«Сеятели для звёзд»

Двигатели корабля загудели вновь, но Свени даже не заметил перемены. Когда из настенного динамика наконец донесся голос капитана Майклджона, Свени все еще лежал, пристегнутый к койке, пребывая в необыкновенном состоянии безмятежного спокойствия, какого он никогда не испытывал раньше, и, вероятно, не смог бы описать даже самому себе. Хотя пульс у него не пропал, во всем остальном он вполне мог прийти к заключению, что он умер. Понадобилось несколько минут, чтобы он прореагировал на голос капитана.

— Свени, ты меня слышишь? У тебя… все в порядке?

Маленькая пауза в вопросе заставила Свени усмехнуться. С точки зрения Майклджона и большей части остального человечества, Свени совсем не был в порядке и норме. Практически, он был мертв.

Свидетельством этой анормальности была плотно изолированная кабина Свени, имевшая отдельный воздушный шлюз для выхода из корабля. Она была размещена так, чтобы предотвратить всякие контакты Свени с остальными членами экипажа. Подтверждал это и тон Майклджона, это был голос, который обращался не к другому человеку, а к какому-то существу, держать которого нужно в особом, надежно запертом помещении.

Помещении, функцией которого было защищать Вселенную от его содержимого, а не наоборот.

— Конечно, я в норме, — отозвался Свени, отстегивая ремень и садясь на койке. Он проверил показание термометра, продолжавшего регистрировать неизменные 90 градусов выше нуля — среднюю температуру на поверхности Ганимеда, третьего спутника Юпитера.

— Я немного задремал. Что случилось?

— Я вывожу корабль на орбиту. Сейчас мы примерно в тысяче миль от Ганимеда. Я подумал, не захочешь ли ты посмотреть на него.

— Еще бы. Спасибо, Майки.

— Да, — сказал динамик на стене. — Потом нам нужно будет поговорить.

Свени ухватился за поручень и с завидной точностью подтянулся прямо к крохотному иллюминатору каюты — единственному иллюминатору. Для человека, чей организм был с самого рождения приспособлен лишь к одной шестой гравитации Земли, невесомость была допустимой крайностью.

То же самое касалось и самого Свени. Он был человеческим существом его допустимой крайностью.