«Муравей»

Почему так темно? Где все? Вода. Капает сверху, гниловатая, пахнущая водорослями, на лицо. Он встал, верней, он представил себе во всех подробностях, что встал, и побрел вдоль стены, придерживаясь рукой за стену. На самом деле он вновь провалился в забытье. В сон, где вещи имели смысл, а люди — черты и имена. Он домой хотел, такие дела. Но слово "хочу" — это детский протест против мира, как легко это понять, и как трудно вообразить! Там, во сне, был дом, старый деревянный дом с красным покосившимся крыльцом, с псом-барбосом, с некошеной травой с черной канавой под ивовым кустом, в которой плавает велосипедная шина, и над которой летают мухи. Там ему двенадцать лет, и у него есть горе. Там он идет с прутиком в руке по краю канавы, злясь на себя и на весь белый свет. Кажется, он поругался с кем-то, и ушел искать справедливости у леса, воды и велосипедной шины. Как причудливо смешиваются во снах реальные поступки, и те, что могли бы быть реальными. На самом деле у него никогда не было такого дома. Это была ностальгия чужой памяти, спрятанная глубоко в подкорке, непредусмотренная и почти изжитая за минувшее время. Чужая память становилась своей только когда Сане было по-настоящему плохо. Она врывалась кошмарами во сны, в мир ассоциаций, и тогда оставалось только опустить руки, и курить, или гонять на мотоцикле по пустынным улицам безлюдных городов, где живут кошки, голуби и старые деревья… виртуальных городов реального мира. Никогда раньше воспоминания не были такими четкими.

Снова его разбудила капля, упавшая на щеку. Капля струйкой стекла к подбородку, он чувствовал, как она собирается там, чтобы упасть еще ниже — на пол. Тихо. Во сне ему казалось, что его кто-то зовет по имени. Но кто мог его звать? Открыть глаза? А вдруг там снова — темно, и никого нет? Не открывая глаз, Саня приподнялся на локте. Острая боль пробила спину насквозь. Здорово же я упал, подумал он. Упал? Да, кажется, действительно упал — он невесело усмехнулся, — аж мозги набекрень. Он открыл глаза. Да, он все там же, где и раньше. Ничего не изменилось. Разве только стало чуть светлее. Светлее стало от окошка, крохотной отдушины под самым потолком. Наступало утро. Которого дня? Пол был покрыт слоем песка, крупного, похожего на речной. Саня, кряхтя, пересел поудобнее, и начал усиленно тереть пальцами виски. Откуда он упал? Когда? Что случилось потом?