«Дом неземных достоинств»

Ричард Матесон Дом неземных достоинств

— От этого дворника у меня мурашки по спине, — сказала Рут, вернувшись днем домой.

Я оторвал взгляд от пишущей машинки, когда она положила пакеты на стол и посмотрела на меня. Я уничтожал второй черновик рассказа.

— От него у тебя мурашки, — повторил я.

— Да, именно, — сказала она. — Оттого, как он подкрадывается. Он просто какой-то Питер Лорре[1].

— Питер Лорре, — повторил я.

Я все еще обдумывал сюжет.

— Милый, — умоляющим тоном продолжала она. — Я серьезно. Он мерзкий тип.

Я, моргая, вынырнул из сгустка творческого тумана.

— Детка, но что же бедняга может поделать со своим лицом? — спросил я. — Наследственность. Будь к нему снисходительней.

Она плюхнулась в кресло у стола и принялась выкладывать на стол всякую бакалею, ставя банки друг на друга.

— Послушай, — произнесла она.

Я нутром чую, когда она вот-вот заведется. Этот ее убийственно серьезный тон, которого она даже не сознает. И который, однако, появляется каждый раз, когда она готова поделиться со мной каким-нибудь из своих «откровений».

— Послушай, — повторила она. Драматический повтор.

— Да, дорогая, — отозвался я.

Я уперся локтем в крышку печатной машинки и терпеливо смотрел на нее.

— У тебя такое лицо… — сказала она/ — Вечно ты смотришь на меня как на какую-нибудь умственно отсталую или кого-то в том же роде.

Я улыбнулся. С трудом.

— Ты еще пожалеешь, — сказала она. — Однажды ночью этот тип прокрадется к нам с топором и отрубит нам головы.

— Он просто несчастный человек, который зарабатывает на жизнь как умеет, — сказал я. — Моет полы, поддерживает огонь под котлами…

— У нас отопление на мазуте, — сказала она.

— Но если бы у нас был котел, этот человек следил бы за ним, — сказал я. — Давай проявим сострадание. Он трудится, так же как и мы. Я сочиняю рассказы. Он моет полы. Кто знает, какой труд более ценен?

Она смотрела понуро.

— Ладно, — произнесла она, показывая жестом, что сдается. — Ладно, если ты не желаешь смотреть фактам в лицо.

— Каким фактам? — напирал я.

Я решил, что лучше позволить ей выговориться, пока ее идеи не прожгли ей в мозгу дыру.

Она сощурила глаза.

— Послушай меня, — сказала она. — Этот человек находится здесь не случайно. Он вовсе не дворник. Я не удивилась бы, если…

— Если бы этот многоквартирный дом оказался просто прикрытием для тайного игорного притона. Прибежища врагов общества. Подпольного абортария. Логова фальшивомонетчиков. Явки киллеров.

Она была уже в кухне, с грохотом рассовывала жестянки и коробки по шкафам.

— Ладно, — сказала она. — Ладно. — Этаким терпеливым тоном, означающим, «если тебя убьют, то мне можешь не жаловаться». — Не говори потом, что я не предупреждала тебя. Раз уж я вышла замуж за непробиваемую стену, ничего не поделаешь.

Я подошел к ней и обхватил руками за талию. Поцеловал ее в шею.

— Прекрати, — сказала она. — Ты не собьешь меня с толку. Этот дворник, он…

Она развернулась.

— Ты, видимо, серьезно? — произнес я.

Лицо ее потемнело.

— Да, дорогой, именно, — сказала она. — Этот человек очень странно на меня смотрит.

— Как?

— Ну… — Она задумалась, подыскивая слово. — С… с… предвкушением.

Я хмыкнул.

— Не могу его за это винить.

— Да будь же серьезнее.

— Помнишь тот раз, когда ты решила, будто молочник — убийца с ножом, посланный мафией? — спросил я.

— Мне плевать.

— Ты читаешь слишком много всякой ерунды, — сказал я.

— Ты еще пожалеешь.

Я снова поцеловал ее в шею.

— Давай поедим, — предложил я.

Она застонала.

— И почему я вообще что-то тебе рассказываю?

— Потому что ты меня любишь, — объяснил я.

Она закрыла глаза.

— Сдаюсь, — произнесла она спокойно, с долготерпением святого, поджаривающегося на огне.

Я поцеловал ее.

— Ну хватит, детка, у нас и без того хватает хлопот.

Она передернула плечами.

— Да, ну хорошо.

— Вот и славно, — сказал я. — В котором часу зайдут Фил с Мардж?

— В шесть, — сказала она. — Я купила свинину.

— Пожаришь?

— Ммм.

— Я буду только «за».

— Ты и так уже «за».

— В таком случае возвращаюсь к своей машинке.

Пока я выжимал из себя очередную страницу, я слышал, как она разговаривает сама с собой на кухне. Всего я не разобрал. Однако сквозь бормотание время от времени всплывало мрачное пророчество: «Перережет прямо в постели или еще что-нибудь».

— Нет, все это очень подозрительно, — заявила Рут, когда все мы тем же вечером сидели за столом.

Я улыбнулся Филу, и он улыбнулся мне в ответ.

— И я того же мнения, — согласилась Мардж. — Кто вообще когда слышал, чтобы пятикомнатная квартира с мебелью сдавалась всего за шестьдесят пять в месяц? Плита, холодильник, посудомоечная машина — просто фантастика.

— Девочки, — призвал я. — Давайте не будем уходить от сути вопроса. Надо радоваться такой удаче.

— О! — Рут тряхнула хорошенькой светловолосой головкой. — Если тебе кто-нибудь скажет: «Слушай, старик, вот тебе миллион долларов», ты ведь, скорее всего, возьмешь.

— Я наверняка возьму, — сказал я, — а потом побегу со всех ног.

— Какой же ты наивный, — сказала она. — Тебе кажется, что люди… люди…

— Достойны доверия, — подсказал я.

— Ты думаешь, будто каждый из них Санта-Клаус!

— Все-таки это действительно несколько странно, — вставил Фил. — Подумай об этом, Рик.

Я думал об этом. Пятикомнатная квартира, новенькая, обставлена прекрасной мебелью, посуда… Я поджал губы. Можно позабыть обо всем, сидя за пишущей машинкой. Может быть, они правы. Я кивнул. Я принимал их доводы. Но разумеется, не сказал об этом вслух. Чтобы испортить мою и Рут невинную игру в войну? Ни за что.

— А мне кажется, они берут слишком дорого, — заявил я.

— О… Боже! — Рут приняла это за чистую монету, как и всегда. — Дорого? А пять комнат! Мебель, посуда, постельное белье… телевизор! Чего тебе еще надо, бассейн?

— Ну, может, самый маленький? — произнес я смиренным тоном.

Она посмотрела на Фила и Мардж.

— Давайте обсудим все спокойно, — предложила она. — Давайте сделаем вид, что четвертый голос, который мы слышим, это просто ветер за окном.

— Ну вот, я ветер за окном, — сказал я.

— Послушайте, — Рут вернулась к своим предсказаниям, — а что, если это место совсем не то, чем кажется? Я имею в виду, может, им просто нужны люди для прикрытия? Это объясняло бы низкую цену. Помните, как все кинулись сюда, когда начали сдавать квартиры?

Я помнил, точно так же, как и Фил с Мардж. Единственная причина, по которой мы заполучили эту квартиру, состояла в том, что мы случайно проходили мимо, когда дворник вывешивал объявление о сдаче внаем. Мы сейчас же вошли. Я помню наше изумление, наш восторг от цены. Мы решили, что настало Рождество.

Мы оказались первыми квартирантами. На следующий день дом превратился в осажденный форт Аламо[2]. Снять здесь квартиру было уже совсем не просто.

— В общем, есть в этом что-то странное, — завершила Рут. — Кстати, вы обратили внимание на нашего дворника?

— От него мурашки по спине, — осторожно вставил я.

— Это точно, — засмеялась Мардж. — Господи, он просто сошел с экрана. Такие глаза. Он просто вылитый Питер Лорре.

— Вот видишь! — торжествующе воскликнула Рут.

— Детишки, — произнес я, взмахнув рукой в знак вынужденного примирения, — если что-нибудь нехорошее и происходит у нас за спиной, пусть себе происходит. Нас никто не заставляет принимать в нем участие или страдать из-за него. Мы живем в отличном месте за отличную цену. Так что же нам теперь делать — докопаться до сути и все испортить?

— А что, если это заговор против нас? — спросила Рут.

— Какой заговор, детка? — удивился я.

— Не знаю, — сказала она. — Но я чувствую что-то.

— Помнишь тот раз, когда ты чувствовала, что в ванной завелись привидения? — поинтересовался я. — Так то была мышь.

Она принялась собирать тарелки.

— Ты тоже замужем за слепцом? — спросила она Мардж.

— Все мужчины слепцы, — сказала Мардж, сопровождая мою несчастную провидицу на кухню. — С этим приходится мириться.

Мы с Филом закурили.

— Ну а теперь шутки в сторону, — сказал я так, чтобы девочки не услышали. — Как ты считаешь, здесь что-то не то?

Он пожал плечами.

— Не знаю, Рик, — сказал он. — Совершенно очевидно только одно: это чертовски странно — платить за такое жилье так мало.

— Угу.

Да, подумал я наконец всерьез.

Странно это все.

Следующим утром я остановился поболтать с нашим участковым. Джонсон пешком патрулирует окрестности. Он говорил мне, что в нашем районе имеются банды, сложная дорожная ситуация да и за детьми необходимо приглядывать, особенно после трех часов дня.

Он славный парень, этот Джо, весельчак. Я каждый раз останавливаюсь с ним поболтать, когда куда-нибудь выхожу.

— Моя жена подозревает, что в нашем доме происходит что-то противозаконное, — сказал я ему.

— И я подозреваю то же самое, — сказал Джонсон чертовски серьезным тоном. — Я невольно прихожу к выводу, что за этими стенами шестилеток заставляют плести корзины при свете свечей.

— Под надзором горбатой старой карги с кнутом, — добавил я.

Он печально кивнул. Потом огляделся по сторонам с заговорщическим видом.

— Но только ты никому не говори, — попросил он. — Я хочу сам раскрыть это дело.

Я похлопал его по плечу.

— Джонсон, — сказал я. — Твоя тайна умрет вместе со мной.

— Я тебе так благодарен, — сказал он.

Мы засмеялись.

— Так как поживает супруга? — спросил он.

— Подозревает, — сказал я. — Любопытствует, Расследует.

— Все как всегда, — заметил он. — А значит, все в порядке.

— Точно, — сказал я. — Наверное, пора запретить ей читать журналы со всякой научной фантастикой.

— А что она подозревает? — поинтересовался он.

— Ну… — Я усмехнулся. — Это только предположение. Она считает, что рента слишком мала. Все кругом платят на двадцать — пятьдесят долларов больше, чем мы, как она утверждает.

— Это правда? — спросил Джонсон.

— Ага, — сказал я, тыкая его кулаком в плечо. — Но только никому. Не хочу, чтобы об этом пронюхал арендодатель.

И я направился в магазин.

— Я так и знала, — сказала Рут. — Я знала!

Она впивалась в меня взглядом, отгородившись тазом с влажным бельем.

— Что ты знала, дорогая? — спросил я, опуская на стол пачку бумаги, за которой ходил на другой конец улицы.

— Это место просто прикрытие, — сказала она. Она взмахнула рукой. — Ничего не говори, — сказала она. — Просто послушай меня.

Я сел. Подождал немного.

— Да, дорогая, — сказал я.

— Я обнаружила в подвале машины, — сказала она.

— Какие именно машины, детка? Пожарные?

Она сжала губы.

— Ладно, хорошо, — произнесла она несколько раздраженно. — Я видела то, что можно пощупать.

Она действительно имела в виду то, что говорила.

— Но я тоже бывал в подвале, детка, — сказал я. — Как получилось, что я не видел там никаких машин?

Она огляделась по сторонам. Мне не понравилось, как она это сделала. Она озиралась так, словно действительно думала, что кто-то мог притаиться у окна, подслушивая нас.

— Потому что они под фундаментом, — сообщила она.

Я смотрел озадаченно.

Она вскочила на ноги.

— Проклятье! Пойдем, и я тебе покажу!

Она схватила меня за руку, и мы пошли по коридору к лифту. Она мрачно смотрела на меня, пока мы спускались, крепко зажав мою руку в своей.

— И когда ты их видела? — спросил я, стараясь не рассердить ее.

— Когда стирала белье в нашей прачечной в подвале, — сказала она. — То есть, я имею в виду, уже в коридоре, когда несла белье обратно. Я входила в лифт и увидела дверь. Дверь была немного приоткрыта.

— И ты вошла? — спросил я.

Она посмотрела на меня.

— Да, ты вошла, — признал я.

— Я спустилась по ступенькам, и там был свет, и…

— И ты увидела машины.

— Я увидела машины.

— Большие?

Лифт остановился, дверцы открылись. Мы вышли.

— Я тебе покажу какие, — сказала она.

Там была гладкая стена.

— Это здесь, — сказала она.

Я посмотрел на нее. Постучал по стене.

— Детка, — произнес я.

— Не смей ничего говорить! — отрезала она. — Ты что, никогда не слышал о дверях в стене?

— А в этой стене была дверь?

— Стена, скорее всего, выдвигается, — сказала она, принимаясь простукивать стену. По мне, так звук получался весьма солидный. — Проклятье! — произнесла она. — Я так и слышу, что ты хочешь сказать.

Я не стал этого говорить. Я просто стоял и смотрел на нее.

— Что-то потеряли?

Голос у дворника действительно был как у Лорре, тихий и вкрадчивый. Рут ахнула, застигнутая врасплох. Я и сам подпрыгнул.

— Моя жена считает, что… — начал я нервно.

— Я показывала ему, как правильно вешать картину, — поспешно перебила меня Рут. — Надо вот так, милый.

Она повернулась ко мне лицом.

— Гвоздь должен входить под углом, а не прямо. Ну, теперь ты понял?

Она взяла меня за руку.

Дворник улыбнулся.

— Всего хорошего, — неловко произнес я.

Я ощущал, как он глядит нам вслед, пока мы шли обратно к лифту.

Когда дверцы захлопнулись, Рут порывисто обернулась.

— Ты что, совсем? — бушевала она, — Ты что, собирался заложить ему нас?

— Дорогая. Что ты?.. — Я был ошарашен.

— Да ничего, — сказала она, — Там внизу машины. Громадные механизмы. Я их видела. И он о них знает.

— Детка, — сказал я. — Почему бы не…

— Посмотри на меня, — приказала она поспешно.

Я посмотрел. Внимательно.

— Ты считаешь, что я сошла с ума? — спросила она. — Ну давай. Отвечай, не колеблясь.

Я вздохнул.

— Мне кажется, это все твое воображение, — сказал я. — Ты все время читаешь эти…

— Тьфу! — буркнула она. Она была полна возмущения. — Ты, ты просто…

— Несносный тип, — завершил я.

— Я тебе покажу эти штуки, — пообещала она. — Мы спустимся туда сегодня ночью, когда дворник будет спать. Если он вообще когда-либо спит.

Вот тут я забеспокоился.

— Милая, прекрати, — сказал я. — Ты и меня выводишь из равновесия.

— Прекрасно, — сказал она. — Прекрасно. Я-то думала, что для этого потребуется ураган.

Весь день я просидел, глядя на пишущую машинку, и ничего не лезло в голову.

Кроме беспокойства.

Я так и не понял. Говорила ли она серьезно? Ладно, думал я, я поверю в это. Она увидела в стене открытую дверь. Случайно. Это очевидно. Если под многоквартирным домом действительно стоят какие-то огромные механизмы, как она уверяет, значит, тот, кто построил дом, совершенно точно не хочет, чтобы кто-нибудь о них узнал.

Седьмая Ист-стрит. Многоквартирный дом. И под ним громадные машины.

Неужели?

— У дворника три глаза!

Она вся дрожала. Лицо у нее побелело. Она смотрела на меня, словно ребенок, который прочитал первый в своей жизни рассказ ужасов.

— Милая, — начал я.

Я заключил ее в объятия. Она была напугана до смерти. Я и сам ощутил нечто похожее на испуг. И вовсе не потому, что у дворника имеется лишний глаз.

Сначала я ничего не говорил. Что тут скажешь, когда жена прибегает к тебе и сообщает такое?

Она еще долго дрожала. Потом она заговорила, тихим голосом, испуганным голосом.

— Я знаю, — сказала она. — Ты мне не поверишь.

Я глотнул.

— Детка, — произнес я беспомощно.

— Мы пойдем вниз сегодня ночью, — сказала она. — Теперь это важно. Там происходит что-то серьезное.

— Мне кажется, нам не стоит… — начал я.

— Я все равно туда пойду, — сказала она. Теперь ее голос звучал хлестко, балансируя на грани истерики. — Я тебе говорила, что там механизмы. Черт побери, там действительно какие-то машины!

Она снова принялась плакать, ее била сильная дрожь. Я уложил ее голову себе на плечо и стал гладить по волосам.

— Ладно, детка, — приговаривал я. — Ладно.

Она пыталась рассказать что-то сквозь слезы. Но у нее не получилось. Позже, когда она успокоилась, я выслушал ее. Мне не хотелось ее расстраивать. Я решил, что самым безопасным будет дать ей выговориться.

— Я шла по коридору первого этажа, — сказала она. — Я подумала, может быть, после обеда принесут какую-нибудь почту. Ты ведь знаешь, что иногда почтальон…

Она замолчала.

— Это неважно. Важно то, что случилось, когда я проходила мимо дворника.

— Что же? — спросил я, заведомо испуганный тем, что последует дальше.

— Он улыбнулся, — сказал она. — Ты знаешь, как он улыбается. Приторно и зловеще.

Я пропустил это мимо ушей. Не стал спорить по этому поводу. Я по-прежнему считал, что дворник совершенно безобидный парень, который имел несчастье родиться с лицом прямо как от Чарльза Аддамса[3].

— И что дальше? — спросил я. — Что произошло?

— Я прошла мимо него. Я чувствовала, что меня уже трясет. Потому что он смотрел на меня так, словно знал обо мне что-то такое, чего не знаю даже я сама. Мне все равно, веришь ты или нет, но именно это я и ощутила. А потом…

Она передернулась. Я взял ее за руку.

— А потом?.. — переспросил я.

— Я ощутила, что он на меня смотрит.

Я тоже ощутил это, когда мы спускались с ней в подвал. Я понял, что она имеет в виду. Ты просто чувствовал, что этот парень на тебя смотрит.

— Ладно, — сказал я, — Я все понял.

— Этого ты не поймешь, — мрачно заверила она.

Она секунду посидела неподвижно, затем произнесла:

— Когда я обернулась, то увидела, как он удаляется от меня.

Мне передался ее страх.

— Я не… — начал я слабо.

— Голова у него была обращена в другую сторону, но он все равно смотрел на меня!

Я сглотнул комок в горле. Я сидел, окаменев, поглаживая ее по руке и не сознавая того.

— Как это так, милая? — услышал я собственный вопрос.

— У него глаз на затылке.

— Детка… — произнес я.

Я посмотрел на нее — да-да, вынужден признать — в испуге. Такой полет фантазии кого угодно приведет в смятение.

Она закрыла глаза. Вырвала у меня свою ладонь и сцепила руки. Поджала губы. Я увидел, как из-под ее левого века выкатилась слезинка и побежала по щеке. Она совсем побелела.

— Я видела его, — произнесла она тихо. — Господи, помоги, я видела этот глаз.

Не знаю, почему я продолжал расспрашивать ее. Из мазохизма, наверное. На самом деле мне хотелось позабыть обо всем этом, сделать вид, что ничего не было.

— Но почему же мы никогда не видели его раньше, Рут? — спросил я. — Мы же видели его затылок много раз.

— Неужели? — сказала она. — Когда это?

— Милая моя, кто-нибудь должен был видеть. Ты же не считаешь, что никто и никогда не шел вслед за ним?

— У него волосы разошлись в стороны, Рик, — сказала она, — и, прежде чем я убежала, я увидела, как волосы сошлись снова, закрыв глаз так, что его стало не видно.

Я сидел молча. «Что тут скажешь?» — думал я. Что вообще можно сказать жене, когда она приходит к тебе и сообщает такое? Ты спятила? Ты сошла с ума? Или же доброе старое: ты слишком много работаешь? Вот только она не слишком много работала.

Хотя, может быть, и работала. Своим воображением.

— Так ты пойдешь со мной сегодня ночью? — спросила она.

— Хорошо, — сказал я ровно. — Хорошо, дорогая. А теперь пойди и приляг.

— Со мной все в порядке.

— Дорогая, иди и приляг, — повторил я твердо. — Я пойду с тобой сегодня ночью. Но сейчас я хочу, чтобы ты отдохнула.

Она поднялась. Пошла в спальню, и я услышал, как скрипнули пружины кровати, когда она села, потом подтянула ноги и легла на подушку.

Чуть позже я зашел, чтобы накрыть ее одеялом. Она смотрела в потолок. Я ничего ей не сказал. Сомневаюсь, что она хотела услышать что-нибудь от меня.

— Что мне делать? — спрашивал я у Фила.

Рут спала. Я украдкой выскользнул в коридор.

— А вдруг она действительно видела? — спросил он. — Разве такого не может быть?

— Да, может, — сказал я. — Но ты знаешь, что возможно и обратное.

— Слушай, тебе надо пойти вниз и взглянуть на дворника. Надо…

— Нет, — сказал я. — Мы ничего не можем сделать.

— Так ты пойдешь с ней в подвал?

— Если она будет настаивать, — сказал я. — Если нет, то не пойду.

— Слушай, — сказал он. — Когда пойдете, зайдите за нами.

Я посмотрел на него с интересом.

— Ты хочешь сказать, что вас это тоже коснулось? — спросил я.

Он посмотрел на меня как-то странно. Я увидел, как дернулось его горло.

— Не… не смотри так и никому не рассказывай, — сказал он.

Он огляделся по сторонам, потом снова повернулся ко мне.

— Мардж говорила то же самое, — сказал он. — Она уверяла меня, что у дворника три глаза.

После ужина я вышел купить мороженого. Джонсон как раз совершал обход.

— Ты работаешь сверхурочно, — заметил я, когда он зашагал рядом со мной.

— Есть сведения, что местные банды что-то затевают, — пояснил он.

— Никогда не видел здесь никаких банд, — отозвался я рассеянно.

— Но они есть, — заверил он.

— Гм.

— Как жена?

— Прекрасно, — соврал я.

— Она по-прежнему считает, будто дом служит прикрытием для чего-то иного? — засмеялся он.

Я сглотнул.

— Нет, — сказал я. — Я ее переубедил. Но мне кажется, она с самого начала просто разыгрывала меня.

Он кивнул, и на углу мы расстались. По неизвестной причине у меня всю дорогу до дома дрожали руки. И еще я все время оглядывался через плечо.

— Пора, — сказала Рут.

Я застонал и перекатился на бок. Она ткнула меня локтем. Я проснулся словно в тумане и машинально взглянул на часы. Светящиеся цифры сказали мне, что сейчас почти четыре утра.

— Ты хочешь идти сейчас? — спросил я, слишком сонный, чтобы проявлять обходительность.

Последовала пауза, от которой я окончательно проснулся.

— Я иду, — произнесла она спокойно.

Я сел. Посмотрел на нее в полутьме, сердце начало колотиться и бухать как барабан. Во рту и в горле пересохло.

— Ладно, — сказал я. — Подожди, я только оденусь.

Она была уже одета. Я слышал, как она готовит на кухне кофе, пока натягивал одежду. Шума не было. Я хочу сказать, она не гремела там посудой, как если бы у нее тряслись руки.

И говорила она связно. Но когда я взглянул в зеркало в ванной, то увидел в нем обеспокоенного мужа. Я умылся холодной водой и причесал волосы.

— Спасибо, — произнес я, когда она протянула мне чашку с кофе. Я стоял рядом с женой и впадал в панику на ее глазах.

Она не стала пить кофе.

— Ты проснулся? — спросила она.

Я кивнул. Увидел на кухонном столе фонарик и отвертку. Допил кофе.

— Хорошо, — сказал я. — Пошли выясним, что к чему.

Я ощутил прикосновение ее руки.

— Надеюсь, ты не… — начала она. Потом отвернулась от меня.

— Что?

— Ничего, — сказала она. — Нам пора идти.

Когда мы вышли в коридор, в доме стояла мертвая тишина. Мы были на пол пути к лифту, когда я вспомнил о Филе и Мардж. Сказал ей.

— Нельзя медлить, — возразила она. — Скоро уже рассветет.

— Хотя бы подожди минутку, посмотрим, встали ли они, — предложил я.

Она ничего не сказала. Просто осталась у двери лифта, пока я ходил в другой конец коридора и тихонько стучал в дверь их квартиры. Никто не открыл. Я оглядел коридор.

Она исчезла.

Сердце у меня упало. Хотя я по-прежнему был уверен, что в подвале нет ничего опасного, меня это испугало.

— Рут, — пробормотал я, направляясь к лестнице.

— Подожди секунду! — услышал я громкий голос Фила за дверью.

— Не могу! — крикнул я в ответ, спускаясь по ступеням.

Оказавшись в подвале, я увидел открытый лифт, из которого лился поток света. Пустой.

Я огляделся вокруг в поисках выключателя, но не увидел ни одного. Пошел по темному коридору так быстро, как только мог.

— Милая! — встревоженно шептал я, — Рут, где ты?

Я обнаружил ее стоящей у двери в стене. Дверь была открыта.

— И вот теперь прекрати вести себя со мной так, словно я ненормальная, — произнесла она холодно.

Я разинул рот и ощутил, как к щеке прижалась ладонь. Моя собственная. Она была права. Там была лестница. И ярко освещенная до самого низу. Я услышал звуки. Металлическое позвякивание и странное жужжание.

Я взял ее за руку.

— Прости меня, — попросил я. — Прости.

Ее рука окаменела в моей.

— Ничего, — сказала она. — Сейчас это неважно. Во всем этом есть что-то странное.

Я кивнул.

— Потом, — сказал я, поняв, что кивка она в темноте не увидела.

— Пойдем вниз, — сказала она.

— Мне кажется, не стоит этого делать, — возразил я.

— Но мы же должны выяснить, — произнесла она таким тоном, как будто бы мы были ответственны за раскрытие этого дела.

— Но там внизу может кто-то быть, — сказал я.

— Мы только посмотрим, — сказала она.

Она потащила меня за собой. И наверное, я был слишком пристыжен, чтобы не пойти. Мы двинулись вниз. И тут меня осенило. Если она оказалась права насчет двери в стене и этих механизмов, должно быть, она права и насчет дворника, должно быть, у него в самом деле…

Я ощутил себя несколько выпавшим из реальности. Седьмая Ист-стрит, снова напомнил я себе. Многоквартирный дом на Седьмой Ист-стрит. Все настоящее.

Но я так и не смог убедить себя до конца.

Мы остановились внизу лестницы. И я молча смотрел. Механизмы, точно. Фантастические машины. И пока я смотрел на них, до меня начало доходить, что это за машины. Я и сам читал кое-что научное, но не фантастику.

У меня закружилась голова. Трудно быстро осознать подобное. Выйти из кирпичного дома и попасть в… в хранилище энергии. Я был сражен.

Не знаю, сколько мы там простояли. Но внезапно я понял, что нам надо выбираться отсюда, сообщить о происходящем.

— Идем, — сказал я.

Мы двинулись вверх по ступеням, и мой мозг сам работал как машина. Выдавая идеи, быстро и неистово. Все до единой безумные, все до единой приемлемые. Даже самые ненормальные.

И когда мы уже шли по коридору в цокольном этаже, мы увидели, что на нас движется дворник.

Было все еще темно, хотя в окна и начал проникать первый утренний свет. Я схватил Рут за руку, и мы метнулись за каменную опору. Мы стояли, сдерживая дыхание и прислушиваясь к звуку приближающихся шагов.

Он прошел мимо нас. Он нес с собой фонарик, но не водил лучом по сторонам. Он двигался прямо к открытой двери.

И вот тогда это случилось.

Когда он вошел в пятно света, падавшее из открытой двери, он остановился. Голова его была обращена в противоположную от нас сторону. Этот парень смотрел на лестницу.

Но в то же время он смотрел на нас.

Я вообще перестал дышать. Я просто стоял и смотрел прямо в глаз у него на затылке. И хотя этот проклятый глаз был вовсе не на лице, он улыбался. Мерзкой, самоуверенной, вгоняющей в дрожь улыбкой. Он увидел нас, его это позабавило, и он не собирался ничего предпринимать в связи с этим.

Он прошел в дверь, и она захлопнулась за ним, кусок каменной стены скользнул вниз и закрыл проем.

Мы стояли на месте, дрожа.

— Ты видел, — произнесла она наконец.

— Да.

— Он знает, что мы обнаружили механизмы, — сказала она. — Однако же не собирается ничего делать.

Мы все еще разговаривали, когда лифт поднялся.

— Может быть, на самом деле нет ничего страшного, — предположил я. — Может…

Я замолчал, вспомнив те машины. Я знал, для чего они.

— Что же нам делать? — спросила она.

Я посмотрел на нее. Она была в ужасе. Я обнял ее. Но я и сам был в ужасе.

— Нам надо убираться отсюда, — сказал я. — И побыстрее.

— Но надо собрать вещи, — возразила она.

— Мы соберем, — сказал я. — Уйдем до наступления утра. Думаю, они не смогут…

— Они?

Почему я так сказал? — задумался я. Они. Да потому что их должно быть несколько. Не приволок же дворник все эти механизмы в одиночку.

Думаю, именно третий глаз дворника вызвал к жизни мою теорию. И когда мы зашли к Филу и Мардж и они спросили у нас, что происходит, я выложил им все, что думал. Рут это не особенно поразило. Она, совершенно точно, и сама думала об этом.

— Я считаю, что наш дом — космический корабль, — сказал я.

Они уставились на меня. Фил усмехнулся, но потом перестал улыбаться, когда понял, что я не шучу.

— Что? — переспросила Мардж.

— Я понимаю, это звучит безумно, — продолжал я, сознавая, что говорю сейчас тем же тоном, каким говорила Рут. — Но там внизу ракетные двигатели. Я понятия не имею, как они туда попали, но… — Я беспомощно развел руками перед этой теорией. — Все, что я знаю: там стоят ракетные двигатели.

— Но это же не значит, что дом… это ракета? — слабо произнес Фил, перейдя на середине фразы от утверждения к вопросу.

— Значит, — сказала Рут.

И я содрогнулся. Вопрос был решен. Она в последнее время постоянно оказывалась права.

— Но… — Мардж пожала плечами. — Зачем это?

Рут обвела нас взглядом.

— Я знаю, — заявила она.

— Зачем, детка? — спросил я, боясь услышать ответ.

— Этот дворник, — сказала она. — Он не человек. Мы же это знаем. Этот третий глаз объясняет…

— Ты хочешь сказать, что у него действительно три глаза? — с недоверием уточнил Фил.

Я кивнул.

— Да, три. Я сам видел.

— О господи, — пробормотал он.

— Но он же не человек, — продолжала настаивать на своем Рут. — Гуманоид, да, но не землянин. Он действительно может выглядеть так, как мы, за исключением третьего глаза. Но может оказаться совершенно другим, настолько другим, что ему пришлось изменить внешность. И завести себе этот дополнительный глаз, чтобы следить за нами, когда мы о том не подозреваем.

Фил провел по волосам трясущейся рукой.

— Это же безумие, — сказал он.

— Я видел ракетные двигатели, — сказал я. — Они действительно существуют. От этого никуда не деться.

— Слушайте, — сказала Рут, — должно быть, они представители внеземной цивилизации.

— О чем ты говоришь? — раздраженно спросила Мардж.

Было видно, что она здорово напугана.

— Детка, — слабо запротестовал я, — ты читаешь слишком много фантастических журналов.

Она поджала губы.

— Не начинай все сначала, — сказала она. — Ты считал, что я ненормальная, когда я начала подозревать, что с домом что-то не так. Ты говорил то же самое, когда я рассказала тебе об этих машинах. Ты утверждал это, когда я сказала, что у дворника три глаза. И каждый раз я оказывалась права. Так что, может, уже поверишь мне?

Я заткнулся. И Рут продолжила.

— Что, если они с другой планеты, — перефразировала она для Мардж. — Предположим, им нужны люди с Земли для каких-нибудь экспериментов. Для наблюдений, — быстро исправилась она, уж не знаю ради кого.

В идее о том, что над тобой станет ставить эксперименты трехглазый дворник-пришелец, не было ничего привлекательного.

— Разве есть лучший способ, — продолжала Рут, — наловить людей, чем выстроить космический корабль в виде многоквартирного дома, установить низкую арендную плату и подождать, пока он быстренько набьется народом?

Она смотрела на нас, не желая отступать ни на шаг.

— А затем, — сказала она, — стоит только дождаться раннего утра, когда все крепко спят, и… прощай, Земля!

У меня голова шла кругом. Это звучало безумно, но что я мог возразить? Я трижды выказывал резонный скептицизм. Сейчас я не мог себе этого позволить. Не верить ей было рискованно. Кроме того, в глубине души я ощущал, что она права.

— Но чтобы целый дом? — произнес Фил. — Как же они смогут поднять его… в воздух?

— Если они с другой планеты, они, вероятно, опередили нас в космических технологиях на целые столетия.

Фил начал что-то возражать. Осекся, затем произнес:

— Но он же не похож на ракету.

— Дом может быть только оболочкой ракеты, — сказал я. — Наверное, так и есть. Может быть, сам корабль включает в себя только спальни. Это ведь все, что им нужно. Именно там окажутся все в ранний час, если…

— Нет, — возразила Рут. — Они не смогут отбить оболочку, не привлекая лишнего внимания.

Все мы замолчали, опутанные густыми клубами смущения и неоформившихся страхов. Неоформившихся — потому что нельзя представить, как выглядит то, о чем ты даже не подозреваешь.

— Послушайте, — сказала Рут.

И я содрогнулся. Мне хотелось сказать, чтобы она заткнулась и прекратила изливать свои жуткие пророчества. Потому что они слишком походили на правду.

— Предположим, что у нас есть дом, — сказала она. — Предположим, что он находится внутри корабля.

— Но… — Мардж была совершенно сбита с толку. И из-за этого сердилась. — Снаружи дома ничего нет, это же очевидно!

— Эти существа далеко опередили нас в научном развитии, — сказала Рут. — Может, они сумели сделать оболочку невидимой.

Мы все разом ощутили смятение.

— Детка, — сказал я.

— Это же возможно? — с напором спросила Рут.

Я вздохнул.

— Возможно. Но только возможно.

Мы помолчали. Потом Рут произнесла:

— Послушайте.

— Нет, — перебил я, — послушайте меня. Может быть, мы и несколько перегнули палку. Однако в подвале действительно есть двигатели, и у дворника действительно три глаза. На основании этого я делаю вывод, что у нас есть все причины линять отсюда. Прямо сейчас.

Хотя бы в этом мы оказались единодушны.

— Но мы должны сказать всем в доме, — заявила Рут. — Мы же не можем бросить их здесь.

— На это уйдет слишком много времени, — заспорила Мардж.

— Но мы должны, — сказал я. — Ты собирай вещи, детка. А я скажу остальным.

Я кинулся к двери и нажал на ручку.

Она не поддалась.

Меня пронзил панический страх. Я снова схватился за нее и как следует подергал. На секунду я, перебарывая страх, подумал, что дверь заперта изнутри. Я проверил.

Дверь была заперта снаружи.

— В чем дело? — спросила Мардж дрожащим голосом. Было слышно, что у нее в горле рождается крик.

— Заперто, — сказал я.

Мардж ахнула. Мы переглянулись.

— Все правда, — сказала Рут, охваченная ужасом, — О господи, значит, все это правда.

Я кинулся к окну. А потом дом начал вибрировать, словно началось землетрясение. Зазвенела посуда, с грохотом падали полки. Мы услышали, как в кухне затрещал стул.

— Что происходит? — снова закричала Мардж.

Фил обнял ее, когда она начата рыдать. Рут кинулась ко мне, и мы стояли, оцепенев, и чувствовали, как пол ворочается под ногами.

— Двигатели! — внезапно выкрикнула Рут. — Они заводят их!

— Они должны прогреться! — высказал я дикую догадку. — У нас все еще есть время, чтобы выбраться!

Я выпустил из объятий Рут и схватил стул. По неизвестной причине я знал, что окна тоже автоматически заперлись.

Я швырнул стул в окно. Вибрации становились все сильнее.

— Быстрее! — закричал я, перекрывая шум. — На пожарную лестницу! Может быть, получится!

Подгоняемые паникой и угрозой, Мардж с Филом побежали по шатающемуся полу. Я почти вытолкнул их через зияющую в окне дыру. Мардж порвала юбку. Рут порезала пальцы. Я вылезал последним, с куском стекла, кинжалом засевшим в ноге. Я был так сосредоточен, что даже ничего не почувствовал.

Я продолжал подталкивать их, погоняя вниз по пожарной лестнице. Каблук Мардж застрял между двумя железными прутьями ступени и обломился. Туфля соскочила. Мардж захромала, едва не упав на выкрашенные оранжевой краской ступени, лицо ее побелело и перекосилось от страха. Рут в мокасинах топала следом за Филом. Я бежал последним, бешено погоняя их перед собой.

Мы видели в окнах других людей. Мы слышали, как сверху и снизу разбиваются стекла. Видели престарелую чету, спешно выбиравшуюся из окна и ковыляющую вниз. Они задержали нас.

— Прочь с дороги, быстрее! — в ярости закричала на них Мардж.

Они испуганно оглянулись через плечо.

Рут обернулась на меня, лицо ее совершенно побелело.

— Ты идешь? — спросила она быстро, и голос ее задрожал.

— Я здесь, — выдохнул я. Мне казалось, я вот-вот рухну на ступеньки, которым словно не было конца.

Дальше до земли спускалась отвесная лесенка. Мы увидели, как престарелая леди упала с нее с душераздирающим стуком и вскрикнула от боли, когда у нее подвернулась нога. Ее муж спрыгнул следом и помог ей подняться. Здание уже вибрировало с неистовой силой. Облачка пыли вырывались из щелей между кирпичами.

Мой голос слился с хором других голосов, все выкрикивали одно и то же слово:

— Быстрей!

Я увидел, как спрыгнул вниз Фил. Он поймал в объятия рыдающую от страха Мардж. Я услышал ее едва произнесенное «Слава богу!», когда она приземлилась, и они побежали по дорожке. Фил оглянулся на нас через плечо, но Мардж потащила его прочь.

— Давай я пойду первым! — быстро выкрикнул я.

Рут шагнула в сторону, я схватился за лесенку и спрыгнул, ощутив острую боль в стопах и легкую — в лодыжках. Поднял голову, протягивая к ней руки.

Человек, бежавший позади Рут, попытался оттолкнуть ее в сторону, чтобы спрыгнуть самому.

— Отвали! — зарычал я, словно дикий зверь, внезапно разъяряясь от страха и беспокойства. Если бы у меня было ружье, я бы тут же его застрелил.

Рут пропустила его спрыгнуть первым. Он поднялся на ноги, тяжело дыша, и побежал по дорожке. Здание тряслось и подергивалось. Теперь воздух вокруг был наполнен гудением работающих двигателей.

— Рут! — крикнул я.

Она спрыгнула, и я ее поймал. Мы восстановили равновесие и заковыляли по дорожке. Я с трудом дышал. В боку кололо.

Когда мы выбежали на улицу, то увидели, как Джонсон прохаживается между рассыпавшимися вокруг людьми, пытаясь согнать их в одну кучу.

— Ничего страшного! — говорил он. — Не пугайтесь!

Мы подбежали к нему.

— Джонсон! — сказал я. — Корабль…

— Корабль? — Он посмотрел на меня с изумлением.

— Наш дом! Это космический корабль! Он…

Земля яростно содрогнулась.

Джонсон развернулся, чтобы перехватить кого-то, бегущего мимо. У меня прервалось дыхание, Рут, ахнув, закрыла лицо руками.

Джонсон по-прежнему глядел на нас. Своим третьим глазом. В котором застыла улыбка.

— Нет, — с трудом выговорила Рут. — Нет.

А потом небо, которое до сих пор становилось только светлее, потемнело. Я повернул голову. Женщины от страха кричали во весь голос. Я смотрел по сторонам.

Сплошные стены заслоняли небосклон.

— Боже мой, — выдохнула Рут. — Нам не спастись. Это же целый квартал.

А потом ракеты начали взлетать.

Примечания

1

Питер Лорре (наст. имя — Ладислав Левенштайн; 1904–1964) — киноактер, известный исполнением ролей зловещих персонажей — маньяков, садистов, сумасшедших ученых и т. п. (Прим. ред.)

(обратно)

2

Битва за Аламо (1836) — сражение в ходе войны между Мексикой и Техасом 1835–1836 годов. (Прим. ред.)

(обратно)

3

Чарльз Аддамс (1912–1988) — американский художник, создатель образов семейки Аддамс. (Прим. ред.)

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg