«Искатель, 2009 № 11»

— Заявление? — переспросил он, выигрывая время. Человек за столом, похоже, главный. Дело не в одежде, одежда — пустяки, френч, хоть и новый, но мятый, засаленный, со следами трапез последних дней; выдавали и поза — небрежно-хозяйская, и лицо. Лицо человека лет тридцати — тридцати двух, видевшего виды, но себя не потерявшего, а скорее, нашедшего. И теперь — не укулупнешь! Брит наголо, глаза черные, уши оттопыренные. Характер!

На диване сидели тоже люди непростые. Первый, молодой, двадцать два — двадцать три года, в куртке, явно переделанной из хорошего пальто, в диагоналевых брюках и хромовых сапогах со следами шпор. Худой, остроносый, и зрачки — узкие, как игла гиподермального шприца. Морфий, кокаин? Судя по насморку, последнее. Второй еще моложе, лет восемнадцать. Вязаная кофта, красные революционные галифе и стоптанные сапоги. Лицо же простодушное, даже блаженное. Путешествует. В зазеркалье и обратно. Итак, Бритый, Куртка и Кофта. Куртка и Кофта на офицерских ремнях носят деревянные кобуры от «маузеров». Судя по всему, не пустые.

— Какое заявление?

Коротенькой паузы как раз хватило на осмотр кабинета и людей. Практика и тренировка.

— Обыкновенное. Тебя ограбили, что ль?

— Бог миловал.

— Из семьи кого убили?

— В последнее время — нет.

— Тогда за каким чертом ты сюда приперся? — Голос, вопреки словам, стал еще добродушнее. — Если с доносом, так смотря каким. Политику в чека неси. А у нас — московский уголовный сыск.

— Уголовный сыск мне и нужен, — заверил Арехин.

— Не ограбили, не убили, а уголовный сыск все-таки нужен, — задумчиво протянул хозяин кабинета.

— В жизни все бывает, — любезно ответил Арехин. — Вы — товарищ Оболикшто?

— Кому товарищ, а кому и гражданин. — Оболикшто откровенно разглядывал Арехина. Разглядывал, впрочем, беспорядочно. На лицо посмотрит, на лакированные туфли, на прическу, на правое плечо, на выглаженные брюки, опять на лицо, на левое плечо, опять на туфли, на шляпу на вешалке. В этой системе есть безумие.

Ладно, если привык смотреть так — пусть смотрит. Одежда в порядке, прическа тоже, выбрит превосходно, не далее как три часа назад, ногти подстрижены коротко, правда, без маникюра. Как-нибудь переживут отсутствие холи ногтей, тем более в наше время.

— Удивляюсь я, — сказал Оболикшто, закончив осмотр.

— Чему, позвольте полюбопытствовать?