«Королевский гамбит (Прогрессор)»

Д.С. Федотов Королевский гамбит (Прогрессор)

Глава первая

1

База на полюсе — это вам не столица, не Телецентр и даже не Департамент специальных исследований. База — это Земля. Кусочек родного, знакомого, до тоскливого комка в горле.

Когда колпак глайдера просветлел и распался на половинки с легким шипением, Максим еще долгую минуту сидел неподвижно, поглядывая по сторонам и жадно вдыхая почти забытые запахи.

Сикорски покосился на него своим круглым зеленым глазом и ухмыльнулся:

— Может, все-таки передумаешь?..

— Нет! — Максим очнулся и нахмурился. — Мы же договорились — я дома. И я на работе.

— Тогда пошли.

Странник выбрался из кабины и выпрямился во весь свой немалый рост. Длинный, черный, сухой — этот человек никогда не расслаблялся, никогда не выходил из тяжкой, тяжелейшей роли, которую добровольно взвалил на себя. Шутка ли — спасать целую планету. Максим вот попробовал, да чуть не завалил все дело.

Что ж, за свои ошибки надо отвечать. Максим вздохнул и тоже вылез из глайдера.

— Идем, — Сикорски махнул рукой и не оглядываясь зашагал по причальному пандусу, плавно переходившему в просторный светлый коридор.

Максим поспешил за ним, разглядывая помещения Базы, через которые они проходили, и редких сотрудников, не обращавших на Максима никакого внимания. Все были молчаливы и деловиты, если не считать молоденькой девушки за консолью комплекса нуль-связи. Максим, непрестанно вертевший головой, умудрился зацепиться за спинку кресла, из-за которой тут же появилось удивленно-нахмуренное личико с косой рыжей челкой и огромными зелеными глазами. Курносый носик и пухлые капризные губы удачно дополняли портрет незнакомки.

— Извините, — сказал Максим. — Здравствуйте.

— Здравствуйте. — В глазах девушки вспыхнул огонек заинтересованности, строгая складка между бровей разгладилась. — А вы новенький?

— Эльза, занимайся своим делом! — обернулся Сикорски. — Идем, Каммерер.

Максим посмотрел на него и понял, на кого похожа девушка.

— О, вы тот самый неуловимый…

— Эльза!

— Молчу! — Девушка улыбнулась и отвернулась к пульту связи.

— Извините, — сказал Максим рыжим кудрям и поспешил за удаляющейся тощей фигурой своего нового шефа.

Вскоре после приснопамятного «дня гнева», когда террорист-подпольщик Мак Сим уничтожил здание Центра вместе с кошмарным пси-генератором, а потом едва не прикончил самого Странника, оказавшегося землянином, сотрудником Галактической безопасности и начальником группы влияния на планете Саракш, возвращенный к прежней работе в Департаменте специальных исследований Максим Каммерер затосковал. Его деятельная натура взбунтовалась против каждодневной рутины, он больше не мог видеть эти чистенькие лаборатории, сияющие стеклом и никелем приборов. А душа его вконец истерзалась мыслями о непростительной ошибке, которую он совершил, грубо вмешавшись в ход спланированных соотечественниками событий и сведя почти на нет их многомесячные усилия. И как только Сикорски объявился в Департаменте, Максим ввалился к нему в кабинет и, глядя в пол, потребовал для себя «настоящего дела».

«А как же Рада?» — неприятно осклабился Странник.

«Я ей все объясню, и она поймет», — твердо сказал Максим.

«Что объяснишь?»

«Что… получил новое задание и мне нужно уехать… на время».

«И ты думаешь, она тебе поверит. — Сикорски в упор уставился на него. — А, кстати, куда это ты собрался?»

«Куда прикажете… На Острова, например», — брякнул Максим.

«Даже не думай! — Сикорски потемнел лицом. — Не возьму грех на душу…»

Однако Странник не был бы Странником — Максим верно рассчитал, — если бы не запомнил этот разговор. Спустя неделю он внезапно появился в лаборатории, зачем-то сунул свой длинный нос в вытяжной шкаф, где Максим настраивал перегонный куб, и сказал:

«Собирайся. Через десять минут вылетаем на Базу».

«А Рада?» — спросил Максим.

«Она уже знает».

Максим был на крыше Департамента через пять минут. В центре, на круглой металлической площадке, виднелась большая темная капля глайдера. Промозглая осенняя сырость мигом облепила лицо и пробралась под куртку. Максим невольно поежился, встряхнулся, как бродячий пес, и подошел к машине. Колпак кабины с тихим шипением распался на половинки. На месте пилота сидел Странник.

«Долго возишься, Каммерер, — проворчал он. — Залезай».

«Погодите, Рудольф, — Максим коротким прыжком перемахнул через борт и сел. — Может быть, скажете мне, что случилось?»

«Вчера на Островах погибли двое наших».

Сикорски запустил двигатель, колпак кабины сомкнулся, и сразу стало сухо, тепло и уютно. Максим расстегнул куртку и спросил:

«Кто?»

«Новак и Преображенский. Ты их не знаешь, — Сикорски поморщился. — Массаракш! Вот же разведка у этого мерзавца! Нам до него…»

«Там никого не осталось?»

«В том-то и дело. А до вторжения — меньше месяца…»

«Вы считаете, что вторжение неизбежно?»

«С вероятностью семьдесят процентов. Перед самым… концом Новак сообщил, что в Адмиралтействе назревает какой-то скандал. Но подробности передать не успел».

«Что ж, я готов», — сказал Максим и посмотрел на шефа суровым решительным взглядом.

«Брось, Каммерер. На верную гибель я тебя не отпущу», — Странник снова сморщился, будто от зубной боли.

«Но мы же летим на Базу. Значит, вопрос с моей отправкой уже решен?»

«Почти. У наших психотехников появилась одна светлая мысль. Надо ее тщательно обсудить».

Странник вдавил клавишу автопилота, и глайдер, окутавшись фосфоресцирующей пленкой защитного поля, взвился в такое же тускло мерцающее небо.

Сикорски заговорил, едва панель входа встала на место.

— Прежде всего, хочу тебя предупредить, что отныне ты являешься сотрудником научно-исследовательской группы «Саракш-1». Твоя тема — социокультурные тенденции в общественном устройстве Страны Огненосных Творцов.

— Но я же не разбираюсь в массовой психологии…

— Тебе и не надо. Но если я не оформлю официально твой статус на Базе, я буду вынужден отправить тебя на Землю. Как сотрудника Группы Свободного Поиска, которому здесь абсолютно нечего делать.

— Что ж, я не против, — сказал Максим.

— Тогда подпиши вот эту бумагу и покончим с бюрократией, — сказал Странник и положил перед Максимом лист пластпапира.

Это было стандартное заявление о переводе. Максим подписал.

— На твою подготовку у нас очень мало времени, от силы неделя, — заговорил Странник привычным деловым тоном.

— Это много, шеф, — попробовал возразить Максим, но Странник отмахнулся и устало опустился в кресло, обхватив лысый череп длинными пальцами.

— Ты не представляешь, что такое секретный агент — «крот», как говорили в старину, — и сколько нужно потратить сил и средств, чтобы не провалиться сразу при заброске… Массаракш, как мало времени!

Он не глядя ткнул пальцем в сенсор связи.

— Слушаю, Рудольф. — На экране возникло круглое веснушчатое лицо.

— Марк, я привез его, — не поворачиваясь, сказал Странник. — Готовьтесь, через час начинаем.

— С первого уровня? — уточнил круглолицый.

— По полной программе! — неожиданно рявкнул Сикорски и бешено уставился на него. — У нас не будет возможности дублирования.

— Хорошо, хорошо, — забормотал Марк, — не волнуйся ты так. Все сделаем…

— Через час, — повторил Странник тише и отключил связь. — А теперь слушай внимательно, Каммерер, — он вперил в Максима тяжелый взгляд смертельно уставшего человека. — Тебя ждет очень опасная работа. Смертельно опасная. Потому что до сих пор ни один из выполнявших ее… не вернулся. Но ты должен вернуться. Я верю, что ты вернешься. Для этого ты пройдешь специальный комплекс психофизической адаптации. Раньше мы не применяли его…

— Почему? — встрял Максим.

— Из-за вероятных… побочных эффектов. Комплекс этот разработали год назад, но пока не опробовали — не представлялся случай…

— Как же? А гибель ваших сотрудников на…

— Не перебивай! — Сикорски помолчал, вздохнул, будто решился, и продолжил: — Комплекс включает в себя… подсадку чужой личностной матрицы. И задача, по сути, сводится к овладению управлением и контролем над этой матрицей. На время задания в тебе будут жить два человека, а это…

— …грозит шизофренией, — бодро кивнул Максим. — Ясно, шеф. Ничего, мне не впервой. Легионером я был, террористом был…

— Это совсем другое, Каммерер! — повысил голос Странник. — Ты получишь вторую — равноправную — личность. Равноправную, Каммерер! Иначе нельзя. Иначе тебя расколют в два счета. У них отличные специалисты, не хуже наших.

— Все-таки, почему вы не воспользовались этим раньше? — снова задал вопрос Максим.

— Потому что… не было разрешения. — Странник как-то странно мигнул и обтер ладонями лицо. — Применение нового всегда связано с бюрократическими заморочками: заявления, согласования, утверждения… Мы справились с раздорами и войнами, с голодом и нищетой, с болезнями и преступностью. Но бюрократия, по-видимому, неистребима, и от нее нет иммунитета… Так вот, этот новый метод… официально не утвержден. В настоящее время он… проходит проверку в полевых условиях. В том числе теперь и здесь, на Саракше. Повторяю, это довольно опасно, и ты можешь отказаться…

— Хорошо, шеф, я постараюсь.

— Ты получишь легенду, — продолжал, не слушая, Сикорски. — Настоящую. Как мы ее добыли, лучше не спрашивай. Но это все, что мы сможем тебе дать. Тебе придется действовать самостоятельно. Нуль-связь в пределах планеты неэффективна, а радиосвязь не гарантирует от прослушивания. Мы тебе даже радиомаяк не сможем дать — не ровен час, найдут при досмотре. Заброска будет через Северный архипелаг. Это единственный район, где у береговой охраны пока нет радаров…

— Подождите, шеф, но ведь при таком фоне радар вообще бесполезен, — не выдержал Максим. — Обычная длинноволновая радиосвязь — еще куда ни шло. Но коротковолновой диапазон должен быть забит помехами?

— Тем не менее радары у них есть! И это именно радары — мы неоднократно засекали их несущие лучи. Видимо, они нашли способ отсекать помехи.

— Почему же на континенте их нет? Ни у одной из стран?

— Если ты имеешь в виду Огненосных Творцов, то до последнего времени в этом не было необходимости. По известной тебе причине. Достаточно было визуального контакта. А благодаря необычно сильной рефракции здешней атмосферы, визуальное наблюдение тут довольно эффективно… Но мы отвлеклись. — Странник не мигая уставился на Максима. — Ты отправишься в Столицу Островной Империи с Северного архипелага. Тебя будут проверять. Сильно проверять. В Столице не жалуют северян, но терпят, исполняя указ императора. Если ты пройдешь эту проверку, у тебя появится шанс. Собственно, для этой проверки и нужна подсадка чужой матрицы.

— Можно вопрос, шеф? Легенду я получу до или после процедуры? — Из базового курса психофизики Максим знал о влиянии второго сознания на личность хозяина и его последствиях. Теоретически. А теперь ему предстояло прочувствовать это на практике. Но Максим приказал себе не бояться, и тренированная психика успокоилась.

— Во время, — отрезал Сикорски и встал. — Пошли. Тебе еще общее обследование нужно пройти.

Максим открыл было рот — вопросы буквально толклись на языке, — но потом махнул рукой и бодро зашагал вслед за стремительным Странником по просторным коридорам Базы.

«Я, Вилл Гален ин Троггролл, потомственный ленд Амаллы в шестнадцатом поколении, четвертый сын Толла Галена ин Троггролла, первого ленда и хранителя Наследного Кодекса Северного архипелага. Моя мать — наследная принцесса Илли Салем ин Киррганн, дочь сводного младшего брата нашего императора Пулла Салема ин Киррганна. В нашей семье на протяжении последних двухсот лет все старшие мужчины были хранителями Кодексов, а младшие — боевыми офицерами Императорского Флота.

Я, Вилл Гален, в четырнадцать лет совершил кругосветный поход на корабле «Белый кит» под командованием надводного адмирала Линтуса Карисса, за что был досрочно произведен в действительные матросы. Во время войны участвовал в десантах на Хоззалге и бухте Золотых Песков. За последний получил Синий Якорь на серебряной ленте и чин морского волка второго ранга. После войны зачислен в Военно-морскую императорскую академию Амаллы. Прошел полный курс обучения и сдал квалификационный экзамен на высший балл.

В настоящее время откомандирован Объединенным штабом флота Северного архипелага в распоряжение Адмиралтейства по ходатайству адмирал-адъютанта Главного штаба морских сил Империи Солтуса Манисса. Контрольное время прибытия по назначению в составе особой офицерской группы — не позднее двенадцати часов восьмого числа месяца южных ветров…»

— Рудольф, ты уверен, что нужно посылать этого юношу почти на верную гибель?

— Прекрати, Марк! Делай свое дело… Этот «юноша» прошел все круги местного ада и в одиночку, не имея никакой объективной информации, совершил столько, что ты и представить себе не можешь.

— Но ведь здесь же другое…

— Вот именно. Теперь он пойдет подготовленным. Во всяком случае, у него будет шанс вернуться оттуда живым.

— И все же я настаиваю, что эта затея — чистое безумие. На подобные эксперименты надо запрашивать разрешение КОМКОНа.

— Официальная процедура займет не один месяц, Марк, а у нас нет даже недели! Если вторжение на континент не сорвать, всё обернется большой кровью. Очень большой, Марк. Ты готов к этому? Способен разделить ответственность за последствия и оправдаться перед КОМКОНом, зная, что у нас был шанс, и мы его не использовали?

— Но ведь мальчишка же!..

— Да. Но очень способный и очень сильный. Психофизический индекс его личности превышает сто единиц! Это шанс, Марк. Запускай второй цикл адаптации…

2

Картина была необычной и в то же время знакомой. Максим стоял на высокой корме судна и смотрел на стремительно удаляющийся каменистый берег и россыпь низких серо-красных зданий на нем, на ставшие совсем крохотными немногочисленные фигурки людей у светлой линии пирса.

«Амалла», — всплыло в мозгу. Этот город на берегу имел красивое, звучное имя. Это был его город. «Потомственный ленд Амаллы…» — это же про меня? Это же я? Кто же я теперь?..» Под черепом возник неприятный шум, и Максим невольно тряхнул головой, сделал усилие — шум пропал.

Максим вспомнил недавние наставления толстого доброго Марка, главного психофизика Базы: «Чтобы контролировать состояние ведомой матрицы, проще всего применить принцип внутреннего зеркала. Представь, что ты смотришь на себя в зеркало. Кого ты там ожидаешь увидеть?.. Правильно, себя любимого. А теперь представь, что зеркало разделено на две половинки… В правой ты по-прежнему видишь свое, привычное, лицо, а вот в левой должен появиться тот, второй. Видишь его?..»

На освоение этого, казалось бы, простейшего психологического приема у Максима ушло почти три дня. Напряжение было ужасным, голова после двух-трех часов тренировок распухала и отказывалась что-либо соображать. Не помогали ни препараты, ни специальные сеансы разгрузки. Тогда Максим уходил с Базы и бродил по торосам и снежным полям босиком, голый по пояс, подставляя тело терзающему ледяному ветру, пока кожа не начинала гореть и исходить паром. Такие прогулки, как ни странно, помогали лучше всего. Максим возвращался на Базу отдохнувшим и полным решимости справиться с любым заданием.

Берег почти растворился в белесой дымке. Максим наконец отвернулся и пошел вдоль борта на нос корабля. На покатой палубе было пусто. Килевая качка загнала всех в трюм — лишь бы не видеть мерно накреняющуюся, похожую на гриб-переросток носовую рубку и мотающийся тонкий хлыст радиомачты. Вдобавок волны то и дело захлестывали палубу, и ходить по ней становилось весьма непросто. Тем не менее остойчивость судна восхищала — почти идеальная «неваляшка». Максим двигался, не останавливаясь, упреждая очередной крен и не прикасаясь к низкому фальшборту. Бороться со стихией на равных — что может быть приятней? К сожалению, скоро об этом придется забыть. Островитяне, конечно, весьма опытные и ловкие моряки, но все же обычные люди. И «потомственный ленд» ничем их не лучше.

Максим как раз пробирался мимо рубки, когда боковой люк распахнулся, и чья-то крепкая рука, ухватив Максима за плечо, втащила внутрь. Прямо перед собой Максим увидел перекошенное злобой и страхом лошадиное лицо референта Адмиралтейства.

— Ленд Гален, что за мальчишество?! — заблеял референт фальцетом. — Я подам на вас докладную адмирал-адъютанту!

— Прошу меня извинить, господин Бильмот, гены! — Землянина Каммерера больше не было. На референта насмешливо смотрел настоящий сын Северного архипелага, потомственный ленд Амаллы Вилл Гален ин Троггролл. — Какие же вы, южане, нервные.

— Ваше северное безрассудство кого угодно может довести до инфаркта! — Господин Бильмот упрямо вздернул похожий на копыто подбородок. — Здесь я отвечаю за вашу безопасность. Извольте более так не шутить!

— Хорошо, хорошо, — рассмеялся Гален. — Но на мостик я могу подняться?

Референт вместо ответа демонстративно повернулся и зашагал по узкому коридору в сторону кают-компании, цепляясь за стены.

На мостике находилась дежурная тройка — второй помощник капитана, второй штурман и рулевой. Вторпом, тоже уроженец Северного архипелага, благосклонно посмотрел на Вилла и сказал:

— Что, ленд Гален, зов предков не дает покоя?

— Именно, ленд Марен. Разве может что-либо сравниться по красоте со штормовым океаном?

— Да, только мы, северяне, действительно способны понять его. И только мы должны быть его истинными хозяевами! А вовсе не эти самодовольные выскочки-централы!

— Потише, ленд, мы здесь не одни.

— А, не стоит! Штурман и рулевой — южане. Централы и у них давно в печенках сидят.

— Послушайте, а почему все-таки за нами не прислали субмарину? Ведь на ней и быстрее и безопаснее в такую погоду?

— Весь подводный флот Империи уже отмобилизован, дорогой ленд, и переведен на особое положение. Не за горами Большой поход. Ничего, — вторпом дружески хлопнул Галена по плечу, — завтра в это же время мы ошвартуемся у пирса Адмиралтейства!

Вилл Гален в ответ тоже приветливо улыбнулся и стал смотреть бесконечные ряды свинцовых волн, бегущих к высокому горизонту.

Глава 2

1

Главный адмирал имперского флота Палмус Тимасс был вне себя. Этот выскочка, новый любимец Императора, адмирал-адъютант Манисс подложил ему, заслуженному ветерану Трех Боевых Походов, полному кавалеру Золотого Якоря, грязную свинью! А как иначе можно назвать ту мерзопакостную докладную записку, которую ему продемонстрировал сегодня утром Его Всевеличество? Это же уму непостижимо: подать проект боевой операции на рассмотрение Императору без согласования с вышестоящим начальством! Что он о себе возомнил, этот кабинетный шаркун?! По самое брюхо в орденских лентах, а ни в одном Походе не участвовал. Откуда цацки, спрашивается?.. Ну, ничего, сейчас мы с ним разберемся! По-своему, по-флотски.

Адмирал Тимасс прекратил мерить шагами кабинет, уселся за свой необъятный, как океан, стол и нажал кнопку селектора.

— Рольгон, зайдите!

Через секунду в дверях возникла длинная и прямая фигура референта.

— Слушаю, господин главный адмирал. — Фигура сложилась пополам под прямым углом.

— Вызовите-ка сегодня на одиннадцать часов адмирал-адъютанта Манисса с докладом.

— Разрешите напомнить, господин главный адмирал, что сегодня в двенадцать часов прибывает группа выпускников Военно-морской академии Амаллы, с которыми вы лично пожелали встретиться до процедуры натурализации.

— Как же, помню, — Тимасс дернул себя за бакенбард, пожевал губами. — А, ничего! Вот мы вместе с адмирал-адъютантом на них и посмотрим. Тем более, по-моему, там есть и его протеже. Вызывайте Манисса! А пока — все личные дела выпускников мне на стол.

— Слушаюсь, господин главный адмирал…

Референт исчез. Адмирал Тимасс вновь прошелся по кабинету, поморщился — старая рана в правом колене опять давала себя знать. Осколок снаряда на излете раздробил коленную чашечку, флотские хирурги буквально склеили ее заново, но время от времени — океан ее знает, может, на погоду? — колено начинало неистово ныть, потом появлялась стреляющая боль, и никакие таблетки и порошки уже не помогали. Было только одно надежное средство — ходьба. Почти невозможная от боли поначалу, позже она неизменно приносила облегчение, и на какое-то время рана затихала.

Адмирал продолжал накручивать круги по кабинету, стараясь отвлечься мыслями о предстоящей схватке с выскочкой Маниссом. Референт снова неслышно возник в помещении и положил на стол стопку серых картонных папок. Папки были тощие и одинаковые, и Тимассу вдруг пришла в голову мысль, что большинство людей по существу ничем не отличаются от этих вот папок: та же серость, безликость, недолговечность и покорность судьбе.

Колено почти перестало ныть, и адмирал вернулся к столу. Усевшись в кресло, максимально вытянув и расслабив больную ногу, он взял верхнюю папку: «Лейтенант Пулл Камин. Троггролл. Амалла». Что ж, посмотрим… Ну и рожи у этих северян! Одна другой страшнее. Ноздри вывернуты, глаза как щелочки, уши торчат, лицо почти квадратное, ни усов, ни благородных бакенбардов — какая-то бородка козлиная и бритый череп вместо нормальной прически. И за что только Его Всевеличество их привечает?.. Ну да, отличились в последнем Походе — спасли от полного разгрома Третий ударный флот; да, бесстрашны, да, сплошь потомственные моряки, даже Империю когда-то отстояли… Все равно! Горды, заносчивы и высокомерны. Весьма ненадежные, по мнению контрразведки Адмиралтейства. Уже было несколько случаев. Последний раз целую группу накрыли. Правда, в ней и южане оказались, и даже один уроженец Центрального архипелага. Но руководили-то заговорщиками северяне!.. Ладно, кто там следующий?..

Адмирал взял новую папку: «Морской волк Тинн Ромул ин Брассголл. Итарра». О, небось, потомок какого-нибудь их древнего аристократического рода, которого никто и знать не знает, кроме них самих?.. Ну вот, этот хоть выглядит поприличнее, даже бакенбарды отрастил, на службу Императору собираючись. А где же он, кстати, такой чин заслужил? Молодой ведь совсем… Ага, десант на Золотые Пески — впечатляет! Похоже, с этого толк выйдет. Можно даже, после натурализации, разумеется, предложить этому… ин Брассголлу перейти на службу в Адмиралтейство. Заодно и Его Всевеличеству приятное сделаем! Та-ак, кто там у нас дальше?.. Еще один аристократ! «Надлейтенант Вилл Гален ин Троггролл. Ленд Амаллы». Ну-ка, ну-ка, посмотрим… Ого, кругосветка и действительный матрос в четырнадцать лет, морской волк в шестнадцать… Однако! Ну и богатырь!.. Такому только в гвардии служить, так ведь не пойдет, заартачится, начнет нос задирать… Ладно, поглядим, пощупаем…

Адмирал так увлекся изучением дел новичков, что не сразу обратил внимание на вызов селектора, раздраженно ткнул кнопку ответа:

— Кого там еще несет?

— Господин главный адмирал, — прошелестел невидимый референт, — к вам адмирал-адъютант Солтус Манисс. С докладом.

— Почему так рано?

— Уже одиннадцать. Вы сами назначили…

— В самом деле? Ну, пусть войдет.

Сейчас же дверь распахнулась, и грузная туша в сверкающем орденами и лентами мундире ввалилась в кабинет, заполнив все пространство топотом, покашливанием и похрюкиванием. Солтус Манисс, улыбаясь во все тридцать два зуба, распахнул объятия и устремился на адмирала, будто решил взять его на абордаж.

— Палмус, дорогой, сколько лет, сколько зим! Как же давно мы не виделись!

Он обогнул стол и попытался обнять поднявшегося согласно протоколу Тимасса, но тот ловко увернулся. Лицо главного адмирала моментально приобрело официально-скучное выражение.

— Адмирал-адъютант Солтус Манисс, — лязгнул Тимасс, — я вызвал вас для того, чтобы услышать личное оправдание вашему возмутительному поведению!

Туша замерла, руки медленно опустились, жирная физиономия адмирал-адъютанта обиженно перекосилась.

— В чем дело, Палмус?! Какое еще оправдание?

— Как вы посмели, не уведомив меня и не посоветовавшись со мной, вашим непосредственным начальником, выходить к Императору с каким-то… с какой-то авантюрой?! — взорвался главный адмирал.

С толстяка слетела всякая игривость, лоснящиеся щеки налились кровью, бакенбарды затряслись.

— Значит, план Великого Последнего Похода, по-вашему, авантюра?! — заговорил он свистящим шепотом. — Значит, гениальное стратегическое решение, способное положить конец многолетней войне и утвердить гегемонию Империи на континенте, по-вашему, анекдот?! Значит…

— Вот именно! Анекдот! И авантюра! — прорычал Тимасс. — Да вы хоть представляете, что такое штурм побережья с высадкой десанта? Во что это обойдется флоту? Империи?.. У Огненосных Творцов по всему побережью сплошная линия укреплений, артиллерийские редуты, танковые группы… Половина флота будет потоплена еще за пределами шельфовой зоны, как только субмарины всплывут! Из оставшихся едва ли треть дойдет до берега. А еще у них там — дрейфующие минные поля… Это чистое безумие — ваш Великий Поход. Он действительно станет последним в истории Империи. Если осуществится!.. — Адмирал выдохся, махнул рукой и сел обратно в кресло.

— Целью Великого Последнего Похода, — как ни в чем не бывало заговорил Солтус Манисс, — является захват всего побережья к северу от Мертвой реки на глубину до ста километров, что обеспечит нашим войскам стратегическую инициативу на континенте и даст возможность раз и навсегда покончить с остатками древней империи. Особо важным в этой операции является захват старого укрепрайона в Гнилых лесах. Где-то там находится легендарная Крепость с атомным арсеналом. Если мы захватим Крепость и арсенал — весь континент наш!

— Я уже говорил вам, Солтус, вы псих! — глухо сказал главный адмирал. — Даже если бы нам удалась высадка, и мы добрались бы до Крепости, это ровным счетом ничего бы не изменило. Крепость бездействует более двадцати лет — это совершенно точно. Неужели вы думаете, что если бы там что-то сохранилось, Огненосные Творцы не воспользовались бы этим?.. Ваш план, повторяю, погубит флот. На континенте война, армии отмобилизованы, оборонные заводы работают на полную мощность…

В кабинете повисла напряженная тишина. Первым ее нарушил адмирал-адъютант:

— А каков же ваш план, Палмус?

— Глубокая и тщательная разведка. Надо скрытно исследовать Мертвую реку вплоть до ее верховьев у Алебастровых гор. Изучить возможность прохода по реке наших штурмовых субмарин. Если мы захватим Рудный район в горах и возьмем под контроль пойму реки, это как раз и даст нам желаемую стратегическую инициативу и реальный шанс покончить с Огненосными Творцами.

Двое уже не молодых высших офицеров Островной Империи долго и внимательно разглядывали друг друга, словно виделись впервые. Они тщательно взвешивали свои шансы, прежде чем принять окончательное решение. Собственно, вопрос был прост и однозначен: кто? Кто выйдет победителем из сложившейся щекотливой ситуации, и, соответственно, кто станет реальным руководителем Адмиралтейства.

Палмус Тимасс, ветеран флота Его Всевеличества, для себя уже решил, что если проиграет, сразу подаст в отставку, не дожидаясь кадровой чистки или высочайшего повеления. Но он все еще не терял надежды, что здравомыслие адмирал-адъютанта окажется сильнее амбициозности.

Так оно и получилось.

— Пожалуй, вы меня убедили, адмирал! — снова расплылся в жирной улыбке Солтус Манисс. — Признаюсь, ваша логика неотразима. Надеюсь, этот инцидент не усложнит наши дальнейшие отношения?

— Ни в коей мере, адмирал. Это я виноват: не разглядел вашей инициативности и патриотизма!

Совершив таким образом друг перед другом служебные реверансы, оба сочли обстановку нормализованной, и Тимасс уже по-будничному спросил:

— Кстати, адмирал, сегодня из Амаллы прибывает группа новоиспеченных выпускников академии, и вроде бы один из них — ваш подопечный?

— О, да! Это сын моего старого боевого товарища, а ныне хранителя Наследного Кодекса Северного архипелага Толла Галена. Парень рожден для океана! Совершить кругосветку в четырнадцать лет…

— Действительно, талант!

— Вот-вот! Его зовут…

— Вилл Гален. — Главный адмирал позволил себе маленькую шпильку — так, только чтобы почувствовать прочность своего положения. — Знаете, Солтус, я как раз хотел посмотреть на этих будущих покорителей Мира. Не составите ли мне компанию?

— Я бы с превеликой радостью, Палмус, но дела, знаете ли… М-да! — заторопился толстяк.

— Ну, если дела… Не буду вас задерживать. Придется самому… выбрать из них себе помощника, — вздохнул Тимасс. — Не возражаете?

«Попробуй только возразить! Я теперь тебя, жирдяя, на мыло пущу!»

— Как можно, господин главный адмирал! Ваше профессиональное чутье в подборе, так сказать, кадров безупречно. Не сомневаюсь, что вы выберете среди них самого достойного и перспективного офицера!

«Ладно, старый хрыч, посиди пока, погрей мне кресло. Как только твоя затея с Рудным районом провалится, ничто уже тебя не спасет. И галуна от тебя не останется!»

— Вот и славно! Распорядитесь там, чтобы после натурализации этого… Вилла Галена прислали сюда. Хочу с ним лично познакомиться.

— Завтра же утром он будет в вашем кабинете. Разрешите идти, господин главный адмирал?

— Вы свободны, адмирал-адъютант.

Толстяк выкатился из кабинета, и Тимасс наконец вздохнул с облегчением. «Не-ет, шалишь! Больше я тебе шанса не дам! Ты у меня прямо в первом десанте пойдешь, на амбразуру ляжешь и героем станешь. Посмертно!..»

Он позвонил референту и приказал:

— Машину к подъезду!

— А как же встреча с выпускниками, господин главный адмирал?

— Скажешь, что встреча переносится на… послезавтра. А сейчас меня ждет Его Всевеличество…

2

— Господа офицеры, прошу следовать за мной. — Высокий и тощий, как большинство централов, человек в форме надкапитана внутренней службы сделал приглашающий жест и исчез за дверью.

Максим покосился на спутников. Никто не двинулся с места, все смотрели друг на друга. О процедуре натурализации новоприбывшим сообщили сразу же, еще на корабле при обычном таможенном досмотре. Вообще-то их должны были пропустить без досмотра, но оказалось, что со вчерашнего дня в Империи объявлено военное положение, и все льготы и послабления автоматически были отменены. А поскольку выпускники академии еще не прошли натурализацию, то считались обычными гражданскими лицами со всеми вытекающими.

Что же такое натурализация, выяснить так и не удалось. Мнения высказывались самые разные — от стандартного медицинского осмотра до полной проверки на лояльность с ментальным сканированием. Ни первого, ни второго Максим не боялся — детские игрушки, шпионские страсти. А вот если дойдет до глубокого психофизического зондирования, придется попотеть. У них тут в контрразведке вовсе не дураки работают. И Новака, и Преображенского раскололи в два счета, а ведь ребята были подготовлены по высшему уровню!..

Новички продолжали переглядываться — никто не хотел быть первым. Сейчас вернется надкапитан, и у него появится лишний повод для подозрений, что непременно отразится на дотошности его подчиненных.

Максим глубоко вздохнул, настраиваясь на «переключение» личности, и шагнул навстречу вновь открывающейся двери. Контрразведчик угрюмо оглядел его снизу вверх, пристально посмотрел в глаза. Максим постарался изгнать из своего взгляда даже слабые отражения эмоций, и это у него, кажется, получилось. Тощий централ молча повернулся и зашагал на своих ходулях по коридору. Стены коридора, когда-то выкрашенные в мышиный цвет, давно полиняли, обзавелись разноцветными потеками и розариями из плесени по углам. Два ряда одинаковых металлических дверей по обе стороны, покрытых ржавыми разводами, удачно дополняли картину.

Коридор несколько раз поворачивал, его пересекали металлические арки с направляющими в полу и потолке — примитивная, но действенная система безопасности: в случае угрозы нападения броневые плиты надежно перекроют отсеки, и наступление неприятеля неминуемо захлебнется.

Путешествие по этой своеобразной крепости окончилось внезапно. Группа вышла из коридора в обширное, но такое же мрачное помещение. Посередине его стоял длинный обшарпанный стол и ряд потрепанных стульев с одной его стороны. В дальней стене, за столом, маячили по углам две стандартные двери, выкрашенные для разнообразия коричневой краской. На той, что слева, белела надпись «вход», а на правой — «выход».

Надкапитан молча указал группе на стулья и исчез за левой дверью. Молодые офицеры неуверенно расселись вдоль стола, не выпуская из рук свои нехитрые пожитки. Контрразведчик вышел из правой двери с пачкой голубоватых листов под мышкой и пучком карандашей в руке. Он так же, не проронив ни слова, раздал всем листы бумаги и карандаши и снова исчез за левой дверью, бросив:

— Десять минут.

Листы оказались стандартными анкетами-опросниками для мигрантов, с той лишь разницей, что дополнительно в них были включены вопросы по геополитике, географии и экономике. Максим внимательно прочитал текст, не нашел подвоха и справился с анкетой раньше всех. Подозревая, что за ними наблюдают, он положил заполненный лист и карандаш перед собой и откинулся на спинку стула. Спинка была прямой и жесткой. Максим слегка прикрыл глаза и снова сосредоточился на внутреннем зеркале. Он решил, что до самой процедуры осталось немного времени, а потому более тянуть с «переключением» личности не стал.

Через пару минут за столом сидел уже не Максим Каммерер, а потомственный ленд Амаллы имярек. Выглянувший из двери тощий контрразведчик, обвел сидящих за столом равнодушным взглядом и уставился на неподвижного богатыря.

— Ты.

Вилл Гален медленно, с достоинством поднялся.

— Вещи оставить.

Вилл Гален медленно и тщательно сложил походную сумку, куртку и шапку на краю стола.

— За мной.

Вилл Гален медленно и с достоинством прошествовал к двери и скрылся за ней. Оставшиеся молча смотрели ему вслед, и в глазах их плескался ужас пополам с любопытством.

За дверью оказался короткий темный тамбур, а дальше еще одна дверь. Тоже металлическая. Вторая дверь распахнулась, взвизгнув приржавевшими петлями, и Вилл Гален очутился в большой квадратной комнате, ярко освещенной ртутными лампами и заставленной какой-то сложной аппаратурой. Множество приборов и приборчиков стояли на полу, висели по стенам на кронштейнах и заполняли многочисленные стойки и стеллажи по всему помещению. По полу и стенам вились пучки разноцветных проводов и толстых кабелей в свинцовых оболочках. И все это электрическое безумство сходилось в центре комнаты у высокого металлического постамента с массивной пластиковой плитой наверху. Все сооружение напоминало хирургический комплекс, если бы не странный толстый дырчатый диск, висевший над плитой. На дальней стене за постаментом Вилл заметил большой телевизионный экран. Под ним был расположен операторский пульт, за которым сидели двое в желтых медицинских комбинезонах. Еще один стоял в изголовье постамента, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Тестируемый Вилл Гален ин Троггролл, раздевайтесь до пояса и ложитесь на стол.

Говорил по-прежнему только надкапитан. Вилл Гален медленно и с достоинством повиновался. Едва он лег навзничь на пластиковую плиту, как топтавшийся в изголовье медик оживился, вытянул откуда-то из-под постамента прозрачный колпак, напоминающий морскую офицерскую шапку, и нахлобучил его на голову Вилла. Диск над столом пришел в движение и начал раскручиваться, одновременно подавшись вниз. Колпак на голове стал потрескивать, и Гален почувствовал, как и без того короткий ежик волос вдруг окончательно встал дыбом.

— Внимание, тестируемый, закройте глаза, расслабьтесь и постарайтесь не думать о себе и своем прошлом.

Теперь голос звучал у Вилла прямо в голове. Перед мысленным взором вспыхнула картина: юный Гален на мостике большого белого корабля держится за полированные рукоятки рулевого колеса и смотрит на острый нос судна, режущего тяжелую океанскую волну.

— Не думайте о себе и своем прошлом…

Следующая картина сменяет первую. Вилл вместе с другими военными моряками сидит за бронещитом перед носовой надстройкой штурмовой субмарины и смотрит в узкую амбразуру на недалекий плоский берег, по которому ползут к воде черные коробочки танков, а между ними перебегают совсем маленькие, тоже черные фигурки.

— Не думайте о прошлом…

Мальчик-подросток стоит на скале и смотрит на бухту, из которой уходит в сторону океана длинный серый корабль, похожий на кита.

— Не думайте…

Звенящая бесконечная пустота заполняет все вокруг, проникает в уши, в нос, в сердце, в голову. Ничего больше нет, кроме этой звенящей пустоты. И тело медленно растворяется в ней.

Бесконечно медленно.

До скончания времен…

3

— Господин главный адмирал ждет вас, ленд Гален.

Референт сложился под прямым углом в почтительном поклоне и распахнул тяжелую створку, украшенную замысловатой резьбой. «Натуральное дерево — надо же! — механически отметил про себя Максим. — А ведь здесь, на островах, дерево, пожалуй, самый ценный товар. Лесов-то почти не осталось, а с материка не навозишься. Да и радиоактивное оно там…»

Он шагнул в кабинет и огляделся. Ничего лишнего — рабочий кабинет крупного военачальника: чаша Мира в углу, разномасштабные карты по стенам. На одной — вся Островная Империя. «Ого, однако же, куда они добрались!.. Оттуда до Базы не больше трехсот миль…» На другой стене — подробнейшая карта побережья от устья Голубой Змеи, которую островитяне очень точно именуют Мертвой рекой, до скал Хонтийского хребта, упирающихся в океан. «Ну да, дальше-то на север делать нечего — полярная пустыня…»

— Читаете карты, надлейтенант Гален? — раздался откуда-то сбоку жесткий властный голос.

Максим повернулся и увидел наконец хозяина кабинета. «М-да, примерно таким я тебя и представлял, — подумал он, разглядывая «главного мерзавца» Адмиралтейства. — Узколицый, сухощавый, подтянутый, точные стремительные движения, острый цепкий взгляд. А как же иначе? В этом «гадюшнике» только такие и имеют шанс на выживание. Небось, не одного конкурента съел за долгие годы?..»

— Карты приучен читать с детства, господин главный адмирал.

— Знаю, знаю твою биографию. Впечатляет. — Палмус Тимасс взял Максима под локоть и подвел к карте материка. — Что ты здесь видишь, надлейтенант?

— Побережье континента, господин главный адмирал. Западное побережье, находящееся под контролем Боевого Легиона Огненосных Творцов.

— Вот именно! Под контролем. Пока… А должно находиться под нашим! Островная Империя — единственная законная наследница старой империи. Огненосные Творцы — жалкая кучка самозванцев, которых от гибели уберегло одно лишь везение!.. Ладно, это ты все прекрасно и без меня знаешь, надлейтенант.

Тимасс вдруг сделал стремительный круг по кабинету, слегка прихрамывая, и вернулся к карте. «Артроз в стадии обострения, — зачем-то отметил про себя Максим. — Или старая травма».

— Так вот, ленд Гален, — перешел вдруг на неофициальный тон адмирал, — чтобы все это, — он обвел рукой карту, — стало нашим, нужна тщательная разведка. Глубокая разведка. В обстановке абсолютной секретности. И я хочу поручить это дело вам!

— Почту за честь, господин…

— Оставьте, ленд! Сейчас я для вас просто Тимасс. Слушайте внимательно. Записей никаких не будет…

Глава 3

1

Максим приоткрыл дверь каюты и выглянул в полутемный коридор. В ночную вахту лампы гасили две из трех. И не из соображений экономии — генератор у субмарины был достаточно мощным, — а по инструкции внутренней безопасности. И вот этого Максим так и не смог понять: при чем тут темнота и безопасность? Вообще-то теперь это правило оказалось ему на руку. Хотя та же инструкция запрещала перемещение по кораблю всех свободных от вахты матросов и младших офицеров, Максим решил рискнуть.

По сути, выбора у него не было. В сложившихся обстоятельствах требовалась немедленная связь с Базой, или со спутником. Встреча с главным адмиралом Тимассом закончилась для надлейтенанта Галена весьма неожиданно. Старый морской волк отчего-то проникся доверием к молодому северянину и без обиняков предложил ему стать личным агентом влияния. Отныне Вилл Гален облекался особыми полномочиями, для чего под кожу плеча ему всадили капсулу с опознавательным маяком. Достаточно было поднести к плечу антенну пеленгатора, как из наушников раздавалась серия коротких и длинных сигналов — радиокод агента. Конечно, светиться лишний раз не стоило. Настоящий агент не должен допускать ситуации, требующей раскрытия инкогнито. Однако в иной критический момент маячок способен был сохранить агенту жизнь.

И вот теперь такой момент для Максима настал. Другого случая сообщить о себе и попросить помощи может не представиться.

Максим перешагнул высокий комингс и ступил на ковровую дорожку, выстилавшую пол коридора. Это они замечательно придумали — ковровые дорожки идеально гасят звук шагов, — только каким образом это соотносится с инструкцией по внутренней безопасности? Максим бросил взгляд на светящийся циферблат наручных часов — скоро вторые склянки, самое подходящее время для шпиона. Он глубоко вдохнул и рванул по коридору длинными кошачьими скачками. Так— поворот, коридор, поворот, по трапу вниз, еще поворот, короткий коридор, направо, стоп!

Максим замер перед дверью с почти земной пиктограммой — антенна и расходящиеся от нее сферические волны — и выдохнул. Две палубы за десять с половиной секунд. Немного ныла толчковая нога, наверное, опять мышцу потянул. Максим приложил ладони к двери, настроился и закрыл глаза. Да, внутри явственно ощущалось присутствие живого существа, — значит, субмарина уже близко от цели. Радиус действия ее радиостанции не превышал сотни миль. Точнее, теоретически можно было связаться и за тысячу миль, но фильтры не справлялись с помехами. Дальше сотни уровень белого шума оказывался мощнее модулированного сигнала. Но Максиму больше и не требовалось. Спутник, по расчетам, как раз должен был висеть над океаном где-то в пределах этого расстояния.

Однако присутствие в радиорубке дежурного связиста несколько осложняло дело. Максим все еще обдумывал ситуацию, как вдруг почувствовал движение за дверью. Он мгновенно скользнул назад и вжался в нишу с пожарным гидрантом. Через секунду дверь радиорубки распахнулась, и в коридор, запнувшись о комингс, вывалился заспанный верзила с нашивками лейтенанта. Он широко зевнул, рискуя вывихнуть челюсть, и, протирая кулаками глаза, побрел по коридору в противоположную сторону. Там, за поворотом располагался гальюн.

Шанс представился: минуты две-три в запасе есть. Максим метнулся в рубку и прикрыл за собой дверь. Как он и ожидал, аппаратура оказалась не слишком сложной. Секунд пятнадцать он потратил на то, чтобы разобраться в настройках передатчика. Для эффективной связи со спутником (о связи с Базой и речи быть не могло) требовалось перейти на диапазон СВЧ. К счастью, такой был предусмотрен конструкцией радиостанции, хотя обычно передача велась на средних волнах. То ли сам прибор был очень древним, то ли техники такими дальновидными — разбираться и гадать было некогда. Максим выключил регистрирующий фонограф и лихорадочно закрутил верньер полосы настройки. Секунды превратились в тягучий сироп, который мерно капал в колодец без дна, отсчитывая оставшиеся мгновения. Наконец из динамика донеслась знакомая трель позывных орбитального спутника, ослабленная шумом помех. Максим придвинул поближе микрофон, перебросил тумблер в положение «передача» и включил наручные часы в режим таймера — требовалось уложиться в сорок две секунды, иначе не успеть потом замести следы своего пребывания.

Ему хватило тридцати трех секунд. Уже успокоившись, Максим вернул аппаратуре все прежние настройки, включил фонограф и установил на место микрофон. Потом покинул рубку, успев перейти на палубу выше до появления верзилы-связиста из гальюна. Обратный путь до своей каюты Максим совершил в том же темпе, разделся и улегся на жесткую койку, приказав себе спать до самой побудки.

Все прошло гладко, беспокоиться было нечего, но маленький червячок сомнения, этакий желчный скептик, продолжал тихонько бубнить в самом дальнем углу сознания: «Что-то тут не так… слишком все просто… будь начеку…» Уже засыпая, Максим вспомнил вдруг одно из следствий закона Чизхолма, знаменитого психолога прошлого: «Если ваши дела идут хорошо, это означает, что вы просто не владеете всей информацией».

В ходовой рубке субмарины, освещаемой только лампами приборной панели да экраном радара, находились двое. Один, типичный централ с длинным лошадиным лицом, сидел в кресле вахтенного офицера и лениво листал замусоленный журнал с фривольными картинками. Второй, круглолицый южанин, с нашивками первого помощника, пристроился рядом, на месте штурмана и, осторожно косясь на картинки в журнале, тихо говорил:

— Осмелюсь доложить, господин секретный советник, что около двух часов ночи регистрирующий фонограф узла связи был отключен в течение двух минут.

— Ну и что? — флегматично поинтересовался централ. — Мало ли технических причин, по которым связист может ненадолго выключить регистрирующую аппаратуру?

— Не мало, но… не изволите ли прослушать вот это.

Южанин повернулся к пульту управления и нажал какую-то кнопку. Из динамика над пультом раздались шипение, свисты, потом длинная переливчатая трель, похожая на птичью, и наконец странный модулированный вой.

— Что это за дрянь вы мне подсовываете? — поморщился контрразведчик, но журнал листать перестал.

— А это, с вашего позволения, передача.

— Какая еще передача?! Что вы несете?

— Это запись радиопередачи, которая была осуществлена неизвестным лицом в течение времени, когда был отключен регистрирующий фонограф, — четко, по-уставному отрапортовал первый помощник.

— Но почему вой?!

— Передача велась в диапазоне, который не используется в настоящее время ни армией, ни флотом. Это сверхвысокие частоты, господин секретный советник.

— А-а… — Вид у централа сделался обалделый. — А кому тогда предназначалась передача?

— Этого установить не удалось. Радар ничего не показал, направление луча тоже не зафиксировано.

— Кто дежурил в узле связи? — Контрразведчик уже овладел собой, в глазах появился недобрый огонек.

— Лейтенант Сирисс, господин…

— Отставить! Гольбум, подготовьте-ка малый натурализатор. И утром, по прибытии на базу, прогоните через него всех свободных от ночной вахты, плюс лейтенанта Сирисса. Есть вопросы?

— Да, господин секретный советник. Но ведь в ночное время любые перемещения по кораблю запрещены инструкцией. Как же тогда…

— Вот именно, Гольбум! Инструкция. Сдается мне, что тот, кто провел передачу, и является злостным нарушителем инструкции. Действуйте, первый помощник!

2

Сикорски уже который день не находил себе места. Высокий, поджарый, энергичный, он стал суетлив и раздражителен, осунулся и посерел. На узком лице с запавшими щеками и орлиным носом жили только глаза — зеленые, острые, цепкие. Многие сотрудники Базы, давно знавшие и уважавшие Сикорски, теперь с трудом выносили его бесконечные придирки и вспышки гнева. Все понимали, чем это вызвано, но понимали и другое: никакая личная приязнь или привязанность не должны мешать выполнению основных обязанностей, будь то сотрудник Галактической безопасности или руководитель научной группы. Отступление от этого правила грозило провалом всему делу. Слишком велик был риск работы, слишком велика была ответственность, которую люди взяли на себя совершенно добровольно. В том числе и Рудольф Сикорски.

Единственным человеком, с кем он не успел повздорить за те несколько суток, минувших со дня заброски Максима Каммерера, была его внучка — Эльза Сикорски. Девушка изо всех сил старалась поддержать деда, подолгу, в свободные от дежурства часы, беседовала с ним на самые разные отвлеченные темы, просила рассказывать о Саракше и сама вспомнила множество веселых и забавных случаев из своей студенческой жизни в Институте внеземных культур.

Дважды за это время Сикорски отлучался на материк, но быстро возвращался, и ответом на его немой вопрос по-прежнему было сочувственное молчание.

Наконец рано утром десятого дня в кабинет к нему влетела возбужденная и радостная Эльза, размахивая листком пластпапира.

— Это он, дед! Максим нашелся!..

— Что ты говоришь?! — у Сикорски перехватило дыхание, и он смог только просипеть. — Где нашелся? Как?..

— Шестичасовой сеанс связи со спутником! — Девушка улыбалась во весь рот, длинные волосы растрепались, косая челка падала на глаза, но она не замечала этого. — Вот, читай!

Сикорски схватил листок и впился глазами в текст, не обращая внимания на предательскую дрожь в руках.

«Кит — Базе. Внедрение прошло успешно. Идентификация личности Вилла Галена не вызвала сомнений даже у отца, Толла Галена. Морской переход до Центрального архипелага также прошел без осложнений. Кстати, все имперские надводные корабли и белые субмарины оснащены радиосвязью на средних волнах и коротковолновыми радарами. Передача этого сообщения на спутник ведется с помощью подобной аппаратуры.

В Столице подвергся тщательной и многоуровневой проверке, включая рентгеноскопию и психозондирование. Последнее здесь называется натурализацией. Ей подвергаются все без исключения выходцы с Северного и Южного архипелагов. Огненосным Творцам такой уровень контроля над личностью и не снился. Без второй личности этот «тест» действительно не пройти.

После натурализации мной неожиданно заинтересовался сам глава Адмиралтейства и в приватной беседе предложил стать его личным тайным агентом. Думаю, здесь сыграло какую-то роль происхождение Вилла Галена. Согласно плану, я принял его предложение, и адмирал дал мне особое секретное задание: возглавить глубокую разведывательную операцию по Голубой Змее вплоть до Рудного района. В первую очередь их интересует система оборонительных рубежей вдоль реки и самого Рудного района, а также возможность прохода вверх по реке отряда белых, то есть штурмовых, субмарин. Захват источников стратегического сырья в Алебастровых горах даст Империи неоспоримое преимущество в войне и коренным образом изменит соотношение сил на континенте.

В связи с этим прошу подготовить мне встречу на Голубой Змее в районе бывшей Крепости с известным вам принцем-герцогом. Пусть оставит наблюдателей из числа охотников в том районе. Не исключаю за собой возможной слежки, поскольку не являюсь коренным жителем Центрального архипелага, поэтому я сам выйду на них. Конец связи».

Сикорски перечитал сообщение несколько раз, и лишь потом поймал себя на том, что заучивает текст наизусть. «Молодец, Каммерер! Молодец… сынок. Я в тебе не ошибся. Прошел, прошел-таки через игольное ушко! Утер нос этому негодяю… Надо же: личный тайный агент?!.. Принц-герцог тебе нужен? Сделаем! Мы, родной, для тебя теперь хоть черта из-под земли достанем, если он там живет! Только не рискуй, парень. Я знаю, любишь ты смерть за усы подергать!.. Не надо. Мне тебя еще отцу с матерью предъявить нужно. Живого и невредимого. Так что побереги себя…»

Сикорски очнулся и почувствовал, что кто-то теребит его за рукав. Поднял голову и наткнулся на милую мордашку внучки и ее полный тревоги взгляд.

— Дед, ты чего?! Бледный весь… Тебе плохо?

— Все в порядке, Эльза. Теперь все в порядке. Работаем!

Он быстро поднялся из кресла и шагнул к двери. Обернулся.

— С сегодняшнего дня отвечаешь за связь со спутником. Лично!

— Слушаюсь, мой генерал! — Зеленые глазищи светятся, рот — до ушей. Ну, что ты с ней будешь делать?

— Имей в виду, у твоего героя девушка уже есть. Кажется…

— На что это ты намекаешь, дед? — Эльза сделала невинное лицо, но зеленые бесенята из-под густых ресниц по-прежнему строили рожицы.

— Ладно, там видно будет. Закрыли тему. Я улетаю на материк. За старшего остается Марк Ландау.

Он порывисто обнял внучку.

Из кабинета начальника Базы вышел уже Странник — длинный, черный, стремительный и неумолимый. Как сама смерть.

3

Максим проснулся, как и намечал, с первым звуком корабельной сирены. Быстро оделся и поднялся на палубу. На полубаке перед надстройкой уже выстроился весь наличный состав субмарины. Как положено: слева матросы и морские волки, справа господа офицеры. Обслуживающий персонал и пассажиры на боевое построение не допускались. Максим тихонечко встал у борта. На мостике надстройки появился господин гранд-капитан в сопровождении трех помощников. Один из них, с длинным лошадиным лицом, неприязненно покосился на Максима и отвернулся. Господин гранд-капитан оперся обеими руками в ослепительно белых перчатках о поручень мостика и зарокотал, как океанский прибой:

— Солдаты великой Империи! Сегодня мы прибываем на передовой форпост нашего непобедимого флота, военно-морскую базу Шалосс! Служить здесь — значит находиться на переднем крае борьбы с коварным и нечистым врагом, который попирает грязными сапогами священную землю наших предков. Но не за горами тот час, когда железная армада наших прекрасных субмарин одним сокрушающим ударом сметет наконец орды захватчиков, смешает их прах с землей и утопит в океане! Наш долг, солдаты, всеми силами, беспримерным служением приближать этот исторический миг и не давать врагу ни сна, ни покоя — ни днем, ни ночью! Враг будет разбит! Империя будет стоять вечно!

Последние слова гранд-капитан прокричал, приподнявшись от волнения на носки.

— Да здравствует Империя! — рявкнул хор из сотни глоток.

— Р-разойдись! По местам! Очистить палубу! — посыпались разноголосые команды.

Оба строя смешались, прогрохотали по палубе каблуки. Стало пусто и скучно. Максим взглянул на мостик, но там тоже никого не было. Тогда он повернулся и стал смотреть на океан, стараясь разглядеть признаки суши. Дул сильный попутный ветер, срывая с серых волн клочья грязноватой пены. Альбатросов, привычных стражей океана, тоже что-то не было видно, а проклятая фосфоресценция скрывала все, что находилось дальше десяти-пятнадцати миль. В воздухе пахло солью и гнилыми водорослями. Минут через десять Максим окончательно продрог. Терморегуляцию задействовать не хотелось, и он решил спуститься вниз, в кают-компанию, где наверняка уже собрались все свободные от вахты офицеры.

Однако возле трапа его встретил давешний «лошадиный» офицер с нашивками второго помощника и, небрежно козырнув, сказал:

— Прошу следовать за мной, надлейтенант.

— А в чем дело, вторпом? — Максим подпустил в голос аристократического гонора.

— Прошу следовать за мной в медицинский отсек, — туповато повторил офицер, загораживая проход к кают-компании.

Максим сложил на груди руки и упрямо выпятил челюсть.

— И не подумаю! Извольте объясниться, вторпом!

Офицер немного смешался, он явно не ожидал подобного поворота. Круглые глаза забегали по сторонам, и он пробормотал:

— Особые обстоятельства. Вам необходимо пройти тест на морскую лихорадку. На базе зафиксированы случаи заболевания, а в вашей медицинской карте…

— Не порите чушь, вторпом! — Максим рявкнул так, что нахальный офицер невольно присел от акустического удара. — Вы в глаза не видели моей медицинской карты!.. А впрочем, — добавил он тише, — вы тут ни при чем. Это явно не ваша инициатива. Идемте, я хочу выяснить, чья это затея и ради чего!

Офицер с видимым облегчением и должной почтительностью повел Максима по коридорам и переходам, и спустя пару минут они вошли в просторное помещение, показавшееся Максиму смутно знакомым. Вернее, оно было здорово похоже на то, где Максим уже побывал недавно, только это меньше по размерам и количеству находившегося здесь оборудования. «Натурализация!» — всплыло через секунду искомое слово.

Офицер, пропустивший Максима вперед, продолжал стоять за его спиной, а у постамента натурализатора копались еще двое.

— Ну, и что все это значит? — спесиво начал Максим, но незнакомый голос сзади заставил его обернуться.

— Это значит, что ты должен заткнуться и слушать меня, северная крыса!

Вместо угодливого вторпома на Максима теперь смотрел матерый хищник, волчара-контрразведчик, и на лошадином лице его блуждала торжествующая улыбка. Максиму понадобилась секунда, чтобы оценить ситуацию и понять, что времени на «переключение» личности у него нет, а следовательно, процедура натурализации неминуемо выдаст его с головой.

— Ну, что, аристократ доморощенный, где же твоя крысячья гордость? — медленно надвигаясь, продолжал глумиться контрразведчик. — Язык проглотил? Ничего, мы его тебе сейчас быстренько развяжем! Гольбум, у тебя все готово?

— Да, господин секретный советник, — торопливо откликнулся маленький круглолицый южанин и замер возле натурализатора со знакомым шлемом в руках.

Времени совсем не оставалось, и решение, как это часто бывает, нашлось внезапно. Максим снова принял нагловато-вальяжную позу и заговорил через губу:

— Секретный советник? Так, так!.. А я-то думаю, что за шавка посмела тявкать на личного тайного агента главы Адмиралтейства?

Коротышка Гольбум едва не выронил шлем, его помощник тихо сполз по стенке натурализатора и затих. Контрразведчик тоже растерялся, но лишь на мгновение. Это действительно был битый волк, навидавшийся за годы службы всякого и расколовший не один десяток шпионов разного пошиба.

— Личный агент адмирала Тимасса? Какая неожиданность! — парировал он. — И у вас есть подтверждение вашего статуса?

— Ну, разумеется, советник. — Максим небрежным жестом смахнул с ближайшего стола какой-то прибор и уселся, опершись спиной о переборку. — Надеюсь, вы знаете, что такое радиомаяк?

— Да, конечно. — До контрразведчика начало понемногу доходить, что ситуация складывается не в его пользу.

— Ну, так распорядитесь, чтобы принесли щуп!

— Х-хорошо… Гольбум, вы слышали?

— Сию минуту, господин секретный советник! — Коротышка пулей вылетел за дверь.

— И… с какой же миссией вы направляетесь на Шалосс, господин… Гален, если не ошибаюсь? — прищурился контрразведчик.

— По-моему, вы превышаете полномочия, советник. — Максим прицелился и пнул стойку с кучей каких-то мелких коробочек и индикаторов. Сооружение обрушилось с печальным металлическим звоном, оглушительно хлопнула взорвавшаяся катодная трубка. — Кстати, ваше имя меня совершенно не интересует.

— Римас Горасс…

— Я сказал, не интересует.

— А вот меня так очень интересует, что вы делали сегодня ночью, с половины второго до без четверти два!

— Вы опять превышаете свои полномочия…

Дверь распахнулась, и ввалился красный от усердия Гольбум, держа в охапке длинный цилиндр с параболической сетчатой антенной на одном торце.

— Вот… господин… советник… — в три приема, запыхавшись, выдавил коротышка и протянул прибор контрразведчику.

Горасс придирчиво осмотрел радиощуп, щелкнул тумблером. На торце прибора вспыхнула зеленая лампочка, антенна пришла в движение и начала медленно вращаться. Советник повернулся к Максиму.

— Ну, и где?

— На правом плече. — Максим слегка повернулся. — Определяется с расстояния до полуметра.

Контрразведчик направил щуп в сторону Максима. Лампа на торце прибора медленно налилась красным светом, и раздался тихий ритмичный писк. Советник изменился в лице и стал окончательно похож на отощавшего оронтского тяжеловоза.

— Красный допуск!.. — пробормотал он потерянно, потом опомнился, выпрямился и щелкнул каблуками. — Приношу свои извинения, ленд Гален! Служба такая.

— А в чем, собственно, дело, Горасс? — небрежно поинтересовался Максим, спрыгивая со стола.

— Сегодня ночью кто-то воспользовался корабельной радиостанцией для передачи секретного сообщения. Передача велась в сверхчастотном диапазоне, расшифровке не подлежит за неимением нужного транслятора. Адресат также не установлен.

— М-да… Происшествие. — Максим, засунув руки в карманы, озабоченно покачался с пятки на носок. — А на Шалоссе имеется транслятор?

— К сожалению, нет. — Огорчение советника было совершенно искренним, и Максиму на секунду даже стало жалко этого старого служаку. — Такая аппаратура имеется только в столице, в Адмиралтействе.

— Жаль. Мы туда с вами попадем теперь нескоро. Я имею полномочия закрыть базу Шалосс для подготовки секретной разведывательной операции, в которой, думаю, вы сыграете не последнюю роль, советник!

— Почту за честь работать с вами, ленд Гален!

— Что ж, тогда готовьтесь к высадке, господа! — Максим распахнул дверь и перешагнул комингс отсека. — До скорой встречи!

Глава 4

1

Канцлер сидел в своем рабочем кабинете и задумчиво смотрел в окно. Из окна открывался вид на дворцовую набережную и парк за неширокой лентой канала. Ветер гнал по набережной серо-зеленую чахлую листву, сорванную в парке, и сбрасывал ее в черную воду канала. «Вот так и нас всех скоро сорвет с пригретых, обжитых мест, закрутит и утопит в мертвой черной бездне. И следа не останется, — мрачно думал Канцлер. — А как все славно начиналось!.. Мы были молоды, отчаянно смелы и полны благородных идей: спасти страну от гибели, спасти мир от разрушения, построить светлое будущее… Где теперь все это — страна, мир, будущее? Мир рушится, страна подыхает от лучевого голодания, а будущее очень скоро придет сюда вместе с флотом белых субмарин…»

Канцлер оторвался от окна и раздраженно тряхнул седеющей головой.

«Двадцать лет коту под хвост! А все этот Умник проклятый!.. Заварил кашу, прогадил все — и в кусты. Это надо же додуматься — уничтожить Центр?! Идиот!.. И Странник тоже хорош: куда смотрел? Департамент специальных исследований придумал, шпионов иностранных отлавливает, а что под носом делается, не видит! Прокурорские козни прошлепал, этого террориста-выродка упустил, Центр не уберег… Не-ет, пора, однако, с ним разобраться! И с ним, и с Умником. И хорошо еще, что я вовремя озаботился, подстраховался, свою сеть зарядных станций для передвижных излучателей организовал, в противовес заверениям этого лопоухого дьявола… Что бы мы сейчас делали? Ведь проклятое лучевое голодание фактически уничтожило и армию, и полицию, и Легион. Приходи и бери голыми руками! А так — хоть какой-то контроль. Границу хонтийскую немного прикрыли, да столицу в порядок привели. Бог с ними, с воспитательными сеансами!..»

Большой желтый телефон на столе вдруг ожил и вежливо звякнул пару раз. Канцлер уставился на него, как на привидение. Такого еще не бывало. Он сам мог связаться по этой «вертушке» с кем угодно, но вот его номера не знал никто, даже Странник. Не должен был знать!

Телефон снова звякнул. Канцлер протянул было руку, но в последний момент передумал. Звонок мог быть и простой ошибкой соединения — кто их знает, эти реле. А вот мы сейчас позвоним непременно. Кому?.. Страннику, разумеется. Потом — Барону и Дергунчику. А на закуску — Умнику. Позвоним, значит, и пригласим всех в наш любимый фиолетовый кабинет! Право, нам есть о чем поговорить и о чем спросить кое-кого.

2

Стоя у борта возле трапа, Максим с интересом смотрел на приближающийся берег и серую стрелу пирса с суетящимися на ней фигурками в синей форме. Субмарина величаво и грозно скользила по маслянистому зеркалу внутренней бухты базы Шалосс — гордости Адмиралтейства и всего имперского флота. Шутка ли — три квадратных мили территории, восемь пятисотметровых причальных пирсов, тысяча двести человек постоянного гарнизона! База способна одновременно принять и обеспечить ремонтом и припасами целый флот из полусотни субмарин, не считая кораблей сопровождения.

Но для Максима по-прежнему загадкой оставалось местоположение базы. Ни сам адмирал, ни офицеры экипажа субмарины ни словом не обмолвились, на каком острове расположен Шалосс. Все как воды в рот набрали, и это было непонятно. Ясно, что база была недалеко от побережья материка, но где именно?

Максим попытался припомнить карту, висевшую на стене в кабинете главного адмирала. Мелких островов вдоль всего западного берега хватало, и теоретически Шалосс мог занимать любой из них. Но должна же быть и целесообразность в положении такой крупной базы. Флот Огненосных Творцов был малочислен и слаб, в основном уцелевшие довоенные сторожевики и тральщики, да пара-тройка миноносцев. Все крупные корабли были уничтожены субмаринами Островной Империи, безраздельно господствовавшей над океаном. Шалосс был явно задуман как форпост флота, а следовательно, должен был иметь отличное военное и бытовое снабжение. И если вооружение и боеприпасы еще можно доставлять из метрополии, то всю бытовую часть экономичнее добывать на месте. Значит, остров, приютивший базу, достаточно большой…

Максим прикрыл глаза и медленно прокрутил в уме карту. «Так… Блистролл — далековат, плюс сильное течение с юго-запада, отрезающее от материка. Дзабалл — бывший вулкан, постоянных поселений не было и, видимо, нет. Куии — слишком гол, похож на гигантскую каменную лысину, отшлифованную штормами, и ни одной удобной бухты…»

Размышления Максима были прерваны деликатным покашливанием над ухом. Он недовольно повернулся и увидел стоявшего рядом Горасса в полевой форме морского десантника. Волчара-контрразведчик буквально поедал взглядом своего нового шефа, ожидая ценных указаний.

Субмарина теперь еле-еле ползла вдоль пирса, и вот уже с ее борта на бетон причала полетели толстые просоленные концы, ловко подхваченные матросами береговой обслуги.

— Так где же мы все-таки находимся, Римас? — Максим решил воспользоваться моментом. — Теперь, надеюсь, я могу это узнать? Все ритуалы соблюдены и все формальности выполнены.

— Безусловно, можете, ленд Гален! — радостно и торжественно заговорил Горасс. — База находится на территории дружественного нам морского княжества Хоззалг. Добро пожаловать!

Вот это да! Максим даже слегка опешил. Хоззалг! Всего сто с небольшим миль от устья Голубой Змеи. Что ж, надо отдать должное адмиралу Тимассу: великолепное решение! В полном соответствии с известным принципом — если хочешь спрятать понадежнее, положи на самое видное место. Вот вам и ответ, каким образом Островная Империя раз за разом умудряется незаметно собирать свои армады вторжения, не растеряв половину субмарин при тысячемильном переходе от метрополии. Дружественное морское княжество… Надо же! Хоззалгские пираты до сих пор периодически терроризируют рыбацкие поселения Заречья и даже добираются до окрестностей Курорта. И никакой Легион им не указ.

— Прибыли, ленд Гален! Прошу следовать за мной. Комендант базы желает непременно познакомиться с вами!..

3

Странник уже целую минуту в задумчивости разглядывал плоский желтый аппарат правительственной спецсвязи — «вертушки». Почему Канцлер не взял трубку? Ведь он точно находился в момент звонка в своем кабинете. Побоялся? Или что-то опять затевает? Этот непростой человек уже не раз доказывал свою способность к нестандартным решениям. Даром, что двадцать лет бессменно возглавляет Совет Пяти. Три поколения Огненосных Творцов — сподвижников — пережил. И еще переживет. Потому что его нельзя убрать просто так. Слишком многое и во внешней и во внутренней политике страны замыкается на него. Ключевая фигура. Король. Лично сам почти ничего не делает, но нити управления держит крепко. К Страннику относится по-хозяйски, сразу оценив его возможности и степень полезности для себя. Нет, такого можно свалить только сильным и тщательно спланированным ударом. И с той стороны, откуда он не ждет. А ведь придется это сделать! И очень скоро. Иначе ситуация в стране может полностью выйти из-под контроля.

Ладно, не удалось поговорить сейчас, поговорим позже. А ведь он меня снова обошел! Надо же, сумел тайком организовать целую сеть зарядных станций для мобильных излучателей. И как в воду глядел. Зато теперь хонтийское наступление сорвано, в столице наведен относительный порядок, стратегические военные объекты функционируют, Легион в строю. Молодец, ничего не скажешь: выжал максимум из сложившейся ситуации и снова — жив-здоров! Но без меня, Канцлер, тебе все равно не обойтись. Позвонишь, никуда не денешься…

Жалко, Фанк погиб. Отличный был помощник. И замены пока нет. Людей не хватает катастрофически, массаракш! А еще кого-то надо срочно послать в Заречье к принцу-герцогу. Придется обратиться к подполью. Организация, конечно, с гнильцой, предатель на предателе, но есть кое-кто, на кого можно положиться.

Странник быстро пролистал записную книжку, нашел нужный номер и взял наушник обычного телефона.

На вызов долго не отвечали, и Странник уже хотел повесить наушник на рычаг, но внезапно в наушнике раздался знакомый с хрипотцой голос:

— Тик Феску слушает.

— Это Странник.

— Слушаю вас, — повторил Вепрь после паузы.

— Мне нужно срочно связаться с Генералом в Заречье.

— А почему вы обращаетесь ко мне? У вас нет своих каналов?

— Теперь нет. Вы же знаете, что творится в стране.

— Знаю. — Вепрь помолчал. Странник терпеливо ждал. — Зачем вам понадобился Генерал?

— Необходимо срочно установить связь с мутантами за Голубой Змеей. Там есть некий принц-герцог. Он мне нужен.

— Вам?

— И Максиму Каммереру.

— Мак у вас? — В голосе подпольщика прорезалась нотка беспокойства.

— Он… на задании. Но скоро ему потребуется помощь, и оказать ее сможет только принц-герцог и его мутанты.

Снова долгая пауза.

— Хорошо, я свяжусь с Генералом и передам просьбу Мака. Генерал его тоже очень уважает. Как мне найти вас?

— Спасибо, Вепрь, — Странник облегченно вздохнул. — Я свяжусь с вами сам. Послезавтра.

Он бросил наушник и с силой растер ладонями лицо. Ну вот, Каммерер, будет тебе встреча! А теперь можно и с Канцлером повидаться. Что-то долго не звонит?..

Желтый телефон словно ждал этого немого вопроса и тут же разразился требовательной трелью.

— Странник? Это Канцлер говорит. Давно не виделись. Заглянул бы через часок…

«Ах, вот даже как? «Через часок»? А не круто ли берешь, Канцлер? Смотри, не подавись!..»

— Договорились, Канцлер. Буду непременно…

4

Комендантом базы оказался, вопреки ожиданиям Максима, рослый седой северянин с острова Линнросс.

— Финн Хирон. Рад знакомству, ленд Гален! — гудел он, стискивая ладонь Максима своей лапищей. — Премного наслышан о вашем отце — достойный воин, прирожденный моряк! Жаль, что оставил это ремесло…

— Он теперь — хранитель Наследного Кодекса архипелага. Это потомственное право рода Троггроллов, — вежливо отвечал Максим.

— Уважаю!.. Но, вижу, род не угас: молодой Троггролл готов во всеоружии сражаться за величие Империи?

— Не просто сражаться, господин Хирон, — улыбнулся Максим. — Перед вами личный тайный агент главного адмирала Тимасса.

— Ого! Старая змея опять что-то задумала, если уж берет в тайные агенты презренных северян? — Комендант заговорщицки подмигнул гостю. — Я прав?

— В известном смысле. Я имею полномочия, господин Хирон, временно закрыть базу для посещений и рейсов в связи со срочной подготовкой особой разведывательной операции Адмиралтейства под кодовым названием «Черная стрела».

Максим внимательно наблюдал за реакцией коменданта, и от него не ускользнуло, как у того дернулось веко при упоминании Адмиралтейства. «Да, старик, похоже, и ты натерпелся в свое время от этого мерзавца-адмирала! Уж не он ли сюда тебя сослал?..»

— Что ж, ленд Гален, у кого деньги, тот и музыку заказывает, — преувеличенно бодро заявил комендант. — Что потребуется от меня?

— Выполнять все мои указания и… — Максим замялся. — …поправить меня, если что.

Служебный взгляд старика потеплел на мгновение, комендант подмигнул Максиму и четко произнес:

— Есть выполнять указания!

— Тогда отдайте приказ о закрытии акватории базы и удалении с ее территории всех штатских. И выделите мне сопровождающего для работы.

— Слушаюсь, ленд Гален! — Комендант вызвал дежурного офицера. — Лейтенант Фалькон, вы временно поступаете под командование надлейтенанта Галена. Выполняйте!

Фалькон, типичный южанин — коренастый, плотно сбитый, — молча козырнул и вышел обратно в приемную.

— Ну вот, — по-стариковски улыбнулся комендант, — я вам больше не нужен, ленд?.. Тогда действуйте!

Максим снова пожал руку этого убеленного океаном ветерана, на этот раз с большим чувством, и вышел из кабинета. Лейтенант ожидал его стоя. Максим решил немного растопить «служебный лед» в их, пусть временных, отношениях. Он широко улыбнулся южанину и легко встряхнул его за плечи:

— Не напрягайтесь так, Фалькон. С этого момента вы — мой гид. Я должен изучить Шалосс как свой родной дом. Вы согласны мне в этом помочь?

— Конечно, ленд. — Неуверенная ответная улыбка тронула пухлые губы лейтенанта.

— Вот и прекрасно! Тогда отведите меня для начала во внутренний док. Должен же я воочию увидеть посудину, на которой придется плыть в ближайшее время.

— Идемте, ленд. Это недалеко.

Действительно, не прошло и пяти минут, как они очутились под низкими бетонными сводами огромной искусственной пещеры. По обе стороны ее тянулись тоже бетонные пирсы, а возле них на темной воде покачивались узкие хищные тела совершенно необычных черных судов. Максим стоял совсем рядом с одним из них, но никак не мог сообразить, что же в нем не так? И лишь спустя долгую минуту понял: странное судно имело консоли с винтами сразу с обоих концов веретенообразного корпуса. А центральная надстройка была абсолютно симметрична и располагалась точно по его середине.

— Что это за чудовище, Фалькон? — изумленно спросил Максим.

— Это двухходовая мелководная субмарина класса «Черная стрела», — с готовностью отозвался тот.

— Так вот почему адмирал дал операции такое название, — пробормотал про себя Максим.

— Длина с консолями — сорок три метра, высота без надстройки — восемь метров, водоизмещение — две тысячи тонн, — продолжал сыпать данными исполнительный южанин. — Скорость в надводном положении — двадцать пять миль в час, на перископной глубине — пятнадцать. Команда — двадцать три человека, плюс десантный модуль: две бронемашины с полным экипажем. Вооружение — четыре неуправляемых торпеды и скорострельное двадцатимиллиметровое орудие в центральной надстройке, плюс личное стрелковое оружие команды.

— Замечательно. Исчерпывающе, Фалькон! — Максим одобрительно похлопал помощника по плечу. — Это как раз то, что мне нужно. Какую же из этих великолепных машин я могу взять для выполнения своей миссии?

Лейтенант не понял иронии и воззрился на начальство с немой укоризной, дескать, шутки шутить изволите? Максим понаблюдал за его умственными потугами и махнул рукой:

— Ладно, будем готовить вот эту. Идем теперь с командой знакомиться.

— Следуйте за мной, ленд, — с готовностью ожил помощник и заторопился к выходу из дока.

5

Канцлер терпеть не мог этой комнаты. Тесная, душная, вонючая, она тащилась за ним через всю жизнь. Она стала неким символом его новой жизни, когда молодой, амбициозный, никому неизвестный артиллерийский полковник в одночасье превратился во всемогущего Канцлера. И превращение это состоялось как раз в фиолетовом кабинете — бывшем секретном будуаре принца Кирну, еще как следует не отмытом от благородной крови хозяина. Вновь образованный Совет Пяти провел в этом кабинете только одно заседание, после чего быстро сменил обстановку, придя к единодушному мнению, что малый зал для заседаний Императорского совета в Зимнем саду дворца более удобен для принятия судьбоносных решений новой власти. А за фиолетовым кабинетом быстро закрепилась роль «комнаты для порицаний». «Ждем тебя через часок…» — обычно говорил Канцлер в трубку желтого телефона, и очередной проштрафившийся из клана Творцов, подвывая, полз в глубь дворца к страшной комнате, обтянутой фиолетовым бархатом.

Но в этот раз все могло обернуться для Канцлера иначе, потому что он рискнул пригласить «на часок» самого Странника. Собственно, у Канцлера не было выбора. Интуиция военного и чутье искушенного интригана подсказали ему, что в новых условиях он для Странника — лишняя обуза, а следовательно, не жилец на этом свете. И Канцлер рискнул. Личная секция охраны из отборных легионеров под командованием самого бригадира Чачу, хитрого и беспощадного, словно болотный лев, перекрыла все подходы к «комнате для порицаний», имея приказ арестовать Странника, а в случае малейшего сопротивления открывать огонь на поражение.

Странник появился в фиолетовом кабинете за пять минут до назначенного срока. Все уже собрались и молча сидели вокруг обшарпанного стола, инстинктивно стараясь не опираться о золоченые спинки кресел. Странник вошел, оскалился своей жуткой ухмылкой и сел в пустующее кресло. Все замерли и дружно посмотрели на Канцлера. Тогда он, кое-как справившись с изумлением, откашлялся и начал с напускной строгостью:

— Что же это вы, соколики, совсем от рук отбились? Думаете, не стало Центра, так и гори оно огнем? Вот ты, Дергунчик, что скажешь? Ты же у нас Военный департамент возглавляешь, тебя туда сам Странник рекомендовал, а ты?.. Войну прогадил, армию угробил, оборонную промышленность похерил… Ну что с тобой делать-то? Молчишь?.. Ладно, помолчи пока, подумай. А ты, Умник, — повернулся он к генеральному прокурору, — все легких путей искал, да о таблеточках от головной боли мечтал, чтобы не мучиться, а потом решил, что удачу за хвост поймал, когда этого чудо-выродка откопал? Задумал Канцлера извести, самому наверх забраться при дураке — новом императоре? Да с перепугу Центр уничтожил… Ай-я-яй! И не стыдно, Умник? Кто же на тебя такого страху-то нагнал? Неужто снова Странник?.. Дрожишь? Ладно, подрожи пока. Ну а ты, Барон, — в голосе Канцлера появилась отеческая укоризна, — друг мой любезный, какую-такую игру затеял? Думал, не узнает Канцлер, что ты своего верного Очкарика к хонтийцам послал, сепаратный мир заключать? И то ведь, подумаешь, пару-тройку провинций отдать — невелика потеря! Только ведь сам-то ты до такого никогда не додумался бы! А даже и додумался, так не решился бы никогда без поддержки. И кто же ее тебе пообещал?.. Неужели опять Странник?.. Чего понурился, друг любезный? Стыдно, небось?.. Стыдно! А вот Страннику не стыдно. Сидит себе и в ус не дует, и все с него — как с гуся вода! Верно, Странник?

— Чего ты добиваешься, Канцлер? — Круглые зеленые глаза в упор уставились на него, и Канцлеру на миг показалось, что их взгляд проник до самой изнанки его испорченной души. — Зачем ты пытаешься переложить ответственность за свои просчеты на нас? — каркающим голосом продолжал этот страшный черный человек. — Ты думаешь, что снова всех перехитрил? Одолел самого Странника?.. Но ты снова ошибся. И знаешь почему?.. Потому что всегда недооценивал противника. Ты привык воевать с трусами и слабаками и решил, что других просто не может быть. Так вот иди и полюбуйся, что стало с твоей хваленой охраной и господином бригадиром. Может, после этого ты наконец поймешь, что теперь не время заниматься интригами?

Странник замолчал и снова привычно осклабился. Несколько секунд в комнате висела гробовая тишина, потом четверо разом вскочили из кресел и ринулись наружу. Странник остался спокойно сидеть за столом. Он достал перочинный ножик и принялся тщательно чистить под ногтями. Топот в коридоре стих, потом в дверях спиной вперед появился пятящийся прокурор. Он пятился, пока не уперся задом в стол. Из коридора раздался сдавленный звук — кого-то вырвало. Один за другим в кабинете появлялись члены Совета Пяти и медленно рассаживались по местам. Последним вошел Дергунчик, утирая платком рот. Умник тоже сел на место. У него зримо тряслась челюсть, а взгляд затравленно метался между Странником и Канцлером, сидевшим в глубокой задумчивости.

— Ну как, насмотрелись? — снова заговорил Странник. — А теперь слушайте, что я вам скажу. С этого момента вся подковерная возня прекращается. Если хотите еще пожить, придется поработать. Сейчас три четверти населения бездействует, страдая от лучевого голодания. Активно только подполье. С ними я установил деловые контакты. Их главари прислушиваются к моему мнению. Но через несколько дней лучевая депрессия кончится, и тогда начнутся большие проблемы: беспорядки, голод, болезни и, как вероятное следствие, гражданская война. Надо продумать комплекс превентивных мер, обсудить его в ближайшее время и принять к исполнению. Прежде всего, нужно закрыть вопрос с нашим северным соседом. Хонтийцы сейчас злы и неконтактны. — Он посмотрел на Барона. — Твоего Очкарика они вчера публично расстреляли на площади перед своим сенатом. Сепаратные переговоры исключаются. Дергунчик, тебе придется придумать, как заключить хотя бы перемирие. Нам нужна передышка на месяц-два. Умник, готовь свой Департамент — скоро будет много работы: раскол внутри страны будем давить в зародыше на законных основаниях. Как только люди поймут, что власть жива и действует, у них отпадет охота бунтовать и своевольничать. А теперь Дергунчик и Умник могут идти. Мне надо поговорить с Канцлером и Бароном с глазу на глаз. — И Странник еще раз продемонстрировал присутствующим свою демоническую улыбку.

Ни вопросов, ни возражений не последовало. Дворцовый переворот прошел как по маслу.

Глава 5

1

Утро выдалось дождливое. Холодные мокрые плети хлестали вздыбленную спину непокорного океана. Стоявший рядом с Максимом на мостике ходовой рубки субмарины капитан поморщился и сказал:

— Волнение уже два балла, ленд Гален, и быстро усиливается. Может, отложить выход?

— Нет, командор Зелусс, мы отправляемся немедленно. Отдавайте приказ.

— Слушаюсь, ленд Гален.

Капитан повернулся к пульту и включил громкую связь:

— Внимание! Причальная команда, отдать носовые и кормовые! Открыть шлюз…

Максим оглянулся. Узкий черный корпус корабля почти сливался с темной водой гавани. Кормовые винты уже взбивали тяжелую пену, работая пока на самых малых оборотах. Впрочем, уникальность этого судна как раз и заключалась в том, что у него, строго говоря, не было ни кормы, ни носа. Субмарина по желанию могла одинаково эффективно двигаться и вперед и назад — этакий сорокаметровый «тяни-толкай», незаменимое средство для плавания в узких проливах. Или реках.

М-да, Островная Империя полна сюрпризов. А ведь на базе целая флотилия этих черных призраков. И при желании с их помощью можно запросто высадить достаточно крупный десант далеко в глубине континента. Голубая Змея например судоходна до самых Алебастровых гор, а ведь есть еще ее притоки — тоже довольно крупные реки, — берущие начало в Хонти и Пандее. И не факт, что флотилия на Хоззалге — единственная. Эх, рассказать бы обо всем этом шефу, уж он бы сумел сделать правильные выводы. Но второй раз авантюра с радиопередачей не удастся. На этих посудинах слишком слабая аппаратура — работает только в пределах прямой видимости и на фиксированных частотах. Ладно, подождем до Гнилого леса. Принц-герцог наверняка что-нибудь придумает.

Субмарина миновала створ внутреннего рейда и вышла на открытую воду. Волна сразу усилилась, порывистый боковой ветер начал ощутимо раскачивать корабль. Стоять на мостике становилось неприятно, и Максим предпочел спуститься вниз, на центральный пост. Молчаливый дежурный матрос тут же задраил внешний люк и переходный тамбур.

Командор Зелусс уже сидел на капитанском возвышении и что-то тихо выговаривал стоящему рядом на вытяжку старпому. В помещении резко пахло озоном, по открытому распределительному щиту в дальнем углу то и дело пробегали цепочки искр. «И почему они тут пренебрегают изоляцией?» — Максим вспомнил, как когда-то, очень давно, почти в другой жизни он пытался оживить спавшую почти четверть века аппаратуру легендарной Крепости.

Зелусс заметил появление начальства, жестом отослал старпома и спустился навстречу Максиму.

— Ленд Гален, субмарина легла на курс. Волнение три с половиной балла, разрешите перейти в подводное положение!

— Слушайте, командор, — Максим доверительно улыбнулся, — в походе командуете вы, а не я. Это ваш корабль. Так что действуйте.

— Благодарю, ленд Гален. — Капитан повернулся к вахтенной команде. — Приступить к погружению! Глубина двадцать метров, склонение восемь градусов, скорость десять миль.

— Пожалуй, я пойду вздремну, — сказал Максим, демонстративно зевнув. — Сколько нам идти до устья Мертвой реки?

— Часов десять, ленд Гален, если не разыграется шторм.

— Хорошо. Разбудите меня… часов через шесть.

— Слушаюсь! Вахтенный Цильман, проводите ленда Галена в его каюту!..

2

Колено распухло и ныло нещадно. Принц-герцог терпеливо и бережно втирал в покрасневшую кожу остро пахнущую зеленоватую мазь. Ничего, не первый раз, пройдет… Годы, конечно, берут свое, но здоровье еще есть. А самое главное, есть надежда. И заронил ее в огрубевшую душу бывшего главного хирурга Крепости необыкновенный человек, пришедший с севера, из-за Голубой Змеи. Совсем молодой, но уже столько много знающий и повидавший. Даже Колдун им заинтересовался, а его вообще, кажется, ничто не может удивить. Но он разговаривал с Маком и признал за ним определенную правоту. Сам же принц-герцог поверил Маку сразу и бесповоротно. Ему было искренне жаль, что первоначальный план Мака не получил поддержки общин, но потом понял, что наверное оно и к лучшему. А когда Мак ухватился за идею, подсказанную Колдуном, и решил добраться до Островной Империи, принц-герцог, не задумываясь, отдал Маку самое большое свое сокровище — самолет. Личный Его Императорского Высочества принца Кирну бомбовоз «Горный Орел»! Принц-герцог случайно обнаружил его в конце войны на небольшом лесном аэродроме спрятанным в ангаре. Каким образом личный самолет Его Высочества оказался брошенным посреди Гнилого леса, принц-герцог гадать не стал, но решил, что машина когда-нибудь еще пригодится, и все последующие годы бережно ухаживал за ней, берег от гнили и порчи. А потом с радостью отдал в руки удивительного человека Мака, в осуществление призрачной надежды на лучшую жизнь.

«Интересно, — думал принц-герцог, — добрался Мак до островов или нет? Наверное, добрался. Не мог он не добраться. Колдун сказал, что он — сила. Что у него, если захочет, все может получиться. Значит, долетел! И друг у него — хороший, добрый парень, хоть и легионер. Гай, кажется?.. Я видел его взгляд — такой не предаст. Такой жизнь свою отдаст за друга. А за Мака — и подавно…»

Вот уже и лето пришло, а дождь по-прежнему сутками льет, и артрит снова мучает. Испортился климат окончательно: не поймешь, когда лето, когда зима… Так и в прошлом году было, и в позапрошлом. Ничего, поболят колени и перестанут. Спасибо Колдуну, мазь хорошую дал — боль почти не чувствуется, если ногой не шевелить. Теперь хоть спать можно…

Кто-то тихо поскребся в дверь. За шумом дождя звука почти не было слышно. Принц-герцог отложил баночку с мазью и повернулся к двери. Стук повторился чуть громче.

— Входите, не заперто, — позвал старик.

Дверь скрипнула, и на пороге возникла коренастая фигура в плаще с капюшоном. Фигура была незнакомой. Принц-герцог осторожно протянул правую руку и нащупал на столе рукоять ножа. Капюшон скрывал лицо незнакомца, и невозможно было определить, что за человек пришел в такую непогоду — мутант, варвар?

Гость, видимо, тоже решал, стоит ли входить, но потом шагнул через порог и прикрыл за собой дверь. Свет от масляной лампы давал теперь возможность хорошо разглядеть пришельца. Плащ на нем оказался армейским, и это снова насторожило принца-герцога. А когда гость откинул наконец капюшон, старик окончательно убедился, что перед ним солдат. Он сжал рукоять ножа и приготовился дорого продать свою жизнь, но солдат предупредительно поднял руку и сказал:

— Не надо меня бояться, принц-герцог. Я не причиню вам зла. Меня зовут Сэл Баар.

— Кто вы такой и что вам от меня нужно? — хмуро поинтересовался принц-герцог.

— Я пришел из-за Голубой Змеи, чтобы передать просьбу известного вам человека.

— У меня за Голубой Змеей нет знакомых людей.

— Этот человек полгода назад тоже пришел оттуда. А потом улетел на подаренном вами самолете…

— Мак?!.. — Принц-герцог привстал от удивления, но боль в колене усадила его обратно. — Он жив? Он вернулся? — Тут старик заметил, что все еще держит в руке нож, и швырнул его на стол. — Да вы присаживайтесь, голубчик. Плащ снимите — пусть посохнет. Чаю хотите?

— Благодарю. — Гость скинул плащ и повесил его на стену у двери. — Но вам, я вижу, трудно ходить, поэтому перейдем сразу к делу. Я уполномочен передать просьбу известного вам Мака Сима, чтобы вы или ваши люди встретились с ним в Гнилом лесу, в районе Крепости. Поскольку Мак Сим не может точно определить время встречи, он просит вас направить в указанный район наблюдателей, с тем, чтобы они сообщили вам, когда Мак туда прибудет.

— А откуда он прибудет, на чем?

— Это мне неизвестно. Знаю только, что он приплывет по реке. Примерно через два-три дня.

— Приплывет по реке?.. — Старик задумался. — Неужели Мак долетел-таки до островов?!

— Повторяю, мне более ничего неизвестно.

— Спасибо, голубчик! Мы непременно встретим уважаемого Мака. Это наш самый близкий друг! Вы меня очень обрадовали, господин Баар. — Принц-герцог все же встал и, прихрамывая, направился к тлеющему очагу. — И в знак благодарности я все-таки напою вас чаем!..

— Не откажусь, — скупо улыбнулся посланник и потянулся за чайником. — Давайте, я вам помогу.

3

Сказать, что Канцлер испытал нервное потрясение от такого поворота событий, означало ничего не сказать. Канцлер был в шоке. Канцлер был на грани безумия. Единственной его ясной мыслью в тот момент было: «убьет или не убьет». Это зеленоглазое исчадие ада, этот лопоухий дьявол, это мрачное чудовище снова переиграло его. И на этот раз, похоже, окончательно. Он пошел ва-банк и проиграл. У него просто не было больше ни одного козыря против Странника.

И Странник прекрасно знал это. Но почему-то пощадил Канцлера. Должен был убить. Немедленно. Из большого черного пистолета. Как Волдыря. Как Ушастика… «Сотри его с лица земли». Не стер. А вот Канцлер бы стер не задумываясь. И Барон бы стер. И Умник. Вот Дергунчик бы, наверное, не смог.

Но Странник не достал пистолет и не произнес приговора. Вместо этого он сказал:

«У меня есть сведения о военных планах Островной Империи. И, думаю, вам они не понравятся».

Барон спросил:

«Что за сведения? Откуда?»

Он, в отличие от Канцлера, не испугался, наоборот, обрадовался, скотина, что жив остался. И теперь готов был в лепешку расшибиться перед новым шефом.

«Сведения из достоверного источника, — сказал Странник. — Империя проводит глубокий разведывательный рейд по Голубой Змее. Конечная цель — Рудный район в Алебастровых горах».

«Этого не может быть, — сказал Барон. — Белые субмарины по реке не пройдут. Нужно знать фарватер, нужно иметь карты промера глубин…»

«Вот именно за этим и идут разведчики», — кивнул Странник.

«А ты что думаешь по этому поводу, Канцлер?» — спросил Барон.

И тогда Канцлер собрался с духом и заставил себя мыслить как прежде — четко и трезво, по-военному. Он сказал:

«Если субмарины найдут дорогу к Рудному району и высадят там десант, они получат решающее стратегическое преимущество в войне, и тогда континенту — конец! Островная Империя будет править Миром».

«Но как мы можем помешать этому?» — насторожился Барон.

«Надо прикрыть Рудный район Боевым Легионом, — сказал Канцлер. — И перехватить разведчиков».

«Но мы не знаем точно, где их искать, — возразил Барон. — А Боевой Легион нужнее здесь, в столице. Иначе нам не справиться с бунтовщиками».

«Разведчиков нам помогут обнаружить подпольщики. Они контролируют почти все Заречье, — сказал Странник. — А рудники должна прикрыть армия».

«Но война еще не закончилась!»

«Дергунчик прекрасно справится с переговорами — это у него в крови. Перемирие — вопрос дней. Тебе, Барон, поручается контроль за побережьем. Там снова активизировались пираты, а они, как известно, первые пособники Островной Империи. Надо срочно восстановить систему патрулирования побережья. Островитяне могут воспользоваться неразберихой и захватить плацдармы, а то и Порт».

«Но это же военная задача. Это скорее для Канцлера… — Барон явно занервничал. — А я бы мог заняться разведчиками…»

«Разведчиками займутся мои люди, — жестко сказал Странник. — Канцлер будет наводить порядок здесь, в столице. Дергунчик после заключения перемирия с хонтийцами организует оборону Рудного района. Все ясно?»

Барон сник и кивнул. Канцлер тоже кивнул и подумал, что хорошо бы Странник сломал на Островной Империи шею. Бог с ним, с Рудным районом. Можно, в конце концов, и с островитянами договориться. А вот со Странником договориться не получится. Он властью делиться ни с кем не станет. Что ж, время покажет, кто самый хитрый и живучий. А пока сделаем вид, что главный — Странник.

А Странник смотрел на этих, в общем-то неглупых и не бесталанных людей, и думал, что, к сожалению, перевоспитать их — дело безнадежное, и даже надеяться на них в общей беде не стоит. Они привыкли предавать и других отношений себе не представляли. А с предателями во все века и везде поступали одинаково.

4

— Входим в устье Мертвой реки, командор! — радостно доложил вахтенный офицер.

— Глубина погружения?

— Двенадцать метров.

— Скорость?

— Девять миль… Сильное встречное течение, командор. Прикажете включить носовые моторы?

— Нет. Идем только на кормовых. Подняться до перископной глубины.

Максим стоял рядом с капитаном и с уважением наблюдал за слаженной и четкой работой дежурной команды. Прирожденные моряки! Отважные солдаты. Серьезный противник… Тем важнее сорвать тайный план адмирала Тимасса. Иначе все обернется еще одной большой кровью. Очень большой.

Субмарина ощутимо подалась вверх. С потолка на капитанское возвышение опустилась труба перископа. Командор откинул фиксаторы и припал к окулярам. Сделав полный осмотр панорамы, он уступил место Максиму:

— Извольте ознакомиться, ленд Гален.

Максим с интересом заглянул в перископ. Местная оптика еще раз удивила своим качеством. У Максима возникло ощущение, что он смотрит не через сложную систему линз и зеркал, а просто сквозь стекло. Картина была контрастной и объемной.

Прямо по курсу в темные океанские воды врезался клин более светлой, мутноватой речной воды. Субмарина держалась точно посередине устья, которое достигало ширины нескольких сотен метров. Оба берега Голубой Змеи были здесь пологими и песчаными. На левом, северном, метрах в двухстах от устья темнел уродливый горб капонира, обнесенный колючей проволокой. На правом, южном, виднелись остатки такого же капонира, полузанесенные песком. Далеко по дюнам с севера к капониру катился танк.

Субмарина медленно вошла в устье реки. Максим убрал перископ.

— Какова здесь глубина?

— Двадцать восемь метров, ленд! — тут же откликнулся вахтенный офицер.

— У штурмовой субмарины одна осадка шесть с половиной метров, — сказал Максим.

— Зато скорость почти сорок миль в час. Даже против течения! — гордо сообщил командор.

— А нам нужна скрытность!

— Но двадцать восемь метров, ленд Гален!.. Высота штурмовой субмарины вместе с надстройками составляет десять с половиной метров. И на перископной глубине она свободно…

— Это всего лишь устье, командор! — веско сказал Максим. — Посмотрим, как пойдет дальше.

Дальше на протяжении десятков миль река, по-прежнему широкая и величавая, несла свои воды среди песков. Глубина ее также почти не изменялась. Субмарина миновала остатки нескольких мостов, говоривших о том, что здесь когда-то шла активная жизнь. Русло реки почти не имело изгибов и излучин, поэтому развалины увидели издалека.

Впрочем, в этих грудах камней и ржавых остатках арматуры, торчавших из песка, трудно было признать шумевший здесь когда-то большой город. Ни одного хотя бы частично уцелевшего здания или его остова. Сплошные руины. Они протянулись вдоль левого берега реки километра на три, а дальше неожиданно открылось совершенно ровное огромное поле. Его поверхность, лишь кое-где прикрытая песком, тускло блестела, как черное бутылочное стекло.

Командор Зелусс, первым заметивший страшную проплешину, гулко сглотнул и сказал:

— Воздушный был. Килотонн двести.

— Если не больше, — хмуро процедил, еле сдерживаясь, Максим. — Зверье! Одно зверье кругом…

— Ваша правда, ленд Гален. Определенно они тут, на материке, с ума посходили.

Максим шумно выдохнул, приводя нервы в порядок, и спросил:

— А вот скажите-ка мне, командор, если бы у нас появилось вдруг такое оружие, что бы, по-вашему, сделал с ним император?

Капитан озадаченно посмотрел на него, сильно потер уши обеими руками, и неуверенно ответил:

— Применил бы против врагов Империи…

— То есть против государства Огненосных Творцов?

— Ну… да, наверное.

— То есть швырнул бы эти килотонны на города и веси, на женщин и стариков, на крестьян и рыбаков?..

— Ну-у… — командор Зелусс окончательно смешался, стал пунцовым и не знал, куда девать руки, все время тянувшиеся к ушам. — Зачем же сразу на женщин?.. Дети… При чем тут дети?!.. Хотя, конечно, враги…

— Кто враги? Дети? — Максим продолжал жестко бить в одну точку. — Вы согласились бы воевать с детьми, командор?

— Нет, ну что вы!.. Я прошу вас, ленд, перестаньте! Ну, зачем вы так? — Зелусс все-таки справился с растерянностью. — Никто не говорит, что такое оружие нужно применять против мирного населения.

— Неужели?! — развеселился вдруг Максим. — А ну-ка… — Он подошел к полочке с книгами и справочниками по морскому делу, покопался там и извлек затрепанную брошюру в мягком переплете. — «Устав имперского военно-морского флота», — зачитал он название. — Та-ак… раздел пятый, пункт девятнадцатый: «…все население прибрежных территорий на глубину до двадцати километров является потенциально опасным для флота и его личного состава в виду наличия среди него скрытых диверсантов и агентов вражеской разведки, а потому в качестве превентивной меры безопасности таковое население подлежит немедленному и полному истреблению…» Еще почитать?..

— Не надо, — Зелусс закашлялся. — Это устав, и мы не имеем права обсуждать его.

— Ладно, — у Максима пропало желание достучаться до совести этого вояки.

«Все бесполезно, плетью обуха не перешибешь! Прав Сикорски, тысячу раз прав: не готов я еще выступить в роли демиурга. Домой мне надо, маму с папой успокоить…»

— Так вот, о чем я хотел вам рассказать, командор. Вы, наверное, слышали легенду о Крепости?

— Самое мощное за всю историю старой империи оборонительное сооружение, начиненное суперсовременной техникой и способное выдержать любую, даже атомную бомбардировку.

— Браво, Зелусс! Интересуетесь военной историей?

— Немного, ленд Гален. Но в данном случае, я все же склонен больше считать Крепость мифом нежели чем-то реальным. — Командор посмотрел на Максима с вежливой иронией. — Согласитесь, уж больно фантастическое описание: полностью автоматизирована, практически неуничтожима…

— Я там был, Зелусс… Да, да, командор, есть в моей биографии такой кульбит. — Максим внимательно наблюдал за выражением его лица. — Слыхали про Золотые Пески?.. У меня Синий Якорь за тот десант. Так вот наша группа заблудилась тогда, выходя из окружения, и углубилась в Гнилой лес. Там-то, в лесу, мы и набрели на Крепость. Точнее, на вход в нее. Ясно, что вглубь мы не сунулись, но полсотни метров коридора осмотрели. Это была именно Крепость, командор.

— И вы доложили об этом своему командиру, как положено? — Зелусс заметно заинтересовался.

«Ну вот, теперь ты никуда не денешься», — удовлетворенно подумал Максим, а вслух продолжил:

— Конечно, все по уставу. Только убили нашего надкапитана на следующий день…

— Жаль…

— Мне тоже.

Зелусс помолчал, Максим не торопил его — пусть дозреет.

— Значит, говорите, в Гнилом лесу?

— Именно.

— И вы можете вспомнить это место?

— Я прекрасно ориентируюсь на местности, командор. Завтра мы будем как раз в том районе, и я предлагаю вам сделать вылазку на берег, чтобы убедиться во всем самому.

— Это очень рискованная операция, — в сомнении поджал губы Зелусс. — Мы не должны никак проявить себя.

— Риск минимален, уверяю вас, — обезоруживающе улыбнулся Максим. — Те места давно заброшены — там кругом все заминировано, кучи ловушек… Но я проведу вас той дорогой, которой шла наша группа.

Командор снова долго молчал, и на его продубленном солью и ветром лице явственно боролись долг и любопытство. Наконец любопытство победило.

— Хорошо. Завтра делаем остановку на… три часа…

— На шесть, командор, за меньшее время не управимся.

— Хорошо, на шесть. Людей подберем перед выходом.

— Отлично, Зелусс. Вы не пожалеете, что согласились…

5

Барон был страшно зол и недоволен тем, что Странник «сослал» его на побережье. Барон не допускал мысли, что лопоухий дьявол что-либо пронюхал о его шашнях с имперской разведкой, но такой поворот дел, по сути, обрывал почти все налаженные с огромным трудом связи. У Барона не было даже времени сообщить о случившемся своим заокеанским партнерам, и он жутко боялся, что те сочтут его переезд из столицы за элементарное бегство. А бегут предатели. А предателей…

Барон внутренне содрогнулся, вспомнив, что сделали «чистильщики» имперской разведки с Сапожником, когда поймали его на передаче сведений Хонтийской Боевой Лиге. Ему сделали множество мелких надрезов на коже и засунули в ванну с маринадом: соль, яблочный уксус, чесночок, лучок, горчица… Бедняга умирал несколько суток, постепенно превращаясь в солонину!

Очнувшись от неприятных воспоминаний, Барон с раздражением уставился на свой стол. Комендант Особого Приморского района так обрадовался появлению высокого гостя, так старался угодить, что буквально не давал проходу. В конце концов Барон взорвался, потребовал себе личный кабинет, а когда комендант, задохнувшись от восхищения, уступил ему свой, Барон тут же заперся в нем и общался теперь с внешним миром исключительно через секретаршу. Благо в кабинете коменданта все было предусмотрено для автономного существования.

Сутки Барон искал выхода из создавшегося щекотливого положения и вдруг нашел. Он затребовал в свое распоряжение узел связи и отправил шифрограмму по одному ему известному секретному каналу. Этот канал дал ему резидент имперской разведки при личной встрече незадолго до гибели Центра. Он предупредил Барона, что каналом можно воспользоваться только один раз и только при чрезвычайных обстоятельствах.

Такие обстоятельства, по мнению Барона, сейчас как раз и наступили. Шифрограмма была отправлена вчера, и теперь Барон с замиранием сердца ждал ответа, сигнала, любого знака о том, что недоразумение исчерпано, и доверие к нему не пропало.

Время шло к обеду. Комендант уехал с инспекцией на дальнюю базу берегового патруля. Барон сидел и смотрел в окно на опостылевший за три дня мрачно-свинцовый океан. И в этот момент телефон на столе зазвонил. Барон не знал, радоваться ему или огорчаться. Звонок мог быть адресован и не ему — мало ли, кабинет-то чужой. Но чутье подсказывало, что это именно он — знак, сигнал, ответ.

Телефон звонил. Барон вздохнул, оглянулся украдкой через плечо на дверь и взял наушник.

— Привет, Барон. Как ты себя чувствуешь на новом месте?

Голос был незнакомый, с акцентом.

— Здравствуйте, — Барон сухо сглотнул. — Вы получили мою… мое сообщение?

— Не задавай глупых вопросов! Переходи к делу.

— В нашем руководстве произошли… э-э, некоторые изменения. И теперь я… э-э, отвечаю за безопасность побережья…

— Нам это известно. Что дальше?

— Ну… я бы мог вам… э-э, сообщить, например… когда будут учения и…

— Что ты лепечешь там, Барон? Какие учения? — В голосе собеседника зазвенел металл. — Единственно, чем ты теперь можешь быть нам полезен, это если сумеешь открыть Порт для наших непобедимых субмарин!

В трубке раздался сигнал отбоя.

— Но как я могу это сделать?! — в ужасе закричал Барон. Ответом ему была гробовая тишина.

Барон затравленно оглянулся на дверь, и ему показалось, что она неплотно прикрыта. Опрометью он кинулся к ней и распахнул. За дверью никого не оказалось, приемная коменданта тоже была пуста, а вот дверь в коридор чуть скрипнула от сквозняка. Барон в два прыжка оказался возле нее и высунулся наружу. Пусто. Но!.. Кажется, легкие шаги за поворотом? Задыхаясь, Барон выскочил на лестничную площадку и свесился через перила, рискуя свалиться вниз. Но и на лестнице никого не было.

А вот наружная дверь в холле была приоткрыта…

Глава 6

1

Река стала заметно yже, но глубина фарватера по-прежнему превышала двадцать пять метров — вполне достаточно для штурмовой субмарины. Ни одного действующего моста через Голубую Змею разведчики пока не встретили. Правда, до обитаемых мест, по расчетам Максима, они должны были добраться только завтра. Но лес уже подступил к воде по обоим берегам.

Зеленые и бурые корявые ветви свисали, как руки мертвецов, роняя в отравленную воду странные увядшие цветы. Изредка среди голых уродливых стволов мелькали какие-то тени — не то птиц, не то животных. Зелусс приказал включить сонары, и рубку заполнили тоскливые вздохи, шорохи и странные гортанные крики. Гнилой лес приветствовал незваных гостей.

— Нам осталось пройти миль тридцать, — сказал Максим. — Готовьте группу, командор.

— Вы уверены, что мы найдем Крепость? — в который раз за утро спросил Зелусс.

Максим не удостоил его ответом, продолжая разглядывать в перископ левый берег.

Спустя пару часов субмарина миновав остатки еще одного моста, достигла большой излучины, и Максим скомандовал «стоп!».

— Группа десанта готова, командор Зелусс! — доложил молоденький лейтенант-южанин.

— Всплываем на голову! — махнул рукой тот.

Когда отдраили внешний люк, проворный матрос сбросил сходни и спустил следом толстый резиновый цилиндр. Раздался всплеск, затем громкое шипение. Максим выглянул в люк и увидел в двух метрах под ногами темную маслянистую поверхность воды и грязно-зеленое корыто надувной шлюпки.

Первым в шлюпку спустился матрос-рулевой, неся на плече горбатую коробку подвесного мотора. Следом пошли четверо морских пехотинцев в полном вооружении. Последними в лодку сели Максим и капитан.

Рулевой запустил двигатель, и шлюпка медленно отвалила от сходни. Под мерный тихий стук мотора они пересекли сотню метров открытой воды, тревожно оглядываясь и напряженно сжимая в руках оружие, и лишь когда лодка ткнулась носом в прибрежную траву, все вздохнули с облегчением.

Максим одним прыжком перемахнул заросшее мелководье и взбежал по откосу. Огляделся. Место хоть и было незнакомым, но Максим точно знал, что в пяти километрах на северо-запад отсюда находится старая трасса автоматических баллист. За ней начинается зона ловушек, минных полей, ракетных шахт и прочей смертоносной дряни, оставшейся после войны. Разминированием и уничтожением этого скопища агрессивного железа полгода назад занимался он сам вместе Вепрем и рыжим Зефом. Где-то там они и набрели на вход в Крепость…

Рядом с Максимом на пригорке появились пехотинцы и капитан. Морпехи, одетые в пластинчатую броню, с походными ранцами на спине и ребристыми шлемами на головах здорово смахивали на больших черепах, вставших на дыбки. Но двигались бойцы в такой сбруе на удивление быстро и почти бесшумно. Зелусс, облаченный в защитного цвета комбинезон с капюшоном и высокие ботинки, наоборот, шумно пыхтел и отдувался, то и дело спотыкаясь о торчащие из земли корни и кочки сухой травы. Максим тоже предпочел легкий комбез в пестро-бурых разводах с широким кожаным поясом со множеством кармашков — очень полезная вещь в походе.

Из всей группы только у Максима не было никакого оружия, кроме большого ножа. Пехотинцы были вооружены короткоствольными автоматами с откидными прикладами, а капитан предпочел штатный пистолет весьма внушительного калибра.

— В какую сторону идти? — спросил Зелусс громким шепотом. Он без конца вертел головой во все стороны, словно сыч на суку.

— Шею поберегите, — сказал Максим.

— Что?

— Нам туда, — сказал Максим и направился к кустам на краю небольшой поляны.

Пехотинцы тут же разделились попарно и двинулись параллельно слева и справа от офицеров. Капитан шумно топал позади легко шагавшего Максима, спотыкался и ворчал себе под нос что-то неразборчивое.

До трассы добрались без происшествий, если не считать того, что Зелусс все же умудрился наступить на здоровенный сук, который взмыл из-под прошлогодней листвы и припечатал своим толстым концом капитана точно между глаз. Удар был достаточно сильным. Чистый нокдаун, как выражаются в боксе. Зелусс хрюкнул от неожиданности, выронил пистолет и повалился навзничь. Из зарослей с обеих сторон тут же выскочили морпехи и уставились в недоумении на командора. Максим наклонился над ним, пошлепал по щекам и поймал его мутный взгляд.

— Идти можете?

— А-а… что это было? — Зелусс завозился и сел.

— Секретная ловушка типа «стоп-в-лоб», — серьезно сказал Максим. — К счастью, она уже протухла. Обычно при ударе она взрывается и отрывает противнику голову. Жуткое изобретение. Впредь внимательнее смотрите под ноги, командор. — Он повернулся и зашагал дальше, не оглядываясь.

Один из солдат помог Зелуссу подняться, другой подал оброненный пистолет, и поход возобновился.

— Что это за дорога? — спросил Зелусс, разглядывая изломанное гусеницами бетонное полотно.

— Старая трасса наведения для автоматических баллист. Были такие во время войны. Стреляли ракетами по любой воздушной цели.

— Что еще за цели?

— Самолеты… может быть, геликоптеры какие-нибудь, — рассеянно сказал Максим, осматривая противоположную обочину трассы.

— Гели… чего?!

— Вертолеты. А, забыл, вы же не изучали военную историю. Извините. — Максим улыбнулся и махнул рукой. — Нам туда.

Группа бегом пересекла бетонку, перемахнула глубокий кювет и снова углубилась в лес.

— Теперь осторожнее, господа, — сказал Максим. — Здесь начинаются владения Крепости. Все, что на земле, в земле, под землей, что двигается, стреляет, жжет и взрывается — это слуги Крепости. Мы находимся на территории древнего укрепрайона. Разговоры отставить, двигаться след в след, смотреть в оба, следить за моими сигналами, выполнять их мгновенно. Все ясно?

В ответ — пять молчаливых кивков. Приятно иметь дело с дисциплинированными людьми. Максим пошел вперед, за ним двинулись два пехотинца, потом ковылял капитан, и замыкали колонну еще два морпеха.

С первым препятствием — автоматическим пулеметным гнездом, остановившим их буквально через сто метров, — справились на удивление быстро. Один из пехотинцев достал из своего ранца короткую трубу, оказавшуюся складным гранатометом одноразового действия, не торопясь установил ее в боевое положение и встал за толстый ствол дерева. Его напарник приподнял каску на ветке, и когда ударила очередь, первый морпех аккуратно всадил гранату в гнездо. Пулемет захлебнулся. В лесу снова стало тихо.

— Отличная работа, солдат, — похвалил Максим, разглядывая груду искореженного металла, в которой все еще что-то потрескивало и дергалось.

Спустя полчаса они напоролись на огнеметную точку. Это был импульсный огнемет. Он плевался раскаленными сгустками чего-то, похожего на напалм. Максим успел среагировать и прыгнуть в сторону, а шедшему за ним пехотинцу огненный плевок угодил в лицо. Бедняга даже не вскрикнул. Он потерял сознание, и это, наверное, было для него наилучшим выходом. Адская смесь мгновенно сожгла кожу лица до кости, занялись под каской волосы и одежда под броней. Вокруг пополз отвратительный запах паленого мяса. Максим обошел огнемет по большой дуге, подобрался к нему из мертвого сектора и с наслаждением выворотил установку из гнезда голыми руками. Когда он вернулся к залегшей группе, морпех уже умер. Товарищи сняли с него ранец и забрали оружие. Хоронить было некогда да и нечем.

— Подберем тело на обратном пути, — решил помрачневший капитан.

Максим чувствовал себя виноватым вопреки обстоятельствам. Ну, в самом деле, что он мог? Подставиться под выстрел?.. Война в этом лесу не прекращалась вот уже больше двадцати лет, забрала тысячи жизней, и сколько их еще заберет!..

Снова тронулись в путь в прежнем построении, только теперь Максим двигался медленнее и удвоил осторожность, вспомнив, как они втроем с Вепрем и Зефом бродили по выделенному сектору, высматривая, выцеливая, выковыривая бесконечные пулеметы, огнеметы, минометы, артиллерийские и отравляющие установки.

Тогда у них была общая цель — выжить в этом аду. А теперь?.. Ведь он взял с собой этих людей лишь для прикрытия, ради собственной цели, и ему ни капли не жаль их! То есть не то, чтобы совсем не жаль. Конечно, специально он их и не думал подставлять, но и жертвовать собой из-за них тоже не собирался.

«А ведь ты огрубел Мак, очерствел! Хорошо еще не оскотинел, в лендах разгуливая. Сознайся, тебе же на этих людей наплевать?.. Конкретно на этих — да. К тому же они враги. То есть могут стать врагами для всех, кто мне дорог, если им не помешать… А кто тебе дорог, Мак? Гай?.. Он умер за тебя. Рада?.. Она тоже умрет за тебя, не задумываясь. Кто еще, Мак?.. Если подумать, у тебя ведь нет здесь друзей. Ты один, Мак. Ты придумал себе игру. Игру в спасение целого мира. И конечно, когда надо спасти целый мир, приходится идти на определенные жертвы. Знакомая формула, только с душком… А Сикорски? Он же себя не жалеет, стараясь помочь этим ослепшим от жестокости людям! Какую планету изгадили!.. Ну и что? Это ведь их планета, а не твоя… Они не ведают, что творят!.. А ты? Ты уверен, что точно знаешь, что им нужно помочь? Что они хотят, чтобы им помогли?.. Они не ведают, что творят…»

Максим встряхнулся, прекращая очередной спор с собственной совестью. Этот спор начался не сегодня и не вчера. Очень давно, в другой жизни, странный человек по имени Колдун уже задавал ему подобные вопросы. И Максим не смог на них ответить. А потом железный, несгибаемый Странник очень доходчиво, простыми словами объяснил Максиму, в чем истинная цель всякого разумного и культурного человека. И Максим поверил Страннику. Потому что хотел поверить. Потому что устал метаться в поисках ответов на вопросы собственной совести и предпочел, чтобы на них ответил кто-нибудь другой, более мудрый, более опытный.

Группа вышла к Крепости под вечер. Чутье не подвело Максима, и он точно вывел людей к тому самому входу, вернее, провалу в коридоры Крепости. Они стояли и смотрели на черную дыру в земле. Из дыры слабо тянуло сквознячком и пахло чем-то сладковатым, застоявшимся.

— Это и есть она? — кивнул Зелусс на дыру.

— Это один из дальних секторов Крепости. Сама она, по слухам, занимает площадь в несколько десятков квадратных километров. Сотни километров коридоров, собственный внутренний транспорт, электростанция, водоснабжение, арсенал…

— Если мы найдем ее арсенал, Империя впишет наши имена золотыми буквами на свои скрижали! — с пафосом заговорил капитан.

— Посмертно, — вставил Максим.

Капитан поперхнулся и замолчал.

— Ну что, пошли? — Максим сел и свесил ноги в дыру.

— Погодите, ленд Гален, вы уверены, что туда можно спускаться без страховки? — В глазах Зелусса плеснулся затаенный страх.

— Я уже бывал там, командор. Это дыра в потолке коридора, а там всего-то метра два с половиной. Да внизу земли полно. Закрепим страховку за дерево и — вперед.

Через пять минут группа стояла в девственной темноте довольно широкого коридора. Тишины здесь не было. То впереди, то сзади слышались какие-то шорохи, вздохи, где-то капала вода. Потом коридор огласил длинный протяжный гортанный крик, ему ответило не то эхо, не то другой крикун. Максиму звук показался очень знакомым, но на моряков он произвел сильное впечатление.

— Может, не стоит ходить туда? — вполголоса произнес капитан.

— Ничего страшного, — успокаивающе ответил Максим. — Это какое-то животное. Мы просто немного прогуляемся тут и вернемся на субмарину. Хорошо бы привезти какое-нибудь доказательство существования всего этого…

Группа двинулась вперед прежним порядком. Когда из дыры стихли их голоса, на поляну из кустов осторожно вышел маленький кривоногий уродец с непропорционально большой головой. Из одежды на нем была только набедренная повязка, за спиной болтался на ремне здоровенный карабин, а в тощих ручках мутант сжимал длинную пику. Пришелец огляделся, пощупал привязанную к дереву веревку и протяжно свистнул. Из чащи в ответ прилетел такой же свист. Тогда уродец уселся неподалеку от дыры на корточки и замер, прикрыв глаза.

Минут через пятнадцать веревка слегка дернулась и натянулась, а потом из дыры выбрался Максим. Он огляделся, подошел к мутанту и тронул его за костлявое плечо.

— Привет, Бошку. Опять спишь?

— Здравствуй, Мак. И вовсе я не сплю. — Мутант поднялся и оперся на свою пику. — Мы тебя тут уже четвертый день дожидаемся.

— А где принц-герцог?

— Недалеко, в схроне охотничьем сидит.

— Тогда пошли. Времени у меня мало…

2

Рудольфа Сикорски разбудил не будильник, а сигнал вызова нуль-связи. На засветившемся экране появилось знакомое длинное лицо с ниточкой усов под крючковатым носом.

— Советник Маккинтайр? Какими судьбами? — Сикорски зевнул во весь рот. — Простите, у нас только, — он бросил взгляд на табло таймера над дверью, — четыре часа утра. Что-нибудь случилось?

— Это я вас хочу спросить, что случилось? — визгливым фальцетом заговорил советник. — Почему сотрудник ГСП Максим Каммерер до сих пор находится у вас, когда он должен был еще три недели назад прибыть на Землю?

— Откуда у вас такие сведения? — насторожился Сикорски. Остатки сна мгновенно вылетели из головы.

— У меня свои надежные источники, Рудольф. И я жду объяснений!

— Максим Каммерер более не работник ГСП, — сказал Сикорски. — У меня есть его письменное заявление с просьбой о переводе на работу в научную группу КОМКОНа «Саракш-1» младшим научным сотрудником. И я, как руководитель группы, его просьбу удовлетворил.

— Ладно, с этим я еще разберусь, — недобро прищурился Маккинтайр. — А вот у меня есть данные, что ты проводишь несанкционированные эксперименты по психотрансформированию?

«Неужели Марк?!» — подумал Сикорски.

— Я провожу незапрещенные эксперименты, советник, — сказал он вслух. — Психотрансформирование — новое научное направление, требующее больших практических исследований. В том числе на добровольцах.

— Пока нет официального одобрения Совета на работу с людьми, все эксперименты являются незаконными, Рудольф! — отчеканил Маккинтайр. — И ты это прекрасно знаешь. Кто доброволец?

— Максим Каммерер, — неохотно ответил Сикорски.

— Где он сейчас? Я хочу с ним поговорить.

— Не получится, советник.

— Это еще почему?!

— Он выполняет… практическую часть эксперимента. — Сикорски оскалился.

— Так отзови его!

— Не могу. С ним нет постоянной связи.

— Вы за это ответите, Сикорски! — Лицо Маккинтайра пошло пятнами. — Я этого так не оставлю! Я добьюсь, чтобы эта тема была закрыта.

— Я вам сочувствую, советник, вы беретесь за очень трудное дело, — серьезно сказал Сикорски. — А сейчас извините, я хочу спать!

Он прервал связь, посидел перед нуль-передатчиком несколько секунд, в ярости сжимая и разжимая кулаки, потом встал и вышел из каюты.

3

Бригадир Пикту страдал от зубной боли с самого утра. За ночь левую щеку раздуло так, будто он засунул туда мяч для игры в понг. Конечно, надо было сразу вызвать бригадного дантиста Кадлера. Может, и обошлось бы. Прописал бы бригадиру какие-нибудь порошки. А теперь вот, видимо, придется вырывать. Пикту с детства боялся зубоврачебного кресла, но тщательно скрывал свою слабость. Подобный страх не достоин легионера. И Пикту готов был десять раз сходить в облаву, под пули выродков и бунтовщиков, чем дать прикоснуться щипцами к больному зубу.

Пытаясь хоть как-то унять боль, бригадир вытащил из нижнего ящика стола заветную фляжку с каргийским коньяком довоенного розлива и отхлебнул глоток, запустив обжигающую жидкость за больную щеку. Пару минут ничего не происходило, но потом боль, словно испугавшись, начала утихать. И в этот момент на столе зазвонил большой красный телефон. Пикту уставился на него, как на предателя, потому что это был аппарат правительственной связи и не ответить на вызов означало бы очень крупные неприятности. А для этого придется проглотить драгоценный коньяк, и зубная боль тут же заявит о себе снова.

Телефон звонил. Бригадир зажмурился, глотнул, выдохнул и взял наушник.

— Это ты, Пикту? Канцлер говорит. Почему к телефону не подходишь?

— Я… был в соседней комнате, ваше высокопревосходительство. В комнате связи…

— А, связи? Это хорошо. Значит, связь восстановлена. И бригада твоя снова в норме?

— Да, почти все легионеры вернулись в строй, ваше высокопревосходительство.

— Почти?

— К сожалению, девять человек пришлось отчислить из бригады… по состоянию здоровья. — Бригадир почувствовал, что боль в зубе возвращается, медленно запуская свои острые щупальца глубоко в челюсть.

— Что же с ними приключилось, Пикту? — ласково продолжал Канцлер.

— Они… сошли с ума, ваше вы…

— Ладно. Жаль… Я тебе чего звоню, Пикту. Пора бы порядок в городе навести. А то подпольщики что-то сильно озорничать стали. Радиостанцию вот захватили, крамольные речи передают, мол, конец Творцам, все свободны… Про выборы какие-то талдычат. Нехорошо, Пикту. Согласен?

— Так точно, ваше высокопревосходительство! Немедленно приму все необходимые меры. А… его высокопревосходительство Странник в курсе?

— Странник?.. А что — Странник. Он сегодня есть, а завтра исчез. А беспорядки надо устранять, Пикту. Я отвечаю за порядок в столице! — Голос Канцлера лязгнул закаленной сталью. — А ты подчиняешься мне. Ясно, бригадир?

— Так точно!

— А Страннику вовсе необязательно знать, каким образом мы этот порядок восстановим, — снова подобрел Канцлер. — Ты же не расскажешь ему, Пикту?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство!

— Ну и ладненько. Ну и хорошо. Я тебе еще позвоню, Пикту. Действуй. Подпольщиков к ногтю в первую очередь!..

4

Охотничий схрон представлял собой обычную землянку, вырытую между корней гигантского орехового дерева. Дерево давно умерло, основной ствол обломился и уже наполовину утонул в рыхлой лесной почве. Но шестиметровый комель, опиравшийся на чудовищные, толщиной в человеческий торс, корни устоял. Охотники-мутанты выкопали под комлем яму, сделали отдушину и замаскировали дерном и ветками вход. Получилось весьма надежное убежище, которое можно было обнаружить только с собаками.

Максим почувствовал схрон метров за десять. Бошку подвел его к самому комлю, наклонился и потянул веревочную петлю, спрятанную в траве. Вход открылся буквально под ногами Максима. Бошку гордо посмотрел на большого друга, и Максим не стал его разочаровывать, восхищенно цокнул языком:

— Молодцы, ничего не скажешь, отличное укрытие.

— Это принц-герцог придумал, — сказал охотник и полез внутрь. Максим протиснулся вслед за ним и неожиданно оказался в довольно просторном помещении. Здесь было тепло и сухо, пол чисто выметен, возле отдушины в углу притулилась маленькая печурка, у другой стены стоял грубо сколоченный стол. Напротив него располагались низкие дощатые нары, застеленные шкурой какого-то крупного животного. Возле стола на колченогом табурете сидел бывший главный хирург Крепости и пил чай. За полгода, что они с Максимом не виделись, принц-герцог, казалось, усох еще больше. Во всяком случае морщин на его добром, потемневшем от загара лице явно прибавилось.

— Здравствуйте, принц-герцог, — улыбнулся Максим, протягивая старику руки.

— Здравствуйте, Мак, — ответил он своим тихим, интеллигентным голосом. — Вижу, добрались-таки до Островной Империи? Амуниция-то не наша.

— Добрался, принц-герцог, только не совсем так, как вы думаете. — Максим уселся на соседний табурет, а Бошку пристроился в сторонке на нарах.

— Ну и славно, голубчик! Главное, что добрались.

— Мне снова потребуется ваша помощь, принц-герцог, — без обиняков начал Максим. — Дело в том, что я в настоящий момент возглавляю секретную разведывательную миссию Островной Империи, имеющую целью выяснить возможность прохождения по Голубой Змее отряда белых субмарин…

Максим говорил четко и по возможности кратко, стараясь приводить наиболее веские аргументы и следя за выражением лица старика. Когда он закончил, принц-герцог долго молчал, прихлебывая из большой железной кружки уже остывший чай. Допил, отставил посудину и сказал:

— То, что вы рассказали, Мак, страшно и мерзко. Если островитяне доберутся до гор, всем нам придет конец. Это очевидно. С другой стороны, в команде вашей субмарины почти полсотни отборных, бывалых солдат, прекрасно вооруженных. В свое время, помнится, вы уже предлагали план нападения с помощью наших охотников на посты Боевого Легиона за Голубой Змеей. Тогда мы вам отказали. Главным образом потому, что план был абсолютно нереален. То, что вы предлагаете сделать нам сейчас, тоже практически нереально. Мы не выстоим против вашего отряда и пяти минут…

— Я не предлагаю вам вступать в бой, принц-герцог, — перебил Максим. — Я говорю о возможности пленения этих людей. Это вполне по силам вашим охотникам! Отряд пойдет через ваши земли. Идти будут медленно из-за незнания местности. Ваше дело — постоянно тревожить их, ставить ловушки, кружить по лесу. В конце концов они выдохнутся, разделятся на мелкие группы в надежде прорваться на запад, к океану. Тогда вы сможете без труда справиться с ними. Скорее всего, они не станут сопротивляться. Это называется «партизанская война». В такой войне чужакам не выиграть!

— А вы? Что будете делать вы, Мак? Ведь вы тоже будете идти с ними?

— До определенного момента, пока не разделятся на группы. Дальше я буду действовать по своему плану.

Принц-герцог снова замолчал. Заботливый Бошку подогрел и разлил по кружкам новую порцию крепкого чая. Максим пил, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Он ждал, что скажет старик.

— Хорошо, Мак, — произнес наконец тот, допив свой чай. — Вы меня убедили. Это дело теперь не только ваше, оно касается и нас. Бошку все слышал и подтвердит мои слова на общем собрании старейшин. Когда ваша лодка двинется обратно?

— Думаю, дней через десять. У большой излучины есть остатки взорванного моста. Я посажу субмарину на мель там.

Максим встал, поблагодарил Бошку за чай, крепко пожал руки принцу-герцогу и вышел из землянки. Пора было вызволять заплутавшую с его помощью в подземельях Крепости группу Зелусса и возвращаться на корабль.

Глава 7

1

Штормило уже третий день. Ветер ровно и сильно тянул с океана к берегу, и крупная волна практически исключила патрулирование акватории Порта. Несколько стареньких сторожевиков жалось к причалам на внутреннем рейде. Комендант приказал усилить береговые патрули бронемашинами с локаторами, справедливо считая, что погода для нападения белых субмарин создалась благоприятная. Но Барон тут же отменил приказ, заявив, что не позволит рисковать дорогостоящей боевой техникой из-за одних предположений.

Комендант, ветеран войны, закаленный в горниле атомных бомбардировок, попытался спорить, но Барон просто выгнал его, отправив с инспекцией по северным заставам. Сам же заперся в комендантском кабинете, приказав никого не пускать. Адъютант удивился такому поведению его превосходительства, но вида не подал.

А Барон в это время сидел в комендантском кресле как на иголках, уставившись неподвижным взглядом на телефон. Он буквально извелся в ожидании, и когда наконец раздался звонок, Барон едва не лишился чувств.

Дрожащей рукой он взял наушник.

— Здравствуй, Барон, — тот же голос с характерным акцентом, — ты выполнил наши условия?

— Д-да, конечно!.. Вы можете… ваши корабли могут войти в бухту. Сторожевые суда стоят у пирса, коменданта и его мобильной танковой группы нет, локационная станция поставлена на профилактику по моему указанию…

— Ну, что ж, молодец… Творец! — невидимый собеседник усмехнулся. — Тогда жди гостей.

— К-когда ждать?

— Да прямо сейчас!..

Связь прервалась. Барон несколько секунд ошарашено смотрел на замолчавший телефон, затем швырнул наушник на рычаг и опрометью бросился на балкон, выходивший в сторону бухты. Какое-то время он ничего не видел, кроме ровных темных рядов волн, мерно накатывавшихся на пирсы и причалы Порта. Холодный влажный ветер забрался под одежду и теперь медленно сжимал свои пальцы, вызывая непроизвольную дрожь во всем теле. Но Барон не замечал этого. Он ждал. С замиранием сердца, с тошнотой от страха, что кто-нибудь догадался, кто-нибудь следил за ним, и сейчас двери кабинета за спиной рухнут от мощных ударов, и через них повалят вооруженные люди в черных комбинезонах легионеров, а следом войдет бригадир Пикту или Витураш и каркнет своим ужасным голосом: «Именем закона вы арестованы! Назовите свое имя…»

Но минуты шли, а никто не ломился в двери. И Барон немного успокоился, перестал дергаться и озираться назад, сосредоточившись на бухте. И наконец увидел.

Они выныривали из штормовой мглы одна за другой, бесшумно, как белые призраки. Вот первая субмарина прошла створ внутреннего рейда, но в бухте по-прежнему было тихо, словно никто не заметил до сих пор огромного пришельца. «Четыре… шесть… десять…» — считал Барон одними губами. Господи, да тут их целый флот!..

Субмарины разделились. Большая часть устремилась к главным причалам, несколько штук отвернули вправо, где располагались доки и склады. Еще три направились влево, к стоявшим на приколе сторожевикам, отсекая их от акватории и лишая возможности маневра.

Барон в волнении вцепился обеими руками в перила и подался вперед, с ужасом и восхищением наблюдая за действиями захватчиков. Какие они красивые, могучие, стремительные! Как слаженно они действуют!.. Вот сейчас они пришвартуются у главного пирса и начнут высадку десанта. А местные-то лопухи, видать, понадеялись на шторм и сидят себе по казармам, в ус не дуют. На набережной ни одного патруля не видно…

Минуло не более четверти часа, а весь флот уже втянулся в бухту и занял исходные позиции. Наконец последовала, вероятно, команда по радио, и на субмаринах все пришло в движение. Заворочались артиллерийские установки, выискивая возможные цели. В ошвартовавшихся у главного пирса кораблях раскрылись боковые люки, и на плиты набережной хлынул поток солдат в бело-синей форме — ударные части морской пехоты, гордость Островной Империи и ужас всего западного побережья.

Морпехи быстро занимали позиции вдоль набережной и пирсов, отдельные мобильные группы их уже просочились на прилегающие улочки, устремились к серым параллелепипедам казарм.

Барон заворожено следил за развитием событий, и внутри его все ликовало. Получилось! Получилось!.. «Дружественные части морской пехоты Островной Империи откликнулись на отчаянный призыв повстанцев Приморья, пытавшихся скинуть ненавистное ярмо прогнившего режима Огненосных Творцов, и высадились в Порту и на побережье, чтобы оказать помощь восставшим… В результате блестяще проведенной операции освобождена большая часть территории бывшего Особого Приморского округа… Новый президент независимой республики уже выступил по радио с заявлением…»

Барон размечтался и не сразу заметил, что обстановка внизу резко переменилась. На крышах зданий, примыкавших к набережной, появилось множество знакомых черных фигурок, из дворов и подворотен с ревом и лязгом полезли серо-зеленые танки и бронетранспортеры и ударили из пушек и пулеметов вдоль узких улиц по отрядам имперской пехоты. Из темных окон казарм по наступающим морпехам в упор хлестнули огненные струи, и следом оранжевые строчки трассеров перечеркнули открытое пространство перед зданиями. Почти одновременно слева у пирсов ожили сторожевики. Окутавшись сизым пороховым дымом, они расстреливали прямой наводкой приблизившиеся к ним субмарины. Даже отсюда, с балкона было видно, как при каждом попадании от грозных океанских кораблей летят во все стороны горящие куски и ошметки. На дальнем конце бухты возле доков тоже вспыхнул бой. Одна из причаливших субмарин вдруг окуталась облаком черного дыма и через секунду лопнула по всей длине, выбросив над водой ослепительные языки пламени. Носовая надстройка ее оторвалась от палубы и взмыла в низкое серое небо. Описав короткую дугу, она рухнула в воду и скрылась в струях пара. Следом одна за другой загорелись все три субмарины, вступившие в бой со сторожевиками. На набережной у главного причала бой тоже быстро превратился в избиение. Морпехи метались по пирсам, ища укрытие, бросались в воду, карабкались на субмарины, уже отвалившие от берега. Корабли пытались развернуться к выходу из бухты, яростно огрызаясь орудиями. Но тяжелые армейские танки уже выкатились на плиты набережной и теперь били по беспомощному противнику в упор, оставляя в белоснежных бортах страшные рваные дыры, из которых тут же начинал валить жирный черный дым.

Легионеры с крыш домов расстреливали из пулеметов и гранатометов обезумевших десантников, а часть их уже спустилась на улицы и начала методичную зачистку территории, добивая раненых и попрятавшихся врагов.

Разгром был ужасный. В довершение его четыре вырвавшихся из-под убийственного огня субмарины достигли створа бухты, но когда на кораблях решили, что спаслись, одновременно прогремели четыре мощных взрыва, буквально разорвавших несчастные подлодки пополам. Это сработали минные заграждения, убранные из-за шторма и поднятые специально, чтобы ни один враг не смог ускользнуть.

Барон от всего этого кошмара впал в глубокий ступор. Он стоял как статуя посреди балкона, не видя и не слыша ничего вокруг. Таким его и обнаружил бригадир Витураш, вломившийся в кабинет коменданта во главе личной секции, чтобы арестовать предателя по распоряжению его высокопревосходительства шефа особой контрразведки Огненосных Творцов. Бригадир подошел к неподвижному Барону, откозырял и произнес зловещую формулу: «Именем закона вы арестованы! Назовите свое имя…»

2

— И все-таки я не понимаю, каким образом мы могли заблудиться и отстать от вас, ленд Гален? — Настырный Зелусс уже в который раз задавал этот вопрос.

Максим тихо взвыл про себя и тоже ответил в сотый раз:

— Я не знаю, командор. Но по-моему главное, что все закончилось благополучно. Мы живы и продолжаем выполнять свою миссию.

Оба сидели в капитанской каюте и потягивали густой «плинч» из высоких стаканов. Напиток имел своеобразный пряно-сладковатый вкус и запах забродившего древесного меда. Алкоголя он не содержал, но все же что-то в нем было, потому что его хотелось пить вновь и вновь, и как можно чаще. А словоохотливый капитан рассказал, что однажды на спор выпил целый кувшин «плинча» и потом сутки не спал, ловил бабочек по всей казарме. Из этой истории Максим заключил, что в напитке содержится какой-то слабый наркотик, и решил ограничиться пробным бокалом.

— И каковы ваши дальнейшие планы, ленд Гален? — спросил Зелусс уже немного развязным тоном. «Плинч» явно начал действовать.

— Они не изменились, командор, — сказал Максим. — Мы поднимемся вверх по реке до впадения в нее Узвинга, что течет вдоль хонтийской границы. Оттуда до Рудного района рукой подать. Не более сорока километров.

— То есть до гор мы не дойдем?

— А зачем? Если на уровне Узвинга Мертвая река будет по-прежнему проходимой, дальше идти смысла не имеет. Штурмовые субмарины пройдут там в любом случае, а нам рисковать и подставляться никакого резона. Не забывайте, что наша миссия тайная.

— При нынешней скорости мы достигнем конечного пункта нашего маршрута завтра к вечеру, — сказал Зелусс.

— Прекрасно, — сказал Максим. Он отставил пустой стакан и поднялся. — Благодарю за угощение, командор. Всего хорошего.

«Интересно, что предпринял шеф по поводу нашего вояжа? — размышлял Максим, шагая к своей каюте. — Не мог он ничего не придумать. Я бы на его месте обязательно что-нибудь устроил. Засаду какую-нибудь или ловушку…»

Додумать мысль он не успел. Лодку ощутимо встряхнуло, и по переборкам прокатился низкий, на грани слышимости рокот.

«Вот это да! На что это мы напоролись?» — удивился Максим, поворачивая в сторону центрального поста. В рубке царил полный бедлам. Вахтенные офицеры носились взад-вперед, размахивали руками, кричали друг на друга и показывали пальцами во все стороны сразу. Перископ стоял в рабочем положении, но возле него никого не было. Максим одним прыжком оказался на капитанском возвышении и приник к окулярам.

Субмарина двигалась по-прежнему почти по середине фарватера. Правый, южный берег был лесист и безлюден, а на левом, северном, располагался какой-то крупный военный объект. Максим понял это сразу. Ровные ряды одинаковых строений, капониры вдоль берега, высокий бетонный забор с колючкой, начинающийся в воде и поднимающийся на косогор… Скорее всего, приграничная армейская база.

В амбразуре одного из капониров тускло сверкнуло красным, из нее вылетело что-то узкое и черное и, оставляя за собой грязно-белый дымный хвост, понеслось над водой прямо на Максима. Не долетев метров десять, черный предмет зарылся в воду, и там сразу вспучился высокий пенный горб. Он налился багровым светом и выбросил вверх столб огня и пара. Субмарину снова ощутимо тряхнуло.

«Они бьют по перископу! — сообразил Максим. — Надо же, какие глазастые!»

Он тут же сложил рукояти и привел в действие сервомотор подъемника.

— Что случилось? — рявкнул у него над ухом голос капитана.

— Нас расстреливают ракетами, — спокойно ответил Максим.

— Кто расстреливает?!

— Слева на берегу находится военная база. Их наблюдатели засекли наш перископ и подняли тревогу. Там у них капониры с ракетометами.

Лодка снова вздрогнула, низко запели переборки.

— Надо уходить на глубину, командор, — сказал Максим, уступая ему место.

Зелусс дико посмотрел на него, потом на замершую вахтенную команду и заорал:

— По местам, сукины дети! Кормовые машины — стоп! Рули глубины — на семьдесят! Носовые машины — малый ход!..

Капитан продолжал отдавать короткие емкие приказы, которые немедленно и четко выполнялись, так что Максим невольно залюбовался слаженной работой подводников. Да, они знали свое дело. Они не впали в панику или уныние, оказавшись в сложной непредвиденной ситуации. Субмарина, послушная воле хозяев, моментально поменяла направление движения и почти достигла дна реки. Глубина здесь не гарантировала от попадания ракет, и подводников пока спасало то, что противник на берегу толком не разобрался, во что он палит.

«Через пару минут они там поймут, с чем имеют дело, и начнут методичный обстрел. Наверняка у них есть и бомбы. Достаточно разбросать десяток-два поперек реки чуть ниже по течению, и мы в ловушке. И тогда наша гибель станет только вопросом времени…»

Все эти мысли ураганом пронеслись в голове Максима. С одной стороны, можно было бы и здесь закрыть, так сказать, тему. Ну, обнаружили разведчика. Ну, разбомбили супостата — туда ему и дорога. А дальше что? Ему-то, в отличие от остальных, обязательно надо вернуться в Империю пред грозные очи главного адмирала Тимасса. А организовать это возвращение возможно было бы только с побережья. А до него отсюда почти тысяча километров…

— Надо уходить вниз по течению! — крикнул Максим в ухо капитану, потому что шум в рубке стоял преизрядный. Ревела сирена тревоги, орали в микрофоны вахтенные, в углу трещал и стрелял искрами распределительный щит, да волнами накатывался рокот разрывов.

— А как же миссия? — воззрился на Максима командор. — Мы же…

— К дьяволу миссию! — гаркнул Максим. — Уводите лодку, или нас потопят! Вы забыли, что мы обязаны вернуться?

— Но мы же не дошли…

— Нам дальше и не пройти. Неужели вы не понимаете?.. Нас обнаружили, следовательно, миссия провалена. Надо хотя бы сообщить то, что мы уже узнали.

Страшный удар потряс субмарину до основания. Зелусс не удержался на ногах и рухнул в капитанское кресло. Оглушительно лопнул какой-то монитор. С потолка рубки ударила тонкая струя пара пополам с водой. Освещение мигнуло и погасло, но сейчас же зажглись аварийные желтые лампы. Сирена заткнулась и наступила звенящая тишина. По крайней мере, так показалось всем присутствующим.

— Что это было? — громким шепотом спросил кто-то.

— Похоже на глубинную бомбу, — с сомнением высказался старпом.

— Вполне возможно, — сказал Максим, — но еще одну мы можем и не пережить.

Все посмотрели на капитана. Зелусс встряхнулся как пес и скомандовал:

— Носовым полный ход! На сонаре, следить за глубиной! Идем на бреющем…

3

Дверь в лабораторию распахнулась, и на пороге выросла длинная поджарая фигура.

— Зачем ты это сделал, Марк?

Психофизик повернулся вместе с креслом, поправил съехавшие на кончик носа очки.

— Зачем ты это сделал, Рудольф? — откликнулся он дрогнувшим голосом. — Зачем ты обманул этого юношу?

— Каким это образом?

— Ты внушил ему, что даешь защитника, вторую личность.

— А что мне было делать? Не мог же я в самом деле всадить в него чужую психоматрицу!

— Не надо было об этом говорить вообще! Это… низко и подло.

— Подло?!.. О чем ты, Марк? Я должен был его защитить. От него самого! Он поверил в защитника и… победил.

— Ты сделал его шизофреником, Рудольф! Неужели ты этого не понимаешь?!

Сикорски вдруг оказался рядом с креслом, и психофизик от неожиданности откинулся назад, заслонившись пухлой рукой.

— Ты предал меня, Марк, — сказал Сикорски. — Ты предал нашу многолетнюю дружбу, нашу работу. Ты и его предал, Максима…

— Неправда! Я спас его! — твердо сказал психофизик. — И тебя, дурака… — добавил тише. — Нельзя вершить насилие над личностью, даже для ее блага.

— О каком насилии ты говоришь?! — привычно оскалился Сикорски. — Парень все сделал добровольно. Он мог отказаться.

— Ты не дал ему такой возможности, Рудольф.

— Но он выжил! Впервые за все годы работы на этой несчастной планете, наш человек, землянин смог успешно внедриться в социум Островной Империи. А это, ты и без меня прекрасно знаешь, уже огромный успех! Наконец мы получили возможность разобраться, что же там творится, на этих проклятых островах. — Сикорски в волнении заметался по лаборатории.

Ландау молча наблюдал за другом, и на круглом и добром лице его попеременно проступало выражение то жалости, то решимости. Он слушал и не слышал Сикорски, он думал о том, как сильно все-таки работа может повлиять на характер и поступки человека. Он вспомнил, как они вместе отстаивали в КОМКОНе проект ненасильственной коррекции общества недавно открытой планеты, как не спали ночами, составляя программу «теневого» внедрения для Сикорски, лепили образ будущего Странника буквально по кусочкам, спорили до хрипоты. И ведь именно Ландау тогда настоял на личности холодного и расчетливого властолюбца — Сикорски был против. И вот, что вышло…

— …Зачем же ты теперь хочешь все погубить, Марк? — Вопрос вернул психофизика к действительности.

— Я не хочу, чтобы наша работа основывалась на лжи, Рудольф. — Ландау почувствовал, что голос его больше не дрожит. — Этот… опыт с Максимом Каммерером больше никогда не повторится. По крайней мере, до тех пор, пока не будут получены точные и однозначные выводы о… безопасности включения второго эго в психику человека!

— Да Маккинтайр сотрет нас в порошок! Он закроет базу, лишь бы доказать самому себе, что борется за справедливость и закон.

— Маккинтайр не вечен, Рудольф, и не единственный в Совете, кто решает подобные вопросы, — психофизик вздохнул, снял очки и устало потер переносицу. — Давай прекратим этот разговор. Он не ко времени и не к месту. Лучше подумай, как вернуть Максима.

— И не надейся! — Сикорски сжал кулаки и навис над психофизиком. Потом вдруг успокоился и быстро пошел к выходу. Остановился в дверях и, не оборачиваясь, сказал: — Каммерер будет работать столько, сколько нужно. А если ты еще раз встанешь мне поперек дороги, я засажу тебя под домашний арест, а потом отправлю на Землю как подорвавшего здоровье на тяжелой работе. Ты знаешь, такое иногда случается…

Странник исчез, а Марк Ландау долго еще смотрел на пустой проем двери.

Глава 8

1

Субмарина напоролась на остатки моста качественно. Носовые винты отломились сразу. Рули заклинило, лодку развернуло поперек течения, и в довершение обломок стальной фермы пробил борт аккумуляторного отсека. Вода хлынула в дыру, последовал мощный взрыв, и субмарина ослепла и оглохла. Вспыхнувшие аварийные лампы давали очень неровный свет, и, казалось, вот-вот тоже потухнут.

— Как это могло случиться?! — рычал в бессильной ярости капитан Зелусс, тыкая по кнопкам и клавишам мертвого пульта.

— Сонар был исправен, командор, могу поручиться, — оправдывался старпом.

— К дьяволу ваше поручительство! Немедленно выясните степень повреждений и доложите! — Старпом исчез. — Вахтенный! — рявкнул, поворачиваясь, Зелусс. — На какой мы глубине?

— Девять метров, командор.

— Судя по всему, субмарина лишилась энергии, — сказал стоявший рядом Максим.

— Это я и без вас знаю, — буркнул Зелусс. — Что теперь прикажете делать? До океана еще целых триста миль!

— Идти берегом, командор. Другого ничего не остается.

— Вы с ума сошли, ленд Гален! Триста миль по дикой, зараженной местности, без карт и необходимого снаряжения?! У нас нет шансов…

— У нас есть миссия, командор, и мы обязаны ее завершить, — жестко сказал Максим.

— А как же субмарина? — потерянно спросил Зелусс. — Как мы можем бросить наш корабль?..

— Лодку придется взорвать. Чтобы не досталась врагу. Чтобы никто не узнал о нашей миссии.

— О ней уже знают…

— Ничего подобного! Инцидент у военной базы — всего лишь неприятный эпизод, — сказал Максим. — Субмарину никто не видел, принадлежность к конкретному государству не определил. А может быть, лодка была хонтийской? У них ведь тоже есть подводный флот.

— Командор, субмарина лишилась возможности двигаться дальше, — мрачно доложил вернувшийся старпом. — Надо эвакуироваться.

— Надо торопиться, командор, — сказал Максим, — пока в аварийных аккумуляторах есть ток и можно запустить насосы воздушных шлюзов.

Зелусс молчал, уставившись немигающим взглядом в мертвый пульт управления. Наконец поднял голову и посмотрел на окружавших его офицеров.

— Начинайте эвакуацию, господа. Брать только самое необходимое: оружие, боеприпасы, воду. И заминируйте арсенал. Субмарина должна исчезнуть…

Через час весь экипаж — двадцать три человека команды и одиннадцать морпехов — расположился на южном берегу Голубой Змеи для просушки и проверки снаряжения. Корабельный врач раздал всем противорадиационные таблетки и гигиенические полотенца, чтобы очистить насколько возможно кожу от ядовитой воды. Вскоре раздался низкий гул, посреди реки вздулся огромный пузырь, но не лопнул, а опал. И снова наступила гнетущая тишина.

— Какой у вас план, ленд Гален? — поинтересовался Зелусс, упаковывая свой ранец.

— Двигаемся походной колонной вдоль реки, по возможности не удаляясь от нее. Если не ошибаюсь, примерно в пятидесяти милях ниже по течению проходит старое шоссе, ведущее к океану. По нему и идти легче, и путь сократим почти на треть.

— Но пятьдесят миль по дикому лесу…

— Выставим боевое охранение. Все равно деваться нам некуда. — Максим поднялся и закинул ранец за спину, взял в одну руку автомат. — Командуйте подъем, командор. Через пару часов стемнеет, а нам лучше уйти от этого места подальше. Мало ли что, вдруг взрыв слышал какой-нибудь патруль Боевого Легиона? Не забывайте, что здесь недалеко Крепость и Гнилой лес.

Зелусс тоже поднялся и зычно приказал построиться в походную колонну. Моряки и морпехи неохотно собрали свои пожитки, немного поворчали насчет того, кому идти в боевое охранение, и через несколько минут отряд двинулся в путь.

Первые километры прошли без приключений. В лесу было тихо, лишь изредка срывались с ветвей какие-то птицы, да периодически из чащи доносились протяжные гортанные крики. Эти последние больше всего не нравились Зелуссу. Он нагнал Максима, шедшего во главе колонны, и некоторое время молча шагал рядом.

— Как вы думаете, ленд Гален, это кричат звери или… — решился наконец он заговорить.

— …упыри? — закончил за него Максим и ехидно покосился на капитана. — Звери в этом лесу не кричат, командор, потому что не хотят быть съеденными. Здесь царство упырей, болотных душителей и прочей нечисти. Особенно они любят ловить заблудившихся солдат и беглых каторжников. Крадут по ночам прямо от костров!

— Вы что, нарочно хотите меня запугать? — обиделся Зелусс.

— Извините, командор, больше не буду, — улыбнулся Максим. — Уж больно физиономия у вас постная, так и хочется расшевелить. Встряхнитесь! На вас ведь смотрят подчиненные. А кричат, скорее всего, те самые существа, о которых я вам рассказывал. Не звери и не люди, не собаки и не разумные… Тоже жертвы войны.

Максим замолчал, вспомнив свой первый опыт общения с этими странными созданиями тогда, в поселке мутантов. Он был уверен, что эти большеголовые собакоподобные твари в какой-то степени разумны. Во всяком случае, у них есть что-то вроде социальной организации, есть, несомненно, язык, и довольно сложный. Было бы интересно ими заняться потом, позже, когда утрясется все с людьми. Вот только утрясется ли?..

От размышлений его оторвали дикий крик и длинная, в полмагазина, автоматная очередь, раздавшиеся слева, где двигалось охранение. Отряд замер безо всякой команды. Солдаты и моряки развернулись к лесу, судорожно стискивая в руках оружие. Крик внезапно оборвался, а через несколько секунд в кустах затрещало, и оттуда вывалился морпех в изодранном мундире, без панциря и автомата. Лицо у солдата было совершенно белым, взгляд метался по сторонам, ничего не видя. Морпех замер на секунду, хватая перекошенным ртом воздух, а потом ринулся на ближайшего моряка. В руке блеснул боевой нож. Но у подводника нервы оказались крепкие, он не стал стрелять в безумца, увернулся от выпада и ударил солдата прикладом по голове. Тот рухнул в траву как подкошенный. К нему сразу бросились врач и старпом.

Максим хлопнул по плечу стоявшего рядом лейтенанта и знаком приказал следовать за собой. Они продрались через кусты и сразу увидели это. Неширокая прогалина вся была забрызгана кровью. Кровь была везде: на траве, на стволах деревьев. В конце прогалины Максим увидел торчащие из кустов ноги в десантных ботинках. Он направился туда, но лейтенант вдруг схватил его за рукав и показал наверх. Там, на высоте метров пяти, из ствола дерева торчал длинный кривой сук, а на него было насажено как на вертел тело солдата. Сук вошел ему между ног и вышел возле шеи. Голова несчастного была почти оторвана и держалась на лоскуте кожи. Максим невольно сглотнул, а лейтенант, согнувшись пополам, отвернулся. Его вырвало.

Только тут Максим заметил, что трава вокруг вся изрыта, будто нечто драло дерн гигантскими когтями. Максим весь обратился в слух и сторожко оглядел ближайшие заросли. Он сразу обнаружил, откуда оно появилось и куда ушло. В конце его пути через прогалину как раз были ноги в ботинках, и Максим поймал себя на мысли, что вовсе не хочет идти туда и выяснять, что же произошло со вторым патрульным.

Лейтенант все еще стоял на карачках, борясь с приступами тошноты. И единственным посторонним звуком на прогалине был звук ударов тяжелых капель о землю — это истекал кровью несчастный на суку.

«Что же это за дрянь? — думал Максим, следя за кустами в конце прогалины. — Я-то думал, ребята принца-герцога за работу взялись, а тут?.. Господи, каких же оно было размеров? Наш гризли по сравнению с этим монстром — жалкий недопёсок! И куда мы против такого со своими пукалками? Как бы оно нас всех здесь не похоронило…»

Он схватил лейтенанта за плечи и рывком поставил на ноги.

— Вот что, лейтенант, — жестко сказал, глядя ему в помертвевшие глаза, — сейчас вы вернетесь к основному отряду и доложите капитану обо всем, что мы здесь увидели. Четко и коротко, без эмоций. Все должны собраться и занять круговую оборону. Приготовьте все оружие, какое есть. Лучше то, что помощнее. И ждите меня. Если в течение часа я не вернусь, возвращайтесь к реке и постарайтесь перебраться на другой берег. Это для вас единственное спасение. Все ясно?

— Да, ленд Гален, — пробормотал моряк, шмыгая носом.

— Выполняйте!

Парень опрометью кинулся обратно к отряду, а Максим, пригнувшись, длинным скользящим шагом направился к дальним кустам, туда, куда вели его следы.

Поначалу, по лесу, след был четкий — глубокие рваные борозды, явно от когтей. Монстр шел на четырех конечностях. Именно шел, но каждый шаг его превышал полтора метра. «Ну и зверюга! — с восхищением и ужасом думал Максим. — Вот бы поймать такого. Да только без охотничьего снаряжения и пытаться не стоит. В нем же, наверное, тонны три, не меньше. Больше всего смахивает на пещерного медведя. Но откуда здесь пещерный медведь? Значит, все-таки мутант. Причем очень опасный! Придется его убить, иначе он от нас не отстанет, и гибель этих моряков целиком окажется на моей совести…»

Через четверть часа лес неожиданно кончился, и Максим остановился. Впереди расстилалось бесконечное ровное поле, покрытое твердой блестящей коркой спекшейся от страшного жара почвы. Старая рана от атомного удара. Максим вспомнил, что где-то на другом краю этого поля должен находиться город. Вернее, его развалины, опаленные ядерным огнем.

Следы монстра исчезали на поле. Вероятнее всего чудовище пришло из развалин. Оно там живет, а питаться ходит в лес. Сейчас хищник должен быть сыт — от одного из морпехов только ноги до колен и остались, — а значит, какое-то время будет лежать в своей берлоге, переваривать. И только потом снова выйдет на охоту. Вопрос теперь встал так: успеют ли моряки проскочить вдоль реки мимо поля и города, пока монстр не проголодается? Если собраться, сосредоточиться и сделать марш-бросок, должно получиться. Во всяком случае, это шанс.

Максим вернулся в лес, нашел крепкое молодое деревце, срубил его ножом и занялся изготовлением древнего охотничьего оружия — рогатины, справедливо рассудив, что она окажется надежнее любого автомата.

Спустя полчаса рогатина была готова, и Максим побежал обратно к отряду. Он издалека подал сигнал, дав короткую очередь, но ответа не получил. Темная волна предчувствия смерти захлестнула сознание. Проскользнув между кустов, Максим вышел на место стоянки отряда и сначала решил, что люди ушли, не дождавшись оговоренного времени. Но потом увидел воронку от взрыва гранаты, чей-то ботинок, клочья длинной серо-бурой шерсти, перепачканные красным, сломанный пополам чудовищной силой автомат, измятую каску морпеха, окровавленный рукав мундира моряка, кучки стреляных гильз на изрытой земле, и понял, что снова опоздал.

В отчаянии он сжимал древко рогатины, обходя поляну в слабой надежде найти хоть кого-нибудь уцелевшего. Тщетно! Под одним деревом Максим нашел абсолютно целый ранец, но обе лямки у него были вырваны с мясом. Глотая слезы стыда и бессилия, Максим вытряхнул содержимое ранца на землю, решив забрать все полезное, потому что теперь ему предстоял долгий одинокий переход. Единственной надеждой была встреча с охотниками-мутантами. Но пока по округе бродит этакое чудовище, вряд ли кто из охотников рискнет сунуться сюда. А значит нужно пройти не один десяток километров по незнакомой зараженной местности.

Скорее почувствовав, нежели заметив какое-либо движение, Максим с места, подхватив рогатину, одним рывком взлетел по стволу дерева до нижних ветвей на семиметровой высоте. Он едва успел ухватиться за ствол, как лесной гигант содрогнулся до основания от страшного удара. Раздался громоподобный рев, и снизу вдоль ствола взметнулась чудовищная серо-бурая туша.

«Все-таки медведь», — мелькнуло в голове. Под ногами, совсем рядом лязгнули кошмарные челюсти, и монстр медленно сполз обратно на землю, оставив на светлой коре ярко-красные полосы. «Ага, брат, все-таки тебе перепало! — посочувствовал Максим, разглядывая животное. — Морская пехота — это тебе не олени безмозглые». Однако, что же теперь делать? Насколько Максим помнил, все медведи отличаются феноменальным терпением и хитростью и готовы ждать сутками, пока загнанная жертва не ослабеет и не упадет к ним в лапы.

Максим посмотрел вниз: медведь и не думал уходить, а как заправский часовой расхаживал туда-сюда мимо дерева, поглядывая на добычу. Двигался он, несмотря на внушительные размеры и ранения, все еще достаточно быстро и почти бесшумно. Максим невольно содрогнулся, представив на мгновение, что недавно творилось на поляне. Бой был слишком неравным, и вряд ли кому-то удалось добраться до реки. Теперь зверь ранен, но надеяться на то, что он ослабеет от потери крови и издохнет, не следовало. И Максиму нужно было крепко подумать, прежде чем попытаться справиться со зверем.

На обдумывание и психофизическую подготовку к предстоящей схватке у Максима ушло не менее получаса. Он несколько раз проиграл в уме возможные варианты развития событий и избрал наиболее оптимальный. Тогда он сел на толстую ветку верхом, обвив ее ногами и упершись спиной в основной ствол. Медведь заметил его движение и подошел к дереву, задрав морду. Максим сделал вид, что собирается спуститься, и одновременно медленно поднял над головой рогатину, удерживая ее почти за самый конец. Медведь тут же ринулся вверх по стволу, огромная пасть раскрылась, обнажив чудовищные желтые клыки, и в этот момент Максим изо всех сил метнул оружие острым концом прямо в ярко-красную глотку, а следом кинулся сам, наваливаясь на древко всем телом. Рогатина до половины вошла в медвежью пасть и наверное застряла бы так, если бы Максим своим весом не дожал ее, загнав рогатину в чудовище почти полностью и едва успев отдернуть руки. Он перевернулся в падении, соскользнул на землю прямо по спине противника и отскочил подальше, выхватив нож.

Но медведь так и не обернулся к обидчику. Издав сиплый, хрипящий звук, он медленно съехал по стволу дерева и завалился на бок. Могучие лапы с когтями в ладонь человека несколько раз судорожно дернулись, тело изогнулось дугой, и зверь затих.

Максим выждал пару минут и осторожно приблизился к туше, ткнув ее подобранной веткой. Медведь не шелохнулся. Тогда Максим подобрал чудом уцелевший ранец, сложил в него фляги с водой и запасные обоймы к автомату и, не оглядываясь, быстро пошел на запад.

2

В восемь часов вечера в кабинете бригадира Пикту зазвонил телефон. Бригадир, не торопясь, положил сигару в пепельницу и взял наушник. Он знал, кто звонит.

— Бригадир Пикту? — раздался в наушнике хрипловатый сдержанный голос.

— Да.

— Мы начинаем. Вы с нами?

— Я… подожду. — Пикту потянулся к сигаре. — Не волнуйтесь, наша договоренность остается в силе. Ни один легионер не покинет казарм.

— Жаль. С вами мы бы управились быстрее. — Собеседник отключился.

— Еще бы! — сказал бригадир телефону и сделал глубокую затяжку. — Но тот, кто садится в последний вагон, дольше живет.

Он некоторое время наслаждался сигарой, затем осторожно загасил ее и спрятал окурок в ящик стола. Потом подумал и вызвал адъютанта.

— Собери-ка мне всех ротмистров на совещание через… полчаса.

Тик Феску по кличке Вепрь положил трубку на рычаг и задумчиво посмотрел на сидевшего напротив грузного лысого человека:

— Легион не будет участвовать, Мельник.

— А нам-то что с того? — скривился тот. — Чистоплюи! Белые перчатки боятся запачкать! Обойдемся без них.

— А если у дворца излучатели?

— Стрелка сказала, что излучатели сдохли еще неделю назад. Все зарядные станции ликвидированы нашими бойцами.

— Ты плохо знаешь Канцлера, Мельник…

— Я его вообще не знаю! Но надеюсь познакомиться, — осклабился толстяк.

— Я, пожалуй, сделаю еще один звонок, — сказал Вепрь. — Не хотелось бы сюрпризов. Итак столько времени потеряно. А сейчас, после этой гнусной провокации полиции на радиостанции, у нас развязаны руки. Не мы первые начали… — Он набрал номер.

— Странник слушает, — раздалось в трубке.

Мельник молча вытаращился на Вепря.

— Здравствуйте, — сказал тот, не обращая на соратника внимания. — Ваше превосходительство, мы начинаем. Другого случая не будет.

— Канцлера во дворце нет, — сказал Странник. — Он в загородном доме. Пусть ваши отряды штурмуют дворец и полицейское управление, а вы сами с помощниками поезжайте к Зеркальному озеру. У развилки подождите меня.

— Хорошо, — сказал Вепрь. — Жду вас там через час. Все слышал? — повернулся он к Мельнику.

— Угу. А с каких это пор главный палач ненавистного режима у тебя в друзьях?

— Он такой же палач, как мы с тобой. Сейчас некогда объяснять, потом с ним познакомишься. Тебе придется возглавить штурм, ситуация, как видишь, изменилась.

— А Канцлера, значит, ты лично мочить будешь? — недобро прищурился Мельник.

— Не дури! — жестко перебил его Вепрь. — Каждый занимается порученным ему делом. С тобой будут Стрелка и Доктор. А Канцлера мы будем судить открытым судом.

— Я бы его замочил…

— Вот поэтому ты и будешь штурмовать дворец, а я поеду за Канцлером!

3

Канцлер с утра не находил себе места. На карту было поставлено все. После вчерашней полицейской операции мирный исход переговоров с подпольем был исключен. Они должны были предпринять ответные действия! И задача теперь сводилась к одному: заманить их штурмовые отряды на дворцовую площадь, зажать там броневиками и расстрелять из пулеметов. Всех до единого! Полицейским без Легиона не справиться, ну да Пикту не подведет. Потому что боится его, Канцлера, до дрожи в коленях. Потому что обязан ему всем! Но надо все-таки позвонить этому тюфяку, пугнуть для острастки.

Канцлер метнулся к столу, схватил телефон и лихорадочно накрутил нужный номер. В наушнике долго тянулись длинные гудки.

«Дьявол! Да отзовись ты, Пикту!.. А-а, он, наверное, уже выехал. Уже вывел бригаду из казарм. Мой верный пес Пикту… Ты уж меня не подведи. Не то я тебя в порошок сотру и по ветру развею!..»

Канцлер бросил наушник на аппарат и позвонил дворецкому.

— Приготовь мне ванну, Бим, да с горными травами!

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство…

— Да перенеси туда телефон из кабинета.

— Сию минуту, хозяин…

Ванна с настоем трав немного успокоила расходившиеся нервы. Канцлер даже задремал, положив отяжелевшую от мыслей голову на заботливо приготовленную дворецким подушку. Поэтому он не сразу понял, что обстановка в доме изменилась.

Где-то что-то упало, зазвенело разбитое стекло, послышался короткий возглас, хлопнул выстрел, наконец раздался топот множества ног и в ванную комнату ворвались вооруженные люди. Они молча окружили бассейн и хмуро уставились на Канцлера.

— Кто вы такие?! Что вам нужно? — деланно возмутился Канцлер, хотя мгновенно понял все. В груди стало пусто и холодно, вода показалась ему ледяной и едкой как кислота. В тот момент Канцлер просто мечтал утонуть, лишь бы не видеть всего, что произойдет дальше.

Внезапно люди расступились, и в комнату вошел незнакомый Канцлеру человек с протезом вместо левой руки.

— Здравствуйте, Канцлер, — сказал он. — Думаю, ванна вам теперь долго не понадобится. Вылезайте!

В гостиной, куда отвели одетого в халат Канцлера, тоже было много народа. Но Вепрь всех выгнал и указал бывшему диктатору на кресло возле потухшего камина.

— Садитесь, Канцлер. Разговор у нас будет длинный, — сказал он. — Для начала давайте познакомимся. Я — Тик Феску, один из руководителей Движения за освобождение страны. А как вас зовут?

— По-моему, теперь это не имеет значения, — пожал плечами Канцлер.

— Почему?

— Вы же все равно меня расстреляете.

— Вы — государственный преступник, — нахмурился Вепрь. — И действительно есть много людей, желающих вашей смерти. Но вас будут судить. Открытым судом. По закону. И если суд решит, что вы не имеете права жить дальше…

— Мое имя Дин Эресту, бывший полковник артиллерии Его Императорского Высочества Особой штурмовой бригады.

— Надо же! — Вепрь с интересом присмотрелся к нему. — А ведь мы вместе служили, полковник! Я — Тик Феску, капитан роты связи Особой штурмовой бригады.

— Мир тесен…

— М-да. И судьба каждого известна только богу. Видимо, богу угодно было еще раз свести нас. Итак, господин Эресту, у вас есть шанс публично покаяться перед народом, облегчить душу…

— К чему, господин Феску? Кому нужен этот фарс? — усмехнулся Канцлер. — Боитесь, что возникнут проблемы с законностью вашей новой власти? Так они непременно будут. Это участь любого, кто пытается захватить власть силой, то есть незаконно.

— Ошибаешься, Канцлер! — раздался за спиной его знакомый голос.

Бывший диктатор неловко повернулся в глубоком кресле, но Странник уже сам обогнул его и сел напротив в точно такое же.

— Ошибаешься, — повторил он. — Никаких захватов власти больше не будет. А будут всеобщие и открытые выборы. Люди это сделают сами. Мы же только предоставим возможность выбрать. Наилучшая форма правления с моей точки зрения — совет. Но у господина Феску, полагаю, есть свое мнение на этот счет. А вот у тебя, Канцлер, больше вариантов нет. Ты сам лишил себя выбора, а ведь он у тебя был!

— Откуда ты такой взялся? Странник… — задумчиво покачал головой бывший диктатор. — Почему ты все про всех знаешь? Может быть, ты бог?..

— Нет, я не бог, — знакомо оскалился Странник. — Я просто очень много знаю. И не только про этот мир…

— Про «этот»? А что, разве есть другие миры?

— Больше, чем ты себе можешь представить. Однако, мы отклонились от темы. — Лицо Странника снова стало холодным и жестким. — Так ты сделаешь завтра по радио заявление?

— Сделаю, — вздохнул Канцлер и угрюмо уставился в камин.

Глава 9

1

Гранд-капитан патрульной субмарины, курсировавшей вдоль побережья между устьем Мертвой реки и бухтой Золотых Песков, откровенно скучал. Берег был пустынен и однообразен, никаких поселений тут давно уже не было, только застава Боевого Легиона возле устья, да редкие танковые патрули, мелькавшие среди дюн, — ни подраться, ни пощекотать нервы изящной артиллерийской дуэлью.

Время похода, к счастью, заканчивалось, и гранд-капитан уже представлял себе блаженную теплоту паровой комнаты и нежные руки банщицы, разминающие его задубевшую от соли и ветра кожу.

От сладостных дум его оторвал вахтенный офицер, дежуривший у перископа.

— Господин командор, прямо по курсу — катер!

— Какой катер, Пирусс? Откуда здесь катер? — недовольно откликнулся гранд-капитан, подходя к перископу. Он заглянул в окуляр и действительно увидел прыгающее по волнам крохотное суденышко, явно направляющееся в открытый океан. — Странно, откуда же он взялся? Рядом нет ни одного поселка… Не из Порта же он идет?

— Что будем делать, командор? Потопим? — с азартом охотничьего кота спросил старпом.

— Нет, — поразмыслив, сказал гранд-капитан. — Идем на перехват.

Субмарина изменила курс и спустя несколько минут оказалась между катером и океаном. Гранд-капитан дал приказ на всплытие, благо танковых патрулей нигде не было видно. Когда белая громада внезапно поднялась из пучины, катер резко сбросил скорость и закачался на крупной волне. Из надстройки на носу его показался человек, одетый в рыбацкую робу, и призывно замахал руками.

Гранд-капитан, наблюдавший за катером через иллюминатор шлюзовой камеры, приказал:

— Рыбака доставить на борт, катер затопить!

Через некоторое время двое матросов втолкнули в капитанскую каюту высокого черноволосого человека в форме моряка, но без знаков отличия.

— Зачем его нарядили в форму? — возмутился надкапитан.

— Это его собственная, господин командор, — доложил матрос. — Под робой была.

— Кто вы такой? — гаркнул гранд-капитан.

— Прикажите своим людям уйти, командор, — спокойно сказал пленный. — Поговорим с глазу на глаз.

— А ты наглец! — усмехнулся гранд-капитан. — Ладно, — он демонстративно вытащил из кобуры тяжелый пистолет и положил на стол перед собой. — Можете быть свободны, — кивнул матросам и, когда за ними закрылась дверь, продолжил: — Слушаю тебя.

Человек смотрел на него открыто, с усмешкой в темно-карих глазах. Он молча шагнул к столу и выложил перед командором тускло блеснувший квадратный предмет. Гранд-капитан бросил взгляд на стол и обомлел. Там лежал личный золотой жетон самого господина главного адмирала Тимасса!

— К-кто же вы, г-господин… — начал, заикаясь, командор.

— Личный тайный агент Адмиралтейства ленд Гален ин Троггролл, — также спокойно и насмешливо сказал Максим. — А вот кто вы такой, что вмешиваетесь не в свои дела? Я вижу, это всего лишь патрульная субмарина. Так какого дьявола вы топите гражданское судно и берете в плен экипаж? Это самое настоящее пиратство, капитан!

— Н-но, ведь не было же никакого флага…

— Причем здесь флаг? Согласно уставу имперского флота, прежде чем предпринимать какие-либо действия, вы обязаны были выяснить принадлежность задержанного судна. А вы его сразу утопили. И тем самым вмешались в дела военной разведки, — Максим прищурился. — Надеюсь, вы знаете, что за это полагается?

— Я… я постараюсь искупить… Я не знал… Прошу извинить меня, ленд Гален! — лепетал бледный от страха гранд-капитан. — Скажите, чем я могу хоть отчасти исправить это ужасное недоразумение?

— На ваше счастье можете, командор. Немедленно прикажите на максимальной скорости идти на базу Шалосс. Если вы доставите меня туда не позднее десяти часов, я обещаю… забыть неприятные подробности нашего знакомства.

— Слушаюсь, ленд Гален! — Гранд-капитан пулей выскочил из собственной каюты, радуясь, что так легко отделался.

2

Главный адмирал Тимасс угрюмо расхаживал по своему гигантскому кабинету, изредка бросая тяжелый взгляд на прямо сидевшего в кресле адмирал-адъютанта Солтуса Манисса. Толстяку явно было трудно сохранять такую позу, лицо его покраснело от усилий, крупные капли пота сбегали по лысине, теряясь в пышных бакенбардах. «Ничего, посидит, не развалится! — злорадно думал Тимасс. — Ему полезно». Он внезапно остановился перед адмирал-адъютантом, заложив руки за спину и покачиваясь с пяток на носки.

— Так я жду от вас объяснений, Солтус. Как получилось, что одна из лучших штурмовых эскадр северной группы флотов «Б» попала в ловушку? Надеюсь, вы понимаете, что за такие потери придется отвечать перед всем Имперским Военным советом?

— Это нелепая случайность, адмирал, клянусь! — пропыхтел Манисс.

— Случайность?! — взревел глава Адмиралтейства. — Шестнадцать новейших субмарин, две тысячи отборных морских пехотинцев, плюс почти восемьсот человек экипажей лежат на дне бухты Порта! И это вы называете случайностью?!

— Н-нет… Нас подставили! Это все мерзавец Барон! Продажная шкура! Брал наши деньги, а сам заманил в ловушку!..

— В ловушку. — Тимасс ехидно прищурился. — А где же была ваша хваленая разведка, адмирал? Что делали ваши суперагенты, когда готовили операцию?..

Манисс потерянно молчал, шумно сопя и отдуваясь.

— А хотите, я вам расскажу, как было дело? — с неприкрытым сарказмом продолжал главный адмирал. — Ваши зажиревшие агенты решили, что поскольку в стране наступил полный бардак, то никто не сможет им помешать провернуть пиратскую акцию с нападением на Порт. А если выгорит, то и вовсе установить над ним контроль. Но они забыли, что у Огненосных Творцов существует еще специальная служба безопасности, которую возглавляет этот злой гений, Странник! И он в который раз доказал это.

— Но его же там не было, мы проверили!

— Зато были натасканные им профессионалы, которые обвели вас и вашего продажного Барона вокруг пальца!

Главный адмирал круто повернулся и направился к своему креслу. Сел, какое-то время полистал бумаги в раскрытой перед ним папке.

— В общем так, Солтус, — жестко заговорил он. — Завтра состоится очередное заседание Имперского Военного совета, там и решим, что с тобой делать. Имей в виду, выгораживать тебя не буду! Сам нагадил, сам и подтирай! Все. Свободен!..

Манисс, избегая смотреть на разгневанного шефа, с трудом выбрался из кресла и медленно вышел из кабинета.

Адмирал вызвал референта и приказал подавать обед. Но едва он приступил к закускам, референт снова появился в дверях:

— Извините, господин главный адмирал, прибыл надлейтенант ленд Гален. Прикажете ему подождать?

— Нет-нет, Рольгон, это очень важно! Пусть войдет, — Тимасс отложил вилку и вытер губы салфеткой.

Ленд Гален стремительно вошел в кабинет, остановился возле стола и отдал честь.

— Рад вас видеть, надлейтенант! — Тимасс по-хозяйски указал на гостевое кресло. — Ну, чем порадуете?

— К сожалению, радовать нечем, господин главный адмирал. — Максим сделал трагичное лицо. — Миссия практически провалилась!

Тимасс выслушал историю похода молча, не дрогнув ни одним мускулом. Когда Максим закончил, он долго барабанил пальцами по столу, разглядывая тарелку с вареными креветками.

— Вы уверены в своих выводах, ленд? — спросил наконец Тимасс и пристально посмотрел на Максима.

— Увы, да, господин главный адмирал. Река хоть и проходима, но до Рудного района штурмовые субмарины вряд ли дойдут. К тому же там полно военных баз, и за рекой они тоже внимательно следят, — Максим вздохнул и продолжил: — Наша лодка как раз и нарвалась на такой речной пост. Только благодаря опыту и мужеству командора Зелусса мы сумели уйти невредимыми. Но на обратном пути нам просто не повезло…

— И все-таки, как вы сумели выбраться оттуда, выжили в таких нечеловеческих условиях?

— У меня много способностей, господин адмирал. Выживание — только одна из них.

— М-да? — Тимасс снова отстучал на столешнице какой-то марш. — Похоже, для Империи настали не самые лучшие времена. Что ж, мы ждали двадцать лет, можем себе позволить подождать еще, более благоприятного момента. Но вы, ленд Гален, по моему мнению, справились с заданием блестяще. Я счастлив, что не ошибся в вас!

— Рад служить вам, господин главный адмирал! — гаркнул Максим, вскакивая и вытягиваясь в струнку.

— Не мне, Вилл, не мне, — отмахнулся Тимасс. — Империи! — Он взял со стола высокий запотевший бокал, отхлебнул целебной воды. — Думаю, после заслуженного отдыха, вам придется заняться секретными переговорами с Хонтийской Унией Справедливости. Пора заканчивать там гражданскую войну. Нам нужен надежный и сильный союзник на севере!

— Я могу заняться этим немедленно, господин главный адмирал!

— Нет-нет, ленд. Вы заслужили отдых. Отправляйтесь на недельку на свой родной Троггролл, побудьте в кругу семьи. А когда вернетесь, мы с вами обговорим детали.

Тимасс откинулся в кресле и махнул рукой: вы свободны. Максим отсалютовал адмиралу по всей форме и, четко печатая шаг, покинул кабинет. А Тимасс еще долго смотрел на закрывшуюся дверь, не притрагиваясь к еде, и снова и снова анализировал рассказ своего нового агента. Что-то в нем было не так. Интуиция подсказывала адмиралу, что надо бы все проверить и перепроверить, опросить всех, кто общался с Галеном. Но Тимасс в конце концов решил, что время покажет, так ли обоснованы его подозрения. Рано или поздно любой шпион совершает ошибку. А нейтрализовать шпиона, даже хорошо подготовленного, дело техники. Надо лишь набраться терпения и выждать.

Он сделал в своем секретном блокноте против инициалов «В.Г.Т.» условную пометку, означающую «взять под наблюдение», и приступил к уже успевшему остыть обеду.

3

— А ты неплохо устроился, — сказал Странник, оглядывая сводчатый потолок и высокие треугольные окна просторного зала.

— Родовой замок все-таки, — усмехнулся Максим. — Потомственный ленд по штату должен иметь поместье, замок, корабль и… жену.

— Ну, с поместьем и замком, вижу, все в порядке, — развел руки Странник. — Как насчет корабля?

— Строится…

— А жены?

Максим замялся, потоптался возле накрытого стола, пожал плечами:

— Нет пока… Вообще, это сложный вопрос, и мне бы не хотелось…

— Ну-ну, успокойся! Я не собираюсь тебя женить и даже сватать не буду. — Странник тоже подошел к столу, налил себе из серебряного кувшина темного густого напитка. Попробовал на язык. — М-м, чудесное вино! Из собственных подвалов?

— Угу… — Максим в упор посмотрел на Сикорски. — Вы что-то все время хотите мне сказать, шеф, и никак не решитесь?

— Сказать?.. Ну да, — Странник рассеянно сделал глоток. — Я хочу поздравить тебя, — он приподнял бокал, — с успешным выполнением первого задания. С твоей помощью мы выиграли очень важную партию. Выражаясь шахматным языком, королевская пешка достигла восьмой горизонтали и теперь может превратиться в любую старшую фигуру. Кроме короля, разумеется.

— Например, в слона? — усмехнулся Максим.

— Или в ферзя, — серьезно кивнул Странник.

— А пешка была, разумеется, белая?.. — с иронией сказал Максим.

— Не сомневайся. — Странник внимательно смотрел на него, будто видел впервые.

— Королевский гамбит… — кивнул как бы сам себе Максим.

— Блестящая партия! — подтвердил Странник. — Теперь можешь считать себя полноправным сотрудником КОМКОНА.

— КОМКОН? — Максим нахмурился. — А что это за организация? Я только слышал о ней, и мнения высказывались весьма не однозначные.

— КОМКОН — это Комиссия по контактам с иными цивилизациями. Организована несколько лет назад, как орган равновесия между Мировым Советом и Галактической безопасностью. А мнения обычно высказывают люди, совершенно несведущие. Те, кто знает суть, работают молча.

— И что же я особенного сделал, чтобы меня приняли в такую серьезную организацию?

— Ты первый, кто успешно прошел внедрение в военно-административную структуру Островной Империи. Да еще на таком высоком уровне: личный тайный агент самого адмирала Тимасса! Ты ликвидировал опасность начала новой мировой войны, которая почти наверняка стала бы последней для этой планеты. И ты, пусть и косвенно, дал возможность мне урегулировать ситуацию в самом крупном государстве на материке. В общем, для начинающего сотрудника КОМКОНа — немало. — Странник растянул в улыбке тонкие губы.

— И что же я должен делать дальше?

— Работать тайным агентом главного адмирала Тимасса. Думаю, он скоро даст тебе очередное секретное задание.

— Меня от него воротит, — сказал Максим.

— Что ж, это издержки нашей профессии, — сказал Странник. — Впрочем, ты можешь отказаться от дальнейшей работы в Империи. Тебя никто не осудит. Человек должен заниматься лишь той работой, какую способен выполнить. Подвиги здесь не нужны.

— Нет, — помедлив, сказал Максим. — Я остаюсь. Я ведь понимаю, как это важно и нужно. Я чувствую, что могу быть тут полезен. Поэтому я остаюсь.

— И даже на Базу не полетишь?

— Нет.

— И с Радой не хочешь повидаться?

— С Радой я еще увижусь. Обязательно, — твердо сказал Максим.

— Я знаю, — сказал Странник. — И теперь, прежде чем говорить о работе, давай поедим, а то от твоего вина у меня разыгрался зверский аппетит.

В узле связи царил полумрак. Лишь рассеянный матовый свет экрана нуль-передатчика немного разгонял темноту. Сикорски сидел перед экраном и в раздумье водил пальцем по краю панели управления. Говорить не хотелось, но он был обязан сделать это сообщение, чтобы… Что? Вот на этот-то вопрос у Странника и не было ответа. Даже сейчас он не был до конца уверен, что поступил правильно, не сказав правду об опыте Максиму. Ложь во спасение множество раз выручала не только его, она сохранила многим жизнь. И еще сохранит. А что касается совести и долга сотрудника КОМКОНа, пусть о них думают те, кому положено. Маккинтайр например.

По пустому экрану вдруг пошла рябь, и следом из молочной глубины всплыл алый значок вызова.

«Ну вот, легок на помине!» — подумал Сикорски и нажал клавишу ответа. Сейчас же экран прояснился и его заполнило знакомое лицо.

— А-а, тебя-то мне и нужно, Рудольф! — сказал Маккинтайр удовлетворенно.

— Здравствуйте, советник, — ответил Сикорски. Он принял решение и теперь был совершенно спокоен.

— Могу тебя порадовать, Рудольф, отныне исследования по психотрансформированию делегированы исключительно Институту психофизики Академии наук Земли!

— Замечательно, советник. Вы умеете настоять на своем, — усмехнулся Сикорски. — Но тогда и я вас порадую. Опыт с Максимом Каммерером завершен успешно. В настоящее время сотрудник КОМКОНа Каммерер продолжает выполнять задание в рамках проекта «Саракш-1».

— Ну, я смотрю, ты тоже умеешь добиваться своего, — снисходительно кивнул Маккинтайр. — Переманил парня. Ладно, будем считать инцидент исчерпанным. Удачи вам всем!

— И вам не болеть, — кивнул Странник и с облегчением прервал связь.

Оглавление

Глава первая

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Реклама на сайте