«Дробинка»

Михаил Николаевич Грешнов

ДРОБИНКА

Вечер сгустился до темноты, и только за деревьями сада, за лесом рдела, затухая, оранжевая заря. Когда же на веранде зажгли электричество, заря исчезла, ступеньки веранды ушли во мрак, точно в океанскую глубину, где смутно, как водоросли, маячили ветви яблонь. Зато стол, покрытый скатертью, ослепительно вспыхнул, чайные чашки, ваза с вареньем заблестели, как горсть самоцветов.

- Всегда так, - сказала Надежда Юрьевна. - Включишь - и становится уютно и весело. Восхитительно, Ваня!..

Иван Федорович молча усаживался за стол. Экспрессия в словах жены его мало трогала. Ему хотелось свежего горячего чая. День, как всегда, выдался многословный и хлопотный: начиналась экзаменационная сессия, консультации, коллоквиумы. Все это утомляло его, Фастова, доцента кафедры биохимии. К вечеру Иван Федорович валился с ног. Тут еще поездка на дачу пока доберешься, ни на что не обращаешь внимания, кроме как на желание поесть и отдохнуть,

- Дима! - позвала между тем Надежда Юрьевна. - Чай пить!

Груша, домработница Фастовых, внесла самовар, поставила на середину стола. Фастовы пили чай по-русски: из самовара, из блюдец. Вовсе не купеческая привычка - мода. Самовары во всех окрестных дачах, отставать от других Фастовым не хотелось.

- Спасибо, Груша, - сказала Надежда Юрьевна.

Вошел девятилетний Дима. Карманы его были подозрительно оттопырены.

- Опять яблоки? - спросила Надежда Юрьевна. - Сколько раз говорю - не ешь зелень!

Дима поморгал глазами, уселся за стол рядом с отцом.

Надежда Юрьевна начала разливать чай.

- Как Светлана Петровна? - спрашивала она у мужа. - Мария Георгиевна вернулась из отпуска?

Интересовалась она женами сослуживцев Ивана Федоровича. Светлана Петровна к тому же ее дальняя родственница, а К Марии Георгиевне у нее интерес особый: Мария Георгиевна должна вернуться из командировки в Финляндию.

- Мария Георгиевна вернулась, - ответил Иван Федорович.

- Вот кому счастье! - сказала Надежда Юрьевна. - Привезла небось...

Надежда Юрьевна, как всякая женщина, была неравнодушна к нарядам.

Иван Федорович знал слабости жены, привык к подобным вопросам, пропустил слова мимо ушей.

Наступила пауза, тишина, нарушаемая лишь громким прихлебыванием: Дима с видимым удовольствием тянул из блюдца чай.

- Дима!.. - сказала Надежда Юрьевна, строго посмотрела на сына.

Тот перестал тянуть, подлил из чашки в блюдце. Надежда Юрьевна обернулась к мужу спросить о чем-то еще и вдруг громко ойкнула:

- Ой!..

Иван Федорович и Дима оторвались от чая, подняли на нее глаза. Лицо Надежды Юрьевны исказилось, зубами она прикусила губу от боли, медленно оборачивалась боком то ли посмотреть в сад, то ли на что-то неизвестное сзади себя.

- Что с тобой? - спросил Иван Федорович.

Надежда Юрьевна повернулась спиной к мужу и сыну - при этом через плечо она закинула руку назад, ощупывая что-то, - Иван Федорович и Дима увидели, как на белой блузке из-под пальцев ее текла кровь.

- Ты ранена? - вскочил Иван Федорович.

- Мама!.. - Дима тоже вскочил.

- Ой!.. - произнесла еще раз Надежда Юрьевна, поднесла пальцы к глазам и, увидя кровь, медленно опустилась лицом на стол. - Что это, Ваня? - спросила она.

Иван Федорович уже стоял возле нее, рассматривал пятно на блузке. Потом повернулся к саду, поглядел в темноту.

- Что это, Ваня?.. - повторила Надежда Юрьевна.

- Спокойно, - сказал Иван Федорович и тут же, отвечая на вопрос Надежды Юрьевны, признался: - Сам не знаю, что это.

Обернулся к двери, ведущей в комнаты, крикнул:

- Груша!

Груша немедленно появилась.

- Бинт! - сказал он. - И йод! И сейчас же позвони "Скорой помощи"!

- Что случилось? - спросила Груша, видя склоненную к столу Надежду Юрьевну.

- Бинт немедленно! - крикнул ей Иван Федорович.

Через минуту бинт и склянка с йодом были в его руках. Груша кинулась к телефону. Иван Федорович и Дима повели Надежду Юрьевну в комнаты и здесь уложили на диван.

- Это опасно? - спросила Надежда Юрьевна.

"Скорая" должна прибыть из Москвы, Москва от дачного поселка в сорока километрах, прикидывал Иван Федорович. Врачи приедут не раньше, чем через полчаса.

- Больно? - спросил он жену.

- Больно, - ответила Надежда Юрьевна.

- Потерпи, - сказал Иван Федорович.

А Дима спросил, как давеча спрашивала Надежда Юрьевна:

- Что это?

"Ранение, - думал Иван Федорович, - пулевое. По-видимому, из малокалиберки. Развелось этих охотников - ночью и то нет покоя... А жена молодцом

не хнычет, не закатывает истерику". Но Надежда Юрьевна сказала с раздражением:

- Ответь же ты сыну!..

Иван Федорович сказал Димке:

- Иди отсюда, тут тебе не место.

Обнажил ранку чуть пониже белых пуговиц лифчика, смазал вокруг йодом. Надежда Юрьевна опять заойкала.

- Терпи, - сказал Иван Федорович и стал накладывать на рану бинт.

Димка стоял в дверях комнаты и глазел. Иван Федорович поглядел на него, ничего не сказал. Вошла Груша.

- Сейчас приедут, - сказала она. - Дайте мне, взяла катушку бинта из рук Ивана Федоровича.

"Скорая" приехала не через полчаса и даже не через час - почти через два часа. На возмущенный вопрос Ивана Федоровича врач - "Ольга Яковлевна", отрекомендовалась она, как только вошла в комнату, ответила:

- Вы у нас не одни. Машины были в разгоне.

Тут же обернулась к больной:

- Что у вас?

Через пять минут из-под белой шелковистой кожи Надежды Юрьевны была извлечена дробинка.

- Вот и все! - сказала Ольга Яковлевна. - Простая дробинка. Но вам повезло, - улыбнулась она Надежде Юрьевне, - стреляли, по-видимому, далеко, дробь была на излете. Могло быть хуже.

- Негодяи!.. - выругался Иван Федорович по адресу охотников.

- Да, - подхватила Ольга Яковлевна, - столько несчастных случаев!..

Ранка была прочищена, заклеена. Надежде Юрьевне введен кубик противостолбнячной сыворотки.

- Не волнуйтесь, не беспокойтесь, - говорила на прощание Ольга Яковлевна. - Через три дня как рукой снимет. Останется на память пятнышко.

Иван Федорович благодарил Ольгу Яковлевну. Надежда Юрьевна тоже благодарила. Дима благодарил, Груша благодарила, а когда взрослые пошли провожать врача к машине, Надежда Юрьевна тоже пошла, Димка сгреб лежавшую на белом бинте дробинку и сунул ее в карман.

Так выглядело начало величайшего события, потрясшего землян в последней четверти двадцать первого века.

В дальнейшем все шло некоторое время подспудно, ничего не обещая, не вызывая волнений у окружающих, тем более у человечества.

Ранка на спине Надежды Юрьевны зажила. В самом деле осталось пятнышко, как предсказала врач Ольга Яковлевна, шрамик. В семье Фастовых перестали говорить о происшествии, о дробинке. Тем более что дробинка в тот же вечер исчезла так, во всяком случае, решили взрослые.

- Надя, - спросил тогда Иван Федорович, - тут была дробинка, где она?

- До этого мне, Ваня!.. - с досадой ответила Надежда Юрьевна. - Глаза б мои не смотрели!

Димку еще от машины отправили спать, дробинку искать не стали - все равно не определишь, из какого она ружья, не найдешь охотников. Засыпая, Иван Федорович обратил было внимание на деталь: никакого выстрела, когда пили чай, он не слышал. Надо было спросить у Димки, не слышал ли он. Но этот вопрос Иван Федорович заспал, и на том дело окончилось.

В сентябре Фастовы переехали в город, суетность жизни увеличилась еще больше. Димка пошел в школу.

У Ивана Федоровича прибавилось работы в лаборатории. Потекла привычная, обычная жизнь.

И только в ноябре Надежда Юрьевна заметила, что ей нездоровится. И то, пожалуй, не она заметила, Мария Георгиевна.

- Надя, - сказала она, - ты похудела. У тебя изменился цвет лица. Заболела?

- Так, легкое недомогание... - призналась Надежда Юрьевна.

- Как аппетит? - спросила Мария Георгиевна.

- Аппетит хороший.

- Больше гуляй на воздухе, - посоветовала Мария Георгиевна. - Лыжи ты совсем забросила, а ведь была спортсменка.

Надежда Юрьевна грустно улыбнулась: мало ли что было в молодости?

- Пойдем в театр? - предложила Мария Георгиевна. - У меня два билета. Один... - тихонько вздохнула, - лишний.

Надежда Юрьевна согласилась пойти в театр.

Пьесу она смотрела рассеянно, мало обращала внимания на доверительный шепот подруги в антракте сплетни. Кажется, жалела, что пошла, лучше было бы посидеть дома.

- Ты какая-то странная, - заметила Мария Георгиевна, - без огонька. Что у тебя во рту?

- Пуговица... - ответила Надежда Юрьевна.

- А ну.

Надежда Юрьевна выплюнула в кулак пуговицу, показала подруге. Пуговица была жестяная, старая, порядком обсосанная.

- Что это ты?.. - удивилась Мария Георгиевна.

- Не знаю, - ответила Надежда Юрьевна.

- Так и сосешь?

- Сосу.

Мария Георгиевна удивилась еще больше. Сказала:

- Такую гадость...

Пуговица действительно была не из лучших. Но Надежда Юрьевна преспокойно отправила ее в рот.

- Надя!..

- Хочется, - сказала Надежда Юрьевна.

- Давно?

- С месяц...

Бывает, что дети едят известку со стен, какую-нибудь траву. Это Мария Георгиевна знала. Тут железная пуговица. Может быть, Надя в положении?

Поговорили на эту тему.

- Кажется, нет, - сказала Надежда Юрьевна.

- Значит, в твоем организме не хватает железа, сделала вывод Мария Георгиевна.

Надежда Юрьевна поводила языком во рту пуговицу, ответила:

- Наверное, не хватает,

- Ешь побольше яблок и помидоров, - посоветовала Мария Георгиевна.

- Яблоки ем.

- Надя!..

Они уже вошли в зал после антракта, сели. Мария Георгиевна искоса взглянула на подругу;

- Ты какая-то странная.

- Повторяешься, - ответила Надежда Юрьевна.

Поднялся занавес, и обе подруги досмотрели действие без интереса.

Пуговицу во рту Надежды Юрьевны заметил и Иван Федорович.

- Так и сосешь? - повертел он пуговицу в руках.

- Сосу, - ответила Надежда Юрьевна.

- Брось, - посоветовал муж.

Надежда Юрьевна взяла у него пуговицу, положила в рот под язык.

Иван Федорович поглядел на жену внимательно: побледнела, под висками появились вмятины - похудела.

- Завтра же сходи к врачу, - сказал он.

- Зачем?

- Что у тебя за мания - сосать пуговицу? - возмутился Иван Федорович.

- А врач чем поможет?

- Посоветует что-нибудь. Может, у тебя малокровие.

- Вот еще... - сказала Надежда Юрьевна. Но к врачу пойти согласилась.

- Ну и что? - спросил Иван Федорович вечером, возвратившись с работы.

- Обслушала, обстукала, - начала рассказывать

Надежда Юрьевна. - Говорит: вы здоровы.

- А пуговица? Ты сказала про пуговицу?

Пока разговаривала с мужем, пуговицу Надежда Юрьевна держала в руке.

- Сказала.

- И что? - нетерпеливо спросил Иван Федорович.

- Ничего особенного. Недостаток в организме железа.

- Господи! - воскликнул Иван Федорович. - И ты об этом говоришь спокойно!

- Прописала таблетки Бло, ферамид, - рассказывала о беседе с врачом Надежда Юрьевна. - А больше, говорит, кушайте шпината и свеклы. В сыром виде.

- В сыром виде!.. - воскликнул Иван Федорович.- Ты больна?

- Здорова. Сказала же врач...

Каждый день Груша подавала ей тертый шпинат и свеклу. Надежда Юрьевна безропотно поедала то и другое. Но главным ее удовольствием была железная пуговица, которую она обсосала уже наполовину.

Иван Федорович беспокоился. Как ни был занят работой, он не мог не заметить ухудшения здоровья жены. Надежда Юрьевна худела, у нее появилась апатия - даже разговаривать ей не хотелось. Всякий раз, приезжая с работы, Иван Федорович спрашивал жену о здоровье:

- Ну как?

- Ничего, - отвечала Надежда Юрьевна односложно.

- В санаторий поедешь?

- Не хочу.

- Надя!

- Не смотри на меня так,- говорила Надежда Юрьевна.

В январе у Ивана Федоровича осуществилась мечта. Он перешел с преподавательской работы на исследовательскую, стал заведующим лабораторией. Работа над диссертацией быстро пошла вперед, подходила к заключительной стадии. Предстояло поставить ряд опытов, работал Иван Федорович в области изучения мозга, была изготовлена тончайшая аппаратура по биотокам. Случалось, Иван Федорович сутками не появлялся дома - обедал в институте, спал в лаборатории. Естественно, Надежда Юрьевна была от этого не в восторге, но Иван Федорович умел успокаивать супругу: в конце концов главное, говорил он, работа.

- Это ненадолго, Наденька. Через месяц освобожусь. Даже возьму отпуск, если хочешь. Как твоя пугозица? - попытался он шутить.

- Замолчи!.. - говорила Надежда Юрьевна. Какое-то равновесие в ее организме наступило: худеть она перестала. По-прежнему ела шпинат и свеклу недостаток железа в организме ощущался. Но теперь по советам близких Надежда Юрьевна больше ела мяса, яиц, и все надеялись, что дело идет к перелому, Надя наконец начнет поправляться.

Так думал и Иван Федорович. Приналег на работу, по неделе не появлялся дома.

В такое вот время, ощущая нужду в деньгах. Надежда Юрьевна зашла к мужу в лабораторию.

- Ты, Надя! - отвлекся он от приборов. - Садись. Я сейчас.

Надежда Юрьевна села на стул. Муж возился с аппаратурой.

- Что такое? - ворчал он. - Откуда поле? Не было ничего - и вдруг...

Надежда Юрьевна сидела на стуле, ждала, когда Иван Федорович оторвется от приборов.

- Не пойму... - бормотал тот. - Откуда фон? Несомненно, наведенный. Не было же минуту назад!

Надежде Юрьевне надоело сидеть. Встала со стула, подошла к шкафам поглядеть на приборы.

- А... - удовлетворенно сказал Иван Федорович. - Чисто, никаких помех. Надя! - позвал жену.

Надежда Юрьевна подошла.

- Я совсем забыл, - признался Иван Федорович. Зарплату получил. Вот деньги.

При этом он случайно взглянул на приборы и выругался:

- Что за черт! Извини... - обернулся к жене. - Не ладится тут, в аппаратуре.

Опять стал копаться в приборах. Надежда Юрьевна заскучала, отошла к окну. За окнами лаборатории был маленький сквер, из детского сада вывели малышей на прогулку.

- Надя! - позвал Иван Федорович.

Надежда Юрьевна подошла.

- Вот деньги, - вынул он наконец из кармана. Передавая жене конверт, он искоса поглядывал на стрелки, на счетчики. Что-то опять там не ладилось.

- Фокусы! Прямо фокусы! - недовольно восклицал Иван Федорович.

Надежда Юрьевна взяла деньги, пошла прочь. Дошла уже до двери, когда Иван Федорович окликнул ее:

- Надя!

Надежда Юрьевна обернулась. Муж стоял, наклонясь над столом, позвал ее:

- Вернись, пожалуйста.

Надежда Юрьевна вернулась.

- А-а-а... - протянул Иван Федорович, не отрываясь от приборов.

- Чего тебе? - спросила Надежда Юрьевна.

- Отойди... - Иван Федорович стоял к ней спиной, впившись глазами в аппаратуру,

Надежда Юрьевна отошла.

- Подойди!

Надежда Юрьевна неуверенно подошла.

- Вот как! - сказал Иван Федорович. - Отойди!

- Ты что, Ваня, считаешь меня маятником? - спросила Надежда Юрьевна. Туда-сюда...

- Отойди! - Иван Федорович по-прежнему стоял к ней спиной, глядел на приборы.

Надежда Юрьевна пожала плечами, пошла к двери.

- Надя!..

Это был крик. Так кричал Архимед "Эврика!".

Надежда Юрьевна испуганно обернулась.

Муж глядел на нее расширенными глазами и уже не кричал - шептал:

- Подойди еще раз...

Надежда Юрьевна испугалась, медленно пошла к нему. Он оглянулся на приборы, потом на нее и внезапно опустился на стул, на котором только что сидела Надежда Юрьевна. Лицо его было бледно.

- Тебе плохо? - наклонилась к нему Надежда Юрьевна.

- Нет, нет, Надя... - сказал он скороговоркой. Дай подумать. Дай мне подумать.

Опять взглянул на приборы.

- В чем дело? - спросила Надежда Юрьевна.

- В чем дело? - переспросил он. - В том-то и дело, в чем дело...

- Иван Федорович! - Надежда Юрьевна готова была рассердиться.

- В том и дело... - машинально повторял Иван Федорович. Поглядел на жену и сказал: - Ты излучаешь!

- Что излучаю? - испуганно спросила Надежда Юрьевна.

- Излучаешь и все!.. - Иван Федорович был растерян.

- Поясни, Ваня, - ласково попросила Надежда Юрьевна.

- Как будто в тебе работают, знаешь... сто радиостанций сразу, - пояснил Иван Федорович.

Надежда Юрьевна не нашлась, что сказать мужу.

- Феномен какой-то... - смотрел на жену Иван Федорович.

- Глупости, - наконец произнесла Надежда Юрьевна.

- Тебя надо исследовать, - сказал муж. И прибавил: - Невероятно!

Надежда Юрьевна повернулась и молча вышла из лаборатории.

В этот день Иван Федорович приехал домой рано.

Тотчас приступил к жене с расспросами: как самочувствие, есть ли улучшение, как она питается, чем, как с пуговицей. Надежда Юрьевна отвечала на вопросы мужа, показала пуговицу - тоненькую пластинку: иссосала почти всю.

- Да... - кивал при этом головой Иван Федорович. - Да...

Он столько раз повторял это "да...", что Надежда Юрьевна пришла в раздражение и спросила, к чему ведет этот допрос.

- Видишь ли... - Иван Федорович не находил нужных слов.

- Ничего не вижу! - сказала жена. - Потемки!

- Правильно, - согласился Иван Федорович. Потемки.

- Что же все это значит?

- Ты вся излучение, - сказал наконец Иван Федорович. - Приборы словно сошли с ума. Токи мозга пе сравнению с твоим излучением - невнятный шепот.

Надежда Юрьевна слушала.

- Вот я и думаю: в чем дело? - продолжал Иван Федорович. - Может быть, ты железом перенасытилась? Железо, оно знаешь, имеет магнитные свойства... Ты не беспокойся, пожалуйста! - заверил он, видя, как смотрит на него Надежда Юрьевна. - Ничего опасного нет, если ты и намагнитилась.

- Хватит! - оборвала разговор Надежда Юрьевна. - Скоро ты скажешь, что твоя жена - слесарная мастерская. Так?

Иван Федорович так не думал. Но и что думать, не знал.

Решили, что надо идти опять к врачам исследоваться.

В поликлинике Надежде Юрьевне предложили пройти анализы.

- Вот талончик на кровь. Это можно сегодня. Спуститесь вниз, в кабинет одиннадцатый.

Надежда Юрьевна сдала на анализ кровь.

- Придете завтра, - сказали ей, - в девять часов.

Но удивительные события развернулись раньше этого срока.

Лаборант Вятлов закончил анализ крови Надежды Юрьевны в час дня. В четверть-второго он вошел к главному врачу Сергею Наумовичу.

- Удивительно, - сказал он с порога. - Знаете, что я обнаружил в крови Фастовой?

Сергей Наумович поднял голову от бумаг.

- Не поверите! - сказал Вятлов.

Сергей Наумович молча ждал..

- Спуститесь, взгляните сами!

То ли недоумение в глазах Вятлова, то ли дерзость, так подумал Сергей Наумович, с какой Вятлов вошел к главному врачу: не каждый и не по всякому поводу решится беспокоить Сергея Наумовича да еще приглашать его к микроскопу, - подсказали главному врачу, что у лаборанта есть к этому основания. Сергей Наумович поднялся и пошел вслед за Вятловым.

Так они и шли - лаборант впереди, главврач за ним, какая-то невидимая нить связывала обоих. Лаборант шел, озабоченно, это можно было заметить по его напряженно выпрямленной спине; главный врач шагал трудно, в походке чувствовались его шестьдесят восемь лет, и еще чувствовалась озабоченность, которая передалась Сергею Наумовичу от лаборанта. Надо было бы всему миру поглядеть, как они шли - лаборант и Сергей Наумович. Но мир пока ничего не знал, хотя стрелки часов уже отсчитывали секунды эпохального времени.

В маленькой тесной лаборатории никого не было. Микроскоп стоял у окна, в зажимах стекло с небольшим ржавым пятнышком. Сергей Наумович подошел к микроскопу, тронул винт, приподнял тубус, применяя к своему зрению.

То, что он увидел, было невероятным. Сергей Наумович оторвался от микроскопа, протер глаза. Опять наклонился, чуть-чуть пошевелил винт. На ржавом коричневом фоне растекшейся крови в двухсоткратном увеличении линз Сергей Наумович увидел блестящие металлом обломки машин: шестерни, колеса, гнутые скобы

и рычаги.

- Что это? - спросил Сергей Наумович.

- Третья проба, - ответил Вятлов.

Вынул из-под микроскопа стекло с ржавым пятнышком. Взял из коробки другое, чистое. Выдавил из мензурки на него каплю крови, вновь поставил под тубус.

Сергей Наумович приник к окуляру. Увидел он то же самое: шестерни, металлические детали. И еще он увидел - нет, не привидение, не фантом миниатюрную микроскопическую подводную лодку...

Действительно, это было невероятно. За долгую практику Сергей Наумович ничего подобного не наблюдал.

- Чья кровь? - спросил он, не отрываясь от окуляра.

- Фастовой... Надежды Юрьевны, - лаборант взглянул на листок.

- Супруги Ивана Федоровича Фастова?

Лаборант Ивана Федоровича не знал.

Сергей Наумович знал. Отсюда же, из лаборатории, позвонил Ивану Федоровичу.

Через полчаса Иван Федорович приехал.

- Взгляните, -сказал ему главный врач.

Их отыскали через неделю с помощью микроскопа, дававшего увеличение в шестьсот раз. Похожими на людей они не были: голова, туловище с двумя рядами щупалец - один ряд вверх, другой вниз. Увидели их города,заводы.

Надежде Юрьевне пришлось претерпеть массу исследований. Для нее одной отвели целый этаж загородной больницы. Палаты превратили в лаборатории, нижний этаж - в жилье для научных сотрудников. Надежду Юрьевну осматривали, выстукивали, просвечивали, опрашивали, обследовали, переобследовали, доследовали... Ею восхищались, восторгались, ужасались. Все это она сносила терпеливо и молча - послушный кролик науки.

Выводы были ошеломляющими: в теле Надежды Юрьевны обосновалась внеземная цивилизация.

- Как?.. - был всеобщий вопрос и другие вопросы: - Откуда? С каких пор? Почему?

Все это выяснялось и в конце концов выяснится. Но как войти в контакт с пришельцами? Кто они?

- Радио! - предложил Иван Федорович.

Действительно, Надежда Юрьевна излучала поток радиоволн. Цивилизация в ее теле обосновалась со всеми удобствами, вплоть до телевидения.

Была определена частота радиоволн, диапазоны. Передачи велись на микроволнах. Аппаратуры работать с такими волнами не было. Техники тут же создали аппаратуру - приемники, телевизоры. Услышали голос гомункулов пришельцев назвали гомункулами, увидели их самих.

Больше всего поразило землян, что они великолепно устроились в человеческом теле. Лимфа крови была для них питательным веществом. Кислород для технических нужд они добывали из красных телец, не уничтожая, однако, их, а высасывая атомы кислорода то из одного, то из другого эритроцита. Из лимфы они получали кислоты, металлы, в том числе и железо для машин, цивилизация у них оказалась технической.

На экранах телевизора можно было видеть их информационные передачи, искусство. Гомункулы оказались существами деятельными и жизнерадостными. Жизненное пространство они осваивали энергично, не встречая сопротивления. Антитела оказались нейтральными к ним, фагоциты их не трогали, микробы ке поражали. Почему? Было миллион почему.

Города-колонии они основали в легких Надежды Юрьевны, под левой лопаткой, там, где остался шрамик после ранения дробинкой. Города просвечивались рентгеном в виде округлых пятнышек с поперечными и продольными полосами: это оказались улицы и проспекты. Средством передвижения служили закрытые лодки, похожие на наши подводные, и открытые лодки-гондолы. Передвигались при помощи тока крови, предпочитая артериальную кровь, но могли передвигаться и против тока крови: лодки у них были моторными.

Телепередачи у них, особенно развлекательные, очень забавные: во-первых, шли круглые сутки (гомункулы не знали сна), во-вторых, предпочтение отдавалось пляскам-хороводам, индивидуальным пляскам с затейливыми движениями рук и ног. Разыгрывались сцены с декорациями, наверное, детективные, потому что одни гомункулы гонялись за другими, а те улепетывали и прятались. Все это сопровождалось своеобразной музыкой - электронной. Музыкальных инструментов, кажется, у гомункулов не было: звучали электрические и магнитные поля. Металлургия у них атомная: строили машины и механизмы из атомов железа и других металлов, извлекая их из тела Надежды Юрьевны.

При этом никаких отходов термической обработки не замечалось: атомы складывались по программе, и получалась деталь или машина, по мнению землян, удивительно и завидно быстро.

Время у гомункулов было не наше - другое. По наблюдениям, каждая особь жила семь-восемь дней. Каждый наш час равнялся для них примерно году.

Откуда гомункулы появились, так и не выяснено. Но очевидно, планета их покрыта океаном, растворившим все вещества. В человеческой крови они оказались как бы в родной стихии. Да ведь и кровь по составу сродни океанской воде. Что касается размера их планеты большая она или маленькая - судить тоже нельзя.

Наша Земля большая, а микроорганизмы живут на ней вместе с людьми. Возможно, цивилизация гомункулов появилась и развилась в среде микроорганизмов.

Вопрос о том, как войти с гомункулами в контакт, возник в тот момент, когда они были обнаружены. Но был и другой вопрос - боже, сколько этих вопросов! как сохранить здоровье Надежды Юрьевны? Гомункулы могли расселиться - и расселялись - по всему телу. Могли высосать из Надежды Юрьевны все соки. Женщине назначили усиленное питание. В общем, Надежда Юрьевна была здорова, не считая некоторой апатии и усилившегося аппетита. Но ей надоели исследования, надоела больница. Когда же ей сообщили, что микробы, да еще разумные, расселились в ее мышцах и печени, она ответила:

- Надеюсь на медицину. Она выдворит их оттуда. Конечно, надо было их выдворить.

Опять вопрос: как?

Может быть, уничтожить?

Цивилизацию?..

Вступить в переговоры было единственным разумным решением. Тем более это сулило землянам множество выгод: контакт обещал открытия в медицине, в космонавтике, астрономии.

Задачу контакта разрешили с помощью радио, телевидения - электроники.

Было замечено, что теле- и радиопередачи, особенно информационные, начинаются у гомункулов одними и теми же фразами. Резонно предположили, что эти фразы эквивалентны нашим. В начале: "Уважаемые радиослушатели, начинаем последние известия". В конце: "До свидания, до скорой встречи!"

Электронные счетно-решающие устройства подтвердили, что это так. Был найден ключ к освоению языка гомункулов.

Когда накопился достаточный запас слов и была сконструирована передающая аппаратура, к гомункулам обратились с обычной их вступительной фразой:

- Уважаемые радиослушатели!

Какой переполох возник в стане пришельцев, когда электронная машина передала через их радиостанции эту фразу! Возможно, от неожиданности, возможно, оттого, что фраза прозвучала необычайно громко, гомункулы буквально попадали с ног. Гром с ясного неба!

Но это деталь. Контакт удался, начались разговоры.

- Кто вы? - спросили земляне - вопрос с виду простой и ясный.

- А кто вы? - спросили гомункулы.

Кто мы? Надежда Юрьевна? Человечество? Венец творения?..

Так-то задавать простые вопросы: гомункулы тоже считали себя венцом творения.

Поделом.

Второй вопрос был такой:

- Откуда вы?

Гомункулы ответили:

- Зачем вам это нужно?

У пришельцев был характер!

Терпение. Начались многословные пояснения, кто мы такие.

- Как вы появились у нас? - спросили земляне.

- На этом острове?.. - спросили пришельцы.

Надежду Юрьевну они считали островом! Разговор велся в присутствии Надежды Юрьевны, и она возмутилась:

- Какая наглость!

Ее попросили молчать. Гомункулам пояснили, что они в человеческом теле.

- Этот остров - человек? - спросили они.

- Человек, - подтвердили земляне.

- Такой большой?..

- Все люди большие.

- Сколько вас? - спросили гомункулы.

- Пять миллиардов. А вас сколько?

- В теле?

- Да, в теле.

- Двести семнадцать.

- Миллиардов?..

Электроника перевела ответ:

- Штук.

Потом гомункулы поставили вопрос:

- В каждом из вас можно жить, как в этом теле?

Вопрос заставил задуматься: нет ли тут опасности для человечества?

- Видите ли... - Как им ответить, что они ведут в теле паразитический образ жизни? Кто-то придумал нейтральный ход: - Вам нужно выйти из тела.

Ответ последовал тотчас;

- Нам и здесь хорошо.

Еще бы - на всем готовом!

Последовал очень долгий разговор о том, что тело можно довести до истощения, используя его соки для заводов и городов. Тело может умереть, а вместе с ним погибнут и гомункулы.

Подумав немного, пришельцы ответили:

- Можно переселиться...

Похоже, что пришельцев не так легко убедить в очевидных для нас вещах. Тогда им сказали:

- Подумайте об этике.

- Что такое этика? - спросили гомункулы.

Пришлось очень долго разъяснять, что вторжение в чужой мир вопреки желанию и воле хозяев не совсем приятная вещь. И о том, что человек, в теле которого они поселились, страдает, а страдание и насилие вещи дурные, и это, наверно, понятно любому разумному существу.

Гомункулы подумали и спросили:

- А лишать нас корабля, в котором мы прилетели, - это этично?..

В лагере землян произошло замешательство: что за корабль? Какой корабль?.. Пока сыпались эти восклицания, сверкали недоуменные взгляды, гомункулы выдвинули требование:

- Верните корабль.

Земляне ничего на это ответить не могли, гомункулы повторили:

- Верните корабль, и мы улетим.

Тогда Иван Федорович и Надежда Юрьевна вспомнили о чаепитии на веранде, о ранении - происшествие это в потоке нахлынувших необычайных событий было забыто. Вспомнили о враче "Скорой помощи"

Ольге Яковлевне, о дробинке, которую она вынула из-под кожи на спине Надежды Юрьевны. По-видимому, дробинка и есть корабль.

Где дробинка?

Вспомнили, что Ольга Яковлевна положила ее на кусок бинта возле кровати в спальне. Куда делась дробинка, не могли вспомнить.

Призвали домработницу Грушу. Груша уверяла и клялась, что дробинки не видела.

- Может быть, вымела с сором?..

- Да нет же, - отмахивалась Груша. - Видеть не видела!

Позвали Димку,

С первого вопроса глаза у мальчишки забегали, Димка раза два шмыгнул носом, но промолчал.

- Мальчик... - упрашивали его.

Димка стоял, размышлял: подумаешь - дробинка.

Другое дело найти гильзу с порохом, с пулей или, на худой конец, осколок мины, проржавевший з земле.

- Вспомни, мальчик, - просили члены комиссии.

Нет, думал Димка, весь этот народ не понимает ценности настоящих вещей. Вот бы найти зажигалку времен Великой Отечественной войны. Находят же. ребята...

- Ты, кажется, последним выходил из спальни, напомнил ему отец. Интонация была вкрадчивая, мягкая по аналогии с другими случаями, вспомнил Димка, не обещала ничего доброго. Лучше признаться.

- Я ее в карман положил, - сказал Димка.

- В какой карман? - спросил отец.

- Штанов.

- Каких?

- С яблоками.

- Каких штанов?..

Пришлось напрячь память.

- Синих, в полоску.

- Там она и лежит?

Димка опять пошмыгал носом:

- Не знаю.

Понятно, что члены комиссии, в присутствии которых велся допрос, переходили от отчаяния к надежде и от надежды к отчаянию. Тем более что гомункулы заявили ультимативно: "Никаких разговоров. Верните корабль!"

- Дима, - сказали ему,-от этой дробинки зависит жизнь или смерть твоей мамы. Понимаешь? Дробинку надо найти.

Между тем сведения о гомункулах просочились на страницы газет. Полосы пестрели заголовками один удивительнее другого:

- Женщина-галактика.

- Откуда пришельцы?

- Ультиматум: не улетим, пока не будет найден корабль.

- Где корабль?..

Обсуждались подробности: их всего двести семнадцать особей. Неужели земная техника бессильна против горсточки наглецов?.. Как они живут? Присмотритесь, как они живут! В их городах два-три десятка особей. Каждый занимает целый квартал!..

Действительно, гомункулы жили просторно - к чему им такой размах?.. У них атомная металлургия. Заводом-городом управляют трое гомункулов. Металлургии и автоматике надо у них учиться.

Но учить землян, даже разговаривать с ними гомункулы, по-видимому, не имели никакого желания. Их оскорбило и вывело из себя три положения: намек, что они ведут паразитический образ жизни за счет Надежды Юрьевны; то, что им предложили покинуть остров, и, наконец, корабль. Они были убеждены, что корабль похищен существами, которые называют себя землянами, и что земляне применили при этом грубую силу.

- Почему вам не построить другой корабль? - обратились к ним члены комиссии.

- Потому что нам не хватает молибдена, титана и тория, - ответили они.

Вводить в тело Надежды Юрьевны перечисленные металлы, особенно радиоактивный торий, комиссия не решалась - это было бы равносильно убийству.

Оставалось одно: найти дробинку.

Поисками занялись трое: Димка, Груша и Иван Федорович.

В кармане синих штанов дробинки не оказалось. Да и как она могла там остаться, если Груша после дачного сезона стирала их неоднократно?

- Вспомните, - умолял Иван Федорович, - может, была дробинка? Может, вы ее куда положили?

Груша начисто отрицала: дробинки не видела.

- Дима, может быть, ты се съел с яблоками?..

- Ну как же, папа... - возражал Дима.

- Что у тебя было еще в карманах?

Дима был собирателем сокровищ: карманы его всегда набиты рыболовными крючками, железками, подобранными на улице, резинками от рогаток, самими рогатками и вообще всякой дребеденью. Отец об этом хорошо знал, у него возникли мысли, предположения.

- Куда ты разгружаешь свои сокровища?

У Димки был специальный ящик для всех этих предметов. И на даче у него был ящик.

- Где этот ящик? - спросил отец.

- На даче, - ответил Димка.

К первому сентября он уехал в город. Когда родители перебрались с дачи, он уже ходил в школу. Куда из-под кровати делся ящик, Дима не имел представления.

- Надя, - примчался к жене Иван Федорович, - где ящик из-под Димкиной кровати?

- Выбросила в сарай, - ответила Надежда Юрьевна.

- Что там было?..

- Хлам какой-то.

Из больницы отец с сыном и с Грушей поехали на дачу. Сарай был открыт, все перевернуто, перебито побывали местные мародеры-мальчишки в поисках бутылок: бутылки можно было сдать в магазин, подработать... Ящик тоже был наполовину разбит - кто-то подфутболил его ногой.

С горестным восклицанием Димка кинулся собирать свои сокровища. Иван Федорович упал духом: где тут найти дробинку?.. Однако предмет за предметом они перебрали содержимое ящика до дна. Дробинки не было. Обстукали ящик руками со всех сторон - может, дробинка застряла в пазах или в стенках ящика. Ничего.

- Все пропало! - в отчаянии сказал Иван Федорович.

Но тут появилась Груша:

- Иван Федорович. Эта, что ли?

На ладони у нее лежал металлический шарик.

- Груша!.. - воскликнул Иван Федорович.

Пока отец с сыном копались в сарае, Груша осмотрела Димкину спальню, уголок, где стояла его кровать, и здесь, в трещине под отставшим плинтусом, нашла дробинку.

- Груша! - Иван Федорович, зажав дробинку в ладони, восторженно целовал домработницу.

Димка, как скромный мальчик, отвернулся от этой сцены.

- Спасена! - растроганно повторял Иван Федорович. - Спасена! - Это относилось к Надежде Юрьевне, и это понимали Груша и Дима.

Дима не выдержал, сказал как взрослый:

- Поздравляю!

- Поздравить бы тебя... - сказал отец, но не очень строго, и Дима понял, что печальных последствий для него не предвидится.

Гомункулам сообщили, что корабль найден.

- Возвратите, - сказали они.

- Куда возвратить?

- На место посадки.

- Это будет совсем несложная операция, - успокаивали Надежду Юрьевну врачи. - Маленький надрез, и мы введем дробинку под кожу.

Комиссия по контакту выработала программу обмена с пришельцами научным и техническим опытом. Но гомункулы не пожелали никакого обмена. Прекратили работу радиостанций, размонтировали заводской комплекс. Потянулись к месту, где под кожу Надежды Юрьевны был введен их корабль-дробинка.

Через пару часов в теле Надежды Юрьевны прекратилась деятельность гомункулов, организм выводил микроскопические обломки зданий, машин и другой инопланетной техники. Земляне наблюдали это катастрофическое разрушение с болью в сердцах. Тщетно взывали к гомункулам задержаться, дать хоть какие-то сведения о себе, о своей звезде и планете. Гомункулы молча заканчивали эвакуацию.

Когда все было закончено, Надежду Юрьевну из палаты вывезли на открытую террасу больницы. Была теплая майская ночь.

Земляне приготовились заснять старт корабля, одновременно и направление.

Корабль стартовал в двадцать три часа пять минут по направлению к Полярной звезде.

Откуда-то, уже из пространства, гомункулы попрощались с Землей по радио:

- До свидания!

Второго такого свидания землянам, откровенно сказать, не хотелось. Особенно Надежде Юрьевне.