«Пеллюсидар»

Берроуз Эдгар Пеллюсидар

Пролог

Несколько лет я уже не мог выбраться на настоящую, большую охоту. Наконец мне удалось завершить свои дела, и у меня появилась реальная возможность отправиться на свои старые стоянки в Африке, где я охотился на львов.

День моего отъезда уже был назначен. Школьник, считающий часы, остающиеся до начала летних каникул, вряд ли мог сравниться со мной нетерпением. Но тут случилось нечто, что спутало все мои планы, и в итоге я отправился в Африку двенадцатью днями раньше, чем предполагал.

Надо сказать, я часто получаю письма от не знакомых мне людей. Прочитав мою книгу, они спешат выразить свою благодарность или свое негодование. Мне нравится получать такие письма. Вот и тогда, увидев одно из них, подписанное незнакомой рукой, я вскрыл конверт в предвкушении удовольствия. Помимо всего прочего, на нем стоял алжирский штемпель, что естественно, возбудило мое любопытство, так как именно Алжир был конечным пунктом моего путешествия.

Но это письмо было особенным. Еще до того, как я дочитал до последней строки, и охота, и львы были уже совершенно забыты.

Впрочем, думаю, нет смысла пересказывать написанное, так как у меня сохранился сам текст. Итак, вот он:

"Дорогой сэр,

Думаю, что я столкнулся с наиболее замечательным совпадением современной литературы и реальной жизни. Впрочем, лучше начать с самого начала.

Прежде всего должен сообщить вам, что у меня ни профессии, ни других увлечений, кроме любви к путешествиям, нет. Какой-то отдаленный предок наградил меня жаждой приключений, а от своего отца я унаследовал сумму денег, достаточную, чтобы эту жажду утолять.

Меня очень заинтересовала ваша книга "В сердце Земли". Не потому, правда, что я поверил описаному вами, а потому, что меня всегда удивляло желание читателей платить деньги за абсолютную белиберду. Я надеюсь, вы простите резкость моих высказываний.

Не так давно я отправился в путешествие по Сахаре с целью найти довольно редкую особь антилопы, встречающуюся только в определенных местах и в определенное время года. Поиски завели меня довольно далеко от мест, где жили люди, но антилопу найти так и не удалось.

Однажды, ночью я лежал, призывая сон, и вдруг услышал странный звук. Он раздавался из-под земли у моего изголовья. Ни одно известное мне животное или насекомое не смогло бы издать подобного - это было прерывистое пощелкивание. В течение часа, не двигаясь, я напряженно прислушивался к этому загадочному звуку.

В конце концов, мое любопытство заставило меня предпринять поиск источника звука. Моя постель была разостлана на подстилке, брошенной прямо на теплый песок. Мне казалось, что звучание исходит прямо из-под нее. Я засветил фонарь и поднял подстилку. Там ничего не было, а пощелкивание раздавалось по-прежнему. Охотничьим ножом я стал рыть песок. Через несколько дюймов лезвие уперлось в твердую поверхность, похожую на деревянную.

Я продолжал копать, и вскоре моим глазам предстал небольшой деревянный ящичек, из которого и доносилось странное пощелкивание, которое мешало мне уснуть.

Как это сюда попало? Что находится внутри?

Я сделал попытку извлечь ящик из выкопанной ямы, но безуспешно. Пригнувшись, я увидел, что от ящика тянется провод, уходящий в глубь песка. Сначала я хотел оборвать его, но, немного подумав, решил исследовать сам ящик.

Через несколько минут мне удалось открыть крышку, и я замер в удивлении. Передо мной был работающий телеграфный аппарат. "Черт возьми, - пробормотал я, - что эта штука здесь делает?"

Первая мысль моя была, что аппарат поставили французы, но, учитывая удаленность и уединенность места, это было маловероятно. Я сидел и тупо смотрел на свою находку, а она, не переставая, выстукивала какое-то послание, которое я не в силах был понять. Вдруг мне на глаза попался клочок бумаги, лежащий на дне ящика. Я взял его и внимательно осмотрел. На нем были написаны всего две буквы: Д. И.

Это ни в коей мере не прояснило ситуацию, и я по-прежнему оставался в недоумении.

Неожиданно аппарат замолк. Я взялся за передающий ключ и подвигал его вверх-вниз. В ответ раздалось яростное пощелкивание.

Попытки вспомнить хоть что-нибудь из азбуки Морзе ни к чему не привели. Я был в отчаянии. Зачем в пустыне телеграф? Может быть, кому-то в эту минуту нужна срочная помощь, а я не могу понять, что от меня требуется.

И тут меня озарило. У меня в памяти всплыли последние строчки вашей книги, которую я читал в кл-бе: "Может быть, ответ лежит где-то среди бескрайней Сахары, там, где под грудой камней и песка кончаются два тонких провода, идущие из сердца Земли".

Мысль казалась безумной. Опыт и здравый смысл подсказывали, что в фантастической истории, рассказанной вами, не может быть и капли правды. И все-таки, где же кончались эти провода? Да и сам этот телеграфный аппарат, работающий в центре Сахары, был ничем иным, как насмешкой над здравым смыслом. Поверил бы я в это, если бы не видел все собственными глазами? И инициалы на этом клочке бумаги! Д. И. - Дэвид Иннес.

Я рассмеялся. Немыслимо предположить, чтобы эти провода проходили сквозь земную поверхность и вели во внутренний мир, в Пеллюсидар. И все же...

Я сидел на этом проклятом месте всю ночь, слушая непрерывное щелканье и надавливая время от времени на передающий ключ. Утром я засыпал яму песком и поспешно отправился в Алжир.

Я приехал только сегодня. Пишу это письмо и чувствую себя полным идиотом.

Нет и никогда не было никакого Дэвида Иннеса! Нет и никогда не было Диан Прекрасной! Нет и не может быть никакого внутреннего мира! Пеллюсидар - плод вашей фантазии и ничего больше. И все же...

Все же моя находка - это слишком для такого совпадения.

Сам не понимаю уже, зачем я пишу вам. Может, странный звук так подействовал мне на нервы, что я уже не владею собой? Я не слышу сейчас рядом навязчивого щелканья, но я знаю, что далеко на юге, скрытый под песком телеграфный аппарат продолжает издавать призыв о помощи.

Это сводит меня с ума!

Вы должны освободить меня от этого наваждения. Телеграфируйте немедленно, что ваш роман "В сердце Земли" не имел под собой реальной основы.

Искренне ваш, Когден Нестор,

... и... Клуб

Алжир 1 июня 18... года"

Закончив читать письмо, я отправил мистеру Нестору краткую телеграмму следующего содержания: "Все чистая правда. Ждите меня в Алжире".

Со всей возможной скоростью я устремился в Алжир. Несмотря на мое нетерпение, дорога заняла несколько дней, и все это время то страх, то надежда перемежались в моем сердце.

Находка телеграфного аппарата означала, что Дэвиду удалось пробить земную поверхность на "железном кроте" и попасть в Пеллюсидар, но какие приключения ждали его там?

Нашел ли он свою Диан или Худжа-Проныра ухитрился все-таки похитить ее?

Жив ли еще Эбнер Перри, старый изобретатель и палеонтолог?

Сумели ли объединившиеся племена людей, населяющие Пеллюсидар, свергуть гнет махар - чудовищных рептилий и их подручных - гориллоподобных саготов?

Должен признаться, что я находился в состоянии, близком к нервной прострации, когда переступал порог...и... Клуба в Алжире. Я осведомился о мистере Несторе и через несколько минут уже обменивался с ним рукопожатиями.

Передо мной стоял симпатичный мужчина лет тридцати, крепко сбитый и загорелый настолько, что на расстоянии нескольких шагов его можно было принять за араба. Мне он понравился в первую же минуту, и я надеюсь, что после трех месяцев совместной жизни в пустыне он понял, что автор "абсолютной белиберды" может, тем не менее, обладать рядом полезных качеств.

На следующий день мы отправились на юг - к центру Сахары. Помимо местных проводников, нас сопровождал телеграфист Фрэнк Дауне. Ничего выдающегося в пути не произошло, и мы без приключений добрались до места, того самого, где я когда-то впервые увидел Дэвида.

Никаких следов, указывающих на то, что кто-то обнаружил передатчик, видно не было. Если бы Когден Нестор не расстелил свою постель именно на этом месте, то кто знает, может, передатчик работал бы еще много лет впустую, пока не замолчал бы совсем.

Мы извлекли аппарат из песка. Он не подавал признаков жизни и не отзывался на сигналы, передаваемые Фрэнком. После трех дней бесплодных усилий мы начали терять надежду. И тем не менее, я был уверен, что провод соединяет нас с внутренним миром, так же твердо, как в том, что сейчас, когда я пишу эти строки, сижу в своем кабинете. В полночь четвертого дня нашего пребывания в пустыне я был разбужен стрекотанием телеграфного аппарата.

Вскочив на ноги, я грубо растолкал Даунса и потащил его к ожившему прибору. Мне не пришлось объяснять причину моего возбуждения. Едва придя в себя и услышав долгожданные звуки, он радостно вскрикнул и немедленно склонился над аппаратом.

Нестор поднялся одновременно со мной, и сейчас мы все трое пожирали деревянный ящик глазами.

Дауне прервал стрекотание аппарата, взявшись за передающий ключ.

- Дауне, спросите, кто это, - сказал я. Он отстучал мой вопрос, и мы, затаив дыхание, ждали ответа.

- Он говорит, что он - Дэвид Иннес, - объявил Дауне, - и хочет знать, кто мы такие.

- Передайте ему, - ответил я, - а также спросите, что с ним произошло с тех пор, как я видел его в последний раз.

В течение двух месяцев я разговаривал с Дэвидом почти каждый день, и когда Дауне переводил закодированное послание, мы с Нестором тщательно записывали ответы. Расположив их в хронологическом порядке, я получил полное повествование о приключениях Дэвида Иннеса в сердце Земли, записанное с его слов.

Глава I Затерянный в Пеллюсидаре

Арабы, о которых я писал тебе в своем последнем письме (так начал Иннес), оказались, вопреки моим предположениям, очень дружелюбными и милыми людьми. Собственно говоря, они охотились не за мной, а за той бандой мародеров, которая угрожала моему существованию. Они были сильно удивлены в напуганы, когда увидели огромную рептилию, которую я привез с собой из внутреннего мира. Ее мне подсунул Худжа-Проныра вместо Диан.

Громадное впечатление на них произвел и мой "подземный разведчик", которого я оставил в двух милях от лагеря.

С их помощью мне удалось установить аппарат в вертикальное положение: нос в яме, выкопанной специально для этой цели в песке, а корма в воздухе - мы ее подперли стволами пальм, срубленных поблизости. Все это было довольно трудоемко, но арабы со своими выносливыми лошадьми выполнили работу грузового крана, и все прошло благополучно.

Честно говоря, я сомневался, брать ли махару обратно в Пеллюсидар. Впрочем, она была очень покорна и послушна с тех пор, как поняла, что она пленница на борту "железного крота". Общаться с ней, как ты понимаешь, я не мог, потому что у нее нет обычных для нас органов восприятия.

В общем, все кончилось тем, что я счел бесчеловечным оставить даже эту мерзкую тварь во враждебном, незнакомом ей мире, и взял ее с собой в обратный путь. По всей видимости, она поняла, что мы возвращаемся в Пеллюсидар, так как едва мы очутились внутри "крота", настроение махары улучшилось и она развеселилась.

Наше путешествие сквозь поверхность Земли было лишь повторением двух предыдущих. Но в этот раз удалось добиться более отвесного положения "разведчика", и мы прибыли на место на несколько минут быстрее, чем это удавалось раньше. Не прошло и семидесяти двух часов с момента нашего старта, как мы оказались в Пеллюсидаре.

Фортуна благоволила мне и в этот раз. Когда я выбрался из "крота", то увидел, что мы чуть не просверлили дно моря.

Я не имел ни малейшего представления о том, в каком именно месте мы очутились. Ярко светило полуденное солнце, как, впрочем оно всегда светит здесь. Вдаль, насколько хватало глаз, простиралось безбрежное море, сливающееся у горизонта с небом. Как разительно все это отличалось от покинутого только что мною внешнего мира!

Я понял, что потерялся в бескрайних просторах Пеллюсидара и могу провести всю жизнь в скитаниях по ним, так и не найдя никого из свох друзей: ни милого старину Перри, ни Гака Волосатого, ни Дакора Сильного, ни мою любимую и благородную подругу Диан.

И все-таки я был рад, что снова имею возможность ходить по земле Пеллюсидара. Я полюбил этот таинственный и пугающий мир. Даже его дикость была мне мила, ибо это была дикость нетронутой природы. Величие тропических красот Пеллюсидара покоряло. Все здесь дышало первобытной свободой.

Ни на мгновение не пожалел я о том мире, который оставил позади. Я был в Пеллюсидаре. Я был дома. Я был спокоен, счастлив и уверен в себе.

Так стоял я, задумавшись, рядом со своим "кротом", который доставил меня в этот затерянный мир. Тем временем махара выбралась наружу и устроилась вблизи меня. Долгое время она сидела неподвижно. Не знаю, какие мысли мелькали в это время в ее чудовищной голове. Она была представителем высшей расы Пеллюсидара. В силу какого-то каприза природы именно эти гигантские рептилии первые получили способность мыслить.

Люди были для них низшим классом. Как выяснил Перри, махары до сих пор обсуждали вопрос, могут ли люди тоже мыслить.

Махары считали, что Вселенная имеет твердую оболочку, внутри которой расположен единственный обитаемый мир Пеллюсидар. Они были совершенно уверены в том, что этот мир был создан специально для их процветания и размножения.

Мне было очень интересно, о чем думала моя спутница. Я получал колоссальное удовольствие, представляя себе, какое впечатление на нее должен был произвести мир, о существовании которого она и не подозревала. Что думала она о маленьком солнце внешнего мира? Что она почувствовала, увидев луну и мириады звезд в чистом африканском небе? Как объяснила себе их существование?

Какой ужас она должна была испытать, впервые в жизни наблюдая, как солнце клонится к горизонту, а потом исчезает, оставляя после себя зарево заката, сменяемое темнотой ночи, которую махара не видела никогда! Ведь в Пеллюсидаре не бывает ночи - солнце всегда в зените.

Ее должен был потрясти "разведчик", который перенес ее из одного мира в другой и обратно. Должна же она была понять, что аппаратом управляет разумное существо.

Она видела, как я общался с людьми там, во внешнем мире. Она видела прибытие каравана с книгами, оружием и амуницией, что я приготовил для перевозки в Пеллюсидар. Она видела все возможные проявления цивилизации, сложные устройства, подобных которым не было у махар. И она не увидела ни одного существа, подобного себе.

Мне казалось, что единственный вывод, к которому могла прийти эта гигантская рептилия, заключался в осознании факта множественности миров и разумности гилока.

Махара зашевелилась и начала медленно двигаться к воде. У меня на поясе висел длинноствольный шестизарядный револьвер, который я предпочитаю всем этим новомодным автоматическим штучкам. Я понимал, что мерзкая рептилия пытается улизнуть, но не сделал попытки пристрелить ее.

Мне думалось, что если она вернется к своим соплеменницам и расскажет им о своих приключениях, то отношение к человеку в этом мире сильно изменится, и он займет достойное место в глазах махар.

Остановившись у берега, моя пленница повернулась и посмотрела в мою сторону. Я не шевелился, и через минуту она исчезла в толще воды. Ярдах в ста от берега она вынырнула и некоторое время скользила по поверхности. В конце концов, она расправила крылья и взмыла в воздух. Я проводил ее взглядом, пока она не скрылась в немеркнущей синей дали.

Я остался один. В первую очередь мне было необходимо установить, где именно я нахожусь и в какой стороне располагается Сари, страна, где правит Гак Волосатый.

Но эта цель не могла быть достигнута так же легко, как поставлена. Если даже мне удастся найти дорогу туда, то смогу ли я вернуться обратно, к "разведчику", битком набитому сокровищами знаний внешнего мира.

Оставаться, впрочем, у этого "склада" тоже было бессмысленно. В одиночку я не смог бы ничего добиться.

Проблема казалась неразрешимой. В мире, где нет привычных нам сторон света, времени, луны и звезд, ориентироваться в пространстве просто невозможно.

Довольно долго я стоял так, погруженный в свои невеселые мысли. Внезапно я решил испробовать один из привезенных компасов. Я залез в "крота", извлек компас и, отойдя подальше, освободил стрелку. Трудно описать мою радость, когда я обнаружил, что в любом положении стрелка указывает в одном и том же направлении - на большой остров, находящийся милях в десяти от меня. В той стороне, очевидно, был север.

Я достал из кармана записную книжку и тщательно изобразил на листке местность, окружавшую меня.

Мой наблюдательный пункт пришелся на верхушку огромного валуна, возвышающегося над землей на шесть-семь футов. Я назвал его "Королевской Обсерваторией", а саму площадку я окрестил "Гринвичем".

Что ж, начало было положено! Не могу передать, какое я получил наслаждение, когда нанес на карту кружочек и написал под ним: "Гринвич". Теперь я мог отправляться в путь с некоторой гарантией того, что смогу вернуться к своему "разведчику".

Я решил, что буду двигаться на юг до тех пор, пока не достигну знакомых мне мест или не упрусь в стену.

Помимо всего прочего, я захватил из внешнего мира несколько педометров. Я взял три штуки и рассовал их по карманам. С их помощью я буду наносить на свою карту столько-то шагов на юг, столько-то на север и так далее. Когда я решу вернуться к своему "кроту", то смогу сделать это без особых затруднений.

Я навьючил на себя различную амуницию, прицепил к поясу котелок и небольшой чайник и вскоре был полностью готов к дальнему походу.

Полный решимости обшарить 124110000 квадратных миль, чтобы найти свою возлюбленную, старину Перри и своих друзей, я запер люк "разведчика" и отправился в дорогу.

Путь мой пролегал через долины, заросшие сочной травой, и густые чащи тропического леса. Приходилось мне карабкаться и на скалы. Мало-помалу я продвигался на юг.

Проблем с едой у меня не было - мне удалось подстрелить горного козла и мускусную овцу. В лесах было много дичи, я не знал недостатка и в ягодах.

Иногда мне приходилось прибегать к винтовке, но, как правило, удавалось обходиться револьвером.

Судьба хранила меня, и мне удалось выйти невредимым из встреч с пещерными медведями и саблезубыми тиграми.

Не знаю, как долго я шел на юг, - мои часы сломались, и я оказался вновь во власти безвременья, в котором застыл весь этот мир. Правда, я много раз ел и спал, и по всей видимости, я шел много дней, а может быть, и месяцев, так и не встретив знакомого глазу пейзажа.

Мне не попадались люди, не встречал я и следов их деятельности. Это, впрочем, меня не удивляло, ибо человечество Пеллюсидара было еще молодо и малочисленно.

Наверное, я был первым человеком, нога которого ступила на эту девственную землю. Эта мысль развлекала меня безмерно, и я часто к ней возвращался.

Ничто не указывало на присутствие человека, но в один прекрасный день мое одиночество было нарушено. Я не спеша шел по ущелью и остановился в его конце, чтобы получше рассмотреть прекрасную долину, представшую перед моими глазами. С одной стороны ее окаймлял густой лес, а прямо передо мной была небольшая речушка. Я стоял, наслаждаясь этой картиной, в который раз изумляясь чудесам Природы. Внезапно из леса послышались крики и треск ломаемых сучьев. В том, что эти звуки издают человеческие существа, у меня не было сомнений.

Я осмотрелся и, увидев огромный валун, спрятался за ним. Треск раздавался все сильнее и ближе, и вскоре преследуемый и преследователи - а я в этом не сомневался - вылетели из чащи.

Я замер в ожидании. Через несколько секунд затравленное животное окажется в поле моего зрения, а мгновениями позже я увижу полуголых дикарей, размахивающих дубинами, копьями и каменными ножами.

Я много раз наблюдал подобную сцену за время моей жизни в Пеллюсидаре и сейчас с нетерпением ожидал ее повторения. Я надеялся, что охотники будут дружественно настроены и покажут мне дорогу в Сари.

Пока я думал об этом, "добыча" появилась в пределах видимости. Я замер от изумления. Это было не загнанное животное, а испуганный старый человек, бегущий от страшной опасности.

Убегая от настигающих его охотников, он устремился в моем направлении. Человек успел преодолеть лишь несколько метров, когда из леса появились его преследователи, - это были саготы - гориллоподобные воины махар, охотники за рабами, каратели, послушные воле своих хозяев.

Дюжина огромных саготов преследовала охваченного ужасом человека! Один из них был уже совсем близко от своей жертвы. Он что-то торжествующе закричал. И тут меня как громом ударило - я начал узнавать бегущего человека - это был Перри! Перри, мой лучший друг, должен был погибнуть у меня на глазах, а я не мог ничего сделать.

В отчаянии я совершенно забыл об оружии, которым был увешан. Но, согласитесь, трудно одновременно мыслить категориями XX века и палеолита. Я мыслил категориями каменного века, а в нем не было огнестрельного оружия.

Огромный сагот уже настиг Перри, когда я случайно положил руку на револьвер. Прикосновение холодного металла вывело меня из оцепенения, и, сорвав с плеча тяжелую винтовку, из которой можно убить пещерного медведя или даже мамонта, я тщательно прицелился в грудь звероподобному человеку и спустил курок.

Выстрел отбросил сагота назад, он выронил копье и медленно стал оседать на землю. Однако смерть предводителя не остановила преследователей. Они были просто не в состоянии связать раздавшийся гром выстрела и падение одного из них. Только Перри мог понять смысл этих событий. Саготы лишь на мгновение задержались у трупа своего товарища, а затем с удвоенной яростью припустили за жертвой.

В этот момент я выскочил из-за валуна, служившего мне укрытием, и выстрелил еще раз, но уже из револьвера, чтобы сберечь более ценные винтовочные патроны.

Еще один сагот упал на землю. Теперь все внимание оставшихся было приковано к моей персоне. В ту же минуту они бросились ко мне, горя мщением. Я, впрочем, тоже не терял времени и, устремившись на выручку к Перри, четырьмя выстрелами свалил еще трех противников, что заставило оставшихся задуматься. Это было уже слишком - грохочущая, невидимая смерть, поражающая с огромного расстояния.

Пока они пребывали в недоумении, я успел добежать до Перри. Никогда в жизни я не видел такого выражения лица, какое было у Перри в момент, когда он узнал меня. Это невозможно описать. Я сунул ему в руку заряженный револьвер и выпустил последний заряд из своего оружия. Теперь нас было двое против шестерых.

Посовещавшись, саготы снова бросились к нам, хотя видно было, что они сильно напуганы. Им так и не удалось достичь цели - спустя мгновение трое из них, что остались в живых, бежали со всех ног по направлению к лесу.

Когда последний сагот скрылся в лесной чаще, Перри повернулся ко мне, крепко обнял меня за шею и, уткнувшись своим старым лицом в мою рубашку, заплакал, как малое дитя.

Глава II Кошмарное путешествие

Мы разбили лагерь там же, на берегу тихой реки. Здесь Перри и рассказал мне обо всем случившемся с ним со дня моего отъезда.

Выяснилось, что Худжа-Проныра распространил слухи о том, что я намеренно не взял Диан с собой и, более того, не собираюсь вернуться в Пеллюсидар. Он рассказывал всем, будто я устал от этого чуждого мне мира и от его обитателей.

Диан он объяснил, что во внешнем мире у меня осталась жена и что я, мол, никогда не помышлял взять Диан Прекрасную с собой.

Вскоре после этого Диан исчезла из лагеря, и Перри ничего не знал о ее судьбе.

Он не имел ни малейшего представления о времени, прошедшем со дня моего отъезда, но предполагал, что с тех пор минуло уже несколько лет.

Худжа исчез вскоре после Диан. Жители Сари под предводительством Гака Волосатого и амозиты, чьим вождем был Дакор Сильный, брат Диан, затеяли гражданскую войну, поводом к которой послужило мое предполагаемое дезертирство, - Гак не желал верить в мое предательство.

В результате два самых сильных племени находились сейчас в состоянии войны, с успехом применяя то оружие, которым мы с Перри научили их пользоваться. Более малочисленные племена не смогли остаться в стороне и тоже разделились на два враждебных лагеря. Итак, все, что мы с таким трудом создавали, было разрушено.

Махары, воспользовавшись этой междоусобицей, собрали саготов и, следуя принципу "разделяй и властвуй", довели разрозненные племена до надлежащего (с их точки зрения) уровня.

Только племена Сари и Амоза сохраняли относительную независимость от властителей этого мира, но они были разъединены, и, как заметил Перри, вряд ли ими будут сделаны попытки к воссоединению.

- Итак, Ваше императорское величество, - закончил Перри, - ушла в небытие наша прекрасная мечта, а с ней и первая Империя Пеллюсидара.

Мы оба рассмеялись при упоминании моего императорского титула, но ведь я действительно был Императором Пеллюсидара и верил, что когда-нибудь мне удастся восстановить то, что было разрушено из-за коварства Проныры.

Но прежде всего я собирался найти свою Императрицу. Для меня она была дороже сорока империй, вместе взятых.

- Слушай, старина, как ты думаешь, где сейчас находится Диан? - спросил я.

- У меня нет ни одной подходящей мысли, с сожалением ответил Перри. Собственно говоря, я последнее время и занимался тем, что искал ее, и влип в историю, из которой ты, слава Богу, меня вытащил. Понимаешь, я был абсолютно уверен, что ты не мог бросить Диан и совсем покинуть Пеллюсидар. Ну и поскольку других вариантов не было, я догадался, что за всем этим, скорее всего, стоит Худжа. Тогда, не долго думая, я отправился в Амоз, где по моим предположениям должна была находиться Диан. Я думал убедить ее, а с ее помощью и Дакора, в том, что все мы стали жертвами заговора.

Я добрался до Амоза после длительного и очень тяжелого путешествия, но выяснилось, что Диан там даже не появлялась.

Я повидался с Дакором. Он пытался рассуждать здраво, но его печаль по поводу исчезновения сестры и прочих несчастий была так велика, что он готов был поверить в твою честность, если только ты вернешься в Пеллюсидар. Я, может, и остался бы там ненадолго, но в Амозе объявился какой-то человек - я думаю, что его подослал Худжа, - он так восстановил против меня местных жителей, что мне пришлось бежать оттуда, спасая свою жизнь.

По дороге в Сари я заблудился. Тут-то саготы и напали на мой след. Довольно долго мне удавалось водить их за нос. Я блуждал по совершенно незнакомым местам, питался ягодами и корешками, но надежды на спасение у меня не было -это не могло продолжаться вечно. В конце концов, как я и предвидел, они настигли меня, и если бы не ты, то сам знаешь, чем бы все это закончилось.

Мы не трогались с места до тех пор, пока Перри не восстановил силы. Все это время мы много разговаривали, строили различные планы, но больше всего обсуждали планы поисков Диан.

Я не мог поверить в то, что она мертва, но где искать ее в этом диком мире и какие испытания выпали на ее Долю, я не мог себе представить.

Когда Перри отдохнул и пришел в себя, мы вернулись к нашему "разведчику". Я выдал ему все, что полагается иметь нормальному белому человеку: белье, носки, ботинки, хаки и крепкие обмотки. Когда я встретил Перри, он был одет в шкуру тага, а на ногах у него были грубые сандалии. Теперь он был одет, как подобает цивилизованному человеку.

Перепоясанный лентой, набитой патронами, с двумя револьверами на поясе и винтовкой в руках передо мной стоял вполне обновленный и посвежевший Перри.

Он разительно отличался от того немощного старика, который десять или одиннадцать лет тому назад залезал в чрево "железного крота". Приключения, пережитые им в этом диковинном мире, пошли ему на пользу. Он распрямился, его мышцы, почти атрофированные от бездействия во внешнем мире, налились силой. В глазах появился задорный огонек.

За эти десять лет он не постарел, а помолодел на этот срок. Дикая, полная опасностей жизнь сотворила из него нового человека. Впрочем, так и должно было быть. У него было только два пути: выжить или умереть. Он выжил.

Перри сильно заинтересовали моя карта и Королевская Обсерватория в "Гринвиче", а также педометры, с помощью которых мы с такой легкостью нашли дорогу к "разведчику".

Теперь, когда мы были вместе, мы отправились в новый путь в надежде найти знакомые места.

Я не буду утомлять вас рассказом о наших приключениях. Встречи с дикими зверями происходили ежедневно, но, благодаря нашим винтовкам, это было скорее забавно, чем опасно.

Мы ели и спали много раз - так много, что сбились со счета, - поэтому я не знаю, сколько времени мы блуждали по неизведанным местам, хотя наша карта довольно точно показывает все расстояния. Видимо, мы обошли несколько тысяч квадратных миль, так и не найдя ни одного знакомого ориентира.

Но вот однажды, вскарабкавшись на очередную скалу, я вскричал от радости: вдалеке клубились массивы облаков. Мне было прекрасно известно, что в Пеллюсидаре есть только одно место, где можно найти облака. Я схватил Перри за руку и прокричал:

- Облачные Горы!

- Ну да, а там, неподалеку, если мне помнится, находится Футра, где живут эти милейшие махары, - без особого энтузиазма отозвался Перри.

- Да знаю я, но пойми же, это ведь ориентир, и мы можем, наконец, прекратить бессмысленные блуждания и заняться разумным поиском, - ответил я, более того, неподалеку от Облачных Гор живет мой друг Джамезоп. Ты с ним не знаком, но прекрасно знаешь, что он уже сделал для меня и что еще сделает. И уж по меньшей мере он сможет нам помочь добраться до Сари.

- Но Облачные Горы занимают колоссальную территорию, - с сомнением ответил Перри, - как ты собираешься там отыскать своего друга?

- Ну это-то просто, - отозвался я. - Джа подробно все объяснил. Я помню его указания почти дословно: "Дойдешь до подножия высочайшей вершины Облачных Гор. Там увидишь реку, текущую в Люрель-Аз. Напротив места впадения реки увидишь три острова, крайний слева Анорок. Он-то тебе и нужен".

Передохнув немного, мы отправились в путь и через несколько дней достигли отрогов Облачных Гор. Один из пиков был значительно выше, чем все остальные, но у его подножия не было никакой реки.

- По всей видимости, река находится с другой стороны, - сказал Перри, с содроганием глядя на неприступные вершины, - а мы не можем перебраться туда. Это займет много времени, и мы просто замерзнем. А чтобы обойти горы кругом, потребуется не меньше года.

- Что ж, - настаивал я, - значит, мы должны перелезть через них.

Перри даже передернуло.

- Послушай, Дэвид, - повторил он, - мы не сможем этого сделать. Наша одежда подходит лишь для тропиков. Мы просто замерзнем прежде, чем найдем дорогу, ведущую на ту сторону.

- Нет, Перри, - снова повторил я, - мы должны их пересечь и мы их пересечем.

У меня родился план, я поделился им с Перри, и мы принялись за его осуществление. Это заняло немного времени. В первую очередь мы разбили лагерь на одном из склонов гор, где был источник с хорошей водой. После этого мы пустились на поиски огромного пещерного медведя, обитающего на большей высоте. Это могучее животное лишь немногим превосходит по величине своего младшего брата - медведя холмов, но он значительно яростней и опасней последнего. Нас, впрочем, это не могло остановить, так как нам была необходима его шкура.

Мы встретились с ним совершенно неожиданно. Я карабкался по горной тропе, вытоптанной поколениями диких зверей, когда вдруг он появился из-за поворота. Я шел на поиски его шкуры, а он искал, чем бы закусить, - мы нашли друг друга.

С устрашающим ревом медведь бросился ко мне. Справа от меня была неприступная скала, слева - каньон. Спереди меня атаковал разъяренный зверь, а сзади был Перри. Я успел предупредить его, после чего вскинул винтовку и, почти не целясь (благо медведь был совсем близко), всадил пулю в мохнатую грудь Титана.

Я попал в него. Это было понятно по тому реву, полному боли, который сотряс стены ущелья. Это, впрочем, его не остановило. Я выстрелил еще раз, но тут раненый медведь навалился на меня всей своей тушей. Я решил уже, что мне пришел конец. Помню только, что меня охватило совершенно неуместное в этот момент чувство жалости к Перри, остающемуся в одиночестве в этом диком, негостеприимном мире.

Придя в себя, я вдруг понял, что медведя больше нет, а я жив и невредим. Вскочив на ноги, я осмотрелся в поисках Титана.

Думая, что увижу его приканчивающим Перри, я устремился к нему со всех ног. Но, к своему удивлению, я обнаружил совершенно невредимого Перри, укрывшегося за обломком скалы, и не заметил никаких следов медведя.

Завидев меня, Перри выскочил из своего укрытия и спросил:

- Где он, куда он делся?

- Он разве не здесь прошел? - осведомился я.

- Да нет же, - ответил Перри, - я только слышал, как он ревел. Он, должно быть, большой, как слон.

- Ну да, - подтвердил я, - но только я хотел бы знать, куда он запропастился.

Тут мне в голову пришло возможное объяснение. Я подошел к месту нашей схватки и склонился над пропастью.

Там, в самом низу, виднелось небольшое коричневое пятно. Это был медведь. Мой второй выстрел, по всей видимости, убил его, и мертвый зверь, опрокинув меня на тропу, сорвался в пропасть. Я содрогнулся при одной мысли о том, насколько близко я был от того, чтобы разделить участь своего противника.

Мы потратили много времени, чтобы спуститься на дно каньона, и еще больше, чтобы освежевать эту огромную тушу и поднять шкуру наверх.

В конце концов, дело было сделано, и мы отправились к нашему лагерю, волоча за собой тяжелый трофей.

В лагере мы отскребли и вычистили добытую шкуру. После того, как она достигла нашими стараниями нужного состояния, мы сшили из нее теплые унты, штаны, куртки и шапки с наушниками.

Таким образом, мы были теперь хорошо подготовлены для перехода через Облачные Горы.

Наш поход мы начали с того, что перебазировали лагерь выше по склону и построили небольшую, но надежную хижину, в которой сложили часть запасов и заготовленные впрок дрова. Используя эту хижину как точку отсчета, мы начали медленно продвигаться вперед, тщательно нанося каждый маршрут на карту, по экземпляру которой имел каждый из нас.

Систематически мы исследовали все возможные пути, отходящие от нашей базы. Как только находился Доступный маршрут, мы следовали по нему и перетаскивали свои пожитки на новое место. Это была нелегкая работа. Мы сдирали руки в кровь, мерзли под порывами ледяного ветра.

Довольно часто нам приходилось сталкиваться с представителями здешней фауны: то из своих укрытий выходили огромные пещерные медведи, то гигантские одинокие волки, вдвое превосходящие своих канадских собратьев, делали попытки напасть на нас. Как-то раз по нашему следу долго шли голодные белые медведи.

Одна из характерных особенностей жизни в Пеллюсидаре - человек чаще бывает добычей, чем охотником. Этот мир густо населен прожорливыми хищниками, и человек в своей первобытной стадии развития представляет для них легкую добычу, ибо он медленно бегает, слаб и не имеет того арсенала, которым Природа щедро наградила его врагов.

Те белые медведи, в частности, были уверены, что им удастся закусить нами без особых хлопот, и только наши тяжелые винтовки спасли нас от этой печальной участи. Бедняга Перри, он никогда не отличался особой отвагой, и я убежден, что ужасы, пережитые нами тогда, оставили в его душе неизгладимый след.

Мы упорно шли вперед, не зная, из-за какого поворота нас встретит смерть.

Грохот наших выстрелов постоянно разрывал густую, вековечную тишину этого мира, где не ступала прежде нога человека. А иногда, лежа без сна, мы с тревогой слушали, как за стенами нашего убежища беснуются огромные звери, пытаясь повалить стены или сорвать дверь. Наше убежище содрогалось под их мощным напором.

Да, это была "веселая" жизнь!

Перри завел обычай проводить инвентаризацию оставшихся запасов каждый раз, как мы возвращались в наш импровизированный дом. Это стало почти манией.

Он пересчитывал патроны по одному, а затем пытался сообразить, когда они закончатся, умрем ли мы от голода, оставаясь в хижине, либо составим завтрак какому-нибудь хищнику, пробиваясь безоружными дальше к нашей цели.

Должен признаться, что и меня мучили подобные мысли, так как наше продвижение было крайне медленным, а запасы были не бесконечны. Обсудив эту проблему, мы с Перри решили сжечь все мосты и, взяв с собой необходимую амуницию, попытаться одним усилием достичь цели нашего путешествия. Это означало, что нам придется провести много времени без сна, и если усталость все же возьмет свое, то нас ждет верная смерть от холода или от хищников, что впрочем, уже не будет иметь значения.

И все-таки, решив попытать счастья, мы собрали все самое необходимое и отправились в переход, который мог стать последним для нас. Медведи в этот день казались особенно злобными и полными решимости покончить с нами. По мере того как мы карабкались все выше и выше, холод становился все невыносимее.

В конце концов, сопровождаемые двумя наиболее упрямыми медведями, мы вошли в полосу тумана и достигли вершин, которые обычно закрыты облаками. Разглядеть что-либо было невозможно: все, что находилось дальше трех шагов, терялось в густом, как патока, тумане.

Мы не могли уже повернуть назад из боязни попасть в лапы к медведям, которых мы не видели, но чье рычание слышали очень отчетливо.

Перри совершенно сник и, упав на колени, начал горячо молиться. Впервые со дня моего возвращения в Пеллюсидар я видел его молящимся. Грешным делом я подумывал уже, что он давно оставил эту привычку.

Я не беспокоил его некоторое время, но в тот момент, когда я решил предложить ему продолжить наш путь, раздался медвежий рев, от которого содрогнулась земля.

Перри, охваченный ужасом, вскочил на ноги и, как безумный, ринулся, не разбирая дороги, вперед. Я понимал, что эта гонка может кончиться только его смертью. Даже в ясную погоду эти места не годились для передвижения в таком темпе. Меня охватила неуемная дрожь при мысли о страшном конце, ожидающем моего друга.

Я крикнул ему во весь голос, чтобы он остановился, но зов мой остался гласом вопиющего в пустыне. Я ринулся в туман, двигаясь примерно в том же направлении, в котором исчез Перри.

Первое время мне казалось, что я слышу его шаги впереди, но остановившись и прислушавшись, я не различил уже ничего, даже рычания медведей - они остались далеко позади. Я был опять один. Меня окружала могильная тишина. Впереди густой пеленой колыхался непроницаемый туман. Да, я опять остался один; Перри, вне всяких сомнений, погиб.

Глава III Вниз под гору

Постоянно сверяясь с компасом, я медленно брел в густом тумане, не слыша уже больше рева медведей и не сталкиваясь ни с одним из них. Уже значительно позже я узнал, что эти чудовищные хищники ужасно боятся тумана и, едва попав в него, стремятся выбраться из его объятий. Должен признаться, что я испытывал похожие чувства.

Мне было грустно и одиноко. Собственные трудности не заботили меня так, как гибель Перри, - я был очень привязан к нему.

Я уже начал сомневаться, что мне когда-либо удастся преодолеть перевал. Несмотря на природный оптимизм, испытания, выпавшие на мою долю, надломили мой дух, и я был близок к отчаянию.

Серые гряды облаков действовали на меня угнетающе. Надежда, по всей видимости, питается солнечным светом, в тумане же она чахнет. Но инстинкт самосохранения оказался сильнее надежды. Ничто не может подавить его - даже угроза ужасной смерти. Вот и теперь, подталкиваемый этим всемогущим инстинктом, я шел и шел вперед.

По мере моего продвижения туман становился все непроницаемей. Даже снег и лед, по которым я ступал, оставались вне видимости. Казалось, я плыл в море пара.

Двигаться в таких условиях было равносильно самоубийству, но я не мог бы остановиться, даже если бы знал, что смерть подстерегает меня через два шага. Во-первых, было слишком холодно, чтобы остановиться, а во-вторых, мне доставляло своеобразное удовольствие не покидающее меня чувство смертельной опасности.

Вскоре ледник кончился. Сверившись в очередной раз с компасом, я убедился, что не сбился с дороги, и продолжил свой путь. Сделав несколько шагов, я неожиданно провалился в пустоту. Падая, я попытался схватиться за что-либо, но под руками был лишь гладкий лед, зацепиться было не за что, чтобы хоть как-то затормозить падение. Мгновением позже моя скорость была уже так велика, что ничто не смогло бы остановить меня.

Как ядро, выпущенное из пушки, я пробил туман и впервые за много дней увидел солнечный свет. Скорость моего падения была такова, что все сливалось в моих глазах в одно неясное расплывчатое пятно.

Таким образом я пролетел по склону несколько тысяч футов, пока спуск плавно не перешел в огромное заснеженное плато. Я несся по нему с постепенно уменьшающейся скоростью и вскоре начал различать отдельные предметы.

Далеко впереди я увидел огромную долину, могучий лес и широкую сверкающую гладь водного простора. Чуть ближе, на белом снегу, отчетливо виднелось бурое пятно.

"Медведь", - подумал я и поблагодарил всемогущий инстинкт, не позволивший мне потерять винтовку в момент моего падения.

Продолжая двигаться с той же скоростью, не меняя направления, я очень скоро должен был оказаться в непосредственной близости от зверя.

Вскоре я и в самом деле остановился шагах в двадцати от объекта моего внимания. Он стоял на задних лапах и с удивительным терпением ждал моего приближения.

Едва вскочив на ноги, я вскинул винтовку, но тут Же отбросил ее и сложился вдвое от хохота.

Это был Перри!

Я был счастлив увидеть его живым и невредимым, но неожиданность нашей встречи и нервный стресс, который я пережил, вызвали такую вот реакцию.

- Дэвид, - буквально прорычал он. - Дэвид, мальчик мой! Господь смилостивился надо мной и внял Моим молитвам!

Как выяснилось, Перри, убегая от медведей, полностью повторил мой путь и свалился почти в том же месте, где и я. Итак, случай довершил то, чего мы так долго не могли добиться своими силами.

Мы перешли перевал и оказались на нужной стороне Облачных Гор.

Мы осмотрелись. Внизу виднелись зеленые деревья тропического леса, а за ними раскинулась бескрайняя морская гладь.

- Люрель-Аз, - сказал я, указывая в ту сторону.

Перри, как оказалось, тоже не потерял свою винтовку, что доставило мне большую радость. Никто из нас не пострадал от падения, и мы продолжили наш путь.

Идти было сравнительно легко. Нам, конечно, приходилось время от времени сталкиваться с хищниками, но, благодаря нашему мощному арсеналу, у нас не было причин особенно тревожиться по этому поводу.

Прежде чем устроить привал, мы постояли немного, жадно вглядываясь в зелень листвы и с наслаждением вдыхая напоенный лесным ароматом воздух.

Мы повалили несколько невысоких деревьев и соорудили из них небольшую надежную хижину для защиты от зверей. Мы так обессилили, что не стали есть, а сразу же легли спать.

Не знаю, сколько мы проспали - во внешнем мире мог пройти за это время как один месяц, так и одно мгновение. Могу сказать лишь с уверенностью, что когда мы закончили строительство нашего убежища, некоторые ободранные ветки оказались присыпанными землей, а когда мы проснулись, они уже дали новые побеги. Так что, я думаю, мы проспали по меньшей мере месяц.

Как бы то ни было, проснувшись, я почувствовал, что голоден. Думаю, что и проснулся-то я от сосущей пустоты в желудке. Не прошло и десяти минут с момента пробуждения, как мне удалось подстрелить куропатку и дикого кабана. Перри к этому времени уже развел огонь, и мы с аппетитом поели. Насытившись, мы решили отправиться в путь немедленно. Мы предполагали, что следуя по течению ручья, рядом с которым расположились, рано или поздно нам удастся достичь той

большой реки, впадающей в Люрель-Аз, о которой мне говорил Джа.

Мы не ошиблись. Через несколько дней приятного путешествия - а какое путешествие не показалось бы приятным после перенесенных испытаний - нашим глазам предстала широкая река, величественно несущая свои воды в направлении моря, которое мы видели с заснеженных склонов Облачных Гор.

Еще через три перехода мы вышли к месту, откуда было видно, как могучая река сливается с морем. Вдали расположились три острова. Крайний слева остров Анорок - и был целью нашего путешествия.

На протяжении всего пути у нас не было недостатка в трудностях. Теперь мы столкнулись еще с одной - как добраться до Анорока? Нам была необходима лодка.

Надо сказать, что Перри - уникальная личность. Во всех жизненных ситуациях он следует аксиоме: если что-то когда-то было сделано одним человеком, то другой может это повторить.

Как-то раз, например, он взялся за изготовление пороха. Это произошло вскоре после нашего побега из Футры. Перри сказал, что поскольку один человек, смешивая различные вещества, случайно получил порох, то нет ничего невозможного в том, что другой человек (то есть Перри), знающий о порохе все, кроме того, как его делать, получит его еще раз.

Он долго возился, смешивая все, что попадалось под руку, и, в конце концов, получил порошок, по виду напоминающий порох. Перри просто раздувало от гордости и, ссыпав порошок в коробочку, он отправился к местным жителям и каждому встречному сообщал о своем открытии и о том, какой чудовищной силой он обладает. Он так перепугал своими россказнями туземцев, что вскоре, при виде его, они стали бросаться врассыпную.

Я долго наблюдал за этим спектаклем и, в конце концов, предложил провести эксперимент. Перри разложил костер, вытащил оттуда раскаленный уголек и ткнул им в горку своего порошка, насыпанного на безопасном расстоянии. Каково же было его удивление, когда уголек немедленно погас!

Мы повторили опыт несколько раз - с тем же результатом. Я понял, что Перри пытаясь создать порох, изобрел огнетушащее средство, которое, живи мы во внешнем мире, могло бы обогатить его.

Теперь Перри принялся за сооружение совершенного плавсредства. Я было предложил просто выдолбить сердцевину дерева и отправиться в путь на этом примитивном судне, но он с негодованием отверг мой план, сказав, что мы должны построить нечто, более соответствующее интеллекту цивилизованных людей.

- Мы должны потрясти туземцев своим превосходством, - объяснил он. - Не забывай, что ты - Император Пеллюсидара. А раз так, то ты не можешь появиться в водах иностранного государства на убогом корыте.

Я заметил, что если Императору не пристало путешествовать в каноэ, то еще менее пристало его премьеру собственноручно заниматься грязной работой.

Перри ничего не оставалось, как рассмеяться, но он крепко стоял на своем и сказал, что все премьеры всегда уделяли самое пристальное внимание строительству императорского флота. "А это и есть императорский флот Его Величества Дэвида I, Императора Объединенных королевств Пеллюсидара", завершил он.

Должен сказать, что мысль о моем величии мне всегда казалось довольно забавной, но все-таки моя императорская власть была вполне реальной во время моего недолгого правления. Двадцать племен вступило в союз, а их вожди поклялись в вечной дружбе и верности мне. Среди этих племен было много могущественных, воинственных народов. Их вождей мы произвели в короли, а земли, принадлежащие этим племенам, сделали королевствами.

Мы научили их пользоваться луками и мечами. Я обучил их военному делу, пользуясь знаниями, почерпнутыми из описаний военных кампаний Наполеона, фон Мольтке, Гранта и полководцев древности.

Были проведены границы между различными королевствами, и мы строго следили за тем, чтобы они не нарушались. Не раз и не два мы сталкивались с ма-харами и саготами и каждый раз одерживали победы. В общем, мы доказали наши права на Империю, и вскоре она была признана и за ее пределами. Но мой отъезд и предательство Худжи разрушили все.

Теперь я вернулся. Вернулся, чтобы восстановить величие и мощь первой Империи Пеллюсидара, и хотя меня разбирал смех при упоминании о моем императорском достоинстве, я, тем не менее, хорошо понимал, какой груз ответственности лежит на моих плечах.

Строительство "императорского флота" двигалось к концу. Корабль был великолепен, но у меня были определенные сомнения, касающиеся его мореходных качеств. Когда я сказал об этом Перри, он тактично заметил, что поскольку среди моих родственников не было судостроителей, то трудно ожидать, чтобы я хорошо разбирался в этом деле. После этого разговора я решил больше не вмешиваться.

Надо сказать, что Перри очень лихо справлялся с этой непростой работой, несмотря на примитивность наших инструментов. У нас было лишь два топора да два охотничьих ножа. С их помощью мы валили деревья, разделывали стволы и скрепляли их.

Императорский флагман получился сорока футов в длину и десяти в ширину. Борта его возвышались почти отвесно на десять футов.

- Это для большего достоинства, - пояснил Перри, - и чтобы было невозможно нас взять на абордаж.

Я прекрасно понимал стремление Перри сделать экипаж неуязвимым для копий врагов. Изнутри наш корабль напоминал плавающее корыто, впрочем, уместным было бы сравнение и с огромным гробом.

Все в этом судне было сделано для произведения наибольшего впечатления на туземцев. Но поскольку та часть корабля, что находилась под водой, естественно, видна не была, то Перри ею пренебрег, и ниже ватерлинии корабля просто не было - Перри сделал плоское дно. Собственно говоря, именно этот факт и вызывал мое беспокойство.

Впрочем, был еще один момент. Высокие борта не позволяли пользоваться веслами. Перри предложил использовать шесты, но я объяснил ему, что это будет не очень удобно при столкновении с противником, не говоря уже о том, что достать шесты, которыми можно было бы пользоваться в море, задача неразрешимая.

В конце концов я предложил сделать наш корабль парусным. Идея полностью захватила Перри, и он не соглашался ни на что меньшее, чем четырехмачтовый полностью оснащенный корабль.

Все попытки переубедить его ни к чему не привели. Он просто бредил эффектом, который произведет появление этого могучего необычного судна на дикарей.

Ни одному из нас никогда не доводилось ходить под парусами, но меня это не смущало, поскольку я был уверен, что нам не придется поднимать все паруса.

Строительство велось на берегу реки, близко к месту впадения ее в море, где прилив достигал своей наивысшей отметки. Для того чтобы обеспечить спуск нашего детища на воду, мы построили стапель из бревен. На нем и располагался наш корабль. Перри настоял, чтобы все паруса были подняты до того, как мы спустим его на воду, и корабль являл собой впечатляющее зрелище.

В последнюю минуту мы заспорили о названии. Я настаивал на том, чтобы увековечить имя Перри, как создателя этого чуда, но он из скромности отказался.

В конце концов, мы решили создать систему наименований кораблей будущего флота. Корабли первого класса будут носить названия королевств, канонерки имена королей и так далее. В соответствии с этой системой мы решили назвать наш корабль "Сари" в честь первого королевства, вступившего в федерацию.

Спуск на воду прошел проще, чем я ожидал. Перри предложил мне взойти на корабль и, согласно морской традиции, сломать что-нибудь над его носом, но я отказался, сказав, что хотел бы сначала убедиться в том, поплывет ли он вообще.

Я видел, что мои слова его уязвили, но поскольку Перри сам выявил желание стать первым пассажиром, то я не чувствовал особой вины.

Когда мы перерезали веревки и вышибли подпорки, удерживающие "Сари" на месте, корабль стремительно понесся к воде по намазанным жиром бревнам.

В тот момент, когда он с шумом врезался в воду, его скорость достигла двадцати миль в час. "Сари" проплыл некоторое расстояние по инерции, но вскоре остановился, натянув веревку, предусмотрительно привязанную нами к толстому дереву.

Как только произошла остановка, наш корабль немедленно перевернулся. Перри был так огорчен, что у меня не хватило духу напомнить ему о моих опасениях. Хотя, должен признаться, искушение было велико.

- Ладно, старина, не расстраивайся, - сказал я ему, - сейчас мы подтянем его поближе, а когда прилив спадет, мы попробуем действовать по-другому. Я думаю, что все еще можно исправить.

Нам удалось вытащить "Сари" на мелководье, и, когда схлынул прилив, он остался лежать на боку, весь покрытый грязью, нимало не отвечая гордому названию "ужас морей", как окрестил его Перри, пока не было придумано настоящее имя.

Мы принялись за работу: у нас было времени только до следующего прилива. Нам пришлось снять все паруса и мачты и нагрузить корабль камнями.

С огромным напряжением мы ждали начала прилива. Здешние приливы мало похожи на те, что бывают во внешнем мире, но, по моим расчетам, наш корабль должен был принять требуемое положение.

Я не ошибся. Томительное ожидание закончилось, и мы увидели, как "Сари" медленно встает из грязи и поднимается вместе с приливом. Когда уровень воды спал, мы подтянули "Сари" ближе к берегу и поднялись на борт.

Корабль устойчиво покачивался на волнах. Особенно нас порадовало отсутстие течи - мы потратили много времени, чтобы заткнуть все щели.

Поставив один парус, настелив поверх камней доски, чтобы образовать палубу, мы вышли с помощью пары весел на стремнину и, бросив каменный якорь, стали ожидать отлива, который вынес бы нас в открытое море.

Обнаружив, что наша палуба находится слишком низко, мы принялись сооружать верхнюю палубу четырьмя футами выше, предусмотрев в ней люк для прохода на нижнюю палубу.

Хотя миссия наша была мирной, мы знали, что можем встретить врагов и нам придется защищаться. В этом смысле конструкция корабля была исключительно Удачна: борта возвышались над верхней палубой на три фута, в них были проделаны бойницы, из которых, невидимые для врага, мы могли вести огонь.

Наконец, начался отлив. Мы подняли якорь и медленно двинулись по реке в направлении моря.

Вокруг нашего корабля шныряли огромные обитатели водных стихий плезиозавры, ихтиозавры и какие-то их родственники, чьи названия так хорошо знакомы Перри и которые я забываю через час после того, как услышу.

И вот мы отправились в долгожданное путешествие, которое так много значило для меня.

Глава IV Дружба и предательство

"Сари" оказался крайне непокорным и ненадежным кораблем. На нем хорошо было бы устраивать прогулки на тихом пруду, но в огромном море он оставлял желать много лучшего.

Конечно, он плыл, когда дул ветер, но стоило тому стихнуть, корабль начинал дрейфовать, и нам не удавалось следовать намеченному курсу. Наше продвижение было крайне медленно.

В результате, вместо того, чтобы приблизиться к Анороку, мы оказались намного правее. Вскоре уже было очевидно, что нам придется проплыть между двумя островами, находящимися справа от него, и попытаться подойти к Анороку с другой стороны.

Наконец мы добрались до островов. Перри был совершенно очарован их красотой. Я, впрочем, тоже не мог остаться безразличным - это была поистине величественная картина.

В тот самый момент, когда Перри разразился цветистым панегириком в честь красоты этих мест, с ближайшего острова в нашем направлении выскочило каноэ, битком набитое вооруженными туземцами. За ним последовало второе, а затем и третье. Их намерения были очевидны.

Перри предложил взяться за весла и уйти от каноэ, но мне удалось убедить его, что любая скорость, которую мы сможем развить, будет недостаточной для того, чтобы не дать легким суденышкам туземцев догнать нас.

Я подождал, пока они приблизятся, и окликнул их, сказав, что мы друзья мезопов и сейчас собираемся навестить Джа с Анорока. В ответ на это туземцы заявили нам, что находятся в состоянии войны с Джа, и возьмут наш корабль на абордаж, а наши трупы выкинут за борт на корм рыбам.

Я предупредил, что для их же собственного блага было бы лучше оставить нас в покое, но в ответ услышал брань и участившиеся удары весел. Наши противники, конечно, были ошеломлены видом "Сари", но поскольку они не знают страха, это не убивало их решимости.

Видя, что дикари собираются нас атаковать, я впервые в истории Пеллюсидара пустил в ход "императорскую морскую артиллерию". Попросту говоря, я выстрелил из револьвера по ближайшему каноэ.

Эффект был потрясающий! Увидев, как один из воинов привстал с коленей, выронил весло, на мгновение замер и упал за борт, остальные перестали грести и с ужасом смотрели то на меня, то на поверхность воды, где морские твари дрались за труп их товарища. Им должно было показаться чудом то, что стоя на расстоянии втрое большем, чем полет копья, я сумел поразить одного из них с помощью громкого шума и легкого дымка.

Но пауза длилась недолго - с дикими криками навалившись на весла, они продолжили движение.

Я стрелял снова и снова, и с каждым выстрелом один из воинов ронял со стоном свое весло.

Когда нос первого каноэ коснулся борта "Сари", то в лодке были только мертвые и умирающие. Два других суденышка стремительно приближались, и я переключил внимание на них.

Думаю, что у них зародились сомнения по поводу Целесообразности дальнейшей битвы, ибо когда погиб первый человек, эти две лодки остановились, и их экипажи долго о чем-то совещались.

Сейчас, увидев уничтожение первого экипажа, они снова прекратили грести и, сблизив свои каноэ, устроили совещание.

Воспользовавшись этим затишьем, я вновь призвал туземцев прекратить бессмысленное сражение и вернуться на берег.

- Я не хочу воевать с вами! - прокричал я им. - Возвращайтесь домой и передайте своему народу, что вы видели Дэвида I, Императора Объединенных Королевств Пеллюсидара, и что он одолел вас, как собирается одолеть и махар с саготами и любой другой народ Пеллюсидара, который будет угрожать миру и спокойствию его Империи.

Медленно они повернули свои каноэ в сторону берега. Было очевидно, что они потрясены, и все же им было чертовски неприятно допустить мысль о моем морском превосходстве - я видел, как некоторые из них уговаривали своих товарищей предпринять еще одну попытку.

Тем не менее они уплыли восвояси, а "Сари", так и не замедлив своего хода во время этого инцидента, продолжал свой путь.

Перри высунул голову из отверстия люка и спросил:

- Что, эти мерзавцы бежали? Или ты их всех поубивал?

- Те, кого не убил, бежали, - ответил я.

Он выбрался на верхнюю палубу и, перегнувшись через борт, увидел первое каноэ с его кровавым грузом.

- Дэвид, - сказал он наконец, - это выдающееся событие. Этот день должен войти в анналы истории Пеллюсидара. Мы одержали славную победу. На флот Вашего Величеста напал втрое больший флот противника и был разгромлен.

Я с трудом удержался от улыбки, услышав, с какой гордостью Перри употребил местоимение "мы".

Перри - единственный трус мужского пола, которого, несмотря на это, я люблю и уважаю. Он просто не создан для сражений, но не сомневаюсь, что если когда-нибудь возникнет такая необходимость, он, не задумываясь, отдаст жизнь за меня.

Мы потратили много времени, прежде чем приблизились к Анороку. В редкие минуты досуга, дополняя нашу карту, нам с помощью компаса удалось нанести береговую линию и три острова с довольно высокой точностью.

Скрещенные сабли на карте отметили место, где произошло первое в этом мире крупное морское сражение. В записную книжку были занесены подробности, имеющие несомненное историческое значение.

Мы не стали причаливать к берегу, а бросили якорь неподалеку. Я был знаком с этим островом, но понимал, что никогда в жизни не найду дорогу, ведущую к селению моего друга Джа. Поэтому мы остались на борту "Сари" и принялись палить из наших тяжелых винтовок, чтобы привлечь внимание туземцев.

Примерно после десяти выстрелов на берегу появился отряд раскрашенных воинов. Они внимательно рассматривали нас. Я спросил у них о местонахождении моего старого друга Джа.

Воины ничего не ответили, собрались в одну кучку и углубились в серьезное и оживленное обсуждение. Время от времени они бросали удивленные взгляды в сторону нашего корабля. Было очевидно, что они озадачены нашим боевым видом и не могут понять природы громких звуков, привлекших их внимание. В конце концов, один из воинов вышел вперед и обратился к нам.

- Кто вы такие? - осведомился он. - И что вам нужно от нашего вождя?

- Мы друзья, - ответил я, - передай Джа, что Дэвид, которого он спас от ситика, снова пришел к нему за помощью. Если вы вышлете за нами каноэ, то мы сойдем на берег, а иначе нам не подплыть ближе на нашем корабле.

Они вновь посовещались, затем вытащили из потайного места в зарослях лодку. Два воина сели в нее, взялись за весла, и легкое суденышко стремительно заскользило в направлении нашего корабля.

Теперь у нас была возможность рассмотреть их поближе. Перри никогда раньше не видел представителей краснокожей расы. Он был потрясен их красотой и тем интеллектуальным потенциалом, что, как ему казалось, был заложен в их черепах совершенной формы.

Тем временем каноэ уже стукнулось о борт нашего корабля, и воины пригласили нас занять в нем места. На мой вопрос о Джа они ответили, что его не было в деревне, но гонцы, отправленные за ним, вне всякого сомнения, уже передали ему новость, и вскоре он появится на берегу.

Один из туземцев видел меня во время моего визита на остров и, узнав, стал крайне доброжелателен. Он уверил нас, что Джа будет рад встрече и что племя Ано-рока счастливо принять человека, о котором слышало так много хорошего.

На берегу нам были оказаны все возможные почести. Пока мы стояли и беседовали с новыми друзьями, из джунглей бесшумно выскользнул еще один воин высокого роста.

Это был Джа. Когда он заметил меня, его лицо просияло от удовольствия. Он подошел и поприветствовал меня и Перри, который тут же влюбился в этого славного гиганта. Джа возглавил колонну и запутанными тропами провел нас к своей затерянной деревне, где предоставил нам с Перри один из домов.

Перри был сильно заинтересован этим необычным жилищем, которое больше всего напоминало гнездо огромной птицы, построенное довольно высоко над землей.

После того как мы утолили голод и отдохнули, Джа пришел к нам в сопровождении старших воинов. Они внимательно выслушали мою историю, начиная от образования федерации независимых королевств и кончая моим путешествием во внешний мир и возвращением в Пеллюсидар.

Джа сказал, что мезопы слышали о федерации и слухи эти заинтересовали их настолько, что группа воинов была отправлена в Сари для выяснения всех обстоятельств. В случае, если бы эти слухи оправдались, то племя Анорока немедленно вступило бы в эту федерацию. Однако воины встретили в пути саготов. Поскольку на протяжении многих поколений мезопы и махары поддерживали вооруженный нейтралитет, делегация краснокожих воинов встала лагерем вместе с саготами, которые и рассказали о крушении федерации. Узнав об этом, отряд вернулся на Анорок.

Когда я показал Джа нашу карту и объяснил ее смысл, он сильно заинтересовался ею. Анорок, Облачные Горы, река и очертание побережья - все это было знакомо ему. Он показал, где должно находиться внутреннее море и расположенный неподалеку от него крупнейший город махар - Футра. С легкостью, удивительной для дикаря, Джа обозначил на карте направление на Сари и продолжил береговую линию на север и на юг так далеко, как только мог.

Его дополнения убедили нас в том, что "Гринвич" находится на берегу этого самого моря и до него значительно проще было бы добраться водным путем, чем подвергать себя опасному переходу через горы.

Если Сари омывается теми же водами, то береговая линия должна загибаться к юго-западу от "Гринвича", - это предположение, как выяснилось впоследствии, вполне отвечало действительности.

Джа также объяснил, где находится Амоз: он лежит строго к северу от "Гринвича", неподалеку от устья пролива, где расположена Сари.

Как я уже не раз отмечал, чувство расстояния и направления у обитателей Пеллюсидара развито чрезвычайно. Любой из них, оказавшись в совершенно незнакомом месте, без карты, компаса и даже звезд безошибочно найдет кратчайшую дорогу домой. Он будет обходить моря и горы, пробиваться через непролазные джунгли, но никогда не собьется с верного пути. Помимо удивительного чувства дома, эти дикари никогда не забывают положение места, где они хоть раз побывали.

Короче говоря, каждый житель Пеллюсидара - ходячая географическая карта какого-либо участка этого мира. Для нас с Перри это было большим подспорьем, поскольку нам хотелось сделать нашу карту как можно более полной.

Посовещавшись, мы решили, что Перри в сопровождении большого отряда мезопов вернется к нашему "разведчику" и заберет оттуда груз, доставленный из внешнего мира. Джа и его воины были потрясены нашим оружием и горели желанием строить парусные суда.

Поскольку я взял с собой достаточное количество оружия, а на борту "железного крота" были книги по судостроению, мы решили, что было бы прекрасно, если бы этот народ начал строить настоящий, хорошо оснащенный флот. Я был уверен, что имея все необходимые сведения, Перри смог бы успешно руководить строительством. Я, впрочем, предупредил его, чтобы он, хотя бы на первое время, позабыл свои фантастические мечты о дредноутах и фрегатах, а занялся бы небольшими суденышками, рассчитанными на экипаж из четырех-пяти человек.

Сам же я решил идти в Сари и, продолжая поиски Диан, приложить все усилия к восстановлению федерации.

Джа выделил мне в качестве сопровождающих пару своих воинов, и я отправился в дорогу. Мы решили не пересекать гряду Облачных Гор и выбрали путь, пролегающий южнее Футры. Мы ели четыре раза и один раз спали и находились, как сказали мне мои спутники, в непосредственной близости от крупнейшего города махар, когда неожиданно столкнулись с большим отрядом саготов.

Они не напали на нас, соблюдая действующее перемирие, но поглядывали на меня с нескрываемым подозрением. Мои друзья сказали, что я путешественник из далекой страны, а я сделал вид, будто не понимаю языка, на котором мезопы объяснялись с гориллоподобными солдатами махар.

Не без внутреннего содрогания я заметил, что предводитель саготов разглядывает меня, как будто что-то припоминая. Возможно, он видел меня во время моего пребывания в Футре и пытался сейчас сообразить, кто же я такой на самом деле.

Меня это сильно беспокоило, и я вздохнул с облегчением, когда мы распрощались с саготами и продолжили свое путешествие.

Несколько раз во время наших последующих переходов я чувствовал, что за нами следят, но не поделился своими подозрениями со спутниками, о чем потом не раз пожалел. Впрочем, лучше рассказать все по порядку.

Мы убили антилопу, и, насытившись, я прилег отдохнуть. Мои друзья, как и все обитатели Пеллюсидара, редко испытывали потребность во сне, но на этот раз они присоединились ко мне, поскольку предыдущий переход отнял у нас много сил.

Проснулся я от того, что на меня навалились два огромных сагота. Крепко прижав меня к земле так, что я не мог не то что пошевелиться, но даже дышать, они проворно связали мне руки за спиной, после чего грубо поставили на ноги.

Тут только я увидел своих сопровождающих - они лежали, застигнутые смертью во сне. Саготы закололи их копьями. Я пришел в ярость и проклинал предводителя саготов на все лады, используя тот язык, знание которого скрывал при нашей встрече. Сагот лишь усмехнулся в ответ на мои бессильные угрозы, как бы говоря: "Я так и думал!"

Они не отняли у меня ни револьвер, ни патроны, поскольку не знали, что это такое, но винтовки тем не менее я лишился - она просто осталась лежать там, где саготы предательски напали на нас. Они были настолько глупы, что даже не поинтересовались этим странным предметом.

По направлению нашего движения я понял, что саготы ведут меня в Футру. Мне не нужно было напрягать свои умственные способности, чтобы понять, что меня ожидает в логове врага. Это будет либо арена с диким тагом, либо лаборатории махар.

Во втором случае мой конец будет столь же неизбежным, сколь и в первом, но несопоставимо более мучительным. Как-то раз я имел возможность посмотреть опыты над людьми в этих лабораториях и, честно говоря, предпочитал быть растерзанным диким зверем.

По прибытии в подземный город меня немедленно доставили пред ясные очи древней, туго обтянутой кожей рептилии. Ее глаза, обращенные на меня, пылали злобой и ненавистью, все более усиливавшейся по мере того, как сагот докладывал обо мне.

Я догадался, что сомнений в том, кто я такой, у моих врагов не осталось. С волнением, необычным для правящей расы Пеллюсидара, махара отправила меня под стражей в одно из главных зданий города. Меня ввели в просторный зал, уже битком набитый махарами всех рангов.

Они беседовали в полном молчании, ибо махары лишены устной речи. Перри когда-то говорил мне про шестое чувство и четвертое измерение, используя которые, они общаются, но я ничего не понял из его объяснений.

Как бы то ни было, предметом их разговора являлась моя скромная персона, и судя по взглядам, которые эти твари метали в мою сторону, он был не очень приятным для меня.

Не знаю точно, сколько времени я стоял так, ожидая их решения, но, думаю, довольно долго. В конце концов, один из саготов обратился ко мне - он выполнял роль переводчика.

- Махары готовы сохранить тебе жизнь и подарить свободу при одном условии, - сказал он.

- И что же это за условие? - спросил я, хотя догадывался, о чем идет речь.

- Ты должен вернуть то, что украл из пещер Футры, убив четырех махар, ответил сагот.

Я так и думал. Секрет, от которого зависило размножение махар, был надежно спрятан, и только я и Диан знали, где находится это место.

"Предположим, они дадут мне свободу, чтобы получить свой секрет, - думал я, - я верну его, а дальше? Сдержат ли они свое обещание?" Я в этом сильно сомневался. Вновь заполучив рецепт искусственного размножения, они заполонят весь Пеллюсидар, и не останется никакой надежды на победу человека. Дело, которому я посвятил все свои силы, за которое я готов отдать жизнь, погибнет!

Ну что ж! В этот момент, стоя перед жестоким трибуналом, я понял, что моя жизнь - это очень небольшая цена за благополучие человеческой расы Пеллюсидара, ибо не получив своего секрета, чудовищные рептилии рано или поздно вымрут, и человек станет господствовать в Пеллюсидаре.

- Ну, - подтолкнул меня сагот, - великие махары ждут твоего ответа.

- Можешь передать им, - четко произнес я, - что я не скажу им, где спрятан "Великий секрет".

Когда этот ответ был доведен до сведения моих судей, в зале поднялся невообразимый шум: хлопанье крыльев и ужасающее шипение раздавалось со всех сторон. Я уже было подумал, что сейчас они кинутся на меня, и положил руки на револьверы, решив подороже продать свою жизнь. Но тут шум прекратился, и, по всей видимости, саготам была дана какая-то команда, так как их предводитель положил мне руку на плечо и грубо подтолкнул к выходу. Они поместили меня в темную комнату и не спускали с меня глаз. Я был уверен, что скоро за мной придут и отведут меня в вивисекционную лабораторию, и мне потребовались все мои душевные силы, чтобы подготовиться к этой ужасной смерти. В Пеллюсидаре, где нет времени, ожидание смерти может тянуться бесконечно.

Так я лежал на полу темницы и ожидал своего конца.

Глава V Сюрпризы: приятные и неприятные

Наконец пришел момент, которого я ждал в безвременье этого мира и к которому тщетно пытался подготовиться.

Огромный сагот прорычал слова приказа стражникам, и те, вытащив меня из темницы, поволокли меня наверх.

Я оказался среди толпы махар, саготов и связанных рабов. Меня вели по широкой улице в том направлении, куда двигалась вся эта масса. Однажды я уже видел такое скопление людей в Футре, и поэтому мне не составило труда сообразить, что мы двигаемся к арене, на которой приговоренные к смерти рабы встречают свой конец.

В огромном амфитеатре меня провели к дальнему концу арены. Вошла королева махар, сопровождаемая свитой. Все места были заняты. Развлечение должно было вот-вот начаться.

Из небольшой двери, выходящей прямо на арену, саготы вывели девушку. Расстояние между нами было слишком велико, и я не мог разглядеть ее лица.

Какая судьба ожидает эту несчастную жертву хладнокровных чудищ, глазеющих на нас, и почему она должна погибнуть вместе со мной? Мне было так жалко бедняжку, что на минуту я даже забыл о своей судьбе. Какое преступление она совершила, что махары решили лишить ее жизни таким образом?

Пока я размышлял о своей подруге по несчастью, открылась другая дверь, и на арену выскользнул тараг - огромный пещерный тигр каменного века. На поясе у меня по-прежнему висели два револьвера, так как саготы, не понимая их истинного назначения, приняли их за подобие дубин, а поскольку приговоренным к смерти на арене разрешают использовать оружие, то их у меня не отобрали.

У девушки в руках было копье. Впрочем, против этого страшного зверя, что был выпущен на арену, с таким же успехом можно было бы использовать булавку.

Тараг огляделся по сторонам. Казалось, он не заметил меня, все его внимание было приковано к девушке. Чудовищный рев вырвался из его груди - рев, завершившийся криком, похожим на крик умирающей женщины. Меня пробрала дрожь при одной мысли о том, что сейчас должно произойти.

Зверь медленно и как бы нехотя направился к жертве. Только в этот момент я опомнился и решил действовать. Быстро и насколько мог бесшумно я устремился за тарагом. На бегу я выхватил из кобуры револьвер, но... Ах! Если бы только в моих руках была моя винтовка. Одного хорошего выстрела было бы достаточно, чтобы покончить с этим чудовищем. Единственное, на что я мог рассчитывать, это отвлечь внимание тарага от беззащитной девушки и затем стрелять в него до тех пор, пока он не разорвет меня на части.

Здесь существовал неписаный закон: победитель получает жизнь и свободу, неважно, будь то зверь или человек, что, кстати говоря, было для махар совершенно безразлично. Как я уже упоминал, они относились к людям, как к низшей расе, стоящей на одной ступени развития с дикими зверями. По крайней мере, так было до нашего с Перри появления в Пеллюсидаре, ибо с тех пор, как мне кажется, махары начали понимать, что гилок - так они называли людей высокоорганизованное, мыслящее существо, с которым им придется считаться.

Но, судя по всему, выиграть от этого неписаного закона мог сегодня только тараг - он находился в нескольких шагах от девушки, и я понимал, что в считанные мгновения она будет растерзана в клочья. Я поднял револьвер и выстрелил. Пуля попала ему в левую заднюю ногу. Мой выстрел и не мог убить его на месте, но звук заставил тарага повернуться ко мне.

Я думаю, что вид разъяренного огромного саблезубого тигра - это одно из наиболее ужасных зрелищ в мире. Особенно, если этот тигр рычит на тебя, и ничего не разделяет вас, кроме нескольких метров песка.

Невольный крик сорвался с губ девушки, и это отвлекло мое внимание от тарага. И тут я видел ее лицо достаточно близко, чтобы разглядеть его. Глаза девушку были прикованы ко мне и в них было безграничное, неописуемое удивление, надежда и страх.

- Диан! - вырвалось у меня. - Боже милостивый, Диан!

Я увидел, что ее губы сложились для того, чтобы произнести мое имя. Сжав копье, она бросилась к тигру. В этот момент она сама была подобна тигрице первобытная женщина, готовая отдать жизнь за своего возлюбленного. Прежде чем она смогла добежать до чудовища, стоявшего между нами, я снова выстрелил, целясь в место, где шея зверя соединялась с левым плечом. "О! Если бы у меня в руках была винтовка", - вновь подумалось мне, ибо пуля, выпущенная из револьвера, не могла достичь сердца огромного хищника, хотя и остановила его на мгновение.

Вот тут-то и произошла странная вещь. Я услышал громкое шипение, раздавшееся с мест, где сидели махары, поднял голову и увидел, что три могучих дракона, охраняющих королеву (Перри называл их, по-моему, птеродактилями), снялись со своих насестов и с огромной скоростью устремились к центру арены. Эти драковы - могучие создания, они благодаря своим крыльям могут вступать в единоборство с тарагом или с пещерным медведем и выходить из него победителями.

К моему изумлению, эти птеродактили налетели на тарага в тот самый момент, когда он готовился расправиться со мной, вонзили свои когти в его густую шкуру и, легко подняв в воздух, унесли с собой, как ястреб унес бы цыпленка.

Что все это могло значить?

Я был совершенно ошарашен, но, осознав, что тараг больше не угрожает нам, кинулся к Диан. Со слезами на глазах моя возлюбленная бросилась мне на грудь. Мы были так счастливы в тот момент, так заняты друг другом, что судьба зверя, которому мы были предназначены, нас не интересовала.

Мы пришли в себя, лишь услышав грубые голоса саготов, окруживших нас. Их предводитель отрывисто приказал нам следовать за ним. Мы прошли через арену и попали на широкую улицу. Вскоре мы очутились в том же помещении, где меня уже допрашивали и вынесли приговор. И вновь на нас смотрели холодные глаза наших жестокосердных судей. Заговорил сагот-переводчик. Он сказал, что нам спасли жизнь благодаря вмешательству высокородной Ту-аль-са, только что вернувшейся в Футру и узнавшей меня на арене.

- Кто такая Ту-аль-са? - спросил я.

- Много веков назад ее предок был последним правителем махар мужского пола, - последовал ответ.

- А с чего это она решила подарить мне жизнь? - полюбопытствовал я.

Сагот пожал плечами и перевел мой вопрос. Главная махара, используя язык знаков, ответила толмачу. Он вновь повернулся ко мне:

- В течение долгого времени ты держал Ту-аль-са в своей власти. Ты мог убить ее или оставить в незнакомом мире - но не сделал ни того ни другого. Ты не причинил ей вреда, взял ее с собой в Пеллюсидар и отпустил ее. Это твоя награда.

Тут я понял. Та махара, что была моей спутницей поневоле во время путешествия во внешний мир, и была Ту-аль-са. Сегодня я впервые узнал имя этой благородной леди. Слава Богу, что я не оставил ее в песках Сахары и не пристрелил, хотя, должен сказать, искушение было очень велико. Я был удивлен, что благодарность свойственна махарам. Я всегда думал о них, как о хладнокровных, безмозглых тварях, хотя Перри и потратил много времени, пытаясь объяснить мне, что по капризу эволюции животных форм, именно эти рептилии заняли во внутреннем мире то же положение, что и человеческий род во внешнем.

Он часто говорил мне, что на основании их письменных документов, которые Перри изучил пока мы были в Футре, можно сделать вывод о том, что мах ары справедливая раса, достигшая больших успехов в генетике, метафизике, механике и архитектуре.

Короче говоря, хотя я всегда и считал, что махары - просто отвратительные летающие крокодилы, на которых они, кстати говоря, совершенно непохожи, я пришел к выводу, что нахожусь в руках не простых омерзительных рептилий. Ибо их справедливость и благодарность - безусловные характеристики разума и культуры.

Впрочем, я отвлекся. В тот момент меня больше всего интересовало, что же будет с нами дальше. Они могли спасти нас от тарага, но это вовсе не означало, что мы будем свободны.

До некоторой степени махары еще принимали нас за существа низшего порядка и, по всей видимости, считали, что они смогут сами позаботиться о нашей безопасности. Я осведомился о том, что нас с Диан ждет в будущем.

В ответ мне сообщили, что, сохранив мою жизнь, Ту-аль-са считает свой долг благодарности выполненным. Все вернулось на круги своя - я по-прежнему был для них врагом, совершившим самое тяжкое преступление, похитив их "Великий секрет". Они решили держать меня и Диан в плену до тех пор, пока рукопись не будет возвращена ее владельцам.

Условия махар были просты: я в сопровождении саготов отправляюсь за документом, а Диан остается в Футре в качестве заложницы. Когда я верну бесценный документ королеве, мы оба будем отпущены на волю.

Да, они могли диктовать мне условия, но на карту было поставлено значительно больше, чем наши с Диан жизни и свобода.

Лишенные своего секрета, махары рано или поздно вымрут. Веками они размножались искусственным способом, тайна которого была надежно сокрыта в небольшой пещере в той долине, где мы с Диан провели свой медовый месяц. Я не был уверен, что мне удастся найти ее, впрочем, это меня не беспокоило. Пока махары будут плодиться и размножаться, люди не смогут занять подобающее им место.

Я поведал о своих сомнениях Диан.

- Ты часто рассказывал мне, - ответила она, - о том могуществе, которое даруют людям изобретения твоего мира. Теперь все эти удивительные вещи здесь, в Пеллюсидаре. Ты говорил мне об огромных орудиях уничтожения, выплевывающих железные шары, сеющие смерть. Ты говорил мне о неприступных каменных крепостях, в которых тысяча хорошо вооруженных человек может сражаться с миллионом саготов. Рассказывал ты мне и о больших каноэ, движущихся без весел. Все это может принадлежать людям Пеллюсидара. Нам не надо теперь бояться махар. Пусть размножаются! Даже стань их миллионы - все равно они будут бессильны против мощи Императора Пеллюсидара. Но если ты останешься в плену или погибнешь, то не будет ни огромных каноэ, ни крепостей, ничего! Что люди Пеллюсидара смогут без тебя? Они станут воевать между собой, а махары уничтожать их безнаказанно. Да, махары вымрут, но чего будет стоить свобода человечества без знаний, которыми ты обладаешь? Кто поведет их путем цивилизации? Нет, Дэвид, махары не смогут повредить нам, если ты будешь на свободе. Пусть они получат секрет размножения, а мы - свободу, обладая которой, поведем наш народ к завоеванию Пеллюсидара.

Я знал, что Диан своенравна, но ее характер ни в коей мере не влиял на ее способность мыслить логически. Она была совершенно права. Мы не сможем ничего добиться, если останемся до конца своих дней заточенными в Футре.

Конечно, Перри мог многое сделать, используя груз железного "крота", но он всегда был мирным человеком. Я понимал, что ему не удастся примирить враждующие племена и присоединить новые к Империи. Он будет возиться с производством пороха и улучшать его до тех пор, пока кто-нибудь не расправится с ним с помощью его же изобретения. Перри никогда не был практичен. Ему нужен кто-то, кто смог бы направлять его энергию в нужное русло. Если мы собираемся сделать что-то для Пеллюсидара, то мы сможем это сделать только вместе.

В общем, результатом всех этих размышлений явилось мое согласие с условиями махар. Они пообещали, что во время моего отсутствия с Диан будут хорошо обращаться и оберегать ее.

Вскоре в сопровождении сотни саготов я отправился на поиски затерянной долины, которую когда-то обнаружил совершенно случайно и мог не найти во второй раз. Мы шли по направлению к Сари. Один из наших привалов пришелся на то место, где мои друзья-мезопы и я были застигнуты саготами. С большой радостью я обнаружил, что моя винтовка лежит на том же месте, где я ее и оставил. Не долго думая, я вновь вступил во владение этим оружием, без которого, признаюсь, чувствовал себя довольно беззащитным.

По пути я дорисовывал нашу карту: занятие, не привлекшее ни малейшего внимания саготов. Я понял, что людям Пеллюсидара нечего бояться этих гориллоподобных существ. Они были солдатами, только и всего. Их мыслительный аппарат был фактически не развит, и впоследствии мы смогли бы их использовать к своей собственной выгоде.

После довольно продолжительного путешествия мы подошли к месту, которое, как мне показалось, было недалеко от искомой долины. С каждым шагом я все больше и больше убеждался в этом. Меня окружала знакомая местность, и я был уверен, что с легкостью смогу отыскать нужную пещеру.

Внезапно из чащи леса показался отряд полуобнаженных вооруженных людей. Завидев нас, они остановились. У меня не было ни малейших сомнений в том, что сейчас начнется "охота". Саготы вряд ли упустят возможность захватить еще нескольких рабов для своих хозяев.

Я заметил, что люди были вооружены луками и мечами, и предположил, что они принадлежали к одному из королевств федерации, ибо только подданные моей Империи были оснащены подобным образом.

Саготы разразились дикими криками при виде своих врагов и, не теряя ни минуты, ринулись на них. Но тут произошла странная вещь. Один из вооруженных людей внезапно выступил вперед и поднял руки в мирном жесте. Саготы затихли и стали осторожно приближаться к нему. Между предводителем саготов и этим человеком завязалась оживленная беседа, предметом которой, по всей видимости, являлся я, так как сагот и его собеседник часто поворачивались и смотрели в мою сторону. Я заметил, что сагот показывал в сторону долины, как бы объясняя человеку цель нашего путешествия. Все это было мне непонятно. Кто из людей может быть в таких замечательных отношениях с саготами?

Я пытался разглядеть эту загадочную личность, но из предосторожности саготы оттащили меня в сторону, и расстояние между нами было слишком велико.

Тем временем беседа закончилась, и люди продолжили свой путь, а моя охрана решила устроить привал и поесть. Саготы не сказали мне, кого мы встретили, а я не стал спрашивать, хотя мое любопытство было сильно возбуждено.

Мне было позволено поспать, а когда я проснулся, мы отправились в последний переход, ибо цель была уже близко. Я с легкостью нашел долину и без особых затруднений привел своих спутников к пещере. У ее входа саготы остановились, а я вошел внутрь. Когда мои глаза привыкли к окружавшему меня полумраку, я заметил на полу горку свежей земли и камней, но поначалу не придал этому значения. Вскоре я нашел то, что искал - небольшую полость, в которую я аккуратно положил рукопись. Покрывшись холодным потом, я замер рукописи там не было.

В отчаянии я обыскал всю пещеру, но - увы - тщетно. Кто-то побывал здесь прежде меня и выкрал бесценный документ.

Единственная вещь, которая могла нам с Диан помочь получить свободу, исчезла и, по всей видимости, безвозвратно. Если ее нашла махара, что, впрочем, маловероятно, скорее всего будет скрыт сам факт находки. Если же на мой тайник набрел пещерный человек, то, по всей видимости, документ уже уничтожен или потерян.

Все мои надежды рухнули. С щемящим сердцем вышел я из пещеры и рассказал предводителю саготов о своем открытии. Это не произвело на него особого впечатления, потому что о содержании документа он ничего не знал. Однако понимая, что я не выполнил возложенной на меня миссии, он постарался сделать наше обратное путешествие как можно более неприятным для меня. Я не протестовал, хотя у меня, благодаря моему оружию, была возможность протестовать достаточно убедительно. Я просто не осмеливался на открытое выражение недовольства, так как опасался за Диан. Я предполагал потребовать ее освобождения по моему возвращению в Футру. Хоть мне и не удалось вернуть документ, это ни в коей мере не умаляло моего желания найти его, и поэтому невиновная в моем провале Диан должна быть освобождена.

Я только об этом и думал, когда предстал перед большой аудиторией махар в том же зале, где я уже не раз бывал. Махары выслушали доклад предводителя саготов. Не понимая языка этих рептилий, невозможно узнать, что они думают или чувствуют, и у меня мурашки бегали по коже, когда я думал о том, во что выльется их ярость после этого доклада.

Две рептилии что-то прошипели саготу-переводчику, по всей видимости, это был мой приговор. Но меня значительно больше интересовала судьба Диан. Я решил, что если они не освободят ее, то я воспользуюсь своим оружием. В общем-то, думал я, мне, может, удастся бежать, а зная, где находится Диан, возможно освободить и ее. Ход моих мыслей был прерван переводчиком.

- Великие махары, - сказал он, - не понимают смысл твоих слов и поступков. Ты сказал, что не нашел документ, но послал гонца, принесшего его в Футру. Великие махары хотят знать, забыл ли ты, что было на самом деле, или просто пытаешься скрыть правду.

- Я не посылал им никакого документа! - в изумлении вскричал я. - Спроси, что они имеют в виду.

- Они говорят, - после непродолжительного диалога с одной из махар начал переводчик, - что незадолго до твоего возвращения в Футру гилок по имени Худжа-Проныра принес "Великий секрет". Он сказал, что ты послал его и просил отдать документ махарам, а твою девушку забрать и отвести ее в Сари.

- Диан? - опешил я. - Махары отдали Диан Худже?

- Ну да. Так что с того? Ведь она всего-навсего гилок, - невозмутимо произнес сагот, как если бы я или вы сказали: "Это же всего-навсего корова".

Глава VI Радости и огорчения

Махары, как и обещали, освободили меня, но предупредили, чтобы я не появлялся вблизи Футры и других городов. Мне дали понять, что они считают меня опасным врагом.

Махары не сказали мне, в каком направлении ушел Худжа-Проныра с моей возлюбленной, и я покинул Футру, полный горечи и ярости против того, кто в очередной раз лишил меня самого драгоценного сокровища.

Сначала я решил идти в Анорок, но, поразмыслив, отправился в сторону Сари; я чувствовал, что где-то в тех краях должен встретиться с Худжей, ибо именно в том направлении находилась его собственная страна.

О своем путешествии в Сари я могу сказать лишь, что оно не отличалось от моих прочих путешествий, а приключения и опасности, выпавшие на мою долю, были обычны для этого дикого мира. Впрочем, по-настоящему опасных приключений мне удавалось избегать благодаря моему оружию.

Я до сих пор не могу понять, как в первые десять лет жизни во внутреннем мире, вооруженный лишь первобытной дубиной, я не погиб от когтей какого-нибудь хищника во время одного из своих переходов.

С помощью моей карты я достиг, наконец, Сари. Когда я вскарабкался на плато, где обитала основная часть племени, заметившие меня люди подняли крик. Как пчелы из растревоженного улья, вылетали воины из своих пещер, на ходу натягивая луки. Стрелы, наконечники которых были смазаны смертоносным ядом, были нацелены в мою сторону. Мечи из кованого железа - другое мое изобретение - угрожающе покачивались перед моим носом. Толпа окружила меня со всех сторон.

Это был критический момент. Я мог быть убит до того, как кто-нибудь узнает меня. Я понял, что с моим исчезновением пропало и всякое подобие цивилизованных отношений, которые я так старательно насаждал. В мое отсутствие они быстро вернулись к состоянию, в котором я их застал во время своего появления в Пеллюсидаре - подозрительная ненависть ко всякому незнакомцу.

Опустив на землю винтовку, я поднял руки - жест, который понимают все разумные существа Пеллюсидара. Шум вокруг меня затих - воины чуть опустили свои луки, чтобы получше рассмотреть меня. Я же лихорадочно озирался вокруг, пытаясь обнаружить своего друга Гака Волосатого - короля Сари, и, к своей радости, увидел его. Как приятно было вновь встретить этого волосатого исполина, моего настоящего друга.

Гак проложил себе дорогу через толпу воинов и вскоре оказался в одном шаге от меня. Я не произнес ни слова. Я даже не улыбнулся. Узнает ли меня Гак, мой старший лейтенант? Некоторое время он стоял неподвижно, внимательно разглядывая меня с ног до головы. Он обозрел мой пробковый шлем, защитный костюм, револьверы и винтовку. Его взгляд вернулся к моему лицу, и я увидел, что он начинает узнавать меня. Не говоря ни слова, Гак схватил мою правую руку и, опустившись на колени, поднес ее к своим губам. Этому в свое время обучил их Перри, и я думаю, что ни одному, даже самому вышколенному европейскому придворному не удалось бы выполнить этот акт с большей грацией и достоинством.

Я велел Гаку встать на ноги и крепко пожал его волосатые руки. Я не мог говорить от переполнявших меня чувств, думаю даже, что в эту минуту в глазах у меня были слезы.

Король Сари повернулся к своим воинам и объявил: "Наш Император вернулся. Подойдите ближе и..." Но последующие его слова были покрыты криком, вырвавшимся разом из многих диких глоток. Я и не предполагал, что моя персона так много значила для этих людей. Они толкались, шумели и чуть не дрались за право поцеловать кончики моих пальцев, а перед моими глазами вновь замаячил призрак Империи.

С ними я смогу и завоюю весь мир! Если жители Сари остались верны мне, то и обитатели Амоза, Кали и другие великие племена, по всей видимости, должны поддержать меня в борьбе за господство людей в Пеллюсидаре.

Что ж, все складывалось пока неплохо: Перри был с нашими друзьями мезопами, я в целости и сохранности достиг Сари; для полного счастья мне не хватало только Диан.

Вкратце я поведал Гаку о своих приключениях, начиная с возвращения в Пеллюсидар, и перешел к вопросу поисков Диан, который, откровенно говоря, был для меня важнее, чем вся Империя Пеллюсидара. Когда я дошел до рассказа о том, как Худже удалось обманом похитить Диан, Гак не смог сдержать своего негодования.

- Опять Проныра! - вскричал он. - Это ведь Худжа в свое время поссорил вас, это он предал нас саготам, когда мы бежали из Футры. Это Худжа провел тебя и отправил с тобой махару вместо Диан во внешний мир. И это он своей ложью и предательством довел нашу Империю до краха. Мы сделали глупость, сохранив ему жизнь, когда он был в наших руках. В следующий раз...

Гаку не было смысла продолжать далее, я хорошо знал, что ожидает врага, попавшего в его волосатые руки.

- Теперь Худжа очень опасен и силен, - ответил я, - ему удалось как-то договориться с махарами, это очевидно. Ведь это его я встретил, когда шел с саготами на поиски "Великого секрета" махар. Саготы не напали на него, а, напротив, рассказали ему о нашей миссии, и он успел в ту затерянную долину раньше нас и похитил документ. Да, он вполне оправдал свое прозвище.

Несколько раз Гак созывал совет. В конце концов мы пришли к решению объединить поиск Диан с усилиями по воссозданию распавшейся федерации. Двадцать воинов, разбитые на пары, были отправлены в главные королевства с этой целью.

Гак решил остаться в Сари и ждать возвращения гонцов и делегаций других племен. Четыреста воинов были немедленно отправлены в Анорок, чтобы перевезти Перри и груз "крота" в столицу Империи.

Сначала предполагалось, что я останусь в Сари, чтобы, получив известия о Диан, мог немедленно отправиться в путь, но ожидание и бездействие были столь томительны, а деятельность окружающих столь активна, что я решил тоже отправиться на поиски.

Гак, узнав о моих намерениях, пытался отговорить меня, но я твердо стоял на своем. В самый разгар нашей дискуссии в деревню вошел человек, высоко держа поднятые руки. Его окружили воины и немедленно доставили к Гаку.

Это был типичный пещерный человек - приземистый, мускулистый и волосатый. Черты лица, впрочем, были очень хороши, как и у всех первобытных людей Пеллюсидара. Его вооружение состояло из каменного топора, ножа и огромной деревянной дубины.

- Кто ты и откуда? - спросил Гак.

- Я Колк, сын Гурка, вождя народа Турий, - ответил незнакомец. - Я иду из Турий в Амоз, где живет Дакор Сильный, похитивший мою сестру Канду и сделавший ее своей женой. Мы у себя в Турий слышали о великом вожде, объединившем много племен, и мой отец послал меня к Дакору, чтобы узнать, правда ли это, и если все это действительно так, предложить наши услуги этому человеку, которого все называют Императором.

- Это все чистая правда, - ответил Гак, - и вот перед тобой стоит Император, о котором вы слышали. Можешь не ходить дальше, ты нашел, кого искал.

Колк был доволен. Он долго рассказывал нам о Турий - Стране Вечной Тени и о своем путешествии в Амоз.

- А почему, - спросил я, - Гурк, твой отец, хочет присоединить свое королевство к Империи?

- По двум причинам, - ответил молодой человек, - во-первых, махары, что живут за равниной Ли-ди, обложили наш народ тяжелой данью, а людей обращают в рабство или скармливают своим зверям. Мы слышали, что великий Император ведет войну с маха-рами, и с радостью приняли бы в ней участие. Во-вторых, недалеко от наших берегов, на острове в Соджар-Азе, поселился человек, собравший в свой отряд бандитов из всех племен. Там даже есть саготы. Говорят, их послали махары помогать этому человеку. Они делают частые набеги на наши деревни. Численность этого отряда постоянно растет, так как махары отпускают на волю любого, кто пообещает сражаться вместе с этими людьми. Махары хотят, чтобы Империя, о которой я пришел разузнать, была разрушена руками нам подобных. Все это мы узнали от одного воина, который был в этой банде, но при первой же возможности бежал.

- Интересно, что это за человек, - спросил я у Гака, - который ведет войну на стороне махар против людей?

Я не ждал ответа и вздрогнул, когда раздался спокойный голос Колка.

- Его зовут Худжа, - просто сказал он.

Мы с Гаком переглянулись. Меня охватило радостное волнение. Наконец мы узнали, где скрывается Худжа, да еще заполучили проводника!

Но когда я рассказал про все Колку, он не загорелся желанием быть нашим проводником. Помимо сведений, которые ему надо было собрать, он хотел повидаться с сестрой и объясниться с Дакором, кроме того, отец дал ему дополнительные инструкции, которые он не мог не выполнить. Впрочем, Колк сказал, что он показал бы мне дорогу к острову, если бы из этого похода могло получиться что-либо путное.

- Но вы не справитесь с ним, сейчас по крайней мере, - говорил он. - У Худжи тысячи воинов, а по его первому зову махары пришлют ему подкрепление. Вы должны сначала собрать большое войско и только тогда, может быть, вам удастся разгромить его. Кроме того, вам нужно заставить его отойти подальше от моря, чтобы он не смог воспользоваться этими странными штуками, с помощью которых его люди перемещаются по воде.

Мне не удалось уговорить его на большее, чем просто объяснить мне дорогу. Я показал ему карту, на которую уже были нанесены довольно обширные территории от Анорока до Сари и от Облачных Гор до Амоза. Когда я объяснил Колку смысл всех обозначений, он уверенно прочертил линию морского побережья Сари и обозначил границы Турий в Стране Вечной Тени.

Эта Земля простиралась на юго-восток от побережья и заканчивалась на полпути к острову, где обитал Худжа. На северо-западе находилась равнина Лиди, на границе которой располагался город махар. Глядя на карту, мне становилось понятней, почему жители Турий послали за помощью, - они оказались меж двух огней: Худжа с одной стороны и махары с другой.

Гак и Колк в два голоса уговаривали меня остаться, но я был полон решимости отправиться не медля ни минуты. Единственное, что меня задержало, это необходимость снять для Перри копию карты. Я оставил ему письмо, в котором, помимо всего прочего, выдвинул гипотезу о том, что Соджар-Аз, или Великое Море, омывает южное побережье континента и простирается далеко на север. Я предположил также, что оно соединено с огромным проливом, на берегах которого находятся Сари, Амоз и "Гринвич". Я просил Перри поторопиться со строительством флота, дабы им можно было воспользоваться в борьбе против Худжи.

Рассказав содержание письма Гаку и попросив его отправить в Турию сильное войско, как только ему удастся достигнуть соглашения с другими королевствами, я начал собираться.

Колк дал мне опознавательный знак для своего отца - кость с изображением лиди (турианского вьючного животного). Ниже лиди был изображен человек с цветком.

Лиди - это животное, которое используют только жители Турий, а изображение человека с цветком несло двоякий смысл: говоря о мирных намерениях подателя, оно выполняло также функцию личной подписи Колка.

Тщательно осмотрев свое снаряжение, я отправился в путь - на поиски самого дорогого для меня человека.

Перед выходом Колк дал мне пространные пояснения, но, впрочем, это было лишним: я куда больше рассчитывал на свою карту, чем на память. Собственно говоря, карта мне была тоже не очень нужна, так как моим главным ориентиром служила огромная горная вершина, которая была видна даже из Сари, несмотря на расстояние в сотни миль.

У южного подножья этой горы брала начало река, которая текла на запад, затем поворачивала на юг и впадала в Соджар-Аз в сорока милях северо-восточнее Турий. Все, что от меня требовалось, это идти вдоль этой реки до моря, а потом по побережью прямо в Турию.

Двести сорок миль диких гор, первобытных джунглей, нехоженых равнин, безымянных рек, зловонных болот и диких лесов лежало впереди, но это не пугало меня. Никогда в жизни мне так сильно не хотелось отправиться в столь опасное путешествие - слишком многое зависело от его успеха.

Не удивлю вас, если скажу, что не знаю, сколько времени продолжалось мое путешествие. Меня не занимали те удивительные вещи, которые попадались на моем пути - перед моими глазами стояло лицо Диан, которую я любил и к которой стремился всем сердцем.

Я вышел из этого состояния, лишь когда миновал высокую гору и впервые увидел небольшой спутник, низко висящий над поверхностью Пеллюсидара. Он-то и отбрасывал ту тень, в которой обитали жители Турий.

С моего места было видно, что одна сторона этой полуденной луны ярко освещена, а другая погружена в тень. Издалека мне казалось, что эта своеобразная луна почти касается земли, но впоследствии я узнал, что она висит на расстоянии мили.

Следуя течению реки, я вскоре потерял из виду маленький спутник, так как углубился в заросли дремучего леса. В течение нескольких переходов он был скрыт от меня. Но по мере моего приближения к морю небо темнело, а растительность становилась все менее пышной. Было такое ощущение, будто кто-то всемогущий решил: "Там цветы и травы, деревья и кустарники будут расти пышным цветом, благоухать и радовать глаз, а здесь они будут бледны, редки и невзрачны".

Я поднял голову и осмотрелся, надеясь увидеть облака - это довольно редкое явление, но каково же было мое удивление, когда я просто не увидел солнца! Впрочем, причину этого я установил довольно быстро. Прямо над моей головой висел другой мир. Я мог разглядеть его горы и долины, океаны, озера, реки, цветущие равнины и густые леса.

Вид этого мира, такого близкого и такого недостижимого, поднял во мне бурю мыслей. Вопросы рождались и оставались без ответа.

Живет ли там кто-нибудь? А если да, то кто? Были ли люди, населяющие, возможно, этот мир, карликами, пропорционально самому миру, или они были великанами, благодаря меньшей силе притяжения?

Пока я думал так, я неотрывно смотрел вверх и заметил, что этот огромный шар вращается вокруг своей оси, расположенной параллельно поверхности Пеллюсидара. Таким образом, одна часть этой планеты была повернута в мою сторону, а другая в это самое время согревалась жарким полуденным солнцем. В этом мире было то, чего был лишен Пеллюсидар, день и ночь, а значит и время.

Тут мне пришла в голову идея, как дать Пеллюсидару возможность отсчитывать время. Надо построить обсерваторию, с которой, используя эти дневные часы, не нуждающиеся в подзаводке, один раз в день передавать по радио точное время во все концы Империи.

Тут я спохватился. Я должен был продолжить свой путь. Некоторое время я шел в тени, следуя течению реки. Наконец, я достиг места ее впадения в Соджар-Аз и повернул на юг, туда, где, по моим сведениям, была Турия.

Отойдя от устья реки на некоторое расстояние, я разглядел вдалеке огромный остров. По всей видимости, это и был оплот Худжи. Сердце мое забилось сильнее. У меня не было сомнений в том, что именно там находится сейчас моя Диан.

Идти было довольно тяжело, и я продвигался медленно, ибо мне приходилось все время карабкаться по холмам, изрезанным фиордами, преодоление которых требовало немало сил и времени. Если провести прямую линию от устья реки до Турий, не будет и двадцати миль, но я прошел лишь половину этого расстояния и чувствовал себя крайне изнуренным. Кроме того, я был сильно голоден - на скалах не росло знакомых мне фруктовых деревьев, и не знаю, что бы я делал, если бы откуда ни возьмись на меня не выскочил заяц. Луком воспользоваться я не успел (я захватил его для экономии патронов), и заяц уже спокойно прыгал в сотне ярдов от меня. Я плюнул на экономию и, достав револьвер, уложил зверька на месте. Быстро освежевав тушку, я приготовил себе обед, который получился на славу.

Поев, я улегся и заснул, а проснувшись, был так доволен собой, что не сразу заметил стоящих передо мной с высунутыми языками и оскаленными зубами нескольких похожих на волков собак, которых Перри упорно называл гиенодонами. Впрочем, мне не было никакого дела до их названия - я обнаружил, что все мое оружие исчезло.

Стая хищников приготовилась к нападению.

Глава VII Из огня да в полымя

Я как-то уже говорил, что плохо бегаю. Собственно говоря, я просто ненавижу это занятие, но если и существовал человек, побивший все мировые рекорды, то это был я в тот день, когда несся по узкой скалистой тропинке, спасаясь от ужасных тварей, преследовавших меня. Мне некуда было деваться, и я бежал в сторону моря. Едва я достиг скалистого утеса, один из гиенодонов прыгнул мне на спину и вонзил зубы в мое плечо. Я не устоял под тяжестью его тела, пошатнулся, и минутой позже мы летели вниз с отвесного обрыва. В падении мы еще раз ударились о камни и с шумом рухнули в соленую воду. Лишь в этот момент гиенодон отцепился от меня.

Вынырнув на поверхность и отдышавшись, я осмотрелся в надежде найти какой-нибудь уступ, за который я мог бы уцепиться и прийти в себя. Утес, как я уже говорил, был отвесен и почти гладок, и я поплыл к устью фиорда.

Там я увидел, что вода вымыла достаточное количество породы, и в результате образовалось что-то вроде каменистого пляжа. Туда-то я и поплыл, напрягая последние силы. Несмотря на то, что лишние движения сильно ослабляли меня, я часто оглядывался, опасаясь нападения. В конце концов я добрался до берега и выбрался на пляж. Теперь у меня была возможность относительно спокойно осмотреться. Гиенодон медленно и с большими усилиями плыл в мою сторону.

Я долго наблюдал за ним и удивлялся, что столь похожее на собаку животное так плохо плавает. Когда он поравнялся со мной, я заметил, что гиенодон быстро слабеет. Я подготовился к продолжению схватки и набрал побольше крупных камней, но они мне не пригодились. Было очевидно, что он либо не приспособлен к плаванию, либо получил тяжелые увечья во время нашего падения: он почти не продвигался, ему даже было трудно держать голову над поверхностью воды.

Вдруг гиенодон ушел под воду. Я подождал и через несколько мгновений увидел, что ему удалось вынырнуть. Необъяснимое чувство сострадания охватило меня. Я мог хорошо рассмотреть его глаза - он был не больше, чем в пятидесяти ярдах он меня. В них читался ужас, и они были похожи на глаза моего колли Раджи. Я забыл о том, что передо мной кровожадный, опасный хищник, а думал только о том, что сейчас он больше всего похож на несчастную, страдающую собаку, а собак я люблю.

Я не раздумывал больше, очертя голову бросился в воду и поплыл к тонущему зверю. При моем приближении он оскалил зубы, но у нас не было возможности выяснить отношения, так как он немедленно ушел под воду во второй раз, и мне пришлось нырять за ним.

Я ухватил гиенодона за шкирку и, хотя он был тяжел, как шотландский пони, умудрился доплыть с ним до берега и вытащить на пляж. Там я обнаружил, что одна из его передних лап сломана.

К этому времени у утопленника пропала всякая охота к борьбе, и я, подобрав несколько веток, упавших с чахлых деревьев, росших в трещинах скал, вернулся к нему и наложил на его лапу фиксирующую повязку. На бинты мне пришлось пустить собственную рубашку. После этого я сел рядом и начал поглаживать лохматую голову и говорить с ним так, как люди обычно разговаривают с собаками.

Когда он выздоровеет, думал я, возможно, он попытается напасть и сожрать меня. И на всякий случай я насобирал обломков камней и приступил к изготовлению каменного ножа. На этом пляже мы были изолированы от остального мира больше, чем если бы сидели в тюрьме: с одной стороны перед нами плескалось море, с трех других нас окружали неприступные скалы. К счастью, с одной из скал стекал маленький ручеек пресной воды, так что смерть от жажды нам не грозила. Я набрал воды в одну из больших раковин, валявшихся среди обломков породы, и поставил ее перед гиенодоном.

С едой у нас тоже не было проблем благодаря обилию крабов. Время от времени мне удавалось подбить какую-нибудь неосторожную птицу, ловко бросив камень, - в школе я хорошо научился бросать в цель всякие подходящие и не очень подходящие для этого предметы.

Вскоре гиенодон смог вставать и ковылять потихоньку на трех лапах. Никогда не забуду, с каким интересом я впервые наблюдал эту картину. Рядом со мной лежала горка камней. Гиенодон медленно поднялся и с трудом утвердился на трех здоровых лапах. С трудом он наклонился, жадно попил воды, посмотрел на меня, а затем медленно заковылял к утесу.

Он трижды обходил участок суши, на котором мы ютились, пытаясь, по всей видимости, найти какую-нибудь лазейку. Не обнаружив выхода, он вернулся ко мне, обнюхал мои ботинки, обмотки, руки и, прохромав чуть дальше, снова улегся на землю.

Теперь, когда он более или менее свободно мог перемещаться, я начал сомневаться в разумности своего порыва великодушия. Как я могу спать спокойно, когда этот дикий зверь находится в непосредственной близости от меня? Где гарантия, что в один прекрасный день я не проснусь от того, что могучие челюсти сомкнутся у меня на шее? По меньшей мере, я чувствовал себя неуютно.

У меня был довольно большой опыт общения с животными, и я не тешил себя, подобно многим, мыслями о чувстве благодарности, якобы присущем и бессловесным тварям. Я верю в то, что некоторые животные любят своих хозяев, но сомневаюсь, что это чувство проистекает из благодарности.

И все-таки я заснул. Природа брала свое. Я просто отключился, хотя и был в сидячем положении. Это понятно - я был ужасно измотан. Проснулся я, почувствовав, что на меня навалилось тяжелое тело. В первую минуту я решил, что это гиенодон, но когда я окончательно стряхнул с себя сон и попытался подняться, то увидел человека. Впрочем, если быть точнее, я увидел четверых людей, но лишь один из них навалился на меня, а остальные стояли чуть поодаль.

Без ложной скромности должен сказать, что я не слабак и никогда им не был. Суровая жизнь в Пеллюсидаре закалила меня, и даже такой силач, как Гак Волосатый, был высокого мнения о моих возможностях. Впрочем, к моей природной силе добавлялось то, чего были лишены эти дикие люди, - знание.

Напавший на меня человек неловко обхватил меня, так неловко, что этим было грех не воспользоваться. Поднимаясь на ноги, я, прежде чем нападающий успел опомниться, обхватил его и бросил через себя. Он упал на камни и остался лежать там недвижимым.

Когда я вскочил, то заметил гиенодона, спящего у большого валуна. Его шкура по цвету сливалась с камнем, и пришельцы его не заметили.

Едва я расправился с одним из этой теплой компании, остальные накинулись на меня. Теперь не было смысла таиться и молчать, и они разразились дикими криками. Это было их ошибкой. Судя по тому, что нападавшие не доставали оружия, они хотели взять меня живым, но я отбивался так, как если бы мне угрожала немедленная смерть.

Битва была короткой, ибо как только дикари огласили своими криками ущелье, на их спины обрушилась огромная мохнатая масса.

Это был гиенодон! В мгновение ока он повалил одного из людей и, легко встряхнув его, сломал ему шею. Расправившись с одним, тут же накинулся на другого. Пытаясь отделаться от разъяренного зверя, дикари позабыли обо мне, чем я и воспользовался, вытащив нож у поверженного мной человека. Из двух оставшихся один рухнул, как подкошенный, под ударом моего ножа, другой почти одновременно был загрызен моим четвероногим союзником.

Бой был окончен - если только почуявший залах крови зверь не считал и меня подходящей добычей. Я выждал несколько минут, держа наготове нож и подобранную мной дубину, но гиенодон, не обращая на меня ни малейшего внимания, принялся пожирать один из трупов.

Животное не пострадало во время схватки; поев, оно улеглось и стало рвать бинт зубами. Я сидел чуть поодаль и внимательно следил за ним, поедая краба. Эта пища, кстати говоря, мне смертельно надоела.

Гиенодон встал и подошел ко мне. Я не шевелился. Он остановился передо мной и, подняв свою перевязанную лапу, ткнул меня в колено. Его действия были не менее понятны, чем слова - он хотел, чтобы я снял повязку.

Я взял огромную лапу одной рукой, а другой размотал бинт и снял ветки. После этого я ощупал ее. Было похоже, что кость полностью срослась. Сустав, по всей видимости, немного закостенел, и когда я попытался согнуть лапу в колене, зверь вздрогнул, но не зарычал и не отдернул ее. В течение нескольких минут я осторожно массировал сустав и, в конце концов, отпустил мохнатую лапу.

Гиенодон несколько раз прошелся вокруг меня, потом лег рядом. Его шкура приятно щекотала мое голое тело. Я положил руку ему на голову. Зверь не пошевелился. Осторожно я начал почесывать его за ушами и под нижней челюстью. Гиенодон лишь чуть приподнял голову, чтобы я мог лучше ласкать его.

Этого было достаточно! С этого момента я преисполнился доверием к Радже, как я немедленно назвал гиенодона. Неожиданно чувство одиночества покинуло меня - у меня была собака! Мне никогда не приходило в голову, чего именно не хватало в Пеллюсидаре. В нем не было домашних животных.

Люди еще не дошли до той стадии, когда у них появилось бы время заниматься приручением диких зверей. По крайней мере, так обстояло дело в племенах, с жизнью которых я был знаком лучше всего. А вот жители Турий, например, используют лиди и на спинах этих животных пересекают свои бескрайние равнины. Это племя обрабатывает землю, а земледелие, по моему глубокому убеждению, первый шаг к цивилизации. Приручение диких животных - второй.

Перри утверждает, что дикие собаки были впервые одомашнены для охоты, но я с ним не согласен. Я уверен, что если это не было делом случая, как в истории с моим зверем, то приручить дикую собаку первыми должны были племена, занимающиеся, скажем, птицеводством: им просто был необходим грозный сторож для охраны их птиц. Впрочем, я более склонен к теории случая.

Тем временем я сидел на берегу и с отвращением пережевывал единственное и неизменное блюдо своего меню. Меня сильно интересовало, каким образом четыре дикаря сумели пробраться ко мне - ведь я не нашел ни одной лазейки, ведущей на волю. Я огляделся в поисках ответа. Вскоре я обнаружил нос каноэ, упиравшийся в огромный валун, наполовину лежащий в воде.

Сделав это неожиданное открытие, я так внезапно поднялся, что Раджа зарычал, оскалил зубы и начал озираться в поисках врага. Меня его рычание больше не беспокоило. Он увидел, куда я иду, догнал меня и затрусил рядом.

Каноэ почти не отличалось от тех, что я видел у мезонов. Надо ли говорить, какую радость я ощутил при виде этого утлого суденышка, - ведь это была прямая дорога к освобождению из моей природной тюрьмы.

Я столкнул лодку в воду и, забравшись туда, позвал Раджу. Вначале он, казалось, не понимал, чего я хочу, но когда я отгреб на несколько ярдов от берега, он спохватился, прыгнул в воду и поплыл. Когда он поравнялся со мной, я перегнулся через борт и, рискуя оказаться в воде и перевернуть лодку, затащил его в каноэ. Раджа отряхнулся и пристроился рядом со мной.

Выбравшись из фиорда, я направился вдоль побережья на юг, где огромные утесы сменялись более равнинной местностью. Там должно было находиться главное селение Турий. Через некоторое время я заметил вдалеке строения, похожие на хижины, и быстро причалил в первом же месте, которое мне показалось подходящим. Сделал я это из осторожности: хотя у меня и был с собой знак, данный мне Колком, я не знал, что из себя представляют люди, к которым я иду, и какой прием они мне окажут. В любом случае мне хотелось быть уверенным, что мое каноэ надежно спрятано.

В месте, где я причалил, берег был довольно низкий. У самой воды рос кустарник. В нем-то я и укрыл свою лодку, а неподалеку сложил пирамиду из камней, чтобы отметить это место. Затем я отправился в селение.

Пока шел, я думал о том, каковы будут действия Раджи, когда мы окажемся среди людей. Зверь мягко ступал рядом со мной, зорко оглядывался по сторонам и принюхивался к незнакомым запахам. Я не хотел, чтобы Раджа напал на людей, от которых так много зависело для меня и чьей дружбы я собирался добиться. Боялся я и того, что люди могут убить его.

Мне пришла в голову мысль о поводке. Когда он шел рядом со мной, его голова была на уровне моего бедра. Я положил руку на его затылок, и он немедленно повернулся ко мне, открыв пасть и высунув язык, в точности так, как это сделала бы собака.

- Ну что, старина? Всю жизнь только и ждал, чтобы тебя кто-нибудь приручил и любил, а? - спросил я. - Ты просто замечательный пес, а того, кто обозвал тебя гиеной, следовало бы посадить за клевету.

Раджа распахнул свою пасть еще шире, обнажив свои мощные клыки, и лизнул меня в руку.

- Да ты еще смеешься, мошенник этакий! - с изумлением воскликнул я. -Попробуй только сказать, что это не так, и я съем тебя вместе со шкурой. Ставлю вчерашний пирожок на то, что ты всего-навсего комнатная собака какого-нибудь маленького мальчика и только притворяешься настоящим людоедом.

Раджа заурчал. Так мы и шли в сторону Турий - я нес всякую ахинею, а Раджа бежал рядом и наслаждался моей компанией, судя по всему, ничуть не меньше, чем я его. Может, все это и выглядело странно, но попробуйте сами в одиночестве побродить по Пеллюсидару и вы будете рады и не такому обществу. Мне значительно веселее было идти в компании вымершего во внешнем мире гиенодона, который охотился на огромного ыка во времена, когда мастодонт свободно ходил по огромному континенту, а Британские острова еще не были островами.

Раджа внезапно зарычал, затем замер на месте, шерсть на его спине встала дыбом. Взгляд его был устремлен в джунгли, справа от нас. Я опустил руку ему на шею и посмотрел в ту сторону. Вначале я ничего не заметил, но затем легкое покачивание ветвей кустарника привлекло мое внимание. Я подумал, что это хищник, и был рад, что у меня с собой было хоть какое-то оружие. Присмотревшись, я заметил два глаза, внимательно следящие за мной. Но едва я успел сделать шаг в направлении зарослей, как оттуда выскочил юноша и стремительно помчался в сторону селения. Раджа рванулся с места, но я крепко держал его, и это ему не понравилось. Он повернулся ко мне, оскалил зубы и глухо зарычал. Это был подходящий момент, чтобы определить, насколько сильна его привязанность ко мне. Сейчас должно было решиться, кто из нас хозяин. Раджа продолжал рычать. Я поднял руку и резко хлестнул его по носу, он дернулся и зарычал громче. Я хлестнул его еще раз, думая, что он бросится на меня, но ой заскулил и жалобно заморгал. Раджа подчинился! Я нагнулся и приласкал его. В моем снаряжении был кусок крепкой веревки, я достал его и, соорудив поводок, надел на покорного Раджу.

После этого мы продолжили свой путь. Юноша, которого мы встретили, был, вне всяких сомнений, местным жителем. Когда мы приблизились к селению настолько, что были уже хорошо различимы отдельные предметы, я понял, что он не терял времени зря и уже предупредил туземцев о моем появлении. Это была настоящая деревня, зрелище тем более удивительное, что я впервые видел такие строения, сделанные людьми Пеллюсидара. Дома были огорожены частоколом из бревен, в котором не было ворот - жители перелезали через него по лестницам, убирающимся внутрь на ночь.

Перед частоколом стояло несколько вооруженных мужчин, а головы любопытных выглядывали из-за забора. Чуть поодаль виднелись огромные лиди, покачивающие своими длинными шеями. Как я уже говорил, Жители Турий используют лиди в качестве вьючных животных. Эти огромные четвероногие существа обладают длинной гибкой шеей и крошечной головкой. Передвигаются они с большим достоинством, но, тем не менее, очень быстро.

Перри говорил как-то, что лиди почти не отличаются от диплодока юрского периода. Я в этом ничего не понимаю и верю ему на слово, впрочем, это не имеет особого значения.

Когда воины заметили меня, поднялся большой шум. Такая бурная реакция, по всей видимости, была вызвана не только странной, на их взгляд, одеждой, но и тем, что меня сопровождал джалок (так обитатели Пеллюсидара называли гиенодонов).

Раджа заметался на своем поводке, грозно рыча и скаля зубы. Было очевидно, что он просто изнывает от желания накинуться на стоящих перед нами людей, и мне стоило большого труда удержать его одной рукой, так как вторую я держал высоко над головой в знак своих мирных намерений.

В первых рядах стоял мальчик, преисполненный чувства собственной значимости, я узнал его - это он сообщил о нашем появлении. Воины Турий были красивы, как и все представители человеческой расы Пеллюсидара, разве что немного приземистее, чем жители Сари и Амоза. Цвет их кожи бледнее, чем у представителей других племен, по всей видимости, из-за вечной тени, царящей на их земле.

Немного впереди остальных стоял невысокий бородатый человек, чья одежда отличалась особенной пышностью. Я без труда догадался, что это и был вождь племени Турий, отец Колка - Гурк. К нему я и обратился.

- Я Дэвид, Император Объединенных Королевств Пеллюсидара, - сказал я, думаю, что ты слышал обо мне?

Он неспешно кивнул.

- Я пришел из Сари, - продолжал я, - где и встретился с Колком, сыном Гурка. Он дал мне знак для своего отца...

Воин вновь кивнул головой и произнес:

- Я Гурк. Где знак?

- Здесь, - ответил я и засунул руку в ягдташ, где хранил полученный от Колка обломок кости.

Вдруг сердце у меня провалилось куда-то вниз - ягдташ был пуст, знака не было. Его украли вместе с моим оружием!

Глава VIII Пленник

Когда Гурк и его люди поняли, что у меня нет знака, они дружно накинулись на меня: "Тебя послал не Колк! Ты шпион Проныры! Убирайся, пока мы не вышибли из тебя дух!"

Я попытался было объяснить, что меня обокрали, но они даже не стали слушать. Кто-то заметил, что мое оружие украшено так, как это делают люди Худжи, после этого мне просто не дали сказать ни слова. Они кричали, что хорошие люди не водят компанию с джалоками, и распалялись еще больше от собственного оранья.

Я видел, что это не воинственный народ, поскольку они предпочли просто прогнать меня из своей деревни, и меня сильно порадовало то, что на их месте не оказались жители Сари, которые сначала пускают стрелы, а потом задают вопросы.

Похоже было, что Раджа чувствовал накаленность обстановки, ибо он натягивал поводок и не переставал рычать. Его вид явно пугал воинов, и они старались держаться от него на безопасном расстоянии. На их лицах было удивление - они не могли понять, почему этот дикий зверь не сожрет меня.

Я потратил много времени, пытаясь урезонить Гурка, но он был непреклонен. Он лишь согласился дать мне небольшой запас продуктов и указать место на острове, куда можно было причалить. В конце концов, я ушел из Турий. Я был сильно обескуражен, так как рассчитывал набрать там отряд, достаточный, чтобы разбить Худжу и освободить Диан. Мы с Раджой медленно брели обратно к спрятанному каноэ. Когда мы, наконец, достигли места, к которому причалили несколько раньше, я совершенно выбился из сил - сказалось напряжение последних дней. Я рухнул на песок и тут же заснул, чувствуя себя в безопасности под охраной Раджи, примостившегося рядом.

Сон сильно освежил меня. Проснувшись, я заметил, что Раджа пристально на меня смотрит. Увидев, что я встал, он тоже вскочил, потянулся и, внезапно сорвавшись с места, побежал в джунгли. Какое-то время было слышно, как он продирается сквозь густой кустарник, потом все стихло.

Я подумал, что Раджа вернулся к своим диким сородичам, и вспомнил поговорку о волке, который всегда смотрит в лес. Но это не принесло мне никакого облегчения - я чувствовал себя ужасно одиноким, более одиноким, чем когда-либо. Со вздохом я пошел извлекать каноэ из укрытия. Навстречу мне выскочил заяц, и я его прикончил метким ударом копья. Только сейчас я понял, насколько голоден. Я уселся рядом с лодкой и наскоро перекусил. Закончив с едой, я занялся подготовкой к путешествию на остров.

Я не знал наверняка, находилась ли там Диан, но мне очень хотелось верить в это. Не думал я и о препятствиях, которые могут мне помешать освободить ее. Подтащив каноэ к воде, я еще некоторое время побродил по берегу в надежде, что Раджа вернется, но я не мог ждать его вечно и, столкнув свою лодку в воду, залез в нее и отправился в путь.

Я был сильно опечален потерей своего нового друга, хотя и пытался успокоить себя, говоря, что трудно было ожидать чего-либо другого. Я очень привык к нему, он спас мне жизнь или, по крайней мере, свободу, так же, как я спас его. Надо сказать, что особенно сильно привязываешься к существам, которые обязаны тебе чем-то. Впрочем, вздохнул я, что было - того не вернешь.

Путешествие на остров прошло без приключений. Я был рад снова оказаться на солнце, пройдя полпути; меня ужасно утомил вечный полумрак Турий. Лучи солнца сильно подняли мой дух - на мой взгляд, нет ничего более угнетающего, нем отсутствие солнечного света.

Вскоре я доплыл до того места на юго-западе, которое мне Гурк указал, как наиболее редко посещаемое островитянами, - он ни разу не видел, чтобы оттуда отплыла лодка. Я очень быстро понял, почему туземцы не использовали эту часть острова. Подход к ней был затруднен большим рифом, а берега были высокие и каменистые. Впрочем, через некоторое время, вымокнув до нитки, я умудрился причалить лодку и вскарабкаться на береговой утес.

Вдали виднелась гряда не очень высоких гор, вид которых напомнил мне ландшафт Нью-Мехико. Все было очень красиво и дышало покоем. Я насчитал не менее дюжины ручейков, сливающихся в чудесную реку, текущую на северо-восток, в глубь острова.

Вдруг я заметил какое-то шевеление на вершине отдаленного холма. Я напряг свое зрение, но не смог с уверенностью определить, был ли то зверь или человек. В любом случае это было живое существо, и я решил начать поиски селения Худжи в этом направлении. Спуск в долину не составил особого труда, и я продолжил свой путь среди трав и невиданных цветов. В руке я крепко сжимал дубину, копье тоже было под рукой, и я чувствовал себя готовым к любым опасностям и неожиданностям.

Я прошел немного и вступил в небольшой лесок, раскинувшийся у подножья одного из холмов, когда почувствовал, что за мной следят. Годы, проведенные в Пеллюсидаре, сильно обострили мои чувства и возродили к жизни первобытные инстинкты, почти утерянные в цивилизованном мире. Я был уверен, что за мной наблюдают, хотя и не заметил ни одного живого существа, кроме ярких птиц и обезьян, резвящихся в ветвях деревьев.

Вам может показаться, что это ощущение было плодом воспаленного воображения и было порождено любопытными взглядами обезьян. Мне трудно объяснить разницу между чувствами, которые вызывают случайный взгляд и пристальное наблюдение. Вы ничего не испытаете, если на вас будет смотреть овца, но если вы не совсем лишены инстинкта самосохранения, то взгляд тигра, притаившегося в засаде, заставит вас обернуться и посеет в вашей душе необъяснимый, казалось бы, ужас.

Именно это и происходило сейчас со мной. Я покрепче сжал дубину и поудобнее перехватил копье. Я постоянно озирался по сторонам, но так ничего и не заметил. Внезапно мои плечи, руки и шею обвили веревки. В мгновение ока я был буквально спеленут ими. Одна из веревок сползла мне на колени, и кто-то рванул за нее с такой силой, что я немедленно перевернулся лицом вниз. В ту же секунду кто-то тяжелый и мохнатый оказался у меня на спине. Я попытался было достать свой нож, но мой противник выкрутил мне руки и связал их у меня за спиной. Так же быстро и ловко были связаны и мои ноги. После окончания этой неприятной операции я оказался на спине, и у меня, наконец, появилась возможность увидеть лица своих противников.

И какие лица! Представьте себе гориллу, скрещенную с овцой, именно этот гибрид напоминали лица полудюжины существ, склонившихся надо мной. От овец им достались огромные глаза и вытянутое лицо, а от горилл - клыки и мощные шеи. Туловища и конечности напоминали человеческие.

Я прислушался к их разговору. Они пользовались односложным языком, который я хорошо понимал. Это был упрощенный язык, в котором не было других частей речи, кроме глаголов и существительных, но эти слова были очень похожи на те, что использовали люди Пеллюсидара. Недостаток словарного запаса компенсировался обильной жестикуляцией.

Я спросил, что они собираются делать со мной, но эти существа, подобно североамериканским индейцам, сделали вид, что не понимают моего языка. В конце концов один из них вскинул меня на плечо с такой легкостью, будто я ничего не весил. Мой носильщик, как и остальные, был около семи футов роста и крепко стоял на своих коротких ногах.

Двое шли впереди нас, трое сзади. В таком порядке мы прошли лес и оказались у подножия холма, где скалистые утесы преградили нам путь. Но мой эскорт не задержался ни на мгновение. Подобно муравьям, эти существа начали карабкаться вверх по неприступным скалам, где не за что было даже ухватиться. Должен признаться, что большую часть этого короткого восхождения я проделал с закрытыми глазами и дрожа от страха. В конце концов, мы добрались до вершины и очутились на плоской площадке.

Тут же на нее выскочило огромное количество соплеменников моих носильщиков. Они кричали что-то, напирали на нас и протягивали ко мне руки. Не знаю, делали ли они это из любопытства или из желания как-то навредить мне, мой эскорт усердно отгонял самых назойливых.

Мы прошли через всю площадку и оказались перед большой пещерой. Здесь меня поставили на ноги, и один из моих сопровождающих крикнул что-то, прозвучавшее как "Гр-гр-гр". Как я впоследствии узнал, это было имя их короля.

Из пещеры появилось почти лысое одноглазое создание огромных размеров, чье лицо и тело были испещрены глубокими шрамами - следами несчетных битв. Надо сказать, что этот единственный овечий глаз смотрелся довольно забавно, учитывая чудовищную внешность его обладателя.

Глядя на него, я вспомнил черных длиннохвостых безволосых обезьян. Перри предполагал, что они представляют собой промежуточное звено между человекообразными обезьянами и людьми. Наличие на Пеллюсидаре существ, к которым я попал сейчас, если не опровергало эту теорию, то по крайней мере, ставило ее под сомнение. Черные обезьяны строили дома на деревьях и приручали животных, они были безволосы, имели длинные подвижные хвосты, но не обладали даром речи.

С другой стороны, зверолюди, в плен к которым я попал, не жили на деревьях, не имели хвостов, были волосаты и там, где шерсть росла менее густо, можно было разглядеть совершенно белую кожу, а главное, у них был язык, похожий на язык людей Пеллюсидара.

Не знаю, как эти факты объясняет современная наука, но на их основании, а также на основании других наблюдений, которые я сделал за время жизни в Пел-люсидаре, я пришел к следующему выводу и в его справедливости уверен: эволюция - не постепенный переход от одних форм жизни к другим, а скорее игра случая, каприз природы, и человек, по моему глубокому убеждению, был вот таким капризом природы.

Гр-гр-гр уселся на плоский обломок скалы, служивший ему троном, и, облокотившись на колени, принялся внимательно разглядывать меня своим единственным глазом, одновременно слушая рассказ одного из своих подчиненных о моем пленении.

Когда рассказ был закончен, Гр-гр-гр устроил мне допрос. Я не буду приводить его здесь дословно, так как современному читателю было бы трудно понять этот своеобразный язык. Попробую передать его содержание, как я бы изложил его сам.

- Ты враг, - заявил Гр-гр-гр, - ты из племени Худжи.

Ага! Они знают Худжу, и он их враг! Отлично!

- Ты не прав. Я враг Худжи, - ответил я. - Он похитил мою жену, и я пришел, чтобы вернуть ее и наказать его.

- Ну и как ты собирался сделать это один?

- Я не знаю, - ответил я, - но я попытался бы что-нибудь предпринять, если бы вы меня не схватили. Кстати, что вы собираетесь делать со мной?

- Ты будешь работать на нас.

- Вы не убьете меня? - спросил я.

- Мы убиваем, только защищаясь или наказывая, - ответил он, - мы убиваем тех, кто убивает нас и вредит нам. Если бы ты был из банды Худжи, то мы убили бы тебя, ибо все его люди - дурные люди; но ты говоришь, что ты его враг, впрочем, ты мог солгать, но мы не тронем тебя, пока не убедимся, что ты солгал нам. А до тех пор ты будешь работать.

- Послушайте, - настаивал я, - если вы так ненавидите Худжу, почему бы вам не отпустить меня и не позволить мне наказать его?

Но Гр-гр-гр уже не слушал меня, он подозвал моих стражников и приказал им отвести меня к месту работы. Я понял, что приговор окончателен, а Гр-гр-гр, как оы желая подчеркнуть это, повернулся ко мне спиной и медленно зашел в пещеру. Мои стражники повели меня дальше, и вскоре мы дошли до небольшой низины.

То, что представилось моим глазам, было более удивительным, чем все, что мне приходилось до сих пор видеть. На площади в несколько сот акров раскинулись поля, густо засаженные какой-то растительностью. То тут, то там виднелись фигуры зверолюдей, обрабатыващих своими первобытными орудиями эту землю.

Меня направили пропалывать грядки с дынями. Я никогда не занимался сельским хозяйством и, по всей видимости, был лишен того особого дара, которым природа награждает настоящих фермеров. Никогда время не тянулось так томительно долго для меня, как в те проклятые дни или месяцы, что я провел на этих чертовых грядках.

Зверолюди, работавшие на соседних участках, были настроены дружелюбно, и с некоторыми из них мне удалось завязать приятельские отношения. Один из них оказался ни больше, ни меньше, как сыном Гр-гр-гр, нарушившим какую-то традицию племени и отрабатывающим сейчас свою провинность. Он рассказал мне, что их племя всегда жило на вершине этого холма, но на соседних холмах жили племена их сородичей. Они никогда не воевали и жили в мире и спокойствии, пока не появились люди, которыми предводительствовал Худжа. Бандиты нападали на зверолюдей и убивали их, когда те выбирались из своей природной крепости и отправлялись в гости к соседям.

Сейчас, говорил мне мой новый друг, их племя затаилось, но в один прекрасный день они соберутся, нападут на Худжу и его людей и перебьют их всех.

Я объяснил ему, что сам ненавижу Худжу, и спросил, когда они собираются в поход. Я надеялся, что мне позволят отправиться с отрядом зверолюдей, а может быть, пойти вперед и провести разведку. Сын Гр-гр-гр отнесся к моему предложению весьма серьезно и сказал, что как только его отпустят с полей, он обсудит этот вопрос с отцом.

Вскоре после нашего разговора в поле появился Гр-гр-гр, и его сын бросился к нему и начал излагать содержание разговора. Но старый джентельмен был явно не в духе, и наградив своего отпрыска увесистой оплеухой, повернулся ко мне и сказал, что он убежден в моей принадлежности к банде Худжи, а посему я должен умереть.

- Мы убьем тебя, - заверил он, - как только ты закончишь обрабатывать дыни. Так что поторопись.

И я поторопился. Я приложил все усилия к возделыванию сорняков, росших в междурядьях. Если мне попадалось одно заморенное сорное растение, я на его месте выращивал два здоровых. Как только мне на глаза попадались отдельно растущие сорняки, я немедленно их выкапывал и пересаживал к своим дыням.

Мои хозяева не замечали весьма специфического характера моей деятельности. Они видели, что я весь день усердно копошусь на вверенной мне грядке, а поскольку в Пеллюсидаре ни звери, ни люди не имеют представления о времени, то я мог бы бесконечно заниматься своими дынями, или, вернее, сорняками, если бы не произошло событие, вырвавшее меня из этого довольно унизительного существования.

Глава IX Головорезы Худжи

Невдалеке от места работы я выстроил из обломков камней и веток убежище, где спал, укрываясь от ярких лучей солнца. Как только я чувствовал голод или меня клонило в сон, я немедленно удалялся в свое жилище.

Мои хозяева не препятствовали мне в этом. Справедливости ради должен отметить, что они относились ко мне хорошо. И вообще это были очень милые, добрые и простые существа, при условии, конечно, что ничто не угрожало их благополучию. Их внушительные размеры, чудовищная сила и пугающая внешность были результатом той борьбы за существование, которую вели поколения их предков. Надо сказать, что эти качества они умели применять по назначению в случае необходимости. Они употребляли в пищу мясо только травоядных животных. Такой выбор не был, как вы понимаете, следствием недостатка силы - один мужчина, вооруженный лишь веревкой, спокойно убивал могучего дикого быка.

Как я уже сказал, у меня было убежище, в котором я отдыхал после праведных трудов. Как-то раз, лежа у себя в хижине, я услышал со стороны селения страшный шум. Вскоре я увидел огромного самца, бегущего и взволнованно что-то кричащего. Когда он приблизился, я вылез наружу, сгорая от желания узнать причину такого необычного смятения. Я с гордостью всегда считал, что лишен чувства праздного любопытства, но монотонность моего существования среди дынь и сорняков развила во мне зачатки этого чувства, свойственного большинству людей.

Остальные рабочие тоже выбежали навстречу гонцу, и он немедленно выложил им какие-то сведения, после чего повернулся и, не теряя времени, помчался обратно. Когда эти зверолюди бегут, они опускаются на все четыре лапы, что помогает им с легкостью преодолевать препятствия, которые помешали бы человеку. В результате они развивают поистине удивительную скорость. И на этот раз, прежде чем я успел подробно вникнуть в суть дела, мои сотоварищи резво снялись с места и устремились в сторону деревни.

Я остался один! Впервые со дня моего пленения рядом со мной не было ни одного зверочеловека. Я был один, а все мои стражники были в деревне, отражая нападение бандитов Худжи.

Насколько я сумел понять из рассказа гонца, два самца, возвращавшихся с охоты, были атакованы полудюжиной головорезов. Эти двое вернулись домой без единой царапины, а из бандитов улизнуть сумел только один. Он-то и сообщил своему главарю об исходе схватки. Теперь Худжа собирался наказать народ Гр-гр-гр. Я боялся, что зверолюди, даже учитывая их огромную силу, не смогут противостоять напору армии Худжи, хорошо вооруженной и обученной.

Наконец у меня появилась возможность, о которой я мог до сих пор только мечтать! Я мог сейчас бежать, найти дорогу в долину и, пока два войска будут вести битву, продолжить поиски селения Худжи, о местоположении которого я знал значительно больше, благодаря рассказам зверолюдей.

Когда я был уже готов претворить в жизнь свой план, со стороны деревни до меня донесся шум яростной битвы.

Я остановился. Поддавшись острому желанию немедленно нанести удар, пусть и слабый, ненавистному Худже, я повернулся и побежал к селению. Добежав до края плато, я застыл в удивлении - трудно было ожидать от зверолюдей такого четкого боевого порядка. На краю каждого утеса стояла цепочка могучих самцов - лучших метателей веревок. В нескольких футах позади них располагались остальные самцы, за исключением двадцати, которые охраняли самок и детенышей.

Меня в основном интересовали действия первой линии обороны. Приспешники Проныры - большой отряд саготов и пещерных людей - карабкались наверх, лишь немногим уступая в ловкости зверолюдям.

Атакающие задерживались у каждого выступа, на котором можно было закрепиться, и, остановившись, пускали стрелы в обороняющихся. Обе стороны непрерывно обменивались оскорблениями, но люди, со всей очевидностью, значительно превосходили своих противников в этом искусстве.

У передней цепочки обороняющихся не было другого оружия, кроме веревок, и когда враги приближались достаточно близко, то тут, то там в воздух взмывало первобытное лассо, и петля безошибочно падала на плечи или шею врага, таща его наверх. Те, кто успевал перерезать веревку, немедленно падали в пропасть, другие же наверху перебрасывались во вторую шеренгу и погибали от могучих клыков самцов.

Но стрелы атакующих вносили значительно больший урон в ряды обороняющихся, и было ясно, что победа Худжи была лишь делом времени.

Гр-гр-гр стоял в середине первой линии, где беспорядочно громоздились обломки скал и громадные валуны. Не говоря ни слова, я приблизился к нему, взял один из камней и сбросил вниз. Бросок был удачный - камень убил на месте одного лучника, и тот в падении увлек за собой еще троих.

Гр-гр-гр повернулся ко мне в немом изумлении. Он, казалось, сомневался в искренности моих намерений. Он протянул ко мне свою мохнатую лапу, и я решил было, что мне пришел конец. Но я отскочил в сторону, схватил другой камень, отправил его вслед за первым, И на этот раз не промахнувшись. Затем я, насобирав несколько небольших осколков камней, со всей возможной точностью (а я уже, помнится, говорил, что очень неплохо метаю в цель различные предметы) начал закидывать ими саготов и людей, сея в их рядах панику и смерть.

Гр-гр-гр вновь приблизился ко мне. Я ткнул рукой в гору камней, лежащую на вершине утеса.

- Это все надо скинуть им на головы, - прокричал я, - прикажи своим воинам!

Услышав мои слова, самцы из первой шеренги, до сих пор с интересом следившие за моими действиями, схватили огромные булыжники и, не ожидая приказа, обрушили на пещерных людей град камней. Через несколько мгновений на скале не осталось ни одного человека - деревня зверолюдей была спасена.

Гр-гр-гр стоял рядом со мной и с угрюмой радостью наблюдал, как остатки отряда бандитов скрываются из глаз. Затем он повернулся ко мне.

- Ведь это твои друзья, - сказал он. - Почему ты убивал их?

- Они никогда не были моими друзьями, - отозвался я. - Я уже говорил тебе об этом, но ты мне не поверил. Ну а теперь, теперь ты веришь, что я ненавижу Худжу и его племя не меньше, чем вы? Веришь, что я хочу быть другом Гр-гр-гр?

Некоторое время он стоял в нерешительности, почесывая в голове. Ему было не легче изменить свое мнение, чем любому из нас, но, в конце концов, он сделал это, что человек мог и не сделать.

- Гилок, - сказал он, - мне стыдно за себя. Я мог убить тебя. Как я могу тебя отблагодарить?

- Отпусти меня, - ответил я быстро.

- Ты свободен, - сказал он. - Ты можешь идти, а можешь остаться, но если ты уйдешь, ты всегда можешь вернуться. Мы будем рады тебе.

Я, понятное дело, решил идти. Мне пришлось вновь рассказать свою историю Гр-гр-гр, он выслушал меня внимательно и предложил мне в проводники нескольких своих воинов. Я, естественно, не стал отказываться.

Перед моим отходом было решено поесть. Охотники, на которых напали люди Худжи, принесли богатую добычу, и Гр-гр-гр решил устроить торжественную трапезу в честь нашей победы с танцами.

Мне никогда прежде не доводилось видеть ритуальных плясок звериного народа, хотя я часто слушал странные звуки, доносившиеся из деревни. Теперь я сам принимал участие в таком празднике.

Я никогда этого не забуду. Удивительное сочетание звериного и человеческого начал в этих плясках вносило в них то элемент патетики, то гротеска, а порой было просто пугающим. Под палящим солнцем Пеллюсидара огромные волосатые создания собирались в большой круг и снова расходились. Они сматывали свои веревки и затем бросали их, выкрикивая яростные оскорбления в адрес воображаемого врага; они наваливались на тушу быка и буквально рвали ее на части и поедали до тех пор, пока, насытившись, не могли больше двигаться.

Мне пришлось ждать: мои проводники должны были переварить то, что съели за этой трапезой. Некоторые наелись так, что я боялся, как бы они не лопнули, ведь кроме убитого быка, была еще сотня антилоп различных размеров - хозяева доставали их из примитивных погребов для праздничного стола.

В конце концов, мы были готовы к выходу -шесть громадных самцов и я. Гр-гр-гр вернул мне мое оружие, и я снова отправился в так часто прерываемый путь к заветной цели. Я не знал, удастся ли мне найти Диан, но, тем не менее, бездействие томило меня и я стремился в дорогу. В данном случае я считал, что даже плохие новости лучше неизвестности.

Честно говоря, мне не верилось, что моя гордая подруга еще жива; но время в Пеллюсидаре не течет для всех одинаково, и для Диан и Худжи могло пройти лишь несколько минут с того момента, когда он хитростью увел ее из Футры. А может, она нашла возможность защититься от его посягательств или просто бежала от него.

Когда мы спустились с утеса, то спугнули большую стаю гиеноподобных тварей, которые жадно пожирали трупы пещерных людей, погибших в битве. Эти уродливые твари вовсе не были трусливы, что, как говорят, характерно для внешнего мира. Они не отошли ни на шаг от своей добычи и ждали нас, оскалив пасти. Но, как я узнал уже позже, редкий хищник преградит дорогу зверочеловеку - так ужасен один его вид. Гиены не были в этом случае исключением и посторонились, давая нам дорогу.

Мы шли вдоль чудесной реки, пересекающей весь остров, и вскоре попали в такой густой лес, какого мне еще не приходилось видеть. Мои проводники остановились.

- Там! - сказал один из них, указывая в сторону леса. - Мы не сможем идти дальше.

Здесь они оставили меня, а я продолжил свой путь. Сквозь деревья виднелось подножие холма, туда-то я и устремился. Лес доходил до самого основания горы, содержащей множество пещер. На первый взгляд они казались необитаемыми, но я, на всякий случай, решил понаблюдать за ними некоторое время. Большое ветвистое дерево, росшее поблизости, представляло собой прекрасный наблюдательный пункт, и я, не теряя времени, вскарабкался на него и приготовился к длительному наблюдению.

Едва я устроился поудобнее на своем насесте, как из одного отверстия, футах в пятидесяти от основания скалы, появилась группа пещерных людей. Они спустились в лес и исчезли. Вскоре после этого из той же дыры появилось еще несколько мужчин, а за ними последовали женщины с детьми. Не одна группа людей еще прошла туда и обратно. Я был ошарашен: пещера не могла бы вместить столько народа.

Довольно долго я наблюдал за перемещениями пещерных людей. Одни появлялись из пещеры, другие исчезали в ней.

Что же это за пещера, думал я, если там может поместиться целое племя? Для выяснения этого я вскарабкался повыше. Отсюда, где я сидел теперь, была хорошо видна вершина горы, подобная той, на которой жило племя Гр-гр-гр. На самом краю этой вершины появилась фигурка девушки, в ее волосы был воткнут пышный цветок какого-то растения. Я уже видел эту девушку, она вышла из леса несколько раньше и вошла в загадочную пещеру.

Тайна, наконец, была раскрыта. Пещера была лишь проходом, который, в силу каприза природы, вел на вершину горы. Он соединял их селение с долиной.

Как только я это понял, мне пришло в голову, что попасть в селение через этот проход незамеченным мне не удастся и, следовательно, я должен поискать другой путь. Я посмотрел вниз - ни одного человека не было поблизости, и я со всей возможной осторожностью соскользнул со своего наблюдательного пункта на землю и начал продвигаться вправо с намерением обогнуть холм и найти место, где я мог бы незаметно вскарабкаться на вершину.

Я украдкой перебегал от одного дерева к другому и внимательно осматривал поверхность холма, но не увидел другого входа.

Вскоре я услышал шум моря. Через несколько минут я стоял уже на его берегу. Море омывало основание природной крепости, в которой обосновался Худжа и его головорезы.

Я уже собирался вскарабкаться на груду камней, наваленную у подножия утеса, и поискать там какой-нибудь путь наверх, но заметил, как из-за него выскочило каноэ. Я укрылся за валуном и стал наблюдать за дальнейшими действиями воинов, сидящих в лодке.

Они проплыли еще немного по направлению ко мне, затем, не доплыв примерно ста ярдов до моего убежища, направили лодку прямо на скалы. Мне казалось, что они сошли с ума и плывут навстречу гибели, ибо волны, с шумом бьющие в подножье отвесной скалы, несли с собой разрушение и смерть.

Так велико было мое возбуждение, что, рискуя быть замеченным сверху, я высунулся из-за валуна и стал с нетерпением ждать, как откатывающиеся волны вынесут обломки утлого суденышка.

Я выглянул как раз в тот момент, когда каноэ, проплыв между двумя скалами, вошло в небольшую спокойную гавань.

Я вернулся в свое убежище и стал наблюдать за дальнейшим развитием событий. Каноэ подплыло вплотную к скале, и гребцы сноровисто ошвартовали его.

Два воина, покончив с этим, подошли к отвесной стене и начали быстро карабкаться наверх. Признаюсь, что я наблюдал эту сцену с изумлением: пещерные люди Пеллюсидара великолепные скалолазы, но никогда прежде мне не приходилось видеть, чтобы какое-нибудь живое существо взбиралось по отвесной стене с такой скоростью.

Я выждал несколько минут, и когда был совершенно уверен, что никого нет поблизости, выбрался из своего убежища и с риском для жизни пробрался к месту, где было причалено каноэ.

Если они смогли взобраться наверх, то и я смогу, - подумал я, - а если нет, то лучше умереть, пытаясь совершить невозможное, чем бездействовать.

Впрочем, когда я внимательно осмотрел поверхность скал, то обнаружил, что задача не так сложна, как казалось в самом начале - вплоть до самой вершины были высечены ступени, - образуя грубую лестницу.

В конце концов, я добрался до вершины. Осторожно приподнял голову и осмотрелся: передо мной располагалась площадка, на которой местами громоздились вековые валуны. Мне не было видно деревни, не заметил я и ни одного живого существа.

Я встал. Несколько деревьев росло между валунами. Стараясь оставаться незамеченным, я перебегал от одного дерева к другому, от валуна к валуну, постепенно приближаясь к тому месту, где, по моим расчетам, должна быть деревня.

Как я жалел сейчас об утрате револьверов и винтовки! Мне не нужно было бы красться подобно испуганной кошке, будь они при мне. Я не мог себе позволить играть в открытую - моя героическая смерть вдряд ли помогла бы чем-нибудь Диан.

Я прополз что-то около мили, стирая локти и коленки, так и не заметив ни одной живой души, когда огибая очередной валун, я буквально врезался в человека, ползущего мне навстречу.

Глава X Набег на тюрьму

Этот человек не сразу отреагировал на мое появление: его внимание было поглощено тем, что происходило за его спиной. Я никогда не забуду того почти нечеловеческого изумления, которое было написано на его лице при виде меня. Я не стал дожидаться, пока он крикнет или поднимет тревогу, а попросту схватил его за горло и утащил за валун. Там я прижал его к земле И стал думать о том, что делать дальше.

Он некоторое время пытался сопротивляться, а затем перестал, и я ослабил хватку на его горле. По-моему, он был благодарен мне за это.

Человеческая жизнь в Пеллюсидаре стоит довольно дешево, и все же мне не хотелось совершать хладнокровное убийство, но что оставалось делать: отпустить его - означало оповестить всю деревню о моем появлении. Наконец мужчина заговорил.

- Я видел тебя, - сказал он, - на арене в Футре, когда типдары оттащили тарага от тебя и твоей подруги. Я так и не понял, что произошло. Потом махары выпустили драться меня. Моими противниками были два воина из Гомбала.

Тут он слабо улыбнулся.

- Их могло быть и десять - это ничего бы не изменило. Я убил тех двоих и получил свободу. Смотри!

Он чуть приподнял свое левое плечо и показал мне свежую отметину подживающую рану от клейма махар.

- А когда я возвращался, - продолжал он, - я встретил людей из своего племени, которые сказали мне, что Худжа-Проныра напал на нашу деревню, захватил ее, а жителей обратил в рабство. Я решил прийти сюда и узнать все сам. Я увидел, что здесь хозяйничают люди Худжи, а народ моего отца томится в неволе. Меня схватили, но Худжа не убил меня. Я - сын вождя, и он рассчитывал с моей помощью заставить наших воинов вернуться в деревню и принять участие в войне, которую Проныра собирается начать. Тут в плену находится и Диан Прекрасная, чей брат Да-кор Сильный, вождь Амоза, спас мне жизнь, когда пришел в Турию похитить себе жену. Я помогал ему в этом деле, и мы с ним хорошие друзья. Поэтому, когда я узнал, что Худжа держит в плену Диан, то я сказал Проныре, что не буду помогать ему, если он причинит ей вред. Недавно один из стражников подслушал, как я разговаривал с другим пленным и предлагал всем нам собраться вместе, найти оружие и, дождавшись ухода основных сил Худжи, перебить оставшихся воинов и захватить деревню. Удерживать мы ее не смогли бы долго - к ней только два подступа.

Но когда Худжа узнал об этом разговоре, он решил убить меня. Они связали меня по рукам и ногам и бросили в пещеру - моя казнь должна была быть публично, но не все воины были в деревне. Так я лежал и ждал смерти, как вдруг услышал приглушенный голос, окликавший меня. Когда я отозвался, женщина, а это был женский голос, сказала, что она знает все, что со мной произошло, и что она -сестра Дакора и попробует помочь мне. Тут же в стене, откуда раздавался голос, образовалось отвертие, и вскоре я увидел лицо женщины, копающей проход обломком камня. Чуть позже она уже была в моей пещере и перерезала мне путы. Мы поговорили с ней, и я предложил попытаться пробиться вместе в Сари, где она надеялась получить известия о своем муже. Как раз сейчас я пробирался на другой конец острова, чтобы посмотреть, есть ли там лодка. Большая часть лодок сейчас отсутствует, так как Худжа, его люди и рабы находятся на Острове Деревьев, где он строит много новых лодок, чтобы доплыть до устья огромной реки, впадающей в море там, - тут он показал на северо-восток. - Эту реку он нашел, когда возвращался из Футры, она широка, быстра и течет почти до самой земли Сари.

Я выпустил своего пленника, как только понял, что он враг Худжи, и теперь мы мирно сидели рядом, опираясь на валун.

- А где сейчас Диан? - спросил я.

- Она вернулась в свою пещеру и ждет меня там, - ответил он.

- А может Худжа объявиться до твоего возвращения?

- Худжа на Острове Деревьев, - повторил он.

- Объясни мне, как добраться до пещеры Диан, - попросил я.

Мой собеседник в странной, но абсолютно доступной манере, присущей всем жителям Пеллюсидара, объяснил мне, как найти пещеру, в которой был заключен он, и где найти дыру в стене, ведущую к Диан.

Я решил, что будет лучше, если один из нас останется, пока другой пойдет за Диан. Идти вдвоем не было смысла - риск быть обнаруженными увеличивался, а пользы не было никакой. Один из нас тем временем мог заняться лодкой.

Я сказал моему новому другу, чтобы он ждал меня на вершине скалы, а если Диан вернется одна - силой втолкнуть ее в лодку и отправиться в Сари. Я понимал, что в случае, если нас обнаружат, мне придется прикрывать отход Диан.

На этом мы и разошлись, он отправился на место, откуда ему были бы видны и лодка и Диан, я пополз в сторону пещер. Мне не составило труда найти верную дорогу, следуя указаниям Джуага, - так звали моего нового друга. Вначале я должен был миновать наклоненное дерево, затем обогнуть огромный валун, чудом удерживающийся на крошечном основании.

Именно оттуда я впервые увидел пещерную деревню. Пещера, в которой был заключен Джуаг, находилась в дальнем конце ближайшей ко мне скалы. Используя в качестве прикрытия земляную насыпь, мне удалось подобраться к входу незамеченным. Неподалеку стояло несколько человек, но они были так увлечены разговором, что я не боялся быть обнаруженным ими. Дождавшись момента, когда никто не смотрел в мою сторону, я пулей влетел в пещеру.

Подобно большинству пещер Пеллюсидара, созданных людьми, эта состояла из трех помещений, расположенных друг за другом. Освещения не было никакого, кроме солнечного света, проникавшего через вход, и темнота сгущалась вокруг меня по мере моего продвижения.

В последнем помещении я с трудом различал очертания предметов. Внезапно, пока я ощупывал стены в поисках отверстия, ведущего в темницу к Диан, совсем близко раздался мужской голос.

Говоривший, по всей видимости, только что вошел, поскольку громко осведомился о местонахождении человека, которого он искал.

- Где ты, женщина? - прокричал он. - Худжа послал за тобой.

Женский голос ответил:

- А что хочет от меня Худжа?

Это был голос Диан. Я с удвоенным вниманием продолжил ощупывать стену, из-за которой доносился разговор.

- Он хочет, чтобы тебя доставили на Остров Деревьев, - ответил мужчина, он готов взять тебя в жены.

- Я не пойду, - твердо сказала Диан, - лучше умереть.

- Меня послали доставить тебя, и я это выполню, - последовал ответ.

Я слышал, как он сделал несколько шагов в ее сторону.

В отчаянии я заколотил по стене, отделявшей меня от моей возлюбленной. До меня донеслись звуки борьбы. Неожиданно стена поддалась. В мгновение ока я понял, почему не мог найти дыру в стене, когда лишь легко ощупывал ее, - Диан заделала ее после побега Джуага.

Навалившись всем телом на рыхлую массу, я выдавил ее в пустоту соседней пещеры. Вместе с кучей земли и камней туда ввалился я, Дэвид I, Император Пеллюсидара. Сомневаюсь, что царственная особа когда-либо совершала менее величественный вход. Я приземлился на четвереньки, но успел вскочить на ноги, прежде чем мужчина сообразил, что именно случилось.

Когда я встал, он заметил меня и, предполагая, что я вряд ли вломился таким образом с дружественными намерениями, повернулся как раз вовремя, чтобы отразить мое нападение. В руках у нас были ножи. В кромешной тьме трудно проявить настоящее мастерство, но, смею вас уверить, у нас получилась неплохая дуэль.

До появления в Пеллюсидаре я ни разу не видел каменного ножа, и мне никогда прежде не приходилось драться на ножах любого вида, но теперь, после нескольких лет жизни в диком мире, я вряд ли уступаю туземцам в этом искусстве.

Я видел лишь смутный силуэт на месте, где стояла Диан, и знал, что она не предполагает, кто я, и не может разглядеть мое лицо. Даже в эти страшные минуты я с волнением ожидал мгновения, когда она поймет, кто же ее спаситель.

Мой противник был огромный сильный мужчина, расчетливо владеющий своим грубым, но смертоносным оружием; один раз он нанес мне хороший удар в плечо, след от которого я унесу с собой в могилу. Тут, несмотря на свое мастерство, он совершил ошибку. Заметив, что я отпрянул после удара, он бросился ко мне, забыв о своем ноже, желая задавить меня голыми руками. Увидев это, я изо всех сил ударил его в подбородок.

Не проронив ни звука, он рухнул на землю. Прежде чем он пришел в себя, я навалился на него и вонзил нож в его сердце. Пошатываясь, я встал; в двух шагах от меня стояла Диан, тщетно пытаясь разглядеть мое лицо.

- Ты не Джуаг! - воскликнула она. - Кто ты? Я приблизился, протянув к ней руки.

- Это я, - срывающимся голосом сказал я, - это я, Дэвид.

Услышав мой голос, она вскрикнула. В голосе ее звучали долго сдерживаемые слезы и радость. Она бросилась ко мне и замерла у меня на груди. Я покрывал ее лицо поцелуями, гладил ее чудесные волосы и снова и снова говорил ей то, что она и так знала: что она мне дороже всех сокровищ обоих миров.

Но мы не могли долго задерживаться на этом месте из страха быть обнаруженными врагами и выбрались наружу. Не увидев ни одной живой души, мы с Диан отправились туда, где нас ждал Джуаг.

Пока мы шли, Диан рассказала мне, что ее тюремщики сообщали ей о моем продвижении. Она слышала, что я был в Земле Вечной Тени. Там меня видел человек, знавший меня в лицо. Он дождался, пока я заснул, и ограбил меня. Худжа проведал об этом и послал нескольких воинов схватить меня, но они не вернулись, по крайней мере Диан о них больше ничего не известно.

- И не мудрено, - сказал я ей, - они сейчас находятся в стране, откуда никто не возвращается.

Мы уже почти добрались до места, когда заметили, что с другой стороны туда спешат два человека. Ойи не видели ни нас, ни Джуага, который прятался в кустарнике. Пытаясь оставаться незамеченными, мы побежали к Джуагу, надеясь добежать до него прежде двух воинов, но они его обнаружили раньше и немедленно напали на него. Один из воинов был стражником Джуага, он с товарищем отправился на его поиски, так как побег раба был обнаружен еще до того, как я попал в пещеру. По всей видимости, до сих пор они пытались его найти в других частях плато.

Когда я увидел, что они бросились на Джуага, то громко крикнул, пытаясь привлечь их внимание. Они немедленно остановились и стали оглядываться.

Обнаружив нас с Диан, они разделились, и один побежал к Джуагу, а другой повернул в нашу сторону. Когда он приблизился, я увидел, что в руках он держит один из моих револьверов. Держал он его, правда, за дуло, принимая его, по всей видимости, за небольшую дубину.

Я не мог удержаться от усмешки, подумав о том, что револьвер будет использован таким образом. Ведь стоило моему противнику взять эту "дубину" за рукоятку и опустить курок, то погиб бы я, а он остался бы жив; впрочем, может, он и остался жив, не знаю, удар, который я нанес ему, не был смертельным. Когда он находился в двадцати футах от меня, я с силой метнул копье, но он успел отклониться, и оно вместо того, чтобы поразить его в сердце, ударило его в голову. Воин обмяк и рухнул на землю. Я взглянул в сторону Джуага. Бедняге приходилось туго. Напавший на него воин огромного роста наседал на бедного раба, размахивая чудовищным ножом, предназначенным, по-моему, для разделки туш мастодонта. Шаг за шагом он оттеснял Джуага к краю обрыва. Я видел, что через несколько мгновений Джуаг неминуемо погибнет.

Нагнувшись к телу моего поверженного противника, я быстро поднял револьвер. Я понимал, что шансов очень мало, но выхода не было - Джуаг был всего на волосок от падения, и я выстрелил почти наугад. Гигант схватился за голову, повернулся вокруг своей оси и рухнул с обрыва.

Джуаг бросил на меня взгляд, полный ужаса, - он никогда прежде не слышал выстрелов - с диким криком повернулся и прыгнул с обрыва. Я подбежал к краю пропасти и увидел далеко внизу два всплеска.

К моему удивлению, через несколько мгновений голова Джуага показалась над поверхностью воды, и он быстро поплыл к лодке. Он нырнул с такой чудовищной высоты и остался невредим!

Я окликнул его и попросил подождать нас в лодке, уверяя, что мое оружие не причинит вреда. В ответ он замотал головой и что-то забормотал, но расстояние было слишком велико, и я не расслышал, что именно. Я продолжал убеждать его, и, наконец, он согласился оставаться на месте. В то же мгновение Диан резко дернула меня за руку. Я обернулся и увидел, что со стороны деревни к нам приближается толпа дикарей - их потревожил звук выстрела.

Воин, которого я оглушил ударом копья, пришел в себя, и сейчас со всех ног бежал к своим. Это все могло кончиться плохо - впереди был долгий, тяжелый спуск, а нас с Диан настигала толпа дикарей.

Я видел только один выход - прикрыть спуск Диан. Я обнял ее, чувствуя, что это могут быть последние мои минуты с ней, и спросил, не боится ли она спускаться одна. Она улыбнулась и пожала плечами. Она боится?! Диан так прекрасна, что я часто забываю, что она дикая пещерная девушка, и думаю о ней, как о хрупкой девушке внешнего мира.

- А ты? - спросила она.

- Я последую за тобой, как только разберусь с нашими "друзьями", - ответил я, - мне хочется, чтобы они отведали нового лекарства, которое вскоре вылечит Пеллюсидар от всех болезней. Я думаю, что это их задержит достаточно долго, чтобы я успел спуститься. Поторопись и передай Джуагу, чтобы он был наготове. Если со мной что-нибудь случится, ты должна сама добраться до Сари и помочь Перри в осуществлении наших планов. Пообещай, что сделаешь это.

Диан отказалась дать мне обещание. Более того, она остановилась и сказала, что не бросит меня. Дикари стремительно приближались к нам. Джуаг кричал нам что-то снизу. Он, по всей видимости, догадался, что я уговариваю Диан спуститься без меня и что нам угрожает опасность.

- Ныряйте! - кричал он. - Ныряйте!

Я посмотрел на Диан, а потом вниз. Пролив был не больше блюдца. Я не понимал, как Джуаг попал в него.

- Ныряйте! - опять крикнул Джуаг. - Вы не успеете спуститься!

Глава XI Спасены!

Диан тоже посмотрела вниз и невольно вздрогнула. Она была из племени, люди которого не привычны к воде. Ее пугал даже не прыжок, а огромное таинственное водное пространство.

Мне самому казалось невозможным сделать этот сумасшедший прыжок. Единственное, что могло меня заставить прыгнуть, - это желание совершить самоубийство.

- Быстро! - крикнул я Диан. - Ты не можешь нырнуть, но я попридержу их, пока ты будешь спускаться.

- А ты? - снова спросила она. - Ты сможешь нырнуть? Ведь иначе тебе не удастся уйти от них, если ты будешь ждать, пока я доберусь вниз.

Я понял, что она не уйдет, пока не будет уверена, что я смогу нырнуть. Я еще раз взглянул вниз и, с трудом сдержав дрожь, сказал, что нырну, как только она доберется до лодки. Удовлетворенно кивнув головой, Диан начала осторожно, но быстро спускаться вниз.

Только теперь я повернулся к приближающимся бандитам. Они бежали изо всех сил. Я поднял револьвер, тщательно прицелился в ближайшего ко мне воина и спустил курок. Человек подпрыгнул и упал. Прежде чем окончательно замереть, он два или три раза перекатился и, наконец, остался лежать среди прекрасных диких цветов.

Бежавшие за ним остановились. Один из них бросил в меня копье, но оно не долетело - я стоял слишком далеко. Среди этой толпы было два лучника, с них я не спускал глаз. Все были охвачены ужасом от звука выстрела и последовавшей за ним смертью их товарища.

Они смотрели то на меня, то на труп и о чем-то переговаривались.

Я воспользовался замешательством в рядах противника и посмотрел вниз. Диан уже преодолела полпути. Я опять повернулся к своим врагам. Один из лучников натягивал тетиву лука. Я поднял руку.

- Остановитесь! - крикнул я. - Тот, кто сделает шаг в мою сторону или выстрелит в меня, умрет так, как умер этот человек, - и я указал на мертвеца.

Воин опустил свой лук. Вновь завязался оживленный разговор. Я видел, как воины без луков в чем-то горячо убеждали лучников.

Мнение большинства, в конце концов, взяло верх. Оба лучника одновременно подняли свои луки. В то же мгновение я выстрелил в одного из них, и он упал, выронив лук. Второй успел выпустить стрелу, но звук выстрела так испугал его, что рука у него дрогнула, и стрела пролетела над моей головой. Секундой позже он лег рядом со своим товарищем, получив между глаз аккуратное отверстие.

Я еще раз посмотрел вниз. Диан уже почти добралась до цели. Я видел, что Джуаг стоит чуть ниже ее, протянув руки, чтобы помочь ей.

Крики, раздавшиеся позади меня, вернули меня к действительности. Воины стояли на том же месте, потрясая кулаками и выкрикивая оскорбления. Со стороны деревни к толпе приближался огромный человек. По его поведению я догадался, что он был предводителем этих людей. Он выслушал рассказ воинов о событиях последних минут, отдал команду и с диким ревом ринулся в мою сторону. Остальные последовали за ним.

У меня оставалось всего лишь два патрона. Предводитель получил один из них. Я предполагал, что его смерть остановит всех, но они уже дошли до той стадии яростного исступления, когда ничто не могло их остановить. Как бы то ни было, они лишь заорали еще громче и побежали быстрее. Последним выстрелом я прикончил еще одного.

Они были уже совсем близко. Какой-то верзила замахнулся дубиной, но я опередил его и нанес ему удар Рукояткой револьвера. После этого я добежал до обрыва и очертя голову прыгнул. Я знаю кое-что о технике ныряния. В этот прыжок я вложил все, что умел.

Около двухсот футов я летел в горизонтальном положении. Скорость моего падения была настолько велика, что воздух казался твердым телом Я чуть пошевелился, перешел в вертикальное положение и, соединив руки над головой, вошел в воду. Одновременно со мной в воду попадало несколько копий. Чудом ни одно не задело меня.

Не думаю, что я ушел очень глубоко под воду, но мне казалось, что погружение никогда не прекратится. Когда, наконец, я начал всплывать на поверхность, то почувствовал, что сейчас лопну от недостатка воздуха Но в конце концов я вынырнул и с наслаждением наполнил легкие кислородом.

Прямо передо мной была лодка, из которой вылезали Диан и Джуаг. Вначале я не понял, почему они оставляют ее, но когда я подплыл поближе, то увидел два тяжелых копья пронзили насквозь наше судно - теперь оно было непригодно для использования.

Джуаг, выбравшись на берег, протянул мне руку, и, ухватившись за нее, я вылез из воды. Мы прижались спинами к скале и, таким образом, нам не грозили копья, продолжавшие падать сверху.

Посовещавшись, мы решили, что должны идти на другой конец острова, к месту, где я спрятал свою лодку, и отправиться в ней на материк. Мы не могли терять времени. Поэтому, подобрав с земли три наименее поврежденных копья, мы немедленно отправились в дорогу. Наш путь лежал на юг, так как Джуаг сказал, что ту часть острова люди Худжи навещают редко. Я думаю, что это сбило врагов с нашего следа, так как мы их больше не видели и не слышали шума погони.

Но путь, указанный Джуагом, имел существенный недостаток - он был значительно длиннее, чем тот, которым отправились наши преследователи. Это-то нас и погубило. Когда мы наконец вышли к реке невдалеке от цели нашего путешествия, на нас из кустов высыпал отряд воинов, устроивших там засаду. Они разоружили и связали нас.

Это был последний удар! Надежда покинула меня. Нас с Джуагом ждала неминуемая смерть, но не менее ужасная судьба ожидала Диан.

Бедное дитя! Какие тяжелые испытания выпали на ее долю! С того самого дня, когда я впервые увидел ее, закованную в цепи в караване рабов, и до сего момента, я могу вспомнить лишь недолгие промежутки счастья и покоя в ее жизни. До того как я познакомился с ней, ее преследовал Джубал-Урод. Ей удавалось ускользать от него, и, в конце концов, я убил его. Теперь Джубала сменил Худжа, преследующий ее с не меньшим упорством. Признаюсь, я уже мечтал о том, чтобы смерть даровала ей покой, которого она была лишена в жизни. Я завел с Диан разговор на эту тему и предложил умереть вместе.

- Не бойся, Дэвид, - ответила моя храбрая подруга, - я умру до того, как Худжа дотронется до меня, но сначала я увижу, как умрет он.

Сказав это, она достала небольшой мешочек.

- Что это? - спросил я.

- Помнишь, ты как-то наступил на змею? - спросила Диан.

Я кивнул в ответ.

- И это привело тебя к мысли об отравленных стрелах, которыми мы вооружили всех воинов нашей Империи, - продолжала она. - У меня тоже есть идея. В этом мешочке лежит ядовитый зуб гадюки. Я ношу его давно. Он дал мне силы переносить многие опасности, потому что я знала, что смогу оградить себя от последнего унижения. Я еще не готова умереть. Первым умрет Худжа.

Итак, мы не умерли вместе, и я рад, что этого не случилось. Самоубийство -глупая вещь. Неважно, что сегодня все кажется безнадежным. Завтрашний день может принести облегчение. С того памятного разговора я всегда жду завтрашнего дня в момент отчаяния.

В Пеллюсидаре, где всегда - сегодня, можно ждать любого чуда. Так случилось и в этот раз. Когда мы проходили лесом мимо холма с плоской вершиной, нашу стражу опутали вылетевшие из ниоткуда веревки. Мгновением позже я увидел отряд зверолюдей.

Это была захватывающая битва. Я и по сей день жалею, что был связан и не мог принять участия в ней. Я мог только подбадривать своих друзей и шумно ликовать, когда их предводитель Гр-гр-гр вышибал дух из очередного бандита. Когда бой был окончен, мы обнаружили, что лишь нескольким людям удалось бежать - остальные были мертвы.

Гр-гр-гр обернулся ко мне.

- Гр-гр-гр и его народ - твои друзья, - сказал он, - один из моих воинов заметил людей Проныры и следил за ними. Он видел, как они схватили тебя, и сообщил об этом в деревню. Остальное ты знаешь. Ты сделал для нас очень много, мы всегда будем рады тебе помочь.

Я поблагодарил его и вкратце рассказал ему о последних событиях и цели нашего путешествия. Выслушав меня, Гр-гр-гр предложил отправить с нами отряд своих воинов для пущей безопасности. Мы с радостью приняли это предложение.

Вскоре мы добрались до места, где было спрятано мое каноэ, и попрощавшись со зверолюдьми, направились на материк. Я поинтересовался у Джуага, возможно ли пересечь устье реки, ведущей, по его словам, почти до Сари. Но он сказал, что было бы безумием пытаться сделать это, не имея запасов воды и еды. Я был вынужден согласиться с его замечанием, но желание исследовать водный путь было очень велико, и я решил его осуществить, как только нам удастся пополнить запасы.

Мы причалили в небольшом проливчике несколькими милями севернее Турий. Тут я изложил моим спутникам свои планы. Я предложил установить на нашей лодке парус, назначение которого пришлось растолковывать Диан и Джуагу, а затем запастись продовольствием.

Мои предложения были приняты, хотя Джуаг и ворчал что-то по поводу паруса и ветра. Вся затея вызывала у него сомнение - он не верил в то, что с помощью ветра можно плыть по воде.

Вначале мы охотились вблизи побережья, но удача нам не сопутствовала. В результате, мы решили спрятать каноэ и углубиться дальше. Лодку по предложению Джуага мы закопали и отправились в глубь материка. В путешествии по Земле Вечной Тени были свои приятные моменты, главный из которых - отсутствие палящего солнца. Но тут же крылась и неприятность - вечный полумрак, царивший в этих краях, ужасно действовал на нервы.

Чем дальше мы шли, тем темнее становилось. Растительности было немного, все выглядело бесцветным. Временами нам попадались огромные лиди, питающиеся этими странными растениями или пьющие воду из рек, берущих начало на равнине Лиди и впадающих в море.

Мы искали либо тага - огромного быка, либо антилопу, ее мясо прекрасно вялится на солнце. Из желудка тага могла бы получиться прекрасная бутыль для воды, из шкуры - парус. Наше путешествие продолжалось долго. Мы полностью пересекли Землю Вечной Тени и, наконец, вышли в то место равнины Лиди, которое освещалось солнцем.

Перед нами простирались бескрайние просторы Пеллюсидара. Вдали я различал башни далекого города махар, охотящихся за жителями Турий.

Джуаг предложил отправиться на северо-восток, где лежала лесистая местность. Он предполагал, что там нам удастся напасть на след тага. Мы последовали его совету. Вскоре мы вошли в густой лес, который во всех направлениях пересекали звериные тропы. Через некоторое время мы набрели на свежий след тага, приведший нас к стоянке небольшого стада. Выбрав огромного быка, мы с Джуагом метнули в него копья. Раненый зверь вскочил на ноги, озираясь в поисках врага, а остальное стадо, снявшись с места, мгновенно исчезло из вида.

Джуаг вышел из нашего укрытия и показался тагу - это часть охотничьей тактики - пока я оставался в кустах. В тот момент, когда таг увидел своего противника, он немедленно атаковал его. Джуаг повернулся и побежал так, чтобы бык обязательно промчался мимо моего куста.

Таг стремительно надвигался. Диан стояла рядом со мной, крепко сжимая копье, - она не побоялась бы в случае необходимости выйти один на один с разъяренным зверем.

Огромный бык поравнялся с нами. В то же мгновение я ухватился за густую шерсть у него на шее и вскочил ему на спину.

Такой метод охоты был придуман очень давно. Кто-то заметил, что пока таг видит объект своей ярости, он не остановится, не настигнув его. На человека же, который цепляется за его гриву, он не обращает никакого внимания, предполагая, по всей видимости, что тот пытается удержать его. От этого лишь увеличивается его желание догнать свою жертву.

Я устроился поудобнее на спине тага. Джуаг несся впереди нас лишь немного медленнее разъяренного зверя. Жители Пеллюсидара удивительные бегуны. Кстати, мое неумение бегать и было причиной того, что меня ставили на охоте в засаду. Я бы не смог бежать впереди тага достаточно долго, чтобы дать возможность охотнику, сидящему на спине у животного, сделать свое дело. Один раз, впрочем, я попробовал - этого опыта мне хватило на всю жизнь.

Тем временем я уже добрался до шеи быка, достал свой нож и, выбрав место, всадил его туда обеими руками, после чего соскользнул на землю. Ни одно животное не может передвигаться с перебитым позвоночником, и таг не был исключением. На полном ходу он рухнул на землю, забившись в судорогах. Мы с Джуагом осторожно приблизились и, улучив мгновение, вытащили из его тела до сих пор торчащие там копья. Через несколько минут все было кончено - мы добили тага, вонзив наше оружие в его левый бок.

За время гонки таг убежал довольно далеко от того места, где осталась Диан. Расправившись с быком, я посмотрел туда, но не увидел ее. Я покричал немного и, не получив ответа, побежал к месту нашей засады - Диан там не было. Вновь и вновь я выкрикивал ее имя, пока не охрип, но не услышал в ответ ни звука. Где она могла быть? Что случилось с ней за тот короткий промежуток времени, пока я был занят тагом?

Глава XII Похищена!

Я тщательно осмотрел окрестности, и вскоре мои поиски были вознаграждены я нашел ее копье, лежащее в нескольких ярдах от куста, где мы устроили засаду. На примятой траве были видны следы борьбы. Я прошел по этим следам около ста ярдов, пока не наткнулся на огромные следы лиди.

Теперь все было понятно. Пока мы с Джуагом были поглощены охотой, кто-то напал на нее и утащил с собой. Обнаружив все это, я побежал к месту, где Джуаг разделывал тушу тага. Еще издали я заметил что-то неладное - островитянин стоял над тушей быка, высоко подняв готовое для удара копье.

Приблизившись, я увидел стоящих перед Джуагом двух джалоков - самца и самку. Вели он себя довольно странно, ибо было видно, что они не собираются нападать на него.

Джуаг, услышав шаги, повернулся, и я увидел его лицо. Было заметно, что ситуация доставляет ему удовольствие. Эти дикари любят опасность, и Джуаг не был исключением. Но ему не пришлось воспользоваться своим копьем, так как я попросил его не предпринимать никаких действий, увидев обрывок веревки, свисающий с шеи самца.

Джуаг обернулся ко мне вновь, но на этот раз с удивлением. Я прошел мимо него и направился прямо к джалокам. При моем приближении самка оскалила зубы и напружинилась для прыжка. Самец же бросился ко мне и, подбежав, начал тереться о мои ноги.

Это был Раджа - джалок, которому я спас жизнь и потом приручил. Не было никаких сомнений, что он рад видеть меня. Я думаю, что когда он оставил меня на берегу, он собирался лишь привести свою подругу.

Когда Джуаг увидел, что я ласкаю грозного хищника, он был сильно ошарашен и испуган, но у меня не было времени заниматься Раджой - я был слишком опечален своей утратой. Я был рад видеть моего "пса" я позвал его к Джуагу для знакомства. Раджа быстро понял, что Джуаг свой, и отнесся к нему дружелюбно. Сложнее дело обстояло с самкой, но Раджа грозно рычал на нее каждый раз при попытке проявить ею свой дикий нрав, и она вскоре успокоилась.

Я рассказал Джуагу об исчезновении Диан и о своих предположениях. Он предложил немедленно отправиться по следу, но я решил, что с собакой я обойдусь без помощи островитянина, а он тем временем освежует и заготовит тушу тага и будет ждать нас. Я показал Джуагу на озеро, видневшееся на поверхности висевшего у вас над головами спутника, и сказал, что если я не вернусь после того, как это озеро появится четыре раза, то Джуаг должен будет немедленно отправиться в Сари и вызвать сюда Гака и его воинов. Дав эти указания, я позвал Раджу, и мы отправились на поиски Диан. Прежде всего я подвел Раджу к месту, откуда была похищена Диан. В нескольких шагах позади нас трусила самка. Я указал на землю, где еще были видны следы отчаянной схватки, и где, по моему представлению, запах был особенно силен.

Затем я ухватился за остатки поводка, свисавшего с шеи джалока, и приказал ему взять след. Раджа понял, чего я от него хочу, опустил голову и помчался вперед. Волоча меня за собой, он выскочил на равнину Лиди и повернул в сторону селения Турий.

Позади нас бежала самка. Через некоторое время она догнала нас и побежала бок о бок с Раджой. Вскоре она вполне освоилась в моем обществе и чувствовала себя не хуже, чем ее повелитель.

Перемещаясь таким образом, мы покрыли довольно большое расстояние и, едва вновь попав в тень, увидели чуть впереди огромного лиди, неспешно вышагивающего по равнине. На его спине виднелись две фигуры. Если бы я был уверен, что джалоки не повредят Диан, я бы спустил их на лиди немедленно, но так как у меня были сомнения, я решил не рисковать.

Впрочем, было уже поздно. Заметив свою добычу, Раджа рванул у меня из рук поводок с такой силой, что я растянулся на земле, и устремился вслед за лиди. Рядом с ним по-прежнему бежала его подруга.

Джалоки не подавали голоса, пока лиди сам не обнаружил их и не перешел на стремительный, хотя и неуклюжий галоп. Только тогда джалоки начали издавать звуки, отдаленно похожие на лай собак внешнего мира. Я боялся, что это может быть охотничьим кличем всей стаи; появись она здесь, вряд ли удастся уцелеть кому-либо из нас. Эта мысль подстегнула меня, и я побежал быстрее, но с таким же успехом я мог бы попытаться поймать на лету птицу; как я уже говорил, бегун из меня никакой. Впрочем, в этот раз это было к лучшему. Если бы я бежал быстрее, я, возможно, потерял бы Диан навсегда.

Лиди, по бокам которого бежали джалоки, почти скрылся из виду, когда я заметил, что он сильно забирает вправо. Это объяснялось тем, что Раджа, бегущий слева от лиди, все время подпрыгивал и покусывал его за плечо.

В результате лиди все время поворачивал направо, и чем дольше я наблюдал эту картину, тем больше убеждался в том, что Раджа и его подруга действуют по какому-то заранее обдуманному плану.

Я видел, как охотится стая джалоков, и вспомнил, что обычно они делятся на две группы, и загонщики гонят добычу в сторону остальных. Насколько я понимал, именно это сейчас они и делали - гнали лиди на меня. То есть, гнал, собственно, только Раджа, самка бежала справа от лиди и не принимала в охоте активного участия, не понимая, по всей видимости, чего же именно добивается ее супруг.

Как бы то ни было, я решил остановиться и ждать, так как отчетливо понимал две вещи. Первая - что я не смогу их остановить, если они завалят лиди прямо сейчас, и вторая - что лиди обязательно выбежит на меня, так как он бежал фактически по кругу.

Так все и случилось. На несколько мгновений они исчезли из вида, потом появились вновь, на этот раз значительно правее. Они приближались ко мне. Я уже начал прикидывать, где мне лучше будет встретить лиди, как вдруг заметил, что он взял слишком сильно вправо, но тут в воздух взвилась самка джалока и, лязгнув зубами, повернула лиди в нужном направлении. Когда же лиди забирал слишком сильно влево, в игру вновь вступал Раджа. Таким образом, они гнали лиди и его всадников прямо на меня. Это была великолепная картина!

Впрочем, я предпочел бы наблюдать ее со стороны, это я понял, когда огромное животное надвигалось на меня, подобно приближению скорого поезда. Но слишком многое было поставлено на карту. Все зависело от того, смогу ли я нанести этому гиганту смертельный удар. Я покрепче перехватил копье.

Лиди был примерно в ста ярдах от меня, когда Раджа издал лай, отличный от обычного охотничьего клича. Он и его подруга немедленно взвились в воздух и повисли на длинной шее своей жертвы. Расчет был верен - их тяжелые тела тянули голову лиди к земле, и в нескольких шагах от меня он остановился, пытаясь освободиться от двух джалоков, причиняющих ему страдания.

Диан, увидев меня, начала вырываться из рук державшего ее воина. Это сильно сковывало свободу его действий, и он не мог использовать свое оружие против джалоков.

Заметив меня, воин отпустил Диан и спрыгнул на землю, держа наготове свою пику. Мое копье было теперь почти бесполезно. Стоило мне промахнуться, а это было весьма вероятно, учитывая, что мой противник был готов к нападению, и я остался бы лишь с каменным ножом против длинной пики.

Увидев мое замешательство, он стремительно побежал в мою сторону, рассчитывая быстро покончить со мной. Ему и в голову не могло прийти, что джалоки, с которыми он собирался разобраться после меня, охотились вместе со мной и для меня.

Раджа, увидев, что дикарь приблизился ко мне, оторвался от лиди и устремился за ним. За Раджой последовала его подруга. Человек крикнул мне, чтобы я помог ему, иначе мы оба погибнем. В ответ я лишь рассмеялся и побежал к Диан.

Оба джалока прыгнули одновременно. Дикарь, думаю, был мертв еще до того, как его тело коснулось земли. Самка тут же повернулась в сторону Диан. Я уже стоял рядом с ней, занеся копье.

Но Раджа опередил меня. Не зная о характере моих отношений с Диан, он решил, что его подруга угрожает мне, и, не долго думая, прыгнул ей на спину. За этим последовала яростная схватка. Трудно было что-либо разобрать в этом клубке мохнатых тел, но я был уверен, что звери рвут друг друга на части. Когда самка перестала отбиваться и перекатилась на спину, безвольно сложив передние лапы, я решил было, что она мертва. Раджа стоял над ней, грозно рыча и приблизив свои обнаженные клыки к ее горлу. Только тут я разглядел, что ни на одном из джалоков не было ни царапины. Самец просто вздул свою самку, чтобы она раз и навсегда поняла, что моя особа священна.

Раджа, наконец, отошел от поверженной подруги. Она немедленно поднялась и стала приглаживать взъерошенную шерсть, а он подошел ко мне. Я обнял Диан одной рукой, а другой начал почесывать Раджу, попросив Диан тоже погладить его. Вскоре он, казалось, понял, что Диан неприкосновенна не в меньшей степени, чем я.

Первое время он сторонился ее и невольно скалил зубы при ее приближении, и прошло еще много времени, прежде чем его подруга тоже привыкла к нам.

Сопровождаемые двумя джалоками, мы вернулись туда, где нас ждал Джуаг. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы удержать самку от покушений на жизнь нашего товарища. Если вы меня попросите назвать самое жестокое, хищное и коварное существо, встреченное мною в двух мирах, то я без колебаний скажу, что это самка гиенодона.

В конце концов все уладилось, и мы впятером отправились к побережью Джуаг как раз успел закончить все свои дела незадолго до нашего появления. Перед выходом мы поели, накормили животных и, нагрузившись до предела добычей, отправились в путь.

По дороге с каноэ не произошло никаких неожиданностей. Диан рассказала, что ее похититель напал на нее, когда все звуки в округе были заглушены ревом разъяренного быка. Прежде чем она опомнилась, воин разоружил ее и оттащил туда, где его ждал лиди. К моменту, когда закончилась охота, он успел отъехать уже довольно далеко. Закричать она не могла, так как он зажал ей рот.

- Я уже подумывала, - завершила она, - о том, что пришло время зуба змеи.

Добравшись до побережья, мы откопали каноэ и занялись с Джуагом изготовлением мачты и паруса, пока Диан разрезала на узкие полосы и сушила на солнце мясо тага.

Наконец мы были готовы к путешествию. Мне не составило труда убедить Раджу забраться в лодку, но Рани - так мы назвали его подругу после того, как я объяснил Диан смысл имени Раджи, - отказывалась последовать за ним. Мы уже решили плыть без нее, когда она вдруг прыгнула в воду. Мы дождались, пока она подплыла поближе, а затем втащили ее на борт. Она при этом яростно отбивалась, но, оказавшись в лодке, не сделала попытки напасть на нас.

Каноэ очень хорошо вело себя под парусом - гораздо лучше, чем наша с Перри "Сари", и мы уже значительно продвинулись на запад, ближе к тому берегу пролива, где я надеялся найти реку, о которой мне говорил Джуаг.

Островитянин был потрясен плаванием под парусом. Когда мы занимались подготовкой к путешествию, он не мог никак понять смысл этого сооружения, но увидев, что наше судно движется по воде без помощи весел, радовался, как дитя. Плыли мы довольно быстро, и вскоре перед нашими глазами замаячила земля.

Джуаг пришел в ужас, узнав, что я намереваюсь пересечь водное пространство, и когда берег скрылся из вида, он впал в прострацию. Он сказал, что никогда прежде не слышал о подобном путешествии, и был абсолютно уверен в том, что те, кто уходил далеко в море, никогда не возвращались: ведь как они нашли бы дорогу, не видя земли?

Я попытался растолковать ему устройство компаса, и хотя он так ничего и не понял, пользоваться им научился. По дороге мы проплыли мимо нескольких островов, которые, как сказал Джуаг, были совершенно незнакомы его народу. Я думаю, что мы вообще были первыми людьми, увидевшими эти острова. Было бы неплохо, конечно, осмотреть их, но мы решили отложить это до времени, когда не будем так заняты.

Я спросил Джуага, как Худжа собирался попасть в устье реки, которую мы искали, не пересекая пролива, и островитянин сказал, что Худжа, вероятно, собирался следовать вдоль побережья. Некоторое время мы плыли вдоль берега и, в конце концов, нашли то, что искали. Перед нами несла воды огромная река! По берегам росли мощные деревья, колыхались сочные травы. Корни ближайших к воде деревьев были распростерты над поверхностью реки, подобно рукам чудовищных исполинов, между деревьями, удаленными от берега, время от времени мелькали тени животных.

Мы уже собирались направить наше судно в русло этой реки, как вдруг на нас обрушился настоящий шторм - явление крайне редкое в Пеллюсидаре. Он налетел так внезапно, что было уже позно причаливать наше каноэ к берегу, и мы, ослепшие и оглохшие, лишь пытались удержать его на плаву. Джуаг был в ужасе. Диан, если и была напугана, то не подавала вида: любое проявление слабости было бы ниже ее достоинства, ведь она была дочерью великого вождя, сестрой короля и женой Императора.

Раджа и Рани испугались не меньше Джуага. Раджа прижался ко мне и уткнул свою морду мне в колени. Даже Рани перед лицом неведомой опасности искала сочувствия у человека - она прижалась к Диан, и храбрая девушка гладила ее и разговаривала с ней так же, как я говорил с Раджой.

Стихия бушевала довольно долго, и ветер, дувший с неубывающей силой, унес нас, по моим расчетам, на сотни миль в просторы неизвестного моря.

Наконец, шторм прекратился так же неожиданно, как и начался. Ветер стих и перешел в легкий бриз. Я попросил Джуага уточнить наш курс, и он послушно потянулся за компасом. Но вдруг лицо его выразило крайнюю степень ужаса кожаный ремешок, на котором висел компас, был порван. Компас пропал!

Мы оказались в открытом море, не имея звезд, чтобы руководствоваться ими, не видя берега, и даже спутник не был нам виден.

Положение было безнадежное, но я не хотел расстраивать своих друзей. Впрочем, Джуаг не хуже моего понимал сложившуюся ситуацию: из преданий своего народа он вынес боязнь водных пространств, и единственное, что как-то его успокаивало, был компас. Он видел, как с его помощью я направлял наш корабль в нужную сторону. Потеря же компаса окончательно лишила его надежды.

Нам оставалось покориться воле ветра и нестись по волнам, пока не увидим землю. Если это окажется материк - прекрасно, если остров, что ж, мы смогли бы прожить и на острове. Любой клочок земли был бы сейчас лучше нашей лодки, так как провизия была на исходе.

Неожиданно мне пришла в голову мысль. Я даже удивился, что такое простое решение всех наших проблем не возникло у меня раньше. Я повернулся к Джуагу.

- Вы, жители Пеллюсидара, обладаете удивительным инстинктом, - сказал я. Вы можете находить дорогу к своему дому, неважно как далеко находясь от него. Пусть Диан укажет нам дорогу в Амоз, и через некоторое время мы окажемся там, откуда нас унес шторм.

Я с надежной смотрел на своих спутников, но увидел, что мои слова не будят в них ответную надежду

- Мы можем находить дорогу только на суше, - сказала Диан - на воде эта способность отказывает нам. Не знаю почему, но это так. Лишь в море может заблудиться житель Пеллюсидара. Поэтому все мы боимся океана. Даже те, кто плавают на каноэ, стараются не удаляться от берега.

Во время шторма мы ослабили парус и сейчас медленно дрейфовали. Закончив говорить, Диан устремила взгляд в море. Огромная волна подняла нас на своем гребне, Диан издала удивленное восклицание и указала за корму.

- Лодки! - крикнула она. - Лодки! Много лодок!

Мы с Джуагом вскочили на ноги, но судно уже опустилось в провал между двумя валами и было невозможно разглядеть что-либо. Мы дождались следующей волны и в полумиле от нас, в самом деле, увидели множество лодок. В этих лодках были люди!

Глава XIII Гонки со смертью

Море успокоилось, и мы смогли получше рассмотреть армаду маленьких лодок. Джуаг сказал, что никогда в жизни ему не приходилось видеть столько лодок одновременно - за нами плыло около двух сотен суденышек. Откуда все они плыли? Джуаг первым выдвинул гипотезу.

- Худжа, - сказал он, - собирался построить много лодок, чтобы переправить своих воинов по реке в Сари. Он и почти все его воины занимались их строительством на Острове Деревьев. Говорят, что никто и никогда не строил столько лодок. Думаю, что это лодки Худжи.

- Пожалуй, что так, - согласилась Диан, - вероятно, их вынесло в море тем же штормом, что и нас.

- Это похоже на правду, - согласился и я.

- Что будем делать? - спросил Джуаг.

- Может, нам стоит все-таки убедиться, что это действительно лодки Худжи, - предложила Диан, - если мы уплывем, не выяснив этого, то мы уплывем и от шанса добраться до материка. Ведь это, может быть, представители совершенно неизвестного нам народа, и они могли бы помочь нам, если конечно, знают дорогу на материк.

- Ну-у, это вряд ли, - протянул Джуаг.

- Ладно, - вмешался я, - думаю, что теперь нам действительно стоит дождаться их приближения, тем более, что они все равно плывут в нашу сторону. Похоже, что они заметили наш парус

- Они, наверное, сами хотят спросить у нас дорогу на материк, - сказал Джуаг, который, как я уже успел убедиться, был отъявленным пессимистом.

- Если они захотят схватить нас, то смогут это сделать при условии, что будут грести быстрее, чем нас несет ветер, - сказал я. - Почему бы нам не подпустить их достаточно близко, чтобы понять, кто они такие. Наш парус лучше их весел, мы так или иначе сможем удрать от них. Так что давайте-ка подождем.

К моменту, когда первая лодка была от нас в пятистах ярдах, мы могли разглядеть весь флот без затруднений. Лодки были во много раз длиннее обычных каноэ, и в каждой из них сидело по двадцать гребцов - по десять у каждого борта. Рядом с гребцами в каждой лодке находилось по двадцать пять воинов.

Когда первая лодка приблизилась к нам на сто ярдов, Диан разглядела в ее экипаже саготов. Теперь у нас не оставалось никаких сомнений в том, что это была флотилия Худжи.

Я велел Джуагу попытаться расспросить экипажи лодок, пока мы с Диан будем лежать на дне нашего каноэ.

- Кто вы? - крикнул Джуаг, приложив руки ко рту.

На носу первой лодки выпрямился человек, которого я узнал до того, как он открыл рот.

- Я Худжа, - прокричал он Джуагу.

Джуага, своего бывшего пленника, Худжа почему-то не узнал. Может быть, потому, что у него было слишком много невольников.

- Я плыву от Острова Деревьев, - продолжал он, - во время бури я потерял сто лодок, а их экипажи утонули. Мы сбились с пути. Где земля? Кто ты и что это за странная штука свисает с дерева, растущего в вашем каноэ?

Он, очевидно, имел в виду мачту и парус.

- Мы тоже заблудились, - прокричал в ответ Джуаг - мы не знаем, где земля.

Во время разговора он продолжал держать нос нашего каноэ по ветру, пока я, лежа на дне, расправлял парус. Мы решили, что пришла пора уносить ноги.

Веял легкий ветерок, и наша лодка двигалась медленно, а судно Худжи продвигалось вперед значительно быстрее. Конечно, их лодка была гораздо тяжелее, но, тем не менее, она плыла с хорошей скоростью. Мы с Диан по-прежнему лежали, притаившись, поскольку теперь расстояние между нашими лодками не превышало полета стрелы, а у Худжи были лучники.

Когда Худжа увидел, что наше судно движется, то приказал Джуагу остановиться. Он очень заинтересовался нашим парусом и хотел рассмотреть его поближе. Приподняв голову над бортом, я увидел своего врага. В который раз я пожалел о том, что у меня не было с собой хотя бы револьвера.

Парус наш окончательно расправился, и мы набирали скорость. Расстояние между нами перестало уменьшаться. В результате вопросы Худжи перешли в приказы - он понял, что мы пытаемся улизнуть.

- Остановитесь! - прокричал он. - Остановитесь, или я прикажу стрелять!

Но Джуаг покрепче перехватил весло и начал помогать ветру яростными гребками. Я услышал, как Худжа приказал своим лучникам стрелять. Я не мог оставаться далее в укрытии, подставив Джуага под стрелы. Я поднялся, схватил другое весло и принялся помогать ему. Диан присоединилась ко мне, хотя я и просил ее не вставать; она, как любая женщина, захотела все сделать по-своему.

Худжа, увидев нас, издал крик дикой радости - он не сомневался в том, что ему удастся схватить нас. Ливень стрел обрушился на нас. Худжа приказал прекратить стрельбу - он хотел взять нас живыми. Ни одна из стрел нас не коснулась - лучники Худжи владели своим оружием куда хуже, чем мои друзья в Сари или Амозе.

За это время мы достаточно опередили гребцов Худжи, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. Но как мы ни напрягали силы, расстояние между нами не увеличивалось, впрочем, оно и не уменьшалось.

Ни разу нам на глаза не попался участок суши, что, надо сказать, сильно удивило меня, - в тех морях, которые я видел на своем веку, было множество островов и островков. Наши запасы почти кончились, и неплохо было бы постараться набрать воды. Правда, людям Худжи приходилось еще хуже, чем нам: у них вообще не было ни еды, ни воды.

Позади нас, насколько хватало глаз, растянулась огромная флотилия Худжи. Последние лодки были едва видны, но чтобы покончить с нами, достаточно было одной. Мы продолжали плыть примерно в пятидесяти ярдах друг от друга. Люди Худжи, сменявшие друг друга на веслах, начали проявлять первые признаки усталости. Сказывалось отсутствие еды и питья. Думаю, это помогало нам не меньше, чем усиливающийся ветер.

Худжа понял, что мы уходим от него, и вновь приказал лучникам стрелять. Но расстояние на этот раз было слишком велико, и стрелы не долетали до нас, те же, что достигали нашей лодки, мы отбивали веслами.

Худжа стоял на носу своего судна и понукал людей, одновременно выкрикивая оскорбления в наш адрес. Но мы продолжали удаляться. Вскоре подул настоящий ветер, наполнивший наш парус, и мы помчались вперед, оставив далеко позади преследователей. Джуаг совершенно обезумел от радости. Он скакал, раскачивая нашу лодку, и выкрикивал бессвязные слова. Он до последнего момента не верил в парус и считал, что гребцы настигнут нас. Но теперь он был преисполнен величайшего доверия и уважения к нашему способу передвижения.

Ветер держался долго, и мы уже потеряли из виду флотилию Худжи, когда Диан вскочила и закричала: "Земля!"

И действительно, прямо по курсу лежала земля. Мы были довольно далеко от нее и поэтому не могли сказать с уверенностью, был ли то остров или материк, но это была земля! Теперь я понимал радость потерпевших кораблекрушение моряков при виде размытой полоски на горизонте. Раджа и Рани очень страдали от недостатка воды и пищи и, могу поклясться, что Рани.в отличие от своего супруга, метала в нашу сторону голодные взгляды.

Впрочем, мы внимательно следили за оголодавшими джалоками. Однажды я привязал Рани к борту лодки, чем существенно ограничил ее свободу передвижения. После этого я вздохнул спокойнее. В общем, не могу сказать, что путешествие в компании голодных собак-людоедов доставляло кому-либо из нас удовольствие, но я с негодованием отверг предложение Джуага убить и съесть Раджу и Рани.

Когда мы находились лишь в нескольких милях от земли, ветер стих. Это был тяжелый удар - мысленно мы все уже были на твердой земле. Положение еще усугублялось и тем, что мы не знали, откуда будет ветер в следующий раз. Мы с Джуагом взялись за весла.

Тут же поднялся ветер, дующий прямо в противоположном направлении, и стоило большого труда с ним бороться. Затем ветер сменился вновь, и нам пришлось развернуться и плыть параллельно берегу, дабы не быть унесенными обратно в открытое море. И в это самое время на горизонте вновь появилась флотилия Худжи.

Судя по тому, что они оказались почти позади нас, они здорово забрали влево. Но мы не боялись быть настигнутыми ими: только бы продержался ветер. Он усиливался, но дул порывами, и наш парус то надувался, то безвольно обвисал. Один из таких порывов и вызвал катастрофу. Прежде чем я успел перерезать веревки, крепящие парус, мачта треснула и переломилась. Ветер к этому времени стих. Нам ничего не оставалось, как схватиться за весла, но Худжа был ближе к берегу, чем мы, и было похоже, что он успеет перехватить нас. Мы напрягали все силы, Диан тоже взялась за весло.

Мы уже были близки к спасению, когда из лесочка на берег выскочила толпа кричащих и раскрашенных дикарей, размахивающих оружием. Настроены они были отнюдь не мирно, и мы не рискнули причалить.

Худжа приближался. Без паруса мы не могли оторваться от него. И словно в насмешку, над нами задул легкий бриз. Но мы не желали покориться судьбе и налегали изо всех сил на весла, держась параллельно берегу. Я до сих пор вспоминаю о тех мгновениях с ужасом. Силы покидали нас. Мы страдали от жажды. Сзади нас настигали враги. Положение, впрочем, не было уж совсем безнадежным. Наше каноэ все-таки было значительно легче, чем лодки Худжи, и втроем мы гребли со скоростью не меньшей, чем двадцать гребцов на лодке Проныры.

Так мы плыли минуты или часы, не знаю, когда я заметил невдалеке какой-то пролив. Я подумал, что было бы неплохо попасть туда, но Худжа был слишком близко, а по берегу бежали вопящие дикари, и я не осмелился сделать это.

Мы плыли довольно близко от берега и, несмотря на опасность, я находил возможность озираться по сторонам. Время от времени я смотрел на бегущих дикарей. По их жестикуляции и виду оружия я понял, что они принадлежали к какому-то воинственному племени, и был рад, что мы не пристали к этому берегу.

Флот Худжи подтянулся, и последние лодки сейчас плыли, самое большее, на расстоянии одной мили от первой. Пять ледок находились не более чем в двухстах ярдах от нас. Когда я оглянулся, то увидел, что лучники уже приготовили свои луки: они ждали лишь момента, когда расстояние между нами сократится на длину полета стрелы.

Я потерял всякую надежду на спасение. Расстояние между нами и нашими преследователями стремительно сокращалось - они постоянно сменялись на веслах, а мы уже совсем выбились из сил.

Тут меня окликнул Джуаг и показал в сторону, где находился пролив, в который я не решился направить нашу лодку. Там я увидел нечто, движущееся в открытое море, нечто, что наполнило мою душу удивлением.

Глава XIV Кровь и мечты

Это нечто было двухмачтовой фелукой под косыми парусами. На ее борту разместилось человек пятьдесят, тридцать из которых сидели на веслах. Я был поражен.

Неужели эти дикари, скакавшие по берегу, умели строить столь совершенные суда? Это было непостижимо. Вслед за первым кораблем выплыл второй. Мое изумление возрастало. Но и это было еще не все. Один за другим в море выплыло пятьдесят великолепных кораблей. Они шли наперерез флотилии Худжи, оттирая ее от нашего каноэ. Когда корабли немного приблизились, на палубе одного из них я заметил человека, рассматривающего нас в подзорную трубу. Я терялся в догадках. Кто эти люди? Неужели в Пеллюсидаре была высокоразвитая цивилизация, о которой никто и слыхом не слыхивал? Это казалось маловероятным.

Человек с подзорной трубой опустил ее и начал что-то кричать нам. Я не мог разобрать его слов, но заметил, что он возбужденно указывает куда-то наверх. Я поднял голову и увидел, что на мачте фелуки развевается красно-бело-синее полотнище с огромной белой звездой на голубом поле. Мне трудно выразить словами то, что я почувствовал в ту минуту. Это был флот! Это был флот Империи Пеллюсидара, строительство которого я поручил Перри. Это был мой флот.

Я выронил весло, вскочил на ноги и начал кричать что-то в ответ. Джуаг и Диан, очевидно, решили, что я не выдержал испытаний и повредился рассудком, но я на мгновение остановился и растолковал им суть происходящего. После этого уже трудно было сказать, кто из нас более сумасшедший.

Но Худжа тем временем приближался, и даже ближняя фелука вряд ли могла бы опередить его. Думаю, что он был поражен не меньше нашего, когда заметил загадочный флот, но увидев, что я подаю ему приветственные знаки, догадался, что кто бы это ни был, это были наши друзья, и принялся с удвоенной яростью подгонять своих людей.

Я услышал, как он передал остальным лодкам своей флотилии приказ сблизиться с фелуками и взять их на абордаж. Было понятно, что он нисколько не сомневается в выполнимости своих планов, - в его распоряжении было около десяти тысяч воинов, а в моем флоте не более трех.

Пока остальные лодки принялись выполнять его приказ, сам он направил свое каноэ вслед за нашим. Должен признаться, что в эту минуту кровь застыла у меня в жилах. Я понимал, какая судьба ждет нас в руках Худжи, если Перри не удастся разбить его флотилию, - в чем, кстати сказать, я нимало не сомневался: я был уверен, что мезопы взяли с собой все оружие, которое было в нашем "железном кроте". Но того, что случилось в следующую минуту, я не мог предвидеть.

Когда Худжа был от нас не более, чем в двадцати ярдах, облако дыма взвилось над носом ближайшей фелуки, раздался страшный взрыв, и ядро, пролетев над головами бандитов, рухнуло в море.

Перри все-таки сделал порох и построил пушку! Это было прекрасно! Диан и Джуаг, потрясенные не меньше Худжи, вопросительно поглядели на меня. Вновь раздался пушечный выстрел. Конечно, по сравнению с гигантскими орудиями внешнего мира, эта пушечка являла жалкое зрелище, но здесь, в Пеллюсидаре, было сложно представить себе какое-либо другое оружие, наводящее больший ужас.

Железное ядро примерно пяти дюймов в диаметре пробило дыру на уровне ватерлинии в лодке Худжи, перевернуло ее, и весь экипаж оказался в воде.

Четыре каноэ приближались к флагману с намерением атаковать его. Даже случившаяся с их предводителем катастрофа не остановила этих бесстрашных от природы воинов.

В этих лодках было около двухсот человек, на флагмане - лишь пятьдесят. Командир фелуки - им был Джа - подпустил врагов поближе и приказал открыть огонь из стрелкового оружия. Мезопы стреляли так быстро и метко, что в считанные секунды выбили половину экипажей каноэ. Те, кто не был убит или ранен, побросали свои луки и копья, взялись за весла и попытались бежать, но фелука преследовала их по пятам, а ее экипаж ни на минуту не прекращал вести огонь.

Вскоре я услышал, как Джа предложил оставшимся бандитам сдаться, обещая сохранить им жизнь. Рядом с Джа стоял Перри, и я понял, что это была его идея, так как ни одному воину в Пеллюсидаре не придет в голову пощадить поверженного врага.

Поскольку у людей Худжи не было альтернативы, они подчинились и минутой позже были подняты на борт "Амоза" - так назывался этот корабль. Название было начертано на борту громадными буквами, но никто, кроме нас с Перри, не мог понять смысл этих знаков.

Когда пленные оказались на борту, Джа направил корабль к нашему каноэ. Множество рук помогало нам подняться на корабль. Лица мезопов сияли, а Перри был просто вне себя от радости.

Диан поднялась первой, за ней Джуаг, а я задержался немного, помогая вытащить наверх Раджу и Рани, поскольку понимал, что никому это не удастся сделать. Появление джалоков на палубе вызвало легкую панику среди моих друзей, так как никто из мезопов не видел, чтобы человек дружил с хищниками.

Меня распирало от вопросов, которые я хотел задать Перри, но мне пришлось сдержаться, так как битва еще не была закончена. Пушки Перри, установленные на верхних палубах, изрыгали клубы дыма, сея смерть и разрушение. Воздух дрожал от их грохота. Уцелевшие лодки Худжи упрямо продолжали идти на сближение с фелуками.

Должен сказать, что наши краснокожие друзья управлялись с кораблями не лучшим образом. Было ясно, что их обучение было кратким. Во время маневра корабли часто сталкивались, а некоторые фелуки чуть не были потоплены неудачно направленными выстрелами из пушек.

Впрочем, как только я оказался на борту флагмана, я приложил все усилия к тому, чтобы как-то выправить положение, и изрядно надсадив голос, в конце концов, сумел придать нашему флоту некое подобие боевого порядка. Теперь фелуки выстроились в одну линию, возглавляемую моим кораблем. Двигаясь таким образом, мы начали окружать остатки вражеской флотилии. Воины Худжи по-прежнему пытались сблизиться с нами для рукопашной схватки, но наш боевой порядок позволял нам вести прицельный огонь, не угрожающий нашим кораблям, и удерживать противника на расстоянии.

Я выбрал минуту и с любопытством осмотрел судно, на борту которого я находился. Я не мог не отдать должное таланту Перри - корабль был великолепен. Однако меня удивило, что Перри выбрал именно фелуку. Я предполагал, что он захочет построить что-нибудь более внушительное, дабы потрясти туземцев. Впрочем, это занятие неблагодарное: их можно удивить новым оружием, но напугать - нет.

Как я узнал позже, фелуку на самом деле выбрал Джа. Он тщательно следил за созданием флота и заставлял Перри рассказывать ему про каждый тип корабля. Перри делал чертежи на песке, потом строил модели и рассказывал о судоходных качествах каждого, а Джа внимательно его слушал. Это было прекрасно, что был такой мощный противовес грандиозным планам старины Перри, - он, как я и предполагал, собирался создать огромный фрегат, вроде того, на котором плавал Нельсон.

Впоследствии Джа сказал мне, что фелука привлекла его внимание из-за весел - он прекрасно понимал, что необученные воины вряд ли смогут управляться с парусами достаточно ловко. Как только строительство первой фелуки было завершено, Джа приказал спустить ее на воду и сменял на ней экипажи до тех пор, пока две тысячи воинов не научились управляться с длинными веслами, которыми они никогда раньше не пользовались. Затем были поставлены паруса, и начался следующий этап обучения.

Битва тем временем не затихала. Лодки Худжи продолжали свои атаки на наши корабли и откатывались назад, неся огромные потери. Это была настоящая бойня. Вновь и вновь я предлагал нашим врагам сдаться, обещая сохранить им жизнь. Наконец, на поверхности воды осталось лишь десять лодок с экипажами. Эти уже не выдержали и обратились в бегство. Они рассчитывали уйти от нас на веслах жалкое зрелище! Я отдал приказ прекратить истребление (иначе я не могу это назвать) и открывать только ответный огонь. После этого мы устремились в погоню. Дул легкий бриз, и наши фелуки, подобно огромным лебедям, скользили по воде. Когда мы догнали лодки, я окликнул воинов, находящихся в ближайшей из них.

- Бросьте оружие и поднимайтесь на борт! - крикнул я. - Вам не причинят вреда. Мы накормим вас и доставим на материк... Там мы отпустим вас, если вы поклянетесь никогда больше не поднимать оружие на Императора Пеллюсидара.

Думаю, что больше всего на них подействовало обещание накормить. Вряд ли они поверили, что мы их не тронем. Но когда я приказал вывести на борт других пленников, живых и невредимых, в одной из лодок поднялся огромный сагот и спросил, какие гарантии я могу дать, что все будет так, как я сказал.

- Никаких, - ответил я, - я даю вам слово, думаю, что этого достаточно.

Дикари, надо сказать, довольно щепетильны в вопросах чести, и сагот поверил мне. Правда, они не могли понять, почему мы дарим им жизнь, если не собираемся обратить их в рабство. Джа, впрочем, тоже не очень понимал мои намерения. Он предлагал потопить все лодки вместе с их экипажами, но я настаивал на своем.

- Пойми ты, - объяснял я, - эти люди вернутся на остров Худжи, в города махар, в свои земли и расскажут о наших победах и о нашей мощи. Это прекрасная возможность, о которой можно только мечтать.

Перри согласился со мной. Впрочем, он согласился бы с чем угодно, лишь бы прекратить избиение. Он был единственным среди нас, кто мог изобрести порох или сконструировать пушку, но когда дело доходило до использования этих изобретений, он совершенно терялся.

Сагот, ведущий со мной переговоры, совещался со своими товарищами. Я вновь обратился к ним.

- Что станет с вами, если вы не сдадитесь? Те, кого мы не потопим, будут блуждать по этому морю и умрут от голода и жажды. Вы не можете пристать к ближайшему берегу - вы сами видели, чем это может кончиться. Подумайте.

Моя речь, похоже, произвела на них впечатление, ибо они бросили оружие и были немедленно подняты на борт. Их примеру последовали и остальные. Все пленники были распределены между кораблями нашего флота. Так закончился первый настоящий морской бой в Пеллюсидаре. Хотя Перри по-прежнему настаивает, что столкновение, в котором участвовал корабль "Сари", надо считать сражением первой величины.

Все корабли моего флота собрались вокруг флагмана, и я, с достоинством средневекового властителя, принял командиров сорока девяти фелук. Рядом со мной стояла Диан - Императрица Пеллюсидара.

Это было великолепное зрелище. Дикие краснокожие воины держались как искушенные придворные. Впоследствии я узнал, что Перри, не покладая рук, растолковывал мезопам смысл и значение императорской власти и при каждом удобном случае напоминал, что все, что они делают, - они делают к большей славе Дэвида - Императора Пеллюсидара. Похоже, что Перри здорово преуспел в этом деле, потому что воины чуть не передрались за право первыми преклонить передо мной колени и поцеловать мне руку.

Когда к моей руке подошел Джа, счастливая мысль осенила меня. Я вынул из ножен, висящих у него на поясе, его меч и, слегка коснувшись им его плеча, провозгласил Джа королем Анорока. Капитанов остальных фелук я одарил герцогскими титулами.

Во время церемонии Раджа и Рани стояли рядом со мной. Желудки их были плотно набиты, хотя им было, наверное, трудно смириться с тем, что такое количество вкусной добычи уходит у них из-под носа. Как бы то ни было, участие в битве было для них хорошей школой, и впоследствии у них больше не возникало проблем при общении с людьми.

Когда торжественная часть была окончена, я уединился с Перри и Джа. Они рассказали мне, что Гак прислал им мое письмо с гонцом, и они, завершив строительство флота, решили немедленно проверить справедливость моего предположения о том, что Люрель-Аз, где находится Анорок, и Соджар-Аз, омывающее берега Турий, составляли единое целое.

Их целью был остров, где укрылся Худжа. Буря, захватившая и наше каноэ, снесла их флот далеко на юг. Вскоре после этого они заметили нас и преследующую нас флотилию.

Я спросил у Перри, знает ли он, где мы находимся. В ответ он достал карту и объяснил, что весь их маршрут был аккуратно нанесен на карту. Он с гордостью отметил, что карта в точности соответствует действительности, так как при ее составлении он использовал все доступные ему инструменты. Более того, на четырех фелуках у капитанов были те же инструменты, и они управлялись с ними с удивительной легкостью, что вызвало мое восхищение.

Я был очень удивлен тем, что за столь короткое время моего отсутствия моим друзьям удалось быстро сделать так много: построить флот, вооружить и обучить воинов.

- Быстро! - воскликнул Перри. - Дэвид, как ты думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как ты оставил Анорок, до момента, когда мы подобрали вас в Соджар-Азе?

Это был хороший вопрос. Я не имел ни малейшего представления об этом. Перри, впрочем, тоже.

- Понимаешь, Дэвид, - продолжал он, - в моем распоряжении были неограниченные ресурсы. Численность племени мезопов - миллионы, и большая их часть - союзники Джа. Он лишь кинул клич, и мужчины, женщины, дети - все принялись за работу. Они не только хотели приблизить день свержения махар, они оказались очень восприимчивы к новому. То, что было в "разведчике", разбудило их воображение и жажду знаний. Ну и потом время, вернее, полное его отсутствие, тоже играло мне на руку. Не было ночей - не было перерывов. Мезопы лишь изредка отрывались от работы, чтобы поесть и иногда поспать. Едва мы нашли первые залежи железа, они добыли его столько, что хватило бы на тысячу пушек. Как только было создано первое ружье, три тысячи человек принялись за изготовление оружия. Сам понимаешь, вначале не обошлось и без суеты, но Джа взял организацию в свои руки, и вскоре все пошло как по маслу. Теперь у нас есть сотня прекрасных оружейников, рядом с рудником выстроена плавильня, на берегу - верфь. Мы построили форпосты, охраняющие подступы к острову. Ты будешь поражен, когда увидишь Анорок. Я и сам удивлен. Все это слишком похоже на чудо.

- Да, это чудо, - сказал я, - иначе это не назовешь - перетащить в каменный век все изобретения двадцатого столетия. Представить только, что две эпохи разделяет лишь пятьсот миль земли и песка. Это поразительно, Перри! Для этих людей мы теперь что-то вроде всесильных богов, и мы должны дать им все самое лучшее!

- Да, - согласился он, - должны. Я уже подумывал о шрапнели или о чем-то в этом роде. Потом эти допотопные шомпольные ружья можно будет заменить на карабины и...

- Перри, остановись! - закричал я. - Я совсем не это имел в виду. Я сказал, что мы должны дать этому миру лучшее, но до сих пор мы давали лишь худшее. Мы принесли им войну и средства вести ее. В один день мы превратили их войны в бойни, куда более жестокие, чем те, что они видели раньше. За два земных часа наш флот уничтожил огромную флотилию, которую когда-либо видел Пеллюсидар. С помощью наших "даров" мы перебили около восьми тысяч человек. Да у них раньше столько гибло в десятках войн! Нет, Перри, я имел в виду не оружие.

Перри ошеломленно взглянул на меня. В глазах его была обида.

- Но Дэвид! - с грустью произнес он. - Я думал, ты одобришь то, что я создал. Мы ведь все планировали вместе, и все это, - тут он развел руками, предложил сделать ты. Я только осуществил твой замысел.

Я положил руку на плечо своего друга.

- Черт бы тебя побрал, Перри! - воскликнул я. - Ты просто совершил чудо. Ты гораздо лучше сделал то, что сделал бы я сам. Я не говорю, что ты совершил ошибку, нет, я лишь хочу, чтобы было ясно: эта битва, эти смерти - лишь начало настоящей работы. Мы не могли поступить иначе - сперва надо было обезопасить нашу Империю, но теперь... Перри, я жду не дождусь, когда мы будем выпускать ткацкие станки вместо боевых кораблей, жатки вместо пушек, плуги и телефоны, печатающие станки и бумагу, строить школы и колледжи! Наши торговые суда будут бороздить океан, распространяя наши товары по всему Пеллюсидару!

- Аминь! - с волнением сказал Перри, а Диан крепче сжала мою руку.

Глава XV Война и мир

Наш флот направился на остров Худжи и встал на якорь у его северо-восточного побережья, как раз напротив холма, где укрылись остатки когда-то огромной армии. Я послал на берег одного из пленников, чтобы тот передал осажденным предложение о сдаче, но, вернувшись, он сказал мне, что ему не поверили. И в самом деле, с вершины холма лучники пускали свои бессильные стрелы, падающие в воду на полпути к нашим кораблям. В ответ я приказал пяти фелукам открыть огонь. Когда дым от выстрелов рассеялся, я высадил на берег десант из ста воинов и лично повел их в поход. Мы легко сломили сопротивление, и вскоре остатки отряда Худжи сдались. Джуаг был все время со мной, и как только бой кончился, я ввел его во владение землей, которую у его народа отняли бандиты Худжи, и провозгласил королем. Перед отплытием я нанес визит Гр-гр-гр, взяв с собой и Джуага. Там мы составили свод законов, который был призван обеспечить мир и дружбу между звериным народом и людьми острова. Гр-гр-гр послал своего сына со мной в Сари, чтобы тот поближе познакомился с людьми. Я был рад этому, так как рассчитывал на то, что зверолюди в будущем будут обеспечивать мою Империю продуктами сельского хозяйства.

Когда я вернулся на корабль, меня там ждал один из соплеменников Джуага, только что вернувшийся с материка. Он сообщил, что огромная армия стала лагерем в Земле Вечной Тени и собирается напасть на Турию. Мы не стали терять времени и немедленно отправились на континент.

С палубы "Амоза" я рассматривал берег в бинокль, который захватил с собой Перри. Островитянин не ошибся: вокруг селения Гурка действительно собралась огромная армия. Когда мы приблизились настолько, что я смог различать отдельные объекты, я обнаружил, что над армией осаждающих развиваются флаги. Я подозвал Перри и передал ему бинокль.

- Это Гак, - сказал я.

Перри взглянул на берег и повернулся ко мне с улыбкой.

- Красный, белый и синий - это цвета Империи Пеллюсидара, - сказал он, это действительно армия Вашего Величества.

С берега нас заметили, и большие группы воинов стали собираться у самой воды. Мы бросили якорь так близко к берегу, как только могли, и находились теперь в пределах слышимости армии Гака. Сам он тоже был среди воинов. Потом Гак рассказывал, что никогда в жизни не был так удивлен, как в тот день, когда увидел наш флот. Он знал, что это должны быть корабли, строительством которых занимался Перри, но то, что предстало его взору, было столь грандиозно, что он отказывался верить свои глазам.

Для придания торжественности нашей встрече, я приказал салютовать Его Величеству Гаку, королю Сари, двадцатью одним залпом из наших пушек. Некоторые канониры из энтузиазма стреляли настоящими ядрами, но у них, к счастью, хватило здравого смысла отвернуть пушки в сторону открытого моря.

От Гака я узнал, что Гурк повел себя крайне нелюбезно и сказал, что никогда меня не видел и видеть не желает. Впрочем, вид моего флота и грохот орудий произвел на него впечатление, и вскоре он выслал ко мне делегацию с приглашением. Он долго извинялся передо мной за прием, оказанный мне в нашу первую встречу, и с радостью присягнул на верность, когда я ему предложил это сделать. В награду я сделал его королем.

Мы задержались в Турий, чтобы заключить договор с Турком, по которому он, помимо всего прочего, должен был поставить императорской армии тысячу лиди вместе с наездниками. Они отправлялись с Гаком обратно в Сари. Флот же направился к устью реки, откуда меня, Диан и Джуага унес шторм.

Путешествие обошлось без неприятных сюрпризов. Мы с легкостью нашли реку и плыли, любуясь прекрасными видами. Ближе к концу маршрута мы оставили фелуки под надежной охраной и проделали оставшуюся часть пути пешком.

Гак, чье войско состояло из воинов почти всех племен Империи (ему удалось возродить федерацию), пришел в Сари вскоре после нас. С ним прибыла обещанная Турком тысяча лиди.

На большом совете было решено немедленно начать войну с махарами. Я предложил план кампании, который был с энтузиазмом встречен королями. Согласно этому плану, я передал пятьдесят лиди морским силам для доставки пятидесяти пушек в Сари. Я также приказал флоту немедленно отплыть к Анороку, забрать там все изготовленное оружие и, пополнив экипажи, плыть вдоль побережья с целью найти проход во внутреннее море, на берегу которого находилась Футра.

Джа был уверен, что внутреннее море соединено с Люрель-Азом рекой и что флот будет у Футры не позже сухопутных войск.

В конце концов все вопросы были решены, и огромная армия отправилась в путь. В ней были воины из всех объединенных королевств. Они были вооружены луками и стрелами, а некоторые даже ружьями. Я разделил армию на дивизии, полки, батальоны, роты, взводы и даже отделения, назначив командиров, которых обучал во время марша. Как только один усваивал премудрости военной науки, я отсылал его учить остальных.

Каждый полк состоял из лучников и был усилен небольшим отрядом мушкетеров и артиллерийской батареей. Наши пушки были навьючены на спины лиди. Был также один полк мушкетеров и один - копьеносцев. Лиди, не занятые артиллерией, были приписаны к обозу.

Прежде чем мы достигли равнины Футры, нам встретился отряд саготов. Они хотели было вступить в бой, но, увидев огромную армию, бежали в сторону Футры. В результате, когда мы добрались до города, на подходах к нему нас ждала огромная армия саготов и махар.

Мы остановились в тысяче ярдов от них и, заняв боевую позицию, открыли огонь. Артиллерией заведовал Джа, и мезопы под его командой наносили чувствительный урон врагам. Саготы, не понимая, что происходит, кинулись к нам с дикими криками. Мы подпустили их поближе, после чего в бой вступили мушкетеры. Саготы гибли сотнями, но некоторые все-таки добежали до наших рядов. Тут пригодились и копьеносцы. Мы, впрочем, понесли значительные потери, но саготы были истреблены полностью. Махары, увидев эту картину, поспешили укрыться в городе. Мы последовали за ними, но те, кто успел ворваться в подземелье, немедленно выскочили наружу, задыхаясь от ядовитого газа, который напустили туда махары. Несколько человек погибло. Тогда я послал за Перри, остававшимся в тылу. Под моим руководством он начинил одну пушку порохом, пулями и камнями до самого жерла, после чего заткнул ей дуло. Мы приспособили к ней длинный запал, и несколько человек, сняв ее с лафета, закатили пушку в подземелье и подожгли шнур. Мы застыли в ожидании. Ничего не происходило. Мы уже решили, что либо запал погас, либо его успели потушить махары, как вдруг земля вздыбилась, и раздался чудовищной силы взрыв.

Мы взорвали еще две такие гигантские бомбы у разных входов. Махары, не выдержав, повылезали из своих дыр и, расправив крылья, устремились на север. Их преследовали вооруженные воины верхом на лиди. Предположив, что махары направлялись к внутреннему морю, я последовал за ними, лично возглавив два полка. Море отделено от равнины Футры скалистой грядой, и лишь когда мы одолели эту гряду, нашим глазам предстала ярко освещенная солнцем гладь.

На берегу стояли стрелки-мезопы, а в воде, в сотне ярдах от берега, чернели головы махар. Все взоры были устремлены в открытое море. Я посмотрел в том же направлении, и сердце мое радостно забилось - к махарам приближалось двадцать фелук. Это зрелище должно было наполнить души рептилий ужасом, ибо никогда прежде не видели они кораблей. Некоторое время они не шевелились, но когда мезопы открыли по ним огонь из своих ружий, махары, решив, что от кораблей будет легче уйти, поплыли в сторону фелук. Командир флота подпустил их поближе, а потом приказал открыть огонь изо всех орудий.

Множество рептилий погибло, остальные нырнули и вынырнули уже довольно далеко от берега. Корабли пустились вдогонку, и махары, оставив водную стихию, взмыли в воздух, взяв курс на север.

После падения Футры я отправился в Анорок, где множество людей работало на верфях и фабриках. Впрочем, я обнаружил нечто гораздо более многообещающее, чем все фабрики, вместе взятые, - это был молодой мезоп, пытающийся читать книги, привезенные мной из внешнего мира. Юноша был так увлечен этим занятием, что даже не заметил нас. Увидев мое изумление, Перри рассмеялся.

- Я начал учить его азбуке, как только мы добрались до "разведчика", сказал мой друг, - он очень заинтересовался книгами и захотел узнать, что в них написано. Когда я объяснил ему, что к чему, он попросил меня научить его читать, ну а я, естественно, был только рад. Он очень разумен и все быстро схватывает. Если дело и дальше так пойдет, то скоро сам сможет учить остальных. Сначала, правда, было трудновато, все приходилось переводить на их язык, но как только достаточно много людей научатся читать и писать по-английски, можно будет попробовать придумать им письменность.

Итак, была заложена основа будущих школ и колледжей Пеллюсидара - этот полуголый краснокожий воин, сидящий в домике Перри и с трудом разбирающий слова в книге по интенсивному сельскому хозяйству.

Пока мы были на Анороке, Джа предпринял экспедицию на Южный остров анорокской группы - так Пери назвал те острова, что находились в непосредственной близости к Анороку - там он заключил мирный договор с местным племенем, которое не только отказалось от старинной вражды, но с радостью вступило в федерацию. Оттуда мы поплыли на Луану, главный остров другой группы, где обитали самые грозные и непримиримые враги Анорока. Наш флот уже состоял из шестидесяти пяти кораблей.

Двадцать пять из них были новой конструкции и отличались от тех, на которых Перри и Джа плыли, когда встретили меня и Диан. Они были длиннее, шли под большими парусами и были гораздо маневреннее. На каждом было установлено по четыре пушки, а не по две, и расположены они были таким образом, что могли стрелять в любом направлении.

Луанская группа островов находится далеко в море, и с материка она не видна. С Анорока можно разглядеть только самый крупный остров. Когда мы приблизились к Луане, то увидели, что группу составляет еще и большое количество маленьких густонаселенных островков. Их обитателям было известно, что происходило в море. Знали они и о наших кораблях и оружии - отдельные их отряды сталкивались с нами. Но их старый вождь, до сих пор не имевший возможности убедиться в мощи нашей армии, увидев наш флот, решил дать бой. По его приказу на воду было спущено около сотни больших боевых каноэ, битком набитых воинами, вооруженными копьями. Я с грустью думал о том, что через несколько минут все они или почти все погибнут и было бы жестоко устраивать кровавую бойню, о чем я и сказал Джа.

К моему удивлению, Джа полностью со мной согласился. Он сказал, что не испытывает особого удовольствия от братоубийственной войны с мезопами, тогда как вокруг так много настоящих врагов. В результате, мы решили окликнуть приближавшиеся каноэ и предложить договориться. Мы так и сделали, но старый вождь счел это признаком слабости и приказал своим воинам налечь на весла.

У нас не оставалось выбора. Мы открыли огонь, по моему приказу сосредоточив его на каноэ вождя. Это привело к тому, что через тридцать секунд на поверхности воды плавали лишь щепки от лодки, а оставшиеся в живых воины отчаянно отбивались от морских тварей, напавших на них.

Некоторых из воинов нам удалось спасти, большинство же, к сожалению, погибло.

Мы вновь призвали нападавших вступить в переговоры, но среди них был сын вождя, видевший смерть отца. Он горел жаждой мести и приказал воинам продолжать атаку. Мы были вынуждены вновь открыть огонь. На этот раз нам не пришлось истреблять всех воинов, так как среди них нашлись головы более рассудительные, чем вождь и его сын. В конце концов, старый воин, командовавший одним из каноэ, решил сдаться. За ним, после короткого раздумья, последовали и остальные.

После этого на флагмане я собрал старейшин Луаны. Мы победили их, и они стояли в ожидании смерти или рабства, но я сказал, что они не заслуживают ни того, ни другого. За время своей жизни в Пеллюсидаре я приложил много усилий, чтобы убедить дикарей в том, что милосердие - достоинство не меньшее, чем отвага. Я учил их уважать не только друга, но и отважного врага.

Придерживаясь этой политики, я сохранил жизнь многим благородным и отважным людям, которые неминуемо погибли бы, живи этот мир по своим старым законам. Так произошло и с жителями Луаны. Я подарил им свободу и вернул оружие после того, как они поклялись в верности мне и в дружеском отношении к Джа. Старого воина, сдавшегося первым, я сделал королем Луаны, поскольку и вождь, и его сын погибли в битве.

Когда я отплыл из Луаны, она уже была включена в федерацию и, таким образом, территория моей Империи увеличилась на несколько сот квадратных миль.

Мы вернулись в Анорок, а оттуда отплыли на материк, где я возобновил военную кампанию против махар. Наша армия шла от одного подземного города к другому, оттесняя махар, пока мы не оказались в совершенно незнакомых местах севернее Амоза.

Я заметил, что махары всегда удалялись на север. Саготы, которых мы брали в плен, как я и предполагал когда-то, с готовностью отрекались от своих прежних хозяев и переходили на службу к нам. Они в своем развитии ушли недалеко от диких зверей - им нужно было лишь есть и драться. Многие из них сражались с нами в городах махар против своих же соплеменников.

Так, продвигаясь с боями по всему Пеллюсидару, мы описали огромный полукруг и оказались на равнине Лиди к северу от Турий. Здесь мы напали на город махар, издавна терроризировавших население Турий, и разрушили его. Оттуда ускоренным маршем двинулись в Турию и сообщили Гурку и его народу о свержении махар.

За время наших походов мы прошли через семь стран и присоединили населявшие их дикие племена к Империи. Примечательно, что неподалеку от каждого крупного селения находился город махар, куда саготы угоняли пленников. Махары наводили такой ужас на людей, что не было такой легенды, такого сказания, где бы так или иначе не присутствовал их образ.

В каждой из этих стран я оставил по гарнизону с целью обучить местных жителей военной дисциплине и научить их пользоваться оружием, которое намеревался поставлять им. Я, может быть, и не стал бы этого делать, но все мы понимали, что пройдет еще много времени, прежде чем удастся окончательно избавиться от махар. Было понятно, что на севере у них временное убежище, где они укрылись, дожидаясь лишь ухода моей армии.

Не думаю, что будет легко совсем освободиться от махар, так как огромное количество их городов может находиться в отдаленных землях, о которых даже не слышал ни один человек в моей Империи. Но, по крайней мере, я был уверен в том, что на территории, подвластной мне, не осталось ни одной рептилии.

Оставив Турию, я вернулся в Сари - столицу Империи. На большом плато мы начали строительство огромного города. Здесь возводились мельницы и фабрики, учили мужчин и женщин правилам ведения сельского хозяйства. Здесь Перри построил первый печатный станок, и дюжина молодых туземцев теперь обучает своих соплеменников читать и писать на языке Пеллюсидара.

У нас мало законов, но все они в высшей степени справедливы. У нас нет денег, а также никакого их эквивалента. Мы с Перри решили, что не допустим этот источник зла в Пеллюсидар, пока живы. Наши люди обменивают свою продукцию путем натурального обмена. Но мы ввели одно правило. Товар теряет свою меновую стоимость, как только он переходит из рук производителя в руки покупателя. Все излишки сдаются правительству, которое их распределяет или обменивает. Таким образом, у нас существует и внешняя торговля, прибыль от которой расходуется на улучшение жизни нашего народа - на строительство новых фабрик по производству сельскохозяйственных орудий и других машин, пользоваться которыми мы учим туземцев. Центры кораблестроения находятся на Анороке и Луане. Два эти острова соревнуются в качестве выпускаемых кораблей, на каждом построено несколько крупных верфей. На Анороке производится порох и добывается железная руда, которая морским путем доставляется в Турию, Сари и Амоз. Жители Турий по-прежнему разводят лиди.

В Сари и Амозе люди приручили полосатых антилоп, мясо которых очень приятно на вкус. Думаю, что недалеко то время, когда их начнут приучать к седлу и поводьям. Лошади в Пеллюсидаре еще не развиты как вид, самые крупные из них в холке не выше, чем фокстерьер.

Мы с Диан живем в большом "дворце" с видом на залив. В наших окнах нет стекол, собственно, и окон у нас тоже нет. Стены в нашем доме поднимаются лишь на несколько футов от земли - остальное пространство не закрыто, но крыша у нас есть - мы решили построить ее для защиты от вечного солнца Пеллюсидара. Уже многие строят дома подобно нашему, но некоторые все еще предпочитают оставаться в пещерах - этому мы не препятствуем.

В "Гринвиче" мы построили город и обсерваторию, хотя оттуда и нечего наблюдать, кроме неподвижного солнца. На границе Земли Вечной Тени устроена другая обсерватория, из которой время передается по радио во все уголки Империи двадцать четыре раза в день. В добавок к радио мы прокладываем сейчас телефонную линию. С помощью научных достижений мы быстро идем вперед. У нас есть одно преимущество перед внешним миром - мы хорошо изучили его ошибки. Не повторяя их, надеюсь, мы создадим новую Утопию в недрах Земли.

Перри сейчас нет со мной - он руководит строительством железной дороги от Сари до Амоза. В Сари были обнаружены залежи угля, он-то и будет топливом наших паровозов. Некоторые из наших подручных уже занимаются локомотивом. Это будет странное и величественное зрелище: железное чудище, мчащееся по первобытным джунглям на глазах у изумленных саблезубых тигров, пещерных медведей и мастодонтов.

Мы с Диан очень счастливы, и я не соглашусь вернуться во внешний мир за все сокровища земные. Я доволен своей жизнью. Даже если завтра я лишусь своей императорской власти, я все равно буду счастлив, потому что я обладаю величайшим сокровищем в мире - любовью Диан Прекрасной.

Оглавление

Пролог

Глава I . Затерянный в Пеллюсидаре

Глава II . Кошмарное путешествие

Глава III . Вниз под гору

Глава IV . Дружба и предательство

Глава V . Сюрпризы: приятные и неприятные

Глава VI . Радости и огорчения

Глава VII . Из огня да в полымя

Глава VIII . Пленник

Глава IX . Головорезы Худжи

Глава X . Набег на тюрьму

Глава XI . Спасены!

Глава XII . Похищена!

Глава XIII . Гонки со смертью

Глава XIV . Кровь и мечты

Глава XV . Война и мир

Реклама на сайте