«Джунгли для попугая»

Мальчик сгреб в охапку пестрые листья, подбросил их в воздух, а сам повалился навзничь в уже порядком разворошенную кучу. Маленькие листочки упали на его голову и плечи. Стало щекотно. Листья пахли свежей краской, бумажной пылью и горьким соком. Небо над ним было ярко-бирюзовым, прошитым лучами там, где смыкались грани пространства. Мальчик поднялся и стал, запрокинув голову изучать, как свет, преломившись в этих гранях, разбивается на радугу. Если встать в определенный час в определенном месте — между асфальтовой дорожкой и клумбой с засохшими мальвами — и вот так смотреть вверх, то обязательно почувствуешь, как скользят по лицу, заглядывают в глаза гладкие полосы чистого света, отзываясь на любое, даже самое неуловимое движение. Каждый охотник желает знать… Это куда веселей фонтанов, и намного забавней салюта. Он еще постоял так недолго, потом передвинулся на шаг влево и снова почувствовал скольжение света по щеке.

Мальчик играл бы так и час, и два, пока солнце не скрылось бы за крышей ближайшего дома. Но тут в одном из окон показалось чье-то лицо, и прозвучал оклик, велевший ему немедленно садиться за уроки. На уроках мальчик изучал не радугу, а куда более скучные вещи — основы гуманизма, мировую культуру и рассказы по истории цивилизаций. Самый тот комплект предметов, который в состоянии освоить ребенок в шесть лет.

Мальчик оторвал взор от неба и побрел в сторону подъезда, в котором жил, сколько помнил себя. На крыльце стояла миска, полная свернувшегося молока. Мальчик еще не решил, для кого это молоко предназначалось, для щенка или для котенка. Наверное, поэтому молоко так пока ни разу никто и не выпил.

По лестнице желтой материей скользил свет солнца. Он перетекал по ступеням, одним краем залезая на стену, другим цепляя перила у распахнутого настежь окна. Мальчик, играя, взял солнечный шелк за край, приподнял, чтобы ненароком не испачкать грязной подошвой, и ловко проскользнул вдоль стены. Он только начал учиться, и понятия не имел, что нельзя поднимать с полу солнечные пятна.