«Пир попрошаек (Лайам Ренфорд - 3)»

Худ Дэниел

Пир попрошаек

(Лайам Ренфорд - 3)

1

Лайам проснулся в прекраснейшем настроении.

Он спал на диванчике - в библиотеке - и, открыв глаза, по несколько приглушенному свету, идущему сверху, понял, что стекла потолочного купола завалены снегом. Снег, выпадавший в начале череды празднеств, известных южанам как пиры побирушек, сулил удачу. Правда, так считали на родине Лайама - в Мидланде. Впрочем, там и праздники эти назывались иначе гулянками дуралеев. А для местных жителей - обитателей южного портового городка - никакой снег, возможно, ничего и не означал.

Лайам сонно улыбнулся, перевернулся на спину, сладко потянулся и принялся рассматривать купол. За ночь стекла его и впрямь покрыла пороша, и неба не было видно. Но солнечный свет все равно пробивался сквозь этот покров - и довольная улыбка на лице пробуждающегося сделалась еще шире.

"Доброе утро, мастер. Грантайре уже проснулась".

Эти две сторонние мысли влетели в его приятные размышления, словно пара булыжников в кучу пуха и перьев. Лайам, привстав на локтях, ошалело взглянул в сторону двери. Дракончик, замерший там, размером не превосходил небольшую собаку. Однако умением портить с утра настроение людям он явно превосходил многих домашних животных, а имя вчерашней незваной гостьи и вовсе повергло Лайама в тоску.

- Н-да... доброе... привет, Фануил,- промямлил Лайам, нарушая свое обещание не говорить без надобности с дракончиком вслух, но, прежде чем уродец успел возмутиться, сформировал в мозгу новую фразу и вытолкнул ее за пределы сознания. "Чем она занята?" "Гуляет по берегу". "Далеко?"

"Не так чтобы очень",- ответствовал Фануил, усаживаясь на задние лапы. Он деловито расправил кожистые крылья и вновь аккуратно сложил их.

"А нас она может услышать?" "Мы ведь не разговариваем". "Ты знаешь, что я имею в виду!" - обозлился Лайам. Временами твердолобость уродца очень его раздражала.

"Я уже говорил, мастер, что наши мысленные беседы недоступны другим,невозмутимо отозвался дракончик. - Она, конечно, понимает, что мы общаемся, однако прочесть наши мысли ей не под силу".

С тягостным вздохом, переходящим в стон, Лайам вновь повалился на ложе и, натянув до бровей одеяло, принялся размышлять.