«Снаряд-неудачник»

Ну наконец-то. Я принял твердое решение. Война закончена, и, как только «Солнечный удар» осуществит посадку на Земле, я сдам своих пленников какому-нибудь чиновнику трибунала по военным преступлениям и снова стану абсолютно гражданским лицом. Я буду свободен делать что хочу — пить вино, петь песни и... ну, вы понимаете, что я имею в виду, — в общем, весь набор.

Коммуникатор, установленный на потолке приятного, нежного цвета, показывал оставшееся расстояние — два миллиона миль. В общем, пара пустяков! Это путешествие вообще оказалось очень приятным. «Солнечный удар» — роскошная частная космическая яхта, реквизированная для нужд земного Космического флота — для доставки моих необычных подопечных в руки правосудия. Я надеялся, что когда-нибудь я смогу позволить себе такую яхту. После того как много лет пробуду сугубо гражданским человеком...

Глаза буквально слипались. Джимми Троки должен разбудить меня через четыре часа, чтобы я сменил его на вахте по охране пленных. И к этому времени мне надо быть совершенно свежим. Я задремал.

— Мистер Батлер! — Я рывком сел. Огромная физиономия капитана Скотта смотрела на меня с экрана коммуникатора. — Немедленно явиться на мостик! Немедленно, мистер Батлер! — Изображение потускнело и исчезло.

Чуть наклонив койку, я выбрался из нее и оделся. За пять лет службы неизбежно вырабатываются определенные рефлексы на приказания. Только когда дверной люк остался позади, я вспомнил, что следует остановиться и хотя бы выругаться.

Интересно, с какой стати этот дряхлый космический пес считает, что имеет право мне приказывать? Я служу в армии, а не во флоте. Более того, я уволился перед тем, как мы взлетели. И единственное, за что я сейчас отвечаю, — это пленные.

Похоже, надо кое-что разъяснить старику. Тем не менее я отправился на мостик. Правда, не раньше чем наведался в конец коридора — проверить, как дела у марсиан.

Джимми Троки, мой подчиненный, прислонился к люку, ведущему в офицерскую каюту, которая в этом полете служила тюрьмой. Он быстро бросил сигарету и затоптал ее.

— Извини, Хэнк. Но все под контролем, честно. Рафферти и Голдфарб оторвались от шахмат и отпустили меня перекурить. Уж они-то ничего не пропустят.

— Все в порядке, — ответил я. — Мне случалось поступать так же. Просто чтобы легкие не пересохли без курева. Как там себя чувствуют наши друзья? Все еще принимают ванны?

Он усмехнулся.