«Эльфы планеты Эревон»

Все это было похоже на Судный день.

Или на картины Брейгеля, Сальвадора Дали, с намеками на Питера Селлерса, или на нечто такое же несусветное, но происходящее при дневном свете.

Рассел Грэхем вылез из гроба. Ему повезло: он почти сразу вспомнил, что он — Рассел Грэхем, член парламента от Мидлпорт-Норта в графстве Ланкашир, Англия.

Итак, он знал, кто он, но не знал, где он, а также каким образом и для какой надобности здесь оказался. Было ясно, что это просто дурной сон и вскоре его разбудит голос: «Просим пристегнуть ремни и погасить сигареты. Через десять минут мы приземлимся в лондонском аэропорту».

Но он не проснулся. Кошмар оказался реальностью.

Гроб, из которого он выкарабкался, был салатного цвета и лежал посреди дороги, в конце длинного аккуратного ряда таких же гробов. Дорога, соединявшая здание с вывеской «Отель» на одном конце и с супермаркетом — на другом, тянулась примерно на сто метров в длину, шириной же была метров десять. За отелем и магазином она обрывалась. Это был как бы маленький оазис городской жизни посреди степи. У гостиницы было припарковано такси, у супермаркета — автомобиль.

Людей не было — если не считать тех, что вылезали из своих гробов.

Темнокожая девушка вышибла крышку своего «ящика», встала во весь рост, пронзительно закричала и потеряла сознание. Это послужило сигналом ко всеобщей истерике. Следующими были белые мужчина и женщина. Они огляделись и тут же вместе рухнули в обморок.

Из соседних гробов появились двое мужчин, которые, столкнувшись, упали, затеяли было драку, но сразу же прекратили ее.

Три девушки, смеясь и плача одновременно, нашли какое-то странное успокоение в том, что всем им одинаково страшно.

Постепенно из шестнадцати гробов появилось шестнадцать человек. Они производили такой шум и гам, что смогли бы разбудить мертвых или, по крайней мере, привлечь внимание живых — тех, кто находился в отеле или в супермаркете. Но, видимо, постояльцы или покупатели, даже если таковые были, давно привыкли к этой картине воскрешения из мертвых посреди главной и единственной улицы.

На шум никто не вышел.