«Ловушка»

Чем дальше уходила стремительная яхта от берега, тем выше становились волны. Неожиданный порыв ветра так тряхнул легкое суденышко, что Карранса инстинктивно уцепился обеими руками за подлокотники кресла, намертво прикрепленного к полу сфероида. Ветер, настоящий морской ветер, упруго толкал в лицо, забирался под расстегнутый комбинезон, до самой воды пригибал белый парус.

— Выдержит? — Карранса указал на парус, дрожавший от напряжения, и полуобернулся к соседу. Чтобы пересилить рев разыгравшегося моря, ему приходилось кричать во все горло.

— Это релон — вещь сверхпрочная, — скорее прочитал по губам, чем услышал он ответ Стафо, первого штурмана "Ренаты".

Нос яхты то высоко задирался над водой, то глубоко зарывался в волны, выбрасывая вверх белые буруны. Солнце уже висело низко, и его лучи скользили по зеленым волнам южного моря. К красному солнцу быстро летело серое пушистое облачко.

Яхта резко изменила курс, и соленые брызги, настоящие морские брызги, окропили лицо Каррансы. Он мотнул головой и даже прищурился от удовольствия.

А в молочно-белой дали уже вырастали стройные линии причала, гордо поднятые вверх купола…

Вслед за другими членами экипажа Стафо и Карранса покинули сфероид, где демонстрировался сферофильм, и теперь шли довольно узким коридором, освещенным приятным зеленоватым светом.

— Неплохо прогулялись, а? — хитро подмигнул Карранса.

— Прекрасно, — улыбнулся Стафо, — вот если бы еще поменьше качало на волнах. Настоящий Бискайский залив…

Впрочем, Стафо хорошо знал, что белоснежная яхта, борт которой они только что покинули, рассекала гостеприимные воды Черного моря у Аю-Дага, где снимался сферофильм, который они только что смотрели: на съемках его присутствовал капитан "Ренаты" Петр Брагин. Он сам и подал идею — каждую субботу совершать, всем экипажем звездолета, эти бодрящие прогулки на легкокрылой яхте.

— Ты куда сейчас?

— У меня вахта, — вздохнул Карранса. — Тошнота… Меня ждут шесть часов мертвого штиля на экране. Уже восемь месяцев у нас ни одного, даже малюсенького приключения!

— И ты недоволен?

— Да… ну, хоть бы что-нибудь случилось!

Разговаривая, друзья дошли до массивных круглых дверей, закрывавших коридор.

— Мне пора, — сказал Карранса, открывая коричневые двери. — Счастливого дежурства.

— Когда освободишься, звякни мне по видеофону. Встретимся и сыграем в шахматы.

— Жаждешь реванша? — прищурился Карранса.

— Конечно!

— Хорошо, позвоню.

Карранса захлопнул дверцу лифта и нажал кнопку центральной рубки управления. Шаровидная кабина дрогнула и бесшумно помчалась, наращивая скорость. Сквозь прозрачную оболочку кабины мелькали сложные сплетения труб и волноводов, целые лестничные площадки. Кабина то взлетала вертикально вверх, то скользила по наклонной, то двигалась по дуге.

В главной рубке все было как обычно. Огромный экран, занимавший почти всю переднюю стену, сиял ровным голубым светом. На него со всех сторон смотрели чувствительные глаза фотоэлементов. Изображение с экрана передавалось различным анализаторам. Прежде всего данные поступали в главный электронный мозг звездолета, а мозг, в зависимости от полученной информации, вносил соответствующие коррективы в траекторию космолета. Одновременно работала дублирующая система, контролировавшая выводы главного электронного мозга. Автопилот вносил изменения в траекторию лишь тогда, когда вычисленные поправки в обоих случаях совпадали.

Карранса прежде всего посмотрел на инфралокатор: его выпуклый градуированный экран был совершенно чист — пространство впереди "Ренаты" на сотни тысяч километров свободно… На этом гигантском отрезке пути космолету ничто не угрожало, его орбиту не пересекало ни они одно небесное тело.

Карранса удобнее устроился в кресле перед главным пультом. Равномерный басовитый гул автофиксатора навевал легкую дремоту.

Так прошло полтора часа.

Вдруг на пульте замигал зеленый огонек. Автофиксатор тоже перешел на высокие тона. Что-то случилось!.. Карранса моментально подобрался, готовясь к еще не известной опасности. Прежде всего — спокойствие. Не волноваться! Быстрый взгляд на инфралокатор подтвердил, что путь впереди свободен. Возможно, ионные двигатели? Проверим. Нет, двигатели работают нормально, в соответствии с заданным режимом.

Напряженный взгляд Каррансы лихорадочно скользил по длинным рядам циферблатов и шкал, и ни один прибор не сообщал ему ничего тревожного.

Ага, наконец! Опытному глазу Каррансы хватило десяти секунд, чтобы обнаружить, в чем дело. Скорость! Он не поверил своим глазам. Подскочил к зеленоватой шкале. Сомнения не было: яркая оранжевая точка, которая показывала скорость корабля, немного отклонилась от вертикальной линии, которая обозначала заданную нормальную скорость "Ренаты", и медленно поплыла влево… Скорость звездолета падала. Правда, уменьшение скорости было относительно небольшим — чувствительный прибор регистрировал изменения скорости, составлявшие миллионную долю секунды.

Главное сейчас — определить причину падения скорости.

Перед взволнованным Каррансой вспыхнул экран видеофона. Капитанский вызов!

Лицо Петра Брагина было встревоженное.

— Что там у вас, Карранса? Почему включился сигнал малых отклонений от курса?

— Падает скорость корабля.

— Цифры!

— Пока за сорок секунд скорость уменьшилась на три десятимиллионных процента.

— И дальше уменьшается?

— Да.

— Причины?

— Пока что не могу найти.

— А как главные приборы?

— Все показывают полный порядок.

— Хорошо, сейчас буду у вас. Еще одно…

— Слушаю.

— О том, что случилось, никому ни слова.

— Хорошо.

Карранса вытер вспотевший лоб. Еще раз окинул взглядом стройную шеренгу приборов на пульте: над каждым успокаивающе светились зеленые огоньки. А спидометр? Карранса взглянул на него с тайной надеждой, что оранжевой точки уже нет, что она снова слилась с вертикальной линией на шкале. Но оранжевая точка горела, к тому же она отдалилась от вертикали еще на несколько миллиметров.

В рубку вошел капитан. Карранса почувствовал облегчение. С этим человеком ничего не страшно. Ведь Петр Брагин принадлежал к десятку лучших астронавигаторов Земли.

Прежде всего капитан пристально проверил каждый прибор, по очереди включая, в различных комбинациях, все контролирующие и следящие схемы. Карранса сосредоточено помогал капитану.

Они напряженно работали вместе уже несколько часов, но все их усилия ни к чему не привели: причина уменьшения скорости "Ренаты", как и раньше, оставалась неизвестной.

— Вот что мы сделаем, — решил наконец капитан. — Увеличим мощность центральных двигателей.

— Насколько?

— Пока не восстановим прежнюю скорость.

— Но ионное топливо…

— Мы не можем терять скорость. Не можем…

* * *

Король Стафо был под угрозой. Жертвой коня Карранса раскрыл позицию белых и теперь методично усиливал натиск.

Обхватив голову руками, Стафо низко склонился над шахматной доской. Довольный Карранса откинулся на спинку кресла.

— Гм… что-то не вижу спасения, — наконец произнес Стафо.

— Признаюсь, что и я такого же мнения, — отозвался Карранса.

— Однако выход есть, — раздался сбоку уверенный голос. — И очень простой. Взгляните-ка! Слон бьет ф7 с шахом, причем есть два варианта. Или черные примут жертву и побьют слона, или отходят королем… — Гибкие щупальца Роба принялись быстро переставлять фигуры, показывая варианты.

— Постой, постой, — обрадованно произнес Стафо, — дальше я сам вижу. Я делаю ничью вечным шахом. Только, Роб, почему ты всегда вмешиваешься, мешаешь? Сколько раз мы договаривались, чтобы ты никому не подсказывал.

— Я подсказал, потому что ни один из вас не видел правильного продолжения, — ответил Роб.

— Тебя никогда не переспоришь, ты железный, — заметил Стафо, составляя шахматные фигуры в коробку.

— Вот что, Роб, — сказал Карранса, пристально глядя в иллюминатор, — принеси нам по стакану чая.

Роб неслышно выскользнул из каюты.

— Чего это ты сегодня мрачный? — Стафо положил руку на плечо Каррансы. — Жалеешь, что упустил выигрыш?

— Нет, что ты.

— Может, что-то случилось на дежурстве?

— Да нет, дежурство здесь ни к чему. Объясни-ка мне лучше одну вещь… — перевел разговор на другое Карранса.

В это время растворились дверь и в каюту вошел Роб. Он осторожно поставил на освобожденный шахматный столик поднос со стаканами.

— Ага, ты что-то хотел? — спросил Стафо, двигая Каррансе один из стаканов.

Но Карранса ответить не успел. Слегка щелкнул видеофон, и раздался чуть хрипловатый голос капитана.

— Пилот Карранса, немедленно зайдите в главную рубку.

На ходу застегнув молнию комбинезона, Карранса бросился к выходу. Согласно строгой инструкции, выходить из каюты в коридор можно было только в наглухо закрытом комбинезоне со специальным прибором, который защищал от излучения. В этом районе Пространства, где находилась "Рената", космические лучи — эти "вечные странники" Вселенной — были очень интенсивны…

Капитан внешне был спокоен.

— Ну, как отдохнули?

— Немного, — ответил Карранса.

— Взгляните, — Петр Брагин кивнул на спидометр.

Часа два назад, когда Карранса по приказу капитана увеличил мощность центральных ионных двигателей, оранжевая точка слилась с вертикалью на шкале спидометра. Теперь точка вновь, будто нехотя, отползла в сторону от вертикали.

— Давайте еще раз, как следует, проверим приборы.

— А если опять… — не удержался Карранса.

— Тогда сообщим о торможении "Ренаты" всему экипажу, — решительно ответил капитан.

* * *

Мария Аверина занималась своими будничными делами. А дел у нее, астробиолога "Ренаты", предостаточно. Ее давно уже интересовала проблема различных форм жизни в космосе. Мария тщательно исследовала многочисленные метеориты и микрометеориты, отдавая любимому делу каждую свободную минуту. Много оригинальных образцов доставал ей Стафо, молодой штурман. Они были почти ровесники — Стафо лишь на год старше Марии.

Мария, увлеченная работой, не сразу обратила внимание на сияющий экран видеофона.

— Всему экипажу "Ренаты"… Всему экипажу "Ренаты"… Приказываю немедленно собраться в Большой каюте. Надзор и контроль поручить киберсхемам…

Мария немного замешкалась с термостатами. Установив постоянный режим на главной установке, девушка накинула на легкое ситцевое платье красную шерстяную кофту, натянула поверх серый комбинезон. Затем выбежала из биолаборатории и, став на ленту транспортера, нажала кнопку.

В Большой каюте уже собрались все члены экипажа, и Мария примостилась сзади.

— …Увеличение мощности ионных двигателей на целых двадцать единиц тоже ничего не дало, — говорил капитан. — Главная опасность в том, что мы ничего не знаем о причинах торможения "Ренаты". Ни один прибор не показал отклонений от нормы. Таково положение. Прежде чем что-то решать, я хотел бы посоветоваться с вами. Прошу высказываться.

Обсуждение длилось минут двадцать. Решили больше не терять времени на выяснение причин торможения.

— Таким образом, — подытожил капитан, — еще раз попробуем вырваться из опасной зоны. Через десять минут все двигатели "Ренаты" будут включены на полную мощность. Приказываю всем надеть противоперегрузочные костюмы и занять свои места. Объявляю готовность номер один!..

— Мария, — Стафо остановил девушку, которая вместе со всеми спешила к выходу. — Пойдем со мной?

— Куда?

— В рубку-два. Знаешь, там есть лишнее противоперегрузочное кресло, ну, и, кроме того, мы будем вместе. Тебе же совсем не обязательно сейчас быть в биолаборатории. Пойдем?

Девушка на секунду заколебалась.

— Нет, Стафо… Мне еще нужно подготовить к перегрузкам свою установку. Я не могу…

В главной рубке наступила тишина. Удары хронометра казались очень громкими.

— Остается две с половиной минуты, — сказал капитан. — Докладывайте о готовности.

— Готов! — сказал Карранса, замерев возле пульта управления.

— Готов! — доложил Стафо, не отрывая взгляда от своего штурманского экрана.

— Готов, — пробасил Иван Скала, гравист, человек с "железными нервами", как называли его товарищи.

— Готов, — отозвался телерадист Лино Вара, отбросив со лба непокорный юношеский чуб.

Петр Брагин последний раз взглянул на шкалу спидометра. Проклятая оранжевая точка сместилась уже так далеко, что между ней и вертикалью свободно легли бы две ладони.

— Включить двигатели! — скомандовал капитан, и Карранса повернул до предела рукоятку мощности.

Тяжелая волна перегрузки навалилась на людей, наливая свинцом конечности, прижимая к спинке противоперегрузочного кресла. На автоматически работающем экране обзора перед капитаном возник стремительный силуэт "Ренаты". Из всех ее дюз вылетало ослепительное пламя, языки которого тянулись на много десятков километров. Кустики антенн кругового наблюдения на боках и на носу "Ренаты" равномерно вращались, посылая изображения на экраны главной рубки. Все было как обычно. Необычным было только одно: общая мощность двигателей совсем не соответствовала фактической силе тяжести. При такой мощности в случае свободного движения ракеты людей буквально вдавило бы в спинки кресел. Ускорение должно было составить величину что-то около 5 "же", а тем временем стрелка ускорения показывала едва 1,9. Казалось, кто-то привязал сзади к "Ренате" канат и удерживает звездолет. Петр Брагин не отрывал глаз от оранжевой точки. Минуты тянулись так долго, что, казалось, время застыло.

Оранжевая точка двинулась в дальний путь к черной вертикальной нити. Она ползла так медленно, что хотелось ее подтолкнуть.

Прошло полчаса, и ускорение начало слабеть. Каждый в рубке чувствовал невыразимое облегчение. Но это не радовало людей: ведь это означало, что "Рената" прочно прикована к чему-то неизвестному, и это неизвестное цепко удерживает ее в своих смертоносных объятиях…

Оранжевая точка, не пройдя и полпути, замедлила свое движение, замерла, словно в нерешительности, на одном месте, затем медленно, но верно поползла назад, прочь от черной вертикальной ниточки…

* * *

Прошло уже четверо суток с той минуты, как оранжевая точка, отклонение которой впервые заметил пилот Карранса, начала свой роковой путь. Хотя ионные двигатели работали на полную мощность, скорость звездолета катастрофически падала.

Большой совет корабля заседал недолго.

— При максимальном режиме, топлива нам хватит ненадолго, — заявил Карранса, тяжело поднявшись с места. Веки его покраснели от недосыпания, под глазами набухли мешки. Он был первым пилотом корабля, и ему доставалось больше, чем другим.

— Конкретнее, — попросил капитан.

— Вот данные, полученные от главного электронного мозга, — Карранса протянул капитану несколько узких белых полосок, испещренных цифрами. Петр Брагин низко склонился над ними. Затем передал другим.

— Та-ак, — протянул капитан, — при максимальном режиме мы истратим все топливо за несколько месяцев.

Все промолчали.

— Поэтому я считаю, — медленно, делая паузы, сказал капитан, и слова его тяжело падали в напряженной тишине, — что двигатели "Ренаты" следует отключить…

— Полностью? — вырвалось у Стафо.

— Да, полностью. И лечь в дрейф до выяснения причин… — капитан помедлил с ответом, — причин торможения. А сжигать сейчас ионное топливо, как мы убедились, нецелесообразно.

— Позвольте? — попросил Иван Скала.

— Пожалуйста, — кивнул капитан.

— Полностью выключить двигатели мы не можем.

— Почему?

— Потому что из этой таблицы видно, — гравист подал капитану одну из узких полосок, — что мы попали в среду, которая совсем не пассивно тормозит движение. На "Ренату" действуют неизвестные активные силы, которые тянут ее назад. А это означает, что когда мы выключим все двигатели, "Рената" начнет падать обратно с ускорением… — Скала помолчал, глядя в таблицу, — да, с ускорением порядка двадцати четырех "же". Такое ускорение человеческий организм не в состоянии выдержать.

— Тогда мы можем оставить включенными боковые дюзы торможения, — предложил Карранса.

— Это решает вопрос лишь частично, — сказал капитан. — Боковые дюзы в данном случае слишком маломощны. Придется всем нам занять на время обратного движения анабиозные ванны. Вот что, — обернулся он к невысокому коренастому мужчине с поседевшими висками и волевым подбородком, — вам, Искра Гор, надо незамедлительно рассчитать для каждого члена экипажа кривую охлаждения биораствора, его концентрацию и все остальное.

Искра Гор, руководитель группы кибернетиков, коротко кивнул.

— Сколько времени вам нужно для расчетов?

— Два часа.

— Хорошо. У Лино Вара возьмите рентгеновские и структурные карты каждого члена экипажа для исходных данных. Действуйте.

Искра Гор по-юношески вскочил и быстро вышел из капитанской рубки.

Капитан провел рукой по лицу.

— Первый пилот!

— Слушаю! — Карранса хотел встать и ответить, как обычно, быстро и четко, но этому мешала странная слабость, что разлилась по всему телу. Неодолимая дремота смеживала веки. Язык пересох и распух.

— Вы со своей группой проверите боковые дюзы и подготовите главные ионные двигатели к выключению.

— Есть.

Стараясь не пошатываться — это было нелегко, — Карранса направился к двери.

Перед глазами поплыли бесконечные стены коридора.

"Неужели заболел? — он отогнал от себя тревожную мысль. — Наверное, переутомился".

* * *

В биозале — в низкой, но довольно просторной комнате овальной формы — продолжались последние лихорадочные приготовления. Вдоль стен тянулись двери — двадцать семь дверей, по количеству членов экипажа. Каждая дверь вела в биованну — маленькую комнатку с очень сложным оборудованием, которое позволяло удерживать человеческий организм на протяжении длительного времени на грани небытия. Искра Гор придирчиво проверял аппаратуру каждой биованны, внимательно следил, как закладывают расчетные данные в электронные запоминающие устройства.

Все шестеро кибернетиков — группа Гора — буквально сбились с ног, налаживая аппаратуру. Людям активно помогали роботы. Там, где требовались беспристрастность, точность и терпение, они были незаменимы.

Скоро капитан подаст команду, и он, главный кибернетик "Ренаты", повернет белую пластмассовую ручку рубильника. И ровно через десять минут сработает реле времени. От людей уже ничего тогда не будет зависеть. Все члены экипажа, к тому времени, будут лежать каждый в своей ванне, стараясь дышать глубоко и равномерно, расслабив мышцы. Тело будет опущено в биораствор по горло. Затем уровень биораствора будет подниматься, а организм все глубже и глубже проваливаться в бездонный сон, близкий к небытию…

Из задумчивости Стафо вывел загоревшийся экран вызова. Штурман был поражен, увидев, как за несколько часов осунулось и постарело лицо капитана.

— Как у вас дела, Стафо?

— Все в порядке, товарищ капитан.

— Навигационный пульт?

— Действует безотказно.

— Программа управления "Ренатой"?

— Полностью задана киберсхемам.

— Идите в биозал.

— Есть.

— Не задерживайтесь: команда уже подана на реле времени. Езжайте лучше на аварийном эскалаторе, он домчит вас за полторы минуты…

Экран погас.

Стафо порывисто поднялся, привычно застегнув комбинезон. Затем нажал на экране кнопку вызова биолаборатории. Перед ним медленно проплыла маленькая каюта, вся заставленная приборами. Цветное изображение было достаточно четкое, и Стафо отчетливо видел каждую пробирку, колбу, реторту. Но лаборатория была пуста. "Вероятно, Марийка уже в биозале", — решил Стафо. На всякий случай он включил экран обзора коридоров. И сразу увидел, как в конце отсека Мария дергает и не может открыть дверь. Стафо нажал кнопку увеличения, и перед ним во весь экран выросла тоненькая фигурка девушки. Особенно бросились в глаза Стафо ее руки вцепились в ручку двери, по-детски прикушенная губа и полные слез глаза.

"Марийка, я иду к тебе", — хотел крикнуть Стафо, но вспомнил, что связь с коридорами односторонняя.

Мария в противоположном конце Большого кольца. Добраться туда по центральному эскалатору можно за семь минут, а в моем распоряжении — десять. Итак, бегом — ни секунды промедления!

Коридор Большого кольца, плавно загибаясь вверх, терялся вдали. Стафо не пробежал и десяти метров, а сердце уже глухо застучало, больно отдаваясь в висках.

Каждый шаг требовал неимоверных усилий. Пот обильно выступил на его теле, и Стафо вынужден был пренебречь инструкцией и немного раскрыть комбинезон. Он хрипло и часто дышал.

Наконец поворот! Половина пути позади. Неужели только полдороги? Стафо казалось, что он бежит целый час. На самом деле — Стафо взглянул на часы — прошло всего три минуты.

"Быстрее, быстрее", — подхлестывал себя Стафо. Он пошатывался и часто хватался за зеленоватые стены. А один раз больно ушибся об острый угол воздушного кондиционера. Иногда он терял сознание, и бредовые волны заливали горящую голову… Но натренированные ноги Стафо несли его вперед. И когда в минуту просветления Стафо оглянулся, он увидел, что преодолел почти весь путь. Последние метры совпали по направлению с траекторией "Ренаты". Сила тяжести из проклятого врага превратилась в друга. Стафо клубком скатился по коридору и ударился о люк. Вскочив в отсек, Стафо лихорадочно оглянулся. Да, это тот отсек. Но Марии здесь не было.

* * *

Задыхаясь от быстрой ходьбы, Мария вошла в биозал. Здесь никого не было, кроме Петра Брагина и Искры Гора.

— Опаздываете, — сказал капитан.

— Я задержалась, потому что заклинило выходной люк отсека, — неуверенная улыбка коснулась пересохших уст девушки.

— Да, эту жалобу я слышал сегодня от многих, — задумчиво сказал капитан. — Странно, что ничего подобного раньше не случалось. Ну, что же, занимайте свою ванну. Ваш номер… — капитан посмотрел на Искру Гора, который только что подошел.

— Тринадцатый, вот он, перед вами, — Искра указал Марии на матовые низкие дверцы.

— Счастливый номер. Но поспешите, — капитан легонько подтолкнул девушку к двери.

— А что, разве уже все?.. — у Марии перехватило дыхание. Она обвела глазами одинаковые дверцы, которые занимали всю окружность биозала.

— Все, кроме Стафо. Он должен прибыть сюда на аварийном эскалаторе.

— Можно мне подождать его? — тихо спросила Мария.

— Нет, нет, об этом не может быть и речи. Вам еще следует приготовиться, принять синтованну, а у вас остались считанные минуты. — Капитан посмотрел на часы. — Через четыре минуты выключатся ведущие двигатели, и на "Ренату" навалится страшная перегрузка.

Капитан ободряюще улыбнулся Марии и захлопнул за ней дверцу.

Быстро раздевшись и аккуратно сложив одежду, Мария вошла в синтованну. Ручейки циркулярного душа упали на нее, в ушах зазвучали волны музыки. Из тысяч отверстий в стенках били сильные и злые струи. Но уже через несколько секунд тело Марии перестало их ощущать: постепенно, по сложной, специально рассчитанной для Марии программе, оно насыщалось ионами, которые действовали на организм, подобно наркотикам.

Мария не удержалась, пошатнулась, но гибкие киберщупальца бережно подхватили ее. Мария знала, что через несколько минут эти же щупальца вынут ее, уже без сознания, из синтованны и легонько опустят в биованну — так, что над поверхностью жидкости останется лишь подбородок. Она еще будет дышать, но все реже и реже. А уровень жидкости в биованне миллиметр за миллиметром будет подниматься выше и выше… и потом… потом провал в мертвый сон.

И те же автоматы позовут ее к жизни, когда пройдет время, равное сорока земным суткам.

"Интересно, в какой кабине Стафо? Вот если бы в соседней…"

* * *

Когда Стафо убедился, что Марии в отсеке нет, его в первое мгновение, охватила радость: значит, она открыла люк и теперь находится в биозале. Но, невольно взглянув на часы, не сдержал крика — уже прошло пятнадцать минут, как он оставил штурманскую рубку. Итак, пять минут назад реле времени намертво заблокировало все биованны…

Что делать? Он обречен. Стафо метнулся к люку, но на полпути беспомощно остановился, поняв — поздно. Все его товарищи охвачены глубоким анабиозным сном. И Маша, наверное, там. Она обязательно там!.. Ну, что же, если он, Стафо, и погибнет, это не собьет "Ренату" с правильного курса, его друзья, бесспорно, разгадают тайну торможения звездолета и найдут дорогу к родной планете.

Но к черту, бессмысленно погибать из-за глупой случайности. Ну нет, он так просто не сдастся. Стафо облизнул смуглые губы. Прежде всего надо принять меры против перегрузки. Бежать назад, в рубку, где есть противоперегрузочное кресло? Нет, не успеет…

Ага! Наглухо застегнув молнию комбинезона, Стафо быстро крутанул регулятор небольшого встроенного в комбинезон баллона со сжатым воздухом. Комбинезон сразу раздулся, как шар, плотная прорезиненная ткань обтянула, сжав ноги штурмана, и погнала кровь в верхнюю часть тела. От прилива крови Стафо почувствовал легкое головокружение.

Неожиданно тело его стало тяжелеть, а затем непреодолимая сила швырнула Стафо к стене коридора. Стафо не успел выбросить вперед руки и больно ударился лбом. Штурмана яростно швырнуло еще раз, на стальную штангу-поручень. Стафо почувствовал во рту солоноватый привкус. Одновременно к горлу подступила тошнота. "Ну, вот и все", — только и успел подумать Стафо. Последним усилием воли он забрался в угол отсека, за воздушный кондиционер. Кондиционер мерно жужжал, словно ничего не случилось.

* * *

Он очнулся от того, что автосистема комбинезона включила подачу кислорода. Стафо жадно глотал острую струю свежего кислорода, которая струилась ему прямо в лицо. Время прошло? Невероятным усилием Стафо освободил из-под своего многотонного тела руку и медленно поднес к глазам. На это он потратил минут десять. Но усилия штурмана оказались напрасными: часы разбились от удара о стальную штангу.

Кровь тяжело стучала в висках. Голова кружилась, болело избитое тело.

Прежде всего выключить подачу кислорода — его надо беречь. Кое-как дотянувшись до узкого резинового соска, который отходил от шлема, Стафо сжал его зубами и едва не вскрикнул от боли — передний зуб, которым он нажал, был выбит и держался на одной ниточке. Стафо выплюнул его. Рот снова наполнился кровью, перед глазами поплыли оранжевые круги.

"Только не раскисать", — приказал себе штурман. Теперь пора и подкрепиться. При одной мысли о еде Стафо почувствовал тошноту. Но это не остановило его. Медленно, очень медленно продвигались его руки к карману, где лежал пакет НЗ. Через каждые пять сантиметров позволял рукам отдохнуть. Вытащив пакет, он уже не смог поднести его ко рту: вес пакета превышал его силы. Пакет выскользнул из пальцев, глухо стукнулся о стенку и прилип к ней, — такова была огромная сила тяжести. Тогда Стафо медленно и осторожно наклонился к пакету и вцепился в него кровоточащими зубами, ему удалось прогрызть полихлорвиниловую обертку, и он жадно впился в сочную, ароматную массу хлореллы. Замечательная пища, насыщенная витаминами, быстро восстановила его силы, и Стафо почувствовал себя лучше. Он высосал из плоского термоса несколько глотков крепкого кофе и поднял голову, которая уже не казалась такой тяжелой.

"Прежде всего надо добраться до рубки управления и проверить, как работают механизмы".

Каждый сантиметр пути давался ценой боли и отчаянных усилий. Вектор силы тяжести был направлен почти параллельно коридору, и Стафо приходилось карабкаться словно вверх по вертикальной стене. К счастью, стенки коридора имели перила. У перил — стойки, за которые можно ухватиться. Но расстояние между двумя соседними стойками — метр. Огромное расстояние! Руки Стафо беспомощно скользили по гладкой поверхности перил.

"Эх, конструктора бы сюда", — с яростью подумал Стафо.

Наконец, дважды сорвавшись с первой же стойки — падал так, что перехватывало дыхание, — Стафо догадался ставить ногу на одну стойку и потом уже подтягиваться к другой, соседней. Очень мешал комбинезон, раздутый, как подушка. Но Стафо не решался выпустить из него сжатый воздух. Он прекрасно понимал, что только благодаря воздушной подушке он выдерживает перегрузки. А ускорение силы тяжести — штурман это чувствовал — все росло. И поэтому надо было спешить. Если он сейчас не выберется отсюда, то будет похоронен живым, раздавленный собственной тяжестью в этом ужасном гравитационном мешке.

Добравшись до очередной стойки, Стафо ставил на нее ноги, крепко обхватывал руками блестящую штангу. Более всего он боялся сорваться: упасть с высоты стойки означало бы неминуемую смерть. Впоследствии Стафо никак не мог вспомнить, как он добрался до штурманской рубки. Последние метры пути он находился в каком-то забытьи, на грани сознания его удерживала только боль в ладонях, превратившихся в сплошные кровавые волдыри.

Едва забравшись в штурманское кресло и, включив противоперегрузочную систему, Стафо почувствовал облегчение. Но это длилось мгновение. Снова начал мучить невыносимо огромный груз.

* * *

Очнувшись от тяжелого забытья, Стафо пошевелился в кресле, устраиваясь поудобнее. Дышалось тяжело, в груди хрипело.

Роб! Роб! Как он мог забыть про Роба! Стафо нажал кнопку вызова, и через несколько минут в штурманскую рубку вкатился Роб.

— Где ты был, Роб? — спросил Стафо медленно, с трудом шевеля распухшим и тяжелым языком.

— В кают-компании.

— Что ты делал?

— Лежал.

— Лежал? Почему?

— Не мог подняться — щупальца подгибались.

— А сейчас?

— Стало лучше.

"Вот что значит самонастраивающаяся система! — подумал Стафо. — Она автоматически приспособила Роба к условиям повышенного тяготения. И почему человеческий организм такой несовершенный!"

— Но почему вы здесь? — спросил Роб безразлично: работу несвойственные эмоции. — Ведь вы, как и все, должны сейчас находиться в биованне?

— Об этом потом, — нетерпеливо ответил Стафо, — а сейчас принеси мне манипулятор.

— Для условий с повышенным тяготением?

— Да.

Вскоре робот неуклюже вошел в штурманскую рубку, увлекая за собой странное сооружение; из него во все стороны торчало множество рычагов и трубок. Он пододвинул манипулятор вплотную к креслу, в котором лежал беспомощный Стафо.

Наконец Стафо мог передвигаться! Его избитое, ноющие тело находилось теперь внутри сложного механизма, которым Стафо мог управлять. Под руками — широкая прямоугольная панель, вся усеянная мигающими разноцветными кнопками.

Итак, за дело! Прежде всего — в штурманскую рубку. По команде Стафо манипулятор перенес его правую руку в направлении штурманского пульта. Включил круговое наблюдение. На экране появилось узкое стройное тело "Ренаты". Ракету окружало какое-то красноватое мерцающее облако. Облако шевелилось и казалось живым. У боковых дюз — из них вырывалось длинное ослепительное пламя — облака не было: казалось, оно боится огня. Зато все остальные части корабля, а особенно нос, были плотно окутаны красным туманом. С трудом оторвав глаза от фантастической картины, Стафо выключил наблюдение и, окруженный бесчисленными щупальцами манипулятора, направился в главную рубку.

Его встретил привычный басовитый гул автофиксатора. Именно это тронуло Стафо до слез. Итак, "Рената", несмотря на все, до сих пор жива. Она осторожно несет его спящих товарищей, прощупывая пространство впереди себя, распыляя встречные метеоры и метеориты. Его друзья проснутся через тридцать восемь суток. И Маша тоже. А он, доживет ли он до тех пор? В последнее время Стафо чувствовал, что сердце начинает слабеть. Казалось, какая-то безжалостная рука сжимает его, причиняя тупую боль.

* * *

Лампочки на панелях вычислительной машины молниеносно вспыхивали и гасли — машина решала задачу, которую ей поставил Стафо — уточнить время торможения "Ренаты".

Роб принес покушать — он приготовил обед сам. Он не забыл даже красный перец для борща!

Чтобы не возиться с манипулятором, штурман попросил Роба покормить его.

Штурмана очень беспокоили десны — они распухли и все время кровоточили. Изловчившись, Стафо с помощью манипулятора наклонился к небольшому овальному зеркалу, вмонтированному в пульт. Так… Да… Надо попросить Роба, чтобы принес аптечку. А это что? Откуда белые нитки? Откуда они могли взяться в шлеме? И как много их в волосах! В первое мгновение Стафо просто не понял, что это не белые нити, а седина.

Электронная машина смолкла. Робот поднес Стафо узенькую полоску бумаги. Стафо вгляделся и радостно вскрикнул: по уточненным расчетам время торможения "Ренаты" должно было составить около двадцати пяти суток. Итак, через двадцать пять дней "Рената" остановится, зависнет, словно пылинка, в самом центре неизвестного силового поля, которое ее пленило.

* * *

В последние дни Стафо непрерывно чувствовал холод, его знобило, хотя он и включал термоткань комбинезона. Он совсем выдохся и часто непроизвольно засыпал. Вот и сейчас он погрузился в тревожный полусон с причудливыми беспорядочными видениями. Проснулся от осторожного, но настойчивого прикосновения щупальца. Открыл глаза. Перед ним стоял Роб.

— Все подготовлено к вылазке.

— Ладно. Что нового на пульте?

— Скорость "Ренаты" до сих пор падает.

— А сила тяжести?

— Тоже уменьшается.

— Где показания приборов?

Робот протянул Стафо несколько узких глянцевых полосок бумаги. Стафо внимательно просмотрел их.

— Что ж, пойдем, — сказал он и закашлялся.

Сегодня Стафо решил выбраться наружу, и пусть будет, что будет. Его все время мучила загадка торможения "Ренаты".

Он залез в манипулятор и дал команду выйти из звездолета.

На угольно-черном небе больно блестели звезды. Хотя прозрачный космошлем и смягчал их блеск, Стафо в первое мгновение зажмурился. Гибкие и сильные пальца манипулятора, выполняя волю штурмана, быстро несли его по поверхности звездолета.

В первую очередь Стафо заинтересовали красноватые мерцающие облачка, которые он в течение многих дней видел на обзорном экране. Умные приборы звездолета почему-то упорно отказывались фиксировать химический состав этих облаков. По приказу Стафо, Роб, который сопровождал его, на всякий случай вооружился лучевым пистолетом.

Среди вечной космической ночи облака были на удивление красивы. Они медленно клубились над звездолетом, бросая на его серебристую поверхность красноватый горячий отблеск.

Но — странная вещь! Облака все время избегали встречи со Стафо, отступали. От быстрых движений манипулятора у штурмана снова нестерпимо заболела нога, на которой были растянуты связки.

— Проклятые облака, — пробормотал Стафо. — Я расстреляю их из лучевого пистолета.

— Куда стрелять? — сразу же спросил Роб.

— Подожди. Попытаемся вначале определить, с чем имеем дело. Видимо, этим облакам, — размышлял Стафо вслух, — свойственны силы отталкивания. Мы сделаем так. Я буду стоять неподвижно, а ты гони облако на меня. Возможно, оно пройдет как раз мимо меня. Ведь оно не отталкивается от поверхности "Ренаты". Тогда я смогу захватить пробу.

Когда облако приблизилось, Стафо успел включить прибор для автоматического взятия проб. Потом перед его глазами появилось странное мерцание. Стремительно нарастая, оно закрыло для Стафо весь мир. Он попытался крикнуть, но губы и язык одеревенели и стали непослушными. Голова закружилась, и Стафо почувствовал, что летит в бездонную пропасть.

* * *

"…Итак, через четыре дня "Рената" остановится. Но уже теперь сила притяжения лишь немного превышает земную. Если бы не общая слабость после магнитного шока, я мог бы свободно ходить по каюте. После того, как Роб перенес меня сюда с поверхности "Ренаты", я несколько дней находился на грани между жизнью и смертью. Если я не доживу до "воскрешения" экипажа, пусть капитан узнает о том, что происходило на борту "Ренаты", из моего дневника…" Стафо отложил ручку в сторону и задумался. Он с наслаждением пошевелил руками. Не надо пользоваться манипулятором. Исчезло то унизительное состояние, когда чувствуешь себя, как муха на липучке. Стафо снова взялся за ручку.

"…Кажется, мне удалось разгадать тайну облака. Это — чрезвычайно мощное магнитное поле. Вероятно, этим и можно объяснить торможение "Ренаты". Звездолет попал в магнитное поле колоссальной силы, порожденное звездами. Оно и вызвало торможение корабля. При этом в оболочке и металлических частях "Ренаты" могли возникать токи Фуко, которые и были причиной заклинивания дверей и люков. Действием магнитного поля на организм объясняется и сонливость многих членов экипажа. Но почему же в таком случае приборы не показали наличия магнитного поля? Они — как это не парадоксально! — оказались слишком чувствительными для магнитных полей такой силы. Когда немного отойду, я проверю свою гипотезу: переведу магнитометр на менее чувствительную шкалу".

Стафо встал из-за стола и попытался пройтись по комнате. Немного кружилась голова. В углу стоял ненужный уже манипулятор. Роб шагал возле штурмана, готовый в любую секунду поддержать его.

Впервые за много дней Стафо по-настоящему крепко заснул. Проснувшись, он сначала не мог понять, что произошло. Он почему-то висел в воздухе, рядом плавало одеяло. Стафо сделал резкое движение, пытаясь схватить одеяло, и больно стукнулся локтем о стенку. Это и привело его в чувство.

Невесомость!

Он бросился к главному пульту. Боковые дюзы уже автоматически выключились — исчезла сила притяжения магнитного поля. Итак, "Рената" перестала падать, теперь она в самом центре огромной "потенциальной ямы", из которой еще придется выбираться.

Стафо встал на транспортер и помчался в биозал. Он отвык от невесомости и теперь чувствовал себя неуклюжим. Вместо того, чтобы идти по упругому пластику пола, ему приходилось передвигаться, перебирая руками специальные поручни. А Роб быстро приспособился к новому состоянию. Точно рассчитывая инерцию и отталкиваясь своими упругими щупальцами, он делал огромные прыжки.

Вот и биозал. У Стафо перехватило дыхание. Где-то здесь, за одной из двенадцати дверей, крепко спит Маша. Меньше чем через сутки он увидит ее.

Стафо медленно подошел к первой двери. Он знал, что за сутки до выхода человека из биованны начинают работать приборы, которые стимулируют жизнедеятельность организма. Когда начинает пробуждаться организм, на каждой двери вспыхивает циферблат часов. И часовая стрелка, бегая по кругу, показывает, что в биованне все происходит нормально.

Но циферблаты черны, как и в предыдущие дни, когда Стафо приходил сюда.

Что же случилось? Может, он сбился со счета дней?

— Роб, сколько времени прошло с тех пор, как включили биованны?

— Тридцать девять суток, два часа, одиннадцать минут.

Здесь что-то не в порядке, ванны не сработали на пробуждение! Что же делать? Механизм действия биованн ему неизвестен.

"Подожду еще немного", — решил растерянный Стафо.

Казалось, низкий потолок биозала опустился еще ниже и давит, мешает дышать.

Стафо послал Роба за едой. Поев, немного подремал, зависнув в воздухе. Проснувшись, лихорадочно осмотрел все двери: ни на один циферблат не вспыхнул.

Шло время. Мертвая тишина давила на барабанные перепонки.

"Если бы я был в биованне, то, по крайней мере, погиб бы вместе со всеми. А так умру в одиночестве и заберу с собой тайну "Ренаты". Вряд ли мой дневник попадет в руки человека или какого-то разумного существа. Выбраться из этой ловушки, пожалуй, невозможно…"

Но что это? Стафо не поверил своим глазам. Сначала на одной, потом на другой двери вспыхнули голубые круги циферблатов, и стрелки — узкие лучи, которые излучали равномерно вращавшиеся частички радиоактивного кобальта, — начали двигаться. Они будут двигаться целых восемнадцать часов. Но почему не вспыхивают другие циферблаты?

Мучительная тревога и неизвестность сжали сердце. Сидеть в этом пустом мрачном зале и ждать — нет, это невыносимо!

Медленно перебирая руками, он направился к выходу, ежесекундно оглядываясь. Но светились лишь два круга…

Флагманская рубка встретила его напряженной тишиной. Привычное гудение автофиксатора лишь подчеркивало ее. Стафо прежде всего взглянул на магнитометр — накануне он с помощью Роба перенастроил его на новый масштаб измерения.

Так и есть! его догадка правильна: "Рената" находилась в центре (возле одного из полюсов) чрезвычайно мощного магнитного поля.

— Давай-ка, Роб, проверим чувствительность радиопульта, — обратился Стафо к роботу, неподвижно стоявшему в углу. — Помоги мне.

— Слушаюсь.

Гигантским прыжком Роб перелетел к штурману.

Несколько часов они разбирали и проверяли радиопульт. Потом Стафо писал дневник. Постоянная сонливость исчезла, Стафо был очень возбужден. Хотел было немного поспать, да где там!

Наконец, взглянув на часы, он решил: пора!

Светились лишь два циферблата. Стрелки на часах пробуждения уже обошли последний круг.

Страшно возбужденный Стафо поглядывал на дверь, гадая, из которых выйдет Мария. А Роб вел себя на удивление спокойно. Он неподвижно висел в воздухе, держась одним щупальцем за настенную штангу.

* * *

Петр Брагин глубоко вздохнул и открыл глаза. Он навзничь лежал в ванне, биораствор едва заметно колебался, щекоча подбородок. Тело занемело, но шевелиться было нельзя, по крайней мере, еще с час. Руки и ноги мягко удерживали многочисленные щупальца.

Голова после анабиоза была удивительно ясная и легкая.

"Пожалуй, я выйду отсюда последним, — подумал капитан. — Ведь я и Искра Гор зашли в биованны позже всех". Правда, не появился Стафо. Они ждали его до последнего момента — до третьего аварийного сигнала.

Уровень биораствора постепенно снижался. Щупальца ослабли. Капитан с наслаждением пошевелил руками.

"Прежде всего — причины торможения "Ренаты". Внешний осмотр корабля. А для начала — прогулка на яхте для всего экипажа", — и капитан усмехнулся.

С этой улыбкой Петр Брагин вышел из биованны. Он удивленно оглянулся. Искра Гор?.. А где же остальные?

— Здравствуйте, капитан.

Кто это? Новый человек на ракете? Сгорбленный, смуглось еще более подчеркивает изможденность. Седые пряди волос — и почти юношеское лицо. Неужели это… Не может быть! Но вот мужчина улыбнулся, и у капитана исчезли все сомнения.

— Стафо!

— Здравствуйте, капитан, — повторил штурман со странной застывшей улыбкой. — А где же остальные?

Полтора часа тщательного осмотра ничего не дали. Искра Гор внимательно проверил все внешние системы биованн. Реле времени было исправно, однако не включилось на пробуждение. Это могло означать только одно: повреждение надо искать не здесь, а там, за этими массивными дверями. Но их нельзя открывать, это угрожает спящему организму. В земных условиях — другое дело. Там есть для этого специальные устройства.

— В чем причина — не представляю, — пожал плечами Искра Гор, доложив капитану о результатах осмотра.

— Странно, — задумался капитан.

— Это оно, это, наверно, оно, проклятое, — нарушил тяжелое молчание хриплый шепот Стафо.

Пока Искра Гор проверял внешние схемы биованн, штурман находился в каком-то оцепенении, лишь глаза его лихорадочно следили за Искрой. Так же молча Стафо выслушал короткий доклад Искры капитану.

— Это оно, — с глубокой убежденностью повторил Стафо.

— Что же это, Стафо? — капитан сочувственно посмотрел на штурмана — его осунувшееся лицо горело лихорадочным румянцем.

— Это — магнитное поле!

И Стафо подробно рассказал капитану и Искре о своем открытии. Роб, по его приказу, приводил множество цифр и других данных разнообразных измерений, которые были проделаны за время, пока "Рената" падала в магнитную "яму".

— Скорее всего, магнитное поле заклинило внутренние реле биованн. Только вам двоим посчастливилось избежать этого — вероятно, когда вы заходили в биованны, то уже изменилась мощность магнитного поля.

— Включить реле пробуждения мы смогли бы только на Земле, — сказал Искра, — но до Земли далеко.

— А что, если попробовать открыть ванны? — Стафо переводил взгляд с капитана на Искру. — Если есть хотя бы один шанс из тысячи… Лучше уж нам всем вместе…

— Нет, — резко ответил капитан. — Мы не можем рисковать жизнью своих товарищей. Пока они в анабиозе, им ничто не грозит. — Капитан помолчал. — Мы должны вырваться из ловушки и спасти наших товарищей.

"Вырваться… — подумал Стафо. — А как из нее вырваться?"

Прошло несколько дней. Маленький экипаж "Ренаты", по приказу капитана, жил привычной жизнью. Совершили даже прогулку на яхте по Черному морю.

Все время люди напряженно думали, как вырваться из плена. Что для этого сделать? Включить на полную мощность все двигатели — главные, аварийные, посадочные? Сжечь все топливо — до последнего грамма…

Капитан еще раз взглянул на шкалу магнитометра и покачал головой:

— Это ничего не даст.

Взгляд его остановился на картине, написанной на пластике стены, над радиопультом. Это была единственная картина в главной рубке. С Уральского ракетодрома стартовал планетолет "Волга" — первый корабль, достигший Венеры с человеком на борту. Вдали видны радостные лица людей, провожающих ракету в неизвестный путь. Но капитан вглядывался не в планетолет, не в ажурные купола и башни ракетодрома… Второй план картины изображал маятниковые часы на фоне огромного земного шара.

Капитан бросился к столу. Карандаш лихорадочно забегал по бумаге. Формула Жуковского… Реактивная сила потока. Уравнение Циолковского. Цифры, цифры… Наконец капитан догадался включить электронную машину. Разноцветные микролампочки на ней сразу же заморгали, словно понимая капитанское нетерпение. Брагин читал результаты сразу с перфоленты.

Победа! Всеми десятью пальцами он начал нажимать кнопку вызова. Через несколько минут в рубку вбежали растерянные Искра и Стафо. Вслед за ними вкатился Роб (остальные роботы находились на своих местах).

— Маятник! Маятник! — громко повторял капитан, сияя.

Идей капитана была проста до невероятности: раскачать "Ренату" вроде гигантского маятника. Раскачать ее относительно мертвой точки, начиная с малых колебаний, постепенно увеличивая размах. И тогда "Рената" в конце концов должна выскочить, как стрела, из магнитной ловушки.

— Прекрасно! — не сдержался Стафо.

— Но, наверное, время раскачки… — Искра запнулся.

— Да, — вздохнул капитан, — пройдет много времени. Я уже прикинул…

— И сколько? — выдохнул штурман.

— Около двенадцати лет.

— Но это единственная возможность вырваться, и реальная возможность, — сказал Искра Гор.

Каждый в рубке находился на своем месте. За пилота был Стафо. Искра Гор низко склонился над пультом следящей системы.

Оглядев товарищей, капитан включил экран кругового наблюдения. Красноватые магнитные облака, словно живые, шевелились на поверхности звездолета. Они сползали к корме и срывались с нее, бешено вращаясь. Неподвижно горели холодные звезды. Казалось, стройное тело "Ренаты" дрожит от напряжения, набирая скорость. Из ее дюз вылетало ослепительное многокилометровое пламя…

"Рената" начала свой страшно далекий путь к родной Земле.

---

Володимир Михановський. Пастка (1963)

Перевод Семена Гоголина

Иллюстрации В. Авраменко из сборника "З далеких планет".

Оглавление