«Джеремия»

За идеи и/или поступки, послужившие инспирацией для частей этого текста, автор выражает глубокую признательность следующим людям (в алфавитном порядке):

— Наталье Васильевой

— Александру Немировскому

— Дж. Р. Р. Толкиену

— Ольге Чигиринской

— Только человек говорит: «Это я, а это — моё!» И готов за это убивать. […] Бог сказал бы: «Это — я; а эта гора — тоже я! Каждый камень на ней — я, каждый куст — я, ущелье — я, пропасть — я, ручей в расщелине — я, русло ручья — я!» Вот что сказал бы бог…

— There are things too evil to be suffered.

— Как ты думаешь, зачем ты здесь, Джеремия? — спросили его учителя перед тем, как оставить его в самостоятельной жизни.

— Я думал, вы в курсе новостей, — ответил юноша.

Его учителя переглянулись.

— Ты никогда не спрашивал себя, кто в ответе за решение дать тебе жизнь? — спросили они.

— Наверно, Элизабет Клэйборн, — ответил он.

Он ничего не знал наверняка, но считал, что так поступил бы мудрый и смелый политик. В этот миг его сознание соткало картину: женская рука в белой перчатке опускает пробирку с зиготой в стакан, полный наномашин. Он считал Генсека Буковины своей символической матерью. Он даже вставил в мраморную рамку её фотографию. Его чувство к ней наводило Джеремию на мысли о понятии «любовь». На самом деле это была верность.

— Ты уверен? — спросили его учителя.

— Нет, — сказал Джеремия. — А вы?

— Мы знаем не больше тебя, — сказали они.

И покинули его.

— Добро пожаловать в этот мир, — сказал сам себе Джеремия.