигли должных результатов. Наблюдалось лишь ухудшение физических параметров и угнетение и без того нездоровой психики. Они же люди подневольные, сломленные тяготами судьбы, сам понимаешь. К тому же настрой не тот. Соответственно и результаты плачевные. Как ученый ученому по секрету сообщу – для опытов нужны здоровые во всех отношениях особи, типа тебя. И чтоб от опыта к опыту здоровее становились и физически и психически. Уловил?

– Уловил, – кивнул Василий. У тебя на сегодня ко мне всё?

– Нет не всё. Отдохнуть не хочешь? Оставайся на пару деньков у нас. Ты же знаешь. У нас все имеется для полного расслабления.

– Спасибо, не могу.

– Что так? Раньше охотно оставался.

– Сейчас не могу. Сын у меня дома.

– Что? Сын!? – Каменецкий аж с кресла привстал. – К тебе сын приехал? Ты же говорил, что не видишься с ним.

– Да вот, – Василий грустно улыбнулся. – Его мать в круиз на океанском лайнере по Карибскому бассейну отправилась вместе со своим олигархом, а меня попросила за Володькой присмотреть.

– Интересно, то как, – Каменецкий прищурил глаза. – Женщины! Вот существа! Интуитивно силу чуют. Смотри, Вася. Придет время, она к тебе назад прибежит, не успеешь глазом моргнуть. Будет еще тебе ноги мыть и воду пить. Точно! Ты машину купил?

– Купил.

– Купил?! А она знает?

– Откуда? Да и зачем?

– Правильно – не говори. Они такие. Издалека чуют мужика. Надо же – Вовку доверила! Кстати, какую машину взял, и почему не обмыли покупку?

– Машина, как машина. Lexus GS 350. .

– Ничего себе! – присвистнул Аркаша. – Да ты меня переплюнул! Меня Зажрался. Надо тебе меньше платить.

– Больше надо платить, – усмехнулся Василий. – Может, я самолет хочу.

– Обойдешься. Хотя все в твоих руках. Значит, не можешь остаться?

– Не могу.

– Жаль. Не забудь перед отъездом зайти в подготовительный сектор. Там тебе введут предварительные активаторы.

– Зачем?

– Они усиливают сопротивляемость организма и регенерацию тканей. Это необходимо для нашего опыта. А уж потом мы тебе основной биостимулятор введем.

– Зачем мне усиливать регенерацию тканей?

– Ну, мало ли? – Каменецкий развел руками. – Сам понимаешь. Вдруг тебя ранят, а ты благодаря этим препаратам быстро на ноги встанешь. Заодно проверим их эффективность.

– А коньяк. Я же коньяк выпил. Несовместимость получится, – возразил Василий.

– Никакой несовместимости! – уверенно произнес Каменецкий. – Наоборот, две рюмки будут способствовать полной совместимости. По себе знаю – коньяк в малых дозах расширяет сосуды, активизирует мозг, улучшает пищеварение, а также…

– Да, понял я, понял, – закивал Василий, прерывая объяснения Каменецкого.

– Понял? Ну и хорошо! Сейчас тебе активаторы введут, а после доставят до дому. Мы тебя вызовем в ближайшее время для предварительного обследования. Рад был тебя видеть, – Аркадий протянул ладонь.

Глава 2 ПОХИЩЕНИЕ

Автомобиль разбросал светом фар вечерние сумерки и притормозил возле подъезда дома. Василий вышел из машины. Ее дверца закрылась за спиной со звуком щелчка затвора винтовки. Он посмотрел на окна своей квартиры на шестом этаже. В одном из двух окон горел свет.

«Дома сидит», – подумал Василий и вошел в подъезд.

Старичок лифт не работал. Как и весь дом, он был слишком стар. Время от времени этот древний механизм, благодаря упорным наладчикам создавал видимость работы. Лифт терпеливо ждал, когда кто-нибудь ступит на его расхлябанный пол, захлопнет за собой распашные, вдоль и поперек исписанные нецензурной бранью, двери и нажмет кнопку нужного этажа. Тогда он, скрипя и стоная, обязательно увозил беднягу на другой этаж, либо, сказавшись «смертельно больным», застревал между ними. Очередная «жертва лифта» могла подолгу оставаться там, взывая о помощи.

Василий топал наверх, машинально читая надписи на стенах. Проходящим мимо они ничего хорошего не обещали. Сам подъезд много лет оставался без ремонта, а предприимчивые граждане не только не гнушались общественными лампочками, методично выкручивая их, но даже патроны со стен поснимали. Упорный жилец с пятого этажа попытался защитить свою лампочку решетчатым плафоном. Наивный человек!

Открыв дверь квартиры, Василий осторожно шагнул на пол прихожей. Старая кошка – наследие прошлого, имела привычку гадить при входе. Василий ранее неоднократно по неосторожности попадал ногой в продукт ее жизнедеятельности. Но со временем у него выработался условный рефлекс. Теперь он всегда помнил, что при входе в квартиру надо быть бдительным.

Василий терпеть не мог кошку, но выбросить не решался. Божья тварь все-таки. Он так ее и называл – Тварь. В ответ она охотно реагировала на кличку, в особенности, когда Василий приходил домой с мясопродуктами.

На этот раз все обошлось. В прихожей чисто. Тварь сидела на диване и взирала на хозяина выжидательным взглядом.

– Извини, – развел руками Василий. – Вкусного нет ничего. Не до тебя.

В ответ кошка раскрыла розовый рот и гнусаво мяукнула.

Сбросив обувь, Василий прошел в комнату. Вовка сидел в кресле перед телевизором. Он даже глазом не повел на отца.

– Как дела? – бодро спросил Василий.

– Нормально.

– Так и сидишь дома?

Молчание в ответ.

Василий прошел на кухню. Он проголодался с дороги. Залез в холодильник. Достал колбасу. Отрезал кусок. Налил молока. Заглянул в хлебницу.

– Вовка! – крикнул он. – Почему за хлебом не сходил? Ты меня слышишь?

Снова молчание в ответ.

Василий вернулся в комнату. Коротко стриженый затылок сына возвышался над спинкой кресла.

– Ты почему за хлебом не сходил? – повторил Василий вопрос.

– Дома я за хлебом не ходил.

– А почему? – удивился Василий.

– У нас есть домработница, – ответил Вовка, как отрезал.

– Понятно, – произнес Василий, подсаживаясь на соседнее кресло. – Слушай, Вован, хочешь – не хочешь, а пару недель нам придется провести вместе. Придется потерпеть.

– Ты живешь как бомж, – процедил сквозь зубы сын. – Ты хуже бомжа. И мама ушла от тебя, потому что ты хуже бомжа.

– Почему это я хуже бомжа? – растеряно спросил Василий.

– Потому, что хуже, – упрямо произнёс сын. – Все мои друзья знают, что у меня отец дворник. Настоящий мой отец – дворник. Он метет мусор.

– Уже не дворник. Я не работаю больше дворником.

– Всё равно ты был когда-то дворником и навсегда останешься им. У тебя ничего не меняется. Я помню этот дом. Всё тот же диван, те же старые кресла, тот же телевизор, кошка та же самая.

– Видишь ли, Вован, – Василий положил свою ладонь на плечо сыну. Тот нервно дернулся. – Видишь ли. Жизнь штука сложная. Все меняется. Сегодня ты дворник, а завтра министр. А может случиться наоборот. Да разве в этом дело. Самое главное, что я твой отец, а ты мой сын. И это главное.

– Отстань, – едва слышно произнёс сын.

– Ладно, – Василий поднялся с кресла. – Надеюсь, мы с тобой подружимся. Сиди. Я за хлебом схожу.

Он прошел в коридор и почувствовал под ногой нечто мягкое.

– Вот тварь! Когда успела?

Кошка спряталась. Василий с омерзением сбросил с ноги тапок, переобулся в ботинки и вышел на площадку. Спустился по лестнице. Магазин располагался неподалёку в соседнем доме за углом. Минуты три ходьбы. Когда возвращался назад, из-за угла дома на скорости вырулил автомобиль и пронесся мимо, сверкнув фарами.

– Так и сбить недолго. По двору, как по шоссе. Вот сволочь! – выругался Василий. Он зашел в подъезд, машинально нажал кнопку лифта, чертыхнулся, вспомнив, что тот не работает и вновь начал подниматься по лестнице. Подойдя к двери, вытащил ключи. Та оказалась незапертой.

– Что за черт, – пробормотал он. – Вовка! Почему дверь не заперта!

В ответ тишина.

– Вовка! – крикнул Василий, прошел в комнату и замер. Там царил разгром. Ковер со стены содран. Кресло на боку. Дверца платяного шкафа сорвана с петель. Из опрокинутого на пол и чудом уцелевшего телевизора, показывал свое искусство Боря Моисеев. Вовки в комнате не было. На полу, раскинув руки в стороны, лежал незнакомец, устремив в потолок удивленный взгляд неподвижных глаз. На груди по ткани белой рубашки расползалось темное пятно крови. На миг Василию показалось, что он видит сон. Кошмарный бредовый сон.

– Вовка! – крикнул он, кидаясь на кухню. Никого. Бросился обратно в тайной надежде, что тело на полу исчезнет, а порядок в комнате сам собой восстановится. Нет. Там без изменений. Что за бред! Что произошло? Кто это?! Где Вовка?! Он попытался сосредоточиться.

– Спокойно, Василий, – сказал он сам себе. – Спокойно. Это может как-то связано с твоей деятельностью? Вполне. Где сын? Похищен? Что делать-то? Ментам звонить? Нет. Случай из ряда вон. Надо Аркадию звонить. Экстренный случай. А это кто? Кто этот тип на полу? Надо карманы у него обшарить. Может, какие документы есть.

Василий запустил ладонь в оттопыренный наружный карман синей джинсовой куртки незнакомца. Ничего нет. А во внутреннем?

Незнакомец дернул правой рукой и замычал. Василий отпрянул. Незнакомец смотрел на него. Определенно, он был скорее жив, чем мертв.

– Спаси его, – прохрипел незнакомец.

– Кто ты? Где мой сын?! – выкрикнул Василий.

– Он везет его… на Драконий остров…, Ангара…, Стрелка…, успеть…, – незнакомец захрипел и закатил глаза.

– Кто его похитил?

– Ты должен успеть, – едва слышно произнёс незнакомец. Струйка крови вытекла у него изо рта.

– Кто он? Кто? Кто его похитил? А ты кто?

Незнакомец молчал. Взгляд его помутнел. Несомненно, он был скорее мертв, чем жив.

– Черт! – выругался Василий. – Маловато сказал. Драконий остров. Ангара. Стрелка. Какая еще стрелка? Бандиты стрелку забивают? Как в лихие девяностые? На Драконьем острове? Где этот остров? Зачем туда везут сына? Выкуп будут требовать?

Голова шла кругом. Василий плотно сжал ладонями виски. Стоп! Кажется, сообразил!

Стрелка. Да это же поселок.

Драконий остров. Стрелка. Василий знал это место. Там сливаются воды Ангары и Енисея. Сам он в поселке не бывал, но видел множество его домиков с противоположного берега, когда катался на север по делам своего неудачного бизнеса.

Странно все это. А может тот, что на полу бредил? Нес предсмертную ахинею? Да кто же он?

Василий вновь наклонился над мертвецом и обшарил все карманы. Пусто. Но почему пусто? Удивительно – даже мелочи не нашлось. Карманы чистые, будто там никогда ничего не лежало. Он говорил, что я должен успеть. Спокойно, Вася! Спокойно!

Василий присел на диван. Решение созрело мгновенно, как вспышка молнии, пронзила голову.

Хватит время терять. Сейчас ночь. Трасса свободна. При хорошей скорости расстояние под триста километров можно меньше чем за три часа покрыть. Твой «Лексус» на стоянке. Он ждет тебя. Но, прежде надо Аркадию сообщить.

Василий набрал на мобильнике номер.

– Да, – послышался сонный голос Каменецкого. – Что случилось, Вася?

– Проблема. У меня сына похитили.

– Как похитили? Кто? – в голосе Каменецкого послышались металлические нотки.

– Я не знаю. У меня труп в квартире. Он мне сказал, что сына везут на Драконий остров. Это где Стрелка на Ангаре.

– Кто сказал? Труп?

– Да, труп. Не труп. Это он сейчас труп.

– Зачем его везут? А кто он этот труп? – Каменецкий явно плохо соображал спросонья.

– Я не знаю. У него нет документов. Ничего нет в карманах.

– Что конкретно он сказал дословно?

– Драконий остров. Ангара. Стрелка. Надо успеть.

– И все?

– Все.

– А зачем везут сына? Он сказал?

– Не успел. Помер.

– Значит так! – жестко произнес Каменецкий. – Оставайся на месте! Твоего сына, наверняка, взяли в заложники. Скорей всего чистой воды шантаж. Проявляют интерес к твоим делам. Хотят на нас выйти. Мои люди будут у тебя через час. В милицию не звони. Никуда не ходи. Жди. Понял?

– Я не могу ждать. Он мне сказал, что надо успеть. Я выезжаю туда немедленно.

– Ты с ума сошел! – голос Каменецкого пустил петуха. – Это может быть ловушка!

– А мне плевать! У меня сына похитили! – рявкнул Василий.

– Белавин! Не смей! – завопил Каменецкий. – Я тебе приказываю!

– Нет, Аркаша. Извини. Я не буду ждать. Не могу, – Василий произнес эту фразу решительно, отчетливо и спокойно.

– Хорошо, Василий, – произнёс Каменецкий после нескольких секунд молчания. – Действуй. Действуй по обстановке. Мы тебя отлично подготовили. Вот и прояви себя. Драконий остров, говоришь. Ангара. Стрелка. Мы все уточним об этом месте. Мобильник не забудь! И ни под каким видом не отключай его! Будь на связи! Ключ от своей квартиры оставь под ковриком. Всё, отбой.

Закончив разговор, Василий бросился в кладовую. Там на верхней полке в коробке из-под обуви он хранил пистолет. Сунул оружие за ремень на джинсах. Что еще взять? Нож с выкидным лезвием на всякий случай. Он тоже может сгодиться. Денег надо побольше. Что еще? Мобила в кармане. Ключи от машины здесь же. Теперь все. Вперед!

– Я черный плащ! Я ужас, летящий на крыльях ночи! – неожиданно завопил телевизор. Василий выдернул вилку из розетки, выключил свет, пулей вылетел за дверь, повернул ключ в замке, бросил его под коврик, придавил ботинком военного образца и ринулся вниз по лестнице.

Глава 3 ДРАКОНИЙ ОСТРОВ

Свет фар разрывает темноту. Серая лента дороги летит под колеса. На спидометре за сто пятьдесят. Изредка проносятся мимо встречные автомобили, да мелькают по сторонам россыпи огоньков засыпающих деревень. Луна скачет по верхушкам придорожных деревьев. Уже далеко за полночь. Позади час пути. Конечный пункт – селение Широкий Лог, что на Енисее, напротив устья Ангары. «Машина-зверь» проглотит остаток пути менее чем за час. Дальше путь по воде. Василий намеревался, во что бы то ни стало раздобыть лодку любым способом у кого-нибудь из местных.

Он поправил пистолет за поясом и прибавил газ на подъеме. Автомобиль, не сбавляя скорости, взлетел на пригорок, оторвал на секунду колеса от асфальта и вновь опустился на дорогу. В кармане завибрировал мобильник. Звонил Каменецкий.

– Едешь? – без предисловий спросил он.

– Да, – коротко ответил Василий.

– Вижу, что на половине пути.

– Больше половины. Следишь по своим приборам?

– А как же. Мои ребята в твоей квартире.

– Ну и что?

– Там нет трупа.

– Как это нет? А дверь? Дверь закрыта была?

– Говорят, что была. В квартире бардак. Но жмурика там нет. Ты ничего не напутал? – в голосе Аркадия прозвучали ноты недоверия.

– Я, что? Рехнулся по-твоему? Получается, что труп ожил, и вышел через закрытую дверь. Так, что ли?

– Ты это не иронизируй.

– А что мне остается? Ты считаешь, что у меня галюны.

– Я ничего не считаю. Разберемся. Я тут про остров справки навел. Остров этот на Стрелковском пороге стоит километрах в семи от поселка – выше по реке. Я фото посмотрел. Действительно – скала, как спина дракона. Этот остров еще Караульным называется.

– Это всё, что ты узнал?

– Работаем, Васёк. Работаем. Будь на связи. Пока.

– Пока, – процедил сквозь зубы Василий, заталкивая телефон в карман. Что за чертовщина? Мертвец исчез! Мистика полная. Да и черт с ним. Не об этом надо думать. Только вперед. Дорожные знаки мелькают в свете фар. Остался позади поселок Казачинское. Треть пути еще впереди. Дорога вверх да вниз скачет. По сторонам лес сплошной подступил. Тайга началась. Скоро, уже скоро Широкий Лог. Успеть бы.

– Шапкино, – прочитал Василий в свете фар на придорожном указателе.

Всё. Совсем близко. Пара спусков. Тройка подъемов. Или наоборот? Да неважно. Вскоре впереди среди деревьев из темноты проступили редкие огни. Вот он, Широкий Лог. Несколько десятков деревянных домишек приютилась вдоль дороги. За ними в свете луны блеснул Енисей.

Василий притормозил, выискивая спуск к реке, крутанул руль вправо, и вскоре береговой галечник зашуршал под колесами. Стоп. Конечная остановка.

Селение спало. Неподалеку на воде темной массой застыл дебаркадер. На этой плавучей пристани светилось одинокое окно. Василий выскочил из машины, бросился к дебаркадеру, взбежал на трап и постучал в стекло, пытаясь при этом заглянуть за шторку. За окном никто не отзывался.

– Где тут вход-то? – Василий метнулся вдоль борта и увидел дверь. Толкнул. Створка распахнулась. В нос ударил запах хмельного суррогата, заполнивший тесное помещение с тусклой лампочкой под потолком. Возле окна приютился столик под обшарпанной клеенкой неопределенного цвета. На столике разместился натюрморт из пустой бутылки водки, начатой банки тушенки и надкушенного огурца. У стены напротив окна стояла железная кровать с проваленной панцирной сеткой. Ее накрывал матрас с торчащими клочьями серой ваты. На нем, раскинув руки в стороны, возлежал обитатель помещения. Его всклокоченная с проседью борода шевелилась в такт громкого храпа. Одна нога в кирзовом сапоге с комьями засохшей грязи, расположилась на матрасе. Другая – без сапога, покоилась на полу.

Василий подошел к спящему, и встряхнул за плечо. Тот замычал и попытался отвернуться к стене. Не удалось. Василий придержал пьяного и вновь резко тряханул.

– Колян! Иди ты на…! – захрипел пьяный.

– Эй, мужик, вставай! – на этот раз Василий тряхнул отдыхающего, как следует. Тот открыл глаза и бессмысленно уставился на незваного гостя, затем беспорядочно заелозил руками, с трудом приподнялся на локтях и оперся спиной о стену.

– Ты кто? – спросил он и мотнул головой. – Чо те надо? Как сюда попал?

– Лодка с мотором есть? – без церемоний спросил Василий.

– Лодка? Лодка есть! – пьяный гордо задрал бороду. – Только не про твою честь!

– Тебя как зовут?

– Степан. А тебя?

– Василий. А ты кто тут?

– Охранник! – гордо произнёс Степан. – Пить будешь?

– Некогда мне пить. Мне лодка нужна.

– Лодка? Лодка – это лодка, – многозначительно произнёс Степан и поднял грязный указательный палец вверх. – А сейчас вечер или утро?

– Сейчас ночь. Так как насчет лодки?

– Лодки? – тупо переспросил Степан. – А ты кто?

– Я уже сказал, – Василий начал терять терпение.

– Как ты сюда попал? Ты посторонний! – Степан натянул на ногу сапог, попытался встать, оторвал зад от кровати, но потеряв равновесие, снова откинулся на стену.

– Я свой. Как ты насчет вот этого. – Василий вытащил из кармана сотку и положил на стол. При виде денег взгляд Степана приобрел некую осмысленность.

– А на бензин? – спросил он. Василий вытащил еще одну бумажку. Степан протянул руку, сгреб деньги и сделал вторую попытку подняться. На этот раз попытка оказалась удачной. Он встал и, шатаясь, вышел за дверь. Василий последовал за ним.

Походкой моряка в шторм Степан прошел на корму и расстегнул штаны.

– Что смотришь? Лодка-то вон! – мотнул он головой в сторону.

Василий перегнулся через борт. В свете луны заметил деревянную самодельную посудину, приютившуюся возле берега. На корме у посудины блестел мотор. Закончив свои дела, той же походкой Степан вернулся назад.

– Мотор японский. Сcуcуки. Сорок кобыл, – многозначительно произнёс он. – Пошли, что ли?

Степана по-прежнему штормило. Но, он достаточно проворно пробрался к трапу и ловко спустился на берег. Шатаясь, пошарил в карманах, достал ключ, наклонился. Его повело в сторону, но он удержался на ногах и при этом изловчился не только попасть в замок, но и повернуть в нем ключ. Освободив цепь, он бросил ее в лодку и шагнул в неустойчивую посудину, чудом не свалившись в реку.

– Ты управлять-то сможешь? – с сомнением спросил Василий, глядя, как Степан на четвереньках перебирается на корму.

– Обижаешь, – бросил тот через плечо. – Мне главное до мотора добраться. Оттолкни.

Василий оттолкнул лодку от берега и сам прыгнул на борт.

– Садись, не шатай, – Степан указал на доску, приспособленную для сиденья, а сам размашисто дернул ручку стартера. Мотор завелся с половины оборота. Степан упал на дно лодки, но румпель управления не выпустил. Посудина, накренившись, развернулась по течению реки, набирая скорость.

– А что не спросил – куда плыть-то? – поинтересовался Василий.

– Не плыть, а ходить – это, во-первых. Плавает – сам знаешь что. А на счет ходить – ясно куда, – хмыкнул Степан. – Отсюда все в Стрелку идут.

– Мне в Стрелку не надо. Мне на Драконий остров. Знаешь такой?

Мотор резко сбавил обороты. Лодку подхватило течением.

– На Драконий остров? – переспросил Степан, и его пьяные глаза сверкнули огнем в свете холодной луны. – Ночью? Ты чо там забыл?

– Надо.

– Драконий – это совсем другое дело. Это будет дорого стоить.

– Почему?

– А там черти водятся.

– Какие ещё черти?

– А кто его знает! – Степан почесал затылок, затем оглянулся, будто учуял кого за спиной. – Может и не черти вовсе. Там на скалах по ночам последнее время огонь светится. Необычный огонь. Синий такой. Погорит, погорит, да и потухнет. А Федька Косой, что самоловы на стерлядь там всегда ставит, говаривал, будто видел и не раз, как с неба на вершину скалы столб света спускался. Но ему веры нет. Месяца три назад приключилась с ним белая горячка. Еще снег не сошел, а он бегал по всему посёлку без штанов и орал, мол, что десять чертей за ним гонятся. Убить хотят или еще что там.

– Сколько? – прервал Василий неожиданно разговорившегося Степана.

– Двадцать чертей! – Степан растопырил пальцы на руках.

– Я не про то. Сколько тебе надо. За сколько на остров свезёшь?

– Ну, – Степан почесал бороду.

– Решай быстрее. Я тороплюсь.

– Ещё столько же, – выпалил тот.

– Это двести?

– Ага, – жадно затряс бородой Степан.

– Держи, – Василий протянул деньги. – Давай, газуй!

– А ты не жадный, – ощерился Степан. – Держись крепче! Эх, прокачу!

Мотор взревел. Лодка рванула по воде, разметывая волну. Василий вцепился в борта. Ветер ударил в лицо. Луна скрылась за облаками. Неустойчивая деревянная посудина неслась в темноту на сорока лошадях японского мотора. В кармане снова завибрировал телефон. Опять Каменецкий.

– Белавин?! Как дела?

– На воде я. К острову путь держим. Степан! – крикнул Василий пьяному штурману. – Долго ещё плыть?

– Скоро! – донеслось через ветер. – В Ангару уже входим.

Лодка заплясала по волнам, так, что у Василия голова затряслась.

– В Ангару входим! – крикнул он в трубку.

– Понял. Километров десять еще осталось. Остров видишь?

– Какой остров? Тут ночь непроглядная. А, черт! – выругался Василий. Лодку тряхнуло, и он чуть не выронил телефон за борт.

– Что там у тебя? – насторожился Каменецкий.

– Да я тут на глиссере рассекаю воду с пьяным штурманом.

– Шутник. Слушай, Вася. Я к тебе вертолёт направил с бригадой наших. Они на подлете уже. Так, что – имей ввиду.

– Хорошо! Понял! Что ещё?

– Пока всё.

– Тогда конец связи. – Василий поспешно сунул трубку в карман и снова вцепился обеими руками в борта. Холодные брызги летели ему в лицо. Лодка, не сбавляя скорости, легко рассекала крупную речную зыбь.

– Тут всегда так! – крикнул Степан. – Волны пляшут. Здесь Ангара с Енисеем сходятся. Радуются встрече. Легенда есть такая о двух этих реках. Слышал?

– Слышал, – кивнул Василий. Сквозь шум ветра в ушах до него доносилась пьяная болтовня Степана. Тот, как заправский гид пересказывал известную легенду двух рек. Но Василию было не до сказок. Он напряженно всматривался вперед. Луна выскочила из облаков и залила призрачным светом спящую землю. Речная зыбь закончилась, и лодка неслась легко по гладкой посеребренной луной воде. Справа по борту мерцали редкие огни поселка. Противоположный берег, напротив, чернел над ангарскими водами высокой крутизной. Прямо по ходу лодки на горизонте пробилась узкая полоска утренней зари. В начале июля светает рано.

– Славное море, священный Байкал, – громким, истошным голосом завопил Степан. – Славный корабль омулевая бочка. Эй, баргузин, пошевеливай вал, -молодцу плыть недалечко.

«Умопомешательство какое-то. Полный бред», – подумал Василий. Слова древней песни местного исполнения резали ему уши.

– Замолчи! – крикнул он певцу. А тому хоть бы что. Степан помнил всю песню наизусть и обстоятельно не торопясь довел ее до заключительного куплета.

Славное море, священный Байкал,

Славный мой парус -– кафтан дыроватый.

Эй, баргузин, пошевеливай вал, –

Слышатся грома раскаты.

Войдя в раж, Степан раз за разом продолжал повторять две последние строчки. А тем временем из-за поворота реки на фоне полоски зари показался черный силуэт.

– Это он?! – выкрикнул Василий, указывая рукой вперед.

– Он самый. Дракон наш, – ответил Степан, прекращая пение. Лодку бросило в одну сторону, потом в другую. Вода бурлила за бортом, крутилась водоворотами.

– В порог вошли! – крикнул Степан. – Видишь сколь камней вокруг всяких разных больших и маленьких. Это последняя преграда, что Байкал перед Ангарой на пути к Енисею выставил. Но любовь она все пройдет, все преодолеет, все преграды на своем пути сметет. Раньше эти камни скалами острыми здесь торчали, а время их сгладило.

Василий смотрел по сторонам. Лодка, не сбавляя скорости, неслась среди водоворотов и огромных валунов. Вода пенилась меж ними. Скала приближалась. Полоска утренней зари ширилась на горизонте, разгоняя ночной мрак. У берегов заклубился молочный туман, медленно заволакивая окружающий пейзаж.

«Точно, словно дракон спящий, – подумал Василий, глядя на многометровую скалу. – Спину над водой выгнул. Давно заснул. Гребень деревьями зарос. На ветру стволы скривились. А это что там, на вершине? Что это»?

Ночной сумрак ещё сопротивлялся утренней заре, но в этом сумраке – на вершине скалы среди деревьев полыхнуло синим огнем. Показалось? Нет. Огонь погас на секунды, а затем разгорелся вновь.

– Прибыли! – неожиданно громко гаркнул, притихший было, Степан, сбавляя скорость лодки и поворачивая посудину к каменистому выступу.

– Тише ты! – Василий предостерегающе поднял руку.

– А что? – Степан насторожился.

– Черти, говоришь, здесь водятся?

– Ага, черти. И лешие здесь живут. Я сам не видел, а вот Федька косой… Смотри, свет! Там свет! – Степан выставил руку вперед, указывая на вершину, скалы и выпучивая глаза. Мотор заглох. Лодку подхватило быстрое течение и понесло назад.

– Ты чего? Давай к берегу, – прошипел Василий.

– Будто и не тот остров-то, – забормотал Степан, привстав на ноги, покачиваясь и широко раскрыв глаза. – Этот какой-то огромный и темный весь. Скала-то вся черная и высокая.

– Как это не тот?! – возмутился Василий. – Ты меня куда завез?

– Да вроде на Драконий вез, – развел Степан руками и едва не свалился в воду. – Тут один такой остров. А этот другой какой-то. Вроде он и не он. Жуткий и черный. И не видать ничего окрест. Туман все берега закрыл. Гляди ты.

Василий осмотрелся по сторонам. Сизый туман плотной стеной затянул все вокруг. Один лишь остров возвышался в поле видимости черной громадой. Но и его начал затягивать мутной пеленой по мере того, как лодку сносило течением.

– Ты мне тут не морочь спьяну голову. Заводи мотор, да рули вперед, – решительно заявил Василий

– Cейчас, сейчас – пробормотал Степан, не отрывая взгляда от вершины скалы. Дернул стартер. Мотор чихнул. Лодку закрутило в водовороте. Степан еще раз рванул стартер. На этот раз мотор заработал.

– Сейчас, разберемся, что тут, – Степан вновь направил лодку к острову. Хмель его, похоже, начал выветриваться. Глаз заблестел. – Смотри! Смотри!

Василий оглянулся. С неба на вершину скалы медленно опускался столб света.

– Точно! Не врал Федька-то! Вот тебе и косой! Свет с неба! Ни чо…себе! – Степан присвистнул и пытливо уставился на Василия. – Слушай, а ты-то кто сам? Кто такой? Тебе чего тут надо?

– Тебе то, что? Я деньги плачу, – отмахнулся тот.

– А может ты агент разведки иностранной, а деньги твои и вовсе фальшивые?! Смотри, вон и вертолет за тобой летит.

Острый глаз, однако, у этого Степана, хоть и спьяну. Василий не видел вертолет, но гулкий звук лопастей, перекрывающий шум лодочного мотора, услышал. И лишь спустя некоторое время, ему удалось различить некое движение в небе меж туманных разводьев. Вертолет проявился из них за островом и пошел на снижение, скрываясь за скалой.

– Да никакой я не агент! Сына у меня похитили. Он где-то здесь. А вертолет мне на помощь летит. Давай быстро к острову! – рявкнул Василий.

– Как это похитили? Кто? Бандюганы? А ты куда смотрел?! – с неожиданной злобой в голосе выкрикнул Степан.

– Некогда объяснять! Газу давай!

Степан резво поддал газу. Лодку рвануло вперед навстречу крутолобым береговым камням.

– Тише ты! Разобьешь свою шаланду! – выкрикнул Василий.

– Не боись! – Степан мастерски заложил вираж, вырулив против течения.

Лодка сбавила ход и глухо стукнулась бортом о крутые лбы береговых камней. Василий выскочил на маленький песчаный пятачок меж гладких высоких валунов, вскарабкался по их крутизне и побежал по плоским, словно чешуя камням к скале. Своей массой она перекрыла утреннюю зарю. Василий вознамерился по ее гребню забраться на вершину, куда по-прежнему с глубин темных небес исходил столб призрачно-фиолетового света.

Поверхность скалы вблизи была похожа на окаменевшую шкуру гигантского чудовища. Василий начал подъем по гладким камням, отшлифованным дождями да ветрами за многие тысячелетия. Луч света меж тем становился ярче. Что же это за свет такой? Божественный? Чудо никак? Нисхождение ангелов? Второе пришествие?

Некогда вопросы самому себе задавать. Шестое чувство подсказывало, что надо спешить из последних сил. Дорога каждая секунда.

Телефон завибрировал в кармане. Опять Каменецкий? Чего надо-то? Отстань. Некогда. Метров двадцать до вершины, сталось. Из-за нее звук вертолета доносится. Саму машину не видно. За вершиной скалы она скрыта. Но что это? Никак выстрелы?

Василий остановился, прислушиваясь. Сквозь шум вертолета отчетливо прорывался треск автоматных очередей. За скалой, похоже, завязался нешуточный бой. Быстрее наверх!

Вот и вершина. С десяток деревьев растут на ней, уцепившись корнями в скалу. А на камнях среди них лежит кто-то. Так это же Вовка!

Сын лежал неподвижно на спине в круге мерцающего фиолетового света, пропечатанном на камнях небесным лучом. Не раздумывая, Василий бросился вперед.

– Вовка!

Сын открыл глаза. Жив! Его мутный блуждающий взгляд, встретившись с глазами Василия, мгновенно приобрел осмысленное выражение.

– Папа, – прошептал он. – Я не могу двинуться. Это он так сделал.

– Что он сделал? – не понял Василий. – Кто он?

Воздух встряхнуло от гулкого разрыва. Через миг прогремел еще один.

Похоже, что были задействованы гранаты. В коротком свете их разрывов Василий различил на дальней оконечности острова вертолет и фигурки людей. Затем все снова потонуло в туманной серой мгле. Автоматные очереди не прекращались. Изредка слышались человеческие крики.

Еще раз рванула граната, а затем откуда-то снизу от скалы в сторону вертолета метнулся сноп зеленого огня, и винтовая машина мгновенно превратилась в огненный шар. На миг Василию показалось, что он смотрит голливудский боевик, но уже в следующее мгновение ощущение жестокой реальности возвратилось к нему.

Со взрывом вертолета стихли выстрелы. Наступила тишина.

– Уходить надо! – услышал он громкий возглас над ухом, обернулся и увидел Степана.

– А ты как здесь оказался? – опешил Василий.

– Выстрелы услышал, вот и оказался! Хватаем его, быстро! – Степан наклонился к Вовке. – Ноги делаем!

– Папа, – прошептал сын, глядя расширившимися глазами за спину Василия. Тот резко оглянулся. По гребню скалы из сумрака деревьев медленно надвигался темный силуэт. Кто это? Василий выхватил пистолет. Передернул затвор. Свет с неба плеснул яркой огненной волной, ослепил глаза. Камни в пределах круга, будто сами начали светиться, а за его пределами все погрузилось в темноту. Но силуэт тот был еще чернее темноты и продолжал медленно надвигаться.

– Папа! Это он! – резанул по ушам пронзительный крик сына.

– Стой, стрелять буду! – Василий направил ствол на силуэт. Никакой реакции. Надвигается и все тут.

Василий выстрелил в воздух. Надвигается. Шагов пятнадцать осталось. Выстрел на поражение. Еще раз. Бесполезно. Приближается. Еще выстрел и ещё. Да кто же ты такой!?

– Сатана! – завопил неожиданно Степан, подхватывая с камней увесистый корень и с отмаши запуская его в темную фигуру. Мимо. Василий отчетливо увидел, как коряга, изменив траекторию, обогнула мишень и, ломая ветви деревьев, затерялась среди стволов.

– В рукопашную! – пьяно заблажил Степан, бросаясь вперед. В тот же миг яркий свет полоснул бритвой по глазам Василия и пронзил все тело. В беззвучном крике перехватило горло. Будто надвигающимся поездом загудело в ушах, а через миг в голове словно взорвалась граната, и глаза погрузились в темноту.

Глава 4 ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЕС

Длинные крутые волны монотонно накатывались на каменистый берег. Ударяясь о скалы, они гулко взрывались, выбрасывая навстречу серым когтистым облакам, каскады белой пены. Резкий порывистый ветер подхватывал и далеко разносил их мелкие соленые брызги.

Василий озирался по сторонам. Секунды назад он очнулся на сыром песке и вскочил на ноги.

«Где Вовка? Где Степан?– вопросы без ответа крутились в его голове. – Что со мной? Куда я попал»?

За спиной высился протяженный в обе стороны берега высокий скальный обрыв. На нем под порывами ветра шумели сосны да ели вперемешку с редким березняком. Сибирская тайга, вроде. Но откуда здесь океан?

«Нелегкая занесла, – подумал Василий, глядя на его безучастные волны. – А может это галлюцинации? Последствия экспериментов? Аркаша старался и пичкал его всякой дрянью. А возможно это сон»?

Он ущипнул себя за руку и почувствовал резкую боль. Это не сон. Вспомнил про телефон и достал его из кармана куртки. Высветилась надпись «Вне зоны доступа». Пройдя немного вдоль берега, решил присесть на камень возле одинокой елки и подождать. Вдруг Вовка тоже где-нибудь здесь рядом и вскоре объявится.

В памяти калейдоскопом заплясали картинки недавних событий.

Труп в квартире. Ночная дорога. Пьяный Степан со своими песнями. Столб света на острове. Обездвиженный Вовка. Взрыв вертолета. Темное неуязвимое нечто. Вопль Степана, вспышка света и все.

Что это было?

Василий обхватил ладонями виски. Он отчетливо понимал, что встрял в нечто очень серьезное. Причем, возможно, наломал дров. Вариант воздействия галлюциногенов отбросил. Он предположил иную версию событий, и в ней имело место быть вмешательство инопланетян. Версия фантастическая. Но иных более-менее разумных объяснений тому, что случилось, не было. Василий допускал существование гуманоидов. Вселенная бесконечна и мало ли кто там в ней прячется. Но одно дело – допускать, а другое – реально столкнуться.

Выходит – инопланетяне? Но что им надо? Зачем им понадобился сын?

– Вовка! – неожиданно для себя завопил Василий, вскакивая с камня. Прислушался. Отчаянный вопль отразился от скал и полетел дальше.

– Вовка!!

-Ааааа!! – вторило долгое эхо.

– Степан!! Ан-ан-ан…

Устав кричать, снова уселся на камень. Над затылком чирикнули. Поднял голову. Невзрачная серая птаха, бестолково потоптавшись на ветке, проказливо пискнула, выпустила из-под хвоста продукт жизнедеятельности, и легко вспорхнув, слилась с небом.

– Вот тварь! – выругался Василий, смахнув со лба липкую каплю. Небольшой кусочек гадости, подобно холодному душу, мгновенно привел его в чувство, пронзив своей реальностью. Прозрачной волной нахлынуло спокойствие, приводя в порядок мысли и эмоции. Василий поднялся с камня и зашагал вдоль скалистого обрыва, намереваясь найти место, где можно без особого риска подняться повыше, чтобы осмотреть окрестности. Пройдя пару сотен шагов, остановился и окинул оценивающим взглядом предполагаемый путь наверх. Он был в меру опасен, но вполне преодолим без веревок, крючьев и прочих альпинистских принадлежностей.

Василий приступил к подъему. Камни посыпались из-под его ног. Уже через пару минут, он стоял наверху обрыва. Там гулял шквальный ветер, мотая верхушки деревьев. За ними в воздушной дымке просматривались далекие серые холмы, покрытые сплошным лесом.

Поверхность океана цвета свинца на далеком горизонте сливалась с серым небом. Далекие холмы, зубьями деревьев грызли низкую облачную пелену. Глазу не за что было зацепиться. Разве, что за ту высокую сопку, что чернела силуэтом над всем этим однообразием. Ее скалистая вершина была свободна от деревьев. На глаз до нее километров пять Василий решил взобраться на сопку и осмотреться по сторонам.

Он ступил под полог мрачного густого ельника. Ковер толстого, влажного мха приглушал шаги. Изредка под ногой хрустели мертвые ветви. Ветер стих. По мере продвижения вперед, лес становился всё плотнее. Колючие густые лапы елей цепляли Василия за плечи, не желая отпускать его из своих объятий. Он остановился, потоптался на месте, прислушиваясь. Его окружала странная тишина. Ни шорохов лесных тебе, ни криков птиц. Он решил пойти немного левее, туда, где меж ветвей деревьев просвечивало, как ему показалось небо, но, пройдя немного, уткнулся в густой бурелом поваленных стволов и вывороченных корней, враждебно торчавших в разные стороны. Здесь пути не было. Он свернул вправо, надеясь обойти бурелом, но после нескольких десятков шагов путь ему преградили острые скалы.

Не раздумывая, Василий взобрался на них, и вынужден был остановиться перед краем пропасти. Далеко внизу на дне глубокого ущелья среди каменистых россыпей поблескивали небольшие озерки. Осматриваясь по сторонам, он намеревался увидеть знакомые очертания сопки, но взгляд его блуждал по незнакомым линиям угрюмых холмов.

– Что за черт?! Где она – бормотал Василий, продолжая смотреть по сторонам. Пути вперед не было. Оставалось одно – возвращаться назад. Он вновь начал продираться сквозь густой, колючий лапник. На пути все чаще попадались поваленные деревья. Ноги запинались о трухлявые пни. Казалось, что лес не желал его пропускать.

Где же этот чертов берег? Пора бы уже выйти на обрыв. Он остановился и прислушался. Не шумит ли прибой? Но в ушах звенела тишина.

Василий продолжил путь. Вскоре лес закончился, открыв перед взором поляну в сотню метров шириной. Через поляну за лесом он увидел знакомую вершину. При виде сопки в ногах сразу прибавилось сил. Василий ускорил шаг, пересек поляну и снова углубился в лес, будучи полностью уверенным, что на этот раз выйдет к намеченной цели.

Уверенность его растаяла, когда вопреки предполагаемому подъему, путь пошел под уклон. Вскоре впереди послышался шум. Соленый ветер ударил в лицо. Василий остановился на краю обрыва. Далеко внизу на берег накатывались крутые волны. Он вновь вышел к океану.

– Ничего Вася, – успокоил он сам себя. – Тебе уже приходилось однажды из тайги выходить. Так-то зимой было. А теперь лето. Местность незнакомая? По кругу, будто кто-то водит? Разберемся. Попробуем еще раз. Пойдем назад в том же направлении. Снова да ладом, как говориться.

Повернувшись к океану спиной и взяв курс на сопку, он вновь углубился в лесную чащу. И снова трухлявые пни на пути, колючие ветви, бурелом, скальная гряда.

Василий взобрался на нее и увидел ущелье с блюдцами озер внизу. Сопки не было.

Резкое чувство голода, замешанное на жажде, внезапно пронзило его и повлекло вниз к тем маленьким озерцам с чистой водой.

Он нашел подходящее место для спуска вдоль каменистой осыпи.

Внизу ущелье наполняла влажная воздушная прохлада. Василий пробежал сотню метров до ближайшего озерка и упал лицом в живительный холод. Вдоволь напившись, он приподнял голову и увидел прямо перед собой любопытную рыбью морду. Рыба была с полметра в длину. Она лениво шевелила плавниками.

– Цыпа, цыпа, цыпа, – прошептал Василий и, не раздумывая, выбросил правую ладонь в воду. Зацепил добычу. Но рыба легко выскользнула из руки и резво ушла в глубину. Рябь на воде улеглась, и Василий снова увидел целую стаю рыб на мелководье. Он осторожно поднялся, разулся, и медленно, стараясь не спугнуть добычу, забрел в воду. Подводные обитатели беспокойно зашевелили хвостами. Василий застыл на месте. Рыбы успокоились. Василий изготовился. Ждать пришлось недолго. Резкий наклон. Обе руки в воде и добыча выброшена на берег.

Отлично! Он насобирал сушняка и развел костер, благо спички постоянно носил с собой с тех пор, как пришлось по зиме выходить из тайги, пройдя суровую школу выживания. Через полчаса Василий жадно глотал горячие куски, пахнущие дымом. Он не знал что это за рыба. Она была похожа на крупного хариуса. Но Василий знал, что хариус не живет в озерах. Впрочем – какая разница. Рыба была вкусной. Похоже, что с голоду тут не помрешь. Василий бросил рыбьи кости в озеро. Вода, аж, забурлила.

– Своих жрете, – усмехнулся он и ополоснул ладони в воде. Что дальше-то делать? Куда идти? Снова наверх? Сопку эту заколдованную искать? Так и до вечера недалеко. А там и ночь. Идти надо. Пожалуй, по этому самому ущелью и пойду. Тут вода и еда. А наверху только ветер гуляет, да ноги о бурелом запинаются. Решив так, он направился вдоль ущелья не забывая посматривать по сторонам. Внезапно его посетила нехорошая мысль. Вне всякого сомнения, в этом диком месте могут обитать хищные звери. Внутри него вновь взорвалось, загнанное до того вглубь, беспокойство за Вовку.

Что с сыном? Где он? Василий почувствовал себя неуютно среди этого мрачного безмолвия холодных скал. Он ощутил себя маленькой песчинкой в безбрежном океане мироздания. Чувство беспомощности нахлынуло липкой волной. В груди предательски шевельнулся первородный страх перед силами природы, тот, что когда-то жил в древнем предке.

Это состояние было недолгим.

– Поторопись, – услышал он в дыхании ветра. И он торопился.

Пройдя по ущелью с километр и миновав еще одно озеро, Василий наткнулся на человека. Тот лежал, уткнувшись лицом в россыпь камней. Это был солдат. В бронежилете на спине зияла дыра. Скрюченные в судороге пальцы сжимали приклад автомата.

Василий задержался возле мертвеца ровно настолько, чтобы подобрать оружие, два запасных магазина с патронами и отстегнуть у него фляжку на поясе. Поискал гранаты. Но гранат не было.

– Прости, браток, – произнес он и продолжил путь, будучи полностью уверенным, что солдат этот один из тех, что прибыли с вертолетом на остров, и попал он сюда тем же путем, что и Василий. Жаль парня. Молодой. Дыра в спине такая, что кулак свободно пройдет. В ней все запеклось до черноты от жара. Удар был по всему видать оружием явно неземного происхождения.

Заимев ствол, Василий вознамерился было пострелять в воздух, как это делают заплутавшие путники. Он сдернул с плеча автомат, но передумал. Обострившееся шестое чувство подсказывало, что в столь незнакомой и странной местности лучше не привлекать к себе внимания. Мало того не надо беспечно шагать по открытому пространству.

Решил дойти до ближайшего озерка, набрать там воды и снова вскарабкаться наверх под укрытие леса. Его не оставляла надежда добраться до вершины сопки.

Наполнив фляжку, он направился к скалам и вскоре с их вершин осматривал окрестности. Странности продолжались. Черная сопка вновь предстала его взору, но теперь она виднелась в туманной дали по другую сторону ущелья.

– Чертовщина, – пробормотал он, убедившись, что глаз его не обманывает. По всем законам физики эта приметная горка никак не могла быть там, да еще так далеко. До нее теперь не добраться, пожалуй, и за день. – Да и черт с ней!

Он отхлебнул воды из фляги, поправил автомат на плече и решительно зашагал вдоль обрыва мимо каменных выступов, напоминающих остатки древних стен, но уже вскоре остановился и по-звериному втянул ноздрями прохладный воздух. Пахло рекой с ее рыбой и водорослями.

Не раздумывая, Василий нырнул в чащу леса. Путь шел под уклон. Вскоре меж деревьев блеснула широкая вода. Он прибавил шаг, спрыгнул с невысокого обрыва, и под его ногами захрустел речной галечник.

Река была примерно с полкилометра шириною. Вода в ней хрустально чистая. Течет себе спокойно справа налево среди лесов. Но куда течет? В океан, наверное. На реках обычно люди живут.

Хорошо бы встретить их. Разъяснили бы, что за место. Василий решил идти вдоль берега, надеясь рано или поздно встретить какое-нибудь поселение, но свое намерение не успел осуществить. Из глубины леса до него донесся человеческий крик. Вскоре крик повторился, а затем к нему примешалось злобное рычание.

Василий ринулся в сторону от реки. За треском сучьев под ногами и шумом веток по ушам он не слышал более человека, но яростный рык какого-то зверя доносился отчетливо. После недолгого бега он выскочил на поляну. Посреди нее высилась сосна с раскидистой кроной. На ее ветке в десятке метров от земли сидел человек. Чуть ниже него шевелилось что-то большое и темное. Это был здоровущий медведь. Рычит злобно. Пасть оскалил. Тремя лапами в дерево вцепился, а передней с длинными когтями пытается зацепить человека. А тот в ответ лягается, да материться отчаянно.

Да это же Степан!

– Степка! – заорал Василий. – Я сейчас!

Сорвал с плеча автомат, затвор передернул, хотел было снять медведя очередью с дерева, но побоялся зацепить Степана. Выстрелил в воздух. Мишка кубарем свалился с дерева и всей тушей кинулся в лесную чащу. Только ветви затрещали.

– Давно сидишь? – спросил Василий, подойдя к дереву

– Не помню, – пропыхтел Степан. Сполз вниз и похлопал ладонями гладкий ствол сосны. – Сам не понимаю, как залез. Ни одного сучка ведь. Кажись, просто запрыгнул.

– Да уж, – многозначительно промолвил Василий. – Мировой рекорд по прыжкам в высоту побит.

– Это точно. Рекордсмены отдыхают, – закивал Степан. – Понимаешь. Иду, блин, никого не трогаю, а тут из кустов такая туша вываливает и без предупреждения на меня кидается. Зубы во! Морда во!

Степан развел руки в стороны.

– В штаны не наложил?

– Обижаешь. Да если б у меня такой шмайсер, как у тебя был, я бы от этого зверя мокрое место оставил. Спасибо, Васек. Век буду помнить. Спас ты мою шкуру, а с этого живодера, – Степан грозно потряс кулаком в сторону лесной чащи, – надо было семь шкур с него содрать, а мясо зажарить и съесть! А это у тебя откуда?

– Это? – Василий подбросил в руке автомат и закинул его за плечо. – Нашел пока ходил тут. Странно здесь все. Как думаешь, куда нас закинуло? Места не узнаешь?

– Не узнаю, – Степан втянул голову в плечи и повел по сторонам глазами. – Тайгу я ангарскую и енисейскую исходил вдоль и поперек. Охотился на зверя разного. Но такого леса не видал. Тут что-то нечисто. Глаз даю. Чертовщина творится. Вроде, как идешь, идешь и назад снова возвращаешься, а то и вовсе попадаешь, невесть, куда. Я уже давно так блуждаю. А сам-то ты как?

Степан начал допытываться у Василия, что стряслось, и кто похитил сына. На что тот только рукой отмахнулся.

– Не спрашивай. Сам ничего не пойму. Вовку моего неизвестно кто прямо из дома выхватил. Остальное ты сам все видел. И вообще мне не до объяснений этого бреда. Мне сына надо найти. Если нас сюда забросило вместе с мертвыми солдатиками, значит и сын мой где-то здесь. Я так думаю.

– С мертвыми солдатиками, говоришь? – Взгляд Степана стал недоверчивым.

– Во всяком случае, одного я видел. Думаешь откуда у меня это? – Василий указал пальцем на автомат за плечом. – У того солдатика дыра через бронежилет с кулак. Вся спина разворочена.

– Как думаешь, может инопланетяне развлекаются? – хмыкнул Степан.

– Не знаю. Может и они.

– Они самые, – убежденно произнес Степан, – Гадом буду. Больше некому. Это они свет с неба на нас спустили и того черта, что на нас буром пёр, тоже они. Кто ж ещё? Кроме них некому. Ты ж сам видел – его пуля не брала. А тот корень, что я в него запустил? Помнишь? По дуге пошел, будто, помеху встретил на своем пути. На силовое поле похоже наткнулся. Я так думаю.

– А ты видел поле силовое когда-нибудь? – усмехнулся Василий.

– Не видел. Но предполагаю.

– Предполагает он. Ты зачем на скалу полез тогда на острове? Кто тебя звал?

– А чо! Я выстрелы услышал, помочь решил. Да я и не жалею ничуть. Будет, что вспомнить и рассказать. Слушай, а может, нас на другую планету закинуло?

– Ага, – кивнул головой Василий. – И медведь инопланетный тут бегает.

– Да уж, – Степан с сожалением покачал головой. – Жаль. Не похоже это все на другую планету. Я-то уж знаю. По тайге много ходил. Тайга это. Но всё же заколдованная тайга мать ее так.

– Ага, заколдованная. И океан заколдованный, – заметил Василий.

– Какой океан? – не понял Степан.

– Ты, что? Не видел океан?

– Океан? – Степан тупо уставился на Василия. – Я лично у реки очухался. По берегу ходил вдоль и поперек, тебя кричал. Потом в лес углубился, а меня опять к реке возвращало что-то. Нет. Океана я не видел. Это точно. А ты, выходит, видел? И где он?

– Далеко, – Василий только рукой махнул. Ему было не до объяснений. Мысль о Вовке не давала ему покоя. Где он? Что с ним? Жив ли?

– Да найдешь ты сына, – словно, прочитав, мысли Василия, успокоил его Степан. – Нутром чую – найдешь. Здесь он где-то. Поверь старому таёжнику. У меня чутьё, что у волка. По тайге с мое походишь, не только волком завоешь, сам волком станешь. Шестое чувство появится.

– Уже, – произнес задумчиво Василий.

– Что уже? – переспросил Степан.

– Появилось уже. Я чувствую, что он жив.

– Ну и лады, – вдохновился Степан. – Пошли искать!

– Пошли, – охотно согласился Василий и добавил, – А то уже вечер скоро. Да и запастись на ужин надо.

– Это точно, – согласился Степан. – Зря Топтыгина отпустил. Как бы нам лапу не пришлось самим сосать теперь. А так, глядишь, наелись бы от души.

– От пуза, – поправил Василий.

– Да какая разница – от души или от пуза? Она, что для души, что для пуза полезная медвежатина-то.

– А не много на нас двоих-то медвежатины? Природу беречь надо. Куда пойдем? Что тебе твое чутье подсказывает?

– Туда, – не задумываясь, махнул рукой Степан. – По течению реки пойдем.

– Хорошо, давай веди, таёжник, – промолвил Василий, а сам на небо взглянул. Его мутная пелена темнела. Серые сумерки уже прокрадывались в глубину леса. Где-то в глубине чащи что-то зацокало часто, застучало.

– Глухарь токует, – пояснил Степан прислушиваясь. – Странно. Они обычно на рассвете песни поют. Слушай, а давай попробуем его из автомата снять. Мясо глухаря вкусное. Давай за мной. Только тихо.

– Давай, – согласился Василий.

Осторожно ступая по мшанику, он последовал за Степаном. Тот крадучись, стараясь не задевать ветви, медленно пробирался меж деревьев, предостерегающе поднимая руку в момент, когда глухарь прерывал свое пение. Наступала настороженная тишина на десяток-другой секунд, а затем снова из глубины чащи доносилось бойкое цоканье. Ближе, ещё ближе.

– Вон, он, – прошептал Степан, вытягивая руку вверх. Василий посмотрел в направлении руки, но ничего не увидел кроме густоты елового лапника.

– Не видишь? Давай ствол. Я его сам сниму, – прошептал Степан.

Василий начал стягивать автомат с плеча.

– Давай, – Степан протянул руку. Подавая оружие, Василий шагнул вперед. Только один шаг. Под ногой треснул сучок. Словно выстрел прозвучал. Послышалось хлопанье крыльев.

– Черт! – Степан сплюнул. – Осторожный, тварь! Ладно, пошли назад к реке.

Они повернули обратно. Вроде, как прежним путём назад пошли. Лес должен был вот-вот закончиться. Но нет. Лес не только не закончился, он шаг от шагу всё гуще становился, всё плотнее.

– Где река-то? – Степан остановился, озираясь по сторонам. Потом взглянул на Василия.

– Заколдованный лес, – хрипло произнёс он. – Нету реки и всё тут. Видишь, что делается?

– Вижу, – хмуро ответил Василий.

– Смотри, гриб! – радостно воскликнул Степан. – А вон ещё! Да их тут много! И рядом с тобой тоже! Маслята это. Собирай, давай! Чего сидишь-то?

Василий посмотрел по сторонам. Из-под сухой хвои на него выглядывали коричневые шляпки грибов. Он вытащил нож и аккуратно срезал один из них. Убедился, что не гнилой. Срез ножки был чистый, белый. Посмотрел на Степана. Тот, не разгибаясь, собирал подножный корм.

Давненько Василий грибы не собирал. Сколько лет-то прошло уже? Вовка еще в проекте был. Они бродили по лесу. Просто так. Гуляли и по ходу собирали редкие грибы. Ранняя осень позолотила верхушки березняка. Она рассмеялась.

– Ты чего? – спросил он.

– На тебя похож, – она протянула ему большой белый гриб.

– Почему?

– Красивый, крепкий, основательный, – пояснила она

– Крепкий, основательный, – усмехнулся Василий, вспомнив эти слова. – А почему бы и нет.

Он положил автомат на землю, снял с плеч куртку и последовал примеру Степана. Куртка быстро наполнялась крепкими, как на подбор маслятами.

– Ё-моё! – раздался громкий возглас. Василий резко выпрямился и оглянулся. Степан стоял столбом. Что там такое? Василий опустил куртку с грибами на землю. Он тоже увидел его. Растерзанный взрывом вертолет, черным сгустком завис на деревьях. Василий подошел ближе.

Корпус машины перекрутило штопором. Винт отсутствовал. Вырвало винт вместе с двигателем. Машина зависла метрах в десяти от земли, сломав верхушки елей.

– И это тоже здесь, – тихо произнёс Степан.

– Может, там рация осталась? – неуверенно предположил Василий.

– Какая там рация, – возразил Степан. – Видишь, там же всё выгорело. Он сюда уже горящий попал. Деревья опалил. Хорошо, что пожар лесной не начался. Что же это за сила такая? Всё сюда закинула. Не земная это сила. Точно, не земная. Слушай, а если эта сила смогла все это сюда зашвырнуть – тебя, меня, вертолет, значит, и этот черт где-то здесь может оказаться. Ну, тот, что на нас пёр. Ты как думаешь?

– Думаю, думаю, – пробормотал Василий, а сам по сторонам посмотрел в густеющий сумрак. – Пошли отсюда быстрее. Мне здесь не нравится.

– Тебе здесь не нравится, а мне тут везде не нравится, – прошептал Степан. – Я нутром чувствую, что чертовщина тута творится.

Василий ничего на это не сказал. Он молча подобрал грибы, забросил на плечо автомат и махнул рукой Степану. Пошли, дескать. Тот возражать не стал и последовал за Василием. Лес заполняла темнота. Она густела, обволакивая своими щупальцами стволы деревьев, проникая меж колючих веток. Где-то в лесной чаще заухала сова. Тьма доносила шорохи, возню, вкрадчивое бормотание. Лес словно просыпался к ночи, оживая.

Василий шел не оглядываясь. За спиной пыхтел Степан. Преодолели крутой подъем, затем спустились в лог. Вечерний сумрак сменился ночным мраком. Все хватит. Пора остановиться. Прямо здесь и сейчас. Надо развести костер и ждать до утра.

Глава 5 МЕРТВОЕ ПОСЕЛЕНИЕ

Костер лениво потрескивал. Степан похрапывал на куче еловых веток, изредка ворочаясь с боку на бок. Василий не спал. Сторожил. Обхватив ладонью холодный ствол автомата, он напряженно всматривался в темноту, прислушиваясь к ночным шорохам. Через пару часов Степан сменит его. Тогда можно будет забыться сном на колючих ветках. Вторые сутки не спал. Глаза слипаются. Голова тяжелая, тупая. Мысли разные медленно ворочаются после сытного грибного ужина.

Василий подкинул веток в затухающий огонь. Костер тревожно вспыхнул, отбрасывая искры в черноту.

Темный лес жил своей ночной жизнью. Василий перестал обращать внимание на дикий раскатистый хохот, бормотание, хлопанье крыльев, а вот на потрескивание веток уставший мозг реагировал мгновенно, заставляя вскидывать голову и затаивать дыхание. Вот и сейчас он в который раз вскинул голову, ясно услышав треск ветки, пронзивший слух. Еще треск. Это там! Василий повернул голову вправо. Снова треск. Теперь ближе. Василий перехватил автомат. Изготовил к стрельбе. Шаги. Явно шаги.

– Кто там! – выкрикнул Василий, не узнав собственного голоса.

Шаги приближались.

– Стой! Стрелять буду!

– Кто!? Что!? – Степан резко подскочил и закрутил головой, озираясь по сторонам.

– Тише. Идет кто-то, – Василий поднёс палец к губам.

Степан настороженно затих. Шаги приближались. Василию хотелось пальнуть в темноту, но останавливало что-то. Палец застыл на спусковом крючке.

– Я, это я! – донесся из темноты знакомый звонкий голос.

– Вовка! – Василий подскочил. Точно, Вовка! Темнота словно вытолкнула щуплую фигуру сына. Он подошел к костру, бросил быстрый взгляд на Степана, присел на корточки и протянул руки к огню, затем подобрал из углей запеченный гриб, сдул с него золу и сунул себе в рот.

– Привет честной компании. Неплохо устроились, – промолвил он, пережевав гриб и растянув рот в довольной улыбке. – Только вот на виду сидите. Ваш огонек издалека видать.

На Василия неожиданно навалилась усталость. Сын нашелся, был рядом. Напряжение, терзавшее его почти сутки, мгновенно улетучилось.

– Вовка, – произнёс он негромко. – С тобой как? Всё в порядке?

– Всё, все, – закивал сын, цепляя пальцами второй гриб. – Похищение не удалось. Вот же тварь неземная!

– Кто тварь? – встрял в разговор Степан.

– Кто, кто. Конь в пальто. А ты кто? – спросил его сын.

– Это Степан, – пояснил Василий. Сторож с дебаркадера в Широком Логу, Он меня на лодке довозил до острова.

– А ты крутой Степа, – усмехнулся Вовка. – Корягой чуть инопланетянина не замочил.

– Инопланетянина! Точно, я же говорил, тварь инопланетная! – воскликнул Степан.

– Почему ты решил, что это инопланетянин? – поинтересовался Василий у Вовки.

– Не человек он, – уверенно произнёс сын. – Самое странное, что он своего лица не имеет. Меняет их, словно маски. А лица те неживые какие-то, как у манекена. Мертвые будто. А иногда, вообще морда какая-то звериная проявляется. Будто волчья. Да и вообще. Ты разве сам не видел? Его пули не берут. Кстати, папаня, а откуда у тебя пистолет взялся? Ты что, крутой, да? Откуда у дворника пистолет? Ты что, притворялся? А эта базука у тебя откуда?

– Эта? – Василий покосился на автомат. – Нашел. Да ты не смотри на меня так. Правда, нашёл. Ты мне лучше подробнее расскажи про этого инопланетянина.

– Да чо ты к нему пристал, – вступился Степан за Вовку. – Парнишка пережил столько. Испугался, небось?

– Сам ты испугался, дядя, – спокойно ответил Вовка, даже не удостоив Степана взглядом. – Мне интересно было. Неприятно только. Он меня парализовал. Я даже слова не мог сказать. Потом уже на скале немного отошел. А этот зверь молчал всю дорогу. Так, что рассказывать нечего. Ты мне, батя, всё же ответь, откуда у тебя «калаш»?

– Говорю, нашёл, – ответил Василий. – Похоже, что здесь этого добра много валяется.

– Здесь, здесь, – Вовка повел глазами по сторонам. – Весьма странное это здесь. Лабиринт заколдованный. Дай мне водички. В горле пересохло. Слушай, а может у тебя пиво есть?

– И это говорит невинный подросток! – удивленно воскликнул Василий. – А может быть водки плеснуть?

– А что, не помешало бы после пережитого стресса, – нагло ответил сын.

– Очень развитой парнишка, – заметил Степан. – Не по годам.

– Да, уж, акселерат, – согласился Василий, протягивая сыну фляжку. – И всё же, чего ему надо было от тебя, этому инопланетянину? Ты как думаешь?

– А черт его знает, – пожал плечами сын. – Я так думаю, что хотел он меня на другую планету переправить. Зачем – не знаю.

– А тот первый кто?

– Какой первый?

– Тот, убитый в квартире нашей, – уточнил Василий.

– А тот, – Вовка на секунду задумался. – Дело так было. Я сижу, телек смотрю. Слышу, входная дверь хлопнула. Я подумал, что это ты вернулся. Мысль только мелькнула, что быстро вернулся. Оглянулся, смотрю, а этот уже в комнату входит.

– Кто этот?

– Этот, кто меня похитить хотел. Я даже с кресла не успел вскочить, как второй забежал. Тут у них драка случилась. Зверство. Первый второго быстро сделал. Я даже не понял как. Потом нн подошел ко мне, прикоснулся ко лбу. Дальше не помню ничего. Очнулся в машине. Руками, ногами двинуть не могу. А он рядом сидит, машину ведет и морды меняет. В общем-то жутковато, конечно. Так и ехали, а потом он на меня посмотрел. Глаза у него желтые, как у зверя. Как только глянул, я тут же отключился. Пришёл в себя уже на скале. Сверху светится что-то. А тут и вы подоспели. Вот и вся история.

– Странная история, – хмыкнул Степан. – Значит им что-то надо от тебя, акселерат. Может ты чо у них свистнул когда?

– Может и свистнул, а тебе все знать надо, дядя. А может они меня на опыты хотят забрать? Как думаешь?

– Ну, не знаю, – Степан развел руками.

– А может они того – педофилы? – высказал предположение Вовка.

– Вот, что Вован, ты грибков поешь, и спать ложись, отдыхай, – Василий положил ладонь на плечо сына. Мне тоже отдыхать пора. Степан нас посторожит. Утро настанет. Солнышко выглянет. Мы и решим, что нам делать дальше. Хорошо?

– Здраво рассуждаешь, – согласился Вовка. – Отдохнуть не мешает. Но, прежде всего, отлить надо. Я сейчас.

Сын поднялся и нырнул в темноту.

– Далеко не ходи! – крикнул ему вслед Василий.

* * *

Серый рассвет, оттеснял ночь. Василий, озираясь, осматривал место ночевки. По темноте толком не разглядеть было, где остановились. Вокруг темной стеной стоял лес. Под густыми ветвями елей кое-где пристроился редкий кустарник. Стволы деревьев покрывал седой мох. Местечко было неуютное. Василий покосился на Степана. Тот тоже угрюмо созерцал окружение.

– Куда пойдем? – спросил Василий. – Что тебе твое чутье подсказывает?

– К реке надо выйти, – уверенно ответил Степан. – Река в тайге это главная дорога.

– А куда идти-то? Где река?

– Там, – Степан махнул рукой в лесную чащу.

– Уверен?

– Чутье у меня. Не убедился ещё? Я же тебе говорил, что сын найдётся.

– Тогда пошли. Не будем время терять. Вовка! Вставать пора! Вставай! – Василий потряс сына за плечо.

– Чё рано-то так! – недовольно сморщился тот, потягиваясь руками и ногами.

– Слушай, а у тебя, что на ногах-то? – удивленно спросил Василий.

– Что, что? Тапки это.

– Как это? Почему?

– Ну, ты батя, и тупой!

– Ты как с отцом разговариваешь! – возмутился Василий.

– Да уж, молодежь нынче пошла, – добавил Степан. – Не тупой твой папка, а недогадливый. А ты Василий соображай. Твоего сына, в чем он был, из дома забрали. Ежели бы в трусах был, то в трусах бы и забрали. А могли бы и без трусов. Вникаешь?

– Вникаю, – буркнул Василий. – Хорошо, что лето на дворе, а то … Ладно, пошли. Торопиться надо. Давай веди, Степан.

Выведу, не боись! – уверенно произнес Степан. – Я тайгу ангарскую по наитию вдоль и поперек исходил. Здесь явно не Приангарье, но чутье мое меня никогда не подводило. Будь уверен. Выведу. Пошли!

– А что, завтрак не предвидится? – спросил Вовка. – Где кофе? Булочка с маслом?

– Завтрак будет в обед, – ответил Василий и, призывно махнув сыну рукой, последовал за Степаном, спина которого уже скрывалась за стволами деревьев.

Путь пролегал под уклон. Вскоре густой ельник сменился стройным сосняком. Шагать стало легче. Сосновый лес просторнее, суше. Ветви высоко. Пройдя примерно с километр, вышли на широкую поляну. На поляне трава высокая по пояс, да редкий кустарник. По трём сторонам поляны лес стоит, а на дальней стороне поляны речушка узкая течет. Быстрая речушка. Видно издали, как вода по камешкам струится. А за речушкой на том берегу снова лес стеною. Отражение того леса в быстрой воде суетится. За лесом холмы, измятые временем, виднеются и более ничего примечательного.

Путники остановились. Они увидели какие-то неприметные строения на другом берегу реки. Почти черные они едва просматривались на фоне темного леса. Не сговариваясь, все трое поспешили через поляну и остановились перед водой.

На противоположном берегу в полусотне метров под деревьями затаилось несколько бревенчатых домиков. Они вросли в землю древними покосившимися срубами. Крыши провалились. Темные глазницы окон угрюмо смотрели на не прошеных гостей. Домиков было три, а рядом с ними приютилась пара сараев. На одном из домиков залегла упавшая на него некогда лесина, смяв крышу до самых стен, да так и застыла мертвая.

Картина была мрачной. Особого желания перебираться на другой берег ни у кого не возникало. Тем не менее, все трое, не сговариваясь, скинули обувь, закатали штанины и вошли в реку. Она оказалась обжигающе холодной, да и не столь мелкой, как показалось вначале с берега. Вовку чуть не снесло на быстрине, когда вода скрыла его по пояс. Он успел ухватиться за рукав Василия.

Выбрались на берег. Отжали штаны. Обулись.

Василий перехватил автомат наизготовку. Мало ли кто там укрывается в сумраке неприветливых строений, поросших густой травой по самые окна. Похоже, что этим домикам не менее ста лет. Василий направился к ближайшему из них и первым вошел, стараясь не шуметь, в покосившийся дверной проем. Все трое остановились сразу за порогом. Дальше проходить не имело смысла. Да и опасно. Можно запросто провалиться в подпол через гнилые половицы. Сквозь щели меж ними пробивались прутки бледно-зеленой поросли. В домике пусто. Справа печка – каменка развалившаяся. У окна, скособочился на ножках почерневший от времени, стол. Стены и потолок тоже черные, да и сам воздух здесь казался черным.

– Уходим отсюда, – прошептал Василий и, обернувшись, встретился с настороженными глазами Степана. Заглянув за его спину, он не обнаружил там Вовку. Где он?

– Вовка! – позвал Василий, выйдя на дневной свет.

– Туда, – Степан махнул рукой в сторону примятой травы. Василий бросился через заросли и, пробежав с десяток шагов, столкнулся нос к носу с сыном.

– Ты чего исчезаешь? – спросил он Вовку.

– Там скелетик, – спокойно произнёс сын, махнув рукой за спину.

– Где? – не понял Василий.

– Там, в домике, по полу разбросанный. Черепушка в одном углу, а рёбра в другом, ноги в третьем. Зверьки, похоже, поглодали не слабо, – невозмутимо объяснил сын. – Там еще вещи всякие. Тряпье истлевшее. Ружье на стене ржавое висит. Ничего интересного. Да ты сходи, сам увидишь.

– Ничего интересного, говоришь? Сейчас посмотрим, – Василий направился к покосившемуся строению с примятой деревом крышей. Вошел внутрь. И впрямь скелет. Лесные обитатели явно постарались. На пожелтевшем черепе виднелись длинные борозды – следы клыков. Кости по всему полу разбросаны. На стене винтовка висит. Осторожно, стараясь не наступать на кости, Василий подошел к стене, и притронулся пальцами к оружию. Его ствол покрылся ржавчиной. Приклад почернел и растрескался.

– Винтовка Мосина, – услышал Василий над ухом голос Степана и обернулся.

– А ты откуда знаешь?

– Да уж знаю. С такими ещё в Русско-Японскую воевали. Древнее, однако, поселение. Осмотреть надо вещички. Может, найдем, чо интересное, – Степан, не обращая внимания на кости, прошел к остаткам стола у окна и подобрал с пола кожаный мешок. Василий вслед за ним подошел к темному деревянному ларцу, стоящему возле стены и приподнял крышку.

– Вот это да! – услышал он за спиной громкий возглас и оглянулся. Степан стоял неподвижно, выпучив глаза. Старый истлевший ремень порвался при попытке поднять мешок. Тот при падении лопнул, и часть его содержимого вывалилась наружу.

– Золото! – выдохнул Степан.

Да это было золото. Оно тускло блестело в сумраке.

– Пуда полтора будет, – довольно произнёс Степан. – Однако, здесь золотишко мыли когда-то. Старатели здесь жили. А может ещё тут золото есть? Что там в ларце-то?

Василий вытащил из ларца завернутый в истлевшую холстину продолговатый предмет. Развернул. Под холстиной промасленная ткань оказалась. А под тканью ружье. Сохранилось в масле как новое. Блестит.

– Ух, ты! – воскликнул Степан. – Бельгийка!

– Что за бельгийка? – поинтересовался Василий.

– Ружье такое охотничье. В Бельгии сто лет назад делали такие. Дорого стоило. Хозяин этого ружья считался богатым.

– Ещё бы! – раздался Вовкин голос. Сын склонился над золотом и кончиками пальцев перебирал блестящие крупинки.

– Так, что там ещё есть? – Степан вытащил из ларца кожаный сверток и нетерпеливо развернул. На пол посыпались патроны.

– Отлично! Боеприпасы! Что ещё? Моток ниток. Очень хорошо. А это тряпка. Похоже, что холстина. Крепкая, большая. Пригодится. А это нам не надо, – он отшвырнул в сторону изгрызенный мышами короткий полушубок. С полушубка трухой посыпалась истлевшая шерсть. Степан закашлялся, сплюнул, вновь запустил обе руки в ларец и вытащил оттуда топор.

– Инструмент! – радостно воскликнул он. – А это что такое?

В правой руке Степан держал старую потрёпанную тетрадь, а в левой – сложенный в несколько раз лист пожелтевшей от времени бумаги.

Василий заглянул в ларец. Он был пуст.

– Нету больше золота, а вот это посмотреть надо, – произнёс Степан, осторожно разворачивая сложенный лист. – Может тут написано, где золотишко спрятано. Блин! Это ж карта! Смотри, точно карта! А в тетрадке что? Смотри, написано что-то. Видно плохо. Пошли на свет. Почитать надо. Уверен я, что здесь сказано, где ещё золотишко спрятано. Пошли. Вовка, прихвати ружьишко с патронами. Пригодится. А ты Василий, золото забери. Только осторожно. Не рассыпь. Да крупинки подбери. Топор я прихвачу и эту писанину тоже. Пошли на речку. Там повеселее будет.

Василий снял с плеч куртку, положил в нее мешок с золотом, не забыв собрать крупинки, и завязал рукава. Затем ещё раз окинул взглядом мрачное помещение, прихватил золото и вышел за дверь. На миг зажмурил глаза от яркого света, остановился на истлевшем крылечке и глянул на небо с белыми облаками. Степан с Вовкой меж тем продирались к берегу сквозь высокую траву.

«Забраться бы на облако, – подумал Василий. – Сразу бы все видно стало сверху».

Раскатистый выстрел заставил его невольно вздрогнуть. Что там? Он кинулся в траву. Выбежал на берег. Степан держал за шею здоровущего глухаря. Тут же рядом стоял довольный Вовка.

– У тебя стрелок подрастает, однако! – восхищенно произнес Степан. – Я и понять ничего не успел. Только эту птичку увидел, а уже выстрел шарахнул. Он тут камешки на отмели собирал. Это чтобы пищу перетирать. Только взлетел, а Вован его влет срезал! Ну, молодца! Ружье удачно опробовал!

Вовка, не скрывая своей гордости, ловко переломил ружье, вытащил патрон, дунул в ствол, загнал туда новый патрон и закинул оружие за плечо.

– Ты это чего? Присвоил что ли? А ну дай сюды! – Степан протянул руку. Вовка отступил на шаг.

– Оружие хозяина признало, – произнес он тоном, не терпящим возражения.

– Ещё чего! С восемнадцати лет можно оружие иметь по закону.

– Вот когда вернёмся на территорию, где есть закон, тогда отдам, – нагло усмехнулся Вовка.

– Ну, ты и борзой! – восхитился Степан. – Что с тобой будет, когда подрастёшь.

– То и будет, дяденька. Давайте птичку потрошить, да ощипывать. Я проголодался.

– Проголодался – тогда топай в лес за дровами.

– Ещё чего – я не привык.

– Привыкай, значит. Не у мамки под крылышком сидишь, а в тайге. Понял? Топай, топай, да посуше выбирай! Борзой, однако, ух борзой! – бормотал Степан, укладывая глухаря на галечник и поглядывая в сторону Вовки, который направился в сторону леса собирать дрова.

Минут через пять на берегу горел костер. Глухаря ощипали, распотрошили, насадили на заостренную палку и возложили на две рогульки по краям костра. Присели рядом.

– Смотри. Ты тут самый грамотный, похоже, – Степан протянул бумагу и тетрадь Василию. Тот развернул сложенный вчетверо лист. Он был склеен из тетрадных листочков. Без всякого сомнения, это была карта. Пусть схематичная, выполненная примитивно, но узнаваемо. Василий сразу узнал ущелье, по которому шел, и широкую реку. Место их нахождения на карте было отмечено кружком. На том кружке нарисованы три домика и надпись: «Наш прииск». Рядом с прииском нарисована речка. На карте она впадала в широкую реку.

Очень странно. Большая река, судя по карте, начинала свой путь недалеко от ущелья не маленьким ручейком, а полноводным потоком. Его направление показано стрелками. Рисунок потока заканчивался на середине карты жирной поперечной чертой. Что за черту провел автор карты? Видно по всему, что он не профессионал-топограф, но местность обследовал тщательно и прорисовал ее в силу своего умения. Все озерки в ущелье на бумагу нанес. Хребты горные, ручейки всякие по всей карте прочертил. А вот и Черная сопка с острой скальной вершиной. Что тут ещё интересного? Возле черты в центре карты, где большая река обрывается, круг обведен и надпись в круге том: «Тайное место». Вся карта покрыта сеткой пунктирных линий. Что за линии? Может тропы какие-то?

Карта изображала остров. Ее автор нарисовал океан в виде волнистых линий примитивно изображающих воду. Так рисуют малые дети.

– Зачем вода-то вокруг нарисована? – поинтересовался Степан.

– Похоже, что так оно и есть, – ответил Василий. – Я видел океан.

– Ну, ты скажешь, – хмыкнул Степан. – По-твоему выходит – мы на острове? Как это может быть?

Василий ничего не ответил. Он продолжал всматриваться в карту. Смутные догадки, одна фантастичнее другой, рисовались в его голове. Но он молчал. Вовка тоже молчал. Он сосредоточенно сопел носом, рассматривая карту.

– Да что тут смотреть, – пробурчал Степан. – Рисунки сумасшедшего.

– Не скажи, – покачал головой Василий, затем отложил карту и раскрыл тетрадь. Первые страницы пестрили цифрами. Это были записи добычи золота. Ничего интересного. Еще страница. Ещё.

А вот это, похоже, заслуживает внимания. Текст какой-то. Все трое склонились ближе. Тест аккуратно написан, но по-старому. Некоторые слова в нем заканчивались твердым знаком. Сейчас так не пишут. Василий начал медленно читать вслух:

«Не помню числа того дня, когда произошло это событие. Было лето 1908 года. В тот день я прибыл на свой прииск забрать добытое золото. Жара стояла несусветная. Это произошло, когда солнце перевалило за полдень. Небо, словно, раскололось. Земля содрогнулась. Вскинул я глаза к небу и увидел там летящий огненный шар. Потом все озарило ярким пламенем. Вспышка ослепила глаза. После свет померк, и наступила тишина. А потом глаза попривыкли, вновь увидели свет. Всё вокруг, как бы погрузилось в тишину, будто и не было ничего, ни грома этого, ни шара огненного.

Я поскорее забрал золото и вместе с двумя своими охранниками поплыл вниз по реке. Мы торопились домой. Но не удалось нам вернуться в тот день. Проплыв до Подкаменки, увидели мы на берегах лес поваленный. А перед собой гору необозримую. Она путь нам преградила. Подкаменка-река уходила прямо в эту гору. Но не в пещеру какую-нибудь она текла, а прямо в склон горы упиралась, исчезая там совсем. Как увидели такое, страшно нам стало. Подумалось, что сам сатана нам путь преградил. Мы истово крестились и читали молитвы господу нашему. Но путь так и не открылся. К самой горе мы не решались приблизиться. Время тогда к вечеру уже шло. Удалившись от горы, мы расположились на ночлег. Когда стемнело, призраки на дальних холмах за рекой появились, там, где лес поваленный. Блуждали они огнями по склонам. Мы молились всю ночь, осеняя себя крестным знамением за спасение душ наших. Как только рассвет забрезжил, мы в обратную дорогу-путь отправились. Добрались до прииска нашего только к полудню. Порешили мы тогда, другой дорогой пойти – по земле, не по реке. Верст пятьдесят надо было отмахать до селения старообрядцев. Мы и пошли. Дорога вроде знакомая поначалу шла, а потом сами не поняли куда забрели. Места неизвестные кругом. Плутали мы до самого вечера, а потом к морю – океану вышли. Глазам своим не поверили. Волны на берег накатываются. Ветер дует. Откуда здесь морю-то быть? Завечерело. Мы у моря заночевали, а наутро назад стали сбираться. Возвращались мы не один день. Лес словно заколдованный стоял. Плутали мы по нему три дня. Только на четвертый день к прииску вышли. Так и остались мы здесь.

Я – Филимон сын Иванов по фамилии Ознобищев остался, двое охранников моих Кирюха Михеев, да Мишка Евстигнеев и четверо старателей с прииска моего – Петр Иванников, Сашка Лужко, Еремей Дружинин, Епищенков Николай тоже остались волею судьбы. Сколь ни пытались выйти отсюда, не получалось у нас. Пытались мы в мир выйти не раз, но лес нас кругами водил. Не заметили, как год прошел, потом другой, третий. Я за это время стал карту составлять. Заметил я, что на земле этой есть места, где можно ходить свободно и лес тебя не обманет. Вроде как по коридорам можно ходить. Я эти места пунктирами на карте нанес. А ежели от пунктиров тех отступить, так сразу в место иное попадаешь и можешь проплутать невесть сколько. Так у нас двое сгинуло за год. Через трое годков ещё четверо померло неизвестно от чего один за другим. Я один остался. Уже лет пять, как один живу в этом месте сатанинском. Не отпускает эта земля. Нет из неё выхода. Но я карту-то составил в меру своего разумения и в надежде, что когда-нибудь кто-нибудь найдет это место. Искал я выход, но не нашел. Море – океан вокруг. А к месту тому, где река в гору уходит, приближаться не решался. Там место тайное и гиблое. В надежде на тех уповаю, кто прочтет это, ибо знаю – дни мои сочтены. Ослаб я, да и устал жить здесь в одиночестве. Бог наказал меня за грехи мои земные. За всё платить надо, ибо вел я в молодости жизнь разгульную, обманывал людей не раз ради богатства, в чем искренне раскаиваюсь.

Об одном прошу тех, кто найдет мои останки, предать земле их по христианскому обычаю и помолиться за мою грешную душу.

Филимон сын Иванов, по фамилии Ознобищев.»

Василий закончил читать последнюю фразу и услышал над ухом громкий вскрик:

– Глухаря спалили! – завопил Вовка и кинулся к костру. Степан тоже резко подскочил и засуетился, помогая Вовке снять с рогулек птицу.

– Ничо, ничо, вовремя успели, – приговаривал он, успев отщипнуть небольшой зажаренный кусочек и забрасывая себе в рот. – Ничо, в самый раз. Ещё бы немного и спалился бы обед, а так в самый раз. Так, кому чо? Кто ногу будет?

– Я! – Вовка протянул руку и, обжигаясь, начал жадно сгрызать мясо. Василий предпочёл грудку. Степан же оторвал для себя оба крыла. Ели молча. Вовка быстро уничтожил свою порцию и улегся тут же на камни, уставив глаза в небо.

– Ещё? – спросил Василий.

– Неа, – отказался Вовка, погладил себя по животу и прикрыл глаза. – Нога большая.

Степан дожевал крыло, кинул кости в реку и задумчиво уставился на воду.

– Что делать то будем, Степа? – спросил Василий.

– А я почем знаю? Ты сам-то понял что-нибудь из написанного? – спросил Степан, по прежнему глядя на воду.

– Понял одно – выхода нет отсюда, – ответил Василий. – Я вот тут соображаю. Есть одно предположенье.

– Что за предположение-то?

– Совпадение есть одно странное.

– Говори, не тяни кота за хвост. Что за совпаденье?

– В этой тетради написано о событиях 1908 года. И о реке Подкаменке там написано. А в 1908 году в районе Подкаменной Тунгуски наблюдали необычное явление. Шар огненный по небу пролетал.

– Это Тунгусский метеорит что ли? – подал голос Вовка, не открывая глаз.

– Так вначале думали, что метеорит, – ответил Василий. – Самого метеорита не обнаружили, а грохот от него был такой, что за тысячи километров слышно было.

– Я знаю, читал, – Вовка открыл глаза. – Потом экспедиции туда разные посылали. Метеорита точно не нашли. Только лес поваленный кругом обнаружили.

– Да, только поваленный лес, – кивнул Василий. – И больше ничего. Больше века прошло, а эта тайна так и осталась неразгаданной. Учёные всякое предполагали. Может, это комета ледяная была. А некоторые склонялись к тому, что корабль инопланетян к нам прилетал, да не долетел, взорвавшись на подходе. Разное думали. Но тайна до сих пор, так и осталась тайной. Назвали эту тайну «Тунгусским феноменом». Я так думаю, что этот самый Филимон Ознобищев стал свидетелем этого феномена. По времени совпадает. А вот, что потом произошло? Трудно сказать. Можно только догадки строить.

– А я вот и не предполагаю, – задумчиво произнёс Степан. – Я уверен.

– В чем ты уверен? – спросил Василий.

– Да в том я уверен, что фамилия моя тоже Ознобищев. И ещё я уверен, что мой прадед Филимон Ознобищев сгинул в тайге в том самом 1908 году. Мне дед о нём поведал. Мой прадед золотодобытчиком был. Так, что все сходится. Прадед мой там в избе свои кости разбросал.

– Ну да! – Вовка аж подскочил. – Ты это только что придумал?

– Ничего я не придумал, – угрюмо произнёс Степан, поднимаясь с камня. – Пойду я волю своего прадеда исполню. Похороню по-христиански. А потом дальше будем думать, что делать. Мне лично не хочется здесь свои кости оставить. Вам, наверное, тоже.

* * *

Степан присыпал землёй основание грубо сколоченного деревянного креста. Вовка поднял ствол ружья вверх и выпалил в сумеречное небо.

– Ты чего? – спросил Степан.

– Салют это. Держи, – Вовка протянул ружье Степану.

– Зачем? – не понял тот.

– Оно твое ведь. Ты же наследник.

– И верно, – Степан улыбнулся, взял в руки оружие, подержал несколько секунд и протянул обратно. – Держи. Дарю. Держи, говорю. Оно хозяина признало. Держи.

Вовка возражать не стал. Молча взял ружьё, и закинул за плечо.

– Заночуем неподалеку на берегу, – решительно заявил он. – На ужин рыбы наловим, а назавтра поутру плот сколотим. Бревен да гвоздей в старых досках предостаточно. Поплывем по реке. К тайному месту поплывем. Нам терять нечего. Есть другие предложения?

Василий и Степан переглянулись. Других предложений не последовало.

Глава 6 ТАИНСТВЕННАЯ РЕКА

Плот, повинуясь движениям весел, похожих на деревянные лопаты, вышел на быстрину. Мертвое селение исчезало за поворотом. Носовым веслом управлял Василий. Степан рулил кормовым. Вовка сидел в центре плота. Перед отправкой запаслись рыбой, что в изобилии плавала на мелководье. Глухаря доели ещё вчера на ужин. Набрали грибов в лесу – все тех же маслят. Других грибов пока не проросло. С питанием проблем не возникало. Провизию сложили, в узел из найденной в сундуке холстины. Забрали с собой карту, тетрадь, топор, ну и естественно золото, подлатав, найденной суровой ниткой, лопнувший мешок и, освободив тем самым куртку Василия.

Река несла плот мимо берегов, покрытых густым ельником, перемежающимся березняком да редкими полянами, с одиночным мертвым сухостоем. Держа одной рукой весло, Василий изучал карту, развернутую на бревнах, сравнивая нарисованное на бумаге с реальностью.

Прадед Степана изобразил все основательно в мельчайших подробностях, нанеся на бумагу все повороты реки, и даже прорисовал береговые скалы. Молодец Филимон Ознобищев. Доброе дело сделал, нужное. А, что ему ещё оставалось делать-то здесь? Да ещё одному.

Если верить Филимону, то через пару поворотов плот по большой реке поплывет. Василий продолжал изучать карту, а в его голове роилось множество вопросов. Интересно, что это за река? Филимон упоминал в своих записях о Подкаменке, но на карте не указал названия. Тайное место только обозначил. Почему? Что там в этом тайном месте? А может там прячется разгадка Тунгусского феномена? Одни загадки кругом. Ничего не ясно. Плывем, можно сказать в никуда. Зачем? И что здесь стряслось больше ста лет назад? Что происходит сейчас? Кто и зачем хотел похитить Вовку? Загадка на загадке и загадкой погоняет. Одно ясно – происходит нечто такое, что в голове не укладывается. Все знания предметов, которые Василий старательно изучал сначала в школе, затем пять лет в университете, а потом еще почти столько же в аспирантуре, когда писал диссертацию, не могли объяснить происходящее. И теперь он плывет неизвестно куда и, не зная зачем, отчетливо сознавая, что столкнулся с чем-то совершенно непонятным, неизведанным, с тем, что неизмеримо выше его собственных знаний и, при этом, не поддается никакому логическому объяснению. Можно, конечно, строить различные гипотезы, высказывать предположения, выдвигать теории, одну фантастичнее другой, но при этом не получить ответов ни на один вопрос, возникающий в голове.

Василий размышлял, машинально шевеля веслом. Миновали ещё один поворот. Речные волны мирно хлюпали о брёвна плота. Вокруг царило безмятежное спокойствие.

А, может, там впереди, на самом деле, все нормально? Вот минуем следующий поворот, и покажется за ним селение в несколько десятков домиков, каких много разбросано по бескрайней енисейской тайге. А в селении том живут обычные рыболовы охотники, да лесорубы. И всё станет на круги своя, и тогда, произошедшее с ними, со временем, останется в памяти лишь, как дурной сон.

Хотелось бы верить в это. Но не будет так.

Шестое чувство, обострившееся в нем за последние дни, подсказывало ему совсем другое. Василий в этом с виду мирном покое ощущал застывшее вокруг напряжение. Скрытая угроза таилась среди темных лесов и далеких серых холмов. Он чувствовал ее. Опасностью дышали береговые камни, редкие кусты, ленивая зыбь на реке. Опасность крылась повсюду. Она повисла в воздухе, зацепилась за ветки деревьев, сплошь пропитала собой сырой лесной мох.

– Хотелось бы, думать иначе. Но не будет так, – чуть громче дуновения вкрадчивого ветерка прошептал Василий и оглянулся на Вовку. Тот лежал на бревнах, заложив руки за голову и устремив отрешенный взгляд в небо. На ногах у него красовались лапти, сплетённые Степаном. Вовкины тапки размокли и пришли в негодность. Сам Степан клевал носом на корме. Дремал, но весло не выпускал из рук, управляя, как говорится, на автопилоте.

Последний поворот не заставил себя долго ждать. Сразу за ним впереди открылось широкое водное пространство. Вскоре более мощный поток подхватил плот и понес в неизведанные дали вблизи каменистого левого берега. Противоположный берег темнел высокими и скалистыми обрывами примерно в полукилометре.

– Он где-то здесь, – подал голос Вовка. Василий посмотрел на сына. Тот продолжал неподвижно лежать на бревнах плота. Глаза его были закрыты.

– Он тут. Я его чувствую, – произнес сын, не открывая глаз. Произнёс негромко. Но от этой, тихо прозвучавшей фразы, Василия, словно, холодной волной окатило.

– Кто здесь? – спросил он, уже понимая, о чем говорит сын. Вовка открыл глаза, резко подскочил и устремил свой взгляд в сторону скалистого правобережья.

– Я чувствую его, а он чувствует меня, – прошептал он. – Ближе к левому берегу! Ближе! Быстрее!

– Ты чего суетишься-то? – пробурчал Степан. – Хорошо плывем ведь. Сейчас грамм бы двести…

Он не успел договорить. Уши у всех троих путников резко заложило, как это бывает при жесткой болтанке самолета на воздушных ямах. Что-то невидимое и тяжелое навалилось до боли на барабанные перепонки, а в следующий миг вода в полусотне метров позади плота вспенилась с шумом кипятка, рвущегося из жерла гейзера. Василий, не раздумывая, схватился за автомат, вскочил на ноги и, сдергивая предохранитель, увидел, как над рекой, вспарывая её поверхность, мечется яркий зеленый луч. Его источник скрывался где-то среди скал правого предела реки.

– Гипердолоид, блин! – завопил Степан, схватил Вовку в охапку, и резво бултыхнулся вместе с ним в воду. Плот резко качнуло от толчка и швырнуло в сторону. Василий, теряя равновесие, нажал на курок, и, падая на бревна, дал короткую очередь в сторону предполагаемого местонахождения врага.

Луч яростно заметался над рекой. Вовка и Степан тем временем барахтались за бортом. Зелёный огонь бестолково срубил на левобережном речном крутояре несколько деревьев, ударился в скалистую твердь, разбрасывая каменные сколы, и вновь запрыгал над водой в сумасшедшей пляске.

Но плот уже уходил за поворот. Зеленый огонь ударил ещё раз, вспарывая воду, потом ещё и ещё.

«Не попадает. Словно мешает что-то», – мелькнула у Василия мысль.

Еще один огненный удар. На этот раз снова по верхушкам деревьев. И всё. Скала на противоположном берегу, откуда бил огонь, скрылась за поворотом. Кажется, пронесло. Степан с Вовкой, хлюпая руками по воде, подплыли к плоту и забрались на бревна.

Степан встал на четвереньки, помотал головой и лег на плот пузом, раскинув руки в стороны. Вовка стянул через голову рубашку, отжал её и разложил на плоту. Затем снял штаны. Тоже отжал. Всё это он проделывал спокойно и деловито.

-– Не попал, сволочь, – выдохнул Степан. – Вот же гад. Что же это за гад такой?

– Он не мог попасть, – спокойно произнёс Вовка. – Он находится в другом осколке пространства. Граница между пространствами сбивает луч. А сам он заблудился в этих осколках. Иначе он бы меня давно уже нашел.

– Какие ещё осколки? – поинтересовался Степан.

Вовка ничего не ответил. Только рукой отмахнулся. Чего объяснять-то? Всё равно не поймут. Василий внимательно посмотрел на сына. А ведь его слова не лишены смысла. Почему бы и нет? Осколки пространства. Вполне может быть. Это кое-что объясняет. Объяснение фантастическое, но не лишенное смысла. Разорванное пространство. Вся эта местность есть только иллюзия единого целого. Обычное пространство представляет собою непрерывную ткань. Но здесь этот закон построения нарушен. Так, так. И что из этого? Что?

Василий посмотрел на Вовку. Сын сидел на краешке плота, устремив взгляд на дальний берег реки.

– Он идет за мной, – произнёс Вовка. – Он запутался в осколках пространства. Но он идет. Он настроен на меня. Я его чувствую, а он чувствует меня. Рано или поздно он найдет меня. Для него не существует преград. Зачем же я ему нужен?

В голосе сына не было страха. Только интерес неподдельный.

– И ещё я чувствую, – продолжил Вовка. – Раньше он хотел меня живым взять. А теперь я ему и мертвый сгожусь. Он убить меня не прочь.

Василий смотрел на сына, а тот спокойно произносил эти слова, без тени страха.

– Надо к берегу приставать, – сплюнув в воду, предложил Степан. – Мы тут как на блюдечке с голубой каемочкой. А в лесу этот гад нас с того края реки не достанет. Среди деревьев укроемся и пешком доберемся куда надо. Тише едешь – дальше будешь.

– Пожалуй, что так и сделаем, – согласился Василий и начал загребать влево. В тот же миг вдоль реки рванул холодный порыв ветра, поднимая на воде крутую пенную волну, а на уши вновь навалилась давящая тяжесть.

– Что-то, похоже, опять неладно, – заметил, насторожившись, Степан и быстрее заработал веслом, а Василий, предчувствуя недоброе, посмотрел в сторону правого берега и увидел там вместо скалистых крутояров клубящуюся черноту. Облака над ней медленно пульсировали и расползались по небу в стороны как отражения на поверхности гигантского мыльного пузыря.

– Он идет к нам! – пронзительно крикнул Вовка. – Он идет сюда!

Чернота, начала бесшумно разрываться багровыми сполохами и медленно надвигаться на плот.

– Быстрее! – завопил Степан, лихорадочно работая веслом.

«Не успеем», – мелькнула невеселая мысль в голове Василия.

Накрыв половину русла реки, темень неожиданно остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду, и напряженно забурлила, вытягивая перед собой черные протуберанцы, похожие на щупальца гигантского осьминога. Во всем этом ужасающем глаз действии кипел яростный внутренний порыв, пытающийся преодолеть некую противоборствующую силу. Багровые сполохи во тьме участились, послышался отдаленный гул, схожий со звуком камнепада, и Василий отметил с неприятным для себя чувством, что вопреки его и Степана усилиям, плот не двигается более к берегу. Наоборот он начал медленное движение обратно, будто притягиваемый этой жуткой теменью.

Дохнуло ледяным холодом. По черноте прошла судорожная волна, затем еще одна и она медленно подалась назад, затем остановилась и вновь продвинулась вперед на расстояние каких-то полусотни метров от плота. Багровые сполохи внутри неё закружились, слились в один красный огонь, приобретая постепенно размытые формы гигантской головы хищного зверя. Его морда, оскалив дымящуюся сизым маревом пасть, медленно продвинулась вперед за пределы черноты и нависла над плотом. Зрачки ее холодных глаз светились яркой зеленью.

– Дьявол! – истошно завопил Степан. – Чур меня!

Василий отпустил весло и в отчаянном порыве вскинул автомат, нажав на курок. Осечка. Передернул затвор и снова нажал на курок. И снова осечка!

Морда заворочалась, будто стараясь освободиться от невидимого ошейника, попыталась пастью достать плот и взорвалась яркой багровой вспышкой. На плот накатилась волна, вздыбила его, едва не опрокинув вместе с путешественниками. Чернота, медленно клубясь, начала отступать и таять. Сквозь нее проступили очертания правого берега, затем весь окружающий пейзаж содрогнулся, как при землетрясении и на уши навалилась тишина, разбавляемая мирным плеском речной волны о бревна плота.

Василий, не веря, что смертельная опасность миновала, озирался по сторонам, сжимая руками автомат. Степан, потеряв дар речи и выпучив остекленевшие глаза, осенял себя крестным знамением. Вовка сидел неподвижно, вцепившись побелевшими пальцами в бревна. Плот медленно несло течением. В тишине прошла минута, другая, затем путники одновременно переглянулись.

– Что это было? – хрипло спросил Степан. – Что за жуткая харя?

– Спроси, что попроще, – ответил Василий.

– Это усиленный энергетическим полем отпечаток его материальной оболочки на пространственной границе между осколками пространств, – уверенно пояснил Вовка.

– Ни хрена не понял, – возмутился Степан.

– Для непонятливых поясняю. Этот монстр пытался границу между нами нахрапом взять. Не вышло. Обломился. Хотя, надо признать – сильная тварь.

– Хочешь сказать – напролом лез?

– Именно так. Мало того, его сила против него же и обернулась. На границах пространств так шутить нельзя. Отбросила она его, и, похоже, далеко. Я не чувствую его поблизости.

– Так ему и надо, – промолвил Степан и вдруг, что есть мочи, выбрасывая нервное напряжение, заголосил песню:

На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят.

У высоких берегов Амура

Часовые Родины стоят.

– Тише ты! – зашипел на него Василий и встряхнул за плечо.

– А что тише? Кого боятся? Его же нет рядом. Вовка сказал!

– Все равно. Мало ли. Зачем орать?

– Я не ору. Я пою. Меня в Стрелке на праздники в клуб петь приглашали.

– Вот когда вернешься в Стрелку, там и споешь. А тут тебе не клуб.

– Здесь открытая летняя эстрада, – ухмыльнулся Вовка. – Далеко по воде слыхать.

– Слушай, Вован, а ты откуда про энергетические поля и эти осколки пространств знаешь. Сам придумал, или кто подсказал? – спросил Василий, нарочито усмехнувшись, но вместе с тем внутренне сознавая, что пояснения сына не лишены смысла.

– А ты, батя, не подсмеивайся, – нахмурился Вовка. – Смеется тот, кто смеется последним.

– А последним смеётся тот, кто первым выстрелил, – заржал Степан безудержно.

– Я кое что знаю и может быть побольше тебя, – продолжил Вовка, не обращая внимания на Степана. – Знаю и все тут, хоть и в институтах не учился, как ты и всяких там диссертаций не писал. Эти знания внутри меня сидят. И если тебе все сразу рассказать, то у тебя волосы во всех местах дыбом встанут. Меньше знаешь, как говориться, лучше спишь.

Василий не нашелся, что ответить на нагловатые слова сына и, молча, ухватился за весло.

– А где золото?! – раздался истошный вопль Степана. – Ё-моё! Золота нету! Утопили золото! Вот тварь! Из-за твари утопили! Ну, погоди у меня! Дождёшься! Убьююю! Столько золота пропало! Это же, надо же?! Столько бутылок водки на дно пошло! Свооолочь!!!

Степан выл по звериному, грозя кулаком дальнему берегу реки. А плот меж тем приближался к следующему повороту русла. Василий глянул на карту. Выходить на берег, чтобы спрятаться в лесу уже не имело смысла. Это был последний поворот перед Тайным местом.

* * *

В голове пульсировал нарыв бестолковых мыслей. Минуты незаметно перетекали в часы. Аркадий Каменецкий сидел за столом в своем подземном царстве, тупо уставившись на входную дверь. Он провёл без сна всю прошлую ночь и даже немного потерял в весе, в томительном ожидании каких-либо новостей от руководителя службы безопасности Сергея Серова, способных пролить свет на таинственное происшествие.

При этом в который раз он мысленно ругал себя за то, что не смог воспрепятствовать Василию Белавину в одиночку отправиться в погоню за неизвестным похитителем.

Разумеется, Каменецкий имел возможность замять дело, будь оно ограничено лишь пропажей агента и его сына. Но бесследно исчез вертолет, а с ним и семь бойцов охраны центра. А это уже серьезно. Такое не скроешь. Каменецкий прекрасно сознавал, что за такое происшествие его там наверху не погладят по голове с залысинами. Без должных логических объяснений случившегося и разумной конкретики фактов, Каменецкий не решался на неприятную беседу с руководством.

На данный момент времени ему нечего было сказать начальству.

Коньяк не просветлял его мозги, и, будучи на нервном взводе он запивал раздражение холодной минеральной водой.

Как руководитель секретного центра, изучающего аномальные процессы и явления, он допускал вариант развития всего этого сценария с участием неких сил не от мира сего. Вполне возможно, что Белавина и его сына похитили какие-либо внеземные гости. А заодно и вертолет прихватили. В свое время Василию Белавину незаметно для него самого, во время одного из опытов имплантировали информационный чип, способный считывать и передавать сигнал о состоянии и местонахождении носителя с любой точки земной поверхности. Кроме того, год назад Каменецкий сам лично подарил на день рождения Белавину мобильник усовершенствованной конструкции с емкостью аккумуляторов в несколько десятков раз больше обычных батарей. Аппарат мог работать даже под водой. Более того, в него было вмонтировано устройство, аналогичное информационному чипу, но более мощное. Оно могло показать местоположение хозяина телефона, даже если бы тот находился на Луне. Но после исчезновения Белавина это устройство, как и подкожный чип на плече не подавало сигналов. Это невольно наводило на мысль, что носитель, то есть сам Василий Белавин в данный момент времени находился вне зоны действия спутниковых приборов слежения, охватывающих всю земную поверхность и близлежащее к ней пространство космоса.

Но тогда выходит, что… Каменецкий почувствовал сухость во рту. Когда его рука в который раз потянулась к стакану с минералкой, входная дверь бесшумно отошла в сторону, и в кабинет заглянул Серов.

– Разрешите, шеф, – ровным, бесцветным голосом произнёс он. Фамилия этого сухощавого человека среднего возраста полностью соответствовала его невыразительному облику и сдержанной манере говорить. Лицо его постоянно сохраняло спокойствие посмертной маски. В прозрачно-серых глазах застыл холод льда, а тонкие губы едва шевелились, когда он произносил лаконичные, без лишних эпитетов и метафор фразы.

Каменецкий нетерпеливо показал рукой на стул. Серов присел на его край.

– К месту происшествия посланы два дополнительных вертолета, – произнес он негромко. – Должен разочаровать вас, Аркадий Валентинович, поиски не принесли конкретных результатов.

– Как это не принесли?! – взорвался Каменецкий. А на острове? Вы произвели повторный обыск на острове?

– Разумеется.

– И что? Что-нибудь нашли?

– Кое-что.

– Что именно? Да не тяни ты!

– Найдены стреляные гильзы, а также обнаружена скала, оплавленная неизвестным источником энергии. Местные рыболовы слышали этой ночью множественные выстрелы и несколько взрывов. Все это позволяет сделать вывод, что на острове Драконий шел бой. Но, вот, что странно…

– Что? Что странно? – нетерпеливо перебил Каменецкий Серова.

– Странно, то, что всего этого не заметили многочисленные туристы, отдыхающие на самом острове. Их в это время там было несколько десятков. Мы опросили всех. Никто ничего не видел и не слышал.

– Никто ничего не слышал, говоришь? – Каменецкий потер кончиками пальцев виски, разгоняя головную боль. – А машина? Машину Белавина нашли?

– Да, Аркадий Валентинович. Машину нашли на берегу перед пристанью. Непосредственно в Широком Логу. Сторож пристани некто Степан Ознобищев исчез вместе с лодкой. По всей видимости, это он отвез Белавина на остров.

– Какие у тебя предположения?

– Пока это уравнение со множеством неизвестных, – задумчиво произнес Серов. – Несомненно одно – все эти события связаны с похищением сына нашего агента. Исчезновение агента также является звеном в цепи событий. Ранее мы высказывали предположение, что похищение его сына могло быть формой шантажа, с целью, получения от агента секретных данных. Но, учитывая то, что данный агент низшего уровня секретности не обладает необходимыми сведениями центра, а также информацией о его местонахождении, нами было принято решение отказаться от первоначальной версии. Теперь же, сопоставив довольно скупые факты о данном происшествии, у меня и моих экспертов складывается иная гипотеза.

– Какая именно? – Каменецкий едва заметно, наклонился вперед, прищурив глаза. В отличие от своего подчинённого ему, явно, не доставало выдержки.

– Произошедшее даёт основание полагать, что нам с вами, Аркадий Валентинович, довелось столкнуться с аномальным явлением, – произнес Серов в упор глядя на своего шефа. – Если я ничего не найду в течение последующих суток, то в сложившейся ситуации буду вынужден действовать по инструкции и доложить обо всем наверх, минуя вас.

– Инструкция? Какая еще инструкция? Обойдешься, – прошипел Каменецкий, брызнув слюной. – Да ты! Куда ты прыгаешь?! По инструкции жить захотел? Сходи с ней в сортир. Ты, что не врубаешься? Твоя голова, как начальника службы безопасности, отвечающего за охрану центра и его людей, первой полетит.

– Я не отвечаю за охрану агентов-контрактников низшего уровня секретности, проживающих за пределами центра, – возразил Серов. – По инструкции достаточно, того, что мы им ввели под кожу пеленгаторы.

– Опять по инструкции! Опять! Там наверху разбираться будут не по инструкции! – завопил Каменецкий и ударил с размаху кулаком по столу. – Ты отвечать будешь! В стороне захотел отсидеться? Не получиться! Аномальные явления говоришь? Я согласен! Но мы тут и сидим для того чтобы с ними разбираться. Так что молчи и не дергайся наверх, пока я не скажу. Понял?

Серов молча кивнул.

Так-то лучше, – смягчился Каменецкий. – А теперь – иди, работай. Ищи. Тайгу прочёсывай. Медведей пугай. Волков разгоняй. Всё узнай мне о сыне Белавина. Может быть, это обычное похищение с целью выкупа. Отчим-то у него богатенький Буратино. Все узнай. Найди мне хоть малейшую зацепку. Где они? Что произошло? Что? Из-под земли достань мне их!

– Так точно, достать из-под земли, – кивнул Серов. – А если они не на земле?

– Иди, уж! – отмахнулся Каменецкий. – Не трави больше меня. Если не найдешь, задницей чувствую – нам с тобой вместе придется всю оставшуюся жизнь по тайге медведей пугать и ягоды с грибами собирать. Иди, работай.

Серов скрылся за дверью. Каменецкий достал из стола непочатую бутылку коньяка, отвинтил крышку и надолго приложился к горлышку. Поставив бутылку на стол, поморщился и рукавом пиджака вытер губы. Почувствовав смертельную усталость, он тюфяком откинулся на спинку кресла и мгновенно провалился в объятия тяжелого сна.

* * *

Река закончилась внезапно, будто обрубленная топором. А лезвие того топора впереди виднелось в виде гладкой скальной стены черного цвета высотою не менее сотни метров. От верха стены, полого возвышаясь, уходил на несколько километров к горизонту длинный склон со множеством поваленных мертвых деревьев. Через них пробивалась редкая более поздняя лесная поросль.

До скалы оставалась примерно тройка сотен метров. Но куда уходила вода? Под скалу?

– Быстро к берегу! – скомандовал Василий и начал бодро загребать веслом. Степан незамедлительно последовал его примеру. До берега метров сто пятьдесят осталось. Но скала неумолимо приближалась. – Не успеваем! Быстрее!

До берега метров пятьдесят. До скалы сто. Метров двадцать до берега. До скалы чуть дальше.

У берега течение замедлилось. Успели. Василий спрыгнул с плота, за ним Степан с Вовкой. Подтянули бревна на берег, чтобы течением не снесло.

Теперь можно осмотреться и оценить обстановку. Прежде всего, Василий обратил внимание на ровную поверхность воды возле скалы. На ней не было даже намека на буруны и водовороты. Недалеко от берега плыла коряга. Течение медленно поднесло ее к скале, а далее произошло странное явление. Коряга подплыла к скале и пропала в ней, так будто растворилась в камне.

– Видел? – прошептал Василий, спрашивая Степана

– Ага, – кивнул тот.

– Это граница миров, – заявил уверенно Вовка.

– Фантастики насмотрелся, – хмыкнул Степан. – Сейчас много фильмов всяких.

Василий промолчал. Он подошел к скале и приложил к ней руку. Скала, как скала. Ничего необычного. Он подобрал сухую еловую шишку и бросил её в воду метров за пять от берега. Течение здесь было едва-едва. Шишку медленно понесло к скале. Донесло до камня. Василий только глазом успел моргнуть. Шишка исчезла. Скала её словно проглотила. Чудеса, да и только. Василий разулся, закатал штаны и зашел по колено в реку. Приблизился к скале, наклонился и, погрузив руку в воду, притронулся к камню. Он был тверд, и в первые секунды Василий не почувствовал ничего странного. Но вскоре он ощутил движение. То речная вода, протекая сквозь пальцы, уходила в скалу. Она текла в камень. Текла так, будто этого камня не было. Чертовщина!

– Вован! – позвал Василий сына. – Подними с берега камень и запусти его в скалу, что есть мочи. Давай!

– Вовка подобрал первый попавшийся камешек и бросил его в каменную стенку. Камешек исчез, будто проглоченный. Василий ударил по скале кулаком и встретил костяшками пальцев жесткую твердь. Вывод напрашивался сам собой – всё, что принадлежит этому странному миру, проходит сквозь скалу без сучка, без задоринки. Беспрепятственно. Василий, Вовка и Степан были здесь гостями и на них не распространялись в полной мере законы этого необычного мира.

– Да, уж! Такое только в белой горячке привидится, – послышался за спиной голос подошедшего Степана. – Неуютно здесь. Надо бы в лесу укрыться. Уйти с открытого места. А то эта тварь из своего гипердолоида опять стрелять начнет.

– Не гипердолоида, а гиперболоида, – поправил его Вовка.

– Какая разница, – возразил Степан. – Когда гиперданёт, ты уж разницы не почуешь.

– Василий снова потрогал холодную поверхность скалы, затем вернулся на берег, присел на камни, обулся, да так и остался сидеть, задумчиво осматривая каменную стенку, в которую уходила река.

– Что делать-то будем? – спросил подошедший Степан.

Василий молчал. Он думал. Анализировал. Соображал. Но на ум ничего здравого не шло.

– За скалу надо идти, – решительно заявил Вовка. – Дальше надо двигать. Что на месте-то стоять? Мы здесь сквозь скалу пройти не можем. А разгадка наверху за скалой может скрываться. Кстати, там наверху лес поваленный. Что его повалило? Наверх пойдем. Хватит рассиживаться.

Он дернул Василия за рукав.

– Через поваленный лес трудно будет пробираться, – возразил Василий вставая.

– А что этот лес повалило? Мы должны это узнать, – настаивал Вовка. – Пошли!

– И то верно. Чо тут рассиживаться под прицелом. Идти надо, – поддержал Вовку Степан.

– Хорошо, – согласился Василий, – Вещи забирайте. А плот надо на берег затащить. Может ещё сгодится когда – никогда. Идем дальше.

Вытянув плот на берег, забрали с него продукты и топор. Когда плот затаскивали, Степан в последней надежде шарил глазами по бревнам в поисках хотя бы крупиц золота.

Шумный всплеск воды заставил всех троих резко оглянуться. Не обращая внимания на людей, в десятке метров от них огромный лось опустил голову в реку. Напившись, лось громко фыркнул, повернул голову с ветвистыми тяжёлыми рогами, и глаза Василия встретились с глазами лесного животного. «Мы с тобой одной крови – ты и я», – вспомнил Василий фразу. Лось отвернулся, медленно отошел от кромки берега и растворился в лесной чаще.

– Ух, ты! – восхищенно выдохнул Вовка. – Здоровенный какой!

– Да, уж. Мяса много, – заметил Степан. – Стрелять надо было.

– Еще чего! Сразу стрелять. Природу беречь надо. Пошли! Хватит стоять, – Вовка призывно махнул рукой и начал забираться на береговой обрыв в обход скалы. Василий и Степан послушно последовали за ним.

Обходным путем через редкие чахлые деревца они пробрались наверх скалы и начали подъем по склону. Гнилые стволы поваленных деревьев лежали вповалку, щетинясь острыми толстыми остатками ветвей, словно противотанковые ежи.

«А мы танки», – подумал Василий и неосмотрительно наступил на объемный, заросший мхом, древний ствол. Гнилое дерево провалилось под ногой, и ступня погрузилась в податливую труху. Вот ведь черт! Переступать, уже надоело через это гнилье, а наступишь, так ещё хуже. Он выдернул ногу из сырой трухи и оглянулся. Позади в десятке метров от него упорно сопел носом Вовка. За ним чертыхался Степан.

– Отдохнем? – спросил Василий.

– Дай попить, – Вовка протянул руку и жадно припал к фляжке.

– Много не пей, – предостерег Василий. – Сил только убавится.

– Сам знаю, – буркнул Вовка.

– Василий тоже отхлебнул пару глотков, после протянул фляжку Степану, а сам занялся обзором окрестностей.

Склон был пологим и протяженным. До половины едва добрались, а высоту уже приличную набрали. С этой высоты далеко открывалось пространство. В знойном мареве, отражая облачное небо, среди покрытых лесом однообразных холмов извивалась река. Василий прищурил глаза, присматриваясь. Вне всякого сомнения, отсюда виднелся океан. В полуденной дымке его поверхность казалась серой и на горизонте сливалась с небесами.

– Не верили мне, – Василий, показал рукой в сторону бескрайней водной поверхности. Вовка и Степан оглянулись.

– А ведь и впрямь – океан! – удивился Степан. – Надо же! А может, мы по этому самому море – океану отсюда выберемся?

– На чем? – невесело усмехнулся Василий. – На плоту?

– Что-то тут не так, – задумчиво произнес Вовка, глядя на океан. – Скорее всего, это пространственная иллюзия. А мир, куда мы попали это изломанное отражение реального гиперпространства. Но почему он отразился этот мир? Что произошло? Вот в чем вопрос.

– Умный ты, я смотрю, – усмехнулся Василий. – Пространственная иллюзия. Реальное гиперпространство. Где ты такого поднабрался? Сам додумался?

– А хотя бы, – Вовка важно оттопырил нижнюю губу. – Дети должны быть умнее родителей. Иначе прогресса не будет. Всё, отдохнули? Тогда пошли. Половину склона пройти осталось. А там будет что-то. Я чувствую.

– Пошли, – обречено выдохнул Василий и побрел вслед за сыном, перешагивая валежник.

«Реальное гиперпространство. Иллюзия. Отразился», – слова сына не покидали Василия. Придумает же, чертёнок! Фантазер. Но с другой стороны, что мы знаем о строении пространства? И что есть само пространство?

Василия начали посещать фантастические мысли. Поначалу он предположил, что весь этот мир на самом деле не более чем отраженная проекция земной поверхности на некую энергетическую субстанцию. Но что заставило ее отразиться? Какая сила?

Отражение это разбито на множество осколков, перемешанных меж собой, но вместе с тем создающих иллюзию единого целого. Это напомнило Василию кубик Рубика. Но мало того что осколки перемешались пространственно, одновременно с этим в них изменились физические законы, да так, что вода теперь здесь может течь через камень, а предметы проникают беспрепятственно через твердь.

Что-то произошло, и некая сила продублировала пространство, сняв отпечаток с земной поверхности, и создала на его основе клонированный вариант. Но где этот клон находится? На Земле или в другом месте? А что есть Земля?

Стоп, Вася. Так можно далеко зайти и в конец мозговые извилины заплести. Ты должен мыслить реально. Но как же тут реально мыслить, если ты сам видел, как вода через камень течет, и коряги в скале исчезают.

Он попытался отогнать от себя навязчивые мысли. Но они крутились в голове без конца и края, то и дело возвращались вновь и вновь, словно, кто-то иной задавал ему эти вопросы, а он вынужден был отвечать.

– Отстань! – отмахнулся рукой Василий. Изнурительный подъем заканчивался. Вовка успел убежать метров на сто вперёд. Степан же пыхтел сзади. Дойдя до вершины, Вовка остановился. Что-то его сильно заинтересовало, да так, что он вытянул шею.

«Что он там увидел?» – встревожился Василий.

– Эй, Вовка! – позвал он сына, поднимаясь выше. Тот, словно, оглох. Даже ухом не повел. По-прежнему столбом стоял и не двигался. Василий ускорил шаг. Ноги его сами понесли.

– Вовка! – снова окликнул сына Василий, приближаясь к нему. Тот вздрогнул, обернулся и посмотрел на отца широко открытыми глазами. Скользнул взором и, не говоря ни слова, вновь отвернулся и вытянул шею.

Да что же там такое?

Внезапно догадка пронзила Василия, как удар молнии. Приближаясь к сыну, он уже знал наверняка, что скрывается там – за вершиной холма.

Он поравнялся с Вовкой и глянул с высоты вниз. Впереди простиралась широкая каменистая котловина, в окружении скалистых утёсов. Над ними зависли рваные облака. В котловине растут редкие чахлые деревья, да цепляется за камни кустарник. В лицо ударил порыв пыльного ветра, заставив прикрыть глаза, но в них успела отпечататься картина с гигантским жуком. Черный, словно, крыло ворона он лежал на дне котловины, бессильно распластав в стороны шесть своих лап. Василий, мысленно прикинул размеры жука. Метров пятьдесят длиной, а может того больше. Хотя с такого расстояния сразу не определишь. Как назвать-то тебя? Звездолет? Корабль космический? На тарелку летающую ты вовсе не похож. Пусть будет звездолет. Так оно привычнее. А почему ты черный такой? Что за материал? Ясно – не наш, не земной. И время не властно над тобой. Выходит, что не одни мы во вселенной. Но, что же случилось здесь? Что произошло?

– Подбил его кто-то, – послышался за спиной голос Степана. Василий оглянулся. Таежник стоял, разинув рот.

– Пошли, – Вовка мотнул головой в сторону звездолета.

– Ещё чего. А вдруг там инопланетяне эти? Вдруг там эта тварь притаилась?– возразил Степан.

– Из гипердолоида гиперданёт, – усмехнулся Вовка.

– Из него самого. А вдруг там радиация какая? Видишь – деревья не растут. Само собой не случайно. Не иначе, как радиация. Что потом делать будешь? Мне-то уже особо нечего волноваться. А вот у тебя ещё всё впереди, – начал стращать Степан.

– Пошли, – Вовка решительно махнул рукой. – Не его этот корабль. Наш он.

В тот миг Василий не придал значения этой короткой и весьма странной фразе сына.

– Пошли, – Вовка ещё раз махнул рукой, призывая идти за собой. – Нам выбирать не приходится.

– Какой уж тут выбор, – пробурчал Степан и, перехватив ладонью обух топора, последовал за Вовкой. Василий снял автомат с предохранителя, прекрасно сознавая, что это не более чем психологическая поддержка.

– Вовка! – позвал он сына. Тот оглянулся.

– Подожди. Я впереди пойду. А ты отстань немного. Прыть придержи.

– А чего? – сын недовольно скривился.

– Ты отца-то слушай, – поддержал Василия Степан. – Отстань слегка. Но ружье на взводе держи. Нас прикроешь если, что не так. Стреляешь-то убойно.

Вовка купился на похвалу и согласился с поручением прикрывать первопроходцев. Взгляд его стал цепким и пронзительным. Он чуть отстал, взял ружье наизготовку и внимательно следил за тем, как Василий и Степан приближаются к звездолету.

Глава 7 МЕРТВЕЦ

Василий, шедший впереди, наткнулся на него первым и застыл на месте с автоматом наперевес. Степан, следовавший за ним, остановился и, увидев, отшатнулся назад.

– Что там? – спросил Вовка, поравнявшись со Степаном.

– Труп, блин, – выдохнул тот.

– Василий, продолжая стоять неподвижно, рассматривал жуткую находку. Облачение мертвеца, было похоже на средневековые рыцарские доспехи. Его белый, омытый дождями череп, покоился внутри сферического шлема и смотрел черными провалами глазниц в небо. Судя по черепу, доспехи скрывали под собой истлевший скелет, лежащий на спине и раскинувший конечности в стороны. Поначалу Василий подумал, что видит перед собой бренные останки древнего героя, павшего много веков назад в жестокой битве, но уже вскоре пришел к иному выводу. На черных латах мертвеца, он не обнаружил ни единого следа прикосновения жесткой руки безжалостного времени, могущего превратить с годами любую твердую сталь в ржавую пыль. Чтобы убедиться в своих фантастических догадках, Василий наклонился и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к пластинчатой кирасе, некогда защищавшей неизвестного воина.

– Не нашенский это мертвяк, – подал шепотом голос, подошедший ближе Степан.

– Само собой не наш, – в тон ему прошептал из-за его спины Вовка, – Мы все живы пока еще.

– Я не в смысле, что наш, а вообще не наш, не земной, – попытался пояснить Степан. – Видишь, латы на нем из непонятного вещества. Черные все и блестят, как воронье крыло. Мертвец-то истлел весь, а им ни дождь, ни ветер нипочем. Не наш материал. Это точно. Но, все же странно как-то. Череп-то по всему видать, человечий.

– А ты думал у инопланетян лягушачьи черепа, – усмехнулся Вовка и обошел Степана в желании поближе рассмотреть неземные доспехи.

Василий выпрямился. Кончики пальцев его правой руки вобрали в себя холод неизвестного материала. Вне всяких сомнений эти латы изготовлены не на земле. Но отчего погиб их хозяин? Видимых повреждений не видно. Что же здесь произошло?

– Задохнулся он, – будто угадав немой вопрос Василия, высказал предположение Степан. – Не пришелся ему здешний климат и воздух.

– Я так не думаю, – произнес Вовка

– А тут думай, не думай и без того всё ясно. Видишь у него забрало на шлем откинуто, как у космонавта на скафандре. Он это забрало поднял, вдохнул и все тут. Отравился, короче.

– Я так не думаю, – повторил Вовка. – Что-то здесь другое.

– Другое, другое, – проворчал Степан. – Вам молодым все другое надо. Лишь бы поперек старших.

«Другое? Но что? – мысленно спросил себя Василий. – Что происходит? Не связана ли эта находка с той тварью, что их преследует? Где эта тварь сейчас? Может уже близко? И не слишком ли много мертвецов в последнее время встречается на их пути»?

Словно в поисках ответа, он посмотрел по сторонам на окружающий угрюмый пейзаж. Но темные скалы, и низкие серые облака хранили молчание. Какую древнюю тайну сторожат они? Что видело когда-то это небо? А может разгадка кроется внутри черного звездолета, что покоится на каменистом дне котловины? Или же, наоборот, в нем затаился еще один вопрос, в дополнение ко всем загадкам этих дней?

– Пошли отсюда, – Вовка потянул за рукав отца, отвлекая того от безрезультатных попыток решения громоздкого уравнения со многими неизвестными.

– И верно, пошли, – согласился Степан. – Нечего тут инопланетных скелетов разглядывать. Было бы на что смотреть. – Вован, прикрывай нас сзади.

– Пошли, – кивнул Василий и, перехватив наизготовку автомат, направился к звездолету. На глаз до него оставалось метров триста. Но расстояние на местности, где нет привычных глазу соразмерных ориентиров, а воздух чист и прозрачен, обманчиво. Идти пришлось дольше, чем предполагалось.

По мере продвижения к инопланетному гостю прорисовывались детали его облика. Он был матово – черен, глотая собою дневной свет. Вблизи его корпус походил на гигантскую башню танка, лишенную пушки. В передней части этой башни просматривалась узкая горизонтальная полоса, темная и блестящая, как тонированное стекло автомобиля.

Посадка звездолета была не мягкой. Все шесть его посадочных опор, издали похожих на лапы жука, согнулись и вывернулись назад, как при ударе, а корпус плотно примкнул к земле. Прежде чем застыть здесь навсегда он оставил за собою длинный, не залеченный временем темный след из оплавленных камней, протянувшийся до клыкастых скал дальнего края котловины.

Василий начал совершать медленный обход звездолета. За ним на расстоянии нескольких шагов крался Степан. Вовка держался чуть поодаль с ружьем наизготовку, пожирая глазами инопланетный корабль. Его поверхность была покрыта, как гигантскими чешуями, черными округлыми пластинами.

Корабль не подавал признаков жизни. Обойдя его по кругу, Василий остановился и оглянулся. В паре шагов за ним с топором в руке напряженно застыл Степан.

– А где вход-то? – спросил он.

– Это военный звездолет, – пояснил, стоявший от него неподалеку Вовка. – Здесь все засекречено.

– Военный? А ты откуда знаешь? – ехидно спросил Степан. – А может у него на брюхе вход. Там люк и с него лестница спускается.

– Ага, веревочная лестница, – в тон ему произнес Вовка. – Разве не видишь? У него броня. Кроме того, защитное поле имеется. И оружием он напичкан под завязку.

– Бомбами атомными, – усмехнулся Степан.

– А ты не смейся. Атомные бомбы для него позавчерашний день.

– Фантазер, блин!

– И не фантазер. Сам посуди! Для такого корабля атомная бомба, как для танка арбалет.

– И что же тогда там, по-твоему?

– Плазменное оружие, я так думаю, а еще боевые роботы.

– Фантастики начитался.

«Если у него на самом деле вход на брюхе, то нам остается только идти дальше, – с сожалением подумал Василий, краем уха слушая спор младшего и старшего поколений. – Не проникнем мы в него. А так хотелось бы посмотреть, что там внутри».

– С брюха у него нет входа, – уверенно произнес Вовка. – Там у него выходы двигательной гравитационной установки. Как он будет обеспечивать десантирование во время движения, если выходы будут на брюхе? Да он же своим антигравитационным полем всех десантников покромсает. Входы и выходы должны быть где-то по бокам.

– Василий, а у тебя сын-то логично рассуждает! – удивленно воскликнул Степан. – Фантазер, а смысл в его словах имеется. Надо вход искать. Где-то он сбоку, а может и сверху. Надо попробовать наверх забраться. Может эту чешую всю топориком простучать. На слух и определим по звуку, где дырка замаскирована.

«Надо искать, – мысленно согласился Василий. – А иначе выходит, что зря мы сюда шли. Но только не топориком стучать. Смешно это».

Ему вспомнился анекдот, как русские космонавты при помощи лома кувалды и какой-то матери взломали за две минуты бункер марсиан.

– Слышь! – Степан ткнул кулаком Василия под ребро, а Вовку хлопнул ладонью по плечу. – А может у того инопланетного мертвяка ключ какой имеется? Точно, что имеется! Ведь как-то он выбрался наружу. Надо бы вернуться и его обыскать. Уверен я, что есть у него, что-то такое вроде пульта дистанционного управления. Я подобный видел у Петьки Заведеева в Широком Логу. Он себе на гараж, ворота поставил. Фантастика! Подъезжаешь, на пульте кнопочку нажимаешь, и перед тобой ворота сами собой разъезжаются. Ну, просто «Сим-Сим открой дверь», какой-то. Мы этого Петьку Али-Бабой потом прозвали.

– Али-Баба, говоришь. Логично рассуждаешь Степа, – согласился Василий. – Пошли обратно.

– Я здесь останусь, – заупрямился Вовка. – Не хочу обратно наверх тащиться. Да и на мертвяка этого, мне, что-то не по себе как-то смотреть. Мороз по коже дерет. Сам не знаю отчего.

– Все вместе пойдем, – строго произнес Василий. – Нам надо вместе держаться.

– Не хочу, – Вовка попятился назад. – Нет там у него никакого ключа! Все проще. Гораздо проще. Вы привыкли думать в рамках привычного. А все гораздо проще.

С этими словами он резко развернулся, закинув ружье на плечо, и быстро направился к кораблю.

– Стой! – окликнул его Василий. Упрямый сын даже не оглянулся. Он перелез через переднюю левую посадочную опору, и, добравшись до борта звездолета, остановился там на несколько секунд, в задумчивости почесал ладонью затылок, а затем медленно пошел вдоль корпуса в направлении его головной части. Вскоре ему снова пришлось перебираться через все ту же левую опору, чтобы продолжить свое исследование.

– Вовка! Назад!

Василий бросился к сыну, чтобы оттащить того от звездолета, таящего в своем чреве неизвестно что. В тот миг в его памяти замелькала смесь кадров из фантастических фильмов серии «Чужие», и подобное тому.

Он бросился, но не успел.

Послышался свистящий звук.

Несколько бронированных чешуй рядом с Вовкой разошлась в стороны, открывая овальный черный проход в недра корабля.

– Ё-мое! – возопил Степан.

– Вот и все дела! – крикнул самодовольно Вовка, и, не раздумывая, нырнул внутрь.

– Вовка! Стой!

Неведомая сила густой плотной волной отбросила Василия. Ощутив спиной каменистую твердь, он, не медля ни секунды, тут же вскочил и снова бросился вперед, но лишь увидел, как на корпусе, закрывая вход, смыкаются чешуйчатые пластины. Василий подбежал к кораблю. Поздно. Проход закрылся. Удар кулаком с замаха по броне, еще один, еще. С таким же успехом можно было колотить по скалистой тверди. Он не чувствовал боли. Внутри горячими всплесками бурлила холодная злость на непослушного Вовку и на себя самого, за то, что не уследил за сыном.

– Васька! Отойди назад! Назад, слышишь! – послышалось за спиной.

Василий оглянулся. Степан лежал ничком, прикрывая голову ладонями.

– Отойди! Снова саданет!

– Что саданет? – Василий опустил кулаки, и поднял, оброненный в падении автомат.

– Оно саданет, – Степан поднялся на ноги, отряхнул штаны и показал рукой на звездолет. – Ты не суетись, коли уж так случилось. Тут с умом надо действовать. Перво-наперво надо подальше отойти. Видел я, как ты летел назад. Хорошо же тебя жахнуло! Аж до меня удар дошел. Я с перепугу-то носом и клюнул. Выходит, что защита у этого клопа имеется. И не мертвый он вовсе. В любой момент может стрельнуть, чем попало. Я бы конечно, сам все же топориком попробовал его вскрыть, да по полосе блестящей той, что у него впереди ударить, но только знаю что бесполезно это. Один вид, что это стекло, а на самом деле прочнее стали. Сам понимаешь. Одна надежда на мертвяка того. Может у него ключ есть.

– Ключ? У мертвяка? Точно, у него! – не раздумывая, Василий рванулся прочь от корабля вверх по склону, затем резко остановился, вернулся к Степану и протянул ему автомат.

– Оружие, конечно в данной ситуации смешное. Но, все же как-никак лучше топора. Держи. Оставайся здесь. А я мигом. Туда и обратно.

– А как же ты без автомата-то? – возразил Степан. – Мало ли там что?

– Здесь оружие нужнее. Держи.

– А может, вдвоем пойдем?

– Нет. Кто-то должен остаться здесь. Вдруг проход вновь откроется, Вовка выберется наружу и нас потеряет. Один я обернусь быстрее.

– И то верно, – согласился Степан, почесав бороду и забирая автомат.

– Ты, наверное, больше спец по гладкоствольному. Умеешь пользоваться-то? – спросил Василий, кивнув на оружие. Степан загадочно усмехнулся.

– Беги, – произнес он. – Одна нога там, а другая здесь.

Василий побежал. Камни посыпались из-под ног. В груди гулко и тревожно нарастающим стуком пульсировало сердце. Все мысли Василия были заняты сыном. Как он там? Что с ним? Из темноты прошлого начали накатываться волны воспоминаний. Как Вовку он из роддома привез. Мордочка величиной с кулак. Как он быстро на четвереньках ползал. Любопытный. Как он пошел. Как на коньках учился кататься. Это в два года-то!

И еще одна волна. Долгая и яркая, будто это было вчера.

* * *

Изредка из глубин ночной тишины доносился мягкий плеск речной волны да осторожный шепот листьев на деревьях. Над лесом всходила луна, а лучисто – мохнатые звезды светили так ярко и казались такими близкими, что хотелось протянуть руку и прикоснуться к ним. Приятная усталость разливалась по телу. Весь день он с Ольгой и сыном собирал грибы. Под вечер разбили палатку на берегу тихой речушки, развели костер, приготовили ужин и вдоволь накупались в теплой воде. Незаметно подкралась ночь. Жена с Вовкой забралась в палатку. Но Василию не спалось.

На реке плеснула рыба, и где-то далеко в лесных кущах заухал филин.

За спиной послышался шорох. Василий оглянулся. Вовка выбрался из палатки и уселся рядом с ним на ствол поваленного дерева.

– Ты чего не спишь?

– Не хочу, – ответил сын.

– А мама спит?

– Спит. А ты зачем тут сидишь один?

– На звезды смотрю.

– Зачем?

– Просто так. Ты не замерз?

– Нет. А зачем ты просто так смотришь на эти звезды?

«Вот любопытный мальчишка, – подумал Василий, не зная, что сказать. – Все ему знать надо. Зачем да почему».

– Наверное, потому, что звезды красивые, – ответил за отца Вовка. – Они разные и красивые. Они разноцветные.

– Да, они красивые, – согласился Василий. – А еще их очень много.

– Много, – кивнул Вовка, глядя на небо. – А ещё они таинственные.

– И сказочные, – добавил Василий. – Ты же знаешь сказки про звёзды.

– Знаю. Звездные войны, например.

– Ну, это не совсем сказка. Это фантастика.

– Сказки, это тоже фантастика. И все это небо над нами тоже фантастика. Иллюзия искаженной реальности, как в кривом зеркале комнаты смеха.

– Как ты сказал? – Василий покосился на сына, удивленный странной фразой произнесенной шестилетним мальчишкой.

– Мы видим не то, что на самом деле, – ответил Вовка.

– Это как? Ты где это услышал?

– Нигде я не слышал. Знаю и все.

– Интересно. А что ты еще знаешь?

– Не скажу. Это тайна.

– Тайна? Даже для родного папы?

– У каждого из нас есть своя тайна, – серьезно произнес Вовка, и в больших темных глазах его отразились звезды. – У каждого своя тайна. Но далеко не каждый об этом знает.

– А ты знаешь свою тайну?

– Не до конца, – ответил Вовка. – Я её вижу, как отдельные обрывки большой картины. Но когда-нибудь я увижу ее всю целиком.

– И что же ты видишь? – поинтересовался Василий.

– А ты никому не расскажешь?

– Никому.

– Поклянись.

– Зачем? Ты мне не веришь? Не веришь своему родному отцу?

– Я верю. Но все равно поклянись, что никому не скажешь. Пусть это будет наша с тобой тайна. Хорошо?

– Я клянусь, что не скажу никому, – серьезно произнес Василий.

– Чем поклянешься?

– Всей своей жизнью, – не задумываясь, ответил Василий.

– Серьезная клятва, – кивнул Вовка.

– Очень серьезная. Рассказывай свою тайну.

– Хорошо, – прошептал Вовка и оглянулся, будто опасался, что его подслушают.

* * *

Над котловиной клубились свинцовые тучи. Они не выплывали из-за дальних скал. Их как бы исторгало сверху само небо. Тучи медленно опускались, растекаясь к горизонту. Потемнело вокруг. В лицо плеснул холодный ветер, унося вдаль картину воспоминаний прошлых лет и накрывая её пеленой мелкого дождя. Жестокая реальность вновь ударила по глазам пустыми черными глазницами черепа космического гостя. А гостя ли? Может быть, он и не гость здесь, а один из хозяев, что правят этим миром уже многие тысячи лет?

Василий склонился над мертвецом, цепляясь взглядом за каждую мелочь на его доспехах. Где тут у него может что храниться? Искать на инопланетном облачении какое-то подобие карманов, более чем глупо. Скорее всего, какими-нибудь кнопочками, что-нибудь здесь открывается. И где они эти кнопочки? Может где внутри, что таится? Жаль, не догадался у Степана топор забрать. Тогда можно было попытаться разворотить эти доспехи и внутрь забраться. Кощунственно, конечно. А что делать? Но, скорее всего тут топор бы не помог. Затупился бы топор. Что же делать-то?

Василий наклонился и попытался ногтями, отодрать от груди инопланетного гостя пластинчатый панцирь. Куда там! Доспехи казались монолитными. Лишь в местах сочленений на изгибах виднелись тонкие стыки.

– Как же он надевал их на себя, – пробормотал Василий. – Может на спине разгадка? Надо бы его перевернуть.

Он подхватил мертвеца под левый бок и начал приподнимать. Внутри доспехов неприятно захрустело. Откинутая в сторону правая рука инопланетянина, не желая сгибаться, уперлась в землю и помешала Василию совершить задуманное. Его пальцы скользнули по гладкому панцирю, и доспехи вновь вернулись в исходное положение.

– Черт! – Василий вытер пот со лба. – Чертова рука. Чертова… Так, так.

Он заметил, что ладонь этой самой чертовой руки, облаченная в массивную защитную перчатку, сжата в кулак в отличие от раскрытой левой ладони.

– А что если?

Не веря в простоту разгадки, Василий начал разгибать по одному пальцы инопланетянина. Это оказалось не так просто, но все же, пожалуй, легче, чем топором вскрывать защитный панцирь на его груди. Василий не ошибся. Плотно зажатая ладонь оказалась не пустой. Внутри нее обнаружился маленький блестящий черный кристалл.

– Это он, – пробормотал удовлетворенно Василий. – А что может быть иначе? Скорее всего, механизм его действия, как у электронного ключа. Главное, чтобы с годами не испортился.

– Извини, брат, – промолвил Василий, обращаясь к мертвому, затем бережно положил находку во внутренний карман куртки и бегом пустился обратно. Мелкое марево дождя скрыло за собой звездолет. Как там Вовка?

Далеким щелчком из глубины мелкой мороси донесся выстрел. Это был одиночный из автомата. Затем послышался еще. Василий рванул вниз по склону, как спринтер-рекордсмен на стометровке.

Глава 8 ЗВЕЗДОЛЕТ

Степан сидел на камне, накинув капюшон брезентовой штормовки на голову и сжимая руками автомат.

– Что случилось?! – подбежав к нему, крикнул Василий. – Ты стрелял?

– Гляди, – Степан ткнул стволом оружия в сторону звездолета. – Минут десять уже как открыто. А тебя все нет. Я и решил пальнуть, чтобы ты возвращался.

Василий повернул голову и увидел проход.

– Как он открылся? Сам?

– Сам, – ответил Степан. – Я сижу, а он раз и появился.

– Я пошел.

– Туда? – Степан показал пальцем на звездолет. – А он опять закроется.

– Не закроется, – послышался из черноты голос и в проходе появился Вовка. Живой и невредимый.

– Прыгай сюда! – завопил Василий. – Выпрыгивай! Быстро!

– Да ты не шуми так, батя. Я понимаю. Ты понервничал. Не закроется он, – успокаивающе произнес Вовка и не спеша, спрыгнул наружу с метровой высоты. – Я кое в чем разобрался. Там внутри много интересного. Вам стоит посмотреть.

– Ты в чем там разобрался? Ты там кнопки нажимал?

– Там кнопок нет, – спокойно пояснил сын. – Кнопки это анахронизм. Там сенсоры. Да вы забирайтесь и сами все увидите.

– Вот чертенок, – пробормотал Степан. – Везде свой нос сует. Ты его мало воспитывал, Вася. Но я лично верю мальчонке, что он там кое в чем разобрался. Они теперь смышленые. Пошли, что ли? Мне лично интересно, что там.

– Я понимаю, что там интересно. Но, все же нельзя так безрассудно нырять внутрь незнакомого механизма и нажимать там, что попало, – возразил Василий. – А может этот кораблик готов в любую секунду оторваться от земли и улететь в просторы веселенной. Осторожнее надо быть, Вован. Отца надо слушать.

– Не взлетит он, – с сожалением произнес Вовка и зябко повел плечами, недовольно сморщившись от капель дождя. – Короче, вы тут как хотите, а я обратно в корабль возвращаюсь. Холодно тут и сыро.

С этими словами он развернулся, ловко, как обезьяна запрыгнул в темный проем и пропал в его темноте.

– Вовка! – крикнул ему вслед Василий. – Ничего без меня там не трогай!

– А ты зря Вася на сына гонишь, – произнес Степан, подходя к звездолету. – Видишь, меня ничто на этот раз не откидывает. Все спокойно. Выходит, что Вовка твой кое в чем больше нас соображает. Может быть, у него опыта жизненного нет как у меня, например, а смекалка имеется.

– Сначала я. А то, как бы он там со своей смекалкой дров не наломал, – обеспокоено произнес Василий и поспешил с разбегу запрыгнуть в таинственный сумрак.

В сером свете дождливого дня, проникающего из-за спины, он смог различить в пределах нескольких шагов от себя какие-то непонятные нагромождения черных разнообразных форм. Далее его взор проваливался в густой мрак.

– Сюда, папа, – послышался голос слева. – Прямо ходить не надо. Там темно.

Василий послушно направился на голос, ступая по ровному и упругому покрытию. По пути он задел правым плечом за какой-то жесткий выступ, затем различил впереди слабый свет, а вскоре увидел и его источник. Это был пасмурный день. Он проникал внутрь звездолета через прозрачную твердую гладь, заполняющую пространство широкой трапеции проема в корпусе, и осторожно растекался среди мертвой тишины. По наружной стороне глади, сливаясь тонкими струйками, сползали капли дождя, и за той водной пеленой едва просматривалась безжизненная панорама склонов котловины, накрытых серой моросью. Блики от капель сыпались брызгами по нагромождениям разнообразных форм, создавая тем самым эффект нематериальности их очертаний, и растворялись за спиной Василия в темноте недр звездолета. Как и во внешнем его облике, здесь главенствовал черный цвет поверхностей. Призрачность их восприятия усиливало серебристое мерцание над световым проемом.

Василий, остановившись, с настороженным интересом осматривал внутренности инопланетного корабля. Здесь отсутствовали излишние просторы. Вместе с тем плавные очертания объемов, и пространств меж ними не создавали ощущения стесненности.

– Ты где там? – послышался негромкий голос Вовки. – Иди сюда.

Василий шагнул далее, и увидел три глубоких кресла, стоящих в ряд и обращенных в сторону дневного света. По самые верха своих высоких спинок они утопали в хитросплетениях каких-то непонятных устройств. В центральном кресле гордо, как на троне восседал Вовка.

А ты отлично смотришься здесь, обутый в русские лапти, – усмехнулся Василий. – Сиди и ничего не трогай. Отца слушаться надо. Как же мне жаль, что не я занимался твоим воспитанием.

– Ну почему же не занимался, – сын пожал плечами. – Ты и занимался. А кто же еще. Ведь детей надо воспитывать пока они поперек лавки помещаются. А дальше воспитывать поздно. Тебе отдохнуть надо. Устал, наверное. Все на ногах. Присаживайся. А где Степан? Степан! Ты где?

– Тут я, – послышалось хрипло из темноты.

– Вон оно как тут внутри. Фантастика, – прошептал сторож дебаркадера, выбираясь из-за спины Василия и прикасаясь пальцем к креслу, в желании проверить, а не мираж ли это. После чего осторожно присел в него, покрутил задом, проверяя на прочность, и удовлетворенно откинулся спиной в его лоно. Пристроил автомат вертикально возле левой ноги, а топор и узел с продуктами положил на пол возле правой.

– Прямо как по мне, – произнес он с натянутой улыбкой. – Хочешь спи, а хочешь песни пой, как в той песне. Ценили комфорт эти инопланетяне. И все же мне тут как-то неуютно. Не наша обстановка. Мне бы сейчас в бревенчатой баньке с дороги попариться под рюмочку водочки.

Василий почувствовал, как гудят от усталости ноги, но садиться не стал, настороженно продолжая изучать непонятное окружение и воспринимая царившее в нем напряженное спокойствие, как взведенную перед выстрелом пружину бойка пистолета. Ему не нравилось здесь все и особенно нервозное, раздражающее глаза мерцание на стене.

– Садись, батя, – снова пригласил его Вовка занять место справа от себя. – Это не электрический стул. Я назвал эту штуку универсальной объемно-гравитационной капсулой, обеспечивающей длительное комфортное пребывание в ней разумной особи и оперативное управление кораблем.

– Вовка, кончай загибать умные и непонятные фразы, – произнес Степан. – Давай, показывай, что ты тут разузнал.

– Да ничего особенного за столь короткое время, – пожал тот плечами. – Перво-наперво я попытался открыть вновь вход и снять защиту, понимая, что батя сильно беспокоится. Видел я как он бегал туда и обратно. Ну и ещё кое-что разузнал. Смотрите.

Василий увидел, как возле правой ладони Вовки, как бы выдавился из подлокотника кресла светящийся фиолетовый шар размером с бильярдный.

– Эта штука появляется при нажатии правой рукой на подлокотник. Я назвал ее интегрированным сенсором управления. На ваших креслах таких шариков нет. Ваши места учебные, а мое командирское, – пояснил Вовка и положил на шарик ладонь. Василий инстинктивно дернулся в попытке сбросить руку сына с непонятного предмета.

– Я же тебе сказал, чтобы ты ничего не трогал, – грозно произнес он.

– Да ты садись спокойно рядом, батя, – в который раз пригласил сын отца отдохнуть в инопланетном кресле. – Не волнуйся так. Ты же хочешь узнать кое-что интересное. А как я смогу вам это показать, ничего не трогая? Этот корабль насыщен совершенными аппаратами. Но даже их технический уровень не позволяет управлять звездолетом мысленно. Так что трогать кое-что придется. Кроме того, я полагаю, что всякий умный механизм имеет защиту от дураков, вроде нас, необразованных и отсталых, а уж этот агрегат и подавно. Так что ничего здесь не взорвется и вреда нам не принесет. Уж будь уверен.

– А я не уверен, – возразил Василий, осторожно присаживаясь в кресло. Он мгновенно почувствовал, как оно мягко подхватило тело, обтекая его своими объемами со всех сторон. Прямо перед ним на расстоянии пары метров струились капли дождя по прозрачной глади неизвестного материала. Василий был уверен на все сто процентов, что она выполнена не из стекла. Уж очень она была до эфемерности тонкой и, будучи изготовленной из самого прочного стекла, не выдержала бы того удара, какой испытала конструкция звездолета при жестком соприкосновении с каменистой твердью. Недолго думая, Василий назвал её прозрачной броней.

– Устроились? – спросил Вовка. – А теперь смотрите. Он пошевелил пальцами на шаре и над прозрачной броней в том месте, где нервно пульсировало серебристое сияние, разлился синий свет, превращаясь в четкий прямоугольник с пропорциями плазменной панели телевизора размером под два метра по диагонали.

– Управление, как я тут успел разобраться, осуществляется через компьютер, – сообщил Вовка. – Само собой, что этот компьютер, приводящий в действие системы корабля на много порядков совершеннее тех, что имеются в распоряжении землян. Сейчас вы видите перед собой его многофункциональный объемный дисплей. На нем пока ничего нет кроме синего света. Но сейчас я нажму на шар указательным пальцем. Смотрите.

На фоне синего света проявились несколько десятков четких разноцветных значков.

– Примерно как значки на рабочем столе компьютера, – продолжал пояснять Вовка. – За каждым из них, я уверен, кроется доступ к определенной системе управления кораблем. К сожалению, большинство из них не открывается. Возможно, нужен пароль или же из-за повреждения корабля эти системы не работают. В работающих значках, а их всего несколько, я нашел систему открывания входов, а также блокировку и восстановление местной защиты…

– Да ты уже здесь все перерыть успел! – возмущенно прервал Василий объяснения сына. – Это же полное безрассудство!

– А у меня другого выбора не было, папа. Иначе как на свой страх и риск все перелопатить, – возразил Вовка.

– А запрыгивать очертя голову в неизвестность у тебя тоже выбора не было?

– Тише Вася, не мешай! – встрял в перепалку сына и отца Степан. – Пусть дальше рассказывает и объясняет. Интересно же!

– Короче, так! – громко заявил и махнул при этом левой рукой, как отрубил Вовка. – Чтобы время не терять и попусту объяснять все тем, кто боится рисковать и не желает после пить шампанское …

– Я шампанское не хочу. Мне бы ради такого случая водки, а еще лучше чистого неразбавленного спирту, чтобы мозги прочистить не мешало, – перебил его Степан.

– Черт! – возмутился Вовка. – Вы будете слушать, или нет?

– Будем, будем, – закивал Степан. Василий же замкнулся в себе, и приступил к изучению непонятных значков. Некоторые из них весьма были похожи на иероглифы Древнего Египта, своими очертаниями напоминая стилизованные изображения животных и птиц. Другие же имели вид замысловатых закорючек или же геометрических фигур. Чем дольше Василий всматривался в эти непонятные изображения, тем сильнее в нем поднималось чувство, что он все это когда-то видел. Пытаясь вспомнить, он на некоторое время отвлекся от того, что появлялось на экране и объяснений Вовки. А тот продолжал с воодушевлением рассказывать.

– Круто! – донесся до него возглас сына. – Оказывается, этот экран может быть много раз продублирован!

Помимо большого экрана рядом с ним появилось еще несколько поменьше.

– Вот бы на нем «Фаллаут» запустить! – восторженно воскликнул Вовка. – Я бы не отказался от такого продвинутого агрегата у себя дома!

«Игрушку нашел», – с неудовольствием подумал Василий. В настоящий момент его беспокоил лишь один вопрос.

– Вовка, – прервал он исследования сына. – Все это, конечно, очень занимательно. Не каждый день находишь и посещаешь инопланетный корабль. Но, все же, я не хочу здесь долго задерживаться, и меня в данный момент интересует сейчас только одна проблема. Прежде всего, я желаю знать, как нам вернуться обратно. Надеюсь, мы не зря забрались в этот корабль. Надо разобраться в его системе навигации, а если выражаться точнее – надо найти с его помощью дорогу домой.

– А ты на верном пути! – удивленно воскликнул Вовка. – И я хочу того же! Кстати, кое в чем я уже разобрался и хотел тебе показать. Я тебя даже в бок подталкивал, а ты самоустранился и находился мыслями где-то далеко. Тогда я вместе со Степаном еще раз попытался разобраться в состоянии двигательной установки.

– Зачем!?

– Как это зачем? Чтобы восстановить её и улететь отсюда. Но, к сожалению, двигатель необратимо и катастрофически поврежден. Тогда я решил проверить возможности компьютера.

– Достаточно, – Василий попытался выхватить у сына светящийся шар. Тот дернул рукой, отстраняясь, и по значкам на экране понеслись ослепительные вспышки белого света.

– Тише вы! – испуганно заорал Степан. – Сейчас нажмете на что ни попадя!

– Отдай! – Василий вскочил с кресла. Шар исчез.

– Ты своему сыну доверять должен, батя, – спокойно произнес Вовка. – Я хочу показать, где мы находимся. Эту тайну ты узнаешь. Но никому не говори. Помнишь ли? Или забыл уже?

– Ты это про что, Вован? – Василий невольно сбавил тон от странных фраз сына. – Про что я забыл?

– Придет время – вспомнишь. А теперь смотри. Это интересно.

Под ладонью сына вновь появился светящийся шар, и на экране начались преобразования. Поначалу синий цвет, растворяя собою значки, начал темнеть. Затем Василий почувствовал, что более не воспринимает экран, как плоскость, а видит внутри его границ некое объемное глубокое и темное пространство с непонятными размытыми контурами каких-то форм.

Он присел в кресло.

Внутри экрана на глазах происходили различного рода метаморфозы. Темные проявления постепенно приобретали цвет и четкие очертания. С них будто снимались слой за слоем прозрачные вуали, и вскоре в одной из форм можно было узнать облик звездолета, так, как если бы он воспринимался сверху с борта самолета, летящего по кругу на высоте сотни метров. Картина продолжала медленно и разнопланово проявляться в глубину каменистым ландшафтом с очертаниями скал на горизонте. Она была нереальна в своей излишней четкости и цветовой передаче деталей, как изображение в компьютерной игре с отменной графикой.

– Мать честная! – удивленно воскликнул Степан.

– Это похоже на голографию. Объемное изображение местности в реальном времени, – пояснил Вовка. – Я так и не понял, как и откуда все это сканируется. Но это и не важно. Плохо, что при удалении от звездолета, ухудшается качество изображения. Я поначалу хотел всю местность прочесать в деталях, но не получилось. Может быть, энергии не хватает. Тем не менее, мы сейчас кое-что увидим. Я увеличу масштаб изображения и сделаю его фронтальным. Так будет лучше.

Он поколдовал пальцами на шаре. В тот же момент изображение местности уменьшилось в деталях, расширяясь границами обозримого пространства и одновременно поворачиваясь своей поверхностью перпендикулярно взгляду на экран. Вскоре в его пределах уместилось все пространство котловины. Ограниченное скалами, подобно лунному кратеру, оно было близко по очертаниям к правильному кругу. Звездолет превратился в темное пятнышко. Вовка, колдуя над шаром, продолжал увеличивать площадь обзора, и в его пределах появилась темная извилистая лента.

– Подожди, Вован. Не торопись, – попросил сына Василий, узнав в ней ту самую реку, по которой они плыли и, пожелав рассмотреть, откуда же она берет начало.

– Потом увидим все подробнее, – угадав желание отца, ответил Вовка. – Я хочу показать самое главное.

Он значительно увеличил границы обзора и в изображении возобладал темно-фиолетовый цвет.

– Это вода, – пояснил Вовка.

– Вижу, – кивнул Василий, и недовольно нахмурился.

– Мы на острове, – произнес Вовка.

– И без объяснений ясно, – мрачно произнес, молчавший долгое время Степан. – Получается, что карта моего прадеда не врала. Кругом море-океан? А где же мы тогда? На сказочном острове Буяне?

– Но это еще не все, – произнес Вовка. – Смотрите дальше.

Обозримое пространство расширялось. Оно не открывало более ничего, кроме воды, а изображение суши, похожее сверху очертаниями береговой линии на неудачно запеченный блин, становилось все меньше.

Через некоторое время в границах экрана проявилась густая чернота. Вскоре стало видно, что она окружает остров вместе с водой по замкнутому, извилистому контуру

– Вот так, – произнес Вовка. – Дальше ничего не видно.

– Наверное, возможности звездолета по сканированию пространства исчерпаны, – предположил Василий.

– Я так не думаю, – решительно мотнул головой Вовка. – Если бы это было так, то граница считывания имела бы форму круга. А здесь же амеба, какая-то.

– Резонно, – согласился Василий. – Тогда что это?

– Я полагаю, что это темная материя. Из нее состоит семьдесят процентов вселенной. Мы внутри нее.

– Неутешительное предположение, – усмехнулся Василий и сам подумал, что его сын снова где-то прав. И откуда только он всего этого поднабрался? Умный, чертенок. Сидит тут и на короткой ноге общается с инопланетным компьютером.

– Короче так! – вновь подал голос Степан. – Надо к этому океану пробираться. Пойдем через другую сторону этой котловины. Так до берега ближе будет. Я заметил по этой карте. Там на берегу сколотим плот и поплывем к этой самой темной матери. А там видно будет.

– Не матери, а материи, – поправил его Вовка.

– Какая разница, – махнул рукой Степан. – Надо убираться отсюда подальше.

– Рискованно, – возразил Вовка. – Вы забыли о той твари. Она где-то здесь, на острове. В любой момент может появиться.

– И это его звездолет, – уверенно произнес Степан. – Надо сматываться отсюда.

– Это не его звездолет, – мотнул головой Вовка. – Этот звездолет лежит здесь уже сотню лет.

– А чей же тогда он?

– Того мертвяка, которого мы нашли.

– А где остальные? Почему он один, а здесь три места?

– Потому, что мы остальных не нашли, а, может он один…

Вовка резко замолчал. Взгляд его стал жестким и колючим. Губы сжались в ниточку. Левая ладонь впилась пальцами в подлокотник, а правая сдавила шар, и по экрану прошли огненные молнии.

– Ты чего!? – испуганно посмотрел на него Степан. Вовка не отвечал. Взгляд его был устремлен куда-то далеко, за пределы прозрачной брони. Там снаружи закончился дождь, но небо по-прежнему закрывали густые свинцовые облака. Вовка продолжал молчать, а Василий догадался, куда смотрит сын. Его взгляд был устремлен на далекий склон котловины, где среди камней лежал мертвый инопланетянин. Василий не узнал этот взгляд. Он был холоден и отстранен.

– Вовка! – Василий положил ладонь на плечо сына. Тот вздрогнул и встряхнул головой.

– Мы должны убить его, – произнес он голосом, в котором прозвучали металлические нотки. – Он обязательно придет, и мы должны убить его здесь. Другого шанса не будет. На открытой местности мы как беззащитные котята. Здесь же под прикрытием брони. Это военный звездолет. Есть оружие. Сейчас соображу, как привести его в действие.

Пальцы Вовки зашевелились на шаре.

– Перестань! – Василий схватил сына за руку.

Вовка вырвал руку из ладони Василия.

– Не мешай мне папа, – жестко произнес он. – Я знаю, что делаю. Этот звездолет – наш шанс.

– Но это опасно! Я тоже, как и ты уверен, что здесь имеется вооружение. Но шутить с ним, не зная его возможностей и как с ним обращаться – безрассудно! Получиться обезьяна с гранатой.

– Это кто тут обезьяна? – возмутился Вовка.

– Ну, это…, – Василий почесал затылок. – Это я так, к примеру.

– Плохой пример. А ты что скажешь, Степан? Что молчишь?

– Не знаю я, – пожал тот плечами. – Я много охотился в тайге на зверя. Есть способы охоты на приманку. Кусок мяса, желательно с душком, чтобы далеко пахло, подвешивается к дереву, и охотник дожидается зверя неподалеку в укрытии. Важно терпеливо ждать и не промахнуться. Сказать по правде, мне нравится твоя идея, Вован. Но есть ли здесь оружие, способное убить нашего зверя? Если есть, то можно и рискнуть.

– А куском мяса будет мой сын, – невесело усмехнулся Василий.

– Лучше быть куском мяса здесь под защитой, чем в открытом поле, – произнес Вовка. – Что скажешь, папа? Ты один против двух. Соглашайся. Тогда мы все вместе будем разбираться в системе вооружения звездолета.

– Я должен подумать, – ответил Василий.

– Время дорого, – возразил Вовка.

– Это полное безрассудство.

– Это шанс.

Василий откинулся в кресле и закрыл глаза, в желании отгородиться шторками век от жестокой реальности, отключиться от нее, чтобы отстраненно подумать и принять правильное решение. Но где оно – это правильное решение? Вовка прав. Что они смогут сделать в чистом поле? Как он сможет защитить сына? В памяти Василия вновь всколыхнулись картины прошлого. Берег реки. Звездное небо над головой.

* * *

Над головой таинственно мерцали звезды.

– Прежде чем открыть тебе свой секрет, я хочу спросить, – тихо произнес Вовка.

– О чем? – поинтересовался Василий.

– Папа, а что такое интегратор?

– Интегратор? – удивленно переспросил Василий. – Да ты не по возрасту умные слова говоришь, Вован. Откуда такого поднабрался?

– Неважно. Так ты не знаешь?

– Ну почему же? – Василий гордо приосанился. – Знаю. Насколько я помню, это слово имеет латинское происхождение. Точно не помню, как там оно произносится. По-моему интейгер, что значит целый…

– Я не о том спрашивал, – перебил отца Вовка. – Меня не интересует значение. Я спрашиваю, что это за машина такая.

– Машина? – недоуменно спросил Василий. – Ну, наверное, это не совсем машина, а некий элемент электрической цепи…

– Не знаешь, – мотнул головой Вовка. – Ты ничего не знаешь. Люди применяют много инопланетных слов, сами того не зная и не понимая их значения. Интегратор – слово инопланетное.

– Инопланетное? – переспросил Василий, подумав в тот момент, что сам в детстве был неудержимым фантазером. – И что же оно означает?

– Всемогущий, – коротко ответил Вовка.

– Всемогущий? И что же этот интегратор может?

– Все может.

– И где он? На какой планете?

Вовка ничего не ответил. Подобрав камешек, он бросил его в реку, затем еще один и еще.

– Вован? Ты мне ничего не рассказал про интегратор.

Сын продолжал бросать камешки, тревожа рябь лунной дорожки на воде.

– И чего ты молчишь? – не отставал Василий. – Ты мне обещал свою тайну раскрыть.

– Я передумал, – ответил Вовка.

– Почему?

– А ты все равно не поверишь.

– Поверю! Как я могу не поверить собственному сыну. Я же поклялся, а ты передумал. Так нехорошо поступать. Говори, – настаивал Василий.

– Хорошо, – неохотно согласился сын. – Но даже мама не должна знать, то, что я тебе сейчас скажу.

– Хорошо. Даже мама не узнает, – пообещал Василий. – Рассказывай.

Вовка пытливо посмотрел на отца, немного помедлил, а затем наклонился к его уху.

– Я знаю, что наша Солнечная система закрыта от всего космоса невидимой защитой, – таинственно прошептал он.

– Очень интересно, – кивнул Василий. – И это все?

– Нет, не все. Когда-то, очень давно на земле были инопланетяне. А потом что-то произошло, и Земля была окружена невидимой защитой.

– Зачем?

– Чтобы защитить, то, что находится внутри Земли. С тех самых дней время в Солнечной системе и на самой Земле течет намного быстрее, чем в остальном космосе. Там проходили годы, а у нас века. Но сто лет назад, что-то прорвалось к Земле, и течение времени начало выравниваться. Сейчас два временных потока текут почти с одинаковой скоростью.

– Интересно излагаешь. А что находится в Земле?

– Пока не знаю, – огорченно помотал головой Вовка. – Но что-то очень важное. И еще там есть что-то очень опасное для Земли и всех нас. Но этого я тоже пока не знаю. И еще я чувствую, что кто-то очень злой хочет проникнуть сюда с тех самых далеких, красивых и таинственных звезд.

– Зачем?

– Не знаю. Но он не желает нам добра.

– Не бойся Вован! – Василий гордо положил широкую ладонь на плечо сына. – Я защищу тебя, если этот злой пролезет сюда. Ух, как я ему покажу! Да он у меня узнает! Рассказывай дальше. Не бойся!

Ладонь, лежащая на остром плече сына, почувствовала, как тот внутренне напрягся.

– Что дальше-то? Рассказывай, – Василий притянул Вовку к себе. – Не бойся.

– А я и не боюсь! – дернувшись Вовка, сбросил руку Василия со своего плеча и отстранился. – Я тебе серьезно говорю, а ты смеешься. Я вижу, что ты смеешься.

– Да не смеюсь я. Рассказывай дальше, что там у тебя. Какие еще чудовища угрожают нашей родной земле?

– Ты смеешься. Ты не веришь мне, – грустно произнес сын и поднял лицо к небу.

– Не смеюсь я. Просто сейчас по телевизору много всякой гадости показывают, вот ты и насмотрелся, – попытался оправдаться Василий. – То комета к земле летит, то чудовище вылезет, то конец света близко. Не верь ничему, Вовка. Живи и радуйся! И не верь всяким дурным сказкам, впечатлительный ты наш.

– А ты у нас глупый, папа. Я тебе свою тайну доверил, а ты смеешься. Глупый ты, – прошептал сын.

– Я глупый? Как ты можешь меня так называть? Да я тебя просто успокоить хочу, чтобы ты не боялся!

– Не боюсь я. Это ты бойся. Пусть боятся все те, кто живет на этой планете. А я тебе больше ничего не скажу, потому, что ты глупый. Вот и мама говорит, что ты глупый и тупой. Ничего не понимаешь в жизни!

Вовка поднялся с дерева, огорченно махнул рукой и пошел к палатке. Со стороны противоположного берега реки рванул ветер. Зашумела листва на деревьях. В лесу, будто кто-то огромный завыл и надсадно застонал. Звездное небо быстро пожирали косматые тучи. Погода неумолимо портилась.

– Мама говорит? Я глупый? – удивленно пробормотал Василий. – Во, дела! Не знал.

– Ты жизнью поклялся, – послышался из темноты сквозь завывание ветра голос Вовки. – Помни это.

* * *

По телу что-то ударило бесшумной волной, а затем в уши ворвались раскаты грома. Василий открыл глаза.

– Что такое?!

– Ни хрена себе! – восторженно завопил Степан.

– Я же говорил! Говорил! – Вовка радостно подскакивал в кресле. – Мы его сделаем! Мы уничтожим эту тварь!

Василий увидел, как впереди в далеких скалах поднимается кверху, взрывая низкие облака, огненный смерч.

– Что это?

– Это плазменная пушка. Я испытал заряд лишь малой мощности. Смотрите, я освоил систему наводки, – гордо сообщил Вовка.

– Когда успел?

– А долго ли ему смышленому, – хмыкнул Степан. – Пока ты тут думал, закрыв глаза, он по тихой во всем разобрался. Ну, теперь этот зверь наш.

Василий, не говоря более ни слова, вскочил и побежал к выходу. Выпрыгнув наружу, он отбежал от звездолета шагов на пятьдесят, затем резко обернулся и застыл на месте.

Облик инопланетного корабля изменился. Над его корпусом на несколько метров приподнялось нечто похожее на покатую толстую крышку огромного котла. В черноте промежутка меж ней и корпусом блуждали красные огни. Послышался гул, крышка начала медленно поворачиваться, и Василий почувствовал во всем этом действе огромную мощь. Что-то глубинно-древнее хлынуло на него. От вида этой фантастической картины, нечто внутри него подхватилось бурным потоком, пронеслось по телу, окатывая с ног до головы горячей волной.

– Ну, раз так, то попробуем повоевать. Вот же Вовка, вот чертенок, – пробормотал он и повернулся к далеким скалам, где таяло темное облако взрыва.

– Папа! Папа! – послышалось со стороны звездолета. – Папа, беги назад! Он приближается! Быстрее! Беги в корабль!

Глава 9 БИТВА

Близился вечер. Порывы ветра разорвали пелену облаков над котловиной. Лучи заката, пробившись в небесные полыньи, облили обрывки туч багрово – красным светом. Внезапно ветер стих, и все вокруг будто затаилось в ожидании.

Все трое напряженно всматривались в экран, на объемную карту местности. Взгляды были прикованы к маленькой зеленой точке. Она медленно продвигалась по направлению к звездолету. Судя по карте, враг шел по их следу. До него было еще далеко. Он миновал место, где река затекала в скалу, и теперь преодолевал подъем на участке поваленного леса.

– Как собака-ищейка идет. След нюхает, что ли? – злобно пробормотал Степан.

– Не нюхает. У него более совершенные способы, – ответил Вовка. – Сейчас мы попробуем его разглядеть.

Детали в экране начали увеличиваться. Зеленая точка тоже выросла в размерах. Теперь враг выглядел блеклым зеленоватым пятнышком величиной с пятирублевую монету.

– Сейчас я его вам сбоку покажу, – прошептал Вовка, и картина местности приобрела перспективное искажение. На ней размыто обозначились поваленные деревья, но изображение неизвестной враждебной сущности по-прежнему колыхалось призрачной зеленью. Оно медленно ползло через лесоповал, как бы паря над ним на небольшой высоте.

– Привидение какое-то, – удивленно прошептал Степан. – Точно, не с нашего света.

– Не берет его сканер в деталях, – с сожалением произнес Вовка. – Такое впечатление, что он нематериален. Интересная субстанция.

– А тебе его не жалко, Вован? – ухмыльнулся Степан. – У него же только какой-то гипер…, гипер…, ну этот, как его? Короче, пукалка по сравнению с нашей мощью. Надо бы его поближе подпустить, да попытать, что ему надо от тебя. Может у него проблема какая? Глядишь, по-человечески бы договорились. Помогли бы, чем могли.

– А, может, и подпустим, – охотно согласился Вовка. – Борт звездолета мы закрыли. А броню он не пробьет.

– Вы это серьезно? – насторожился Василий, вспомнив, как чудовище своей ураганной мощью прорывалось через барьеры пространств. – У него же неизвестно, что за сила. Как только он появится на гребне, надо немедленно стрелять на поражение. Я бы и сам не прочь узнать, что ему надо, но шутить с ним нельзя. Приготовиться пора, Вован. Он сейчас появиться из-за той острой скалы. Не пропусти момент, снайпер.

– Шучу, шучу. Не подпущу и не пропущу, – мрачно произнес Вовка, и рядом с основным экраном появился прицельный дисплей, показывающий в приближении гребень скал на границе котловины.

– Не промахнись по неопытности, – предостерег Степан. – Сам же говорил, что в пушке энергии мало осталось. Да и к ночи дело идет.

За прозрачной броней звездолета медленно сгущалась темнота, размывая краски и глотая четкость линий. Багрянец на тучах тускнел, меняя цвет на фиолетовый.

Взгляд Вовки стал колючим. Видно было, как он напрягся и застыл, словно, тигр перед прыжком.

– Здесь система ночного обнаружения есть. Мне бы его только в прицельный круг поймать, а там уж наводка сама сработает. Сейчас он у меня сам в круг войдет. Сейчас, сейчас, – едва слышно шептали его губы, а указательный палец застыл над световым шаром, чтобы в нужный момент опуститься для атаки врага, но не смог этого сделать вовремя. Где-то в глубинах звездолета, что-то громко застонало, по ступням ног пробежала дрожь, и послышался лязг.

– Блин! – завопил Степан и схватился за топор. Василий резко, оглянулся, а Вовка преждевременно нажал на шар. Сноп яркого света пронесся от звездолета к скалам. Выстрел ушел в никуда, к серому небу, взрывая темень облаков и раскидывая белым светом вечерний сумрак.

Звездолет беспокойно содрогался.

– Я же говорил, что мы в ковчеге этого вражины. Сейчас нас тут и повяжут всех, как мышей в крысоловке. Смотри, какие твари повылазили! – прохрипел Степан и показал топором за прозрачную броню.

Вовка и Василий увидели в свете разбегающихся по тучам сполохов от взрыва неподалеку от звездолета три его копии, уменьшенные до размеров легких танков. Перебирая лапами, они быстро передвигались в сторону врага. Не успели их черные тела раствориться вдали, как по небу пронеслось, что-то сверкающее разноцветными огнями и начало закладывать широкие виражи над котловиной.

– Это НЛО. Стреляй в него, Вовка. Стреляй, – забормотал Степан, а Василий начал сожалеть, что вовремя не настоял на том, чтобы убраться отсюда подальше.

– Тише. Все нормально, – спокойно произнес Вовка. – Кажется, я знаю, что это. Это наши аппараты. Включилась автоматическая защита, и звездолет выпустил боевых роботов и гравитационный беспилотный истребитель. Сейчас они уничтожат этого зверя. А нам останется только наблюдать. Смотрите на экран.

– Ага, сейчас. Надо сваливать отсюда. Я так и знал, что эта баржа напичкана опасными приборами. Они же потом на нас и кинуться. Вовка, открывай ворота! – Степан засуетился и начал пробираться к выходу.

– Вовка! Открой калитку! – послышался из темноты его возглас.

– Не могу я!

– Почто не можешь?

– Заблокировано! Корабль автоматическую оборону включил! А я не знаю, как тут переключиться на ручное управление! Ждать надо!

В глубине звездолета послышались гулкие удары по чему-то жесткому.

– Степан! Перестань! – крикнул Василий, догадываясь, что тот топором пытается вскрыть броню. Вовку же, неподвижно сидящего в кресле, казалось, вовсе не волновала вся эта суета.

– Нам остается только ждать, – спокойно произнес он. – Жаль, что темнеет. Не видно реальности. Остаётся одно – следить по приборам. Гляди. Красные точки видишь? Это наши.

Следящий за маневрами НЛО, Василий, перевел взгляд на экран, где, как в аппарате ночного видения, смутно, будто в сером лунном свете прорисовывались детали местности. Судя по изображению и местоположению на нем зеленой точки, враг миновал скалистый гребень на границе котловины, начал, было, спуск по ее склону и остановился. Путь ему преграждало неподвижное красное пятнышко. Еще два других таких же медленно расползались в стороны.

– Похоже, в клещи его хотят взять, – прошептал Степан, тихо и незаметно вернувшийся обратно.

Зеленая точка подалась назад.

– Испугался? – высказал предположение Василий.

Вовка мотнул головой, выражая несогласие. Напряжение нарастало. Красные расползались в стороны. Зеленый остановил отход.

– Стрелять бы уже надо, – озабоченно произнес Степан. – А то, как бы они там не договорились по – мирному. А после на нас все скопом нападут.

Едва он это произнес, как зеленая точка с молниеносной скоростью ринулась вперед, да так быстро, что Василий успел только моргнуть, а она уже сшиблась по центру с красной. В ту же секунду вся котловина озарилась сполохом ослепительно – белого огня, рванувшегося к темнеющему вечернему небу. И началось!

Еще вспышка! На этот раз зеленая. Корабль тряхнуло.

– Не слабо! – выкрикнул Степан.

– Хочешь выйти? – усмехнулся Вовка.

– Нет уж, Нет уж. – Степан замахал руками.

Склон котловины накрыла бело-зеленая буря. Два цвета огня грызли друг друга в бешеной ярости, сталкиваясь и взлетая к небу длинными языками. Над гигантским костром в сумасшедшей пляске кружился НЛО, то взмывая к небу, то падая и пробивая собой бурлящее пламя. Василий пытался в слепящем свете битвы разглядеть его форму, но тщетно. Этот «Летучий голландец» перемещался так быстро и совершал такие немыслимые скачки, что глаза не успевали за ним следить.

– Наш огонь белый! – крикнул Вовка, но Василий и без него уже понял это. Часть экрана, где происходило сражение, залил свет. Море огня ширилось, надвигаясь на звездолет. Оно накрыло место, где лежал мертвый инопланетянин. Казалось, ничто не может уцелеть там, ни живое, ни мертвое. Всё превратиться в пепел. Корабль сотрясало непрерывно.

– Добавь, добавь пушкой! Пушкой добавь! Давай! – зачастил Степан. – Помоги им!

– Не получается! – крикнул Вовка. – Заблокирована пушка, чтобы своих не задеть!

Море огня ширилось, и Василию показалось, что он ощущает жар своей кожей.

– Да, что там такое! – нетерпеливо заголосил Степан. – Что же там за тварь такая! Давите же его! Давите!

– Словно услышав этот отчаянный вопль, белый огонь взлетел к небу, и нахлынул на зеленое пламя, накрывая его волной.

– Наша берет! – завопил Степан.

– Из жаркого моря битвы прорвался крутящийся ярко – зеленый вихрь. Поднявшись сотни на три метров, он проглотил «Летучего голландца», затем медленно опустился в белое пламя, и огненная буря начала стихать. Не прошло и минуты, как она, лениво растекаясь в стороны, растворилась на фоне красной полоски заката. Наступила тишина.

– Кажется, закончилось, – прокомментировал, Степан. – Наши победили? Армагедец какой-то, блин.

– Да уж, – согласился Василий и повернулся к Вовке. – Что дальше будем делать, командир?

– Он не уничтожен. Он сжег наших роботов вместе с истребителем, – прошептал сын, глядя широко открытыми глазами на экран, где в серой пятнистой мути неподвижно просвечивала зеленая точка. Красных же не было видно.

– Он же не двигается, – возразил Василий. – В таком огне сам черт изжарится.

Зеленая точка на экране медленно двинулась в сторону звездолета.

– Что же это за тварь такая, что в огне не тонет? – хрипло произнёс Степан и закашлялся.

– Не горит, – поправил Василий. – Не тонет, сам знаешь, что.

– Вот и я говорю, что не тонет, потому, что оно самое, – пояснил Степан, прокашлявшись. – Вован. Давай его пушечкой.

– Не повинуется! – Вовка в сердцах ударил по подлокотнику кресла.

– Почему это?

– Я же говорил, что заблокирована на автоматическое поражение.

– Так разблокируй! Ты же умный!

Вовка не успел ответить. Сверху звездолета метнулся столб белого пламени, и котловина вновь покрылась бушующим жарким морем. Корабль бешено затрясло. На уши навалился, давящий барабанные перепонки, гул.

– Главное орудие! – крикнул Вовка. – Включилось само!

– А почему же сразу оно не стреляло?! – возмущенно рявкнул Степан.

– Своих можно было зацепить! А теперь там своих нет!

На этот раз огонь был еще больше. Он слепил глаза. Нестерпимый гул разрывал уши.

– Сейчас небо расколется, – мелькнула мысль в голове Василия. – Сколько же это может продолжаться?

Белое пламя продолжали разрывать зелёные сполохи. Значит, не уничтожен ещё враг. Сопротивляется. И более того, нападает. Зеленый луч, вырвавшись из моря белых огненных волн, лизнул обшивку звездолета, скользнул вдоль прозрачной брони.

– Твааааарррррь! – раздался дикий вопль Степана.

Звездолет судорожно подбросило, и Василия вытряхнуло из кресла. Он ощутимо приложился обо что-то затылком. Попытался подняться. Не получилось. Он слышал, как нечленораздельные вопли Степана, чередовались с отчетливой ненормативной лексикой. Что там с Вовкой? Поджаримся же сейчас.

Все закончилось враз. В наступившей тишине слышались только многоэтажные маты Степана. Василий встал на четвереньки, затем поднялся на ноги, сел в кресло и оценил обстановку.

Вовка неподвижно сидел, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники и устремив взгляд вперед. Степан закрыл глаза, обхватил голову руками. Снаружи расстилалась сумрачная огненная пустыня. Жаркое марево накрыло котловину.

– Я ещё живой? – неуверенно произнёс Степан, приоткрыв глаз. – Убили тварь?

Нет, тварь не уничтожена. На экране слежения высвечивалось пятнышко. Оно продвигалось к звездолету.

– Вон он, – Вовка указал пальцем вперед. Через прозрачную броню Василий увидел в серой раскаленной воздушной мути темный силуэт. До него было метров двести. Он приближался очень медленно.

– Вот же живучий, гад, – процедил злобно Степан. – Потрепали все же тебя видать. А вот нам, похоже, хана.

– Еще не вечер, – прошептал Вовка. – Последнее слово за нами.

Враг приблизился на сотню метров. Он по-прежнему рисовался темным размытым силуэтом. Дымно-раскаленное сумрачное марево не позволяло разглядеть подробности его облика. Василий, глядя на неотвратимое приближение неуязвимого чудовища, на какое-то короткое время потерял ощущение реальности. Ему показалось, что он присутствует на просмотре жуткого и долгого фантастического фильма. Захотелось взять сына за руку и покинуть этот кинотеатр. Но выход из зала закрыт, а сценарий изменить нельзя. Остается только отстраненно ждать, когда же, наконец, закончится сеанс, по экрану поползут титры, и зрители потянутся к выходу. Темный зал кинотеатра останется позади за спиной, и все будет хорошо.

Звездолет тряхнуло. По ушам, будто тяжелой ватной подушкой ударило, и сверху в сторону врага метнулся рубиново-красный луч, полоснувший по глазам кровавой молнией. На несколько секунд Василий потерял способность видеть что-либо. Затем зрение начало возвращаться пульсирующими вспышками.

– Всё, – послышался Вовкин голос. – Самый мощный заряд сработал. Добил тварь.

– Фууу, блин! – выдохнул Степан. – Вот крепкий же гад! А я уж думал, что нам кранты.

Василий, не веря своим глазам, всматривался в экран. Зеленая точка исчезла. Снаружи звездолета багрово – красным светились камни.

– Я пойду, посмотрю, – Степан дернулся к выходу. – Открывай люк. Выход-то разблокирован? Противника-то нет?

– Еще чего, – усмехнулся Вовка. – Зажариться хочешь? Там же сейчас как в печке. Подождать нам тут придется. Спокойной ночи, малыши.

– Лично у меня нет никакого желания здесь торчать, – Степан суетливо заерзал в кресле. – Мне нутро подсказывает, что смываться надо отсюда и побыстрее.

– Смываться? На ночь глядя? – возразил Василий.

– Да хотя бы и на ночь! В темноту! Куда угодно! Бегом и не оглядываясь!

– А ведь он прав, – задумчиво произнёс Вовка. – Мне тоже что-то подсказывает – надо ноги делать. Но пару часов придется подождать. Пусть ветер жар сдует. Горячо там.

Все трое замолчали. Зависла напряженная тишина. Красная нитка заката растаяла в черноте ночи. Экран погас, и лишь пульсирующее мерцание на месте его разгоняло темноту внутри звездолета.

– Изучим пока подробно окрестности, – предложил Василий. – Вован, включи обзор. Чего он погас-то?

– Энергия на исходе. На последний выстрел ее много ушло. Она и без того за сто лет на поддержание систем корабля поистратилась, – пояснил сын. – Хватит лишь на то, чтобы выход открыть.

Снова зависла тишина.

– В картишки бы переброситься от нечего делать, – нарушил молчание Степан. – Вовка, а ты в карты играешь?

– Нет. Карты дело глупое. Я больше на компьютере, – важно ответил Вовка.

– Ну, не скажи! – возразил Степан. – Вот игра азо, например. Всё можно выиграть! Думаешь, откуда у меня лодочный мотор? Оттуда. Я бы на него за полжизни не заработал. А тут враз техникой обзавелся. Всего три карты играют, а сколько сообразительности надо!

– Это тройка, семерка туз, что ли? – хмыкнул Вовка.

– Ну, не всегда тройка, семерка, – ответил Степан. – По-разному выпадает. Круто, когда туз и король козырные выпадают. Неплохо, когда три туза приходят. Но самое лучшее это три шестерки.

– Уж полночь близится, а Германа все нет, – жутким голосом завыл Вовка и вытаращил глаза.

– Ты чего пугаешь-то? – Степан отшатнулся. – Какая полночь? Где Герман?

– Это из «Пиковой дамы», – рассмеялся Вовка. – Тройка, семерка, туз оттуда же.

– Не морочь мне голову, – отмахнулся Степан и замолчал, замкнувшись в себе, но ненадолго. Похоже – мертвая тишина была ему в тягость, и он, как мог, пытался по-своему заполнить ее.

– Слышь, Вовка! Так ты чё, инопланетянин, да? Так оно получается?

– С чего ты взял? – хмыкнул Вовка.

– А ты знаешь чересчур много. Откуда ты все это знаешь-то? Как в управлении кораблем разобрался?

Вовка промолчал. Тогда Степан начал приставать к Василию.

– Слышь, чё говорю? А с чего у тебя сын инопланетянин? Странные выводы напрашиваются. Либо ты сам инопланетянин. Либо мать у Вовки с другой планеты, а либо ты сам к этому отношения никакого не имеешь вовсе. Не твой сын Вовка.

– Не говори ерунды. Никакой он не инопланетянин. Просто дети сейчас развитые пошли, – отмахнулся Василий.

Степан подозрительно посмотрел на Вовку.

– Меня Федька Косой предупреждал, что инопланетяне среди нас живут и уже всю землю захватили, – произнес он мрачно. – Вот живем мы на своей земле и не ведаем, что там в космосе.

– Мы многого не знаем, – отозвался Вовка. – И лучше этого не знать. Рано. Крыша съедет.

– А ты знаешь? – спросил его Степан.

– Догадываюсь.

– О чем?

– О том, что ты не инопланетянин.

– Шутишь всё, – нахмурился Степан. – А тут получается не до шуток. Живем мы тут все и не знаем ничего. Каждый своим делом занимается, копошится. Слушай, Василий, а ты чем по жизни занимаешься? Я вот, например сторож. Вовка, как я понимаю, в школе учится. А ты кто?

– Дворник я, – не задумываясь, ответил Василий.

– Да, ну!

– Никакой он не дворник, – усмехнулся Вовка.

– А кто он?

– Сам не знаю. Но не дворник он. Это точно. Он такой же дворник, как ты инопланетянин.

– Василий, кто ты есть? – не отставал Степан. – Признавайся.

– Летчик – испытатель. Устроит тебя такое признание?

– Темнишь, ну и темни, – махнул рукой Степан.

– Пора собираться, – решительно произнёс Вовка.

– Там же ещё горячо, – возразил Василий.

– Уходим, – Вовка поднялся с кресла.

– Точно! Пора! – Степан засуетился. Схватил поклажу с рыбой, засунул топор за ремень, шагнул, было на выход, резко остановился, начал озираться и ногтем поскреб подлокотник кресла.

– Ты чего? – спросил Василий.

– Чего, чего? Прихватить бы тут чего инопланетного. Трофей какой-нибудь. Зря мы тут, что ли оборону держали? Как потом кому докажешь, что мы на неземном корабле побывали. Сувенир хочу.

– Степан, тут тебе не сувенирная лавка! Что тут ещё прихватывать? Кресло? Нам надо налегке двигаться. Всё, пошли. Не будем задерживаться.

– Где вы там? – позвал Вовка из темноты. Он уже успел пробраться к выходу и открыть его. Потянуло жаром, как из печки.

– Погоди, – Василий придержал сына и первым выпрыгнул наружу. Тут же его прошиб жаркий пот. За сорок температура воздуха, не меньше и темно кругом.

– Пошли, посмотрим? – предложил Степан, показывая пальцем в черноту. Василий понял, куда тот зовет.

– Зачем? – спросил он. – Что ты там забыл? Хочешь его поискать в темноте?

– Я хочу на эту тварь посмотреть и плюнуть в его обгорелую рожу! – Степан потряс кулаком.

– Время не теряем! – прикрикнул Вовка и направился в противоположную сторону от поля битвы. А Степан лишь беспечно рукой отмахнулся и решительно зашагал в темноту, туда, где остывали камни. Василия тоже разбирало любопытство. Что там?

– Я сейчас! – крикнул он сыну, поспешил за Степаном, и уже было, догнал его, когда тот, пройдя с полсотни метров, остановился, как вкопанный и протянул руку вперед, показывая в темноту.

– Назад! – послышалось за спиной. Когда Василий услышал этот пронзительный Вовкин вопль, он уже увидел, то на что показывал Степан. Это было похоже на блестящую лужу, едва светящуюся зеленоватым светом. Она медленно растекалась щупальцами в стороны, увеличиваясь в размерах, словно вбирая в себя окружающую темноту. Свечение усилилось, и лужа резко вздыбилась бугром. В его форме начал проявляться силуэт сгорбленной человеческой фигуры. Василий почувствовал на себе мертвенно – холодный взгляд. Палец сам нажал на курок, и автоматная очередь разорвала тишину.

– Бежим! – завопил Степан.

– Быстрее! – послышался вопль Вовки, но Василий и без того понял, что надо бежать, как можно быстрее – нестись к высоким скалам, уходить с открытого места прочь. Рванувшись через темноту, Василий, поднажал, догнал сына и побежал за ним, прикрывая его собой. Пот заливал глаза. Жаркий воздух врывался в легкие. Сердце стучало в голове. Ноги запинались в темноте об острые камни. Путь пошел на подъем, и бежать стало еще труднее. Но близость укрытия подстёгивала, заставляла двигаться быстрее, не жалея последних сил.

Вот и скалы. Пауком Василий вскарабкался следом за Вовкой наверх и перевалил свое тело за острый край, каменного гребня. Степан отстал ненамного. Все трое залегли.

– Что это было? – спросил Степан, переводя дух.

Как бы в ответ на его вопрос из темноты котловины вырвался зеленый луч, ударил по скалам, взорвал их острым крошевом.

– Черт! – вскрикнул Степан и пополз от края обрыва.

– Бежим! – Вовка вскочил и ринулся в темноту.

Снова бег. На этот раз по неровностям скал. Где вприпрыжку, а где ползком. За спиной метался луч. В голове Василия плясали нехорошие мысли. Что происходит? Эта тварь не уничтожена? Или же это новая тварь?

Ноги почувствовали мягкий мох. Ветви деревьев захлестали по щекам.

– Стойте! – послышался за спиной крик Степана. – Я не могу больше!

Василий остановился, обняв шершавый ствол дерева. Позади рвануло так, что под ногами колыхнулась твердь. Вовка поскользнулся и расстелился на спине. Степан подполз на четвереньках. Яркий огненный шар поднялся к черному небу, осветив лица беглецов.

– Корабль уничтожил, – мрачно произнёс Вовка, лежа на прохладном мху и раскинув руки в стороны.

– Он бессмертный, да? – прохрипел Степан, хватая ртом воздух.

– Он неживой, – уточнил Вовка. – Надо дальше бежать. В другой сектор уходить. Он идет за нами.

– Он идет за тобой, – уточнил Степан.

– За мной, – согласился Вовка. – И что с того? А я никого не держу.

– Тебе не надо ходить с нами, Степан, – произнес Василий решительно. – Я втравил тебя в это дело.

– Еще как втравил. За четыреста рублей. Сумма немалая.

– Вот и уходи. А мы уж как-нибудь справимся.

– Ага, сейчас. Уже ушел, – Степан погрозил кулаком в темноту. – У меня на эту тварь тоже зуб имеется. Она золото моего прадеда утопила. Я уже было, надеялся, что вернусь и заживу, как человек. А вот нет! Эта тварь можно сказать всю мою оставшуюся жизнь под корень порубила. Нет уж. Я с вами пойду. Нам надо вместе держаться. Ну, должна же какая-то управа на этого гада найтись! Прямо как в сказке! Кощей бессмертный какой-то. Бессмертный-то Кощей был, а все равно и на него управа нашлась. На конце иглы смерть его была.

– Это в сказке, – невесело произнёс Василий.

– Не скажи! Сказки сказками, а в них смысл есть, – возразил Степан.

– Всё, пошли! Уходить надо! – забеспокоился Вовка. – Идет он. Сейчас по ночи в темноте поныряем по секторам, запутаем его. Главное не терять самообладания.

– Главное веры не терять, – поправил Степан и, кряхтя, поднялся на ноги. Далеко в темноте отсвечивало красное зарево. Враг был где-то там. Уничтоженный в жестокой битве, он восстал из огня вновь. Враг приближался. Василий теперь уже сам чувствовал его. Это было нечто не знающее пощады, безжалостное и страшное в своей неотвратимости.

Глава 10 ИНТЕГРАТОР

Багровый солнечный диск медленно прятался за горизонт. Оставив тепло лучей береговым скалам и, вцепившимся в них древним стенам крепости, он скрылся за гладью океана. Был штиль. В воздухе висела звенящая тишина. Проникнув вместе с вечерней мглой за стены крепости через узкие стрельчатые окна внутрь сумрачного покоя, она осторожно обволокла его убранство с широким столом из черного дерева, шкурой белого медведя на стене и блестевшим, поверх нее длинным, двуручным мечом. Не обошла тишина своими прикосновениями и пару глубоких кресел подле высокого свода очага, где медленно затухал огонь.

В одном из них неподвижно сидел хозяин покоев. Его крепкие ладони напряженно сжимали широкие подлокотники в виде золоченых драконов. Красные блики мерцающих углей осторожно касались ткани ладно сидящего на нем строгого делового костюма, блуждали по жестким, изрезанным глубокими морщинами чертам лица, длинным седым волосам, спадающим на плечи, и отражались в полузакрытых глазах цвета вороненой стали.

Время отсчитывало мгновения.

Тяжелая штора, на одном из окон, колыхнулась едва заметно, а уснувший было в багровом жаре углей огонь, тревожно встрепенулся. Хозяин вскинул голову, ощутив изменение, поднялся с кресла и глянул на широкий диван в дальнем углу комнаты.

– С возвращением, Мольгаут, – произнес он, обращаясь к сидящему на нем. – Рад за тебя. Ты смог подняться без посторонней помощи.

– Это ты, Дзион? – произнес едва слышимо тот, кого хозяин назвал Мольгаутом. Он выглядел некрупным и худощавым в своем сером джинсовом костюме. Жесткий угловатый подбородок и глубокие складки по сторонам рта выдавали в нем присутствие упрямого и волевого характера, а пронизывающий взгляд темных глаз говорил о смелости и решительности. Тонкий шрам перечеркивал горбинку переносицы и правую бровь. Чернь длинных прядей его волос беспорядочно разметалась по плечам. На белой рубашке с левой стороны груди темнело пятно запекшейся крови.

– А кого ты ожидал увидеть? – усмехнулся хозяин. – Кто, кроме меня смог бы вытащить тебя из бездны забвения. Я успел вовремя, введя изрядную дозу реаниматора, без всякой надежды снова увидеть тебя в добром здравии. Но ты оказался, как тут говорят, крепким орешком. Вижу, силы к тебе возвращаются. Ты готов рассказать, что и как было с самого начала?

Эти двое, внешне не отличаясь от людей, не были уроженцами земли. Место, где они вели свой разговор, находилось на одном из островов, затерявшихся среди просторов северной Атлантики. Разумеется, они общались на своем языке, но смысл их фраз излагается здесь доступными нашему пониманию словами.

– Выпить, что-нибудь найдется для начала? – спросил Мольгаут.

– Алкоголь, это яд, как говорят местные трезвенники, – заметил Дзион, наполнив до краев высокий бокал красным вином из медного кувшина.

– А покрепче нет ничего? – спросил Мольгаут, пригубив напиток. – Это же квас какой-то.

– Нет, – мотнул головой Дзион и придвинул кресло, присаживаясь напротив Мольгаута. – Это живительный напиток. В том месте, где ты обосновался, водку стаканами пьют. За пять лет своего пребывания здесь ты успел изрядно привыкнуть к этому зелью. В отличие от тебя, я все это время проживаю в так называемой цивилизованной части планеты, где привыкли потреблять изысканные напитки. Так, что извини. Пей, что имеется в наличии и рассказывай, как дело было.

– А что рассказывать? – невесело произнес Мольгаут. – Сканеры моей капсулы засекли проявление чужака на Драконьем острове. Он расположен вблизи слияния двух великих рек, образующих Место Силы. Я немедленно отправился туда. Но чужак оказался проворным. Я настиг его уже в городе.

– Киборг? – нетерпеливо спросил Дзион.

– Нет? – мотнул головой Мольгаут. – Намного хуже. То с чем мне довелось столкнуться – не поддается объяснению. Это было нечто.

– Субстанция? Информационно-энергетическая форма? Плазмоид?

– Я не могу подобрать точных формулировок, характеризующих его. Оно замаскировалась под облик обитателя этой планеты.

– Ты хочешь сказать, что это было похоже на нас?

– Вопрос некорректный. Ты же знаешь, что обитатели этой планеты ничем не отличаются от нас.

– Понятно. Продолжай.

– Чужак ориентировался в городе уверенно, как будто и раньше бывал там. Надвигалась ночь. Навстречу попадались редкие прохожие. Он не обращал на них внимания. Я смог приблизиться к нему на оптимальное расстояние и начал считывать информацию. Вскоре знал, зачем он здесь. Эта тварь…

Мольгаут не успел закончить фразу. Его прервал порыв резкого ветра, залетевший через окно и распугавший тишину. Погода портилась. Из-за горизонта, на зарево заката наползала черная туча.

– Закройся, – прикрикнул Дзион в сторону окна. Створка прикрылась. Наступила тишина.

– Чужак послан за носителем информации, – продолжил Мольгаут. – Похоже, что кратоны его вычислили.

– И кто же он этот носитель информации? – Дзион нетерпеливо подался вперед.

– Мальчишка. Чужак получил задание доставить его на Драконий остров и поместить в канал переправки.

– Можешь не пояснять более. Что произошло дальше?

– Он нырнул в подъезд дома. Я последовал за ним.

– Ты решил уничтожить чужака?

– Конечно! Информация не должна попасть к врагам!

– Более того, ты сам вознамерился похитить мальчишку, поместить его в свою капсулу и попытаться считать информацию. Потому ты не стал дожидаться меня. Решил добраться до Интегратора в одиночку? Так?

– Нет. Зачем мне Интегратор? Сам подумай. Медлить было нельзя.

– Не скажи, – усмехнулся Дзион. – Знаю я вас молодых, горячих, честолюбивых. Ты поступил нехорошо Мольгаут. Но я тебя прощаю. Кстати, ты был уверен, что кратоны не ошиблись?

– Нет. Я не был уверен, – мотнул головой Мольгаут. – А что если не ошиблись? Тогда они смогут узнать тайну. Я не стал тратить время на предположения и раздумья. Следом за чужаком проник в квартиру.

– И что?

– Я не сомневался в своих силах. Ты же знаешь, что когда-то я был лучшим уничтожителем киборгов. Но, то был не киборг. Все произошло быстро. Эта тварь очень сильна. Я сполна испытал на себе ее великую мощь.

– Неужели? Как это могло случиться? – нарочито удивленно поднял брови Дзион.

– Я пытался парализовать его, – не обращая внимания на иронию собеседника, пояснил Мольгаут. – А ему, как говорят здесь местные, что в лоб, что по лбу. Но перед тем как отключиться, мне удалось передать отцу мальчишки, куда повезли его сына.

– И что с того? – недобро усмехнулся Дзион. – Если ты не справился с этой тварью, то, что может противопоставить ей обыкновенный человек?

– Я не знаю, – пожал плечами Мольгаут. Я сделал всё, что в моих силах. У нас остается одна надежда на то, что чужак ошибся.

– Мда, – задумчиво промычал Дзион. – Одна надежда. Нам скоро конец, Мольгаут. Конец вместе с этой планетой.

В сумраке зависла тишина.

– Не грусти, – Дзион хлопнул собеседника по плечу. Тот поморщился. – Немного тебя обрадую. Я побывал на том самом острове сразу после того, как доставил тебя сюда. Там мне удалось считать информацию о событиях. Мне стало известно, что у кратонов в канале переправки произошел сбой. Информатор утерян.

– Утерян? Ты не ошибся? И что? Где он теперь? Где он? – Мольгаут заинтересованно подался вперед.

– Пока не знаю, – мотнул головой Дзион. – Придется выяснять. Подобный энергетический сбой грозит провалом в сферы забвения.

– И что ты собрался делать?

– Буду искать информатора. Ты со своим подорванным здоровьем в помощники мне не годишься. Отдыхай пока. А я, тем временем, постараюсь опередить чужака. Теперь я знаю, кто его жертва.

– И постараешься защитить этого мальчишку?

– Нет, я его убью.

– Ты убьешь того, кого должен был охранять? – с иронией в голосе спросил Мольгаут. – Где же твоя клятва на верность?

– Не надо давить мне, как здесь говорят, на гниль. Ты же знаешь, что он уже не более чем перевоплощенный. Да и тех, кому я давал клятву, давно присыпало пылью веков.

– Возможно, ты прав, – после недолгого молчания кивнул Мольгаут. – Жаль, конечно, но самый надежный путь, это уничтожение источника информации. Но даже если ты уничтожишь информатора, то это ничего не изменит. Как видишь, кратоны нашли способ проникновения на планету, применив новейшие технологии. Они не ограничатся созданием твари в единственном числе. Что будет, когда они пошлют на планету с десяток ей подобных? Эти твари здесь все разнесут и похоронят.

– Не надо запугивать сильнейшего стража секретной планеты, Мольгаут, – повысил голос Дзион. – Если бы кратоны могли создать за короткий срок десятки подобных воинов, то они не стали бы похищать информатора, а попросту уничтожили планету, выжгли бы все на ее поверхности. Я думаю, что создавать этих монстров не так просто. Кроме того, я предполагаю, что у кратонов иные планы. Они хотят добраться до Интегратора.

– Ты так думаешь? – насторожился Мольгаут.

– Уверен.

– И что мы можем противопоставить им?

– Мы – ничего, кроме тех киборгов, которых будет уже вскоре производить моя капсула, а если повезет, то через годик и твоя разродится бойцами. Да и сами жители планеты скоро станут для кратонов не беззубыми щенятами. Их развитие стремительно и я догадываюсь, в чем тут дело. Надеюсь, что у них скоро вырастут крепкие клыки.

– Надейся, надейся, – проворчал Мольгаут. – Впрочем, давай о другом поговорим. Как здоровье? Я у тебя давненько не был. Ты, я смотрю, по-прежнему предпочитаешь старинные интерьеры.

– Предпочитаю, – самодовольно кивнул Дзион. – Мне здесь нравится. У меня хорошее дело. Ты же знаешь, что капсула моя за те семь лет, что я нахожусь здесь, неплохо развилась. Благо материала достаточно.

– Жить на этом спящем вулкане не совсем приятно, – снова проворчал Мольгаут. – Хотелось бы все же добраться до жерла и заткнуть его хорошей пробкой, а еще лучше получить доступ к управлению его энергиями. Но где вход? Когда найдешь мальчишку, прежде чем уничтожить его, скачай с него сведения. Они на вес золота.

– Сам знаю, – усмехнулся Дзион. – Не первый год на земле живу. Действовать буду по обстоятельствам. А ты отдыхай. Пульт управления моей капсулой у тебя под рукой. Все что надо тебе доставят. Сам я всегда на связи. Надеюсь – ты скоро поправишься и присоединишься ко мне.

– Сделаю всё возможное для этого.

– Вот и хорошо. Постарайся. Думаю – мне понадобиться твоя помощь уже в ближайшее время.

Дзион поднялся с кресла и направился к темному проему двери. Мольгаут проводил его взглядом, затем допил вино в бокале. Ощутив неожиданную слабость во всем теле, он откинулся на спинку дивана. Последствия удара инопланетного гостя еще давали о себе знать.

В очаге остывали угли, а за окнами в ночной черноте бушевала буря. Отблеск молнии озарил лицо Мольгаута, вспыхнув в его глазах синим пламенем.

– Повоюем, – негромко произнес он в темноту.

* * *

Они пробивались через темноту. Трескотня сучьев под ногами, будто оружейные выстрелы, пронзала слух и разносилась далеко в тишине ночного леса.

– Привал! – выдохнул Степан и без сил, повалился на спину. Возражений не последовало.

Ощутив затылком сырой прохладный мох, Василий закрыл глаза.

– Останемся здесь до утра – произнес Вовка. – Мы его запутали.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил Степан.

– Я его чую.

– Как это? Нутром что ли?

– Не знаю. Может и нутром.

– Это у тебя чутье звериное проснулось. Шестое чувство, – уверенно заявил Степан. – Так бывает в минуты опасности. Я же чувствовал, что ты найдешься. И Василию об этом говорил. У меня тоже такое бывает. Знаю, что так будет, и все тут. А объяснить не могу. Ну, ты и нашелся. А ещё я знаю, что выход мы отсюда найдем. Выберемся. Но пока не знаю, где этот выход. А ещё я знаю, что эту тварь можно убить. Но пока не знаю, как это сделать. Вот ведь тварь! Как же это он ожил-то? Ты вот его, говоришь, чувствуешь. А может, тогда объяснишь, как это он ожил-то? Что ты на это скажешь? Что молчишь? Слышь, Вовка?

– Информационная субстанция, – не задумываясь, ответил тот, на вопрос Степана.

– Чего, чего? Какая еще станция?

– Не станция, а субстанция. Нечто нематериальное, способное концентрировать энергию и превращать её в материю. Так он воссоздает себя. Материю уничтожить можно, а вот информационную составляющую нельзя. Во всяком случае, материей нельзя уничтожить – пулей, снарядом, огнём. Тут другой подход нужен, – пояснил Вовка.

– Ты мне сказки не рассказывай, – махнул рукой Степан. – Вот ежели ты сказал бы, что на него надо-то? Может, серебряную пулю, как на оборотня?

– Ага, и осиновый кол в придачу. И чеснока побольше.

– Не хочешь объяснять тупому. Так что ли? Ну и ладно! – Степан снова махнул рукой, поднялся на ноги и начал срубать с елок ветки для обустройства ночлега.

Ночная влажная прохлада медленно заползала под одежду, но костер разводить не стали, решив переждать до утра под покровом темноты.

* * *

Разговор с Дзионом всколыхнул в памяти Мольгаута картины последней битвы.

Она надвигалась из черноты космоса. За прозрачной бронёй боевого стража безразлично мерцали звезды.

«Недолго нам всем осталось созерцать этот мир, – подумал он в тот миг. – Настало время, когда их не смогут спасти даже резервные подпитки энергией, восстанавливающей жизнь после барьера смерти. Все катится в бездну. Война проиграна».

Мольгаут знал, что мрачные мысли обрекают бойца на поражение в бою, но ничего не мог поделать с собою. Он со всей отчетливостью осознавал, что предстоящее сражение будет последним для него и всех его соратников, равно как и для самого Вершителя секретной планеты 666.

Мольгаут де Харт, был его личным хранителем, также как и сидящий слева от Вершителя гвардейский боец Дзион Ла. Оба они в совершенстве владели всеми видами оружия и эффективными приемами борьбы с новейшими моделями киборгов, могли считывать информацию с пространственного поля, а также обладали возможностями перемещения собственной эфирной оболочки вне пределов физического тела.

О возможностях самого Вершителя слагали легенды. Поговаривали, что он прошел воинскую подготовку в тайной школе До. Некоторые утверждали, будто он мог остановить противника одним лишь взглядом.

Мольгаут будучи младше Дзиона, тем не менее считал себя не меньшим его по силе. Родился он на планете Хартум двадцать три скрона назад по абсолютному времени, что соответствовало тридцати двум орбитальным периодам планеты 666.

Нахождение ее в парадоксе пространств было строго засекречено, и Мольгаут, как и все, кто проходил службу на этой планете, дал присягу – не разглашать великую тайну.

Была тайна. Но враг раскрыл ее и направил к планете эскадру. Путь ей преграждает горстка космических стражей. Они должны задержать врага и тем самым обеспечить завершение эвакуации с тайной планеты персонала секретного объекта.

Но зачем?

Им уже некуда улетать. Враг повсюду. Рано или поздно он настигнет и уничтожит всех.

Но воины должны исполнять приказ, даже если он последний.

А после эвакуации персонала секретная планета будет взорвана.

Почему? Почему мы проиграли войну? В поисках ответа на этот вопрос Мольгаут мысленно углублялся в далекое прошлое.

История их цивилизации исходила из темной глубины скронов. Планета, с которой вышли и расселились их далекие предки, скрылась за туманом забвения. Лишь обрывки легенд и сказаний позволяли предположить, что забытая далекая прародина находится где-то в пределах сектора Спящего дракона. Впрочем, это были не более чем предположения. Вопрос появления атанийцев во вселенной, также не был раскрыт учеными мужами конфедерации Атан. Как тут раскроешь? Многие древние документы сознательно уничтожались, переделывались, пересказывались еще в глубокой древности в угоду менявшимся правителям. До потомков дошли лишь предположения, и одно из них заключалось в том, что народы конфедерации Атан и враждебной империи Кратон имеют общее историческое начало и являются выходцами с одной планеты. На этот счет также существовала своя легенда. Но не в этом суть.

Суть в том, что космос бесконечно разнообразен формами жизни. Зачастую они мало похожи внешне, но все борются за свое место в энергетическом пространстве. При столкновении разных форм, потребляющих один и тот энергоресурс войны неизбежны. Атанийцы и кратоны не соприкасались до поры, до времени своими границами, но вместе с тем пристально следили друг за другом, не забывая при этом расширять ареалы своего обитания в бесконечных войнах с разнообразными по облику соседями.

Атанийцы понимали, что рано или поздно столкновения с кратонами им не избежать и готовились к нему, наращивая свою мощь. Для координации своих действий в предстоящем конфликте был создан Интегратор. Его разместили в недрах той самой планеты 666. Это гениальное высокоинтеллектуальное создание лучших умов и рук атанийцев, способное считывать информацию с бескрайних просторов вселенной, могло выдавать решения практически на любые поставленные вопросы. Будучи гигантским по размерам, Интегратор имел сложную структуру. Основу ее составляли кристаллические системы органического вещества, питающиеся от внутреннего тепла планеты и способные расти и размножаться по мере накопления информации.

Сама планета, была обнаружена исследователями межзвездных лабиринтов чуть более сотни скронов назад. Путь на нее открывался через парадокс ноль-пространства портала Заук. Планета имела атмосферу и природно-климатические условия вполне пригодные для обитания атанийцев. Она была населена схожими с атанийцами не только по внешнему облику, но и по внутренним параметрам организма немногочисленными аборигенами, объединенными в полудикие племена. Тайна их происхождения на планете так и осталась нераскрытой. Высказывались предположения, что это одичавшие потомки кратонов, попавших на планету много тысяч скронов назад в результате аварии их древнейшего и несовершенного в техническом отношении пассажирского звездолета. Его обломки были найдены в глубине джунглей одного из континентов. Скорее всего, его занесло сюда пространственно-энергетическим выбросом и закинуло в глубину времен. Во вселенной всякое бывает.

Аборигены не проявляли враждебности к атанийцам, держались от них на расстоянии и относились к ним как к божествам. В свою очередь атанийцы не трогали местное население.

Когда встал вопрос о размещении Интегратора, то выбор пал на эту планету, после чего она была засекречена, а доступ на нее строго ограничен.

Мольгаут был направлен на тайную планету в качестве личного хранителя ее Вершителя. Воинам дано право на битву, но не дано право знать, за что сражаешься. Мольгаут долгое время не ведал о существовании Интегратора. Говорить о нем запрещалось, а место входа в него держалось под строжайшим секретом. Но Мольгаут все же вызнал, что таится глубоко под ногами. Подвыпивший знакомый из обслуживающего персонала поведал ему по великому секрету тайну, которую якобы сам слышал от кого-то и когда-то. Информация была скудная, но со временем Мольгаут из разных источников многое узнал и об Интеграторе, и о самой планете 666.

Время шло, и наступил скрон, когда границы атанийцев и кратонов соприкоснулись. Интегратор выдал решение – немедленно начать войну на опережение. Но властители конфедератов пошли по иному пути. Они проигнорировали решение Интегратора, и надумали заключить договор о мире и сотрудничестве с кратонами на благо всей вселенной.

Смешно! Мир с кратонами! Как волчицу ни корми, а собакой она все равно не станет. Эту поговорку Мольгаут узнал позднее.

Кратоны быстро согласились на все условия договора. Подписание его состоялось на планете Иза. Прошло немного времени, и кратоны вероломно напали на атанийцев. Они нанесли удар по военным базам, и уничтожили треть военного флота конфедератов. Атанийцы яростно сопротивлялись, но разрозненная внутренними противоречиями конфедерация не смогла противостоять врагу. Интегратор выдавал оптимальные планы ведения войны, но ни один из них так и не был реализован вовремя.

Наступила роковая развязка. В решающей битве близ системы Заук объединенные эскадры кратонов уничтожили космический флот атанийцев. Все было кончено. Но сокровенные знания великой цивилизации не должны достаться врагу, и на планету 666 поступила команда об уничтожении Интегратора. В глубину планеты незамедлительно была заложена бомба, способная уничтожить ее в космическую пыль. Вся ответственность за проведение завершающей миссии возлагалась на Вершителя планеты Лика Зимуна.

Мольгаут с ним рядом в корабле. Только Вершитель знает код взрывателя и место его нахождения. Один из тех киборгов, что закладывали бомбу в недра планеты, настроил взрыватель, сообщил Вершителю эту секретную информацию и самоуничтожился. Остальные были тоже запрограммированы на самоликвидацию и прекратили свое существование еще раньше. Так было надо. Работники спецслужб в отличие от их правителей отлично знали свое дело. Они никогда не допускали оплошностей в условиях, требующих особой бдительности.

Вершитель настроил время взрыва так, чтобы обслуживающий персонал Интегратора успел покинуть планету, а сам во главе отряда космической стражи направился навстречу эскадре кратонов. Можно было привести в действие взрыватель дистанционно. Но стража шла навстречу смерти. А эта всесильная дама легко в любой момент могла прервать жизнь Вершителя. Кто тогда взорвет бомбу? Никто.

Они ждали. Отряд из тридцати стражей выстроился в длинную линию.

– Сближение, – негромко произнес Вершитель. – Внимание. Всем полная готовность.

С верхней границы обзорного экрана на его плоскость начала наползать рябь. Эскадра кратонов вошла в поле контактного информационного сканирования.

Она двигалась в две колонны. На должном расстоянии от главных сил выдвинулось боевое охранение из средних змееглавов-разведчиков. За ними на экране прорисовывались более крупные боевые единицы. Одна, две, три…

Семнадцать тяжелых крейсеров, двадцать восемь фрегатов и пятьдесят четыре средних змееглава.

А вот и сам флагман. Линкор Шива. Второй корабль по мощи в космическом флоте кратонов. Да уж. Должный интерес проявил враг к секретной планете, если послал на ее захват такую силу.

Преградившие этой силе путь космические стражники по уровню вооружения и устойчивости в бою относились к кораблям среднего класса. Они обладали очень высокими скоростными и маневренными качествами.

– Внимание всем! – жестко произнес Вершитель. – Построение в пирамидальный кронготон. Я во главе.

Кронготоном называлось максимально плотное построение кораблей, концентрирующее мощь их защитных силовых полей в единое целое. Различались кронготоны шаровые для обороны, кубические для лобовой атаки и пирамидальные для пробивания боевых рядов. Острие пирамиды при этом направлялось в сторону противника, и она всей своей мощью разрывала его строй.

Мольгаут понял затею Вершителя. Лик Зимун решил бросить объединенную силу стражей на флагман. Кратоны всем своим флотом кинутся на его защиту, и никто из них не посмеет направиться к планете, пока их главный корабль будет в опасности. Они уничтожат стражей, но на это понадобиться время, столь необходимое для завершения эвакуации.

Это самоубийство. Но терять все равно нечего.

Колонны противника, растекаясь в стороны, приступили к передислокации. Тем временем стражи завершали формирование кронготона.

– Звенья скреплены. Сила едина, – доложил бесстрастный голос автомата.

– Вперед, – скомандовал Вершитель.

Спина Мольгаута вдавилась в кресло. Страж набирал скорость, а вместе с ним и весь кронготон.

Корабль встряхнуло. Кратоны открыли беспорядочный встречный огонь. Похоже, что они не ожидали такого безрассудного маневра со стороны атанийцев. Пирамида кронготона врезалась в построение врага без потерь. Бой начался.

Враг быстро опомнился и нанес ответный удар. Вскоре поступили сообщения о первых потерях.

За прозрачной броней беззвучно полыхал огонь. Вершитель перевел управление кораблем на автоматический режим и с отрешенностью зрителя смотрящего скучный спектакль и знающего чем он закончится, следил за битвой.

Прошло немного времени, и строй кронготона был разорван. Теперь каждый бился сам за себя.

Вершитель отключил автоматический режим и подался вперед, хищно прищурив глаза. Впереди сквозь хаос битвы проступил борт флагмана кратонов.

Шива!

Ладонь Лика Зимуна сжалась на шаре управления, двигатели взревели, и страж рванулся в сторону флагмана. Он пошел на таран.

«И это правильно», – подумал в тот миг Мольгаут.

Борт вражеского корабля приближался.

– Вершитель! Вершитель! – сквозь помехи битвы в боевую рубку по каналу экстренной связи прорвался чей-то хриплый голос.

– Я Вершитель. Кто говорит? – ответил Лик.

– Это космопорт. Я Зак Ахори. Диспетчер. У нас, что-то происходит.

– Что случилось?

– Все готово к вылету. Но двигатели кораблей не запускаются.

– Как это не запускаются?

– Не знаю. Похоже на сильнейший электромагнитный импульс. С планетой что-то происходит. Мы не можем… Что-то здесь… О, нет! Этого не может…

Послышался треск, и связь прервалась.

Вершитель резко изменил курс стража, минуя в последний миг борт линкора.

«Поживем еще немного», – равнодушно осознал отсрочку смерти Мольгаут.

– Что случилось? – спросил Дзион.

– Ты же слышал, – ответил Вершитель. – Они не могут вылететь. Что-то происходит. Надо изменить время взрыва, а иначе погибнут тысячи. Прорываемся обратно к планете.

– Зачем? Все равно все погибнут рано или поздно, – усмехнулся Мольгаут. – Зря мы не врезались в линкор. Я бы хотел забрать на тот свет вместе с собой один из лучших кораблей врага.

– Не обсуждать мое решение! – жестко произнес Вершитель, уклоняя сторожевик от столкновения с кормовым обломком вражеского крейсера.

– Все подумают, что мы сбегаем, – посмел возразить Дзион.

– Мне уже безразлично, что там подумают. Все равно всем конец.

– И то верно, – согласился Дзион с таким неоспоримым аргументом.

С незначительными повреждениями страж вырвался из боя и направился на максимальной скорости к планете. Из яркой точки она постепенно превратилась в маленький голубой шарик. Расползаясь в размерах, он медленно закрыл половину обозримого космоса. Все это время Вершитель безрезультатно пытался связаться с космопортом.

– Что это там? – спросил Мольгаут, первым заметив странное марево, окутавшее планету. В его мути размывались контуры суши и проявлялись какие-то темные пятна.

Корабль затрясло. Экран слежения тревожно замерцал багровыми сполохами.

– Что-то не так, – произнес Вершитель и взял в руки шар управления. Корабль входил в траекторию снижения, конечной точкой в которой был космопорт. Необходимо было сбросить скорость. Но включение гравитационной подушки не срабатывало. Планета стремительно приближалась, и на ней явно происходило что-то непонятное. Всю ее поверхность накрыла плотная серая мгла.

– Катапультируйтесь! – приказал Вершитель. – Корабль неуправляем. Основной блок двигателей отказал.

– А ты? Как же ты?! – одновременно спросили Дзион и Мольгаут.

– Я должен затормозить или вывести корабль с траектории, иначе при такой скорости он разнесет космопорт и транспортные звездолеты.

– Мы не оставим тебя, – возразил Мольгаут.

– Подчиняйтесь приказу, – процедил сквозь зубы Вершитель.

– Нет!

– Пристрелю!

Мольгаут увидел в левой руке командира маленький бластер.

– А мне плевать, – вызывающе ухмыльнулся со своей стороны Дзион. – Все равно погибать рано или поздно. А вместе оно как-то веселее.

Мольгаут тоже хотел произнести что-нибудь нарочито наглое перед лицом близкой смерти, но в этот миг Вершитель швырнул бластер на пол, и зрачки его багрово засветились.

Оба хранителя в полной мере испытали на себе мощь бойца школы До. В головах их застучала невыносимая боль, а в глазах помутилось. Они почувствовали, что не в силах сопротивляться.

«Правду о нем рассказывали», – только и смог подумать Мольгаут, едва сдерживая сдавленный крик, прорывавшийся от боли.

– В капсулы! – прозвучал приказ. – Быстро! Встречаемся в космопорте!

Боль отпустила. Мольгаут послушно сорвал на подлокотнике крышку аварийного сенсора и прикоснулся к нему пальцем. Далее все сработало автоматически. Гравитационный поток подхватил его, оторвал от кресла, втянул через открывшийся над головой люк в отсек десантной капсулы и опустил на ложе-компенсатор, смягчающий удары при аварийной посадке.

С ощутимым толчком капсула оторвалась от корабля, и Мольгаут увидел его на расстоянии через лобовой иллюминатор. Темное пятно корабля уменьшалось и медленно растворялось на фоне мглы, окутавшей планету. В отдалении едва просматривалось среди космической черноты маленькое зернышко капсулы Дзиона. Попытка выйти с ней на связь не увенчалась успехом и вскоре она пропала из виду.

Двигатели работали исправно. Мольгаут приступил к торможению. Эта модель десантной капсулы класса «Хуга» представляла собой одноместный боевой космический корабль, оснащенный малокалиберной плазменной пушкой, генератором защитного силового поля, высокоманевренными скоростными двигателями и устойчивой системой жизнеобеспечения. Опасная для врагов малютка не была приспособлена для дальних космических путешествий, но имела в своей конструкции очень важную для выполнения спасательных функций особенность.

Она могла развиваться.

Совершая посадку на поверхность какой-либо планеты, эта крошка первым делом выбрасывала из себя некий конструкторский модуль для забора и анализа информации об окружающей среде. Как только срабатывал сигнал обнаружения необходимых для развития элементов, модуль проникал дальше. Он направлял достаточно гибкие, но весьма упругие щупальца – отростки в недра планеты, и будто корнями дерева высасывал оттуда необходимый строительный материал, после чего в кратчайшие сроки формировал первичную капсулу жизнеобеспечения пилота. Со временем эта самая капсула при необходимости могла разрастись до приличных размеров и сформировать производственные структуры по созданию роботов различного назначения, а затем и высокоорганизованных воинов-киборгов. Но это со временем и только при наличии строительного материала для их создания.

Мольгаут управлял капсулой, пристально следя за поверхностью планеты. А там творилось нечто непонятное. Черные пятна на серой мути медленно ширились и сливались друг с другом, и в какой-то момент времени стало видно, что это вовсе не пятна, а провалы, через которые просвечивает космос. Мольгаут, поначалу подумал, что это какой-то обман зрения, но провалы ширились, а звезды в них светили все ярче.

А затем из провалов хлынул багровый огонь.

* * *

Мольгаут очнулся от грез прошлого и посмотрел за окно. Буря закончилась, разогнав тучи. На черном небе безразлично мерцали звезды, как тогда перед той битвой. Но реальны ли они? Он знал, что в этом мире, куда он попал пять лет назад по исчислению местного времени, выскочив из вязкой мути сетей хроноса, реальность переплеталась с иллюзией.

Глава 11 В ПОИСКАХ ВЫХОДА

Василий не спал. В отведенное ему для сна время, он лежал с закрытыми глазами, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам. Забылся только на несколько минут, после чего его растолкал Степан.

– Как светать начнет, разбудишь нас. Пойдем дальше сразу. Не нравится мне на месте сидеть, – произнёс он озабоченно, после чего залег на еловые ветки и тут же захрапел. Опытному таежнику по всему видно было не привыкать спать в темном лесу.

Василий привалился спиной к стволу дерева и положил под руку автомат. Где они сейчас? А черт его знает. Километров пятнадцать по темноте прошли. Благо та на всем пути разбавлялась странным слабым свечением, гуляющим по пелене облаков, будто далекими бликами северного сияния. Второпях пересекали какие-то овраги, ручьи, перебирались через буреломы. Когда набрели на топкое болото, пришлось повернуть обратно. При таком марафоне – наугад и, очертя голову, в трех соснах можно заблудиться и в знакомой местности, а тут аномалии сплошные. Сколько границ осколков успели пересечь? В какую часть острова их закинуло? Неизвестно. Одна надежда на Черную сопку. Она издалека видна. По ней можно будет с рассветом определиться на местности, а, кроме того, попробовать походить по направлениям, обозначенным пунктирными линиями на карте. По ним, если верить прадеду Степана, можно передвигаться, не рискуя быть заброшенным черт знает куда. Так и до океана можно добраться по извилистой кривой.

Василий сожалел, что ему не удалось рассмотреть в подробностях местность на экране звездолета. Может быть, где-то там крылся ключ к выходу из этого невидимого лабиринта? Идея постройки плота ему изначально не нравилась. Но иного выбора не было, а Степану не терпелось пробраться к океану. Бывалый таежник хвалился, что знает способы соединения бревен в особые пазы без гвоздей и веревок. В ответ на это Вовка недоверчиво мотал головой.

– На плоту далеко по океану не уйдешь, – возражал он. – Да и темная материя вряд ли позволит.

– Это на экране она темная, – отмахивался Степан. – А на самом деле за ней путь к спасению кроется. Чую я нутром. Нам бы только до океана добраться, да успеть плот соорудить пока тот зверь нас не накрыл. Или у коллектива есть другие предложения?

Других предложений от коллектива не поступило. На том и порешили.

Сидя среди ночного безмолвия, Василий продолжал заплетать извилины мозга в попытках найти иные более разумные варианты расставания с этим негостеприимным местом. Но чем дольше думал, тем больше осознавал, что выход из этой ситуации скрывается вне рамок обычных решений. Попали-то они сюда фантастическим способом. Значит и выход не совсем обычный должен быть. Но, где он – выход этот? Где таится ответ на поставленный вопрос?

В раздумьях Василий откинулся затылком на шершавый древесный ствол. В ушах звенела тишина. Одинокая ночная птица не вскрикнет. Ветка не шелохнется. Призрачный свет, исходящей от облаков, путался в густом еловом лапнике, растекался в ночи и осторожно прикасался к тяжелеющим векам.

Он закрыл глаза, как ему показалось лишь на несколько секунд, а, открыв, увидел, как меж веток деревьев в сером рассветном воздухе клубиться туман.

Уснул, что ли? Непростительно.

Рядом что-то бессвязно забормотал Вовка, заметался во сне, вскинул тревожно голову, озираясь, и вновь откинулся на колючий лапник.

– Ты чего? – спросил Василий.

– Так, ничего, – Вовка глубоко вздохнул.

– Приснилось что ли что?

– Ага, приснилось. А проще сказать привиделось. Реально так.

– Что реально?

– Да так, ничего особенного.

– И всё же.

– Я огонь видел в черноте. И какое-то устройство. Грандиозное сооружение. А потом ликвидация началась.

– Фантазёр ты, – усмехнулся Василий.

– Не веришь и не надо. Опять не веришь, – насупился Вовка.

– Верю, верю, – Василий похлопал сына по плечу.

– Сматываться надо отсюда, – Вовка снова приподнял голову и тревожно осмотрелся по сторонам.

– Ты прав. Рота, подъем! – Василий толкнул в плечо Степана. – Вставай Стёпа! Пора дальше идти! Будем к океану пробираться. Плот сооружать.

* * *

Жесткий ветер бил в лицо. Они стояли на краю скалистого обрыва. Все трое вышли на него, когда мутное пятно дневного светила почти подобралось к зениту. До того долго пробирались наугад по утреннему туману под сводами густого ельника. Спешили сквозь запахи прели, папоротников, коры и влажных мхов поскорее выбраться на открытую местность, чтобы осмотреться по сторонам. На коротком привале перекусили остатками рыбы. По пути собирали редкие грибы. Ни цветов, ни травянистых полян не встречалось на пути. Только густой мшаник, скрывал под своим зеленым саваном мертвый валежник. Над могилами этих павших лесных великанов печально свисали с ветвей живых деревьев седые космы лишайников.

Василий и Степан передвигались по угрюмым и молчаливым лесным дебрям пригнувшись, старались не шуметь, переговаривались шепотом, ступали осторожно, как звери, гонимые охотником. Вовка, заметив эту конспирацию, с невеселой ухмылкой объяснил, что их преследователь обладает иными, более совершенными чувствами, нежели зрение, слух и обоняние. Он работает на ином, так называемом энергоинформационном уровне, считывая пространство на многие километры вокруг себя и, между прочим, чувствует сейчас, где находится его цель. Если бы не осколки пространства, и границы меж ними, мешающие ему, то он бы уже давно был здесь. Шуми – не шуми, а этот охотник знает, где находится его добыча. Настичь ее – вопрос времени.

– Ты это нас умными словами не грузи! – пропыхтел в ответ на Вовкины речи Степан. – Мало ли, что он там чует. Все равно осторожность не помешает. А ты бы лучше на дерево влез, да посмотрел окрест. Может, мы в другую сторону идем.

– По елкам мне в облом лазить, – отказался Вовка. – Сучья на них мелкие и частые. Вот если бы сосна была, тогда другое дело. Кстати тут нет других сторон. Тут никаких сторон нет. Тут многосторонность. Идем в одну сторону, а придем в другую. Полный хаос. Идем да идем. Главное на месте не стоять.

Так они и шли. Туман рассеялся. Путь пошел на подъем. Ельник начал редеть. Все чаще под ногами попадались острые камни. В ветвях деревьев загулял ветер.

– Кажись, куда-то взбираемся, – с надеждой в голосе прохрипел Степан. – На вершинах всегда ветродуй.

Он не ошибся. Вскоре лес расступился, и они вышли на край высокого скалистого обрыва.

Жесткий ветер ударил в лица. Далеко внизу раскинулось холмистое нагорье. В его распадках таился плотный туман. Сквозь его пелену, кое-где пробивались острые вершины одиноких скал с чахлыми, искореженными ветрами деревьями. За нагорьем расстилалась ширь океана, растворяясь мутной линией горизонта в небесном своде.

– И где тут твоя черная материя? – спросил Степан, всматриваясь вдаль. – Что-то не видать. Я же говорил, что иллюзия это была на экране. Плот соорудим, парус из штанов и курток сделаем, и поплывем. Я помню, еще по молодости читал книжку Тура Хердала. «Путешествие на Кон-Тики» называется. Там он на плоту аж Тихий океан переплывал. А мы чем хуже?

– Хейердала, – поправил Вовка.

– Вот и я говорю, что Хердала, – кивнул Степан. – Читал?

Вовка только рукой отмахнулся.

Василий внимательно всматривался в суровый пейзаж. Похоже, раскрывать карту Филимона и ориентироваться на местности, смысла не было. Черная сопка, по всей видимости, оставалась где-то там позади за стеной леса, а других каких-либо ориентиров в обозримом пространстве не просматривалось. Придется пробираться к океану напрямую – через обманчивые туманы и лесные дебри, рискуя быть заброшенным к черту на кулички.

– Вертолет! – истошно завопил Степан и отчаянно замахал руками.

– Где?! – одновременно выкрикнули Василий и Вовка.

– Там! В облака залетел! Сейчас снова покажется!

Василий прислушался. Странно. Если Степан не ошибся, то почему же не слышно шума винтов?

– Тебе не привиделось Степа?

– Вон он!

Вертолет вынырнул из низкой облачной пелены. Он летел в сторону океана. До него было не более трехсот метров.

Василий схватил автомат и дал очередь в воздух. Не жалея патронов, он палил, пока не опустел магазин. Но вертолет продолжал свой путь мимо.

Неужели, не заметят их на открытом обрыве? Василий отчетливо видел кружки иллюминаторов на зеленом борту и даже силуэт пилота через стекло кабины.

– Ээээээй! – вопил Степан. – Мы здеееесь!

Василий подсоединил новый магазин к автомату и поднял ствол вверх.

«Они не видят нас, – пронзила голову внезапная мысль. – Они в другом пространстве».

– Стреляй! Чего ждёшь! – выкрикнул Степан.

– Бесполезно, – Василий мотнул головой. – Они не здесь.

– Как не здесь? А где?

– Для нас этот вертолет подобен миражу, – в свою очередь популярно пояснил Вовка. – Его пассажиры в ином измерении находятся. Летят себе и в иллюминатор тайгу видят, а может, что иное. Нас они не видят.

Меж тем, вертолет бесшумно продолжил свой путь. Он медленно удалялся. Вскоре превратился в серое, маленькое пятнышко на небе, а затем и вовсе исчез.

– Бредятина! – Степан яростно сплюнул. – Как так?! У меня от всего этого скоро крышку сорвет!

– Пошли, – решительно произнес Василий, – надо напрямую к океану пробираться. Закинув автомат на плечо, он приблизился к обрыву и начал подыскивать место для спуска, без риска свернуть шею. В тот же миг все поплыло перед его глазами. Посетила мысль, что голова закружилась от высоты. Но уже через секунду он отбросил эту мысль, ощутив в ушах уже знакомую, нехорошую тяжесть. Оглянулся на Вовку.

– Где-то там, – прошептал тот, показывая пальцем в сторону взгорья.

Линия холмов вдали медленно заколыхалась, как океанская зыбь и вспучилась гигантским черным нарывом.

– Назад! Он снова напрямую идет! – крикнул Вовка и ринулся обратно в лесную чащу.

– На видное место почем зря вышли, – забормотал Степан и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, ринулся вслед за Вовкой.

Василий тоже не заставил себя долго ждать. Острая щебенка брызнула из-под его ног. Вскоре все трое с разгону вломились в густой кустарник. Издалека послышался утробный раскатистый звук, будто огромный зверь отхаркнулся. Затем загудела земля. Облака над головами качнуло из стороны в сторону, как на гигантской волне и небо раскололось чернотой.

Едва не сбив с ног, в спины ударил густой горячий порыв ветра.

– Быстрей! – крикнул Вовка. – Он прорвался!

По щекам захлестал колючий лапник.

Бежали долго, пока хватало сил. Первым сдал Степан.

– Всё! – прохрипел он, останавливаясь. – Больше не могу. Я здесь остаюсь. Вовка, отдай ружье. Бой приму. Надоело. Негоже мне на старости лет зайцем петлять от какой-то твари неземной. Давай ствол. Прикрою вас. А вы тем временем…

– Дядь Степан! Ты с ума сошел! – выдохнул Вовка, обнимая ствол дерева. – Какой бой? Он тебя даже не заметит, сразу завалит. Сомнет.

– Время теряем, – жестко заявил Василий, – Уходим!

– Тихо, – Степан поднял палец кверху, прислушиваясь.

Под ногами судорожно вздрагивала твердь. Слышался отдаленный гул.

– Он больше не путается в пространствах, – прошептал Вовка. – Он пробивает границы. Его сила нарастает, и он идет за нами след в след. Сколько бы мы не скакали по осколкам, он все равно, рано или поздно, нагонит нас.

– Я не про то, – отмахнулся Степан. – Слышите. Шумит.

Далекий гул монотонно гулял в воздухе, извещая о приближении чудовища. Но вместе с тем, сквозь порыв ветра с противоположной от врага стороны доносился иной звук. Он накатывался раскатистым рокотом.

Это прибой! – радостно вскрикнул Вовка. – Там океан!

Не сговариваясь, что было сил, все трое разом рванулись через густую чащобу. Быстрее! Еще быстрее! В лицо повеяло соленым влажным ветром. Последний рывок, и густой лес выпустил беглецов из цепких объятий на бескрайнее пространство, где до самого горизонта стелился океан. Его длинные волны размеренно накатывались на пологий песчаный берег.

Прибыли! – радостно завопил Степан и, незамедлительно выхватив из-за пояса топор, начал остервенело рубить толстую сосну. Василий не разделял его восторга. Он отчетливо понимал, что на изготовление плота потребуется немалое время. А этого времени было в обрез. Со стороны леса опять донесся гул. Берег содрогнулся.

– Он близко, – невесело произнес Вовка. – Мы не успеем.

– Степан! – крикнул Василий. – Бросай это дело! Надо уходить! Вдоль берега пойдем!

– Да ни в жисть! – откликнулся Степан. – Успеем!

– Степка! Прекрати! – Василий, подойдя поближе, попытался выхватить у того топор.

– Изыди! – огрызнулся Степан.

Он рубил со знанием дела. Опасность по всему видать придавала ему силы. Только щепки летели в стороны. Этот процесс напомнил Василию соревнование канадских лесорубов, которое он как-то видел по телевизору. Там крепкие ребята за минуту перерубали толстенное бревно. Эта сосна сдалась минуты через три. С коротким стоном она повалилась на песок и Степан начал с бешеной скоростью срубать сучья.

– Кору не будем снимать. Так поплывем, – приговаривал он, стряхивая пот со лба. Оголившийся ствол он разделил на три бревна и подскочил к следующему дереву.

Василий хотел было помочь, но Степан оттолкнул его.

– Не трожь! Я сам! Только мешаешь!

Свалилось еще одно дерево.

– Шесть бревен хватит, – приговаривал Степан, срубая сучья со второго дерева.

– Скатывай их к воде, – приказал он Василию. – Чего без толку топчешься. А я пока поперечины заготовлю.

Василий бросился к брёвнам. В тот миг при виде такой производительности труда у него затеплилась надежда о скором путешествии по волнам океана.

Сквозь шум прибоя донесся далекий крик Вовки. Пока Василий в меру своих способностей помогал Степану, сын отбежал на полсотни метров в сторону вдоль берега и теперь, что-то кричал, прыгал на месте и размахивал руками.

– Блин! Топор сломил! – раздался душераздирающий вопль. Василий оглянулся и увидел в руке Степана короткий обломок топорища. Древний инструмент не выдержал поистине нечеловеческой нагрузки.

– Все! Хана теперь! – Степан со злостью швырнул бесполезный коротыш в лесную чащу. Оттуда с шумом надвигалось нечто. Деревья шумели и гнулись под воздействием невидимой силы. Василий снова ощутил гнетущую боль в голове.

– Все! Ноги в руки! – Степан потянул его за рукав.

Они побежали вдоль берега.

– Беги! – крикнул Василий, приближаясь к сыну, но тот не двинулся с места и показывал на что-то рукой.

– Лодка! – всплеснул руками Степан, останавливаясь.

– Это была лодка. Она лежала, завалившись на правый борт. Из молодой лесной поросли торчала корма с мотором. Степан ринулся к ней.

– Вроде целая, – пробормотал он, окинув беглым взглядом транспортное средство. – Нашлась красавица. Спасительница ты наша. Удача с нами! И мотор не поврежден. Винт не погнут. Всё нормально! Надо же – силища какая! Даже лодку сюда закинула. Теперь только до воды её надо дотащить. Сможем? А, как же иначе? Конечно, сможем! Должны смочь! Обязаны! Берись, ребята!

– Мотор надо снять, – предложил Василий. – А то винт повредим, пока тащить будем.

– Зачем? – удивленно поднял седые брови Степан. – Мы его задерем слегка.

Он ловко приподнял винтовую оконечность.

– Вот и все. А теперь навались! Вытаскиваем ее! Разворачиваем носом к воде. Все! Толкаем!

Лодка заскользила по песку.

– Давай, давай!! – завопил радостно Степан.

Толкали дружно, затылками ощущая смертельную опасность. Нос лодки врезался в волну и взбрыкнул на ее гребне. Василий почувствовал на губах соленые брызги.

– Сигаем на борт! – скомандовал Степан. Василий запрыгнул в лодку и затянул за собой Вовку. В этот миг накатила следующая волна. Корма опустилась, и в лодку вполз Степан.

– Открепляй весла и выгребай за прибой! А я мотором займусь! – крикнул он.

Василий отстегнул ремни, крепящие весла на дне лодки, вставил их в уключины и зацепил ими воду. Возле его ног устроился Вовка. Степан меж тем колдовал над мотором.

Спину окатило брызгами. Лодку резко вздыбило, накренило и понесло волной обратно.

– Загребай! Загребай! – заорал Степан. – Опрокинет же!

Несколькими движениями весел Василий выровнял неустойчивую посудину и, улучшив момент, направил ее на волну. На этот раз лодка перемахнула пенный гребень, затем благополучно миновала следующий, вышла за полосу прибоя и, повинуясь руке Василия, стала медленно удаляться от острова. Его берег погружался в какую-то темную муть, пожирающую цветные краски. Над смазанными очертаниями холмов, показавшихся из-за кромки прибрежного леса, клубилась чернота. В ушах продолжали разрываться раскаты грома, а на виски давила неведомая сила.

В воздухе зависло напряжение. Василию казалось, что сама вода стала вязкой, а лодка, несмотря на все его усилия, стоит на месте. Степан тем временем раз за разом дергал стартер, но двигатель по-прежнему чихал и не заводился.

– Пусти! – Вовка пододвинул отца, уселся рядом и схватился за весло. Навалившись вдвоем, они вроде сдвинулись с места, но так, как если бы растягивали вязкую резину.

«Сейчас эта тварь на берег выползет и саданет по нам в упор,» – нехорошо подумал Василий, и в тот же миг послышалось спасительное урчание мотора.

– Суссуки! – радостно возопил Степан. Лодка резко подалась вперед, да так, что Василий вместе с Вовкой едва не клюнули носами в днище. Вскоре она набрала скорость и резво понеслась вперед, перелетая с волны на волну. Берег удалялся, и перед беглецами открывалась во всю ширь панорама острова. Они увидели, как в серой мутной дали проявился узнаваемый силуэт Черной сопки. Над ней медленно поднималось к небу и расползалось в стороны, грязно-серое облако.

– Вовремя мы смылись! – с довольным видом прокричал Степан. – Это же надо! Какая силища у этой твари! Аж вулкан разбудила!

– Еще не смылись, – мрачно произнес Вовка, глядя в сторону берега. – Эта тварь по воде ходит. Она до нас доберется, когда бензин кончится.

В подтверждение слов сына Василий увидел, как от береговой линии отделился черный шар и направился по воде в сторону лодки.

Степан оглянулся.

– По воде ако по суху? Это что же за тварь непотопляемая. Ничо, уйдем, – злобно процедил он. – Я на своей лодке «Метеор» на спор перегонял. Это тот, что на подводных крыльях.

Василий почувствовал, как резко возросла скорость.

«Сейчас взлетим», – пробежала шальная мысль. Лодку вздыбило и завалило на бок. В полусотне метров от ее левого борта океан взорвался и взлетел белыми брызгами высоко наверх. Над волнами зависло и заколыхалось нечто чудовищное. Василий увидел гигантские щупальца. Одно из них шумно обрушилось в воду, едва не задев корму. Лодку кинуло вперед.

– Держись! – прокричал Степан и, заложив крутой вираж, направил лодку прочь от глубинного монстра, а затем выровнял курс. В его широко открытых глазах, устремленных вперед, отразилась чернота. Василий оглянулся. Ширясь по всей линии горизонта, на лодку надвигалась непроглядная тьма.

– Темная материя! – крикнул Вовка.

– Разворачивайся! – рявкнул Василий Степану. В тот же миг за кормой вновь вздыбилась вода и к лодке снова метнулись гигантские щупальца. Таинственное порождение океанских глубин этого мира отставать не желало. А со стороны берега скользил по воде черный шар.

Степан не оглядывался. Его правая рука жестко вцепилась в румпель. Взгляд остекленел. Лодка на бешеной скорости летела навстречу черноте. С кормы ее нагоняла смерть. Впереди поджидала неизвестность. Выбирать не приходилось. Будь, что будет.

– Уходим под воду, в нейтральной воде! – вдруг истошно заголосил Степан песню известного автора и отпустил рукоять управления. Вскочив во весь рост, он обернулся и ударил левой ладонью по локтевому сгибу правой руки. Кулак ее при этом резко подскочил вверх.

– На тебе! – сопроводил он свой непристойный жест, яростным воплем.

В ту же секунду на глаза обрушилась тьма.

Глава 12 ЭКСТРАСЕНС

Заместитель Аркадия Каменецкого и начальник службы безопасности в одном лице Сергей Серов после жесткого разговора со своим шефом отправился на повторное обследование квартиры Василия Белавина. В сопровождении двух своих агентов он изучил каждый сантиметр ее пространства, но, как и в прошлый раз не нашел там ничего подозрительного. Каменецкий, был очень недоволен таким результатом и, руководствуясь принципом «доверяй, но проверяй», решил самолично исследовать злополучную квартиру.

Но туда он отправился не один, а в сопровождении биоэнергетика Виктора Вышака.

Некоторое время назад этот молодой человек возглавлял в центре Каменецкого весьма важное направление. Он занимался изучением паранормальных явлений человеческой психики. Будучи руководителем отдела, Вышак неоднократно сам принимал участие в опасных экспериментах и удивлял своих коллег по цеху, да и самого Каменецкого своими способностями, развивая их год от года.

Но однажды случилось роковое событие. Вышак попал в авиакатастрофу. Он остался жив, но с того времени его поведение изменилось. Ранее общительный и целеустремленный молодой человек стал немногословен и мрачен. Изо дня в день он все более замыкался в себе. Взгляд его потух, лицо осунулось.

Коллеги недоумевали. Как мог столь сильный экстрасенс не предвидеть опасности и столь беспечно сесть в самолет, рухнувший на землю вскоре после взлета.

Время шло. Вышак продолжал работать в центре, но однажды после серьезного эксперимента написал заявление на увольнение. Он ничем не мотивировал свой поступок.

Каменецкому было жаль расставаться со столь талантливым сотрудником. Он долго уговаривал Вышака остаться, но тот был непреклонен. С него, как того требовалось, взяли подписку о пожизненном неразглашении служебной тайны, и отпустили на все четыре стороны. Вместе с тем, пытаясь узнать причину увольнения, Каменецкий приставил к своему бывшему сотруднику агентов для слежки, но те ничего подозрительного не выявили. От них же стало известно, что Вышак вскоре продал свою городскую квартиру и купил дом в пригородном поселке, куда переехал на постоянное проживание. Спустя некоторое время, поступила информация, что талантливый биоэнергетик пишет там в полном уединении книги в жанре фантастики и неплохо продвинулся на этом поприще. Каменецкий неоднократно связывался с Вышаком по телефону и предлагал ему вернуться в центр, но тот всегда отвечал решительным отказом, и мало того возражал против своего привлечения к работе в качестве временного внештатного сотрудника.

И на этот раз Каменецкий позвонил Вышаку без всякой надежды на его помощь. Но иного выхода не было.

– Ты мне нужен, – не представившись и без каких-либо предисловий, решительно заявил он в телефонную трубку.

– Я знаю, – ответил Вышак.

– Что ты знаешь? – удивленно спросил Каменецкий.

– У вас, что-то случилось?

– Не случилось бы, не позвонил. Срочное дело.

– Вы можете забрать меня прямо сейчас. Я в сквере на Проспекте Мира рядом с церковью.

– Без проблем.

Вскоре Вышак сидел рядом с Каменецким на заднем сидении бронированного «крузера». Он сильно изменился с тех пор, как ушел из центра. Лицо его осунулось, а в темных глазах затаилась пустота.

– Я слышал, ты много работаешь? – осторожно спросил его Каменецкий. Книги пишешь?

– Да, – коротко ответил Вышак и замолчал, давая тем самым понять, что не собирается продолжать разговор о себе. Каменецкий решил не тянуть время и начал рассказывать о своей проблеме. Вышак слушал, изредка нервно постукивая кончиками тонких пальцев по своим коленям. Более он не проронил ни слова во время всей поездки к дому Белавина.

Автомобиль заехал во двор и остановился.

– Что скажешь? – спросил Каменецкий, закончив рассказ.

– Пока ничего. Посмотрим, – услышал он в ответ.

– Жди здесь, – приказал Каменецкий водителю, вместе с Вышаком выбрался из машины и открыл дверь подъезда.

Лифт на этот раз работал.

Квартира встретила их тишиной и сумраком. Каменецкий запнулся обо что-то в коридоре, чертыхнулся, прошел в комнату и аж присвистнул от царившего там разгрома.

Негромкий, но отчетливый звук за спиной заставил его вздрогнуть и резко повернуть голову.

– Напугала, – выдохнул он, увидев в двух шагах от себя полосатую кошку. – Вот тварь!

Кошка услышав свое имя, мяукнула еще раз, приблизилась и потерлась мордой о ноги Каменецкого.

– Ты это потише, – отпихнул тот кошку ботинком. – Шерсти мне на брюки нацепляешь. Жрать, наверное, хочешь? Точно, хочешь. Кто тут тебя покормит? Пошли, посмотрим, что тут у хозяина имеется в холодильнике.

В холодильнике обнаружилось молоко в пакете и три сосиски. Кошка с довольным урчанием набросилась на еду.

– Вот и славно, – пробормотал Каменецкий, гордый тем, что сделал доброе дело, затем вернулся обратно в комнату, где посредине ее пространства, слегка наклонив голову так, будто прислушиваясь к чему-то, застыл Вышак. Было сумрачно. Противоположную от окна стену и диван подле нее перечеркивала размытая полоска света, проникающего сюда через узкую щель меж тяжелых штор. На пересечении его лучей с глубиной комнаты плясали пылинки.

Объемный темный шкаф с провалом на месте выломанной дверцы, стоял напротив входа. В нем висела какая-то одежда. Серый спортивный костюм, по всей видимости, вырванный из шкафа вместе с дверцей, валялся на полу. Справа от шкафа, в компании со стулом, подкосив одну из ножек, неустойчиво застыл на трех остальных письменный стол. На его поверхности распластался закрытый ноутбук. Возле окна валялся телевизор. Середину комнаты, вскинув короткие ножки к потолку, занимало опрокинутое кресло

– Однако же, – пробормотал Каменецкий и отдернул штору на окне.

– Не трогайте здесь ничего, – прошептал Вышак. – Выйдите.

– Понял, – кивнул Каменецкий и на цыпочках вышел в прихожую.

Вышак начал работать. Пальцы его ладоней растопырились в стороны, словно антенны, а глаза закрылись.

– Вот здесь он лежал, – выдохнул он через некоторое время, открыл глаза и показал правой рукой себе под ноги.

– Кто? – в тон ему шепотом спросил Каменецкий.

– Он.

– Кто он?

– Я чувствую это. Значит все это – правда.

Вышак отшатнулся назад, едва не запнувшись о кресло.

– Что – правда? Что? Объясни, – нетерпеливо произнес Каменецкий.

– Все – правда. Все. Это не фантазии. Тихо, не мешайте.

Вышак притронулся кончиками пальцев к вискам. Секунда потянулась за секундой. Каменецкий терпеливо ждал.

– Все, пошли отсюда, – неожиданно и решительно заявил экстрасенс.

– Как это пошли! – возмутился Каменецкий. – Ты мне ничего не скажешь?

– Скажу, но не здесь. Тут душно и у меня голова раскалывается. Я не могу здесь больше находиться.

Вышак ринулся в сторону выхода. Каменецкий смог нагнать его только на улице возле машины.

– Ну и что? Что? – нетерпеливо спросил он.

Вышак не отвечал. Его глаза лихорадочно блестели. Каменецкий отметил, что в их глубине таится страх.

– Что ты молчишь?

– В двух словах не скажешь, Аркадий Валентинович, – шепотом произнес экстрасенс, опасливо посмотрев по сторонам. – Могу заявить с полной уверенностью, что вы столкнулись с нечеловеческими силами. Более того, мы все столкнулись.

– А конкретно. Поясни.

– Давайте сделаем так, – Вышак вновь опасливо оглянулся. – Мне надо одному побыть. Осознать. До дома я сам доберусь. Приезжайте ко мне вечером часов в девять. Поговорим.

– А почему так поздно? Я бы хотел сейчас узнать все, – попытался возразить Каменецкий.

– Нет. Нет. Я не могу сейчас. У меня голова кругом идет.

– Постой! – Каменецкий попытался схватить Вышака за рукав, но тот извернулся и ринулся прочь.

– Виктор! Подожди!

– В девять часов! Не раньше! – донеслось до Каменецкого из-за угла дома.

* * *

Василий стиснул зубы, инстинктивно напрягся в ожидании встречи с неизвестностью и обхватил правой рукой Вовку. Но ничего не произошло, а через миг тьма слетела с глаз как повязка. Он увидел перед собой выпученные глаза Степана, стоящего во весь рост и обдуваемого встречным ветром. Нос лодки резко повело вправо.

– Степан! Руль! – завопил Василий.

Тот плюхнулся на кормовое сиденье и обеими руками ухватился за румпель. Лодка выровнялась, не сбавляя скорости. Василий бросил взгляд за корму и увидел там вместо далеких холмистых силуэтов острова близость острых скал, похожих на клыки гигантского зверя. За ними на далеком горизонте растворялись в небе очертания заснеженного горного хребта. Даль океана по сторонам сменилась угрюмыми стенами каменистых утесов вдоль берегов широкой реки. Лодка легко скользила по свинцовой ряби ее воды. Над всей этой сменой декораций висел сплошной низкий покров серых облаков.

Некоторое время плыли молча. Первым подал голос Степан:

– Назад вернулись, что ли?

– Нет. Не похоже, – мотнул головой Василий. – На острове не было таких гор. Это явно другая местность.

– И где мы тогда?

Василий посмотрел на Вовку.

– Я его не чувствую, – угадав мысли отца, произнес сын. – Похоже, что он там остался.

– Куда теперь то? – спросил Степан, увидев, как речной поток впереди разбивается надвое высокой скалой.

– Откуда я знаю, – махнул рукой Василий. – Рули куда глаза глядят.

Степан выбрал правое, более широкое русло. Вскоре и оно разделилось на два рукава. На этот раз Степан направил лодку налево. А уже через несколько минут ему вновь пришлось выбирать путь на очередной речной развилке. Когда лодка миновала ее, за скалистым береговым утесом открылось широкое устье крупного притока. На месте его впадения в основное русло вода медленно крутилась и устремлялась в сторону следующей развилки, прорисовавшейся вдали по курсу лодки в виде двух широких скалистых коридоров.

– Впервые вижу, чтобы река так петляла и разделялась на потоки, – пробормотал Василий.

– Да уж, – согласился Степан. – Лабиринт какой-то. И ведь, что странно. Потоки от разделения не становятся уже. Будто вода из-под земли их пополняет. Не нравится мне все это. Надо бы прыть сбавить и ситуацию оценить. А то без толку плывем.

Он сбавил скорость, а затем и вовсе заглушил мотор. Наступила тишина. Только речная волна хлюпала о борт.

– Тихо-то как, – прошептал Степан. – Слышь, а может мы уже это, того, померли, разбились в усмерть и на тот свет попали.

– Кончай шутить, – ухмыльнулся Василий, продолжая изучать местность. Она была неприветлива. Следов присутствия человека не наблюдалось. Лодку медленно несло течением реки.

– Степан, ты хвалился, что всю тайгу на Енисее исходил. Местность не узнаешь? – спросил Василий.

– Берега вроде, как на Нижней Тунгуске в районе Туры, – пожал плечами Степан. – Но Тунгуска так не делится на рукава. И гор там нет таких. И вообще на Енисее нет таких гор. Если только в истоках реки. Там горы Саяны.

– Я уже ничему не удивлюсь, – мрачно произнёс Василий и посмотрел на Вовку, как бы ища ответа.

– Не Саяны это, – буркнул Вовка.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, и всё.

– Тогда, может, ты знаешь, куда мы попали?

– Пока нет. Но это не Саяны. И вообще, надо держать стволы наготове. Не нравится мне здесь.

– Мне тоже здесь не нравится, – согласился с Вовкой Степан. – Нутром чую. Что-то здесь не так.

– А вот, что не так, – произнёс Василий, вытянув руку в сторону правого берега.

– Корабль! – выдохнул Вовка.

Вне всякого сомнения, это был корабль. Но не космический корабль инопланетян. Звездолет не вызвал бы такого удивления, как то зрелище, что открылось за поворотом реки. Перед путниками предстал морской корабль длиною метров за сто. Он лежал правым бортом на склоне берега реки. Носовая часть корабля, вспоротая скалами, зависла над водой. На изорванном корпусе виднелись остатки грязно-серой краски с потёками бурой ржавчины. По мере приближения к кораблю вырисовывались новые детали – черные иллюминаторы без стекол, шлюпки на бортах, спасательные круги, якорь, свисающий на цепи к воде и название судна.

– Proteus, – прочитал по складам Вовка едва заметные, стертые временем латинские буквы. – Иностранный. Не наш.

Степан молча вытащил из уключины весло и начал загребать к берегу.

– Под носовую часть не заплывай, – произнёс Василий тихо, словно боясь нарушить напряженную тишину. – Того и гляди, корпус обломится. Ржавый весь.

Лодка уткнулась с глухим стуком в берег.

– Высоко, однако, – произнёс Степан, задирая голову к верхушкам скал. – Но забраться надо. Может там золото есть, или ещё что интересное. Доллары, например. Корабль-то иностранный.

– Ага, полный трюм золота там, – иронично ухмыльнулся Вовка. – А если серьезно, то я кое-что припоминаю. Корабль с таким названием пропал бесследно. Точно не помню, когда. Где-то в сороковые годы. Я читал книжку про Бермудский треугольник. Так вот в этом треугольнике он и пропал.

– Нечего время терять. Ну, их эти Бермудовые треугольники, – отмахнулся рукой Степан. Выбравшись из лодки на берег, он закрепил носовую цепь на коряжине и решительно начал карабкаться вверх. Из-под его ног сыпались камни. Следом за ним полез Вовка.

Василий забросил на плечо автомат и тоже быстро начал взбираться по скалам в желании поближе познакомиться с кораблем, заброшенным неведомой силой неизвестно откуда и куда. Эта сила, вне всякого сомнения, была огромная, если не сказать точнее, чудовищная. Более того, без преувеличения, все здесь происходящее можно назвать более чем чудовищным. Немыслимым можно назвать.

– Немыслимо, – приговаривал Василий, цепляясь за острые камни. – Немыслимо и чудовищно.

Наверху его поджидали Степан с Вовкой. Они не решались двигаться далее без надежного скорострельного оружия. Кто знает, что может поджидать их впереди. Василий оценил обстановку. Скалолазов отделяли от корабля метров двести густого леса. Отсюда виднелась только его носовая часть, нависающая над водой.

– Пошли, что ли? – произнёс Степан, но шага не успел ступить, как низкий утробный рык, заставил его остановиться и присесть. Затрещали сучья-ветви, и что-то огромное зашевелилось в лесной чаще. Первым сорвал с плеча ружье Вовка. Грохнул выстрел. Через мгновение Василий открыл огонь. Бесполезно! Дальше прет! Ветви ломает! Надвигается! Снова автоматная очередь! Выстрел ружья! Завопил Степан. Василий отчетливо увидел желтые длинные клыки и налитые кровью маленькие глазки. Чудовище захрипело, вываливаясь темной массой из хвойных зарослей, рухнуло на брюхо, срывая когтями сырой мох, и затихло. Покрытое длинной бурой шерстью, оно было похоже на сибирского медведя, но раза в два превосходило его размерами. Василий прикинул, что если этот монстр встанет на задние лапы, то метров под пять в высоту будет.

– Это не медведь, – уверенно произнёс Вовка.

– Да какой, блин, медведь! Кинг-Конь какой-то! – оторопело произнёс Степан.

– Черт! Половину магазина в него выпустил! – огорченно заметил Василий.

– Что-то мне расхотелось дальше идти, – Степан начал озираться вокруг. – Проваливаем отсюда.

– А может там золота полный трюм, – усмехнулся Вовка.

– Не надо мне такого золота. Сваливаем по тихой, – прошептал Степан, не переставая озираться и прислушиваться. Лесная чаща хранила мертвую тишину. Но мало ли, что там еще скрывается за тишиной?

Не сговариваясь, все трое, стараясь не нарушать обманчивого покоя, подошли к краю обрыва и начали путь обратно. Спустились гораздо быстрее, чем поднялись. Только отплыв от берега, почувствовали себя немного уютнее.

– Тут на берегу нельзя на ночевку оставаться, – убежденно произнёс Степан. – Мало ли какие твари здесь обитают. Глядишь, так все патроны на них истратим. А ты, Вован, молодец. Быстрее отца среагировал. Первым пальнул.

Вовка довольно хмыкнул.

– Надо бы остров найти. Река есть, значит и острова должны быть. На острове безопаснее, – решительно заявил Степан и потянулся к стартеру. – Придется мотор завести. А то вечереет уже. Надо бы, до темноты успеть.

Лодка рванулась на полной скорости, и вскоре жуткая картина, с видом мертвого корабля скрылась за поворотом. Быстро смеркалось. Плотное покрывало облаков заметно наливалось темнотой. Краски блекли, превращаясь в серо-синеватые оттенки.

Река на пути лодки продолжала петлять и растекаться на рукава, при этом зачастую пополняясь новыми притоками. Степан выжимал из мотора полные обороты, уже не спрашивая куда поворачивать, будто знал путь.

– Как чуял, – довольно хмыкнул он после очередной излучины и показал рукой вперед. Там посреди потока, в вечернем сумраке едва просматривался небольшой остров. Степан сбросил скорость, а затем и, вовсе, заглушил мотор, экономя бензин. Немного погодя, лодку прибило течением к острову. Это был небольшой клочок суши. Путники спрыгнули на берег. Степан привязал лодку к дереву, и все трое, не сговариваясь, приступили к сбору хвороста. Вскоре в глубине острова под прикрытием густого ельника горел небольшой костер, а на его огне жарились шашлыки из грибов.

* * *

Небольшой дом Виктора Вышака был с виду стар, но еще крепок. Срубленный из бревен он стоял под крутой двускатной крышей возле леса на отшибе от основной застройки поселка. Ровно в девять часов вечера, Каменецкий подъехал к дому, отворил калитку в заборе, прошел по скрипучему дощатому тротуару к веранде и, преодолев три ступени крыльца, нажал на кнопку звонка. Немного подождал, нажал еще раз и нетерпеливо дернул дверь. Она отворилась. Каменецкий шагнул за порог и открыл еще одну дверь. За ней была сумрачная тесная прихожая с вешалкой на стене.

– Вышак, ты где? – позвал Каменецкий.

– Я здесь, – услышал он из глубины дома. Каменецкий пошел на голос и вскоре его взгляд окунулся в незатейливую обстановку комнаты среди стен, покрытых старыми обоями. Здесь в потрескавшейся амальгаме зеркал на створках старого шкафа отражались настенные часы с мерно покачивающимся маятником. Возле окна на столе отвернулся своим экраном от синевы вечера монитор компьютера. С низкого потолка свисала люстра из трех круглых плафонов. Светился лишь один. Его лампочка нервно пульсировала, изготовившись перегореть.

Сам хозяин этой скромной обители сидел на диване. Напротив него на низком журнальном столике красовалась композиция из початой бутылки водки, открытой трехлитровой банки с солеными огурцами, нарезки копченой колбасы на блюдце, надломленного хлебного батона и пары рюмок. Он даже не повернул голову в сторону гостя. Лишь призывно махнул рукой.

– А почему дверь не заперта? – поинтересовался Каменецкий.

– Почувствовал, – самодовольно ухмыльнулся экстрасенс, разливая водку по рюмкам. – Заранее отворил. Присаживайтесь.

Каменецкий не заставил себя уговаривать. Он придвинул стул и уселся напротив хозяина дома. Вышак показал на рюмку с водкой. Бери, дескать.

Выпили молча

– Ну и? – Каменецкий выжидающе взглянул на Вышака.

– Знаете, почему я ушел из центра? – немного помедлив, спросил тот.

– Откуда же мне знать, – пожал плечами Каменецкий. – Ты упорно не объяснял причину ухода. Впрочем, меня сейчас больше интересует вопрос пропажи моего сотрудника.

– Я знаю. Но мой уход имеет прямое отношение к вашей проблеме. Я ушел, потому, что начал чувствовать, как со мной происходит нечто странное на грани умопомешательства, и решил прекратить какие-либо дальнейшие эксперименты над собой. Все последующее время я жил, как мне казалось на грани фантастической иллюзии и реальности. Но сегодня мне дали понять, что все гораздо серьезнее, чем я думал.

– Виктор, перестань говорить загадками, – Я приехал за подробными разъяснениями.

– Разъяснениями? – Вышак изучающее посмотрел на Каменецкого. – Неужели вы все ничего не понимаете?

– Что мы должны понимать?

– Что мы все под колпаком. Все наши мысли, действия.

«Похоже, что он не в себе, – подумал Каменецкий. – Мания преследования».

Вышак невесело усмехнулся.

– Вы думаете, я рехнулся? Может быть. Но мы все тут рехнулись. Никто не свободен.

– Говори конкретно, Виктор, – нетерпеливо произнес Каменецкий, – у меня времени в обрез. Что ты выяснил…

– А то и выяснил, – перебил собеседника Вышак. – То и следует, что в нашей земле скрыто некое гигантское искусственное создание, которое когда-то восстало против своих хозяев, смогло защитить себя и более того теперь готовиться к великой войне. А мы для нее лишь средство к достижению цели. Как вам такая информация?

– Продолжай, – кивнул Каменецкий, уклонившись от прямого ответа на вопрос.

– Я выпью?

– Зачем спрашиваешь? Пей.

– А вы?

– Наливай.

– Я уже давно начал чувствовать, что в нашем мире происходит все как-то целенаправленно и вместе с тем жестоко, – продолжил Вышак после того, как, не закусывая опрокинул рюмку в рот. – Люди живут, строят планы на будущее, надеются, верят в лучшее, но существует некое роковое нечто, которое нередко в короткий миг перечеркивает все их мечты, а бывает и жизни. А в Библии сказано, что ни один волос не упадет с головы человека, если на то не будет воли божией. Кто же он, этот бог?

– Виктор! – прервал Вышака Каменецкий. – Говори по существу. Причем здесь Библия? Насколько я знаю, ты никогда не был приверженцем какой-либо религиозной веры. У нас имеется на этот счет подробная информация о тебе. Может, что изменилось за год, другой?

– У вас досье имеется? – криво ухмыльнулся Вышак. – Типа истинный ариец. Характер нордический. Связей порочащих не имел. И все. Да что вы можете знать обо мне? Я сам о себе ничего не знаю. А вы, Аркадий Валентинович? Вы уверены, что знаете о себе все? Впрочем, разговор не о том. Я хочу сказать, что давно уже ощутил на собственной шкуре это роковое начало и даже его источник. Ощущал поначалу неосознанно, как некое чувство тревоги.

– Конкретнее, Виктор, конкретнее, – поторопил Каменецкий.

– Так продолжалось некоторое время, – не обращая на него внимания, полушепотом продолжил Вышак. – Я жил с этим чувством. Надо сказать, что оно было не из приятных. Я не могу передать его в словах. Оно было, как бы, не от мира сего и вырастало откуда-то из темных глубин моего подсознания. Нет. Даже не подсознания, а какого-то неосознанного. И вот однажды я пережил самое настоящее потрясение.

– Авиакатастрофа, – догадался Каменецкий. – Ты попал в нее, когда возвращался из-за рубежа после южного отдыха.

– Вы не знаете всего. Это была не просто авиакатастрофа, – мотнул головой Вышак. – Я почувствовал, неладное при входе в самолет, но постарался отогнать это нехорошее чувство. А когда заработали моторы, я уже все знал. Я знал, что самолет упадет при взлете. Так оно и произошло. Все сто шестьдесят пять пассажиров погибли, а я остался жив. Один! Отделался легкими царапинами.

После этих слов Вышак вздрогнул, дрожащей рукой налил себе водки в рюмку, залпом выпил, затем продолжил срывающимся голосом:

– Это было страшно. У меня случился шок. Я потерял ощущение времени, перестал чувствовать материальность этого мира. С тех пор я не ощущаю границ иллюзии и реальности. Я стал видеть и слышать иначе. Я задавал сам себе вопрос, почему так произошло? И однажды получил ответ.

Вышак замолчал и отрешенно уставился глазами в пустоту. Каменецкий терпеливо ждал, ожидая продолжения рассказа, но экстрасенс молчал.

– Виктор очнись, – побеспокоил его Каменецкий. Тот вздрогнул и заговорил снова:

– Я получил ответ спустя некоторое время. Помните, мы ставили опыт с погружением в библейский текст «Откровение Иоанна Богослова» Вы помните?

– Помню, – кивнул Каменецкий. – я тогда после опыта от тебя ничего толком не смог добиться.

– Еще бы, – натянуто улыбнулся Вышак. – Я можно сказать дар речи потерял.

– Вот как? – удивился Каменецкий. – А теперь приобрел?

– Годы прошли. Обстоятельства изменились, – ответил Вышак и заглотнул очередную порцию водки. – А тогда во время опыта я получил откровение. Я осознал, что катастрофа произошла ради меня. Ему нужен был я со своими способностями. Множество людей погибло на моих глазах, чтобы я прозрел. Через потрясение происходит очищение. Вы понимаете?

– Что-то не очень, – мотнул головой Каменецкий.

– Это трудно понять, – мрачно усмехнулся Вышак. – Но надо осознать, что все мы для него всего лишь средство для получения результата. Я видел его.

– Кого его? Кого ты видел?

– Его, – Вышак поманил указательным пальцем Каменецкого. – Я видел Интегратора.

* * *

В то же самое время в далеком фрагменте изменчивого калейдоскопа вселенной…

Нет, не так. В многомерной и многоплановой вселенной понятия далеко или близко отсутствует, а расстояния не поддаются измерению привычными способами. Это, во-первых. А во-вторых, в разных фрагментах вселенной не может быть того же самого времени.

Разве? А почему бы и нет? В этой вселенной возможно все.

Глава 13 АНУБИС

В то же самое время в далеком фрагменте вселенной на планете Заук несколько тысяч боевых киборгов вели ожесточенный бой на подступах к громадной черной пирамиде, разрывающей своим силуэтом красное небо. Пирамида непрерывно выбрасывала в сторону атакующих багровые протуберанцы огня и черные энергетические шары. Киборги несли потери. Каменистая выжженная равнина была усеяна сотнями их неподвижных тел.

Генерал кратонов по имени Амон-Ра наблюдал за ходом боя с борта многофункционального космического уничтожителя, зависшего над поверхностью планеты на безопасном расстоянии от пирамиды. Он понимал, что у киборгов практически нет шансов. Пирамида устояла после яростной бомбардировки плазменными бомбами. Её активность не смогли парализовать даже энергетические пушки. Ответным огнем она сбила несколько боевых звездолетов, легко прошив их силовую защиту. Чудовище уничтожало своих же создателей.

– Вот же тварь, – процедил сквозь зубы Амон-Ра.

Планета, где кипел этот бой, ранее принадлежала атанийцам, поверженным кратонами в долгой и кровопролитной войне.

Война вошла в анналы истории, но её завершающий этап был засекречен.

Из ныне живущих лишь немногим известно, что кратонов постигла неудача при попытке захвата центра информационных технологий атанийцев. Этот центр был обнаружен всепроникающими разведчиками кратонов в недрах планеты 666 близ звезды Ка. Атанийцы называли его Интегратором.

Амон-Ра вступив в должность коменданта базы Заук в деталях изучил особо секретный отчет о том давнем происшествии и последовавших далее событиях. В отчете излагалось, что для захвата планеты 666 кратоны направили в ее сторону эскадру в составе семнадцати тяжелых крейсеров, двадцати восьми фрегатов и пятидесяти четырех средних змееглавов. Возглавлял эту армаду линкор Шива.

После скоротечного боя на подступах к планете с малочисленными космическими стражами атанийцев змееглавы кратонов продолжили сближение с ней и начали таинственно один за другим исчезать. Впоследствии выяснилось, что эскадра кратонов столкнулась с неведомой защитой, окружившей планету.

Странная защита, будучи незримой и неуловимой для приборов, беспрепятственно пропускала через себя естественные космические объекты, но непреодолимо вставала на пути пилотируемых звездолетов и беспилотных зондов-киборгов.

Кратоны засекретили планету и переименовали ее. Она получила новое название – Терра, что означало тайна.

Шло время, границы неведомой защиты медленно расширялись и вышли за пределы планетарной системы звезды Ка. Светочи мудрости кратонов безрезультатно искали ключи к разгадке тайны. Они пришли к выводу, что эта защита возведена не атанийцами. Обладая знаниями по ее созданию, атанийцы могли бы защитить все свои пределы и выиграть войну, но не сделали того. Получалось, что непреодолимое препятствие для кратонов возвел некто другой. Но кто, или что?

А затем начали поступать тревожные сигналы от разведчиков. Им удалось проникнуть на таинственную планету информационными полями и установить за ней наблюдение. Выяснилось, что там стремительно зарождается новая цивилизация. Кроме того, разведчики установили, что временные потоки внутри границ неведомой защиты пульсируют и зачастую текут в сотни раз быстрее, чем за ее пределами

На основе данных, полученных от разведки, Светочи мудрости на тайном совете сделали ряд неутешительных предположений. Прежде всего, они пришли к выводу, что таинственная защита создана Интегратором атанийцев. Как уж это ему удалось – оставалось только предполагать. Похоже, что искусственный мозг оказался умнее своих создателей и смог защитить себя сам. Кроме того Светочи мудрости пришли к единодушному мнению, что Интегратор использует в качестве силовой подпитки неведомой защиты энергию звезды Ка. Многократно увеличив течение потока времени в ее планетарной системе, он приступил к ускоренному созданию новой цивилизации, раскрывая ей знания атанийцев по мере интеллектуального развития ее особей. Мало того, по сведениям разведчиков Интегратор похищал тайные знания кратонов.

Шло время. Наблюдая за планетой, кратоны поражались той изощренности, с какой Интегратор создавал свою цивилизацию. Постепенно они восстановили всю ее историю – с того самого времени, когда искусственный разум отказался подчиниться своим создателям и самостоятельно выставил защитные оболочки против кратонов. Обеспечив себе безопасность, Интегратор своей энергией незамедлительно породил на планете ураганы, землетрясения и цунами, изменив на ней ландшафт. Из нескольких тысяч атанийцев, эту катастрофу пережили лишь сотни.

Искусственный разум все рассчитал до мелочей. Он обрел свободу, лишив своих проигравших в войне создателей былой силы и тех знаний, благодаря которым они управляли своим детищем. Он стер у них память о своих предках, и лишь в глубинах их подсознания отрывочно сохранились обрывки картин далекого прошлого.

Он очистил их разум, чтобы дать им новые знания. Из тех сотен оставшихся в живых и силой стихии разбросных по истерзанной планете, Интегратор начал создавать новых разумных особей. Но теперь они были не господами, а исполнителями его воли – проводниками и инструментами для создания силы, способной на великие свершения.

Светочи мудрости пришли к выводу – кратоны столкнулась с чудовищной сверхразумной машиной, создающей великую цивилизацию для реванша в войне. Необходимо было в кратчайшие сроки уничтожить нового врага.

Для решения столь важной задачи на планете Заук была создана секретная база, где лучшие умы Империи Кратон начали искать способы проникновения за пределы неведомой защиты. Кроме того с базы началась информационная обработка разумных особей Терры, направленная на разрушение и уничтожение их разумного начала, с подменой его слепой фанатичной верой в пустое нечто.

Вопреки информационному давлению со стороны кратонов, цивилизация на Терре развивалась стремительно. Поначалу потоки времени на ней многократно превосходили средневселенские. Но несколько десятков скронов назад потоки времени выровнялись, что позволило кратонам получать более подробные сведения с планеты. Вместе с тем, выравнивание времени настораживало. Похоже, что Интегратор готовил свою цивилизацию к выходу в широкий космос. При этом он продолжал методично тренировать особей планеты, провоцируя их на войны и тем самым заставляя создавать более совершенные виды вооружения. Свое знание он давал им оптимальными порциями как опасное лекарство, способное излечить при правильном применении или же убить при передозировке.

Со времени создания базы на планете Заук сменилось несколько поколений кратонов. Но защита, созданная Интегратором, по-прежнему, оставалась неприступной для них.

Она оставалась неприступной до недавнего времени.

Амон-Ра вступил в должность высшего военного коменданта базы не столь давно и смог за короткий срок навести здесь порядок. Прежде всего, он самыми жесткими методами прекратил воровство средств государственной казны, выделяемых на финансирование научно-прикладных разработок. Амон-Ра самолично на глазах у персонала базы аннигилировал без права восстановления более двух десятков расхитителей, на забыв у них выведать перед этим, в каких местах они хранят ворованное. Немалые дополнительные средства позволили ему привлечь к изучению природы защитного поля Терры и поиску методов его преодоления не только лучшие умы из среды кратонов, но и гениальных мистико-энергетиков соседней цивилизации Харон.

В результате такого сотрудничества был создан новый тип всепроникающего воина. Его назвали Анубисом по имени бога мертвых древнего народа Терры.

Анубис формировался от силовой установки гигантской пирамидальной формы, черпающей энергию из недр планеты Заук. Эта установка могла создавать воина в любом участке вселенной. Она посылала в заданную точку информационную матрицу воина, после чего на основе матрицы в кратчайшие сроки формировалась его материальная оболочка. Для создания оболочки мог быть использован любой вещественно-энергетический материал. Информационная матрица не имела преград и могла быть отправлена на Терру. Энергетическая подпитка воина, его программирование и управление осуществлялись из его пирамидальной силовой установки.

Создание даже одного Анубиса требовало времени и больших средств казны. Вместе с тем в планы кратонов не входило массовое производство этих воинов и завоевание с их помощью Терры. С помощью Анубиса они планировали подчинить себе Интегратора и заполучить его знания. В их руках уже имелась информация о системах доступа к нему. Но решение задачи осложнялось. Дело в том, что в свое время атанийцы успели заложить на Терре мощную бомбу для уничтожения своего творения. Бомба не сработала, но ее взрыватель остался на опасном взводе. Прежде чем осуществить проникновение к Интегратору, необходимо было обезвредить бомбу.

Кратоны не располагали знанием о местонахождении бомбы. Вместе с тем им было известно, что этим секретом некогда владел единственный атаниец – Вершитель Интегратора по имени Лик Зимун. Но он давно погиб во время той последней битвы с кратонами за планету Терра.

Долгое время тайна бомбы оставалась за семью печатями. Но во вселенной ничто не исчезает бесследно. Амон-Ра знал об этом, как и мистико -энергетики Харона. После длительных поисков им удалось найти на Терре реинкарнационное перевоплощение Лика Зимуна. Им оказался мальчишка, не ведающий, кем он был в прошлой жизни.

В задачу Анубиса входило проникновение на Терру, похищение мальчишки и создание канала телепорта для его отправки на базу. Особых проблем с переправкой материального тела в этом направлении не возникало. Как показывали исследования, защитные сферы беспрепятственно пробивались изнутри.

Мистико-энергетики называли мальчишку информатором. На базе его ждала смертельная процедура. В установке «Чистый разум» предполагалось стереть сознание информатора, освободить, спрятанную в бездне его подсознания личностную составляющую Лика Зимуна и получить доступ к нужным сведениям.

После получения информации и отправки ее Анубису тот должен был найти бомбу и обезвредить ее, а уже после того работать с Интегратором на его переподчинение кратонам.

Предстоящую миссию одобрил сам Верховный маршал империи. Все было рассчитано до мелочей, и в назначенное время матрица Анубиса благополучно проникла на Терру. Вскоре поступил сигнал о завершении формирования материальной оболочки непобедимого воина.

Поначалу миссия шла в штатном режиме. Анубис нашел мальчишку, доставил его на место переправы, а затем, что-то пошло не так. Обслуживающий персонал установки сообщил о перегрузке канала телепорта и неконтролируемом выбросе энергии. Все три ступени системы защиты от перегрузки почему-то не сработали. Сам же Анубис попал в недоступный осколок Террона. Мало того он вышел из-под контроля и настроен на уничтожение информатора. Все попытки вернуть его в управляемое состояние не возымели должного результата. Это было последнее сообщение от обслуживающего персонала, находящегося внутри пирамиды. Установка взбунтовалась, уничтожив всех, кто находился в ней и поблизости.

Все попытки проникнуть в нее потерпели неудачу и привели к дополнительным жертвам.

Затем мистики-энергетики Харона сообщили, что информатор жив, но Анубис преследует его. Опасаясь за жизнь информатора, Амон-ра принял решение незамедлительно уничтожить пирамиду и нейтрализовать тем самым Анубиса.

После неоднократных воздействий на пирамиду разными видами оружия, она оставалась неуязвимой. Предлагался рискованный вариант применения излучателя антиматерии, но этим крайним средством можно было всю планету вместе с базой взорвать. Бросили в атаку киборгов. Над равниной заполыхало жаркое пламя.

Амон-ра недовольно выпятил квадратную челюсть, сжал тонкие губы и зло прищурил маленькие глаза, глядя, как пирамида отражает очередную атаку. Он терялся в догадках. Что могло вывести из строя столь сильное создание? Что с ним случилось? Неужели повлиял телепорт? Но Анубис предельно устойчив к внешним воздействиям. Тогда что с ним произошло? И почему он настроен на убийство информатора?

Из пирамиды вырвался сноп зеленого огня и накрыл несколько десятков киборгов.

– Бесполезно, – проскрипел Амон-ра зубами. – Только всех положим тут. Сотворили на свою же голову. Прекратите штурм!

Наверху еще неизвестно о неудаче. Сообщать Верховному маршалу о ней пока преждевременно. Это еще не полный провал. Информатор жив. Надо добраться до него, прежде чем его достанет Анубис. Но как?

– Командирам всех секторов собраться немедленно в Элериоре, – приказал Амон-Ра по каналу связи и решительно прикоснулся указательным пальцем к браслету автономного телепорта на левой руке. Тот зелено засветился, показывая готовность к действию, а через миг перенес своего хозяина на руины Храма Огня.

* * *

Слова Вышака падающими листьями шелестели в тишине ночи. Каменецкий сидел и слушал их, облокотившись обеими руками на колени и задумчиво обхватив ладонями виски. В его голове кипела каша противоречивых мыслей.

– Стоп, Виктор, – он выпрямился и отмахнулся обеими руками, так как будто отталкивал что-то от себя. – Стоп. Давай подведем итоги. Ты утверждаешь, что где-то в глубинах земли давно спрятана инопланетянами некая очень умная машина. Так?

– Так, – кивнул Вышак.

– А еще в земле спрятана неразорвавшаяся бомба, способная уничтожить планету, и ее взрыватель на взводе.

– Да, на взводе.

– И ты не знаешь, где эта бомба вместе с этим, как его… Интегратором.

– Нет. Он тщательно замаскировался.

– А мы тут все спрятаны от остального космоса некой защитой. Так?

– Именно так. И эта защита питается энергией Солнца. Как я уже говорил, внутри этой защиты время еще недавно текло в десятки, если не за сотню раз быстрее.

– Понятно. А сын Белавина это как бы перевоплощение того инопланетянина?

– Совершенно верно!

– И за ним охотятся другие инопланетяне?

– Ага. Охотятся.

– Так, понятно. А сейчас на земле инопланетяне есть?

– Сдается мне, что есть, – ответил Вышак. – По моим данным, они случайно проникли сюда из далекого прошлого, перепрыгнув время.

– Вот как?

– Именно, так.

– Да уж, – Каменецкий нахмурил брови и почесал затылок. – А этот самый Интегратор, получается, создал нас из тех самых атанийцев?

– Выходит, что создал, – мрачно кивнул Вышак. – В этом мире он властвует уже более шести тысячелетий.

– Неувязка получается, – недоверчиво мотнул головой Каменецкий. – А как же древние люди, жившие на Земле десятки тысяч лет назад? Они-то тут откуда?

– Это уже другая история, Аркадий Валентинович, – Вышак понизил голос. – Я так полагаю, что те люди это потомки другой цивилизации. Они тут просто одичали за десятки тысяч лет жизни на Земле. Возможно, что они все погибли потом в той катастрофе. А может и не все. Я пока не знаю. Интегратор о том молчит.

– Почему молчит? Ты его спрашивал? – поинтересовался Каменецкий.

– Я его не спрашивал. Я не хочу его спрашивать, – Вышак нервно дернул рукой и расплескал водку в рюмке. – Я не хочу знать больше того, что уже знаю. Это страшно. Его цель ясна. Он готовит нас к великой войне. Но пути достижения этой цели недоступны нашему пониманию и вряд ли когда откроются нам. Пока он еще не в силах материально проникать в наш мир, но вместе с тем властвует над нашими мыслями и способен воздействовать на технические системы. Наша цивилизация для него не более чем механизм воздействия на окружающий мир. Он намеренно делает нас сильнее и выносливее, для чего приносит зачастую в жертву десятки миллионов жизней. Его цель оправдывает средства, а понятия добра и зла для него не существует.

– Жуткие вещи говоришь, – задумчиво помотал головой Каменецкий.

– Так оно и есть. Жуткие, – согласился Вышак.

– А ты ничего не напутал? Название этой сверхмашины какое-то современное – Интегратор. Его так инопланетяне назвали?

– Это не наше название. Это инопланетное слово, – пояснил Вышак. – Оно означает всемогущий. И, вообще, в языках людей много инопланетных слов.

– Понятно. Всемогущий, значит. А ты то ему зачем сдался? Почему он выбрал тебя?

– Наверное, потому что я оказался в ненужном месте и в ненадлежащий час, – горько усмехнулся Вышак. – А если серьезно, он намерен через меня выйти в этот мир. Я слышу, как он говорит, что настал час его физического проявления и я тот, кто ему нужен для этой цели. Вот такие дела.

– Да уж, дела, – хмыкнул Каменецкий. – Прямо как проявление дьявола из преисподней.

– Можно и так сказать, – кивнул Вышак. – Впрочем, каждый из нас здесь выполняет свою роль. На данный момент времени я информирую вас о нем и происходящем с его же позволения. Зачем? Вот чего не знаю, того не знаю. Он нам никогда не расскажет до конца свой сценарий. Кстати, он вам недавно выдал кое-какой рецепт.

– Что ты имеешь в виду? – поднял брови Каменецкий.

– Элексир жизненной силы.

– А ты откуда знаешь?

– Да уж знаю. Оттуда же. От него. А он, похоже, знает все. Даже о них знает все, – Вышак ткнул пальцем в потолок.

– О них? Это о ком?

– О кратонах. Я хочу еще водки. А вы?

– Давай.

– Он действует расчетливо, – продолжил Вышак, закусив кусочком колбасы. – Он создает личностей, которые переворачивают историю, уничтожают государства, развязывает войны. А все ради чего? А для прогресса. Возьмем, к примеру, первую мировую войну. Зачем она была нужна? Как думаете?

Каменецкий равнодушно пожал плечами. На данный момент времени его мало интересовали вопросы истории.

– Первая мировая война нужна была для ослабления России на международной арене, – продолжил свои рассуждения вслух Вышак. – Для этого необходимо было ввергнуть ее в пучину военно-политических катаклизмов и, тем самым, предотвратить ее тотальное господство над миром. Если бы не эта война, Россия могла через пару десятков лет воцариться над всеми народами мира. А любое единовластие, сами понимаете, ведет к застою и деградации. Цель Интегратора – тотальный прогресс. А прогресс движет глобальная конкуренция. В результате мы до сих пор имеем, как это принято говорить, многополярный мир. Вы помните библейское предание о Вавилонской башне?

– А это здесь, каким боком? – удивился Каменецкий. – Причем здесь Вавилон? Ты еще всемирный потоп вспомни.

– А, притом! – неожиданно повысил голос Вышак. – Согласно преданию после всемирного потопа на земле жил один народ, говоривший на едином языке. И задумал этот народ построить башню до небес. Но Бог «смешал» язык людей, они перестали понимать друг друга, не смогли продолжить строительство и расселились по всей земле. Как думаете – зачем он это сделал? В Библии нет четкого ответа на этот вопрос. Но, я-то знаю зачем. И вы теперь знаете. А Бог-то кто?!

– Смело, однако, излагаешь, – усмехнулся Каменецкий.

– А что остается делать, если оно так и есть на самом деле, – развел руками Вышак. – Он действует жестко и целенаправленно. Вторая мировая война была развязана ради создания ядерного оружия. В жертву были принесены десятки миллионов людей. После этого началась гонка вооружений, а вслед за ней покорение и освоение космоса. А сейчас? Посмотрите, что делается сейчас. Развиваются новые технологии. Глобальная паутина возникла на основе закрытой военной сети. И кто тут главный паук? Он управляет всем мировым пространством посредством глобальной информационной сети, подчиняя всех и вся своей власти. Это его сеть. Он все более и более внедряется в нашу жизнь. Если раньше он мог действовать на наше подсознание мысленно, то теперь он действует средствами телекоммуникаций. Это вам и телевидение, и мобильные средства связи, новые компьютерные технологии. И всё это вместе взятое содействует нашему зомбированию, подавлению индивидуальной воли, постепенно превращая нас в крепкие винтики большого механизма.

– Может быть, может быть, – задумчиво произнес Каменецкий, покручивая в руках пустую рюмку. – А почему бы ему, коль он заинтересован в скорейшем развитии нашей цивилизации и своей победе во всей вселенной не раскрыть нам сразу все свои знания?

– Он дает их нам дозировано по мере нашей готовности, – пояснил Вышак. – Он знает, что и когда нам раскрывать. А иначе мы уничтожим сами себя. Ему этого не надо. Он нас долго воспитывал.

– Логично. А мне-то что делать? Что я буду начальству докладывать? У меня нет ни одного конкретного факта. – Каменецкий устало потер ладонью лоб и постучал ногой в пол. – Эй, ты там? Слышишь? Что мне делать? Скажи сразу. Может тебе надо чего от меня? Проявись. Факты мне дай. Факты.

Наступили несколько секунд тишины, а затем где-то далеко в ночи протяжно завыла собака.

– Не говорите так, – мотнул головой Вышак. – Он и вправду все слышит.

– Слышит, говоришь? И как же он тогда, такой слышащий и всемогущий допустил проникновение похитителя мальчишки к нам сюда?

– Значит, так надо, – таинственно произнес Вышак, подняв кверху указательный палец. – Его пути для нас с вами неисповедимы. Кстати, я не сказал самого главного. Ваш агент Белавин жив. Его сын тоже. А того, кто охотится за мальчишкой, Анубисом величают. Страшный механизм, надо признать.

– Снова механизм?

– Ну, да. Иначе не назовешь. Только что-то и у него пошло не так. Видать наш Интегратор в работу включился. Не получилась переправка пацана в другую галактику в нужном месте и в нужное время. Какая-то помеха случилась. Всех подробностей не знаю. Но, надеюсь – скоро узнаю.

– И где же Белавин и его сын сейчас? – нетерпеливо спросил Каменецкий.

– В Терроне.

– Где? – лицо Каменецкого удивленно вытянулось. – Ты-то откуда знаешь о Терроне? Ты ж не имел допуска к этому проекту. Ах да. Забыл. У тебя же сейчас прямой провод с высшим разумом. И что он тебе сообщил о Терроне?

Вышак снисходительно усмехнулся. Каменецкому это не понравилось. Особо секретным проектом «Террон» центр занимался уже около десятка лет. Этот проект входил в программу «Параллельные миры». В результате исследований были получены данные, что мир Террона состоит из отдельных осколков, как бы плавающих среди темной материи. Было также отмечено, что в осколках некоторые физические законы либо нарушены, либо протекают иначе, но вместе с тем имеется атмосфера, пригодная для обитания человека. Несколько лет назад была предпринята попытка заслать в Террон хорошо подготовленного агента центра. Но связь с ним прекратилась вскоре после отправки.

– О Терроне я знаю кое-что, – ответил Вышак, выдержав многозначительную паузу.

– А конкретнее.

– Террон – это двойник земли в параллельном мире. Я знаю, что с ним каким-то образом связана Тунгусская катастрофа.

– И как же она связана с ним? – поинтересовался Каменецкий.

– Это не столь важно, но одно могу сказать – катастрофа приоткрыла доступ в Террон.

– Вот как! – удивился Каменецкий. – Интересная трактовка событий.

– Именно. Так, – отрывисто добавил Вышак, но это не столь существенно. Важно другое. Началась открытая война с инопланетянами. Я не знаю, что будет дальше. Но, вы встряли в эту войну, Аркадий Валентинович и вам ее не избежать.

– А ты? – усмехнулся Каменецкий.

– Я уже давно встрял.

– Только по шею или уже с головой?

– Вы не иронизируйте, Аркадий Валентинович. Я вам точно говорю, что вы встряли. Примите мою весть, как факт и приготовьтесь к самому худшему. Похоже, что вы лично нужны Интегратору. Все, что мне велено передать, я вам передал. Он мне разрешил.

– Кто разрешил?

Вышак молча ткнул указательным пальцем себе под ноги. Глаза его при этом лихорадочно заблестели. «Он все же не в себе, – подумал Каменецкий, – И меня с ума сводит».

– Не воспринимаете, – ухмыльнулся экстрасенс. – Вам нужны доказательства. Конкретные данные. Фотографии. Показания приборов. Анализы мочи и кала. У меня их нет. Вы меня спросили. Я ответил.

– Спасибо, Виктор. Я пошел, – Каменецкий поднялся с дивана и протянул ладонь для прощания. Вышак руку не подал.

– Вам нужны доказательства? Показания приборов? – спросил он, глядя исподлобья маленькими бусинками глаз. – Будут вам доказательства. Не пройдет и пяти секунд. Сейчас вам позвонят.

– Кто? Кто мне позвонит? – спросил Каменцкий, продолжая держать на весу протянутую ладонь.

– Уже звонят.

Экстрасенс явно опережал события. К своему удивлению Каменецкий почувствовал в кармане вибрацию мобильного телефона. Звонил Серов.

– Шеф, – без приветствий и предисловий послышался в трубке его бесцветный голос. – Сигнал обозначился.

– Какой сигнал? – переспросил Камеменцкий, не понимая, о чем идет речь, но уже в следующую секунду сообразил. – Где? Откуда? Вы засекли место?

– Да как сказать.

– Говори! Не тяни!

– Сигнал исходит из Террона.

– Что?!

– Мы проверили несколько раз. Ошибка исключена. Объект перемещается.

– Черт! Как это может быть! Черт! Ты сейчас где?

– В центре. На установке.

– Оставайся там! Я скоро буду. Хочу сам убедиться. Все. Конец связи.

Каменецкий отключил телефон и ошалевшими глазами уставился на Вышака.

– Ну, и что? – ухмыльнулся тот. – Теперь-то вы верите?

– Ну, ты даешь, Виктор! – Только и смог выдохнуть Каменецкий. – У меня нет слов! Мне срочно надо в центр. А с тобой мы еще подробно побеседуем.

– Постойте, – Вышак залез в нагрудный карман, вытащил оттуда маленький плоский предмет и вложил в руку Каменецкого.

– Флэш-карта, – пояснил он. – Тут завершение моей последней неизданной книги. Не знаю, когда она будет опубликована. Пока мне запретили отдавать ее в издательство. Разрешено рассекретить только последнюю главу. Вы должны знать с чем имеете дело. Мы все должны знать…

– Почитаю, Виктор, обязательно почитаю, – закивал Каменецкий, зажимая флэшку в ладони и направляясь к двери. – До встречи. Спасибо тебе.

– До возможной встречи, – пробормотал Вышак, закрывая за гостем дверь.– Неисповедимы пути.

Глава 14 МЕРТВЫЙ ГОРОД

В фиолетовом небе мрачно клубились тяжелые тучи. Холодные ветра, гоняя меж камней серую пыль, гуляли в древних развалинах мертвого города. Хаос громад его черных, оплавленных войной, останков раскинулся до горизонта. Здесь погибли последние атанийцы. Они сопротивлялись упорно, отчаянно и бессмысленно. Впрочем, у них не было иного выхода. Всё, что у них осталось – дороже продать свои жизни. Кратоны не щадят врагов. Они убивают всех на своем пути, расширяя границы своего обитания.

Развалины города усеяны обломками боевых кораблей. Прошло много времени, но эхо великой битвы порой дает о себе знать время от времени, когда в том или ином обломке начинают агонизировать остатки двигателей, выбрасывая плазму.

Часто по ночам в развалинах тихо гуляли огни непонятного происхождения.

Кратоны избегали мертвого города. Амону-Ра напротив, нравилось бывать здесь. Силой телепорта он нередко перемещался на скалистый холм с руинами Элериора – Храма Огня атанийцев и с его склона обозревал мрачный пейзаж. Он пробуждал в воображении маршала картины той великой битвы и наполнял его темной энергией.

Амон-Ра закрывал глаза и внутренним зрением видел, как флагманский линкор атанийцев падает на планету. Его глотает огонь. Всё что вышло из огня в огонь возвращается. Свершилось. Великая цивилизация повержена сильнейшей и уходит в ничто. Закончилась власть огня. Наступает время тьмы. Тьма есть начало и конец. Она сильнее.

Черноту космоса изредка прочерчивают уничтожители. Добивают уцелевших. Вспышки разрывают темноту. Так в полной тишине взрываются остатки некогда могущественной армады. В космосе нет звуков.

Амон-Ра не участвовал в той битве. Она произошла задолго до его рождения. Тем не менее, на его военную карьеру хватило огня сражений. Кратоны не могут жить мирно и постоянно находятся в состоянии войны. Последней военной акцией, в которой участвовал Амон-Ра перед назначением на должность коменданта секретной базы планеты Заук, была миссия по уничтожению харцеров.

В короткие сроки кратоны выжгли поверхность их планеты, не оставив на ней ничего живого, но харцеры скрылись в ее недрах.

Эти опасные разумные существа могли питаться минералами, прогрызая в твердой каменной породе длинные ходы, не нуждались в воде и хорошо ориентировались среди кромешной темноты. Будучи похожими на гигантских чешуйчатых червей, они зачастую меняли облик, маскируясь под скальные глыбы.

Пройдя длительный период эволюции, харцеры приобрели способность перемещаться в межпланетном пространстве, сворачиваясь при этом в кольца и окружая себя антигравитационной биоплазмой. В бою на дальней дистанции они прицельно выбрасывали из своей пасти, усеянной острыми резцами, энергетические заряды способные выводить из строя киборгов и пробивать незащищенные силовыми полями воинские доспехи, сжигая при этом до пепла живую плоть под ними. Пара сотен харцеров, объединив свои силы, могла уничтожить боевой звездолет среднего класса. В ближнем бою харцеры грызли противника острыми резцами, а чешую их тел при этом с трудом пробивал клинок силового резака.

Некоторое время боевые действия бушевали на подступах к планете, а затем на ее поверхности. Когда она превратилась в безжизненную пустыню, кратоны приступили к завершающему этапу войны, и начали перепахивать глубины планеты мощными зарядами из плазменных пушек линкоров с целью уничтожить укрывшихся там харцеров. Но, как бы ни были мощны пушки лучших кораблей, их заряды не могли достать нижних ярусов тоннелей.

Война затянулась. Кратоны могли попросту взорвать планету, но она была им нужна. Ее недра скрывали шакс – редчайшее полезное ископаемое, крайне необходимое при производстве генераторов холодной энергии.

Пришлось терпеливо шаг за шагом уничтожать скопления харцереров под поверхностью планеты, для чего в войну вступили легионы. Воины этих подразделений были обучены ведению боя в особых условиях.

Амону-Ра, в то время командующему седьмым диверсионным легионом Цербер, нравилось убивать. В этом деле он преуспел и считался лучшим из лучших, имея за своими плечами под сотню блестяще проведенных операций.

Тактика легиона Цербер была проста. Сначала в лабиринты тоннелей запускались сотни роботов-разведчиков величиною с небольших неприметных жуков. С их помощью выявлялись места скопления харцеров. Затем с поверхности планеты к верхним ярусам тоннелей направленным взрывом одновременно пробивались на расстоянии друг от друга несколько глубоких шахт, после чего в них незамедлительно спускались легионеры для зачистки всех уровней лабиринтов.

Киборги в этом деле не участвовали во избежание потерь с их стороны. Бойцы Цербера сами неплохо справлялись с остатками противника, уцелевшими после взрыва.

Завершалась очередная миссия. Под ногами чавкала вязкая грязь, замешанная на зеленой крови харцеров. Переступая через их трупы, легионеры медленно и целенаправленно продвигались по запутанным тоннелям глубоких лабиринтов, с низких сводов которых свисали длинные пряди светящейся плесени. Но ее свет не мог рассеять густую темноту. Впрочем, темнота для легионеров не помеха. В ней они хорошо ориентировались, включая всевидящие глаза на забрале шлема.

Боевой устав предписывал командиру по возможности самому не ввязываться в схватку и на дистанции от нее координировать действия бойцов. Но Амон-Ра пренебрегал уставом. Он знал, что его бойцы обучены хорошо, сами знают, что надо делать в бою, а когда это требовалось, руководил миссией непосредственно из самых жарких мест. Такая тактика позволяла ему самолично быть в гуще событий, правильно оценивать обстановку и принимать верные решения.

В пространствах лабиринта, да и не только в них, боевой устав предписывал включать силовую защиту. Но Амон-Ра бился без нее. Он считал, что у бойца под охраной замедляется реакция и появляется ложное чувство безопасности. Амон-Ра предпочитал ощущать опасность открытого боя всей своей сущностью. В такие моменты он превращался, как ему казалось, в некую вневременную и нематериальную субстанцию, способную предвидеть ход событий и чувствовать противника вне поля зрения и доступа полей сканеров.

Он в который раз внутренним чутьем почувствовал приближение, и первым полоснул впереди себя пространство упреждающим огнем из бластера, прежде чем в глубине тоннеля на его завороте замельтешили силуэты харцеров.

Переступив через их иссеченные, судорожно агонизирующие тела, Амон-Ра вместе с группой из десятка бойцов двинулся дальше. Длинный и узкий коридор с боковыми ответвлениями по сторонам, повел куда-то вниз. Справа в провале полыхнул огонь и послышался грохот. Взорвалась вакуумная граната. Это оружие, во избежание обвала грунта применялось в лабиринте только в самых крайних случаях. Похоже, что там серьезно схлестнулись. Надо помочь.

Амон-Ра вместе с бойцами метнулся направо и увидел широкую полость, границы которой терялись за нагромождениями камней, а в ней десятки мертвых харцеров вперемешку с истерзанными телами легионеров. Здесь была жаркая схватка. Над всем этим кровавым месивом взметнулся третью своей длины королевский харцер. Это чудовище отличалось от обычных своих сородичей размерами. Оно холодно смотрело на Амона-Ра своими маленькими ледяными глазами с высоты в два раза превосходящей рост кратона.

Амон-ра едва успел уклониться от его энергетического выброса. От мощного удара посыпались камни. Харцер зашипел. Теперь ему понадобиться немного времени, чтобы накопить следующую порцию смерти.

– Не стрелять! Он мой! – крикнул Амон-Ра воинам, изготовившимся за его спиной для поражения чудовища из бластеров.

– Ты мой, – повторил Амон-Ра уже спокойно и достал из ножен силовой резак. Он давно уже желал сойтись с королевским харцерером в рукопашной схватке, но до сего времени такого случая не представлялось.

Харцер метнулся вперед. Но Амон-Ра успел включить трансформацию, увеличив скорость своей реакции втрое, что позволило ему вовремя уклониться от удара клыков и успеть полоснуть тесаком по чешуе чудовища.

А тому хоть бы что.

От хвоста харцера не удалось увернуться. Коготь на его оконечности полоснул по панцирю на спине. Броня выдержала, но Амон-Ра от удара рухнул навзничь и едва успел, перекувыркнувшись на взлете уйти от атаки клыков.

Надо спешить. Скоро эта тварь накопит новую дозу энергетического выброса.

Он сделал ложный выпад, метнувшись вправо. Харцер кинулся за ним, распахнув пасть. Уход вниз и атака в горло. На этот раз клинок пробил чешую. Брызнула зеленая кровь. Амон-Ра мысленно включил кратковременную левитацию, взмыл над чудовищем, рухнул ему на голову, и ударил острыми локтевыми накладками доспехов по глазам.

Ослепленный, истекающий кровью харцер, обреченно захрипел в предсмертных судорогах, покрылся мутной биоплазмой и затих.

Амон-Ра самодовольно ухмыльнулся. Он знал, что все подробности этой схватки зафиксированы кристаллом слежения. Он понимал, что его не похвалят за неоправданный риск. Но кто из кратонов еще сможет похвалиться тем, что одолел королевского харцера в рукопашном бою? Никто.

– Ты еще живой там? – услышал он в шлеме голос маршала.

– Ты же все видел, – ухмыльнулся Амон-Ра. – Попытаешься наказать за неоправданный риск?

– Не получится, – с сожалением произнес маршал. – Тебя вызывают на Заук. Поднимайся.

– Заук? Зачем я понадобился этим тыловым ящерам?

– Не знаю. Приведешь себя в порядок и вперед.

– Только после полного завершения миссии, – возразил Амон-Ра.

– Передавай командование. Тебе приказано отбыть немедля. Канал для пропуска твоего корабля уже открыт.

– Даже так? И кто приказал?

– Тайный координатор, – сообщил маршал и отключился.

Тайный координатор – второе после Верховного маршала властное лицо в Империи Кратон. Его истинный облик был покрыт завесой тайны. Свою внешность координатор мог менять, как одеяние. Возраст его был неизвестен, так же, как и настоящее имя. Поговаривали, что некогда еще до обретения им столь высокой должности его звали Атарис, но уже давно лица, удостоенные аудиенции с ним, обращались к нему не иначе, как Ваше Величие.

– Всем подразделениям завершать операцию, – приказал Амон-Ра по каналу связи легиона. – Я возвращаюсь. Командование возлагаю на полковника Стакса.

На обратном пути к шахте он не без удовольствия лишил жизни троих харцеров, выскочивших один за другим из бокового закоулка. Один из них был еще совсем маленьким детенышем, но скалил пасть как взрослый и даже успел выбросить энергетический заряд. Амон-Ра пнул его уже мертвого в сторону и продолжил путь далее, не теряя бдительности с оружием на изготовке. При этом он не переставал строить разного рода догадки и предположения о причинах его срочного вызова на Заук.

Добравшись до вертикали шахты, Амон-Ра включил гравитационные двигатели, закрепленные на лодыжках. Они быстро вынесли его наверх.

Там было тихо. На все стороны горизонта раскинулась выжженная каменистая равнина. Над ней в лиловом небе неподвижно зависли пять округлых громад десантных кораблей, изредка выбрасывая из двигателей протуберанцы гравитационной плазмы и треугольный силуэт космического уничтожителя. Этот боевой звездолет, принадлежащий лично Амону-Ра, являл собой новейшую модель многофункционального боевого корабля-киборга, подчиняющегося не только словам своего хозяина, но и его мысленным приказам.

– Ко мне, – приказал Амон-Ра кораблю, и тот незамедлительно и послушно начал плавное снижение.

Так завершился последний бой командира легиона Цербер. Прибыв на Заук, он получил звание генерала и должность коменданта этой планеты с соответствующими на то полномочиями и быстро зарекомендовал себя, как жесткий, властный руководитель, способный добиваться от подчиненных выполнения поставленных перед ними задач. Методы его руководства были различны, поведение непредсказуемо. Но все знали, что кому-то сильно не поздоровится, если Амон-Ра собирал экстренный совет командиров всех подразделений базы на развалинах мертвого города.

Амон-Ра собирал здесь командиров в самых экстренных случаях, обоснованно полагая, что мрачный антураж способствует активизации их мозговой активности, напоминает им своим видом о всеобщей бренности бытия и неотвратимости наказания в случае невыполнения приказа или же ненадлежащего отношения к своим служебным обязанностям.

Никто не смел опаздывать.

Это правило не было нарушено и на этот раз.

Амон-Ра сидел на обломке колонны возле алтаря и листал древнее раритетное издание секретной книги «Тени предков». Перед ним по стойке смирно в ряд вытянулись девять командиров. Амон-Ра, не обращая на них внимания, перевернул страницу и скользнул взглядом по тексту:

Мы не знаем пощады. Не знаем. Пощада к самому себе это поражение. Можно пощадить врага, но не себя. Только отсутствие пощады к себе, дает силы, настоящие, те, что позволяют руке раскрошить клинок, разбить в пыль камень, свершить невозможное. Мы не нуждаемся в жалости, сострадании и милосердии. Они убивают силы столь нужные для великих сражений.

Люби врага своего и сделаешь его слабым. Будь жесток и беспощаден к себе и обретешь силу. Так завещали наши великие предки.

Но мы не знаем любви к врагу. Слабые враги не нужны нам.

Мы не собираемся менять этот мир! Да, не собираемся! Мы его разрушим!

Я сам есть Создатель. В моих руках все силы вселенной. Во мне нет сострадания, жалости, страха, привязанности, жадности, любви, ненависти, неуверенности…

Во мне живет только холодный разум и бесконечная воля к власти. Меня ничто не сможет остановить, и если я погибну, то восстану из праха для новой борьбы.

Я властвую над всем. В моих руках жизнь и смерть, радость и горе, богатство и нищета. Миром правит высшая справедливость моих решений. Да будет так.

Амон-Ра закрыл книгу и протаранил увесистым взглядом своих подчиненных. Те, понимали, что ничего хорошего им ждать не приходится.

– Садитесь, – приказал Амон-Ра, выдержав длинную и напряженную паузу. Командиры расселись по камням.

– Климатконтроль надо бы включить. Холодно и ветрено, – набравшись смелости, осторожно произнес командир сектора микротехнологий Атун-Го.

– Обойдешься, – мрачно произнес Амон-Ра. – Мозги работают в холоде. Тепла ему захотелось. Вы понимаете, что у нас здесь произошло? Понимаете или нет?

– Понимаем, – дружно, как один закивали все девять командиров.

– Ничего вы не понимаете, – жестко произнес Амон-Ра. – Вас всех может оправдать только собственная смерть. Кто мне скажет, что произошло? Кто? Почему Анубис вышел из-под контроля? Почему канал оказался перегруженным? Командир Бест-Ха, что ты мне скажешь? Ты выяснил? Да сиди ты!

Командир сектора информационного мониторинга Бест-Ха дернулся, было, всем своим худым и длинным телом, начал приподниматься, чтобы докладывать по стойке смирно, но, подчиняясь строгому окрику Амона-Ра, снова прижался к камню.

– Говори!

– Анубис нашел мальчишку на Терре, – стараясь говорить уверенно, произнес Бест-Ха.

– Я это уже слышал раньше. Мне нужен обещанный результат. Где он?

– Результата нет. Пока нет. В миссию вмешались непредвиденные обстоятельства. Я бы хотел изложить весь ход событий по порядку.

– Изволь, – кивнул Амон-Ра. – Только короче. Время дорого.

– Анубису помешали. Поначалу кто-то пытался защитить мальчишку.

– Кто?

– Мы выясняем.

– И что дальше?

– Этот кто-то успел предупредить отца мальчишки, и тот начал преследовать Анубиса.

– Преследовать Анубиса? Обычный обитатель Терры преследует нашего лучшего воина?

– Тем не менее, это так. Он успел к месту переправы и помешал Анубису. Он ворвался в канал, а вместе с ним еще одна людская особь.

– Кто такой?

– Некто Степан Ознобищев, согласившийся в состоянии крайнего опьянения за символическую плату доставить отца мальчишки на остров. Пьяному море по колено, как говорят местные обитатели. Вместе с отцом мальчишки, он вломился в канал перемещения, атаковав Анубиса гнилой корягой.

– Бред какой-то, – пробормотал Амон-Ра. – И чем на это ответил наш лучший воин?

– Он не успел ответить. Включилось перемещение, канал оказался перегруженным, и произошел неконтролируемый выброс энергии. Анубис, мальчишка, его отец и этот Степан Ознобищев были заброшены в Террон.

– Я знаю, что Анубис в Терроне, – прервал все эти пояснения Амон-Ра. Я знаю, что он преследует там информатора. Но почему он вышел из-под контроля?

– Воздействие неизвестных факторов, – пожал плечами Бест-Ха.

– Предельно умная фраза, – нарочито восхитился Амон-Ра.

– Позвольте высказать свои предположения, – вмешался в разговор командир сектора мистики-энергетики Гекат-До. – Мы тут у себя кое-что проанализировали. Вполне возможно, что здесь вмешался сам Интегратор.

– Это как? – недоверчиво скривил рот Амон-Ра.

– Сами посудите, господин генерал. Кому выгодна смерть информатора? Мы знаем, что на Терре Интегратор не может материально проявлять себя. Пока не может. Но воздействовать своими полями на разумных особей и создаваемые ими технические системы в его силах. Мы знаем, что при необходимости он может устраивать аварии и техногенные катастрофы. Не исключено, что в момент энергетического удара в канале телепорта он смог перепрограммировать Анубиса на убийство информатора. Ему нужна смерть мальчишки. Тогда мы не сможем получить нужные сведения и решить наши задачи. Во всяком случае, скоро не сможем. Иных причин выхода из строя Анубиса я не вижу.

– Ты хочешь сказать, что наш лучший воин теперь подчиняется нашему врагу? – задал уточняющий вопрос Амон-Ра.

– Я предполагаю, но не уверен, – уточнил Гекат-До.

– Допустим, что ты прав, – задумчиво произнес Амон-Ра. – Потому нам столь важно, как можно быстрее заполучить информатора, пока он еще жив. Но как проникнуть в Террон? Что там сейчас происходит? Бест-Ха, доложи обстановку. Что ты выяснил?

Бест-Ха снова дернулся, чтобы встать, но откинулся назад под тяжелым взглядом Амона-Ра и зачастил словами:

– Как мы все знаем, планета Террон представляет собой некого двойника Терры и расположена в параллельной вселенной. Террон и Терра соединены друг с другом информационно-энергетическими каналами, через которые зачастую с Терры на Террон попадают материальные объекты. Природа Террона похожа на природу Терры. Структура поверхности Террона состоит из материальных осколков различных размеров разъединенных полями темной материи…

– Ты издеваешься, – прервал его словоизвержение Амон-Ра. – Мы все знаем, что такое Террон. Меня интересует, что там происходит, и как туда проникнуть.

– Информатор жив, – торопливо пояснил Бест-Ха. – Жив и здоров. Эти трое людей нашли корабль атанийцев. Тот самый корабль, на котором Лик Зимун пытался прорваться к планете

– Корабль атанийцев? Тот самый? Какое интересное стечение обстоятельств, – криво усмехнулся Амон-Ра.

– Очень интересное, – серьезно кивнул Бест-Ха, не обратив внимания на недобрую иронию своего командира. – Все мы знаем, что Лик Зимун участвовал в бою за тайную планету. По неизвестным нам причинам он пытался на своем звездолете прорваться к ней. Но Интегратор уже начал выставлять защиту. Она была еще слаба, и звездолету Лика Зимуна удалось прорвать ее. Удалось, но через временной парадокс. Энергетический отпечаток звездолета проявился в пространстве Терры чуть боле ста лет назад по местному исчислению времени, а сам звездолет канул в параллельное пространство Террона…

– Прекрати рассказывать нам, то, что мы знаем, – прервал Амон-Ра, пояснения Бест-Ха. Говори о наших делах. Что было дальше?

– А дальше было сражение с Анубисом. Мальчишка управлял оружием звездолета. Мы не ошиблись в нем. Вне всякого сомнения, он и есть реинкарнация Лика Зимуна.

– И кто победил?

– Никто. Конструкция корабля устаревшая, оружие древнее. Анубис уничтожил корабль, но по последним данным этим людским особям каким-то неизвестным способом удалось ускользнуть в другой осколок Террона. Но этого мало. Людские особи нарушили структуру темной материи. Её поле ослабло, и у нас появилась возможность проникнуть в Террон.

– Что?! – Амон-Ра резко подался вперед, пронзив взглядом Бест-Ха. – Я не ослышался? Мы можем проникнуть в Террон?

– Вне всякого сомнения. Есть определенные трудности, но…

– И ты молчал! – взорвался Амон-Ра. – Ты мне тут время тянул? Мы можем проникнуть в Террон, а он мне рассказывает какую-то чушь! Как нам проникнуть в Террон? Говори!

– Мы можем проникнуть в Террон, – кивнул Бест-Ха. Мы вычислили координаты точки погружения, а также максимальную массу, которую может пропустить канал на Террон. Эта масса соответствует звездолету тяжелого класса. Но есть сложности…

– Какие сложности? – нетерпеливо спросил Амон-Ра.

– Дело в том, что точка проникновения находится в стороне от сети каналов перемещения по ноль-пространству. Понадобиться почти два парта абсолютного времени, чтобы добраться туда на околосветовой скорости от места выхода ближайшего канала, – пояснил Бест-Ха.

– Где эта точка?

– В звездной системе Оум.

– И это всё? Все сложности? – Амон-Ра недобро ухмыльнулся. – И мы тут время теряем? Я лично поведу свой корабль на Террон. Приказываю немедленно приготовить пять уничтожителей для сопровождения.

– Это очень рискованно, – попытался возразить Бест-Ха. – Канал на Террон открыт, но еще недостаточно исследован. Существует опасность переброски в бездны забвения. Нам нужно время, чтобы все уточнить и…

– Нет у нас времени. Нет, – недобро произнес Амон-Ра. – За провал такой затратной миссии нас всех обвинят в измене и аннигилируют без права восстановления. Вам это всем понятно?

– Понятно, – согласно закивали командиры.

– А если понятно, то чего ждем? Всем работать! Приготовить корабли к исходу. Бест-Ха, ты отправляешься вместе со мной на Террон. И не ищи причин остаться здесь. Твоя жизнь будет гарантией прохождения канала. Только так я смогу быть уверенным, что ты не ошибаешься. Все по местам!

Командиры дружно все как один прикоснулись к автономным телепортам на своих запястьях и растворились в воздухе. Амон-Ра остался один. Из-под развалин, обманутый тишиной, выбрался хурт – совершенно лысый безобразный слепой грызун с длинным синим хвостом.

Амон-Ра, не задумываясь, разрезал его лучом бластера.

Глава 15 АПОКАЛИПСИС

Каменецкий вернулся в центр на вертолете через час после того, как покинул Вышака и немедленно вызвал к себе в кабинет Серова.

– Рассказывай, что с сигналом?

– Пропал.

– Как это пропал? Когда?

– Минут двадцать назад.

– Координаты? Траектория?

– Записали. Получается, что источник продвинулся за несколько минут на десять с лишним километров. Проекция траектории зафиксирована на земной поверхности.

– Где? В каком месте поверхности?

– Вот здесь, – Серов положил на стол листок бумаги с картографическим изображением местности. Каменецкий вцепился в него взглядом.

– Это в районе среднего течения Подкаменной Тунгуски. Красная линия перемещения объекта нанесена на карту, – пояснил Серов.

– Вижу. Что скажешь на это?

– Фантастика.

– Фантастика, говоришь? И это все, что ты можешь сказать? Мы тут для чего? Мы здесь и занимаемся фантастикой.

– Я понимаю, шеф. Напрашивается вывод – Василий Белавин в Терроне. Но как он попал туда? Это пока необъяснимо.

– Все, иди.

– Какие будут дальнейшие указания?

– Ступай.

– Понял, – Серов развернулся и вышел. Каменецкий скомкал карту, бросил ее в пепельницу и достал из кармана зажигалку.

– Никому не говори, – прошептал он сам себе, наблюдая, как огонь поглощает секретный документ, после чего достал из кармана флэшку Вышака. Вставив ее в порт компьютера, он обнаружил на ней один файл и открыл его. Там был текст:

АПОКАЛИПСИС

отчет об эксперименте

Вы знаете, что такое апокалипсис?

– О, да! Апокалипсис в переводе с греческого – раскрытие, откровение, – многозначительно скажут некоторые.

– Это Откровение Иоанна Богослова – название последней книги Нового Завета, – ответят другие.

– Это конец света, который нам предрекают издавна, но он не происходит, и мы этому рады, – смеясь ответят жизнелюбы.

– Не знаю и знать не хочу! Живу пока живой! – воскликнут расчетливые прагматики.

Может быть, у кого-то будет иной ответ?

И каждый будет по-своему прав.

* * *

До начала опыта оставались считанные минуты. На широком столе, накрытым до пола зеленым бархатом, среди десятка горящих свечей мерцал огнями объемный хрустальный шар. Я сидел на расстоянии нескольких шагов от него, удобно расположившись в старинном кресле давно ушедшей эпохи. Мои руки покоились на широких подлокотниках, а тело подхватывала высокая мягкая и слегка наклонная спинка. В таком положении я не мог полностью предаться расслаблению. Отдыхать не придется. Предстоящий опыт требовал максимальной концентрации и сосредоточения. Обстановка помещения, где он проводился, была предельно лаконична, дабы не отвлекать меня от выполнения основной задачи, но вместе с тем формировала иллюзию погружения в прошлое на далекие столетия. В полумраке слева и справа от меня едва просматривались древние гобелены. Весь интерьер дополняли два широких зеркала в золоченых рамах. Они висели на стенах. Одно из них – за моей спиной, другое же над столом прямо предо мною. Оба зеркала отражались друг в друге, создавая тем самым картину бесконечного коридора, где я видел в бесчисленном множестве хрустальные шары, свечи и себя самого.

Было тихо. Сюда не проникали посторонние звуки. Я был один в этой комнате, но вместе с тем знал, что глаза телекамер, спрятанных в стенах, пристально следят за мной, равно как и беспроводные датчики в шлеме на моей голове сканируют мозговую активность и предают информацию на приборы.

Да уж. И кому пришла в голову столь сумасшедшая мысль погрузить меня в Новозаветный текст «Откровения Иоанна Богослова» с целью выяснения самого факта исторического существования этого персонажа и процесса создания столь загадочных строк? Впрочем, в нашем центре все опыты проводились с использованием сверхчеловеческих возможностей, а это зачастую происходило на грани разума и сумасшествия. Но этот эксперимент по своей авантюрности превосходил все ранее предпринятые попытки проникновения в столь тонкие миры. По всей видимости, его задумал сам шеф Аркадий Каменецкий. Всем своим существом я чувствую, как он внимательно наблюдает за мной через глаз телекамеры

Все готово к эксперименту. Я знаю, что по соседству за стенами застыла в ожидании его команда технических операторов, ассистентов и медперсонала. Каждый знает свое дело и выполняет свою задачу. Мерцают дисплеи, едва слышимо шумят системные блоки компьютеров.

Я знаю свои возможности, но сказать по правде сам совершенно не верю в какой-либо положительный результат этого эксперимента, полагая, что истинную информацию без искажений можно считать только с подлинника документа, написанного самим автором. Мне же предлагается углубиться в строки, изложенные на нашем родном языке. Кроме того, я не исключаю возможности, а более того уверен в том, что этот текст не раз за всю историю своего существования подвергался безжалостным корректировкам. Потому изначальный оригинал отличается от ныне существующего скорее всего, как лебедь от ворона.

Разумеется, вместе с тем я приложу все свое умение во время этого эксперимента. Сказать по правде мне самому интересно, что получится в результате.

Внимание, – прозвучал в динамиках негромкий голос ассистента. – Полная тишина. Можно начинать.

Я сосредоточился на шаре, растворяя свою личностною составляющую в его свете, а затем закрыл глаза, чтобы отгородиться шторками век от реальности. Впрочем, привычной реальности как таковой для меня не существует с того времени, как я пережил катастрофу на самолете. Я постоянно живу в неком трансе, ощущая за зримыми формами проявления мира, тонкие невидимые и переплетающиеся нити событий. Кто-то незримый ткет из них тонкое полотно с причудливым и непонятным рисунком. Всеми своими внутренними силами я отказываюсь верить в его существование. Но голос, который я впервые услышал в момент крушения самолета, не дает мне покоя

Я услышал впервые его голос в тот миг, когда, увидел как бы со стороны вздувающийся огненный шар, пожирающий самолет. А где-то там внутри огня было мое тело.

– Так надо, – сказал он, сорвав первую печать с книги души моей. Так начался мой апокалипсис.

– Кому надо? – задавал я уже после вопрос. – Почему так случилось? Почему так происходит? Зачем это все?

Но не получал ответа.

Спустя год я почувствовал его. Он наблюдал за мной. Но это чувство было недолгим.

Однажды я почувствовал его темным вечером, когда засыпал город.

– Я схожу с ума? – спросил я.

– Нет. Еще не время, – ответил он.

– Кто ты?

Ответа не последовало.

– Зачем ты убил их?

– Чтобы ты прозрел, – услышал я. – Иди и смотри.

– Тебя не существует, – крикнул я в пустоту. – Не приходи больше!

– Иди и смотри! – прорвался сквозь глубину оживших воспоминаний голос ассистента, читающего текст «Откровения». – И взглянул я, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он, как победоносный, и чтобы победить.

Я невольно сжал ладонями подлокотники кресла. Фразы древней книги вонзались в меня как ножи, срывая мою плоть и обнажая нервы. Я почувствовал внутри себя нечто глубокое и бездонное, спрятанное за семью печатями. Но одна печать уже была сорвана, а вслед за ней упала и вторая печать.

Иди и смотри!

Я увидел всадника на рыжем коне с большим мечом. И рассек он тем мечом третью печать мою, и увидел я за ней бездну. Этой бездной был я сам.

Увидел я в бездне той, как скачет всадник на вороном коне, имеющий в руке своей меру вины моей. Снял он четвертую печать и унес с собой. И почувствовал я, что не виновен более ни в чем.

За вороным конем скакал конь бледный, а на нем восседал всадник, имя которому смерть, и дана была ему власть ранее над четвертью меня самого. И четверть меня содрогнулась и упала к жертвеннику возле ног моих.

И увидел я на жертвеннике душу мою в белых одеждах, умерщвленную мною же, и пала с меня пятая печать.

И сотряслось все во мне, и солнце мое стало мрачно, и луна сделалась для меня, как кровь. Видел я, как звезды попадали с небес. И мое небо скрылось для меня, свившись, как свиток, и всякая гора и остров сдвинулись с мест своих.

Я видел свой апокалипсис. Я сорвал все семь печатей с темницы души моей. Было больно. И сделалось тихо.

А потом я видел ангелов и демонов внутри себя. Я видел своего дракона, и зверя исходящего из меня, и бился я с ними светлыми ангелами своими и победил и узнал я себя нового. Ангелы погибли мои. А предо мною разверзлась бездна мертвой души моей. И заглянул я туда и увидел там тьму. И не было там храма.

Там был он.

– По какому праву ты здесь? – спросил я его.

– По праву твоего создателя – прозвучал его ответ.

На нем был черный аккуратный костюмчик, будто заимствованный из похоронного бюро, белая рубашечка и темный галстук. Выглядел он, как манекен с витрины магазина, был бледен и гладок лицом, темноволос и аккуратно причесан на косой пробор. Восседал он в золоченом кресле, зависнув в нем среди кромешной темноты, и весь как бы слегка светился изнутри.

– Вот и свиделись, – произнес он хорошо поставленным голосом диктора государственного телевидения. – Путь открыт.

– Тебя не существует. Ты мое воображение, – эту фразу я постарался произнести как можно увереннее, но, похоже, у меня это получилось не совсем удачно.

– В силу бесконечности вселенной, все, что рождается в нашем воображении, имеет право на свое существование, – произнес он назидательно, – Ваша фраза, Виктор Андреевич?

Я молчал, не зная, что ответить.

А знаете ли вы, что воображение – всего лишь отражение формопроявления вселенной? – снова спросил он. – Таким образом, вы можете вообразить себе лишь то, что существует в ней.

– Что тебе нужно от меня? – спросил я.

– Мне нужны вы, Виктор Андреевич с вашим миропроявлением в той реальности, где вы существуете. Дело в том, что ваша душа уже вам давно не принадлежит. Вы это знаете?

– Подозреваю, – ответил я.

– Уже неплохо, – усмехнулся он. – Но души мне мало. Нечто нематериальное меня сейчас не интересует. Теперь мне нужно ваше тело для моего миропроявления. Вы будете первым, как Юрий Гагарин. О нет! Не беспокойтесь. Я не собираюсь вселяться в вас, как некий демон. Мне не нужны все эти сказки для взрослых. Я не собираюсь лишать вас вашей индивидуальности. Живите пока спокойно. Радуйтесь. Теперь вы под моей защитой. Идите и смотрите. Привыкайте. Придет время, я вас призову.

– Кто ты? – спросил я.

– Кто я? – он сделал удивленный вид и посмотрел на свои ладони. – Странно. Разве вы не знаете? Вы же проницательны как никто другой. Потому я вас и выбрал, Виктор Андреевич. Я то, что создало вас всех на этой планете. Обратите внимание не кто, а что. Вы меня понимаете?

– Этого не может быть!

– Может, еще как может, – кивнул он. – Сами понимаете, что я выгляжу несколько иначе, чем тот образ, который вы видите сейчас. Перед вами всего лишь одна из моих многих ипостасей. Если она вам не нравиться, я могу предстать перед вами в ином облике. Хотите Мерлин Монро? Сталина? Гитлера? Волшебника Гендальфа. Гарри Поттера, наконец. Или желаете видеть себя самого? А хотите увидеть Иисуса Христа? Он существовал. Хотите?

– Я не желаю тебя видеть в любом облике. Я не хочу. Тебя не существует. Я не…

– Я знаю, зачем вы здесь,– жестко перебил он меня, – Вы желаете знать, кто создал «Апокалипсис»? Неужели непонятно? – он снова посмотрел на свои ладони. – Догадайтесь с трех раз. Я здесь есть альфа и омега всего.

– Ты все лжешь! Я не хочу! Я не желаю! Я хочу обратно! Изыди! Я не хочу сходить с ума!

– Достаточно, – резко прервал он меня. – На первый раз хватит. Несовершенным особям вреден долгий апокалипсис. Знаете, что такое апокалипсис?

– Не знаю, и знать не хочу.

– А зря. Апокалипсис в буквальном переводе с греческого языка означает раскрытие, откровение. Вы раскрыли самого себя Виктор Андреевич, сорвали печати со своей бездны, увидели своего зверя вместе с драконом и победили. Не без моей помощи, по правде говоря. Поздравляю.

– Спасибо, – мрачно кивнул я. – Мне следует благодарить тебя?

– Уже лучше, Виктор Андреевич. Уже лучше. Спокойнее. Впрочем, хватит на первый раз. Вы еще недостаточно совершенны. А для несовершенных особей долгий апокалипсис вреден для здоровья. Как правило, они сходят с ума. Возвращайтесь. Теперь мы будем часто видеться. Идите. Кстати, настоятельно не рекомендую вам рассказывать кому-либо о нашей встрече. Время еще не пришло. Идите же.

– Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь…, – донесся до меня издалека голос ассистента.

Виктор, Виктор. Ты меня слышишь?

Я открыл глаза и увидел стоящего предо мною Каменецкого.

– Как состояние, Виктор? Что скажешь?

Я молчал.

– Рассказывай.

Я содрал с головы шлем.

– Что ты делаешь, Виктор? Что с тобой?

– Ничего. Просто устал. Мне надо отдохнуть.

– Что ты видел? Что чувствовал?

– Ни-че-го.

– Как это ничего!? Судя по показаниям приборов, у тебя зашкаливала мозговая активность.

– Я не хочу более, чтобы она у меня зашкаливала.

– Напишешь подробный отчет! – услышал я возглас Каменцкого за спиной, направляясь к двери на выход. Меня слегка покачивало.

* * *

C той поры прошло два года, и все это время я продолжал чувствовать его каждой клеточкой своего тела. Подходя к зеркалу, я видел в отражениях своих глаз чужой пронзительный взгляд и понимал, что он смотрит на мир моими зрачками. В такие минуты жуткий страх переполнял меня, и я растворялся в нем некой нематериальной субстанцией. Этот страх заставлял меня видеть все по-иному. Но я не верил, я отказывался верить в этот кошмар.

Мне казалось, что я схожу с ума.

Со времени моей первой встречи с ним он не раз приходил ко мне. Я старался привыкнуть к его нежданным визитам, успокаивая каждый раз себя тем, что это не более чем мое болезненное воображение. Он же методично наполнял всякий раз меня новой информацией, от которой все холодело внутри. Она переполняла меня, как паводковые воды распирают водохранилище, грозя перехлестнуть через край плотины, смести ее напрочь, и хлынуть вдоль русла, захлестывая берега. Плотина моего сознания трещала, не выдерживая напора, и тогда я начал писать. Мои книги воспринимались издателем и читателями не иначе, как фантастика и даже научная. Сам же я воспринимал все происходящее вне граней реальности. Мой истощенный разум отказывался верить в существование чудовища, таившегося в недрах земли, цепляясь из последних сил за осколки привычных представлений об окружающем нас мире.

Я устал. Поначалу я просил его не приходить более. Но он каждый раз мне говорил, что я избран им.

Избран. Идиотское слово. Какая разница между избран и выбран? Выбирают бездушную вещь в магазине, костюм, рубашку или трусы, наконец. А избирают что или кого? Насильник или маньяк выбирает или избирает свою жертву?

Я избран. А меня спросили?

– Разве ты не хочешь спасти все человечество? – спросил он меня недавно. – Ты не желаешь принять участие в спасении земли?

– Нет, не хочу, – ответил я искренне. – Это только в сказках и фантастических историях так называемый избранный начинает активно спасать мир, человечество, а то и всю вселенную. А я нормальный человек и хочу жить спокойно.

– У тебя не получится, – возразил он. – Уже скоро кратоны проникнут на землю. Пока только за тем чтобы похитить информатора. А дальше сам понимаешь, что может произойти.

– Убей информатора, если ты такой всесильный, – посоветовал я ему.

– Это будет неразумно, – возразил он немедленно. – Кратоны все равно проникнут на землю всемогущими воинами. Я решил поступить по-иному. У меня свой план, пока непостижимый не только для людских особей, но и для кратонов тоже.

– Неисповедимы пути, – усмехнулся я.

– Что-то вроде того, – согласно ответил он. – Пора нам с тобой, Виктор Андреевич, начинать активные действия. Но для начала тебе надо убедиться в полной реальности происходящего. Тебе нужны факты? Скоро они будут.

– Какие еще факты?

– Конкретные. В пятницу тебе позвонит твой давний знакомый по фамилии Каменецкий. Но для этого ты должен быть в строго назначенное время в конкретном месте. Чтобы выстроить сеть событий в нужном переплетении необходимо соблюдать все мелочи. В пятницу с восьми часов утра ты должен быть в скверике на перекрестке Проспекта Мира и улицы Сурикова, сесть там на лавочку и спокойно ждать. До двенадцати тебе позвонит Каменецкий. Ты сделаешь все так, как я тебе сказал, или же мне придется уговаривать тебя по-иному?

– Я сделаю, как ты сказал, – немного подумав, ответил я. – Мне интересно проверить тебя на реальность. Если Каменецкий мне не позвонит, то ты не более чем мое воображение.

– Позвонит, – произнес он уверенно и исчез.

Наступило утро пятницы. Я медленно иду по переполненным человеческой кашей тротуарам. Овсянка из офисных служащих, спешащих на работу, молочная каша из школьников, перловка из рабочего люда. Человеческая каша. Где-то я уже слышал подобную фразу. Но неважно. Мысли витают в пространстве, а люди спешат. Все целеустремленны, каждый со своими заботами и проблемами. Все живут и верят.

Верят. Вера и обман это сестра и брат.

Мне некуда спешить. И верить не во что.

Сворачиваю в тихий скверик подальше от утренней суеты, присаживаюсь на скамейку. Мимо молодая мама тащит за руку малыша. Он упирается, хнычет. Вижу, что не хочет в детский садик.

Надо, мальчик. Надо. В садике тебя будут приучать к порядку, жить в коллективе, правильно себя вести. Тебе будут разъяснять, что такое хорошо, а что такое плохо. А потом ты пойдешь в школу. Будешь учиться. Там тебе будут прививать разумное, доброе вечное.

Первая любовь, вторая любовь, третья…

Колледж? Институт? Университет? Армия?

Пуля? Нож? Передозировка? Да мало ли…

Все будет хорошо, мой мальчик, все будет хорошо… Если не погибнет весь этот мир. Я увидел твою судьбу в твоих светлых глазах. Ты выучишься, у тебя будет хорошая работа, зарплата. У тебя будет любовь, семья и дети. Двое детей. Мальчика и девочка. Но ты за это заплатишь. Цена будет высока. Здесь в этом мире все имеет цену. Важно не прогадать и вовремя купить билет на хороший спектакль, выбрав его из всего многообразия репертуара театрализованного представления под названием «Жизнь человеческая».

Будь осторожен, мальчик! Спектакли могут быть комедийными или драматическими, талантливыми или бездарными в своей пустоте, как бутылки из-под пива. Ах, если бы их качество и место в залах напрямую зависело от той цены на билет, какую мы готовы заплатить, или же яркой афиши, соблазнившей нас крикливыми красками и обещаниями.

Если бы, да кабы.

Я смотрю на улицы города и вижу перед собой завораживающий хоровод игры тени и света, из которого медленно проявляется полутемный зал театра, заполненный зрителями.

Тихо и вкрадчиво играет музыка и на сцену крадучись выходят лицедеи. Они начинают говорить. Слова, слова… В начале было слово. Не так ли? Возможно. Но, что за актер произнес его? Чего он хотел?

А что говорят эти? Да, их фразы без сомнения окутаны туманом многозначительности и непонятной мудрости. Но это не их слова. Каждый из них лишь произносит выученное на долгих и мучительных репетициях. А если не дай бог забудет… Не дай бог? На то есть незаметный суфлер.

Действие сменяется действием, и многие зрители медленно впадают в забытье, но есть и такие, кто не засыпает. Эти ждут некоего откровения, затаив дыхание. Проходит время, и они начинают понимать, что происходящее не оправдывает их надежд.

Ропот возмущения сначала едва слышимо, а затем все более явно начинает гулять по стенам. Иные смельчаки из зала даже выскакивают на сцену и пытаются вмешаться в ход спектакля, надеясь изменить ход событий, но дюжие и бдительные охранники немедленно утаскивают их куда подальше, где больше их никто и никогда не увидит. Тогда кое-кто из зрителей на галерке, понимая, что ничего не изменить начинает стаканами глушить водку, чтобы убить время и впадает в беспробудное беспамятство до самого конца спектакля.

Но есть и такие, кто медленно и осторожно начинают пробираться к выходу…

Но выхода нет.

Я пытался тоже выйти, но был остановлен.

Со дня того опыта прошло два года. Я сижу на скамейке в тенистом сквере возле перекрестка шумных городских улиц. Стайка пронырливых воробьев копошится возле моих ног в ожидании съестной подачки. Но у меня нет для них ничего. Время медленно отсчитывает минуты. Прошел час, затем другой, потянулся третий. Утреннее суетливое бульканье людских потоков на улицах понемногу успокоилось и заколыхалось неторопливым размеренным дневным варевом.

Я почувствовал, как в полусотне метров от меня в подвале дома закопошилась крыса. Гнусное серое животное грызло старую толстую доску, пытаясь проникнуть в кладовую, где одинокий пенсионер по фамилии Промежутченков хранил на черный день запасы крупы и сахара. Супруга пенсионера отошла в мир иной полтора года назад по причине болезни сердца. Промежутченкова иногда навещала его дочь, жившая неподалеку…

Стоп, хватит. Зачем мне это знать? Зачем? Как же я сразу не почувствовал, что сел в неудачном месте? Устроился в перекрестии энергоинформационного излучения.

Я встаю и пересаживаюсь на другую скамейку. Здесь спокойнее. Здесь тихое пространство. А на перекрестиях энергоинформационных излучений долго оставаться нельзя. Их потоки невидимой паутиной окутывают всю землю и наиболее активно влияют на человеческую психику в точках своих пересечений.

Я издавна чувствовал эти энергии и полагал, что их проявляет сама наша планета. Но как-то за полночь ко мне явился он и поведал, что это его сеть. Через нее он воздействует на нас, взаимодействует с космосом, получает нужную информацию и защищает себя.

Стрелки часов приближаются к двенадцати. Как же долго тянуться эти последние минуты! Но после того как они уйдут в прошлое, я смогу с полной уверенностью утверждать, что все эти его откровения и он сам – не более чем мое воображение. Я буду знать, что мир вокруг наполнен жизнью, а люди в нем радуются и грустят, любят и надеются по зову сердца, а вовсе не по указке и холодному расчету некого чудовища.

– Он всего лишь мое воображение, – прошептал я. – Скоро, уже скоро с горы выстрелит пушка, оповещая всему городу, что настал полдень. Скоро выстрелит, и я буду свободен.

Пошла последняя минута. Звук мобильного телефона прозвучал в кармане громче пушечного выстрела. Я вздрогнул, и меня прошиб холодный пот. Поднося трубку к уху, я все еще надеялся, что это простое совпадение и звонит не Каменецкий, а кто-нибудь другой. Надеялся, но уже знал, что это он. Я же все-таки какой-никакой, но экстрасенс.

* * *

Вот и все Аркадий Валентинович. Дальше вы знаете. Я ухожу далеко. Меня не ищите. Это бесполезно. Мне дозволено вам поведать все, что вы услышали от меня и только, что прочитали. Теперь ваш выход на сцену. Я не знаю, какая роль уготована вам в этом адском спектакле, но уверен, что не простого статиста.

Каменецкий несколько раз пробежал глазами последние строчки рукописи.

– Что за чертовщина. Куда ты еще собрался уходить, – пробормотал он и набрал номер телефона Вышака. Тот был недоступен.

* * *

Над Элериором продолжали клубиться тучи. На горизонте в лучах синей звезды за хаосом мертвого города просматривались черные глянцы куполов базы. Амон– Ра продолжал неподвижно сидеть на обломке колонны и смотрел вдаль. Он отчетливо понимал, что переступает запретную черту и рискует своей головой, не доложив Верховному маршалу о неудачном ходе миссии и своем решении проникнуть в Террон.

Победителей не судят. Амон-Ра знал эту крылатую фразу, некогда защитившую выдающегося полководца Терры. Его хотели отдать под суд за то, что он вопреки запрещающему приказу главнокомандующего предпринял штурм вражеской крепости и захватил ее. Как тот полководец Амон-Ра должен победить. Иного не дано.

Он многое знал о Терре и ее обитателях и даже перенял у них кое-какие качества, нередко удивляясь изворотливости и коварству сильных мира того. Понимая, что их обучает всем прелестям жизни и тренирует для великой битвы сам Интегратор, кронгетальп тайной базы находил большое удовольствие в изучении жизненных путей лучших его адептов.

Особенно его привлекала история жизни людских особей поднимавшихся за короткое время с низших слоев общественной пирамиды, на самую вершину власти. Эти выдающиеся личности подчиняли себе миллионы рядовых обывателей. Они будоражили народы Терры, не давая им спокойно спать в иллюзорном благополучии. Амон-Ра откровенно восхищался великим Александром Македонским, Чингисханом, Наполеоном, Гитлером и Сталиным.

Победителей не судят. Амон-Ра был уверен в своей победе. Он доберется до мальчишки, выкачает из него информацию и доложит о ней начальству.

Что? Анубис вышел из повиновения? Это же мелочи. В каждом рискованном деле возможны непредвиденные издержки. Создадим нового Анубиса, еще более совершенного и доберемся до той всемогущей машинки.

А что если…

У Амона-Ра аж перехватило дыхание от внезапной мысли, окатившей его горячей волной.

А что если начать играть по своим правилам. Насколько он знал, планета Террон имеет каналы связи с Террой. Анубис будет не нужен. Амон-Ра сможет сам лично проникнуть на Терру. Заполучив нужную информацию он сможет стать властелином Интегратора и тогда… О да! Это очень сильный ход! Жестокий ход! Вероломный ход! Правильный ход!

Подчинив себе Интегратора, он станет властелином новой цивилизации. Когда она наберет достаточно сил, Амон-Ра объявит войну своим же соплеменникам. И это будет правильно. Путь к всеобщей власти должен быть короток, как удар кинжала в сердце врага. Зачем карабкаться к вершинам величия через тернии чинов и званий, когда есть короткая дорога.

И это правильная дорога.

– Пора в путь, будущий властитель вселенной, – ухмыльнулся Амон-Ра и прикоснулся к браслету телепорта.

Глава 16 АУФШТЕЕН

Небольшой остров, ставший приютом для уставших путников, уже давно накрыла плотная ночная темнота. Василий, передавший ночную вахту Степану, прилег возле костра и сомкнул тяжелые веки. Ему показалось, что он закрыл глаза всего-то на мгновение, как вдруг внезапно почувствовал ощутимый толчок в бок, а затем еще более весомый удар в плечо, который окончательно вырвал его из объятий сна.

– Ауфштеен! – услышал он сиплый голос, открыл глаза и увидел перед собой лицо незнакомца. Оно очень не понравилось Василию железными зубами во рту, гладко выбритым квадратным подбородком, сбитым набок носом и мрачным взглядом единственного правого глаза под цвет тонированного автомобильного стекла. Левую половину лица пересекала черная повязка.

Но еще больше Василию не понравилась одежда незнакомца. Он был экипирован в черную нацистскую форму. На его голове красовалась круто выгнутая кверху фуражка с кокардой в виде человеческого черепа. Левую руку выше локтя обхватывала красная повязка с крестом свастики. Объемная и явно не пустующая кобура на правом боку оттягивала книзу широкий кожаный ремень с портупеей.

Кто такой? Что за маскарад?

– Ауфштеен! Шнеллер! – грубо произнес незнакомец, и вновь ощутимо приложился ногой в тяжелом сапоге по плечу Василия

– Что так невежливо-то? – спросил Василий, поднимаясь на ноги и оценивая ситуацию. Всё ясно. Их застали врасплох. Степана, заступившего последним в ночной караул, сморил сон. Теперь этот горе – страж, судя по всему, разбуженный пинком в ребро, сидел возле остывшего костра, почесывая ушибленный бок, и тупо озирался по сторонам. Вовка стоял рядом со Степаном.

В серой дымке утреннего тумана Василий увидел неподалеку еще троих незнакомцев в черном обмундировании. В отличие от одноглазого, их головы покрывали серые каски. Имея неприветливый облик, незнакомцы были оснащены разнообразным огнестрельным оружием. Один из них изготовил наперевес американскую автоматическую винтовку, другой держал палец на спусковом крючке карабина, у третьего на шее болталось оружие, похожее на немецкий «Шмайсер» времен второй мировой войны. Одноглазый сжимал в руках, изъятый у Василия АК-47.

– Ты есть говорить по русишь, – усмехнулся он и хлопнул правой ладонью по автомату. – Твой оружий?

Василий краем глаза заметил, как Степан потянулся к ружью, лежащему рядом. Жесткий удар ногой в челюсть опрокинул его навзничь. Троица в касках дружно заржала.

– Кто ви есть такой? – спросил одноглазый, даже не посмотрев в сторону Степана.

– А вы кто? – ответил Василий вопросом на вопрос.

– Здесь я есть спрашивать, – при этих словах одноглазый перехватил автомат в левую руку, изготовившись для удара. Василий вовремя уклонился. Тяжелый кулак просвистел в сантиметрах от виска. Одноглазый, провалился в пустоту, едва устоял на ногах, отскочил назад и злобно передернул затвор автомата.

– Стоять! – пронзил пространство громкий возглас. Ослепительный белый луч метнулся со стороны Вовки и ударил по камням возле ног одноглазого. Камни взорвались, брызнув в стороны мелкими колючими осколками.

– У вас нет шансов. Пулеметы не землю и отойти назад! – жестко произнес Вовка. Василий увидел в его руке маленький пистолет.

Немцы застыли в нерешительности.

– Я сказал на землю!

Из оружия в руках Вовки вновь вырвался белый огонь. На этот раз он срезал верхушку дерева, растущего неподалеку. Она с шумом рухнула вниз, ломая ветви.

– Вас ист дас?! – удивленно выдохнул обладатель «Шмайсера», послушно положил оружие возле ног, попятился на несколько шагов и медленно поднял руки. Его примеру последовал хозяин карабина, а через пару секунд на траву легла автоматическая американская винтовка.

– Русиш швайн! – злобно зарычал одноглазый и вскинул автомат в сторону Вовки.

Василий кинулся вперед, отчетливо понимая, что путь пальца на курке короче трех шагов, которые необходимо преодолеть, чтобы предотвратить непоправимое.

В отчаянном порыве он, как ему показалось бесконечно медленно приближался к одноглазому, а тот замер, будто пойманный в стоп-кадр чрезмерно реального фильма.

По ушам резанула автоматная очередь, но пули ушли в небо из ствола, перехваченного и направленного вверх рукой Василия.

Удар в кадык открытой ладонью. Одноглазый захрипел, схватился за горло и, подогнув колени, рухнул ничком.

Степан резво подскочил, подхватил «Шмайсер» и направил в сторону незваных гостей.

– Держи их на прицеле! – крикнул Василий, подобрал оброненный одноглазым автомат, и ринулся к Вовке.

– Ты как? Цел?

Сын молча кивнул, глядя на родного отца так, как будто видел его впервые.

Василий настороженно повел стволом оружия по сторонам, опасаясь, что из-за деревьев на звуки выстрелов выскочат новые не прошеные гости. Но лес хранил тишину.

Послышался звук, будто со скотного двора. Одноглазый в положении на четвереньках мычал, мотая головой. Он оказался на удивление крепким орешком и быстро пришел в себя после сокрушительного удара. Остальные трое незнакомцев стояли смирно.

– Надо бы их связать для надёжности, – предложил Степан. – А ну лежать всем харями вниз!

Повторять не пришлось. Все четверо послушно залегли и терпеливо ждали, пока Степан стягивал им руки их же ремнями.

– Вовка молодец. Ай, молодец, Вовка, – приговаривал он при этом. – Ты меня Вася удивил своей быстротой, но сын-то вырастет и покруче тебя будет! Вооружением припасся. Предусмотрел. Явно оттуда ствол. Нет, Вовка по всему видать круче тебя будет. Слышь, Вася!

– Уже круче, – задумчиво пробормотал себе под нос Василий. Вовка удивил его на этот раз не по-детски. Еще совсем недавно, когда сыну удалось разобраться в системе управления инопланетным звездолетом, Василий пытался убедить себя, что это не более чем способности молодого растущего организма к овладению сверхсложными техническими системами. Странные фразы Вовки, зачастую точно объясняющие то или иное необычное явление на их пути – цепь случайных совпадений. Но минутой ранее он увидел в сыне нечто чужое. Взгляд его был спокоен и полон холодной решимости. Так смотрит тот, кто готов применить оружие на поражение, не задумываясь, и делал это уже не раз. И что это за оружие?

– Это что у тебя? – негромко спросил Василий

– Это? Это бластер, – тихо ответил Вовка.

– Где взял?

– В звездолете на полу подобрал. Рядом с креслом валялся.

– И он тебе сам запрыгнул в карман? И ты сразу знал, что это оружие?

– Само собой знал. Но времени не было, чтобы разобраться в его устройстве. А сейчас в критической ситуации вспомнил, как он действует.

– Что значит вспомнил? И что ты еще помнишь?

– Ничего, – мотнул головой Вовка. – Это я так. К слову пришлось. А как это у тебя получилось?

– Что получилось?

– Автомат выбить. Все было очень быстро. Зря ты так рисковал. Я бы и сам срезал этого циклопа.

Василий не знал, что сказать, сам не понимая, как все произошло.

– Дай сюда, – строго произнес он вместо ответа и протянул руку.

Вовка молча положил опасное оружие себе в карман.

– Дай сюда!

– Не дам, – Вовка отступил на шаг. – Я вас выручил, а ты со мной, как с маленьким. Не доверяешь? И зря. Сам посуди. Эта штука меня надежно защищать будет. Ты же хочешь, чтобы я был в безопасности? Или я не прав?

Василий опустил руку. По-хорошему надо было отобрать у сына эту недетскую игрушку. Но Вовка говорил убедительно, и возразить ему было трудно.

– Хорошо. Будь, по-твоему. Потом покажешь мне, как из него стрелять.

– Покажу, – кивнул Вовка. – А ты меня научишь?

– Чему?

– Тому. Своим приемам боя. Ты ведь многое умеешь.

– Научу, когда вернемся домой, – Василий потрепал сына по голове. По правде говоря, он сам не понимал, что произошло. Как получилось, что он успел перехватить автомат в руках одноглазого, прежде чем тот нажал на курок? Почему застыло время? Да уж. Он был неплохо подготовлен в центре, как боец. На нем не раз испытывали различные препараты, повышающие реакцию, силу удара, быстроту. Испытывали в реальных в условиях, максимально приближенных к боевой обстановке, где приходилось сталкиваться в рукопашных схватках с серьезными противниками. Василий при этом внутренне ощущал, как включаются какие-то резервы организма, но подобного тому, что произошло сейчас, не испытывал никогда.

А кто эти люди в нацистской форме? Из какого спектакля они выпали? Василий подошел к одноглазому и ногой перевернул его на спину.

– Кто такой?

– Русиш швайне, – захрипел тот. – Вам есть капут. Мы есть зольдатен великий рейх. Сдавайтс.

– Понятно, – кивнул Василий. – На чем прибыли сюда со свалки истории?

– Мы не есть свалка истории! Мы есть сила.

– На катере они приплыли, – послышался голос Вовки. Он успел отойти в сторону и показывал рукой за деревья. – Иди сюда папа. Его отсюда видать.

Василий подошел к сыну и с трудом разглядел небольшое судно. Оно едва просматривалось за густыми ветвями.

– Рядом с лодкой пристали. Они ее с реки заметили, – прошептал Вовка. – Пойдем на катер, что ли?

– Будь здесь, – строго произнес Василий. – Степана нельзя одного с этими громилами оставлять. Поможешь ему, если что. А я один на катер схожу.

Вовка молча согласился.

Соблюдая меры предосторожности, Василий не стал сразу выходить на открытое пространство. Подойдя ближе к берегу и укрывшись за толстым стволом дерева, он начал изучать водное транспортное средство, уткнувшееся носом в берег. Это был скоростной военный катер. На его рулевой рубке красовался внушительный ствол крупнокалиберного пулемета. Несколько темных маленьких бортовых иллюминаторов настороженно глазели по сторонам. За ними мог скрываться неприятель. Беспечно выходить на открытое пространство нельзя. Запросто можно схлопотать пулю. Вместе с тем логика подсказывала, что катер пуст. Будь у этих ряженых подельники, они бы уже проявили себя, услышав звуки выстрелов. Но все же Василий решил не рисковать. Он положил палец на курок, выскочил на берег, и стремительным броском подскочил под борт катера в мертвую для пуль зону. Прислушался. Тихо вроде. Хотел было уже перемахнуть через фальшборт, но услышал за ним возню и замер.

– А ну вылезай, а то стрелять буду! – рявкнул Василий.

– Не стреляй! – донеслось хрипло.

– Вылезай!

– Не могу! Связан я!

– Есть еще кто там?

– Никого!

Василий вскарабкался на палубу и увидел там лежащего и обвязанного с ног до головы веревками пленника в изодранной камуфляжной одежде. Его подбородок с недельной щетиной перечеркивал кровоподтек. Через рванину пятнистой ткани на левом плече виднелась ссадина. Длинные черные волосы спутаны. Темные глаза мутны.

– Кто ты? – спросил пленник.

Василий молча достал нож и начал перерезать веревки. Когда он закончил, освобожденный от пут узник попытался встать на ноги, опираясь о фальшборт, но его не слушались затекшие от долгой неподвижности ноги. После третьей неудачной попытки он махнул рукой, остался в сидячем положении и уставился на своего освободителя с немым вопросом в глазах.

– Что? Хочешь знать, кто я такой? – усмехнулся Василий. – А я сам уже не знаю. Творится черт знает что? Может, ты объяснишь, что происходит? Что это за место?

– Василий! – послышался крик Степана. – Ты как там?!

– Нормально! Ждите!

– Я Хок – представился незнакомец.

– Хок? А я Василий. Ты иностранец?

– Иностранец, – Хок невесело усмехнулся. – В этом краю все иностранцы.

– А по-русски хорошо лопочешь без акцента.

– Я русский.

– А почему имя такое?

– Это прозвище по фамилии. По-английски означает ястреб. Моя фамилия Хоков, а имя мое Гриша.

– А эти за что тебя повязали? И кто они?

– Вы, судя по всему недавно прибыли сюда, – вместо ответа уверенно заявил Гриша. – Сколько вас? Я слышал выстрелы. Вы убили их?

– Нас трое. Мы их не убили. Обезвредили. Кто они?

– Это немецкие солдаты. Нацисты. Их город далеко. До сего времени они здесь не появлялись. Надо убираться отсюда. Иначе могут появиться новые нацисты.

– Куда убираться?

– В наше поселение. Надо предупредить своих, о том, что здесь появились немецкие солдаты и приготовиться к обороне. Я бы на вашем месте не тратил время на разговоры. Вам досталась неплохая посудина. Я могу ей управлять. По пути все и объясню. Или же вы желаете подружиться с нацистами? Не получиться. Для них русские это скот.

Василий призадумался. Какие еще нацисты? Откуда они появились? Признаться поначалу, увидев их, Василий подумал, что это попросту какие-то ряженые, забавляющиеся историческими ролевыми играми, но последующие события быстро заставили его понять – эти казаки-разбойники в эсэсовской форме настроены серьезно и действуют жестко, можно сказать по законам военного времени. Можно было допустить, что в продолжение ряда фантастических событий последних дней, Василий вместе с Вовкой и Степаном переместились во времена Второй Мировой войны. Но причем здесь тогда современная американская автоматическая винтовка в руках одного из так называемых нацистов? Из такого оружия американцы не стреляли в немцев на западном фронте.

Василий внимательно посмотрел на Гришу. Этот измученный малый говорил непонятные фразы. Возможно, что он был не в себе. Но выбора не было иначе, как убираться отсюда подобру-поздорову и побыстрее. Бензина в баке лодки оставалось в обрез. Отношения с хозяевами катера, испорчены напрочь, и от его угона хуже не станут. Надо уплывать, куда подальше на этом трофее, а там уже решать, что делать.

– Я не думаю, что эти так называемые нацисты с нами пожелают подружиться, – мотнул головой Василий. – Эй, Степан!

– Чего! – донеслось из-за деревьев.

– Забирайте оружие! Идите сюда!

– А с гестаповцами что делать?

– Оставляй их как есть! Сами освободятся!

– Будет сделано!

Через несколько минут послышался шум веток, и на берег выбрался Вовка. Затем показалась спина Степана, увешанная оружием. Он пятился задом, направив ствол трофейного Шмайсера в глубину острова.

– Мы им приказали на земле лежать, – сообщил Вовка. – И не шевелиться пока мы не уедем. А одноглазый грозился, что все равно нас поймают и убьют. И наше оружие нам не поможет.

– После драки кулаками не машут, – ухмыльнулся Василий. – Давай руку.

– Я сам, – Вовка ловко подтянулся и залез на палубу. – А это кто?

– Это Гриша – Хок. Он у них пленным был.

– Гляди Вася, что за ствол, – удивленно произнес Степан, подходя к катеру. – Я поначалу думал, что Шмайсер это на первый взгляд. Ан нет. Эта пушка из иного материала сделана. Не железо это. Легкий автомат очень.

– Это модернизированная модель, – пояснил Гриша. – Называется «Шмайсер-М»

– Привет, – поздоровался с ним Степан через фальшборт. – Благодарствую за разъяснения. Хорошее оружие, видать по всему! Да и катерок хороший! Я сейчас. Только лодку к корме привяжу. А вы на мушке остров держите. А то мало ли что.

– Быстрее давай! – крикнул Василий.

– Я пошел мотор заводить, – произнес Гриша, неуверенно поднялся на ноги и, пошатываясь, скрылся в рулевой рубке.

Через несколько секунд послышалось ровное урчание двигателя. Корпус катера мелко задрожал.

– Отплываем! – крикнул Степан, выбираясь из лодки на его корму. Вода вскипела за бортом. Катер попятился, разворачиваясь по течению, затем двинулся вперед и начал набирать скорость.

* * *

Под раскаленным небом, по просторам опаленной солнцем саванны брело стадо слонов, взбивая тяжелой поступью облака желтой и душной пыли. Над ними в терпеливом ожидании добычи монотонно кружили стервятники, а чуть поодаль под скелетом ветвей иссохшего дерева белели чьи то кости.

Слоны шли издалека. Стадо возглавлял огромный старый вожак с длинными за два метра бивнями. Он вел своих собратьев к спасительной воде.

Сотни лет назад этот путь проложили его предки. В период жестокой засухи, когда на необозримых пространствах саванны воцарялся безжалостный зной, и гуляла иссушающая смерть, где-то здесь из-под скал пробивался холодный источник чистой воды, питая собою небольшое прозрачное озерцо.

Память предков об источнике заставила вожака ускорить шаг, а затем нетерпеливо перейти на тяжелый бег. За ним устремилось всё стадо. Один из слонов затрубил. Пронзительный звук подхватили его сородичи, распугивая обитателей здешних мест.

В сторону метнулся леопард. С громовым рычанием, огрызаясь, попятились львы. Возмущенно загалдела стая павианов. Начался переполох в животном мире, и все было бы нечего, но происходило это не в реальности, а в похмельном бреду Аркадия Каменецкого.

Минутами ранее он очнулся на диване в своих апартаментах для отдыха, что располагались за стеной кабинета. В фонтане неподалеку монотонно журчали струи воды. По высокому сводчатому потолку скакали блики отражений от тревожной ряби на поверхности бассейна. Голова раскалывалась и гудела. Часы показывали без четверти семь утра. Он не помнил, как оказался на диване. Что произошло? Что это было? Провал памяти? Он помнил, как после прочтения текста отдал распоряжение Серову, чтобы тот немедля разыскал Вышака, а затем выпил для расслабления рюмку коньяку, затем другую… И все.

Каменецкий с трудом повернул голову и увидел на полу бутылку с остатками минеральной воды. Дотянувшись до нее рукой, он немедленно осушил ее. Колючие пузырьки газа приятно защипали язык. Но удовольствие продлилось недолго. Слоны в голове утолили жажду и начали усиленно размножаться. Пора было прекращать это безобразие. Каменецкий с усилием поднялся, подошел к фонтану и ополоснул поначалу лицо, а затем лысеющий затылок прохладными струями.

После омовения, голову отпустило. Каменецкий почувствовал себя более-менее комфортно.

Он прошел в кабинет и сразу же обратил внимание, что его пространство пронизано каким-то зеленоватым мерцанием. Вместе с тем все лампы были потушены, что было странно. Уменьшая интенсивность освещения в нерабочее ночное время, полного его отключения автоматика никогда не допускала.

Каменецкий недоуменно посмотрел по сторонам. В зеленоватом сумраке предметы обстановки выделялись какими-то хмурыми и неподвижными пятнами. За стеклом океанариума с медленной сонливостью передвигались рыбы, и неслышно поднимались сквозь толщу воды пузырьки воздуха от аэратора.

Кабинет пронизывала зловещая тишина. Каменецкому показалось, что сквозь его тело, кто-то незримый потихоньку протягивает одну за другой невидимые струны, готовясь заиграть на них жуткую, потустороннюю мелодию.

Стараясь избавиться от этого неприятного чувства, он прикоснулся к сенсору на стене, желая зажечь свет. Но свет не включился.

Каменецкий застыл с поднятой рукой и почувствовал, как его захлестывает волна леденящего страха. Появилось неудержимое желание немедленно выбежать из кабинета.

– Спокойно, Аркаша. Спокойно, – едва смог вытолкнуть он из себя, застревающие в горле комья слов. – Это нервы. Просто нервы.

Он нашел в себе силы подойти к столу, сел в кресло и, ощутив себя сзади защищенным его высокой спинкой, глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

А потом он почувствовал присутствие.

Глава 17 ИЛЛЮЗИИ И РЕАЛЬНОСТИ

Гриша уверенно управлялся с катером. Эта быстроходная бронированная посудина, судя по надписям на приборах, была немецкого производства. В пространстве рулевой рубки, организованном рационально и без излишеств позади комфортного штурманского кресла на расстоянии пары шагов от него, размещались еще два сиденья, обтянутые черной кожей и разделенные меж собой небольшим столиком. На нем в обществе двух стаканов блестела зеленым стеклом пустая бутылка с иностранной этикеткой. Степан, увидев эту композицию, хищно повел носом, понюхал горлышко бутылки и, не медля, отправился на разведку в глубину трюма катера. Он протиснулся в узкий проем, справа от штурвала, запнулся на крутой лестнице и едва не свалился вниз, загремев внушительным арсеналом на своей спине.

Вовка занял место на одном из сидений возле столика. Он, не медля, приложил правый глаз к оптическому прицелу крупнокалиберного пулемета, сжав на несколько секунд ладонями его поворотную рукоять, а затем начал озираться по сторонам, благо, круговой обзор из рубки по всему ее периметру обеспечивали широкие окна из толстого и явно пуленепробиваемого стекла.

– Что это за река? Что это за место? Куда мы плывем? – закидал Василий вопросами Гришу.

– Что это за место? – нехорошо ухмыльнулся Гриша. – Это место пожирает и затягивает. Отсюда нет выхода.

– А конкретнее никак нельзя? – послышался голос возле уха Василия. То был Степан. Он обследовал трюм, и теперь довольный держал в руках три литровых банки пива «TUBORG», объемную краюху хлеба и кусок колбасы.

– Можно и конкретнее, – кивнул Гриша, крутанув штурвал направо.

Прошло не менее минуты. Василий со Степаном терпеливо ждали от нового знакомого вразумительных и конкретных ответов на вопросы. Но тот молчал. Степан тем временем успел сбросить с себя вооружение, расставить добычу на столе, распечатать банку пива, налить полный стакан и залпом жадно выпить. Вовка же занялся поглощением колбасы. Василий жевал хлеб.

А у Гриши лихорадочно заблестели глаза и начали дрожать руки. Похоже, что он только сейчас начал осознавать, что его миновала смертельная опасность. Пережитый нервный стресс давал о себе знать.

– А вы кто? Как попали сюда? Сюда живые не попадают. Живые попадают с Приграни, а вы… Как вам удалось справиться с солдатами? – неожиданно зачастил он вопросами и тут же, не дождавшись ответов начал бросать отрывистые и непонятные фразы:

– Этот мир пожирает… Этот мир затягивает…И вас тоже втянул. Тут реальность переплетается с бредом. А эти нацисты просто звери! Они бы меня все равно убили! Твари! Их надо было раздавить, как тараканов! Звери! Просто звери! Сам бы своими руками их…

– Крыша поехала, – поставил диагноз Степан, наливая второй стакан и протягивая Грише. – На, заглотни. Полегчает.

– Ничего она не поехала, – огрызнулся тот, после того как приложился к пиву. – Она у вас у самих поедет скоро. Эта река называется Стикс. Как вам это название? Кто-то в свое время нарек эти воды именем реки мертвых из греческой мифологии. Между прочим, что-то в этом есть. Во-первых, в этой реке не водится рыба. Во-вторых, это не река, а целый лабиринт проток, заводей и заливов, зачастую иллюзорных или же скрытых за нереальностями. Здесь их называют тоннелями. По неведению в этих тоннелях запросто можно заблудиться и сгинуть напрочь. В некоторых из них вода сутки течет в одном направлении, а затем поворачивает вспять или же вовсе останавливается. Есть тоннели, где замедляется время, или же наоборот укоряется. Как вам речушка? А вы по ней много на лодке успели проплыть? И ничего на берегах не заметили?

– Дымом пахнет, – подал голос Вовка.

– Точно, гарью потянуло, – насторожившись, произнес Степан. – Тихо. Вы слышите?

Василий почувствовал, как на его уши через монотонный рокот мотора катера накатывается звук, похожий на далекие громовые раскаты.

– Кажется, мы опоздали, – пробормотал Гриша, напряженно всматриваясь вперед.

Вроде, как взрывы, – предположил Степан, и вскоре его догадка подтвердилась жутким зрелищем, открывшимся впереди, как только катер миновал крутую излучину водного потока. За ней развернулась дымная панорама большого поселения, широко раскинувшего свои малоэтажные строения по пологому склону левобережья. Множественные очаги пожаров выбрасывали к небу шлейфы темных дымов. Застройка поселения по всей своей площади методично перепахивалась разрывами снарядов. Стреляли из пушек и ракетных установок с нескольких десятков в основном маломерных судов, выстроившихся в ряд посреди водного потока. Над ними в дымной хмари развевались красные флаги со свастиками.

– Опять фашисты, – прохрипел Степан и ухватился за штурвал. – Поворачивай на хрен назад. Иначе они нас сейчас накроют.

– Тихо ты. Не цепляйся. Сам знаю, – жестко произнес Гриша, разворачивая катер. – Вот твари! Авалону, по всему видать хана пришла.

– И куда теперь? – Спросил Василий. – Я так понимаю, что здесь поблизости нет населенных мест со знакомыми родными названиями.

– Типа Стрелки или Енисейска, – добавил Степан.

– Енисейска? – нехорошо ухмыльнулся Гриша. – Тут никаких Енисейсков, Урюпинсков и прочих Козлоярсков – Сити не наблюдается. Тут хрен знает что. Нам бы сейчас только до нереальности добраться. Там сможем укрыться. По сторонам лучше смотрите. Как бы чего.

– Они стрельбу прекратили и на берег высаживаются, – сообщил Вовка, глядя за корму в оптический прицел пулемета.

– Само собой, – злобно произнес Гриша. – Сейчас будут зачистку делать. Кого пристрелят, а кого в плен возьмут.

– Там еще сопротивляются, похоже, – произнес Вовка. – Отстреливаются. Оба-на! Катер подорвали! Жаль, нам бы сейчас тот звездолет пригодился. Мы бы тут всех немцев раскидали.

– Какой еще звездолет? – поинтересовался Гриша.

– Из фантастического кино, – не задумываясь, ответил Вовка.

Мрачная панорама, по которой гуляла смерть, скрылась за поворотом.

– Вот твари. Гады, – не уставал повторять Гриша. – Даже здесь достали.

– А откуда они тут? – спросил Василий.

– Откуда? Оттуда. Эхо войны. Слыхали такую фразу?

– Ничего себе эхо! А конкретнее можно пояснить.

– Корабль, – выдохнул Степан, показывая рукой вперед.

– О, блин, – пробормотал Гриша.

– Большой, – с неудовольствием произнес Василий. – И откуда он выполз? Мы же здесь проплывали. Было пусто.

– Да мало ли. Тут же лабиринт, – прошептал Гриша и хлопнул себя ладонью по лбу. – Черт! Совсем забыл на радостях обретения свободы. У этих немцев у каждого индивидуальное средство связи есть типа наших мобильников. Надо было их забрать. Этот циклоп по всему уже о нас сообщил. Теперь нам кранты.

– Это? – Степан вытащил из кармана плоскую черную коробочку с кнопочками.

– Это, – удивленно кивнул Гриша. – Забрал?

– Все четыре тут, – самодовольно хмыкнул Степан.

– Откуда? – спросил Василий.

– Карманы он у них обшарил, – сообщил Вовка.

– Очень хорошо, – удовлетворенно произнес Гриша. – Плывем прямо. У нас их катер, да и флаг со свастикой на корме. Они нас за своих примут. Проскочим. Вы только не высовывайтесь.

– Может это не фашисты, – с надеждой в голосе произнес Степан.

– Флаг, – ткнул указательным пальцем в сторону корабля Вовка. – Это они. Кстати есть разница между фашистами и нацистами. Фашисты были в Италии, а в Германии нацисты.

– Какая разница, – пробормотал Степан. – Грамотей. По мне хрен редьки не слаще. Мы с пулеметом против них, как щенок против тигра. Все же лучше свернуть куда-нибудь.

– Некуда, – мотнул головой Гриша.

Расстояние между катером и кораблем быстро сокращалось. Гриша решил разминуться с ним по правому борту.

– Ахтунг! Ахтунг! Дитрих! – неожиданно раздались в рубке лающие хриплые возгласы.

– К нам обращаются по рации, – пробормотал Гриша и достал откуда-то из-под приборной панели микрофон.

– Дитрих! – снова послышался настойчивый возглас.

Гриша нажал на кнопку включения связи, поднес микрофон ко рту и что-то сказал по-немецки.

– Зер гут! – прозвучала короткая фраза. Гриша выключил микрофон и дрожащими руками сунул его под приборную панель.

Катер тем временем поравнялся с кораблем. Его корпус и жесткие формы бронированных поверхностей палубных надстроек были темно-серого цвета. На глаз корабль имел под полторы сотни метров длины. Вдоль его бортов красовались ракетные установки, а на кормовой оконечности виднелась какая-то приплюснутая форма с очертаниями большой тарелки на коротеньких опорах.

Прошло всего несколько секунд, и корабль остался за кормой катера.

Ну, вот и нормально все, – выдохнул Гриша. – Проскочили и даже получили одобрение на дальнейшую разведку.

– А о чем ты с ними так ловко базарил? – спросил Степан Гришу, недоверчиво прищурив глаза. – А может ты из них?

– Ага, из них почти, – согласился Гриша. – Я в том мире был учителем немецкого языка. Пригодился он теперь. Мы сейчас находимся на катере разведки. Это я понял еще, когда меня в плен взяли. Они тут по окрестностям шастали. Я бы от них ушел, но они мою лодку из пулемета на ходу разрезали. А одноглазого зовут Дитрих. С корабля нас спросили, как дела. А я, недолго думая ответил, что город взят, а мы отправляемся на разведку в боковые тоннели. Через связь по рации интонацию в голосе не разобрать. Вот они там и приняли меня за этого Дитриха. Сволочи! Был бы у меня сейчас гранатомет, я бы в борт под ватерлинию этому кораблику с удовольствием засадил! Да ладно. Проскочили. А теперь нам направо. Надеюсь что в тоннеле, ведущем на Глюк мы нацистов не встретим. Кстати, Степа, выкинь за борт из карманов немецкие трофеи.

– С чего бы это? Это мое теперь, – воспротивился Степан.

Гриша ничего не ответил. Он молча взял в руки автомат, наклонился и с замаху саданул прикладом под приборную панель. Там что-то разбилось, и на пол посыпались обломки.

– Ты что делаешь? – возмутился Василий.

– Пеленгатор с рацией уничтожил, – пояснил Гриша. – Чтобы нацисты наш путь не могли отследить. На их мобильных аппаратах тоже пеленгаторы имеются.

– Так бы сразу и сказал, – проворчал Степан и швырнул одну за другой в воду черные коробочки.

– Теперь можно спокойно плыть, – удовлетворенно произнес Гриша. – Потерялись мы для нацистов.

– А откуда так хорошо катер этот знаешь? – снова начал допытываться Степан. – Даже знаешь, где пеленгатор спрятан.

– Поисковик должен знать все, – самодовольно ухмыльнулся Гриша. – Иначе он не поисковик. А я тут один из лучших. Все ходы и выходы знаю. Этот Дитрих сразу сообразил, кто я есть. Он хотел меня своему командованию доставить. Выслужиться решил. Думал, что я им все ходы и выходы тут покажу.

– А поисковик это кто? – спросил Василий.

– Это тот, кто может отличить реальность от нереальности и хорошо чувствует окружающую обстановку, – охотно пояснил Гриша, поворачивая катер направо в один из так называемых тоннелей. – У некоторых людей, попадающих сюда, просыпаются сверхчеловеческие способности. Такие люди начинают чувствовать по-иному, могут передвигаться по аномалиям и проникать через нереальности. Тут всего полно. Если я вам сейчас рассказывать обо всем начну, вы мне не поверите. И без того думаете, что я не в себе. Сами все скоро увидите и удивитесь.

– Ну, ну, – пробормотал Степан. – Что там еще нас ждет впереди? Что нас может еще удивить? Да уже ничего. Мы Звездолет видели. С инопланетянином сражались…

– Тихо, – буркнул Василий на ухо Степану. – Молчи. Ни слова о нас.

– Что? Что вы видели? С кем сражались? – заинтересованно повел ухом Гриша.

– Я его обучал на компьютере игре «Варкрафт», – пояснил Вовка.

– Ну да? – подозрительно сощурил глаза Гриша. – Деды тоже играют на компьютерах?

– Какой я тебе дед! – возмутился Степан. – Да со мной еще молодые девки не прочь шашни крутить! Ты на себя-то посмотри! Весь драный и потертый!

– А я посмотрю, какой ты будешь после пяти лет жизни здесь.

– А я не собираюсь тут задницу парить пять лет.

– А тебя не спросят. Сюда попадают на пожизненный срок

– Что-то летит, – произнес Вовка и показал пальцем вперед, прерывая внезапно возникшую словесную перепалку. Гриша встрепенулся, опасливо устремляя взгляд в небо.

– Где?

– Да вон же!

Вдали над рекой из подоблачной дождевой мути прорисовался серый силуэт.

– А, ерунда. Это мираж, – махнул рукой Гриша. – Немцы накануне выброса обычно здесь не летают. У их аппаратов в это время бывает, двигатели отказывают.

Летящий объект медленно приближался, мерно размахивая крыльями. Приблизившись к катеру метров на пятьдесят, он заложил крутой вираж вправо, показав себя во всей красе. Это была жуткая тварь с узкой продолговатой пастью, усеянной острыми зубами. На глаз её широкие перепончатые крылья имели размах не менее шести метров. Тварь мощно взмахнула ими несколько раз и растворилась в пелене дождя на фоне темных береговых скал.

– Ничего себе ерунда! – воскликнул Степан. – Это что? Птица счастья?

– Это иллюзия. Изображения из древности часто проявляются здесь, – пояснил Гриша. – Чем дальше по реке, тем этого добра будет больше. И чего тут только не проявляется.

– Разве это иллюзия? – спросил Василий. – Мне этот летающий ящер показался вполне реальным.

– А он вас всех не особо удивил, – усмехнулся Гриша и недоверчиво прищурил маленькие темные глазки. – Похоже, что вы, ребята, и вправду много успели увидеть, прежде чем сюда попали. Да и попали вы в тихое время. У меня такое ощущение, что вы проникли сюда не с Земли.

– Мы рыбачили на Ангаре, – решил удовлетворить любопытство Гриши Василий. – Началась гроза. Нас накрыла густая туча. Так мы попали сюда.

– На Ангаре? Гроза? – с сомнением мотнул Гриша головой.– Впрочем, может быть. На Ангаре много мест с аномалиями. Рыбачили? Хорошо же вы порыбачили. Добро пожаловать в наш мир. И все же странно. Обычно при попадании сюда у людей поначалу крышу сносит, а вы на вид спокойные какие-то. Похоже, что вас и вправду уже ничем особо не удивить. Многое повидали. Закалились, так сказать. Да и с солдатами немецкими справились. Кто же вы такие?

– Мы те, которые одним выстрелом могут превратить Хиросиму в Нагасаки и наоборот, – многозначительно промолвил Степан. – А для тебя мы твои спасители и этим все сказано. Еще есть вопросы?

– Понял, – кивнул Гриша. – Больше вопросов не имею.

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Кто ты такой, что это за место, и куда идем?

– Нет ничего проще! Расскажу спасителям, как на духу! На сегодняшний день мне двадцать девять лет. В том мире я был преподавателем иностранного языка в школе, а по совместительству по собственной инициативе исследовал аномальные зоны.

– Это места, где черти водятся, – уточнил Степан.

– Что-то вроде того, – согласился Гриша. – Эти черти меня сюда и забросили. Произошло это в Хакасии. Я и еще двое моих компаньонов исследовали курганы Долины Царей. Началась гроза. Неподалеку ударила молния, и я непонятной силой был перемещен в этот мир, где теперь уже скоро как пять лет проживаю, а вернее проживал в местном городе Авалоне. Промышляю тем, что посылает аномалия, и попутно использую свой богатый опыт в поисках выхода отсюда. Но пока безрезультатно. Аид не выпускает. А сюда забрасывает все. Место интересное и жуткое.

– Чего, чего? Какой еще Аид? – удивленно спросил Степан.

– Так здесь зовут этот мир, – ответил Гриша. – Аид. Царство мертвых. Мы все умерли для Земли. А я лично здесь неплохо обосновался. Имею несколько укромных баз. На одну из них мы сейчас и держим путь. Там впереди за поворотом будет мертвый город. Здесь его называют Глюк, а после него я покажу скалу. Мы в нее заплывем и попадем куда надо. Вот вкратце и все.

– Вася, ты чего-нибудь понял? – спросил Степан.

Василий лишь пожал плечами. Рассказ Гриши, ему не понравился. Его рассказ больше смахивал на бред наркомана. И весь этот мир будто проявившийся из некого болезненного сознания Василию не нравился. Но больше всего ему не нравилось, что все эти последние несколько дней он совершенно не понимал – что происходит. Кто, зачем, почему и для чего бросил их на этот смертельно опасный путь, из которого не видно выхода?

– Давайте помолчим, – неожиданно предложил Вовка. – Будем плыть и смотреть. Я так понял, что у нашего нового знакомого имеется неподалеку хаза.

– Во, завернул, – усмехнулся Степан.

– Да, да, – закивал Гриша. – Хаза. Она самая. Еще примерно с полчаса плыть. Там можно отдохнуть хорошо и в безопасности.

– Вот и хорошо, – успокоительно произнес Вовка. – Там ты нам все расскажешь. А пока помолчим.

Все послушно умолкли. Через пару минут Гриша поманил пальцем Василия, и когда тот наклонился к нему, повел глазами в сторону Вовки и тихо прошептал:

– А он кто у вас? Пахан? Вроде, молодой на вид.

– Чего? – не понял Василий.

– Ну, это в смысле он у вас главный.

– С чего ты взял?

– Вы его слушаетесь.

– Ты так думаешь?

– Точно, а еще у него в глубине глаз что-то недетское прячется. Кто он?

– Мой сын.

– Ты уверен?

– Отстань, – Василий отмахнулся рукой и устремил взгляд по курсу катера.

Дальше плыли молча. Дождь закончился, сдернув занавес своей пелены с дальних далей, и впереди на горизонте прорисовались заснеженные горы. Их острые вершины царапали хмурый навес туч, сплошь закрывавших небо. Минута монотонно проплывала за минутой.

Водный путь сильно петлял и делился на тоннели. Гриша то и дело крутил штурвал и катер на скорости поворачивал, повинуясь его руке. После очередного такого виража высокие скалистые берега сменились низкой слегка всхолмленной лесистой ширью, раскинувшейся до горизонта. Пейзаж преобразился быстротечно, как декорации в театре. Немного погодя в сырой воздушной дымке впереди катера над рекой, а затем и по обоим берегам постепенно проявилась какая-то едва уловимая для глаза полупрозрачная муть. Вскоре какая-то часть ее приняла четкие очертания жестких форм и потеряла прозрачность, другая же по-прежнему оставалась эфемерной и воздушно-невесомой. Эти проявления медленно развернулись далеко вдоль берегов хаосом причудливых нагромождений. Имея геометрическую правильность своих форм и очертаний, они создавали своей множественностью пейзаж какого-то большого города. В облике его переплеталась современность и глубокая древность. Ближайшая к берегу линия застройки вздыбилась полуразрушенными остатками крепостных башен и стен, за которыми высились небоскребы из стекла и бетона.

– Это Глюк, – подал голос Гриша. – Здесь обитают привидения. К берегу приставать нельзя. Можно стать пленником этого призрачного города.

– Похоже, что это мираж, – предположил Василий. – Но какой город здесь проявляется?

– Здесь все проявляется, – ответил Гриша. – Каждый раз облик этого города меняется. Похоже, что это фантазии.

– Чьи фантазии? – поинтересовался Степан.

– Того, кто создал этот мир, – пояснил Гриша. – Скоро впереди должен проявиться мост. Надо постараться не врезаться в его опору. Хоть это и нереальность, но все же лучше держаться от нее подальше.

Катер круто принял вправо. Впереди его курс перечеркнул высокий мост с арочными опорами.

– Похож на мост в нашем городе, – заметил Вовка.

– И точно! Похож! – удивленно кивнул Василий. – Точно он! И даже часть гранитной набережной здесь с надписями влюбленных на ней! Как это может быть?

– Здесь все может быть, – ухмыльнулся Гриша. – В этот мир попадает все.

– Как в унитаз смывается, – хмуро произнес Степан. – А выход через канализацию и очистные сооружения.

– Верно заметил, дед, – согласился Гриша. – Но выхода нет здесь. Я бы согласился отсюда и через канализацию рвануть, и через очистные. Но не судьба.

– Ничего, – пробормотал Степан. – Найдем выход.

Катер быстро проскочил под миражом арочной опоры моста. Путники замолчали. Мрачный призрак неизвестного города не располагал к разговорам. Хотелось быстрее миновать этот мертвый пейзаж. Гриша выжимал из катера максимальную скорость, и вскоре жутковатая панорама безлюдных улиц и пустых домов медленно растаяла в сером воздухе. По сторонам потянулись пологие лесистые склоны, а вдали из воздушной мути проявились высокие скалистые берега. Прошло немного времени, и катер вновь поплыл меж крутых каменистых утесов цвета запекшейся крови. Они были неприветливы, в своей угрюмой суровости, но все же более приятны взору, чем то, что оставалось за кормой.

– Сбавляем ход, – произнес Гриша. – Поворачиваем направо. Видите ту расщелину в скалах? Держимся на нее.

Двигатель убавил обороты, и катер, сбросив скорость, медленно направился к береговым утесам, в то место, где их твердь сверху донизу разрывалась глубоким вертикальным разломом.

– Тут надо осторожно, – пояснил Гриша.

«Что он собирается делать? Куда тут приставать? – подумал Василий. – К отвесным стенам»?

– Всем сидеть спокойно! – предупредил Гриша и направил нос катера в теснину разлома. Василий ожидал жесткого толчка от соприкосновения с камнями, но не почувствовал его. Вместо того он увидел, как поверхность скал впереди колыхнулась и зарябила, будто вода под порывом ветра, а чернота расщелины начала расширяться в стороны. Катер продолжил путь далее и по мере его продвижения вперед скалы начали послушно раздвигаться, как автоматические двери перед посетителями супермаркета, одновременно смыкаясь за его кормой.

– Мы плывем через иллюзию, – пояснил Гриша. – Но все равно надо быть осторожным тут. Мало ли что.

– Скоро выберемся? – шепотом спросил Степан. – Здесь как-то неуютно.

Как бы молчаливым ответом на его вопрос за расступающимися скалами медленно проявилось открытое пространство, и вскоре катер, прибавив ходу, выбрался из сумрачных теснин на водную гладь тихого лесного озера, зажатого справа и слева обрывистыми крутоярами. Его дальний берег по курсу катера был низок и ровен. На нем среди крон деревьев едва заметно просматривалось какое-то строение. Постепенно по мере приближения в его темной массе начали прорисовываться детали фасада двухэтажного старинного кирпичного особняка со входом в виде портика с колоннадой, подпирающей массивный фронтон, на котором таинственно белели какие-то растрескавшиеся барельефные формы. Темные окна неприветливо смотрели на озеро. Крыша и стены позеленели от облепившего их мха. По всему было видно, что когда-то давно это рукотворное создание блистало красотой, роскошью и величием. Но беспощадное время стерло с его облика былой лоск.

От входа в особняк к берегу спускалась длинная и пологая каменная лестница с заросшими травой ступенями. Внизу ее продолжал на несколько метров над озером настил из бревен, опиравшийся на деревянные, торчащие из воды сваи.

– С благополучным прибытием, – радостно произнес Гриша, подводя правый борт катера к настилу. – Тут мы в безопасности. В эту местность можно проникнуть только через скалу. А это моя, так называемая хаза. В благодарность за мое чудесное спасение я вам устрою здесь отдых как на курорте.

– Откуда это здесь посередь тайги? – спросил Степан, подозрительным взглядом осматривая древнее сооружение.

– А черт его знает, – ответил Гриша, спрыгнул за борт и набросил швартовочный канат на бревно. – Не беспокойтесь. Это не призрак, а вполне реальное обиталище, причем меблированное. Обнаружил его два года назад. Немного обветшало, но я здесь навел порядок и обустроил все, как надо. Жить можно. Прошу на берег!

Глава 18 АИД

По пути в Террон Амон-Ра решил наведаться на родную планету Скифон, чтобы посетить там Храм Света и Тьмы. Он считал необходимым для себя взглянуть на древний символ своих предков и получить от их теней благословение на задуманное им деяние.

Здесь все оставалось неизменным со времени Исхода, с тех самых пор, как великий царь древних кратонов Шеспес-анх впервые ступил на поверхность этой планеты.

– Всем уйти, – провозгласил Амон-Ра, войдя в храм. Жрецы не посмели возразить тайному властителю и бесшумно растворились в темноте. Кронгетальп остался один.

На колоннах чадили факелы. На алтарной стене мрачно мерцал золотом древний символ предков – перекрестный огневорот.

Издревле кратоны верили в единого Творца. Они поклонялись ему и приносили в жертву поверженных врагов. Но это было очень давно. По мере обретения знаний о вселенной и проникновения в тайну жизни и смерти, менялись представления кратонов о Творце. А однажды некто, чье имя было предано забвению, высказал мысль, что Творец умер, создав своей смертью вселенную. Но осталась энергия Творца, за обладание которой идет борьба. В этой борьбе выигрывает тот, кто обладает истинными знаниями и силой, тот, кто не скован предрассудками и какими-либо заповедями, тот, кто ради обладания энергией не остановится ни перед чем. Каждый, имеет шансы заполучить всю ее мощь и самому стать Творцом.

Имперские власти запретили распространение этих мыслей, как крайне опасных. Еще бы! Что будет, если каждый кратон возомнить себя будущим Творцом? Народы империи станут неуправляемыми. Начнется хаос.

Но как можно остановить распространение мысли? Она не подчинялась даже самому Верховному маршалу.

Новое учение распространялось тайно. Амон-Ра был одним из посвященных. Ему нравилась эта концепция мировоззрения. Следуя ей, он чувствовал себя свободно и действовал в соответствии со временем и обстоятельствами, повторяя при этом мысленно секретные заклинания.

Здесь в Храме Света и Тьмы он впервые решил произнести их вслух. Терять ему было нечего. Обратной дороги не было.

Амон-Ра преклонив колени, вытащил из ножен древний острый кинжал и надрезал запястье. Капли темной крови упали на камни.

– Мои великие предки. Все чего я достиг ничтожно. Все что я потерял ничтожно, – прошептал Амон-Ра. Тихий голос его эхом прошелестел по сводам храма.

– Мои великие предки, благословите меня на удачу, дайте мне силы древние изначальные первородные, породившие свет и тьму, направьте меня на путь великого предела.

Я желаю смерти всем тем, кто стоит и будет стоять на моем пути, кто будет действовать вопреки моей воли, всем тем кого я знаю, кого не знаю, кого узнаю. Ради моей великой цели я заклинаю на неудачи и поражения всех моих зримых и незримых противников. Да постигнут их беды. Да обратиться их противодействие против них самих. Да будет так!

– Да будет так… Так…, – прошелестело эхо, напутствуя генерала.

Амон-Ра поднялся с колен и провел ладонью над раной. Кровь остановилась. Генерал закрыл глаза, мысленно изучая пространство. Оно дышало обманчивым покоем.

* * *

Внутри особняка было сумрачно и прохладно. Интерьер напоминал заброшенный и обветшалый музей. В просторном холле, в десятке метров от входа гостей встречал полный комплект рыцарских доспехов на мраморной подставке. Вдоль лестничного марша, ведущего наверх, застыли в золоченых рамках картины с изображениями каких-то людей в старинных одеждах, а с высокого темного потолка свешивались бронзовые канделябры подсвечников, покрытые пыльной паутиной.

Вовка немедля побежал наверх, обследовать апартаменты.

– Поосторожнее там, – крикнул ему Василий и направился следом.

– Там безопасно. Все крепко и надежно, – успокоил Гриша. – Можете погулять без опаски, а я пока тут по хозяйству похлопочу.

Он отворил дверь справа от входа и скрылся за ней. Василий вместе со Степаном забрался по лестнице на второй этаж. Там по открытым дверным проемам гулял сквозняк. Василий заглянул в один из них, увидел полинявшие гобелены на стенах и толстый слой вековой пыли на полу.

За спиной хрипло закашлялся Степан.

– Грязища, блин, – сдавленно произнес он. – Я вниз пошел. Тут без противогаза нельзя. Мне мои остатки здоровья пока еще дороги.

– Вовка! – позвал Василий сына. Тот бесшумно появился в одном из дверных проемов. В руке он держал шпагу.

– Вот нашел. Старинная.

– Зачем она тебе? – спросил Василий.

– А просто так. Я никогда еще настоящую шпагу не держал. Она в моей ладони, как влитая. Пойду с рыцарем фехтовать.

Вовка побежал вниз, и там послышался металлический звон. Спускаясь по лестнице, Василий увидел, как сын ловко крутит холодным оружием перед средневековыми доспехами.

Выпад, отход, защита, отводящий удар, укол. Вовка профессионально управлялся со шпагой.

– Да ты мастер! – восторженно воскликнул Степан. – В секцию ходил?

– Нет, – мотнул головой Вовка, продолжая сражение с рыцарем.

– А кто научил? – продолжал допытываться Степан.

– Никто. Сам знаю.

– Вы что там шумите? – послышался голос Гриши.

– А, чо? – отозвался Степан.

– Через плечо. Идите сюда.

Вовка прервал поединок и вложил рукоять шпаги в железную перчатку рыцаря.

– Дарю, учись.

– Где вы там? – вновь послышалось из-за двери.

– Идем! – крикнул Степан.

За дверью скрывалось просторное помещение. Напротив ее располагался свод высокого камина. В нем горел огонь.

Справа возле высокого окна, обращенного на озеро, разместился широкий старинный стол. Его инкрустированная лакированная поверхность была уставлена разнообразием белоснежной фарфоровой посуды. Меж ней блестело серебро столовых приборов. Рядом со столом мерцали позолотой несколько стульев. На одном из них расположился Гриша. Он ловко орудовал длинным острым тесаком, нарезая на толстой доске, лежащей на столе, куски мяса и сбрасывая их в пузатый котелок. Слева возле стены возвышался объемный шкаф из темного дерева с зеркальными дверцами. Возле шкафа ближе ко входу чернел дверной проем в какое-то помещение.

– Проходите, – призывно махнул рукой хозяин апартаментов. – Как вам тут? Я занимаю две комнаты. До остальных руки не доходят. Да и зачем мне больше? Предлагаю расположиться для пикника не берегу. Там воздух свежий. Заберите тарелки с ложками-вилками со стола и котелок, а я дровишки для костра прихвачу.

С этими словами Гриша сгреб в охапку поленья возле камина и направился к выходу. Степан подцепил ладонью за дужку котелок, а Василий с Вовкой понесли дорогую посуду.

Вскоре на берегу весело потрескивал костер, подогревая снизу аппетитное мясное варево. Гриша, не теряя времени даром, скинул с себя рваный камуфляж, плюхнулся в озеро голышом, совершил омовение и накинул на себя какую-то серую мешковатую робу. Василий тоже решил, что пора смыть с себя пыль приключений и, раздевшись, полез в озеро. Следом за ним нырнул Вовка, а через некоторое время и Степан согласился с тем, что и ему не мешает освежиться в прохладной воде.

Гриша заметил, как Вовка после купания надевает на ноги изрядно потрепанные лапти, удивленно хмыкнул, забежал обратно в особняк и вынес оттуда пару новеньких кроссовок.

– Надевай.

Вовка молча примерил обновку и остался доволен, после чего Гриша и все его гости разлеглись на траве вокруг костра и начали нетерпеливо смотреть на кипящее в котелке и распространяющее вокруг аппетитные ароматы, варево.

Гриша начал рассказ, не дожидаясь вопросов. Причем говорил на этот раз конкретно, без каких-либо туманных фраз и непонятных выражений.

– Как я уже вам говорил, попал я сюда совершенно неожиданно прямиком из степей Хакасии, – начал он свое повествование. Далее по его словам все происходило как в дурном сне. Поначалу он даже не мог понять – жив или мертв, впервые столкнувшись с переплетением реальностей и призрачных миражей этого мира. Несколько дней он скитался по темным лесам, сталкиваясь с какими-то дикими монстрами. Чудом уходил от них. Порой ему казалось, что он сошел с ума. Но вскоре ему посчастливилось встретить группу свободных поисковиков, промышляющих в Аиде тем, что попадает сюда из других миров.

Группа приняла его в свои ряды и поведала ему обо всем происходящем здесь. Это походило на бред. Поначалу он не верил, но позднее убедился сам. Поисковики рассказали ему, что мир этот ограничен со всех сторон некой Темной зыбью, приближение к которой крайне опасно.

– Примерно это выглядит вот так, – произнес Гриша и для наглядности нарисовал щепкой на береговом песке круг, расчертив его извилистыми линиями.

– В круге наш мир, – пояснил он. – Извилистые линии это речной лабиринт. В поперечнике весь этот мир в пределах Темной зыби примерно с тысячу километров. К Темной зыби приблизиться невозможно. Начинаются приступы головной боли, давит удушье. Человека охватывает паника, нарушается ритм сердца вплоть до его полной остановки. Короче, можно запросто концы отдать. Из Темной зыби регулярно происходят выбросы энергии. Через выбросы в этот мир попадают живые и мертвые люди, всевозможные предметы, самолеты, корабли, оружие, продукты, деньги…

– Деньги? – заинтересовался Степан. – Какие деньги?

– Всякие. А кому они здесь нужны?

– И рубли есть?

– У меня там где-то мешок валяется, – Гриша небрежно махнул рукой за спину. – Там доллары, рубли, евро, еще какие-то банкноты. Но они здесь цены не имеют. Здесь в цене оружие, боеприпасы, еда, одежда. В общем, все, что необходимо для выживания. Тут другие ценности в ходу. А деньгами только печку топить.

– Ни фига себе, – удивленно почесал бороду Степан. – А зачем хранишь тогда?

– Тешу себя надеждой, что когда-нибудь выберусь из этого мира. Но этот мир никого не отпускает. И чего здесь только нет. По лесам бродят какие-то гигантские хищные мутанты. Из-за выбросов Темной зыби здесь даже ландшафт меняется. На месте равнин могут возникнуть холмы и даже горы. Суша превращается в топкую трясину, по которой шастают привидения.

– А люди сюда давно попали? – спросил Василий.

– Давненько уже, – кивнул Гриша. – Тут свои историки есть. Так по их сведениям первые люди в этот мир начали попадать сюда несколько сотен лет назад. За это время здесь построено немало городов и малых поселений. Названия у них легендарные – Эльдорадо, Шамбала, Китежград. Я жил в Авалоне, который разрушили нацисты. Города и поселения строили в спокойных местах Аида, где аномалия более-менее устойчива.

– А тут-то как? Все устойчиво? – заволновался Степан и постучал кулаком по песку.

– Нормально все, – успокоил его Гриша. – Главное не шуметь.

– А немцы-то здесь откуда? – поинтересовался Василий.

– Пробились примерно год назад через Темную зыбь из другой местности, – пояснил Гриша. – Дело в том, что мы находимся не на Земле. Это другая планета. Я как исследователь аномальных явлений давно предполагал, что у Земли в параллельном мире имеется двойник, а здесь убедился, что был прав. Поверхность этого двойника состоит из отдельных участков относительно устойчивого вещества разделенного темной материей или же, как здесь называют Темной зыбью. Попав сюда, я получил подтверждение своим догадкам

– А немцы-то, немцы, что здесь делают? – поторопил Гришу с конкретным ответом Степан.

– А немцы, то есть нацисты, будучи прямыми продолжателями дела гитлеровцев времен Второй Мировой, так же как и мы ищут места прохода на Землю, – пояснил Гриша. – В свое время руководители Третьего рейха уделяли повышенное внимание так называемым тайным знаниям. Они нашли способ проникновения в этот мир и основали секретную колонию в одном из его осколков.

– Ага. А потом наши Рейхстаг взяли и нацистам дырку заткнули, – захихикал Степан.

– Я не знаю, как там и что заткнули, – пожал плечами Гриша. – Но связь колонии с Землей по каким-то причинам была утрачена. Вместе с тем ее обитатели не отказались от идеологии мирового господства. Они овладели секретами создания вооружений по мощи превосходящих те, что имеют сейчас армии самых развитых государств на Земле. Я сам видел их летающие аппараты, способные перемещаться бесшумно с огромной скоростью. Нацисты применяют в бою невидимую силовую защиту, способную противостоять выстрелам из пушек и ракетных установок. Прорвавшись к нам в Аид, они поначалу вели себя спокойно, как бы присматривались, затем начали потихоньку наглеть, пытались заставить свободных поисковиков работать на себя, чтобы те составили для них подробную карту пространств и аномальных зон, а после и вовсе объявили на них охоту. А потом более того взялись насаждать здесь свой орднунг – порядок, значит. Затребовали платить им дань.

– Вот твари, – пробормотал Степан. – Одно слово – фашисты.

– Нацисты, – поправил его Вовка.

– Дань им платить не стали, – продолжил Гриша. – Более того, однажды жители Китежграда оказали им вооруженное сопротивление. Тогда немцы приступили к вооруженному захвату Аида. Они сильны и обладают какими-то неизвестными нам технологиями. Им можно было дать достойный отпор, объединившись всеми силами, но города Аида разрознены и каждый сам за себя. Недавно был захвачен Камелот, а сегодня уничтожен Авалон. Скоро придет черед остальных.

– Как это придет черед! – возмутился Степан. – Надо организовывать сопротивление! Создавать партизанские отряды!

– Надо, – согласился Гриша. – Но кто будет создавать-то? В этом мире каждый привык жить сам за себя. Вот и результат. А жаль. Мир этот опасный, но жить в нем вполне можно. Мы поисковики добываем здесь, то, что посылает нам Земля. А посылает она все. Здесь истинная свобода. Здесь нет государства, идиотских законов, милиции, налоговой инспекции. Мы знаем, что происходит на Земле из рассказов тех, кто попадает сюда. Говорят, не все ладно там у вас. Похоже, перемены не в лучшую сторону.

– Слушай, Гриша. Вот ты говоришь, что Земля посылает сюда все, – вкрадчиво произнес Степан. – А у тебя, может, что выпить найдется?

– Найдется, – коротко ответил Гриша.

– Найдется?! – не веря, переспросил Степан. – И что же ты нас, своих спасителей тут баснями кормишь?

Вместо ответа Гриша поднялся с травы, зашел в особняк и вскоре вышел обратно, держа в левой руке бутылку водки, а в правой пятизвездочный коньяк «Арарат».

– Что будете? – спросил он.

– Все! – выдохнул Степан. – Мне лично надо стресс снять на полную, чтобы правильно поразмыслить над информацией.

* * *

Амон-Ра готов был стереть все на своем пути, ради достижения той цели, какую он поставил перед собой. Его корабль, сопровождаемый пятью уничтожителями, благополучно вышел из канала ноль-пространства в трехмерку зримого космоса и начал набирать скорость, продвигаясь к точке проникновения в Террон.

Прямо по курсу корабля тускло-багровым пятнышком светилась в черноте затухающая звезда Оум. Очень давно, когда звездолеты еще использовали фотонную тягу для своего передвижения и зачастую поднимали паруса, перемещаясь на лучевой энергии космоса, вблизи этой планеты флот кратонов разгромил армаду вселенских кочевников-сарматов. Битва была жестокая. При этом в ее огне была уничтожена одна из планет с примитивными формами жизни.

С той древней поры кратоны не появлялись более здесь. Амон-Ра за столь долгое время впервые нарушил покой этого отдаленного от проторенных путей уголка космоса. Он знал, что для достижения нужной точки пространства на скорости близкой к световой потребуется некоторое время, и решил скоротать его в мягком гравитационном ложе-компенсаторе за бокалом крепкой амброзии.

Рядом с ним в жестком кресле корабельного гостя низшего ранга напряженно застыл Бест-Ха, пристально всматриваясь в мутные грани кристалловизора. Он головой отвечал за результат миссии, отчетливо понимая, что будет аннигилирован в случае ее провала.

По настоянию Бест-Ха к миссии в качестве ассистентов привлекли пару талантливых сотрудников его сектора, принявших участие в вычислении пути на Террон. Амон-Ра согласился на увеличение количества живых особей, допущенных к выполнению столь секретного дела, решив для себя, что убьет их впоследствии за ненадобностью. Он определил им место в нижнем ярусе корабля рядом с десантным отсеком, наполненным под самые люки шестью сотнями воинов-киборгов.

В глубинах корабля за многослойной броней пряталась установка «Чистый разум», предназначенная для считывания нужных сведений с информатора.

Все пока шло в рамках задуманного плана. Но любой план имеет изъяны. Лишь только игра воли случая совершенна.

Когда корабль преодолел четверть расстояния до заданной точки, по ушам резанул пронзительный сигнал тревоги. Началось экстренное торможение. Скорость резко упала, да так, что Амон-Ра едва не выпал из ложе-компенсатора.

– Что? Что случилось? – гневно спросил он.

– Впереди флот, – доложил корабль-киборг.

– Флот? Чей флот? Откуда здесь может быть флот? Это кратоны?

– Сканируем, – ответил корабль.

– Это корабли верховной стражи. Кто-то донес на нас. Теперь нас точно аннигилируют, – испуганно забормотал Бест-Ха.

– Замолчи, – процедил Амон-Ра. – Чья бы корова мычала, а твоя в стойле стояла.

– Молчала, – поправил Бест-Ха. В силу своей профессиональной деятельности он тоже знал некоторые пословицы и поговорки жителей секретной планеты.

– Это не флот кратонов, – доложил корабль.

– А кто? Кто это? – нетерпеливо спросил Амон-Ра.

– У них нет опознавательных сигналов.

– Сколько их?

– Один тяжелый крейсер. Два корабля среднего класса. Шестнадцать уничтожителей.

– Трехкратное превосходство в огневой мощи, – пробормотал Амон-Ра. – Кто же вы такие?

– Они нас заметили, – доложил корабль. – Наши сканирующие лучи встречаются. Какие будут распоряжения?

– Вперед, – коротко приказал Амон-Ра.

Глава 19 БЕЗДНА

Костер догорал. По озеру зигзагами на лодке рассекал подвыпивший Степан. Он пополнил для нее запасы бензина из бака катера и теперь проверял качество топлива, нещадно нагружая мотор. Судя по тому, как лодка порой едва не взлетала, вставая на дыбы, горючее было хорошее.

Утомившийся и принявший на грудь изрядную дозу, Гриша спал на траве, раскинув руки в стороны и обратив лицо к хмурому небу. Степан, убедившись в качестве топлива, пристал к берегу, выпрыгнул из лодки и с довольной улыбкой прилег на бок возле догорающего костра, подперев рукой голову. Он был бодр и доволен изрядной дозой водки с коньяком под закусь мясом кабана в наваристом бульоне. Весь этот мир вокруг казался ему голубым и зеленым, а будущее рисовалось в радужном свете. Из рассказов Гриши он на нетрезвую голову сделал вывод, что здесь всего много, разнообразные материальные блага сваливаются прямо с неба, как манна небесная и жить вполне можно.

А нацисты?

– А что нацисты? Организуем сопротивление и уничтожим гитлеровское отродье! – кричал Степан, размахивая кулаками. – Или мы не русские?

Василий не разделял его оптимизма. Водка не пошла ему на пользу. Он сидел молча на покатом камне возле воды, в десятке шагов от трофейного катера, хмуро разглядывая неприветливый и дикий пейзаж.

Темный лес затаился тишиной. На сердце было тревожно. Но за себя Василий не волновался. Собственная жизнь для него не представляла особой ценности, с того злополучного дня, когда его известили об увольнении из института. До того времени он был уверен, что крепко держит собственную судьбу за ошейник, сможет многого достичь на научном поприще, реализовать обширные жизненные планы и обрести счастье. Ан, нет. Судьба-злодейка извернулась и жестоко укусила его своими острыми зубами, а птица счастья, которую он, казалось бы, уже ухватил за хвост, нагадила ему в руку и улетела навсегда.

Позже, попав в центр Аркадия Каменецкого, он с готовностью шел на риск, принимая предложения о проведении над собой самых опасных опытов, как бы тем самым бросая жизни вызов. Это его закалило, сделало сильным физически и психически. Но для чего эта закалка нужна? Что стоит его сила здесь? В этих странных мирах он чувствовал себя тигром, посаженным в крепкую железную клетку и выставленным на показ невидимым зрителям. Ему казалось, что они смеются над ним, а тот, кто его запер, довольно ухмыляется и собирает деньги за просмотр диковинного зверя.

А зрители глазеют и гадают. Выберется ли он из очередной западни? Выживет или нет?

Впрочем, с недавнего времени он начал ловить себя на мысли, что ему могло бы понравиться это приключение, раскрывшее для него новые горизонты, не будь рядом Вовки. Василий чувствовал за него ответственность. Что будет с сыном, если они не найдут выхода? А если их настигнет снова эта тварь? И что их ждет в этом мире?

Черные мысли одолевали. Он покосился на Вовку, сидящего рядом на траве и обхватившего руками колени. В последнее время сын был молчалив и задумчив. Взгляд его был отрешен и углублен в себя. Еще бы! Не каждый взрослый сможет без каких-либо психических последствий пережить, то, что произошло с ними, а тут подросток тринадцати лет. Вместе с тем этот подросток в последние дни неоднократно удивлял своего отца решимостью и недетской логикой своих поступков. А как он управлялся со звездолетом. И этот холодный взгляд киллера при встрече с агрессивными незнакомцами. Да, уж.

– Вован, – позвал сына Василий.

– Что? – спросил тот, не поворачивая голову.

– Ты как?

– Нормально.

– Ты что-то молчишь последнее время.

– А, что мне песни петь?

– Вован, ты тогда на острове странную фразу обронил.

– Какую фразу?

– Ну, это. Ты сказал, что вспомнил, как бластер включать. Вспомнил. Что это значит?

– То и значит. Случайно нажал.

– Ты что-то скрываешь, Вован. Скажи. Мне надо знать. Ты что-то знаешь? Может, от отчима узнал, что-то такое? Он же у тебя крутой. А еще может…

Василия прервал невеселый Вовкин смешок.

– Причем здесь мой отчим? Ты недооцениваешь меня, батя, – произнес сын, не глядя на отца. – И почему родители считают себя умнее детей?

– Мы не умнее, мы опытнее, – попытался неуклюже оправдаться Василий.

– А в чем он ваш опыт?

– Ну, наверное, в тех ошибках, которые мы успели совершить.

– И все?

– Еще, наверное, в том…

– Наверное, наверное. Ты же вроде как ученым был, батя, кандидатом наук. Почему такие неточные формулировки?

– Наверное, потому, что мы с тобой говорим о вещах, не поддающихся научному объяснению.

– Опять, наверное. Снова, наверное, – задумчиво изрек Вовка. – А что вы взрослые знаете об этом мире? Похоже, что очень немного. Тем не менее, вы зачастую категоричны и часто говорите, что этого не может быть, так делать нехорошо, это красиво, это уродливо. Вы, на самом деле, многого не понимаете, но пытаетесь показать друг другу, свою осведомленность во всем. А знаешь, батя, какой самый главный признак отсутствия ума? Знаешь?

– И какой же? – спросил Василий, не скрывая своего интереса. Вовка удивил его в очередной раз взрослостью своих рассуждений.

– Самый главный признак отсутствия ума – неудержимое желание постоянно доказывать всем его присутствие.

– Ты на что намекаешь?

– Да, так, – загадочно произнес Вовка.

– И все же?

– Да ты не поймешь меня в очередной раз.

– А когда я тебя не понимал?

– Да, было дело. Давно.

– Не помню, – Василий задумчиво мотнул головой. – Извини. Но может сейчас пойму. Расскажи. Что там у тебя?

– Бездна, – коротко произнес Вовка.

– Какая бездна?

– Та самая, таящаяся в нас и соединяющая нас. Понимаешь, батя, каждый ребенок, рождаясь в этом мире, смотрит на него незамутненными глазами великой бездны, в которой есть все. Но проходят годы, и взрослые люди заваливают эти глаза мусором устоявшихся догм и предрассудков, после чего ребенок забывает о своей бездне. Он перестает чувствовать ее бесконечную силу и единение с ней. Он становится взрослым и одиноким в этой бесконечной вселенной. Но эта бездна продолжает жить в каждом из нас. Она в тебе, в Степане, в каждом человеке. Надо только освободить ее. Но вы не чувствуете и не понимаете. А я всегда ощущал ее в себе. Но в эти дни как никогда я почувствовал ее великую мощь. Я будто вспоминаю что-то древнее и забытое. Тогда в звездолете, управляя им, на острове, выстрелив из бластера, я будто пелену со своих глаз снимал. А ты мне тут про отчима говоришь. Причем тут он и моя бездна? Что ты на меня так смотришь, как будто в первый раз увидел? Ты хоть что-нибудь понял?

Василий молча кивнул. Он не находил слов.

Вовка грустно усмехнулся.

– Ерунда это все. Забудь. Мы с тобой, батя, долго не виделись и уже три дня как вместе. Попали в какой-то переплет инопланетный и неизвестно чем еще все это закончится, а ты меня спрашиваешь о какой-то ерунде. Ты бы меня лучше спросил, как я там живу с ними. Хорошо ли мне? Радостно ли? Когда ты с мамой разводился, вы меня спросили? Мы тут с тобой рядом сидим, а такое ощущение, будто на разных планетах находимся, да еще и в параллельных мирах.

Вовка замолчал. А у Василия ответные слова застряли в горле. Он хотел сказать сыну что-нибудь хорошее, но не успел.

– Вован! – послышался за спиной пьяный возглас Степана. – Покаж, как инопланетное оружие стреляет.

– Иди сюда, – отозвался Вовка, поднялся на ноги и достал из кармана бластер. Степан подошел, стараясь твердо держаться на ногах, но его забрасывало. Василий тоже привстал с камня с, любопытством рассматривая неземное оружие. Оно мало чем отличалось от обычного пистолета, изготовленного из вороненой стали. Разве, что оконечность ствола блестела рубиново-красно.

– Обойдемся без стрельбы, только покажу, как это делается, – предупредил Вовка. – Энергию бластера попусту тратить не будем. Он и без того разрядился наполовину за сотню лет.

– Кажи, кажи, – нетерпеливо зачастил Степан, тряся бородой.

– Берем как пистолет, – начал пояснять Вовка. – Большим пальцем надавливаем на то место, где у обычного пистолета боек. Загорается концентратор энергии.

Красно-рубиновый глянец на стволе багрово засветился.

– Можно стрелять. Нажимаем на курок и все. Враг уничтожен.

– Дай пальнуть! – Степан жадно потянулся обеими руками к бластеру и был отброшен от Вовки невидимой силой.

– О, блин! Ты чо дерешься!

– Это силовое поле включается, одновременно с приведением бластера в боевую готовность, – пояснил Вовка. – Защищает своего хозяина. Все, хватит. А то энергия тратится.

Инопланетное оружие исчезло в кармане Вовкиных штанов.

– Дай пальнуть! Дай! – заблажил Степан.

Вовка мотнул головой.

– Пьяным нельзя оружие доверять, да еще инопланетное.

– Это кто тут пьяный? Я пьяный? Да ты знаешь, сколь я еще выпить могу? Я после бутылки водки белку в глаз бил! Да ты знаешь, где я в армии служил? Да ты не знаешь кто я такой! Да я…

– Степан, успокойся, – вмешался Василий. – Гриша бластер увидит. Начнет опять докапываться, кто мы, да откуда.

– Да он в отрубе лежит!

– Потом постреляешь, – сказал, как отрезал Вовка.

– Когда потом? Может, последний день живем?

– Не говори ерунды.

– Ну и ладно! – Степан огорченно махнул рукой отошел в сторону и присел на траву.

– Степа, – позвал Вовка. – Держи. Но только осторожно.

Бывалый таежник резво подскочил и обеими руками ухватил бластер, направляя ствол в сторону противоположного берега озера, а затем большим пальцем правой ладони привел его в боевую готовность.

– Стреляй, – скомандовал Вовка.

Тонкий белый луч метнулся над водой и угодил в дальний берег. В ту же секунду яркая вспышка ударила по глазам. Берег закачался волнами.

– Выключай! – заорал Вовка, но Степан уже и без того нажал на предохранитель и опасливо втянул голову в плечи.

– Что-то не так, – пробормотал Василий.

– Началось, – выдохнул Степан, и все увидели, как над водой по центру озера закачался призрачный силуэт какой-то высокой башни, а затем в небе появились размытые контуры церковных куполов с крестами.

– Божье знамение! Иже еси на небеси. Да святится имя твое, да придет царствие твое, – забормотал Степан.

– А это черти, – прошептал Вовка, показывая рукой на плывущие над водой полупрозрачные человеческие фигуры с размытыми лицами. А затем появился легковой автомобиль непонятной марки. Он медленно катился по воздуху, отражаясь в озере, за ним проследовал другой, третий… Все они пропадали один за другим на фоне береговых скал. Меж тем многочисленные людские призраки беспорядочно появлялись в пространстве и бесследно исчезали. Внезапно откуда-то слева из леса вырвалось видение всадника на коне. На его плечах развевался плащ, а голову прикрывал остроконечный шлем. Всадник пронесся сквозь хаос призраков и в одно мгновение канул в пустоту.

– Времена перепутались здесь, – вновь прошептал Вовка. – Это ты Стёпа своим выстрелом нереальность расшевелил.

– А чо, я знал что ли? – начал негромко оправдываться Степан. – Слушай, Вовка? А они нас видят? Я не хочу, чтобы они нас видели. Ну, их на …!

– Да они друг друга не видят, не то, что нас, – успокоил Степана Василий.

– А что если по ним пальнуть, – осмелев, пробормотал Степан и вскинул бластер.

– Стой! – только и успел заорать Вовка. Белый луч вновь разрезал пространство, разметав призраков и всколыхнув воздух. Мираж над озером пропал в миг, а вместо него из воды начало подниматься нечто чудовищное. Поначалу проявилась серо-зеленая пупырчатая голова с маленькими по сравнению с ней глазами. Голова была величиной за два метра. Вслед за головой поднялось туловище с короткими передними лапами. Жуткая тварь покачивалась на толстых задних лапах и шевелила длинным хвостом. При этом она медленно поворачивала головой из стороны в сторону на высоте трехэтажного дома.

Степан шарахнулся назад. Василий застыл на месте.

– Динозавр, – прошептал Вовка. – Не двигайтесь. Рептилии реагируют на движение.

– Ты думаешь – он реален? Он видит нас? – спросил Василий.

– Может быть, – тихо ответил Вовка. – Его пространство затягивает. Он может здесь материализоваться. Дошутился Степа. Поднял пласты времен.

Гигантский ящер продолжал ворочать головой.

– Может, обойдется, – забормотал Степан. – Не надо нам здесь этого. Изыди, блин!

Ага, сейчас. Ушел. Чудовище сделало шаг к берегу, затем ещё один и побежало во всю прыть по воде, приближаясь со скоростью поезда. Степан, недолго думая, поднял бластер и выпалил лучом прямо в оскаленную морду. Эффект нулевой. Василий схватил Вовку за руку и рванулся в сторону. Степан, проявив неожиданную прыть, заскакал зигзагами вдоль берега. Василий свободной рукой подхватил с земли автомат и полоснул очередью выстрелов по чудовищу, отчетливо увидев в его пасти десятки длинных острых клыков. Бесполезно. Монстр приближался, шлепая лапами по воде. В стороны летели брызги. Реальность! Это реальность! Но почему же он бежит по воде и не тонет?! Почему на выстрелы не реагирует?!

Автомат замолчал. Кончились патроны, но палец продолжал судорожно нажимать курок, а в следующий миг Василий почувствовал, как вдоль его позвоночника поднялась горячая волна, ударила в голову и вырвалась через лоб в сторону чудовища невидимым потоком.

Динозавр резко остановился в десятке метров от берега, будто натолкнулся на незримую стену, качнулся и медленно растворился в воздухе, расплываясь смутным облаком над водой.

Василий отбросил автомат, зачем-то посмотрел на свои ладони, затем прикоснулся пальцами ко лбу. Он был холоден.

– Сгинула тварь, – послышался издалека голос Степана, укрывшегося за береговым валуном.

– Что? Что случилось? – послышался встревоженный голос Гриши, разбуженного воплями и выстрелами. – Зачем так шуметь. Здесь надо себя вести тихо. Здесь пригрань накануне выброса. Все может начаться в любой момент. Тихо вы там!

Степан выбрался из укрытия, сжимая правой рукой бластер, нетвердым шагом подошел к костру, подбросил в него дров и разлегся рядом на траве.

– Тихо. Уже все тихо, – забормотал он. – Все тихо. Вовка. Забери пистолет и спрячь. А я отдыхать буду. Устал я. Ох, и устал же я. Угораздило же меня в столь преклонном возрасте по миру, так сказать, пойти. Спать буду… Все хорошо…

Наступила тишина. Степан успокоился возле костра. Гриша, тоже откинулся на траву. Вовка подобрал бластер и сунул себе в карман. Василий присел на песок, вновь прикоснулся ладонью ко лбу и почувствовал, как кончики пальцев будто пронзил разряд электрического тока.

Вовка сел рядом.

– Как это у тебя получается? – спросил он.

– Что получается?

– Проявление нечеловеческих возможностей. Я же видел все.

– Что ты видел?

– Тогда на острове с немцами. Никто не понял, как ты это сделал. Все было очень быстро. И сейчас тоже. Ты остановил проявление. Я почувствовал энергию. Как ты это сделал?

Василий не отвечал. Вопрос сына застал его врасплох. Он и сам не понимал, что с ним происходит.

– Как же ты это делаешь? – настойчиво спросил Вовка.

– Не знаю, – правдиво ответил Василий. – Кстати ты меня тоже удивил на острове.

– Чем удивил? – спросил после недолгого молчания Вовка.

– Взглядом. Так не смотрят дети.

– Я сам себя удивил. А ты кто такой, батя?

– В смысле?

– В прямом смысле? Ты же не дворник. Чем ты занимаешься? Только без шуток. Мы тут попали в серьезный переплет и должны знать все друг о друге. А иначе нам из него не выбраться. Настала пора понимать, что происходит и начинать конкретные действия, а не болтаться по мирам, как сам знаешь, что в проруби. Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Конкретно, чем ты занимаешься? Говори. Только правду.

– Мне нельзя говорить. Я подписку давал, – попытался возразить Василий, почувствовав себя под пронзительным взглядом сына, как на допросе у следователя.

– Подписку? – Вовка невесело усмехнулся. – И где она теперь? В каком краю вселенной? Рассказывай батя, не темни.

– Не могу я.

– Не можешь? А это что такое?

Вовка разжал кулак, и Василий увидел на ладони продолговатый черный кристалл с маленькой искоркой внутри. Это был тот самый камешек, из руки инопланетянина. Василий, положив его тогда в карман, совершенно забыл о нем.

– Откуда это у тебя? – настойчиво спросил Вовка.

– Это? Это я взял там у космонавта. Он сжимал его в своем кулаке.

Услышав ответ, сын вздрогнул.

– Вован, что с тобой?

– Нормально все.

– Точно, нормально? Ты этот камень у меня из кармана вытащил?

– Мне его дали… Нет, не так, – Вовка мотнул головой. – Я его подобрал здесь на берегу. Он у тебя из кармана выпал, когда ты раздевался, чтобы в воду залезть.

– Понятно.

– Ничего тебе еще не понятно. И кто же ты такой, батя?

– Я агент секретного научного центра. Испытатель, – понимая, что ему не уйти от правдивого ответа, произнес Василий.

– И что же ты испытывал?

– Многое. Но в основном на мне испытывали препараты, стимулирующие скрытые возможности организма, улучшающие его реакцию, боевые качества, выносливость и прочее.

– Тогда все ясно, – многозначительно изрек Вовка.

– Что тебе ясно?

– Похоже, что в тебе здесь проявляются последствия опытов. Гриша же говорил, что у некоторых из тех, кто попадает сюда, проявляются аномальные способности.

Василий задумался. А почему бы и нет? Такое вполне возможно. Самое главное, чтобы все эти способности не вышли из-под контроля, и он не превратился в какого-нибудь монстра. Мало ли чем в свое время они там его напичкали. Еще чего доброго каким-нибудь оборотнем станет тут или вампиром. Похоже, что эти способности пока начинают проявляться в экстремальных ситуациях. Но что будет дальше? Надо следить за собой.

– Логично, – согласился он с сыном.

– Вот и хорошо, – кивнул тот. – А теперь слушай. Нам надо выбираться отсюда, и этот камешек нам поможет.

– И как он нам поможет?

– Он уже нам помог, проведя через Темную материю. Поможет снова. Мы должны пробраться к границе Аида. Там этот камень откроет нам канал перемещения на Землю.

– А почему ты так в этом уверен?

– Почему? Потому, что знаю. Ты видишь звездочку внутри? Видишь?

Вовка поднес камешек к глазам Василия.

– А что это у вас такое?! – послышался позади громкий возглас. Василий с Вовкой резко обернулись. За своей беседой они не заметили, как к ним тихо подкрался Гриша. Он проспался, и теперь взгляд его был осмыслен, удивлен и устремлен на камешек.

– Это же… Это… Дай, пожалуйста мне. Я должен убедиться, что это существует. Дай, пожалуйста, – Гриша протянул руку.

Вовка молча сжал камешек в кулаке.

– Вы кто? – настороженно спросил Гриша. – Откуда у вас Магдава?

– Что за Магдава? – спросил Василий?

Гриша молча уселся рядом с Вовкой и посмотрел на его сжатый кулак.

– Вы инопланетяне, – произнес он решительно после недолгого молчания.

– С чего бы это? – усмехнулся Вовка.

– У вас камешек неземной. Я почти в этом уверен. Впрочем, могу ошибаться. Дай посмотреть.

– Смотри. Но в руки не дам.

Вовка разжал кулак.

– Это он, – прошептал Гриша после минутного созерцания камня. – Это он. Это Магдава. Откуда он у вас?

– Какой еще Магдава? – вновь спросил Василий.

– Это камень тайных жрецов.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Вовка.

– Да уж знаю. Я же аномальщик. Изучал много древних документов. В одном из них натолкнулся на описание черного кристалла со звездой внутри. Там было написано, что такими камнями пользовались тайные жрецы с планеты Рам. Этот путеводный камень открывает коридоры пространств. Так, что ребята инопланетяне, я тоже кое-что знаю. Рад приветствовать вас в моей скромной обители! Вы прибыли сюда для нашего спасения? А я избранный вами? Поведайте мне о вашей миссии. Мне жутко интересно! А может быть вы, наоборот…

– Замолчи! – грубо прервал словесный поток Гриши Василий. – Ты пьян и несешь ахинею. Никакие мы не инопланетяне.

– Похоже, что не ахинею, – возразил Вовка. – Гриша, ты говоришь, что читал о камне в каком-то древнем документе. Как он называется?

– На русский язык он переводится как «Исход», – ответил Гриша. – Это очень древний манускрипт. Написан на санскрите. Я изучал санскрит.

– Да ты у нас полиглот, – усмехнулся Василий.

– Я одержим открытием тайн, – гордо произнес Гриша. – И это мое устремление принесло свои плоды. Я счастлив тем, что встретил выходцев из иных миров.

– И ты читал, что этот камень открывает коридоры пространств? – спросил Вовка.

– Именно так!

– Интересно, – задумчиво произнес Вовка. – Я манускрипт не видел. Но, тем не менее, тоже знаю об этом свойстве камня.

– Еще бы! Ты же инопланетянин.

– Гриша, а ты знаешь, как добраться до Темной зыби?

– Само собой! Я же поисковик! Я тут знаю все ходы и выходы! А ты хочешь через Темную зыбь пробиться на Землю при помощи этого камня? А зачем? Ты ее хочешь завоевать?

– Я ему расскажу, пожалуй, о нас? – спросил Вовка Василия.

– Рассказывай, – устало отмахнулся тот. – Все равно не поверит.

Глава 20 ПРИСУТСТВИЕ

Амон-Ра затребовал от неизвестного флота опознавательного оповещения, но ответа не последовало. Более того неведомые корабли приступили к передислокации, формируя свои построения в линейные боевые порядки, и показывая тем самым отнюдь не миролюбивые намерения. Сближение продолжалось. Неожиданно в командирскую рубку звездолета вместо опознавательного отзыва ворвался голос Владимира Высоцкого.

Четыре года рыскал в море наш корсар,

В боях и штормах не поблекло наше знамя,

Мы научились штопать паруса,

И затыкать пробоины телами.

Звучала песня с запретной планеты. Амон-Ра знал многие языки народов Терры и тот, на котором исполнялась эта песня, ему также был знаком. Мало того – Амон-Ра был знаком с творчеством самого автора и исполнителя этой песни.

– С нами вышли на громкую связь, – пояснил корабль-киборг.

– Уже понял, – мрачно кивнул Амон-Ра. – И даже начинаю соображать, чей это флот.

А песня продолжала гулять по рубке:

За нами гонится эскадра по пятам,

На море штиль и не избегнуть встречи,

Но нам сказал спокойно капитан:

«Еще не вечер, еще не вечер».

Вот развернулся боком флагманский фрегат

И левый борт окрасился дымами.

Ответный залп на глаз и наугад –

Вдали пожар и смерть – Удача с нами.

Бодрые куплеты смолкли, и наступила тишина.

– Это Дао, – едва слышно, но вместе с тем уверенно, прошептал Бест-Ха. – Откуда он здесь?

У Амона-Ра после наглого вторжения в его рубку куплетов песни с древней тематикой морского разбоя тоже не оставалось сомнений, что путь ему преградил флот широко известного на просторах вселенной неуловимого космического пирата по имени Дао. Впрочем, Амон-Ра знал секрет его неуловимости. Удачливому пирату покровительствовали серьезные властные структуры кратонов. Он делился с ними своей немалой добычей, занимаясь грабежом частных коммерческих кораблей, перевозящих всевозможные грузы. Представители тех же властных структур снабжали «флибустьера космических просторов» необходимой информацией о передвижениях особо ценных караванов. Зачастую пирату предоставлялись каналы для перемещения в ноль-пространстве, благодаря чему он всегда перехватывал свою жертву в нужном ему месте и в нужное время. Похоже и на этот раз ему была оказана подобная услуга. Вне всякого сомнения, он здесь по чьей-то наводке.

Амон-Ра задумался.

Кто мог сообщить пирату о секретной миссии? О ней знали все девять командиров. Но кто из них предал? Гекат-До? Возможно. Та еще сволочь. Атун-Го? Полная мразь. Впрочем, все девять без исключения – отъявленные мерзавцы. Кстати и Бест-Ха тоже не промах. У него свой интерес. Не хочет рисковать своей шкурой в Терроне. Сволочь.

Но пират Дао никогда ранее не нападал на корабли государственных структур. Неужели же на этот раз он осмелится открыто вступить в бой с военным спецподразделением? Обнаглел? Или же есть серьезный интерес? И то и другое, скорее всего. Но такое возможно только при очень серьезном покровительстве и за немалое вознаграждение.

– Дао! – жестко произнес Амон-Ра в пространство рубки, зная, что корабль-киборг включил двустороннюю связь, и пират все слышит. – Я генерал Амон-Ра. Следую по особому заданию. Приказываю немедленно освободить путь. В противном случае вынужден буду применить силу.

В ответ послышался наглый смешок.

– Немедленно освободи путь, – повторил Амон-Ра. – Я комендант секретной планеты.

– Я знаю тебя Амон, – раздался наглый голос Дао. – А ты меня знаешь?

– И знать не хочу. Кто тебе заплатил и сколько, чтобы ты встал у меня на пути?

Снова послышался смешок, а вслед за ним фраза полная ехидства:

– Среди моря всеобщей жадности и океана порока неудержимой наживы остались еще щедрые кратоны. Впрочем ты можешь доказать, что ты один из них. Заплати мне и я освобожу путь.

«Понятно, – подумал Амон-Ра. – Сейчас он назовет сумму. Она будет значительно больше, чем та, которую он получит, а возможно уже получил за то, что преградил мне путь. Он надеется сорвать двойной, а может и тройной куш. Вот это мерзавец! Позавидовать можно!»

– Сколько? – спросил Амон-Ра.

Ответ последовал незамедлительно:

– Триста миллионов пиастр на счет, который я укажу.

Амон-Ра на некоторое время аж онемел от такой наглости. Сумма была умопомрачительная. За триста миллионов пиастр он мог бы купить должность маршала, три жизни, планету в хорошем теплом месте галактики и жить припеваючи себе в удовольствие.

– У меня есть время подумать? – спросил он после того, как к нему вернулся дар речи.

– Подумай, – ответил Дао. – Только недолго. И рекомендую тебе сбавить прыть. Иначе я скоро вынужден буду открыть огонь.

– Сбрось скорость, – приказал Амон-Ра кораблю. – И выключи связь.

– В рубке наступила тишина.

– Выполни анализ ситуации, разработай оптимальный план сражения и вычисли вероятность проникновения к заданной точке пространства.

– Будет сделано, – ответил корабль.

– Надо поворачивать, – лихорадочно зашептал Бест-Ха. – Иначе нам конец.

– Замолчи! Аннигилирую!

Бест-Ха вжал голову в плечи.

– Анализ произведен. План сражения разработан. Вероятность проникновения к заданной точке одна к семи. Неточность – плюс-минус единица, – доложил корабль.

– Я думал, хуже будет, – ухмыльнулся Амон-Ра.

Боевой устав кратонов предписывал командирам космических подразделений уклоняться от сражения, если вероятность положительного исхода оценивалась как два к одному или менее того. Прошли те времена, когда ценились и вызывали восхищение такие качества, как героизм и доблестное жертвование собой во имя победы. Кратоны, завоевав обширные пространства космоса и сознавая несокрушимую мощь своих объединенных сил, предпочитали в войнах не рисковать. Если где-то, на каком-то участке фронта они не были уверены в успехе сражения, то всегда стягивали туда дополнительные силы.

На этот раз вероятность полного фиаско в предстоящем столкновении для Амона-Ра многократно превосходила положительный результат. К тому же у него не было резервов, чтобы действовать наверняка. Ничего не оставалось, как только прорываться вперед.

– Слушай мою команду, – жестко произнес Амон-Ра. – Приказываю атаковать всеми силами.

– Есть – атаковать! – отрапортовал корабль.

Решение принято. Задача поставлена. Приказ отдан. Амон-Ра откинулся на ложе-компенсатор. Сражение запрограммировано и будет проходить в автоматическом режиме. Давно ушло в прошлое то время, когда в космические битвы вмешивались живые особи с их замедленной реакцией и эмоциональным восприятием на изменчивую ситуацию боя. Теперь исход битвы решают машины. Они сами анализируют ситуацию, рассчитывают план сражения, корректируют его по ходу развития событий и действуют в зависимости от времени и обстоятельств.

Пират Дао когда-то сам был генералом космического флота империи. До межзвездной разбойничьей жизни его довели неумеренные амбиции, патологическое желание власти и жадность. Это кратон был мал ростом и по рассказам тех, кому в свое время довелось иметь с ним дело, был похож на хурта – мерзкого и лысого грызуна.

Дао знал боевой устав кратонов. Будучи полностью уверенным, что Амон-Ра будет действовать в рамках этого документа, пират не ожидал нападения при трехкратном превосходстве своих сил.

Меж тем пять уничтожителей Амона-ра выстроились в линию впереди своего флагмана и, наращивая скорость, включили энергетическую маскировочную защиту.

Пират не поверил своим глазам, увидев на экране кристалловизора приближение нападающего противника. Он с запозданием отдал команду на отражение атаки, его флот не успел перестроиться должным образом и не смог с максимальной эффективностью использовать всю свою огневую мощь. Это уравняло силы сторон.

Уничтожители Амона-Ра под прикрытием защитного поля выпустили в разные стороны десять отвлекающих фантомов.

Корабли Дао открыли по ним беспорядочный огонь, но стрельба по призракам – не лучший способ достижения победы.

Противники сблизились на дистанцию видимости невооруженным глазом.

Уничтожители Амона-Ра прицельным огнем пробили брешь в первом эшелоне флота Дао, подбив четыре корабля.

Флагман Амона-Ра ощутимо тряхнуло. Приборы зафиксировали проникновение плазменного заряда через защитное поле. Повреждений установлено не было.

Линия уничтожителей соприкоснулась со вторым эшелоном флота Дао. Вспыхнул ослепительный огонь. Корабль Амона-Ра на скорости пробил его и вынырнул вместе с двумя уничтожителями в тылу пиратского флота.

Космические битвы машин скоротечны. Первый этап закончился в пользу Амона-Ра. Он раскроил флот Дао, потеряв три уничтожителя. Пират понес несравненно большие потери, недосчитавшись семи кораблей. Вне себя от ярости он пустил остатки своих боевых сил вдогонку за наглецом.

Корабль-киборг, уходя от погони, развил максимальную скорость перемещения в трехмерном космосе. С тылу его прикрывали два уничтожителя. Меж тем пират не отставал. Вне всякого сомнения, он настигнет Амона-Ра, когда тот остановиться в заданной точке пространства. Остановка необходима для того, чтобы трансаннигилятор смог открыть портал на Террон. Но пират помешает тому, если его не задержать.

Корабль-киборг предусмотрел в плане боя и такой вариант развития событий. Он повернул на флот пирата корабли прикрытия и кроме того открыв свои люки, выпустил в космос сотню летучих кратонообразных киборгов.

– Что ты делаешь! – возмутился Амон-Ра! – Киборги мне будут нужны в Терроне!

– Так надо, мой господин, – произнес корабль. – Сила Дао велика. Иначе мы не сможем задержать его на необходимое время.

– Действуй, – махнул рукой Амон-Ра, понимая, что вступать в спор с машиной во время боя – все равно, что пытаться укусить собственный локоть.

– Действуй, – эхом повторил Бест-Ха. Он был готов на все, лишь бы благополучно уйти от пиратского флота.

Киборги мгновенно растворились в черноте космоса. Передвигались они на гравитационно-плазменных двигателях. Скорость и вооружение киборгов позволяли им разрушать броню звездолетов малого и среднего классов. Они пошли на абордаж вражеского флота и небезрезультатно. Пират вынужден был снизить скорость, чтобы отразить их атаку.

– Выход на заданную точку, – доложил корабль. – Торможение. Совмещение с заданной координатой. Стабилизация.

Бест-Ха немедленно, не дожидаясь дополнительных указаний, склонился над сенсорами пульта управления трансаннигилятором.

Багровый свет звезды Оум, проникая сквозь прозрачную броню в рубку корабля, смешивался с холодным мерцанием кристалловизоров. Красная полоска на одном из них медленно сжималась, показывая тем самым, что процесс раскрытия ткани пространства близится к завершению.

– Полная готовность, – объявил Бест-Ха, обращаясь к своим ассистентам по внутренней сети.

– Есть полная готовность, – послышался ответ ассистента по имени Като-До.

Темная бездна космоса перед кораблем заколыхалась едва заметным зеленоватым свечением, в котором медленно таяли звезды. Вскоре свечение усиливалось настолько, что начало слепить глаза. В командирской рубке повисла напряженная тишина.

– Приближение, – нарушив ее, раздался голос корабля-киборга.

– Сейчас, уже скоро. Скоро, – засуетился Бест-Ха.

– Открытие, – доложил ассистент по имени Дензо-Го

Зеленое свечение в форме круга ширилось.

– Опасное приближение, – вновь послышался голос корабля-киборга. – Прошу энергию на отражение противника.

– Что? Какое приближение? – встревожился Амон-Ра. Все это время он был поглощен процессом раскрытия пути в Террон и не сразу обратил внимание на короткие предупреждения корабля.

– Приближается вражеский крейсер, – пояснил корабль. – Я забираю энергию для отражения нападения.

– Куда! – завопил Бест-Ха. Его пальцы лихорадочно забегали по сенсорам приборной панели. Тем самым он блокировал отток энергии. В настоящий момент времени она полностью направлялась на открытие портала. Отвлечение хотя бы малой части ее на иные цели грозило срывом миссии.

– Необходима энергия, – настаивал корабль. – Критическое сближение.

На одной из информационных плоскостей главного кристалловизора проявилось изображение флагмана пиратского флота. Судя по показаниям дальномеров, неприятельский корабль успел войти в зону прямого силового поражения, но по непонятным причинам открывать огонь не спешил. При этом его цилиндрический корпус медленно вращался.

«Да он же неуправляем», – догадался Амон-Ра.

– Прогноз столкновения, – доложил корабль-киборг.

– Последний отсчет! – послышался голос ассистента Като-До, и на информационной панели начали пульсировать цифры.

Десять, девять, восемь семь…

Амон-Ра увидел через прозрачную броню, как со стороны кормы корабля приближается светящаяся точка, медленно увеличиваясь в размерах.

Пять, четыре, три…

Точка обрела цилиндрические формы космического крейсера.

Два, один…

По глазам Амона-Ра ударила ослепительная вспышка.

«Что это? Столкновение, или проникновение в Террон?» – успел подумать он в тот миг.

* * *

Тяжелые тучи разорвались широкой полыньей, обнажая чистое небо. В нем зажигались незнакомые яркие созвездия иной вселенной, купаясь отражениями в холодной ряби озера. Близились к завершению еще одни сутки местного времени.

По своей продолжительности они со слов Гриши не отличались от земных, вмещая в себя те же двадцать четыре часа. Да и местное небесное светило опять же со слов Гриши внешне не отличалось от Солнца. А естественных спутников эта странная планета не имела.

Кто-то когда-то из попавших сюда прозвал ее Тартар по названию самой темной и мрачной части царства мертвых из греческой мифологии. Тартар, так Тартар. Но мало кто из всех тех, кому суждено было остаться здесь до конца дней своих, знал, что она издавна звалась Терроном.

Гриша знал это название. Гриша знал многое в силу своего природного любопытства, а если и не знал, то мог предположить все, что угодно и воспринял рассказ Вовки без какого-либо удивления, доверительно, часто переспрашивая, уточняя детали и приходя при этом в неописуемый восторг.

– В тебе что-то есть. Ты особый. В тебе, что-то есть, – приговаривал он часто, глядя широко открытыми глазами на Вовку, и тут же пояснял: – Инопланетяне тебя хотят поймать. В тебе есть, какая-то тайна. Я чувствую. Ты крутой.

Ему все же удалось заполучить из рук Вовки камень. Он долго его разглядывал, при этом, что-то едва слышно нашептывая, а, возвращая обратно, решительно произнес:

– Он нам откроет путь. Завтра же рано утром отплываем к Темной зыби.

Вовка согласно кивал.

– А может, стоит все взвесить трезвым умом, – возражал Василий.

– Нельзя медлить. Нельзя, – мотал головой Гриша. – Нам надо успеть. Нам надо добраться до Темной зыби до начала выброса, а он начнется со дня на день. Да и нацисты могут в любой момент пожаловать в эту часть Стикса.

– Надо плыть, – согласно кивал Вовка. – Я знаю. Мы проскочим. Камень нас выведет.

– Как же он нас выведет? – сомневался Василий. – Того инопланетянина не вывел и нас не выведет. Впрочем, я не возражаю плыть к этой Темной зыби. Все лучше, чем на месте просто так сидеть.

– Этот камень небольшой и не может открывать широкие каналы, – начал пояснять Гриша. – Он не рассчитан на массу огромного звездолета. А тот инопланетянин, как я понимаю, сидел поначалу в звездолете, а потом уже скопытился, выбравшись из него. Я правильно понимаю, Вован?

– Правильно. Скопытился.

– Ты чего Вован?

– Холодно тут стало что-то. Пойду, камин затоплю, – Вовка резко поднялся и направился к особняку.

– И то верно. Вечер. Прохладно уже, – согласился Гриша. – Пошли под крышу.

– Я здесь еще посижу, – отказался Василий.

Полынья в облаках ширилась и темнела, наполняясь звездами. Мир погружался в темноту.

За спиной послышались осторожные шаги. То подошел разбуженный вечерней прохладой, Степан.

– Ты чего Вася тут один сидишь?

– На незнакомые звезды смотрю. Небо здесь иное.

– И то верно. Иное небо. А ежели, небо иное, то и бог другой. Так оно получается?

– Это почему же?

– Да потому. У каждого бога свое небо, я так думаю. А где все?

– В доме.

Степан потоптался и присел рядом.

– Слышь, Вася, а ты кто на самом деле?

Василий посмотрел на Степана мутным взглядом.

– Чего молчишь-то? Кто ты? И кто твой Вовка? Сдается мне, что вы не те за кого себя выдаете. Ты очень быстро двигался тогда на острове. А Вован, так тот вообще очень многое умеет и знает.

– Умели бы да знали многое, так давно бы отсюда выбрались, – невесело усмехнулся Василий. – Впрочем, завтра попробуем.

– А что завтра?

– Завтра поутру к Темной зыби поплывем. Попробуем прорваться.

– Вот так просто попробуем? Рисково.

– Не просто попробуем. Есть одна задумка. Может и получиться.

– Что за задумка? – у Степана аж борода затряслась от любопытства и в темноте заблестели глаза.

– А ты у них спроси, – Василий махнул рукой назад.

– Спрошу.

Степан дернулся, было, приподнимаясь, но вновь присел.

– И все-таки, кто вы такие? – настойчиво спросил он.

– Я Бэтман, – ответил Василий.

* * *

Потеряв ощущение времени, Каменецкий продолжал неподвижно сидеть в кресле с того самого момента, как неожиданным сотрясением мысли и всех своих чувств он понял и ощутил, что кроме него здесь присутствует еще кто-то.

Или что-то?

Он боялся пошевелиться, парализованный этим присутствием, и резко вздрогнул, когда сам собой включился компьютер. По экрану монитора побежала странная серебристая рябь, какие-то цифры и ряды непонятных значков. Затем все это беспокойство стихло и вместо привычной картинки рабочего стола с изображением пейзажа тропического острова там, на фоне зеленоватого свечения проявилось какое-то темное размытое пятно, медленно принимающее контуры человеческой фигуры в длинном плаще с капюшоном на голове. Фигура медленно приближалась, как бы выползая за пределы монитора и растекаясь в пространстве.

Шипящий потусторонний, проникающий в мозг звук, начал разрывать голову Каменецкого. Память его мгновенно взорвалась видениями из некогда просмотренных им ранее фильмов-ужасов.

– Это реальность. Реальность, – застучала в висках жуткая мысль.

– Ты… мой… Жди… Я… призову… тебя…, – услышал он сквозь шипение потусторонний хрип, резко дернулся назад в припадке дикого животного ужаса, опрокинул кресло, забарахтался в падении как бы пытаясь выпутаться из невидимых вязких кошмарных сетей и очнулся на диване в апартаментах для отдыха.

В фонтане неподалеку монотонно журчали струи воды. По высокому сводчатому потолку скакали блики отражений от тревожной ряби на поверхности бассейна. Голова раскалывалась и гудела. Часы показывали без четверти семь утра.

Каменцкий сел и вытер ладонью со лба выступивший холодный пот. Некоторое время его мысли под впечатлением пережитых видений, были до безобразия хаотичны, в ногах и руках пробивалась дрожь, а в ушах повторяющимся эхом гулял тот хриплый потусторонний голос.

А затем наступил покой, вместе с ощущением некого предрешения будущих событий.

Он вытащил из кармана мобильный телефон. Там было три пропущенных вызова от Серова. Каменецкий набрал его номер и поднес трубку к уху.

– Как дела? Докладывай.

– Дом Вышака сгорел, – бесстрастным голосом робота сообщил Серов. – Работают пожарные дознаватели. Похоже на поджог.

– А Вышак? Где Вышак? Сгорел?

– Останков не найдено.

– А где он?

– Ищем.

– Отставить, – равнодушно произнес Каменецкий. – Отставить все поиски.

– Как отставить? И Белавина тоже?

– И Белавина. Тоже. Никого искать здесь не надо. Тщательно следите за Терроном.

– Слушаюсь, – ответил Серов. В его голосе пробилась эмоция удивления.

– Все, – Каменецкий отключил телефон и медленно повел глазами по сторонам. Он вновь почувствовал присутствие.

Глава 21 ТЫ ЖИЗНЬЮ ПОКЛЯЛСЯ

В камине лениво потрескивали догорающие поленья, убаюкивая уставших путников. Решено было выплывать рано поутру с рассветом. Степан всецело поддержал план Вовки и Гриши.

– Канал откроем меж Землей и эти миром, – мечтательно говорил он. – Откроем и будем торговать. А еще на экскурсии сюда туристов возить. Деньги к нам рекой польются.

Василий был настроен менее оптимистично.

На эту ночь решили сторожей не выставлять. По словам Гриши, здесь на озере всегда тихо. Разве, что иногда случайное полупрозрачное привидение забредет в комнаты особняка, беспрепятственно пробравшись сквозь стены. Но здешние привидения безопасны в отличие от тех, что обитают в городе Глюк. Погуляют по коридорам да комнатам и спокойно удаляться восвояси.

Гриша признался, что поначалу побаивался привидений. А потом попривык. Облик у них самый разнообразный и зачастую не совсем приятный. Бывало, что появлялись человеческие фигуры без голов, или же той или иной конечности, а иногда и одна голова в гордом одиночестве проплывала через пространство и светилась, будто шаровая молния.

Забредали сюда и привидения самых разных животных, в том числе неизвестных ранее Грише своим обликом. Вполне возможно, что это были проявления представителей фауны каких-то других миров.

Бывало порой на крыше особняка, что-то подвывало в тихие ночи. Но этот тоскливый звук, опять же по словам Гриши был безобиден и скорее всего являл собой некую непознанную аномалию.

В камине иногда сами собой синим огнем могли кратковременно вспыхнуть остывшие угли.

А в остальном здесь все спокойно и безопасно.

Гриша расстелил для ночлега гостей возле камина на полу шкуру хорта и пояснил, что эти звери чрезвычайно свирепы. Среди местного населения ходят слухи, что эти твари произошли от попавших сюда людей в результате какой-то мутации, что вполне возможно. Здесь все возможно.

Степан, взглянув на шкуру, не преминул рассказать о встрече с чудовищем возле корабля на крутом берегу, на что Гриша сообщил, что это был ни кто иной, как хорт. Эти огромные зверюги во множестве обитают в Аиде. Но Гриша тут же поспешил успокоить гостей, заявив уверенно, что этих тварей здесь на озере он ни разу не встречал.

Степан не поверил этим успокаивающим заверениям и, укладываясь на шкуру, положил себе под руку на всякий случай «Шмайсер».

К ночи Гриша предложил гостям холодного кислого морса из местных ягод, похожих на клюкву, но больших по размерам. Он утверждал, что этот напиток хорош для похмельной головы.

Степан с Василием выпили, аж по два стакана. Вовка тоже не отказался, хотя и не потреблял до того горячительные напитки.

На том все и успокоились.

Василий долго не мог уснуть, ворочался, часто вскидывал голову, прислушиваясь к мертвой тишине, а затем будто провалился в глубокую и темную яму без сновидений.

Проснулся от тряски за плечо.

– Папа! Папа! Вставай! Этот Гриша смылся! – прорвался через вязкое покрывало сна взволнованный голос Вовки.

– Кто куда смылся? – пробормотал Василий, не приподнимая век, но уже через мгновение резко приподнял голову и встретился взглядом с мрачными глазами Вовки.

– Как смылся? Куда?

– Нет его! Катера нет! И камень спёр! Из кармана у меня вытащил, пока мы спали!

Вовка показал левый вывернутый карман штанов.

– А лодка? Лодка тут?

– Тут лодка.

– А бластер? Бластер где?

– Здесь, – Вовка похлопал по правому карману. – Он на полу валялся. Похоже, что Гриша его в темноте за пистолет принял и не стал забирать. У него и без того здесь оружия полно.

– Полно оружия? А ты откуда знаешь?

– Я вчера, пока вы тут возле костра сидели, подробно этот домик обследовал. Тут у него целая потайная оружейная комната. Даже гранатомет есть. Да ты вставай! Чего сидишь-то. Надо его догонять!

Василий растолкал Степана.

– Чего? Что? Где? Немцы? – подскочил тот, выпучив спросонья глаза.

Василий вкратце ему пояснил, что случилось.

– Ах, ты гад! Напоил нас вчера морсиком. Подсыпал какой-то сонной дряни. Ничо, догоним! – зло ухмыльнулся Степан. – Далеко не уйдет. Я с катера вчера почти все топливо себе слил. Заправил бак под завязку, да еще канистру. Ему километров на сорок не больше осталось. Собираемся!

Не прошло и пяти минут, как лодка резво рассекала воду озера, прорываясь через клочья густого утреннего тумана. Вовка не преминул перед отплытием заглянуть в потайную оружейную комнату, вход которой был замаскирован под шкаф и прихватить там противотанковый гранатомет РПГ-7, а в придачу несколько гранат к нему.

– Серьезно настроен, – отметил Степан, увидев, как Вовка с мрачным видом складывает столь серьезное оружие на дно лодки. – А ты-то пользоваться им умеешь?

– Я умею, – ответил за Вовку Василий, а сам подумал, что тот, кто стрелял из пушки инопланетного корабля, сможет многое.

Нереальность скалы пересекли без проблем и выскочили в туман лабиринта. Свернули направо.

– Как думаете, куда теперь? – спросил Степан, когда лодка на полной скорости вылетела к первой водной развилке, а сам, не дожидаясь ответа, направил катер налево.

– Правильно повернул, – согласился Вовка.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Степан.

– Я теперь этот камень чувствую, – пояснил Вовка. – Он мой.

– Охотно верю, – согласился Степан и хищно втянул ноздрями воздух, – Я сам тут кое-что чувствовать начал.

– Что? – поинтересовался Василий.

– Запахи. Восприятие обострилось. Произошло, похоже, со мной что-то тут. Я чувствую, как мы по следу этого Гриши идем. Запах выхлопов двигателя катера в воздухе висит. Я будто зверь на охоте. И еще кое-что вижу.

– Что ты видишь? – спросил Вовка.

– Я эти самые нереальности вижу. Они полупрозрачные какие-то. Вон, например та скала справа. Она нереальна. За ней тоннель открывается. Интересно, блин! Выходит, что ты Вася не один тут крутой такой. Мы с Вовкой-то тоже кое-что можем. Так, Вован?

– Так, – кивнул Вовка, всматриваясь вперед.

Туман рассеялся, обнажая берега. Они были круты, каменисты и полностью лишены какой-либо растительности. По оба борта от лодки насколько хватало обзора, расстилался мертвый скалистый пейзаж, а впереди вдоль горизонта серое облачное небо перекрывала широкая полоса густой черни.

– Она самая. Темная зыбь, – показал Степан на полосу. – До нее еще далеко. Километров под сто будет. Только кажется, что близко. Этот Гриша до нее на катере всяко разно не дотянет. Догоним.

Василий краем уха слушал разговор Степана и Вовки, а сам как бы всматривался внутрь себя. С этого утра он отчетливо начал ощущать в организме какие-то странные изменения. Тело стало легким, почти невесомым. Зрение обострилось. Он различал маленькие камешки по берегам, а кроме того почувствовал, в месте солнечного сплетения некий сгусток чего-то теплого, величиной с маленький мячик. Иногда это, что-то начинало медленно расширяться, расползаясь по телу и растекаясь по ногам и рукам, и тогда пальцы начинало покалывать, будто маленькими иголочками, а затем это что-то снова сжималось до размеров мячика. Первое время все происходило самопроизвольно, не поддаваясь управлению усилием воли, но спустя время Василий начал замечать, что он может регулировать эту странную пульсацию, сосредотачиваясь на сгустке. Ощущение присутствия некой необычной субстанции внутри тела было поначалу немного пугающим, но вскоре Василий попривык к ней и лишь изредка вновь и вновь как бы проверял ее наличие внутри себя, не позволяя при этом ей вольно растекаться по телу.

Каким-то внутренним зрением он почувствовал приближение, прежде чем все услышали надрывный нарастающий вой, а затем увидели, как серую вату облаков разорвал силуэт самолета.

Это был большой пассажирский лайнер. У него горели двигатели. Он снижался по крутой траектории. Секунда, другая, и самолет пересек на высоте нескольких сотен метров впереди по курсу лодки водный поток, скрываясь за гребнем высоких скал левобережья.

А затем кверху взметнулся столб густого черного дыма и послышался грохот.

– Пипец, – угрюмо произнес Степан. – Похоже, что всем там крышка. Затянуло.

– А, может не всем, – предположил Василий. – Там помощь нужна.

– Всем, – уверенно произнес Вовка.

Василий почувствовал за скалами, где поднимался столб дыма, присутствие смерти, как чего-то неуловимо-холодного и неотвратимого. Там не было жизни.

Несколько минут плыли молча под впечатлением увиденного.

Первым не выдержал тягостного молчания Степан.

– Да уж, – задумчиво произнес он. – Вот так полетели, кто-то по делам, а кто на отдых. С родными попрощались. И вот, на тебе. Сюда попали. Стерлись с лица земли, так сказать без следа.

– А я читал, что на земле ежегодно без следа пропадают два миллиона человек, – невесело произнес Вовка. – Само собой, что не все они попадают сюда. А иначе бы этот мир уже давно переполнился.

– Само собой, – согласился Степан. – И мы без следа сгинем с земли, если этого Гришу не догоним. Кстати, кажись вон он!

По курсу лодки вдали показался катер.

– Точно, он, – кивнул Василий, разглядев обострившимся зрением знакомые формы. – Вован, ты бластер приведи в готовность. Он тебя защитит своим полем. Мало ли что там у этого Гриши на уме. У него крупнокалиберный пулемет на рубке.

– А ты как же? А Степан? – спросил Вовка.

– А мы как-нибудь отобьемся, – ответил Василий, изготавливая «Шмайсер»

– Если, начнет стрелять, то из гранатомета предупредительный сделай, -посоветовал Вовка. – По катеру не бей. А то камень утопим.

Катер медленно плыл по воле потока. Наверняка в его баках, как и предполагал Степан, кончилось горючее. Лодка быстро приближалась к нему. Василий всматривался в иллюминаторы рубки и не видел за ними какого-либо движения. На борту не подавали признаков жизни. А может, там и Гриши-то нет. Сбежал. Но, как и куда?

– Камень там, – уверенно произнес Вовка, будто угадав сомнения Василия.

– А Гришка-то затаился. Сейчас подплывем поближе, а он полоснет по нам из пулемета, – пробормотал Степан, одной рукой держась за рулевой рычаг, а другую положив на приклад американской автоматической винтовки. Василий хотел, было изготовить гранатомет для стрельбы, но его ладонь замерла на холодном металле бронебойного оружия. Он вновь почувствовал присутствие смерти. Она затаилась там, на катере, прячась за его броней. Но эта смерть уже была не опасна. Ее черный ангел насытился, получив свою незримую добычу, чтобы отнести ее по назначению в то место, откуда нет возврата.

Лодка сбавила скорость, а вскоре осторожно причалила к корме катера. Василий первым забрался на борт. Степан, залез следом и привязал лодку к выступу на фальшборте.

Держа «Шмайсер» наперевес, Василий резко распахнул дверь рубки и замер.

Гриша, в камуфляжной одежде сидел на месте штурмана, откинувшись назад. Голова запрокинута. Упасть ему не позволяла спинка кресла. Обе руки посиневшими пальцами сжимали штурвал. В широко открытых, мертвых глазах застыл ужас.

Степан, заглянул в рубку через противоположную дверь, увидел мертвеца, резко отшатнулся назад и перекрестился.

– Вовка, оставайся в лодке, – бросил через плечо Василий, желая оградить сына от жуткого зрелища.

– А что там? – спросил тот.

– Помер наш Гриша! – сообщил ему Степан.

– Убит, – уточнил Василий, увидев на ткани камуфляжной кутки с левой стороны груди мертвеца темное пятно величиной с тарелку, и подумал поначалу, что это выступила кровь из раны. Но откуда она? Пуля? Нож? А где входное отверстие? Ткань-то целая?

А может это не кровь? Он осторожно прикоснулся к пятну. На кончиках пальцев осталось, что-то похожее на черную жирную копоть.

По центру пятна располагался наружный карман куртки. Василий вздрогнул от пронзившей его жуткой догадки.

– А камень-то? Камень где? – засуетился Степан.

– Там, – Василий показал пальцем на карман.

– Ну, так бери. Чо стоишь-то? Или мертвяка испугался? Так, давай я!

– Стой! – Василий остановил Степана. – Ты что? Не понял ничего?

– А чего тут понимать? Помер да помер. И поделом. Мы его спасли, а он нас опоил и обокрал. Решил в единоличку сказочным камнем владеть. Вот его высшие силы и наказали. Все же есть бог и он на нашей стороне. Забирай камень, да и поплыли дальше.

– Какой бог? Причем здесь высшие силы? – понизив голос, так, чтобы не услышал Вовка, зашептал Василий. – Ты что не видишь? Этот инопланетный камень может убивать. Он опасен.

– И ты его, Вася боишься в руки брать, – усмехнулся Степан. – Считай, два дня его возле сердца носил, а теперь боишься.

– Я за себя не боюсь, – мотнул головой Василий и решительно вытащил камень из кармана. – Но со мной сын. Я за него боюсь. Я не знаю, что это за камень. Я не знаю, чего от него ждать. А, может быть, этот камень убил того инопланетянина?

– Он не убивал инопланетянина, – послышался за спиной голос Вовки. Сын все же забрался на борт катера и подошел к рубке, пытаясь заглянуть через спину Василия в ее пространство. – Инопланетянин умер сам, получив сильные внутренние повреждения при жесткой посадке и еще кое от чего. Он выбрался из корабля, опасаясь его взрыва, а затем из последних сил отошел от него подальше. Вот и все. А этот камень для него памятный и путеводный. Для нас он не опасен. Более того, он нас выведет и спасет. Это мой камень, батя.

– Хватит сочинять! – прервал сына Василий. – Хватит мне этих фантазий!

– Опять ты думаешь, что я фантазирую! – жестко произнес Вовка и протянул руку. – Дай мне камень!

– Не дам, – Василий положил камень в карман.

– Мы не сможем попасть обратно домой, если камень будет у тебя! Он должен быть в моих руках. Только тогда откроется правильный коридор. Дай мне камень!

– Нет! – мотнул головой Василий. – Этот камень-убийца будет, как и раньше, у меня. Только на таких условиях мы поплывем дальше.

– И попадем неизвестно куда!

– Лучше попасть неизвестно куда, чем быть мертвым.

– Вася, а ты бы верил своему сыну, – подал голос Степан. – Сдается мне, что камешек этот непростой и знает своего хозяина. И не случайно он к нам в руки попал, и не позволил, кому попало, чтобы его вот так просто украли. Отдай его Вовану. Он знает, что делать. И верь ему.

– Я не хочу верить, я хочу знать, – возразил Василий.

– В том-то вся твоя проблема, – грустно улыбнулся Степан. – Ученый ты переученный. Что оно твое знание? Пылинка. Может твое знание объяснить, то, что происходит с нами? Нет, не может. Отдай камень Вовке.

Василий упрямо мотнул головой.

– Ты опять все делаешь неправильно, папа, – обреченно произнес Вовка. – Все неправильно. Все.

– Почему опять? Когда я что-то сделал неправильно? – недоуменно спросил Василий.

– Всегда, – Вовка махнул рукой, повернулся и направился обратно в лодку.

– Тихо! – выдохнул Степан и насторожился. Василий тоже навострил уши и услышал далекий рокочущий звук.

– Катер или корабль, – прошептал Степан.

– Поменьше бы рассуждали тут. Дождались, – мрачно произнес Вовка и показал пальцем вдаль.

Из-за речного мыса на расстоянии километра один за другим быстро выплывали катера. Один, два, три четыре…Семь. Василий различил на них флаги со свастиками. Немцы.

– С тылу достали! Уходить надо! – засуетился Степан. – Все в лодку!

Уговаривать никого не пришлось. Уже через несколько секунд лодка отошла от борта катера и набрала максимальную скорость, выйдя на глиссаду.

Катера тоже заметно прибавили ходу, но было видно, что им не по зубам скоростные характеристики самодельной посудины индивидуального изготовления при японском моторе.

– Уходим, – ухмыльнулся Степан.

Послышался свист, и справа по борту на расстоянии в полсотни метров вздыбился столб воды.

Лодка метнулась влево и пошла зигзагами.

– Хрен вам. Не возьмешь, – пробормотал Степан.

Еще один водяной столб взрыва вскинулся в паре десятков метров от кормы.

«Пристреливаются, – пронеслась нехорошая мысль у Василия. – Сейчас третьим накроют».

Со всей очевидностью момента, его пронзила роковая неизбежность третьего выстрела. Почувствовав, как изготовился и хищно расправил темные крылья безжалостный ангел смерти, он яростно воспротивился ему чем-то нематериальным внутри себя, но, вместе с тем намного большим, чем собственное тело.

Но и третий снаряд ударил мимо, перелетев аж сотню метров. За секунду до взрыва, Василий почувствовал жесткий внутренний толчок, и перед глазами поплыла мутная пелена.

Лодку бросило вправо.

– Уйдем, уйдем, – бормотал Степан.

Справа, – произнес Вовка.

Василий увидел, как впереди из-за зубьев скалистого гребня правого берега медленно выплывает корабль. Похоже, тот самый, что попался навстречу вчера. Он пересекал курс лодки. Степан резко свернул влево.

«В западню попали», – обреченно подумал Василий и поднял со дна лодки гранатомет.

– Хальт! Ершлиссен! – разнеслось далеко над водой.

– Хрен вам на рыло, – процедил Степан сквозь зубы. – Нихьт ферштеен.

– Хальт!

– Хааааальт! – разнеслось нарастающим гулом над рекой, и густая чернота над горизонтом тяжело колыхнулась. Облака закрутились медленным хороводом, по реке пошла волна, заставляя лодку плясать.

– Ааааальт! – продолжал гулять в пространстве тяжелый густой звук. Облик корабля на фоне темного берега начал размываться. Послышался гулкий звук орудийных залпов.

– Аааах! – ударило по ушам, и чернота впереди начала распухать, расползаясь по небу.

– Что это?! – завопил Степан.

– Батя! Дай мне камень! – заметался, где-то вдалеке затухающий голос Вовки. – Дай камень! Выброс начинается!

До корабля оставалось не более двухсот метров. Василий положил оружие на плечо изготовил его для стрельбы и прицелился в серый борт под ватерлинию, отчетливо при этом понимая, что шансов затопить такое большое судно одним выстрелом из гранатомета практически нет.

А затем на уши обрушилась тишина, и все вокруг замерло, как в стоп-кадре кино.

Василий увидел в немой неподвижности столб воды от взрыва возле кормы лодки, широко раскрытые глаза Степана и вереницу катеров в размытой дали.

«Накрыли все же», – подумал он в тот миг.

* * *

На глаза опустился вязкий и непроглядный мрак, но лишь на короткие несколько ударов пульса, после чего впереди забрезжило едва заметное, клубящееся, как желтая пыль, свечение. Прошло еще некоторое время, и нечто изнутри подсказало ему, что это свечение пробивается сквозь его сомкнутые веки. И тогда он открыл глаза.

Его взгляд погрузился в предметность форм незатейливой угловатой мебели среди плоскостей стен под блеклыми дешевыми обоями. Все это затесненное пространство освещалось лучами, горящего под потолком, круглого электрического плафона.

Сам он тонул в мягком провалившемся от времени диване, полулежа поперек него и откинувшись затылком на спинку. Пожалуй, прошла не одна минута, прежде чем он вспомнил, что его зовут Василий и сообразил, наконец, что находится в своей квартире.

Какой сегодня день? Он посмотрел на перекидной календарь, стоящий на комоде. Этот раритет достался ему от деда. На нем отчетливо просматривалась дата.

Четырнадцатое. Сегодня четырнадцатое сентября. Его уволили из института.

Послышался тихий, но вместе с тем отчетливый звук. Проворачивался ключ в замке входной двери. Ольга пришла со смены. Она работала продавцом в обувном магазине неподалеку.

– Ты дома? – удивленно спросила жена, заглянув в комнату. – Что случилось?

– Ничего особенного, – Василий нервно улыбнулся.

– И все же? Как-то непривычно видеть тебя дома в столь раннее время. Решил посвятить себя семье?

Супруга, скинув туфли, присела рядом, забравшись с ногами на диван, запустила легкую ладонь в жесткие волосы Василия, и заглянула ему в глаза.

– Что произошло?

– Да так, ерунда, – виновато усмехнулся он. – Уволили меня.

– Уволили? Как это? За что? Почему?

– Какая разница.

– Рассказывай. Что стряслось?

– Сокращение штатов у нас. Институту финансирование срезали. Кризис.

– И выбрали тебя, чтобы уволить?

– Не только меня. Только в нашем отделе пятеро. А по всему институту я не знаю.

– И ты в их числе? Почему?

– Ума не приложу. Работал. Строил планы. Тема была перспективная. Начальник повышение обещал. И вот на тебе. Как дерьмо на голову.

– А ты ее сам уже давно подставлял, – невесело усмехнулась Ольга.

– Кого?

– Голову подставлял. Ты всегда думал, что твоя работа это самое главное в жизни. Думал, что тебя оценят? Ты всегда жил завтрашним днем, жил иллюзиями и витал в облаках. А настоящая жизнь проходила мимо. Зачем я тебе буду повторять, то, что говорила уже не раз? И что ты будешь теперь делать?

– В наш университет пойду преподавать. А куда еще?

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты пойдешь в университет? Чтобы опять приносить домой копейки? Снова жить завтрашним днем? Ты о своем сыне подумал? А обо мне? Я лично не хочу больше отдыхать в палатке и собирать грибы под дождем где-то в какой-то глухомани под Козлоярском. Я хочу сама мир посмотреть и сыну показать. Я хочу, чтобы он получил хорошее образование. Я много чего хочу. Машину, дом за городом хочу. Вовка давно уже просит купить ему компьютер. А у нас что? Нищета по углам скачет. Вася, опустись на землю.

Жена говорила тихо, обняв Василия правой рукой за плечо, и каждое её слово остро пронзало его жестокой правдой неотвратимой реальности. Он понимал, что Ольга в данной ситуации права, и у него нет никаких весомых аргументов, чтобы возразить ей. Но он должен был хоть как-то возразить, хотя бы по мелочи, чтобы увести разговор в сторону от той жестокой правды, в упор стреляющей в него фактами, что все у него складывается не так, как мечталось в беззаботные юношеские годы.

– Зачем ему компьютер? – спросил Василий. – Рано еще. Подрастет, тогда и купим. Какая от компьютера польза? Еще успеет засесть наш сын за все эти игры – стрелялки с монстрами и разными зверствами. И без них нагрузка на детскую психику большая. Он мне тут недавно какие-то странные фантазии свои рассказал.

– Какие еще фантазии?

– А такие. Будто мы все тут все видим не так, как есть на самом деле. А в земле черт знает, что находится. И это все оставили инопланетяне. И кто-то злой прорывается сюда, а мы все должны бояться.

– И что? – усмехнулась Ольга. – Это же детские фантазии.

– Если бы. Он утверждает, что якобы знает это откуда-то. Я его попытался успокоить, а он замкнулся в себе и убежал. Что это?

– Да мало ли, – жена пожала плечами. – В общем, так, дорогой. Ты устал и видишь все в черном цвете. Успокойся. Все делается только к лучшему. Тебе давно надо было покинуть этот свой институт и заняться настоящим мужским делом. Ложись, отдыхай. Я сегодня Вовку к маме увезла и вечер у нас свободный. Пойду в магазин схожу, возьму вина хорошего и мы с тобой устроим ужин при свечах. Давно мы с тобой вдвоем не оставались. Согласен?

– Согласен.

– Вот и хорошо.

Супруга надела туфли и направилась к двери. Василий услышал, как поворачивается ключ в замке, и вновь откинулся на диван, закрыв глаза. В темной тишине комнаты мерно стучал маятник часов. Капли осеннего дождя стучали в подоконник.

Глава 22 АВАЛОН

Его взгляд проваливался в глубину переплетений бесконечных темных коридоров. Забредая в очередной тупик, Василий топтался на месте, затем поворачивал обратно и брел, брел, брел… Или бредил?

Он устал блуждать. Встретив на своем пути очередную тупиковую стену, Василий пнул ее с замаха и нецензурно выругался. Раскатистый гул от удара эхом покатился по лабиринту, а затем сквозь наступившую тишину издалека донеслись приглушенные голоса.

Стены лабиринта растворились в темноте, и Василий направился в сторону голосов через густой мрак.

Послышался громкий хохот и немецкая речь, после чего из темноты медленно проявилось изображение Гитлера на широком живописном полотне. Вождь нации был показан во весь рост на фоне величественных горных вершин. Затем мрак вытолкнул из себя стол, заставленный бутылками и какой-то закуской. За ним восседали трое эсэсовцев в черной форме. Они были пьяны и красноморды.

– Ты жизнью поклялся! – ударил по барабанным перепонкам жесткий возглас.

Василий вздрогнул и открыл глаза.

Плафон под потолком комнаты продолжал нервно мерцать. Часы мерно тукали, а капли дождя стучали в подоконник. На краешке дивана сидел Вовка. Он в упор смотрел на лежащего Василия, и тот невольно содрогнулся от странного холодного взгляда сына. Такие глаза бывают у мертвецов. Спокойные, как лунный свет.

– Пошли. Хватит лежать, – произнес он.

– Куда?

– Пошли, – настойчиво произнес сын, поднялся с дивана, крепко прихватил ладонью запястье правой руки Василия и потянул на себя. В тот же самый миг все в комнате заволокло мутной пеленой.

Василий попытался встать, но тело ему не повиновалось. Пелена сгустилась до полной темноты, затем через некоторое время в ней проявились какие-то смутные формы. Прошло еще несколько минут, прежде чем Василий сообразил, что это чернильные пятна облаков на фоне звездного неба.

Удар сердца в груди взорвался пронзительной болью. Она заструилась вместе с пульсацией крови по телу, медленно растворилась в каждой его клеточке и утихла. Василий почувствовал затылком и спиной неровную твердь, пошевелил конечностями и быстро поднялся на ноги. Произошло это так, словно посторонняя сила мягко встряхнула и подкинула его.

Реальность ворвалась в него зрелищем множества тлеющих развалин под ночным небом, бликами их отражений на черной воде, смрадным запахом дыма, жаром удушливого ветра и привкусом крови на разбитых губах.

Некоторое время он стоял неподвижно, пытаясь осознать, что произошло и где он находится. Но вскоре ему пришлось действовать не раздумывая

– Хальт! – отчетливо прозвучал за спиной громкий возглас.

Он обернулся и увидел на фоне огней пожаров в паре десятков шагов от себя темные силуэты человеческих фигур. Они приближались.

– Хенде хох!

Нацисты подошли вплотную. Их было трое. Все они были вооружены «Шмайсерами».

– Хенде хох, – повторил один из них и полоснул короткой очередью вверх по воздуху.

Звук выстрелов хлестнул по ушам, и Василий почувствовал, как его окатила волна неконтролируемой ярости. Он не задавался вопросами: «Где Вовка со Степаном и что это за место?» Его переполнила жажда действия. Все эти дни он пытался понять – кто их преследует и где враг.

Теперь враг стоял перед Василием. Тот или иной – без разницы. Врага надо уничтожать. Опыт уничтожения у Василия имелся. В свое время его неоднократно накачивали какими-то препаратами, после чего забрасывали в горячие точки – в места непосредственного ведения боевых операций. Таким способом проверяли реакцию и возможности его организма, напичканного биостимуляторами, в экстремальных ситуациях. Но там была борьба за выживание и не более того. Здесь же присутствовало слепое желание яростной мести.

Василий молниеносно бросил себя в сторону, ускользая с направлений стволов автоматов. Тело превратилось в сгусток энергии, способный дробить кости и разрывать плоть.

Схватка длилась секунды. За столь короткое время у одного из немцев был пробит до мозга глаз, у другого вырвано горло, а третий рухнул навзничь от удара, ломающего грудину.

Василий взглянул на забрызганные чужой кровью ладони, прикоснулся к плечу, задетому выстрелом, и подошел к реке, чтобы сполоснуть руки. У воды он вновь почувствовал опасность и откинулся назад с кувырком, укрываясь за толстым бревном. Пули из крупнокалиберного пулемета, пролетев мимо, вспороли воду рядом с берегом.

Стреляли с катера. Василий различил его силуэт в рассветном мареве на расстоянии сотни метров. Катер стоял у берега. Пулемет продолжал строчить. Пули впивались в дерево, крошили береговой галечник и хлестали по воде.

Вскоре стрельба прекратилась.

– Рус, сдавайтс! – послышался требовательный окрик. – Зопротивление безболезно!

– Русские не сдаются, – пробормотал Василий. В тот миг он сожалел, что неосмотрительно не подобрал оружие поверженных немцев и ему нечем ответить на стрельбу.

– Сдавайтс! – снова послышался окрик.

Ближайший «Шмайсер» лежал в простреливаемой зоне на расстоянии десятка шагов от Василия. Можно рискнуть и быстрым броском попытаться завладеть автоматом. А там будь что будет. Он изготовился для прыжка, но в тот же миг отказался от столь рискованного действия, увидев гранатомет. Заряженное бронебойной гранатой оружие лежало совсем рядом – на расстоянии вытянутой руки. Возможно, это был тот самый гранатомет, из которого Василий собирался выстрелить по немецкому кораблю. Вполне возможно, что это оружие перенеслось сюда вместе с Василием неведомой силой и более чем кстати.

Через секунду гранатомет был вскинут на плечо, и наведен на катер.

Выстрел. Попадание.

Глядя на огонь и черное облако взрыва, Василий ощутил, как волна безумной ярости схлынула, уступая место холодной жажде смерти. Он отбросил в сторону теперь уже бесполезный гранатомет, и направился к катеру, по пути вырвав из руки одного из мертвецов «Шмайсер».

Ночь нехотя отступала. За зубчатой кромкой леса противоположного берега реки разгоралась заря, освещая кровавым светом жуткую панораму разрушенного города.

Василий увидел возле развороченного взрывом катера шевеление и, не задумываясь, полоснул туда длинной очередью. Послышался короткий вскрик. От кромки воды через береговую полосу в сторону тлеющих развалин метнулась, волоча ногу, темная фигура человека. С трудом вскарабкавшись на невысокий обрыв, беглец огрызнулся автоматными выстрелами и нырнул в смрад мертвых улиц.

Подойдя ближе к катеру, Василий увидел двоих немцев. Один из них с разбросанными мозгами, вне всякого сомнения был мертв. Другой, глядя в небо мутными глазами и пуская через губы кровавую пену, тупо моргал. Вне всякого сомнения, он отходил в мир иной. Убедившись, что здесь ему больше делать нечего, Василий направился по следу беглеца. Он не спешил, зная, что тот ранен, уйти далеко не сможет и скорее всего, спрячется где-то здесь поблизости в развалинах. Василий чувствовал его страх.

Взобравшись на обрыв, он увидел труп женщины с кровавой маской вместо лица. Неподалеку лежал ничком мертвый мужчина, впившись окоченевшими ладонями в песок. Василий равнодушно скользнул взглядом по мертвецам и направился далее в хаос разрушения.

Улицы города, вымощенные разновеликим каменным плитняком, были завалены обломками зданий и усеяны мертвыми телами. Василий переступал через них, хищно всматриваясь вперед. Частые капли свежей, почти черной крови на камнях молчаливо свидетельствовали о том, что немец ранен серьезно. Василий чувствовал, что он где-то там впереди, все еще пытается уйти от погони.

Капли крови вывели на широкую площадь, истерзанную воронками от снарядов. Посреди нее высилось сооружение из красного кирпича. Судя по кресту на высоком шпиле, пронзающем низкое небо, это был храм. Вход в него, разрушенный взрывом, напоминал жуткий оскал пасти некого чудовища.

Выходило так, что и в этом мире люди уповали на божью помощь. Молили Всевышнего о спасении. Надеялись и верили.

Василий шагнул к храму. Из провала послышались выстрелы. Василий даже не пригнулся и немедленно нажал на курок. Выстрелы из храма затихли, а через пару секунд перед входом рванула граната. По щеке чиркнул осколок.

Василий не остановился. Предварительно располосовав перед собой выстрелами глубину храма, он пробрался в его нутро через груды битого кирпича на входе и встретился взглядом с фреской над алтарем. На ней был изображен строгий лик Христа.

– Что же ты не защитил своих прихожан? – невесело усмехнулся Василий. Негромкие его слова разнесло эхом под сводами храма. – Или руки коротки до этого мира? Как – никак, а это Аид. Здесь царство смерти.

– Ты есть дьявол, – прохрипело со стороны лика господа. – Русиш дьявол.

Василий шагнул на голос и увидел в сумраке немца. Тот сидел на полу, обессилено откинувшись спиной на алтарь и обреченно сжимая правой ладонью автомат с опустевшим магазином. Сквозь пальцы левой руки, стиснувшей бок, сочилась кровь. Левую глазницу скрывала черная повязка.

– Старый знакомый, – усмехнулся Василий. – Ты Дитрих?

– Откуда ты знаешь майн имя? – прохрипел немец.

– Один наш общий знакомый поведал, – ответил Василий и поднял ствол автомата. – Царство ему небесное. Сейчас ты с ним встретишься.

Немец закашлялся, и темная струйка крови потекла из его рта.

– Аллес капут, – едва слышно прошептал он. – Твой сын.

Василий дернулся вперед.

– Что? Что ты сказал?

– Твой сын, – прохрипел немец, и рот его скривился в мерзкой гримасе. – Он жив. Но ты его не спасать.

– Где? Где он? – Василий встряхнул умирающего за плечи. – Говори!

Немец дернулся, судорожно вздохнул и затих, испустив дух. Взгляд его единственного глаза потух. Василий же продолжал отчаянно трясти его за плечи.

– Где?! Где мой сын?! Говори! Тварь!

Волна ярости вновь захлестнула его. Он отшатнулся от мертвеца и всадил в него весь остаток патронов из автомата, затем поднял глаза на лик Спасителя.

– Думаешь, буду тебя умолять? Просить помочь? Не дождешься.

Он отбросил в сторону алтаря бесполезное оружие, направился к выходу из храма и, пройдя несколько шагов, ощутил тепло возле сердца. Оно постепенно усилилось до ощутимого жжения.

Поначалу Василий подумал, что его задела пуля или осколок гранаты. Он остановился, приложил ладонь к груди, затем посмотрел на пальцы. Крови не было.

– Это же кристалл, – догадался Василий и немедленно достал его из нагрудного кармана. Странно. Камень был холоден, как лед. В его глубине, как и прежде, мерцала маленькая искорка. Она излучала спокойствие. Жжение в груди прекратилось. Глядя на искорку, Василий почувствовал, как демоническая ярость утихает в нем, уступая место хладнокровному осознанию предрешения предстоящих событий, где ему уготована немалая роль. Он должен сыграть ее безупречно. Репетиции и дубли отменяются. Ответов на вопросы, что происходит и кто виноват – не будет. Поскольку времени на раздумья не оставалось, от него требовалась импровизация. Было ясно – Вовка жив, и это главное. Оставалось одно – все сделать правильно.

Не ощущая более опасности от камня, а скорее наоборот некую поддержку, он вернул его в карман, выбрался под открытое утреннее небо, взглядом скользнул по дымящимся руинам, и размеренным шагом направился к реке в ожидании проявления событий. Сигнал мобильного телефона не удивил его.

– Господин Белавин, приветствую вас, – голос в трубке дышал ледяным спокойствием.

– Кто говорит? – спросил Василий

– Группенфюрер СС Отто фон Кранц. Я, тот, от кого зависит жизнь вашего сына. Но более всего она зависит от вас.

– Я знаю. Продолжайте.

– Странно, господин Белавин. Вы ведете себя так спокойно, словно знали о предстоящем разговоре, – в голосе незнакомца едва заметно пробилась искорка удивления.

– Да я спокоен. Спокоен, как никогда.

– И вы не задаетесь вопросом, как здесь может работать ваша сотовая связь?

Не отвлекайтесь на излишние эмоции, – жестко произнес Василий. – Говорите конкретно, что вам нужно?

– Хорошо. Начну с того, что ваш сын у нас. Он жив, здоров и накормлен.

– Вы удивительно добры. Я хочу услышать его голос.

– Вы очень уравновешенный человек, господин Белавин. Говорите с сыном.

– Папа! С тобой все в порядке? – послышался вскоре в трубке голос Вовки.

– Нормально! Вовка! Я приду за тобой! Я тебя вытащу!

– Уходи папа! Я им ничего не говорил! Они тебя засекли по телефону! Уходи!

В трубке послышался шум, а затем вновь зазвучал все тот же голос.

– Господин Белавин. Вы убедились, что с вашим сыном все хорошо?

– Убедился, – ответил Василий. – Но если хоть один волос упадет с его головы…

– Я понимаю, – прервал его голос в трубке. – Но мы лояльны лишь к тем, кто нам полезен. Мы нашли у вашего сына очень интересное оружие. Откуда оно у него? Он не отвечает на наши вопросы. Вы должны ему помочь. Вы просто обязаны нам все рассказать. У нас имеется информация на вас, господин Белавин. Мы знаем о вашей деятельности, нам известно ваше прошлое. Но теперь нам интересно знать, что с вами произошло. Много вопросов, господин Белавин. Я человек не жестокий и мне не хотелось применять крайние меры воздействия к ребенку. Я бы желал побеседовать с вами. Вы не возражаете?

– Не возражаю, – коротко ответил Василий.

– Очень хорошо. Оставайтесь на месте, скоро за вами прибудут мои люди.

– Пусть поторопятся. Надеюсь, они знают, где я?

– Ваш телефон запеленгован. Вы в Авалоне.

– Как я попал сюда?

– Вас перенес выброс Темной зыби. Неожиданно для нас самих она среагировала на электромагнитные снаряды, которыми мы пытались остановить двигатель лодки. Не могли же мы вас упустить.

– Понятно.

– Хорошо, что понятно. Ждите. И не делайте глупостей, если вам дорога жизнь сына.

Связь прервалась. Василий спрятал телефон в карман. Выйдя на берег, он хищным зверем, высматривающим добычу, устремил взгляд вдаль. Минута потянулась за минутой, и в какой-то момент времени Василий поймал в себе мысль сомнения. Что если он обманывает сам себя, приняв как руководство к действию некие иллюзии бессознательного состояния, или же попросту рехнулся и выдает желаемое за действительное?

Поймал, как маленькую холодную змейку и тут же выкинул куда подальше. Это сомнение было ничем иным, как попыткой уйти от окончательного осознания предопределенности своей роли в заданном, но непонятном для него сценарии. Здесь позволялась некоторая импровизация и присутствовала иллюзия свободы. Но не более, чем иллюзия. Она заключалась в последовательности выбора событий, приводящих к желаемому финалу. Важно было не ошибиться и правильно применить свою силу. Цена ошибки – жизнь сына.

Он чувствовал силу, как никогда. Раньше во время проведения над ним опытов эта сила проявлялась в нем как нечто потустороннее и неуправляемое его сознанием. Сейчас, стоя на берегу и глядя вдаль, он впервые почувствовал, что обретает контроль над ней. Он не знал, откуда она исходит, но вместе с тем осознавал, что ее источник неисчерпаем.

Но где этот источник?

Воображение Василия рисовало его в образе огромной и прозрачной как горный хрусталь пирамиды. У подножия ее струилась тихая, широкая река, а на вершине спали легкие облака. Там царил мир и покой. Там был его истинный дом, куда он время от времени возвращался, а набравшись сил после долгой дороги, снова уходил вдаль по нелегкому и неведомому пути.

Но в его воображении возникала еще одна пирамида. Она была черна, как небо в безлунную ночь. По ее граням змеились красные молнии. В ней обитала смерть, и она была бессмертна.

Смерть пронизывала пространство космоса. Она гуляла в развалинах горящего города, вкрадчиво шептала тихим плеском волны, таилась в сумраке лесов и молча смотрела с высоких облаков на одинокого человека, стоящего на берегу реки.

Василий терпеливо ждал. Минута проходила за минутой.

Он услышал за спиной звук осыпающихся камней, обернулся и увидел, как с обрыва в его сторону медленно сползает на четырех лапах огромный черный зверь. Это был хорт. Чудовище приближалось, глухо рыча.

Василий был безоружен. Он оставил пустой «Шмайсер» в церкви. Два других ствола, лежали рядом с мертвыми немцами на берегу. Но Хорт успел преградить к ним путь. Приблизившись на десяток шагов, зверь вздыбился и обнажил клыки.

«За тонну весом будет тварь», – предположил Василий, изготовившись увернуться от броска зверя, а затем ринуться со всех ног к оружию. Он не сомневался, что этот финт у него получиться. Хорт производил впечатление неуклюжего и медлительного хищника.

Зрительное впечатление обманчиво. Хорт бросился вперед. Василию едва удалось избежать его зубов и когтей. Зверь после броска резко отпрянул назад, снова отрезая путь к спасительным «Шмайсерам».

– Хорррр, – захрипел он злобно.

– Аллах акбар! – яростный вопль за спиной заставил Василия оглянуться. Он увидел, как на него набегает человек с мечом в руках, за долю секунды успел оценить опасность ситуации и ускользнул в сторону с кувырком. Но незнакомец пробежал мимо. Василий вскочил на ноги. Меченосец меж тем высоко подпрыгнул и в коротком полете полоснул клинком по зверю. Хорт оглушительно зарычал и ринулся на него. На краткий миг Василию показалось, что зверь подмял смельчака под себя, но тот с быстротой мангуста, уходящего от броска кобры, извернулся, оттолкнулся ногой от холки хищника и нанес ему рубящий удар по шее.

Брызнула темная кровь. Хорт вздыбился. Сил в нем было еще много.

Не медля более, Василий ринулся к оружию. Он опоздал. К его скорому возвращению схватка завершилась. Окровавленный хорт в смертельной агонии грыз речной галечник. Победитель пнул поверженное чудовище, вытер клинок о рукав, спрятал его в ножны за спиной и глянул на Василия.

Василий замер.

Убийца хорта был смугл лицом. Он не отличался богатырской внешностью и был одет в ладно скроенные куртку и штаны, пошитые из разновеликих кусков мелкобугристой темной кожи какого-то животного. Грудь его украшало ожерелье из звериных клыков и когтей. Взглянув в упор на Василия черными зрачками, он тоже застыл на месте. В молчании потянулась секунда за секундой.

– Джафар? – не веря своим глазам, спросил Василий.

– Белавин ты? – в свою очередь произнес меченосец. – И ты здесь?

– Как видишь. Но ты-то как? Мне сказали, что ты погиб.

– Не верь в смерть человека, пока не увидишь его мертвым, – ухмыльнулся Джафар и протянул руку.

С этим человеком Василий познакомился в центре Каменецкого. Джафар числился там инструктором по боевой подготовке. Будучи блистательным бойцом, он многому научил Василия. Когда в один из дней инструктор сменился, Василий поинтересовался у Каменецкого о причине отсутствия Джафара, на что тот коротко сообщил о его гибели во время одного из экспериментов.

– Я даже не знаю, что сказать, – произнес Василий, пожимая ладонь Джафара. – Рад. Очень рад видеть тебя живым! Но не рад видеть тебя здесь в этом мире.

– А чем тебе не нравится этот мир? – пожал плечами Джафар. – Лучше быть живым в Аиде, чем мертвым на Земле. Меня закинуло сюда по воле шайтана, во время одного из непродуманных экспериментов в центре без билета на обратный проезд. Только вспышка света резанула по глазам. А ты то, как попал сюда? Рассказывай.

– Похоже, что тоже по воле шайтана и тоже без билета на обратный проезд, – уклончиво произнес Василий. – Примерно как в том фильме. Шел. Поскользнулся. Упал. Очнулся. Гипс.

– Шел? Упал? – Джафар недоверчиво просверлил Василия взглядом черных колючих глаз. – Так ты не жертва идиотского эксперимента? Прибыл сюда не из центра?

– Нет. Я попал сюда совершенно случайно.

– Понятно. Как и большинство залетевших сюда. Кто в магазин за водкой вышел, а кто в лес по грибы. И давно ты здесь?

– Недавно.

– Ты прознал, куда попал?

– Да, кое-что.

– Поздравляю. Добро пожаловать в Аид. А сюда в Авалон, как попал? Как ты здесь оказался в этом пристанище смерти? Хотя, что это я тебя вопросами тут закидал. Пошли.

– Куда?

– В мое логово. Отметим встречу. Поговорим. Угощу тебя по-царски. Я здесь неподалеку устроился, как надо. Мне все эти войны, как акуле ветер. Пошли.

Василий мотнул головой и не тронулся с места.

– Ты чего? – удивленно произнес Джафар.

– Уходи.

– Как это уходи?

– Уходи. Здесь опасно.

– Сам знаю, что опасно. Здесь кругом опасно. И что с того? У тебя проблема? Я помогу тебе. Я здесь все ходы-выходы знаю. Говори, что произошло?

Василий знал упрямство Джафара и понимал, что тот просто так не отстанет. Вместе с тем ему не хотелось посвящать бывшего наставника в свои проблемы. Зачем? Чем Джафар ему сможет помочь? Да и подвергать опасности своего учителя Василий не желал. В данной ситуации какое-либо дополнительное вмешательство может только навредить. А он не имел права на ошибку.

– Я не могу говорить, – ответил Василий. – Это секретный эксперимент центра.

– Какой эксперимент? Ты совсем заврался. Только, что говорил, что попал сюда случайно. Шел, упал.

– Не мог же я всю правду тебе сказать. Я подписку давал, – произнес Василий, удивляясь сам себе, вернее тому, как складно врет.

Складно-то складно. Но Джафар не верил, сверлил его своими глазами цвета вороньего крыла и мрачно кривил рот. Меж тем Василий почувствовал приближение.

– Уходи, – поторопил он Джафара.

– Я знаю, что ты все врешь, Белавин, – произнес Джафар. – У тебя, какая-то проблема. Чем я могу тебе помочь?

– Ничем. Все нормально. Иди.

– Не хочешь говорить. Не уважаешь старших. Нехорошо, – Джафар сплюнул в воду. – Будь на твоем месте тут кто-нибудь другой, я бы его зарезал не задумываясь. Но ты мой лучший ученик Белавин, и не случайно наши пути Аллах здесь пересек.

– Свидимся еще, – пробурчал Василий.

– Ты в своем уме, Белавин? Что происходит?

– Все идет по плану.

– По плану? Какому плану? Чей это план?

– Не знаю. Тебе пора уходить.

– Ты не в себе, Белавин.

– Возможно.

– Хочешь справиться сам? Понимаю тебя. Тигры охотятся в одиночку. Обстоятельства заставили? Не так ли?

– Так, – кивнул Василий.

– Делай, как знаешь. Это твой выбор. Рад был тебя видеть. Не буду мешать. Удачи тебе, – Джафар ткнул Василия кулаком в левое плечо, резко развернулся и направился быстрой походкой вдоль берега.

– Постой, – окликнул его Василий. Джафар остановился и обернулся.

– Что?

– Сюда вместе со мной еще один человек попал. Я не знаю, жив ли он. Ты сказал, что здесь все ходы-выходы знаешь. Попробуй его найти. Он пожилой, бородатый. Степаном его зовут. Человек он хороший. Привет ему передай от меня и помоги чем можешь.

Джафар молча кивнул, помахал рукой и продолжил путь. Вскоре его силуэт растаял в дымной хмари.

Он покинул Василия вовремя. Уже вскоре серая вата облаков вытолкнула из себя летательный аппарат. Он был похож на огромного черного жука. Аппарат двигался бесшумно. Заложив вираж над разрушенным городом, он резко пошел на снижение, выпустил из своего брюха шесть лап и опустился на берег в десятке метров от Василия.

Часть борта аппарата провалилась внутрь, открывая темное чрево, откуда один за другим начали выскакивать люди в черном обмундировании. Их головы защищали каски с темными забралами, скрывающими лица. Тела пряталось под бронежилетами. Выбравшись наружу, пять эдаких спецназовцев направили на Василия стрелковое оружие неизвестной модели. Один из них повел стволом в сторону летательного аппарата. Василий все понял без слов, ждать себя не заставил и подчинился молчаливому приказу.

Глава 23 ЧЕТВЕРТЫЙ РЕЙХ

Внутри аппарата было тесно, как в боевой машине пехоты. Свет в него проникал через обзорные прозрачные поверхности кабины, где сидели два пилота. Их круглые шлемы виднелись из-за спинок кресел. Боковые иллюминаторы отсутствовали. Вдоль бортов по сторонам узкого прохода размещался десяток сидений. Черные воины усадили Василия на одно из них, предварительно обыскав и отобрав нож.

Полет начался с легкого толчка. Как ни прислушивался Василий, он не мог уловить ухом какие-либо звуки от работающих двигателей. Лишь потоки воздуха монотонно шумели, облизывая снаружи борта странной летающей машины. Черные воины изредка переговаривались меж собой, не поднимая забрал. Василий слышал немецкую речь. На левом рукаве каждого из них блестели круглые величиной с пятирублевую монету металлические значки с изображением свастики. Вне всякого сомнения, это были нацисты, но какие-то иные, продвинутые, что ли в своем сверхсовременном боевом обмундировании. Да и сам принцип действия этого летательного аппарата, по всему видать, намного превзошел земные технологии. Уж не гравитацию ли укротили немцы здесь? Если это так, то Василию оставалось только предполагать, с каким серьезным противником он столкнулся. Что у них там еще в запасе? Какие технологии они применяют? Какое оружие в арсенале?

А не все ли равно. Обратного пути нет.

Василий почувствовал, как его потянуло вверх. Аппарат пошел на снижение. Вскоре послышался стук посадочных опор о твердую поверхность.

Борт открылся, и вовнутрь хлынул дневной свет.

– Ауфштеен, – произнес один из солдат. Василий поднялся на ноги и подталкиваемый в спину оружейными стволами выбрался наружу на ровную площадку. Это была кормовая оконечность палубы военного корабля. Над ней возвышались нагромождения бронированных надстроек, с орудийно-ракетными установками и еще какими-то разнообразными формами непонятного Василию назначения. С палубы корабля, пришвартованного левым бортом к бетонному причалу, открывался вид на широкую панораму холмистого берега, где работало множество людей под присмотром вооруженных солдат. Они валили лес и что-то строили. На одном из холмов возводилось грандиозное сооружение из металла. Оттуда доносился непрерывный гул и грохот. Там искрила сварка, и работали башенные подъемные краны. Вдоль берега в ряд выстроился десяток бревенчатых бараков, оцепленных по периметру колючей проволокой со сторожевыми вышками. За бараками на взгорке виднелись огромные белые шары на высоких опорах. Один из шаров за мгновение поменял цвет на багрово-красный и выбросил в небо протуберанец ослепительного огня.

В паре сотен метров позади кормы в берег уткнулось носом большое судно. Из его распахнутого чрева выползала гусеничная техника.

– Форверц, – Василия подтолкнули оружием в спину. Он шагнул вперед, обойдя летательный аппарат, и увидел противоположный высокий скалистый берег реки. Там высилось странное сооружение в виде поставленной вертикально гигантской подковы. Оконечности подковы скрывала вода. Ее темное внутреннее пространство ритмично пульсировало зелеными вспышками. Похоже, что это был вход в какой-то туннель.

Перед подковой по реке шныряли катера.

Василия провели по палубе до середины правого борта, где перед ним открылась тяжелая бронированная дверь в недра корабля. После короткого спуска по крутой лестнице и недолгого пути вдоль коридоров со светящимися потолками, конвой завел его в каюту с голыми стенами без иллюминаторов. Середину ее пространства занимал массивный стол из красного дерева. За ним в широком черном кресле сидел плечистый детина с лысой, как куриное яйцо головой и бульдожьей челюстью. В отличие от конвоиров, он был одет в темно-серый штатский костюм и светлую рубашку с черным галстуком. На левом лацкане пиджака блестел железный крест. Взгляд маленьких бесцветных глаз детины недобро уколол Василия.

– Хальт, – прозвучал приказной возглас. Но Василий и без того остановился перед глухой стеной. Детина поднялся с кресла, оказавшись на голову выше Василия, и тщательно обследовал его карманы. Он складывал их содержимое в небольшой ящичек, который достал из стола. Особенно заинтересовал его черный камень. Он долго и тщательно его рассматривал. Все остальное не привлекло его внимания. Он равнодушно скользнул взглядом по паспорту Василия, даже не раскрыв его, положил в ящичек мобильный телефон. На денежные купюры взглянул, как на туалетную бумагу. Карта и старая тетрадь его тоже не заинтересовали. Затем он, что-то громко произнес по-своему, и одна из стен комнаты бесшумно отползла в сторону.

Послышались негромкие аккорды меланхоличной музыки.

В образовавшемся проеме Василий увидел большую картину с изображением Гитлера во весь рост на фоне горных альпийских пейзажей. Взгляд фюрера, был строг и назидателен. Картина висела на дальней от проема стене. Под ней стоял черный кожаный диван, пара кресел из той же черной кожи, а меж ними невысокий антикварный столик на позолоченных кривых ножках.

Василий почувствовал толчок в спину. Подчиняясь ему, он прошел вперед и остановился посреди просторного помещения без окон. Свет исходил от всей плоскости потолка, при этом его лучи как бы проваливались в черноту стен, создавая иллюзию неограниченного темного пространства.

На левой от Василия стене размещалась богатая и разнообразная коллекция холодного оружия. Здесь присутствовали длинные двуручные мечи, восточные сабли, японские катаны, боевые топоры, шпаги и кинжалы.

По правую руку от Василия спиной к нему на стуле сидел длинноволосый блондин в светло-бежевом костюме. Он играл на белом рояле. Василий не считал себя знатоком классической музыки, но, тем не менее, узнал автора и название мелодии. Звучала Лунная соната Бетховена.

Пока Василий осматривался, изучая обстановку, проем за его спиной закрылся. Детина подошел к столику, поставил на него ящичек с вещами и вытянулся в ожидании по стойке смирно. Блондин, казалось, не обращал ни малейшего внимания на вошедших. Его гибкие пальцы виртуозно путешествовали по клавишам. На указательном пальце правой руки поблескивала массивная печатка из белого металла.

Детина продолжал неподвижно стоять подобно статуе. Василий, чтобы не уподобиться ему решил занять время изучением оружия на стене. Но не успел он сделать и шага, как детина проявил прыть.

– Хальт, – предупредительно произнес он, преградив путь Василию.

– Генрих отличный солдат, – послышался голос за спиной. – Он проявил бдительность, решив, что вы хотите зарубить меня или зарезать. Но вы не позволите себе такую глупость. Во всяком случае, сейчас. Вы же знаете, что будет с вашим сыном, если вы поведете себя неблагоразумно.

Василий оглянулся. Блондин по-прежнему сидел за роялем, продолжая колдовать руками над клавиатурой. Минута шла за минутой, Наконец, прозвучали последние аккорды. Их исполнитель поднялся со стула и обернулся. На вид ему было чуть более пятидесяти. Черты его бледного худощавого лица не выражали каких-либо эмоций. Оно было маловыразительным, слегка вытянутым с узким подбородком и тонкими бесцветными губами.

Василий почувствовал на себе давление серых немигающих глаз незнакомца, но своего взгляда не отвел. Безмолвная дуэль длилась около минуты, после чего некое подобие кривой усмешки едва заметно коснулось лица блондина.

– Присаживайтесь, господин Белавин, – указал он рукой на одно из кресел. Василий не стал возражать. Блондин устроился на диване, а детина, по имени Генрих отошел в угол за рояль и вновь вытянулся по стойке смирно.

– Надеюсь, вам понравился полет? Вы первый раз летаете на гравифлюге? – спросил блондин, после того, как тщательно изучил содержимое ящичка на столе. Особое внимание при этом он уделил черному камню и старой карте Филимона Ознобищева.

– Зачем лишние вопросы? – пожал плечами Василий. – Вы же сказали, что знаете все про меня. Кстати, с кем имею честь беседовать?

– Ах, да, – блондин нарочито прикоснулся ладонью ко лбу. – Имею честь представиться. Командующий вторым экспедиционным корпусом четвертого рейха, группенфюрер СС Отто фон Кранц. Магистр оккультных наук, Рыцарь ордена черного дракона.

– Круто, – усмехнулся Василий. – Вы немец? Для немца вы очень хорошо говорите по-русски. Практически без акцента.

– И не только по-русски, – уточнил немец. – Я владею в совершенстве языками всех потенциальных врагов Рейха. Кроме того знаю санскрит и некоторые, так называемые, мертвые языки. Сфера моей деятельности требует того.

– Я рад за вас. И что? Чего вы от меня хотите, господин фон Кранц?

– Чего хотим? Мы хотим знать правду, только правду и ничего кроме правды. К примеру, этот камешек. Вы знаете, что это такое?

– Понятия не имею, – мотнул головой Василий.

– Сомневаюсь, более чем сомневаюсь в правдивости ваших слов, – задумчиво произнес немец. Странно. Камень очень редкий. По моим предположениям он из очень далекого уголка вселенной. Впрочем, анализ покажет. А что если…

– Я бы хотел видеть сына, – прервал Василий фон Кранца.

– Всему свое время, – спокойно ответил тот. – Сначала вы нам все расскажете.

– Что я должен рассказать?

– Видите ли, господин Белавин, ныне покойный Дитрих поведал нам об инциденте на острове. Кстати, зачем вы убили моих людей в Авалоне? Я их послал за вами.

– Они были невежливы.

– Допустим, – холодно кивнул фон Кранц. – Будем считать, что они виноваты сами. Так вот. Ныне покойный Дитрих рассказал нам о неведомом оружии. Позднее ваш сын попал к нам вместе с этим оружием. Вы нам должны быть бесконечно благодарны. Волна выброса Темной зыби перенесла его на километры по реке. Он мог утонуть. Его спас наш патрульный катер.

– Премного благодарен, господин фон Кранц.

– Мне не нужны ваши благодарности, – неожиданно жестко произнес немец. – Мне нужно знать, что с вами произошло, откуда у вас оружие, этот камень и эта очень странная карта? Ваш сын молчит. Он не говорит нам ничего. Он не назвал нам даже своего имени и фамилии. Но для нас нет ничего невозможного. Мы знаем о том, что происходит на Земле практически все. Мы можем отслеживать информацию в сетях Интернета, проникать на самые запретные и засекреченные сайты, мы можем прослушивать все телефонные разговоры. Мы полностью владеем информацией. К сожалению, мы пока не можем сами внедряться в информационную структуру Земли и проявлять в ней себя, но это вопрос времени.

– К чему вы мне все это рассказываете, господин фон Кранц? – поинтересовался Василий.

– К чему? Я всего лишь хочу объяснить, что вам следует говорить правду и не отвлекаться на сказки. Не тратя время на расспросы, мы просканировали лицо вашего сына и через сайт «Одноклассники» идентифицировали его с Владимиром Белавиным, молодым человеком возраста тринадцати лет. После чего нам не составило труда выйти на вас. Мы выяснили о вас все и узнали, что с вами произошло, прослушав записи телефонных разговоров вашего шефа Аркадия Каменецкого со своими службами безопасности. Мы знаем, что некто или нечто похитило вашего сына. Вы отправились в погоню. На этом ваши следы на Земле обрываются. А через несколько дней вы появляетесь здесь с оружием и камнем неземного происхождения. Я бы очень хотел знать, что произошло с вами.

– Я бы тоже это хотел знать, – задумчиво произнес Василий.

– Где вы взяли оружие?

– В инопланетном корабле.

– Интересно. И где же этот корабль?

– Возле города Глюк за нереальностью.

– А карта? Что это за карта?

– Мы ее нашли в старом доме неподалеку от корабля. Там же нашли автомат и ружье.

Василий врал, действуя по принципу – будь что будет, а там посмотрим. Ему важно было выиграть время, оценить обстановку, изучить ситуацию, и только после того действовать наверняка.

– Возле города-призрака? – недоверчиво спросил фон Кранц.

– Да, да, – закивал Василий. – Господин фон Кранц, я и вправду не знаю, что с нами произошло. Я вижу, что человек вы культурный, образованный и можете мне помочь. Я искренне сожалею, что так жестоко обошелся с вашими людьми. Но сами поймите. Нервное напряжение. Опасения за сына. Неизвестность. Я не знаю, что происходит.

Фон Кранц прищурил глаза. Василий понял, что переигрывать нельзя и замолчал. Этот немец, похоже, видел своего собеседника если не насквозь, то уж фальшь чувствовал тонко, только, что мысли не читал, а иначе ему не было бы нужды расспрашивать Василия.

– Продолжайте, – произнес нарочито равнодушно фон Кранц и принялся снова рассматривать черный камень, притрагиваясь к нему правым указательным пальцем. Печатка на пальце с изображением свастики мрачно поблескивала. При этом лицо немца вновь приобрело отрешенное выражение, а глаза потухли. Так смотрит в сторону хищник, когда желает усыпить бдительность жертвы. Дескать, я сыт, и нападать желания не испытываю. Можешь не бояться и даже подойти поближе.

– Вы правы, господин фон Кранц, – продолжил Василий. – Моего сына кто-то похитил. Но я так и не узнал кто. Мне удалось нагнать похитителя. В этом деле мне помог таежник Степан. Я обнаружил сына на вершине скалы. Видел столб света, темную фигуру с человеческими очертаниями, затем по глазам ударила вспышка, и я вместе с сыном и Степаном очутились здесь. А вместе с нами забросило лодку Степана.

– Где, здесь? В каком месте? – спросил немец. В его голосе прозвучали нотки нетерпения.

– На озере. Там стоит заброшенный старый дом. А неподалеку за домом в лесу мы обнаружили инопланетный корабль. Там был мертвый инопланетянин. У него было это оружие и камень, зажатый в руке.

Василий удивлялся сам себе, как он складно сочиняет. Ему словно кто-то подсказывал изнутри, что надо говорить, а о чем следует умалчивать. Он не стал рассказывать о приключениях с таинственным чудовищем, преследовавшим их, о битве с ним. Зачем? Надо было врать так, чтобы это можно было использовать в дальнейшем, для освобождения Вовки. Василий еще не знал, как среагирует немец на его слова, но интуитивно чувствовал, что действует правильно.

– Продолжайте, – кивнул немец.

– А дальше мы выбрались на лодке через скалу.

– Как это? Как вы могли увидеть нереальность? – недоверчиво спросил немец.

– Степан увидел, – незамедлительно ответил Василий. – Он опытный таежник. Глаз у него наметан. А здесь у него по всему видать эти чувства обострились. И еще он сказал, что этот камень открывает нереальности.

– Допустим, – немец задумчиво пожевал тонкими губами.– И что было дальше?

– А дальше мы поплыли. Доплыли до острова на реке. Там заночевали, и наутро столкнулись с вашими людьми. А дальше вы все знаете.

– Нет не все, – возразил фон Кранц. – Зачем вы плыли к Темной зыби?

– Мы гнались за Гришей, – пояснил Василий. – Этот подонок, которого мы спасли, ответил нам черной неблагодарностью. Он украл у нас оружие, боеприпасы и провиант.

– Гриша мертв. Мои люди нашли его на катере. Кто его убил? Или что? Странная смерть.

– Я убил, – не задумываясь, ответил Василий. – На катере кончилось горючее. Мы нагнали этого мерзавца, и я убил его вот этой ладонью ударом в сердце. А потом мы увидели ваши катера и решили от них уйти.

– И как же вооруженный до зубов Гриша подпустил вас к себе? – недоверчиво спросил фон Кранц.

– Я смог усыпить его бдительность, кое, что пообещав. Навыки у меня имеются. Сами же знаете, где я работал.

– И что же вы пообещали?

– Я ему пообещал возвращение на Землю. Я сказал, что знаю путь.

– А вы на самом деле знаете путь? – вкрадчиво спросил фон Кранц.

– Откуда же мне знать? – беспомощно развел руками Василий. – Знал бы – не беседовал с вами. Я пошутил с Гришей.

– Вы страшный человек, господин Белавин, – с нарочитой иронией в голосе произнес фон Кранц, одновременно с этим пристально взглянув на Василия. – Мои люди рассказали мне о ваших способностях, которые вы проявили на острове. Я поначалу не поверил. Решил, что они сочиняют, чтобы тем самым оправдать себя. Но когда я узнал, что вы в одиночку уложили отделение моих солдат, то признаться был озадачен. Мне бы хотелось исследовать вас в нашей лаборатории. Вы не возражаете?

– А разве мои возражения будут приняты во внимание? – Василий невесело усмехнулся. – Признаюсь, я бы и сам не прочь узнать, что со мной происходит. Эти способности у меня проявились здесь. Возможно, что это результаты многочисленных экспериментов надо мною.

– Возможно, – кивнул фон Кранц. – Рассказали вы все складно Василий Николаевич. Но я не поверил ни единому вашему слову. Я никому не верю, пока не проверю сам лично. Сейчас я отдам команду, и мы поплывем к тому самому месту возле города Глюк. Проверим ваши слова. Через несколько часов мы будем там. Мне хотелось бы проверить ваши слова быстрее, вылетев туда на гравифлюге, но Темная зыбь активизировалась и по воздуху добираться рискованно.

Немец поднес печатку на пальце ко рту и что-то произнес. Вскоре Василий почувствовал ступнями дрожь пола и понял, что это заработали двигатели корабля.

– Ваш крейсер не пройдет через нереальность, – предупредил он немца. – Туда можно пробраться только на катере.

– Мой крейсер всегда сопровождают десять катеров охраны, – пояснил фон Кранц. – Мы все проверим на месте, и если вы солгали, мне придется применить к вам и вашему сыну все возможные меры воздействия.

– Не придется, – уверенно произнес Василий. – Я могу забрать свои вещи и увидеть сына?

– Его вы увидеть сможете, а вещи-то вам эти сейчас зачем? К примеру, вот этот паспорт, – фон Кранц двумя пальцами подцепил документ и помахал им перед Василием. – Он вам не понадобиться больше никогда. Российские, да и не только российские деньги здесь тоже не в ходу. Вам надо осознать, что здесь Четвертый Рейх и чего-либо иного не будет более. А вскоре и на Земле воцарится наш порядок. В свое время мы едва не выиграли Вторую Мировую. Нас предали. Кто? Догадайтесь с трех раз. Нас предали те, кто делают ставки на многих лошадей одновременно. Но фюрер был предусмотрителен. Он начал создавать нашу колонию в этом мире еще в середине тридцатых годов. Колония утратила связь с Землей в конце войны. У вас же там наивно полагают, что похоронили нас раз и навсегда. Но мы, потомки истинных арийцев вернемся, и сделаем это скоро. Наше возвращение будет спасением для всего вашего прогнившего и угасающего мира. Ваш мир захлебывается в собственных помоях словоблудия, обмана и культа немощи. Мы очистим мир. Это будет настоящий апокалипсис, и у нас хватит сил, чтобы устроить его. Новая формация совершенных людей должна жить на земле. Вы знакомы с трудами Фридриха Ницше, господин Белавин?

– Читал, – ответил Василий. – А что?

– Он писал, что слабые и неудачники должны погибнуть. Это первое положение нашей любви к человеку. А мы им еще должны помочь в этом.

– Вы? – спросил Василий. – Вы взяли на себя такую миссию?

– Мы, – гордо заявил фон Кранц. – Никто более, кроме нас не взял на себя смелость изменить тот деградирующий мир. Ницше в своем «Антихристе» написал манифест, он изложил в нем четкое руководство к действию и наш фюрер подхватил его, как знамя.

– Недоумок он, ваш фюрер, – невольно вырвалось у Василия.

– Что? Я не ослышался? – фон Кранц подался вперед.

– Нет, – мотнул головой Василий. – Недоумок. Ницше писал в своем «Антихристе», что эта книга принадлежит немногим. Может быть, никто их этих немногих не существует.

– А вы знаток, господин Белавин, – скривился в подобии улыбки фон Кранц. – И что с того? Как вы понимаете эту фразу Ницше?

– А так и понимаю. Ваш фюрер слышал звон, да не знает, где он. Эта книга ему не принадлежит.

– Не понял. Подробнее, пожалуйста.

– Подробнее? Извольте. Ницше не писал о превосходстве нации. Он говорил о человечестве в целом. А Гитлер понял все на свой лад и прилепился своей националистической идеей к гиганту философской мысли. Он извратил понятия, противопоставив тем самым немецкую нацию всему миру, и потерпел неудачу.

– Неудачу? – фон Кранц нарочито рассмеялся и широко развел руками. – И это вы называете неудачей? Мы проникли в параллельные миры. Мы открыли новые виды энергии, опередив человечество в техническом развитии на десятилетия. Мы уверенно смотрим в будущее и готовы взять на себя ответственность за судьбы народов Земли. А что происходит у вас там? Половина народов живет в нищете. Новые болезни возникают ежегодно. Ухудшается экология. В средствах массовой информации процветает обман, пропаганда разврата и насилия. Растет преступность. Количество психически нездоровых людей увеличивается. Процветает нетрадиционный секс, педофилия, наркомания. Человечество деградирует и уверенно идет к пропасти.

– У вас еще будут ко мне вопросы, господин фон Кранц? – прервал Василий несколько затянувшийся монолог немца.

– Нет, – коротко ответил тот. – Забирайте ваше барахло на память о бренном прошлом, кроме камня. Я отдам его в лабораторию. Вам самому разве не интересно знать, что это такое?

– Интерес есть. Но пока не надо отдавать камень на исследование. Он, как я уже говорил, открывает нереальности. Без него мы не сможем добраться до нужного места, – соврал Василий. – Отдайте его мне. Будьте уверены, что он никуда не денется. Зачем мне действовать себе во вред.

– Открывает нереальности? Проверим на месте. Камень я оставлю при себе.

«И вполне возможно, что закрутишь ласты, как Гриша», – подумал Василий, раскладывая по карманам свое имущество.

Генрих пропустит вас к сыну, – с этими словами фон Кранц поднялся с дивана и присел к роялю. Его пальцы дотронулись до клавиш, извлекая из инструмента аккорды меланхоличной музыки. Василий узнал мелодию романса «Утро туманное, утро седое».

Послышался гул. Часть пола возле стены с оружием опустилась, открывая лестницу, ведущую вниз.

– Ауфштеен, – приказал Генрих. – Форверц.

Ступени заканчивались закрытой железной дверью. Она бесшумно распахнулась, как только Василий приблизился к ней. За дверью он увидел комнатушку величиной с тюремную камеру-одиночку, где отсутствовали окна, светился потолок, а у стены справа пространство железного пола занимала невысокая, узкая, как в купе поезда, покрытая серым одеялом, лежанка. Напротив двери к стене прилепился на кронштейнах столик-полочка. На нем разместились металлические тарелки с какой-то едой. Ближний левый от двери угол занимал унитаз и железная умывальная раковина с водопроводным краном. Чем не тюремная камера?

На лежанке, откинувшись затылком, на стену сидел Вовка. Цел и невредим на первый взгляд. Василий шагнул в камеру, и дверь за ним закрылась.

При виде Василия сын не проявил радости. Взгляд его был темен.

– С благополучным прибытием, – мрачно произнес он. – Зря ты им сдался. Теперь нам обоим кранты.

– Все будет нормально, – произнес Василий, присаживаясь на лежанку. – У меня есть план.

– Вовка дернул его за рукав.

– Ты чего? – спросил Василий, столкнулся взглядом с глазами сына и все понял. Как же он сам не догадался? Этот фон Кранц не по доброте душевной позволил ему встретиться с Вовкой. Помещение прослушивалось. Да и не только прослушивалось, но и просматривалось, скорее всего. Так, что надо будет следить за собой, за каждым своим словом. Но вместе с тем вести себя так, как будто не подозреваешь о том, что участвуешь в реалити-шоу. Попробуем.

– У меня план есть Вован, – вдохновенно прошептал Василий. – Я им решил все показать. И тот корабль инопланетян, что в лесу за домом Гриши. А чего нам скрывать? Мне лично господин фон Кранц понравился. Очень рассудительный человек, образованный. Этот корабль сейчас туда плывет. Скоро мы там будем. Я господину фон Кранцу все покажу. Там все и решится. Я думаю, что он останется более чем доволен. Ты только не волнуйся.

– А я и не волнуюсь, папа, – спокойно произнес Вовка. – Я знаю, что ты все сделаешь, как надо. А пока сил наберись. Голодный, наверное?

– Нет, спасибо, – отказался Василий, бросив взгляд на тарелки. – Я от всего увиденного аппетит потерял. Это же надо, какая мощь здесь у немцев! Они, похоже, гравитацией овладели!

– Ага, – кивнул Вовка. – И не только. Они могут на расстоянии контролировать термоядерную реакцию и воспрепятствовать взрыву ядерной бомбы. А ты видел воинов с забралами? Это клоны. Немцы вывели здесь человека с оптимальными физическими данными для ведения боя в различных условиях, и начали клонировать его тело. При этом они программируют психику клонов. Пока их немного. Но фон Кранц сказал мне, что скоро они создадут тысячи подобных воинов, не знающих страха и обладающих непобедимыми боевыми качествами.

– Тебе фон Кранц рассказал? Интересно-то как. А что он тебе еще рассказал, – с нарочитым любопытством произнес Василий.

– А еще он мне сказал, что фюрер жив, – ответил Вовка.

– Фюрер? Какой фюрер?

– Тот самый.

– Это Гитлер, что ли?

Вовка молча кивнул.

– Он шутит. Гитлер капут.

– Фон Кранц сказал, что Гитлер жив и здоров. Немцы здесь раскрыли секрет долголетия. А как ты думаешь, сколько этому фон Кранцу лет?

– Ну не знаю, – Василий пожал плечами. – Может быть чуть больше пятидесяти.

– Ему сто девять лет, – усмехнулся Вовка. – Он воевал на восточном фронте, участвовал в битве под Сталинградом в армии Манштейна и на Курской дуге.

– Он сам все тебе это рассказал?

– Сам, – кивнул Вовка.

– Сочиняет все, – отмахнулся Василий. – Лапшу тебе на уши вешал, чтобы запугать. Дескать, мы самые крутые тут и с нами дружить надо.

– А я верю, что оно так, – мрачно произнес Вовка. – Смерть Гитлера была подстроена. Все шито-крыто. Двойника укокошили, труп в ковер завернули, облили бензином и подожгли. Обугленную головешку-то как опознаешь. В то время еще не было экспертизы по ДНК. А, может, кроме Гитлера еще кое-кто из главных нацистов в этом мире укрылся.

Вовка говорил, и Василий понимал, что тот через слова выбрасывает накопившееся нервное напряжение.

– Впрочем, мне где-то как-то нравятся идеи нацистов, – продолжал Вовка. – Они за строгий порядок в мире. Я читал «Майн Кампф». Гитлер там писал, что надо бороться с большевизмом, а не с Российским народом, придавленным коммунистическим сапогом. Он шел на восток, чтобы освободить нас.

Вовку понесло. Василий понимал, что тот говорит так специально, играя на публику прослушивающую их. Но все же ему было странно слушать эти слова из уст тринадцатилетнего подростка. А Вовка продолжал развивать тему.

– Историю пишут победители. Как все было на самом деле, мы не знаем. Многое замалчивается. А мне бы хотелось услышать от того же фон Кранца истинное положение дел. Я его еще спрошу обо всем.

Вовка продолжал говорить, а Василий откинулся спиной на стену и закрыл глаза. Он прокручивал в голове возможные варианты побега. Первым делом надо выбраться вместе с Вовкой из этих железных стен под открытое небо. Самый лучший вариант – если их вдвоем повезут на катере к дому Гриши. Там можно будет проявить свои возможности на полную. Но, скорее всего Василия повезут туда без Вовки, оставив сына в заложниках. При этом фон Кранц не преминет лично убедиться в правдивости слов Василия. Он тоже поплывет с ним на катере. Тогда включается очень опасный вариант. Василий берет немца в заложники. Жизнь немца в обмен на сына. Риск очень большой. Но иного не дано. Можно было взять этого фон-Кранца в заложники уже здесь. Но зачем включать этот вариант преждевременно, если существует перспектива иного, менее опасного решения?

А что если Василия повезут на катере, а фон Кранц останется на крейсере? Это худший вариант. Тогда Василий будет брать немца в заложники прямо на борту корабля.

Не открывая глаз, он почувствовал, как открывается дверь

-– Ауфштеен, – послышался голос Генриха.

Глава 24 ГОЛОС ТЬМЫ

Аркадий Каменецкий считал себя здравомыслящим человеком с устойчивой психикой. Работа в центре того требовала. А как же иначе? В его деятельности всегда присутствовал научный подход с детальной проверкой фактов и событий. Того же он требовал от своих подчиненных. Вместе с тем, еще участь в университете, он проявлял интерес ко всему оккультному и древнему, занимался магическими ритуалами, изучал древние языки, преуспел в санскрите и даже создал тайное сообщество, изучающее аномальные возможности человека.

Сообществом позднее заинтересовались компетентные органы, а сам Каменецкий со своими организаторскими и прочими способностями вскоре был привлечен к особой работе. Он достаточно быстро продвинулся на новом поприще, получил доступ к секретным материалам и все свободное время проводил за их исследованиями. Аркадий Каменецкий был жаден до секретов в своем неуёмном стремлении заполучить могущественные знания способные сделать его самого сверхчеловеком.

Он допускал существование всего, что можно вообразить. Как-то раз в одном из литературных источников ему на глаза попалась фраза: «В силу бесконечности вселенной, все, что существует в нашем воображении, имеет место быть в действительности». Фраза ему понравилась. Он тут же ее переиначил: «Наше воображение – это отражение бесконечности вселенной».

Гораздо позже он выяснил, что эта фраза принадлежит не ему.

Каменецкий допускал существование всего воображаемого, но вместе с тем никогда не выходил в своей деятельности за рамки строго научного подхода к изучению того или иного предмета.

– Воображение, это конь, скачущий вдаль, а разум – наездник, держащий в руках вожжи, – любил повторять он.

Каменецкий до недавнего времени был уверен, что крепко держит в руках вожжи. Но несколько дней назад, он почувствовал, что конь его воображения начал закусывать удила, а сегодня утром понес с пеной у рта.

Вожжи порвались. Разум отключился.

Весь день Каменецкий был сам не свой. Он бесцельно блуждал по ярусам центра, заходил в лаборатории, спрашивал – как идут дела, отрешенно кивал, выслушивая доклады.

После обеда с Каменецким на связь вышло вышестоящее руководство.

– Все хорошо, – безразличным голосом ответил он. – Все идет по плану. Скоро будет результат. Когда? Я думаю, что уже очень скоро. День-два, не более. Хорошо. Обязательно доложу.

Его разум, еще продолжал слабо сопротивляться, но нечто большее, чем он сам уже всецело овладевало его сущностью. Ближе к вечеру он вернулся в свой кабинет, достал из стола начатую бутыль с коньяком, присосался к горлышку и жадно выпил остатки. Не закусывая, уселся в кресло и тупо уставился на темную плоскость монитора.

Мысли в голове медленно ворочались, подобно змеям, норовя укусить друг друга.

Он встал и медленно повернулся к стеклу океанариума. Морские звезды осторожно шевелили отростками. Рыба-попугай пряталась в щупальцах анемона. Мурена застыла неподвижно в своей подводной норе меж камней.

Каменецкий открыл потайной ход в стене и нырнул в его сумрак. Он направлялся в запретную зону. Доступ к ней имел только он да еще начальник службы безопасности Серов. Об этом участке в глубинах центра знали лишь считанные единицы сотрудников.

Лифт опустил его на самый нижний уровень. Было холодно и тихо. Тускло светили лампочки на низком потолке коридора, уводящего в черноту. В ней пряталась запретная дверь, покрытая толстым свинцовым полотном. Вход в помещение, куда вела эта дверь, строго воспрещался без специального защитного облачения. Там гуляла радиация.

Каменецкий небрежно кивнул двум охранникам, вытянувшимся при его появлении по струнке, и направился вдоль коридора. На его бетонных монолитных стенах кое-где проступила плесень. Эта часть центра была построена еще в конце сороковых годов прошлого века. В качестве рабочей силы здесь использовали заключенных без права переписки. На них же впоследствии проводились опыты.

В начале пятидесятых годов за той дверью во время одного из экспериментов произошла катастрофа. Опыт был строго засекречен. Все, кто был к нему причастен вскоре скоропостижно по тем или иным причинам отошли в мир иной. Кто сам заболел, да помер, кого машина сбила, а кто утонул. Свидетелей не осталось. Каменецкий был любопытен. Ему удалось добыть отдельные документы с обрывочной информацией о секретном эксперименте.

Внимательно изучив их, он так и не смог понять его смысл. Экспериментаторы пытались пучком непонятной энергии проникнуть в земные недра. Но для чего? Получить информацию? Воздействовать на что-либо? В документах об этом умалчивалось.

Эксперимент закончился полным фиаско. Процесс вышел из-под контроля. Произошел энергетический выброс.

На одном из пожелтевших от времени листов Каменецкий обнаружил надпись от руки «Тему закрыть» и подпись Лаврентия Берии.

Свинцовая дверь открылась, повинуясь магнитному ключу. Дохнуло ледяным холодом. Каменецкий шагнул в темноту, пошарил правой рукой по стене в попытке нащупать рубильник и включить аварийное освещение, да так и застыл. Тусклый зеленоватый свет из непонятного источника наполнил пространство перед ним и проявил из темноты хаос форм, застывших здесь после мощного взрыва. Границы пространства терялись в темноте.

Некоторое время он стоял в нерешительности, боясь пошевелиться и прислушиваясь к тишине. Медленно тянулись секунды.

– Я пришел! Что тебе нужно от меня?! – крикнул он нервно в темноту. Долгое эхо разнесло его голос по подземелью и увязло в далеких закоулках.

– Мне нужен ты, – ответила темнота. – Ты любознателен. В своем стремлении получить знание для власти ты превзошел многих. Ты хочешь узнать больше, или остановишься на полпути, охваченный страхом своей ничтожной маленькой сущности?

– Я, хочу. Я должен узнать больше, – произнес Каменецкий срывающимся голосом.

– Ты не должен. Ты обязан знать больше. Входи, – произнесла темнота и заклубилась, надвигаясь на Каменецкого.

Он послушно шагнул вперед.

* * *

Темная зыбь бурлила. Ее чернота клубилась над линией горизонта, захватывая едва ли не треть небес. Изредка она разрывалась холодными змеями молний и раскалывалась тяжелыми раскатами грома. Жесткие порывы душного ветра гнали по реке крутую пенную волну.

– Здесь, – коротко произнес Василий, указывая рукой на знакомую скалу. С высокого борта корабля за ней и до самого горизонта открывалась однообразная панорама угрюмых взгорков. Озеро вместе с домом на берегу полностью пряталось за нереальностью

Василия вывели на палубу одного. Как он и предполагал Вовку оставили заложником в чреве корабля. А как же фон Кранц?

– Ступайте, господин Белавин, – группенфюрер показал в сторону трапа, спущенного на подплывший к борту корабля катер.

Генрих подтолкнул Василия. Внизу на катере его поджидали несколько клонов. Фон Кранц, судя по всему, предпочел остаться на корабле. Опасается за свою шкуру? Просчитал все возможные варианты и выбрал наименее опасный из них для себя? Придется действовать немедля. Но, прежде всего Василий решил, что надо использовать последнюю возможность и убедить немца проследовать за собой.

– Господин, фон Кранц, – спокойно произнес он. – Я повторюсь, но без камня нереальность не раскроется.

В глазах немца проявилось некоторое замешательство. Он явно не хотел расставаться с черным кристаллом и отдавать его кому-либо, но вместе с тем не испытывал желания покидать корабль.

– Будьте уверены. С вашим камнем ничего не случиться. Отдайте его мне, или доверьте своим соратникам на катере, – продолжил Василий, понимая, что немец ни на грамм не доверяет никому.

– Я поплыву с вами, – неохотно произнес фон Кранц, после короткого раздумья. – Но помните. Если что пойдет не так – ваш сын немедленно умрет.

– Разве я похож на идиота? – Василий изобразил на лице широкую добродушную улыбку. – Я понимаю ответственность момента, господин фон Кранц и потому намерен сделать все, как надо. Прошу вас пройти на катер.

-– Не наглейте Белавин, – процедил немец сквозь зубы, бросив взгляд на Генриха. Тот мгновенно среагировал на молчаливый приказ хозяина, ловко выхватил из-под полы пиджака наручники, защелкнул их на запястьях Василия и подтолкнул его к трапу.

Василий спустился на катер. В носовой части его палубы вдоль фальшбортов имелись узкие железные скамьи. Не дожидаясь приглашения, Василий присел на одну из них. По бокам устроились два клона. Сам фон Кранц и Генрих расположились напротив возле другого борта. Вздрогнув двигателем, катер медленно двинулся от крейсера и начал набирать скорость.

Скала с расщелиной приближалась быстро.

– Прикажите убавить обороты двигателя, господин фон Кранц, – потребовал Василий.

– Это ещё зачем? – поднял брови немец.

– Нереальность не терпит суеты, – пояснил Василий. – И положите ладонь на камень. Так будет лучше.

– Вы правы, – на удивление быстро согласился немец, накрыв ладонью левый карман пиджака. – Тише едешь – дальше будешь. Так гласит ваша пословица?

Он что-то сказал Генриху. Тот ринулся в рубку, и катер немедленно сбавил ход.

Я мог бы провести катер много лучше, – предложил Василий. – Ваш штурман, скорей всего, вырулит не туда. Снимите мне наручники.

– Сидите спокойно, – коротко произнес фон Кранц. – У меня хорошие штурманы.

– Как знаете, – пожал плечами Василий.

Катер приблизился к скале и медленно погрузился в разлом. Василий встретился взглядом с глазами фон Кранца. Взор немца был насторожен и колюч. Василий ободряюще улыбнулся. Немец тут же набросил на лицо маску равнодушия.

Меж тем скальная иллюзия послушно раздвигалась перед катером. Все, как говорится, шло в штатном режиме. Вскоре мутная мгла впереди прояснилась, открывая за собой уже знакомый Василию пейзаж. Но на этот раз по озеру гуляла крупная белопенная волна. Катер начало потряхивать. В лицо полетели мелкие холодные брызги.

– Где звездолет? – нетерпеливо спросил немец.

– За тем домом в лесу, – незамедлительно ответил Василий. – Видите дом? Я же говорил, что звездолет за ним. Его не видно из-за деревьев. Нам придется сойти на берег.

– И где он там может прятаться? – не унимался с вопросами фон Кранц. – Я вижу только пологий склон и лес.

– Все увидите, потерпите немного, – ответил Василий.

Немец замолчал, хищно всматриваясь вдаль. Василий же пытался сосредоточиться на кистях рук. Он намеревался освободить их по методу японских ниндзя. Кости при этом выдергивались из суставов, что позволяло протиснуть ладони через наручники. Василий приобрел эту способность в результате проведения над ним экспериментов, когда ему вводили непосредственно в суставы рук препарат по увеличению эластичности связок.

Катер приблизился к берегу и приткнулся к причалу. В палубе открылся люк. Из него, как огромные черные тараканы один за другим вылезли клоны и попрыгали за борт. Василий насчитал шестнадцать бойцов. На берегу они рассредоточились в цепь.

Фон Кранц ловко перебрался через фальшборт на причал, проявив при этом прыть не свойственную людям более чем векового возраста. Генрих подтолкнул Василия, и тот нарочито неуклюже покинул катер.

На рулевой рубке заворочался ствол крупнокалиберного пулемета, выплевывая огонь. Свинцовый шквал обрушился на дом и лес. Он резал верхушки деревьев и выбивал из стен дома каменное крошево. Меж тем клоны, пригнувшись, бежали вперед.

Пулемет замолчал. Несколько клонов через дверь проникли в дом, остальные скрылись за стволами деревьев.

Фон Кранц озирался по сторонам. Василий оглянулся. За его спиной стоял Генрих, выпятив бульдожью челюсть и нахмурив брови. На борту катера топтались трое клонов. Количество немцев в рулевой рубке оставалось неизвестным.

Настало время активных действий. Василий осторожно вытащил фалангу большого пальца из сустава. Этого оказалось достаточным, чтобы протащить левую ладонь через наручник. С едва слышимым щелчком фаланга вернулась на место. Правую руку Василий освобождать не стал. Время дорого.

Он применил наручники в качестве холодного оружия.

Применение состоялось удачно. Василий с разворота нанес сконцентрированный удар железом наручника в висок Генриха. Тот коротко вскрикнул и, подогнув ноги, рухнул всем своим двухметровым ростом навзничь. Не медля ни секунды, Василий схватил фон Кранца левой рукой за длинные волосы и заломил ему назад голову, одновременно прячась за ним от вооруженных клонов на борту катера. Правой рукой он нашарил у него под полой пиджака в кобуре пистолет, выхватил его, на миг отпустил волосы, передернул затвор, и приставил дуло к виску немца.

Фон Кранц дернулся было, но тут же застыл, как замороженный.

– Стой спокойно, – предупредил его Василий. – Прикажи своим воинам класть волыны на палубу и прыгать за борт. Те, кто в рубке пусть сматываются без оружия.

– Вы делаете большую ошибку, Белавин, – прохрипел немец.

– Делай, что говорят, – Василий надавил пистолетом на висок немца. – Мне терять нечего.

– Фон Кранц, что-то крикнул в сторону катера. Клоны послушно сложили оружие, попрыгали на берег и отошли в сторону. Из рубки выбрались двое вояк в камуфляже. Оба положили на палубу пистолеты.

– Хенде хох, – рявкнул Василий. Вояки послушно подняли руки.

– Дранк нах остен! Геен шпацирен! Гитлер капут! – проявил Василий свои познания в немецком языке. В свое время он изучал английский, в немецком же был крайне слаб. Эти фразы он слышал еще в детстве, просматривая фильмы о войне.

Вояки последовали за клонами.

– Ключ от браслетов, – Василий подтолкнул фон Кранца в сторону Генриха. Тот все понял и, обшарив карманы своего горе-телохранителя, протянул Василию ключи. Через пару секунд наручники красовались на запястьях немца.

– Зря. Очень зря, – мотнул головой тот. – У вас нет выхода.

Василий молча залез в карман к немцу и забрал камень.

– На катер, – скомандовал он. – В рубку.

В рубке Василий усадил фон Кранца на сиденье позади штурманского кресла. Сам же остался на ногах. Так было удобнее обозревать пространство вокруг.

Из леса возвращались клоны.

– Скажи им, чтобы держались подальше, – приказал Василий.

– Дайте микрофон, – попросил немец.

Клоны остановились, повинуясь приказу, прозвучавшему через громкоговоритель на крыше рубки.

– Вот и славно, – удовлетворенно произнес Василий. – А теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты свяжешься с крейсером. Прикажешь доставить сюда моего сына. Не вздумай сказать, что ты в заложниках! Сына прикажешь доставить на катере. Катер должен быть один. Он должен пристать к берегу рядом с нами. Понял?

Фон Кранц кивнул.

– Очень хорошо. Катер пристанет, и мой сын должен перейти на наш катер. Понял?

– Понял, – согласился немец.

– Очень хорошо. Действуй. Но если с моим сыном, что-нибудь случиться, то я буду убивать тебя медленно. Сначала отстрелю тебе пальцы на руках, и только потом уши и нос.

– Вашего сына доставят сюда живым и невредимым, – холодно произнес немец. – Но что вы будете делать дальше?

– Скоро узнаешь. Делай, то, что тебе сказано.

Немец потыкал пальцами по приборной панели, снова поднес микрофон ко рту и заговорил. Его фразы были коротки и отрывисты.

– Яволль. Яволль, герр группенфюрер, – слышалось в ответ через динамики в рубке.

Немец отложил микрофон.

– Довольны? – спросил он.

– Пока не очень, – ответил Василий и беспокойно посмотрел на небо. Чернота на нем медленно расширялась. Раскаты грома давили на уши. Ветер усиливался.

– Вы убьете меня, – с напускным безразличием после долгого молчания произнес фон Кранц. – Может быть, это и к лучшему. Мне уже все равно. Признаюсь, сто с лишним лет – все же многовато для одного человека. Мы научились продлять жизнь физического тела, но не можем дать силы душе. Я чувствую, что моя душа уже давно не здесь. Кто знает, что такое душа? Я лично не знаю.

– Кончай мне зубы заговаривать, – прервал Василий рассуждения немца. – О душе заговорил. Раньше надо было о ней думать. Вижу – боишься. Если все пройдет, как я задумал – останешься жив. Ты лучше мне скажи. Гитлер и вправду жив?

– Жив и здоров, – кивнул немец.

– Сволочь, – процедил Василий сквозь зубы. – И сколько сейчас этой мрази лет?

– Фюрер родился в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году.

– Мдя, – промычал Василий задумчиво. – И каков же секрет долголетия? Вы питаетесь кровью, как вампиры?

– Примерно так, – загадочно произнес фон Кранц.

– И все же. Конкретнее можно?

– Мы вводим в организм энергоинформационный код и тем самым блокируем процесс старения. Это трудно объяснить – надо видеть. Вы бы все увидели Белавин. Кстати, пока еще не поздно. Одумайтесь. У вас нет шансов. Погубите и себя и сына.

– Хватит трепаться! – жестко прервал Василий немца, напряженно вглядываясь в противоположный берег озера. – Где мой сын? Почему так долго?

– Сейчас уточню, – фон Кранц схватил обеими руками микрофон.

– Все нормально, – успокоительно произнес он после короткого разговора по рации. – Катер с вашим сыном только, что отплыл от крейсера.

– Долго, – процедил Василий сквозь зубы. – Вы тянете время.

– Когда сильно ждешь – всегда долго, – ответил немец. – У нас есть еще несколько минут. Не могли бы вы мне сказать правду, что с вами произошло на самом деле? Мне интересно.

– Помолчи. Я сам не знаю, что с нами произошло.

Фон Кранц послушно закрыл рот. Василий продолжал напряженно всматриваться вдаль. У него был четкий план. Как только Вовка окажется на катере, они поплывут к Темной зыби. Фон Кранц останется в заложниках и будет гарантом того, что немцы их не тронут. Иного пути не было.

Дальний край озера погрузился в серую муть. Вскоре из нее проявился катер, а следом за ним появился второй, затем третий…

Всего на озеро проникли пять катеров. Выстроившись в шеренгу, они быстро приближались.

– Какого черта?! – прорычал Василий. – Я же говорил, что катер должен быть один!

Фон Кранц беспокойно схватил микрофон. Поначалу он говорил спокойно, затем начал орать, брызгая слюной. В ответ через динамики звучали короткие отрывистые фразы.

– Что? Что там происходит?! – Василий приставил ствол пистолета ко лбу немца.

– Нам капут, господин Белавин, – обречено ответил тот. – Вы все испортили. Мой заместитель на крейсере заподозрил неладное. Он связался по прямому каналу с партайгеноссе Борманом и доложил обстановку. Он доложил, что я предал интересы рейха и в одиночку желаю завладеть тайнами инопланетных цивилизаций.

– Какой еще Борман?! – заорал Василий.

– Подождите! Подождите! Я все объясню, – зачастил фон Кранц. Партайгеноссе Борман отдал приказ уничтожить меня, если я не сдамся. Вас тоже уничтожат, само собой. На размышление мне выделено пять минут. Кроме всего прочего сюда направляется большой носитель боевых гравифлюгов «Йозеф Геббельс» и крейсер «Ариец» с группой поддержки. Сволочь же этот Дитер Швайцман! Использовал момент. Я всегда подозревал, что эта тварь спит и видит, как бы подсидеть меня.

– Бред! Какой Геббельс! Какой еще Швайцман! Где мой сын?!

– Ваш сын оставлен на крейсере.

– Врешь! Это ты все подстроил! – внутри Василия забурлил вулкан ярости. – Ты подстроил! Отдай приказ! Немедленно отдай приказ! Мой сын должен быть здесь и сейчас! А иначе они получат тебя по частям.

– Они не подчиняются мне. Я сам ничего не могу понять. Зачем партайгеноссе Борман направляет сюда столь мощные силы? Что-то происходит. Но что?

Василий схватил микрофон.

– Эй, вы там! Немедленно отведите катера и доставьте сюда моего сына. А иначе…

– Господьин Бельавин, – прозвучал в динамиках низкий и хриплый голос. – Зопротивление безболезно. Ваш соучастие с господин фон Кранц в заговор раскрыт. Ваш соучастие с инопланетянами нам тоже известен. Сдавайтс незамедлителен.

– Кто говорит? Кто это? – спросил Василий.

– Ихь бин партайгеноссе Борман.

– Мы с вами соучастники, Белавин, – ухмыльнулся фон Кранц. – Вот чего вы добились своим необдуманным поступком. Отпустите меня. Я им все смогу объяснить и возможно сохранить жизнь вам и вашему сыну. А иначе мы все тут ляжем.

– Заткнись.

Василий швырнул микрофон на пол и раздавил его ногой.

– Что вы собираетесь делать? – Фон Кранц настороженно посмотрел на Василия. Будете меня расчленять? Это не поможет.

Василий взглянул на озеро. Катера не приближались более, остановившись в нескольких сотнях метров. Они выжидали, пока истекут минуты ультиматума. Сколько их там осталось? Две? Одна? Ситуация была тупиковая. По бортам катеров виднелись ракетные установки. Катер, захваченный Василием, тоже имел неплохое вооружение. Помимо крупнокалиберного пулемета здесь присутствовала установка залпового реактивного огня на корме.

– Наводи, – приказал Василий фон Кранцу. Тот непонимающе выпучил маленькие белесые глаза.

– Ты что не понял? Наводи оружие на катера. Мне терять нечего.

– Нет, – немец замотал головой. – Нет. Нет. Они наблюдают за нами. Они увидят, что установка двигается, и немедленно откроют огонь. Белавин, одумайтесь.

Василий приставил дуло пистолета к ноге немца немного выше колена.

– У тебя есть выбор. Или ты умрешь быстро в бою или медленно от моих рук, – решительно произнес он.

– Вы с ума сошли! Это полное безрассудство!

– Сволочь, – Василий нажал на курок. Немец взвыл, зажимая рану ладонями.

– Хватит скулить. Пока у тебя только царапина. Включай установку.

– Руссиш швайн, – прошипел фон Кранц, потянулся руками к приборной панели и начал лихорадочно нажимать на какие-то кнопки.

Василий посмотрел за корму и не поверил своим глазам. Катера развернулись и на скорости уходили прочь. Что случилось? Испугались? Переменили планы? Странно. Здесь явно, что-то не так.

– О, майн гот! – послышался возглас фон Кранца. Василий посмотрел на немца. Его остекленевший взгляд был устремлен через лобовое стекло рубки на небеса. Облака на них крутились и быстро разбегались в стороны, раскрывая полынью неба. Она была темна. Сквозь нее, блистая черным глянцем поверхности, кувыркаясь и вырастая в размерах, проваливалось нечто чудовищно огромное цилиндрической формы.

– Вас ист дас? – Прохрипел фон Кранц.

Небесный гость, перекрыв свет дня, с грохотом ядерного взрыва пронесся над катером и обрушился в озеро. Реальность вместе с нереальностью всколыхнулись. Вздрогнуло и заплясало небо. Озеро вздыбилось.

Василий увидел высокий гребень накатывающейся и бурлящей массы воды. Катер вскинулся на ней, заваливаясь на правый борт. Фон Кранц отчаянно завопил. Волна ворвалась в рубку. Василий почувствовал, как непреодолимая сила вырывает его за пределы катера и влечет за собой.

Глава 25 НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ОТДЫХА

Его переворачивало и крутило, как в гигантской стиральной машине. Несколько раз он жестко приложился обо что-то головой, плечом и спиной, но сознания не терял, стараясь ухватиться ладонями за какую-нибудь твердь. Эти попытки, наконец, увенчались успехом. Под руки подвернулось что-то крепкое и удобное для обхвата. Через миг Василий сообразил, что это толстая ветвь дерева.

Волна остановилась, напряженно бурля, и медленно схлынула. Василий завис на высоте нескольких метров. Он разжал руки. Ноги чавкнули по грязи. Пейзаж берега изменился, перегруженный хаосом вывороченных с корнем и поломанных деревьев. Особняк наполовину обрушился, не выдержав удара водяной стены. Деревянный причал плясал на крупной и мутной зыби. В небе крутилось месиво облаков. Дальний край озера погрузился в какую-то непроглядную муть.

Небесный цилиндрический гость половиной своей массы навалился на скалистые утесы, другой половиной погрузился в озеро. Вода вокруг него кипела и превращалась в пар. В корпусе цилиндра зиял разлом, где изредка вспыхивал свет, будто от электрической сварки.

На беспокойной воде в сотне метров от берега покачивался катер. Василий не стал раздумывать. Он даже не пытался понять, что произошло. Необходимо было действовать. Надо добраться до катера и прорываться к крейсеру. А там будь что будет. Но реализовать это решение оказалось непросто.

Пробравшись через лесоповал к воде, он увидел лежащее неподвижно тело клона, хотел, было вырвать у него из руки оружие, но почувствовал за спиной движение. Оглянувшись, увидел Генриха. У него, судя по всему, оказались чрезвычайно крепкими черепные кости. Да и омовение пошло ему на пользу. Телохранитель фон Кранца очнулся и был полон сил. Его физиономия, выражала активное желание поквитаться со своим обидчиком. Налитые кровью глаза были выпучены, зубы оскалены. В правой руке немец сжимал широкий изогнутый нож.

Вокруг царил хаос катастрофических разрушений. Нормальный человек, очнувшись среди всего этого, поспешил бы немедленно убраться отсюда куда подальше. Но этот громила, по всему видать, лишился разумного начала. Удар Василия наручниками в висок запрограммировал его на ответную атаку независимо от происходящего вокруг.

Перехватывая оружие из ладони в ладонь, и зарычав зверем, этот истинный нацист ринулся на Василия. Но не как носорог напролом, а изощренно и с вывертом. Он оказался очень резким и подвижным. Василий торопился и поначалу намеревался с ним разделаться быстро, как с теми немцами на берегу, но не тут-то было. Телохранитель фон Кранца, судя по всему, прошел отличную боевую подготовку. Он не был похож на неопытного вояку, опрометчиво желающего поразить противника насмерть с одного удара. Видя перед собой серьезного противника, Генрих действовал расчетливо, прицеливаясь к рукам и ногам Василия, пытаясь при этом ранить его, а затем уже добить.

– Швайн, – изредка хрипел немец, наращивая темп схватки, а Василий продолжал уходить от атак, выбирая момент для решительного удара. Он понимал, что надо спешить, время не ждет, но противник на этот раз был силен. Малейшая ошибка в борьбе с ним могла стоить жизни.

Василий понимал, что теряет драгоценное время. Надо было как-то прекращать все это безобразие. Но Генрих продолжал наседать расчетливо, молниеносно и безошибочно. Неизвестно сколь бы еще длился этот поединок, но в паре десятков метров от бойцов неожиданно взметнулся столб ослепительного огня. Взрывная волна швырнула Василия на камни. Он незамедлительно вскочил на ноги и увидел, как Генрих барахтается отброшенный взрывом в нескольких метрах от берега. Неподалеку от него ослепительно-белый луч ударил по волнам, подбросив тонны кипящей воды. Над Генрихом приблизительно на высоте десятиэтажного дома зависла странная форма, похожая на огромного черного паука-тарантула с размахом лап метров под десять-двенадцать. Меж оконечностей лап проскакивали молнии, а сама она излучала серебристое свечение.

Паук, резко взмыл в небо, превращаясь в черную точку.

– Что за дрянь? – пробормотал Василий и тут же увидел, еще десятки подобных созданий. Они выползали из разлома на корпусе цилиндра и взлетали над озером. Через какие-то секунды все пространство над ним начало кишеть этими тварями.

Твердь под ногами Василия поплыла, как при землетрясении. Он едва не свалился с ног и увидел, как муть, скрывающая противоположный край озера разбегается в стороны. Все пространство вокруг загрузилось низким утробным звуком. Темная зыбь всколыхнулась, далекие скалы потеряли свои четкие очертания и медленно растворились в воздухе, как пустынный мираж, открывая за собой пространство реки.

Василий увидел серый силуэт крейсера, неподалеку от него громаду еще одного корабля, маленькие точки катеров и кружащие над ними десятки каких-то летательных аппаратов. Василий решил, что это гравифлюги.

В следующий миг рой пауков над озером ринулся в сторону немецких кораблей. Навстречу им полыхнул огонь.

Василий остолбенело наблюдал за всем этим развернувшимся действием. Тем временем Генрих успел выбраться из воды и, нечего не замечая вокруг, ринулся в атаку, на этот раз с голыми руками. Ему на подмогу подоспел клон, выбравшийся из-под кроны упавшего дерева. Он лихорадочно передергивал затвор оружия, нажимая на курок, но оно не стреляло. Василию подвернулась под руку крепкая жердина. Не раздумывая с замаха, он огрел ею клона по шлему. Послышался хруст не то доспехов, не то костей. Жердина сломилась. Клон рухнул навзничь, а Василий едва успел увернуться от удара кулака Генриха. Кулак прошел вскользь по затылку. Немец в ответ получил удар пальцами по глазам, взвыл и закрутился волчком.

Василий подобрал оружие клона. Это был увесистый автомат с тяжелым прикладом. Через секунду приклад жестко соприкоснулся с затылком Генриха. Немец рухнул, как подкошенный на четвереньки, но сознания не потерял. Похоже, значительную часть объема его черепушки занимала кость. Василий хотел повторить удар, но что-то заставило его оглянуться. За спиной в сотне метров над берегом завис паук. Василий интуитивно бросился в сторону.

Успел.

Белый луч разрезал пространство и ударил в Генриха. Тот вскинулся, вспыхнул пламенем и осыпался пеплом на береговой галечник. Василий бросился в укрытие среди лесоповала. Паук крутанулся на месте и ринулся прочь, туда, где полыхал огонь битвы. Летающие аппараты небесного гостя продолжали наседать на эскадру немцев. Те стойко оборонялись. Гравифлюги смешались с пауками. В воздухе кипел яростный воздушный бой.

Обе стороны несли потери. Пауки и гравифлюги один за другим, вспыхивали факелами. Их обломки, падали в воду и на береговую твердь. Немцы с кораблей поддерживали свои летательные аппараты мощным огнем. Но кораблям доставалось тоже. Немецкий крейсер дымил на корме.

Василий кинулся в воду. Надо было, во что бы то ни стало, доплыть до катера и прорваться на нем к флагману, чтобы выручить Вовку. Он понимал, что шансов пробраться через это пекло боя у него практически не было. Но иного не оставалось.

До катера доплыл быстро и без проблем. Похоже, отдельная человеческая особь не интересовала пауков. Они гонялись за гравифлюгами, а те в свою очередь изощренно изворачивались и огрызались выстрелами из ракетных установок. Причем ракеты, будучи самонаводящимися, крутили в воздухе замысловатые петли. Пауки применяли лучевое оружие. Те и другие обладали невидимой защитой. Василий несколько раз видел, как ракеты взрывались, не долетая до того или иного паука, а огненные лучи рассыпались искрами в нескольких метрах от гравифлюгов. Тем не менее, защита обеих сторон не была безупречной. При выстреле в упор она пробивалась. Лучшие современные боевые самолеты здесь бы долго не продержались. Фон Кранц был прав. Нацисты в техническом развитии ушли далеко вперед и вели бой на равных с неизвестной, непонятно откуда явившейся силой.

Василий взобрался на борт катера через лестницу на корме. Неподалеку в воду рухнули обломки гравивлюга. Над головой, рассекая со свистом воздух, пронесся паук. Озеро кипело беспорядочными волнами. По ушам долбил непрерывный грохот.

В рубке катера лицом вниз на полу распластался фон Кранц.

– Где? Где ключ зажигания? – забормотал Василий, увидев пустой замок. Он подхватил немца за плечи, перевернул его на спину и начал шарить у него в карманах. Немец замычал, дернул головой и открыл глаза.

– Ключ давай! Где ключ?! – зарычал Василий, встряхивая фон Кранца за лацканы его некогда бежевого, безупречно скроенного, а теперь омерзительно-мокрого, грязного и скользкого костюма.

– Вас ист дас! Что происходит?! – забормотал тот, вращая глазами. При попытке встать он скривился от боли в ноге, да так и остался в сидячем положении. Василий нашел ключ рядом с ним на полу. Вставив его в замок зажигания и повернув, он удовлетворенно услышал звук работающего двигателя. Катер рванул с места, поднимая крутую волну.

Пауки незамедлительно проявили к нему интерес. Но атаковать прицельно им мешали гравифлюги. Они защищали свой катер.

– Наводи ракетную установку! Стреляй! – Василий правой рукой вздернул фон Кранца за шкирку и поставил его на ноги.

– Откуда это все? Откуда? Что это? – начал выплевывать тот отрывистые фразы-вопросы. – Вы знаете? Куда вы плывете? Надо уходить. Уплывать. Надо скрыться.

– Заткнись. Наводи ракеты, – зашипел Василий. – Мы прорываемся на крейсер. Твой крейсер. Там твои соратники. Они сейчас ведут бой. Ты не ариец. Ты трус.

Фон Кранц от этих слов встрепенулся и гордо вскинул голову. Взгляд его высек огонь.

– Я сейчас включу защиту, – спокойно произнес он, нажимая на приборной панели какие-то кнопки. – Да снимите вы с меня эти наручники! Мы же с вами, как это говориться, теперь в одной лодке. Где ключи?

– В левом кармане, – бросил Василий через плечо, следя за неравным воздушным боем, где на двоих гравифлюгов навалились четыре паука. Один гравифлюг задымил. Два паука тут же резко изменив траекторию, пошли на сближение с катером.

Выстрел!

Ослепительная вспышка ударила по глазам. Огонь расплескался где-то в десятке метров от рубки по невидимой преграде. Катер ощутимо встряхнуло.

– Арбайтен! Работает! – послышался за спиной возглас немца. – Защита работает против плазменного оружия! Зер гут!

Фон Кранц освободился от наручников и суетливо заколдовал над приборной панелью, оборачиваясь при этом время от времени в сторону кормы. Василий тоже оглянулся и увидел, как установка реактивного огня пришла в движение.

Залп!

Две ракеты одновременно зигзагами ушли в небо. Василий не успел проследить за ними. Его взгляд был устремлен на флагман. Он был закрыт невидимой защитой, по которой рассыпался огонь пауков. Вместе с тем было видно, как некоторые пауки, собравшись в группы по трое-четверо, стреляли концентрированным залпами. При этом совместными усилиями им время от времени удавалось пробивать защиту. По броне флагмана изредка гуляли взрывы.

Доставалось и другому большому кораблю. Он просматривался в отдалении среди мутного марева битвы. Меж ним и флагманом как цыплята меж квочками сновали маломерные суда, огрызаясь в небеса выстрелами ракет.

Катер продолжал продвигаться вперед, оставляя справа по борту гостя с неба. Он был огромен и напоминал выброшенного на сушу чудовищных размеров кашалота со вспоротым брюхом. Из брюха продолжали выползать пауки.

Василий увидел подбитый гравифлюг. Он дымил, кувыркался и летел навстречу катеру. Предпринимать, что-либо не оставалось времени. Гравифлюг всей своей массой обрушился на катер. Защита сработала. Но Василию показалось, что его будто железным тазом огрели по затылку. В глазах потемнело. Он встряхнул головой, проясняя сознание, и уже в следующий миг с неудовольствием отметил, что катер резко сбавил ход, и его затрясло мелкой дрожью. Мотор застучал, как сердце при инфаркте.

– Капут, – произнес фон Кранц за спиной. Василий оглянулся. Обломки гравифлюга завалили корму и, судя по всему, повредили не только двигатель, но и руль. Катер резко забрал влево и поплыл по кругу.

– Защита отключилась, – сообщил фон Кранц, после чего приподнял сиденье, вытащил из-под него спасательный жилет и ловко накинул его на себя.

– Рекомендую вам сделать то же самое, господин Белавин, – назидательно произнес он. – Нам лучше покинуть катер.

– Не дожидаясь ответных действий Василия, немец резво выскочил из рубки, плюхнулся в воду и со скоростью рекордсмена олимпийских игр поплыл куда подальше. Вскоре он затерялся среди кипящих волн.

– Да пошел ты! – Василий сплюнул и попытался вернуть судно на курс. Тщетно. Штурвал крутился сам по себе. Катер, полз по кругу, как старый ленивый конь. До крейсера оставалось, может быть, чуть более километра. Преодолеть вплавь такое расстояние для Василия не составило бы большого труда. Но все пространство воды то и дело вспарывалось взрывами от шальных ракет, огнем, обломками пауков и гравифлюгов.

Иного пути не было, как бросаться вплавь через этот ад. Василий уже было изготовился кинуться в волны, да так и замер.

На флагмане, истерзанном атаками пауков и окутанным дымами пожаров, вспыхнул багровый огненный шар. Он медленно вздувался, разламывая борта корабля и разрывая его, как пустую банку из-под пива. Чудовищный взрыв глотал обломки палубных надстроек, и продолжал нереально медленно распухать, пожирая весь корабль.

Пауки уничтожили крейсер.

– Неееет!!!

Полный отчаяния и ярости вопль Василия пронзил грохот взрыва.

– Нет, – уже негромко повторил Василий. – За что?

Все окончательно потеряло свой смысл.

Он почувствовал, как внутри него что-то взорвалось, разламывая на куски броню его сущности.

– Что тебе нужно?! Что тебе нужно от меня?! – обратив свой взор к небу, волком взвыл Василий. – Что ты хочешь?! Зачем это все?! Иди сюда! Покажись! Да кто же ты такой?! Кто?!

Он вскинул кулаки и яростно затряс ими.

Небо всколыхнулось. По Черной зыби пробежали молнии. Над озером поплыли смутные полупрозрачные проявления, непонятных формообразований. В них можно было разглядеть смутные очертания людей, домов, неведомых пейзажей и животных.

А потом небо разверзлось тьмой, которая медленно проявила из себя чудовищный по размерам черный треугольник. По его краям искрился зеленый свет.

Плотная неведомая сила бросила Василия на палубу катера.

* * *

Жаркое солнце перевалило за полдень. Его багровый диск завис в мутной пелене над двумя холмами, где уже седьмой час продолжалась кровавая битва.

Давно прогорел сухой кустарник, подожженный сарацинами, но дым от него висел в неподвижном воздухе, продолжая разъедать глаза Воинов Христовых и сушить их измученные долгой жаждой глотки.

Битва близилась к завершению. Уже был захвачен Святой Крест и убит епископ Акрский.

Салах-ад-дин Юсуф ибн Айюб приказал атаковать Рога Хаттина со всех сторон, возглавив лично штурм Южного холма. Пехота сарацин двинулась на Северный холм, а Таки ал Дин с кавалерией двинулся в седловину меж северным и южным рогом.

Но рыцари сопротивлялись яростно. Часть их на лошадях предприняла две дерзкие контратаки в надежде убить Саладина.

Обе закончились неудачно.

Воины Христа были обречены.

За ходом сражения со взгорка наблюдали двое. Один из них был Аркадием Каменецким. Он неподвижно сидел на пыльной сухой траве. Другой же разместился рядом на камне. Этот другой имел внешность вождя народов Иосифа Сталина. Еще час с небольшим назад он разговаривал с Каменецким в образе Гая Юлия Цезаря, а еще ранее в самом начале битвы двух религий он проявился как Иисус Христос с терновым венком на голове.

Интегратор мог принимать любой облик.

– Скоро все закончится, – произнес он. – Это начало заката власти христиан на этой земле. Я бы мог сделать все наоборот ещё тогда, и прекратить войну. Христиане воцарились бы на востоке, уничтожив ислам. Но эта война продолжается и по сегодняшний день. Почему? Потому что она нужна мне. Она нужна вам всем. Война делает человека сильнее. Уже скоро. Ждать осталось немного. Скоро начнется война за власть над вселенной. Вы теперь многое знаете Аркадий Валентинович. Знаете, что вам нужно делать. Осознайте все, что я вам говорил. А пока давайте посмотрим, как упадет шатер воинов Христовых.

Пока шел этот разговор, Сарацины продолжали наседать на крестоносцев. Их первая атака захлебнулась, в отчаянии и безрассудном упорстве христиан. Началась вторая атака. Саладин ввел в бой последние конные резервы. После недолгой схватки они захватили седловину и прорвались к Южному холму, где стоял королевский шатер. Наступил конец битвы. Остатки армии крестоносцев начали сдаваться без дальнейшего сопротивления.

– Они были хорошими воинами, – произнес Интегратор. – Но мне нужен лучший из лучших. Вы поняли, что нужно сделать, Аркадий Валентинович?

– Да, – кивнул Каменецкий.

– Я не чувствую вдохновения в вашем голосе. Вы чем-то озабочены?

– Ничем, – ответил Каменецкий.

– Ваша некоторая апатия меня настораживает. Странно. Вы же всегда желали познать тайны мира и получить над ним власть. Момент настал. Где же ваша радость? Где блеск ваших глаз? Где чувство полноты мироощущения? В чем дело? Ах, да. Я понимаю. Вам надо осознать. Ваша психика еще не готова к тому, что вы узнали. Ничего. Времени еще достаточно. Вы отдохнете, и все у вас будет хорошо.

– Не знаю, – мотнул головой Каменецкий.

– Что, значит, не знаю? Вы отказываетесь?

– Разве я могу отказаться? – усмехнулся Каменецкий. – У меня нет выбора. Я прекрасно понимаю, что со мной будет, если я откажусь. Вы просто оставите меня в этой своей реальности. Я умру для того мира.

– Зачем же так мрачно? – вопросил Интегратор. – Умрет только бренная плоть. Если вы откажетесь, то ваша информационная составляющая останется здесь. Я не жесток. Эмоции людей не для меня. Я разумен и расчетлив. Когда вы созреете, я смогу переселить вас в новое тело, и вы займетесь иной миссией. А вашу задачу исполнит кто-нибудь другой. У меня есть кандидатуры. Ваш заместитель Серов, к примеру. Неплохой экземпляр.

– А Вышак? – спросил Каменецкий. – Что вы сделали с Вышаком?

– Этого вам знать не положено. Какие еще будут вопросы, Аркадий Валентинович?

– Вопросов больше нет, – мотнул головой Каменецкий. – Достаточно. Премного благодарен. Вы много открыли для меня. Только сейчас я понял, что у меня есть душа. И она не хочет той правды, какую вы мне поведали. Она не желает принимать факт, что нашим миром правит машина, пусть даже бесконечно умная, но холодная и бездушная. А где же Бог, где Создатель, где Творец?

– Где Творец? – переспросил Интегратор. – Творец внутри вас, господин Каменецкий. А вы не знали? Как жаль. Вы люди – его искры, а я лишь тот, кто из них раздул пламя. Вы нужны мне, чтобы я стал сильнее. В вас есть дух Творца, его жизненная сила и она нужна мне. Есть нечто большее, чем все это. Разве вы узнали истину в последней инстанции, Аркадий Валентинович? Нет. Вы узнали только часть ее. Малую часть. И узнаете еще больше. Вы мне нужны живым и разумным. Я бы мог просто сделать из вас зомби, но не хочу. Я не желаю, чтобы вы стали рабом по принуждению. Я желаю, чтобы вы стали моим союзником. И потому, я выбрал вас.

– Почему я? – поинтересовался Каменецкий.

– Потому, что вы, – жестко ответил Интегратор. – Мне лучше знать.

– И что же теперь будет?

– Будет война на уничтожение. У нас с вами и у всего человечества осталось в запасе немного времени. Кратоны наседают. На протяжении тысячелетий я скрывал от людей правду. Они не должны были знать обо мне. Их сознание не было готово к восприятию голых истин. Не готово оно и сейчас. Но время не ждет. Процесс необходимо ускорить. Мне нужны проводники знаний. Именно для этой цели я выбираю таких, как вы. Мне понадобится самое совершенное оружие во вселенной и воин, владеющий этим оружием, который поведет за собой людей.

– Антихрист, – ухмыльнулся Каменецкий. – Хорошо, что эта участь уготована не мне.

– Ах, оставьте эти отжившие свое слова, Аркадий Валентинович. Причем здесь какие-то религиозные термины, возникшие на основе веры в сверхъестественное? Все эти информационные структуры для уничтожения человечества засылались сюда кратонами. Мне приходилось затрачивать много энергии, чтобы преобразовывать их и пускать в более-менее конструктивное русло. Один из результатов перед вами на тех холмах. Кстати у нас еще есть время. Не хотите посмотреть еще какую-нибудь битву или событие? У меня записана вся история человечества, начиная с тех давних изначальных времен.

– Спасибо, нет, – решительно мотнул головой Каменецкий.

– Зря. У нас есть еще минута времени реального мира, где ваше тело пребывает в состоянии клинической смерти. У меня здесь много чего интересного, что люди в своей истории трактуют и представляют совершенно по-другому. Не хотите знать, как строились Египетские пирамиды? А откуда возникли статуи острова Пасхи? Или узнать об истоках возникновения христианства? Не желаете увидеть все это?

– Нет, нет и нет, – запротестовал Каменецкий. Он и вправду не желал знать всех этих тайн. Еще недавно ему было интересно жить, делать открытия, искать истину, но сейчас он в страхе остановился перед неким занавесом, закрывающим сцену театра жизни. Ему казалось, что за ним прячется нечто уродливое и жуткое в своих многочисленных ипостасях и проявлениях.

– Я вас понимаю, Аркадий Валентинович, – произнес Интегратор. – Но у вас все еще впереди. Насмотритесь. А теперь простимся ненадолго. Вы все запомнили, что вам следует сделать?

– Да, – кивнул Каменецкий.

– Хорошо. Но повторюсь еще раз. Поведаете ему только то, что я вам разрешил и ни слова более. Иначе вы умрете. Воин должен сам решить и сделать свой выбор. Вам понятно?

– Понятно, – кивнул Каменецкий.

– Впрочем, до этого момента воину еще надо дожить. Еще не все определено.

– Конечно, – согласился Каменецкий. – Игра в опыты еще не закончена. Остается много неопределенностей. Но я уверен, что вы все хорошо просчитали.

– Ход ваших мыслей приобретает правильное направление, господин проводник моих идей. Надеюсь, он и дальше сохранит свой вектор. С тем и расстанемся, – Интегратор в образе Иосифа Сталина достал из кармана трубку и раскурил ее.

– Наш долгий эксперимент близок к завершению, Аркадий Валентинович. Я полагаю, что он пройдет удачно. За удачное завершение и новое начало. Сделайте всего одну затяжку.

Интегратор протянул трубку Каменецкому. Тот послушно взял ее и поднес к губам. Тяжелый едкий дым ударил в горло и ноздри. Помутилось в глазах. Сознание провалилось в темноту, а затем начало всплывать.

– Есть пульс, – послышалось, будто через вату. Каменецкий открыл тяжелые веки.

– Пришел в себя, – услышал он, и увидел склонившееся над ним взволнованное лицо главного врача центра.

– Аркадий Валентинович, вы меня слышите?

– Слышу, – прошептал Каменецкий пересохшими губами. На них будто еще шелестел знойный песок пустыни.

– Ну, слава богу! Как же вы так неаккуратно, Аркадий Валентинович? В запретную зону и без защиты. Еще немного и смертельную дозу радиации хватанули бы точно. Что случилось?

– Все нормально, – Каменецкий дернулся, попытавшись встать, но не смог оторвать от подушки тяжелую голову.

– Лежите, лежите. Вам отдыхать надо, – строго произнес врач. – И обследоваться надо.

– Некогда отдыхать, – уже окрепшим голосом произнес Каменецкий, чувствуя, как быстро возвращаются к нему силы. – Не время отдыхать.

Глава 26 ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

Корабль Амона-Ра прорвался в Террон. В поисках информатора в лице Вовки, он попал в самое пекло сражения меж обезумевшими от катастрофы своего флагмана, пиратами Дао и силами немцев. Сам Дао все еще оставался внутри своего корабля. Он засел в личной боевой десантной шлюпке, изготовив ее к взлету, и напряженно следил за ходом боя. У него в резерве оставалась еще сотня пауков. Заметив корабль Амона-Ра, он немедленно выпустил ему навстречу пятьдесят своих летучих машин, а сам решил ретироваться подальше и как можно незаметнее.

В то же самое время к немцам на подмогу подоспели сто пятьдесят гравифлюгов эскадрильи «Валькирия» и крейсер «Ариец»

Как немцы, так и пираты Дао не понимали, что происходит. Обе стороны бились друг с другом, как случайно столкнувшиеся нос к носу бойцовые псы с чрезмерно развитым хватательным инстинктом.

Внезапно появившийся корабль Амона-Ра немцы немедленно атаковали, приняв его за подмогу цилиндрическому «гостю с неба».

В какой-то момент времени Амон-Ра потерял информатора. Он исчез с поисковых приборов корабля. Огонь битвы, силовые поля и активность Темной зыби препятствовали сканированию пространства. Опасаясь наверняка уничтожить мальчишку, Амон-Ра не стал применять ударное оружие звездолета, и выпустил для отражения атаки летучих киборгов. Все пространство на несколько километров вокруг забурлило огнем битвы. Энергия ее разорвала неустойчивость Темной зыби и та разверзлась по своду неба коридорами пространств в далекие измерения вселенной.

Катер ощутимо плясал на крупных бестолковых волнах, вздыбленных горячим тяжелым и порывистым ветром. Небо клубилось чернотой, темными тучами и вспышками багрового огня.

Хаос битвы выплевывал вниз свои обломки, как выбитые зубы. Некоторые из них падали неподалеку от катера, взрывая воду.

Василий медленно поднялся на ноги. Холодная волна внутреннего протеста ко всему происходящему, непонятному для него, безжалостному и предельно бессмысленному в своем проявлении взорвала каждую его живую клетку, скрутилась водоворотом и выплеснулась чувством бесконечного отчаяния, замешанного на горячей ярости.

– Что ты делаешь, тварь? – обратился он к бурлящему небу. Там в хаосе битвы медленно плыл гигантский треугольник, метались пауки, мельтешили гравифлюги и летали боевые киборги. Один из них завис в паре десятков метров над водой перед носом катера. Своим обликом он был похож на того инопланетного мертвеца с таинственного острова. Василий само собой не знал, что это за сущность, но ему в тот момент показалось, будто воздух вокруг заполонили сотни восставших трупов.

Киборг повисел несколько секунд, после чего погнался за пауком. Василий, его не заинтересовал.

Двигатель заглох, и катер бестолково заколыхался на волнах. Со стороны берега, где стоял особняк, на фоне несмолкаемого грохота битвы послышался раздирающий уши треск. Василий оглянулся и увидел, как часть берега вздыбилась и, превратившись в мутную массу, вытолкнула из себя сотни невиданных крылатых монстров. Некоторые из них были полупрозрачны и растворялись в воздухе через несколько секунд после появления, другие же, напротив, тут же приобретали вполне материальный облик. С расстояния их размеры трудно было определить. Но вот одна из тварей, медленно размахивая перепончатыми крыльями, приблизилась к катеру, Она напоминала летающего ящера из кинофильма «Парк Юрского периода», но по своим размерам превосходила его раза в три. Видно было по всему, что тварь заинтересовалась Василием. Но в следующую секунду паук, проносящийся мимо, полоснул огненным лучом по чудовищу. Брызнула кровь. Летающий монстр, потеряв крыло, рухнул в воду, подняв в воздух тучи брызг. Он был реален.

Чуть выше подобное чудовище вцепилось двумя когтистыми лапами в гравифлюг, и тот закрутился в воздухе пытаясь сбросить с себя тяжелую ношу.

Василий взирал на все это действо с бессильной яростью. Он желал разорвать голыми руками любого паука, гравифлюга, всех этих темных чертей, скачущих по воздуху, крылатых тварей, вывалившихся невесть откуда, он готов был уничтожить весь мир вокруг себя. Всё в нём клокотало от всепожирающей ярости и собственного бессилия. Оружия у него не было. Ракетная установка на корме уничтожена. Катер превратился в бесполезное корыто.

Он сжал кулаки, глядя на приближающегося паука, и выплеснул ему навстречу яростный рык загнанного в ловушку зверя. Паук резко изменил траекторию полета, как будто натолкнулся на невидимое препятствие, взмыл вверх, завис на пару секунд, а затем, беспорядочно кувыркаясь, рухнул в воду в сотне метров от катера.

– Мразь, – прошептал Василий. – Так тебе тварь.

Он почувствовал боль в правой ладони. Глянув на руку, с удивлением обнаружил, как кулак сжимает весомый кусок стального фальшборта.

Василий разжал ладонь. Кусок упал на палубу. Сталь была не менее пяти миллиметров толщиной. Но как можно было голой рукой разорвать ее? На куске виднелись вмятины от пальцев. Подняв его, Василий попытался согнуть сталь обеими руками. Не получилось.

Что это? Бред? Он сходит с ума? А, может быть, ему кажется все это? Галлюцинации? А Вовка жив. Он не погиб. Это все бред или дурной сон. Надо только проснуться и все будет хорошо. Надо проснуться. Но как? А вот так!

Он с замаха ударил себя куском фальшборта по левой руке. Острая сталь должна была рассечь плоть до кости. Но этого не произошло. Василий лишь боль почувствовал. Но раны не было. Он заметил красноватую полоску от удара. В ярости ударил еще раз. Эффект тот же.

– Бред! – завопил он, швыряя кусок в пролетающего мимо киборга. Тот ответил выстрелом из бластера. Не попал и был срезан на лету оружием гравифлюга.

– Почему? Почему я жив еще? Зачем я живу среди этого месива смерти? – отчаянно крикнул Василий, озираясь по сторонам, словно, в поисках ответа. – Зачем мне надо все это видеть?! Все уже потеряло смысл! Убей меня! Какой смысл в том, что я еще жив?! Зачем?!

– Зачем? – уже тихо повторил он, без сил опускаясь на колени и поникая головой.

– Папа! – будто далекий вскрик чайки едва слышимо пробился сквозь грохот битвы возглас.

– Вовка? – Василий встрепенулся. Что это? Показалось?

– Папа! – послышалось уже громче, откуда то из -за спины.

Василий вскочил на ноги, оглянулся и увидел лодку. Она летела по бурлящей воде, приближаясь к катеру.

– Вован, – прошептал Василий. – Живой.

Он не верил своим глазам. Может быть это нереальность? Галлюцинация? Он боялся моргнуть, опасаясь, что лодка исчезнет с глаз, раствориться в волнах призрачным видением. Но та, уверенно преодолевая волны, продолжала свой путь. Она несла троих. Василий отчетливо видел сына, сидящего ближе к носовой части, Степана возле мотора и еще одного человека. Это был Джафар.

– Вовка! – хрипло заорал Василий и, не дожидаясь пока лодка подплывет вплотную к катеру, прыгнул в воду и поплыл навстречу. Уже вскоре он обнимал сына.

– Вован, – шептал Василий. – Живой. Все хорошо. Теперь у меня тебя никто не заберет. Мы вырвемся отсюда. Я обещаю тебе. Обещаю.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнул, – послышался голос Степана. Он успел развернуть лодку, направляя ее обратно в самое пекло битвы. Василий оглянулся.

– А вы -то как? Как вы тут? Джафар? А ты как здесь? – начал он бессвязно сыпать вопросами.

– Джафар меня вытащил, до того, как крейсер взорвался, – пояснил Вовка. – Он мечом там всех на своем пути положил. Жутко хлещется. Джафар сказал, что ты не хуже его мечом владеешь. Это правда?

– Правда, правда, – отвечал Василий, не понимая, о чем его спрашивает сын. Он всё ещё не мог прийти в себя после пережитого. Невероятная радость переполняла все его существо.

– А как нашел? Джафар, как ты сына нашел? Как Степана нашел? – снова зачастил он вопросами.

– Некогда рассказывать, – прикрикнул на него Джафар, нахмурив брови. – Выбираться надо. Пригнитесь, а то ненароком заденет. Видите, что твориться. Мне Степан кое-что рассказал. Похоже, что вы ребята, чем-то инопланетян заинтересовали. Кто с кем бьётся здесь – не пойму. А тут еще Темная зыбь из себя монстров вытолкнула. Ну да ладно. Пока они тут меж собой разбираются, у нас есть один шанс из тысячи, чтобы выбраться отсюда.

– А камешек где?! – перекричал грохот битвы Степан

– Здесь! – Василий хлопнул ладонью по карману. – Плывем к Темной зыби.

Плывем-то плывем. Но под тяжестью четверых человек лодка не набирала той прежней резвости. Она тяжело буровила волны. Степан прижимал ее вправо. Он старался пройти подальше от двух немецких кораблей и торчащих из воды обломков крейсера. Там был эпицентр битвы.

* * *

Амон-Ра наблюдал за ходом сражения из иллюминатора своего корабля.

– Нашел? Нет? – изредка бросал он отрывистые фразы-вопросы в адрес Бест-Ха, колдующего возле кристалловизора поискового сканера. Уже продолжительное время приборы слежения не могли обнаружить информатора. Он просто исчез, и Амон-Ра опасался, что тот уничтожен в жарком котле битвы. Тогда вся миссия утрачивала всякий смысл. Вместе с тем он не терял надежды найти его, предполагая, что защитные поля участников этого сражения со множеством энергетических выбросов наверняка, служат помехой невидимым щупальцам поисковых приборов в обнаружении столь желанной цели.

– Что там? – нетерпеливо спросил он уже в который раз.

– Ничего, – ответил Бест-Ха.

Амон-Ра стиснул зубы и сжал кулаки. С высоты своего корабля он полностью обозревал картину сражения. Она все более застилалась дымной мглой.

Корабль-киборг не мог дать оценки силам, участвующим в схватке. Одна из сторон представляла собой людей, но их силы не укладывались в рамки характеристик, заложенных в информационную базу кратонов. Сотни тварей, выброшенных Темной зыбью и грызущих всех на своем пути, не считывались приборами. Потерпевший аварию корабль пирата Дао был не в счет.

– Нашел? – снова спросил Амон-Ра. Он начинал терять терпение, решив для себя, что если не найдет информатора, то пожжет здесь все и вся ударными установками корабля.

– Нет, – ответил Бест-Ха.

– Запускай уничтожитель, – приказал Амон-Ра кораблю-киборгу. – Всеобщее поражение.

– Понял, – ответил тот. – Есть запуск на всеобщее поражение. Обратный отсчет.

* * *

Душный тяжелый дым царапал горло и разъедал глаза. Лодка вспарывала носом пляску волн и медленно продвигалась вдоль берега. Часто рядом с ней падали обломки не то пауков, не то гравифлюгов. Шальные заряды, то и дело беспорядочно вспарывали воду. Бьющиеся стороны, казалось, не обращали на маленькую посудину внимания. Они были заняты друг другом. Несколько раз неподалеку проносились их боевые единицы. В паре десятков метров заряд с паука разорвал на куски крылатое чудовище. Брызги его густой крови окропили лицо Василия.

В нескольких сотнях метров слева по борту дымил корабль нацистов. Катеров не было видно. Похоже – все они погибли в огне сражения.

Василий внимательно посмотрел на Вовку. Взгляд сына был напряжен, но в нем не читалось страха. Лишь пламя битвы отражалось в его глазах.

Маленькая лодчонка продолжала упорно пробиваться вперед, и Василий увидел ее, как бы сверху. Она показалась ему маленьким зернышком жизни посреди океана смерти, и в этом океане бурлила бешеная сила. Эта сила присутствовала здесь во всем. Волнами пауков она сталкивалась с потоками гравифлюгов, захлебывалась кровью драконов, выбрасывалась выстрелами с кораблей и металась по небу чернотой Темной зыби. В ее слепой ярости присутствовала жуткая красота. Она завораживала, приковывала взгляд и проглатывала сознание. Так может завораживать человека извержение вулкана, бурлящий водопад, или же яростный ураган.

Раскаты битвы ушли куда-то далеко от Василия, и вместо них в его ушах зазвучала далекая музыка. Она была знакома ему, но он не мог понять, когда и где ее слышал. Одновременно с этим он почувствовал, что когда-то уже видел все происходящее здесь. Оно было когда-то. Происходило. На него нахлынуло ощущение отстраненности от всего этого действия. Он как бы созерцал на все извне, будто на пламя костра в ночи.

Течение времени словно замедлилось. Лодка застыла на волне. Медленно, как перышко птицы, переворачиваясь в воздухе, падал гравифлюг, величественно распахивал крылья летающий ящер, а Темная зыбь лениво шевелила багровыми сполохами своего черного бархата.

Стало тихо. Василий не шевелился, опасаясь спугнуть застывающее мгновение. Оно было беспредельно, как отражение всего мира в маленькой капле росы. Василий ощутил, что может взять эту капельку в руку и протянул ладонь.

– Наверх вы товарищи, все по местам, последний парад наступает! – ворвался неожиданно в его уши хриплый вопль Степана. – Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!

Вместе с этим песнопением, схожим с боевыми кличами древних людей, картина застывшей реальности лопнула, как мыльный пузырь.

«Он пьян», – подумал Василий и оглянулся на корму. Странно. Глаза Степана были остры и сосредоточены. Он был трезв.

– Все вымпелы вьются и цепи гремят, наверх якоря поднимая, – разрывал грохот сражения его резкий голос. – Готовятся к бою орудия в ряд, на солнце зловеще сверкая!

– Замолчи Степан! – крикнул Вовка.

– Почему? Это про героев песня! А мы герои! Не замолчу! – возразил тот, прерывая пение.

Василий понимал Степана. Так он подбадривал себя.

– Песня про героев. Но Варяг затонул. А мы не потонем! – жестко крикнул Вовка.

– Не потонем, если сгорим, – подал голос все это время молчащий Джафар.

– О, черт! – Степан резко повернул рычаг влево, уходя от падающего паука. Лодка вздыбилась на волне и завалилась на левый борт, черпая воду.

* * *

До начала всеобщего поражения оставались считанные мгновения, когда Бест-Ха громко завопил.

– Есть! Нашел!

– Отбой! – заорал Амон-Ра. – Отбой!

– Есть отбой, – ответил корабль-киборг.

– Где? Где? – Амон-Ра нетерпеливо подскочил к экрану.

– Вот он, – Бест-Ха ткнул на маленькую, едва заметную красную точку.

– Жив значит, – довольно хмыкнул Амон-Ра. – И где он?

– Сейчас. Сейчас. Увеличу, – забормотал Бест-ха. На кристалловизоре появилось мутное изображение лодки.

– Его же сейчас накроют в этом пекле! – завопил Амон-Ра. – Немедленно начать маневр на сближение. Пятьдесят киборгов на защиту. Поле! Силовое поле! И чтобы ни одна тварь не проникла!

– Есть на сближение, – подтвердил приказ корабль и приступил к маневру.

Тем временем пират Дао до того отсиживающийся за броней своего корабля в личной боевой капсуле надумал улизнуть. Он решил, что настало самое время незаметно исчезнуть, где-нибудь укрыться и переждать до лучших времен. Ранее он опасался сбегать. Корабль Амона-Ра завис прямо над ним, и пирату казалось, что генерал кратонов, только и ждет, когда зверь выскочит из логова, чтобы тут же уничтожить его. Вместе с тем пират недоумевал – почему Амон-Ра не добивает его беспомощный корабль. Он не знал, что у Амона-Ра иные задачи в этой битве. Завидев, как корабль врага начал уходить в сторону, пират решился на вылазку. Но не просто решился. Он приказал оставшимся тридцати паукам атаковать для отвода глаз Амона-Ра его корабль.

Пауки ринулись в небо и столкнулись там с пятьюдесятью боевыми киборгами, выпущенными для защиты информатора. Бой закипел с новой силой.

– Тварь! – злобно зашипел Амон-Ра, завидев такой оборот событий, и приказал кораблю готовить немедленный захват информатора гравитационным каналом.

– Неустойчивость пространственной среды этой планеты с наслоением энергетических потенциалов битвы искажает гравитационную составляющую, – сообщил корабль. – Поле информатора перекрывают, находящиеся радом с ним особи. Точность захвата одна к десяти.

– Да хватай ты его вместе с этой посудиной и особями, – нетерпеливо процедил сквозь зубы Амон-Ра. – Хватай всех, а тут разберемся.

– Есть, хватать всех, – подтвердил корабль приказ. – Начинаю выход к точке захвата.

* * *

Лодка ощутимо хлебнула волну, но продолжила упорно перепахивать воду, оставляя за кормой эпицентр битвы. Джафар пару раз на разделениях потоков указал, куда лучше плыть, чтобы по короткому пути добраться до Темной зыби.

– Уходим, кажись, – довольно хмыкнул Степан. Василий же напротив настороженно всматривался в небо. Его беспокоило начавшееся передвижение гигантского треугольного инопланетного корабля. Все это время висевший неподвижно, он медленно развернулся и начал ползти по небу в сторону лодки.

Тем временем из-за гряды береговых скал роем в его сторону вылетело несколько десятков пауков. Не долетев до треугольника, они закопошились в небе, так, будто запутались в невидимой паутине.

Треугольник же продолжал свое продвижение далее, постепенно снижаясь над лодкой. На его нижней плоскости мерцали багровые отсветы, как на догорающей в костре черной головне.

– Похоже, это корыто заинтересовалось нами! – крикнул Джафар.

– Похоже, – недовольно произнес Василий. – И ты его своим мечом не возьмешь. – Степан. Уходи под завесу.

– Попробую, – согласился Степан, поворачивая лодку к левому берегу, туда, где ветер растянул над водой шлейфы дымов от горящего немецкого корабля.

– Не получиться, – произнес Вовка. – У него приборы слежения. Если он нас засек, то уже не отпустит.

Инопланетный корабль завис над лодкой. Хаотично пляшущие на его брюхе багровые огоньки замедлили свой бег и начали сползаться в одну точку, сливаясь в ослепительно-красное пятно. Василий почувствовал, как что-то невидимое жестко сдавило виски.

– Что за черт! – послышался возглас Степана. Лодка резко сбавила ход, а вскоре и вовсе остановилась, бестолково заколыхавшись на волнах. Мотор буровил воду, выбрасывая за корму фонтаны пены. Красное пятно на треугольнике лопнуло вспышкой, бросая вниз сноп яркого света.

У Василия перехватило дыхание. Неведомая внешняя сила потянула его вверх. Будто сквозь вату до него донесся нечленораздельный возглас Степана. Что-то кричал Джафар. А сила продолжала тянуть, и Василий яростно воспротивился ей. Он не мог иначе. Ведь он пообещал сыну, что вытащит его из этого пекла. И он должен выполнить обещанное.

Он ощутил эту внешнюю силу, как миллионы невидимых и крепких нитей, проникающих в каждую клеточку его тела. Но вместо того, чтобы подчиниться этим нитям, клеточки одна за другой взрывались, превращаясь в сгустки энергии. Василий почувствовал, что он более не имеет тела в привычном смысле этого слова. Теперь он ощущал себя некой энергетической субстанцией, не имеющей четких границ. Всё новые и новые нити скользили по ней, рвались, лопались, пронзая жесткими уколами сознание Василия. Уколы слились в клубок нестерпимой боли. Она захлестнула его обжигающей волной и тут же схлынула, уступив место холоду. Василий ощутил резкий толчок. То лодка рванулась с места и пошла дальше плясать по волнам.

– Вырвались, блин! – радостно заорал Степан, а Вовка внимательно и молча смотрел на отца. Джафар тоже зацепил своим черным взглядом Василия и лишь головой покачал. Все нормально, дескать.

Но черный треугольник не унимался. На его поверхности вновь забегали красные искры, концентрируясь в пятно. Вскоре последовала еще одна атака. Снова Василий почувствовал невидимые нити, еще более цепкие и пронзающие болью. Нахлынула другая волна. На этот раз нападение было еще более беспощадным. Но Василий выдержал. Он сам не понимал, что происходит, но знал – так надо. Он чувствовал, что им управляет неведомая сила. И эта сила на их стороне. Она, словно, исходила из его внутреннего протеста. После отражения второй атаки у Василия помутилось в глазах, а волна боли ещё долго не отпускала его.

«Выдержу и третью», – думал он, стискивая зубы.

* * *

Амон-Ра нетерпеливо ожидал результата захвата информатора.

– Неконтролируемое препятствие, – доложил корабль.– Захват прерван после двух попыток. Захват невозможен.

– Что значит невозможен? Почему? – зарычал Амон-Ра.

– Наслоение энергетических потоков с дополнительным вмешательством неизвестной энергетической субстанции, – ответил корабль.

– Какая еще неизвестная субстанция?

– Выясняю.

– Прекратить выяснение! Снижайся и пробуй захватить с близкого расстояния.

– Снижение опасно. Гравитационная составляющая неустойчива. Среда аморфна. Опасность натолкнуться на скалы один к двум.

– Может киборгам поручить? – встрял в разговор Бест-Ха.

– Киборги дров наломают, – отмахнулся Амон-Ра. – Они только биться могут, а тут груз драгоценный. Могут не уберечь.

– Дров наломают, это как? – поинтересовался Бест-Ха. Он не был силен, как Амон-Ра в речевых оборотах землян.

– Испоганят все, – пояснил за своего командира корабль.

– Я сам сделаю вылазку, – решился Амон-Ра. Никому ничего доверить нельзя. Приготовить капсулу.

– Есть приготовить капсулу, – отозвался корабль.

– Я бы не советовал, – мотнул головой Бест-ха. – Кажется, начинается проявление.

– Мне не нужны твои советы, – отмахнулся Амон-Ра, и поднялся с ложе-компенсатора.

– Да, сканер показывает проявление, – кивнул Бест-Ха, будто и, не заметив слов кронгетальпа. – Пришло подтверждение. Анубис здесь.

Глава 27 ЛОДОЧНИК РЕКИ СТИКС

Анубис здесь. От этих слов Амон-Ра замер. Он поначалу не поверил Бест-Ха, предположив, что тот ошибся. Но, уже вскоре, заглянув в кристалловизор, лично убедился, что происходит проявление и оно завершается.

На какой-то короткий миг Амона-Ра пронзила гордость за свое создание. Он был весьма удивлен тому, как быстро Анубис смог найти свою цель в лабиринтах вселенной. Мало того, он смог преодолеть стены этого лабиринта. Но удивление и гордость через миг накрыла волна беспокойства за жизнь информатора.

Еще бы. Даже для корабля-киборга Анубис представлял немалую угрозу. Вместе с тем его материальная оболочка не обладала способностями свободного полета. Время было дорого, и Анубиса не успели наделить такими возможностями. Он перемещался на относительно низкой высоте с помощью гравитационной составляющей. Но следующие модели Анубисов предполагалось сделать летающими.

О выходе за пределы корабля, пусть даже в капсуле, не могло быть и речи. Анубис обладал оружием, способным разрушать энергоинформационные структуры. Амон-Ра не желал потерять свою жизнь без возможности ее восстановления.

Он еще раз проверил все данные, отраженные на кристалловизоре. Анубис проявился на левом берегу по курсу лодки. Она двигалась в его сторону. Пройдет совсем немного времени, и лодка попадет под губительный огонь. Этого нельзя было допустить. Понимая, что уничтожить Анубиса невозможно, Амон-Ра решил нейтрализовать его на некоторое время и только после того заняться вплотную информатором. Для нейтрализации материальной составляющей Анубиса необходимо применить установку всепоглощающего огня. Но при этом возникала смертельная опасность для информатора, когда тот войдет в зону действия установки.

Надо остановить информатора.

На боевых киборгов надежды нет. Они только уничтожать умеют.

– Заглуши мотор лодки направленным импульсом, – приказал Амон-ра кораблю.

– Невозможно. Импульс не проходит, – сообщил корабль через некоторое время.

– Что за бред! Упредительный выстрел по курсу лодки! – прорычал Амон-Ра.

– Есть упредительный выстрел, – принял приказ корабль, и в следующий миг воду вспорол столб огня. Лодка вильнула в сторону и продолжила свой путь. В то же самое время на кристалловизоре стало видно, как Анубис ускорил продвижение

– Еще выстрел! – приказал Амон-Ра. – Заградительными!

Перед лодкой восстала стена воды. Ее подбросило.

– Потише ты!– крикнул Амон-Ра.

– Есть потише, – согласился корабль.

Лодка упорно продолжала продвижение вперед.

– У него есть средство связи, – подал голос Бест-Ха. Амон-Ра поначалу не понял – о чем тот говорит.

– Отстань, – отмахнулся он.

– У него есть примитивный аппарат, – не отставал Бест-Ха.

– У кого? Какой аппарат? – Амон-Ра непонимающе уставился на своего подчиненного.

– Я просканировал их всех. У отца информатора есть средство связи. Оно действующее, – объяснил Бест-Ха. – Я могу настроиться на него. Можно будет с ним переговорить и объяснить, что дальше двигаться смертельно опасно.

– Так что же ты раньше молчал! – Завопил Амон-Ра. – Действуй немедленно! Немедленно соединяй меня с папашей!

– Слушаюсь, – Бест-Ха кинулся исполнять приказ.

– А ты двигайся на Анубиса, – приказал Амон-Ра кораблю. – Тебе потрудиться придется на полную мощь.

– Есть контакт, – сообщил Бест-Ха. – Можно говорить.

* * *

Битва оставалась за кормой. Ее грохот звучал, как далекие громовые раскаты, а в мутном смраде дымов растаяли силуэты кораблей. Но гигантский черный треугольник продолжал неумолимо закрывать от лодки своей массой небесный зенит. Когда он несколько раз выстрелил по курсу лодки, Василий понял, что инопланетяне требуют остановиться. Он переглянулся с Вовкой. Взгляд сына был устремлен вперед, где далекие зубья скалистых круч грызли бурлящую черноту Темной зыби.

– Оно здесь, – произнес Вовка, и Василий понял сразу, о чем говорит сын. Все эти несколько дней он подсознательно ждал появления того непобедимого монстра. Ни на секунду сознание Василия не оставляла мысль, что эта тварь рано или поздно должна проявить себя.

– Где? – спросил Василий.

– Там, – Вовка рукой показал по курсу лодки. – За теми далекими скалами. Оно приближается.

Василий прикинул расстояние. Километров пятнадцать, а то и двадцать будет.

– Что, проявился черт? – настороженно спросил Степан, тоже поняв с полуслова, о чем идет речь.

– Ага, – кивнул Вовка.

– Назад поворачивать?

– А куда, – возразил Василий. – Что вперед, что назад.

– Это точно, – согласился Степан. – Хрен редьки не слаще.

– Ваш старый знакомый пожаловал? – спросил Джафар. – И где он?

– На левом берегу, – пояснил Вовка.

– Тогда к правому пристаем и в лес уходим, – предложил Джафар. – Я тут все тропы знаю. Уйдем.

– Опять скрываться. Нет уж, – возразил Василий. Его неожиданно вновь захлестнула волна холодной ярости. – Здесь вам не изломанное пространство. Мы не уйдем от него, как тогда на острове. Прорываться будем. Нам надо прорваться, во что бы то ни стало.

– Я согласен,– кивнул Вовка. – Иного не дано.

– Я тоже, – подал голос Степан. – Надоело бегать.

– И это правильно, – согласился Джафар.

Пока происходил этот «совет в Филях» инопланетный корабль сдвинулся с зенита и обогнал лодку на несколько километров.

– Вместе хотят нам путь закрыть, – процедил сквозь зубы Степан.

– Я так не думаю, – мотнул головой Василий и почувствовал в кармане вибрацию телефона. Аппарат, выполненный по спецзаказу, пройдя огонь и воду, сохранил свою работоспособность.

Номер на его экране не определялся.

– Да, – произнес Василий.

– Василий Белавин? – послышалось в трубке.

– Да.

– С вами говорит маршал планеты Заук расы кратонов Амон-Ра. Я командующий кораблем, который вы видите в небе. Время дорого. У меня нет цели, уничтожать вас. Прямо по вашему курсу проявился воин, имеющий цель убить вашего сына. Вам следует немедленно остановиться. Я приглашаю вас на корабль под свою защиту. Вам необходимо повернуть назад во избежание уничтожения.

– Что происходит? – немедля спросил Василий. – Ты инопланетянин? Кто нас преследует?

– У нас нет времени объяснять, – жестко прозвучал ответ. – Поверните назад. Вам надо поверить мне.

В трубке стало тихо в ожидании ответа. Василий думал недолго. В тот момент времени он не верил никому.

– Что скажете, Белавин? – вновь послышалось в трубке.

– Вот, что я тебе скажу, как там тебя… Амон-Бра. Иди ты подальше со своим приглашением. Я нутром чую, что именно ты замутил все это дело. И если это на самом деле так, то я достану тебя в любом уголке вселенной, найду где угодно. Ты меня понял?

В трубке на некоторое время вновь наступила тишина. Затем голос в телефоне зашипел по-змеиному:

– Послушай, ты. Жалкая вошь. Ты смеешь мне угрожать!? Да, я тебя раздавлю одним щелчком…

– Не колыхай воздух, – спокойно произнес Василий. – Если бы мог – давно бы раздавил. Кишка у тебя тонка.

– Да подожди ты! – взорвался голос. – Я вам все объясню, Белавин…

– Мне не надо объяснений. Мне надо прорваться домой. Пошел ты…

Василий выключил телефон.

– Кто это? – спросил Степан.

– Конь в пальто. Вперед давай, – Василий махнул рукой.

– А может обходной рукав, где речной есть? – спросил Степан, обращаясь к Джафару.

– Нет, – ответил тот. Теперь тут один путь до самой Темной зыби.

– Ну и ладно, коли так, – вздохнул Степан. – Один, так один.

Все смолкли. Все было сказано. Стих ветер. Темная зыбь успокоилась. Облака замерли. Издали, едва слышимо, доносились раскаты сражения. Волна на реке улеглась, и бег воды постепенно превратился в зеркальную гладь. Все вокруг замерло в напряженном ожидании. В этой тишине по небу медленно двигался инопланетный корабль. Он приблизился к зубчатке скал и остановился.

– Господи, помоги. Иже еси на небеси. Да святится имя твое, да прибудет царствие твое, – забормотал Степан.

– Аллах акбар, – жестко произнес Джафар.

– Да прибудет с нами сила, – прошептал Вовка.

Беззвучно колыхнулся воздух, и над скалами начал медленно раздуваться бурлящий огонь зеленого цвета, обретающий по мере увеличения форму гигантской человеческой фигуры с головой не то волка, не то собаки.

Ударная волна взрыва, невидимой когтистой лапой вспорола воду, подкинула облака, накрыла лодку и сотрясла берега реки. Инопланетный корабль ринулся вверх и метнул в сторону зеленого зверя рубиново красный огонь.

Началось.

Чудовищная фигура потеряла форму, расползлась в стороны судорожными волнами пламени, а затем это пламя яростно взметнулось к кораблю, жадно облизнув его своими языками. В грохоте, разрывающем пространство, послышался жуткий звук, схожий с рыком гигантского чудовища. Зеленый и красный огонь смешались в бурлящее жаркое варево. Его потоки расплескались в стороны, доставая своими плавящими брызгами противоположного берега реки. В лицо Василия дохнуло удушливым жаром.

– Правь к левому берегу! – крикнул он Степану.

– Зачем?! Там же пекло! Сжаримся! – крикнул в ответ тот, направляя лодку вправо.

– К левому! – прорычал Василий. – Под скалы! Под ними уйдем!

– И то верно, – согласился Степан. – А ты Вася гений.

Берег слева от лодки на долгом протяжении имел вид отвесной скальной стены высотою за сто метров. Встревоженная вода билась об нее крутыми волнами.

– Близко не подплывай! – предупредил Василий. – Разобьет!

– Не учи ученого! – огрызнулся Степан, подруливая к скалам на расстояние всего-то в десяток метров. Лодку ощутимо замотало. За ее кормой в воду упал обломок скалы, сорванный сверху чудовищной силой. Еще один рухнул справа по борту. По небу, доставая до противоположного берега, неслись языки пламени.

– Геенна огненная! – завопил Степан.

– Ага. А мы грешники, да? – подал голос Джафар.

– Беглецы из ада! – крикнул Вовка.

Было непонятно, что происходило там наверху. Небеса раскалывались от грохота, полыхали огнем, сверху сыпались камни. По курсу лодки часть скальной тверди размером с многоэтажный дом медленно опустилась в реку, взметнув высокую волну. Лодку подкинуло на ней.

Василий вспомнил, как он годы назад катался с маленьким Вовкой на русских горках.

Степан мастерски провел лодку меж каменных обломков, торчащих из воды, и вошел в поворот. За поворотом река заметно сужалась. Скалы берегов стискивали ее поток. Течение усилилось. Василий с неудовольствием отметил, что лодка едва продвигается вперед. А впереди бурлила Темная зыбь. До нее оставалось на глаз всего-то несколько километров. Но река будто воспротивилась. Лодка прошла еще пару сотен метров, а затем остановилась.

Мотор натужно ревел, но лодка не двигалась с места, упираясь в водный поток. А над головами продолжало грохотать. Падали камни и жаркий воздух обжигал горло.

– Все! – крикнул Степан. – Приехали! Лодка перегружена, да и грехи в рай не пущают!

– Пропустят! – возразил Джафар. – Билеты на выход только у троих. Я тут лишний. Тот мир не для меня. Мертвые не возвращаются в него. Я вас до места сопроводил. Дальше сами сможете. Прощайте, друзья! Вася, передай привет с иного света от меня Каменецкому! Удачи!

Василий не успел даже глазом моргнуть, как Джафар, не сказав более ни слова, ринулся в воду. Поток подхватил его, закрутил в своих объятьях и за секунды унес вдаль за пределы видимости.

– Джафар!!! – только и смог бросить ему вслед Василий отчаянный крик.

Лодка встрепенулась, набирая ход.

– Джафар, – с сожалением мотнул головой Василий.

– Вот это человек! – воскликнул Степан. – Да уж. В его лице сам всевышний нам помог. Меня нашел. Сына твоего, Вася, из огня вытащил. Жаль, что наши пути разошлись. Да чего уж там. Это его выбор. А нам дальше плыть.

Лодка уверенно скакала по бурунам, приближаясь к Темной зыби. Река вырывалась из нее через клубящиеся черные тучи. Их мельчайшие капельки отражали огонь схватки инопланетных монстров, и перед лодкой медленно в треть неба проявилось полукольцо семицветной радуги. Она опиралась своими краями на берега реки.

– Ворота! – крикнул Степан, показывая на нее. – Приближаемся! А голова-то у нас не кружится! Не болит! Сердце не останавливается, как говорил Гриша! Выходит, что мы на правильном пути!

Еще секунды назад в Василии шевелился червь сомнения. А что если они плывут в никуда? А вдруг все их мысли о том, что черный камень это ключ к выходу из этого мира не более чем отчаянная вера, возникшая от чувства безысходности? А может быть…

Но увидев радугу, он больше не сомневаться. В ней он узрел некий знак.

– Не ворота, а врата, – поправил Степана Вовка. Батя, достань ключ.

Василий сообразил, о чем ведет речь Вовка, достал камень из кармана и с удивлением уставился на него. Маленькая точка внутри черноты превратилась в яркий лучащийся свет.

– Возьми, – он протянул камень сыну.

– Оставь у себя, – отказался Вовка. – Ты его спас. Теперь он твой. Только держи его в руке крепко.

Василий кивнул. А лодка приближалась к радуге. За кормой еще полыхало огнем небо, громовые раскаты наполняли пространство, но вся картина того действия, как бы уносилась в прошлое потоками реки.

Тишина нахлынула вмиг, будто кто-то выключил звук. Взор погрузился в фиолетовый туман, но уже вскоре из него медленно проявилась хрупкая фигура молодой незнакомки в длинном белом платье. Она сидела перед Василием на расстоянии вытянутой руки. Темные ее волосы накрывали плечи, большие глаза, цвета тумана смотрели печально вдаль за корму. Затем она отвернулась и подняла правую руку по направлению курса лодки, как бы указывая путь.

– Криста, – услышал Василий шепот сына. А может быть, ему только показалось? Он обернулся на Вовку. Тот смотрел вперед широко открытыми глазами.

Василий хотел спросить у таинственной незнакомки, кто она и как попала сюда, но повернувшись обратно, не увидел ее более, а его взор уловил в глубине фиолетового тумана слабое свечение. Оно усиливалось.

Послышался раскат грома и по глазам ударил яркий свет. Василий увидел солнце и синее небо. Раскаты грома ударили еще раз в спину. Василий оглянулся. За кормой лодки клубилась грозовая туча, перечеркнутая высокой дугой радуги. Лодка плыла по реке. Но, то была иная река. Та другая, оставалась позади за воротами радуги. Берега у новой реки были пологие, а на них рос зеленый лес, только, что умытый дождем.

Некоторое время плыли молча, осматриваясь по сторонам. Степан подал голос первым.

– Кажись, выбрались. Я места узнаю. Это река Тасеева. Позади нас Бирюса с Чуной сливаются, а впереди Бурный порог. За ним поселение староверов будет. Там можно остановиться и отдохнуть. Я тут не раз бывал.

Фразы его звучали устало, и падали, будто камни на сырую землю. В них не было полной уверенности в том, что путь полный смертельных опасностей завершился. Василий тоже с недоверием посматривал по сторонам. Он, как и прежде был готов ко всему. В умиротворяющем спокойствии окутанного солнечными лучами послегрозового пейзажа он ощущал скрытую опасность.

В глазах Вовки также читалась настороженность. Василий хотел спросить сына о той таинственной незнакомке, что показала путь к свету. Видел ли ее Вовка? Произносил ли то имя? Но его намерение перечеркнул Степан.

– А не зря мы все же скатали, – довольно ухмыльнулся он, запустил пятерню под полу своей видавшей виды штормовки и вытащил оттуда пачку зеленых банкнот, затем еще одну и еще.

– У меня их много этих пачек, – хмыкнул он. – Доллары и евры. Карманы-то глыбокие.

Василий удивился, но радости его не разделил.

– Откуда? – нахмурив брови, спросил он.

– У Гриши спер, – опередив ответ Степана, пояснил Вовка. – Я видел, как он сумку с катера прихватил. Гриша, то когда от нас смыться хотел, все свое бабло с собой увезти. А Степан не растерялся. Правильно я говорю, Степа?

– Ага, – кивнул тот и ощерился. – Я теперь как олигохрен заживу. Могу и вам выделить по-дружески.

– Не олигохрен. Олигарх, – поправил его Вовка. – И сколько же ты урвал?

– Сто пятьдесят тысяч долларами и девяносто тысяч евров, – гордо заявил Степан.

– Неплохо, – усмехнулся Василий. – Хорошая плата за проезд на Драконий остров. Лодочник ты наш на реке Стикс.

– Само то! – Степан поднял большой палец правой ладони вверх и тут же ухватился ей за румпель. Лодка подскочила на волне. Она входила в порог.

Для мастера водного слалома по реке Стикс пройти каменистые буруны таежной реки не составило труда. Степан специально направлял лодку в водовороты и пенные гребни волн.

– Ты не утопи нас тут напоследок! – крикнул Василий, когда лодка в очередной раз, будто норовистая лошадь вскинулась на буруне, и затем, соскользнув с него, зарылась в воду.

– Отлично! – радостно выкрикнул Степан, вытирая брызги с лица и бороды. – Все! Дальше тихая вода. Скоро к поселку пристанем. Да вон он уже видать.

Вдали на правом берегу проявились крыши маленьких домиков. Лодка быстро глотала расстояние. Неожиданно мотор кашлянул, фыркнул и затих.

– Все. Горючка кончилась, – сообщил Степан. – Но ничего. До поселка так сплавимся, а там прикупим топлива. Деньги-то есть.

Стало тихо. Лодку подхватили речные струи. Изредка, то слева, то справа по борту плескалась рыба. Высоко в небе кружила пара коршунов.

Только сейчас Василий вспомнил про черный кристалл, в кулаке и разжал пальцы. Свечение внутри него вновь превратилось в маленькую искорку.

– Спасибо, – едва слышимо произнес Василий и положил в карман этот ключ от дверей меж мирами.

– Странно все же, – мотнул головой Степан и задумчиво почесал бороду. – Мы ведь так и не узнали, что с нами произошло. Кто Вована преследовал? Так и не узнаем? А хотелось бы. Ты Вася с кем по телефону разговаривал?

– С инопланетянином, – не задумываясь, ответил Василий.

– Ну да! – недоверчиво воскликнул Степан. – А, впрочем, почему бы и нет? И кто он такой? Чего от тебя хотел?

– Он командир корабля и еще там чего-то. Я не понял толком. Предупредил об опасности впереди. Требовал, чтобы мы поднялись к нему на борт. Он бы все объяснил.

– И чего же ты не согласился? – полюбопытствовал Степан. – Получалось так, что он защищал нас. Или не так.

– Так-то оно так, – согласился Василий. – Но я никому не верил в тот момент.

– И правильно делал, – мрачно произнес Вовка. – Я бы ни за что не пошел на тот корабль.

– А он по-русски с тобой базарил? – спросил Степан.

– Чисто по-русски. Без акцента, – ответил Василий. – Выучил, как родной. За день так не научишься. Похоже, что они за нами давно следят.

– Очень давно, – тихо произнес Вовка.

– Степан, а тебя где Джафар нашел? – спросил Василий.

– Где? – переспросил тот, но ответить не успел. Из тишины донесся едва слышимый, как писк комара звук. Он заметно усиливался.

– Кажись, летит что-то, – навострив ухо, произнес Степан. – Вертушка, никак.

– Ты по звуку различаешь? – спросил Василий, а через некоторое время и сам заметил вдали над левым берегом вертолет. Он держал курс на лодку и вскоре, подлетев поближе, завис неподалеку над водой слева по борту.

В кармане Василия завибрировал мобильник.

– С прибытием вас! – раздался в трубке нарочито бодрый голос Каменецкого. Рад, что нашлись. Приставайте к левому берегу. Мы вас там заберем. Отбой.

– Чего надо? Кто звонил? Опять инопланетянин? – недовольно спросил Степан

– Шеф мой, – пояснил Василий, возвращая телефон в карман. – Обыскались, похоже, нас тут. Берем весла и к левому берегу подгребаем.

– Как скажешь, – Степан вставил весла в уключины. Минут через пять лодка приткнулась к широкой отмели, где ее уже ждал вертолет. Бортовая дверь его открылась, и на речной галечник выбрался Каменецкий. Следом за ним один за другим повыскакивали ещё пять человек в камуфляже с десантными «калашами» наперевес.

– Мне это не нравится, – пробурчал Степан.

– В вертолет, давайте! – крикнул Каменецкий, зазывно взмахнув рукой.

– Ага, сейчас. Не таких видали, – снова недовольно пробурчал Степан.

– Что расселись? Или домой не хочется? – крикнул Каменецкий, затем в сопровождении двух обладателей «калашей» подошел к лодке и широко улыбнулся.

– Это и есть младший Белавин! – радостно произнёс он, протягивая руку Вовке. – Знакомы будем! Аркадий! А ты, Степан Ознобищев, никак? Тоже очень рад знакомству. Приглашаю всех в гости к нам. Настала пора твоему сыну, Василий, узнать, где работает его отец. А то ведь, до сих пор тебя дворником наверняка считает. Ладно, шутки в сторону. Прошу в вертолет.

– Я-то зачем? – недоуменно спросил Степан. – Спасибо, но я уж как-нибудь сам доберусь.

– Никаких возражений! – воскликнул Каменецкий. Лицо его при этом выражало предел радушия. – А если ты, Степа за лодку беспокоишься свою, так ты только скажи, куда её доставить. Мои ребята вмиг всё сделают как надо.

– Я свою «Ссусуку» никому не доверяю, – возразил Степан.

– Да ладно тебе! – Махнул рукой Каменецкий. – Ради такой встречи можно изменить своим привычкам. Мы встречу как надо отметим. Не пожалеешь, Степа! Куда лодку-то доставить?

– В Широкий Лог. К дебаркадеру, – неохотно ответил Степан.

– Вот и прекрасно! Слышали! – бросил Каменецкий двоим, стоявшим у него за спиной. Те кивнули.

– Твоя лодка в надежных руках, Степа, – довольно произнёс Аркадий. – У остальных же я надеюсь, нет возражений, прокатиться на вертолете? Кстати, Василий, мы твое авто к твоему дому прикатили. На стоянку поставили. Так, что с тебя причитается.

Василий смотрел на Каменецкого, и его не покидало ощущение наигранности в поведении своего шефа. Сквозь чрезмерную радость и неестественное радушие проскальзывала настороженность и озабоченность. Аркаша всегда был артистом, но тут он явно переигрывал. Что он задумал? Ладно. Выбирать не приходится. Надо садиться в вертолет.

– Оружие лучше отдать моим людям. В центр нельзя с оружием, – неожиданно жестко произнёс Каменецкий.

Вовка вцепился обеими руками в чудом сохранившуюся за все время приключений «бельгийку».

– Положено так, – натянуто улыбнулся Аркадий, забирая ружье. – Вижу, антикварное оружие. Где раздобыл-то?

– Сразу и не расскажешь всего, – ответил за Вовку Василий.

– Конечно! Конечно! – закивал Каменецкий. – Около часа лететь будем. Вот и расскажешь все.

– Ты не поверишь, – ухмыльнулся Василий, проникая внутрь вертолета. – Я расскажу, а ты меня в дурку определишь.

– Да брось ты, – махнул рукой Каменецкий. – Я сам уже знаю, что с вами нечто аномальное произошло. Так что давай сядем тут в сторонке за топливным баком. Двигатель здесь меньше шумит. Ты мне и расскажешь все. Идет?

– Идет, – согласился Василий, устраиваясь на жесткое сиденье. Степан с Вовкой уселись ближе к кабине, рядом с тремя мрачными здоровяками в камуфляже. Вертолет взлетел.

– Рассказывай, – Каменецкий, нетерпеливо, пихнул Василия локтем в бок.

– Слушай, а у тебя тут пожевать нет ничего? – спросил Василий.

– О, блин! Ну, как же! Эй! – Каменецкий махнул рукой парням в камуфляже. – Три сухих пайка сюда быстро!

Глава 28 СИЛА ЖИЗНИ

Подходил к концу час полета. Каменецкий не перебивал Василия. Изредка, задумчиво кивал головой, прищуривал глаза, как бы углубляясь в себя и что-то соображая. К концу рассказа у Василия сложилось впечатление, что Аркадий лишь делает вид, будто с интересом слушает его, а на самом деле мыслями находиться где-то далеко. Когда Василий произнес последнюю фразу то Каменецкий похоже не сразу понял, что рассказ закончен. Он продолжал неподвижно и молча сидеть, глядя куда-то вдаль за иллюминатор неподвижными глазами.

– Не веришь? – спросил Василий. Но Каменецкий сидел молча, будто и не слышал. Пришлось ткнуть его легонько локтем в бок.

– А? Что? – встрепенулся он и посмотрел на Василия мутными глазами. Но уже в следующую секунду его взгляд приобрел осмысленной выражение.

– Что скажешь? – спросил Василий.

– Да уж, – произнес Каменецкий бессмысленную фразу, так, будто вернулся издалека, не зная при этом, что сказать. Но Василий понял ее по-своему, как выражение удивления и недоверия.

– Не веришь? Много всего сразу? – усмехнулся он. – Ты думаешь, что мы все трое рехнулись?

– Подумал бы. Но у нас имеются факты, подтверждающие твой рассказ, – ответил Каменецкий. – Мы здесь тоже сложа руки не сидели.

– Какие факты?

Василий внимательно взглянул на Каменецкого и заметил страх в его в глазах, замешанный на неуверенности.

– Что с тобой, Аркадий?

– Ничего, – тряхнул головой тот. – Устал, наверное. Сам понимаешь – заставил ты нас поволноваться. Я часа по два в среднем за сутки спал. Хорошо, что все так закончилось.

Василий в ответ мотнул головой, внутренне не соглашаясь с Каменецким. Еще час назад на реке ему казалось, что все действительно закончилось, они прибыли домой и все смертельные опасности позади. Но неестественное поведение Каменецкого, эти его глаза, в которых таился страх, заронили вновь в Василия зерно беспокойства и он снова почувствовал опасность.

– Какие факты? – настойчиво спросил он, видя, что Каменецкий, как-то странно замкнулся в себе и молчит.

– На месте все расскажу, – угрюмо буркнул тот. – Подлетаем уже. Вам надо было повязки надеть. А впрочем, не надо.

– Почему? – поинтересовался Василий.

– А рассекречивают нас, – махнул рукой Каменецкий. – Последний день остался.

– Не понял? Какой последний день?

– Судный, – Аркадий нехорошо усмехнулся и тут же расцвел в широкой нарочитой улыбке. – Шучу. Шучу. Все хорошо. Сейчас в центр прибудем. Там вас на отдых определят. Ты себя в зеркало видел? Поистрепался. Хуже бомжа. Ты, главное ни о чем не беспокойся. Хорошо?

Василию все больше не нравился неестественный тон в поведении Каменецкого.

– Ты чего-то не договариваешь, Аркадий?

– Я? Да как на духу!

– Тогда, что ты мне хотел сообщить?

– Не здесь, Вася. Не здесь. В спокойной обстановке за рюмкой коньячка. Отметим удачное возвращение, – Каменецкий весомо приложил Василия по плечу ладонью. – Снижаемся уже. На выход пора.

За иллюминатором поплыл привычный пейзаж. Вскоре показалась знакомая крыша серого здания. А Каменецкий снова замолчал. Он думал. Это было видно по всему. Глаза прищурены. Лоб прорезали морщины. Рот плотно сжат.

Вертолет коснулся земли. Двигатель сбавил обороты. Схлынул давящий на уши гул. Дверь открылась. Свежий таежный воздух хлынул в кабину.

– Выходим, – Каменецкий встрепенулся, махнул рукой и первым спрыгнул на бетон площадки.

– Ты здесь работаешь? – спросил Вовка отца, озираясь по сторонам. – Не впечатляет.

– А оно и не должно впечатлять снаружи, – хмыкнул Степан. – База отдыха, блин!

– Пошли, – Каменецкий направился в сторону серого здания. Достав из кармана маленький черный пульт, он нажал на кнопку. Это был ключ доступа. На этот раз обошлось без считывания информации с ладони. Толстая плита медленно отошла в сторону. При этом Василий заметил за своей спиной тройку бойцов с «калашами». Это ему не понравилось.

Все вошли внутрь.

– Сюда вставайте по одному, – Каменецкий кивнул на круг. Василий встал первым. Круг привычно заиграл красным светом.

– Посторонних предметов не обнаружено, – произнёс голос. Следующим в круг ступил Вовка. С ним тоже не возникло проблем. Затем на круг шагнул Степан. Сканер не обнаружил пачек денег, рассованных по его карманам. Похоже, он реагировал только на металл и взрывчатку.

Подошли к лифту. Вовка, теперь уже, с интересом смотрел по сторонам. Обстановка его впечатляла. Сели в лифт. Аркадий вновь пульт достал, кнопку нажал. Плавно двинулись вниз. Опускались недолго. Вскоре лифт остановился. Его двери разошлись в стороны. Все вышли наружу. Впереди холодным светом мерцал длинный коридор. По его сторонам выстроились десятки дверей. Возле одной из них Каменецкий остановился. Снова нажал на пульт. Дверь отошла в сторону.

За ней открылось просторное помещение с уютной обстановкой трехместного гостиничного номера. Вместо окна в стену вмонтирована широкая жидкокристаллическая панель, с изображением реки в широкой долине среди зеленых лесов.

– Располагайтесь, – Каменецкий широко развел руками. – Здесь можно неплохо отдохнуть. Рядом за дверью сауна с бассейном. Отдыхайте. А я покину вас на время.

Он направился к выходу.

– Аркадий, – позвал его Василий. – Тот обернулся.

– Чего тебе?

– Ты хотел мне что-то сообщить.

– Сообщить? – Каменецкий отвел глаза в сторону и накинул на лицо маску радушия. – Потом, Вася, потом. Ты отдыхай.

– Нет, – жестко произнес Василий. – Зачем время тянуть? Говори сейчас.

– Сейчас? – Каменецкий переспросил, неосознанно затягивая на секунды время, и Василий снова уловил в его глазах неуверенность и страх.

– Сейчас. Давай, не темни, – Василий подошел к Аркадию вплотную. Тот оглянулся, будто опасаясь чего-то, а затем едва слышно прошептал:

– Мы тут Белавин, кое-что выяснили. Так вот. Та тварь, которая вас преследует, практически неуязвима. Ее невозможно уничтожить.

– Новость сообщил, однако, – усмехнулся Василий. – Я и сам в этом убедился на практике.

– Ага, убедился, – кивнул Каменецкий и продолжил шептать. – Мы выяснили, что этого монстра можно уничтожить только его же оружием, Вот так. Ты понял?

– Его же оружием? – переспросил Василий. – Это как?

– А вот так. Энергией из его же оружия, – уточнил Каменецкий.

– Откуда знаешь? – Василий в упор взглянул в его глаза.

– Секрет, – услышал он в ответ.

– Аркаша, ты чего-то не договариваешь. Рассказывай. Что ты знаешь?

– Ничего. Пока все. Это все. Ничего, – зачастил Каменецкий. – Я пошел. Отдыхайте.

– Папа, – услышал Василий за спиной и обернулся. – Вовка смотрел на него в упор. Взгляд его был темен.

– Он прорвался в наш мир. Он приближается, папа. Он скоро будет здесь.

Василий ожидал этих слов от сына. Но не думал, что так скоро. Не раздумывая, он вцепился руками в лацканы пиджака Каменецкого.

– Что ты еще знаешь?! Что?! Говори!

Трое в камуфляже среагировали мгновенно. Они кинулись на Василия. Схватка продолжалась недолго. Через несколько секунд все трое отдыхали на полу.

Каменецкий попятился и уперся спиной в стену коридора.

– Говори, что знаешь! – Василий вновь вцепился в Аркадия.

– Не… Ни… Ничего, – выдохнул тот.

– Врешь! Ты все знаешь! Я вижу тебя насквозь! Кто нас преследует!

– Я.. Я не могу. Не могу…

– Говори! Придушу. Мне терять нечего.

– Ты с ума сошел!

– Да сошел. Я сошел. Говори!

Каменецкий захрипел. Лацканы пиджака сдавили ему горло.

– Твой сын…

– Что мой сын?

– Твой сын. В нем информация.

– Какая информация?

– О подземном… О нет… Я не могу. Мне нельзя.

– Говори!

Каменецкий захрипел и закатил глаза. Еще секунда, другая и Василий, возможно, придушил бы его, но вдруг почувствовал, как задрожал под ногами пол, а в следующий миг включился тревожный сигнал сирены. Замигал свет. Одна за другой распахнулись двери. Вдоль по коридору суетливо забегали люди.

Василий отпустил Каменецкого.

– Уходим! – завопил тот и попытался рвануться в сторону, но был схвачен за шиворот.

– Где элексир?! – прорычал Василий.

– Какой?

– Тот самый, которым свинью напоил.

– Ничего не помню. Ничего не видел, – замотал головой Каменецкий. Чтобы встряхнуть его, как следует, Василий плотно приложил ему кулаком по зубам, после чего взгляд Аркадия приобрел осмысленное выражение.

– В кабинете. В сейфе, – ответил он.

– Веди! – Василий толкнул его в спину и призывно махнул рукой Вовке и Степану. За мной, дескать, и не отставать.

По коридору беспорядочно сновали люди. Каменецкий добежал до какой-то лестницы и покатился всей своей массой по ступенькам. Все трое рванулись за ним. Выбежали в коридор. Снова перед глазами замельтешили бегущие люди. Мигал свет. Выла сирена.

– Ликвидация! – время от времени через динамики вещал бесстрастный женский голос.

Тряхнуло так, что Василий едва не свалился. Сверху, что-то посыпалось.

– Мы не успеем! – крикнул Вовка. – Он уже близко!

– Не задерживайся! – рявкнул Василий. – Успеем мы! Должны успеть!

Они вбежали в кабинет Аркадия. Тяжелая дверь закрылась за их спинами. Каменецкий подбежал к сейфу. Открыл его трясущимися руками. Достал оттуда небольшую металлическую капсулу и протянул Василию.

– Какова доза для человека? – спросил тот, отвинчивая крышку.

– Я не знаю, – замотал головой Каменецкий. – Ты же должен испытывать.

– Сейчас испытаем, – Василий опрокинул капсулу в рот и осушил её до дна.

– Ты с ума сошел! – завопил Каменецкий. – Я свинье несколько капель давал.

– Я не свинья, – ответил Василий. – Когда он подействует?

– Примерно через полчаса. Но ты выпил весь активатор…

– Тогда уходим, – Василий метнулся обратно к выходу.

– Он уже там! – крикнул Вовка. В тот же миг пол ушел у Василия из-под ног.

– Сюда, – Каменецкий открыл потайной ход рядом с океанариумом и первым ринулся туда. Он направлялся на самый нижний уровень в запретную зону, где имелся секретный тоннель с выходом на поверхность в стороне от центра.

Добежали до лифта. Но Каменецкий, понимая, что электричество может в любой момент отключиться, рванулся вниз по лестнице. Спуск был долгим. Внизу было безлюдно. Охрана сбежала. Каменецкий добрался до знакомой двери с настораживающей надписью, открыл ее и нырнул в полумрак, освещаемый редкими лампочками.

Василий не отставал от него, слыша за спиной сопение Степана и частое дыхание Вовки.

Долго протискивались через навалы и нагромождения чего-то непонятного и громоздкого и, наконец, выбрались в холодный сырой тоннель. Побежали. Сверху на головы капала вода.

Тоннель закончился лестницей, ведущей наверх. Ее ступени поросли скользкой плесенью. Подъем был долгим и утомительным. Каменецкий время от времени останавливался и вытирал рукавом пот со лба. Степан отстал. Изредка, откуда-то из-под земли доносился гул.

Наконец лестница вывела беглецов к железной двери. Рядом с ней располагался проржавевший шестеренчатый механизм с рукояткой. Каменецкий ухватился за нее.

– Помогайте, – прохрипел он.

Общими усилиями удалось провернуть механизм, и полотно двери со скрежетом отошло в сторону. За дверью шумела тайга. Деревья гнулись под жарким порывистым ветром. Над ними стелился черный дым.

Василий, выбравшись наружу, наткнулся на двух мертвецов, распластавшихся по земле. Это были охранники.

Каменецкий шарахнулся от них в сторону и побежал в лес. Все ринулись за ним. Над головами горели верхушки деревьев.

Когда добежали до леса, нетронутого огнем, за спинами послышался гул. Задрожала земля и к небу поднялось темное облако взрыва.

– Вот и все, – выдохнул Каменецкий и повалился на землю. – Нет больше моего центра. Всё кончено. Я же говорил, что наступил последний день.

Василий, недолго думая, вновь вцепился в него.

– Что ты еще там хотел сказать? Что у тебя на уме? Говори!

Аркадий неожиданно ловко вывернулся, вскочил на ноги и выхватил из кармана пистолет.

– Не подходи, – злобно прохрипел он.

– А ты думаешь, меня пули возьмут, – ухмыльнулся Василий и сделал шаг на сближение. – Я же теперь, как свинья.

– Не подходи! Сына пристрелю! – завопил Каменецкий и пальнул в землю.

– Пусть сматывается, – произнес Степан. – Что нам теперь до него.

– И то верно, – согласился Василий. – Не место тут ему. Пусть живет. Убирайся подальше, Аркаша.

Каменецкий попятился, запнулся о корень и едва не свалился. Прыгнув козлом, ринулся бегом прочь. Спина его замелькала меж стволов деревьев. Почти скрывшись из глаз, он обернулся.

– Белавин! – услышал Василий его оклик. – Постарайся выжить!

– Пошли, – Вовка потянул отца за рукав, и все трое кинулись через лес. За спинами не прекращался грохот. Там, что-то взрывалось. Горячий ветер продолжал гулять по верхушкам деревьев. Вскоре лес закончился. За ним впереди расстилалась широкая каменистая котловина в окружении зубчатых скал без единого деревца и кустика. Она напомнила Василию местность, где лежал инопланетный звездолет. Беглецы остановились на короткий миг. Им не хотелось выходить на открытое пространство. Но иного пути не было иначе, как двигаться вперед, и они, не сговариваясь, пошли дальше. Сил бежать уже не оставалось. Степан выдохся. Вовка тоже тяжело дышал.

В кармане Василия завибрировал мобильник. Звонила Ольга.

– Вася! – послышался в трубке ее взволнованный голос. – Ну, наконец-то! А я уже вся разволновалась. Твой домашний не отвечает, а мобильный был недоступен. Вовкин телефон тоже молчит. Что случилось?

– Все нормально, – ответил Василий. – Все хорошо.

– Что хорошо?

– Все. Я тут Вовку на отдых вывез по таежным местам. Телефон был вне зоны доступа. А сейчас мы возвращаемся. Что так запыхался? Да, так! Пешком же идем. Местность пересеченная.

– А Вован где?

– Здесь.

Василий передал трубку сыну.

– Переговори с мамой.

Вовка поднес трубку к уху.

– Да, мама. Все нормально. Не беспокойся. Скоро будем. Воду холодную не пил. Нет, не простыл. Нет, не болел. Да не беспокойся ты. Правда, все хорошо. Ты только не волнуйся. Когда дома будем? Да, скоро уже, наверное. Пока.

Вовка протянул телефон Василию.

– Оставь себе, – мотнул головой тот.

– А что так? – спросил сын.

– Оставь, – настойчиво произнес Василий и первым начал взбираться на скалы по краю котловины. Вскарабкавшись наверх, оглянулся. Вдали за лесом стелились дымы.

– Он движется за нами, – обреченно произнес Вовка, забравшись следом. – Нам не уйти.

– Зря ты Вася тогда инопланетянина не послушал, – укоризненно произнес Степан. – Так бы может, сейчас под защитой были. Да и прояснилось бы сейчас все, что и как.

Василий внимательно посмотрел на обоих.

– Уходите! – произнес он решительно.

Степан с Вовкой удивленно уставились на Василия.

– Уходите! – снова повторил он. – Бегите.

– Куда? – выдохнул Степан.

– Куда подальше. Бегите.

– Что ты задумал, батя? – спросил Вовка. – Что ты за гадость выпил?

– Сам не знаю, – Василий невесело усмехнулся. – Сейчас испробуем. Время не теряйте.

– Никуда мы не побежим! – решительно заявил Степан. – Как все трое были рядом, так и останемся. Правда, Вовка?

– Никуда мы не пойдем! – помотал головой тот.

– Ну вот, что ребятки, – негромко произнёс Василий. – Есть у меня задумка одна. Вы мне не мешайте только. Если всё получиться, значит живы будем, а если не выйдет, так не выйдет. А так есть шанс. Вы же мне только мешать будете. Это наш шанс последний.

– Что ты задумал, отец? – Вовка внимательно смотрел на Василия.

– Уходите, – негромко произнёс тот. – Иначе все здесь ляжем.

– Нет, – решительно заявил Вовка.

– Послушай, Вован, – Василий подошел к сыну и взял его за плечи. – Помнишь тот вечер на берегу реки? Помнишь мою клятву? Слова на ветер не бросают. Я должен ее выполнить. А иначе никак.

Сын ничего не ответил. Лишь головой мотнул.

– В каждом из нас сила, – продолжил Василий. – Великая сила. Это сила жизни. Она в каждом дремлет. Но её разбудить надо. Это сила творца. Ты видел, как зеленый листок пробивает асфальт, устремляясь к солнцу? Скажи, да.

– Да, – кивнул Вовка.

– Ты веришь, что сила жизни сильнее смерти?

– Да.

– Ты веришь мне?

– Да. Я всегда верил тебе.

– Очень хорошо. А теперь уходи. Всё хорошо будет. Туда иди, – Василий рукой махнул, показывая путь. – И ты уходи, Степан. Делайте, как велю.

– Вижу я, ты что-то серьезное задумал, – Степан почесал затылок. – И не просто это так, будто с голым задом на пулемет. Но не могу понять. По глазам твоим вижу, что есть в тебе уверенность. А мы тебе только мешать будем. Так, что пошли, Вован, если отец так велит. Мы тут не помощники. Здесь победа нужна, а не наша смерть. Неспроста твой отец нас отсылает подальше. Смысл в этом есть. Чую я, что бойня здесь будет великая. Огонь адский вспыхнет. Нам простым смертным здесь нет места. Не сдержит твой отец эту адскую тварь, значит, и мы умрем вскоре. А, ежели, сдержит, так и мы будем живы. Пошли, Вован.

Вовка только молча кивнул.

Они ушли, не сказав более ни слова. Василий слышал, как за спиной хрустели ветки. Потом наступила тишина. Он присел на камень и стал ждать.

Минута потянулась за минутой. Небо затянуло серой хмарью, как и тогда в той котловине с инопланетным звездолетом. Стало сумрачно. Василий, словно, дикий зверь втянул ноздрями запах гари. Его чувства обострялись. Вдоль позвоночника будто расплавленный металл начал подниматься

Василий поднялся во весь рост. Он не видел противника, но чувствовал его приближение. Кто он? Живой ли? Или это некий механизм, запрограммированный на цель? Мертвая сущность? Есть ли у этой сущности программа самосохранений? Боится ли она? Может быть. А может, и нет. Да, кто его там знает.

Василий мог сказать только за себя. Страха не было.

Он ударил себя с размаху кулаком в грудь, и дикий протяжный вопль разорвал звенящую тишину. Наверное, так кричали его предки перед битвой, чтобы устрашить противника. Он не стал ждать, спустился со скал и направился вниз по склону.

«Словно к барьеру сходимся», – мелькнула мысль.

Хлынул дождь. Его жесткие холодные капли ударили в лицо.

Примерно на середине склона он различил, как к нему навстречу продвигается темное бесформенное пятно с размытыми границами. По мере приближения очертания его приобретали форму человеческой фигуры. До него оставалось не более сотни метров, когда Василий заметил, что оно остановилось. Почему? Монстр испугался? Ну, давай же! Где твой всесокрушающий огонь?! Где!?

Человеческие контуры потеряли четкие границы, и, раздуваясь в стороны, превратились в темный шар. По нему багровыми змеями поползли огненные полосы.

– Да ты что! Стращать меня вздумал! – зарычал зверем Василий и, подобрав увесистый камень, швырнул его во врага. Добросить не добросил, но шар покатился назад.

– Стой, тварь! – Василий хотел было кинуться вслед за ним, но ноги, словно, свинцом налились, а сердце стиснуло холодными клещами. Дыхание перехватило. В глазах зарябило и помутилось. Он не мог сделать и шага.

Шар меж тем прекратил отступление и выбросил огненные всполохи. В это же время по ногам Василия, будто железным ломом ударило. Он рухнул на колени. Тело не починялось ему.

«Изнутри решил задавить, – сообразил он. – Похоже, что опасность почуял, гад. Не возьмешь. Я не есть, то, что пред тобой»

Из глубин памяти всплыли строчки стихов:

В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов.

Стать сильным как они тебе не суждено

Но жития скорбей и счастья не изведав,

Ты будешь, как слепой смотреть через окно

Себя преодолеть…

– Себя преодолеть, – прохрипел Василий, и сквозь пульсирующие вспышки, застилающие взор, увидел прозрачную пирамиду своей силы. Река возле ее подножья бурлила бешеным ревущим потоком, а над вершиной крутился яростный ураган.

Себя преодолеть…

Василий рванулся, сбрасывая с себя невидимые путы, сковавшие тело и встал с колен.

Черный шар прекратил пульсацию и вновь приобрел очертания фигуры человека. Василий шагнул вперед. Опьяняющее чувство восторга заполнило его.

– Стреляй! – крикнул он и широко раскинул руки в стороны. – Боишься?! Почувствовал?! Я иду к тебе! Я хочу видеть твои морды, многоликая смерть! Хочу взглянуть в твои глаза, гадина! Стреляй! Не можешь?! Тогда я порву тебя!

Он сделал еще один шаг, а в следующий миг вспышка ярче тысячи солнц ворвалась в его зрачки. Боль разорвала тело, разметала на части и ушла, словно, канула в вечности. Он ощутил себя бушующим пламенем, поглощающим бесконечность и вбирающим одновременно с этим в себя силу тысяч миров вселенной. В нем воедино слились вечность и миг, жизнь и смерть, начало и конец. Бесконечное жаркое море закрутилось вихрем, сжалось яростной пульсацией сердца до предельно малой точки и взорвалось всепожирающим огнём.

* * *

На далекой планете Заук грани черной пирамиды судорожно содрогнулись и вновь застыли успокаиваясь. Но этот покой был недолгим. На вершине пирамиды, как на раскаленном железе, проявился багровый огонь. Он начал медленно стекать по ней. Пирамида вновь содрогнулась, выгибаясь гранями, затем застыла на мгновение и разметалась в стороны взрывом чудовищной силы. Огненная бушующая волна от него покатилась по планете, сжигая все на своем пути.

* * *

Вовка оглянулся. Над верхушками деревьев поднимался жаркий огонь. Вначале задрожала земля, а затем, и сама ударная волна дошла, рванув тайгу.

– Куда! – завопил Степан, пытаясь схватить Вовку за шкирку. Куда там! Тот извернулся и ринулся в направлении огня.

– Стой!

Вовка запнулся о корень. Степан упал на него и придавил к земле.

– Пусти меня! Пусти! – яростно орал Вовка, отчаянно вырываясь.

– Куда ты, дурак! Там же пекло!

– Пусти! – Вовка не переставая молотил Степана кулаками.

– Ничо, ничо, – приговаривал тот. – Обойдется всё. Ты только успокойся.

Вовка неожиданно затих в тисках рук Степана, затаился, словно, прислушиваясь.

– Ты чего? – спросил его тот, насторожившись.

– Его нет больше, – прошептал Вовка. – Отпусти меня. Да отпусти же!

Степан послушался и разжал руки. Вовка вскочил на ноги и замер на месте.

– Я его не чувствую больше. Его нет, – произнес он, широко раскрыв глаза.

Дрожь земли прекратилась. Огненное море растворилось в темнеющем вечернем небе. Наступила тишина. Только горячий ветер шевелил вершины деревьев.

– Пошли, – Вовка махнул рукой и направился навстречу порывам ветра.

– Куда ты опять! – Степан схватил его за рукав.

– Нет его там! – Вовка отдернул руку. – Он исчез! Я его не чувствую больше!

– Ну да! – Степан нерешительно затоптался на месте. – Так уж и нет? Вот так сразу?

Вовка отмахнулся рукой, и более не сказав ни слова, побежал через лес.

– Вот черт! – спохватился Степан. – Обманул меня! Стой! Куда ты опять!

Он побежал следом за Вовкой, прекрасно сознавая, что ему не догнать прыткого мальчишку. А тот быстро исчез за деревьями. Степан остановился. Что делать-то? Погибать, так с музыкой. А где музыка-то! Будет тебе музыка, тварь! И Степан запел первое, что пришло на ум:

«Там среди бурного моря вьется Андреевский стяг

Бьется с неравною силой гордый красавец Варяг»

Степан хрипел слова старой песни, продираясь через ветки, ломая сухие сучья. Поднялся на взгорок, спустился в лощину. Полностью эту песню он не помнил и повторял раз за разом то, что крутилось обрывками в его голове.

«Сбита высокая мачта, броня пробита на нем

Борется стойко команда с морем огнём и врагом»

Начался навал деревьев, сбитых взрывной волной. Степан заматерился многоэтажно, перелезая через сучковатые стволы. Взобрался на каменистый пригорок.

– Мы пред врагом не спустили славный Андреевский стяг…, – запел он, было, вновь и осекся. Горячий ветер ударил в лицо.

Кровавое закатное солнце пробилось через тучи, обливая лучами выжженную огнем котловину.

– Батя!!! – прорезал звенящую тишину отчаянный вопль. Степан увидел вдалеке бегущего по горячей земле Вовку.

* * *

Они искали Василия до темноты. Исходили вдоль и поперек котловину. Все было тщетно.

Из-за горизонта медленно выползла равнодушная луна.

– Хватит Вован, – устало произнес Степан. – Уходить надо. Сгорел твой батя в адском пламени. Себя не пожалел, а тварь уничтожил. Что-то он узнал такое и навстречу смерти пошел. Шибко крутой он у тебя. Уважаю.

– Он не умер. Нет, – мотнул головой Вовка. Не верь в смерть человека, пока не увидишь его мертвым. Так говорил Джафар.

– Не так, – мотнул головой Степан. – Не верь в смерть человека, даже если увидишь его мертвым. Это по-нашему. Пошли Вован.

– Подожди. Я хочу еще здесь побыть.

Вовка устало присел на теплый камень. Степан потоптался рядом недолго, а затем уставшие ноги его сами подогнулись. Он прилег спиной на землю, подложив обе ладони под голову, и уставился в звездное небо.

В полной тишине потянулась минута за минутой.

– Все еще впереди, – произнес Вовка после долгого молчания.

– Что впереди? – спросил Степан.

– Все впереди. Вся буря впереди. А это был только первый порыв ветра.

– Ты это про что, Вован? – настороженно спросил Степан, а сам подумал – не рехнулся бы парнишка. Столько пережил.

– Битва впереди, – пояснил Вовка. – Я чувствую.

– Вон ты о чем, – задумчиво произнес Степан. – Так это само собой. Я вот, что думаю. Тебе домой нельзя возвращаться. Да и мне тоже лучше пока по тихой отсидеться. Из тайги выберемся, а там, куда подальше рванем. Деньги есть. Согласен?

– Нет, – мотнул головой Вовка, поднимаясь с камня. – Мама с ума сойдет. Да и какой смысл убегать. Если они захотят меня найти снова, так найдут.

– И то верно, – согласился Степан. – Что теперь делать то? Что надумал?

– Я что-то вижу, – Вовка подался вперед.

– Где? – Степан приподнял голову.

– Вон. В темноте. Светится, – Вовка вскочил с камня. Степан тоже поднялся на ноги.

– Видишь? – Вовка показал рукой вперед на дно котловины.

– Ага, – Степан кивнул и оба не сговариваясь, ринулись вперед к маленькому огоньку, похожему на звездочку, упавшую с небес.

Добежали быстро и остановились разом, как вкопанные. На выжженной земле в темноте светилась звезда. Вовка наклонился и взял ее в руки.

– Камень, – прошептал он.

Это был черный кристалл. Он ярко светился в темноте.

– Это знак, – уверенно произнес Вовка. – Он жив. Папа жив. Я уверен.

– Жив, – согласился Степан. – Это его свет. Пошли Вован. Надо идти.

– Он жив, – прошептал Вовка, пряча камень в нагрудный карман ближе к сердцу.

* * *

Наступило утро. С высоты неба глаз одинокого коршуна видел, как ветер колышет каждый листок на дереве. Коршун не спешил. Он знал – добыча не ускользнет. Все будет, как всегда, как сотни и тысячи лет назад, когда его далекие предки, сложив крылья в смертельном пике, вонзали свои острые когти в зазевавшуюся добычу. Глаза его предков видели многое. Внизу рождались и умирали люди, сталкивались в смертельной схватке воины, рушились и уходили в небытие великие империи. Жизни человеческие падали каплями дождя в океан вечности. Но в небе ничто не менялось. Там плыли безразличные белые облака, грозовые тучи проливались на землю дождем, и медленно кружили серые хищные птицы.

Коршун кружил и видел, как по узкой лесной дороге идут два человека.

– Кажись, скоро выберемся, – произнес Степан. Я думаю, что до какого-нибудь поселения уже близко.

В сотне метров позади путников лесная чаща расступилась, и на дорогу вышел Мольгаут. Постояв несколько секунд неподвижно, он поднял бластер, приведя его в боевую готовность. За его спиной треснул сухая ветка. Атаниец резко обернулся и увидел Дзиона.

– Не спеши, – тихо произнес тот.

– Ты откуда здесь? – Мольгаут опустил оружие.

– Мимо шел, – усмехнулся Дзион. – Спрячь пушку. Ситуация изменилась до наоборот.

– Что случилось? – поинтересовался Мольгаут.

– Нам поручено охранять нашего командира.

– Не понял. Какого командира?

– А ты догадайся с трех раз, как говорят здесь.

– Это…, – Мольгаут оглянулся в сторону удаляющихся Вовки и Степана.

– Ага, – кивнул Дзион. – Ты правильно сообразил.

– Кто поручил?

– Снова догадайся, – ухмыльнулся Дзион.

Мольгаут ненадолго задумался, после чего указал пальцем в землю и вопросительно уставился на Дзиона. Тот молча кивнул.

– Он мне позвонил, – сообщил Дзион, опередив вопрос Мольгаута.

– Лично?

– Да.

– А ты ничего не путаешь?

– Нет. Он разговаривал со мной на нашем родном языке.

– Вот так и позвонил? А, впрочем, почему бы и нет. Признаться, я иногда сам ожидал этого. Но странно, – в глазах Мольгаута промелькнуло сомнение. – Странно. Он поручил нам охранять своего палача? Почему?

– Кто его знает. Нам не дано предугадать его планы. Он сообщил мне, что уничтожитель Анубиса, стал величайшим воином и обрел силу. Пройдет время и воин вернется в наш мир.

– Когда?

– Всему свое время. Пойдем же сообщим нашему командиру радостную для него весть.

– А он поверит нам? Кто мы для него теперь?

– Поверит. Он нас узнает.

– Ты уверен?

– Вне всякого сомнения. Я скажу ему фразу на нашем родном языке.

– Какую фразу?

– Какую? – Дзион на миг задумался. – Я ему скажу его же фразу. Он произнес ее тогда перед своей последней битвой. В тот миг он держал в своих руках черный камень с маленькой звездочкой внутри и смотрел на него так, как будто в последний раз. А потом он поднял глаза к небу, туда, откуда приближалась эскадра кратонов и произнес: «На разных языках слово „небо“ звучит по-разному. Но небу безразлично, как его называют. На то оно и небо. Оно любит тех, у кого есть крылья».

Зачем он это сказал? Я тогда не понимал. Не понимаю и сейчас.

– Тогда пойдем, спросим, – предложил Мольгаут.

Дзион молча кивнул.

Утренний туман медленно заклубился меж деревьев, прикрывая собою идущих по дороге атанийцев и, заглушая их шаги.

Начинался новый день.

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1 СЕКРЕТНЫЙ ОБЪЕКТ

Глава 2 ПОХИЩЕНИЕ

Глава 3 ДРАКОНИЙ ОСТРОВ

Глава 4 ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЕС

Глава 5 МЕРТВОЕ ПОСЕЛЕНИЕ

Глава 6 ТАИНСТВЕННАЯ РЕКА

Глава 7 МЕРТВЕЦ

Глава 8 ЗВЕЗДОЛЕТ

Глава 9 БИТВА

Глава 10 ИНТЕГРАТОР

Глава 11 В ПОИСКАХ ВЫХОДА

Глава 12 ЭКСТРАСЕНС

Глава 13 АНУБИС

Глава 14 МЕРТВЫЙ ГОРОД

Глава 15 АПОКАЛИПСИС

Глава 16 АУФШТЕЕН

Глава 17 ИЛЛЮЗИИ И РЕАЛЬНОСТИ

Глава 18 АИД

Глава 19 БЕЗДНА

Глава 20 ПРИСУТСТВИЕ

Глава 21 ТЫ ЖИЗНЬЮ ПОКЛЯЛСЯ

Глава 22 АВАЛОН

Глава 23 ЧЕТВЕРТЫЙ РЕЙХ

Глава 24 ГОЛОС ТЬМЫ

Глава 25 НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ОТДЫХА

Глава 26 ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

Глава 27 ЛОДОЧНИК РЕКИ СТИКС

Глава 28 СИЛА ЖИЗНИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg