«Она смошенничала…»

Доктор Скаулер был физиком с весьма неприятным характером. Он был членом того же клуба, что и я, и время от времени в баре или в курительной, где собиралось более двух человек, любил самодовольно выдавать нам очередную порцию научной чепухи. Мне это никогда не нравилось, и, так как в нашем клубе принято обо всем говорить прямо, я не упускал случая сказать ему, что он напыщенный осел.

Но Скаулер принадлежал к той странной категории людей, которые никогда не делают разницы между старым другом и старым врагом. Стоило несколько раз нагрубить ему, как он начинал смотреть на тебя если не как на товарища, то уж по крайней мере как на человека, чье общество ему весьма приятно. Я не думаю, чтобы у него были настоящие друзья, он не пользовался успехом в обществе, но в своей области у него была репутация человека выдающегося.

Все это было очень давно, еще в начале двадцатых годов, и я не помню, как это случилось, что я попал к Скаулеру домой. Но помню, что у меня осталось очень неприятное впечатление от этого визита.

Скаулер был еще сравнительно молод, но уже имел двоих детей: мальчика и девочку. По всей вероятности, в доме не хватало денег — это как-то сразу бросалось в глаза. Но что мне особенно не понравилось, так это отношение Скаулера к своей семье. Оно представляло собой как бы расширенный вариант его глупого поведения в клубе: самоуверенная снисходительность и зазнайство, доведенные до предела. Он говорил о своей жене и обращался с ней, словно она была слабоумная, надеясь, что и другие станут относиться к ней точно так же.

Бедная женщина попросту боялась его. С детьми он разговаривал в особой, издевательской манере: что бы ни было сказано или сделано ими, немедленно становилось предметом запутанного псевдонаучного спора, главной целью которого, казалось, было сбить их с толку и выставить дураками.

Я помню, как мальчик, которому было лет десять, нечаянно пролил стакан воды. Вместо того чтобы не обратить на это никакого внимания или назвать его растяпой, Скау-

лер завел длинный разговор о физических свойствах жидких тел. Он обращался как бы ко мне, но перемежал свою речь словами вроде «как Рою хорошо известно» или «как моему сыну неоднократно объясняли в школе» до тех пор, пока мальчик не разревелся, что, видимо, доставило Скаулеру большое удовольствие.