«Ловушка для инопланетян»

Денис Иванович Караваев встретился с Машей случайно. Хмурым февральским вечером он возвращался домой, когда неподалеку от трамвайной остановки его окликнула миловидная женщина:

— Денис! Привет, пропащая душа! Чего глаза таращишь, своих не узнаешь?

— Не узнаю, — честно признался Караваев, давно уже взявший за правило без крайней необходимости не лгать.

— Ну ты даешь! Да Маша я, Маша Скворникова! Хорош притворяться! Как был, так и остался букой. Давно здесь живешь? А я всего полгода как переехала. Когда с мужем разъезжались, все в центре хотела поселиться, а вышло вот… — Она развела руками.

— Угу, — буркнул Караваев. «То ли в школе вместе учились, то ли в институте», — подумал он и решил побыстрее отделаться от старинной знакомой.

Женщина, по-видимому, угадала его намерение, однако пропустила мимо ушей мрачное караваевское угуканье, — может, скучно ей было, одиноко смертельно, может, привыкла поступать по-своему, не слишком считаясь с желаниями окружающих, — и как ни в чем не бывало затараторила дальше:

— Разменивались, разменивались, и занесло меня за Поклонную гору, в эту вот тмутаракань. Ни одного знакомого поблизости, до работы час с лишним добираться. Зато квартира — двадцать четыре метра и в хорошем состоянии мне досталась. Во-он в том доме, седьмой этаж. А ты-то как живешь?

— Живу — хлеб жую, — лаконично отозвался Караваев.

— Жена, дети есть? Вот я гляжу, вид у тебя неухоженный.

Маша лихо закинула сумку за спину и, шагнув к Караваеву, начала поправлять ему шарф, не переставая при этом говорить:

— Ты из наших-то кого-нибудь встречаешь? Я вот тоже никого. Все куда-то разъехались, раскидала жизнь. Между прочим, знаешь, школу-то нашу закрыли. Загс из нее устроили. Представляешь?.. — Она говорила и говорила, нисколько не заботясь о том, слушает ее Караваев или нет. Тем временем первое его желание поскорее ретироваться постепенно улетучилось, уступив место другому — познакомиться с этой женщиной поближе. Ему понравилось ее лицо: правильный овал, широко расставленные серо-зеленые глаза, здоровый морозный румянец, но, пожалуй, самое выразительное — это густые широкие брови. Высокая, статная, она была полной противоположностью знакомым дамам из конструкторского бюро с их вульгарно размалеванной худосочной бледностью. От нее словно исходила какая-то живительная сила — обволакивала, очаровывала, согревала.