«Цвет невидимки»

Поклонники сериала «Секретные материалы»!

Вы считаете, что мир сверхъестественного и мир обычный пересекаются только в Америке? Вы полагаете, что Фокc Молдер и Дана Скалли — единственные специальные агенты, чья профессия — расследование паранормальных преступлений? Вы ошибаетесь!

Это — российские «Секретные материалы». Российские хроники загадочного, непознанного. Потому что и в нашей стране ежедневно, ежесекундно происходят преступления, далеко выходящие за грань обыденного, привычного. И тогда начинается работа НАШИХ «специалистов по необъяснимому». ДРУГИЕ ситуации, ДРУГИЕ персонажи, и только истина — по-прежнему где-то там. Зато НЕВЕРОЯТНОЕ — РЯДОМ.

Все события, персонажи, военные и гражданские ведомства и структуры вымышлены.

Полковнику Кирьякову от

подполковника Игонина

Докладная

Довожу до вашего сведения, что при транспортировке археологических находок особой ценности были похищены два ящика с образцами. Один — со скелетом человека или гуманоида. Второй — с тремя шарами «Нга Нгуен». Наш коллега из Хошимина доктор Ван назвал их «крайне опасными и непредсказуемыми». Точных аналогов для перевода на русский не существует. Майор Андреев и я решили остановиться на данном толковании смысла слов. Шары были извлечены из четырех подземных гробниц. Этим погребениям, по самым предварительным прикидкам, более восьми тысяч лет. До настоящего момента извлечь шары «Нга Нгуен» в неповрежденном виде не удавалось никому. Помощь в работе нам оказал капитан спецназа (фамилии своей он не назвал), которого прислал знакомый вам Полковник ГРУ. В первом погребении шар взорвался, в остальных трех капитан устранил хитроумные устройства, разбивающие шары в момент подъема могильной плиты. Доктор Ван неохотно согласился с нашим предположением, что шары имеют аналогию с лампадами из гробниц Египта, Индии и Китая. И особо отметил, что возраст и мощь лампад не сравнимы с шарами «Нга Нгуен». Доктор Ван особо подчеркнул два слова — Возраст и Мощь. По его мнению, в шарах заключена сила тысячи воинов. Погребения, на первый взгляд, как раз и напоминали массовые захоронения. С такой трактовкой доктор Ван категорически не согласился. В качестве доказательства он рассказал нам легенду, согласно которой воины могли на сотни лет прятать от врагов души и физическую силу внутрь шара. Служитель культа впадал в состояние, аналогичное анабиозу. Через значительный промежуток времени он мог вернуть к жизни сначала себя, а затем оживить и воинов. Нарушить целостность погребений и убить воинов могло лишь «дыхание дракона». Что это значит — доктор Ван объяснить нам не смог. Поэтому вместе с шарами мы взяли из погребений образцы почвы и костной пыли.

Скелет гуманоида мы изучили и считаем, что это банальная мутация на генетическом уровне, то есть уродство. Доктор Ван на вопросы о скелете, кроме слов о некой «ментальной» взаимосвязи с погребениями, вразумительного ответа не дал. Мы относим это на счет языкового непонимания. По нашему мнению, скелет не представляет такого же интереса, как другие находки. Точный возраст скелета можно будет определить лишь с использованием специальной аппаратуры. Допускаю, что он был подхоронен в более поздний период. Считаем совершенно необходимым немедленно приступить к поиску таинственных шаров, поскольку они могут представлять ценность не только археологического, но и военно-технологического характера. Вьетнамские ученые, даже «гражданские», редко ошибаются в оценке мощи любого потенциально возможного оружия.

Судя по всему, ящики были украдены в Ташкенте во время посадки и дозаправки самолета 18 мая 1979 г. Отсутствие ящиков обнаружили в Москве, но не сразу, а лишь 21 мая.

Прошу на расследование кражи направить лучших специалистов из военной разведки.

Подполковник Игонин, подразделение армейской археологии. Азиатский регион.

Генерал-майору Кирьякову

Срочно

Написано от руки в одном экземпляре

Докладная

14 февраля 199_ г.,

19:00 по местному времени

Довожу до Вашего сведения, что нами был взят под наблюдение объект под условным кодом «Об ООХ».

Описание «Об ООХ»: рост примерно 180 см, крепкого телосложения, короткая стрижка, волосы темные, судя по всему крашеные, возраст 40–60 лет. Документы на Слепцова Г. П. (паспортные данные прилагаются).

Прилетел в Ташкент вечерним рейсом из Киева и провел в городе 28 часов. За это время встретился с бывшим начальником таможни и бывшим директором службы военного досмотра, проживавшими на территории военного городка. Заключения судмедэксперта о причине наступления смерти обоих прилагаются. Мы дважды выходили на след «Об ООХ». В обоих случаях он легко ушел от наблюдения. Сразу после полуночи группой из десяти человек, которой руководил «Об ООХ», был захвачен военно-транспортный самолет, взявший курс на Душанбе. Мы связались с начальником военного аэродрома Душанбе, но ни помощи, ни минимальных сведений не получили. В 15:30 из Душанбе пришло сообщение от нашего человека, что похищенный самолет действительно садился для заправки, а затем, взяв на борт еще десятерых, взял курс на Афганистан.

Не сомневаюсь, вам понятно, о ком идет речь. Считаю маневр ложным, поскольку «Об ООХ» объявлен властями Афганистана военным преступником.

Подпись неразборчива

1

20 марта, 18:00

Темноволосый, крепко сложенный мужчина в дорогом итальянском костюме сидел за столиком ресторана в центре Москвы. Он любил это место и двадцать, и тридцать лет назад. Сейчас оно нравилось ему еще больше, чем прежде. Официант уже принял заказ; в ожидании ужина мужчина чуть расслабился, о чем невозможно было догадаться, глядя на его волевое лицо и упрямый подбородок: то, что происходило у него внутри, никогда не отражалось на лице. Он чуть прикрыл веки и вновь начал вспоминать. Он часто предавался воспоминаниям, когда ожидал праздника «вкуса и запаха». К остальной штатской жизни он привык, но кулинарные ее изыски не давали ему покоя.

Когда это произошло с ним? Совсем недавно, в октябре прошлого года. «Приговоренный к пожизненному заключению вышел на свободу…»

Темнота, когда он лежал, не покидала его. Да он и сам ложился, чувствуя, что она вот-вот накинется, поэтому плевать на нее хотел. Ему не было скучно подолгу лежать в темноте и одиночестве: он мысленно репил задачи, которые формулировал для себя, и не всегда с уверенностью мог сказать открыты глаза или закрыты. Время суток — день-ночь — значения для него не имело, хотя легко определялось по шуму за окном.

Ко всему можно привыкнуть. И он давным-давно привык.

После укола зрение вернется. Глаза, как у слепого котенка, раскроются, он переберется на кухню и сможет поговорить с сестрой, пока та готовит ему поесть. Потом он побреется и, как только вновь останется один на несколько часов, засядет возле окна.

Окно оставалось единственным визуальным тренажером, сил спуститься по лестнице не хватило бы даже на одну-единственную попытку. Реален был лишь один вариант — вниз головой с балкона. Но этого никогда не произойдет. Он не позволит себе даже секундной слабости. Сейчас, как никогда прежде, он силен духом, а мышечная слабость, при желании и умении, быстро устраняется. Но пока, даже в те часы, когда возвращался в трехмерный мир квартиры, он был не в состоянии выполнить пары элементарных гимнастических упражнений.

Тело вторично, главное — мозг, который, как это ни странно, работал с каждым днем все лучше. И зрение стало настолько острым, что он, будто сидящий у окна снайпер, изучил со своего двенадцатого этажа все потенциальные «цели» в радиусе до двух километров. Дом стоял на холме, так что город расстилался перед ним как на ладони. Он знал каждого человека на каждой улице и в каждом окне; с первого выстрела мог бы положить любого. Он видел, как люди спят, едят, одеваются. Он видел, как играют дети, как старики забивают «козла», как прикуривает в кустах дилетант, абсолютно неграмотно заложивший бомбу, из-за чего «цель» осталась вне зоны поражения, а погибли посторонние люди. Он видел этих людей раньше, но жалости к ним не испытывал, ведь и сам использовал их, как живые мишени.

За последний год он научился отлично видеть «цель» даже в сумерках. Это новое качество было просто бесценным, и он подолгу оттачивал его, изучая сквозь тонкие шторы татуировки на телах любовников и формы сосков у любовниц. Он не подглядывал за процессом ввода-вывода, поскольку секс, в столь ужасающем состоянии собственной плоти, его не интересовал. Когда-то он старался не пропустить мимо ни одной юбки. Ничего, он еще свое возьмет. В этом нет сомнений. Будет еще и на его улице праздник.

Когда стемнеет окончательно, он переберется к телевизору. Если не смотреть телевизор, слепота придет лишь на рассвете, если смотреть — часа через два-три. Он выбирал для себя последнее, чтобы быть в курсе всех событий. Можно слушать радио, но он старался запоминать не только голоса, но и лица. Раньше и он являлся частью жизни по ту сторону экрана, был способен влиять на «что-там-у-них-происходит». Теперь, на взгляд со стороны, он — старик, еле передвигающийся по квартире.

Он даже придумал название для своего недуга, исходя из слов «больной», «глухой» и «слепой». Он не считал себя слепым, поэтому дал себе кличку «Темной». В своих ночных приключениях он именно так и обращался к себе: «Майор Темной, вам поручено захватить президентский дворец в Тайбодже! И принести из подвалов все сокровища!» Игра помогала скоротать время и преодолеть стресс.

Сколько лет он уже в заточении? Двенадцать? На что оставалось бы надеяться любому другому на его месте? Скорее всего, только на чудо. Что заставляло бы тянуть лямку какого-нибудь нытика? Только ожидание ежедневного укола, аналогичного побудочной дозе водки, которую опрокидывает в себя дрожащей рукой давно опустившийся человек. Нет, его ежедневное возвращение в мир света не являлось этим ублюдочным глотком Никаких соломинок — он не утопающий! Он имеет цель, хочет понять, что с ним произошло, кто поставил этот скотский опыт, превративший его в инвалида. Он догадывался, чья это работа. Но чего стоит сейчас его догадка?!

Он надеялся, нет — рассчитывал на чудо, которое поставит его на ноги. Чудеса справедливости, как он считал, случаются всегда. И когда он вернет себя прежнего — вытрясет правду. Это он умеет. На этом свете он ничего другого не умеет лучше, чем вытрясать правду. Из кого угодно. Не было еще человека, который бы не ответил на его вопрос. «Майор Темной, выясните у пленного, где они спрятали то, что мы ищем!» — «Я уже выяснил, товарищ генерал! Я уже сбегал туда, пролез сквозь игольное ушко и все принес. Можете пересчитать!» «Тогда проследуйте для получения очередного укола!»

Укола заставляло ждать ежесекундно зудящее внутри чувство мести. И он ждал, когда придет сестра и сделает укол. Спасибо ей за то, что не бросила, что ходит каждый день и делает уколы, покупает лекарство, шприцы. Деньги у нее есть. Вернее, это бывшие его деньги, которые он получил за два десятка вылазок в страны Азии, всякие Тутбоджи, Тамбоджи и Хренбоджи. Ему всегда хорошо платили. И за работу, и за то, что молчал о работе, когда остальные начинали рассказывать. Его дважды ловили и пытали. Пытали по-настоящему. Первый раз свои, чтобы проверить, начто способен. Второй раз — хренбоджийцы. И оба раза он убегал, круша вокруг себя всех и вся.

Теперь, которое длится долгие годы, деньги ему нужны не были, и он отдал их сестре. Пусть сама распоряжается…

Ключи приятно «зазвонили», будто колокола, и дверь открылась. Сестра повесила пальто, включила в комнате, где стояла кровать, бактерицидную лампу, прошла в ванную и тщательно вымыла руки. Затем достала из шкафчика на кухне одноразовые шприцы, вернулась в комнату и, забыв выключить лампу, села прямо на кровать. В этом было нечто необычное, ведь Лиза, свято веря в стерильность, нормы которой соблюдала смешным для него — образом, первым делом садилась на стул возле кровати и делала укол. Он уже подготовился: закатал рукав и подложил под локоть кулак. Сестра продолжала сидеть тихо, как мышка. Они выработали за долгие годы некое негласное правило — не начинать разговор до укола; сегодня он не выдержал непонятного тягостного молчания и спросил:

— В чем дело? В аптеке кончился пуларин? Или у нас деньги?

— Деньги есть. И лекарство в аптеках не кончилось. Но я сегодня принесла другой препарат. Совершенно новый. Одна знакомая из смежной лаборатории привезла из Германии. Ездила в командировку и закупила как бы для работы, а на самом деле — для своей матери. Но лечащий врач запретил. Сказал, что препарат, судя по аннотации, слишком сильный и он не возьмет на себя ответственность…

— Для старухи, но не для меня! — перебил он сестру. — Давай-ка испробуем на мне! — Что-то екнуло в груди — он был готов ставить на себе любые опыты.

— Я тоже об этом подумала. И даже принесла ампулу. Но что, если…

— Никаких если! Давай попробуем! Думаешь, мне не надоело валяться здесь день и ночь?

— К тому же препарат — не совсем лекарство, а скорее реактив для биохимических анализов, — продолжала сестра, проигнорировав его вопрос.

— Очень ты умные слова говоришь. Мне наплевать, для кого предназначен этот ваш химикат — для змей, кенгуру, устриц или микробов. Мне вон туда ужас как хочется! — Он выразительно указал на окно, а затем не менее выразительно похлопал ладонью по сгибу левой руки, куда следовало сделать укол.

— Ладно, — вздохнула сестра. — Но давай для первого раза хотя бы не всю ампулу. Точную дозу мы не знаем. Да и не вводили его прежде. Мало ли какие аллергические…

— Я не грудной ребенок, и у меня не возникло аллергии даже во Вьетнаме на о-вэ.

— Ты мне зубы не заговаривай своим Вьетнамом. Небось болтался по борделям, вот и подцепил какую-то гадость…

Она часто повторяла это обвинение, но он никак не реагировал, лишь улыбался в ответ. Сегодня наконец-то спросил:

— А почему ты так решила?

— Ты из того типа мужчин, по которым женщины просто сохнут, — призналась она. — И не говори, будто сам об этом не знал!

— Не знал, да еще и забыл, — шутливо ответил он, вспоминая уютные вьетнамские бордели…

…Спорить и оправдываться было бесполезно, ведь в таком плачевном состоянии сам себе он укола в вену сделать не мог. Дозировку, если, тьфу-тьфу-тьфу, препарат стоящий, действительно придется подбирать экспериментальным путем.

— Ампула на сколько? — спросил он, поскольку про ампулы и таблетки знал достаточно много. Чего только не приходилось себе колоть в бедро прямо через одежду, чтобы не чувствовать боль или усталость, когда требовалось безостановочно идти по джунглям несколько дней подряд.

— На пять, — ответила Лиза.

— Тогда давай начинать с одного кубика, — предложил он, поскольку не рассчитывал, что любой другой вариант пройдет.

Сестра, как он и предполагал, согласилась без дальнейших споров.

Первое ощущение после укола было ужасным — по вене пустили не лекарство, а расплавленное железо. Он не закричал только потому, что умел сдерживать крик в любой ситуации. Неожиданную боль он тоже умел сдерживать, но о ее появлении следовало знать заранее, так легче с ней бороться. Когда боль уже обволокла тебя, ее значительно труднее отогнать.

Минут через пять после укола огонь наполнил все его тело — от пальцев ног и до мочек ушей. Вот тогда-то он решился открыть глаза и невольно застонал. Но на сей раз не от боли, а от восторга. Светлый мир ударил утраченной полнотой красок, а в носу неистово «зачесались» давно забытые запахи. С кухни потянуло домашними котлетами!..

Оказалось, он о многом забыл уже очень и очень давно. И вот теперь что-то новое и неведомое поднялось перед ним, и он вскочил на ноги, будто катапультировался с кровати. Сестра отшатнулась к стене, когда он инстинктивно выполнил несколько резких движений, выбив при этом дверь, но уже в следующий миг повалился обратно на кровать, поскольку сил и дыхалки хватило на несколько секунд.

…Он открыл глаза, когда стол был полон, официант стоял с бутылкой терпкого «Мукузани», а мимо во второй раз проходила дама, способная усилить ощущения от трапезы и провести с ним несколько часов на чистых простынях.

— Поставьте второй прибор, — попросил он, — и пусть она присоединится.

— Нет ничего проще, — с улыбкой ответил официант.

2

31 марта, 22:30

«Все было рассчитано до секунды…»

Вот только расчет делался наспех. В этот серо-грязный вечер Ализа и Сергей не могли бросить Игоря, пусть тот и ввязался не в свое дело. И хотя «вводную» они получили из рук полковника, разрешение на операцию было дано лишь в устной форме. Что означало — в случае прокола Игорю и сотоварищам, как иронично называл их группу полковник Гарлин, предстоит выпутываться самостоятельно.

Несколько следующих минут Сергей смотрел по сторонам, как будто надеялся, что погода неожиданно изменится. Бесполезно — лучше не крутить головой, чтобы не растрепать «есенинский» чубчик, а следить за дорогой: вечеру на их работу наплевать, он останется таким же серым и невероятно грязным. Стемнеет рано; снега уже нет, а небо затянуто тучами, поэтому до наступления сумерек стоит остановиться и надеть линзы ночного видения. А насчет «наспех», напомнил себе Сергей, — это все отговорки, ведь работать чаще всего приходится «с листа», импровизируя по ходу дела.

Ализа сидела рядом, закинув ноги на «торпеду», и делала вид, что спит. Хотя с нее станется, она может и в таком положении заснуть. Она была спокойна, зато нервничал Сергей. У них так всегда: если один спокоен, то другой дергается. И наоборот.

Сценарий предстоящего читался спокойно. Небольшая роль Сергея после пары-тройки грубых фраз закончится красочным падением с парой пуль в бронежилете; Ализу актером в этот вечер вообще не назовешь, скорее уж суфлером — она спровоцирует перестрелку, когда найдет точку, чтобы не было понятно — кто и откуда стреляет. Так что работа как работа — ерунда, сели — поехали.

Ализа повернулась и открыла глаза — как раз вовремя, ей тоже следует надеть линзы. Внешность можно не менять, оставаясь собой, — чуть раскосые глаза, тонкая ниточка бровей, чуть выпирающие скулы и черные как смоль, коротко подстриженные волосы. Сегодня ей, кроме черной шапочки, ничего и не надо — не на людях работает.

Ровно в половине одиннадцатого Сергей вкатил старый бежевый «опель-рекорд» на Тумкову горку, как прозвали ее «чуки», и прижал к обочине. Место это находилось в нескольких километрах от Питера и считалось стопроцентно надежным. Менты и омоновцы сюда не совались, поскольку информация, которую здесь получали те же «органы», стоила того, чтобы «гараж» оставался неприкосновенной зоной. Дорога, если ехать дальше, обрывалась в километре от горки — ржавые трубы, битый кирпич и прочая строительная чепуха. Десять лет прошло с начала строительства дороги; никто не помнил, кому она понадобилась, но именно в глупом появлении заключалась вся прелесть ее существования. Щербатый асфальт, ямы с водой, распиленные стволы берез, — чурбаки постоянно появлялись на дороге, и их приходилось раскатывать по обочинам…

В старом ангаре, который все называли «гаражом», проходили предварительные переговоры, а затем подписывались, кровью или водкой, окончательные договоренности. За полкилометра до горки дорога разветвлялась на асфальт и цивильный подъезд столетнюю, или еще старше, покрытую камнем мостовую. С обочины — от «опеля» и до гаража — тянулись доски почерневшей лестницы. Нормальные люди старались подъезжать по «мощенке».

Сергей и Ализа сидели и ждали, когда клиенты свернут. С места, где они припарковались, ничего не было видно. Зато все прекрасно слышно. Ализа откинулась на спинку сиденья, не глядя достала пакет и занялась планомерным уничтожением яблок. Сергей вытащил пачку сигарет и пока выкурил пару, она тоже прикончила пару — но не штук, а килограммов.

Вдалеке, с интервалом в тридцать секунд, проехали две машины. По звуку моторов — джип «чуков» и микроавтобус «геков». К их гулу вскоре примешался звук еще одного двигателя. В первых двух машинах его слышать не могли, хорошая акустика имелась только на горке.

Сергей приоткрыл дверь, прислушался, вопросительно посмотрел на Ализу: чужая машина ехала теперь в их сторону. Да, хорошее место, чтобы слушать, но ничего отсюда не видно до самого последнего момента, поскольку дорога делала в овраге изгиб, а затем резко поднималась вверх. Вот и машина — едет километров шестьдесят, включив ближний свет. Можно предположить только одно — за рулем сбившийся с дороги пьяный водитель. Увидел, как сворачивал микроавтобус, а теперь и сам запутался.

Въехав на горку, водитель включил дальний свет и ослепил Сергея и Ализу. Они разыграли сцену «влюбленная парочка»: Сергей обнял Ализу за плечи, а она опрокинулась на него, прикрыв пистолет пустым пакетом и внимательно глядя в зеркало заднего вида.

«Жигуль» въехал на холм, газанул, резко вильнул влево и впилился в зад «опеля».

Ализа и Сергей пристегнуты не были, но пока они выскакивали из «опеля», потирая ушибленные места, водитель «Жигулей», какой-то парень лет четырнадцати-пятнадцати, в шлеме и с доской для скейтборда, оттолкнулся пару раз и помчался вниз, изящно объезжая в темноте рытвины. К его шлему, как у шахтера, крепился мощный фонарь. Сергей бросился к «жигулю», дернул за ручку дверь водителя — закрыта; он разбил рукояткой пистолета стекло, просунул руку и выдрал с мясом провода. Дальний свет отключился вместе с сиреной. Ализа внимательно следила за парнем. Через несколько секунд тот свернул в овраге направо и исчез. Ализа опустила пистолет и растерянно посмотрела на Сергея.

Происшедшее было лишено всякого смысла.

— Жалеешь, что не выстрелила?

— Ей лет тринадцать. — Ализа покачала головой и принялась осматривать «жигуль».

— А мне показалось, это был парень.

Ализа молча пожала плечами, спор не имел принципиального значения. А вот «жигуль» ставил массу вопросов, на которые не имелось ответов, поскольку был не простым, а гаишным.

— Ты что-нибудь понимаешь? — тихо спросил Сергей, закуривая.

Ализа покачала головой и поинтересовалась:

— Времени сколько?

Сергей посмотрел на часы и тоже покачал головой.

— Опаздываем на пару минут.

— Ничего не меняем?

— А что можно изменить, когда на связи только ты да я? Сергей щелчком запустил недокуренную сигарету вслед умчавшемуся в сумрак скейтбордисту и шепотом спросил в микрофон: Давай собираться? Мне как-то не по себе.

— Думаешь, в гараже могли что-то слышать? — так же тихо ответила Ализа.

Сергей ничего не ответил, в душе надеясь на лучшее. Но большой палец показал — слышно было отлично. Они достали из-под заднего сиденья остальное снаряжение и через минуту, бесшумно взбежав по скользкой деревянной лестнице, замерли, прижавшись к стене длинного узкого строения. Вблизи оно производило еще более отвратительное впечатление, чем издали, серый щербатый фундамент из кирпича, ржавые листы металла, едва удерживающиеся на перекошенной крыше, к которой возле самого угла тянется ржавая лестница. Вагонка со стен была ободрана несколько лет назад и унесена вместе с оконными рамами.

Ализа потянула Сергея за куртку — ржавый оконный проем прямо над их головами наполнился светом. Сергей подставил Ализе плечо, она попробовала на прочность остатки лестницы, покачала головой: отсюда стрелять не получится.

Она опустилась на колено, достала из рюкзака очки — прицел ночного видения, осмотрела площадку возле запасного выхода, заросли голых кустов на противоположной стороне. Потом сообщила Сергею знаками: семьдесят метров до микроавтобуса «геков», там водитель и пассажир.

Ализа сдвинула прицел на лоб и уставилась в землю. Сергей присел рядом — возле стены лежали некие металлические части, выкрашенные черным лаком. В отличие от всего вокруг, ржавого и ободранного, они выглядели абсолютно новыми. Было в них нечто подозрительное, но изучать было некогда, поэтому Сергей потянул Ализу за собой. Они резво двинулись вдоль уродливой стены к центральному входу. Ноги в шипованных кроссовках не скользили на мокрой тропинке, в считанных сантиметрах от которой начинался темный, усыпанный истлевшими листьями овраг. Тропинка вывела на большую площадку; щербатые бетонные плиты заливало настоящее озеро. Двери были приоткрыты и едва держались на проржавевших петлях. Сергей огляделся и пошел по мосткам к следующему углу гаража, осторожно высунул нос.

Метрах в тридцати, прямо посреди небольшого холма, стоял джип «тойота». Водитель безмятежно отдыхал на руле, подложив под голову скрещенные руки. Несомненно, это машина «чуков». С некоторых пор они перестали трезво оценивать ситуацию, считая, что на Тумковой горке им и море по колено.

В двухэтажном гараже пахло свежим дерьмом. Невозможно было подумать, что здесь место встречи двух заинтересованных сторон. Все напоминало испорченный мужской сортир во время чемпионских матчей «Зенита», когда «конскому яблоку» упасть негде.

Сергей фыркнул и предложил Ализе заходить первой. Сегодня вечером прикрывал он. Она поправила шапочку, переключила линзы на другой диапазон и покачала головой, недвусмысленно указывая на пол. Дерьмо на подошве кроссовки страшнее пули в спину.

Сергей вновь фыркнул: спорить бесполезно, да и некогда. Торг внутри наверняка заканчивается, а их просили появиться в середине спектакля. Гордону, который плотно работал с «геками» почти целый год, было необходимо выслуживаться, поэтому Игорь, а за ним и сотоварищи согласились помочь — устроить в свободное от работы время небольшой цирк со стрельбой.

Сергей протянул Ализе складной карабин и потянул на себя ржавую дверь, стараясь создать как можно больше шума. Затем двинулся внутрь гаража, издавая невероятно противный звук, он умел петь так, что у кошек шерсть вставала дыбом.

— Кузьма, прекрати! — донесся сердитый окрик Игоря.

И Сергей прекратил, увидев краем глаза, как метнулась сбоку тень, — наверное, это и был Кузьма. Донесся легкий удивленный вздох, и Сергей отчетливо различил, как похожий на мешок с костями Кузьма рухнул на пол. Пнув его еще раз, Ализа последовала за Сергеем. В шаге от света она рванулась вправо и залегла где-то между ящиками.

Сергей с помощью зеркальца осмотрел место переговоров и решил подождать: «чуки» пересчитывали деньги и только готовились передать «гекам» товар. Бородатый предводитель «чуков» открыл спортивную сумку и из кучи тряпья извлек пакет, внутри которого что-то светилось.

— Дай-ка на него посмотреть, — сказал коротко стриженый «гек».

Бородатый «чук» усмехнулся и вынул из пакета шар размером с небольшую дыню.

— Нравится?

— Заказчику должно нравиться, а мне просто любопытно, заметил «гек».

Бородатый протянул ему шар.

— Блин! Он не только светится. Он какой-то теплый.

Сергей покачал головой: игрушка привела бородача и стриженого в такой восторг, что они забыли о том, как следует разговаривать друг с другом.

Стриженый продолжал держать шар.

— Блин! А куда мне его поставить?

— С сумкой отдам, — рассмеялся бородач. — Ему в ней нравится.

«Я накрываю группу справа, Гордон удачно стоит, никого не заслоняет», — сообщила Ализа.

«Но сначала бородатому в колено, Игорь слишком открыт», одними губами ответил Сергей.

«Поймала», — отозвалась Ализа и отчетливо засопела, прицеливаясь.

Она никогда не задавалась вопросом: ради чего? Если Сергей сказал «стрелять», она будет стрелять…

Сергей досчитал до десяти, вывалился на открытое место, улыбнулся двум группам по три хмурые рожи в каждой и сообщил:

— Господа, Эдуарду такое не понравится. На его территории и без его ведома… — Он намеренно провоцировал собравшихся на скандал, сказав «его территория». — Или я не прав?

— Да пошел бы твой Эдуард куда подальше! — вскинулся бородатый здоровяк. Он оказался такого же, как и Игорь, роста; Игорь теперь стоял у стены, чуть позади бородача. — А чего же сам не пришел? Твой Эдуард — ссыкун, а Тумковка — наша.

— Значит, до него прогуляться не хочешь. Тогда, без лишних слов, отстегни десять процентов. Порядок есть порядок, напомнил Сергей, рассматривая светящийся шар, как лампу из янтарной комнаты. — Футбольными мячами торгуете?

— Забирай от греха подальше, не нравится мне этот козел. — Бородатый протянул сумку тощему предводителю «геков».

Тот взял, поставил на стол и положил в нее шар, который по-прежнему продолжал светиться.

— Приятно было иметь дело! — Он кивнул на два кейса с деньгами и что-то тихо промямлил.

Сергей мгновенно дал Ализе команду стрелять, и уже в следующее мгновение бородатый схватился обеими руками за левое бедро. Он даже внутренне не проникся резкой болью, с ужасом наблюдая, как светящийся шар в сумке стриженого брызнул в разные стороны тысячью то ли осколков, то ли фонтанов.

А затем стало темно. Продолжали гореть лишь три свечи на столе. Игорь, увидев кровь под руками бородача, выкрикнул:

— Ну вы, гвандоны! — и выстрелил в правое плечо стриженого, которого Гордон уже бросился прикрывать телом.

Стриженый попытался выхватить пистолет левой, но Гордон, как и положено телохранителю, повалил предводителя за ящики. Игорь последовал его примеру и повалил бородача, а две пули от стоявшего за Гордоном «гека» достались третьему «чуку». Тот замер, глаза его стали пустыми, сначала он выронил пистолет, а затем и завалился под стол. Стрелявший начал было обходить вокруг стола, но Ализа дала еще два выстрела, теперь на поражение. «Гек» захрипел и рухнул на пол, опрокинув стол.

Итак, пешки с обеих сторон были съедены. Гордон и Игорь высунулись из-за ящиков и немного постреляли — сначала друг в друга, потом в Сергея, который громко вскрикнул и красочно повалился на спину. Когда Игорь поволок бородатого «чука» по проходу, Гордон выстрелил вслед, и бородатый дернул правой окровавленной ладонью. Игорь выругался и плюхнулся на пол вместе с бородатым. Тем временем Гордон подхватил стриженого и потащил к запасному выходу.

Игорь встал на колени и начал поднимать бородатого.

— Кузьма! — заорал тот. — Кузьма!

Прихромал совершенно бледный тип, подхватил бородача, потащил к «тойоте». Игорь приотстал, чтобы его не заметили «случайные» люди у ворот. Мало ли вокруг может бродить случайных людей? И как в воду глядел.

— Стоять! — заорал от двери отнюдь не случайный тип в маске и с автоматом. Из темноты торчали еще два ствола.

— Разберись без меня, — прошептал бородатый, бросил пистолет на пол, поднял руки и распрямился, заслоняя Игоря; он знал, что от ворот «спец» видит только Кузьму и его самого. Игорь без раздумий рванул к выходу, у которого его ждал Сергей. Разговаривать долго не стали, сразу же выскочили в ночную прохладу и помчались вниз по склону.

31 марта, 23:05

Ализа ждала их в машине.

— Не задело? — спросила она. — Никого не задело?

— Нет, — коротко ответил Сергей, срывая с места «опель».

Прелесть недостроенной дороги заключалась в том, что за строительным хламом начиналась лесная дорога, о которой мало кто знал.

— Что твои «чуки-геки»? — Ализа повернулась к сидевшему сзади Игорю.

— Гордон своего увел. А вот бородатого придется из больницы тягать.

— Мало тебе неприятностей? — пробормотал Сергей и тут же взвился: — Ну вы с Гордоном и стервецы! В такую заваруху нас втянули!

— Извини. Спецов я не вызывал.

— Двоих положили? — спросила Ализа.

— Зачем спрашивать? — Игорь развел руками. — Ты же сама стреляла.

Сергей объехал последний строительный вагончик без колес и свернул в лес. Метров через сто трясти перестало, и они продолжили разговор.

— Я положила одного. В бородача и в шар я не стреляла.

— Да ладно тебе, так классно ему в бедро всадила, — сказал Игорь. — Хотя зачем было в шар стрелять? В общем, можешь на свой счет обоих записать.

— Да пошел ты! Я не бухгалтер, если ты еще не понял.

— Ну и чего тогда переживаешь? — удивился Игорь.

— Я?! Ты помнишь, когда я в последний раз переживала?

— Когда ноготь сломала дня два назад, — хором сказали Игорь и Сергей.

— Умные мальчики, — согласилась Ализа, но настойчиво повторила: — Я в бородатого не стреляла. И в шар этот не стреляла. Кстати, что это за шар был? За который два полных кейса дают?

Где-то вдалеке дважды ухнуло — для грозы рано, еще март, для взрывов поздно, на Тумковке уже всех повязали.

— Все вопросы к Гордону, — Игорь покачал головой. — Я подключился к операции в последний момент.

— Никто не наговорит лишнего? — спросил Сергей.

— Для этого двоих и пришлось отстрелить, — ответил Игорь. — А из живых никто рта не откроет. Гарантирую… Да, кстати, если ты не стреляла, то чего ждала? Когда «каппелевцы» ближе подойдут?

— Зря ты меня подкалываешь. — Ализа удобно устроилась, положив одну ногу на «торпеду», посидела так с минуту, зевнула, а затем выдала Игорю по полной программе: — Меня вспышкой ослепило. Когда шар взорвался.

— Но ведь ты же в линзах была! — хором воскликнули Сергей и Игорь.

— Ну а я-то вам о чем все это время толкую! — недовольно ответила Ализа, и все трое замолчали.

Слалом по проселочной дороге продолжался пятнадцать минут. Потом Сергей заглушил мотор.

— Хочу курить, — сообщил он. Протянул пачку Игорю.

Тот не любил сигареты с ментолом, но сейчас не отказался. Ализа пошуровала под сиденьем и достала две груши.

— Надо обсудить, — сказала она, съела первую грушу, сняла спортивную шапочку и долго скребла ногтями голову. Ализа ненавидела шапочки, шляпы и парики, которые ей приходилось постоянно носить. Говорила — под ними начинают чесаться мысли.

— Слава Богу, что у меня пятки не начинают чесаться, вздохнул Игорь и рассмеялся.

— Хорошо, что у Гордона пятки не чешутся, — напомнил Сергей.

Теперь расхохотались все трое.

— Вах, — сказала Ализа. — Нельзя над чужой бедой смеяться.

Вновь все прыснули со смеху. Но теперь он звучал как-то натянуто. И оборвался резко.

— Стрелял кто-то чужой, — сообщила Ализа. Она рассказала Игорю про разобранную металлическую конструкцию, лежавшую у стены, и продолжила: — Я ведь первая выскочила из запасного выхода и успела осмотреться — те железяки были собраны в самую настоящую лестницу. Думаю, кто-то сидел на ней и стрелял сверху вниз. Ты разве не обратил внимания, как пуля вошла в ногу бородатому? И еще, — она развела руками, останавливая вопрос Сергея, — собрать ее в одиночку за то время, пока мы находились внутри, было просто невозможно.

Игорь покачал головой:

— Ты свой арбалет за сколько секунд собираешь? Да и кто там мог быть? Засланные казачки от «геков»?

— Они до такого никогда не додумаются, — возразил Сергей. — Полагаю, стрелял тот, кто подослал скейтбордиста на гаишной машине.

Игорь переводил удивленный взгляд с Ализы на Сергея.

— Вы что, разыгрываете меня? Какой, к хрену, скейтбордист?!

— Нам бы тоже очень хотелось знать, кто нас разыгрывает. Спецы этого тоже сделать не могли. — Сергей выбросил окурок и погнал машину дальше. Теперь он уже не боялся включить фары, и минут через двадцать они выехали на нижнее шоссе.

— Кстати говоря, я гаишную машину не видел.

— Я ее с горки спихнула. На всякий случай…

Фрагмент телеинтервью командира отряда ОМОН, руководившего захватом группы террористов на так называемой Тумковой горке.

«Да-да… мне разрешено кое-что рассказать… вышли метров за пятьсот и двинулись от развилки вверх лесом вдоль старой каменной дороги… там наверху бетонная площадка… водой вся залитая… и гараж старый. Мы затаились. Внутрь гаража двое прошмыгнули, следом третий… мне показалось, что с ним разобралась… была уж очень стройная. Минуты, через три с небольшим последовало два выстрела, а затем началась хаотическая пальба, выстрелов десять или двенадцать… своим бойцам, первой группе, дал команду блокировать ворота, а со второй обошел сарай… там есть запасняк… двое бросились к микроавтобусу, который стоял за деревьями… еще двое рванули вниз по старой лестнице… когда мы оказались на площадке у перил… взорвали ее… по звуку мотора, есть один „мастер“ по таким делам, уехали на старом „опеле“. А первых двоих мы. упустить не боялись, один был ранен, а другой его тащил. Раненый, как мы и думали, оказался… а личность его телохранителя устанавливается. Водила ждал, когда они доберутся до машины, и даже не пытался уехать… Потом мы поняли, почему… Там в микроавтобусе мы обнаружили нечто странное… даже непонятно, где они эту мумию нашли и зачем с собой возили… Вроде Фредди с этой… улицы Вязов, только сухой совсем… извините, больше не уполномочен… Остальное в Пресс-центре МВД…»

3

1 апреля, 4:10

Сергей проснулся, и вся картина перестрелки в гараже вновь промелькнула перед глазами. Так всегда происходило после дела. Особенно если экспромт служил единственной мерой жизни. Его собственной. И жизни Ализы. Сейчас он прокрутит «сюжет» еще раз и вновь уснет как убитый. Бессонница же придет завтра. Это как отходняк — в данный момент ты еще под кайфом. Сергей прокрутил «сюжет» во второй раз, оставалось только удивляться, как их сгоношили на такую аферу, как они все не прокололись, учитывая появление третьей стороны. И все-таки что это за тар продавали-покупали?.. Ведь он не разбился, а разбрызгался и растекся… И тут же погас… Испарился…

Сергей тяжело вздохнул, уже заснув…

Обычно Ализа ночью не просыпалась. Она не верила снам, но никуда не могла убежать или спрятаться от них, поскольку сны являлись неотъемлемой частью всей ее сознательной жизни. Цветные, широкоэкранно-полнометражные, очень редко — короткометражные, сны-предупреждения. О чем они предупреждали она не всегда могла понять. Но, несомненно, предупреждали. Скорее всего — быть настороже, действовать в полную силу и ни на секунду не расслабляться. Одним словом — не изменять себе. Делать вид, что ты Сама Уверенность и тебе не страшно. Но разве это Предупреждение — не изменять себе? Это образ жизни.

Если ей снился Сергей, который сопел рядом, предстояло внимательнее присматривать за Игорем. И наоборот, если ей снился Игорь, — а «его никогда рядом с ней не сопело», следовало сосредоточиться на Сергее: наутро после «вещего» сна Ализы он был неизменно рассеян и слегка заторможен. Если такое определение допустимо для «хамелеона», ведь даже в заторможенном состоянии его реакция должна быть на порядок выше, чем у обычного человека.

Ализа резко села на кровати, темнота только начинала растворяться в светлеющем воздухе. Скоро утро… Она сидела с мокрой спиной и таращилась на противоположную стену, затем, чуть откинувшись, приподняв подбородок и упершись руками в подушку позади себя, вздохнула, перевела дух — грудь ее уже почти не вздымалась; и тут, за одну секунду, грудь, как и спина, покрылась мелкими капельками пота. Несмотря на сумрак, капельки эти были прекрасно видны, они напоминали облегающую накидку из серебра, которая выглядит одновременно и прекрасно, и устрашающе…

Ализа снова вздохнула, выхватила из-за спины подушку, прижала к груди и зарылась в нее носом.

1 апреля, 6:20

Сергей не спал с того самого момента, как Ализа вынырнула из озера своего сна. Как настоящий профессионал, он способен был запрограммировать время пробуждения и уж тем более просыпался всякий раз, когда его любимой снились страшные сны. Но всякий раз продолжал лежать и мерно посапывать, памятуя, что сны для Ализы гораздо интимнее всей остальной ее интимной жизни. В них она не допустит никого и никогда, поскольку сама не в состоянии расшифровать и понять — имеют ли они хоть какое-то значение, хоть какую-то ценность.

Сергей досчитал до двухсот, а затем осторожно шевельнулся: симулировал первое движение перед пробуждением. Ализа тут же вскочила с кровати и поспешила к окну. Сергей повернулся на бок и вновь начал считать; он знал, что его (он любит мусолить в мыслях это короткое слово «его») девушке необходимо время: она должна десять раз написать «это не с нами». Она дышит на стекло, быстро пишет и стирает ладошкой. Когда заклятие написано и стерто, она берет тряпку, пропитанную специальным раствором, и основательно натирает стекло. Это один из способов их общения.

Теперь на стекле можно оставить сообщение, а человеку, которому оно адресовано, останется лишь принести с кухни электрический чайник, поставить на подоконник, включить и через несколько секунд после того, как вода закипит, прочесть.

Сергей ощутил спиной легкий ветерок — это Ализа, завершив нехитрый, но действенный «обряд», закружилась по комнате. Теперь можно — он шумно повернулся на другой бок и демонстративно попытался приобнять пустое место. После пары неудачных попыток удивленно хмыкнул, заспанно приподнялся на локте и протер тыльной стороной ладони глаза. Ализа тут же напрыгнула, но так, чтобы очутиться в его объятиях.

— Судьба моя, где бродишь ты ночами? — воскликнул Сергей.

— Светает, герцог, нам пора в поход. Ужель не видишь ты, над тающими снами встает зарницы кровожадный свод! — Ализа постоянно обыгрывала Сергея — он знал гораздо больше всяких всячин наизусть, но она могла выдавать рифмы не сходя с места.

— Но я обнять тебя еще успею. А может, и не только, если только… — Сергей рассмеялся, поскольку не смог придумать достойный ответ. — Сдаюсь! — Он сбросил с себя одеяло и поднял руки вверх. — Я полностью в твоей власти!

— Ты кудесник?

— Как скажете, моя госпожа!

— Тогда измени время — я жажду полдень, а судя по твоему желанию, перевалило за три часа… — Ализа начала хищно приподниматься над Сергеем, выставив вперед скрюченные пальцы и оскалившись.

— Проще простого, — заверил ее Сергей. — Одного взгляда на ваше прекрасное тело, сударыня, достаточно, чтобы опровергнуть все известные физические законы и заставить время двигаться в обратном направлении!

— Не обещай чего не можешь, кудесник, иль ждет тебя…

Она вскинула руки и разочарованно завыла.

— Ждет нас, милый мой серый волк, дальняя дорога, — закончил фразу Сергей, садясь на кровати и хватая пейджер, — и я догадываюсь — в какое такое царство-государство.

Он резко повернулся. Ализа все еще стояла к нему лицом, но уже в халате.

— Покажите хоть вашу прекрасную пяточку, сударыня.

— Ни-за-что! — холодным хрустальным голосом отчеканила Ализа, резко спрыгнула с кровати, подхватила полы халата, задрала их чуть ли не на плечи, повертела задом и с хохотом скрылась за дверью.

Сергей встал, подошел к окну, раздвинул шторы. Солнце подсвечивало фиолетовые облака и плясало зловещими бликами по крышам пятиэтажек. «Часов семь», — прикинул он и ошибся на добрые тридцать минут.

— О черт! Нам некуда торопиться! — Сергей вышел в прихожую, заглянул в ванную, для приличия постучав, сообщил, что начальство ждет их к девяти, и залез к Ализе под душ.

— Где? — спросила она.

— В зале.

— Я не об этом.

— Да прямо здесь…

Час спустя они опять лежали в постели. Сергей курил, а Ализа пристроилась у него на груди. Новость была неутешительна, тащиться в это утро никуда не хотелось, и Ализа сказала:

— О черт! Но нам есть куда торопиться!

Сергей усмехнулся, услышав знакомую фразу, и спросил:

— Я пошел на кухню?

— Не возражаю. — Она чмокнула его в губы. — Сваргань там что-нибудь, а главное, кофе свари покрепче. С гримом я тебе помогу. Дополнительных пожеланий не передано? Значит, стандартные рожи номер один. Ненавижу я этот рыжий парик… Ализа продолжала говорить, но уже не было слышно, поскольку она одновременно еще раз принимала душ, чистила зубы и ругалась.

— А чай свой ты сегодня пить не будешь? — крикнул Сергей.

— НОУ!

Сергей двинулся на кухню, налил чайник, включил и тут заметил чуть ниже локтя здоровенный синяк. Но это не от вчерашнего, это от позавчерашнего. Плохо сработано, заключил Сергей, внимательно осматривая руку. Тот плешивый отпрянул резче, чем он ожидал. Пришлось делать лишний шаг, но удар локтем все равно не получился, хотя Сергей и сломал плешивому нос. И вместо того, чтобы поспешать к Ализе на подмогу, пришлось приложить плешивого по колену, а затем схватить за шиворот — и лбом о стенку. Так что он, Сергей, дважды сплоховал. Если так можно сказать. Отключил одного за то же время, за какое Ализа уложила двоих.

Нет, это было два дня назад, вспомнил он, включая кофеварку. А как, в таком случае, мы развлекались третьего дня?

4

1 апреля, 9:02

Они выскочили из такси в двух кварталах от здания, в котором их ждали. Старое это здание в самом центре города вечно находилось в стадии либо капитального, либо косметического ремонта. Однажды больше года оно стояло под непонятно кем накинутой на него зеленой сеткой. Вечно аварийное для стороннего наблюдателя, внешнее состояние здания абсолютно не соответствовало его начинке: лаборатории химии, лазерной и компьютерной техники, баллистики и прочая, и прочая перемежались с учебными классами, сценическими студиями, гримерными, пунктами слежения и связи, уничтожения и безопасности. Здесь размещались специалисты по медицине и взрывчатым веществам, по истории литературы и приборам ночного видения, по психологии и кулинарии (естественно, был и специалист, готовивший блюда, которые можно было съесть только один раз в жизни). Вы могли получить консультацию по любому вопросу, здесь проводились любые тесты и анализы, вы могли заказать прибор, орудие взлома или оружие, наносящее временное увечье или полностью уничтожающее «цель». Был здесь и склад, где вы могли экипироваться лучше любого Шварценеггера. Одним словом, здесь было все, как в Греции. Единственно, чего здесь не было, так это именно той самой занюханной Греции с ее пляжами, винами и женщинами в белой морской пене.

Табличка же при входе гласила просто:

«ЗАОЧНЫЙ СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ЦЕНТР НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА»

В лифте, поднимаясь на пятый этаж, Сергей притянул к себе Ализу. Она подняла глаза на видеокамеру и показала язык. Когда лифт остановился, дверь долго не открывалась. То ли соглядатаю не понравился Ализин язык, и он намеренно задержал их, чтобы они опоздали, то ли в девять проходила пересменка, и новый человек не знал, какую именно дверь лифта открывать. В итоге открылась правая от пульта, в которую они и входили, выпустив их в холл, который вел к гримерной «Факс Мактор», как называл ее Сергей, и к лаборатории сценического моделирования, в которой располагался основатель Центра полковник Гарлин.

1 апреля, 9:05

Общий сбор был назначен ровно на девять. Ализа и Сергей опоздали; дверь уже была закрыта, поэтому им, помимо стандартных для здания магнитных пропусков, пришлось вводить индивидуальные коды допуска. В проходной комнате, так называемой приемной, сидел в длинном пальто помощник полковника на это утро. Он кисло посмотрел на вошедших, не сказал ни слова, только вздохнул, но и рук из карманов не вынул. Ализа, как кошка, легко просочилась в кабинет; Сергей постарался повторить ее маневр, но на первом же шаге половицы заскрипели. Все дружно повернули головы и заулыбались. Сорок ехидных морд, никак не меньше. То есть собралось чуть больше половины. Вся группа не поместилась бы в так называемом «игровом» кабинете Гарлина.

«Сам» сидел за столом, значит, говорить еще не начинал. Приказы из Москвы, а только ради их оглашения и собирали группу, он неизменно зачитывал стоя, а затем так же стоя ожидал, когда все разойдутся. Сергей выдержал паузу и огляделся: Игорь, а его трудно было узнать в это утро, махал им рукой, предлагая Ализе место. Она мгновенно пробралась к подоконнику, поскольку любила погреться на солнышке. Сергей оглядел собравшихся: кого-то он узнал, но большинство выглядели абсолютно чужими. На самом деле он знал в лицо абсолютно всех, так же, как любой из группы знал его. Но специфика работы вынуждала постоянно менять внешность — кому-то приходилось делать это реже, кому-то чаще. Все зависело от того, насколько оперативно человек справлялся с заданием.

К стандартному облику, которому соответствовала фотография на пропуске в здание Управления, прибегали только в самом крайнем случае, когда требовалось наведаться в это самое здание.

Гарлин дождался, когда Ализа усядется, и поднялся, держа в правой руке какие-то бумаги, скрепленные степлером в левом верхнем углу.

Сергей продолжал краем глаза следить за Ализой. Яркое утреннее солнце уперлось ей в спину, и она выгнулась навстречу теплу. Сергею ужасно захотелось подойти и погладить Ализу-кошечку по мягкой шерстке. Игорь перехватил его взгляд и сурово кивнул на Гарлина, который, бросив на стол пачку бумаг, обратился к подчиненным:

— Зачитывать эту ахинею целиком не стану. Время жалко. Вы должны знать только то, что с сегодняшнего дня вводятся обязательные суточные дежурства сотрудников группы «гэ» на трех опорных пунктах — северном, центральном и юго-западном. Вне зависимости от принадлежности к отряду «хэ». И это не первоапрельская шутка.

Гарлин называл учеников и подчиненных «гэ» и «хэ», когда язвительно пересказывал московские нововведения. Такое буквенное обозначение звучало с откровенной неуважительностью, но ребята не обижались, поскольку так их именовали в московских бумагах. И они сами, и питерский шеф называли себя на английский манер — группа «джей» и группа «эйч», поэтому, заслышав Гарлинское «гэхэканье», сразу понимали, откуда ветер дует.

— Дежурить придется на пунктах по трое. Располагаться — в помещениях, зарезервированных Управлением. Выезжать на место преступлений или потенциально тяжелых правонарушений в случаях, как здесь сказано, — он подковырнул бумаги пальцем, вызывающих сомнение. Все ясно?

Группа восприняла сообщение молча, поскольку каждый точно знал, что последует за вопросом Гарлина. Никто не ошибся.

— Да какого хрена! — тут же запротестовал Игорь. — Ничего нам не ясно! Что значит: «в случаях, вызывающих сомнение»? И чье именно сомнение? Наше или дежурных оперов?

— Думаю, каждый из вас быстро решит это в индивидуальном порядке. А твое сомнение, Игорь, это и так всем ясно, может вызвать лишь взятка при чистом мизере. Тихо-тихо, это еще не все. Вы действительно думаете, что именно для совершенствования мастерства в карточных играх вам и выделяются высоким начальством пять лишних дежурств в месяц? Неужели вы так думаете?

Все дружно рассмеялись после первого вопроса. И над тем, как Гарлин подцепил Игоря, и над тем, как охарактеризовал решение Центра. Все прекрасно знали, что Игорь одинаково ревностно и любовно относится к трем великим ценностям жизни — женщинам, рукопашному бою и преферансу под текилу. Все так же знали, что Гарлин оспаривал вступление приказа в силу до самой последней секунды, поэтому смеяться теперь могли только сами над собой. Вот почему после второго вопроса все дружно заткнулись. А Гарлин стал серьезен, как первая снежная туча в октябре.

При том объеме работы, который выпадал на «гончих» и «хамелеонов», дополнительные пять дежурств в месяц представлялись сущим адом. Даже если просто сидеть двадцать четыре часа подряд на попе ровно. Каждый из ребят, кроме всего прочего, отличался неистощимым любопытством, которое являлось одним из основных критериев для отбора в команду Гарлина.

— Хочу заострить ваше внимание на одном важном моменте. Этот приказ пролежал у меня в столе две недели. Не надо аплодисментов. Сегодня рано утром пришло печальное сообщение. Вчера вечером в столице во время перестрелки «завалили» пятерых очень опытных ребят. Подробностей не знаю, так что ничего больше говорить не стану. Ознакомьтесь с графиком дежурств и… вперед. Можете меняться, если того требуют личные или общественные целеустремления. Все изменения согласовывать с Иванчуком, он должен быть в курсе всех ваших перестановок. Можете сразу с ним переговорить. Это он сидит в приемной. Не узнали? Значит, выпишу ему премиальные. Давайте-давайте, рассасывайтесь побыстрее. Да, Игоря и сотоварищей, чтобы не расслаблялись на солнышке, попрошу ненадолго задержаться.

Все вышли, тихо перешептываясь над последней фразой полковника. Сергей сел в кресло напротив Гарлина, Игорь остался стоять рядом с Ализой и солнечным подоконником.

— Идите-ка лучше сюда, — позвал Гарлин, грузно опускаясь в кресло. — Игорек, тебя это касается в первую очередь. Или ты фикус собрался поливать?

Говорил полковник устало и печально, что настораживало; даже его фирменная прибаутка насчет фикуса не смогла ослабить напряжения, возникшего в кабинете. Просьбой к «Игорю и сотоварищам» Анатолий Ефимович Гарлин намекнул всем на то, что произошло нечто из ряда вон. И, возможно, отнюдь не с пятерыми «очень опытными ребятами». Сейчас он откинулся на спинку кресла, прикрыл веки и на пару минут «взял тайм-аут». Над его головой висел портрет Дзержинского, конфискованный двадцать лет назад у одного известного ныне художника. Железный человек был нарисован просто мастерски, но почему-то напоминал Чехова, которого Гарлин просто обожал. Несомненно, именно поэтому портрет и оказался в его рабочем кабинете.

Полковник, надо отметить, внешне напоминал литературного или театрального зубра: зачесанные на затылок седые волосы, высокий лоб, густые брови и пронзительный взгляд серых глаз создавали иллюзию, что перед вами вечно недовольный главный режиссер на генеральной репетиции. Как совершенно точно сформулировал Сергей, идеология «гончих» и «хамелеонов» крепко стояла на спинах трех китов: Конфуция, Станиславского и Крутого Уокера. И имя ей было «гарлинизм».

— В официальном сообщении говорится, что произошла перестрелка, в результате которой пострадали пять ребят из «альфы» и семеро террористов, причисляемых к так называемой организации ОГРЕ. Небольшая перестрелка, для отвода глаз, действительно имела место быть вчера вечером в одном из скверов на Садовом кольце. Из неофициальных источников мне сообщили, что убили троих и ранили двоих ребят из ближайшего окружения генерал-майора. Вчера утром. Об этом известно пока только мне. Теперь вот — и вам. Если сведения подтвердятся, значит, вечернюю перестрелку инсценировали, чтобы избежать огласки утреннего инцидента.

— Но с самим все в порядке? — Игорь аж привстал.

— Он не пострадал, хотя вместе со своей командой попал в «детскую» западню. Помнишь, где дорога от дачи через холмистый лес идет? Так вот накрыли их, как котят, — стреляли с четырех высоток. Две минуты непрерывной пальбы, а затем полная тишина. И ушли нападавшие так, что никаких зацепок. Веточки сломанной после себя не оставили. Только четкие следы стандартных армейских ботинок к шоссе вели. Все — сорок второго размера. А на шоссе — пусто, как в Сахаре. Два вертолета висели над местом перестрелки буквально через несколько минут, но даже сверху ничего и никого не обнаружили. Хотя… я бы на его месте и не просил искать чересчур усердно. Слишком кислая ситуация сложилась, чтобы ее афишировать. И вот еще что, если хотите знать мое мнение. Судя по краткому отчету, в него намеренно не пытались попасть.

— Не пытались попасть? — удивленно переспросил Сергей. Зачем же тогда так тщательно планировать нападение?

— Не знаю, — вздохнул Гарлин, — но свой предварительный вывод не изменю — планировали именно для того, чтобы не попасть. По переднему сиденью, точнее говоря, по передней половине машины ни одной пули не выпущено. Нетрудно было заранее выяснить, что он всегда сидит рядом с водителем. Лупили по ним прицельно. Двое на заднем — в клочья. Ребята из двух других машин получили по ногам, когда начали выскакивать. Кире это быстро рассек и приказал кому залечь, кому просто не высовываться. Правда, интересно?

Сергей посмотрел на Гарлина так, что тот все понял без слов и тут же ответил:

— Не скажу, уж ты прости. Даже вам не продам своего человека в Москве…

— И что же мне теперь делать? — спросил Игорь.

— Ты ведь собирался завтра дневным к нему на день рождения рвануть? — напомнил Гарлин.

— Да, — подтвердил Игорь и достал темные очки. Солнце добралось до его кресла, а он сидел лицом к окну. — Только какой теперь, на хрен, праздник?

— Вот и узнай, какой там, на хрен, состоится праздник, предложил Гарлин. — И мне расскажешь, как веселятся в Москве после похорон. Или на собственных похоронах.

— Узнаю — расскажу, — то ли сердито, то ли растерянно ответил Игорь и потер ладонью «арийский» подбородок.

Характерный жест. Сергей понял: Игорь что-то для себя решил. Окончательно и бесповоротно.

— Поедешь сразу после дежурства. Выспишься в помещении на юго-западе. Ребята за тебя подежурят. Вы ведь подежурите? Что вам стоит пару ночей подряд покуролесить, так ведь?

— Так, — согласился Игорь и спросил: — Где Гордон?

— Там, где ему и положено быть, задержан около микроавтобуса, в котором зачем-то перевозил мумию, — ответил Гарлин. — Все на него свалили. Шесть единиц стрелкового оружия, шестьсот тысяч долларов — это мелочи, как я понимаю. Но зачем понадобилось сажать рядом с водителем мумию?

— Это еще не все, — сказала Ализа.

— Было что-то интереснее мумии?

— Интереснее — не то слово. Мы вообще ничего вчера понять не могли. Дурота сплошная…

— Расскажи-ка подробнее, — Гарлин повернулся в кресле к Сергею. Он знал, кого спрашивать. Сергей лучше всех изложит суть, а Игорь с Ализой подобьют ее несколькими уточняющими, но крайне важными серебряными гвоздиками.

Гарлин долго и внимательно слушал, но как только Сергей заикнулся о шаре, полковник вскочил, хватил кулаком по столу, правда, тут же извинился за несдержанность. После этого молча начал ходить, заложив руки за спину, туда-сюда по кабинету. Потом сел, положил ладони на стол и, нервно, но почти бесшумно постукивая пальцами по бумагам, спросил:

— Ты хорошо рассмотрел его?

— Не очень. Я стоял левым боком и следил за Гордоном. Потом он… шар взорвался после выстрела, и я заметил только то, как он выплеснулся струями на пол и почти мгновенно превратился в туман.

— Игорь?

— Я стоял ближе, но видел меньше. Бородатого подстрелили, и я подхватил его, стоял, нагнув голову…

— Молодцы, ребята. Мы стояли, мы рыдали, а он… испарился, — передразнил Гарлин. — Может и вы, девушка, ничего не видели?

— Он ослепил меня на несколько секунд, и я едва…

— А почему не в линзах работали, девушка?

— В том-то и дело, что в линзах.

Гарлин впился в нее взглядом, но соревноваться с Ализой в «гляделки» было бесполезно. Как и переспрашивать. Если уж она сказала, значит, так и было. Гарлин покачал головой:

— Веселые у нас деньки наступают… Эх, генерал-майор, что же вы там задумали? Мы тут за вами не успеваем, — Гарлин опять покачал головой.

Сергей не очень-то понял, при чем тут Кирьяков-старший, но переспрашивать не стал. Его интересовало другое.

— Вы знаете что-то о шарах?

— Вот именно — «что-то». Материалы о том, как их нашли и украли, видел. Потом бумаги засекретили и опечатали. Вместе со всем Седьмым отделом, — сказал полковник так, будто проговорился.

Да, веселые деньки, мысленно согласился с ним Сергей

— В Питере нет Седьмого отдела, — возразил Игорь.

— Был. Сейчас — нет. Но у дяди твоего до сих пор существует. Так? Так. Кто там чем занимается — не знаю. Но Седьмой московский существует сам по себе, то есть помимо «эй-би-ди».

— Я спрошу…

— Спроси-спроси. Он тебе ответит! — Гарлин вновь покачал головой. — Не исключено… у нас такая тут петрушка завертелась, что некогда будет фикус полить.

Сергей и Ализа с нескрываемым интересом следили за разговором. Они первый раз услышали и о Седьмом отделе, и об «эй-биди»… А им всегда внушали, что «хамелеоны» знают или могут узнать все. Что закрытой информации для их группы не существует.

— Твоим сотоварищам не все понятно, — заметил Гарлин

Игорь молча развел руками.

— Тогда я сам расскажу. Поскольку сегодня вы работаете по определенному плану. После того как два года назад убили Шинкаря… — Полковник тут же пояснил: — Сами понимаете, не его это идея была — сигать на камни с обрыва, отдыхая в Крыму. Так вот, после того случая никто не захотел взять на себя ответственность за дела Седьмого отдела, все новые сведения мы сразу в Москву передавали, хотя всякая чертовщина в основном у нас тут происходила…

Ализа и Сергей переглянулись.

— Вам интересно?

— Нам очень интересно, — ответил Сергей.

— В таком случае, я ознакомлю вас с некоторыми документами в самые ближайшие дни, а сегодня ваше место на юго-западе… — Полковник поднял телефонную трубку: — Кто у нас записался на юго-запад? Так это же вы? — Ребята дружно закивали. — Зачем мне голову морочите? Ладно, материалы готовы? Нет, я сам сейчас поднимусь. — Он встал, пересек кабинет и нажал кнопку у противоположной стены.

Дверь бесшумно отъехала, в глубине соседней комнаты имелась винтовая лестница. Гарлин резво взбежал по ней.

Сегодня утром полковник был то ли рассеян, то ли намеренно валял дурака, ведь буквально пять минут назад совершенно точно сказал Игорю, где тот выспится перед отъездом в Москву.

Сергей посмотрел на Игоря. Гарлин намеренно покинул их.

— Я знаю кое-что, — взмолился Игорь, — но сам ни в одной операции не участвовал. Они там каких-то колдунов ловят, нечисть всякую, пришельцев…

— Шары волшебные от Алладина, — подхватила Ализа.

— Ни о каких шарах я до сих пор не слышал…

— А что такое «эй-би-ди»? — продолжала Ализа.

Игорь молча покачал головой: Гарлин уже спускался вниз. Дверь за его спиной бесшумно закрылась.

— Игорька допросили? — с улыбкой спросил полковник.

— Мы только собрались его пытать, да вы, Анатолий Ефимович, помешали, — с улыбкой же ответил Сергей.

— Я могу минут на двадцать вас оставить, — предложил Гарлин. — Не хотите узнать «вводную»?

— С ним поговорить мы всегда успеем! — Ализа произнесла фразу так, что можно было подумать, будто она действительно готова выудить из Игоря сведения любым способом.

Возникла неприятная пауза, затем Гарлин рассмеялся и предложил посмотреть одну очень интересную видеокассету.

Сначала были интервью для телевидения. Командир отряда спецназа говорил долго, рассказал почти все и намекнул даже на мумию. Странно, обычно они сами молчат, как мумии.

Другое интервью давал один из референтов генерал-майора Кирьякова. Он сообщил о нападении на своего шефа, сказав, «что оно было хорошо спланировано, и его следует рассматривать, как попытку ограбления, поскольку в одной из машин находился бесценный археологический объект, уничтоженный в ходе перестрелки».

— Ты нам что-нибудь скажешь? — спросил, тяжело вздохнув, Сергей.

Игорь еще раз молча покачал головой.

— Не терзайте его, — предложил Гарлин. — Лучше посмотрите «вводную». Это салон «Дубравник». Слышали про Анну Дубраву, целительницу? Говорят, она действительно может помочь. Я знаю точно, что к ней из Управления многие ходят… Так вот, по о-очень косвенным данным, таким же шаром, какой вы видели вчера, владеет и она. Скорее всего — нет, но если все же владеет, к ней обратятся. Буквально сегодня. Либо для того, чтобы отнять, либо для того, чтобы уничтожить. В зависимости от того, поверили они Кирсу или нет. Сейчас Анна Дубрава находится у пациентки. Она каждую среду и пятницу проводит у нее с десяти и до пяти, какая-то дальняя родственница, очень больная. Без пятнадцати пять прошу быть возле подъезда дома и внимательно ее «пасти» до салона, там у нее своя охрана. А об остальном поговорим завтра.

— Что значит: «в зависимости от того, поверили они Кирсу?» — спросила Ализа.

— Понимаешь, девочка, — Гарлин временами позволял себе такое обращение, потому что к некоторым ученикам относился более трепетно, — много разных шаров, много разных сказок. Но таких шаров, о которых мы говорим, насколько мне известно, всего три. Если вчера один уничтожили, а второй — пропал у Кирса, и заявлению его референта поверят, к нему не полезут, а начнут искать у Анны Дубравы. Но Кирс мог и схитрить, — то ли спросил, то ли констатировал Гарлин.

— Кирс мог схитрить, — подтвердил Игорь, что прозвучало неожиданно.

— А что из себя представляют эти шары? — спросил Сергей.

— Это из области мистики, ребята, но и за мистику теперь готовы убивать. Я сегодня к серьезному разговору просто не готов. Вас, кстати говоря, на первой базе уже заждались, Гарлин вновь попытался отшутиться. — Представитесь в отделении майору Жихареву. А дальше что делать, спать или работать, сами решайте. Не мне вас учить.

— Вы верите, что эти шары могут творить чудеса? — Сергей задал вопрос, заранее зная ответ. И не ошибся.

— Я всегда верил только в то, что видел сам. И сейчас пока не увижу — не поверю.

— Но мы же видели эти шары, — напомнил Игорь. — Я его почти что трогал.

— Вы ничего конкретного не видели, ничего по существу вопроса рассказать не можете. Рассказ ваш выеденного яйца не стоит. Если бы я вас не знал, то не поверил бы ни единому слову. Так что валите к пункту приписки, да побыстрее.

— Можно последний вопрос? — Сергей остановился в дверях и, когда Гарлин кивнул, спросил: — Из чего стреляли в Москве?

Гарлин хотел отмахнуться, но потом решил ответить. Если Сергей спрашивает — значит, что-то держит в мыслях. Что-то существенное. Просто так он никогда не спрашивает.

— Точно не установлено. Пули стандартного калибра пять пятьдесят шесть. Скорее всего из Эм-шестнадцать.

— А еще один вопрос?

— Самый последний, — согласился Гарлин, поскольку Ализе отказать не мог.

— Зачем вы нам все это рассказали?

— Анну Дубраву мы можем у себя в Питере защитить без посторонней помощи. Главное — сегодня ее старательно пасти. Если сегодня ничего не случится, значит, ничего у нее нет. А все разговоры насчет шара — слухи, не более того. — Гарлин посмотрел на ребят, они внимательно слушали. — Игорь завтра в Москву намылился ехать. Если уж Кире занялся «сценической работой», что-то все же случилось. Как только Игорь появится, дядя тут же придумает для него работу. А дальше, в течение суток-других, обязательно выпишет на подмогу и вас. Готов поспорить. Чертовщины у нас больше, но шары ведут в Москву. Так что будьте готовы!

Разговор был закончен. Гарлин явно чего-то не договаривал. Ализа, лучше ребят прочувствовав ситуацию, поднялась и уже в дверях заверила Толю-Фимыча:

— Всегда готовы!

5

1 апреля, 10:10

Они молча спустились на лифте. Лестницы в этом доме не было. Ее аннулировали, когда во время капитального ремонта установили три лифта. Единственное, что напрямую связывало между собой этажи — разрозненные винтовые лестницы в кабинетах «учителей». Каждый лифт имел свой холл на первом этаже. Один вел во двор, другой в переулок. Ребята спустились на третьем и вышли на проспект. Ализа села сзади и скомандовала:

— Две остановки. Книжный развал и универсам.

— Ты опять книги читать будешь? — спросил Игорь, чтобы позлить Ализу. Он, в отличие от сотоварищей, попал вчера вечером в лапы хорошо отдохнувшей кошки и спал не более двух часов.

— Читать буду, — спокойно ответила она, сняла рыжий парик и начала судорожно чесаться. — И тебя читать заставлю. Или вы собираетесь битые сутки в подкидного играть?

— Мы в дурака не играем, — заметил Сергей.

— Естественно, в дурака вы не играете, вас ведь двое.

Никто не рассмеялся. Все трое думали о том, что услышали и узнали в кабинете Гарлина. Хотя новой информация была в основном для Сергея и Ализы, думать самую серьезную думу досталось Игорю. Он и раньше не сомневался, что дядя — великий хитрован, но сейчас Кире предстал совсем в ином свете, соединив «тяжелую руку» с мантией «серого кардинала».

Сергей анализировал поведение полковника. Гарлин откровенно удивился, услышав о шаре, но материал на Анну Дубраву подготовил заранее. Сергей верил в совпадения, но в них абсолютно не верил полковник Гарлин.

Ализа же пыталась расшифровать, что могли значить буквы «эй-би-ди».

1 апреля, 11:25

Они не сразу смогли заехать во двор, где находилось отделение милиции. Пришлось пропустить пару «газонов» и еще две какие-то машины, помчавшиеся следом. Они решили не заезжать за бетонную ограду на территорию отделения, поэтому остановились метрах в ста у соседнего дома.

Судя по звукам патрульных «мигалок», беготне и телефонным звонкам на первом этаже, произошло нечто неординарное. И скорее прискорбное, чем радостное. Ализа, выскочив из машины первой, быстро разобралась, кто есть кто, — направилась к майору, который стоял на крыльце. По выражению лица, по тому, как он отдавал команды, это мог быть только Жихарев. Форма сидела на нем, как влитая, — ему на роду было написано ходить в одежде защитного цвета.

Жихарев наметанным взглядом сразу же вычленил троих ребят, направлявшихся к нему.

— Едете? — спросил он, когда они подошли.

— Куда ехать? — переспросил Сергей.

— Напрямик — не промахнетесь, — без намека на шутку посоветовал майор.

Сергей молча протянул ему ключи, майор мгновенно сбежал по ступенькам и направился к их машине. Через минуту они уже выехали дворами на проспект.

— Тут недалеко, — сообщил Жихарев. — Кстати, меня зовут Евгений.

Ребята представились в ответ.

— Хотите знать, куда так торопимся? Тут неподалеку джип обстреляли. Водитель скончался на месте.

— Что значит обстреляли? — настороженно спросил Сергей.

— Очередью из автомата разворотили водителю весь правый бок от головы до бедра.

— Из автомата? Кого-нибудь еще ранили или задели?

— Да нет, что удивительно. Сейчас сами посмотрим!

Он резко завернул и, промчавшись мимо каких-то невысоких строений, прятавшихся за стволами высоченных тополей, остановился возле трехэтажного сталинского дома. В лучах полуденного солнца уже работали специалисты, окруженные, как и заведено, толпой зевак.

— Он ехал с пассажиром? — спросил Игорь.

— С пассажиркой, — уточнил Жихарев.

— И ему разворотили правый бок?

Жихарев не стал повторять: «сейчас сами посмотрим». Он вылез из машины, первым делом сделал небольшой круг, приказал разогнать любопытных, затем подошел к джипу, возле которого стояли Сергей и Ализа. Кровь натекла из машины на асфальт и блестела, как краска на съемочной площадке.

— Такое вот кино, — вслух произнес майор, как будто прочитав мысли Сергея и Ализы.

Сергей огляделся: голова Игоря маячила над толпой где-то вдалеке.

— «Опель», — вслух констатировал Сергей. — Не слишком престижная машина.

— Хочешь сказать, что владельца «опеля» шлепнуть не за что? — спросила Ализа.

Жихарев ничего не сказал, лишь пожал плечами.

Труп из кабины еще не извлекали. Явно ждали начальника. Да там и извлекать оказалось нечего, так сильно было изуродовано тело. Майор подошел вплотную к открытой дверце со стороны пассажира:

— Мужчина в джинсовой куртке, шесть огнестрельных ранений: в висок, шею, плечо и три ниже, вдоль правого бока легкие, область печени, бедро. Пули легли по одной прямой сверху вниз. Стреляли из… Эм-шестнадцать.

Заключение садануло Сергея по мозгам. Неужели это продолжение вчерашнего и связано с московскими разборками?

Жихарев захлопнул дверцу, потрогал пальцем отверстия и прошептал что-то насчет консервной банки.

— Пули так легко прошили дверцу? Может, он один ехал? спрашивала Ализа. Она не любила стрельбы из автоматического оружия, предпочитая арбалеты и ножи. Хотя, когда было очень надо…

— С пассажиром. Точнее, с пассажиркой, — заверил ее сержант, подскочивший к Жихареву. — Дверь была закрыта, джип как раз выезжал со двора.

— А стреляли с противоположного тротуара, — подхватил Игорь, подойдя и внимательно осмотрев изуродованный труп. Вон у того столба стоял грузовик или фургон. Из него и стреляли.

— Точно, — непонятно чему обрадовался сержант. — Там стоял мебельный фургон. Когда джип вывернул со двора, раздались выстрелы. Джип… — Ему явно нравилось произносить это слово.

— А что с пассажиркой?! — зло спросила Ализа, почувствовав то же, что минуту назад заставило похолодеть Сергея.

— Ни царапины. Сидит себе в «скорой» и беззвучно плачет, — весело продолжал болтать сержант.

Ализа хотела осадить парня и сделала бы это обязательно, причем ногой, но Жихарев успел сжать ей локоть и тихо кашлянуть. Он дал ей понять, что тут вопрос не такта или воспитанности, а вопрос наличия мозгов. Ализа легко кивнула майору и огляделась: «скорая» стояла под самыми окнами дома, но что там происходило — видно не было.

— Невероятно, — майор покачал головой. — Положить так ровно шесть пуль и даже не задеть пассажира. Невероятно.

— Что именно? — переспросил Сергей, повернувшись к майору.

— С Афгана не видел такой стрельбы, — пояснил Жихарев. И надеялся, что никогда не увижу. Ну да ладно, что тут говорить!

К Жихареву подошел невысокий угловатый тип в кожаном пиджаке, неодобрительно посмотрел на Игоря и сотоварищей:

— Из гупра?

— Все уже все знают, — вновь пожал плечами Жихарев. — Да, из гупра, говорить при них не просто можно, но и нужно.

Угловатый издал какой-то звук: то ли хмыкнул, то ли хрюкнул, и начал:

— Брошенный фургон нашли у лесопарка. Оружие нападавшие забрали с собой. По всему видно — стрелял профессионал. Лежал внутри фургона на мешках с сахаром. Устроил себе там настоящее дупло. Но когда сваливали, все мешки он распихал по сторонам, так что даже приблизительно не прикинуть, какого был роста. На земле около фургона следы от армейских башмаков. Скорее всего сорок второго размера. Следы обрываются у асфальта, и все… — Угловатый развел руками. — Видимо, машина стояла впритык к газону. Стрелок и водила сели в машину и уехали. Но никто не видел ни их самих, ни машины. Пока по крайней мере свидетелей не нашлось.

— А внутри фургона? — спросил Сергей.

— Криминалисты засохшую грязь собирают. Стрелок как будто специально башмаки там отряхивал — длинненькие кусочки засохшей глины, ну точно из подошвы.

— Могу поспорить… — начал было Игорь, но замялся.

Жихарев усмехнулся, пару раз пожал плечами. Сначала Сергей подумал было, что это какой-то характерный для майора жест, но теперь понял — это у него после контузии. Что-то вроде нервного тика.

— Что это грязь с Тумковой горки, — спокойно завершил он за Игоря фразу. Игорю ничего не оставалось, как согласно кивнуть. — Женщина и двое мужчин, которые обвели вокруг пальца и ОМОН, и отморозков, — майор посмотрел на Ализу.

Та в ответ на обвинение лишь лениво зевнула. Игорь с Сергеем переглянулись, они прокручивали в уме совсем другие соответствия: стрельба из автоматического оружия, армейские ботинки, отсутствие зацепок или их явное устранение — совпадение или?.. В «или» верить не хотелось. Тем более что «цели» — московская и питерская — были несопоставимы по значимости. А если принять как аксиому, что БЫЛИ СОПОСТАВИМЫ?!

Жихарев отметил, как переглянулись Сергей и Игорь, но вопроса не задал, поскольку раскусил, что эти двое думают о чем-то другом, а их спутница самым нахальным образом отвлекает начальство. Ализа решила несколько разрядить ситуацию, с майором сегодня еще долго предстоит общаться, так что отношения портить не стоит, поэтому сказала, что хочет взглянуть на пассажирку джипа. Ей было интересно сравнить Анну Дубраву на видео и «в живую».

Жихарев галантно взял Ализу под локоть, обошел с нею джип и показал, где стоит «скорая».

Задние дверцы красно-белой машины были широко распахнуты. На выдвинутых носилках сидела крашеная блондинка лет тридцати пяти. Она куталась в какие-то одеяла, тупо глядела в пространство, и ее регулярно потряхивало от беззвучных рыданий. Рядом стоял совсем молодой врач, судя по всему, при нынешней нехватке кадров, студент пятого-шестого курса, и держал наготове пару шприцев и пузырек с нашатырем.

Он растерянно посмотрел на Ализу, явно предлагая ей проявить участие к потерпевшей. Возможно, он с легкостью сделал бы блондинке вскрытие, а вот к сочувствию был пока еще профессионально не подготовлен. Ализа инстинктивно взяла женщину за руку, та подняла на нее зеленые глаза; одеяла чуть разъехались — на шее женщины, в цвет глаз, висел огромный зеленый амулет.

— Он… он хотел, дверца грузовика распахнулась, и я увидела, что он… в меня целится, — неожиданно прошептала она.

Их глаза встретились, и Ализа выпустила руку. Скорее даже — отбросила. У нее в мозгу вспыхнула невероятно четкая картинка: вот она сама сидит в машине, потом поворачивает голову и видит, как распахивается правая коричневая дверца грузовика и в нее целится какой-то тип в маске… И тогда она бескостной змеей стремительно соскальзывает под сиденье и замирает там…

6

1 апреля, 17:15

Допрос свидетельницы устроили в кабинете начальника отделения. Ализа никогда бы не догадалась, что это кабинет Жихарева. Был он небольшим, но после улицы, после автоматчиков в грузовиках, которых опять зачемто понаехало, выглядел по-домашнему уютным. Все ждали, когда появится майор, взявшийся сопровождать блондинку. Когда они вошли, возникла неприятная пауза, поскольку стало очевидным, что всем здесь комфортно не разместиться. Угловатый вздохнул и привычным движением пристроился на подоконнике. Жихарев сел за стол, Ализа и Игорь — на стулья возле противоположной стены. Сергей засуетился было, но затем выбрал место стороннего и чуть нервного наблюдателя в углу, возле двери.

— Извините за неудобства, но кабинет мне фактически не нужен. Не люблю я на месте сидеть, — объяснил майор, что было стандартной отмазкой.

Теснота была непривычна «чужим», но хорошо знакома «местным». Судя по тому, как уселся угловатый, все спланировано заранее. Постороннего повышенная «плотность населения» должна нервировать и выводить из себя. На кого это рассчитано, думала Ализа, ведь Анне определено самое удобное место? А группу поддержки Жихарев раскусил с первого взгляда. Ладно, сели-поехали.

Гостья, комплекцию которой было трудно определить под ворохом одеял, сейчас казалась пышной дамой. Она долго устраивалась в единственном кресле у стола, поправляя свои многочисленные одежды, накидки и украшения. Амулет с шеи она сняла. Наверное, чтобы не вызывать повода для неуместных вопросов о цене. Ализа так и не успела определить, что это был за камень — изумруд или малахит. К тому же она не знала — носят ли малахит на шее.

— Значит, человек, который в вас целился, был в маске? спросил угловатый. Он ежесекундно поворачивал голову и смотрел в окно так, будто ждал нападения террористов. Жилка на его загорелой шее при каждом повороте головы наливалась и вздрагивала. Он был худ и жилист, костистое его лицо напоминало мордочку хорька.

— Да, — ответила блондинка. Голос ее, после испуганной уличной дрожи, стал совершенно другим — томным и как бы призывающим к повиновению. — О его внешности, цвете волос и прочих антропометрических данных ничего сообщить не могу…

— Вы говорите, как специалист, — заметила Ализа.

— А я и есть специалист, — согласилась блондинка, достала из сумочки рекламный проспект со своим портретом на обложке.

— «Анна Дубрава — снятие отрицательных воздействий, порчи, сглаза. Омоложение тела и лица. Духовное и физическое исцеление», — прочитала она вслух так, будто забыла, что умеет делать, и положила проспект майору на стол.

— Вы исцеляли покойного? — спросил Жихарев, перелистывая какие-то бумаги.

Он казался самым спокойным и деловым из всех присутствующих. Или намеренно вел себя так, чтобы уравновесить свои шансы против блондинки. Ализа поняла, что он не рассчитывает на помощь Игоря и сотоварищей, поэтому пытается что-то противопоставить уверенной в себе целительнице, которая находилась явно в выигрышном положении после беседы с психологом из Управления.

Жихареву разрешили присутствовать во время беседы, но у него сложилось впечатление, что осмотр проводила Анна Дубрава, а не тот «деятель» в очках. Одному Богу известно, что он там теперь понапишет в отчете.

— Его жену. Она пассивный контактер с потусторонним миром…

— Стоп-стоп-стоп! — активно прервал ее Сергей. Он по роли «не верил» в целителей, экстрасенсов и прочую чушь. — Скажите, она больна с точки зрения медицины?

— С точки зрения ортодоксальной медицины мы все больны, ответила Анна, повернула голову и посмотрела на Сергея.

— Вот только не надо мне строить глазищи! — «разозлился» Сергей. — Моя напарница, — он кивнул на Ализу, — делает это гораздо лучше вас!

— Я в этом уже убедилась, — кивнула Анна Дубрава. — В ней есть скрытый талант, который она совершенно напрасно, но старательно зажимает железным кулаком милицейской силы воли.

Ализа хотела было возразить, что к милиции не имеет никакого отношения, но не стала этого делать, боясь обидеть Жихарева, который, с ее точки зрения, работал весьма умело. Она не часто сталкивалась в сфере своей профессиональной деятельности с такими, как он. В основном под ногами мешались говорливые «джипписты». Поэтому Ализа промолчала, а Анна Дубрава вдохновенно продолжала:

— Кстати, вы напарники по работе или по жизни?

— А какое это имеет значение? — совершенно спокойно поинтересовался Сергей.

Жихарев посмотрел на него с явным облегчением. Крепко сбитое лицо майора слегка наполнилось краской жизни. Он был по-своему красив, вот только глаза сидели слишком близко и слишком глубоко.

— Она моя невеста, — уточнил Сергей.

— Мне просто интересно. Невеста так невеста. А вообще-то это здорово. Я ведь впервые услышала, что и у нас в милиции работают напарники. Как в Америке. Прогресс.

— Зачем вы пытаетесь нас разозлить? — поинтересовался Жихарев, но Анна его вопрос проигнорировала, начав рассказывать про свою пациентку:

— Инна подвержена навязчивым галлюцинациям черного толкования. Против такой трактовки диагноза вы не возражаете? Вот и хорошо. Да-да, я говорю о жене… покойного. Ее уже больше трех лет кормят всякими таблетками, но от них только мышечная слабость и дополнительная неуверенность в себе. — Она задумалась. — А теперь еще и трагедия с мужем…

— …которого убрали вместо вас? — нахально перебив Анну Дубраву, спросил Игорь.

— Да, вместо меня, — отчеканила Анна, почувствовав, что хоть один человек из этой разношерстной компании способен поставить ее на место. — Я ведь видела, как и на кого он смотрел.

— Но глаз его вы не видели? — напомнил угловатый.

— Глаза, молодой человек, видеть не обязательно! — резко ответила Анна. — Достаточно чувствовать взгляд.

Угловатый удивленно посмотрел на нее и до конца беседы так и не смог понять, кого это она назвала «молодым человеком».

— Давайте покончим с этой дребеденью, — предложил Сергей. — Свидетельница ничего существенного сообщить не может. О криминальных связях покойного не знает. Только то, кем он работал и зачем к ней обратился. Его связи с потусторонним миром нас тоже не интересуют по вполне определенным причинам. Поэтому я предлагаю поблагодарить ее и отпустить домой. Никто не возражает? О'кей, Анна Дубрава, где вас можно будет найти в ближайшие два-три дня?

— Одну минуту! — Игорь покачал головой. — Мне кажется, мы даже и не начинали говорить. Если же вас, коллега, — он посмотрел на Сергея, — что-то раздражает, можете нас покинуть. — Сергей не двинулся с места, поэтому Игорь продолжал: — У вас ведь существует расписание приемов?

Ализе очень хотелось рассмеяться, так хорошо это было сыграно, но она сдержалась.

— Мое время расписано на два месяца вперед, — подтвердила Анна Дубрава.

— Тогда почему именно сегодня вы сорвались с места не в пять, как обычно, а в одиннадцать утра?

— Я обязана отвечать на вопрос? — поинтересовалась Анна у майора.

Тот закрыл папку, которую перелистывал, и поднял на Игоря темно-синие глаза:

— Стоит ли настаивать?

— Не вижу причины что-то замалчивать, если, конечно, в этом нет профессиональной тайны, — уточнил Игорь и наконец-то нашел для себя более удобное положение на жестком стуле — вытянул ноги и сложил крест-накрест руки. Разговоры не являлись его сильной стороной, но сегодня, после бессонной ночи, его «понесло».

— Мне позвонили из Центра и попросили на пару часов приехать. Одному из клиентов стало плохо. Срочно требовалась моя помощь.

— Вас часто беспокоят по таким вопросам?

— Нет, в Центр меня вызвали впервые. Именно поэтому я и решила поехать. Тем более что Илья охотно согласился прокатить меня туда и обратно.

— А как вы ездите обычно?

— Утром, к десяти, меня привозит сюда машина — водитель и два охранника, если вы хотите знать все точно. А в пять та же компания забирает и отвозит в Центр для вечернего приема.

— На дом вы ни к кому больше не выезжаете?

— Категорически! С Инной я слишком давно и слишком хорошо знакома… Вот и вся причина.

— Илья согласился вас подвезти, за что и поплатился жизнью.

— Вы считаете, что я наняла киллеров, а затем сама себе позвонила?

— Всякое случается, — неопределенно ответил Сергей. — Так вызов был ложным?

— Вызов был настоящим, а вот состояние больного оказалось отменным розыгрышем, — сказал майор. — Я позвонил знакомым ребятам, и они наведались в Центр «Дубравник».

— Мы считаем, что охота велась именно на вас, — сказал Игорь Анне.

— Спасибо на добром слове, — с легким поклоном ответила та.

— Всегда — пожалуйста! — Игорь кивнул в ответ. — Так где вас можно будет найти?

— У Инны. Неужели вы думаете, что я ее брошу в такой момент?! Ей только-только полегчало.

— А вы уверены, что родные вас туда пустят после случившегося? — спросил Сергей.

В ответ его наградили таким взглядом, какой не часто удается увидеть. Даже Жихарев неодобрительно покачал головой. Сергей решил, что больше не раскроет рта. Двух взглядов за один вечер — более чем достаточно.

— Во-первых, они сами обратили внимание на то, что ей стало лучше. А во-вторых, здесь живут не его родные. Я выразилась достаточно ясно?

Анна Дубрава встала, попрощалась с мужчинами и попросила Ализу, если та не возражает, выйти вместе с ней на несколько минут. Ализа покорно поднялась и последовала за целительницей. Сергей удивленно посмотрел вслед «невесте», но та в дверях успела подать ему знак, который Анна видеть не могла, но который успокоил Сергея. Он означал, что Ализе крайне интересно узнать, чего от нее хотят.

— Так кто он, Илья Гершин? — спросил Сергей, когда дверь захлопнулась.

— Если быть точным, то в данный момент уже никто.

— Можно без комментариев? — сердито спросил Жихарев.

— Практически разорившийся коммерсант, у которого не осталось ни крупных денег, ни значительных перспектив их в ближайшее время заработать, — продолжал угловатый ничуть не смутившись. — Когда все это елкинское безобразие только начиналось, ему крупно везло, поскольку все родственники в Тель-Авиве, но затем он начал играть на бирже и практически все спустил. Ума не приложу, кому понадобилось его грохнуть. Слушайте, а может действительно эту ведьму хотели пришить?

Игорь и Сергей покосились на него — шутит он, что ли? И так ведь всем ясно, в кого стреляли.

— Да кому она нужна? — подхватил Жихарев, как будто сговорившись с угловатым. — Конкуренты заказали? Я склонен предположить, что это элементарная ошибка. Не того шлепнули. Хотя… спутать «опель» с «шестисотым» трудно.

— А камень у нее на шее, — напомнил угловатый.

Сергей хмыкнул. Вот они, хорьки, говорят одно, а на самом деле думают совсем другое. Остроносые бледнолицые хорьки. Их-то и надо бояться.

— Какой камень? — чуть ли не хором спросили Жихарев и Игорь, хотя оба его видели.

Майор вообще помогал ей этот камень с шеи снять.

— А вы… не видели? — удивился угловатый. — Ну вы даете, мужики. Здоровый такой зеленый каменюга, с половину моего кулака, не меньше, в золотой оправе и на золотой цепочке! Да ее за один этот камень могли шлепнуть!

— Я так поняла, вас зовут Ализа? — спросила Анна Дубрава, когда они вышли.

— Вы правильно поняли, только имя мое происходит не от Алисы. Ударение на последнюю букву.

— Вот как? — впервые за все время искренне удивилась Анна. Видимо, она действительно считала, что может читать мысли. — Не буду спрашивать о вашей родословной, потому что хочу поговорить совсем о другом. Надеюсь, вы не считаете меня… э-э… ненормальной?

— Если отталкиваться от канонов ортодоксальной медицины, как было уже сказано, то все мы ненормальны.

— А вы молодец! — рассмеялась Анна Дубрава.

— Я знаю, — быстро сказала Ализа.

— Но вам не идут рыжие волосы и голубые линзы. Ваш цвет волос иссиня-черный, а глаза карие, я бы рискнула предположить, — левый глаз с сегментом чего-то желто-оранжевого.

— Я дитя Семипалатинского полигона, и у каждого из нас, кто остался жив, все иначе, чем у нормальных людей. Так что давайте к делу.

— Хорошо. К делу так к делу. Я хочу предложить вам работу.

— Если бы вы знали, сколько у меня работы, вы бы не предлагали.

— Я ведь легко могу заплатить больше, а спросить меньше. Но, главное — вы видели и не сомневаетесь, так же как и я, что стреляли не в Илью. Мне очень жаль, что он погиб, но в противном случае погибла бы я. При данном сгущении обстоятельств закон наименьшего зла сыграл мне на руку.

— Я думаю, вас спас талисман, — осторожно произнесла Ализа.

— И он тоже, — улыбнулась Анна Дубрава. — Но напомнили вы о нем только по той причине, что хотите выяснить его стоимость. А он, моя дорогая, бесценен. Это — что касается лично вас и меня.

— Это — что касается только лично вас, — поправила ее Ализа.

— Лично мне нужна надежная опора. И я вижу ее в вас.

— Но вы не видели меня в деле.

— Зато я вижу, как вы прекрасно сложены, — усмехнулась Анна. — Для любви и драки. Законы тела универсальны, как и законы… Нет, об этом мы поговорим, если встретимся вновь.

— Я подумаю, — как можно более серьезно ответила Ализа.

— Очень на вас надеюсь, — вздохнула Анна Дубрава и протянула Ализе визитку. — Меня можно будет найти либо у Инны, это святое, ее я не смогу не посещать, либо в Центре. Ну ладно, меня уже ждут.

— Что она тебе предложила? — спросил Сергей, когда они вернулись в комнату отдыха.

Игорь тут же оккупировал диван и закрыл лицо газетой.

— По крайней мере, не любовь до гроба. Хотя… на это тоже смахивало. Будет время, и если не забуду, обязательно загляну к ней в «Дубравник».

— Скажи конкретно, что этой ведьме от тебя понадобилось? — настойчиво повторил Сергей, потирая подбородок.

— Она не ведьма, — Ализа покачала головой.

Игоря это заявление заинтересовало, и он сел. Ализа, дождавшись, когда он прозевается и протрет глаза, подробно пересказала «сотоварищам» свой разговор с Анной Дубравой. Плюс то, что она почувствовала, когда в первый раз взяла целительницу за руку.

— Вот только ясновидящей нам в команде и не хватало, сказал Сергей.

— Вчера утром ты бы заплатил за ясновидящую штуку баксов, — резонно заметил Игорь, и с ним трудно было поспорить.

Чего тут спорить, главное — не ездить на Тумковку. А так с этой горки все и покатилось непонятно куда.

Заключение психолога

Мною произведен осмотр пострадавшей Анны Дубравы. Никаких повреждений, кроме незначительной психической травмы, не обнаружено. Дело в том, что пострадавшая является известной целительницей и имеет экстрасенсорные способности, поэтому она легко смогла справиться с последствиями криминальной ситуации, в которой оказалась. На момент осмотра она была практически здорова, как в физическом, так и в психическом плане. На вопрос о том, как ей удалось увернуться от пуль, она ответила, что увидела краем глаза направленное на нее оружие, успела «сложиться» и нырнуть под сиденье. В отличие от внешнего вида, который характерен для нее в основном за счет одежды, конституция пострадавшей, а она весит всего сорок девять килограммов и выполняет сложнейшие гимнастические упражнения, позволяет мне заключить, что ее слова соответствуют действительности. Кроме того, у таких людей, как она, реакция значительно выше, чем у остальных, к тому же она находилась в исключительной стрессовой ситуации, которая помогла ей избежать смерти или, тра-ля-ля, это в лучшем случае, очень тяжелого ранения.

Психолог Управления Яблонев А.П.

1 апреля, 21:55

Вернувшись в Управление и посмотрев программу «Городок», господин Яблонев достал свой отчет, перечитал, сам себе удивился и разорвал бумагу.

7

2 апреля, 15:00

В купе было до тошноты тихо и опрятно. Одного вскользь брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы пожелать себе приятного шестичасового путешествия из Питера в Москву. Попутчик Игоря явно не вписывался в строго деловой интерьер двухместного купе, хотя и был одет в лучших традициях героя американских комиксов: серый костюм, шляпа, парик, очки и усы. Персонаж, хорошо выделяющийся в цветастой толпе, но способный легко раствориться на фоне белоснежной свежевыкрашенной стены небоскреба.

Игорь улыбнулся, поздоровался, попутчик что-то буркнул в ответ и опустил нос в газету. «Дипкурьерство хреново», прошипел Игорь, тщательно закрыл дверь и сел напротив.

— Может, споем? — предложил Игорь. Попутчик, до боли в седалище напомнивший Игорю одного из «Братьев Блюз» (правда, в сером исполнении), оторвался от газеты, посмотрел сквозь серые стекла очков, но ничего не ответил.

— Извини, — произнес Игорь, прекрасно понимая, что сидящему напротив вся эта затея нравится не больше, чем ему самому. Кроме пяти суточных дежурств ввели еще и обязательные поездки вдвоем. Даже на дневных поездах. Одно интересно, кто кого сейчас пасет? Игорю было приятно думать, что он представляет большую ценность, чем попутчик в сером костюме. Но если кто-то уже следит за ними, то стрелять не задумываясь станет в серый костюм.

Тьфу, о чем думаю, обругал себя Игорь, скинул пальто, достал из бумажного пакета две упаковки темного пива «Гиннес» и очередной роман Стивена Кинга, к чтению которого его приучила Ализа. Она прочитала книгу прошлым вечером, после отъезда Анны Дубравы, и отдала Игорю. Время пробежало быстро, поскольку Игорь отрывался лишь для того, чтобы открыть очередную бутылку да посмотреть в окно на воробьев, о которых читал.

Когда замаячили дома, воробьи уже улетели, а перед Игорем возникла дилемма, что делать с книгой. В любом другом случае он оставил бы ее в купе. Но такого обращения с книгой не оценила бы Ализа. Пришлось запихнуть книгу обратно в пакет и взять с собой. Конечно, можно ее оставить, а потом купить Ализе точно такую же, но можно запросто забыть купить или в спешке перепутать и купить что-то другое. Нет, лучше взять и не связываться. А то и Ализа зудеть будет, и Сергей еще выговаривать ей вослед начнет.

На платформе было пусто. Сотни людей, конечно же, сновали взад-вперед, но никто из них не был Игорю знаком, а значит, нужен. И на него никто не обращал внимания, хотя посмотреть было на что. Серый костюм рядом с ним смотрелся бледным немощным пятном. Игорь же, в длинном кожаном пальто и черной пидорской фуражке, напоминал эсэсовца с рекламного плаката к фильму «Щит и меч». Правда, без блестящих черных сапог и повязки на рукаве. Да и пакет «PALL MALL» был явно из другой оперы. Поэтому Игорь сунул фуражку в пакет, опустил воротник и двинулся к зданию вокзала. Серый пиджак шел следом, крепко сжимая небольшой кейс. Так, гуськом, они вышли на стоянку, где Игорь по номерным знакам определил машину. Возле нее стоял Саша Васильев, с которым Игорь работал до того как перебрался в Питер.

Серый пиджак в машину садиться не стал. Поздоровавшись с Васильевым, он поинтересовался, а не увидит ли тот в течение ближайших двух часов генерал-майора, и получил утвердительный ответ. Тогда он достал из внутреннего кармана конверт и попросил передать его лично в руки генерал-майора. Васильев заверил его, что именно так и поступит, предложил подвезти, но серый пиджак категорически отказался, сославшись на занятость.

Игорь кинул пальто на заднее сидение и стал внимательно наблюдать, что будет дальше делать этот потешный серый человек. Тот вышел на площадь, остановил вторую по счету машину и был таков. Васильев следил за серым костюмом и, когда тот отвалил, завел мотор и спросил:

— И где вы только у себя в Питере таких выращиваете?

— А я был уверен, что это ваш!

— Вегетарианского не держим, — сообщил Саша, выезжая на площадь. — Вот ты — совсем другое дело.

— Куда мы едем? — спросил Игорь.

— В поселок Розово. Ты там никогда не был?

— Нет, но наслышан, кто там дома строит. — Игорь внимательно посмотрел на Сашу Васильева: они уже больше четырех лет не работали вместе. Раньше их можно было бы назвать дружбанами, но вот ответит ли Сашка на его вопросы сегодня? Если нет, то лучше и не задавать. Конечно же, не промолчит и не увильнет, но вот окажется ли это правдои? Старые связи старыми связями, дружба — дружбой, но что реально происходит в Москве сегодня? Какие указания капитан Васильев получил от генерал-майора Кирьякова? Ладно, стоит рискнуть и спросить напрямик: — Так что у вас позавчера произошло? Или мне к Кирсу подкатиться с этим дурацким вопросом?

— Я тебе сам все расскажу. Зачем его лишний раз «по-маленькому» беспокоить, — язвительно произнес Васильев. — Мы ведь не на прогулку едем.

— А что там, в этом Розово? — удивленно переспросил Игорь.

— Сам увидишь. — Голос Васильева стал теперь другим, рассудительным, но жестким. Он больше не видел причин острить и ерничать. — В лесу пятерых положили. Били, как на стрельбище по мишени «бегущий кабан». Сегодня вовсю твердят, что двое раненых, что про нападение знали заранее, что в машине за спиной Кирса сидели «куклы», что Кире в курсе того, кто это был…

— Когда тебя собираются ударить, бей первым, — напомнил Игорь любимые слова Кирса.

— Вот и я о том же. Он сам нас этому учил, но сейчас игру какую-то затеял. Так мне кажется.

— А зачем ты мне это говоришь? — спросил Игорь.

— А затем, что и сам не хочу вляпаться, и тебя предупреждаю: будь осторожен и осмотрителен. Забудь на какое-то время, что ты его племянник. Не нравится мне все это. Не на прогулку едем, — повторил он. — А у тебя какие сведения?

— Нам вчера приказ зачитывали о дополнительных дежурствах. Гарлин распорядился от лица Кирса. После того как сообщили, что в перестрелке с террористами «где-то в районе Садового кольца» пострадали пятеро опытных бойцов.

— Никакой перестрелки не было, — категорически отверг Васильев, — а про утро рассуждать вслух запрещено. Имей в виду. Чтото произошло и какие-то неопределенные пятеро пострадали. И еще — я тебе ничего не говорил.

— Но я вчера видел запись официального заявления.

— Вот только в эфир ее почему-то не пустили.

После этого они минут на десять замолчали. Игорь думал, что за бред он сейчас услышал насчет «запрещения говорить вслух». А о чем думал собеседник, он мог только догадываться. Наверное, о том, а не сказал ли лишнего. Ведь даже попросил сделать вид, будто молчал всю дорогу.

Никаких выводов с чистого листа-лица Сашка Игорь сделать не мог. Оно изменилось, и отнюдь не в лучшую сторону. Ряху он себе отъел такую, что глазки напоминали поросячьи, а нос превратился в картофелину. Да и стрижка-ежик не улучшала общего впечатления.

После гнусной паузы Сашок принялся долго рассказывать Игорю о погоде и том, как и почему было основано поселение в Розово. И всего лишь за минуту до того, как остановиться, он сообщил Игорю, для чего именно они сюда приехали. И почему именно он привез его сюда.

— Я ведь теперь Сашок и по кликухе, и по званию. Приходится с одним ухарем местных клиентов окучивать, а кто не платит — информацией делится. Такая, братан, работа. Надоело — словами не передать.

8

2 апреля, 23:15

Склон — то ли холма, если смотреть вверх, то ли оврага, если смотреть вниз, — начинался у моста через безымянную речушку и уходил в сторону от дороги метров на четыреста, а дальше терялся во мгле. Серебристая змейка воды струилась где-то далеко внизу и растворялась в вечернем тумане, поглотившем противоположный пологий берег. Игорь убедился в этом лично, ненадолго спустившись к воде. Там беспорядочно, как иглы непричесанного дикобраза, дыбились во все стороны голые, но уже набухшие почками кусты, окруженные плотными сухими зарослями пустырника, полыни и зонтиками борщевика. Из воды ровным забором торчал лысый прошлогодний камыш. Свежей зеленой травы не было даже в низине, тем более ее не было на склоне, где и сухая-то прошедшим вечером выгорела вчистую.

Игорь посмотрел налево и чуть вверх: свет многочисленных фар теребил серо-коричневый склон; невозможно было понять, идет ли мелкий противный дождь или от земли все еще поднимается дым. Минувший день, как уже похвастался Саша Васильев, был удивительно жарким, первым действительно жарким днем запоздалой весны; сухих дней за последние две недели было много, но вот теплый выдался впервые, именно поэтому до захода солнца и наступления вечерней сырости полыхнуло стремительно и безжалостно.

Резко похолодало совсем недавно, с четверть часа, но похолодало крепко, поэтому Игорь начал интенсивно, чтобы не «прихватило» мышцы, ходить по склону кругами и делать умное лицо. Данная роль всегда давалась ему легко и не требовала длительной подготовки.

Он остановился, еще раз старательно потянул носом: пахло чем угодно — сыростью, бензином, прелыми листьями, пивом, навозом, дешевыми духами, — но только не гарью, которой и не должно было пахнуть. Вопервых, огонь резвился на склоне часа тричетыре назад. Во-вторых, взвесь, кружившаяся сейчас в лучах фар и на первый взгляд напоминавшая частички золы, в действительности была тончайшей моросью. Ветер, дувший вдоль русла речушки, которая где-то неподалеку, в темноте, впадала в красивейшее Розовское озеро, приносил с многокилометровой водной глади промозглую сырость.

Раньше, как рассказал Игорю Саша, на берегу озера располагалась одна из крупнейших в Европе свиноферм, но когда коммунисты дали деру, следом за ними разбежались колхозники и свиньи. Через год после смены власти умные головы старательно выскребли свинские домики и продали садоводам свинское дерьмо, а сами домики частично снесли, частично сожгли, после чего на холмах вокруг озера начали возводить трехэтажные коттеджи. Новопоселенцы в собственных мясомолочных продуктах не нуждались, поэтому выращивали цветы, отдавая особое предпочтение розам, так что стародавнее название деревушки — Розово — к середине девяностых начало себя оправдывать.

В Розово до сегодняшнего вечера жил тот, из-за кого на склоне собралась вся эта прорва людей и техники. Игорь так и не смог понять, для чего сюда, помимо двух пожарных машин, помимо двух банальных ментовозов, в которые загружают тепленькую дичь, а также десятка новеньких гаишных «фордов», блокировавших мост и прилегавшие к Розово дороги, пригнали саперов, три бригады медиков, подъемный кран, два «МАЗа» с песком и еще какую-то импортную машину, явно не входившую в джентльменский набор Шерлока Холмса. Игорь по внешнему виду агрегата заключил, что это машина скандинавской ассенизационной службы; «гомеостаз в себе», как сказал бы Сергей.

В редкие спокойные, как сейчас, минуты жизни, когда не надо было вести допрос или преследование, Игорь неизменно заставлял себя глядеть на мир глазами Сергея, пытаясь догадаться, а что бы тот сказал в той или иной ситуации. Ализа бы съязвила, тут и к бабке не ходи, а вот Сергей? Сам Игорь в напряженных ситуациях пользовался лишь двумя коронными фразами: вопросом «какого хрена?» и восклицанием «ну ни хрена себе!». Поэтому он завидовал умению Сергея давать нестандартное описание стандартному событию; вот почему, когда Сергея не было рядом, он пытался догадаться, а что бы сказал другСлово «томеостаз» другу бы понравилось, поскольку точно характеризовало «муравейник» на склоне: кроме криминалистов, здесь слонялись омоновцы с автоматами и ребята из отряда «бета». Троих Игорь знал в лицо, как и парня из «эй-би-ди». Его появлению здесь не имелось ни объяснения, ни оправдания, поскольку членам этого клана было запрещено появляться на людях без грима. Хотя… Игорь не смог бы поклясться под присягой, что это настоящее лицо. Аналогичные претензии можно было частично предъявить и к физиономии Игоря, но, как ни крути, он работал на Управление, а не на военное ведомство.

К тому же никто, кроме дяди, не знал, что Игорь работает на два фронта. Официально он состоял в команде генерал-майора и занимал «сладкое» место адъютанта, появляясь возле дяди без характерного для «хамелеона» грима.

Игорь резко обернулся на звук: кто-то споткнулся в темноте и шумно упал. Ничего удивительного, тут столько народу, что можно друг другу все ноги отдавить. Действительно, на склоне копошилось около ста человек. Но в основном все, как и Игорь, слонялись без определенного занятия. Многие подходили к нему, здоровались, обменивались двумя-тремя незначительными фразами, непременно спрашивая, надолго ли он в их края пожаловал, и, видя, что племянник не расположен к болтовне, отходили прочь. Игорь к пустому трепу со всей этой сворой действительно расположен не был.

Он не знал, как себя вести и о чем говорить с людьми после всего, что узнал от Васильева. Единственным желанием было как можно скорее увести дядю подальше, в темноту, и обо всем расспросить. Интересоваться же подробностями у кого попало Игорь, после немного невнятного, но все же предупреждения, не хотел, а «тертых» ребят из окружения генерал-майора, которых он знал, почему-то на холме не было.

Но Кирс, как с «легкой руки» или «легкого языка» Сергея звали теперь Кирьякова-старшего практически все, был на поле «битвы» главным действующим лицом. Даже внешне он смотрелся гораздо лучше остальных: стоял, прислонившись к капоту машины, и чтото выговаривал всем, кто к нему подходил. Но руки держал, сложив на груди кренделем. Это означало, что он абсолютно спокоен и уверен в себе. Когда Кирс чего-то не понимал и начинал нервничать, он пускал руки в ход — все свои слова поддерживал для убедительности внушительными жестами.

Дяде сегодня стукнуло шестьдесят четыре, но вместо того, чтобы руководить за праздничным столом расчленением пирога с грибами, он ругался, стоя среди безостановочно жужжащих в темноте подчиненных.

Видя, что к дяде по-прежнему не подступиться, Игорь решил сделать еще пару кругов: внимательно осматривая место катастрофы, заодно подобраться поближе к эпицентру. Обстановка несомненно менялась к лучшему — изыскательские работы на местности близились к завершению. Пока Игорь вымучивал первый круг, сгоревший джип подняли краном, погрузили на платформу и увезли. После второго стало совсем просторно: уехали пожарные машины, ментовозы и одна «скорая». «МАЗы» с песком и «скандинавское чудо» тоже покинули склон, но в отличие от остальных машин, деловито покатили в Розово.

Игорь остановился и прислушался. Судя по отчетливо доносившимся выражениям, Кирьяков-старший послал всех подальше, приказав остаться лишь бригаде медэксперта, взводу ОМОНа и «своей» группе.

Когда стало тихо настолько, что отчетливо слышалось журчание далекого ручья, Игорь подошел к дяде и обнял его.

— Какого хрена у тебя тут происходит?

— А какого хрена ты тут взад-вперед прогуливаешься? — резонно поинтересовался Кирс. — Воздухом дышишь?

— Старательно впитываю атмосферу, — улыбнулся Игорь.

— Тогда попытайся еще старательнее впитать то, что я тебе сейчас покажу, — предложил Кирс.

Он потянул Игоря за собой, сжав руку племянника так, что, казалось, послышался отчетливый хруст. Несмотря на возраст, Кирс находился в отличной форме. Сколько Игорь его помнил, дядя всегда был удивительно крепок. Сейчас, в отблеске огней, орлиный профиль генерал-майора был напрочь лишен морщин, поэтому со стороны могло показаться, что Игоря тянет за собой старший брат.

— Так ведь это Игонин! — удивленно воскликнул Игорь, когда Кирс откинул простынку.

Санитары равнодушно переглянулись и отошли к спецтранспорту.

— А ты его образ с запахом роз разве не впитал? — без намека на сочувствие хмыкнул дядя. — Из всего Управления только он здесь цветочки выращивал. Но сегодня, как видишь, до грядок не доехал.

— Я слышал, что это он, — Игорь задумался. — Но тут дело в другом…

— Тогда скажи, в чем именно, — предложил дядя.

Кирс был прав насчет грядок с цветочками — дом в Розово не по карману простому полковнику Игонину. Щелк! Или не простому полковнику Игонину, директору музея военной археологии?.. Что-то зачесалось в мыслях Игоря, что-то начало компоновать картину происшествия. Тем более, что никто, кроме него, еще не знал, что произошло в Питере за последние двое суток. Но о финансовом состоянии полковника пусть ломают себе голову господа из отдела внутренних расследований. Игоря интересовало другое.

— Кто его… э-э… так? — спросил он, бегло осмотрев лицо, шею и запястья трупа.

— Как «э-э… так»?

Игорь не смог ответить сразу. Он продолжил осмотр, пытаясь понять, что предшествовало смерти. Даже вспышка адского пламени и появление самого Владыки Тьмы не вызвало бы в лице Игонина столь отвратительных изменений, ведь узнать человека (вернее, опознать труп) было практически невозможно. На носилках лежал Игонин и одновременно некто другой. Двойник спокойного, уравновешенного и довольного жизнью человека, каким был полковник. Его отражение в самом кривом из зеркал.

Кто-то тяжело дыша подошел сзади, положил руку Игорю на плечо. Тот обернулся, догадываясь, что это Михалыч, которого Кирс считал лучшим патологоанатомом Москвы, обменялся со старым врачом рукопожатием. Постарался не показывать своего удивления — Михалыч за последний год располнел просто катастрофически. Гипертония, никуда от нее не денешься. Да еще, наверное, и диабет в придачу.

— Можно увозить? — спокойно спросил врач.

— Пусть сначала Игорь нам скажет, чего такого необычного он разглядел в лице господина Игонина. По мне, он как румяный колобок из печки. Хоть сейчас подавай к пиву… — Кирс не шутил, поскольку напрочь забывал о корректности, когда говорил о тех, кого на дух не переносил. Даже если стоял над телом, которое предназначалось к отправке в морг.

— Выглядит кошмарно, — сообщил Игорь. — Тщательно осмотреть не успел, но, судя по всему, никаких следов насилия. Не били, не пытали. Может, укол сделали? Но тогда бы на лице застыла гримаса боли, а не маска испуга. Можно подумать жизнь медленно из тела вытекала. Причем Игонин это знал, но сделать ничего не мог.

— Да ты у нас просто ясновидящий! — констатировал Кирс и похлопал доктора по плечу: — Какие кадры мы с тобой растим, а?

— В самую точку, однако, попал, — решительно поддакнул Михалыч. Не для того, чтобы сделать Кирсу приятное, — абсолютно искренне. — Ну, насмотрелись? Грузить можно?

Кирьяков-старший кивнул. Вернулись равнодушные санитары, подняли носилки и затолкали в машину. Михалыч махнул на прощание рукой и полез следом.

— Это ты куда?! — удивленным выкриком остановил его Кирс.

— Да вот, поеду, — не менее удивленно ответил тот. Вскрытие надо сделать.

— Ты всегда там катаешься? Внутри этой душегубки?

— Всегда. — Михалыч какое-то время помедлил, продолжая сидеть на корточках, затем спрыгнул на землю и вновь замялся, будто его застукали за каким-то постыдным занятием.

— Пусть с насмерть испуганным господином, — Кирс при всех подчеркнуто не назвал ни фамилии, ни звания, — твои грузчики катятся, а ты со мной в машине поедешь. Понятно?

— Угу, — промычал Михалыч, не пытаясь возражать.

— Нам кое-что обсудить стоит, — строго продолжал генерал-майор, пытаясь поймать взгляд доктора. — А заодно Игоря в курс дела ввести. Да и хватит тебе на старости лет охранником при трупах трястись! Понятно я говорю?

— С тобой так с тобой, — пожал плечами Михалыч, но глаз на Кирса не поднял.

— «Ш тобой так ш тобой», — передразнил Кирс. — Без тебя справятся. Ты ведь для себя уже все окончательно решил? И не возражай — я знаю, что решил.

— А я разве возражаю! — Михалыч улыбнулся Кирсу.

Насколько Игорь помнил, врач был на год старше дяди и по старой привычке разговаривал с генерал-майором на «ты». Михалыч и Кирс знали друг друга добрую сотню лет, а познакомились, наверное, когда Игоря еще и на свете-то не было.

Кирс жестом подозвал одного из своих ребят, что-то быстро и резко произнес. Вслух, но так, что, кроме них двоих, никто ничего не понял. Тот кивнул в ответ и куда-то умчался, а к Кирсу подскочил еще один подручный. Игорь не знал ни первого, ни второго, что было несколько странно, поэтому он переключился на Михалыча, наблюдая за тем, как тот разговаривает с санитарами, явно уговаривая их сесть рядом с носилками.

Санитары продолжали безмолвно стоять возле машины и курить; врач махнул рукой, подозвал молодую стройную помощницу и определил ее в кабину к водителю.

«Надо будет у Михалыча спросить, как зовут, — улыбнулся Игорь. — Но так, чтобы дядька не пронюхал».

— Не пялься, козел, не пялься, — посоветовал Игорю Кирс, хотя по-прежнему стоял к нему спиной. — И не спрашивай как. Ты всегда только об этом и думаешь. Зовут ее Кира, она невеста Сашка Васильева.

— Я рад, что ему достанется жена с красивым именем. Игорь отвернулся, но лишь на долю секунды, поскольку Кирс, заметив нерешительность Михалыча, начал орать на санитаров:

— Это вы там что за базар устроили? А ну-ка внутрь! Ну и распустил ты их, Михалыч. Эй, говнюки, помочь вам забраться? Могу запросто по жопе устроить.

Санитары бросили папироски и забрались к Игонину. И правильно сделали. Если Кирса разозлить, он таких, как они, запросто уложит. И не одного, а троих-четверых. Без посторонней помощи.

— Что-нибудь интересное сообщили? — жестко спросил Кирс, когда парень, с которым он разговаривал первым, вернулся.

Тот почему-то замялся, потер высокий лоб, но промолчал. Игорь не понял причины паузы; оставалось надеяться, что от него ничего не скрывают, поскольку прежде подобного не случалось. Хотя, если сопоставить с тем, что ему сказал и не сказал Васильев… Да вот хотя бы насчет своей невесты. Как бы это у дяди выспросить?

Кирс внимательно посмотрел на подчиненного, кашлянул сурово и молча направился к стоящим на обочине машинам. Шел по мягкой земле так, будто вышагивал по паркету, только что каблуками не постукивал. Игорь смотрел на дядю и думал, сможет ли он сам в таком возрасте хоть наполовину сохранить подобную форму. Неожиданно Кирс обернулся, рассерженно взмахнул руками и спросил:

— А вам троим особое приглашение требуется?

Он имел в виду Михалыча, который, мурлыча какую-то песенку, стоял в шаге от Игоря, самого Игоря, а также своего подчиненного.

9

2 апреля, 23:50

Генерал-майор занял место на переднем сиденье, Игорь и Михалыч расположились сзади. Подчиненный надел темные очки, сел за руль и, предварительно спросив: «Никого не ждем?», погнал машину.

— Никого, — ответил Кирс, когда свернули на шоссе и уже можно было не отвечать. — Не маленькие, сами разберутся, когда и куда ехать.

Машина неслась быстро и ровно. Игорь повернулся к Михалычу и спросил насчет причин смерти. Интересно, зачем Михалыч полез следом за носилками, если знал наверняка, что и как произошло. Наверное, профессиональная привычка. Доктор не просто сопровождал «груз» и следил за его полной сохранностью, но и лично, сразу по приезде, делал все более или менее серьезные вскрытия. Даже если все знал наперед. Сейчас он, кажется, был спокоен и никуда не торопился.

— Михалыч, да расскажи ты ему, — попросил Кирс. — Раз уж он заглянул так глубоко в глаза смерти.

Михалыча от слов генерал-майора слегка передернуло, он прочистил горло, попытался сесть чуть поудобнее, поскольку его живот не давал возможности комфортно сидеть в машине, протер носовым платком залысины и приготовился говорить. Игорь обратил внимание, что глаза доктора сразу как-то по особенному засветились. Так было всегда, когда Михалычу разрешали пофантазировать — выдвинуть собственную версию происшедшего.

— Не томи, — вздохнул Кирс. — Нам тоже интересно тебя послушать.

— Игорь попал в десятку. Полковник Игонин знал, что умирает. Он приехал в Розово не со случайным попутчиком, а с хорошо знакомым ему человеком. Но он ошибся в дружеских намерениях своего спутника. Тот обездвижил Игонина прямо в машине где-то между шоссе и мостом, потом сам закатил джип на холм и разыграл сцену, будто они пикничок задумали устроить. Он все это спланировал заранее, даже складные кресла с собой захватил. Так ведь, Илья? — обратился Михалыч к парню за рулем.

Тот кивнул:

— Ни о каких дружеских отношениях речи не шло. Это как пить дать. Дела они крутили. И в остальном все правильно: развели костерок, поставили два кресла и сидели, любуясь закатом. Вернее, один любовался, а второй тихо испускал дух. Судя по манере говорить, Илья уже достаточно набрался словечек и интонаций у Кирса.

— Неужели никому не пришло в голову? — спросил Игорь, чтобы подстегнуть вялую беседу. — Сегодня ведь пятница, тьма народу мимо проезжала к своим розам.

— Ты сам ответил на свои вопросы. Многим действительно не пришло в голову. Никогда бы не пришло. Да и не принято здесь совать нос в чужие дела. Пятница, сам сказал, надо поскорее к розам своим мчаться. А ты вот заподозрил бы? — непонятно у кого спросил Кирс.

Игорь, по крайней мере, решил не отвечать.

Михалыч тоже молчал, скорее всего потому, что не успел отдышаться. Он похрустел шеей, немного помассировал затылок, вновь вытер платком обильный пот.

— Двое друзей решили остановиться, посидеть в креслах возле костра и попить пива, — ответил за всех Илья, замолчал, как будто спохватившись, и сделал вид, что внимательно следит за дорогой.

Может, так оно и было, поскольку московские трассы после питерских всегда вызывали у Игоря легкую дрожь. По крайней мере, в первые сутки. А Игорь не был в Москве месяца четыре. Даже сидя на заднем сидении, он продолжал внимательно наблюдать за тем, что творится на дороге. Илья пытался перестроиться в другой ряд, но его подрезал какой-то изрядно потрепанный «мере». Впрочем, вернее было предположить, что Илья использовал лимит самостоятельных рассуждений, потому-то и замолчал, предоставив возможность вновь говорить Михалычу.

Доктор, пока слушал Илью, беспрестанно кивал, потел, вытирал лоб и подбородок уже совсем мокрым платком.

«Неважно у него и с сердцем», — заключил Игорь, вновь сравнивая толстяка Михалыча с дядей.

Ничто в голосе или в движениях Кирса не выдавало возраста или неважного здоровья. Михалыч же своих болячек уже не скрывал.

— Знакомый Игонина, — продолжал тем временем доктор, сделал ему укол, вытащил, пока никого не было поблизости, из машины, посадил в раскладное кресло и, поставив на траву возле «собеседника» несколько банок пива, устроил художественный беспо-. рядок. Потом дождался, когда «клиент» пришел в себя, и еще немного над ним поработал. Он первоклассный специалист по акупунктуре, поэтому смог легко воздействовать на речевые точки. Глядя в глаза все понимающему, но ничего не способному ответить Игонину, он рассказал тому, что с ним уже сделал и что еще сделать собирается.

— Это твоя личная версия, Михалыч, — сказал Кирс.

— Лично моя, — хитро улыбаясь, согласился доктор. — Но если результаты анализов подтвердятся, можно будет с уверенностью сказать, что так все и было. И тогда я окажусь прав.

Игорь не спросил, о каких анализах идет речь, но Михалыч, заметив вопрос в его глазах, пояснил:

— Повышенное содержание метаболитов эндорфинов, если он работал над человеком, как массажист над куском мяса. А главное — препарат, влияющий на свертываемость крови. Двумя-тремя ударами он сломал Игонину несколько ребер и повредил внутренние органы. То есть вызвал внутреннее кровотечение.

— Которое невозможно было остановить, — кивнул Игорь.

— Если бы его вовремя обнаружили… — развел руками Михалыч. — Но я больше чем уверен, мы бы его не спасли.

Теперь Игорю все стало ясно — именно застывший страх предстоящей смерти он и увидел в глазах мертвого полковника.

— Ну а кто, в таком случае, допер, что в кресле труп?

— Местные пацаны. Вышли прогуляться и заметили, что во все стороны от заснувшего в кресле соседа по даче какие-то бумажки разлетаются. Очень похожие на деньги. Оказалось доллары. И в количестве немалом. Игонин к тому времени уже окоченел. Ребята на всякий случай решили проверить, а не заснул ли он, пихнули жердью и повалили на бок. У одного из пацанов был при себе папашин мобильник, он сначала в милицию позвонил, а затем к отцу на грядку сбегал. Папаша тут же прискакал. Кто-то из любопытных полез в джип Игонина. Открыл дверь, и машина взорвалась. Как ни странно, у любопытного ни царапины, пьян был изрядно. А вот мента, который в тот самый момент подъехал на «газоне» и вылезал из кабины, ранило зеркало отлетело от джипа и проткнуло плечо. После взрыва трава сухая вспыхнула, как порох. Так что полнейший кавардак начался. Труп и стулья потащили подальше от огня, стали спасать баксы, кто пачки хватал из огня, кто отдельные бумажки подбирал. Когда пламя немного улеглось, а раненого перевязали, кто-то трезвый вспомнил, что Игонин расслаблялся на лоне природы в компании высокого черноволосого мужчины средних лет. Сержант, приехавший в первой машине и очень разозлившийся из-за того, что ранили его друга, решил черноволосого изловить. Так что крепко подвыпившие на тот момент обитатели Розово устроили ковбойскую погоню. Затоптали следы, что твое стадо слонов.

— Раньше черноволосого в Розово видели? — спросил Игорь.

— Да, — ответил Илья. — Он практически все выходные в доме Игонина торчал. Последний месяц. Потому-то, когда мимо Игонина и его «друга» проезжали за пару часов до происшествия, ничего не заподозрили.

— Он смотался? — спросил Игорь.

— Да. Прошел вдоль речки до основной трассы, тут по берегу такие плотные кусты, что даже без листьев за ними никого не разглядишь. Остановил машину, шлепнул водителя так, что тот до сих пор в сознание не пришел, и был таков. Машину угнанную обнаружили на Садовом кольце, он ее аккуратно припарковал, а самого и след простыл. Фоторобот составить невозможно — многие соседи игонинского гостя видели, но каждый свое описание дает…

— А откуда баксы? И сколько?

— Илья? — с интересом спросил Кирс. — Сколько собрали?

— Часть все еще лежала в спортивной сумке возле ног Игонина, остальное собрали на склоне и в речке. Подобрали явно не все, но сумма в итоге составила около двухсот шестидесяти пяти тысяч.

— Ни хрена себе! — воскликнул Игорь. — Это чем же он занимался?

— А ты разве забыл, чем он командовал? Продавать ведь можно не только оружие. Под его началом не только археология была, но и Спецархив. Двадцатилетней давности, надо отметить, но я считаю…

— Мы давно за Игониным следили, — вновь без разрешения, как показалось Игорю, включился в разговор Илья. — Он подбирал темноволосому материалы определенной тематики, но вынужден был пойти на подлог, поскольку мы выяснили, что это за материалы, и успели их подменить.

— Вот с ним и рассчитались, — потирая руки, произнес Кирс.

Игорь растерянно посмотрел на дядю. Тот не часто, но временами все же удивлял Игоря своей непредсказуемой то ли жестокостью, то ли бесчеловечностью. Конечно, на то были свои объективные причины. И предателей следует наказывать. Но все же…

Рта раскрыть Игорь не успел — где-то позади, в районе шоссе, прогремел мощный взрыв.

— Разворачивай! — крикнул Кирс и едва не вырвал руль из рук Ильи.

— Но товарищ генерал-майор, — запротестовал Илья.

— Ты разве не понял, что я сказал! — рассвирепел Кирс. Разворачивай, мать твою, немедленно! Там действительно произошло нечто серьезное!

После этих слов Игорь больше не сомневался, что покушение на Кирса явилось некой, пока еще не ясной, мистификацией.

10

2 апреля, 23:55

Темноволосый сидел за рулем бензовоза и ухмылялся. Как все просто получается! Неужели эти козлы за пятнадцать лет думать и действовать разучились? Обидно и смешно. Обидно за тех, кого готовили к действиям в любых экстремальных ситуациях, за тех, кого разогнали или списали в запас, за тех, кто, как и он, мог сделать практически все, что хотел. А смешно — следить за неуклюжими попытками тех, кто остался.

Он легко прикончил недоноска Игонина, который его обманул, затем пустил людей Кирьяка по ложному следу, а сам за его спиной подложил заряд под «скорую», в которую запихнули труп, чтоб ему пусто было. Потом попросил ментов подвезти до бензовоза, а теперь сидел в двухстах метрах от того места, где имело смысл взорвать «скорую», а затем подогнать бензовоз. Дорога там чуть расширяется к автобусной остановке, и подъехать не составит труда, поставить бензовоз чуть боком, уйти в кусты с канистрой, выставить таймер на пять минут и переодеться.

Пусть видят, но не понимают, пусть запомнят, но не узнают, пусть бегают за ним, а сталкиваются друг с другом… Смех да и только!

Не забыть бы сделать укол. Ага, теперь, когда есть немного времени, хочется вновь вспомнить момент пробуждения. Перед славным делом как его не вспомнить?..

…И все же удивительно, что время, измывавшееся так долго над телом, не причинило вреда мозгу. Лежа бессонными ночами, после «работы» у окна и телевизора, в темноте или слепоте, он оттачивал искусство, которым владел в совершенстве. Он мысленно преодолевал полосы препятствий, совершал дерзкие рейды в тыл противника, брал заложников, но чаше безжалостно расправлялся с теми, кого называл одним емким и четким словом — «цель». Ему нравилось это короткое определение, поскольку включало в себя: кого, когда и как. И исключало глупое слово, которое требует еще и вопросительного к себе знака. Слово «зачем».

Каждый день он тренировался мысленно по три-четыре часа, пока не начинал чувствовать, как усталость загоняет в сон. Он мог поспорить, что тело его не одряхлело, а мышцы оставались по-прежнему сильными и тренированными до максимума, но… что-то с ним все же произошло, что-то, о чем он мог только догадываться. Его постоянно познабливало. Можно было подумать, что кровь не бежит по артериям и сосудам, а лениво ползет неизвестно куда. Это началось после странных экспериментов, участником которых он был и в результате которых пришел в негодность, как отработанное машинное масло…

Когда ему предложили, он не отказался. Его, в отличие от большинства других, никто не заставлял. Даже не стали брать подписку о неразглашении. Он знал столько всего, что сведения об опытах над людьми являлись не более чем детским лепетом. Разве важно, что он приблизительно знает местонахождение лабораторий на собственной территории? Чушь сущая.

Первые два года после уколов все было просто здорово, а его физический и психический потенциалы заметно возросли. Затем начались приступы беспричинной неукротимой рвоты. Через какое-то время они дополнились, а потом полностью сменились головными болями. Потом он начал чувствовать эту уродскую слабость. Третья стадия негативных последствий оказалась еще более омерзительна, чем тошнота и головная боль, а главное — абсолютно несовместима с работой. Его работой. Он сорвал задание, не успев уничтожить «цель», да и спасся каким-то чудом. То было первое чудо. Теперь он ждал второго, поскольку был уверен, что чудеса — существа парные.

Впервые почувствовав в себе изменения, он принял очень правильное решение, купив квартиру в городе, где жила сестра, не фигурировавшая ни в одной из его анкет и досье. Потеряв всех родственников во время войны, он, когда ему было лет пять-шесть, — точнее и сам не знал, — совершенно случайно обрел сестру, факт родства был не просто интересен сам по себе, но и открывал спасительную лазейку на случай, если что… И когда это «если что» неожиданно с ним произошло, он не задумываясь воспользовался вариантом отхода. Нырнул как можно глубже, тем паче что состояние его катастрофически ухудшалось.

Он не сомневался, что искали его долго и настойчиво, но одно знал наверняка — его так и не нашли. Если бы нашли через год, три или пять, даже в таком ужасном состоянии, как теперь, — обязательно бы прикончили. По крайней мере дюжина «друзей» добровольно вызвалась бы для этой миссии милосердия. Начиная с самого закадычного и злопамятного «друга», которого он недавно видел по ящику в новой форме генерал-майора…

…Выдох, и вперед. Ключи на коврик. Дверь захлопнул. Бегом с канистрой в кусты. Одежда и чемоданчик под мышкой. Проходите-проходите, генерал-майор, вот ваше место на фейерверке…

11

3 апреля, 00:15

Через три минуты они уже стояли неподалеку от догоравшей машины «скорой помощи», в которой везли труп Игонина. Отброшенная мощным взрывом на обочину, машина пылала так, будто ее обработали напалмом. Яркие всполохи явились невероятно сильным притягательным зрелищем; внимание всех — растерянных, но оттого еще более любопытных и беспомощных автомобилистов, проезжавших по шоссе, — было сосредоточено на пламени, которое изрыгалось из «скорой», а также распространялось во все стороны по сухой траве и кустам, как будто для зрелищности облитых бензином. Только изза масштабной фееричности и неестественности происходящего никто не заметил, как слабый огонек неторопливо побежал по асфальту к бензовозу, перегородившему правую полосу из города. Водителя в кабине не было, не было его и поблизости, как тут же заключил Игорь. Он, едва они подъехали, уперся взглядом именно в эту огромную бомбу на колесах, брошенную рукой профессионального террориста.

Ход с цистерной напоминал игру в поддавки. «Все собрались посмотреть на гранату? Нате вам, получите бомбу!» Гаишники, уже подоспевшие к месту взрыва, вытаскивали из разбитых машин раненых людей. Одну охваченную пламенем машину они столкнули в кювет, где она благополучно ухнула бензиновым взрывом. Кто-то помогал вручную толкать остальные машины подальше от опасной зоны, и только бензовоз оставался без присмотра. Неожиданно до Игоря дошло, почему на цистерну никто не обращает внимания. Бензовоз стоял чуть в стороне, у автобусной остановки, а тоненький ручеек огня тек к нему не с полосы, где взлетела на воздух «скорая», а с противоположной стороны, прямо из канавы. Огонь быстро добрался до задних колес и пополз вверх, охватывая многотонную цистерну, облитую какой-то горючкой. Игорь не раздумывая бросился вперед. Надо отогнать бензовоз подальше от скопления машин и людей…

У бензовоза он буквально налетел на темноволосого капитана пограничных войск. Тот стоял у закрытой дверцы, растерянно крутил головой, не соображая, что предпринять.

— Давай-ка я его отгоню, — предложил Игорь.

Погранец кивнул. Игорь схватил тряпку, лежавшую на подножке, обернул ею кулак и разбил стекло, крепко при этом порезав руку. Слава Богу, что вообще разбить удалось. Погранец участливо посмотрел на окровавленную тряпку. Тут же за его спиной появился кудрявый малый и протянул Игорю, как будто заранее приготовил, кожаные перчатки.

— Одень, кровь не будет сильно течь.

— Вот это в кайф! — обрадованно произнес Игорь, распахнул дверь и оказался внутри. Вот ведь глупость, ключи-то на коврике под ногами лежат!

Многотонная махина практически сразу сорвалась с места. Игорь погнал вперед по пустой полосе — поскольку движение позади было перекрыто несколько минут назад, правая полоса уже стала чистой на несколько километров вперед. Но левая плотно, в тричетыре ряда, была забита машинами. Все вылезли поглазеть, что случилось. Когда Игорь на огненном метеоре проскакивал мимо, на него смотрели с открытыми ртами. Затор начал редеть метров через триста. Машин стало значительно меньше, и необходимо было на что-то в конце концов решиться. И тут сработала фотографическая память, которой Игорь всегда так гордился. Прыгая за руль, он не думал, как далеко сможет уехать. Но теперь вспомнил, что где-то неподалеку видел мост через овраг, такой же глубокий, как на подъезде к Розово. А за мостом налево — значит, теперь перед мостом направо уходила светло-коричневая полоска дороги. Противно, воняло паленой резиной и ветошью: все было продумано до мельчайшей подробности и явно подготовлено заранее. Игорь в этом уже не сомневался, вот только на что рассчитывал террорист? Вернее на кого?.. Он поджег… из засады, в тот момент, когда они подъехали. Поджег, увидев дядю, его самого, Михалыча…

Увидев «цель»!

И тут мост встал перед глазами Игоря, как будто выскочил из-под земли. Игорь резко вывернул руль вправо, бензовоз тряхнуло так, что он долбанулся головой о крышу кабины и едва не потерял сознание. Не снижая скорости, правой ногой, благо позволял рост, дотянулся до правой двери и толкнул ручку носком ботинка — слава Богу, дверь не заклинило. Стремительно пересел на место пассажира, левой рукой вывернул руль, направляя машину под откос, а правой распахнул дверь и тут же прыгнул, оттолкнувшись двумя ногами, сгруппировался, но ударился о не видимый в темноте камень. К счастью, не головой, а правым плечом. Несколько раз перекувырнулся, катясь следом за машиной, но бензовоз бы в любом случае догнать не смог. Неуклюжая на первый взгляд, многотонная жидкая бомба быстро завалилась на бок, понеслась ко дну оврага, где и взорвалась. К удивлению Игоря, никакого моря огня он не увидел — взорвался только бензобак. Обманка?

Игорь недолго сидел в относительной темноте и одиночестве, старательно растирая плечо и глядя на далекий затухающий костерок в честь дня пионерии генерала Кирьякова. По шоссе продолжали мчаться машины — в сторону города. Курсом Игоря проследовала одна-единственная, свернувшая, как и он, перед мостом. И остановилась сразу, едва съехала на проселочную дорогу. Игорь не сомневался, что это милицейский «газон», но ни мигалка, ни фары включены не были.

Игорь намеренно постанывал, призывая помощь, — указывал свое местонахождение, а в паузах напряженно прислушивался, спиной чувствуя, как кто-то к нему подкрадывается. Свои подкрадываться бы не стали, значит, в погоню за ним бросились чужие. Если бы хотели стрелять, выстрелили бы сразу, едва выбрались из машины. Но пытались сделать все как можно тише и надежнее. В последний момент, когда кто-то был уже совсем рядом, Игорь вскочил, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и понял, что «пересидел» лишнюю секунду. Увидев, что занесенная над головой дубинка уже начала опускаться, он попытался увернуться. Нападавший обладал недюжинной силой и реакцией, но Игорь почти уклонился от удара. К сожалению, только почти. Дубинка скользнула по ушибленному плечу, а в темноте уже образовалась новая тень с занесенной над головой дубинкой. Тень явно спрыгивала на него с какого-то возвышения. Отпрянь он в этот момент от первого врага — его бы достал второй. Пришлось смириться с тем, что без потерь не обойтись.

Первоначально Игорь планировал удар по надкостнице, теперь же издал звериный рев боли и на шаге вперед изо всех сил врезал обидчику тяжелым ботинком по «скорлупе». Второй враг уже опускал дубинку — наносил такой же мощный удар, но Игорь успел нырком уйти под его руку, а затем подпрыгнул и резко ударил головой в лицо. Что-то хрустнуло, а затем потекло на землю.

Больно, согласился про себя Игорь, но другого выхода, как только вырубить обоих, — причем обязательно с первого удара, — у него в этой ситуации не было. Иначе они отходили бы его дубинками, посчитав, что он, Игорь, и есть организатор взрыва на шоссе.

Тело второго противника тихо осело на землю. Оставалось надеяться, что Игорь просто разбил ему нос, а не вогнал кости в череп. Первый, получивший по яйцам, тоже пока еще не издал ни звука. Он лежал на спине и считал звезды, а руки держал, как футболист в стенке перед штрафным. Игорь не стал за него переживать — сам виноват. Убить он его, скорее всего, не мог. Но вот с синим членом этот придурок проходит месяца полтора. Будет ему на всю жизнь наука, как подкрадываться сзади.

— Эй, мужики, — донесся с дороги слегка испуганный голос. — Все там у вас в порядке?

— Да, — хрипло крикнул Игорь. Так, с легким придыхом и сопением, после короткой, но интенсивной схватки, мог говорить в этот момент любой человек, хоть знакомый, хоть незнакомый. Едва ли очередной противник поймет, что он, Игорь, и есть тот зверь, на которого охотятся. — Помоги-ка этого урода вытащить!

Третий, видимо, самый неопытный, поэтому и оставшийся дежурить возле патрульной машины, прошел метров двадцать вдоль обрыва, а затем начал спускаться, ориентируясь лишь на сопение Игоря, который разыгрывал сцену «вяжу по рукам и ногам». Ни фонарика, ни дубинки у молокососа при себе не было. Игоря разозлила его медлительность, и он метнулся навстречу, но по дуге. Молокосос, очевидно, с детства боялся темноты, поскольку резко остановился и спросил:

— Эй, что это было? Птица?

— Да, это вороны слетаются на твою могилу! — порадовал его Игорь.

Он не пугал — фраза заставит парня застыть на несколько секунд в поисках объяснений услышанного. Когда он ее обмозгует — постарается дать деру, но будет уже поздно. Не успеет он ее обмозговать, коли идет, расставив руки. Коли боится шлепнуться и ушибить задницу. Полный придурок.

Молокосос действительно не успел в полной мере оценить шутки, поскольку получил хороший пинок пониже спины. Игорь за миг до удара уже держал парня за воротник здоровой рукой и, едва колени того подогнулись, волоком потащил к машине. Молокосос не пытался подняться, каблуки его ботинок рисовали дорожки на песчаной насыпи. Но, видимо, вспомнив об инструкции, решил вытащить табельное оружие. Игорь легко отнял пистолет даже онемевшей правой рукой, а затем предупредил:

— Попытаешься выкинуть еще какую глупость, прикончу, как твоих дружков.

Парня затрясло. По шоссе в сторону Москвы промчались две иномарки, но водителям их было глубоко наплевать на то, что какойто громила волокет за шиворот милиционера. Подтащив молокососа к машине, Игорь поставил его на ноги и как следует встряхнул.

— Рация у тебя есть? — спросил он хриплым пропитым голосом.

— Д-да, — ответил парень. Хотя он и был совсем молоденький, тонкое золотое кольцо обрамляло безымянный палец.

— Давно женат? — спросил Игорь и гнусно улыбнулся.

— Почти месяц, — оттарабанил парень.

— Если не хочешь семейных неприятностей, вызови старшего. Того, кто сейчас командует там, где взорвалась «скорая». Понял?

Парень кивнул. Из оврага, темноту которого изредка нарушали всполохи огней горящего бензовоза, послышался стон. Близко посаженные глаза парня сузились; с востреньким своим носом он стал похож на пойманную птичку.

— Да они еще живые… — прощебетал он и мгновенно получил затрещину.

— Если быстро сделаешь, как я сказал, может еще успеешь и сам уцелеть, и их спасти. Немедленно вызывай старшего. И сразу проси подозвать генерала Кирьякова. Он точно там. Скажи, если не подойдет, тремя ментами на этом свете меньше станет. Ты понял, гвандон?!

Парень удивленно вытаращился, но тут же затряс головой и исполнил приказ.

Кирс очень скоро ответил:

— Какого хрена?

— Дянька, разговор есть. Будешь плохо слушать и понимать, я еще чо устрою.

Генерал-майор на то и был генерал-майором, чтобы понимать с полуслова хотя бы собственного племянника.

— Думаешь, мы тебя не возьмем? — усмехнулся он.

— Не-а, — засмеялся Игорь.

Где-то в овраге начал стонать и второй. Пора было сматываться.

— Я на дачке схоронюсь. Есть у меня такое местце.

— Мы тебя за ночь успеем взять, понял, спрячься ты хоть в подземном гараже! — Кирс имел в виду их дачу. — Тебя добрая сотня свидетелей признает.

Новый намек — смени внешность. А вот этого можно и не советовать, Игоря через час ни одна собака не узнает. И даже не унюхает. Но дальше следовало придумать, как сказать про стонущих в овраге, а потом посоветовать вызвать из Питера подмогу. Эта задача целиком ложилась на плечи Кирса. Но если он правильно поймет, сделать сумеет.

— Меня навсегда три мента твои запомнят, поэтому я сейчас их кончу. Чтобы больше не набрасывались сзади на безоружного. Или… Да не стану я их кончать, на хрен они мне сдались, правда? Но тогда пусть они хотя бы в больнице полежат от моих щедрот. А к утру, начальник, уж ты меня этим не пугай, время у меня пока есть, я на дачке и залягу. А там-то и посмотрим, кореши мои тебя ведь тоже знают по стенду «Вот они-то как раз и мешают нам жить» и примчатся по первому зову. А уж мы их оба с тобой видеть рады будем. Ой будем рады!

Игорь отключил связь и полез в машину.

— Ну что, сосунок, машину водить умеешь? — спросил он у молокососа, который ждал от Игоря жизни, как явной подачки.

— Так я всегда и вожу, — охотно согласился парень.

— Тогда поехали посмотрим на твоих друзей, — скомандовал Игорь.

Ехать было всего метров пятьдесят. Игорь попросил парня показать левую руку и спросил:

— А почему у тебя, падла, кольцо на левой руке? — Он выпихнул молокососа из машины, выпрыгнул следом и потащил к обрыву.

— Да я… Да понимаешь…

— Не понимаю! — зло произнес Игорь и сломал ему руку. Не понимаю, когда обручальные кольца на левой руке носят! и столкнул парня вниз.

Парень, громко крича, покатился по склону. Игорю тоже пришлось спуститься на десяток шагов и еще раз приложить двоих очухавшихся любителей нападать со спины. Пусть еще полежат, пока он подальше не отъедет. А затем, надо полагать, Кирс запрячет их в больницу и проверит, не имели ли они отношение к бензовозу. Уж очень все подозрительно выходит.

Игорь достал сигарету, закурил. Парень со сломанной рукой тихо плакал где-то невероятно далеко. Возможно, он специально скатывался все ниже и ниже в овраг. Не потащится же за ним громила, раз уж собрался уезжать. Логика в этом была, так что Игорь немного пожалел парня. Черт побери! Некогда жалостью растекаться! За кем-то ведь охотились эти трое. Даже если их лишь подтолкнули на жертву. Жертву кто-то все же для них сначала подобрал.

12

3 апреля, 0:35

Он погнал машину проселочной дорогой вдоль оврага, и где-то позади вдруг ухнуло так, что задрожали стекла в «газоне». Самой вспышки, естественно, Игорь не видел, но когда вылез из машины, салют от останков бензовоза еще продолжался. Вот тебе и обманка! Надо же, как сучий потрох продумал все — взрывается бензобак, его тушат, или бензин сам прогорает, народ успокаивается, но тогда-то бензовоз и взлетает на воздух к чертям собачьим. Такого скота хитрого надо ловить. И как можно быстрее, а там — при попытке к бегству…

Игорь еще пару минут разглядывал зарево и практически в первый раз за время работы с сожалением подумал, что вместо почестей и славы оказался не просто незамеченным, но был спровоцирован на преступную акцию против своих же. Если они, конечно, окажутся своими. А ему-то сейчас и требовалось всего ничего — поцелуй в щечку от какой-нибудь спасенной принцессы. Нет, это полная лирика и дурь. Какие еще принцессы? Игорь и так всегда имел их столько, сколько хотел. Просто сегодня он спас добрую сотню людей, кого от смерти, кого от серьезнейших увечий, и жаждал, разгоняя милицейский «газон», хоть маленького знака благодарности… Пусть он и раньше поступал подобным же образом. Нет…

Он изо всех сил нажал на газ. Да кого он, к хренам собачьим, спас? Может, бензовоз на дороге и не взорвался бы… Может, он взорвался именно из-за того, что с десяток раз перевернулся и ударился о камни… А вот длинноногой Киры он больше не увидит. Это уж точно!

В чем дело, спросил Игорь сам себя. Устал? Едва ли. Не смог сделать так, как спланировал? Смог. Жалко парня со сломанной рукой? Да заживет на нем все, как на кошке! Кира? Но ее есть кому пожалеть. Михалыч переживает сейчас в тысячу раз сильнее. Что тогда? Происходит что-то непонятное? Вот теперь, наверное, попал в самую точку. «Хамелеоны» не привыкли, что ситуация играет ими, как вздумается, а они не успевают к ней приспособиться. «Хамелеоны» сами эту ситуацию под себя подстраивают и развлекаются в ней по полной программе. И вдруг кто-то занимает место, которое должен занимать ты. Тебя это начинает страшно злить. И нервировать. Вот в чем все дело! В игре, начавшейся сегодня возле Розово, задействован игрок высочайшего уровня. Мастер, заставивший фигуры на доске действовать согласно его собственной логике и тактике. Ни Игорь, ни Кирс ничего не смогли ему противопоставить. Игорь об игроке только сейчас догадался, а Кирс? Неужели он позволил противнику проявить себя на полную катушку, чтобы убедиться, с кем имеет дело. Или в данной ситуации так же слаб, как и племянник? Нет, Кирс слишком хитер, а бдительность — его вторая натура.

Но как его здорово с бензовозом подставили! Только зачем нужно было стекло разбивать? Погранец ждал около закрытой двери, поэтому Игорь решил, что и вторая дверь закрыта. Что же ему было надо от Игоря? Он ведь не просто так заставил его поранить руку.

Ладно, поехали, пока луна выползла изза туч. Надо еще огородами вокруг всей Москвы объехать. Подождите-ка, лирика и дурь, вот слово, которое проскочило у него в мыслях и которое решало вопрос. Дурь, блин! Игорь резко затормозил, спрыгнул на землю, сделал несколько дыхательных упражнений, чтобы очистить легкие… Голова сразу прояснилась, а мысли вернулись на места. Он как-то зазевался с этими розами и бензовозами, а все выходило предельно просто. Игорь и раньше замечал, что начинал заниматься самобичеванием, когда попадал под действие какой-нибудь «дури». Уж такая у него была нехарактерная реакция, которая выражалась в угрызениях совести и плаксивости.

Интересно, откуда подтравливает в кабину? Он вновь приоткрыл дверь. Ч-черт! Абсолютно точно — легкий кисловатый запах. Вот что вызвало у тех двоих немотивированное стремление к агрессии и жестокости. А у молокососа, видимо, реакция на «нарцисс» (так называется эта зараза) точно такая же, как и у Игоря, — жалко всех становится. И прежде всего — себя самого. Парень даже спускался по косогору максимально осторожно, чтобы не поскользнуться и попкой не стукнуться. Но почему «нарцисс»? Это же невероятно старая «дурь». Если этот «невидимка» работает с новейшими препаратами, влияющими на свертываемость крови, почему пользуется «нарциссом»? Надеется, что про него давно все забыли? Пытается сбить с толку? Или у него такие запасы сохранились, что выкинуть просто жалко? «Нарцисс», как известно, может храниться лет пятьдесят и не потерять своих свойств.

Ну так что, зря Игорь тех двоих так крепко приложил? Забыв, вдохнул около кабины — зря! Вспомнил, отошел на десять шагов, выдохнул — так им, козлам, и надо!

Игорь обошел «газон» и выстрелил по заднему стеклу с таким расчетом, чтобы вылетело и переднее. Получилось. К тому же практически вся ботва вывалилась на капот. Отлично — теперь всю дурь будет сразу же выдувать. Без стекла, конечно, быстро не поедешь, но по такой дороге все равно быстрее ехать невозможно.

Спустя минут тридцать-сорок после проветривания Игорь свернул на какую-то понастоящему русскую проселочную дорогу и окончательно забыл даже о мастере игры, который мог существовать помимо галлюцинаций. На этой дороге забуксовал даже «газон». Осталось выйти на свободу, предварительно изменив внешность.

Игорь снял куртку, которую взял у Сашка взамен кожаного пальто, отстегнул подкладку, вывернул наизнанку, превратив ее в «харлеевскую» куртку рокера. В карманах подкладки нашел все необходимое: намазал волосы бриолином, поверх надел парик, приклеил усы, надел очки в толстой роговой оправе. Отлично, теперь он видел так же четко, как днем. Вставлять цветные светозащитные линзы в темноте и антисанитарии милицейской машины Игорь не решился. К тому же он вспомнил, как Ализа говорила, что от вспышки шара они не помогают.

Игорь переодевался, сняв перчатки. Только теперь он вспомнил о том, как сильно порезал руку. Рана никуда не делась, но не кровоточила. Да и в перчатке крови не было, только какой-то порошок. Игорь запихнул перчатки в карманы, чтобы потом выяснить, что это такое.

Промозглый ночной воздух пробирал до костей, Игорь поднял воротник и потопал через поле к каким-то огням впереди. Холод действительно пришел вместе с ночью — под ногами похрустывал лед.

Искать не стали. Значит, Кирс уже разобрался в ситуации на все сто. Но он будет ждать племянника на даче. К утру, как договорились, поэтому Игорю следовало туда поспешать. Ребята, конечно же, приехать даже к обеду не успеют. Даже если полетят первым самолетом. А первым самолетом они не полетят. Они поедут дневным поездом. Чтобы заранее сделать днем то, на что чаще всего не остается времени и сил ночью. Ведь если Кирс решит их оповестить, он позвонит им в Питер в ближайший час, никак не позднее. А они, вполне вероятно, только явились с какой-нибудь «незапланерки» и отмокают в ванне. Что правда, то правда, не любит дядя откладывать дела в долгий ящик. Как не любит щадить людей. Он и себя никогда не щадил. Поэтому и с остальных три шкуры дерет.

Перемалывая все это в голове, Игорь незаметно пересек свежевспаханное поле и оказался возле какой-то деревеньки. Не стал пробираться огородами, а двинулся по «бродвею». Домики лепились ближе к улице, а за ними виднелись голые еще деревья, кустарники и парники без пленки. В одном из домов в такое время еще горел свет, а самое главное — возле дома стояла изрядно покореженная, но все же «копейка». Игорь приблизился к крыльцу и вдруг заметил, что на крыше дома стоит спутниковая антенна. Он хмыкнул и постучал. Дверь открылась резко — слава Богу, что Игорь предусмотрительно отошел подальше.

— Чего надо? — спросил мужик в майке и трусах.

Однако главное его достоинство заключалось в дробовике, который он наставил точно в лоб Игорю. Изучив внешний вид ночного гостя — кожаную куртку, темные очки и джинсы, по колено уделанные в грязи, он уточнил:

— Водкой не торгую!

— А машинами? — весело спросил Игорь.

— Ты хочешь коня моего перекупить? Не получится.

— Тогда отвези в поселок Марьино.

— Где это? — Мужик опустил ружье и с сомнением посмотрел на Игоря: мол, не разыгрывает ли.

— Да я и сам точно не знаю. Могу приблизительно объяснить, как туда ехать, если из Москвы.

Хозяин был не против, Игорь объяснил.

— А какого хрена ты сюда-то забрался?

— Я новый русский. Вышел со всеми вместе погулять да от стада отбился.

— Отойди, я дверь закрою! — Последняя шутка хозяину явно не понравилась.

— Да погоди ты! Рокера не признал? И вообще, сколько туда ехать?

— Сейчас четыре? Раньше семи там не окажешься.

— А мне раньше и не надо. Давай, собирайся, я тебе пятьсот заплачу.

Мужик задумался.

— Баксов, — уточнил Игорь. — Да ты не переживай. Оружия у меня нет.

— А что мне переживать. Я с братом поеду.

— Хоть с самим чертом. Но больше пятисот не дам. И силой не возьмете. Это сразу на носу себе заруби.

Мужик опустил ружье и надолго задумался. Потом еще раз внимательно посмотрел на Игоря и пригласил войти. В комнате за столом с бутылками и закуской сидело еще трое таких же насупленных мужиков.

— Привет, братаны! — поздоровался Игорь.

— А мы тебе не братаны, — хором ответили насупленные.

— Вы сами себе братаны, — весело подметил Игорь.

— Это точно, — закивали трое, но тут же повернули головы обратно к телевизору.

Игорь их больше не интересовал. Они смотрели какой-то вестерн, а самый насупленный в общих словах, но весьма достойно мастерил им перевод. Игорь прислушался. Самое любопытное, что насупленный практически не прокалывался.

— А ты, похоже, тоже понимаешь? — спросил синхронист, когда наступила пауза, на экране просто скакали по прерии, не говоря ни слова. — Тогда рассказывай им дальше, а я по нужде схожу.

Игорь кивнул и посмотрел на стол. Ото, аппаратура-то у них профессиональная. И в глубине комнаты, один на другом, штук тридцать «Панасоников».

Игорь удивленно покачал головой и занялся делом. Минут через десять вернулись синхронист и хозяин с ружьем. Но прислушавшись, остановились возле стола, налили, выпили, закусили. Игорь тем временем наговаривал текст. Минут через пятнадцать пошли титры.

— Выпьешь? — спросил хозяин.

— Если ты меня повезешь, выпью. А если нет, сам пей.

— А за сделку выпьешь?

— А сколько ты за машину хочешь?

— За две штуки отдам. А если вернуть надумаешь, обратно за полторы возьму.

Игорь согласился. Деньги у него при себе были. Он долго ждал дядьку на склоне возле Розово и часа за полтора успел насобирать тысячи три с половиной. Он, конечно же, собирался их сдать, но сейчас они были ему нужнее. Игорь напряженно поглядывал по сторонам, но его личность никого из сидящих в комнате не интересовала. Вестерн-посиделки выглядели более чем странно и напоминали цирковое представление со слоном-чревовещателем, но проходили, самое главное, без стрельбы и поножовщины. Игорь выпил с хозяином, которого звали редким русским именем Иван, бутылку «Столичной», попрощался с братьями, которые уже начали смотреть следующий вестерн, и вышел во двор. Машина действительно не была закрыта, а вот за ключами хозяин пошел к жене. Она ночевала у матери в соседнем доме, поскольку любители кино ей надоели до чертиков. Неожиданно на дороге появились двое пьяных парней и, заметив в машине Игоря, устремились к нему за неприятностями. Игорь вылез из машины, парни чуть приостановились, но рукава начали засучивать. Слава Богу, появился Иван и шикнул на хулиганов. Игорь дал им двадцать баксов на пропой — с Иваном он рассчитался еще в доме — и, помахав рукой, поехал в направлении какой-то объездной дороги, на которую его направил хозяин «копейки».

Пока он ехал, голос синхрониста так и крутился в его голове. Наконец он вспомнил, что ему пару раз попадались кассеты студии «Братья». Кто бы мог подумать, что он встретит их в эдакой глуши!

13

3 апреля, 00:05

Михалыч смотрел на покореженные останки и думал о том, зачем согласился поехать в генеральской машине. Ведь в «скорой помощи» находились четверо его людей: двое санитаров, молоденькая Кира и водитель. Судя по искореженному корпусу машины, никто в живых остаться не мог.

Доктор почувствовал, как внутри оборвалась ниточка. Та ниточка, которой он так долго цеплялся за все, что видел вокруг себя, что мог потрогать, понюхать, попробовать. Ниточка, которой он цеплялся за жизнь. Он не был настолько стариком, чтобы бездумно цепляться за все это. Поэтому он цеплялся за все это осмысленно, зная — оборвись ниточка, и он станет ничем. У него не было ни жены, ни детей. С окружающим миром его связывала постоянная работа. Он предвидел, что ниточка оборвется, но не думал, что это произойдет на трагической ноте. Куда приятнее было бы надеяться на то, что можно тихо уснуть и не проснуться. Но найдут тебя «почти» спящим и с улыбкой на лице.

Кирс потянул Михалыча обратно к своей машине.

— Что же это такое, а, Саша? — едва не плача спросил Михалыч.

— Это еще один подарок мне на день рождения.

— Тебе? — ошарашенно переспросил доктор. — Ты знаешь, от кого?

— Догадываюсь. Тебе что, совсем плохо?

— Я… я… — промямлил Михалыч и начал заваливаться на спину.

Кирс подхватил его и заорал что было мочи:

— Овчинников! Ко мне!!!

Илья примчался мгновенно.

— Врача, где хочешь! — орал генерал-майор, осторожно опуская Михалыча на асфальт. — Бегом, бля, бегом!

Какой-то офицер-пограничник неожиданно оказался рядом. Он поставил кейс, потом сообразил, положил его Михалычу под голову, быстро сорвал с себя китель и укутал им доктора. Кирьяков-старший судорожно глядел по сторонам, ища взглядом Игоря или Илью.

Случайные люди в отблесках горящих машин, свете фар, какофонии звуков и воплей о помощи метались во все стороны, не понимая, что надо делать.

«Как все продумано, как четко выполнено, — со злостью подумал Кирс. — Не готовы мы оказываемся вот к таким чрезвычайным ситуациям. Даже я не готов! Ну да ладно, сучий кот, я тебя помню, я тебя поймаю!»

Офицер долго пытался нащупать пульс у Михалыча, в конце концов ему это удалось.

— Сердце бьется с перебоями, — сообщил он.

— На пенсию ему пора, — проговорил Кирс, внимательно следя за тем, что происходит вокруг.

С места сорвался стоявший чуть поодаль бензовоз, который вспыхнул так, будто его специально облили горючкой.

— Что вы говорите? — спросил темноволосый офицер.

— Там в машине четверо его людей ехало, — зачем-то сказал Кирс. — Эй, Илья, мать твою, где врач? — Он вскочил на ноги и подбежал к Овчинникову, который стоял и смотрел вслед бензовозу.

— Игорь куда-то погнал вспыхнувший бензовоз. Пламя почему-то пошло из противоположной канавы. — Илья показал рукой, откуда именно. — Наверное, горящий кусок отбросило взрывом… А врач… — он посмотрел на Михалыча. — Да ведь вот же он только что был. Я его к вам направил. Он мне удостоверение показал. Майор, военврач, приехал в отпуск с границы…

— Какой еще врач?! — Кирс бросился обратно к доктору. Эй, Мих, ну ты как?

— Немного полегче, — улыбнулся Михалыч. — Он мне укол сделал, кажется, отпустило.

Кирьяков-старший весь напрягся, но вслух ничего не сказал. Поднялся на ноги, подозвал к себе сержанта, который минуту назад занял пост возле машины, на которой они приехали.

— Ты погранца, который сидел здесь, не видел?

— Он помчался к реанимационной машине за лекарствами. Только что спецбригада из Москвы прикатила. Собирался им помощь предложить.

Илья, стоявший рядом, тоже все понял, поскольку на фирменном кителе, которым офицер укрыл Михалыча, лежал пустой шприц. Оставил в насмешку… Кейса под головой Михалыча не было.

— Я за ним! — выкрикнул на бегу Илья и рванулся к медикам. — К вам капитан не подходил? Пограничник. В рубашке с погонами. Подходил? А куда делся? Пошел к пожарной машине? Зачем ему пожарная машина? — фактически уже сам себя спросил Илья, входя в зону темноты.

Удар он получил так резко, что даже ничего не почувствовал. Даже вскрикнуть не успел.

Через неделю нейрохирурги из института Склифосовского облегченно вздохнут — хорошо, что вообще в себя пришел.

Кирс стоял возле Михалыча, когда в машине зазвонил телефон.

— Никого к нему не подпускай! — распорядился он, обращаясь к сержанту и имея в виду доктора.

Звонили из лаборатории:

— Здравствуйте, Александр Ильич. Прошу прощения, но в машину Михалыча никак не дозвониться…

— Вы можете его принять? — спросил Кирс.

— А что с ним? — с ужасом в голосе спросила начмед клиники. Она всегда дежурила, когда бригада Михалыча выезжала на вызов.

— Сердечный приступ, — коротко ответил Кирс; ничего большего он сказать пока не мог.

— Конечно. Подготовим палату реанимации.

— Результаты анализов Игонина готовы?

Начмед была несколько удивлена тем, что Кирс задает вопросы на сугубо медицинские темы. Он никогда не лез в «чужие» дела, полностью доверяя своей команде.

— Да, обнаружен новейший препарат, в сотню раз более сильный, чем гепарин. Попадает небольшими партиями в страну под условным названием «Пуларин 92» откуда-то из Венгрии или Германии…

— Прикиньте, что можете сделать, — посоветовал Кирс.

— С чем именно? — спросила начмед.

— Я не просто так спрашиваю. Михалычу этот препарат, судя по всему, ввели. На фоне сердечного приступа.

— Как это могло произойти? — Начмед тут же спохватилась, понимая, что нарывается на грубый ответ. Не ее дело — задавать такие вопросы. — Внутренних повреждений нет? Тогда везите быстро, но осторожно, как фарфоровую статуэтку.

Однако Кирс, понимая, что виноват лично, выслушав ее короткие рекомендации, объяснил:

— У него может быть инфаркт, а это, как я понимаю…

— Вы уверены, что ему ввели препарат?

А вот этого генерал-майор не терпел ни под каким соусом. Его слова никто не имел права ставить под сомнения. Он же сказал этой бабе: «этот препарат, судя по всему, ввели»! Она что, глухая там!

— Подите-ка вы на хер! — Кирьяков-старший бросил трубку. Но сказав так, разозлился еще сильнее на себя самого.

Это ж надо, столько ошибок совершить за одну ночь! Расслабился, день рождения собирался с шиком отметить. Не узнал преступника, который под самым носом сделал укол старому другу. Вот тебе и праздник…

Генерал-майор обхватил голову руками и пошел к своей машине. Захотелось выть, но этого он себе позволить не мог. Из-под носа, из-под самого носа ушел. Нагадил и ушел!

Кирс лично проследил за тем, как Михалыча положили на носилки, (он поддерживал голову старого друга), аккуратно впихнули в реанимационную машину и повезли… Тут же к нему подбежал давешний старшина.

— Разрешите обратиться к генерал-майору Кирьякову? спросил так, будто рядом стоял кто-то третий.

— Разрешаю.

— Вас к телефону. Аппарат, — парень откровенно стушевался, — в машине капитана. Он стационарный, не принести было прямо вам…

Кирс махнул рукой и двинулся через продолжающую орать и бесноваться толпу к патрульному «газону». Как их к порядку не призывай, быстро не успокоишь. Капитан ждал его возле машины. Он стоял навытяжку и держал трубку, зажав ее ладонью.

— Это террорист, организовавший взрыв. Угнал бензовоз, взорвал его и захватил в заложники троих… моих ребят. Требует разговора с вами.

Кирс кивнул и взял трубку.

— Кто это? Да, давайте. Какого хрена!

Звонил Игорь. Нес разную чушь, которую необходимо было отфильтровать. Кирс понял главное: погоню за Игорем отменить, вызвать из Питера еще двоих «хамелеонов», а самого часам к семи утра ждать на даче. Нахальным он стал парнем, этот Игорь. Но очень толковым. И если просил Кирса поступить именно так, а не иначе, дядя так и сделает.

— Сгоняй за своими ребятами и отвези их в больницу МВД. Даже если будут сопротивляться. И охрану выставь. Чтобы террорист не смог до них добраться! — Кирс врал, зная, что разборку полета следует устроить именно догонявшим. — Скажешь, я приказал. Погоню за террористом не организовывать. Мы уже знаем, где его брать. Если сунетесь следом, пеняйте на себя. Он всем наваляет. Ясно?!

Капитан молча отсалютовал.

Кирс развернулся на каблуках и вернулся к машине. Из темноты вычертилась фигура Лисовского, правой руки генерал-майора. Кирс держал его про запас, но перед отъездом из Розово, как чувствовал, вызвал себе навстречу.

— Что у тебя плохого? — на всякий случай спросил Кирс и угадал.

— Илье проломили череп, — сообщил Лисовский, поскольку шел из темноты, в которую заскочил Илья.

— Когда?! Ну когда успел?! Я его поймаю и сам вот этими лапами задушу, падлу! — взревел Кирьяков, но быстро взял себя в руки. — Мне на дачу надо. Как можно быстрее.

— Отсюда ехать больше двух часов, — спокойно сообщил Лисовский.

— Ну и срать! Мне на дачу надо!

— Ладно, — Лисовский всегда со всем соглашался. И всегда все успевал сделать в те сроки, которые устанавливал шеф. Мне с вами, или тут остаться?

— А ты один приехал?

— Нет.

— Тогда кого-нибудь за себя оставь. А откуда звук вертушки?

— Сверху звонились. Обещались прилететь.

— Тогда пойдем отсюда поскорее, не хочу я эти блядские рожи видеть в свой день рождения.

14

2 апреля, 18:30

Сергей и Ализа, зная, что Игорь сегодня будет отдыхать в объятиях «любвеобильного» дяди, решили и себе устроить выходной. Тем более что Гарлина с утра на месте не было. Иванчук, который вновь отсиживал за шефа, сказал, что если у них выходной, пусть его и используют. Едва ли полковник вообще появится.

Сергей долго пытался придумать романтическую программу на вечер, но погода решила за них сама. Днем было почти двадцать, и они долго гуляли по городу, к вечеру же резко похолодало, а после девяти вновь повалил снег. Крупные хлопья растерянно кружились над Невским, садились на пыльный асфальт, тут же таяли, не доставляя радости ни себе, ни влюбленным. Конечно, Сергей и Ализа были знакомы уже давно, но в дни «полных» выходных считали себя полновесными влюбленными и разыгрывали первые свидания.

Заканчивалось все это как обычно, но предварительная игра, каждый раз новая, придавала их отношениям вкус великолепной и экзотической специи — романтики. Сергею и Ализе всегда было очень хорошо вместе. К тому же близкие отношения неоднократно выручали их в работе, поскольку им легче было разыгрывать многочисленные сцены для «объектов», с которыми или над которыми они в тот момент работали. Они были профессиональными «хамелеонами», поэтому их личные интимные отношения оставались только их личными интимными отношениями, а все, что они выносили на «суд зрителей», было прекрасно сработанной импровизацией.

В этом году Сергей и Ализа в первый раз выползли вместе на прогулку, и тут же им все подпортил апрельский питерский снег. Долгожданная романтика вновь пыталась улизнуть — спрятаться, устремиться прочь от свежего воздуха в вонючие подъезды, грязные подворотни и засиженные злачные места. Ализа не расстроилась из-за снега, наоборот — рассмеялась, обняла и слегка придушила Сергея (ей нравилось делать ему чутьчуть больно), который не знал, что бы такое предложить взамен романтики. Тогда Ализа потащила его в сверкающий витринами магазин на Марата. Они взяли фруктов, восточных сладостей и шампанского для Ализы. Водка для Сергея всегда в избытке хранилась у нее дома в холодильнике. Да и все остальное там тоже неизменно было. Поскольку женщина она была запасливая, но вот дома появлялась крайне редко. Никакого противоречия в этом не заключалось.

Восточных же сладостей в холодильнике не было совершенно точно. Ализа не без основания считала себя восточной женщиной, хотя кроме чуть раскосых глаз и темных непослушных волос, иных внешних расовых признаков не имела. Высокого роста, сто семьдесят пять, с длинными ногами, серо-зелеными глазами (она не стала доказывать Анне Дубраве, что та неправа), без характерных скул, а самое главное — с длинными пальцами и коготками, которые держала на манер европейской женщины, готовой вцепиться в любую неожиданно понравившуюся побрякушку. Но в действительности «хваталой» она не была, а к вещам относилась с удивительным пренебрежением. Хотя одеться «клево» или, как того временами требовала работа, предельно стильно, умела. Да еще следила за гардеробом Сергея. Временами она устраивала проверку и вещам Игоря, но тот имел врожденную особенность даже рванье носить с королевским достоинством, а какой-нибудь фрак тысяч за пятьдесят, как половую тряпку. Правда, никакого такого фрака у Игоря не было, но Ализа могла на что угодно поспорить, что носить его он будет именно так, как ей кажется. Качество одежды было для Игоря вторичным. Первичным же являлось настроение. Сергей, наоборот, должен был быть уверен, что одет с иголочки (для каждого конкретного эпизода), в чем и Ализе, и Игорю следовало его долго и мотивированно убеждать. Но когда он внутренне проникался уверенностью, что так и есть, он становился бесподобен в своих манерах. Может, именно поэтому Ализа и выбрала себе в близкие друзья именно Сергея? Им можно было командовать, но в итоге Сергей всегда считал, что именно он держит бразды правления в своих руках. А Ализа, убедившись, что он их действительно взял и крепко держит, переставала на это обращать внимание и была довольна достигнутым результатом. Игорь никогда ничего подобного над собой проделывать не позволил бы. К тому же Сергей всегда стремился к стабильности, а Игорь — к разнообразию.

Конечно, не все и не всегда протекало мило и безоблачно. Сергей переживал разлуку с дочерью, поэтому из-за каких-то трепетных соображений, уже лет пять не встречаясь с бывшей женой, все еще с ней не развелся. Конечно, он бы не задумываясь оформил все необходимые бумаги — Ализа это знала без единого слова с его стороны, — «смоги» она ему родить. Но Ализа не могла.

— В метро давно не каталась? — улыбнулся Сергей, когда она потянула его к станции «Маяковская».

— Ты по-прежнему боишься, что на меня все будут пялиться?

— Я их начинаю ненавидеть, каждый урод считает, что мог бы оказаться на моем месте, — ответил он, зная, что Ализе это понравится. Сергей даже слегка сдвинул брови, как будто говорил все это серьезно.

— Но ни один урод не мог бы оказаться на твоем месте? Она спросила почти серьезно, а глаза ее округлились, как у любопытной маленькой девочки, которой папа в следующий миг откроет тайну волшебного превращения в принцессу.

— Ты моя баба, — ответил он.

Давным-давно они случайно попали на какой-то спектакль, где главный герой повторял эти слова. Им они так понравились, что Сергей часто шокировал окружающих, повторяя эти слова при незнакомых людях и глядя на Ализу хищными глазами.

Сейчас он вспомнил это после перерыва в несколько лет, и фраза что-то сделала с обоими, растопив лед многолетнего знакомства и вернув их к тем первым месяцам, когда они, как сумасшедшие, бросались в объятия друг другу…

— Спасибо, — рассмеялась Ализа и поцеловала Сергея в щеку.

— За что? — удивленно переспросил он, остановил ее, взяв за локоть, и повернул к себе лицом. — Тебе нравится, когда я тебя ревную?

— Конечно, нравится! Это так романтично, а ты сам планировал сегодня вечер внеурочной романтики! К тому же ты сказал мне… — Ализа не договорила, но Сергей все понял.

Он хотел поцеловать ее, но она покачала головой. Они стояли так несколько секунд, внимательно изучая друг друга, как будто давно не виделись.

— Не целуй пока, — попросила она и положила голову ему на плечо.

— Почему? — Он предугадал ответ, но очень хотел услышать от нее.

— Потому что я хочу тебя. И если ты не дашь мне передышку, я отдамся тебе прямо здесь…

— Молчу. — Даже Сергей не ожидал столь откровенного признания, поэтому оторвался от Ализы, сделал два шага в сторону, достал пачку сигарет и спросил: — Вы не будете возражать, если я закурю?

— Не буду. Кстати, если наш лайнер уже набрал высоту, можете предложить сигарету и мне.

— Да, конечно. Вы тоже летите в Тимбукту? — Если они не говорили серьезно, то начинали разыгрывать «сцены». Постоянная тренировка была их образом жизни. Да и стоило забыть пылкие слова Ализы. По крайней мере на ближайший час…

— Отчасти. Кстати, молодой человек, мне нравятся ваши голубые глаза и русые волосы. Вас можно выставлять в музее этнографии вместо чучела Есенина.

— Если не вынимать цветных линз, не смывать краску с волос, не снимать пластырь с ушей, которые топорщатся, то… Да и кольцо в нос следовало бы вернуть. А то папа обидится. Он у меня аборигенистый малый. Чуть что — сразу копьем.

— Значит, я вас с кем-то перепутала.

— Мне почему-то тоже временами кажется, что ты меня с кем-то перепутала, — серьезно произнес он. — Мы идем в метро?

— Ни-за-что! — рассмеялась она. — Я собиралась вывести тебя на Лиговку, там машину легче остановить. Мы сядем на заднее сидение и будем целоваться…

— А со мной ты не будешь целоваться? — сунулась между ними какая-то пьяная рожа в шляпе. — Нет, правда, ну чего тут такого смешного. Я бы согласился…

Это было настолько неожиданно и смешно, что Сергей подхватил Ализу за талию, и они быстро пошли по Невскому. «Шляпа» что-то продолжал за их спинами бубнить, но когда Сергей обернулся, сзади уже никого не было.

В машине она поцеловала его всего один раз, но так, что сжало горло, а затем развалилась на сиденье и начала рассказывать какую-то чушь о голодном детстве и материпроститутке. Они не могли убежать от работы — постоянные тренировки, постоянные игры и перевоплощения. Сергей равнодушно слушал ее минут десять, а затем тоном шестерки, в лучшем случае — шестерки с половиной, вяло понес откровенную ахинею для водителя:

— Киса, не пудри мне мозги, твое детство прошло в юрте, и к вам в гости шлялся за дармовым вяленым мясом геолог, отсюда ты, как колобок, на славу и выпеклась в шкурах возле костра…

Когда кто-то пытался по внешности Ализы определить национальность, говорили разное, но чаще пытались поселить ее предков в Китай, Корею и другие дальневосточные регионы. Она смеялась, подделываясь под актрис с азиатскими чертами, но в большинстве операций и выходов на «цель» работала под кодовым именем Джоан. Альтернативным вариантом служила рыжая стерва. Ей хватало парика и голубых линз, чтобы стать полноправной европейской леди.

В принципе, их треугольник как раз и сложился на любви к кино. Как потом подтвердили специалисты, психологически верной оказалась методика внешней подгонки под хорошо знакомую мордень — «лицо с экрана». Особенно классно это проскакивало, когда группа работала с отморозками. Те, кроме того, что умели распускать пальцы, любили смотреть видики и ничего другого не признавали, поэтому на Джоан клевали, не сразу понимая — почему. Игорь с Сергеем тоже пользовались чужими лицами. Игорю вообще было просто, он и без грима напоминал Дольфа Лундгрена.

Сергею было чуть сложнее, но Ализа быстро и ловко с помощью фена и расчески открывала ему лоб, устраивая на его голове художественный беспорядок, и с добавлением голубых линз он становился очень похож на Кристофера Ламберта, если, конечно, не забывал хитро посмеиваться, слегка приоткрывая рот. Сходство, конечно же, не подгонялось до стопроцентной идентичности. Достаточно было нескольких характерных черт, которые, давая намек, загоняли собеседника в тупик. Он понимал, что где-то кого-то видел, но не всегда вспоминал, где и когда. Решались одновременно две задачи: человек думал не о том, что в данный момент следует говорить, и тут «хамелеону» достаточно было ниточки, за которую стоило потянуть, чтобы выудить нужную информацию. И еще человек не концентрировал внимания на остатках индивидуальной, то бишь настоящей внешности, а все время думал только о схожих экранных чертах, поэтому, сталкиваясь буквально через пять минут с «хамелеоном», изменившим внешность, он не узнавал его.

Кроме того, каждый «хамелеон» имел с десяток индивидуальных масок, которые использовались чаще других. Так, Сергей очень часто пользовался «лицом» Есенина, и однажды его даже пригласил позировать какой-то художник.

Третьим любимым вариантом Сергея был темный парик ежиком, темная щетина и коричневые линзы — получался водитель-хачик…

Сергей расплатился, помог Ализе выбраться из машины. Пока ждали лифта, он продолжил свои размышления.

На самом деле Ализа родилась под Семипалатинском в семье высокого темноволосого казаха, работавшего там, где работать никому не следовало, и курносой рязанской голубоглазой хохотушки, учительницы начальных классов. Было у родителей пятеро детей, из которых сейчас остались только две дочки — Ализа и ее младшая сестра, жившая с мужем в Сочи. Мужчины оказались слабы в их роду и с последствиями радиации не справились. Ализа жила в Питере с матерью, которая из хохотушки превратилась в «несносную ворчливую старуху», а о братьях и отце вспоминать прилюдно не хотела. Раз в год она заказывала в церкви службу, поскольку считала себя стопроцентной христианкой, и обязательно брала с собой и Сергея, и Игоря. Иначе не могла. Иначе она не была бы той Ализой, какой ее любил Сергей, той, на которую с завистью засматривались многие. Когда они были втроем или она «работала» с Игорем, таких любопытных было гораздо меньше. Сергей не производил впечатления человека, у которого на лице написано «давай-давай, подойди и получишь причитающееся», что легко читалось на лице Игоря. Сергей тоже мог наподдать — того требовала сама работа, — но не грешил мордобоем без крайней нужды. А вот Игорю нравилось подстроить все так, чтобы на него «нарвались».

Когда же кавалеров — Сергея или Игоря — не было поблизости, Ализа легко расправлялась с обидчиками сама. Сергей не раз обращал внимание на то, что Ализа в драке вела себя крайне жестоко и, если могла, всегда ломала противнику лишнюю косточку.

Когда они ввалились в квартиру, мать вылезла из комнаты якобы пошла на кухню сделать себе чай — и с нарочитой манерностью в сотый раз за последние три года поинтересовалась:

— Я все-таки надеялась, что вы, Сергей, хоть сегодня привезете свою жену и познакомите со мной.

Этим снежным апрельским вечером Сергей ничего не ответил, даже не рассердился. Промолчала и Ализа, пропустив замечание матери мимо ушей. Но тут же неожиданно ущипнула Сергея.

— Вы что-то сказали? — перепросила пожилая дама. Выглядела она для своего возраста очень неплохо. И не позволяла себе расслабляться.

Сергей за все время их «колючего» общения ни разу не видел ее в домашнем халате и с непричесанными волосами. А она, надо отметить, неоднократно заставала дружка своей дочери, сидящего на кухне в трусах.

— Обязательно выполню вашу просьбу в следующий раз.

— Обещания, обещания, — проворчала мать Ализы и пошла на кухню. — Сейчас вам освобожу место. Вы ведь пьянствовать будете?

— Мам, хочешь чего-нибудь вкусного к чаю? — Ализа достала коробку с набором восточных сладостей, подошла к матери и поцеловала в щеку.

— Только сладостей мне и не хватает, — сказала женщина, пустила слезу и ретировалась в свою комнату.

Ализа удивленно посмотрела на Сергея:

— Опять обиделась?

— А ты когда в последний раз это делала? — поинтересовался Сергей. — Повторяй хоть раз в неделю, ладно. И она перестанет тебя доставать.

— Ты думаешь, ей понравилось? — растерянно спросила Ализа.

Сергей удивленно взмахнул руками: мол, а как ты сама-то думаешь? Они оставили коробку в кухне, а когда часа через полтора выбрались из спальни, коробки на столе не было. Что служило очень неплохим показателем.

Кроме романтики, буквально висевшей в воздухе, никакой любви не получилось. Видимо, то, что хотелось сделать на улице, там сделать и следовало. Но они наслаждались друг другом даже спокойно лежа бок о бок. Они ужасно устали за две предыдущие недели без выходных, с шестичасовыми отсыпками, поэтому, выпив шампанского, через полтора часа забрались под душ и от души друг друга потерли, потискались слегка, как дети, а затем, умиротворенные романтикой, завалились спать.

3 апреля, 7:20

На звонок в квартиру Ализы ответила мать. Она долго выспрашивала, кто может звонить ее дочери в такой ранний час, а потом постаралась поставить звонившего на место — «как он смеет с ней разговаривать в столь непозволительном тоне!» В конце концов Кирсу пришлось пойти против правил и извиниться, но только перед пожилой дамой, а не перед своими подчиненными, коих он имеет право строить в любое время суток и по любому поводу. В этом Игорь был прав — дядька требовал от других ничуть не меньше, чем от себя самого. Об этом подумала и Ализа, когда мать, постучав в комнату, растолкала дочь и сунула трубку. Обычно Ализа вскакивала, как кошка, без заминки принимая боевую стойку. Сегодня она расслабилась долго смотрела на мать, удивленно моргая и зевая, затем немного завернулась в одеяло, поскольку знала, что мать не одобряет сидения на постели голышом, поджала ноги и взяла трубку.

— Доброе утро, генерал-майор, — бодро произнесла она, хочу поздравить вас…

Мать была поражена тем, что в такой ранний час дочери звонит генерал.

Ализа не пришла в восторг от того, что услышала от Кирса. За праздничный стол именинник еще не садился. Он только что приехал на дачу, где ждал появления племянника, который опять что-то вычудил и поэтому добирался своим ходом неизвестно откуда.

Кирс спросил, нет ли рядом Сергея. Ализа решила не поднимать напарника, сказала, что он в душе. На самом деле Сергей уже тянулся к трубке, но слово было сказано, пришлось «сидеть в душе». Ализа собиралась выяснить все сама и обо всем договориться. Ей это и в самом деле удалось. Кирс быстро, но строго произнес, что с Игорем в контакт им пока входить не стоит, а Лисовский будет ждать их на сто шестом километре в «гостинице», где все расскажет и даст им вводную. Она выговорила у Кирса новый «форд», на котором и обещала приехать. Это имело смысл — теперь они могли не ввязывать в игру третьего человека.

— Решила у Сенчика тачку отобрать? — спросил Сергей, притягивая Ализу к себе.

— Он ее все равно через месяц размолотит.

— Тогда у нас есть часа полтора?

— Час, — возразила Ализа. — Через полтора я превращу тебя в отбивную, и ты не сможешь вести машину.

Глаза ее кровожадно заблестели.

— А я и не поведу, — не стал спорить Сергей, впиваясь в восхитительное женское тело.

Как оказалось, уже через сорок минут Ализа открыла окно, и они, молча жмурясь, покурили прямо в постели. Курила Ализа очень редко и обычно после того как. Дальнейшие сборы заняли совсем немного времени, и около девяти печальный рыжеволосый и веснушчатый Сенчик ждал их возле гаража с ключами и документами.

— Мне покататься хоть колесо оставьте, — попросил он и сам же махнул на свою просьбу рукой.

15

3 апреля, 7:30

На даче у дяди надеждой на «любовные утехи» даже не пахло. События раскручивались со скоростью винтовой водочной пробки. Минут через десять после звонка в Питер охрана доложила хозяину, что его домогается какой-то шпанистый тип. Одет под рокера, а ездит черт-те на чем под названием «копейка».

Кирс усмехнулся и дал разрешение шпану пущать.

Игорь ввалился в комнату и плюхнулся в кресло. Вытащил из кармана кожаные перчатки, бросил поверх темные очки.

— Надо проверить, что за порошок в перчатках, — произнес он вместо поздравления.

— Выпить за мое здоровье не хочешь? — спросил Кирс.

— Я уже сегодня пил. Но если дашь после водки часов несколько поспать, я возражать не стану.

— Против водки? — спросил Кирс, поднимаясь на ноги.

— И против сна, — добавил Игорь.

Дядя встал, достал из холодильника двухлитровую бутылку с ручкой, велел племяннику перетащить из холодильника тарелки с закусками, а сам пошел к буфету за стаканами. Они расположились прямо за шахматным столиком, хотя обычно садились, даже вдвоем, за большой обеденный в гостиной. Водка была достойная и в меру холодная, а огурчики крепкие и хрустящие. Игорь отпихнул вилку и сделал себе изо всякой снеди бутерброд в полбатона. Правда, мало кто мог бы поручиться, что он так же вкусен, как и съедобен. Кирс плеснул племяннику вторую порцию, дождался, пока Игорь расправится с супербутербродом — тот мог съесть пять или шесть таких пищевых пирамидок, — и поинтересовался:

— Ты почему дал деру? — спросил он так, будто Игорь сбежал с поля боя. — Что-то особенное заметил? Или тебя кто-то узнал по старым делам?

Игорь начал спокойно объяснять, не сомневаясь, что Кирс давно в курсе дела, но раз именинник желает — получите.

— Бензовоз подожгли. Времени соображать не было. Когда прыгнул за руль, вспомнил, что неподалеку мост и дорога грунтовая. Ну и погнал туда. На коврике бензовоза ключи как специально были оставлены. Будто под меня. Но не успел я бензовоз пустить в овраг и выпрыгнуть, как заметил — кто-то уже на хвост сел. Не так, чтобы крутые профессионалы, но дубинками отходили бы по полной маме. Мало бы не показалось. Да еще могли бы и к бензовозу оттащить.

— Теперь все трое в больнице, — сообщил Кирс. — Здорово ты их отволтузил. Только зачем молодому руку сломал?

— Так он же главное доказательство подставы. Сам говорит, что месяц, как женился, а кольцо обручальное на левой руке.

Дядя налил по третьей.

— Мне сказали, он на дежурстве всегда на левую руку кольцо одевал — велико оно ему, потерять боялся, а добраться до мастерской, чтобы сузить, все не успевал.

— Как вдовец? — ехидно заметил Игорь.

— Не как вдовец, а как обычный мудак в форме. Тем более что все это вранье — пальцы на левой руке тоньше, чем на правой.

— Так есть на них что-то или нет? — спросил Игорь. — Не жалобы пьяниц, а зацепки посерьезнее? Связаны они как-то с бензовозом? Он ведь так ухнул в овраге, что даже представить страшно, сколько бы на шоссе положил…

— Кажется, есть. Но зацепка слабая. Никто не видел эту троицу на месте взрыва. Они непонятно откуда приехали. Это я успел из их капитана вытянуть. Он непроходимо туп оказался, ну и ляпнул. Нет, чтобы своих выгораживать, он от них отбрыкиваться начал.

— И то ладно, — вздохнул Игорь и потянулся к стопке.

— Последняя и спать. А потом займешься деньгами. Выяснишь, откуда дружок Игонина такие деньги тягал.

— Да мало ли откуда деньги берутся? — возразил Игорь.

— У человека, который пытался Игонина купить, их быть не могло. Столько, сколько было. Я его давно знаю, у меня с ним старые счеты.

— Если у тебя с ним старые счеты, — неожиданно разозлился Игорь, вспомнив все свои размышления в «газоне», — если ты знал, что это за человек, почему ничего не предпринял, почему столько людей дал ему угрохать, а?!

— Ты на меня рот-то не разевай, мальчишка! Ты разве не помнишь, что с нашей семьей случилось? Не помнишь разве?! Кирс не на шутку разозлился. Он поднялся и начал ходить из угла в угол. — Да, это не тот дом, в котором мы жили, но стоит на том же самом месте! Я этого не забываю! Никогда не забываю! Я об этом помню каждую минуту своей жизни! — Дядя остановился у окна и во чтото начал вглядываться.

Игорь всматривался в его спину, пытаясь вспомнить спину отца, младшего брата Кирса, но не смог. В воспоминаниях крутился только этот высокий поджарый образ, затмевавший всех остальных. Игорь никого не помнил, кроме Али, двоюродной сестры, но сейчас он не мог об этом сказать. Он всю сознательную жизнь врал дяде, что все помнит, хотя не помнил ни черта. И если что-то себе представлял временами, то лишь со слов Кирса. Иногда ему мерещилась или снилась какая-то чушь, но он считал, что это сродни белой горячке.

— Я помню, слышишь, не хуже тебя все помню! — Игорь вновь потянулся к бутылке, и дядя не стал его останавливать. Наоборот, неторопливо подошел, спокойно проследил за тем, как племянник залпом выпил, и сам налил ему новую.

— Выпей, парень, и поешь… — Кирс неожиданно замялся, потому как предстояло сказать еще кое-что. — Он провел меня, как мальчишку… сделал укол Михалычу и размозжил голову Илье. Он мог бы легко кончить сегодня ночью и меня, но не стал. Мы нужны друг другу. Так он считает.

— А Михалыч и Илья?…

— Пока оба в реанимации. Шансы минимальны. Я нужен ему, а он нужен мне… — Кирс потер лоб тыльной стороной ладонихарактерный жест, когда дядя оказывался в ситуации, из которой не имел реального плана выпутаться. — Одним словом, пока медики роют землю насчет этого самого пуларина, найди, откуда к нему попали деньги. Твоим ребятам я звонил. У них персональное задание. Действуй на свой страх и риск, с ними не контачь. Берегись черноволосого погранца.

— Так это был он?

Подтвердились самые худшие подозрения Игоря.

— Ты его видел?

— Он вместе со мной к бензовозу подскочил. Теперь я думаю, что он у бензовоза ждал. Ну, может, не конкретно меня. Но так все подстроил, что я выбил стекло кулаком… — Игорь замолчал, до него начало доходить.

— Что?! Ну, говори!

— Он бы и меня сзади трахнул, он видел, что я из твоей команды, но тут подскочил кудрявый и протянул перчатки. Я только потом понял, что в них какой-то порошок был насыпан. От него кровь течь перестала…

— Темноволосый — это он, — сказал Кирс. — Запомни как следует. Он… уж ты мне поверь, ничем не хуже «хамелеонов». Недаром его невидимкой прозвали.

— Запомню, — ответил Игорь и спросил: — Не могу понять, зачем он тебе-то нужен?

— А ты будто знаешь, зачем я ему! — усмехнулся дядя, опрокинул в себя почти целый стакан, но закусил чем-то крохотным и несерьезным.

— Да ему, наверное, твой шар нужен, — сказал Игорь и пьяно хихикнул.

Он чувствовал, что его здорово «наполняет», но на самом деле еще не достиг того состояния, когда говорят такие вещи и таким тоном. Он провоцировал Кирса, видя, что сейчас тот сможет хоть немного проболтаться. Игорь хотел спросить еще и про кудрявого, но это было менее важно.

— Откуда ты про шар знаешь?!

— Так он у тебя и в самом деле есть? Понимаешь, любимый мой дядя, я таким шаром позавчера вечером на Тумковой горке торговал, а его у нас… кто-то подстрелил, — Игорь развел руками.

Он специально притворялся сильно пьяным, чтобы смягчить реакцию Кирса. Он думал, что сейчас в комнате начнется самый настоящий ураган. Но генерал-майор сидел молча. Прошло минуты две-три, Кирс налил себе еще стакан, выпил, но на этот раз даже не закусил.

— Пошли спать, — предложил он. — Я тоже всю ночь на ногах. Если тебе что надо, возьми наверх, в свою комнату. Вечером я тебе все расскажу. Э, постой-ка, твоя комната закрыта. Паркет меняют. Ложись в голубой спальне для гостей.

Игорь решил вопросов больше не задавать. Он знал, что ответов на них все равно не получит. А где сейчас ухнуться спать — было все равно. Он соорудил себе еще один бутерброд, положил на тарелку, взял под мышку двухлитровый баллон «колы», подхватил двумя пальцами бутылку водки и потащился спать на второй этаж. Теперь ему было очевидно, что уничтоженная археологическая ценность являлась не более чем холостым залпом, желанием сначала привлечь, а затем отвлечь внимание. Да, так все и планировалось. Надо будет проспаться и в гараж заглянуть.

Игорь толкнул дверь ногой. Кровать стояла слева у стены, на ней было что-то навалено. Он поставил «дары снизу» на стол у окна, опустил шторы, зажег лампу. Сел, налил водки, поскольку чувствовал, что не заснет, пока не отопьет еще грамм двести пятьдесят. Выпил залпом, влил с себя очень много «колы», но не потому, что запивал, а потому, что организм был откровенно обезвожен; Игорь просто не мог вспомнить, когда в последний раз пил жидкость — любую жидкость, кроме водки.

Наверное, это было пиво в поезде. Он налил еще и прислушался.

Кто-то шевелился на кровати. Совершенно точно шевелился.

Игорь повернулся со стаканом в руке. Теперь он не только слышал, но и видел, как кто-то там шевелился. Осторожно, по-женски. И на его, Игоревой, кровати! Это было весьма кстати. Это ж можно водкой не доливаться, а запрыгнуть под одеяло. Но то, что было налито, — допил, быстро умял большой кусок бутерброда, влил в себя еще «колы», подошел к кровати.

Знакомый цвет волос, знакомый запах духов, знакомая рука высунулась из-под одеяла и легла поверх… Лена, бывшая жена, с которой он прожил не больше трех месяцев, но периодически сходился на несколько дней. Он сел на краешек кровати и начал раздеваться.

— Привет, — зевнула она, но поворачиваться не стала.

Игорь залез под одеяло, прижался к теплому и мягкому женскому телу. Лена выгнула спину, подставляя ему свои «булочки». Ничего подобного он ни у кого не видел и не гладил. Он как-то незаметно оказался в ней, и их буквально затрясло от нестерпимого удовольствия; все произошло так быстро и так сильно, что кровь понеслась по телу с сумасшедшей скоростью, высасывая из желудка водку, и… минуту спустя Игорь уже спал мертвым сном.

И.О. директора ФБНБ

На ваш запрос касательно образца крови отвечаю, что он содержит так называемый «Пуларин 92». Препарат действует на факторы свертываемости крови и полностью их уничтожает, сам при этом не разрушаясь. Его используют как химический реактив с особой осторожностью, в нашем институте он находится на строжайшем количественном учете. Его действие на организм человека (животного) следует рассматривать как действие сильно ядовитого вещества. Противоядия против него пока не найдено, а переливание крови, даже в очень больших количествах, к лечебному эффекту не приводит. Любое повреждение, даже небольшой порез, может вызвать летальный эффект, не говоря о повреждении внутренних органов.

Зав. лабораторией Института гематологии РАН

Раменский А. В.

16

3 апреля, 14:45

Ализа гнала «форд» часа три с половиной, а затем за руль пересел Сергей. Они остановились, вылезли на свежий воздух немного размять ноги и окончательно убедились, что им на хвост сели какие-то типы на «ауди». Сергей со своим поэтическим чубчиком был одет в дорогой серый костюм-тройку. Ализа в рыжем парике, повязанном тонким зеленым шарфом, затянутая в блестящий черный комбинезон, производила сильное впечатление на проезжавших мимо водителей грузовиков, микроавтобусов, малолитражек и прочих мотоциклистов. Одним словом, пялились на нее все, а те двое из «ауди» так просто откровенно следили. Надо было как-то проверить, что им надо. Следили ли они только за нею или за НИМИ?

— Километров через пять будет резкий поворот. А чуть дальше пересечение дорог со светофором. Ты на светофор не смотри, поворачивай и тормози, — предложила Ализа. — Что-то мне приспичило с ними побеседовать.

Сергей молча кивнул и, разогнав машину, не сбросил скорость даже на повороте, а на перекрестке свернул на желтый и тут же затормозил. Почти сразу же из-за поворота выскочила «ауди». Водитель, судя по всему, не был готов к тому, что его ждут, поэтому едва успел затормозить и встал недалеко от «форда».

Из «ауди» вышли оба «догонялы». Ализа тут же выпрыгнула им навстречу.

— Сиди, — спокойно сказала она, — я разомнусь.

Она сделала несколько шагов им навстречу, но затем вернулась и «испуганно» замерла возле приоткрытой двери Сергея. Комбинезон блестел и обтягивал ее тело, к тому же она чуть сильнее затянула поясок на талии. Один из догонявших ехидно спросил:

— А с нами, кисонька-мурысенька, познакомиться поближе не хочешь?

— По одежке знакомитесь?

— Можно по тому, что под ней, — заржал второй.

— А под ней у меня крупными буквами: руками не трогать.

— Сейчас и проверим. Нам к тебе? Или как ты предпочтешь?

Ализа видела, что под пиджаком у него кобура.

— Да милости просим! — Она сделала шаг вперед, чтобы Сергей не был стеснен в действиях. Если понадобится. Надо сначала понять, кто это такие и зачем так долго катили следом.

Первый, подойдя почти вплотную, чуть согнул в коленях ноги, разбросал в разные стороны руки, как будто собирался схватить Ализу, но не успел. Она ударила его по надкостнице, он сразу испортился лицом, поднял на Ализу разочарованные глаза, но ничего сказать не успел. Она схватила его за лацкан пиджака и резко рванула.

Сергей в тот же миг распахнул дверь, тип впилился головой в угол дверцы и рухнул на асфальт. Второй, видимо, очень обидевшись за друга, бросился к Ализе, что-то сжимая во вскинутой руке. Ализа перехватила руку и с хрустом вывернула, а затем два раза врезала коленом по печени. Второй трижды произнес «ой», на секунду застыл в дурацкой позе памятника утопающему, а затем завалился на бок. Но если звуки он издавал одинаковые, то цвет его лица менялся — Сергей это отметил четко. Когда Ализа сломала парню руку, он почему-то покраснел, после первого удара резко побледнел, а после второго стал серым-серым.

Ализа вернулась на место и что-то тихо произнесла. Сергей не понял, поэтому переспросил. Ализа пробухтела что-то еще, напомнила Сергею, что пора ехать дальше, а затем печально сообщила:

— Сломала любимый ноготь.

— Мой любимый ноготь? — переспросил Сергей.

— Наш любимый ноготь, — кивнула Ализа. — Второй за одну неделю.

Сергей развернул «форд», и вскоре они катили по шоссе.

Через пару часов они уже въезжали на территорию «гостиницы». Лисовский ждал на вахте, сам закрыл ворота и с улыбкой оглядел.

— Кот Базилио и лиса Ализа, — усмехнулся он.

— И ты туда же, — вздохнула Ализа. — Вот отберу у тебя пять золотых, тогда узнаешь!

— Что узнаю?

— Не трогай ее, — махнул рукой Сергей и рассказал о происшествии.

Номер «ауди» они, естественно, записали, так что сразу после часовой беседы с Лисовским им сообщили, что те двое никто и ничто.

Случайно приблудились. Но оба в реанимации. Один, у которого сломана рука и разорвана селезенка, скорее всего не выживет.

— Пошли, — кивнула Ализа. — Я кое-что тебе покажу.

Они спустились к «форду», открыли багажник.

— Это то, что мы у них отобрали и нашли в машине, — сказал Сергей. — Так что пусть считается, что те двое никто и ничто.

Лисовский лишь присвистнул, рассматривая и перекладывая джентльменский набор. Странный, честно говоря, набор.

— А зачем они с таким грузом за вами-то увязались? удивленно спросил Лисовский.

— Думай, добренький Буратино, — ответила Ализа и похлопала Лисовского по плечу.

Акт сдачи-приема оружия

1. Револьвер Джи-Пи-100 2 шт. 2. Револьвер РСА 1 шт. 3. Пистолет «Астра ЗООО» 3 шт. 4. Пистолет «Иерихон-941» 6 шт. 5. Пистолет пулемет «Кедр» 4 шт. 6. Пистолет-пулемет «Клин-2» 4 шт. 7. Пистолет-пулемет «Мини-Узи» 6 шт. 8. Ящик с патронами и запасными магазинами 2 шт.

Принял Лисовский В. В.

17

3 апреля, 17:15

Темноволосый еще раз проверил снаряжение. Оставалось только ворваться к Кирьяку, встряхнуть его как следует и отобрать шар. Неужели он решил, что кто-то поверит в его театр?

— Если я на него не нападал, то кто? — вслух произнес темноволосый. — Он сам. Если бы напал я — от него мокрого места не осталось. Козел ты старый! Знал бы ты, на что я способен! Закрылся бы в сортире и застрелился! Хочешь расскажу? Буду вслух вспоминать и рассказывать. У меня есть еще немного времени, прежде чем я тебя прикончу! Да, старый козел, даже сестра тогда отшатнулась к стене…

…Сестра отшатнулась к стене, когда он инстинктивно выполнил несколько резких движений, выбив при этом дверь, но уже в следующий миг повалился обратно на кровать, поскольку сил и дыхалки хватило на несколько секунд…

— Это… что это… ты такое… это сотворил? — запинаясь спросила Лиза.

— Сам не знаю, — ответил он и слабо улыбнулся. — Придумал себе какую-то глупость, пока лежал тут двенадцать лет.

— Так это… я тебе и поверю, — ошарашенно продолжала сестра. — Это значит из этой… твоей прошлой жизни?

— Это значит из «той» моей прошлой жизни, — уточнил он и задал самый главный вопрос всей своей предстоящей новой жизни: — И много она реактива привезла?

Сестра попятилась к сломанному дверному проему.

— Что случилось?! — Он немного отдышался и уже сидел. Инвалидом я нравился тебе больше?

— Пока… не знаю. Наверное, я не была готова. Ты это… Напугал ты это… меня крепко.

— А чего тут знать или не знать?! — возмутился он и сам не заметил, как «наехал» на сестру: — Ты предпочла бы ходить сюда еще лет тридцать? Таскаться в эту голубятню каждый божий день, да?

— Что-то ты не то говоришь…

— Я говорю, что тебе надо памятник поставить из чистого золота за все, что сделала для меня, — он потупил глаза, а потом — не разучился еще! — пустил слезу. — И я поставлю тебе такой памятник. Вот только скажи, много ли у нее лекарства?

— Кажется, сто ампул, — заплакав, ответила Лиза и обняла брата. — Прости меня, прости. Я ведь даже понятия не имею, как это должно быть тяжко… пролежать здесь столько времени…

— УСПОКОЙСЯ, дорогая сестричка, успокойся. — Он прижал ее голову к груди и погладил по волосам. Странное забытое ощущение — гладить женщину по волосам. Он вновь едва сдержался, чтобы не закричать, потому что с огромным трудом сдержал в себе вздымающийся к небу инстинкт самца.

— Но если потребуется, мы еще достанем. И с деньгами что-нибудь придумаем.

— Лекарство дорого стоит? — спросил он.

Лиза молча кивнула, отстранилась и стала приводить себя в порядок.

— Не волнуйся, на первое время хватит, — он поднялся, обрадованно потер руки. — Надо бы с моей спасительницей познакомиться и отблагодарить както.

— Это уж моя забота, как ее отблагодарить, — сказала сестра. — И где денег достать.

— Знаешь, Елизавета, — серьезно сказал он, — о деньгах ты не беспокойся. Будет здоровье, будут и деньги. Ты узнай лучше, не может ли она еще достать. А я, как выходить на улицу смогу, один свой секретный счет проверю.

— Ты о нем ничего не говорил, — удивилась Лиза.

— А на нем ничего особенного и не было. Но за двенадцать лет могло накапать доверху. К тому же, раз уж ты поняла, кто я есть такой, скажу тебе по секрету: из того сейфа ты без моих отпечатков пальцев ни копейки не смогла бы взять! — Он соврал, но сестра безоговорочно поверила. Чтобы закрыть тему, он вновь вернулся к разговору о лекарстве: — Знаешь, если она достать не сможет, надо как-то выяснить насчет фирмы, которая его производит.

— Это не проблема, — сестра немного пришла в себя. — Отправим факс, адрес на упаковке есть, и узнаем цену в зависимости от количества. А заодно аккуратно поинтересуемся, не поступает ли препарат в Россию каким-нибудь фармацевтическим фирмам или в НИИ, которые еще не закрыли. Вполне вероятно, что кто-то его уже закупает.

— Вот это разговор, — улыбнулся он. — А то я еще не привык ко всяким этим факсам-шмаксам и к тому, что у нашего «вероятного противника» можно запросто что-то купить. Завтра продолжим опыт?

— Хорошо, — вздохнула она. — Если дверь отремонтируешь и ничего другого не сломаешь в мое отсутствие. Кстати, как ты себя чувствуешь? После укола тебе ведь было не слишком хорошо?

Ага, значит Лиза обратила внимание на его состояние в первые десять минут.

— Легкое жжение, только и всего, — ответил он, как отмахнулся. — Я привык, что пуларин вообще не чувствуется…

Он впервые внимательно посмотрел на Лизу. Невысокого роста, худая, но с реальной грудью. Лицо чуть вытянутое. Подбородок, нос, разрез и цвет глаз, даже изгиб бровей — все в точности, как у него. Никаких сомнений, что Лиза — его сестра. Возможно, сам он сейчас выглядит как-то иначе. Он ведь все эти годы ни разу не смотрелся в зеркало. Даже брился электрической бритвой, хотя и ненавидел такое бритье…

— Мы с тобой похожи, — сообщил он.

— Ну и открытие! — Лиза неожиданно развеселилась. — А ты и не знал?

Он сказал ей про зеркало, чем немало сестру удивил.

— Принести? — предложила она.

— Я сам! — категорически отверг он.

— А ты думал, почему я тебе про Вьетнам вкручиваю? Я ведь и сама только совсем недавно перебесилась. Когда в четвертый раз замуж вышла…

Одного кубика хватало на восемь часов полноценной жизни. Через неделю они с сестрой отработали схему: два с половиной кубика каждые двенадцать часов. Увеличение дозы не пролонгировало действия препарата. Наоборот, появлялся побочный эффект в виде тошноты и легкой головной боли. А два с половиной давали возможность видеть даже в темноте, прокручивать в голове самые головоломные ситуации и, после недельной тренировки, отжиматься почти сто раз на одной руке.

Все вернулось на круги своя. Почти все…

— Понял? Я тебя с потрохами съем. Разорву на кусочки и поджарю в камине. У тебя ведь, козел старый, хороший в доме камин! Готовься! Я уже иду к тебе!

18

3 апреля, 17:20

Игорь проснулся, пытаясь понять, который час. Постель была пуста, но еще тепла и ароматна. Значит, птичка улетела совсем недавно. Он встал, подошел к окну, поднял шторы. Затем, не включая света, начал одеваться; в куче вещей нашел часы — половина шестого. Ничего себя вздремнул! Голова была на удивление ясной. Он вернулся к столу, выхлебал остатки «колы», осмотрел двор: по всему периметру стояли часовые. Прохаживались вдоль забора как с внутренней, так и с наружной стороны. Игорь не мог припомнить, чтобы Кирс столь сильно себя когда-нибудь любил и оберегал.

Игорь засучил рукава рубашки, одел кроссовки, как можно тише вышел из спальни, прошел по мягкой ковровой дорожке в противоположный конец коридора и двинулся вниз по лестнице. Эта лестница вела не только на первый этаж, но и ниже — в подземный гараж. Игорь остановился на первом этаже — кто-то ходил взад-вперед по коридору, — затем спустился ниже и замер около двери, за которой слышалось какое-то движение: сначала открыли дверцу машины, затем захлопнули ее, завели мотор, минуты три прогревали. Когда машина поехала, Игорь чуть приоткрыл дверь и увидел, как покидает гараж «тойота», за рулем которой сидела Лена. Можно было крикнуть, остановить ее, немного приласкать, затем откинуть в машине передние сидения и продолжить… Они частенько поступали подобным образом и всегда получали массу удовольствия. Лена ужасно любила это дело, как и Игорь, поэтому ему, да и ей оставалось непонятным, почему же они так быстро развелись. Скорее всего потому, что у них ладони начинали чесаться, когда дело доходило до работы, связанной с риском. Скорее всего, работа эта доставляла каждому из них удовольствие не меньшее, чем горячие «схватки» в постели.

Огромная дверь легко приподнялась перед «тойотой», а затем опустилась.

Пусть все идет как идет, завтра позвоню, размечтался Игорь, но позвонить так и не сумел, даже не вспомнил. Работа со следующего утра потащила его за собой, как схлынувшая в океан волна…

А сейчас Игорь двинулся дальше: сначала вышел на площадку за дверью, которую плотно за собой закрыл. Сквозь узкие окна под потолком еще проникал тусклый свет. Игорь спустился вниз по бетонным ступеням. Подземный гараж на десять машин был заполнен наполовину. Игорь прошел вдоль дальней стены и оказался у двери с электронным замком. Интересно, сменили код? Оказалось, не сменили. Игорь шагнул внутрь второго отсека гаража. Здесь стояли четыре спецмашины Кирса, на которых тот ездил от дачи до здания ФБНБ, если, конечно, не работал в загородной резиденции. Корпуса машин находились в разной степени паршивости: было очевидно, что они подверглись интенсивному обстрелу. Ага, вот в этой машине ехал Кирс, переднее сиденье не тронуто. А сзади все в мелкую крошку. Игорь потрогал сиденье, вляпался пальцами во что-то липкое, отдернул руку, понюхал, растер. Цвет красный, но не кровь.

Неожиданно в гараже включился яркий свет. Около выключателя стоял Кирс и усмехался. Отбрасывая длинную тень, он смотрел — ся на фоне мышиного цвета стен настоящим гигантом. Затем он засунул руки в карманы брюк и, продолжая ухмыляться, поинтересовался:

— Нашел, что искал?

— Нашел именно то, что искал.

— Вот и славно, — кивнул Кирс и позвал Игоря за собой. Они вошли в бетонный коридор с низким потолком и лампами из бомбоубежища, миновали несколько дверей. — А вот здесь то, чего ты в машине не увидел. По совершенно понятным тебе причинам, — сказал Кирс и открыл дверь.

Игорь заглянул внутрь. В углу пустого помещения валялись два манекена с деревянными пистолетами и деревянными мозгами; внешне — хлыщи в костюмах-тройках, разодранные буквально в клочья.

— Так было нападение или нет? — серьезно спросил Игорь.

— Нынешняя демократия прельщает меня тремя свободами свободой слова, свободой мысли и свободой выводов. Каждый решает для себя. И вы, господин Игорь Кирьяков, свободны делать собственные выводы, — усмехнулся дядя, и племянник понял, что ответа от Кирса сегодня не добиться. А завтра — тем более.

— Это все? — поинтересовался он, поскольку не хотел, чтобы дядя продолжал над ним насмехаться, ведь пререкаться с ним он не посмеет.

— Нет, дорогой мой Игорек, это только самое начало. Ты ведь кое-что узнал за последние несколько дней, так что теперь должен узнать или вспомнить и все остальное.

Вот этого слова «вспомнить» Игорь боялся больше всего на свете. Он двадцать лет был уверен, что придет день, когда ему предстоит что-то вспомнить из детских лет, вспомнить правду, но ужасную правду.

Кирс открыл очередную дверь:

— Шаг направо и сразу же садись на диван.

Игорь послушно выполнил приказание, тут же включился свет. В метре от Игоря сидела кукла в рост восьми-девятилетней девочки.

— Она никого тебе не напоминает? — спросил дядя.

— Это Аля, — выдавил из себя Игорь, чувствуя, как в голове взрывается то, что он так долго носил в себе, сжимал в себе, не разрешал вспомнить.

…ему часто снился этот свет. И свет существовал на самом деле, а не только в снах и видениях. Картинка встала перед глазами, и началось движение, послышались голоса…

…Они куда-то ехали летним вечером в огромной машине дяди, ехали из этого дома, нет, из дома, который сгорел, но прежде стоял на том же самом месте. Две семьи в полном составе, машина катила через поле, они разговаривали, над чем-то смеялись. Две женщины в легких летних платьях — мать и тетя, двое мужчин в рубашках с короткими рукавами и в кепках — отец и дядя; дети — сколько же их в машине? Игорь не смог сосчитать, с неба ударил тот ужасный свет, ослепил, прижал к сиденью. Отец крикнул, чтобы все оставались на своих местах, но никто его не послушал, людей магнитом потянуло к этому свету. Они выбрались из машины и пошли через поле к лучам.

Сидеть остались только дядя (он почему-то положил голову на руль) и Игорь, который держал за руку Алю. Девочка вырывалась, но Игорь не отпускал ее. И только когда она впилась зубами в его ладонь, он разжал пальцы, и она бросилась следом за остальными.

Потом — только очнувшийся Кирс и Игорь, тоже очнувшийся, забившийся в угол неправдоподобно большого и пустого «ЗИМа». Стояла летняя ночь, дядя повернулся, посмотрел на племянника; смотрел долго, пытаясь понять, что произошло. Выскочил из машины и бросился в поле. Пахло жженой резиной, потом и незнакомой пряностью. Игорь пододвинулся к противоположной двери, открыл ее, стал смотреть и слушать, как по полю мечется Кирс, выкрикивая имена, одно за другим. Потом еще раз и еще, и еще… Он выкрикивал имена в алфавитном порядке, как будто пытался построить роту штрафников. Но никто так и не откликнулся.

Игорь боязливо выбрался из машины, подошел к дяде и встал рядом. Они одновременно увидели метрах в тридцати от машины какой-то короткий луч, ударивший в землю, и в этом месте сразу же возник дымок. Кирс пошел посмотреть, Игорь двинулся следом. Небо в тот вечер было потрясающим. Игорь никогда больше не видел такого звездного неба. Можно было подумать, что видны буквально все звезды Галактики. Игорь шел следом за дядей, глядя на небо, а потому отстал. Где-то впереди раздался крик Кирса. Крик этот Игорь запомнил на всю жизнь. Потому что человек так кричать не может. Он кричал не прерываясь много-много минут подряд, по крайней мере именно так показалось Игорю. Он кричал все то время, пока возвращался к машине, неся что-то на руках и с трудом переставляя одеревеневшие ноги. Игорь оторвался от созерцания звезд и увидел ЭТО. Увидел, что именно несет на руках Кирс.

В небе появились вертолеты. Со стороны города по дороге мчались машины «скорой помощи», всякая прочая хрень на колесах. Неимоверным усилием воли дядя смог взять себя в руки. Он приказал Игорю вернуться в машину и посадил рядом с ним то, что осталось от Али. А потом добился, чтобы их пропустили, и отвез ЕЕ на дачу.

Но прежде, первым возле машины оказался тип в шляпе, подошел, улыбнулся, заглянул в салон, сказал: «Такой большой мальчик, а играет в куклы!» Игорь схватил Алю, она действительно была на ощупь как резиновая кукла и прижал к себе.

«А ну уберись отсюда! — заорал на типа Кирс. — Что вы тут устроили! Где все мои родственники?»

«В машине», — усмехнулся незнакомец в шляпе и тут же получил по морде.

Мужчины сцепились, как два диких зверя, катались в пыли, стараясь забить друг друга насмерть. Подбежали еще какие-то незнакомые люди, с большим трудом растащили дерущихся. Кирс был весь в крови. Может быть, именно поэтому некто в форме разрешил Кирсу уехать, попросив его завтра зайти. Кирс погнал машину к дому, где осторожно вынул куклу Алю из «ЗИМа» и спрятал в подвале…

3 апреля, 21:40

Когда Игорь немного пришел в себя, Кирс спросил:

— Ты запомнил того мужчину в шляпе, который заглядывал в машину?

— На всю жизнь. Это он?

— Он же — твой темноволосый погранец.

— Тогда сколько же ему лет? — удивился Игорь.

— Он моего возраста, а может, и постарше, этого я точно уже не помню. — Кирс вышел из комнаты и без слов двинулся по бетонному коридору.

Игорь выскочил следом, захлопнув дверь. Дядя поднялся по лестнице, направился в гостиную, щелкнул выключателем, снял со стены картину и открыл сейф. Вытащил из него нечто аморфное и неприглядное. Игорю показалось, что это усохшая дыня.

— Вот он, твой хваленый шap, — сказал Кирс. — Только от него почти ничего не осталось.

Кирс поднял «дыню» над головой и что есть силы хватил об пол. Игорь прикрыл глаза рукой, но шар не разбился, а лепешкой размазался по полу. Потом постепенно принял прежнюю форму.

Игорь стоял в дверях, глядя, как дядя пинает «дыню» ногой и что-то шепчет, судя по всему, проклинает тот день, когда связался с этой штуковиной.

— Что с шаром?

— Я его использовал. Легенда гласит, будто он дарует дополнительные силы и возможности. Иногда мне казалось, что он мне действительно помогал, но чаще — напоминал дыню. А потом он начал постепенно сжиматься, видимо, все отдал. Даже с его помошью я так и не узнал, куда делись наши родные.

— Ты надеялся, что он поможет?

— Не слишком. Я больше рассчитывал на себя и на документы, которые смогу найти. Раньше мне было не подобраться к секретным архивам, как я ни старался, а теперь, когда они в моем полном распоряжении, многих документов не хватает. Самых важных документов…

Кирс не успел досказать, потому что Игорь, получив сильнейший удар в поясницу, влетел в комнату и ударился головой о каменную кладку горящего камина. Он попытался подняться, но лишь перевернулся и сел, прислонившись спиной к стене; голова была сильно разбита, и кровь заливала правый глаз. Игорь наклонил голову, чтобы видеть хотя бы левым, стянул с кресла покрывало, прижал к разбитому месту.

В дверях стоял некто с автоматом, в пятнистом костюме и маске, которую он тут же содрал с головы. Это был уже знакомый Игорю «погранец».

— Можно не прятать лица, ты и так знаешь, кто зашел тебя навестить. — Незваный гость улыбнулся. — Кстати говоря, те, как ты считаешь, важные документы у меня. Они у меня очень давно. Я успел их изъять до того, как понял, с чьей легкой руки меня начали колоть всякой дрянью. С твоей ведь, старый козел, так?

— Так, — не без удовольствия согласился Кирс, глядя на майора Темного. Или на погранца. Или на невидимку. — Вот только какого хрена ты приперся?

Ответ последовал не сразу. Пауза затягивалась, но не тяготила собеседников. Со стороны могло показаться, что это встреча старых друзей: улыбаются, сдерживая себя, но в следующую секунду начнут сжимать друг друга в объятиях. На самом деле, между двумя улыбающимися физиономиями проскакивали молнии, а энергия злости и несовместимости не поддавалась измерению — любой прибор давно бы вспыхнул и превратился в пепел. Комната плыла перед глазами Игоря, но их, смертельных врагов, он видел невероятно четко, кожей ощущая напряжение от разрядов ненависти…

— С деловым предложением. Хочу заключить сделку. Меняю документы на шар. Не думал же ты, что я поверю твоей дурацкой инсценировке?!

— Давай меняться, — согласился дядя. — Документы при тебе?

— Они всегда при мне! — Темной постучал себя по голове. Я выучил наизусть все сто сорок четыре страницы отчета по делу об исчезновении… Кого, ты и сам знаешь.

— Мне нужны бумаги.

— А мне нужен шар!

— Забирай, — Кирс не возражал.

— Ты куда это пошел? — спросил Темной.

Кирс сделал пару шагов и пихнул гостю «дыню».

— Забирай! Пока я не передумал!

— Это что такое?! — Темной начинал злиться.

— Это мой шар, — усмехнулся Кирс.

Гость неожиданно расхохотался:

— Просто замечательно! Значит, остается только один. Мой! — И тут он впервые за время разговора обратил внимание на Игоря. — А это, кажется, тот козел из бензовоза. Живой. Молодец! Ба! Так я его еще пацаном помню — это же твой племянничек! Может, я ошибался, и нам хорошая смена растет!

— Пора уходить, — донеслось из коридора.

— Самое время, — согласился Темной. — Так что, дружочек, — обратился он к Кирсу, как к любимому псу, — сделка остается в силе. Найдешь шар раньше меня — поменяю на документы. Без дураков. Ну, мне пора. Можешь не провожать. — Он подхватил шар и бросил его в камин, затем выстрелил в выключатель огромной люстры — во все стороны полетели искры — и исчез.

Через пару минут в комнату вбежали охранники.

— Вы живы? — задал глупейший вопрос капитан, начальник охраны.

— Вроде да, — совершенно спокойно ответил Кирс, хотя Игорь ожидал, что дядя устроит страшный разгон за один только нелепейший вопрос. — Вот Игоря бы не мешало перевязать.

Когда молоденькая медсестра справилась с головой Игоря, дядя подхватил его под локоть и повел на первый этаж. Они вновь устроились за шахматным столиком, который им помогла накрыть медсестра. Кирс поблагодарил ее, и она вышла. Потом посмотрел на Игоря:

— Или ты хочешь, чтобы она осталась? Мне только приказать, и она будет тебе всю ночь клизмы ставить.

— Нет уж, спасибо. Голову поберегу, — ответил Игорь, выпил пару стопок, съел пару бутербродов и откланялся. Ему не понравилась шутка Кирса. Ему не понравилось, что Кирс спустил капитану жуткую промашку. Но еще больше ему не понравилось слово «племянничек», прозвучавшее в устах погранца как намек.

— У тебя три дня на все про все — и деньги найти, и лекарство. Мы его только по лекарству вычислить теперь сможем. Видимо, оно ему помогает поддерживать форму, а всех остальных просто убивает.

— Ты опыты над людьми проводил?

— Я эти опыты курировал, а он сам дал согласие в них участвовать.

— Мы его обязательно возьмем.

— Не хвались раньше времени. А он крут, ей-богу крут! — с восторгом в голосе произнес генерал-майор.

Игорь с сожалением посмотрел на дядю, пожелал ему доброй ночи и отправился спать.

Кирс минут двадцать сидел не двигаясь, затем решил погреться у камина. Он сел в кресло, впился глазами в затухающее пламя и тут же вскочил на ноги: в камине лежал шар. С ним ничего не произошло — он не горел! Кирс начал возбужденно мерить шагами гостиную, не обращая внимание на то, что под ногами трещит битое стекло. Машинально поднял и поставил кресло из вьетнамского бамбука на ножки, но оно оказалось сломанным. Прежде чем, падая, разбить голову об камин, его разломал Игорь. Кирс попытался было выправить ножку, но она осталась у него в руке. Он разозлился и бросил обломок в камин. Огонь вспыхнул странным светом, ножка сгорела и… произошло невероятное — шар начал расширяться и распрямляться. Кирс тут же бросил в камин остатки стула, наблюдая за шаром. Несомненно, вьетнамская «подкормка» пришлась шару по вкусу. Он выглядел все лучше и лучше.

Кирс закрыл дверь в коридор на замок, вышел на балкон и по открытой лестнице спустился на веранду, где стояли еще три таких же стула и декоративный столик. Он притащил все за один раз и сжег в камине. Шар стал почти таким, каким Кирс его увидел впервые. Он сиял и искрился. Кирс снова сел в кресло и начал нервно раскачиваться, потирая от удовольствия руки. Пусть дрова догорят. Да к черту дрова! Он взял кочергу и выкатил шар на металлическую решетку. Как же хочется вновь взять его в руки! Просто чертовски хочется! Ладони так и чешутся! Он протянул к шару руку, и ему показалось, что жара, как от нагретого камня, от шара не исходит. Еще ближе, еще…

— Да будь я проклят! — воскликнул Кирс и взял шар в руки.

Шар не был горячим. Он был теплым — точно таким же, каким был двадцать лет назад, в первый раз! «Ни хрена я с тобой меняться не буду! Мне шар нужнее! Я сам все выясню! А ты ищи свой! Ищи, надейся! Ни хрена ты от меня не получишь!» Кирс в изнеможении плюхнулся в кресло — теперь он знал не только, как пользоваться шаром, но и как реанимировать его. А вьетнамской мебели он хоть целый состав себе выпишет!

4 апреля, 8:15

Утром Игорь отправился искать деньги. К Кирсу он даже не заглянул.

Приказ директора СБНБ СССР

Приказываю:

1. Присвоить капитану Кирьякову звание майора. 2. Назначить майора Киръякова руководителем группы «Препараты» с 20 июля 1967 года. 3. Разрешить привлекать к опытам всех желающих. 4. Разрешить в приказном порядке привлекать к опытам любого военнослужащего в чине до подполковника. 5. О ходе работ докладывать ежемесячно на совещании генералитета.

Подпись: (Директор СБНБ СССР)

19

6 апреля, 11:30

Ализа сидела на заднем сидении «форда», на переднем, как заноза, торчал проводник, который должен был представить ее своему шефу как содиректора охранного предприятия «Стена». Незнакомец вертелся, показывая, как и куда проехать, суетился, пытаясь вызвать раздражение Ализы. Это у него получалось совсем неплохо. И он это понимал: коротко подстриженная блондинка с зелеными глазами уже через десять минут заиграла желваками. Живчик на переднем сиденье достал ее и продолжал усиленно доставать. Чем был несказанно доволен, поскольку квалифицированно выполнял задание шефа о предварительной обработке.

Ализа и не пыталась произвести впечатление спокойной и уравновешенной особы. Зеленоглазые блондинки, в ее понимании, сплошь нервные бабы. Если там, куда они едут, настоящие профессионалы, они воспримут ее нервозность либо как недостаток подготовки, либо как высокое самомнение. В любом случае, они будут действовать свысока и обязательно что-нибудь да проморгают.

А их как раз и пригласили для проверки: посмотреть, оценить, дать заключение.

Сергей аккуратно вел «форд», периодически поглядывая то на живчика, то на Ализу. Проводник сразу отметил для себя то, как нежно он на нее смотрит. Обычный водила не смотрит так на своего директора. Либо он ее любовник, а кавказцы умеют добиваться благосклонности женщин, либо в фирме он занимает совсем не то место, на котором сейчас сидит. Сергей, благодаря своему тверскому профилю, нередко играл лиц южных национальностей. Усы, цвет лица и прочую чепуху Ализа оформляла ему за двадцать минут. Небрит он был в меру, а карие линзы и запах кинзы — сущая ерунда.

— Здесь направо, дорогой, — сказал живчик, — и подъезжай вон к той мраморной лестнице.

— Канэчно, — согласился Сергей и засвистал «танец с саблями».

Они въехали в огромный сад, посреди которого возвышался роскошный особняк. Под колесами захрустели то ли камушки, то ли тополиные сережки. Ализа никогда не могла запомнить, какие деревья первыми замусоривают тротуары и дороги. Оставаясь в душе восточной женщиной, она предпочитала кипарисы.

Когда машина остановилась, живчик первым выскочил на свежий воздух и открыл дверь даме:

— Вот мы и приехали, Ирина Степановна. — Он помог Ализе выбраться из салона. — А чемоданчик свой вы не возьмете?

— Его Ибрагим постережет, — сурово ответила она, едва сдерживаясь, чтобы не послать проводника подальше.

— Но вы его называли как-то иначе, кажется, Вартан? удивленно напомнил живчик, продолжая стоять на первой ступеньке лестницы и не пропуская Ализу.

— А какая, собственно, разница? — спросила она, поджав губы. — Вартан или Мартан? Главное, я уверена, — когда вернусь, он меня ждет. И чемоданчик в зубах держит.

— Очень смешно, — наигранно захлопал в ладоши живчик. Тогда пусть сидит.

— Тогда пусть пойдет с нами, — отрезала Ализа. — Ваши начальники уже насмотрелись на меня? Камеры, надо сказать, у вас фигово установлены. И если молния долбанет, тут все завалит, как нечего делать. К вам даже ребенок пролезет.

— А нам, собственно говоря, скрывать-то нечего.

— А я, собственно говоря, через пять-то минут как раз и скажу, что вы тут скрываете, идет?

— Вы смелая женщина! — натянуто рассмеялся живчик.

Некоторую спесь она с него сбила, хотя и он был не лыком шит. Откровенно говоря, манерность живчика начинала раздражать, поскольку он переигрывал, а в таких ситуациях переигрывать нельзя. Иначе рискуешь напороться на неприятности или встретиться со своими. Такое временами случается, возможно, что и сегодня. Правда, Лисовский бы их предупредил. Или они ему ничего не рассказали?

Ализа и Сергей действовали на свой страх и риск три дня, так что наткнуться на «собственную» контору было бы глупо. Вдруг тебе говорят: «А мы, хи-хи, ха-ха, тоже из Управления!» Точнее — в Москве они гордо называют себя ФБНБ, а в Питере Управление — просто филиал.

— Я знаю, — сказала Ализа и потопала вверх по ступеням. Илларион, — обратилась она к Сергею, — идете со мной и ждете в приемной.

— Но мы так не договаривались, — возразил живчик.

— Мы о многом не договаривались, — отрезала Ализа. — Мы сейчас для того и встречаемся, чтобы договориться. Если вы притащили нас сюда для чего-то другого, я немедленно сажусь обратно в машину и уезжаю. Будем о деле разговаривать или продолжим учить Муму всплывать с грузом?

— Что это они там так долго? — спросил седовласый мужчина лет шестидесяти. Он стоял возле монитора и следил за беседой так называемой Ирины Степановны и своего человечка.

— Наверное, она поняла, что мы хотим на нее посмотреть, ответил Щекин, начальник службы безопасности НИИ «разной гигиены».

— Тогда нам есть о чем с ней поговорить. Посмотри, она нам рукой машет. Красивая тетка.

Через десять минут личная охрана седовласого директора отчитывалась перед ним. Он сидел за столом, а костоломы стояли возле двери. Примерно в центре пространства, свободного от начальника и подчиненных, прогуливался Щекин. Двое у двери, не говоря об остальных, были одеты с иголочки. Дорогие, цвета верблюжьей шерсти, костюмы стоили целое состояние. Костоломы, согласно штатному расписанию, были под два метра ростом и килограмм по сто двадцать весом, они старательно хмурили лбы, но с задачей наполнить лица пустыми выражениями не справлялись. Было очевидно, что они неумело выдают себя совсем за других.

— Так вы ее обыскали? — спросил директор, методично передвигая по столу какие-то стопки бумаг.

— Обыскали, — ответил первый охранник, вновь нахмурился, сложил руки на ширинке и добавил: — шеф.

— Дважды, — подтвердил второй. — Честно говоря, такую даму хочется обыскивать беспрерывно.

Щекин с интересом следил за беседой. Шеф учился сидеть с умным видом за столом, охрана еще более старательно училась стоять с видом глупым. Щекину штатное расписание оставляло возможность оставаться тем человеком, каким он и был. Внешне ко всему абсолютно равнодушным.

— Уже лучше, — подсказал сидящий за столом стоящим у двери. — Вот там и старайтесь руки все время держать, — посоветовал он обоим. — Глупо, но для вас должно смотреться естественно. Значит, она так неотразима?

— Шеф, вы сейчас сами увидите, — энергично заметил первый.

— Наконец-то на себя стали похожи, как разговор на женщин перекинулся. — Сидящий за столом вздохнул: — Не идут вам тупые рожи. Щекин, придумайте для них что-нибудь другое. Ладно, вы двое, идите пока. Хотя подождите. А почему бы нет? Потренируйте-ка похотливые улыбки. Раз уж вас это действительно интересует. Только чтобы никого при этом не было, иначе подумают чего…

Костоломы захихикали и двинулись к двери, но, прежде чем выйти, первый поинтересовался:

— Вводить?

— Нет. Здесь Щекин имеет право вводить первым, я понятно выражаюсь? — директор следил за реакцией.

Первый рассмеялся, второй тоже не заставил себя ждать. Директор тихо выругался про себя и почесал затылок.

— Научитесь не смеяться тогда, когда смеяться хочется сильнее всего. Успокойтесь и выходите. Не дай бог она увидит, что вы ржете! Этой даме, как вы ее назвали, палец в рот не клади.

Костоломы успокоились и вышли. Щекин, стоя на пороге кабинета, пригласил Ализу войти.

— Знакомьтесь, — представил ее Щекин. — Содиректор охранного предприятия…

Ализе до смерти надоела вся эта тягомотина. Ей хотелось как можно скорее раскрутить этих «гигиенщиков». Она все больше склонялась к мысли, что Лисовский, с подачи генерал-майора, не сказал им самого главного.

— Весело тут у вас, — сказала она. — Слишком весело, чтобы структура работала. А уж чтоб ее эдакие швондеры охранять могли — никогда не поверю.

— Докажете? — напрямик спросил директор.

Ализа показала жестом, что будет нападать, и в два прыжка оказалась возле стола, перевернула его доской к двери и напрыгнула на директора. Он находился в хорошей форме для своих лет, но сейчас не успел выполнить заготовленный маневр отхода. Теперь было понятно, почему стол стоял далеко от окна, кресло откидывалось на спинку и тут же, за счет упругости конструкции, вновь подбрасывало сидящего на ноги. Но сейчас директор успел лишь повалиться в кресле на спину. А дальше между его ног, на самой ширинке, почему-то оказалась туфелька Золушки, которая зафиксировала его промежность в положении «не шевелиться». И еще он почувствовал у виска холод металла.

Судя по звуку, в дверь ворвались костоломы.

— Шеф, — поинтересовался Щекин, — у вас там все нормально?

А что он еще мог спросить, не видя за толстенной пуленепробиваемой доской письменного стола ни директора, ни посетительницу. Ализа уже догадалась, что не она сама перевернула стол — этот маневр сочетался с кульбитом директора в кресле. А стол опускался автоматически после нажатия кнопки и представлял из себя бронированную доску. Ализа посмотрела директору в глаза, им обоим все стало понятно. Она не собиралась его кончать, она приехала сюда, чтобы доказать, что профессионально подготовлена лучше костоломов.

— Все нормально, — ответил директор. — Вот только делать вы ни гоп-на не умеете.

— Это точно, — согласилась Ализа. — Пусть подойдут и посмотрят.

Приглашенные подошли и посмотрели. Ализа убрала пистолет, протянула руку и помогла директору подняться.

— Щекин, — задумчиво произнес директор. — Мне только кажется или я действительно должен тебя уволить?

— Пока не увольняйте, — вступилась за Щекина Ализа. — Покажите мне ваше хозяйство, а затем и решим, что с этим можно делать.

Костоломы при слове «хозяйство» не выдержали и рассмеялись.

— Они у вас полные идиоты? — заинтересованно спросила Ализа.

— Да нет, Ирина Степановна, не полные, — вздохнул директор. — Это моя к ним просьба не умничать… Кстати, а как вы пронесли пистолет? Он, конечно, дамский, не все же. Или эти придурки искали не там?

Ализа сделала усталое лицо человека, которому надоело общаться с недорослями.

— Я его в сумочке пронесла, — ответила она, располагаясь в кресле, доставая «Marlboro light» и зажигалку. — Вместе с сигаретами.

— Не было у нее никакой сумочки, — сердито сообщил Щекин.

— Зато у Ибрагима был чемоданчик, а в нем всего-то пара гранат и «узи». Не верите? У вас в шестой комнате деньги лежат? Так он ее уже захватил.

Директор сел на край стола и набрал код на интеркоме.

— Ыбрагым на связы, — донеслось из интеркома. — Баксы при мнэ. Можем отходыть. Можем положыть взад.

Директор неожиданно рассмеялся.

— Дарагая, ты почему смеешься мужскым голосом? — поинтересовался Ибрагим. — Илы тэбе памочь?

— Идите к нам! — воскликнул директор. — Давайте обсудим наши проблемы. Мне уже все ясно, — улыбнулся он, показывая свои документы. — А как вы-то догадались? — спросил он у Ализы.

— Восточный театр, — ответила она и насторожилась, поскольку в кабинет директора, распахнув дверь ногой, ворвался широкоплечий парень в темных очках и с косичкой.

Присутствующие замерли. Ничего хорошего его внезапное появление здесь не предвещало. Широкоплечий и Ализа замерли посреди кабинета директора, направив друг на друга стволы. Стрелять было глупо, но никто не хотел уступать.

Вошел Сергей, схватился за пистолет, но его остановил первый костолом. Нельзя допускать резких движений или звуков: ситуация могла выйти из-под контроля совершенно случайно, чего никто не хотел. Было ясно, что это часть некоего рискованного цирка, ведь пистолеты в руках у кружащей по ковру пары отнюдь не игрушечные. Пауза затянулась минут на пять, в течение которых широкоплечий и Ализа сделали, как в танце смерти, несколько кругов по ковру. Наконец стало очевидно, что до стрельбы дело не дойдет, но участники поднимали ставки, блефуя при этом невероятно, как в покере. Первым сдался широкоплечий, он опустил пистолет и спрятал его под ремень.

— Сдаюсь, — произнес он и улыбнулся. — Хватит, Лиза, завязывай это представление.

— Мне так не кажется, — зло произнесла она, продолжая держать широкоплечего на мушке.

Широкоплечий усмехнулся, понурил голову. Стоял он теперь вполоборота к Ализе, с опущенными, брошенными, как плети, расслабленными руками, но затем резко, наотмашь, ударил ее по лицу так, что заодно с зубом выбил и пистолет. Ализа отлетела к столу.

Сергей бросился в комнату и повалил широкоплечего на ковер:

— Ты совсем с ума спятил, Игорек? — зло спросил он.

— Да пошел ты! — отмахнулся Игорь и попытался сбросить Сергея. Разница в весе была очевидна, тем не менее Сергей продолжал сидеть сверху. — Ты видел ее глаза? Ты ее глаза видел? Да она бы сейчас меня шлепнула и не поперхнулась бы. Эй, ты, скажи-ка ему, если я не прав? — последняя реплика предназначалась Ализе, которая сидела у стены и вертела в руках правый верхний клык.

— Ну ты и скотина! Хотя насчет выстрела, может, и прав, спокойно добавила она. — Будет о чем теперь подумать в объятиях любимого дядюнчика.

— Дался он тебе! — взвился Игорь, затем повернулся к директору и извинился: — Тут у нас немного личных разборок, так что не обессудьте.

— Еще пару минут я готов потерпеть, а потом переходим к делу, хоть сидя, хоть лежа, — ответил тот, протянул руку Ализе, помог подняться и начал обходить стол, чтобы усесться в кресло.

— Пусть они их растащат, — обратилась к нему Ализа, достала пачку сигарет, закурила.

Директор сделал жест, призывая громил выполнить просьбу дамы. К ним присоединился и Щекин.

— Дядя твой, не при людях будет сказано, — прошипела Ализа, выпуская дым и пряча клык в кармашек на груди.

— Мог бы нас предупредить, — подтвердил Сергей. — Две недели коту под хвост.

— А я откуда знал! — продолжал рычать Игорь.

— Дядя твой, как сказала Ализа, — ответил Сергей, — мог бы всех предупредить. Вот и с Ефимычем, извините, имени не знаю, могли неприятности приключиться.

— Да какие тут неприятности, — спокойно произнес Щекин. Так, для проверки, постреляли бы друг друга, и всего-то делов.

— Ладно, «хамелеоны», отношения будете меж собой потом выяснять, — предложил директор. — Вам чего от меня-то надо? И от Щекина. Этим остаться? Да они все слышали. К тому же помочь могут. Можете?

— Такой приятной даме всегда готовы, — сказал первый.

Ализа прошипела что-то насчет того, что кому она нужна, ведьма беззубая, но потом намекнула, что Сергей — ее жених. Сергею это польстило: Ализа в первый раз публично об этом сказала. Но тут же он вспомнил, что до сих пор не развелся с первой женой.

— Спрашивай, — Ализа сделала рукой жест. — Ты сегодня герой, раз уж раньше нас сюда внедрился.

— Я здесь с утра и по большому блату, но один вопрос у меня есть — кто и на какие цели брал у вас пятьсот тысяч долларов?

— Вообще-то мы американской валютой не занимаемся, — сказал директор. — Сейчас готовим «подарок» для Индонезии, но на всякий случай и просто для разнообразия пробовали поработать и с долларами. Получилось.

— И что, как настоящие? — с улыбкой спросил Сергей.

— А они и есть настоящие, — серьезно ответил директор. Такие же настоящие, как вы, я, как мой Щекин. Мы подделками не занимаемся. Мы вам не пацаны. Что касается «кому», то как нельзя более кстати пригодилась часть пробной партии. Надо было выкупить двух пограничников в Таджикистане. За полмиллиона. Мне позвонили откуда следует. Явился подполковник со всеми документами и подписями. Забрал деньги.

— Темноволосый? — на выдохе спросил Игорь.

В ответ директор лишь кивнул. На некоторое время воцарилась тишина. Ее оборвал директор, начав постукивать костяшками пальцев по столу.

— Значит, деньги в Розово — наши?

— Ваши-ваши, — заверил его Игорь. — У меня вот еще тысячи полторы осталось. Могу стольник на анализ вам сдать.

— Приятно слышать, — кивнул директор и спросил у Ализы: А у вас ко мне какое дело?

— Парк у вас хороший. Деревья в нем высокие. Но если молния долбанет, все тут поломает, электричество отключится и сигнализация. И придет тогда один нужный человек, остановится возле вашего особняка и скажет: «Сезам, откройся!» И Сезам должен будет открыться. И возьмет он тогда из вашего сейфа… ну, скажем, тысяч сто, для ровного счета. У вас ведь еще баксы остались?

— Баксы? Тут как раз сегодня один приятный молодой человек нам триста тысяч вернул. Ладно, договоримся. А грозу гарантируете? И бумажку от генерал-майора?

— А ребята ваши смогут разместить заряды под видом установки скворечников или там проверки кровли, или чего еще? Этот наш Алладин или Алибабин должен стопроцентно поверить, что все сложилось само собой.

— Давайте посмотрим, — директор пригласил всех к окну. До ближайших домов метров двести. Справитесь? — спросил он одного из своих людей.

— А много наломать надо? — спросил тот, если и не потирая руки при всех, то уж в уме делая это совершено точно.

— Так, чтоб все провода порвало, — прикинул Сергей. — А с крыши красной шестнадцатиэтажки сюда в парк молния ударила.

— Когда?

— Кажется, грозу или что-то похожее обещали завтра ночью. Нам своего человечка предупредить только останется. И живет он здесь рядом. Но мы вам завтра отзвонимся, идет?

— Я о вашем визите узнал, когда вы уже приехали, — уверял Ализу Игорь. — Кирс тут не причем. Дал задание искать деньги. Я нашел.

— Перестань! Он не знал, откуда деньги берутся, — ехидно заметила Ализа, садясь на заднее сидение.

— Представь себе, не знал! Двоих ребят действительно в Таджикистане выкупили. А с вами на связь категорически запретил выходить.

— И ты не вышел, — подтвердила Ализа. — Да, кстати, тебе женщин нравится бить? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — У тебя скоро появится еще одна такая возможность.

— Ты же сама мне знак подала.

— Есть такой грех, — рассмеялась Ализа, — я у них со стола записную книжку прихватила. Два верхних листка, они хоть и чистыми кажутся, но что-то там написано. А зубик свой бедненький, — она скорчила несчастную мордочку, — под ковер им запихнула. На всякий случай.

— Так тебе нравится бить женщин? — заинтересованно спросил Сергей.

— Издеваетесь?! — возмутился Игорь.

— Совершенно серьезно, — сказала Ализа.

— К тому же, — заметил Сергей, — она после этого меня женихом назвала, а мне это нравится.

— Если тебе это нравится, — вздохнул Игорь, — буду продолжать. Друг все же, — извиняющимся тоном сказал он Ализе. — Я ведь тоже кое-что из кабинета спер, пока эти козлы смотрели, как ты зуб на ковре ищешь.

— Да, хороший трюк. Надо его еще повторить. — Ализа улыбнулась. Все зубы у нее были на месте.

— А насчет бить — мы нашли парня, который на товар вышел. Кстати, что с Михалычем?

— Как ни странно, откачали, — тяжело вздохнул Игорь. Кирс запретил соваться, но я все же нос сунул. Ему помогло, что он когда-то в опытах участвовал. На него этот препарат по-другому действует. Вот только у него теперь с башкой плохо. Никого практически не помнит. Ну, мы едем?

Сергей вырулил со стоянки, они выехали на дорожку, объехали практически вокруг всего парка, где располагался НИИ, а затем через какую-то арку выбрались на настоящую улицу. Сергей представлял Москву — это касалось застроек в центре неким ублюдочным существом. Парк с четырехэтажным особняком в центре, колонны, мраморные лестницы, а вокруг понатыканы, как спички, какието уродливые шестнадцатиэтажные дома. Будто строить здесь мог любой. Захотел — пришел — построил. Игорь очень здорово по этому поводу заметил, что уважает большевиков за то, что они в восемнадцатом перевели сюда столицу. В противном случае нечто подобное проделали бы над Питером. Или еще что похуже.

20

7 апреля, 17:20

Конкретный разговор с заказчиком длился несколько минут. В итоге Павлу предложили столь выгодные условия, что он не мог отказаться. Оставалась самая малость — достать в три раза больше товара, чем договаривались предварительно. Достать, как полагал Павел, не проблема. Проблема — как этот товар выкупить. Пересчитав имеющуюся наличку, он прикинул, сколько сможет занять, чтобы не вызвать ненужных подозрений или «наездов». И понял, что остается одно — идти на дело.

Павел не был ни домушником, ни медвежатником. Он был профессиональным скалолазом, правда, с самого детства склонным к аферам. Прежде он ничего и ни у кого не крал. Связываться с фальшивомонетчиками или отмывщиками было делом едва ли самым умным, но уж очень выгодная сделка открывалась. За товар на сумму сто двадцать тысяч ему давали двести пятьдесят. Это был его шанс. Смущало одно — пересечение линии его жизни с линией Уголовного кодекса. Ведь линии эти были устремлены по своим изначальным целям — в противоположные стороны.

Нельзя сказать, что он принципиально против подобных методов. Павел прежде не отваживался на подобные выходки, исходя из одной веской для себя причины — боялся сесть. Не сам факт отсидки смущал его, он не хотел сесть за что-то незначительное, за что-то мелкое и недостойное. Сегодня на чащу его весов положили сумму, за которую не стыдно отсидеть и которую не грех «дунуть». Главное, что контора какая-то левая, чуть ли не сама баксы шлепает. Воровать у своих сограждан он считал занятием паскудным и недостойным. Он на всю жизнь запомнил, как у матери украли кошелек, и целый месяц они жили, как… Неприятное воспоминание, но не потому, что было голодно, а потому, что мать целый месяц отводила глаза, будто была виновата в том, что ее обокрали.

Даже государство с большой буквы «Г» он не был готов обокрасть. По крайней мере, по мелочи. Возможно, все упиралось исключительно в сумму, но все равно было приятно лично про себя думать лучше, чем про чиновников и депутатов, горлопанов толстомордых, которым воровать не стыдно.

Павел вздохнул, перекрестился и, чтобы не было шанса дать слабину и пойти на попятную, сразу перезвонил венгру и перезаказал в три раза больше товара. Венгр, как ни странно, был самым настоящим венгром с венгерским паспортом, но внешне тянул на владельца третьесортного шалмана в пригороде толстый, лысый, круглолицый и с носом, начинавшимся чуть выше лба.

Оставалась самая малость. За три дня достать недостающую сотню. Сто тысяч баксов для себя и двадцать для Хромого, который подсказал, где их можно взять прямо из тумбочки.

8 апреля, 01:45

Павел стоял перед зеркалом, рассматривал себя и пытался прийти к решению — бриться перед «делом» или нет? Он никогда не брился перед соревнованиями, но то был большой спорт и большая спортивная традиция. Которая, как ни крути, его ни разу не подвела. Стоит ли нарушать давний ритуал? Может, предстоящее ночное восхождение по стене на четвертый этаж назвать главным стартом жизни и успокоиться?

Чем дольше Павел на себя смотрел, тем более небритым себе казался. Глаза как-то неестественно выпучились, а скулы от легкой синевы и тени, отбрасываемой длинным носом, все больше напоминали борта небритого атомохода. Еще полчаса, и он не выдержит. Возьмет да и побреется. Павел не выдержал и побрился. Все равно завтра рано утром ехать за товаром. Покупка — не соревнование, к венгру небритым идти нельзя. У него крупная фирма оздоровительных товаров, а заодно он совершенно официально приторговывает лекарствами…

Ну когда, наконец, начнется гроза или что там обещали? Естественно, не в небесной канцелярии. Хромой обещал грозу. Он не метеоролог, поэтому может и не ошибиться. По крайней мере, ливень он гарантировал, обещал посодействовать с сигнализацией, то есть на пару часов вырубить свет во всем микрорайоне.

И тут началось! Небо сотряслось широкоэкранной грозой, и влило так, что проезжая часть превратилась в сплошной поток. Павел затянул кроссовки, накинул капюшон штормовки; рюкзачок со снаряжением висел предусмотрительно на ручке двери. Сначала Павел подумал сесть на велосипед, но потом решил, что его некуда будет поставить. Хотя не менее любопытно выглядит бегун в два часа ночи. Но на то в столице и проживаем. Пусть в Рязани ломают голову, стоит ли бегать по ночам. В Москве можно делать что захочешь и когда захочешь.

Оказавшись в огромном дворе, сжатом новыми шестнадцатиэтажными домами, Павел не сразу его узнал. Раскаты грома он слышал, но поверить не мог, что врезало, как по заказу, именно в этот двор. Самый высокий тополь рухнул, потянув за собой мелкие деревья. Провода были оборваны, несколько столбов повалены, сдвинута крыша одного из сохранившихся еще подсобных двухэтажных зданий на территории парка, в котором и стоял НИИ.

Ровно в два сорок Павел прижался к стене и пополз вверх, а ровно в три двадцать — спрыгнул на землю возле зазеленевшей сирени. Все прошло как нельзя лучше — сто двадцать тысяч лежало у него в кармане. Двенадцать пачек по сто бумажек в каждой, как ни удивительно, карманов не оттопыривали. Павел запихнул снаряжение в пустой целлофановый пакет. В него же рюкзачок. И цена в данном случае значения не имела. Значение имела примета. Второй раз он никогда снаряжением не пользовался.

Через минуту он оказался за оградой сада, посреди которого все так же уверенно стоял старинный особняк графа Тутуйского или Мумуйского. Теперь этого никто уже не помнил и помнить не хотел, поскольку в особняке расположился НИИ гигиены новейших профзаболеваний, на четвертом этаже которого имелась лаборатория «хронических болезней полиграфистов». Чем именно болели полиграфисты — Павлу было глубоко наплевать, но вот то, что эти самые больные полиграфисты печатали баксы, которые возьмет у него венгр, заставило его первый раз в жизни пойти на открытый и очень радостный криминал.

Павел свернул в сквер, поднырнул под огромные кусты мокрого жасмина и оказался на берегу пруда, положил в пакет заранее приготовленный кирпич, перетянул ненужную более поклажу скотчем и зашвырнул «посылку будущим поколениям» далеко в пруд. Темная ночная вода легко вспенилась, по глади побежали вялые круги, через минуту все успокоилось, как и не было ничего.

Оставалось лишь странное воспоминание да его конкретное воплощение в кармане. Павел все еще не верил, что такое случается в жизни. Ему нужны были деньги, и за двадцать штук его навели на лабораторию, где эти деньги лежали. Всего-то надо было взобраться по стене до окна, открыть раму заточенной отверткой, влезть в комнату, у дальней стены которой стоял ящик из необструганных досок, а в нем лежали баксы. Баксы — пачками! Такое и во сне не могло присниться. Павел, чтобы не волновать «полиграфистов» — авось, искать не начнут из-за никчемности суммы, — взял из ящика двенадцать пачек, хотя было их там значительно больше. Больше настолько, будто баксы печатали и хранили не на количество, а по времени сколько успели, столько успели. Вероятно, было выгодно, чтобы они лежали в ящике, как в той тумбочке, чтобы оттуда их могли брать все желающие. Почти все. Той же отверткой Павел закрыл окно, спустился вниз и был таков.

Он вышел из тени кустов на асфальтовую дорожку и вскоре оказался на улице, которая тянулась параллельно Ленинградскому проспекту. В обе стороны периодически проскакивали ночные машины. Павел не собирался тормозить тачку, поскольку жил в двадцати минутах ходьбы от следующего перекрестка, там, где заканчивался зеленый массив. Метрах в пятидесяти от перекрестка стояла «девятка». Переднее окно пассажира было опущено, из него на улицу высовывался локоть. Павел присмотрелся: девушка в черной кожаной куртке воевала с зажигалкой. Павел сбавил шаг, огляделся. Вокруг — ни души. Он двинулся дальше. Сражение с зажигалкой завершилось тем, что гадкая вещица полетела в траву, а пачка сигарет была со злостью разорвана и брошена на тротуар. Девушка обругала себя, сигареты, зажигалку и успокоилась, откинувшись на сиденье. Прядь рыжих волос развевалась теперь на ветру. Затем девушка вновь высунула руку по локоть, нервно постучала костяшками пальцев по двери. За локтем последовал эффектный фрагмент накрашенной и чуть подслеповатой (это было заметно) мордочки — девушка смотрела то ли на светофор, то ли еще дальше — в будущее. Павел дошел до машины и остановился, разглядывая рыжеволосую. Он был к ним неравнодушен. Тем не менее он встал так, чтобы его не смогли сбить задней дверью. О таких выдумках он слышал, поэтому задних дверей побаивался. Пока он стоит на ногах — его никто и никогда не догонит, но если его сбить на асфальт — пиши пропало.

— Тебе чего? — попыталась грубо спросить девушка, но враждебный тон ей откровенно не удался. После битвы с зажигалкой она явно успокоилась.

— Мне ничего, — усмехнулся Павел. — Позволю себе предложить вам закурить. С гарантией, что закурится.

Рыжеволосая, смахнув со лба непослушные локоны, с сомнением посмотрела на Павла и заявила:

— А я хочу вот только такие, — и ткнула длинным тонким пальцем с еще более длинным ногтем в остатки пачки, валявшиеся на тротуаре.

Павел взглянул на пачку, краем глаза отметив, что передняя дверь закрыта изнутри, в отличие от двери водителя. Шагнул к машине, встав поближе к капоту.

— Ничего проще, — улыбнулся, доставая идентичную пачку «Marlboro light».

Девушка благодарно кивнула и со вкусом затянулась.

— После всех этих неприятностей, — вздохнула она, — нет ничего лучше хорошей сигареты.

Насчет неприятностей Павел спросить не успел — девушку перекосило, и она прошипела:

— Ну вот, опять начинается. Придурок решил вернуться. Знаешь, парень, спасибо за сигарету, но вали-ка ты отсюда поскорее!

По тротуару от перекрестка шел широкоплечий громила со зверским выражением лица.

— Да ты уже кого-то успела подцепибля! — красочно подметил он. — Эй, ты, гнида с косичкой, здесь тебе не аквариум, и рыбка эта давно жарится в другом месте!

Павел был настороже и, как только громила попытался рвануть за ним, устремился в кусты, поскольку с детства знал тут каждую тропинку. Он отбежал, сделал круг и вышел к точке, с которой ему все было отлично видно. Громила же ни с чем вернулся из кустов, продолжая грязно ругаться и орать. Девушка курила, глядя на спутника. Тот подошел к ней, нагнулся и выкрикнул прямо в ухо:

— Ты с кем спуталась! Мне на секунду отойти не успеть, вокруг тебя уже улей! Чего молчишь?

— Да он только закурить мне дал… — оправдывалась она, но громила не позволил ей и двух слов сказать.

— Я разве разрешал тебе рот разевать?! — окончательно рассвирепел он, дернул дверцу так, что «девятка» закачалась, за волосы вытащил рыжеволосую на тротуар и начал хлестать по щекам: — Сука поганая! Тебя сколько ни трахай, тебе всегда мало!

Рыжеволосая завизжала, моля о помощи, но помощи ждать было неоткуда. Она чувствовала, что Павел где-то неподалеку; позвала его, но получив еще раз по губам так, что потекла кровь, принялась орать, чтобы не выходил, иначе эта гнида убьет их обоих. Иномарка, проезжавшая мимо, притормозила, но громила выхватил откуда-то из-за спины тесак, почти мачете, и водитель предусмотрительно газанул.

— Порезать тебя? Ну что, порезать тебя?! — распалялся громила.

Он приподнял голову девушки за волосы, взмахнул тесаком, но ударил рукояткой по затылку. Этого все равно было более чем достаточно. Рыжеволосая затихла. Громила, повернувшись к кустам, погрозил невидимому противнику тесаком, затем забрался в «девятку» и через несколько секунд, плюя на красный свет, свернул на перекрестке направо.

Павел позвал девушку, но она не откликнулась. Он выполз из кустов и огляделся — никого. Он подбежал к рыжеволосой, перевернул ее на спину — лицо и волосы были в крови. Да и на асфальте — лужа. Девушка застонала и открыла глаза. Павел решил помочь ей сесть, протянул руку, а уже в следующий миг валялся рядом, чувствуя, как умелым захватом его поймали в рыжие сети…

«Девятка» аккуратно сбавила скорость и притормозила у тротуара.

Громила вышел, поднял Павла за шкирятник.

— Кажется, самое время покурить, ты не возражаешь?

— Не возражаю, — отозвался Павел и пнул носком кроссовки остатки разорванной пачки. — Сигареты и зажигалка у нее, указал на рыжую, которая сидела на привычном месте у открытого окна.

— А сам воздержишься?

— Воздержусь. На таких качелях легко поперхнуться, — сознался Павел и встал, как советовал громила: руками уперся в крышу машины, а ноги поставил на ширину плеч.

Он не сопротивлялся и не пытался говорить. Он сразу понял, что его взяли «плотно», правда, кто именно, — с ходу не определить. Наводящих вопросов ему пока не задавали. Он усмехнулся в душе — надо же так влететь. А тут еще тычок под ребра и приказ стоять, упершись руками в кузов машины и склонив голову к открытому окну. Весело вот так стоять и смотреть, как неторопливо выпускает струйки дыма рыжая лохматая стерва, подманившая и его самого, и его денежки… Она сидела, откровенно довольная собой, и нахально улыбалась. Такая улыбка шла ей гораздо больше, чем улыбка просительницы. Зажигалка Павла, как и початая пачка, лежала теперь на ее коленях. Несмотря на гнусность ситуации, Павел с сожалением подумал, что рыжая могла бы в такой теплый вечер надеть короткую юбку, а не мотаться по городу в кожаных брюках.

И с еще большим сожалением Павел задал себе основной вопрос этого вечера: кто сдал его рыжей гадюке? Сопротивляться он и не думал: стоявший позади громила держал пистолет и умело работал левой лапой, обыскивая Павла. Был он на добрую голову выше и на дюжину кирпичей сильнее. Справился он с обыском быстро и профессионально, начав с двух специальных карманов, в которых лежали баксы, то есть был информирован о их местонахождении заранее. Оружия и документов в карманах Павла не имелось, о чем стоявший сзади, видимо, тоже знал, поскольку вскользь проверил два места, где Павел предпочитал, скорее для солидности, носить кастет и финку, а остальные тайники и вовсе охлопал весьма поверхностно.

— Садись на заднее сиденье, — посоветовал незнакомец. — И не думай…

— Не думаю. Вижу, что на крепышей напоролся.

— Умница. Теперь сиди и уясняй как можно быстрее, что все в твоих руках, — сказал громила. — Прикидываешь ведь, что мы собираемся с тобой сотворить?

— Не без того.

— В правильном направлении думаешь. И чем быстрее сделаешь правильный вывод, тем лучше. Но с пустым местом все равно беседовать непривычно. Как зовут?

— Павел, — сообщила рыжеволосая и перебралась на заднее сиденье к пленнику.

Здоровый, даже не оглянувшись, чтобы убедиться, все ли она правильно сделала, сел за руль и включил зажигание. Ладно, две-три фразы, и Павел определит, с кем имеет дело. Если от него потребуется поддержать разговор. Скорее всего, потребуется, ведь карманы уже выпотрошены. Из-за их содержимого его и взяли. Может, его по пути из машины выпихнут, но проще было прямо там оставить лежать. Или в кусты оттащить. И сделать это было ой как просто! Павел еще раз вздохнул, принимая как должное, что его поймали, но тут же задаваясь вопросом: а как выследили?

Кто эти двое в черной коже? Если Павла не взяли возле «ксерокса», где печатали валюту, значит… Нет, старые друзья приперли бы в парадной к холодной стене и приставили бы нож к горлу. Не иначе его раскрутили «новые» профи. Только им хватило бы ума и терпения следить за его квартирой. Но слежка эта должна была бы начаться недавно… Да какая слежка! Он договорился обо всем два дня назад! Итак, отбросим: не менты, иначе брали бы с поличным, не хозяева, иначе закопали бы в подвале НИИ, не старые друзья, расколовшие Хромого, не новые профи, случайным уличным ограблением это тем более не могло называться. Так теперь в Москве не грабят. Дали бы по башке и выпотрошили карманы вместе с ливером. Уличные придурки готовы шлепнуть за мелочь несущественную. Вместо того, чтобы разумно договориться о проценте. А с Павлом можно договориться полюбовно — если бы приперли с умом и достойно. Может, сейчас именно такой случай? Он готов рискнуть заняться под чьим-либо руководством крупным делом. Но еще сильнее он хотел бы рискнуть остаться живым в объятиях какой-нибудь рыжеволосой.

Резкий хлопок вернул его к реальности. Он вздрогнул, чем вызвал у рыжеволосой приступ смеха. Она сделала несколько жадных глотков из банки и отвернулась.

— Куда едем? — спросил Павел.

— Катаемся по городу, Павлик, — ответил громила. — Я люблю просто так кататься по вечерней Москве.

Правду сказал? Неужели произошла одна из тех трагических случайностей, которую ни предугадать, ни предотвратить невозможно? Треп. Полный треп. Какая уж тут случайность! Просто вышли на него не со стороны денег. А если им не деньги нужны, то что? Не с чем этим ребятам на него выходить. Нет у них ничего. Вернее, у него для них ничего нет.

О-ля-ля! Рыжая, когда ее громила спросил, как его зовут, сама сказала, что Павел. А он ей не представлялся. Это он помнил стопроцентно.

Значит, не случайность. Надо срочно тумана напустить, глупости наплести, а чуши никто терпеть долго не станет, сразу себя раскроют. Ну, поехали.

— У тебя очень длинные красивые ресницы, — начал вкручивать Павел, когда машина остановилась в районе Измайловского парка.

— Мне понравилось, повтори, — попросила рыжеволосая, улыбнулась и обняла его за шею так, что глаза Павла едва не вылезли из орбит.

Тем не менее он повторил, правда — совершенно неразборчиво.

— А вот теперь мне не понравилось, — разочарованно произнесла девушка.

— Мне тоже, — прохрипел парень, когда она чуть ослабила хватку и потянулась за банкой пива.

— Киса, ты его сейчас придушишь, — усмехнулся громила.

— Еще раз назовешь меня кисой, первым придушу тебя.

— Тогда как прикажешь тебя называть?

— Зови меня Мусей, — подсказала девушка, внимательно следя за тем, чтобы ее пленник не потерял сознания. Или не притворился, что теряет сознание.

— А Муся разве не кошачье имя? — хохотнул громила и тут же получил тычок в поясницу. Ногой.

— Да ведь больно же, дура лохматая! — вполне натурально завопил он.

— А для чего другого я тебя пнула, Барсик? Чтобы пощекотать?

— Какой я тебе Барсик? — Он старательно тер спину.

— А какая я тебе Муся?!

— Сейчас развернусь и как дам больно. Сама же назвалась Мусей.

Он действительно мог дать больно. Павел точно прикинул его рост и вес. Но сейчас подумал о том, что, судя по легкой кошачьей походке «Барсика», вес тому не мешал, значит, жира в нем нет ни капли, зато одни сплошные тычки и оплеухи.

— Попробуй только! Я эту гниду сейчас выпихну и поминай как звали. Сам потом лови. Так что молча крути баранку, а когда захочешь ко мне обратиться, называй Милой.

— Милая моя, — пропел «Барсик» и достал нож с выдвигающимся лезвием. — Давай с ним покончим по быстрому, а потом решим наши кошачьи проблемы. Идет?

— Идет, — усмехнулась рыжеволосая и достала дамский пистолетик. Как раз для стрельбы в автомобиле.

Разговор не походил на дружескую перепалку. Если и существовала возможность решить дело мирным путем, следовало ее реализовывать как можно быстрее. Иначе, в случае «невинной» их разборки, заодно и Павлу может достаться на полную катушку. Придушенный пленник понимал это, поэтому предложил:

— Действительно, давайте сначала разберемся со мной. Но я предпочитаю мирные переговоры. Деньги у вас, так? Значит я могу быть свободен, так?

— Нет, парашник, раз уж нашли мы у тебя деньжат, значит, еще попросим. Неужели не родишь?

— Родить не смогу. Нет у меня предрасположенности к материнству. А вот навести на место — запросто.

— Может, мне тебе родить? — совершенно не к месту спросила рыжая, чем вызвала у громилы припадок бешенства.

Здоровый повернулся, свирепо посмотрел на рыжеволосую:

— Голову мне морочите? Сейчас обоих порежу.

— Может я вам лучше расскажу, где баксы пачками лежат и рядками? — предложил Павел.

— Ну что, пусть расскажет? — Растрепанная рыжеволосая, невинно хлопая ресницами, с ухмылкой посмотрела на «Барсика».

— Ну уж нет, надоело мне все это! Я из кожи вон лезу, а вы мне голову морочите!

— Я сейчас выстрелю в сиденье, на котором ты сидишь, знаешь что будет дальше?

— Дальше я перво-наперво вас своей кровью перепачкаю! Громила входил в раж. — Да я это прямо сейчас сделаю!

Он задрал левый рукав кожаной куртки и начал своим мачете делать надрезы на коже. Павел вида крови не терпел; можно сказать, что от крови у него начинала кружиться голова и его тошнило.

— Хватит! — взмолился он. — Чего вы добиваетесь?! Что вам от меня надо?!

— Ни хрена мне от тебя не надо! — вопил громила. — Ни хрена мне не надо! Потому что ты ничем мне не поможешь. Только когда сам поймешь, что значит, когда ты спидом болен. Видишь, сколько у меня на лезвии крови? Сейчас вся тебе достанется!

— Нет!!! — Павел шарахнулся в угол сиденья. — Не надо, я тебя прошу, не надо, я за деньгами схожу! Я тебе денег много принесу!

— Деньги — говно! Мне лекарство надо! Ты лекарством от спида торгуешь, я знаю. Так скажи, где? Где ты его берешь?

— Это не от спида! — заорал Павел. — Не от спида оно! Я клянусь!

— От спида. Хромой говорил, что от спида!

— Хромой ошибся! — пытался спорить Павел, понимая, что это бесполезно. Возможность остаться живым — все рассказать.

— Не ошибся! Не может всякая прочая ботва столько стоить! Значит, они мешают ее с чем-то! Значит, у одного одна половина, у другого — вторая! Значит, надо спросить у того, кто у тебя покупает! — Громила нес явную ахинею, но говорил он так громко и убедительно, что Павел сжался от его слов, думая только о том, чтобы тот поскорее замолчал.

— Ребята… — безвольно протянул Павел. Обращался он, конечно же, только к громиле, поскольку рыжая сама забилась в противоположный угол и тихо дрожала, несмотря на пистолет, который продолжала сжимать в руках. — Я…

Громила перегнулся через сиденье, и теперь руку Павла и нож разделяло несколько миллиметров.

— Все скажу…

— Говори! — Громила находился на грани психической катастрофы глобального масштаба.

И Павел выложил все, как на блюдечке, хотя молчание, кроме денег, было основным, если не главным, условием сделки молчание о том, где, сколько и что…

— Пожалуй, за такую информацию я тебе заплачу, — громила откинулся на сиденье.

— Не надо денег, — попросил Павел. — Я вам все сказал, где меня найти, вы знаете, так что отпустите, идет?

— Идет? — переспросил громила. — Кто идет? Это как в той детской песенке?

Павел посмотрел на него, не врубаясь в шутку. Он едва держался, чтобы не потерять сознание.

— Уже пришел, — ответила рыжая, указывая на третьего в черной коже, который подошел, открыл дверь и сел в машину рядом с громилой.

— Ну что тут у нас? — спросил новый гость, очень похожий… на Хромого.

Это и был Хромой, только почему-то этим вечером он забыл про хромоту.

Павел не выдержал и выпал в осадок.

21

8 апреля, 03:35

— У нас в аптечке нашатырь есть? — спросила Ализа.

— Да ни черта тут нет. Вот коньяк какой-то есть, — сообщил Игорь.

— Ну так плесни ему в глотку коньяка, — посоветовал Сергей. — Это я запасся на всякий случай. Можно использовать по назначению. Протираться после бритья тоже можно.

Павел поперхнулся, когда обжигающую жидкость, как бензин на заправке, начали заливать в него самым натуральным образом.

— Смотри-ка, сразу ожил, — обрадовался Игорь. — Ирина Сергеевна, вы ошибались насчет нашатыря.

Павел закашлялся, открыл глаза. Туман из головы выветрился. Он огляделся.

Трое захватчиков улыбались. Игорь перехватил у Павла бутылку с явным намерением отпить.

— Оставь ему, — сказал Сергей. — Под сиденьем еще штук пять.

Игорь пошарил, удовлетворенно хмыкнул, вытащил, початую протянул Павлу, который с опаской взял бутылку. На самом деле, коньяк был только в двух бутылках — одну держал Павел, вторая лежала в бардачке. Сегодня пить не стоило, зато стоило сделать вид, что пьянство — норма жизни.

— Пей, не бойся, он ничем не болен! — воскликнула Ализа. — Извини, но иначе тебя было не раскрутить.

Павел посмотрел на нее. Теперь она была не рыжая. Сидела и чесала взлохмаченные, цвета смолы, непослушные короткие волосы.

— У меня всегда под париком голова чешется, — сообщила она. — Ну, если ты не веришь… — Она имела в виду бутылку «заразного» Игоря, взяла ее у Павла и как следует к ней приложилась.

— Ты ворон-то не лови, а то она тебе ничего не оставит! предупредил Игорь.

Но Павел был заинтригован отнюдь не бутылкой — он протянул руку и потрогал волосы Ализы.

— Ты ее не провоцируй, — сказал Сергей, не видя, что делает Павел, — она к крепкому не очень-то привыкла.

— Сегодня мне можно. После серьезной кровопотери. Да потрогай, потрогай. Ну не рыжая я! Он сам ко мне пришел! грудным голосом взвыла она так, что Сергей аж поперхнулся.

— Вижу, — печально вздохнул Павел, — а я…

— … рыженьких люблю, — допела за него Ализа, и все рассмеялись.

Даже Павел. Он понял, что смерть сегодня отступила в тень, забрал у нее бутылку, сделал несколько хороших глотков, на что прежде способен не был, и спросил:

— Так что, собственно говоря, вам от меня надо?

Троица вновь дружно рассмеялась. Засмеялся и Павел, хотя и не понимал, над чем смеется.

— А, собственно говоря, ничего нам от тебя не надо. Нам про тебя все известно. Любишь ты рыжих баб, сигареты «Marlboro light» и группу «Кинг Кримсон», боишься спидом заразиться, да и вида крови не переносишь. — Игорь показал Павлу свою левую руку, которая была без единого пореза. — А чего мы не знали и что нам выяснить было надо, ты нам только что рассказал.

— Ну и что мне теперь делать? — поинтересовался Павел.

— То же, что и делал. Берешь товар у… — Игорь сделал паузу, — правильно, у венгра и относишь заказчику. Ты, кстати говоря, его хорошо запомнил?

— Я его во время первой встречи мельком видел…

— Темноволосый? — спросил Игорь.

— Да, — кивнул Павел. — А дальше с его помощниками дело имел. Он в командировку уехал…

— Ну да и бог с ним, — перебил Игорь. — После того, как товар возьмешь, дашь нам упаковки с ампулами пометить.

— Там несколько больших коробок, — возразил Павел. — Ив каждой по тысяче упаковок.

— Это наши трудности. — Ализа потянулась. — Долго еще будем сидеть? Ноги хочется размять — страшное дело. — Она показала это наглядно — потянулась еще раз, так, что заскрипело переднее сиденье.

— Ну и что мне теперь делать? — тупо повторил Павел, лицо которого слегка перекосилось от скрипа. Видимо, машину стало жалко. Или коньяк попал не в ту извилину.

— Заело, — усмехнулся Игорь. — То же, что и делал.

— Да нет, мне лично. Ну пометите вы свои упаковки, что дальше? Сдать деньги и в тюрьму?

— Вот еще глупости! — фыркнула Ализа. — Мы же тебе сами эти деньги дали. Вернешь, что взял, а на остальное крути свой бизнес. Только с «дурью» не связывайся. Иначе сама поймаю и оторву. Башку. А пока налаживай контакт с венгром и не теряй форму. Если нам понадобится специалист твоего класса, мы тебя задействуем. Ты же не собираешься бежать? Даже в мыслях?

Павел покачал головой, тяжело вздохнул и спросил:

— Это вы тоже про меня знаете?

— Знаем, — кивнули все трое разом. — Тебе квартира в Москве милее особняка там, ну… сам знаешь где.

— Совершенно правильно. Я без Москвы подохну.

— А я подохну как раз от Москвы, — тяжело вздохнул Сергей.

8 апреля, 9:55

В десять утра не выспавшийся и все еще не продышавшийся после коньяка, зато чисто выбритый, Павел отправился к венгру за товаром. Венгру было до фени, на ком именно приехал Павел, главное, что он привез деньги. Павел слегка нервничал, все еще сомневаясь, что деньги настоящие. Венгр выборочно проверил десяток бумажек, нашел их просто замечательными, после чего выдал Павлу со склада все двадцать коробок.

Павел ожидал нечто более компактное, поэтому несколько растерялся, вопросительно посмотрел на Сергея, который был одет в синий комбинезон и кепку «P&G». Сергей тут же попросил у венгра мобильник, позвонил в фирму, и через пятнадцать минут к зданию подкатил фирменный микроавтобус «P&G». Водитель и грузчик поднялись в офис и помогли Сергею с Павлом перетаскать коробки.

Венгр пожал Павлу руку и в десятый раз за утро повторил, что ему такое сотрудничество «очень и очень приятно». Павел кивал и откровенно торопился; венгр не мог понять из-за чего.

— Мне всегда чуть не по себе после…

Венгр сразу все понял и достал две бутылки «родного» напитка, который можно купить лишь в одном магазине Будапешта, да и то с черного хода.

Сергей как представитель «P&G» отказался, лишь пригубил, сделал однозначный жест большим пальцем, но свою «пайку» отдал Павлу. Тот посмотрел на Сергея, спорить не стал, выпил два стаканчика грамм по сто и поспешил в машину.

В машине вовсю шла работа. Поскольку коробки не были закрыты герметично, в щель просовывалась трубка от аэрозольного баллона, и в течение тридцати секунд коробка наполнялась при постоянном встряхивании нетоксичной смесью без цвета и запаха, которая осядет на упаковках и в дальнейшем позволит проследить судьбу товара.

Пока машина ехала от продавца до заказчика, все упаковки были помечены. Павел поднялся к заказчику, провел у него минут десять, спустился вниз вместе с двумя невысокими, но крепкими ребятами. Они слегка прихрамывали, были смуглыми и темноволосыми, да и в остальном походили друг на друга, как братья. Один из них сделал жест рукой, предлагая микроавтобусу заехать во двор дома. Сергей дал команду приготовиться, но все прошло спокойно. Во дворе стоял белый «фольксваген-транспортер», коробки вмиг перегрузили в него, микроавтобус уехал, а Павел вернулся в контору заказчика. Напротив конторы в «тойоте» сидела японка в кимоно, а за рулем — водитель в кепке. Он смешно косил глазами и для японца был широковат в плечах. Но ничего необычного в присутствии этой машины не было, поскольку в доме находилась совместная российско-японская турфирма «Нью-Фудзи».

Через десять минут Павел вышел от заказчика и, как и просили, доехал на тачке до Новокузнецкой, где спокойно пересел в «тойоту», которая не отставала от машины Павла.

— Все прошло нормально. Эти двое, что вышли нас встречать, дали мне ключ, я открыл сейф, вынул деньги и ушел. А они еще спасибо сказали на прощание.

— Их начальник не вернулся?

— Не спрашивал.

— Правильно сделал, — похвалила Ализа, сдирая с головы шиньон.

— Обмолвились только, что успеют сегодня отправить.

— В Питер повезут, — предположил Сергей и оказался прав.

«Фольксваген», на который перегрузили товар, тут же отправили в Питер. За товаром пошли две машины с индикаторами, фиксирующими метки на товаре. Едва ли его станут перегружать где-то в дороге. Минут через десять на пейджер Игоря поступило распоряжение возвращаться домой.

8 апреля, 13:40

По дороге они заехали на базу: переодеться и поменять машину. К немалому удивлению, их ждал Лисовский. Ничего хорошего это не предвещало.

В Питере начался процесс проявления невидимки. Обнаружен изуродованный труп девушки. Рядом с трупом валялся наполненный шприц с пуларином, но в крови вещество обнаружено не было. Как будто убийца специально намекал, что это он, но лекарство ему не понадобится. Было принято решение взять «помощников заказчика». К ним направили группу из пяти человек. Хромоногие братья без проблем «наваляли» пятерым непрощеным гостям и скрылись.

— Уверен, что это лишь первое убийство, — сказал Игорь, когда они вновь оказались в машине.

— Выкладывай! — насела на него Ализа. — Чего ты там нахватался от дяди?

— Знаешь что… — начал было Игорь, заиграв желваками.

И Ализа так и не узнала ничего. А знать хотелось. Много чего ей хотелось узнать о Кирьякове-старшем, который дергает за ниточки.

Игорь многое бы рассказал ребятам: про шар и про «погранца», но Кирс взял с него обещание, что никому ни слова. До особого распоряжения. Именно поэтому Игорь уехал из резиденции Кирса не попрощавшись.

22

8 апреля, 20:45

К Питеру подъезжали часов в девять вечера. Погода стояла теплая. Деревья вдоль Московского шоссе стояли сплошь в мелких листочках. Небо было лазурным и радостным. Настроение поганым. В дороге едва ли перебросились парой слов. Игорь не рассказывал, сотоварищи не спрашивали. Приехали бы и раньше, но простояли перед мостом у поворота на Колпино. Мост ремонтировали, но пробка образовалась из-за того, что какой-то придурок перегородил движение как раз на мосту. Поставил «фольксваген-транспортер» поперек объездного моста и куда-то смылся. Это рассказал ребятам водитель «восьмерки», стоявшей в соседнем ряду. Игорь на секунду сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, вышел из машины и отправился выяснить, что произошло. Он имел право, как «адъютант» Кирса, совать свой нос куда вздумается. Всегда носил при себе удостоверения подполковника ФБНБ, хотя таковым и не являлся. Но для дела корочки как нельзя более кстати.

Он очень быстро вернулся, то ли злой, то ли белый как мел. Особенно хорошо это было заметно на фоне темных очков.

— Ложная тревога. Водила врезался в «КАМАЗ», испугался и сбежал. У него там полный фургон «левой» колбасы.

— А чего ты такой бледный? — спросил Сергей.

— Это после того как я башку о камин разбил. Болеть начинает, как понервничаю.

— Так у тебя сотрясение, — сказала Ализа.

— Еще какое! — заверил ее Игорь. — Причем сотрясение этих самых, как их?

— Мозгов, — подсказал Сергей.

— Ну вы и дурни! — коротко, но ясно оценила шутку Ализа.

— Сказать больше нечего, да? — Игорь снял очки и, сидя на переднем сидении, начал нервно раскачиваться.

— Прекрати, — попросила Ализа. Ничего другого она из себя выдавить не смогла.

— Ладно, можете молчать и думать, — продолжал Игорь. — Я с этим в Москве столкнулся. Как будто врезаешься мордой со всего маху о невидимое стекло. Такое вот ощущение. Этот гад не ясновидящий. Но нас кто-то все время подставляет. Так что будьте готовы…

Ализа молча посмотрела на Игоря.

— К чему?

— К чему угодно.

— Ты даже в Кирсе не уверен на все сто? — напрямик спросил Сергей.

— Это его личная война, — мрачно ответил Игорь.

— Значит, это в его честь убивают девушек?! — не выдержала Ализа. — Чушь какая-то. Или изуверство в духе комми. Гадить и скрываться.

— Знаете что, я лучше помолчу, — предложил Игорь. — Иначе мы поругаемся.

— Я бы предпочла все обсудить, поругаться, а затем помириться.

— Ну уж нет, это вы с Серым так поступайте. Что касается нашего «клиента», он действительно крут. И мне врезал так, что я башку о камин разбил…

— Если он такой крутой, у него и помощники такие же крутые? — догадался Сергей. — Думаешь, он в Клуб полезет?

— А почему бы и нет! С кем-то ему работать придется. Если не с ними, значит, своих привезет. А им дорога тоже только туда.

— Ладно, хватит болтать, — подытожила разговор Ализа, что делала достаточно часто. Сергей и Игорь могли долго воду в ступе толочь. — Завтра у Гарлина все варианты обсудим.

Но Гарлин ждать до утра не хотел. Он тормознул их при въезде на площадь Победы: стоял возле одной из машин преследования. Забрался к ним и попросил ехать не торопясь, потому как будет дорогу показывать.

Гарлин долго молчал, а Сергей вспоминал его биографию и заслуги: полковник представлял интересы Кирса в Питере. Он был куратором нескольких программ, включая закрытые — групп «бета», «хамелеоны» и «дабл-ди», последнее означало- «двойное дно». До Управления Гарлин работал в военной разведке.

Он производил приятное впечатление на любого собеседника. Людей он располагал к себе внешностью светского льва, умением мягко говорить глубоким голосом, используя старорежимные словечки, своими манерами и эрудицией, способностью рассуждать на любую тему, сделать любой даме комплимент, рассказать анекдот, который в устах любого другого прозвучал бы пошло. После недолгой беседы с ним складывалось впечатление, что вы его хорошо знаете, что вы обязательно постараетесь с ним встретиться вновь, чтобы рассказать ему все, о чем он попросит. Любопытно, но на мужчин он производил точно такое же благоприятное впечатление, как и на падких до светских львов женщин. Единственно, кто не переносил его — голубые. Они терпеть его не могли. Гарлина можно было использовать как своеобразный индикатор — ему хамили лишь представители сексуального меньшинства мужской половины общества.

— Вот здесь притормози, — попросил он Сергея, молча осмотрел блудных детей из Москвы и полез из машины.

— Куда мы? — спросила Ализа, предчувствуя неладное.

Они прошли пешком пару кварталов, повернули за угол и остановились. В ста метрах от угла, на противоположной стороне улицы, когда-то располагался Центр «Дубравник». Сейчас он больше напоминал братскую могилу. Несколько десятков специалистов из МЧС, пожарные, милиция, просто гражданские — разбирали кирпичи, вытаскивали останки. Пешеходная улица, на которой находился Центр, была покрыта тонким слоем пыли, кирпичная крошка хрустела под ногами.

— Три часа назад здесь прогремел взрыв, — сообщил Гарлин. — Мысли по этому поводу завтра в девять у меня.

— Он убил ее, — прошипела Ализа.

— Официальная причина взрыва — утечка газа, — сообщил Гарлин.

— Скорее всего, ее там не было, — уверенно сказал Игорь.

— Утечки? — удивился Гарлин.

— Нет. Анны, — ответил Игорь.

— Откуда ты знаешь? — Ализе была небезразлична судьба Анны. — Ты можешь нам хоть что-то рассказать?!

— Завтра в девять, — упрямо повторил Игорь, развернулся, быстрым шагом миновал «форд», прошел еще метров пятьдесят, остановил частника и был таков.

— Он что-то знает, — заключила Ализа.

— Он много чего знает, — согласился Гарлин, — и завтра нам кое-что расскажет, если мы не станем на него давить.

— А где груз? — спросил Сергей.

— В подвале аптечного магазина возле Финляндского вокзала. Одна машина слежения застряла вместе с вами. Но другая, километров за сто до города, на всякий случай ушла вперед и перехватила их возле Шушар. Так что товар под прицелом.

23

9 апреля, 04:00

И опять сны заменяли Ализе жизнь. А этот сон был из разряда вещих…

..Ализе десять-двенадцать, она в гримерной детского театра, готовится выйти на сцену. Выглядывает из-за занавеса, ищет глазами родителей. Зал полон — много детей и взрослых. Неожиданно взрослые становятся очень серьезными и начинают один за другим выходить из небольшого зала. Вскоре с детьми остается лишь балетмейстер. Дети опечалены, они начинают сыпать вопросами: «Где наши папы и мамы?» — «Мы начнем спектакль без них». — «Что случилось?» — «Всех взрослых вызвали на полигон». Дети вскакивают и бросаются к дверям. Балетмейстер не пытается их остановить. Он садится на край сцены. Дети всей толпой наваливаются на дверь, но открыть ее не могут. Издалека надвигается гул, перерастая в дикий рев, а затем в дверь с пылью и огнем врывается ураган…

9 апреля, 9:15

Слово «смерть» всегда начинало щекотать в носу, а запах формалина или чего-нибудь похожего неизменно ассоциировался с растерзанной или изуродованной плотью.

Ализа за семь лет работы с «тварями» так и не привыкла к гнусному запаху прозекторской. Работать с «тварями» она научилась, даже научилась подыгрывать и подпевать им, заранее зная, с кем имеет дело — с мошенником или мокрушником. Главное — она научилась уничтожать «тварей». Да, она считала, что всегда точно знает, с кем имеет дело, — кто просто кидала, а кто «тварь». Ализа настолько глубоко научилась погружаться в работу, в чем помогал весь ее семилетний опыт «хамелеона», что попадала в каждую новую передрягу другим человеком. И никогда не повторяла себя после уничтожения «твари». Она тут же меняла внешность и манеры. И лишь стопроцентно уверенная в том, что дело пустое, принимала внешность Джоан или рыжей стервы. Во всех остальных ситуациях она могла быть кем угодно начиная от кинозвезды и заканчивая беззубой старухой.

И сегодня утром резкий запах формалина ударил в нос. Захотелось сбросить одежду и встать под душ. Гарлин переменил решение и пригласил их к девяти не в кабинет, а сюда… в полуподвальное помещение с искусственным освещением, где все пропахло формалином и смертью. И серые стены, и столы с прикрытыми простыней телами, и подносы, на которые складывают внутренности, чтобы пересчитать или взвесить. Запах формалина, а не крепкого мужского одеколона, который неизменно нравился Ализе, сегодня источал даже полковник.

Два патологоанатома склонились над одним из столов у дальней стены.

— Тебе надо самой посмотреть, — сказал Гарлин.

— Зачем? — переспросила Ализа, держась за косяк. Игорь и Сергей уже стояли возле стола и о чем-то расспрашивали врачей. — Я много чего…

— Не сомневаюсь, — тихо, но настойчиво говорил Гарлин. Надо посмотреть, чтобы решить для себя самой, ввязываться в игру или нет.

— А я разве когда-нибудь отказывалась? — ответила Ализа.

— До сегодняшнего утра — нет, — подтвердил шеф. — Но и ты не каменная и не железная. Если скажешь «нет», я тебя пойму и выведу из игры. Кстати, как и любого из них, — он имел в виду Игоря и Сергея. — Но они, судя по всему, уже согласны продолжить.

— Хорошо, пошли, — сквозь зубы процедила Ализа и пошла впереди Гарлина.

Тот остановил ее за локоть, переспросив:

— Ты все же хочешь посмотреть?

Вопрос был неуместен, а главное нехарактерен для манеры Гарлина вести разговор, так что Ализа резко развернулась и едва не ответила грубой тирадой. Но морг являлся неподходящим местом для грубых слов. Даже просто для громко сказанных слов. Хотя уважительное отношение к покойникам быстро перерастало у людей в равнодушие, часто сравнимое лишь с неприкрытым безразличием.

Пару раз Ализа видела, как студенты-медики спокойно жевали в морге бутерброды и хихикали о чем-то своем. Она так не могла. Возможно потому, что «девственности» восприятия смерти следовало лишиться десять лет назад. А теперь она уже для этого стара…

Девушке было лет девятнадцать-двадцать. Простынка была сдвинута до бедер. От левого плеча к правому бедру тянулось шесть глубоких ран в сантиметр шириной и в сантиметр глубиной. Даже из-за них она могла потерять крови столько, чтобы лишиться жизни. Полосы не были порезами или рваными ранами. Они были сделаны каким-то предметом, который извлек из тела длинные треугольные полоски плоти.

— Она уже была мертва, когда…

Дальше Ализа слушала невнимательно, то пропуская, то улавливая обрывки фраз, а вновь вернулась в реальность, когда подняла глаза на шею девушки.

— …через двадцать пять или тридцать минут после того как получила удар по горлу…

— …почему вы решили, что удар…

— …мышечные ткани…

— …такие же рваные края ран…

Ализа почувствовала тошноту и отошла к стене. Хорошо, что утром она не позавтракала… А разговор — Ализа не воспринимала, кто и что говорил, — продолжался:

— Шесть полос на шее, шесть на туловище…

— И шесть на спине.

— Это намек на три шестерки?

— Пытается запугать?

— Кого?

Судя по паузе, все обернулись и дружно посмотрели на Ализу.

— Я слышу, как вы на меня смотрите, — сообщила она.

— Тогда посмотри еще на один труп, — настойчиво произнес Гарлин.

— Еще один? — удивленно спросил Игорь.

— К сожалению, — произнес Гарлин. — Этот специально для нас.

— Я ухожу, — сказала Ализа.

— Нет, — теперь уже Гарлин говорил жестко. — Я тебя как раз на это приглашал смотреть. То, что мы сейчас видели, тебе смотреть было не обязательно.

Какая же сволочь этот Гарлин, подумала Ализа. Она скажет ему об этом вслух, но потом, не здесь и не сейчас. В его кабинете.

Она повернулась и подошла к другому столу.

Еще одна девушка. Гораздо моложе первой. И гораздо бледнее, если это можно сказать о безжизненном теле. Единственная рана на запястье — не очень глубокая…

— …умерла от кровопотери. На правой руке след от укола. Как и предполагали — пуларин. Остановить кровотечение не удалось…

Ализа развернулась и быстро вышла. В приемной, на кожаном кресле, сидела заплаканная женщина. Она вскочила навстречу Ализе, ее попытался остановить парень в черном костюме и дюжий санитар.

— Где моя дочь? Вы видели мою дочь? Девушка, вы видели мою дочь? Вы ведь идете оттуда? Почему вы молчите? Где она? Почему мне не дают на нее посмотреть?

Ализа растерянно смотрела на мать одной из девушек. Парень в костюме посмотрел на Ализу, во взгляде его отчетливо читалось:

«Уйди, ты же видишь, что она сейчас сойдет с ума от горя».

— Я совсем не оттуда, — растерянно произнесла Ализа и быстро прошла в женский туалет, встала у раковины, схватилась за нее обеими руками и посмотрела на себя в зеркало.

На мгновение ей показалось, что железная рука с когтями появились из пустоты над ее головой и полоснула по горлу. Видение было настолько ярким, что Ализа вскрикнула от ужаса и присела, уворачиваясь от удара… Но тут же вскочила, глаза ее налились злостью, она разбила зеркало ребром ладони, сильно при этом порезавшись. Осколки посыпались в раковину.

— Вам плохо? — услышала она голос за спиной и резко обернулась.

Незнакомый врач в белом халате смотрел на нее. Так смотрят, когда ожидают, что пациент может в любую секунду потерять сознание.

— Нашатырь?

— Нет, — Ализа покачала головой. — Уже все в норме.

Она и в самом деле почувствовала себя лучше. Сказались многолетние тренировки, цель которых заключалась в том, чтобы не выказывать слабость при постороннем человеком.

— Вас проводить? — спросил врач.

— Ни в коем случае, — ответила Ализа и, чтобы он не исполнил своей «угрозы», быстро вышла из туалета.

— Вот и славненько, — улыбнулся врач, шагнул к раковине, выбрал осколки, на которых осталась кровь Ализы, сложил в пластиковый пакет и вышел следом.

Ализа достала носовой платок, завязала руку. Она подняла голову, когда врач проходил мимо, держа подмышкой желтый бумажный конверт. Свернув к ординаторской, врач с кем-то поздоровался, пригласил собеседника ознакомиться с результатами. Захлопнулась дверь, и голоса стихли.

Она сидела и ругала себя за несдержанность. Она не имела права так себя вести. Не настроилась с утра — не следовало сюда и приезжать. Нет, с утра она была стопроцентно готова. Какая-то нервозность появилась, едва она вошла. Что же случилось? Она чуть отстала от Сергея, вместе с нею входил… ну конечно! Входил этот кудрявый врач, улыбнулся ей, открывая дверь и пропуская; был он в светло-коричневом плаще и чуть более темной шляпе. На ноги она ему посмотреть не успела — вошла в здание и поспешила за Сергеем. Ничего подозрительного во враче не было, он даже смутился, глядя на Ализу. Она привыкла, что именно так ведут себя немногие люди, с которыми ей хотелось бы познакомиться, — смотрят на нее и тут же смущаются.

Она встала и направилась в ординаторскую, намереваясь сказать незнакомому доктору спасибо, а заодно получше его разглядеть, но ординаторская была закрыта. Она постояла какое-то время, дергая дверь и ничего не понимая. Послышались шаги — из-за угла вышли оба патологоанатома.

— А вас там ищут, — сказал один из них. — Э-э, что это у вас с рукой?

Ализа попыталась спрятать руку за спину, но один из них покачал головой.

— Пойдемте, я вас перевяжу, — настаивал он.

Ализа вздохнула и согласилась. Патологоанатом подошел к двери, достал ключ…

— Вы оставляете дверь открытой? — спросила Ализа.

— Почему вы так решили? — спросил он, повернул ключ и распахнул дверь. — Почему вы решили, что дверь открыта? У нас достаточно жесткие правила.

Сергей вошел, когда доктор начал обрабатывать Ализе руку.

— В следующий раз бейте стену, — посоветовал патологоанатом.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Сергей, с удивлением и откровенным непониманием уставившись на руку Ализы. — Это что такое?

— Нервы разыгрались, — сообщил доктор. — Завязать или заклеить?

— Завязать, — попросила Ализа и подала Сергею знак больше ни о чем не спрашивать. — Что-то у вас тут сквозняк, а форточки закрыты.

Сергей понял ее намек и проверил окна.

— Вот это не закрыто, — сообщил он. — Вы их специально не закрываете?

— Отлично, — доктор имел в виду повязку. — Обычно мы их закрываем. Но если вечером дежурил Григорьев, мог сидеть и курить возле открытого окна. А потом захлопнул и не закрыл. Мы здесь документы не держим. Бумаги на втором этаже, в отделе информации.

Он посмотрел на Сергея с явной просьбой никому ничего не говорить. За такие дела могли крепко взгреть.

— Я с ним сам поговорю, хорошо? — предложил доктор.

— А я ничего и не видел, — пожал плечами Сергей и закрыл окно на шпингалет. — Все равно вам надо на окна решетки поставить.

— Давно надо! Но разве допросишься…

Игорь и Гарлин ждали их в машине.

— Что случилось? — спросил шеф, увидев перевязанную руку Ализы.

Она неохотно рассказала о своем состоянии в прозекторской, о срыве в туалете, где разбила зеркало, о враче, который не был врачом.

— Симпатичный, каштановые кудри из-под колпака, прямой нос, приятная улыбка, кожа темновата, одет чуть старомодно.

— Пришелец из прошлого? — усмехнулся полковник.

— Ты хочешь сказать, что это наш невидимка? — удивился Сергей и повернулся к Гарлину: — А что, если он из «наших» внешность легко меняет, влезает в любые ситуации, действует жестоко…

— Жестоко?! — Ализу аж затрясло. — Ты видел, как он над ней поизмывался?!

— Да видел я! Ты лучше вспомни, зачем он мог заходить? Извини, конечно, но если он такой крутой профи, почему никого не тронул?

— Он и Кирса не тронул, — напомнил Игорь. — И потом, в резиденции Кирса, когда мне голову разбил. А вот кудрявый ваш у меня тоже все время перед глазами маячит…

Гарлин сидел, как сидел, глядя то ли вперед, то ли сразу в будущее. А ребята повернулись и уставились на Игоря. Можно было не сомневаться, что сейчас они заставят его говорить. Игорь, как полковник накануне и предполагал, не выдержал и все рассказал. Он долго думал, но после взрыва в «Дубравнике» и сегодняшнего посещения морга считал не в праве скрывать хоть что-то. Дядя он дядя и есть. Но тут — лучшие друзья и учитель. Он промолчал только о том, что увидел в своем гараже.

— Выходит, он решил, что единственный уцелевший шар здесь, в Питере, у Анны Дубравы, — заключил Сергей. — Единственный хозяин волшебного шара!

— Ты в своем уме! — почему-то разозлился Игорь. — Давай рули, водитель межпланетной ракеты.

Сергей не обиделся, скорее задумался.

— Он прав, по-своему, — подхватил тему Гарлин. — Но сейчас нам важно не это. Если после взрыва он совершил еще одно нападение, а девушка, умершая от пуларина, — его рук дело, значит, он цели своей не достиг, значит, Анны Дубравы в Центре не было, значит, она где-то прячется вместе с шаром. Кстати, Женя… так звали девушку… ходила в «Дубравник».

— То есть он наносит удары по людям, которых знала Анна Дубрава.

— Где же нам ее искать?

— Вы же, все трое, изначально сыскари, думайте, — напомнил Гарлин.

— А что насчет невидимки? — спросил Игорь.

— А был ли мальчик? — с сомнением поинтересовался Сергей.

— Он попытался тебе помочь? — спросил Гарлин.

Ализа кивнула.

— Дотрагивался до тебя?

Ализа отрицательно покачала головой.

— Вышел следом за тобой?

— О, черт! Он на некоторое время задержался. Ну не писал же он в женском туалете!

— Ты не могла там что-либо забыть?

— Нет. Я саданула по зеркалу, посмотрела, как в раковину посыпались осколки, — и сразу ладонь в рот. Платком обвязывала, когда он вышел и направился в ординаторскую.

— А почему не двинулся к выходу?

— Мог на нас наткнуться, на врачей… — напомнил Сергей.

— Он играет на грани фола. Играет… — уточнил Игорь.

— Он убивает, понятно? — Ализа сегодня была не в форме. Возможно, завтра, а то и к вечеру — «жди бабушку». Ализа первые два-три дня плохо переносила критические дни.

— Так для чего он там задержался? Если он там что-то прятал, мог взять и раньше. Ему надо было только одно — кусок разбитого зеркала с кровью. — Голос Гарлина посуровел. Ализа, я отстраняю тебя от дела!

— Отстраните тогда, когда докажете, что ему действительно было нужно то, о чем вы сказали.

— Запросто, — Гарлин достал мобильник и набрал номер ординаторской.

Через пару минут все было ясно, но еще более запутано. Уборщица уже собрала и выкинула осколки на помойку.

— Неужели вы собирались их сложить? — удивилась Ализа.

— Я бы тебя посадил складывать! — сердито произнес шеф.

Остаток пути они ехали молча. Потом Гарлин начал вдруг мурлыкать какую-то мелодию. В ответ Ализа сердито засопела.

24

9 апреля, 12:20

Гарлин привез их в квартиру, окна которой выходили на начинающий зеленеть Таврический сад. В соседней комнате зазвонил телефон, и Гарлин вышел, плотно закрыв за собой дверь.

— Зачем он нас сюда привез? — спросила Ализа.

— А у тебя есть план действий? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— По-моему, он нам все сказал, — напомнил Игорь.

— Пусть повторит, — возразила Ализа. Игорь кисло посмотрел на них, но спорить не стал. Лишь покачал головой да хмыкнул что-то неразборчивое. Потом как-то странно охнул, вскочил на ноги и подошел к окну.

— Эй? — окликнула его Ализа. — Что случилось?

Игорь покачал головой, продолжая любоваться размокшими дорожками парка. Ализа и Сергей переглянулись, подошли к Игорю с двух сторон.

— А ну давай выкладывай, — тихо произнес Сергей, — пока Толя-Фимыч не пришел.

— Я с шоссе бензовоз угнал, — сообщил Игорь, — с бомбой. Когда к бензовозу подбегал, наткнулся на темноволосого. Капитан. Погранец. Я уже говорил. Но тут же кудрявый сзади подошел, такой же, как и Ализа описала. Я стекло разбил в кабине, порезался, тряпку он забрал, а мне перчатки протянул с каким-то порошком. Я так думаю, не появись он, невидимка меня бы сзади обработал. Он ведь там троих людей Кирса положил.

— Значит, кудрявый собирает образцы крови. Вопрос, зачем?

— Кто его знает! Может, что-то планирует. Если только он… — Ализа примолкла и неторопливо направилась к креслу. — Сергей кровь ему не сдавал?

— Что вы на мня так смотрите? Не сдавал. И не ощущал на себе его присутствия…

— Плохие новости падают, как косточки домино, — произнес Гарлин, открывая дверь. — Невидимка звонил Кирсу и выдвинул требование найти Анну Дубраву или кого угодно с шаром. Будет теперь поддерживать связь непосредственно со мной. О чем вы тут совещались? — От Гарлина было не скрыть сути разговора. Да и можно ли ученикам скрыть что-то от учителя? Ведь главным руководителем программы «Хамелеоны» был именно он. Ладно, пока можете ничего не говорить.

8 апреля, 19:35

Когда Людмила вернулась после работы в общежитие, было уже почти восемь. Она задержалась возле метро минут на пятьдесят, не меньше — ходила кругами и засовывала нос во все ларьки подряд. Зарплату за два месяца обещали наконец-то выплатить в пятницу, вот она и присматривала все, что могла присмотреть. Она всегда присматривала заранее все, что казалось необходимым. Она хотела купить это «все», но в итоге, раздав долги и отложив деньги на еду, косметику, сигареты, колготки и памперсы — так Женя, ее соседка по комнате, называла прокладки, — оставалась лишь со словом ВСЕ, написанным светящимся в темноте маркером на плакате, где Синди Кроуфорд рекламирует помаду, смешно складывая губы куриной жопкой.

Людмила вошла в комнату, бросила сумку и блузку на стул возле двери, повалилась на кровать Жени. Она лежала, в тысячный раз уставившись на плакат, покачивала левой ногой, которую чуть свесила с кровати, и выискивала все новые и новые недостатки во внешности фотомодели. Людмила пролежала так минут пятнадцать, но Женя не появилась и, как обычно, не согнала ее со своей законной территории. Людмиле надоело валяться, да и отдохнула она уже достаточно, посему решила отправиться на поиски подруги, которая, надо полагать, сидит на кухне возле исходящего паром чайника, зацепившись языком… Открыв дверь и прислушавшись, она не услышала доносящихся с кухни голосов, дотопала до кухни, но там никого не было. Лишь чья-то картошка дожаривалась на плите. Наверное, Оксанина, вечно она все забывает. Людмила заглянула в комнату Оксаны, но там тоже никого не было.

Девушка вернулась в комнату, заглянула в шкаф. Халат и банное полотенце Жени лежали на месте, но уличных вещей в шкафу не было. Непохоже на Женю. Она следила за порядком в комнате, и Людмиле частенько попадало за разбросанные вещи.

Девушка вышла в коридор, вернулась на площадку к лифту и услышала какие-то голоса. На лестнице. Обычно, если работал лифт, лестницей никто не пользовался. Да и кому придет в голову подниматься на десятый этаж по темной и вонючей лестнице. Интересно, что там такое? Людмила направилась посмотреть и, когда прошла сквозь вторые двери и оказалась на балконе, до нее отчетливо донесся жуткий вопль. Уже в следующий миг она поняла, что кричит Женя. Девушка бросилась на лестницу, спустилась на два пролета и увидела…

Женя была прикована наручниками к перилам. Возле нее стояла совершенно ошеломленная Оксана. Женя пыталась освободиться, но дело было безнадежным. Судя по всему, Женя стояла здесь давно, поскольку ее вид и состояние говорили, что у нее вот-вот начнется на истерика. Людмила видела ее однажды в похожем состоянии и совсем не хотела, чтобы оно повторилось вновь, да еще и у нее на глазах.

— Что случилось? — спросила она, еще не сообразив, что следует предпринять.

Оксана, будучи гораздо моложе, тем более ничего не понимала. Надо было брать инициативу в свои руки.

— Дуй вниз, вызови с вахты милицию и «скорую», а я здесь постою. И никому ничего не говори. Чтобы цирк не устраивать!

Оксана молча кивнула и бросилась вниз по лестнице. Возможно, так действительно быстрее получится, мысленно похвалила ее Людмила. Возле лифта в это время можно проторчать минут десять. Думала она об этом, уже стоя возле Жени и прижимая подругу к себе. Она боялась задавать вопросы. В объятиях хорошо знакомого человека подруга, кажется, немного успокоилась. Захочет, решила Людмила, сама расскажет. Для начала хорошо бы ее от перил отцепить. Женя уже не плакала, а легонько подрагивала всем телом, постепенно успокаиваясь и приходя в себя. Людмила посмотрела на ее одежду. Ничего подозрительного. Тогда кто ее мог затащить сюда непонятно зачем? Нет, рубашка вполне аккуратно заправлена в джинсы, едва ли их кто-то пытался содрать. Она крепче обняла подругу за плечи, они осторожно сели на ступеньку. Женя дышала теперь совершенно спокойно, можно было подумать, что она заснула.

Неожиданно где-то наверху резко хлопнула балконная дверь, стекло вывалилось на каменные ступени, разбилось, осколки посыпались вниз…

Женя вскочила и закричала:

— Это он! Это опять он! Он сейчас мне опять укол сделает! — Женя оттолкнула подрyгy. — Убегай! Он и тебя прикует наручниками! Убегай!

— Да нет там никого! — закричала в ответ Людмила. Тихими спокойными словами теперь уже до Жени было не достучаться. Это ветер!

— Нет, это он! Это он!

Людмила влепила подруге пощечину:

— Успокойся, я пойду и посмотрю сама. Никого там нет.

— Не ходи! — выкрикнула Женя и спеклась, слезы потекли по щекам, она рухнула на ступеньки.

Людмила мысленно перекрестилась, сняла туфли, подхватила длинный осколок и босиком пошла наверх. Два пролета вверх, и она оказалась возле пустой рамы. Естественно, тут никого не было, только ветер дул, злой и холодный. Девушка вдруг почувствовала, что вся взмокла. Ничего, теперь можно расслабиться.

Скоро приедет помощь.

Расслабиться Людмиле не удалось. Внизу раздался душераздирающий вопль Жени:

— Это он!

Людмила поскакала вниз, наступая на осколки, чувствуя, что крепко изрезала ступни. Да и стекло в руке она сжала так сильно, что из под него потекли ручейки.

Но она забыла о себе, увидев, что творит Женя. Та беспрерывно дергала прикованную руку и резала запястье куском стекла, примерно таким же, какой держала Людмила. Кусок стекла никогда бы не заменил оружие, но оказался отличным предметом для самоубийства!

Людмила отбросила свой кусок стекла и шагнула к Жене, но та оскалила зубы и прошипела:

— Не подходи, или я и тебя порежу. Сейчас освобожусь и убегу от него.

Пролетом ниже стоял вахтер дядя Саша. Было ему под семьдесят, и он не способен был обидеть даже козявки. Он в ужасе смотрел на Женю, что-что шептал старческими дрожащими губами и, похоже, готовился в любую секунду рухнуть и отдать Богу душу.

— Это дядя Саша! — крикнула Людмила.

Женю это не остановило. Кровь из вены хлестала во все стороны, но резать было неудобно, поэтому Женя подставила колено, положила руку и продолжала методично рассекать плоть.

Людмила в отчаянии влепила подруге пощечину. Голова Жени откинулась, ничего не видящие глаза уставились куда-то вверх, она облизнула губы и… пришла в себя.

— Кровь! Откуда у меня на губах кровь? — Она посмотрела на Людмилу: — Ты тоже вся в крови?

— Да остановись же наконец! Вся лестница в крови!

Женя опустила глаза, посмотрела на лужу крови, увидела старика, произнесла «дядя Саша» и повалилась без чувств. Людмила подхватила ее, села рядом, положила голову подруги на колени, а сама занялась ее искромсанной рукой. Насколько она помнила, человек не может покончить с собой, перерезав вены. Кровь свернется, и когда самоубийца придет в себя, кроме неприятных воспоминаний ничего не остается. Надо было чем-то срочно перевязать рану и перетянуть руку чуть ниже плеча. Людмила посмотрела на свою блузку, которая была безнадежно испорчена, сорвала ее с себя, одним рукавом замотала рану, вторым, с помощью дяди Саши, как могла, перетянула руку.

Женя в сознание не приходила, а кровь продолжала сочиться сквозь повязку.

— Наверное, я что-то неправильно делаю, — заплакала Людмила.

— Ты все правильно делаешь, — подбодрил старик. — Сейчас уже приедут.

Он оказался прав. Минут через пять приехали два следователя в штатском. Они сняли с Жени наручники, помогли вынести ее к лифту и спустить вниз. Тут подъехала машина с врачами. Людмила удивленно посмотрела на машину — таких она никогда прежде не видела. Женю положили на носилки и бегом понесли к машине. Высокий, крепкого телосложения врач присел на корточки перед Людмилой — та опустилась прямо на пол возле лифта и прислонилась спиной к холодной стене. Врач внимательно заглядывал ей в глаза. Откуда-то появилась растерянная Оксана, она держала одежду Людмилы и свой свитер.

Врач дождался, когда Людмила сможет сосредоточить свой взгляд, и спросил:

— Вы можете поехать в больницу вместе с нами? Ваша подруга согласилась, — он имел в виду Оксану. — Вас тоже следует осмотреть.

— Да, — кивнула Людмила и поднялась. Посмотрев вниз, она увидела, что ноги в крови. — Одежда… — неуверенно произнесла она.

— Я взяла, — сказала Оксана, а затем совершенно не к месту сообщила: — У меня картошка сгорела.

В больнице Людмиле наложили четырнадцать швов, сделали массу уколов и взяли кучу анализов. Врачи суетились и бегали, для нее оставалось совершенно непонятным, что происходит. В конце концов ее посадили на коляску и отвезли в кабинет к тощему высокому врачу. Он достал бутылку коньяка и налил девушке порцию, на которую она уставилась, как на пайку яда.

— Выпейте, я прошу вас, — произнес врач и вздохнул.

Людмила кивнула и, неожиданно для себя, легко проглотила коньяк.

— Я ничего у вас не спрашиваю, нам все рассказала Оксана.

— Как самочувствие Жени? — спросила Людмила.

— Дело в том, что мы не смогли ее спасти…

9 апреля, 12:35

— Примерно так все и было, — подтвердил Гарлин, выключая магнитофон и вынимая кассету с записью рассказа Людмилы.

— Знать бы, что он планирует дальше, — тихо произнесла Ализа.

— Если его условия не примут, он обещал убивать каждый день по две девушки.

— Тогда на фига вы меня спрашивали, хочу ли я смотреть! разозлилась Ализа. — Неужели могли возникнуть сомнения, что я откажусь участвовать в игре?!

— Я не сомневался. Но дело слишком опасное. А вы, простите за грубость, не очень-то готовы к противоборству с невидимкой.

— Мне даже интересно. За семь лет ни меня, ни нашу группу никто не мог обставить.

— Но сегодня тебя обвели вокруг пальца. Так же как Игоря в Москве, и ему это едва не стоило жизни. Так же как подставили на Тумковой горке. Я не говорю о человеке, который стрелял в шар, я имею в виду того, кто навел спецназ и наверняка втянул бы вас в перестрелку. Мы едва успели спасти Гордона. Нет! — Гарлин поднял вверх руки, останавливая вопросы ребят. — О нем вы узнаете сами. Чуть позже. А эти идиоты, торговцы оружием? Чушь сплошная. И вот еще что… Один Бог знает, для чего ему нужны образцы вашей крови. Все! Гарлин отмахнулся. — Ни о чем больше не хочу говорить. Поезжайте к Иванчуку. Он сегодня дежурит напротив аптечного магазина.

— Будут вывозить товар? — спросил Игорь.

— Да, уже звонили насчет пуларина. Сколько заберут — не знаю. Судя по всему — много. Возможно — все. Поезжайте туда и начните с товара.

— И все же… — Сергей явно хотел что-то спросить.

— Ты опять за свое? — Гарлин покачал головой. — Ладно, кое-что объясню. Пару минут еще подождите…

Неожиданный звонок в дверь подбросил Гарлина, а за ним и ребят на ноги. Толя-Фимыч улыбнулся:

— Я забыл предупредить, что у нас будут гости.

Если шеф говорил про гостей на этой квартире, значит, кто-то из своих, с кем стоит познакомиться, чтобы ненароком не влепить ему во время очередной передряги. Обычно Гарлин знакомил своих людей из разных групп именно здесь.

Он открыл, вернулся первым, оставив гостя за дверью, сказал:

— Главное, не дергайтесь, о'кей?

— А чего нам дергаться? — пожала плечами Ализа.

Вошел кудрявый доктор Ализы, прикрывший Игоря от «погранца».

— О черт! — зло воскликнула Ализа.

— Только окна не бей, ладно? — попросил Гарлин. — А чего вы ждали? Что я отпущу вас в Москву без прикрытия, что здесь вы будете светить свои лица, как будто так и надо? — Голос его стал по-настоящему сердитым.

— Можно было предупредить, — Игорь воздел руки к небу, а потом вспомнил: — Серый костюм?

Кудрявый кивнул.

— Нельзя было предупреждать! — ответил Гарлин. — Я предвидел, куда вас заманивает генерал-майор. И я вас готовил. Десять лет! И теперь я не хочу, чтобы даже волос упал с головы любого из вас. И с его тоже. Познакомьтесь, Семен.

Познакомились нехотя. Ализа так просто хлопнула Семена по протянутой ладони. Он никак не отреагировал, оставаясь абсолютно спокойным.

— Откуда ты, прекрасное дитя? — поинтересовалась она. «Хамелеон»?

Семен покачал головой, но ничего не ответил. Ализа хмыкнула, пытаясь по его поведению определить принадлежность к касте. В игру без приказа не вступает, значит, не «хамелеон». Сергей и Игорь тоже молчали, отдав руководство данной партией в руки Ализе.

— В таком случае — киборг, — констатировала Ализа, чем вызвала смех у Гарлина и ребят.

Семен продолжал молча смотреть на нее, будто и не видел. Смотрел спокойно куда-то сквозь.

— Выучка, а? — вздохнул Гарлин. — Не вы, извините, раздолбай!

Слово было не из лексикона шефа, поэтому Игорь постарался замять возникшую паузу:

— Мы, как бы это сказать, эротические колокольчики.

— Отомри! — Ализа пихнула Семена кулаком.

— Ничего смешного, — спокойно ответил тот. — Оставляете после себя столько мусора — просто ужас какой-то!

— Ага, «дабл-ди», чистильщик, — с некоторым отвращением произнесла Ализа. — Мы, между прочим, просто обязаны после себя мусор оставлять. Мусора после себя не оставляют только киборги.

— Согласен, мусор — необходимая атрибутика «хамелеонов». Но не тряпки и осколки зеркала с образцами собственной крови…

— А кому она, на хрен, нужна, наша кровь? — спросил Игорь.

— Весь спектакль как-то замешан на крови, — сказал Гарлин. — Пока еще не знаю как, но сильно замешан. Там, где появляются лекарства, влияющие на кровь, там и сама кровь появляется. И вам лучше свою кровь не оставлять. Ни капли. Больше ничего не скажу, убирайтесь, у нас с Семеном долгий разговор будет.

А зачем он об этом вслух сообщает? — подумал Сергей. Обещал ничего больше не говорить, но это сказал…

Ализа вышла последней, тоже обсасывая эту мысль. И на прощание шепнула новому «соратнику»:

— Постарайся мне больше на глаза не попадаться…

25

9 апреля, 13:25

Через полтора часа они уже сидели на посту в «квартире» Иванчука и жевали бутерброды. Аптечный магазин работал согласно расписанию, народ исправно покупал лекарства, но вот покупатель пуларина где-то задерживался.

Сергей «раздевал» двоих противников в покер; Ализа, развалившись на диване, читала роман Стивена Кинга про поедателей времени. Тема удивительным образом соответствовала недавней встрече с Семеном. Он тоже специализировался на уничтожении прошлого. Надо посоветовать Гарлину переименовать группу «дабл-ди» в «лангольеров». Станут хоть названием напоминать пиратов, а не кухонных крыс. Она возненавидела Семена с первого мгновения. Она вообще ненавидела уборщиков и подтиралыциков, считая, что работой они не занимаются, вернее — не могут заниматься настоящей работой, поэтому подбирают дерьмо за другими. Ализе надоело читать, она тихо закрыла книгу, а затем спихнула на пол. Книга грохнула, игроки разом обернулись.

Сергей бросил карты, поднялся, чтобы подойти, поднять книгу, может быть — поцеловать Ализу.

— Играй, — остановила его Ализа, — это я нарочно сделала. Просто вы сидели, как на собственных похоронах.

— Тьфу на тебя! — Иванчук бросил карты и поднялся следом за Сергеем. — Ну и язык — уж скажешь, так скажешь.

— Скучно стало? — спросил ее Игорь, подводя итог игре. Решила нас позабавить. А ведь я выиграть мог.

На пульте замигала лампочка.

— По коням! Коробки начали переставлять с места на место! — обрадованно выкрикнул Игорь и судорожно почесал пальцами левую щеку, что свидетельствовало о крайней степени возбуждения.

Игорю можно было только позавидовать — работа действительно возбуждала его не меньше, чем грудастенькая розовощекая деваха. Он подошел к вешалке, снял свою харлеевскую куртку, проверил с десяток карманов. Все лежало на месте. Затем достал гель для волос и вскоре стал прилизанным и слегка небритым рокером с кожаным рюкзаком на плече. В уголке рта торчала сигарета.

— Ну, ты готова?

Ализа лениво потянулась, но вскочила быстро и через минуту появилась из соседней комнаты в такой же униформе, как Игорь. На голове ее творилось фантастическое безобразие фиолетового цвета, в руках она держала сумочку и узкие темные очки.

Она подхватила Игоря под руку и потащила за собой.

Через минуту следом за ними из квартиры вышел неожиданно полысевший Вадим Иванчук с родимым пятном, похожим на Южную Америку, во всю правую щеку.

9 апреля, 19:25

Сергей, стоя возле окна, ждал своего «выхода» минут сорок. Он выкурил полпачки сигарет, когда наконец увидел торопливо возвращающегося Иванчука. Вадим снял плащ и нес его на правой руке. Это был сигнал, и Сергей начал соответственно собираться, причем очень быстро.

Он одел потрепанный, некогда весьма дорогой синий костюм в полоску, взял кожаный портфель и зонтик. Все вещи создавали образ подававшего великие надежды, а теперь практически забытого молодого ученого, который в этот невеселый день возвращался домой после безнадежного поиска работы. На лицо, вместе с маской бесперспективного разочарования жизнью, следовало надеть единственно дорогую вещь в «наряде» ученого тонкую золотую оправу. Для Сергея она представляла не меньшую ценность.

Вадим в прихожей доложил обстановку. За товаром приехали двое. Один пожилой дядечка и лохмато-бородатый хмырь во всем черном. Похоже, «Черный колдун», кормящийся на ниве псевдомедицины. Две коробки дядечка погрузил на тележку, закрепил пружинами и направился к электричке. Весь остальной товар погрузили в черную «Волгу» черного хмыря, который тут же уехал. За ним последовали две машины «сопровождения». Судя по внешнему виду и поведению, черный забирал все лично себе и скрываться от властей не собирался. А вот дядечка выглядел куда подозрительней, поэтому ребята пошли за ним. Черный никуда не денется, у него на хвосте сидит лучший «догоняла» Управления.

— Сбрось мне на пейджер, куда поедете, — попросил Вадим, выпуская Сергея из квартиры. — Подгребем на двух машинах.

— Пока могу обещать только номер платформы, — предложил Сергей.

— Давай хотя бы так, — согласился Вадим.

Сергею еще предстояло выяснить, куда дядечка везет коробки. Если он шел на электричку — заранее подстроился под расписание. А это значит, что можно промахнуться и опоздать. Ребята, конечно, его не упустят, а вот Сергею стоит поторопиться. Он нырнул в подземный переход и оказался на площади перед платформами. Игорь и Ализа, обнявшись, уходили куда-то вдаль по самой крайней слева платформе. Сергей глянул на расписание. Десять минут в запасе. Значит, дядечка не очень торопится, слежки скорее всего не ждет и проконтролировать его не составит труда.

Сергей, отстояв очередь в кассу и взяв билет до Сестрорецка, едва успел заскочить в последний вагон. Мало того, что платформа уходила черт знает как далеко за пределы вокзала и ее можно было запросто считать первой от города остановкой, еще и сама электричка состояла всего из восьми вагонов, то есть стояла на два недостающих вагона дальше.

В тамбуре Сергей налетел на бабусю синюшного вида с сеткой пустых бутылок и долго извинялся, поскольку роль не позволяла ему уйти без извинений и, тем более, ругаться. Он кивал до тех пор, пока бабуся не отвернулась на несколько секунд к соседке по лавке, чтобы подключиться к разговору; в этот момент он и слинял, прошел насквозь несколько вагонов. «Клиент» с двумя коробками на тележке сидел в пятом. Сергей остановился в тамбуре, достал носовой платок и начал вытирать сначала очки, потом лицо, потом руки.

Игоря и Ализу не было видно, видимо, изза странной конструкции вагона. Сергей откатил в сторону единственную дверь и тут же справа увидел ребят. Сергей подошел к ним, остановился. Игорь уставился на него тупым взглядом, долго рассматривал, а затем спросил:

— Тебе чо надо, очкарик?

— Да присесть хочу.

— А не пошел бы ты подальше? — предложил Игорь, кивая в направлении «клиента».

Тот сидел один.

Сергей извинился, потопал к «клиенту» с коробками, сел так, чтобы видеть ребят. Электричка уже неслась вперед. Мужичок — одет он был действительно, как загородный мужичок-интеллигент, — достал из очешницы пенсне, нацепил на нос и принялся читать какую-то иллюстрированную газету. Сергей тихо извинился, задал стандартный вопрос о погоде, рассчитывая разговорить «клиента», но тот покачал головой, давая понять, что к разговорам не расположен. Как в дальнейшем убедился Сергей, он и к чтению расположен не был: несколько раз за время пути переворачивал газету, но не страницы. Видимо, думал о чем-то своем, делая вид, что читает.

Сергей уперся взглядом в безрадостный пейзаж за окном. Он давно не ездил на электричке, а уж по этой ветке так и вообще непонятно когда в последний раз катался. Он с удивлением смотрел на какую-то нескончаемую помойку, которая тянулась с правой стороны от одноколейки. Сараи-развалюхи, завалившиеся на бок хибары, заборы, остатки парников. И все это перемежалось огромными кучами мусора, мусора, мусора…

И если слева вставали новые микрорайоны и асфальтовые магистрали, вправо от железки полоса жизни начиналась где-то за мусором. Когда все вокруг распустится и трава встанет в рост человека, зелень спрячет от взгляда это безобразие. Сейчас же оставалось смотреть и качать головой. Дядечка поднял на него глаза, явно недоумевая: если ты здесь каждый день катаешься, чего вдруг так переживаешь?

Сергей тут же отреагировал на его взгляд и объяснил:

— Давно здесь не ездил. Решил приятеля по институту навестить. Может, он мне работу предложит, а то я уже замотался бегать по объявлениям. Нигде не берут…

Дядечка что-то посоображал, но ничего не ответил. Его глубоко посаженные темные глаза под густыми бровями и высоким лбом говорили о том, что дядечка еще тот жук. И не за просто так хапнул две коробки пуларина. Он вновь перевернул газету, а не страницу, смешно подвигал ноздрями, как будто принюхивался, но ничего не ответил. У Сергея сложилось впечатление, что он раздумывает, а не предложить ли попутчику работу. Сергей начал судорожно соображать, стоит ли ввязываться в такого рода авантюру, поэтому продолжил:

— Сейчас не брежневские времена, но на работу по специальности мне не устроиться. А ехать к двоюродному брату в Израиль я не хочу.

Дядечка причмокнул, то ли от старости лет, то ли от понимания проблемы собеседника, и вновь, на сей раз более внимательно, чем прежде, впился в газету.

Убогий пейзаж за окном так и тянулся. Помойки кончились, но началось болото, заросшее серо-коричневой, почти чернобыльской травой, вдали торчали трубы ТЭЦ. Электричка остановилась на какой-то станции, явно надолго. «Лахта», — услышал Сергей, а затем начался настоящий базар. Игорь затеял с контролерами какую-то свару. Естественно, билеты ребята взять не успели, а документы Игорь показывать не хотел. Базар продолжался недого, поскольку рокерам предложили выйти. Они вышли вчетвером, контролеры быстро вернулись. Игорь с Ализой, очевидно, перешли в соседний вагон.

Когда уже в полной темноте подъезжали к очередной станции, дядечка встал, молча кивнул Сергею, покатил тележку к выходу. Сергей открыл портфель, сигнализировал «навигатору» Игоря, что «клиент» собирается выходить, достал бутерброд и начал жевать. Когда подъехали к платформе, «клиент» вышел и прокатил тележку мимо окна.

Сергей помахал ему рукой.

9 апреля, 21:50

Как только открылись двери, рыжеволосая Ализа в светлом плаще вышла на платформу, посмотрела и сказала Игорю, который все еще стоял в тамбуре:

— Идет в противоположную от нас сторону.

Игорь спокойно вышел следом, спрыгнул с платформы и углубился в какие-то дворы, чтобы быстро обойти и «клиента», и Ализу. Она же неторопливо шла за мужичком. Сергей, когда электричка поехала дальше, залюбовался тем, как красиво Ализа идет по платформе. «Клиент» уже спустился с платформы, свернул на дорожку и пошел куда-то вперед и вверх, к деревянному дому. А может, и не к этому, поскольку дома здесь шли сплошной чередой.

Сергей выскочил на следующей платформе, она находилась всего в трех минутах от предыдущей и, стоило электричке отъехать, спрыгнул на рельсы и побежал к шоссе метрах в пятидесяти от станции. Остановить машину в сторону города не составило труда, а за двадцатку и доехать буквально за пару минут. Он выскочил из машины, переложил в карман «навигатор», вызвал Игоря.

«Вверх на асфальтовую дорогу. Двести метров до трехэтажного красного дома и направо. Пока все».

Сергей снял пиджак, вывернул его, бросил очки в портфель, а портфель — в полиэтиленовый пакет, наклеил усы. Кажется, никто не видел. Да здесь и нет никого. В будний день в начале апреля на природе пустота.

Игорь ждал его возле поворота направо.

— Ну что? — спросил Сергей.

— Ализа пока не давала сигнала догонять.

Они стояли под каким-то темным и очень корявым деревом у самого забора, переминались с ноги на ногу, думая только о том, как бы покурить. Ждать сигнала от Ализы пришлось недолго.

— Вы товар фиксируете четко? — спросила она.

Игорь посмотрел на индикатор:

— Да. До коробок метров четыреста двадцать — четыреста тридцать.

— Я иду к вам.

— Подожди, — хотел остановить ее Игорь, но она отключила связь. — Не за тем поехали, — сказал он Сергею.

— Кто его знает, — ответил Сергей. — Тут заранее не определишь. Черный, на своей «Волге», никуда от нас не денется.

— Ты уверен? — в голосе Игоря прозвучало откровенное сомнение.

— А ты думаешь, что он, как Кирс, сам себя обстреляет?

Крыть было нечем, а матом Сергея он никогда не крыл. Да и что говорить — все правда. Ализа появилась из темноты, как тень, отделившаяся от забора.

— Мы что, совсем отсюда уходим? — разочарованно спросил Игорь.

Ализа блеснула глазами:

— Нет. Я сомневаюсь, что здесь появится тот, кого мы ищем, но там намечается нечто интересное. И едва ли законное. Думаю, следует за ними последить.

— Где? — спросил Игорь.

— На участке «клиента». Там какое-то строение, напоминает то ли тюрьму, то ли молельный дом. И сарай рядом с домом. Он тележку в сарай поставил. А сам пошел дом открывать, потому что его уже ждали во дворе.

— Тебя никто не видел?

— А вы меня видели? Как я к вам подошла? — немного обиженно поинтересовалась Ализа.

— Значит, повеселимся, — Игорь почесал щеку. — Ты Вадиму передал, куда мы поехали?

— Номер платформы. Если они по шоссе поедут, сами засекут товар. Здесь дома очень удобно расставлены. Думаю, от шоссе до товара метров семьсот, не больше. Сигнал должен быть очень четким.

— Ну что, двинем потихоньку? — спросил Сергей.

Они быстро следовали друг за другом по тропинке, посыпанной гравием, оставаясь в тени корявых деревьев, плотного кустарника и нагромождения заборов; к тому же от дороги их отделяла канава. Конечно, как только начнется дачный сезон, здесь будет много народу, но сейчас, в такую противную погоду, здесь тихо и неуютно.

Какая-то машина свернула с асфальта на их дорогу. Через неприметную калитку в глубине зарослей они зашли на участок и спрятались за поленницей, не прикрытой ни целлофаном, ни рубероидом, ни черепицей, а потому серой и пахнущей гнилью. Проехала «девятка», в которой сидело человек семь. Наверное, кого-то подвозили от платформы. Игорь подтвердив, что на платформе сошло человек двадцать, четверо же, судя по тому, как оглядывались, не знали куда идти, поднялись к верхнему шоссе и там остановились.

Как только машина проехала, ребята двинулись дальше. Они вновь услышали гул мотора, когда до припаркованной «девятки» оставалось метров сорок. Пришлось опять вламываться на чей-то участок, теперь уже они не стали ждать, когда все стихнет, а нашли дыру в заборе, который разделял участки, и Ализа предложила:

— Нам как раз надо в этот дом. Он точно напротив.

Они последовали совету Ализы. Сад позади выбранного дома выглядел невероятно заброшенным.

— Да вокруг почти все дома заброшенные, — отметил Игорь, когда они вломились в запертое придвинутым поленом двухэтажное деревянное строение.

Сергей шел первым: он поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж и вскоре позвал ребят. Они расположились возле окна — старая рама могла вывалиться наружу в любой момент, и Игорь весело заметил:

— Место для сборища ведьм или привидений.

— А ты раньше времени не шути, — утробным голосом произнесла Ализа и едва сдержала напрашивавшееся завывание.

— Слушайте, от ваших беспрерывных разговоров ничего не видно! — взмолился Сергей.

Ализа рассмеялась. Игорю шутка Сергея тоже понравилась. Как бы то ни было, настроение у группы в этот вечер было хорошим, вернулось в норму после утренней порции формалина. Сергей подумал, почему? И пришел к неутешительному для себя выводу: все из-за того, что им стало вдруг понятно — сегодня с невидимкой столкнуться не придется. Скажи он об этом вслух, Игорь бы начал бить себя в грудь, доказывая, что только и ждет того момента, чтобы схлестнуться с…

Сергей об этом пока не мечтал. Возможно, он не видел пока реальной возможности обыграть противника. Надо прекращать разговоры и шутки. Все это отвлекает, рассеивает внимание. За забором напротив собралось уже человек двадцать. Что они там будут делать — песни петь или кровь невинных пить — пока непонятно. Возможно, их действия помогут понять цели, которые преследует невидимка.

26

9 апреля, 22:40

Участок на противоположной стороне улицы, за забором, занимал не меньше тридцати соток. По всему периметру росли толстые разлапистые деревья, за которыми дом прятался, как за волнорезами. Сам дом стоял посреди участка — длинный и широкий. Второго этажа не было, а если и был, то передвигаться по чердаку можно было лишь на четвереньках. В дальнем углу участка, который граничил с прореженным березняком, стоял сарай, из которого, как сообщила Ализа, доносились странные повизгивания, когда хозяин появился на участке и повез туда коробки.

— Сколько времени? — спросила Ализа.

— Почти одиннадцать, — ответил Игорь. — А в чем дело?

— Там еще какие-то люди идут. Наверное, с электрички.

— Это не к нам, — ответил Игорь.

— Точно?

— В этом доме года два никто не жил, могу поспорить.

Игорь оказался не прав. Семеро — четыре женщины и трое мужчин — подошли к калитке, открыли, прошли по тропинке к дому и скрылись в нем. Они даже не постучали.

— Сколько их всего? — спросил Сергей.

— Когда хозяин пришел, на лавочке сидели двое. Семеро в первой машине, пятеро во второй. С этими получается двадцать два. Смотрите, сюда еще две машины едут.

Из них выбралось еще девять человек. Новенькие, как и те, кто уже находился в доме, включая хозяина, ничем не выделялись.

Исключение составляла высокая девушка из последней машины. Одета она была крайне броско — яркие цвета костюма, длинные волосы до поясницы, сумка, если и не пляжная, то слишком красочная на фоне дома и всех остальных гостей. Она даже продолжала «светиться» в темноте после того как погасли фары.

В доме же света по-прежнему не было. Да и окон было не так уж много. Отсюда, со второго этажа, было видно лишь одно — у самого угла дома. В противоположной стороне от двери.

— Ничего не видать, — Игорь повернулся к Сергею. Что-нибудь прихватил?

— Есть очки ночного видения и тепловизор. Аккумулятора хватит на три часа.

Сергей достал коробку с очками и компактную «зонтиковую» антенну, подсоединявшуюся к совершенно плоскому монитору.

— А у тебя что-нибудь есть? — вопрос адресовался Ализе.

— Могу отстрелить один микрофон. Но его нужно сажать в раму или очень близко к ней. Можно, конечно, в дверь сарая, но будет ли толк?

— Что они прячут в сарае, мы сейчас и так посмотрим, сказал Сергей. — А ты все же попробуй с микрофоном. Пока окно темное.

Ализа достала из рюкзака складной арбалет, быстро привела его в боевое состояние.

— Жаль, ночного прицела нет. Давай хоть свои хваленые очки.

Сергей протянул очки в золотой оправе. Она надела, поводила арбалетом вправо-влево, чем-то осталась недовольна.

— Не устраивают?

— В прошлый раз у тебя были другие очки. Мне они больше понравились.

— Те были бельгийские, сегодня израильские. У меня сегодня роль такая, иудейская. Ну что, не будешь стрелять, Игоря попросим? Рука очень болит?

— Про руку вспомнила только когда ты сказал. Боюсь окно разбить, — она посмотрела на Игоря и ухмыльнулась. — Если хочешь, можешь сам приложиться.

Игорь покачал головой. Он не любил лупить «по воробьям», предпочитая стрельбу на поражение. Сергей направил антенну на сарай: внутри, в ограниченном пространстве, бегали туда-сюда какие-то животные, по размерам и силуэту — то ли небольшие собачонки, что было глупо предполагать, то ли поросята. Он передвинул антенну на дом. На мониторе появились отчетливые контуры людей. Все они, за исключением двоих, ходивших по комнате, сидели вдоль дальней стены.

— Все спокойно, — сообщил Сергей, давая Ализе добро на выстрел.

Она толкнула раму. Петли заскрипели, окно распахнулось, рама, слава Богу, не вывалилась. Ализа укрепила арбалет на подоконнике, прицелилась и выстрелила. Сергей еще не видел новую систему в работе.

Кажется, стрела попала точно.

Ализа отдала ему очки, теперь он отчетливо рассмотрел стрелу, воткнувшуюся в раму над стеклом.

— Смотри-смотри, — весело произнесла Ализа.

Она достала небольшой брелок, как от автосигнализации, нажала на нем правую кнопку. Стрела упала в траву под окном; головка с микрофоном напоминала теперь осиное гнездо в самом начале строительства. Ализа нажала левую кнопку, головка начала ввинчиваться в раму, и вскоре послышались голоса.

Хозяин разговаривал с одной из женщин.

— …сейчас зажгу свечу. Возьми и вторую коробку.

— Хорошо, Гека… — Женщина добавила еще что-то неразборчивое, после чего разговоры надолго стихли.

Слышалось только сопение, какое-то шуршание и треск, затем прекратились и эти звуки.

— Они вернулись в общую комнату, — сказал Игорь, следивший за экраном. — Интересно, что тут, на хрен, происходит? Будь я не я, если это не, извините… сатанисты. В прошлом году взяли человек сто. Кстати, где-то здесь, на взморье. Опять расплодились?

— Точно, расплодились, как тараканы. Мне еще дед всегда говорил, что в силу дьявола верить проще, чем в Божью благодать, — мудро высказалась Ализа.

Игорь хотел возразить, скорее всего, он сказал бы, что прежде всего верит в самого себя, но не успел.

На экране начали появляться яркие пятна — с каждой секундой их становилось все больше и больше. Скорее всего, гости зажигали свечи.

— Ничего не вижу, ничего не слышу, — вздохнул Игорь. Надо идти ближе.

— С чем мы придем? — спросил Сергей. — Вдруг они начнут хороводы вокруг дома водить и на нас наткнутся.

Конечно, он сказал явную чушь, «хамелеона» никто и никогда не должен и не мог заметить, иначе он переставал быть «хамелеоном».

— Он купил товар, пригласил полный дом гостей, — напомнила Игорю Ализа. — Тебе не интересно узнать, для чего ему пуларин нужен?

— Тогда придумайте что-нибудь… Вы ведь у нас мозг, шерсть и совесть…

— Заткнись! — попросил Сергей. — Кто-нибудь догадался взять с собой пожрать?

Вопрос повис в воздухе, послышалось отдаленное пение, экран монитора ожил, но что там происходило, было не разобрать. Пение и хождение длились минут тридцать.

— Дайте мне «навигатор», я пойду под окна, — не выдержал Игорь. — Сколько можно ждать?!

Пение стихло, как будто в доме услышали недовольные интонации Игоря. Дверь в темную комнату открылась, вошли двое со свечами. Судя по голосам, та же пара. Разговор был короткий:

— Я возьму кли…к, ты возьмешь…ашу…

— Хорошо, Гека… — и вновь неразборчивые слова.

Игорь спешно вызвал Вадима:

— Тут какая-то хрень готовится, боюсь, без крови не обойдется.

— Давно все слышим, сам же нас подключил, — ответил Вадим. — Вы только скажите, и мы появимся через минуту.

— Договорились, — сказал Игорь.

На экране было видно, как двое в небольшой комнатке что-то взяли, остановились на несколько секунд друг перед другом, потом наклонились за чем-то или поклонились друг другу, вернулись в комнату и слились с общей массой.

— Кажется, они начинают гасить свечи, — расстроенно произнес Игорь.

— Это не все, не расслабляйся. Я думаю, самого главного они еще не сделали. Если, конечно, не чай там пьют. Он ведь сказал «клинок» и «чаша».

— Это уже интереснее.

Начали гасить свечи. Трое — мужчина и две женщины — вышли из дома на улицу и направились к сараю. Сергей «вел» их на мониторе. Женщины остались стоять у двери; мужчина, скорее всего — хозяин, зашел внутрь и после некоторого раздумья выбрал одно из животных. Он наклонился и, насколько можно было понять из его действий, сделал животному укол. Когда он вышел, удалось достаточно четко рассмотреть поросенка со связанными передними ногами. Животное противно верещало, но звук даже отдаленно не напоминал поросячий визг. Может, не было напутано настолько, чтобы визжать по-настоящему, а может, смирилось с уготованной ему участью.

Мужчина торжественно шел впереди, женщины шли справа и слева, отставая на шаг. Когда они зашли в дом, практически все свечи были потушены, а те, что еще горели, начали быстро переставляться на другие места, так что в итоге получилась буква «П», которая раскрылась к двери. Одного из присутствующих окружили и положили на стол, внутрь буквы.

— Девушка в яркой одежде, — оживилась Ализа. — Это наверняка она. Игорь, ты у нас спаситель принцесс, держи «навигатор», зайдешь в сад и обходи дом слева. Услышишь что-то интересное, сразу пересказывай нам.

Игоря не надо было просить дважды. Он выскочил из дома, тенью метнулся к калитке, еще одна перебежка, и он присел возле дома, пополз к левому углу. Теперь из микрофона было слышно какое-то низкое пение, скорее гул — монотонный и пугающий.

— Здесь какая-то хрень, — сообщил Игорь через несколько секунд после того, как исчез за углом. — Поют так, будто кого-то сейчас зарежут. Я думаю, самое время лезть в окно.

— Вадим, подъезжайте медленно и тихо. Так, чтобы вас не услышали.

На экране же тем временем вся кодла сгрудилась вокруг стола. Раздался душераздирающий визг.

— Тридцать секунд, и можешь разбить окно. Фонарик с собой?

— Забыл, зараза!

— Начинай отсчет. Пошли, Сергей! — Ализа взяла на себя командование, поскольку первая открыла местонахождение молельного дома. Они всегда так поступали — кто первый выходил на «цель», тот и командовал. — Я перекрою дверь, а ты встань у той же стены, где и Игорь. Поможешь ему заскочить внутрь.

Они оказались на исходных позициях через двадцать две секунды. Ализа стояла возле крыльца, а Сергей встал у угла дома и показал ей три пальца, что значило — три окна. Время едва ли вышло, но тут раздался жуткий вопль, непонятно, кто это выл — поросенок или девушка… Сергей дал отмашку Ализе и бросился к Игорю. Видимо, подставит ему руки, и тот боком вломится через стекло. Звук ломающейся рамы и падающего стекла подтверждал, что так все и произошло.

Ализа услышала крик Игоря: «Всем оставаться на своих местах!», но, судя по ответной волне воплей и шума, никто оставаться на местах не пожелал. Наоборот, все куда-то понеслись, дверь в прихожую, а затем и входная с грохотом раскрылись, и на крыльцо в темноту ночи выскочил хозяин дома с окровавленным свертком. После света он не сразу увидел Ализу, которая стояла, направив на него пистолет. Увидел оружие, он, вместо того чтобы подчиниться закону силы и поднять вверх руки, швырнул в Ализу сверток, сиганул с крыльца, подвернул ногу на мокрой доске, тут же вскрикнул и упал в лужу. Ализа не успела увернуться от свертка, он попал ей в грудь, а многочисленные брызги окатили лицо и волосы. Все содержимое пакета разлетелось во все стороны: Ализа с отвращением поняла, что это внутренности поросенка.

Она бросилась к хозяину дома, который пытался встать, и пнула его ногой в копчик. Хозяин зарылся носом в прошлогодние чахлые пучки травы и больше попыток бежать не предпринимал. Из двери продолжали выпрыгивать мужчины. Женщины, судя по всему, оказались более законопослушными. Двоих мужиков Ализа легко опрокинула на землю, остальными занялись ребята, приехавшие вместе с Вадимом. Ализа подошла к хозяину, которой продолжал стоять в смешной позе, взяла за воротник атласного черного халата, в который он был наряжен, и потащила за собой в дом.

В комнате уже навели относительный порядок. Гости нехотя поворачивались лицом к стене и упирались в нее руками. Вадим с командой уже заканчивали прочесывать двор, заволакивали в дом успевших сбежать. Обнаженная девушка лежала на черном квадратном столе и тихо стонала.

— Она жива? — спросила Ализа, втаскивая за собой хозяина.

— Жива! — простонал тот, поскольку не мог ступить на ногу.

Ализа выпустила его, и он рухнул у двери. Женщина в черном атласном балахоне бросилась к нему:

— Что с вами, Гека?.. — произнесла она. И вновь что-то неразборчивое.

Ализа подошла к столу, нащупала пульс девушки. Та была жива, но находилась в каком-то наркотическом опьянении. Кровь из многочисленных надрезов на ее теле струилась настоящими ручейками.

— Где врач?! — вдруг закричала Ализа.

— Будет с минуту на минуту.

— Не успеет! Они делали на ее теле небольшие надрезы, а затем поливали кровью этой свиньи. А свинью предварительно накололи препаратом!

— Думаешь, в кровь девушки попал пуларин?

Ализа молча кивнула, взяла великолепно сложенную блондинку за руку — ладонь девушки была холодна, как сама смерть.

— В кровь девушки он попасть не мог. Но вдруг этой заразе достаточно просто попасть на порезы?

— Ее чем-нибудь накрыть? — растерянно спросил Вадим.

Ализа кивнула и посмотрела на хозяина. Потом бросилась к нему и начала лупить ногами по ребрам, спине, голове. Всплеск злости был настолько неожиданным, что Сергей не сразу сообразил, что происходит, затем бросился к Ализе. Но даже вдвоем с Игорем они справились с огромным трудом, оттащили, усадили на скамью. Ализа в последний раз напрягла мышцы, а затем как-то вся скисла, расслабилась, поникла.

Когда приехали медики, девушка была мертва. Она лежала на черном столе, покрытая простыней. Не белой, а красной — полностью пропитанной кровью.

Врач подошел, приподнял простыню, закрыл девушке глаза.

— Ей уже помощь не понадобится. Вот эту сволочь спасите, чтобы мы могли сделать с ним то же, что он сделал с ней, сказала Ализа, указывая на хозяина.

Хозяин все еще находился без сознания, но как только о нем заговорили, застонал и попытался приподняться. Это ему не удалось.

— Носилки нужны, — сказал врач и послал за санитарами.

Сергей посмотрел на Ализу:

— А с тобой-то что? Ты чем перемазана?

— Да этот подонок в меня каким-то пакетом бросил.

10 апреля, 00:15

— Игорь! — закричал Сергей. — Здесь есть колодец?

— Да, видел за сараем.

— Бери ее за руку, и потащили мыть.

Ализа посмотрела на свои руки, тыльной стороной ладони потрогала лицо — действительно, она перемазалась гораздо сильнее, чем можно было подумать. Кровь — она теперь чувствовала — натекла даже под комбинезон.

— Подними порезанную руку вверх и ни к чему не прикасайся! — закричал Сергей. — Вадим! Есть какая одежда или одеяла?

Вадим был из тех людей, которые никогда не спрашивают «зачем», а всегда отвечают «найдем». Сейчас он ответил точно так же и куда-то побежал. Игорь и Сергей повели Ализу к колодцу, заставили раздеться по пояс и велели сжать зубы и терпеть, а затем принялись поливать и оттирать. Доктор принес мыло, Вадим — рубашку, куртку и два одеяла. Мыли Ализу до тех пор пока она не начала трястись так, что застучали зубы. Тогда Сергей растер ее полотенцем, одел, завернул в одеяла и повел обратно в дом.

В доме теперь командовал незнакомый коренастый мужчина лет пятидесяти в коричневом костюме. Он был чем-то очень доволен.

— Ага, сэр Регент, — насмешливо обратился он к хозяину. Доколдовался! Теперь я тебя точно зарою.

— Колдовство не запрещено законом, — отозвался хозяин дома.

— Зато убивать людей законом запрещено! Или ты не знал?

— Я не знал, что за дрянь мне подсунули, сказали только, крови будет много.

— Ну а девушку зачем порезали? Может, у тебя есть ее письменное разрешение на членовредительство?

— Это ритуальные надрезы… — тут он заткнулся, сообразив, что могилу себе и в самом деле уже вырыл.

— То есть вы приносите в жертву?

— Только выродков животного мира! — ответила его помощница. — Мы работаем с трехлапыми свиньями. Мутанты из Белоруссии.

— Кто вам их поставляет?

— Черный колдун.

— Выходит, он тоже участвует в игре?

— Это он пуларин вместе с тобой брал в аптеке?

— Какой пуларин?

— Две коробки у тебя в сарае.

— А-а, вы об этом. Да, он брал в аптеке лекарство, чтобы кровь не свертывалась.

— И сколько ты заплатил?

— Ничего. Он мне их подарил. Сказал, что это такая мелочь, о которой и говорить не стоит.

— Мелочь, — усмехнулся Сергей. — Несколько тысяч долларов.

Хозяин удивленно посмотрел на него.

— Возможно, вы и не шутите. Только я об этом ничего не знаю. Он покупал. Я в кабинет бухгалтера не заходил. Получил от Черного колдуна две коробки, и все.

— А чем девушку опоили?

— Настойкой мухомора. Старинный рецепт. Теперь вы спросите, а не собирались ли мы ее зарезать. Так я сразу скажу не собирались. Это обряд посвящения с принесением в жертву генетического урода.

Помощница сунула Сергею брошюру, которая называлась «Мы очищаем мир от уродства и нечисти».

— Пойдемте отсюда, — тихо попросила Ализа.

Ей помогли выйти на улицу, довели до «Нивы». Вадим выгнал ребят, с которыми приехал, и они вчетвером забрались внутрь.

— А на чем ребята уедут? — спросил Сергей.

— На любой из конфискованных машин, — Вадим кивнул на четыре «тачки» сатанистов. — А для задержанных автобус подгонят.

— Ей бы дать чего-нибудь выпить, — сказал Игорь.

— У меня есть бутылка водки, — сказал Вадим. — А если надо и вам, в километре от платформы магазин «24 часа».

— Надо, — сказал Сергей, — но сначала…

Ализа смотрела на ребят стеклянными глазами и никак не могла понять, чего от нее хотят. В конце концов она выпила полстакана водки. Бутылку же с легкостью допили Игорь и Сергей.

— Я тоже хочу, — заявил Вадим, поначалу было отказавшийся.

— А кто машину поведет до города? — поинтересовался Сергей.

— Спокойно, ребята! У меня здесь дача в пятнадцати минутах езды. Так что милости просим.

— Просим, — кивнули Сергей и Игорь. — Милости.

— Просим, — сдавленно пропищала Ализа. — Никуда ехать не хочу.

— Черт, там же пусто! — вспомнил Вадим. — Надо жратвы купить.

— Ты про магазин говорил, — сказал Игорь. — У меня тут где-то баксы завалялись.

— Будет вам магазин, — согласился Вадим. — Только баксами там не тряси. А то и во внеурочное время придется кому-нибудь морду бить.

И они поехали на дачу. Пили долго и в основном молча. Вадим не очень понимал, что произошло, зато Игорь с Сергеем отлично понимали и молили Бога, чтобы с Ализой ничего не случилось.

Утром она проснулась и попросила чашку зеленого чая. Обошлось…

Полковнику Гарлину

Для внутреннего пользования

Заключение

Биохимический анализ предоставленных образцов крови и тканей показал, что форменные элементы крови по своему составу отличаются от известных до сих пор. В мышечной ткани отмечены дистрофические изменения. Сетчатка глаза отсутствует. Часть эритроцитов содержат не железо, а медь. Красный цвет крови искусственно создан при помощи красителя. Экспресс-анализ ДНК тканей животного подтвердил, что данное животное не имеет ничего общего с видом домашней свиньи. Сведениями о существовании подобных животных на территории Евразии не располагаем. Для дальнейшего изучения феномена рекомендую передать полученные данные и образцы в Институт цитологии и гистологии РАН.

Руководитель лаборатории биохимии УП СПб

подполковник Веронян

27

10 апреля, 13:55

— Вы имеете хотя бы отдаленное представление о дисциплине и субординации!!! — орал Гарлин, когда Игорь и сотоварищи, увлекшие с собой для несанкционированного времяпровождения Вадима, явились пред очи полковника.

Потом он орал что-то еще, но чем больше заводился, тем становилось очевиднее, что дело не только в них, а скорее и вовсе не в них. Так и оказалось.

— Козлы из группы слежения упустили на несколько минут Черного колдуна, а когда вновь сели ему на хвост, не сообразили тормознуть и проверить груз, поскольку он попрежнему давал четкий сигнал.

В итоге, когда Черный колдун приехал в свою берлогу на границе с Псковской областью и его машину проверили, оказалось, что никакого пуларина там нет. Не числился он и по документам. Глюкоза, физраствор, глюконат кальция и прочая ерунда находились в коробках и были помечены таким же веществом, каким помечали упаковки с пуларином. Пришлось извиниться и убраться восвояси. Какие будут соображения?

— Стоит навестить бородатого, — напомнил Игорь. — Десять дней прошло, уже оклемался. Он должен знать, у кого перекупал шар. Кстати, нам обещали рассказать, как там Гордон. «Геки» для кого-то покупали шар. Пусть хоть для мумии. У мумии тоже есть ФИО.

— Хорошо, — согласился Гарлин. — Ты мчишься в больницу, а вы — к Гордону. Запоминайте адрес. Мы его из игры вытащили и спрятали. Кто-то на него зуб до сих пор точит. Встречаемся в шесть. А ты, Вадим, поезжай и тряхни еще раз вчерашнего сатаниста.

Игорь расписался за машину и погнал в больницу, где под охраной находился бородатый. Игорю никак не удавалось сложить в голове картинку целиком, чтобы стало понятно, кто и за кого играет. Для него сложившаяся ситуация напоминала футбольный матч, когда на поле не две команды, а по крайней мере шесть, все в разной форме, играют несколькими мячами разных размеров, начиная от теннисных и заканчивая метровыми воздушными шариками. А главное — в игре, непонятно на чьей стороне, играют в свое удовольствие даже судьи.

Будь это цирк, он бы от души посмеялся над представлением. Однако это жестокая игра, в которой и он принимает участие, но какая на нем форма — не знает.

10 апреля, 15:40

Именно с такими авангардистскими мыслями он подъехал к недавно возведенному больничному корпусу. Внизу дежурили два омоновца. Игорь подошел к ним, предъявил удостоверение, спросил, где лежит бородатый. Один из них взялся сопроводить. Игорь возражать не стал, поскольку новые больницы отличались длиннющими коридорами, отсутствием на постах медсестер и непонятным расположением палат.

— Как он? — спросил Игорь.

— Мы с двенадцати до трех дежурили возле палаты, — сообщил провожатый. — Здоров, как буйвол. Хихикал с медсестрой, за обедом умял двойную порцию… Сейчас налево и через две палаты…

Свернув, как и обещал, налево, он замер, а затем бросился вперед, распахнул дверь. Игорь не отставал.

Безрадостная картина открылась им одновременно: кровать была пуста, одеяло валялось на полу, подушка разодрана и зачем-то выпотрошена. Охранники мирно спали в углу: руки связаны за спинами, а рты заткнуты кляпами. Ни подзатыльники, ни нашатырь не могли привести их в чувство; они сами очнулись почти одновременно, минут через двадцать.

Еще минут через десять, понурив головы, начали рассказывать, как на них набросились трое с автоматами. Передвигались нападавшие невероятно быстро, действовали слаженно, как будто всю жизнь только эту сцену захвата и репетировали. Куда и как увезли бородатого, охранники не видели, поскольку их «отключили».

Парень, сопровождавший Игоря, был за старшего и начал говорить, что эти двое лучшие в подразделении, что…

Игорь посмотрел на него и покачал головой. Винить было некого, только себя самого.

Все складывалось хуже, чем предполагал Игорь, когда ехал в больницу. Погранец-невидимка убирал свидетелей, убирал своих, отработавших операцию, творил, что хотел, и никакой управы на него пока не нашлось. Игорь все больше склонялся к мысли, что в этой нечистоплотной игре каким-то образом замешан Кирс, но никаких доказательств «за» или «против» дяди у него не было. Не покидало мерзкое ощущение, что и он является подставкой, мелкой фигурой, которую, если потребуется, могут в любой момент принести в жертву. Плохо думать о дяде, который его воспитал, не хотелось и не моглось — даже голова тут же начинала болеть. Столько ошибок, сколько наделал он за последние дни, Игорь не совершил, наверное, за всю свою жизнь.

Главное — не нашел Анну Дубраву, хотя почти вслух сказал, что сможет это сделать. На что он надеялся? Что сможет перехитрить сам себя?

Игорь рассказал ребятам почти все. Не рассказал только о том, что увидел в гараже, и о том, что Лена приехала в Питер по заданию Кирса. А кто еще мог послать ее охранять Анну? Целительница была дяде нужна. Живой. Для чего — не совсем ясно. Но Лену он прислал, и она свою работу выполнила четко.

Эту версию Игорь проверил сразу по возвращении из Москвы, заглянув в свой секретный гараж. «Девятки» не было, взять ее могла только Лена, оставив «тойоту». На ветровом стекле помадой был написан номер телефона, по которому Игорь тут же позвонил, но ничего не узнал: автоответчик, как в кино, посмеялся над ним: «Ха-ха! А вот вас и обманули!». Он хмыкнул, вспоминая все многочисленные хитрости Лены. Конечно же — номер «левый». Но написан рукой Лены. Игорь на всякий случай стер бензином «улику», хотя почему-то был уверен, что до него в гараже кто-то уже побывал.

Куда поедут девушки дальше — он мог только фантазировать, поскольку Лена специализировалась именно на том, чтобы заметать следы. Теперь ему оставалось одно — молча ждать. Обо всем следует говорить вовремя. Но уж если ты решил не говорить — молчи до победного.

10 апреля, 16:10

Ализа и Сергей тоже не узнали ничего утешительного. Гордон, если говорить о его моральном духе, находился в плачевном состоянии. Во-первых, крепко досталось при задержании ему сломали руку, три ребра и выбили половину зубов. Били прикладами. За то, что он бросил в микроавтобус гранату, от взрыва которой был ранен омоновец и сгорела мумия. Про гранату ребята ничего не знали, как и Гордон. Что касается мумии — он принципиально об этом не хотел рассказывать. Твердил, что никакой мумии не было, по крайней мере в тот момент, когда он, перед встречей с «чуками», выбирался из микроавтобуса; впереди сидел какой-то очень древний и невероятно богатый старикан, обещавший плешивому двадцать процентов от суммы сделки. Гордон до того вечера никогда старикана этого не видел. Куда увезли останки машины, где находятся плешивый и водила — Гордон понятия не имел, поскольку Гарлин приказал ему сидеть в этой квартире и носа на улицу не высовывать.

Попрощавшись, Сергей и Ализа вышли на улицу и решили немного прогуляться, чтобы обсудить ситуацию и предстоящий разговор с Гарлиным. Для чего он отправил их к Гордону, если знал, что информации от него — ноль? Единственное объяснение — тянул время, ожидая новостей, а ребят занимал ерундовой работой.

— Я его задушу, — пригрозила Ализа. И задушила бы, окажись он в тот момент рядом.

Гарлина, несмотря на договоренность, на месте не оказалось. Совещание отменялось волевым решением. Игорю и сотоварищам раздали папки индивидуальных заданий, что значило — до двенадцати часов следующего дня они проводят восстановительные тренировки в здании «СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ЦЕНТРА». Кроме того, в папке лежал приказ от Гарлина. «До прочтения съесть», как называл их Сергей. Ему надлежало завтра явиться в здание Управления в 16:15. Такие же «бамажки» лежали и у Игоря, и у Ализы, но подобной информацией было запрещено обмениваться.

Кроме индивидуальных папок, Гарлин оставил «на троих», как и обещал, ксерокопию первого документа из Седьмого отдела. Дело не было запутанным, просто выглядело неправдоподобным.

Фрагмент допроса майора Акимушкина

— И что же вы тогда сделали?

М.А.: — Ничего.

— Ничего не предприняли, никому не сообщили?

М.А.: — Я же сказал, что это был обычный утренний туман. Я неоднократно проезжал сквозь такой туман, и никогда ничего не случалось…

— А в этот раз?

М.А.: — В этот раз я, как только въехал в полосу тумана, снизил скорость до тридцати и включил дальний свет.

— Следовавший за вами автобус повторил ваш маневр?

М.А.: — Не совсем. Он тоже начал снижать скорость, но где-то на пятидесяти остановился, то есть меньше пятидесяти он не снизил, так и продолжал ехать.

— В таком случае, он должен был врезаться в вас.

М.А.: — Я начал сигналить, но в ответ ничего не услышал.

— Вы свернули в сторону?

М.А.: — Нет. Не успел. Я не мог подумать, что такой опытный водитель будет ехать с прежней скоростью, несмотря на мои попытки сигнализировать…

— Ваше мнение о квалификации водителя нас не интересует. Вы должны были пропустить автобус, съехав на обочину.

М.А.: — Я постарался выполнить этот маневр, но рулевое управление…

— Механики трижды все проверили, ваша машина абсолютно исправна, понимаете — абсолютно!

М.А.: — В таком случае, я ничего не понимаю.

— В таком случае, вы должны, рассказать нам правду.

М.А.: — Я вам рассказываю все так, как и было, но вы мне не верите?

— А вы сами себе верите?

М.А.: — Все происшедшее до сих пор стоит у меня перед глазами.

— То есть автобус проехал сквозь вас и растворился в тумане?

М.А.: — Да. А секунд через пятнадцать-двадцать туман начал рассеиваться, и я прибавил скорость, чтобы догнать автобус, но когда выехал на чистое место, автобуса уже не было.

— Смотрите мне в глаза! Куда мог деться автобус, если дорога шла через поле? Перед вами было четыре километра чистого асфальта!

М.А.: — Спросите у капитана Лютикова, который ехал позади автобуса.

— Он говорит, что ваша машина, а затем и автобус въехали в область тумана. Тогда он затормозил и простоял минуты, полторы, а потом туман сдуло с дороги. Ваша машина стояла в двадцати метрах от его машины, а автобуса с детьми не было.

М.А.: — Но должны быть свидетели?

— Они рассказывают то же самое, что и он…

28

7 апреля, 12:30

В дверь позвонили, как договаривались, три раза. Никаких подозрений не возникло.

— Анна, там вас спрашивает какая-то женщина, — позвала мать Инны.

Анна Дубрава легко поднялась и направилась в прихожую. Она была уверена, что это Ализа, готовая принять ее деловое предложение. Но со смешанным чувством трепета и разочарования увидела симпатичную, но совершенно незнакомую ей блондинку. Анна не была лесбиянкой, она просто-напросто не доверяла мужчинам. Ей нужна такая помощница, как Ализа. Слишком много вокруг завистников. Слишком много любопытных глаз. Слишком многие задаются вопросом, откуда у нее столько денег. Заработала! Вот этими вот руками, вот этими вот глазами, вот этой вот головой! Но чужие поганые глаза уже все заметили, чужие руки так и начали тянуться, а головы думать, как бы ее обокрасть. Анне пришлось даже любимый изумрудный амулет поменять на малахитовый, а затем и его не носить. Одевать она его могла лишь во время сеансов в «Дубравнике», где он и хранился в сейфе…

— Меня зовут Лена, — представилась незнакомка, — и я вынуждена вас похитить.

— Неужели вы думаете, что это так просто сделать?

— Это даже гораздо проще, чем вы думаете, — ответила Лена, подняла руку, в которой сжимала баллончик, и усыпила Анну Дубраву.

Потом подхватила Анну на плечо — известная целительница и в самом деле весила гораздо меньше, чем казалось, — кивнула на прощание хозяйке дома, напомнив, что «молчание — золото». Легко сбежала с Анной вниз, к своей машине, положила на заднее сидение и, помахав рукой охране Анны, которая спала в не менее расслабленных позах, погнала «тойоту» в гараж Игоря. Она не боялась, что ее остановят и спросят, куда и кого она везет. Даже если хозяйка не поймет ее вежливой просьбы и сразу же позвонит в милицию. На этот случай Кирс снабдил ее документами, которые оправдывали любые действия. Он также снабдил ее ключами от трех «мест жительства».

У Лены имелось в распоряжении три адреса: две квартиры в городе и дом в Кавголово. Никто, кроме Кирса, не знал о явках. Даже Игорь.

Лена остановила выбор на квартире неподалеку от метро «Удельная». Она предпочитала старые дома с высокими потолками. В них дышалось легче, а это придавало ей уверенности. Но прежде пришлось заехать по второму адресу, установить на автоответчик «Ха-ха!» с тем расчетом, чтобы любые звонки переадресовывались на этот номер, как с ее мобильника, так и из квартиры, которую она выбрала как убежище. Она часа два с половиной кружила по городу, но слежки не заметила. Когда они подъезжали, Анна уже примерно с полчаса как пришла в себя, но рта не раскрывала. Сидела молча и даже не слишком активно вертела головой. То ли знала, где они едут, то ли понимала, что спорить бесполезно. Они поднялись на второй этаж, Лена открыла обтянутую черной кожей дверь и пропустила Анну в прихожую. Хорошая старая квартира: три комнаты метров по двадцать и почти такая же кухня. Телевизор, холодильник, полный еды, шкафы с какой-то снедью.

— Что ж, мы здесь сможем безо всякого риска просидеть пару недель, — усмехнулась Лена, глядя на Анну.

Анна не стала обходить квартиру и заглядывать по углам. Она скинула туфли и направилась в гостиную, легла на диван и включила телевизор. Кино, развлекательная программа «Ублажи себя сам», спорт, мультики — ничего интересного. Она выключила «ящик», положила пульт на ковер, отвернулась к стене. С некоторых пор ее интересовали исключительно новости. Криминальные новости.

Минут через двадцать, закончив тщательный осмотр квартиры, появилась Лена.

— Вы мне не нравитесь, — призналась Анна, — но все равно — рассказывайте.

— Считайте, что я — ваш ангел-хранитель. Ализы в городе нет, это правда, она сейчас в Москве и едва ли вернется в ближайшие дни, поэтому мне поручили присмотреть за вами.

Лена сняла длинный светло-зеленый пиджак и осталась в короткой юбке, жилетке и блузке. Затем дернула узел шарфа, которым подвязывала волосы, и они рассыпались по плечам.

В отличие от Ализы, она внешне не подходила на роль телохранительницы, но пытаться проверить это предположение на себе Анна Дубрава никогда бы не решилась.

— Вы мне можете все это как-то доказать? — спросила Анна, повернувшись на другой бок и пытаясь поймать взгляд собеседницы.

— Если я вам скажу, что мы звоним в Москву генерал-майору, вы поверите?

— Едва ли. Хотя если это генерал-майор в отставке…

— Пока еще он на своем месте.

— Ну и кто же это такой?

— Фактически — директор ФБНБ, чтобы было понятнее.

— Красивая должность.

— Мне она тоже нравится, — усмехнулась Лена и достала свои документы. — Может, это вас хоть немного успокоит?

— Может быть, — Анна, глянув, протянула их обратно.

— Мне самой все это не слишком нравится, — заявила Лена. — Пришлось мчаться вам на помощь прямо из объятий любимого мужа.

— А вот его фотографии у вас случайно нет?

— Как ни странно, есть, — Лена достала свадебную фотографию с Игорем и Сергеем-свидетелем. Из-за его спины высовывала нос рыжеволосая Ализа.

Анна Дубрава внимательно посмотрела на фотографию и согласилась остаться в квартире столько, сколько Лена посчитает нужным.

— Неужели он и вам хорошо знаком? — сделав кислую мордочку, спросила Лена и опустилась в кресло напротив Анны.

— Совсем не то, что вы думаете, — сказала Анна и потянулась. — Он тут вместе с моими друзьями, а я им стопроцентно доверяю.

— Мир тесен, — наигранно вздохнула Лена.

— Мир тесен, — подтвердила Анна и тут же поинтересовалась: — Насколько удачно складывается ваш брак?

— Чего тут скрывать, да и какое это имеет значение? — ответила Лена. И неожиданно для себя начала рассказывать: — Мы с ним все равно дольше недели прожить вместе никогда не могли, хотя несколько раз и пытались все восстановить. — Лена встряхнула головой, будто что-то вспомнив, и сказала: — Мне надо привести себя в порядок.

— Ради бога, я теперь никуда не убегу. — Анна включила телевизор и начала «щелкать» по каналам, надеясь наткнуться на новости.

Лена закрыла за собой дверь, сполоснула холодной водой лицо, открыла сумочку и достала прозрачные линзы. Ее предупреждали, но она вовремя не сделала этого. Нельзя смотреть в глаза Анны Дубравы без этих линз.

Когда она вернулась в комнату, Анна не пыталась больше заглядывать ей в глаза и задавать вопросы личного характера; Лена поняла, что этот раунд за нею, поэтому совершенно безбоязненно покинула Анну и потратила пару часов на то, чтобы прокатиться до знакомой автомастерской.

Три следующих дня они прожили тихо-мирно, а главное, — не выходя из дома. Обстановка — комфортные условия не в счет сгущалась, поскольку Анна считала жертвы, «записывая» их на свой счет, — каждый день гибла девушка, посещавшая Центр «Дубравник».

— Вы их знаете? — спросила Лена.

— Все они — мои клиентки. Мне надо как-то его остановить.

— Кого и как вы собираетесь останавливать? — спросила Лена, выключая телевизор.

— Не знаю. Но что-то надо предпринять! Лучше я сама пойду и сдамся!

— Кому вы сдадитесь? Даже если бы я с вами согласилась, я и то не знаю — кому надо сдаться. Мы прячемся — нас ищут. И я молюсь, чтобы нас не нашли. Потому что этот человек способен на все.

Ответить Анне было нечего, но и на диване лежать все время было как-то противно. Она встала и часа два ходила кругами по персидскому ковру, затем попросила Лену выйти. Разделась и до полного изнеможения повторяла свой обычный утренний комплекс, который призван был не изматывать тело, а стимулировать работу мышц и мозга… Но сегодня надо было как раз ни о чем не думать, поэтому обычный комплекс она повторяла снова и снова…

10 апреля, 23:55

Лена, как и обещала, каждый вечер отзванивалась Кирсу и докладывала обстановку.

— Она готова сдаться.

— Ни в коем случае не доводи до этого! Если потребуется, сажай на транквилизаторы. У тебя аптечка с собой?

— С собой.

— Чего она конкретно хочет?

— Хочет все бросить и сбежать куда глаза глядят.

— Удерживай ее на месте, сколько сил хватит. И даже насильно, если потребуется. Ты представляешь себе, что он с нею сделает?

— Об этом лучше не думать.

— Тогда держи ее на коротком поводке. Ты это хорошо умеешь. Я с тобой свяжусь, как только что-нибудь прояснится. Может быть, завтра-послезавтра. С питерскими друзьями не связывайся. Они не в курсе дела, поэтому могут все испортить.

11 апреля, 14:30

Кирс сказался больным, отменил несколько важных встреч и, сидя в халате за громоздким столом, ждал звонка из Питера. И в конце концов дождался.

— Ну что, дружок, — Темной неизменно обращался к нему, как к четвероногому другу, — нашел третий шар?

— Нашел чумичку.

— Все-таки она? И где же ты ее прячешь?

— А где мои документы?

— Я играю честно. И пришлю их тебе. Обязательно пришлю. Прочитаешь и тут же коньки отбросишь! Представляешь?!

— Ты меня не пугай!

— Ладно, зачем нам ругаться, у нас ведь договоренность имеется, так?

— Так. Но если ты меня обманешь, я тебя из-под земли…

— Ничего ты не сделаешь, старый козел! Я нырну еще лет на двадцать, и ты останешься с носом. Я бы так и сделал. Но мне хочется тебе маленькую радость доставить, чтобы ты узнал наконец…

— Прекрати глупый разговор!

— Вполне с тобой согласен, поэтому жду с нетерпением…

— Хорошо. Записывай три адреса. Сам проверишь.

— Спасибо, дружок. Уже высылаю документы. Помни — ликуем вместе.

29

11 апреля, 16:10

Сергей редко появлялся в Управлении, поскольку для этого необходимо было гримироваться а-ля Кристофер Ламберт. Потому-то они и встречались с шефом на так называемой конспиративной квартире. Хорошо, что сегодня ему помогала Ализа. У нее это получалось не то чтобы лучше, а просто быстрее. Обычно Гарлин не тащил ребят в Управление, где находился его официальный кабинет, но раз была «бамажка» на 16:15 — следовало подчиниться.

Первым, кого Сергей встретил, войдя внутрь здания, — его физиономию долго сравнивали с фотографией на документе, была хмурая секретарша Татьяна. Лет ей было уже немало, но все звали ее просто по имени. Сергей тоже не знал ее отчества, как и то, у кого она работала. Помнил только, что в Управлении она очень давно и все о ней хорошо отзывались.

Сергей рассчитывал быстро высказать Гарлину свои соображения по поводу «молельного дома», а затем задать несколько вопросов по делу «Об исчезновении автобуса с пионерами». Тут было о чем поговорить, если Гарлин действительно хочет перебросить их на другой фронт работы. Сергею такая перемена пришлась бы по вкусу; ему надоело бегать, стрелять, переодеваться.

Но разговор с шефом не складывался. У Сергея возникло четкое ощущение недосказанности. Гарлин же не предпринял никаких шагов, чтобы наладить творческую атмосферу в беседе, за которую ответственен был он. В итоге, минут через двадцать после монолога Сергея, он в очередной раз кивнул головой и сказал:

— Я возьму тайм-аут. Надо кое-что уточнить. Москва меня запутала окончательно. Надо бы поменять вас местами, но ты за Игоря не сойдешь. Так что займись делами Седьмого отдела, если готов. А Игорь пусть в Клуб рукопашного боя рванет, чует мое сердце, что всплывет наш черноволосый где-то там. Даже если Игоря наш невидимка уже видел, ничего страшного. Игорь в клубе свой человек, так что там ему и место. Пусть Шурскому позвонит. А про вас с Ализой, судя по отчету Семена, невидимка не должен был пронюхать. У меня такое ощущение, по его нескольким выходкам, что он старый кадр и про «хамелеонов» не должен знать в принципе. Хотя сам действует, как «хамелеон». Конечно, этому искусству учили всегда, но, должен похвалить и вас, и себя, столь специализированной группы, как ваша, не было даже десять лет назад.

— А откуда такая уверенность в его способностях?

— Он профи. Либо наш, либо грувский. За последние восемь-десять лет такого человека, как он, не погибало и не пропадало. Значит, он старше. И приемы у него от старой школы. Так учили в начале семидесятых. Например, с начинкой бензовоза. Он кое-чему подучился. Опять же — Вьетнам и Афганистан. Шары, за которыми он охотится. Он мог быть во Вьетнаме в тот момент, когда их откопали. Ничего сложного, если крутишься в этой среде почти сорок лет. И стараешься фиксировать в памяти крепких профи.

— Но их же много было, за сорок-то лет.

— Ошибаешься, Сергей. Крутых — много, а крепких — несколько сотен прошло перед глазами. Но его я вычислить не могу.

— Всех, в любом случае, невозможно запомнить!

— Да, жаль, что раньше компьютеров не было. Спорю на погон — он из догорбачевской эпохи.

— Но разве можно называть профи человека, который убивает и своих, и чужих, расправляется с молодыми девчонками?

— Раньше учили, что цель оправдывает средства. И от этого принципа никуда не денешься. А если у него еще и зуб на кого-то имеется, то для него жизнь нескольких десятков — ничто, тьфу, плюнуть и растереть.

— А что говорит Кирс?

— А Кирс молчит, что меня бесит и настораживает. Он знает, не точно, но хотя бы приблизительно. А может, знает и наверняка. Невидимка наш перешел в атаку. Не на строй, не на организацию, а на кого-то конкретного. Или на нескольких людей. Да-да, Кирс обязан его знать. Но он не скажет. И Игорь тоже нам не все рассказал, только то, что посчитал нужным.

Сергей удивленно-вопросительно посмотрел на Гарлина.

— Но может, и сам о многом не догадывается, — продолжал тот. — Или Кирс его вокруг пальца обвел.

— Может, пусть Иванчук пока в компьютере покопается? Он же в этой технике, как рыба в воде.

Гарлин согласился, но посмотрел на Сергея несколько озадаченно, как будто тот отчитал его за то, что он забыл о Вадиме.

— Спустись в архив. Тебе Скворцова еще одну папку даст посмотреть. Дело о пропаже автобуса тебе понравилось?

— А все так и было?

— Все так и было. Перед самой Олимпиадой пропал автобус с тридцатью пятью школьниками. Под Москвой. Как ты, наверное, понял — дело замяли. Ни родители, ни журналисты шума так и не смогли поднять. Даже «вражьи голоса» ничего не пронюхали. А майор, допрос которого ты читал, был уволен из органов, никуда на работу устроиться не смог и в итоге покончил с собой.

— А второй сопровождающий?

— Перевели на Дальний Восток. Его можно попробовать найти. Вот только — нужно ли? У Скворцовой в архиве есть похожие дела. О Седьмом отделе я даже не заикаюсь. От их материалов просто волосы встают дыбом. Для начала прочитай «Досье на полосатого спецназовца». Если мы невидимку упустим, жизнь на этом не закончится. Вы теперь кое-что уже и сами поняли, так что займемся делами Седьмого отдела. Только разговаривай с ней поаккуратнее.

Сергей опять удивленно посмотрел на Гарлина.

— И не смотри на меня так. Пора стать взрослым. Тут такие дела начинаются. А она по сравнению с вами — кладезь мудрости. Нам надо иметь максимум информации и привлекать к работе самых разных специалистов…

После разговора Сергей спустился в архив, поднял было руку, чтобы позвонить, но тут дверь открылась, и он вновь столкнулся с Татьяной. И не узнал ее. Всего час назад она выглядела хмурой и озабоченной, а сейчас задорно, как озорная девчонка, улыбалась.

Он отступил чуть в сторону, пропуская Татьяну и внимательно наблюдая за воркованием женщин, стоящих на пороге. Татьяна буквально сияла от счастья. А Инга, хранительница архива, напутствовала ее:

— Если опять заболит, не ждите так долго, а сразу идите ко мне. Если прихватит дома, телефон знаете. Звоните в любое время. Нет, я серьезно! Я обижусь, если узнаю, что вы просто не решились меня побеспокоить. Мне это необходимо не меньше, чем вам.

Судя по всему, здесь только что состоялся сеанс «домашней терапии». Сергей слышал, что Инга владеет некими таинственными приемами лечения на расстоянии, но к экстрасенсам, как и к всяким разным «бабаленам», относился скептически. Может быть, просто потому, что никогда с этими методами вплотную не сталкивался. Сейчас, увидев конкретный эффект, стоило задуматься и пересмотреть свои взгляды. Самое главное — наглядность, а Сергей стал невольным свидетелем преображения Татьяны. Дело не только в настроении. Изменился даже цвет лица женщины. Наверху, при ярком дневном свете, падающем из огромного стеклянного окна, она выглядела серой, сейчас, при искусственном полуподвальном освещении, выскочила из двери, как девочка, с румянцем на щеках.

Татьяна, увидев Сергея, быстро попрощалась. Инга тоже переменилась в лице и спросила:

— У вас серьезное дело?

Они, надо полагать, были знакомы, но Сергея с внешностью «под пропуск» она могла и не видеть. Он протянул ей свое удостоверение. Она прочитала фамилию, внимательно посмотрела на него, удивленно хмыкнула:

— Фамилия знакома, а внешне не помню. Хотя у меня отличная память на лица.

— Вы меня знаете, — заверил Сергей. — Но я сегодня плохо выгляжу. Завтра, возможно, вы не пройдете мимо.

— Мы с вами завтра куда-то едем?

— Все может быть! — Сергей улыбнулся, даже не подозревая, насколько близок он к истине. — Надо у Гарлина спросить.

— Вот в чем дело! Теперь я понимаю, почему не узнала вас. Я ведь тоже в свое время подавала документы, но мне не повезло.

Сергей знал, что она имеет в виду ранение, после которого оперативная работа оказалась для Инги закрыта навсегда. Поэтому она и сидела в архиве.

— Сожалею.

— Не принимаю никаких сожалений, — Инга улыбнулась. Она была одета в строгий костюм, волосы тщательно уложены. Если чего-то и не хватало, то минимальной косметики.

Теперь Сергею показалось, что она гораздо моложе и его самого, и даже Ализы.

— Толя-Фимыч упомянул «Досье на полосатого спецназовца».

— Он должен был меня предупредить! — Инга покачала головой. — Да нет, я, конечно, вам постараюсь помочь. Никаких вопросов. А вы в курсе, кто он такой?

— Абсолютно нет. Честно говоря, я не очень-то понимаю, зачем мне это дело. Ищем нечто конкретное, а не иголку в стоге сена. Хотя Гарлин не послал бы за иголкой.

— И за этой иголкой вы пришли в архив?

— Тут дело очень серьезное.

— Это из-за убитых девушек? — спокойно спросила Инга.

— Да. А вам уже известно?

— Еще бы! Все только об этом и говорят. Вчера два трупа, сегодня еще два трупа.

Сергей промолчал.

— Значит, вас интересует Дамин?

— Да, Дамин. Спецназовец Дамин.

— А он каким боком… — Инга осеклась.

— Вы читали его досье? Или какие-то дела, с ним связанные?

— Нет. Бумаг в архиве на него не сохранилось. Но они были, поскольку их забирали в компьютерную. Обратно так и не вернули. Это я знаю точно, поскольку ими интересовался… она почему-то не договорила, кто именно. — А вот сможете ли вы получить их из архива ВЦ, это большой вопрос.

— Кто же решает такие большие вопросы?

— Раньше их решал Шинкарь. Теперь никто, потому что ничем подобным, кроме вас, не интересовался ни один сотрудник.

— Но вы только что сказали, что ими интересовались, — напомнил Сергей.

— Если вы вдруг заинтересуетесь собственным делом, это будет означать, что этим делом кто-то интересовался?

— Как-то я не очень вас понял? — переспросил Сергей.

И тут только врубился, что Инга имела в виду — за своим собственным делом обращался сам Дамин. Не может быть, чтобы он все еще был жив. Ведь он начал активно работать в конце двадцатых! А люди такой профессии, если и не погибают на рабочем месте, долго на пенсии не живут. Сергей, конечно же, плохо слушал Ингу, поскольку перемалывал события последних дней, сравнивая свои ощущения и выводы с тем, что ему рассказывал Гарлин. К тому же, отношение к Инге у него было заранее сформировано… с чужих слов. Очень легко повертеть пальцем около виска и сказать, ну, мол, вы же понимаете, она после ранения… Именно так многие об Инге и говорили. А нос к носу с нею Сергей столкнулся впервые.

— Он вернется в город в воскресенье вечером, — спокойно сообщила Инга.

— Вы его знаете?

— Представьте себе, знаю.

— Неужели он все еще… — Сергей осекся, поскольку едва не сказал глупость вслух…

— Жив и здоров. Здоровее нас с вами.

— И его действительно звали «полосатый спецназовец»? Почему?

— Он на самом деле полосатый. Но это не моя тайна. Хотя для него это и не тайна вовсе. Он сам расскажет, если захочет. Надо только не врать ему при встрече, это главное.

У Сергея зазвонил мобильник.

— Срочно поднимайся наверх, — приказал полковник.

— Хорошо, — ответил Сергей и извинился перед Ингой: — Я к вам еще зайду…

Он помчался наверх, вспоминая все, что знал и слышал об Инге Скворцовой. Минуты через три он понял, что практически ничего о ней не слышал и не знал. Кажется, она очень хорошо стреляла и в студенческие годы ездила чуть ли не на Олимпийские игры. Да-да, чемпионкой страны по пулевой стрельбе она была стопроцентно! А потом ее подстрелили или подвзорвали где-то…

Фрагмент отчета об операции «Захват»

Документ написан от руки в одном экземпляре

План операции приложен к остальным документам

…и когда мы готовы были ворваться в здание, кто-то крикнул: «Инга! Граната!» Скворцова повернулась, и тут же раздался взрыв. Судя по тому, откуда граната была брошена, это мог сделать только кто-то из своих. За достоверность слов полностью отвечаю. Прошу провести внутреннее расследование подготовки и хода операции.

Подпись неразборчива.

Документ изъят из дела для дальнейшего изучения.

В деле больше не фигурировал.

30

11 апреля, 17:20

Когда в дверь позвонили, телевизор был выключен, а шторы опущены. Лена, в футболке и шортах, указала Анне на кладовку, а сама вдоль стенки подкралась к двери и, сидя на корточках, приподняла швабру, обмотанную платком, к самому глазку. Выстрелили точно в глазок, и она, выпустив швабру, грохнулась на пол, закричала, как от боли, вытащила из-за пояса пистолет. Затем наступила противная тишина, заставившая напрячься. Хотелось завыть от бессильной злобы, поскольку помощи ждать было не от кого. Как некуда было и бежать.

Лена отползла к ванной, которая находилась метрах в трех от входа, осторожно открыла дверь, заползла в ванную и смотрела теперь на происходящее в щель между косяком и дверью. Она слышала отдаленный шепот Анны, которая кому-то звонила, оставалось надеяться, что Ализе. Если та уже вернулась из Москвы, если вся их группа в городе, у Лены с Анной остается пусть небольшой, но все-таки шанс. Замок начал медленно и бесшумно открываться. Лена подумала, что дело даже не в том, кто за дверью, а сколько их. Шум поднимать не станут. В окна днем не полезут…

Дальше она раздумывать и уговаривать себя перестала, потому что дверь распахнулась и ворвался какой-то тип в защитного цвета костюме и маске. Получив пулю в живот, он начал заваливаться на спину, стоявший позади толкнул его вперед, но тут же сам нарвался на выстрел. Был он не такой громила, как первый, поэтому третий легко приподнял его и швырнул в дверь, из-за которой стреляли. Лена успела лишь отпрянуть в глубь ванной, а уже в следующий момент ее ослепили вспышкой, выхватили из рук пистолет, накрутили волосы на руку и потащили в комнату. Она услышала звук захлопнувшейся двери, стук «копыт», еще двоих, вошедших следом за тем, кто ее тащил.

— Выходите, сударыня! — громко произнес он. — Или вы хотите, чтобы мы порезали вашу компаньонку?

— Здесь никого больше нет, — зачем-то сказала Лена, прекрасно понимая, что найти Анну можно еще быстрее, чем перерезать горло ей, Лене.

— Раз, два, три, четыре, пять! — Гость взмахнул ножом и отсек прядь Лениных волос — частично вместе с кожей.

Лена сжала зубы, но крик сдержать все-таки не удалось.

— Остановитесь! — закричала Анна Дубрава. — Не трогайте ее! Ведь вы пришли за мной?

— Совершенно точно, сударыня, — согласился гость. — Надеюсь, вы нам покажете то, что мы ищем? Невинные девушки гибнут исключительно из-за вашего упрямства.

— Покажу, — кивнула Анна.

— Тогда одевайтесь, — предложил темноволосый; он теперь стоял уже без маски.

Лена попыталась рыпнуться, но он резко заехал ей под ребра.

— Лежать, сука, — прошипел он. — Ты мне двух ребят положила. Так вы будете слушаться? — Он вновь поднял кулак.

— Я готова. — Анна накинула на себя какой-то балахон.

— Выводите, — приказал темноволосый.

— А как она? — Анна Дубрава обернулась к Лене.

— Если, сударыня, вы сейчас же не покинете помещение, я ее убью. Это я вам обещаю совершенно точно.

Анна Дубрава направилась к двери, с удивлением глянула на два трупа, как во сне спустилась по лестнице и вышла из парадной. К самым дверям был подогнан милицейский фургон.

Лена, не в силах пошевелиться, молча смотрела, как темноволосый одевает какие-то странные перчатки с шипами. Он приложил обе руки к ее вискам и провел сверху вниз:

— Это тебе за моих ребят!

И еще раз правой, сверху вниз — ото лба к подбородку.

— А это от него!

Но Лена уже ничего не слышала.

11 апреля, 18:20

Она не знала, сколько прошло времени, а когда очнулась, не смогла открыть глаза — запеклась кровь. Она на ощупь добралась до ванной, возле которой по-прежнему лежали двое, которых она застрелила, открыла воду, попыталась сполоснуть лицо — боль ошпарила, до лица невозможно было дотронуться, да и не было его, лица. Страшная боль наполнила тело. Лена вернулась в комнату и сделала себе укол. Когда чуть отпустило, начала раздумывать над тем, что произошло. Если бы ее выследили, напали бы сразу, кому придет в голову ждать три дня? Нет, ее и Анну этим варварам кто-то сдал. Кто? Ответ напрашивался однозначный, но верить в него просто не хотелось.

Лена достала сигарету и закурила, затем вспомнила про мобильник, по которому звонила Анна. Кажется, они обыскивали квартиру.

Она зажгла свет, заглянула в кладовку. Вот он, лежит под лыжным костюмом. Затем подняла голову и увидела в зеркале то, что осталось от ее лица…

«Я тебя голыми руками задушу!» — поклялась она.

Она не стала набирать «REDIAL», ей сейчас было все равно, куда звонила Анна, ей сейчас было откровенно насрать на Анну. Теперь в этой жизни ее волновал только один человек. И даже не она сама. Лена набрала номер:

— Да, это я. Вы можете срочно заехать за мной по адресу… Я буду ждать внизу, в черной вуали…

31

11 апреля, 17:30

В кабинете Гарлина собралась вся команда. Все трое стояли, Ализа была бледна. Игорь даже не повернулся. Он смотрел не просто в окно, а куда-то гораздо дальше.

— Звонила Анна Дубрава, — сообщил Гарлин и продолжил: Игорь был прав, она где-то пряталась, но ее в конце концов нашли. Опередили нас.

— Не определить, откуда звонила? — спросил Сергей.

— Над этим работают.

— Это не так просто сделать, — сказал Игорь, — если уж этим, — он вздохнул, — занялась Лена.

Все удивленно посмотрели на него. Игорь заскрипел зубами и несколько раз стукнул себя по лбу. Ализа не выдержала и спросила, с чего он это взял.

— Я же вам сказал, что Анна не пострадала при взрыве, так? Поехал проверить. В моем гараже стояла «тойота» Ленки. Это значит, что она взяла «девятку» и отправилась на квартиру, где живет Инна Гершина, каким-то образом выманила из квартиры Анну Дубраву, похитила и спрятала на явке Кирса. У него по городу таких явок больше десятка. На лобовом стекле «тойоты» она написала номер телефона…

— Автоответчик сообщил «вот вас и обманули»?

— Точно, — усмехнулся Гарлин. — Это ее любимые штучки. Наши ребята, конечно же, номер определят, но часа через два. Так что сказала Анна?

— Практически ничего, — сообщила Ализа. — Только — «за нами пришли».

— А когда мы с помощью определителя номера перезвонили там автоответчик, — добавил Сергей.

— «За нами пришли»? — переспросил Игорь.

— Я больше чем уверен, что это Кирс послал Лену выкрасть и спрятать Анну Дубраву, — сказал Гарлин.

— Почему не нас?! — возмутилась Ализа.

— У него, судя по всему, свои виды на Анну, — ухмыльнулся Гарлин.

— Какие виды! Мы что, работаем друг против друга? — Ализу буквально затрясло.

— Он приказал ей ехать, и она поехала. — Игорь пожал плечами: мол, чего тут спрашивать — и так все ясно.

— Зачем она согласилась? — не унималась Ализа. — У нее дыра в башке?

— А когда я вам отдаю приказы, вы что, сначала думаете, стоит ли их выполнять? — поинтересовался Гарлин.

Рассуждения Ализы были построены на одних эмоциях, поэтому смысл могли иметь только с точки зрения женщины. Но она считала, что права, поэтому отреагировала на вопрос Гарлина крайне враждебной тирадой. Она давно грозилась высказать все Гарлину, сейчас-то ее и прорвало:

— Да, я не думаю! Я выполняю! И теперь вижу, что вы тоже ни фига не думаете, только команды любите раздавать! Не можете найти двух женщин! Мужики! Одна женщина охраняет другую, а за ними охотятся спецназовцы! Невидимки со шприцами, от которых люди мрут, как мухи, истекая кровью…

Она хотела сказать еще что-то и сказала бы много чего. И Гарлину, и Игорю, и Сергею. И все это было бы в равной степени как правдой, так и незаслуженными упреками. Но вдруг обратила внимание на то, как смотрит на нее Игорь. Она заткнулась, поняв, что брякнула лишнее. Так и было. Игорь шагнул к Ализе, взял за голову и страшным шепотом произнес:

— Отчего бы и нет? У нее действительно может быть дыра в башке. В такой же вот башке, как у тебя. И лежит она сейчас с этой дырой на какой-нибудь помойке…

Договорить он не успел — у Ализы вновь зазвонил мобильник. Игорь опустил руки и вернулся к окну. Он весь как-то поник, да и смотрел не в окно, а куда-то под подоконник. Сергей впервые видел Игоря в таком состоянии, впервые понял, насколько дорога ему Лена, о которой Игорь временами не слишком-то хорошо отзывался. Выходит, все его слова в ее адрес были защитной реакцией, не более.

Ализа включила громкую связь.

— Это я, — упавшим голосом сообщила Анна Дубрава. — Шар он забрал. Сказал, что мне удовольствий от переживаний хватит на весь остаток жизни.

— Где вы?! — выкрикнула Ализа. — С вами все нормально?

Анна Дубрава подтвердила, что с нею все нормально, а затем назвала адрес — возле Нарвской площади. Все четверо бегом бросились к машине, забрались внутрь. Совершенно неожиданно Игорь вылез.

— Что? — спросил Сергей.

— Откуда она звонила? Номер ее есть?! — закричал он.

— Сейчас узнаю, — ответила Ализа и уже через минуту, набрав номер Анны, передала трубку Игорю.

Он спросил адрес, по которому Анна находилась под присмотром Лены, и та без запинки назвала.

Игорь вызвал группу поддержки и поехал в Удельную. А Сергей погнал машину на Нарвскую площадь.

32

11 апреля, 18:10

Они поднялись на третий этаж. Дверь была приоткрыта. В первой комнате справа лежали трое в масках. Оружие их было аккуратно сложено в углу. Анна сидела в дальней комнате слева. На голом столе стоял лишь телефонный аппарат.

— Он завернул ее в скатерть, — сообщила Анна.

— Кого ее? — спросил Гарлин.

— Шкатулку. Вернее, сундучок. — Анна едва говорила. Специальный вьетнамский сундучок для шара. Тех троих он убил, наверное, чтобы не мешались. Я не могла больше ждать. Пусть забирает. Из-за этого шара столько людей погибло. Я здесь оставаться не хочу.

— Мы вас заберем с собой, — сказала Ализа.

— Спасибо, — кивнула Анна, поднялась, но тут же начала падать…

Сергей едва успел ее подхватить.

— Пусть срочно отвезут в больницу. — Сергей положил Анну на диван. Та открыла глаза:

— Его надо поймать. Он сказал, что теперь у него козырной туз на руках и что он остался один.

— Мы его поймаем, — заверил ее Гарлин. — Если он один, значит, двадцать человек, свою команду, он уничтожил. Мы его обязаны поймать.

— Нет, мой дженераль, вам его не поймать, — иронично заметила Анна. — Вы его сможете только с места на место гонять, как зайца. На его след вас выведет только один человек.

— Кто, если не секрет?

— У вас работает Инга Скворцова?

— Работает, — сказал Гарлин.

Сергей с трудом сдержал удивление. Ализа растерянно пожала плечами. Гарлин закашлялся и отвернулся.

— Этот ваш черноволосый забыл здесь свои перчатки. Так обрадовался шару, что совсем про них забыл, когда срывал скатерть. Я их вон под тот шкафчик ногой пихнула. А Ингу я давно знаю. Если вы ей перчатки отдадите, она вам точно скажет, где его найти. Но за ним ей самой ехать придется, иначе он погоню почувствует…

11 апреля, 18:30

Лена зашла в соседнюю парадную и сделала еще один укол. Только бы дождаться, только бы вытерпеть, только бы глаз не лишиться, а тогда и когти отрастут. А когда они отрастут, уж она этими когтями горло ему вырвет. Скорее бы приехал тот, кому она звонила… И лишь бы на ногах устоять, не грохнуться на каменный пол…

Из-за угла вывернул «опель», затормозил. Из него выскочил Игорь и какие-то незнакомые ребята. Игорь первым делом осмотрел «девятку», по лицу было видно, что узнал, хоть и номера другие и перекрашена в темно-синий цвет.

Затем он двинулся к подъезду, откуда сбежала Лена, вошел.

К дому подъехала еще одна машина.

Ага, вот и ее спаситель!..

Лена, шатаясь, вышла из парадной и двинулась к его машине. Он успел подхватить ее под руку, открыл заднюю дверцу и усадил, вуаль чуть съехала…

— Боже мой, Ленка, что они с тобой сделали!

— Вот и я о том же, — согласилась она и потеряла сознание.

Игорь стоял в дверях и тупо смотрел на скальп — длинные светлые волосы, перепачканные в крови и отсеченные с «мясом».

— Два трупа, но ее здесь нет, — сказал Вадим. — Капли крови ведут в ванную, а затем к кладовке, там явно рылись, подбирая одежду. Мы здесь, конечно, все быстро отработаем…

— …но ее уже не найдем, — оборвал Вадима Игорь. — Если они ее не… значит, она сбежала, значит, что-то случилось, что-то…

Игорь сбился с мысли, неотрывно глядя на волосы и пятно крови на ковре. Кирс прислал ее сюда. Она наверняка ему отзванивалась, что все в порядке. Мог ли черноволосый сам ее найти? Только в том случае, если помог Кирс. Анну увели силой и заставили отдать шар. Плюс два трупа.

— Кто их хлопнул? — спросил Игорь.

— Кто-то прятался за дверью ванной. Нападавших было слишком много. Слышишь? Тут сообщили, что нашли милицейский фургон, в нем еще один труп, одет как и эти. И оружия всякого внутри полно.

Вновь накатила тошнотворная головная боль. Зря погорячился. Не мог Кирс так поступить. Он, конечно, жук порядочный, но не мог же он Лену подставить!

Трубка, звонок, еще звонок.

— Что там у тебя? — спросила Ализа.

— С нею что-то сделали. Ее здесь нет. — Игорь не стал рассказывать про волосы.

— Тогда приезжай сюда… нет, не сюда, — Ализа с кем-то советовалась. — Приезжай в игровую. Подожди-ка. Да, в игровую.

— Договорились.

33

11 апреля, 20:40

В игровой комнате Гарлина начался сеанс спиритизма, как назвала этот процесс Ализа. За отдельным круглым столом в углу сидели Анна и Инга Скворцова, которую срочно вызвали из Управления. Все остальные занимали свои привычные места возле стола полковника. Свет был выключен, лишь три свечи горели там, где сидели Анна и Инга. Стол был накрыт небольшим ковром, по которому ходил невидимка. Анна достала коробку, вынула из нее перчатки с шипами, протянула Инге.

Инга сначала взяла их, но тут же отбросила от себя:

— Я не могу, они все в крови. Они давно уже в крови. Их и сегодня пачкали кровью… — Она вновь прикоснулась к перчаткам, вспомнив: все ждут от нее конкретного результата. — Он исцарапал все лицо какой-то блондинке…

— Лена… — охнула Анна и закрыла ладонью рот.

Игорь встал и на негнущихся ногах вышел из игровой. Больше его в этот день никто не видел.

— Я же просил, — с горечью произнес Гарлин, но на самом деле попросить до сеанса он ничего не успел. Да и не думал, что Инга поможет. Теперь, немного поверив в ее способности, он поинтересовался: — Вы можете сказать, что с нею?

— Ей очень плохо, но она жива.

Ализа хотела спросить, откуда это, мать-перемать, известно, но сдержалась и, подобно Анне, заткнула себе рот сразу двумя ладонями.

— Он надевал эти перчатки?

— Он доставал их при мне, — ответила Анна. — Сказал, если я не пойду с его людьми, он убьет Лену. Но я не слышала, чтобы… — Анна замолкла.

— Чтобы — что? — спросил Сергей.

— Прежде чем надеть перчатки, он отрезал ей волосы вместе с кожей, практически снял скальп, а затем ударил под ребра.

— Поэтому она даже кричать не могла… Но все же она ушла, — настойчиво повторила Инга. — С кем и куда? Сказать не берусь. Нужны ее вещи. Она сама найдется, когда посчитает, что готова показаться, так мне кажется. Вам ведь нужен он?

— Да, — ответил Гарлин, — нам, в первую очередь, нужен именно он.

Инга закрыла глаза и надолго погрузилась в себя. Потом все ее тело как будто пронзило молнией. Она заскрипела зубами, застонала от боли…

— Есть! Карта области у вас есть?

Гарлин выдвинул какой-то ящик, начал рыться:

— Сергей! Посвети фонариком. Ага, вот она! — Он сунул карту Ализе, и та почти бегом отнесла и положила на стол перед Ингой.

Инга сидела с закрытыми глазами.

— Переверните!

Только тут Ализа заметила, что положила карту вверх ногами. Быстро перевернула. Инга уперла в карту палец.

— Он поехал сюда, затем сюда, — она провела пальцем по карте, — и остановился в этом месте. — Инга вся поникла, но палец с карты не убрала.

— Спасибо, спасибо, — засуетилась Ализа. — Мы поняли, где. Давайте-ка ее положим, ей совсем плохо…

Гарлин, глядя на карту, покачал головой:

— Это именно та деревня, в которой обосновался Черный колдун. Может, это он и есть?

— Судя по тому, как работает наш невидимка, как расправляется с теми, кто ему помогал, — заметил Сергей, — сейчас он может называть себя даже Черным колдуном. Поскольку самого колдуна наверняка уже нет в живых.

— Ну и кто туда поедет? — спросил Гарлин.

— Я, — с трудом произнесла Инга, лежа на диване. — Больше некому. И Сергей, если вы не возражаете. Он эмоционально крепок и не помешает мне к этому выродку подобраться.

— Я же говорил, что нам с вами завтра ехать, — усмехнулся Сергей.

Ализа удивленно посмотрела на него и пожала плечами.

— Все немедленно по палатам — отдыхать, — распорядился Гарлин. — И Игорю тоже, хотя вы его едва ли сегодня найдете.

Прежде чем разойтись, они договорились о встрече на Витебском вокзале.

— На машине не поедем, Гарлин просил сыграть «лопухов с поезда».

— Таким не дают машин, только деньги на дорогу, да?

— Точно, — улыбнулся Сергей. Инга начинала ему нравиться. — Документы будут готовы завтра утром. Мне их передадут, так что собирайтесь спокойно. Поезд примерно в четыре с копейками, так что встречаемся в зале, где кассы.

34

12 апреля, 17:00

Сергей встретил ее на вокзале и едва узнал. Инга была одета элегантно — плащ с поясом, выделяющим талию, чуть приподнятый воротник, каштановые волосы, собранные в удачно подчеркивающую черты красивого лица конструкцию. Темные сапоги, сумка-чемодан на ремне.

— Добрый день, Инга, — улыбнулся он.

— Добрый день! — Она в первый миг чуть удивленно разглядывала «есенинскую» внешность Сергея, затем улыбнулась: Ловко это у вас получается!

— У вас тоже, — отметил Сергей.

Она протянула руку и крепко пожала, чем немало удивила Сергея.

— То годами не видимся, то встречаемся каждый день. Куда вы собрались?

— А я вот тоже стою и думаю, куда это мы собрались?

— Значит, вы и есть тот самый специалист по альтернативной информатике? — Она протянула ему визитные карточки. Ваши уже готовы. Мне их зачем-то сунули.

— Давайте разберемся в дороге, — предложил Сергей, — нам все равно предстоит изучить «дело» о…

— Какое дело?

— Самое настоящее, специально для нас его вновь открыли.

Они долго искали вагон, поскольку состав собирали наспех, захлопнули дверь купе и закрылись.

— Рада поработать с «хамелеоном», — сообщила Инга.

— Готов сделать вам ответный комплимент — я доволен, что мне в помощницы досталась столь очаровательная спутница, совершенно честно признался Сергей.

Он действительно был удивлен преображению Инги, которая за одну ночь из лягушки стала настоящей царевной. Ему было очень приятно смотреть на нее, говорить с ней, но почему-то все время, как тень, за спиной Инги виделась Ализа и грозила ему пальцем.

— Наверное, вы что-то слышали обо мне.

— А вчера и дважды наглядно убедился. — Сергей рассказал о вчерашних столкновениях с Татьяной. — Ну а то, что вы проделали вечером с перчатками и картой, даже не знаю, как и назвать.

— Никак не называйте. Вы же видели — одному приносишь радость, а другому нестерпимую боль. Конечно, это закон правды, но разве всегда и всем она нужна?

— Но как вы сами определяете то, что делаете? И можете ли это делать всегда или только по заказу?

— Если вы не против, давайте все сразу расставим по местам. Иногда что-то буквально накатывает на меня, и я начинаю рассказывать об этом вслух. В такие моменты вам лучше на меня не смотреть. Говорят, это страшное зрелище. Я не знаю, что именно со мной происходит, но если вы увидите, что я переменилась в лице, лучше подхватите для страховки под локоть и просто слушайте и запоминайте. Я практически всегда хорошо запоминаю сама, но, на всякий случай… Нет-нет, пока не перебивайте, я знаю, какие сказки рассказывают обо мне в Управлении. Когда меня вызвал Гарлин, я едва не потеряла от радости сознание, так надоели мне все эти бумаги. Предчувствовала, что не всем смогу сказать хорошее. Для меня сейчас самое важное то, что я какое-то время смогу работать в вашей команде.

— Если это просьба, то я ничего не решаю, — честно признался Сергей, глядя в окно.

Городские окраины сменились грязными заводиками с еще более грязными заборами.

— Но раз уж вы возглавили группу, я рада поработать какое-то время вместе с вами.

— Я пока еще ничего не возглавляю… Хотя нет. Раз у человека есть визитная карточка, значит, он стал кем-то большим, чем человеком без определенных черт лица, да? — Сергей вновь «воткнулся» взглядом в удивительно красивое лицо Инги. Он ничего не мог с собой поделать.

— Можно два слова? — настойчиво произнесла Инга. — Я знаю, что я очень привлекательная женщина. Поэтому прошу вас не западать на меня. На самом деле я… я слишком сильно изувечена и физически, и морально, и мне невероятно трудно держать себя в руках и находиться в такой форме, как сейчас… мне пришлось собраться с силами даже для того, чтобы пожать вам руку.

— Хорошо, — кивнул Сергей, удивляясь столь быстро проявившейся прямоте. — Я постараюсь сдерживать свой взгляд. И за другими постараюсь приглядывать.

— Спасибо, — серьезно сказала она. — Если вы не против, я бы хотела отдохнуть.

— Конечно, — Сергей поднялся, намереваясь выйти из купе. — Только один вопрос. Ведь вы столько сил гробите…

— А это что-то совсем другое. Я и сама не всегда могу понять. Но это никак не связано с физической силой. Не знаю, правильно ли вы меня поняли, — она жестом остановила его возражения. — Но, надеюсь, что сейчас вы все же поймете.

Она поднялась, Сергей сел. Она сняла плащ, развязала на шее платок. Уродливый шрам рассекал ее тонкую, некогда лебединую шею. Хотя… она и сейчас оставалась лебединой. Сергей не вздрогнул только потому, что видел и не такое.

— И еще четыре-три на животе и на руке. И внутри у меня не хватает половины того, что есть у остальных женщин. Я не знаю, как выжила. Остается думать, что только молитвами матери. И еще тем, что не сделали контрольный выстрел в голову.

— Но ведь вы же в команде работали с подстраховкой. Проводили операцию «Захват»?

— Так и было, но в деле не хватает нескольких страниц. А то, что мне запомнилось, можно списать на посттравматический шок.

— Вам нехорошо? — спросил Сергей, увидев, как побледнела Инга. Наверное, из-за воспоминаний. Зря он начал этот разговор.

— Я уже устала. Второй раз за день я не смогу пожать вам руку так же крепко. Я заберусь с ногами на полку.

— Конечно, — односложно ответил Сергей, Инга неуклюже и тяжело нагнулась, чтобы расстегнуть молнии на сапогах.

— Можно мне вам помочь?

Она на несколько секунд поймала его взгляд.

— Если мы перейдем на ты, я не стану возражать.

— Мы перейдем на ты, если вы разрешите мне помочь.

— Договорились! — легко рассмеялась она.

— Я помогу тебе, Инга.

Он очень аккуратно помог ей снять сапоги. Она поблагодарила его, но по-своему. И слова ее очень понравились Сергею.

— На тебя действительно можно опереться.

Он промолчал, да говорить, в общем-то, было и нечего, а она, как кошка, свернулась на одеяле и проспала часа три, не двигаясь и как будто даже не дыша. Сергей накрыл ее своим одеялом, но она даже не заметила этого.

А он долго сидел, глядя в окно, и размышлял о превратностях судьбы. Потом достал дело о «Наезде трактора на гражданина Пыпурина Е. С.» и дважды перечитал его. Абсолютный глухарь. Нет даже минимальной позитивной информации. Какая-то плохая вода, которую заливали в трактор, склоки соседей, а затем трактор как бы в отместку за то, что избили его хозяина, сам поехал и раздавил обидчика. Тракторист в это время находился у местной фельдшерицы. После перевязки ему устроили более тщательный осмотр в постели, что подтвердила и соседка фельдшерицы, регулярно следящая за нравами местного медперсонала. Тем не менее тракториста извлекли и из фельдшерицы, и из постели и засадили в кутузку, где он просидел без малого неделю. Это незаконное задержание объяснили тем, что родственники обещали разобраться с «убивцем», что, фактически, и сделали, подпалив и трактор, и дом. Но поплатились за это сами, поскольку пожар, непонятно каким образом, перекинулся и на их дом, где в этот вечер устраивали поминки.

— Я уже не сплю, — сообщила Инга. Голос ее прозвучал так, будто она не спала все это время. — Можно мне подержать дело?

Сергей дождался, когда она сядет поудобнее, и протянул Инге папку. Она взяла, и тут-то Сергей понял, что она имела в виду…

Он никогда бы с чужих слов не поверил, что лицо человека может так сильно измениться: Инга на какое-то время буквально превратилась в старуху… Сергей хотел выхватить папку, но она сжимала ее с невероятной силой. Впрочем, скоро к лицу Инги прилила кровь, и черты лица стали прежними, не очень яркими, но привлекательными.

Инга глубоко вздохнула и произнесла:

— Больше даже не пытайся. Вырвать сможешь, лишь отрубив руку.

— Что там? — серьезно спросил Сергей.

— Хитрое зло, хитрое и обнаглевшее, потерявшее всякий контроль. Мы его найдем именно потому, что оно зарвалось.

— Быть может, тебе не стоило ехать? Чем ближе, тем…

— Нет! — Инга покачала головой. — Максимальная информация при первом контакте.

Даже опосредованном. На месте со мной может произойти нечто подобное, но гораздо слабее, уверяю тебя.

— Буду надеяться, — согласился Сергей и пересказал содержание дела. — Полный бред, правда?

— Я бы не решилась так сказать. Там ведь с трех сторон болота. И Черный колдун не зря в тех местах поселился.

Сергей лишь пожал плечами.

35

12 апреля, 18:30

К середине дня Игорь объявился в «ЦЕНТРЕ НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА». Было совершенно очевидно, что он всю ночь пил. Однако приходить в себя он умел в самые кратчайшие сроки. Он поднялся в тренажерный зал, увидел Ализу, позвал:

— Где остальные?

— Уехали в гости к Черному.

— Гарлин послал на задание Ингу? — с сомнением спросил он. — Всех женщин — под ружье и на фронт?

— Вроде того! — Ализа кивнула и вытерла полотенцем лицо и шею.

— Что за идиотство! — Игорь полез за сигаретами, потом вспомнил, что здесь не курят.

— Согласна с тобой, но… — Ализа пожала плечами. — Нам с тобой велели не соваться.

— Забраковали?

— Да. Тебя просто не было, а меня не взяли. Наверное, я слишком распсиховалась. Возможно, они и правы.

— Может, куда-нибудь сходим?

— Тут появилось одно интересное дело. Гарлин просил сходить и разнюхать.

— Меня с собой возьмешь?

— Если пообещаешь не пить.

— Договорились, — с явным недовольством произнес Игорь.

— Побеседуем с одной моей приятельницей, — сказала Ализа. — Ее муж дал описание какого-то темноволосого.

— Мы теперь будем всех темноволосых проверять?

— Дело не только в нем, — уточнила Ализа. — Ей необходимо с кем-то поговорить.

Встречу решили перенести в кафе, чему Игорь очень обрадовался.

— Ты же обещал, — напомнила Ализа.

— Не выпить в кафе — грех. К тому же надо создать обстановку интима, иначе нам ничего не расскажут.

Они подхватили Марину на углу Невского и Марата, а затем поехали в кафе, которое присмотрел Игорь. Действительно, там было на редкость уютно, а столик в углу зала, у огромного окна, стоял так, что за ним можно было спокойно поговорить. Игорь сам сходил к стойке, чего-то назаказывал, опрокинул сотку конька и вернулся к столу с подносом — бутылка вина, три бокала, блюдечко с ломтиками лимона и конфеты.

Ализа в отсутствие Игоря попросила Марину не относиться к нему предвзято, коротко пояснив, что у ее напарника семейные неприятности. Игорь налил женщинам вина, все сделали по глотку, и, пока на столе не появилось ничего существенного, Марина начала рассказывать.

— Мы женаты уже семнадцать лет. Никаких принципиальных разногласий и пустых скандалов. По крайней мере, уже лет пять. Успокоились. Нет, конечно же, по-разному бывало… хотя даже не представляю, из-за чего бы мы могли с ним сцепиться сейчас.

— Что-то изменилось в отношениях?

— Да. Мы стали друг к другу лучше относиться. Дурь вся выветрилась. До этого психовали оба, особенно из-за того, что с ребенком ничего не получалось, но затем успокоились. А когда надумали взять на воспитание, вроде как и старыми себя почувствовали, испугались… Мне почти сорок, а муж на десять лет старше. Да и работаем мы так, что встречаемся не часто. Может, от этого мир в семью и пришел. Казенно сказано? Но абсолютно точно.

— Но ты же рассказывала как-то, что ходила… — начала было Ализа, но Марина достаточно резко ее перебила.

— Как пошла, так и вернулась. Можешь попробовать. Но лучше, если ты веришь в себя, а не в добрую тетю или доброго дядю.

— И вы в себя верите? — без тени иронии спросил Игорь. Я это к тому, что мы с одной такой доброй тетей столкнулись. Оказалось, она много чего умеет.

— Можно с кем угодно столкнуться. Но я в себя больше, с некоторых пор, верю. И еще сильнее верю в мужа.

— Ваш муж… — Игорь решил не заострять разговор на посторонних кудесниках, — Валентин, он ведь летчик?

— Да. А я стюардесса. Когда он в небе, я — на земле. Марина улыбнулась и сразу же, в лоб, сообщила: — Валентин пропал два дня назад. Пошел к врачу и не вернулся. К психологу или психиатру, точно сказать не могу. Хотел посоветоваться с опытным специалистом. Он последние сутки находился в состоянии полной растерянности. Не депрессии, а именно растерянности. В прошлую субботу, так, по крайней мере, я высчитала из его рассказа, попал в автомобильную аварию, ничего серьезного в смысле переломов, так только — пара ссадин. Но тридцать шесть часов провалялся без сознания. Это тоже с его слов. Причем не сразу на месте происшествия, то есть не из-за травмы, а уже дома. А когда пришел в себя, все повторял и повторял: «Причины для шока не было, я обязан помнить, где находился все это время».

— Вы, судя по всему, отсутствовали?

— Да, из-за погоды застряли в Иркутске. Когда вернулась, он как раз спал. Те самые тридцать шесть часов. Но я тогда этого не знала, поэтому будить не стала, хотя и приехала днем. Просто из-за работы нашей дурацкой ложимся не по московскому времени, — не без ехидства произнесла она, — а когда спать хочется. Или когда свободная минута выпадет. Единственно, что меня удивило, спать он лег не раздеваясь. Только покрывало на себя натянул. Он по натуре аккуратист, а тут… Я решила, что он жутко устал, что сил раздеться не хватило. Часа через три после того, как я вернулась, он вскрикнул, будто от резкой боли, и вскочил на ноги. Я сидела рядом и все видела: смотрела телевизор, он у нас в спальне. Валентин долго смотрел на меня, как бы не узнавая, потом улыбнулся и поцеловал.

— Вы в первый раз видели его в таком состоянии?

— Да. Обычно он просыпается медленно. Может лежать битый час: то со мной начнет разговаривать, то опять проваливается в дрему. А тут он какой-то чужой совсем был. Недолго, пару минут. Но когда только вскочил, от него как холодом чужим повеяло. Я во всякие там бабкины россказни не верю, но тут, признаться, крепко напугалась.

— Он не объяснил, что с ним происходило в тот момент?

— Нет. Для него этого момента просто не было. Он так еще постоял, а затем «оттаял», лег обратно в постель и начал подробно рассказывать. У нас с ним такой уговор есть: разговаривать друг с другом все свободное время. Все обсуждать. Что-то вроде домашней психотерапии.

Игорь с удовольствием слушал Марину. Ему нравилось то, что она говорила и как она говорила. Возможно, тут и коньяк помог, но… он слышал в ее голосе те нотки любви, какие ему хотелось бы слышать в голосе Лены…

— Что с тобой? — Ализа толкнула его в бок. — Опять накатило?

Игорь промычал нечто нечленораздельное, а затем обратился к Марине, переведя разговор на момент происшествия:

— Так что же с вашим мужем случилось?

— Его отпустили с места аварии, записав паспортные данные и заклеив ссадины… А потом, — тут она на какое-то время замолчала, вспомнив в лицах и красках все, как было, — он спросил — который час. Я ответила. Валя тут же почуял неладное и спросил, какой день, а когда узнал… что тут началось! Естественно, он ничего про те два дня, которые проспал, не помнил, но был абсолютно уверен, что время у него украли…

— Чье это слово — «украли»?

— Его. Он так сам сказал. Когда поверил, что я его не разыгрываю, что вернулась в понедельник, а не в субботу. Такой допрос мне устроил про Иркутск! Я даже и не подозревала, что он там столько раз бывал.

— Значит, «украли»?

— Да, именно так и сказал. Уже стемнело, когда он сел на телефон и принялся куда-то названивать. Я не могла не прислушиваться, поскольку чувствовал он себя неважно. Я имею в виду эмоциональное состояние. Даже мне в те полтора часа, пока он звонил, было ужасно плохо. В конце концов он записался на прием. Куда и к кому — не сказал. Я не стала давить, поскольку он обещал все подробно рассказать после визита к врачу, — Марина тяжело вздохнула. — Легли рано, сразу после его звонков. Валя успокоился, смотрел видик. Когда он заснул и спал ли вообще — не знаю. Я после четырех почти бессонных суток в Иркутске спала как убитая. Он… Я только утром слышала его легкие шаги по квартире, потом он подошел, поцеловал меня, и все. Я проснулась в час, подруга позвонила, сказала — вечером опять лететь. Сейчас отказываться от работы трудно — вмиг ее лишишься. Не тот мой возраст уже. Я весь день мужа прождала и, естественно, никуда не полетела. Часов в шесть села к телефону и сутки обзванивала и всех знакомых, и всевозможные медицинские фирмы, где практикуют психоаналитики, психологи и психиатры, но фамилия мужа ни в одном из списков предварительной записи не фигурировала.

— Звонили в милицию?

— Лучше б не звонила.

— Ходили к участковому?

— К сожалению. Я не ожидала, что так пренебрежительно отнесутся к моему рассказу. Только не подумайте, что я прошу принять какие-то меры по отношению…

— Это то, чего я при всем желании обещать не могу. Там просто работать некому, поэтому берут всех подряд. В вытрезвитель надо хоть пройти конкурс «ловкие руки», а работать по месту жительства дураков немного. Наверное, посмеялись над вами?

— Да, сказали, он где-то запил, либо застрял в постели у очередной блядюшки. Предварительно напившись.

— Так и сказали? — переспросил Игорь. Марина кивнула, в глазах ее заблестели слезы. Но она тут же взяла себя в руки и продолжила:

— Поэтому я и пришла к вам. Решила, что если не сможете помочь, то хоть выслушаете и поймете. Я почему-то уверена, что с ним ничего плохого не случилось. Все это — продолжение той аварии. Может, травма оказалась гораздо сильнее, чем он сам посчитал.

— Но вы сами уверены насчет его «тридцати шести часов»?

— Да. Я привыкла графики составлять. И сейчас все перепроверила и расписала. В итоге у меня получилось, что он действительно мог проспать от тридцати трех до сорока одного часа.

— И все-таки, как у него насчет выпивки?

— Он летчик.

— Знаете, для военной авиации это скорее «да», чем «нет». Что касается гражданской — не знаю.

— Был летчиком-испытателем. С кем-то поругался из высокого начальства, когда приняли решение запустить в серийное производство недоведенную машину. Сейчас перебрасывает на всем, что может летать, коммерческие грузы в Азию и по Азии. Я приписана к питерскому авиахозяйству, а Валя работает на компанию «Азия-транс». Он закоренелый трезвенник.

— Здоровье или принцип?

— Принцип. Что-то ужасное произошло с его отцом, когда он еще учился в школе. По пьянке. Валентин мне о том несчастье никогда не рассказывал. Он отца любил очень, а тут пришлось хоронить. После этого он не пил и не пьет. Всегда был хорошим спортсменом. Но в профессионалы не лез, просто поддерживал себя в форме. Поэтому он любит повторять, что у него и с головой полное взаимопонимание.

— Для этого надо голову тренировать.

— А он, кстати говоря, публиковал в «Звезде» и в «Октябре» записки полярного летчика. Поэтому в шутку называл себя «крылатым Конецким». Так что за его голову я ручаюсь.

— Вы замечательная жена! — воскликнул Игорь. Ализа и Марина обменялись чуть удивленными взглядами, и он пожалел, что не удержал слова в себе: — Вы не рассказали про аварию.

— Да какой-то хромой придурок коляску катил по переходу на красный свет. Пьян был в стельку. Бабульки завопили, ну Валентин и решил, что в коляске ребенок. Бросился спасать коляску вытолкнул с проезжей части, но машина его крылом задела. Водила к нему выскочил, но тут же все понял и бросился хромого догонять. Так хромой его чем-то стукнул по голове. У этого хромого придурка в коляске какие-то железяки лежали.

— Действительно придурок, или вы его так окрестили?

— Самый настоящий. Он в Бехтеревке одновременно работает и лечится. И постоянно возит туда в коляске металлолом.

— Черт-те что творится, — заметил Игорь. — Стреляют, бьют камнями, кожу с лица сдирают. Извините, это я о своем… А теперь еще и психи с детскими колясками. Вы где-то неподалеку от Бехтеревки живете? Я без намека.

— Да, в остановке от метро «Елизаровская».

— Тогда Ализа вас подвезет.

— А ты куда собрался? — спросила Ализа.

— Пока только до стойки. Заодно узнаю, где наши холодные и горячие закуски.

— Посидишь минутку одна, хорошо? — попросила Ализа и пошла за Игорем. — Что с тобой происходит?

— А с тобой? Какого хрена ты меня сюда притащила? Выпить я мог и один. Одному мне как-то спокойнее. Летчик, псих с железякой, старушка в коляске…

— Посмотри, — Ализа открыла сумочку и достала фоторобот. — Узнаешь?

— Это же мой погранец! — Игорь соскочил с одноногого стула и пошел к столику.

С улицы донесся какой-то грохот, смешавшийся с криками, и тяжелый джип, пробив огромное стекло кафе, подмял под себя столик в углу. Игорь в два скачка оказался возле двери водителя, распахнул ее, дернул «тело» на себя, за шиворот. Какой-то отморозок просто вывалился из кабины и шевелиться не собирался — пьян был смертельно. Игорь опустился на колени, там же стояла и Ализа, они аккуратно вытащили Марину. Она была вся в крови, но дышала.

Не раздумывая, они потащили ее к машине и повезли в «ЦЕНТР НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА».

— Почему это все время происходит с нами? — спросил Игорь, после того как позвонил и направил в кафе оперативную группу.

Ализа ничего не ответила. Она думала о том, что может произойти в совхозе Серебристом с Сергеем и Ингой. Если у них везение на том же уровне.

36

12 апреля, 22:00

На станции их ожидал милицейский «газон», возле которого, облокотясь о капот и смоля «беломор», стояли двое блюстителей правопорядка. По тому, как у одного из них была надвинута на лоб фуражка, можно было сделать вывод, что данный экземпляр и есть сержант Зуев. Второй, несомненно, являлся его личным водителем. Кроме них на платформу вывалились лишь какие-то бабки с кутулями.

Тем не менее Сергей пошел к машине неторопливо и не застегивая длинного пальто. Если сержант хоть немного в чем-то петрит, подойдет помочь даме.

Зуев смерил приезжих взглядом, затушил и бросил беломорину, поправил фуражку и бодрым шагом пошел им навстречу. Сергей остановился, взял у Инги совсем не тяжелую сумку, дождался сержанта.

Тот подскочил и отрапортовал:

— Сержант Зуев.

— Майор Лукшин, — Сергей пожал сержанту руку и протянул удостоверение, но сержант от него аж отпрянул. — Ладно, познакомились. Это майор Скворцова, врач-криминалист, — представил Сергей.

Инга протянула сержанту руку, и тот аккуратно пожал тонкую кисть. Сергей смотрел на рукопожатие, думая о том, как могла эта ладонь сжимать рукоять пневматического пистолета и не дрожать в самых невероятных турнирных коллизиях.

Зуев взял багаж приезжих и пошел вперед. Инга едва не оступилась в сумерках, и Сергей подхватил ее под руку. Когда сержант обогнал их на несколько шагов, Инга шепотом спросила:

— Зачем ты повысил меня в звании?

— Во-первых, я… Ладно, это-то как раз во-вторых. Пусть считают, что мы с тобой игроки одного класса. Завтра об этом будет знать вся деревня, и ты посмотришь, как к тебе станут относиться.

Сержант остановился у «газона», соображая, куда ему следует сесть.

— Мы с Ингой Петровной оккупируем заднее сиденье, — громко произнес Сергей.

— Я не Петровна, — тихо возразила Инга.

— Поздно, — ответил Сергей, — на ближайшую неделю — Петровна. Так уж получилось. Сама не созналась вовремя, теперь терпи.

Она тихо рассмеялась. Значит, понимает его. Это просто здорово, когда хотя бы двое из группы понимают друг друга без слов. А когда группа и состоит из двоих — настоящий праздник. Особенно, если в группу входит женщина с потрясающей интуицией.

— Кстати, сержант, а как вас по имени-отчеству? — поинтересовался Сергей.

— Иван, — растерялся сержант.

— А дальше? — спросила Инга.

Сергей покачал в темноте головой — у нее этот вопрос прозвучал совершенно естественно, а он бы наверняка спросил с начальственными нотками в голосе.

— И отец у меня — Иван. Выходит так, что я Иван Иваныч.

— Ну что же, Иваныч, — продолжала Инга, — поехали посмотрим ту горку, с которой катаются на тракторах.

— Поехали, — скомандовал Зуев и рассмеялся вместе с Ингой.

Сергей не понял, чему они так дружно обрадовались. Сам он сидел молча, а водила издал какой-то странный звук, то ли хрюкнул, сдерживая смех, то ли по-свойски подбадривал «газон» завестись с первого раза.

Пока они ехали, ночь полностью легла на дорогу. «Газон» привычно шарил по ней фарами и ни разу не притормозил; наверное, водила мог проехать по дороге даже с закрытыми глазами. В завершение преодолели длинный спуск, а затем еще более затяжной подъем. «Газон» свернул с дороги и замер меж двух толстенных стволов.

— Это дубы? — спросила Инга.

— Так точно, — ответил Иван Иваныч. — Их здесь на холме семнадцать таких вот великанов. И деревня называется Дубовники.

— Красивое место для убийства, — спокойно заметил Сергей.

— И удобное, — добавила Инга, неторопливо выбираясь из «газона».

Сергей не стал ей помогать, но внимательно следил за каждым ее движением.

Совершенно неожиданно небо просветлело, и открылся великолепный вид: кусты убегали вниз по склону и таинственными пятнами блестели в свете фар, поле оставалось изумрудно-зеленым, а дальше начинался могучий лес.

— Как пожар, — сказал Сергей.

— Болота светятся, — сообщил сержант. — Здесь болота с трех сторон. Дубовники на этом холме, как клин в болоте.

— Северное сияние напоминает, — сказала Инга. — Я видела на севере. Но здесь свечение более низкое и плотное.

— Егор, выключи фары! — крикнул сержант.

Инга стояла чуть впереди машины и, стоило фарам погаснуть, легко вскрикнула. Сергей быстро, но без видимой со стороны суеты оказался возле Инги.

— Ты что-то почувствовала?

— Свечение ударило, как иголками. Поясницу пронзило.

— Сержант, можно повторить «включи-выключи»?

Иван Иваныч сам подошел к «газону» и несколько раз включил и выключил фары.

— Достаточно, — остановила его Инга, а затем шепотом сообщила Сергею. — Отчетливое сильное воздействие. И строго отрицательное.

— А… как в целом обстановка на холме?

— Вполне спокойно, — тихо ответила Инга. — Кстати, Черного колдуна здесь нет, как и нашего невидимки. Вполне вероятно, он где-то на болоте.

— Собаку Баскервилей кормит? — спросил Сергей.

— К чему-то готовится.

— Ты в поезде говорила о «большом зле».

— Я назвала его хитрым и обнаглевшим. А теперь вижу, что оно еще и ленивое. Лень ему бороться с искусственным светом. Обычно оно боится солнца. Тут что-то новенькое.

Сергей почему-то воспринимал все ее слова совершенно серьезно. Он хотел что-то спросить, но легкое шарканье по траве сбило его с мысли.

— Добрый вечер, баба Вера, — поздоровался сержант.

— Добрый вечер, Ванюша, — хрипло откликнулась старуха. К тебе в помощь барышню из города прислали?

— Из города, баба Вера, из города, — в тон старухе ответила Инга.

Между ними что-то происходило. Сергей стоял в шаге от Инги, но чувствовал, как по ее руке побежали какие-то токи. От того места, где стояла старуха. Баба Вера почему-то забыла о своей палочке и неторопливо распрямила спину.

— А я видела, как он его трактором-то давил, — сообщила старуха.

— Как он попал под трактор, — поправила Инга.

— А может, и попал под трактор, — согласилась старуха. А может, и не он…

— И лежал ли он под колесом, и сидел ли он за баранкой, продолжила Инга.

— А бес его знает, кто там из них сидел, кто лежал. Покойника-то уж точно ль переехали, — резонно заметила баба Вера.

— Совершенно точно, — подтвердила Инга. — И трактор по нему вверх-вниз, вверх-вниз раза четыре проехал, как будто ногами его топтал.

— Четыре, — подтвердила старуха. — Потоптал его и поехал себе восвояси. А он то ли сидел, то ли раздавленный лежал.

Сергей почувствовал, что напряжение в руке Инги сменилось истощенной слабостью, и приобнял ее так, чтобы не видели парни.

Они не обратили внимания, поскольку и до них дошло, что разговор странный закончен и что баба Вера рассказала нечто странное, ужасное и до сей минуты им обоим неизвестное.

— Ты что это такое несешь, а, баб Вера? — вступил в разговор водила, который до сего момента предпочитал молчать. Видимо, он приходился бабусе каким-то родственником.

— А ничего я не несу, Егорушка. Ничегошеньки я не видела. Ничегошеньки не слышала. Рази што со старохи стародревней возьмешь? Эт колдуна за загривок трепать надо б, а не староху.

И баба Вера вновь скрючилась, подставляя под себя клюку.

— Сержант, — Сергей взял нить разговора в свои руки и продолжил на официальной ноте: — Побеседуем на эту тему завтра. Мы с Ингой Петровной очень устали с дороги, так что поехали-ка…

— Ладно, — кивнул Иван Иваныч, но тут же поправился: Слушаюсь! Мы приготовили вам две комнаты в помещении сельсовета.

— Комнаты рядом? — еще более официально спросил Сергей.

— Да, гражданин майор.

— Тогда поехали.

Остаток вечера прошел без приключений. Инга обещала, что позовет Сергея в любую минуту. Если потребуется его помощь. Тем более что комнаты оказались не только рядом, но еще и смежные.

37

13 апреля, 6:00

Темноволосый был доволен собой. Шар у него в руках, лекарства — в надежном месте — хоть отбавляй. Вот только почему нет погони? Неужели не сопоставить факты и не допереть до столь простой истины? Неужели придется самому наводить на свой собственный след?! Так хочется разыграть эту последнюю сцену. Ведь он и эту ветеринаршу живой оставил. И перчатки «забыл».

Он шел по краю болота, прячась за стволами. Вот и холм. Стоп! Тихий ход — идут разведывательные работы!

Он внимательно вгляделся в мерзлый грунт. Что-то происходило на холме. Вечером. Что-то несомненно происходило! Неужели приехали, соколики? Следы. Повсюду оставили. Но это местные. Один чужой. И какая-то дама. Странно. Но лучше приготовиться. Что, если и у них есть толковые ребята? Может, сегодня сорваться с места? И к Вике под бочок? Все равно надо на какое-то время лечь на дно. Надо. Про уколы начал забывать. Раз так — решено. Десять минут и — вперед.

Вот только помечтать-повспоминать…

Денег, чтобы рассчитаться с подругой жены и иметь задел на будущее, он срубил легко, оставив возле пустого сейфа три трупа охранников и два — подельщиков. Еще одного охранника, даже не выезжая из города, сбросил в болото с камнем на шее. В отличие от других городов России здесь предпочитали строить не на твердой почве, а на болоте, предварительно засыпая его песком.

Операция было выполнена так чисто, что уже на следующий день в газете появилось официальное заявление полковника местной милиции, который сообщил, что налет организовал «болотный» член банды, перебил всех — своих и чужих — и смылся с деньгами, фотография его была в тот же день показана по ящику. Деньги, естественно, зафиксированы и помечены не были, а президент «потерпевшей» фирмы не посмел назвать вслух сумму, на которую его опустили. Точнее говоря, назвал сумму на порядок меньшую.

Когда через десять дней после первого укола в гости к нему вместе с сестрой пришла Вика-спасительница, он с первого взгляда понял, какого рода благодарность устроит ее в первую очередь. И оказался прав, поэтому, к немалому взаимному удовольствию, благодарил ее ежедневно по два-три раза. От денег она также не отказалась, поскольку необходимо было отчитаться на работе перед бухгалтерией. Но не взяла ни доллара сверх той суммы, о которой первоначально говорила Лиза,

Вика была мягка душой и телом, она любила, когда ее сжимали сильные руки. Из редких разговоров — на болтовню у них просто не хватало времени — он понял, что муж в основном похлопывал, а не потягивал жену. Он же, напротив, ни разу не позволил себе такой вольности, как хлопнуть женщину по очень мягкому месту.

Через месяц, когда эксперименты были закончены, он пообещал Вике скорое и продолжительное свидание; она лишь печально посмотрела на него в ответ — через день из плавания возвращался муж. Он поцеловал сестру и, ненадолго уединившись с нею на кухне, попросил молчать о том, что у нее есть брат, способный выбить ногой дверь. Если кто-то незнакомый вдруг придет и спросит, следовало отвечать, что уехал в Ессентуки пить минеральную воду и поправлять здоровье. Он, несмотря на протесты, презентовал сестре сумму в десять тысяч долларов, но в купюрах DM, чтобы не возникло подозрений, сказав, что это половина от того, что набежало за двенадцать лет на его секретный счет. Затем закрыл квартиру до худших времен и исчез в неизвестном для женщин направлении.

Сестра ничего не заподозрила. А если и заподозрила, то ничем себя не выдала. Да и станет ли сестра, потратившая столько времени и души, возражать против «безобидной» просьбы брата.

Вика готова была разреветься и попроситься с ним. Но в присутствии Лизы сдержалась.

Он же был бесконечно доволен собой. Он никогда не чувствовал себя лучше. Даже в постели с Викой он открыл в себе массу нового и интересного. Не говоря о полученном удовольствии, какого не знал никогда прежде. А может, это ему лишь показалось после многолетнего воздержания.

Все органы тела, как блоки космического корабля перед взлетом, функционировали нормально.

Поэтому самое время было мчаться навстречу кремлевским звездам…

Они были где-то совсем близко… Темноволосый чувствовал, что на него устроили облаву. Сколько же их, а? Непонятно. Первый раз за все время после пробуждения ему было что-то непонятно. Но он взял себя в руки, надел «цирковой» костюм и встал возле окна…

38

13 апреля, 6:30

Спалось просто прекрасно. Впервые за несколько недель. Сергей как прилег, так, кажется, даже ни разу с боку на бок не повернулся. Неожиданно стало трудно дышать — он удивленно открыл глаза и понял, что Инга зажала ему нос.

— Так меня еще никто не будил, — признался он, потер ладонями глаза и сел на кровати.

Инга была одета в спортивный костюм и куртку, под курткой Сергей различил оружие.

— Вставай как можно быстрее, — прошептала она. — Он где-то здесь.

— В сельсовете?

— В деревне. Наверное, у самого болота, в доме Черного колдуна.

Сергей вскочил и быстро оделся. Время было раннее — солнце едва взошло и пробивалось в окна первыми лучами, играло на обшарпанном деревянном полу.

— Пошли скорее! — Инга потянула Сергея за рукав. — Он соберет вещи и опять сгинет в болотах.

— Как он по ним ходит?

— Наверное, Черный колдун научил.

— А где он сам, хозяин-то?

— Непонятно. То мне кажется, что его нет, то вдруг как живой перед глазами встает. Пошли, пошли.

На улице было просто здорово. Но вновь подморозило. Через час солнце поднимется чуть выше, и опять начнется весна со всей ее грязью деревенских дорог. А сейчас только хруст под ногами. Они свернули на обочину, пошли по прошлогодней траве. За двумя высоченными елками, в низине, стоял дом колдуна. Они подобрались к нему почти бесшумно, притаились за камнем. Из дома доносились какие-то звуки, потом кто-то начал насвистывать бравурный марш. Совершенно неожиданно окно, выходившее на их сторону, вылетело вместе с рамой и стеклами, по камню, за которым они сидели, невидимка выпустил пару очередей из автомата. Сергей навалился на Ингу, прислушался: хлопнула входная дверь, и кто-то, плюнув на осторожность, хрустя утренним льдом, помчался по дороге прямо к болоту. Сергей выскочил из-за камня.

— Стоять! — закричал он, чего можно было не делать, и пару раз выстрелил в бегущего, целясь по ногам.

Тот бежал с рюкзаком, в мотоциклетном шлеме и с автоматом. Неожиданно развернулся — Сергей едва успел спрятаться за огромным стволом, который невидимка тут же накормил свинцом. В следующий миг Сергей услышал уже совершенно иные звуки — невидимка шел по болоту.

Сергей дождался Ингу.

— Что будем делать? Автомат он выбросил.

— Давай подойдем поближе, и я его «сниму». Если ты плечо подставишь.

Сергей без лишних разговоров двинулся к болоту. Невидимка шел споро, ломая лед не хуже ледокола.

— Он уже метров на пятьдесят от берега ушел.

— Давай быстрее, метров через тридцать чистое пространство, сразу за кучей валежника. Он обязательно должен будет его переходить.

Сергей опустился на колено. Левым плечом уперся в ствол, а правое подставил Инге.

— Так и стой, — сказала она, положила руки Сергею на плечо, прицелилась.

Невидимка как раз находился за кучей валежника, и ему оставалось одно — идти направо, через открытое пространство. Он что-то несколько раз крикнул, но что именно — понятно не было. В любом случае, задача ставилась однозначно — стрелять на поражение. Затем над ветками взметнулся белый флаг, но Сергей сказал:

— Даже не думай обращать на это внимание. Все равно обманет.

Беглец пару раз резко высовывал голову, что-то кричал, показывая на флаг, но в ответ на его призывы не прозвучало ни слова. Тогда он вышел, белый флаг был заткнут за пояс. Он поднял руку и тут же получил пулю в сердце. Сергей четко видел, как начало растекаться по ткани красное пятно. Затем невидимка взмахнул рукой и повалился в болото, с треском ломая лед. Он начал погружаться в воду, его перевернуло спиной вверх, видимо, в рюкзаке было что-то легкое, но очень скоро болото затянуло труп в себя.

Сергей смотрел на пузыри, которые изрыгала болотная вода, и совсем забыл про Ингу. Потом вдруг почувствовал, что она наваливается на него, подхватил, усадил спиной к дереву.

Послышался гул мотора, и вскоре возле них затормозил «газон», из которого выскочил Иван Иваныч в ватнике.

— Это что тут у нас? — спросил он. — Даже одеться не успел, слышу — стреляют. Из автомата?

— Точно так, — кивнул Сергей.

— Кого-то вы там подстрелили? Колдуна?

— Нет. Колдун, я думаю, сам уже давно в этом болоте. Тут птица покрупнее попалась. Надо обязательно вытащить. Сегодня сможем?

— Нет, наверное. Дня два-три. Сюда надо вездеход, а он в ремонте. Да и неизвестно, сколько времени под водой ковыряться придется, пока найдем.

Затем Иван Иваныч молча кивнул на Ингу.

— Немного посидит и отдышится, — сказал Сергей.

— Не привыкла к стрельбе?

— Это она его положила. — Сергей вспомнил вдруг, как вскочил и вышел из комнаты Игорь, как аккуратно были сложены трупы и оружие в квартире Анны.

— Но она же врач? — удивился Иван, достал «беломор», предложил Сергею.

— Спасибо, — кивнул Сергей, вспомнив, что сигареты оставил на столе. Затянулся, еще раз — пошло без запинки, даже не ожидал от себя. — Она по диплому врач, а по призванию стрелок.

— А так бывает?

— Бывает.

Весь день Инга пролежала в кровати, лишь временами выходила на скамеечку перед сельсоветом и грелась на солнышке. Сразу же появлялись местные — посмотреть на милиционершу, застрелившую опасного преступника.

Вечером, как ни странно, вездеход появился, проложил себе путь к месту, где «затонул» невидимка. Какие-то мужики долго ковыряли в болоте баграми и в конце концов вытащили труп за рюкзак. На берегу их ждал Сергей и Иван Иванович. Сергей снял мотоциклетный шлем.

— Так ведь это Черный колдун, — удивился участковый.

— Давай мы его положим в мешок и больше никому об этом ни слова, — предложил Сергей, доставая удостоверение майора ФБНБ. — Такое у меня к тебе есть предложение. Спецтранспорт я уже вызвал, труп увезут в Питер. — Сергей вновь одел на колдуна шлем. — Он в нем лучше смотрится.

— Не тот? — спросила Инга, не поворачивая головы.

— Не тот, — согласился Сергей. — Скоро за нами приедут.

Сергей не ошибся. Минут через сорок возле сельсовета остановился джип «Нива», в котором сидел Вадим. Через десять минут приехала и «труповозка».

39

17 апреля, 10:00

Гарлину принесли несколько документов и вырезку из малотиражной газеты, выходящей в Лужском районе. Заметка называлась «Неизвестное свечение»:

«13 апреля сего года рыбачившие на озере Лисьем трое рыбаков стали свидетелями странного явления или предмета, проплывавшего под водой со стороны протоки из болот. Рыба или огромный угорь, размером с человека, нес перед собой светящийся предмет величиной с футбольный мяч. Объект быстро проплыл мимо, повернул к реке Лись, где его и потеряли из виду. Идентифицировать объект, по косвенным данным, не удалось».

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39