«Нитка бус»

Михаил Пухов Нитка бус

Словно разбуженный чудовищным рыком, утес сбросил камни, и они провалились в дымную яму кратера, стремительно уменьшаясь. Гулкая дробь лавины быстро затихла внизу, среди микроскопических копошащихся фигурок. Гаммадонт ревел.

С гребня полукруглого цирка, отрезавшего ущелье от моря, он казался неосторожной сколопендрой, выползшей опасно близко от муравьиного города. Но, уступив оптической силе телеобъектива, декорации театра насекомых рушились, обнажая танцующий ряд туземцев у пойманного в ловушку гиганта.

А стон гаммадонта тряс скалы.

Упорный поток стрел долбил его многоногое туловище, не иссякая. Колючий град бумерангов и факелов, копий и каменных ядер обрушивался на необъятную спину, сжатую предательской щелью. Конец был близок, но потайные центры исполина прятались глубоко под непробиваемой шкурой, служившей ему надежной защитой. И гаммадонт боролся, ворочался в узкой траншее, внезапно возникшей на его обычном маршруте на водопой. Он не сдавался, не поняв, что побежден.

— Так выглядит детство человечества, — сказал телохранителю человек, который следил за охотой из удобного углубления на самом краю цирка. — Но пойдем. Не следует взрослым слишком долго подглядывать за детьми.

Человек поднялся навстречу холодному ветру с вершин и минуту стоял на краю кратера лицом к пропасти, с наслаждением ощущая, как все тело наполняется упругим дыханием гор. Потом повернулся и зашагал вниз по еле намеченной тропке, проложенной его подошвами за год пребывания на планете. Телохранитель бесшумно шел сзади. Ветер прекратился, как только они спустились на два метра по пологому склону, но далекие перистые облака продолжали вибрировать в его невидимых струях.

Человека, который наблюдал за охотой и шел сейчас вниз по склону, заросшему колючей травой, звали Игорь Горин, он был биологом, участником 3-й Комплексной экспедиции в систему Пратта, расположенную в южных широтах Галактики. Яркая звезда Лега, солнце архипелага, дала жизнь восемнадцати крупным планетам, каждая из которых служила пристанищем и рабочим местом одной из биологических групп, наводнивших систему. Группы были небольшие, по два-три человека, и Игорь Горин направлялся сейчас к заранее условленному месту, чтобы встретиться там со своим напарником.

— У Кости Баскакова странная специальность, — сказал он телохранителю.

— Правда? Но говорить ему об этом не стоит.

Впереди сгустились кусты, и телохранитель обогнал Игоря Горина, чтобы расчищать путь. Он ничего не ответил, так как не умел говорить, но Игорь Горин всегда разговаривал с ним, когда они были одни, потому что робот очень походил на стального человека и всегда хорошо выполнял все мысленные распоряжения.

Они быстро миновали полосу кустарника и вошли в лес, совершенно непролазный, отчего здесь была прорублена узкая прямая дорога. Крутизна склона уменьшилась, он стал почти горизонтальным, и по обе стороны дороги корячились причудливые стволы низкорослых хвойных растений, будто они шли по музею деревянной скульптуры.

Телохранитель снова отстал, чтобы прикрывать спину Игоря Горина, и скоро они достигли конца горизонтального участка. Дорога здесь завершалась обрывом, с которого открывался вид на море и на прибрежные заросли. Отсюда хорошо просматривались миниатюрные строения их временного дома на берегу моря и игрушечная фигурка ракеты в километре от станции.

— Но где же наш бабочник? — сказал Игорь Горин, удобно устраиваясь на траве рядом с обрывом. — Что-то он сегодня задерживается.

Вверху, далеко в зарослях, послышался шум, и, повернувшись на звук, Игорь Горин увидел своего напарника Костю Баскакова, который быстро скользил по кронам приземистых деревьев, будто спускался на роликовых лыжах по густому покрову леса. Он сделал несколько поворотов и выкатился на расчищенное место совсем близко от Игоря Горина. Лыжи, конечно, отсутствовали. Костя Баскаков спрыгнул с головы своего стального телохранителя и с наслаждением потянулся.

— Ты прямо как цирковой наездник, — сказал ему Игорь Горин.

— Им до нас далеко, тысяча парсеков, — сказал Баскаков, устраиваясь рядом. — Устал. Шар отнесло в горы, пришлось за ним лазить. Зато собрал почти тонну. Я их пока там и оставил. А ты из стойбища?

Напарник Игоря Горина был энтомологом и занимался сбором насекомых в специальные ловушки, которые запускал на аэростатах вверх в атмосферу. Аборигенам Гаммы, легийцам, очень нравились прозрачные баллоны, они принимали их за какие-то диковинные небесные тела, вроде Луны, и величали поэтому Костю Баскакова не иначе как Верховным Повелителем Сфер. Игорь Горин считался существом рангом пониже, чем-то вроде посредника между богами и смертными.

— Нет, — сказал Игорь Горин. — В стойбище сегодня нельзя. Я наблюдал за ними сверху, с гребня цирка.

— А что случилось?

— Они изловили гаммадонта.

— Жертвы были?

— Нет.

— Ну так будут, — заявил Баскаков. — Разгул кровожадных инстинктов, сопутствующий охоте, неизбежно влечет за собой драку и смертоубийство. Особенно у дикарей.

— Зачем ты так говоришь? Это ведь дети, молодость человечества.

— Ничего себе дети, — сказал Баскаков. — Обыкновенные взрослые дикари. Вот сейчас твои дети поймали зверя. Месяц рыли яму, сколько труда угробили! Но приди туда завтра, когда страсти остынут, и за несчастную нитку бус они отдадут тебе добычу. Разве это разумно? Зачем дикарям бусы?

— Они им нравятся, — сказал Игорь Горин. — Детям свойственна непосредственность. Если ребенку приглянулась вещь, до которой можно дотянуться, он ее хватает.

— Все равно форменные дикари, — упорствовал Баскаков. — То ли дело наши роботы. Кстати, я до сих пор не понимаю, отчего твой телохранитель не подчиняется моим мысленным командам? И наоборот.

Игорь Горин усмехнулся.

— Такова особенность телепатического привода. Каждый робот настроен на мозг своего хозяина.

— Почему же корабельные роботы подчиняются чьим угодно приказам?

Игорь Горин опять усмехнулся.

— Все системы корабля, в том числе и роботы, выполняют желания того, кто сидит в командирском кресле, под колпаком. Технические подробности тебя интересуют?

— Нет, — сказал Баскаков. — Меня интересует принцип. Принцип — привилегия принцев.

— Тогда пошли к кораблю. Принцы на свидание не опаздывают.

— Куда спешить? — возразил Баскаков. — До стоянки минут двадцать. До орбиты еще сорок пять. Плюс мелочи. А что делать оставшиеся три часа?

Игорь Горин посмотрел на ракету, похожую на шахматную фигуру из карманного комплекта. Обрыв был крутой, каменистый, но вниз вели ступеньки, вырубленные стальными ногами роботов.

— Нужно проверить бортовые системы.

— Действительно, — сказал Баскаков. — Я совсем забыл. Там что-то с внешним люком. Когда я уходил… По-моему, он не закрылся.

— Видимо, опять неисправность внешнего приемника, — сказал Игорь Горин.

— Придется поковыряться, но ничего, починим. Было бы хуже, если бы он вышел из строя при закрытом люке. Заявку на новый приемник я, кажется, подал.

— Ясно, — сказал Баскаков и полез на голову своего телохранителя.

— Погоди, — сказал Игорь Горин. — Смотри. Нет, рядом с кораблем. Там что-то шевелится.

— Один из твоих размалеванных дикарей, — сказал Баскаков, приглядываясь. — Явился за обещанными бусами. Дай-ка что-нибудь оптическое.

Игорь Горин протянул ему бинокль, а сам приставил к глазу окуляр кинокамеры.

Легиец стоял, рядом с ракетой. Он был мускулист, мощные руки свисали почти до земли. Он обернулся, показав широкую физиономию, покрытую рыжей растительностью.

— Знакомая личность, — сказал Игорь Горин. — Кого он мне напоминает?

— Этого, басовитого, — отозвался Баскаков. — С базы.

Игорь Горин засмеялся.

— Действительно похож.

— Наследственность, — пояснил Баскаков. — Общий генетический фонд. А что, если ему вздумается не пускать нас в корабль? Впрочем, у нас телохранители.

Он снова полез на робота и вдруг повернул к Игорю Горину встревоженное лицо.

— Послушай, — сказал он. — А люк-то не заперт.

Урс отделился от дырявой стены леса. Притворился зверем. Молния стояла тихо. Небо спало, закрыв глаз облаками.

В Молнии узкая щель. Там пещера. Там живут боги. Там есть шарики, соединенные, как змея.

Звери боятся пещер, где живут люди и боги. Зверь не сможет войти в пещеру богов.

Урсу нужны шарики. Он подарит их Лаа.

Люди не обижают богов, когда те приходят в стойбище. Боги и люди — братья, сказали боги. Надо перестать притворяться. Молния не успеет ужалить Урса.

Урс, снова став человеком, прыгнул в пещеру.

Шариков нигде нет. Пахнет богами. В стенах пещеры дыры, заделанные прозрачным камнем. Кусты волнуются не только от ветра. Там идут большие хищные звери.

Нет, это возвращаются боги. Страшно. Боги и неживые люди. Боги покарают Урса. Сделают его неживым человеком. Нельзя, чтобы боги добрались до Урса.

Щель пещеры исчезла. Выход закрылся, как рана зверя. Боги поймали Урса в ловушку.

Неживые люди приближаются, чтобы связать Урса. Надо остановить неживых людей. Пусть станут мертвыми, как камни.

Огонь, вырвавшись из пещеры богов, поразил неживых людей. Упали на землю. Нужно вернуть их богам, чтобы простили Урса. Подарили шарики Урсу.

Молния послушалась Урса. Два неживых человека выпрыгнули из пещеры богов и отнесли мертвых неживых людей к богам в тень леса. Это помощники Урса. Они вернулись в пещеру.

Молния слушается Урса!

Но Урс убил помощников богов. Боги гневаются на Урса. Деревья рассказали им многое. Как покарать Урса, одолеть Урса, сделать Урса неживым человеком. Надо бежать в стойбище, к Лаа.

Молния послушалась Урса. Взлетела, как птица, чтобы выклевать глаз неба. Направилась к стойбищу, к Лаа.

Молния слушается богов. И она слушается Урса.

У богов были помощники. Теперь они служат Урсу.

Возможно, Урс сам стал богом и ему следует жить на небе?

— Нет, не отвечают, — сказал Серов. — Глушь.

— А в локаторе?

— Бесконечность.

— Ладно, — сказал старший пилот ракетобуса «Лунь» Вершинин. — Дадим им еще полчаса. Не возражаете?

— Мы-то нет. Но вот пассажиры…

— А что пассажиры?

— Пассажиры пассажирят, — отозвался Птицын, как всегда, непонятно.

Задачей грузопассажирского ракетобуса «Лунь» было раз в квартал развозить по системе Леги людей и припасы. Сейчас ракетобус ждал на условной, орбите близ пятнистого шара Гаммы. Но рандеву откладывалось. Местный орбилет не появлялся.

— Мне не нравится твоя беспечность. Люди опаздывают на час. На стоянке ракеты нет. Ни станция, ни ракета не откликаются. Вдруг с ними что-нибудь случилось?

— Просто промазали, — сказал Вершинин. — С телепатическим управлением всегда так. Подумал немного не то — и привет.

— Тогда продолжим. Тема — телепатия. Твоя очередь, Алексей.

— Опять? — удивился Вершинин. — Ну ладно. В прошлом веке биоусилителей не существовало, и первые эксперименты по передаче мыслей на расстояние были обречены на неудачу. Однако в некоторых сериях по передаче карт Зенера процент угадываний намного превышал значение, рассчитанное по теории вероятностей.

— Закон направленного отбора, — сказал Серов. — Ученые, получавшие положительные результаты, публиковали их, а остальные прекращали исследования и переключались на что-нибудь другое.

— Верно, — согласился Вершинин. — Но, поскольку количество остальных было никому не известно, оценить величину предполагаемого эффекта не удавалось. У некоторых даже возникли сомнения в применимости математической статистики к расчету подобных вещей. Тогда поставили машинный эксперимент. Электронный компьютер должен был отгадывать цифры, которые считывались подряд из случайной таблицы. Отработанная информация вводилась в машину, чтобы та могла строить стратегию. Сначала число совпадений в пределах погрешности соответствовало теоретико-вероятностному прогнозу. И вдруг компьютер стал угадывать все задаваемые цифры.

— Ну и ну. Машина-телепат. Мистика. А в чем разгадка?

— Никакой мистики, — сказал Вершинин. — Оказалось, что несколько лет назад именно этот компьютер составлял ту самую таблицу. Он откопал ее у себя в памяти, заметил совпадение и заработал в режиме мага.

— Что ж, годится, — сказал Серов. — Получай свои два очка. Теперь твоя история, Гриша.

— Я не государство, — отозвался Птицын. — У меня вопрос. Вы знаете, что такое телепат?

— Выкладывай.

— Вид ничьей в шахматной партии на расстоянии.

— Остряк ты, Гриша, — сказал Вершинин. — Зачтем? Впрочем, ничего другого от него все равно не дождешься. Твой ход, Юра.

— Дай осмотреться, — сказал Серов. — Что-то не появляются. Может, сбросим груз в контейнере? У нас есть прекрасные сферические контейнеры. Человек поместится, не то что груз. Заложим и сбросим. Как?

— Это распаковывать ящики, — сказал Вершинин. — Да еще угодим в море. Ну его, лучше подождем этих. И вообще не отвлекайся. Твоя очередь.

— Помню, — сказал Серов. — Значит, так. Телепатическое управление сначала испытывали на животных. Построили симпатичный летательный аппарат, антиграв, кажется, и стали сажать под колпак представителей фауны. Крыс, кроликов и так далее. Заодно получили возможность изучать их сокровенные желания по классу перемещений. Поначалу ничего выдающегося не было. Вот только курица несколько часов носилась в небе с ласточками. Была у нее, оказывается, такая мечта. А потом под колпак посадили обезьяну. Шимпанзе по имени Шимп. Продолжать?

Вершинин показал Серову кулак. Тот продолжал:

— Ну, аппарат постоял, постоял, да и улетел. А куда улетел, не заметили. Оператор на кого-то загляделся. Сигнал исчез. Что делать? О чем может мечтать шимпанзе? Об Африке, о бананах. Снаряжают экспедицию в Африку. Нет нигде старины Шимпа. Как сквозь землю провалился. Дальше рассказывать?

Вершинин снова показал кулак.

— Словом, нашли его только через неделю. Знаете где? На Луне, возле кратера Архимед.

— Архиложь, — немедленно среагировал Птицын.

— Святая правда, — сказал Серов. — Значит, была у старика Шимпа такая сокровенная мысль. Глядел он ночами на Луну из клетки зоопарка и мечтал…

— Животное погибло? — прервал его Вершинин.

— Что ты, — сказал Серов. — Это-то они предусмотрели. Герметичность, двухмесячные запасы… А вдруг зверюге захочется искупаться в Мировом океане?..

— Тогда все в порядке. Согласен на ничью. Какая у вас следующая тема? Пришельцы?

— Погоди, начальник, — сказал Серов. — Не заводись. Мы все-таки на работе.

Он показал на экран локатора.

— Появился наконец, голубчик. Только идет как-то странно. Зачем-то рыскает.

— Телепатическое управление, — объяснил Вершинин. — Я как-то попробовал. Не успеешь подумать, а тебя уже ведет, как утопленника. Но не будешь же каждого обучать нормальному пилотажу. Они что-нибудь передают?

— Нет, — сказал Серов, глядя на панель радиостанции. — Глушь. Но маневрируют своеобразно. Так нам и часа не хватит.

— Может, поможем?

— Да, — сказал Птицын. — Руки на пульт.

— Что такое?

— Он предлагает пульту руку и сердце, — перевел Вершинин. — Присмотри за рацией. Давай, Гриша.

Ладони Птицына неподвижно лежали на клавиатуре. Он смотрел на экран локатора. Его пальцы дрогнули. Ракетобус развернулся вдоль местной вертикали, носом к планете.

— Здорово, — сказал Серов. — Никогда не смогу вести машину слепым методом. Обязательно ошибусь.

— Смотри за рацией, — сказал Вершинин.

Планета внизу была испещрена облаками, опоясана кругом радуги. Сквозь голубое небо просвечивали пятна лесов, лысины пустынь, четкий изрезанный силуэт береговой линий.

— Тридцать девять, — непонятно сказал Птицын.

Возник вес.

— Ноль, — сказал Птицын.

Пол провалился. Ракетобус снова встал параллельно пятнистой стене Гаммы.

Из радуги на горизонте показалась блестящая точка.

— Тютелька в тютельку, — сказал Вершинин. — Молодец, Гриша.

Сверкающая точка над прозрачным провалом атмосферы приближалась, приобретая очертания стандартного орбилета среднего тоннажа.

— Так ничего и не передают?

— Нет.

— Странно, — сказал Вершинин. — Ну ладно. Здесь я пока не нужен. Пойду предупредить пассажиров. Смотри за рацией. Я быстро.

— А вводные? — сказал Птицын.

— Я сейчас вернусь, — сказал Вершинин. — Работайте, ребята.

Он отстегнулся, встал с кресла и пошел к выходу, неловко переступая ботинками со специальными подошвами, пристающими к полу. Неприятный метод перемещения, хотя есть и любители. На базе регулярно проводятся соревнования по ходьбе на этих самых подошвах. Рекорд — пять минут на стометровке.

Прикрыв дверь кабины, Вершинин очутился в круглом, как труба, десятиметровом коридоре, вдоль стен которого тянулись поручни, облегчавшие передвижение. Изредка из стен выступали люки пассажирских и грузовых помещений. Пассажиров было двое, они следовали до Дзеты, чтобы сменить улетавших в отпуск. Пассажиры жили в последней каюте и, по выражению Гриши Птицына, «пассажирили», то есть не занимались ничем существенным. Сейчас их следовало предупредить, хотя стыковка у Птицына всегда проходит без осложнений. Просто так, на всякий случай.

Вершинина бросило в стену туннеля, когда он не миновал еще и полпути. Руки крепко ухватились за поручень. Что-то они рано колобродят, мелькнула мысль. Вес на секунду исчез, и вдруг коридор стал глубоким колодцем. Вершинин повис над ним на поручне, соскальзывая вниз, ища ногами опору. Тяжесть не исчезала.

Уходят на полной тяге, определил Вершинин, пять метров, расшибусь в лепешку, надо держаться. Ноги нащупали крышку люка. Кажется, склад контейнеров. Он стоял, прижавшись лицом к стене. Тяга не ослабевала.

Что они? Услышали SOS? Тогда это надолго, но вроде не от кого. Или увидели летающее блюдце? Или что? Что там у них происходит?

Тяжесть исчезла. Вершинин пополз по стене коридора, крепко сжимая поручень, ожидая возобновления работы двигателей. Пассажиры? Ничего с ними не случилось. Каюта тесная, отделались легким ушибом. Но вот наконец дверь кабины.

— Что происходит? — спросил Вершинин, закрывая ее за собой.

— Происшествие, — сказал Птицын.

— Бред, — сказал Серов. — Во сне не приснится.

— Почему вы от них сбежали?

— Это не они, — сказал Серов. — Они окопались на станции. Я с ними разговаривал. Ракетой управляют легийцы.

— Местные астроантропы, — пояснил Птицын.

Не в форме сегодня ребята, подумал Вершинин. Он опустился в кресло. Ракетобус «Лунь» уходил прочь от Гаммы, в пустое звездное небо.

— Вас разыграли, — сказал Вершинин. — Так всегда делают. Один полетел, а другой остался на станции, чтобы устроить розыгрыш. Это ему удалось.

— Они оба на станции. Я разговаривал с обоими. В основном, правда, с Баскаковым. Но и с Гориным тоже.

— А кто пилотирует орбилет?

— Я же объясняю, легийцы, — сказал Серов. — Ракету оставили незапертой, они проникли туда и остались наедине с биоуправлением. Как старина Шимп.

— Вы шутите?

Но они не шутили. Вершинин рассмеялся.

— Чего же вы испугались? Несколько любопытных туземцев забрались в ракету, чтобы прокатиться. Пусть себе катаются. Это смешно, а не страшно. Только надо будет снять их оттуда.

— Их снимешь, — сказал Серов. — Это же…

— Роботоеды, — сказал Птицын.

— Точно подмечено, — сказал Серов. — Они напали на биологов и вывели из строя двух роботов-телохранителей. Сейчас люди укрываются на станции. Атака может возобновиться в любой момент.

— Вывели телохранителей? — переспросил Вершинин. — Чем — дубинками?

— Противометеоритными лазерами, — сказал Серов. — Понял, начальник? Ла-зе-ра-ми. Лазерами. Есть там такие установки. Кстати, дальнобойные.

— А они разве тоже управляются телепатически?

— Конечно. Кнопок там нет. Подумал — и порядок.

— Но как может машина причинить вред человеку?

Серов пожал плечами.

— Почему бы и нет? Машина не рассуждает. Ты командуешь — она подчиняется.

— И нет никакой блокировки?

— Зачем? Автоматика не рассчитана на воинственных легийцев, — сказал Серов. — Имеется только автоблокировка. Так что бортовые системы в безопасности. Например, корабельные роботы.

— Так у них есть и роботы?

— Конечно. Мощные универсальные роботы с ракетными двигателями. Совершенно беспрекословные.

— Но зачем они забрались в небо?

— Уж не знаю, — сказал Серов. — Видимо, надоело быть роботоедами, как говорит Гриша. Решили податься в ракетоеды.

Так, подумал Вершинин, ну и ситуация. Голова кружится. Доигрались, растяпы.

— Какие у них ресурсы?

Серов пожал плечами.

— Как у всех. Неограниченные.

— Ладно, — сказал Вершинин. — Людей-то мы выручим, спустим бот. Рискованно, но что поделаешь. Впрочем, у нас тоже есть кое-что. Маскировка, дымовая завеса… Но как быть с орбилетом? Так это дело не оставишь. Войдут во вкус, начнут пиратствовать по системе. Сколько их там?

— В точности неизвестно. Они видели одного, но может быть любое количество.

— Двадцать пять, — сказал Птицын.

— Нет, меньше, — сказал Серов. — Кабина маленькая, легийцы здоровые, мускулистые. Не поместятся.

Вершинин повернулся к Птицыну.

— Чего двадцать пять?

— Километров, — сказал Птицын.

— Что такое? — сказал Серов. — Господи, да они за нами гонятся! Этого только не хватало. Сидят на хвосте, как заправские китобои.

Вершинин посмотрел на экран локатора.

— Пусть, — сказал он. — Так даже лучше. Отвлечем внимание. Оторваться при желании мы всегда сможем. Кто поведет бот?

Птицын встал со своего места.

Кабина ракетобуса «Лунь» была рассчитана на трех человек, но сейчас, кроме членов экипажа и только что доставленных со станции биологов, сюда втиснулись оба пассажира до Дзеты, и свободной оставалась только прозрачная передняя стенка. Ракетобус шел по орбите кормой вперед, чтобы можно было наблюдать за следовавшим в нескольких километрах орбилетом.

— Этот вариант отпадает, — сказал Вершинин. — Помощи нам ждать неоткуда. Мы должны сделать это своими силами.

Все посмотрели назад, на игрушечную фигурку, купавшуюся в бесплотных слоях верхней атмосферы.

— Здорово наловчились, — сказал Серов.

— Ничего удивительного здесь нет, — сказал Горин. — Мы мыслим словами, а машина воспринимает образы. Образное мышление лучше всего развито у племен, живущих в постоянном контакте с природой. И, разумеется, у детей.

— Опять заладил, — сказал Баскаков. — Дети да дети. Скажи еще — ангелочки.

— Давайте не будем отвлекаться. Нам нужно найти решение.

— Чего там думать? — сказал Баскаков. — На войне как на войне. Рубануть лазером, да и дело с концом.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Ваш товарищ просто не подумал, — сказал Вершинин. — Об этом не может быть и речи. Какие еще предложения?

— Почему бы не послать роботов? — сказал Серов. — Они сами все сделают.

— Один раз посылали, — возразил Баскаков. — Получилась куча металлолома. По-моему, достаточно.

— Опять отпадает, — с сожалением сказал Вершинин.

— Мне кажется, что главное — проникнуть внутрь грузового отсека, — сказал один из пассажиров до Дзеты. — Дальше задача допускает простое решение.

— Но как туда проникнуть?

— Есть предложение, — сказал пассажир до Дзеты. — Я одеваюсь в скафандр, вы сбрасываете меня за борт, я притворяюсь мертвым, им становится любопытно, они меня подбирают, чтобы получше рассмотреть. Я оказываюсь внутри корабля и навожу порядок.

— Не понял, как вы попадаете внутрь.

— Это как раз ясно, — сказал Вершинин. — Его втащат роботы. Но что, если их человек пять?

— Они не знают самбо, — сказал пассажир.

— А если они вас для профилактики резанут лазером? — предположил Баскаков.

Пассажир не ответил.

— Здесь есть рациональное зерно, — сказал Серов. — Смысл в том, чтобы применить хитрость. Необязательно притворяться мертвым. Можно спрятаться в какую-нибудь вещь, которая им понравится.

— В непарнокопытное животное, выполненное из досок, — предложил Птицын.

— Правильно, — сказал Серов. — Метод троянского коня. Идеи не умирают.

— А вдруг они посмотрят на вас в телескоп и заподозрят неладное?

— И лазером, — добавил Баскаков.

— Ну нет, — сказал Вершинин. — Чтобы задействовать телескоп, нужно отдать совершенно недвусмысленное мысленное приказание, это не так просто. Даже Юра, по-моему, не умеет.

— Не спорю, — сказал Серов. — Словом, предложение мне нравится. Только нужно действовать наверняка.

— То есть? — поинтересовался Баскаков.

— Вам лучше знать, — сказал Серов. — Это вы с ними общались. Я предлагаю принцип. Есть же у них к чему-нибудь слабость. К каким-нибудь креслам, цистернам…

Баскаков неожиданно засмеялся.

— Они любят бусы.

Вершинин посмотрел на второго биолога, Горина. Тот молча глядел наружу, на далекую фигурку ракеты. Ракета была как игрушечная.

— Да, за бусы не спрячешься, — сказал кто-то.

Горин повернулся к Вершинину.

— Я знаю, как сделать это, — сказал он. — Мне нужны добровольцы. У вас не найдется несколько лишних грузовых контейнеров?

Урс стоял на корточках у стены, сжимая в ладони шарики, пряча лицо от богов. Боги обманули Урса. Одолели Урса. Сидели в мягких сиденьях и разговаривали. Советовались, как лучше наказать Урса.

— Все, счастливой орбиты, — сказал в микрофон Игорь Горин. — Спасибо за помощь. Всего хорошего.

— Счастливой посадки, — отозвалось из динамика.

— Толкаюсь, — предупредил Баскаков.

Короткий лязг расстыковки, и орбилет начал падение в небо планеты. Ракетобус «Лунь» уменьшался, в его кормовой части вспыхнуло пламя, и он ушел за иллюминатор, продолжая прерванный путь к Дзете.

— Ничего не забыли? — озабоченно спросил Баскаков. — Груз взяли, почту взяли…

Он посмотрел на легийца в углу у люка.

— Все на месте. А теперь рассказывай, как ты нашел такое решение.

— Я его не искал, — сказал Игорь Горин. — Когда ты заговорил о бусах, я смотрел на ракету в иллюминаторе. Она была совсем крошечная, и мне вспомнилось, как один маленький мальчик сказал, показывая на далекую дорогу: «Вон идет игрушечный автомобиль». Понимаешь? Сферический контейнер издали выглядит бусинкой, а десять соединенных вместе контейнеров неотличимы от ожерелья: Детям свойственна непосредственность. Раз выглядит

— значит, так оно и есть.

— Ясно. Но почему он не среагировал, когда роботы подтащили «бусы» к ракете?

— Абориген решил завладеть желанными бусами. Корабельные роботы немедленно бросились исполнять приказ, схватили контейнеры вместе с содержимым и потащили к кораблю. Когда легиец понял, что это не то, ему захотелось избавиться от нежелательных предметов. Но бортовые лазеры не могут причинять вред корабельным роботам. Из-за противоречия сработала автоблокировка, и пульт на некоторое время отключился. Роботы, выполняя старое распоряжение, втащили нас в грузовое отделение. Дальше ты знаешь не хуже меня.

— Да, он молодец, — сказал Баскаков. — Уметь проигрывать тоже искусство. Но он получил что хотел.

Орбилет пробил облака, спланировал, повис над поляной и медленно опустился. Люк широко распахнулся. Легиец выпрыгнул наружу. Некоторое время он стоял неподалеку, принюхиваясь и прислушиваясь.

— Досталось бедняге, — сказал Баскаков. — Теперь не скоро забудет.

— Наоборот, свежие впечатления очень быстро вытеснят прежние. Это же дитя природы, ребенок с прекрасным будущим.

Урс стоял на краю Небесного Ожога, вдыхая ветер, выветривая из себя запах пещеры богов. Потом растворился в зарослях.

Он нес шарики Лаа.