«Сердце зверя [СИ]»

Солнце яркое, ослепительное плавало в глазах. Пустое синее небо разделялось лишь потемневшими опорами, удерживающими Мост над выжженной пыльной землей. Клубы той самой рыжеватой пыли взметались вверх, заставляя, глаза слезится. Он прищурился, но не опустил головы. Пусть ноги отказывали, но он велел себе идти достойно до конца. Еще сотня шагов, и все…

— Проклятый ублюдок!!!

Он лишь проглотил горький ком, подступавший к горлу скованному «Усмирителем», каждый раз, когда из толпы раздавалась очередная реплика в его адрес.

— Тварь!!

Холодный камень рассек скулу, заставив на мгновение приостановиться. Кровь капала на металлический ошейник, стекая за воротник формы. Он не повернул головы к тому, чья боль пересилила его собственную, заставив поднять руку. Конвой не остановил их, кричащих проклятья, подтолкнув заключенного в спину. Они озирались опасливо, словно готовы были броситься наутек в любой миг, подальше от толпы.

— Убийца!!

Очередной камень задел голову, следующий зажег огнем плечо, едва не задев конвоира. Выругавшись, офицер отступил, как и его товарищ, не желая быть растерзанным…

Он остановился на самом краю, обдертые носки армейских ботинок ловили пустоту. Еще полшага, и его путь окончен.

— Капитан…

Он обернулся на голос конвоира, как и положено, перед зачиткой приговора. Расставив ноги, он пытался устоять на краю, едва не срываемый бушевавшим ветром. Он ждал, но его палачи молчали.

— Хватит тянуть… — проговорил он пересохшими губами.

— Прости, капитан. Но у меня приказ… — один из конвоиров выступил вперед.

Заключенный в недоумении глядел на него, достающего свое оружие.

— Что это значит?!

В его руке был один единственный патрон. Из кармана достав небольшую капсулу, он отломил верхушку, и, боясь касаться темной жидкости даже в перчатках, обмакнул патрон в содержимое. Еще мгновение, и пистолет был заряжен.

— Они убедили Главу, что так будет справедливо. Они так решили, так что это их правосудие, капитан. Ты уж прости…