«Чужой»

Левин Георгий Чужой

Чужим он жил, находясь среди нас,

чужим он ушёл, среди нас растворяясь

Эту тетрадь в обычной клеенчатой обложке я нашёл более года назад. Нашёл случайно. Что делать с ней? Не знал. Прочёл её запоем. Не отрываясь. Это был рассказ о жизни человека, О такой жизни и мечтал каждый парень из моего поколения. Моя жизнь это жизнь серой мышки ищущей крохи. Что бы выжить. Прокормить семью. Эта жизнь и рядом не стояла с яркой полной приключений жизнью человека моего сверстника. Даже не верилось в возможность того о чем писалось в этой тетради. Но лучше начну по порядку.

Мне 59 лет через год перехожу на пенсию под заботу государства. Сорок лет трудился на благо страны, а теперь страна проявит заботу обо мне. Пенсия в две тысячи шестьсот рублей даст мне возможность заплатить три тысячи за коммунальные услуги и достойно жить. Наслаждаясь покоем и заботой родной страны и правительства. Учитывая пенсию жены в одну тысячу семьсот рублей, мы сможем в полной мере вкусить радость жизни. Сейчас я ещё работаю охранником. Получаю шесть тысяч рублей. Трое суток дежурю. Трое суток отдыхаю. Жена получает пенсию и работает уборщицей в аэропорту Внуково. Её четыре тысяч существенно пополняют наш бюджет. Остаётся только молить Бога об одном. Что бы, не выгнали! Что бы были силы и здоровье. А потом есть весьма достойный выход. Господин Зурабов должен был его учесть. Вместо прибавки в сто рублей, выдать таблетку. Сколько проблем решится сразу! Жильё, старение населения. Пенсионных денег будет так много, что все национальные приоритетные программы можно реализовать!

Выполняя указания правительства. "Программы создания рынка коммунальных услуг". Наша районная администрация решила создать альтернативные фирмы системы ЖКХ. По замыслам авторов эти фирмы действуя по рыночным законам снизят затраты людей на коммунальные услуги. Решили и выполнили. И отрапортовали! Но сделали так, как было выгодно. Для них!

Начальник ЖЭК стал директором ООО. Главный инженер стал начальником ЖЭК. Учли и удобство для людей. Расположилось ООО в помещении ЖЭК.

Все работники ЖЭК получали деньги и в ООО. Проблем с кадрами для новой фирмы не было. И новорождённая начала работать! Раньше за ремонт парадного платили по смете три тысячи рублей. Теперь платили тридцать тысяч. Аппетиты выросли и ртов добавилось. Вот денег и не хватает.

Понятно и ежу! Что поэтому и растёт стоимость коммунальных услуг. Ведь всё так ясно! А эти "недоумки" митинги протеста устраивают. Против роста тарифов и не посильных коммунальных платежей. Странные люди! Ведь сказали всем. Всё проверили. На высшем уровне. Нарушений нет!

Буратино был в стране дураков. Посадил свои пять золотых и ждёт когда вырастет дерево. С кучей золотых. А наш народ деньги в землю не закапывает. Даже так трудится, не желает. А несёт их в "МММ", торговые дома и терпеливо ждёт. Когда добрые дяди отдадут ему в 5 раз больше. А власть молчит. Добавит копейку к пенсии и говорит о заботе. Но это крик души, который вызвала история жизни человека. О ней прочитал в найденной тетради. Вернусь к событиям. До этой моей находки.

Живём мы с женой в посёлке Селятино Нарофоминского района Московской области. Трёхкомнатная малогабаритная квартира, досталась нам от родителей жены. Её отец работал начальником цеха на Селятинском заводе металлоконструкций. Завод, крупный и востребованный в годы СССР, имел собственное жилищное строительство. Родители жены получили трёхкомнатную квартиру и были счастливы. В ней мы и жили.

С начала количество лиц проживающих в этой квартире возрастало. Появился я. Потом у нас родился сын. Проходили годы. Количество проживающих лиц в нашей квартире пошло на убыль. Первым умер отец жены. Через пять лет умерла мать жены.

Сын закончил, Московский строительный институт и теперь работал в одной Московской строительной фирме. Рабочий день у него начинался в семь часов утра, заканчивался в девять-десять часов вечера. Домой ездить, было, неудобно и он снимал квартиру в Москве. Платил сначала двести долларов в месяц. Теперь цена выросла. Платить приходилось по двести семьдесят долларов. И это был не предел. Цены росли.

Мы с женой всё время думали, как помочь сыну. Своя жизнь прожита! Доживём как-нибудь. А для сына хотелось лучшей жизни. Вот и старались. Жена нашла объявление. Продавалась однокомнатная квартира в нашем посёлке. В субботу мы пошли по указанному адресу. Хозяин квартиры армянин сказал:

— Вот! Хочу продать эту квартиру и купить двух-трёх комнатную. Семья у меня большая!

Это был вариант и для нас. Продать нашу квартиру. Взамен купить его. На оставшиеся деньги можно поискать, что-то для сына. Продаваемая квартира находилась на втором этаже старой пятиэтажки. Нас это устраивало лишь бы крыша над головой. А где доживать свой век значения не имело.

Подумали и решили. Продать нашу квартиру. Вернее обменять с доплатой за разницу метража. Его однокомнатную квартиру на нашу трёхкомнатную квартиру. Вариант устраивал всех. Вот и договорились с хозяином квартиры. Встретится в нашей квартире. Обговорить сумму доплаты.

В воскресенье звонок в нашу дверь начал нашу новую жизнь.

Договорились о доплате в двадцать две тысячи долларов, а так же о том, что часть мебели мы оставим в ещё пока нашей квартире на месяц.

Однокомнатная квартира стояла пустой. Косметический незатейливый ремонт нас устраивал. Ашот, так звали хозяина квартиры. Купил её месяц назад. Под его руководством мы начали хождение по инстанциям. Через два месяца в наших паспортах стояла регистрация по новому адресу. Мы переехали и получили свои двадцать две тысячи долларов. Их и добавили к имеющимся деньгам. Стартовый капитал для осуществления мечты был.

В своё время я работал на БАМе и в Норильске. Там и заработал денег. Кассиром была жена. Под её контролем мы и собрали немного денег. Наши сбережения составляли сумму четырнадцать тысяч долларов. Как и все люди в рубль мы не верили. И старательно собирали заокеанскую валюту. Дефолт августа 1998 года нас не затронул. Деньги мы хранили в самом надёжном банке. Банке известном всем. Под своим матрасом.

Собрали все имеющиеся средства и устроили семейный совет. Он и принял решение, о размещении имеющихся средств. Оставить две-три тысячи долларов на "чёрный" день. Понятно на какой. Он уже неумолимо приближался. А за остальные приобрести, какое ни будь жильё для сына в Москве. Это решение было легко принять, а выполнить…

Всё свободное время ходил по Москве. Читал объявления. Ходил и по фирмам продажи недвижимости. Слыша моё желание и узнав мизерную сумму. Которой располагал. Мне предлагали зайти позже. Уже привык к таким ответам. Но упрямо ходил по конторам. Надеясь на чудо.

В один из дней оказался на Ленинском проспекте в доме N 42 возле двери комнаты N 232. Это была дверь офиса фирмы с названием " Надежда". Постучал. Набрал воздуха в лёгкие. Потянул дверь на себя и вошёл. Вошёл просто с мечтой. Но без надежды. Миловидная девчушка сидела за компьютером. Она внимательно выслушала меня и защёлкала клавишами.

Увы! Всё это было знакомо. Проходил уже. Стоял молча. Отказавшись присесть. Покорно приготовился выслушать обычный ответ. Попрощаться и покинуть помещение. Но всё произошло иначе. Я замер. Не поверил своим ушам.

— Одну минуточку! Подождите! Я уточню у директора.

Сказала девушка. Поднялась и прошла в соседнюю комнату.

Закаменев, я ждал. Там за дверью что-то решалось. Может мне повезло? И мечта о квартире сбудется? Через не которое время девушка вернулась. Я так и стоял, уставившись в пол. Боялся поднять глаза и прочитать отказ на её лице. Предпочитал услышать отказ и попозже расстаться с надеждой. И вдруг услышал:

— Пройдите к директору!

Это был голос девушки или ангела? Этого так и не понял. В горле у меня пересохло. Ноги окаменели. С трудом сдвинул их с места. Откашлялся и на ватных ногах направился к двери в соседнюю комнату. Вошёл. Замер и осмотрелся. Посмотреть было на что! Было и на кого.

Шикарно отделанный кабинет. Кожаная мебель. Красивая женщина и тонкий аромат дорогих духов. Всё это великолепие заставило меня посмотреть на себя со стороны. Дешёвые коричневые брюки. Не первой носки туфли. Турецкая поблекшая застиранная куртка. Вид ещё тот! Было стыдно.

Я поднял взгляд на её лицо. Вместо ожидаемого презрения в её глазах был страх. Он заполнял её всю. Это увидел даже я. Первая фраза далась ей с трудом:

— У нас есть нужная вам квартира!

Произнесла она осипшим голосом. Отвела взгляд от меня. Откашлялась и продолжила:

— Как раз на вашу сумму. Квартира не очень шикарная. Но расположена очень удобно. Вам подойдёт.

Замолчала. Опустила глаза. Она продолжала стоять. Ждать моего ответа. Я слышал её слова, но ничего не понимал. О сумме мы не говорили! Мой пустой бессмысленный взгляд был устремлён на её лицо. И здесь решил схитрить.

— Прекрасно! Двадцать пять тысяч я заплачу вам завтра. Это включая и все затраты на оформление. Квартиру посмотрю сейчас. Но полагаюсь на ваше мнение и говорю сразу. Она мне подходит.

В ответ на свою тираду ожидал чего угодно. Смеха. Презрительного ответа или предложения покинуть кабинет. Но ужасно побледневшая женщина, только кивала головой. Забыв о своём затрапезном виде. С безжизненной улыбкой на лице щелкнул каблуками. Женщина побледнела ещё больше. Дрожащим пальцем она нажала кнопку интеркома на телефоне. Вызвала девушку.

— Валя! Отвези товарища и покажи квартиру. Отдашь ему ключи. Договорись на завтра о встрече. Он привезёт деньги и документы. Сразу начинай оформление. Я плохо себя чувствую и еду домой.

Попрощавшись с любезной и шикарной директоршей. Я ушёл вслед за Валей. Шёл тяжело. С трудом передвигая одеревеневшие ноги. Так и выполз из офиса. Всё было как во сне!

Вместе с девушкой мы подошли к стоявшей в тени дерева синей "девятке". Заняв место водителя, девушка завела двигатель и пригласила меня в машину. Сел. И мы двинулись вперёд. К моей мечте! Адреса её я не знал. Ехать оказалось не далеко. По второстепенной дороге спустились до улицы Дмитрия Ульянова. Повернули налево и пересекли Ленинский проспект. Доехали до улицы Вавилова. На перекрёстке снова повернули налево и двинулись по Вавилова вверх. К площади Гагарина. За зданием института Курчатова справа по улице Вавилова на противоположной стороне улицы стояли трёх этажные дома. Старой после военной постройки. Мы въехали во двор. Остановились у парадного. Это и был адрес моей удачи. Однокомнатной квартиры на первом этаже.

Валя открыла дверь квартиры и отдала мне ключи. Мы простились, договорившись о встрече завтра в двенадцать часов в их офисе. Девушка уехала. Я толкнул открытую дверь и вошёл в квартиру.

Маленький коридор метра два длиной с встроенной кладовкой заканчивался тремя дверями. За одной дверью находился туалет, совмещенный с ванной. Вторая дверь вела в кухню. Помещение семи квадратных метров. Открыл третью дверь и оказался в прямоугольной комнате с большим окном длиной около пяти с половиной метров и шириной чуть меньше четырёх метров. Довольно приличная квартира. Правда, не ухоженная с поблекшими от времени обоями. Она требовала ремонта. Но работа не пугала. Она была желанна. Обрывок конверта был найденный в кармане. Он и послужил мне бумагой. Я записал, что мне нужно для ремонта. Полюбовался квартирой и вышёл. Как хозяин закрыл дверь на ключ и спрятал его в карман. В своё приобретение уже влюбился.

Через семь минут стоял на площади Гагарина. У станции метро "Ленинский проспект". Спустя сорок минут был у автобуса развозки аэропорта Внуково. Ожидал жену и радовался. Представлял её выражение лица.

"Вот обрадуется! Когда узнает мою радостную новость".

Вскоре подошла уставшая жена. Восемь часов отработать уборщице в аэропорту нелегко и молодой женщине. А у жены был ещё один минус. Возраст. Не сладко! Мы сели в автобус.

Полчаса езды и нас высадили у посёлка. Ещё десять минут заняла дорога пешком и вот мы вошли в нашу квартиру. Пока жена переодевалась и умывалась. Пыталась прийти в себя. Разогрел обед. Молча, пообедали. Я видел, жена мучилась. Не решаясь задать вопрос. Неудачи последних месяцев лишали её надежды услышать добрые вести. Не желая её долго мучить, достал из кармана ключ и обрывок конверта. Положил всё это на стол сел напротив неё. И сообщил свою новость:

— Вот купил квартиру! Очень удачно. На улице Вавилова возле станции метро "Ленинский проспект". Завтра в двенадцать часов отдадим деньги и паспорт того на кого оформлять квартиру. За несколько дней документы будут готовы. Всего мы заплатим двадцать пять тысяч долларов. Остаётся и на ремонт и другие вопросы можно решить.

Радость и недоверие мелькнули на лице жены. Жизнь не баловала нас подарками.

— А это не обман? Уж очень удачно и не дорого? Нас не бросят? Останемся без денег и без квартиры.

Спросила жена. Умеют женщины поддержать в трудную минуту!

Здесь задумался я. Всё могло быть и так. Но, что мы могли изменить? Приходилось рисковать.

Всю ночь проворочались на нашей тахте. Не могли уснуть. Задремали только под утро. Звонок будильника заставил нас вскочить. Было 8 часов утра. Но страх опоздать к условленному времени гнал в шею.

Летели без оглядки. Впервые не позавтракав и не убрав постель.

В одиннадцать часов мы уже топтались у дома номер 40 на Ленинском проспекте. С трудом преодолевая желание бежать в офис фирмы. Пока они не передумали.

Как мужчина и глава семьи пытался доказать жене:

— Нужно прийти в назначенное время! Сохранить своё лицо и достоинство!

С трудом я удерживал её. Справился. Часы били двенадцать, когда мы переступили порог комнаты 232. Сидевшая за столом Валя, радостно улыбнулась нам:

— Спасибо, что вы так точны! Директор ещё болеет. Но она звонила! В два часа меня ждут в инвентарь бюро. Начать оформлять документы. Мы постараемся оформить договор купли- продажи сегодня. Завтра я отдам его вам.

Как пулемёт отстучала она. А мы просто радостно и глупо улыбались.

Я протянул Вале паспорт жены и конверт с деньгами. Быстро пересчитав деньги, она выдала мне приходный ордер. Попрощавшись, мы покинули офис фирмы. Унося с собой сомнительную бумажку и ожившие свои страхи.

Перейдя Ленинский проспект. Обогнули территорию института. Вышли на улицу Вавилова, и подошли к дому. Ещё не нашему, но уже родному и желанному.

Я уже чувствовал себя хозяином, открыл дверь квартиры. Жена вошла, держа в руках буханку чёрного хлеба и пакет соли. Так велит русский обычай. На этот раз я взял два листа бумаги. Мы обсудили с женой, что нужно сделать. Составили список нужных для ремонта квартиры материалов. Жена уехала на работу. Я был свободен. На работе у меня был выходной.

Нужно было убить время. Впереди была ещё одна бессонная ночь. Это знал! Вот и отправился на Москворецкий рынок. Хотел прицениться к нужным мне для ремонта квартиры стройматериалам. На рынке у одного из магазинчиков заметил знакомого человека. Это был Ашот. Ему мы продали свою квартиру в посёлке Селятино. Взамен купили у него однокомнатную квартиру там же.

Сделкой все остались довольны. Встретились радостно.

Узнав, что привело меня на рынок стройматериалов. Ашот имел здесь несколько магазинчиков. Он принялся мне помогать. Объявил всем:

— Это мой друг!

И забрал мои листочки. В итоге всё с доставкой обходилось мне в три тысячи долларов. На восемьсот девяносто долларов меньше суммы выделенной мной на это! Оставшиеся деньги добавлялись к сумме. Которую надеялся отложить. У меня была идея как их использовать. Вторая ночь тоже прошла без сна. Мой прогноз оправдался. Я старательно притворялся спящим. Рядом тем же занималась жена. По её дыханию чувствовал. Тоже не спит! Одолевали разные мысли. Но всё сводилось к одной и той мысли. Нет ни квартиры. Ни денег. Мы у разбитого корыта, а золотая рыбка уплыла.

Утром жена собралась и ушла на работу. Как только за ней закрылась дверь, я вскочил. Уже не имел сил лежать и принялся топтаться по квартире. Мысленно подгоняя время. И вот выехал! К офису фирмы шёл пешком от станции метро "Юго-Западная". Потом ещё час кружил вокруг дома. Назначенное время приползло. С трепетом в душе поднялся на второй этаж. Толкнул дверь комнаты 232. Из последних сил подавляя в себе страх. Думал дверь, не откроется.

Но всё было нормально. Дверь открылась. Улыбающаяся Валя протянула мне договор купли-продажи. Он был зарегистрирован в регистрационной палате. Отдала и паспорт жены. Её поздравления и пожелания слушал в пол уха. Душа пела. Радость переполняла меня. Помню смутно. Усиленно рвался к директрисе. Хотел поблагодарить её лично. Валя с трудом втолковала мне, что её нет. Болеет. Пожелал ей здоровья. Фирме процветания. И умчался прочь.

Окрыленный и счастливый нашёл телефон-автомат и позвонил на работу жене:

— Передай те ей. Звонил муж! Документы забрал!

Раза три проорал в трубку. Поняли меня или нет, даже не думал. Повесил трубку и помчался на рынок к Ашоту. Отдал ему деньги. Написал адрес и отправился, уже точно на нашу квартиру. В ожидании машины с материалами, принялся отдирать обои. Снимать двери.

Так, как это не пособие по ремонту буду краток. Ремонт сделали нормально. Заменили оконные рамы. Заменили сантехнику и все двери. Входные и внутренние. При разборке встроенного шкафа в коридоре нашёл пластиковый пакет с газетами. С интересом порылся в них и нашёл тетрадь в клеёнчатой обложке. Просто так пролистал её.

Аккуратным почерком заполненные листы тетради не привлекли моего внимания. И я положил её назад в газеты, лежавшие в пакете. Этот пакет сунул в свою сумку. С ней ходил на работу. Надеялся разобраться позже. Там он и пролежал несколько месяцев.

Но вот всё закончено. Квартира блестит! Пахнет краской и ждёт жильца. Сыну отдали ключи. Он был счастлив. Ещё три тысячи долларов отдали ему на машину. Закончились тревоги и волнения. Жизнь пошла по накатанной дорожке.

В один из дней пребывая на дежурстве доставал из своей сумки еду. И моя рука наткнулась на пакет. Вынул его. Долго вспоминал и с трудом вспомнил. Это найденный в квартире сына пакет. В нём среди газет тогда нашёл тетрадь. Порядок в сумке наводил редко. Ленивым был от природы! Есть такая слабость у меня. Вот пакет в сумке и валялся с тех пор. Воскресенье самое спокойное дежурство. Делать в такое дежурство нечего. От скуки открыл тетрадь и погрузился в неё. Оторваться не мог. В тетради была описана чужая жизнь. Жизнь интересная и колоритная полная приключений. Забыв о еде и времени погрузился в неё……

" В молодости не мог понять, почему всех разведчиков и тайных агентов тянет писать мемуары? Только когда достиг почтенного возраста всё и понял. Это просто желание увидеть свою жизнь со стороны. И оправдаться перед собой за всё содеянное. Успокоить свою проснувшуюся совесть больше вспоминая о сделанном добре. Затушёвывая то зло и горе, которое причинил другим. Забрав их жизни. Ну и конечно обелить себя. Ведь я только исполнитель! Чужой воли и приказов. На самом деле хороший и добрый парень. Вот эти мысли и пришли ко мне. Они и заставили взяться за ручку и тетрадь.

… Родился я в военном городке. Отец начальник штаба полка. Мать секретарь парторганизации госпиталя. Нормальная обеспеченная семья в прошедшей войну стране.

Многие говорят, что помнят себя с младенческих лет. Я честно скажу, что осознавать себя как личность могу лет с шести и то смутные отрывистые воспоминания. Поэтому начальные истоки своей жизни знал только с чужих слов.

Когда мне исполнилось четыре года, отца уволили со службы. Его образование состояло из ускоренного выпуска военного училища в начале войны и войны. За вычетом времени проведенного в госпиталях. Где-то наверху решили, что он нужнее в народном хозяйстве. Вот мы и оказались свободные как ветер. В большом мире жизни. Ни кола. Ни двора.

Помог муж родной сестры матери. Партийный работник. Он организовал вызов. И мы через пол страны поехали в город Киев. К новой жизни.

Как и где мы жили? По приезду в Киев не знаю. Когда осознал себя, мы жили в небольшом домике на окраине города. Две комнаты, кухня, коридор и пристроенные душ и туалет. Позже узнал, что нашим жильё был перестроенный отцом сарай. Но по тем временам это было не шикарно, но и очень не плохо.

Затем у меня появилась сестра.

Естественно я осознал все радости старшинства. Мытьё полов, уборка, покупки в магазине. Общественные работы в небольшом садике возле дома. Вот перечень моих обязанностей.

Сегодня я благодарен, что это досталось мне и послужило хорошей школой жизни. А тогда страдал и не заметно щипал сестру. Наслаждаясь её плачем. Может это? А может и моя жизнь? Послужили тому, что особо тёплых отношений у меня с сестрой не сложилось.

Отец был редко встречаемым среди людей умельцем. Выброшенный из привычной армейской жизни духом не пал. Начал новую жизнь с нуля. С ученика. Человек был упорный и за год превратился в квалифицированного мастера наладчика гвоздильных станков. За ним приезжали с других заводов упрашивали помочь и неплохо платили.

Мать устроили на небольшой завод "Металлоизделий". Вальцовщицей. Она имела не

законченное высшее педагогическое образование. Стать учителем помешала война. Ещё она умела хорошо говорить. И самое главное была членом партии.

Через два месяца по рекомендации райкома партии её избрали освобождённым секретарём парткома завода. Так, что жили мы не плохо. Всё, что запомнил из детства это свою понуро бредущую фигуру. За руку тащил в садик сестру. Дальше была школа. И первая форма. Синий шерстяной китель с подшитым белым воротничком. Синие брюки и синяя фуражка с двумя скрещёнными дубовыми ветками на тулье.

Это и определило мою дальнейшую жизнь. Жажду командовать. Управлять людьми и любовь к форме.

Но уже в те годы я не хотел власти явной. Публичной. Хотелось власти тайной ощущаемой, но не видимой. Так наверно и рождаются рыцари плаща и кинжала да криминальные авторитеты. Хотя мои физические данные тех лет на пригодность к этой деятельности не подходили. Никак! Мне было одиннадцать лет. Пухленький, упитанный мальчик был отличной мишенью для ребят на два-три года старше. Они обожали! Давать мне подзатыльники и удары по мягким местам моего тела. Мягким оно было везде!

На улице и в школе мне доставалось от всех! Больших и маленьких. Сильных и слабых. Это мне не нравилось. Мазохистом не был. Пытался бороться. Но этим только увеличивал количество синяков и ссадин. На своём теле.

Кое-что, из такого отношения пошло мне на пользу. Я научился науке понимать других людей. Угадывать их настроения. Чувствовать окружающих и их отношение к моей персоне.

Один из моих преподавателей позже объяснит мне, что человек психологически подгоняет все события прошлого. Толкуя их так, как удобно ему. Может и так.

Но главное это было то, что я не сдавался. Искал выход. Пытался приспособиться подстроиться под обидчиков. Увы! Зачастую не получалось. А было ещё хуже. Чем больше я гнулся, тем больше меня презирали. И обижали.

В свои одиннадцать лет понял главное гнуться бесполезно. Нужно гнуть всех. Для этого необходимы были две вещи. Знания и сила. Знания приобретал, читая серьёзную литературу. Силой нужно было срочно заняться. И путь был один. В спорт. Спортивные секции в те годы были при дворцах культуры. Туда и направил я свои стопы.

Секция бокса меня не прельщала. Борьбой заняться был не прочь. Тогда борьба имела только два вида классическая и вольная. Мне особенно нравилась вольная борьба. В ней разрешалось применять подножки, подсечки, захваты за ноги. И самое главное она пользовалась популярностью у тех ребят, кто влиял на окружающих.

Это было как раз то, к чему я стремился.

Тяжёлыми видами спорта занимались ребята из неблагополучных, неполных, бедных семей. Это и обуславливало их поведение. Они горой стояли друг за друга. Обидчик одного из них всегда сталкивался с коллективом физически сильных уверенных в себе ребят.

Этих соображения привели меня к тренеру секции вольной борьбы. Я набрался смелости и попросил его разрешить мне заниматься. Но моя далеко не спортивная фигура и одиннадцать лет не впечатлили его. Он отказал мне.

В секцию принимали с четырнадцати лет. Отступить я не мог.

Брал спортивные тапочки, трусы, майку и плавки одевал это на себя и как на работу полгода ходил на тренировки. Сначала сидел у порога. Затем начал помогать раскладывать и убирать маты, чучела, гири, штангу и блины. Познакомился со всеми ребятами. В группе было пятнадцать человек. Самому старшему из ребят было девятнадцать. Младшему шестнадцать лет. Уже три года три раза в неделю они тренировались вместе. Встречались не только на тренировках. Раз в неделю в субботу они все вместе ходили на танцы. Основное развлечение тех лет. С обязательным выяснением отношений с другими и битьём лиц. Не понравившимся лицам. Вот в этот коллектив и стремился попасть. Установив для себя принцип поведения. Не лезть никому в глаза. Ему и следовал. Делал всё молча.

Прошло три месяца таких посещений. Меня заметили. Ко мне обратился "Казак". Он действительно был похож на одного из героев картины "Казаки". Это был второй авторитет в нашей секции.

Он меня спросил:

— Как тебя зовут?

В группе все обращались друг к другу по кличкам. Но я ещё не был своим и возрастом не вышёл. Поэтому просто назвал своё имя. Хотя и ликовал. Светился от счастья. Для меня это был шаг вперёд. Теперь я переодевался и в уголке терзал чучело. Неуклюже повторяя приёмы разучиваемые коллективом. Когда пустовали снаряды и штанга таскал их. Постанывая и потея.

Однажды осмелел и занял место в конце строя. Меня не прогнали.

Теперь ребята подходили ко мне указывали на ошибки. Эти ошибки я делал в борьбе с моим строптивым противником. Чучелом. Так проходили дни. Но однажды всё изменилось и не просто изменилось. В один из дней изменился мой статус!

"Кальмар" пришёл на тренировку с перевязанной рукой. Повредил её на практике в мастерских. "Гном" его спарринг-партнёр остался один. Призывно махнул мне рукой. Я подошёл. Он и принялся терзать меня. Трамбуя моим телом маты.

Сначала я летал. Парил яко птица. Особо не сопротивляясь. Но внезапно обнаружил, что понимаю и предопределяю его действия. Да и силёнок сопротивляться хватает.

"Гном" этого не заметил. Захватил меня за руку и начал проводить приём. Бросок через бедро. Посредине проводимого приёма "Гном" улетел в угол. Нарвавшись на мою подсечку. Все замерли. Замер и я. Ничего не поняв и испугавшись. Поверженный противник вскочил. Возмущение своим поражением. Злость распирали его. Это было понятно. Его свалил с ног какой-то…..

Чувство обиды бросило его на меня. Мне терять было нечего. Представлял, что будет дальше. Сопротивлялся отчаянно и он опять нарвался на мой приём.

Что б никто не подумал, что я супермен скажу сразу. Весил он килограммов на десять меньше меня. А так же был на голову ниже ростом. Но мне доставалось и от более мелких противников.

Первым разразился смехом "Чиж". Высокий, мускулистый парень молчаливый авторитет.

— Ну! Даёшь "Сынок"! Я на очереди?

Потом смеялись все. Даже поверженный "Гном". Ведь я был не чужой! А один из них, Известно, что успехи своих только радуют. Так я получил кличку и был принят в коллектив.

Это дало мне много чего. Я поборол страх перед противником. Приобрёл уверенность в своих силах. Поверил в себя. Теперь тренировался со всеми. Моими партнёрами стали ребята примерно моего веса. Чувствовал себя уверенней. Сопротивлялся, используя силу и приобретаемый опыт.

Но дома дела были не так хороши. Заболела мать. Ей сделали операцию. Почти месяц она полежала в больнице. Потом почти полгода дома. Это было тяжёлое время. Но понять, осознать всё это. Я ещё не мог. Не тот был возраст и соответственно не то понимание жизни. Называть можно как угодно.

Я старался помогать по дому. Бегал в аптеку. Сначала за лекарствами. Затем за кислородом. Мыл полы, убирал в комнатах, ходил в магазин. Тянул дом, вернее наше не хитрое хозяйство на себе.

Лечение. Консультации профессора. Всё это отбирало много денег из семейного бюджета. Хотя медицина тогда считалась бесплатной. Платить приходилось всем. За всё. Результатов не было. Матери становилось всё хуже и хуже. О том, что её может не стать. Даже не думал. В один из дней мать умерла. Болезнь победила.

Мне было тринадцать лет. Я ещё ничего не понимал. Эта горе не было осознано мной. Понял и осознал эту утрату намного позже. А тогда переживал. Стараясь сохранять невозмутимое лицо. Плача в душе.

Я никому не говорил о постигшем меня горе. Но все жили рядом и знали всё. Это ещё больше сблизило меня с ребятами. Понять это помог случай. Наша школа была восьмилетней. Мои воспитатели садисты-любители учились в восьмом классе. Я заканчивал шестой.

В связи с тем, что я потихоньку начал давать сдачи и отвечать синяками на их телах на получаемые от них синяки они изменили подход к этому вопросу. Моим воспитанием занимались по новому принципу. Это делали только при условии, что их собиралось не меньше пяти. Часто вызывали в помощь старших братьев. Семьи тогда были многочисленные. Все имели по трое-четверо детей.

Под руководством старших бездельников младшие закаляли моё тело и мужество. Как им хотелось. Если я успешно сопротивлялся младшим и давал им сдачу. За дело бралось старшее поколение. После одного из таких учений я пришёл на тренировку. На моём лице, ногах и теле, синели отметины моей доблести и отваги. Прятать их было бесполезно. Да я и не обращал на них внимание. Вот они и были видны всем. Никто из ребят не сказал мне ничего. Тренировка прошла как обычно.

На следующий день на перемене меня посетили мои воспитатели. Особо не приближались из-за своей малочисленности. Их было всего трое! Моих "добрых друзей" из восьмого класса. Они уведомили меня о решении их старших братьев. Осуществить моё воспитание после уроков. Ибо они не довольны моим поведением.

У меня было два шикарных варианта. Первый это удрать, выдумав байку для учителя с последнего урока. Второй вариант тоже был похож на первый. Бежать после окончания занятий через забор. Выполняя манёвр известный в народе как отход огородами.

Но понимание того, что долго не побегаешь. До конца учебного года был ещё месяц. Остановило меня. Заставило принять третий вариант. Героическое решение идти и сражаться! Закаляться как сталь. Она ведь тоже синего цвета? Понятно после закалки.

Прозвенел последний звонок. Собрав учебники и тетради, я направился на встречу с предначертанием судьбы. Сердце отчаянно стучало в груди. Дыхание прерывалось. Ноги были ватными. Так я познал чувство страха. Но учился побеждать его. Другого ничего не оставалось.

Трое взрослых парней ждали меня у выхода из школы. Они потирали руки. Строили рожицы. Демонстрируя, что меня ожидает. Я их знал. Они учились в железнодорожном училище. За их спинами сгрудились семеро восьмиклассников. Я был один и знал свою участь. Приготовившись к побоям, с гулко колотящимся сердцем шёл к ним.

Думаю, так рождаются герои! Или просто нормальные люди.

Один из старших парней схватил меня за плечо одной рукой. Второй рукой схватил за ухо. Очевидно, был любознательным. Хотел определить. Съёмная эта часть моего тела или нет? Дожидаться окончания его исследований я не стал. Был уверен победит количество. В этом ни на мгновение не сомневался. Выбора не было. Долго не раздумывая, действовал на автомате. Подбил руку исследователя моего уха и провёл приём. Из каталога вольной борьбы. Под названием "подсечка". Провёл приём хорошо и грамотно. Впечатав любознательного здоровяка в кирпичный забор окружавший здание и двор школы. Несколько минут он прислушиваться к своим ощущениям. Ему было не до меня.

Я повернулся, ожидая вмешательства других оппонентов. Их было много! Я понимал. Поражение одного других не остановит. Но они стояли с испуганными и озадаченными лицами. Устремив взгляды за мою спину. Мне было всё равно, на победу не рассчитывал. Знал, что набьют. С этим уже смирился. Но было интересно узнать. Что их так озадачило? Этот интерес и победил все остальные проблемы. Опустил руки вниз и обернулся. Увиденное зрелище обрадовало и обнадёжило.

За моей спиной стоял "Гном", гроза железнодорожного училища. За ним шестеро ребят из нашей секции. У местных храбрецов они были известны и авторитетны, а на паровоз с кулаками не лезут. Знают, что раздавит!

— Привет "Сынок"! Мы собрались на озеро и решили зайти за тобой. Составишь компанию?

Сказал он. Задрав голову и положив свою руку мне на плечо.

У меня пропал голос. Я только кивнул в ответ. Пожимая руки остальным. И всё понял! Мои синяки не прошли не замеченными ребятами. Они решили помочь! Подчёркивая нашу близость, пожимали мне руки, похлопывали по плечу. Не обращая внимания моих истязателей.

Вот "Казак" сделал озадаченное. Создавая вид, что только сейчас заметил их.

— Ой! У нас проблемы! Сейчас нам наваляют! Что делать?

Испуганным голосом сказал он. Сильно сжав локоть одного из старших парней. Моих истязателей.

— Вот попали! Кто отведёт наши беды?

Продолжил он испуганно осматриваться.

И тут вмешался "Гном". Он скрутил рубашку на груди второго парня.

— Не бойся! Я ведь с тобой! Отобьёмся! Это у них большие проблемы! Слизняки вшивые!

И грянул скоротечный бой. Жестокий и страшный! В завершение его мои не состоявшиеся воспитатели получили удары ногами по мягкому месту и бежали. Втянув головы в плечи.

Ещё несколько недель трое-четверо ребят встречали меня после школы. Но первого урока было достаточно всем и в школе, и на улице. Молва о том, кто мои друзья разнеслась быстро. Желающих трогать меня больше не было.

За моей спиной мои бывшие истязатели тихонько шептались. Усиленно выдумывая страшилки для себя. И усердно пугая окружающих. Но задевать меня уже опасались все. Сами себя запугали так, что зверя страшней мышки не встречали.

А я продолжал жить своей жизнью.

Горечь от утери матери рубцевалась. О причине уже говорил. И я начал приходить в норму. Задумываясь о будущем.

В то время тёплое и сытое место под солнцем можно было завоевать только одним путём. Быть активистом. Помощником партии или комсомола. Резерва партии.

Вот я лез в активисты. Сначала пионерские потом комсомольские. Жить хотелось хорошо. Хотя теперь я уже не так молод и знаю, как наивно было моё представление о хорошей жизни. Понимаю, что двойные стандарты системы уже тогда были заложены во мне и других людях. Говорили громко об одном. Думали совсем другое. Поступали по третьему. Основной задачей было остаться на виду и слуху. Другими словами в обойме. Это усвоил и пылко бил себя в грудь. Призывая сначала на пионерских, а потом и комсомольских собраниях строить светлое будущее. А вечера проводил в компании местных сорвиголов. Гордо возвращался домой тёмными улицами и переулками нашей околицы. Небрежно проходил мимо групп местных парней. Бдительно оберегающих свои улицы и своих девчонок от чужаков.

Меня узнавали, здоровались и расступались. Это было очень приятно. Чувство силы

стоящей за спиной не вскружило мне голову. Я понимал это не то, что пускает под тёплое и ласковое солнце жизни. И старался как-то, хоть чем-то устлать эту дорогу в будущее. Так я закончил восьмой класс нашей восьмилетней школы.

Передо мной были открыты все дороги и пути! Идти работать учеником на завод! Поступить в профессиональное училище. Там за три года из меня сделали б человека. И я достойно пополнил бы наш сознательный и передовой рабочий класс. Ему принадлежит всё. Он является хозяином нашей огромной богатой и могучей страны.

Или идти в девятый класс и пытаться получить высшее образование. Попробовать другую тяжёлую жизнь. Сытую и сладкую жизнь слуги народа.

Жизнь и карьера отца сломалась из-за отсутствия образования. Он настаивал на учёбе. Так я оказался в 9 классе 110 средней школы.

В девятых классах тогда учились в основном дети нашей советской элиты. Высшее образование было пропуском во власть. Тем к чему стремились их родители. Отсутствие образования их во власть не пустило. Он имели всё кроме власти. Они были, таксистами, сапожниками, железнодорожными кассирами, продавцами магазинов.

Получали не большие зарплаты. Но в три раза больше имели левых доходов. В век общего дефицита они и были нужными людьми. Знакомством с ними дорожили. Дефицитом в нашей стране было всё. Одежда, обувь, продукты, мебель, билеты на поезда. А у них было всё это. Такое нужное остальным. Эти люди и были элитой нашей окраины. Соответственно и их дети вели себя подобающе. Мальчики и девочки сытые, гладкие, хорошо одетые, по сравнению с нами детьми простых смертных. Они дружили только между собой. В их среде уважали не силу, а возможности и доходы родителей. Учителя получали подарки от элитных родителей. И не скупились на 4 и 5 для их чад.

Но чада были не глупыми. Силой и сплочённостью сытые и ухоженные они не обладали. Но жизнь понимали правильно. Вот и искали себе защитников и покровителей. Даже ценой унижений. Согнуться не больно! Это они усваивали быстро. Очень часто можно было наблюдать такую картину.

Трое семиклассников далеко не богатырского телосложения спокойно третировали 5–7 учеников девятых-десятых классов. Остальные их соученики из 9-10 классов далеко не мелкие ребята поскорее проходили мимо. Отводя глаза от неприятного зрелища. Радуясь, что их пронесло. Эта местная компания Робин Гудов отбирали у них всё, что находила. Завтраки, карманные деньги, ручки, пеналы. А эти здоровые и крепкие парни безропотно отдавали. Лишь бы сохранить покровительство мелких и злобных хулиганов.

И вот появился я. Китайские парусиновые брюки, туфли на микропоре, застиранная рубашка, школьный пиджак третьего года носки. То есть имел вид ясно указывающий, кто я есть и что собой представляю.

Всё образовалось в первый же день. Я был одним из новеньких. Ещё двое девушка и парень пришли чуть позже. Через день.

Как тогда было заведено, мне пришлось ответить на вопросы. О себе и родителях. Делалось это громогласно перед всем классом. Ответы классный руководитель записывал в журнал. Вносили все данные. Кто родители, где и кем работают, домашний адрес. Слышали это все. Выводы делали сразу. Мгновенно определяли главное. Достоин ты или нет быть принятым в их общество.

Мои ответы были не блестящими. Отец работает станочником на заводе "Сельскохозяйственных машин". Матери нет. Умерла. Телефона нет. Домашний адрес район старых домов. Были понятны и приняты. Это и определило мой статус в глазах соучеников. Парень в друзья не годился. Не наших статей конь!

Зато два других пришедших на следующий день новичка были из своего круга.

Девушку звали Зина. И она была более чем своей. Даже на ранг выше остальных аборигенов. Мама, заведующая складом в районном универмаге. Папа заместитель директора большого "Гастронома" на углу проспекта 40 лет Октября и улицы Базарной. Напротив школы. Домашний адрес тоже был классный! Новый девяти этажный дом в пятистах метрах от школы. Да и домашний телефон имелся.

Парень Виталик тоже не подкачал. Мама, заведующая зубным отделением в нашей поликлинике. Папа, главный диспетчер автобусного парка. Свои люди! Свой уровень!

Ну, а этот….

Что делать? Его мы можем и не замечать. Так оно и было. Но этого не понял я. Сначала я подходил к ребятам. Пытался заговорить, наладить контакт. Но они были заняты своими разговорами и меня просто не замечали. Откровенно игнорировали.

Девушками я интересовался, как и все в моём возрасте. Но наши красавицы были не доступны. Мой затрапезный вид смущал меня больше, чем их. Для них я был экзотикой. Обезьянкой. Но побороть своё смущение я ещё не мог. Тяга к противоположному полу меня пока не охватила. Хотя и было интересно.

Так прошли две недели занятий в новой школе. В новой среде. Я держался отдельно от всех. Жил своей жизнью. Учился старательно от души. Но отличником я не был. Так хорошист. Носить подарки за меня было некому. На школьных переменах уходил во двор. Съедал свой скромный бутерброд два куска хлеба с маслом и яблоко или грушу.

Так мы и жили. Я и класс отдельно друг от друга. Сидел сам на последней парте школьной галёрки. Сидевшие впереди Зина и Виталик были не в восторге от такого соседства. Но свободных мест пересесть не было. И им приходилось мириться. Всё изменил один случай.

Я возвращался в класс до звонка на урок. У входа в школу двое семиклассников и один восьмиклассник школьная крутизна занимались делом. Они спокойно переговаривались и выворачивали карманы моих одноклассников. Время зря не теряли. Сразу же сортировали добычу. Трое парней попавших в работу не просто стояли. Они помогали проводить над собой процедуру облегчения карманов. Ещё двое покорно ожидали своей очереди. Меня эта крутизна знала. Перехватив мой насмешливый взгляд, они засуетились. Старший из них рослый парень, ярко выраженный второгодник смущенно пробормотал:

— Это они сами! Мы их не просили.

И он строго посмотрел на стоящих ухоженных ребят. С вывороченными карманами. Те радостно закивали головами. Подтверждая.

Меня это не касалось. Я прошёл мимо стоявшей группы в дверь школы.

— Интересно к кому это "Сынок" пришёл? Надо узнать, а то нарвёмся! Мало не покажется. Он и сам набросает. А если дружки подтянутся? Всем горя хватит. По стенкам размажут.

Произнёс один из объявившихся Робин Гудов за моей спиной, продолжая своё занятие. Что я учусь в их школе, не знали. По простой причине. В школе бывали не часто. Закон о всеобщем начальном образовании партия приняла, а все учителя были членами партии. Вот и выполняли. Против партии не шли. Хоть за уши тащили из класса в класс. Не портить же отчётность!

Прозвенел звонок. В класс вбежали пятеро моих соучеников со светящимися лицами и облегчёнными карманами. Мне показалось, что они получали удовольствие от унижений, каким их подвергали. Расселись по своим партам и зашушукались с соседями.

Впервые заинтересованные взгляды полетели в мою сторону.

Я уже был не просто отщепенец! А такой таинственный граф Дракула. Страшный и интересный представитель мира. Мира зла, которого они и боялись. И обожали.

Но мне было не них. Предстоял урок английского языка, а я забыл выучить заданный текст.

В этот день весь класс упорно обсуждал открывшиеся обстоятельства. Могу представить, что они врали друг другу! Хвастаясь своими знаниями местного дна жизни. А я продолжал жить, как и до этого. Всегда на переменах уходил во двор школы, прогуливаясь в дальних заросших бурьяном углах.

Обеспокоенные моим присутствием в школе, Робин Гуды местного разлива собрались толпой. Они подошли ко мне предлагали конфеты, бутерброды с колбасой, ручки и другие замечательные вещи. Добытые ими при восстановлении справедливости жизни. Из карманов и портфелей "маменькиных" сынков и дочек.

Я просто проигнорировал их потуги.

— Ошиблись дяденьки! Ошиблись я не из породы стервятников. Кыш пернатые! Произнёс, выразительно посмотрев на них.

"Шакалы" никогда не нравились мне. Они отвалили. Расположившись у прыжковой ямы. Преданно посматривая в мою сторону. Уже выяснили, что учусь в их школе.

На последней перемене к скамейке, на которой я расположился и грелся на солнышке. Принимал солнечные ванны. Подошёл Виталик.

— Они забрали у меня часы отца. Я взял их без разрешения. Они именные и отец ими очень дорожит. Это его память о дедушке всё что осталось.

Потоптавшись, произнёс он. Не смотря на меня с мольбой в голосе.

Я промолчал. Он был не плохим парнем. Не его вина, что родился в обеспеченной семье и жил в достатке. Просто повезло.

Поднял взгляд в сторону прыжковой ямы и махнул рукой. Главный компании Робин Гудов вприпрыжку понёсся ко мне. В трёх шагах остановился. Смотря на меня преданными глазами друга человека.

— Верни часы!

Процедил я. Выразительно посмотрев на него. Мотнув головой, гроза богатых помчался к компании. Через пару минут он вернулся в сопровождении гиганта на две головы ниже Виталика и в одну треть от его габаритов. Гигант протянул Виталику часы. Склонив голову, он стоял. Безропотно ожидая наказания.

— Можешь дать ему по шее!

Милостиво разрешил главный Робин Гуд Виталику.

Тот мялся. Страшно было.

— А хочешь, я ему дам сам?

Уловив нерешительность Виталика, великодушно предложил вершитель жизни.

Мне такие расклады не нравились. Понимал этого тощего парня. Большая семья, пьющие родители. Кусок хлеба еда на целый день.

— Отдал и спасибо! Хочешь воспитывать? Иди в пионервожатые.

Отрезал я. Сведя на нет старания смелого карателя.

Облегчённо вздохнув, борцы за справедливое распределение чужого имущества ретировались. Видно ожидали наказания. И вот пронесло!

Не слушая благодарностей Виталика, я направился в класс. Раскладывая, учебники и тетради к уроку уловил. Виталик показал часы Зине, а та бросила заинтересованный взгляд в мою сторону.

Из этого понял. Виталик обратился ко мне по её совету. Если честно сказать Зина мне очень нравилась. Она, на мой вкус была красавицей. Но я был нищим. Увы! Не принцем.

Я так подробно рассказываю обо всех этих людях не просто так. Причина в том, что они сыграли определённую роль в моей жизни в дальнейшем.

В этот день, возвращаясь из школы, я зашёл в "Гастроном". Были хозяйственные поручения. Нужно было, купить хлеба и сто пятьдесят граммов "Одесской" колбасы отцу на завтрак на работу. Совершив покупки, я поглазел на аппетитные витрины прилавков. Вздохнул и направился к выходу из магазина. Вышёл. Отогнал прочь, вкусное зрелище и направился домой. Идти, было не далеко. Минут 10–15.

Ниже "Гастронома" находился овощной магазин. Запах, из его подвала и подсобки, был не очень приятным, далёким от аромата роз и я ускорил шаг. Возле запасного выхода из магазина, стояла грузовая машина с опущенным бортом. Её кузов был загружен, капустой, картошкой, овощами и фруктам в ящиках и мешках. Знакомая фигура привлекла мой взгляд. Это, был "Чиж", мой сосед и товарищ по тренировкам. Он в одиночку разгружал машину.

Его двое напарников сладко посапывая, лежали в тени трансформаторной будки. Пустая бутылка с наклейкой дешёвого вина стояла между ними. Свой трудовой день они закончили и теперь отдыхали. Вот "Чиж" и трудился один.

Жизнь этого восемнадцатилетнего, рослого парня была обычной, для нашей городской окраины. Рано постаревшая мать, работала уборщицей в трёх местах, пытаясь прокормить семью. Отец, по пьяному делу обворовавший ларёк из тюрьмы не вернулся, сгинув там. Оставив "Чижа" и двух младших сестёр на плечах матери. Будучи старшим в семье, "Чиж" любил мать и сестёр, жалел их. Он не курил, не пил и не любил пьяных.

Закончив восемь классов, пошёл на курсы водителей-профессионалов при таксомоторном парке, мечтал стать таксистом. С утра он учился, получая стипендию, после обеда подрабатывал грузчиком в овощном магазине.

Он мне нравился, несмотря на разницу в возрасте мы дружили.

Поздоровавшись, я положил портфель и сетку с продуктами. Тут же включившись в работу. Молча, мы таскали ящики и мешки. Мимо проходил ещё один наш товарищ, "Краб". И вот, уже втроём мы быстро прикончили, разгрузку машины, удивив директрису магазина.

С этого времени, мы втроём частенько спасали магазин и отдыхающих товарищей, по разгрузочному цеху. Директриса не была глупой. Труженики разгрузочного класса, как правило, были яростными врагами всего, что имело градусы крепости и с риском для жизни, уничтожали всё. Путём вливания, в свои желудки.

Поэтому часто выходили из строя. За задержку с разгрузкой машины, директрисе приходилось, платить дополнительно. А тут молодые здоровые орлы!

В день зарплаты, она отдала "Чижу" двойную сумму.

Тот после тренировки подошёл ко мне и " Крабу", протянул деньги и предложил разделить.

— Лёнь! А ты взял бы у меня или Вити?

Мотнув головой в сторону "Краба" спросил я.

— Ведь мы друзья?

Глаза "Чижа" повлажнели, молча, он спрятал деньги и пожал нам руки. Больше разговоров о деньгах не возникало, а мы постоянно помогали ему разгружать машины.

Отношение ко мне в классе изменилось. Ко мне не лезли, но если я задавал вопрос, спрашивал или просил, все наперебой старались ответить или десятки рук, протягивали просимое.

Теперь на переменах все выходили во двор школы, стараясь, находиться у меня на виду, как куры под присмотром петуха гуляли.

Робин Гуды старались не замечать наш класс, хватало других. Виталик на большой перемене доставал свои бутерброды, с сырокопченой колбасой, бужениной, сыром. Честно отделял мне половину, но я стеснялся брать. Доставать свои два куска хлеба, с маслом, тоже было стыдно.

Три дня поголодав, я плюнул на стыд и честно, делил с ним трапезу. Впервые пробуя такие деликатесы. Потом к нам непринуждённо, простенько присоединилась Зина. И мы перекусывали втроём.

Тогда впервые попробовал красную икру. Она не была дефицитом. Банки икры стояли и пылились на полках магазина. Но позволить себе купить её, моя семья не могла.

На тренировках переодеваясь в раздевалке, ребята вели разговоры о противоположном поле. Это было нормально. Шестнадцати- восемнадцати летние, здоровые лбы, уже пользовались вниманием местных красавиц. И разбирались, что делать с противоположным полом. А если не знали, то просто выдумывали.

Главное, что бы было интересно. С ягодкой в середине сказки.

Я как самый младший только слушал, развесив уши. Однажды, не желая отставать от товарищей, я небрежным тоном старого ловеласа, то же рассказал им. Страшную тайну. Какие классные девчонки в моём классе. Меня выслушали и промолчали, но не забыли. На заметку взяли. В этом я убедился. И очень скоро.

В тот день, был дежурным по классу и задержался, вытирая доску и открывая окна. Когда освободился, решил выйти во двор школы, но это было не просто. Народ усердно толкался у выхода на крыльцо, а большой двор школы был пуст. Все ученики школы толпились в коридоре у входных дверей школы. Это было, не понятно и странно. Забыли, открыть двери?

Протолкавшись, я увидел причину затора. На скамейке у крыльца оставив узкий проход, сидело десяток здоровых ребят, косыми взглядами осматривавших, столпившихся школьников.

Почти загородив проход, стоял "Франт". В белых брюках, парусиновых начищенных зубным порошком туфлях. Полосатая футболка дополняла его не отразимый вид. Загорелый, мускулистый, если говорить честно, он был не плох.

Спустившись вниз, я положил руку на его мощное плечо.

— Не разрешит ли, благородный идальго, пройти скромному школяру?

Обернувшись, посмотреть, кто это посмел так фамильярно, положить руку ему на плечо, "Франт" увидел меня. Его грозное лицо преобразилось. Радостно заржав, он пожал мою руку и отступил в сторону.

Поздоровавшись с остальными, я пошёл к своей скамейке во дворе школы. Пришедшие здоровяки, освободив входные двери, шли за мной. Гордые принадлежностью ко мне и здоровым парням, мои соученики небрежно, проталкиваясь через других школьников, направлялись за нами. Куры, убедившись, что эти страшные волки свои и не съедят их, следовали за нами, распустив хвосты и задрав носы.

Робин Гуды, шёпотом рассказывали друг другу, о крутых парнях увиденных вместе в таком количестве.

Наши девчонки принимали кокетливые позы, позволяя здоровякам рассмотреть себя в лучшем ракурсе. Виталик и Зина пристроились рядом со мной, как особы приближённые к императору.

Наглый " Франт" осведомился у Аллы, небольшой, стройной брюнетки:

— Подскажите, который час?

Та протянула ему руку, показав не большие позолоченные часы, он взял её за руку, близоруко щурясь, делал вид, что смотрит. Она не возражала.

Остальные тоже не терялись, каждый облюбовал себе подругу. Завязалась взаимная пикировка.

Меня всегда занимала психология человека, в моей работе это необходимый залог успеха, а иногда и цена жизни. Почему, обеспеченные красивые женщины, да и мужчины, тянутся к дерьмовым людям? Почему, так жаждут их внимания?

Для себя я сделал вывод, дерьмовые и злые люди, всегда в стае, ибо в жизни, поодиночке они слабые, а в стае, сильные и страшные.

Люди ищут, защиты в лучах злой силы, ибо она притягивает их, как противоположное не знакомое.

Свои выводы рассказал профессору психологии, когда был на курсах повышения квалификации в Москве, в учебном центре в Тёплом Стане, ещё во времена СССР. Он согласился, но предупредил, что это для личного пользования, так, как можно договориться до того, что непростительно для бойца передового отряда партии. Больше вопросов я не задавал так, как знал, что честные коммунисты стучат на всех.

Но сказанное выше, касается взрослых людей, их поступков и отношений. В юношеском возрасте всё гораздо проще, хотя мотивы те же.

Прошёл десяток лет, и я анализировал мои отношения с Зиной. Решал вопрос, почему красивая и обеспеченная девушка связалась со мной? Человеком, стоящим на социальной лестнице жизни далеко внизу. Очень простой и очевидный ответ, поразил меня.

Он объясняет и то, почему люди держат, собак бойцовых пород, крокодилов, питонов и других опасных животных. Это просто человеческое тщеславие. Желание выделиться среди других. Ведь страшный зверь тигр? А я вожу его под ручку, могу почесать за ухом, могу поругать, а могу и одёрнуть. При этом он поджимает уши и не рычит на меня. Вот какие мы особенные!

Это как я думаю, и привлекло ко мне Зину. А все остальные, дальнейшие отношения, сложившиеся между нами, были неожиданны и непонятны даже ей самой. Правда когда, пришла пора прозреть, она решила всё быстро и просто. Но тогда, это была её ошибка, в чём она убедилась. Об этом позже. А пока…

Теперь и остальные красавицы нашего класса, завели себе ручных тигров. После занятий, ребята часто приходили к школе, провожая домой новых подруг. Мне добавилось забот. Стал общественным письмоносцем. Послания и ответы, носил исправно и так же исправно читал. Понимаю, не красиво. Хотя это было не всё. Девочки переписывались. Новостей было много, за перемену обсудить не успевали вот и навёрстывали на уроках. А я бдительно следил, из каких тетрадок, вырываются листки для записок. На перемене из этих же тетрадей вырывал верхний лист. Дальше просто. Толчёте грифель, простого карандаша, ссыпаете его на лист и растираете, кусочком бумаги. Читаете проступивший текст, и вы в курсе всех тайн. Это уже тогда, я готовился, стать тем, кем стал. Редкое упорство. И главное не впустую потрачены силы.

На соревнованиях по борьбе, где мы выступали, теперь за нас болел мой класс, вернее его прекрасная половина.

На школьные вечера к нам приходили рослые, мускулистые парни, со значками на груди разрядников по вольной борьбе. Осмелевшие девчонки уже командовали своими вздыхателями, капризно кривя губки.

В выходные дни, мы вечерами гуляли этой компанией. Своё место в нашей компании, нашли и ребята из моего класса.

Они, как теперь принято говорить, выполняли, роль спонсоров.

Покупали билеты в кино, пирожки, пирожные, бутерброды. Как сознательные спортсмены мы не пили. Хотя в других компаниях это был обязательный атрибут.

Так подкармливаемый дорогой и вкусной, пищей, я закончил девятый класс. В школе освоился и грыз гранит науки. Дома тоже произошли перемены. Отец женился. Женщина его одногодка занялась нашим хозяйством. Своих детей у неё не было. Поэтому она процессу воспитания, меня и сестры, отдалась полностью.

Но я был дичком, ко всему новому привыкал трудно. А сестра, хитрая, умная девчонка, быстро освоилась и во всём соглашалась с воспитательницей, не спорила, делая при этом всё так, как считала нужным.

С Виталиком и Зиной мы вместе делали уроки, готовились к экзаменам.

Я познакомился с их родителями.

Как не странно они были ничего, не пыжились. Относились ко мне, как мне казалось с любовью. Перед Октябрьскими праздниками, мать Зины принесла темно-серый немецкий костюм. Она сказала, что он разукомплектован.

Пиджак 52 размера, а брюки — 50. Поэтому его уценили, он теперь стоит 19 рублей. На мою нестандартную фигуру костюм подошёл идеально. Оставался вопрос с деньгами. Просить у отца, я не хотел. И попросил у тёти, покойной мамы, сестры. Она дала мне деньги. А чтобы не было вопросов дома, поступила хитро. Костюм она подарила мне, когда мы были у неё в гостях. Это и осталось, нашей с ней тайной.

Мой первый костюм! Говорить об этом можно много. Конечно, молодым людям нового поколения, понять меня трудно. Понять это могут, только мои сверстники. И я этому рад! Слава Богу, что молодые живут лучше нас. Так и должно быть. Иначе, зачем жили мы?

Вот так же, к Новому году мне достались, конечно, уценённые две пары брюк и чешские туфли. А Зина, подарила мне на день рождения джемпер, две рубашки и три пары носок. Я приоделся и был счастлив.

Много позже я понял, эту любовь матери Зины и её щедрые подарки. Ей было просто, неудобно перед соседями. За то, что её дочь дружит с плохо одетым парнем. Мягко говоря.

Манерной дамой, была мать Виталика. Но узнав, что я племянник инструктора горкома партии и заместителя главного врача нашей больницы, изменилась. Моя тётя, родная сестра, моей умершей матери, была её начальником. Она её очень боялась. Вот и сменила гнев на милость. А выяснилось это случайно.

Отец послал меня к тёте, отдать деньги. Мы иногда занимали у неё.

Я пришёл в её кабинет, мы с тётей, как всегда спорили. Она действительно, очень любила мать и свою любовь перенесла на нас с сестрой. Всегда старалась сунуть мне деньги, а мне было стыдно брать. Поэтому и возникали наши баталии.

Занятые спором, стука в дверь, мы не слышали. Виталика мать стала свидетелем нашей борьбы, тети сующей мне деньги и меня сующего их ей назад.

Тут я увидел другу тетю.

— Вы, видите, я занята!

Произнесла ледяным тоном, моя ласковая тетя.

— Выйдите!

Побледневшая мать Виталика сделала шаг назад. Я положил руку на плечо тёти.

— Тёть! Это мать, моего товарища и соученика. Здравствуйте!

Вежливо поклонился я. Чмокнув тётю в щёку, добавил:

— Ну, я пошёл! До воскресенья!

Ещё раз, поцеловав тётю в другую щёку, я направился к двери. Скажу честно, знал, что женщины лицемерны, но полученный урок был интересен.

Лица обеих женщин расцвели, как будто им сообщили радостную новость. Елейными голосками они принялись, обсуждать свои дела. Я потихоньку закрыл двери кабинета. Удивляясь многогранности женской натуры.

С тех пор мать Виталика, говорила со мной, как с чудаком. Это к моей, скромной одежде. Но с высоким рейтингом. Это по родству. Виталик начал ходить со мной на тренировки. Этим я завоевал уважение его отца, который считал сына ленивой размазнёй.

С родителями Зины я тоже нашёл общий язык. Не считая моего внешнего вида, который мать Зины изменила. Женщина она была простая, относилась ко мне, как к неизбежному злу. Точнее её отношение я понял уже намного позже.

Ко мне она относилась ни как. Жизненная премудрость мирила её с моим присутствием. Во-первых, из гадкого утёнка мог вырасти, прекрасный и сильный, лебедь. Могло ведь случиться чудо?

А если нет, то вторым вариантом была правда жизни.

С милым в шалаше рай, если этот шалаш стоит на поляне, у большого и сытого дома. И ты зашла туда на минуту, за экзотикой. Жить в нём, в нужде и голоде? Это не для её дочери выросшей в тепле и сытости.

Я её не осуждаю, отношусь с пониманием. Двое, дочек Зина и младшая сестра, готовили её к роли тёщи. А анекдотов о тёщах она знала много.

С отцом Зины мы столкнулись в одной пикантной ситуации. Но здесь лучше по порядку…

Я уже говорил, что в те годы район наш был окраиной города. Официальным языком криминально не благополучным. Многие из жителей нашей слободы носили

татуировки на пальцах и телах. И конечно были опытными сидельцами.

Но все это воспринимали нормально, особого внимания не обращая. Через дом от меня, на нашей улице, в стареньком доме жила одна семья. Мать-старуха, за шестьдесят лет и сын мужчина лет сорока, но испитый вечно под лёгким хмельком. Большую часть жизни он отсидел. Золотые зубы и синие обрисованные руки, старили его.

Будучи с утра, ещё не сильно накачанный, он был тихий и вежливый. Я всегда здоровался с ним, получая кивок в ответ. Сосед как сосед.

Однажды я возвращался с тренировки вечером.

Серые сумерки уже готовились уйти, уступив права ночи. Возле пивного ларька обняв дерево, стоял сосед. Крепкие парни с золотыми зубами и татуировками, крутились вокруг почтительно уговаривая, принять их помощь и пойти домой. Со стороны это выглядело смешно.

Сосед небольшой, щуплый мужчина, отчаянно ругаясь, махал рукой и ногой. Второй рукой и ногой, держался за дерево. Махал без системно. Иногда доставая, не успевшего увернуться здорового парня, а тот только кривился, продолжая уговаривать его.

Я подошёл, поздоровался, назвав соседа дядей и по имени. Парни настороженно обернулись в мою сторону. Буянивший сосед притих. Не знаю как, но он узнал меня. Обрадовано сменил ставшее родным дерево на меня.

— Ты это…

Назвав меня по имени, он щедро обдал меня запахом перегара, и заговорил жарким шёпотом, мне в лицо:

— Я обопрусь на тебя, что бы, никто не заметил, что я чуть выпил и мы, разговаривая, пойдём домой. А то придумали, они меня доведут! Кыш! Сам ходить умею!

Я подтвердил, что он трезв, как стеклышко только устал очень сильно.

Обрадовано посмотрев на парней, он заковылял, опираясь на меня. Парни настороженно смотрели на меня. Четверо из них, пошли впереди нас, остальные шли сзади, держась на почтительном расстоянии. Так мы и ковыляли до поворота на нашу улицу.

На углу под фонарём стояла толпа разновозрастных подростков, они мешали нам пройти по тротуару, нужно было обойти их по мостовой, я и намеривался так сделать. Шедшие впереди парни тараном прошли сквозь них, сталкивая на мостовую. Раздались возмущенные голоса юнцов. И здесь проявилась суть этих парней. Их статус.

Шедшие сзади нас парни, подскочили к возмущавшимся юнцам. Мне показалось, что блеснул нож. Толпа отхлынула, освободив нам дорогу. И мы благополучно доковыляли до дома соседа.

Мать, молча забрав сына, повела его в соседнюю комнату. Один из парней зашёл в комнату, положил на стол большой пакет с продуктами, и стопку денег.

Потом подошёл ко мне пожал руку. Запоминающим взглядом посмотрел в лицо. У меня были другие заботы. Попрощавшись со всеми я, отправился домой.

Так иногда и случалось, что я провожал соседа. Парни, сопровождавшие его, сами просили меня об этом, устав с ним воевать.

Позже я узнал, что сосед вор в законе "Клим" был местным авторитетом. Благодаривший меня парень, " Помидор", его правая рука и исполнитель.

Встречаясь на улице, они здоровались со мной. Реакция других людей на это знакомство была, как сами понимаете, не однозначна.

А случай столкнувший меня с отцом Зины, произошёл так.

Я зашёл в "Гастроном", купил бутылку подсолнечного масла, хлеб и колбасу.

Держа всё это в руках, прижимая к груди, направился к столику у витринного окна, что бы сложить покупки в сетку.

В магазин заходила женщина с двумя малыми детьми. Я резко остановился, пропуская их. В спину почувствовал толчок. Пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками. Бутылка с подсолнечным маслом выпала из моих рук и разбилась.

Я оглянулся. Трое здоровых мужчин лет тридцати на взводе стояли сзади. Толкнувший меня держал в руках бутылку водки и свёрток.

Они собирались гулять, дальше.

Отодвинувшись в сторону, не горя желанием раздувать конфликт посторонился, пропуская нетерпеливых покупателей. Но откушавшие водки люди, сочли этот мой жест доброй воли за свою неотразимость. Толкнувший меня мужчина, сделал шаг вперед. Он приподнял ногу, собираясь дать мне этой ногой по одному месту. Как теперь говорят на вопрос:

— По какому?

Отвечу просто:

— Без комментариев!

И здесь я вспомнил Булгакова и его роман "Мастер и Маргарита". Пролитое масло, приняло его ногу. Он упал, толкнув металлический столик. Со звоном осыпалась витрина. Стекло не выдержало, удара металлической крышки стола.

Разбившаяся бутылка водки, дополнила лужу подсолнечного масла. Её амбре заполнило воздух. Двое оставшихся мужчин, осознали утрату. Виновнику нужно отомстить! Они двинулись ко мне, назначив виновником происшедшего. Я приготовился получить возмездие, за не совершённый проступок. Но не просто так, а с отдачей добрым людям. Наверное, уже тогда я был самаритянином.

За своей спиной услышал знакомый голос.

— Ах, сейчас они набьют ребенка!

Дурачась, произнёс "Помидор", всплесну руками. Его и четверых здоровых парней с фиксами и татуировками увидел я, оглянувшись.

— Тетеньки!

Пропищал двух метровый "Слон"

— Защитите дитя! Не хотите! Конечно оно сердешное не ваше!

Собравшаяся толпа молчала, подозрительно поглядывая, на резвящихся здоровяков.

— Придется, нам. Слабым и не мощным встать грудью, перед этими здоровяками!

Тяжело вздохнув, к игре вернулся "Помидор".

— Думаю, набьют они нас! Да, ладно. Должен же кто-то порадеть за дитя неразумное!

Проревел "Слон". При этом он сгрёб за грудки одного из мужчин, а ногой придавил, лежащего на полу. Один из оставшихся парней, схватил третьего мужчину за плечо и сильно сжал его. Лицо последнего показало удовольствие от этого действия.

— Ой! Ё, моё!

Произнёс "Помидор", наклоняясь ко мне и близоруко щурясь.

— Да это кажется "Племянник"! Как нам повезло, что я узнал тебя! Да " Дядя" нам бошки оторвёт, если его обидят! Ну, мужики вам не повезло!

— Начальник! Сколько стоит, заменить стекло витрины?

Обратился он к отцу Зины, стоявшему среди толпы зевак в белом халате.

— Шестьдесят рублей.

Печально ответил, тот.

Сумма по тем временам приличная. Уборщица за месяц работы получала тридцать пять- сорок рублей.

"Помидор" достал из кармана пачку денег купюрами по три рубля, отсчитал двадцать штук. Протянул отцу Зины. Потом добавил, ещё две троячки.

— Это начальник рабочему классу на водку и закусь. Доплата за скорость пусть стараются! И за бутылку масла. Давай принеси!

Одна из продавщиц принесла масло. Двое парней помогли мне, сложить всё в сетку.

А "Помидор" занялся мужчинами:

— Ну, мужики! Вам не повезло! За хамство, мы вас немного попинаем. Детей обижать нельзя! А стольник нам в воскресенье отдадите. Долг, платежом красен!

С силой стукнув по голове одного из мужчин. Все пленные закивали головами. Прониклись, ситуацией.

— Ой! Ну, и дурень же я! Такие бабки должны. А кто поручится? Ты "Слон" подпишешься за них?

"Помидор" продолжил свой монолог.

— По зенкам вижу, что нет! Вот попадалово!

Он, посмотрел на одного из парней и мотнул головой. Тот без церемоний вывернул карманы, покорно стоящих мужчин. На пол посыпалась мелочь. Забрав паспорта у мужчин, он протянул их "Помидору". Просмотрев их, "Помидор" опустил, все паспорта мужчин в свой карман. Сопровождаемый весело смеющимися парнями, я покинул магазин.

Отец Зины знал этот контингент, он понял всё. Сделал свои выводы. Об этом случае мы никогда не вспоминали. Только иногда я ловил на себе его внимательный взгляд.

Так в учёбе и тренировках летели дни. Я продолжал свой путь, начертанный судьбой.

Через год я снова оказался на развилке дорог с большим камнем на обочине.

" Налево, пойдёшь………., направо, пойдёшь……….."

Вообще сегодня с высоты прожитых лет хочу сказать. Я верил, что путь каждого человека предначертан и верю в это сейчас.

Нашей шумной компании было скучно. Мы уже ощущали себя личностями, поэтому гуляли до двенадцати часов ночи.

Танцплощадка в парке имени Рыльского была местом нашего обитания и самоутверждения. Собиралось нас человек двадцать-тридцать. Довольно солидная компания. Этим составом мы не навязчиво третировали местных аборигенов.

Если они не трогали нас, то конечно мы трогали их. Преимущество в количестве вдохновляло. Как я понимаю, надоели мы всем. А самоуверенность влечёт за собой, потерю бдительности и прокол.

Одному из нашей компании не бедные родители на день рождения, когда ему исполнилось шестнадцать лет, подарили плащ. Чудо французского производства переливалось на солнце всеми цветами.

Я о таком и мечтать не мог. Мы отметили день рождения, полюбовались плащом.

Через пару дней наш красавец имел не осторожность, отойти в кусты, припекло бедняге. Как это и водится притеснённые аборигены, решились на "партизанские" действия. Дали парню в ухо, пару раз. Ему хватило. Один особо отважный мстителей бритвой махнул по плащу. Чудо французского текстиля такого варварства в отношении себя не выдержало. Ткань расползлась, явив миру белый утеплитель. Шикарная вещь была безнадёжно испорчена.

Пылая праведным гневом и обидой за потерю товарищем такой прекрасной вещи.

Мы решили мстить. Призвав под знамёна всех сочувствующих, бросились на поиски "партизан". Всё делали, как учили фильмы, про войну. Облавы, допросы с пристрастием, вывели на след.

Небольшая компания с "Мышеловки" была признана виновной, в коварном нападении. Выяснив адрес предводителя врагов, вечером нанесли визит его квартире.

Так, как нас было много, визит был успешным.

Выломанная дверь. Папа, заступившийся за сына, тоже обделён не был. Получили по лицам оба. Нас было много. По разу врагов стукнул каждый. Осознавали свои подвиги потом. Поняли, что заявление в милицию, папа отнесёт. 100 %.

Ведь били по лицу, а пострадало самолюбие. Поэтому мне грозило удовольствие стать личностью на учёте в детской комнате милиции, как минимум. Это мне, увы, не нравилось. Весь вечер и всю ночь я размышлял. В моей голове созрел план.

Утром, ещё не пробило девяти часов. А я уже гулял возле опорного пункта дружинников.

В пять минут десятого, не высокий тщедушный парень в больших очках своим ключом открыл двери опорного пункта.

Дав ему пару минут настроиться на работу, я зашёл. Небольшое помещение, три стола, десяток стульев. За одним из столов сидел виденный мной парень.

Он сосредоточенно наблюдал, за попытками большой мухи пройти сквозь стекло. Мой приход разнообразил, его нудное сидение. Подобравшись и изобразив руководящее лицо, он уставился на меня.

В годы СССР главным показателем работы была отчётность и статистика. Ну, так, как сейчас. Уборщица получает четыре тысячи сто двадцать один рубль двадцать три копейки. Генеральный директор банка заплатил налоги, с показанной им зарплаты в сто тысяч рублей.

Итого средняя их зарплата составила пятьдесят две тысячи шестьдесят рублей шестьдесят одна копейка. По сравнению с прошлым годом доходы граждан выросли на двенадцать процентов. Сбережения увеличились на двадцать процентов.

Жить стало лучше, жить стало веселей. Ура!!!

Но были и трудности. Так, как план давался на всё, то был он и на дружинников. Увы, сознательный народ не шёл в дружинники, а партия требовала. Выкручивались, как могли. Разнарядки по предприятиям, учебным заведениям. Тезис простой, умри, а процент увеличивай. Нет, получи выговор на партийном собрании.

И вдруг…..

Такая удача. Пришёл Тимур да ещё говорит, что с командой. Даже в рассказе шестнадцати летнего командира карательного отряда, тамбовских крестьян, Аркадия Гайдара "Тимур и его команда" не было столько удачи.

Захлёбываясь от восторга, паренек изложил всё по телефону одному из инструкторов райкома комсомола. Машина закрутилась. Галопом мы помчались в райком. Бежать было не далеко.

В квартале от нас на горке стояло белокаменное величественное здание. На первом этаже в правом крыле располагался райком комсомола. Остальные, три с половиной этажа занимал райком партии и другие партийные комитеты.

Мое пролетарское происхождение, изложенное в заявлении, понравилось. Я был рекомендован на должность командира отряда. Но нужен был комиссар. Преданный человек, мне и комсомолу. Я предложил Зинку. Но мне объяснили, что в такой опасной работе нужен парень, бесстрашный орёл, а о девушках-орлицах, пока указаний нет. Кандидатура Виталика подошла. Сын коммунистов мог стать, бесстрашным и умным комиссаром.

Зинке я решил не говорить, о её несостоятельности. Ещё обидится!

Всё это, я узнал из вручённых мне двух копий выписок, заседаний бюро райкома комсомола.

Одну я должен, отдать замполиту районного отдела милиции, а вторую начальнику ЖЭКа-214, при котором мы, в выполнение имеющегося плана райкома и организованны. Он выделит нам стол, пару стульев и комнату, в подвале. Где мы и будем дислоцироваться. Впоследствии эту комнату мы использовали, как пыточную, воспитывали несознательных граждан. Пока, возмущённые жильцы не пожаловались на крики из подвала. Переусердствовали. Так, получилось.

Но это было потом, а пока схватив драгоценные выписки, я помчался по инстанциям.

В милиции замполит поздравил меня, тут же передав участковому инспектору, который стал нашим руководителем. Сам, бросился писать отчёт, об усилении роли сознательной общественности в охране правопорядка. В ЖЭКе, начальник отдал мне ключ от глухой комнатки в подвале.

С участковым инспектором мы обсудили организационные вопросы, доблесть моего отряда, красочно описанная мной, поразила его. Нам достался, самый сложный криминогенный участок, знакомый парк имени Рыльского. Где, основным криминогенным элементом и была наша компания.

Через два дня наша доблесть и сила должны были стать, на службу охраны общества. От самих себя. Это не смущало.

Заявления, на вступление в отряд все участники акции возмездия, написали с радостью. За последствия нашего деяния, испугались они не меньше меня. Началась вербовка рекрутов. Одни, писали заявления молча. Другие, после убедительной агитации руками вербовщиков по разным частям тела. Третьи, посмотрев, на убеждения, полученные вторыми, ворчали, очень тихо и брались за ручки. Рекрутированы были все. И Робин Гуды школы, и все сочувствующие, и просто те, кто попался на глаза. Как и в жизни, кому и как, повезло.

Собрав более семи десятков заявлений, вечером я с комиссаром и десятком сподвижников заходили в маленький кабинет инструктора райкома комсомола. Даже ему такой взрыв общественного энтузиазма, показался нереальным. В кабинете мы все не уместились, часть осталась в коридоре и инструктор, дважды выходил пересчитывать пришедших. Человек бдительный он, заставлял всех говорить свою фамилию и ставить подписи, на листе бумаги. Потом занялся сличением подписей. На бумаге и на заявлениях. Криминалистики его не обучили, да и опытный криминалист здесь бы ничего не сделал. Заявление передирали друг у друга. Передирали внимательно и добросовестно. Это касалось не только текста. Подпись копировали тоже. Оставив свои бесплодные усилия, инструктор сдался.

Выдав мне и комиссару, заполненные удостоверения, он достал два вкладыша. Они давали право проезда, во всех видах транспорта. Бесплатно!! Это ещё больше вдохновило нас, наше общественное сознание достигло пика. Два десятка бланков удостоверений доверялось заполнить мне. Остальным был назначен испытательный срок, совсем не большой. До первого дежурства, когда инструктор увидит их всех лично.

Обрадованные мы направились по домам. Дома моя радость пропала. Причина была объективной. Дома меня ждала повестка в милицию. Обе фамилии в ней, мне были знакомы. Первая была моя, а вторая участкового инспектора, только сегодня ставшего моим начальником. Проворочавшись всю ночь, утром я отправился в милицию.

Участковый инспектор, увидев меня, очень удивился. Встретиться, должны были вечером, возле танцплощадки. Там юным дружинникам, участковый и инструктор, учинят смотр и дадут свои наставления. Взяв мной повестку, он помрачнел. Из стола достал папку, с заявлением потерпевшего и протянул мне. Я углубился в чтение.

Потерпевший излагал, как банда численностью в сотню человек, из засады у подъезда дома, напала на его маленького и нежного сына.

Под непрерывным огнём бандитов, он и его престарелая мать, бросились на помощь ребёнку. Они отступали, неся потери. В потерях числились три пуговицы, вырванные с корнем с его рубашки.

Озверевшие бандиты, выломали три входных двери и ворвались в его квартиру. Последний рубеж обороны, пал. Распоясавшиеся бандиты в его квартире, разбили два тройных шкафа, стоявшие в его метровой прихожей. Три зеркала висевших на двадцати сантиметрах его коридорной стены, были уничтожены бандитскими пулями. Все члены его семьи получили по двадцать шесть увечий, считая порез, на его щеке на всех. Потом, просил этот порез не считать. Вспомнил, что он остался у него после бритья, с той недели. Так же, сообщил ужасную вещь о состоянии матери и сына. Налёт банды имел для них, тяжёлые последствия. Перепуганная мать теперь живёт под столом, а испуганный сын даже не ходит в туалет, боится заблудиться в двух комнатной квартире. Десяток подписей, от его двух соседей нанесенных правой и левой рукой, подтверждали этот факт нападения, понесенного ущерба и боя.

Здесь я возмущенный такой наглой клеветой, рассказал свою версию этих страшных событий.

"Пятеро маленьких и хрупких детишек спрятались в парадном, на улице собирался дождь. Вдруг открылась дверь квартиры, откуда выскочил молодой циклоп и принялся, топтать и бить, троянцев. Бедные троянцы, молча, сносили побои. Просто плакали и молились своим богам. Но их беды не закончились. На рёв молодого циклопа, выскочил старый. Схватив одного из нас, самого маленького и худенького, он потащил его к двери своей крепости. Там пытался, передавить его шею, зажав дверью. Здесь призрев смерть, мы бросились спасать друга. Не убоявшись когтей страшной бабы яги, помогавшей им.

Случайно, проходившие мимо два десятка, наших друзей троянцев помогли отереть, наши слёзы и довели до домов. Они придут и напишут всю эту правду. Вот их фамилии".

Я протянул участковому, заранее написанный листок.

Моё изложение событий, больше понравилось участковому.

С молодой женой он жил в комнате общежития, которую делил ещё с двумя молодыми семьями. Детей все три семьи ещё не имели, но процесс изучали, преодолевая трудности бытия. Поэтому, потерявшийся в двух комнатной квартире ребёнок и бабушка, умеющая жить под столом, вызывали чувство зависти и пролетарской ненависти. Он мечтал, потеряться в своей комнате общежития или пожить под столом, но у него не получалось.

В силу этих причин он и был на нашей стороне. Но решать, сам не мог. Что делать? Мы не знали. Немного подумав за советом, и пошли к замполиту районного отдела милиции.

Ознакомившись, с обеими версиями, замполит помрачнел. Отчёт о массовом взрыве общественного сознания, взятом им под контроль в райком партии и управление внутренних дел города, он уже отправил. Как быть, теперь?

Объявить 1937 год? Не мог. Партия осудила. А он её член.

Грудь его украшал значок слушателя университета Марксизма-Ленинизма, как оказалось не зря.

По внутреннему телефону он позвонил в паспортный стол и в детскую комнату милиции. Политический нюх не подвёл!

Папа пострадавший, три года назад получил новый паспорт, предъявив справку об освобождении. Отсидел два года за драку в пьяном виде.

Да и в детской комнате услышав фамилию, маленького и доброго сыночка, инспектор, зарыдала в трубку от счастья. Она решила, что монстра отправляют в детскую колонию. Узнав, что ошиблась, горько плакала. Но уже от горя.

Красным карандашом замполит написал на заявлении пострадавшего от нападения банды "статья 206 часть 2 УК УССР". Рядом добавил "сын — специальный учёт МВД, злостный нарушитель".

Грозный его взгляд, обратился на участкового.

— Это что же получается? Враги нашего общества анти социальные элементы оговаривают честных граждан! Но партию не обманешь!

— Виноват! Не разобрался, молод ещё!

Выпалил участковый, восторженно смотря на замполита. И тут же, подумал о себе.

"А вдруг мне за участие в таком громком деле, выделят комнату? Или хотя бы утвердят график, прихода соседей?"

— Учись!

Произнёс замполит. И тут же дал указания:

— Объяснения от свидетелей, к протоколу допроса оклеветанного комсомольца приложишь. Потом вызови этого волка, овцой прикинувшегося. Объясни, что нас не обмануть! Будет продолжать клеветать, заведём уголовное дело! Выполняй!

Вечером я отдал участковому объяснительные записки остальных свидетелей. По возрастающему количеству ошибок можно было выяснить, кто у кого списывал. Как и до этого заявления для райкома ВЛКСМ, так и объяснительные писали списывая. В силу этого и подписи под заявлениями почти не отличались. Уже натренировались!

На этом, инцидент был исчерпан. Я и мои товарищи остались белыми голубками. Людьми, живущими по кодексу строителя коммунизма. Было тогда такое определение поведения и поступков советского человека.

Вечером под бдительной охраной моих надёжных сотоварищей. Около семидесяти добровольцев сознательных бойцов комсомольского оперативного отряда дружинников собрались у танцевального павильона парка культуры и отдыха имени Рыльского. Толпа была впечатляющая!

Обрадованные взгляды инструктора райкома комсомола и участкового инспектора оббежали толпу. Затем они, дублируя друг друга несколько раз, пересчитали бойцов. Сверили результаты и радостно посмотрели друг на друга. Цифра получалась приличной. Благословив нас на борьбу, они удалились по своим делам.

Инструктор занимался на вечернем отделении юридического факультета университета. Инспектор побежал в общежитие. Очень надеясь до прихода соседей успеть с женой решить вопрос роста семьи.

А мы начали борьбу за улучшение криминогенной, обстановки среди общества на вверенной территории. Решали эту задачу очень просто. К десяти часам вечера, плотные цепи, бойцов, изгоняли из парка всех.

Сначала народ противился. Но получив доступное нам убеждение, потирая ушибленные места, ворча, удалялся прочь. В виду нашего численного превосходства никто не сопротивлялся. Подчинялся сознательно. Оставшиеся в парке птички и насекомые вели смертельную борьбу. Как и положено природой. Но в сводки и отчеты это война не вносилось.

Так мы развлекались почти год.

За это время начальник районного отдела милиции и замполит получили несколько благодарностей в приказах начальника городского УВД и грамоты от райкома партии и комсомола.

Участковый инспектор получил отдельную комнату в родном общежитии. Их любознательность и полученный опыт дали результат. Жена родила двойняшек, и их поставили в льготную очередь на получение квартиры.

Я, пресытившись борьбой за общественный порядок, начал сачковать. Остальные, сознательные комсомольцы присоединились ко мне. Всему этому была ещё одна причина. Приближались выпускные экзамены. В стране равных возможностей я мог рассчитывать только на себя. Хотя газеты и телевидение говорили совсем другое.

"Будущее всех нас ждало светлое и радостное! Ибо вам повезло родиться в стране, где у всех есть выбор пути в обществе равных возможностей для всех!" Вот в это я не верил уже тогда. Вопрос учиться или не учиться дальше даже не стоял. Что нужно любой ценой получить высшее образование знал. Пример отца, был перед глазами. А жить хотелось хорошо. Кем быть тоже решил. Конечно военным! Но каким и как? Вот это и был вопрос.

Идти в военное училище? Значит, жить в гарнизонах, скитаясь по стране? Пугало не столько это сколько понятие того, что придётся командовать большим личным составом. А мне это было не интересно.

Скрывать не буду, мечтал о КГБ. Романтика и ореол таинственности очень притягивали. Но как попасть туда, не знал. Поэтому оставался один путь. Более простой и доступный. Милиция. Конечно уголовный розыск. Все атрибуты романтики налицо. Гражданская одежда пистолет под полою пиджака. Слежка, погони, перестрелки и арест преступников. Конечно всесоюзная слава! Шерлок Холмс, комиссар Мэгре, Пуаро могли отдыхать. Моя слава затмила бы их. Надеюсь, понимаете? Семнадцати летний парень самоуверенный и без скромности в своей самооценке. Плюс идеологическая лапша на ушах. Да и реалией жизни не знал. Вот и решил. Как попасть в милицию? За год общения с органами я знал. Самый лучший путь был не идти в школу милиции, а закончить институт. Любой. Главное с военной кафедрой. Получить звание "лейтенанта" запаса и аттестоваться. При призыве из запаса давали звание на ступень выше. А там год-два работы и звания, и награды, найдут талантливого сыщика.

Дорогу в светлую жизнь нужно было, сделать гладкой и ровной. Покрыть асфальтом.

В те годы, было такое веяние. Спорт обязателен для всех. За этим партийные органы бдительно следили. В силу этого все институты должны были принимать участие в спортивных соревнованиях и олимпиадах. Для ректоров спортивные показатели призовые места ценились не меньше успешно выпущенных специалистов. Имея звание, кандидата в мастера спорта по вольной борьбе я имел шанс стать студентом без конкурса и экзаменов. Но только в институте, где культивировалась борьба.

Ректор торгового института давно мечтал войти в тройку победителей по борьбе. У меня появился шанс стать студентом факультета "Эксплуатации торгового оборудования". Не очень престижного, но выбора не было. Кроме того я рассчитывал, получить рекомендацию из райкома комсомола за свою общественную работу. На свои скромные знания я честно не рассчитывал.

Вызов в райком комсомола к инструктору, заставил меня поволноваться. Заброшенная общественная деятельность могла лишить меня комсомольской характеристики.

С удручённым видом я переступил порог большой комнаты с десятком письменных столов впритык стоявших друг к другу. За одним сидел парень года на два старше меня.

Я поздоровался и назвал фамилию инструктора, к которому был вызван. Это был он. Но зачем ему нужен был я? Он долго не мог вспомнить. Перебирал бумаги, морщил лоб, просительно смотрел на меня. Увы, помочь я не мог. Его трудный поиск завершился успехом. Наконец он вспомнил и облегчённо вздохнув, взял со стола бумажку и протянул мне.

— Вот! Позвони!

Произнёс он, снова уткнувшись в бумаги.

На врученной мне бумажке, был написан номер телефона. В конце вместо фамилии стояло "добавочный номер 112". И всё! Моё общение с МВД научили меня к телефонам с добавочными номерами относиться настороженно. Коммутаторы в те годы были и в институтах, и на заводах. Связываться со мной через райком ВЛКСМ этим организациям смысла не было. Изобретателем не был. Правда и деваться было некуда. Приходилось звонить.

Вздохнув, я попросил у инструктора разрешения позвонить.

Он раздражённо, махнул рукой. Мол, делай, что хочешь. Только не мешай! На дальнем столе стоял телефон. Подойдя к нему, набрал номер. Сначала в трубке слышались гудки, а потом…

— Коммутатор Комитета государственной безопасности, семнадцатая. Слушаю вас!

Услышал, я в трубке женский голос. В горле пересохло. Женщина повторила ответ. С трудом я выговорил цифры добавочного номера.

— Минуточку! Соединяю!

Сказала женщина, в трубке раздался щелчок. Ответил мужской голос. Выслушав мой бестолковый рассказ, спросил фамилию. Я назвался. Трубка замолчала. Потом тот же голос назвал моё имя и отчество год рождения и адрес. Я подтвердил. При этом успел подумать:

"Всё! Приплыли!"

И тут же начал вспоминать все свои грехи. Их было много. Какой из них заинтересовал эту организацию? Вычислить не смог. А тут ещё голос сообщил, что завтра в десять тридцать я должен быть в бюро пропусков с паспортом. Назвал и адрес. Улица Владимирская 33.

Если Вы мой сверстник или читали о моём времени, Вы поймёте чувства охватившие меня. Как говорили в народе в Киеве, было два небоскрёба. Короленко 15 здание городского УВД с его этажей были видно все тюрьмы и лагеря. И даже Сибирь. Второй небоскрёб был ещё выше. Владимирская 33. Управление комитета государственной безопасности УССР. С его этажей виден подземный мир и небеса.

Вот и подумайте: Какую я провёл ночь?

Но делать было не чего. Переходить на нелегальное положение не мог. Не было опыта. Не было средств. Не было шалаша. Утром в десять часов двадцать пять минут я протянул свой паспорт в окошко бюро пропусков. Женская рука вернула его мне с вложенной бумажкой разового пропуска. Увидев его и прочтя название, понял сразу одно. Приплыл. Жалко проститься со всеми не успел. Хотя для меня это значения не имело. Какая разница заключённому? Простился или нет? Главное в том, что для окружающих людей ты пропал. Им не больно и не страшно. Эти чувства остаются для тебя. Обречённо, поплёлся к входу в здание. Открыл первую дверь. За ней вторую и остановился у стола. Возле него стоял постовой. Он проверил пропуск. Внимательно изучил мой паспорт. Сличил мою внешность с фотографией в нём. И нажал кнопку. Появился ещё один охранник в форме. Постовой передал ему мой паспорт и пропуск. Тот взял, посмотрел и указал мне рукой, следовать перед ним.

В сопровождении стража в форме я прошёл к указанной комнате. Постучав, мой сопровождающий посторонился. Жестом предложив, мне войти. Сердце готово было выскочить из груди. Ноги были ватными. Собрав в кулак всю свою волю, я вошёл. Закрыл за собой дверь и осмотрелся.

Небольшой кабинет. Три стола. Два пустых. За одним столом сидел парень года на четыре старше меня. Он встал. Его пиджак висел на спинке стула. Моему взгляду была продемонстрирована потёртая пустая кобура. Она висела на его поясе справа. Очевидно, взведенный пистолет лежал в ящике стола. Всё выглядело комично. Меня немного отпустило.

Указав мне на стул, парень присел на своё место. Открыв папку, лежавшую на столе он начал задавать вопросы:

— Где? Когда и зачем родился? Какие награды и медали имею? Участвовал ли в боевых действиях? Если да, то где и когда. Бывал ли за границей? Имею ли родственников, проживающих за границей? Был ли осуждён, судом, за уголовные или государственные преступления?

Задавая вопросы, он смотрел в лежащие перед ним бумаги. Периодически подозрительно смотрел на меня.

Зазвонил телефон. Взяв, трубку он важно произнёс:

— Слушаю!

Что ему говорили, не слышал. Но парень мгновенно вскочил, одел пиджак. Взял в руки папку. Указав рукой мне следовать перед собой, он многозначительно потрогал кобуру. Мы прошли дальше по коридору и поднялись на третий этаж.

У массивной двери, остановились.

Парень постучал, открыл дверь. Пропустив меня вперёд, вошёл за мной. Небольшой кабинет стол приставной стол пять стульев. За столом сидел худой высокий мужчина лет сорока. Коротко подстриженные светлые волосы скрывал седину. Крупный нос и весёлые глаза. Таким я увидел человека на долгие годы ставшего моим начальником.

Мой сопровождающий вытянулся, щелкнул каблуками и засветил кобуру.

— По вашему, приказанию…

Начал он звонким голосом. Договорить не смог. Сидевший за столом мужчина вскочил. Его лицо осветила радостная улыбка. Он всплеснул руками.

— Ой! Радость, то какая! Ты получил оружие! Теперь мы старики можем не бояться за свою жизнь! Сидя в нашем охраняемом здании. А то я хотел просить начальника управления установить пулемётное гнездо у дверей кабинета. Да пару БТР по коридору пустить. Класс! Теперь я спокоен! Защитник наш! Радетель!

Мой сопровождающий бросил на стол папку и пулей вылетел из кабинета. При этом алый цвет его лица затмил бы цвет знамени стоявшего у центрального входа. Человек разразился весёлым смехом. Не выдержав, рассмеялся и я.

— Проходи, садись!

Он указал на стул у стола и продолжил:

— Меня зовут Павел Васильевич. Повеселился, а теперь колись. Мы имеем доказательства твоего участия в подавлении восстания Спартака. Что скажешь?

Мне давали возможность, расслабится. Что я и сделал.

— Помилуйте! Вас обману Помпей и Красс мои ученики и только.

— Ладно! Понял! Ты грамотный и не тушуешься.

Сказал Павел Васильевич, делая отметки в папке.

— Какие планы на дальнейшую жизнь?

Я рассказал. Он внимательно слушал, посматривая на меня. Напряжение спало, спокойствие овладело мной. Задав ещё несколько вопросов. Он протянул мне листок с номером телефона.

— Мой прямой! Позвонишь, сообщишь номер экзаменационного листа. А там, посмотрим.

Мы простились, а встретились через пять лет. Но это произошло позже.

А в тот момент он отметил мне пропуск. Я покинул грозное здание. Даже не думая о том, чтобы вернуться.

Этот рассказ о моих школьных годах будет не полным, если не вспомнить о главном. Как раз в это время и определились мои отношения с Зиной.

Как и любой парень моего возраста, я интересовался противоположным полом. Тренировки учёба охрана правопорядка оставляли на девушек мало времени. Поэтому я не мудрствуя, занялся Зиной. Она всегда была под рукой. Тем более, что тогда по молодости, я думал, что она без ума влюблена в меня. Такого умного сильного и красивого. Разве могло быть иначе?

Первые три месяца мы целовались. Осмелев я сначала осторожно, а потом уверенно, запускал руки в её иностранные лифчики. Очень кстати для этого дела удобные. Но опуститься ниже, забраться в свои трусы Зина мне не давала. Она сопротивлялась так сильно, что у меня возникло подозрение. В том, что в трусах она хранит бриллианты.

Своими мыслями я поделился с Зиной. Она обозвала меня простым русским словом. Его повторять не буду. Главное понял правильно. Поэтому мне пришлось довольствоваться достигнутым успехом. Слабые попытки я продолжал, но лениво. По принципу не догоню, так согреюсь. Достигнул я этого счастья случайно. Мы с Зиной готовились к выпускным экзаменам вместе. Часто я приходил с утра, поднимая сонную Зину из кровати. Поспать она очень любила. Часто побурчав, она ложилась в постель досыпать. Это её и подвело. Мне было скучно, и я прилёг с ней рядом. Сначала целовал, привычно гладя грудь. Потом, спустился ниже. Трусов на ней не было. Из своих трусов я выскочил, даже не заметив. Когда Зина проснулась, а я пришёл в себя, было уже поздно. Я был на ней и в ней. В общем, факт уже свершился. Мы ошеломлённо смотрели друг на друга.

— Что, ты наделал?

Сказала Зина и заплакала. Я бросился целовать и утешать её. Часто повторяя одно и то же.

— Ну, чего ты? Всё нормально! Мы же любим друг друга! И скоро поженимся! Ну не плачь! Моя хорошая.

А дальше были экзамены. Выпускной вечер. Мой шикарный костюм презентованный матерью Зины. Мой первый рассвет.

Старой компанией мы проводили беззаботное детство. Вступив во взрослую жизнь. Жизнь, о которой много мечтали. Но, увы, ничего не знали. Она нам виделась в розовом свете. Счастливая и удачная.

Я сдал документы в торговый институт на факультет торгового оборудования.

Зина тоже сдала документы в торговый институт на факультет торговли промышленными товарами. Её родители суетились, подключали знакомых, раздавали деньги.

Виталик по настоянию своей матери сдал документы в медицинский институт на факультет лечения и протезирования зубов. Его мама крутилась как белка.

На мой факультет было 0,3 человека на место. У Зины было 11 человек на место, но Виталик переплюнул всех. Его конкурс 22 человека на место и один богаче другого.

Я позвонил Павел Васильевичу. Его не было на месте, он был в командировке. Услышав мою фамилию, ответивший человек, записал номер моего экзаменационного листа. Я положил трубку и забыл о том, что был Павел Васильевич. Я не понимал, что грозное ведомство обратило на меня взор и просто так не отстанет.

Экзамены прошли. Благодаря разным обстоятельствам кто деньгам и связям родителей, а я спорту экзамены были сданы успешно. Мы все стали студентами.

Я успешно выступил на городской олимпиаде по борьбе. Благодаря мне команда торгового института заняла второе место. Ректор был счастлив. Мне назначили повышенную стипендию в сорок шесть рублей. Преподаватели, не желая огорчать ректора, ставили мне зачёты и четвёрки. При условии если я мог сказать, хотя бы два слова по существу вопроса.

Зина кормила меня по старой школьной привычке. С тем, что произошло, она уже смирилась и вела себя со мной как жена.

Первые два года в институтах изучают одинаковые предметы.

Мы с Зиной занимались вместе. Вместе возвращались из института. Вместе обедали я и прижился в их доме.

Зина сдала оборону нижней половины тела. Мы периодически занимались, изучением основ половой жизни. Первый опыт и переживания не прошли даром. Зина вопрос предохранения от беременности взяла в свои руки. У неё появились книги по анатомии и физиологии человека. Ещё и книги по гинекологии. Что она там изучала, не знаю, но месячные у неё были регулярно.

Мать Зины новую литературу у дочери увидела. Смотрела на нас подозрительно. Хотя вопросов не задавала. Умная женщина. Она наверно всё решила просто. Если ничего не знаешь, то и голова не болит.

Родители Зины приходили поздно. Отец уже стал директором большого нового "Гастронома". Мать заместителем директора универмага.

От скуки, я гонял младшую сестру Зины, пытаясь сделать из неё человека. Зина была ленива. Убирать, выносить мусор, она считала не достойным её занятием. Так, что я пришёлся к месту, подключая в воспитательных целях младшую наследницу семьи.

Она противилась моему воспитанию. Выражалась не цензурными словами, но покорялась благодаря моим педагогическим методам. Они были простые. Я выволакивал её за дверь квартиры, вручив мусорное ведро или авоську и деньги. А дальше выбор был за ней. Или сидеть под дверью квартиры, или выполнить поручение. Как теперь говорят "полная демократия".

Сначала зловредный ребёнок сидел под дверью. В знак протеста. Но девочка была умной. Она быстро усвоила, что крутясь в квартире, она может досадить нам больше. Ни тебе поцеловаться, ни….

Поэтому все поручения выполняла бегом. С радостью смотря на моё расстроенное лицо, когда она через десять минут влетала в квартиру. Я ласково звал её "Змеёнышем".

Родители Зины понимали, к чему идёт. Мать пыталась образумить Зину. Основной её аргумент был прост. Тебе ещё рано связывать себя семьёй! Зина из упрямства отбивала просто:

— Ты с отцом, во сколько лет связалась? Молчишь? Вот и не лезь!

Когда рядом с их домом начали строить новый кооперативный дом, они оплатили пай и через год я помогал переносить вещи в их новую трёхкомнатную квартиру.

Двух комнатная квартира и вся мебель в ней осталась Зине.

Три дня она билась в истерике, что ей, как не любимой дочери оставили старье годное на свалку. При этом я вспоминал старый шкаф и буфет фабрики имени Боженко, стоявшие у меня дома.

По сравнению с чешской жилой комнатой "Хельга" оставленной Зине родителями, это было настоящим хламом. Успокоилась она только, получив от отца уведомление, что в следующем квартале подходит её очередь на получение автомашины "Жигули".

Уведомление было выписано на её имя, как и чек о внесении денег.

Через два месяца мы поженились. По закону, после подачи заявления в ЗАГС, полагалось ждать до росписи три месяца. Но это по закону и для простых смертных. Директор "Гастронома" и заместитель директора универмага, простыми смертными не были. Вопрос стоял только один:

— Когда вы хотите?

Конечно, для меня эта женитьба была удачей. Я уже привык к сытой и беззаботной жизни. Когда не нужно думать, как прожить от зарплаты до зарплаты. Что можно купить, а что нельзя. К хорошей жизни человек привыкает быстро. А для чего это нужно было Зине? Долго искать ответов на вопросы мне было лень. Предпочитал перекладывать, проблему поиска ответов на других. Вот и задал этот вопрос Зине. Она объяснила мне просто.

— Ты ведь всё равно живёшь у меня! Родители съехали. Кто-то должен убирать стирать готовить? Не нанимать же прислугу? Вот ты и пригодишься! Заодно решим и вторую проблему. В доме нас все знают. Если не распишемся то, что люди скажут?

В то время по молодости я не обратил внимания на аргументы Зины. Думаю, это и было одной из причин того, что наш брак распался. Но пока всё было хорошо.

Свадьбу сыграли в ресторане "Мир". С моей стороны народа было немного. Отец, мачеха, сестра и конечно дядя с тётей. Со стороны Зины то же было десятка полтора родственников и друзей её родителей. Причину такого скромного по количеству гостей составу я понял позже, когда поумнел.

Я был не завидной партией. И родители Зины перед своими знакомыми не хотели позориться родством с моей семьёй. Пригласили они только тех на чьи разговоры, могли плевать. Потом они об этом пожалели. Когда пришли мои родственники дядя и тётя. Их знали многие. Из друзей мы пригласили Виталика и его родителей. Мать и отец Виталика объяснил всем статус моих родственников. Заведующий промышленным отделом горкома партии и заместитель главного врача районной больницы. Это впечатляло.

Так я не только незаметно женился, но и убыл на курсы водителей. Три месяца прошло. Новые права водителя позволили мне сесть за руль новеньких "Жигулей" бежевого цвета.

Преддипломную практику я проходил в институте. А куда ещё могли направить талантливого спортсмена третий год завоёвывавшего первые места для института в городской Олимпиаде?

Зина, в должности заместителя заведующей секцией готовой одежды практику проходила в универмаге под руководством мамы. Она так хорошо работала, что универмаг в лице директора ходатайствовал перед Министерством после окончания института этого торгового работника распределить к ним.

Вот, что значит знать, в какой семье родиться!

Занятия в институте не мешали мне утром, отвозить тестя и тёщу на работу, Это было экономически выгодно. Они совали мне деньги, прячась друг от друга на бензин и содержание машины. Понятно моей стипендии для этого явно не хватало. Доставив их к местам ударного труда, возвращался домой. И здесь выполнял самую тяжёлую и опасную работу. С трудом будил добрую, нежную и ласковую жену. В процессе выслушивая от неё, какой я изверг и сука. Это было самое ласковое. Ко второй паре мы приезжали в институт. Так и проходила пора студенческих лет. Продлённое беззаботное детство. Но тогда на уме было только одно. Поскорее закончить эту грёбанную учёбу и начать работать. Эх, глупые были!

Наконец диплом получен. Учёба закончена. Мечты идиотов осуществились! Зина получила направление в универмаг. Нужно было определяться и мне. Мечта звала!

Откладывать было некогда, боялся не успеть. Ну, и пошёл в первый отдел института за направлением и документами. Туда меня направили из секретариата института. Шёл и ломал голову:

"Причём тут первый отдел? Может меня направляют обслуживать торговое оборудование в горком партии? Или повыше?"

Ответа не нашёл, а уже стоял у двери первого отдела. Постучал и вошёл. Начальник отдела, явный отставник сидел за барьером. Рядом стоял стол помощницы молодой девушки студентки-вечерницы. Она изображала работу, особо не усердствуя. Я поздоровался. Улыбнувшись девушке, назвал свою фамилию.

Она поискала мои документы и не нашла. О чём удивлённо сказала начальнику. Тот очнувшись от дрёмы ему было лет за шестьдесят, переспросил фамилию. Документы лежали у него, на столе.

Строго посмотрев на девушку, он попросил её выйти прогуляться, покушать, ну попросту говоря исчезнуть. Она выскочила из помещения, от души хлопнув дверью.

Начальник первого отдела, не поднимая на меня глаз, подвинул ко мне документы.

В журнале, где я должен был расписаться, в получении документов лежала бумажка. На ней было написано "Павел Васильевич". Я расписался и подвинул журнал к нему. Он встал и плавным движением, забрал бумажку.

Я думал, он её съест. В институте болтали, что он был порученцем у Берии. Но я в это не верил. Народ мог выдумать такое, что и понять трудно.

Скомкав бумажку, он направился к двери, указав глазами на телефон. Я с трудом сохранил серьёзное лицо, не желая обижать старика.

Почти пять лет прошло, но номер я помнил всегда. После второго гудка трубку подняли, я назвал свою фамилию. Знакомый не забытый голос Павел Васильевича поздравил молодого специалиста.

— Приезжай! Надежда и опора! Оформим отношения, с женой ведь оформил!

Пошутил он. Я действительно был рад слышать его.

— Ох уж это ЧК! Ничего не скроешь!

Радостно, ответил я на шутку.

— Куда направили?

Спросил Павел Васильевич. Я ответил.

— Не пойдёт!

Услышал я в трубке командный голос начальника.

— Позови деда! Между прочим, он был моим учителем так, что ты там не юродствуй!

Я приоткрыл дверь. Старый чекист стоял на посту.

— Вас!

Я указал на телефон и вышел, подыгрывая старику.

Он жил в привычном родном мире, тайн и интриг, вдруг оказавшись снова при деле.

Переговорив по телефону, старый чекист заменил мне направление.

Меня направили в трест по ремонту и монтажу холодильного и торгового оборудования объектов торговли и общественного питания. По прибытию в трест, я должен был зайти в первый отдел. Его начальника предупредили.

Клацнув каблуками, я вышел из кабинета. Старик даже не заметил, он готовил операцию по внедрению. Снова родная контора нуждалась в нём.

Входные двери института закрылись за моей спиной. С сожалением окинул взглядом жёлтое здание старой постройки пять лет бывшее моим домом, я направился в новую жизнь.

Вечером за торжественным обедом я назвал бы это пиром, тесть с тёщей поздравили нас с началом трудовой жизни. Тёща с женой вначале расстроились, узнав о моём назначении в ряды передового рабочего класса, который решает всё. Но только на словах и бумаге. А в жизни кричит ура и ищет, что украсть. Но тесть заступился за меня, успокоив. Он сказал, что механику- холодильщику, закреплённому за его магазином, он доплачивает пятьдесят рублей в месяц! Так делают все, если хотят что бы холодильники у них работали. Кроме того механик, имеет четыре-пять магазинов. Так, что полторы-две зарплаты кроме официально получаемой зарплаты механик имеет. В общем, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Женская половина нашей торговой семьи с облегчённым вздохом притворно приняла это слабое утешение.

Я подозревал, хотя разговора об этом не было, что для семьи моя персона ни происхождением, ни работой, идеалом и гордостью не была. Надежда была только на саму Зину и младшую дочь. Не повезло одной с зятем, второй с мужем.

Следующий день я провёл в процессе трудоустройства. С утра завёз тестя, тёщу и жену по их рабочим точкам. Машину оставил во дворе универмага. Сам отдался в надёжные руки городского транспорта.

Сначала поехал в место расположения конторы передового отряда бойцов, партии. В бюро пропусков мне выписали пропуск. Цель визита была указанна, оформление в штат.

На этот раз постовой у входа уже видел во мне не врага, а своего брата и соратника. Он улыбнулся и отдал честь.

Павел Васильевич спешил к начальнику. В связи с этим он передал меня парню моего возраста или на год старше. С ним мы и пошли по кабинетам. К обеду я уже был стажёром, о чём извещало моё удостоверение простенькое внутри и снаружи.

Павел Васильевич объяснил мне, что работу для меня подобрали такую, что бы я мог постигать знания и умения бойца передового отряда, партии. Все тайные знания я буду получать, занимаясь по вечерам.

Наверняка, что бы враги, не подсмотрели. Себе я это представлял просто.

Подвал. С потолка капает вода и я под плащ-палаткой с огарком свечи в руках. Романтик! С этим и покинул стены моей новой тайной семьи.

Предстоял второй этап трудоустройства в организацию прикрытия будущего разведчика.

Здание треста по монтажу, ремонту и обслуживанию торгового оборудования встретило меня после обеденной тишиной. Первый отдел находился рядом с отделом кадров на первом этаже. Я зашёл в первый отдел.

Начальник отдела отставник с ежиком седых волос прочёл мои документы и стукнул в стену. В открывшуюся дверь вошёл его двойник, но ёжик волос окантовывал лысину. Первый ёжик кивнул второму.

— Вот пришёл! О нём мы говорили.

Сказал начальник первого отдела ёжик N 1, передавая мои документы ёжику N2.

Вошедший человек кивнул и пригласил меня следовать за собой. Мы перешли в соседний кабинет. Пока я заполнял анкету и заявление, начальник отдела кадров заполнил карточку и позвонил по телефону.

— Степанов! Завтра к тебе придёт новый механик. Парень после института. Примешь без глупостей! Осенью он уходит в армию. Так, что без паники!

Забрав заполненные мной бумаги, он протянул мне направление на участок по обслуживанию объектов районного гастроном торга Железнодорожного района. На втором этаже этого же здания заполнив анкету и сдав открепительный талон, я стал на учёт в комсомольской организации треста. Преисполненный гордости я влился в трудовой коллектив. Всё, что планировалось, я выполнил! С чувством исполненного долга, направился домой. Жена добрая и ласковая встретила меня на кухне. Я поразился и напрягся. На кухню, она выходила только попить кофе и перекусить. А так это была моя рабочая комната. Там я готовил яичницу и бутерброды. Мыл грязную посуду и смотрел телевизор. Телевизор в комнате был владением жены. Как и телефон. А здесь сюрприз! Зина и в переднике с видом героини, поджёгшей конюшню и попавшей в лапы врага. Да и стол говорил о многом.

Тарелки с нарезанными в магазине продуктами, колбасой, бужениной, сыром и рыбой, украшали стол. Вклад моей работящей жены был большим и тяжёлым. Она помыла помидоры, огурцы и зелёный лук! А так же, нарезала хлеб!

Я приготовился к очередному скандалу. Но здесь ошибся. Ангельский голос моей любимой жены сообщил, что папа взял нам путёвку в дом отдыха в Крым.

Но моя родная и любимая жена подумала, что я не смогу поехать? Ведь мне нужно на работу выходить! В её голосе было столько горя и надежды, что я не смог обмануть её ожиданий. Со слезами в голосе подтвердил её слова.

Она сразу взяла себя в руки, поборов терзающее её горе. Молнией метнулась к телефону, оповещать подруг о появившейся вакансии на поездку и о проведении конкурса.

Я отнёсся к этому спокойно. Своих забот хватало. Вечером я отвёз жену её подругу и четыре огромных чемодана на вокзал. Билеты на поезд были приложены к путёвкам.

На следующее утро отдохнувший, я выполнил свой долг. Доставив тестя и тёщу на работу. Тесть чувствовал себя виноватым, тёща была готова к бою, если я начну возмущаться отъездом их дочери моей дорогой половины.

Но я молчал и был учтив. Оставив машину тёще, поехал городским транспортом на улицу Саксаганского. Там находилась моя новая работа. В старом доме в полу подвале располагался участок нашего треста.

В комнате, на дверях которой красовалась табличка с надписью "Прорабская" сидели двое. Постучав в приоткрытую дверь, вошёл, поздоровался и протянул направление на работу. Мужчины по очереди ознакомились с ним. Потом тот, что был моложе, обратился ко второму грузному и седому.

— Ну, давай Леонидович! Принимай кадра!

Тот кивнул и вышёл, позвав меня за собой. Мы прошли в соседнюю комнату.

Десятка два мужчин разных возрастов и комплекций оживлённо беседовали. Шум стоял такой, что они наверняка не слышали друг друга. Но это их не смущало.

Леонидович был бригадиром и громко хлопнул по столу. Установилась тишина.

— У нас новенький!

Произнёс бригадир, указав на меня.

— Антон бери к себе на стажировку.

Так я влился в дружный коллектив. С Антоном я проработал неделю.

Здесь не могу, не вспомнить отца. Руками работать он научил, да и возиться с машиной мне приходилось немало. Так, что через неделю мне выделили участок для самостоятельной работы.

Девять магазинов в самых неудобных местах. Самый большой магазин имел две низкотемпературные витрины и один холодильник. Два продавца и директор, парень после института составляли его штат. Остальные магазины были ещё меньше. Один холодильник. Один продавец.

Каждое утро, просмотрев журнал заявок, мы расходились по объектам. В штате вверенных мне объектов торговли, в связи с их огромным оборотом товаров грузчиков не было. Вот я и помогал разгружать привозимые товары, получая два-три рубля. За месяц выходило сорок рублей наличными деньгами по тем временам, это были деньги не плохие.

В связи с выполнением своих обязанностей по доставке, тестя и тёщи, к местам их ударного труда я пользовался машиной объезжая свои объекты. Это было удобно и быстро.

Вечера были заняты освоением моей второй профессии бойца передового отряда партии.

Занимались мы в разных местах группами по два-три человека. Изучали психологию иностранные языки. Мне достался английский и французский, языки. Ещё изучали самооборону без оружия, вождение, оружие. Стреляли в тире.

… Немного отвлекусь.

С детства во мне жила страсть к оружию. Она осталась, на всю жизнь. Сначала мой арсенал состоял из пистолетов, изготовленных мной самим. Потом появились самопалы.

Для молодого поколения, опишу этот шедевр, конструкторской мысли.

Из дерева выпиливался каркас пистолета. Вместо ствола к каркасу крепилась медная трубка, заклёпанная с одной стороны. В трубке просверливалось отверстие. Из головок спичек счищалась сера. Через открытую часть трубки она засыпалась внутрь.

Что бы, сера не высыпалась, сверху забивался пыж, из картона или тряпок. В просверленное сбоку в трубке изображавшей ствол пистолета отверстие вставлялся запал. Проще говоря, заталкивался кусочек верёвки из пеньки, вымоченный в керосине. Этот кусочек верёвки поджигался спичкой.

Оглушительный хлопок и дым имитировали выстрел. Конечно, была опасность переборщить с зарядом и стать калекой. Такие случаи были. Но я мужественно шёл на риск.

Отец мои эксперименты приветствовал и поощрял.

Изготовленные с трудом пистолеты ломал. А душевное поощрение выражалось солдатским ремнём моему заду. Было больно. Я плакал, обещал больше глупостями не заниматься. Но проходило время, и я снова изготавливал свои шедевры. Борьба у нас с отцом продолжалась. Победа чаще была за ним и ремнём.

Первый настоящий ствол появился у меня в двенадцать лет. Это был дамский бельгийский "Браунинг" калибра 6,5. Он был хорош, но имел три не больших недостатка.

У него был просверлен ствол. Отсутствовал боёк с пружиной, и не было патронов. Заделать отверстие в стволе я так и не смог, хотя изломал много инструмента. До бойка и патронов так и не дошёл. Этот кусок железа удачно сменял на банку шариков от подшипников. Ими классно было стрелять из рогатки.

Второй ствол уже серьёзный я приобрёл лет в шестнадцать. Это был "Кольт" 9 калибра. Он был в рабочем состоянии и имел в барабане два патрона. А кроме этого наверняка имел за собой и несколько трупов.

Но об этом я не подумал. Месяца два счастливый и гордый таскал его с собой. Заткнув за пояс на спине под курточкой. Потом надоело. И я спрятал его в сарае среди металлического хлама. Уже соображал, что металл ищут металлоискателем! В общем, предусмотрел вроде всё. Увы, как оказалось позже, немного ошибся. За что и поплатился.

Перебирая старый хлам в сарае отец, нашёл ствол. Поиски владельца, были не долгими. Сестра и сам отец отпали сразу. Остался я и неизвестный. Но это уже из области фантастики. А отец ей не увлекался. Драгоценный ствол был утоплен, в выгребной яме. Была такая канализация в частных домах. А я и отец с ремнём в руке, начали игру в догонялки. В случае победы отца мой зад получал шанс повстречаться с ремнём. Предыдущий опыт таких встреч говорил о том, что это моему заду не в радость.

Себе я доверял. Вот и носился по саду со всем старанием. Увы, как оказалось сад, был не очень велик. В один из моментов оказался, загнанным в углу между двумя заборами. В те времена, как и сейчас заборы ставили высокие. Вот и наш был высотой более двух метров. Передо мной было препятствие, а сзади ремень в руках отца. Выбор был не велик! Я выбрал препятствие. Ведь легких путей мы не ищем? Как зверь ринулся на забор. Птицей, перелетев через него. Свой зад в тот день я спас.

После этого не однократно пытался повторить это спортивное достижение. Но свой рекорд так и не смог повторить. Отца с ремнём не было сзади. Вот, что значит стимул!…

Интересно, как память сохраняет такие подробности, давно ушедших лет. Но вернусь к описываемым событиям.

… Были и другие предметы, которые я изучал на своих вечерних курсах. Оперативная и агентурная работа, методика наблюдения за объектом, и обнаружения слежки за собой или объектом. Были и другие специальные предметы. Но один предмет, а именно политучёба, как вы понимаете, занимали среди них очень важное место. Учиться было интересно, вот и старался. Так шли дни.

Тёща не спускала с меня глаз. Мои вечерние занятия были ей подозрительны. Пришлось сказать, что занимаюсь в аспирантуре. Павел Васильевич соответствующей бумагой обеспечил. Тёща проверила, но контора всегда всё делала основательно. На том и успокоилась. С гордостью сообщив всем, что безродный зять взялся за ум. Поступил в аспирантуру. Может дочь не ошиблась? И с него будет толк? Этот вопрос она обсуждала долго. Выясняя мои перспективы после аспирантуры.

Мою спокойную жизнь прервала пришедшая телеграмма.

В ней моя отдохнувшая, измученная разлукой половина напоминала мне, что завтра её нужно встретить. Перед зеркалом я даже изобразил обиду ведь я и так плохо спал ночами, считая дни до приезда ненаглядной. На мой взгляд, то, что отражалось в зеркале, было очень убедительным, по крайней мере, для меня.

На следующий день с букетом роз, купленным на левые деньги, я с нетерпением метался по платформе. Поезд, как всегда опаздывал. Наконец он прибыл!

Моя загоревшая шикарно одетая жена ступила на землю. Она взяла букет роз, рассеяно подставила щеку для поцелуя любимому мужу. При этом она ни на мгновение не прекратила разговора с шикарной подругой! Видно двадцать один день отдыха, плюс время в дороге не хватило для разговоров.

Подвернувшийся носильщик, с трудом вытащил из вагона четыре больших чемодана. Уже вместе мы с трудом запихнули их в машину. Мимоходом запихнув в салон, двух не прекращающих беседу красавиц. Рассчитавшись с заломившим цену носильщиком, я повёз красавиц по домам. Дорогой думал:

" А если их обоих отвезти и продать в рабство шейхам? Они, заметя это или нет?"

Препятствий было не много. Я не знал где искать шейха, и у меня было мало бензина. Пришлось от опыта отказаться. А жаль!

Первой завезли подругу её муж, пыхтя, таскал чемоданы. В это время я пытался, напрягаясь изо всех сил оторвать, друг от друга, расстающихся на всю жизнь подруг. Расстаться это так трудно!

До нашего дома мы ехали, молча, жена переживала горечь утраты. Доверив мне, занести чемоданы моя ненаглядная жена, помчалась к родителям. Понятно! Она их так давно не видела! И так хорошо загорела и отдохнула, что не похвастаться не могла. Вот и помчалась.

Я благополучно занёс чемоданы и нагло уснул, не дождавшись, жены. Через день она вышла на работу. Тяжёлые будни захватили её. Так в учёбе, трудах и заботах проходило время.

Осень и осенний призыв в ряды Советской Армии пришёл к нам, как всегда внезапно. У нас в институте была военная кафедра, я её окончил. Получив звание "лейтенанта" запаса. Но для получения звания в моей новой, тайной семье, должен был пройти годичное обучение. Окончить специальные курсы. Поэтому, меня призывали на год, как после окончания института без военной кафедры.

Вызванный повесткой я явился в военный комиссариат для прохождения медицинской комиссии.

В трусах и без них под любопытными взглядами молоденьких медсестёр я прошёл всех врачей. Мне повезло, как и большинству простых парней у кого не было родителей с деньгами и связями. Вот и был признан годным.

Выслушав поздравления заместителя военкома с папкой, где было моё личное дело, я вошёл в кабинет военного комиссара.

Радостно доложил о прибытии и назвал свою фамилию. С улыбкой счастливого идиота на лице замер, ожидая назначения.

Военком седой не глупый человек, глупых на такое хлебное и деликатное место не ставят. Подозрительно посмотрел на меня. Слишком большой восторг призывника был не понятен. Разве, что врач-психиатр просмотрел.

Но на всякий случай он просмотрел список парней нужных Родине дома. Там моей фамилии не было. Военный комиссар решил, что виноват таки психиатр. Но просмотрел ещё один небольшой список. Моя фамилия стояла в нём.

Не поднимая глаз, наверно он думал, что запомнить лицо человека из передового отряда партии опасно для жизни военком вызвал помощника. Вошедшему майору он прошептал на ухо, что-то очень страшное. Майор скис. Его глаза нашли, что-то интересное на полу и больше не поднимались. Я, то же попытался увидеть то, что так заинтересовало майора. Но, к сожалению не увидел. Жаль.

Через полчаса я покинул военкомат. В моих руках был большой коричневый пакет, опечатанный сургучной печатью.

Военный билет, повестку на расчёт и листок бумаги с адресом военной части, куда я должен прибыть своим ходом, положил в карман плаща.

В отделе кадров конторы моей тайной работы мне выписали направление и командировочное предписание. Ещё один запечатанный конверт лег в мой карман. В кассе получил проездные и месячное содержание. Павел Васильевич напутствовал меня и пожал руку. Этот вопрос был решён. Оставался ещё один. Его и помчался решать в трест. Там повторилось всё снова. Сдал повестку на расчёт, в бухгалтерию. В отделе кадров получил трудовую книжку. В других кабинетах получил профсоюзный и комсомольский билеты. Выслушал пожелания быстрей отслужить и вернуться в родной коллектив. Поблагодарил и пошёл в бухгалтерию в кассу. Получил расчёт и помчался на участок.

По дороге в магазине купил три бутылки водки, две пива и две минеральной воды. Батон и арнаутку, килограмм колбасы докторской. По цене рубль шестьдесят копеек за килограмм! Сказка, в которую молодые люди не поверят. Так я простился с коллективом. Выставив всё это на стол.

Дома мой уход в армию вызвал грусть и сожаление всех. С моим уходом ребром вставал вопрос. Кто будет возить нас на работу? Мы привыкли ездить туда и обратно машиной!

Своё удовлетворение по поводу возникших трудностей семьи я постарался скрыть.

Думаю, моё озабоченное лицо соответствовало их горю. Здесь же решили, что Зина пойдёт на курсы водителей.

Просветлели лица, печаль покинула всех!

Две недели я ещё выполнял свои обязанности, доставляя семью на работу и обратно.

Но вот наступил знаменательный день.

Одел, старые китайские парусиновые брюки, свитер, ботинки и куртку. В сопровождении толпы родных и близких в полном одиночестве направился на автовокзал. Мне нужно было ехать в город Чернигов.

Отец отпросился с работы, ждал меня на платформе автовокзала. Автобусы на Чернигов отправлялись через каждые час двадцать.

Взяв билет, попрощавшись с отцом, я занял место в автобусе. Взревел мотор "Икаруса", собранного в братской Венгрии и я отправился выполнить свой гражданский долг.

Через четыре часа вошёл на КПП воинской части охранявшей и обслуживавшей аэродром Черниговского авиационного училища.

Молоденький сержант бдительно просмотрел моё направление из военкомата и военный билет. Наблюдая за его действиями, я понял, враг здесь не пройдёт!

О чём и сообщил радостным тоном бдительному воину. Тот по непонятной мне причине обиделся. Подозвал мощного молодого солдатика, достававшего мне до середины груди, и строго приказал сопроводить к начальнику штаба. Его дружеский взгляд, устремлённый мне в спину, обещал нежное отношение старшего товарища. Он не знал то, что знал я. Увы, наша дальнейшая жизнь пойдёт разными путями. Поэтому я душевно поблагодарил его. Указав на его штык, осведомился:

— Скажи любезный! Выдадут ли мне такой автомат?

А он опять, обиделся. Я, так и не понял, почему он всё время обижается?

Бравый солдатик проводил меня к кабинету начальника штаба батальона. Постучал в дверь, приоткрыл её. Всунул голову в получившуюся щель и доложил о нашем прибытии. Меня удивило. Как его голова влезла в такую щель? Благополучно вытянув голову, он отошёл и кивнул мне. Я точно знал, что в такую щель не пролезу. Поэтому открыл дверь во всю ширину и вошёл.

В комнате за канцелярским столом сидел уставший майор.

Я протянул ему мой военный билет и направление военкомата.

Прочитав документы, он отметил военный билет. Мою папку с личным делом поставил на полку. Вызвал дневального по штабу. В его сопровождении я покинул здание штаба. Мы прошли в конец территории воинской части.

Там была выкрашенная в зелёный цвет, встроенная во внутренний забор деревянная будка, пристроенная к зданию из кирпича. Висевшая табличка гласила, что это проходная ремонтного завода. Возле проходной солдат остановился, указав мне на дверь проходной. С чувством исполненного долга он покинул меня, а я вошёл в дверь проходной. За окошком сидел человек лет тридцати в форме ВОХР. Второй в такой же форме парень лет двадцати пяти стоял у вертушки.

По их цепким взглядам и мгновенно напрягшимся фигурам я понял родная контора.

Протянул конверт из конторы сидевшему человеку. Он осмотрел печати, конверт и вскрыл его. Прочёл командировочное предписание и направление. Сверил со списком. Вернул всё мне.

— Вам в кабинет номер шестнадцать. Проходите!

Пройдя вертушку, направился по длинному коридору к указанной комнате. Постучал и вошёл. За письменным столом сидел человек в коричневом костюме. Я протянул конверт. Прочитав содержимое конверта, он нажал кнопку звонка. За моей спиной открылась дверь.

В сопровождении вошедшего человека прошёл на склад, получил комплект солдатской формы, два синих комбинезона, постельные принадлежности и другую мелочь. Человек показал мне столовую и проводил в комнату, где мне предстояло прожить год. Через два часа я должен был явиться к начальнику учебного подразделения. Это время мне давали осмотреться и приготовиться к новой жизни. Терять его не стал.

Вошёл в комнату. Небольшая светлая она понравилась мне. В не большом коридоре было две двери. За ними обнаружил туалет и душ. Две кровати у окна. Две тумбочки и большой шкаф. Стол с настольной лампой. Вот и всё. Мне было уютно. Развесив в шкаф свои вещи, застелив понравившуюся мне кровать, отправился к начальнику подразделения.

В кабинете сидел мужчина лет пятидесяти. Поздоровавшись, он дал мне папку. Я открыл её и пролистал листки бумаги, лежавшие в ней. Читал только заглавия. Распорядок дня. Программа курса. График занятий был плотным.

Двенадцать часов в день с небольшими перерывами на завтрак, обед и ужин. Воскресенье выходной. Один раз в месяц давалась длительная увольнительная. На целых двое суток! Почти курорт!

Здесь учились стажёры, направленные из разных областей Украины. Мне повезло, в комнате жил один.

На следующий день после подъёма в шесть часов утра, началась моя учёба. Учили добротно и серьёзно. Гоняли до седьмого пота. Часто повторяя крылатое выражение полководца Суворова:

— Тяжело в учении, легко в бою!

От этого выражения легче не становилось. После занятий приходил, ужинал, принимал душ и падал на кровать. Засыпал мгновенно и крепко.

Учили по программе, составленной наверно ещё в военные годы. Ибо в жизни применять то, чему обучали, можно было только, если враги захватят нашу страну. Или пойдут войной на наших братьев. Тогда я над этим смеялся. Позже понял, что был не прав. Пригодилось всё. Курс обучения был насыщен и разнообразен.

Вождение всего, что двигалось, владение приёмами нападения и защиты, стрельба из всех видов оружия и целая куча специальных предметов. Как вы поняли и политические занятия два раза в неделю. Особенно, уделяли внимание курсу выживания и адаптации. И так изо дня в день. Выдерживал всё с трудом. Иногда хотелось выть и бежать прочь. Только самолюбие, упрямство и мечта держали меня. Заставляя преодолевать боль в мышцах и боль тела. Занятие спортом помогло выжить.

За всё время учёбы я один раз сходил в увольнение в город. Как всегда мне повезло. Ко мне прицепился патруль.

Начальник патруля подполковник долго убеждал меня, что моя шинель не соответствует уставу. Согласно ему она должна быть до пяток, а моя немного ниже колена. Уважительно я доказал ему, что шинель не подрезана, а такая от природы. На мои аргументы он согласился, но велел по возвращению в часть доложить старшине его приказ заменить шинель. Он проверит! Я решил не мучить его вопросом.

А как он проверит?

Ответил, как положено по уставу: "Есть".

Больше в увольнения в город не ходил.

Домой съездил один раз, но мне не повезло, жена была в командировке в городе Риге. Я посетил тёщу и тестя. Подросшая сестра Зины девушка с оформившейся грудью скромно заметила, что она очень сожалеет о том, что у них нет огорода. В своей форме я был бы не плохим пугалом. На моё вежливое предложение вынуть вату из лифчика. Она ответила, что вата дефицит, поэтому у неё всё натуральное.

Я был заинтригован и спросил:

— Зачем тебе так много?

Она пообещала поделиться с сестрой. Авось мне обломиться. Возмущенная тёща прервала наши дебаты, изгнав дитя из кухни.

Переночевал я у отца. Поупражнявшись в остроте языка на сестре. Утром к радости некоторых убыл в часть.

Занятия текли своим чередом. Проходили дни, месяца.

Это сейчас вспоминая, кажется, что время пролетело быстро. А тогда дни тянулись. С нетерпением ожидал конца учёбы. Учится, мне нравилось. Преподаватели и инструктора были людьми интересными.

Сейчас со своим опытом могу сказать, они были профессионалами очень высокой квалификации. За время учёбы я со своей любовью к оружию сжёг патронов не меньше чем весь курс. Но в этом нас не ограничивали. Стреляешь и стреляй. Ещё я обучился "русобою". Это специальная система рукопашного боя. Создана она преподавателем одного артиллерийского училища.

Но особой гордостью было, освоение приёма нахождения под огнём противника. Качание "маятника". Оно давало возможность, уходить от пуль противника. Фантастика! Так проходили дни учёбы.

Время имеет особенность заканчиваться. Закончилась и учёба, пролетели одиннадцать месяцев. Тяжёлая учёба осталась позади. Предстояло сдать экзамены и зачёты. На последнем дыхании преодолел и это. И наконец, последний экзамен! Выживание в условиях "экстрим". Происходило это так.

Курсанта или точнее стажёра усаживали в салон пассажирского УАЗ- 467. Его окна были заклеены с наружной стороны. Отвозили на двести километров и выпускали. Без денег и документов. Задача любым способом, как можно быстрее добраться до части. Не попав в руки правопорядка.

Здесь я проявил себя с лучшей стороны. Побив рекорд по скорости. Если он был.

Меня высадили в густой лесопосадке вечерком часов в пять. Мой затрапезный вид украшала трёх дневная щетина. Моросил осенний дождь. Мокрая облетевшая листва устилала землю. Мокрые деревья, кусты и мокрая земля. Сыро и противно.

Меня не просто отвезли, Бог знает куда. Высадив из машины ещё с час, водили пешком с завязанными глазами. Завязали глаза добротно со знанием дела. Пока снял повязку, мои экзаменаторы уже исчезли в неизвестном направлении. Остался я один. Ни бабы Яги, ни Кощея Бессмертного! В теории всё это всё-таки легче. А на практике? Ужас и завал. Но духом я старался не падать. В разведке мог попасть и в более сложные условия! Вот здоровый и наивный, мечтатель. Но об этом узнал позже. А в тот момент вспоминал всё о шпионах. Всё, что почерпнул из приключенческих книг. Вспомнил и о следопытах. Попробовал отыскать, какие ни будь следы. Потом определиться со сторонами света. Увы! И следопыт, и турист из меня оказался ни какой. Оставив бесполезные попытки, повернулся и пошёл, куда глаза глядят. Но мудрым и хитрым был! Попыток определиться на местности не оставил. Шёл зигзагом, прочёсывая лесопосадку. Мне повезло. Обнаружил поляну и просёлочную дорогу проходящую мимо. На поляне ждал меня подарок судьбы. Автомобиль "Жигули" 2101 приютивший влюблённую пару. Они сосредоточенно изучали процесс продления рода людского.

Я им позавидовал. Год без женского тепла дело не радостное в моём возрасте. Как настоящий мужчина завидуя, я их процесс не прерывал.

Дождавшись окончания, открыл переднюю дверцу. В неярком свете салонного плафона скривив зверскую рожу, сладким голосом спросил дорогу на Париж. Женщина завизжала, забившись в угол.

— Ой, не насилуйте!

Ответил я ей голосом злодея, врага друга детей Буратино.

— Худа и неказиста больно!

Она обиделась, опустила локти, открыв приличных размеров грудь и крутое бедро. Как настоящий мужчина я честно признал свою ошибку.

— Виноват я перед вами мадам. "Блудницу" Леонард да Винчи списал с вас!

Она успокоилась.

Мужчина лежал на разложенных сидениях, закрыв глаза и подняв руки. Думаю, это был его последний урок в изучении биологии. Не повезло. Шок у страдальца не проходил.

Я обошёл машину и открыл дверцу с его стороны. Передо мной были только ноги. Всё остальное было выше. Дёрнул мужчину за ногу.

Его тело как воздушный шарик вылетело на траву. Два медицинских, массажных удара нанесенные по его телу, вернули его к жизни. Мою команду одеться и оправиться они выполнили, как поняли и смогли.

Мужчина как солдат новобранец.

Женщина медленно, давая мне возможность полюбоваться её прелестями. Зловредная баба или не знала о годе моего воздержания, или издевалась. Как и во что она одевалась, описывать не буду. Не хочу шокировать современных женщин. А женщины моего поколения знают. Но никогда не расскажут. Буду скромным и я.

Мужчина успел привести в рабочее положение отброшенные сидения. С волнением ожидал конца стриптиза своей подруги. Он был не в том состоянии, что бы оценить. А я по своей натуре не созерцатель. Простите! Материалист грубый. Наконец она стриптиз закончила.

Я усадил их на передние сидения, заблокировав их двери. И снова начал третировать бедных людей.

— Ну, а теперь голуби выясним два вопроса. Неправильный ответ и пуля в спину!

Начал я гнусавым голосом, по очереди тыча пальцем руки в их спины.

— Первый вопрос: сколько у нас бензина? Второй: что делать с вами? Я только что застрелил двух бабушек. Они решили, что они партизанки на допросе в гестапо! Не хотели сообщить, где дорога на Чернигов? Пытать их времени у меня не было. Как нет его и сейчас. Умерли старушки геройски, так ничего и не сказав. Мой кольт 45 калибра ещё не остыл. Его пули на выходе оставляют отверстие размером с кулак. Ну? Что скажете вы?

Мужчина закивал головой. Очевидно, он уже имел или видел такие ранения.

Женщина, презрительно скривив губы, промолчала. Отошла! Но ситуацию понимала.

Мужчина выдавил из себя, что бензина литров тридцать в баке. Да канистра в багажнике. Дорогу на Чернигов знает, просит не убивать. У него есть смягчающие обстоятельства. Трое детей почти грудного возраста и старуха мать очень больная. А кормилец он один. Если он погибнет, они все сразу умрут с голода. Ну и конечно не упустил добавить очень важную деталь. Эту женщину он видит первый раз в жизни. И вообще, он хороший семьянин и больше никогда так делать не будет.

Женщина молча, красила губы презрительно, посматривая на своего спутника.

Рассказ мужчины меня очень тронул. Затронул нежные струны моей огрубевшей души.

Чуть не заплакав, я приказал двигать в Чернигов. И без глупостей! Иначе………

С какой скоростью и как мы ехали, рассказывать не буду. Представить это не трудно. Через три с половиной часа я покинул машину, сдержав слово не убивать. О случившемся с ними происшествии заявлять в милицию или рассказывать, они не будут. В этом был уверен на 100 %.

И мучить их будет только одна мысль. А вдруг пойманный убийца раскается? И осознав свою вину, всё расскажет милиции. Чем они занимались в машине. А милиция сообщит в партком. Им что стреляться?

Нет. Нужно взять себя в руки и жить!

Машина, взвизгнув покрышками, умчалась. Унося моих подельников и их тайную любовь к процессам продления рода людского на природе.

А я через поле направился в часть. Машина, с нашими сотрудниками отвозившая меня на последний экзамен, вернулась в часть через час после моего прибытия.

Утром я предстал перед экзаменаторами.

В моём рапорте была изложена немного другая история.

… Высаженный из нашей машины, я быстро вышёл к шоссе. Проезжавший по нему человек, увидев мою фигуру на обочине дороги у леса, остановил машину. Я рассказал ему свою историю. Мол, поругался с женой и без денег ушёл из дома. Теперь мне нужно попасть в город Чернигов, где живут мои родители, где ждёт меня крыша над головой и стол с едой. Человек вошёл в моё положение и довёз меня.

Всем, моя история понравилась.

Только начальник нашего учебного подразделения покачал головой. Он был профессионал. И четко ловил не стыковки. Их я видел и сам. И самая главная была в том, что трудно представить героя. Который будучи один в машине найдёт в себе силы и мужество остановиться на пустой дороге у леса. Пообщаться со здоровым верзилой. Есть ли такие герои? Не знаю!

Да! Это я как-то загнул. Теперь главное не дать время, экзаменаторам подумать о деталях. Самый лучший способ это тарахтеть не прерываясь. Я так и поступил. Бодро доложил, что имел в запасе ещё два варианта. Комиссия замерла, ожидая моих шедевров. И получила их от души. Скупостью не страдал. Да и старался очень. Всё ещё жил в мире иллюзий и видел себя бесстрашным разведчиком.

Предложенный вариант шедевром не был. Но был не плох. По нему я шёл в военкомат, объявлял себя беглецом из части, в которой мы все числились. Раскаявшемся в содеянном. Меня бы доставили в часть, получив подтверждение.

Переглянувшись, члены экзаменационной комиссии согласились, что это тоже выход.

Но опять подвёл начальник. По его лицу я понял, что он, как и я заметил слабое место в моём плане.

Пока шли бы бумаги по инстанциям с победными отчётами о поимке дезертира и мужестве руководителей подразделений и служб проявленном ими лично при этом опасном задержании. Прошёл бы не один месяц.

Тяжёло иметь дело с профессионалом. Тут меня вновь понял. Меня снова немного занесло. Молчать было нельзя! Я изложил третий план.

Остановить патрульную машину милиции. Разоружить наряд и вместе с захваченными в плен милиционерами, прибыть в часть.

Опять подвёл начальник. Вот прицепился! Точно решил завалить.

— А справитесь!

Невинно посмотрев на меня, спросил он.

— Ведь трое вооруженных людей?

И здесь я выдал свой перл.

— После обучения в вашем подразделении это по плечу любому!

Громко отчеканил я, смотря ему в глаза.

— А инструктором не хотите остаться в моём славном подразделении? Звание получите. Квартиру через три месяца гарантирую!

Спросил он. Как понимаете, для меня это было трагедией. Похоронить мечту? Нет! Ответил в духе того времени:

— Я буду там, куда меня пошлёт партия!

Только представьте, что мне предлагали! Работа в учебном центре меня не прельщала. Романтика и вера в себя свою одарённость гнали вперёд. Вот и выкрутился. Оказалось удачно.

Заместитель начальника по политчасти от удовольствия стукнул по столу кулаком.

Он не был профессионалом. Бывший инструктор райкома партии направленный в органы, по партийному набору. Начальник посмотрел на него и вздохнул. Он был членом партии. И должен был, думать по партийному. Поэтому и промолчал.

Больше вопросов у членов комиссии не было. Начальник приказал мне идти отдыхать. Утром сдать обходной лист и следовать домой.

Последнюю ночь я провёл в своей комнате. За год привык к ней. Расставаться, было жаль. Но большая жизнь уже ждала меня. А в ней! Лавры победителя мемориальные доски и звёзды "Героя" на грудь и конечно любимая жена.

Утром на солдатскую форму одел бушлат. Сдав коменданту комнату и ключи, я проследовал в канцелярию нашего учебного подразделения. Начальник канцелярии выдал мне запечатанный конверт и обходной лист. Быстро оббежав всех, чьи подписи были нужны в обходном листе, я зашёл в бухгалтерию. Получил суточные, проездные и направился в штаб батальона, где числился.

Начальник штаба заполнил мой военный билет и дал мне большой коричневый пакет, в нём было моё личное дело. По запарке он пожелал мне успехов в гражданской жизни. Потом до него дошло. Покраснев, махнул рукой.

Я вышёл из его кабинета и заглянул в свой военный билет. И был приятно поражён. Из военного билета узнал, что за выдающиеся успехи в боевой и политической подготовке мне присвоено воинское звание "ефрейтор". Обезумев от радости, помчался в магазин на территории батальона.

Там приобрёл пятьдесят сантиметров узкой жёлтой полоски, меньше не продавали. Иголка с ниткой, как и положено солдату была у меня при себе. Быстро соорудил по тоненькой полоске жёлтой ленты в полном соответствии с армейским уставом на каждый погон бушлата.

Сияя от счастья, направился на КПП. Там дежурил знакомый сержант, извините старший сержант, которого я встретил, впервые прибыв в часть.

Он уже давно выяснил, что я из лихих дядей, обитающих за забором. Его сослуживцам от нас доставалось, когда мы отрабатывали проникновение на охраняемый объект и устранение вооруженных часовых.

Поэтому он внезапно обнаружил прекрасный пейзаж за окном. Отвлечься от его созерцания, было выше его сил. А я спешил на автобус. Он уходил через четыре минуты. Ждать, следующего, терять полчаса не было смысла. Так мы и расстались, не сказав друг другу ни слова. Не простившись. Не поговорив. Думаю, ему было очень обидно! Но, увы, такова жизнь.

Сорок минут спустя я был на автовокзале. Таксист набирал экипаж до столичного автовокзала. Четыре человека по семь рублей пятьдесят копеек. Пока вместе со мной набралось трое. Мы уже полчаса ждали четвёртого, но он не шёл.

Один из спутников устав ждать, предложил сброситься по десятке. Мы согласились, а водителю было по барабану. Ему нужна была, тридцатка хоть от одного, хоть от четверых. Через час двадцать минут вечерние огни города — героя Киева встретили демобилизованного солдата.

Взяв свою тощую сумку, я помчался к родному дому и родной изнывающей от одиночества жене. Хотелось преподнести ей сюрприз. Но не получилось. Сюрприз преподнесла она!

Но будем последовательны в описании событий. Начну по порядку, соблюдая последовательность. И так…

Я подошёл к нашему парадному. Окна родной квартиры встретили меня темнотой. Было около десяти часов. Усевшись на лавочку у подъезда, решил ждать. Ключей у меня всё равно не было.

Через минут двадцать к подъезду нашего дома подкатила машина. Водитель, выскочил из неё. Одет он был в тёмный костюм, белую рубашку и галстук. Оббежав машину, он открыл дверцу пассажира. Ослепительный свет хлынул из салона. Этот свет был не искусственный от слабой лампочки. Нет! Это было сияние красоты моей жены! В этом ослепительном сиянии света моя жёнушка выпорхнула в наш мир. Положив руку на плечо молодого человека она, смотря ему в глаза проникновенно, собралась заговорить. Но не успела, подошёл я. Поспешил! Винил себя, но уже потом.

У меня было радостное, игривое настроение. Не смотря, на свои кирзовые сапоги подошёл к ним бесшумно.

Положив руку на свободное плечо молодого человека, я произнёс загробным голосом восставшего из мёртвых отца принца Гамлета.

— Пока мы проливали пот не жалея сил во славу здоровья вы крысы, лазили под юбки наших жён. Умри гнида!

Парень проникся словами и моментом.

Он медленно опустился на асфальт. Мне послышался звук льющейся жидкости.

Наверное, он не знал, что хрупкую тару нельзя носить в карманах, может разбиться. Или это была другая жидкость? Пока я пытался понять, мучивший меня вопрос окаменевшая фигура моей жены ожила и пошла к парадному.

Я уже говорил, что меня поражает способность женщин в любых ситуациях быстро приходить в себя.

Оставив решение в отношении жидкости вопросом в разделе загадки. Я топал сапогами, имитируя шаг каменной статуи Командора. Следовал за своей половиной.

Молодой человек остался у машины со своими загадками. Мы вошли в лифт поднялись на свой этаж. Ожившая статуя не Командора, а моей жены открыла дверь квартиры и направилась на кухню.

Как воспитанный человек я в прихожей снял сапоги. Запах портянок поплыл по квартире, заглушая тонкий аромат духов. Сняв портянки. Одел носки. В них когда-то ходил по квартире. Так было заведено в семье Зины.

В носках прошёл на кухню. В связи с моим внезапным появлением своих или чужих тапочек, я не обнаружил. В кухне сосредоточенная жена уставляла стол блюдами. Нарезки были в ассортименте сырокопченая колбаса, сыр, докторская колбаса, буженина, красная рыба. Начатая баночка красной икры, масло, три чёрствых кусочка хлеба, бутылка столичной водки с закруткой и два фужера. Разговор назревал серьёзный. Открутив пробку, я налил в фужеры водку.

Не поморщившись, жена выпила свою порцию.

Я не отстал. Закусывал, запихивая в рот вкусные закуски. Приготовился к спектаклю. Он не задержался.

Залившись слезами, мне сообщили, что наш брак был ошибкой. Что я сгубил её молодость и жизнь.

Прожевав закуску, проглотив, я подтвердил, что риск смертельной ошибки присущ многим профессиям. Сапёрам, лётчикам, пожарным, жёнам……

Окончить перечисление всех известных мне профессий риска не дали.

— У всех нормальные мужья окончили институт. Делают карьеру. Откосили от армии. А ты механик по холодильникам!… Год служил в армии! Мне стыдно говорить о тебе! О твоей работе! Стыдно появляться с тобой на людях!

Переведя, дыхание и пару раз шмыгнув носом, она закончила свой монолог.

— Нам нужно расстаться!

Вздохнув, я согласно кивал головой. Думая, как лучше поступить? Застрелиться или повеситься? Моё молчание взбесило Зину. Она сменила пластинку.

— Дура, я! Дура! Отдала тебе свою любовь! А ты…. Даже не скандалишь! Тебе всё пофиг!

Новый град обвинений и нецензурных слов посыпался в мой адрес. Хлопнув, вновь налитый мной фужер с водкой она выпала в осадок. Я перенёс живой труп на кровать. Спать, не хотелось.

И предался любимому занятию. Анализировать и думать.

Зину я понимал. Девять лет мы провели бок обок. Такое понятие как любовь описанное в романах, я не понимал. Повезло мне или жизнь обделила меня, не знаю. Зина всегда хорошо одетая и пахнущая дорогими духами льстила моему самолюбию. Благодаря связи с Зиной я узнал, что есть сытая, тёплая жизнь. Но в моей жизни моя тайная жизнь всегда была на первом месте. Она была самой главной для меня.

А для Зины сейчас и наступило время задуматься. Что я для неё? Нужен ли?

Время, детства прошло и ценности поменялись. Заведующая отделом одежды в универмаге должность хлебная и престижная. Да и в будущем она имела шанс подняться ещё выше. Должности директора универмага или директора объединения торговли ей были не заказаны.

Конечно, теперь к своему спутнику у неё были другие требования. А я механик по холодильным установкам!

В компанию подруг Зины я не ходил, так сложилось. Их мужья начальники, секретари комсомола имели перспективу роста. На их фоне я был обычным, чуждым их интересам и жизни человеком.

Зина разговоров обо мне избегала. Конечно, моя вторая тайная жизнь поднимала меня над всеми. Но она была и оставалась тайной. Всё это я осознавал и понимал. Поэтому на Зину не злился. Она не была ни в чём виноватой.

Разве, что в своей глупости и жизненной неопытности. Хорошо хоть детей не завели. А то страдал бы ещё и ребёнок. Но если говорить честно, то я не страдал. По моим наблюдениям не страдала и Зина. Подтверждение этим выводам получил очень скоро.

Уже светало, когда я закончил свои размышления. Приведя себя в нормальное состояние двумя чашками кофе. Я умылся, побрился и направился в военкомат.

Бодро зайдя в кабинет военкома, доложил:

— Ефрейтор…… после прохождения действительной воинской службы прибыл.

И протянул ему коричневый пакет с личным делом. Военком вскрыл пакет, достал моё личное дело. Прочёл мою характеристику из части.

— Орёл! Достойный награды! Молодец, ефрейтор!

Военком подолгу службы знал, откуда я. Как военный и имеющий грешки, он не любил передовой отряд партии, но и боялся его. Естественно боялся и его бойцов.

На этом мы и простились. Отметив воинский билет, я направился домой.

Моя жена, увы, теперь только по документам проснулась. Она лежала на кровати с мокрым полотенцем на голове. Устремив глаза на потолок, решала философский вопрос. Гильотина или топор. Для её больной головы. Но, что сдерживало её так это сознание, что нужно вставать и идти искать орудие казни. И палача. А на это сил не было. Поэтому она тихо лежала и постанывала. Думала, я не выдержу и пристрелю её. Но у меня не было из чего совершить этот акт милосердия. И я стал доктором Айболитом.

Повязав голову белым полотенцем, налил в рюмку грамм сорок водки, а в фужер огуречного рассола из банки. Подошёл к страждущей смерти и протянул рюмку.

— Я умру сразу? Это будет не больно?

Спросила она, нежным голоском ангела, смотря на меня с надеждой.

— Не дождёшься! Твоя смерть не будет на моей совести!

Голосом Синей Бороды проревел я.

— Идиот, ненормальный! Чего орёшь!

Взвилась умирающая богиня. Схватив рюмку, она опрокинула её содержимое в рот. Скривилась. Передёрнулась и опорожнила бокал с рассолом. Лекарство подействовало.

Через десять минут ожившая красавица носилась по квартире собирая вещи. Этот процесс прерывался походами к телефону.

Маме, подругам, бедная девушка трагическим голосом сообщала, что ушла от своего изверга, испортившего ей жизнь и сгубившего её молодость.

Я скромно сидел на кухне пил кофе и запивал его водкой. Или наоборот? Понять меня можно. Ведь у меня было горе!

Крамольные мысли витали в моей голове.

"Может предложить моей милой, жить как раньше? Ну, пусть появится в нашей жизни ещё один человек. Подумаешь проблема! Появляются же дети?"

Героическим усилием сдерживал свой язык, подавлял в себе эту крамольную мысль. Зная свою спутницу, я не был уверен, что эта мысль ей не понравиться.

— Мы ведь остаёмся друзьями? Ведь было в нашей жизни и много хорошего!

Прекратив свою суету, внезапно произнесла она.

Я сжался.

"Читает мысли!"

В панике пронеслось в моей голове. Не имея сил ответить, я замычал, радостно кивая головой. Она уже жалела меня. О, женщины!

Но Зина уже переключилась.

— Вот и чудесно! Ты можешь пожить пока здесь, можешь пользоваться машиной. У нас и квартира, и машина есть. В субботу в восемь я закажу столик в ресторане гостиницы "Мир". Познакомлю тебя с одним хорошим человеком. Вы подружитесь! Хотя ты его знаешь!

Выпалила она по привычке, чмокнув меня в щеку и подставив свою.

Я выполнил ритуал прощания супругов. Она упорхнула. Не мучась, я прилёг на диван и уснул. Проснулся вечером.

Сложил в сумку свою армейскую одежду и направился к отцу. Ему моё казённое обмундирование пригодится работать по хозяйству. Сестре я решил, подарить двадцать пять рублей. Очень приличные деньги. В то время.

Отец обрадовался мне сразу, сестра после вручённого подарка. Отец не задал вопроса: Почему я сам? Он понимал безнадёжность нашего не равного брака.

Мы пообедали. Выпили по сто грам. И я направился домой. Простите в бывшую свою квартиру, где мне разрешили пожить. Принял душ.

"Рана, от потери любимой, уже зарубцевалась. Но горечь утраты, навсегда поселилась в его сердце".

Вспомнилась строка из прочитанного когда-то романа. С чувством исполненного обряда боли от потери я уснул.

Утром проснулся, выпил кофе.

Поколебавшись, ехать машиной или троллейбусом выбрал последнее. Общественное транспортное средство. И направился в контору передового отряда. Постовой на входе проверил список, нашёл мою фамилию и пропустил. Быстро взбежал на третий этаж и остановился у знакомой двери. Постучал и вошёл.

Павел Васильевич встал из-за стола и радостно приветствовал меня. Вообще я очень коммуникабелен, но очень редко встречаются люди, с которыми возникают тёплые дружественные отношения с первого мгновения встречи. Это и был такой редкий случай. Не смотря на разницу в возрасте, звании, занимаемой должности дружбу с Павлом Васильевичем я пронёс через всю жизнь. Я же проводил его в последний путь. Изредка бывая в Киеве, всегда посещал его могилу. С тоской смотрел на высеченный, на чёрном мраморе барельеф моложавого генерал-лейтенанта. Но это было намного позже.

А сейчас он радушно встретил меня и суровым голосом приказал зайти в технический отдел. Изобразив на лице испуг, я покинул его кабинет.

В техническом отделе меня встретил щуплый парень в очках, с погонами старшего лейтенанта. Он провёл меня, в фотолабораторию. Окинул взглядом мои плечи и вышёл. Вернулся он, неся китель с погонами лейтенанта нашего ведомства, защитной рубашкой и галстуком. Я натянул это добро. Щёлкнул фотоаппарат. Парень попросил меня погулять минут десять, указав на столик с журналами.

Через минут пятнадцать я расписался в журнале.

Парень на моих глазах уничтожил негативы и вручил мне три фотографии. Молодое лицо серьёзного лейтенанта было мне знакомо. Одна фотография 5х6 сантиметров, для анкеты в личное дело. Две 3х4 для удостоверения и карточки учёта. С ними и направился в отдел кадров.

Ещё полчаса и я вышел, помахивая новеньким коричневым удостоверением. На лицевой стороне обложки красовался герб нашей страны. Под ним название нашей конторы. Большими буквами название документа. Все золотыми буквами.

Тушь просохла, я спрятал в карман свою драгоценность и пошёл дальше. Конечно, направился в финансовый отдел, где получил деньги. Подъёмные, пайковые и месячное содержание. В соответствии моего нового звания.

Вернувшись в кабинет, Павла Васильевича, я доложился, представившись по новому званию. Потом осведомился, скромно потупив глаза:

— Не сможет ли товарищ подполковник составить компанию молодому лейтенанту? Обмыть его первые маленькие звёздочки?

Павел Васильевич усмехнулся, посмотрел на часы и махнул рукой.

— Не уважить просьбу молодого человека, только что ставшего офицером, плохая примета! Вдвоём отмечать скучно, но мы все решим.

Он снял трубку внутреннего телефона.

Коротко переговорив, прошёл в небольшую комнатку, пристроенную к кабинету. Там переоделся в гражданскую одежду. Вместе мы покинули здание управления. По пути отметились у дежурного об убытии.

При выходе из здания я предъявил постовому своё новенькое удостоверение. Улыбнувшись, он отдал честь, поздравив меня.

На улице напротив входа стояла чёрная "Волга" заместителя начальника управления. Этого молодого полковника с серьёзным строгим лицом мягко сказать, боялись все.

Он был ровесник Павла Васильевича но, не смотря на небольшое звание, занимал, генеральскую должность. Я вслед за Павлом Васильевичем нырнул на заднее сиденье машины.

— Где Борис?

Спросил мой начальник грозного человека, сидящего на переднем сидении рядом с водителем.

— На месте сбора обеспечивает секретность нашему обеду. Проводит пробу блюд, рискуя своим желудком.

Спокойно ответил страшный человек и рассмеялся. О ком они говорили, я понял сразу.

Полный круглолицый с постоянной улыбкой на лице этот человек подчинялся лично начальнику управления. Его отдел осуществлял контроль за всеми, работниками передового отряда партии, не зависимо от должности и звания. Теперь такая служба называется управлением собственной безопасности. Но суть одна.

О дружбе этой странной троицы мне приходилось слышать в мою стажёрскую бытность. Об этом знали все, но обсуждать её опасались.

Позже я узнал, что росли они вместе в одном дворе. Ходили в один класс. Вместе поступили в училище. Я завидовал такой преданной дружбе даже принятый ими на правах младшего друга. Сейчас я понимаю, что и мне достались не менее преданные друзья Зина и Виталик. Не смотря на наши запутанные странные отношения.

Через полчаса мы вышли из машины, отпустив водителя на три часа. Вошли в зал ресторана "Витряк" стоящего на отшибе Киева. Тогда. Теперь Киев разросся, но этот ресторан так и стоит одиноко.

У накрытого столика суетился полный человек. Он жевал кусок колбасы. Мои спутники переглянулись и рассмеялись. Человек махнул рукой и присоединился к их смеху. Я чувствовал себя неловко в компании таких чинов. Но постепенно осваивался.

Хочу сразу заметить, что ещё полгода они настороженно относились ко мне. Наблюдали внимательно за моими поступками. Хотели понять, что я за человек. Смотрели, не буду ли я козырять нашими отношениями, злоупотреблять ими. Но к субординации я относился очень строго. Лишнего не болтал, на их предложения перейти на "ты", ответил отказом.

Так и называл их по именам и отчествам. Даже когда мы находились наедине. Это они начали при посторонних обращаться ко мне по имени, даже начальник управления поступал так, хотя он не входил в наш коллектив. Это породило много догадок и предположений наших сотрудников. Я был причислен к близкому кругу высокородных особ. Честно говоря, на эти разговоры мне было наплевать.

Между тостами в честь молодого лейтенанта и закусыванием, я поведал о своём новом семейном статусе. За столом возникла тишина. Прервал её, как старший по должности заместитель начальника управления.

— Везёт же людям!

Второй грозный человек тоже вздохнул, с завистью посмотрев на меня. Расстроился только мой начальник.

— Может всё ещё наладится?

Произнёс он, сочувствуя мне.

Позднее, сойдясь ближе с моими старшими товарищами. Я бывал у них дома. И понял причину их разных отношений к моей утрате.

У грозного заместителя начальника жена была начальником восьмого отделения политотдела МВД УССР. Властная женщина.

Поэтому он отдавался работе полностью. Встречался с нами, бывал в гостях. Всегда был ответственным на все праздники. Стараясь не бывать дома. Детей у них не было.

Начальник страшного отдела был женат на рослой красивой женщине директоре городского дома торговли. По ошибке и молодости она родила ему дочь серьезная, полная девочка точная копия отца. Воспитанием дочери он и занимался. Он любил её и боготворил. Она также любила отца и холодно воспринимала мать. Мать жила своей жизнью.

Девочка оправдала надежды отца, став медицинским гением. Попасть к ней на приём было очень сложно. К товарищам отца она относилась с любовью.

Со мной, как самым младшим даже шутила. Она предлагала мне операцию по удалению гена холостяка. Я, опустив глаза, сообщал ей как врачу, что дело не в гене. В ранней молодости превысивший скорость велосипедист врезался в меня. Он повредил моё мужское достоинство. Вот я и несу тяжёлый груз этого события. Подумав, она отвечала, что я ошибся, велосипедист повредил мне голову. Вот такая умная и добрая девушка.

Единственным счастливцем был мой начальник. Его жена миловидная, стройная блондинка любила и боготворила своего худого длинного мужа. Посмотрев на его лицо, красавцем назвать его, не поворачивался язык ни у кого.

Она воспитывала сына, вела дом и радостно принимала нас друзей. Обнаглев, мы часто отдыхали в кругу этой счастливой семьи.

Обед закончился и мы разъехались. Я после спора заплатил за обед. По теперешнему времени смехотворную сумму. Шестьдесят пять рублей! Вообще счёт был на шестьдесят три рубля сорок три копейки. Рубель пятьдесят семь копеек оставил на чай официанту. Это были королевские чаевые.

С тех пор мы часто обедали, ужинали, выезжали "на пенёк", распить бутылку водки на природе вместе.

На следующий день меня вызвал заместитель начальника управления по кадрам и быту. Он вручил мне ордер на однокомнатную квартиру в кирпичном пятиэтажном доме в Электротехническом переулке. Я прописался по указанному адресу.

Позже получив доступ к документам паспортного стола, я прописал по этому адресу одного человека. Очень похожего на меня близнеца, но с другими паспортными данными. Точнее фамилией. Это и многое другое, о чём расскажу позже, я сделал, сам не зная зачем.

Но вам об этом не скажу. Восхваляйте меня! Называйте провидцем, увидевшим уже тогда будущее нашей великой и дружной страны. Разъехавшейся по разным комнатам большой коммунальной квартиры. Заколотив все двери, по приставным и верёвочным лестницам лазящих в окна своих комнат. Комнат, где успешно развиваем свой национальный язык и забытую нами национальную культуру. Увы, не в первый раз.

За всеми этими хлопотами наступила суббота. Перебрав свой не богатый гардероб, я оделся как можно приличней и с опозданием в пять минут вошёл в зал ресторана гостиницы "Мир". Осмотрелся.

В углу за тремя сдвинутыми столами гуляла, как теперь говорят компания лиц "кавказской национальности". Тогда к ним, да и ко всем другим относились иначе. Их широкие души, кавказское гостеприимство привлекали людей. А уж те, кто жил от чаевых были просто от них без ума. Деньгами они швырялись, не глядя. Прогнуться перед ними было нормальным явлением. Вот все и прогибались. Суетились тучей мух официанты. Оркестр знакомил всех посетителей с кавказскими мелодиями.

Ближе к выходу у окна, за столиком сидела моя бывшая жена, а теперь друг. Красавица была одета, в шикарное платье. Смотрелась она на пять баллов. Рядом…., сидел сюрприз!

В пухленьком человеке, одетом в шерстяной серый костюм, белую рубашку и серый галстук, я узнал Виталика! Преуспевающий зубной врач был наградой за муки и не равный брак моей бывшей супруге.

Это было нормально.

Виталик благодаря своей специальности занимал довольно высокое положение в глазах, людей. С ним было не стыдно ходить в гости к подругам, отвечать на вопрос где и кем работает муж.

Все стало на свои места, как и должно, было быть.

Здесь Зина показала свою практичность. Новый муж всегда был под рукой. То, что Виталик давно обожает и мечтает о Зине, я знал. Хотя разговора на эту тему не было никогда.

Я подошёл к столу, галантно поцеловал руку прекрасной молодой женщине. Ободряюще хлопнул по плечу сжавшегося друга. Наверное, хлопнул сильно, ибо его перекосило. Но ведь я от радости!

— Поздравляю! Поздравляю! Счастья Вам желаю! Денег много не желаю, деньги у вас и так есть! Наворовали! Подарок за мной! Детей вам много заиметь в вашем доме!

Пропел я голосом Отелло.

Мой новый друг не выдержала.

— Дурак, забацаный!

Взвизгнула она, добавив несколько слов не могущих принадлежать устам нежной девушки.

Я поднял руки и нормальным голосом сказал.

— Я действительно рад за вас!

Обнял их обоих и поцеловал. Целомудренно в лоб. Эмоций Зины опасался.

— Мы снова вместе, как когда-то в ушедшей юности.

Зина подозрительно посмотрела на меня. Увидев, что я серьёзный она шмыгнула носом и прижалась ко мне. С другой стороны прижался Виталик. Мир опустился в наши души. Или сердца? Или нужно сказать не так? Ладно. Проехали!

Усевшись за стол, мы от души выпили за дружбу и за счастье. Официант принёс горячие блюда. Моя любимая котлета по-киевски! Но отведать её мне спокойно не дали.

Возле нашего столика возник горный красавец. Горячий от природы он был подогрет коньяком. Положив руку на плечо Зины, изрёк:

— Пошли дорогая! Потанцуем, а твоим козлам я дам капусты!

Радостно заржал горный орёл.

Виталик попытался встать. Но потом передумал. Наверно вспомнил, что сам себе зубы, он не вставит. Я его не осуждаю каждому своё.

В продолжение всех этих событий я пытался наперекор судьбе, отковыряв кусок котлеты, съесть его. Этот процесс поглотил меня всего. Отрываться не хотел. Вот поэтому миролюбиво сказал молодому орлу:

— Простите, девушка хромоножка! Она не танцует. Простите!

Зина не сумела даже возмутиться за "хромоножку".

Горячий не привыкший к отказу горный человек, решил, что моё лицо нуждается в правке. Его кулак полетел к моему лицу. Но я не могу объяснить причины почему, но очень люблю своё лицо.

Коротким ударом в подбородок, отправил орла отдыхать к столику друзей. Взмахнув руками, как крыльями горный орёл долетел до них и затих. Из-за стола вылетело сразу три орла.

А говорят, трое одного не бьют. Врали!

Я человек честный, по моему мнению, друзья должны быть вместе. Троица с этим согласилась и улеглась рядом с другом. Больше из гордого горного народа друзей у этих лежавших на полу орлов, не было. Или они были, но берегли свои перья и тела. Руководствуясь этим, они остались сидеть за столом. Лежать рядом с поверженными братьями на полу, не захотели.

Но у орлов нашлись защитники. Борцы за справедливость и мир. Во всём мире.

В зал влетел лейтенант милиции в сопровождении сержанта этого же органа. Лейтенант бросился ко мне.

Опять метя в моё лицо! Далось оно им всем! А может я красавиц? И все завидуют? Решил, подумать над этим вопросом позже. А пока спасал лицо. Спас. Лейтенант дополнил группу отдыхающих орлов. Сержант схватился за кобуру. Я посмотрел ему в глаза. И покачал головой.

— Не трогай пушку! Это опасно для твоего здоровья!

Сержант был не молод. Он проникся и замер, отведя глаза. Но неожиданно пришла помощь. Решив все проблемы.

В зал ресторана в сопровождении двух сержантов влетел майор тех же органов. Помощь прибыла оперативно и вовремя! Как и положено. Майор сразу заорал:

— Сопротивление милиции, избиение офицера милиции! Ну, у тебя и букет! Лет на пять потянет!

Я вытер руки салфеткой, не заметно достал своё новое удостоверение.

— Товарищ майор! Как хорошо, что вы пришли. Разберитесь, пожалуйста!

Подлетевшему майору я продемонстрировал вид моего удостоверения с наружной стороны и внутри. Ему хватило вида с наружной стороны.

А жаль! Название нашего отдела пугало даже меня. Майор мгновенно сменил врага и закричал:

— Что ж это твориться! Люди пришли поужинать, а эти торгаши устраивают драки в общественном месте, да ещё бьют сотрудника милиции!

Грозно изрёк майор. Указав, на начавшего шевелиться лейтенанта.

— В отделение их! Официант! Рассчитайте этих драчунов. Пусть заплатят за разбитые фужеры и посуду!

Мудрые сержанты сразу сменили врага и начали конвоировать задержанных нарушителей и хулиганов.

Вид удостоверения моей конторы перевесил не большие взносы в карман работников внутренних органов.

— Копии протоколов прислать Вам?

Шёпотом спросил майор. Я отрицательно покачал головой. Обрадованный майор извинился перед Зиной и Виталиком.

Они медленно приходили в себя после всего пережитого.

Отдал мне честь. И спросил:

— Разрешите идти!

Я сделал страшные глаза и зачастил:

— Ой, спасибо вам! Большое спасибо!

Майор смешался. По его растерянному виду я понял, что он решил, что я на задании. Мешать, мне выполнять задание Родины? Бороться против врагов нашей страны? Это измена пособничество врагам! Его сдуло ветром. Настроение у нас было испорчено. Виталик рассчитался с официантом, оставив щедрые чаевые. Зина спросила:

— Откуда, ты знаешь майора?

— Я чинил ему холодильник.

Мой скромный ответ не удовлетворил её. Майор часто заходил в универмаг, рылся в её подсобке. Внимания на неё не обращал. Зина об этом и рассказала. Её надо было утешить. Я это и сделал:

— Он никогда не видел тебя такой красивой вот и не узнал!

Объяснил я. Это отвлекло Зину. А Виталик завистливо вздохнул. Он явно пожалел, что не он мастер по холодильникам. Поговорили немного о жизни.

Зина обрадовалась, узнав, что я получил квартиру. Не за меня. Просто у неё были планы, что делать со своей квартирой. Решённый вопрос моего жилья позволял их осуществить. Она настояла на том, что бы я забрал её и Виталика старую мебель. Она была им не нужна. А мне, по её словам очень пригодиться. Не нужно тратиться на мебель для моей квартиры. Вот какой у меня был заботливый друг! О таком можно мечтать. Уже на следующий день после посещения ресторана, Зина начала свои планы, осуществлять.

Две свои двухкомнатные квартиры, она поменяла на трёхкомнатную квартиру в Печерском районе самом престижном районе Киева. Естественно купив новую мебель.

Скромную часть подаренной мебели я забрал себе. А большую часть мебели отдал отцу. Радость сестры и жены отца была огромна.

Новую трёхкомнатную квартиру молодая семья обставила быстро.

Зубной врач и заведующая отделом одежды имели и связи, и деньги. А если им не хватало денег, то ресурсы обоих не бедных семей всегда были в их распоряжении.

Назначен был день новоселья для родных и близких людей.

Свёкор со свекровью тесть с тёщей и подрастающей невестой прибыли вовремя. Я припоздал.

Зина и Виталик встретили меня поцелуями и объятиями. Может даже очень близкими.

Тесть и свёкор этого не заметили, накрытый стол занимал их мысли. Зато тёща и свекровь, уединившись в угол комнаты, шипели друг на друга. Я усиленно вспоминал всё, что знал о первой помощи пострадавшим от ядовитых укусов.

Но внезапно они объединились и зашипели в мою сторону.

Пришлось дополнительно вспоминать о мерах безопасности при нахождении среди змей. Обстановку разрядил милый ребёнок. Обняв меня, она прижалась и спросила:

— Ты же теперь холостой? Женись на мне! Все равно ты член семьи!

Тесть со свёкром поперхнулись коньяком. Свекровь свысока взглянула на тёщу вот, куда попал мой бедный мальчик! Зина вознамерилась стукнуть наглое дитя.

Но крупный ребёнок стукнул хозяйку первым. Хозяйка разрыдалась. Толи от боли, то ли от обиды.

Молодой хозяин забегал вокруг плачущей жены. При этом, не приближаясь к наглому ребенку. Ещё и его достанет кулаком. Спасать положение пришлось мне.

Чмокнув дитя в макушку, я объявил:

— Увы, я стар! И не смогу играть с тобой в песочнице. Да и в жизни я однолюб. Но моя любимая досталась более достойному и богатому. Я рад за них! А своё раненое сердце я оставлю истекать кровью. Грустя о любимой и радуясь за неё и друга.

Тесть со свёкром опять поперхнулись. Они, тихо уединившись за столом, разливали и распивали коньяк. Тёща со свекровью уставились на меня заблестевшими глазами.

Женщины! Они уже жалели и любили меня.

Зина перестала плакать и вместе со счастливым мужем бросились мне на шею.

Но мне очень не понравился серьёзный женский взгляд наглого ребёнка. О том, что я валяю Ваньку, она поняла. Умная чертовка!

Когда попрощавшись, я уходил, молодые хозяева, бросив гостей, уговаривали меня хором. Прийти к ним на обед в следующее воскресенье.

Угрожая в случае неявки предать анафеме. От такой угрозы я сдался. Сначала каждое воскресенье, а потом и в будние дни появившаяся домработница, кормила меня обедами. Даже в отсутствии хозяев. Повинуясь их строжайшим приказам. При моём уходе, она совала мне в руки пакеты. Там были баночками с едой, костюмами, брюками, рубашками, галстуками, туфлями и другими вещами. Эти вещи её хозяйка покупала для меня. За счёт их немалого семейного бюджета. Сначала я спорил, сопротивлялся, потом махнул рукой. Усыновили? Пусть тешатся.

Приходилось посещать и семейные сборы.

Тёща, получив урок от дочек, делала вид, что она родила меня.

Свекровь менее сообразительная, заявила невестке в присутствии сына, что видеть меня, в своём доме, не желает.

Любимый сын, объединившись с женой, довели, маму и свекровь, до слёз. Они согласились с ней, оговорив, что и они больше не переступят порог её квартиры и не желают видеть её в своей квартире. Со слезами свекровь вымолила у любимых деток, прощения.

Но когда никто не видел, она шипела в мою сторону.

Думаю, она произошла от змеи. Вбила себе в голову, что я награждаю рогами, северного оленя, её сына. Как это делала она, даря рога своему мужу. Объединившись с хирургом из их больницы.

Я думал сказать, это ей или спросить каковы сведения о новых лекарствах они узнали. В период их совещаний на осмотровой кушетке в его кабинете?

А потом решил не стоит я ведь не кардиолог.

Только когда она особо сильно шипела, я говорил о своей мечте. Стать хирургом. И осматривать больных на удобной смотровой кушетке в тиши кабинета. Закрыв на ключ двери.

Свекровь затихала, подозрительно смотря на меня. Она предположила, что Вольф Мессинг мой предок. Я позволял ей заблуждаться. Он был мой ученик и не самый лучший. Так мы и жили.

Но я опять забежал вперёд.

"Наши мысли, мои скакуны"…

Так, поёт, Олег Газманов, уважаемый мной певец. Наверное, он прав.

После памятной субботы я провалялся на диване в нашей бывшей квартире. В понедельник утром на подаренной или предоставленной мне машине я отправился в родной трест холодильщиков. Через час, вновь оформленный в штат, я прибыл на участок. Те же лица. Как будто вчера расстались.

Как говорил дядя Саша старейший механик уже два года пенсионер.

"От нас не уходят, от нас выносят в деревянном макинтоше".

Надеюсь это не про меня. Мой пятый разряд произвёл впечатление. Мне на прокорм выделили, двенадцать магазинов шесть старых и ещё четыре таких же дерьмовых. Но дали и два приличных. В одном пять холодильников и десяток низкотемпературных витрин. Второй магазин был меньше три холодильника и четыре витрины.

Первый самый большой располагался на улице Красноармейской возле старого кинотеатра имени генерала Ватутина.

Когда я пришёл знакомиться с директором, меня встретил пополневший молодой парень, который был директором моего старого самого большого магазина. На два продавца.

За этот год он сделал карьеру. Три десятка продавцов, два мясника и заместитель. Красавица с лебединой шеей и пятеро вечно пьяных грузчиков. Солидный коллектив.

Пока некоторые тупые люди исполняли свой гражданский долг, люди умные делали карьеру. С этим не поспоришь!

Устремив восхищенный взгляд на заместителя директора, я был удостоен чести увидеть её округлые коленки под полами разошедшегося белого халата.

На мой взгляд, ноги были полноваты. А глупые коровьи глаза сводили на нет всю красоту. Но молодой директор был выше этого.

Мой взгляд он заметил. И расставил всё по местам, указав мне моё.

Под благовидным предлогом удалил замшу и проявил власть. Посмотрел на меня барским взглядом и важно изрёк:

— Ты это глаза и руки держи внизу. Поднимешь, выгоню! А так буду доплачивать шестьдесят, нет пятьдесят рублей. Холодильники должны работать как часы. Будет всё тип-топ, добавлю десятку. Нет, вычту!

— Да хозяин!

Преданно смотря на него, изрёк я. Деньги в среде моих коллег по холодильному цеху значили больше чем прелести. Даже такой ослепительной красавицы.

"Господи! Ещё один сатрап!"

Подумал про себя.

Так я обошёл все точки. Познакомился со своими благодетелями и узнал свой месячный ресурс. Левых денег. Выходило совсем не плохо.

Жизнь потекла своим чередом. Я объезжал свои объекты. Помогал разгружать, чинил холодильное оборудование, получал свой приработок. В месяц выходило сто пятьдесят — сто семьдесят рублей. Сто шестнадцать рублей получал в кассе треста.

Контора платила сто пятнадцать рублей оклад, двадцать процентов за секретность и сорок рублей за звание. Так, что в деньгах я не нуждался. Частенько подбрасывал отцу и сестре. Но ей старался давать деньги не часто. Мне не нравилось, что она всё воспринимала как мою обязанность. Все должны ей.

Раз в неделю я сдавал в контору отчёт. Что видел, что слышал.

В мои обязанности входило наблюдение за работниками магазинов розничной торговли. О том, что продавцы обвешивают покупателей разными способами, знали все. Их ловили, об этом писали в газетах. Но это была система. Образ жизни и если честный человек попадал в эту систему, он имел два выхода. Заплатив за недостачу сменить профессию или стать таким как все.

Гораздо больше людей выбирало второй путь. Он был легче и сытнее.

Но это были крохи. Основные деньги получали директора магазинов.

Для примера возьмите батон колбасы. Положите его на весы запомните вес. Теперь возьмите нож и нарежьте его на кусочки. Куски положите на весы. Вы увидите, вес уменьшился.

Государство учитывало это. Целые институты разрабатывали нормы естественной убыли. Министерство утверждало их. Этими нормативными актами пользовались директора магазинов при списании. Если честно, то все эти нормы были не выполнимы. Даже работая по ним честно, вы всё равно прогорали. Но и это всё, что списывали по нормам, разворовывалось. Продавец получал товар по весу. Дальше за счёт подкрученных весов, бумаги и облегчённых гирь, он покрывал всё и не обижал себя.

Платил за всё покупатель. В конце недели директор снимал деньги за излишки. Руководствуясь государственными нормативными актами. Но это было не много. Ещё, существовало такое понятие, как пересортица.

Что бы, не утомлять, приведу один пример.

Была колбаса "Ветчинная рубленная" по рубль шестьдесят копеек за килограмм и был рулет "Ветчинный" по два рубля семьдесят копеек за килограмм. По накладным магазин получал колбасу, а продавал рулет. Разговор шёл о десятках, сотнях килограммов. Поэтому суммы от таких операций были приличные. А так, как воровали все и везде на мясокомбинатах, колбасных цехах, этим занимались экспедиторы, водители, охранники, начальники и рабочие. Масштабы по всей стране были огромные. Вы не подумайте, что директора магазинов все брали себе. Так не было. Они были устройствами по превращению товара в деньги.

А дальше деньги шли в виде подношений и взяток. В милицию, управления торговли, райисполкомы, райкомы, горкомы и на самые верха. Эта система бессмертна. Думаю и сегодня она, изменившись, живёт.

Не думайте, что этого не знали. Густой невод штатных, как я и внештатных сотрудников, платных и добровольных осведомителей был везде. В милиции, торговле, райисполкомах, городских и областных организациях, ресторанах, заводах. Везде были уши и глаза передового отряда партии. Все эти люди, как пчёлы в улей сносили информацию в контору. Специальные отделы обрабатывали её, обобщали.

А дальше тупик. Ведь и верха были в числе получателей. Но большинство наших правителей и их помощников тогда, как и сейчас были жителями небес. Они не имели представления о жизни людей. Как наркоманы живут в мире грёз, так и они живут под постоянным кайфом. Но без ломки. Простите опять забегу вперёд, ну уж такой я не последовательный. Простите!

Нас привлекали к мероприятиям по обеспечению безопасности наших вождей и правителей разных рангов, а также их встреч и совещаний. Мы изображали народ, сторожей, журналистов, прохожих. Иногда, были и в собственном обличье. Уже не помню, какое мероприятие проводилось в доме отдыха Совета Министров УССР в посёлке Конча-Заспа под Киевом. Места чудесные! Мне досталась роль охранника у запасных ворот. Место глухое. Я сидел на скамейке, ожидая, когда меня сменят.

На одну из дорожек вышёл человек лет пятидесяти. По костюму и повадкам я определил, что это какой-то из чиновников отдыхающий в доме отдыха. Человеку было скучно, увидев меня, направился к скамейке. Был он явно не маленьким винтиком в государственной машине, а скорее болтом.

Я встал, поприветствовал его. Он присел на скамейку, руководящим жестом предложил присесть мне. На меня возлагалась охрана ворот от вражеских агентов.

Запрета на общение и разговоры не было. Я опустился на скамейку, вернее на её краешек. Человек начал общение с народом. Из его слов я и узнал о его жизни.

Он работал в Совмине, а сейчас его перевели в ЦК КПУ начальником отдела. За разговорами о жизни, дошли до благосостояния. Он поинтересовался:

— Сколько получаете в месяц?

Я честно ответил двести восемь рублей.

— И куда деваете вы эти деньги? Вот я получаю двести рублей. Плачу партийные взносы и почти сто рублей в месяц ложу на сберкнижку. А вы?

Я ответил, что у меня большая семья трое детей, дедушка и бабушка мои и жены. Поэтому много не остаётся рублей двадцать, я тоже ложу на сберкнижку. Ещё немного поговорив, он ушёл.

Я, вздохнул и посмотрел ему вслед. Небожитель!

Его расходы я знал.

За обед в столовой он платил 45 копеек в день. Вот меню.

Бутерброд с красной или черной икрой, тарелка ассорти с несколькими кусочками твёрдо-копчённой колбасы, буженина, мясной балык, сыр или ассорти рыбное. По желанию. Овощной салат, первое, второе и сок или компот. Так я мог поесть в ресторане, заплатив 15–19 рублей.

Каждую неделю получает продуктовый паёк. Полтора килограмма телятины, два килограмма свинины, два батона колбас, килограмм сыра, балык мясной и рыбный, две баночки печени трески, шпрот, икры. Картофель, крупы, овощи, фрукты. Это привозил водитель.

Платил он за это пять рублей. Даже не буду говорить, сколько пришлось бы заплатить мне. Раз в десять больше. Как минимум!

Две месячных оздоровительных путёвки с бесплатным проездом в оба конца. Бесплатная квартира и дача. Бесплатно три костюма, плащ, пальто, пыжиковая шапка, туфли и ботинки, рубашки и т. д. на год. Как форма.

Я удивился, что у него так мало остаётся. Наверное, он кормит птичек. Зимой. Вот такие они жители небес. Добрые и наивные. Поэтому они и умирали от старости на своих местах. Сам разве бросишь?

Вы не думай те, что всё было так мрачно. Были и умные грамотные люди. Их я научился узнавать. Ранняя седина, не большие должности, небрежно одетые, грусть в глазах и бутылка водки в сейфе. Не коньяка!

Попытавшись изменить, что-то в государстве, в жизни страны они наталкивались на бетонную стену. Бились об неё. Устав, отходили в сторону. С грустью созерцая мутную воду нашей жизни. В сорок-сорок пять лет умирали от инфарктов, кровоизлияний в мозг. Они тянули на себе всё. Делая работу за своих бездарных руководителей.

В науке, где нужны мозги они пробивались. Но только умирали позже, а так пили водку и грустили. Так, был устроен тот наш мир.

Осознав это, я не только писал отчёты в контору, но и по крупицам собирал для себя материалы на разных людей. С кем, мне приходилось иметь дело, сталкивался, на моём жизненном пути. Многое пропало без пользы, но многое и пригодилось. Об этом позже.

Страна успешно шла в светлое будущее. У меня оно уже было. Бесплатный стол, модная бесплатная одежда. Любящие друзья, старшие товарищи, приличные деньги.

Я не был аскетом. С женщинами сходился легко, но в петлю брака больше не лез. Опыт первой семейной жизни меня воспитал. Моё превращение в холостяка, обошлось мне дорого.

Ещё одну звёздочку и рекомендацию в кандидаты родной партии мои сверстники получили через год. Я этого счастья, ждал два года. Да и потом честные товарищи по партии выдержали меня в кандидатах два года. Пока по их убеждениям я не созрел. Может я овощ или фрукт? Но насколько я помню из уроков биологии, зреющих два года нет. Или я ошибаюсь?

Наступать на одни и те же грабли, я не хотел. Поэтому и изобрёл одну маленькую хитрость. Но действовала она безотказно.

Как только очередная подруга приживалась. Я начинал считать мелочь, жалуясь, что деньги, как вода. Настоятельно интересовался:

"Сколько она получает и куда тратит?"

Подруга мгновенно исчезала.

В одном из моих магазинов заведующей была молодая женщина. Её муж работал в уголовном розыске районного отдела милиции. Ходил с пистолетом и пил. Объясняя это спецификой опасной и тяжёлой работы. Местные ловеласы обходили её стороной. Страшно было! Поймает муж и порвёт! Жизнь дороже!

У неё было двое детей и не было претензий. Мы периодически встречались и изучали приёмы, получения удовольствия от природного процесса продления рода людского. Изучали настойчиво с фантазией. Нас это устраивало и нравилось. Так не обременительно протекала моя жизнь.

Но протекала жизнь и у остальных. Не стоит на месте! В нашем дружном коллективе произошло радостное событие. Зина родила дочь. Как вы понимаете молодую маму и ребёнка из роддома, забирали счастливый отец и я. До этого момента, а может и позже весь родом гадал:

— Кто муж? А кто отец ребёнка?

Хочется верить и надеяться, что роль второго отводилась мне.

Роддом находился на улице Ульянова. Там же размещался и райком партии. Поэтому работник ГАИ постоянно крутился на улице. Гоняя машины.

На своей "копейке" я припарковался у входа в роддом. Не успели мы встать, как грозный страж дорог вырос у моей дверцы. Страшным голосом он потребовал права.

Я и Виталик страшно испугались. Я дурачась. Виталик действительно.

Он выскочил из машины, оббегая её по широкой дуге. Помчался к стражу. На ходу, он решал вопрос:

"Сколько дать денег стражу? Три рубля или пять рублей, что бы выручить мои права".

Настоящий друг! Пока он совершал свой манёвр я с испугу, вместо прав показал стражу свое удостоверение. Мой испуг передался стражу. Говорят страх, заразен. Появившегося Виталика с пятёркой в руке, страж принял за хитрого провокатора. Он замахал руками и умчался километра на два вниз по улице. Там и маячил, не приближаясь. С испуга перекрыл улицу, направляя машины в объезд. Наверно решил, что контора проводит спецоперацию. Виталик растеряно посмотрел на меня.

— Чего он?

Спросил Виталик обиженным голосом.

— Не обращай внимания!

Успокоил я друга.

— Понимаешь, я дал ему рубель! А испугался он тебя. Знает или догадался, что ты доктор зубы прочь! Чего во рту засиделись? Грозные мужчины сам знаешь, бояться зубного врача. Яко смерти!

Лицо Виталика светилось от счастья. Его боятся! Продолжая излучать свет счастья, он с двумя букетами помчался в приёмную роддома. Вручив жене букет, вскользь чмокнув её в щёчку, он обменял второй букет на завернутого в пелёнки ребёнка у медсестры. Зина наоборот бросилась мне на шею и стала целовать.

С тоской я подумал:

"Бедные роженицы и персонал! Опять ломай голову. Кто есть кто?"

Благополучно доставив домой молодую маму и ребёнка, я с трудом сбежал от них. Счастливые родители решили, что я должен пожить у них! Совсем одурели!

В этих хлопотах и прошёл год. Незаметно подросшая невеста младшая сестра Зины. По мнению тёщи, ошибку сестры не повторила. И мы праздновали свадьбу выросшего и заканчивавшего третий курс института пищевой промышленности ребёнка. Она выходила замуж за сына директора хладокомбината. Меня, как часть семьи притащили Зина с Виталиком. Объявили "белый танец". Невеста пригласила меня. Танцуя, она с грустью сказала:

— Я предлагала тебе, а ты испугался!

Вот прицепилась! Просто сделал вид, что не понял её слов. Уловив подозрительный взгляд бывшей тёщи. Опять бич её дочек!

Снова забегу вперёд. Простите.

Пройдёт более десятка лет. Наступит эра приватизации. Папа жениха приватизирует свой хладокомбинат. Акции поделят три человека. 25 % — папу, 25 % — сынку и 50 %- любимой невестке. Папа отойдёт от дел. На двадцати сотках своей дачи он займётся селекцией, надеясь переплюнуть Мичурина. Будет скрещивать помидоры с картошкой, колорадского жука с муравьями. Но опыты шли не удачно и требовали большого внимания и времени. В работу родного хладокомбината он не вмешивался, оставив всё дорогим детям.

Сын второй владелец хладокомбината благодаря уму и сообразительности закончил, автодорожный институт. Но увлёкся изучением анатомии человека, а именно женщин.

Жене он не мешал руководить работой хладокомбината и воспитывать сына. Она успешно справлялась с первым и вторым. Генеральный директор боялся её как огня, воровал осторожно и не много. И радостно вздохнул, когда она его выгнала и сама стала Генеральным директором.

Я человек любопытный, поэтому знал всё. Она никогда не жаловалась. Но в один из праздников, отмечали её день рождения. Я застал её на кухне, плачущей. В дополнение к уже врученному подарку, пообещал подарить ей ещё один подарок. Покой.

Будучи человеком слова через день вечером я встретил её дорогого мужа. Он вышёл из своего "Мерседеса" со счастливой улыбкой на лице. Видимо, сегодня изучение анатомии прошло очень удачно. Он явно был на пороге открытия!

Я подошёл к нему, поздоровался. Похвалил его машину, попросил разрешения, посидеть в шикарной машине. Он разрешил. Я посидел. Мне очень понравилось! Но парню это надоело. И он сказал, что спешит. С завистливым вздохом, я вылез из машины, погладив кожу сидений. Живут же люди! Ну, спешишь, так получи! Я мог бы сам, сделать из него "котлету". Но такие люди понимают, только вечный страх. Ладно. Я повернулся к нему. Это послужило сигналом.

Два чёрных джипа "БМВ" подлетели к нам, осветив фарами. Из каждого выскочило по двое крепких парней с "АК" — 74 старой модели с большими деревянными прикладами. Я пожалел парней, таскать такую тяжесть, очень неудобно. Зато впечатляет. Два ствола упёрлись в грудь, два в спину предварительно, съездив по почкам. Парень поплыл. Моя оплеуха вернула его к жизни.

— Я настоящий отец твоей жены!

Скрутив одной рукой рубашку на его груди, поведал я. Второй рукой взял протянутый одним из бойцов огромный сантиметров шестьдесят в длину нож.

"Где, они только такой нож нашли?"

Мелькнула мысль, я едва сдержал смех. С трудом овладел собой, сохранив зверское выражение лица. И продолжил спектакль.

— Отрежу тебе яйца! Нет, лучше член!

Водя ножом по названным местам, радостно сообщил я.

— Если, только узнаю, что продолжаешь, не заниматься изучением анатомии, а думать о ней.

Опавшее тело, произвело все физиологические действия. Я удивился, обычно такое бывает, когда не умелый боец, впервые работает ножом. Но век живи, век учись!

Бойцы попинали тело ногами.

Я не понимаю, современную молодёжь! Ну, пусти кровь из носа, дай пару оплеух. Нет хотят! Бьют только ногами и только больно.

Но каждому времени наверно присуще своё пристрастие. Поэтому я никого не учу и не осуждаю. Каждый должен жить так, как живут все. Это закон стаи.

Один из бойцов открыл заднюю дверь джипа, пропустил меня, сам прыгнул на переднее сидение. Трое других вскочили во второй джип. Развернувшись, оба джипа покинули двор. Наступила тишина.

Когда вошёл в номер гостиницы, зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Сдурел?

Услышал я знакомый голос. Потом в трубке установилась тишина и только спустя какое-то время, коротко прозвучало:

— Спасибо.

И гудки отбоя. Это она положила трубку. Я тоже положил свою трубку. Вы догадались, кто звонил мне?

Через день праздновали день рождения Виталика. Присутствовали все кроме мужа сестры Зины. Четырнадцати летний сын сестры Зины рассказывал о бандитах, напавших на отца. О мужественной смертельной схватке отца с полусотней вооружённых пулемётами и ракетными установками врагов. Мальчик серьёзно занимался восточными единоборствами, он очень жалел о том, что его не было рядом. И он не смог, помочь отцу. Уж они бы вдвоём дали бы по мозгам этим бандитам. Сейчас отец лежал дома и отходил от шока и смертельных ран. Все слушали, ахали. Я не отставал. Старался душевно. Только насмешливый взгляд выросшей девочки, нервировал меня. Тут такие страхи, а она глазки строит!

О, Женщины!

Меня всё время подмывало желание спросить её:

"За кого она меня принимает?"

Иллюзиями я себя не тешил. То, что в отличие от сестры, она видела во мне, не холодильного работника. Я не сомневался.

Наблюдательная девушка видела и джипы с крепкими парнями, сопровождавшие меня. Выручая её, я пообщался и с местными криминальными людьми, и с работниками внутренних органов, и с некоторыми чиновниками.

Все они как мухи крутились возле управляемого ей хладокомбината. Указывая, какие суммы, она им должна. Но после общения со мной или с посланными мной парнями, обходили её предприятие. Забыв о своих претензиях. И попросту исчезали. Только не поймите буквально. Ещё решите, что я кровожадный монстр!

Страна менялась. Криминальные авторитеты в глазах обывателей стояли очень высоко. Дурная привычка, до всего докапываться воспитанная во мне моей системой, не давала мне покоя. Но, я терпел. Заводить этот разговор с ней, мне не хотелось. Так моё любопытство и осталось не удовлетворённым. Ответа я так и не узнал.

Пока не похоронил отца, я приезжал, попадая на семейные торжества и праздники.

Встречаясь с мужем бизнес-леди, я уважительно здоровался с ним. Спрашивал, как "Мерседес"? А он почему-то мычал, забиваясь в угол, не реагировал на мои вопросы.

Бизнес-леди жаловалась, что он без неё не выходит из дома. А если выходит с ней, то не отходит на шаг. Даже в туалет ходит, если она стоит под дверью. Вот и пойми этих женщин! Но вернёмся назад в то время и ту жизнь.

Прошло больше десяти лет моей службе в конторе. Мои сверстники уже носили погоны с двумя просветами, донашивая одну звезду и ожидая приказа, на присвоение очередного звания. Многие разъехались по огромной стране. Заняв должности замов начальников отделов. Начальников отделов в районных, городских, областных отделах и управлениях. Они сделали правильный выбор. Дело в том, что звёздочки присваивают от занимаемой должности. Как правило, растут в должностях и званиях те, кто трудится за столом. Меняя кабинеты. А я от свободной жизни забыл об этом. Хотя мои друзья и заводили разговор, что пора взрослеть и перебираться в кабинет. Но это представлял с ужасом. И старался, избежать.

Вот и носил свои три, но маленькие звёздочки. Четвёртую обещали через два года, если не совершу подвига. Но враги знали о моём существовании и о моём поиске случая, совершить подвиг. Понимая, что в борьбе со мной их шанс узнать секрет изготовления докторской колбасы равен нулю. Они и прятались, бессильно щелкая зубами.

Я уже точно не знал. Кто я? Толи механик по холодильным установкам, то ли чекист. Пойди, разберись! Хотя всё создал сам. Но сомневался и ныл. Про себя.

Особенно сильно я засомневался, когда нам представили нового главного инженера треста. Им оказался мой однокурсник ещё тот…….

Увидев меня, он радостно подошёл. Узнав, что я механик, пообещал помочь с карьерой и радостно отошёл. Сославшись на дела. Вообще я просто с жира бешусь. Есть всё. Но жить скучно!

Однажды трое больших руководителей нашей героической конторы один генерал — майор, два полковника и один страшный лейтенант заканчивали ужин, получившийся как продление обеда.

Товарищ генерал-майор даже пошутил.

— Если нет бумаги, подтереться можно и рублём!

Сказал, просто так не по теме разговора. Мы озадаченные уставились друг на друга, потом на него. За всё время нашего знакомства он не шутил ни разу. А выросшие с ним друзья, говорили, что не шутил он с детства.

Борис Валерьевич понюхал водку:

— Вроде не прокисла?

Мы все рассмеялись. А товарищ генерал закончил мысль.

— Вы думали я квадратный, а я прямоугольный!

Тут мы дружно заржали. Все четверо. Смехом то, что срывалось с наших уст, было назвать не правильно.

— Радость у меня! Жену в Москву переводят в МВД СССР, а я переезжаю к маме!

Объяснил, своё хорошее настроение генерал и победно посмотрел на нас. Мы и поздравили его. Наша радость за товарища, была так безмерна и глубока, что мы заказали ещё водки. Расходились, когда нормальные люди готовятся спать. Прощаясь, Павел Васильевич преподнёс мне сюрприз.

— Давай рассчитывайся со своей холодильной конторой и готовь мундир. В понедельник выходи на работу в контору. Хорош жиреть и бездельничать. Родина, зовёт!

Произнёс, он голосом нашего вождя героя войны под городом Новороссийском и на Малой Земле. Я от души поблагодарил его и невинно осведомился.

— Тяжело, держать целый вечер гадость в себе?

А он мужественно произнёс:

— Такая у нас работа! Гадости всем подносить!

Я не спорил ему виднее, всё-таки старший товарищ с большим опытом. Но я запомнил! Убедившись, что меня моё скромное звание волнует мало, они и решили всё за меня. Мне предстояло весь день сидеть за столом! Вот ужас! Удружили сердечные!

Всё оставшееся время до понедельника я мотался. Обходные листы, расчёт, мундир. Это было не просто. А очень хлопотно. Братья по холодильному ремеслу моему уходу особо не расстроились. У всех были дети, потом родственники, потом друзья и знакомые. В указанной последовательности они претендовали на "хлебное" место. Борьба за место перерастала в локальный конфликт. Иногда со словесной дуэлью, где каждый рассказывал всё, что знал о противнике. Иногда с кулачной разборкой, но без смертельного исхода. В данном случае о борьбе за место, оставленное мной, я уже не узнал. А жаль! Мог бы с усердия помочь кому-то из претендентов.

В понедельник утром уже переодетый в мундир, на работу и с работы, мы ходили в гражданке, я стоял под кабинетом Павла Васильевича.

Он, на работу приезжал на пятнадцать минут раньше. Это я знал. Смело постучал, в дверь его кабинета и зашёл. Так начался мой новый день и моя новая жизнь.

Определили меня, в небольшую комнату. Из четырёх столов три были заняты.

Старший лейтенант крупный парень 24 лет, свою третью звёздочку получил, недавно. Занимал стол рядом с выделенным мне столом.

Два других отдельно стоящих стола, занимали два капитана. Один 27 лет, другой лет 29. У старшего по возрасту капитана, и должность начиналась со слова "старший". На их фоне я 32 летний старший лейтенант, выглядел не очень успешным служакой. Но амбиций у меня было, больше, чем у них троих вместе взятых.

Молодой старший лейтенант наверняка сын хороших родителей безжалостно поинтересовался:

— Почему у такого взрослого дяди три маленькие звёздочки? Остальные потерял? Или украли плохие дяди?

Оба капитана подавив улыбки, уставились в бумаги. Настроив свои уши-локаторы на меня. И тут меня понесло. Сынков нужно было ставить на место. Сразу! Я и поставил. Как позже выяснилось, поставил их на место и нашёл много приключений на свою голову. Или так было предначертано? Думать можно, как угодно. А как оно на самом деле? Увы, увы! Опять философствую! Всё, возвращаюсь!

В нашем передовом отряде партии ротации, перестановки, переименования, реорганизации, были частым и нормальным явлением. Это знал и я, знали и они.

Поэтому и начал говорить тихим безликим голосом:

— На передовой фронта тайной войны ордена и звания дают не часто. Особенно если ты в стане врага. Маска, плащ и кинжал не позволяют увидеть лицо. Я к вам переведен из первого управления.

Произнёс я и замолчал, внимательно рассматривая шею молодого старшего лейтенанта. Потом, как бы очнувшись, продолжил:

— Был ликвидатором — чистильщиком.

Сказал это полушёпотом. Вспомнив недавно просмотренный фильм об итальянской мафии. По округлившимся глазам своих новых товарищей понял, они тоже его смотрели. Наверняка и не один раз. Выдержав многозначительную паузу, тем же свистящим полушёпотом продолжил:

— Это в тылу звания и ордена. А там тяжёлая и грязная работа. Грязная. Да. Часто бывают и ошибки. Один раз ошибся и я! Так случилось! Вместо двоих убрал пятерых. И вот результат. Я здесь с вами! С маленьким званием и большим возрастом. Хорошо хоть так!

Оглянувшись, посмотрел на телефонные аппараты и зашептал:

— У нас в основном увольняют быстро. Из списка живых.

Так говорил один из героев фильма. Плагиат тоже нужен. После этих слов я драматически вздохнул. Последняя фраза была сказана на французском языке. А до этого, как бы в забывчивости говорил на английском языке.

Знание одного из иностранных языков, было обязательным для работника конторы. Мои преподаватели говорили, что английским языком я владею хорошо. И говорю с лондонским акцентом. Да и мой французский был не плох. Работал над языками усердно. Не ленился. Толкался среди студентов вузов иностранного языка и иностранных туристов. Заводил разговоры, тренируя и совершенствуя свои знания.

И тут, как бы ушёл в воспоминания. Замолчал. Давая новым товарищам время, провести обмен мнениями. Выяснить правильно ли они поняли старого полиглота.

По тому, как молодой старший лейтенант потёр и втянул шею внимательно изучаемую мной. Я, понял. Они всё поняли как нужно. Толковые были парни!

Работники конторы были обычными канцелярскими клерками.

Иногда они выезжали в низовые подразделения. Проявляя мужество и оперативное мышление, они оказывали помощь оперативным работникам на местах. Оперативники стонали и плакали, от тупости указаний руководителей с центра. Со временем было выработано лекарство. Проверяющим товарищам из центра подсовывали девочек. В картотеке их хватало. Поили до состояния полной абстракции всё время, нахождения их в командировке. Довольными оставались все.

Наличие в коллективе клерков профессионального "ликвидатора" поднимало и престиж всех работающих с ним рядом. Это было, как войти в клетку с тигром и почесать за ушком милую кошку. Понятно они пообещали хранить всё услышанное в тайне. Я знал, что это обещание они нарушат. Но даже не мог представить, как это отразиться на моей жизни.

Быстро проглотив обед в столовой, троица моих товарищей уединилась на совещание.

Меня не пригласили. Обиды я на них не держал и поступил иначе.

Вечером после работы переодевшись в гражданку, я пригласил новых товарищей на ужин. В честь вступления в их коллектив. Коллектив согласился. Мой импортный костюм, рубашка и туфли подкрепили их выводы. Я не объяснял, что одевает меня моя бывшая жена. Теперь с новым статусом и званием. Друг! И что этот друг заведующая отделом готовой одежды универмага.

Ужинать мы пошли в посещаемый мной наш со старшими товарищами ресторан. О чинах старших товарищей там знали. Наверно думали, что и я чин. Не угадали.

Мест в ресторане как обычно не было. Народ толпился на ступеньках. Надеясь всучить швейцару пятёрку-десятку и проникнуть в ресторан.

Увидев меня швейцар, сверкая золотом галунов, рискнул жизнью и бросился вперёд. Расталкивая толпу. Он уже известил директора и тот топтался в дверях. Заменив отважного стража ворот.

В сопровождении своих товарищей, головы которых гордо смотрели вверх поверх толпы, протиснулся в дверь. Уже спокойно прошли в холл ресторана. Из толпы я услышал вопрос:

— Что за хмырь?

— Ослеп, что ли? Иностранец! С собаками!

Мои коллеги переживали свой новый статус. И этого не услышали. Настроение сохранили. Мы славно посидели. Попили водки, поели икры и других деликатесов. Осознание не правильности совершённых поступков, пришло утром вместе с головной болью.

До обеда мы дружно всей комнатой мечтали о палаче.

Ведь если отрубить голову станет легче?

К сожалению, палач был один! Это, по мнению товарищей офицеров, был я! Который тоже страдал. Как они. Или притворялся? Пойми этих государственных "убийц". До обеда молодой организм при помощи воды поборол смертельную дозу яда. Попавшую в организм вместе с водкой. Яд вместе с водой вышел в писсуар и пошёл на очистные сооружения. А ожившие товарищи, побежали с новостями по конторе.

Тогда я понял почему, нам доплачивали за секретность. Когда платят, болтать легче.

Так я и вписался в дружный канцелярский коллектив. Основным законом, которого было одно. Сидеть всё положенное время на рабочем месте! Жил теперь, как настоящий чиновник. С 09.00 до 18.00. Если не было политучёбы. Так и мучился, привыкал с трудом.

В связи с изменившейся обстановкой в семейном кругу с Зиной и Виталиком я обедал вечером в среду и в воскресенье. Подросшая их дочка иногда называла меня "папой". Зину и Виталика это веселило. Тёщу ввергало в ужас. Она со страхом ожидало, что когда подрастёт сын младшей дочери, он станет обращаться ко мне также. Этот ужасный кошмар портил ей радость от наличия внуков. Свекровь Зины внимательно разглядывала девочку и вздыхала облегчённо. Лицом и фигурой та была точной копией Виталика, но с характером Зины.

Это бабушка выяснила, сделав девочке замечание, как нужно называть меня. Девочка ей ответила. Услышав ответ дочери, даже Зина пришла в ужас. Понять так и не смогла где дочь набралась этих слов.

На работе всё было нормально. Слух обо мне страшном и ужасном расходился по конторе. А я, не привыкший целый день сидеть на месте, мучился и ходил с кислым видом.

Народ объяснял это моё состояние просто. У меня была ломка, от отсутствия трупов и крови. Поэтому обедал в столовой за столом я один. Есть рядом с тигром ведь опасно? Кто хочет проверить?

Но в четверг моё одиночество было нарушено.

К моему столику подошла первая красавица конторы. Девушка 26 лет с погонами капитана короткой юбкой и кителем в обтяжку. Помощник начальника финансового отдела. Первый претендент на должность заместителя начальника. Старый заместитель женщина-подполковник через полгода уходила на пенсию по полной выслуге лет.

Красавица-капитан была дочерью заместителя начальника нашей конторы по политической и воспитательной работе плюс женой перспективного работника ЦК ВКПУ. Перспективу сыну обеспечивал его папа советником Генерального секретаря. Естественно вела она себя соответственно. Если кто-то посмел бы засомневаться, что она первая красавица. То путь он имел один. Кончить жизнь самоубийством. Это был для него лучший вариант!

В конторе все были умными. Поэтому она и слыла красавицей. Другое мнение могло быть только у того чьи родственники были круче. Но таких людей у нас не было.

И вот краснеющая красавица стояла у моего стола. И томным голоском спрашивала разрешения у старшего лейтенанта, которого она даже не заметила бы если бы, не……….

Я не был полным кретином.

Вскочив, отодвинул стул, помогая красавице присесть. Победно осмотрев всех, она уселась. И принялась щебетать о духах и кремах. Предлагая толи понюхать, толи потрогать её. На всех ей было наплевать. Главным было то, что она сидела с тигром. Чесала его за ушами, а он мурлыкал!

С этого дня в обед наш столик всегда был накрыт. Даже если я отсутствовал. Заведующая столовой была мудрым советским человеком. Как и работники бухгалтерии, выдававшие мне зарплату вне очереди. Оставляя полковников и подполковников ждать. При этом они смотрели на перспективную помощницу начальника отдела. Уловив её одобрительный взгляд. Они замирали от счастья. Отношение первой красавицы дочери такого отца и жены такого мужа. Работало на легенду обо мне. Ведь такие люди знали всё. А тут ещё всплыли дружеские отношения двух полковников и генерал-майора со старшим лейтенантом. Глаз и ушей в конторе хватало. Вот и подумайте! Никчемный старший лейтенант и такие люди. А может он полковник?

Слухи получили столько обоснований, что если поставить моих товарищей по ремеслу к стенке, перед расстрельным взводом и сказать, что всё ложь и выдумка. Результат будет не однозначным, но в основе один. Одни героически примут смерть. Другие, спасая свою жизнь, согласятся на словах, но останутся при своём мнении. Слаб человек!

Любая канцелярская контора имеет сплетников и врунов. В своих отчётах и сводках они врут и знают об этом. Но всё это они переносят и в жизнь. И живут этим, поднимая свою значимость.

Как выяснилось через неделю, верха тоже согласились с ложной версией. Был обычный вечер. Я со старшими товарищами мирно ужинал в ресторане. Мы болтали о разных мелочах. Товарищ генерал-майор пребывал в счастливом состоянии "нирваны". Единственным вопросом, занимавшим его сознание, был вопрос:

— Почему жену не перевели раньше?

Ему было спокойно и хорошо.

Выпив очередную рюмку, Борис Валерьевич крякнул и наколол на вилку огурчик. Осмотрел его, откусил и сообщил новость:

— Вы знаете друзья-однополчане, у нас в конторе есть человек, с первого управления? Ликвидатор!

Услышав это, я едва не подавился. Но обошлось! Борис Валерьевич прожевал огурчик и продолжил. И в его голосе прозвучала обида:

— И об этом я узнаю от моих подчинённых! И вынужден кивать головой! Что бы, не уронить свой авторитет!

Он подозрительно посмотрел на товарища генерала. Тот будучи, где-то в другом мире грёз покивал головой.

Я уверен, он даже не слышал вопроса.

Борис Валерьевич надулся.

— Не думал, что в управлении есть секреты по кадрам. От меня!

Он выпил две рюмки подряд. Снимая стресс и глуша обиду. Павел Васильевич подозрительно посмотрел на меня.

А я уже овладел собой. С лицом невинного младенца пытался достать кусок балыка из тарелки. Не знаю, как ей, но мне точно не повезло. Тарелка случайно попала очень близко к товарищу генералу. Занятый своими мыслями он взял её под охрану и успешно отражал мои попытки.

Павел Васильевич за время нашего долгого знакомства знал, что чекистские штучки типа признайся во всём и мы тебя поцелуем. Со мной не проходят. Я твёрдо знал истину, набьют в обоих случаях. Но в первом хоть знаешь, за что бьют. Всё-таки легче! Поэтому он махнул рукой, пусть говорят! И выпил водки, налив в фужер.

Так болтовня наших изнывающих от тяжёлой работы коллег дошла до верхов. По их боязни, что от них есть тайны. Версия получила подтверждение кивками, многозначительными взглядами и другими жестами.

Павел Васильевич тоже подтвердил слухи. Хотя сделал это чисто из гуманных человеческих побуждений.

Он понимал, что я привык к свободному бесконтрольному образу жизни. И тяжело переносил ежедневное сидение за столом. Человек добрый он посылал меня с незначительными поручениями в областные, городские управления. Я получал несколько дней свободной жизни, а работники конторы возможность изысканий.

Дежурные ругались матом, разыскивая папку подшивок оперативных сообщений о совершении особо опасных преступлений. Конечно, девяностые годы ещё были впереди, но и таких не раскрытых убийств, хватало и тогда. Наш служивый народ находил их и многозначительно тыкал пальцем. Вампир напился крови!

Тем более, что после отсутствия я появлялся весёлый, довольный, но по другой причине.

Думаю, убийство Джона Кеннеди президента США так же считали делом моих рук, как месть за убийство доктора Кинга борца за права чернокожих граждан США. Может и время не стыкуется, но какая разница. Главное то во что верите вы. Так и текло время.

Мне исполнилось 33 года. Можете верить, можете не верить. Но я верю, что жизнь и судьба каждого человека написана и предопределена. Для себя я это понял и принял.

Иначе как объяснить?

Один человек опоздал на самолёт. Другой, случайно купил билет. А самолёт, поезд, пароход потерпел аварию. Упал, сошёл с рельсов, утонул.

Я не знал, что перейдя рубеж 33 лет, начинаю новую жизнь. Увы, жизнь не простую и праведную.

Мой день рождения мы отмечали в нашем ресторане. Наша компания увеличилась на Зину и Виталика. Торговый работник и зубной врач с более чем солидным стажем, на подсознательном уровне чувствуют людей, обличённых властью. Подчёркнутая суета директора ресторана и официантов подтверждала их выводы.

Забившись в уголок, они созерцали силу и притягательность самого вкусного блюда нашей жизни.

Моё поведение и отношение с этими людьми, было им не понятно. Особенно большое впечатление произвел товарищ генерал. Он, как обычно был в прострации, его отсутствующий взгляд пугал моих близких. Они думали, что попали под лучи рентгеновского аппарат. И в его лучах видны все их левые дела. А это страшно.

Когда славно посидев, мы разъезжались. Генерал махнул рукой Павел Васильевичу.

— Поехали Паша со мной всё равно нам по дороге!

Павел Васильевич, обернулся к своему водителю.

— Саша! Отвези именинника и его гостей! До завтра!

Зина с Виталиком нырнули на заднее сидение.

Зина спросила:

— Это твои коллеги по холодильному ремеслу?

Я кивнул головой. Глаза Зины выразили не доверие. А Виталик точно подумал: "Может я сделал ошибку, не став холодильщиком?"

С ветерком помчались мы по городу.

Постовые ГАИ отдавали честь, перекрывали дорогу, пропуская нашу чёрную "Волгу". Водители возившие, слуг народа были особой кастой плевавшей на народ. Они ездили по дорогам, не обращая внимания на остальной транспорт. Зине это понравилось и думаю неделю как минимум, служило темой телефонных бесед со всеми. Кто слушал.

Виталик захлёбываясь рекламировал корпорацию холодильщиков. Пока кто-то ушлый не спросил у него номер машины. Виталик его запомнил и назвал.

Может и не очень точно. Но сказанного хватило.

Ему на ухо, шёпотом оглядываясь по сторонам, сообщили на какой машине холодильщиков он ехал. Естественно накрывшись одеялом, сунув голову под подушку и потушив свет, он сообщил об этом Зине.

Во время семейного воскресного обеда Зина спросила:

— А почему в холодильном цехе машины ездят с номерами конторы передового отряда партии?

Ну, я ей и ответил первое, что взбрело на ум. Передовой отряд имеет в подвалах много холодильников. В них сидят не только бойцы передового отряда, что бы дольше и лучше сохранится, но сидят и люди. Которые задают много вопросов. Что бы успели ответить на другие вопросы.

Виталик всё это слышал и у него пропал аппетит. Наверно, он видел себя сидящего в таком холодильнике и истекающего кровью после допроса. От него добивались ответа:

— Кто сказал Зине о номерах? И какой разведке он передал эту тайну?

По его испуганному страдающему лицу было видно. Зину он решил сдать. Заявив, что это сказал ей не он! Любовь любовью, а своё тело дороже!

Зину мой ответ обидел. Она язвительно спросила:

— И в каком холодильнике сохраняешься ты?

Я честно посмотрел ей в глаза и ответил:

— А какой свободный!

Аппетит у меня не пропал. С удовольствием доел вкусный обед. А она ещё сильнее обиделась. Почему?

Через неделю контора гудела. Случилось ЧП.

В не большом, городе под гордым именем национального героя. Нашей республики, ныне ставшей суверенным государством. В городе Хмельницком из городской тюрьмы посредством подкопа совершили побег два особо опасных рецидивиста.

Город был областным центром одноимённой области. В центре его красовалась тюрьма. Она была построена в годы, как теперь нам говорят светлого царизма. С тех пор она и стояла. Изредка получая косметический ремонт. Веянием нового времени стали пивные автоматы, поставленные возле её прочной стены.

Но это, я увидел позже. А пока ЦК ВКПУ взяло на контроль это дело века. Указания по телефону не помогали. Прошло три дня, а бежавших опасных и ужасных рецидивистов, не нашли. В таких случаях в помощь местным бойцам передового отряда и внутренних органов направляют группу опытных товарищей из центра. В её состав включают лучших людей, которых не жалко будет потом в случае неудачи безжалостно размазать по полу. А если повезёт, они решат задачу то, засунув их в конец очереди за наградами самим встать впереди. И "гавкать" простите, они не будут.

В состав такой группы и включили. Заместителя начальника политотдела, меня, инспектора из отдела кадров и старшего инспектора отдела строевой и общефизической подготовки. Приказ об его увольнении на пенсию, а языком конторы переход в действующий резерв, ожидали со дня на день.

Расскажу о каждом члене нашей группы. Начну со старшего.

Заместитель начальника политотдела был полковником. Он уже полгода служил в конторе. Обладал большим опытом выживания в партийных органах. В контору прибыл из райкома для усиления политработы. Его богатый оперативный опыт был, почерпнут из двух книг. Это были:

" Один в поле воин" и " Майор Пронин".

Он знал их наизусть. Рассказывал мне постоянно всю дорогу до города Хмельницкого. И если ловил меня, когда я не успевал спрятаться. Во время пребывания в нём. Всё остальное время его благодарными слушателями были местные товарищи.

Думаю, эти книги после нашего отъезда они выбросили из своих библиотек. Хотя в стране и был книжный голод. Я отдохнул на обратном пути.

Да и сначала было нормально. Товарищ полковник отметил наше убытие и умирал от похмельного синдрома. Я хотел, облегчить его муки и пристрелить. Но два фактора сдерживали меня. Первый, отсутствие оружия. А второй это то, что свои желания и мысли, я держал при себе. Товарищ полковник вылечился сам и взялся за меня. Уже тогда я пожалел о первом факторе.

О себе говорить не буду. Всё изложил раньше.

Инспектор отдела кадров был опытный человек. Двадцать лет работы в передовом отряде, сделали его грамотным специалистом по оформлению и ведению личных дел. Он был майором и имел удостоверение с грозной аббревиатурой. Книги о делах и подвигах чекистов он не читал.

Последний член нашей группы подполковник уже жил на даче. Душой, сознанием и сердцем. Эти подвиги его не интересовали. Он был доктором-любителем. Изучал воздействие водки на организм, как фактора способствующего закалке последнего.

Вот такое мощное подкрепление получили местные товарищи, когда мы на вокзале их города вышли из вагона.

Встречали нас на двух чёрных "Волгах" местного управления. Посадкой в машины руководил наш товарищ полковник. Он и распорядился. В новенькую 2410 "Волгу" начальника местного областного управления нашей конторы сесть троим. Начальнику местного отделения конторы, себе и мне. Остальные получили приказ садиться во вторую старенькую "Волгу". Своё размещение вместе с полковниками я понял. С товарищем полковником мы ехали вместе в одном купе спального вагона, и он наверно привык за время пути ко мне. Может даже привязался или полюбил меня.

В нашей конторе народ такому составу группы не удивился. Читая приказ о создании оперативной группы и командировке её в город Хмельницкий наши мудрые товарищи, всё поняли. Остальные трое это прикрытие моей миссии. Бежавших зеков, определили на ликвидацию. О чём кто-то по дружбе и сообщил местным товарищам.

В местном управлении освободили кабинет зама в одной приёмной с кабинетом начальника местного управления. В нём должен был, расположится наш командир товарищ полковник специалист по политическому воспитанию масс.

Для нас троих поставили три стола в одной из комнат. Они так и остались пылиться не востребованными.

Товарищ полковник убыл в тюрьму. Так сказать решил работать на месте совершения побега. Как майор Пронин. Мне с глазу на глаз было приказано. Сообщать в контору о его героических усилиях. Кадровик засел в отделе кадров. Он проверял все личные дела. Выявлял не правильность их ведения местным отделом кадров. О чём и писал на листах бумаги. Ну, а товарищ подполковник засел в номере гостиницы. Его опыты требовали тишины и покоя.

Ещё забыл основной момент.

По прибытию мы представились первому секретарю обкома. Он пожал руку нашему товарищу полковнику. Кивнул подполковнику и майору, а старшего лейтенанта даже не заметил. Напрасно!

Начальник общего отдела обкома, присутствовавший при этом приеме, тоже крутился возле нашего полковника. Причину я узнал позже. Она была жизненна и банальна.

Его сын бездельник 27 лет успешно делал карьеру во внутренних органах, а именно в уголовном розыске. К его чести могу сказать, он был безобидным и безвредным. Что собой представляет, знал и жил без претензий. Звёздочки капитана не мешали ему жить полной жизнью. Получать скандалы от жены такой же дочки кого-то из власти. Пустоголовой куклы получившей диплом местного института. Но не ходившей туда. Конечно, она считала себя умной и светской дамой. Из этого и исходила.

Начальник городского отдела внутреннего органа, был человек умный и осторожный. Молодого подающего надежды работника уголовного розыска он назначил начальником созданной спецгруппы. Оставив общее руководство операцией за собой. Рассудил здраво. Повезёт и он при деле. Не повезёт папа сына, не бросит. Всех поставит на ноги. А так, как он близок к первому секретарю обкома, то отдадут на съедение какого-то сержанта. Его посадят. А остальным дадут по выговору. От этого не умирают. Выговор, с собой надрываясь, не носят. Это было в духе времени того. Да как я вижу и сегодня, все делают так же. Подставь чужую……. Прикрой, свою… Она, роднее и ближе.

Контора, как обычно в деле не мелькала. Но руководила всем. Без нее ни шагу!

В помощь мне наша местная контора выделила майора. Он готовился перейти в действующий резерв, на пенсию был исполнительный и осторожный. Без эмоций он признал моё старшинство. Кто знает их посланцев столичной конторы? Затопчут и не заметят. Старательно козырял мне. С учётом возраста и полной бесполезности я усадил его, дежурить на телефоне. Писать бумаги. Их было множество! План розыскных мероприятий. Планы допросов, справки. Запросы и много других. За два дня его стараниями, папка розыскного мероприятий стала толщиной в кирпич.

Ещё ему было поручено, решить вопрос продовольственного обеспечения. Он обратился к секретарше начальника. Местная хозяйка послала его, найти еду в общественном заведении. Помещения находящегося в конце коридора каждого этажа здания.

Он подумал и пошёл к начальнику. Тот вызвал секретаршу. Назвал её, одним словом. Та поняла и позвонила в буфет конторы, Передала приказ заведующей.

Майор доложил мне обо всех своих действиях, когда я поедал вкусный обед и слушал его. Вопрос он решил, а методы меня не волновали.

Капитана я назначил руками и ногами. На более высокий пост он не годился.

Себя головой. Вот и получился человек.

Осталось решить вопрос с транспортом.

Я поручил капитану, решить этот вопрос с начальником городского "внутреннего органа". Тот и решил его, выделив нам патрульный " луноход". Капитан обиделся.

Он высказал мысль о том, что товарищ из столичного передового отряда партии может испугаться. Гремящий, дребезжащий, исторгающий хлопки чёрного дыма патрульный "луноход", он может принять за дракона. И отразить это в своём рапорте далёкому и грозному начальству. Которое может понять это, как не уважение к нему. И сделать оргвыводы. Например, послать товарища начальника в помощь селу. Кому это нужно?

Начальник "внутреннего органа" согласился. Он забрал серую "Волгу" у своего зама. И великодушно отдал в распоряжение товарища капитана вместе с водителем.

Водители начальников это особая каста. Я уже это говорил. Так было и так есть и сегодня. Водитель уже пять лет возивший зама тоже был из этой касты. Он рассказал товарищу капитану во временное распоряжение, которого он поступил, как мы будем работать. Вернее утвердил распорядок дня.

С половины восьмого до девяти утра он отвозит дочек. Одну в садик. Другую дочь в школу. Жену на работу. Потом до двенадцати часов уделяет время нам. С двенадцати до трёх забирает дочь из школы. Кормит себя и её обедом. Отдыхает. С трёх до пол шестого опять уделяет внимание нам. В шесть ему нужно забрать жену с работы и дочь из садика. Ну, а дальше он отдыхает.

И то если не возникнет у него чего-то срочного. Приедет в гости мать или тёща, или какой-то родственник.

Капитану повезло! Машину ему дали в 10 часов утра.

Он приехал на ней к конторе местного передового отряда партии. Войдя в кабинет, доложил мне об условиях работы нашего транспорта. Утверждённых! Самим товарищем сержантом- водителем.

Товарищ майор присутствовавший, при докладе товарища капитана ехидно улыбнулся. Я не мог, допустить, падения авторитета головы нашей группы! Которой я себя назначил. Всплеснув руками, радостно заорал:

— О, нам повезло! Такой добрый водитель!

Капитан и майор уставились на меня. Первый с недоумением. Второй подозрительно. "Может он просто "дурак"?"

Прочёл я их, мысли. Наверняка обладаю даром читать мысли!

Я собрался ехать, в тюрьму бывшую. Теперь это был областной изолятор временного содержания. Нужно было решить вопрос:

— Помогал ли в организации побега кто-то из охраны или нет?

Понять это можно было, только осмотрев место. Совершения побега. Майор увязался с нами. Прикрылся он грамотно.

Для розыскного дела ему нужно описать место побега и нарисовать план. Всё это уже было сделано до нас. Я понял, что это просто предлог. Майор хотел посмотреть, как я упаду на колени перед водителем. Ну, что ж так даже лучше. Что я главный увидят оба мои помощника.

Мы вышли из подъезда и направились к стоявшей в стороне машине.

Первый и последний раз я шёл к машине пешим ходом.

В дальнейшем она или стояла у крыльца здания. Где я пребывал или подлетала. Только я показывался в дверях. Водитель, капитан и майор устраивали соревнование.

Толкая друг друга, они рвались к ручке задней двери, что бы открыть её передо мной. Получить рассеянный кивок благодарности. Им было наплевать, что думают люди, видящие их потуги.

А сейчас я шёл к стоящей машине, в которой дремал наш грозный водитель.

В первый и последний раз открыл левую заднюю дверь машины. Капитан уселся на переднее пассажирское сидение. Майор сел сзади за водителем. Такое размещение у нас соблюдалось и в дальнейшем. Я аккуратно прикрыл двери, стараясь не потревожить грозного водителя. Мои товарищи оказались более грубыми. Их закрываемые двери хлопнули.

Вожатый "телеги" приоткрыл один глаз.

— Аккуратней с дверями!

Проорал он грозно.

— Это вам не колымага а "Волга"!

Через зеркало заднего обзора он посмотрел на меня. Ухмылка полная презрения украсила его лицо. Опустив голову извиняющимся голосом, я представился. Назвал свою фамилию и имя, а так же своё презренное звание.

Водитель, продолжая ухмыляться, повторил моё имя.

— Ладно. Постараюсь запомнить!

Величественно произнёс он. Не скрывая своего презрения. Я поднял голову и посмотрел на него. Полный железа взгляд бойца передового отряда партии, устремился на водителя. Тот сжался. Его голова развернулась на 180 градусов.

Взгляд кролика на удава, устремился на моё окаменевшее лицо. Он страшно побледнел. На его лице появился даже синий оттенок.

Мои сподвижники недоумевая, смотрели на лицо водителя. Голосом полным стали, я спросил у водителя:

— Как вы, относитесь к возможности, валить лес в Сибири? Там комсомольцы закаляют свой характер! Становясь стойкими членами партии! Или осознают свои заблуждения и ошибки. Искупая вину!

Мой голос и произнесенные слова дошли до моих помощников. Они сползли по сиденьям машины и забились в углы. Их лица по цвету и выражению, повторили лицо водителя. Установилась тишина. Только муха билась о лобовое стекло.

Но мой взгляд требовал ответа.

Срывающимся голосом водитель сообщил, что у него двое маленьких детей. Мать, тёща, у которых больные свинья и корова. Он всю жизнь жил в средней полосе мягком климате. Поэтому суровый климат Сибири не закалит, а погубит его. Ещё в детстве болел "ветрянкой". А у кроликов было воспаление лёгких. Да и вообще в машине нужно заменить трамблёр. Завгар гад! Не даёт новый!

Из его ответов понял, он не любил Сибири!

Теперь вспоминая те события, понял. Уже тогда открыл причину, распада нашей страны. Сейчас я твёрдо знаю! Отделение нашей братской республики, превращение её в независимое не братское государство имело одну причину. Весь народ этого государства не любил суровой Сибири. И поэтому бежал от страны. Страны, которой достался этот край.

Даже сейчас они предпочитали жить в нищете. Правительственном бардаке но только без Сибири. Вот какой мужественный народ! Но это я понял только сейчас.

А тогда я толкнул капитана в спину. Выводя его из шока.

— Командуйте!

Майора я не трогал, пусть отдыхает старик! Хотя он тоже был в состоянии шока.

Не маленький оклемается!

Очнувшийся капитан, держась от меня подальше. И с трёх раз произнёс:

— В…. Тюрьму!

Водитель вздрогнул. Обречённо вздохнул. Завёл двигатель. Включил сирену. Распугивая кошек, собак и народ, мы устремились к цели нашего пути. Отчаянно сигналя мигающая проблесковым маячком и ревущей сиреной машина, остановилась у ворот тюрьмы. Я для краткости буду называть её так, как она называлась в годы царизма. Пока угнетённый народ не сверг власть угнетателя. Хотя думаю и тогда, и сейчас его никто не спрашивал. Сказали вперед и всё! А кто не пошёл, просим к стенке с врагами, не возятся. Их перевоспитывают или……….

Мои два помощника вылетели из машины. Вдвоём подбежали к воротам. При помощи мата объяснили дежурному по КПП. Кто приехал. Тот понял мат и включил привод открытия ворот. Медленно створки ворот поползли в стороны.

Желая ускорить их движение мои помощники, вместе с присоединившимся дежурным по КПП, принялись толкать их. Но ворота были сильнее. Поняв это мои товарищи, впрыгнули на свои места в машине. Душевно хлопнув дверями. Водитель этого не заметил. Так с сиреной и включённым проблесковым маяком, мы подлетели к крыльцу. Стоявшая у крыльца "Волга" начальника местной конторы конфискованная без вопросов и сомнений нашим товарищем полковником взревев двигателем, отлетела в сторону.

Наверное, водитель подумал. Это нападение!

Мои помощники и водитель бросились к дверце машины. Где сидел я. Так, как ручка на двери была одна, а их трое, то завязалась потасовка. За их борьбой с обречённым видом наблюдали вышедшие на крыльцо начальник тюрьмы пожилой полковник и его замы. Подполковник и два майора.

За три дня товарищ полковник, так забил их цитатами и примерами с двух прочитанных книг, что они покорились судьбе. И с радостью ожидали появления монстра. Монстра, который порвёт их на куски. Смерть в муках была избавлением от ежедневной пытки.

В борьбе за право открыть мне двери, в этот раз победил капитан. Вытянувшись в струну, он замер у открытой дверцы. Побеждённые противники тоже замерли с досадой на лице. Стоявшие на крыльце тоже застыли, приложив руки к фуражкам. Они отдавали честь. Я вышёл из машины. Растолкав офицеров, стоявших на крыльце по ступенькам, сбежал товарищ полковник.

Он заключил меня в объятия. Лишив возможности доложиться. Наверно он очень, скучал. За моей персоной. Целых два дня проявляя невероятную изворотливость, я избегал его. И вот попался!

Я похлопал его по спине. А что мне оставалось делать?

Он воспринял это, как сигнал. Поддерживая меня под руку, повёл к корпусу тюрьмы. Где содержали преступный элемент.

Мои помощники, оттолкнув несчастных руководителей тюрьмы, пристроились за нами. Покорившись доставшейся им судьбе. Избиваемых мальчиков. Руководство учреждения поплелось в конце. Нашей колонны. Водитель остался охранять наше транспортное средство.

Мы вошли в здание.

Коридоры перегораживали перегородки, сваренные из толстой арматуры, выкрашенной в жёлтый цвет, потемневший от времени. Стоявшие у перегородок контролёры в засаленной форме, открывали перед нами двери. Двери тоже были сварены из толстой арматуры.

Они прятались за этими дверями. Наверно раньше умели перемещаться между мирами. Но теперь это умение потеряли.

Конечно, сначала мы поднялись на второй этаж. Там под руководством товарища полковника-прораба шёл ремонт камер. Стены, пол и потолок перекрывал каркас из сваренных решёток. Материалом для решёток служила двадцати миллиметровая сваренная арматура. Поверх она заливалась 300 миллиметровым или 30 сантиметровым слоем бетона. Из такой камеры не убежит и мышь.

Я выразил своё восхищение.

Товарищ полковник-прораб вспомнил о своём долге. Извинившись передо мной, убежал гонять рабочих. Он напомнил мне члена правительства-прораба в предвоенные годы строившего московское метро. Мне до сих пор не понятно, почему метро назвали метрополитеном имени В.И, Ленина? А не……

Обоих товарищей прорабов объединял энтузиазм и добротность. Оба были старыми членами одной и той же партии.

Во всём остальном они были дети разных народов.

Уходу товарища полковника, как я заметил, был рад не я один. Некоторые товарищи были рады гораздо больше.

Этим дружным коллективом мы спустились на первый этаж. Двое вооружённых автоматами солдат охраняли двери. Запертой камеры. Начальник заведения достал два полукилограммовых ключа и открыл дверь.

Войдя в камеру, окинул её взглядом. И я сразу похоронил версию о сообщниках из охраны. Из этой камеры не бежать мог только очень ленивый человек.

Прогнивший пол. Потрескавшийся цемент слоем сантиметров в пять. Земля под полом за сотню лет с момента постройки здания просела и была ниже фундамента.

Особо опасным рецидивистам терять было не чего. Позже, я узнал ещё одну причину, толкнувшую их на побег. Но, по моему глубокому убеждению, эта причина, была основной и единственной. Оба особо опасных рецидивиста были обычными алкоголиками. Больными людьми. Четыре месяца пребывания в камере предварительного заключения это не сахар.

Они иногда пили "чефир" но это не спасало от похмельного синдрома. А тут шанс. Вот и бежали. Прокопавшись под фундаментом, вышли у пивных автоматов. Где такой же грязный и испитый народ лечил себя. Думаю, отобрали у кого-то пару стаканов пива. Взбодрились и исчезли. Растворившись среди своих собратий алкашей.

Вот только куда?

Товарищ майор организовал себе помощников. Вручив рулетку подполковнику и одному из майоров. По его указаниям они замеряли стены высоту фундамента отверстие в полу. Составляли план камеры и подкопа. Меня это уже не интересовало.

Бумажки майор писал и составлял грамотно. В этом деле был докой.

Попросив начальника заведения, доставить моего майора, когда он закончит в контору. Я направился к выходу. В своей импортной одежде я выглядел чужим. В этом суровом, грязном и облезлом мире. В сопровождении лично начальника шёл по коридорам СИЗО. Контролёры отдавали мне честь. Отвечал им капитан. Мог бы и сам. Но придерживался уставов.

"Дооррогие товарищи! К пустой голове, руку не прикладывают! Мы не американцы!" Эти слова нашего героя Генсека звучали в моей голове.

Водитель на этот раз успел первым. Он стоял у открытой для меня задней дверцы с видом победителя поглядывал на товарища капитана.

"На-ка, выкуси!"

Ясно читалось на его лице. Я и подумал:

"Может достать каждому из них по дверце? Ублажить?"

С воем сирены, распугивая редких прохожих и ещё более редкие машины, мы доехали до крыльца конторы. Здесь товарищ капитан открыть мою дверь, успел первым. В представленном мне кабинете дверь за креслом вела в маленькую комнату. Так называемая комната отдыха. Это был, остаток тех дней, когда отец всех времён и народов мог позвонить в три-четыре часа ночи. Отсутствие ответа на телефонный звонок, стоило не только места. Могло стоить и жизни. Не зависимо от должности отсутствовавшего на рабочем месте чиновника. Те времена ушли, но эти комнатки остались. Вот в такой комнатке и был накрыт стол. Деликатесами меня не удивишь. Зина столы накрывала. Дай Бог каждому! Но здесь! Густой украинский борщ с большими кусками мяса. Обжаренная курица, рыба. Моя слабость. Котлеты по-киевски! И ещё пирожки пяти видов.

Время обеда прошло. Но есть почему-то хотелось!

Я предложил товарищу капитану разделить со мной трапезу. Он отказался. Заняв место перед дверью кабинета, охранял мой покой. Хотя в кабинет никто не рвался.

Я поел и позвал его. Он зашёл и доел остатки моего обеда.

Не думаю, что он голодал. Папа и родители его жены были люди у власти. А он ел и кейфовал! Ведь он сидел на моём месте! Ел из тех же тарелок что и я!

Извращенец! Но мешать ему не стал. Пусть наслаждается.

Пока он ел, я думал.

Когда счастливый капитан предстал передо мной, я изложил ему задание. Через полтора часа весь в пыли он положил передо мной шесть запыленных папок и две новые. По количеству судимостей беглецов.

Я углубился в чтение. Думаю, уголовный мир весь повесился. Узнав кто эти особо опасные рецидивисты! На самом деле. Их дела были написаны как под копирку.

Первая судимость. Двое восемнадцати летних парней выпили, отмечая перейденный ими рубеж. Они жили в одном дворе. Но собирались в квартире, где жил один из них на два месяца младший. У первого в двух комнатной квартире жили бабушка, отец с матерью и он с сестрой.

Второй жил вольготней.

Их двухкомнатную квартиру занимали бабушка, старшая сестра и он. Поэтому они и избрали её штаб-квартирой. Семьи как понимаете, были пьющие. Парни от души выпили дешёвого суррогатного вина. Ну, а какой праздник без песни? Они вышли во двор уселись на скамейку и запели. Кобзон, Боярский, Антонов думаю, от горя, что у них такие конкуренты. От горя три дня не выступали бы. Но один зловредный старикан ветеран, пенсионер, который ничего не понимал в пении. Сделал им замечание! На увлечённых пением парней оно не подействовало. Они только прервались и послали заслуженного человека по известному адресу. По старости лет он не знал, где это. Поэтому вооружился палкой и вышёл во двор. И грянул бой.

Старость уступила молодости. Старика увезли в больницу. Молодых победителей в камеру при местном отделении милиции. Потом поместили в КПЗ. Следователь оценил их работу и талант. Суд поддержал его. Им вручили премию. Поездку на зону по статье 206 части 2 УК УССР. Так начался их путь к вершинам славы. Через 2 года они вернулись.

Возвращение нужно было отметить. Они и отметили. Уже тремя бутылками суррогатного вина запиваемого "чифиром". Так, как они праздновать начали с утра, то к вечеру оклемались. Взглянули на часы. Водочный отдел работал до семи. Времени было в обрез, а выпить хотелось до икоты. Помчались за добавкой.

Стоявшая очередь их причину, уважительной не признала. Пропускать не согласилась. Они бросились отстаивать своё право по понятиям. Опять завязался бой. Потери были не только со стороны очереди. Пострадала и обстановка вокруг. В пылу боя разлетелась витрина магазина. Пол усыпали осколки бутылок. А сколько добра смешалось в лужах на полу! Ужас! И опять они выиграли конкурс по той же статье. Но часть вторую сменили на более высокую третью. Плюс материальный ущерб. Плюс порча государственного имущества. Частных магазинов тогда не было. И это была вторая судимость. Их удостоили почётного звания "рецидивист"!

Уже знакомым путём поехали на зону. Где и отбыли срок. От звонка до звонка. Но уже в кругу почитающих товарищей. Приобрели татуировок, как и положено по их почётному званию.

В родные пенаты вернулись через 5 лет.

Снова требовалось отметить возвращение. От традиций не уйти. На этот раз они проявили осторожность. Опыт подсказал выход. Чай и вино закупили с запасом. Но его хватило на неделю. Всё имеет свойство заканчиваться. Однажды они пришли в себя. С ужасом бедняги мучимые жаждой обнаружили, что запасы кончились. Тщательная ревизия подтвердила это. Их охватил ужас. Собрав пустые бутылки и наличные деньги, они бросились в магазин за лекарством. До этого они были счастливы. Как известно счастливый человек, времени не замечает.

А так, как они были счастливы давно, то приобрели эту дурную привычку. В свой поход за лекарством отправились в 2 часа ночи. Люди бессердечны, а торгаши….. Всё было закрыто. Они оббежали все точки. Результат был тот же. Вот и стояли перед витриной водочного отдела. Болела душа. Горело внутри. Только стекло витрины отделяло наших страдальцев от лекарства. Собравшись с силами и духом, они преодолели эту преграду. Лекарства было много! И всё в их руках. Схватив по бутылке водки тут же с горла, начали лечение. Но проклятая жидкость подвела. Она коварно ударила в голову и ноги. Что они могли сделать? Что бы сделал кто-нибудь другой? Попав в их положение. Это можно гадать. Они сделали, как получилось. Оба упали. Сжимая в руках, не допитые бутылки и отключились. В таком положении и были обнаружены милицейским патрулём. Доставленные в отделение милиции тела, не смотря на титанические усилия всех сотрудников, так и остались телами. Они были обысканы.

И здесь к общей радости установили их личности. Оп-па! Это же опасные рецидивисты! Установили это легко. Благо просроченные справки, об освобождении с зоны с фотографиями и печатями, были в их карманах. Старший патрульный ППС узнав, что задержанные рецидивисты дописал в рапорте ещё на двух страницах. Что тела оказали отчаянное сопротивление при задержании. Но благодаря умелым и самоотверженным действиям наряда под руководством начальника отдела и замполита были задержаны. В первом варианте написал об оказании вооружённого сопротивления. Подумав, это убрал. Рассудил сразу. Раз было вооружённое сопротивление, то должно быть и оружие, и стреляные гильзы. Могли потребовать раненых и убитых, среди личного состава. И что делать? Руководствуясь, этими соображениями и заменил. Вооружённое сопротивление на сопротивление. Хотя было жаль! Хотелось ордена или медали. Не получилось! Но рапорт получился.

Согласно их заслугам и чина задержанные были отправлены в КПЗ.

Местный криминал принял уважаемых людей. Отпоил "чифиром" и вином. Товаром, поставляемым за вознаграждение охранной КПЗ.

Через два дня добрый следователь угостил их сигареткой. Он и сообщил, что из магазина похищены материальные ценности. Перечень похищенного товара установили после переучёта. И он протянул список. Длинный и обширный.

Ящик макарон, мешок крупы, ящик сливочного масла, два ящика консервов, три коробки сигарет, десять батонов колбасы, три ящика вина и два ящика водки.

Всего на сумму……..

Услышав сумму и количество похищенного ими товара, рецидивисты впали в шок. Ещё легко отделались. Если посмотреть на эти суммы и количество недолго хлопнуться в обморок. А следователь, оценив их размеры и качество, предложил им выдать главаря и сообщников. Пообещав, что суд учтёт их помощь следствию и добровольное признание. Последнее предложение он произнёс для проформы. Рецидивисты на такую глупость не покупались. Честные ответы клятвы и уверения задержанных, что сообщников и главаря у них не было, совпадали слово в слово.

Но ничего другого от этих уголовников следователь не ждал.

Законы уголовного мира, очень строги. За нарушение их расплата жестока.

Товарищ следователь и подключившийся товарищ следователь по особо важным делам от прокуратуры, пытались уговорить их назначить одного из них главарём. Но они упорно не соглашались. Утверждая, что это их совместное решение.

Тогда товарищи следователи предложили им взять на себя два зависших дела.

Ограбление пивного ларька и киоска "Союзпечати". Эти преступления произошли полгода назад. Взамен им пообещали пять пачек чая и две бутылки вина. Обещанная награда захватила обоих опасных преступников в свои сети. Они даже не вспомнили, что полгода назад топтали зону. И подписали все бумаги.

Следователи не обманули! С допроса они вернулись пьяными с пачками чая в карманах. На суде говорили правду. Но суд решил, что они упорно скрывают главаря и сообщников в первом деле. Но учитывая их добровольное признание и помощь, по двум другим эпизодам смягчил наказание. Назначив на год меньше, чем просил государственный обвинитель.

Тюремная почта, опережая их движение к месту назначения, пронеслась по этапам. Она достигла зоны раньше, чем туда доставили их. Они не выдали главаря и сообщников. Всё взяли на себя. На зоне их встретили как героев! Определив на хорошие места. Обеспечив уважением и чифиром.

Так эти горемыки получили и провели третий срок. Но уже в качестве особо опасных рецидивистов.

Заявления граждан сидельцев о том, что тюрьма и зона их родной дом. И что они рвутся туда. Мягко говоря, ложь!

Поэтому отсидев полученный срок, наши герои вернулись с готовым планом. Как больше не попадать в "дом родной". Учли и продумали всё! Времени хватило.

На следующий день после возвращения, встали на учёт. Сразу же подали документы на паспорт и прописку. Только после этого сделали нужные запасы и начали праздновать освобождение. Наслаждаясь свободой!

Каждое утро, придя в себя, сразу проверяли запасы. Если обнаруживалось, что они иссякают, принимали меры. За пополнением запасов отправляли бабку или сестру. Сами нос не высовывали из штаб-квартиры. В качестве платы за услуги по доставке, гонцы получали дополнительный стакан вина.

Денег хватало. Теперь они принадлежали к воровскому сословию. Как и положено получали помощь из "общака". Но злую шутку с ними сыграла любовь к свежему воздуху.

В один из дней они выползли из логова. Подышать кислородом. Помня о печальном песенном выступлении, они не пели. Просто дышали и курили.

На двух скамейках не далеко от них расположилось десяток молодых людей с гитарой. Они не уважительно ответили воровским авторитетам на какое-то, замечание. Обозвав их "алкашами" и "вонючками".

Законы преступного мира суровы. Требовалось ответить. И снова бой. Силы были не равными. Получив, по лицам и другим частям тел криминальные элементы бросились в квартиру за оружием. Хотели уровнять силы. Отступать не собирались.

Быстро схватив два столовых ножа. Ничего другого не нашли. Бросились назад. Бой продолжился. С огромным трудом своими тупыми ножами, по протоколу холодным оружием. Они нанесли целых три раны! Представителям другой стороны. Думаю, это были царапины. Бдительные жители позвонили в милицию. Прибывший наряд пресёк бой. Убийцам не дали довести дело до конца.

Личность задержанных бандитов установили. Учитывая их социальную опасность, сразу отправили в тюрьму. Предписав держать, отдельно от остальных задержанных. Четыре месяца шло следствие. Поднимались все старые дела по нападениям и убийствам. Проверялась возможность причастия к ним этих особо опасных рецидивистов.

А они сидели и изнывали, без привычного допинга. В тюрьме назревал очередной косметический ремонт. Сидельцев со второго этажа перевели на первый. Потеснив народ уже сидевший в камерах на этом этаже. А что было делать? Не по домам же отпускать!

Так, как на карточках двоих особо опасных рецидивистов имелась отметка о содержании в особом режиме их, и поместили отдельно. Вдвоём. От безделья и муки кто-то из них вспомнил о прочтённом в детстве романе Дюма "Граф Монте Кристо". Хотя это я загнул. Читать они точно, не читали. Времени не имели свободного. Скорее один из них просто ковырнул потрескавшийся пол. А дальше всё уже известно. Они бежали. Переполошив всех. Первых лиц и их семей взяли, под усиленную охрану. Подстраховались и проявили заботу!…

Я захлопнул последнюю папку и задумался. Что-то уцепилось за край сознания. Снова начал листать папки.

Немного отвлекусь.

Через десяток лет один из моих сослуживцев за накрытым столиком в ресторане рассказал мне историю. Его товарищ по службе в Афганистане работал начальником поселкового отдела милиции. Посёлок находился в трёхстах километрах от города Нефтеюганска. Входя в состав одноимённого района.

В посёлке постоянно проживало около сотни человек. Да ещё тысячи две человек работающих вахтовым методом. Они прилетали со всех уголков нашей Родины. Статус посёлка подразумевал поссовет и милицию. Всё это имелось. Жили нормально до той поры пока прозревшая власть, не обнаружила, что в стране есть этнические преступные группировки. И началась охота на "ведьм".

Начальство на местах всегда было народом сообразительным и покладистым. Вверху решили, что такое есть! Значит нужно найти затаившихся преступников! Ну, а уж искать врагов умели давно ещё с тех времён. И понеслось…

Везде обнаруживали преступные сообщества. Пресса оповещала об этом. Запугивая граждан и извещая хулиганов, что теперь они бандиты. Узнав об этом, они и делали всё, что бы быть достойными этого гордого звания. На них списывали всё.

И то, что они делали и то, что делали сами органы. По существу общество разделилось. Власть и деньги имущих людей усиленно защищали и охраняли все силовые структуры. Создавались службы безопасности. Зачастую криминальные. Весь остальной народ и мелких коммерсантов отдали на разграбление и кормление всем кому не лень. Органам, рэкетирам, мошенникам.

Товарища, моего сослуживца, били и песочили, на всех совещаниях. Ну не мог он обнаружить среди сотни постоянно прописанных жителей посёлка этнические банд группы. Как не старался.

Он нашёл двух проституток, но они были местными отбросами. Доказать, что они оказывают услуги интимного характера за деньги он не мог. За выпивку да они в этом и признавались. Охотно называя своих сексуальных партнёров. Таких же алкоголиков мужского пола. Как и они.

Но однажды его осенило или подсказал кто. Есть вахтовые работники! Он засел за листки временной регистрации и прозрел. Сложным оперативным путём установил три этнические бандитские группы.

Дагестанскую группировку, скрывающуюся под видом водителей и экспедиторов отдела рабочего снабжения.

Чеченскую группировку, носившую лица строителей одного строительного управления.

Молдавскую группировку, работавшую в ремонтном сантехническом управлении.

Двое оперативных работников, трое участковых за два дня нарисовали оперативные и наблюдательные дела. Начальник поселкового отдела, взял дела и помчался в районный центр. Там и доложил о находке. От него отстали.

А кривая преступности не в отчётах, а в настоящей жизни поползла вверх. Этнические бандитские группы узнали, что они бандиты. И начали делать всё, что бы быть достойными. Путём побоев и удушением не до смерти, а до испуга шнурами от утюга. Они убедили местных лавочников бывших кооператоров, директоров частных фирм, воришек бензина и других платить им дань. Позже каждый улетающий на отдых рабочий, платил им небольшую сумму. Но этого им показалось мало и они, входя во вкус, начали грабить кассиров и бригадиров развозившим деньги по участкам и бригадам. Вымышленная преступность стала явной. С ней и начали бороться.

Нашу контору реформировали, переименовывали, реорганизовывали, сокращали, делали, что кому в голову взбредёт. Но люди работали, стараясь не дать растущему криминалу, всё захватить и подмять под себя. Были и другие причины роста преступности. Чисто экономические. Закрывающиеся предприятия. Отсутствие работы.

Сотни не нужных нищающих людей вливались в ряды криминала, а очень часто просто сами совершали преступления. Переполненные голодными заключенными тюрьмы и лагеря. Тоже вносили свою лепту. Конечно, и до этого времени были такие язвы, как проституция, организованный преступный мир. Но со всем этим боролись просто. Ничего этого не замечали. Нет такого явления и всё.

Нефть была под особым контролем. Это ясно. Она и именуется стратегическое сырьё. Моего сослуживца с группой в шесть человек и послали в этот район. По первой легенде, это была бригада монтажников-электриков. Но кроме отвёрток и плоскогубцев, бригада имела пистолеты и автоматы. Поэтому по второй версии. Возникшей среди, народа легенде они были командой от "Белой стрелы". Простые люди всегда прятались за выдуманных героев, которые защитят их не нужных власти. Так возникали сказки и легенды. Служа утешением.

Все семь монтажников-электриков обладали боевой подготовкой. Они это доказали всем этническим группам. Приказа уничтожать эти группы не было. Им просто показали черту, переступать которую можно, только если надоела жизнь. Но у бандитов кружилась голова и они периодически переступали. Работы у ребят хватало.

Мой сослуживец оформлял временную регистрацию в посёлке на себя и своих людей. В коридоре он увидел майора милиции и узнал своего сослуживца по Афганистану. Обнялись.

Здесь же выяснили, что майор начальник поселкового отдела милиции. Прошли в кабинет начальника. Что бы, не было лишних вопросов мой сослуживец, показал своё удостоверение. Добавил и приказ министра внутренних дел. В нём всем сотрудникам не зависимо от должности и звания приказывалось оказывать содействие и помощь предъявителю удостоверения N…., личный знак N…

Была и приписка. Выполняемое ими задание является государственной тайной. Любые сведения о нём и его задании переданные другим лицам, являются разглашением служебной и государственной тайны. Лицо, повинное в этом деянии подлежит ответственности согласно УК РФ.

Всё это прочитал начальник поселкового отдела. Как и положено, при ознакомлении с такими документами, он на обратной стороне приказа расписался. Указав свою фамилию номер удостоверения и личный. После чего предложил отметить встречу.

Во время отмечания он и рассказал, как выпустил джина из бутылки. Но мне кажется, переживал он напрасно. Так поступали многие и уже давно.

Я просто высказал своё мнение, как помогали создавать толику преступности, рассказав об этих двух случаях. Конечно, преступность должна была возникнуть. Появлялись деньги. А делить и отнимать, было легко. Но то, что я рассказал, тоже имело место. Кто-то хотел возвыситься. Получить должность и звание. Кого-то заклевали. Отстаёшь от всех! И вот сначала на бумаге рождался джин, а потом он шёл к людям и забирал их жизни, счастье, здоровье. Вторая причина, как я уже говорил, была разваливающаяся экономика. Но вернусь назад к прерванному рассказу.

Когда я в третий раз пролистал папку, меня осенило! Все три раза адрес при задержании. И исходная точка похода на магазин был одни и те же. Везде был указан один и тот же адрес. Адрес штаб-квартиры.

Просмотрел все восемь папок ещё раз. Понял, что не ошибся. Больные люди, а так оно и есть на самом деле в своих привязанностях, постоянны. Чем чёрт не шутит! А вдруг……

Товарищ майор уже вернул. Цветными карандашами он разрисовывал план камеры места побега. Мой приказ следовать за собой выполнил молча. Хотя подозреваю, в душе возмущался, оторвали от дела. Ещё больше он занервничал тогда, когда мы в дежурной части получили оружие.

Водитель моему приказу ехать в городской отдел "внутренних органов" за оружием, не обрадовался. Он не видел его, пять лет и от горя не страдал. Товарищ капитан с довольным лицом, он выиграл борьбу за открытие мне двери машины, расцвёл ещё больше. Причину его радости я и мои помощники узнали позже и не обрадовались.

Мы подъехали к зданию городского органа "внутренних дел". Водитель обречённо поплёлся получать оружие. Радостный товарищ капитан полетел ему вслед. Через пять минут скучный водитель вышел и сел за руль. Он не был героем. Не мечтал о подвигах. И не хотел стать Героем Советского Союза. Посмертно. Его печаль была земной и понятной.

Товарищ капитан, появился, через двадцать минут.

Увидев его, я и мои помощники поняли причину его радости. Голову украшала армейская каска. Он забыл или не знал, что под каску одевают подшлемник. Она периодически сползала ему на лицо, закрывая глаза. Увы, тогда на этот факт внимания я не обратил. О чём и пожалел. Позже.

Капитан поправлял её. Стойко перенося неудобства. Тело прикрывал армейский пехотный бронежилет с фартуком. Дополнительно подложенные титановые пластины прикрывали, одна грудь, вторая……

Ну, в общем одно место, что на пятьдесят семь сантиметров ниже.

В правой руке он держал автомат АК-74 с примкнутым магазином. Я только надеялся на одно, что патрона в стволе нет. И что флажок предохранителя поднят. Но это предстояло выяснить.

Во второй руке он сжимал два магазина к автомату. Приготовился капитально. К многочасовому бою. Когда он подошёл, бежать в бронежилете не мог, я задал ему мучивший меня вопрос. Капитан успокоил меня.

— Да патрон в ствол я загнал, но на предохранитель автомат поставил!

Я был, благодарен ему и за это. Но кое-что решил уточнить:

— Ну, а гранаты ты взял?

— У нас их нет! А нужно?

С надеждой в голосе спросил он. Я успокоил его:

— Жаль! Ладно, обойдёмся! Если что танки вызовём!

По поведению моих двух остальных помощников понял, товарищу они не поверили и всё время пути, жались к своим дверцам. Надеялись выскочить на ходу. Наивные. Такие надежды и это при их подготовке? Но этих моих мыслей они не знали. Занимались другим. Внимательно следили за движениями товарища капитана. Длинный и нервный путь казался бесконечным. Но вот и приехали.

Нашим взглядам представился невзрачный ободранный дом. Он стоял в окружении таких же красавцев. Зашли в ободранное парадное. Оно источало ароматы туалета и помойки.

Дверь в нужную нам квартиру была открыта. Судя по состоянию замка, она открыта была уже давно. Воров и грабителей здесь не боялись. Товарищ капитан отстранив нас мужественно, ринулся вперед. Он приседал, водил стволом автомата по сторонам. Флажок предохранителя автомата был установлен на стрельбу очередями. Свой опыт захвата он почерпнул из просмотренных боевиков. Каска сползла ему на лицо. Мужественному и смелому бойцу приходилось не сладко.

Водитель первый оценил опасность, исходящую от товарища капитана. Выход нашёл сразу. Остался охранять входную дверь парадного. Товарищ майор тоже не оплошал. Низко пригибаясь, бросился, осматривать туалет, ванну, кладовку и кухню. Я подозреваю, он просто старался укрыться не от выстрелов в упор, а от автомата товарища капитана. Все были умные!

Но у меня выбора не было. Ведь я командир! А позорить это гордое звание не мог.

Вспомнил все свои грехи и попросил прощения у Бога. А выполнив всё это, шагнул вперед. И старательно заметался. Стараясь оставаться за спиной товарища капитана. Виртуозно уходя от чёрного зрачка ствола автомата.

Это был мой единственный шанс! Не попасть под пули. Старался честно от души качать "маятник". Так, как все мои силы и внимание были сосредоточены на этих действиях вокруг по сторонам, не смотрел. Не до того было!

Наконец товарищ капитан остановился. Слава Богу закончилась квартира! Мне она показалась, бесконечной.

Живут же люди!

Товарищ капитан повернулся ко мне. Доложил, что все помещения осмотрены. Разыскиваемые беглецы не обнаружены. Но я не отвлекался, бдительность не терял. Как оказалось, жажда жизни была во мне сильна. Виртуозно изогнувшись, уклонился от ствола его автомата. Здесь и проявилось коварство товарища капитана.

Палец его правой руки лежал на спусковом крючке автомата, удобно и надёжно фиксируемый спусковой скобой. Там он и остался. Левая рука, оставив упор автомата, метнулась вверх поправить каску. Ствол автомата пополз вниз, но я не терял бдительность, не расслаблялся. Нырнул под его левую руку, прижался к его ногам и шустро проскочил ему за спину. Даже не переведя дыхания, дорога была каждая секунда. Нейтральным голосом, посоветовал ему включить предохранитель. Он выполнил мой совет. Услышав щелчок предохранителя, товарищ майор отирая пот, вошёл в комнату. Его жалкий измученный вид вызывал сочувствие. Но мне было не до жалости. Вид и состояние у меня были не лучше. Пот струйками сбегал по моей спине. Ноги противно дрожали. В таком состоянии и придумал решение проблемы.

Товарища капитана направил к входной двери квартиры. В засаду. Пусть теперь помечется хитрый водитель! Ведь товарищ капитан, даю голову на отсечение, отключит предохранитель.

Товарища майора тоже не пожалел. Поделился с ним своим мнением. Рассказал ему своё мнение и представление, как пули калибра 7,62 прошьют эти хлипкие стены.

Товарищ майор оказался сообразительней меня. Он заметался по квартире, на ходу простукивая стены перегородок. Искал капитальные перегородки!

При этом он поделился со мной, своим опасением. Вдруг товарищ капитан не правильно меня понял? Возьмёт и займёт позицию для обороны от противника могущего напасть изнутри, квартиры. А не снаружи! Его опасения нашли во мне отклик. Я чуть не заметался по квартире вслед за ним. Но вовремя вспомнил! Я командир! Страшным усилием воли подавил свой страх. Взяв себя в руки.

Потом осмотрел комнату, где стоял. Теперь, когда самая страшная опасность миновала, сделать это было возможно.

Две старые кровати. Грязное бельё. На одной кровати лежала старуха. Безучастным взглядом она смотрела в облупленный потолок. Покосившийся шкаф с треснутым зеркалом. Вот и всё. Перешёл, в соседнюю комнату. Она была больше первой, но такая же, облезлая и грязная. Диван, старый буфет, стол, два поломанных стула. Телевизор мой ровесник на старой тумбочке вот и вся обстановка.

Прошёл на кухню.

За столом, уставленным грязной посудой, сидела женщина не определённого возраста. Перед ней стола пустая бутылка. С наклейкой дешёвого вина. Известного в народе под названием "чернила". И стакан на одну треть наполненный бурой жидкостью.

Женщина была далеко. Думаю на Марсе или Венере. Возвращать её на Землю, было долго и сложно. Поэтому пошёл дальше. В туалет заглядывать не стал, побоялся за съеденный обед. Ванна была не лучше. Но под ней заметил скомканные брюки и рубашки. Они были испачканы уже подсохшей землёй. Наши беглецы побывали здесь. Может, укрылись поблизости? Версия имела смысл. Нужно было искать.

Чердак не подходил для укрытия, но я отправил своих помощников осмотреть его. Водитель и товарищ майор потребовали, оставить товарища капитана охранять тыл.

Они боялись нападения с тыла. Пришлось им уступить и нервничать самому. Товарищу капитану всё время требовалось общаться со мной. При этом он старался ткнуть, ствол автомата в меня. А подлые помощники не спешили возвращаться с осмотра чердака. Они отдыхали в безопасности. Набираясь сил перед новым этапом опасности. Но прятаться до утра не могли. С обречённым видом отряхивая пыль, спустились к нам.

Товарищ майор и водитель уговаривали товарища капитана, дать им подержать автомат. Или хотя бы магазины с патронами. Разумеется все три имевшиеся у него в наличии. Но он был, не умолим. Я даже не пытался им помочь. Заранее прикинув ситуацию. Из всех мест дома не обследованным оставался подвал. Но здесь была одна проблема. У нас был только один фонарик. Был он у водителя. В подвале уже давно стояла вековая тьма. Как всегда встал извечный вопрос:

— Что делать?

Он стоял перед всеми великими людьми. Они даже статьи писали с таким названием. Мы их конспектировали и учили. Поэтому этот вопрос для меня был ясен. Сказать ничего не успел. Товарищ капитан высказался первым. Он бодро и радостно объявил, что видит в темноте даже лучше чем при свете. И ему фонарь не нужен. Товарищ майор и водитель, услышав его слова, страшно побледнели. Они отказались участвовать в эксперименте. Верили товарищу на слово. Но он не унимался. Выход они нашли. Заявив в один голос, что обиделись на него. Он сам виноват. Не дал им ни автомата, ни магазинов с патронами. Препираться могли сутки. Мне пришлось оставить их охранять отдушины из подвала. Они имели размер 10Х15 сантиметров. Вроде бы и мелочь. Но враг коварен! Может просочиться. Так они мне объяснили. Пришлось поверить. Для операции осмотра подвала осталось двое. Я и смертельно опасный капитан. Выбора не было. Ухватив за ворот бронежилета товарища капитана одной рукой, пропустил его вперёд. Во второй руке у меня был фонарь. Все мои мысли были заняты одним. Думаете чем держать пистолет? Нет! Думал совсем другое. Смогу ли не дать товарищу капитану, повернуться и прошить меня очередью из автомата? Таким построением мы и двинулись в подвал.

Я прикрывался товарищем капитаном не от возможного огня врагов, а от него своего товарища. Вот и вспомнил слова великого человека:

"Сбереги меня Бог от друзей, а уж от врага я оберегусь сам!"

Какие мудрые слова! Так мы прошли два закутка. В третьем закутке на двух старых грязных матрасах лежали тела наших беглецов. Между матрасами был расстелен кусок картона. На нём стояли две бутылки вина и остатки какой-то еды. Пустые бутылки были аккуратно сложены в углу. Возвратная тара. Стоявшим бутылкам повезло! Выпитыми им быть не грозило.

Я придержал руку товарища капитана. Вдруг рубанёт длинной очередью? В половину магазина? С него станется! Слава богу, обошлось!

Он сам застыл от неожиданности. Я толкнул его в шею, бдительно не ослабевая хватку на его вороте. Он очнулся. Не теряя бдительности в прежнем порядке, пятясь задом, мы покинули подвал. Автомат был поставлен на предохранитель. Я расслабился.

— Ну, давай вызывай!

Сказал я капитану. Контора своё дело сделала. Она уходила в тень. Дальше пожинать лавры будут "внутренние органы". Для этого они и нужны организму.

Товарищ капитан схватил рацию и заорал. От его крика в некоторых окнах стоявших вокруг домов, загорелся свет. Народ у нас, знаете ли, любознательный. Если честно это было не важно. Скоро всё равно, проснулись все. И глухие, и слепые. Операции поимки милиция проводить умела. Со всей широтой советской души.

Во двор влетали машины с включёнными сиренами и проблесковыми маяками. И скоро ими был заполнен весь двор.

Из машин выскакивали смелые и сильные милиционеры. Они бесстрашно окружали дом. Блокировали выход из подвала. Скоро они стояли стеной в четыре ряда.

Но вот во двор въехал руководитель операции по розыску и задержанию бежавших особо опасных рецидивистов. Начальник городского органа внутренних дел выскочил из машины. Вслед за ним выскочил замполит той же организации. Начальник отдавал приказы. Замполит дублировал их.

Куча приехавших с ними фотографов и кинооператоров занимала удобные позиции. Устанавливала "Юпитеры". Во дворе стало светло, как днём. Во всех окнах толпились проснувшиеся жители.

Три чёрные "Волги" нашей местной конторы скромно стояли в стороне. Товарищ полковник делился своим прорабским опытом. Начальник нашей местной конторы и два его зама внимательно слушали товарища из центра. Я с майором отошли к ним скромно, став в стороне. Но слушавшие бросали в мою сторону любопытные взгляды.

Товарищ полковник заметил меня. Оборвав свой рассказ, бросился ко мне и обнял. Забыв о своих слушателях. Он шёпотом, прижавшись ко мне, рассказывал эпизод из рассказов о майоре Пронине. Местные товарищи деликатно не подходили. Они поняли, товарищ полковник отчитывается или докладывает. Слух обо мне страшном и ужасном им уже донесли. С товарищем полковником мы обнимались не долго. Нас отвлекли творившиеся во дворе действия. События развивались стремительно. Дирижировал главный оператор. Начальник местного УВД.

За это время во дворе всё было приготовлено для заключительного акта. Задержания особо опасных рецидивистов.

Десяток одетых в бронежилеты и каски милиционеров выстроились за также одетым товарищем капитаном. Ему уже дали подшлёмник и каска не падала на лицо.

По команде начальника городского внутреннего органа продублированной товарищем замполитом, прикрывая друг друга, бойцы устремились на штурм подвала.

Так, как для участия в штурме отбирали только отличников боевой и политической подготовки, а они были несколько полноваты, вышло не очень страшно. Спасал наш капитан. Товарищ капитан прыгал и орал за всех. Так толпой они и скрылись в подвале.

На фотографиях и камерах звук не записывали. Куда нужно наложат потом. Поэтому взрывов гранат и автоматных очередей не требовалось. Через двадцать минут по переданной по рации команде штурмовая группа вышла из подвала. Две группы по четверо бойцов втягивая солидные свои животы, тащили тела. Одной рукой каждый из них тащил за руку или ногу кому, что досталось тело. Во второй руке сжимал автомат. Тела стучали по земле, ступенькам подвала, задевали углы.

Но продолжали оставаться телами. Сзади шествовали двое счастливчиков, они ничего не несли. Их автоматы были направленные на тела. Показывали готовность открыть огонь. Если захваченные тела оживут. Но это было не реально.

Сзади прикрывал всех товарищ капитан. Он снял каску и подшлемник, что бы лучше было видно его лицо. И хищно водил автоматом страхуя двух коллег с одного тела на другое.

Я очень надеялся, что магазины с патронами у него отобрали. Но зная его упрямство, решил не рисковать. И бдительно уклонялся от ствола его автомата. Выделывая потрясающие финты. Брейка тогда ещё не знали. Но я уже танцевал его. Товарищ майор не отставал от меня. Не смотря на возраст. Увидев автомат в руках товарища капитана, он как поётся в песне:

"… и всё былое, в душе моей отозвалось…".

Товарищ полковник и местные начальники нашей конторы неуклюже, но старательно повторяли наши движения. Они думали, что все крутые бойцы передового отряда партии так отмечают свою победу над врагами! Ведь исполняли танец индейские воины над поверженным телом врага!

"Понятно. Майор почти четыре дня пробыл с этим из центра. Вот и научился! Да и товарищ полковник из центра, старается. А чем мы хуже? Провинция? Нет, уж извините! Вон и Генеральный секретарь откуда?"

А я подумал: "Знали б они товарища капитана! То и старания и прыти у них прибавилось. Жить хочет каждый!"

Под молнии вспышек пойманных преступников погрузили в "луноходы" милиции.

Но тут выяснилась не приятная вещь. Руководитель операции и товарищ замполит не попали ни в один кадр. Все засуетились.

Как всегда нашёлся один умный человек. По его команде тела выгрузили, оттащили под кустик. Руководитель и замполит присели на корточки, рассматривая беглецов. В руках замполит держал журнал "Коммунист".

Снимки сделали. Ошибку не повторили.

Тела забросили назад в "луноходы". Так, как уже не снимали то и бдительной охраны и напряженных суровых лиц доблестных милиционеров отличников политучёбы с автоматами в руках уже не требовалось.

Даже ожив, пьяные "особо опасные рецидивисты" для окружающих людей опасности не представляли. Поэтому их просто и забросили в отсеки для задержанных врагов. Представление закончилось. Съёмка тоже. "Юпитеры" погасли. Наступило время писания отчётов. Все участники этой героической акции начали разъезжаться.

Наш товарищ водитель довёз меня до гостиницы. Я поблагодарил его и товарища майора за службу. Пожал руки. Водителю пообещал прислать руководству "внутреннего органа" письмо, с рассказом о его мужестве. Он тут же слёзно попросил не делать этого. И честно привёл причины отказа. Боялся изменить свою размеренную жизнь. Живёт как человек. Спокойно крутит баранку. Вовремя ест и спит. Вот и боится, что если прочтут письмо да переведут в уголовный розыск? К товарищу капитану? А тому разрешат ходить всё время с автоматом? Такого напряжения он не вынесёт! А у него, трое детей, жена, тёща, мама, семь поросят и три коровы! Пожалейте!

Вот какого скромного человека я встретил. Со слезами на глазах пришлось дать ему обещание этого не делать. Водитель от души пожелал мне доброго пути и уехал. Отвезти домой товарища майора.

Буфет и ресторан уже были закрыты. Выпив воды, лёг спать.

Утром позавтракал в буфете и вернулся в номер. Лёг на кровать и задумался чем заняться до вечера. До отхода поезда. Но в номер ворвался товарищ полковник. Он сообщил, что на одиннадцать часов нас пригласил на приём первый секретарь обкома.

В партийные органы всегда приглашали. Но попробуй не пойти!

Я быстро оделся. Утром я побрился, поэтому только освежился одеколоном и спустился вниз к стоящей машине. Вскоре товарищ майор и подполковник топтались рядом со мной. Товарищ полковник выскочил без десяти одиннадцать.

Накричал на товарищей майора и подполковника:

— Копаетесь как сонные мухи. Из-за вас и опоздать можем! Бегемоты!

Закончив кричать. Пожал мне руку. Плюхнулся на переднее сиденье. Мы как селедки утрамбовались сзади. Машина тронулась. Обком был не далеко.

Выстроившись по ранжиру, вошли в огромный кабинет.

Первый секретарь обкома шёл нам на встречу. Поблагодарил за помощь, оказанную нашей группой местным органам, в розыске и поимке особо опасных преступников. Пожал руки всем. Задержался возле меня. Окинул взглядом. Приветливо отечески улыбнулся. Похлопал по плечу.

Я понял, что сказок ему страшных и геройских рассказали от души. Заведующий общим отделом долго тряс мою руку. Причину такой нежности одну я знал. Вторую узнал позже. Нас проводили в обкомовскую столовую.

В отдельной комнате стоял шикарно накрытый стол. На правах хозяина был заведующий общим отделом. Мы славно, не спеша пообедали. После обеда и хвалебных речей нас отвезли в гостиницу. Отдохнув и собрав вещи с чувством исполненного долга, поехали на вокзал.

В газетном киоске товарищ полковник купил все газеты. Где были фотографии и репортажи о задержании совершивших побег особо опасных рецидивистов.

Дорога домой прошла прекрасно! Товарищ полковник был занят. Он составлял списки, кому подарить газеты. Всё время пересчитывал количество экземпляров и корректировал списки. Вычёркивая одних и внося других. Этот титанический труд занимал всё его время. Он даже пожертвовал сном! А я спал и скучал без цитат из прочитанных им книжек. Привык как-то!

С вокзала товарищ полковник помчался в контору. Доложиться. Разнести газеты. Товарищ майор помчался за ним вслед. Кадры и партийные органы шли рука об руку.

Я и товарищ подполковник поехали по домам.

Товарищ подполковник был задумчив и трезв. Он прекратил свои опыты и изыскания. Пил только воду. И точно знал, что добился успеха и совершил подвиг. Но не мог понять. Какого успеха достиг? Какой подвиг совершил? Какую принял для этого дозу?

Выход из прострации. Резкий отказ от опытов. Дело страшное. Записей он не вёл. И теперь мучительно пытался восстановить всё по памяти. Это было очень трудно! Но он духом не падал. Старался.

Вечером я отобедал в кругу семьи. Они очень переживали моё отсутствие. Подрастающий ребёнок бросился ко мне. Уселся на колени и сказал:

— Па! Не езди к кимендировке! Она плохая! Я лучше!

Довольные родители Зина и Виталик заржали. Тёща поперхнулась.

Я всей рвался к ней. Хотел помочь. От души постучав по её спине кулаком. Она не далась. Так и кашляла весь вечер. Бедняга!

На следующее утро пошёл в контору. Встретили добром с радостью.

Народ уже ознакомился с газетными фотографиями и статьями. О том, что в подвале я побывал раньше группы захвата. Никто не сомневался. И это было правдой!

То, что тела несли и два руководителя рассматривали их, было понятно. Трупы не ходят! А товарищи милицейские чины рассматривали страшные раны. Учились, устранять врагов.

В статьях о том захвачены трупы или живые бандиты не было ни слова. Упустили!

Спросить меня, чем устранены страшные бандиты? Стеснялись. Но воображение, включили на полную катушку. Шептались и долго обсуждали версии. Правда, шептались очень громко.

Основных версий было две. Первая. Страшным ударом перебиты шейные позвонки. Вторая. Тонкая заточка в сердце. Фотографии в газетах рассматривали внимательно. Использовали и технические средства. Микроскоп и увеличительное стекло. Искали следы крови на земле и одежде. Но газетные снимки были крупнозернистые. Поэтому и пришлось остановиться на этих двух версиях.

Товарищ полковник на поставленный вопрос ответа не давал. Рассказывал только о цементе, арматуре, каких-то полах и камерах. Старый и опытный чекист!

Но настоящее возмущение вызывали товарищ майор и подполковник.

Первый на поставленный вопрос отвечал краснея:

— Виноват! Не успел проверить все дела! Слишком мало времени ему дали.

А второй затравленно озирался. В рот не брал грамма спиртного и раздражённо орал: — Не мешайте думать!

Змеи, ползучие! Конспираторы! Или им так приказано? Тогда……

Через неделю пришёл приказ.

Товарища полковника назначили начальником политотдела! Дали медаль. Ещё раньше его наградили грамотой ЦК ВКПУ.

Товарищу майору присвоили очередное звание. Подполковника. Он краснел и заверял всех, что использует свой очередной отпуск для работы. Закончит проверку. Всех дел!

Товарищу подполковнику вручили приказ. О переходе на пенсионное обеспечение и третью звезду с папахой. Из этого щедрого подношения он понял одно. Пребывая в полной прострации, он совершил смертельно опасный подвиг. Больше спиртного он не потреблял. И очень боялся совершить ещё более страшный подвиг. И погибнуть. Так и поняв. Почему? За что? Поэтому был хмур и молчалив.

Как узнал героев статьи, тоже не обидели.

Руководитель операции получил орден " Красной Звезды" и внеочередное звание. Так же отметили товарища замполита.

Товарищ капитан получил звание майора и медаль "За отвагу".

Это он мне потом отработал. Его папа извлёк урок из этих событий. Человек умный сделал свои выводы. Не смотря на сопротивление боевого сына, он добился его перевода в паспортно-визовый отдел. Где тот в тиши кабинета обложенный бумагами и делал карьеру. На вечеринках и собраниях товарищей по новой службе. В кругу красавиц и не красавиц в форме и платьях. Боевой офицер рассказывал о своих подвигах. Которые совершил. Бдительно оглянувшись по сторонам. Убедившись, что вражеских ушей нет. Шёпотом добавлял по секрету. Всем. Конечно на ухо:

— Операцией руководил староватый старший лейтенант. Ну, оттуда….. Сами понимаете. Этого переростка старшего лейтенанта сопровождали полковник, майор и подполковник. Своими глазами он боевой офицер видел, как полковник обнимал! Этого старшего лейтенанта! И прижавшись к нему, докладывал! Полковник был связным! Но это нормально. Специфика тайной работы. А ещё было чудо! Случилось не виданное и никогда никем ни слышанное дело. От взгляда и двух слов этого старшего лейтенанта личный водитель заместителя начальника городского отдела получил оружие! И участвовал в боевых операциях!

Последнее сообщение было самым страшным и не понятным. Касту личных водителей руководства все знали лично. Если обращались к лицам из этой касты. То те не удостаивали их ни взглядом, ни словом. Если кто-то пытался добиться большего от них. Они спокойно посылали….. А тут оружие получил и участвовал….. Уму непостижимо!

Мне дали звание капитана. Павел Васильевич обещал ещё три дня отгулов. Но потом забыл.

Ещё друг называется!

Уже товарищ майор, уже заместитель начальника финансового отдела. Моя верная подруга. Первая красавица нашей конторы горячо поздравила меня.

В коридоре она бросилась мне на шею. Теплыми поцелуями покрыла всё лицо. Проходящий в этот момент по коридору народ только умилялся. Чья она дочь и жена помнили все. Сплетничать по её адресу опасались. Лучше умереть от старости, чем молодым героем. За сплетни.

Наступило спокойное время.

Я ходил на работу, тренировки и занятия. Вкусно накормленный и прилично одетый. Отсиживал положенные мне часы за столом. Перебирал и переписывал бумаги.

Изучал потолок и мух. Их поведение в разных ситуациях. В серьёз увлёкся изучением жизни насекомых. И думал, что так будет продолжаться вечно.

Но наше правительство под руководством партии не дремало.

Полицейские операции 1948, 1953, 1956 и 1962 года проведенные в братских социалистических странах и братских республиках. Успешно отбили попытки врагов социализма. Разрушить наш лагерь.

Взоры наших вождей бдительно следили за всем миром.

Когда восставший народ Афганистана решил встать на путь строительства социализма. Для чего захватил дворец эмира. Преодолев отчаянное сопротивление охраны, сверг его. Образованное народом народное правительство заключило договор о дружбе и помощи. С нашей страной. Конечно, мы радовались! Прославляли братский народ. Народ, следующий по нашему пути. Сильно и сразу мы влюбились в них. Наших братьев в чалмах и халатах. С винтовками и маковыми полями.

От имени всех нас наш Генеральный секретарь горячо целовал их избранного главу. Любил и умел он это делать.

В конторе все проводимые операции и разработки не афишировались. Участники и готовившие их люди не болтали. Но народ был ушлый. Умел читать и видеть между строк, а главное клеркам всегда скучно. Выдержать канцелярскую работу сложно и трудно. Нужно иметь силу и мужество. 60 %, наших работников занималось этой рутинной работой.

Вот мы и знали многое. Восставшим народом была группа "Зенит". А сопротивляющаяся охрана, оставшаяся верной эмиру, была подготовлена и обучена инструкторами из "девятого" управления. Свои атаковали своих. Потому, что эмир решил нашу дружбу, сменить на дружбу и помощь американцев. Наших врагов. Вот и получил восставший народ.

Потери нападавшей стороны были не большие. Защищавшаяся сторона понесла большие потери. За счёт молодых безрассудных бойцов. Взрослые бойцы быстро разобрались в обстановке. Всё поняли. Не раздумывая, они влились в ряды любопытных. Собравшихся на звуки выстрелов у стен дворца.

После подписания договора о помощи. А думаю ещё до подписания этого судьбоносного документа. Наш Генеральный штаб разработал планы этой помощи. Вообще Генеральные штабы всех стран мира имеют планы "помощи" соседям и странам оппонентам. Так, на всякий случай. А тем более то, что правители люди тонкие и не предсказуемые. Улыбаются, целуются, а что думают не понятно. Вот и приходится всегда работать, как говорят на упреждение.

План был разработан, рассмотрен и одобрен. Забыли только одно. Обросшие в грязных халатах афганцы 17 лет противостояли английским войскам. Не самым слабым войскам в мире. И противостояли им не плохо. Пока те не ушли. Хотя и техника у них была и всё остальное. Но ведь это они, а не мы! Мы другие! Народа у нас много. Задавим количеством.

План был хорошим и толковым. Наметили точки выброса десанта в тылы вражеской линии обороны. Линии наших окопов и направления ударов танковых групп поддерживаемых мотопехотой. Определили группы авиационной поддержки.

Командиры частей получили пакеты с картами и приказами. Вскрыть их предписывалось по кодированному сигналу.

В дружественной нам стране нашлись силы преданные эмиру, так писали наши корреспонденты. Они строили козни и оказывали отпор народно-революционной армии. Нужно писать это название с большой буквы, но не могу. Я её видел в начале и в конце. И немного знал о ёё делах.

И вот за двенадцать дней до Нового года. 1980. Года, в котором все граждане нашей большой страны или точнее "нынешнее поколение, советских людей". Должно было жить при коммунизме. Этот час "Х" наступил.

Откликаясь на просьбу правительства и народа Афганистана о помощи, Советская Армия перешла границу. Устремившись на помощь братскому народу. Вот так сразу и вошла. Случайно оказавшись у границ. Повезло афганскому народу!

По получению кодированного сигнала были вскрыты все пакеты. Началась ускоренная переброска войск и техники. Задачу помочь братьям возложили на 18–19 летних солдат. Их высокая выучка, боевая подготовка, по мнению наших военный начальников, позволяли им в кратчайшие сроки решить задачу.

Тут и началось, не понятное.

Роту Белоцерковской десантной дивизии выбросили на горное плато, а там оказалось минное поле. Оно было заложенное ещё в период войны с англичанами и забыто. Старые мины оказались качественные. Рота понесла потери убитыми и ранеными. Ещё две роты выбросили, но ориентироваться в горах действительно очень сложно. Десяток десантников погибли, многие получили травмы и увечья. Мотопехота с трудом и упорством достойным лучшего применения окопалась. В твёрдом скалистом грунте, но противника перед собой не нашла. Не нашла противника и сзади. Упрямые моджахеды по нашим планам воевать не хотели. Окопов не рыли. Днём пасли овец, работали на небольших участках земли и бескрайных маковых полях. Вечерами иногда и днём охотились на наших офицеров. Благо золотые погоны и звёзды вместе с золотой кокардой на фуражке были хорошей мишенью. А выросшие с оружием в руках моджахеды оказались отличными стрелками. Хотя носили халаты и чалмы довольно потрёпанные. Потери в офицерах были ощутимы. Всему личному составу приказали переодеться в полевую форму. Но и она отличалась от солдатской, а стрелки имели хорошее зрение.

Отчаянно заработали институты Министерства обороны. Они разрабатывали рекомендации по ведению боевых действий. Новую форму для солдат и офицеров. Обувь пригодную для условий афганского рельефа. Облегчённые бронежилеты.

Такой бардак продолжался целый год.

Не подготовленность солдат и офицеров стала видна даже партийным вождям. Они и дали по мозгам нашим военным стратегам. Но те, как всегда выкрутились. Наказав мелких стрелочников. И отрапортовали, что все ошибки исправлены. Всё устранено и теперь мы в кратчайшие сроки победим всех врагов. Ура!

На Кушке организовали лагерь. Там три месяца по плану, а в жизни как получится, тренировали и готовили молодых солдат. Учили вести военным действиям в сложных горных условиях. Задумано было хорошо и правильно. Но, выполнено…

Как всегда. Не очень.

Призывников по общему призыву в армию с гражданки выросших на лесистой равнине, за такой срок не подготовил бы и Суворов. А он, увы, давно уже умер. Нового не нашлось. Вот и получали соответствующий контингент.

Выручали молодые люди патриоты страны и идеи братской помощи. Идеологическая работа была на высоком уровне. Ведь и я, и мои ровесники не говоря, о старшем поколении свято верили идеям коммунизма. Так было. Скрывать это глупо и не правильно. Отрицать это и осуждать не стоит. Ведь эти люди наши родные и близкие. Пусть уйдут с чувством гордости, а не вины и растерянности. За глупо прожитую жизнь. За служение плохим идеям. Свои мысли никому не навязываю. Просто прошу подумать. Но тогда это и обуславливало то, что немало было и добровольцев. Они были нормальные честные люди. Искренне верили в то, что защищают и делают хорошее нужное дело. И шли умирать. Мир им и вечная память! Всё было не просто.

Энтузиазм подогревался в газетах по телевидению на собраниях. Он и собрал многих. Но подготовлены они были, как и призывники. Никак. Поэтому учили всех ускоренно. Всё повторялось. Вовремя Великой отечественной войны, тоже были ускоренные курсы подготовки лётчиков, артиллеристов, пехотных командиров. Результат был известным. Его забыли и всё повторялось. На бумаге отучили молодых парней и направляли в район боевых действий. Подготовленный за три месяца юнец для врагов был очень опасен и страшен. Особенно в тех условиях. Но жизнь не стояла на месте. Командование видело просчёты и недоработки. Искало выход. В ход шли любые идеи. В них недостатка не было.

Нашлись умные люди. Они и решили. Если юноша родился в горах, то он готов уже на генном уровне к боевым действиям там же. Эту мудрую идею воплощали в жизнь. Но, слава Богу, в Афганистан направляли не новобранцев.

Теперь в Афганистан направляли части из округов, где были горы. В этих частях солдаты и офицеры умели передвигаться по ним. О найденном решении отрапортовали нашим вождям. Забыли сказать только одно.

Уметь передвигаться по горам и воевать в горах не одно и то же. Это успешно скрывалось. Пресса писала только о героях и суровых буднях этих же героев. Нашёлся и стратег. Он рассудил здраво. С горными партизанами ведь могут воевать не только солдаты призывники! У нас есть много офицеров! Профессионалов войны. Почему бы не использовать их? Идея кому-то из вождей понравилась. Её воплотили в жизнь быстро и просто.

Министр Обороны, а за ним и два остальных силовых министра издали приказы. О том, что каждый офицер должен получить боевой опыт. Пройти горнило войны и закалиться, стать настоящим бойцом. Офицером, слышавшим свист пуль над головой. Бойцом, видевшим наяву кровь и смерть. Тут и началось. Одни рвались в бой. Другие прятались, как могли. Третьих посылали не спрашивая.

В третью категорию попал и я.

Думаю, не последнюю роль в этом выборе моей персоны сыграла моя тайная слава. За фантазии приходилось платить. За глупый язык тоже.

Волна нового энтузиазма захватила всех рационализаторов. Тут ещё кто-то думаю из политработников. Или из руководящей когорты насмотрелся старых фильмов и начитался старых книг. О гражданской и Отечественной войнах. А может, перечитал и пересмотрел специально? Там везде была одна истина тех суровых лет.

Чекист, встав из-за стола, возглавлял таких же, как он работников пера. А дальше они начинали читать мысли врагов. Без труда взрывать его технику. Обводить вокруг пальца контрразведку противников. О том, какой кровью и сколькими жизнями оплатили эту науку, забыли. И всё началось по новой спирали. Опять наступали на, те же грабли. Но главное была идея! Она была взята к исполнению. Тем более, что много не требовалось. Всё было под рукой.

Этот умный человек и подсказал, что молодые бойцы передового отряда партии достойная смена старых кадров. Так мы все без исключения стали разведчиками и диверсантами. Сразу попав в составы спецгрупп и отрядов. "Кобальт", "Альтаир", "Гранит" и другие, с номерами и без, приняли наших работников. В основном из состава канцелярских бойцов.

Мне повезло! У нас в группе было трое из спецуправления при главной конторе, позднее названого "Альфа" и двое из оперативников. Людей имевших представление о ведении боя и спецоперациях. Не по теории, а на практике. Благодаря этому многие из нашей команды остались живы. И смогли вернуться к своим временно оставленным столам. В окружёнии ореола боевой славы.

А пока я впервые летел в приграничный район, где и сосредотачивались счастливчики вроде меня.

Там в первый раз вышел из самолёта и увидел посёлок Кушку.

Тогда это было не большое скопление хибарок. Сборные дома казармы и склады только начинали возводить. Ютиться приходилось в палатках.

Через два дня нас перебросили в базовый лагерь под городом Кандагаром. Я попал за границу! Перебросили нас вертолётом.

Всё было новым и интересным. Я не отлипал от иллюминатора. Но видел только горы и кишлаки. Для меня, городского жителя эта суровая красота была экзотикой. И я жадно и с интересом знакомился и восхищался не виданной прекрасной природой. Радость познавания переполняла меня.

Радость эта закончилась, когда я столкнулся с действительностью. Она не радовала.

Перепады дневной и ночной температур. Днём жара! Липкий пот пропитывает всё. Уже перестаёшь замечать исходящий от себя и товарищей густой запах. Воняющего давно немытого тела и грязного белья.

А ночью всё тело сковывает такой холод, что кажется, замерзает всё внутри. И изнурительные ежедневные тренировки в лагере. В тех первых укороченных сапогах лазить по горным тропам было каторгой. Помогли более опытные товарищи.

По их совету двое из нашей команды сходили в кишлак. На местный базар. Там купили свитера шерстяные носки и кроссовки. На всех.

Конечно, вонять мы не перестали, но жить стало легче.

Новому правительству братской страны нужны были деньги. Сами понимаете. Страна строилась и нуждалась во многом. Да и деньги всегда нужны.

Поэтому правительственные караваны с травкой и героином основным продуктом сельского хозяйства Афганистана пропускались нашими заслонами. И даже прикрывались. А караваны врагов с этой же продукцией и обратные с оружием беспощадно уничтожались. Шли эти караваны в сторону Пакистана на Запад. И эта волна наркотиков шла к нашим идеологическим противникам. Работала против наших врагов.

Но новые знания постигали и мы. Наши военные, кто имел возможность по должности, учились торговать. Боеприпасами и снаряжением. Излишки создавать умели. Вот и осваивали премудрости Западного мира свободной торговли на американские рубли.

Кого ловили, сразу же шёл на сотрудничество. Сдавал полученные американские рубли. Конечно не все! Разве так можно думать? Коллег и врагов, с которыми имел дело, сдавал всех! Их было не жалко! Сознательно помогал следствию и искупал свою вину. Хочу ещё раз подчеркнуть "сознательно"! Осознавал свои ошибки и заблуждения.

Это и объясняло то, что все операции проводимые контрразведкой и носили конкретный адресный характер.

Другие честно несли службу и потихоньку пили. Пробовали травку. Но это всё в пределах нормы. Так, что внимания на такие мелочи командование не обращали.

За три месяца трижды прикрывал правительственные караваны. Два раза поучаствовал в разгроме караванов врага. Один караван был с травкой. Мы её сожгли. Второй вёз оружие…

Моджахеды сопротивлялись отчаянно и умело.

Одного из наших канцелярских разведчиков приложили насмерть. Троих зацепило.

Наши потери на начальство не произвели впечатления. Всё в норме. Караваны мы разбили. А потери? Не превышают нормативов потерь при ведении боя. Так что всё здорово! Да в Советской Армии были утверждённые проценты потерь личного состава, вооружения и техники при ведении боевых действий. Эти проценты есть во всех армиях всех государств мира. Плановая, жизнь!

Бродя среди трупов людей и туш тягловой техники. То есть осликов, мулов, коней, я больше жалел этих погибших. Ни в чём не повинных животных.

Всё это зрелище было, странно и не привычно. Это и были первые трупы, увиденные мной, когда мне пришлось стрелять. В кого-то попали и мои пули.

Пережил это зрелище и состояние спокойно. Чуть подташнивало. Но, в общем терпимо. Показывать свою слабость перед другими было стыдно. Вот и делал вид, бывалого воина.

Бродил, посматривая на остальных бойцов. Их поведение заинтересовало меня.

Заметил, что бывалые ребята что-то прячут по карманам и рюкзакам. Роются в тюках разгромленного каравана. Но делают это осторожно. Стараясь незаметно. Присмотрелся и всё понял. Они собирали трофеи. Добыча победителей!

Решил не отставать. И обзавёлся первым "Глоком" с тремя обоймами и насадкой для бесшумного ведения огня. В народе эта насадка называется "глушитель".

Ещё прихватил браунинг 22 калибра и две обоймы. Я мог унести и больше. Но подходил конец моей командировки. Как провезти этот не большой груз знал. Опытные товарищи, подсказали. Да и таким премудростям как, что-то прятать меня тоже обучили. Этих трофеев мне хватало. На большее количество не рассчитывал. Дух собирательства мной ещё не овладел. Да и препятствий на пути было не мало.

Из рассказов бывалых товарищей знал точно одну вещь. По прилёту на Кушку, перед отъездом на Родину, всех досматривали как рабов на алмазных копях. Заглядывали всюду и везде.

Остальное оружие разгромленного каравана, мы сдали по описи. На вопрос товарища полковника руководившего приёмом трофеев:

— Себе ничего не взяли на память из игрушек?

Я честно и наивно, смотря ему в глаза, ответил вопросом:

— А можно?

И направился к столу. Товарищ полковник уцепился в меня и сказал, что можно. Ещё и послал. Я и пошёл. По указанному адресу сохраняя не понимающий вид.

Том, что в группе есть глаза и уши, я знал. Это было обычным делом. Народ наш за границей без присмотра не оставляли. Даже доверенных бойцов передового отряда. Толи не доверяли нашей сознательности. Толи что-то знали о наших страстях и привычках. Своё трофейное оружие провёз так, что даже сам не заметил.

Хочу сказать, что в этой командировке мне повезло. Народ братского Афганистана ещё только присматривался к нам. Они привыкли, что их постоянно кто-то завоёвывает. Относились к этому философски.

В спину стреляли редко. Наши воины ещё, не слишком их достали. В общем, и особых боёв ещё не было. Потери в основном были, когда мы нарывались сами или перегибали палку. Такая себе вяло текущая война. Со своими боевыми эпизодами и героями. На общем патриотическом подъёме. В обществе воинов-афганцев ещё уважали и чествовали.

На этой волне и закончилась моя командировка. Я вернулся в родные пенаты родной страны. Впервые побывав за границей.

В конторе получил отпуск и медаль. Получил ореол счастливчика и путёвку на 24 дня в санаторий в Сочи.

Медаль спрятал в стол в своей квартире. К кителю прикрепил орденскую планку. Носить медаль полагалось только на парадном мундире. Он одевался на большие праздники. В парадах как понимаете, мы не участвовали.

Гораздо тщательней, я спрятал оба ствола. Присвоение досрочного звания мне не полагалось. Получил только. За этим строго следили. И убыл в отпуск.

Отпуск провёл хорошо. Путёвку мне дали в санаторий имени Ворошилова. Обычно на отдыхе, в то время, народ отрывался по двум программам. Бухал, как в последний день жизни. Или упорно атаковал противоположный пол. Этот противоположный пол занимался тем же. Друг друга стоили!

Пить до потери пульса мне не нравилось. Выбрал второй вариант. Но и здесь был скромен. За 24 дня успел переспать только с двумя невестами. Или они со мной? Мой сосед по номеру менял невест или они его ежедневно. Он был майором. Ракетчиком. Меня он знал как капитана. Пехотинца. Поэтому и старался обскакать. Ракетчики это элита! Первые во всём! Я не возражал.

После отпуска потекла обычная жизнь. А в стране, происходили перемены.

С прилавков магазинов исчезал товар и продукты. По отчётам предприятий и газетным публикациям товаров и продуктов производили всё больше и больше, а прилавки пустели.

Всё уходило под прилавки. Там было всё. Народ приспосабливался. Доставать всё по знакомству. Знакомые, знакомых и так далее.

В холодильниках у всех было всё. Конечно, приходилось немного переплачивать два-три рубля. На крупные вещи, обувь, одежду, до двадцати-ста рублей. Само собой разумеется. На холодильники, телевизоры, мебель, таксы были выше, чем на продукты и мелкие товары. Но народ платил. Деньги были. Уборщицы работали в трёх местах, как минимум. Мотались, но за 6–7 часов успевали всюду. Получая по 180 рублей. Ставка инженера, к примеру, была 105 рублей. Так же крутились все другие. Сантехники, электрики и другой работный люд. Но они хоть работали.

А большинство откровенно воровали. Перепродавали всё, к чему имели доступ. Брали взятки. Тогда это называли отблагодарить. Конечно, не думайте, что всё в стране было плохо. Мы летали в космос. Строили дома, города. Забота о пенсионерах и детях была не на словах, а на деле. Но я, по своей работе, сталкивался, только с негативной стороной нашей жизни. О ней и пишу. Такое было всегда. Тогда и сейчас. Хотя сегодняшняя жизнь кое-чем отличается. Сейчас всё это делается с большим размахом, но меньшим количеством людей. Другое время. Другие реалии!

А тогда муравьи тянули по крохам. Кто не мог воровать, тот изобличал воров. Получая деньги и подарки за молчание.

В семье престарелого, больного Генерального секретаря. Появился молодой стремительно делающий в МВД карьеру зять.

Где-то там громыхала война. Ограниченный контингент выполнял свой интернациональный долг. Но это уже было не интересно.

На следующий год умер Генеральный секретарь. Почти семнадцать лет он как мог, руководил страной. Его сменил другой. Тоже и того же окружения.

Как, оказалось ненадолго. И вот Генеральным секретарём стал наш Председатель. Информации о действительном положении в стране он имел много. Конечно, она была причёсанна и сглажена. Но и та, что была, была не радостна.

Не знаю, куда информация девалась раньше? Но теперь она была у первого человека, страны. Он попытался навести порядок.

Но методами присущими нашей конторе. Страхом и неизбежным наказанием. Они и есть самые понятные, для нашего свободолюбивого, трудолюбивого народа. Народа живущего только с одним желанием. Увы, не желанием пахать с утра до ночи. А просто получать больше денег.

Простите, отвлекусь. Хочу высказать своё мнение. Конечно, не претендую на то, что оно приемлемо для всех. И что оно является судом нашей жизни. Нет! Историю жизни судить считаю нельзя. Это жизнь наших родителей и наша. Она такая, какая есть. Со своими хорошими и плохими сторонами. Иначе не бывает. Люди есть люди! Хорошее и плохое. Оно есть в жизни любой страны, любого народа. Какую страну не возьмёте. По моему мнению, всё нужно воспринимать так, как оно есть. Беспристрастного судьи не существует. Его нет в природе! Глупо слушать то, что говорят о нашей истории чужие люди. Они выросли в других условиях. С другим менталитетом вообще ничего не понимают в нашей жизни. Историю народа и страны нужно уважать уже за то, что этот народ и страна существуют. И люди могут говорить о себе на родном языке. Разговоры о демократии, свободе всегда велись, и будут вестись. Правильны ли они? Ведь это тоже понятия и мнения отдельных людей. Людей имеющих свои цели и взгляды на жизнь. Это они и навязывают другим. И это называется демократия?

Ещё в древние времена, когда появились первые ростки государственности. Вожди родов. Власть сосредоточилась в руках немногих людей. Они и диктовали условия жизни людям. Исходя из своего понятия и ощущений. То есть государство всегда заставляло жить людей по понятиям того кто правил. Вождя. Так оно было. Так и будет. Только есть и различие. Как понятно, недовольные всегда есть и будут. В одних государствах они могут высказывать своё не довольствие жизнью и не согласие с политикой вождя. Открыто свободно ничем не рискуя. А в других государствах за это же можно заплатить своей свободой и жизнью. Хотя по большому счёту, если вдумчиво посмотреть. Ни первое, ни второе не имеет значения. Ничего не меняет. Правители всё равно делают всё как считают нужным. Не считаясь ни с кем и ни с чем.

И мне как человеку, как гражданину, страны, не понятно вся та радость по поводу чёрных пятен и смакование горя народа. О чём захлёбываясь говорят и пишут. Или чужое горе и боль радуют? И главное кто говорит? Говорят люди сами из той же власти. Сначала они проводили в жизнь её решения. Восхваляли все дела. А теперь прозрели! Топчут и чернят нашу историю. Ломают жизнь миллионам людей. Восхваляют давно прошедшее время. Возвеличивая его. Хотя это не совсем так.

Сегодня, превозносится всё, что было при царях. Ими восхищаются. Кое-что упустили. Кое-что, не сказали. Вот и получилась яркая счастливая картинка.

А куда деть сотни тысяч погибших? Пётр первый огнём и штыками насаждал новую жизнь и веру. На костях построил Петербург. Народ своими жизнями платил за движение к прогрессу. Залитые кровью восстания Болотникова, Пугачёва. Демократическое восстание декабристов. Освоение Сибири Ермаком. Толпы нищих и бездомных. Сотни могил. Реки крови.

Это ведь тоже наша история!

Да если взять любую демократическую как принято считать страну. К примеру, мечту и восхищение многих в 80–90 годы прошлого века. США. Война севера и юга. Унижение чёрнокожих граждан своей же страны. Разгул преступности в годы "сухого закона". Годы Маккарти. Всеобщее преследование всех граждан, поиски "ведьм", по политическим убеждениям. Канада, Франция, Германия, Англия. У кого, нет таких страшных периодов? Не найдёте! Но везде к этому относятся спокойно. Делают свои выводы и стараются не повторять своих ошибок. Не смакуют и не обсасывают их. Делая на этом себе имя и политическую карьеру. Вот этому у них нужно нам учиться! По моему мнению, заслуга государства и правителей оценка их деятельности должна быть одна.

Люди говорят на родном языке. Их землю не топчет сапог захватчика. Дети и старики сыты и ухожены. Нет бомжей, нищих и голодных. Нет пропасти между богатыми и бедными. Талантливый человек имеет шанс в жизни. И можно заработать на хлеб и нормальную жизнь. Для себя и своей семьи.

Вот, на мой взгляд, высшая оценка деятельности правителей. А история? Она и есть история. Это уже прожитая жизнь. Её судить и политизировать нельзя. Её нужно просто знать и уважать. Она ведь наша! Это жизнь нашего народа. Наших дедов и отцов! Её не переделаешь!

Ещё раз подчеркну это лично мои убеждения и мысли. И я их не навязываю никому. У нас ведь демократия? Не так ли?

Вернусь к своему рассказу. Извините! Накипело на душе…

… По Министерствам, предприятия, институтам, конторам, сновали комиссии. Они проверяли наличие на рабочих местах, управленцев и всех остальных тружеников. Кого не было, их должности сокращали.

Как всегда перегнули палку.

Специальные патрули проверяли кинотеатры, кафе, столовые. Останавливали людей на улицах. Выясняли:

"Где работаете? Почему не на работе?"

Как и всё это делалось у нас так, как в природе. Волны моря набегают на берег. Сначала огромная волна. Потом она теряет силу. Идёт на спад. А в конце полный штиль. Но время не пропадало даром. Головы полетели.

Мы получили приказ передать имеющиеся материалы агентурной работы по торговым организациям прокуратуре и МВД.

Этих материалов было кучи. Многое хранилось в архивах. Мы стали грузчиками. Загружали спецмашины. В сопровождении вооружённой охраны ночами эти машины развозили тонны бумаг. По указанным адресам.

Дело по "Елисеевскому" гастроному уже не сходило со страниц газет. Начались аресты в системах торгов. "Автоматторга", "Плодовощторга", "Комиссионторга", "Гастрономторга". Правда, пока только в Москве. Это и были результаты тех материалов. Все торговые работники затаились.

Жили по известному русскому "авось пронесёт".

Меня как старого агента включили в группу по надзору за прокуратурой и милицией. Способность отдельных сотрудников этих органов хоронить дела за деньги, была и тогда. Как сейчас, так и тогда об этом знали.

Поэтому контора отслеживала все дела. Она этими пороками страдала меньше. Причины были простыми. Конечно, боялись не без этого. Но была и профессиональная гордость и честь.

Начинать аресты и в республиках.

Я не могу объяснить, почему так поступил. Хотя в дальнейшем это очень помогло мне.

Парень, начинавший со мной трудовую деятельность директором малюсенького магазина, вырос. Уже стал солидным мужем в торговой сети. Директором большого магазина на углу улицы Саксаганского и улицы Красноармейской. Не далеко от площади Льва Толстого. Гастроном имел красивое имя. "Киевский".

Как уже говорил, раньше практика была особой. Все дефицитные товары продавались через подсобные помещения магазинов. Тогда в подсобку магазинов проникали только знакомые или доверенные, или нужные люди. По рекомендации или пришедшие от руководства. Я знал много фамилий руководства. Называя их с трудом, но проник. В подсобке была очередь из перечисленных выше людей желающих попасть в кабинет директора. Попав, счастливцы переходили в руки замов. Замы, получив указания директора, метались, отоваривая деликатесами счастливцев. Прождав час, я попал в желанный кабинет. Предстал пред светлые очи благодетеля. Он долго напрягался и вспомнил меня! Его лицо приобрело барский вид при подаче милостыни нищему.

— О! Старый знакомый! Опять встретились! Ну, будут хорошо работать холодильники, получишь 100 рублей в месяц!

При этом он достал, из-под стола ополовиненную бутылку "Армянского" коньяка. Две стопки, блюдце с двумя дольками лимона и тремя кусочками колбасы. На столе лежала пачка сигарет "Столичные".

Это были самые крутые в то время сигареты. Барской рукой он налил коньяк в рюмки. Себе на донышке. Мне полную рюмку до краёв.

— Ну, давай пей. У меня много работы!

Всё это время я стоял у двери и слушал. Потом подошёл к столу. Идти было не далеко. Перед этим повернулся, снял замок с предохранителя и захлопнул дверь. Достал из кармана пачку сигарет "Кэмел" и бросил на стол.

— Ты ведь новый мастер по холодильникам?

Спросил директор, наблюдая за мной и не теряя надежды, что всё хорошо.

— Нет! И никогда им не был.

Ответил я и назвал контору, в которой трудился и тружусь. Прошёл и сел на стул. Директор побледнел и рухнул на свой стул.

Дрожащей рукой, взял предназначенную мне рюмку. Расплёскивая коньяк, выпил.

Теперь он обратил внимание на мою не дешёвую импортную одежду и сигареты, брошенные на стол. Он окончательно скис.

Но я пришёл не пугать его. Я закурил свою сигарету. Хотя курил очень редко.

— По старому знакомству сделаю тебе подарок! Ты плохо выглядишь. Наверно болен! Пиши адрес больницы и фамилию доктора Айболита. Завтра пойдёшь. Этого человека я предупрежу. Конечно, если не хочешь отдохнуть на нарах. Попить "чифира" и покурить сигареты "Огонёк" или "Памир". Это твой выбор. Откроешь рот о нашем разговоре. Перед этим вспомни земли в стране много! И вся, она народная. В том, числе и для тебя найдётся немного! Одной безымянной могилой станет больше! Провожать спасибо не надо!

С этими словами покинул кабинет. Под удивлёнными взглядами продавцов я вышёл с подсобки с пустыми руками.

На следующий день мне позвонили и сообщили, что направленный мной товарищ пришёл. Мой диагноз подтвердился. У него обнаружили страшное заболевание. Он госпитализирован. Врачи будут бороться за его жизнь.

Я поблагодарил звонившего человека и положил трубку. Более подробный диагноз меня не интересовал.

При этом подумал:

"Я вещун! Вот повезло! Может заняться этим?"

Аресты начались через три недели.

Но как говорил вождь всех времён и народов:

"Нет, человека, нет и вопросов".

Да и не до него было. Хватало других попавших в сети закона страны Советов.

Сотни тысяч арестованных и под подпиской о невыезде. Во всей стране!

Суды, следователи были завалены делами. Не хватало доказательств и времени на следствие. Агентурные материалы доказательствами не являются. А сверху требовали судов и процессов. Громких дел. Тогда придумали другое. Задержанные работники торговли обвинялись в хищении естественной убыли. Законно списанной убыли по государственным нормативам. За последние четыре года. Суды принимали всё. Давали по 10–14 лет, по статье 86 части второй с конфискацией личного имущества.

Но в стране опять произошли перемены.

Умер Генеральный секретарь бывший Председатель нашей конторы.

Не желая больше удивлять мир частыми похоронами. ЦК КПСС избрало новым

Генеральным секретарём самого молодого члена политбюро ЦК. В наследство он получил огромную страну. С огромными проблемами. С Афганской войной и работающей на полную мощность судебно-карательной машиной. Первые вопросы были сложны. Последний вопрос становился страшным. Нет, среди арестованных невинных людей не было. Но стало видно, что больна система. В ходе следствия многие обвиняемые чересчур активно сотрудничали с органами дознания. Они охотно выдавали связи. Следы тянулись в райисполкомы, райкомы партии, горкомы и выше.

Стать посмешищем всего мира? Показав гнилость и коррумпированность самой прогрессивной и передовой системы никто, не хотел.

Выполняя приказ руководства, наша группа изымала такие материалы. Доходчиво объясняя проснувшейся совести и сознанию подследственных граждан. Бывших членов партии, что это поклёп на партию.

И дело становится политическим, а не уголовным. По политическим делам и статьи и жизнь сложнее. Они понимали и больше о таком не говорили. Да и следователи знали, где тормозить.

Но полученные сведения не пропадали. Их отправляли наверх. Кто-то собирал досье на всех.

Просматривая одно из дел, поразился.

Один из подсудимых, был ветераном войны. Хотя по моим прикидкам в то время ему было 15 лет. Он мог быть сыном полка. Но не рядовым Красной Армии. О своём открытии никому не сообщил. Если честно, то это никого не интересовало.

Я уточнил год рождения, этого человека. Ошибки не было. От имени адвоката, указанного в деле направил запрос в архив Министерства обороны. Они прислали заверенные печатями копии документов. Подтвердили этот факт. Следы вели в военкомат.

Старательно собрал все данные о лицах, чьи подписи были под документами. Выяснить их знакомство и отношения с подследственным было не трудно. Эти бумаги пополнили мой личный архив. Следовал примеру неизвестного начальника.

Вскоре пришёл приказ. Новых дел не возбуждать. Новых арестов не производить. По возбуждённым делам делопроизводство довести до конца. Доказательств вины с потолка не брать.

Конечно, многие дела развалились. Не дойдя до суда. Некоторых обвиняемых восстановили в партии и должности. Под общий шумок кое-кто и откупился. Но я был внимательный. Мой архив пополнялся.

Вскоре нашу группу расформировали. Я вернулся к обычной рутине.

После командировки в Афганистан активно посещал спортзал. Вместо положенного по приказу начальника конторы раза в месяц. Возился в зале два раза в неделю.

Там терзал своё стареющее тело. Развлекал скучающего инструктора. Разучивая с ним разные подлые приёмы. Кроме этого ещё раз в неделю посещал наш тир. Оттачивал свою стрелковую квалификацию.

С кумира нашей конторы меня сместил молодой подполковник со звездой Героя Советского Союза на груди. Он был переведен к нам с какого-то областного управления. После командировки в Афганистан, где и отличился. Стареющая первая красавица нашей конторы теперь вилась возле него. Накрывала стол. Вне очереди обслуживала у кассы. А я обедал за общим столом. Приносил и относил посуду. Стоял в очереди за зарплатой. Как, не постоянна слава! Осветила и прошла мимо.

"Совершить подвиг? Перевести бабушку через дорогу?"

Я мужественно переносил забвение. Не плакал и не стонал! Или это и есть стон?

К концу года мне понадобилось решить один скользкий вопрос. Я мог решить его официально, представившись. Но не хотел оставлять следов.

В этом вопросе мог оказать помощь директор магазина. Благодаря мне он бы вылеченный от страшной болезни. Работал он на старом хлебном месте.

Я следил внимательно за перемещениями всех людей. Людей попавших в мой архив. В один из дней поехал к нему в магазин. Мог и домой. Мог и в другие места. Шокировать и пугать не хотел. Поехал на работу.

Картина не изменилась. Привычная толпа толкалась в подсобке. Всё вернулось на круги свои.

Ждать не хотел. Поэтому прошёл в кабинет. В этот раз дверь своего кабинета директор закрыл сам. При этом изгнав просителя. Сообщив ему, что товарищ "оттуда".

Народ не понял откуда. Но на всякий случай попрятался. Соблюдая очередь.

Я объяснил просьбу. Он снял трубку и позвонил нужному человеку. Сказал, что подошлёт своего человека. Договорились на завтра в двенадцать.

Потом он предложил выпить. Я поблагодарил и отказался.

Из стола он достал открытый конверт. В нём лежало пять пачек сторублёвых купюр. Я взял. Мне они были не нужны. Зачем обижать человека? Подставы не боялся, не тот случай. У денежных людей свои понятия о благодарности. А я не воспитатель. И не моралист.

Когда я уходил он проводил меня до выхода. Прощаясь, сказал:

— Я Ваш должник! Если, что нужно только позвоните!

Я поблагодарил и мы расстались. Встретились через четырнадцать лет…

… К его чести хочу сказать, своё обещание он выполнил.

Я позвонил ему. Он принял меня в шикарном офисе большой фирмы. Он был хозяином и директором десятка супермаркетов. В больших городах не зависимого государства.

Представился я другим именем, под которым и приехал. На это имя имел паспорт далёкого южного государства. Передал привет от себя. Сказал, что имею поручение от того же лица.

Он отложил все встречи. Прислал за мной машину и помощника с распоряжением не медленно провести к себе. Ещё он был депутат Верховной Рады. В приёмной часто сидели, ожидая очереди главы регионов и министры.

Меня чуть ли не на руках втащили в кабинет.

Он узнал меня сразу. Но будучи опытным, конспиратором назвал по другому имени. Именем, которое было напечатано на моей визитке. Визитке врученной ему.

Я сказал, что его знакомый просил помочь моей фирме. Протянул ему уже готовый договор. На поставку ликёров и вин из южной страны. Моей фирмой его фирме, Была указанна и сумма 150.000 долларов США. Он не читая договор, подписал его и вызвал зама.

Ему приказал зарегистрировать договор и перечислить указанную сумму по реквизиты фирмы. Передал ему мою визитку. И дал приказ. Всем предложениям от этой фирмы зелёный свет. Зам начал говорить, что деньги перечислять авансом неизвестной фирме не разумно. Да и предложения есть более приемлемые. С отсрочкой платежа. Бывший директор магазина посмотрел на зама.

— А у меня есть более приемлемая кандидатура на твоё место!

Зама унесло сквозняком. Хозяин кабинета подошёл к сейфу, достал две пачки по сто долларов в банковской упаковке и протянул мне.

— Может мало?

Я покачал головой, как и нашу последнюю встречу в стране под названием СССР мне его деньги, слава Богу, были не нужны. У меня в дипломате лежали две такие же упаковки, а в одном надёжном месте лежало 50 000 этих же денег. Обижать человека привыкшего жить единым понятием. "За услуги нужно обязательно платить!" Я просто не хотел. Люди, имеющие дело с деньгами иначе благодарить не умеют. И обижаются, если их подарки не принимают. Поступил я, как положено. Поблагодарил и взял. За прошедшие годы этот человек возмужал, заматерел. Из воришки превратился в бизнесмена. И главное не забыл добра. Может буден нормальным человеком и дальше? Не смотря на богатство и власть? На этом и простились. Друзьями мы не были. Единомышленниками тоже. Больше никогда мы не встречались и не виделись…

….Новый год встретил в привычном кругу. Зина с Виталиком подарили мне шикарные вещи. Шерстяное югославское пальто, мохеровый шарф, финский костюм тройку и три рубашки, чешские. Точно усыновили! Это заметили все. Реакция была разная.

Свекровь шептала на ухо тёще, что ей не подарили даже десятой части этого. И сколько денег ушло на мои подарки? И вообще, как это понимать?

Тесть со свёкром просто пили и говорили о новой политике нового Генсека.

Тёща скромно молчала. Сколько всё стоит? Она знала! Но берегла нервы и здоровье.

Я не остался в долгу. Благо средства были. Первой вручил подарок самому младшему члену семьи. Серьги очень красивые с бриллиантовым осколком в середине цветка. Девочка давно хотела серьги. По секрету сказала мне о своей мечте. Взяв коробочку и открыв её, она завизжала от радости. Поцеловала меня и с криком:

— Вот, что мне подарил па!

Бросилась к теще и свекрови. Те даже не обратили внимания на её слова. Они прикидывали стоимость подарка. И подозрительно смотрели на меня. И не напрасно! Я не успокоился. Попросил Зину закрыть глаза. Она не отказала. Послушная наша!

Тогда одел ей на шею цепочку с ажурным кулоном. Кулон был украшен тремя небольшими бриллиантами, а посредине краснел рубин. В отличие от ребёнка Зина целовала меня долго. Если б не необходимость бежать к телефону поздравлять подруг, а заодно или наоборот? Похвастаться дорогим подарком она б не остановилась.

Свекровь гневно смотрела на тёщу. В её глазах был вопрос:

"Как это понимать? И что думать ей?"

С другой стороны её душила зависть. Её хирург дарил ей розу. Иногда. И занимал у неё деньги. Без отдачи. Она дарила ему всё! Даже себя. И что взамен? А здесь такой подарок! И главное при всех! Вот подлец! Она не успокоилась даже после того как я подарил Виталику авторучку с золотым пером. Мечту многих начальников и руководителей. Здесь заволновался свёкор. Он увидел то, о чём только слышал.

Тестю было всё равно. Складывать получаемые подношения он был согласен и в уме. Было бы чего. А тёща всплакнула. Она уже жалела меня страдающего от любви к её дочкам. Ещё об одном моём подарке она знала.

Младшей сестре подарил тоненькую цепочку и ажурное колечко ручной работы. В отличие от сестры она ценила красоту, а не вес и объём. Подарок она приняла, но грустно вздохнула. Мы сидели в небольшом кафе. Я привёз её туда, умыкнув в обед с работы. Было это за два дня до Нового года. Его она встречала в кругу своей семьи и своего свёкра со свекровью. Ведь Новый год семейный праздник?

В этом мне пришлось убедиться самому.

Тесть, тёща, свёкор и свекровь, посидели до двух часов ночи. Потом начали клевать носами. Уже не молоды все были. Свёкор, не мучаясь, вызвал дежурную машину со своего автопарка. Она и повезла их по домам. Я посидел ещё немного и тоже начал собираться домой. Предложив выпить на "посошок". Традиционный русский тост прощания.

И тут разразился скандал. Младший по возрасту, но самый главный человек в семье заявила. Что она меня не отпустит домой. Я буду спать с ней. Вот и всё! Уговоры родителей разбились о решительный отказ сопровождаемый слезами.

Виталик просительно посмотрел на меня. Спешить мне было не куда. И я согласился. Мне постелили в комнате девочки. Как настоящая нянька я уложил её спать. Даже рассказал сказку! Уже и не помню какую. Девочка уснула счастливая.

Спать не хотелось. Я вернулся в столовую. Там сидела одна Зина. Виталик собирался с утра идти поздравить своего начальника. Заведующего поликлиникой. Отнести ему конверт с подарком.

Поэтому он пошёл спать. Я и Зина посидели ещё часа три. Вспоминая общих знакомых и просто болтая. В окна уже стучался рассвет, когда мы разошлись спать.

Часа через три меня растормошила девочка. Она собиралась идти в гости вместе с Виталиком к его начальнику. У того было двое детей. Младшая дочь была на год старше дочери Виталика и числилась подружкой девочки. Ребёнок хотел похвастаться перед подругой подаренными мной серьгами. Естественно меня девочка тащила с собой. Объединив усилия с Виталиком, мы с трудом уговорили дитя отказаться от её плана. Основную роль сыграл мой аргумент. Подружка, увидев такие красивые серёжки у неё, заставит меня купить ей такие же. А так, как она дочь начальника папы я вынужден буду это сделать. Или папу уволят с работы. Соображал ребёнок мгновенно. Последний аргумент был явно лишним. Девочка тут же потребовала, что бы я спал. Огорчать ребёнка я не мог. Уснул мгновенно.

Проснулся от ощущения тепла. Тепла от другого тела прижавшегося ко мне. Горячего женского тела.

Ещё не очнувшись от сна, действовал чисто автоматически на уровне заложенных природой инстинктов. Как говорят на автопилоте. И набросился на это горячее женское тело.

Мы как умирающие от жажды жадно терзали друг друга. Пытаясь напиться из источника жизни. Полностью насытившись, обессиленные мы лежали рядом. Ошеломлённо, смотрели в глаза друг друга. Пытаясь понять случившееся.

Первой нарушила молчание Зина.

— И зачем я ушла от тебя? Правду говорят! Волос у бабы длинный, а ум короткий! Народная мудрость!

— Ну, волос у тебя не длинный! Значит пословица не в цвет!

Улыбнувшись, ответил я.

Зина довольно рассмеялась и убежала в ванную. Дождавшись своей очереди, нырнул туда и я. Одевшись, я посидел ещё немного и ушёл. Видеть Виталика мне не хотелось.

Больше ни в разговорах, ни в делах, к этим событиям мы не возвращались. И если говорить честно этому был рад. Это был просто порыв. Без чувств и желания.

Говорят, как встретишь Новый год, так и проживёшь весь год.

Встретил я его хорошо, а прожил…….

В общем даже не могу оценить хорошо или плохо или не очень. Досталось всего.

На 23 февраля пришёл приказ. Нас почему-то считали военными.

Павлу Васильевичу и Борису Валерьевичу присвоили звания генерал-майоров. Они стали замами нашего начальника.

Товарища генерал-майора понизили в звании. Он стал генерал-лейтенантом. И был переведен в Москву в главную контору. Начальником одного из управлений.

Я никак не могу понять. Кто придумал эту лесенку званий? Генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник. Первое и последнее понятно. Но почему генерал-лейтенант, а не генерал-подполковник? Думаю это кто-то, хотел запутать служивый народ.

Наконец, мне присвоили звание майора. Хоть и староватый майор, но…… на ровном месте.

О своём не понимании порядка генеральских званий, рассказал товарищу генерал-лейтенанту. Когда собравшись вчетвером, отмечали новые звания. А он послал меня по известному адресу!

— У меня горе, а ты о всякой…… бери моё звание и езжай к моей стерве!

Ему хорошо было жить с мамой. Возврат к семейной жизни был очень болезненный.

— Да, майора может обидеть любой генерал!

С горечью констатировал я. И выпил рюмку в не очереди. Яко бы с обиды. Но номер не прошёл. Следующую рюмку мне не налили. Борис Валерьевич с начала нашего отмечания назначил себя тамадою. Сгрёб бутылки к себе под руку. И был настороже. Он бдительно следил за очерёдностью. Моя обида не прошла. Вот зловредные генералы!

Через три дня мы провожали нашего грустного товарища. Фирменный поезд N1 увозил его к родной жене и столичной жизни. Он ехал в город. Пока ещё столицу. Нашей большой тоже пока страны.

Перед 8 Марта дня за три до этого светлого праздника. Когда все бегали и суетились в поиске подарков для женщин. Получил свой подарок и я. И это не смотря на то, что женщиной я не был. Но мне повезло! Я получил приказ и забегал от счастья. Благо время было.

15 марта с подмосковного аэродрома уходил, "ИЛ-76" на борту которого было зарезервировано мне место. Конечный пункт полёта этого борта назывался Кушка!

Я получил командировку в братский Афганистан!

Горячо поздравил всех женщин. И сообщил всем радостную весть. Мол, еду на Всероссийские курсы повышения квалификации холодильщиков! Срок учёбы полгода. А потом дадут хлебную должность. Два нет три! Центральных "Гастронома"!

Все от чистого сердца. Были рады за меня. Я не очень.

Романтика войны уже прошла. Побед не было. Наступили грязные кровавые будни. Затянувшаяся, война поменяла все ценности. Все, кто имел могучих родственников, знакомых, друзей. Сразу уклонялся от командировки. Включив все связи и возможности. Или прибыв на место. Покрутившись два-три дня. И включив все связи. Убывали в местную командировку. На Кушку. Там было тихо. Не стреляли. А числился человек, как теперь принято говорить в "горячей точке". Это и давало всё. Внеочередное звание и если напрячься то и медальку. И самое главное срок службы шёл один день за…

А если покровители были очень сильными, то командировка была и в родные места. У кого не было таких связей. Или была совесть, исполняли свой интернациональный долг. Пополняя ряды. Погибших, раненых, искалеченных.

Не хочу обливать грязью всех. Были и добровольцы. Но их считали не совсем нормальными. Те, кто косил и сачковал. Народ всегда был и есть разный.

Себя я относил к совестливым людям. У меня были друзья. Очень не малое место они занимали в нашей системе. Но просить их отмазать меня? Язык мой не поворачивался.

У меня не было семьи. Дети не нуждались в уходе. Их просто не было!

Отцу перед отъездом отнёс 1500 рублей. Мог бы дать и больше. Но он участник войны получал рабочую пенсию 132 рубля. Военной пенсии не получил, по причине изложенной вначале. Из своей пенсии он постоянно помогал вышедшей замуж сестре. Она брала не стесняясь. Я ругался с ней. Но она это игнорировала. Думаю, ноги приделает и тем деньгам, что я оставил. Вот по этим соображениям и убыл в командировку безропотно.

В самолёте кроме семидесяти человек командировочных с разных ведомств. МВД, нашей конторы и бог знает откуда. Был и груз. Десятки тюков и ящиков, бочек и ещё чего-то. Откидные лавки для сидения в самолёте были добротными и крепкими. Сделаны они с дюрали. Если знаете, что, это такое то поймёте меня. Они были очень удобные и мягкие. Зад мой это уяснил к концу полёта прочно. Хотя я помогал ему. Подкладывая под него всё, что мог. Не помогало. Поэтому на Кушке я не вышел, а выполз из чрева самолёта.

Кушка меня поразила. Она выросла раз в десять. По сравнению с той, что я запомнил после первой командировки. Щитовые домики, казармы, госпиталя, ангары складов теснились вокруг.

Мазанки старого посёлка терялись среди них. И толпы людей снующих кругом. Думаю, что если собрать всех и отправить за речку. То ограниченный контингент утроился бы точно.

Как узнал позже, изменилась и жизнь на ней.

Медсёстры, связистки и другие. Вольнонаёмные и служащие женского пола были нарасхват. Невзирая на возраст и внешние данные. Все жили гражданским браком. Возникала пылкая любовь. Она заканчивалась вместе с командировкой. Но были и опытные женщины. На всякий случай в стойлах, они держали запасных жеребцов. Давая им подержать себя за руку или за ногу. Лишь бы не сбежали в другую конюшню. Так, что все были заняты. Если кто освобождался, то претендентов хватало.

Особым спросом пользовались солдаты, сержанты, прапорщики, молодые лейтенанты. По ранению или отбывшие срок службы. И убывающие домой. Они были более востребованные. Могли и женится. Счастья ведь хочется всем! Наверно были и светлые души. Они есть всегда и везде. Так уж устроен наш народ. Но я их не искал. Я уходил за речку. Точнее улетал. В компании таких же "счастливчиков". Для некоторых из них эта речка называлась Стикс. Название реки из греческой мифологии. Реки разделявшей мир живых и мир мёртвых. Только отдавая дань времени и прогрессу, их не перевозил в своей лодке Харон. А уносили "вертушки". Туда живых назад грузом "200". Об этом и думать не хотелось. Я и не думал. У меня были другие заботы.

Вечерами посёлок гудел. Отмечалось всё. Дни рождений, встречи, расставания, заход солнца. Годился любой повод. Утром, приняв 100–150 грамм лекарства понятно, того от которого и заболели народ расходился по рабочим местам.

Для маскировки обильно поливались одеколоном. Запах цветочного, тройного и других сортов устойчиво витал над всем. Начальство, как и положено, закрывало на всё это глаза. Они занимались своими делами. Комиссии с проверками были не нужны.

Как положено мегаполису имелся и рынок. Маленький легальный и огромный подпольный. Купить там можно было всё. Водка, оружие, снаряжение. Наше и импортное. Документов и разрешений не спрашивали. Плати и получай.

Заплатив, я приобрёл кроссовки, шерстяные носки из козьей шерсти, свитер. Американский бронежилет тонкий и легкий не уступающий по характеристикам нашим тяжёлым пехотным. И разгрузочный жилет тоже американский. Понятно, что из этого было куплено в открытой торговле. А что из запасов хранимых отдельно.

Ещё приобрёл самое дорогое. Троих верных товарищей! Майора и капитана пограничников и таможенника. Они проверяли отъезжающих на Родину. А я надеялся вернуться и не с пустыми руками. А если не повезёт? То и вопросов не будет. На пятый день рано утром вышёл из "вертушки". В родном и знакомом базовом лагере.

Почему рано утром? Ответ прост. Потому, что с утра "духи" занимаются хозяйством. За эти годы их порядки и нравы немного выучили. Они наши нет. Так как мы были таинственны, не предсказуемы и не понятны. И всё это из-за наших с детства воспитанных чувств. Жизненной простоты и обычной расхлябанности. Мы не знаем, что сделаем через пять минут. Какая тут система! Это и зовётся загадочная русская душа.

Лагерь тоже изменился. Он стал более обжитым. Появилась баня. Палатки исчезли. Их сменили щитовые казармы и домики. О здании столовой и штаба не говорю. Думаю, их собрали первыми.

В дальнем углу лагеря располагался комфортный туалет. На небольшой выложенной дорожными плитами площадке стояли четыре вертолёта приписанные к нашей базе. Они доставляли группы к месту высадки и осуществляли эвакуацию. Если было кого вывозить. Лагерь делили три ведомства.

Армейская разведка, сводный отряд МВД и мы. Я перечислил их в такой очерёдности исходя из количества личного состава. Нас посланцев передового отряда партии было всего человек семьдесят. Это с командованием, радистами, кладовщиками и "глазами с ушами".

Все три организации имели всё отдельное.

Штабное здание было разделено на три части. У каждого своя охрана, своя связь, свои отчёты и свои задачи, а так же свои "глаза и уши".

Общих зданий было только три. Баня, столовая и туалет. Кроме последнего здания, остальные мы посещали отдельно друг от друга. Это всё напоминает три пальца. Один ковыряется в носу. Второй в ухе. А третий в……. Надеюсь понятно, где ковырялись мы? Ведь мы главный палец!

Свои оперативные и агентурные данные оберегали бдительно. Как от врагов, так и от соседей. Было и общее. Перегаром тянуло ото всех. Даже сладковатый запах травки можно было унюхать. При желании.

Сразу замечу. В нашем отряде всё это было в минимальных дозах. Выпить могли, только вернувшись с задания. Поминая погибших и за выздоровление раненых. И это не от высокой идейности или страха. Перед ушами и глазами. По численности, которых мы не уступали армейцам. А причина была очень проста. Средний возраст в нашем подразделении был выше, чем у всех остальных подразделений. Желающих покуражится перед другими. Показать свою удаль и бесстрашие не было. Не стать героями посмертно и вернуться домой целыми и живыми хотели все. Даже такие свободные люди как я.

Это не значит, что мы прятались за спины других. Если обстоятельства складывались плохо. Мы умирали. Но без бравады. В таких случаях говорили:

"Парню не повезло".

Отряд наш состоял из трёх групп.

Первой группой командовал подполковник. Был он лет на пять младше меня. Имел звезду Героя Советского Союза. Отбывал второй срок. Продлённой по его рапорту командировки. В его группе было четырнадцать бойцов-офицеров. Трое, как и он, продлили командировки. Причин никто не спрашивал. Это было не принято. Подполковник был и заместителем командира нашего отряда.

Второй группой командовал майор. Он был на лет восемь младше меня. Имел орден Красной Звезды и несколько медалей. В его группе было без него одиннадцать бойцов. Старшие лейтенанты, три капитана.

В командировке они были уже три месяца.

Третью группу из одиннадцати человек доверили мне. Оказали доверие человеку уже побывавшему в этих местах. Состояла она из восьми вновь прибывших. Молодых офицеров. И была усилена двумя старшими лейтенантами и капитаном. Людьми уже отбывшими здесь два месяца. Товарищ капитан не влюбился в меня с первого взгляда. На протяжении трёх месяцев он изводил меня взглядами и достающими до печени вопросами. Типа:

— Командир! Вы в туалет сходили? А вдруг нарвёмся на "духов" с хорошим нюхом?

Потом после одного случая стал преданным другом. Он оставался им даже став генералом. Замом начальника конторы наследницы нашего передового отряда. В новом созданном волей народа из братской республики независимом государстве. Давал мне людей и прикрывал меня. Хотя знал, что ни к его конторе, ни вообще к конторе я уже не принадлежу. Но об этом позднее.

А пока ко мне сразу пристала кличка "Старый". Она была честной! Я стоял на пороге своего сорокалетия. Вот и отзывался на неё. Долго отдыхать и расслабляться нам не дали. Уже на следующий день после прибытия нам выдали всё, что положено. Ну и началась обычная работа.

Переодевшись в халаты и головные уборы местных жителей. Ходили в разведку. Оправдывая придуманную кем-то истину. Что все мы разведчики от рождения или от службы.

Наша маскировка могла обмануть только ребёнка. Ясельного возраста. Язык знал только прикомандированный афганец. Когда-то он обучался на курсах "девятки". Потом служил в гвардии эмира. Теперь служил народу и помогал нам. Был переводчиком и проводником. Был ли надёжен? Пока был. А дальше? Вопрос это хороший. Только ответить на него не возможно.

Пока в стычках не участвовали. Ходили на встречи с местной агентурой. Обживались. Так и проходили дни. Время не стоит на месте.

Пять раз в течение двух месяцев ходили на караваны. Три раза просидели в засаде несколько суток. Безрезультатно.

Толи караваны перехватили. Толи сведения были не верными. Агентура была ещё та! Как Дейнека:

"… Самое главное умение человека быть глухим и слепым! Тогда и умрёшь на своём ложе от старости. Иначе есть шанс умереть героем в молодости. У каждого свой выбор"…

Это подходит к нашей агентуре. Понять их мотивы и ментальность мы не могли. По причине, что мы совсем другие. Выросли в другой среде. В другой культуре с другим менталитетом.

В начале третьего месяца моей командировки увидел настоящий переполох.

По полученным разведданным из Пакистана ожидался на вверенном нам участке особый караван. Моджахеды придавали ему большое значение. Не жалея людей они везде атаковали наши блокпосты и гарнизоны. Проехать по дорогам или провезти горючее, боеприпасы, продовольствие, даже под прикрытием войсковых колонн стало очень сложно.

"Духи" нападали непрерывно. Сковывая силы и технику. Отвлекая внимание от караванов. Для отслеживания каравана мобилизовали всех армейцев и милиционеров. Брать караван должны были мы. Таков был приказ. С полной выкладкой мы торчали в вертолетах. Еду нам подвозили из столовой. В таком напряжении просидели двое суток. И вот пришло избавление! Взревели двигателями вертолётов. Они унесли нас к точке высадки. В неизвестность.

Караван был обнаружен. Его путь просчитан. Нас высадили в определённой штабом точке на пути движения каравана. Видно в штабе караван считали серьёзной проблемой. На операцию шёл весь отряд. Все три группы. Командовал подполковник. Он поставил задачи мне и второму, майору. Указал места размещения бойцов и сектора обстрела. Ещё раз предупредил:

— Караван должны взять любой ценой! Иначе о трибунале можно будет только мечтать. Эта информация только для нас троих. Бойцы о ней знать не должны.

Такое слышал впервые. О том, что командир это прибавил от себя. Даже мыслей не было. Такими словами не разбрасываются. Мы разошлись по своим командам. Нужно было расставить бойцов и поставить им задачи.

Через несколько минут всё замерло. Затихло в ожидании. Рации отключили. Сканеры для перехвата радиосвязи у моджахедов были. Пользоваться ими они умели хорошо.

Огонь открывать все должны были после выстрела командира.

И началось самое трудное. Ожидание. Жара дня сменилась холодом ночи. Мы мёрзли, дрожали, но ждали. Солнечные лучи не только осветили всё. Они и согрели наши иззябшие измученные тела. И ожидание закончилось. Холод, сухой паёк всё было мгновенно забыто. Это была уже другая жизнь. Грань между жизнью и смертью уже была перейдена. Оставалась только судьба!

"Что приготовила она мне и моим товарищам?"

Знать не хотелось. Иногда неизвестность лучший подарок. Можно хоть надеяться, что у тебя ещё есть завтрашний день.

Из-за поворота показалось двое моджахедов. Настороженно осмотрелись. Один поднял рацию, что-то сказал. За ними возникла ещё двойка "духов". Первая пара "духов" прижимаясь к скалам и укрываясь за валунами, двинулись вперёд по дороге. Вторая двойка "духов" внимательно следили за ушедшими вперёд и окружающей местностью. Когда первая двойка укрылась под карнизом следующего поворота. Вперёд двинулась вторая двойка. Переговорив по рации. Они шли осторожно, не расслабляясь и не отвлекаясь. Дальше всё происходило, как в немом кино.

Сразу за второй двойкой на тропу вышли ещё четверо "духов". Двое вели осла. Я рассмотрел его груз. Тяжёлый пулемёт и коробки с патронными лентами. За "духами" с животным шли ещё двое "духов". Автоматы в руках за спиной "Стингеры". Пройдя с десяток шагов, они остановились. Осмотрелись. Посоветовались. Переговорили по рации. Двое автоматчиков быстро вскарабкались на гору. Размещаясь выше небольшой площадки.

Двое других сняли с осла пулемёт и короба. Они разместились на площадке. В сектор их обстрела попадала и тропа. В обе стороны и противоположный склон горы. Грамотно.

Очевидно, по рации передали команду. И на тропу вышла ещё одна четвёрка. Точная копия команды описанной раньше.

Они быстро пробежали по тропе и заняли позиции. Взяв под обстрел тропу до следующего поворота. Заблокировав тропу и противоположный склон. Я заметил, что у одного из автоматчиков за спиной висела небольшая, но мощная рация. Две двойки передового дозора ушли вперёд по тропе прежним порядком.

Я это описал эти действия "духов" так подробно для того, что бы было понятно. Пришло время для меня и моих товарищей стать героями. Под таким плотным огнём тяжёлых пулемётов шансов у нас остаться в живых не было. Даже одного из тысячи. Широкий путь к героям был открыт!

Я вспомнил наших правителей и вождей. Пославших нас на эту чужую войну. Помечтал увидеть их лица рядом. Но, увы! Они нужны стране и народу. Поэтому они всегда в тылу, а народ здесь. Отогнав от себя глупые мысли. Положил перед собой две гранаты. Понимал! Не пригодятся. Но так было спокойней.

Устроил свой автомат между камней. Охрана каравана была очень профессиональна. На пять голов выше всех с кем мы имели дело. До этого.

Стало понятно. Груз каравана был не простой. Не большой караван из двух десятков гружённых тюками мулов, коней. И такая сильная охрана. Я насчитал пятьдесят три человека. Четыре крупнокалиберных и десяток ручных пулемётов. Два десятка "Стингеров". Гранатомёты. И это против наших тридцати девяти бойцов! Да наплевать и растереть. Вот так. Круто да не очень. Хорошо хоть нам повезло! Командир у нас оказался человеком не глупым. Не дал нам стать героями. Посмертно.

Сигнал об открытии огня от командира сводного отряда не поступил. Караван прошёл нашу засаду спокойно. Путь наш в герои был отложен. Об этом думаю, не жалел никто.

Пропустив караван мы, командиры групп собрались вместе. Все видели действия охраны каравана. Это были профессионалы. Захватить их неожиданно? Это мечта была очень глупая и пустая. Можно сказать сказочная или фантастическая. Вызвать помощь? Но наши были все здесь. По приказу привлекать группы других министерств запрещалось. Секретность выбора не оставляла. Поэтому мы молчали. Уткнувшись в свои карты, как будто могли увидеть там подсказку. Что делать?

Предложение подполковника дерзкое и опасное было единственным и разумным. Согласно карте, был двух километровый участок тропы. Открытый и прямой. Он был самый опасный для каравана. Так, как был открыт для атаки с воздуха. Наши "вертушки" и штурмовики постоянно патрулировали всё вокруг. Могли и атаковать. Путь для движения каравана выбрали грамотно. Везде тропу прикрывали горы. Над ней были карнизы. Тропа как бы укрывалась под ними. И то шли медленно и осторожно. Можно было предположить, что этот открытый участок караван постарается проскочить. Как можно быстрее. Уделяя всё внимание опасности удара с воздуха. Ослабив внимание на окружающую местность. Это был шанс. И единственный вариант откладывающий последнее решение. Атаку в лоб и путь в герои. Мёртвые герои. Иллюзий не было. Все были взрослыми. И вера в чудеса, осталась в далёком беззаботном и счастливом детстве. Перед нами была реальность не самая хорошая. Приказ командира следовать к выбранному месту обсуждению не подлежал. Но, все мы были счастливы безмерно. Жизнь ещё не надоела. И у каждого появился шанс. Пожить ещё.

Горными тропами, опередив медленно идущий караван, вышли к долине. Открытому участку тропы.

В нашем сводном отряде было одиннадцать снайперов два крупнокалиберных пулемёта и семь ручных. Гранатомёты "Муха" были у всех.

Подполковник распорядился трёх снайперов и один расчёт крупнокалиберного пулемёта расположить на выходе из долины. Они должны были атаковать караван в лоб. Оставив две удобные площадки для моджахедов охранения. Не занятыми. Пятеро снайперов и второй расчет крупнокалиберного пулемёта заняли позиции на входе в долину. Они должны были атаковать караван с тыла. Две наиболее удобных площадки для моджахедов здесь тоже оставили свободными. Пусть выбирают! Была одна надежда, что нас они не заметят. И мы сможем атаковать караван внезапно. Это давало шанс сократить возможные наши потери. Сберечь людей. Остальные бойцы залегли вдоль дороги. Тщательно замаскировавшись. Все понимали. На кону стояла жизнь каждого.

Три оставшиеся снайпера засели подальше от дороги. Перекрыв её биссектрисами своего огня. Они должны были веерным огнём прикрывать остальных. Сектор обстрела у них был широкий. Открытый участок хорошо просматривался. Это повышало наши шансы.

Все устроились. Подполковник осмотрел всё и замаскировался сам.

Потянулись, томительные, часы ожидания.

Рассматривалась и такая версия. "Духи" постараются проскочить опасный участок в темноте. У нас было семь приборов ночного наблюдения. Да прибора отдали группам. Засевшим у входа и выхода из долины. Они должны были снять заслоны "духов" при этом заставив, одного из моджахедов сообщить каравану: "Всё нормально". Пять приборов отдали снайперам. Винтовки имели ПБС, насадки для бесшумной стрельбы. Вдоль дороги расставили кассеты с осветительными ракетами. Всё, что могли, сделали. А дальше, как карта ляжет.

"Духи" оказались умней, чем мы. Они подошли в сумерках. Уже рассказанным мной порядком. Две четвёрки, пулемётчики и прикрытие заняли площадки у входа и выхода из долины. Две двойки, передового дозора вооружились "Стингерами" и присоединились к ним. Караван собирался у входа в долину. Уже в темноте они собрались все.

Ночь в горах особенная. Она наступает внезапно. Всё такая густая темень, что увидеть что-то не возможно. Караван замер на месте…

И устроился на ночлег.

Они отдыхали, а мы получили бессонную ночь. В постоянном напряжении. Минуты тянулись как часы. Холод сковывал тела. А пошевелиться нельзя. Звук в горах разносится далеко. Всё, что мы могли это отогревать окоченевшие пальцы. Засунув руки под мышки. Представить это состояние трудно. А уж рассказать о нём? Не возможно! Только тот, кто пережил такое, поймёт меня и моих товарищей.

В такие минуты даже смерть кажется избавительницей. Желанной. Так и мучились. Окоченев.

Темнота медленно начала отступать. Серый сумрак наступающего дня опускался в долину. В этом сером сумраке караван зашевелился. Ускоренным темпом бросился вперёд под спасительную защиту гор.

Они всё рассчитали правильно. В такое время авиация ещё не летает. Ночь, переходящая в рассвет затрудняет видимость. Это было понятно. Но они были настороже. Внимательно наблюдая за небом.

Учли и продумали всё! Только не учли нас. От чего и пострадали.

Когда караван достиг почти середины пути спереди и сзади по нему хлестнули наши крупнокалиберные пулемёты. Защелкали пули снайперов. Открыли огнь и мы. Все кто укрылся у дороги.

Внезапность помогла нам. Плотный прицельный огонь уложил многих из каравана. Пули хлестали людей и животных. Те и другие падали. Устилая землю своими телами. Разрывались вьюки, усыпая землю своим содержимым. Но я уже говорил, моджахеды были не простыми воинами.

Они были наёмниками-профессионалами высокого класса. Лишившись командиров, в ситуации разобрались быстро. Спасти караван они не могли. Ну что ж контракт не выполнен! Этот риск был заложен в условия. Бессмысленно погибать профессионалы, не умеют. Но дерутся до конца. О спасении не думают. Нас они превосходили во всё. Умением вести групповой и одиночный бой. Владение оружием. Умением оценить обстановку и принять единственно верное решение. Численностью. На нашей стороне было то, что мы атаковали их из засады. А они были на открытой дороге. Но и это наше преимущество они быстро свели к нулю. Укрываясь за трупами животных и телами погибших. Только благодаря огню снайперов. Позиции снайперов располагались выше на горах. "Духи" были у них на виду. Пули продолжали косить их. Увеличивая наши шансы.

Четверо уже имевших ранения моджахедов шансов не имели. Это поняли и приняли решения. Вскочили и опёрлись спинами друг на друга. В руках у них были взведенные "Стингеры". Это были смертниками и это они знали.

Раны обрекли их. Но они могли или вернее имели шанс помочь остальным. Автоматный огнь сбил их. Отобрав жизни. Но и они не остались в долгу. Четыре ракеты взорвались. Разметав тела наших четверых пулемётчиков и двух снайперов. Мелкими кусочками по окрестностям. Ещё трое наших снайперов корчились от мучительной боли. Двое получили тяжёлую контузию. Одному осколки камней посекли лицо. Пулемёты наших заслонов перекрывавших долину замолкли. Около двух десятков моджахедов укрываясь за валунами, уходили. Прикрывая друг друга огнём. Мы вели им вслед плотный огонь.

Радист передал кодовый сигнал и наши координаты. Караван мы захватили. Преследование уходивших "духов" отдали авиации. Её радист и вызывал. Первыми прилетели штурмовики. Потом подтянулись "вертушки". На их подвесках были установлены реактивные пусковые установки (РПУ).

Все дружно и ударили по оставшимся моджахедам. А те уходили и так. Но приказ есть приказ. Авиаторы честно дробили камни. Спасибо хоть не нас.

Мы прекратили огонь и начали собирать своих убитых и раненых. Заворачивая в плащ-палатки первых и перевязывая вторых. А также подводя печальный итог. Наш командир подполковник не носил бронежилета. Это и подвело его. Автоматная очередь прошила его тело. Ещё семерых постигла такая же участь.

Командир второй группы майор лежал без сознания. Получил две пули в ноги и одну в бедро. Было ещё пятеро тяжелораненых осколками и пулями.

Одиннадцать человек получили лёгкие ранения. В их числе и я.

Бронежилет я носил не снимая. Он и поймал три пули. Сбросил бронежилет, ощупал и осмотрел себя. Синяки будут приличные. Дышать было больно. Но ребра вроде были целыми. Четвёртая пуля задела предплечье почти по касательной. Порвала кожу и мышцу не глубоко. В общем мелочи. Мне повезло.

Один из бойцов перевязал меня. Постанывая и корчась от боли, приходил в себя. Хлебнул из фляги спирта. Стало легче. Шестерым бойцам повезло ещё больше. Они были целы. Ни одной царапины! На войне бывает и такое. Хотя и редко.

Из командиров групп я остался один. Как и положено принял командование оставшимися от отряда бойцами на себя.

Убитых отнесли и уложили в стороне. Тяжелораненым вкололи сыворотку и морфия. Уложив на собранные куски войлока и халаты убитых моджахедов.

Уцелевших бойцов, добавив к ним двух легкораненых, разделил и отправил на фланги. Собрать оружие убитых и помочь раненым.

Умолкшие пулемёты говорили о том, что потери там есть. Восьмерым оставшимся легко раненым поручил собрать оружие и амуницию убитых моджахедов и нашу. Сам потихоньку двинулся к одному месту. Оно заинтересовало меня еще во время боя. Было это место ближе к хвосту разбитого каравана.

Заинтересовало оно меня тем, что во время боя очень плотным огнём "духи" прикрывали одного коня с вьюками. Стараясь дать ему и трём человекам вырваться из боя. Один из троих был командиром. Он распоряжался в караване. Двое всё время были рядом. Наверное, его телохранители.

Старательно держа в поле зрения оставшихся бойцов, подошёл к интересующему меня месту. Три трупа лежали полукругом. Рядом ещё двое. У одного за поясом торчал пистолет-пулемёт "УЗИ" и два магазина. В руках он сжимал, М-16. На поясном ремне на тонких ремешках висела кобура. Бросив взгляд на снующих бойцов. Я уже говорил "глаз и ушей" в наших рядах хватало. Вынул из-за пояса убитого "духа" "УЗИ" и магазины к нему. Добычу засунул в свой заплечный мешок. Ещё один такой же комплект обнаружил у второго убитого моджахеда. И так же отправил в мешок. К его брату.

У убитого охранника командира забрал "Кольт-38". Мёртвый главарь подарил мне "Браунинг" в замшевой кобуре. Закончил сбор оружия и подошёл к лежащему на боку трупу коня.

Два больших кожаных ящика были его поклажей. Один из ящиков придавленный трупом коня попал на камень и был деформирован. Но оставался целым. Лежащий сверху ящик был закрыт. На его боковине блестели головки трёх замков.

Я подергал крышку. Она не поддалась. Большого ума не требовалось где искать ключи. Если столько замков значит там что-то ценное. И кроме как у командира искать ключи не у кого. Искать долго не пришлось. Ментальность востока была хорошо известна. И я знал, что искать и где.

На шее убитого главаря увидел небольшой мешочек. Сорвать его было минутным делом. Но не простым. Тесёмки были кожаные. К этому я был готов. Мой острый нож помог мне. И вот мешочек в моих руках. В нём обнаружил шесть ключей. Открыть три замка ни труда, ни много времени не потребовало. И здесь я обнаружил странную вещь. Ящики были не простые.

Под кожей обшивки был каркас из металла. Судя по всему сталь. Вскрыть этот ящик в полевых условиях было не возможно. И я продолжил исследование содержимого этого сейфа. Под крышкой лежал войлок. Я вытянул его и увидел…..

Плотный ряд портретов одного американского президента. Сегодня его знают и дети нашей страны. Портрет был на купюрах зелёного цвета. В углах купюр стояла цифра 100. Всё это смотрело на меня сквозь целлофан банковской упаковки. Три упаковки по десять пачек лежали сверху. Они были лишними. Это я понял. Поэтому перекочевали в мой мешок.

Войлок лёг на место. Замки защёлкнуты и закрыты. Ключи выброшены. Теперь я понял. Почему караван так охраняли! Почему мы должны были умереть или взять его. В то время доллары госбанк менял командируемым за рубеж и туристам. По 46 копеек за зелёный рубель.

А в Уголовном Кодексе была статья. За хранение, приобретение и продажу зелёных рублей США давали приз от 8 до 15 лет. Путёвку на нары.

Так, что я и взял не много. По тем временам. Но на вышку хватило бы. Мне и даже внукам, если они у меня будут. Осмотревшись, увидел. Народ собрал оружие и снаряжение. И занялся поиском трофеев. Личных. На меня внимания не обращали. Каждый старался для себя и прятался от других. Даже "глаза и уши" от трофеев не отказывались. Просто потом сдавали остальных. Не желая смущать народ. Действуя по принципу:

"Взял сам! Не мешай другому!"

Я пошёл к месту, где лежал в засаде. Официально собрать пустые рожки от автомата. На самом деле упаковать свои приобретения и выбросить лишнее из заплечного мешка. Позиция у меня была не плохая. Просматривалось всё. Успешно, выполнил задуманное. Потряс мешок. Ничего не стучало и не звенело.

Забросил его на плечо. Сверху накинул плащ-палатку и через место боя пошёл к раненым. Шёл и шарил глазами вокруг. Трофеев и денег много не бывает. Тем более столько добра валяется на земле! Так и нашёл. Возле убитого мула валялись тюки его груза. Их вспороли крупнокалиберные пули пулемётов. Заметил чёрный футляр. Шириной сантиметров около тридцати и длинной сантиметров шестьдесят. Я нагнулся. Из завёрнутых в серый войлок таких футляров и состоял груз. Бедного животного. Подтянул к себе разорванный пакет. Увидел футляр. Две боковые защёлки долго не сопротивлялись. Я открыл футляр. Мощные пули сбили углы. И я увидел…..

Разобранную снайперскую винтовку итальянского производства "МАЗАТТИ". Насадку для бесшумной стрельбы. Немецкий прицел и две пластмассовые корочки по десять патронов в каждой с жёлтым и зелёным ободком на удлинённых пулях. Сейчас это всё смешалось в повреждённом футляре.

Разве можно пройти мимо? Я не смог.

Выбрал целую упаковку и отправил в родной мешок. Потом продолжил свой путь. Одному из раненых подложил под голову обмотанный куском войлока свой мешок. Укрыл бойца своей плащ-палаткой и присел рядом. Крови потерял много. Действие укола прошло. Кружилась голова. Меня лихорадило. Укутался куском войлока.

Вернулись бойцы, посланные на фланги. Они притащили трофейное оружие наших раненых и весть о погибших.

В небе раздался гул вертолётных двигателей. К нам приближались закреплённые за нами "вертушки". Рядом с местом боя была только небольшая площадка для одного вертолёта. Один и сел.

Остальные "вертушки" барражировали над нами. Они были готовые прикрыть нас огнём своих пулемётов. Севший вертолёт не глушил двигателей. Только сбросил обороты. Открылась дверь. Мы начали погрузку своих убитых и раненых товарищей.

Я был компанейским парнем. С вертолётчиками меня связывала крепкая дружба. Она была скреплена обильной выпивкой. Щедро выставляемой мной. Вот по такой крепкой дружбе мне и поведали о тайниках. Имевшихся в вертолётах. Помогая заносить укутанного мной раненого, затащил свой мешок. Спрятал в тайник. Командиру вертолёта жестами, при работающем двигателе не поговоришь, показал. Тайник занят и выпивка за мной.

О том, что кто-то будет ковыряться в моём грузе, не переживал. Не гласный кодекс за такие вещи карал строго. Да и случаев таких не было.

Троих легкораненых оставил в "вертушке", присматривать за тяжелоранеными.

Дверь закрылась. Взревев двигателями, вертолёт взлетел. Набирая скорость он, понёсся в сторону лагеря. Для раненых, чем быстрее они попадут в руки медиков, тем больше их шанс выжить. Это понимали все. Двигателей не жалели. Приземлился второй вертолёт. Из открывшейся двери по лесенке скатилось семь человек. Полковник командир нашего отдельного отряда. Два подполковника из штабных и майор начальник наших официальных "глаз и ушей". Его сопровождали два капитана и старший лейтенант. Его подчинённые. Такие же "гавнюки" как и он.

Вместе они бросились осматривать вьюки разгромленного каравана. Я подумал, что об особом грузе командование знало. Знал о нём и наш погибший командир.

Я доложил полковнику о выполнении задачи и потерях. Он рассеяно слушал меня, наблюдая за мечущейся четвёркой.

С охватившим меня безразличием понял, на нас и наши потери всем было наплевать. На душе стало горько и противно. Хотя и понимал, что так было и будет. Но почему-то обидно!

Один из искателей, замахал рукой и закричал. Нашёл. Трое остальных поисковиков, бросили свои поиски и помчались к нему.

Полковник, резко оборвав свои вопросы, рысцой потрусил к ним. Подполковники последовали за ним. Нам приказали оставаться на месте. Не шевелиться.

Но место находки было не далеко. И мы могли наблюдать за их действиями.

Пока происходили эти события, меня озарило! В лагере нас осмотрят, как на медосмотре. Что бы не вызывать подозрений быстро нагнулся и взял из кучи трофейного оружия лежавший сверху парабеллум. Он был не плох в деле. Но был громоздок и принадлежал к другому уже ушедшему времени. Его и сунул под разгрузочный жилет. Если у меня ничего не найдут, то зачислят в категорию очень умных хитрецов. За такими людьми присматривают внимательно. О том, что все что-то тащат, знали. Из толпы лучше не выделяться. Быть как все проще и безопасней. Пусть умными считают себя. Я это переживу.

А действие разворачивалось дальше. Оба знакомых мне ящика были сняты с трупа коня. Один целый второй деформированный, но оба закрытые. Вся семёрка внимательно осмотрела их.

Майор попробовал ножом вспороть ящики. Твердая кожа не поддалась. Мысленно пожелал ему удачи и порезов на руках. Конструкцию этих сейфов помнил. Старался не улыбаться. Наблюдал с интересом. Майор был упорным. Он ковырял ножом. Бил камнем по замкам. Изрезал и сбил руки. Результатов не добился. Всё было сделано на совесть. Своим помощникам притрагиваться к ящикам не разрешил. Бросив бесполезные попытки вскрыть ящики. Взялся за один угол упаковки. Рыкнул на остальных. Четверо "глаз и ушей" кряхтя и потея, тащили ящики к вертолёту. Затащили вовнутрь. Майор и один из капитанов так и остались в вертолёте.

Нам дали команду грузить остальное имущество каравана и трофейное оружие. Под бдительным надзором полковника мы таскали всё к вертолёту. Два подполковника, капитан и старший лейтенант грузили всё в открытые двери. Бедные вспотели, устали. Так они не трудились. Никогда! Мы им в этом помогли. Носили всё бегом. Подгонять нас не приходилось. Полковник и подгонял их.

И вот вертолёт с ценным грузом и начальством взлетел. Под прикрытием К-50 вертолёт с ценным грузом и начальством не стал ждать нас. Он полетел на базу. А мы и не спешили. Я лежал у вертолёта и грелся в лучах солнца. Закрыв глаза. Дал парням забрать припрятанные трофеи. Они их заслужили честно. Так не спеша погрузились в последний вертолёт. Взлетев вертолёт, взял курс на базовый лагерь.

Долетели без приключений. Сели. Не успел наш пилот заглушить двигатели, как у вертолёта образовалась толпа встречающих.

Официальные "глаза и уши" в полном составе девять человек окружили вертолёт. Штурман открыл двери и выставил лестницу. Впереди у лестницы стоял товарищ майор. Уже знакомый кладоискатель. Он был главным встречающей компании. Радостно улыбался. На его счастливом лице было написано:

"Попались голуби!"

Посмотрел на стоящих у выхода бойцов. И приказал голубям выходить. По одному. Мы подчинились. И тут я увидел, что глупыми у нас были все.

Товарищ майор обыскивал всех лично. Несмотря на порезанные в ссадинах руки. Один из бойцов выразил ему сострадание. Он предложил раздеться наголо и дать посмотреть у себя в одном укромном месте. Майор обиделся. Стукнул его кулаком. Есть такие люди! Не ценят сострадания! Два капитана рылись в вещах. Успехи были у всех! То товарищ майор, то товарищи капитаны оглашали воздух победными криками. Нашли!

Кучка реквизированного имущества росла. Одного взгляда на неё было достаточно, что бы понять. Всё это дерьмо. Никому не нужный хлам.

Стоявший передо мной капитан был закутан в плащ-палатку. Вздохнув со скорбным видом обречённого человека, он спустился на землю. Товарищ майор радостно взревел.

Под плащ-палаткой он обнаружил винтовку! Времён англо- афганской войны. Не плохое оружие, но раритет для музея. Уже обысканные наши товарищи играли публику. Глубокими вздохами выражали досаду и сочувствие товарищам. Жалко было изымаемых трофеев. Но глаза у всех горели весело. Винтовку музейный экспонат они встретили горестными вздохами. Боялись рассмеяться.

Я спустился последний.

Товарищ майор охлопал мои карманы и ноги. Под разгрузочным жилетом обнаружил пистолет. Мои товарищи оценили его находку. Их вздохи были очень глубоки. Некоторые грызли грязные кулаки. Взвизгивали. Причину понял, рассмотрев отобранный трофей.

Пуля попала и деформировала затворную рамку возвратного механизма. Она и застыла. Не дослав патрон в ствол. Пистолет годился только забивать гвозди. Товарищ майор был горд добычей. Мои товарищи решили, что я юморист. Нарочно выбрал такой пистолет. Правду знал только я. Просто не посмотрел.

Выгнав и обыскав экипаж и вертолёт, товарищ майор ничего не нашёл. Но врагов себе нажил.

Нам разрешили разойтись. И мы пошли по своим делам. Ночью я перепрятал свои трофеи в тайник. Тайник известный только мне. Одному. Кольт и три бутылки водки отдал командиру вертолёта. Довольными остались оба.

В связи с ранением получил передышку. Неделю меня не трогали. Я ходил на перевязки. Рана затянулась. Остался шрам ещё красный, но уже не болел. Синяки на теле от ударов пуль в бронежилет уже не болели. Стали бледно-жёлтыми. И мой отдых закончился.

Через полторы недели с пополненной командой уже ходил в разведку. Особых проблем не возникало. Мне везло. Но, как я уже убедился, за полосой удачи идет полоса другая. Она больно бьёт по голове и по другим местам. Это случились в последний день месяца. Этот день, я запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Мы осмотрели отведенный нам район. Встретились с агентами и возвращались на базу. Оставалось ещё часа полтора пути. На базе нас ждала баня и горячая пища.

Пятый день жевали сухие пайки. Костры разводить было рискованно. Сухомятка уже надоела. Как всегда продвигались горными тропами. Выслав дозоры. Жизнь была суровой. Расслабиться значило получить неприятность. В лучшем случае. Или убыть на Родину грузом "200". Перспектива не желательная и не радостная. Оканчивать свой земной путь по глупости? Желания не было ни у кого. Поэтому были осторожны и собраны. И вдруг по цепочке пришёл сигнал тревоги от передового дозора. Приготовили оружие и затаились. Заняв круговую оборону. Я поспешил вперёд.

Дозорные лежали, укрывшись под валуном. Один из бойцов отодвинулся, уступая мне место. По их поведению понял враг рядом. В горах я уже говорил, звук даже самый слабый разносится далеко. Подполз. Стараясь не производить шума. Выглянул и замер.

Метрах в тридцати ниже меня около полусотни "духов" занимали позиции. Они растягивались вправо и лево. Внизу метрах в шестидесяти вилась дорога. Она хорошо просматривалась. Вдали на дороге поднималась пыль. Моджахеды располагались толково. По краям и в центре, подоткнув полы халатов, десяток гранатомётчиков размечали сектора обстрела. Четыре крупнокалиберных пулемёта установили по флангам. В полусотне метров друг от друга. Остальные вооружённые автоматами и пятью ручными пулемётами занимали позиции ниже пулемётчиков. Под их огонь попадало около трёхсот метров дороги. Колона была обречена. Моджахеды всегда действовали наверняка. Они контролировали окружающую обстановку. Если колона попадала под них, то раздалбливали её до упора. Отбиться шансов не было. Был единственный шанс спастись. Если на помощь приходили "мишки". Так называли МИ-8. Реактивными снарядами с подвесок они доставали "духов" во всех щелях. "Духи" их боялись. Не меньше боялись их и мы. Случалось и нам попадать под их огонь. Удовольствие было не забываемое! Потом долго даже от писка комара прятались усердно. Знал это не с чужих слов. Досталось один раз. Хватило. Говорить об этом не хочу, Попали под "мишек" по своей глупости и ошибке. Вспоминать неприятно. Но "мишек" по близости не наблюдалось. На колоне можно было поставить крест.

Я перевёл окуляры бинокля на дорогу. Пыль мешала не сильно. Колона была видна. Порядок её движения вызвал у меня одно желание. Их командиру набить лицо. Машины шли почти впритык одна к одной. Передние два БТР и три БМП были облеплены людьми. За ними шло три грузовика укрытых тентами. Дальше три бензовоза. Остальную колону пока скрывала пыль. Но и то, что увидел, мне хватило. Молодым отличникам двух-трёх месячной подготовки следовавшим в свои подразделения. Мудрый экономный хозяйственник поручил доставку бензина, боеприпасов и продовольствия. Всё равно едут, что им трудно? Не посылать же специальный конвой! Они и ехали. Навстречу славе и вечной молодости. Навстречу смерти.

Я отполз. Махнул рукой дозору следовать за собой. Через пару минут группа была в сборе. Коротко описал обстановку. И посмотрел в глаза каждого бойца. Потом сказал:

— Вы все знаете приказ! Не ввязываться в бой, не открывать огня, а выполнять только поставленную задачу. Согласно этому приказу мы должны уйти. Следовать по маршруту. Все мы люди военные и приказ для нас это закон. Там на дороге "салаги"! Они сейчас будут умирать! Шансов у них практически нет. Их родители получат похоронки и цинковые гробы. Они могут погибнуть и потом. У каждого своя судьба. Но сейчас их смерть ляжет на мою совесть. Жить с этим я не смогу и не хочу. Я остаюсь и попробую им помочь.

Говорить больше, было не чего. Я отошёл в сторону. Буквально вслед за мной шагнул капитан. Мой недруг. Он ничего не сказал. Слова были не нужны. С этого момента и началась наша дружба. Вот уж воистину говорят от ненависти до любви один шаг. Среди группы были доверенные люди. "Глаз и ушей". Тогда такой был порядок. Это знали все. Идти со мной не оказался ни один боец из группы. Пошли все. Быстро распредели участки обстрела. Поползли на позиции.

Было ясно, что моджахеды в первую очередь постараются подбить первые и последние машины. Что бы закупорить колону. Это общепринятая тактика атаки колоны на марше. Из этого вытекал и расклад боя. Первыми должны начать фланги. Для нас был самый простой и разумный ход только один. Открыть огонь по пулемётчикам и гранатомётчикам в тот момент, когда те изготовятся к атаке. Так и поступили.

Удар в спину смешал планы "духов". Но ненадолго. Они быстро оклемались и разобрались в ситуации. Их было больше. Плотный огонь обрушился на нас.

Если посмотреть на моджахедов, то кроме жалости их внешний вид других чувств не вызывает. Засаленные халаты. Грязная такого же состояния чалма. Тощие тела. Но это внешне. Воевать и стрелять они умели хорошо. Ума, хитрости и опыта у них хватало. Это был опытный и умелый противник. Отрицать этот тот, кто воевал с ними, не из-за стола кабинета в далёком тылу, а лицом к лицу не может. Поэтому мы крутились, как могли. Конвой колоны услышал стрельбу и замер. Ничего не поняв. А потом очнулся. И помогли нам бороться с "духами". Лучше они бы спали! Со всех видов оружия они открыли огонь. Вначале их огонь был не очень страшный. Для нас и "духов". В горах есть свои особенности стрельбы. Стрелять вверх не просто. Но они быстро приспособились. Свинцовые и осколочные подарки обильно полились на нас. Это они нас благодарили за помощь и спасение. Благодарили от души сердечно и со всех видов оружия.

Волны и позывных их раций мы не знали. Да и не до того было. Мы сделали то единственное разумное и возможное в такой ситуации. Схватили своих убитых и раненых. И бежали. Вместе с "духами". Они и мы забыли, что только что воевали между собой. Не до того было.

Бежали мы так, что и горные козлы умерли бы от зависти. Остановились только примерно километра через три. Попадав без сил на землю. Оценить это может тот, кто ходил по горным тропам. Опыта бега по горам нет. Ни у кого. Ума у всех хватает. Огонь по покинутому нами месту не ослабевал. Старались добрые люди!

Из моей группы двое были убиты. Шестеро получили ранения. К счастью лёгкие. Мне опять досталось. Бедную руку зацепило рядом с уже заживающим шрамом. О синяках под бронежилетом я молчу. Досталось от своих. В этот момент я твёрдо уяснил то, что слышал не раз от людей. Добро всегда наказуемо!

Убитых товарищей завернули в плащ-палатки и понесли. Сменяя друг друга. Так и дошли до базы.

Я доложил командиру отряда обо всём случившемся. Вину размазывать на всех не стал. Прятаться за чужие спины не умел и не любил. Чем бы, это мне не грозило. Сказал сразу. Моджахедов атаковали по моему приказу.

Начальство растерялось. Что со мной делать? Не знали. Наградить посмертно? Расстреляв перед строем. Или поцеловать? Как любил наш ушедший в другой мир широкобровый Генсек.

Как принято в таких ситуациях отправили рапорт. В главную контору. Они главные пусть и решают! А меня на всякий случай посадили под домашний арест. Тюрьмы и гауптвахты в лагере не было. Был составлен график охраны моей персоны. Толи чтобы не сбежал. Толи чтобы не застрелился. Делать не собирался ни первого, ни второго. Зачем радовать начальство?

Первым, охранником был старший лейтенант из отдела "глаза и уши". Он должен был показать остальным, как это делать.

Дальше в графике стояли фамилии бойцов моей группы. Другие группы были на заданиях. Вот и обходились теми, кто был под рукой.

Горшка мне не дали. Но организм требовал. Я попросился в туалет. Товарищ старший лейтенант, отказать не мог. Приказа не пускать меня в туалет не было. Поэтому мы вместе и пошли. Как человек компанейский предложил ему присоединиться ко мне. Он отказался. Настаивать я не стал. Занялся собой.

Добросовестно принялся облегчать свой мочевой пузырь и желудок. Издавая соответствующие звуки. Мой страж внимательно, наблюдал за процессом. Исходя из его внимания, я понял. Он исследователь физиологических процессов человеческого организма! Старался изо всех сил. Когда я закончил он не произнес ни слова. Даже не поморщился.

Тогда и понял свою ошибку. Он не был исследователем. А был просто извращенцем. Но процесс закончился. И я перестал размышления об этом. Спросить его постеснялся. Так и остался жить с нерешённым вопросом.

Ночью дежурил мой новый друг. Товарищ капитан. Я привык подчиняться приказам и дисциплине. Поэтому и сообщил ему, что мне нужно в туалет. Он кивнул и перевернулся на другой бок. Не смотря на опустившуюся ночь и темноту, мне пришлось идти самому. Но я не испугался. Может, хотелось сильно?

Из своего тайника вынул заплечный мешок. При помощи тряпок придал ему более округлую форму. И направился на вертолётную площадку. То, что меня отправят на Родину. Для разборок не сомневался. Должны были поступить строго. Хотя бы для назидания другим. Дать урок. Строгости.

Площадка с четырьмя вертолётами не охранялась. Враги были далеко. Свои даже хорошо выпив. В небо не рвались. Двери вертолётов были закрыты. Но давно известно, что замки от честных людей. А я честным не был. Из четырёх вертолётов один был с пассажирскими сиденьями. Не с откидными скамейками. Его любило начальство. Он и летал на Кушку. Я открыл его двери. Залез в салон. В известный мне тайник спрятал свой мешок. Закрыл двери и вернулся в казарму. Оставалось ждать приговора. Неопределённость тянулась три дня. Было нудно и скучно. Но делать было нечего. Вот и мучился.

Через три дня пришёл приказ из Москвы. Из Главной конторы. Прервать командировку и отправить меня по месту службы. В наручниках? В клетке? Об этом в приказе не было. Раздумывали не долго.

Меня освободили от домашнего ареста и на следующий день отправили на Кушку. Отправили одного без конвоя. Приказ есть приказ. Его не обсуждают, а выполняют. Не зависимо от личных чувств. Мне никто не завидовал. О том, что меня ожидает? Говорить не хотели. Знали, что ничего хорошего не ждёт. Но как не удивительно всё прошло тихо. Кроме прерванной командировки меня ничем не наказали. Не наградили. Но и не набили.

Причину такого мягкого наказания узнал позже.

Через десяток лет добрый работник отдела кадров одной рукой отдал мне моё личное дело. А второй рукой взял 2000 американских рублей. Деньги с изображением американских президентов горячо любили в нашей стране.

Дома, перед тем как уничтожить своё дело я внимательно прочёл его. Там имелась запись. Из неё всё и узнал.

Рапорт командира специального сводного отряда находящегося в командировке в Афганистане изъяли. Согласно резолюции моего друга товарища генерал-лейтенанта передали для расследования Борису Валерьевичу. Моему второму другу. По месту службы. Борис Валерьевич и похоронил его в куче бумаг и отчётов. Мои друзья помогли мне. Но никогда не говорили об этом. Поэтому я и отделался так легко.

С вертолёт, который должен был доставить меня и других на Кушку. Я не ошибся. Это был тот, где я спрятал свой багаж. Перед отлётом нас осмотрели работники отдела "глаза и уши". В моём мешке они обнаружили мой старый испытанный бронежилет с заклеенными дырками от пуль. На наружной стороне. "Глаза и уши" решили его изъять. Я доказывал, что это личное имущество. Память о командировке. Хотя он был мне не нужен. Но сдаться просто так? Не испортив им настроение? Не поспорив? Я не мог. Увы, победили они.

Мой верный побитый пулями "духов" и своих бронежилет изъяли.

С обиженным видом юркнул в салон вертолёта. Случайно оказавшись рядом со своим тайником. Со мной летело пятеро из нашего отряда. Остальные места заняли товарищи из отряда МВД. Парни весёлые. Отъезд начали отмечать ещё несколько дней назад. Да так и не прекратили своё занятие. Только сменили казарму на салон вертолёта. Пятеро моих сослуживцев были ими рекрутированы в отмечание. Вовлечь они хотели и экипаж. Те отказывались. Их стыдили. Ругали. Победила настойчивость храбрых парней. Командир экипажа взял налитый стакан и произнёс тост:

— За нас всех! За нас покойников!

Мгновенно протрезвевшие орлы выпить ему за этот тост не дали. Мгновенно отобрали у него стакан. В один голос они заявили, что экипажу при исполнении своих обязанностей как и часовому на посту пить не положено. Я отказался ещё в начале. Сославшись на слабость после ранения. От меня отстали. Благодаря этому никем не замеченный я поменял свой мешок на мешок из тайника.

В Кушке нас встречали пограничники и таможенники. Вертолёт сел на площадку территории огороженной двумя рядами колючей проволоки.

Территорию по периметру охраняли пограничники. Понятно. Ведь мы прибыли из-за границы! Туристы поганые!

В небольшом здании мои друзья таможенник и майор пограничник проверяли документы и багаж пассажиров нашего вертолёта. Из вертолёта я вышел последний.

Поэтому в комнату досмотра и проверки документов попал уже в конце. И начал прохождение процедуры досмотра и проверки.

Таможеннику дал с конверт тысячей рублей. Так прошёл таможенный контроль. Майору-пограничнику протянул замшевую кобуру с никелированным браунингом. Граница тоже вопросов не имела.

Пограничник и таможенник, были довольны! Моим прохождением проверки и досмотра. Второй получил классную игрушку. А первому, не нужно было делиться. Доволен был и я.

Отметил в комендатуре документы. Получил деньги и записался на самолёт. Он улетал вечером. Время было. Я и решил заняться подарками, но хотелось и есть.

Пообедал в офицерской столовой и направился на известный мне рынок. Приобрёл прочную дорожную сумку из нейлона. Купил новый бронежилет, Обшитый белой тканью. И занялся приобретением подарков. На это ушло часа два. Побродил по Кушке. Твёрдо веря в одно. Вижу её в последний раз! Горя от расставания не испытывал. Был рад! Поужинал и пошёл на посадку в самолёт.

ИЛ-76 взлетел и понёс меня в Москву с посадками на дозаправку. Так как имелась разница во времени прибыли к обеду. Взял билет на вечерний поезд и позвонил товарищу генерал-лейтенанту. Пригласил его пообедать, а заодно и встретиться.

Моему звонку он обрадовался. Наверное, опять прятался от раннего прихода домой. К родной жене. Встретились в ресторане, я передал ему подарки. Бутылку настоящего французского коньяка. Хотя в этом не был уверен и кофту из ангорской шерсти для жены. В то время обедать за границу ещё не летали. Мои подарки были очень редкими и роскошными.

Первое, что сообщил мне товарищ генерал-лейтенант, поразило меня. Он сделал открытие! Его жена оказалась нормальной женщиной! Особенно после жизни врозь. Через месяц по её предложению его мать переезжает к ним в Москву. Мать духа невестки не переносила. Но теперь всё изменилось! Она уже трижды побывала у них. Как не странно былая вражда ушла. И они с невесткой подружились. Второе сообщение было сделано начальственным тоном:

— Вы там хорошо устроились! Втроём отдыхаете, а я здесь один. Мне плохо и скучно. Поговорить не с кем. Вот он и решил. Властного ресурса у него хватало. В ноябре в Тёплом Стане будут организованны курсы повышения квалификации. Старших офицеров нашей конторы. Я уже зачислен в списки слушателей. А потом он оставит меня в Москве.

Возражения не принимались. Да их и не было. Проведать отца раз в два месяца, сходить на могилу, матери я могу и приехать из Москвы. А больше меня ничего не держит. Поэтому я просто кивнул головой. Толи соглашаясь. Толи принимая сказанное как свершившийся факт.

Мы хорошо посидели. Обед плавно перешёл в ужин. Говорили о разных мелочах. О своих неприятностях я молчал. Поезд уходил вечером. Я никуда не спешил.

Администратор ресторана женщина лет 30 несколько раз подходила к нам. Мы выпили и я утверждал, что это она делала из-за моей красоты. Понять меня и моё игривое настроение не сложно. Я видел госпиталя. Они были полны ранеными. Штабеля грузов "200". Запаянных цинковых гробов. За несколько часов проведенных на аэродроме, вдоволь насмотрелся на погрузку "ИЛ-76". Грузили раненых, искалеченных молодых ребят и гробы. Война набирала обороты. Собирала свою жатву. Жизни и здоровье в основном молодых ребят. Поэтому для меня вернувшегося живым. Пусть немного поцарапанным, но не искалеченным все женщины были красавицами. О чём можно и не говорить. Ну если говорить честно, женщина была не плоха.

Стройной брюнеткой с симпатичным лицом. На руке её не было обручального кольца. Не знаю почему, но внимание на это обратил. Не теряя времени и сообщил, что я холост. И что, мы будем хорошей парой. Она дежурно улыбалась. Выпившие посетители говорили ей и не такое. Поэтому она пропускала всё мимо ушей. А может, это ей было не нужно? Имя и фамилию я прочитал на бирке. Она была приколота к её жилету. Телефон она не дала. А напрасно. Узнать его мне было не трудно. Но она этого не знала.

Если говорить серьёзно, то подходила она по другой причине. Товарищ генерал-лейтенант, даже одетый в гражданский костюм излучал силу и власть. За долгие годы руководящей работы, он приобрёл это ощущаемое людьми излучение власти. И это было заметно даже простому прохожему. А уж работники сферы обслуживания чувствовали силу власти и деньги чувствами на уровне инстинкта.

Я назвал своё имя. Думаю, она его сразу и забыла. Опять повторюсь. Напрасно! В общем, посидели хорошо.

Товарищ генерал-лейтенант посадил меня в поезд на Киевском вокзале. Мы попрощались. Застучали колёса. Тогда ещё не было таможен и границ между братскими республиками и народами. Мы были одной страной, а не двумя государствами. Утром вышёл на Центральном вокзале города Киева. Я приехал домой! Живой и целый! Царапины не в счёт. С той не нужной никому и непонятной войны.

Вечером я проведал отца. Отнёс подарки.

На следующий день явился в контору. Доложился. Отчитался за командировку. Вечером отметили мой приезд с товарищами генерал-майорами. Я вручил им подарки. Мы хорошо посидели.

На следующий день у Виталика и Зины собрались всем семейством. Подарки вызвали восторг у женской половины.

Виталик всё время пытался узнать у меня о моих романах с женщинами. Он рассказал, что у него роман, с одной из пациенток и медсестрой. Я не хотел разочаровывать его. Рассказать о своих романах с камнями под пулями и придумывал истории на ходу. Он был очень доволен и смаковал все подробности моей фантазии. Тогда и решил подарить ему, как только достану "Камасутру". Пусть практикуется.

Все мои близкие знали, что я был на курсах переквалификации в Москве. Изучал новое холодильное оборудование. На том и успокоились.

Эта командировка не принесла мне наград и новых званий. Только пополнила мой арсенал и денежный клад. Но мне это нравилось больше. Я был доволен.

А потом потекла обычная рутинная работа. Наш отдел занимался обобщением агентурных и оперативных данных для картотеки.

Так же мы знакомились с материалами аналитиков. Прогнозирующих возникновение возможных ситуаций.

До нового Года я скучал и занимался всем этим. Но в конце января уже нового года мне попался обзор одного молодого аналитика по афганцам. Цифры в нём поразили меня.

В этой войне страна несла не только потери убитыми, искалеченными. Но и получила рост преступности. Причёсанная и приглаженная статистика не могла скрыть этого факта. Молодой аналитик пошёл дальше. Ссылаясь на статистику преступлений после Великой Отечественной войны. Когда с войны вернулись миллионы людей умевших убивать. Людей не боявшиеся крови. Он прогнозировал рост преступности. Увеличение особо тяжких преступлений. При этом он подчёркивал. Люди прошедшие Афганскую войну, из-за проводимой государством не разумной политики пополнят и потеснят старые кадры уголовного мира.

Я сам был в Афганистане. Видел всё своими глазами. Государство готовило людей для войны. Учило убивать и не бояться крови. Не просыпаться по ночам от кошмаров, когда сняться убитые тобой люди. А потом бросало этих людей в жизнь нашего мира. Совершенно не понимая, что у них уже другая психика. Другие понятия о чести и жизни.

Часть из этого контингента попала к нам. Пополнила ряды МВД, армии. Но это было едва ли 8–9%. Да и то. Попадая в боевые подразделения, они ещё как-то приживались.

А кому очень повезло, попали в нашу контору. Пополняя ряды клерков. Основной закон успеха и продвижения, в рядах клерков это умение прогибаться и вилять хвостом. Они не умели и не приживались. Вот для таких не прижившихся людей путь был один. Тихо спиваться или становиться преступниками. Людьми вне закона.

От них взяли всё. Взамен, как всегда не дали ничего. Эти лишние люди выживали, как могли. Сбивались в стаи. Вступали в уголовные кланы. Здесь их бесстрашие, умение убивать. Не боязнь крови были устрашающим фактором. И очень ценились.

Я настолько заинтересовался этим вопросом, что на совещании начальник отдела отметил моё служебное рвение. С его разрешения я занялся изучением архивов.

Меня интересовали данные архивов. Статистика совершённых преступлений. И данные на лиц совершивших. После Великой Отечественной войны. Цифры поразили меня.

Более 40 % заключённых лагерей составляли лица прошедшие войну. Многие из них сидели за уголовные преступления. За разбои и убийства. Они и пополнили уголовный мир. Занимая в нём не последние места.

Как-то я посмотрел фильм. "Холодное лето 53". Не помню режиссера. Запомнил, что в этом фильме свою последнюю роль сыграл гениальный актёр А. Папанов. В фильме шла речь об амнистии 1953 года. Когда амнистированные уголовники захлестнули страну. Сея смерть и издевательства. В прессе это называли провокацией и подлостью. Ознакомившись с отчётами и цифрами статистики тех лет. Я имел другое мнение.

Это моё мнение. Я не пресса, что бы навязывать его кому-то. Картина получалась такой. Лагеря переполнены. Огромные средства уходят на охрану. Перевозку заключённых, их содержание. Пусть оно и полуголодное, но после войны, разрухи и это было не посильно для страны.

Что бы решить эти проблемы и пошли известным путём. Амнистия для уголовников. Идите в жизнь мы вас простили. Мы гуманисты. Зверей выпустили на свободу. Они и начали грабить, убивать. Ну а в таком случае умрите.

Органы НКВД, специальные войсковые группы, просто озверевший народ били на поражение. Более 70 %, отпущенных на свободу уголовников закончили свой бренный путь. Я уже цитировал крылатую фразу отца всех времён и народов:

— Есть человек, есть проблема! Нет человека, нет и проблемы.

Его тезисы свято выполнялись. Они были из жизни. По всей стране эта цифра была так огромна, что не хочу даже и вспоминать о ней.

Но уголовному миру был нанесен страшный удар. В течение десятка лет он зализывал свои раны.

А сейчас в дополнение к этому происходило первое расслоение общества.

Самое страшное, что отслаивалось молодое поколение. Обученное убивать. Не бояться крови. Они начали сбиваться в стаи. Жить по своим законам и понятиям. Пока они теснили уголовников. Подминая под себя тех, кто производил левую продукцию. Другого применения эти стаи пока не находили. Трупами и кровью они утверждались, как новая преступная сила. Беспощадная и безжалостная.

Но большая часть афганцев спивалась и опускалась. А это было невосполнимой потерей для демографии. Это и было то, что ещё отзовётся в будущем, Уменьшение численности населения. Рэкет. Увеличение численности наркоманов.

Не хочу, что бы кто-то подумал, что я говорю огульно обо всех. Кто воевал в Афганистане. Нет! Около 65–70 процентов прошедших Афганистан, были обычными рабочими войны. Они сопровождали конвои. Стояли на блокпостах в горах. Охраняли склады и аэродромы. Штабы и госпиталя. Участвовали в стычках с моджахедами. Стреляли. Но не видели трупов врагов. Не орудовали ножами и саперными лопатками. Не участвовали в зачистках кишлаков. Они видели только своих товарищей. Убитых, раненых, искалеченных. Они видели страшный лик войны. Эти люди старались забыть все эти ужасы. Выбросить их из памяти. Они лучше вписывались в мирную жизнь.

Я говорил о бойцах разведки, спецгрупп и спецподразделений. Тех, кто убивал, видя лицо врага. Угасающие глаза. Ощущал его холодеющее тело. Вдыхал запах крови из нанесенных им ран. Этих людей и должно было в первую очередь жалеть и любить государство. Но……

Всё это написал в своей докладной. Приложил записку аналитика и собранные данные. Начальник нашего отдела молодой полковник Герой Союза внимательно прочёл мою докладную. Хочу заметить, что это высокое звание давали и из пропагандистских, политических и других соображений. Но в Афганистане простому офицеру его нужно было заработать. Это было не просто. Тем более если офицер был без связей и участвовал в боях. Наш начальник это высокое звание получил честно. Поэтому в резолюции его мнение совпадало с моими выводами. Бумага ушла наверх к начальству. Что с ней было дальше? Не знаю. А моя правота проявилась через три года. Тогда все и заметались. Но до этого Бог решил, что горя бессмысленной войны нам мало. Решил добавить.

В апреле взорвался четвёртый блок Чернобыльской АЭС. Мне только не понятно. То ли это был подарок к моему сорокалетию? То ли это было наказание за наш образ жизни?

В городе Припяти, где жил персонал Чернобыльской АЭС по делам службы бывал часто. Такие места были под особым контролем нашей конторы. Это был красивый новый город. Город, построенный за короткий срок на пустом месте.

Что меня удивляет, так это одно. Все АЭС строили в самых живописных местах и обязательно рядом город.

До этих событий не очень было заметно разделение общества. На власть имущих, их прислугу и весь остальной народ. А так же то, что у нас плохой рулевой.

Сначала то, что произошёл взрыв на АЭС, попытались замять. А вдруг само потухнет? В городе Припяти объявили учения гражданской обороны. Отключили связь. Закрыли въезд и выезд с города. Один из сотрудников нашего отдела был по делам конторы там. В это время.

Он и рассказал нам о тех событиях. Утром часов с 9 народ с детьми высыпал на улицы. Занял крыши высотных домов и любовался огнём и дымом пожара над четвёртым реактором. Общую эвакуацию начали только на вторые сутки.

О произошедшей катастрофе сообщили, только получив дипломатический запрос правительства Швеции.

И началась паника. Кто, что-то понимал в атомных делах, бросился вывозить семьи. Пресса усиленно вбивала в головы людей. Всё хорошо! Всё под контролем! Нужно только повесить на форточки влажную марлю. И мирный атом не придёт в ваш дом! Правда, просто? Все старательно выполняли эти советы. Что делать? Толком не знал никто. Те, кто имел возможность и был осторожен, поступал ещё проще. Уезжал и вывозил семью. Подальше от бушующего атомного котла. У кого не было такой возможности просто пил. Прошёл слух, что красное вино выводит радиацию. Правда, пили всё подряд. Выживали.

Были действия людей, которые поражали. Когда проводят работы в реакторной зоне или с реакторным топливом. Все работающие там одевают костюмы. Радиационной или химической защиты. Пожарные, задействованные в тушении этого пожара, были одеты в брезентовые костюмы. Да и тушили водой. Графитовые стержни их осколки разлетались вокруг. Вместе с клубами пара.

После суток безуспешной борьбы приняли новый план. 20-тый вертолетный отряд, воевавший в Афганистане и выведенный оттуда, бросили на тушение пожара.

Вертолёты сбрасывали мешки со смесью свинца и бора. Помогало ли это тушить? Не знаю. Но кое-что видел своими глазами. На окраине Киева в микрорайоне "Нивки" на листьях деревьев были блестящие капли свинца. Это в ста километрах от горящего реактора.

Ночами чёрные "Волги" неслись в аэропорт "Жуляны". Аэропорт был оцеплен милицией и нашей конторой. В воздух взмывали самолёты. Унося домочадцев правителей и слуг. Подальше от мирного атома.

На вокзалах люди дрались за места на поездах. Что бы вывезти детей. А правители заявляли. Как и до этого. Всё хорошо! Всё под контролем! Они купались в Днепре. Ели выловленную там рыбу. Газеты пестрели этими фотографиями. Корреспонденты гнали репортажи с места событий. Описывая героизм наших вождей. Ну и народа. Солдат срочной службы, шахтёров, добровольцев и нет. Они собирали радиоактивные осколки голыми руками. Техника с электроникой даже импортная работать отказывалась. Никто не знал. Не мог сказать, что и как нужно делать. Каждый с умным видом давал свой рецепт. Но, установка партии была четкой и конкретной. Не допустить паники! Успокоить народ! Это и выполнялось всеми.

На первомайский парад выгнали народ. Конечно, добровольно! Приказным порядком. И он счастливый и весёлый прошёл по экранам всех стран.

Верха спасались. Народу дали возможность проявить героизм. Пусть ценой своей жизни и здоровья. Но дали! Об этом можно говорить много и долго. Но это будет повесть. Повесть как народ бросили один на один с мирным атомом. А я пишу о своей жизни.

В сентябре из Москвы пришёл приказ. Направить меня на курсы повышения квалификации. О переводе в Главную контору там не было ни слова. Но я и мои старшие товарищи об этом знали. Товарищ генерал от товарищей генералов в секрете это не держал.

Я простился со своими старшими товарищами Мы на прощание посидели в нашем любимом ресторане. Было грустно. Я уезжал, оставляя своих друзей. Своё детство. Свою память и дорогую могилу матери. С годами эта ранняя утрата осознавалась всё больше. Простился с отцом. Зиной и Виталиком. Сестрой Зины. Их дети с тёщей и свекровью были ещё в мае вывезены на юг. Возвращаться пока не собирались. Я обещал звонить и приезжать. С этим и расстались.

Через два дня вечерний поезд увозил меня прочь. В новую жизнь.

За спиной осталось сорок лет жизни. Как понял потом. Это были самые спокойные и тихие годы. Моей жизни.

В моей квартире остались мои тайники и честный человек. Он работал на Крайнем севере. В его паспорте была фотография с моим лицом. Моим именем, но другой фамилией и отчеством. Ему я верил и доверял. Не подведёт!

Москва встретила меня мелким дождём. Ещё до отъезда позвонил товарищу генерал-лейтенанту и сообщил номер поезда. Номер вагона. Меня встречали. Черная "Волга" отвезла в Тёплый Стан. В общежитие учебного центра конторы.

Оставил вещи в выделенной мне комнате и поехал на Лубянку. Выполнив все формальности в отделе кадров. Поднялся к товарищу генерал-лейтенанту. Он тепло и радостно встретил меня. Время было обеденное. Мы поехали в знакомый нам ресторан, где сидели после моего возвращения из Афганистана.

Женщины-администратора приглянувшейся мне не было. Может, была выходной. Её имя и фамилия у меня были. Я попросил товарища генерала узнать её адрес и телефон. После обеда меня отвезли в общежитие. До утра был свободен. Помылся с дороги. Посмотрел телевизор. Поужинал в буфете и лег спать.

А утром началась новая жизнь. Очевидно из-за моего скромного звания, меня определили в группу. В ней были два майора, 34 и 32 лет, остальные капитаны и один старший лейтенант 27 лет. Если учесть, что мне сорок лет то было трудновато.

Но я уже говорил, что два-три раза в неделю занимался в спортзале. Столько же времени уделял тиру. Сбегая от сидения за столом. Это и помогло мне не опозорить свои седины.

На первом занятии по рукопашному бою мне подсунули здорового капитана 30 лет. Я выложился весь и ему досталось. Инструктор не мешал молодым жеребцам издеваться над стариком. Но когда увидел летающего по углам спортзала здоровяка. Сразу же перевёл меня в должность своего спарринг-партнёра.

Но и с ним я тягался на равных. Иногда отправляя его на пол или нанося разящие удары.

После этого моим противником становился провинившийся курсант. Кто имел замечания или отлынивал на тренировках. Попадать под меня желающих не было.

В тире я тоже был не последний. Народ у нас был любознательный и скоро все знали мою автобиографию. Знали, что я дважды побывал в Афганистане. Однажды нарушил приказ. Будучи командиром спецгруппы, ввязался в бой и разгромил отряд "духов". За это был наказан.

То, что в глазах начальства было проступком, у молодых офицеров было геройством. Об этом не говорили, но меня уважали и обращались на "вы".

Дни шли за днями. Кроме спортзала и тира было много и других предметов. Приходилось заниматься и в свободное время. Так, что гулять было не когда. Да я и не стремился.

Народ в нашей группе был с разных республик нашей большой страны. Мы сдружились. Эта дружба осталась с нами и потом. Когда служили уже разным государствам. Все охотно помогали друг другу. Если нужна была помощь.

Несколько раз в выходные гостил у товарища генерала. Пару раз сходили с ним в ресторан. Женщины-администратора на работе не было. Может просто не попадали в её смену. Адрес и телефон её товарищ генерал мне дал. Я пару раз покрутился у её дома. Но её не видел. Да и занятия много времени не оставляли.

Три месяца прошли. Занятия закончились. Мы отметили окончание учёбы. Обменялись телефонами адресами и разъехались по своим республикам. А я остался. Меня зачислили в оперативно-агентурный отдел. Дали однокомнатную квартиру в доме гостиного типа. Были тогда такие. Большой коридор и два десятка однокомнатных квартир на этаже. Но по сравнению с общежитием это рай!

Комната 16 метров квадратных. Небольшая кухня. Туалет и душевая кабина. Маленький коридор. Я был один и мне хватало. Ремонт сделал сам. Не потому, что не было денег. Причина была другая. Нужно было сделать тайники. Вот и работал сам. Обставил квартиру скромно и со вкусом. Но не загромождал.

В комнате на полу положил большой ковёр. В углу поставил диван-кровать, два кресла и журнальный столик. Не забыл и шкаф. Телевизор на ножках. Радиола и магнитофон. В коридоре вешалка, зеркало. Под ним подставка для телефона и тумба для обуви. Небольшая кухня. Два подвесных шкафчика. Тумба-мойка, стол, четыре табуретки и холодильник. В ванной комнате стиральная машина. Вот и вся моя обстановка. Моё жильё мне нравилось. Купил себе трёх годичную "шестёрку". И начал новую жизнь.

В это время наш народ начал активно покидать нашу родину. Выезд разрешили! Людей гнали амбиции, надежда на свою гениальность и исключительность. Каждый думал, что его там ждут. Народ бросился уезжать. Не зная языка. Менталитета. Традиций и ценностей других народов. У посольств США, Германии, Израиля, толпились очереди за анкетами. Никто не думал о том, что иммиграция это нищета и унижения. Тяжёлая и грязная работа. Другой народ. Другие понятия и тяжёлый путь становления. Хотя думаю, даже если бы говорили об этих трудностях. На всех углах. Всё равно люди не поверили бы. Мысль была бы одна:

"Обманывают! Не хотят, что бы мы уезжали!"

Так устроен человек! И ничто его не изменит. Пока сам не расшибёт себе лоб. Удивительно! Но все забили о своём отношении к беженцам с Кавказа и переселенцам с других мест. Кто их любил? Понимал и сочувствовал! Хотелось бы посмотреть хотя бы на одного! Все добровольно и с радостью шли на такую жизнь. Понять это не смог. Это был выбор каждого. Были среди иммигрантов и умные. Они это всё понимали и знали. Но их гнали сложившиеся обстоятельства. Они ехали не с пятью долларами в кармане. Думаю, это был психоз и романтизм. Если это возможно вместе.

Как и любая служба, нашего направления, мы пользовались случаем и возможностью ситуации. Отбирали кандидатов среди отъезжающих. Беседовали с ними. Объясняли ситуацию и склоняли к сотрудничеству. Проще сказать вербовали.

Естественно мы имели доступ к паспортным столам, архивам, ЗАГС. Я не прошёл мимо.

На свет появился Михаил Исаакович. Он был похож на меня, как близнец. Но жил в городе Шатуре и согласно записям в свидетельстве о рождении имел родителей евреев. Эти документы убрал в один из тайников. Фильма "Ширли — Мырли" тогда ещё не было. Но я его сюжет проводил в жизнь. Хотя и посмотрел этот фильм позже. Мой сценарий в жизни отличался от сценария фильма. Близнецы у меня были только на фотографиях документов. В жизни клонироваться не мог. Хотя интересно было бы попробовать! Имел бы свою команду близнецов. Круто!

Как и все работники моего отдела конторы беседовал с людьми. Теми, кто подал заявление на выезд. Обещал помощь в прохождении таможни и вывозе имеющихся ценностей. В обмен на содействие органам нашей страны.

Мне интересно было бы знать статистику. Сколько человек пересекли границу и забыли свои обещания? Думаю большинство! Если не все. Они уезжали от идей и жизни страны. Уезжали навсегда. О каком сотрудничестве и помощи органам могла быть речь?

Кто придумал, эту идею был большим мечтателем и романтиком. Особенно, после распада СССР об этом можно было забыть. Как и о данных подписках. Но нам приказали и мы выполняли. Хотя многие из наших сотрудников без сомнения думали, как и я. Если думали. Тогда это было не модно. Выполняй приказы и карьера твоя.

Теперь у меня было больше свободного времени. Я за два вечера посещения ресторана попал в смену женщины-администратора. За то время, что мы не виделись, она не изменилась. Была так же аккуратно одета, холодна и неприступна. Я приступил к осаде. Приходил в ресторан в её рабочие дни. Стараясь попасть к концу рабочего дня.

Народу в ресторане хватало. Особенно громкоголосых горячих братьев с Кавказа. Они вели себя, как свободные граждане. Хозяева страны и всего чего в ней есть. Швыряли деньгами. Щипали официанток. Платили музыкантам за исполнение родных мелодии и любимых свои песни. Для всех посетителей. Замечу сразу. Этому никто не сопротивлялся. Деньги любили все! Руководствуясь этой любовью, все и вертелись возле них. Сфера обслуживания обожала чаевые! Обожала левые деньги!

Я заказал горячее и салат. На десерт кофе. Клиент я был фиговый. Заказ сделал бедный. Официантка ушла и пропала. Но я не спешил и ждал спокойно. Из мести решил рассчитаться с ней копейка в копейку! Это сознание грело. Через час она вспомнила обо мне и принесла заказ. Я спокойно поужинал.

До этого я сидел и гипнотизировал женщину-администратора. Она очень не сразу ощутила мой взгляд. Просто как любая женщина. Гипнотизёр из меня был не очень. Бросила пару взглядов в мою сторону. Потом отвернулась.

Вот и приехали! Моя красота её не поразила! Совсем не понимаю женщин. Сидит такой парень! Добрый. Красивый. Нежный. А они ноль эмоций! Поразительная невосприимчивость. Я обиделся. Но отступать не собирался.

По залу ходила девушка и предлагала цветы. Выбрал большую розу. Подошёл к столику администратора и радостно выкрикнул:

— Здравствуйте! Виктория Андреевна! Вот и встретились!

После протянул ей розу. Попытался схватить её руку. Хотел поцеловать. Она не дала. Отбивалась отчаянно. Наверно подумала, что я хотел укусить её за руку. На её лице осталась служебная улыбка. Но в глазах плескалась тоска.

"Опять пристаёт очередной выпивший ловелас! Надоели!"

Прочёл, я её мысли. Но не отступил. Сначала объяснил, что кусать её не собираюсь. Потом напомнил ей о нашей встрече. Но она не смогла меня вспомнить! Выходит наша встреча её не впечатлила? Не снилась бессонными ночами? Ладно!

Я попросил разрешения проводить её после роботы домой. Но она отказалась. Сославшись на то, что её встретит муж. Здесь ей не поверил. Работала интуиция! Не прощаясь, отошёл от её стола. Вернулся за свой столик. Выпил кофе, С садистским удовольствием рассчитался по счёту. Копейка в копейку! Довольный яко слон покинул ресторан. Уходить не собирался! Отступать тоже. Офицер и гусар не сдаются! Удобно устроился в машине и приготовился ждать.

Первыми из ресторана вышла компания горячих и щедрых кавказских братьев. Они тащили с собой бутылки шампанского и коньяка. Гуляла их широкая душа. За ними начали выходить официантки. Компания цеплялась ко всем. Ведь настоящему джигиту после выпивки нужна женщина. Да и не только джигиту. Но это понимали не все. Только, тройка работниц сервиса и остались с ними. Женщины бессердечны! Последней вышла Вика. Набравшись наглости, так интимно называл её я. Правда, про себя. Сопротивление всегда заводит. Девиз:

"Покорить строптивую!"

Живёт в душе каждого мужчины. Чем это может обернуться? Не думаешь.

Один из "горячих" парней обратился к ней. Пригласил присоединиться к компании. Она отказывалась! Не понимала своего счастья. Есть же такие бестолковые женщины! Кто-то из компании что-то говорил ему. Но я не слушал. Их разговоры меня не беспокоили и не интересовали.

Включил двигатель. Подъехал и распахнул пассажирскую дверь. Джигит приглашавший Вику, наклонился.

— Что хочешь?

Я не ответил. Посмотрев на него взглядом убийцы. Он понял. Вика юркнула в машину и захлопнула дверцу. На улице стоял февраль. В машине было тепло. Звучала тихая музыка.

— Нравится мне моя работа!

Произнесла она задумчиво.

— Только ваши мужские приставания надоели.

Я пожал плечами и продолжал ехать. Она замолчала. Ехать было не далеко. Она жила на улице Дмитрия Ульянова. Возле её дома остановил машину. Она с удивлением оглянулась.

— Я не говорила Вам свой адрес!

Подозрительно посмотрела она на меня. Так мне показалось.

— Но есть и сердце!

С пафосом произнёс я. Устремив на неё честный взгляд кота на сметану. Она поблагодарила и вышла из машины.

Вычислив график её работы, встречал её каждый вечер. Как истинная женщина она сначала отказывалась. Но скоро машину, меня и розу на сидении воспринимала как должный атрибут. Даже перешла на "ты". Так и продолжались наши платонические отношения. Но у меня не было дров. Которые, спасаясь от зова природы. Колол Челинтано. Счастливец! Мне было хуже.

На восьмое марта она работала. Я встретил её после работы. На сидении её ждал большой букет роз и маленькая коробочка. Вика открыла её и замерла. На тоненькой ажурной цепочке два сердечка. Одно с бриллиантом. Другое сердечко с изумрудом. Тогда, как и сейчас хорошее золотое изделие было дефицитом. Это досталось мне от одного из моих подопечных. Подарок был с намёком.

Один человек, ювелир по профессии, уезжал на свою историческую родину. Он дал подписку о сотрудничестве и ехал не с пустыми руками. Я решил вопрос с таможенной службой. Он подарил это для моей жены. Излагать ему свою биографию и семейное положение было глупо. Просто взял эту вещь. И сунул в аппарат для уничтожения бумаги его агентурное дело с распиской о сотрудничестве. Так отблагодарив его. Но для кого подарок запомнил. И вот он пригодился.

Вика с восторгом рассматривала золотое изделие. Потом поцеловала меня в щёку. Я возмутился. Это за такой подарок! О своём недовольстве сказал ей:

— Могла бы и в губы!

Она мне ответила:

— А ты сам виноват! Не пристаёшь! Домой к себе не приглашаешь! В гости не напрашиваешься!

Обиженно заявила она. Я уже не однократно говорил. Повторю снова:

"Женщин понять не возможно!"

А Вика не молчала. Она атаковала.

— Или ты женат? Или нет квартиры?

Подозрительно спросила она. Внимательно смотря мне в глаза.

— Я холост и говорил тебе об этом ещё в первую встречу. А насчёт квартиры ты права! Ни московской прописки, ни квартиры, у меня нет. Поэтому я коварно и кручусь возле тебя!

Ответил я и сгрёб её в объятья. Она даже сопротивлялась. Вот и пойми. Что они хотят? Долгий поцелуй только в кино бывает долгим. Когда хочется рубить дрова он заканчивается быстро. Закончился и этот.

Вика отстранилась от меня и заплакала. Я сидел и молчал. Просто не знал, что говорить или делать. Вика успокоилась и начала рассказывать о себе. У неё двое детей. Девочка 12 лет и мальчик 9 лет. Училась в институте гостиничного хозяйства. Вышла замуж. Жили хорошо. Муж закончил, Московский авиационный институт и работал в аэропорту "Шереметьево". Получили трёх комнатную квартиру. Купили машину. Всё было хорошо до того чёрного дня 1982 году. Муж возвращался с работы. У ехавшего сзади грузовика отказали тормоза. Он сбил машину мужа. Тот погиб на месте. С тех пор она одна.

Её отец военный. Мать домохозяйка. Она и помогает ей с детьми. Живут её родители на улице 1905 года. Дети сегодня у родителей.

Я слушал молча. Обычная история жизни. Но в её словах был и намёк. Его понял. Развернул машину и повёз Вику к себе.

Моя холостяцкая квартира ей понравилась. Сначала она настороженно осматривалась в ней. Не обнаружив следов женского присутствия, успокоилась и быстро освоилась. Утром я отвёз её к родителям. Сам поехал на работу.

Так началась моя семейная жизнь. Сначала мы иногда ночевали у меня. Потом ночевали чаще у Вики. Она переживала, как меня примут её дети. Но всё прошло нормально. Первое время они относились ко мне настороженно. Как к врагу-захватчику. Но я был находчив и коварен. По выходным если Вика работала, я с ними ходил в кино, парки, музеи. Если Вика была выходной, мы гуляли вместе. Так и ассимилировался. Называли меня они по имени и на "ты". Вика возмущалась. Я улыбался. Потом это ей надоело. Она и перестала третировать детей.

Мальчика я записал в секцию самбо. Девочка занималась в теннисной секции. Я помогал им делать уроки. Проверял сделанные ими домашние задания. Вот и стал семьянином.

Разговоров о том, что бы оформить наши отношения. Не возникал. Вика понимала. Двое взрослых детей отпугнут любого мужика.

Поэтому и молчала. Не желая опять остаться одной. Материально она была обеспечена. Работа кормила не плохо. Не бесилась от жира, но и не голодала. Ей просто было одиноко. Я тоже просто жил. Не забивая себе голову. Так было проще и удобней.

1 мая Вика работала, а 2 мая мы поехали к её родителям. Отец Вики генерал-майор. Преподавал картографию в Высшем командном училище. Принял меня как курсанта. Только не поставил по стойке смирно. Завёл в кабинет и устроил допрос с пристрастием. Но в таких вещах я разбирался лучше. Поэтому говорил он о себе. А я выдал ему детскую мечту. Хотел стать военным! Но не получилось.

Из кабинета мы вышли довольные. Друг другом.

Матери Вики я помог на кухне. Мобилизовал детей и выгнав Вику. Под предлогом, что она устала вчера на работе и ей нужно отдохнуть.

Мать довольная за дочь сразу приняла меня. Одиночество дочери её пугало.

Родители Вики, всё понимали и лишними разговорами ни её, ни меня не доставали. Её родителям и самой Вике сказал, что работаю старшим инженером в одном из научно-исследовательских институтов. В те времена их было море. Нужных и не нужных.

5 мая был день рождения у жены товарища генерал-лейтенанта. На его празднование мы прибыли всем семейством. Семейный выезд для меня был в новинку.

Компания собралась не большая. Кроме нас два генерал-майора МВД с жёнами. Подруга именинницы полковник МВД с мужем. На отвороте его пиджака красовался значок депутата Верховного Совета СССР.

Товарищ генерал-лейтенант надел мундир. Его жена и её подруга были в платьях. Но носили они их, как мундиры. Женственностью и не пахло.

Вика увидела столько генералов и вначале растерялась. Тем более, что товарищ генерал-лейтенант жался ко мне. Как щенок к матери. Народ знал, где он служит и старался находиться от этого щенка подальше. Именинница и её подруга вместе с матерью генерала занимались детьми. Это занятие выражалось в одном. Они усиленно кормили их. Восполняя отсутствие своих детей и внуков.

Вика присоединилась к женскому коллективу. Его развлекал товарищ депутат. Изредка вздыхая и облизываясь. Хотел сладкого? Но мы только начали пить? Простите! Есть! И был мелкий перерыв. Между седьмой рюмкой и следующей. Сиротами стояли мы с товарищем. Моим генералом! В стороне от нас два генерала из МВД были такими же сиротами. Ведомства наши не дружили. Ломать традиции не хотелось. Вечер прошёл хорошо при общем взаимопонимании. Оно пришло потом. После нескольких мелких перерывов. Домой мы уехали на такси. ГАИ я не боялся. Но боялся доверить себе руль. Дети шли к машине с огромными пакетами в руках. Я им помочь не мог. Сам шёл на автопилоте. Именинница тепло простилась с Викой. Поцеловала её и сунула ей записку. Со своим служебным телефоном и званием. Приглашала приходить в гости.

При этом сама приглашений не ждала. Не церемонилась. Приходила к нам домой в любое время. Без предупреждения. Однажды я спросил её:

— Ангелина Петровна! Может Вам ключ от нашей квартиры дать? Вам будет удобней. Кнопку звонка нажимать не надо!

Она на мгновение задумалась и ответила:

— Нет! Не надо! Свою кучу ключей с работы таскаю. Обойдусь!

Вот и стала частым посетителем у нас дома. Забирала детей к себе. Возила их на тренировки. Даже к родителям Вики приезжала. Так как она была женщиной простой, то и явилась в форме. Отец Вики увидел женщину генерала и растерялся. Не знал, как поздороваться. Вот так и нашёл приключения на свою голову.

Дома уложив детей спать, Вика устроила мне допрос.

— Кто эти люди? Откуда ты их знаешь?

Мне было очень тяжело. Сопротивляться сил не имел. И признался:

— Я их внебрачный сын!

— Чей?

Не сдавалась она. Хотя и видела моё состояние. Я думать не мог и сказал:

— Обоих!

Вика отвернулась и надулась. А я быстренько уснул. Знал. Долго дуться она не умеет. Вопросы так и остались вопросами.

После брака с Зиной твёрдо знал своё место. Хотя прошедшие годы изменили моё имущественное положение. Но к девушкам хороших родителей относился настороженно. Хотя понимал, что не прав. Генерал-майор начинал с лейтенантов. Ему досталось и счастье помотаться по маленьким отдалённым гарнизонам. Потаскать с собой и всю семью по просторам нашей тогда необъятной Родины. Прежде чем попасть в Москву и стать генералом. Но как говорят:

"Ожёгся молоком. Дуешь на холодную воду!"

Целый год присматривался к Вике. Пока не успокоился. Так и жили. Иногда мне казалось, что вместе мы жили всегда.

У Вики были отгулы. У детей каникулы. На работе взял неделю. Написав рапорт по семейным обстоятельствам. Сидеть дома не хотелось. С моей подачи договорились съездить в Киев. Проведать отца и могилу матери.

Дети были в восторге. Ехать так далеко на машине? Это здорово! Выехали рано утром. Я не стеснялся и давил педаль газа от души. Вика тоже имела права. Я и пускал её за руль. К шести часам мы были у дома отца.

Оставив детей у отца. Я с Викой поехали на квартиру. Где жил работник Севера. Мой близнец, но с другой фамилией. В квартире было пыльно. Понятно, северянин был на Севере. Нас это не испугало. Навели порядок и легли спать. Дождавшись пока Вика уснула я и опорожнил тайники. Подготовил оружие и деньги к перевозке.

Утром оставил Вику с детьми в доме отца. Вдвоём с отцом мы поехали посетить кладбище. Убрали на могиле матери. Проведали остальные могилы. С грустью я отметил, что этих дорогих моей памяти мест стало больше. Умер муж тёти сестры моей матери. Мы стареем. Вот жизнь и проходит.

Вернулись с кладбища. Пообедали. Помянули всех усопших. Ещё вчера по приезду я позвонил Павлу Васильевичу и Борису Валерьевичу. Договорились о встрече в нашем ресторане. В четыре часа и отобедать. Отдельный кабинет я заказал. Машину оставил возле квартиры доброго северянина.

К четырём часам мы с Викой и детьми были в ресторане. Мои друзья в парадных мундирах с орденами прибыли в пять минут пятого. С ними был и мой бывший начальник Герой СССР молодой полковник. Они приехали с торжественного собрания. И были при полном параде.

Павел Васильевич обнял меня и чмокнул в щёку.

— Только не целуйте взасос!

Вскрикнул и изобразил страх.

— Тот Генсек уже умер.

Все рассмеялись. Павел Васильевич передал другим и подошёл к детям и Вике. Мальчику вручил коробку с железной дорогой. Девочке куклу с набором нарядов. И как узнал? Когда успел? Понятно чекист! Вике поцеловал руку. И сказал:

— Да, у нашего, парня, губа не дура! Такую красавицу, отхватил! Да и дети, что надо! И главное на всё готовое! Ну и жук! Эх, был бы, я моложе, да без лысины! Точно отбил бы!

Тут я отвлёкся от приветствий и влез в разговор.

— Во-первых. Были бы моложе, не были бы генералом. Во-вторых, Лидия Владимировна услышит последние волосы, вырвет. В-третьих. Я могу забыть кто Вы.

Павел Васильевич поднял руки и склонил голову.

— Это меня и останавливает. Сдаюсь! Ну а уж своего "бэби" могли соорудить? Или времени нет?

Вика, покраснела.

— Что вы говорите? Старая я!

— И это говорите вы? В 25 лет старых не встречал!

Возмущенно воскликнул он. Умеет старый ловелас обращаться с женщинами!

Вика счастливо улыбнулась. Комплименты женщины любят. Не напрасно говорят. Женщины живут эмоциями и ушами.

Все уселись за стол. Дети с сожалением отложили подарки. Ели они с такой скоростью, что я посоветовал им не проглотить тарелки и вилки. Но они не обратили внимания на мои слова. Спешили поскорее сбежать из-за стола к своим подаркам.

Мы хорошо отобедали. Павел Васильевич сыпал тостами. Борис Валерьевич как обычно наполнял рюмки и фужеры. Было легко и хорошо. Я обратился к полковнику:

— А ты пристроился! Начальство тебя усыновило!

Он улыбнулся и ответил:

— А ты думал! Кто-то сбежал и таких друзей бросил. А место хлебное! Вот я и пристроился. Теперь мне карьеру сделают! Соображаешь?

Рассмеялись вместе. Уже выпили за дружбу. За удачу. Было семь часов. Мы простились. Друзьям нужно было домой ведь праздник! Нам утром в дорогу.

Павел Васильевич отдал свою "Волгу" доставить нас. Водитель старый знакомый поприветствовал меня по уставу.

— Здравия желаю!

Я пожал ему руку. Мы забрались в машину. Дети внимания на нас не обращали. Были заняты подарками. Так и оставили их в доме отца. На наш с Викой отъезд они внимания не обратили. Счастливые!

Машина отвезла нас на мою или точнее моего двойника квартиру. Утром нужно было рано вставать. Спать решили лечь пораньше. Решить решили. Но не выполнили. Как и все женщины, Вика сама решившая, что нужно спать. Вдруг вспомнила, что у неё есть вопросы.

— Почему у тебя друзья полковники и генералы? Может ты тоже генерал?

Последний вопрос произнесла мечтательным тоном. Я ответил ей честно:

— Увы, не генерал и не полковник. Тут тебе не повезло! А насчёт друзей? Я же не спрашиваю, почему твой папа генерал? А мой простой рабочий! Вот и пытаюсь это компенсировать и дружу с генералами. Это ведь престижно!

Отвечая на её вопросы, был при деле. Подбирался поближе к Вике. Подобрался совсем близко и новых вопросов она задать не смогла. Мы занялись, совсем другим. Гораздо более интересным вопросом. Его решали душевно и долго.

Утром быстро принял душ и уступил ванную комнату Вике. Пока она плескалась и наводила марафет своей внешности. Вынес приготовленную сумку. Она была заполнена моим арсеналом и богатством. Положил её в багажник машины. Таможен и границ тогда ещё не было. Мы жили в одном большом и дружном государстве.

Вика вышла из ванной. Мы поехали за детьми. Пока они собирались, посидел с отцом. Своей старой семье Зине и Виталику не звонил. Почему-то встречаться с ними не хотелось. Хотя вру! Всё знал и понимал. Просто говорить об этом не хочу.

Но вот сборы закончились. Мы сели в машину и тронулись в путь. Домой! На педаль газа Вика жала не слабее меня. К четырём часам дня мы уже подъезжали к её дому. Выгрузил вещи и оставил семейство заниматься хозяйством. Сам сказал Вике, что на часик отлучусь. Придумал и повод. Нужно съездить на мою квартиру и забрать документы. Уехал на машине. Ценная сумка была в багажнике.

В квартире, быстро разложил, всё своё богатство по тайникам. Как говорят всё моё, было при мне. Сел в машину и вернулся к Вике.

Так мы и жили дальше тихо и спокойно. Планировали куда поедем летом отдыхать. Но жизнь распорядилась иначе. Так всегда бывает, когда хорошо.

Меня вызвали в кадры. Вручили приказ и командировочные документы. 5 июня должен убыть в родной моему сердцу Афганистан.

Товарищ генерал-лейтенант ругался с кадровиками. Доказывал, что я уже дважды побывал там. Но ему тыкали график. Он был утверждён самим нашим председателем. С ним генерал спорить не мог. Устав не разрешал.

Оснований для отказа от командировки у меня не было. Вот и начал сборы. Нарисовал слонов. Продал поросят. Вике сказал, что меня отправляют на военные сборы офицеров запаса! На полгода. Повестку из военкомата организовал.

Она хотела просить отца, что бы он позвонил в военкомат. Но я убедил её. Это глупо и не красиво. Она сдалась. Я оформил на неё доверенность на машину. Ключи от моей квартиры у неё были.

Ни о чём плохом не думал. Верил. Всё будет хорошо! Но своей судьбы не знал. Тревожить Вику не хотелось. Не может же снаряд, попасть дважды в одну воронку? Так успокаивал себя. Помогало мало.

Вика рвалась меня проводить. Но я красноречиво объяснил ей. Как это будет выглядеть? Она ответила:

— А мне плевать!

Но сдалась. Поплакала на моей груди и отпустила.

В назначенное время ИЛ-76 взмыл в небо. Унося меня исполнять интернациональный долг. Через два дня ступил на аэродром Кушки. С которым простился когда-то навсегда. Бывает и такое счастье.

Жизнь в посёлке стала ещё веселей. Запах перегара уже не маскировали. Выпивали и в обед. Шатающихся бездельников стало ещё больше. Количество тыловых тружеников возросло.

Базар тоже не отставал. Разросся и стал настоящим рынком. Продаваемые товары уже не прятали. Они лежали прямо на прилавках для удобства покупателей. В общем, бардак не уменьшился. А рос как метастазы в поражённом раком организме.

Я проведал своих друзей пограничников и таможенников. Майора пограничника сменил капитан. Правда, теперь он уже получил майора. Таможенник был тот же. Мне они обрадовались. Дружба не забылась.

Пару дней я попоил их от души. Рассказал столичные сплетни. В общем развлекал. Узнал о выросших таксах. Но не забывал и о делах. Приобрёл на базаре всю амуницию. Бронежилет, разгрузочный лифчик, кроссовки всё добротного импортного производства. Местными были только носки и свитер из козьей шерсти. Каково ночью в горах знал. Дважды испытал на своей шкуре. Уложил всё в пятнистый импортный, рюкзак. И стал томиться в ожидании отправки за речку.

Счастье долго ждать себя не заставило. В один из дней вертушка унесла меня на ту сторону за границу. Знакомый пейзаж не вдохновлял. Радости от поездки не испытывал.

В этот раз попал в лагерь сводного отряда. Он был меньше базового лагеря специальных команд конторы и МВД. Условия быта были хуже. Большая казарма была разделена на отсеки. Команды по пятнадцать человек жили вместе. Оружейная была общей. Но в ней стояли пирамиды и шкафчики. Отдельно для каждой команды.

Отдельные здание занимал склад вооружения и боеприпасов. Вещевой и продовольственный склады занимали половину большого щитового здания. На его второй половине разместился штаб отряда.

Я получил всё причитающееся мне по карточке. В штабе отряда начальник штаба вручил мне приказ. О назначении меня, командиром сводной группы. Под кодовым названием "Кодар-17". Это был и позывной для радио связи.

Узнав, что я уже в третий раз исполняю свой долг. Помощи братскому народу начштаба меня долго не мучил. Выдал карты закреплённого за группой квадрата и объяснил задачи.

Их было две. Первая задача была привычна. Разведка и контроль. За общей обстановкой в отведенном районе. Вторая задача была новой. Уничтожение караванов. Различия теперь не делалось правительственный караван или моджахедов уничтожались все. Правительственные чиновники растаскивали деньги. Не стесняясь. Понимали к чему идёт. Политическая обстановка ухудшилась. С правительственных войск дезертировали уже не единицы солдат. Теперь это были десятки солдат и офицеров. Они не просто дезертировали и разбегались. Они уходили и уносили оружие и боеприпасы. Потом вливались в отряды "духов" или организовывались в свои отряды. Народ уже не поддерживал своё правительство. Поэтому в форме правительственных войск могли быть и враги. Так всё смешалось, что не разберёшь.

Группу мне обещали сформировать за три дня. Свободное время использовал на пристрелку оружия. Изучение карт района и оборудование нескольких тайников. Для своих нужд. Уже приобрёл пагубную привычку "несуна". Стал страдать этой болезнью, как и весь народ. Чем был хуже?

Через три дня группу сформировали. Когда я их выстроил, мгновенно понял. Меня не обманули. Группа действительно была сводной. Точнее сказать сбродной. С миру по сосенке и будет густой лес. Если не присматриваться.

Три лейтенанта только успели закончить училище. Были добровольцами. Ещё два лейтенанта были профи! Имели солидный стаж! Отработали год стажёрами в конторе. Два старших лейтенанта работали в районном отделении нашей конторы. В не большом городке на Севере. Оперативными уполномоченными по надзору за паспортным режимом. И ещё капитан боевой парень из политотдела. Он сразу назначил себя замполитом и начал воспитывать личный состав. Проводил политзанятия и политинформации. Это были люди из моей конторы. А было в сводной группе ещё семь человек из армейской разведки. Два прапорщика уже два года служили в ограниченном контингенте. Три сержанта были здесь уже чуть больше год. Если считать три месяца учебной подготовки. То старослужащие налицо. Двое рядовых этим не блистали. Один после окончания трехмесячной подготовки на Кушке. Второй имел стаж службы больше. К сроку в учебном подразделении он добавил ещё целый месяц. Хотя смотря где быть. В некоторых точках это действительно огромный срок.

Передавая мне, списки группы начштаба горестно вздохнул и развёл руками. Он всё понимал. Но людей взять было негде. Он дал мне неделю на подготовку группы. Это был, добрый жест с его стороны.

Делать было нечего. Плакать? Жаловаться? Кому? Только себе! Это знал. Ныть перестал и занялся личным составом. Прапорщики были опытными добросовестными ребятами. Их назначил пулемётчиками. Дав двух солдат вторыми номерами.

Двое из лейтенантов после училища прилично стреляли. Они получили снайперские винтовки.

Три сержанта тоже были не плохие бойцы. Но они демонстративно "сачковали" снисходительно посматривая на меня. Их мысли были понятны.

"Салага ты! Хоть и майор!"

Хотелось лечь и завыть. Но хотелось и жить! Такое знаете не простое желание. Оно и руководило мной.

Поэтому я приказал снять накладки на погонах со знаками различия. Самозванец замполит возмутился:

— Коммунист! Офицер! От врага не прячется!

Я объяснил ему, что мы разведчики! Привёл примеры из фильмов о войне. Когда разведчики уходили в тыл врага. Они снимали и сдавали всё. Погоны и документы. Личные письма и фотографии. И были они коммунистами и комсомольцами. У нас враги кругом. Он поворчал и сдался. Фильмы видел.

С утра после завтрака направились на стрельбище. Сержанты попросили показать, как стрелять. Я показал. С двух рук. С положения лёжа. Сидя. Стоя. Одиночными и очередями из автоматов. Потом и из пистолетов. Вся группа меня поняла. Понял и я. С сержантами нужно было, что-то делать. Иначе сядут на голову.

Объяснить им кто здесь главный. Решил на доступном и понятном им языке. После обеда и провёл занятие по рукопашному бою. Дал по ножу каждому из сержантов и предложил нападать на меня. Парни были здоровые и сильные. Моё предупреждение, что работаем в полный контакт. Встретили с удовольствием. И начали.

Сначала они улыбались. Потом получили по носам и увидели свою кровь. От этого озверели. Но это помогло им мало. Я понимая, что они уважают только силу и не церемонился. Бил в полную силу. Они достать меня не могли. Ни ножами. Ни кулаками. Ни ногами. Через минут десять вся троица корчилась на земле. С трудом дыша. Подвывая от боли.

От дальнейших занятий в этот день я их освободил. Поддерживая друг друга. С трудом сохраняя равновесие и останавливаясь отдохнуть. Они медленно ковыляли. Направляясь к казарме. Остальных я отправил лазить по небольшой горке не далеко от лагеря. Выдержали этот день только прапорщики.

Вечером подкараулил момент, когда в курилке были только три сержанта я вошёл к ним.

— Будете вести себя нагло. Искалечу!

Спокойным голосом сообщил им. Один из сержантов поднял голову.

— А не боишься? Пули летают быстро!

С кривой ухмылкой сказал он.

— Вот, завтра и попробуешь!

Спокойным голосом ответил я и хищно улыбнулся:

— Дам тебе шанс убедиться, что я быстрее!

Утром группа построилась и бегом покинула территорию лагеря. У подножья небольшой горы, где мы тренировались. Остановил своих бойцов. Сержанты стояли в стороне и настороженно наблюдали за мной. Выстроив всех в одну шеренгу. Встал перед строем и заговорил:

— Сегодня покажу вам, что человек без оружия может справиться с вооружённым противником.

Достал из кобуры табельный пистолет. Вынул обойму. Показал всем, что она с патронами. Вставил её на место и протянул сержанту. Он не шелохнулся. Только криво улыбнулся и сказал:

— Да я понял! Я раню или убью командира и пойду под трибунал? Спасибо! Не хочется!

— Наверно ты прав!

Ответил я.

— Но мы этот вопрос решим! Волноваться не стоит.

На листе бумаги набросал приказ о проведении занятий с применением боевых патронов. Перечислил всю группу и дал каждому расписаться. Бумагу вместе с пистолетом я протянул сержанту:

— Думаю этого тебе достаточно? Расстояние выбирай сам!

Сержант взял бумагу сложил и спрятал её в карман. Осмотрел пистолет. Передёрнул затвор. Посылая патрон в ствол. Отвернулся и отошёл метров на двадцать от меня.

Остальная группа столпилась за его спиной. Все смотрели на меня с недоумением. Думали майор, тронулся умом. Но я был в своём уме. Когда-то ещё на учебных курсах в Чернигове инструктор по рукопашному бою научил нас "качать маятник".

Простым языком это угадывать направление выстрела. По лицу противника. Его мимике. Движению ствола. Угадывать и уходить с линии огня. Мы много тренировались. И у меня это получалось очень неплохо. Это умение старался не терять и постоянно тренировался. Конечно, не под пулями. На последних курсах перед переводом в Москву я его продемонстрировал. По разрешению инструктора тренировался с однокурсниками. Вроде получалось. Кроме того знал, что сержант стрелок не очень. Так, что шансы я имел не плохие.

Сержант был извергом. Двигаться к нему, согласно договорённости мог только после его первого выстрела. Он медленно целился. Старательно наводя пистолет на моё мужское достояние. Я считал, что расставаться мне с моим достоянием рано. И старательно качал маятник. Раздался выстрел. Меняя траекторию движения и раскачиваясь, я бросился вперед. Два других выстрела сержант произвёл подряд. Надеясь просто попасть. Но я уже был около него.

Ногой я достал по его мужским признакам. Отомстил! Правым кулаком в висок, а левый кулак впечатал в губы. Обливаясь кровью из рассеченных губ, он упал на землю и застыл без движений. Стояла тишина. Только насекомые жили своей жизнью. Бойцы стояли оцепенев.

Я подобрал свой пистолет. Вынул обойму. Выщелкнул патрон из патронника. Поднял его. Вытер от песка. Вставил в обойму. Обойму вложил в рукоятку пистолета и убрал его в кобуру.

Всё это я проделал не спеша. Давая бойцам время прийти в себя.

Но это не помогло. Они стояли не шевелясь. Пришлось прикрикнуть:

— Всё! Кино окончено. Вперёд! А вы останьтесь!

Указал на сержантов. Остальные повернулись и побежали к горке. Сержанты стояли. Скосив глаза на неподвижного товарища. Их мысли понял. И сказал:

— Жив он! Не дрожите! Оттащите его в тень и приведите в чувство. Вперёд! И помните, что я вам обещал. Или хотите попробовать?

Они отрицательно покачали головами и бросились выполнять мой приказ. Я повернулся и побежал догонять убежавших к горке бойцов.

Ещё пять дней мы тренировались. Сержанты были послушны и прилежны. Остальные напуганы. Но делали всё без вопросов и понуканий. Неделя прошла. Подарок начштаба закончился.

Получили сухой паёк на пять дней. Группа вышла на патрулирование отведенной территории. Начались будни. Первый месяц нам везло. Мы трижды обнаружили скопления моджахедов.

Отошли на безопасное расстояние и вызвали авиацию. Этого расстояния не хватило. Рассчитали не верно. Ошиблись! Убегать пришлось со всех ног. Авиаторы накрыли район больше указанного в моих координатах. Это за ними водилось. Усердствовали часто.

Дважды вступали в бой с караванами. Но они были мелкими. Постреляв "духи" уходили. Очевидно это была разведка обстановки в районе. Доложил начальнику штаба об этих происшествиях и высказал свои предположения. Он подумал и согласился. Поэтому три каравана мы пропустили. Последив их маршруты и отметив места удобные для атак. После прохода этих караванов случилось невероятное дело. Наступило затишье! Создавалось впечатление, что "духи" покинули наш район. Это было из области сказок. От своих кишлаков "духи" далеко не уходили. Но картина была именно такой. Сказочной!

Второй месяц мы караулили обнаруженные тропы. Ещё дважды по ним прошли одинокие перевозчики травки. Мы их не трогали. Четыре раза дали возможность спокойно переночевать и пройти группам моджахедов. Создали видимость спокойного участка. А на соседних участках воевали по полной программе. Громили всё и всех.

Не однократно мою группу бросали на помощь другим. Дважды мы помогали отбиться конвоям. За это время в группе было трое раненых. Молодой лейтенант получил пулю в руку. Она была гуманна. Прошила мягкие ткани. Кость не задела. Он лежал в лагерной медсанчасти. Старшему лейтенанту и молодому солдату повезло меньше.

Первому осколок мины выпущенной "духами" из миномёта распахал бедро. Второй получил очередь из автомата. В упор. Бронежилет спас ему жизнь. Он отделался несколькими сломанными рёбрами. Но две пули прошили ногу. Задев кость. А одна ударила в локоть. Раздробив сустав.

Их обоих отправили в базовый госпиталь в Кандагар. Сделали операции. Солдата отправили на Кушку. А потом в Москву. Искалечили молодого парня!

От разведки поступали донесения. Ожидается большой караван с оружием. Все нервничали. Москва предупредила об ответственности за этот караван. Что это такое? Говорить лишне и так понятно.

Мне обещали пополнить группу. Но обещать жениться и жениться вещи разные! Причина была объективной. Людей не хватало. Поэтому мы и оставались на задание в уменьшенном составе. Время шло. Заканчивался третий месяц моей командировки. В строй вернулся молодой лейтенант. Все шутили. Тринадцать это сила! И дошутились. Накликали.

Девятого числа пришло сообщение. На соседнем участке обнаружили караван. Его сопровождали около шести десятков моджахедов. Двигался он медленно. Разделившись на три части. И двигался в нашу сторону. Командование приняло решение. Караван пропустили к моему участку. Группа с первого участка присоединилась к нам. На вертушках перебросили ещё три группы. С ними прилетел и командир нашего сводного отряда. Он и руководил всей операцией. Моей группе поставили задачу. Закрыть тропу за караваном. Пропустив его. Мы заняли позицию. Два звена вертушек и летающий танк К-50 ждали нашей команды. Экипажи не покидали вертолётов. Сутки прошли в ожидании.

Наконец показался передовой дозор "духов". Двигался караван в уже известном мне порядке. Тактику передвижения не меняли. Если быть объективным нужно отметить она была лучшей. Не спеша занимали места "духи" команды прикрытия. Часа через два показался хвост каравана. Взвилась сигнальная ракета. Закипел жаркий бой. Хвост каравана попытался повернуть назад. Но понес потери и залёг. Плотный огонь "духов" не давал подвинуться вперёд. Точнее не возможно было поднять голову. А тем более высунуться.

Внезапно впереди огонь начал захлёбываться. Потом вспыхнул с новой силой. Позже узнал причину. Две передние наши группы были атакованы с тыла. Атакованный караван вызвал помощь. Наше положение становилось тяжёлым. Сказать точно не возможно. Можно было только гадать. Долго ли мы выдержали бы такой огонь? Но подоспели вертушки.

Одно звено атаковало отряд моджахедов. Которые атаковали наши передовые группы со спины. К-50, принялся утюжить караван. Второе звено вертолётов заняло эшёлоны по высоте и пошли по широкому кругу. Не давая моджахедам возможности отступить. Против вертушек долго не повоюешь. Особенно если среди них летающий танк К-50. Уцелевшие моджахеды разбежались. Караван полёг весь. Огонь стих.

Бойцы занялись нашими ранеными и убитыми. Первых перевязывали. Вторых заворачивали в плащ-палатки. Потом всех сносили к площадке, где мог сесть вертолёт.

Потери были большие. Двадцать четыре убитых и двадцать шесть раненых. Из них девять тяжелораненых. Это из пяти групп! Практически 2/3 отряда!

Пять человек получили царапины. В их числе и мой капитан. Самозванец замполит. Пуля, чиркнула ему по щеке. Но он тремя перевязочными пакетами обмотал голову и гордо красовался перед всеми.

Один молодой лейтенант лежал на площадке среди раненых. Старший лейтенант сидел там же и баюкал перевязанную руку. Ещё троих завернули в плащ-палатки. Заменившие саваны. Не повезло ребятам!

Я пошёл к останкам каравана. По дороге подобрал "ГЛОК". Он был близнецом того другого, что лежал у меня в Москве. В моём тайнике в квартире. Считаю, братья должны быть вместе!

Подобрал ещё два пистолета. Это были 15-зарядный "Браунинг" 38 калибра и 8-зарядный "Браунинг" 22 калибра. Вместе с запасными обоймами они отправились в мой мешок. Пули 20 калибра "спарки" К-50 разорвали тело одного из моджахедов. Под остатками тела лежал не большой кожаный баул. Я вытянул баул и оттёр с него кровь. Оглянулся, по сторонам. За мной никто не следил. Расстегнул его. Знакомые президенты американских рублей смотрели на меня сквозь пластиковую банковскую упаковку. Я закрыл баул и сунул его в свой мешок. Воровато оглянувшись по сторонам. Но беспокоился напрасно.

Все были заняты поисками трофеев. Мои действия прошли не замеченные. Мой мешок уже имел подозрительный вид. С трофеями я закончил. Уже только из интереса пошёл дальше. У трупа одной и лошадей увидел распоротый тюк. Там лежали пачки по 50 и 20 долларов. Но меня смутило то, что они были россыпью без банковской упаковки в целлофан. Да и в обычном тюке? Не останавливаясь возле тюков с подозрительными бумажками. Прошёл дальше. Уходя от запаха крови. Мух и изуродованных тел. Сел на камень метрах в ста от залежей добра.

Послышался рёв двигателя МИ-8. Вертушка заходила на посадку. Села. Открылась дверь. По лестнице спустился генерал. Явно из нашей конторы. За ним "четверо глаз и ушей". Прибыли! Родные! Как тяжело нам было без вас!

В вертушку начали грузить раненых и оружие. Наше и трофейное. Быстро загрузили. Вертушка взревела двигателями и взлетела. На посадку зашла вторая. В это время "глаза и уши" бегали мимо разгромленного каравана. Как сторожевые псы.

Они отгоняли наших бойцов. Не успевших удрать самостоятельно. Обыскивали убитых моджахедов. Осматривали тюки. Один наткнулся на разорванный тюк с американскими рублями. Подозвал второго. Тот взял несколько пачек осмотрел их. Оставил одну в руках. Остальные небрежно бросил назад. И направился к генералу. Подошёл и протянул ему пачку долларов. Разорвал её. Достал одну купюру и начал, что-то объяснять. Генерал слушал и вертел в руках купюру. Потом махнул рукой.

Убитых уже погрузили. В вертолет загрузили остаток оружия и часть тюков. Двое "глаз и ушей" залезли в вертолёт. Двери закрылись. Вертолёт взлетел. На его место сел третий. Последний. В него забросили остатки тюков. Сели генерал, командир нашего сводного отряда и оставшиеся двое из "глаз и ушей". Место ещё было. Они и забрали всех поцарапанных. Нам приказали топать. Своим ходом. Вертолёт взлетел. К-50 прикрывавший этот участок пристроился к ним. Шум винтов унёсся вдаль.

Из пяти команд численностью 74 человека осталось 19человек. Уставших и измотанных бойцов. Мы побурчали. Вздохнули и двинулись в путь. Остатки моей команды шли последними. Уже начинало темнеть. В горах темнеет быстро. В темноте идти по горным тропам может только самоубийца. Через час остановились на привал. Я первым заступил на пост. Охраняя лагерь со стороны расщелины. Нижний пост на тропе занял один из лейтенантов чужой группы. Остальные разделили смены и легли спать. Старшим нашей сводной группы назначили подполковника. Из пяти командиров групп уцелели мы двое. Он был старшим по званию. Вот и командовал. Армия!

Накрывшись, плащ-палаткой. Я включил маленький фонарик. Вынул из мешка и открыл баул. Мой трофей.

Знакомые банковские упаковки содержали по десять пачек сто долларовых купюр. В каждой. Их было четыре. Рядом лежали пачки с купюрами по 50 английских фунтов. Их тоже было четыре. Ещё, в бауле в углу стояла плоская коробка из пластмассы. Я достал и открыл её. На бархатном основании лежали женские украшения и четыре кольца. Они были изумительной красоты!

Колье и наручный браслет. Прямоугольники из золота составляли основу. На них квадратики из белого золота. Острые их углы направлены на грани прямоугольников. В центре квадратиков пять лепестков цветка из золота. Лепестки цветков усеяны осколками бриллиантов. В центре одного цветка изумруд. В центре второго цветка рубин. И так они чередуются через один. Рядом лежали две ажурные цепочки с кулонами.

Первый кулон был тонкой работы. Чувствовалась рука мастера! На овальной ажурной пластине лежала боком золотая ящерица. Её глаз был из изумруда. Мелкие изумруды шли от головы до кончика хвоста. Ещё более мелкие изумруды шли по бокам.

Второй кулон тоже не подкачал. На прямоугольной ажурной пластине изображена рыба. Её глаз украшал рубин. Плавники украшены бриллиантами. Рядом лежали кольца и серёжки. Четыре комплекта. Их украшали, бриллианты, изумруды, рубины.

Всё это упаковал в свой заплечный мешок. Он уменьшился и в глаза не бросался. Баул и коробку спрятал в расщелине. Завалив камнями. Найдут археологи через сотни лет. Вот будет им удача!

Я всегда считал. О потомках должны заботиться мы! Свой долг исполнил!

Остаток времени моего дежурства прошёл спокойно. Я разбудил своего сменщика и улёгся на его место. С рассветом перекусили и двинулись к лагерю. К обеду второго дня вошли в лагерь. Помылись и отобедали в столовой. Нам дали три дня отдыха. Два дня отдыхали. Отъедались.

А на третий день моджахеды озверели. Они нападали на конвои отдельные гарнизоны и блок посты. Обстреливали большие лагеря и города. Заставляли нас метаться. Как крыс. Так продолжалось почти месяц.

Мы падали с ног. Спали на ходу. Отдохнуть времени не было.

Целыми днями стрельба. Атаки. Ночами обстрелы. И постоянное ожидание появления врагов. Измотаны были до предела. Думаю это и была причина. Случившегося конфуза. Моя группа нарвалась на засаду. Нарвалась глупо.

Блок пост располагался на горном перевале. Он охранял дорогу силами взвода мотопехоты и одной САУ (самоходная артиллерийская установка). Капитан начальник блок поста. Лейтенант командир взвода и прапорщик командир САУ. Это они и составляли мозговой центр.

Оборону своего объекта они разместили грамотно. Площадка, где размещался блок пост, с трёх сторон обрывалась в пропасть. Широкую четвёртую сторону полукругом прикрывали окопы взвода мотопехоты. Два БМП (боевая машина пехоты) с пулемётами прикрывали фланги. БТР был установлен за бруствером в центре. Он перекрывал оба фланга и центр. За бруствером в тылу окопов стояла САУ. Огнём орудия и пулемётами она создавала ещё один рубеж огня. Всё было установлено и рассчитано грамотно. Но уже почти год на блок пост никто не нападал и не обстреливал. Народ обленился и обжился. Ну как у нас и положено. Поэтому нападение "духов" и серьёзные потери вызвали панику. Им крупно повезло. Авиация была занята и её не прислали. А то бы врезали всем. Им и "духам". По полной программе мало не показалось бы.

Находившимся поблизости группам приказали идти на помощь блок посту. Мы и пошли. Да не дошли.

Трое шедших впереди бойцов прапорщик, солдат и молодой лейтенант погибли сразу. Нарвавшись на плотный огонь в упор. Капитан и старший лейтенант получили тоже хорошую порцию свинца. Но успели укрыться за валунами. Остальные залегли и открыли ответный огонь. Я шёл последним, одна из пуль, щёлкнула, по бронежилету. Было больно, но не смертельно. Осмотрел местность и отполз за ближайший валун. Укрылся и открыл ответный огонь. Последнее, что увидел это упавшую гранату. Успел сжаться в комок. Удар и наступила темнота.

В себя пришёл от боли. Уложенного на плащ-палатку меня тащили к вертолёту. Свой мешок держал мёртвой хваткой. Не выпускал из рук. Отдал только своему бойцу уцелевшему после этого боя. Лазить по чужим вещам установившийся кодекс чести считал не достойным. Если узнавали о таком деянии. Наказывали жёстко. Об этом знали все. Знал и я. Поэтому свой мешок отдал без колебаний.

Окончательно в себя пришёл уже в госпитале. Возле нашего лагеря стояла мотопехотная дивизия и госпиталь. Там я и оказался. На следующий день на обходе хирург сказал:

— Под счастливой звездой родился майор! Получил ты два осколочных ранения. В ногу и бедро. Первый осколок разрезал мышцу икры. Рану зашили. Второй впился в бедро. Артерий не задел. Его удалили. Отделался легко. Но потерял много крови. Поэтому и слабость. А так ни чего страшного.

Остатки моей группы, получившие ранения были здесь же. От них узнал. Нас отбил подошедший взвод армейской разведки.

Они ударили по моджахедам. Те ввязываться в бой не стали. Отошли. Это и спасло нас и солдат блок поста. О троих погибших уже знал. Капитана и старшего лейтенанта отправили в госпиталь в Кандагар. Их раны были сложными.

Через неделю я уже хромал. Опираясь на костыли по госпиталю. Раненый народ обольщал санитарок и врачей женского пола. Мужик оклемался! Давайте бабу!

А я увлекался другим. Пользовался неразберихой и бардаком. Лазил по картотеке, архивам и канцелярии госпиталя. Порядок и то относительный был с хранением медикаментов. Раненых привозили круглосуточно. Персонал был измотан да его и не хватало.

Поэтому раскрытые кабинеты никого не удивляли. А закрытые на примитивные замки для меня не были преградой. В столе архива нашёл печать и различные бланки. В отдельной коробке лежали карточки с подколотыми удостоверениями и военными билетами. Офицеров и солдат, скончавшихся от полученных ранений.

В этих документах нашёл карточку и удостоверение майора. Он был из Корсунь- Шевченковской мотострелковой дивизии Киевского военного округа.

В карточке значилось. Холост. Родственников нет. Был он на год младше меня. Не высокое звание его объяснялось просто. Он закончил только среднее командное общевойсковое военное училище.

Подумал и взял его документы. Здесь же в канцелярии заполнил извещение в часть по месту службы. В извещении сообщалось:

"Майор после полученных ранений признан "ограничено годным к военной службе". Направлен в головной госпиталь посёлка Кушки. Для дальнейшего лечения и прохождения комиссии".

Направление в головной госпиталь и историю болезни я нарисовал. Списывая всё с аналогичных историй болезни. Сделал отметки в продовольственном и денежном аттестатах.

Всё было сделано как надо.

Правда, для этого пришлось напроситься в помощники. Пожилой задёрганной женщине ведавшей канцелярией. Я честно отработал у неё неделю. Пока меня не выписали в мою медсанчасть для амбулаторного лечения. Так в лагере и проболтался до конца командировки. Ещё хромая получил в штабе отмеченную командировку. Аттестаты и сопроводительные документы. Утром летящий на Кушку вертолёт принял меня и мой мешок на свой борт.

Я улетал от опостылевшей не понятной войны.

Хоть и раненый, но живой и не калека. Мне повезло. Я искренне рад был своей удаче. В душе верил в бога и в судьбу. Они меня сберегли. Я был этому очень рад и благодарен.

На Кушке ждала обычная процедура пограничного и таможенного контроля. Знакомый майор-пограничник и таможенник приветствовали меня. Я положил на стол конверт. Таможенник, смахнул его в ящик, стола. Там лежало довольно много конвертов. Дело было поставлено на поток. Что только не тащили на Родину!

Но в основном везли оружие. Позже оно и заговорило. Разя граждан нашей страны и ближайшего зарубежья. Это была цена деньгам! Деньгам, лежавшим в столе таможенника. Но так жила вся страна. Брала взятки. Не задумываясь о последствиях.

Перекусил в гарнизонной столовой и отправился на местный рынок. Подарками натолкал большую сумку. Набрал на всех. Стандартный набор. Женщинам кофточки из ангорской шерсти, духи, халаты. Мужчинам, ручки, коньяк, сигареты, свитера, тёплые халаты. Детям куртки, портфели, наборы шариковых ручек. Провозился до вечера. Вечером поужинал. Улетающий на Москву ИЛ-76 забрал груз "200"Раненых и меня.

Через сутки стоял на Подмосковном, аэродроме. Кругом лежал снег. Было — 27 градусов. До Нового года оставалось две недели. Плотнее запахнул купленную на Кушке кожаную куртку. На меху. Я пошёл вслед за остальными попутчиками к КПП. Мы расселись в стоявшие автобусы и поехали в Москву.

На Ленинском проспекте у перекрёстка вышёл. Перешёл боковую дорожку на улицу Дмитрия Ульянова и направился к Викиному дому.

На звонок в дверь детский голос ответил:

— Мамы нет! Дверь открывать она не разрешает!

Потом подошла девочка и спросила:

— Кто это?

Я с выражением ответил:

— Это бедный! Голодный! Околевший прохожий! У-у-у! Привёз вам подарки! В обмен на пищу! Тепло и крышу над головой. Но могу и уйти! Попросить пристанища у других детей…

Договорить я не успел.

Двери распахнулись и две фигуры повисли на мне. Радостно повизгивая. Вместе мы затащили мою огромную сумку. Вика была на работе. Дети накрыли стол. С интересом посматривая на сумку.

Что бы их не мучить достал подарки.

Мальчик получил портфель, ручки и жвачки. К куртке отнёсся холодно. Девочка наоборот схватила куртку и кофточку и умчалась примерять обновки.

Парень использовал момент и забрал у неё жвачки.

Я занялся ужином. Время летело быстро и не заметно.

Раздался щелчок дверного замка и строгий голос Вики:

— Почему не спите? Я же говорила вам! Когда вы должны быть в кроватях!

Дети, размахивая подарками, выскочили к ней. Подарки Вике положил на диван. Вика отправила детей спать. Надутая она вошла на кухню. И сразу бросилась в бой:

— Ты мне не звонил. Не писал. Что я должна была думать?

Изрекла она в женской манере обиды.

— Любимая всё очень легко объяснить. Мы жили в общежитии при заводе. В город нас повезли в последний день. До этого я упал и повредил ногу. Лежал две недели! Искать откуда, можно позвонить. Не мог. Бегал по магазинам. В обычные дни нас в город не пускали.

ГДР дружественная нам страна. Но заграница! И руководитель нашей группы был. Сама знаешь откуда! Как доверенное лицо своей организации он с нас глаз не спускал. Следил за каждым нашим шагом.

Во-вторых. Письма нужно было сдавать руководителю делегации. Не запечатывая. Он их читал и решал. Можно отправить или нужно переписать. Убрав то, что он сочтёт лишним. Я и так не люблю писать письма. А если ещё и под цензурой? Рука не поднимается!

Далее она засыпала меня коварными вопросами:

— Сколько женщин было в нашей группе? Какого они возраста? Какой размер у них груди? Сколько женщин работало на заводе? Какие они?

И ещё бесконечный список подобных вопросов.

Сначала, я отвечал. Потом мне надоело. Я и обиделся. Помылся и лёг спать. Через пару минут притворился спящим. Вика зашла в спальню в халате. Покрутилась! Душевно погремела. Я честно сопел. Изображая глубокий сон и наблюдая за ней.

Увидев, мой крепкий сон она сдалась. Ушла в большую комнату разбираться с подарками. Шерстяной костюм. Укороченный пиджак в комплекте с брюками и юбкой. Белая нейлоновая кофта с жабо. Итальянские высокие сапоги. Тонкий кожаный плащ на меховой подстёжке. Два флакона французских духов. Так, что ей было чем заняться. Она всё примеряла. Довольно мурлыча. Под это мурлыканье я и уснул.

Утром Вика отправила детей в школу. Их возни и сборов не слышал. Проснулся, ощутив прижимающееся ко мне тёплое женское тело.

Дальше спать было не правильно. Со всей душой мы отметили мой приезд. Да так душевно! Что только мельком взглянули на часы и пулей вылетели из кровати.

До прихода детей из школы оставалось двадцать минут.

Быстро оделись и навели порядок. Вика начала накрывать стол. При этом горестно переживала. Не успела продемонстрировать мне привезенные мной подарки. Я её успокоил. Сказал:

— Всё, что она продемонстрировала в кровати превосходно! Мне понравилось не меньше.

Звонок в дверь прервал дискуссию. Пришли ученики.

Мы пообедали. За столом дети с восторгом рассказывали, как в школе приняли их обновки. Организовав меня на уборку и мытьё посуды. Вика погнала детей делать уроки.

А я поехал на свою квартиру. Заполнил тайники привезенным имуществом. Взял из рублёвой заначки десять тысяч. Я понял, за полгода Вика привыкла к машине. Что бы избежать обид, нужно было покупать ещё одну машину.

Из своей квартиры я позвонил товарищу генералу. Сообщил о своём приезде и договорился о встрече в субботу.

Вечером мы собрались поехать к родителям Вики. Целый час бедная девушка не могла решить проблему. Что одеть? Брюки или юбку? Хотелось одеть и сапоги. Я ей не мешал. Наконец выбрались. Викиной матери подарил кофту и духи. Отцу ручку и бутылку коньяка. И целый вечер врал про жизнь в ГДР. Все остались довольны. Так и закончился этот день. В то, что я уже дома ещё не верил. Казалось это сон!

На следующее утро поехал в контору. Сдал командировочное удостоверение. Написал отчёт. Получил деньги. Мне предоставили две недели отпуска по ранению.

Написал рапорт на положенный отпуск. Получил ещё 45 суток. Без дороги. В общем ближайшие два месяца был свободен. Закончил дела в конторе и поехал на автомобильный рынок. Походил. Посмотрел машины. Мне понравилась ВАЗ-2106 золотистого цвета. С хозяином мужчиной 53 лет мы договорились, о цене. Он сел за руль моей машины. Я сел за руль его. И поехали. Двигатель работал чётко. Машина хорошо слушалась руля. Мою машину мы оставили у Викиного дома.

Поехали в ближайший комиссионный автомобильный магазин. Оформили справку-счет. Я расплатился с продавцом. Довёз его до ближайшей станции метро. Высадил и поехал в ГАИ.

Викин паспорт взял ещё вчера. Вечером. Справка-счёт на машину была на её имя. В ГАИ знакомый начальник дал команду Мне оформили все документы. Даже прикрутили номера. И я поехал домой.

Вечером после ужина Вика начала рассказывать мне. Как ей удобно было с машиной жить в этой жизни. Я её выслушал, а потом сказал:

— Ну, так и езди! На своей машине! А то приросла к моей машине!

— У меня бедной девушки нет машины!

С горечью произнесла Вика.

— Нет? Я понимаю, что это не красиво. Но в серванте нашёл ключи и документы на машину. Ты завела себе любовника?

Произнёс я и устремил на неё подозрительный взгляд. Вика хотела уже ответить мне. Она даже набрала воздух. Но тут сообразила и бросилась к серванту. Взяла ключи и документы. Внимательно прочла их Не говоря и слова бросилась одеваться. Уже в дверях спросила:

— Как я узнаю машину?

— Можно по номеру. А можешь по велению сердца!

Важно изрёк я. Не дослушав, она умчалась. Вернулась через час и бросилась мне на шею.

— Задушишь!

Простонал я.

— У тебя будет две машины! Но не будет меня.

Она отпустила мою шею.

— А где ты взял деньги?

Спросила Вика. Я честно признался ей. Как бдительно нас не охраняли. Но проявив, хитрость и ловкость я связался с иностранной разведкой. Сообщил им страшную государственную тайну! О том, что люблю её! И что она спит со мной. Добавил и кое-какие подробности. Иностранная разведка выплатила мне большую сумму. Вот откуда деньги!

Вика махнула рукой. Пожив со мной она поняла. Ответы на некоторые вопросы она не получит. И с этим уже смирилась.

Уже в кровати она вспомнила мои слова. Про заведенного любовника. И спросила:

— А ты ревнуешь?

— Ты забыла! Меня зовут Отелло!

Вскрикнул я и схватил её за горло. Больше вопросов не было. Вике было не до вопросов. Приобретение машины отметили с похвальным старанием.

В субботу поехали к товарищам. Генералам. Вика настояла, что бы ехали на её машине. Объяснила. Так мне будет комфортней. Я смогу выпить. А она приносит себя в жертву! Ради меня! Будет нашим водителем. Так и решили.

Приехал в гости и начал процедуру. Подношения подарков. Женщинам вручил кофточки из ангорской шерсти.

Обоим товарищам, генералам женскому и мужскому по авторучке.

Товарищу, генералу ещё вручил свитер и бутылку французского коньяка.

За столом Вика сетовала. В каких тяжёлых условиях я провёл полгода. Женский генерал смотрела на неё подозрительно. Думала, что Вика вешает им лапшу на уши. Где я был и где служил? Она знала. Потом поняла, что лапша висит на Викиных ушах!

Плюнула слушать её и занялась усиленным кормлением детей.

Товарищу, генералу Вика могла говорить и о космосе, и о косметике. Он мог слушать, не слушая при этом сохраняя заинтересованный и внимательный вид. Настоящий профессионал!

Новый год встретил в настоящем семейном кругу. Вика не работала. На школьные каникулы женский генерал взяла детям путёвки в Ленинград. От их министерства. Девять дней мы с Викой отдыхали. Ходили в театры, музеи. Один раз посидели в ресторане. Пригласив товарищей. Генералов.

Ходить в рестораны Вика не любила. Ей хватало работы.

За это время я и документы товарища майора прошли медкомиссию. В госпитале имени Бурденко. Моё заключение было хорошим. "Здоров. Годен. Для дальнейшего прохождения службы. С товарищем майором было хуже.

Его признали "Не годным. Для дальнейшей прохождения службы. С присвоением третью группу. Инвалида войны".

Он был направлен в Киевский военный округ для оформления документов.

Но в новой жизни товарища майора было и радостное событие. Он женился на Вике! Это было записано в свидетельстве о браке. Но она о своём счастье ещё не знала. Пока.

Закончились школьные каникулы. Дети пошли в школу. Я засобирался в Киев. Проведать отца и решить вопросы товарища майора. Бросить инвалида не мог! Была снежная и холодная зима. Но я решил ехать машиной. Выехал утром. Сильно не гнал и к ночи был в Киеве.

Три дня наносил визиты и раздавал подарки. Сумка опустела. У всех была своя жизнь. Свои заботы. Я был далеко. С грустью понял, что отдаляюсь от друзей. Выпадаю из их жизни. Но так всегда и было. Что-то теряешь. Что-то находишь.

Среди встреч и визитов позвонил в военкомат. Записался на приём к военкому под фамилией товарища майора. В назначенное время сидел в приёмной военкома. Ждал своей очереди. Наконец меня вызвали. Я вошёл в кабинет. Военком полковник лет 56, встретил меня радостной улыбкой. Скосил глаза и прочёл в списке мою фамилию. Вежливо осведомился, чем может помочь. Я протянул ему папку. В ней была выписка из протокола допроса. Справка из архива Советской Армии. Сверху папки лежало моё удостоверение. Он всё прочёл. И скис. Исчезла улыбка. На лбу выступила испарина. Полковник лепетал, что подал рапорт об отставке и ждёт приказа. О внуках и больной жене. О своих болезнях. Я слушал молча. Он повторил всё по второму кругу и умолк. Повисла пауза.

Прервав, повисшую паузу я сказал:

— Вы может помочь органам. А органы забудут об этом недоразумении.

Военком перевёл дух и ожил. Он заверил меня. Помочь органам это его гражданский долг! И он свято выполнит его! Честное коммунистическое! Слово.

Я протянул ему папку с документами. Он внимательно просмотрел их. Ещё я сказал, что если будут трудности с паспортом, Этот вопрос решу сам.

Военком заверил. Начальник районного отдела милиции его друг и всё он решит сам.

Попросил зайти через три дня. Если его не будет на месте забрать документы у секретаря. На этом простились. Я был уверен, что документы получу у секретаря.

Три дня провёл в хлопотах. Квартиру северного работника сдал. Квартиранты могли вселиться после моего отъезда. С квартиросъёмщиком договорился, что деньги за съём квартиры он будет отдавать отцу. Тот уже был на пенсии и эти деньги ему пригодились бы.

Хотя меня не покидала уверенность. Моя сестра доберётся до них. Как добиралась и до пенсии отца. Но это дело её совести. Что-то изменить не мог.

В назначенный день был в приёмной военкома. Секретарь не молодая женщина сказала. Военкома нет. Я назвал фамилию майора. Она достала из стола заклеенный пакет и протянула его мне.

К пакету была приколота записка. Военком извинялся за отсутствие. Если есть вопросы и нужда. Просил звонить. Здесь же были указаны его рабочий и домашний телефоны. Поблагодарил секретаря и покинул военкомат.

Дома вскрыл пакет.

Новый паспорт. В него вложены два листка. Форма N6 и N 15. С места майор жительства был выписан. В связи с переездом по месту жительства жены.

Пенсионное удостоверение. Из него узнал. Майору-инвалиду назначена пенсия в 217рублей 65 копеек. Удостоверение инвалида третьей группы. Там была запись: "Инвалидность назначена по состоянию здоровья и частично утрате трудоспособности. В результате ранений полученных при ведении боевых действий. В составе ограниченного воинского контингента Советской Армии в республике Афганистан. Открепительный лист в военкомат по месту жительства.

Два удостоверения на медали. Одно на боевую, медаль "За отвагу". Второе удостоверение на медаль "За воинскую доблесть при исполнении интернационального долга". Последним документом из пакета я достал свидетельство о браке.

Естественно везде на всех документах были мои фотографии. Всё было сделано как надо. Вечером сделал два звонка.

Позвонил военкому домой. Поблагодарил и сообщил. Соответствующими органами инцидент забыт. Он может служить спокойно. Второй звонок сделал Вике. Сказал ей:

— Выезжаю завтра. При этом везу тебе только один подарок. Себя!

Она ответила:

— Я согласна на этот подарок! Получить его она готова! Тотчас!

Утром едва начало светать и двинулся в путь. Домой! В одиннадцать часов вечера я открыл дверь Викиной квартиры. Она меня ждала. Накрытый стол на кухне и натюрморт бутылка водки и вина. Посредине свечи. Теперь это называется романтический ужин. Дети спали.

Мы поужинали. Я рассказал все новости о знакомых. Потом Вика потребовала подарок. Я и сам за ней заскучал. Поэтому пошёл на встречу. Пожеланиям, трудящихся. На следующий день Вика работала. А я занялся делами.

Позвонил в городской паспортный стол. Поинтересовался, как попасть на приём к заместителю начальника. Назвал фамилию.

Мне ответили:

— Сегодня должен был принимать граждан начальник паспортного стола. Но он заболел. Поэтому приём будет вести интересующий меня заместитель. Узнав об этом многие из записанных на приём граждан. Отказались. Поэтому можете приходить. Но если у Вас серьёзный вопрос. Лучше подождать начальника или записаться на приём к другому заместителю.

Я поблагодарил. Из совета стало понятно. Мой знакомый авторитетом не пользовался. Но для меня это роли не играло. Я собрался и поехал. Приёмная находилась на первом этаже старинного здания. Вход был свободен. Я зашёл. В углу большой пустой комнаты за столом сидела девушка-секретарь. Она откровенно скучала. Увидев меня, девушка приободрилась. Хоть какое-то разнообразие в этом скучном дне.

Я поздоровался и сказал:

— Вот пришёл на приём. Можно?

Она вздохнула и нажала кнопку селектора.

— К вам посетитель!

— Пусть войдёт!

Ответил ей голос из динамика.

Я и вошёл. За большим столом уставленным телефонами сидел человек. В форме с погонами полковника милиции. Это был пополневший капитан уголовного розыска из города Хмельницкого. Участник моей первой операции. Операции по поимке бежавших из тюрьмы особо опасных рецидивистов.

Не поднимая глаз. Полковник предложил мне стул.

— Слушаю вас!

Произнёс он. Продолжая изучать бумаги.

Я сел на предложенный стул у приставного столика. Достал пачку верблюда и закурил. Запах дыма и наглое поведение посетителя заставило полковника поднять голову. Сначала его лицо выражало возмущение. Потом узнав меня. Удивление. Он вскочил со стула и громко выпалил:

— Здравия желаю!

Его рёв наверняка был слышен и в приёмной. Нажал кнопку селектора и тоном большого начальника произнёс:

— Я занят! Не беспокоить!

— А никого и нет!

Ответила девушка.

Полковник рассказал мне всё о себе. Он постоянно тренируется. Стреляет в тире. Готов к выполнению любого задания. Конторы! Даже с риском для жизни! Геройской смерти, не страшась!

Дождавшись конца его речи. Протянул папку и объяснил, что нужно. Он просмотрел бумаги. Набрал внутренний номер.

— Зайди в приёмную!

Коротко бросил в трубку. Прошло минут десять. В углу открылась дверь и в приёмную вошла женщина лет тридцати. Китель с погонами капитана был расстегнут. Под ним белая форменная рубашка обтягивала большую грудь. Короткая юбка и туфли на высокой шпильке выставляли на обозрение стройные ноги. Лицо немного подкачало.

— Чего надо! Не мог сам зайти? Уработался?

Злым голосом осведомилась капитан у полковника. Моё присутствие её не смущало.

Полковник вскочил. Подбежал к ней. Схватил под руку и прижавшись к её уху. Громко забубнил:

— Это тот человек! Из органов! Он руководил операцией. Ну, я рассказывал!

Я понимал. Его однообразный рассказ уже надоел всем. Он перешёл в разряд выдумки. А тут живой человек. Из легенды! О его бесстрашии и сообразительности им прожужжали все уши. Интересно!

Полковник протянул ей мою папку. Объяснил, что нужно сделать. Кивнув головой. Капитан развернулась. Явив мне свой обтянутый юбкой зад. Медленной походкой манекенщицы она направилась к выходу. Давая мне возможность полюбоваться и своими ногами. Авось клюнет!

Дождавшись её исхода, полковник сообщил:

— Дочь! Замминистра! Нашего. Сами понимаете.

Развёл он руками. Объясняя поведение капитанши.

И продолжил рассказ о своих занятиях. Прерываясь с радостью вспоминал нашу совместную работу. Потом с гордостью сообщил:

— Вот готовлюсь к делу. Читаю труды по психологии. Военному искусству и тактике боя. А также тренируюсь в стрельбе. Стреляю в темноте. На звук!

Я слушал его и думал:

"Последнее он делает зря! Он и так был смертельно опасен. Для окружающих. А теперь? Стал опасным и для себя".

Еще минут сорок он изводил меня своими рассказами и мыслями. Я терпел. Наконец пришла капитан.

Она принесла папку с документами. Всё сделала. Форму N 1 сейчас заполнят. Она уже позвонила в районный паспортный стол и вызвала начальника. Он скоро приедет и заберёт все справки форму N 1, N 6 и N 15. Предложила заходить к ней лично. Если будут вопросы. Можно и так…

Я поблагодарил её и галантно поцеловал руку. Убирать её она не спешила. Подарив томный взгляд. Полковника игнорировала. Он это воспринимал как должное. Его папа и тесть были на пенсии. И теперь он был никто. Я попрощался и поехал домой.

Дома открыл папку и просмотрел документы. Отставной майор-инвалид был прописан у жены. По Викиному адресу. Вика перешла на фамилию мужа. Это сообщил её новый паспорт.

Три дня мотался. Поставил майора на учёт в военкомате. Открыл ему счёт в сберкассе. Для перечисления пенсии. Ну и конечно устроил его на работу в школе. Преподавать военное дело и иностранные языки.

Школа о постигшем её счастье так и не узнала. Все документы положил в ящик серванта в Викиной квартире. Подсунул под самый низ лежавших там документов.

Отпуск закончился. Я вышёл на работу. Здесь меня ждали две новости. За героизм и мужество. Проявленное при выполнении ответственного задания меня наградили. Орденом "Красного Знамени". Присвоив пересроченное звание. Подполковника!

Вместе со мной восстановили справедливость! По отношению к товарищу, генерал-лейтенанту. Ему присвоили звание генерал-полковника! Я был рад. За старшего товарища. Поздравляя его с этим событием, я сообщил ему о своей радости. А он обозвал меня. Балаболкой и пустомелей. Обидеться на грубость генерала не имел права. Согласно пунктам воинского устава!

Я и сообщил ему и это! Мы обмывали новые звания в ресторане.

Вике мой крепкий дух и неуверенные движения объяснил счастьем от постигшей радости. Меня перевели на должность ведущего инженера! Повысили оклад. Теперь с премией буду получать на целых 30 рублей больше! Вот мы и отметили взлёт моей карьеры.

Она посмотрела на меня с состраданием. Как смотрят на больного. Головой. Но промолчала. Я заподозрил, что она заодно с товарищем. Генералом.

— Никто не понимает и не любит меня!

Вслух с грустью констатировал я. Вика добрая душа и верная спутница без совета меня не оставила. Посоветовала когда протрезвею обратиться к врачу. Психотерапевту! Может и вылечит? От души поблагодарил её за заботу и сказал:

— Милая не волнуйся! Эта болезнь половым путём не передаётся. Я узнавал. Звонил в институт имени Сербского.

С этим и заснул.

Всё это время я жил своими заботами. Выжить в Афганистане. Оформить документы майору-инвалиду. Поэтому на жизнь страны не обращал внимания. Отпуск это отпуск. Вышёл на работу после отпуска и был вынужден во всё вникнуть.

В стране творился бедлам. Молодой Генсек вещал, что нужно изменить страну развивать экономику. Выдумывал новые слова и понятия. Ратовал за то, что человек может работать хоть сорок часов в сутки и получать сколько хочет. Последнее было понятно. Получать сколько хочет это хотели все. Но за двадцать четыре часа суток отработать сорок? Не мог и не хотел никто. Как и птица "говорун" умом и сообразительностью обладали все!

Чья-то больная голова придумала выборы на все должности. От бригадиров до начальников и директоров предприятий. Получалось, что если начальник требовательный и строгий его могли и не избрать.

Самый дружный и самый говорящий народ составляли нарушители. Кому постоянно влетало. Лентяи и пьяницы. Они и кричали больше всех.

Никакой руководитель не хотел терять свою должность. Все это принимали и закрывали глаза на всё. Пока не прошли выборы. Потом эта глупость сама по себе умерла. Но вред принесла ощутимый. Внесла свою лепту в развал страны. Но были и другие лепты.

Появились первые кооперативы. Народ напрягся и понял! Идёт золотой дождь. Все директора, начальники управлений срочно через доверенных лиц открывали при своих организациях кооперативы. Налог у кооперативов был смешной 2–5 % от выручки.

В кооперативы сбрасывали всё. Что можно и нельзя. В ожидании какой-либо услуги от государственной организации можно было просидеть и месяц. А кооператив при этой организации делал это за пару дней. За те же или чуть большие деньги.

Ни кто не обращал внимания на то, что всё делалось из материалов того же предприятия. На оборудовании и людьми тоже того же предприятия.

В жизнь хлынул поток денег. И началось. Разметалось всё. Газеты рассказывали о росте благосостояния народа и гении Генсека. Корреспонденты писали хвалебные статьи о новом Генсеке и ругали прежних Генсеков за их бездарное руководство. Фамилии под этими статьями были фамилиями тех же людей. Которые раньше подписывали хвалебные статьи о старых Генсеках. Когда они были у власти. Прозрели!

Молодой Генсек выдвинул идею о реорганизации страны и власти. Партию предложил убрать от руководства страны. Подписать новый союзный договор. Дающий больше прав республикам. Себя он предложил в Президенты СССР. Его и выбрали.

Но оказалось всё не так гладко. Имелись и другие мнения. Они окончательно развалили СССР. Сделали это его сподвижники. Им было что терять. Закачались их стулья. Привычный уклад жизни рушился. В августе 1991 года мы узнали новое слово ГКЧП. В столицу вошли танки и войска. Но здесь и проявилась бездарность наших вождей. Вернее вождя и не нашлось.

Позже скажут:

"Это народ победил! Войска отказались выполнять приказ разгонять народ!"

Придумали всё это с одной целью. Что бы оправдать свою глупость и бездарность. Когда и кто считался с народом?

Выступление ГКЧП было провалено чиновниками. Они просто спрятались. Решили переждать. А потом стать на сторону победителя. Остаться у власти хотели. Они не спешили выполнять приказы из центра. Часто просто тормозили их. А ГКЧП растерялось. Приказы не выполняются. Сотоварищи вступают в торги с врагами. Выторговывая себе власть и блага. Вот смена власти и обернулась путчем. И не просто путчем, а подавленным путчем! Это некоторым из судьбоносных власти имущих людей стоило не головы и жизни. А более страшной кары. Потери власти и хлебной должности.

После чего и последовал развал страны братских республик. На независимые государства.

Хотя раньше это всё тоже происходило.

Устранение товарища Берии. Но здесь перестарались. Объявили его английским шпионом. Чушь! Использовали рецепты вождя народов. Даже не подумав.

Келейно убрали Хрущева. А он перед этим убрал своего сподвижника маршала Жукова.

Но тогда были личности! А теперь у власти остались трусы. Вот и получили.

Партия каялась! Отказалась от передового отряда. Обвинив его во всём. Народ снёс памятник основателю передового отряда. Перед Лубянкой появилась клумба.

Передовой отряд партии то же каялся в том, что выполнял приказы власти. Можно подумать был выбор! Хотя выбор был. Пуля в висок от своей руки. Или пуля в затылок от чужой руки. Или подчиняться и исполнять. Но это не гарантировало от второго варианта. Как повезёт.

Не каялись только честные писатели и журналисты. Они опять прозрели и начали изобличать. Но как показывает жизнь в ней всё проще. "Собака лает, а караван идёт".

Конторе досталось. Её переименовали в ФСК. В связи с изменением задач из состава вывели первое управление. Разведку. Оно стало называться ГРУ. Убрали следственное управление. Вывели пограничников. Назвали их новое ведомство департаментом пограничной охраны. Назначили директора департамента.

Может это сделали и сознательно? Слишком большими силами и влиянием располагал передовой отряд партии. Да и компромата было накоплено немало. А если вспомнить Ежова? Его попытки подмять под себя всех и всё? Вопросов много. А ответов нет. Думаю, ещё долго не будет.

Убрали "Альфу" и "Вымпел" подчинив их президенту.

Провели, переаттестацию всего состава. Кто не соответствовал новым критериям. Быстро уволили в запас. Многие сами ушли на вольные хлеба. В стране возникали частные охранные структуры. Спрос на кадры был. Платили там хорошо. Даже действующие сотрудники нашей новой организации и внутренних органов подрабатывали в них. А были и такие сотрудники, которые остались на службе и успешно "крышевали" разные отрасли бизнеса. Сливаясь с преступными группами.

В стране появились деньги. Появились и те, кто заставлял всех с ними делиться. В первую очередь это были чиновники. Но возникли и конкуренты. Слово "рэкет" появилось даже в детском лексиконе. Бывшие спортсмены и прошедшие Афганистан теснили криминальных авторитетов. Стрелялись с ними и между собой. Под разборки попадали граждане и новая элита.

Новая власть не зависимого государства этим озаботилась.

И у нас создали новую структуру. По борьбе с организованной преступностью. Я попал в её состав.

Снова отвлекусь. В моём рассказе есть пропуски. Я не говорю о талонах на мыло, масло, сахар, водку. Не вспоминаю о бензиновом голоде. Ночных стояний людей за бензином на заправках. Об антиалкогольной компании. Об этом знал. Всё было перед глазами. Но я не рассказываю историю страны и о бездарных действиях властей. Я рассказываю о своей жизни. Многие события прошли мимо меня. Не влияя на мою жизнь. Не оставляя в ней следа.

Отец Зины работал директором большого продуктового магазина. Вика работала в большом ресторане. По работе имел список заправок. Там всегда был бензин для конторы. На работе в тяжёлые времена нам давали пайки. Поэтому многое и не коснулось меня.

Есть два вопроса. Над ними много думал. Но ответа так и не нашёл. Свою тягу к сбору оружия понимаю. Любой нормальный мужчина поступил бы так же. Будь у него возможность.

Но мои действия по собственному клонированию. Приобретению документов. Сбору иностранных денег. Когда этим занимались очень немногие. Необъяснимы. Что руководило мной? Что толкало это делать? Так и не понял. Хотя благодаря этому потом мог не думать о голодной и холодной старости. Я не был ясновидящим. Но верю в одном! Жизнь каждого человека. Его поступки определены при его рождении. Судьба написана. Кем-то стоящим над нами. Я это говорил и буду говорить. Ибо я в это верю!

Я не ушёл из конторы тихо. В период реорганизаций и сокращений. Когда это делали многие. Я просто струсил и испугался начать новую жизнь в 46 лет. Рассчитывал дотянуть до пенсии. Это и окунуло меня в ту жизнь. Заляпавшись по уши. От неё потом и сбежал. Меня не мучает совесть. Не сняться кошмары.

Те люди, которым я помог сесть в лодку Харона. Для переправы, в царство мёртвых людьми не были. Жалости они не достойны. Всё сделанное мной было лишь малой толикой искупления. За боль и горе. Что они причинили другим людям. Я просто был карающим мечом судьбы.

Но вернусь к своему рассказу.

В период этих событий я ещё раз воспользовался помощью полковника. Заместителя начальника городского паспортного стола.

Работник Севера обратился в милицию. У него украли в Москве паспорт. Указанный товарищ и помог ему. Получить новый паспорт. С вкладышем о гражданстве России и пропиской в Москве.

В старом паспорте работника Севера. Украденном у него я поставил печать гражданства Украины. Таких умных людей тогда было много. Народ был не глуп! И с Большой роднёй расставаться не спешил.

Через районный отдел социального обеспечения нашёл одинокую старушку. Она жила в однокомнатной квартире в трёх этажном доме на улице Вавилова. Северянин заключил договор о её содержании до смертного часа и погребении. Его и прописали к ней. Я нанял женщину ухаживать, убирать и готовить еду бабушке. Ежемесячно давал старушке деньги на жизнь и платил женщине. Несчастной старушке я обеспечил спокойную старость. Деньги давал с пенсии майор-инвалид. Причин было несколько. Первая это то, что он был виртуален. А нет тела, нет и потребностей. Деньги не нужны. Вторая причина то же была важной. Клон помогал клону. Жизненная солидарность. Мне это было приятно и не в тягость.

В 1996 старушка умерла. Я оплатил похороны и поминки. Собравшиеся старушки хвалили внука. И мечтали о таком. Через некоторое время сделал в квартире ремонт. Сделал и несколько тайников. Туда перенёс свои военные трофеи. Квартира была очень скромная. И главное не имела ко мне никакого отношения. Обстановка тоже была скромна. Диван-кровать, шкаф, небольшой холодильник, телевизор и столик, две табуретки, шкафчик с посудой на кухне. В прихожей вешалка во встроенном в стену шкафчике. Появлялся всегда в старой не притязательной одежде. Соседи считали меня тихим алкоголиком. Я не спорил. Но с этим статусом и воров не боялся.

Работой не пренебрегал. Успевал везде.

В этот период мы занимались ещё привычным делом. Создавали картотеку преступных групп и сообществ. Они и не прятались. Действовали в открытую. С милицией, прокуратурой и нашей структурой, через денежные подношения наладили крепкие контакты. Об этом мы знали. Работали как шпионы. И это в своей стране! Картотеку внедрение и вербовку агентуры проводили тайно. Пока рэкетиры облагали данью мелкие предприятия, мелких коммерсантов и другой народ это особо ни кого не волновало.

Но аппетит приходит за едой. И наши Робин Гуды полезли на банки. Большие заводы. Полугосударственные большие предприятия. Доли в них имели жившие у власти мужи. Они имели власть! Мы получили приказ передавать данные в прокуратуру и милицию. Находящиеся на зарплате у бандитов сотрудники этих организаций. Да и нашей тоже. Прилежно информировали своих работодателей.

Исчезали улики. Свидетели меняли показания или умирали. Судьи знали свою незащищённость, да и деньги давали им не малые. Они и принимали нужные подсудимым решения. Кто-то выступал против бандитов. И получал именную или безымённую могилу. Имелись среди бандитов ребята из числа прошедших Афганистан. Людей исполнивших свой интернациональный долг. Были и просто молодые отморозки. Вот они и убивали не задумываясь.

Пресса с целью увеличения своего тиража и рейтинга с радостью описывала страшные подробности и публиковала фотографии изувеченных трупов. Не отставало и телевидение.

Обыватель читал. Смотрел. И сам себя запугивал. Страх созданный этими статьями и репортажами способствовал росту безнаказанности. Для бандитов и они наглели.

Количество особо тяжёлых преступлений достигло уровня после военной статистики.

В стране как грибы вырастали собственные силовые структуры. Службы безопасности. Охранные предприятия. Все они получали оружие. Официально. Но они защищали интересы и безопасность своих хозяев. А народ был брошен на произвол судьбы. Все представляли и защищали его интересы. Но он был никому не нужен. У нас была демократия! И ей мы упивались. Все знали всё! Как и что нужно делать. Для процветания страны. Для хорошей жизни народа. Для построения новой экономики. Но делал всё один. Его и критиковали. Говорить всегда легче и проще!

Так же на словах и боролись с преступностью. Демократическим путём. Но она этого не замечала. Явно не читала газет. Не смотрела политических дебатов. Бесполезные потуги юридическим путём уничтожить преступность провалились. Это поняли и те, кто принимал решения. Дали приказ нашему руководству. Устный. Устранить криминальный беспредел в стране. Конечно физическим путем. Ликвидацией. Это делалось и после революции и после войны. Других путей не придумал никто.

Приказ получили и работа закипела. Аналитический отдел определил самые криминальные регионы. Определил и наиболее активные группировки в них.

И здесь без зазрения совести были использованы наработки криминального сообществ. Он первым начал создавать свои охранные предприятия. Легализуя свой рэкет. Переводя поборы наличными деньгами в официальные договора и оплату услуг через банки. Но не оказался и от наличных доплат. Об этом нам доносила агентура. Материалов хватало. Чужой опыт пригодился.

В Москве зарегистрировали частную охранную фирму. В обозначенных аналитиками городах эта фирма открыла свои филиалы.

Наша новая контора некоторым банкам, учреждениям и людям не настойчиво предложила заключить договора с этой охранной фирмой и её филиалами. Директорами фирмы и филиалов стали переведенные в резерв работники конторы. Они принимали на работу наш действующий резерв. Создавая себе имидж и помогая им жить достойней. Они и занимались официальной деятельностью. Охраной и решением правовых вопросов.

При фирме и филиалах был оперативный отдел. В его дела директора не имели права лезть. Располагался эти отделы в других местах и помещениях. На удалении от офиса фирмы и филиалов. Все эти отделы имели свой транспорт. Машины с частными номерами. Средства связи и официальное оружие. Но имели технические средства и специальное оружие. Работники этих отделов были штатными сотрудниками конторы. Но должны были действовать автономно. В случае провала контора никого не прикрывал. Помогала нам контора только одним. Снабжала необходимой информацией, агентурными данными и специальными изделиями. При таких условиях нужна была и конфетка для нас. Её и дали. Нам шла выслуга лет. И мы были на хозрасчёте. Сыр в мышеловке был вкусный. О нём расскажу позже. Согласились на эту работу все. Кому предложили. Полгода ушло на организацию и оснащение этих отделов. И вот мы были готовы.

Если кто-то помнит статьи и репортажи 1993–1996 годов тот и помнит, что начался криминальный передел. Так писали и говорили. Группировки стреляли друг друга. Гибли предводители преступных сообществ. Находили трупы их сообщников и покровителей. В этой войне немало дел прошло с нашей помощью и участием. Многих особо активных устранили мы. Под видом разборок и не понятных случаев. Лично. Другое спровоцировали. Отстреливая противников. Сталкивая их лбами. Ничего нового не изобрели. Всё это в жизни нашей страны уже было. Но тогда не было демократии. Была диктатура пролетариата и решения партии. А теперь прятались. Прикрываясь от запада и правозащитников. Своих и чужих. Хотя прекрасно знали. На какие средства живут все эти пропагандисты западной демократии. Разведки без работы и средств не остались. Их работники за пособием по безработице не пошли. Навыков не растеряли. Просто мы всё это зная старались сохранить лицо и чистые руки. Зачем? Думали, что Запад нас любит? Что ему нужна сильная Россия? Что-то очень наивно. Наверно хотели показать всем, что мы забыли прошлое. И нас не нужно бояться. Не знаю. Я не политик. Историю помню. Как расправлялись с криминалом в те годы лихолетья. Знаю.

После революции преступность уничтожали. Объявив красный террор. Заодно уничтожили и оппонентов. После Великой Отечественной просто стреляли. Ничего не объявляя. В Одессе этим руководил сам Жуков!

А теперь решили бороться тайным путём. Это черта нашего времени. Но расходным материалом были и мы. Конечно, и среди нас хватало отморозков. Которым это дело нравилось. Но большинство не любили быть мясниками. Убийцами.

Они и задумывались. Что будет с нами? Знали то многовато. К этой категории наших сотрудников относился и я.

А тут случилось событие. Подтолкнувшее меня принять решение.

Викина дочь заканчивала институт. Осенью она продолжала праздновать лето. Ходила легко одетая. Понятно. Возраст! Мальчики! Я пытался с ней бороться. Проводил политинформации. Она все понимала. Соглашалась и продолжала поступать по своим решениям. Результат не заставил себя ждать. Она простудилась. Но продолжала ходить на занятия. Вика пыталась уложить её в постель. Девушка слушала мать. Не спорила. Но продолжала ходить на занятия. Гулять с подружками. Пришлось вмешаться мне. Поступил грубо. Забрал её одежду и вызвал врача. Пожилая женщина-врач выслушала девушку. Диагноз был не радостный. Запущенное двух стороннее воспаление легких. Она приписала уколы и лекарства. Две недели мы боролись с болезнью. Вроде победили. Но прошёл месяц и девушка начала ощущать слабость и частые головные боли. Я записал её на приём к известному профессору. Наступило время, когда нужно было только платить и любой профессор к вашим услугам. Платная клиника находилась не далеко от нашего дома. На улице Лобачевского 43. При 31 Городской больнице. Посадил девушку в машину и повёз её на приём. Кроме консультации оплатил рентген грудной клетки и УЗИ. Профессор осмотрел девушку. Долго слушал и занялся снимки. Она вышла. Я зашёл в кабинет.

Профессор писал заключение. Он закончил писать. И поднял взгляд на меня. Помолчал и сказал:

— Обрадовать вас не могу. Воспаление дало осложнение.

Он показал снимок. Я посмотрел. Но ничего не понял. На доктора учатся годами. А я учился совсем другому ремеслу. Спасать человечество! А не человека.

Дав мне время рассмотреть снимок. Профессор продолжил:

— Вот мои рекомендации. Но лучше ей сменить климат. Неплохо было бы ей переехать. В Крым или на Алтай. И желательно не тянуть.

"Крым это другая страна. Алтай…. Попробуем"

Размышлял я по дороге домой. Это совпадало с моими планами.

Дома я всё, что сказал и рекомендовал профессор. Рассказал Вике. Она задумалась.

Её сын учился на втором курсе. Академии имени Плеханова. Его можно было оставить на родителей или на вышедших в запас товарищей, генералов.

Но девушка должна была ещё закончить институт. Получить диплом. Осталось совсем ничего. Бросать было жалко. Да и переезд не так просто. Проблем хватало! Вот и выходило. Нужно было беречься и готовиться переезжать. С Викой мы остановились на Алтае. Решили, что поиском места для жительства займусь я.

Взял недельный отпуск и вылетел в Барнаул. В аэропорту взял напрокат машину. Купил карту окрестностей и путеводитель. Почитал путеводитель. Изучил карты. Отметил понравившиеся места. И тронулся в путь. Смотрел городки, посёлки. Сравнивал и думал. Из осмотренных городков один мне понравился. Очень.

По северной окраине городка, проходили железнодорожные пути и широкое шоссе федеральной дороги. До окраины Барнаула было 32 километра. По московским меркам рядом. Ходили электрички.

Зато южная часть вытянутого эллипсом городка выходила к большому озеру, лесу и сопкам. Покрытые лесом сопки уступами уходили вдаль.

На западной части городка раскинулся тепличный комплекс. В нём выращивали женьшень и другие травы Алтая. И овощи.

В восточной пологой части начинались поля. Зеленели сочные луга. Раскинулась большая ферма. Стоял небольшой заводик. По переработке молока и мяса.

Центральную часть города стояла из сотни домов. Может и больше. В основном это были пяти этажные здания и десятка три зданий старой постройки. Центром городка была площадь с памятником вождю пролетариата. Она была очерчена семью помпезными домами сталинской постройки. Между ними ютились новые здания из бетонных панелей. Старые здания были административными. Памятниками прошлой эпохи. Бывшего райкома партии и райисполкома. Теперь там размещалась мэрия и администрация. Здание дворца культуры. Универмага и бывшего гастронома. Поликлиника. Гостиница. Ресторан и кафе. Различные учреждения занимали здания из железобетонных панелей. Государственные и частные. Я увидел среди обилия вывесок вывески трёх банков, сбербанка и аптеки. Остальную часть города составляли частные дома. Особой роскошью они не блистали. Среди них высились только четыре приличных особняка. Обычный провинциальный городишко. Этот городок, как и тысячи подобных по всей России, переживал не лучшие времена.

На берегу озера стояло не большое здание. Облупленное с выломанными дверями и покосившейся вывеской "Кафе…". Остальная часть вывески была разбита. Рядом раскинулся песчаный берег. С остатками грибков. Когда-то пляжем. Бывший пляж был загажен разным мусором. За этой развалиной шла асфальтная дорога. Через триста метров дорога выходила к пятиэтажкам и вливалась в сеть дорог городка. Эти триста метров занимали частные дома. Они уходили вправо и влево от дороги и были разными. Покосившиеся лачуги. Нормальные дома. Так было во всей стране. Народ жил или выживал. Как удавалось. Мой желудок подсказал. Его пора кормить. Спорить с ним не хотел. Я сдался и поехал в центр городка. Зашёл в ресторан и заказал обед.

Посетителей было немного. Словоохотливый официант рассказал мне все про городок. В благодарность оставил ему хорошие чаевые и снова поехал к частным домам у озера. И занялся поисками. Заходил в дома и спрашивал:

— Не подскажете? Кто-то продаёт дом с участком или участок земли.

Ко мне относились настороженно. Ужастиков знали много. Прессу читали. Телевизоры смотрели. Это было понятно. Но выхода не было. Я упорно ходил и спрашивал. В старой гостинице снял номер.

На третий день одна пожилая женщина сжалилась надо мной. Показала на соседний участок. Соток восемнадцать заросшей неухоженной земли и старый покосившийся дом. Женщина рассказала:

— Старуха хозяйка умерла два года назад. Её дочь имела квартиру в пятиэтажке.

Женщина посоветовала поговорить с ней. Дала адрес. Уточнила, что лучше зайти к ней вечером. Днём эта женщина на работе. Времени до вечера было много. Я поехал в местную администрацию. Заместитель главы администрации оказался отставным военным и тоже афганцем. Познакомились. Я представился. Показал документы майора-инвалида. Рассказал о болезни дочери и о том, что посоветовал профессор. Спросил о хозяине кафе на берегу озера. Поделился планами о переезде. Рассказал о желании купить старое здание кафе и взять в аренду пляж. Рассказал о себе. Конечно не правду. Правду рассказал только об имеющемся жилье в Москве. Наполовину. Попросил совета. Рассказал о финансовом положении и стартовом капитале. Под эти понятия подвёл имеющееся жильё в Москве. Трёхкомнатную квартиру и квартиру, оставшуюся от родителей. Эту часть рассказа не детализировал. Московские цены на жильё знала вся Россия. Представление о моём стартовом капитале он получил.

Ещё рассказал, что мне дали адрес женщины. Сказали, что она продаёт участок и дом. Заместитель главы администрации выслушал меня. И вызвался помочь. Слово с делом у него не расходилось.

Он подвинул к себе телефон и начал звонить.

Выяснил, всё м рассказал мне. Здание кафе было выставлено на продажу ещё в прошлом году. Но покупателю было выставлено условие. Профиль кафе нельзя менять. А здание перестраивать. По этой причине желающих купить его не было. Строение продавалось. Земля сдавалась в аренду на 49 лет. Здание было оценено в 106 тысяч рублей. По тем временам это примерно 21 тысяча долларов.

Я согласился стать покупателем на этих условиях. Вадим, так звали моего нового знакомого. Поручил юридическому отделу готовить договора. К завтрашнему дню. Мы были ровесниками. Он предложил быть на "ты". Я не возражал. Человек он был приятный.

Землеустроителю поручил подготовить план участка пляжа и договор аренды земли на 49 лет. Бухгалтеру сказал:

— Ты, там с платой за аренду особо не усердствуй! Покупатель мой сослуживец по Афганистану и инвалид.

Вечером мы вместе приехали по адресу к хозяйке участка. Мою просьбу о продаже дома и участка она выслушала подозрительно. Не снимая цепочки с двери. И ответила:

— Извините! Вы ошиблись! Я ничего не продаю! Вадим отстранил меня и подошёл к двери. Он был депутатом областной думы. Женщина его знала. Город голосовал за него. И его портреты красовались везде.

Цепочка была снята. Нас пригласили войти в квартиру. Она была чистенькая. Но богатством не шокировала. И бедности хозяев не скрывала. Да и откуда богатству взяться у женщины повара из садика? Да ещё и живущей вдвоём. С дочерью-студенткой. Уже в квартире она и сказала:

— Участок и дом хочу продать. Но боюсь! Как людей обманывают при покупках домов. Вы сами знаете!

Вадим за меня поручился. Рассказал всё обо мне. Я стоял и слушал. Было приятно. Хотя и правдой не было. Женщина успокоилась и спросила:

— А сколько вы мне предложите?

Полученной характеристики я соответствовал. Это и продемонстрировал.

— Цен ваших я не знаю! Обманывать не хочу!

Ответил я и посмотрел на Вадима. Он пожал плечами и ответил:

— Дом там только на снос. Поэтому цена в основном за участок. А это тысяч сорок рублей. Для наших мест это хорошая цена. Вы сами знаете. В прошлом году я подписывал документы на участок у Березовки. Его продали за 27 тысяч.

Для женщины это были огромные деньги. Она согласно закивала головой. По московским меркам это были копейки. Вот этим столица и отличается от российской глубинки. Там и люди и цены другие. Другая жизнь. Другие ценности и понятия. Всё проще и чище.

— Я дам вам сорок пять тысяч рублей. Вас устроит?

Спросил я у женщины. Она улыбнулась и кинула головой. Покупатель попался щедрый. Повезло!

Из папки достал упакованную пачку. 100 купюр по 50 рублей.

— Это пять тысяч. Задаток. Завтра к 10 часам мы заедем за вами. Подготовьте документы. Остальную сумму отдам вам после оформления документов. Договорились?

Женщина кивнула. Она смотрела на деньги. Они ей помогали решить много проблем. И они уже были её! Мы попрощались и уехали.

При гостинице был ресторан. Я пригласил Вадима поужинать. Он согласился. За ужином мы вспоминали Афганистан. Блок пост последнего места службы майора. Вадим знал. Он часто проезжал мимо него. Знал и госпиталь. В нём лежал майор и я. Вечер прошёл в воспоминаниях. Так бывает всегда. Когда встречаются люди опалённые войной.

Вадим жил не далеко от гостиницы. Мы простились.

Утром я заехал за ним. Целый день мы носились по инстанциям. Оформляя документы. Зато к четырём часам я имел на руках кучу документов. Договора купли- продажи. Участка и дома. Старого здания кафе. Договор аренды земли. Договор аренды участка у озера. Оба на 49 лет.

Я, попросил Вадима посоветовать порядочных строителей.

Маленький город, что все всех знают и всё рядом. Через 10 минут мы въехали во двор строительной фирмы. Территории двора поражала порядком. В длинном бараке находилось производство и администрация.

Нас встретил директор. Мужчина наших лет. Вместо правой руки у него был протез. Вадим нас познакомил. Мой, новый знакомый Андрей руку потерял в Афганистане. Узнав, что я тоже инвалид-афганец и переезжаю жить в их город. Обрадовался.

Хочу заметить. В отличие от чиновников власти не помогающих никому. Афганцы старались помогать друг другу и были рады встречам.

Я рассказал ему о своих проблемах. Мы съездили на место. Всё посмотрели. Вернулись. Андрей выложил передо мной фотографии домов. К ним имелись проекты. Я выбрал небольшой дом. В полуподвале гараж и котёл отопления. На первом этаже спальня, туалет, большая ванная, столовая и кухня. На втором этаже две небольшие спальни. Большой холл, туалет и душевая. И ещё крытая терраса.

Андрей уговаривал меня выбрать больший и более шикарный дом. Но я проживший жизнь в домах с типовыми квартирами. Посчитал и такой дом лишней роскошью. Ответил дипломатично:

— Денег у меня не много. Детей не ожидаю! Доживать век места хватит.

Вадим меня поддержал. Такой же чурбан как и я. Но это выяснилось позже.

Мы оформили договор. Я оставил деньги.

Попросил Андрея найти фирму. Для поставки кухонного оборудования, посуды и мебели для кафе. Через два месяца я должен был приехать и оплатить все работы и заказы. На этом с делами закончили. Я пригласил Андрея и Вадима обмыть мои покупки. Мы сидели в ресторане и вспоминали Афганистан. Погибших товарищей. В углу за тремя сдвинутыми столиками гуляла компания крепких парней в спортивных костюмах.

— Местные бандиты! Криминал!

Сказал презрительно Андрей. Заметив мой взгляд. Я их запомнил. Решив заняться ими в следующий раз. Мне здесь жить. Осторожность не мешала.

Утром в аэропорту города Барнаула сдал машину и вылетел в Москву. Вечером был дома. Вика переживала за дочь. Была задумчива и молчалива. О своей находке городка ей рассказал. О приобретениях не сказал ни слова. Это был мой сюрприз.

За прошедшее время я скопил около трёхсот тысяч долларов и четырёхсот тысяч рублей.

Сейчас пришло время выполнить обещание и рассказать о конфетке. Из-за которой мы стали нелегалами. Человек, придумавший эту конфетку для нас, был гением! Но я выразился несколько не правильно. Говоря о конфетке. Просто не хочу осознавать и принимать истину. Она не возвысит меня в глазах других. Но эта истина и есть такая. Знаете, как упрямого ослика заставляют бежать? Нет? Тогда расскажу. Берётся палка. На конце привязываю верёвку. На другом конце верёвки привязана морковка. Длину палки и длину верёвки выбирают так, чтобы качающаяся морковка моталась перед носом ослика. Всё это сооружение укрепляют на голову животного. Он и мчится за морковкой. Пока не упадёт. Этими осликами были мы! А морковкой…

При проведении операций по нейтрализации банд групп в наши руки попадали и крупные суммы денег. В валюте и рублях. По указанию руководства 40 % мы сдавали. Это была плата за работу аналитиков, оперативников и специальные изделия. Яды и прочее. Полный хозрасчёт. Оставшиеся деньги шли нам. Поступали с ними так. Оставляли 10 % в своём страховом фонде. Это была заначка на случай гибели кого-либо или для покрытия других неприятных случаев. Остальные деньги шли на оплату бойцам отдела. Деньги мы получали приличные. Поэтому покупки и стройка не затронули моих загашников. Денег хватало и на переезд и на обустройство. Оставалось жить и ждать. Назначенного часа. Здесь помогала работа. Она не давала скучать. Приключения были постоянно. Время шло быстро. Из всех дел того периода в голове застряло одно.

В один из дней мы получили пакет. В нём были материалы по преступной группе торговцев наркотиками. Они замахнулись на власть и поэтому попали к нам. Видно наркотики давали малую прибыль? Иначе невозможно понять. Зачем они это сделали? Но факт свершился. Они сделали всё, чтобы попасть к нам.

Дочь одного из замов министра посадили на иглу. Больная девушка за дозу готовая на всё. Она и похитила у отца важные документы. Бандиты начали шантажировать зама министра. Требуя от него информации по разным вопросам. Интересовались и вопросами, которые составляли тайну государства. Тот человек оказался принципиальным и об этом сообщил нашему руководству. Огласки не хотели. И приказ отдали нам. За неделю по полученным из конторы данным и установили всех лиц. Подлежащих зачистке.

Агентура сообщила о предстоящей встрече торговцев наркотиками и другой группой бандитов. Покупающей у первой группы партию наркоты. Место и время встречи тоже узнали. Это был старый заброшенный завод. В районе Капотни.

На место мы прибыли заранее и заняли удобные позиции.

Бандиты имели покровителей в силовых структурах. Деньги от наркоты были не малые. На оплату услуг благодетелей им хватало. За информацию платили.

Отрабатывая получаемые деньги благодетелей, предатели и сообщали обо всех намерения своих структур. Этот предатель становился раковой клеткой своей структуры. Она поражала весь организм. Заражая других. Так росли ряды сообщников бандитов. Они прикрывали попавшихся членов бандитской группы. Закрывали дела. Из отъявленных преступников делали ангелов. Кровью других повышали своё благосостояние. На скромные зарплаты строили дворцы. Покупали дорогие машины, драгоценности, квартиры. Об этом явлении знали. Вот руководствуясь этими знаниями о нас, не говорили никому. Что мы существуем, знало очень ограниченное количество людей. Из высшего руководства. Но даже они не знали наших планов.

Поэтому приехавшие бандиты бегло осмотрели место встречи и выставили своих снайперов. Нас они не обнаружили. Не та подготовка. Против нас они были мелки.

В условленное время прибыли покупатели. Пока одни проверяли товар. Вторые проверяли деньги. А мы снимали их снайперов. Заменили на своих снайперов. И вот передача товара и денег завершилась. Наступила самая сложная часть. Разойтись. Покупатели и продавцы внимательно следили, друг за другом и приготовились расстаться. В наши планы это не входило. И мы открыли огонь. И по покупателям. И по продавцам. Различия не делали. Ликвидации подлежали все! Первые тела рухнули на землю.

Я уже говорил. В бандах были не только обычные быки. Были и афганцы. Были и бывшие сотрудники органов. Да они были морально опустившимися людьми. Людьми, не считавшимися с чужой жизнью. Людьми, не имеющими понятия о сострадании. Но они были солдатами. И это была их привычная среда.

Быстро разобравшись в обстановке они открыли ответный огонь. Закипел настоящий бой. Бандитов было раза в четыре больше нас. Даже застигнув их врасплох. Своим неожиданным огнём мы не сравняли счёт.

Но недаром мы были элитой! Бой закончился быстро. У нас был потери. Трое раненых и один боец погиб. Это было платой за конфетку или морковку. Называйте как угодно. Но операция продолжалась. Разделение обязанностей у нас было отработанно давно. Дело было не первое. Одни осматривали трупы бандитов. Другие собирали оружие и кейсы. Третьи шприцами вводили в пакеты с порошком специальный состав. Через сутки этот наркотик будет пригоден только, как добавка в побелку.

Дело в том, что часто конфискованный наркотик пропадал из хранилищ прокуратуры и внутренних органов. Лекарства от этого не было. И вот его нашли.

В наших лабораториях был разработан специальный состав. Анализ показывал да это наркотик. А через некоторое время можете красть и белить стены. Трупы продавцов не трогали. Трупы покупателей грузили в их машины. Эти машины в сопровождении двух наших машин уехали. Машины с трупами отогнали за километр от места встречи. Там их обстреляли из автоматов. Создав видимость нападения. До встречи с продавцами.

Этой же ночью прошлись по адресам торговцев наркотиками. Не всех, а только верхушки. Кого захватили дома, ликвидировали. Труп оставили. Квартиру разгромили. Инсценировав ограбление.

Изъяли похищенные у замминистра бумаги. Оставшейся в живых части бандитов отводилась роль мстителей. Они не подвели. Такая ситуация криминальным группам, была не выгодна. Она нарушала возможность получения денег. Больших денег! Все жившие этим делом и всполошились. Начались следствия и разборки. Привычными методами. Загремели выстрелы. Трупы авторитетов, бригадиров и быков находили ежедневно. С попавшими под подозрение коллегами не церемонились. Сначала пытали. Потом стреляли. Так искали истину.

Внутренние органы отрапортовали об успешно проведенной операции против наркомафии. Как обычно они сообщили. Операция готовилась давно. Под видом покупателей были внедрены оперативники. Наркоторговцы оказали сопротивление и все уничтожены. Наркотик изъят. Потерь среди работников органов нет. Ура, ура! Очередная победа!

Оставленные нами в живых наркоторговцы победным репортажам в прессе поверили. И взяли в оборот своих осведомителей. Из силовых структур. Те говорили правду. На месте встречи были обнаружены только трупы и порошок. Всё что говорится о проведенной операции мишура! Им не верили.

Несколько милиционеров и прокуроров с не маленькими звёздами на погонах погибли при странных обстоятельствах. Их коллеги помогавшие погибшим в долгу не остались. Они быстро добили остатки банды-наркоторговцев. В этом рвении причина была одна. Никто не хотел погибать при странных обстоятельствах.

Мы и руководство не обольщались. На месте разгромленной банды появиться другая банда. Очень большие и лёгкие деньги на кону. Но ведь и мы ещё есть!

Два набитых зелёными американскими рублями кейса и приличная сумма денег досталась нам. За эту операцию я получил семьдесят тысяч долларов. Такова была цена крови. Нашей и чужой.

Через неделю мне нужно было вылетать в Барнаул. До этого я снова отвёз дочь Вики к тому же профессору. Снова она прошла все процедуры. Профессор осмотрел её. Девушка вышла. Как и в прошлый раз зашёл в кабинет.

Профессор обрадовал и огорчил. Затемнение на лёгких не увеличивается. Но и не уменьшается. Ещё раз посоветовал. Быстрее сменить климат.

Я всё сказанное профессором пересказал Вике. До получения диплома девочке оставалось два месяца.

— Что будем делать?

Спросила Вика.

— Слушай! Может, съездим в тот городок? Где я был. Там есть у меня пара друзей. Они говорили, что помогут во всех вопросах. Природа там чудесная! Давай съездим на той неделе? Посмотрим вместе. Решать нужно. Время идёт!

Вика повеселела. Она даже что-то замурлыкала. На следующий день пошла на работу и договорилась со сменщицами. Она отработает за них на этой неделе. А на следующей неделе они подменят её.

В конце недели в воскресенье мы вылетели в Барнаул. Стояла весна и алтайская природа встретила нас во всей своей красоте. В аэропорту нас встречали Вадим и Андрей. Ещё по телефону я предупредил их. Жена о том, что мной приобретено ничего не знает. Хочу сделать ей сюрприз. Ребята обещали молчать. Они привезли нас в гостиницу. Номер уже был заказан Вадимом.

Я с Викой умылись и переоделись после дороги. Вика навела боевой марафет московской красавицы. И уже вчетвером поужинали в ресторане. За ужином Вика рассказала о нашей беде и о последнем разговоре с врачом. При знакомстве Вики с ребятами я представил её. Назвав женой. Поэтому в Викином рассказе её дочь стала нашей дочерью. Я не возражал. В принципе так и было. Снова прижился! Ребята принялись расхваливать природу своих мест и Алтая. Предложили переехать к ним, Обещая помочь во всех вопросах. Проведенным временем все остались довольны. При расставании договорились. Утром они заедут за нами.

Андрей покажет два объекта. На них работает его фирма и расположены они в прекрасных местах. А потом Вадим покажет город. Так и решили. Я с Викой отправился в наш номер. Ребята по домам.

По дороге в номер Вика упрекнула меня.

— Ты об этих людях никогда не рассказывал! Они такие добрые и хорошие! У тебя ещё много друзей, о которых я не знаю?

— Хватает.

Буркнул я подумав:

"Да и врагов не мало!"

Но основной, вопрос Вика задала в номере.

— Ты представил меня своей женой. Позволь узнать. Давно ли мы женаты?

Я с недоумением посмотрел на неё.

— Девять лет! На следующий год у нас юбилей! Что с тобой? Ты даже этого не помнишь?

— Не делай из меня полной дуры!

С обидой и негодованием выкрикнула Вика.

Я достал из кармана и протянул ей наши паспорта и свидетельство о браке.

Она спрятала руки за спину. И с изумлением смотрела на документы в моих руках.

Потом нерешительно взяла и долго вертела в своих руках. Не решаясь открыть. Первым она открыла свидетельство о браке. Долго смотрела и читала его. Потом перешла к паспортам. Рассматривала их. Листала страницы.

Это изучение документов продолжалось около получаса. Потом она закрыла документы. Из своих рук не выпустила. Так и села прямо на пол.

— Хочу выпить! И очень крепкого!

Бутылку коньяка и коробку конфет я заранее взял в ресторане. Щедрой рукой налил до половины два стакана из номерного набора. Вика сделала два приличных глотка. Хотя спиртное она не любила. А сейчас пила как воду.

— Слушай! А я ни чего действительно не помню! Как такое может быть? Ущипни меня!

Я добросовестно исполнил её просьбу. Щипок был долгий и мы порядком подустали. Вика свернулась клубком.

Я решил, что она уснула и начал дремать сам. Внезапно Вика произнесла:

— А почему у нас нет ребёнка?

Сон от меня сбежал. Вопрос был хороший и по существу. Ответил первое, что пришло на ум:

— А как ты представляешь? Маму далеко за тридцать и папу далеко за сорок с грудным младенцем? Хочешь посоревноваться с дочерью и сыном?

Вика махнула рукой.

— Убедил! Опоздала! А жаль!

И уснула. Я ещё долго ворочался. Думая над её словами.

Утром мы встали. Приняли душ. Позавтракали в буфете. Спустились вниз. Вадим и Андрей уже ждали нас. Сначала мы поехали к озеру. Величественная природа для жительницы Москвы была раем.

Вика любовалась и восхищалась. Одновременно. Территория части пляжа, отведенная нам по договору аренды, была огорожена крепким забором. Согласно одному из пунктов договора, мы должны были очистить весь берег. Берег был очищен и мусор вывезен.

В углу огороженной территории красовалась пристань и навес для хранения лодок. Сарай для инвентаря примыкал к навесу. Дорожки и территория вокруг здания на расстоянии десяти метров от стен была выложена цветной дорожной плиткой. Само здание преобразилось. Большие витринные окна тёмно-бордового цвета. Декоративно отделанные стены. Дверь сделана под старинные ворота.

Слева от здания застеклённый навес. Его пол выложен той же дорожной плиткой. Но другой формы. Отделочные работы шли внутри. Андрей показал эскизы.

Большой зал был разделён перегородкой обложенной звукоизолирующими плитами на два зала. Меньший и больший. Меньший был отделан под старину. Канделябры и тяжёлая мебель дополняли интерьер. В углу небольшая сцена.

Больший зал светлый с панно на стенах уставлен лёгкой деревянной мебелью. Небольшая эстрада. Отделанные зелёной плиткой с большими зеркалами туалеты. У входа гардероб. Просторная кухня. Холодильные камеры и кладовка. Комната и туалеты для персонала. Под застекленным навесом пластмассовые столики. Летом у навеса лицевая сторона фасада открывалась.

Зимой на территории детского мелкого пляжа можно было устроить каток. К застеклённому навесу были пристроены две раздевалки.

Мне всё понравилось. Но Вика кое-что посоветовала изменить. Андрей с ней согласился. Я не вникал. Сидел и всем любовался. Вскоре они закончили спор. Нас повезли к дому. Я помнил старое состояние этого места. Его было не узнать.

Участок был очищен и спланирован. Широкая подъездная дорожка к дому выложена цветной тротуарной плиткой. На участке работали озеленители. Сажали кусты и деревья. Территория была огорожена не высоким ажурным забором. Дом уже был выведен под крышу. Рабочие заканчивали покрывать её финской металлизированной черепицей. Другие рабочие отделывали дом снаружи. Вставляли окна, двери. Работа кипела.

Андрей с эскизом и проектом в руке подошёл к нам. Он показал бумаги Вике. Они оживлённо заговорили. Мне было не интересно. Я бродил по дому. И прикидывал более важные. Где сделать тайники?

В Москве приобрёл датчики движения и обзорные камеры. Всё это решил установить позже, когда дом будет готов. Сделать это собирался сам. Научили.

Вика закончила разговор с Андреем. Вадим предложил показать нам город. Я отказался. Сказал, что есть ещё дела. И они с Викой уехали. Андрей разобрался с рабочими. Мы поехали с ним в его контору. Пришло время расчёта. Мне нужно было рассчитаться с ним. В конторе он протянул мне счета. На материалы. Сметы и кучу бумаг. С тоской посмотрел на этот ворох и сказал:

— Андрей пожалей! Я не бухгалтер! Ты только скажи мне. Сколько я тебе ещё должен? Я заплачу. И закончим с этим!

— Но ты должен всё проверить! Это ведь деньги! И немалые!

Настаивал он.

— Что проверять? Умеешь ты считать или нет? Проверять, не обманул ли ты меня? Нас с тобой проверили "духи"! Они проверили нашу порядочность и честность пулями. Подтверждали её мы. Деля последний сухарь на всех. Оставляя могилы товарищей. В чужой земле.

Ответил я. Андрей притих. Воспоминания о тех днях мелькнули в его глазах. Они повлажнели.

— Извини! Ты прав! Я не подумал. Совсем не хотел тебя обидеть. Спасибо за доверие!

Сказал он после паузы.

— Мебель для кафе я сделаю сам. У меня есть хороший мастер. Посуду столовые приборы холодильное оборудование и всё для кухни уже поставили. Сейчас поедим в фирму нужно рассчитаться. В другой фирме закажем всё для дома. А вот расчёты твоего долга за кафе и дом.

Он протянул мне две бумаги. Я попросил его пересчитать всё в долларах. Андрей провозился ещё минут пять и протянул мне бумаги. Я посмотрел на цифры и едва не закричал. Вот это да! В Москве за такие деньги капитальный ремонт с заменой сантехники и отопления не сделаешь! А здесь за всё…

За кафе и пляж я должен был доплатить 56 тысяч долларов. За дом 38 тысяч! Сказка!

Достал из дипломата, десять пачек по сто долларов и протянул Андрею. Он взял деньги. Девять пачек отложил в сторону. А десятую пачку разорвал и начал отсчитывать лишние деньги. Я остановил его и сказал:

— Не нужно! Считать умею и сам. Бери все. Заплатишь премию рабочим. Если закончат в срок.

Покончили с расчётами и поехали в фирмы поставщики. В одной я рассчитался за поставку. В другой заключил договор и оставил предоплату. С директорами договорились, все вопросы они будут решать с моей женой. Она к ним подъедет. Так и пролетел день.

На ужин нас пригласил к себе домой Вадим. Вика, жена Андрея уже были в квартире Вадима. Они накрывали стол. Помогали Вадима жене. Вадим тоже работал. Мешал женщинам. Вертелся под руками. Усердно пробуя блюда. Они дружно гоняли его. Но он не сдавался. Мой с Андреем приезд Вадим встретил с радостью. Можно было сесть за стол.

Жена Вадима работала учительницей в одной из школ городка. Один из сыновей уже закончил, военное училище. Служил в Приморском округе. Второй сын учился в военном училище.

Жена Андрея работала главным бухгалтером в их фирме. Сын закончил, университет в Барнауле. Сейчас учился в аспирантуре.

Все жили одни. Я с грустью подумал:

"Вот так и проходит жизнь. Дети вырастают и разъезжаются. А мы стареем!"

Разговор за столом вертелся вокруг наших проблем. Переезда. Работы. Местных цен на жильё. Разошлись уже за полночь. Прощаясь, спросил у Вадима:

— Скажи, пожалуйста! Где можно взять две машины? На 3–4 дня?

Вадим протянул ключи от своей "девятки". Стоявший рядом Андрей отдал ключи от своей "пятёрки". Я поблагодарил товарищей. Мы с Викой пошли в гостиницу. Вадим с женой уговаривали нас остаться у них. В большой трёхкомнатной квартире места хватало. Но мы поблагодарили и отказались. Не хотели их обременять.

Утром проснулся часов в 9. Вика сидела у стола и сосредоточенно что-то писала.

Заметив, что я проснулся и зашевелился. Она встала и с листком бумаги в руках подошла к кровати. Улеглась поверх одеяла и сказала:

— Спишь лентяй! А я уже час работаю! Тружусь яко пчела! Вот прикинула, что мы сможем собрать для переезда. И сколько нужно нам денег. На обустройство.

В роль жены и хозяйки вжилась быстро. Отбросив все сомнения. Есть в документах отметки и штампы? Значит так и есть! А помню, не помню это амнезия. И точка.

Я потянулся и попытался обнять её. Но она увернулась.

— Тебе на уме только глупости! А решать нужно серьёзные вопросы.

Обиженно произнесла она. Я сдался. И она начала говорить:

— Мою и твою квартиры мы продадим. Это тысяч 130–140 долларов. Ещё продадим и машины. Но это не много. Сына пропишу к родителям. Мать давно говорила. Они и присмотрят за ним пока он учиться. А там будет видно. Денег купить квартиру и обстановку хватит. Я спрашивала у Вадима. Будет трудно с работой. Но выкрутимся! В крайнем случаи поищем в Барнауле. Как ты считаешь?

Я кивнул головой и сел на кровать. И произнёс, подделываясь под восточный выговор:

— О, женщина! Тебе повезло! Имеешь мужа- султана. Была бы доброй и нежной предложил бы тебе другой план. Сейчас выдерну три волоса с груди…

Вика надулась и перебила:

— Я о серьёзных вещах! А ты как всегда. На всё готовое! На взрослых детей. На меня.

Тут я не выдержал и возмущенно крикнул:

— Ах, так! Вот как ты заговорила? Женщина!

Из стоящего у кровати дипломата достал бумаги и положил перед Викой.

— Владей и помни о щедром султане! Кротком! Добром! Отныне развод и девичья фамилия!

Голосом Отелло произнёс я. Вика уже забыла, что она сердится. Она рассмеялась.

— Не дождёшься! Свой паспорт и свидетельство о браке я забрала и ношу в секретном месте. Никто не найдёт!

Ответила она и взяла бумаги. Минут двадцать читала и перечитывала их. Потом вскочила и заметалась по номеру. Лихорадочно одевая одежду. Что-то бормотала под нос. На слух не обижаюсь. Подумал, ослышался. Ибо услышанные слова очень походили на мат. Может так выражала радость? Потом села и опять уставилась в бумаги. Я молчал. Вика перечитывала документы. Так понял. Я их уже читал раньше.

ЗАО " Семь Я" имело трёх учредителей. Вику, её дочь и сына. Лицензия на право предоставлять услуги в сфере питания и досуга. Договор аренды земли. Договора на её имя о покупке здания кафе и аренде земельного участка. Договора сметы на ремонт и строительство дома. Квитанции об оплате. Договора о поставке оборудования и всего остального для кафе и мебели для дома. Квитанции о внесении задатка. Все документы были выписаны на её имя. Как частного лица, так и генерального директора ЗАО.

Вика бросилась к двери. Я еле успел отдать ей ключи. От машины Вадима и папку с бумагами. Двери номера захлопнулись за ней. Я остался в номере один. Пора было двигаться по делам. Встал. Принял душ. Сходил в буфет. Съел завтрак. Вернулся в номер. Взял ключи от Андрея машины и вышёл. Дел было много. Очень! Ими и занялся.

Через три дня знал о местных рэкетирах всё. Бабушки и ребятишки, щедро угощаемые конфетами, дали мне полную информацию. Добавил к ней и свои наблюдения за ними. Знал все имена и фамилии. Адреса и даже их базы. Это были квартира в одном из домов и старенький домик в частном районе у леса. В домике они содержали не сговорчивых коммерсантов. Если такие попадались. Один из крутых парней был племянником начальника УВД. Другой крутой парень был зятем заместителя городского прокурора. Они считались бригадой от группировки из Барнаула. И по московским меркам были почти ангелами. Самым страшным их деянием было несколько избитых коммерсантов и владельцев магазинов. Да ещё две драки с залётными коллегами. Два не понятных убийства приписывали им. Это было убийство хозяина двух ларьков. И похищение дочери директора местного рынка. Её нашли затем мёртвой. Эти дела были не раскрыты. В них было много не понятного. Так и висели. А молва народа рассказывала страшилки. И определила их в герои этих страшилок. В бригаде было семнадцать человек. В заведенной тетрадке всё это и записал.

Вика металась. Занималась делами. Я заехал на две фирмы. Вика там уже побывала. Заказы уточнила. Я рассчитался. Директора знали Вадима. Я попросил все вопросы согласовывать с ним.

К субботе мы закончили все дела. Вечером собрались у Андрея. Посидели. Поговорили. В воскресенье утренним рейсом вылетели в Москву.

Только в самолёте Вика спросила:

— А где ты взял деньги? Щедрый султан!

— Продал свою квартиру и взял кредит под залог твоей квартиры. Хотел заложить и тебя. Но тебе повезло! И так хватило!

Вика сказала только одно слово. Но я на мгновение отключил слух и его не услышал. Вот и остался при своих понятиях.

"Я муж и глава семьи! Мои поступки не обсуждаются. Я всегда прав! Если это не касается финансов, воспитания детей и ещё сотни вопросов. И не противоречит решениям жены!"

Странная логика. Не правда ли?

В Москве Вика уволилась с работы. Она паковала посуду, бельё, одежду. Выписала нас всех из квартиры. Сына прописала к родителям. Я скромно поинтересовался:

— Меня куда-нибудь пропишут? Хотя бы в собачью будку?

Вика ответила. Лучше бы и не спрашивал!

Через две недели нашёлся покупатель на квартиру. Он купил квартиру с мебелью. Но без нас. За 153 000 долларов. Вика оставила три тысячи себе на расходы. Остальные деньги отдала мне. Для погашения кредита. Честная жёнушка! Продала и свою машину. Деньги снова забрала себе!

Жили мы в квартире товарищей. Генералов. Свою квартиру я ведь продал! Вот товарищи и приютили нас. Увы! Она у них теперь была лишней. Мать генерала умерла и чета двух генералов, отставников жила на даче. Развивая сельское хозяйство или точнее садоводство и огородничество.

Мы занимались сборами. В один из вечеров в приютившей нас генеральской квартире раздался звонок телефона. Я снял трубку. Услышав голос не генеральской четы. Говоривший представился. Я тоже. Но шутливое настроение пропало. Голос Борис Валерьевича я не узнал. Он был потухший. Никакой.

— Паша умер! Сердце…

Сдавленно выговорил он.

Я опешил. Минуту мы молчали. По моим щекам катились слёзы. Я их не замечал.

— Сейчас заеду за генералом. Мы выезжаем!

Проглотив горький ком в горле. Выдавил из себя. Сел. Немного пришёл в себя и позвонил генералу. Сообщил скорбную новость и сказал, что сейчас выезжаю за ним.

Вика была на товарной станции грузила вещи в контейнер. У неё был мобильный телефон. Мы купили его для сына. Так решила Вика. Это было не дешёвое удовольствие. Но услышать сына она могла легко. Позвонив в любое время.

Сейчас это пригодилось мне. Я позвонил и сказал ей о скорбной вести. И сообщил об отъезде в Киев. Быстро схватил пачку долларов из стола. Побежал к своей машине.

По дороге до генеральской дачи купил две канистры и залил полный бак бензина. К генеральской даче мчал на всех парах. Генерал в мундире при орденах ждал меня у ворот. Молча, сел в машину и мы понеслись. Мундир генерала отпугивал инспекторов ГИБДД. Так теперь называли ГАИ. Мы неслись. Выжимал из машины всё. Что мог. Товарищ, генерал скорость свыше 70 километров в час считал лихачеством. Сейчас стрелка спидометра не опускалась ниже ста двадцати. Опускалась она только там, где выбоины шли очень густо. Вскоре мы подъехали к границе.

Два независимых государства отделились границами и таможнями. Вереница автомобилей встретила нас. Очередь была часа на 4–5. Ждать было некогда. По обочине объехал стоявшую очередь. Подъехал к шлагбауму и посигналил. Возмущённый пограничник и два таможенника обернулись к нам. Но увидели генеральский мундир и подняли перекладину. Отогнали мешавшую машину. Отдали честь и пропустили нас.

Украинская граница встретила нас ещё большей очередью и вконец измученным и обозлённым народом. Они ругали тех, кто разделил страну. Поимённо. Здесь была неувязка. Со всех трибун говорили:

"Страну разделили по воле и желанию народа! Желание это было высказано народом на референдуме! Вот и возникает вопрос. Если не эти люди, то кто голосовал? И кто народ? Не понятно".

Но отложил эти мысли и вопросы подальше. По бровке подъехал к шлагбауму. Сигналить и просить было бесполезно! Бывшие братья нас не любили. Если была малейшая возможность, радостно шкодили. У пограничника спросил:

— Где найти начальника?

Минут пять он думал. Потом указал пальцем.

— Воны там!

Я обошёл шлагбаум и пошёл к указанному домику. Толкнул дверь с надписью "Начальник поста". Вошёл. За столом сидел молодой подполковник и читал бумаги. Лицо сидевшего человека мне показалось знакомым. Подняв голову от бумаг человек, устало посмотрел на меня. И вдруг его лицо изменилось. Стало более человечным.

— Командир? Это Вы?

Всматриваясь в моё лицо. Произнёс подполковник. Его вопрос всколыхнул память. Ушли прожитые годы. Я тут же узнал его. Это был молодой старший лейтенант из моей второй не счастливой командировки в Афганистан. Мы обнялись. Прошедшие двенадцать лет изменили нашу внешность. Жизнь. Но солдатская дружба осталась. Рождённая под огнём она жила в нас.

— Извини! Очень рад тебя видеть! Но у меня сейчас горе. Умер мой друг! И мы спешим проводить его. В последний путь. А очередь здесь на сутки! Как минимум. Помоги!

Произнёс я. Имени его не помнил. Прошедшие годы выветрили многое из седеющей головы. Пропустив меня вперёд, подполковник вышёл на крыльцо. Подозвал капитана и приказал ему пропустить нашу машину. Капитан направился к шлагбауму.

Обняв и поблагодарив подполковника, я побежал к своей машине.

По команде капитана пограничники подняли шлагбаум. Я запустил двигатель и двинулся вперед. Два таможенника возмущенно замахали руками. Капитан только посмотрел на них. Они сразу и вернулись к прерванному делу. Усердному досмотру вещей стоящих машин.

Наша машина неслись вперед. Генеральский мундир все пограничники провожали, взяв под козырёк. Стоящий на крыльце подполковник последовал их примеру. И потом долго смотрел нам вслед. Он встретил свою молодость и прежнюю жизнь. Она была не так уж и плоха, но осталась позади. А будущее……

К вечеру мы были на месте. Борис Валерьевич ушёл в отставку в 1992 году. Павел Васильевич в начале 1993. Без дела не остались. Первый работал в службе безопасности первого частного банка. Который теперь разросся и стал ведущим банком нового государства. Павел Васильевич тоже возглавлял службу безопасности большой транспортной фирмы. Её фуры перевозили грузы и за рубеж. На дорогах было не спокойно. Грабили и собирали дань с транспортных средств, все. Кому было не лень. Павел Васильевич навёл порядок. Фуры с эмблемой фирмы ездили без сопровождения. Затронуть их решался только самоубийца. Или человек потерявший разум. Ибо обиды нанесенные фирме не прощались. На разборки выезжала бригада охранников. Бывших элитных бойцов. И горе было тем, кто затронул перевозимый груз и машины. Не зависимо от покровителей или принадлежности к власти.

Мои товарищи, генералы в отставке получали хорошие деньги. О той пенсии, что им платили и не думали. Жили нормально. Но жизнь не бывает дорогой гладкой. Павел Васильевич умер. Сердце остановилось. Спасти не смогли. При новой власти он практически не работал. Хоронить его как ветерана органов безопасности? Значить признать стаж чекиста? Признать, что когда-то в горе и радости мы были одной семьёй? А как же национальные идеи?

Положение спасла фирма, где умерший генерал-чекист работал. Ему были обязаны многим. Полированный гроб установили в большом зале. Он был окружён венками и цветами. У гроба стояли товарищи и сослуживцы. В почётном карауле.

На стоявших стульях сидела семья ушедшего генерала. Жена, сын, жена сына, двое их детей. Осиротевшая семья. Там же сидели Борис Валерьевич и бывший мой начальник. Полковник уже был генерал — лейтенантом. На груди его блестела звезда Героя СССР. Борис Валерьевич то же был в форме при орденах. Остальные участники этой печальной церемонии в форме и штатском толпились в зале.

Генерал-полковник прошёл к семье выразил свои соболезнования и замер у гроба. Я встал рядом. Мы стояли долго. Думая об ушедшем товарище. Он был первым. Нас узнавали. Лица многих пришедших почтить память нашего товарища были знакомы. Не знаю, какие легенды ходили обо мне. Но взглядов ловил на себе много. И они были разные.

Похороны были назначены на следующий день на 13.00. Ночь мы и семья умершего провели у гроба Павла Васильевича. Только отправили детей. С утра начал собираться народ. Пришёл и бывший член моей команды второй афганской эпопеи. Бывший капитан. Он был начальником отдела. В этом отделе начинал работать я под командованием Павел Васильевича. Он дохаживал последние дни полковником. Представление на генерал-майора уже было направленно на подпись.

Пришло много бывших и действующих сотрудников СБУ. Приемника конторы в независимом государстве. Военкомат расщедрился и выделил отделение курсантов с карабинами. Они и отдали последний воинский салют ушедшему генерал-лейтенанту. После похорон мы заехали в зал транспортной фирмы, где раньше стоя гроб. Теперь за накрытыми столами поминали усопшего. Я подошёл к жене Павла Васильевича.

Отдал ей конверт с пятью тысячами долларов от друзей Павла Васильевича. Она заплакала. Слова утешения были бесполезны. Свежая рана горечи утраты болела очень сильно. Её могло вылечить только время.

Впятером мы поехали в наш любимый ресторан. Время изменило и его. Сидели. Молчали и выпивали. Поминая товарища ушедшего от нас в другой мир. Если он существует. Товарища ушедшего первым. Это было страшно. Старуха с косой подобралась к нам. Настала наша очередь платить своими друзьями.

Ночевать генерал-полковника забрал к себе Борис Валерьевич. Они потеряли друга детства. Их дружба выдержала испытание временем и жизнью. Но оказалась бессильна перед ликом смерти. С этим приходилось смириться. Пережить понимание этого. Осознать это и понять. Им нужно было вдвоём.

Прощаясь с генералом моим товарищем и бывшим начальником, попросил его решить вопрос с границей. Мы въехали без документов и деклараций. При выезде могли иметь большую головную боль. На кого нарвёшься.

Он выслушал просьбу и попросил не беспокоиться. Ехать спокойно. Больше он не сказал ничего. Но я знал, что он настоящий друг и никогда не подведёт, не предаст, не обманет. Об этом не говорят. Ночевать я поехал к отцу. Он сильно постарел. Сдал. Жизнь не баловала его. Доставалось по полной программе теперь это стало заметно. Мы сидели на скамейке у его дома. Он дремал. А я думал…

Не виделись долго, а через час говорить было не о чём. У каждого своя жизнь. Свои проблемы и горечи. Это печально! Но каждый сам по себе. Утром мне нужно было уезжать. На работе я отпросился на три дня.

У нас была проблема и очень большая. Но о ней позже.

Я протянул отцу пятьсот долларов. Мог дать и больше. Но знал, куда они перекочуют. Отец начал отказываться. Говорил у него хорошая пенсия и за аренду моей квартиры отдают регулярно. Ему на всё хватает. Я промолчал. Хотя правду знал. Деньги моего квартиросъёмщика у него не задерживались. Отец отдаёт их моей сестре. Она их собирает для его внуков. Так она ему внушила.

Что-то говорить отцу не хотел. Для него это была больная тема. Спорить не стал. Деньги положил на сервант и лёг спать. Утром меня ждала дорога.

Заехал за товарищем, генерал-полковником и мы поехали домой. Где нас ждали. Ехали молча. Я не гнал.

На границе нас пропустили только мы подъехали. Приказ видно получили строгий. Я завёз генерала на дачу к его жене.

Товарищ, женский генерал встретила нас у калитки. Обняла мужа. Всплакнула и повела его к дому. Она за последние годы очень изменилась. Стала более простой и доброй. Так мне казалось. Изменились и их отношения. Генерал доверчиво жался к своей жене.

А я поехал к Вике. Контейнер она уже отправила. Позвонила Андрею. Он обещал встретить его и разгрузить в дом. Для переезда была только одна задержка. Получение диплома дочерью. А у меня была проблема по работе. Об этом уже говорил.

Криминальный раздел страны уже заканчивался войны пошли на убыль.

Ещё постреливали директоров и хозяев. Но это был внутренний передел смена владельцев. Избавлялись от партнёров, совладельцев. Большие предприятия и отрасли были разделены. Бывшие бандиты и рэкетиры стали банкирами и хозяевами. О своём прошлом они старались не вспоминать. Безжалостно убирая всех. Кто напоминал им о кровавом прошлом. У них были деньги. Теперь они хотели власти. Естественно власть не хотела видеть криминал в своих рядах. С ними сотрудничали. Лоббировали их интересы. Брали у них деньги в виде взяток и подарков. Но сидеть рядом?

Многие понимали это и довольствовали тем, что имели. Но некоторые зарвались. Они упорно тащили одеяло на себя. Один дошёл до того, что напомнил некоторым высоким лицам. На чьи деньги те пришли к власти. Он потребовал отдачи за свои затраты. Для того, что бы должники прониклись ответственностью и могущими возникнуть проблемами для них. По телевизору оплаченные журналисты прокрутили видео. Компромат. На чиновника из правительства. Он лезущему во власть человеку был не нужен. Видеоролик посмотрели все. Телевизор роскошью уже не был. Чиновника и сняли. Сам подал в отставку. Борьба продолжилась. Он был упорный. К своей цели шёл напролом. Не подумал только об одном.

Власть всегда имеет больше силы и административного ресурса. Ни у кого не хватит средств и сил тягаться с государством. Даже если государство раздробленно и ослаблено. Оно всё равно грозно.

События 1991 и 1993 годов ввели кое-кого в заблуждение. Победа народа в обоих случаях была обусловлена совсем другими факторами. А не немощью государства. Это сама власть делила власть. Убирала людей ставших лишними. Людей отживших своё время. Разбиралась келейно. Убираемые были свои. Братья по власти. Отец всех времён и народов это делал жёстко. Лишая жизни. По этому рецепту всех и арестовали. Но Борис Николаевич рассудил мудро. Он не хотел крови. Ни их, ни народа. Их подержали в камерах. И отпустили. Отстранив от большой политики.

А здесь лез чужой! Да ещё со своими понятиями и требованиями. Его участь решили без верхов. Переправили к нам для науки и предостережения другим.

Он понял, что зарвался? Не думаю! Скорее его предупредили. Но ситуацию понял и принял меры.

За хорошие деньги нанял хороших специалистов. Из бывшего 9-го управления. Проще говоря, из "девятки". Не обошёл и управление по охране первых лиц государства. Они и разработали систему охраны. Вопрос был серьёзный. Денег он не жалел. За хорошие деньги нанял бывших работников этих контор. Они были люди. У них были семьи. Есть нужно всем! Им платили деньги и они охраняли.

Если быть честным и объективным человеком, нужно сказать правду. Некоторые прежние их подопечные были не идеальны. Люди просто делали свою работу и делали хорошо.

Квартира и офис в центре Москвы были не преступной крепостью. Они были оборудованы всеми доступными за деньги средствами наблюдения и защиты.

Воздушные каналы зданий перекрыты сеткой. В них установили датчиками объёма и движения. Бросить гранату или опустить шланг от баллона с газом было не возможно. Лифт вместо кнопки этажа имел специальный ключ. Лестничная клетка оборудована датчиками движения и камерами видео наблюдения. Камеры и датчики движения на крыше стенах. Окна на лестничной клетке и в квартире изнутри оклеены защитной поляризованной плёнкой. Три бронированных близнеца "Мерседеса" при движении менялись местами. Определить в каком из них, едет наш клиент не возможно. Да и бессмысленно. Класс броневой защиты машин был высокий. Единственным уязвимым местом был путь движения из машины и в машину. Но охрана это знала. И использовала "коробочку". Это специальное построение охранников. Четверо рослых охранников одеты в бронежилеты. Они закрывают охраняемое лицо со всех сторон. Зажав его между собой и прижав к спине впереди идущего. Трое снайперов с чердака дома контролировали противоположные здания и улицу.

Когда за неделю наблюдения выяснили это. То стало тоскливо. Добраться до клиента не представлялось возможным. А начальство торопило.

Мы проигрывали все варианты. Но шансов на успех акции найти не удалось. Даже жертвуя исполнителями. Бойню в центре города устраивать было нельзя. Вот и крутись!

Все ломали головы. Придумывая варианты. Но ничего толкового не могли предложить. Кто-то даже предложил привлечь человека-невидимку. Но где его найти? Не знал.

Как-то я смотрел по телевизору какой-то боевик. Герой-полицейский для проникновения в логово бандитов взорвал стоящий в стороне автомобиль. Народ ринулся бежать в сторону от места взрыва. Спотыкаясь и падая.

И у меня созрел план.

Использовать путь выхода клиента из машины. В офис или в парадное дома. Ускорить движение охранников. Подстегнув их взрывом. Сбить двух задних охранников из построения "коробочкой" и поразить клиента. Для дела нужно было три снайпера и два снайпера для подстраховки.

Я изложил свой план. Все согласились. И тут слова попросил молодой парень. У нас он занимался техническим обеспечением. Толковый технарь предложил поднять мой план. На более высокий технический уровень.

Парень предложил заменить снайперов с винтовками компьютером с устройством наведения и стрельбы. А пули заменить иглами с ядом. С этой новой техникой я не особо дружил. Возраст был не тот. Но более молодые члены нашей команды этот план одобрили. Под место операции выбрали территорию офиса. И начали подготовку.

В одной из квартир в стороне от офиса установили компьютер с устройством беспроводной связи радиусом действия до 800 метров. Территория перед офисом была огорожена декоративными металлическими столбиками с цепями. Срочно изготовили похожие столбики. В них вмонтировали коробочки с устройством наведения и стрельбы сжатым воздухом. По два заряда игл из каждой. В коробочку было вмонтировано устройство беспроводной связи. Оно было согласованно с устройством в компьютере. Там же находилась емкость с кислотой. По сигналу с компьютера срабатывал пиропатрон. Он разрушал емкость. Кислота разливалась внутри коробочки. Уничтожая устройство и все следы. Оставалось только заменить столбики ограждения. По моему настоянию столбиков с устройствами изготовили три. Жизненный опыт учил страховаться.

… В один из дней грузовик с продуктами попытался развернуться у ограждения офиса. Водитель сдавал назад и сбил столбики ограждения. Бдительная охрана не дала ему скрыться с места преступления. У испуганного водителя конфисковали его грузовик с товарами и дали два часа на ремонт ограждения. Испуганный человек заметался. И удача улыбнулась ему! На его счастье не далеко работала бригада. Рабочие ремонтировали водоотводный сток. За деньги и выпивку они согласились помочь водителю. Быстро и качественно отремонтировали сломанное ограждение. Даже подкрасили черной краской остальные столбики. Увеличив цену работы. За счёт выпивки. При ремонте они не заметно заменили три столбика. Дело было житейское и подозрений не вызвало. Водителю отдали его грузовик. Он рассчитался с рабочими. И все разошлись…

Включенный компьютер показал готовность и управляемость устройствами. В отремонтированный сток пристроили петарду с дистанционным взрывателем. От радиосигнала.

Теперь оставалось ждать.

Через день нам сообщили. В офисе назначена важная встреча. Час "Х" наступил. С утра я, автор проекта и наш командир сидели у компьютера. Пальцы левой руки парня бегали по клавишам. Правой рукой он управлял джойстиком. Видно было, как красные кружки прицелов перемещались по экрану монитора.

Подъехали машины. Из крайней вышёл клиент. Его моментально закрыли "коробочкой". Клиент и охранники отошли на метр. От столбиков с устройствами. Хлопок петарды ускорил движение группы. Две иглы с парализующим составом укололи ноги охранников. Состав действовал секунды. Но этого хватило. Ноги охранников подломились и они упали.

Шедшие впереди охранники и клиент продолжали двигаться. Клиент открылся сзади. Две иголки с ядом мгновенного действия укололи его голени. Он упал. Парень нажал клавишу. Давая команду на уничтожение устройств. Экран погас.

За иголки волноваться было не нужно. После укола и введения яда за счёт задней тяжёлой части они выпадали из тела. Поршень впрыскивал яд и разрушал сосудик с кислотой. Она и уничтожала иглу. Парализующий состав и яд разлагался в организме быстро. Не оставляя следов. Яд вызывал паралич дыхания и остановку сердца. Симптом подходил под многие болезни сердца.

Просматривая плёнку контрольной съёмки, мы увидели дальнейшие события.

Споткнувшиеся охранники пришли в норму через пару секунд. Вместе с передними они подхватили клиента и втащили в здание. Остальные суетились вокруг. Ничего не понимая.

Как я и предполагал расследованием никто не занимался. Охране после смерти клиента никто не платил. Соратники принялось делить оставшееся наследство. Как и положено. Со стрельбой и трупами. Они всё поняли! Стремились только к одному. Отхватить кусок наследства по больше и не повторить судьбы клиента. На телевидении и в ряде газет журналисты пытались решить вопрос:

"Что это было? Кому эта смерть выгодна? Чьих рук это дело?

Но им никто не платил. За эти статьи и передачи. А бесплатно раздувать? Никого не интересующий скандал было не интересно. Через пару дней о происшедшем все забыли. Деньги наследства достались не только сподвижникам. Какие-то счета отошли кому надо. С них и оплатили нашу работу. Можно сказать её оплатил сам клиент.

Я получил деньги и причитающийся мне отпуск. А дочь получила диплом. И мы снялись с нажитого места. Оплатили купе. Забили его вещами. Втроём устроились среди них и отправились поездом в Барнаул. Среди вещей была и большая сумка. С моим арсеналом и деньгами. Всё для спокойной жизни и сытой старости.

На вокзале Барнаула нас встретил Андрей и Вадим.

Андрей приехал на грузовой машине. Марки "Газель" чуда российского автомобилестроения. В неё и загрузили вещи. Сами сели в машину Вадима. С сумкой я не расставался.

Через час мы были у нашего нового дома. Разгрузили вещи. Пока всё сложили в большой комнате первого этажа. Там же лежали и вещи с контейнера. Повернуться было негде.

Ребята завезли нас в гостиницу, Вадим оставил свою машину нам.

Мы все вместе пообедали в ресторане.

На завтра договорились с Андреем о встрече в его офисе. Для передачи документов. Ребята поехали по домам. А мы направились в свой дом. Растаскивать вещи. Мебели ещё не было. Поэтому управились быстро.

Следующие две недели вспоминаю с ужасом. Тот, кто переезжал меня поймёт. Мы мотались. Прописывались. Получали и сдавали горы документов. Вика пропадала в кафе. Там устанавливали оборудование. Вешали шторы, люстры и светильники. Привезли посуду, скатерти, столовые приборы. Дом она оставила на нас с дочерью. Поделила всё честно! Совестливая моя! Хорошо, что я заказал мебель со сборкой и нанял двух человек вешать всё. Карнизы, светильники. Ковры, шторы, холодильник, телевизоры, плиту Вика привезла в контейнере. Когда всё закончили я сел и пытался сообразить. Куда завтра бежать? И только через полчаса сообразил. Всё финиш!

Вика купила и поставила на учёт машины. На себя "девятку". На фирму грузовую "Газель" для нужд кафе. Мы переехали в дом. Ещё некоторое время я потратил на оборудование тайников. Установку камер и датчиков движения по периметру участка. Дом стал крепостью. Гарнизон её занял. Дальше пошла жизнь.

В один из дней Вика пришла домой и рассказала знакомую всем предпринимателям историю.

Днём подъехала к кафе старенькая иномарка. "БМВ". Из неё вылезли два шкафа. Они представились представителями охранной фирмы и предложили свои услуги.

Гарантировали тишину и покой. Если заключить договор с ними. А иначе….. Последовали обычные страшилки.

Условия, они поставили не тяжёлые. Открыть счёт фирмы в филиале банка из Барнаула. Он находился в нашем городке. Десять тысяч рублей перечислять их фирме за охрану и пять тысяч платить наличными. Это пока! В дальнейшем если дело пойдёт хорошо сумма будет пересмотрена. Они оставили договор. Пообещали заехать за ответом. Завтра.

Вика спросила:

— Что мне делать?

Я пожал плечами.

— Подписывать!

Ничего нового она не сообщила. Вся страна платила всем. Чиновникам и бандитам. За покой и возможность работать. Жить. Ещё платили и налоги. За это государство обещало обеспечить всем гражданам тоже. Покой и порядок. Но не могло. Средств не хватало! Аппетит у всех был хороший и он рос. Все считали себя голодными. Чиновники и милиция. Кормились сами как удавалось. До остального дела не было. Попадающий в их угодья и вынужден был крутиться. Как мог. Платя дополнительно. По описанию Вики я узнал посетителей. Главу и его правую руку. Вождей местных бандитов.

Стояли жаркие летние дни. Кафе, пристройка и пляж были заполнены народом. Приезжали люди с Барнаула. Весть разносилась. Посетителей хватало. Набранному персоналу была обещана по местным меркам хорошая зарплата. Они и старались.

Дочь помогала Вике в кафе. Вика моталась по сёлам. Закупала продукты. Вечером падала и сразу засыпала. Но не жаловалась. Ей это нравилось.

Я помогал ей. Как мог. Мой отпуск заканчивался.

С Викой мы решили. Ещё годика два я поработаю в Москве. Деньги там платили хорошие. Замужняя женщина, бизнес-леди не возражала. Она была сильно занята! Штамп о регистрации нашего брачного союза в её паспорте её успокаивал.

В Москве продолжал жить в квартире семьи товарищей, генералов. В свою квартиру наведывался редко. По воскресеньям если был свободен приезжал к ним на дачу.

В один из таких приездов мы с товарищем генералом пили чай. Вечером. Устроившись на веранде. Мадам-генерал не было. Она проведывала одну из местных подруг. Я начал разговор о своём положении и планах. Работали мы инкогнито. Занимались ликвидацией. Уже не понимал. Кто я? Толи офицер органов? То ли ликвидатор?

Врагов нажил много. Было достаточно преступных кланов, которые не пожалели бы денег за информацию. О некоторых смертях их сотоварищей и именах исполнителей.

Заказчик им был известен. Но его не тронешь! Раздавит и не заметит. А желающих подзаработать в нашей системе, к сожалению не уменьшалось. Наоборот увеличивалось. Да и знали мы много лишнего. Могли нас и сдать. В немые тела превратить чужими руками. По этим соображениям и решил исчезнуть. Пока не поздно. Исчезнуть просто так? Глупо! Искать будут. Наши и не наши. Из этих соображений и решил инсценировать свою гибель.

Товарищ, генерал выслушал меня. Помолчал. И согласился со мной. Систему знал хорошо. Кто много знал или пускали во власть или… хоронили. Умершими от болезни или погибшими. При исполнении.

Я и был кандидатом во вторую категорию

О том, что свой план я начал осуществлять уже давно. Обо всех деталях своего плана не говорил. Не хотел подставлять товарища. Я был профессионал! И твёрдо знал, что исполним только тот план. О котором никто не знает.

План мой был не прост. Кроме официальной гибели был предусмотрен и выезд в иммиграцию.

Я долго думал. Куда? В США? Путь был долог. Документы тщательно проверяли. И всё могло растянуться на годы.

В Германию? Но и здесь были препятствия. Как и при выезде в США. Рассматривал и другие варианты. Зарегистрировать фирму. Положить определённую сумму на счёт. Приобрести недвижимость. Это всё давало право получить вид на жительство. В некоторых странах. Деньги у меня были. И не малые! А фирм оформляющих такие дела было море.

Но думаю, эти все операции отслеживались. Иначе как объяснить? Моментальное вычисление гражданства? Пребывание в других странах? Криминальных лидеров и бывших руководителей власти? Других объяснений этому не вижу!

Оставалась одна страна. Израиль. Поток желающих уехать в неё иссяк. Стал тоненьким ручейком. Это было плохо! Тяжело было в нём затеряться. Но у этого варианта были и свои преимущества.

Документы оформить проще. Главное докажи, что хотя бы твоя бабушка была еврейка. А уж если ты сам еврей! То тебе зелёный свет. Да и кому придёт в голову искать меня среди евреев? Среди маленького количества людей? Людей уезжающих на свою историческую родину? Это было не логично. Что бы исключить возможность даже предположить эти варианты. Я решил выехать в составе еврейской семьи. Оставалось только найти такую семью. Этим я и занялся.

Часто бывал у посольства Израиля. Оно находится на улице Большая Ордынка. И наблюдал. Ходил к московскому отделению еврейской организации "Сохнут".

Моё внимание привлекла женщина лет 38–40. Скромно одетая она расспрашивала людей:

— Как жизнь в стране обетованной? Что нужно для выезда?

Должен заметить. Удовольствие выехать дело не дешёвое. Узнать о женщине всё. Проследив её до дома. Для меня труда не составляло. Управился за два дня

Женщина имела дочь и сына. Муж её умер. Семь лет назад. Он с детства имел врождённый порок сердца. Жила она в трёх комнатной квартире. Кроме её и её детей там проживали ещё её мать и брат. Брат работал в строительной фирме прорабом. Сама женщина работала бухгалтером. В небольшой торговой фирме. Жили очень скромно. Если не сказать бедно. Девочка заканчивала школу. Мальчик учился в восьмом классе. Были они обычными детьми. Особыми школьными успехами не блистали. Мать внушила себе, что её одарённых детей притесняют. По национальному признаку. Хотя окружающая жизнь это отвергала.

Платное высшее образование для неё было не доступно. Даже для одного ребёнка. А для двоих? Увы. Вот она и решила. Счастье для её детей возможно только среди родного народа. На исторической родине.

Я никогда не понимал этой убеждённости.

Самая подготовленная эмиграция это были люди изгнанные революцией. Люди знали языки и культуру стран куда попали. Имели хорошее образование. Да и личностей не ординарных среди них было не мало. Но если они не вывезли с собой большие ценности или не имели солидных счетов за границей. Удел для них был один. Грязная работа. Нищенская жизнь. Осознание своей никчемности. Эмиграция всегда была и есть, тяжёлой ношей. Особенно для первых поколений эмигрантов.

А здесь ехали люди без языка. Без знания местных традиций и обычаев. Да и основное ехали нищие. Что их могло ждать?

Конечно, были и умельцы! Золотые головы и руки. А так же люди вывезшие деньги. Об успешной адаптации таких людях писали в газетах. Но правды, что таких людей единицы не говорили.

В любом человеке живёт внутренняя уверенность. Вот мне и именно мне повезёт!

Столкнувшись с действительностью нищего бесправного существования. Все утешали себя мыслью. "Лучше быть нищим в цивилизованной стране! Чем нищим на Родине. Может они и правы.

Мне этого не понять! Я не был нищим и обделённым на Родине. Да и не собирался выезжать с пустыми руками. Кроме того я просто заметал следы и собирался вернуться. И мне было куда вернуться и к кому.

Но в данный момент стремление и желание женщины мне было на руку.

Я и подстроил наше знакомство. Якобы случайно попав на глаза женщины. Как и она интересовался условиями для выезда и жизнью в стране обетованной. Устроить так, что бы она услышала мои расспросы. Для меня было не сложно. Они должны были вызвать её интерес. Несколько раз я мелькал перед ней. Делая вид, что не замечаю её. Когда подготовил её познакомился. Случайно неуклюже повернулся и наступил ей на ногу. Попытался отскочить и выбил сумку. Это классика! Знакомиться, вести разговоры и заинтриговать любого человека в конторе учили основательно. Выполнил всё на "пять"!

Извинился за свою неуклюжесть. Затащил женщину в кафе. Заинтриговал её разговорами и поведал душе щипающую историю.

… Двенадцать лет назад моя жена. Девушка из порядочной еврейской семьи. Забрала двух наших дочек. Чудных детей! Близняшек! И ушла…. Представляете к своему любовнику! Я вернулся жить к своей маме. А жена и её новый муж уехали в Америку! Любимых дочек я не видел и страдал. Не спал ночами. Моя мама утешала меня. Но три года назад мама умерла. Я остался один! Никто не утешал меня! Тоска по дочерям изводила. Я хотел быть с ними рядом! Может моим бедным крошкам, нужна моя помощь? Я человек не бедный! Владею фирмою. Да и кое-что имею на чёрный день. Хочу выехать в Америку к моим доченькам. Но это сложно и долго. А тоска изводит меня.

Мне уже пятьдесят! Больное сердце! Я не знаю. Сколько ещё проживу? Поэтому хочу выехать в Израиль. И уже оттуда переехать в Америку.

— Это ведь можно? Там же не так сложно выехать в Америку? Как отсюда?

Но одному ехать страшно! А добрых и надёжных попутчиков? Нет! Вот так я и мучусь…

Слёзы душили меня и я зарыдал.

Самое главное, как учили меня инструктора это вжиться в рассказ. Проникнуться ним. Так учат и актёров. Но хочу заметить! Не обижайтесь уважаемые актёры! У нас талантливых людей было больше. Или учили лучше?

С задачей справился. Легко! Мой рассказ и мои слёзы растрогали женщину. Она плакала вместе со мной. Сочувственно взяв меня за руку. Мне не было стыдно за свои действия. Женщина хотела выехать. Я мог решить финансовые проблемы и для выезда. И на земле обетованной. Женщина это всё прекрасно понимала. Ей улыбнулась удача! Бог послал ей дурака! Он решит все проблемы на пути к её счастью. Она тоже играла. Разводила меня. Но делала это не профессионально. Как могла. Получалось неуклюже. Выдавали её глаза и лицо. Хотя слова говорила правильные. Она помогала мне. Я ей. Каждый преследовал свою цель.

Прелюдия была закончена. Участие проявлено. Женщина успокоилась и назвалась:

— Белла.

— О, извините! Михаил… Исаакович! Можно просто Миша.

Представился я.

Белла рассказала о себе. Не совсем правду. Всё это я уже знал. Но внимательно и сочувственно её слушал. Кивал головой и мычал. В знак поддержки и согласия. И вот она перешла к нужной мне теме. Своим материальным трудностям.

Я выслушал её и воскликнул:

— Ведь мы можем помочь друг другу! Я беру на себя все расходы для выезда. После приезда в Израиль дам Вам 10.000 долларов. Для становления. Что бы Вы были уверены, что я выполню обещанное. Мы можем оформить брак! Разумеется фиктивный. Вы поможет мне. Перебороть моё одиночество и тоску до встречи с дочерьми. А я помогу Вам выехать в Израиль. Из Израиля я уеду в Америку! К своим дочкам! Моя, мечта исполниться!

И я горячо принялся благодарить бога. Он помог нам встретиться! Пусть Бог меня простит!

Не менее горячо я благодарил Беллу за помощь и сочувствие. При этом я говорил так, как будто всё решено. Белла отказывалась. Неудобно. И как она скажет детям? Матери? Брату? Я и посоветовал. Проще спросить у них! Пусть решают. Ведь она это делает ради счастья детей? Им ведь лучше жить среди своего народа! Жизнь так тяжела! Последние аргументы добили Беллу. Мои мысли были созвучны с её желаниями и мыслями. Я дал ей визитку с моим мобильным телефоном.

И телефон. И визитку приобрёл специально для этого случая. Только попросил Беллу поскорее поговорить с семьёй и позвонить мне. Она обещала подумать и в любом случае позвонить мне. Через три дня телефон зазвонил. Хотя и в не очень подходящий момент. Белла сказала:

— Моя семья хотела бы встретиться и поговорить. С Вами! По Вашему вопросу!

Последние слова Беллы убедили меня. О неожиданной удаче семья говорила постоянно. Но были осторожны. Боялись упустить удачу. И продешевить. Вот и научили Беллу как говорить. Что бы всё выглядело убедительно. Она жертвует собой! Для меня. Отчасти так и было.

Я, уточнил адрес и время визита. Неизвестным для меня было только время. Адрес знал. В ближайшую субботу и пришёл. В руках нёс пакеты с дорогими гостинцами. Ободранный подъезд и убогая квартира. С запахом бедности. Встретили меня. Семья была в сборе. На меня смотрели подозрительно. Их мысли были на их лицах.

"А вдруг я имею виды на их квартиру? Сейчас столько проходимцев! Даже среди евреев! А Белла такая доверчивая".

Это мне высказала мать Беллы. Я парировал её страхи. Сказал:

— Я ведь тоже уезжаю! Какие виды на их квартиру? И за прописку и за оформление фиктивного брака готов заплатить 5.000 долларов. Это и был первый вопрос торга.

Мать и брат Беллы начали торг. С 10.000 долларов. Они расхваливали Беллу в два голоса. Какая стать! Какие зубы! Клялись своим и её здоровьем. Дешевле ни кто мне это не решит!

Сошлись на 7.000. Половину я отсчитал и отдал сразу. В виде задатка. Мать и брат уезжать не собирались. Эти деньги предназначались им. Они и успокоились. Белла чувствовала себя неловко. Не одобряла действий матери и брата. Но лезущая в глаза из всех углов бедность этих людей была их оправданием. Подвернулся случай! Почему не использовать? А главное они убедились. У меня есть деньги и я готов платить! За свою мечту. Оставив их угощаться принесенными мной деликатесами. Я попрощался и ушёл. Договорившись с Беллой о встрече в понедельник у здания ЗАГС.

В понедельник ЗАГС не работал.

Дежурная сотрудница вела запись желающих. Изменить свой статус. Она просмотрела наши документы. Всё было нормально. И она приготовилась внести нас в очередь на регистрацию с исполнением через три месяца. Я положил перед ней 300 долларов. Объяснил очевидное. Мы не молоды и особого торжества нам не надо. Она заколебалась. Я добавил ещё триста долларов.

Женщина сдалась. Закрыла входную дверь и отвела нас в канцелярию. Там мы задним числом написали заявление и заполнили карточки. Женщина выписала нам свидетельство о заключении брака. В книгу регистрации внести эту запись собиралась позднее. Здесь я поступил не хорошо. Когда женщина на мгновение отвернулась я наши бумаги и украл.

Это свидетельство мне было не нужно. Это делал для Беллы. У меня был бланк свидетельства о регистрации брака. Его я собирался использовать. Он был с подписью и датой регистрации. Но шестью годами раньше. Белле я отдал обещанную мной вторую половину 3.500 долларов. Хотя решил оформить нашу прописку в Московской области.

Полковник заместитель начальника городского паспортного стола был на месте. Все вопросы он решил. Мы договорились об оформлении ещё четырех загранпаспортов для ПМЖ. Когда я принесу ему все документы. Кроме всех этих дел я занимался и работой. Приходилось мотаться и крутиться. Но справлялся.

Подробно описывать всю беготню не буду. Долго и не интересно. После собеседования в посольстве прошло четыре месяца. Народа ехало не много. И с этим делом особо не тянули. И вот мы получили уведомление от израильского министерства по репатриации. Наша просьба о предоставлении израильского гражданства. Рассмотрена и удовлетворена.

За это время Белла взяла у меня деньги на оплату курсов и преподавателей по изучению иврита. Ей понадобились деньги. Одеть детей и себя. Для отъезда.

Она входила во вкус. Мне это не нравилось. Но менять что-то было поздно. И я давал деньги. Их было достаточно.

Всё это я проделал заранее. Когда перевёз Вику и дочь к новому месту жительства. Всё уже было сделано. Загранпаспорта оформлены. Визы в посольстве получены. Оставалось взять билеты и "погибнуть". Случай подходящий представился. Хотя план у меня был и так. Но представившийся вариант было естественней. Мы получили задание. Убрать главаря и его подручных. Одной из группировок.

Дело они начали обычно. Опыт имели не малый. Группировка наехала на банк. По указанию главаря его подручные начали третировать банкира. Похитили его семью. Как обычно отморозки перестарались. После очередного ужина с обильной выпивкой решили попугать женщину и её дочь. Угрожая изнасилованием. Начали вроде бы пугать. Потом водка затмила мозги. Они и выполнили обещанную угрозу. Изнасиловали обоих. Разгулялись и придушили мать. Испугались. С испуга убили дочь. Убрали свидетеля. Узнав об этом, испугался сообщник бандитов. Водитель банкира. Он признался во всём банкиру. Объявив себя жертвой. Назвал главного и остальных участников. Просто так крупными банкирами у нас не становятся. Этого человек имел деньги и связи. Ему оставили только месть. Он и задался этим. Через кого-то из своих покровителей и вышел на наше руководство. Нам дали задание. С подручными разобрались быстро. Проблемой стал главарь. Он был не глуп.

Понял, почему быстро погибли его дружки. Понял, что попал под танк. Понял, что его ищут серьёзные люди. Поэтому залёг в одном из дачных посёлков. Он не доверял ни кому. Еду и выпивку ему доставляли в другое место. Он забирал всё сам. О его логове знал только один человек. Его правая рука. Это был преданный и надёжный парень. Но правой рукой был давно. И как любая правая рука он хотел стать головой. Это естественный процесс и примеров его в жизни знает много. Любой из вас.

Наступали новые времена. Убийства, грабежи, вымогательства уходили в прошлое. Криминальный мир накопил большие средства и имущество. Он переходил в новый класс. Владельцев и собственников. Основной фигурой становился грамотный менеджер-управленец. Эти люди и брали власть в преступных сообществах. Старых главарей. Безжалостных и кровавых убийц убирали сами или сдавали властям. Сообщая о местах их нахождения. Новые главари охотно сотрудничали с властями и силовыми структурами. Они были умны. Не имели кровавого прошлого. Чиновники не боялись быть замаранными знакомством с ними. И шли с ними на контакт. Брали у них деньги и поддерживали их. Оставались и старые кровавые группы. Вот они и шли в расход.

Правая рука сотрудничал с операми конторы. Он и сообщил, где скрывается разыскиваемый его шеф. Все полученные сведения шли по цепочке. Пока попадали к нам вместе с приказом. Действовать или нет. В данном случае эта бюрократическая цепочка была мне выгодна. Начальник оперативного отдела учился со мной на курсах в Тёплом Стане. Оперативные сведения передавал мне сразу. Если знал что это дело у меня. Где прячется наш разыскиваемый я знал.

Съездил на место и осмотрелся.

Не приметная дача находилась на краю дачного посёлка. С трёх сторон её окружали густые заросли кустов малины. Четвёртая сторона выходила к соседнему участку. Туда же выходила и дверь домика. Я прикинул все варианты и у меня созрел план.

Со стороны соседнего участка подход был идеальный. В кустах я спрятал потрепанный плащ старую шляпу и сапоги с носками. Клейкой лентой связал три гранаты. К кольцам привязал длинный кусок верёвки. Сделал "растяжку". Еще я налил из канистры бензина в литровую банку. Закрыл её полиэтиленовой крышкой. Плотно обмотал крышку клейкой лентой и завернул в тряпку. Все это спрятал под старый ржавый тазик. Валявшийся рядом. Закончил все эти приготовления. Осмотрелся. Стараясь быть не замеченным. Покинул дачный участок.

К вечеру пришли оперативные данные и приказ. Действовать. Два человека были направлены наблюдать за участком. Операцию наметили провести на рассвете часа в 3–4 утра. Для, её проведения взял с собой двоих.

В два часа ночи мы должны были сменить наблюдателей и провести операцию. Распределили роли. Двоих своих бойцов расставил блокировать участок.

По плану я должен был в условленное время проникнуть в дом. Ликвидировать объект и присоединившись к товарищам покинуть место действия. План был простой. Дело было не сложное. Так и решили.

В час двадцать ночи мои напарники заехали за мной. Я был в своей квартире. Её дала мне старая контора. Моя машина стояла у дома. Старенькую шестёрку я бросал. Как и квартиру. Как и прежнюю жизнь. Все тайники в этой квартире были пусты и по возможности ликвидированы. В последний раз я окинул взглядом своё жильё. Вика знала, что эта квартира продана. Повернулся и закрыл дверь. Вышёл и сел в машину напарников. Старенькая шестёрка простилась со мной. Всё должно было выглядеть правдоподобно. Мы уехали в ночь.

Без десяти два сменили наблюдателей. И заняли условленные места. Дачный посёлок спал. Спокойным сном. Наш объект то же не подавал признаков жизни. От наблюдателей мы знали. Он находиться в доме. Выходил он один раз. Они опознали его по фотографии. И сняли на камеру. Мы терпеливо и привычно ждали своего часа.

В половину третьего я дал сигнал действовать. Начал действовать и сам. Ржавый тазик сберёг всё. Растяжку из гранат и банку с бензином. С этими вещами я направился к входной двери дачного домика.

Осторожно приоткрыл её. Как я и ожидал, объект приготовил сюрприз.

В дверях висели на верёвках разной длины два ведра. Ещё одно ведро и кастрюля стояли чуть дальше. Прижимаясь к стенам, я проскочил мимо хитрой сигнализации. Вторая дверь была закрыта. На внутренний замок и защёлку. Преодолевать такие устройства умел. Научили много лет назад. Открыл дверь. Приготовил пистолет с глушителем и проскользнул в комнату. Окна были завешены. Посредине стоял стол уставленный бутылками и остатками еды. На столе стояла настольная лампа. Она была включена и раструбом направлена на входную дверь. За столом стоял старый диван. На нём спал человек.

Судя по его дыханию и запахам. Был прилично пьян. Комнатка была маленькой. Осколки двух РГ-1 доставали тело спящего человека. Я быстро установил растяжку. Но мне нужно было, чтобы взрыв не оставил сомнения. От меня не осталось ничего. С наружной стороны двери положил плитку пластиковой взрывчатки. Вставил натяжной взрыватель. Привязал веревку от него к верёвке от растяжки. Общую веревку пропустил через ручку двери. Снял туфли, пиджак и положил пистолет. Размотал верёвку и устремился подальше от дома. Захватил свёрток с одеждой. Укрылся за домиком соседнего участка. Всё это заняло минут пять. По рации сообщил напарникам:

"Прошёл входную дверь! Вижу ловушки".

Получив от них подтверждение. "Всё спокойно". Сообщил, что подошёл ко второй двери и что она закрыта на замок. И вот открыл замок и скомандовал:

— Внимание! Вхожу!

Вспышка. Мощный взрыв. Два более слабых взрыва и взметнувшееся пламя. Это ослепило и оглушило моих напарников. Придя в себя, они метнулись к остаткам домика. Пламя разгоралось. Опознать труп объекта и сфотографировать его они успели. На месте тамбура зияла яма. О моих останках не было и речи. Всё было ясно. Я нарвался на сюрприз! Такое может случиться с каждым. Издержки ремесла. Пламя разгоралось.

Напарники покинули место трагедии. С потушенными огнями их машина унеслась прочь. Я проводил её взглядом. Замаскировавшись в своё старьё, побрёл к железнодорожной станции. Вскоре пришла первая электричка. Смешавшись с редкими первыми пассажирами, я сел в неё. Через сорок минут входил в метро. Одна пересадка и вот стация метро "Ленинский проспект". Через пятнадцать минут я вошел в квартиру на улице Вавилова. Помылся. Переоделся. Позавтракал. В 14.10 улетал мой самолёт в Израиль.

В 11.20 был в Шереметьево-2. С собой у меня был небольшой чемодан. Среди вещей лежали три пачки из стодолларовых купюр и кулон с рыбкой на цепочке. Рядом кольцо и серёжки. Рубиновый глаз рыбки соответствовал рубинам на кольце и серёжках. В Москве я оценил мои драгоценности. Ювелир давал 35 тысяч долларов.

Белла, со своими детьми и горой чемоданов появилась в 12.30. Регистрацию билетов на наш рейс уже объявили. Заполнили декларации. Подошли к зоне таможенного контроля. Нашёл нужного мне человека из таможни. Мы встали в очередь к его стойке. Я шёл первым. Вместе с паспортом, декларацией и билетом я подал ему конверт. На нём стояла фамилия человека. Этот человек работал с таможенником. В конверте стандартная сумма. Согласно таксе. Конверт исчез в бумагах таможенника. Мы прошли таможню.

У стойки регистрации выяснилось. Вес багажа превышает норму на двадцать три килограмма. Требовалось доплатить по полтора доллара за килограмм. Рублями по курсу 6 рублей 12 копеек за доллар. Белла требовательно посмотрела на меня.

Она уже начала раздражать меня своей бесцеремонностью. Нищая тихая женщина стала наглой и бесцеремонной. Она возомнила, что жертвует собой для меня и требовала всё больше. Постоянно подчеркивая мне свою жертву.

Спорить я не стал. Но демонстративно собирал требуемую сумму. Выворачивая все карманы. Платить нужно было в кассе доплаты за багаж. В общем зале аэропорта. Бегать не собирался. Протянул собранные деньги Белле. Она с презрением взяла собранную мелкими купюрами сумму и отправилась платить. Наконец мы зарегистрировались и прошли паспортный контроль.

Посадку ещё не объявили. Белла заявила мне:

— Я и дети не успели позавтракать! И ещё. Нужно купить здесь в зоне беспошлинной торговли французской парфюмерии. Я узнавала в Израиле это очень дорого!

Сказать было нечего. Протянул ей остатки мелочи. Она возмутилась:

— Вы обещали оплатить все расходы по переезду! И ещё должны мне десять тысяч долларов!

Я не выдержал и ответил ей:

— Вы уже взяли у меня приличную сумму. На учёбу и одежду. Четыре месяца я вам давал по 5 000 рублей на жизнь. Вон больше ста килограммов груза! Десять тысяч я вам отдам в Израиле. Мне их должен передать один человек. На этом все мои обязательства по отношению к вам заканчиваются! Мы живем каждый сам по себе. Пока я не уеду в Америку.

Белла надулась. Её дети сгрудились возле матери. Они бросали на меня осуждающие взгляды. Так и просидели. До посадки в самолёт.

Самолёт, взлетел и взял курс на Израиль. В полёте в газетах прочёл статьи. С громкими названиями.

"Жертва отомстила убийце!", "Убитый криминальный авторитет забрал с собой убийцу".

В статьях об имевшем место происшествии рассказывалось одинаково. Убийца нарвался на минную ловушку. И от него остались обгоревшие каблуки от туфель и искорёженный пистолет. С глушителем. А далее длинные и глупые рассуждения и догадки. Меня они не интересовали.

Израильский аэропорт "Бен Гурион" встретил нас буднично. Кроме нас на ПМЖ этим рейсом прибыли ещё шесть семей. Четыре семьи встречали родственники. Ещё две семьи так же, как и мы беспомощно озиралась по сторонам.

К нам подошла женщина. Представитель "Сохнут" и объяснила. Куда идти. В большом зале стоял не большой столик на нём термос и три кувшина с соком. Три небольшие тарелочки с бутербродами и разовые стаканы. В углу зала за двумя сдвинутыми столами у одного компьютера сидели две женщины. За отдельным столом сидел мужчина лет 40. Все мы выглядели жалко. На фоне этого большого и пустого зала.

Я с документами, как глава семьи направился к одной из женщин сидевшей за столом. Белла со своими детьми направилась к столу. С напитками и бутербродами. Они дружно налегли на бесплатное угощение.

Со стоявшей у стола и пившей кофе женщиной Белла затеяла разговор. С полным ртом она не внятно хвалила Израиль. Какая хорошая и добрая страна! Бесплатно кормят и поют. У нас вам бы, что ни будь дали?

Прикончив всё стоявшее на столе. Моя "семья", подошла к столам. Карточки на них уже заполнили. И они расписывались в разных бумагах. У стола, за которым сидел мужчина, я получил подъемные и возврат денег за проезд. Мы погрузили вещи в микроавтобус. И он поехал в выбранный нами город. Бат Ям. Город спутник Тель Авива. На этом забота государства Израиль о новых гражданах закончилась.

Простите! Забыл. Ещё нам дали направление в "ульпан". Полугодовые языковые курсы. Бесплатно. Нас поселили в небольшой гостинице. Но жить там для нас было дорого. Нужно было искать квартиру. Объявлений было много. Но все на иврите. Без языка с небольшими средствами мы оказались одни. В чужой стране. Но мир не без добрых людей. Утром нас в холе гостиницы встретил молодой улыбчивый человек. Он представился Гришей. В стране уже семь лет и с радостью поможет нам. Найти квартиру. Приобрести необходимые вещи.

И началось. Он целые дни крутился возле нас. Нашёл квартиру. На окраине города. Помог купить подержанные электроприборы. Холодильник и телевизор.

Мне наш помощник не понравился. Сразу. Скользкий, с постоянной улыбкой на лице этот парень был явно не прост. Он всё время брал у меня деньги. Рассчитываясь за покупки. Позже выяснилось. За всё брал по двойной цене.

Пойманный. Изобличённый. В этих махинациях. Пожал плечами и исчез. А мы остались практически без денег на жизнь.

Я отдал Белле 10.000 долларов. По приезду в Израиль. Она со своими детьми пошла на языковые курсы. А я открыл русскоязычную газету. Нашёл объявление. На работу требовались строители. Знание языка не обязательно.

Через пару дней вышёл на работу.

Небольшая фирма строила дома. Десяток домов. Они и стояли 3–4 этажные в разной степени готовности. Фирма, нанявшая меня, была на субподряде. У строившей фирмы. Руководил ею племянник хозяина строительной фирмы. И меня взяли на работу временно. Всё было, как и у нас. С рабочими с бывших республик. Развалившейся страны. Нелегалами.

Мы были бесправными, работниками. Только с израильскими паспортами и жили в снимаемых квартирах. Кроме нас на стройке работали арабы и человек 7–8 молодых израильтян. Моих соотечественников было десятка два.

Говорить о том, что в самой фирме и во всех подрядных фирмах работали одни родственники излишне. Для сегодняшней России это не новость. У нас всё тоже так. Плюс откаты за подряд.

Но среда эмигрантов меня поразила. Все рассказывали одно, какими крупными начальниками они были. Простых работяг среди эмигрантов не было! Все сжились со своим выдуманным миром. Верили своим выдумкам. Жили в них. Превратив в реальность. Все говорили одно. Выучим иврит и займём подобающее место в этой жизни. Говорили убеждённо и верили в свои слова. Но действительность была другой. В стране они жили по пять лет и более. Язык знали. Но так и работали временными подсобниками. Их разговоры за неделю мне надоели. Я старался держаться подальше от товарищей по строительному ремеслу.

Ещё меня поразила техническая оснащённость строительства. Кетмен-лопата, лом, лопаты и вёдра были основным инструментом. Всё носилось вручную. На всю стройку были только два электрических отбойных молотка.

Арабы были специалистами. Они выполняли отделочные, малярные и другие работы требующие квалификации. А нам элите руководящих работников доставалась работа подсобников. Под надзором. За нами всё время следили. Сын хозяина фирмы, прораб или старший рабочий-израильтянин. Отдохнуть или присесть не давали.

За мной перестали следить через три дня. Работал добросовестно. Причина была простой. Поддерживал свою физическую форму и таскал всё бегом. Хватал самое тяжёлое. Произошёл и комический случай. Однажды мне дали лом и отправили сбивать бетонные неровности. Ну, я и постарался! Наросты сбил и сорвал. Но лом пострадал. Моего усердия не выдержал. Согнулся прилично. С тех пор хозяин запретил давать мне лом.

Так я и трудился почти три месяца. Получал для эмигранта не плохо. Около девятисот долларов! В шекелях это было 3270. Платил за квартиру 600 долларов. Ещё 300 долларов оставалось на жизнь. Этого хватало.

Белла и её дети упорно изучали иврит. Они учили его и до отъезда. И уже могли говорить и понимать. За учёбу они получали небольшую стипендию. Данные мной 10.000 долларов тоже шли в ход. Они себе ни в чём не отказывали.

Каждый вечер после работы и все выходные дни я бродил по городу. Сидел на пляже. Ужинал и приходил в снимаемую нами квартиру. Там имел свою комнату с отдельным туалетом и душем и обычно только ночевал. Уходил на работу в 5 часов утра. С остальным семейством не пересекался. И от этого не страдал. Такой покой продолжался два месяца. Третий месяц начался с того, что вечером в мою комнату вошла Белла. За это время она отъелась. От былой затурканности не осталось и следа. Я уже говорил. Она стала наглой и без комплексов стеснения в отношениях со мной.

— У меня заканчиваются деньги.

Заявила она. Едва переступила порог. Не здороваясь…

— Простите! Какое это отношение имеет ко мне? Меньше тратьте. Устраивайте свою жизнь. Идите работать и своих чад определите. Уже не грудные детки!

Такой мой ответ она ожидала. Здесь Беллу и понесло.

— Я бросила в Москве квартиру и работу. Получала там большие деньги! Ради вас приехала сюда! А вы! Неблагодарная скотина! Идите работать! Вы должны нас содержать!

Ничего не отвечая ей. Я встал. Закрыл дверь в комнату. Выставив её прочь.

Утром собрал вещи и покинул квартиру. Как раз перед этим я заплатил хозяину за начавшийся месяц. Но об этом не жалел. Пусть живут.

Как снять квартиру уже знал. В течение дня снял меблированную двух комнатную квартиру. Дороговато! 650 долларов в месяц! Но я мог себе это позволить. Работа на стройке мне надоела. Я решил менять свой имущественный статус. Перейти в класс бизнесменов. Это было обычное для всех эмигрантов дело.

Немного поработав на тяжёлых, грязных и мало оплачиваемых работах. Все пробовали заняться бизнесом. Сначала бегали по местным бизнесменам. Предлагая свои связи и возможности на покинутой родине.

Но израильтяне были осторожны и не лопухи. Денег они не давали. И задавали один вопрос:

"Если у тебя такие связи и возможности. Зачем ты работаешь на таких грязных работах? Пусть тебе твои знакомые дадут денег! Или сделают предоплату за какие-то поставки. А мы за 5–6% от суммы поможем тебе советом!"

Сами искали лопухов! Поэтому я и пошёл своим путём.

Ещё три недели отработал на стройке. Потом сообщил своим нанимателям, что переезжаю жить в другой город. Там нашёл себе работу. Они честно отдали мне чек за отработанное время. Хотя очень часто нашего брата обманывали. Без денег и языка, что мы могли? Ругаться на русском и сопеть. Так и поступали.

По объявлению в русскоязычной газете нашёл русскоязычного адвоката. Девушка закончила, израильский университет. Родители вывезли ее, когда ей было десять лет. Она училась и работала. Вышла замуж. Имела маленького сына. Муж работал в какой-то небольшой фирме.

Профессия адвоката в Израиле, как и у нас в России одной из самых престижных и высокооплачиваемых. При условии наличия богатых клиентов. Но пробиться и получить доступ к имущим клиентам очень сложно. Поэтому девушка занималась мелкими делами. Её основными клиентами были эмигранты. Их достаток был очень скромный. Заработки девушки-адвоката то же были скромными.

Но она не унывала. Верила, что ей повезёт. Всё это она рассказала мне при знакомстве. Я изложил ей свою просьбу зарегистрировать фирму и вести дела фирмы. Заключить договор на бухгалтерское обслуживание. Она выслушала. Вздохнула. И сказала мне, что уже зарегистрировала около полусотни фирм. Выслушала ещё больше таких же предложения. Но люди истратили все свои небольшие сбережения. И ничего и не добились. Кроме одного. Они похоронили мечту разбогатеть. Вернулись к оставленной работе. Тяжёлой и не очень оплачиваемой. Кормить семью не просто. И честно посоветовала бросить эту затею. Не тратить свои сбережения на пустую мечту. Откровенность девушки мне понравилась. Поблагодарил её и повторил свою просьбу и предложение. Посмотрев на меня грустно, она вздохнула и занялась бумагами.

Я оплатил оформление документов для фирмы и за услуги по ведению дел фирмы. Документы она сделать обещала к концу недели.

Эту неделю посвятил организационным делам. Заказал визитки. Не броские обычные. Снял офис. Мне предложили с мебелью и оргтехникой. Я оплатил его аренду за полгода. Вперёд. Сдававший мне офис мужчина смотрел на меня и качал головой. Теперь нужно было решать кадровый вопрос. Лозунг:

"Кадры решают всё!"

Помнил и одного кандидата имел на примете. Ещё в свой рабочий период на стройке познакомился с одним эмигрантом. Бывший учитель из Прибалтики выехал в Израиль 8 лет назад. Он преподавал русский язык и литературу. Из большой страны возникли национальные независимые государства. Имперский язык из школ изгнали. Он остался без работы. Попытался устроиться. Но не смог. Да и "пятая" графа не была любимой в новом государстве. Выхода не было. И он с семьёй выехал на историческую родину. Как ему и намекали.

Невысокого роста, худой он работал старательно. В разговорах и воспоминаниях не участвовал. Держался в стороне. На меня произвёл хорошее впечатление. Иврит он знал хорошо. Подходил мне по всем параметрам. К нему и оправился в один из вечеров. Жил он на окраине города в старом доме. Взял торт, коробку конфет и бутылку вина и пришел к ним в гости.

Семья занимала три комнаты. Его жена бывшая учительница истории убирала парадные в двух домах и школу. Нелёгкий труд не сломил эту не высокую, хрупкую женщину. В глазах тоска. Но она была приветлива и не показывала своей тоски от нелегкой жизни. Старшая дочь закончила школу. Здесь в Израиле. Сейчас она училась в колледже на банковского менеджера. По вечерам работала в кафе. Ещё в семье было двое. Девочки. Близнецы. Они были на семь лет младше сестры и учились в школе. После занятий помогали матери убирать школу. Мыть парадные. Особых иллюзий никто из них не питал. Скромное жилье и скромная жизнь их не пугала. Они все были дружелюбны и веселы.

Обычно, когда собирались эмигранты разговоры шли о прошлой жизни. И о невозможности заработать денег для нормальной жизни. Мы тоже не были исключением. Но мне понравилось одно. О прошлом они рассказывали с грустью. Без выдумок и бахвальства. О потерянной работе и стране они грустили. Но понимали истинное положение. Они просто оказались не нужными людьми. О нелёгкой сегодняшней жизни и отсутствии денег не говорили. Понимали. Изменить что-то они не в силах. Жили, как могли. Только Давид, так звали главу семьи, смотрел на детей и жену грустными глазами. Он испытывал бессилие. Самое страшное чувство для мужчины. Для отца семейства. Печальное перерождение Беллы мной не забылось. Но эти люди мне казались нормальными.

Я предложил Давиду и его жене работать в моей фирме. В глазах женщины вспыхнула и погасла искра надежды. Лицо Давида не изменилось.

— Думал, ты нашёл работу. Порадовался за тебя. А ты повторяешь путь всех эмигрантов. Мечта об удаче? Увы! Так было у всех. Работать в твоей фирме? Это хорошо! Но у нас дети! И есть им нужно сегодня и завтра. А ждать пока твоя фирма заработает денег и заплатит мне зарплату у меня не на что. Извини! Спасибо за приглашение! Но я считал тебя умнее.

Улыбнувшись, я посмотрел на них.

— Здесь ты Давид не прав. Я не фантазёр! На работу вас беру с завтрашнего дня. Тебя, менеджером с окладом в тысячу долларов. Риту секретарём — делопроизводителем с окладом в 600 долларов.

Из кармана, я достал 800 долларов и положил на стол.

— Вот аванс! Платить буду вперёд. За каждые полмесяца. Этого ведь хватит, что бы кормить семью и не гадать заплатят или не заплатят? А ваши тяжёлые и грязные работы востребованы. Вернуться к ним вы сможете всегда. Ну, как? Попробуем?

Давид посмотрел на жену.

— Мы согласны! Большое спасибо!

Тихо произнесла женщина. Задумчиво смотря на деньги. В глазах её зажглась искорка. Робкой надежды. Простившись, я оставил их и ушёл. С кадрами решили. Теперь пора было выводить корабль в реку под названием "бизнес".

На следующий день мы с моими работниками встретились в офисе. Я отдал им ключи от офиса и загрузил работой. Поддерживал имидж бизнесмена. Крутого!

Поручил Давиду заказать визитки для него. Бланки для фирмы и купить нужные канцелярские товары. Дал 400 долларов. Доллары в Израиле любили больше шекелей. В этом они были подобны нам. Но в магазинах цены были в шекелях. Хотя брали и в долларах по курсу. Истинно. Страны побратимы! Израиль и Россия.

У адвоката забрал документы на мою фирму. На счёте фирмы в банке лежало 100 шекелей! Огромная сумма! На целых 20 пачек "Парламента"! Любимой марки наших эмигрантов. Но это было поправимо.

У Давида ещё остались деньги. От данных ему мной на хозяйственные нужды. Я поручил ему заказать неброскую вывеску. Для фирмы. Рите поручил по справочнику созвониться с фирмами-производителями и взять у них предложения. Прейскуранты цен на товары. Перечень ей продиктовал. Мои работники с надеждой и энтузиазмом принялись за работу. А я взял цепочку с кулоном и кольцо с серьгами и отправился к ювелирам.

В нашем городке тоже были ювелирные магазины. Но я решил пойти в самый большой магазин. Поэтому и поехал в Тель — Авив. Полчаса езды автобусом и я вышел на авеню Бен Гуриона. Это центральная улица города. Промышленная столица Израиля. Здесь размещались посольства. Офисы крупных фирм. Представительства компаний. Дорогие магазины и дорогие высотные дома.

В одном из них размещался большой и шикарный ювелирный магазин. Зеркальные витрины и стенды. Обилие золотых изделий. Чувствовалось сразу. Ты попал в царство роскоши и золотой красоты. Я и вошёл.

Ко мне подошла девушка. В белой блузке. Чёрной юбке и чёрных туфлях на высоких каблуках. Улыбаясь, она поздоровалась. И заговорила на иврите. Увы! Мои познания в этом языке были более чем скромные. Я решил не мучиться и заговорил на английском языке:

— Простите! Я хочу увидеть хозяина магазина.

Девушка проводила меня к стоявшему в углу столику. Вокруг него стояли кожаные кресла. Предложила кофе и попросила подождать хозяина. Как я и ожидал. Говорила она на не плохом английском языке. Я сел в кресло. Закурил и приготовился ждать. Через десять минут в зал вышёл не высокий полный мужчина лет 60. Он подошёл к столику внимательно посмотрел на меня и поскучнел.

— Вы, русский?

Спросил он. Явно надеясь на отрицательный ответ.

— Стоило еврею приехать в Израиль. И он стал русским!

Рассмеявшись, ответил я и продолжил:

— Даже не знаю, что Вам ответить? Решите сами!

— Извините! Я не хотел вас обидеть! Слушаю!

Человек говорил вежливо. Но в глазах его стояла скука и явное нетерпение. Мечтал поскорее расстаться. Я достал привезенные мной драгоценности и положил перед ним. Лицо человека преобразилось. Он взял и внимательно осмотрел мои ювелирные изделия.

— Извините! Я Ицхак.

Уже совсем другим тоном представился он.

— Просто ваши соотечественники замучили. Своими проектами и очень выгодными предложениями. Я думал вы тоже с таким вопросом. Извините!

— Понимаю! Меня, зовут Михаил. И уверяю Вас! В отличие от соотечественников свои идеи я осуществляю сам. Они эксклюзивны! А к вам пришёл по делу.

Ответил я и протянул ему свою визитку. Он внимательно ознакомился с ней. Потом вернулся к моему товару.

— Купить это я могу, как золотой лом и камни. Получите не много. Вы потеряете 50 % от стоимости.

Подумав, сказал Ицхак.

— Нет! Меня так не устроит. Я хочу выставить эти вещи на продажу. По цене 35.000 долларов. Свои комиссионные добавите сами.

Ицхак снова взял изделия и осмотрел их. Потом посмотрел на меня.

— Согласен! Но мне нужно выполнить некоторые формальности. Эти вещи проверят по учётам Интерпола. А так же проведут не зависимую экспертизу. На подлинность камней и пробу золота. Это займёт время. Ответ может быть и отрицательный. Вас это устроит? Стоимость экспертизы войдёт в мои комиссионные. Если вы решите забрать назад свои изделия или в случае отрицательных ответов, эти затраты вы мне возместите.

Я пожал плечами и кивнул головой. Ицхак обратился к девушке. Поручил ей подготовить договор и позвать его сына принять товар. Девушка ушла. Из подсобки вышёл мужчина лет 40. Он был очень похож на Ицхака. "Поляроидом" он сфотографировал каждое из изделий. Дважды. На английском языке и иврите описал их. Девушка принесла договор. Он тоже был на двух языках. Внизу договора на иврите стояла приписка на английском языке. Ицхак отвечает за идентичность текстов на обоих языках. Мы подписали договора. Подпись Ицхака заверили печатью его фирмы. Мне вручили один экземпляр договора и комплект фотографий. Попрощавшись с Ицхаком. Покинул магазин.

Через три дня Ицхак позвонил мне на мобильный телефон. Он сообщил мне. Все проверки по моим ювелирным изделиям проведены. И на них есть покупатель. Покупатель хочет встретиться со мной на предмет торга. Завтра в 12 часов. Если мне удобно. Я согласился.

На следующий день под мелодичный перезвон часов отбивающих полдень я вошёл в магазин Ицхака. За знакомым столиком в креслах сидели двое. Ицхак и худощавый мужчина лет 58–60. Познакомились. При знакомстве он представился Элимом.

Поговорили о погоде. О жизни. В общем. И ни о чём. А дальше начался торг. Здесь я и убедился, что евреи действительно жители востока! О восточных базарах читал. Но в жизни узнал, что это такое только сейчас. Это нужно ощутить! В книжках писали много разного. Было там и одно высказывание. Если покупатель не торгуется и платит, его игнорируют. Просто ничего не продают. Раньше я не мог понять. Почему?

И только после торгов этого дня понял! Торг это форма общения и получение удовольствия от общения. При этом не важно. Упадёт цена или нет. Важен факт участия!

Элим спорил отчаянно. С покрасневшим лицом и блестящими глазами объяснял. Только он может предложить настоящую цену. И предложил! 30 тысяч долларов за все ювелирные изделия. Я поднял цену до 37 тысяч. Ицхак тоже участвовал в нашем торге. Он становился то на мою сторону. То на сторону Элима. Своё участие в общем процессе выражал бурно. Вздохами. Качанием головы. Взмахами рук. Все были при деле! Развлекались около часа. Жаль, у меня не было камеры. Думаю, этот любительский фильм затмил бы лучшие фильмы Гайдая.

И мы ударили по рукам! Сошлись на цене 34850 долларов. Плюс комиссионные. Элим с Ицхаком благодарили меня. За доставленное удовольствие. Оба приглашали меня приходить к ним просто так пообщаться. Элим дал свою карточку. Из неё узнал, что этот торговавшийся за 150 долларов человек владеет заводами, строительными и оптовыми фирмами. Выражение удивления на моём лице было заметно. Они переглянулись. Рассмеялись и Ицхак сказал:

— В молодости мы начинали обычными торговцами. Да вы правы! 150 долларов для нас значения не имеют. Но иногда хочется вернуться во времена молодости. Мы были бедны. Но молоды и здоровы. И перед нами лежал весь мир! А сейчас есть всё! Взрослые дети. Внуки. Достаток. Врачи. Болезни и диеты. Вот и хочется назад! Увы! Это возможно только в мечтах или так в торгах за цент. Как в молодости.

Тепло распрощавшись. Я покинул этих понравившихся мне людей. В кармане уносил чек.

За полученные деньги приобрёл машину для фирмы. Новенькая легковушка. "Субара" носила название и телефоны моей фирмы на своих дверцах. Через три дня взяв с собой документы и печать фирмы, вылетел в независимое государство Украину. О заключении договора поставок украинской торговой фирме уже рассказывал. Такие же договора с моей фирмой заключили торговые фирмы других государств. Латвии, Белоруссии, России, Казахстана. В этих государствах тоже были люди. Знавшие меня по прежней работе. Скорее всего, они были уверены. Моя фирма это одно из прикрытий конторы. Я их не разубеждал. Всего по договорам перечислили на счёт фирмы 800.000 долларов.

Об этом сообщил мне Давид. К концу месяца.

За этот месяц две недели провёл с Викой. Побывал на своей могиле. Побывал на могилах матери и Павла Васильевича. Проведал отца. Он болел. Недавно ему сделали операцию. Сестра рассказала мне свою проблему. Ей приходиться тратить много денег. На отца! Она не изменилась. Я дал ей две тысячи долларов. Она успокоилась. И все три дня к отцу не приходила. Это были дни моего пребывания в Киеве. В общем, проведал и повидал всех. Так и прошло это время.

В аэропорту Израиля меня встречал Давид. С собой я привёз колье и браслет. Продавать его в России я не хотел. Подарить Вике? Глупо. Какой за всем этим тянется след? Увы! Не знал. Можно было засветиться. А в лишней рекламе я не нуждался. Поэтому и решил продать этот гарнитур в Израиле. По прилёту я позвонил Ицхаку и Элиму. Договорился о встречах.

На следующий день сел за руль своей машины. Первым делом заехал в магазин Ицхака. Он уже ждал меня в торговом зале. Выпили кофе. Поговорили о жизни. Политике. Обстановке в мире. Я уже начал ёрзать в кресле.

— Ты быстро учишься!

Рассмеявшись, сказал Ицхак.

— Но твоё нетерпение перейти к делу очень заметно. Я слушаю.

— Извини! Просто много дел. Через час у меня встреча.

Честно ответил я. И приступил к делу.

— Вот посмотри! Мне нужно продать этот гарнитур. Тебе предлагаю первому. Из уважения!

И я выложил перед ним колье и браслет. Ицхак достал лупу и осмотрел их.

— А ты растёшь! Нашёл пещеру Али? Сколько ты хочешь?

Подняв, на меня, взгляд, произнёс он. В глазах, его, горел огонь, уважения.

— Цена этого гарнитура двести сорок тысяч долларов. Если его выставить на аукцион, то можно получить больше. Но меня устроит двести тридцать пять тысяч.

Ицхак кивнул.

— Я согласен. Но сумма очень крупная. Проведу проверку. Ты не в обиде?

— Договорились!

Произнёс я. Дальше пошла обычная процедура. Фотографирование Описание. Договор. Покончили с делами и распрощались. Я спешил на встречу с Элимом.

Сорок минут езды по жаре. И я припарковался у офиса компаний Элима. Здание пять этажей из стекла и бетона в городке Петах — Тыква принадлежало Элиму. Он сдавал его под офисы, ресторан и магазины. Его три компании ютились в четырёх комнатках. Пятая комната метров 5 на 3 била в дальнем углу коридора пятого этажа. Это и был его кабинет.

Какие у нас кабинеты у генеральных директоров знает каждый. Видели по телевизору. Если не попадали в них в жизни. Здесь роскошь не ценили. Главное из всего выжать больше денег. Это было основным. Я поднялся к нему в кабинет.

Опять кофе и неспешные разговоры. Но я не спешил и выдержал прелюдию до конца. Элим сам спросил:

— Слушай! У тебя дел нет?

Я рассмеялся. Достал и протянул ему лист с перечнем нужных мне товаров. Он погрузился в чтение. Ознакомился и посмотрел на меня.

— Как оплата?

— Под гарантию банка. Вексель. Ясно банка израильского! О закрытии нужной суммы на счёте. Оплата после приёма и проверки товара.

Ответил я. Он кивнул. И я продолжил:

— Но меня интересуют цены и сроки отгрузки. Скрывать не буду! Уже имею и другие предложения. Если предложенные тобой цены меня устроят. Мы поговорим подробно.

Я протянул ему приготовленную Ритой таблицу с ценами фирм. Элим просмотрел её с кислым выражением лица. Вздохнул и продолжил разговор:

— Ты подготовился хорошо! На какую сумму хочешь приобретать товаров?

— Тысяч на 500 долларов. В квартал.

Ответил я. Элим снова задумался. Потом ответил:

— У меня есть транспортная фирма. Если ты закажешь с моей доставкой дам скидку в 5 %. От самой низкой суммы предложенной тебе другой фирмой на первую партию. Потом 7 %. При годовом контракте. Устроит?

Мои знания и желания торговаться уже иссякли. Я уверен в одном, к любому делу нужны знания. Желание и талант. В торговле этим я не обладал. Себя не обмануть. Да и не собирался. Вот и закончил переговоры:

— Договорились! Завтра мой директор и юрист у тебя подпишут договор и представят вексель на сумму первой поставки товаров. Они же передадут тебе адреса получателей. Но хочу сразу предупредить тебя! Не пытайся решать вопросы с получателями. Даже бесплатно! Они у тебя ничего не возьмут. А я с тобой работать не буду. Ты мне нравишься! Не сделай ошибки!

Эту тираду произнёс прощаясь.

Элим мне ответил:

— Ты мне тоже нравишься! Сказанное тобой я принимаю. Хотя мысль попробовать поступить так. У меня мелькнула. Но я знаю! В государствах бывшего СССР всё странно и не просто. Хотя рынок большой и богатый. Именно из-за этих сложностей и непонятностей мы туда и не лезем. Примеров хватает. До встречи!

Хочу заметить. В обращениях я применяю "ты" не от своей возросшей значимости! В Израиле так принято. Мне это давалось с трудом. Часто сбивался. Переходил на "вы". Но приходилось привыкать.

На следующий день Давид с адвокатом заключили договор и оставили банковский вексель. Давид и Рита занялись работой с поставщиками и получателями товара.

После первой сделки оплате счетов, расходов и налогов остался доход 107 670 долларов. Давид и Рита поверили в мою фирму. Мой талант бизнесмена и успокоились за своё будущее. Целиком отдались работе. Я поручил им узнать цены на лес, металл, цемент. А также выяснить крупных покупателей. Они занялись этим делом. Так я занимал себя. Играя роль делового человека.

Позвонил Ицхак. Он попросил меня заехать к нему. Перед обедом. Я пообещал.

Ицхак ждал меня у магазина. И сел в мою машину. Я хотел съязвить. Он опередил.

— Приглашаю тебя на обед ко мне домой. Жена приготовила фаршированную рыбу и стушила картошку в рыбном соусе. Это мои любимые блюда. Приглашаю тебя разделить обед со мной. Потом поговорим о делах.

Я начал возражать. Предлагая пообедать в ресторане. Ицхак понял, что я ничего не понял. И принялся мне объяснять.

Домой в Израиле не приглашают. Чужих. Не принято. Семейная жизнь это очень личное для каждого человека. Семья собирается по пятницам и праздникам.

Если празднуют какое-то значимое событие, где приходят не члены семьи. Заказывают ресторан. Домой приглашают только близких людей и партнёров по бизнесу. Выслушав его. Я извинился и сдался.

Через час мы подъехали к дому Ицхака.

Большой ухоженный участок. Слева за апельсиновой рощей стоял большой двухэтажный дом. Белые стены. Коричневая крыша. К дому от ворот вела асфальтовая дорога. Метра 4 шириной. Площадка перед домом выложена дорожной плиткой трёх цветов. Дом, состоял из передней части и двух крыльев. Сверху смотрелся как буква "П". Внутри сад и бассейн. Остальную часть участка занимала ферма и поле. От дома эту часть отделял участок засаженный деревьями. У дома стояли две машины. Я припарковался рядом. Через большие стеклянные двери мы вошли в обширный холл. В середине холла стоял широкий длинный стол. Вокруг него стояло десятка три стульев. Справа открытая большая кухня и бар со стойкой. Слева широкий проём с лестницей на второй этаж. В стенах, справа и слева двери.

Большой зал заканчивался остеклённой верандой. На ней стоял стол и шесть стульев. В углу четыре больших кресла и небольшой столик посредине. Мебель тяжелая, полированная. Стулья с жёлтой атласной обивкой. Всё добротное и дорогое.

Я впервые попал в дом богатого израильтянина и с интересом осматривался вокруг. Мне приходилось бывать в домах богатых людей в России. Там был Запад другая цивилизация. Здесь был Восток. Колоритный и самобытный!

От людей изучающих Восток слышал странную вещь. Слово "еврей" на арабском языке обозначает "белый араб". Не знаю. Может это и так. Образ жизни и поведение израильтян это подтверждает.

На застеклённой веранде был накрыт стол. Возле него хлопотала невысокая женщина. Это была жена Ицхака. Мы познакомились. Окинув взглядом стол. Она осталась довольна и попрощалась. Ей надо было забрать внуков из школы. Мы остались сами. Ицхак провёл меня в туалетную комнату. Я вымыл руки. И мы сели за стол.

За обедом Ицхак рассказал о своей семье. Три дочери и два сына. Все они со своими семьями жили здесь. Сейчас все на работе и в школе. А так! Гам и суета в доме постоянно. Но так принято. После обеда мы пили кофе. Раскинувшись в креслах. Здесь Ицхак и заговорил о деле.

Жене исполняется в этом году 58 лет. Есть и другая круглая дата. 40 лет! Их семейной жизни. Колье и браслет ему очень понравились. Он решил подарить их жене. Проверки уже прошли и можно говорить о цене. Здесь и начался ритуал торговли. Думаю, всю правду они с Элимом мне не сказали. Придираться и копаться не стал. Поддержал его байку. Сошлись на цене в 234.000 тысячи долларов. Ицхак рассказал мне тайну. Обеспеченные израильтяне деньги хранят в американских и европейских банках. Он протянул мне чек американского банка и визитку своего адвоката. Этот человек поможет мне открыть счёт и даст совет. Куда вложить деньги. Я всё понял.

Через три дня я был владельцем счёта в швейцарском банке. Ещё владел пакетом акций и играл на бирже! Мои капиталы работали на меня! Вот счастье.

Больше дел у меня не было. Деньги делали деньги. Делами фирмы занимались Давид и Рита. Моего участия не требовалось. Опять был никому не нужен!

Пять дней отдыхал. Съездил на Мёртвое море. Потом улетел в Россию. Из Москвы поехал в Киев. Неделю пожил у отца. Ему стало легче. Он был рад моему приезду.

Зина, Виталик их повзрослевшая дочь. Сестра Зины. Борис Валерьевич и мои друзья из СБУ все были рады мне. Взял у Виталика машину. Свозил отца на кладбище. Вдвоём проведали могилы умерших родственников. Матери и Павла Васильевича. Кладбище на Берковцах стало приютом для многих членов нашей когда-то большой семьи.

Я предложил отцу переехать ко мне. На Алтай. Он отказался. Здесь была могила его жены. Дом, построенный им. Где он пусть и не долго. Но был счастлив! Здесь прошла его жизнь. Да и сестру он жалел оставлять одну. Хотя и понимал её сущность.

Как обычно оставил денег и улетел через Москву в Барнаул. Озабоченная Вика была рада моему приезду. Она сразу запрягла меня в работу. Я помогал ей. Дела у неё шли хорошо. Кафе и пляж пользовались успехом у горожан. Начали приезжать люди и из Барнаула. Вечерами кафе-ресторан был заполнен. Места заказывали заранее.

Местная охранная фирма бандитов повысила свои цены. Но денег хватало. Я посоветовал Вике платить и не возмущаться.

Времени даром не терял. Проверил свои данные по местным бандитам. Всё было без изменений. Они только сменили старые машины на более новые образцы. Да потолстели от сытой жизни и выпивки.

Давид сообщил мне о поступлении платежей от фирм партнёров. Некоторые увеличили объёмы закупок и перечень товаров. Не желая ограничиваться только поставками товаров, решил и торговать. Связался с фирмами-изготовителями цемента, лесоматериалов, металлопроката. Цены предложений поставщиков этих материалов на внутреннем рынке Давид и Рита мне составили. Я мог поставлять эти материалы значительно дешевле. Дела требовали моего присутствия. Я вылетел в Израиль.

По прилёту созвонился с Элимом. Годовой договор Давид уже с ним оформил. Моя фирма была солидным заказчиком. Встречу Элим назначил немедленно.

Моё предложение о поставках выслушал внимательно. Усмехнувшись, сказал:

— Цены конечно хорошие. Но этот рынок уже разделён и насыщен. Тебя в этот рынок никто не пустит. Стрелять не будут. У нас другие методы. Замучают сертификацией и другими вопросами. Но выход есть. Ты поставляешь всё моей итальянской фирме. А дальше я уже сам. Буду упаковывать товар в свою упаковку. Продавать буду от своего имени. Сам понимаешь, цены буду мои. Небольшие. Но какие-то деньги ты заработаешь. Согласен?

Я кивнул головой. Всё сказанное им было правдой. Это знал.

Через два дня Давид и адвокат вылетели в Италию. Договора с российскими фирмами я привёз. Они заключили договор с итальянской фирмой. Первую партию поставок оплатил со своего счёта. Сделка прошла нормально. И новое направление заработало.

У фирмы добавилось работы. Давид с Ритой работали с утра и до вечера. Им было тяжело. Но они работали молча. Однажды зашёл в офис и застал там дочь Давида. Сам он улетел в Италию по делам фирмы. Рита уехала к адвокату готовить декларацию и отчёты. Девушка занималась и помогала родителям. Это было уже давно. Как порядочный работодатель. По местным меркам. Должен был это не замечать. Из работников полагалось извлекать всё. Платя взамен поменьше. Но я был бизнесмен плохой. Считал, что людям нужно платить честно. Это и подтвердил. Поручил девушке переделать контракты Давида и Риты. А так же составить контракт на себя. Давид стал директором фирмы с окладом в 2500 долларов. Рита менеджером с окладом в 1500 долларов. Их дочь секретарём с окладом в 800 долларов. Вечером мне позвонила Рита. Она поблагодарила меня. Голос её был весёлый и счастливый. Из этого понял. 1917 год мне не грозит! Мой пролетариат кроме цепей имел и много другого. Историю и её уроки нужно помнить.

Дефолт 1998 года получивший в народе имя "чёрный четверг" меня не коснулся. С российским государством и его банками в азартные игры не играл.

Пришлось выступить спонсором для российских фирм. Оплатить поставки им. Со своего счёта. Но позднее они всё вернули. Разнеся славу о моей фирме как о надёжном партнёре. Это добавило ещё двух заказчиков из регионов. Запущенная машина работала без моего участия. А я сидел возле Вики. Помогал ей. Всё было хорошо. Но я уже знал если хорошо! Не расслабляйся и жди подарка. Опыт не игнорировал. Просто ждал. И дождался! По телевизору в новостях сообщили о криминальной разборке. Неизвестные обстреляли офис охранной фирмы.

На месте остались тела девяти погибших охранников. Офис и погибших узнал.

Это был офис оперативного отдела фирмы, где я работал до своей гибели. Погибшие охранники были моими товарищами. Среди них был и командир нашей группы. То чего я боялся для себя. Досталось другим.

Не так давно нашу контору снова переименовали и реорганизовали. Она стала называться ФСБ. Начальника нашего управления уволили. Отправили в отставку. Изменили задачи управления. Сократили штаты. Много знавшие люди стали лишними. Их и оставили за бортом. О том, что их подставило новое руководство. Убрав чужими руками. Даже не думал. Это была чушь! Но наличие предателя среди уволенного руководства и их приближённых не исключал. Мотивов руководивших предателем могло быть многое. Месть. Зависть. Корысть. По положению тел. Пулевым отметинам на стенах. Другим мелочам. Понял! Сделали это не профессионалы. Слишком грубо и не чисто. В этом разбирался. Опыта хватало!

Приступил к подсчётам. В группе было четырнадцать человек. Я и девять человек погибли. Осталось четверо. Было понятно! Их будут искать. В покое не оставят. Оставлять мстителей за спиной? Большая глупость! Это тоже что и оставить живых "кровников". Надеюсь, знаете? Что это такое?

Погибших было жаль. У них остались семьи. Никому теперь ненужные женщины, старики, дети. С этими людьми ходил под пули. Жил одними интересами. Они погибли не в схватке. Нападая или защищаясь. Их убили подло. В спину. Бросить их семьи? Не отомстить за погибших? Было позором! Жить с этим было страшно!

Я понимал! Сделать это трудно. Можно и не добраться до всех виноватых. Но предателя и непосредственных исполнителей достать и наказать можно. И нужно! Решение было принято. На следующий день вылетел в Москву. Вике как всегда наплёл три короба. Даже стыдно стало.

Столица встретила меня дождём. До вечера проболтался по улицам. Выяснял подробности события. Время и место похорон погибших товарищей. В темноте пришёл в свою квартиру на улице Вавилова. Из тайника достал оба "Браунинга" и патроны к ним. Разобрал. Почистил. Снял смазку. Проверил патроны. Приготовил оружие к работе. Перекусил. Помылся и лёг спать. Перед сном сделал ещё одно дело. Из двух мобильных телефонов позвонил операторам компании по обслуживанию пёйджеров. На четыре пейджера сбросил безобидную для непосвящённого человека информацию. Условный сигнал сбора.

Это были пейджеры тех четверых. Кого не было среди погибших. Твёрдо знал! Если они живы то придут. Выхода у них не было. О гибели группы знали. Знали и о своей роли мишени.

Место и время встречи было названо в переданном сообщении. Час дня. Одна из могил Никулинского кладбища.

Утром встал. Позавтракал. Оделся в старую, потрёпанную одежду. Под неё одел бронежилет. Пристроил пистолеты. В карманы положил запасные обоймы. Достал удостоверение майора РУБОП и положил в верхний карман. Паспорт северного работника уже лежал там. Сверху накинул старый плащ и одел шляпу.

На Ленинском проспекте поймал машину и поехал на Люберецкий автомобильный рынок. Покупатели ходили и смотрели иномарки. Среди изделий доблестного российского автомобилестроения маячили только продавцы. Не хотел народ поддерживать отечественного производителя! Прошёлся вдоль торгующих людей. В углу возле забора заметил старика. Он сидел у своей старенькой "шестёрки". Покупатели к нему не подходили. А я подошёл. Осмотрел двигатель. Машина была в хорошем состоянии. Несмотря на почтенный возраст. Она была ухоженная и чистая. Не броская старенькая машина мне подходила. Спросил о цене. Старик просил за неё 600 долларов. Но готов был уступить. Разговорились. Старый пенсионер не мог содержать машину. Пенсии не хватало на жизнь. Вот он и вынужден продавать свою родную машину. Я предложил ему 1000 долларов. Если не снимать машину с учета в ГИББД. Он с радостью согласился. Отдал ему деньги и довёз до метро. Машина бежала хорошо и слушалась руля. Но для моих целей кое-что нужно было переделать. И я поехал в один сервис. На улице Рябиновой. Там отдал 3500 долларов и через два часа забрал машину. Механиков этого сервиса я знал. Они меняли детали в двигателе, карбюраторе. Меняли ходовую часть и резину. Так делали из наших машин оперативного отдела монстров. Эти внешне неказистые машины могли уходить и догонять даже крутые иномарки.

До встречи оставался ещё час с четвертью.

Грамотные люди на опасные встречи приходят заранее. Изучают местность. Пути отхода. Ведь на встречу вызвали сигналом расстрелянного отдела. Не мёртвые же посылают вызов? Осторожность залог жизни. До старости.

У калитки кладбища оставил машину. В двух рядах от условленной могилы выбрал скромную могилу старушки. Она прожила 92 года! Я не завидовал. Но был согласен дожить до таких лет. Увы! Бабушка не была моим коллегой. Как показала жизнь моя профессия не для долгожителей. Но это лирика. А я работал!

По большому кругу я обошёл кладбище. Внимательно осматривая редких посетителей. О сигнале сбора и месте знали только члены нашей группы. И если предатель не среди них засады можно не опасаться. Когда есть слово "можно" или "наверно". Я не теряю бдительности. Поэтому пока и жив. Отметил точки. Удобные для удалённого наблюдения и занял место у могилы старушки. Внимательно контролируя местность. Ждал.

За час до времени встречи засёк человека.

Он осматривал кладбище и место встречи. Я его знал. Это был Николай. Майор лет на пять младше меня. Обойдя всё. Осмотревшись. Он занял позицию для наблюдения. Меня он посчитал деталь пейзажа. Фиксировал. Но счёл не опасным.

Через минут двадцать появились ещё двое. Два капитана. Два друга 35 лет. Они заметили майора и по его указаниям заняли позиции.

Без одной минуты час появился молодой технарь. О его не глупой голове я рассказывал. Предложенный им план с помощью компьютера и специальных устройств с ядовитыми иголками и позволил нам тогда устранить хорошо охраняемого клиента. Он даже не осматривался. Прямо прошёл к месту встречи. И присел на скамейку. Раз…

Трое подошли к нему. Минут пять они подождали. Внимательно осматривая местность. Рассредоточились. Прикрыли друг друга и направились к выходу. С кладбища. Путь их пролегал мимо меня.

Вот они поравнялись со мной я и спросил:

— Спешите? Товарищи!

Они замерли. Осматриваясь вокруг. Трое схватились за пистолеты. А технарь стоял спокойно. С улыбкой идиота на губах. Может крыша съехала?

Понимая, что нервы их напряжены. Решил не искушать судьбу. Под пули не лезть. Просто снял шляпу. Три пары глаз уставились на меня. Только молодой технарь продолжал улыбаться. Той же улыбкой божьего человека. К нему и обратился.

— Слушай лимона или горького перца у меня нег! Но теперь буду носить постоянно! Вроде бы поработал в группе. Мог усвоить элементарные вещи. Пришёл на встречу как лох! Без осмотра местности! Или к доктору пора?

Парень язвительно улыбнулся.

— На приведение и старших по званию не обижаются! Даже если они думать не умеют. Родителей и начальников не выбирают! Кто остался в живых? Я вычислил. На месте встречи их и увидел. То, что предатель среди нас не верил! Лучше них осмотреться и вычислить наблюдателей я не могу. Поэтому и подошёл спокойно. Встречи с Вами не удивился. Волки погибают волками. А не баранами! О Вас говорили как о "волке". Поэтому и не верил в Вашу смерть. Хотя свои мысли держал при себе. Даже цветы на могилу принёс!

— Ладно! Умник! Язык придержи! Со старшим по званию разговариваешь!

Пробурчал я и подошёл к товарищам. Пожимал всем руки. Посмотрел каждому в глаза. И сказал:

— Давайте сразу расставим точки. Вы остались живы. Товарищи наши погибли. О вас не забудут. Искать будут. Можно прятаться. Делать это умеете! Для себя я решил! Разобраться в их смерти и отомстить. Дело это плохо пахнет. В случайность не верю. Их сдали. Предали. Что такое может случиться предполагал. Поэтому и погиб. Мстить и разбираться дело опасное. Ниточки могут тянуться куда угодно. Предателем может оказаться кто угодно. Вам решать! Как поступить! Залечь или присоединиться ко мне. Дело добровольное. Вы выведены за штат. Приказать вам никто не может. Думайте!

Парни переглянулись. Ответил за всех Николай:

— Мы с тобой командир!

— Тогда перейдём к делу. Трубки у всех на чужие паспорта?

Все кивнули. Я протянул свой телефон технарю и сказал свой номер.

— Номера всем всех забей по порядку от 1 до 4. Установи пароль и код. Если телефон попадает в чужие руки. То эти номера должны быть не доступны или стёрты. Дальше! Николай со мной. Остальные разделитесь. Свяжитесь с прокуратурой и милицией. Нужно знать всё, что они накопали. Вот 10.000 долларов. Разделите их между собой. Это на расходы. Позже дам ещё. Денег не жалеть. Информация за любую цену! Я и Николай занимаемся организационными вопросами. Связь по телефонам. Всё! До связи!

И мы разошлись. Николай отдал свою машину одному из капитанов. А мы сели в мою машину. И я изложил план действий.

— Сейчас съездим в два места. Ты помнишь? Из получаемых денег 10 % откладывалось на непредвиденные расходы. Где они спрятаны о двух местах я знаю. Посмотрим.

Плащ и шляпу я убрал в багажник. Одел поверх бронежилета старую куртку.

Сначала мы поехали на улицу Люблинскую. В подвале старого блочного девяти этажного дома в углу лежали куски труб. Чугунные отводы. Керамические обломки канализационных труб. Всякий мусор в хозяйстве не годный. Отбросил его в сторону. Куском железа начал рыть песок с мусором. На глубине в полметра лежала линия керамического коллектора. Она была бутафорией. Разобрал стык и отодвинул один элемент в сторону. Ещё сантиметров тридцать песка и я вытянул небольшой 100х60х60 металлический ящик. Он был завёрнут в полиэтилен и промасленные тряпки. Освободил его от упаковки. Вставлял отвёртку. Поочерёдно в четыре забитых смазкой отверстия. И провернул 1 и 4 по часовой стрелке. 2 и 3 против часовой стрелки. Поддел отвёрткой крышку. Банковские упаковки долларов открылись нашему взгляду. Перегрузили содержимое ящика в сумку. Закрыли ящик и уложили его на место. Убрали все следы нашего присутствия и покинули подвал. Сумку бросил в багажник своей машины.

Далее наш путь лежал на Варшавское шоссе. На 46 километре в стороне от шоссе располагалась территория одного садоводческого товарищества. Товарищество как таковое давно распалось. Место было не очень удобное. Овраги и глина. Людей желающих строиться здесь. Не было. И раньше. Многие участки на краях оврага лежали заброшенные. На некоторых ещё теплилась жизнь.

С трудом преодолев колдобины и ямы. Мы доехали до крайнего участка у оврага. Покосившаяся хибара. Заросший засохшим бурьяном участок. Оставили у дороги машину. Пошли к хибаре. Двери отсутствовали. Мы вошли. Деревянный стол. Две скамейки. Вот и вся обстановка. Пол из сгнивших кусков ДСП. Монтировкой поднял рассыпающийся кусок ДСП. Под ним разгрёб землю. Откопал канализационный люк. В две дырки вставил два крюка. Повернул люк против часовой стрелки и поднял.

В метровой яме с залитыми бетоном стенами лежали три пакета. Я достал их. И начал разворачивать. В пакете лежали 22 упаковки по 10 пачек 100 долларовых купюр. В двух других лежали игрушки. Для взрослых.

Три пистолета-пулемёта "УЗИ". Четыре "Браунинга" 22 калибра. Два "ТТ". Три "Макарова" и шесть "ПСМ". Там же лежали патроны. Запасные магазины и обоймы. Отдельно завёрнутые лежали приспособления для бесшумной стрельбы. Все в смазке и бумаге. Патроны в цинковых коробках.

Я достал одну упаковку 100.000 долларов. Всё остальное сложили в сумки. Люк поставил на место. Прикрыл куском ДСП. Намёл сверху мусора и грязи. Покончили с этими делами. Присели к столу.

— Николай! Эти доллары и оружие заберёшь с собой. По двести тысяч передадите семьям погибших. По двадцать тысяч отдашь капитанам. Это им на расходы и жизнь. Они продолжают выполнять прежнюю задачу. Пятьдесят тысяч отдашь технарю. Пусть купит нужную аппаратуру и оргтехнику. Остальные деньги у тебя. Оружие подготовить. Распредели его среди товарищей. Остальное спрячь. Завтра возьмёшь ксерокопии паспортов у всех. Зарегистрируешь фирму. Снимешь офис. Ищи помещение в здании с несколькими выходами. Себя оформишь директором фирмы. Купишь пару джипов. Не новых! Доведёшь их до ума. Бронестекло. Титановые пластины. Сам знаешь! И ещё купишь две старые иномарки с мощными двигателями. Их тоже приведи в порядок.

Там, где снимешь офис, должна быть закрытая стоянка для машин. Выясни. Чем занимаются люди? Из Подмосковных филиалов. Нужно подобрать десяток бойцов и двух технарей. Кандидатуры технарей согласуешь с нашим технарём. Всё назначай встречу ребятам. Я тебя подвезу!

Сложили сумки в машину. Поехали к месту встречи. Я оставил майора разбираться с людьми. Сам поехал домой.

Сумку занёс в квартиру. Машину оставил под окном. Не новая "шестёрка" глаз не привлекала. А против молодых любителей покататься была сигнализация.

День был напряжённый. Поужинал. Посмотрел телевизор и лёг спать. Завтра предстоял такой же не лёгкий день.

С утра занялся делами. Денег у меня осталось 2.600.000 долларов. 1.100.000 долларов я оставил на расходы. План у меня уже был. 1.500.000 долларов отвёз в одну из известных мне фирм. Там обналичивали и пересылали деньги за небольшой процент.

500. 000 долларов переслали на мой швейцарский счёт. 1.000.000 долларов перевели на счёт израильской фирмы. Давиду я позвонил и предупредил:

"Эти деньги не трогать!"

Неделю мотался по городу. Посетил десяток фирм, по торговле недвижимостью. Просматривал предложения по выставленным на продажу объектам. Больше всего мне понравился один. В спальном микрорайоне Ясенево на отшибе стояло недостроенное здание. Какая-то контора строила для себя административный корпус и склад. Но успели только огородить территорию и выстроить два этажа коробки здания. Девяностые годы похоронили контору и оставили стройку как памятник. Памятник зарос зарослями бурьяна. Администрация выставила здание и участок на продажу.

Здание стояло у теплотрассы. Рядом проходила дорога и мачты ЛЭП. Охотников покупать не было. Хватало зданий с готовыми коммуникациями. Бывших гастрономов. Баз и других более привлекательных объектов в центре города. За них боролись. А это стояло на продажу. Как не перспективное.

Я вызвал майора с документами его фирмы. Его фирма и моя израильская фирма оформили совместное предприятие. Майор свой пост не потерял! Он так и остался директором совместного предприятия. Вот лопухи эти иностранцы! Ведь израильская фирма внесла в уставной капитал 1.000.000 долларов! Против 100.000 долларов российской фирмы. Это СП и приобрело участок и недостроенную коробку.

С проектным институтом заключили договор. На разработку и согласование проекта. Гостиницы на пятьдесят номеров с магазином и рестораном на первом этаже. И подземной автостоянкой. А так же на осуществление авторского надзора за строительством. По рекомендации института заключили договор на выполнение строительных работ. С частной строительной фирмой.

Майор имел с институтом и со строителями особую договорённость. По договорам платили частично по перечислению и частично наличными. Института и строителей работали в три смены. Государство сорило деньгами. Народ уходил от налогов. Чиновник получал конверт с наличными. Все вопросы решались без проволочек. Естественно так делали все. Сроки сдачи объекта были оговорены. Три месяца. Ну и штрафные санкции были не малые. Прошла ещё неделя. В пятницу мы собрались в офисе снятом майором.

Первым начал я. Рассказал о планах и что сделано. Вторым докладывал майор. Указанные мной деньги семьям погибших переданы. Машины он приобрёл. Всё с ними сделал. Людей подобрали. Капитаны набрали две "пятёрки". Технарь сам подобрал себе одного помощника и аналитика. С понедельника новые люди готовы приступить к работе. Я в эти вопросы не вмешивался. Доверял товарищам. Капитаны сообщили. Все материалы они собрали и передали технарю. Для анализа. Технарь попросил еще неделю. Для обработки данных. Неделю получил. Но получил и задание. Оборудовать машины и радиотелефоны всех сотрудников "маячками" и подключить к системе контроля. Это давало возможность обезопасить людей. Знать нахождение транспорта и людей. В любое время.

Переговорили о дальнейшей работе. Дебаты не устраивали. Роли распределил сам.

Майор и технарь со своими людьми плюс двое меняющихся оперативников находятся в офисе постоянно. Капитаны со своими людьми продолжают собирать информацию. На этом и расстались.

Через неделю аналитик докладывал мне и майору. По собранным материалам он выделил двух человек. Их уволили из конторы за месяц до трагедии.

В настоящее время один из них жил в государстве Украина. Второй в Белоруссии.

Так же он определил три группировки. На них падало подозрение в расстреле наших товарищей. Возможности доступа к информации у нас были меньше конторы. Но не намного. У нас имелись деньги. И мы знали. Кому их дать.

Оставшись вдвоём, с майором наметили дальнейший план. Наших действий.

Капитаны со своими людьми должны били работать по группировкам. Я выезжал на Украину и в Белоруссию. Собрать материалы на проживающих в этих государствах подозреваемых. По телефону связался с товарищами. Они работали в новых конторах. В конторах принявших эстафету от нашей общей конторы передового отряда. О товарищах из независимого государства Украины рассказывал. В Белоруссии тоже сослуживцев хватало.

На неделю слетал к Вике. Забеганная и озабоченная своим бизнесом она даже не обратила внимания. На моё отсутствие. Встретила так, как будто расстались утром.

Дочери стало лучше. Затемнения в лёгких прошли. Врач порадовала меня этим сообщением. Ещё выяснил новость. Девушка встречалась с сыном Андрея! Парень мне нравился. Но удивило другое. Статная, красивая девушка обратила внимание на худощавого, не высокого парня в очках. Поистине Бог парует! Пробыл неделю с семьёй и отправился в намеченное турне.

Ознакомился с материалами предоставленными товарищами из Белорусского КГБ. Этого человека из списка виновных исключил. К нашему делу он отношения не имел. В Минске жили родители его и его жены. Они родом были из Белоруссии. Их переезд был логичным. Образ жизни этого человека не вызывал у меня подозрения. Жил не шикарно. Работал в школе. Преподавал военную подготовку и гражданскую оборону. Подрабатывал охранником в одной из фирм. С криминалом связи не имел. Просто жил. Поблагодарив товарищей за помощь. Уехал в Киев.

Генерал-майор, бывший афганский капитан, передал мне сведения об интересующем меня человеке. Ознакомившись с ними. Задумался.

В Киев этот человек с семьёй переехал ни к кому. Сам он был родом из Курска. Жена была родом из небольшого городка Тверской области. По приезду в Киев он купил двух комнатную квартиру и участок на Позняках. Там построил очень не плохой дом. Зарегистрировал охранную фирму. Принял украинское гражданство. При этом схитрил. Перевёл свою фамилию и отчество на украинский язык. С фантазией. Вычислили его только по прошению о гражданстве. Благодаря тому, что его искало СБУ. Было ещё одно. Его фирма охраняла фирмы и банк. Все они контролировались чеченской группировкой. Это было интересно!

Среди выделенных аналитиком трёх группировок могущих иметь отношение к расстрелу наших товарищей была и чеченская. За месяц до гибели группы проводилась операция против чеченской группировки. Уничтожили группу чеченских боевиков. которые Они перевозили собранные и изъятые деньги в Чечню. Понятно кому.

Обо всём рассказал генерал-лейтенанту, генерал-майору и Борису Валерьевичу. Товарищи попросили ещё три дня. Для более внимательного изучения этого человека. При расставании генерал-майор указал мне на два чёрных джипа. "БМВ".

— Эти ребята будут охранять тебя.

Сказал он.

— Или охранять от меня окружающих?

Спросил я кротко. Генерал усмехнулся и пожал плечами. Помолчал и честно сказал:

— Может и так! Ты всегда был не предсказуем! За это тебя люблю!

Но есть и долг. Служба сам понимаешь. Охранять людей согласно своим обязанностям я должен. И от врагов. И от не предсказуемых "волкодавов". Пойми и прости!

Три дня провёл с пользой. Воспитал мужа сестры Зины. Об этом рассказывал раньше. Съездил на могилы матери, родственников и Павла Васильевича.

Отец окончательно сдал. Его когда-то большое и сильное тело ссохлось. Сахарный диабет отобрал ногу. Сестра приходила редко. Я понимал её. Работа. Семья. Нашёл выход. С одной из соседок отца медсестрой договорился. Она будет ухаживать за отцом. А ей платить. Заплатил за три месяца вперёд. Оставил денег на покупки. Купил радиотелефон. Оставил номер своего и генерала. Генералу оставил 1000 долларов и просил присмотреть за отцом.

Ещё раз поговорил с отцом о переезде ко мне. Он снова отказался.

Понять его не сложно. Здесь прошла его жизнь. Здесь он похоронил жену. Друзей. Умереть хотел здесь! Хотел лежать рядом со всеми. Мне было горько и больно. Но я всё понимал.

На четвёртый день мне передали все материалы наблюдения за интересовавшим меня человеком. Вечерним поездом уехал в Москву.

Майору показал привезенные материалы. Рассказал о своих выводах. Он согласился. Но всё равно все материалы передал аналитику. Страховался от ошибки.

В субботу мы собрались в офисе. Аналитик доложил о своих выводах. Он подтвердил мои догадки. Капитаны со своими людьми отслеживал подозреваемых людей. Прослушивали их переговоры по стационарным телефонам и радиотелефонам. Есть такой хитрый прибор сканер. Он позволяет прослушивать переговоры по мобильным телефонам. У нас он был.

Через неделю плотного наблюдения за подозреваемыми чеченцами мы выяснили всё.

Пятеро из этой группы окопались на Украине. Шестеро находились в Москве. А семеро в Чечне. Теперь она называлась республика Ичкерия. Они служили в шариатской милиции одного из посёлков в Хасавюртовском районе.

У нас был интернациональный коллектив. Была дружба народов. О которой говорили руководители России. Нас объединяла совместная работа и идея общих ценностей.

Так было и в СССР. После развала страны эти ценности пропали. Во имя создания новых государств некоторые национальные правители их опоганили и похоронили. Результат этого мы пожинаем сейчас.

Но у нас всё сохранилось. Среди наших бойцов были и чеченцы, и дагестанцы, и украинцы, и люди других национальностей. Мы остались товарищами и берегли друг друга.

Когда мы установили нахождение семерых бандитов в Чечне. Двое наших бойцов выехали туда. Они должны били отследить и выяснить распорядок дня бандитов. Для них это было не сложно. Они были чеченцами по национальности.

А я и майор выехали поездом в Киев. Кроме нас туда выехал один из капитанов с двумя бойцами из своей группы. Они выехали машиной.

На второй день после приезда у меня разболелся зуб. Я поехал в частную клинику Виталика. Преуспевающего зубного врача.

Увы! Я как-то не подумал позвонить Виталику и предупредить о визите. За что и поплатился. Миловидная молодая медсестра сказала мне:

— Извините! Но на приём нужно записываться заранее. На сегодня и завтра всё расписано. Вас принять не смогут!

Но она сжалилась надо мной. Дала какую-то таблетку обезболивающего лекарства и стакан воды. Я честно выпил. Она предложила мне посидеть. С благодарностью присел на мягкий стул.

Майор присел рядом. Двое из наших сопровождающих людей генерала СБУ присели у входа. Прошло около получаса. Мне уже стало лучше. Лекарство помогло! И мы с майором уже собирались покинуть приёмную. Но внезапно входная дверь резко распахнулась. В ней возник ходячий шкаф с бритой головой. Мафиози местного разлива. Осмотрел чинно сидящий народ и весело заржал. Потом осведомился:

— Сильно страдаете болезные? Могу помочь! Бесплатно зубы выбью! Без наркоза!

И он ещё сильнее заржал. Получил удовольствие от своей тупой шутки. И направился к двери в кабинет Виталика. За ним вошёл крепыш моих лет. За его спиной возник ещё один шкаф. Копия первого. Лица всех троих от интеллекта не страдали. Было ясно всем. Крутые парни пришли за взносом в подконтрольную фирму. Лицо крепыша моего сверстника показалось мне знакомым. Память подсказала имя. Когда он проходил мимо меня я тронул его руку.

— Простите! Павлик?

Шедший сзади его шкаф, выдавив из себя:

— Ты чё? Мужик!

И двинулся ко мне. С явным намерением. Затопчу! Я испугался и чуть не заплакал. Но меня спасли! Дорогу верзиле преградил один из сопровождавших нас парней. Его лицо выражало презрение к верзиле. Парень откинул полу пиджака и продемонстрировал верзиле своё табельное оружие. Тот сразу скис и потерял интерес ко мне. Он застыл у двери. Изучая потолок. В его голове ещё что-то было!

Второй сопровождающий продвинулся к нам. Прикрыть меня. Его рука нырнула под полу пиджака.

Человек, которого я остановил. Стоял. Он всё заметил. Но тупое выражение его лица не изменилось.

Его взгляд обратился ко мне:

— О! Братан!

Радостно воскликнул он и пожимал мне руку.

Сопровождающие уловили мой знак. Расслабились и отступили. А шкафы облегчённо перевели дух. Против власти они не выступали. Это ведь не запуганный обыватель. Могут и дать по голове. А сдачи не дашь. Пристрелят!

С Павликом мы поговорили об общих знакомых. Вспомнили юность. Сославшись на занятость, попросил Павлика организовать ресторан. Для старых друзей и вспомнить обо мне. Достал из кармана бумажник. Отсчитал 1000 долларов и протянул Павлику. Он взял деньги и сказал:

— А ты при бабле! Да и люди при тебе серьёзные. Но на бизнесмена ты не похож.

Я развёл руками.

— Стараюсь! Соответствовать стандартам.

Весело рассмеялись и простились. Эта случайная встреча вернула меня в ушедшую юность. Наши пути разошлись. Но дружба осталась.

Зуб у меня прошёл. Я поблагодарил девушку. За помощь и покинул зубную клинику. Как и все мужчины зубного врача боялся. Да и дел было много. Нужно было заехать к отцу. Поговорить с его врачом. Ещё предстояла встреча с генералами СБУ и Борисом Валерьевичем.

О группировке чеченцев я с ними не говорил. Не хотел ставить в глупое положение. Чеченцы подлежали ликвидации! Увязать мой интерес к ним. С их отстрелом было не трудно. Помощь их была не нужна. Как собрать сведения? Выйти на этих бандитов? Уже придумал и кое-что предпринял. Замотанные дневной беготнёй мы с майором поужинали в ресторане и разошлись по номерам. Тело и мозги нуждались в отдыхе. Принял душ и лёг спать. Долго ворочался. Мозги как телевизор не выключишь. Но наконец, уснул. Проснулся часов в девять и заказал завтрак в номер.

О своей встрече с Павликом бригадиром местной криминальной группы рассказал раньше. Но я не всё! Эта встреча была не случайной. И Павлик не был тупым быком.

Эту маску он надел давно. Она помогала ему быть простым и не заметным. Ещё в юношеские хулиганские годы я это понял. Тогда я и Павлик нашли общий язык. Мы уважали друг друга. Эти отношения и сохранились.

У Виталика в прошлый приезд я выяснил. Когда и кому он платит за крышу. Так я подстроил нашу случайную встречу. Вместе с деньгами передал ему записку о встрече в номере гостиницы "Мир". Там остановились мы с майором и капитан со своими людьми.

Гостиница имела один выход. С лестницы и с лифта вы попадаете в вестибюль. Люди генерала и караулили в вестибюле. Но попасть в гостиницу можно было и из ресторана. Павлик и воспользовался этим ходом. На следующий день утром он и пришёл в мой номер. На столике стояла бутылка коньяка, кофе, бутерброды и нарезанный дольками лимон. Павлик разделил со мной завтрак. За кофе перешли к делу.

На стол я положил фотографии чеченцев и бывшего сотрудника нашей конторы. Их добыли ещё в Москве. Рядом с фотографиями положил пачку. 10.000 долларов. Павлик посмотрел фотографии.

— Ты их знаешь?

Спросил я. Павлик кивнул.

— Отморозки! И этот с ними. В одной компании.

Указал он на фотографию бывшего нашего коллеги. Я забрал фотографии и подвинул Павлику пачку денег.

— Укажешь моим людям! Где эти обитают и расскажешь. Что знаешь. А потом забудешь! И о нашей сегодняшней встрече. И о нашем разговоре. Лады?

Павлик усмехнулся.

— Мог бы и не говорить! Я с мозгами дружу! Понимаю! Видел фотографии трупов. Лишних головных болей мне не надо. Я для тебя всё сделал бы и без денег. Но у меня две дочери! Учатся в институтах платно. Поэтому деньги возьму. Спасибо!

На мобильном телефоне набрал номер телефона майора. Подождал двух посылок и отключился. В номер зашли майор и капитан с двумя бойцами.

Павлик посмотрел на них. Криво улыбнулся и повернулся ко мне.

— Да! Товарищи серьёзные! Посмотришь на них и твои предупреждения, становятся понятны и аргументированы. Всё понял!

Павлик и капитан со своими людьми простились и покинули номер.

Вещей у нас с собой не было. Майор расплатился за номера. Мы в сопровождении людей генерала покинули гостиницу.

Заехали к отцу. Все остались у машин. А я пошёл в дом. У отца был врач. Я подождал его на крыльце дома. Он вышел. В глаза мне не смотрел. Развёл руками. Всё было ясно! Без слов.

Я зашёл к отцу. Поговорили. Он уснул. Женщине ухаживавшей за отцом оставил денег. Просил звонить.

Сел в ожидавшую машину и мы поехали в аэропорт "Борисполь". Ближайший самолёт на Москву улетел с нами на борту.

В аэропорту "Внуково" нас ждала машина Скоростная иномарка.

Выехали на Киевское шоссе. Взревел мощный мотор. Машина устремилась к Киеву. На границе ходили люди. За небольшую плату они предлагали провести в обход. Таможни и границы. Одного из проводников мы подрядили. Уже в темноте были в Киеве.

По мобильному телефону связались с капитаном. Он назвал адрес. Остановились у одного из высотных домов на Левобережном массиве. Чёрная тень скользнула в нашу машину. Это был капитан.

Чеченцы гуляли в одной из квартир. Уже подогретые горячительными напитками они заказали дам. Для души. Сканеры фиксировали все их разговоры. Нас это устраивало. Двое бойцов блокировали квартиру. Затаившись на лестничной клетке. Один вверху. Второй внизу.

Дождались приезда дам. Отменил вызов. Заплатил 600 долларов доставившему их быку. Оставили водителя охранять двери. Втроём поднялись лифтом на нужный этаж.

Майор и капитан встали по бокам двери. Я позвонил. Дверь открыли. Грозные парни никого не боялись. А напрасно!

"ГЛОК" с глушителем в моей руке коротко хлопнул. Я подхватил обмякшее тело. Капитан и майор проскользнули в комнату. Когда я вошёл шесть трупов окружали стол. Кто склонился на стол. Кто упал на толстый ковёр. Он лежал на полу. Правки не требовалось…

Можно было поручить это дело бойцам. Но они убили наших товарищей! Это была наша месть! И осуществить её должны наши руки. Это наш кодекс. Этого требует душа. Пистолеты бросили на пол. Пусть думают! Закрыли двери. Спустились по лестничной клетке и покинули дом. Никем из жильцов замечены не были. Здесь у дома и простились.

Капитан со своими людьми отправились в гостиницу. Они покинули её через чёрный ход ресторана. Так и вернулись. А я и майор уселись в нашу машину и помчались к границе.

Человека предавшего наших товарищей решили не трогать. Единственный оставшийся в живых он не минует рук разгневанных подельников убитых. Это и будет расплатой ему. За предательство и смерть наших товарищей. Думаю, умирать он будет нелегко и долго. Жестокость, горных людей, была известна. Тем более он не был правоверным. Убить такого по их понятиям было доблестью. Называлось послужить истинной вере. Хотя ислам, как и другие религии, убийство считает смертельным грехом. И осуждается.

К утру миновали потаёнными тропами таможню и границу. Засветло прибыли в Москву. И разошлись по домам отдыхать. Сбор был назначен в офисе вечером.

Этой ночью второй капитан и технарь посетили квартиры московских чеченцев. В одной из квартир они застали двух чеченцев в компании двух бандитов из Орехово-Зуевской ОПГ.

Подложили свои "Макаров" и "ТТ" одному из чеченцев и бандиту. Инсценировали разборку между бандитами. В живых оставалась только последняя группа. Она укрылась в Чечне. Считала себя в безопасности. И это надлежало исправить.

На вечернем совещании приняли решение. Майор и должный вернуться из Киева капитан остаются на хозяйстве. Хлопот со стройкой хватало.

А я, капитан и технарь с тремя бойцами вылетели в Дагестан. Двое бойцов едущих с нами успели по контракту повоевать в Чечне. Их часть и сейчас квартировала в Чечне. Они знали многих офицеров и контрактников. Через сутки мы были у посёлка в Чечне. Около него размещалась нужная нам часть. По спутниковой связи связались с двумя бойцами чеченцами. Они наблюдали за нужными нам людьми. Шариатские милиционеры вынужденные соблюдать хотя бы внешне уважение к Корану. Днём несли службу. А вечерами пили и гуляли за плотно закрытыми окнами и дверями. Это соответствовало моему плану.

Рота спецназа, в разведывательном взводе которой служили мои два бойца, была на месте. Размещалась она возле полевого аэродрома. На нём базировалась вертолётная эскадрилья. Она осуществляла патрулирование. А также доставляла и забирала группы роты. После зачисток.

Удостоверения корреспондентов и разрешение командования группы войск на съёмки подкрепил звонок. Из штаба группы. Это и открыло нам доступ к вертолётам.

Нас направили к командиру звена. После обеда они вылетали на патрулирование. С командиром звена майором я говорил один на один.

Предъявил ему удостоверение подполковника ФСБ и рассказал полуправду. Месяц назад чеченскими боевиками была зверски уничтожена группа оперативников ФСБ. Наших товарищей. Нарисовал кровавую картину их смерти. Такое случалось очень часто. Среди боевиков появились арабские наёмники. Звери. Чеченцы никогда не были зверями. Это были благородные противники. Но теперь дурной пример заразил и их. В дальнейшем это должно оттолкнуть от боевиков многих настоящих представителей этого народа. Но пока всё было так. Они зверствовали. Наши не отставали. Это было реальностью. Захваченные наши парни умирали страшно.

Майор об этом знал. Не новым было и наше решение отомстить убийцам. Не официально. Так поступали многие. В конце рассказа я изложил свой план. В подкрепление своей просьбы выложил на стол упаковку долларов. 50.000 для его людей месяцами не получающих зарплаты были хорошим подспорьем. Они же убедили его в правдивости моего рассказа. В его глазах мы были фанатами. Людьми, идущими на всё! Ради своей цели. Достать и наказать бандитов! Уточнили план. Согласовали детали. И мы присоединились к экипажам вертолётов. Вылетели после 15.00.

Через полчаса полёта наше звено разделилось. Один вертолёт на его борту был боец с камерой, отправился в район патрулирования. Два вертолёта следовали другим курсом. На борту командирского вертолёта находилась наша группа. Мы направились в нужный нам район.

За не большой горой поросшей лесом вертолёт приземлился. Высадил нас. Экипаж скотчем заклеил опознавательные знаки. Второй вертолёт барражировал в воздухе Прикрывая высадку.

С командиром звена мы сверили часы. На операцию нам отводился час.

Бегом направились к посёлку. Минут через 10 за нашей спиной взлетел вертолёт. 20 минут пробежки и мы были у нужного дома. Бойцы рассредоточились. Окружив дом. Я, капитан и технарь открыли не запертую дверь. Вошли в дом. За накрытым столом нужные нам правоверные мусульмане поглощали спиртные напитки. За стоявшим шумом наш приход они не заметили. Громко я передал им привет от расстрелянных наших товарищей. Поняли они или нет? Не знаю! Несколько секунд спустя их трупы лежали на столе и около него.

На пистолетах у нас были глушители. Выстрелов слышно не было. Просто в доме стало тихо. Мы покинули дом. Он стал могилой для убийц наших товарищей. Сняли охранение и бегом направились к месту встречи. С вертолётом. На подходе к условленному месту услышали два взрыва. Это командир звена выпустил две ракеты с подвески по пустынному выгону за посёлком.

Минут через 5 вертолёт приземлился. Мы помогли экипажу освободить опознавательные знаки. Вскочили в вертушку. Взревели двигателями. Вертушка взлетела. Патрулировавший местность вертолёт присоединился к нам. Вдвоём они полетели к месту встречи с третьим вертолётом.

Строго в назначенное время звено совершило посадку на аэродроме. На следующий день технарь прокрутил офицерам эскадрильи во главе с командиром отснятый материал.

Начиналась плёнка со съёмки трёх летящих вертолётов. Дальше на плёнке были кадры обнаружения группы боевиков и атака на них. Кончался материал кадрами трёх летящих вертолётов и их заход на посадку. Командиру эскадрильи материал понравился. Он попросил сделать две копии. Одну оставил себе. Вторую вместе с рапортом отправил в штаб вертолётного отряда. Нас прилетело больше, чем улетало. Но этого никто не заметил. При высадке из вертолёта два лишних человека исчезли в темноте. Тепло простились с вертолётчиками и покинули Чечню. Через Дагестан знакомым путём убыли в Москву.

Прошло несколько дней в московских газетах были напечатаны репортажи журналистов. Они пристрастно рассказывали о варварском обстреле. Вертолётом без опознавательных знаков мирного чеченского селения. Обвиняли российскую армию.

Им ответили газеты и телевизионные каналы. Были и объективные газеты. Чеченцы устраивали провокации. Надеясь привлечь мировую общественность. Об этом знали. Воевали не только оружием. Эти газеты напечатали и по телевидению показали интервью с заместителем командующего группой. Он демонстрировал аэрофотосъёмки посёлка. Обозначенные места обстрела находились далеко от домов. Кроме этого он заверил корреспондентов. Согласно маршрутам полётов в этом районе в указанное время вертолётов российской армии не было. Ближайшее звено находилось в двухстах километрах севернее. И это было правдой. Вертолёты, которые работали на нас, выполняли частный заказ. Он был оплачен частным лицом. Об убитых шариатских милиционерах не говорили. Обстановку дома с телами убитых видели многие люди. По законам шариата они были преступниками. Нарушителями законов веры. Замять это не могли. Не смотря на оплачиваемые чеченскими боевиками статьи. Лезть в это дело журналисты не хотели. Слишком было бы понятно от кого, они кормятся. Журналисты тоже люди. И разные.

Скандал и утих. Для чеченских боевиков осталось загадкой. Мотив расстрела шариатских милиционеров. Можно было думать или забыть. Всё просто списали на месть. В России были частные структуры. Они освобождали пленных. Мстили за убитых. Если были заказчики. Платившие за эти желания. Спрос рождал предложение. Оставлять после себя трупы чеченских боевиков. Они не стеснялись и не боялись. Мы отомстили сами. Можно сказать тронутые! Может быть. Но око за око! Мне и моим товарищам ближе и понятней. Чем христианское всепрощение. Наверно ещё не доросли. Пусть простит меня Бог! Сделали и забыли.

Дел хватало. До окончания стройки оставалось полтора месяца. По плану. С майором составили список всего нужного для жизни. Посчитали стоимость. Урезали. Выходило как раз в тютельку. Я выгреб все свои старые заначки. Оставил только 50.000 долларов резерва. Сосчитал. С фунтами стерлингами набралось чуть больше 2.000.000 долларов. Ещё на 10.000.000 долларов майор взял кредит в одном банке. До этого я побеседовал с главным хозяином банка. Дал ему почитать и посмотреть кое-какие мои материалы. Банк дал льготный кредит.

На полученные деньги майор приобрёл в Воронежской области умирающий цементный завод. В Читинской области выкупил разорённый леспромхоз с перерабатывающим цехом. И занялся кадрами. Они для бизнесменов тоже решают всё! На работу взяли оставшихся не удел наших товарищей из оперативных отделов местных отделений нашей частной охранной конторы. Они с радостью взялись за спокойную работу. Никто из нас не был садистом и убийцей. Обстановку и людей они знали.

Предприятия переоснастили. Закупили новое оборудование. Не обошлось и без казусов. Близкие к местной власти бизнесмены решили изгнать чужаков. И забрать восстановленное дело. В помощь взяли всех! Местных бандитов. Внутренние органы. Налоговиков и других чиновников власти. Получающих от этих бизнесменов дополнительную зарплату.

С бандитами разобрались привычно и просто. Самые настырные погибли. В разборках. Я со всей командой выехал в помощь местным товарищам.

Через руководство местного ФСБ намекнули властям и руководителям разных структур мы. В ФСБ работали знавшие нас. Они и объяснили всем. Новые бизнесмены из старого и доброго КГБ. Если их загнать в угол можно и нарваться. Компромат на себя получить это будет счастьем! Понимаете старая школа. Сметёт. Затопчет. И главное без следов. О КГБ в тот период писали много гадкого. Народ читал всё. И верил. Журналисты врать не могли! Вот и отстали.

С бизнесменами желавшими съесть наш кусок мы поговорили дружески. Закрыли их в подвалах. Устроили разгрузочные дни. Диету предложили особую. Без воды и пищи. Все прониклись своими ошибками. Похудели. Стали здоровей.

Только один бывший спортсмен. Местный авторитет по совместительству и бизнесмен был не сговорчив. Он считал. Убивать может только он один! У других кишка тонка. Постоянно грозил. Обещая резать на кусочки и кормить своим мясо. Я испугался. Страшно. Крутой понял мой испуг и…

Повесился в подвале своего дома. Его охрана нашла покойника на второй день. Дом охранялся круглосуточно. Были и камеры. Были и ротвейлеры. Суицид!

Это ввергло в шок всех. Желающих продолжать дразнить волков не нашлось. От наших предприятий отстали. Они и заработали. Дали новые рабочие места. И налоговые платежи в бюджеты.

Мы вернулись в Москву. От нашей конкурентной и рыночной экономики меня тошнило. Удивляло только одно. Неужели правительство ничего не знает? Или притворяются? Ломать голову над этими вопросами не стал. Бизнес с его грязью надоел. Это настроение лечил нашим старинным лекарством. Сначала сказал всем:

"Не беспокоить! На связь выйду сам!"

Засел, за бутылку. Пил и думал. Как жить дальше? На второй день лечения. Уже отойдя от первого дня. Снова наливался водкой. Зазвонил один из мобильных телефонов. Сначала хотел запустить его в стену. Потом вспомнил. Этот номер знали генерал СБУ и женщина. Она ухаживала за отцом. Нажал кнопку.

Услышал голос украинского генерала.

— Извини! Я с плохой вестью. Ночью умер твой отец. Когда и где тебя встретить?

— Я выезжаю машиной. Встреть на Глуховском переходе.

С трудом произнёс я. Мгновенно протрезвел. Сказанное не осознал. Взял другой телефон и набрал майора. Проглотил ком в горле. Срывающимся голосом повторил сообщение генерала и добавил:

— Вышли машину с водителем. На Ленинском проспекте в сторону области. Напротив магазина "Фарфор". Пусть ждёт!

Схватил деньги и телефоны накинул попавшую под руку куртку и помчался к месту встречи. Народ от меня шарахался. Обросший. С воспалёнными глазами. В старой потрёпанной куртке выглядел потрясающе.

Машина уже ждала меня в условленном месте. Возле неё стоял один из капитанов. Впереди стоял джип с проблесковым маяком на крыше. Капитан открыл заднюю дверь машины. Я сел в машину. С трудом понимая. Где я. Машины неслись по Ленинскому проспекту. Впереди мчался джип. Синий мигающий свет проблескового маяка разгонял едущие впереди машины. Перекрёстки пролетали под вой сирены. За рулём нашей машины сидел второй капитан. На огромной скорости мы неслись к границе. А я сидел и думал.

Странно устроен человек! О том, что отец может умереть в любую минуту. Знал. Он страшно мучился. Смерть для него была избавлением. Не смотря на это знание известие о смерти отца было для меня шоком. Как гром среди ясного дня. Только в это мгновение осознал. Я остался один!

Я был чужим в этом мире. Мысль о том, что у меня есть Вика и друзья утешала меня. Мне было жалко себя. Впервые с детства заплакал. Вообще я заменил. С возрастом стал сентиментальным. Просмотренный фильм или прочитанная книга могли вызвать слёзы на моих глазах. Старею!

С воющей сиреной въехали на российскую границу. Джип остановился. Мы поехали дальше. На украинской стороне нас ждали. Два джипа с включёнными проблесковыми маяками. Взревели сирены. И мы неслись дальше.

Вернулся в реальный мир от тишины и отсутствия движения. Капитаны сидели молча. Я вышёл из машины. Мы стояли у дома отца. Старый, невзрачный он был хмурым. Казалось, понимал свою утрату. Лишился хозяина. Я вошёл в дом. Капитаны последовали за мной. В большой комнате бывшей столовой отец обосновался после начала болезни. Там на тахте он и лежал. Лицо разгладилось и посветлело. Я помнил его лицо. Оно было омрачено сдерживаемой болью и мыслями о собственном бессилии. Его муки окончились. Сейчас он был в другом мире. В нём не было боли и страха. Я присел на стоящий стул. И застыл.

К действительности вернулся утром. Капитаны сидели за моей, спиной. Как потом жаловалась сестра они ни кого не подпускали ко мне. Люди генерала все хлопоты взяли на себя. Они заказали гроб. Венки. Автобусы. Оформили все документы. На кладбище решили вопрос о месте погребения. У могилы матери. В ресторане заказали еду и выпивку для поминок. Меня никто не трогал.

Не бритый. С воспалёнными глазами. В старой одежде я имел вид спившегося человека. Приходившие проститься с умершим отцом его соседи косились на меня. Косились и на крепких рослых парней. Они неспешно прохаживались возле дома покойного. Под пиджаками этих парней иногда мелькали рукоятки пистолетов.

На кладбище приехали все мои товарищи. Борис Валерьевич, оба генерала СБУ, Зина с Виталиком. Они пришли разделить моё горе и стояли рядом.

Они остались со мной и когда народ разъехался. Уже начало темнеть. Мы покинули кладбище. Сестра прорвалась ко мне. Прямо у могилы заявила:

— Нужно решать вопрос с домом отца! Опять уедешь и оставишь мне эту головную боль! Как обычно! Я думаю решать здесь нечего. Ты должен оформить у нотариуса отказ от наследства. В мою пользу. Это я отрывала деньги от семьи! Содержала отца и дом! Так будет справедливо! У меня двое сыновей. А ты сам! И другого решения не вижу!

Сказать ей я хотел многое. Но ещё в автобусе у гроба с телом отца слышал её слова. Она рассказывала соседям. Как дорого обошлись ей похороны и болезнь отца. А ещё нужно и поминки оплатить. Это ужасно! И всё на ней одной. А у неё семья. После таких разговоров говорить с ней и видеть её мне не хотелось. Я пригласил всех помянуть отца в ресторане. К моему удивлению выяснилось неприятное дело. Несмотря на солидные цены получить номер в гостинице и заказать зал в ресторане это проблема. Люди генерала все решили. СБУ у граждан нового государства было в авторитете. Нечета ФСБ в России.

Одноместный люкс для меня и двухместный люкс для капитанов организовали в гостинице "Киевская Русь". Там же накрыли столы. В отдельном зале. Мы немного посидели. Помянули отца и разошлись. Я оставался в Киеве справить девять дней. Товарищей пригласил разделить их со мной. Мне запомнилось изумлённое лицо шикарной дамы. Она выдавала нам ключи от номеров. Мой вид и куча сопровождающих заставила её всю ночь пытаться решить кроссворд. Кто и почему?

Последние дни измотали меня. Я уснул едва добравшись до кровати. Проснулся часа в два дня. Вызвал в номер парикмахера. Привёл себя в божеский вид. Капитанов отослал с задачей купить одежду, бельё и парфюмерию. Горечь от смерти отца не ушла. Она затаилась во мне. Вернулся в божеский вид и ожил. Заказал легкий завтрак в номер. До вечера просидел думая как жить дальше. Хандра не проходила.

Бизнес мне надоел. Наигрался! Я не бахвалюсь и не рисуюсь. Бизнесменом не был. Старая система сделала из меня устройство для охраны её интересов. Так и остался этим устройством. Воспитавшая меня система развалилась. Она попросту умерла. Оставила ржаветь созданные собой устройства. Своей защиты. Новой системе был не нужен. Она формировала свои устройства. Своей защиты власти. Это были устройства, отвечающие её потребностям и параметрам. А мне оставалось только одно. Просто доживать свой век. Мои успехи в бизнесе были обусловлены остаточной силой. Той системы. Связям и компромату. Гениальности моей в этом не было. Это я понимал. С годами мой круг интересов сузился. Для жизни нужно не так уж и много. Понимаю! Мои высказывания звучат странно. Может это и так. Человек бесится от жира! У него деньги. Мощная организация. Живи и плюй в потолок. Всё есть. Чего ещё нужно?

Попробую объяснить. Может и поймёте. Если захотите!

Я много поездил. Посмотрел мир. Читал много разной литературы. Среди прочитанных книг были книги по истории, философии, психологии. Из них я понял одно. Библия это не просто церковная книга. Это собрание мудрости человечества. В ней есть одно высказывание. Оно и определило моё решение.

" Самое тяжёлое испытание для человека, это испытание, властью и деньгами". Не я первый понял и узнал это. Древний император отрекается от трона и становится обычным огородником. Земледельцем. Хотя государство процветало.

Знаменитый и богатый род Демидовых вырождается. Кончает свой путь. Да и таких примеров много. Богатство и власть требуют от человека многого. И самого страшного. Отказа от любви и дружбы. От себя. История Петра Великого поучительна. Наперекор всему он завёл себе друга. Простолюдина Александра Меньшикова. И как, этот друг закончил свою жизнь? Не сладко. В изгнании. Только потому, что пережил своего венценосного друга.

А я не хочу отказываться от дружбы. От друзей. Мне хорошо и уютно с ними и рад, что они у меня есть. И что их много. Ни на какие деньги. Ни на какую власть. Променять их и свою жизнь не хочу. Не нравится мне это! Поэтому хочу уйти от всех соблазнов и тяжестей поступков. Не подумайте, что в монастырь! До этого нужно дорасти. Духовно. Я просто решил уйти к своей семье. Обычной жизни. Обычного человека.

Но плюнуть и уйти. Бросив всё? Я не мог. Слишком много человек зависело от меня. Голова моя ещё работала! Продумал все свои шаги.

Из номера позвонил снимавшим мою квартиру людям. Они проявили честность и порядочность. Деньги за съём квартиры отцу отдавали своевременно. Вот и решил сделать им небольшой подарок. Предложил купить квартиру за 10.000 долларов. Это было скромно. По ценам тех дней моя квартира стоила 20–23 тысячи долларов. У меня было только одно условие. Я выписываю на них доверенность. Квартиру они переоформляют сами. Они согласились сразу. Мы договорились встретиться у нотариуса. Завтра в 12 часов. Вечером я с капитанами поужинал в ресторане гостиницы. Последующие дни прошли в хлопотах. Я выписал из моей квартиры хозяина. Работника Севера. Получил деньги за квартиру. Оформил отказ от наследства. В пользу сестры. Так и пришёл девятый день. После смерти отца. До этого попросил людей генерала заказать автобус и накрыть стол в доме отца. Сам в дом не ездил. Мне было тяжело видеть дом без отца. Свежая рана от потери очень болела. С утра в сопровождении капитанов и эскорта приехал на кладбище. Не замечая времени. Сидел у могилы. Вспоминал детство. Молодых отца и мать. И себя. Так и сидел. К обеду подъехал автобус. Привёз соседей отца и сестру.

Следом подъехали мои товарищи. Сестре отдал оформленный у нотариуса отказ от наследства. На кладбище она торопила соседей уезжать. Вскоре они и уехали в дом. Теперь он принадлежал только ей. Это была наша последняя встреча с ней. Она ушла из моей жизни. Я всегда завидовал добрым отношениям близких людей. Тёплым и близким. Но мне такое не досталось.

В Киев я приехал ещё раз. В годовщину смерти отца. На ухоженной могиле стояла стела из чёрного мрамора. Старый памятник матери был врезан в стелу рядом фотография моложавого отца и надпись. Свежие цветы. Рядом со старой берёзой посаженной отцом на могиле матери росла молодая берёзка. Младший генерал выполнил всё, о чём я просил. Фотография этого дорогого и печального для меня места лежит в моём небольшом альбоме. Это было моё последнее посещение Киева.

Но вернусь назад. Вместе с друзьями мы посетили могилу Павла Васильевича. В ресторане помянули отца. Я оставил младшему генералу 5000 долларов. Попросил организовать поминки на 40 дней и поставить памятник на годовщину. Простился. Поблагодарил друзей и уехал в Москву.

Здание гостиницы уже сдали. Майор перебрался со всем персоналом фирмы в новую офисную пристройку. Первый этаж гостиницы занимал большой ресторан. Первый этаж офисной пристройки занимали магазины. Отделанный зеркалами ювелирный магазин с мастерской. Небольшой парфюмерный магазин был ещё пуст. Гостиница, ресторан и ювелирный магазин уже работали. Ювелирный магазин продавал дорогие. Эксклюзивные изделия. Их изготавливали здесь же в мастерской два художника, три ювелира и два огранщика. Майор заключил договора на поставку золота и драгоценных камней с фирмами в Магадане и Якутии. Пока дела шли не шибко. Но я верил всё наладиться. И знал, что нужно делать.

Майор провёл меня в большой кабинет. С шикарной мебелью. У окна массивный рабочий стол. Приставной столик с двумя креслами. В углу длинный стол для совещаний окружённый креслами. Посредине от двери к столу лежала широкая красная ковровая дорожка. Я усмехнулся. Мы дети своего времени. Жили стереотипами своих понятий о кабинетах начальников. Шутник-технарь приколол на двери листок. Он был отпечатан на компьютере. "Командир". Майор постарался прикрыть его спиной и показал кулак технарю. А тот невинно моргал глазами.

В этот кабинет я вошёл в первый и последний раз. Провёл совещание. Сидя во главе стола. Я ещё пару раз посещал офис. И всегда видел дверь этого кабинета без таблички. Как рассказал мне сын Вики. Это был всегда пустующий кабинет. Кабинет таинственного никогда не виденного хозяина. Известно было только странное имя. Вернее псевдоним. "Командир". Для работников фирмы самым страшным наказанием было услышать от Генерального директора или трёх его замов:

— Иди! Отдыхай! Резвись! За твою промашку перед "Командиром" отвечать мне!

Но вернусь к совещанию. За столом сидели майор, два капитана и технарь.

Окинул взглядом соратников и начал этот разговор:

— Я отхожу от дел. Старшим назначаю майора.

Указал на одного капитана и продолжил:

— Ты назначаешься замом майора. По кадрам и филиалам фирмы.

Указал на второго капитана.

— А ты замом майора по безопасности всей фирмы. Технаря назначаю замом по экономическим вопросам. Все вопросы и планы работы обсужу с майором. А он даст указания вам. Сейчас идите и думайте о штатном расписании. Своих подразделений. Все свободны! Майор останьтесь!

Такой тон и порядок разговора моим товарищам был привычен и понятен. Майор остался. Остальные покинули кабинет. Мы пересели за приставной столик. Майор открыл блокнот и приготовил ручку. Я говорил. Он прилежно записывал. Уточняя не понятные вопросы. Как на совещаниях. В старые времена.

Через четыре дня я, майор и технарь вылетели в Израиль. Время до отлёта использовал с толком. Связался с одной фирмой. Она разместила в газетах США, Англии, Франции, Германии объявления:

"Израильско-российская фирма в Москве предоставляет услуги. Проживанию, охране и сопровождению приезжающих в Россию бизнесменов. Так же решает вопросы проверки российских фирм-партнёров и маркетинговые услуги. Представляет интересы иностранных фирм работающих на территории России. Решает возникшие проблемы. Телефон, факс".

По указанному телефону сидела женщина. Она свободно говорила на английском, французском и немецком языках.

Забегу вперёд и немного расскажу о работе этого направления.

Почти полгода телефон молчал. Но однажды раздался звонок.

Звонивший человек представился менеджером небольшой австрийской фирмы. Его русский язык был плох. Женщина извинилась и перешла на немецкий язык. Звонивший поинтересовался:

— Вы немка?

Дальше разговор пошёл проще. Менеджер сообщил свою проблему.

Два года назад их фирма решила открыть производство в России. Они специализируются на изготовлении мясных и молочных продуктов. Заключили договор с администрацией района о сотрудничестве. В одном из районов Подмосковья, фирма хотела построить небольшой мясомолочный перерабатывающий комплекс. С цехом по изготовлению упаковки. Договор аренды земли с администрацией заключили. Оплатили все платежи. Приобрели и завезли оборудование. По рекомендации главы администрации заключили договор с одной фирмой на строительство.

И вот уже более года дело застопорилось. Фирма оплачивает хранение оборудования и платит аренду за землю. То есть несёт убытки. Один из хозяев фирмы уже трижды прилетал в Россию. Ходил везде. Пытался сдвинуть дело с мертвой точки. Но, увы! Увы! Этот хозяин увидел наше объявление и поручил менеджеру позвонить. Узнать сможет ли фирма помочь ему? И сколько это будет стоить.

Инструкции женщина получила давно. Она и ответила:

— Фирма с радостью поможет! И может принять представителя фирмы. Для переговоров. Только нужно сообщить дату прилёта, номер рейса и фамилию представителя фирмы.

На этом разговор закончился. Через день вновь раздался звонок. Тот же менеджер сообщил:

— Хозяин согласен на переговоры. Они вылетают завтра. И сообщил остальные данные.

В аэропорту у трапа самолёта из Вены встречал первых клиентов майор и охранник.

В руках охранника была табличка с названием нашей фирмы. Первым к встречающим подошёл парень лет тридцати. Он представился менеджером. Майор знал немецкий язык. Проблем с общением не было. Вторым подошёл мужчина лет 50. Он задержался. Прощался с попутчиками. Теперь они провожали его любопытными взглядами. Майор пригласил всех пройти к машинам. У самолёта стояли два джипа и машина аэродромного сопровождения. Мужчина увидел джипы и заспорил с майором. Настаивал лучше он возьмёт такси. Майор понял колебания человека. Он объяснил. Встреча это дань уважения к заказчику. Наша фирма обеспечивает и проживание в своей гостинице. Денег за это не берёт. Больше мужчина не спорил. Он только настороженно смотрел на рослых охранников и вежливый внимательный персонал. Страхов о жизни в России на Западе гуляло много. Вопросов нет! Они цивилизация! А у нас медведи на улицах гуляют! И народ круглый год ходит в тулупе и ушанке!

Переговоры проходили в кабинете майора. Там и подписали договор. Он был составлен заранее. Состоял из текста на русском и немецком языках. Заверен был лицензированным переводчиком о соответствии русского и немецкого текстов. В договоре был драконовский пункт. "В случае невыполнения нашей фирмой своих обязательств по договору. Наша фирма возмещает все расходы заказчику. И выплачивает неустойку. В размере 2000 долларов". Понятно в глазах австрийского бизнесмена мы были "лохи"! Это его устраивало. Да и стоимость услуг! Она была оговорена в три тысячи долларов! Мужчина внимательно прочёл договор. Передал его менеджеру. Извинился и сказал, что ему нужно переговорить с партнёром. После недолгого разговора он подписал договор. На следующий день майор и приехавшие представители фирмы поехали в администрацию района. Потом в строительную фирму. Их приняли холодно. Выдвинули кучу надуманных претензий. Съездили безрезультатно. День протолклись. Так ничего и не добившись. На обратном пути совладелец фирмы сказал:

— Знаете, мне это надоело! Я решил продать завезенное оборудование и на всё плюнуть. У вас здесь ни порядка нет, ни законов. Договор подписан. Деньги оплачены. Ничего не делается! И управы на это нет! Как можно работать в такой стране?

Майор заметил:

— Согласно условиям нашего договора мы имеем десять дней. Для выполнения своих обязательств. Так?

Гость согласился. Утром следующего дня замы Гендиректора по безопасности и экономики выехали на место. Через два дня совладельцу австрийской фирмы позвонили с районной администрации. Позвонил и директор строительной фирмы. Они в один голос извинялись. Произошла накладка! Все недоразумения устранены. Строительные работы шли в три смены. Через месяц обещали сдать завод уже с работающим оборудованием. Ещё три дня воспрянувший духом австрийский бизнесмен выезжал на стройку. С удивлением наблюдая ударный труд.

Вторник следующей неделе был триумфом. Австриец позвонил майору и попросил о встрече. Майор отложил дела и принял его. Бизнесмен пришёл один. Поздоровался и протянул майору чек. На три тысячи долларов и тут же подписал протокол выполнения договора. К кофе майор выставил бутылку коньяка. Неспешная беседа продолжалась около получаса. Австрийского бизнесмена интересовала наша фирма. Майор отвечал на его вопросы. Он рассказал о наших дочерних компаниях. Ответил и на вопрос о владельцах фирмы. Это он и три его зама. И здесь австриец сделал неожиданное предложение. Он предложил майору заключить договор на управление предприятием австрийской фирмы. В Московской области сроком на год. За 30 % от прибыли. А при успешной работе через год передать нашей фирме 25 % акции этого завода и продлить контракт на управление. Бизнесмен сказал:

— Подумайте! Посоветуйтесь с партнёрами. Я здесь пробуду ещё два дня.

Здесь как, сказал мне майор он и прокололся. Удивлённо посмотрел на бизнесмена и сказал:

— А причём здесь я? И совладельцы? Мы исполнители! Сейчас доложу командиру! Он и решит. Подождите минутку!

И он начал набирать номер моего мобильного. Австриец удивился. У главного хозяина такая странная фамилия? Да и о нём он слышал впервые! Попытался спросить.

Но майор его не слушал. Стоя у стола он докладывал. Это уже представил я. Улыбнулся и дал добро. Майор подписал контракт на управление предприятием в течение года и договор дальнейших намерений. На этом и простились. Австриец и его менеджер убыли домой.

А фирма занялась работой.

Директором завода назначили моложавого майора. Изгнанного из органов за нежелание прогибаться и закрывать дела. Капитан зам Генерального директора по кадрам помог ему подобрать помощников. Не обошлось без наезда чиновников и криминала. Для второго капитана заместителя по безопасности и его людей это была обычная работа. Через год австрийцы подписали акт передачи 25 % процентов акций компании и долгосрочный контракт на управление предприятия. Посыпались звонки. Представители компаний приезжали в офис. Майор уже выбирал клиентов. Теперь вернусь назад.

На пятый день после моего приезда майор, технарь и я вылетели в Израиль. С собой мы везли официально оформленные образцы наших ювелирных изделий.

В аэропорту Израиля нас встретил Давид. По дороге до офиса я объявил Давиду, что ухожу от дел. Представил ему майора. Своего приемника. Технарь представился сам. Дал Давиду последнее указание. Заключить договора на поставку французской парфюмерии и разных кремов на основе солей мёртвого моря.

Оставив технаря с Давидом и Ритой в офисе заниматься делами. Я с майором поехал к Ицхаку. Ицхак выскочил сразу. Только мы вошли в магазин. Он даже пренебрёг восточным гостеприимством. С нетерпением посматривая на меня. Томить его я не стал. Представил майора. Руководителя российской фирмы. Его фирма занималась изготовлением эксклюзивных ювелирных украшений. Майор открыл дипломат. На чёрном бархате лежали оригинальные золотые изделия. Сверкали огранённые камни. Я оставил их и ушёл на набережную. Майор нашёл меня в небольшом кафе. Я сидел и смотрел, на море. Прощался с Израилем. Эта страна не стала моей. Она была только этапом моей жизни. Но мне эта страна нравилась! Вечером самолётом мы вылетели в Москву. А дневным рейсом я улетел в Барнаул.

Вика меня и моё сообщение об увольнении из московской фирмы встретила с удовольствием. Она, сразу начала думать. Куда меня пристроить? Я объявил:

— Не переживай! Иду работать в школу учителем!

Её глаза округлились и она спросила:

— Ты ещё и учитель? И чему ты учишь? Сколько прожили вместе, а твоя многогранность продолжает удивлять! Может ты шпион? Сейчас проверим!

Ну и проверила. Со всем старанием я доказывал ей. Не шпион!

И доказал!

В нашем городке было четыре школы. Два ПТУ и два техникума. Перестройка внесла свои коррективы. Общество расслоилось. ПТУ умерли.

В их зданиях после ремонта разместились городская гимназия и частная школа. Частная школа была платная. Учителям платили хорошо. Попасть учителем в неё можно было только при наличии высоко поставленных родственников. В гимназии платили поменьше. Но конкурс среди учителей был приличный. Техникумы переименовали в колледжи. Отсрочек от Армии они не давали. Поэтому и дышали на ладан.

В четырёх школах учились дети народа. У кого не было денег. Учителей не хватало. Работали в основном пенсионеры. Наскоро отчитывали положенные часы в школе. Потом неслись на свои огороды. Прожить на нерегулярно выплачиваемую пенсию и зарплату мог только отшельник. Питаясь жучками и травками.

Рядом с нами была одна ободранная школа. В неё я и направился. Уставшая замотанная пожилая директриса встретила меня. Через 10 минут я покинул школу. Меня приняли на работу. В приказе директора школы писалось. Я был принят на должность учителя. Иностранного языка. Ещё для поддержки моей жизни мне дали читать военное дело.

Вечером за обедом дочь представила своего жениха. Это был сын Андрея. Сегодня молодые подали заявление в ЗАГС. Через три месяца их должны были расписать. Известие было хорошим и радостным. Новая жизнь ждала и меня. Простая жизнь. Простого человека. Выдержу? Не знаю. Попробую. На следующее утро я пошёл в школу. Приём устроенный мне детьми напоминал посещение дома для проживания людей с нарушенной психикой. Но я старался. Через неделю на моих уроках была тишина.

Жизнь размеренная и спокойная меня не угнетала.

Однажды застал Вику на кухне. Она сидела в темноте. Включил свет и увидел её расстроенное лицо. Долго держать в себе неприятные вещи она не умела. Её и прорвало. С возмущением она рассказала своё горе. Закончивший институт сын поступил в аспирантуру. Ему предложили работу в институте. Но парень экономист по образованию имел амбиции. Работать хотел в фирме. И разослал своё резюме. Отказ получил из всех фирм. Экономисты были нужны. Но с опытом работы. Он расстроился. Расстроил и мать!

Я предложил Вике:

— Подумаешь трагедия! Пусть приезжает к нам.

Она посмотрела на меня осуждающим взглядом. И спросила:

— Поехать пожить в таёжном селе не хочешь? Или тебе здесь устроить испытание? На годик поселить в землянке в горах! Лучше скажи у тебя знакомых крутых бизнесменов нет?

Всё стало понятно. Из Москвы сын уезжать не хотел. Я пожал плечами и покачал головой. Вика надулась и три дня со мной не разговаривала. Могла не разговаривать и больше. Но я сдался. Позвонил майору. Спросил:

— Нужен в фирму экономист?

Майор ответил:

— Позарез! Технарь ему не даёт прохода. Угрожает голодной забастовкой. Ему одному очень трудно. Дали объявление в газету. Но приходят такие кадры….

Слов нет!

Я ему и ответил:

— Завтра подойдёт парень! Поговорите. Может он подойдёт?

— Какой стаж у него работы?

Поинтересовался майор.

— Такой же какой был у тебя! Когда ты пришёл на работу в контору.

Ответил я. Майор скис. Я это понял и добавил:

— А ты не напрягайся! За разговор денег не берут. Забыл? В своё время и ты начинал с нуля. Вот и дай шанс другому человеку.

Закончил я разговор. Дующейся Вике сказал:

— Слушай! Я вспомнил! Проезжал Ясенево и на Бутлерова видел здание фирмы. Позвони сыну! Пусть подойдёт сам. Поговорит. Может и возьмут!

— А ты там никого не знаешь?

С надеждой, спросила она. Уже забыла об игре в молчанку. Я покачал головой. Потухшая Вика позвонила сыну. На следующий день после обеда позвонил сын. Радостным голосом он сообщил:

— Мама! Меня взяли!

Ещё около получаса он рассказывал Вике подробности. Хвастался! Какая крутая его новая фирма. Счастливая Вика летала по кафе. Даже напевала. Мне от этой радости тоже досталось. Меня покормили обедом! Мир был восстановлен!

Вечером позвонил майор. Он и рассказал мне подробности этого события.

С парнем сначала побеседовал Зам по кадрам. Потом отправил его к технарю. Через полчаса из кабинета технаря раздался крик. Майор проходил по коридору. Услышал крик и зашёл в кабинет. Технарь и парень орали друг на друга. На вошедшего майора внимания не обращали. Парень что-то рисовал на листе бумаги. Он с жаром доказывал технарю, что тот не прав. Взбешённый технарь выхватил из стола книгу. Открыл её и сунул под нос парню. Тот засмеялся и пальцем показал какое-то место технарю. Тот прочёл и замолчал. В кабинете повисла тишина. Технарь нарисовал на листе график. И подвинул парню. Тот что-то исправил и вернул лист. Технарь хлопнул парня по плечу.

— Ты прав! Я нет!

Смеялись оба. Майору надоело стоять в роли статиста. Он и спросил:

— Берёшь парня к себе?

— А вам какое дело к моим работникам? За них я отвечаю!

Ответил технарь, отмахнувшись от майора. Он опять говорил с парнем.

Через месяц сына назначили начальником планово-экономического отдела. На совещания технарь таскал его с собой. Они часто спорили. Разница в возрасте их дружбе не мешала. Свободное время проводили вместе. Технарь имел двух сестёр. Средняя была замужем. За младшей сестрой начал ухаживать сын. Позднее они поженились. Всё это узнал позже. От майора и от сына. Вернусь к рассказу о событиях тех дней.

До свадьбы дочери оставалось больше месяца. И здесь жизнь преподнесла подарок. Наверное, там наверху он решили, что я живу очень спокойно.

В один из вечеров уже выпившие местные бандиты ввалились в кафе. Они уже начали наглеть. Увеличивая поборы и требуя бесплатного обслуживания.

Главарь местных шакалов схватил проходившую Вику.

— Жиреешь овца! А нам платишь копейки? Даю тебе три дня! С тебя 15 тонн зелени! А что бы твои шевелились и быстрее чесались. На эти три дня заберём тебя к себе. Хотя нет! Ты старовата! Возьмите её дочь!

Правая рука и ещё один шакал схватили девушку. Народ увидел зреющий скандал и спешно покинул кафе. Главарь оттолкнул Вику. Она упала. Машинально бросился защищать. Вику и дочь. Но остановился. Затевать разборки в кафе было глупо. Но мой жест не прошёл незамеченный. Правая рука оставил вырывающуюся дочь в руках одного из шакалов и шагнул ко мне.

— Ой, это же, глава семьи! Защитник и кормилец!

Размахнулся и ударил меня в грудь. Привычно погасив удар. Я упал. Возле Вики.

— В общем так! В течение трёх дней принесёшь деньги и получишь свою курицу. Целой! Не принесёшь денег? Мы её всей "братвой" используем! Повеселим.

Продолжил главарь. Стоя надо мной и Викой. Радостные шакалы направились к выходу из кафе. Дочь они тащили за собой. Поднявшись и отряхнувшись. Подошёл к Вике. Протянул руку. Хотел помочь ей встать с пола. Она оттолкнула мою руку. Понятно! Каждая женщина видит в мужчине защитника семьи. Увы! Я защитить её и дочь от шакалов не смог. Мой рейтинг в её глазах упал до нуля. Что-то объяснять было бесполезно. Я промолчал. Вика встала с пола и направилась домой. Я пошёл за ней. Дома она прошла в спальню. В замке повернулся ключ. Я пожал плечами и пошёл на кухню. Заварил кофе и погрузился в мысли.

… Люди объединялись в роды. Племена. Государства. Причин было много. Но одной из главных причин была жажда безопасности. Защита личности. Государство создавало на деньги народа институты защиты. Для себя и людей. Милиция, прокуратура, ФСБ. Эти многочисленные структуры должны были защищать и оберегать народ. А на деле они оберегали власть и деньги. Имущих особ. На простой люд им было наплевать. Вот люди и сами заботились о себе. Платили дань криминальным структурам. Чиновникам. Всем кто вымогал. Но это не было гарантией покоя. У вымогателей ехала крыша. И они откалывали номера. Человек искал защиты у кого и где угодно. Иногда защищался сам. Тогда и появлялось государство. Если мститель оставался жив его судили и сажали. Вот странная логика и понятия!

Ладно! Оставим политику! Есть вопросы важнее. И я начал анализировать сложившуюся ситуацию.

… Можно было и заплатить! Но это не решало вопроса. Орлы не отстанут. Из курса психологии знал. Вымогатель если жертва идёт на уступки её ненавидит и презирает.

В этом городе мне жить. Уезжать не хотелось. Оставался один вариант. Устранить проблему! Прощать не уважение к моей семье и к себе? Не мог! Устранение было частью моей прежней работы. Моей жизни. Так решали проблему. Раз и навсегда. Вариантов было два. Вызвать команду из Москвы или сделать самому. Как любой человек я имел гордость. Оскорбили меня и мою семью. Вот и решил действовать сам. Личные обиды лучше решать самому. На этом и остановился. Честно сказать? Я хитрил! Долго рассуждая. Решение принял сразу. Ещё когда лежал на полу в кафе. Руку подняли на меня и моё самое дорогое. Здесь уместна пословица:

"Кто на нас меч поднимет, тот от него и погибнет".

Будем жить по народной мудрости. Она проверена веками. Распорядок жизни шакалов и их адреса знал. План действий уже сложился. В моей голове. Я просто отвлекал себя. Ожидая 7 часов вечера. Час "Х" наступил. Осторожно подошёл к дверям спальни. Прислушался. За дверью стояла тишина. Спустился в гараж. Из тайников извлёк нужную экипировку. Бронежилет. "ГЛОК" с глушителем и "Браунинг" 22 калибра. К каждому из стволов взял по две обоймы. Облачился в спортивный костюм. Кроссовки. Подошвы кроссовок обработал специальным составом. Сверху спортивного костюма одел бронежилет. Влез в рабочий комбинезон. "Браунинг" положил в карман комбинезона. Туда же спрятал и запасные обоймы. Накинул старый плащ. Взял холщевую сумку. Бросил в неё инструмент. И уложил заряженный "ГЛОК". Моя машина стояла у кафе.

Без двадцати восемь на лестничной площадке одного дома в щитке ковырялся работяга. В восемь часов на этой лестничной клетке появилась, фигура правой руки главного местного бандита. Толкнув рабочего. Хотя тот ему не мешал. Правая рука открыла дверь квартиры. Не запертая дверь открылась. Дверей эти орлы не запирали. Не боялись никого. Все боялись их. Я осмотрелся. Прислушался. Всё было тихо! Вывернул лампочку на лестничной клетке. И бесшумно скользнул в квартиру.

Главарь и правая рука сидели за накрытым столом и принимали первые лечебные дозы. Возникшая фигура с пистолетом в руках их не обеспокоила. Они просто ничего не поняли. Я их не обидел. Всадил по пуле в переносицу и горло каждому. Пули отбросили тела на толстый ковёр. Выстрелов и падения тел было не слышно.

Прислушался. Было тихо. Я выскользнул из квартиры на лестничную площадку. Захлопнул дверь. И спокойно спустился вниз. По дороге вкрутил лампочку. Не спеша покинул подъезд и направился в соседний двор. Там стояла моя машина. Завёл двигатель. Прогрел его и тронул машину к выезду из двора. Мой путь лежал на окраину городка. Там в небольшом частном доме у местных бандитов была тайная гостиница. Для заложников и воспитуемых. По моим прикидкам дочь должна находиться там. Вскоре приехал. Машину загнал в кусты. За две улочки от нужного мне дома. Эта окраина граничила с небольшим лесом. Пошёл краем этого леса. Миновал два заросших лесных озерца. И пробрался к нужному дому.

У дома стояла машина. Два окна дома были освещены. Заглянул в них. Не плотно прикрытые шторы позволяли видеть комнату. Напротив окна работал телевизор. Крутили видеокассету. На экране металась пышная блондинка. С огромной грудью.

Она усердно ублажала двух чернокожих мускулистых парней. Наслаждались этим зрелищем двое быков. Они сидели или точнее лежали в креслах. Правее комнатной двери. Перед ними стоял журнальный столик уставленный бутылками и лежащей на бумаге закуской. Они пили и наслаждались зрелищем. На экране телевизора.

Ещё два окна были завешены толстой тяжёлой тканью. Свет она не пропускала. Я не ошибся! В гостинице бандитов был заложник. Открыл не сложный замок входной двери и проскользнул вовнутрь. Небольшая кухня заканчивалась двумя дверями. Левая дверь была открыта. Из неё лился свет и страстные стоны. Я проскользнул к ней. Эта была комната в окно, которой я заглядывал. У косяка двери замер. Одного из жующих быков я видел хорошо. Второй бык был закрыт открытой вовнутрь комнаты дверью. Мне было стыдно! Время поджимало. Я не давал парням досмотреть крутое кино! Было жаль! Но я шагнул в комнату. Обычно в боевиках герой входит к бандитам в комнату. Берёт их на мушку и начинает говорить. Я не могу понять зачем? Мёртвые всё равно никому и ничего не расскажут. Они не говорят! В этом убеждался не раз. Понял одно! Говорят они для зрителя. Ну и пусть говорят! А я спешил. "ГЛОК" в моей правой руке едва слышно кашлянул. Четыре раза. Опыт и глаз меня не подвели. Правки не требовалось. Оба быка по очереди ушли в другой мир. Пропуском были дырки на переносице и шее. У каждого. Со стороны казалось, они просто замерли. Заинтересовались зрелищем на экране. Может и так! Меня это не интересовало. Покинул эту комнату и проскользнул ко второй двери. Аккуратно приоткрыл её. Картина была интересна.

У стены с закрытыми глазами извивалась дочь. Её связанные руки были подняты вверх и привязаны к трубе. Рот заклеен широким скотчем. Сидела она на полу. А напротив неё на стуле сидел бык. В руке он держал нож и незатейливо развлекался. Срезал пуговицы с блузки дочери. При этом весело хохотал и щекотал девушку острием ножа. Несколько уколов с выступившей кровью уже украшали её тело. Он веселился! Решил повеселиться и я. И начал. Два негромких хлопка. И обе руки его повисли. Бык попытался вскочить и повернулся ко мне. Ещё два хлопка бросили его на пол. Ноги тела не держали. От боли он выл. Мой вопрос:

— А чего ты перестал смеяться?

До него не дошёл. Я не садист! Поэтому ещё раз нажал спусковую скобу. Ещё не увидел результата. Но уже понял. Поступил не правильно! Стрелял в подбородок. Здесь есть один нюанс. Пуля имеет закруглённую верхнюю часть. С большой скоростью она вылетает из ствола пистолета. Пробивает переднюю мягкую часть подбородка. Проходит перегородки и мягкие ткани черепа. И с силой ударяет в верхнюю часть черепной коробки. Удар такой силы выбивает затылочную пластину. И осколки черепа, мозги и кровь брызгают вокруг. Естественно и дочь они обрызгали с головы до ног. Девушка открыла глаза. Увидела развороченный череп и опять закрыла глаза. Потеряла сознание. Я её понимал такое зрелище и впервые! Даже мужику увидеть не сладко. А тут девчонка! Сам виноват.

Долго заниматься бичеванием было не когда. Поднял выпавший из руки уже трупа нож. Разрезал верёвки на руках девушки. Резко рванул кусок скотча закрывавшего рот. Снял его. Боль привела девушку в чувство. Её взгляд упал на меня.

— Ты! Здесь? Как?

Она снова увидела труп. И все вернулось на круги свои. Долго возиться с дочерью времени не было. Взял девушку на руки и направился к раковине на кухне. По дороге схватил халат и полотенце. Они были не первой свежести и чистоты. Но выбора не было. По дороге стащил с дочери кофту и юбку. Забрызганные пятнами крови и мозгов убитого. Намочил полотенце и тщательно протёр её лицо и тело. Во время этой процедуры девушка пришла в себя. На меня она смотрела с ужасом. Но уже оклемалась. Только тихонько скулила. Как щенок. Посадил её на табурет. Сбросил с себя комбинезон. Он впитал пороховые газы и был уликой. Завернул в него полотенце и одежду дочери. Добавил в середину свёртка чугунную сковороду. Связал и затянул узлы на получившемся свёртке. Взвалил дочь на плечо и покинул дом. Прикрыв дверь. Вышёл через калитку в конце забора свернул в лес. И направился к своей машине. По пути забросил свёрток в заросшее озерцо. Разобранный пистолет полетел в тину второго озерца. Содрал специальный состав с рук. Создаваемая им плёнка позволяла при прохождении теста на остатки пороха на руках. Получать отрицательный результат. Без температуры тела эти "перчатки" разлагались в течение 10 минут. Добрались до машины. Усадил дочь. Включил двигатель и печку. Девушку била нервная дрожь. Не спеша поехал к дому. Окна дома были тёмные. Выключил двигатель и затолкал машину во двор.

Дочь уже немного пришла в себя. Она даже сопротивлялась. Когда я брал её на руки. Пришлось шикнуть. Со своей ношей проскользнул в гараж. Быстро снял спортивный костюм и кроссовки приказал дочери идти к себе и одеться. Проскользнул в спальню на второй этаж.

Есть одна вещь! Даже не знаю. Говорить или нет? Но не сказать о ней не могу! Конечно это мистика! Но клянусь. Так и было!

Я оперативник со стажем. Прошёл Афганистан. Со временем у человека с моим опытом появляется чувство окружающей обстановки. На уровне инстинкта. Так вот ответственно заявляю! За всё время пока расправлялся с бандитами. Практически не оглядывался. Чувствовал! Мой тыл был прикрыт. Меня страхуют! Я не один. Это чувство не покидало меня всё время. Работал спокойно и уверенно. Мистика? Но это было так реально! Усомнится, не могу. Даже когда пишу эти строки. И переживаю всё снова. Друзья мои были далеко. Что же это было? Души погибших? Даже не знаю. Что и сказать. Эту загадку так и не решил. Вернусь к событиям того вечера.

Через некоторое время из холла раздались голоса. Заспанный и взъерошенный я спустился вниз. Вика обнимала дочь. Обе плакали и смеялись. Как им только удавалось это совмещать?

С радостным, криком:

— Доченька! Ты вернулась!

Я бросился к девушке. Она с наполненными ужасом воспоминаний глазами. Попыталась увернуться от моих объятий. Ага! Придумала! Я был проворнее. Её попытка не удалась. Она затрепыхалась. Попыталась вырваться. Но я держал её крепко. Сдавил её и прошёптал на ухо:

— Без истерик! Отправлю плакать к мышам. В подвал!

Вика пришла на помощь дочери. Она вырвала её из моих объятий и зло бросила:

— Как защитить, семью то отлеживаешься на полу! А как радоваться мгновенно прибегаешь!

Дочь уставилась на мать. Потом на меня. Но промолчала. Вика потащила её к столу. Я оставшись без внимания вздохнул и пошёл спать.

Утро началось спокойно. А к обеду город взорвался. Обнаружили все трупы. Главный местный "внутренний орган" выступил по местному радио и телевидению. Успокоил всех. Объявил план "Перехват". Через полчаса ввёл план "Кольцо". Не скупился и дальше. Ввёл план "Грозу"! Граждан заверил все под контролем! Толи отвергая его слова. Толи подтверждая их. По городу воя сиренами и сверкая проблесковыми маяками. Носились машины внутренних органов. Прибыла помощь с Барнаула. Остатков банды видно не было. Думаю, они вспомнили! Где скрывался вождь мирового пролетариата? И последовали его примеру. Засели в шалашах. По местному телевидению выступил приехавший из Барнаула главный эксперт. Он заявил:

— Нам удалось установить! Все молодые люди убиты из иностранного оружия. Ещё экспертами ведётся обработка проб воздуха и других следов. Результаты скоро будут готовы. И преступники будут задержаны! Это я Вам твёрдо обещаю!

К вечеру выступил другой чин. Он уже не был так категоричен. По его словам компетентные органы установили:

"Действовала группа профессионалов. Очень высокого класса. Все пострадавшие застрелены из одного оружия! Других следов обнаружить не удалось. Поэтому следствие очень сложное. Но власти приложат все силы. Убийцы будут задержаны".

Если перевести это на простой следственный язык. Это звучит так:

"Парни! У нас очередной "глухарь!"

Но власти не дремали! По указанию главы администрации городка собрали местных бизнесменов. Не пропустили ни кого. Владельцы торговых мест на базаре Владельцы палаток, ларьков. Всю экономическую элиту. Перед ними выступил зам начальника "внутреннего органа". Он посетовал:

— Малая зарплата не позволяет привлечь на работу в органы настоящих криминалистов. Таких как:

Шерлок Холмс, комиссар Мэгре, майор Пронин.

Но самое главное это техника! Во внутренних органах всего две иномарки! У начальника и у него. Остальной транспорт это старые машины. УАЗ и "Жигули". А преступники разъезжают на новых дорогих иномарках. Обедают в дорогих ресторанах! Живут в больших домах и квартирах.

Его выступление отметили густыми аплодисментами. Слово взял глава администрации. Он объявил:

— Дело чести всех честных бизнесменов помочь органам. Материально!

Раздельно дважды назвал номер счёта и банк. Куда все должны перечислить деньги. Главным контролёром назначил прокурора. Бизнесмены прониклись. И сознательно. И добровольно. Помчались перечислять деньги. Большая часть представителей бизнеса правильно поняли своё предназначение. Укрепление органов страны! Страны, где правит народ укреплять органы и есть дело народа. Его и привлекли к этому.

Подняли цены и раскинули перечисленные на счёт суммы на своих работников. Понятно. Чуть набавив. Бизнес должен быть прибыльным. Так и привлекли к участию в сборе денег карманы всех.

Собранных денег хватило. Приобрести новые иномарки. Для главы администрации. Прокурора. Начальника органа и всех замов. Старые иномарки они списали. И оставили для себя. Привязались к ним! Ещё хватило денег на новую мебель и евроремонт кабинетов выше перечисленных лиц. В планах была и поездка в Париж. Уже и определили лиц для этой поездки. Это были Глава администрации, прокурор и начальник органа. Эта делегация направлялась для изучения опыта борьбы с преступностью. Определили и срок изучения французского опыта. Два месяца. Но денег не хватило. Собирать новые деньги? Отчитываться за использование уже собранных денег? Совестливые начальники посчитали не удобством. С этим патриотическое движение и умерло. Но событиям продолжали развиваться.

Среди убитых были родственники. Прокурора и начальника внутренних органов. Поэтому ещё три дня пошумели и затихли. Но убитые принадлежали к группировке Барнаула. Те удовлетворены следствием не были. И начали своё. В сопровождении джипа с охраной прибыл в наш городок один из авторитетов. Остатки группы местных шакалов встретили его. Выбрали они наше кафе. И вновь события затронули меня.

Я возился в сарае. Ремонтировал какой-то шнур для кухни. С отремонтированным шнуром в руках прошёл мимо стоящих машин. Возле них прогуливались трое. На этот тревожный фактор внимания не обратил и спокойно вошёл в зал. Столик у двери окружали остатки банды шакалов. Они жались друг к другу. Мой взгляд скользнул по залу. Заметил двух парней с коротко остриженными волосами. В тёмных костюмах с галстуками. Они скучали за одним из столиков. Только тогда насторожился. Но отступать было поздно. Они меня уже зафиксировали. Делать было нечего. Я продолжил свой путь. Рассеянный взгляд сидевшего отдельно авторитета скользнул по мне. Наши взгляды встретились.

Узнали друг друга мгновенно. Хотя и времени прошло много. Передо мной сидел располневший сержант. Из моей последней афганской команды.

"Вот и всё! Вляпался! По самые…"

Мелькнула мысль. Опережая эту мысль начал действовать. Левая рука со шнуром рванулась вверх. Прикрывая лицо. В открытую дверь влетел свист какой-то птицы. Ей ответили три-четыре подруги. Резко взмахнул правой рукой. И "Браунинг" скользнул в мою ладонь. Переместился. Включил в сектор обстрела стол с двумя парнями и авторитетом. Приготовился открыть огонь веером. Фиксировал всех. Привычно анализировал и прокачивал ситуацию. "Напуганные шакалы опасности не представляли. После недавних событий предугадать их поведение было не сложно. При первых выстрелах они бросятся в дверь. И закроют меня от выстрелов находящихся снаружи. Этих секунд мне хватит! Что бы уложить охранников и авторитета. Начали!"

Мои приготовления и перекличку птичек сержант понял. Как смог. Кое-каким премудростям боя он был обучен. На мгновение застыл. Я напряжённо обдумывал, что сказать Вике и дочери. После этой бойни придётся из городка бежать. Остальное меня не волновало. Московская команда профессионалы высокого класса. Вытащат нас с любого места. В средствах они не стеснены. В их преданности и надёжности я не сомневался. Со средствами проблем не имел и я. Новые документы. Устроиться на новом месте. Жить безбедно не проблема. Хотя и жаль! Прижился. От этих мыслей меня отвлёк сержант.

— Командир! Не стреляйте! И дайте отбой своим людям! Я без оружия! Поговорим?

Срывающимся шёпотом произнёс он.

"Каким людям? Какой отбой?"

Подумал я. И вдруг пришло уже знакомоё чувство. Меня страхуют! Ситуация под контролем. Стало спокойно. Я расслабился и улыбнулся. Чувство локтя успокоило меня. Но на сержанта моё спокойствие и улыбка подействовали удручающе. Он получил подтверждение обоснованности своих страхов. По его понятиям одиночка в такой ситуации спокойным быть не мог. Моя уверенность убила его. Он побледнел и с ужасом следил за мной. Я подошёл и положил шнур на стол. Потом пригладил волосы. Даже не задумываясь о реакции на мои жесты. Пересвист птичек заставил вздрогнуть всех. Но его ждали. Поэтому страх не ушёл. Но лица у всех просветлели. Появилась отсрочка от смерти и слабая надежда выжить. Телохранители если судить по их действиям и мимике лиц в серьёзных переделках не бывали. Но боевиков насмотрелись! О событиях трёх дневной давности в городке хорошо помнили. Помнили и выводы экспертов. Пять трупов сделали очень крутые профессионалы. Помнили и вывод. Их не меньше десятка. Пробовать тягаться силами с десятком профи? Никто не хотел. Шанс стать трупом был 100 %. Шансов остаться в живых? 0. Бледный крутой авторитет решимости не добавлял. Таким они его не видели никогда! Что-то знал. Все замерли не шевелясь.

— Поговорить хочешь? Давай поговорим. Если просишь!

Произнёс я и поднял правую руку. "Браунинг" матово блеснул и исчез в рукаве. Обречённость скользнула по лицам всех. Такие фокусы в боевиках проделывали только крутые ребята. Они валят всех. Штабелями!

— И этих убери! Пусть смотрят друг за другом. Шевельнётся один! Свинцом накормят всех.

Продолжил я и металл звучал в моём голосе. Это было понятно. Так говорили в боевиках. Раньше у нас было самая читающая страна. Теперь стала самая смотрящая. И свято верящая. Всё в боевиках взято из жизни! Как и порно фильмы.

Сержант поручил телохранителям присмотреть за шакалами. Из-за них умирать никому не хотелось. Посетители помнили не давний скандал. Кафе покинули все мгновенно. Персонал укрылся на кухне. Столов для разделки хватало. Лишних свидетелей не было. Я присел к столу. Выждав пока я устроюсь. Присел и сержант.

— Командир! Я увидел Вас и всё понял. Стрелял один человек! Остальные страховали. Помню Вашу привычку стрелять в голову и шею. Стреляли Вы! Зная Вы не садист. Вы их наказали?

Я кивнул головой и рассказал о предшествовавших отстрелу событиях.

— Командир! Вы отпустите нас? Пощадите?

Спросил сержант просительно и добавил:

— Скажите и я сам этих отморозков зарою!

Я молчал. Сержант сидел и тоже молчал. Он ждал приговора. И я его произнёс:

— Ты же сказал! Я не садист. Кто тронул мою семью. Уже нет. С ними я рассчитался. А так я не моралист. Не трогай меня и мою семью и живи! Исчезни!

— Спасибо командир!

Обрадовано произнёс сержант. Он встал и направился к выходу.

— Стой! Есть ещё одно условие! Обо мне забыть! Открытый рот сочту за оскорбление. Закрою лично!

Замерший при звуке моего голоса сержант закивал головой. Лицо его выражало обиду.

— Могли бы и не говорить! Не дитё!

Ответил он и покинул зал. Вслед за ним я скользнул к двери и притаился. Увиденное зрелище вызывало смех и слёзы.

У стены с руками за головой сгрудились шакалы. Окружавшие их охранники авторитета вид имели не лучший. Вздрагивали от любого шороха. Оно и понятно. Все видели страшную картину. В их спины смотрели зоркие глаза страшных боевиков. Но и это было не всё. Они видели направленные в эти же родные и беззащитные спины. Пулёмётные стволы. Страшные и огромные. Видели в боевиках.

Их там носят накачанные коммандос. Жалко себя было до слёз! Они ещё пожить и попить вволю. Не успели. И вот абзац. Свой страх отводили на шакалах. За любое движение награждали ударами ног. Это по вине этих……, под стволы попали они. Сержант стоял на крыльце. Вид имел жалкий. Он тоже трусил.

Страх других ещё больший, чем его страх успокаивал. Он говорил почти нормально:

— Идите в машины! Не бойтесь! Люди командира без команды не шевельнутся. Я сам и……

Он назвал не известные мне клички. Многозначительно помолчал и продолжил:

— Были полгода в его команде в Афгане! В команде профессионалов из конторы. В засаде даже если по нас ползли змеи. Мы все бы умерли! Но без команды не вздохнули.

Его слова не успокоили. Они ещё больше напугали всех. Названные сержантом клички были знакомы народу. Реакция напуганных бандитов подсказала мне. Клички принадлежали авторитетам. Очень крутым! Лапшу сержант вешал профессионально!

Бандиты получили представление обо мне. Страшном и ужасном! Понятно! Этот человек заставил всех этих крутых терпеть такое! Был монстром! Безжалостная жизнь столкнула их с ним! О, горе!

Втянув головы в плечи. Вздрагивая. Телохранители быстрее лани неслись к машинам. Мысленно они видели себя, не имеющих права дышать. И ползущих по телу змей. И страшного человека наблюдавшего за ними. А сержант кричал им вдогонку:

— Да! Услышу хоть одно слово! О сегодняшнем дне разбираться не буду. Языки оторву всем! И съесть заставлю! Это утешит меня. Когда будут меня резать на куски. Люди командира!

Закончил сержант свою речь. Хотя её слышали не все. Телохранители уже спрятались в машинах. Слышали его речь полностью только шакалы. Они так и стояли не шевелясь. Заложив руки за головы. Тирада сержанта ещё переваривалась в их головах. Но сержант прервал этот процесс. Взялся за них:

— Ну а теперь вы! Мои послушные соратники! Расскажите мне вашему кормильцу и благодетелю. Кто требовал с жены командира 15 штук зелени? Кто поднял руку на его и жену? Кто брал в заложники дочь? Кто решил подставить меня под стволы людей командира?

Закричал он.

— Ну? Кому я смерть мучительную должен!

Тут шакалы и ожили. Жалобными голосами они валили всё на мёртвых. Рассудили здраво! У тех ни кто не спросит. А если и спросит? Мёртвые всё равно не ответят! Это они знали точно! Сами у тех спрашивали:

— Кто вас замочил? Братаны!

Один договорился до абсурда. Я с удивлением узнал! Они все защищали мою бедную семью от злых намерений погибших. Те даже избили их! В подтверждение своих слов этот рыцарь показал. Свежий синяк. Остальные всё поняли и тоже принялись искать. Царапины и прыщи на своих телах.

Сержанту надоела их дурость. Он громко выругался и заорал:

— Глохните! Я выкупил вашу жизнь! Под свою и других уважаемых людей ответственность. Если вы только посмотрите! В сторону кого-то из семьи командира или скажите о нём кому-то! Его люди найдут нас и укоротят на голову. Убьют нас! Ваших поручителей и спасителей. Но командир обещал дать нам время. Найти вас и живьём порезать на куски. Это утешит нас! Перед смертью. А теперь кыш! Твари!

Сам сержант не мене шустро пригнул в машину. Взвизгнули покрышками и обе машины унеслись прочь. Брошенные шакалы переглянулись. Отталкивая друг друга. Локтями и ногами. Они лезли в машины. Не дожидаясь пока закроют двери. Машины срывались с места и уносились прочь. По принципу дальше будешь. Целей будешь. Я отпустил персонал. Закрыл кафе и ушёл домой. Нервы не железные!

Прошло несколько дней. Мы ужинали дома. И Вика рассказала о непонятном происшествии.

Наступил день платежа бандитам наличную сумму. За их услуги. Но никто за деньгами не приходил. Честный коммерсант она долгов не любила. Положила деньги в конверт и носила его с собой. Надеясь встретить кого-то из них и отдать деньги. И вот в городе она увидела двух быков. Они стояли у своей машины. Вика остановила свою машину. Вышла и с конвертом в руках направилась к ним. Они её не заметили. Вика подошла. Поздоровалась и протянула конверт. На звук её голоса быки обернулись. Узнали её. Побледнели. Увидели в её руке протянутый конверт. Переглянулись. Бросили испуганные взгляды по сторонам. Вскочили в машину и под визг покрышек унеслись прочь. Растерянная Вика вернулась в свою машину. Теперь она не знает. Как поступить? Что делать с деньгами в конверте?

На меня она ещё дулась. Вопрос был произнесен в пустоту. Но адресован был мне. Я продолжал делать вид, что ничего не произошло. Нет ссоры и обид. Поэтому ответил сразу:

— Они тебе не нужны? Перечисли их в любой фонд. Фонды создают ежедневно!

Вика вздохнула и ответила:

— Тут впору открывать фонд помощи для себя. А ты говоришь, деньги не нужны! Только страшно! А вдруг придут завтра? И потребуют с процентами?

Я ответил не думая:

— Они люди честные! Наверно их совесть за нанесенную нам обиду замучила. Вот они и освободили тебя от своих поборов!

На этом была забыта наша сора. Я был прощён! И вопрос был закрыт. А я улыбнулся. Вспомнил угрозы сержанта шакалам. Викино появление с конвертом они поняли как покушение на их жизнь. У быков мог случиться инфаркт. Спасаясь от него. Бежали. Надолго ли хватит у них памяти? Не знаю! Но я ещё жив!

Через месяц сыграли свадьбу дочери и сына Андрея. Ещё до этого затеяли пристройку к дому. Ещё одну кухню, столовую и спальню. Закончить работы и обставить успели к свадьбе. Молодые сразу вселились в своё жильё. На свадьбу сестры прилетел и сын. От своей работы и друга-начальника он был в восторге. Под конец своего визита он сделал нам подарок. Торжественно пригласил всех на свою свадьбу. Заявление в ЗАГС они подали месяц назад. Спасибо! Два месяца нам дали! Осознать тот факт, что дети выросли. А мы? Увы! Постарели…

Мы с Викой проводили сына и возвращались из Барнаула домой. Внезапно Вика прижалась к обочине и резко затормозила. Я едва успел упереться руками в торпеду. Она на это внимания не обратила. Произнесла озабоченно:

— Слушай! А где сын будет жить? У него же нет квартиры!

Я вежливо осведомился:

— Может можно об этом поговорить дома? А не делать пируэты на дороге! Сердце у меня уже не молодое!

Вика виновато и возмущенно посмотрела на меня. Но ничего не сказала. Молча тронула машину. Дома снова задала этот вопрос. И так каждый день. Но мне повезло! Этими вопросами она доставала меня только одну неделю! В школе начались каникулы. И я был командирован Викой в Москву. Решать вопрос. Мне это было на руку. Назрела необходимость решить и свои вопросы. Я безропотно сел в самолёт. О своём вылете майору не сообщил.

Москва встретила меня своей обычной суетой. Город рос и хорошел. Взял такси и поехал на дачу генеральской четы. Встретили меня радостно. Как рабсилу! Чета занималась работой на участке. Я переоделся и включился в процесс. Так и провозились до вечера. А вечером….

Генеральская чета возилась на кухне. Готовила ужин. Я сидел в выделенной мне комнате и записывал прошедшие события в эту тетрадь. Звука подъехавшей машины я не слышал. Услышал только звук закрываемой входной двери и громкий голос:

— Дед! Ба! Ваши внуки пришли! Себя голодных привезли!

И громкий смех. Голос я узнал. Это был голос сына. Дружный топот бегущей генеральской четы был ответом на зов. Люблю преподносить сюрпризы! Отложил свои записи и вышёл в столовую. Картина была душевная! Два седых генерала в передниках обнимали и целовали сына и стройную девушку. После общих приветствий они разделились. Женский генерал сгрёб сына. А товарищ, мужской генерал девушку. Моё появление прошло не заметно. Но я о себе заявил!

— А мне кого обнимать? У вас кошки или собачки нет? Установим очередь? Или мне идти к соседям?

Женский генерал схватилась за сердце. Чисто мужским голосом закричала:

— Господи! Совсем забыла! Головорез в доме! Только своего чекиста отучила подкрадываться! А тут второго принесло! Да ещё и перещеголявшего учителя! Рыцаря! Плаща и кинжала! Мать твою! Будешь демонстрировать своё мастерство? Подкую!

На протяжении всей этой тирады товарищ, генерал. Предатель! Смотрел на меня укоризненным взглядом. Спелись. Девушка смотрела испуганными глазами. Сын удивлённо.

— Ба! Это же отец! Причём здесь чекисты? Он же пехотный майор!

Всё ещё сердитая товарищ генерал ответила:

— Пехотный майор? Волк в овечьей шкуре! Это он Вам всю жизнь лапшу на уши вешал! С одной они конюшни! Той самой! А если по делам судить? То твой дедушка ангел! А о папочке к ночи лучше не вспоминать! И вообще это я что-то лишнего наговорила. Пошли ужинать.

За ужином установился мир. Сын познакомил меня с невестой. В разговоре и выяснилось. Молодые уже месяц живут в генеральской квартире. На улице Тверской. Сообщила это женский генерал. Она снова набрала воздуха. Готовясь подавить мой протест. Товарищ-предатель, генерал подвинулся к супруге. Выражая согласие и поддержку. Точно спелись! Но пар женскому генералу пришлось выпускать. Я сердечно поблагодарил их за заботу. Чувство вины госпожи генерала передо мной снизошло до того, что она даже обратилась к сыну:

— Ты меня не слушай! Это я старая с перепуга на твоего папочку гадостей наговорила. Извини!

Парень, ей ответил:

— Ладно! Проехали! Теперь ты мне лапшу на уши вешаешь.

На этом и успокоились. Я и товарищ генерал знали. Если на изобличения и наговоры не отвечать и не ввязываться в спор. Доказывая, что ты не верблюд то разговор быстро забывается и затихает. Этому нас учили ещё в юности. Когда мы задирали носы и радовались. Тому, что влились в славную когорту передового отряда партии. Увы! Как давно это было.

Утром забрал эту тетрадь и папку с документами на квартиру. Сложил всё в пустую сумку и поехал на улицу Вавилова.

В квартире из тайников извлёк оружие. Остатки денег и кое-какой компромат. Аккуратно упаковал всё в сумку. Из папки с компроматом взял два листа. Их положил в папку с документами на квартиру. В самый низ. Сверху документов положил паспорт работника Севера. Хозяина квартиры. Сумку отнёс к соседке. Она присматривала за квартирой. Ей сказал:

— Вот переезжаю на Север. Квартиру продаю. Забирайте всё, что есть в квартире. Себе или отдайте соседям. Всё равно мне ничего не нужно. Буду всё выбрасывать. Освобождая квартиру. Сумку оставлю до вечера. У Вас. Если можно.

Она разрешила. Взял старый плащ, шляпу и папку с документами и отправился на Ленинский проспект в дом N 42. Там в комнате 232, располагалась фирма по торговле недвижимостью. С ласковым названием "Надежда". О шикарной женщине Генеральном директоре этой фирмы и её делах кое-что знал.

Шаркающей походкой. Сгорбившись. Натянул на уши шляпу. В таком виде вошёл в дверь офиса. Сидевшей за столом девушке объяснил своё дело. Она мне ответила:

— Вам нужно подождать директрису.

И позвонила ей на мобильный телефон. Сообщила о клиенте и его деле. Я присел на стул. Сделал вид, что задремал. Минут через 15 хлопнула дверью. В офис вошла красивая женщина. Запах её дорогих духов окутал приёмную. Она лично помогла мне подняться и пройти в свой шикарный кабинет. Девушке поручила приготовить кофе и печенье.

Шикарный кабинет. Полированный стол. Кожаная мебель. Могли вызвать зависть у любого. Но не у старика. Директриса заботливо усадила меня на стул. Сняла дорогое пальто и повесила его в шкаф. Платье с глубоким вырезом давало возможность обозреть атласную кожу и объёмистую грудь. С трудом вспомнил и осознал, что я старик отвёл взгляд от этого великолепия и уставился на поверхность стола. Сглатывая слюну. Постучавшись, вошла девушка. На небольшом подносе она принесла две чашечки кофе и вазочку с печеньем. Поставила одну чашечку передо мной. Вторую перед директрисой. Вазочку с печеньем подвинула ко мне.

Как и каждый уважающий себя старик я макал печенье в кофе. Ронял крохи на стол. С трудом жевал. Аппетитно с шумом втягивал в себя кофе. На лице директрисы застыла ласковая улыбка. Она отворачивалась и её лицо менялось. Его искривляла гримаса отвращения. Я понял, во мне умер великий актёр! Второй Станиславский! А может ещё не поздно? Оставил поиск ответа на более позднее время. Я работал!

За кофе женщина умело выспрашивала меня. О семье. О родственниках. Не скрывал ничего! Поведал, что одинок. Никого нет. Кроме далёкой родственницы. Такой же старухи. Как и я. Она доживала свой век в далёком маленьком селе. А я решил продать квартиру и переехать к ней.

— Дочка! Скажи. Мне денег за квартиру на переезд и похороны хватит?

"Дочка" заверила меня. Она очень постарается мне помочь. Я ей поверил. Именно такой один случай её помощи я и разыгрывал. Тогда её дружки помогли старику переехать в другой мир. Избавиться от всех хлопот и волнений. Просто закопали его тело в лесу. И я старался.

— Помоги! Доченька! Век за тебя молиться буду!

Просительно прошамкал я. И протянул ей папку с документами. Она открыла её и углубилась в документы. В паспорте она открыла только прописку. Остальные данные пропустила. В уме поставил ей двойку. Что, самое интересное она найдёт в конце папки. Был уверен. Сам всё положил! Поэтому приготовился. Снял шляпу. Бороду. Достал сигареты. Одну взял в губы и приготовил зажигалку. И вот она дошла до листков в конце папки. Прочла несколько строк. Побледнела и подняла глаза. И здесь побледнела ещё больше. Щёлкнула золотая зажигалка. Запах дорогого табака поплыл по кабинету. Вместо старика передней сидел крепкий мужчина с сигаретой в руке. И тяжёлым взглядом. Этот взгляд давил и ломал.

— Ну "доченька"! Дедушка подходит? Кому будешь звонить?

И я назвал ей два номера телефонов. Её хозяев и подельников.

— Решай! Чего застыла? Наши люди замучились! Слушать и следить за тобой. Как понимаешь я не из внутренних органов. И тем более не из твоих дружков-бандитов. Дела в суд мы не передаём. Действуем по методу твоих дружков. Кончу сейчас тебя! И твоё тело могут найти. Уже разложившееся. С червячками. Как тебе?

И я сильно ущипнул её за шею. От боли она вздрогнула и пришла в себя.

— Я выполню любой Ваш приказ!

Взвизгнула она.

— А у тебя есть выбор?

Затянулся. Выпустил кольцами. Спросил я. Женщина опала в кресле.

— Не дрожи! Сейчас отдашь двадцать тысяч долларов. В сейфе не вздумай брать деньги с правого угла. Их можешь взять с собой. В другую жизнь. Всучишь Харону. За перевозку. Запомни! Квартиру у тебя купит наш человек. Пароль начинаешь говорить ты: "У меня есть квартира на вашу сумму". Его отзыв " Я плачу 25 тысяч с вашими процентами за услуги". Если не обратятся в течение года. Квартиру продавай. Кому хочешь. Паспорт после оформления сделки уничтожишь. И смотри! Без внимания тебя не оставим. Нарушишь мой приказ или начнёшь чирикать. Умрёшь! И умрёшь очень плохо и больно.

Дрожащими руками она открыла сейф. Протянула мне указанную сумму. И упала в своё кресло. Я снова превратился в старика. Натянул шляпу и прицепил бороду. Направился к двери. Открыл её задом. Вышёл в приёмную. Шаркающей походкой покинул здание. По дороге бросил плащ, шляпу и бороду в мусорный контейнер. Уже нормальной походкой направился на улицу Вавилова. По дороге думал:

"Опять играю в игру! Насчёт судьбы. Пароли… Полный бред. А вдруг кому-то повезёт? Да и эту "добрую фею" хотелось напугать. Хотя прожить год? Каждый день, ожидая визита? Ждать, что решит визитёр в отношении её? Нужно суметь выдержать. Пытка, что надо! Я уже становлюсь похожим на Европу и нашу демократию. Осудили на 50 лет. Сиди и жди. Когда умрёшь. Да, становлюсь цивилизованным. Ладно, что сделано, то сделано. Пойдём жить дальше".

В квартире соседи постарались. Она стояла пустая. Даже полы протёрли. У соседки я забрал сумку. Достал тетрадь. Пристроился на подоконнике. Записал последние события. И задумался. Вся моя жизнь 54 года вместились в одной тетради. Записывал. Вспоминал и пережил их снова. Мне было хорошо и больно. Не всё проходит бесследно. А чем закончить рассказ об этом периоде жизни? Не знаю! Отдаю свою жизнь! Со всеми праведными и не праведными делами. Мечтами. Надеждами. Сбывшимися. И не сбывшимися. На суд чужого мнения и суждения.

Всё равно приговор не узнаю. Да мне и всё равно!

Это моя жизнь! Мои ошибки и преступления. Всё равно ничего не вернуть. Не переделать. Как говорил один мудрец: Дважды войти в одну и ту же воду не возможно! Да и не надо. Вы знаёте, чьи это слова?

В голове постоянно всплывают строки прочитанного когда-то стихотворения.

О прошлом не жалею, об ушедшем не грущу

Я солнышко встречаю и ветер, и листву.

Дождь скуку навевает, снег радует глаза

И я уж не страдаю, что жизнь моя прошла.

Уже большие дети и внуки уже есть

Жена уже старуха и возраст наш не счесть.

Покой земли уж сладок и ивушка родней

Кто обо мне заплачет? И вспомнит из людей.

И недруги и други давно уже ушли

На их могилах маки кроваво расцвели.

Придёт пора я тоже в их тесный стану строй

Свою печаль и радость я заберу с собой.

Прощайте! Вы живые! Не плачьте обо мне

Живите! Улыбаясь! Как жить хотелось мне!

…………

Это был последний лист. Я перевернул его. Закрыл тетрадь. Так закончился рассказ. Закончилась жизнь, о которой узнал из этой обычной тетради. В неброской клеёнчатой обложке. Теперь я понял! Почему шикарная и вальяжная директриса бледнела и дрожала. От моих слов. Ободранного и никчемного человека. Почему мне так дёшево досталась квартира! Для неё я был человеком "оттуда". Богом! Вершителем её жизни.

Последнее время я заходил в церковь. Прожитая жизнь. Отказ от бога. Не позволяли мне стать лицемером, изображающим неистового верующего. Но я всегда верил, что есть кто-то над нами. Наш судья и вершитель. Добрый. Справедливый и честный.

Человек, имени которого я не знаю, был для меня ангелом. Посланцем этого вершителя. Ангелом, подарившим мне и моей семье счастье и покой. Может его дела и черны. Может он и убийца. Судить его я не могу. И не хочу!

Жене и сыну эту тетрадь не покажу и ничего не скажу. Но пока я жив! Я буду ставить свечу. В его здравие. Молить Бога о прощении его грехов. Молитв я не знаю. Молиться буду своими словами. Словами из моего сердца. Бог простит меня и поймёт. И примет мои просьбы и молитвы. Дарует этому моему неведомому благодетелю. Прощение и покой души.

Я простой человек. То же прожил свою жизнь. Могу с сожалением заметить. Описания моей жизни хватило бы листов на десять. Да и читать их было бы не интересно. Рядовая жизнь простого человека.

В молодости верившего рассуждениям о том, что все дороги для нас открыты и все пути перед нами лежат.

А потом узнаёшь пословицу:

"Может ли сын майора стать полковником или генералом?

Нет! Не может! Ведь у полковника и генерала есть свои сыновья!"

И эту правду понимаешь, когда жизнь уже прожита. И всё уже позади. Поезд ушёл! Последний перрон остался позади! И ничего не вернёшь…

Оглавление

Левин Георгий . Чужой

Реклама на сайте