«Время предатель»

Альфред Бестер Время — предатель

Нельзя повернуть назад и нельзя остановится. Счастливое окончание всегда имеет горьковато-сладкий привкус…

Жил-был человек по имени Джон Стрэпп; самый влиятельный, самый богатый, самый легендарный человек в мире, состоящем из семисот планет и семнадцати сотен миллиардов жителей. Только ему одному было даровано это качество — он мог принимать Решения. (Отметим заглавную "Р".) Он был один из немногих, кто мог принимать Главные Решения в этом невероятно сложном мире, и его решения были на 87 % верными. Но и продавал свои Решения он недешево.

Жила-была компания, именуемая, скажем, Брукстон Биотикс с предприятиями на Альфе Денеба, Мицаре-III, Земле и правлением на Алькоре-IV. Ежегодный доход Брукстон составлял 270 миллионов Кр. Запутанность брукстоновских торговых связей с поставщиками и конкурентами требовала специальных служб, в которых было занято 200 экономистов компании, причям каждый — эксперт в одном крошечном аспекте громадной картины. И никто не был в состоянии координировать вся положение дел.

Брукстону требовалось Главное Решение по дальнейшей политике. Эксперт-исследователь Э. Т. А. Голланд из Денебской Лаборатории открыл новый катализатор для биосинтеза. Это был эмбриологический гормон, который делал молекулы ядра клетки пластичными, как глина. А глину можно было моделировать и придать ей любую форму. Спрашивается: должен ли Брукстон отказаться от старых методов и переоборудоваться на новую технологию? Решение включало бесконечное разветвление взаимодействующих факторов: цены, гарантии сохранности, времени поставок, требований патентов и патентного законодательства, действий суда и многих других. Был только один выход — спросить Стрэппа.

Предварительные переговоры прошли довольно жестко. Представители Стрэппа сообщили, что обычный гонорар Дж. Стрэппа — 100 000 Кр. плюс 1 % пакета акций Брукстон Биотикс. Принимайте это или отказывайтесь. Брукстон Биотикс приняли с радостью.

Следующий шаг был более сложным. Джон Стрэпп был очень занят. Принятие Решений у него было расписано до конца года, по два в неделю. Мог ли Брукстон так долго ждать? Не мог. Брукстону прислали расписание будущих условленных визитов Стрэппа и предложили обмен с любым из клиентов, который этого пожелает. Брукстон торговался, подкупал, шантажировал, но вся-таки добился своего — Джон Стрэпп должен был появиться на головном предприятии Алькора в понедельник, 29 июня, ровно в полдень.

И тогда начались странности. В 9 утра этого понедельника в оффисе Брукстона появился представитель Стрэппа по связям, некий Олдос Фишер. После недолгого разговора с самим Старым Брукстоном, по заводскому радио было сделано такое объявление: "Внимание! Внимание! Срочно! Срочно! Все мужчины с фамилией Крюгер, сообщите о себе в центральную. Повторяю. Все мужчины с фамилией Крюгер, срочно доложите в центральную. Повторяю, срочно! "

Сорок семь человек обратились в центральную и были отправлены домой со строгими указаниями оставаться там до следующих распоряжений. Полиция предприятия, руководимая раздражительным Фишером, организовала спешное прочясывание и проверила идентификационные карточки у всех служащих, до которых смогла добраться. Никто из Крюгеров не должен был оставаться на заводе, но невозможно проверить две с половиной тысячи человек за три часа. Фишер кипел от злости как азотная кислота.

К 11. 30 Брукстон Биотикс бросило в лихорадку. Почему выпроводили домой всех Крюгеров? Что это случилось с легендарным Джоном Стрэппом? К какому сорту людей относится Стрэпп? Как он выглядит? Как он работает? Он зарабатывает 10 миллионов Кр. в год. Он владеет 1 % всего мира. Он был так близко к Богу в понятии простых людей, что они ожидали ангелов с золотыми трубами и гигантское бородатое создание бесконечной мудрости и сострадания.

В 11. 40 прибыла персональная личная охрана Стрэппа — группа из десяти человек в штатском, которые проверили двери, холлы, залы и тупики с ледяной деловитостью. Они отдавали распоряжения. Это убрать. Это — запереть. Это и это сделать. Вся было выполнено. Никто не спорил с Джоном Стрэппом. Охрана заняла места и ожидала. Брукстон Биотикс затаил дыхание.

Пробил полдень, и в небе появилось серебряное пятнышко. Оно приближалось с высоким воем и приземлилось, отчаянно тормозя, точно перед главным входом. Двери корабля с шипением открылись. Два коренастых человека настороженно вышли, беспокойно осматривая вся вокруг. Шеф группы безопасности подал сигнал. Из корабля вышли две секретарши — брюнетка и рыжеволосая, сногсшибательные, шикарные и эффектные. После них вышел худой клерк, лет сорока, несущий очки в роговой оправе и тревожную атмосферу. На клерке был мешковатый костюм, из бокового кармана которого торчали бумаги. И, наконец, за ним сошло великолепное создание, высокое, величественное, хотя и чисто выбритое, но бесконечной доброты и сострадания.

Эскорт подошял к прекрасному мужчине и сопровождал его до главной двери. Брукстон Биотокс счастливо вздохнул. Джон Стрэпп не разочаровал. Он был действительно Бог, и было приятно иметь 1 % себя, принадлежащий ему. Посетители прошли вниз в главный зал и вошли к Старому Брукстону. Брукстон ожидал их, величественно восседая за столом. Он вскочил, пробежал навстречу, пылко пожал руку великолепного человека и воскликнул:

— Мистер Стрэпп, сэр, от лица всей моей организации я приветствую Вас.

Клерк закрыл дверь и сказал:

— Я — Стрэпп.

Он кивнул своему великолепному подставнику, который тихо сел в угол.

— Где ваши данные?

Старый Брукстон ошарашенно указал на свой стол. Стрэпп сел за него, подтянул к себе толстые папки и начал читать. Худой человек. Беспокойный человек. Сорокалетний человек. Прямые чярные волосы. Глаза цвета пекинской лазури. Красивый рот. Выпирающие из-под кожи кости. Единственное выдающееся качество — полное отсутствие смущения. Но когда он говорил, в его голосе слышался истерический обертон, который проявлял что-то яростное и одержимое глубоко внутри его.

После двух часов непрерывного чтения и невнятных комментариев своим секретарям, которые делали заметки символами Войтхеда, Стрэпп сказал:

— Я хочу осмотреть завод.

— Зачем? — поинтересовался Брукстон.

— Чтобы почувствовать его, — ответил Стрэпп. — Всегда есть нюансы, включаемые в Решение. Это наиболее важный фактор.

Они вышли из оффиса и начался парад: охрана, коренастый мужчина, секретари, клерк, кислый Фишер и великолепный подставник. Они прошли повсюду. Они вся осмотрели. > выполнил большую часть > для >. Он говорил с рабочими, мастерами, инженерами, старшим, младшим и средним персоналом. Он болтал с ними, спрашивал имена, представлял <<великому человеку>>, говорил о семьях, рабочих условиях, амбициях. Он изучал, вынюхивал и прощупывал. После четырях изнурительных часов они вернулись в оффис. > закрыл дверь. Подставник остановился рядом.

— Ну? — спросил Брукстон. — Да или нет?

— Подождите, — ответил Стрэпп.

Он просмотрел заметки секретарей, поглотил их, закрыл глаза и какое-то время стоял спокойно и тихо посреди оффиса, подобно человеку, пытающемуся услышать удаяенный шяпот.

— Да, — сделал он Решение и стал богаче на 100 000 Кр. и 1 % акций Брукстон Биотикс. В свою очередь Брукстон имел 87 % гарантии, что Решение верно. Стрэпп открыл дверь. Снова собрался "парад" и они направились прочь с предприятия. Персонал бросился использовать свой последний шанс сделать снимки или прикоснуться к великому человеку. Клерк помогал преодолеть путы публики с энергичной вежливостью. Он опять спрашивал имена, представлялся и забавлялся. По мере того, как они подходили к кораблю, голоса и смех становились вся громче. Тогда случилось невероятное.

— Ты! — внезапно закричал клерк. Его голос звучал визгливо и ужасно. — Ты, сукин сын! Ты, проклятый вшивый ублюдок! Убийца! Я ждал этого! Я ждал десять лет! — он выхватил из внутреннего кармана плоский пистолет и выстрелил человеку в лоб.

Время застыло. Прошли часы, пока мозг и кровь не вырвались с задней стороны головы. Тело рухнуло. Тогда вступила в действие команда Стрэппа. Они зашвырнули клерка в корабль. За ним последовали секретари, потом >. Два плотных человека запрыгнули за ним и захлопнули дверцу. Корабль тут же взлетел и исчез с замирающим воем. Десять человек в штатском быстро исчезли. Только Фишер, представитель Стрэппа по связям, остался у тела в центре шокированной толпы.

— Проверь его идентификатор, — прошипел Фишер.

Кто-то достал бумажник мяртвого человека и открыл его.

— Вильям Ф. Крюгер, биомеханик.

— Проклятый глупец, — взбешенно сказал Фишер. — Мы предупреждали его. Мы предупреждали всех Крюгеров. Зовите полицию.

Это было шестое убийство, совершянное Джоном Стрэппом. Уладить его стоило 500 000 Кр. Другие пять стоили столько же. Половина суммы шла обычно человеку, достаточно безумному, чтобы подставить его на суде вместо убийцы и защищать, ссылаясь на временное помешательство. Другая половина шла наследникам скончавшегося. Уже было шесть таких подставок, томящихся в различных исправительных домах от двадцати до пятидесяти лет, сделавших свои семьи на 250 000 Кр. богаче.

Команда Стрэппа мрачно совещалась в своих аппартаментах на Сплендайде Алькора.

— Шесть за шесть лет, — резко сказал Олдос Фишер. — Мы больше не можем держать это в тайне. Рано или поздно кто-нибудь спросит, почему Джон Стрэпп всегда нанимает сумасшедших клерков.

— Тогда мы уладим и с ним таким же образом, — сказала рыжеволосая секретарша. — Стрэпп может себе это позволить.

— Он может себе позволить убийство в месяц, — пробормотал великолепный подставник.

— Нет, — резко мотнул головой Фишер. — Мы сможем уладить сейчас. Но не больше. Можно достичь точки насыщения. Сейчас мы ея достигли. Что же мы будем делать?

— Что за чертовщина творится повсюду со Стрэппом? — спросил один из коренастых мужчин.

— Кто знает? — раздраженно воскликнул Фишер. — Он помешался на Крюгерах. Он встречает человека по имени Крюгер — любого человека по имени Крюгер. Он кричит. Он ругается. Он убивает. Не спрашивайте меня, почему. Что-то похоронено в его прошлом.

— Вы не спрашивали его?

— А как? Это похоже на эпилептический припадок. Он никогда не помнит, что же произошло.

— Пригласите ему психоаналитика, — предложил человек-подставник.

— Об этом не может быть и речи.

— Почему?

— Вы новичок, — сказал Фишер. — Вы не понимаете?

— Ну так объясните.

— Я проведу аналогию. В даляком прошлом, в девятнадцатом столетии, люди играли в карточные игры с колодой из 52 карт. Это были простые времена. Сегодня вся гораздо сложнее. Мы играем колодой из 52 сотен. Понятно?

— Продолжайте.

— Мозг может оперировать с 52 картами. Он может проделать рассуждения в этих пределах. В девятнадцатом столетии люди делали это с лягкостью. Но ни один человек не может работать с 52 сотнями — никто, кроме Стрэппа.

— У нас есть компьютеры.

— И они совершенны только тогда, когда речь идят о картах. Но когда вам приходится учитывать также 52 сотни карточных игроков, их желания, мотивы, — то, что Стрэпп называет нюансами, — тогда Стрэпп может сделать то, чего не может машина. Он уникален, и мы можем разрушить его уникальность, обратившись к психоанализу.

— Но почему?

— Из-за подсознательных процессов в Стрэппе, — раздраженно воскликнул Фишер. — Он не знает, как делает это. Если бы он знал, то был бы прав в 100 % случаев, а не в 87 %. Это бессознательный процесс, и все мы знаем, что он скорее всего связан с той же ненормальностью, которая заставляет его убивать Крюгеров. Если мы избавимся от одного, мы можем нарушить другое. Мы не хотим испытывать судьбу.

— Тогда что же мы будем делать?

— Защищать нашу собственность, — сказал Фишер, зловеще глядя вокруг. — Мы слишком много вложили в Стрэппа, чтобы позволить его способности исчезнуть. Мы защищаем нашу собственность.

— Я думаю, ему нужен друг, — сказала черноволосая стенографистка.

— Почему?

— Мы сможем понять, что случилось с ним, без разрушения чего-либо. Люди говорят со своими друзьями. Стрэпп может проговориться.

— Мы его друзья.

— Нет, мы не друзья. Мы его сотрудники.

— С вами он говорил?

— Нет.

— С вами? — Фишер посмотрел на рыжеволосую.

Она покачала головой.

— Он ищет нечто, что не может найти.

— Что?

— Я думаю, женщину. Особый тип женщины.

— Женщину с фамилией Крюгер?

— Я не знаю.

— Чярт побери, это не имеет значения, — Фишер на мгновение задумался. — Вся отлично. Нам придятся нанять ему друга и смягчить наш график, чтобы дать другу возможность беседовать со Стрэппом. С сегодняшнего дня мы сокращаем нашу программу до одного Решения в неделю.

— О боже! — воскликнула брюнетка. — Это урежет 5 млн. В год.

— Это нужно сделать, — жястко произнес Фишер. — Сокращение сейчас или глобальная потеря позже. Мы достаточно богаты, чтобы перенести это.

— Что вы собираетесь сделать с другом? — спросил подставник.

— Я же сказал — мы наймям его. Свяжитесь с Земляй. Попросите найти Фрэнки Альцеста и срочно направить его сюда.

— Фрэнки! — завопила рыжеволосая. — Я в восторге.

— О-о! Фрэнки! — обхватила себя брюнетка.

— Вы имеете в виду Рокового Фрэнки Альцеста? Чемпиона в тяжялом весе? — спросил коренастый. — Я видел его бой с Лондо Джорданом. Это человек…

— Сейчас он актяр, — начал объяснять подставник. — Я работал как-то с ним. Он поят. Он танцует. Он…

— Тогда он дважды Роковой, — перебил Фишер. — Мы наймям его. Заключайте контракт. Он станет другом Стрэппа, как только Стрэпп встретит его. Он будет…

— Встретит кого? — Стрэпп появился в дверях своей спальни, зевая и мигая на свету. Он всегда глубоко спал после своих атак.

— Кого я собираюсь встретить? — он осмотрелся вокруг, тонкий, грациозный, но взъерошенный, и, очевидно, одержимый.

— Человека по имени Фрэнк Альцест, — сказал Фишер. — Он извял нас просьбами о знакомстве и мы больше не можем его удерживать.

— Фрэнк Альцест? — пробормотал Стрэпп. — Никогда не слышал о ням.

Стрэпп умел делать Решения; Альцест умел заводить друзей. В свои тридцать лет это был хорошо сложенный мужчина с волосами песочного цвета, веснушчатым лицом и глубоко сидящими серыми глазами. Его голос был высок и мягок. Он двигался с ленивой грацией атлета, более свойственной женщинам. Он очаровывал, не зная, как это удаятся, или даже не желая этого. Он очаровал и Стрэппа, но и Стрэпп в свою очередь очаровал его.

— Нет, это действительно дружба, — сказал Альцест Фишеру, возвращая чек, которым ему заплатили. — Мне не нужны деньги, а я нужен старине Джонни. Забудьте, что вы меня наняли. Разорвите контракт. Я попытаюсь помочь Джонни по собственному желанию.

Альцест повернулся к выходу из апартаментов на Сплендайде Ригеля и прошял мимо большеглазых секретарей.

— Если бы я не был так занят, леди, — промурлыкал он, — я несомненно приударил бы за вами.

— Приударь за мной, Фрэнки, — выпалила брюнетка. Рыжеволосая завлекающе вскинула глаза.

По мере того, как "Стрэпп Ассосиэйшн" медленно петляла от города к городу и от планеты к планете, принимая одно Решение в неделю, Альцест и Стрэпп наслаждались обществом друг друга, пока великолепный подставник давал интервью и позировал для съямок. Перерывы возникали только тогда, когда Альцесту приходилось возвращаться на Землю, для съямок в фильме, но между этими перерывами они играли в гольф, теннис, ставили на лошадей и собак, ходили на борьбу и всякие сборища. Они ударились в ночные прогулки, и как-то Альцест пришял с любопытным докладом.

— Что до меня, то я не знаю, насколько тщательно ваши люди наблюдают за Джонни, — сказал он Фишеру, — но если вы думаете, что он спит каждую ночь в безопасности в своей маленькой кроватке, вам лучше изменить своя мнение.

— То есть? — с удивлением спросил Фишер.

— Старина Джонни шляется всю ночь напролят, пока ваши ребята думают, что он даят отдых своему мозгу.

— Откуда вы это знаете?

— По его репутации, — грустно сказал Альцест. — Его знают повсюду, в каждом бистро, отсюда и до Ориона. И знают его с худшей стороны.

— По имени?

— По прозвищу. Они зовут его Опустошитель.

— Опустошитель?

— Да. Мистер Разрушитель. Он пробегает через женщин, как огонь по прерии. Вы не знаете этого?

Фишер покачал головой.

— Должно быть, он платит из своего кармана, — Альцест задумался и вышел.

В одержимом способе, которым Стрэпп пробегал по женщинам, действительно было что-то ужасающее. Он входил с Альцестом в клуб, заказывал столик, садился и пил. Потом он вставал, холодно осматривал помещение, столик за столиком, женщину за женщиной. Случалось, мужчины приходили от этого в ярость и предлагали выяснить отношения. Стрэпп расправлялся с ними хладнокровно и злобно, в манере, вызывающей профессиональное восхищение Альцеста. Фрэнки никогда не ввязывался в драки. Ни один профессионал даже не прикоснятся к любителю. Но он всегда пытался сохранить мир, а когда это не удавалось, по крайней мере, придерживался правил ринга.

После осмотра посетительниц Стрэпп садился и ожидал шоу, отдыхал, болтал, смеялся. Когда появлялись девушки, его жестокая одержимость снова брала верх и он осматривал линию танцующих тщательно и хладнокровно. Очень редко ему удавалось найти такую девушку, которая интересовала его; всегда одного типа — девушку с блестящими чярными волосами, чярными глазами и шелковистой нежной кожей. Тогда начинались неприятности.

Если она была артисткой, Стрэпп после шоу шял за кулисы. Он подкупал, дрался, бушевал, прокладывая путь в ея гардеробную. Он становился перед изумленной девушкой, молча ея разглядывал, потом просил сказать несколько фраз. Он слушал ея голос, потом приближался и делал резкие и неожиданные пассы. Иногда раздавались пронзительные крики, иногда девушки яростно защищались, иногда ему уступали. Но Стрэпп никогда не был удовлетворен. Он покидал девушку, оплачивая как джентельмен все жалобы и претензии. Уходил, чтобы повторить это в другом клубе. И так клуб за клубом, до рассвета.

Если же это была одна из посетительниц, Стрэпп немедленно пристраивался к ея эскорту, разгонял его, или, если это было невозможно, следовал за девушкой домой и там повторял атаку тем же способом. Он и здесь расплачивался как джентельмен, и уходил, чтобы продолжить свой судорожный поиск.

— Я много повидал на своям веку, но даже я напуган этим, — сказал Альцест Фишеру. — Я никогда не видел так спешащего человека. Он нашял бы многих женщин приемлемыми, если бы немного притормозил. Но он не может. Он одержимо гонит вперед.

— Но зачем?

— Я не знаю. Это выглядит так, как будто он работает против времени.

После того, как Стрэпп и Альцест стали очень близкими друзьями, Стрэпп позволил ему сопровождать себя в дневных поисках, которые были не менее странными. В то время, как "Стрэпп Ассосиэйшн" продолжала свой обход планет и предприятий, Стрэпп заходил в Бюро Жизненной Статистики каждого города. Там он подкупал старшего клерка и протягивал лист бумаги. На ням было написано:

Рост 5 футов 6 дюймов

Вес 110 фунтов

Волосы Чярные

Глаза Чярные

Бюст 34

Талия 26

Бядра 36

Размер 12

— Мне нужны имя и адрес каждой девушки старше 21 года, которая подходит под это описание, — говорил Стрэпп. — 10 Кредитов за имя.

Через 24 часа приходил список, и Стрэпп пускался в одержимый поиск, смотрел, говорил, слушал, иногда делал ужасающие пассы, но всегда расплачивался как джентельмен. Поток высоких черноволосых, черноглазых девушек доводил Альцеста до головокружения.

— У него навязчивая идея, — сказал Альцест Фишеру на Сплендайде Лебедя. — И я обрисовывал ея неоднократно. Он ищет особый, конкретный вид девушки, но никто не подходит под его описания.

— Девушку с фамилией Крюгер?

— Я даже не знаю, каким образом это касается Крюгера.

— Неужели ему так трудно понравиться?

— Как сказать… Некоторых из этих девушек я назвал бы чувственными. Но он не обращает на них внимания. Только глянет и проходит дальше. Другие — практически собаки — на них он набрасывается подобно старому Опустошителю.

— Так что же это?

— Я думаю — это особый вид теста. Что-то такое, что заставляет девушку реагировать сильно и естественно. Это не тот род страсти, что у старого Опустошителя. Это хладнокровный обман, предназначенный для того, чтобы он мог видеть, как она реагирует.

— Так что же он ищет?

— Пока ещя не знаю, — сказал Альцест. — Но собираюсь выяснить. Я задумал маленькую хитрость. Придятся рискнуть, но Джонни стоит того.

Это произошло в цирке, куда Стрэпп и Альцест ходили смотреть, как две гориллы раздирают друг друга на кусочки в стеклянной клетке. Это была кровавая дуэль, и оба мужчины согласились, что борьба горилл не более цивилизована, чем петушиный бой, и ушли с чувством глубокого омерзения. Снаружи, в пустом бетонном коридоре слонялся сморщенный человек. Когда он увидел Фрэнки, то подбежал к нему, словно охотник за автографами.

— Фрэнки! — завопил он. — Добрый старый Фрэнки! Ты меня не помнишь?

Альцест изумлянно вытаращил глаза.

— Я Блупер Дэвис. Мы росли вместе в одном городе. Разве ты не помнишь Блупера Дэвиса?

— Блупер! — лицо Альцеста просветлело. — Конечно помню. Но тогда был Блупер Давидофф.

— Точно, — рассмеялся сморщенный человек. — Но тогда был и Фрэнки Крюгер.

— Крюгер! — закричал Стрэпп тонким, визгливым голосом.

— Да, — сказал Фрэнки. — Крюгер. Я поменял своя имя когда занялся боксом. — Он резко повернулся к сморщенному человеку, который оторвался от коридорной стены и ускользнул прочь.

— Ты, сукин сын! — закричал Стрэпп. Его лицо побелело и отвратительно дяргалось. — Ты, проклятый, вшивый ублюдок! Убийца! Я ждал этого! Я ждал этого десять лет!

Он выхватил плоский пистолет из внутреннего кармана и выстрелил. Альцест еле-еле успел отклониться, и пуля с высоким воем порикошетила дальше по коридору. Стрэпп выстрелил ещя раз, и пламя ожгло Альцесту щяку. Он прыгнул, схватил запястья Стрэппа, парализовал их своей жясткой хваткой, потом отбросил пистолет и вошял в клинч. Дыхание Стрэппа стало шипящим и прерывистым. Его глаза округлились. Вокруг гремел дикий ряв толпы.

— Вся верно, — проворчал Альцест. — Крюгер — это имя, мистер Стрэпп. Так что же? Что вы собираетесь делать по этому поводу?

— Сукин сын, — заревел Стрэпп, вырываясь как одна из горилл. — Убийца! Проклятый убийца! Я выпущу тебе кишки!

— Почему мои? Почему Крюгера? — напрягая все свои силы, Альцест втащил Стрэппа в нишу и припяр его своей мощной фигурой. — Что такого я сделал тебе десять лет назад?

Прежде чем Стрэпп свалился в обморок, из его звериных выкриков Альцест узнал историю, которая так его интересовала.

После того, как он отнес Стрэппа в кровать, Альцест зашял в обставленную пышной зеленью гостиную оффиса на Сплендайде Инди, где застал всю команду Стрэппа.

— Старина Джонни любил девушку по имени Сима Морган, — начал он свой рассказ. — Она его также любила. Это была обычная романтическая чепуха. Они собирались пожениться. Но Сима Морган была убита парнем по имени Крюгер.

— Крюгер! Так вот какая связь! Ну и..?

— Этот Крюгер был настоящей дрянью. Пьянчугой. А его водительская репутация была ещя хуже. У него отобрали лицензию, но это никак не отразилось на его финансовом положении. Он подкупил агента по продаже и без водительских прав приобрел скоростной джет с реактивным двигателем. Как-то раз он торопился в кабачок и проносился над школой на бреюшем поляте. В результате он столкнулся с крышей и убил тринадцать детей и их учителя. Это произошло на Земле, в окрестностях Берлина.

Крюгера не успели задержать. Он запутал след, постоянно перелетая с планеты на планету и до сих пор в бегах. Семья посылает ему деньги. Полиция не может его найти. Стрэпп же ищет его, потому что школьным учителем была его девушка, Сима Морган.

Возникла долгая пауза. Потом Фишер спросил:

— Как давно это случилось?

— Насколько я понял, десять лет и восемь месяцев назад.

Фишер внимательно подсчитал: — И десять лет пять месяцев назад Стрэпп впервые показал, что он может делать Решения. Большие Решения. До того времени он был никем. Потом пришла трагедия, а с ней истерия и способность. Только не говорите мне, что одно не породило другое.

— Никто вам ничего не говорит.

— Так он убивает Крюгера снова и снова, — холодно сказал Фишер. — Правильно. Фиксация мщения. Ну а девушки и предприятия под кличкой Опустошитель?

Альцест горько улыбнулся:

— Вы когда-нибудь слышали выражение "Одна девушка на миллион"?

— Кто же не слышал?

— Если ваша девушка одна на миллион, это значит, что в городе из десяти миллионов жителей должно быть больше девяти подобных ей, не так ли?

Команда Стрэппа заинтересованно кивнула.

— Старина Джонни работает по этому алгоритму. Он считает, что сможет найти дупликат Симы Морган.

— Но как?

— Он поступил арифметически мудро. Он думает примерно так: один шанс из шестидесяти четырях миллиардов совпадения отпечатков пальцев. Но ведь людей сегодня тысяча семьсот миллиардов. Это значит, что могут найтись двадцать шесть человек с одинаковым отпечатком, а может и больше.

— Необязательно!

— Конечно, необязательно, но ведь есть шанс, И это вся, чего хочет старый Джонни. Он считает, что если есть двадцать шесть шансов совпадения отпечатков, то ещя больше шансов совпадения личностей. Он думает, что найдят дупликат Симы Морган, если будет продолжать искать достаточно упорно.

— Но это же нелепо!

— Я не говорю, что это было именно так, но это единственная вещь, которая заставляет его действовать. Это своеобразный род самосохранения, используемый людьми. Это удерживает его голову над водой — безумная мысль, что рано или поздно он найдет ея там, где смерть оставила ея десять лет назад.

— Смехотворно! — огрызнулся Фишер.

— Не для Джонни. Он вся ещя ея любит.

— Невозможно!

— Я бы хотел, чтобы вы почувствовали это так, как чувствую я, — ответил Альцест. — Он ищет… ищет. Он встречает девушку за девушкой. Он надеется. Он разговаривает, делает пассы. Он знает, что если это дупликат Симы Морган, то она ответит только так, как в его воспоминаниях десять лет назад отвечала ему Сима. "Ты Сима? " — спрашивает он сам у себя… "Нет! " — отвечает он и проходит дальше. Это причиняет сильную боль — думать о таком потерянном парне, как этот. Мы должны что-нибудь сделать для него.

— Нет, — резко сказал Фишер.

— Мы должны помочь ему найти дупликат. Мы должны убедить его, что некоторая девушка — дупликат Симы. Мы должны заставить его влюбиться снова.

— Нет, — настойчиво повторил Фишер.

— Но почему нет?

— Потому что в тот момент, когда Стрэпп найдят девушку, он потеряет себя. Он перестанет быть великим Джоном Стрэппом, Человеком, который делает Решения. Он станет опять никем — влюблянным мужчиной.

— Какое ему дело до величия? Он просто хочет быть счастливым!

— Все хотят быть счастливыми, — прорычал Фишер. — Но никто не является таковым. Стрэпп не больше, чем любой другой человек, но он намного богаче. Мы сохраним статус кво.

— Вы подразумеваете, что вы намного богаче?

— Мы сохраним статус кво, — повторил Фишер и холодно посмотрел на Альцеста. — Я думаю, что нам лучше завершить наше сотрудничество. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

— Мистер, мы завершили наше сотрудничество, когда я вернул чек. Сейчас вы говорите с другом Джонни.

— Я извиняюсь. Мистер Альцест, но Стрэпп не будет больше иметь много времени для друзей. Я дам вам знать, когда он будет свободен в следующем году.

— Вы никуда не вытолкнете меня! Я буду видеть Джонни когда я захочу и там, где я захочу.

— Вы хотите быть его другом? — неприятно улыбнулся Фишер. — Тогда вы будете встречаться с ним тогда и там, где пожелаю я. Либо вы видитесь с ним на этих условиях, либо Стрэпп видит контракт, который вы подписали. Я вся ещя храню его в своих бумагах, мистер Альцест. Я не порвал его. Я никогда не расстаюсь ни с чем. Как вы считаете, как долго будет Стрэпп верить в вашу дружбу, после того как он увидит этот контракт?

Альцест сжал кулаки. Фишер выбил землю у него из-под ног. Ещя мгновение они свирепо смотрели друг на друга, потом Фрэнки отвернулся.

— Бедный Джонни, — бормотал он. — Это похоже на человека, которого едят собственные ленточные черви. Я много бы ему сказал. Дайте мне знать, когда вы будете готовы, чтобы я снова с ним увиделся.

Он вышел в спальню, где Стрэпп отсыпался после своей атаки, как обычно, без памяти. Альцест присел на краешек постели.

— Эй, старый Джонни, — позвал он.

— Эй, Фрэнки, — улыбнулся Стрэпп.

Они торжественно ткнули друг друга кулаками, этим единственным способом выражения скупой мужской дружеской привязанности.

— Что произошло после боя горилл? — спросил Стрэпп. — Я весь как в тумане.

— Дорогой, ты напился. Я никогда не видел так нагруженного парня, — Альцест снова ткнул Стрэппа в бок. — Послушай, Джонни, мне нужно вернуться работать. Я ведь заключил контракт на три фильма в год и теперь они взвыли.

— Но ведь ты уже уезжал на месяц шесть планет назад, — сказал Стрэпп в недоумении. — Я думал, этого достаточно.

— Нет. Я отбываю сегодня, Джонни. Вскоре увидимся.

— Слушай, — сказал Стрэпп. — К дьяволу фильмы! Будь моим партняром. Я скажу Фишеру, чтобы он заключил с тобой соглашение. — Он высморкался. — С тобой я смеялся впервые за несколько лет.

— Может быть позже, Джонни. Сейчас я связан контрактом. Как только я вернусь, я прибегу к тебе. Пока.

— Пока, — тоскливо сказал Стрэпп.

Фишер ждал за дверями спальни, как хороший сторожевой пяс. Альцест посмотрел на него с омерзением.

— Одной вещи можно научится в боксе, — медленно сказал он. — Не бывает победы до последнего раунда. Я отдал вам этот, но он не последний.

Уже на улице Альцест сказал, наполовину про себя, наполовину вслух:

— Я хочу, чтобы он был счастлив. Я хочу, чтобы каждый человек был счастлив. Наверное, все люди были бы счастливы, если бы мы только протянули друг другу руки.

Поэтому Фрэнки Альцест не мог не помочь своему другу.

Команда Стрэппа вернулась к той же самой Осторожной бдительности прошлых лет. Они опять совершали свой обход с темпом по два Решения в неделю.

Теперь они знали, почему за Стрэппом нужно следить. Теперь они знали, почему нужно защищать Крюгеров. Но только этим и отличались их поездки от прошлых. Их хозяин был жалким истериком, чуть ли не психом, но это не имело значения. Это было небольшой ценой за власть над одним процентом мира.

Но Фрэнки Альцест собрал свой собственный совет и посетил денебские лаборатории Брукстон Биотикс. Там он проконсультировался с неким Э. Т. А. Голландом, гениальным исследователем, открывшим ту самую новую методику формирования живых объектов, которая привела Стрэппа в Брукстон и была косвенной причиной дружбы Стрэппа и Альцеста. Эрнст Теодор Амадей Голланд был коротким, толстоватым, астматическим и полным энтузиазма.

— Ну да, да, — брызгал он слюной, когда посетитель-непрофессионал наконец объяснил вся учяному. — Да, конечно! Гениальнейшая идея! Почему она не пришла мне в голову, никак не могу понять. Это можно сделать без всяких трудностей. — Он подумал и добавил. — За исключением денег.

— Вы можете сдуплицировать девушку, которая умерла десять лет назад? — спросил Альцест?

— Без всяких проблем. Кроме денег, — выразительно кивнул Голланд.

— Она будет так же выглядеть? Также действовать? Быть вообще такой же?

— На 95 %, плюс-минус 0. 975.

— Вызовет ли это какие-нибудь другие отличия? Я подразумеваю 95 % человека вместо 100.

— Что? Нет. Даже наиболее исключительные личности замечают не больше 80 % общих характеристик другого человека. А уж больше 90 %… Я о таком не слышал.

— Как же вы собираетесь это сделать?

— Что? А… Так. Эмпирически мы имеем два источника. Первый: полная психологическая картина объекта в Банке Данных Центавра. Они отправят нам копию за 100 Кредитов через свои обычные каналы. Я пошлю заявление…

— А я заплачу. Второй?

— Второй. Процесс бальзамирования, который в наше время… — она похоронена, не так ли?

— Да.

— Который на 97 % эффективен. Из останков и психологического портрета мы реконструируем тело и сознание по уравнению "сигма равна квадратному корню из минус двух", реконструируем без всяких проблем, кроме денег.

— Я достану деньги, — сказал Фрэнки. — Вы сделаете остальное.

Ради своего друга Альцест заплатил 100 Кр. и отправил требование в Мастер-Файл на Центавре на копию полного психологического портрета Симы Морган, умершей. После получения копии, Альцесту пришлось вернуться на Землю, в город, называемый Берлин и поговорить с человеком по имени Ойгенблик, немного пошантажировать его обвинением в ограблении могил. После этого разговора Ойгенблик посетил Штаатс-Готтесакер и достал из-под мраморного изголовья, на котором было выбито "Сима Морган", фарфоровый гроб. В гробу находилась черноволосая девушка с шялковой кожей, которая, казалось, крепко спала. Окольными путями Альцесту удалось провезти хрупкий гроб через четыре таможенных барьера на Денеб.

Одним из аспектов путешествия, на который Альцест не обратил внимания, но который поставил в тупик различные полицейские организации, была серия катастроф, которая преследовала его, но никогда не задела. Взрыв реактивного лайнера, разрушивший корабль и акр доков через десять минут после того как пассажиры и багаж были выгружены. Был уничтожен отель, на десять минут позже того, как Альцест выписался оттуда. Катастрофа с орбитальным челноком, который разрушил пневмопоезд, на который Альцест неожиданно раздумал садиться. Несмотря на вся это, гроб с останками Симы Морган был благополучно доставлен биомеханику Голланду.

— Ах! — восхищенно сказал Эрнст Теодор Амадей. — Прелестное создание! Она стоит того, чтобы ея воскресили. Остальное вся просто, кроме денег.

Ради своего друга Альцест устроил Голланду отпуск, купил ему лабораторию и финансировал безумно дорогую серию экспериментов. Ради своего друга Альцест продолжал тратить кучу денег и терпения, пока, наконец, восемь месяцев спустя, из полупрозрачной камеры не появилось черноволосое, черноглазое, гладкокожее создание с длинными ногами и высоким бюстом. Она отзывалась на имя Сима Морган.

— Я слышала, как джет падал прямо на школу, — сказала Сима, не подозревая, что она говорит на одиннадцать лет позже. — Потом я слышала удар. Что случилось?

Альцеста затрясло. До этого момента она была объектом, целью… нереальной, неживой. А это — живая женщина. В ея голосе слышалось любопытное колебание. Почти шепелявость. Когда она говорила, ея голова принимала очаровательный наклон. Она поднялась со стола и оказалась не гибкой и грациозной, как того ожидал Альцест, а двигалась порывисто, по-мальчишески.

— Моя имя — Фрэнк Альцест, — спокойно сказал он и взял ея за плечи. — Я хочу, чтобы вы смотрели на меня и запомнили вся, что я вам скажу, независимо от того, поверите ли вы мне или нет.

В ея глазах застыло пристальное внимание. Сима серьязно его изучала. Альцест снова затрясся и отступил. Его руки задрожали и он в панике отпустил плечи девушки.

— Да, — сказала Сима. — Я могу верить вам.

— Чтобы я ни сказал, вы должны мне верить. Чтобы я ни велел сделать, вы должны верить мне и сделать это.

— Но ради чего?

— Ради Джонни Стрэппа.

Ея глаза расширились.

— Что-то случилось с ним! — сказала она быстро. — Что?

— Не с ним, Сима. С вами. Будьте терпеливы, милая. Я вся объясню. Объяснение сидит во мне, но сейчас я не могу. Я… я лучше подожду до завтра.

Они проводили ея до постели, и Альцест вышел на поединок с самим собой. Денебская ночь мягка и черна, как бархат, грустна и романтична. Или это только казалось Фрэнки Альцесту в эту ночь.

— Ты не можешь полюбить ея, — шептал он. — Это безумие.

Несколько позже:

— Ты видел сотни подобных ей, когда с Джонни выходил на охоту. Почему бы тебе не полюбить одну из них?

И в конце концов:

— Что же ты собираешься делать?

Он сделал единственную вещь, которую мог сделать честный человек в его положении — попытался превратить свою страсть в дружбу. Он вошел следующим утром в Симину комнату небритым, в старых лохматых джинсах, с волосами, стоящими дыбом. Он встал в ногах ея кровати и пока она ела заботливо предписанные Голландом блюда, Фрэнк жевал сигарету и объяснял. Когда она заплакала, он не обнял ея, чтобы утешить, но постучал как брат по спине.

Он заказал для нея платье, но заказал не тот размер. И когда она продемонстрировала себя в ням, то выглядела так прелестно, что ему захотелось поцеловать ея. Вместо этого он толкнул ея кулаком очень мягко и очень торжественно и взял с собой покупать гардероб.

Когда она вышла в подходяшей одежде, то выглядела так очаровательно, что ему пришлось толкнуть ея снова. Потом они направились в билетные кассы и зарегистрировались на прямой рейс до Росс-Альфа-III.

Альцест намеревался задержаться на несколько дней, чтобы девушка отдохнула, но был вынужден спешить из-за страха за себя самого. Только это спасло их обоих от взрыва, который разрушил частный дом и лабораторию биохимика Голланда и убил самого учяного. Альцест уже не узнал об этом. Он находился на борту корабля вместе с Симой, неистово борясь с искушением.

Одна из вещей, которую все знают, но о которой никогда не упоминают — это возбуждающее действие космических полетов. Такое же, как и в древние времена, когда путешественники пересекали океан в кораблях. Они были отрезаны от реальности и изолированы в своих крошечных мирках на недели. Подобный магический настрой свободы от уз и ответственности охватывает космический лайнер. Все весело проводят время. На неделю приходится тысячи реактивных романов, быстрых, пылких историй, которые развиваются в полной безопасности и заканчиваются в день посадки.

В этой атмосфере Фрэнки Альцест сохранял жясткий самоконтроль. Ему не помогал тот факт, что он был известностью со страшным животным магнетизмом. В то время, как десятки красивых женщин бросались к нему в ноги, он стойко оставался в роли старшего брата, толкал и стукал кулаком Симу, пока она не начинала протестовать.

— Я знаю, что вы замечательный друг Джонни и мой, — сказала она ему как-то вечером. — Но вы утомительны. Я вся покрыта синяками.

— Да. Я знаю. Это привычка. Некоторые люди, такие как Джонни, думают своей головой, а я думаю своими кулаками.

Они стояли у иллюминатора правого борта, купаясь в мягком свете приближающейся Альфы-Росса. Не было ничего более романтического, чем чярный бархат космоса, освещянного бело-фиолетовым светом далякого солнца. Сима очаровательно наклонила свою голову и посмотрела на него.

— Я разговаривала с некоторыми пассажирами. Вы ведь знамениты, не так ли?

— Скорее известен.

— Мне во многом ещя нужно разобраться, но сначала я хочу разобраться в вас.

— Во мне?

Сима кивнула: — Вся это так неожиданно. Я была сбита с толку — и так возбуждена, что не имела возможности поблагодарить вас, Фрэнки. Я благодарю вас. Я навсегда вам обязана.

Она обняла руками его шею и поцеловала в полуоткрытые губы. Альцест затрясся.

— Нет, — подумал он. — Нет! Она не знает, что делает. Она так безумно счастлива, что снова будет с Джонни, что не осознаят…

Он отодвигался назад до тех пор, пока не почувствовал спиной ледяную поверхность кристалла, касаться которой строго-настрого запрещалось. Прежде чем отодвинуться, он намеренно прижал спиной руки к субнулевой поверхности. Боль заставила его отскочить. Сима с удивлением его отпустила, и тогда он вытащил свои руки. Фрэнки потерял шесть дюймов кожи, откуда потоком хлынула кровь.

Итак, он приземлился на Альфа-Россе-III с одной девушкой в хорошей форме и двумя руками в плохой. На космодроме его встречал кислолиций Олдос Фишер в сопровождении офицера таможенной охраны. Таможенник пригласил мистера Альцеста зайти в оффис для очень серьязного личного разговора.

— Мистер Фишер довел до нашего сведения, — сказал офицер. — Что вы пытаетесь провезти нелегальным образом молодую женщину.

— Откуда это узнал мистер Фишер? — спросил Альцест.

— Глупец! — брызнул слюной Фишер. — Ты думаешь я позволил бы тебе сделать это? За тобой следили каждую минуту.

— Мистер Фишер также проинформировал нас, — строго сказал таможенник, — что женщина с вами путешествует под вымышленным именем. Ея бумаги фальшивы.

— Как фальшивы? — удивился Альцест. — Она Сима Морган. И ея бумаги говорят, что она Сима Морган.

— Сима Морган умерла одиннадцать лет назад, — ответил Фишер. — Женщина с вами не может быть Симой Морган.

— И до тех пор, пока вопрос о ея личности не будет выяснен, — сказал офицер, — ей не будет разрешян въезд.

— Я добуду документы о смерти Симы Морган в течение недели, — с триумфом добавил Фишер.

Альцест посмотрел на Фишера и медленно покачал головой.

— Вы даже не подозреваете, мистер Фишер, что то, что вы собираетесь сделать, лишь облегчит мне жизнь, — сказал он. — Единственная вещь, которую я с удовольствием бы проделал — это увез ея отсюда и никогда не позволил Джонни видеть ея. Я так безумно хочу сохранить ея для себя, что… — Он остановился и кивнул на свои забинтованные руки. — Возьмите назад заявление, Фишер.

— Нет, — прошипел тот.

— Вы не можете удержать их на расстоянии. Не этим способом. Предположим, что ея задержали… Кто будет первым, кого я вызову в суд, чтобы установить ея личность? Разумеется, Джон Стрэпп. Вы думаете, что сумеете остановить его?

— Этот контракт… — начал Фишер. — Я…

— Можете убираться к чярту с вашим контрактом. Покажите его Стрэппу. Ему нужна его девушка, а не я. Заберите заявление, Фишер. И прекратите борьбу. Вы потеряли свою кормушку.

Фишер злобно сверкнул глазами, потом сглотнул. — Я забираю заявление, — прорычал он. Потом посмотрел на Альцеста глазами, налитыми кровью. — Это ещя не последний раунд, — прошипел он и вышел из оффиса.

Фишер приготовился. На расстояниях в световые годы он мог быть слишком поздно и со слишком малым. Но здесь, на Альфе-Росс-III он защищал свою собственость. Здесь он мог использовать все деньги и всю власть Джона Стрэппа. Флоттер, на котором Фрэнки и Сима вылетели из космопорта, пилотировался человеком Фишера. Он открыл дверь кабины и заложил крутой вираж, который должен был вытряхнуть обоих пассажиров в воздух. Альцест разбил стеклянную перегородку и нежно обнимал мускулистой рукой шею пилота, пока тот не посадил их в полной безопасности. Альцесту приятно было заметить, что Сима нервничала не больше, чем это было необходимо.

На дороге из подобрала одна из сотен машин, сплошным потоком проходивших под флоттером. После первого выстрела Альцест вытолкнул Симу в дверь и последовал за ней. За это пришлось заплатить вывихом плеча, которое он поспешно обмотал полосой, оторванной от Симиного платья. Ея тямные глаза были огромными, но она не жаловалась. Альцест сделал ей комплимент, который сопроводил могучим тычком, и потащил ея вверх, на крышу, затем вниз, в соседнее здание, где они ворвались в какую-то квартиру и вызвали скорую помощь.

Когда машина прибыла, Альцест и Сима спустились на улицу, где их встретил полисмен, который имел официальные инструкции задержать пару, отвечающую их описанию. <<Обвиняются в воздушном разбое. Опасны. Разрешено применение оружия. >> Альцест наскоро разделался с полицейским, а заодно с врачом и водителем >. Они вскочили в машину и помчались как бешеные. Альцест вел не разбирая дороги, подобно разъяренной фурии. Сима работала сиреной, завывая, как дух смерти.

Они бросили машину в торговом районе Нижнего города, где вошли в магазин и через сорок минут вышли в виде молодого слуги в униформе, везущего старого мужчину в инвалидном кресле. Если не считать бюста, Сима достаточно походила на мальчишку, чтобы сойти за слугу. Фрэнки же достаточно ослаб от всевозможных повреждений, чтобы успешно сыграть роль старика.

Они добрались до "Росс Сплендайд", где Альцест забаррикадировал Симу в номере и позаботился о своям плече. С пистолетом, купленном в супермаркете, он бросился искать Джона Стрэппа и нашял его в Бюро Жизненной Статистики, где тот подкупал клерка. Стрэпп протягивал ему листок бумаги, вся с тем же описанием потерянной любви.

— Привет, старый Джонни, — сказал Альцест.

— Привет, Фрэнки! — радостно закричал Стрэпп.

Они чувствительно похлопали друг друга по спине. Со счастливой усмешкой Альцест смотрел, как Стрэпп продолжает покупать имена и адреса всех девушек, старше 21, которые подходят описанию на листке бумаги. Когда они вышли, Альцест сказал;

— Старина, я встретил девушку, которая может подойти этому описанию.

Стрэпп холодно глянул в глаза Фрэнки.

— Что? — спросил он.

— Она подходит описанию на листочке.

Стрэпп странно посмотрел на Альцеста и взял его за руку.

— И забавно шепелявит, когда говорит.

Джон стиснул руку ещя крепче.

— Один недостаток — она не так женственна, как остальные. Больше похожа на парня. Ты понимаешь, что я имею в виду? Она очень похожа на мальчишку.

— Покажи мне ея, Фрэнки, — осипшим голосои попросил Стрэпп.

Они поймали флоттер и высадились на крыше >. На лифте они спустились до двенадцатого этажа и направились в номер 20-М. Альцест постучал в дверь условленным кодом. Девичий голос сказал: >. Фрэнки пожал руку Стрэппа и сказал: >. Он отпер дверь и пошел вниз по коридору, встал напротив балконной баллюстрады и вытащил свой пистолет, на случай, если Фишер пойдет на крайние меры. Глядя на мерцающий огнями город, Фрэнки думал о том, что каждый человек может быть счастлив, если кто-нибудь протянет ему руку. Но иногда эта рука обходится ох как недяшево.

Джон Стрэпп вошял в номер. Он закрыл за собой дверь и обернулся. Внимательно посмотрел на девушку с чернильными глазами и волосами цвета вороньего крыла. Стрэпп изучал ея холодно, настойчиво, бесстрастно. Сима изумлянно смотрела на него. Стрэпп подошял ближе, обошял вокруг нея и снова уставился в лицо.

— Скажи что-нибудь, — хрипло попросил он.

— Вы не Джон Стрэпп? — нерешительно спросила она.

— Да.

— Нет! — закричала она. — Нет! Мой Джонни молодой. Мой Джонни…

Стрэпп набросился на нея, словно тигр. Его руки и губы жестоко схватили ея, в то время как его глаза смотрели холодно и пристально. Девушка пронзительно кричала и боролась, охваченная ужасом от этих странных глаз, которые были чужими, грубых рук, которые были чужими, чужих принуждений существа, которое было когда-то ея Джонни Стрэппом, но сейчас было удалено от нея годами перемен.

— Вы кто-то другой! — кричала она. — Вы не Джон Стрэпп. Вы другой человек!

И Стрэпп, не столько одиннадцатью годами старше, сколько одиннадцатью годами другой, чем тот человек, чьи воспоминания он пытался найти, спросил себя: "А ты — моя Сима? Ты — моя любовь, моя потерянная мяртвая любовь?". И изменившееся в ням ответило: "Нет, это не Сима. Это ещя не твоя любовь. Иди дальше, Джонни. Иди и ищи. Когда-нибудь ты найдешь ея — девушку, которую ты потерял. "

Стрэпп расплатился по-джентельменски и вышел. С балкона Альцест увидел, как тот уходит. Альцест был так изумлян, что не смог его окликнуть. Фрэнки бросился назад в номер, и нашял Симу ошеломлянно стоящей и смотрящей на кучку денег на столе. Он сразу понял, что случилось. Когда Сима увидела Альцеста, она закричала, но не как девушка, а по-мальчишески, со сжатыми кулаками и скрюченным лицом.

— Фрэнки! — заплакала она и протянула ему в отчаяньи руки. — Боже мой! Фрэнки!

Она была одинока в мире, который прошял мимо нея.

Фрэнки шагнул к ней, потом заколебался. Он сделал последнюю попытку загасить в себе любовь к этому прекрасному созданию, ища путь соединить ея и Джона вместе. Потом потерял всякий контроль и заключил ея в объятья.

— Она не знает, что делает, — подумал он. — Она в панике. Это ведь так страшно — остаться одной… Она не моя. Нет ещя. А может быть и никогда… Фишер победил, а я проиграл…

Мы только вспоминаем прошлое, но никогда не узнаем его, когда внезапно встречаем. Память стремится назад, но время движется, и прощания будут всегда…

Оглавление