Папа в огромной рубашке, с болтающимся вокруг шеи, почти достающим до пола галстуком, да еще плачущий тоненьким девчоночьим голоском был так смешон, что Сын сначала неуверенно улыбнулся, а потом обидно захохотал, показывая пальцем. От смеха у Сына тоже выступили слезы, и теперь они оба стояли друг против друга и терли кулачками глаза. Первым заговорил Папа:
— Дурак! — сказал он.
Тут Сын всерьез задумался. Полагалось ответить «Сам дурак!» Но называть Папу дураком никак нельзя. Но был ли это Папа? На всякий случай Сын независимо сунул руки в карманы и, сплюнув, сказал:
— Если я дурак, то ты… ты… голый командировочник! Как ты теперь в свою Занзибаровку поедешь? Как?
— Не знаю… — потерянно сказал Папа.
— И поедешь ли вообще… — задумчиво продолжил Сын.
От ответа зависело все. Надо было решать, как вести себя с этим мальчишкой. Папа не мог не поехать в командировку — это Сын знал твердо. Если мальчишка в командировку не поедет, то с ним можно не церемониться.
Маленький Папа вспомнил, наконец, о мужском достоинстве и взял себя в руки. Разрубить узел свалившихся на него проблем было нереально, поэтому приходилось думать, как его распутать. Неприятнее всего была мысль о том, как сложатся отношения с женой. А через неделю надо было отчитываться по командировке. Происшедшее выглядело совершенно необъяснимым, но все равно, надо было что-то предпринимать. Прежде всего требовалось восстановить отцовский авторитет.
— Вне всякого сомнения в командировку я поеду, — веско, с расстановкой сказал Папа. — Я не могу пренебрегать своими должностными обязанностями. Но не сейчас… Несколько позже. Возможно, я даже возьму с собой вас с мамой.
Сын стоял, независимо раскачиваясь, но молчал.
— А теперь, — продолжил Папа, — отвернись, я займусь своим туалетом.
Заниматься туалетом не пришлось. Сняв рубашку, Папа увидел на себе чистые белые гольфики с помпончиками и выглаженный матросский костюмчик. Тут же Папа с болью обнаружил, что вместо привезенной Брыкиным из Рима оправы из карманчика торчат маленькие очки-велосипед с гнутыми дужками.
— Можешь повернуться, — дрогнувшим голосом сказал Папа.
— А почему ты лысый? — ехидно спросил Сын и после неловкой паузы добавил: — Папа.
— Видишь ли… — медленно начал Папа. — Когда я был таким маленьким, как ты, это считалось полезным и гигиеничным, и поэтому мои родители…
— Вшей, что ли, боялись?
Комментарии к книге «Большие безобразия маленького папы», Елизавета Михайличенко
Всего 0 комментариев