«Старинная игрушка»

Тело прикопали неглубоко: кому ж охота ради случайного чужого бродяги стараться. Могилу накрыли дёрном, чтобы в глаза не бросалась и ненужных мыслей не пробуждала. Молодёжь вопросительно уставилась мне в глаза, с надеждой, что Старший отпустит их по завершении дела.

— Ли и Фарид пойдут к Пальцу. Заберётесь на скалу, оглядитесь там вокруг. До вечера смотреть по сторонам будете. Остальные могут идти в деревню, — мои слова молодёжь встретила восторженно, исключая, пожалуй, Ли.

Норовистый он парень, этот узкоглазый крепыш с выдающейся вперед нижней челюстью. Детовод обещал, что трое из четырех сыновей его отца станут либо Видящими, либо Слышащими, но, предупреждал, они могут оказаться и бродяжками. А Тасима, мать Ли, родила только одного здорового сына, этого самого Ли. Вроде он и Слышаший, но к дару своему относится без должного бережения. Зато самовольства в нем слишком много. Такие либо бродить уходят, либо, перебесившись, в свое время Старшими становятся. Вот пусть к ответственности с юных лет и приучается.

Ли ничем не показал недовольства, лишь спросил, взять ли с собой самострел. Я пожал плечами — сам решай, не ребенок. Бродяжки редко бывают опасны, но самострел на краю наших земель иногда необходим. Так вот: как только он взял оружие, я почувствовал его радость. Для простого юноши — дело правильное, но для Слышащего такие чувства несколько необычны. Надо, пожалуй, будет побеседовать с Тасимой, да и с отцом Ли. Беспокоит меня этот юноша. И даже не знаю, чем больше: тем, что может уйти, или тем, что может остаться.

Пройдя по опушке выпаса, мимо мальчишек, присматривавших за пасущимся на траве молочным скотом, я вышел к реке, где меня ждала лодка.

— Старший Олекса, куда править? — гребец, сухоногий Чожан, старался угодить мне, сильными руками ворочая весла.

— К большому причалу… — я сосредоточился на образе Старшего Сергия и открыл для него сознание.