«Кладоискатель»

Вадим Бочкарев, Владимир Иванович Мальцев Кладоискатель

Scio me nihil scire.

Я знаю, что ничего не знаю.

Глава 1. ИСПАНСКИЕ ОСЬМУШКИ

Он открыл глаза. Белые стены, белый потолок, свет, льющийся непонятно откуда. Низкая тахта, маленький столик из полупрозрачного стекла. На столике стакан воды, таблетка на крохотном блюдечке. Кусочек картона… нет, визитная карточка. На обороте карандашом написано — «от последствий снотворного». Лицевая сторона — «Владимир Калинин», и номер мобильного. «Чёрт, откуда тут моя визитка? И кто её сделал?»

Голова разламывалась. «Значит, снотворное вкололи, — понял Владимир. — А теперь таблеточку дали, чтобы очухался. Нет, мы лучше потерпим».

Он попытался встать. В голове застучало, в глазах потемнело. Но ноги слушались, значит, обошлось без переломов. «И за то спасибо», — подумал Владимир. Выпрямился, опираясь на светлую стену. Под рукой — мягкий пластик. Показалось, что пол легко уходит вниз. Через несколько секунд ощущение повторилось. «Что это — глюки? Нет, похоже на настоящую качку… Где я? На море или в самолете?»

Вода в стакане чуть заметно колыхалась, поднимаясь слегка на одну стенку, потом — на противоположную. Скорее всего, море, только откуда оно взялось?

— Вы правильно догадались, это море.

Владимир обернулся. Сзади, сияя голливудской улыбкой, стоял человек, слишком знакомый, неправдоподобно знакомый, сошедший прямо с новостных лент и экранов телевизоров. Павел Каганович, нефтяной магнат, олигарх, владелец заводов, газет, пароходов, стоял напротив и улыбался изо всех сил, лучился приветливостью и заботой. За его спиной открытая дверь, за ней — коридор с ковровой дорожкой, овальными иллюминаторами по стене. Никаких охранников, никакого оружия.

— Здравствуйте, — неловко выговорил Владимир.

— И вам не хворать, — ответил на приветствие олигарх. — Прошу прощения за захват. Мои люди задержали вас без разрешения… Но для вашей же пользы. Если бы мы не вмешались, вы бы сейчас находились в ФСБ. А там очень плохо, уж поверьте!

Каганович рассмеялся, с удовольствием показывая белейшие зубы.

— Вижу, что вам нездоровится. Примите таблетку. Не собираюсь вас травить, напротив, ваша жизнь и здоровье представляют для меня огромную ценность. Как-никак, я у вас в гостях.

Владимир не успевал реагировать. Голова болит, ноги подкашиваются, рядом скалится мужик из телевизора и несёт какую-то чушь. Перед лицом возникли стакан и блюдечко с таблеткой. «А, хуже всё равно не будет». Таблетка обожгла язык слабой горчинкой, и почти сразу же треск в затылке сменился лёгким шумом.

— Да, я не ошибся. Это не вы в гостях, это я в гостях у вас, дорогой Владимир Иванович, на вашей замечательной яхте «Пифагор». Ну, не хмурьтесь. Вам ничего не угрожает, вас никто не обманывает. Яхта подарена вам благотворительным фондом «Пиренеи» в честь праздника. Сегодня 12 октября, день испанской нации. Отличный праздник. Потом посмотрите документы, уверяю, они в полном порядке. А сейчас пригласите меня на палубу!

Каганович снова засмеялся, и Владимир тоже невольно растянул губы в улыбке. Конечно, всё это полнейшая шизофрения, бред, галлюцинации. Какие ещё Пиренеи, какая яхта! Последнее, что осталось в памяти — промозглый московский вечер, МКАД и отчаянная попытка оторваться на такси от двух громадных чёрных джипов. Водитель матерится, вцепившись в руль. Из-под колёс взлетают лужи, фонари мелькают, резина взвизгивает. А потом, кажется, удар об отбойник — и всё, тишина.

Владимир пошёл за Кагановичем по коридору, приготовившись к худшему. Олигархи, бандиты, ФСБ, пытки, международный трибунал, может быть всё, что угодно, не спрячешься от них, не отсидишься ни в светлой комнатке, ни в тёмном подземелье. Найдут и расправятся.

Но олигарх, видимо, не врал — за коридором последовал трап, белые ступеньки, покрытые ковром, а за трапом вспыхнуло, засверкало в глазах, залило всё вокруг до самого горизонта бирюзовое море, подёрнутое легкой рябью. На палубе выстроилась команда — два десятка парней в белоснежных костюмах. Дружно взлетели вверх руки, салютуя Владимиру.

— Владимир Иванович, поздоровайтесь с экипажем. Они приветствуют своего капитана и хозяина.

— Здравствуйте, — опять неловко произнес Владимир.

— Да улыбнитесь вы, в самом деле! Все неприятности позади, даю вам слово.

— То есть? Я что, свободен?

Каганович вдруг перестал улыбаться.

— Абсолютно. Вы можете идти куда угодно.

— Куда же я пойду? Я даже не знаю, где мы.

— Мы в Атлантическом океане, дорогой мой Владимир Иванович. Вон та тоненькая полоска земли у горизонта — Испания. Байона, Панхон, Оя, а за ней — залив Виго. Нас там ждёт небольшое дело. Так, пустяк, мелочь, несколько минут, всего лишь несколько минут. Вы ведь не откажетесь прокатиться по бухте, полюбоваться видами? А уж после — на все четыре стороны, с документами, с яхтой!

Олигарх взмахнул рукой. Команда разбежалась по палубе. Заскрипела лебёдка якоря, рявкнул гудок, застрекотал мотор. Яхта начала разворот, нацелившись на залив.

* * *

— Итак, дорогой мой Владимир Иванович, мы собираемся бросить якорь в весьма знаменитом месте. Вы, конечно, удивлены, почему, зачем, с какой стати?

— Я догадываюсь, зачем. Но не знаю точно.

— Молодец! Красавчик, как любит говорить мой телохранитель. Что? Вы не заметили охрану? Ну и ну. Надо будет им зарплату повысить. Хорошо работают. Сергей!

Непонятно откуда вынырнул сухопарый мужик неопределённого возраста, в серенькой рубашке навыпуск с мятым воротником, дешёвых джинсах. Таких на любом вокзале в Москве наберёшь сотню.

— Слушаю, Паша.

— Сергей, хочу тебя познакомить. Это Владимир Иванович Калинин, самый хороший человек на планете.

Каганович радостно заржал, а Сергей слегка поклонился и исчез так же быстро, как и появился.

— Без охраны такие драгоценности возить нельзя!

— Так речь идет о драгоценностях? Догадываюсь, что они в море? — Владимир решился перейти к делу.

— Нет и ещё раз нет! Единственная драгоценность — это вы, Владимир Иванович! Ну, ну, не хмурьтесь. Сейчас нам принесут ужин. Вы уже почувствовали голод, а до морской болезни пока не дошло. Самое время отведать крабов.

Ужин оказался отличным: не слишком вычурным, чтобы смутить Владимира, и не слишком простым для олигарха. Отбросив салфетку, Каганович объявил брудершафт.

— Целоваться не будем, а на «ты» перейдем. Терпеть не могу церемоний. Мешают зарабатывать деньги! За тебя!

Владимиру принесли маленькую синюю таблетку ромбиком.

— Да не виагра, не бойся! — засмеялся Каганович. — Хотя и виагра тоже есть. Но женщин нет… Хотя и женщины тоже будут. Глотай, это от морской болезни. Не хочешь же ты всех крабов за борт вернуть!

Неожиданно и почти молниеносно стемнело. Владимир, попавший в этот рай из вечных сереньких сумерек северной России, потерялся, крутил головой, тёр глаза и никак не мог понять, чего же в конце концов от него хотят.

— Володя, ты не напрягайся. Я всё тебе расскажу. Конечно, не просто так я эту операцию затеял. Смею сказать — очень дорогую операцию. Утащить через десять границ человека, за которым одновременно охотятся ФСБ и Лёня Ростовский… Это трудно. Даже для меня. Но ты тут, и не зря.

— Так чего вы от меня хотите?

— Не «вы», а «ты». Не обижай меня. Давай без формальностей, по-человечески.

— Хорошо. Чего ты от меня хочешь? На хрен я тебе сдался?

— Вот. Уже лучше. С хренами всегда удобно потолковать о деле. Если бы тебе сейчас дали компьютер, ты сразу бы всё узнал про залив Виго. Но я знаю даже больше, чем Википедия. Расскажу самое главное, идёт? Триста лет назад английский флот атаковал здесь испанский транспорт, перевозивший золото. Была битва. В результате двадцать четыре галеона, нагруженных драгоценностями из Нового Света, пошли ко дну. В общей сложности — три тысячи четыреста тонн драгметаллов. Не считая жемчуга, пряностей и прочей мелочи.

Владимир вспомнил: он слышал что-то и про эту бухту, и про эти галеоны. И догадывался уже, зачем нужен олигарху. Но вопросов всё равно оставалось слишком много.

— У меня к тебе, Владимир Иванович, предложение, от которого просто неприлично отказываться.

— А если я все же откажусь?

— Да ты не спеши. Ты и не выслушал ещё, а уже сопротивляешься. Какие у вас в России мозги… промытые, не сказать бы хуже… Начитаетесь бульварных газет, насмотритесь своего первого канала… Конечно, у тебя сейчас в голове крутится, что Каганович — нефтяной магнат, кровопийца, что он захапал народные миллиарды. И ты смотришь на меня волком. И думаешь, что я привёз тебя сюда, чтобы хапнуть золотишка!

— А разве не за этим?

— Конечно, нет! Мне это золото не нужно. У меня все есть. У меня столько всего, что за тысячу жизней не потратить. А мне, лично мне, надо совсем немного. Не могу я пятьсот брюк носить, мне хватит трёх.

— И тем не менее. Охрана, яхты, драгоценности…

— Да не люблю я драгоценности! Не покупал их никогда. Посмотри, не ношу ни цепочек, ни колец. Я люблю фотоаппараты. У меня их шесть штук. Сколько они стоят? Не знаю, может, двадцать, тридцать тысяч долларов. Но это же не миллиарды, пойми.

— И всё равно, вы владеете миллиардами и распоряжаетесь ими.

— Нет. Миллиардами распорядиться нельзя. Сколько я могу потратить за всю жизнь? Допустим, пятьдесят миллионов. А куда я могу деть десять миллиардов? Никуда. Да их и нет в привычном тебе смысле. Это же не куча бумажек, которую взял и потратил, это условная оценка стоимости компании. Её продать очень трудно. И продашь не за хрустящие наличные, а опять за ту же самую условную бумагу, на которой много ноликов.

— Это я понимаю. И всё равно, вы распоряжаетесь жизнями, а простые люди — нет.

— Как это «нет»? Муж распоряжается жизнью жены, жена контролирует детей, старики зависят от своих отпрысков. Все чем-нибудь владеют, Володя, это не есть безнравственно. Да что мы болтаем о ерунде. Ты почитай лучше на сон грядущий.

Каганович отошёл в темноту на пару шагов и тут же вернулся с ноутбуком.

— Вот, держи. Прочтешь про испанские сокровища. А в папке «План» найдешь файл про то, зачем мне они, эти груды золота.

— И всё же, если я не могу, не хочу?…

Каганович снова присел к столику. Помолчал, внимательно разглядывая собеседника.

— Ты хочешь узнать, будут ли угрозы с моей стороны. Нет. Не буду я тебя пытать утюгом! Я не рыночный громила. Я хочу мир преобразовать. Ищу себе друга и помощника. И ты не откажешься, потому что у тебя тот же вирус в крови. Справедливость, реформы, общественное счастье… Так ведь? Я знаю и про отца твоего, и про деда. И про твои успехи наслышан. И я предлагаю тебе не богатство, а жизнь, полную смысла.

— А яхту всё же даришь.

— Яхта — это мелочь. Перегони её в Новороссийск и подари детскому дому. Или утопи прямо тут, пусть врастает в ил вместе с галеонами. Мы, кстати, сейчас над ними. Посмотри… Тебе ведь всё равно, ночь или день, да?

* * *

/Битва_в_заливе_Виго

Битва в заливе Виго — морское сражение 23 октября 1702 года в заливе Виго между англо-голландскими войсками и французским и испанским флотом, произошедшее во время войны за испанское наследство.

4000 английских солдат пошли на штурм двух фортов, стоявших по берегам наиболее узкой части залива, а корабли Рука атаковали лучше вооруженные, но менее маневренные французские суда. Бой длился более суток и закончился разгромом французской эскадры. Шато-Рено с несколькими кораблями удалось вырваться из залива. Мануэль де Веласко, предвидя исход сражения, отдал приказ затопить все галеоны.

Началась эта история в 1701 году, когда французский король Людовик XIV объявил Австрии войну за испанское наследство. Недовольные притязаниями французов, на сторону Австрии встали Англия и Голландия. Но для войны, как известно, нужны деньги. Их могли дать золотые и серебряные рудники Перу, Мексики и Чили, но они находились далеко, а путь в Европу был труден и опасен.

11 июля 1702 года караван под командованием Мануэля де Веласко в составе 24 испанских галеонов, нагруженных сокровищами, в сопровождении 23 кораблей французской эскадры адмирала Шато-Рено вышел из Вера-Крус и направился в Кадис. Однако сведения, что порт блокирован английским флотом, вынудили изменить маршрут и двигаться на северо-запад Испании в бухту Виго. Не отважившись сгрузить сокровища на берег под охрану французских войск, Мануэль де Веласко запросил приказ на дальнейшие действия. Ответ из Мадрида пришёл спустя месяц. Но было уже поздно. В ночь на 21 октября в бухту ворвалась англо-голландская эскадра — около 100 кораблей — под командованием адмирала Джорджа Рука. Высаженный на берег десант общей численностью 4000 человек быстро овладел укреплениями. Более суток продолжался морской бой с ожесточёнными абордажными схватками. Когда всё стихло, 24 испанских и французских корабля покоились на дне бухты Виго, унеся с собой тайну одного из самых загадочных подводных кладов.

Исторические сведения о судьбе сокровищ весьма противоречивы. Согласно одним, англичанам удалось захватить драгоценностей на сумму в пять миллионов фунтов стерлингов, другим — только на двести тысяч. Ряд архивных документов свидетельствуют о том, что значительная их часть была всё же выгружена на берег, но сохранились материалы, убедительно доказывающие, что весь груз каравана покоится на дне бухты.

* * *

Владимир пытался заснуть под мерное покачивание яхты. Чуть слышно шелестел кондиционер, приятнейшая прохлада разливалась по каюте. Над головой светились звёзды — не настоящие, всего лишь фосфорные, наклеенные на потолок, но и это успокаивало, настраивало на философский лад.

А в голове непроизвольно крутился прошедший день, пробуждение, яхта, невероятной красоты море, Каганович, ужин на корме, длинная беседа про предстоящее дело. Наконец, прояснилось, как он сюда попал и для чего. Но легче не стало.

Яхта бросила якорь в заливе Виго. Рядом чужая земля, Испания. У Владимира никак не укладывалось это в голове. Границ России он никогда не пересекал, хотя саму её, матушку, исколесил вдоль и поперёк.

Вообще-то он должен был лежать сейчас на полке в Бутовском морге. В последнее время такие серьёзные ребята взялись его «разрабатывать», что жизнь его не стоила и копейки. Владимир усмехнулся: дешевела эта жизнь постепенно. Восемь лет назад, когда он, едва живой, вышел из больницы, все сто процентов стоимости были на месте. Обычный парень со скучной профессией, молодой, неженатый, чуть старомодный во взглядах и привычках…

Владимир нашарил на плече родимое пятно странной формы. Вылитая семёрка, и не бледно-коричневая, какими обычно бывают родовые меты, а почти фиолетовая. Такая же семёрка была у его деда, но дед прожил нормальную длинную жизнь, не воевал, не сидел в тюрьме, женат был один раз и умер в собственной постели в восемьдесят два года… Владимир напряг глаза. Чуть сосредоточился на своих ощущениях, и тут же полыхнул синеватый свет, стены стали прозрачными, за ними проступили трубы и провода, оплетающие каюту. Внизу тянулись рычаги и шестерёнки трансмиссии, за ними лёгкой пеленой угадывался корпус яхты, еще ниже — тёмная бирюза воды, под ней — камни, жёлтые потеки песка. Стайка медуз застыла в ночном море, едва шевеля щупальцами.

Владимир глубоко вдохнул, закрыл глаза. Синий свет постепенно гас, контуры далёких предметов растаяли, и через минуту остались лишь каюта и потолок с обойными звёздами.

«Попал в историю», — подумал он. — Теперь надо выпутываться, придумывать, как смотаться от этого олигарха. Пока вариантов нет. Каганович не дурак, наверняка просчитал все возможные ходы. Что можно предпринять? Прыгнуть в море и плыть к берегу? Заметят, поймают. Или подговорить команду против олигарха? Фантастика. Он им платит, судя по всему — очень много платит. Разве что грохнуть его стулом по башке».

Эта мысль уже не казалась дикой Владимиру при всей его миролюбивости. Последние годы ожесточили его. Вечная погоня, разборки, преследование… Он стал походить на зверя: оглядываться, огрызаться. Даже сны были короткие и злые.

Но убивать не имело смысла. И по моральным соображениям, и по практическим. Окажешься, пожалуй, в испанской тюрьме без документов, или на месте Кагановича появится какой-нибудь Рабинович, и всё повторится, только жёстче будет, больнее и бессмысленней.

Нет, нет, выхода пока не видно. Нужно тянуть время, прислушиваться, приглядываться, использовать, в конце концов, тот дар, из-за которого и вляпался. Ждать, ждать, а сейчас — спать…

* * *

Расшифровка аудиофайла из ноутбука П.А. Кагановича.

— Один, два, три… Работает? Замечательно. Топай, Серёж, отдыхай, я тут наговорю речь целую (смех, шаги, звук закрываемой двери). М-да. Забыл даже, с чего начать хотел. Так, вот. Дорогой мой Владимир Иванович, а знаешь ли ты хоть что-то про то, как устроен современный мир? Например Евросоюз? Вам в России твердят, что это рай земной. Что тут построен социализм и все кругом красавчики!

Это полная хрень. Евросоюз точно так же качает деньги, как и все остальные конторы. Вообще в мире альтруизма почти не осталось. У меня вот есть немного, и у тебя — здоровенный кусок. А больше ни у кого. Ну, это так, к слову.

Теперь о сути. Вот четыре ведущие страны Европы — Германия, Великобритания, Франция, Италия. 70 процентов всего производства. Эта четвёрка исчерпала себя по двум параметрам: нет кадровой подпитки и нет новых рынков сбыта. Население в этих странах капризное. Не хотят работать, хотят жить на ренту. Кроме того, не так и много у них народа, чтобы купить все машины и шмотки, которые там производятся. Получился кризис.

Ты ведь не экономист, я знаю, Владимир Иванович, но такие вещи все равно поймёшь. Я по-простому, без терминов. Когда этот кризис их основательно придушил, родилась идея Евросоюза. В него позвали менее развитые страны Европы, пообещав им несколько бонусов. Бонусы смешные, но на них купились. Единый паспорт, единая валюта. Катайся, отдыхай, учись, границы прозрачные, никаких проблем. Ещё предложили большие кредиты. Тут чуть жёстче: не на что хочешь, а на приведение системы управления в соответствие со стандартами Евросоюза. И на перевооружение армий по стандартам НАТО. Вроде всё красиво, всё по-товарищески.

Как бы не так. Вместе с кредитом, нет, даже так: обязательное условие получения кредита — это перепрофилирование экономики. Например, должны закрыть ряд предприятий или начать выпускать на них другую продукцию. Что бы такое вспомнить, чтоб тебе поближе… Литва, например. Ее заставили закрыть Игналинскую атомную электростанцию. Зачем? Очень просто.

В Старом Свете все поделено. Энергетикой, в том числе и строительством атомных станций, занимается Франция. Металлургия и машиностроение — это Германия. Лёгкая промышленность, дизайн, архитектура, строительство — Италия. Финансы — Великобритания. А теперь посмотри в динамике, что происходит.

Вот, допустим, мы с тобой живем в европейской стране, Хренландии какой-нибудь. И она, например, вступила сдуру в Евросоюз. Предприятий в ней становится всё меньше. Зато укрупняются аналогичные предприятия Германии, Франции, Италии, Англии. Молодёжи на родине негде работать. Зато у всех на руках единый европейский паспорт, обеспечена свободная трудовая миграция внутри Евросоюза. Из нашей родимой Хренландии вытягивают лучших работников, по сути — её будущее. Они уезжают, и уезжают навсегда, а у нас остаются пенсионеры, тунеядцы, бездарности, и остается рынок сбыта продукции развитых стран.

Из новых членов Евросоюза делают провинции — экономические и географические. Точнее говоря, колонии. Европа привыкла веками жить за счёт колоний в Индии, Африке. И точно такую же систему воспроизвела сейчас.

Вот, смотри, ты знаешь эту ситуацию, ты ведь жил в этой страшной дыре, как там, Иваново? Смешной город. Ничего никто не производит, одни торговые центры. Народ ездит работать в Москву. И ты ведь сбежал оттуда, да?

То же самое Евросоюз делает со вступающими в него странами. А метрополии крепнут, богатеют. Такая ситуация, конечно, долго продолжаться не может. Во-первых, все новые члены Евросоюза никогда особо богатыми не были. Ресурсов природных маловато. Во-вторых, кадровый потенциал у них средний. Поверь, нет в Литве сильных физиков, а в Румынии — химиков. И Польша небогата математиками. Очень быстро указанные процессы завершатся. И, как неизбежное следствие, метрополии начнут борьбу друг с другом за место под солнцем. В том числе и вооружённую. Передел рынка. Война. Между прочим, в двадцатом веке такое произошло дважды, и третьего раза бы не миновать, только идея Евросоюза это отсрочила. А нужна нам война?…

* * *

Яхта медленно скользила по бирюзовым волнам залива Виго. В километре от берега, усыпанного причалами и отелями, она обогнула остров, напоминающий большую черепаху. Черепаха выставила из воды горбатую спину, белые буруны окружали её воображаемую голову и передние лапы. Ближе к материку остался остров побольше, зелёный, пёстрый от крыш — там гнездились рестораны и пляжи. Яхты покачивались у пирсов.

Владимир сидел в шезлонге на палубе и упорно молчал. Ему не хотелось отвечать Кагановичу. Любой ответ был бы неискренним. Сказать «да»? Но это — очень большие обязательства. Конечно, зрение у него особенное, но видит он не так и далеко. А залив большой. Кроме того, есть риск быть обманутым. И даже убитым — в случае неудачи. Или в случае удачи? Да без разницы.

Логика подсказывала, что из этой игры не будет выхода. Не позволят выйти. Но как можно отказаться от поиска сокровищ? Как можно упустить такой шанс? Сам по себе Владимир был равнодушен к деньгам и легко обходился без них. Тридцать три прожитых года не принесли ему ни жилья, ни машины, ни семьи, ни стабильности. И он привык к этому свободному состоянию. Но последнее время провел в бегах и научился не отказываться, если предлагают помощь. Тем более, если предлагают изменить мир.

Возможную стоимость сокровищ залива Виго трудно было даже представить. Владимир знал цену золота. Больше тысячи рублей за грамм без учёта исторической ценности. Граммы умножались на десять в третьей, превращались в килограммы, и ещё раз на тысячу, и ещё раз три нолика, и получались совершенно невероятные суммы. Ясно было одно — под ногами у них, под тридцатью метрами солёной воды, под десятью метрами ила прячется крупнейший клад планеты, и тот, кто его найдёт, станет самым богатым человеком в мире.

Каганович тактично оставил Владимира в одиночестве. Не приставал с вопросами, ничего больше не предлагал. Вообще никого не было видно на палубе. Обманчивое ощущение свободы… Совсем рядом приветливый зелёный берег Испании, апельсиновые рощи, туристический рай. Море спокойное, почти штиль. Доплыть можно, только решиться.

— Сергей! — еле слышно позвал Владимир.

Из-за спины у него мгновенно появился охранник. Хоть и в мятых штанах, а не дремлет.

— Что случилось, Вов?

Владимир рассмеялся от этой неожиданной фамильярности. Всё так просто. Вовик, Паша, нормальные пацаны, отличные ребята со стальными яйцами! Они ищут клад. Что в этом такого? О чём тут думать?…

— Давай бросать якорь. Под нами что-то есть.

Легкое тарахтенье мотора смолкло. Загремела якорная цепь. А на месте помятого Сергея возник Каганович в белом костюме, с белыми зубами и неизменной улыбкой.

— Володь, как ты? Не укачивает? Ну и отлично. Значит, будем искать золотишко, да? Что-то разглядел уже? Хватит нам на чёрный день?

Олигарх, видимо, очень любил посмеяться, причём больше всего — своим собственным шуткам.

— А договор подписать о продаже души? — в тон ему пошутил Владимир.

— Обязательно, и только кровью. — Каганович развеселился не на шутку. Но веселье его было лёгким. Он умел исчезнуть и появиться именно тогда, когда это было нужно, умел произвести хорошее впечатление. Наверное, и женщинам нравится…

— Нет там ничего особенного. Судно какое-то… Очень старое. И всё.

— Драгоценнейший Владимир Иванович! Не буду мешать поискам. Я должен покинуть твою гостеприимную яхту. Слетаю на дождливую родину, там надо кое-что уладить. Ищи пока дублоны, загорай, пей вино. Отдохни. Не напрягайся, пятилетку за три года выполнять не надо. Ты тут хозяин и командир. Сергей поможет. Всем, кто тебе будет мешать, он набьёт морду. Когда я вернусь, устроим бал. Позовём девушек. Ты любишь испанок? Хотя не советую. Страшные. Или тебе из Москвы захватить? Титькастую брать? Или очкастую? Откуда мне знать, может, ты не употребляешь ничего, кроме провинциальных медсестёр!

Владимир невольно вздрогнул при этих словах: «Знает? Или просто так брякнул?» Пока Каганович глумился, он увидел, что к яхте на дикой скорости приближается глиссер. Судно почти летело, касаясь воды лишь краешком кормы, а то и вовсе перепрыгивая с волны на волну. Перед «Пифагором», когда уже казалось, что столкновения не избежать, глиссер выписал отчаянную кривую, подняв высокий веер из брызг, практически лёг на бок, и в результате выровнялся, замер в полуметре от борта яхты. За рулём стояла худенькая, тоненькая девушка в белых шортиках и полосатой матроске. Длинные каштановые волосы падали ей на лицо, она смешно морщила нос и трясла головой, откидывая их назад.

— Классно, да? — радостно заржал олигарх. — Как в кино! Ну, пока-пока!

Каганович легко спрыгнул с палубы в лодку и приветственно взмахнул рукой. Жест начинался как «пока», а заканчивался поднятым большим пальцем. При этом олигарх выразительно посмотрел на капитаншу маленького судна и вопросительно — на Владимира.

— О да! — ответил ему Владимир одними глазами и ещё долго смотрел вслед, пока не перестал различать длинные волосы, летающие на ветру.

* * *

Из истории болезни

Калинин Владимир Иванович, д. р. 15.08.1977 г., был доставлен в 1-ю Ивановскую городскую клиническую больницу 17.02.2002 г. бригадой скорой помощи. Состояние при поступлении тяжелое, температура 40,7°, пульс 160 уд/мин, расстройство сознания, бред.

Первичный диагноз: серозный менингит.

Назначено: литич-я смесь (димедрол 1 мл * * * анальгин 2 мл * * * папаверин 2 мл) в/м, раствор глюкозы 5 % в/в, раствор NaCl 0,9 % в/в.

…

24.02.02. Состояние тяжёлое, температура 41,2°, дыхание прерывистое, пульс нитевидный. Преднизолон в/в 150 мг.

25.02.02. Температура 35,8°, а/д 90/60, жалобы на слабость, небольшую головную боль.

26.02.02. Температура 36,5°, а/д — N, сознание ясное, сухож. рефлексы в норме, жалоб нет.

Отпущен домой под расписку о личной ответственности.

* * *

Три дня яхта прочёсывала залив. Плавала вокруг островов, подбиралась к береговым рифам, плавно скользила над отмелями. Погода стояла прекрасная. Заканчивался бархатный сезон. Солнце уже не жгло, но светило исправно, помогая Владимиру рассматривать дно, большей частью илистое. Тёплое океанское течение, скользя вдоль берегов Испании, заносило в залив миллионы тонн зелёных водорослей, и они, отжив своё, оседали на дне многометровым слоем. Сквозь ил видны были и очертания каменных плит материка, и остатки бесчисленных кораблекрушений. Остовы судов, скелеты пушек, проржавевшая оплётка сундуков, якоря, цепи, пушечные ядра, железная мелочь мушкетов и сабель, обросшая ржавчиной и ракушками, занесённая илом на 10–15 метров. Испания, великая морская держава, пять столетий царившая на морях, потеряла здесь многие тысячи своих отчаянных сынов.

Золото в заливе искали долго и упорно, но не нашли. По версии Жюля Верна, его обнаружил капитан Немо и свою знаменитую подводную лодку построил именно на эти дублоны. Но Владимир понимал, что это фантастика. Найти клад — даже ещё не полдела. Кроме погружения на 30, 50, а то и на все 100 метров требовались подводные раскопки, машины, способные откачивать ил с огромных территорий. Но и это вряд ли помогло бы кладоискателям, потому что никаких драгметаллов в заливе разглядеть не удалось. Три дня всматривался Владимир в огромное тёмно-бирюзовое кладбище, могильник истории. И не увидел на дне ни золота, ни серебра.

Он был твёрдо уверен в этом. Его внутренний рентгеновский аппарат безошибочно отличал золото: оно не окислялось, не вступало в соединения с другими металлами, а никакая грязь, никакой ил не могли остановить взгляд Владимира. На дне покоились мелкие украшения, монеты, была видна отделка на рукоятях ножей и мушкетов. Но сокровищ, всех этих залежей, целых гор из драгоценностей в заливе Виго не было.

Один раз яхта остановилась и выбросила за борт радиомаяк, маленький тяжёлый шарик, издававший непрерывный сигнал на определённой частоте. Именно так Каганович планировал отметить все нужные места. Но золота и там не было: Владимир видел лишь останки множества сундуков с характерными коваными ручками, щеколдами, замками. Целая груда барахла, несколько тысяч, может быть — и десятков тысяч, точное количество определить было невозможно. Но сундуки были пусты. И останков кораблей рядом с ними тоже не было.

Владимир нарочно приказал опустить в этом месте радиомаяк. Надо же было отчитаться о проделанных трудах. Он не мог поверить олигарху сразу и безоговорочно. Всё его воспитание, весь жизненный опыт говорили, что не может быть Каганович белым и пушистым. Благородный герой ищет древний клад, чтобы спасти свою страну… Заступник народный… Владелец яхт и нефтяных скважин… Хозяин огромной империи со своей полицией, армией, прессой! Способный раскапывать охраняемые территории королевства Испании под носом у береговой охраны! Сторожевой катер лишь один раз повстречался с «Пифагором»: приветственный сигнал и дружеское помахивание руками. Всё схвачено у этого народного заступника, и цель у него одна — урвать.

* * *

Ожидая возвращения Кагановича, Владимир прикидывал, сколько времени он получит, если олигарх начнёт раскопки на месте, обозначенном маяком. Нужно оборудование. Нужны водолазы. Нужно транспортное судно, ведь речь идёт о тысячах тонн. Дальнейших действий Владимир представить не мог. Он мало знал о возможностях олигарха, мало общался с членами команды. Всё необходимое он получал, негромко позвав незаметного охранника Сергея. Тот мгновенно решал любые вопросы. Но не мог дать всей нужной информации. Предстояло решиться на трудное дело: начать водить за нос Кагановича. Требовалось узнать как можно больше.

Необычная способность Владимира видеть насквозь была весьма тяжёлым даром. Восемь лет назад он чуть не умер после первого неожиданного сеанса. Потом таинственное зрение стало более дружелюбным. Он научился вызывать его на несколько минут. Границы видимого расширялись, и сеансы стали не столь болезненными, но всё равно стоили сил. После них кружилась голова, ломило в костях, накатывала волнами депрессия. Никого не хотелось видеть. Наглядевшись до тошноты на тёмные глубины залива, Владимир отлёживался в каюте.

И все же случай пообщаться с командой представился. Экипаж попросил устроить стоянку для купания. Капитан объявил температуры: воздух — двадцать четыре, вода — девятнадцать. Владимир, уставший от разглядывания морского дна, участвовать не собирался, но с удовольствием разрешил отклониться от маршрута. Его мутило, чудились силуэты затонувших судов, занесённые илом и грязью, горестные итоги битв, трагедии, лежащие буквально под ногами. Надо было отдохнуть.

Он ушёл в каюту, включил ноутбук, в сотый раз завёл запись Кагановича. Хотелось спать, но сон не приходил, только кружилась голова. Сознание пыталось отключиться, но не могло. Яхта долго куда-то плыла, прежде чем раздался гудок, обозначающий остановку. Загремела якорная цепь. Раздались весёлые возгласы: команда, сбросив одежду, прыгала в море.

А Владимир вспоминал Москву. Серенький октябрьский дождик, вечные плюс четыре. Мокрый асфальт, зонты пешеходов, серое небо, серые стены, серые одежды… Маленькая пивнушка, где он тихонько сидит в углу, пытаясь окосеть. Получается плохо, пиво отвратительное, стол грязный, настроение — дрянь, такая дрянь, что и не запьянеешь. Будешь сидеть и тупо смотреть, как лопаются пузырьки в стакане. И тут звонок. И на экране мобильника тот самый номер, который Владимир никогда не заносил в память телефона, но помнил лучше, чем собственное имя. Этот номер молчал почти три года.

— Это я, Женя. Прости меня, Володя. Прости, если можешь.

И опять гудки, и номер больше не отзывается, и где она — бог весть. Жива ли, нет? Гадай вот теперь.

Владимир перевернулся на живот и невольно напряг глаза. Яхта стала прозрачной, а под ней — изумительный, ровный золотой песок. Никакого ила, никаких обломков. Светлый, ярко-жёлтый, ровный и чистый пляж лежал внизу. В стороне виднелись плывущие наперегонки матросы. Маленькие стайки разноцветных рыбок висели в толще воды, которая здесь была не грозной, а золотистой и доброй, без тайн.

Владимир спрыгнул с дивана и побежал на палубу. На траверзе растянулся шикарный пляж, команда «Пифагора» с наслаждением кувыркалась в море. За пляжем начинался приветливый зелёный остров: несколько лёгких построек, пологие холмы, оливковые рощи, заросли вереска.

— Сергей, — позвал Владимир, — где мы?

Сергей, как обычно, вынырнул ниоткуда с ироничной улыбкой. Он не купался: видимо, был приказ хозяина не отходить от гостя.

— Да остров какой-то. Сан-Мартино, что ли. Спроси лучше капитана. Вон он плывёт, он тут всё знает. Чего не купаешься?

Сергей показал на фигуру капитана, подплывающего к берегу, метрах в двухстах от яхты.

— А как его?

— Газали его зовут. Он не местный, дагестанец. По-русски шпрейхает, так что плыви, допрашивай.

Владимир снял одежду и бросил на палубу. Перегнулся за борт. Дно казалось в метре, была видна каждая песчинка. Эх, была ни была, решился он. Разбежавшись в три шага, сиганул «рыбкой» через ограждение и поплыл за капитаном к берегу. Через несколько секунд позади раздался тихий всплеск — Сергей не имел права оставить подопечного.

* * *

Расшифровка аудиофайла из ноутбука П.А. Кагановича (продолжение).

— Конечно, сейчас Россию тянут к Европе прямо-таки за уши. Расписывают, как там всё красиво. И под шумок рушат промышленность. Скупают ресурсы. Подпитывают коррупцию. На мозги всем вам капают. Ещё бы! Россия — это полвека, а то и век безбедной жизни для Евросоюза. Рынок бескрайний, богатства фантастические, рабочая сила дешёвая, мозги свежие, сильные и готовые бежать из страны при первой возможности. Подарок для Старого Света.

Россия, чтоб ты, Владимир Иваныч, знал, не помойка, а самая богатая страна в мире. По расчётам, запасами угля, руды, разных там солей и минералов она обеспечена на три столетия. Что уж говорить про лес, водные ресурсы, запасы газа, нефти. Население России — два с небольшим процента от населения нашей планеты, а территория — десять процентов от земной. Прости, шпаргалочку возьму… Вот, зачитаю тебе еще несколько циферок: в России сосредоточено 45 % мировых запасов природного газа, 13 % нефти, 23 % угля, на душу населения приходится по гектару пахотной земли. Лесом в России покрыта территория, составляющая 22 % от мировой «лесной» поверхности. Первое место по запасам газа, древесины, гидроресурсам. По нефти — третье место. В Россия огромные залежи бокситов, никеля, олова, золота, алмазов, платины, свинца, цинка. Ещё раз повторюсь — самая богатая страна.

Давай вспомним про человеческий потенциал. Я не специалист, но могу легко, навскидку назвать такие имена: Ломоносов, Лобачевский, Остроградский, Пирогов, Бутлеров, Сеченов, Менделеев, Жуковский, Павлов, Ковалевская, Бехтерев, Циолковский, Вернадский, Вавилов, Капица, Курчатов, Колмогоров, Ландау. И это далеко не всё. Я ещё ничего не сказал про искусство. Русский девятнадцатый век до сих пор питает Старый Свет идеями. Русский авангардизм двадцатого — тоже. Но это уже не экономические понятия. А мне бы хотелось преподнести тебе точную картину, без ура-патриотизма.

Конечно, можешь не верить, но сейчас в России всё, абсолютно всё куплено-перекуплено магнатами. Почему? Потому что Россия — единственный ответ на вопрос, как грандам мировой экономики жить безбедно и дальше, не воюя друг с другом. Знаешь ты, что претензии на нашу страну имеют и США, и Япония, и Китай, и даже Венгрия, Колумбия и Турция?

Так, минутку, Владимир Иванович, водички попью (пауза, звук наливаемой жидкости, шаги, шелест страниц).

Ты умный человек, в интернете шаришь. Посмотри сам, что такое Гарвардский проект. Про него только ленивый не пишет. Или Хьюстонский проект. Там вся наша перестройка по годам расписана. От себя могу добавить, что проектов по использованию России гораздо больше. Например, «Кольца Сатурна». Расчленение России на 40 колоний. Думаешь, трудно осуществить? Плёвое дело. Это даже я, с моими ресурсами, и то могу. Перекрыть Восточно-Сибирскую магистраль, и вот тебе сразу не одна страна, а несколько: Европейская часть, Западная Сибирь, Красноярский край, Тува, Хакасия, Дальний Восток. Всё развалится, будет мгновенный парад суверенитетов, как в девяносто первом, когда республики братские разбежались.

Есть план «Грааль» — это уже геноцид настоящий… Сокращение населения России в десять раз и одновременное заселение колонистами. Есть частный план «ТАСИС». Я даже знаком с его разработчиком. И тебя могу познакомить. Он и не скрывается особо. Хочет грабить наши ресурсы. Вы сами, говорит, всё равно их не умеете использовать и не научитесь… Обидно, но отчасти он прав!

«Великий Северный проект» — это китайский план. Весьма мирный, просто заселиться и начать доминировать, от Урала до Владивостока. Заметь, Владимир Иванович, они уже наполовину выполнили его. Ты ж был на Дальнем Востоке, видел, кто там живёт, а кто вымирает.

А, да, Турция. «Великий Туран» — план по созданию обширного тюркского государства. Крым, Кавказ, Средняя Азия, Башкирия, Татария, Западная Сибирь — все должно стать турецким.

«Новая Хазария» — тут уже еврейские дела. Начать хотят с Украины, потом выкупить земли на средней и нижней Волге, на южном Урале. И они выкупят, можешь не сомневаться.

Вот, смотри, даром, что ли, я тут целый час рассказываю. Такое будущее ждёт нашу с тобой страну. Я не хочу такого будущего. И деньги свои потрачу, чтобы его не было. Не веришь, думаешь, я удавлюсь из-за этих денег. Что ж, всему своё время. Может быть, ты узнаешь меня немного лучше и начнёшь думать по-другому.

Главный вопрос, Владимир Иванович — как противостоять вызовам времени. И ответ на него находится в Кремле. Там рождается политика. Сегодня это политика двоечников, мелкой уличной шпаны, которая не ведает, что творит. Или политика сознательных предателей. Скажешь, я не прав? Тогда объясни, что же происходит в России?

У меня простая цель. Прогнать эту шайку. Во, сказанул. Просто, да? На самом деле тут очень много всего: нужна новая партия, нужно финансировать выборы, нужно объединить всех, кто готов служить стране, а не продавать её. На что? На нефтяные деньги? Поверь мне, этот ручеёк надежно контролируется из Европы и из Америки. И никогда не станет рекой.

Подумай, интересно ли тебе всё это? Или так и будешь бегать по России от Лёни Ростовского?…

(Пауза, шорох, конец записи).

* * *

Роскошный пляж тянулся на несколько километров в ширину и уходил довольно далеко вглубь острова, оставаясь таким же ровным, плоским, чистым и пустым. На самом его краю лепились какие-то здания. Но было безлюдно, никаких туристических центров, никаких причалов, как по ту сторону залива.

Владимир вслед за капитаном яхты вышел на пляж и растянулся рядом с ним на песке. Особой жары не было, и хотелось не столько позагорать, сколько погреться.

— Тебя зовут Газали?

— Так точно, командир.

— Я не командир. Скорее пассажир.

— Как скажете.

Газали был молод — не старше двадцати пяти. Говорил по-русски чисто, без кавказского акцента.

— Давно тут плаваешь?

— Три года.

— А как сюда попал из России?

— Павел Алексеевич пригласил. Вернее, его кадровая служба. Я на Балтийском флоте служил. Вот в конце службы предложили такую работу.

— И не жаль уезжать было?

— Откуда? Там жить нельзя сейчас. Война, бандиты. А тут работа серьёзная.

— На прогулочной яхте? Серьёзная работа?

— Почему же только яхта! У Павла Алексеевича много судов. И танкеры есть, и контейнеровоз, и круизный лайнер.

— Платит хорошо?

— Он уважает людей.

Владимир усмехнулся. Ну да. Уважает. Ограбил полстраны… После этого можно уважать сотню лакеев. За счёт всех остальных.

— А это что за остров?

— Сан-Мартин.

— А почему тут нет туристов?

— Тут закрытая зона. Перед выходом в океан два острова. Один к северу в пяти милях отсюда, там национальный парк Ислас Атлантикас де Галисиа. Он туристический, инфраструктура есть, причалы, дороги, туда экскурсии возят. А здесь, на Сан-Мартине, только небольшой военный пост. Никого не подпускают. Но нам можно, у Павла Алексеевича есть специальное разрешение. Пляж отличный, да?

— Почему же такая красота пропадает?

— Точно не знаю, говорят, остров этот под воду уходит. Будто бы с начала века на шесть метров погрузился. Вот и боятся здесь строить.

Владимир почувствовал тонкий холодок, крадущийся по спине. Ещё не догадка, а только тень догадки скользнула и исчезла, как ящерица, оставив в руке обрывок хвоста. Если за этот век — на шесть, то за триста лет могло быть и пятнадцать, и двадцать метров. Что же было на месте этого пляжа? Поле? Песок намыло потом, с годами? А где был берег? По краю бухты? Наверное, обрамлялся рифами, а сейчас они под водой. И если через них перебраться, можно было попасть вот на это ровное поле, пляж, некогда — плоскогорье. Кажется, здесь стоит поплавать и посмотреть… Но вот стоит ли вызывать подозрения у команды?

Владимир встал, потянулся, похлопал Газали по плечу:

— Спасибо, друг, не буду больше к тебе приставать. Поплавать хочется.

Недалеко от берега в воде лениво барахтался начальник охраны. Он не особенно скрывал свое присутствие: приказано не отходить, ну куда ж деваться? Владимир решил проплыть немного в сторону от яхты и посмотреть, что там на дне, точнее — под ним, под слоем песка.

Легко сказать — проплыть. Но если ты не слишком сильный пловец, вода довольно прохладная, а лёгкая волна то и дело шлёпает по лицу… Владимир изрядно выдохся, но всё же отплыл метров на триста в сторону. Лёг на спину, восстановил дыхание. Потом перевернулся и напряг глаза. Под ним был слой прозрачной, хорошо просвеченной солнцем воды. Под водой — не больше метра песка. Под песком начинался известняк, точно такой же, как на побережье вокруг. Собственно, берега здесь и представляли собой нагромождения известняка, торчащие из воды. Этот податливый камень многие века служил здесь главным строительным материалом. Но нагромождения камней были не хаотичными. От берега тянулся некий ров, менее плотный, чем остальное ложе, и слегка провалившийся, потому что камни здесь были не спрессованы столетиями, а набросаны кое-как, второпях. Что там, под ними?

И вдруг Владимир почувствовал нестерпимый огонь внутри лёгких. Увлекшись, он вдохнул изрядную порцию прохладной солёной воды. Грудь словно взорвалась, в глазах, вместо тёмных очертаний каменной гряды, вспыхнули цветные искры, верх и низ потерялись. Он попытался грести руками, удерживая себя на плаву, стремясь глотнуть спасительного воздуха, но глотнул опять воду. Огонь внутри вспыхнул ещё сильней, так сильно, что терпеть уже было нельзя. И сознание не выдержало — отключилось.

* * *

Родинка на плече, чёртово пятно, было и у деда. И далее — через поколение. Но предки Владимира носили эти тайные знаки спокойно, без катаклизмов. Род Калининых был дворянским, история его была неплохо задокументирована. Прадед, Илья, в год революции самовольно, без родительского согласия, женился на простой девушке из рабочей семьи. В восемнадцатом у них родился сын, которого назвали Владимиром. Сестра и мать прадеда эмигрировали в двадцатом. Сам же он был весьма ценен для советской власти из-за профессии — разведчик-геолог. Да и не было у него причин ссориться с Советами. Длинные командировки по всей стране, экспедиции. Домой, в Москву, приезжал редко и ненадолго — не до политики, успеть бы с женой повидаться.

В воспитании сына почти не принимал участия. Хватился, когда было уже поздно: в страшном тридцать седьмом году сын его бросил университет и объявил, что хочет стать священником.

Тогда таких заявлений не прощали, но Калининым неожиданно повезло: семью даже не разделили, а всего лишь выслали из столицы в маленький уральский поселок Подозёрск. Там, под хребтом Ирендык, начиналась стройка убежища для правительства на случай возможной войны. Вскоре посёлок засекретили, убрали с карт. В результате ни войны, ни репрессий Калинины не видели, если не считать репрессией полувековое заточение в уральской глубинке. Здесь и умер прадед Илья в 1969 году.

Владимир, дед нынешнего Владимира, избрав духовный путь, добился своего — построил в посёлке церковь и вёл в ней службы. Женился, и единственный его сын Иван повторил бы отцовскую судьбу, если бы не перестройка. Секретный объект в Подозёрске стал хиреть, обрастать левыми фирмочками, выпускать фонарики и автомобильные сигнализации. А в девяносто пятом, когда всё вообще рухнуло, семья разделилась. Дед остался в своем храме, а Иван с единственным сыном Володей, окончившим среднюю школу, переехал в Иваново.

* * *

— Ну, не шали, давай, открывай глаза…

Кто-то несильно хлопал по щекам. Огонь в лёгких по-прежнему полыхал, но воздух вокруг был и можно было дышать. Кто-то склонился над ним… Кажется, Сергей. Похоже, это яхта, большая носовая палуба… Под спиной доски. Внутри всё горит, тошнит…

Владимира несколько раз вырвало солёной водой.

— Очухался, красавчик! Ну, все путём. Теперь не страшно, будешь жить, — успокаивал его Сергей.

Владимира поставили на ноги, вытерли полотенцем, накинули на плечи махровый халат и отвели под руки в каюту. Он опустился на диван и лежал без мыслей, без чувств, без движения. Охранник не уходил.

Когда боль в груди немного отпустила, начался кашель. После кашля пришла некоторая ясность мысли, и Владимир решил узнать, что произошло.

— Я, кажется, тонул…

— Ну да, тонул. Если бы я отстал от тебя ещё метров на десять, ты был бы покойник. И так отключился минуты на три.

— Как же это получилось?

— А это тебя надо спросить. Ты не собирался утопиться?

— Нет, конечно. Хотел поплавать.

— Плаваешь ты плохо. Пока Паши нет, больше никуда тебя не пущу. Даже на горшок водить буду. Ладно, давай вздремни. Держи таблетку.

Владимир не имел морального права спорить с человеком, который только что его спас. Он проглотил таблетку, лёг поудобнее и, уже отключаясь, пробормотал:

— Спасибо, Серёга…

* * *

Мать Володя почти не помнил. Она была, что называется, непутёвой — работала в клубе, играла на гармони на свадьбах в посёлке и очень быстро спилась, а потом и вовсе исчезла. Ушла в лес и не вернулась. Скорее всего, погибла, встретив на охранной полосе патруль. В окрестностях Подозёрска полно было мест, где ходить не разрешалось: какие-то шахты, засекреченные причалы на озёрах, участки леса с земляными провалами. Исчезновение людей здесь было обычным делом. Странно, но мать не посещала его во снах и не оставила почти никакого эмоционального следа.

Гораздо больше помнился дед Владимир, высокий, за метр девяносто, не согнувшийся до старости. Помнилось его рукопожатие, от которого кряхтели даже здоровенные мужики. И его мощный бас, гудевший в храме, как колокол. В нём было нечто магическое, вероятно, передававшееся вместе с таинственной семёркой на плече.

Отец почему-то не унаследовал дедовой веры, вырос атеистом и, отчасти, карьеристом. С дедом он не ладил, в Подозёрске ему было тесно и душно, и при первой же возможности он сбежал, согласившись занять пост заместителя директора одной из фабрик в областном центре Иваново, в четырёх часах езды от Москвы.

* * *

Яхта вернулась к побережью Испании и бросила якорь у того самого маяка, который обозначал груду хлама на дне. Правда, никто не знал, что увидел там Владимир, никто и не имел права спрашивать — все ждали возвращения Кагановича.

Олигарх приехал через пару дней и сразу всё расставил по местам. Команда получила заслуженных трандюлей за рискованное купание. Владимир был подвергнут строжайшему допросу. Ему пришлось оправдываться и заверять, что никаких позывов к самоубийству не было, а был лишь несчастный случай. Переутомился, три дня нервного напряжения сказались. В конце концов Каганович успокоился и опять нацепил свою неизменную сияющую улыбку.

— Ну ладно, пловец ты хреновый, это мы выяснили. Будем учить. Серёга, кстати, мастер спорта по плаванию, чемпионом Литвы был. Благодаря чему ты и жив. Так что придется тебе с ним в обнимку теперь ходить. Не хочется в обнимку? Меняй ориентацию!

Разговор стал шуточным, завертелся вокруг погоды и женщин, но Владимир видел, как внимательно олигарх следит за ним. Он цеплялся за каждую мелочь, за неровный вздох, отведённые глаза, за неловкое движение руки. И весёлые глаза его вспыхивали тайным тёмным огнем.

«Вот у кого особенное зрение, а не у меня, — подумал Владимир. — Я могу разглядеть сквозь него спинку кресла, стену каюты, палубу. Но не понимаю, о чём он думает. А он знает всё, о чём думаю я».

Он невольно начал разглядывать Кагановича. Светлая рубашка, брюки, ни цепочек, ни колец. Клёпки на рубашке пластиковые. В кармане брюк мобильник, простой какой-то, кажется, «Нокия». В другом кармане кусочек картона, наверное, визитка. У столика стоит кейс. Он с ним пришёл? В кейсе бумаги, ручка, упаковка салфеток, фотоаппарат типа «мыльница». А это ещё что? Коробочка? А в ней… Какая-то печатка, кольцо. Странное… Не золотое. Оно виделось совершенно тёмным, непрозрачным пятном. Удивительная вещь, такие Владимиру ещё не встречались. Любой предмет под его взглядом мог стать прозрачным, превратиться в трёхмерную схему. А тут… Абсолютная, запредельная чернота.

Каганович заметил, как вытянулось лицо собеседника. И повёл разговор в обход.

— Ну ладно, ладно, друг ты мой дорогой. Забудем. Всякое бывает, все под богом ходим… А вот скажи ты мне, что там, у нас под ногами, зачем ты в этом месте маяк запустил? Что нашёл?

Владимир словно разделился пополам. Одна его половина кричала: скажи, что золото тут! Начнутся подводные работы, возня, суета, и ты получишь несколько дней отсрочки, будешь ждать случая, ловить свой шанс и, кто знает, может быть, убежишь, как убегал все последние годы. Но вторая половина думала о той вещице, которая лежала в кейсе у Кагановича. И эта вещица почему-то казалась важнее, чем отсрочка, чем проклятые тонны золота, важнее даже, чем сама его утомительная жизнь.

— Ничего не говоришь. И это обидно. Я-то рассчитывал хотя бы на честный ответ.

— Здесь нет золота, — неожиданно для себя выпалил Владимир. — Здесь груда пустых сундуков. Золота вообще нет на дне бухты.

— Вот это другой разговор.

Олигарх не выказал ни малейшего удивления. Казалось, что Владимир всего лишь признался в давно содеянной шалости, о которой и так всем известно.

— Ты знал про это?

— Конечно.

— А зачем же заставлял меня просматривать дно? На кой чёрт мы тут три дня круги нарезали?

— Володя, не кипятись. Ради тебя все это делалось. Только ради тебя.

— Объясни, я ничего не понимаю.

— Да что тут понимать! Я увёз тебя из Москвы, накачанного снотворным по самое не могу. Голодного и напуганного. Ты смотрел на всех, как зверь. А теперь отдышался и начинаешь нормально разговаривать.

— Вот так отдышался. Чуть не утонул! Между прочим, из-за того, что слишком много разглядывал дно.

— А я тебя не торопил. Я же понятную команду дал неделю назад — балдеть. Хотел, чтобы ты успокоился, перестал оглядываться. И начал нормально работать…

— Ага, понятную команду. Ищи золото или иди на все четыре стороны, в сине море с головой. А сам укатил…

— Ты тут напрягался, а я там напрягался. У тебя есть результаты, и у меня есть. Надеюсь, оценишь.

Олигарх открыл кейс, достал футляр с кольцом.

— Ты даже не взглянешь? Обиделся, что ли? А, да, забыл, что ты и так всё видишь. Как с тобой, однако, тяжело. Всех подряд, насквозь… Какое счастье, что я не женщина. А как женщина может это выносить? Любая должна прямо при первой же встрече дать тебе пощёчину и потребовать жениться!

Каганович начал трепаться в своем обычном стиле, стараясь, видимо, сгладить некую торжественность момента. Владимир сидел молча и не сводил глаз с футляра.

— Всё, всё, молчу, не то по шее получу и подвиг свой не совершу, — заржал олигарх.

— Значит, у тебя была информация, что золота в заливе нет. И ты проверял меня на паршивость.

— Именно так всё и было. А как же? Нельзя без проверки. Мы ж с тобой великое дело затеваем.

— Какое еще дело? Золота нет, значит, нет и великих дел.

Каганович, казалось, стал ещё внимательней. Его холодные голубые глаза медленно выворачивали Владимира наизнанку.

— Нет, золото есть. Просто оно не под водой. Оно закопано на берегу. И мы его обязательно найдём. Очень скоро найдём. Я проверял тебя, точно. И убедился, что имею дело с надёжным партнёром. Но давай немного отвлечёмся. Погляди вот на это.

— Вижу. Странная печатка какая-то.

— Друг мой, эта вещичка может оказаться гораздо ценнее кучи испанских дублонов. Смотри…

Каганович открыл футляр, достал из него массивное серое кольцо. Похоже, старинное, но рисунок печати совершенно чёткий, не пострадавший от времени, как будто сделанный вчера. Вообще, на вид ничего замечательного, если бы не эта странная чернота, абсолютная непрозрачность, неприступность.

— Я выкупил его в новосибирском Академгородке. Сколько заплатил, не скажу, потому что не поверишь. Оно там хранилось в толстом свинцовом сейфе. И всё равно, говорят, целый корпус ловил от него кайф. Глюки были, как будто обкурились все. У некоторых голова болела. А кое-кто от рака вылечился.

— Сплетни?

— Нет, Володя, не сплетни. Стал бы я такие бабки платить… Солидные документы есть, с подписями лучших учёных. Его пытались просветить. Безуспешно. Анализ по изотопам провели, оказалось, что возраст — пять миллионов лет. Сам понимаешь, тогда с палками-копалками бегали и колец не делали.

— Похоже на алюминий?

— Не совсем. Это сплав алюминия и скандия. Технологически непонятный даже сегодня. На рисунке — химера, чудовище с головой льва, телом козы и хвостом змеи.

— Мне кажется, печать может быть крышкой. Оно должно открываться.

— Молодец, хорошо соображаешь. Это крышка. Но открывать её нельзя.

— Почему? Химера выскочит и укусит?

Каганович совершенно перестал смеяться. Он, видимо, вынашивал какие-то планы, связанные с этим кольцом, рассчитывал, что его можно будет использовать. Но как? Для чего? Что там внутри, такое страшное?

— Внутри калифорний. Ты не физик, не понимаешь, что это значит. Калифорний — редчайший элемент. На земле в естественном виде его практически нет. Чтобы его синтезировать, нужен реактор мощностью, как у Чернобыльской АЭС. Цена грамма — миллионы долларов.

— Радиоактивный металл? Вот в этом колечке? Бред какой-то.

— Дослушай. Если его открыть, нас тут всех зажарит сразу. Сплав не пропускает излучения. Почему — непонятно. Физики в Новосибирске голову ломали. Ничего не придумали. А я решил, что только ты способен с такой вещичкой справиться.

— Можно взять?

— Держи.

Владимир осторожно взял печатку в руки. Покрутил, осмотрел. Попробовал надеть на палец. Кольцо оказалось велико — только на большом пальце сидело крепко. Но ощущений никаких. Интересная штуковина…

— Я оставлю его тебе, — сказал Каганович. — Подумай, посмотри пока что. Только уж не ныряй с ним, пожалуйста. Да и без него лучше тебе не нырять… И ещё кое-что есть для тебя.

Олигарх достал из кейса фотографию и держал её, повернув изображением к себе.

— Я нашёл в России одного человека. Тебе будет интересно.

Владимир не мог увидеть обратной стороны фотографии, но сразу понял, что на ней — Женя, его Женечка, потерянная три года назад.

— Хочешь меня шантажировать её жизнью? Сильный козырь.

— Владимир Иванович! Ты, прости меня, сволочь. Я поднимаю на ноги половину Сибири, бросаю все дела, ищу, — и нахожу! Заметь, только для того, чтобы ты успокоился, чтобы ничего не тянуло за душу. А ты обвиняешь меня в примитивном шантаже!

— Где она?

— Евгения Александровна живет в Красноярске. Если хочешь, я сейчас позвоню, — олигарх достал из кармана брюк мобильник, — и через восемь часов она будет здесь, на яхте. Быстрее не могу, я же не Хоттабыч, а всего лишь Каганович.

— Да, я хочу её видеть.

— Нет проблем. Только реши, как тебе её доставить — с мужем, с ребёнком? Или одну?

— Что? У неё муж? Ребёнок?…

— Да. Смотри. А я, пожалуй, пойду. Если что нужно будет — зови.

Каганович аккуратно положил на стол фотографию и исчез. Владимир опустил глаза и никак не мог заставить себя посмотреть на чужое счастье, которое когда-то принадлежало только ему.

* * *

Женя появилась в его жизни восемь лет назад, после больницы. В больнице ему было плохо, настолько плохо, что не запомнилось ничего. Бред спутался с реальностью, душа расставалась с телом… А когда внезапно выздоровел, тут же ушел домой, не взяв даже больничный. Да он и не был нужен. Тогда Владимир, двадцатипятилетний выпускник университета, работал ночным сторожем в детском саду. Платили копейки, но и не спрашивали ничего.

Это был грустный эпизод в его биографии. Молодой крепкий парень, программист, подцепил клещевой энцефалит, а после него — какое-то хитрое воспаление мозга. Отец его, Иван Владимирович Калинин, на волне перестройки сделал политическую карьеру областного масштаба, стал депутатом, планировал для сына блестящее будущее. И тут эта болезнь… Владимир часто бредил, заговаривался. Тогда они с отцом разъехались. Депутат получил служебную квартиру, все силы бросил на её приватизацию. Сыну, правда, помог: оставил свое жильё, устроил в детский сад сторожем, иногда подкидывал денег. Но — сторонился.

Владимир стал изгоем. Друзья растворились, при случайных встречах старались не замечать. Знакомые девушки разбежались, как от чумы. Он всё больше погружался в себя, ходил по ночам на работу, днём — в магазин, а в остальное время лежал на диване в пустой тёмной квартире и ни о чём не думал.

Так прошло полгода. Была зима, февраль. Серое небо висело низко над городом, Владимир шёл своим обычным маршрутом с работы домой, и глядел под ноги.

— Эй ты, длинный! — окликнули вдруг его.

Он добавил ходу, не оглядываясь.

— Стой, уродина, кому сказали! — Сзади схватили за плечо, развернули. — Куда бежишь, чмо?

Владимир увидел перед собой двух парней. Им что-то было нужно от него, но что, он не мог понять. Улыбнулся в ответ.

— Что ты лыбу давишь, козёл?

Последовало несколько ударов по лицу, в живот, в грудь. Его обшарили, вытащили из карманов деньги и телефон. И прицельно, точно треснули в челюсть.

В голове что-то вспыхнуло. Он, кажется, упал, потом поднялся, но не мог понять, где находится, потому что всё вокруг стало полупрозрачным — и дома, и машины, и земля под ногами превратились в контуры. Всё растворилось, смешалось. Владимир видел сквозь стены, сквозь людей, сквозь землю, и это было так страшно, так непривычно, что он отключился. Пришёл в себя уже в больнице. Ему сообщили, что целую неделю он находился между жизнью и смертью, но сегодня, кажется, температура спала и дело пошло на поправку.

Потом он отлёживался дома. Отец не приезжал, был очень занят: шла очередная предвыборная кампания. А через пару дней явилась неожиданная гостья — медсестра. Сказала, что её прислали из больницы, полагается провести осмотр. Достала из сумочки фонендоскоп. Владимир оголил торс, дал себя прослушать. Ему и в голову не пришло, что слушают врачи, но никак не медсёстры… Она водила по его груди холодным кружком, прислушиваясь к дыханию, и вдруг начала гладить его ладонью и совершенно по-детски разревелась: «Я так боялась, что ты умрёшь!..»

Само собой, плачущую девушку нужно было успокоить. Владимир приобнял её, уткнулся носом в её волосы, вдохнул её запах и неожиданно завёлся. Всё полетело кувырком: одежда, медицинские штуковинки, подушки… Они оказались на диване, он подмял её под себя, поражаясь тому, какое горячее у неё тело, какая маленькая, белая грудь, какая она податливая и гибкая. В самый последний момент девушка тоненько вскрикнула, но не оттолкнула его, наоборот, прижалась к нему отчаянно, отказываясь от себя полностью, доверяясь так, что у него непривычно ёкнуло сердце.

Были девушки и до неё у Владимира в Иванове, городе невест. Сколько их было? Неважно. Может, пять, а может — пятьдесят. Но никто не сумел так вскрикнуть, никто так отчаянно не бросился навстречу, отдаваясь и забываясь.

Она стала его любовницей прежде, чем он узнал её имя — Женя Самарина, 21 год, выпускница медицинского училища. Он стал её первым мужчиной и понял это сразу. И почему-то, когда безумный натиск ослаб, когда улеглось волненье, она не стала лишней в его доме. Всю ночь он не сводил с неё глаз, не давал ей спать, расспрашивал, рассказывал, и вновь вскипала кровь, и накинутая было рубашка летела прочь, и горячее тело Жени отогревало в нём что-то запредельное, непонятное, страшное даже…

Серым февральским утром, крепко обнимая измученную спящую девушку, Владимир понял, что влюбился.

* * *

Молодая симпатичная парочка. У женщины на руках младенец с пустышкой. Семья… Значит, всё, около них ему нечего делать. И в России нечего делать. Остаётся довериться судьбе и следовать за своим таинственным дарованием — искать клады. И хватит уже сомневаться!

Он поднялся на палубу в решительном настроении, нашёл олигарха:

— Я готов к настоящей работе, Павел Алексеевич.

— Вот и хорошо. Будем начинать.

— Сначала давай уладим формальности.

— Слушаю очень внимательно. Выполню все твои пожелания, о мой повелитель!

— У меня есть документы?

— Наконец-то! Первый деловой вопрос за неделю. Давай снова откроем этот кейс. Мы в нём невнимательно копошились в прошлый раз…

Они устроились за обеденным столиком на корме, и Каганович, изображая фокусника, начал доставать из кейса документы.

— Что это у нас? Ага, твой русский паспорт. Можешь выбросить за борт — с ним ты попадёшь только на нары. Не хочешь выбрасывать? Оставь. Засуши в нем маргаритку. Очень, очень трогательно. Ладно, идем дальше. А это что за корочки? Паспорт гражданина Израиля? На имя Марка Борисовича Успенского? Ни фига себе. Фото кто-то наклеил твое. Провокация! Немедленно позвони на опорный пункт, вызови дружинников.

Каганович весело ржал, раскладывая по столу бумаги, наслаждаясь своим могуществом. В чём-то он был действительно равен джинну.

— Водительские права. Не по-русски что-то написано, и опять твою фотку приляпали. Так… Вот документы на яхту «Пифагор». Право собственности… Печать нотариуса… А это что? Пластиковые карточки. Раз, два, три. Эх ты! На них циферки. Небось денежки можно снимать. Пойдет Марк в маркет и купит Марк в маркете марки! Скороговорка получается.

— Значит, я Марк Борисович? Вот так обозвал.

— А что тебе не так? Не Мойша Соломонович, во всяком случае. И потом, это временно. Мы вернёмся в Россию не как просители… И ты ещё будешь Владимиром Красное Солнышко, спасителем земли русской.

— Павел Алексеич, если эта яхта и вправду моя… Я хотел бы её продать.

— Отлично. Сколько просишь? За сто сундуков с дублонами отдашь?

— Да откуда мне знать, сколько она стоит? Надеюсь, что ты поможешь.

Каганович внимательно посмотрел на Владимира, сморщил лоб, обдумывая догадку.

— Я понял, Володя. Ты хочешь продать яхту, и отправить деньги ей, да?

— Да.

Владимир ещё раз удивился способностям олигарха. Он и в самом деле видел насквозь, но не стены, а людей.

— Тогда поступи по-умному. Если сразу прислать много денег, её вычислят. Начнется слежка, провокации, допросы… Будут через неё искать тебя.

— Да, я не подумал. Как же быть?

— Очень просто. Яхту оставь в покое. Она для этого не нужна. Помнишь про фонд «Пиренеи»? Если я попрошу… А я убедительно попрошу. Фонд откроет счёт в Швейцарии на имя её ребенка, и до его совершеннолетия она будет получать проценты по карточке. А когда пацанёнку исполнится восемнадцать, он окажется владельцем всей суммы. К тому времени тебя уже не будут искать, ты уже будешь национальной гордостью, может быть, даже премьер-министром… Карточку доставят мои люди. Честно тебе скажу, там за ней приглядывают. Мало ли что, вдруг всплывут старые связи. Не переживай, всё под контролем. Вчера только с губернатором в баньке парился. Обговорил нюансы. Ничего ей не угрожает. Да, большие проценты нельзя платить, заметят. Тысяч сто в месяц… В Красноярске этого за глаза хватит на жизнь.

— Не обманешь?

— Конечно, обману. Всю жизнь мечтал — урвать тыщ сто, купить «девятку» баклажанного цвета, поехать на дискотеку в Мытищи, снять крутых тёлок из кулинарного техникума! У них же книжки санитарные, значит — не заразишься!

Неожиданно отлегло от сердца. Владимир понял, что нужен Кагановичу настолько, что бояться ему нечего. И сомневаться не нужно. Всё будет хорошо. У неё никогда не будет больше проблем. Надо только найти этот чёртов клад.

— Ладно, хорош ржать. Поплыли, что ли, за золотом.

Каганович мгновенно выпрямился и даже побледнел:

— А ты знаешь, куда плыть?

— Догадываюсь.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи, очень я люблю былины и саги в твоём исполнении. — Олигарх снова взял себя в руки, попытался балагурить.

— Мы купались около острова Сан-Мартин. Он, как я выяснил, погружается в воду…

* * *

Первый свой клад Владимир нашёл через месяц после выхода из больницы. У него уже было за это время несколько «сеансов», как он про себя называл проявления неожиданно приобретенного дара. Первый свалил его с ног и чуть не загнал в могилу. После второго была температура, но недолго. После третьего болела голова, а дальше «сеансы» стали приносить лишь усталость. Он научился включать своё особенное зрение в нужном месте и в нужное время: выкидывал всё из головы, напрягал глаза, разглядывая какую-нибудь мелочь, и неожиданно контуры предметов становились расплывчатыми, похожими на трёхмерную схему, и можно было скользить взглядом внутрь, глубже и глубже, рассматривая детали. Постепенно Владимир натренировался, стал видеть довольно удаленные объекты. Не всегда удавалось определить, что именно скрывается под землёй или за стеной дома. Легче всего было распознать плотные контуры металлических предметов, не тронутых коррозией.

Жизнь заставила Владимира воспользоваться своим необычным даром. С работы, пусть и копеечной, его выставили за прогулы. Отец предлагал устроиться на госслужбу и иной помощи не обещал. Но это было совсем не то. Предназначение виделось в великих делах, приключениях и бескрайней свободе, и уж никак не в унылой офисной карьере.

…Владимир отправился на большой пустырь в центре города, где только что снесли два жилых квартала и начинали строить огромный торговый центр. По пустырю ходили мужики с теодолитом, что-то вымеряли. Месяц назад тут стояли ветхие частные домишки, а сейчас было ровное поле, в несколько раз больше футбольного. Фундамент копать пока не начали.

Владимир включил глаза «на полную». Два часа ходил по пустырю, напрягался изо всех сил и даже несколько раз падал в грязь, потеряв равновесие. Под землей лежали тысячи предметов: черепки, крестики, осколки посуды, бутылки, пробки, кружки, мотки проволоки, гвозди, скобы, камни… Практически везде они были рассыпаны в верхнем метре почвы, а кое-где заменяли саму почву, скапливаясь огромными кучами. От разглядывания множества предметов закружилась, а потом зверски заболела голова.

Но поиски были не напрасны: взгляд в конце концов наткнулся на металлическую коробку, в которой просматривались контуры монет. Владимир отметил место и ушёл, решив дождаться вечера. Этот апрельский вечер принёс ему неплохую добычу. Он откопал ящичек, обитый почти сгнившей жестью. В нём лежал сверток — в промасленной ветоши скрывались четыре десятка золотых червонцев, массивное кольцо, серьги, нитка жемчуга, истлевшие бумаги.

Он тут же ринулся к скупщикам. О последствиях как-то не думалось. Хотелось нормально поесть, выпить, перестать стыдливо прятать глаза перед Женей. Отношения их подошли к опасной черте, и надо было куда-то двигаться. Или решаться на что-то серьезное, или не морочить девушке голову. Если бы это была одна из его прежних знакомых, Владимир не стал бы сомневаться. Гуд бай, крошка, найдётся другая… Но Женей он рисковать не мог.

Он заложил серьги, назвав вымышленные имя и адрес. Паспорт у него не спрашивали, но хозяйка ломбарда, пожилая армянка, очень внимательно «сфотографировала» его внешность. Владимир получил от неё восемь тысяч рублей, и уже собирался шагнуть за порог, когда она окликнула его: дарагой, падажди, вот от меня ещё две тысячи, приходи, дарагой, когда захочешь, самую лучшую цену дадим.

И был пир, и они провели с Женей чудесные выходные. Уехали на Волгу, в маленький старинный городок Плёс, ходили вдоль ещё не вскрывшейся ото льда реки, ели шашлыки, забирались по скользкому склону на высокую гору и целовались везде — на улицах, на причале, около входа в храм… Он предложил ей выйти за него замуж. Она целый день не отвечала, отводила глаза и отпихивала его маленькими ладошками, когда он слишком горячо начинал приставать к ней. Ответила только вечером, в гостинице, после долгих, утомительно-прекрасных любовных игр:

— Я не выйду за тебя, Вов. Но и не брошу тебя никогда.

Тогда он ничего не понял. Решил, что не стоит слушать женскую болтовню.

* * *

Каганович развил бурную деятельность. Яхта была пришвартована к берегу, для передвижения над заливом вызван вертолёт. Через полчаса Владимир оказался вновь у острова Сан-Мартин. Вертолёт прочесал весь затонувший берег, и под метровым слоем песка обнаружились четыре рва — длиной по пятьдесят метров и шириной около четырёх. Три века назад они находились на суше, на небольшом поле, отделенном от моря невысокими рифами. Рвы были рукотворные: известняк, из которого состояло побережье, был разбит и вынут, а после вновь засыпан, только не так плотно, как прежде. Да и куски его были во много раз меньше, чем вокруг, на нетронутых участках. Владимир определил все места раскопов, их GPS-координаты зафиксировали.

Он увидел, что в одном из рвов было почти пусто. Вероятно, туда сгружались пряности, украшения, жемчуг и прочая недолговечная мелочь. Три других рва были наполнены золотом. Объёмы клада потрясали — три траншеи, плотно заполненные драгоценным металлом. Даже Каганович, владевший состоянием, сравнимым со стоимостью клада, притих, поджал губы и стал чрезвычайно серьёзен и собран.

Владимир, вернувшись с разведки, спустился в каюту передохнуть. На глаза попалась коробочка с кольцом. Он ещё раз рассмотрел печатку, напрягая глаза, пытаясь проникнуть вглубь. И опять — полная темнота. Надел кольцо на большой палец и завалился на тахту. Вертел руку так и эдак, прикидывая, как можно заглянуть внутрь непонятного предмета. Потом задремал.

…По ровной глади залива Виго плывёт красная сеть с продолговатыми крупными ячейками. Они с Кагановичем тянут её на борт яхты, а она скользит по палубе, перекатывается через борт и снова уходит в море. «Держи, держи!» — кричит олигарх. Владимир хватается за сеть и видит на ней цифры, к каждой клетке прилагается горсть циферок и каких-то символов. Он пытается разглядеть их, хватает сеть, но она скользит и убегает за борт всё быстрее, и уже утянула за собой матросов. Вот Газали в белой капитанской фуражке скользит по ней, как по катку, катится к горизонту, нет, он катится по пляжу, а пляж тоже расчерчен на клетки. Вот Сергей прыгает из клетки в клетку и тоже кричит: «Держи!» И Владимир старается держать, только в руках уже не сеть, а химера. Она тяжёлая, похоже, золотая, и тянет, тянет на дно, и становится темно…

Тьфу, чёртов кошмар. Какая дурь в голову лезет! Владимир аж подскочил на тахте. Протёр глаза. Огляделся. Привычно напряг зрение, проглядывая яхту насквозь. И заметил, что видит гораздо дальше, чем обычно. Вероятно, не стоило класть руку с кольцом под голову… Или, наоборот, стоило? Решил пока оставить печатку на пальце — посмотреть, что будет дальше. А чтобы не пострадать от глюков, попросил охранника держаться поблизости.

Сергей только хмыкнул, услышав такую просьбу:

— Не переживай, красавчик. Буду тебе родной матерью. Собирайся, пойдём на берег. Паша разрешил прошвырнуться по магазинам.

Степень свободы Владимира повысили. Разрешили покинуть плавучую тюрьму, оказали доверие. Сам олигарх умчался встречаться с нужными людьми из высшего генералитета Испании: операция требовала прикрытия. Одновременно в бухту Виго вошел контейнеровоз «Петр Столыпин», принадлежащий Кагановичу, и бросил якорь неподалёку от острова Сан-Мартин.

Владимир с удовольствием отправился на берег. Они с Сергеем пообедали, выпили сухого вина, полюбовались морем и женщинами, которых тут было в избытке. Наконец-то можно ходить по твёрдой земле, глядеть на толпы пёстро одетых туристов, слушать их разноязыкую болтовню. На яхте давило не только замкнутое пространство, но и неизменно молчаливые матросы, всё время одни и те же.

Мысль сбежать не оставила ещё Владимира, но стала какой-то неубедительной, и он отмахивался от неё, как от назойливой осенней мухи. Бежать было некуда, да и незачем. Впереди прекрасное будущее, великие дела. В конце концов, не случайно же был послан ему этот дар! Он обязательно изменит мир. Начнется новая эпоха, золотой век человечества. Всё, что было потеряно, вернётся к людям и будет служить им. А стартовый капитал уже найден.

— Вов, что ты просто так шатаешься? Купи себе что-нибудь. — Сергей неожиданно вернул его с небес на землю.

— Купить? А что я могу купить?

— Да что хочешь. Оденься по-человечески. Часы купи. Браслет какой-нибудь… Серьёзно тебе говорю, а то Паша тебя уважать перестанет.

Тут только Владимир обратил внимание на свою одежду: белые матросские штаны и дешёвая рубашка. Надо же, неделю он ходит в этом смешном наряде!

— Серёж, ты помоги мне. Я ничего не понимаю в этих делах.

— Ага, опять я должен тебя спасать. Вот свалился на мою голову!

Охранник тихо матюгнулся и повёл Владимира по бутикам, что-то попутно рассказывая про коттоны. Матросские шмотки вскоре полетели в урну. Их место занял удобнейший бежевый костюм. Волшебная пластиковая карточка исполняла любые желания, и это начинало нравиться. Сам собой купился телефон с непонятным испанским меню, потом тёмные очки, серебряная цепочка с маленьким католическим крестиком. Сергей предложил купить массивную золотую зажигалку с гербом города Виго.

— Я же не курю!

— А, ерунда. Сегодня вечером пьянка ожидается. Закуришь.

— Что ещё за пьянка?

— Паша команду дал. Всем прибыть на борт и приготовиться к разврату.

Последовали визиты в парикмахерскую и спа-салон. Владимира стригли, брили, массировали, накладывали маски, тёрли, щипали, попытались даже сделать маникюр. Но тут он послал всех подальше, хотя Сергей, не отходивший от него ни на шаг, объяснял, что разврат — дело серьёзное и без маникюра ему никак нельзя.

Потом они ещё долго сидели на набережной, пили кофе, снова разглядывали женщин и громко обсуждали их достоинства, пользуясь тем, что русского тут почти никто не знает.

Возвращались на яхту затемно. Она отошла от берега на середину залива, пришлось добираться на моторке. Владимир не узнал судна: «Пифагор» был сплошь увешан гирляндами, связками воздушных шаров, букетами. На носовой палубе появились столики и небольшая эстрада, громоздились колонки. Между столиками прыгал невысокий мужичок с микрофоном и хрипло пел что-то до боли знакомое. Неужели…

— Ага, это Архаров, — подтвердил Сергей. — Он у нас всегда поёт.

На яхте было множество гостей. «Пифагор» сверкал, светился, вспыхивал искрами. Звенели бокалы. Шикарные красотки призывно улыбались на каждом шагу. Кагановича нигде не было. Владимир обошёл яхту и уже собирался скрыться у себя в каюте, как сзади ему шепнули: не уходи, сейчас он появится, ты тут нужен…

Олигарх прибыл на том же самом глиссере. Вечером это выглядело ещё эффектнее — вынырнули на дикой скорости из тьмы, разворот, брызги, и вновь лодка застыла в нескольких сантиметрах от борта «Пифагора». Гости захлопали. В глиссер спрыгнули два матроса, пришвартовали его, помогли подняться на борт Кагановичу и его спутнице. Капитанша, стройная маленькая шатенка, гордо подняв голову, прошла сквозь строй раззолоченных дам. На ней был легкомысленный костюмчик в полосочку, кроссовки, и, кажется, никакой косметики.

Владимир решил непременно познакомиться с этой презирающей условности особой. Ждать случая не пришлось — Каганович, не обращая внимания на гостей, подошел к нему с распахнутыми объятиями. Обнял, похлопал по спине, развернул лицом к девушке.

— Знакомься, Володя, это Яфа. Мит, Яфа, плиз, хи из Владимир.

Рукопожатие было неожиданно крепким, почти мужским. После него неуместны были уже всякие штучки с целованием рук. И комплименты, вертевшиеся на языке, улетучились.

А в руках Кагановича оказался микрофон:

— Ледис энд джентльмен! Сеньоры и сеньориты! Сегодня великий день! Гран диа, греат дэй!

Владимир заметил, что несколько человек протянули к олигарху диктофоны. «Заявление для прессы», — догадался он.

— Простите, дальше только на русском. Имею честь сделать сообщение. Сегодня, 21 октября, в годовщину великой битвы, благотворительный фонд «Пиренеи» обнаружил сокровище. Золото с затопленных галеонов! Оно более трёхсот лет скрывалось в глубинах залива Виго. Клад обладает исключительной исторической ценностью, и я попрошу вас быть предельно осторожными в своих комментариях. Прошу не называть никаких координат и не оценивать стоимость клада. Во избежание несчастных случаев. Имею честь сообщить, что в соответствии с испанскими законами половина найденных ценностей будет передана государству. Оставшаяся часть поступит в оперативное распоряжение фонда и послужит высоким целям, которые мы исповедуем. Поздравляю вас! Прошу выключить диктофоны и быть гостями на небольшом празднике.

Олигарх демонстративно отвернулся от публики, давая понять, что больше информации не будет. Он снова обнял Владимира и потихоньку шепнул ему:

— Водолазы уже расковыряли одну траншею. Подняли образцы.

Каганович протянул Владимиру маленькую, но увесистую золотую монету. Она была неправильной формы, напоминала обмылок с тонкими краями.

— Испанская осьмушка. Двадцать семь граммов. На одной стороне — крест, на другой — старый герб Испании. Если переплавить в чистый металл, то почти тысяча евро. А если оставить как есть… Первая монета из залива Виго… Думаю, можно и сто тысяч за неё поиметь.

— Мы должны поговорить о делах?

— Нет, — весело рассмеялся олигарх. — Никаких дел, всё к чёрту! Вино и женщины! Развлекайся! Кстати, составь компанию Яфе. Она ни слова по-русски не понимает, так что можешь рассказать ей что-нибудь нудное. Главное — взволнованным голосом…

Каганович манерно поклонился и соединил их руки. А после легко подтолкнул Владимира коленкой под зад и засмеялся, поднимая бокал с шампанским.

Владимир понял, что Яфа — подарок, и весьма ценный. И почувствовал, что благодарен весело ржущему олигарху.

* * *

Нет на свете ничего глупей, чем влюбленная парочка. Причем дуракам непременно везёт — Владимир убеждался в этом сто раз.

За Женей он готов был и головой в омут, и на танки грудью, и даже в ЗАГС, хотя последнее, пожалуй, было всего страшней. Он вырос без матери, приглядывать за ним было некому. Дед изредка гладил по голове и совал в карман денежку — на мальчишеские забавы. Отец кормил, покупал какие-то шмотки, но ни учёбой, ни личной жизнью никогда не интересовался. Само собой, при такой жизни главной ценностью для Владимира стала свобода, и ему странно и страшно было предлагать едва знакомой девушке руку и сердце. Но он сделал это.

Женя вроде бы и отказала, и в то же время сказала «не брошу». А через неделю потащила к родителям — знакомиться.

Её родители жили в маленьком городе Шуя, в 30 километрах от Иванова. Знакомство прошло успешно и очень быстро: отец-алкаш был рад поводу выпить, сходу хлопнул три стопки и начал валиться набок. Измученной матери было не до гостей. Даже толком не перекусив, они с Женей убежали из родительского дома и отправились гулять по городу. Бродили по старинным улочкам с вековыми липами, любовались широким разливом реки с высокого берега. И здесь, на берегу, Владимира вдруг накрыло, яркая весенняя картинка развалилась, показались сероватые контуры, прочертилась глубь земли: остатки свай, срубов, черепки, обломки инструментов и — горсть монет.

— Женя, мы сможем найти лопату? — спросил он.

— Здесь нельзя копать, это же древний крепостной вал, — напугалась она.

— Не бойся, мы совсем чуть-чуть.

Они выпросили лопату в Доме детского творчества, где у Жени были знакомые: школьницей занималась тут в драмкружке. Вернулись на горку. И в самом деле, Владимир копнул всего пару раз и вместе с песком выбросил под ноги девушке горсть монет. Яму аккуратно зарыли, засыпали прелой листвой, затоптали. Лопату вернули в Дом творчества и там же, в туалете, вымыли руки, отмыли монеты.

Владимир завернул их в платок, все, кроме одной двухкопеечной денежки, на которой хорошо был виден год — 1788-й.

— У вас в городе есть антикварная лавка, магазин какой-нибудь, ломбард?

— Не знаю даже… Я никогда в таких местах не бывала.

— А валюту кто-нибудь продаёт с рук?

— Да, около банка всё время сидит мужик, предлагает валюту.

— Идём туда.

Около банка дежурил молоденький скупщик, худенький, гнусавый, чуть косоглазый. Он заметно побледнел, увидев, что ему предлагают. Долго крутил монету так и эдак, рассматривал шрифт, насечки. Начал знакомиться:

— Меня зовут Димон, я тут один работаю. Никто кроме меня в таких вещах не понимает, даже не ищите. И деньги нормальные только я дам.

Димон задал сотню вопросов — кто такой, как зовут, где живёшь, где нашёл, есть ли ещё монеты или, может, иконы? Владимир отвечал уклончиво. В конце концов попытался забрать монету из цепких лап перекупщика — или возвращай, или гони деньгу.

— О чём ты говоришь? Заплачу.

— Сколько?

Димон быстро огляделся и, не увидев вокруг никого подозрительного, достал из-за пазухи пачку тысячных. Отсчитал пятьдесят штук и протянул Владимиру:

— Больше не могу. И так в убыток беру. Просто для коллекции нужна.

Владимир быстро сунул деньги в карман и, не прощаясь, пошёл прочь.

— Телефон оставь! — гнусавил вдогонку перекупщик.

Они с Женей тут же взяли такси и уехали в Иваново. Всю дорогу она молчала, и только по широко открытым глазам можно было понять, как ей страшно.

* * *

На «Пифагоре» бушевал праздник. Гремела музыка, по палубе сновали официанты с подносами. Каганович, обнявшись с Архаровым, пел про есаула и коня. А Владимир водил девушку за руку и безостановочно говорил. Они изрядно выпили, и язык его развязался не на шутку. Яфа внимательно смотрела на своего спутника, но ни разу не кивнула — не понимала ни слова.

«А это и в самом деле увлекательно», — думал Владимир. Он тащил её за руку по палубе, брал у очередного официанта два бокала шампанского: окей, Яфа, дриньк, за тебя, красавица… И горячо шептал ей в ухо все подряд — про Россию, про себя, про свой неудавшийся роман, даже, кажется, читал стихи Есенина, сбиваясь на каждой строчке.

Владимир провёл девушку на самый нос яхты, поставил за фальшборт, имитируя сцену из «Титаника». Она догадалась, подняла руки, как крылья, и в первый раз улыбнулась ему. Он обнял её сзади, прижался к ней. Кровь моментально ударила в голову. Владимир буквально захлебнулся желанием, пробрался рукой под полосатую блузку, нашарив небольшие крепкие грудки с острыми сосками, твёрдый плоский живот. Он медленно сходил с ума и шептал ей на ухо: «Если ты прыгнешь, то и я прыгну, слышишь, красавица, я обязательно прыгну за тобой».

Небо над заливом неожиданно вспыхнуло и раскололось пополам. С «Петра Столыпина», стоящего в полумиле от яхты, грянул салют. Это был грандиозный салют, достойный своего заказчика. Огромные цветы распускались в ночном небе, меж ними змеились лианы, ракеты расчерчивали черноту, разлетались тысячами искр, отражаясь в тёмном молчаливом море. Публика аплодировала.

— Господа, у нас — день Нептуна! Наптьюн дэй! Кто не знает, что это такое, тому не повезло! — кричал в микрофон Каганович.

С правого борта спустили небольшую платформу — она оказалась в метре над морем. Неожиданно появился вертолёт, прожектор прошил тьму, высветив борт и висящую над волнами площадку. Стало шумно, по воде пошла грозная рябь от винтов.

Первым в море прыгнул Архаров под всеобщий хохот. Тут же вынырнул, помахал всем рукой и легко поплыл прямо в одежде, огибая яхту.

— Господа, ледис энд джентльмен, прошу, велкам, грозный царь Нептун требует жертв!

Скидывая пиджаки, на платформу выбрались несколько мужчин, один за другим сиганули в воду с криками на разных языках. Одного раскачали за руки и за ноги и выбросили прямо через борт.

Владимир был на особом положении и не опасался за себя и свою спутницу. Их никто бы не посмел бросить в воду. Но он жаждал уединения и потащил девушку в капитанскую рубку. У штурвала дежурил Газали — он понимающе подмигнул и показал пальцем наверх. Пришлось пробираться на второй этаж, потом по узенькой лестнице на крышу. На ступеньках они вдруг начали целоваться, да так отчаянно, что чуть не скатились назад в рубку. Владимир потянул Яфу за руку на крышу. Там стояли колонки и суетился мужик в наушниках. Опять помеха! Парочка с хохотом рухнула на четвереньки и забралась под звукооператорский пульт.

А внизу, на палубе, кипело веселье. Каганович обещал за лучший прыжок в море невероятный приз, и мокрые мужики вовсю соревновались, сигая с нижней палубы через борт. К ним присоединились и несколько дам. Каждый прыжок сопровождался хохотом, аплодисментами и взрывами салюта со «Столыпина».

— Ху из зэ бест! — орал в микрофон Каганович.

Неожиданно вертолёт сорвался с места, дал небольшой полукруг, и начал пикировать на яхту, вращая прожектором.

— Спасайтесь! Сэйв юсэлвс! Сальвос! — вопил олигарх.

Вертолёт пролетел над самой палубой, чуть не срезав винтами мачту, и окатил публику водой. Теперь мокрыми были все. Толпа начала радостно скидывать с себя промокшие одежды. Официанты носили махровые полотенца, а вместо шампанского на подносах появилась водка и бутерброды с икрой.

Вертолёт поднялся выше и осветил всю яхту.

— Итак, господа, кто же бест, ху из лучший, кому мы отдадим наш приз? — В руке Кагановича блеснула золотая монета, первая осьмушка из самого знаменитого клада в мире. — Будем голосовать, господа? Вото, амигос?

Матросы «Пифагора» к тому времени всех вытащили из воды и вежливо оттесняли от бортов желающих нырнуть ещё раз. На палубе рекой лилась водка, летела в разные стороны одежда, полуголая публика с восторгом растирала друг друга полотенцами. Кое-где растиранье уже перешло в откровенные любовные игры.

И вдруг Яфа отняла у Владимира руку, выбралась из-под звукооператорского пульта, подбежала к краю площадки и крикнула вниз: «Стоп, вейт! Май тёрн!» Прежде чем кто-либо успел среагировать, она коротко разбежалась поперёк площадки и сильно прыгнула куда-то в темноту. Луч прожектора осветил маленький гибкий снаряд, пролетевший несколько метров над боковыми палубами и без единого всплеска воткнувшийся в чёрную воду с изрядной высоты. Толпа взорвалась аплодисментами.

Владимир сам не понял, зачем ему это, но ноги понесли его вслед за Яфой, он разбежался и с диким криком «Ураааааа!» прыгнул в темноту.

* * *

«Эль Мундо», Испания

«Старинное золото потребовало жертв»

Более трёхсот лет залив Виго хранил свою тайну. И вот вчера, 21 октября, золото, привезённое из Америки Мануэлем де Веласко, найдено. Разведывательные работы осуществлялись благотворительным фондом «Пиренеи» под патронажем Национальной гвардии Испании.

О стоимости клада точных сведений нет, известно только, что в соответствии с законодательством половина его поступит в бюджет страны, а половина останется в распоряжении фонда. Руководство фонда заверило, что средства будут израсходованы на благородные цели: борьбу с нищетой, гуманитарную помощь и развитие сети образовательных учреждений для людей с ограниченными возможностями.

К сожалению, радостная весть о находке была омрачена. Во время празднования трагически погибли два сотрудника фонда «Пиренеи»: Марк Успенский и Яфа Кассель. Ведётся расследование происшествия.

22 октября 2010 года

* * *

Да, не стоит прыгать за женщинами в пропасть! Даже если ты трезв, натренирован и застрахован на миллион долларов. А прыжки спьяну с двенадцатиметровой высоты, в ночное и весьма холодное уже октябрьское море — это чистое безумие.

Владимир летел долго, неожиданно долго. Он и не подозревал, что яхта столь высока. Желудок подскочил к самому горлу, ощущение верха и низа потерялось, и он ударился об воду весьма неловко, сильно отбив спину. В воде было абсолютно черно, всё кружилось и переворачивалось. Владимир сделал два-три гребка неизвестно в какую сторону и понял, что попал в западню. Но как следует напугаться не успел: сильные руки схватили его и стремительно потянули куда-то. Он решил, что на поверхность, и не сопротивлялся, стараясь сдерживать дыхание. К его лицу прижали пластиковый загубник от акваланга. Эти штуки Владимир видел на яхте и даже пробовал подышать, правда без погружения. Он потянул в себя солёную воду из загубника, проглотил. Следом за водой пошёл воздух. Несколько капель попали в дыхательное горло, нестерпимо хотелось закашляться, но он дышал и терпел, радуясь про себя, что Серёга такой ловкий. Второй раз уже спасает! Эх, и влетит от Кагановича, крику сколько будет…

Владимира тянули дальше и дальше, а поверхности всё ещё не было видно. Наоборот, в ушах характерно затрещало — то есть тянули не вверх, а вниз. Но сопротивляться было бесполезно, и он замер, осторожно вдыхая воздух через загубник. Впереди показались смутные контуры — что-то большое, тёмное. Владимир напряг зрение и увидел очертания подводного судна.

Вдруг загубник у него вырвали. Совсем рядом кто-то пытался отдышаться через тот же акваланг. Несколько секунд — и спасительную трубку вернули, маленькая твёрдая ладонь сделала это. Он догадался, чья это ладонь…

Водолазы втолкнули их в небольшую шлюзовую камеру. Девушка вцепилась во Владимира, придерживая у его рта загубник. Даже находясь на самом краю гибели, он чувствовал волнение, прижавшись к ней телом, и послушно согнулся, упихиваясь в шлюз. Люк снаружи закрылся, зажглась маленькая лампочка. Вода начала убывать, и через пару минут стало наконец видно, что к чему: лежащий на спине с подогнутыми ногами Владимир, испуганно тянущий воздух из загубника, и верхом на нём Яфа, в промокшей полосатой блузке, с обозначившейся под ней грудью, с аквалангом в руках.

Глава 2. МЕНОРА

«Эль Паис», Испания

«Самый большой клад планеты больше не принадлежит Испании»

21 октября, в годовщину знаменитой морской битвы при Виго, был наконец-то обнаружен груз галеонов, затонувших в заливе в 1703 году. Разведочные работы велись благотворительным фондом «Пиренеи». По оценкам экспертов, стоимость клада может достигать ста миллиардов евро, без учета исторической ценности.

Кому же достанется сокровище, по праву принадлежащее испанской нации? Глава попечительского совета фонда, русский нефтетрейдер Павел Каганович сделал заявление для прессы. В нём говорится, что половина стоимости клада поступит в оперативное распоряжение фонда.

В связи с этим хотелось бы задать правительству несколько вопросов. По какому праву русский нефтяной магнат распоряжается историческими ценностями и ведёт раскопки на территории нашей страны? Кто выплатит фонду «Пиренеи» денежный эквивалент половины стоимости клада, то есть 50 миллиардов евро? Каков объем траншей, сроки оплаты, а главное — кто заплатит? Налогоплательщики?

Русский олигарх Каганович заявил, что средства будут потрачены на благотворительность. Можно ли ему верить? По имеющимся у нас сведениям, у господина Кагановича криминальное прошлое. Есть к нему вопросы и у «Интерпола». Кроме того, уже как минимум два человека заплатили жизнью за это золото: 21 октября в заливе трагически погибли два человека. Тела их обнаружены береговой охраной.

23 октября 2010 года

* * *

«Вот и тело моё обнаружили», — подумал Владимир и отшвырнул листок.

Он попал из одной клетки в другую. Небольшая субмарина, на которой он оказался, была напичкана электроникой. Здесь были установлены различные системы слежения и радиолокации, множество самых разнообразных приборов, о назначении которых можно было только догадываться. Владимир внимательно просмотрел лодку насквозь и убедился, что она наверняка принадлежит какой-то разведке.

Его заперли в маленькой каюте, вкололи снотворное. Спал он долго, а когда проснулся, увидел на откидном столике возле узкой койки бутылку минеральной воды, свой бежевый костюм, высушенный и выглаженный, и пачку ксерокопий с новостями.

Новости мало обрадовали Владимира. Первое ощущение от свободы было волнующе приятным, но тут виновата Яфа и её промокшая блузка… Дальнейшие события оказались не слишком хороши.

Ему не разрешили выходить из каюты. По стуку в дверь безмолвный матрос приносил и уносил биотуалет. Больше никто не появлялся.

Владимир начал осматриваться и понял, что зрение стало другим. Взгляд скользил вдаль, убегал в глубину, доставал до дна, рвался дальше, через донные породы. Он побоялся забираться слишком глубоко и остановился. Видимо, так действовала начинка кольца, по-прежнему остававшегося на его большом пальце.

Странная мутация происходила со зрением — Владимир стал видеть координаты места, где находился. Глаза отмечали градусы, минуты и метры. Он каким-то непостижимым образом знал, что подводная лодка находится в 38°11’ северной широты и 9°53’ восточной долготы. К северу лежали залив Кальяри, остров Сардиния, в ста милях к югу — мыс Эль-Абьяд, Тунис. Впереди находилось Тирренское море, начинались глубины свыше трёх километров. А далеко позади остался Гибралтарский пролив, до него две тысячи километров. Если поделить пройденный путь на скорость лодки, получалось, что с момента его похищения прошло не менее трёх суток.

«Пора бы и поговорить им со мной», — подумал Владимир.

Лодка начала всплывать, и опять он знал это безо всяких приборов. Глубина 20… 10… 0. Стоп машинам! Впереди, сквозь переборки и двойные стенки корпуса, сквозь сплетение проводов и кабелей просматривались контуры надводного судна. Значит, предстоит пересадка.

И в самом деле, вскоре появился всё тот же молчаливый матрос и жестом пригласил Владимира выйти из каюты. Матрос был один, оружия при нём не было. Видимо, те, кто похитил кладоискателя, надеялись на его благоразумие. А может быть, детально изучили досье, в котором наверняка было отмечено, что В. Калинин неагрессивен.

Матрос провёл его по узкому коридорчику, пару раз они повернули и вышли к небольшой круглой площадке с перископами. На пол падал круг солнечного света, лесенка вела к открытому люку. За люком слышались плеск волн и пение ветра. Владимир начал подниматься и столкнулся нос к носу с Яфой, протягивающей ему руку снаружи. «Не всё так плохо», — подумал он. Его похитители заметили, что девушка ему понравилась, и решили оставить её при нём. А какая разница, от кого получать подарок — от Кагановича, или от любого другого олигарха?…

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Руководителю Национальной разведывательной организации

Турецкой Республики г-ну Эргюну Джушкуну

Донесение

Настоящим обращаю внимание Вашего Превосходительства на вновь открывшиеся обстоятельства, позволяющие по-новому взглянуть на вопрос возрождения Великого Турана.

Несколько дней назад произошли события чрезвычайной важности. Широкой публике их подоплёка неизвестна. В Испании обнаружены сокровища, затонувшие в 1703 году во время морского сражения. Внедрённый в команду к небезызвестному Вашему Превосходительству П. Кагановичу сотрудник нашего ведомства докладывает об удивительных способностях по обнаружению кладов «русского Владимира». У нас имеются также сведения о кладах, найденных им в России в течение 2007-10 годов. Совокупность данных позволяет предположить, что так называемый «русский Владимир» способен видеть золото и другие драгоценные металлы на расстоянии до ста метров через любые препятствия.

Замечу, что по самым скромным подсчётам суммарная стоимость всех значимых кладов на планете оценивается специалистами в 1 трлн. евро. Если бы мы располагали хотя бы десятой частью этой суммы, экономическая и политическая экспансия Турецкой Республики на страны бывшего социалистического лагеря была бы успешно завершена, Великий Туран возрождён.

В свете всего вышеуказанного, считаю необходимым организовать похищение «русского Владимира» силами нашей организации и использование его способностей на благо Турецкой Республики.

С почтением,

координатор организации Эртан Кылычаслан.

* * *

Яфа улыбалась, протягивая руку, причём улыбалась именно ему. Это ощущение ни с чем не спутаешь — когда девушка смотрит на тебя не так, как на весь остальной мир. Владимир, конечно, совершил идиотский поступок, прыгнув с яхты в ночное море, но зато теперь у них было общее приключение, некая тайная связь и, кажется, взаимная симпатия.

Он выбрался на мостик, огляделся. Снаружи было солнечно, ветрено и довольно холодно. В сотне метров от субмарины стояло небольшое судно, от него отчаливала надувная лодка с мотором. На носу судна Владимир успел прочитать название — «Le Ponant».

— Значит, будем переселяться, красавица? — спросил Владимир Яфу. — Да, ты же не понимаешь… Что бы такое вспомнить на английском… Гуд дей, ай глэд ту си ю… Май нейм из Володья, ай лив ин Раша…

Яфа звонко рассмеялась:

— Я тоже рада тебя видеть! Не мучайся. Говори по-русски.

Владимир слегка растерялся и чуть не выругался.

— Обманщица! Значит, ты поняла всё, что я плёл на «Пифагоре»…

— О, я не забуду этого никогда.

— Но это же нечестно! Я не знал… и был пьян. Я такое нёс!

Девушка легко прикоснулась к нему, как бы снимая с пиджака несуществующую соринку:

— Не переживай. Я никому не скажу.

— Так я и поверил. Уже, наверное, отчёт готов. Да с такой аппаратурой, как тут, всё можно было на видео записать.

— Откуда ты знаешь, какая тут аппаратура?

— А откуда ты узнала, что я прыгну за тобой в это чёртово море?

— Ты сам сказал — если я прыгну, то и ты за мной.

— Ё-моё, это всего лишь из фильма, это же «Титаник»!

— Но ты прыгнул.

Тем временем моторка причалила к надстройке субмарины. Дежурившие на мостике матросы с двух сторон притянули её за леер к корпусу. Яфа жестом пригласила Владимира перебраться. Но не успел он сделать шаг, как она схватила его сзади за руку, повернула к себе и сказала:

— Ты храбрый. Только больше не прыгай, прошу тебя.

— Это уже от тебя зависит. Ты первая туда бросилась.

Они перебрались в лодку, изрядно промочив ноги, устроились на сиденье рядом, ёжась от свежего ветра.

— Я понимаю, что все серьёзные разговоры впереди. Но на один вопрос ты мне можешь ответить? Пожалуйста.

Яфа кивнула.

— У тебя ведь есть настоящее имя? Скажешь?

— Зачем тебе? Ты называешь меня древним еврейским именем, переводится оно — красавица. И ты очень сексуально произносишь: «Яфа, красавица».

— Я попал к израильской разведке?

— Тебе сейчас всё расскажут.

— Ладно. Но учти, я не буду для вас ничего искать, пока ты не назовёшь свое настоящее имя. Откройся мне, красавица.

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Донесение

Выполняя поручение третьего лица, я проводил фотосъёмку в заливе Виго 21.10.10 г. совместно с двумя младшими сотрудниками нашей службы. Использовались специализированные методы съёмки, в том числе инфракрасные и ультразвуковые маски. Полученные материалы позволяют сделать следующие выводы:

1. В непосредственной близости от яхты «Пифагор» находилась подводная лодка. По характеру отражения ультразвука от её поверхности, она могла быть покрыта специальным пластиком, применяемым исключительно разведкой «Моссад». Данный пластик почти полностью гасит отражение волн во всех диапазонах и является сверхсекретной разработкой Израиля.

2. С левого борта яхты было организовано купание. Оно освещалось с вертолёта. По правому, неосвещённому борту яхты купание не проводилось. Однако на поверхности моря было зафиксировано значительное количество воздуха, поднимающегося с глубины, что позволяет предположить наличие нескольких водолазов, дежуривших около борта яхты.

3. После того как по правому борту в воду спрыгнули два человека, количество выдыхаемого на поверхность воздуха увеличилось, что позволяет сделать вывод об активных физических действиях под водой.

4. Тела людей, спрыгнувших с яхты по правому борту, обнаружены не были. Действия частной охраны яхты и береговой охраны не привели к успеху.

Registered Office, Oxfordshire, OX17 2BS

United Kingdom

* * *

На судне их встречали. На закрытой палубе было полно накачанных парней в строгих костюмах. Владимира провели сначала в санблок, вручили мыло, бритву, полотенце, новое бельё в пластиковой упаковке. При этом не было произнесено ни слова, даже догадаться о языке своих захватчиков он не мог. Яфу проводили в другую сторону.

— Жаль, — вслух сказал Владимир, намыливаясь в душе, — давно никто спинку не тёр.

Через полчаса он вернул себе человеческий облик: помылся, побрился, с удовольствием надел чистую рубашку и носки. Конечно, выводы он уже сделал. Напичканная аппаратурой субмарина, мастерски организованное похищение, красивая девушка с учётом его вкуса — всё это был почерк крупной разведывательной организации. Следовательно, будут вербовать. И постараются заставить искать сокровища для высоких государственных целей. Очередная тюрьма. Но сопротивляться бессмысленно. Надо соглашаться и тянуть время. Хотя… Зачем? Чтобы ещё кто-нибудь похитил? Может, послать их сразу? Что они сделают? Убьют? Вряд ли, ведь все они готовы удавиться от жадности.

Его провели в кают-компанию, усадили за стол. Охранник показал часы и потом — пять пальцев. То есть предлагал подождать пять минут.

Вскоре появилась Яфа, тоже посвежевшая и принарядившаяся. Туфли на каблуке сделали её высокой и изящной. На ней был деловой костюм, юбка средней длины открывала стройные крепкие ноги. Владимир показал ей большой палец. Девушка улыбнулась.

— Переговоры начнутся через час. А сейчас обед, — сообщила она.

Обед был рассчитан явно не на олигархов. Одноразовая посуда, салат, пюре, рыба в кляре. Зеленый чай в пакетиках. Все очень просто, без излишеств. Почти как в России… «Может, это свои? Наша ФСБ? Какой-нибудь спецотряд балтийского краснознамённого флота?»

— Теперь пойдем в переговорную.

— С кем переговариваться будем?

— Пока что со мной.

Яфа провела Владимира на закрытую палубу, оттуда — в довольно просторный кабинет. По стенам возвышались книжные полки, прикрытые тёмными стеклянными дверцами. Середину комнаты занимал низкий круглый стол и три кожаных дивана вокруг него.

— Садись, я должна тебе кое-что рассказать.

В присутствии этой девушки он почему-то никак не мог включить своё особенное зрение. Казалось, что это будет подглядыванием за ней. Владимир сделал попытку посмотреть, сколько вокруг охранников, какое у них оружие, но не смог. «Да и зачем? — подумалось ему. — Это же профессионалы. Даже одной этой хрупкой леди хватит, чтобы свернуть мне шею».

Но леди не собиралась его калечить. Она улыбалась очень даже ласково.

— Владимир, я живу в Израиле. И помогаю его разведке.

— Так вы похитили меня у Кагановича, чтобы заставить работать на вас?

— Тебе всё расскажут. Я должна лишь подготовить встречу.

— И всё?…

— Да, пока всё. Что будет дальше — не мне решать. Ты сейчас будешь вести переговоры с крупным политическим деятелем Израиля. Нашей страной управляет Кнессет, в него избраны 120 человек. Самая крупная из представленных в Кнессете партий — «Кадима». С тобой хочет встретиться лидер этой партии.

— Ладно, хоть не бандит.

— Нет, это не бандит и не олигарх. И предложение, которое он озвучит, не связано с обогащением.

— Вот так новость. Значит, меня втягивают в очередную тёмную историю. И чем больше бескорыстных слёз, тем она темней. Каганович тоже сказки рассказывал про преобразование мира.

— У Павла Кагановича преступное прошлое. А человек, с которым ты встретишься, небогат, чист перед законом и… Нет, лучше я не буду больше ничего говорить.

— Яфа, а ведь ты из Москвы, да? Это ваше массковское произношение ни с чем не спутаешь. Как ты попала в израильскую разведку?

— Тебе интересно? Может быть, и расскажу. А пока поговори с официальным лицом. Его зовут Рафаэль. Прошу тебя, будь вежлив.

* * *

Девушка замолчала и повернулась к двери. В неё уже входил тёмноволосый мужчина небольшого роста, даже не мужчина, скорее — парень, совсем молодой, на вид не старше двадцати пяти. Он был в костюме, но без галстука, с ноутбуком под мышкой, двигался быстро и уверенно. Владимир едва успел встать, чтобы пожать протянутую руку. И тут же снова сел, не дожидаясь приглашения: вошедший был на голову ниже, и возвышаться рядом с ним казалось не совсем удобным.

Несколько секунд все молчали — обменивались взглядами, изучая друг друга. Потом вошедший заговорил:

— My name is Rafael. I am forced to speak English. Yafa will transfer, with your permission.

— Он просит называть его Рафаэлем. Будет говорить по-английски. Насколько я понимаю, тебе нужен перевод. Я переведу, — предложила Яфа.

— Спасибо. Скажи ему, как меня зовут, и что есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать до беседы.

Яфа что-то коротко сказала Рафаэлю, уже не на английском, а на иврите. Он кивнул.

— Имя твоё ему известно. На вопросы готов ответить.

— Вы представляете интересы государства Израиль, его разведки, или чьи-то частные интересы?

— Он выступает от имени своей партии.

Первый ответ был не очень хорош. Партии, политика, депутаты — что может быть продажней? И чем отличаются лидеры партий от лидеров преступных группировок? «Вот такими строгими костюмами, наверное», — подумал Владимир, рассматривая собеседника.

— Могу ли я узнать, чего вы от меня хотите?

— Именно для этого он и приехал на встречу, чтобы рассказать, чего от тебя хотят. — Яфа, кажется, позволяла себе весьма вольный перевод.

— Итак?

Рафаэль сдержанно улыбнулся и сказал девушке несколько слов.

— Он просит тебя не торопиться. Сейчас мы посмотрим небольшой фильм. Это нужно, чтобы всё понять.

Владимир пожал плечами. Пусть будет фильм. Но прежде чем включить ноутбук, Рафаэль тоже захотел задать один вопрос.

— Вы верите в Бога? — перевела Яфа.

— Твою мать, — тихо-тихо сказал Владимир. — Куда я попал… В вашего — вряд ли.

— В какого же верите?

— Трудно сказать. Да и нет желания исповедоваться перед лидером партии.

Рафаэль спросил ещё что-то, показывая пальцем на кольцо, которое по-прежнему нелепо торчало на большом пальце Владимира.

— Это не символ веры? Что значит эта химера? — перевела Яфа.

— Нет, это просто кольцо, — уверенно соврал Владимир. — Дешёвка, алюминий. Никакой ценности не представляет.

Стараясь казаться совершенно равнодушным, он снял кольцо и протянул Рафаэлю.

— Посмотрите. Сувенир. У меня оно случайно.

Рафаэль отрицательно покачал головой:

— Будем смотреть фильм.

Фильм был документальным, наскоро сделанным, без музыки и титров. На экране возникали различные документы, фотографии, скриншоты сайтов. Закадровый голос рассказывал:

«И сделай светильник из золота чистого; чеканный да сделан будет светильник; бедро его и стебель его, чашечки его, завязи его и цветы его должны быть из него. И шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его, и три ветви светильника из другого бока его. Три чашечки миндалеобразные на одной ветви, завязь и цветок; и три чашечки на другой ветви, завязь и цветок. Так на шести ветвях, выходящих из светильника. А на самом светильнике четыре чашечки, завязи его и цветки его. Завязь у шести ветвей, выходящих из светильника. Завязи их и ветви их должны быть из него же, весь он одной чеканки, из чистого золота. И сделай семь лампад его, и зажжёт он лампады его, чтобы он освещал лицевую сторону свою. И щипцы к нему, и совки к нему из чистого золота. Из таланта золота чистого пусть сделают его со всеми этими принадлежностями. Смотри же, и сделай их по образцу, какой тебе показан на горе».

Это текст Библии. С такими словами обратился Бог к Моисею, предлагая ему сделать особый светильник для храма. Но указания эти оказались для Моисея слишком сложными, и Всевышнему пришлось сделать всё самому.

Менора была выкована цельной из таланта (36 кг) золота и состояла из центрального ствола с основанием и шести отходящих от ствола ветвей — по три справа и слева. Каждая из ветвей членилась двумя и завершалась третьим «бокальчиками», состоявшими из скульптурных изображений завязи миндалевидного плода и цветка, а на стволе «бокальчики» помещались под тремя разветвлениями и наверху. Лампады каждой ветви имели направление к центру. Мудрецы Талмуда считали, что основание Меноры было в виде ножек высотой в три ладони при общей высоте Меноры в 18 ладоней (1,73 м). Вероятно, ножек было три. Ветви Меноры расходились на 9 ладоней, такова же была ширина треножника. Наверх вели три ступени, по которым священник должен был подняться, чтобы зажечь фитили . На второй ступени помещались оливковое масло, золотые лопатки, золотые щипцы и остальные принадлежности.

Менора — древнейший символ иудейской веры. Сделанная руками самого Бога, она освещала первые службы в храме, построенном Соломоном тридцать веков тому назад. В 586 году до нашей эры Навуходоносор разрушил Храм Соломона. Предание гласит, что он изломал все золотые сосуды в храме. Возможно, что при этом была уничтожена и божественная Менора. Позднее она не упоминается в перечне предметов из храма, возвращённых в Иерусалим. Легенда, впрочем, гласит также, что подлинные ценности Соломонова храма были спрятаны в потайном месте и возвращены во второй храм вернувшимися из изгнания евреями.

По свидетельству Талмуда, во время осады Иерусалима римлянами в 70-м году нашей эры, Менора в числе других предметов храмовой утвари, была спрятана священниками в земле. После ожесточённых боёв снаружи и внутри храма спрятанные реликвии должны были, к тому же, оказаться погребёнными под его развалинами. Римлянам, вероятно, удалось впоследствии обнаружить часть храмовой утвари. Многое должно было остаться необнаруженным, в том числе и божественная Менора.

Сегодня Менора — государственный и духовный символ Израиля. И хотя её поиски не привели к успеху, мы не теряем надежды на обретение этого бесценного сокровища.

Фильм закончился. Рафаэль и Яфа склонили головы, видимо, прониклись значением момента. Владимир тактично молчал. Первым заговорил Рафаэль. Тихо, сдержанно, как говорят о самом святом. Девушка перевела:

— Мы просим вас помочь нашему народу обрести свой самый драгоценный символ. Поверьте, это имеет не экономическое, а духовное значение. В золоте мы не нуждаемся, но мы нуждаемся в возрождении веры, в подъёме национального сознания, в возвращении всех к единому храму…

Владимир не особенно вникал в эти туманные религиозные речи. Рафаэль говорил и говорил, девушка переводила, а он прикидывал, каким образом можно будет тянуть время. Искать Менору и возрождать еврейскую нацию ему совершенно не хотелось.

— Мы ценим ваши способности. Нам известно, что у Кагановича вы находились против вашей воли.

— Можно подумать, что здесь я по своей воле.

Рафаэль тонко улыбнулся.

— Он тоже знает, что ты прыгнул сам. Мы тебя за борт не бросали, — сказала Яфа.

— Хорошо, — сказал Владимир. — А что дальше? Допустим, я соглашусь. Буду искать. Может быть, найду ряд ценностей. Не знаю, действительно ли ваша Менора находится в земле. Вдруг её переплавили?

Рафаэль и Яфа заволновались, одновременно замахали руками:

— Нет, нет, такого не может быть. Бог не может оставить свой народ. Менора спрятана, и мы должны обрести её…

И снова почти молитва, снова бесконечный поток фраз про древний символ, про свет веры, про божественное провидение.

— Стоп, — Владимир начал терять терпение, — давайте спустимся на грешную землю. Допустим, я найду. Что потом? Меня убьют? Или заставят искать ещё что-нибудь? Наверняка вам потребуется золото русского царя, сокровища Чингисхана или могила Александра Македонского.

Рафаэль выслушал перевод и долго что-то перечислял в ответ, загибая пальцы на руке и кивая сам себе. Яфа перевела:

— Мы предлагаем контракт. Ты обязуешься работать с нашей разведкой в течение года. Всё, что будет найдено, — наше. Тебе обеспечат достойную оплату и безопасность. Никаких конкретных результатов от тебя не требуется, лишь честная работа в течение года. По окончании срока контракта тебе предоставят убежище и документы. В любой стране мира. Если же будет найдена божественная Менора, Владимир Калинин станет национальным героем Израиля. Кроме того, он получит гонорар. Миллиард долларов.

В кабинете стало тихо — слишком крупную сумму назвал молоденький партийный лидер.

— Ни фига себе… Он же небогатый, Яфа. Откуда такие бабки? Такие даже Каганович не сможет выплатить.

Девушка перебросилась с Рафаэлем несколькими словами.

— Этот гонорар заплатят крупнейшие банки мира. Их владельцы склоняются перед Менорой и перед человеком, способным вернуть её миру. Будут даны все нужные гарантии.

— Так, — сказал Владимир тихо, — весело, ребята, с вами, но этот спектакль пора заканчивать. Яфа, красавица, скажи этому господину, что мне нужно время подумать. Скажи, что я стукнулся головой, когда прыгнул в море, что меня укачало… Сочини что-нибудь. Я хочу подумать. А для тебя добавлю — не верю я вам.

* * *

На ночь Владимиру отвели небольшую каюту, без излишеств, но с туалетом и широкой низкой кроватью с бортиками. Он попросил ноутбук, чтобы полазить в сети, но получил отказ.

«Конечно, вдруг я письмо Кагановичу пошлю, — подумал он. — А что: дорогой друг Паша! Меня похитили евреи и уже собираются сделать мне обрезание. Пришли, пожалуйста, сотню крепких ребят на вертолётах в Тирренское море».

Сна не было. Организм прекрасно отдохнул за три дня, проведённые под снотворным. И теперь в голову лезли мысли, а тело ворочалось с боку на бок, недовольное вынужденным бездельем.

Надо же, как все повторяется! Точно такие же приключения были у него и раньше, только масштаб помельче… Владимир, начав искать клады, тут же стал объектом пристального внимания организованной преступности. Этот термин, как и слово «бандит», на Руси не обозначает ничего особенного. Собственно, здесь все относятся к организованной преступности: мэры «пилят» бюджеты, депутаты приватизируют госсобственность, рабочие растаскивают по болтику заводы, на которых работают, учителя вымогают у учеников, врачи шантажируют больных, милиция грабит всех подряд. Разница в том, как организовано дело. В случае с милицией это «плохо организованная преступность», а в случае с бандитами — «хорошо организованная».

За Владимиром внимательно следили с того самого дня, как он сдал в ломбард серёжки. Ещё бы: раритет начала девятнадцатого века, от известного ювелира, несколько бриллиантов чистейшей воды — они стоили как минимум пятьдесят тысяч долларов. А он, схватив восемь тысяч рублей, убежал покупать водку и консервы. Внимательная армянка из ломбарда запомнила его, разыскала адрес, стала присылать к нему сыновей. Они нагло лезли в квартиру, угрожали. Пришлось временно сбежать к родителям Жени, в Шую. Но и там его нашли. Все закончилось наездом «хорошо организованных». Они не сразу поняли, с каким талантом имеют дело. Подумали, что парень продает семейные ценности. Владимир откупился было, отдав бандитам всё, что скопилось к тому времени: несколько золотых монет девятнадцатого века, пару побрякушек из жемчуга и медную мелочь, не благородную, но весьма интересную для нумизматов.

На беду, среди туповатых громил нашелся человек поумней. Звали его Миша Артамонов, и был он местным авторитетом, основателем группы «братья Артамоновы». Старший брат погиб в перестрелке, и вокруг него сложился некий культ, его памяти поклонялись и его именем постоянно одухотворяли разные тёмные делишки, в основном — грабёж мелких торговцев. Миша напряг единственную извилину и сообразил, что не может в одних руках находиться и тонкая дворянская нитка жемчуга, и грязная медь восемнадцатого века.

Владимир, конечно, ничего и никогда бы ему не сказал, но артамоновские «бойцы» захватили Женю. И за пять минут «раскололи». Она созналась, что её бойфренд умеет искать клады, видит золото сквозь землю. Миша почуял наживу. Владимиру предложили тогда или искать клады для банды, или получить назад возлюбленную по частям. Выбора не было.

Он уже знал несколько тайных захоронений, к которым подобраться в одиночку было нельзя. Одно из таких мест, находящееся под оградой храма в Иванове, пришлось выдать артамоновцам. Они, недолго думая, взорвали ограду. Клад достали, но Женю не вернули. Миша успел проконсультироваться с каким-то профессором истории и узнал, что в России полно ненайденных кладов. Среди самых знаменитых профессор назвал Либерию, библиотеку Ивана Грозного, и царское золото, спрятанное Колчаком. Библиотека не внушала доверия, а вот идея с золотом бандитам понравилась, и через три дня Владимир и Женя ехали в поезде «Москва-Владивосток» в тщательно охраняемом купе.

Артамонов снял для путешествия целый вагон, нарушив все железнодорожные правила. В Кирове, в десяти часах езды от Москвы, в этот же вагон должен был сесть какой-то местный авторитет, — то ли сын генерала ФСБ, то ли смотрящий за городом, то ли всё в одном флаконе. Авторитет сунулся было в вагон, но и его, и двоих охранников вышвырнули на перрон.

Тут коса нашла на камень. Местные оказались крепкими ребятами: поезд заблокировали, вызвали подмогу, начались крутые тёрки. Мишу застрелили прямо в коридоре вагона. Несколько человек из его бригады присягнули на верность захватчикам и поехали праздновать, по всем понятиям. Часть артамоновцев разбежалась. Владимир и Женя, к счастью, тоже успели «разбежаться» и оказались в Кирове без документов и без денег. Хорошо ещё, что было лето.

Тогда их приютил отец Кирилл, священник. Церквушка его стояла в селе Коногоры, в пятидесяти километрах от областного центра. Туда и поехали молодые люди за добрым батюшкой, обещавшим приют и помощь. Владимир, по глупости своей, увидел в случившемся божью волю… Исповедовался батюшке, рассказал всё. И оказался в подвале храма, за толстыми стенами, вместе со своей подругой. Кричать было бесполезно: храм был закрыт на ремонт, денег на этот ремонт не было, и здесь никто не появлялся месяцами.

Отец Кирилл потребовал, чтобы Владимир нашел какие-то древние мощи. С его слов, некий русский святой прославил себя множеством духовных подвигов и поднял знамя веры на небывалую высоту. Враги его, как водится, гнобили, потом поймали, пытали и сожгли, прибив предварительно к кресту. Но сожгли плохо, и бренные останки были захоронены на бескрайних просторах русского Севера. Их отпели ветра.

Эти останки должны были стать знаменем новой церкви, в которой не будет иерархии, чинов и денег, а будут лишь служение господу нашему и бескрайняя христианская любовь. Во имя этой любви парочка просидела два месяца в подвале. Хотя Владимир был не против найти священные кости, отец Кирилл не спешил с освобождением. Пост, смирение, уединение и молитва должны были подготовить молодых людей к великому поиску.

Выручило извечное русское разгильдяйство. Сторож, живущий при храме в небольшом домике, периодически уходил в запой. В начале виража ходил за спиртным сам, а через несколько дней ноги отказывали. Тогда окрестные тётушки приносили ему самогон на дом. Одна из таких тётушек, опохмелив сторожа, зашла в ремонтируемый храм справить малую нужду. И услышала крики.

Приехала милиция. Само собой, отец Кирилл откупился. Владимира и Женю, обросших, грязных, бледных, сначала допросили, потом, сообразив, что с них ничего не возьмёшь, отправили в областной центр на милицейском УАЗике. Но до Кирова не довезли — менты просто выехали за пределы своей территории и отпустили двух оборванцев на все четыре стороны. И пообещали пристукнуть, если вернутся в их район.

Потом было очень холодно, голодно, была страшная ночь в лесу, были длинные километры. И, наконец, небольшой посёлок, домик на окраине, и бабушка Кубакай, пустившая парочку на постой. Она так странно их называла: Владимира — Лаймыр, а Женю — Лаймыр-вате. Именно от неё услышал он старую марийскую сказку, которая до сих пор не давала ему покоя.

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Директору Бразильского агентства разведки Abin

г-же Элуизе Диниш

Уважаемая госпожа директор!

На территории стран Южноамериканского сообщества наций в течение нескольких веков велась крупномасштабная добыча драгоценных металлов. Основная часть их была вывезена в Европу, составив её золотой запас и обеспечив высокий уровень жизни европейцев на протяжении пятисот лет. Но вывезено из Южной Америки не всё: значительная часть добытого золота, серебра и платины была утеряна в результате военных конфликтов, захоронена в земле. Суммарная стоимость этих захоронений может достигать триллиона долларов.

У нас появился шанс обрести потерянное и использовать на благо нашей страны. Практически решить задачу способен гражданин России Владимир Калинин, фигурирующий в документах спецслужб под кодовым названием «русский Владимир». По имеющимся у нас агентурным данным, этот человек обладает неординарными способностями. Золото, отправленное из наших рудников в Европу в начале 18-го века и затопленное в заливе Виго, он нашёл за 3 дня. Высока вероятность того, что он способен найти и другие захоронения из такого же металла.

Считаем необходимым немедленно провести операцию по захвату «русского Владимира», используя наши оперативные структуры. Имеется информация о том, что «русский Владимир» захвачен израильской разведкой «Моссад» и в настоящее время находится на одном из частных судов в Тирренском море. Обращаю Ваше внимание на то обстоятельство, что операция захвата не вызовет дипломатического кризиса, т. к. официально «русский Владимир» объявлен погибшим, проведено опознание его тела и кремация. В случае положительного решения захват будет совершён в ближайшие несколько часов.

Начальник отдела аналитики

Антонио Лопес

* * *

Вспомнить сказку не удалось. Щёлкнул замок, и в тёмную каюту кто-то вошёл. Владимир, испугавшись, вскочил с кровати и уставился на силуэт возле двери. Зрение само собой включилось: вспыхнул синеватый свет, контуры предметов в темноте засветились, и он увидел стройную женскую фигуру. Кажется, на ней лишь лёгкий халатик.

Владимир залюбовался: длинные крепкие ноги, привычные к бегу и плаванию, тонкая талия… Яфа. Она пришла к нему ночью почти нагая, может быть — по желанию, может быть — выполняя задание. Какая разница, главное — она тут.

Он подошел вплотную к девушке, обнял за плечи, притянул к себе. Она упёрлась ладонями в его грудь, отталкивая, но так мягко, так неуверенно, словно говорила «нет», означающее «да». Уже через мгновенье её руки уступили, обвились вокруг его шеи, и губы их встретились.

Владимир не представлял, насколько соскучился по женской ласке. И не ожидал, что эти ласки будут столь изумительными. Яфа была горячей и холодной одновременно, она отталкивала и притягивала к себе, прятала лицо, отворачиваясь от жгучих поцелуев, и неожиданно сама впивалась в него, царапалась, кусалась и тихонько стонала от сладостной боли. Халатик упал на пол, горячее тело девушки смешно покрылось мурашками. Он потащил её в кровать, они упали через деревянный бортик, и покатились куда-то, и непонятно было, кто сверху, кто снизу, да и не нужно было в этом разбираться…

Потом они лежали рядышком, и Владимир никак не мог оторваться от её тела: трогал, гладил, изучал. Тело Яфы было великолепно. В каждой клеточке жизнь, каждый укромный уголок наполнен энергией. Казалось, что она должна светиться в темноте — столько скрытой силы таилось в маленьком крепком теле израильской разведчицы.

У него была тысяча вопросов, а у неё — тысяча причин уклониться от прямых ответов.

— Яфа, как твоё настоящее имя?

— Ты же знаешь, Володя, я не могу тебе этого сказать.

— Ты пришла сюда по приказу? Это очередное задание?

— А ты попробуй сам догадаться.

— Не буду даже пытаться. Всё равно разгадать женщину невозможно. Но если это и было заданием, ты выполнила его блестяще.

— Нет, ещё не выполнила. Иди сюда.

И снова они сливались в долгом поцелуе, и снова кровь вскипала, и мир вокруг переворачивался, и кружился, и разлетался на тысячу кусков. Сколько же в ней огня!

— Яфа, сознайся…

— В чём?

— Ты была любовницей Кагановича?

— Какой ты наивный. Разве к нему подберёшься!

— Но ты же возила его на глиссере.

— Там был целый конкурс. Девушек выбирали. На каждый случай отдельно — для вечеринки, для купания, для ресторана. Меня выбрали для прогулки на глиссере. Потом Каганович заметил, что я тебе понравилась, и меня пригласили сотрудничать.

— Яфа, а что будет завтра?

— Завтра будет лучше, чем сегодня.

— Это невозможно.

— Но это правда.

— А если серьёзно? Я не про нас. Я про предложение, которое сегодня прозвучало.

— Завтра ты ещё раз встретишься с Рафаэлем.

— Он на вертолёте прилетает?

— Он тут, на корабле. Он никуда не улетит, пока не получит от тебя ответ.

— Вот это да… А как же государственные дела?

— Володя, ты не понял, наверное. У нашего народа нет дела важнее, чем обрести самого себя.

— Яфа, ты что, серьёзно?

— Да. Если потребуется, любой из нас готов принести себя в жертву ради Меноры.

— Не верю. Конечно, это большая ценность, но не настолько…

— Ты убедишься. Мы и в самом деле очень религиозный народ. А потом… Помнишь фильм? Там говорилось, что Менору не смог сделать Моисей, и пришлось Богу заняться этим. Её сделал Бог!

— Помню. Конечно, так можно сказать про любую красоту. Мне, например, кажется, что тебя тоже сотворил бог.

Владимир откинул одеяло с груди девушки, провёл по ней кончиками пальцев, ещё раз удивляясь, какая она — одновременно нежная и твёрдая.

— Погоди, — Яфа закуталась снова. — Ты ведь серьёзно интересуешься предстоящим делом. И это очень хорошо. Наша цель — не просто найти ценную древнюю вещь. Постарайся понять… Сейчас наступил очень сложный момент для человечества… Вера ослабла. Люди стали жестоки и циничны. А Менора… Она вернёт потерянную веру. Если ты её найдёшь, мы проведём исследования. И весь мир убедится, что этот предмет не мог сделать человек.

Мгновенная догадка вспыхнула в голове Владимира:

— Ты хочешь сказать, что на земле есть предметы, изготовленные не людьми?

— Да, есть. Несколько таких вещей находятся в исследовательских центрах в разных странах.

— Где?! — Владимир даже подскочил от изумления.

— А что ты так волнуешься? Ты слышал о таких вещах?

— Предположим, слышал. Ты можешь ответить — где есть такие вещи? Скажи правду. От твоего ответа зависит, буду ли я искать Менору.

— Хорошо. Один артефакт в Америке, в Центре Стенфорда. Ещё один — в новосибирском Академгородке в России. Возраст этих вещей пытались определить по изотопам. И получилось порядка пяти миллионов лет. Мы уверены, что и Менора окажется вне времени. Но русские и американцы не понимают духовного смысла этих вещей. А мы понимаем. Мы хотим вернуть миру Бога.

— Знаешь, Яфа, я человек земной, практический. Мне трудно понять все эти духовные смыслы.

— Неправда. Твой дед был священником. И ты такой же…

— Да, я такой же. Только не могу присягнуть ни одному богу, вот беда.

* * *

Газета La Repubblica, Италия

Мафия устроила налёт у берегов Италии. Куда смотрит Берлускони?

Вчера моторная яхта «Le Ponant», принадлежащая известной французской компании, была атакована пиратами. В начале месяца яхта была арендована частным лицом на две недели для прогулки по Средиземному морю. У газеты имеются сведения, что судном воспользовался для отдыха один из видных европейских политиков.

Яхту атаковали с вертолёта. Обстрел судна произведен специальными снарядами с нервно-паралитическим газом. Команда потеряла контроль над происходящим и не предприняла попыток защититься. Налетчики обыскали судно и похитили одного из пассажиров. Имя его держат в секрете. Остальные пассажиры яхты отделались лёгкими телесными повреждениями.

Мы ожидаем широкого общественного резонанса. Политическая элита Италии, включая премьер-министра Берлускони, закрывает глаза на мафиозные кланы с Сардинии и Сицилии, на коррумпированность министерства внутренних дел. Не пора ли шефу этого ведомства Роберто Марони вмешаться в мафиозные войны и обеспечить безопасность граждан?

26 октября 2010 года

* * *

Утром контракт был подписан. Владимир даже не стал его читать. Уточнил только одно: останется ли Яфа с ним. А потом поставил под договором закорючку.

Если бы он начал изучать этот злосчастный контракт, всё было бы иначе. Но интуиция подсказала, что делать этого не следует. Он расписался и сразу же встал, давая понять, что разговор окончен.

— Володя, теперь идем в трюм, — позвала Яфа.

— Зачем?

— Нужно срочно убираться отсюда. Не спрашивай, просто делай, что я говорю.

Они спустились в трюм, в небольшое отделение в носовой части судна. Там имелось специальное помещение для аквалангистов-экстремалов, любителей нырять в шторм. В одной каюте вдоль стен расположились донные иллюминаторы, в другой была герметичная дверь в шлюзовую камеру — для выхода в море, минуя палубу и шлюпки. Их ждали акваланги.

Яфа торопила Владимира. Она помогла ему надеть сначала шерстяной костюм, потом натянуть поверх резиновый, застегнуть ласты, подогнать маску. Маска была очень удобная, закрывала все лицо и совершенно не стесняла дыхание.

— А теперь я. Мне помогать не надо. Отвернись, пожалуйста.

Владимир только усмехнулся. Отвернуться? После того что было ночью… Но отвернулся, и уже через минуту она похлопала его по плечу, полностью приготовившись к погружению.

— Куда мы? — одними глазами спросил Владимир.

— Быстрее, — так же глазами ответила девушка.

Они открыли дверь в шлюзовую камеру, с трудом поместились там вдвоём, спутавшись ластами, закрылись. Снизу пошла вода, стало темней и холодней. Когда давление изнутри и снаружи сравнялось, Яфа повернула колесо люка, ведущего в море. Люк открылся, и они выбрались за борт. И тут Владимир понял, что спешили они не зря: вверху мерцали вспышки снарядов, стоял низкий гул, по поверхности воды в пяти метрах над их головами шла сильная мелкая рябь.

Времени на размышление не было. Девушка показала рукой на себя, потом на него, предлагая повторить ее движения. Она сделала сильный гребок руками, отодвигаясь от корпуса судна, и нажала на клавишу компенсатора. Воздух из него вырвался наружу, и Яфа стала опускаться вниз.

Владимир никогда не нырял с аквалангом. Но выбора не было. Он постарался повторить всё за своей спутницей. И пошёл на дно, как показалось, камнем, головой вниз, в страшную темноту. Но Яфа была рядом, взяла его за руку и показала вперёд и вниз, в глубину, где темнел знакомый уже Владимиру силуэт субмарины.

* * *

«Аргументы и факты», Россия

Две недели назад в Испании был обнаружен редчайший клад: найдено золото испанских галеонов, затонувших тут более трёхсот лет назад. Еженедельник АиФ получил достаточно точные сведения о сокровищах залива Виго. Около 3100 тонн золота и более 300 тонн серебра общей стоимостью более ста миллиардов евро — таков «улов» золотоискателей. Основную часть клада составляют монеты. Первые из найденных в заливе монет уже выставлены на аукционе «Сотбис».

Предлагаем топ из десяти самых известных кладов, до сих пор покоящихся под землёй или под водой.

10 место. Остров Дубовый

Остров Дубовый находится вблизи побережья Канады. Климат его суров, а пейзажи непривлекательны. Зато он является желанной целью для кладоискателей со всего мира. Началась лихорадка ещё в 1795 году, когда группа жителей случайно обнаружила подземную шахту, подозрительно похожую на убежище для клада. К раскопкам подключились власти острова. Восьмилетние труды не помогли героям разбогатеть: шахту несколько раз заливало водой, хотя в ней и найдены были убедительные свидетельства того, что когда-то здесь были спрятаны сокровища морских разбойников. С тех пор, несмотря на все достижения прогресса, отыскать клад не удалось. Возможная стоимость клада — миллиард долларов.

9 место. Сокровища Романовых

История последнего императора России Николая II трагична. Одной из неразгаданных тайн династии Романовых стали пропавшие сокровища. Розыск царского имущества был начат практически сразу после казни. В 1918 году семья Романовых увезла из Царского Села все фамильные ценности в сибирское изгнание, в Тобольск. Оттуда семью отправили по этапу в Екатеринбург. Следователи установили, что имущество Романовых было разделено на несколько частей и вывезено. Небольшая часть сокровищ вскоре была найдена. Даже малая толика разысканных ценностей Романовых стоила более трёх миллионов царских золотых рублей. Кроме денег, были найдены невиданные по красоте женские украшения, уникальные драгоценности, известные на весь мир, например, 70-каратный бриллиантовый полумесяц и бриллиантовая брошь весом в 100 карат. Остались ненайденными золотая шпага Николая II, украшенная бриллиантами, шкатулка с драгоценностями, корона императрицы и ещё несколько сот украшений. Все дальнейшие поиски не принесли успеха. Возможная стоимость клада с учётом исторической ценности — более миллиарда долларов.

8 место. Остров Кокос

Большой необитаемый остров Кокос расположен в пятистах километрах от берега Коста-Рики. Он просто напичкан сокровищами. Здесь оставили многочисленные тайники пираты, сюда же было вывезено золото, принадлежащее индейцам Северной Америки. Тут были зарыты тонны золотых слитков, огромное количество монет и инкрустированная драгоценными камнями статуя девы Марии. Экспедиции кладоискателей на остров не дали пока никаких результатов, не считая гибели в полном составе группы французов. Возможная стоимость клада — 5–6 миллиардов долларов.

7 место. Ковчег Завета

Ковчег был изготовлен из дерева сипим, с крышкой из золота, увенчанной двумя херувимами. Это был ящик длиной 1,3 метра, высотой и шириной 80 сантиметров, с четырьмя кольцами, в которые продевали шесты для удобства переноски. В ящике хранились две каменные таблицы-скрижали с десятью заповедями и чаша с манной. Этим таинственным продуктом, согласно легенде, питался весь еврейский народ во время 40-летнего бегства по пустыне. Ковчег с божественными скрижалями, помещённый в алтарь-скинию, был для них главной святыней. Потом Ковчег стоял в храме, воздвигнутом в Иерусалиме, и пропал в 586 году до н. э., когда Иерусалим захватили и разрушили войска вавилонского царя.

Библия умалчивает о дальнейшей судьбе Ковчега. Поскольку местоположение артефакта не указано даже приблизительно, его искали в разных местах, прежде всего — внутри Храмовой горы в Иерусалиме. Ковчег надеялись найти также в Иордании. Некоторые исследователи предполагали, что он мог находиться под местом казни Иисуса Христа на Голгофе. Ещё один путь поисков ведёт в Эфиопию.

Стоимость реликвии определить невозможно.

6 место. Золото инков

Империя инков была богатым и высокоорганизованным государством. Она простиралась на четыре тысячи километров, и на её территории находились крупные месторождения золота. После завоевания Южной Америки значительная часть сокровищ была вывезена в Европу. Но далеко не всё.

Есть достоверные свидетельства того, что инки тщательно оберегали свои сокровища. Существуют записи европейцев, вошедших в доверие к туземной верхушке. Было даже заключено несколько браков между представителями царского рода инков и завоевателями с целью проникнуть в тайну сокровищ. Они рассказывают о несметном богатстве царских родов индейцев, о десятках тонн золота, надёжно спрятанных на территории нынешней Колумбии.

Возможная стоимость клада — 10 миллиардов долларов.

Продолжение следует.

3 ноября 2010 г.

* * *

— Что там такое, Яфа? — сразу же, едва сняв маску акваланга, спросил Владимир. — Это война?

— Да, скорее всего война.

— Почему? Кто напал на корабль?

— Это из-за тебя. За тобой охотятся.

— Не может быть… Неужели Каганович?

— Если бы это был только Каганович… К сожалению, за тобой охотится сейчас весь белый свет.

— Яфа, я хочу знать все подробности. Ты свяжешься с Рафаэлем? Или со своим руководством? Что там, наверху? Может быть, там все погибли!

— Потерпи. Скоро всё узнаем.

Владимир был буквально оглушён случившимся. До сих пор он легко ходил по краю, и если рисковал, то только собственной головой. Он привык воспринимать свой дар как некую игру и играл с азартом ребёнка, не думая о последствиях. А тут — снаряды, стрельба, настоящая морская битва! Из-за чего, чёрт возьми? Из-за золотых побрякушек? Пусть и древних, ценных. Неужели мир сошёл с ума?

Его попросили не выходить из каюты. Субмарине нужно было совершить несколько маневров и связаться с командованием. Владимир решил осмотреться, сосредоточился, и зрение понесло его вдаль, в глубину, в высоту, скользя по окрестностям невероятно быстро. Он понял, что видит глубокую впадину, у входа в которую маневрирует подводная лодка. В нескольких милях вокруг неё находилось десятка два самых разных судов. На дне — тёмные провалы по бокам небольшого хребта. Будь этот хребет на поверхности, он был бы похож на лезвие клинка, протянувшееся вдаль, на сто, или даже на двести километров.

Владимир вдруг понял, что видит весь хребет. Видит дно во впадинах. Видит остров в шестидесяти милях к северо-западу от лодки. Знает координаты, глубины, скорость течения. И далеко-далеко на дне, около береговой черты острова, видит корпус затонувшего судна, сейф внутри него и золотые украшения, спрятанные в сейфе.

— Вот так ничего себе, — удивился Владимир.

Это, конечно, из-за кольца. Он стал дальнозорким, стал способен по-настоящему искать клады.

Яфа появилась примерно через час и позвала его в рубку. Там находилось трое моряков: радист колдовал над аппаратурой, собирая сигналы со всего света, молодой парнишка уставился в ноутбук. И ещё один человек, как понял Владимир, командир судна, встретил их и протянул для пожатия сухую крепкую руку:

— Леонид.

— Владимир.

— Не удивляйся, Володя, у нас почти все говорят по-русски. Мы бывшие соотечественники.

Командир включил какой-то прибор, схематично отображающий участок моря, сетку параллелей и меридианов и субмарину в виде светящейся точки. Около этой точки стояли столбики цифр — вероятно, скорость, глубина, углы наклона корпуса и что-то ещё, понятное только специалисту.

— Смотрите, — Леонид показал на экран, — это наша лодка. Мы уходим в сторону Африки. Вот здесь осталась яхта «Le Ponant». Десять миль к северу. Её атаковали два вертолёта.

— Там много погибших? — Владимир спросил о том, что волновало его больше всего.

— Погибших нет. Только один пропавший без вести.

— Как это всё произошло?

— Первый вертолёт спикировал почти отвесно, вышел в очень крутой разворот, обогнул судно в нескольких десятках метров над палубой. Такой трюк может только русская машина сделать — «Аллигатор», Ка-52.

— Так, значит, это русские напали? ФСБ? Или бандиты?

— Нет, русские на «Аллигаторах» не летают. Они их продают. К тому же обстрел вёлся специальными снарядами… У русских нет таких. Это пластиковые снаряды, внутри нервно-паралитический газ. Их выпустили почти сотню, пока огибали судно. У нас есть запись.

— Как же вы записывали через воду?

— Этого я рассказывать не буду. Смотри, мы уже перевели запись в цифровой формат.

Леонид что-то коротко сказал парню с ноутбуком, и тот повернул экран к ним.

На экране мелькала водная рябь, качнулся и пропал борт яхты. Потом в кадр ворвалась чёрная тень — вертолёт заслонил судно от камеры. Он вёл огонь: стёкла, закрывавшие палубы, разлетались под ударами снарядов. Крыша надстройки в нескольких местах была пробита тоже. Вертолёт сместился из кадра, облетая судно. Отлично видно было, как снаряд пробивает крышу, верхнюю палубу и, ударившись в металлическую стойку, мгновенно превращается в облачко пара.

— Это замороженная смесь на основе фенциклидина. Она очень быстро испаряется. Снаряды пробивают пластик, стекло, дерево. Только металл их останавливает. Смотрите, не меньше сотни дырок в яхте сделали.

Изображение на экране раскачалось, но было видно, как появляется второй вертолёт, зависает над яхтой, из него на крышу надстройки выпрыгивают два спецназовца в кислородных масках.

— Этот газ укладывает за секунду. Концентрация значения не имеет. Вся команда, охрана, пассажиры — все лягут. Потом очнутся с жуткой головной болью, — объяснил Леонид.

Спецназовцы скрылись внутри судна. Их не было минут пять, потом один показался на крыше, махнул рукой. С вертолёта спустили трос, боец направил его в пролом крыши. Через несколько секунд трос начал поднимать человеческое тело.

— Кто это? — спросил Владимир. — Неужели Рафаэль? Он вроде поменьше ростом.

— Это ты, — тихонько сказала Яфа.

— Я?

— Да. Мы знали, что возможно нападение, и вывели тебя из-под удара. Твоё место в каюте занял человек, очень на тебя похожий. Мы приготовили его ещё в Испании… Если бы ты тогда не прыгнул за мной с яхты… Мне пришлось бы вынырнуть. А потом столкнуть тебя. Но вместо тебя охрана Кагановича достала бы из воды твоего двойника. Так мы получили бы несколько минут для отхода. Тогда двойник не потребовался. А теперь… Теперь он у захватчиков.

Спецназовцы быстро поднялись в вертолёт с помощью той же самой лебёдки. Вертолёты умчались, всё стихло. В кадре осталась лишь расстрелянная, изуродованная яхта без признаков жизни.

Владимир потрясённо молчал. Яфа похлопала его по руке и глазами показала — идём. Они вернулись в каюту.

— Что будет с этим человеком, двойником? — спросил Владимир.

— Он будет заменять тебя, сколько сможет, пока не обнаружится подмена. Это день-два, не больше. У них есть твои отпечатки пальцев… точнее, они есть у всех. Московские менты продают их направо и налево. Подмену заметят.

— И тогда?…

— Вряд ли его оставят в живых. Никто не хочет осложнений во внешней политике. Погоди… Молчи, не спрашивай ничего. Ты думаешь, что мы его заставили? Нет… Пойми, и я готова пожертвовать собой ради божественной Меноры. И любой из нас готов.

Владимир промолчал. Он хорошо знал, что такое религиозный фанатизм, спасибо деду. Спорить с фанатиками нельзя. Лучше помалкивать.

— За нами охотятся. Ты не представляешь даже, какие силы нас сейчас ищут. Мы должны уходить, и времени у нас очень мало.

* * *

СКАЗКА ПРО ИСПАНСКОЕ ЗОЛОТО

«Свежая газета», Россия

Осталось чуть больше года до парламентских выборов в России. Все, кто хочет вскочить в последний вагон уходящего поезда, должны торопиться. Только легальное присутствие в Государственной Думе даст потенциальным претендентам шанс принять участие в следующих, самых главных выборах — президентских.

Желающие попасть во власть очень спешат, настолько, что откровенно плюют на общественное мнение. Так, на прошедшей неделе подана заявка на регистрацию новой партии — «Партии здравого смысла». Инициатор создания этой загадочной структуры — миллиардер Павел Каганович, владелец нефтяных компаний в России и Европе. На днях он существенно пополнил свой «золотой запас», якобы обнаружив в Испании фантастический клад, пролежавший под землёй более трёхсот лет.

Как всё это похоже на сказку! И сколько таких политических сказок мы уже слышали… В самый последний момент, когда истекают сроки регистрации партий, попадающих на парламентские выборы, господин Каганович «находит клад». Чистые деньги, никоим образом не украденные у россиян — что может быть убедительней? Именно на эти деньги будет строиться новая партия. Она, по всей видимости, составит конкуренцию «Единой России», изрядно подмочившей свою репутацию коррупционными скандалами. Конечно, Каганович рассчитывает на то, что рядовой избиратель охотно отдаст свой голос партии с популистскими лозунгами, владеющей таинственным золотом и сакральным «здравым смыслом».

А всем, видящим чуть дальше собственного телеэкрана, должно быть понятно, что это очередная кремлёвская PR-акция. Всего лишь привлечение к выборам той части электората, которая не реагирует на традиционные способы агитации: молодёжи, творческой и научной интеллигенции, части пенсионеров и бесчисленных маргиналов всех возрастов. Им и адресована сказка про испанское золото.

26 октября 2010 г.

* * *

Владимир часто вспоминал сказку бабушки Кубакай. Как же так получилось, что он не дослушал её до конца, уснул, пропустил самое главное? Теперь ему казалось, что в сказке были ответы на все вопросы.

Жили-были в одной деревне старик и старуха. Детей у них не было. Сильно горевали они, что некому о них на старости лет позаботиться. Вот и говорит однажды старик:

— Давай, старуха, сделаем себе сына из теста.

— Давай, — согласилась старуха.

Замесила она тесто, вылепила из него человечка. Завернула его в платочек и положила на печь. Лежит человечек из теста на печке день, лежит другой. А на третий день старик не вытерпел и говорит:

— Посмотри-ка, старуха, как там наш сыночек.

И тут с печки послышался голосок:

— Жарко здесь! Снимите меня с печи!

Обрадовались старик и старуха, сняли сыночка с печи, а он и впрямь как настоящий мальчик.

Живёт мальчик в избе у старика и старухи, растёт не по дням, а по часам. Рос мальчик одиннадцать дней, вырос в крепкого парня, а на двенадцатый день говорит старику и старухе:

— Вы меня вырастили и выкормили, теперь я буду вас кормить. Пойду, наймусь к кому-нибудь в работники.

— Ведь тебе всего двенадцать дней, — говорит старик, — куда тебе работать!

— Чую я в себе богатырскую силу, — отвечает ему мальчик, — справлюсь с любой работой.

Нанялся он в батраки к злому и жадному богачу. Богач давал ему столько работы, что и десятерым не сделать, а парень со всем один управлялся. Прозвали люди сына старика и старухи за его силу Нончык-патыр, что значит «богатырь из теста».

Нончык-патыр трудится, ни от какой работы не отказывается, а время идёт. И вот подошёл срок расплачиваться хозяину с батраком за работу. И тогда жадный хозяин, чтобы не платить, задумал погубить Нончык-патыра.

Позвал он его и говорит:

— Пойди-ка в горы, за хребет Карачайский, на Чёртово озеро. Нырни в озеро и достань мне клад серебряный.

Дед с бабкой заплакали. Собирают они сына в дорогу, а сами приговаривают:

— Не ходи, сынок, на Чёртово озеро, не ныряй, нет у него дна, утонешь!

А Нончык-патыр только смеётся. Пошёл он в горы, нашёл озеро, нырнул глубоко-глубоко и достал клад серебряный. Отнес его богачу. Тот аж позеленел от злости и стал новое задание придумывать, еще сложней прежнего.

— Пойди-ка ты в степь Аймакскую, пустыню Каралайскую, весь песок перебери и откопай мне клад золотой.

И опять плачут бабка и дед, отговаривают сына в пустыню идти:

— Сгоришь там, сынок, одни угольки от тебя останутся.

Смеётся Нончык-патыр. Закинул котомку за спину, пошёл через степь Аймакскую, через пустыню Каралайскую, набрал в грудь воздуха да как засвистит! Весь песок сдуло, а под ним — клад золотой. Отнёс он и этот клад богачу.

А богач, чем больше ему Нончык-патыр приносит, тем злее делается. Снова отправляет он его за сокровищами и наказывает:

— А пойди-ка ты в землю неведомую, страну неназванную и принеси мне сокровище, не руками сделанное, не в огне скованное, не в земле спрятанное, не в воде утопленное.

Вот тут уже и Нончык-патыр опечалился. Пришёл он домой попрощаться с бабкой и дедом.

— Что же ты, сынок, невесел? — спрашивает его бабка.

— Как же мне веселиться, — отвечает Нончык-патыр, — если посылает меня богатей проклятый в землю неведомую, страну неназванную за сокровищем, что не руками сделано, не в огне сковано, не в земле спрятано и не в воде утоплено.

— Не печалься, сыночек, а ложись спать на лавку, головой в угол.

Лег Нончык-патыр на лавку, головой в угол, и только заснул, как приходит к нему во сне чудовище — голова, как у льва, хвост, как у змеи. Из пасти огонь пышет. И говорит чудовище:

— Я охраняю сокровище, что не руками сделано, не в огне сковано. От него ни одному богачу радости не будет, потому что сокровище то не из серебра и не из золота. Если сможешь в руках его удержать, заберёшь с собой. Иди через степь половецкую, через землю уральскую…

Не дослушал Владимир тогда сказку. Смертельно уставшие, голодные, перепуганные, шли они с Женей по лесу, искали хоть какое-то жильё. Женя то и дело ложилась на траву и отказывалась идти дальше, мотала головой, закрывала глаза, проваливаясь в забытьё.

Владимир нёс её на руках, на плече, потом она, немного отдышавшись, снова вставала, и уже тащила его самого, чуть ли не волоком. Ночь они провели в лесу, под высоченной ёлкой, прижавшись друг к другу. В кронах деревьев шуршал дождь, вокруг что-то щёлкало, ухало, постукивало, шипело… Казалось, что лес полон таинственных врагов, что из темноты подкрадываются жуткие создания. На следующий день они снова шли, и снова падали, и к вечеру набрели на небольшой посёлок, где постучались в первую же избу.

Открыла им маленькая, сухонькая, узкоглазая, востроносая старушка. Она не удивилась, увидев на пороге двух оборванных, измождённых странников. Ни слова не говоря, провела их в избу, дала по кружке парного молока, уложила на кровать возле большой русской печи, укрыла потеплей и села в изголовье, бормоча себе под нос вот эту самую сказку. Не дослушал её Владимир, уснул… А теперь, рассматривая кольцо на своем большом пальце, на котором злобно изогнулось чудовище с головой льва и хвостом змеи, жалел об этом.

Утром бабушка накормила их, а потом отправила в районный центр на хлебной машине. Она так и не спросила имён своих ночных гостей, а сама нарекла их: Лаймыр, с ударением на первом слоге, и Лаймыр-вате. Потом уже, через несколько лет, Владимир случайно вспомнил эти имена и решил посмотреть в интернете, что же они обозначают. Оказалось, что Лаймыр — это Владимир по-марийски, а Лаймыр-вате — жена Владимира. Он понял, что старушка знала что-то важное про них, и про жизнь, и про клады. Знала что-то такое, чего не понять и чему не найти объяснения.

* * *

Выспаться не удалось. Владимир долго перебирал в уме возможные варианты окончания сказки и только-только задремал, как противно завыла сирена тревоги. Ужасный звук, специально придуманный, чтобы сразу стало понятно — опасность. Через несколько секунд в каюту ворвалась Яфа, таща за собой костюм аквалангиста с баллонами.

— Что случилось? — спросил Владимир, одеваясь.

— Пока не знаю, но пусть это будет у тебя. Мало ли что…

Яфа исчезла, а Владимир протёр глаза и попытался разглядеть окрестности. И ещё раз удивился своей дальнозоркости — тот самый затонувший у побережья Сардинии корабль виделся по-прежнему отчетливо. Можно было даже сосчитать золотые монеты в сейфе, хотя до него было более двухсот километров. А вокруг лодки ничего интересного — темнота, пустота.

Мигнул и погас свет. Загорелись ряды аварийных ламп вдоль коридора и светодиодные указатели на дверях. Субмарина начала медленно погружаться.

Владимир чувствовал глубину. Сейчас — около сорока метров до поверхности, до дна — чуть больше пятидесяти. Тут неглубоко, начинается береговой шельф, в нескольких километрах к югу — Тунис, Африка.

Вернулась Яфа.

— Ты здесь? В порядке? — спросила она.

— В порядке. Что стряслось? Опять война?

— Мы атакованы. Пока не можем понять, как это получилось. Я не слышала про такую технику, но, видимо, она существует. Может быть, магнитное поле очень большой мощности… Все приборы на лодке показывают какую-то чушь. Мы потеряли ориентацию.

— То есть?

— То есть, теперь это мёртвый кусок железа, который, кажется, падает на дно. Скоро нас раздавит.

— Нет, не раздавит, тут глубина чуть больше девяноста метров.

— Откуда тебе это известно?

— Так…

— Я не знала, что у тебя есть такие способности.

— Я и сам не знал.

— Что ты ещё видишь? Расскажи, это очень важно! Похоже, ты единственный, кто может нас спасти!

— Да ничего я не вижу…

— Может быть, теперь нас будут буксировать? Зачем нужно было вырубать электронику? Всё равно под водой нас не вскроешь, запоры механические. Можно только взорвать.

Легкий толчок бросил Яфу прямо на Владимира. Он несильно ударился спиной о перегородку, а девушка — лицом в его грудь. Лодка легла на грунт, слегка накренившись, и замерла.

— Идеальное место для любви, — сказал Владимир, прижав к себе Яфу. Тело его моментально откликнулось на близость девушки.

— Ты с ума сошёл. Нам надо спасаться…

Она опять упиралась ладонями в его грудь, и он знал уже, как быстро эти ладони могут сомкнуться вокруг его плеч и шеи… Но настаивать не стал.

— Ты точно знаешь глубину? — спросила Яфа.

— Точно. Девяносто три метра.

— О боже, слишком много…

— Слишком много для чего?

— Для того, чтобы всплывать с аквалангами. Кессонка замучает. А тебя к тому же раздавить может, ты нетренированный.

— А тебя не раздавит?

— Меня нет. Я смогу отсюда вынырнуть. Медленно, по схеме, чтобы кровь не вскипела.

— Если ты сможешь, то и я смогу. Я же с самого начала пообещал нырять за тобой, если что…

— Это очень большой риск.

— А если останемся?

— Я так думаю, что нас атаковали американцы. Вряд ли у кого-то ещё есть техника, способная размагнитить карты памяти сразу на всей лодке. Значит, они потащат нас на одну из своих баз в Алжире… Возможно, в Джиджель. Там лодку спрячут в док и вскроют. Тебе ничего не грозит, конечно, они просто заставят тебя искать то, что им нужно.

— А с тобой что будет?

— Остальных, скорее всего, уничтожат. Слишком много знаем…

— Яфа, красавица, давай уже нырять. Тут темно и скучно…

Яфа легонько поцеловала Владимира, ткнувшись в темноте куда-то в щёку, и потянула его за руку. Он сгрёб костюм аквалангиста, баллоны, ласты и выбрался из каюты в коридор.

— Проклятая темнота…

— Пусти меня вперёд, я кое-как, но вижу. Держись за меня.

Владимир привёл девушку в рубку, пару раз приложившись головой о низкие переборки. Там аварийный свет не мигал, а светил ровно. Озабоченная команда колдовала над приборами. Яфа минут пять переговаривалась с капитаном на иврите. Потом перевела:

— Ничего не получится. Мы не можем сориентироваться.

— Глубину я знал, — добавил по-русски Леонид. — Когда приборы начали сходить с ума, мы были с отрицательной плавучестью. Я выключил все моторы, чтобы скрыться, и пошёл на дно. Всплыть нетрудно, нужно только откачать воду из уравнительной цистерны. Но тогда нас свалит кессонка… Или захватят. Уж лучше полежим на грунте.

— Допустим, мы выпустим аварийный буй и по нему выберемся отсюда, — продолжала Яфа. — Но это будет в открытом море. Сейчас ночь. Возможно, пасмурно. Мы не найдём ни севера, ни юга и будем болтаться на воде, пока не пойдём на корм акулам.

— Я знаю направление, — сказал Владимир. — И координаты знаю — 8º33’ восточной долготы и 37º43’ северной широты. Перед нами острова Ла-Галит. До большого, на котором есть люди, шесть миль. До самого северного одна миля. Правда, это всего лишь скала.

Матросы переглянулись. Леонид уставился на Владимира с изумлением.

— И ещё. Я знаю, что с вашими приборами.

— Что?!

— Они, скорей всего, в порядке. Никакой атаки не было.

— Это невозможно, — отмахнулся командир. — Здесь много дублирующих систем, и все одновременно показывают разные данные.

— Вы можете мне не верить, — Владимир говорил очень тихо и спокойно, как с тяжелобольным, — но приборы в норме. Бред в ваших головах. Погодите! Не отвечайте. Попросите подойти ваших людей по очереди к этому монитору. Пусть прочитают координаты лодки.

Леонид сказал что-то на иврите штурману. Тот подошел к монитору, прочитал цифры. Следом то же самое сделали два матроса. Цифры у всех были разными.

— Это не атака. Это я так на вас воздействую, — сказал Владимир уверенно. — Если вы сейчас попытаетесь маневрировать, вы погибнете. Если меня здесь не будет, вы часа через три-четыре восстановитесь и спокойно поплывёте дальше. Не спорьте! Представьте, что все вы обкурены или обколоты. Вы можете сейчас только одно: выпить лошадиную дозу успокоительного и попробовать выставить нас с Яфой из лодки.

Командир отозвал в сторону Яфу и принялся что-то ей втолковывать. Но девушка, кажется, уже поняла, в чём дело. Она взяла лист бумаги, написала на нём несколько цифр и предложила прочесть по очереди членам экипажа. Все увидели на листке совершенно разные цифры. Судовой медик пошел за успокоительным, а команда начала готовить гостей к эвакуации.

* * *

Манифест. Говорит Высшее Неразрушимое Совершенство.

Этот манифест содержит то, что я, Антивладимир, как Высший Советник Разума, передающий людям изначальные поучения Праматери Всего, считаю полезным для осмысленной жизни, приносящей подлинное удовлетворение.

Мое учение состоит из тридцати трёх Советов. Эти Советы Праматери познавал я в течение 3899 лет. Таков срок моей земной жизни, и на последнем году её открою вам изначальные поучения. Открою вам великие клады Земли, видимые лишь мне одному.

Телесное воплощение моё может присутствовать в разных странах, открывая глаза людям на сокрытое. Просветлённое видение ума открыло сокровище на побережье Испании. И прочие тайны будут открыты на три тысячи девятисотом году моей миссии на Земле.

Идите за мной. Гоните ложных пророков. Высокосовершенные сущности Праматери преобразят вашу душу и тело. Вы станете неуязвимы для огня, воды или яда. Вы сможете быть везде и нигде. Вы увидите скрытое и познаете бесконечное. Вам откроется высшее счастье Просветлённого ума. Не бойтесь боли. Гоните страх. Идите за мной.

Ложные пророки не остановят нас. Они не дают вам увидеть Хрустальный Горизонт Разума. Гоните пророков. Пролейте их черную кровь на землю, и да взойдет на ней Цветок Мудрости во славу Праматери Всего.

http:// www. antivladimir . com

27. 10. 10 г., Индия, штат Раджастан

* * *

Они уже подготовились и сидели в носовой части, около торпедного отсека. Через него можно было выбраться наружу безо всяких приборов: открыл отсек — залез внутрь, закрыл внутренний люк — открыл внешний. Яфа тщательно проверяла каждую мелочь. Владимир проверял за ней следом — не исключено, что люди под излучением кольца испытывают самые неожиданные галлюцинации. Но, кажется, ни у него, ни у девушки галлюцинаций не было.

— Володя, подумай ещё раз, — сказала Яфа. — Может быть, это всё-таки американцы? Стоит ли рисковать? Пусть буксируют нас куда хотят. Потом дипломаты договорятся, будет обмен. Ничего страшного…

— Нет, это не американцы. Да если бы и они… Ты же знаешь, не будет никаких дипломатов. Свидетелей уберут.

— Володя, если ты думаешь, что я испугалась смерти… Я готова к ней.

— Я знаю, что ты не испугалась.

— Я боюсь только за Менору. Может быть, она останется в земле навсегда.

— Не переживай, Яфа, красавица. Я найду твою Менору, слышишь? Обещаю.

Всплывали они долго, перебирая руками по верёвке аварийного буя. Через каждый метр на ней были узелки. Через десять узелков — остановка. Ожидание, выравнивание давления… Потом снова подъём.

На поверхности было темно, пасмурно, штормило. Плыть поверху было невозможно, и они опять нырнули, добрались до спокойной воды и поплыли в направлении, указанном Владимиром. Он видел впереди большой каменистый утёс — один из островов Ла-Галит. Видел цепь рифов вокруг него и небольшой просвет между скалами, благодаря которому можно было выбраться на берег, не разбившись о камни.

Через час они уже были на берегу, за кольцом рифов, на гладкой каменистой площадке. Тьма, нескончаемый шум моря и душный воздух Африки… Они лежали над рокочущим морем, сбросив акваланги, расстегнув костюмы. У Владимира сводило ноги от усталости, но рука сама собой тянулась к Яфе, гладила, обнимала. И девушка прижалась к нему, и не отталкивала, и сама нашла в темноте его губы.

— Что теперь?

— Теперь мы одни. Ты же искал идеальное место для любви.

— Место есть, а сил нет.

— Ничего, будут силы.

Яфа достала из-под костюма небольшой пакет. В нём обнаружились фонарик, маленький мобильный телефон с выдвижной антенной, лекарства. Она заставила Владимира проглотить несколько таблеток. Попробовала позвонить, но сети не было.

— Что же делать? До большого острова пять миль. Воздуха в баллонах почти нет. А поверху я ни за что не доплыву.

— В такой шторм никто не доплывёт, — сказала Яфа. — Не беспокойся. Если ты не ошибся, то к утру в лодке все придут в норму. И сообщат о нас. Отдыхай.

Они снова легли на тёплые мокрые камни. Девушка наклонилась к самому его уху и тихо-тихо спросила:

— Володя, ты хотел знать моё настоящее имя?

— Да, конечно.

— Меня зовут Инна. Фамилию не скажу, она всё равно у девушек временная. Я родилась в Москве. В школу там пошла, гимнастикой занималась… Моя семья решила уехать в Израиль в девяносто третьем, после того как танки у нас под окнами стреляли… Молчи, не говори ничего. Ты должен запомнить один адрес. Пожалуйста, постарайся.

— У меня хорошая память.

— Надеюсь. Этот адрес… Это просто почтовый ящик… Но о нём не знает разведка. Если вдруг нужно будет меня найти, пошли на него сообщение. Я его получу обязательно. Об этом никто не узнает, кроме нас с тобой…

— А что, нам нужно прятаться? Думаешь, за мной прибежит сердитая жена из России? Нет у меня жены.

— Это не шутка, я серьезно, Володя. Зарегистрируй себе ящик, когда потребуется. И я смогу ответить тебе. Я напишу так, что поймём только мы двое.

Яфа наклонилась к самому уху Владимира, и медленно, по буквам, прочитала ему адрес: yafa.cassel@yandex.ru. И он постарался запомнить его, хотя всё это казалось таким смешным после подводных ужасов…

От таблеток стало вдруг легко, тепло, тело сделалось почти невесомым. Владимир снова обнял девушку, и она не сопротивлялась. Губы её были солёными, а тело — горячим и гибким. Она, как змея, выскользнула из гидрокостюма и из всего, что было под ним. И он ловил эту змею, и сам был змеем, и они свивались в восхитительные кольца, кувыркались, сплетались в узлы и снова вытягивались на тёплом камне, а вокруг возбуждённо ревело Средиземное море.

* * *

Аргументы и факты, Россия

Мы продолжаем рассказ о крупнейших кладах планеты, начатый в предыдущем номере еженедельника. Конечно, рейтинг этот весьма условен, так как зачастую стоимость клада невозможно выразить в долларах или евро. Есть условная оценка — сумма страховой премии при утрате музеем той или иной реликвии. Например, известны суммы страховок картин Леонардо да Винчи. Они достигают полумиллиарда долларов.

Если подобным образом оценить клады из составленного нами списка, то страховые компании всего мира разорятся, потому что речь идет о самых ценных свидетельствах истории человечества.

5 место. Сокровища тамплиеров

Недавно в Шотландии была обнаружена старинная часовня, принадлежавшая когда-то роду Клэр. Возможно, часовня является хранилищем несметных сокровищ рыцарей-тамплиеров, в том числе легендарной чаши Священного Грааля, Креста Господня и бесценных древних манускриптов. Мы не знаем, что ожидает исследователей внутри таинственного шотландского замка. С полной уверенностью можно сказать лишь, что древняя часовня рыцарей и в наши дни, как и тысячи лет назад, остается символом истинной веры и беззаветного служения своему делу. Ответа на вечный вопрос о поисках духовного идеала пока не существует.

Стоимость этих реликвий оценить невозможно.

4 место. Миллиарды Крюгера

До сих пор не найдено огромное богатство, составленное из слитков золота, спрятанных бурами в Южной Африке в последние дни существования Трансваальской республики.

В октябре 1899 года правительство Трансваальской республики объявило Великобритании войну, которая затянулась на три года. Лидеры буров сильно нуждались в средствах. Было решено направить огромные массы рабочих, как белых, так и чёрных, в золотодобывающую промышленность. Работа на приисках успешно продвигалась, чего нельзя было сказать об успехах на фронте. Войска буров отступали, теряя города и территории. Англичане, одержавшие ряд побед, угрожали Претории, что вынудило правительство Крюгера покинуть столицу и переехать в местечко Машадодорп вдали от опасных районов. Там было организовано так называемое «правительство на колёсах» — все государственные учреждения находились в железнодорожных вагонах.

На этих же вагонах вывозилось золото. Если бы отряды англичан, посланные впереди основных сил для окружения отходивших из города буров, проявили сообразительность и проверили железную дорогу, то эшелоны с золотом достались бы им в качестве трофея. Но, по свидетельствам участников событий, золото не покидало Машадодорп и было зарыто где-то в его окрестностях.

Возможная стоимость клада — 15 миллиардов долларов.

3 место. Священный Грааль

Грааль — это литургический сосуд, чаша для освящения вина и принятия причастия, которой пользовались Иисус Христос и его апостолы во время Тайной вечери. Она имела форму бокала высотой 12 и диаметром 6 сантиметров, и была вырезана из оливкового дерева. Как гласит предание, в эту чашу была собрана кровь распятого Христа. Грааль в древнейших преданиях многих народов, принявших христианство, предстаёт не только как символ причащения. В этих преданиях, повествующих о чудодейственной силе Грааля и о его поисках, христианская символика причудливо переплетается с распространённым культом магической чаши, дарующей изобилие и счастье.

Существует легенда, согласно которой Иосиф доставил Грааль в Гластонбери, на юг Англии, где основал первую христианскую церковь в этой стране. О том, как сложилась дальнейшая судьба Грааля, мнения историков расходятся. По одной из версий, Мерлин, кельтский волшебник и провидец, сподвижник и покровитель легендарного правителя бриттов короля Артура, посылал на поиски Грааля рыцарей «Круглого стола», но они не смогли отыскать священную чашу. Существует немало сообщений о том, что в Европе в средние века разные люди в разное время якобы видели Грааль.

Стоимость реликвии определить невозможно.

2 место. Могила Александра Македонского

К имени Александра Македонского неизменно добавляли «Великий». Так называли его современники и те, кто родился позже. В 323 г. до нашей эры в возрасте 33 лет он скончался. После его смерти империя утонула в крови и слезах. Сподвижники Александра боролись не только за трон, но и за право владения телом Александра: два года оно пролежало там, где он умер, в спальных покоях дворца, набальзамированное жрецами, выписанными из Египта.

Последняя воля царя гласила: погрести Александра Великого в оазисе Сива, где жрецы некогда приветствовали его как сына Зевса. Для этого греческий инженер Филипп сконструировал колесницу на рессорах, в неё были запряжены 64 мула. На колеснице был установлен мраморный саркофаг, на золотой крышке которого лежали оружие Александра и щит из Трои. Но саркофаг не был доставлен в Сиву. Великий полководец нашёл пристанище в Александрии, где его могила становится местом массового паломничества, вследствие чего город переживает невиданный расцвет. Через три столетия римский император Август (43–14 гг. до н. э.) при захвате Александрии в 30 г. до н. э. осмотрел тело Александра, гроб которого для этого вынесли из святилища. В знак преклонения он возложил на него золотой венец и усыпал тело цветами. Там побывал и Калигула (37–41 гг. н. э.), любивший примерять панцирь Александра Великого, добытый из гробницы.

Император Септимий Север (193–211 гг. н. э.), повелел замуровать священную усыпальницу, и с тех пор неизвестно, где она находится.

Стоимость реликвии определить невозможно.

1 место. Золото испанских галеонов

На первом месте по стоимости по праву остается сокровище залива Виго. Сегодняшняя оценка его стоимости — 140 миллиардов долларов. Напоминаем читателям, что клад был найден 21 октября с.г. и в настоящее время почти полностью поднят на поверхность.

Будут ли найдены остальные клады из этого списка? Эксперты дают однозначный ответ: да. С помощью современных технических средств можно приоткрыть завесу тайны над любыми сокровищами. Всё, что потеряно, обязательно вернётся к людям.

10 ноября 2010 г.

* * *

Вторую неделю Владимир жил на окраине города Нахария, на самом севере Израиля. Тут размещалась небольшая военная база. В полукилометре от неё плескалось море, тёплое даже в начале ноября, но купаться не хотелось, и вообще смотреть в сторону воды было тошно. Хватит уже глубин, штормов, яхт и прочей романтики!

Владимир с удовольствием ходил по твёрдой земле. От погони, кажется, удалось оторваться. Тогда, на острове, они с Яфой провели замечательную ночь. Им было хорошо вдвоём, и не хотелось даже, чтобы их спасали… Но утром прилетел вертолёт. Как и предполагалось, экипаж субмарины через несколько часов восстановился, вышел на связь и обеспечил им надёжный отход.

На лодке бредили не только моряки. Оказалось, что повреждены почти все носители информации. Пропали сотни нужных записей, и это вызвало большой переполох. Ошибку никто повторять не хотел: Владимира и Яфу перевозили то на вертолёте, то на самолёте, а в самом конце на микроавтобусе. Экипажи тут же отправлялись обследоваться после общения с опасным русским. Яфу тоже положили в спецклинику на десять суток. И сам герой-кладоискатель подвергся тщательнейшему осмотру. Каждый день в Нахарию приезжали новые врачи — выслушивали, выстукивали, собирали анализы.

Операция «Менора» набирала обороты. «Моссад» был прекрасно осведомлен обо всех действиях конкурентов, спокойно перенёс нападение на яхту, спрятал основного персонажа вовремя и надёжно. Если бы не кольцо, не случилось бы и осечки в Средиземном море. Но Владимир смог убедить всех, что это он сам так воздействует, и, кажется, к кольцу на его руке претензий не было.

На базе, освоившись, он снял печатку и положил на тумбочку около кровати. Здесь не воровали, и можно было не опасаться за сохранность артефакта. Кроме того, Владимир хотел проверить, как будет чувствовать себя без кольца. Он специально ушёл от своей комнаты подальше, нашёл навес с шезлонгами и, развалившись в одном из них, задремал. В голове всё ещё крутились тёмные морские пропасти, звенели выстрелы с вертолёта, стучали волны… Брызги взлетали под самые облака… И рассыпались, падая на землю, прыгали по ней, превратившись в град, в крупные белые льдинки, нет, не льдинки, это были камни, настоящие бриллианты. Они рассыпались по земле и мерцали за каждым камушком, под каждым деревцем, блестящая живая мозаика тянулась по пустыне до самого горизонта. От камней шел мерцающий свет, он поднимался над землей, струился, путал очертания. Вот в тумане показалась чья-то фигура. Она шла мимо — маленькое сухонькое тельце, завёрнутое в белую ткань. Владимир понял, что нужно догонять, и хотел бежать, но ноги только едва переступали, а фигура маячила впереди, то скрываясь в тумане, то появляясь снова.

— Стой! — закричал он, но не услышал крика. Рванулся вперёд изо всех сил, но силуэт не приближался. И тут он понял, что это не человек впереди, а призрак, химера. Она росла, стала огромной и вдруг взлетела, распустив огромные крылья. Туман разом спал, и волшебное мерцание камней погасло.

Владимир поглядел на аккуратные жилые домики, на гараж, на теннисную площадку, на склады, навесы, на дорогу, убегающую от базы по пологим песчаным барханам… И вдруг понял, что видит сразу много кладов, может быть — все клады этой страны. Они мерцали, как те градины во сне, и он знал координаты каждого, и глубину, и состав, и цену.

Земля Израилева скрывала многие тысячи кладов. Потерянное в боях дорогое оружие, утварь храмов, золото менял и торговцев, спрятанное на чёрный день, укрытое от завоевателей, которые не раз проходили здесь с огнём и мечом, украшения римской знати, иудейские монеты, сосуды для питья с отделкой из драгоценных камней, иконы, кинжалы, цепочки, сундуки, чаши, кубки, амфоры, зеркала, старинные рукописи…

— Не может быть! — вскрикнул Владимир и проснулся. Всё было на месте — и домики для персонала, и навесы, и барханы. Но золотого мерцания не было.

Он зажмурился, попытался ещё раз вернуть призрачное видение. Вспомнил Россию, Москву, Урал, Иваново, бесконечные плоские пространства, бескрайние поля, дороги, берёзки вдоль дорог, низкое серое небо, всегда готовое заплакать мелким дождичком или засыпать с головой снегом… И вдруг что-то мелькнуло, вспыхнуло в глазах, и на долю секунды Владимиру показалось, что он видит клады России прямо отсюда. И знает координаты каждой спрятанной вещи, и может перебирать их в голове, мгновенно находить любую, в любом месте, на любой глубине, под водой, под землёй, в горах, в сейфах, в пустыне, во льду — неважно. Даже больше… Ему показалось, что он видит вообще все клады. Всё, что было когда-либо спрятано на планете.

* * *

Руководителю разведывательной службы «Моссад»

Уважаемый Мейр!

Довожу до вашего сведения результаты медицинского обследования пациента В., 33 года, русский, рост 187 см, вес при поступлении 89 кг.

Поступил на обследование 28 октября с.г.

Позволю себе обобщить выводы моих коллег. Пациент здоров. Зрение и слух в норме, возрастных изменений глазного дна не обнаружено. Отмечено лёгкое повышение артериального давления после перенесённой декомпрессии. В динамике стремится к норме, изменений в сосудах и сердце не обнаружено. Костно-двигательный аппарат в норме. Анализы крови и мочи патологий не выявили. Есть небольшие отклонения, объясняемые стрессом и нерегулярным питанием.

Пациент обладает сильно развитыми суггестивными способностями. Они проявляются вне зависимости от его воли, чаще всего во время сна. Люди, находящиеся в радиусе ста метров от пациента, подвержены галлюцинациям самого разного свойства. Классифицировать все возможные последствия такого воздействия не представляется возможным за недостаточностью данных.

При медикаментозном сне пациент не оказывает влияния на окружающих. Видимо, причиной воздействия является активность коры головного мозга. По имеющимся данным, в 2002 году пациент перенёс воспаление оболочек головного мозга, что могло спровоцировать развитие способностей, не изученных до настоящего времени наукой.

Принимая во внимание изложенное, рекомендую транспортировать пациента только в состоянии медикаментозного сна.

Доктор Алтер Марек,

начальник медицинской службы подразделения «Тсафририм»

* * *

Через неделю Владимиру стало скучно. Он бродил по базе, пытался говорить с военными. Но разговоры не клеились: они общались строго в рамках приказа — на определённом расстоянии, в течение нескольких минут. А потом отправлялись на обследование, искали последствия «гипноза». Приезжали по очереди врачи, методично изучали организм кладоискателя, по расписанию, ни минутой больше, ни минутой меньше. Владимир чувствовал себя подопытным кроликом.

Обидней всего было то, что не появлялась Яфа. Конечно, безопасность, секретность, слежка, подготовка серьёзной операции и всё такое… Но Владимиру не хватало её — не только ради сексуальной разрядки, но и для души. Чувствовалось, что они соотечественники и единомышленники. Даже религиозность девушки не мешала им понимать друг друга.

Он спрашивал про Яфу у старших офицеров на базе. Ему отвечали, что она проходит курс обследования и скоро приедет. Но прошло десять дней, и двенадцать, и пятнадцать, а она не приезжала, не звонила, не давала знать о себе.

Владимир потребовал встречи с руководителем операции, если такой существует, или с руководителем разведки, или с лидером «Кадимы», с которым подписывал контракт на борту яхты «Le Ponant». Ему обещали, что начальство немедленно прибудет, но прошел ещё день, и никто не появился.

«Если сейчас стерпеть, дальше будет совсем плохо», — решил Владимир и двинулся к южным воротам базы, дорога за которыми вела в Нахарию. За ним увязался худенький чернявый солдатик. Бормоча по-английски «плиз, вэйт», он пытался схватить за рукав. Около ворот дорогу перегородил парень покрепче, к тому же с автоматом. Он стоял уверенно, широко расставив ноги, и даже щёлкнул предохранителем, показывая, что будет стрелять. А сзади хлипенький уже кричал что-то в рацию, и в домиках для персонала захлопали двери, все ринулись к воротам — усмирять бунт.

«Была, не была», — решил Владимир, взял за грудки наглого автоматчика и отшвырнул его в сторону. Тот метров пять прокувыркался в пыли и остался сидеть, разинув рот от удивления. Паренёк сзади опять попытался схватиться за рукав, но Владимир, не глядя, махнул назад правой рукой, даже не сжав кулака. Раздался всхлюп, и солдатик присел, зажав нос рукой.

Перепрыгнув через шлагбаум, он пошёл по дороге в город, не спеша и не оборачиваясь. Владимир знал, что стрелять по нему не будут, но не сомневался, что способ остановить его всё же имеется. И не успел пройти двадцати метров, как сзади раздался хлопок и в икру впилась игла шприца. Он протянул руку, чтобы выдернуть его, но мир вокруг закружился и взлетел, кувыркнулось солнце, куда-то провалились песчаные барханы вдоль дороги, и всё погасло.

* * *

«Моссад» давно уже не попадал в столь сложную дипломатическую ситуацию. Сбор информации, защита соотечественников во всем мире, предотвращение террористических актов, полувоенные операции — всё это было привычной ежедневной работой, сложной, но понятной. А сегодняшняя ситуация была совершенно не ясна. Все газеты мира писали только о кладах. Имя главного героя пока не просочилось в прессу, но блеск испанского золота затуманил мозги нескольким миллиардам людей одновременно.

Испанские осьмушки всё ещё поднимали на поверхность. Золотой рекой управлял Павел Каганович. Монеты раскладывали на палубе контейнеровоза «Петр Столыпин», отмывали, сушили, фотографировали, пересчитывали. Первые полосы газет и журналов утопали в золотом блеске. Другие темы перестали существовать для людей. Выпуски новостей во всем мире наполовину состояли из «испанских» кадров. Каганович без устали давал интервью, и горы золота блестели за его спиной. Первая монета, поднятая из раскопа, ушла с аукциона «Сотбис» за полтора миллиона долларов. Мир потерял рассудок…

Мейр Гамер, руководитель «Моссада», одной из самых засекреченных спецслужб в мире, должен был принять решение. На него давили так сильно, как не давили ещё никогда. О том, что «русский Владимир» попал в руки израильской разведки, догадывались многие. Как минимум — Каганович, имевший собственную разведку. Как максимум — знали об этом факте в Германии, США, России и Южной Америке. После событий в Средиземном море на несколько дней установился штиль: подставной герой отвлёк внимание на себя. А потом всё началось снова. Давили не только на руководство разведслужбы, но и на министров, на руководителей парламентских партий, на рядовых депутатов, на банкиров и их родственников, на государственных чиновников, не имевших никакого отношения к разведке.

Мейр Гамер ещё раз перелистал досье Яфы Кассель (настоящее имя — Инна Тверская). Родилась в Москве в 1983 году, в детские и школьные годы активно занималась спортом в школе олимпийского резерва, в 1993 году семья эмигрировала в Израиль. Окончила частную школу в Тель-Авиве, поступила в колледж, мастер спорта по художественной гимнастике. Военная служба, окончание колледжа, участие в различных международных соревнованиях. Инну удалось удачно внедрить в близкое окружение Кагановича. Само собой, её там проверяли, прежде чем познакомить с Владимиром. Специально нанятый режиссёр выбирал фотографии девушек в «русском» вкусе. Служба охраны тщательно изучала их прошлое и контакты. На Яфу ничего подозрительного не обнаружили. Десять лучших девушек были приглашены на торжество по поводу находки сокровищ на борт «Пифагора». Яфа опередила всех и отлично справилась с поставленной задачей.

На Мейра Гамера давили снаружи. Он подозревал, что некоторые спецслужбы уже объединились, заключили временные альянсы, использовали все технические и дипломатические средства для получения информации о «русском Владимире». К ним скоро подключатся частные детективные агентства и службы охраны миллиардеров, желающих стать еще богаче. Они по винтикам разберут яхту «Le Ponant». Их спутники-шпионы сфотографируют каждый квадратный сантиметр территории Израиля…

Было и давление изнутри. Испанское золото вызвало невиданную лихорадку. Подняли головы фанатики, сектанты, просто психи, гробокопатели всех мастей, доморощенные историки, археологи-любители. Около Кнессета стояли толпы с транспарантами: требовали немедленно найти Ковчег Господень, сокровища Соломона, могилу Александра Македонского.

Мейр Гамер прекрасно понимал, что экономический кризис в мире вот-вот может смениться кризисом мировоззренческим. Куда будут направлены дальнейшие поиски? Действительно ли русский обладает столь сильными способностями, или всё это — цепь случайностей? Мнения сходились в одной точке: если будет найдена Менора, появится возможность повернуть всеобщее сумасшествие в нужную сторону, объяснить миру, что сокровища, спрятанные предками, имеют духовный смысл. Поиск веры, но не презренного металла — вот что должно стать лозунгом дня. А пока миллионы фанатиков во всем мире скандируют «Зо-ло-то! Зо-ло-то!» и не понимают ничего другого.

Начались проблемы и с самим героем. Эта его вчерашняя выходка на базе в Нахарии… Тихий-мирный, а как дошло до дела, раскидал охрану, как детей. С ним надо быть вдвойне осторожным. Хорошо, что успели приготовить второго двойника. Пусть пока поживет на его месте, пусть его фотографируют со спутников. Так можно будет протянуть ещё недели две.

Руководитель разведки перебрал донесения. Врачи свидетельствуют лишь о том, что у «русского Владимира» повышенная активность мозга. Чего стоят их свидетельства? Он провёл четверо суток на подводной лодке, и теперь нужно лечить весь экипаж и менять карты памяти на всех приборах! Донесения психологов, пытающихся разобраться в механизме зрения этого человека… Негодная муть. Одни гипотезы… А вот служебная записка Яфы: она требует, чтобы Владимиру разъясняли все детали операции по поиску Меноры и согласовывали с ним каждый шаг. Вот уж чего никак нельзя допустить!

Мейр Гамер отодвинул в сторону бумаги, вынул из ящика стола колоду карт. Перетасовал, подснял, открыл верхнюю. Валет. Всё правильно! Менора — туз, и его в этой колоде не видно. В ней есть валет и дама. Даму мы спрячем в рукаве и пойдем с вальта.

Руководитель «Моссада» ещё раз взвесил все детали предстоящей операции. И почувствовал теплоту внутри живота — верный знак того, что он на правильном пути.

* * *

Химера летела над пустыней. Она то взмывала вверх, закрывая солнце, то касалась хвостом земли, поднимая песчаные смерчи. Один взмах крыльев — и она высоко, и тут же падает назад с визгом, от которого стынет кровь. Она падает прямо ему на голову, раскрывает зубастую пасть — ближе, ближе!..

Владимир очнулся в темноте. Несколько минут лежал неподвижно, не пытаясь даже открыть глаза. Вспоминал. Свое собственное имя, потом — последние события. Море, акваланги, Яфа, охранник с автоматом… Кажется, был небольшой скандал… А что же дальше?

Он открыл глаза и не увидел ничего, кроме тусклого серого света. Попробовал протянуть руки к лицу и ощутил, что они привязаны. И ноги тоже. Пахнет медикаментами. Владимир напряг глаза: обозначились неясные контуры кабинета, напичканного медицинской аппаратурой. Стойки с проводами, мониторы, компьютеры, стеклянные шкафчики с хирургическими инструментами и препаратами. Что за стеной? Коридор… Кажется, около двери на стуле кто-то дремлет. С оружием — значит, охранник. Дальше, в конце коридора, лестница. Тут ещё двое. Этаж ниже… И здесь полным-полно охраны. Он сейчас на втором этаже. Судя по всему, это клиника.

Владимир сосредоточился, просматривая всё вокруг. Пошевелил пальцами — они, кажется, забинтованы. И кольца нет. Так, пора на что-то решаться… В кабинете, кроме него, никого. Он лежит на кровати, пристегнутый широкими кожаными ремнями. Выбраться из-под них трудно, но можно. Нужно втянуть живот, приподняться, просунуть одну руку под спину, вывести локоть… Так… Вторую освободить проще, ремень ослаб…

Первым делом Владимир схватился за лицо. Оно оказалось плотно забинтовано. Под бинтами что-то болело. Похоже на хирургические швы — вдоль щёк, над бровями, вокруг губ. «Уж не попал ли я в аварию?» — подумал он. Ощупав забинтованную голову со всех сторон, Владимир нашёл кусочек скотча, закрепляющий конец бинта на затылке. Оторвал его и начал разматывать бинт.

И тут внизу загремели выстрелы.

* * *

Руководителю разведывательной службы «Моссад».

Господин Гамер!

15 ноября с.г. мне было поручено транспортировать «русского Владимира» в Тель-Авив, в клинику «Рабин», в состоянии медикаментозного сна. Мне было поручено также обеспечить прикрытие на время проведения пластической операции и послеоперационного восстановления пациента.

16 ноября была проведена пластическая операция на лице и пальцах «русского Владимира». Все данные о новой внешности и отпечатках пальцев находились в компьютерах клиники. Резервная копия данных находилась в моём личном ноутбуке.

21 ноября клиника была атакована. По имеющимся данным, атаковали наёмники. Есть данные, указывающие на заказчика — русского нефтетрейдера Кагановича. В перестрелке мы потеряли 8 наших сотрудников. Погибли также 11 сотрудников клиники (2 хирурга, 6 медсестёр, 3 технических работника). Из нападавших были уничтожены двое.

Отход террористам обеспечивали вертолёты вооружённых сил Израиля. Они были захвачены наёмниками на военной базе около Холона.

При атаке использовалась самовоспламеняющаяся на воздухе зажигательная смесь на основе триэтиленалюминия. Второй этаж клиники уничтожен практически полностью. Компьютеры восстановлению не подлежат. Данные по «русскому Владимиру» утеряны. Местонахождение «русского Владимира» установить не удалось. Вероятно, он захвачен и доставлен к заказчику операции.

Все данные, зарезервированные на моем личном ноутбуке, также утеряны. Восстановить информацию на жёстком диске не представляется возможным. Характер сбоя напоминает то, с чем мы столкнулись при транспортировке «русского Владимира» на субмарине.

Сознаю свою ответственность за провал операции. И прошу прощения у людей и Бога.

22. 11. 10 г.

Давид Ханелис

* * *

Мейр Гамер отшвырнул донесение. Давно уже он не терял самообладания. Но тут особый случай. Его первый заместитель! Руководитель «Тсафририма», лучшего подразделения разведки! Давид Ханелис, легендарный Давид! Он организовал прикрытие тысячам соотечественников. Он вывозил тех, кого преследовали иностранные спецслужбы. Он прятал людей так, что никакое ЦРУ не могло найти концов. Он проводил блестящие операции против террористов — с неизменным успехом, с минимальными потерями… Теперь он держит ответ перед Богом, а вина не только его, вина общая.

Провал грозил отставкой руководителю «Моссада». И не только ему. Конечно, более всего виноваты военные. Это в их ведомстве люди Кагановича перекупили несколько высоких чинов. Если бы не вертолёты, добравшиеся с военной базы Холона до клиники всего за три минуты, никто не рискнул бы напасть на хорошо охраняемую больницу в самом центре Тель-Авива.

Но были проколы и у разведки. Самый главный — беспрецедентная потеря информации. Утратили всё: компьютеры в клинике расплавились, резервные данные стерты. Неужели этот «русский Владимир» способен отформатировать винчестер ноутбука за сотню километров? А может, это не он, а вот эта проклятая химера на кольце? Кольцо несколько дней находилось в одном помещении с ноутбуком… Значит, это не алюминиевая дешёвка, как следовало из донесений. А что же? Оружие русских? Новая разработка? Нужно срочно заняться химерой, а главное — держать её подальше от всех приборов. И это тоже непростая задача.

Придётся теперь разбираться в своём ведомстве. Кто дал Кагановичу информацию о клинике? Круг знавших о пластической операции очень узок. Для всех «русский Владимир» находился в Нахарии. Скорее всего, секрет ушёл через врачей. Два хирурга проводили операцию. Оплачивалась она государством, весьма скупо, по страховым тарифам. И в то же время была уникальной: лазерные инструменты, тончайшие швы, ускоренная регенерация тканей… Врачи, конечно, могли взять деньги со стороны. Но как теперь разберёшься, когда они мертвы?

Политические последствия налёта чудовищны. Того и гляди, вслед за министром внутренних дел, сразу же отправленным в отставку, последует всё правительство. Газетчики перемывают кости и военным, и разведчикам. Половина населения ударилась в панику, вторая половина — в экстремизм. Собираются отряды добровольцев, группы самообороны. Они вот-вот начнут искать врагов и, как это всегда бывает, найдут совсем не тех…

Шансов отыскать Менору и повернуть события в нужном направлении почти не осталось. Валет, так удачно вынутый из колоды, исчез. И найти его будет непросто. Разве что… Да, надо пойти с дамы. Но ход этот нужно тщательно подготовить.

Глава 3. ЧЕРЕЗ ЗЕМЛЮ НЕНАЗВАННУЮ

Маршрутка медленно пробиралась по заснеженной дороге. Снег лежал толстым слоем на окрестных полях, оттягивал книзу ветки ёлок в перелесках, подступавших к шоссе вплотную, снег летел навстречу машинам, путался под колёсами, налипал на лобовое стекло… Пассажиры, входя в маршрутку, стряхивали с шапок и воротников мокрую белую вату.

Задние сиденья оккупировали тётки с неподъёмными сумками — возвращаются с рынка, везут запас провизии на все новогодние праздники. На переднем сиденье, развёрнутом против хода, притулились две студентки, бесконечно щёлкают клавишами мобильников, изредка тихонько прыскают от смеха. Напротив них дремал высокий молодой мужчина, прислонясь головой к запотевшему окну. Он был явно не из местных: дорогая кожаная куртка на меху, свежий ровный загар.

Студентки то и дело стреляли глазами в сторону задремавшего господина и перешёптывались. «Вылитый Хабенский». «Нет, Костя красивше». «У Кости глаза нерусские». «А у этого не видно глаз-то». «Я видела, когда он ещё не спал». «Ну? И что?» «Синие». «Не может быть». «Да тише ты, услышит». «Всё равно, это не Хабенский». «А вдруг?» «Давай разбудим, посмотрим». «Да сиди ты, дура».

— Мужчина! Мужчина, у вас сумка упала!

Он открыл глаза, кивнул девушкам, поднял сумку, съехавшую с колен. Студентки переглянулись. «Что я тебе говорила, голубые». «Да, круто». «Все равно похож». «С открытыми совсем не похож».

— Простите, молодой человек! А вы не артист?

— Нет.

— А похожи…

— Да, меня часто путают. Не подскажете, Березняк — это скоро?

— Это конечная. Ещё полчаса. А вы в Березняк едете?

— Да как вам сказать…

— Новый год встречать?

— Нет, по делу.

— У вас даже в праздник дела?

— Ничего особенного, ищу одного человека.

— Девушку?

— Нет… Если бы я девушку искал, я бы на вас остановился.

— А не лишку будет? Две сразу?

— Ну, если здоровье позволяет…

— А у вас позволяет? Вы вон какой загорелый! — Девицы развеселились не на шутку, взяв в оборот симпатичного мужичка.

— Девчонки, подскажите лучше, там от Березняка до Липовиц далеко?

— Ой, а к кому это вы в Липовицы? Там и народу-то никого не осталось.

— Вот к ним и еду.

— Ну, там рядом. От автостанции пойдете прямо, может, кто подвезёт. Идти минут двадцать.

— Покажете, куда?

— Покажем. А может, одну выберете?…

Снег наконец унялся, за окном немного посветлело, даже что-то желтоватое, похожее на солнечный свет, прорезалось на низком сером небе. Дорога виляла между перелесками, прорезала бесчисленные деревушки, доверху занесённые, безлюдные — Дресвяново, Кокошино, Мокрушиха, Бурмакино, Швецово, Ардашиха, Кокоры, Ворончихи… Кто так назвал их? Откуда эти «ушины», «укины», «шихи», «чицы» — вся эта непроизносимая деревянная жуть? Такими словами только детишек на ночь пугать. «Спи, девочка, а то придут Кокор-р-ры и утащат тебя в Мокрушихуууу!»

Мужчина задремал, а студентки снова стали перемигиваться, перешёптываться и пихать друг дружку локтями. Не давал им покоя синеглазый красавчик, хоть и не Хабенский, а всё же… Если бы только они знали, что ему не нужно даже открывать глаза, чтобы увидеть их насквозь: пуховички, кофточки, джинсики, колготки, стринги, мелочь в кармане, застёжки, заколки, сиденье за их спиной, мотор под капотом, снежную кашу под колёсами, щербатый асфальт под ней и землю под асфальтом.

Наконец добрались до Березняка. Девушки, выбравшись из маршрутки, показали приезжему, куда идти, и с сожалением проводили его взглядами.

* * *

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт выполнил посадку в аэропорту Шереметьево. Температура за бортом — минус пятнадцать градусов. Экипаж прощается с вами и поздравляет с наступающим новым годом!

Яфа спускалась по трапу, зябко кутаясь в воротник. Колючий ветер сразу пробрался внутрь, к телу, и забытая родина вдруг отчетливо вспомнилась. Замёрзшие стёкла окон, на которых можно нагретой монеткой растаять глазок, простуда, аспирин, скользкие тротуары, мишура на скособоченных ёлках, качающаяся на ветру…

— Не фотографировать! Пройти в автобус!

Господи, вот она, родина, точно, теперь уже не ошибёшься: только тут вместо «плиз» и «экскьюзми» вот так рявкают, строят и ведут строем, только тут возят колоннами, кормят повзводно, живут в длинных нервных очередях, учатся и лечатся не выходя из своей шеренги, и даже Новый год празднуют, рассчитавшись на первый-второй!

В терминале Яфу встречали два молодца, одинаковых с лица: бритые, с маленькими глазками, почти без шеи — голова незаметно перетекает в торс. Девушка заметила табличку со своим именем у них в руках и слегка кивнула — я тут, поехали. У входа в терминал, перегораживая движение, стояли три огромных «Лексуса» с мигалками. Ей открыли заднюю дверцу средней машины, и она юркнула внутрь.

Машины рванули вперёд. Тянувшаяся сбоку колонна разномастных «фордов» и «реношек» казалась стоящей на месте. Джипы неслись по осевой, не замечая ни светофоров, ни разметки, вылетели на Ленинградское шоссе и ещё поддали ходу. Предновогодняя Москва была почти неразличима сквозь наглухо тонированные стёкла: мелькали огни реклам, высотки, мосты, ёлки на площадях, заторы на перекрёстках. Яфа достала из сумочки зеркальце, посмотрелась.

— Красивая, красивая, не переживай.

С переднего сиденья к ней развернулся человек, которого она хотела видеть меньше всех прочих людей на свете.

— Здравствуйте, Павел Алексеевич.

— И тебе доброго здоровьичка, Яфа. Хорошо ты меня на лодочке катала, быстро. А теперь я тебя покатаю.

* * *

Новостная лента, 29 декабря 2010 года

ПОЛИТШОУ МАСТ ГОУ ОН

Набирает рейтинг «Партия Здравого Смысла», зарегистрированная два месяца назад. Она сообщает об открытии региональных отделений во всех субъектах Российской Федерации.

Партия обозначается страшной аббревиатурой «РПЗС». Страшней этих букв только название норвежского вулкана Эйяфьятлайокудль, который весной парализовал авиасообщение в Европе. Остроумные блоггеры соревнуются в изобретении новых названий для партии: «Российский ПМС», «Партия СМС», «Рожденные про запас», «Партия бравого сыска».

Лидер новой политической силы П. Каганович не имеет претензий к острякам и регулярно зачитывает появившиеся в сети приколы на своих пресс-конференциях. «Пишите о нас всё что хотите, кроме некрологов», — призывает он журналистов. Однако и некролог не заставил ждать: известный московский поэт Игорь Таганов сочинил поминальную оду партии, и она мгновенно распространилась в интернете.

Несмотря на очевидные успехи в партийном строительстве, жизнеспособность партии вызывает сомнения. Она пока ещё не провозгласила никаких идей и никак не обозначила свою платформу. Тем не менее, первый её съезд состоялся 23 декабря в Москве.

г. Москва

* * *

Теперь он твёрдо верил в свою судьбу. Вернее, чувствовал предназначение, некую обязанность, возложенную на него высшими силами. Что за силы, и почему из семи миллиардов жителей планеты выбран именно он? Это уже теория. А Владимир не любил теорий. Жизнь сложней любых схем, какой бы изощрённый мозг их ни придумывал. Жизнь берёт его за руку, и ведёт, и хранит, и в который раз выпускает на свободу из самых надёжных клеток!

Там, в клинике, он спасся благодаря своим глазам. Загремели выстрелы, от рёва вертолётных турбин зазвенели стёкла, затрясся пол. Он не успел ещё размотать бинты на голове — просто напрягся, сосредоточился и увидел всю клинику разом, со всеми коридорами, рекреациями, пожарными лестницами, подвалами. Увидел две шахты лифтов — на них, вероятно, поднимали в операционные больных. Один лифт привозил пациентов в соседний кабинет. Владимир вытянул ноги из-под ремней, вскочил с кровати и бросился к дверям, попутно срывая с себя датчики. Но двери уже были заблокированы, на замке мигал красный глазок.

Пришлось ещё раз осмотреть стены. Точно, вот оно, окно в соседний кабинет, вот полозья, по которым выкатывают носилки прямо на хирургический стол. Окно тоже закрыто, но замочек маленький, хлипкий… Он попытался ударить по пластиковой раме рукой, но рука болела и не сжималась в кулак. Налег плечом, замок щёлкнул и сдался. Владимир перевалился в соседний кабинет, закрыл за собой окно. Это его и спасло.

Он вбежал в лифт, нашёл кнопку с цифрой «1», нажал её. Двери несколько секунд думали, потом медленно начали закрываться. И в этот момент в хирургическую ворвались. Он видел боевиков сквозь стену, а потом ещё и сквозь закрывшиеся двери лифта. Лиц не видел, но всё равно было страшно: от них веяло смертью. Боевики быстро перевернули вверх дном весь кабинет, опрокинули стойки с инструментами, кровать и обменялись жестами: отход! Если бы окно в соседний кабинет было открыто…

Лифт пошёл вниз, а Владимир лихорадочно срывал бинты с головы и рук. Стены лифта оказались зеркальными, он увидел своё отражение — и оцепенел. Это был совершенно другой человек. Лицо было припухшим, с красными полосками, как будто он долго лежал на чём-то ребристом, но самое главное — это было не его лицо! Он, Владимир Калинин, невзрачный в общем-то парень, остался в операционной навсегда. Из зеркала на него смотрел породистый киноактёр, слегка опухший, небритый, брутальный. Такие морды безумно нравятся женщинам. Обладатели этих глубокомысленных физиономий делают карьеру, не напрягая мозгов. Мать честная!..

Вот и руки свободны: пальцы прочерчены тонкими царапинами, уже почти затянувшимися. Значит, старых отпечатков тоже больше нет. Свобода! Но до этой свободы нужно ещё добраться. Владимир догадался, что делать дальше, и в тот момент, когда двери лифта раскрылись на первом этаже, уже видел коридор, тела убитых охранников, рыскающих по кабинетам боевиков и пандус, ведущий в гараж. В гараже автоматические ворота были наглухо закрыты, но в маленькой комнатке для персонала обнаружилось окно, а за ним — зелёные заросли, живая изгородь из туи, обегающая клинику по периметру.

Владимир лежал под туей, и его трясло от страха. Он видел пожар на втором этаже, видел два чёрных вертолёта, взлетающих с площадки позади больницы, видел тела убитых — много тел… Его трясло, но в ушах не смолкал чей-то голос: не зря! Всё не зря! Ты не просто так отпущен, это химера ведёт тебя через морские глубины, через огонь. Ты храним судьбой, но за тобой должок: ты должен искать, должен найти тот самый клад, не руками сделанный, не в огне скованный, не золотой, не серебряный…

Он услышал сирены и шум моторов: к клинике мчались машины «Моссада», скорой помощи, пожарные, военные, полиция. Владимир стал отходить. Это было нетрудно. Он видел насквозь все улочки, все проходные дворы, видел живые изгороди, сады, калитки, камеры наблюдения. Спрятать от него что-либо было невозможно.

Было раннее утро. Утопающие в зелени аккуратные двухэтажные домики окрест больницы всполошились. Стучали окна, двери, люди испуганно перекликались с соседями. В двух кварталах от клиники стало тише. Ещё пятьсот метров — и совсем не слышно сирен и криков спецназа. Владимир увидел симпатичную желтую «Тойоту» на лужайке около дома. Двери её оказались незапертыми. Он взял грех на душу: стырил из бардачка права — маленький пластиковый прямоугольник. Сзади на плечиках висел пиджак. Взял и его. Теперь он выглядел почти прилично, если не считать босых ног. Пришлось позаимствовать шлепанцы с крыльца дома.

Внутренний голос подсказал ему, что нужно идти в порт. В каком-то давным-давно прочитанном романе говорилось о том, что в порту можно найти всё что угодно. Владимир махнул рукой проходящему такси, почему-то уверенный, что объяснится с водителем по-русски. Бухнулся на переднее сиденье, выдохнул «в порт» и понял, что голос у него остался прежним. Значит, надо его менять, но это не лицо, с этим — проще…

Химера крепко держала его за руку и не давала пропасть. Таксист-еврей переспросил: «Тель-Авив, Яффо?» Наверное, у Владимира, услышавшего знакомое имя, было в этот момент очень страшное лицо. Да ещё маскарадный наряд: шлёпанцы, больничные штаны, замшевый пиджак. Лицо в странных красных полосах — точно псих! Водитель домчал его в порт и не взял денег. Спросил только: раша? Ес, раша. Ноу мани, хиэ из зэ порт, гуд лак! Как потом оказалось, Яфа тут была ни при чём — почти тем же именем назывался античный порт в старой части города, выходящей к морю.

В порту Владимир убедился, что романы не всегда врут. Здесь действительно можно было достать всё: документы, билеты, наркотики, проститутку, оружие… Были бы деньги! Раз начав воровать, трудно остановиться. Список израильских грехов Владимира изрядно вырос за те три дня, что он провел в порту, ожидая выхода греческого судна, следующего в Анталию. В Анталии тоже дефицита не было: покупай что хочешь, от презервативов до атомной бомбы. И русский тут тоже понимали.

Владимир искал надёжные документы. Проблема оказалась сложной и дорогой. Конечно, можно было добыть денег, ведь кладов на побережье с тысячелетней историей достаточно, и найти их не составит большого труда. Но слишком велик был риск запалиться. Пришлось застрять в Турции на две недели.

Туристический сезон в конце ноября уже закончился, отели были пусты. Владимир ходил по магазинам, стучался в гостиницы, просил поселить в кредит, обещал, что деньги пришлют через пару дней. Выучил несколько турецких слов, чтобы войти в доверие к хозяевам. Везде отказывали, и он уже решил искать место для ночёвки под каким-нибудь мостом, как вдруг судьба снова улыбнулась ему: из небольшого ресторанчика доносились русские песни, даже не песни, а пьяный рёв на родном языке. «Вот сюда-то мне и надо», — решил кладоискатель.

В ресторане шла буйная гулянка. Но отрывались не бандиты, а всего лишь верхушка некой строительной фирмы — то ли «Сочистройснаб», то ли «Снабстройсочи». Они только что получили крутейший заказ. Да ещё и откат не пришлось платить: чиновника из министерства, прикрывавшего сделку, упекли на нары прямо перед тендером. Образовалась целая куча лишних денег, и десять особо доверенных сотрудников рванули из морозной Москвы в прохладную улыбчивую Анталию.

Появление Владимира вызвало фурор. Изрядно поддатая компания раскрыла рты и уставилась на него:

— Хабенский! Константин! Собственной персоной!

Его схватили, расцеловали, сунули в руку стакан с ракией — турецкой водкой, пахнущей пектусином.

— Тост! Наш гость будет говорить тост! Костя, зажигай!

Сбоку вынырнула девица-аниматорша, сунула ему в руку микрофон.

— Я не Костя, я вообще-то Владимир…

— Брат Хабенского! Владимир Хабенский! Ура! Тост!

— Ну, тост так тост. За Россию!

— За Россию! Ура!

Через полчаса они стали друзьями, а через неделю, после прогулок на яхте, осмотра торговых центров и посещения всех местных достопримечательностей — лучшими друзьями. Владимир за это время выпил больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Братом Хабенского его признали легко, и ничего другого слышать не хотели. Пришлось сочинить для разгулявшихся строителей историю про то, как они с братом Костей были тут на съёмках нового фильма. Фильм называется «Бриллиантовая рука. Продолжение». Снимали в Анталии, потому что тут уже снималась первая часть, где Никулин падает, поскользнувшись на арбузной корке. Снимали и под водой, и в горах и, само собой, страшно пили при этом. А в последний день упились до такой степени, что потеряли его по дороге в аэропорт. И теперь он тут торчит без документов и без денег, мёрзнет и голодает, и не знает, как попасть домой.

Все были в восторге от этой истории. Особенно понравилось, что киношники бухают не меньше строителей. Генеральный директор отдыхающей конторы, бородатый здоровяк с редкой фамилией Музилика, позвонил «своим людям» в министерство. Те обещали помочь, но при одном условии: Владимир уговорит «брата Костю» на новогодний корпоратив в министерстве. Пришлось пообещать.

Строители завалили его подарками: купили дорогущую кожаную куртку, ботинки, золотое кольцо невероятного веса. Заказали гравировку: «На память от «ОАО ССС».

10 декабря Владимир вылетел в Москву на частном самолёте вместе с опухшими друзьями-строителями, без единого документа в кармане. Но бояться было нечего. Узнать его было невозможно. Да и строителей тоже. Погуляли на славу.

* * *

Поздравительная телеграмма

Лидеру партии «Кадима» г-ну Р. Сегалю

Уважаемый Рафаэль!

Российская «Партия Здравого Смысла» сердечно поздравляет Вас с Рождеством. Примите наши искренние поздравления и наилучшие пожелания в канун волшебного праздника! Пусть сбудутся заветные ваши мечты! Пусть все планы воплотятся в жизнь, даже самые фантастические. Мы, со своей стороны, готовы оказать содействие и поддержать словом и делом.

Просим рассмотреть возможность налаживания тесных взаимовыгодных контактов между нашими партиями. Готовы к переговорам в самое ближайшее время.

С уважением, председатель Совета РПЗС

Павел Каганович

24 декабря 2010 года

* * *

— Это должны быть нормальные деловые переговоры. Мы не на панели.

— Да что ты будешь делать! Гордая иудейская княжна не любит шуток!

— Казарменные шутки, Павел Алексеевич, оставьте для своих партийных активисток. Я хотела бы вернуться к делу.

— Ну что ж, вернёмся к делу, Яфа. А какое у нас к вам дело? У нас к вам и дела-то нет. Вот у вас к нам — имеется.

— Да, мы заинтересованы. Но это не значит, что мы будем унижаться.

— Яфа, чтобы ты понимала. Ты в Москве, у меня в офисе. Тут тебе не поможет никакая разведка, никакие шпионские штучки. Это — Россия. Я могу с тобой делать что захочу. В общем-то, я и в Израиле делал с вами что считал нужным.

— Это как сказать, Павел Алексеевич…

Каганович поставил бокал на стол чуть резче, чем следовало бы. Волнуется — отметила Яфа. Значит, надо переходить в наступление.

— Павел Алексеевич, нам нет смысла воевать друг с другом. У нас небольшое общее дело, и разумно будет обговорить его, выполнить обязательства и разойтись.

— Ты не только красива, но ещё, кажется, пытаешься думать. Сочетание несочетаемого… Ну, давай, изложи ваши интересы.

— Наш интерес ограничен поисками одного артефакта.

— Скажи прямо — мы хотим найти Менору.

— Именно так. Нам не нужен «русский Владимир». Гарантируем, что при любом варианте он вернётся на родину. И вас мы об этом факте проинформируем. И ещё, мы готовы подключить все имеющиеся у нас резервы для вашей поддержки.

— Вот как? Значит, вы считаете, что нас нужно поддерживать?

— Имеется в виду партия, созданная вами.

— То есть, вы поддержите партию, которую вот-вот слопает Кремль? Гибнущую горстку карбонариев? Пришлёте нам парабеллум с серебряными пулями, чтобы мы сразили врагов?

Каганович опять взял себя в руки. Если он глумится — у него всё схвачено, это Яфа поняла уже давно. А сейчас он откровенно глумился над предложением, которое ему сделали.

— Зачем нам ваша помощь, Яфа? У нас всё прекрасно. Отделения партии созданы во всех регионах. Кремль уверен, что мы оттянем электорат у жириновцев и коммунистов, и ничего не имеет против. Новый шут споёт царю новую песенку! Никто нас не собирается скушать, и никакой дипломатической возни не надо. У нас всё прекрасно. А контакты с Израилем только компрометируют.

— Речь идёт не о дипломатических контактах…

— А что же ещё может предлагать мне столь прелестная особа? Любовь исключается, мы это уже обсудили в начале беседы.

— Речь идёт о деньгах.

— Что-что? Вот с этого места подробнее, пожалуйста.

— Мы готовы заплатить за Менору.

— Я сам готов заплатить за неё. Прикольная штуковина, хотя и пошлая, как всё золотое… Но почему бы мне не поставить её в приёмной?… Сразу все русские евреи в партию вступят.

Яфа с трудом подавила возмущение. Каганович провоцирует, заставляет нервничать, раскрываться, выдавать лишнюю информацию. Этого нельзя допустить.

— Понятно, что вы можете позволить себе купить практически любую драгоценность в мире.

— Почему купить, Яфа? Может быть — найти?

— Купить. Именно купить. Найти вы ничего не можете. И мы не можем найти, иначе бы меня здесь не было.

— Яфа, ты всё темнишь. Называй вещи своими именами: вы украли Калинина. Он от вас убежал. Вы его стали искать и не нашли. Ну, не смогли. Хотя ничего трудного в этом нет. Хочешь, открою тебе страшную тайну? Сейчас он в Москве. Я могу взять его в любую минуту. Но не тороплюсь. Пусть подышит родным воздухом, хлебнёт свободы… Как нахлебается, так и продолжим.

— Да, но без нас вы его не найдёте.

— Вы имеете в виду его изменённую внешность? Чепуха, Яфа. Мы всё контролируем. Калинину надо на что-то жить, он будет искать клады, и попадётся очень скоро. Вы вербуете евреев-антикваров и прочих сочувствующих, чтобы перехватить информацию, но наши позиции сильнее. Мы работаем во всех регионах, просеиваем всю Россию-матушку. Так что… Ваша информация нам не нужна. Оставь портрет Калинина себе на память. Под подушку положи.

— Зачем же вы затеяли эти переговоры?

— Вот. Самое главное. Отвечу совершенно прямо: мне нужна ты.

— Отомстить хотите?

— Боже мой! А я назвал тебя почти умной! Нет, Яфа, ты красивая, всего лишь красивая… Как можно мстить профессионалу, грамотно выполнившему свою работу? За это медали дают.

— Значит, у вас интерес ко мне как к профессионалу?

— Нет, ты мне просто нравишься. Жаль, что взаимности нет! Всё-всё, шутка. Понимаешь, Яфа, Владимиру нужна женщина. Такова его природа. Он будет спасать её, прыгать за ней в море… И лучше, если этой женщиной будешь ты. Сознайся, ведь и в твоих девичьих мечтах тоже есть для него место?

Каганович встал, прошёлся по кабинету, остановился у окна, отодвинул полоску жалюзи, будто что-то рассматривая на улице. Яфа поняла: тянет время. Но не отвечала. Пусть выговорится.

Каганович вновь удобно устроился в кресле и в упор уставился на девушку. Он торжествовал. Козыри лежали в колоде, и дотянуться до колоды мог только он.

— И ещё. Я подумал про ваши деньги. Хорошее предложение. Мы, кажется, договоримся.

— Но сумма не названа…

— Назовем, Яфа.

— Что ж, слушаю.

— Итак, я найду вам Менору. Мне нужен месяц. На всякий случай — пусть будет два. Пока я ищу, ты будешь здесь. Поработаешь в офисе партии. Под присмотром. Ах, да, деньги… Конечно, за поиски вы мне заплатите.

— Сколько?

— Десять миллиардов долларов.

* * *

Расшифровка записи телефонного звонка,

поступившего на автоответчик приёмной

«Российской Партии Здравого Смысла».

«Алло, это сообщение для Кагановича. Павел Алексеевич… Это Владимир. Прошу вас, не надо меня искать… Я теперь совсем другой человек. Я… как это сказать… Напомнить хочу про один договор. Помните? Я, кажется, свою часть выполнил. Вы получили что хотели. Теперь ваша часть договора. Всё в силе? Я про Евгению Александровну, про Женю то есть. Подробнее не буду говорить, вы и так знаете, что делать. Выполните?… Не обманывайте, Павел… Паша. Не подводи. Ты обещал. Жизнь — штука длинная, мало ли ещё что будет, пригодимся друг другу. Паша, я проверю, слышишь? Надеюсь, что ты слово умеешь держать. Всё, отбой».

27. 12. 10 г.

Москва

* * *

Владимир вошёл в Липовицы с началом сумерек. Маленькая деревня показалась ему совершенно незнакомой. Домов, кажется, всего-то десятка два. Да и не дома это, а дачи. Тут живут в основном летом, растят картошку и огурцы, а зимой убегают в город. Где же тот дом? С какого края?

Прошло семь лет, но сколько всего приключилось за это время… Да и не разглядывал Владимир деревню, уезжая отсюда тихим сентябрьским утром на хлебной машине вместе с расхворавшейся Женей. Но дом помнил — маленький, низкий, невзрачный. Похоже, его больше нет.

Бабулька в нелепой розовой подростковой куртке и красном платке чистила тропку от дома к дороге. Издали заметив незнакомца, замерла, опершись на лопату.

— Здравствуйте, — улыбнулся ей Владимир. — Бог в помощь.

— Здравствуй, сынок, — просияла бабушка. — В гости приехал?

— Да, в гости. Не подскажете, где тут живет бабушка Кубакай?

— Да что ты, сынок! Вон кого вспомнил, Бакматовну. Померла давно уж, лет пять или шесть… А ты кто ей? Вроде у неё одна только внучка.

— Я не родственник. У меня… Как бы это сказать… Дело в общем. Я собираю сказки старые, поговорки, загадки.

— В институте, наверное, работаешь?

— Точно, в институте.

— Да, Бакматовна сказки разные знала. Заговаривала, если что болит. Теперь внучка за неё. Все к ней ездят. Она тоже заговаривает. Только, сыночек, винцо любит, вот беда. Ей со всей области детишек больных возят. Кому грыжу заговорит, кому сыпь вылечит. А потом опять за вино…

— Простите, не подскажете, где её искать?

— А вон, на самом краю дом. Построились они с мужем. Только муж у неё недавно пропал. Поехал на заработки — и поминай, как звали. Маша одна и крутится теперь.

— Спасибо. С Новым годом вас!

— Будь здоров, сынок.

Бабулька долго ещё стояла, глядя вслед Владимиру, и приговаривала: «Или муж Машин? Не похож… Высокий, красивый какой, вежливый. Таких-то сроду тут и не было. Наверно, Бакматовны родственник».

На самом краю Липовиц, почти у леса, стоял новый кирпичный дом со спутниковой тарелкой на боку. Около него была расчищена довольно большая площадка для машин. Владимир догадался, что дорогу в Липовицы чистят для приезжающих к местной целительнице.

Калитка оказалась открытой, во дворе дремал здоровенный лохматый рыжий пёс. Он миролюбиво гавкнул, облизал протянутую руку. На стук в окно никто не ответил. Владимир приоткрыл дверь терраски и громко спросил: «Есть кто живой?» Прошёл, отворил вторую дверь, ведущую внутрь дома. Ещё раз позвал. В дальней комнате кто-то прокашлялся и ответил: «Сегодня праздник, приёма нет!»

— Я не на приём, я по делу, — Владимир уже стоял в прихожей и осматривался. Обстановка не деревенская: хорошая мебель, ламинат на полу, светильники в каждом углу, арочные проёмы дверей.

Из одного проёма показалась высокая худая женщина, запахивающая на ходу халат.

— Я же сказала, праздник, никого не принимаю, — сердито повторила она и вдруг застыла, увидев Владимира.

— Извините, я только хотел спросить…

Женщина какое-то время молча смотрела на него и вдруг побледнела, закатила глаза и тяжело осела на пол. Владимир бросился к ней и едва успел поймать её голову, чтобы не ударилась о стену.

— Что с вами? Вы слышите меня? Вам плохо?

Кажется, это был эпилептический припадок. Женщину колотила крупная дрожь, руки и ноги судорожно били по ламинату, зубы скрипели, на губах выступила пена. Владимир обхватил её за плечи и держал, чтобы не билась головой об пол, но ничего другого предпринять не мог. Через пару минут судороги сошли на нет, стиснутые зубы разжались. Владимир достал из кармана носовой платок, вытер лицо женщины, поднял её и понёс в комнату. Осторожно положил на диван, поправил распахнувшийся халат. Осмотрелся, нашёл плед, укутал её и сел рядом.

Это, несомненно, была та самая внучка Маша. Лицо почти европейское, только скулы чуть шире, чем полагается, и кожа чуть смуглее. Про пьянство, кажется, не соврала бабулька. В доме стоял тяжёлый запах перегара, табачного дыма, немытой посуды. Не было в этом доме уюта, тепла, мира. «У неё нет детей», — догадался Владимир.

Посидев минут пять около задремавшей хозяйки, он потихоньку ушёл на кухню, снял куртку, включил свет и стал наводить порядок. Собрал посуду со стола, загрузил в мойку. Включил воду. В шкафчике щёлкнуло, и тихонько загудел бойлер. «Во, тёпленькая пошла». Посуды была гора, но он теперь мог не торопиться. Когда всё было вымыто и протёрто, заглянул в холодильник. Там оказалось полно продуктов, видимо, их привозили благодарные пациенты. Владимир разобрался и тут: выплеснул из банки скисшее молоко, выбросил заплесневевшую колбасу. Нашел консервы, сыр, пакет с яблоками. Взялся готовить ужин — тем более что за окнами совсем стемнело, и деваться ему теперь было некуда.

Он возился с каким-то тайным удовольствием, и хотя кулинарных способностей не имел, всё же был старым холостяком, способным приготовить ужин из чего угодно. Сварил макароны, ошпарил их кипятком, высыпал на сковородку вместе с банкой тушёнки. Настрогал капусты в салатник, добавил немножко яблок, брызнул сверху маслом. Вскипятил чайник. Расставил на столе тарелки, разложил вилки — не слишком красиво, не в ресторане, но уж как получилось…

Маша появилась неслышно. Чуть кашлянула, чтобы привлечь его внимание. Владимир обернулся:

— Это вы? Вам лучше?

— Я знаю тебя, — ответила женщина.

— Нет, я не Хабенский. Я из института, собираю старые сказки. Искал вот вашу бабушку… Это ведь её звали Кубакай Бакматовна?

— Я знаю тебя, ты — Лаймыр.

* * *

Каганович отдал распоряжения насчет Яфы. Она получила должность в новой партии, само собой, безответственную, только для прикрытия. Ей выделили кабинет на одном этаже с кабинетом олигарха, выдали кредитку с авансом, симку с корпоративным номером и магнитный брелок — ключ от номера в гостинице.

— Яфа, надеюсь, мы серьёзно работаем. Если хочешь бежать — беги прямо сейчас, я справлюсь и без тебя. А уж если остаёшься — выполняй все правила. Первое: телефон не отключать и не терять. Как только отключишь, тут же выезжает группа, выбивает двери, вяжет всех и переводит на другой режим. Это будет жёстко и неприятно, предупреждаю. Второе правило: пока ты тут, работаешь только на меня. Никаких контактов с прежними боссами. Отработаем договор до конца — вот тогда пожалуйста.

Её привезли в гостиницу. Проводили до дверей номера и пожелали весело встретить Новый год. Каганович всё же мстил, по мелочи, но мстил…

Но она и не рассчитывала на праздник, когда летела в Москву по заданию руководства. Не рассчитывала даже остаться живой. Она прекрасно знала, что речь идёт о слишком больших деньгах. Около таких денег выжить нельзя.

Яфа не боялась. Когда она первый раз услышала о «русском Владимире» и о возможности найти Менору, она сразу поняла, что это её шанс. Что может совершить обычный современный человек, изнеженный комфортом, охраняемый законами? Вся жизнь его расписана: памперсы, школа, колледж, работа, дом, дети, опять работа, внуки, болезни, смерть. Что остаётся от нас? Ничего. Но если вернуть миру драгоценную реликвию и вместе с ней вернуть Бога… Ради этого можно умереть, хотя бы и в страшных муках.

Яфа включила телевизор. Приближалась полночь, и по всем российским каналам шла бестолковая разноцветная мишура: истошно шутили, надрывно пели, натужно улыбались. Ни искренности, ни настоящего юмора, ни одного честного, прямого взгляда. Какие-то потные, суетящиеся людишки… Господи, как тяжело больна эта страна, как ей нужен Бог! Они не понимают, думают, что у них есть свой Бог, а у них нет ничего, и у нас нет, он вообще один, и найти его ещё только предстоит…

Яфа убавила звук и достала из сумки телефон. На корпоративный номер, полученный в офисе Кагановича, пришла эсэмэска с поздравлением от партии «Здравого смысла». На вторую симку, привезённую из Израиля, поступило несколько MMS — подставных, ненастоящих. Все её контакты имитировались разведкой.

Нужно проверить почту. Официальный ящик на gmail.com набит поздравлениями и спамом. А что на секретном? Не может быть! Неужели?…

«С Новым годом, красавица! 36 56 11 30 49 25».

* * *

— Бабушка многое знала, но прямо ничего не рассказывала. На всё у неё поговорки были, сказки, прибаутки разные. Если не вдумываться, то просто болтливая бабка. Но она без умысла ни одного слова не говорила.

— Маша, пойми меня правильно… Это же не пустое любопытство. Я должен узнать всё, что она говорила обо мне. Хорошо, что сказку ты мне рассказала до конца. Понятно теперь, почему мне химеры каждый день снятся. Но этого мало. Я не очень понял, что же я должен делать?

— Владимир, я сама ищу ответ на этот вопрос. Знаешь, почему? Бабушка мне сказала, что ты смерть мою с собой приведёшь. Я не ожидала… Так рано… Вот и напугалась. Ты не думай, у меня такие припадки очень редко. Всего три или четыре раза было.

— Да я ничего и не думаю. Главное, всё обошлось.

— Ты молодец, что не стал врачей вызывать. Они ко мне всё равно бы не поехали — я ведь их кровный враг. Они только болтают, а я лечу по-настоящему. Конечно, и зарабатываю. Ну и что? В деревне завидуют, болтают про меня всякое. И боятся. Знаешь, у нас очень древний род, я восемнадцать колен знаю. И всегда бабушка внучке передавала всё, что знала. И я должна бы передать. Только… видишь… С мужем прожили мы десять лет, а детей не нажили. Дом вот построили, когда бабушка умерла. Но этой осенью он пропал без вести. А мне уже тридцать девять, время уходит!

— Что уж ты так. Разве это возраст? Всё ещё будет.

— Не надо, Владимир, не утешай меня. Не будет у меня ни дочки, ни внучки. И вообще… Бабушка никогда не ошибалась. Если ты появился, значит…

— Да что ты такое говоришь! Я что, злодей, бандит?

— Нет. Но все, кто с тобой связан, погибнут. Ты не за тем на землю послан, чтобы жить с людьми. Вспомни… Все вокруг тебя гибнут, хоть ты и не виноват.

— Отец у меня и в самом деле погиб. Но это была автокатастрофа, и я тут ни при чём. Несчастный случай. Под Москвой. Я вообще во Владивостоке тогда жил. А больше вроде никто и не погиб.

Маша тихо покачала головой:

— Вспомни…

— Ну… Да, один человек меня заменял… Это было недавно, за границей… Он, наверное, погиб.

— И это не всё.

— Да, потом была жуткая атака… Я лежал в клинике после операции. И тут налёт… Вертолёты, автоматчики… Там человек двадцать расстреляли. Конечно, из-за меня, но я их и не знал даже, и не видел ни разу!

— Не всё.

— Перестрелка была между бандитами… Давно уже, тут, в Кирове. Двоих убили.

— К сожалению, не всё.

— А кто ещё?

— Вспоминай.

— Была одна девушка… Там, за границей… Мне казалось, что мы понимаем друг друга…

— Она жива. Она ищет тебя.

— Вот как? Это хорошо. Не хотел бы, чтобы она погибла. Вот… Больше никого вспомнить не могу.

— Я подскажу тебе. Семь лет назад ты уезжал отсюда. И был не один. Бабушка говорила, что у тебя вате была, то есть жена, по-марийски.

— Но с ней всё в порядке. Она далеко отсюда, замужем, ребёнок у неё…

Маша внимательно посмотрела на Владимира и еле слышно произнесла:

— Нет.

— Не может быть! Что с ней могло случиться? Мне недавно показывали фотографию, где она с семьей. Да откуда ты знаешь?

— Не было у неё никакой семьи, никогда. Два года назад она приехала сюда, ко мне. Ты искал её, а она — тебя. Она надеялась, что ты догадаешься, где искать. Она жила у меня. Тут и умерла, вон в той комнате. Рак у неё был запущенный. Даже я вылечить не смогла. Прости, Владимир…

Всё, что уже отгорело, отболело и забылось, вновь вспыхнуло. Стало больно, очень больно, не за себя, а за неё — маленькую, беззащитную девушку, такую преданную… Владимир пытался привести в порядок свои мысли, но они разбегались: «Она умерла. Какой ужас… А Каганович? А фото? Ну конечно, он врал. Он искал, за что бы зацепить меня. Чтобы не только я ему, но и он мне был нужен. Я повёлся… А ведь мог, мог приехать сюда и раньше, когда убежал от Лёни Ростовского в Москве. Что мне стоило сесть на поезд до Кирова… И я бы её спас. Если бы я был тут, она ни за что не умерла бы…»

Маша протянула Владимиру рюмку:

— Выпей… Помяни Женю. Хорошая была девочка. Завтра сходим с тобой на погост в Березняк, покажу её могилку.

Владимир выпил. Помолчали. Потом Маша встала из-за стола, исчезла на пять минут в глубине дома. Вернувшись на кухню, позвала:

— Володя, тебе отдохнуть надо с дороги. Восемь часов уже, скоро Новый год. Ты иди, полежи… Телевизор включи или компьютер. А потом поговорим. Нам ещё о многом поговорить надо.

— А интернет у вас есть?

— Есть. Летом тарелку поставили. Пойдем, включу.

* * *

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

Ты прыгнул без меня. Мы так не договаривались.

#mailto: kladoiskatel@nextmail.ru:

Одному нырять неинтересно. Но пришлось.

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

Я хочу тебя увидеть.

#mailto: kladoiskatel@nextmail.ru:

Не знаю, встретимся ли мы ещё. Но я обещание выполнил. Она там, точно.

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

Я в Москве. Ищу тебя. Спасибо за обещанное, но ты мне стал важнее.

#mailto: kladoiskatel@nextmail.ru:

Зачем ты приехала? Тебя К. захватит.

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

Мне наплевать на него. Я буду ждать тебя.

#mailto: kladoiskatel@nextmail.ru:

Буду в Москве через два дня. Напиши свой телефон.

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

* * *79106838687. Будь осторожнее, очень прошу!

* * *

— Павел Алексеевич, это Саша. Говорить можете?

— Слушаю, что у тебя?

— Простите, что перед самым Новым годом… Но эта девушка, за которой вы поручили смотреть…

— Что она, говори быстрей!

— Она отправила 5 электронных писем на один и тот же адрес.

— Что за адрес?

— Кладоискатель, собака, некстмэйл точка ру.

— Есть! Я так и знал! Саша, что мы можем сделать?

— Обнаружить абонента не можем. Он через спутниковую тарелку в сеть выходит. Ящик зарегистрирован только что.

— Ищи, Санёк, ищи… Ты за одну ночь можешь заработать больше, чем за десять лет!

— Стараемся, Павел Алексеевич.

— Да, взломай этот ящик. Поменяй пароль. Той девушке он ни к чему. Высылай мне всё, что туда придёт, а я буду через тебя отвечать. В любое время суток, Санёк, понял?

* * *

— Ну что ж, Володя, давай Новый год встречать.

Владимир с трудом оторвался от ноутбука. Он никак не ожидал, что Яфа найдётся так быстро и просто. Она в Москве! И у него есть её номер! Он позвонил бы сразу, если бы было откуда. Но телефона у него не было. Был только паспорт на имя Виктора Котикова, купленный им в подземном переходе. Фотка в паспорте не совсем его, но сходство есть. Сойдёт на первое время. Если придерутся, можно сослаться на то, что сделана она в двадцать пять, а ему в августе стукнет уже тридцать четыре.

Оказавшись в Москве, Владимир первым делом оторвался от друзей-строителей. Сдал подаренное ими кольцо в ломбард, снял квартиру около метро «Калужская» за две тысячи рублей в сутки. И отправился на Комсомольскую площадь. Интуиция вела его к вокзалам. И не подвела: просмотрев камеры хранения на Казанском вокзале, Владимир увидел в одной ячейке спортивную сумку, набитую одеждой, обувью и бытовыми мелочами. В двойном дне было спрятано несколько пластиковых пакетов с белым порошком.

Владимир не хотел связываться с наркотиками. Ни уничтожать, ни использовать, ни продавать — вообще, не знать бы и не видеть этой гадости. Но как раз в этот момент к ячейке подошли два парня. Один встал в сторонке, осматриваясь. Второй набрал код на дверце, достал сумку, положил вместо неё другую. Владимира, стоявшего за двумя рядами камер, парни не заметили. А он видел всё и даже знал, сколько денег оказалось в ячейке взамен товара. Открыть замок тоже было несложно. Изобретатель автоматических камер думал, что код с внутренней стороны дверцы никому не виден. Он же не знал про особенное зрение…

Владимир, можно сказать, разбогател. Купил паспорт с более-менее похожей фотографией, завёл пластиковую карточку и положил туда почти все деньги, оставив в кармане безопасную мелочь. Совесть его нисколько не грызла.

Купил и телефон, но воспользовался им лишь один раз. Вся Москва была обвешана рекламой новой партии: Каганович противно улыбался с баннеров, призывая к здравому смыслу. Увидев номер автоответчика, Владимир тут же набрал его и оставил сообщение для олигарха. А телефон выбросил.

— Володя, оторвись от монитора, пойдём, всё готово.

Маша хорошо подготовилась: подкрасилась, завилась, надела розовое платье. Моложе стала лет на десять. «Вполне ещё ничего», — подумал Владимир, следуя за ней к столу.

Она даже успела принести еловых веток и сделать из них букет. Как трогательно… Только русские женщины так могут — всего за час создать уют в доме, накрыть стол, соорудить ёлку, причёску и кучу салатов. Да, это не холостяцкие макароны!

В телевизоре появился президент. Значит, пять минут остаётся. Ну что ж, наполним бокалы.

— С Новым годом, Маша!

— С Новым годом, Володя.

Чокнулись, выпили. Послушали гимн и убрали звук. Нужно было поговорить.

— Я уже рассказывала, что род у нас очень старый. Самая первая прапрапрабабка, о которой есть сведения, жила, между прочим, в Москве. Была вхожа в Кремль и многих там вылечила. В 1654 году была страшная эпидемия моровой язвы. Тогда она и прославилась своими способностями. Но тут как раз начался раскол церкви. Из Москвы погнали всех русских книжников. А также всех лекарей, гадалок, бесноватых. Протопопа Аввакума сослали в Тобольск, а Марфу, мою пра-пра, на Урал. «Изгнание бесов», так тогда назывался заговор, запретили. Внучка той Марфы вышла замуж за марийского крестьянина… Потом много ещё было интересного, всё и не расскажешь. Но началась наша семейная профессия совсем не с тёмных сказок, а с самой лучшей библиотеки. Те книги, по которым училась моя пра-пра, были собраны русскими царями начиная с Ярослава Мудрого.

— Неужели в те времена существовали книги по медицине? Я имею в виду серьёзные книги, а не сказки. Ведь тогда не было антибиотиков, анестезии…

Маша рассмеялась:

— Да кто ж тебе такое рассказал? Всё было, и более того было. Анестезия, говоришь… Дай-ка мне руку свою.

Маша взяла кухонный нож, несильно провела по ладони Владимира кончиком.

— Чувствуешь?

— Да.

— А теперь?

Она взяла его за мочку уха и провела ножом по ладони ещё раз, видимо, крепче. Получилась царапина, выступила кровь. Но боли не было.

— Ничего себе. Ты так вообще мне руку отрежешь, а я и не замечу.

— Можно и так. А можно и по-другому.

Маша подула на порезанную ладонь и что-то прошептала. Кровь тут же свернулась, и буквально на глазах царапина затянулась, заветрела, как будто сделана была неделю назад.

— А ты говоришь — анестезия. Это сейчас про неё ничего не знают. Но я не о том хотела рассказать…

— Да, наверное, это как-то должно быть связано с кладами?

— Давай шампанское допьём. А то я никак не соберусь с мыслями.

* * *

— Павел Алексеевич, простите, что отрываю…

— Санёк, я же сказал, в любое время!

— Я проверил входящий и исходящий трафик, сравнил величину пакетов и скорость…

— Александр, ты сволочь! Говори быстрее, где?

— Куменский район Кировской области.

— А точнее?

— Пока невозможно, Павел Алексеевич. Если ещё раз выйдут на связь, тогда — может быть…

— Санчос, ты гений! Завтра зайди в приёмную, получишь гонорар. А сейчас быстро отправь туда письмо. Записывай текст: «С Новым годом, Владимир! Как жаль, что приходится встречать его в одиночестве». Подписи не надо.

* * *

— А как ты узнала, что это я?

— Точно так же, как и бабушка. На тебе печать.

— Я что-то не вижу никакой печати.

— Ты видишь сквозь землю, а я — сквозь душу.

— Маша, не темни, расскажи подробнее. Я и так запутался. Все эти гонки, моря, клады, золото… Я не знаю, как жить дальше, куда идти… Каждую ночь приходит химера и ведёт меня. Она идёт по пустыне, я за ней, потом она взлетает, а я не могу. Она чего-то хочет от меня. Но что я должен сделать?

— Сейчас, Володя, погоди. Видишь ли, на нашей планете много разных кладов…

— Да, даже гораздо больше, чем можно себе представить.

— Но не все эти клады оставлены людьми.

— И это я уже понял. И такой клад был у меня в руках. На пальце носил. Но в чём смысл? Кто их оставил? Зачем?

— Не знаю. Ты задаёшь слишком сложные вопросы. Знаю только, что такой клад попадает в руки к человеку очень редко. Тогда я вижу, что человек особенный. С печатью…

Владимир запутывался всё больше. На улице падал пушистый новогодний снежок, в телевизоре беззвучно кривлялись артисты, на столе стояла пустая бутылка из-под шампанского. Напротив сидела женщина, уже не казавшаяся чужой. И ничего невозможно было понять… Что делать? Вернуться к Кагановичу, раскопать с ним всё золото, какое есть на планете? Пусть он станет триллионером, чёрт с ним! Остальным всё равно перепадёт. Или же следовать за химерой, пытаться взлететь за ней в облака, разгадать, в чём смысл старых сказок, мистических бредней? Кольцо, блин, печать, клады небесные… Как всё это глупо!

— Хорошо, пусть печать. А на ком ещё были такие печати?

— Я не видела таких людей. Скорей всего, они появляются очень редко. Но на портрете, например… Леонардо да Винчи.

— Ну и что же за сокровища он получил?

— Сокровища — это ведь не только золото. Вернее, это совсем не золото. Одному для счастья нужен миллиард, а другим… Вот ты никогда не задумывался, как могли в древнем Египте открыть электричество? В пирамидах недавно нашли аккумуляторы. Налили в них уксуса, и они стали давать ток, через три тысячи лет! Египтяне не могли сделать их просто так, из ничего. Не было тогда нужных знаний. Кто им объяснил? А Леонардо… Откуда он взял, например, чертёж вертолёта? И многое другое… Есть и ещё примеры в истории. Как Демокрит в древней Греции увидел атомы и рассказал о них? Каким образом, объясни?

— Ну, я никогда не думал на такие темы. Человечество развивается неравномерно.

— Нет. Человечеству иногда делают подарки.

— Но кто? И зачем? Пусть бы всё шло своим чередом. Я не очень верю в прогресс. Что мне от него? Крутой телефон и часы с телевизором? Мне нужно счастье. Мне хочется, чтобы вокруг были друзья. Чтобы любовь была…

Маша надолго замолчала. Потом посмотрела на часы, выключила телевизор, встала.

— Знаешь, Володя, я больше ничего не могу тебе объяснить. Моя пра-пра-пра знала больше. Была одна книга… Называлась «Великие жертвы». Она её читала в той самой царской библиотеке. Написал книгу греческий мудрец Анахарсис. Там на самой первой странице была история про небесные клады. Но давно уж нет ни бабки моей, ни книги, ни библиотеки. Ничего теперь не найдёшь. Давай ложиться спать. Завтра на кладбище пойдём, так что подниму рано.

* * *

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

С Новым годом, Владимир! Как жаль, что приходится встречать его в одиночестве.

#mailto: kladoiskatel@nextmail.ru:

Я еду в Москву. Жди меня.

#mailto: yafa.cassel@yandex.ru:

Где ты? Когда тебя встречать?

#mailto: kladoiskatel@nextmail.ru:

Я позвоню, красавица. Не скучай.

* * *

Владимир выключил компьютер, разделся, забрался под одеяло. Заснуть было невозможно: слишком много всего крутилось в голове. Клады земные, клады небесные. Леонардо. Кольцо с химерой. Тёмная толща моря с неподвижной стайкой медуз. Длинные волосы девушки, летающие на ветру.

Так же, без сна, лежал он на «Пифагоре», разглядывая дно залива Виго. Потом на безымянной подводной лодке. Потом на военной базе в Израиле. Потом на съёмной квартире в Москве. Лежал, не спал, сто раз прокручивал в голове одно и то же, а смысл всё равно не появлялся. И вот теперь, кажется, он ухватил за кончик хвоста неуловимую химеру. Нужно только найти ту книгу. Кто сказал, что её невозможно найти? Надо попробовать…

Прошел час, или два часа, или три — время потерялось в тишине новогодней ночи. В самый глухой час, когда нет ни памяти о вечере, ни предчувствия рассвета, пришла Маша. Она тихо скользнула под одеяло к Владимиру, вцепилась в него неожиданно сильными руками, зябко прижалась к его спине. «Нет, только не поворачивайся… Давай так полежим… Мне одиноко, Володя… Просто погреемся и уснём… Не поворачивайся…»

Но он всё же повернулся.

* * *

Могилка Жени оказалась неухоженной. Просто холмик земли, без памятника. Владимир раскапывал руками полуметровый слой снега — долго, тщательно. Под снегом обнаружилась фотография в чёрной рамке.

— А почему креста нет?

— Женя просила не ставить. Не знаю, так уж ей хотелось.

Владимир догадался, почему: вспомнил подвал церкви, где они просидели два месяца. Долго оттирал перчаткой иней с фотографии, пока не увидел знакомое лицо.

— Маша, что это? Откуда это?

— У нас только это её фото было. На нём она не одна…

— Там у неё на руках ребёнок, рядом мужчина и все улыбаются кроме неё?

— Да. Ты видел это фото? На нём маленький Ванечка, которого я вылечила. Женя его держит. Папа Ванечкин рядом. А мама их сфотографировала. Радуются, что ребёночек поправился. Нам потом фотографию привезли на память. Вот с неё мы Женино лицо и взяли. Муж в Кумены ездил, заказывал, чтобы сделать вот так, с рамкой.

— А сама фотография дома?

— Нет… Муж, когда в последний раз на вахту в Москву уезжал, с собой взял… Хотел отнести в передачу «Ищи меня». Чтобы кто-нибудь из Жениной родни нашёлся.

— Когда это было?

— Он уехал перед Покровом, 12 октября. Только вот не вернулся.

— 12 октября. День испанской нации. Отличный праздник…

— Что ты говоришь?

— Нет, так, ничего. Кажется, я догадался, почему твой муж пропал.

— И я догадалась. Давно уже догадалась.

От кладбища до посёлка было метров пятьсот. Владимир и Маша молча вышли на плохо расчищенный большак и шли, невольно замедляя шаг, не находя, что ещё сказать друг другу, не желая расставаться и понимая, что расстаться надо. И вдруг, когда до перекрёстка с автостанцией осталась сотня метров, по дороге на Липовицы пронеслись три громадных чёрных джипа.

— Ого, как быстро! И откуда только узнали? — Владимир не испугался, скорее разозлился.

— Ты кому-то писал по электронке?

— Ну да, писал. Думал, что другу…

— Тебе надо уходить, Володя. Как можно быстрее!

— Я только что потерял двух женщин, которых, кажется, любил. Одна умерла от рака, вторая жива и ищет меня. Но не потому, что любит… А теперь я могу и тебя потерять. Нет, если бежать, то вдвоём.

— Я никуда не побегу.

— Они ищут меня. Это бандиты. Представляешь, что они с тобой сделают?

— Ничего они со мной не сделают. Это я с ними кое-что сделаю.

— Нет, чепуха, все твои фокусы, пошептать, заговорить, это всё не поможет! Брось! Зачем тебе пустой дом? Бежим, сейчас, скорее, вон такси на автостанции…

— Они догонят нас через двадцать минут.

— Что же, стоять вот так посреди дороги и ждать, когда они нас схватят?

Владимир неожиданно понял, что глухой далёкий поселок — это не укрытие, наоборот, спрятаться тут негде.

— Не нервничай. — Маша сняла варежку и взяла его за руку. — Успокойся. Пойдём…

Что-то переменилось. Владимир, казалось, уснул. Всё понимал, всё помнил, но словно плыл по течению, безропотно, безвольно. От Машиной руки шло сильное тепло, разливалось по телу. Маша подвела его к автостанции, где стояли два совершенно одинаковых такси, белые «Жигули» с жёлтой надписью «Триумф!» — именно так, с восклицательным знаком и пятизначным телефонным номером. Маша, не отпуская руки, посадила Владимира в одно такси, коротко, по-дружески чмокнула в щёку и что-то сказала водителю. Машина тронулась, а сил не было даже на то, чтобы оглянуться, такая навалилась слабость. Кажется, мельком он успел увидеть, что Маша садится во второе такси, и провалился в сон.

* * *

Из интервью П.А. Кагановича, лидера РПЗС, газете «Бизнесмен»

— Павел Алексеевич, что происходит? Ваша партия стремительно растёт. Это блеф? Или же вы серьёзно рассчитываете обогнать политических аутсайдеров и занять первое место?

— Ничего особенного не происходит. Мы просто ведём работу, руководствуясь здравым смыслом. И ни на кого не оглядываемся. Места нас тоже не интересуют. Мы заняты делом, только и всего.

— Да, но каким образом за две недели нового года партия стала «миллионером»?

— А что тут такого? Все должны стать миллионерами. Мы живем в самой богатой стране мира, это неизбежно и нормально! Численность РПЗС перевалила за миллион. К концу января миллионов станет два. Но на этом мы остановимся: далее будем только улучшать качество, выгонять недостойных, брать на их место достойных.

— Но другим партиям потребовались годы…

— Вы намекаете на финансовую сторону? Тут нет секрета. Мы платим членам партии. Каждому. Но! Это не политический подкуп. Это плата за работу. Каждый член Партии Здравого Смысла получает конкретное задание, а потом плату за его выполнение. Что, вас удивляет, что желающих поработать на благо собственной страны оказалось так много? Да их гораздо больше миллиона! Только мы выберем лучших.

— И что это за поручения? Субботники? Митинги? Собрания?

— Спаси и сохрани. Мы не проводим собраний. У нас нет комиссий. Мы не планируем никаких митингов и политических акций. Это пустозвонство. У нас каждый получает конкретное задание и обустраивает жизнь вокруг себя. Мы будем убирать мусор, строить детские площадки, откроем спортивные секции по всей стране, создадим обширную систему грантов для молодых учёных, назначим стипендии студентам-отличникам, зарезервируем им места на предприятиях. Уже сейчас к нам поступило более пяти тысяч бизнес-планов — мы их рассмотрим и выдадим беспроцентные кредиты. И те, у кого есть хоть капля здравого смысла, получат будущее. Реальное будущее, а не сказки про национальные проекты. Отдельно хочу отметить: мы платим за материнство, потому что это тоже работа.

— И сколько, например, может получать рядовой партиец Кагановича?

— Не надо только склонять мою фамилию. Это похоже на ксенофобию… Мало вам декабрьских событий в Москве? Не провоцируйте новые. Давайте скажем корректно: не «партиец Кагановича», а сознательный русский человек, обладающий здравым смыслом, совестью, работающий на благо своей страны. Каждый член партии может получать от пяти до ста тысяч рублей в месяц, в зависимости от работы, которую он выполняет. И, безусловно, только за реально выполненную работу. Декларации не оплачиваются.

— А зарплаты функционеров партии?

— В этих же рамках. Никаких исключений. Сделал — получи. Не сделал — прощай.

— Мы подошли к самому главному вопросу. Источники финансирования партии. Кто платит за банкет, Павел Алексеевич?

— Во-первых, это средства, полученные от продажи нефти в 2001–2010 годах. Нефть — народное достояние, и деньги вполне логично возвращаются к народу. Я и не собирался тратить их на себя. Можете проверить: на «Викиликс» есть список моей собственности, там всё довольно точно. Я ничего не тратил зря. Деньги вернутся в страну, но не хаотично, а по продуманной схеме. Схему составляли лучшие политологи и экономисты… На сайте партии она изложена подробно. Уверен, что и остальные организации, торгующие нефтью, газом, лесом, обязаны поступить точно так же. Иначе это не бизнес, а продажа Родины. Во-вторых, используются средства благотворительного фонда «Пиренеи», обнаружившего в октябре прошлого года огромный золотой клад. Это, уверяю вас, честные деньги, и их достаточно, чтобы дать России шанс догнать мировое сообщество. Она кое в чём пока что отстаёт.

— Звучит оптимистично, но… Любые средства не безграничны. Особенно если вы планируете обновить всю инфраструктуру в стране.

— Наше дело — не инфраструктура. Наше дело — люди. Талантливые должны получить шанс, вырасти, пробиться наверх. Мы пытаемся дать такой шанс. Вот что нас интересует. А дороги и мосты они построят сами, не сомневайтесь… Что же касается ограниченности средств… Можете считать меня мечтателем, утопистом, болтуном. Ваше право. Но я рассчитываю привлечь к обустройству России невиданные средства. Да, клады! Смешно? Но, по самым скромным оценкам, сейчас в мире ненайденного золота на триллион долларов. И найти его можно. Мы этим занимаемся, и мы умеем это делать. Давайте встретимся с вами через полгода, год. И посмотрим, псих я или нормальный, расчётливый организатор, менеджер. Я запланировал и осуществляю масштабный проект. Следите за новостями…

Москва, 17 января 2011 года

* * *

Яфа закрыла ноутбук. Читать эти интервью больше нет сил. Вся пресса в России цитирует Кагановича через слово. Скоро забудут фамилию своего президента, только одно и слышно — Пиренеи, золото, доллары, здравый смысл. Баннерами партии увешана вся Москва, сверху донизу. По всей России открыты офисы, на каждом такси, на любом автобусе — телефон местного отделения. Вступайте! Работайте с нами!

Каждое утро она аккуратно приходила в центральный офис. Каганович поручил ей делать подборки из публикаций в сети про партию и испанское золото на английском и иврите, переводить, кратко излагать смысл. Яфа добросовестно пересматривала сотни сайтов, переводила, печатала ежедневный отчет. Вряд ли он был тут кому-то нужен: в московском офисе Кагановича собрались лучшие аналитики, политологи, экономисты, получив неслыханные даже по московским меркам зарплаты. Но у неё не было выбора.

В новогоднюю ночь она сразу поняла, что её почтовый ящик взломали. Любая реплика в сети под контролем. Она невольно подставила Владимира и надеялась только на то, что он воспользовался для переписки случайным местом и больше туда не вернётся. Через несколько дней стало ясно, что Владимир по-прежнему на свободе: олигарх вызвал Яфу к себе, долго любезничал, наговорил комплиментов, пригласил в ресторан. Конечно, она отказалась, но вышла от Кагановича с тайной радостью: никого он не поймал, слабо!

Ни одного лишнего движения, сказала себе Яфа. Ни по телефону, ни в интернете, ни в свободное время. Затаиться и ждать. Единственное, что она отважилась сделать — проверить те самые двенадцать цифр, которые прислал ей Владимир в новогоднюю ночь: «С Новым годом, красавица! 36 56 11 30 49 25».

Эти цифры она запомнила и поняла общий смысл: координаты. Только что написано сначала, широта или долгота? В русской традиции сначала писать широту, и тогда выходило, что Владимир отправляет её в окрестности турецкого города Кемер. Но во всех старинных документах, в которых можно было найти какие-то сведения о Меноре, долгота писалась первой. И тогда это Иордания, всего в ста километрах от границы Израиля, пустыня недалеко от города Маан. И тот, и другой вариант был вполне допустим, но проверить пока что ничего было нельзя. Рисковать информацией стоимостью в десять миллиардов долларов Яфа не могла.

А может быть, и стоило немедленно передать эти цифры в Израиль. Но тогда сразу отозвали бы из Москвы. А Яфе почему-то казалось, что она должна пока оставаться в России.

* * *

В Москве наконец-то начались морозы. Как и положено — крещенские, с голубоватым мутным воздухом, со скрипучим снегом. Владимир выбирался из такси, пробегал по Красной площади и нырял в метро или подолгу стоял в магазинах, отогревался, пытаясь разглядеть сплетение тоннелей и ходов под Кремлём. Но зрение позволяло видеть в радиусе сотни метров, а дальше всё сливалось, тонуло в подземном мраке. Как не хватало сейчас кольца с химерой! Уж она-то подсказала бы, нарисовала бы такую схему…

Владимир посетил несколько экскурсий по Кремлю, но толку и от них практически не было. Под землей располагался, кажется, огромный город, со множеством уровней, тайных коридоров, засыпанных ходов, замурованных дверей, залов, рекреаций, тупиков, шахт, лестниц, вентиляционных и канализационных коллекторов, кабелей, труб. Надо было бы забраться внутрь этого города и бродить там, рассматривать, записывать. Снаружи можно было найти какие-нибудь несущественные мелочи, но не библиотеку, надежно спрятанную четыреста лет назад.

— Экскурсия по подземной Москве! Бункеры КГБ, библиотека Ивана Грозного! Вы всё сможете увидеть своими глазами! Экскурсия по подземной Москве! Начало через двадцать минут! Покупаем билеты!

Изрядно примороженный студент с мегафоном топтался возле входа в ГУМ на Никольской улице. Владимир попытался узнать у него конкретный маршрут, но тот лишь повторял свои заклинания и протягивал пачку билетов. Москва-матушка, никто тут ничего объяснять не будет, хочешь — гони деньгу, не хочешь — отвали, других лохов полно… Конечно, попробовать стоило.

Экскурсия оказалась полнейшей профанацией. Группу сначала отвезли в МГУ и долго показывали подвалы, рассказывая бессвязную ерунду про подземный город. Потом водили по переходам метро «Лубянка», тыкали пальчиком в стены, за которыми якобы скрываются тоннели «Метро-2» и бункеры кремлёвских небожителей. Но уж кто-кто, а Владимир видел, что ничего там не скрывается, кроме обычной техногенной зоны: сплетение проводов, шахты, бетонные кольца вентиляции…

Он не выдержал и «наехал» на экскурсовода: обещали, мол, библиотеку Ивана Грозного, так давайте, показывайте. Но в Москве нужен особый напор, чтобы чего-то добиться. Мягких, неуверенных и сомневающихся здесь видят насквозь безо всякого рентгена.

Экскурсовод уверенной скороговоркой пообещал Владимиру встречу с руководством фирмы и повёл группу дальше, рассказывая про «подземный город, начинающийся вот за этой стеной». Но про руководство не обманул: экскурсия заканчивалась на Красной площади, группу провели вокруг Василия Блаженного и отпустили, а Владимира попросили задержаться.

Подошел упитанный тип с маленькими глазками:

— Кто тут с претензиями? Вы с претензиями?

— Я не с претензиями…

— А зачем тогда голову морочить?

— Я только хотел…

— Так, реально есть претензии? Или вы не определились?

— Реально хотел про библиотеку Ивана Грозного узнать.

— Рекомендую, в ГУМе книжный магазин есть. Больше нет никаких претензий?

— Слушай, уважаемый… Экскурсии вы только такие вот организуете, для лохов, или есть и настоящие?

— Есть, но за другие деньги.

— Вот именно это я и хотел услышать. Говори, сколько денег.

Упитанный измерил Владимира маленькими глазками. Оценил куртку, ботинки, недоверчиво скривил рот. Достал телефон, позвонил.

— Макс, тут твой клиент. Нет, не из ментовки. Артист, наверное, какой-то. Хочет прогуляться. Нет, больше ничего не знаю, сам с ним разбирайся. Ага, передам.

Ещё раз прикинул, сколько можно взять, и процедил:

— Так, господин, давай двести баксов.

Владимир протянул деньги.

— В пять часов вечера тебя будут ждать у входа в Большой театр. Чтоб не спутали, газетку в руках держи.

* * *

«Новости кино», Россия

Нодар Маламбеков: «Сюжет про клады занимает меня давно»

Голливуд объявил о начале съёмок фильма «Тайна залива Виго», посвящённого событиям прошедшей осени. Остросюжетный боевик о поисках крупнейшего клада планеты финансирует Павел Каганович. Продюсер и режиссёр картины — Нодар Маламбеков. Бюджет фильма не разглашается.

Продюсер фильма заявил, что клады интересуют его очень давно. Замысел картины про затонувшие сокровища он вынашивал последние десять лет, события в заливе Виго заставили его обратиться к сценаристам. Главный герой событий, Павел Каганович, любезно согласился финансировать фильм.

По словам Нодара Маламбекова, съёмки начнутся в марте в Испании.

21 января 2011 года

* * *

Первое погружение под Москву состоялось только через неделю. Максим Поспелов, диггер, с которым свели Владимира, оказался очень недоверчивым — проверял, расспрашивал, назначал новые встречи, обещал и откладывал. Это был высокий худощавый парень неопределённого возраста, с длинными волосами, с бледным выразительным лицом, которое слегка портил сломанный нос, торчащий немного вбок. Он был неразговорчив, отвечал односложно и невпопад, неожиданно и не к месту шутил. Казалось, что он живет какой-то своей, внутренней жизнью, мало вникая в то, что происходит снаружи.

Максим никак не мог понять мотивы: зачем этому человеку тратиться на подземные путешествия? Цена приключений была немалой. Альпинистское снаряжение, специальные фонари, одежда — всё стоило денег. Но ещё дороже была информация о подземном мире, без которой любой везунчик мог или попасть в кутузку, или заблудиться, или быть убитым током, или быть засыпанным обвалом, или… Этих «или» было так много, что уж лучше плавать всю жизнь с аквалангом среди акул, под обстрелом с вертолёта…

Первые дни Владимир никак не объяснял свой интерес к подземной Москве. Но его продинамили один раз, потом второй, и он, будто бы уступая обстоятельствам, рассказал Максиму тщательно продуманную историю:

— Понимаешь, Макс, отец у меня был гэбэшник. Работал тут, на Лубянке. Нет, никакой не оперативник, специалист по архивному делу. Попались ему документы 1935 года: разрешение комендатуры Кремля на поиски библиотеки и постановление о прекращении поисков. Он обратил внимание, что по одному делу документы должны бы нумероваться последовательно — сначала литера раздела, номер дела, потом через дробь номер конкретной бумаги. И вот есть разрешение под номером один, и постановление под номером семь. А промежуточных документов нет. Он стал искать…

Максим напрягся:

— Этих историй я много слышал. Но никто ничего не нашёл.

— А вот отец у меня нашёл. Он обнаружил схемы. Скопировал и передал мне. Я их хорошо помню. Если я окажусь под Кремлём и смогу сориентироваться, то…

— Ну и что? Там всё вдоль и поперёк исхожено.

— Да, но есть старые ходы. Их засыпало.

— Что толку? Как ты станешь их раскапывать? Там засыпано и замуровано коридоров двести, а то и триста. Каждый откапывать — по месяцу, по два. Нереально.

— Я покажу, какой коридор нужно откапывать. И где было замуровано, тоже покажу.

— Не верится. Под землей ориентироваться очень трудно. Есть люди… По двадцать лет ходят туда… И то путаются.

— Давай хотя бы попробуем. Ты же ничего не теряешь. Расходы я оплачу. А если я что-то новое тебе сообщу?

— А, хрен с ним! Давай попробуем.

Поздним вечером 22 января Владимир пришел на условленную встречу на Манежной. Его ждал Максим с двумя друзьями. В подземном магазине на площади у них был «свой человечек» — то ли старший техник, то ли администратор. Он провёл их на технический этаж. Там, кроме прочего, были компрессоры, перегонявшие воздух с этажей супермаркета в вентиляционные шахты. Через одну такую шахту можно было спуститься вниз, в тоннель, ведущий к библиотеке имени Ленина. Прямых проходов к Кремлю не было.

Владимиру выдали куртку, штаны с наколенниками, крепкие кожаные ботинки с высокой шнуровкой, фонарь. «Свой человечек» отключил компрессор на несколько минут, чтобы можно было пролезть по горизонтальному каналу в ствол шахты. Условились, что в пять часов утра они вернутся. Приключение началось.

Спуск был долгим. Вертикальный колодец вентиляции уходил под землю метров на пятьдесят. Скоро руки и ноги загудели от непривычной нагрузки. Диггеры спустились в горизонтальный коридор трёхметровой ширины, заваленный разным хламом. Тёплый сквозняк приносил запах креозота: коридор, видимо, сообщался с метро. По коридору пришлось пройти метров пятьсот, минуя многочисленные двери, ответвления и рекреации.

Наконец Максим, идущий первым, поднял руку:

— Сейчас переходим через тоннель метро. Время — час ночи, ток в контактном рельсе должен быть отключён. На всякий случай, на рельсы не наступать! Если заметит охрана — руки вверх и ни с места. Будут допрашивать — ответ один: выпил, заснул на станции, проснулся ночью, пошёл куда-то, больше ничего не помню. Понятно?

— Вполне. — Владимир уже разглядел впереди, за стеной, тоннель метро и видел, что охраны в нём нет. Но говорить лишнее не стал.

Диггеры протиснулись в узкий технический коридор, почти боком прошли по нему до тоннеля, переступили рельсы и попали в следующий коридор, точно такой же. Он закончился в большой комнате, где громоздились механизмы — не то компрессоры, не то генераторы. Дальше пришлось подняться метров на десять по вентиляционной шахте. Ход выше был перекрыт массивной решёткой, узкий лаз под ней вёл в круглую бетонную трубу. В нос ударил тяжёлый запах.

— Поздравляю, мы в дерьме, — объявил Максим, — кремлёвская канализация приветствует вас.

* * *

Яфа и сама уже не понимала, чего ей хочется больше: найти священный светильник или найти Владимира. Классический конфликт долга и страсти…

Она, конечно, сообщала руководству «Моссада» о текущих событиях. Достаточно было зайти на некоторые сайты и оставить там комментарии с условными словами, внешне самыми обычными. Но координаты, которые сообщил ей Владимир в новогоднюю ночь, она пока держала при себе, и не только из-за риска, но и потому, что не могла понять, страсть победила, или долг победил, или вообще никто не победил, все проиграли…

Последние дни были особенно тяжелы. Каганович, видимо, решил сменить тактику: теперь Яфу каждый день ждала очередная гадость. Сначала абонемент в фитнес-центр оказался недействительным. Потом пропали вещи из её кабинета. Потом девушку переселили на другой этаж, в маленькую комнатушку около лестницы. А за стеной начали ремонт: с утра до вечера стучали. Интернет выключался каждые пять минут, и даже несложные обязанности по обзору прессы она не могла выполнять нормально.

Каганович «передал» Яфу в отдел аналитики, и новый начальник вызывал её пять раз за день, требуя всякую чепуху. Покрикивал даже. Она не обижалась, понимая, что всё это затеяно олигархом с единственной целью — вывести её из равновесия, заставить раскрыться, выдать ещё какую-нибудь информацию.

Но хуже всего были приставания Сергея — личного охранника олигарха. Он вдруг воспылал жаркой страстью и не давал Яфе прохода. Каждое утро начиналось с его визита. Сергей садился напротив, вспоминал испанские приключения, говорил пошлости, сверлил девушку глазами. Норовил прижать, обнять, требовал свиданий, хамил всё откровеннее. И ведь видно было по глазам, что ничегошеньки ему не надо, но приказ есть приказ… Велено довести, и он старательно изображал из себя мачо.

Дошло и до рук. Два или три раза Сергей пропускал Яфу вперёд в дверях, и хватал сзади за попу. Потом пальцем дернул ей вырез блузки, оторвав пуговицу. В конце концов, прижал в лифте: нажал кнопку «стоп» между этажами, и перешёл в наступление. Облапил, стал больно мять грудь, задирать юбку, тыкаться в лицо сжатыми губами. Яфа хладнокровно обвела глазами кабину лифта. Заметив глазок видеокамеры под потолком, помахала туда рукой, улыбнулась, потом точным движением взялась за ладонь Сергея, лежащую на её груди, и отделила мизинец. Раздался хруст, а следом посыпались ругательства.

* * *

— Там не может быть никакого коридора. Откуда ты это взял? Хрень полнейшая! — Максим нервничал, то и дело вскакивал с дивана, метался по комнате, закуривал, тушил сигарету и тут же доставал следующую.

В маленькой однокомнатной квартире в Одинцове Владимир теперь бывал ежедневно. Точнее сказать — только тут и бывал, приходил утром, как на работу, уходил поздно вечером. В квартире Максима, кроме сваленного во всех углах диггерского оборудования, была собрана всевозможная литература про подземную Москву.

— Я тебе точно говорю, нет там ничего! Там вдоль и поперёк все исхожено. Там Гоник ещё в семидесятых проверил каждый метр. Потом Стерлигов со своей командой. Они ведь тоже не дураки, у них техника была, ультразвук, радары. Каждую полость вдоль стены зафиксировали.

Они снова уткнулись в карту.

— От Погорелой башни до Тайницкой нет больше никаких коридоров. Это точно.

— А это что?

— Это выше. Это практически в подвале башни. И вот тут обрывается. А мы на два уровня опускаемся.

— Он не обрывается. Он идёт вот сюда… Здесь — ступени, но засыпано всё. Потом рекреация, метров сто квадратных, с колоннами, сводами. Из неё начинаются две галереи. Они завалены, но не полностью. И вот эта идёт параллельно… Смотри, вот тут…

Максим сначала вообще ничего не хотел слушать. Когда они поднялись наверх после погружения и Владимир нарисовал первую схему, он лишь хмыкнул, решив про себя, что имеет дело с психом. Потом, дома уже, начал прорабатывать схему и понял, что Владимир знает нечто, неизвестное остальным. Только верно ли он определил направление? И глубину? Ведь подземная Москва имеет несколько уровней, и запутаться в них может даже бывалый диггер.

Они сходили на разведку с другой стороны — из тоннелей метро под Москва-рекой. Попытались спуститься как можно ниже. Потом побывали на экскурсии по Кремлю, стараясь точно определить все направления. И вот теперь спорили с утра до вечера каждый день, как одержимые.

— Может быть. Пусть идёт параллельно… Но кто тебе сказал, что мы сюда попадём, если продолбим стену? Это нереально. Во-первых, там никакую технику использовать нельзя. Охрана прибежит. Во-вторых, даже если стену снять, мы попадем выше или ниже той галереи!

— Нет, не выше и не ниже. Та галерея спускается, и вот здесь… смотри… здесь она проходит мимо… И там был проём, он заложен в тридцать пятом. Кирпич можно разобрать, он отсырел.

— Допустим! Ты нам покажешь это место. Допустим, разберём. Допустим, попадём в галерею. Но по ней пробраться ещё надо!

— Максим, не волнуйся ты так. Мы проберёмся. Метров двадцать завалены, но не плотно. Просто хлам. Его надо вынести вот сюда…

— Да ты что! Тут надо человек десять как минимум!

— Да. Примерно так. А что, разве это невозможно?

— Предположим, нашли людей. Предположим, пробрались. Что дальше?

Владимир не хотел до конца раскрывать карты. Он уже много раз убеждался, что достаточно одного неосторожного слова, и он тут же превращается из свободного человека в загнанную дичь. Лучше действовать иначе… Эти ребята, диггеры, любят деньги. И самый лучший аргумент в любом споре с ними — двойной тариф.

— Макс, давай я изложу всё с самого начала. Мы заключаем договор. Ты найдёшь десять ребят, крепких, готовых поработать. Проведёшь нас всех вот сюда… Лучше не по тому пути, что в первый раз, это далеко. Лучше вот тут… Смотри, где вентиляция выходит наружу… Тут вообще никто не помешает.

— А это ты откуда узнал? Что, твой папа и тут побывал?

— Какая тебе разница? Узнал. Заплатил и узнал. Дальше мы разбираем вот эту стенку. Два с половиной кирпича ширины, не плотная, отсыревшая… Придумывай, как это сделать бесшумно, ты же подземный гений. Потом выносим хлам из галереи. Примерно двадцать метров надо разобрать, чтобы можно было проползти. Попадаем вот в этот зал…

— А дальше? Ты темнишь. Говори в открытую.

— В этом зале я с вами расплачусь. По двойному тарифу. И вы свободны.

— Нет, чувак, так не пойдёт.

— Это лишь вариант. Если уж ты совсем мне не веришь… А если веришь — из этого зала я вас веду в две маленькие сводчатые комнаты, набитые сундуками. Там полно книг.

— Не может быть! Блефуешь.

— А пусть. Но я же готов заплатить. Если нет никаких сундуков, получите бабки, и разбежимся.

— А если есть?

— Тогда слушай дальше условия договора. Их будет два.

— Первое?…

— Всё, что найдём, ваше. Заявляйте о находке, получайте славу. Вас на руках носить будут. На всю жизнь себя обеспечите… да что говорить, ты и сам знаешь, что это за клад. А мне нужна только одна книга. Её упоминать не надо, и меня тоже. Я её беру — и ухожу.

— Одна книга… Что там может быть такого ценного? Хотя… дело твоё. Это ты немного просишь за такое дело. А второе условие?

— Второе условие покажется тебе странным. Можно сказать, каприз.

* * *

Заместителю директора ЦРУ

г-ну Рихарду Р. Стейну

Сообщаю, что сводные данные по «русскому Владимиру» требуют немедленного реагирования со стороны директората Управления.

1. В настоящее время «русский Владимир» находится в Москве. Имеется информация о поисках так называемой «библиотеки Ивана Грозного». Оперативный агент Управления сообщил о вербовке студентов МГУ для поиска библиотеки. Появилась некая схема подземных коридоров под Кремлём, к созданию которой может быть причастен «русский Владимир».

2. Внешность и отпечатки пальцев «русского Владимира» до настоящего момента не установлены.

3. Сбор информации и подготовка операций в Москве чрезвычайно затруднены из-за теракта, произошедшего в аэропорту Домодедово 24 января.

4. В поисках библиотеки будет участвовать группа мужчин в количестве не менее 15 человек. Операция подобного масштаба не останется незамеченной. Возможен захват «русского Владимира» российскими спецслужбами, а также «Моссадом».

У нас есть реальный шанс перехватить инициативу. Считаю необходимым незамедлительно выделить всех агентов, работающих по «русскому Владимиру», в специальный отдел. Бюджет отдела должен соответствовать важности поставленной задачи. Прошу рассмотреть вопрос на ближайшем заседании совета директоров Управления.

Майкл Мосс,

директор Национальной секретной службы

* * *

Максим старательно готовил операцию. Оборудование доставили заранее по старому маршруту, через Манежную. За ночь пришлось сделать две ходки с грузом. Но усталости не было: в крови появился адреналин, азарт заряжал мышцы, прогонял сон и страх. Диггеры поверили Владимиру, особенно после того как он предложил новый путь под Кремль — в обход метро, в три раза короче прежнего. Единственный минус — запах. Нанятых для расчистки завала парней пришлось снабжать респираторами. А старожилов подземелий канализация не пугала.

Получился отряд из шестнадцати человек. Пять диггеров во главе с Максимом, десять студентов МГУ и сам Владимир, которого в отряде звали Витей, в соответствии с его новым паспортом. Студентов подобрали среди знакомых, родственников и друзей, почти все — с рекомендациями. Выглядело надёжно, да и материальный стимул у парней был неплохой. При любом раскладе им обещали по тысяче баксов на нос за ночь работы. Диггеры должны были получить пятьдесят тысяч — в случае если библиотека не будет найдена. Ещё десять пришлось заплатить охранному агентству ГУМа за возможность спуститься в канализацию через технический этаж. Это был почти весь остаток долларов, конфискованных Владимиром в камере хранения. Но остаться без денег он не боялся.

Собирались в ГУМе около фонтана, по двое-трое. Первые подошли около семи, последние — в десятом часу вечера. Охрана провожала подошедших в подсобку, где пришлось ждать закрытия универмага. Студенты попались общительные. Владимир, оторвавшийся от жизни, газет и телевизора, узнал от них массу интересных вещей. Оказывается, та страна, которую он считал родной, живет отдельной от него жизнью. И он не знает почти ничего про эту жизнь.

Молодежь трясла смартфонами и плеерами. У двоих были планшеты, и они наслаждались халявным ГУМовским вайфаем, рыскали по порносайтам, обсуждали приколы с bash.org, дружно ржали над свежими демотиваторами.

— Мужики, слушайте, что на коммунистическом сайте пишут: «…Здесь всё, что торчало когда-то, обвисло, и все, кто летал, нынче только ползком. Один Каганович из «Здравого смысла» трясет эрегированным кошельком. Он всех, от оставленных Богом старушек до важных господ на кремлевском яру, за тридцать поганых испанских осьмушек имеет спокойно в любую дыру». Во, залепили коммуняки!

— Да всё равно их никто не слушает. У нас половина группы уже в «Здравый смысл» вступила.

— Ну и толку, что вступила? Бабки кто-нибудь видел?

— Пока никто не видел.

— А чего ж тогда говорить! Все обещают, все обманывают. И этот такой же, кладоискатель грёбаный.

— Хрена, такой же! У нас на кафедре политологии был один препод. Получал нехило, да ещё на каждый экзамен к нему по штуке скидывались. На «Крузаке» рассекал. Сбежал из универа к Кагановичу в офис, аналитиком. Говорят, в пять раз больше имеет, плюс доктора в феврале получит на халяву.

— Да, вот куда бы попасть на дипломную практику. На сайте у них висит объява, обещают до ста в месяц.

— А потом работать устроиться, сразу в Испанию.

— На хрен твою Испанию, там бабы шибко страшные.

— Зато бабки красивые…

— Смотри, пацаны, Волочкова в море голая, Кагановича к груди прижимает, а сзади президент с кислой рожей плещется!

— О, зацените, секретарши Кагановича на зарядке… Каждой зарядку запихнули… Блин, во придурки!

В десять вечера ГУМ закрылся, и Максим дал команду выключить телефоны и планшеты. Всю электронику сложили в подсобке и вслед за охранником спустились на технический этаж. Тут была ревизионная дверца, открывавшая проход прямо в канализацию, без метро и без сложных спусков по вентиляционным шахтам. Этим же путём планировали возвращаться, как казалось, уже героями. Поднимать найденное наверх не собирались: пусть этим займётся государство. Им достаточно будет и славы.

…Под штукатуркой и в самом деле обнаружилась кирпичная кладка. Она загораживала коридор, ведущий в очень старую галерею. Кирпич победили, используя специальные дюбеля с резьбой и воротом. Дюбель закручивали на несколько сантиметров в трещину или в стык между кирпичами и отламывали кусок стены совершенно бесшумно. Через час было готово окно примерно в квадратный метр. Дальше началось самое нудное: из заваленного коридора нужно было вынести хлам. Студенты, встав цепочкой, передавали друг другу кирпичи, полусгнившие металлические скобы, землю, камни. Расчищали на такую высоту, чтобы можно было пройти согнувшись. Через каждый метр диггеры ставили подпорки. Их вчера пришлось таскать сюда длинным кружным путём, через библиотеку имени Ленина. Но без подпорок старый свод галереи мог обрушиться в любой момент.

Владимир хорошо видел цель. Видел все подходы. Знал, сколько мусора предстоит вынести из коридора. Видел опасные трещины в потолке галереи, и показывал диггерам, где закрепить металлические диски, в которые упиралась струбцина распорки. Всё получалось надёжно. Но больше всего Владимира занимал периметр: он следил, не появится ли кто в опасной близости, нет ли тревоги в двух верхних уровнях, напичканных датчиками кремлёвской охраны. Пока всё было спокойно, и отряд работал, обливаясь потом, задыхаясь от испарений канализации, ползая на коленях. Копали молча, старались не топать, таская грунт в пластмассовых вёдрах, высыпали его осторожно. Максим подобрал прекрасную команду.

Через три часа сделали перерыв. Среди ароматов канализации есть было невозможно. Пили сок, лежа на холме из выкопанного грунта.

— Сколько ещё? — тихонько спросил Максим.

— Половину коридора прошли. Если темп не снижать, к пяти утра сделаем дорогу, — ответил Владимир.

— Слышь, Витёк, откуда ты всё это знаешь? Только про схему мне больше не рассказывай. Ты же каждую трещинку видишь… Как будто родился тут.

— Может, и родился. Все мы дети подземелья.

— Не хочешь говорить… Жалко… Мы бы с тобой ещё могли дел наворочать… Ты слышал про убежище?

— Нет.

— Ну, я про секретный бункер… Точнее сказать, там целый город. На ста метрах, под всеми ветками метро. Внутрь нигде не проберёшься, сплошной бетон. Целый километр бетонной стены… Представляешь, что там внутри?

— А ты видел эту стену?

— Видел. Но вход никто найти не может. Твой волшебный папа не оставил схемки?

— Макс, давай это сначала доделаем. Потом поговорим. Надо копать.

И они снова копали, таскали, сыпали, ставили подпорки, переносили с места на место фонари, передавали из рук в руки вёдра, камни, скобы, куски штукатурки… Включилось второе дыхание. Перед самым концом коридора неожиданно наткнулись на человеческий скелет: кто-то копал с другой стороны, но был завален. Здесь часть потолка обрушилась, и подпорки пришлось ставить сплошь, одну за другой.

Наконец коридор кончился, и открылся довольно большой зал со сводчатым потолком, с двумя мощными колоннами посередине. Последние вёдра земли ссыпали здесь. И здесь же упали без сил, переводя дыхание. В зале было довольно чисто и почти не пахло. Владимир объявил, что работа выполнена, и раздал студентам деньги.

— Ну и? — спросил Максим.

— Идём во второй коридор. Там ничего не обвалилось, пройти можно.

В углу зала обнаружилась кованая металлическая дверь, явно очень старая. Замок ещё не истлел, но стена, в которую уходил его язык, была старой и слабой. Диггеры закрутили пару дюбелей выше и ниже замка, и целый кусок стены рухнул на пол. Путь был открыт.

За дверью оказался коридор, параллельный тому, что только что расчистили. А в конце коридора — две маленькие комнаты, и в них — сундуки.

— Макс, ты помнишь уговор? Сначала ищем мою книгу. Потом я ухожу… Потом что хочешь.

— Да не вопрос, Витёк, найдём. Но ты не уходи насовсем. Хоть телефон оставь.

— Я позвоню тебе. Обещаю. Давай искать. На книге греческие буквы — «Анахарсис». Выглядят почти так же, как русские, только вместо «эн» — «вэ» галочкой.

Каждому досталось по сундуку. Перебрать полсотни тяжелых томов и найти нужную книгу — дело пяти минут. Но Владимир увидел, что пяти минут у них не будет. По коридору канализации к пробитой стене с двух сторон бежали люди с автоматами.

— Макс, тревога!

— Выключить фонари! Всем лечь! Ни звука! — скомандовал Максим. — Надо бы дверь закрыть…

— Бесполезно.

— Сколько их?

— Много, Макс, нам не справиться.

В сводчатом зале раздались шаги, засверкали лучи фонарей. И тут Владимира кто-то толкнул в спину. Он обернулся.

— Витя, вот книга-то…

Один из студентов в полной тьме протягивал ему толстый том в кожаном переплёте.

— Включай фонарь.

— Нельзя ведь… Засекут.

— Уже засекли. Включай!

На обложке книги красовалось то самое греческое слово — Ἀνάχαρσις. Владимир открыл книгу. И тут в коридоре, ведущем в маленькие комнаты с сундуками, загремел железный голос, усиленный мегафоном:

— Внимание! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Всем лечь! Ноги раздвинуть! Руки на затылок! Не двигаться!

Владимир успел вырвать первую страницу и сунуть в карман. А потом послушно лёг, сложив руки на затылке.

Спецназовцы в масках вывели их по одному в сводчатый зал. Сначала поставили к стене, обшарили. Оружия не нашли и немного успокоились. Вызвали кого-то по рации. Через пять минут из расчищенного диггерами коридора вылез, отряхиваясь, неприметный человек без маски и бронежилета. На левой руке у него белел гипс.

— Так, повернулись ко мне. Точно все тут? Тогда стоим спокойно, не дёргаемся.

Загипсованный посветил каждому в лицо фонарем. Потом отошёл к противоположной стене.

— Дайте на них весь свет. Ага, уже лучше. Ну что, ребятушки, раздевайтесь.

Диггеры оцепенели от удивления.

— Раздеваемся до пояса, быстро! — повторил команду загипсованный. — Кому неясно? А то разденем.

Студенты начали снимать куртки, рубашки, футболки. На плече у одного предательски темнело пятно, похожее на семёрку.

— Стоп! Всем отойти! Назад, к стене! А ты стой, не уходи. Ну что, здравствуй, красавчик.

* * *

Понедельник начался с дурных предчувствий. Яфа плохо спала и в пять утра окончательно проснулась. Неясная тревога поселилась внутри, заставила сердце колотиться, а мысли путаться. Пришлось встать.

Попыталась сделать зарядку. Расстелила покрывало на ковре, размяла мышцы, связки, попробовала сосредоточиться и вспомнить несколько движений из своей гимнастической программы. Но не было ни ленты, ни мяча, ни настроения. Промаявшись до семи утра, Яфа поехала на работу.

В офисе, несмотря на ранний час, было полно народу. Её тут же огорошили сообщением об очередном кладе: Павел Алексеевич нашёл библиотеку Ивана Грозного, это сенсация, через час начнет снимать первый канал, телевизионщики уже тут, софиты расставляют!

— Кристина, мне можно к нему? — спросила она у секретарши.

— Не знаю, примет ли, Яфа Марковна, его как раз гримируют…

Но Каганович был не против пообщаться. Он сделал повелительный жест гримёрше, и та моментально скрылась.

— Так, радость моя, времени у нас совсем мало, потому обойдёмся без предварительных ласк. Говори, зачем пришла.

— Павел Алексеевич, вы нашли…

— Нашёл, нашёл. Про библиотеку ты уже знаешь. Про Калинина ещё нет. Можешь услышать из первых уст.

— Неужели?

— Давай без обмороков. Жив-здоров твой кладоискатель, только нервничает немного.

— Когда я смогу?…

— Не могу ничего конкретного тебе пообещать. Сначала мы с ним побеседуем по-другому, без вот этого самого. — Каганович сделал грубый уличный жест, обозначающий любовь.

— Неужели вы не понимаете, что нельзя…

— Почему же нельзя? Кто мне запретит? У меня понятная цель. Я ищу вашу золотую вешалку. Вы тоже не церемонились особо. И ручки у вашей разведки по локоть в крови. Так что будем играть по моим правилам.

— Но, наверное, было бы эффективнее…

— Ничего подобного. У вас было место и время. Кто тебе мешал там, на яхте, в каютке, а? А теперь подождёшь.

— Павел Алексеевич, вы вынуждаете меня доложить…

— Кому? Кому ты доложишь? Твоим боссам плевать на Калинина. Они сами его порежут на кусочки, если надо будет. Тебе лучше молчать, золотко! Ты нужна ровно до того момента, когда Владимир согласится сотрудничать. А после твоя карьера разведчицы закончится. Будешь домохозяйкой. Учись жарить котлеты, Яфа. Ну-ну, уж если сильно заскучаешь, я тебя на телевидение устрою. Будешь ток-шоу вести. Чапман сразу выгонят. Она ведь тебе в подмётки не годится… Смотри, сколько обаяния!..

Олигарх схватил пульт, нажал несколько кнопок. Включился маленький плоский телевизор на стене позади его стола. Гостиничный номер, покрывало, расстеленное на ковре, и Яфа с воображаемой лентой прыгает по нему. Голая грудь смешно трясётся, но хуже всего эти дурацкие трусики в зелёный горошек, угораздило же надеть, такой позор!

Она резко развернулась и пошла к дверям.

— Если мои костоломы облажаются, мы позовём тебя, золотко! С твоим горошком! — хохотал вслед Каганович.

Яфу колотило от ярости. Какое поражение! Разведчица потеряла лицо и готова была зарыдать, как простая русская баба. Но не из-за своей погубленной карьеры, не из-за Меноры. Ей было жалко Владимира.

* * *

Саймон Хелл, Time

Библиотека Ивана Грозного найдена частником

В конце января в России всё внимание прессы сосредоточилось на двух событиях — теракт в аэропорту «Домодедово» 24 января и сенсационная находка в подземной части Кремля 31 января. Между двумя этими событиями ровно неделя, и оба они точно отражают состояние дел в современной России.

Теракт показал слабость власти, неспособной обеспечить безопасность собственных граждан. Взрывное устройство (по некоторым сведениям, два устройства) было пронесено в самый технически совершенный аэропорт Москвы. У правоохранительных органов до сих пор нет внятной версии происшедшего. Первые лица страны отделались общими заявлениями о поиске виновных и выплате компенсаций.

Второе событие тоже достаточно символично. Известный российский предприниматель, организатор партии либерального толка Павел Каганович организовал экспедицию для поисков таинственной «библиотеки Ивана Грозного». Попытки найти её предпринимались и ранее. В частности, в 1995 году такую же экспедицию организовал бизнесмен Герман Стерлигов. Тогда ещё была поддержка со стороны властей, средства на подземные работы выделил московский мэр Юрий Лужков.

Экспедиция 2011 года была полностью частной. По заявлению Павла Кагановича, финансировала поиски Российская Партия Здравого Смысла. Это уже вторая крупная историческая ценность, найденная Кагановичем. Все ещё помнят про испанское золото, и вот теперь найдена сокровищница русских царей.

Российское информационное агентство Regnum, ссылаясь на собственные источники, сообщает, что обнаружены 854 старинные книги, большая часть которых существует в единственном экземпляре. Библиотека передана государству, и этот поступок Кагановича настораживает. Способно ли бессильное государство сохранить находку, обработать полученную информацию, выставить уникальные книги в музеях? Есть все основания сомневаться в этом. Скорей всего, уникальная коллекция будет разворована.

Пресс-служба Павла Кагановича подготовила для Time специальный релиз. В нём сообщается, что в поисках участвовали студенты Московского университета. Все они получили специальную стипендию от РПЗС. Приводится также список найденных книг, который мы передали нашим экспертам. Их подробный комментарий будет опубликован в ближайшие дни.

Москва, 2 февраля 2011 года

* * *

Мейр Гамер ещё раз взвесил все «за» и «против». Операция с Менорой зашла в тупик. Он понадеялся на молодую разведчицу и оставил её совсем одну. В результате она увязла. Вся инициатива перешла к русскому олигарху. И не только инициатива: он получил уже первый транш от испанского правительства, деньги за найденный клад. Скоро получит второй. Каганович становится одним из самых богатых людей в мире. У него в руках живые доллары, обеспеченные золотом. Это сильный козырь.

От сумасбродного олигарха можно ожидать чего угодно. Куда он вложит полученные средства? Если всего лишь продолжит развивать свою нефтяную империю, то это — полбеды. Любая экономика регулируется и контролируется. Акции, ценные бумаги, фьючерсы… Инструментов множество. Тут особой опасности нет, даже если предположить, что он найдет Менору и получит ещё десять миллиардов. Лишь бы не увлекался политическими играми в России. Слишком уж резво взялся раскачивать лодку. Может случиться неприятное…

Руководитель «Моссада» разложил на столе документы по Меноре. Докладные от заместителей, отчёты аналитиков, фотографии Яфы, Кагановича и «русского Владимира». Так проще думать. Любая операция — это покер. На руках девятки, дамы и тузы. У каждого своя комбинация. Игроки блефуют, пасуют и следят, не дрогнет ли у противника уголок губ. Одна карта не поможет выиграть. К ней нужно добавить ещё четыре, и получится каре, сет или фулл хаус. Сейчас получается флеш: дама, король и мелочь. Мало, очень мало… Нужен другой расклад.

Только туз выручит. С ним получится ройял стрит флеш — самая сильная комбинация. Значит, надо вытащить туза. Во что бы то ни стало. Мейр взял со стола докладную записку с результатами исследования кольца. «Пришли к выводу, что ни один способ определения возраста не может дать корректных результатов… Присутствует слабый радиоактивный фон… Сплав алюминия и скандия… Технологически не может быть изготовлено ни в одной стране мира…» И эта вещица была у него, у «русского Владимира»! Он запросто носил эту печатку на пальце!

Может быть, сейчас Калинину нужна не дама? Может быть, туз — это не сам Владимир, а вот это кольцо с химерой? Мы ошиблись, предложив кладоискателю девушку. Нужно отправить в Россию артефакт. И кладоискатель придёт за ним.

Это не было логичным решением. Но Мейр Гамер чувствовал, что без химеры не обойтись.

* * *

Успокоившись, Яфа снова бросилась в приёмную Кагановича. Но он уже уехал в Кремль. Потом — на банкет. На следующий день появился в офисе на пять минут и никого не принимал. Потом улетел в Испанию на полдня. Потом опять помчался в Кремль…

Яфа медленно сходила с ума. Пыталась отвлечься, успокоиться, но снова и снова воображение рисовало страшную картину — Владимир, избитый, искалеченный, окровавленный. И начиналась тряска. Она чувствовала, что может повернуть события в другую сторону. Нужно только добраться до этого олигарха, и она сможет, она убедит его, в конце концов, он мужчина, а она красива, и у неё есть власть, о которой он не догадывается. И Яфа снова и снова набирала номер приёмной.

На 3 февраля Каганович назначил большую пресс-конференцию. Обещал лично ответить на все вопросы по найденной библиотеке. Внимание СМИ к нему в последнее время было неприлично огромным. Интерес чуть ослаб в новогодние праздники, но после сенсационной находки вспыхнул ещё сильней. О Кагановиче в России писали и говорили все — от первого канала до едва живой районной газеты в Урюпинске. Даже выпуски новостей уже четыре дня неизменно начинались с сообщений о замечательной находке.

Само собой, встреча с первым лицом вызвала ажиотаж. Конференц-зал в офисе не мог вместить и трети желающих, и Каганович распорядился снести боковые стенки, убрать всё из смежных помещений, чтобы организовать «приставные» места. Весь мир должен был увидеть и услышать своего героя.

Рано утром Яфа устроилась в приёмной олигарха на боевое дежурство. Она собралась с духом, заставила себя улыбаться и вести светскую беседу с секретаршей. Выходило неубедительно. Если разведчик нервничает, то он близок к провалу. Но делать больше было нечего. Или пан, или пропал.

Каганович появился за час до конференции. Он сиял. Под его взглядом можно было загорать. Его белые зубы пускали блики. Он ворохами разбрасывал вокруг себя улыбки, и даже Яфе небрежно швырнул несколько штук: «Привет-привет, как дела? Хорошо выглядишь, ко мне? Нет, золотко, я занят, потом, потом… Что? Обязательно надо? Глупости. Всё потом. Попей чайку, тебя шоколадкой угостят. Кристина, угости Яфу Марковну».

Но Яфа не собиралась отступать. Она решительно схватила Кагановича за руку и потащила в кабинет. Каганович притворно закатил глаза и поднял руки: «Сдаюсь, капитулирую перед красотой. Никого к нам не пускать!»

— Павел Алексеевич, вы всё же могли бы мне рассказать…

— А я так думаю, что это ты могла бы мне рассказать. Должна была рассказать.

— Что именно?

— Тебе дали команду — никаких контактов без моего ведома. Так было? А ты вышла на связь с Калининым. И спугнула его. Чуть не завалила всё дело! А если бы он убежал куда-нибудь на Тибет? А?

— Павел Алексеевич, я поняла, что вы хотели завязать со мной неформальные отношения… Но, понимаете, у меня был приказ… Может, я не так себя повела… На самом деле я вас очень уважаю…

— Яфа, радость моя, ну не теряй лицо. Что ты мельтешишь? Ты ещё раздеваться начни. Боже мой, какая дешёвка, я ценил тебя выше. Ты считаешь, что я паду, сражённый, вот на этот ковёр? И ты овладеешь мной, не сходя с места?

— Нет, я совсем не это хотела сказать…

— Тебе и сказать нечего. Посмотри, как ты унижена. Хочу — имею тебя. Хочу — выдам замуж за охранника.

Олигарх радостно заржал, откинулся в кресле, положил ноги на стол. И вдруг сбросил улыбку, жестом показал на кресло:

— Ладно, садись. Поговорим о делах наших скорбных.

— Мне нужно увидеться с Владимиром.

— Не знаю, обещать пока не могу. Состояние у него неважнецкое. Упрямится, косит под дурачка. Но мы ещё далеко не все методы перепробовали.

— Павел Алексеевич!..

— Да что ты заладила! Я давно понял, что ты влюбилась. Это, конечно, непрофессионально. Но я ничего не сказал твоим обрезанным начальникам. Девушка сохнет не по мне, а я терплю… Понимаешь, Яфа, мне наплевать на твои чувства. Мне нужны деньги. И я их получу.

— Вы хотите получить свой гонорар за Менору? Я могу вам помочь.

— Конечно, и поможешь, когда прикажу. Пойдёшь к нему. Вот там уже и будешь медленно и красиво расстегивать пуговки. Но не сегодня. И не завтра.

— Сегодня и сейчас.

— Сначала унижается, потом борзеет. — Каганович притворно зевнул, встал. — Давай, родная, вали отсюда. Вызову, когда потребуешься.

— Нет, Павел Алексеевич. Я не о том. Я предлагаю вам сделку.

— Что ты можешь предложить? Ты даёшь мне, чтобы потом дать ему? Или я что-то упустил?

— Упустили, Павел Алексеевич. У меня есть координаты места, где спрятана Менора.

* * *

Срочно, секретно

Сэру Роберту Стивенсу,

Vauxhall Cross 85, London, United Kingdom

Сообщаю, что «русский Владимир» был захвачен ФСБ 31 января в подземных коридорах Москвы. Информацию о его местонахождении и готовящейся операции по поиску так называемой «библиотеки Ивана Грозного» русская служба безопасности получила от участника операции Александра Штырёва, студента Московского университета. Есть сведения, что эту же информацию Штырёв продал ещё одной разведке.

В настоящее время «русский Владимир» передан в распоряжение известного вам «Кагана», фактически являющегося куратором ФСБ. «Русский Владимир» содержится на подмосковной базе «Бор».

Запрошенных вами данных о заказчике поисков «библиотеки Ивана Грозного» пока предоставить не можем. Источник финансирования операции также неизвестен.

Имеется информация о том, что «Каган» запросил у посольства Иордании в Москве разрешение на вылет группы туристов в город Маан. Возможно, предстоит очередная операция по поиску кладов с участием «русского Владимира».

Связной 12

Москва, 3 февраля 2011 г.

* * *

Яфа не жалела о том, что сделала. В конце концов, это Владимир прислал ей координаты Меноры. Его заслуга. Так по заслугам и честь! Конечно, на кону огромные деньги. Но стоят ли они человеческих мучений? Крови? Смерти? Кому это решать? Уж конечно не человеку. Это решает Бог. И Бог, живущий внутри Яфы, твёрдо сказал ей: спасай! Она сделала что смогла. Пусть судят.

…Конференц-зал был набит до отказа. Каганович вошёл в него в сплошном блеске вспышек, подсвеченный софитами телевизионщиков, прошёл сквозь толпу журналистов, пожимая руки всем, до кого смог дотянуться. И каждому улыбнулся особенно: я помню про вас, я знаю вас, как хорошо, что вы тут. Когда он, наконец, добрался до подиума, грянули аплодисменты. Все аплодировали стоя. Яфа еле втиснулась в зал и прислонилась к стене около самых дверей, за спинами телеоператоров.

— Уважаемые господа! Прежде чем ответить на ваши вопросы, разрешите мне поздравить всех. Я поздравляю россиян и всё цивилизованное человечество с прекрасным событием. Мы вновь обрели часть своей утерянной истории, заново открыли неизвестную страницу культуры. Это праздник, большой, настоящий праздник. Предлагаю отныне считать 31 января общемировым днем русской культуры. Надеюсь, ЮНЕСКО поддержит это предложение.

И снова грянули аплодисменты. «Потрясающе, — думала Яфа. — Как эти люди могут хлопать ему? Прожжённые репортеры, ехидные аналитики, интеллектуалы, золотые перья! Они знают, кто он, откуда взялись его первые миллионы. И всё равно хлопают. Какая всё же у него энергетика, как он умеет сводить с ума…»

Начались вопросы. Первыми в списке шли крупнейшие российские газеты. Их вопросы были откровенно заискивающими. «Павел Алексеевич, вы ньюсмейкер номер один в мире. Как вы планируете удержать это почетное звание?» «Господин Каганович, можно ли оценить найденную библиотеку? Какова стоимость страхового контракта на найденные ценности?» «Вы, как лидер партии, связываете политическую деятельность и свои исторические изыскания?»

Потом представители зарубежных изданий попытались слегка осадить ньюсмейкера номер один.

— Господин Каганович, ходят слухи, что никакой библиотеки не существует, и мы имеем дело с масштабной инсценировкой. Ряд новостных агентств утверждает, что вы передали государству несколько старинных книг, не имеющих особой ценности.

— Дорогой Пьер, это «Фигаро», я не ошибся? Первоклассная газета. И вопрос ваш первоклассный. Конечно, в сегодняшней России многие поступают именно так. Инсценировки политической жизни, выборов… Вместо нормального бизнеса — опять позорная инсценировка. Вы имеете право задавать такие вопросы. И я не могу ответить вам прямо сейчас. Но отвечу чуть позже. «Партия Здравого Смысла» профинансирует создание сайта, на котором все найденные ценности будут представлены подробно. Договорённость об этом с министерством культуры уже есть, вы можете получить копию переписки в нашем пресс-центре. Посмотрите и решите, какую ценность имеет то, что мы нашли.

— Господин Каганович, «The Wall Street Journal». Вы что-то оставите себе из найденного? Для личной коллекции?

— У меня нет коллекций. Я ничего не собираю. Не покупаю драгоценностей, не из принципа, нет. Просто не люблю побрякушки. Если вас интересуют мои увлечения… Я люблю фотографировать. Купил себе шесть фотоаппаратов, один весьма дорогой. Вот и вся коррупция!

В зале вспыхивал смех. Каганович, вдохновленный успехами, подогретый информацией о Меноре, был неотразим.

— Уверяю вас, господа, находка библиотеки — только начало. У нас будет ещё много поводов собраться в этом зале, чтобы услышать хорошие новости. Но сегодня всё же речь о кладе. Никто пока не спросил о его происхождении. А между тем это очень интересно. Так называемая библиотека Ивана Грозного должна бы называться библиотекой Ярослава Мудрого. Основу её составляют книги русских князей тысячелетней давности. Они проливают свет на загадки русской письменности и истории. Часть книг привезена в Россию Софьей Палеолог, невестой Ивана Третьего, в 1472 году. Эти книги принадлежали византийским императорам. Большая часть найденного абсолютно уникальна! Например, что вы скажете про 10 томов «Истории» Тита Ливия? Только в них отражена точная история развития христианства. А «Песни» Пиндара? А «Государство» Цицерона? Это, безусловно, величайшая находка. Как бы мы ни старались, мы не сможем сегодня оценить весь масштаб события. Это можно будет сделать только по прошествии многих лет.

Каганович воспарил. Наступил его звёздный час. Мир ложился у ног, заворожённая толпа ловила каждое слово. Завтра его улыбки разлетятся по планете. Миллионы кагановичей будут улыбаться с телеэкранов, со страниц газет, с экранов мониторов. Нет, не миллионы, а миллиарды, триллионы, большому человеку подобает большой масштаб!

— Павел Алексеевич, радио «Позывные Москвы». У нас тут звонок в прямом эфире. Ответите?

Каганович снисходительно махнул рукой — валяйте, отвечу кому угодно. Корреспондент взял радиомикрофон со стойки и поднес к своему ноутбуку. Добавил громкость.

— Павел Алексеевич… Паша! Лица моего ты не знаешь, но голос наверняка ещё не забыл. Это я, Владимир Калинин. Привет!

По рядам прошёл ропот: журналисты почувствовали надвигающийся скандал.

— Господа журналисты, я хочу сделать заявление! Выслушайте меня! Библиотеку Ивана Грозного нашёл я, Владимир Калинин, русский, тридцати трёх лет. И золото в заливе Виго нашёл тоже я. В это трудно поверить, но я докажу. В качестве доказательства я передаю в редакцию радио схемы. На них — три уникальных клада, спрятанные в московских подземельях. Проверяйте! Что же касается Кагановича… Он уголовный преступник. В настоящее время он захватил и незаконно удерживает человека, похожего на меня. Его зовут Максим Поспелов, его родители уже подали заявление о похищении. Паша! Слышишь, отпусти парня немедленно!

В зале повисла неловкая тишина. Все уставились на Кагановича, ожидая очередного блестящего выпада. Звонок этого сумасшедшего — настоящий подарок, публика любит скандалы. Но олигарх больше не улыбался. Протянув несколько секунд, он скороговоркой объявил об окончании пресс-конференции, коротко поклонился и устремился к выходу.

«Ну что ж, и мне пора уходить, — подумала Яфа. — Здесь мне больше делать нечего».

Глава 4. АРГУМЕНТ ХИМЕРЫ

Химера летела над заснеженной равниной, то поднимаясь вверх, то опускаясь возле редких перелесков. Она задевала крыльями еловые верхушки, и потревоженный лес ронял снег, алмазная пыль клубилась, сверкала на солнце. Из волшебного блеска выныривал чёрный силуэт, нелепый, неуместный тут, среди русских просторов. Чудовище сделало круг, набрало высоту, заслонило солнце и начало стремительно падать, прямо на голову, и мир затрясся, застонал, затрещал, рассыпался в прах.

Владимир хотел прыгнуть в сторону — и не смог, и проснулся на верхней полке в купе. За окном под ярким мартовским солнцем белели поля. Поезд спокойно постукивал колёсами. Внизу, облокотясь на столик, мирно беседовали две бабуси. В чайных стаканах позвякивали ложечки. И никаких чудовищ…

Целый месяц уже Владимир жил в поездах. Похудел, осунулся, оброс густой чёрной бородой. Менты на вокзалах посматривали в его сторону подозрительно, останавливали, проверяли документы и сумку, но никаких признаков террориста, кроме бороды, не было. После очередной проверки он купил себе свитер, пуховик, шапку-ушанку и рюкзак. И менты окончательно отстали — обычный полоумный турист, что с него взять.

Он скучал на верхних полках вагонов, а слава его росла и крепла. Три адреса, оставленные в редакции «Позывных Москвы», произвели сенсацию. Было найдено подземное хранилище: почти тонна золотых слитков и более шестисот украшений с бриллиантами. Всё это принадлежало когда-то крупному партийному функционеру, фактически — второму лицу государства Советов. Окончательно рухнул миф о бескорыстии кремлёвских старцев.

По координатам Владимира был обнаружен и вход в сверхсекретный подземный город, построенный для партийной элиты в 50-60-х годах прошлого века. Туда журналистов не пустили. Все поисковые работы взяла на себя ФСБ, и это вызвало огромную волну протестов. Интернет кипел, газеты и телеканалы старались выпускать пар понемногу, и всё равно дня не проходило без ток-шоу, дискуссий, пресс-конференций, фоторепортажей на «подземные» темы. И везде на разные лады, тысячами голосов повторяли: «Калинин, Владимир, кладоискатель».

Третий клад был несколько иного рода. Владимир оставил точные координаты и описание минной закладки под зданием МГУ. Сделана она была в 41-м году: тогда в Москве под угрозой оккупации было заминировано несколько сотен зданий. После войны мины убрали, но далеко не везде и, как выяснилось, далеко не случайно.

Под главным университетом страны, в подземных помещениях, исследованных вдоль и поперёк, где, собственно, и зародилось диггерское движение, никто не ожидал найти такой страшный «клад». Семьдесят лет, ежедневно, многие тысячи студентов и преподавателей рисковали жизнью. Не только своей — вместе с МГУ могла погибнуть научная элита страны. Одним махом, одним нажатием кнопки. Кто держал в руках эту кнопку, для чего?

Владимир не знал ответа на этот вопрос. Но от него требовали ответа. Вся Москва требовала: найди! Возникли подозрения, что в столице и другие вузы могут быть заминированы. И не только вузы. Метро, секретные заводы, правительственные объекты, Третьяковская галерея, стадионы, крупнейшие театры, вокзалы, больницы, банки — везде могла затаиться смерть. Москва кричала миллионами голосов: найди, помоги, спаси!

Но Владимир не мог помочь. Вернуться в Москву было невозможно: там шли тотальные проверки. Имелся уже и фоторобот, растиражированный прессой. Правда, его искали не как преступника, а как героя. Министр бывшего МВД, нынешний главный полицай, обратился к нему заочно по первому каналу: Владимиру гарантировали безопасность и высокую должность. Но это — слова…

Тогда, 31 января, в подземельях Кремля отряд диггеров, нанятый Максимом Поспеловым, задержала ФСБ. И тут же передала в распоряжение Кагановича, заставив только расписаться в протоколах о мелком административном правонарушении. Ничего страшного олигарх им не сделал. Служба безопасности выдала всем премию, посоветовала не общаться с прессой и отпустила. Всех, кроме человека со странной родинкой на плече.

Но это был не Владимир. Перед операцией он потребовал от Максима две вещи: книгу Анахарсиса и татуировку на плече. Максим сделал себе татуировку в форме семёрки, и при осмотре под землёй именно его выбрал Сергей, личный охранник Кагановича, хорошо помнивший, как выглядит кладоискатель без одежды. Свою же родинку Владимир оставил в Тель-Авиве, в клинике, вместе с отпечатками пальцев и чертами лица.

Конечно, это был риск. Но он был уверен, что Максим не пострадает. И не ошибся. На следующий день после пресс-конференции диггера отпустили, живого и невредимого. Никаких обвинений в похищении он Кагановичу не предъявил: видимо, получил хорошие деньги за молчание. Но обвинения были уже не нужны. То, что нашли под Москвой, служило лучшим доказательством. Олигарха вместе с его партией осмеяли. И одновременно родилась легенда о Владимире, русском кладоискателе.

* * *

— Идиоты! — Каганович швырнул мобильник в секретаршу, но не попал. Телефон ударился в стену и разлетелся на куски. — Стоять! Куда побежала, тварь! Слушай меня!

У секретарши тряслись губы, но она старалась растянуть их в вымученную улыбку.

— Откуда вы берётесь, уроды? Вас, стоя на асфальте, рожали, что ли?! Что за хрень ты мне принесла? Откуда эти цифры? Твою мать… Даже смотреть не буду! Давай сюда Сергея, срочно!

Девушка вежливо кивнула и рванулась из кабинета. Вместо неё тут же появилась другая с веником и совком, стала заметать трупик телефона. Следом за ней из воздуха материализовался сухопарый мужик в мятых джинсах.

— Слушаю, Паша.

— Это я тебя слушаю. Хоть что-нибудь нарыл? За что я тебе бабки плачу?

— Ты, Паша, не психуй. Временные трудности у всех бывают. Будешь орать — легче не станет. Давай лучше слетаем куда-нибудь. Хочешь в Калифорнию, в Гранд-каньон? Развеемся, отдохнём…

— Блин, идиоты, одни идиоты кругом! — Каганович схватил со стола бумагу, сунул под нос Сергею. — Вот, читай, что в Америке про меня пишут. Визу ещё не отобрали… сегодня, завтра отберут!

— Да ладно, Паш, других мест много. Ты не заводись.

— А это почитай! Генеральная прокуратура приглашает. Видите ли, сомневаются в законности регистрации партии. Козлы, мля, сколько денег я им перетаскал, а они сомневаются!

— Дай им ещё.

— А этому вот тоже дать? Сколько? Почитай, кто побеседовать хочет. Видишь подпись? — олигарх совал под нос охраннику бумагу с гербом.

Сергей пожал плечами, показывая, что ничего страшного нет и в этой подписи. Всем можно сунуть, каждому — по рангу.

— Ладно, тут я без тебя разберусь. Расскажи, что у нас нового. Диггеры ничего не сообщили?

— Нет. Владимир им не звонил, никаких контактов.

— А эта шлюха? Не высовывалась?

— Сидит в израильском посольстве. Роется в сети. Сайт какой-то открыла. Компьютерщик наш отчёт тебе должен подогнать.

— Читал. Фуфло! — олигарх немного успокоился, сел. — Видеть не могу этого Сашу. Что за специалисты — не хватает толку найти человека! Он под носом у нас ходил. Санчос, зараза, компьютерный гений, мать его… Натыкать его в клавиатуру наглой мордой…

— Как скажешь. Можно и натыкать.

— А что с кировскими?

— Троих взяли из той команды, что в Новый год облажалась. Проверили на полиграфе. Ну и так, по-русски… По почкам. Ничего не помнят, как отрезало.

— Вот скоты! Вообще, вокруг этого Калинина всё время такое творится… Слушай, а вытащи этих диггеров ещё раз к себе в каземат. Узнай, было ли у того парня, который им деньги выдавал, на пальце кольцо.

— Узнавал уже, Паш. Никто кольца у него не видел. Он с 24 по 31 января фактически жил у Поспелова в квартире. Только ночевать уходил. Они разрабатывали операцию. И ни разу Поспелов кольца не видел. И я их осмотрел, когда брал, всех. Неужели бы я кольцо не заметил?

— Значит, оно у «Моссада». Тогда совсем ничего не понимаю. Откуда такие глюки взялись? Десять бойцов из Кирова на трёх машинах едут в деревню с простым заданием: найти, связать, доставить. В этой грёбаной деревне они вдруг начинают пить. И ничего потом не помнят — кто там был, куда ушёл… Фантастика!

— Ну, Паша, ведь и осьмушки — фантастика. И Менора…

— А что в Иордании?

— Ищут. Нарыли разной ерунды. Похоже, Яфа нам липу подсунула.

— Сучка еврейская! Надо ее из посольства выцепить, потолковать с ней по душам. Как думаешь? Скажи там в приемной секретуткам, пусть запросят переговоры с «Кадимой» по шифрованной связи, часика на три. Надо пообщаться с Рафаэлем. Всё, иди, глаза бы мои на вас не смотрели!

* * *

— Алло, «Позывные Москвы»? Вас опять беспокоит Владимир Калинин.

— Как вы сказали? Калинин!.. Секундочку, дам в прямой эфир.

— В прямой эфир? Отлично. Здравствуйте.

— Здравствуйте, Владимир! Наши слушатели хотят узнать…

— У меня всего несколько секунд. Слушайте внимательно.

— Очень внимательно вас слушаем.

— Я нахожусь в Казани…

— Так, в Казани. Где именно?

— Не перебивайте, а то мне придется позвонить на другой FM-канал. Я стою на льду озера Средний Кабан. Примерно на четыреста метров южней железнодорожного моста. Подо мной метр льда, восемь метров воды, полметра ила. Еще ниже — сундуки с золотом. Тут его пять-семь тонн. Надо думать, золото прятали от Ивана Грозного. Чтобы вам было легче искать, я натоптал в снегу площадку. Кладу на неё этот телефон. Не выключаю, так что можете определить его координаты. До новых встреч.

— Владимир, не уходите! Где вы? Пожалуйста, отвечайте! Не уходите, Владимир! Наши слушатели хотят узнать…

* * *

Самолет вырулил на взлётную полосу. Ещё пара минут — и диспетчеры дадут команду, моторы загудят, за иллюминатором промчится назад терминал, и провалится вниз, и всё станет мелким, неважным, уйдет в прошлое. Прощай, Москва! Никакого сожаления. Только досада. Как и в прошлый раз, в конце девяносто третьего, когда Яфа покидала Россию. Она точно так же торопила время: давай же, давай, нечего больше здесь делать…

Два месяца. Один проведен в офисе Кагановича, второй — в посольстве, и всё это время под стражей. Фактически в тюрьме. Да и может ли быть иначе в этой стране? Кто же из политиков сказал, что Россия — тюрьма народов? Неважно — кто, но он был прав. Большая, белая, холодная, безучастная тюрьма. Скорей, скорей отсюда!

После той памятной пресс-конференции, когда Владимир заявил о себе на весь мир, она убежала от Кагановича. Сделать это было нетрудно: олигарх все силы бросил на перехват диггеров. За Яфой следили, но ей было наплевать на слежку. Она села в такси. Конечно, и машина могла быть подставной, но в ней был только водитель. А справиться с одним можно всегда. Через пять минут такси остановилось около храма Великомученицы Екатерины на Большой Ордынке. Яфа зашла в храм, поставила свечку, мысленно попросив мученицу помочь одному православному.

Выйдя из храма, она увидела припаркованный на противоположной стороне улицы «Лексус». Никакой фантазии у этого Кагановича… Одно и то же: огромные чёрные машины, тупые накачанные бойцы без единой извилины в голове. Какой от них толк? Что они могут? Разве что очередь дать из автомата. Но команды стрелять пока не было, и Яфа спокойно прошла оставшиеся до посольства сто метров, помахала ручкой страшной машине и исчезла за проходной.

В тот же день она сообщила руководству «Моссада» о координатах, полученных от Владимира, и о том, что ей удалось направить русскую мафию по ложному следу, в Иорданию. «Моссад» бросился на поиски Меноры.

Поиски оказались непростыми. Координаты, даже указанные с точностью до угловой секунды, обозначают на земной поверхности не точку, а участок размером с четверть гектара. А если он расположен на крутом склоне горы, то площадь поисков оказывается ещё больше. Хуже того, выяснилось, что градусы и секунды ведут в исторический памятник, охраняемый государством. Здесь, недалеко от турецкого города Кемер, располагались древние захоронения — гробницы, устроенные в скале. В начале нашей эры богачи, которые хотели унести с собой свои богатства, завещали хоронить себя в труднодоступном месте — в склепах, вырубленных на вертикальной каменной стене.

Начались переговоры с турецким руководством. Яфа терпеливо ждала целый месяц. Всё это время она вынужденно провела в Интернете, в «Живом журнале». Ей пришла в голову мысль создать сообщество поклонников Владимира Калинина и поднять вокруг него шумиху. Сделать это с поддержкой «Моссада» было нетрудно: достаточно слить в сеть какую-нибудь информацию о таинственном русском кладоискателе, и сенсация обеспечена. Так и поступили. Блоггер с ником «krasa_vica» регулярно публиковал снимки из залива Виго, из Иордании, где вела раскопки группа Кагановича. Всё это мгновенно попадало на первые страницы газет, и за месяц блог набрал приличный рейтинг. Руководство разведки рассчитывало, что огласка секретной информации отвлечет внимание олигарха. А Яфа надеялась, что Владимир заметит и даст о себе знать. Но он не объявлялся.

…Самолет все ещё стоял на полосе. Команду на взлёт не давали. Яфа отстегнула ремень, прошла в кабину к пилотам. Штурман обернулся к ней и развёл руками:

— Задерживают, Яфа Марковна. Учения у них.

— Что за учения?

— Как всегда, имитация бурной деятельности. Борьба с терроризмом.

Яфа вернулась на своё место. Учения придумали. Рамок у входа понаставили. Впускают в аэропорт по одному. А на улице у дверей — толпа. Подъезжай на ржавых «Жигулях», взрывайся… Положишь человек двести наверняка. Но им, русским, наплевать на людей. Люди тут никогда не были ценностью. Бабы нарожают новых.

От здания терминала к взлётной полосе двинулся автобус. Он ехал слишком быстро, и Яфа почувствовала неладное. Автобус вырулил на взлётку, остановился, перегородив дорогу самолёту. Из него высыпали десантники в чёрных масках, с автоматами. Штурман с круглыми от удивления глазами вышел в салон:

— Яфа Марковна, они отменяют рейс. Требуют заглушить моторы и открыть двери.

— Погоди, не отвечай. Запросим консульство.

Но мобильной связи не было: на экране телефона красовалась надпись «ограниченный сервис». Всё понятно — глушат.

— Вы можете связаться с кем-то, кроме диспетчеров, по рации?

— Сейчас попробуем.

Штурман исчез в кабине. Яфа высыпала содержимое своей сумки на соседнее сиденье. Нетбук — в нем ничего особенного нет. Телефоны. Из них нужно вынуть сим-карты. Так, флешка. На ней пароли и адреса. Надо каким-то образом уничтожить и её.

Вернулся штурман:

— Ни с кем не можем связаться, кроме местных диспетчеров. Поговорите с ними, пожалуйста.

Яфа покачала головой:

— Нет, не нужно с ними говорить. Тяните время, сколько сможете.

Она сняла со стены огнетушитель, положила флешку на ручку кресла и несколько раз сильно ударила по ней металлическим ободком. Потом таким же образом раскрошила две своих симки. Осколки погубленной электроники рассыпала под ковром в проходе между креслами. Села на своё место и постаралась успокоиться. Вспомнила, как учил её тренер по художественной гимнастике: никогда не выходи к снаряду просто так. Останови дыхание, забудь про оценки. Представь движение, которое тебе предстоит сделать. Ты бежишь, отталкиваешься, взлетаешь, переворот, пируэт, тебе легко и радостно…

Прошло пять длинных, мучительных минут. И вдруг десантники, окружившие самолёт, обменялись какими-то жестами и медленно двинулись к своему автобусу. Несколько раз они останавливались, оглядывались, но старший повторял команду на отход. Автобус развернулся и двинулся к терминалу.

Штурман снова выглянул из кабины:

— Дали разрешение на взлёт, Яфа Марковна! Пристегнитесь.

За окном побежал назад серый бетон взлётки. Москва провалилась вниз и превратилась в квадратики домов, чёрточки трасс, растаяла сзади в облачной суматохе. Впереди — только солнце, небо, свобода! Впереди Менора. Она обязательно будет найдена. Не к этому ли шла ты всю свою жизнь, спортсменка, разведчица, красавица?

Яфа представила Россию, огромную, мёрзлую страну. Представила, что где-то там, далеко, то ли в Казани, то ли в Можайске, на заснеженной трассе стоит Владимир и, прикрывая глаза от солнца, смотрит вслед самолёту. Провожает. Или прощается. Махнёт ли он рукой? Нет, пожалуй, не махнёт. Отвернётся и пойдёт дальше. К другим женщинам, к новым приключениям. Прочь. И Яфа вдруг отчётливо поняла, что Менора ей совершенно не нужна.

* * *

Новостная лента, 4 марта 2001 г.

По сообщению газеты «Рабочий путь» (г. Гагарин Смоленской области), утром 3 марта в местную администрацию пришёл школьник Андрей Судаков. Он сообщил, что неизвестный мужчина передал ему листок и попросил отнести в приёмную мэра.

На листке был схематически нарисован район между городами Можайском, Гагарином и посёлком Поречье. На самодельной карте было сделано четыре пометки в виде крестиков, около каждой проставлены координаты: градусы, минуты и секунды. На оборотной стороне листка надпись: «1812 год, обозы Наполеона. Награбленные в Москве ценности. 4 места. Пройдите с металлоискателем. Владимир Калинин».

Сегодня на розыски выехала группа МЧС и журналисты. Через несколько часов мы узнаем, действительно ли эту информацию передал легендарный кладоискатель, или это всего лишь розыгрыш.

г. Гагарин, Смоленская обл.

* * *

Владимир понимал, что делает глупость. Ни в Москву, ни в Питер ему нельзя было являться ни в коем случае. В столицах о нём только и говорят. И на каждом шагу висят плакаты с его фотороботом. Пусть на них он без бороды и усов, но узнать всё равно можно.

Вся остальная Россия чуть более безопасна. Там больше думают о квартплате, чем о кладах. Но сколько можно прятаться? Сколько можно слушать стук колёс, пить дрянной чай с рафинадом и смотреть на белую муть за окном? Хватит! Будь что будет, а в Питере нужно побывать обязательно. Везде был, тонул в Атлантическом океане, загорал в Израиле, боролся со штормом у берегов Африки… А вот в городе на Неве не был ни разу.

Кладоискатель приехал в Санкт-Петербург утром 4 марта, бросил свой рюкзак в камеру хранения и пошёл пешком по Невскому. Город уже вылезал из-под толстых сугробов, оттаивал, оживал. Молодежь щеголяла без шапок. Еще совсем чуть-чуть, и будет солнце, капель, ручьи, прилетят птицы, полезет со всех сторон зелень, небо нальётся густой синевой, загремит, загрохочет, хлынет на ожившую землю. Хотелось дотянуть до лета на свободе. Ни с какой целью, просто так. Дожить до вольного русского лета. Постоять под тёплым дождём…

Владимир купил себе в Гостином дворе очередной телефон. Шёл и разглядывал особняки на Невском, пытаясь увидеть содержимое подвалов и чердаков. Это стало игрой: искать, удивлять, доказывать, что ты можешь. Но сегодня получалось плохо — мешала беспокойная уличная толпа. А ещё как-то незаметно потерялась конечная цель.

И вдруг он заметил что-то необычное. Не успел понять, что именно, лишь насторожился. Остановился. Вернулся глазами к тому месту, где померещилось. Ничего. Набережная, столб… Люди толпятся… А на столбе… Да! Вот оно! На столбе объявление: «Услуги переводчика, любые языки, технические и художественные тексты, качественно, дорого». Именно это ему и нужно. Он набрал номер, указанный в объявлении.

— Слушаю вас.

— Я по объявлению. Вы переводчик?

— Нет, я диспетчер фирмы. У вас заказ?

— Можно ли перевести с древнегреческого?

— Каков объём?

— Один лист с двух сторон.

— Мм… это редкий язык. Переводчик такой есть, но будет недёшево.

— Пусть будет недёшево. Где вас найти?

— Меня вам искать не надо. Вам нужен Шаповалов, Фёдор Алексеевич.

— Кто это?

— Это наш работник. Профессор, специалист по античной Греции. Он может встретиться с вами в «Литературном кафе» на Невском.

— Подойдет. Время?

— Там сейчас выставка, он на месте. Подходите. Как вас узнать?

— Высокий, бородатый. Не спутаешь.

— Очень хорошо. Вас встретят.

Владимир без труда нашёл знаменитое кафе. Заказал кофе и круассан, сел за столик и стал ждать. Глупо, конечно, вышло с Питером. Уехать бы на Урал, в глушь, в Магадан какой-нибудь… Затеряться… Дать улечься всей этой шумихе, которая поднялась вокруг него, вокруг кладов, вокруг этого кровавого золота! Но можно ли уйти от судьбы? Разве его отпустят теперь? Разве забудут? Нет. Теперь уже точно не придётся ему пожить простой человеческой жизнью, без погони, без алчных глаз, без этой проклятой славы. Теперь дотянуть бы до лета, до тёплого дождя…

— Знаете, молодой человек, ваша борода великолепна.

Около столика стоял хорошо одетый пожилой господин. Высокий лоб, седые бакенбарды, очки в тонкой изящной оправе. «Наверняка профессор», — подумал Владимир. Встал, протянул руку. Пригласил сесть.

— Благодарю вас… простите?

— Владимир.

— А по батюшке?

— Владимир Иванович.

— Удивительное сочетание. А меня все называют Фёдором Алексеевичем. Будем знакомы.

— Очень приятно.

— Итак, вы хотите перевести с древнегреческого?

— Да. Вот это.

Владимир вынул бумажник, достал из внутреннего отделения сложенный вчетверо листок в целлофановом пакете. «Профессор» разглядывал его ровно одну секунду и тут же поднял глаза на Владимира:

— Это же Анахарсис. Откуда?

— Какая вам разница?

— Простите, молодой человек. Невольно вырвалось. Конечно, мне всё равно, откуда у вас листок из книги, которая всегда считалась потерянной и месяц назад была найдена в Москве, а теперь продаётся с аукциона. Но это не древнегреческий.

— Как? Ведь Анахарсис был греком?

— Анахарсис был скифом, кочевником. Пришёл в Грецию с севера, может быть, с Поволжья, Урала или из казахских степей. Владимир Иванович, я занимаюсь античными текстами сорок лет. Немного разбираюсь, что к чему. Это не древнегреческий. Это санскрит, записанный греческими буквами. Между прочим, язык очень близок к нашим северным диалектам. Корни слов одни и те же.

— Вы можете это перевести?

— Скорее да, чем нет. Попробую… Будет стоить вот столько.

Профессор написал на салфетке сумму.

— Хорошо, — сказал Владимир. — Вот деньги. Только листок я оставить вам не могу.

— Это и не нужно. Позволите? — Фёдор Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака фотоаппарат.

— Конечно. — Владимир расправил листок на столе и отвернулся к окну.

Несколько раз сверкнула вспышка.

— Завтра получите перевод. В это же время.

— Было приятно пообщаться.

— Простите, Владимир Иванович, позвольте спросить. Вы просто так заказали кофе и круассан? Или нарочно?

— Просто так. А что тут такого?

— Видите ли, 27 января 1837 года, утром, в это кафе пришел Александр Сергеевич Пушкин и сделал точно такой же заказ. А потом поехал на дуэль.

— На дуэль, говорите? Посмотрим…

Владимир пошёл по Невскому дальше. Вышел на Дворцовую площадь, полюбовался на Зимний дворец, прошёл мимо мраморных атлантов, застывших у входа в Эрмитаж. Вышел к Неве. Подставил лицо ветру, почти весеннему уже. Был полдень, редкий для Питера ясный мартовский полдень. Солнце весьма ощутимо пригревало и слепило глаза. Может быть, поэтому Владимир не заметил, как сзади на дороге остановились две машины с наглухо тонированными стёклами. Из них выскочили люди в касках и бронежилетах и бросились к нему.

* * *

— Что значит — не можешь? Ты шутишь? — Каганович бегал по кабинету с телефонной трубкой, прижатой плечом к уху, вне себя от ярости. Он хватал всё, что попадалось под руку, и расшвыривал в разные стороны. — Да мне плевать, кто там тебе приказ отдал. Плевать! Кто? Ну и что? А деньги тебе кто платит? Он тебе деньги платит, или я? Да я не горячусь. Я своё хочу получить, понимаешь, своё, то, за что заплатил. А ты мне тут сказки рассказываешь. От кого приказ? Прямо сам и распорядился? Что? Так… Ладно. Нет, я тебя сливать не буду. Ты ко мне ещё приползёшь на брюхе. Какого чёрта?… Это совсем уж глупость. Что вы с ним делать будете? Вы же не можете ни хрена. Вы сами будете просить, чтобы я им занялся. Сами… Вот он и попросит. Всё, отбой!

Олигарх бросил телефон на стол, длинно выругался и нажал кнопку селектора:

— Кристина, собери мне партийных кураторов по регионам. Быстро, пять минут даю. И финансистов позови. И завотделом аналитики. Что ещё? Какое на хрен что-где-когда? Мне плевать, во что он там играет и где снимается. Через пять минут у меня. Если его не будет, отдам безопасникам на съедение. Всё!

Дела шли плохо, гораздо хуже, чем можно было себе представить. Только что появившаяся партия сразу стала неуправляемой. Все требовали денег и ничего не делали. Каганович планировал за полгода прибрать к рукам руководство силовых структур во всех регионах. Исполнительная власть его мало интересовала, как и прочая «лирика»: депутаты, общественность, пресса. Власть у того, у кого в руках оружие, а остальное неважно. Почти два миллиона человек, вступивших в РПЗС, должны были постепенно смениться на людей в форме.

Но процесс вышел из-под контроля. Пресса утратила интерес к Кагановичу и его политическим играм. Теперь у всех на уме только Владимир и его клады, эти несчастные золотые побрякушки, которые всё равно разворуют. Проекты по спасению России стали никому не нужны.

Страна сошла с ума! Ей предлагают заняться делом, обновить внутреннюю и внешнюю политику, войти в европейское сообщество, и не просителем войти, а хозяином. А она обсуждает клады. Да и в остальном мире творится что-то невероятное: в Америке волнения, в Африке революции, в Индии мутит воду Антивладимир с новой религией. И этому психу тоже кто-то верит!

Олигарху казалось, что он играет в шахматы с чемпионом мира. Противник делает с ним что захочет. Бьёт слева и справа. Отбирает фигуры, загоняет в угол. Как это у него получается? Ведь Владимир Калинин — не чемпион и даже не мастер, обычный лох, каких миллионы. Он не боец и не стратег, он просто плывёт по течению. У него нет хватки. Он не слишком умён. Середнячок. Увидел клад — позвонил на радио. Что это, поступок? Нет, это обычная глупость. Почему же шаг за шагом он обыгрывает? Почему он так неуловим? Кто стоит за ним, что за сила?…

Какая бы она ни была, эта сила, у Павла Кагановича есть в запасе одна фигура, которая может ходить как угодно и съесть всё что угодно. Деньги. Посмотрим, можно ли выиграть у миллиардов!

Замигал огонёк селектора.

— Павел Алексеевич, все собрались. Можно входить?

— Да, пусть заходят.

Появились чиновники. Отвратительный народ. Каганович лично отбирал сотрудников центрального аппарата партии, причём лучших из лучших. Предложил им райские условия. Астрономические суммы за использование их мозгов. И что толку? Едва успев устроиться, они тут же превратились в обычный офисный планктон, в паразитов, делающих вид, что чем-то заняты. Угодливо улыбаются. Кивают. Ловят каждое его слово и превращают в кучу серьёзных бумаг. Вон они, эти отчёты, на столе лежат. Социологические исследования, результаты работы фокус-групп, маркетинговые расчёты, брендбуки, аналитические записки. Контора проклятая! Хоть бы какой толк был от этой макулатуры!

— Господа, у нас начинается новый этап. Мы, помнится, обещали платить всем за работу. Отчёты начали поступать уже в январе. Теперь мы должны расплатиться. Попрошу, ваши мнения.

— Да, обстановка в региональных отделениях не очень хорошая. Люди не верят.

— Резонно, какие-то средства нужно выдать.

— Думаю, целесообразно профинансировать некоторые проекты.

— Предлагаю организовать акцию против повышения тарифов. Это привлечёт добровольцев и позволит не расходовать средства зря.

— Мы аппарату на местах ещё ни копейки не дали. Они саботировать и начинают. Нужно порешать с январской зарплатой.

Чиновники поняли настроение шефа, разобрали его предложение по кирпичикам и подсовывали теперь эти кирпичики назад. Ничтожные люди. Балласт.

— Спасибо, я понял. Попрошу финансовый отдел уточнить, каковы наши невыполненные обязательства на данный момент.

— Павел Алексеевич, точная цифра будет готова через пару часов. Если позволите, сейчас округлённо.

— Позволяю.

— Мы получили за январь и февраль четырнадцать тысяч отчётов о выполненных партийных поручениях из восьмидесяти одного региона. Мы должны закрыть зарплату наёмным работникам на местах хотя бы за январь. И должны профинансировать гранты и бизнес-планы, те, что утверждены на политсовете.

— Давайте начнём с зарплаты.

— Тут есть точная цифра. Вот справка.

Финансист передал олигарху листок.

— Смотрите, за январь не так и много, вот бы пока это…

— Нет, я хочу полностью погасить все долги. И аванс за март включите.

— Это хороший подарок к Восьмому марта. — Финансист угодливо хихикнул. — А по остальным позициям?

— И по всем остальным позициям. Проплатить всё. Немедленно! Вы можете назвать порядок суммы?

— Это, значит, за поручения… Один миллион восемьсот умножаем… Гранты… Тут поменьше. Четыреста пятьдесят умножить… — финансист щёлкал клавишами калькулятора и вжимался в стул, делаясь всё меньше и меньше. — Боюсь, что почти десять миллиардов долларов, Павел Алексеевич.

— А вы не бойтесь. Вы платите.

В кабинете повисла неловкая тишина, как будто кто-то сказал непристойность или вытворил что-то невероятное, невозможное для разумного человека. Офисный планктон сидел, опустив глаза.

«Суки, — думал Каганович. — Сидят, хвосты поджали. Каждая сука в уме считает, как красиво можно жить на эти деньги. Каждая сука думает, как бы отщипнуть от пирога».

— Спасибо, господа, за работу. Прошу немедленно уточнить все цифры и немедленно начать перевод средств на счета региональных отделений. Я договорюсь с банками, чтобы вопросов по наличке не было. А вам поручаю проконтролировать, чтобы деньги дошли до каждого члена партии. Ещё раз спасибо, все свободны.

* * *

Мейр Гамер получил очередное донесение. «Русского Владимира» задержали в Санкт-Петербурге. Удивительно, как долго ему удавалось скрываться! Сто дней он водил за нос все разведки мира и при этом ещё обнаружил совершенно уникальные клады. Способности у него поразительные! И вот Калинин в руках у ФСБ. Хорошо это или плохо?

В возможности российских спецслужб Мейр Гамер не верил. Прошли времена КГБ, все крепкие профессионалы убежали за границу, умерли или подписались защищать кагановичей. В руководстве русской разведки не осталось никого, кто мог бы серьёзно включиться в игру. Что они хотят узнать от Владимира? Подробности поисков в Испании? Зачем им это?… А что они могут потребовать от него? Найти очередные побрякушки? Коллективной воли у русских всё равно нет. Они не смогут поставить масштабную задачу и добиваться её выполнения. Они просто ходят на службу, получают противоречивые и бесполезные указания руководства, лавируют… Весь смысл их деятельности — сожрать начальника и занять его место. И не дать сожрать себя. «Русский Владимир» может быть использован ими только для этого. Для очередных звёздочек на погоны. Получат звёздочки и продадут с удовольствием любого кладоискателя. Не было ещё такой вещи, которую бы они не хотели продать.

Кто будет покупателем? Вероятно, мы, через посредников. Возможно, американцы. Остальные разведки — вряд ли, бюджет не позволит. И, само собой, Каганович. Выиграет тендер, вероятнее всего, он. Он не первый год обхаживает русских силовиков, там почти всё куплено им. Даже приказ Кремля не поможет. Над этими приказами смеётся весь мир. Значит, нужно убрать с дороги Кагановича.

Давно пора. Главная наша ошибка в том, что мы недооценили эту обезьяну с гранатой. Если бы вернуть октябрь! Прихлопнуть его прямо там, в заливе Виго! Но тогда мы упустили момент. Теперь нужно готовить аналогичную операцию. Время для этого есть. Русские неповоротливы. Они будут вести допросы, проводить следственные эксперименты, напишут гору бумаг, создадут комиссии и рабочие группы, вытрясут из Кремля бюджет на расследование. Растащат деньги, потом начнут передавать Владимира по инстанциям, чтобы снять с себя ответственность. Может вмешаться частник. Кто-нибудь из генералитета станет искать клады лично для себя. И его сожрут тоже… Это займет месяца три-четыре.

Могут ли они ликвидировать Владимира? Маловероятно. Значит, мы на время сняли эту фигуру с доски и положили на хранение в надёжное место. Самое надёжное! Сажать под замок русские умеют лучше всех. Отлично! Пусть хранят и никого не подпускают близко. А мы тем временем подготовимся и нанесём удар по Кагановичу. Это удобнее всего сделать сейчас, когда он сам устроил смуту в своей стране.

* * *

Westminster Group Plc

Начальнику службы. Донесение

Выполняя Ваше поручение от 07.03.11 г., я вышел на связь с нашим резидентом в Санкт-Петербурге. Запрос на получение данных по «русскому Владимиру» встречен с пониманием. Проведены переговоры с лицами, владеющими информацией. Фотографии (фас, профиль) и отпечатки пальцев «русского Владимира» могут быть получены нами в течение суток. Условленная сумма удваивается по требованию продавца. Счёт для перевода остаётся прежним.

10 .03.11 г .

Registered Office, Oxfordshire, OX17 2BS, United Kingdom

* * *

— Ещё раз повторяю вопрос. Вы знакомы с этим человеком?

Следователь положил перед Владимиром фотографию. Или это не следователь? Кто его разберёт… Без формы, без погон… Глаза озабоченные. Подглазины вон какие. Лысый почти, хотя не старый. Сколько ему? Сорок пять? Сорок семь? Почему он протокол не ведёт? Как они надоели, эти допросы! Каждый день одно и то же. Дурацкие вопросы, угрозы, наезды, причём не по делу. Эти ребята просто не в теме…

— А я ещё раз повторяю: мне полагается адвокат. Без адвоката я не буду с вами разговаривать.

— Посмотрите на снимок.

На фотографии был тот самый профессор из Питера. Вопросы крутились вокруг него и вокруг страницы из книги Анахарсиса, которую нашли при аресте. Владимир уже отвечал на них: да, знаю, да, украл, да, вырвал. Сажайте. Расстреляйте. Мне всё равно. Но следователям было нужно что-то другое. Похоже, что им приказано допрашивать, а зачем, в чём состав преступления, что нужно узнать — ещё не придумали. Сто раз мусолят одно и то же, тянут нервы.

— Не хочу я смотреть на этот снимок.

— Вы уже показали на предыдущих допросах, что знаете этого человека. У нас есть видеозапись этих показаний. Зачем вы упорствуете? В ваших интересах сотрудничать со следствием.

— Сотрудничать? Хорошо, давайте сотрудничать. Что вам нужно, объясните.

— Посмотрите на снимок.

— Пожалуйста. Посмотрел.

— Вы знакомы с этим человеком?

— Я уже отвечал, и у вас есть видеозапись. Зачем же вы ещё раз спрашиваете?

— Здесь вопросы задаём мы. А вы должны отвечать. Не ухудшайте своего положения, отвечайте.

— А мне нравится ухудшать своё положение. Наказывайте. Предъявляйте мне всё что хотите.

— Вы и так серьёзно вляпались. Речь идет о государственной безопасности.

— Речь вообще ни о чём не идёт! Вы спрашиваете какую-то ерунду.

— Здесь мы решаем, о чём спрашивать. Значит, вы подтверждаете своё знакомство с этим человеком?

— Да.

— Знаете его имя?

— Да.

— В каких отношениях вы с ним находились?

— Это мой папа.

— Не притворяйтесь сумасшедшим. От вас требуются простые ответы по существу дела.

Интересно, кто он, этот следователь? Фээсбешник? Прокурор? Не мент же рядовой. Какое у него звание? Капитан? Майор? Вряд ли выше. Было бы выше — сидел бы в кабинете и отдавал команды: «Допрашивайте!» «А что мы должны у него узнать?» «Давайте без лишних вопросов, капитан. Идите и допрашивайте».

— Давайте, я найду для вас клад. Хотите?

— Прекратите этот балаган.

— С удовольствием. Молчу.

— Отвечайте по существу…

* * *

Новостная лента, 11 марта 2011 года

В России:

— Смотрите на первом канале новое ток-шоу «Копай глубже». Сенсации. Разоблачения. Всё скрытое станет явным. Только копай!

— В Саратове рухнул пятиэтажный дом. В настоящий момент сообщается о 16 погибших и 4 пропавших без вести. 30 человек с травмами различной степени тяжести доставлены в больницы города. По сообщению представителя МЧС, обрушение произошло из-за подкопа: дом подкопали подростки в поисках сокровищ.

— В Нижнем Новгороде совершен налёт на региональное отделение РПЗС. По сообщению нашего собственного корреспондента, в этот день планировалась выдача зарплаты партийным функционерам. Сумма ущерба не разглашается. Лидер РПЗС П. Каганович заявил, что компенсирует нижегородцам все потери.

— Ивановские власти анонсировали открытие музея Владимира Калинина в Плёсе. Предполагается, что на открытии музея будут присутствовать Президент РФ и сам легендарный кладоискатель.

— Четвёртый день продолжается сидячая забастовка преподавателей и сотрудников МГУ. Напомним, что они требуют объяснений по поводу мин, обнаруженных в подземных помещениях университета, от Федеральной службы безопасности.

— Десять книг из библиотеки Ивана Грозного выставлены на аукцион. Средства от продажи будут направлены в Японию, пострадавшую от землетрясения.

— Диакон Алексей Краев объявил Владимира Калинина Антихристом. Кладоискательство, по мнению известного церковного деятеля, входит в число смертных грехов и осуждается в Священном писании.

В мире:

— В Тель-Авиве поднимают голову экстремисты. Группа молодых радикально настроенных военных объявила о создании ультраправой секты «Дети божьи».

— Продолжается дипломатический конфликт между Индией и Пакистаном. Напомним читателям, что некий «Антивладимир» объявил священную войну исламу. В его последних проповедях упоминалась Россия и содержались призывы к насильственному свержению власти в различных регионах страны.

— По данным аналитиков Barclays Capital, индекс Доу-Джонса, значительно упавший за последние три дня, может рухнуть окончательно. Данные основаны на независимой экспертной оценке уровня капитализации 30 крупнейших компаний США.

— С очередным сенсационным разоблачением выступил сайт WikiLeaks. Вниманию мировой общественности представлены документы, неопровержимо свидетельствующие о том, что многие реликвии, считающиеся утраченными, давно уже найдены и находятся в частных коллекциях нескольких финансовых магнатов. Среди этих артефактов — Священный Грааль и Ковчег Господень. Заявление о находке этих ценностей может вызвать крупный международный скандал.

* * *

Владимира возили с места на место. Многоликое государство никак не могло решить, каким из своих лиц повернуться к нему. Его возили и менты, и военные, и немногословные ребята в гражданском, и серьезные хмурые мужики в прокурорской форме. Передавали из рук в руки, запирали в очередной камере, а назавтра снова куда-то тащили, кому-то передавали, везли, вели, запирали. Один раз машина с кладоискателем четыре часа простояла на перекрёстке: не знали, куда повернуть. Из рации доносились команды «налево», а из мобильного телефона — «направо». Пожалуй, можно было и убежать в такой неразберихе, но Владимир пока не думал о побеге. Что толку? У них есть фотография и отпечатки пальцев. Долго ли пробегаешь? И к кому потом попадёшь?

Потом вдруг переезды прекратились. Кладоискатель оказался в полицейском ведомстве и целую неделю просидел в камере один. Он уже стал жалеть, что не вызывают «отвечать по существу». Одиночество, такое приятное поначалу, стало угнетать. Даже постоянная спутница снов — химера — и та оставила его, забыла, не хотела помочь. Он пытался ни о чем не думать и отсыпаться. Но получалось плохо.

«Хоть бы подсадили кого-нибудь, — думал Владимир, — уголовника, провокатора, всё равно кого, лишь бы не торчать в этом каменном мешке одному».

Помещение и в самом деле напоминало каменный мешок. Унылая квадратная камера, бетонные стены. Двухъярусная кровать, стол и лавка, намертво прикрученные к стене. Противный люминесцентный свет. Цокольный этаж небольшого здания, видимо, где-то за городом. Несколько камер, коридор, лестницы. На верхних этажах немноголюдно. Приходят люди, сидят за столами, перебирают бумаги. Пост охраны около дверей. Дежурят двое, с оружием. Под землей и внутри стен можно разглядеть кабели, трубы, вентиляционные полости. Решётки, сигнализация, противопожарные датчики. А вокруг здания, на пределе зрения, бетонный забор.

Кто-то ответил на его молитвы — бог ли, химера ли, но компаньона ему и в самом деле прислали. Владимир услышал шаги в коридоре — не одного охранника, обычно приносившего еду, а сразу нескольких человек. Решил было, что предстоит прогулка или поездка, но это всего лишь привели пожилого, хорошо одетого господина с холёным лицом, того самого профессора из «Литературного кафе».

— Здравствуйте, — сказал профессор.

— Привет.

Надо же. Такой приличный на вид человек. Исследователь античных текстов. С хорошими манерами, благородной осанкой. Наверняка знает несколько языков. Хорошо зарабатывает. Зачем ему наниматься провокатором в ФСБ?…

Владимир забрался на верхний лежак и отвернулся к стене. Разговаривать с человеком, из-за которого потерял свободу, совсем не хотелось. Профессор же постоял несколько минут около двери, оглядывая камеру, потом сел на лавку, прислонился к стене и застыл, неловко, с прямой спиной, как будто готовясь вскочить в любую секунду. Замер, уставившись в никуда.

Примерно час длилась тягостная пауза. Что-то было в этом человеке такое неестественное, сломленное, потерянное, так униженно он сидел и молчал, что Владимир не выдержал. Спрыгнул с кровати, подошёл к профессору:

— Фёдор Алексеевич? Правильно?

— Да.

— У меня к вам вопросик, Фёдор Алексеевич. Скажите, зачем вы это сделали?

— Вы про что?

— Зачем вы меня сдали?

Профессор долго молчал, разглядывая казённую серую стену. Потом посмотрел на Владимира — внимательно и строго, как смотрят на учеников.

— Не знаю, сможем ли мы понять друг друга.

— И я не уверен. Но делать тут всё равно больше нечего.

— Это точно. Вы, Владимир Иванович, кажется, неглупый человек. Могу даже допустить, что вам не чужды некоторые моральные принципы.

— Ого! Чья бы корова мычала про принципы.

— Настроены вы агрессивно. Это плохо. Значит, лучше отложить наш разговор.

— Нет, Фёдор Алексеевич, я не агрессивен. Всего лишь не хочу демагогии.

— Принимается. Значит, вы способны выслушать моё мнение о себе? Драться не будете? Видите ли, я пожилой человек. Исход нашей драки понятен и неинтересен.

«Вот так дела! — подумал Владимир. — Да он же боится! Потому и сидит так странно, и пытается мне зубы заговаривать. Ему, скорее всего, наговорили что-то про меня».

— Сколько вам лет?

— Мне семьдесят три. Старичок, да. В этом возрасте, знаете ли, думаешь уже не о земном, а о вечности.

— И что вы думаете о вечности?

— Владимир Иванович, вы с этой бородой удивительно напоминаете русских народовольцев. То ли Кибальчича, то ли Желябова. Вы ведь для конспирации бороду отпустили?

— Пожалуй, да.

— Бесполезно. Я вас узнал в первую же секунду. Что-то есть такое в вас… демоническое.

— Вот уж никогда не думал.

— Вы, похоже, воспринимаете себя как самого обычного человека.

— Конечно. А как же мне себя воспринимать?

— Кажется, весь смысл жизни для вас свёлся к свободе? Убежать ото всех. Во что бы то ни стало.

— А вам не жаль свою свободу? Вы сдали меня, и вот результат. Вы тоже за решёткой. Нравится вам тут?

— Я пришёл сюда сознательно.

— Вот как? Пришли и попросили посадить?

— Да. Пришёл и попросил.

— А они вам никакого задания не дали? Например, что-то у меня узнать? Заставить меня в чём-то сознаться? Спровоцировать?

— Дали, конечно. Я не скрываю. Просят помочь разобраться… Они не знают, что с вами делать. Вы слишком сложны для их понимания. Но у меня лично совершенно другие цели.

— Какие же, Фёдор Алексеевич? В карты, что ли, со мной поиграть захотелось?

— Нет. Я вам обещал перевод. И я его сделал.

* * *

Новостная лента, 13 марта 2011 года

Сегодня лидер израильской партии «Кадима» г-н Рафаэль Сегаль сделал заявление для прессы. Он сообщил о сенсационной находке. Обнаружен артефакт, являющийся государственным символом Израиля.

Это золотой храмовый светильник, так называемая «Менора». Высота светильника 1,70 см, вес — 36 кг. Он был утрачен более двух тысяч лет назад при одном из военных набегов на Иерусалим и с тех пор считался потерянным.

Менора обнаружена в гробнице, вырубленной в скальной стене на высоте 1300 м над уровнем моря в окрестностях турецкого города Кемер. Поиски велись целенаправленно при участии археологов Турции, Израиля и России. По заявлению г-на Сегаля, координаты захоронения определил русский экстрасенс Владимир Калинин. В настоящее время он работает вместе с поисковой группой. Подробный отчёт о находке будет опубликован через несколько часов.

/

* * *

— Да, Владимир, вы совсем выпали из жизни. Газеты и телевидение, конечно, вредны, но не в абсолюте, а лишь в больших дозах. А у вас обратный случай. Вы и в самом деле не понимаете, почему меня согласились посадить к вам в камеру?

— Совершенно ничего не понимаю.

— Мне категорически запретили вам рассказывать о событиях в мире… Как вы думаете, нас записывают?

— Конечно. Вон там, над дверью, металлическая решётка, за ней микрофон и камера.

— Вы так легко видите сквозь металл?

— Да. Если бы я ещё так же умел видеть, что у человека на уме…

— Знаете, мне наплевать на ФСБ. Я шёл именно к вам. Думаю, что обязан рассказать вам всё, что знаю.

— Как хотите. Я не настаиваю.

— Начнём с того, что найден очень ценный клад. Эта вещь… она скорее историческую ценность имеет, хотя и сделана из золота.

— Менора? Её всё же нашли?

— Да, несколько дней назад. Весь мир только это и обсуждает.

— И кто же нашёл?

— Владимир Иванович Калинин, — медленно и раздельно произнёс профессор.

— Да ладно вам, Фёдор Алексеевич. Бросьте вы это. Я с четвертого марта под стражей, как вы помните.

— И всё же вы знаете про Менору. Знаете, где её нашли?

— Знаю. Широта 36-56-11, долгота 30-49-25… Но меня там не было. Расскажите подробности, пожалуйста.

— 13 марта Израиль сделал заявление о находке. В заявлении прямо говорится, что координаты им предоставили вы и вы же руководили поисками. В интернете множество фотографий. Очень похожий на вас человек, разве что без бороды. Фото самой Меноры… Уникальная, доложу вам, вещь…

— Значит, это Яфа. Молодец. Как она здорово придумала!

— Да, здесь все переполошились. Они не знают наверняка, настоящий Владимир у них в руках или подставной.

— А вы как думаете?

— Я уверен, что настоящий.

— Я её искал, эту Менору. Вернее, меня заставляли. Трудно объяснить. Там была девушка… И вот… Не знаю я, как рассказать.

— А вы попробуйте всё по порядку.

— Да я бы рассказал… Только зачем? Никто не интересуется моей биографией. Всем подавай золото! Вот вы, Фёдор Алексеевич, вы зачем сдали меня? Ведь это вы позвонили в ФСБ, как только я вышел из кафе?

— Да, я. Поверьте, я это сделал не по низости. Я старый человек. Мне немного осталось жить. Я просто должен был вас остановить.

— Зачем? Я же ничего плохого не делаю.

— Вы плохого не делаете?! Да вы… Вы страшное делаете. Вы раскопали самого дьявола! Знаете ли вы, что творится в мире?

— Нет… А что там такого особенного?

— Много, очень много всего. Правда, меня строго предупредили, что вам ничего рассказывать нельзя.

— Даже так?

— Да, так. Следом за вами объявился еще один кладоискатель, Джулиан Ассанж. Только он не золотишко копает, а информацию. Он раскопал информацию о богатстве некоторых национальных лидеров. Чем это кончилось? Революции в Тунисе, Ливии, Йемене, Египте. На очереди Турция, Северная Корея, Пакистан. Следом за ним появился Антивладимир…

— Ничего себе…

— Он заявил, что нашёл все клады земли. И что будет постепенно отдавать их людям. Каждую вашу находку он приписывает себе. Он создаёт новую религию.

— Вы серьёзно? Или это слухи?

— Слушайте, молодой человек, слушайте. Этот Антивладимир — русский. Он уже несколько лет странствует, был в Тибете, в Индии, в Таиланде. Везде пытался найти сторонников. У него ничего не получалось, пока не появились ваши клады. Теперь за ним идут сотни тысяч людей… Даже, пожалуй, миллионы… Индия всегда была сонной и спокойной. А тут встала на дыбы. И Пакистан вслед за ней.

— Да ну, всё это чепуха. Ходит, болтает, ну и что? Мало ли разных сектантов?

— Он объявил войну исламу! Понимаете, что это такое? И его поддерживают. Самое страшное, что это не конфликт нескольких тысяч фанатиков. Это конфликт двух современных государств. Ядерных государств, Владимир Иванович. И каждый новый клад, который вы находите, — это ещё сотня тысяч людей, втянутых в конфликт.

— Не может быть!

— Да, лучше бы всё это было газетной «уткой». Но увы… Мир на пороге новой большой войны.

— Ужасно…

— Я вам далеко не всё ещё рассказал. В Америке волнения. В штате Висконсин экстремисты захватили власть. В Японии страшное землетрясение. А Менора? Вы думаете, она принесет кому-то счастье? Нет, молодой человек. Из-за неё прольётся море крови. Экстремисты на Ближнем Востоке только этого и ждали. Там всё пойдет по индийскому сценарию! И у нас, в России, смута… Вот-вот начнётся парад суверенитетов. Сибирь, Урал, Дальний Восток, Кубань, Кавказ — все готовятся к распаду. Войска приведены в готовность. Со дня на день начнётся новая гражданская.

— Не могу поверить, что это из-за меня.

— Конечно из-за вас! Вольно или невольно, но вы собственными руками вытащили из-под земли страшного демона! Вы не просто клады ищете, вы предложили людям соблазн, величайший соблазн за всю историю человечества. Знаете, Мефистофель по сравнению с вами — просто шут.

Владимир никак не мог уложить всё услышанное в голове. Пожалуй, это разводка, провокация. Но зачем она нужна? Чего от него хотят? Допустим, он поверит — мир на пороге войны, смута, резня, захват власти… Но что он должен сделать? Стать мечом? Или щитом? Чьим? Во имя чего? Нет, не вяжется. Не похоже это всё на провокацию. Может, он безумец, этот старик? Бредит по собственной инициативе? Зачем его тогда сюда посадили?

Владимир закрыл глаза, и привычно сработало зрение: в голове вспыхнула схема этажей, коридоров, лестниц. Вот и охрана… Кажется, у них там движение — несколько человек собрались в одном помещении. Ещё подходят. Они явно взволнованы, перемещаются резко и хаотично. Похоже, получили какую-то команду. Точно, идут сюда.

— Фёдор Алексеевич, перевод!

— Что?

— Скорее, у нас минута всего! Что вы перевели, говорите!

— А, вы про тот листок. Как бы объяснить…

— Быстрее, сюда уже бегут!

— Анахарсис там рассказывает о некоем кольце. Это кольцо подарил ему последний странник из Гипербореи. Северная страна… Примерно наши места… Он был огромного роста, почти трёхметровый. И знал множество секретов. Кольцо хранилось у гипербореев с глубокой древности, им его передали люди ещё одной исчезнувшей расы. На кольце…

В коридоре застучали шаги.

— Быстрее же, прошу вас!

— Да неважно всё это, Владимир. Это всё литература.

— Какие секреты он знал, Фёдор Алексеевич, ну же!

— Неважно. Вы не то ищете. Нельзя искать сокровища. Нельзя искушать. Не сокровища нужны людям, а ответы на вопросы!

— Какие вопросы?

В камеру вошли несколько человек. Взяли старика под руки и потащили к выходу.

— Какие вопросы, Фёдор Алексеевич?

— Главные, Владимир. Кто мы. Откуда мы. Зачем мы!

Один из вошедших ударил старика в живот. Профессор согнулся, закашлялся, стал задыхаться.

Вот ведь козлы, подумал Владимир, бросившись вперёд. Но ударить никого не успел — в глазах вспыхнули разноцветные искры, и всё потухло.

* * *

Заместителю директора ЦРУ

г-ну Рихарду Р. Стейну

Сообщаю Вам, что в настоящее время «русский Владимир» находится в м. База ВИР (пригород Санкт-Петербурга). Он содержится в здании учебной части МВД РФ под усиленной охраной.

Ожидается передача «русского Владимира» от органов внутренних дел непосредственно администрации президента РФ. В связи с этим может быть организована перевозка в Москву.

Сообщаю, что имеющихся в нашем распоряжении ресурсов достаточно для организации захвата «русского Владимира» в любом месте как на территории учебной части, так и во время перевозки. Однако, принимая во внимание характер поведения сотрудников русских служб, советуем воздержаться от силовых методов. Существует устное распоряжение, согласно которому при любой тревоге «русский Владимир» должен быть немедленно уничтожен.

Ведутся переговоры с нашими негласными агентами в кремлёвской администрации. Отрабатывается вариант «Политическое убежище», согласованный нами ранее.

Майкл Мосс,

директор национальной секретной службы

* * *

Владимир очнулся в машине. Он лежал на сиденьях микроавтобуса в наручниках. Напротив сидели трое, внушительных габаритов, с каменными лицами. Заметив, что пленник поднял голову, они оживились.

— Очухался.

— А что с ним сделается?

— Сейчас мы его подвинем. Разлёгся, мля!

Один из амбалов схватил Владимира за шиворот и рывком усадил. Сам сел рядом — ему было тесно между двумя плечистыми коллегами.

— Сиди тихо. Будешь дёргаться — вот… Больно будет. — Он показал кладоискателю электрошокер.

Дёргаться не хотелось. И без того дышать было трудно: видимо, после удара в челюсть несколько раз пнули по рёбрам. Владимир закрыл глаза и постарался ни о чём не думать.

Ехали часа три-четыре, очень быстро, без остановок, без разговоров. Когда за окном мелькнул указатель «Тверь», стало ясно, что везут в Москву. Но до столицы не доехали: где-то между Клином и Москвой микроавтобус свернул с трассы, начал петлять в перелесках, миновал несколько постов со шлагбаумами, и остановился в сосновом бору у высокого глухого забора. Подошёл военный в камуфляже, но документы проверять не стал, поглядел на водителя и тут же махнул рукой — проезжайте.

Владимира весьма грубо вытолкали из машины и повели внутрь здания, так быстро, что он не успел ничего разглядеть снаружи. Понял только, что предстоит встреча с высоким руководством — то ли военным, то ли политическим.

Его привели в какую-то подсобку, сняли наручники и разрешили, наконец, сходить в туалет. Стало легче. Едва отдышавшись, Владимир начал оглядываться, просматривать этажи, лестничные марши, вентиляционные каналы. Но дом был таким огромным, что зрения не хватало. Охраны и прислуги очень много. Убежать вряд ли получится. Значит, надо вести переговоры и ждать. В очередной раз…

Кладоискателя повели наверх. Там царили кричащая роскошь и безвкусица: мрамор, ковры, лепнина, канделябры. Картины облепили стены. Диваны с гнутыми позолоченными ножками. Двери с витражами. Огромные плазменные панели, кондиционеры… Всего много, навалом, натаскано, как в дупле у чокнутой белки. Ни жить, ни дышать негде.

Дупло растянулось метров на сто, и завершалось огромным залом размером с баскетбольную площадку. Над ним возвышался стеклянный купол, а снизу зеленело сукно огромного стола для заседаний. Мечта бюрократа. Стол-материк. Владимира поставили в одном конце стола, а напротив он разглядел пожилого человека с одутловатым лицом. Мешочки под глазами, мешочки щёк, глубокие борозды вокруг рта, ямка на подбородке, складки на короткой толстой шее. Это лицо тоже напоминало некий склад, сотни кулёчков и пакетиков, запасов на чёрный день. Человек был упакован в шикарный парчовый халат, из-под которого выглядывала белая сорочка с воротником стоечкой и тонкой вышивкой. Он старательно чистил ногти, отгибая мизинец кверху, орудуя то пилочкой, то щёточкой, то крохотными щипчиками.

Минуты через две, бросив на Владимира несколько косых взглядов, человек наконец заговорил:

— Да вы присаживайтесь.

Благодетель, твою мать. Разрешил! Владимир обогнул зелёный материк и сел поближе к собеседнику. Вероятно, предстоит долгий, нудный разговор. Заставят что-нибудь искать… надо же дупло заполнять.

Человек положил щипчики, протянул руку к краю стола, взял пульт, нажал кнопку. Что-то странное было в его движениях, какая-то излишняя манерность, показушность. «Да он, кажется, голубой», — догадался Владимир и начал просматривать содержимое стола, сейфа, встроенного в стену и закрытого драпировкой, а заодно — и служебных помещений вокруг зала. На экране телевизора тем временем замелькали кадры новостей. Радостные лица, национальные костюмы, пейсы, скрипки и барабаны — Тель-Авив празднует. Репортёр задаёт вопросы высокому мужчине, похожему на киноактёра. «Да ведь это я! Кто придумал эту инсценировку? Может, Яфа пытается меня выручить? Только зачем?»

— У меня есть сведения, что Калинин сейчас в Израиле.

— Может быть, не спорю.

— Да? Вот как? А это тогда кто? — Человек еще раз щёлкнул пультом.

Картинка на экране сменилась. Площадь, заполненная молящимися. Стотысячная толпа стоит на коленях. На высоком постаменте, окружённый автоматчиками, высокий худой мужчина славянской внешности. Он что-то кричит в микрофон, и огромная масса людей одновременно падает лицом в пыль. Вновь поднимает головы. И снова крик…

— Это тоже Калинин. А кто в таком случае вы?

— А вы сам-то кто будете?

— Вы не узнали меня? Телевизор не смотрите, газет не читаете? Зачем вы устроили этот идиотский розыгрыш? Отвечайте.

Владимир никак не мог придумать ответ. На языке крутилось только хамство: он уже увидел в нижнем ящике стола наручники, хлыст и ещё несколько пикантных предметов для нетрадиционных утех. И тут зазвонил телефон.

— Слушаю вас внимательно.

Человек отошёл с телефоном в глубь зала. Погрозил пальцем Владимиру — то ли «подождите», то ли «я ещё с тобой разберусь».

Кладоискатель оглядывал огромный зал. Стены с позолоченными колоннами. Трёхметровый герб России. Напротив — фото президента в золотом багете. За высоченным куполом — бледно-синее мартовское небо. «Да я тут как блоха в храме», — подумалось вдруг. Кто он, этот чистильщик ногтей? Наверное, чиновник, депутат какой-нибудь. Что ему надо? Невозможно себе представить. Да и хрен с ним, в конце концов, пусть делает, что хочет, и думает что угодно… Владимиру не давал покоя разговор с Фёдором Алексеевичем, странным питерским профессором, то ли стукачом, то ли святым. Мир на пороге войны. Смута. Захват власти. Экстремисты. Менора. Искушение. «Мефистофель по сравнению с вами — просто шут!»

И опять холодок догадки пополз по спине. Как тогда, в Испании на пляже, как в кремлёвских подземельях, как в Турции, когда он с пьяной толпой строителей полез на гору фотографироваться и вдруг увидел, понял, вычислил. Что же на этот раз? Где она, догадка? О чём кричал профессор, перед тем как ему заткнули рот?

«Не сокровища нужны людям, а ответы на вопросы!»

Да, да! Ещё как! Позарез нужны ответы! Кто мы, откуда мы — не эти ли вопросы лежат в основе всех культур, религий, мифов? Не из-за них ли горел Иерусалим? Не из-за них ли рухнула Вавилонская башня? Разве не за ответами на эти вопросы шли крестоносцы в землю обетованную? Не за этим ли скакали тьмы узкоглазых кочевников по Руси? За что Ахиллес убил Гектора? За что горел Бруно? Зачем жгли ведьм, красивых, соблазнительных молодых тёток? Во имя чего гремели раскаты мировых войн? Куда шёл Александр Македонский? Что искали Тамерлан, Наполеон? Что строил великий кормчий Мао?

Только ли жадность была причиной? Только ли жестокость лепила историю? Или было что-то более древнее, некий страшный пробел в знаниях? Каждый раз, задавая себе извечный вопрос — тварь я дрожащая или право имею? — миллионы людей, во все исторические эпохи, всегда и везде, не находили правильного ответа. И не найдя ответа, они грабили, жгли и убивали. Их не успокоили истории о Христе. Им мало было Магомета. Их не убедил Будда. Им ничего не доказала обезьянья теория Дарвина.

Они ищут. Всю жизнь. Каждый находит своё: один летающие тарелки, другой — банковский счёт с ноликами, третий — героиновый сон, четвёртый — славу, пятый — любовь, шестой — власть… И все неправы, каждый ответ на вечный вопрос — ложный. Почему? Потому, что бесполезно угадывать пароль, если не знаешь логин! Нельзя ничего узнать наверняка, нельзя ничего понять до конца, пока не узнаешь вот этого, того, что выкрикнул Фёдор Алексеевич: кто мы, откуда мы, зачем мы.

— Давайте вернёмся к разговору. Значит, вы — Калинин.

— Да.

— Меня вы не узнали.

— Нет, простите, не узнал.

— Впрочем, какая разница. Вы — мировая звезда, что для вас какая-то администрация какого-то президента. А вот президент о вас не забыл. Смотрите…

Снова вспыхнул телеэкран. Пробежала заставка новостей. Первый канал, Россия. «Сегодня в Георгиевском зале Кремля состоялось награждение… Президент Российской Федерации… В том числе, за большие заслуги перед отечественной наукой… За большой вклад… В связи с проведёнными разведывательными работами… Самое крупное в мире месторождение… Оборонная и аэрокосмическая промышленность… Орденом «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени награждается Владимир Иванович Калинин». Президент прикалывает цацку на грудь высокого мужчины, похожего на киноактёра Хабенского.

— Вот видите, вы получили орден.

— Ничего не понимаю.

— Это естественно. Что вы можете понимать… В принципе, мы уже обходимся и без вас. Ваше имя работает само по себе. Вас можно просто устранить.

Человек поправил отвороты халата, подтянул узел на поясе.

— Но у вас есть шанс. Вы получите задание от государства. Почётное задание. За ним последует хорошая должность, место в обществе. Хватит уже, наверное, бегать и скрываться. Вы не мальчик. Пора обзаводиться семьёй, домом.

Владимир слушал невнимательно. С такой бездарной вербовкой ему ещё не приходилось сталкиваться. Даже Мишка Артамонов, мелкий ивановский бандит, и то был убедительней… Интересно, где сейчас Фёдор Алексеевич? Неужели грохнули старика? И что там дальше, на том листке? Наверняка говорится о каком-то месте. Ведь если существуют вечные вопросы, то должно существовать и место, где хранятся ответы. Как его найти, это место? Кто подскажет?

— Я вам подскажу, как убедить всех в том, что вы настоящий Калинин. Вы не слушаете меня?

— Слушаю. Нужно всех убедить. Что я должен сделать?

— Для начала, сущую мелочь. Вы знаете Павла Кагановича?

— Немного.

— И вы, кажется, по радио заявили, что он преступник?

— Заявил. Могу повторить, если надо.

— Да уж, придется повторить. Смотрите. — Человек достал из верхнего ящика стола папку, бросил её Владимиру. — Открывайте. Там личные дела сотрудников администрации. У вас в руках так называемая «золотая сотня», люди, допущенные к секретной информации, к стратегическому планированию. Элита нашей страны. У меня есть сведения, что как минимум десяток из них куплены Кагановичем и передают ему… ну, то что ему не следует знать.

Владимиру стало противно. Каждым своим жестом, каждым словом этот попугай, упакованный в парчовый халат, вызывал дрожь омерзения. «Хочет, чтобы я настучал! Это его маленький частный интерес. Государственный интерес будет потом. Ожидается некое задание с самого верха. А пока суд да дело — можно порешать свои личные проблемки. Попользоваться волшебным даром… Сволочь бюрократическая! Даже не стал разбираться, что я умею, а что нет!»

Кладоискатель захлопнул папку:

— Откуда у вас шрам под левой коленкой? Мениск оперировали?

— Что? Как вы смеете?! Ну да, мениск… Откуда вы…

— Кости целы, вы даже не хромаете. Но на записи этот шрам хорошо виден.

— На какой ещё записи? Что вы несёте?

— В этом кабинете недавно сделали запись. Оргия. Садо-мазо и всё такое… На ней хорошо видно ваше лицо и шрам под левой коленкой.

Человек вскочил, упёрся кулаками в стол. Лицо его пошло красными пятнами. Глаза начали вращаться.

— Что? Кто? Какая оргия? Ты сам эту чушь придумал?

— Вы же спросили, кого купил Каганович. Вот я и рассказываю. Он купил несколько человек в вашей личной охране. По его заданию смонтировали фильм.

— Паша, козёл! — человек неожиданно выругался, длинно, изобретательно и грязно. — Откуда ты это знаешь?

— Ещё не всё…

— Что? Ещё не все? Ну, Каган, воровское отродье!

— Есть ещё информация. Прошу вас, присаживайтесь.

— Зачем?! — глупо переспросил человек, уже рухнув в кресло.

— Вам нельзя волноваться. У вас тромб в сердце. — Владимир показал пальцем на левую сторону его груди. — Вот тут. Большой тромб, на тонкой ножке. Если он оторвётся, левый желудочек окажется перекрыт. Помочь уже не успеют. Так что постарайтесь не волноваться.

Человек чуть слышно охнул.

— Никакого секса, никакого алкоголя. Прогулки, здоровый сон. Срочно покажитесь кардиологу, пусть вам сделают шунтирование. Может быть, вас ещё можно спасти.

— Тромб?

— Так точно.

— Откуда ты… всё это…

— Послушайте. Меня зовут Владимир Калинин. Мне 33 года. Я русский, образование высшее. Неженат, не привлекался. Я вижу всё.

— Так не бывает…

— Бывает. Вон за той панелью в стене сейф. В нём, кроме бумаг, пистолет. А ещё там серебряный подстаканник и браслет с гравировкой. Прочитать надпись? Не надо? Кнопка вызова охраны под левым подлокотником. Продублирована на ножке стола. Охрана — два офицера в коридоре вон там. И ещё маленькая комната с этой стороны. В ней майор за пультом. А в ящике вашего стола…

— Хватит, хватит…

Человек нажал кнопку. В зал мгновенно вошли два дежурных офицера. Увидев, что хозяина никто не душит, они вытянулись по стойке «смирно» в почтительном отдалении.

— Вот этого… Владимира Калинина… накормить, поселить в люксе наверху… В лучшем виде. Исполняйте. И срочно вызовите ко мне врачей. Всех что есть.

* * *

Каганович проклинал тот день и час, когда решил поиграть в политику и создать эту идиотскую партию. Огромные деньги, потраченные на рекламу и зарплаты, пропали зря. Они даже не дошли до получателей: всё разворовали по дороге. В нескольких областях руководство региональных отделений пустилось в бега. В Нижнем Новгороде наняли бандитов, инсценировали грабёж. А самый простой и массовый способ стырить стар, как мир, — выплата денег «мёртвым душам». Всё это понятно, но сделать с этим ничего нельзя. Разве что расстрелять всех поголовно, весь этот проклятый аппарат. Как был прав Сталин, расстреливая чиновников, прореживая зажравшуюся Москву, жирный снобистский Питер и бандитские окраины: Кубань, Западную Сибирь, Кавказ!

Неуютно стало в рашке… Лимит кончился. Больше наличных денег не достать. А их требуют ежеминутно. Чем больше платишь, тем больше должен.

Кремль закрыл двери. Первые лица не отвечают на звонки. Зато в приёмной телефон раскалывается: и прокуратура требует явиться, и следственный комитет, и какая-то межведомственная комиссия по противодействию коррупции. Твари проклятые! Месяц назад, всего месяц назад они не посмели бы даже набрать номер Павла Кагановича. А сегодня — трезвон, повестки, счета… Панические письма из регионов…

Олигарх чувствовал, что совершил какую-то непоправимую ошибку. Если стали звонить мелкие шавки, замы, начальники отделов — хуже некуда. Значит, закапывают.

Где же он просчитался? Кому не отстегнул? Последние события вокруг Калинина должны были успокоить бурю. Он отдал его им, подарил. Сто раз мог бы отобрать, исчезнуть вместе с ним. Технически это было несложно. Каждое перемещение кладоискателя внутри России после ареста было известно. Охрана — ничтожная. Собственная служба безопасности олигарха мокрого места от неё не оставила бы. Но он отдал, уступил: берите, пользуйтесь, сволочи!

Не насовсем, конечно, уступил. Он рассчитывал на партию. Хотел сделать легальную политическую карьеру с относительно чистыми руками. Начало было блестящее, а потом вдруг всё сломалось.

Ну и чёрт с ним! Хотели войну — получите войну, кремлядь проклятая, шакалы, выродки трусливые! Я вас покупал, я вас кормил, а теперь буду бить по темечку, больно буду бить!

— Кристина, организуй самолёт в Испанию. Да, Виго. Да, на сегодня. Как можно быстрей.

* * *

Новостная лента, 21 марта 2011 года

Вчера в Тель-Авиве традиционный еврейский праздник Пурим был омрачён выступлениями экстремистов из группы «Дети Божьи». 64 человека погибли, и более трёхсот получили травмы и ожоги — таков печальный итог праздника.

«Дети Божьи» провозгласили только что найденный храмовый светильник — Менору — знаком начала Апокалипсиса. Согласно их утверждениям, земля погружается в хаос, род человеческий будет уничтожен. Любые убийства, по их мнению, выражают волю Бога.

Беспорядочные поджоги начались в разных частях израильской столицы одновременно, ровно в 10 часов вечера по местному времени. Экстремисты использовали холодное оружие, дубинки, зажигательную смесь. Тактика погромов была тщательно продумана: экстремисты выступили быстро и жёстко, избегая центра города. Совершив поджог, группа, как правило, скрывалась, не ввязываясь в драку. Полиции удалось арестовать всего четверых бандитов.

В Израиле объявлен трёхдневный траур.

* * *

Побалдеть в роскошном люксе не довелось. Хотелось помыться, побриться, поваляться на кровати, привести в порядок нервы. Хотелось блинов, домашних, тонких, горячих блинов со сгущёнкой. Хотелось выспаться, отдохнуть, хотя бы один день отдохнуть, погулять по улицам, порадоваться сосулькам, капели, поглазеть на девушек, на людскую толчею. Купить бутылку пива и сидеть с ней на лавке в сквере, никуда не спеша, ни о чём не думая… Нет, не суждено.

Вошёл военный с телефонной трубкой. Он нес её так бережно и ласково, а на лице у него был такой испуг, что Владимир сразу догадался — разговаривать предстоит с очень высоким начальством. Может быть, даже с наивысочайшим.

— Владимир Иванович, вам звонят. — Военный сделал движение бровями наверх, показывая, что звонят с запредельной высоты. Протянул трубку.

— Слушаю вас…

— Здравствуйте, Владимир Иванович. Как ваше здоровье?

— Потрясающе.

— Я рад.

— Да я не про здоровье говорю. Я про ваше лицемерие говорю. Сначала держат в камере, потом пинают по рёбрам, потом спрашивают, как здоровье.

Военный вытянулся и закатил глаза. На лице его было написано «я тут ни при чём, я даже не слышал, кто это так дерзко разговаривает с Высоким Священным Начальством».

— Владимир Иванович, это какое-то недоразумение. Вероятно, военные погорячились. Вас ведь пришлось захватить. Но это было сделано для вашей же пользы.

— Меня уже много раз захватывали для моей пользы… Только никакой пользы не видно.

— Ну, ну, не горячитесь. Вы скрывались, вас задержали. Вполне может быть, что где-то действовали излишне жёстко… Все виновные будут наказаны. Прошу вас настроиться на позитив. Вам предстоит выполнить важное государственное задание.

— Вот как.

— Это будет геологическая разведка. Подробности вам расскажут. В составе вашей группы известные учёные. Мы ждём положительных результатов. Россия ждёт.

— Я никак не пойму вашей игры. Зачем весь этот маскарад? Кому вручили сегодня орден в Кремле?

— Вам, именно вам. Поймите, нельзя показывать всей стране ваше лицо. Знаете, какую охоту за вами сейчас ведут все разведки мира? Вы же понимаете? Благодаря нашим усилиям вы в безопасности и можете поработать на благо государства. Вот и отправляйтесь спокойно на задание. А с прессой общаться будет за вас двойник. Успехов вам, Владимир Иванович.

* * *

Яфа надела своё любимое красное платье. Немножко легкомысленно для официального приёма, но таков уж её стиль. Это приятно — выпадать из правил, немного, совсем чуть-чуть. Глупец не увидит, а умный заметит обязательно. Вот Владимир заметил сразу и уставился на неё во все глаза, когда она примчалась на глиссере в полосатой маечке и кроссовках. А сегодня — платье. Но не для него…

Был приём в генеральном штабе. Яфа получила настоящую боевую награду, медаль «За отличие». Потом встреча с руководством «Моссада». Мейр Гамер отечески ласково поговорил с ней. Предложил работать в аналитическом отделе «Тсафририма», собирать сведения о различных исторических ценностях, разбросанных по всему свету. Но она отказалась: работа с разведкой для неё закончена. Задание выполнено. К людям вернулась утраченная реликвия. И она сделала всё, что могла. Теперь у неё другие планы.

Традиционный календарный праздник Пурим совпал с торжествами в честь обретения божественной Меноры. Тель-Авив пел и плясал. После захода солнца все высыпали на улицы и веселились, как малые дети, самозабвенно, как умеют веселиться только тут. А Яфа собиралась в Россию. Без прикрытия, частным порядком, «навещать родственников». Она знала, что попасть на бывшую родину без поддержки разведки будет очень трудно. Законы этой страны поставят на её пути тысячи препятствий. Но всё уже решено. Она едет к нему.

Вчера она видела по российскому TV репортаж с участием Владимира. Он стал такой… Трудно сказать, какой. Может быть, красивее, а может, и нет. Но выглядит хорошо. Его приняли в Кремле и тоже наградили. Наконец-то справедливость восторжествовала! Кагановича и его шестёрок можно теперь не бояться. Мейр Гамер сообщил, что олигарх вот-вот сбежит за границу, и застрянет там надолго.

Владимир, судя по выпускам новостей, провёл какую-то геологическую разведку на Урале. Быстро… Когда успел? В начале марта, всего две недели назад, он ещё был в бегах. И вот открыты залежи ценного металла. Это важно для России, важней, чем золото. Он поступил совершенно правильно. Нужно служить своей стране. Как хорошо, как правильно! Хватит бегать по всему свету, выполняя капризы миллиардеров. Это его выбор и её выбор. Они поймут друг друга. Они нужны друг другу. Неужели она не сможет найти его? Сможет! Он видит сквозь землю, наша планета прозрачна для него, когда он ищёт клады. И Яфа будет видеть. Она ищет свою любовь, и никто не сможет её остановить!

Любовь?… Наконец-то она сказала это слово. Что ж, значит, любовь, и не надо больше от этого прятаться.

Закончив все дела, Яфа отправилась в пригород Эльад, где жили её родители. Несколько километров от центра… Но она не стала брать такси. Решила погулять по любимому городу, подышать его воздухом, порадоваться вместе со своим народом, который скоро нужно будет оставить. Центральные улицы были заполнены пёстрой ликующей толпой. Маленькие самодеятельные оркестры играли на перекрёстках, и вокруг них танцевали и стар, и млад. И Яфа танцевала и пела, и шла дальше, и попадала в очередной людской водоворот, снова танцевала, её красное платье развевалось, и люди радостно улыбались ей, становились в кружок и начинали хлопать, потому что танцевала она хорошо, очень хорошо, особенно сегодня, в день Пурима. Многие с удивлением замечали маленькую орденскую планку на платье девушки: синяя капелька, кусочек неба.

Всё произошло неожиданно. Кажется, это была небольшая площадь около какой-то гостиницы, недалеко от парка «Сафари». Они выскочили из темноты, сбили с ног нескольких человек. Лица у них были вымазаны чёрной краской, в руках — бейсбольные биты и бутылки с зажигательной смесью. Бутылки полетели в окна гостиницы, зазвенело разбитое стекло, и сразу же оттуда вырвалось пламя: загорелись занавески, ковры, вспыхнули пластиковые карнизы окон. Музыка оборвалась, и толпа закричала, жутко, отчаянно, как всегда кричали сыны Моисеевы перед смертью. Этот крик у них в генах, и нет ничего более страшного для еврея, чем это протяжное «а-а-а-а-а!»

Это было не кино. Только в кино герой-одиночка может истребить целую толпу врагов. В жизни не бывает так красиво. В жизни всё бывает быстро и жестоко. Яфа успела ударить только одного подонка. Она рубанула его ладонью по горлу, по кадыку, и он осел, хрипя. Яфа уже оборачивалась, чтобы наказать следующего, но сзади на голову ей обрушилась бита. И чуда не случилось. Одно мгновенье — и вот уже душа взлетает в золотые выси и равнодушно смотрит на погром, на горящие дома, на кричащую, разбегающуюся толпу и на маленькую женщину в красном платье, нелепо лежащую на мостовой.

* * *

Владимир перелистывал папку, которую ему вручили перед посадкой на самолёт. Тут были собраны материалы по заданию, которое ему предстояло выполнить. «Рений — последний нерадиоактивный металл в таблице Менделеева… Высокая тугоплавкость… Самые крупные месторождения на планете находятся в Чили… Есть залежи и в России, в кратере потухшего вулкана на острове Итуруп… Запасы рения на Курилах привлекают Японию… Грамм очищенного рения стоит несколько тысяч долларов…»

Так. Кажется, это будет покруче испанских осьмушек. Там грамм шёл по пятьдесят баксов. Чего же ждёт родное правительство от господина Калинина? «Рений используется в энергетике и в аэрокосмической отрасли… Контакты с напылением рения обладают свойством самоочищаться… Потребности мировой экономики существующие месторождения удовлетворяют не более чем на треть… Сложности добычи на Итурупе… Предварительная разведка на Южном Урале… Возможные запасы руды здесь могут составить пять-семь миллионов тонн… В чистом виде этого хватит всей планете на пятьсот лет…» Да, в заливе Виго был не клад, там лежала карманная мелочь.

Владимир отложил папку в сторону. Посмотрел в иллюминатор. В разрывах облаков виднелись бесконечные заснеженные леса. И вдруг в глазах что-то мелькнуло, вспыхнуло на секунду и снова погасло. Что это было? Кажется, знакомая красноватая сетка: координаты, высоты, глубины. Владимир включил зрение. Осмотрелся. Глаза его вновь стремились вдаль, не останавливаясь на привычной сотне метров. Что это? Неужели химера возвращается?…

— Владимир Иванович, проснитесь! — Его деликатно тронула за плечо стюардесса. — Вы прочитали материалы?

— Что? Какие материалы? А, вот это… — Владимир увидел на соседнем кресле папку. — Прочитал.

— Тогда я приглашу Андрея Ильича. — Стюардесса кокетливо повернулась и не спеша пошла по пустому салону между рядами, чуть покачивая бёдрами.

«Кажется, жить без женщин нельзя, — подумал Владимир. — А она чем-то похожа на Яфу. Или мне чудится? Одичал…»

В салон вошёл мужчина в тёмных дымчатых очках, поздоровался, сел в кресло напротив. Снял очки, улыбнулся. Кажется, он был весьма противоречивым типом. Пижонская бородка — и глубокие залысины. Пиджак есть, а галстука нет, да и сам пиджак в легкомысленную клеточку. Небольшое округлое брюшко — и прямая спина. Сильная, жёсткая ладонь, настоящие тиски — и светская улыбка. Манеры приятные, держится легко. Не иначе — разведчик.

— Меня зовут Андрей Ильич. Фамилию свою не люблю, называть не буду. Прочтёте в документах. Изучаете? Ну и как? Что подумали? Странный тип? — Он улыбнулся, похлопал себя по залысинам.

— Я и сам странный.

— Ну что ж, давайте познакомимся поближе. Нам придется поработать в такой вот странной компании. — Андрей Ильич протянул вперед ладонь, останавливая вопросы. — Сам во всём сознаюсь! Ну конечно сотрудник некоторых органов. Нет, не ФСБ. Военная разведка, генштаб ГРУ. Вы теперь тоже работаете у нас. Кстати, 12 октября — наш профессиональный праздник. Чтоб вы знали…

Владимир вздрогнул. Интересно, этому типу известно всё? 12 октября, день испанской нации — он и про это знает? Или блефует, вызывает на откровенность?

— Нахожусь в чине генерал-лейтенанта. Сорок семь лет. В России недавно, и вот смотрите, что стало с моим профилем… Спорт забросил. Есть стал безобразно много. А до того в Европе работал. Там на завтрак четыре котлеты не дадут.

— Простите, а в Израиле вам доводилось бывать?

— В основном там и работал. И общие знакомые у нас с вами есть.

— Что там сейчас? Я слышал, что нашли ценный клад…

— Менору. Владимир Иванович, бросьте конспирацию. Мне про вас рассказывал Рафаэль Сегаль, когда передавал кольцо.

— Кольцо? Оно у вас?

— А что такого? У меня. Вы же честно выполнили их задание. Там все благодарны. Они передали нам эту штуковинку… Правда, пришлось убеждать. Мы ей попользуемся, а потом вернём в Новосибирск. Так, Владимир Иванович?

Кладоискатель напряг глаза, сканируя собеседника. Ничего не обнаружил. В карманах пусто, никаких микрофонов, проводов, скрытых камер. А в голову к нему Владимир залезть не мог.

Вновь появилась стюардесса. Принесла поднос с минералкой. Наклонилась чуть ниже, чем следовало, подавая стакан. Владимир невольно уставился в вырез блузки. Особых богатств там не наблюдалось, но что-то всё же колыхнулось, мелькнуло, царапнув по нервам.

«А мне ведь всё это знакомо. Там яхта — тут самолёт. Там олигарх с белыми зубами — тут разведчик с пижонской бородкой. Там девушка с каштановыми волосами — тут стюардесса, не на все пуговки застёгнутая! Там галеоны — тут рений».

— А вы, Андрей Ильич, официально по должности — кто?

— Руководитель группы. Ваш непосредственный начальник. Но зачем вся эта официальность! Светочка, принеси мою сумку, пожалуйста… Я стараюсь обходиться без приказов.

— Разве военные могут без приказов?

— Конечно не могут. Иногда нужно рявкнуть и стукнуть кулаком по столу. Даже на друга. А во врага можно и выстрелить. Спасибо, Света.

Руководитель группы водрузил сумку на колени и вынул из неё паспорт.

— Ваш.

Следом за паспортом появился футляр с орденом и наградное удостоверение.

— И это ваше.

Владимир не шелохнулся.

— Вам и положить-то их некуда. Пусть лежат у меня, возьмёте если потребуется.

«А пластиковых карточек не дал».

— Про деньги вам беспокоиться не надо. Вы на полном гособеспечении.

— А где же кольцо?

— В сейфе, само собой. В самолёте его возить в открытом виде нельзя. Если тут приборы заглючат, с аквалангом не вынырнешь.

«Он знает всё о моих приключениях. От такого смотаться будет трудно».

— Да, Владимир Иванович, вот ещё что. Я наслышан о ваших способностях. Более того, хочу записаться в ваши поклонники. Потрясён вашим талантом. О вас бы книгу написать, этакую фантастическую повесть, где вы, как колобок, убегаете ото всех. Но я очень прошу вас — не убегайте. Дело даже не в задании… Ну, понервничаем… Будем носиться за вами по Сибири. Это неприятно, но дело не в том. За вами охотятся.

— Да я как-то привык.

— Понятно, понятно. Но раньше вас не тронули бы. А теперь всё изменилось. Теперь всё решит один снайпер — чик, и конец.

— Как это? Им что, не нужны больше клады?

— У них есть другие Калинины. — Андрей Ильич развёл руками, вздохнул. — А вы лишний. Не понимаете? Очень просто. Израиль представил прессе вашего двойника. Они почти убедили мировую общественность, что настоящий кладоискатель у них.

— А зачем им это нужно?

— Нефть. В ближайшее время они объявят о том, что Калинин нашел нефть около Нахарии. Именно там, по версии Тель-Авива, он находится с ноября прошлого года. Это зафиксировано спутниковой съёмкой. Велись разведочные работы. Построена вышка. Есть образцы нефти. Всё продумано… Если им поверят, что произойдет с акциями арабских нефтяных компаний?

— Упадут?

— Точно. И их скупит — кто? Правильно. Идёт передел всего Ближнего Востока. Я только одну аферу вам обрисовал, а их несколько.

— Но ведь потом выяснится, что Калинин у них — подставной!

— Ну и что. Это будет потом. Есть и ещё один двойник — в Индии. Знаете, какие сделки провернули ребята, которые его вытащили на свет божий? Знаете, сколько баксов осело у них на счетах? И продолжает оседать. Сейчас за этим парнем идёт миллион фанатиков. Им нужны автоматы и опиум. Исламским странам — тоже. Те, кто придумал Антивладимира, будут богатеть, пока не появится настоящий Калинин. Так что сейчас чрезвычайно выгодно — чик, и всё. Несколько спецслужб землю роют, чтобы вас убрать. Убегать не советую.

— А куда мы летим?

— В Челябинск. Оттуда поедем в Подозёрск, на закрытую военную базу. Побываете на родине, Владимир Иванович. А пока познакомьтесь с ещё одним своим двойником.

Андрей Ильич вынул из сумки тонкий изящный ноутбук с эйпловским логотипом. Раскрыл, включил, поводил пальцем по тачскрину.

— Вот. Запись сделана вчера. В Испании. Там уже почти лето… Не то что у нас…

В глаза полыхнуло бирюзовое море, тёмные загадочные воды залива Виго, которые Владимир старательно изучал полгода назад, где ему знаком буквально каждый камушек, каждый заросший илом бугорок на дне. Камера сделала полукруг, мелькнул нарядный берег с отелями и причалами, и в кадр попала яхта. Репортёр с микрофоном находился на большой носовой палубе, около фортшевня, где Владимир когда-то стоял с Яфой, любуясь салютом и шепча на ухо девушке нежные глупости.

Репортёр что-то говорил по-испански. Внизу побежала строка перевода: «Сегодня русский магнат Павел Каганович пригласил на свою яхту представителей прессы, чтобы сделать несколько сенсационных заявлений. Что же расскажет нам герой залива Виго, легендарный русский кладоискатель, обнаруживший здесь, в этих водах, клад, который искали в течение трёхсот лет?»

Камера вновь показала панораму залива, а потом вернулась на палубу, где стоял небольшой пластиковый столик. На нём горками были разложены золотые монеты неправильной формы, напоминающие обмылки. В кадре появился улыбающийся Каганович в белом костюме, взял со стола одну монету.

— Это золото, найденное полгода назад, всё ещё хранит много тайн, — сказал олигарх. Подстрочный перевод продублировал фразу на испанском.

Каганович рассказывал о том, как был найден клад. Максимально близко к правде: он помог бежать из России одному своему другу, Владимиру Калинину, за которым гонялись власти и мафия. Яхта стала убежищем для талантливого русского парня. Парень жил на ней и не тужил, встречался с девушками, пил вино, купался… Но у него были особенные глаза, и однажды во время купания он вдруг увидел под пляжем четыре траншеи, наполненные золотом. Вот оно, это золото — олигарх швырнул монету на стол, — и вот он, этот парень.

Из глубины яхты вышел высокий сутулый мужчина неопределённого возраста, с длинными волосами, с бледным выразительным лицом, которое слегка портил кривоватый нос. Поклонился в камеру.

«Максим! Поспелов! Диггер! Какого хрена он там притворяется?»

— Позвольте представить вам, господа, настоящего героя, легендарного русского кладоискателя! Владимир, вам слово.

Максим заговорил, сначала неловко, отводя глаза, но постепенно освоился и даже начал слегка рубить воздух ладонью.

— Я Владимир Калинин, русский, 33 года, образование высшее. Учился на программиста. На родине работы нормальной не нашёл. Увлёкся подземными поисками в Москве. Меня преследовали, несколько раз арестовывали. Павел Алексеевич помог мне получить политическое убежище в этой прекрасной стране.

Камера повернулась к берегу, скользнула вдоль причалов и пляжей.

— Сейчас появилась мода на Владимира Калинина. Фильмы снимают, телешоу проводят. В разных странах несколько людей называют себя моим именем. Но они обманывают вас. Пусть любой из них покажет вот это!

Максим скинул куртку, закатал рукав футболки. Камера зафиксировала на его плече фиолетовое пятно странной формы, похожее на семёрку.

— Господа, это родимое пятно! — закричал Каганович. — Очень редкое, наследственное! Фото есть в российской полиции, которая не раз подвергала аресту этого человека. Имеется оно и у врачей: мой друг лечился в больнице города Иваново. Есть свидетели…

Каганович говорил и говорил, размахивая руками, сверкая белозубой улыбкой, показывая то на монеты, то на Максима. Звук почему-то испортился: ветер задувал в микрофон, и слова прятались за шипеньем и гулом. Внизу по-прежнему бежала строка с переводом по-испански. Андрей Ильич выключил запись.

— Что это такое? Каганович решил ещё одного двойника организовать?

— Не хочет отставать. Причём у него высокие шансы. В Европе скорее поверят Кагановичу, чем «Моссаду». Тем более на фоне золота. Паша хитрый, не зря монетки на столе разложил. Сверкали они здорово.

* * *

Монеты бликовали. Подсвеченные специальным прожектором с крыши яхты, они волшебно блестели, убедительно доказывая, что нет на свете ничего надёжнее золота.

Каганович смеялся:

— И мне пришлось прятать этого человека от разведок, от преследований. Как видите, я хорошо прятал его! Два месяца назад он нашёл в Москве ещё один замечательный клад. Владимир, расскажи сам, пожалуйста.

Максим Поспелов послушно повернулся к телекамерам: «Давно искали… библиотека русского царя… в подземных помещениях под Красной площадью… большую историческую ценность».

— Спасибо, Владимир. Потом ему ещё пришлось потрудиться. Клады, оставленные Наполеоном, ценности Казанского ханства и, наконец, священный светильник — Менора! Координаты места, где она была спрятана, я передал лидеру партии «Кадима» Рафаэлю Сегалю в начале февраля. Более месяца шли переговоры с турецкими властями, было получено разрешение, и священный светильник, символ древней веры, был найден именно в том месте, на которое указал Владимир!

Максим послушно кивал, камеры пяти телекомпаний хищно прицеливались в его лицо.

— К сожалению, российское руководство отреагировало на столь замечательные события неправильно. — Каганович возвел глаза к небу, изображая растерянность и лёгкую печаль с оттенком христианского всепрощения. — Нам пришлось покинуть Родину, где начались преследования, угрозы, шантаж. Против нас сфабриковали несколько дел. Естественно, у них только одна цель — заставить волшебный талант господина Калинина служить личному обогащению высокопоставленных чиновников.

Олигарх совсем перестал улыбаться, показывая, что шутки и романтика кончились и сейчас начнутся сенсационные разоблачения. Операторы взяли его лицо крупным планом.

— Кремль затеял грандиозную махинацию. Калинин якобы у них, работает на государство. Якобы проведена геологическая разведка и найдено крупнейшее в мире месторождение рения, очень ценного металла, господа. Этот металл намного дороже золота! Грамм очищенного рения на бирже стоит три тысячи восемьсот долларов.

Каганович вновь схватил со стола монету и потряс ей перед объективом:

— Господа! Ледис энд джентльмен! Сеньоры и сеньориты! Кремль в очередной раз пытается всех надуть. Во-первых, у них нет никакого Калинина. Вот он, здесь, перед вами. Во-вторых, никакой разведки не проводилось. Никаких месторождений нет. А есть акционерное общество «Магнифик». Его учредители — ближайшие родственники, друзья и одноклассники премьер-министра России. «Магнифик» владеет всеми правами на разработку участка земли на Южном Урале. Пустой земли, господа! И этот липовый «Магнифик» вот-вот будет продан американцам за огромные деньги. У нас есть документы, господа, и мы передаём их общественности. Помог найти эти бумаги наш герой, Владимир Калинин!

Максим продемонстрировал камерам несколько листков с печатями и положил их на столик рядом с монетами.

— Вторая часть махинации обращена на восток. Кремлёвские пройдохи якобы протягивают руку помощи Японии. Все мы сочувствуем этой великой стране. Ей выпали тяжёлые испытания.

Олигарх опустил голову и замолчал на несколько секунд, имитируя минуту молчания.

— Российское руководство цинично наживается на чужой беде. И это не голословное заявление. Готовится передача островов Курильской гряды Японии в обмен на пакеты акций компаний «Сони», «Тошиба», «Тойота» и других промышленных гигантов. Акции попадут в руки тех же самых людей, которые учредили воровское общество «Магнифик». Вот проекты договоров.

Максим послушно положил на стол очередную пачку документов.

— Почему, господа, они вдруг решились отдать Курилы? Очень просто! Там месторождение всё того же рения в кратере потухшего вулкана. Именно из-за рения Япония хочет получить Курильские острова. Но! Месторождение выработано полностью, не осталось ни грамма руды! В Государственной Думе про это знают и готовы ратифицировать воровскую сделку, в результате которой Япония получит клочок бесполезной земли, а потеряет миллиарды. Но и Россия не получит ничего. Кремлёвские жулики не думают о России. Они набивают карманы, и только!

Давно уже Каганович не чувствовал такого подъёма. Со времён той самой конференции, когда Владимир неожиданно позвонил на радио «Позывные Москвы». Именно тогда его дела пошли наперекосяк. А сейчас всё возвращается. Все сёстры получат по серьгам. Затеяли войну, так теперь не скулите!

— Ледис энд джентльмен! Сеньоры и сеньориты! Мы ещё встретимся с вами, и у нас найдётся, что рассказать вам. Множество страшных тайн скрыто в современной России. Но мы решили идти до конца. Преступник должен сидеть в тюрьме. А легендарный Владимир заслуживает мировой славы. Мы передаём имеющиеся у нас документы прессе. Спасибо, сенкь ю вери мач.

* * *

«Не верю ни одному слову. Никому. Ни генералу, ни ей», — Владимир покосился на лежащую рядом женщину. Света, как он и думал, оказалась далеко не стюардессой. Такая же сотрудница ГРУ, как и все остальные тут, в бункере.

Он жил под землей уже четвёртую неделю, но до сих пор ещё не осмотрел всех помещений подземного города Челябинск-114. На глубине 75 метров располагался научно-исследовательский комплекс, к нему прилегали стволы шахт, косо уходящие вглубь под уральские холмы. Ниже, под лабораториями, лежал бытовой блок — посёлок, способный разместить до полутора тысяч человек. Еще ниже, за отметкой 120, находился бетонный бункер штаба — огромное здание для управленцев, напичканное электроникой.

О задании почему-то пока разговора не было. Андрей Ильич явно тянул время. Владимир не знал, зачем это нужно, но против отдыха не возражал. В первую же ночь к нему заявилась Света. Церемониться не стала: пристально оценила объект холодными зелёными глазами и начала срывать с него одежду. Потом уже, когда отступать было некуда, созналась, что работает в группе обслуживания генштаба, и её персональное поручение — беречь здоровье кладоискателя. Конечно, это было приятно, но ничего общего не имело с волшебной ночью, проведённой на острове Ла-Галит.

Они берегли здоровье каждый вечер, иногда успевая прихватить ещё и послеобеденный час. Света была немногословна и чрезвычайно решительна. В ней, казалось, не было никакой женской противоречивости — она всегда чётко знала, что делать, и всегда делала это без промедления. Войдёт, поздоровается и сразу хватается за это самое. И хотя внешне она напоминала Яфу, Владимир никак не мог к ней привыкнуть.

Да и вообще было скучно. Круг общения крайне узок: пяток ученых, два десятка военных, все из генштаба. К интернету Владимира не подпускали. Кольцо держали в огромном сейфе в самом отдалённом секторе, чуть ли не за километр от кладоискателя. И всё равно он чувствовал его излучение, зрение обострялось, неожиданно всплывали в голове самые разные цифры, невесть откуда пришедшие.

Вчера состоялся довольно откровенный разговор с руководителем. «Знаешь ли ты, что в России делается? Дальний Восток отделился. Формирует своё правительство. В Красноярске вот-вот то же самое произойдёт. Войска приведены в боевую готовность. Дополнительная мобилизация объявлена. Понимаешь, что это значит? Призывники с Волги поедут на Амур конституционный порядок восстанавливать… И при этом сохраняется внешняя угроза. Я рассказывал тебе уже про Антивладимира. Он призывает к походу на север. Самое неприятное, что множеству корпораций, занятых производством оружия, эти призывы выгодны. Пакистан, Иран, Афганистан, Саудовская Аравия, Китай, Индия бросили на закупку вооружений огромные средства. А раз в первом акте на стене висит ружьё, оно под конец спектакля обязательно выстрелит, можешь не сомневаться. В этих условиях мы не можем выполнять задание. Геология подождёт. Мы должны искать оружие».

О чём он говорит? Какое оружие? Против кого оно будет направлено? Усмирять голодранцев? Стрелять в бастующих? Взорвать Владивосток? Да ни за что на свете!

Владимир взял с тумбочки ноутбук, включил. Какая же это бесполезная штука, если не подключена к внешней сети! Так хочется узнать, что в мире творится. Может, уже началась третья мировая? А я тут балдею, по ночам в «Свободную ячейку» играю…

— Володя, выключи ноут, а? Дай поспать. — Света повернулась к нему, морщась от экранного света.

— Не спится. Хочется новости посмотреть. Ты не в курсе, что там, наверху, делается?

— Да мало ли чего там делается. Завтра утром Ильич тебя вызовет на инструктаж, расскажет.

— Инструктаж? Что-то начинаем делать?

— Не знаю я ничего. Он ужасный тип, этот Ильич.

— С чего ты взяла? Приятный такой мужик, умный.

— Не-ет. Он маньяк, точно тебе говорю. Вот увидишь. Ты с ним поосторожнее. Всё, давай спать…

Владимир лёг на спину, вытянулся, постарался расслабиться. Значит, завтра. Ладно. Пусть будет инструктаж. Кладоискатель положил руку под голову, как делал всегда, когда хотел уснуть. И тут же появилась она. Теперь она не летает — лишь идёт впереди, и он едва поспевает следом. Идут тёмными коридорами, спускаются по ступеням. Открывается пропасть, и нужно проскользнуть по самому краю. И снова коридор… Темно… Только в толще земли вокруг светятся точки: рубины, топазы, изумруды. Вот золотоносная жила. А вот подземная река, она промыла породу до самой тяжёлой руды, титаномагнетита. Дальше, дальше, не отставать! А она уже снаружи, уходит вверх по склону холма, по осыпи, по валунам. Справа лес, слева тянется просека, и можно пройти по ней, но Химера идёт прямо к скале и вдруг пропадает между камней. И Владимир ищет, ищет её, пытается кричать…

— Володя, вставай. Подъём.

— Что? А, Света… Ты уже позавтракала?

— Завтрака не будет, выпей кофе и бегом в кабинет к Ильичу. Он уже присылал за тобой.

* * *

Мейр Гамер ещё раз взвесил все «за» и «против». Кажется, игра идет к своему логическому завершению. Ставки максимальные. Дальше их повышать некуда. Теперь будем открываться, посмотрим, что у нас на руках. Да, господа, старый разведчик знает, что у вас красивые комбинации. Вы прикупили тузов и королей и готовитесь забрать банк?… Посмотрим, получится ли у вас.

В стране творится невообразимое. Премьер-министр отравлен. Резня, пожары, массовое дезертирство из армии. Молодежь сходит с ума по новой религии. «Мы — дети Божьи! Нам — всё можно!» А старики бегут из Израиля, разлетаются по миру, как тогда, две тысячи лет назад. Эта милая девочка, Яфа, убита в уличной потасовке. Кто её надоумил прогуливаться по ночам?… Формально дела плохи, настолько плохи, что впору пустить себе пулю в лоб. Но мы немного подождём. Сначала закончим партию, откроем карты.

Итак: «русский Владимир» спрятан в бункере под Челябинском. Там командует российское ГРУ, генерал Андрей Поплавский. Умный человек, спору нет. В иное время он на самом деле смог бы использовать кладоискателя и получить свои дивиденды. Но не сейчас. Сейчас ему не на кого опереться. У него в команде сплошь перевёртыши. Кадровый состав «Челябинска-114» давно контролируется управлением морской разведки США. А тамошние учёные давно живут на гранты Foreign Policy Research Institute — института внешней политики. Этот институт — негласное мировое правительство.

Конечно, Андрей Ильич не дурак и всё это знает. Но вот знает ли он, что две десантные дивизии перебрасываются к Подозёрску? Знает ли, что за приказ они получат? Простой приказ, сложные они не способны выполнять. Догадался, генерал? Да, уничтожить! А ты думаешь, Андрей Ильич? Думаешь, мировое правительство будет рисковать своими секретами? Пока этот сумасшедший русский искал старые книжки и золотые осьмушки, он был не страшен. Но вдруг он способен найти нечто более ценное? Поплавский, пройдоха, ведь ты именно это решил получить при помощи Калинина! Но тебя остановят.

И остановят не толпы тупых десантников, не вертолёты, не танки, не ядерные боеголовки. Остановит мой человек. Джокер. Он не участвует в игре. И в ваших комбинациях, господа, его тоже нет. Но он кроет любую карту. Почему? Потому, что знает больше всех.

* * *

— Владимир Иванович, у меня официальное заявление. Принимая во внимание ситуацию в России и в мире, я отменяю операцию «Рений», — генерал был непривычно жёсток, — и объявляю о начале другой операции. Она будет называться «Тесла». Вот вам исходные данные. Ознакомьтесь немедленно.

Поплавский протянул Владимиру флешку.

— Мне наконец-то можно выйти в интернет?

— Нет, все материалы здесь, на флешке. Никакого интернета. Я не могу тратить время на ерунду.

— Андрей Ильич… или теперь к вам по званию надо обращаться? Господин генерал?…

— Владимир, вы выбрали плохое время для шуток. Там, наверху, война, и я буду действовать по законам военного времени. Вы патриот или дерьмо собачье? Вы собираетесь отсидеться в бункере, когда там гибнут люди? Хватит разговоров! Идите, читайте. В четыре часа по Москве доложите мне свои соображения. Всё!

Генерал хлопнул ладонью по столу. Тут только Владимир понял, что изменилось в нём: он сбрил свою вольную бородку. Лицо его сразу стало плоским и суровым. Ладно, раз война, пойдём читать, вникать, что ещё требуется родному правительству от кладоискателя, какие копи царя Соломона…

Файл назывался tesla.doc. «Никола Тесла — физик, инженер, изобретатель в области электротехники и радиотехники. Широко известен благодаря своему революционному вкладу в изучение свойств электричества и магнетизма в начале прошлого века. Многие из нынешних передовых засекреченных технологий основаны на открытиях, сделанных когда-то гениальным Теслой. Исследовал возможности передачи колоссальной энергии по воздуху… обратился за получением патента на основные узлы машины… заряд сможет перемещаться в пространстве со скоростью 300 миль в секунду… патент номер 1119732… перемещение колоссальных импульсов без проводов на любое расстояние… фокусирование энергии для различных целей… Известно, что Соединенные Штаты воспользовались плодами исследований Теслы… В значительной степени технологии, известные под названием «Звёздные войны», основаны на его изобретениях… Работы Теслы систематически скрывались от людей и использовались разведслужбами для политических спекуляций».

«Так, кажется, это научная фантастика… Абсолютное оружие, про него писал какой-то американец. Такой занятный рассказик, где несколько безумных фанатиков ищут супер-пупер бомбу. Кончилось тем, что все друг друга поубивали. А мне оно зачем? Или это и есть тот самый клад, не золотой, не серебряный? Палочка-выручалочка, оставленная человечеству? Маша рассказывала, что иногда учёные получают знания, опережающие время. Аккумуляторы в древнем Египте… Вертолёт у Леонардо да Винчи… Атомы в античной Греции… Может, и Тесла получил некий волшебный клад? И где ж его тогда искать? Кому вручить? Владелец такого агрегата будет директором земного шара. Получится изрядная гадость, гораздо хуже, чем золото».

* * *

— Молодчина, Макс, отработал, как договаривались.

— Старался, Павел Алексеевич. Теперь-то всё, отпустите?

Телевизионщики уже перетащили свои пожитки на катер и отчаливали, весело махали руками, прощаясь с щедрым русским олигархом, заплатившим невероятные деньги за съёмки. Каганович не экономил. Сегодняшняя запись будет самой сильной, это точно. Такое досье на российскую власть ещё никто не публиковал. Все смертные грехи, какие только можно придумать. Видеозаписи, расшифровки телефонных переговоров, копии платёжных документов, справки и донесения спецслужб… По итогам этих четырёх конференций неминуемо должно начаться судебное преследование всей кремлёвской банды. А главное — Интерпол обязан заморозить их банковские счета в Европе. Вот это будет удар!

— Павел Алексеевич, отпустите меня, или я вам ещё зачем-то нужен?

— Что ты, друг, конечно, ты свободен, можешь идти куда угодно!

— Куда же я пойду посреди моря?

Каганович весело заржал, похлопал по плечу перепуганного Максима Поспелова.

— Шутка, шутка! Что ты какой серьёзный? Торчишь на яхте целый месяц, вино пьёшь, проституток пользуешь, а всё равно серьёзный. Куда ты поедешь? Тебя всему миру показали как Калинина.

— Вы же обещали, Павел Алексеевич, что пластический хирург…

— Будет, Макс, будет тебе хирург, не хнычь. Сергей, — негромко позвал олигарх.

Из-за спины Максима вынырнул сухопарый мужик в мятой рубашке.

— Да, Паша, слушаю.

— Вот, наш гость просится домой. Надоели мы ему. Что тут у нас интересного, девки, бабки, море дурацкое. Поедет он в город-герой Москву и будет там по кремлёвской канализации лазить.

— Вольному воля, Паша.

— Ну что, отвези его, как договаривались. К хирургу. Собирайся, красавчик. Вот, держи… От меня, за работу, — Каганович достал из кармана пластиковую карточку. — Тут хватит и тебе, и всем твоим дружкам, дерьмокопателям.

Через пять минут с борта «Пифагора» спустили моторку. Максим Поспелов неловко перебрался в неё, чуть не грохнувшись в море. Сергей сел за руль. Взвизгнул мотор, лодка тронулась, заложила вокруг яхты лихой вираж. Олигарх весело кричал что-то вдогонку. Лодка повернула к тонкой полоске земли на горизонте, отошла метров на триста и, неожиданно затормозив, встала, крутанувшись на месте. Едва различимый олигарх в белом костюме махал рукой с яхты.

— Ну всё, Макс, приехали. Хирургом буду я. — Сергей повернулся к Поспелову и достал откуда-то из-под рубашки пистолет с глушителем.

Максим сидел на кормовой банке, опустив голову. Хлюпнул выстрел. Сергей достал из-под сиденья тяжёлую металлическую болванку. Примотал скотчем к ногам диггера и перекинул тело через борт. Достал телефон, набрал номер, услышал в трубке гудок. Встал на банку, помахал Кагановичу. Тот как раз доставал из кармана мобильник. Увидел вызов, нажал «ответить». «Алло, Паша, задание выполнено».

Взрыв приподнял в воздух яхту. Все её внутренности — палубу, каюты, надстройки — вырвало огненным вихрем и разбросало по бирюзовым водам залива. А Сергей швырнул в воду телефон и пистолет и стал смотреть, как из глубины медленно поднимается тёмный силуэт подводной лодки.

* * *

Светлана забежала на пять минут — сообщить, что из Москвы приехала делегация. Какой-то знаменитый физик, специалист по энергетике, с ним референты и охрана. Они спустились с генералом на нижний уровень, ведут переговоры.

Девушка попыталась приласкаться к Владимиру, но ему было не до того.

— Зря ты, Володечка, отказываешься. Смотри, что у меня есть. Ну, посмотри же… Какой ты сердитый! Ты что, заболел? Голова болит?

— Отстань, Светка, до вечера подожди.

— Ничего вечером не получится. Ильич приказал мне собирать вещички и переселяться на самый нижний уровень.

— Это ещё почему?

— Да не знаю я ничего. Сам у него спроси.

Света надула губы и ушла. Владимир дочитал документ до конца.

«Разведки многих стран в течение полувека собирали данные о новом оружии. Импульсный генератор, основанный на открытиях Теслы, создан и эксплуатируется. Правительство североамериканских штатов лишь косвенно может использовать эту технологию, при посредстве тайной организации — так называемого «мирового правительства». В неё входят крупнейшие банкиры, промышленники, представители старейших аристократических родов Европы. Единственная действующая модель импульсного генератора находится в институте Стэнфорда, в Калифорнии».

«Вот так дела! И что теперь? Меня отправят туда? Приеду в Силиконовую долину, скажу — здрасьте, я Владимир Калинин, можно мне тут кой-чего посмотреть! Нет уж, увольте. Надо отказываться сразу, иначе потом не отвяжешься».

С таким настроением и пришёл Владимир в кабинет генерала.

— Андрей Ильич, я хотел бы…

— Знаю, знаю, опять будешь ныть и отказываться от дела. Не хочу слушать! По всему миру льётся кровь! Пакистан сегодня ночью нанес ядерный удар по Индии. Девяносто тысяч человек превратились в пепел. И ещё полмиллиона неминуемо умрёт от лучевой болезни. Целый штат превратится в зараженную пустыню. Ты что, хочешь, чтобы ударили и по нам? Какой город должен сгореть — Челябинск, Иваново, Москва, Питер? Тебе всё равно, родных у тебя не осталось, да? А у меня остались. И я буду действовать. И церемониться не буду.

— Но…

— Никаких но! Теперь общаемся только так: от меня — распоряжение, от тебя — отчёт о выполнении. Во-первых, вот кольцо…

Генерал достал из сейфа футляр. Владимир мгновенно напряг глаза. Да, это и в самом деле оно. Маленький, совершенно непрозрачный предмет.

— Во-вторых, можешь работать в этом кабинете. Хотел интернет? Получи. В-третьих, весь научный персонал переезжает на нижний уровень. Здесь остается наряд охраны. Это из-за кольца. Будем держать связь вот по этому прямому телефону. Конечно, будут сбои. Но только на приборах. А устное общение должно быть в пределах нормы. Учти, если попытаешься сбежать, они будут стрелять.

— Андрей Ильич, я не думаю, что смогу вам помочь.

— Ещё как сможешь. Объясняю. Существует оружие, в основу которого положены открытия Теслы. Это оружие неоднократно испытывалось во Вьетнаме, в Персидском заливе, в Ливии и Кувейте. Владеет им самая засекреченная из всех разведок, Naval Intelligence, морская разведка США. Это огромная служба, по сравнению с ней ЦРУ — школьный кружок. Морская разведка обслуживает интересы крупнейших финансовых и промышленных магнатов мира. Их ещё называют «мировым правительством». Но и там люди работают. И они иногда болтают лишнее.

— Но я чем могу…

— Не перебивай! Главам ведущих государств эти факты известны. Более того, их постоянно шантажируют этим оружием. Диктуют условия. Разные. Ты думаешь, нашим национальным лидерам непонятно, что творится в России? Что она катится в пропасть? Всё они знают. Но им предписано… Россия должна быть разделена на области. Природные богатства её поделят. Население должно сократиться на три четверти. Это приказ. Не выполнить его нельзя.

Генерал упёрся кулаками в край стола. На лице прорезались грубые складки. Глаза сверкали холодным огнём.

— Слушай, Калинин, тебе выпал шанс. Ты можешь их свалить, понял? Одним ударом.

— Нереально. Как это можно сделать?

— А вот как. Научные открытия Теслы продублированы нашими учёными. Вчера сюда приехала делегация. Во главе — Игорь Кошелев, нобелевский лауреат, физик. Все принципы, положенные в основу секретного оружия, им известны. Эти принципы можно использовать прямо здесь, с оборудованием, которое тут есть. Мы можем сами делать такое оружие! Что это даст? Стационарная установка, расположенная на глубине в сто пятьдесят метров, недоступная ни одной армии мира, недостижимая даже для ядерного удара. И она сможет уничтожить любой объект на Земле, в воздухе, под землей, в ближнем космосе. Любой объект, абсолютно любой — самолёт, город, армию, бомбу, отдельного человека, целую страну! И у нас есть, куда стрелять!

«Как он преобразился, — подумал Владимир, — настоящий монстр, правду Светка сказала».

— Нам не хватает мелочи. Для фокусировки Тесла использовал детали очень сложной формы. Они собираются в полусферу, но с неправильной кривизной. Есть данные, что делались такие экраны из меди. Вручную высчитать форму экрана можно, но это займет несколько месяцев. А мы должны получить экран немедленно, срочно! Для этого я дал тебе кольцо. Я знаю, что примерно через сутки оно начнет действовать. Ты сможешь видеть очень далеко. Даже если просто пролетишь над Силиконовой долиной на самолёте, ты разглядишь всё, что нам надо. В крайнем случае, дашь точные координаты. Для уничтожения… Мы станем хозяевами ситуации. Это — твоё задание.

— Андрей Ильич, знаете… Конечно, на вашей стороне сила… Только вам это не поможет.

— Поможет. Не сомневайся. Надевай кольцо, Калинин.

* * *

Что за чёрт, половина сайтов не работает. Или закрыты, или грузятся полчаса. Русские новостные порталы пишут о Малахове и Киркорове. Придется читать по-английски, плохо, но лучше так, чем вообще ничего… Что же стряслось с человечеством? Странное безумие охватило мир. Последний раз Владимир читал новости в поезде, в самом начале марта. Они были тревожными. А сегодня, 30 апреля, они напоминают сбивчивый отчет о всемирной катастрофе. Нанесен ядерный удар по штату Раджастан в Индии. Самолеты НАТО бомбят Ливию и Кувейт. Россия распадается. На Дальний Восток переброшены танковые дивизии. Экологическая катастрофа в Японии. Почти весь остров Хонсю непригоден для жизни. Гражданская война в Южной Америке. Нет, это невозможно, это ужасно, невыносимо! Неужели и вправду пришел апокалипсис? Кто же тогда князь тьмы, жестокий дух зла? Не он ли сам?

Сообщение о взрыве яхты «Пифагор». Погибли восемнадцать членов команды, русский нефтетрейдер Каганович и человек, называющий себя Владимиром Калининым. Надо же. Максим погиб! Жалко… Хороший был парень. Причина взрыва — торпедная атака. Сенсационные разоблачения, сделанные Кагановичем в последние дни, привели к дипломатическому кризису. Российские власти не реагируют на предъявленные обвинения. Страны Евросоюза закрыли въезд для русских. А что в Израиле? Отравлен премьер-министр… Продолжаются выступления экстремистов… Массовая эмиграция… В Тель-Авиве идут уличные бои… Яфа, как ты там?

Странно — внутри, на том месте, где хранилась память о Яфе, какая-то гулкая пустота. Должна быть, наверное, боль. Но её нет. Пустота. Похоже, всё, что могло болеть, переболело там, в Тель-Авиве, когда он лежал под живой оградой из туи и видел убитых. Убитых из-за него. Тогда было больно и страшно. А теперь? Сколько их, погибших? И может ли быть боль таких размеров?…

* * *

— Слушаю тебя, Светлана. Докладывай. — Генерал откинулся на спинку кресла и уставился на свою помощницу.

— Всё сделала, как договаривались. Кондиционер проверила, заправила имованом. Воздух из него поступает только в кабинет.

— Ты уверена, что он останется в кабинете? Охрану предупредила?

— Охране приказано не входить без противогазов. Он уснёт в течение часа.

— Хорошо. Теперь про него, подробно.

— Настроение подавленное. Сидит с ноутбуком, читает. Кольцо начинает действовать. Вдаль видит хорошо. Но рассказывать не хочет. На всё один ответ — оставьте меня в покое.

— Так. Секс?

— Мм…

— Не мычи. Что ты монашкой притворяешься? Рассказывай подробно.

— Ну, я очень долго к нему… И так и эдак…

— И в результате?

— И в результате — нет. Он был никакой.

— Всё понятно. Вызови дежурного из медблока. Пусть приготовят полиграф и всю свою химию.

* * *

От: #mailto: kladoiskatel@nextmail.ru

Для: #mailto: yafa.cassel@yandex.ru

Привет, красавица! Ты думаешь, я о тебе забыл? Не забыл, помню. Вспоминаю тебя всё чаще и чаще. Сначала каждый день вспоминал, потом каждый час, а теперь вот думаю про тебя каждую минуту. Как ты там? Будь осторожнее. Напиши мне, пожалуйста. Дня три ещё у меня есть. Жду.

В.

Владимир ошибался. Трёх дней у него уже не было. И одного дня уже не было. Был всего один час, и тот уже подходил к концу.

* * *

Он открыл глаза. Белые стены, белый потолок, свет, льющийся непонятно откуда. Боль. Как больно глазам! Лучше не смотреть. И голова… Что со мной? Где я? Почему так больно?…

— Андрей Ильич, он опять отключается. Надо подождать минут пятнадцать.

— Угорел немного. Но имован быстро выводится. Сейчас проснётся.

— Датчики прикрепили. У него кольцо на пальце, снять?

— Кольцо не трогайте. Колите пентотал. Сам он не захочет разговаривать.

— Опасно, Андрей Ильич.

— Что ещё за опасно? Здоровый парень. Целый месяц отдыхал, жрал витамины и трахался, как кролик. Ни хрена с ним не случится!

— У него воспаление оболочек мозга было. Пентотал может дать непредсказуемую реакцию.

— Сойдёт с ума? Пускай сходит, лишь бы говорил.

— Ну, в этом смысле… Будет болтать всё подряд. Что увидит, про то и будет говорить.

— Колите.

Боль тихонько растворялась, уходила… Открылась чёрная бездна, полная звёзд. Из неё медленно выплыл огромный голубой шар, надвинулся, заслонил собой черноту. По шару тянулись красные ниточки параллелей и меридианов. Белая вата облаков заворачивалась воронкой над Азией, рассыпалась в мелкие клочья над Тихим океаном. Сверкали снежные шапки Тибета. Зеленела Африка. Тёмно-серые воды Атлантики уходили за горизонт. И если приглядеться, напрячь глаза, везде виднелись маленькие светящиеся точки. Сколько же их! Какие россыпи! Золото! Очень много золота, гораздо больше, чем на пляже острова Сан-Мартин… Тут не только оно. Тут камни. И украшения. И затерянные в глубине земли могилы. И пирамиды… сколько в них всего! А это что? На дне океана? Это же развалины городов! Остатки стен… Захоронения… В них полно металла. И на севере, около полюса, под ледяной бронёй, тоже блестят эти точки. Остатки кораблей… Стены храмов… Слитки золота… И опять камни — сапфиры, топазы, рубины, ильменит, горный хрусталь… Где это? Это же здесь, в Подозёрске, это Урал… Точно, вот они, шахты, уходят в глубь хребта Ирендык. Тут я и вырос, ходил в школу, бегал с друзьями на рыбалку, на озёра, к той самой зоне, где всегда стояла охрана… Зачем охрана? Вход в подземные сооружения в самом Подозёрске. А там, что там охраняют? Неужели? Это она, да, химера, это то самое место, про которое говорила бабушка Кубакай! Клад, не руками сделанный. Прямо тут, в центре этой чёртовой зоны! Вот она, эта точка, светится, сильно светится, больно!.. Туда, надо идти туда. И Маша говорила. И Каганович говорил, что осьмушки — ерунда. Кольцо, из-за него рак проходит. Женя, почему я не нашёл тебя? Рак, в Новосибирске, вылечились… Свет, больно!.. Идти, сейчас, бежать! Свет, больно, выключите этот свет!

— Андрей Ильич, надо срочно успокоительное. Он бредит.

— Не надо. Всё нормально. Записываете?

— Записываем, но я боюсь. Пульс сто восемьдесят, давление подскочило…

— Ничего, выдержит. Вколите ещё одну дозу. Это приказ!

«Вла-ди-мир, Вла-ди-мир!» Над ним склоняются лица. Что-то говорят, невыносимо растягивая слова. Медленно протягивают руки, касаются лица, тянут вниз веко. Что с ними? Почему они так тормозят? «Ты слы-шишь?» Слышу, слышу, всех хорошо слышу, мне хорошо, я прекрасно себя чувствую, пустите, мне надо идти, я пойду в зону, туда ушла моя мать в восемьдесят пятом году. Дед сказал, что охрана стреляет без предупреждения. Туда нельзя, слышите, генерал, нельзя туда. Пустите, генерал, зачем вы меня держите? «Тес-ла, ко-ор-ди-на-ты». Что им надо? Что вам надо? Какой Тесла? А, этот серб, он изобрёл страшную машину. «Тес-ла, ге-не-ра-тор». Что они тянут? Вот смешные, вот смешно, еле шевелятся, сонные такие. Я вижу, всё вижу. Генератор вижу. Все клады вижу, какие только есть. «Ко-ор-ди-на-ты». Да, вижу. Просыпайтесь, генерал. Уберите руку. Слушайте! Мне не надо никуда летать. Я вижу все клады земли. Золото, алмазы… Хотите могилу Александра Македонского? Вижу, свет. Больно! «Тес-ла, го-во-ри». Да, я говорю. Я знаю. Это не Силиконовая долина. Генератор Теслы стационарный. На военной базе в окрестностях Шандалара. Аляска, широта 68° 11’ 39”. Долгота 146° 24’ 17”. Я вижу всё на этой земле. Мама, ушла. Всё, что спрятано. Стрелять. Дед сказал. Химера. Вижу. Свет…

— Перевозбуждение, Андрей Ильич. Он отключился. Пульс падает.

— Ну, теперь можете транквилизатор колоть. Пусть отдохнёт. Отправьте его на верхний уровень.

* * *

Генерал не собирался ждать. Данные получены точные, нет никаких сомнений. Немедленно, прямо сейчас нужно нанести удар по указанной кладоискателем точке. Лишить их преимущества. Конечно, документация останется в другом месте. Но Владимир найдет и её! А потом наши ученые сделают этот чёртов генератор, сделают быстро. И уничтожат все следы, на всех континентах, везде. Он, русский разведчик Андрей Поплавский, сможет диктовать условия всему миру. Надо всё проверить ещё раз — и стартуем.

Генерал нажал на кнопку селектора.

— Света, срочно вызови ко мне Кошелева. И подежурь в приёмной. Никого не пускать, ни с кем не соединять.

Конечно, этот физик куплен. Кто его завербовал? ЦРУ или МИ-6? Впрочем, наплевать. Он ничего уже никому не продаст. Он будет сидеть под землёй и сделает то, что от него требуется. У него, правда, есть охрана. Но это мелочи, ликвидируем.

— Света, охрану Кошелева ко мне не пускать. Когда он появится, принеси нам чай.

Вошёл физик. Он был бледен — кажется, чего-то сильно боялся. Отвечал сбивчиво, хватал себя то за мочку уха, то за подбородок, почёсывал шею, принимался крутить пуговицу на рубашке.

— Игорь Васильевич, давайте побеседуем. Мне необходимо убедиться, что вчера мы правильно поняли друг друга. Итак, вы готовы сделать генератор на базе этих лабораторий. Оборудование осмотрели?

— Да, в общем, конечно. Если получить документацию на модулятор частот… Сами мы рассчитали, пробовали, но опытный образец не работал. В целом, да, готовы.

— Игорь Васильевич, мы очень скоро получим записи Теслы.

— Как? Они засекречены… Но если найти, да. Это было бы хорошо. Его расчеты кривизны, выбор амплитуды… Тогда, если так, то буквально за месяц мы сможем…

— За неделю, Игорь Васильевич. Максимум — за неделю.

— Неделя, что ж. Если очень постараться. В общем, можно.

— С вами приехали четыре человека. Кто они?

— Это, знаете ли, наши сотрудники. Странный вы вопрос задаёте.

— Нормальный вопрос. Речь идет о самом эффективном оружии за всю историю человечества. О доминировании. О мировой политике. Само собой, разведслужбы стремятся вмешаться в наши дела. Повторю вопрос. Кто с вами приехал?

— Ну, там три секьюрити… Сами понимаете, без них никуда… И Сергей Сергеевич, доктор наук, специалист по плазме. Раньше я с ним никогда не работал, но для такого проекта он нужен.

— Сергей Сергеевич? Это тот, что в мятой рубашке?

— Ну, наверное. Я как-то не обратил внимания.

Генерал потянулся к селектору:

— Света, пригласи ещё Сергея Сергеевича. Охрану? Хотят войти? Блокировать. Пусть посидят в закрытом отсеке, потом разберёмся. И принеси нам чай в конце концов.

Генерал внимательно разглядывал физика.

— Скажите, Игорь Васильевич, почему вы так нервничаете? Вас кто-то напугал?

— А я могу говорить свободно?

— Вполне. Я обеспечу вам безопасность и всё прочее, что потребуется для работы.

— Знаете… Этот специалист по плазме… Он предложил мне такое… Фактически шантажировал. Мне показалось, что я должен вам рассказать…

Вошла Света с подносом. Кроме чая, на нём лежал большой конверт с документами и ножницы. Генерал взял чашку, поставил на стол. Покосился на пакет — откуда?

— Передал Сергей Сергеевич, для вас. Открыть?

Андрей Ильич кивнул, помешал ложечкой чай, отхлебнул. Света взяла пакет в левую руку, ножницы в правую. И неожиданно резким точным движением глубоко воткнула их в генеральский глаз. И тут же выдернула. Генерал взмахнул руками, сбрасывая со стола разную мелочь, откинулся на спинку кресла. Брызнула кровь. Тело его выгнулось, дёрнулось и начало сползать на пол.

— Вот так, — сквозь зубы сказала Света. — Теперь ты, ботан. А потом любовничка навещу.

Она вытерла ножницы и двинулась к физику. Тот побледнел, вцепился руками в край стола:

— За что? За что вы? Я тут ни при чем. Я учёный. За что?…

Света замахнулась. Но ударить не успела — щёлкнул выстрел. Женщину отбросило в угол. Физик зажмурился. Ещё два раза раздалось приглушённое «тынц, тынц».

— Что ты жмуришься, Кошелев? Эта сучка работала на морскую разведку США. А мы с тобой совсем в другой конторе числимся. Договорились же вчера? Да или нет?

— Да, — еле слышно вымолвил физик.

— Отлично. Красавчик! Тебе предстоит кое-что сделать.

— Что? — Кошелев открыл глаза.

— Умереть. — Сергей Сергеевич, сухопарый мужчина в мятой рубашке, выстрелил ещё раз.

* * *

«Что же это, почему опять болит голова? Старость, что ли, подкрадывается? Или нет… Похоже на ту болезнь, восемь лет назад, когда впервые стал видеть… Там так же было — невыносимая боль, а потом лучше, лучше, и всё ушло без следа. Похоже, уже становится лучше. Где я?»

Владимир открыл глаза, увидел свою комнату и вдруг вспомнил: пришла Света, приставала, раздевала… Потом ушла, а воздух стал сладковатым. После сон. Потом, как бред, земной шар, вылетел из космоса, и он видел всё-всё, все клады, всё что спрятано и потеряно. И рассказывал… Были датчики на теле, и над ним склонялся Андрей Ильич, выспрашивал. Он получил координаты генератора? Да и чёрт с ним! Главное не это. Главное… Что же главное? Зона! Там, наверху! Что же я лежу?

Владимир соскочил с кровати, но боль ещё не ушла. Его качнуло, ноги не удержали. Упал, больно ударился локтем. Снова встал. Оделся. Попробовал открыть дверь — заперто. Постучал. «Что надо?» — «Выйти хочу». — «Не положено». Так, это охрана. Они не выпустят без разрешения. Значит, надо позвонить генералу. Он схватился за телефонную трубку. Но генерал не отзывался. Ладно. Пойдём другим путём.

Владимир снова лёг, закрыл глаза и постарался успокоиться. Осмотрелся: зрение было удивительно чётким и точным. Он видел весь подземный комплекс насквозь, видел лифты, ведущие вниз, толстые стены бункера, стволы шахт, спускающиеся в толщу горы. Видел каждого охранника на каждом этаже. Видел их оружие. А вот и лаборатории, вот медицинский блок. Вот стол, на котором он лежал, пока они… Что делали? Пытали? Или как это назвать?

Где генеральский кабинет? Похоже, вот тут. Оптоволоконные кабели, мощная вентиляционная установка, какие-то хитрые проволочные сетки — наверное, защита от прослушивания. Или защита от кольца? Да, похоже, это центр всех коммуникаций в бункере. Что-то тут не так… Похоже, это тела. Они лежат на полу. Не двигаются. Убиты?…

Владимир увидел лифт, идущий с нижнего уровня. Из лифта вышел человек с пистолетом. Он направлялся в жилой сектор. Человек вёл себя странно — прятался за выступами стен, то и дело останавливался возле дверных проёмов, а на открытых участках наоборот ускорялся. Похоже было, что он хочет подобраться к охране незаметно. Что ещё за напасть?

— Охрана! Охрана! — Владимир снова начал колотить в дверь.

— Чего орёшь? — спросил через дверь охранник.

— Осторожнее! В коридор входит человек, у него пистолет!

— Не стучи. Ложись, тебе надо спать.

И тут в коридоре загремели выстрелы.

Владимир схватился за кольцо: «Ну, что же ты? Ты всегда меня выручала! Вытаскивала из таких мест! Ну, давай же! Слышишь, стреляют. Сейчас они будут здесь. Я стал неудобен. Я узнал много лишнего. Меня убьют. Но я не узнал самого главного, а оно так близко. Я нужен тебе или нет?»

Он снял кольцо и сжал его в кулаке. И тут во всём огромном подземном городе Челябинск-114 погас свет.

* * *

Свет погас не по вине химеры: питание комплекса отключили с земли. В Подозёрск вошла 76-я десантная дивизия из Пскова. Дорогу на Челябинск перекрыли танки. Восточные подходы к посёлку заблокировали курсанты Рязанского высшего военного училища. 106-я дивизия из Тулы высаживалась с вертолётов в горах. На тридцать километров вокруг всё кишело военными. В небе пестрели купола парашютов, гудели винты тяжёлых транспортных самолётов. Колонны машин окружали район. Десантники живой цепью встали по периметру и начали прочёсывать местность. Эхо гремело между скалами хребта Ирендык.

Кладоискатель стал лишним. И огромная страна направила на него стволы.

* * *

Но Владимиру было не до того. Всё его внимание занимал человек с пистолетом в коридоре, ведущем в его комнату. Кто это? Что ему надо? Кладоискатель напрягал глаза: тела убитых охранников, запертая дверь, коридор… И вот теперь ещё неожиданная полная тьма. Нужно немедленно действовать, пока не включилось резервное питание или какой-нибудь там аварийный генератор, ведь есть же у этих вояк решения на случай форс-мажора? Владимир ударил дверь ногой, раз, ещё раз, ещё. Дверь не поддавалась. Человек с пистолетом пошёл на звук ударов. Подошёл вплотную. Ощупывает дверь. Приставил дуло к замку. Тынц, тынц! Два выстрела, похожие из-за глушителя на щелчки.

Система резервного питания наконец включилась. Сначала вспыхнули лампы в нижнем бункере, потом дежурный свет в коридорах около лифтов и в последнюю очередь — освещение жилого блока. Свет моргнул пару раз и вытащил из тьмы комнату, открытую дверь с развороченным замком, Сергея с пистолетом. Больше никого в комнате не было.

* * *

Владимир бежал. Пока не включился свет, нужно успеть оторваться. В жилом блоке прятаться бесполезно. Здесь всё равно найдут. Вниз, в бункер, спускаться тоже нельзя. Там, похоже, прошла небольшая война — кругом неподвижные тела. Выход один — убегать в шахты.

В начале коридора лежал, неловко согнувшись, мёртвый охранник. Владимир перевернул его на спину, стянул с него автомат, размазав кровь по лицу. Голова прострелена… Жутко… Но бояться некогда. Надо бежать!..

Он свернул в коридор, ведущий к проходной. За проходной — ангар с вагонетками, а дальше начинается темнота. Рельсы, стрелки, трансформаторы, лебёдки, установки для подачи воды, металлический хлам под ногами… Как хорошо работают глаза! Несколько метров осталось, и будет совсем темно. Около лица вдруг прошла тёплая волна, что-то надавило на уши, и одновременно из стены брызнул фонтан каменной крошки. Стреляют? Владимир отскочил в сторону, и ещё два выстрела ударили по стене, по месту, где он только что стоял. Где же сволочной предохранитель у этого автомата?!

Он обернулся и дал очередь. Пули застучали по вагонеткам, высекая искры. Пробежал несколько метров, и снова очередь. Дальше, дальше!.. Тут его уже не видно. Последняя очередь назад, не глядя, лишь бы отстали, лишь бы дали дотянуть до великой тьмы. Владимир бросил ненужный автомат. Повернул в коридор, круто уходящий под гору. И пошёл в темноте, восстанавливая дыхание, пытаясь разглядеть, что же там, впереди.

* * *

Теплый майский дождь поливал склоны холмов Южного Урала. Лес уже подёрнулся зелёной дымкой, полезли первые листочки. Было по-настоящему тепло, градусов восемнадцать. После такой длинной, нудной зимы, после снежных заносов, после холодного марта, хмурого апреля — и вдруг сразу, в один день, почти что лето. На пригорках цвела мать-и-мачеха, выбивалась из-под прелой листвы травка. Два бойца 106-й десантной дивизии присели на сырой мшистый камень передохнуть.

— Посмотри, вроде прошёл кто-то к просеке.

— Мерещится. Это дождь полосами идёт.

— Когда, бляха-муха, всё это кончится? Двое суток гоняют по лесу, сволочи! Всё сырое… Жрать хочу, как из пулемёта.

— Не говори ничего про еду. Задолбали… Лови тут хрен знает кого. Давай покурим, что ли.

Бойцы закурили, на минутку расслабились. Рация, поминутно погонявшая приказами, молчала. Только дождь шуршал, да тихонько чирикали неведомые лесные птички.

— Смотри, это уж точно человек.

— Твою мать… Надо вызывать штаб.

— Тихо ты, какое вызывать? Услышит. Приказ был — стрелять сразу.

— Что, будешь в человека палить? А вдруг это лесник?

— Какой, на хрен, лесник? В белой рубашке? Смотри, идёт по просеке. Сейчас в лес зайдёт, и пипец.

— Мать твою в душу! Я никогда ж по людям не стрелял.

— Сиди тихо. Я сам ему вмажу.

Боец снял автомат с предохранителя, лег грудью на камень, прицелился. Стукнул выстрел, один, второй. Человек на просеке упал. Бойцы вскочили и побежали к нему, пригибая головы. Остановились метрах в двадцати.

— Лежит, сука.

— Убил, что ли?

— Хрен поймёт. Давай, штаб вызывай.

Один десантник вытащил из-за пазухи трубку спутниковой связи, начал бубнить в неё позывные. Второй осторожно пошёл вперёд, к телу. Человек лежал на боку, свернувшись калачиком. На нем были потёртые джинсы и светлая рубашка, изрядно мятая, испачканная землёй и кровью. Странный наряд для прогулок по лесу.

— Он точно из-под земли сбежал. Тот самый! Не шевелится вроде.

Боец присел около трупа, потянулся к нему дулом автомата, собираясь перевернуть на спину. И тут труп ожил, откатился в сторону, вытянул перед собой руки. Раздалось «тынц, тынц, тынц». Второй десантник увидел, как падает товарищ, бросил трубку, судорожно вцепился в автомат и дал длинную очередь. Автомат задёргался, ствол повело вверх и вбок, а боец всё палил, пока не опустошил рожок.

Подкрепление подошло быстро, но помогать было уже некому: один десантник лежал на траве и глядел в небо мёртвыми глазами, второй сидел около камня, вцепившись в автомат. Его била дрожь, он бесконечно повторял: «я же никогда… по людям… никогда, мать твою… никогда не стрелял». А в нескольких метрах от них лежал, прошитый очередью, сухопарый мужчина в заляпанной кровью рубашке.

* * *

Владимир слышал выстрелы позади себя. Но оборачиваться не стал — и так всё понял. Оборачиваться было некогда. Вся местность вокруг была заполнена войсками. В сыром низком небе гремели моторы. Мягкую лесную землю рвали на части гусеницы бронированных машин. Радары прощупывали каждый кустик, каждый склон. Цепь автоматчиков шла по просеке. С другой стороны, за небольшим леском, высаживался из вертолётов ещё один отряд. А выше, над всей этой суетой, висели спутники, напичканные сложной аппаратурой, вооружённые мощной оптикой. Куда тут денешься… Прямо перед Владимиром возвышалась скала. Лес у её подножия редел и разбегался в разные стороны, и каменная стена замыкала его путь. Идти больше некуда. По просеке не пройдешь. Через лес нельзя, по нему уже бегут десантники, они будут стрелять без предупреждения.

В каком-то давно прочитанном романе был эпизод — люди убегают от целой армии, спасаются на маленькой моторке, уходят в открытое море. И над ними зависает боевой вертолёт, наводит на них пушку. Один из людей ложится на носу лодки, раскинув руки крестом, и отводит снаряд в сторону. Владимир мог бы лечь крестом. Но не верил в предрассудки, даже сейчас, на самом краю — всё равно не верил. И дед-священник не возник в памяти, не позвал, не осенил… Только она, вот эта странная зверюга на кольце, только она и помогает. Стоит на секунду забыться — и видишь сон, она приходит и ведёт.

Стоп. Ему недавно снился сон, и там всё это было — подземные галереи, просека, лес, каменная стена. И химера пошла прямо на скалу и буквально растворилась между камнями. Ерунда, конечно. Подумаешь, сон. Одно дело сны, а другое дело — идти под пули. Владимир остановился на самом краю леса. Прикинул — до скалы метров сто. Сто раз успеют убить. Как не хочется умирать! Хотя… До тёплого вольного дождичка дотянул всё же. Лесным воздухом подышал. Может, и пора… Владимир вышел из-под ёлок и двинулся к скале, не пригибаясь и не прячась.

— «Ромашка», я «Клён». Видим объект. Идет к сопке.

— «Клён», вас понял. Объект виден на радарах. Возьмите на прицел. Без команды не стрелять.

— Коммандер, репорт. Хи он зе скрин.

— Ван минит, вейт.

— Команданте, ушде поэде диспарар?

— Дженерале, пронта а скаттаре!

— Шиссен ауф майн коммандо!

— Команданте, вемос ля мета!

— «Ромашка», я «Клён». Он возле стены. Смотрит по сторонам. Жду команды.

— Сирей кан ва, ватаси тачи ва! О санси сите кудасай!

— Препараре! Аттенционе!

— Файр!

Владимир не слышал выстрелов, не видел, как осыпались камни, как треснула сзади скала, скрывая его от огня. Он вошёл в стену, протиснулся в незаметную узкую щель. Мокрые камни грубо шаркали по лицу, но он терпел. Знал, что она здесь. Она позвала его и показала путь. Сейчас… Тут совсем близко. Проход стал чуть шире, и он пошёл уже не боком, а прямо. Неба почти не было видно — узкая причудливая трещина в скале изгибалась и вела внутрь, в сердце горы. Неожиданно ход стал низким, Владимир встал на четвереньки, а потом пополз на животе. Дальше и дальше… Показалась небольшая полость. Он сел, прислонился к тёплому камню, вытянул ноги, отдышался. Просматривать скалу насквозь не стал. Ни к чему. Теперь уже не собьёшься.

Снова узкий тёмный ход. Полная темнота, тишина. Глубже, глубже… Наконец открылась довольно большая пещера, пустая и гулкая. В центре стояла каменная фигура. Владимир начал ощупывать её в темноте и постепенно узнавал очертания — голова льва, хвост змеи.

— Ну что же, здравствуй. Давай показывай, что тут для меня оставлено, — сказал Владимир.

И фигура начала поворачиваться. Сначала мелькнул свет, потом опять пропал, а потом вдруг начался вчерашний сон: огромная чёрная пустота, белые точки звёзд, из пустоты выплывает земной шар, заслоняет собой всё. И Владимир видит всю планету со всеми её тайнами. Пыльные тайники в египетских пирамидах. Могилу Александра Македонского на самом краю Балкан. Менору в огромном сейфе. Развалины городов Атлантиды. Глубины Байкала. Военную базу, напичканную снарядами, подо льдами Гренландии. И людей видит. Вот пожилая женщина с удивительно знакомым лицом склонилась к маленькой табличке на кладбище. На табличке простая надпись: «Яфа Кассель, 1983–2011». А вот профессор Шаповалов сидит в своем кафе, перед ним чашка кофе и круассан. Отпустили старика… Конечно, сейчас не до него. А вот ещё одна женщина, стоит на пороге дома, положив ладонь на живот. Небольшой такой животик, но уже круглый, и в нём, в теплой нежной глубине, ещё одна женщина, совсем крошка, и на малюсеньком плечике видна родинка в форме семёрки…

А вот и Химера. Она облетает землю по кругу, и снижается, и тонет в толще облаков в центре самого большого континента. Она должна оставить людям подсказки, без которых им не выжить.

* * *

Человек вышел из леса, не оглядываясь, не прячась, подошёл к каменной стене, на секунду остановился. Запрокинул голову, подставил лицо тёплому майскому дождю. И вдруг пропал. Его перестали видеть радары, бинокли, ноктовизоры, мощные объективы спутников-шпионов. Тысячи военных, сотни учёных, прильнувшие к окулярам, уставившиеся в экран, потеряли его. Команда стрелять опоздала, и огонь грянул в пустоту.

Над горой кружили вертолёты. Локаторы крутились. Радары залпами выпускали ультразвук, сканируя каждый сантиметр. Отряды десантников ходили вдоль стены, снова и снова натыкаясь лишь на камень. Взбешённые генералы грозно кричали в телефонные трубки. Разведки беспомощно разводили руками — пустота. Его нет. Ничего нет. Стена…

А потом одновременно ожили все рации, мобильные телефоны, трансмиттеры, мониторы слежения, экраны радаров. На всех частотах, по всей земле. Вызов! Миллиарды людей взяли трубки, повернулись к телевизорам, прильнули к экранам компьютеров. Пошла рябь, раздался треск, что-то защёлкало, зашуршало. И все услышали русскую речь:

— Говорит Владимир Калинин. Послушайте. Я нашёл.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Оглавление

Глава 1. ИСПАНСКИЕ ОСЬМУШКИ

Глава 2. МЕНОРА

Глава 3. ЧЕРЕЗ ЗЕМЛЮ НЕНАЗВАННУЮ

Глава 4. АРГУМЕНТ ХИМЕРЫ X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?