«Посетители»

Клиффорд Саймак Посетители

1. Одинокая Сосна. Миннесота.

Парикмахер Джордж пощелкал в воздухе ножницами, потом со свистом свел лезвия вместе.

– Я вот что тебе скажу, Френк. Я не понимаю твоего отношения, – сказал он человеку, сидевшему в кресле парикмахерской. – Вчера я прочитал твою статью насчет рыбаков и туристов в резервации. Не буду касаться деталей, но мне кажется, ты не очень-то о них беспокоишься.

– Честно говоря, не особенно, – ответил Френк Нортон. – Не вижу здесь ничего такого. Если люди не хотят платить резервации за лицензию, то пусть ловят рыбу в другом месте.

Нортон был одновременно издателем, редактором, агентом по распространению, корректором и менеджером газеты «Стражник», издаваемой в Одинокой Сосне. Контора газеты располагалась через улицу от парикмахерской.

– Меня это страшно раздражает, – сказал парикмахер. – Нет, зря дали краснокожим право запрещать охоту и рыбную ловлю в резервациях. Они что, не часть Миннесоты или Штатов? Теперь получается, что белый человек уже и права не имеет рыбку там половить, даже по нормальной лицензии, годной во всем штате, кроме, скажите на милость, вонючей резервации краснокожих. Нужно, значит, покупать у местного племени лицензию. Нет, скажу тебе прямо – это не дело!

– Для нас с тобой это дела не меняет, – сказал Нортон. – Если мы хотим порыбачить, то у нас сразу за городом есть хороший ручей, там такие радужницы водятся, прямо перепугаться можно. Настоящая форель.

– Тут дело принципа, – упрямо гнул свое парикмахер. – Они, значит, говорят, что земля принадлежит краснокожим. Принадлежит, черт их возьми! Это ведь не их земля. Мы просто разрешаем им там жить. И вот едете вы в резервацию, а там с вас сдерут три шкуры за лицензию на ловлю рыбы или хотя бы на охоту, будьте уверены. Даже, возможно, больше, чем стоит государственная лицензия. Они сами будут устанавливать пределы и ограничения. Придется нам подчиняться этим законам, как будто мы их принимали.

– Успокойся, Джордж, – примирительно сказал Нортон. – Не думаю, что они станут кого-либо трогать. Наоборот, они хотят, чтобы туда приезжали. И сделают все, чтобы туда приезжали, чтобы приманить рыбаков. Ведь денежки пойдут в их карман.

Парикмахер снова щелкнул ножницами.

– Вот чертовы краснокожие, – пробормотал он. – Вечно поднимают вой насчет унижения их прав. Воображают! Себя зовут не иначе, как коренными американцами. Индейцами уже – ни-ни! Иисус Христос, теперь они коренные американцы! И кричат, что мы у них забрали землю.

Нортон тихонько усмехнулся.

– Ну, если взглянуть на дело с самих истоков, то так оно и есть. Ничего не поделаешь, мы действительно отобрали у них землю. И что бы ты ни говорил, Джордж, пусть это тебе не по душе, но все-таки они коренные американцы. Если они хотят, чтобы их так называли, то, думаю, это их право. Они были тут до нас, и именно мы отобрали у них землю.

– У нас было на это право, – с жаром возразил Джордж. – Земля пропадала без дела. Они не использовали ее. Ну, конечно, время от времени снимали урожай дикого риса или утку подстреливали, или енота убивали ради меха, а может, бобра и его подругу… Но землю-то они по-настоящему не использовали. Она у них пропадала. Не понимали они, как ее использовать. А мы понимали. Вот мы пришли и начали ее использовать. И скажу тебе, Френк, мы имели на это право. Взять землю и начать использовать ее. А теперь нас уже с нее выгоняют! Посмотри, вон земля по ту сторону реки. Более высокие деревья, прямые от волн – стоят там с того момента, когда Христос еще в люльке качался. Ждут, когда их на что-то используют. Есть компании, которые с удовольствием занялись бы этим массивом. И они попробовали через суд получить право на повал этих деревьев, но суд сказал – нет! Нельзя трогать эти деревья, так сказал суд. Лесная служба сказала в суде, что эти тысячи акров национальное состояние, что их нужно сберечь для потомства. Отчего это мы так печемся насчет нашего будущего?!

– Не знаю, – сказал Нортон. – Меня это не удивляет. Там хорошо стоять, а вокруг такая первозданность. Так здорово там просто побродить. Очень мирно на том берегу реки. Хорошо, что у нас есть берег и его деревья. Лес…

– А мне плевать, – пожал плечами парикмахер. – Говорю вам, это не дело. Нас отпихивают, нами руководят. Всякие добрячки-беднячки с жиденькими мозгами вопят на каждом углу, что мы должны помогать им в деле сохранения природы, что мы не должны загрязнять воздух. Не знаю, по-моему, краснокожие сами во всем виноваты. Они – толпа лентяев. Они ни разу в жизни честно не трудились, ни один из них. Лежат себе брюхом кверху и стонут. Они только и делают, что требуют отдать им что-то, что будто бы мы им должны. Сколько мы им ни даем, им все мало. А я скажу ничего мы им вообще не должны, кроме, разве что, хорошего пинка под задницу. Они имели свой шанс – они его прохлопали. Были слишком тупы, слишком ленивы. Вся эта огромная страна была в их полном распоряжении, пока не пришли белые люди, и что они с ней делали раньше? Ничего! А мы… годами мы о них заботимся, и чем больше делаем добра, тем наглее они становятся. И больше требуют – заметь, они уже не просят, а требуют. А какое они имеют право требовать? Кто они такие и что себе позволяют? Попомни мое слово, скоро краснокожие из этой резервации потребуют вернуть им всю Северную Миннесоту, и еще, может быть, кусок Вискосина в придачу. То же самое делают они сейчас в Блейк-хилле. Утверждают, что район Блек-хилл и Биг-хорп принадлежат им. Что-то такое лепечут насчет столетнего договора. Будто бы мы отобрали у них землю, не имея на это никакого права. Просунули билль в Конгресс и в суд еще имеют наглость подавать, требуют вернуть им Блейк-хилл и Биг-хорп, каково? А какой-то судья-тупица возьмет и скажет: правильно, они имеют право на эти земли, а в Конгрессе найдутся яйцеголовые умники, продались краснокожим, они скажут – да, у них есть законное право на эту землю. Белые люди истратили миллионы долларов, привели этот край в приличный вид, а теперь… А что здесь было раньше у этих индейцев? Просто пастбище для буйволов. – Парикмахер для убедительности помахал в воздухе ножницами. – Вот погоди, сам увидишь. То же будет и у нас.

– Твоя беда, Джордж, – беззлобно сказал Нортон, – в том, что ты расист.

– Можешь называть меня, как тебе вздумается, – ответил парикмахер, – потому что мы друзья и я не обижусь. Но я знаю, что такое хорошо и что такое плохо. И я не побоюсь сказать об этом во весь голос. Ты называешь человека расистом только за то, что он верит во что-то, во что не веришь ты. Тебе больше нечего сказать, нет у тебя, значит, других доводов, вот ты и начинаешь обзывать.

Нортон промолчал, а парикмахер, оборвав свой монолог, принялся за работу.

Снаружи дремали на теплом солнце погожего дня два квартала магазинов и деловых контор городишка Одинокая Сосна. Возле обочины стояли несколько автомобилей. Три собаки, бродячие дворняги, совершали неспешный ритуал опознания – три старых друга, встретившиеся на перекрестке. Стеффи Грант, местный бродяжка и пьяница, человек с подмоченной репутацией и в потрепанном костюме, сидел на перевернутом бочонке из-под гвоздей напротив хозяйственного магазина, сосредоточенно покуривая спасенный из сточной канавы окурок сигары. Салли – официантка кафе «Сосна» – неспешно подметала тротуар перед своим заведением. Она явно растягивала время работы, не спеша покидать теплое осеннее солнце и возвращаться в сумерки кафе. У самого конца восточного квартала Кермит Джоунс – местный банкир – подъезжал на автомобиле к станции обслуживания.

Джерри Конклин, студент-биолог, занимавшийся проблемами леса и работающий над диссертацией на соискание докторской степени в университете Миннесоты, остановил свою машину у моста, соединявшего Истривер, то есть берега реки Пайн ниже по течению от города, вытащил футляр с разобранной удочкой (это была специальная удочка для ловли на мух) и занялся тщательной ее сборкой. Несколько месяцев назад он остановился на заправке, направляясь в одно лесничество, и служитель рассказал ему о громадных форелях, что водились в запруде – заводи возле моста. Большой любитель рыбной ловли, особенно на муху, он держал эту информацию в памяти, пока не предоставился случай проверить ее достоверность. Сегодня он специально сделал крюк в несколько миль, возвращаясь из другого лесничества, где в ненарушенных экологических условиях изучал природные системы нетронутого леса белой сосны. Теперь он собирался попытать счастья в заводи возле моста.

Он посмотрел на часы и обнаружил, что может позволить себе не больше получаса удовольствия. Кэт купила билеты на симфонический концерт, которым управлял какой-то гастролирующий дирижер, чье имя он совершенно забыл, и Кэт уже две недели буквально сгорала от нетерпения. Сам он не очень восторгался такой музыкой, но Кэт без ума от симфоний и обидится не на шутку, если он не вернется вовремя в Миннеаполис.

Парикмахер Джордж сказал Френку Нортону, все еще сидящему в кресле:

– Сегодня ты выпускаешь очередной номер. Наверное, приятно бездельничать целую неделю?

– Вот тут ты сильно ошибаешься, – ответил Нортон. – Газета не возникает в готовом виде по щелчку пальцев, даже если это еженедельник. Нужно подготовить отдел объявлений и рекламы, сделать макет, набрать газету и еще много всего нужно сделать, чтобы собрать воедино целый номер.

– А я-то всегда думал, отчего это ты торчишь в нашем городишке? – сказал Джордж. – Молодой журналист, вроде тебя, всегда может отправиться в какое-то место получше. Зачем тебе здесь прозябать? В газетах Миннеаполиса тебе бы всегда нашлось место, стоит только попытаться.

– Не знаю, – ответил Нортон. – Наверное, мне нравится здесь жить. Сам себе хозяин. Сильно не разбогатеешь, конечно, но на жизнь всегда хватит. В большом городе вечно существует опасность затеряться. У меня есть друг в Миннеаполисе, работает в их «Трибюн». Весьма молодой для редактора такой газеты, но очень приличный работник. Его зовут Джонни Гаррисон…

– Вот он бы тебя точно понял, – предположил Джордж.

– Возможно. Не знаю. В первое время было бы нелегко. Сразу в тонкости газетного дела в большом городе трудно вникнуть. Но Джонни, как я тебе уже сказал, работает редактором и получает за это не в пример больше меня. Но и у него свои проблемы. Например, он не может отправиться половить рыбку, когда захочет, как это могу позволить себе я. И не может устроить себе выходной в любой день недели, чтобы потом наверстать упущенное. У него дом, за который нужно платить, семья, требующая больших расходов. Ему приходится преодолевать мили забитых машинами улиц, чтобы добраться до редакции, потом – чтобы вернуться домой. И на нем лежит чертовски огромная ответственность. Да и пьет он гораздо больше моего. И наверняка ему приходится делать массу вещей, которых ему не хотелось бы делать, встречаться и знакомиться с самыми различными людьми, с которыми ему вовсе не хотелось бы знакомиться. Он очень много работает, даже в кругу семьи.

– Конечно, есть свои недостатки, – согласился парикмахер, – как и в любой другой работе.

Сбитая с толку муха настойчиво кружилась и билась о зеркальную поверхность окна парикмахерской, проявляя чудеса тупого упрямства. Вдоль стены тянулась декоративная полка с разноцветными парфюмерными флаконами, редко сейчас используемыми – витрина былых времен. На стене на крючке висела двустволка тридцатого калибра.

За углом на бензоколонке служитель вставил шланг в отверстие бака машины банкира и посмотрел через плечо назад.

– Боже мой, Кермит, вы только посмотрите!

Банкир поднял голову.

Что-то большое и черное низко плыло в небе. Причем совершенно беззвучно. Предмет медленно опускался, заполнив собой половину горизонта.

– Это же НЛО! – воскликнул служитель. – Первый раз вижу такое своими глазами. И притом такой громадный. Никогда не думал, что они такие огромные.

Банкир молчал. Он был слишком потрясен, чтобы ответить, и не мог даже шевельнуться.

Официантка Салли, которая подметала тротуар возле кафе, бросила метлу и пронзительно завопила, а затем побежала, не разбирая дороги.

Стеффи Грант, удивленный внезапным криком, слез, покачнувшись, с бочонка и выгреб на середину улицы. Потом увидел черную громадину, повисшую в небе, и так сильно подался назад, что потерял равновесие. Это было результатом приконченной недавно бутылки дрянного самогона, который гнал Эйб Паркер где-то в лесу. В результате Стеффи переменил вертикальное положение на более устойчивое и сел прямо посредине улицы. Потом в панике тоже поднялся на ноги и бросился бежать. Окурок сигары выпал, но он даже не обернулся, чтобы поднять его. Он начисто забыл про сигару.

Джордж бросил стричь Нортона и подскочил к окну. Он увидел Салли и Стеффи, удирающих в панике, уронил ножницы и метнулся к стене. Схватив ружье, он рванул затвор, дослал патрон в патронник и выпрыгнул на улицу.

Нортон недоуменно поднялся с кресла.

– В чем дело, Джордж? Что происходит? – крикнул он вдогонку. Парикмахер ничего не ответил. Дверь громко щелкнула, захлопываясь за ним.

Нортон рывком распахнул дверь и шагнул на улицу. Парикмахер уже мчался вниз. Навстречу ему бежал заправщик со станции.

– Сюда, Джордж! – вопил заправщик. – Оно ушло в сторону реки. – Он махнул рукой на пустую стоянку.

Джордж ринулся в том направлении. За ним едва поспевали Нортон и заправщик. Сзади всех, пыхтя и отдуваясь, семенил Кермит Джоунс, местный банкир.

Нортон, преодолев пустую стоянку, выскочил на гравийную насыпь, тянущуюся вдоль реки. Поперек реки, накрыв собой мост, лежала гигантская черная коробка – достаточно длинная, чтобы опереться о противоположные берега реки. Длина значительно превышала ширину, высота тоже была впечатляющей. На первый взгляд, эта конструкция была предельно проста – параллелепипед без выступающих частей, выкрашенный самой черной краской, какую только можно представить.

Парикмахер, прибежавший первым, стоял ближе всех к черному гиганту, бесстрашно прижимая к плечу ружье.

– Нет, Джордж, не надо! Не стреляй! – завопил Нортон. – Не стреляй!

Негромко треснул выстрел и почти в тот же момент сверкнул ответный световой заряд со стороны черной громадины. Парикмахер ярко вспыхнул, попав под удар светового пучка, потом свет погас. Дымящийся манекен, еще недавно бывший милым человеком, весь черный и обуглившийся, несколько секунд сохранял подобие человеческой позы… Ружье в его руках раскалилось докрасна, ствол, размягчившись, обвис вниз, как макаронина.

Потом Джордж, бывший парикмахер и житель Одинокой Сосны, рассыпался, превратившись в горстку пепла, все еще дымящуюся и испускающую тонкие завитки отвратительно пахнущего дыма.

2. Одинокая Сосна

Вода под мухой заволновалась. Джерри Конклин дернул удилище, но крючок оказался пуст. Форель – судя по движению, это была громадная рыба – в последний миг передумала и ушла в сторону.

Конклин с досады втянул в себя сквозь зубы воздух. Да, заправщик со станции не обманул, здесь действительно водятся здоровенные форели… В заводи живут радужные форели, и очень крупные.

Солнце ярко светило, пробивая лучами заросли деревьев вдоль реки. На ряби тихих маленьких волн танцевали солнечные зайчики – рябь вызывал небольшой перекат, образованный каменной плитой тут же, выше по течению.

Конклин осторожно подправил муху, поднял удилище, чтобы снова забросить, прицелившись точно в то место, где только что сорвалась рыба.

Но он так и не успел закончить движение. Солнце вдруг померкло. Черная тень окутала заводь, словно между солнцем и речкой вдруг возникла какая-то невидимая преграда.

Конклин инстинктивно присел, втянув голову в плечи. Что-то ударило в поднятое удилище и он почувствовал вибрацию бамбука, услышал отвратительный треск. Боже мой, мелькнула идиотская мысль, удилище за восемьдесят долларов, первая и последняя роскошь, которую он позволил себе за сегодняшний день.

Посмотрев через плечо, он увидел опускающуюся на него черноту, имеющую форму прямоугольника. За его спиной эта громадина ударила в берег. Он услышал скрип и стон сдавливаемого автомобиля, который буквально расплющило о мост.

Он хотел повернуться, споткнулся и упал на колени. В болотные сапоги набралась вода. Выронив сломанную удочку и не отдавая отчета в том, что делает, он бросился бежать вниз по течению, оскальзываясь на маленьких, отполированных течением камешках, хлюпая набравшейся в сапоги водой.

Дальний конец черного прямоугольника, подаваясь вперед и вниз, опустился на противоположный берег. С треском и стоном лопнули бревна моста, послышался визг вырываемых с мясом гвоздей, и мост развалился. Посмотрев назад, он увидел, как течение подхватило остатки моста и понесло вниз, в заводь.

У него не мелькнуло ни единой мысли о том, что же происходит. В безумном водовороте, в который погрузилось его потрясенное сознание, автоматический рефлекс спасения не оставил места для удивления. У него было лишь одно стремление – поскорее оказаться при свете солнца. И когда над его головой снова разлился солнечный свет, он почувствовал, что находится в безопасности. Высокие берега реки защитили его. Черный прямоугольный объект лежал поперек реки, опираясь на берега, но не мешал течению.

Заводь кончилась, и он вошел в мелкую воду позади нее. Оглянувшись назад и вверх, он впервые осознал, сколь громадны размеры опустившегося здесь объекта. Он навис над Джерри, как многоэтажное здание. Сорок футов, подумал он, а может, и все пятьдесят – и все вверх, в небо. И вчетверо больше в длину.

Откуда-то донесся зловещий сухой треск, соотносимый по звуку с выстрелом из ружья. И в тот же миг из точки, засветившейся на фоне черноты, сверкнул ослепительный луч и тут же погас.

Боже мой, подумал он, удочка сломалась, машину сплющило, а я, значит, стою. Кэт! Нужно скорее позвонить ей!

Он повернулся и начал карабкаться по крутому берегу. Это было нелегко. Мешали болотные сапоги, но снять их он не мог, так как туфли остались в машине, а машина лежала под массивной штуковиной, упавшей на мост.

Из ниоткуда со свистом выхлестнулось нечто и обвилось вокруг его груди – что-то тонкое и гибкое, вроде веревки или лески. Он в панике хотел ухватиться за щупальце руками, сдернуть с себя, но его дернуло вверх, прежде чем он успел поднять руки. В размазанный, ускоренный миг движения он успел увидеть реку, быстро бегущую воду под собой, зеленые берега с травой и деревьями. Он хотел крикнуть и уже открыл рот, но проволока или щупальце, обхватившее грудную клетку, выдавило из легких почти весь воздух, и крика не получилось.

Потом он оказался в темноте, и щупальце, которое подсекло его, как рыбу, исчезло. Он стоял на четвереньках. Поверхность, на которой он оказался, была твердой, но не жесткой, словно он приземлился на толстый ковер.

Сначала он не менял положения, оставаясь на четырех точках опоры, притаившись, стараясь победить охвативший его ужас. Желчь отдавала горечью во рту, и он сглотнул, чтобы избавиться от этого привкуса. Внутренности сплелись в плотный комок, и он старался преодолеть напряжение, заставить себя расслабиться.

Сначала ему показалось, что он в темноте, но потом он понял, что здесь есть свет, какой-то потусторонний и очень слабый, скорее голубоватый, чем белый. Не очень хорошее освещение, с каким-то оттенком туманности, и чтобы рассмотреть что-нибудь, приходилось сильно щуриться. Но, по крайней мере, он оказался не в полной темноте и мог видеть.

Он поднялся на колени и попытался определить, куда же попал.

Это было трудно – с голубоватым светом перемешались вспышки другого цвета, такие быстрые и яркие, что он не мог понять, что представляет собой этот свет и где находится источник. Мерцающие вспышки обрисовывали ранее не замеченные Джерри контуры странного помещения. Форма его была настолько странной, что он не мог ее определить. Забавно, подумал он. Форма – это форма, каковой бы ни была ее конфигурация, и никакого замешательства или запутанности она не должна вызывать. Но одна форма показалась ему знакомой – ряды круглых предметов, которые, как он сперва подумал, могли быть глазами. Все они одновременно поворачивались в его сторону, фосфорически светились, словно у животных ночью, когда их врасплох застает луч фонарика или свет фар машины. Но он чувствовал, что в действительности это не глаза и что они не являются источником голубого проникающего свечения, ровного и постоянного, заполняющего окружающее пространство. Но глаза это или нет, они продолжали следить за ним.

Воздух был сухой и горячий, но в нем необъяснимым образом чувствовалась какая-то влажная заплесневелость. Наверняка чувство это вызывалось запахом, пропитывающим воздух. Неприятный запах – не слишком сильный, не удушливый, но неприятный в том смысле, что его невозможно определить, словно каким-то отличным от обоняния образом запах уже проник через кожу и стал частью его самого. Он пытался подобрать характеристику запаху, но ничего не получалось. Это были не духи, но и не запах гниения. Это было нечто совершенно не напоминающее все ранее знакомые ему запахи.

В воздухе, как отметил, наконец, Джерри, явно не хватало кислорода, но тем не менее, дышать было можно. Он заметил, что дышит тяжело, делая долгие вдохи, чтобы полнее удовлетворить потребность организма в кислороде.

Сначала Джерри подумал, что находится в тоннеле. Почему – он и сам этого не понимал. Просто у него возникла такая мысль. Но потом он понял, что находится в каком-то более обширном пространстве, наподобие мрачной пещеры. Он пытался определить размеры, но безрезультатно, потому что голубоватый свет был слишком тусклым, а мерцающие стремительные вспышки отнюдь не улучшали видимости.

Медленно и осторожно поднялся он на ноги и выпрямился, опасаясь, что ударится головой о потолок. Но места, вопреки его опасениям, оказалось достаточно, и он выпрямился в полный рост.

Где-то на заднем плане сознания раздался шепоток подозрительной мысли. Он постарался ее подавить, так как это подозрение ему не нравилось. Он не хотел бы признать его правильным. Но постепенно, по мере того, как он все дольше стоял в загадочном свете загадочного пространства, он почувствовал, что начинает примиряться с подозрением.

Он попал, шептало подозрение, во внутренности той громадной черной коробки, которая легла поперек реки. Из коробки был выброшен некий отросток, захват в виде веревки, который обхватил его и втянул в коробку, каким-то образом протащив сквозь стену.

Вдруг он услышал рядом с собой некий звук, нечто среднее между глотком и смешком. Когда он повернул голову, чтобы определить источник звука, то обнаружил что-то, что шлепнулось на пол рядом с ним. Наклонившись, он увидел рыбу – радужную форель, судя по размерам и форме. Длиной она была дюймов шестнадцать. Он попытался поднять ее, но мускулистое упругое тело выскользнуло из рук и запрыгало, забилось на податливой поверхности пола.

Ладно, сказал сам себе Джерри, рассмотрим события реалистически. Не будем делать скоропалительных выводов, попытаемся судить объективно.

Первое: Нечто огромное и черное упало с неба на мост и, судя по звуку расплющиваемого металла, прямо на его машину.

Второе: Он находится в месте, которое может, а скорее всего, действительно является внутренним пространством черной коробки. Это место совершенно не похоже на все, о чем говорит его опыт прожитой до настоящего момента жизни.

Третье: Сюда принесли не только его, но и рыбу из речки.

Эти пункты, один за другим, он ввел в воображаемый компьютер мозга, пытаясь свести вместе. Результат экстраполяции напрашивался сам собой. Он находится внутри… втянут каким-то образом во внутренности пришельца из космоса – пришельца, собиравшего фауну планеты, которую он посетил.

Так был пойман сначала он, Джерри, а теперь рыба. Немного позднее, быть может, появится кролик, белка, скунс, медведь, олень, рысь… Некоторое время спустя здесь может стать довольно тесно, сказал он себе.

Поблескивающие круглые штуки, следящие за ним, могут быть какими-то рецепторами, принимающими, записывающими, накапливающими данные, в которые уже занесены и он, и рыба. Возможно, они впитывают каждую вибрацию их психического поля, анализируют, выясняют, что он из себя представляет, классифицируют по какому-то признаку и запихивают эти сведения в ячейки памяти. Устанавливают его химический состав, нащупывают его смысл, его роль, функцию, место в экологии данной планеты.

Вероятно, эту задачу решают не только круглые блестящие штуки – «глаза». Возможно, вспыхивающий свет и тот организм, который за этими вспышками скрывается, тоже исполняют аналогичную анализаторскую роль.

Но я могу ошибаться, подумал Джерри. Если подумать как следует, то я наверняка ошибаюсь. Но пока что только это объяснение вмешало в себя все увиденное и все события. Он видел, как черная коробка опускается с неба, он был вырван из нормальной обстановки, с берега реки – он помнил момент переноса, воду под собой, зеленые берега речки, дома городка Одинокая Сосна, гравийную насыпь поблизости от моста. Он видел все это, а потом вдруг оказался в темноте, в этом пещерообразном пространстве. За исключением внутренности черного объекта, он больше нигде не мог оказаться.

Если все это именно так, если он не ошибается, то это значит, что объект, упавший поперек реки, живой, или им управляет некто живой, и не просто живой, а разумный.

Джерри почувствовал, что инстинктивно не принимает эту мысль, в контексте нормального человеческого опыта это чистое безумие – верить, что разумные существа из космоса высадились на Землю и выловили тут его, Джерри Конклина.

Он с изумлением обнаружил, что ужас, который преследовал его, который он испытывал в той или иной мере, совершенно исчез. Вместо ужаса пришел холод, угрюмый душевный холод, в каком-то отношении бывший даже гораздо страшнее ужаса.

Разумная жизнь… если здесь есть жизнь и есть разумные существа, то должен существовать и способ вступить с ними в контакт, выработать какую-то систему коммуникации.

Он попытался заговорить, но слова пропали, прежде чем язык смог произнести какую-нибудь идиотскую фразу. Он попытался еще раз и на этот раз сумел заговорить шепотом.

Он попробовал заговорить громче, слова эхом отдались в пустоте пещеры.

– Привет! – крикнул он. – Есть тут кто-нибудь? Кто-нибудь здесь есть?

Он ждал, но ответа не было. Он крикнул еще раз, громче, взывая к тем разумным, которые должны быть там.

Слова эхом дробились вокруг него и умирали. Круглые, похожие на глаза устройства продолжали следить. Мерцание не затухало. Но никто или ничто разумное ему не ответило.

3. Миннеаполис. Миннесота.

Кэт Фостер сидела за столом в редакции «Трибюн» и выстукивала на машинке рассказ. Глупый рассказ, глупые люди. Черт бы побрал Джонни за такое задание! Он вполне мог бы куда-нибудь послать ее, чтобы можно было обойтись без этой липы, сладкой кашицы вместо содержания, без этого слюнявого мистицизма. Любящие, как они себя называют. Она все еще видела сонную невинность в их глазах, мягкий, ровный поток эвфемизмов. Любовь есть все. Любовь побеждает. Нужно только очень сильно любить кого-то или что-то, и тогда любовь будет вам возвращена. Любовь – самая большая сила во вселенной, бытие, существование и конечный этап всех людей и вещей. И на любовь реагируют не только люди, не только живое. Любое вещество, материал, любой вид энергии вернет вам любовь и, вследствие любви к вам, будет делать все, что вы захотите, даже до такой степени, что перестанет подчиняться эмпирическим законам (которые, как ей сказали, возможно, вообще не существуют). Но чтобы достичь этого, сказали ей, торжественно сверкая невинными глазами, человек должен стремиться понять эти вещи, материю, энергию, что бы ни было, и так полюбить, чтобы объект любви почувствовал его присутствие. В этом пока что вся проблема, сказали они. Полного понимания нет ни у кого, а понимание достигается только через силу любви. Как только глубина любви будет достаточной, чтобы обеспечить понимание, человек поистине станет управлять Вселенной. Но это управление, сказали они, не должно быть управлением ради власти, а властью ради усовершенствования понимания и любви ко всему, что составляет Вселенную.

Чертов университет, подумала она. Плодит вот таких липовых философов, ищущих смысл там, где нет никакого смысла, убегающих от реальности с помощью поисков несуществующих значений.

Она посмотрела на часы на стене. Почти четыре, а Джерри до сих пор не позвонил. Он сказал, что позвонит, когда будет выезжать, чтобы она успела подготовиться. Если они опоздают на концерт, она снимет с него скальп. Он ведь знает, как ей хочется попасть на этот концерт. Она мечтала об этом много дней. Конечно, Джерри не любит симфоническую музыку, но один-то раз может сделать это для нее. Она ведь столько раз скучала из-за него, ездила и ходила туда, куда совсем не хотелось, но он просил ее об этом. Состязания по борьбе – боже мой! Подумать только, она даже ходила смотреть этот ужас!

Странный он, подумала Кэт, когда выходит из себя. Но одновременно и замечательный парень. Он и его вечные деревья! Джерри не представлял себе жизни без деревьев. Как можно, чтобы взрослый человек так любил деревья? Другие вырабатывают пристрастие к цветам, животным, а Джерри к деревьям. Вот так. Он буквально спятил на этом. Он их обожал и понимал, а иногда казалось, он с ними разговаривает.

Она выдернула напечатанную страницу и вставила чистый лист бумаги, ударила по клавишам, кипя в душе злостью. Она напечатает, а потом, когда сможет, скажет Джонни, что думает об этой дурацкой статье. Что ее нужно вышвырнуть к чертям в мусорную корзину – тогда уж никто не спасет ее от забвения ради того, чтобы заполнить отсутствие свежих новостей в дневном выпуске.

В другом конце комнаты сидел Джон Х. Гаррисон, редактор. Он сидел за своим столом и осматривал комнату. Почти все столы были пустыми и он проверял список – Фримен отправился освещать встречу комиссии в аэропорту и наверняка ничего особенного эта говорильня не даст, несмотря на шум насчет необходимости строительства новых посадочных полос. Но все равно это событие должно быть освещено в новостях. Джей сейчас в клинике Рочестера, знакомится с новациями в области лечения рака, которые там разработаны. Кэмпбелл все еще в мэрии на заседании комиссии по охране и развитию парков. Скорее всего, как и в аэропорту, ничего существенного не получится. Джоунс уехал в Южную Дакоту, разрабатывает тему конфликта жителей Блейк-хилл и индейцев, собирает материал для большой статьи в воскресном выпуске. Найт на заседании суда, дело об убийстве. Уильямс в пригородном местечке Вайзата, берет интервью у одной старушки, которая утверждает, что ей сто два года (вряд ли это так). Слоун занят утечкой нефти в Виноне.

Боже мой! – с отчаянием вдруг подумал Гаррисон. Что, если с большой статьей ничего не получится? Хотя такое бывает редко и слишком волноваться пока не стоит. Все равно день был плохой и не видно симптомов к улучшению.

– Как дела с бюджетом? – спросил он помощника редактора Гоулда.

Гоулд посмотрел на вставленный в машинку лист.

– Очень дохлый, – ответил он, – почти ничего.

Зазвонил телефон. Гоулд снял трубку и что-то тихо сказал.

– Это тебя, Джонни. Линия два.

Гаррисон снял трубку с селектора и ткнул пальцем в нужную кнопку.

– Гаррисон у аппарата, – сказал он.

– Джонни, это Френк Нортон, – сообщил голос на другом конце линии. – Из Одинокой Сосны, помнишь?

– О, Френк! – воскликнул искренне обрадованный Гаррисон. – Рад, что ты позвонил. Как раз на днях я рассказывал одному парню, как ты великолепно устроился. Сам себе хозяин и еще речка с форелью у самого города. Собираюсь на днях к тебе заглянуть. Ты не против?

– Джонни, – сказал Нортон, – у меня есть для тебя материал.

– Френк, у тебя возбужденный голос. Что там происходит?

– Очень может быть, – взволнованно продолжал Нортон, – что к нам прибыли гости из космоса. Я, конечно, не уверен…

– Что?! Кто прибыл?.. – взревел Гаррисон, едва не слетев со стула.

– Не могу сказать наверняка, – ответил Нортон, – но какой-то большой предмет опустился с неба. Приземлился поперек реки. Разломал к черту мост.

– И он еще там?

– Да, лежит на том месте, где приземлился всего десять минут назад. Огромная такая штука, черная. Город сошел с ума. Уже погиб один человек.

– Погиб? Как?

– Выстрелил в эту штуку из ружья. Она выстрелила в ответ. Сожгла его дотла. Я стоял рядом и все видел. Как он дымился…

– Боже мой! – прошептал Гаррисон. – Вот так материал!

– Джонни, – сказал Нортон, – все случилось слишком быстро всего десять минут назад. Я и сам еще ничего не понимаю и ничего не могу утверждать определенно. Но я подумал, что ты был бы рад прислать кого-нибудь сделать пару снимков.

– Не клади трубку, Френк, – стремительно сказал Гаррисон. – Сделаем так, но сначала я передам тебя моему помощнику. Расскажи ему все подробно, а когда закончишь, трубку не клади. Я пока найду фотографа.

– Хорошо, я жду.

Гаррисон прикрыл трубку ладонью и протянул ее Гоулду.

– Френк Нортон, – сказал он, – владелец и редактор еженедельника в Одинокой Сосне. Мой старый приятель. Вместе в школу ходили. Говорит, какой-то огромный предмет упал с неба. Убит один человек. Упал всего пятнадцать минут назад. Запиши все, что он расскажет, потом передашь трубку мне. Я хочу еще поговорить с ним.

– Будет сделано, – сказал Гоулд и взял трубку. – Мистер Нортон, говорит Джим Гоулд, помощник редактора…

Гаррисон развернулся в кресле и обратился к секретарю городского отдела новостей Анни Даттон.

– Анни, свяжись с авиаагентством по найму самолетов. Пусть приготовят для нас машину. Пункт назначения… Черт побери, в каком городе возле Одинокой Сосны есть посадочная площадка?

– В Бемиджи, – подсказала Анни. – Это самое ближайшее селение.

– Отлично! Свяжись еще с прокатом в Бемиджи, пусть готовят машину. Пускай она стоит рядом с аэродромом. Мы им потом позвоним и скажем точное время.

Анни тут же принялась выполнять поручение.

Гаррисон поднялся, посмотрел на своих сотрудников и в ужасе содрогнулся.

В одном углу выстукивал свой репортаж Финчли. Но Финчли зеленый новичок. У него молоко на губах не обсохло. Сандерсон? Однако она не намного опытнее. К тому же, любит писать чересчур вычурно и с иронией. Придется ей, мимоходом подумал Гаррисон, менять стиль, иначе дороги их разойдутся. Джемиссон?.. Но он слишком медлителен. Отличный репортер для дела, требующего глубокого анализа, но чересчур скрупулезен для молниеносного репортажа.

– Кэт! – взревел он.

Вздрогнув, Кэт Фостер перестала печатать, поднялась и направилась к столу редактора, подавив раздражение.

Джерри еще не позвонил, и статья, которую она печатала, казалась очень глупой. Если она пропустит и этот концерт…

Гоулд приник к телефонной трубке, время от времени вставляя слово. Пальцы его летали по клавишам – он делал заметки.

Анни была занята разговором по другому телефону. Гаррисон снова сел за стол и начал набирать номер.

– Говорит Гаррисон, – сказал он. – Нужен фотограф. Кто там у вас сейчас свободен?.. А где Аллен? Нужно ехать в другой город. Очень важно. Первостепенной важности!.. – Он выслушал ответ. – Черт побери! Значит, Аллена нет? Нам нужен именно он. А где он?

Пауза.

– Да, я забыл. В самом деле, Аллен в отпуске… Тогда ладно, присылайте. – Он повесит трубку и повернулся к Кэт. – У меня есть кое-какая работа для тебя.

– Только не сегодня. Не сегодня вечером, – уточнила она. – И не сверхурочно. Я уже почти закончила работу на сегодня. У меня билеты на симфонический концерт…

– Но, дорогая моя, это очень важно. Быть может, самое важное задание, которое ты когда-либо получала. Или когда-либо получишь. И… Возможно, нас впервые посетили пришельцы из космоса!

– Пришельцы из космоса?

– Вот именно… Возможно. Но точно пока сказать ничего нельзя. Может, да, а может… – Гоулд протягивал ему трубку. – Минутку… Это Френк, сейчас он с тобой поговорит.

– Самолет ждет, – сообщила Анни. – В Бемиджи будет машина.

– Спасибо, – сказал Джонни, потом обратился к Гоулду: – Что у тебя?

– Пока что все отлично, – возбужденно сказал Гоулд. – Масса деталей. Масса фактов. Звучит восхитительно. История получается что надо. Видимо, там действительно что-то свалилось с неба, в этом городишке.

– Значит, звучит достаточно солидно, чтобы заняться?

– Я в этом не сомневаюсь, – возбужденно сказал Гоулд.

Гаррисон снова повернулся к Кэт.

– Мне очень бы не хотелось доставлять тебе неприятности, – сказал он, – но больше просто некого послать. И я не успеваю связаться с кем-либо. Нужно спешить. Все разбежались по заданиям… Поэтому ты летишь в Бемиджи вместе с Уайти. Там вас ждет машина. Материал интереснейший, это я гарантирую. Твоя фамилия сверху крупным шрифтом. Вы должны быть в Бемиджи около шести… Нет, это уже в Одинокой Сосне вы будете около шести. Обязательно позвони мне до восьми. Мы дадим первый выпуск с твоим материалом.

– Ладно, – сказала Кэт, – но с одним условием. Вы покупаете у меня эти два билета. Будь я проклята, если потеряю эти деньги!

– Согласен, покупаю. Вставлю их в графу служебных расходов. – Он достал из кармана бумажник. – Сколько?

– Тридцать зелененьких.

– Ну ты даешь! Не могут они столько стоить.

– Это лучшие места. И на меньшее я не согласна.

– Хорошо, – проворчал он, отсчитывая банкноты.

– И если позвонит Джерри Конклин, пусть ему кто-нибудь сообщит, что произошло. Мы должны были идти на концерт. Ладно?

– Обещаю, – проговорил Гаррисон, протягивая ей деньги. Он поднял трубку. – Извини, Френк, пришлось позаботиться о последних деталях. Ты слышал? К шести часам у тебя будут наши люди. Послушай, у тебя же есть своя газета. Почему ты отдаешь все мне?

– Сегодня у меня был пресс-день, – сказал Нортон. – До следующей недели я ничего не выпускаю. А такие новости не могут ждать. Вот я и решил дать вам «наколку»… Так, только что в город примчались две полицейские машины нашего штата. Все остальное как и было, изменений нет никаких.

– Может, будешь держать нас в курсе, если не возражаешь? – попросил Гаррисон. – Пока туда не доберутся наши. Если что-нибудь произойдет, дай нам знать.

– Рад буду помочь тебе, – пообещал Нортон.

4. Вашингтон. Округ Колумбия.

День был трудный. На раннем дневном брифинге журналисты требовали крови. В основном сыпались вопросы, касающиеся Ассоциации Коренных Американцев, требовавших возвращения территории племен в районе Блейк-хилл, Южная Дакота, и в районе Монтаны. Хотя достаточное внимание уделялось и обстрелу таких болезненных зон, как энергетический кризис, огонь сконцентрировался на предложении администрации развивать в юго-западной области солнечную энергетику и бросить дополнительные средства на разработку криогенных линий передач. Пресса бушевала, явно не удовлетворенная ответами, но Дэвид Портер сказал себе: все нормально. Все идет, как обычно. За последние несколько месяцев отношение прессы к нему колебалось между отвращением и яростью. Со дня на день можно было ожидать, что какая-нибудь газетная клика начнет требовать его отставки.

В зале пресс-центра повисла тишина, едва нарушавшаяся тихим стуком телетайпов, выстроившихся вдоль стены, которые продолжали выдавать новости с различных уголков планеты. Марсия Ленгли, его помощница, уже собралась покинуть свое рабочее место. Впервые за этот день перестали мигать сигнальные огоньки, говорящие о поступающих телефонных звонках. Спокойствие периода сбора информации. Вечерние выпуски уже пошли в печать и теперь готовились утренние новости на завтрашний день.

Вечерние тени начали исподволь заполнять комнату. Портер включил настольную лампу. Круг света четко обрисовал кучу деловых бумаг на столе. Портер застонал. Часы на стене показывали половину пятого. Он обещал, что заедет за Алис в семь тридцать, значит, на работу с бумагами времени почти не оставалось. В Мериленде появился какой-то новый ресторан, его порекомендовал один из знакомых Алис. Она уже две недели напоминала о нем и сегодня вечером собирается туда отправиться. Он откинулся на спинку кресла и расслабился. Мысли его были заняты Алис Давенпорт. Ее отец, старый сенатор, был в довольно плохих отношениях с Портером. Но старый стервятник, по крайней мере, не возражал против их свиданий. И в этом нужно отдать ему должное, подумал Портер. Несмотря на свою родословную, Алис во всем остальном была «олл райт». Отличная собеседница, эрудированная, жизнерадостная, умная. Правда, время от времени она имела склонность втягиваться в долгие, фанатичного накала дискуссии, имевшие в своем центре очередной интерес Алис в социальной сфере. В данный момент это был спор из-за земель в Блейк-хилле и Биг-хорне, которые требовали вернуть им индейцы. Она страстно верила, что так и должно быть. Земли нужно вернуть этим племенам. Несколько месяцев назад место индейцев занимали чернокожие жители Южной Африки. А всему виной, кисло сказал себе Портер, слишком хорошее образование в совершенно не нужных и вредных областях.

Конечно, Алис не всегда говорила на подобные темы, и сегодня вечером, скорее всего, тоже не станет. За последние несколько месяцев они провели несколько восхитительных вечеров в обществе друг друга, потому что Алис, когда снимала тогу участника очередного крестового похода, была отличной, общительной женщиной.

Полчаса, не больше, прикинул Портер. Если он как следует наляжет, то успеет очистить стол от угрожающего завала бумаг. Еще останется время поехать домой, принять душ, побриться и переодеться. И он успеет заехать за Алис как раз вовремя. Но сейчас ему необходима чашечка кофе.

Он встал и пошел по комнате, по дороге спросив у Марсии:

– Ты не знаешь, в буфете осталось кофе?

– Вероятно, – ответила она. – Может, и сэндвичи остались. Но они уже не очень свежие.

– Мне нужна всего чашечка кофе, – проворчал он.

Он успел пройти половину комнаты, как ожил один из телетайпов, ударив безумной захлебывающейся очередью. Зазвенел звонок, требуя неотложного внимания.

Портер обернулся и быстро пересек комнату в обратном направлении. Это был телетайп линии Ассошейтед Пресс, как он обнаружил. Он остановился у печатающего устройства, уперев руки в бока. Принтер размазанной молнией бегал вдоль рулона, печатая строчки сообщения: «Как сообщают, в Миннесоте упал с неба большой объект».

Машина замолчала, принтер подрагивал, словно в ожидании.

– Что там еще? – спросила Марсия, подойдя к нему.

– Не знаю, – честно ответил Портер. – Метеорит, наверное… – Ну, давай дальше. Расскажи нам, что там такое, – обратился он к машине.

Пронзительно зазвенел телефон.

Марсия в два шага достигла стола и схватила трубку.

– Хорошо, Грейс, – сказала она. – Я передам ему.

Ожил телетайп:

«Возможно, первый гость из внешнего пространства приземлился сегодня возле Города Одинокая Сосна в северной Миннесоте».

– Звонил Грейс, – сказала за его спиной Марсия. – Вас хочет видеть президент.

Портер кивнул и отвернулся. Засигналили другие телетайпы, но он уже шел к двери, потом зашагал по коридору.

В приемной его кивком приветствовал Грейс. Он кивнул в сторону двери.

– Заходите, вас ждут.

– Что случилось, Грейс?

– Точно не знаю. Сейчас он говорит с начальником отдела военных кадров. Что-то насчет нового спутника, неожиданно обнаруженного на орбите.

Широким шагом Портер пересек приемную, постучал во внутреннюю дверь, потом повернул ручку и вошел.

Президент Герберт Тайн как раз клал телефонную трубку. Он жестом пригласил Портера в кресло.

– Это был Уайтсайд, – чему-то хмурясь, сказал президент. – У него уже бегают мурашки. Наши станции слежения засекли на орбите нечто новое и такое большое, что генерал сильно напуган. Объект не наш и очень маловероятно, что его могли запустить Советы. Слишком большой, чтобы кто-то мог вывести на орбиту такого гиганта. Уайтсайд сильно расстроен.

– Что-то из внешнего пространства? – спросил Портер.

– Этого Уайтсайд не сказал, но именно это подумал. Было отлично видно, о чем он думает. Он едва не проговорился. Он срочно едет сюда, прибудет, как только сможет.

– Какой-то объект упал или приземлился в Северной Миннесоте, - сообщил Портер. – Телетайпы как раз начали выдавать сообщение, когда вы мне позвонили.

– Думаете, эти два события взаимосвязаны?

– Пока не знаю. Точно еще не известно, что там, в Миннесоте. Я успел прочитать только начало сообщения. Может, это всего лишь большой метеорит. Во всяком случае, с неба что-то действительно свалилось.

– Боже, Дэйв, у нас и так хлопот выше головы, – вздохнул президент.

– Совершенно согласен с вами, сэр, – кивнул Портер.

– Как прошел брифинг?

– Они меня замучили. В основном, вопросы касались Блейк-хилла и Биг-хорна. И энергетического кризиса.

– У тебя все идет нормально?

– Сэр, я делаю то, за что мне платят, и честно отрабатываю свой гонорар.

– Да, – сказал президент, – я думаю, это так. Но это нелегко, верно?

В дверь тихонько постучали, потом она открылась и заглянул Грейс.

– Передала Марсия, – он помахал листком телетайпа.

– Дайте сюда, пожалуйста, – нетерпеливо протянул руку президент. Секретарь вошел, пересек кабинет и положил оторванный от рулона листок на стол президента. Тот быстро пробежал глазами текст и подвинул сообщение Портеру.

– Не понимаю смысла, – сказал он. – Большая черная коробка опустилась на мост через реку. Метеорит не может иметь вид большой черной коробки, не так ли?

– Едва ли, – согласился Портер. – Метеорит падает с ужасным шумом. Он оставляет на месте падения громадный кратер.

– Как и любой предмет, упавший с неба, – развил мысль президент, - если он большой и падает быстро. Например, сошедший с орбиты старый спутник…

– Именно так я и подумал, – сказал Портер. – Они падают с громадной скоростью, взрыв образует кратер, воронку. Конечно, если предмет достаточно большой.

– Этот, судя по всему, очень большой.

Оба посмотрели друг на друга через стол.

– Вы думаете… – начал президент, но не договорил.

На его столе ожил интерком.

Президент повернул рычажок.

– Что там, Грейс?

– Генерал Уайтсайд, сэр.

– О'кей. Включите его. – Президент взял трубку, уголком рта сказав Портеру: – Он уже знает о происшествии в Миннесоте.

Затем президент переключил внимание на телефон, сказал в трубку несколько слов и молча выслушал ответ. Со своего места Портер слышал жужжание далекого голоса, возникавшего в трубке.

– Ладно, – сказал, наконец, президент. – Только не будем горячиться. Позвоните мне, как только узнаете что-то новое. – Он положил трубку и повернулся к Портеру. – Кто-то из Национальной Гвардии позвонил ему из Миннесоты. Некий предмет опустился с неба без удара, находится на одном месте, имеет размеры огромного здания, весь черный.

– Странно, – сказал Портер, – что все зовут его большой коробкой.

– Дэйв, – сказал президент, – что будем делать, если это действительно пришельцы из космоса?

– Будем импровизировать по обстановке, – сказал Портер. – Пока нет особых причин паниковать.

– Нужно как можно быстрее получить достоверные данные.

– Правильно. Кое-что дадут телетайпы пресс-центра. Но нужно выслать специальную группу для расследования. Необходимо связаться с ФБР в Миннеаполисе.

– Район следует оцепить, – сказал президент. – Нельзя допустить туда наплыва людей. – Он поднял трубку и связался с приемной. – Грейс, соедините меня с управляющим в Сент-Пел. – Он взглянул на Портера. – Больше всего я боюсь паники.

Портер посмотрел на часы.

– Первые выпуски теленовостей дадут сообщение через час или того менее. Уже сейчас, возможно, пошли экспресс-бюллетени. Воображаю, как трезвонят телефоны. Все хотят знать реакцию Белого Дома, боже ты мой! А они наверняка знают сейчас больше нас.

– Марсия еще там?

– Она собиралась уходить, но теперь ей, конечно, пришлось остаться. Эта женщина настоящая профессионалка.

– Нам может понадобиться какое-то заявление.

– Пока нет, – запротестовал Портер. – Еще нет. Рано. Не стоит стрелять с бедра. Сначала нужно точно узнать обо всем…

– Что-то необходимо сказать людям, – повторил президент. – Что-то сказать, чем-то успокоить. Чтобы они были уверены, что мы делаем все, что можем.

– Некоторое время они будут думать лишь о происшедшем.

– Может, брифинг?

– Да, наверное, – нехотя согласился Портер. – Если только до утра накопится достаточно материала. Как я понял, о новом спутнике еще никто не знает. Только Уайтсайд и мы. И конечно, операторы слежения, но они будут молчать.

– Новость все равно просочится, – вздохнул президент. Просачивается что угодно, дай только достаточный срок.

– Мне кажется, будет лучше, если первыми об этом скажем мы. Не хотелось бы создавать впечатление какого-то сокрытия фактов. Последние годы энтузиасты НЛО только об этом и твердят – что правительство сознательно утаивает информацию об НЛО.

– Согласен с вами, – сказал президент. – Наверное, надо собрать их на брифинг. Начните лавину сами, запустите первый ком. И возвращайтесь. Вы мне понадобитесь. К тому времени мы должны располагать более достоверной информацией.

5. Одинокая Сосна.

Рыба исчезла. Из темноты выскочил кролик, запрыгал туда-сюда, медленно шевеля ушами, втягивая влажным носом воздух. Весьма озадаченный кролик, подумал Джерри. Он понимает, что с ним что-то произошло и он оказался на незнакомой поляне. Скунс царапал когтями пол. Мускусная крыса тоже исчезла.

Уже некоторое время Джерри осторожно обследовал свое окружение, стараясь при этом не удаляться, чтобы не потерять ориентировку, держась возле места, на которое был выброшен, когда его втянуло в эту «пещеру». Он еще не нашел ничего определенного. Он попытался приблизиться к странным силуэтам, видимым в мерцающих вспышках света, но силуэты становились тоньше и как бы втягивались в пол.

Он осмотрел круглые пятна, которые поначалу принял за глаза. Сперва он думал, что они расположены по стенам, но оказалось, что они висят прямо в воздухе. Он мог провести по ним рукой и это не оказывало на них никакого воздействия. Они продолжали оставаться круглыми шарами света и следили за ним. Рука, проходя через них, не ощущала ни тепла, ни холода – вообще ничего.

Мерцание продолжалось, голубоватый туманный свет был таким же постоянным. Джерри показалось, что видно немного лучше, чем вначале. Вероятно, это благодаря адаптации глаз.

Он несколько раз пробовал заговорить с теми, чье присутствие чувствовал здесь, но никакого видимого ответа или реакции не получил. Не было ни малейшего указания на то, что его услышали. Кроме ощущения, что за ним следят, не было ни малейшего признака чужеродного присутствия в этом месте или того, что невидимый хозяин «пещеры» знает о присутствии Джерри. У Джерри не создалось впечатления, что воображаемый наблюдатель имеет злобные намерения или настроен враждебно. Скорее, любопытствует – и только. Странный чужой запах оставался, но Джерри привык к нему и почти не замечал.

Паника практически покинула его. Мрачные предчувствия и ужас тоже. Их место заняло фаталистическое онемение и некоторое изумление: как же все это могло произойти именно с ним? Как могло случиться, что он оказался так расположен в пространстве и времени, что такое невероятное происшествие случилось именно с ним? Время от времени он вспоминал о Кэт и концерте, но помочь этому уже было нельзя, и мысль об этом постепенно смелó озабоченностью его положением.

Ему казалось, что он замечает вокруг себя некоторое движение. Несколько раз пол вздрагивал под ногами и чуть покачивался, будто вся пещера передвигалась очень быстро и резко. Но, говорил он себе, это могло быть только воображением – какие-то конвульсии биологического приспособления организма к недостатку сенсорных ощущений.

А можно ли сказать, находится он внутри машины или живого организма? Скорее, машина, чем организм. Заранее запрограммированная компьютизированная машина, способная реагировать на большое количество ситуаций. Но почему-то возникло чувство биологического организма, чувство, что он попал внутрь чего-то живого.

Хотя доказательств или каких-то факторов, указывающих на это, не было, он все больше склонялся к мысли, что черная коробка биологическое существо. И оно наделено функциональным сознанием, которое следит за ним. Посетитель Земли из звездного мира, который сразу после посадки принялся изучать местную жизнь, вытащив сначала его, потом рыбу, кролика, скунса и мускусную крысу. Этих пяти образцов, несомненно, было достаточно, чтобы получить некоторое базовое представление о характере принципов, по которым эволюционировала местная жизнь.

Он живое существо, сказал себе Джерри. Этот черный объект, эта коробка – живое существо. И пока он думал, почему так в этом уверен, внезапное озарение осветило его разум, словно какой-то голос прошептал на ухо. Эта штука вроде дерева, подумал он. Он тоже чувствует здесь поле жизни, которое излучают деревья. И это, сказал он себе, совершенно непонятно и нелепо. Гигантская черная коробка абсолютно непохожа на дерево. Но мысль, основанная на ощущении, не исчезла, поскольку не исчезло ощущение, что эта черная штука похожа на дерево.

Он попытался выкинуть эту идею из головы, потому что, на первый взгляд, это была глупая идея. Но идея отказалась покинуть его и к ней вдруг, как звено к цепи, присоединилась еще одна – незваная идея ДОМА. Он не знал, что означает эта новая идея. Что это за место – дом? Он внутренне восстал против такого объяснения. Это наверняка не его дом. Это столь далеко от понятия «дом», насколько можно вообразить.

И каким образом, удивленно подумал он, эта идея вообще могла прийти в голову? Возможно ли, что этот живой инопланетянин – если это вообще инопланетянин – пытается вступить с ним в контакт, непосредственно влияя на сознание, впечатывает идеи и образы, стараясь тем самым навести мост через пропасть, разделяющую два разума? И если это так – а он не мог заставить себя в это поверить и принять эту мысль, – то что хотел сказать ему инопланетянин?

Какая может быть связь между этими двумя образами – дерева и дома? Что здесь подразумевается, какие дополнительные мысли могут скрываться в этих образах?

Размышляя, он заметил, как все больше склоняется к исходному положению, что большая черная коробка – гость из космоса, и что эта коробка не только живой организм, но и организм, наделенный разумом.

Почва, подумал он, была хорошо подготовлена для таких мыслей. Многие годы говорили и писали, что в один прекрасный день разумная жизнь из космоса в лице одного своего представителя может посетить Землю. Сюда присоединялись разнообразные размышления, что тогда произойдет и как прореагирует на такое событие наша публика – великая, неопытная и непросвещенная. Идея была не нова. Она годами лежала подспудно, но у поверхности, в сознании масс.

К нему прыгнул кролик. Прижимаясь к самому полу, он вытянул шею, понюхал носки ботинок Джерри. Скунс, кончив теребить пол, куда-то удалился. Мускусная крыса так и не появилась.

Маленькие собратья, подумал Джерри, мои маленькие собратья, они оказались вместе со мной в этом месте, в сходной роли образцов фауны чужой планеты, которую собирает здесь пришелец из космического пространства.

Что-то тонкое и гибкое обхватило его, дернуло за ноги и швырнуло о стену. Но Джерри не ударился. В стене открылась щель, и в эту щель он вылетел наружу.

Он падал. В темноте почти ничего не было видно, но он различил под собой какую-то смутную тень и инстинктивно вытянул руки, защищая лицо. Он врезался в крону дерева, ветки замедлили его падение. Одной рукой он продолжал закрывать лицо, другую отчаянно протянул вперед, стараясь за что-нибудь ухватиться. Пальцы сомкнулись вокруг ветки. Ветка прогнулась под его весом, несколько замедлив падение. Он выбросил вторую руку – пальцы нашли ветку потолще и понадежнее. Эта ветка уже остановила падение.

Несколько секунд он болтался на ветке, чувствуя резкий свежий запах сосновой хвои. Дул ветерок, слышался нежный шорох кроны.

Он продолжал висеть, полный благодарности, потому что удалось бежать из «пещеры». Хотя «бежать» было не совсем подходящее слово, как он понимал. Его просто вышвырнули вон. Они, или оно, что бы там ни было, получило все, что хотело, и вскоре, вероятно, будут вышвырнуты кролик, скунс, крыса и рыба.

Глаза частично привыкли к темноте, и он осторожно перебрался к стволу дерева. Достигнув ствола, он вцепился в него, обхватил руками и ногами, замерев на несколько секунд. Ветки были такие густые, что он не видел земли и потому не знал, высоко ли находится. Не очень высоко, попробовал успокоить он себя. Едва ли его выбросили с большей, чем сорок футов, высоты, он успел пролететь совсем немного.

Он начал медленно спускаться по стволу. Работа оказалась нелегкой, учитывая темноту и то, что от ствола отходило множество веток. Приходилось умело маневрировать, чтобы пробиться сквозь них. Дерево, определил он, как специалист, не очень большое и не очень высокое. Ствол не более фута в диаметре, хотя по мере спуска несколько расширяется.

Наконец, ноги его неожиданно коснулись земли, колени подогнулись. Он осторожно постучал одной ногой, чтобы убедиться, что достиг твердой поверхности. Удовлетворенный, он выпустил ствол и выбрался из-под нижних ветвей.

Теперь он стоял рядом с деревом, вглядываясь в окружавшую темноту, такую густую, что практически ничего нельзя рассмотреть. Он рассчитывал, что находится неподалеку от дороги, по которой ехал на машине.

Но вдруг он пришел в ужас и поразился, обнаружив, что совершенно потерял ориентацию.

Он попытался наугад отыскать место, где деревья были менее густыми и у него появился бы шанс что-то разглядеть, но прошел всего несколько шагов, как тут же запутался в колючих нижних ветках соседнего дерева. Он попробовал двинуться в противоположном направлении и получил тот же результат. Он присел, глядя поверх земли и надеясь, что различит темный силуэт приземлившегося объекта, но был не в силах определить его местонахождение.

Отсюда, сказал он себе, должны быть видны огни Одинокой Сосны. Но как он ни старался, не мог различить даже искорку света. Тогда он попробовал сориентироваться по созвездиям, но созвездий не было. Или небо затянули облака, или кроны были слишком густые, чтобы можно видеть небо.

Боже, подумал он, сидя на корточках, значит, я заблудился в лесу, всего в миле от города… небольшого городка, конечно, но все же городка.

Он мог бы провести ночь здесь, дожидаясь утра, но уже сейчас воздух был пронзительно холодным, а к утру будет еще холоднее. Можно развести костер, подумал он и вдруг вспомнил, что у него нет спичек. И дело было не только в надвигающейся холодной осенней ночи. Нужно как можно скорее найти телефон и позвонить Кэт. Она уже наверняка в ярости. Он должен объяснить, что произошло и почему он задержался…

Он вспомнил правила заблудившегося – идти под гору. Таким образом, придешь к реке, а река приведет к городу. По берегу реки он доберется до места или, быть может, попробует перейти реку и тогда окажется на расстоянии протянутой руки от Одинокой Сосны, хотя такой вариант мало его привлекал. Он не знал реки и переход мог оказаться опасным. Он мог запросто угодить на глубокое место или даже на перекат.

Или, быть может, удалось бы найти черный объект, в котором еще совсем недавно он находился в плену. Если он найдет эту штуку, то, повернув налево, окажется на дороге, ведущей к раздавленному мосту. Но тогда все равно придется пересекать реку, потому что моста нет. И черная коробка все еще перекрывает пространство в том месте, хотя ему показалось, что эта штука двигалась. Впрочем, в этом он был не уверен.

Все равно, он не мог находиться слишком далеко от нее. Его выбросило из черной штуки, и он не мог отлететь далеко, когда врезался в дерево. Он чувствовал, что объект, в котором находился «в плену», не мог быть дальше тридцати футов.

Он двинулся вперед, вернее, попытался, потому что, в какую сторону ни двигался, везде натыкался на деревья. Нечего было рассчитывать на движение по прямой, да и то со скоростью улитки, не более. Он растерялся и понятия не имел, где находится.

Устав от бесплодных усилий, он прислонился спиной к дереву, нижние ветки которого почти касались земли. Боже, снова подумал он, почти невозможно поверить, что даже в полной темноте можно так заблудиться.

После короткого отдыха он поднялся и вслепую двинулся дальше. Время от времени он удивленно спрашивал себя, почему бы не бросить это бесполезное занятие и не устроиться на ночь с максимально возможным в его положении комфортом. Но он не смог убедить себя в необходимости остановки. Каждое новое усилие могло оказаться счастливым и принести долгожданную удачу. Он мог наткнуться на черный объект или на дорогу, или на что-то еще, что могло бы помочь определить, где он находится.

Но он нашел тропинку. Этого он не ждал, но все же лучше, чем ничего, и он решил держаться тропинки. Она наверняка должна куда-то привести, и он попадет туда, если будет идти по ней.

Самой тропинки он не видел. Нашел он ее случайно, зацепившись за что-то и упав. Тропинка была почти ровная и он нащупал ее, хлопая ладонями по земле, нащупал ее утоптанную твердую поверхность. По обе стороны плотно стояли деревья и кусты подлеска.

Двигаться по тропинке можно было только одним способом – на четвереньках, нащупывая руками, чтобы не потерять ее.

Итак, понятия не имея, где он находится и куда двигается, он полз на коленях со скоростью улитки по невидимой тропинке.

6. Одинокая Сосна.

– Я не знаю, где они, Джонни, – говорил в телефонную трубку Френк Нортон. – Они здесь так и не появились. Ты говорил, что они будут к шести, но их до сих пор нет. Может, что-то их задержало. Пробки на дорогах…

– Что за черт, Френк! – проскрежетал в трубке голос Гаррисона. Откуда у вас появились пробки на дорогах? С каких это пор?

– У нас тут такое… хуже, чем в день открытия рыболовного сезона, – сказал Нортон. – Все рвутся в городок. Город закрыт, на всех дорогах расставлены патрули и никого не пускают. Хотя им приходится нелегко… В смысле, не пустить всех желающих. Как только новости появились в сводках радио и телевидения…

– Уже поздно делать снимки этой штуки, – с отчаянием сказал Гаррисон. – Говоришь, она передвинулась?

– Да, уже довольно давно. Через мост и вдоль реки вглубь леса. Но я успел кое-что снять, прежде чем эта коробка начала двигаться.

– О, ты сделал фотографии?! – завопил Гаррисон. – Что же ты молчал до сих пор, черт тебя побери!

– Ладно, Джонни, они не представляют ничего особенного и не идут ни в какое сравнение со снимками профессиональной камерой. У меня маленький туристический аппарат. Я снял две катушки, но не уверен, что получилось что-то стоящее.

– Слушай, Френк, ты можешь каким-нибудь образом переправить мне эти катушки? Ты не хотел бы их продать?

– Продать? Они твои, если нужны тебе, Джонни. Я только хотел бы получить несколько отпечатков.

– Не будь дураком, – сердито сказал Гаррисон. – Эти пленки стоят хороших денег. Очень хороших. Кто-нибудь может доставить их нам? Кто-то, кому ты доверяешь? Я бы хотел, чтобы ты оставался там, пока не появились Кэт и Чет.

– На заправочной станции подрабатывает в свободное время один парнишка. Он мой приятель.

– Ты можешь ему доверять в таком ответственном деле?

– Абсолютно. К тому же, у него есть мотоцикл. Он доставит вам пленки самым быстрым способом, если только не перевернется по дороге.

– Скажи, что он получит сотню, если доставит их мне в редакцию до полуночи. Мы придержим кое-что из утреннего выпуска, чтобы успеть до завтра с твоими снимками.

– Кажется, паренек должен быть сейчас на заправке. Я с ним свяжусь. Он найдет кого-нибудь, или я найду, подменить его. Если что, я сам этим займусь, черт возьми.

– В городке есть кто-нибудь из агентства новостей? Телеоператоры?

– По-моему, пока никого. Если бы появились люди с телевидения, я бы их увидел. Наверняка кого-то пришлет Даллас, но они свяжутся со мной, когда приедут. Пока что никого. Полиция надежно перекрыла дороги. В сам город успело проникнуть довольно ограниченное количество посторонних. Кое-кто оставил машину у заставы и добрался сюда пешком. Дороги просто забиты машинами, так что на мотоцикле из города будет выбраться намного легче. Паренек, о котором я говорил, сможет проехать где угодно: по канавам, по бездорожью, везде.

– Тогда постарайся, пожалуйста, устроить все максимально оперативно.

– Займусь немедленно. А если не получится, пошлю другого. Да, Джонни, скажи мне одну вещь: как реагирует на это событие страна?

– Еще рано судить об этом, – вздохнул Гаррисон. – Я послал одного человека, он узнает мнение людей прямо на улицах, в барах, у входа в кинотеатры, узнает, что думают люди. Реакция человека с улицы – такой будет репортаж. А почему ты спрашиваешь?

– Мне звонили из Вашингтона. Начальник штабов, что ли… Какой-то генерал. Фамилию я не запомнил.

– Пока что со стороны правительства никакой реакции не было, – сказал Гаррисон. – Им нужно время, чтобы нащупать почву под ногами. Ты все еще думаешь, что эта штука со звезд?

– Она двигалась, – сказал Нортон, – поползла от реки в сторону леса. Это может означать, что она живая или, по крайней мере, является очень сложной машиной, которой управляет разум. В Белом Доме в этом уже не сомневаются. Для них это пришелец из космоса. Если бы ты увидел эту штуку, Джонни, то сразу бы в это поверил.

Дверь кабинета открылась и вошла какая-то женщина. За ней следовал мужчина, нагруженный фотопринадлежностями и камерами.

– Минутку, – сказал в трубку Нортон, – кажется, появились твои люди. Только что вошли. – Он спросил женщину: – Вы Кэт Фостер?

Та кивнула:

– А этот вооруженный до зубов парень – Чет Уайт.

– Френк, – сказал Гаррисон.

– Да?

– Дай, пожалуйста, трубку Кэт.

– Хорошо, – ответил Нортон. – Я пойду узнаю насчет парня и мотоцикла. Пусть везет пленки. – Он вручил трубку Кэт. – На другом конце Джонни, – пояснил он ей.

– Вы кажется сказали – пленки? – спросил Чет.

– Да, я снял две катушки до того, как эта штука уползла в лес. Пока еще было светло.

– Так ее нет там?! – взвыл Чет.

– Да, она передвинулась вдоль дороги в глубину леса. А сейчас темно и ее не видно. Со снимками ничего не получится.

– Ты посылаешь пленки Джонни?

– Да, у меня тут один парень на мотоцикле, он отвезет.

– Хорошо, – сказал Чет, немного успокоившись. – На машине там не пробиться. Черт бы побрал эти ваши двухрядные дороги. Я такой пробки еще не видел. Мы шли около двух миль пешком, а машина осталась там.

– Еще увидимся, – сказал Нортон и выскочил за дверь.

Кэт в это время разговаривала с Гаррисоном по телефону.

– Это кошмар, Джонни! Сюда пытается пробиться уйма народу. Полиция никого не пропускает. Машины образовали чудовищную пробку.

– Ну, вы-то уже на месте, – довольно сказал Гаррисон. – Не упустите свой шанс. Дайте нам все, что можно. Поговорите с народом, узнайте его реакцию, что они думают об этой штуке. В общем, ты же знаешь, что делать.

– Джонни, Джерри не звонил?

– Джерри?

– Черт побери, Джонни, я же говорила перед отъездом. Джерри Конклин, мой парень. Я же тебе объяснила.

– Вспомнил, сейчас узнаю. Минутку… – Она услышала, как он заревел на другом конце линии: – Кто-нибудь слышал, звонил сюда парень по имени Джерри Конклин? Да, о котором Кэт говорила, что у нее с ним свидание?

Ему ответило неразборчивое бормотание голосов.

Кэт терпеливо ждала.

Снова заговорил Гаррисон:

– Нет, Кэт, никто не звонил.

– Черт побери, – только и смогла сказать Кэт.

– Так, посмотрим, – продолжал Гаррисон, уже забыв о существовании Джерри Конклина. – Сейчас четверть восьмого. Первую прессу дадим о том, что имеем. Нас держал в курсе Френк. Мы знаем, что черная коробка уползла за реку. Позвони мне через пару часов. Очень жаль, что вы застряли в пути. Но я очень рад, что вам все же удалось добраться.

– Джонни, что еще произошло? Просвети меня.

– Губернатор умудрился стянуть в Одинокую Сосну половину дорожных патрулей. Перекрыты все дороги. Национальная Гвардия приведена в состояние боевой готовности. Понятия о том, что происходит на самом деле, пока не имеет никто. Есть идея, что это корабль из космоса, но утверждать наверняка пока никто не решается.

– Если позвонит Джерри, пожалуйста, объясни ему ситуацию.

– Ну, конечно, – сказал Гаррисон.

– Я тебе позвоню, – продолжала Кэт. – Погоди, я только что подумала: ведь телефонные линии к городку наверняка будут заняты. Ты бы мог воспользоваться линией УАТС. К половине десятого. У тебя есть этот номер?

– Верно! Ты можешь посадить там кого-нибудь, чтобы он отвечал и держал линию до твоего появления?

– Конечно, я кого-нибудь найду, – заверила Кэт. – Сколько я могу ему заплатить? Как вообще насчет бюджета этой операции?

– Чем меньше, тем лучше, – сказал Гаррисон. – Плати минимум по мере возможности.

– Тогда пока все, – сказала Кэт. – Как только будет необходимость, выйду на связь.

Она положила трубку как раз в тот момент, когда вошел Нортон.

– Джимми уже в пути, – сообщил он, – с пленками. Один его дружок позаботится о насосах.

– Быстро ты это успел провернуть, – восхитился Чет.

– Повезло, рядом оказался этот дружок.

– Нам вот что нужно, – сразу взяла быка за рога Кэт. – Джонни будет звонить где-то в половине десятого. Нужно, чтобы кто-то подержал немного линию, пока мы не вернемся. Вероятно, все линии будут заняты и пробиться окажется трудно.

– Кажется, у меня есть такой человек, – задумчиво сказал Нортон. Я только что видел его. Стеффи Грант, наш старый любитель самодельных горячительных напитков. За стоимость одной выпивки он сделает вам все, что пожелаете.

– Он надежный человек?

– Вполне, если речь идет о выпивке.

– Сколько ему заплатить?

– Пару долларов.

– Скажите, что я дам ему пятерку. И внушите, что он не должен доверять телефон никому и ни по какой причине.

– Можете на него положиться. У него мозги работают лишь в одном направлении. К счастью, сейчас он трезвый, так что все поймет.

– Не знаю, что бы мы делали без вас? – вздохнула Кэт.

– Не стоит благодарности, – смущенно сказал Нортон. – Мы с Джонни старые приятели. Вместе ходили в школу.

– Когда эта штука упала, она, как я слышал, раздавила машину, – сказал Чет. – Машина еще там?

– Да, насколько я знаю, – сказал Нортон. – Ее охраняет полицейский. Приказано не трогать обломки до следующего распоряжения. Пока не появится кто-либо из начальства.

– А кто должен появиться?

– Не знаю, – пожал плечами Нортон.

– Тогда за дело, – энергично сказала Кэт. – Я хочу взглянуть на эту машину и, если разрешат, сделать пару снимков.

– Идите прямо, – объяснил Нортон, – потом по дороге вниз к реке. Это недалеко. Там стоит полицейская машина с красными фонарями, по ней и найдете нужное место. А я пока поищу Стеффи Гранта, дам ему задание. Увидимся позже.

Дойдя до конца первого квартала, они увидели мигающие красные огни патрульной машины. Когда они поравнялись с ней, навстречу шагнул полицейский.

– Мы из газеты, – представилась Кэт. – «Миннесота Трибюн».

– Могу я посмотреть ваши удостоверения?

Кэт вытащила из сумки бумажник и вручила полицейскому пресс-карточку. Он достал из кармана фонарик и направил луч света на карточку.

– Кэтрин Фостер, – прочитал он. – Как же, помню, встречал ваше имя в газете.

– Со мной Чет Уайт, наш фотограф.

– О'кей, – сказал полицейский. – Правда, должен вас разочаровать, тут вы ничего особенного не увидите. Эта штука уползла в лес за реку.

– А машина? – спросила Кэт.

– Раздавленная? О, она еще тут.

– Как насчет пары снимков? Разрешите?

Полицейский молчал, колеблясь, потом махнул рукой.

– Я думаю, ничего страшного не произойдет. Снимайте. Только ничего не трогайте. ФБР отдало приказ оставить все, как было.

– А причем тут ФБР? – удивилась Кэт.

– Откуда мне знать, мэм? – пожал плечами полицейский. – Наше дело маленькое. Мне так приказали. Кто-то из ФБР уже направляется сюда.

Они обошли патрульную машину и прошли еще немного по дороге. Раздавленный автомобиль лежал у моста, вернее, у того, что от моста осталось. Самого моста больше не было. Автомобиль был сплющен, словно побывал под прессом.

– В нем кто-нибудь был? – спросила Кэт.

– Нет, мы не думаем.

Чет обходил машину, делал снимки, мигая вспышкой.

– Удалось установить, чья это машина? – спросила Кэт. – Номерной знак?

Полицейский пожал плечами.

– Знак должен быть, только его не видно. Это был «шевроле» недавнего выпуска. Какая модель, сказать не могу.

– И кто мог быть владельцем этой машины? Как вы думаете, с ним что-нибудь случилось?

– Видимо, кто-то остановился половить рыбу у заводи за мостом. Говорят, тут водится крупная форель, и люди часто останавливаются здесь.

– Если так, – развила свою мысль Кэт, – то вам не кажется, что пассажиры этой машины могли уже здесь появиться, чтобы рассказать о своих приключениях?

– Это действительно странно, – согласился полицейский. – Может, хозяин попал в реку? Мост сломался, когда приземлилась эта штука. Его могло ударить бревном или доской.

– Но ведь кто-то должен был попытаться найти его?

– Наверное, – равнодушно сказал полицейский. – Но мне об этом ничего не известно.

– А вы видели эту штуку, которая упала?

– Да, пока не стемнело. Она уже уползла за реку, от берега до нее было несколько сотен футов. Просто лежала там неподвижно. Здоровенная такая, черная.

– Она все еще была на дороге?

– Да, но гораздо шире ее. Уходила вправо и влево. Свалила несколько небольших деревьев, когда ползла.

– И она лежит там до сих пор?

– Я лично думаю, что да. Если бы она начала двигаться, то свалила бы деревья побольше, и был бы немалый шум. А с тех пор, как я прибыл, все тихо.

– Впереди по дороге что-нибудь есть?

– Мэм, за рекой идет заповедная зона. Леса. Нетронутые сосновые леса. Большие деревья. Некоторым по сотне лет и больше. Так что эта штука, что бы она собой ни представляла, попала в ловушку. Деваться ей некуда.

– Наблюдались какие-нибудь признаки жизни внутри коробки?

– Я ничего такого не заметил. Просто большая черная коробка. Вроде гигантского неуклюжего танка, только никаких гусениц у нее не видно. Понятия не имею, как она двигается.

– Таково ваше впечатление? Большой танк?

– Ну, не совсем. Скорее, черная коробка. Ящик. Длинный черный ящик. Черный-черный, какой только можно себе представить.

– А можно как-нибудь перебраться на ту сторону реки? – спросила Кэт.

– Вряд ли, – ответил полицейский. – Как раз под мостом была глубокая заводь, а впереди и позади нее сильное течение, перекаты.

– Может, на лодке?

– Спросите людей, может, кто вас и перевезет. Если только найдете лодку.

– Здесь у всех должны быть лодки, – вмешался Чет.

– Лучше бы вам не пытаться, – неохотно сказал полицейский. - Придется мне тогда опробовать свою рацию. Наверное, вас не пустят на тот берег.

– А другой путь есть?

– Только не по дороге. Дороги все перекрыты.

– А как те люди, что живут за рекой?

– Там не живут. Я же сказал, там заповедная зона. Много миль одного леса. Никто там не живет.

– Офицер, – сказала Кэт, – можно узнать ваше имя? Могу я процитировать некоторые ваши слова?

Полицейский гордо назвал свою фамилию.

– Только не слишком нажимайте на мои цитаты, – осторожно добавил он.

7. Вашингтон. Округ Колумбия.

Стоя, Портер наблюдал, как они заходят. Журналисты были менее оживлены, чем он обычно, и их было гораздо больше, чем он ожидал. Ведь это было довольно позднее время для брифинга.

Они вошли и расселись по местам, затем в тишине ждали начала.

– Я должен попросить у вас прощения за столь поздний час, – начал Портер. – Наверное, лучше было бы подождать до утра, но я подумал, что некоторые из вас захотят узнать то, что уже знаем мы. Хотя, быть может, это не намного больше того, что вам уже известно. Собственно, нам известно только то, что неподалеку от городка Одинокая Сосна в северной части Миннесоты упал некий предмет. Прямо на север от городка течет река Пайн. Данный объект упал таким образом, что перекрыл пространство между берегами реки. Что любопытно, упал он на мост, соединяющий берега. Мост был разрушен, как и стоявший там автомобиль. К счастью, в автомобиле в этот момент никого не было. Уже в сумерках объект передвинулся в сторону от реки на другой берег, противоположный тому, где находится городок. И, кажется, он лежит там и в настоящее время. Кроме того, имеется дополнительная информация. Мы не знаем, связан ли этот факт с событиями в Миннесоте, но следящие станции засекли на околоземной орбите ранее неизвестный объект. Он был огромен.

– Мистер секретарь, – задал вопрос представитель «Нью-Йорк Таймс», – вы сказали «огромен». Не могли бы вы уточнить, насколько огромен, и дать данные об орбите?

– Мистер Смит, – ответил Портер, – конкретные размеры пока не определены достоверно. Что же касается орбиты, то она, кажется, называется синхронной. Удаление от поверхности Земли составляет двадцать тысяч миль, и скорость вращения на этой орбите равняется скорости вращения Земли. В данный момент объект завис где-то над Айовой.

– Дэйв, – поднялся человек из «Чикаго Трибюн». – Вы сказали, что был засечен ранее неизвестный объект. Это значит, что его засекли после появления на орбите, а не в момент выхода на эту орбиту?

– Я понял так, что объект был обнаружен на уже установившейся орбите несколько часов назад.

– Можно ли заключить, что этот объект является кораблем-базой для того объекта, который опустился в Одинокой Сосне?

– Мне кажется, – пожал плечами Портер, – ваше личное право делать такие предположения. Пока что, по имеющимся сведениям, я бы не спешил делать скоропалительные выводы. Это заставило бы нас думать, что эти два объекта – тот, что упал в Миннесоте, и тот, что появился на орбите – пришли из одного района космоса. А этого мы пока не можем утверждать с достоверностью.

– Первоначальная прикидка массы объекта, исходя из его размеров, исключает его запуск с Земли?

– Да, я так думаю. Но, как я уже говорил, особо мы этого гарантировать не можем.

– «Вашингтон Пост». Вы сказали, что объект в Миннесоте двигался. Вы сказали, что он упал поперек реки, а потом сдвинулся в сторону.

– Правильно.

– Вы можете нам сказать, как он передвигался? Как бы вы охарактеризовали его движение?

– Джордж, у меня просто нет слов. Я не знаю, как он двигался. Мы знаем только одно – он двигался. Только это. Я думаю, это может означать, что передвигался он самостоятельно, сам по себе. Вы должны давать себе отчет, что квалифицированных наблюдателей в этот момент там не было, и все, что нам известно, известно со слов местных жителей.

– Вы можете дать НВС более подробное описание этого объекта? Более детальное, что-то, что уже имеется у нас? Мы знаем, что это исполинских размеров черная коробка.

– Боюсь, я вас разочарую. По этому вопросу мы не имеем дополнительной информации. Насколько нам известно, снимков пока что сделано не было. Падение объекта произошло под вечер. Через несколько часов после этого наступила темнота.

– Вы продолжаете утверждать, – задал вопрос сотрудник «Ассошейтед пресс», – что не знаете наверняка, и, как я понимаю, никто не знает наверняка. И все же на основании того, что нам известно, можно сказать, все факты указывают на то, что неизвестный объект может быть представителем инопланетного разума, спустившегося на Землю из космического пространства. Вы можете как-то прокомментировать мои слова?

– Попытаюсь ответить вам прямо, – сказал Портер, – не впадая в рутинное «я не знаю». Эта штука упала на дорогу. Значит, можно предположить, что она заранее выбрала подходящее для посадки место. Она передвигалась сама по себе и это дает основание предположить, что на борту есть разумные существа, управляющие ею, или какой-то сенсорно-управляющий механизм. Как вы знаете, после выстрела из ружья этот объект выстрелил в ответ и стрелявший человек был моментально убит на месте. Это говорит о способности объекта обороняться. Вы сами уже могли отметить эти вполне очевидные факты. Но, доведя суммирование до этой точки, я больше ничего не могу сказать. Пока что нет никаких конкретных фактов, на основании которых мы могли бы сделать твердые выводы. Итак, нужно подождать. Нам нужны новые сведения, новые факты.

– Похоже, вы совершенно исключаете возможность земного происхождения объекта на орбите, – сказал представитель «Эй-Би-Си». – Может, это какой-то новый, экспериментальный тип корабля.

– Мне кажется, все возможно в свете положения на сегодняшний день. Прошу простить, если я вычеркиваю какие-то из возможных вариантов, если у вас создалось такое впечатление. Но мои люди заверили меня, что мы к этому никакого отношения не имеем.

– А кто-нибудь другой?

– Я лично сильно в этом сомневаюсь.

– Значит, это гость из космоса?

– Это вы так сказали, Карл, а не я.

– Можно перебить еще раз? – вмешался представитель «Нью-Йорк таймс».

– Конечно, мистер Смит.

– Вы не могли бы обрисовать в общих чертах, что конкретно делает правительство? Вы уже связались с другими странами? И, как я понимаю, район Одинокой Сосны закрыт. Это было сделано по распоряжению федерального правительства?

– Насколько мне известно, контактов, о которых вы спрашиваете, наведено не было. Позднее мы, возможно, вступим в переговоры, когда более точно узнаем обстановку. Район города закрыт правительством штата. Губернатор разговаривал с президентом, но мы приказа не отдавали, это целиком местная инициатива. Очевидно, некоторые федеральные организации направят туда своих представителей.

– Спасибо, сэр, – ответил «Нью-Йорк таймс».

– Но не согласитесь ли вы, – заговорил представитель «Лос-Анжелес таймс», – что если упавший объект и тот, что висит на орбите, пришельцы из космоса, то это становится событием международного масштаба, а не чисто нашего внутреннего?

– Я не могу говорить от лица Государственного секретаря, – ответил Портер, – но скажу, что в вашем вопросе есть логика.

– Давайте продолжим эту тему, – сказал журналист из канзасской «Старр». – Если будет установлено, что упавший в районе Одинокой Сосны объект действительно является космическим кораблем со звезд или, по крайней мере, из-за пределов Солнечной системы, допуская такую возможность, смогли бы вы спрогнозировать реакцию нации и позицию правительства? Будет ли сделана попытка установить контакт, возможно, ограниченный обмен репликами, разговор с теми разумными существами, которые могут находиться на борту этого объекта?

– Пока что мы так далеко в оценке ситуации не заходили, – ответил Портер. – Пока нет и признаков того, что…

– Но если в течение нескольких дней такие признаки появятся, то какова будет реакция правительства?

– Если вы хотите спросить, не собираемся ли мы одним махом, без разбора и следствия, уничтожить пришельцев, то я не думаю, что реакция правительства будет таковой. Да, кто-то выстрелил в объект сразу же после посадки. Но это был поступок безответственного жителя Одинокой Сосны, который, видимо, потерял контроль над собой, оказавшись в экстремальной ситуации. Я надеюсь, что все мы будем действовать, как разумные люди.

– А как, по-вашему, должны действовать разумные люди?

– Думаю, – сказал Портер, – что разумные люди могли бы попытаться установить какую-то разумную альтернативу. Хотя основа этой связи, наверное, будет очень ограниченной. Но как только мы установим такую ограниченную связь, мы можем достичь чего-то большего. Но боюсь, вы заставили меня выйти за рамки моих полномочий. Пока мы не имеем никаких оснований давать официальные ответы на подобные вопросы. Эти вопросы еще даже не обсуждались. По крайней мере, насколько мне известно.

– Вы сознаете, конечно, – сказал журналист из «Эй-Би-Си», – что если это в самом деле случай… если мы имеем дело с иным разумом откуда-то из другого района Галактики, то это может оказаться самым значительным событием за всю историю человечества?

– Лично я вполне это сознаю, – ответил Портер. – Но, опять-таки, сейчас я не отражаю официальной позиции. Я уже сказал, что вопрос еще не обсуждался. Наше понимание ситуации еще не дошло до этой точки.

– Мы понимаем это, Дэйв, – сказал представитель «Эй-Би-Си», – мы просто задаем вопрос, который может прийти в голову очень многим.

– Спасибо, что вы понимаете это, – вздохнул Портер.

– Но если мы перейдем к более насущным вопросам, – включился в разговор корреспондент балтиморской газеты «Сан», – то не могли бы вы сказать, какой следующий шаг предпримет администрация?

– Я думаю, это могло бы быть наблюдение и сбор дополнительной информации. В течение следующих двадцати четырех часов мы собираемся привлечь к этому максимальное количество квалифицированных наблюдателей. И не только людей, связанных с правительством. Большую часть составят ученые, доставленные из различных частей страны. А в основном, я думаю, наши действия будут направлены в соответствии с развитием событий. Сомневаюсь, чтобы сейчас кто-то мог предсказать, как они будут развиваться.

– Я бы хотел вернуться к объекту, обнаруженному на орбите, – сказал представитель детройтской «Ньюс». – Не может ли это массивное образование оказаться просто скоплением космического мусора? Над Землей давно носится масса всяких бесполезных вещей, отработавшие свое спутники, ракетоносители и прочее. Может быть, они каким-то образом стянулись в кучу взаимным притяжением?

– Возможно, это самое простое объяснение, – согласился Портер. – Но в физике я профан и не могу сказать, возможно ли это. Вероятно, космическое агентство уже рассматривает такую возможность.

– Нельзя ли послать корабль на орбиту, чтобы поближе рассмотреть, что там такое? Что вы об этом думаете?

– Сомневаюсь, что рассматривался такой шаг. Но, возможно, будет послан один из челноков космической станции. Вероятность такой операции вполне возможна. Это реальность. Но это дело будущего.

– Если будет установлено, что нас посетили гости из Галактики, как бы вы оценили воздействие этого события на… на все человечество? Осознание факта, что там, наверху, кто-то в самом деле есть?

– Воздействие, несомненно, будет значительным. Но я не могу давать сейчас никаких комментариев. На такой вопрос вам следует искать ответ у наших ведущих социологов.

– Мистер секретарь, – сказал человек из «Нью-Йорк таймс», – благодарим вас за встречу в такой поздний час. Надеемся, вы будете держать нас в курсе событий?

– Как всегда, мистер Смит, – усмехнулся Портер.

Он смотрел, как они один за другим покидают зал брифинга. Марсия поднялась из-за стола и стояла рядом.

– Кажется, все прошло довольно хорошо, – сказала она.

– Сегодня они были настроены довольно мирно. Крови никто не жаждал, – согласился Портер. – Позднее дело может получить политическую окраску, но пока что об этом рано говорить. Новость слишком свежа и с политикой пока никак не связана. Но дай ребяткам на Холме пару дней, и они ее свяжут.

Он вернулся к столу и сел, глядя, как готовится покинуть комнату Марсия. Наконец она ушла.

В комнате было тихо. Где-то далеко звонил телефон, кто-то шел по коридору и звуки шагов гулким эхо раздавались в пустом помещении.

Портер взял трубку и набрал номер. На его удачу, ответила Алис.

– Я ждала, что ты позвонишь, – сказала она, – сидела у телефона. Ну, как прошел брифинг?

– Неплохо. Они меня не съели.

– Бедняга Дэйв, – сказала Алис.

– Все нормально, я сам хотел этого. Я отрабатываю свою зарплату.

– Ты никогда не просил.

– Ну, вероятно. Но все равно, я сразу же ухватился за шанс такого поста.

– А у тебя есть шанс сбежать ко мне? Я уже приготовила выпивку.

– Боюсь, не получится, Алис. Лучше остаться здесь, где со мной можно легко связаться. Пока что, по крайней мере.

– Тогда… Стоп, минутку. Папа подает мне отчаянные знаки. Он хочет с тобой поговорить.

– Тогда передай трубку сенатору. Я всегда рад возможности поговорить с ним.

– Спокойной ночи, дорогой. Включаю папочку.

В ушах Портера загудел голос сенатора:

– Дэйв, что там у вас происходит? Телевидение дает сообщение за сообщением, но, черт побери, ничего конкретного! Похоже, никто не знает, что происходит. Скажи, есть ли что-то реальное в том, что нас действительно посетили пришельцы из космоса?

– Мы знаем об этом столько же, сколько телевизионщики, – устало ответил Портер. – Еще одна свежая новость. Следящие станции засекли на орбите что-то необычное.

Он быстро пересказал сенатору сообщение о неопознанном объекте над Землей.

– Видимо, действительно что-то есть, – согласился сенатор. – Пока что все это не похоже на глупые телевизионные фильмы. Никаких маленьких зеленых человечков.

– Никаких человечков, – согласился Портер. – Мы должны примириться с мыслью, что если там кто-то и живет, то это могут быть совсем не человечки. Не люди.

– Если там действительно кто-то есть.

– Совершенно верно.

– Мы, американцы, любим делать поспешные выводы, – вздохнул сенатор. – Но у нас избыток воображения и недостаток здравого смысла.

– Пока что страна воспринимает все это нормально. Никаких истерик. Никакой паники.

– Пока что, – сказал сенатор. – Пока нет причин для истерики. Но еще немного и пойдут самые нелепые и дикие слухи. Всегда найдутся чертовы дураки, чтобы распускать дурацкие слухи. И еще одно, Дэйв…

– Да, сенатор?

– Есть ли намерение вступить в контакт с другими правительствами по этому поводу?

– Я не совсем понимаю…

– Расскажем ли мы остальным о том, что происходит?

– Пока ничего особенного не происходит.

– О боже, Дэйв! Я говорю о случае, если начнет что-то происходить! Если у нас в Миннесоте приземлились инопланетяне, их нужно хватать и не выпускать. Ты только представь себе – новый разум, новая технология!

– Я понял вашу точку зрения.

– По крайней мере, мы должны первыми получить то, что можем от них узнать, – продолжал сенатор. – Ведь это может буквально перевернуть весь мир!

– А вы представляете, какие возникнут трудности при установлении контакта, если только в этой штуке сидят инопланетяне?

– Конечно, представляю. Я все представляю. Но у нас есть мозги. У нас лучшие в мире ученые.

– Пока что это не обсуждалось.

– А ты подскажи, подбрось эту идейку, оброни словцо, – настаивал сенатор. – Я сам постараюсь встретиться с президентом. Но если бы и ты смог…

– Словцо-то я оброню, – задумчиво сказал Портер, – но не знаю, услышат ли его и поймут.

– Одно слово, – повторил сенатор. – Это все, что я прошу. Одно слово, прежде чем вы помчитесь в атаку, прежде чем начнется настоящая суматоха… Хочешь что-нибудь сказать Алис? Передать ей трубку?

– Если она хочет.

Они немного поговорили с Алис, затем он положил трубку. Развернув кресло, он увидел, что кто-то стоит в проеме двери, ведущей в коридор.

– Привет, Джек, – сказал Портер. – Ты давно уже здесь? Почему не вошел?

– Появился секунду назад, – ответил Джек Кларк, военный помощник президента.

– Со мной только что говорил сенатор Давенпорт, – сообщил Портер.

– Что его интересует?

– Простое любопытство. Ему нужно было с кем-то поговорить. Сегодня ночью многим потребуются собеседники. Подозреваю, что в стране начнет расти беспокойство и напряжение. Тревожиться пока не о чем, но некоторое ощущение дискомфорта уже имеется. Начинается также процесс самокопания.

– И пока что никаких признаков того, что это может быть всего лишь безобидный мусор из космоса?

Портер покачал головой.

– Нет, Джек, я так не думаю. Эта штука двигалась, черт ее дери!

– Очевидно, машина.

– Возможно, – согласился Портер, – но и машины достаточно, чтобы напугать меня!

Кларк вошел в помещение и сел в кресло напротив Портера.

– Как президент? – спросил Портер.

– Отправился спать. Но не думаю, что он заснет. Он очень расстроен этими событиями. Особенно донимает его неизвестность. Подозреваю, что она грызет нас всех.

– Ты только что сказал, что это может быть всего лишь машина и не более. Джек, почему ты стараешься перечеркнуть возможность наличия разума внутри этой штуки?

– Черт его знает, почему. Наверное, ты прав. Именно так и происходит. Стараюсь убедить себя. Почему-то мысли о разуме вызывают у меня страх. В последние годы было столько шума с НЛО и теперь почти все имеют какое-то предвзятое отношение к ним.

– Но эта штука не НЛО в популярном понимании термина. У нее нет привычных характеристик: никаких сверкающих огней, воя, свиста, вращения.

– Это здесь ни при чем, – сказал Кларк. – Если будут доказательства, что эта штука живая или внутри нее кто-то живой, полстраны завопит от ужаса, а вторая половина решит, что наконец-то настал Золотой Век. И лишь немногие граждане воспримут это нормально, как должное.

– Если обнаружится, что мы имеем дело с инопланетным разумом, – сказал Портер, – федеральному правительству, а особенно военным, придется многое объяснять. Уже много лет выдвигаются обвинения, что военные скрывают факты наблюдений за НЛО.

– Послушай, – вздохнул Кларк, – ты думаешь, что один такой догадливый? Это первое, о чем я подумал, как только услышал о приземлении этого ящика.

– Но скажи мне честно, – спросил Портер, – в этом что-то есть? Вы что-то скрываете?

– Откуда мне знать?

– А кому же знать, черт побери?! Джек, если мне придется отбивать атаки в этом направлении, я должен знать правду.

– Как я понимаю, об этом должна знать разведка, – сказал Кларк. – ЦРУ, а может, ФБР.

– В сложившихся обстоятельствах они мне должны что-то раскрыть.

– Сомневаюсь, – мрачно сказал Кларк.

8. Миннеаполис.

– Кэт подала голос? – обратился Гаррисон к Джиму Гоулду.

– Пока нет, – ответил Гоулд. – Стеффи Грант продолжает держать линию. Кстати, он большой любитель поболтать, но мы к настоящему моменту уже исчерпали все темы. Он дал мне вполне приличное описание этой штуковины и рассказал кое-что о реакции людей в городке. Весь материал я передал Джексону. Он только что закончил статью. – Гоулд взял трубку. – Мистер Грант, – сказал он, – вы еще здесь? – Некоторое время он молча слушал, затем положил трубку на стол. – Он там.

Гаррисон сел за свой стол, взял оттиск первого номера, который принесли из типографии, развернул и просмотрел первую полосу.

Заголовок буквально кричал: «НЕЧТО ИЗ КОСМОСА СОВЕРШИЛО ПОСАДКУ В МИННЕСОТЕ!»

На этой полосе не было ничего, кроме материала, касающегося посадки космического объекта. Главный репортаж. Боковая колонка о реакции жителей Одинокой Сосны, материал для которой дал Френк Нортон. Репортаж из кабинета губернатора. Интервью с начальником дорожного патруля. Сообщение об корреспондента вашингтонской «Трибюн». Статья-размышление, написанная Джеем Келли, в которой рассматривается вопрос о возможности разумной жизни во Вселенной и вероятность посещения Земли одним из представителей этих разумных галактических форм жизни. Кроме того, там была карта, показывающая расположение города Одинокая Сосна.

Хорошее начало, сказал себе Гаррисон. Теперь главное, чтобы вышла на связь Кэт и прибыли пленки Френка.

– Парень с пленками появился? – спросил он у Анни.

– Звонил десять минут назад, – сообщила Анни, – из Амоки. Останавливался там заправиться.

Гаррисон взглянул на часы в дальнем конце комнаты. 10.50. Еще остается достаточно времени, чтобы проявить пленки и подготовить пару снимков для печати.

– А молодой человек Кэт не звонил? – вспомнил он. – Она сразу же спросит об этом, едва возьмет трубку.

– Пока никто не звонил, – ответила Анни. – Я только что проверила почтовый ящик Кэт на тот случай, если мы не поднимали трубку и он оставил записку в ящике. Но там пусто.

– Наверное, надо позвонить ему домой. Ты знаешь его адрес?

– Да. Джерри Конклин. Студент университета. Телефон должен быть в справочнике.

Гаррисон обвел взглядом помещение. Совсем не похоже на то, что было вечером. Теперь за столами сидело много людей, причем большинство из них уже давно могло уйти домой. Например, Джей, который ездил в Рочестер за материалами о лечении рака. Он вернулась и написал статью, а потом написал еще размышления о разумной жизни во Вселенной. И он все еще был здесь. Многие оставались на местах на тот случай, если еще понадобятся. Хорошие кадры, подумал Гаррисон. Но, черт побери, они не должны этого делать. Когда рабочий день кончается, все должны расходиться по домам.

– Я забыл о том, что мы должны приготовить жилье для Кэт и Чета. Где они переночуют? Есть там что-нибудь в этой Одинокой Сосне?

– Маленький мотель, – отозвался Гоулд. – Анни заказала комнаты по телефону. Но когда она позвонила, оказалось, что это уже сделал Френк Нортон.

– Отлично, – сказал Гаррисон.

К столу Гаррисона подошел редактор отдела телеграмм Хэл Рассел.

– Джонни, – сказал он, – бюро посылает новый материал. Белый Дом только что сделал заявление на брифинге. На орбите замечен внушительных размеров объект неизвестного происхождения. Кажется, есть предположение, что он как-то связан с этой черной коробкой из Одинокой Сосны. Может быть, базовый корабль.

Гаррисон обхватил руками голову.

– Эта ночь когда-нибудь кончится? – безнадежно спросил он. Придется оставить место в номере. Сними с первой полосы интервью с губернатором, остальное перетусуй. Этой новости нужно дать почти столько же, сколько и основному материалу. Придется переделать заголовок.

– Материал только начали передавать по телетайпу, – сказал Рассел. – Примерный объем семьсот пятьдесят слов. Нам не хватит места. Придется что-нибудь выкинуть или делать дополнительную полосу.

– Послушай, Хэл, у нас всегда имеется масса ерунды, которую можно безболезненно выкинуть. Когда будет готов материал, принеси мне экземплярчик.

– Конечно, Джонни, будет сделано, – заверил его Хэл.

– Я пыталась дозвониться до Джонни Конклина, – сказала Анни. – Ответа нет. Не понимаю, что могло с ним случиться.

– Когда Кэт вернется, она снимет с него скальп, – сказал Гоулд. – Не хотел бы я быть на его месте.

Враскачку, натыкаясь на ряды стоявших впритык столов, к городскому редактору двигалась неуклюжая, долговязая фигура Ала Латропа, редактора разверстки. В руке он держал оттиски, на его лице была тревога. Он подошел к столу и навис над Гаррисоном, глядя на него сверху вниз.

– Не знаю, – загрохотал он, – чего я нынче нервничаю. Мы ведем себя так, будто эта штука в Одинокой Сосне действительно из космоса. Словно она какой-то космический пришелец.

– Но она в самом деле из космоса, – сказал Гаррисон. – Она опустилась с неба и совершила мягкую посадку.

– Однако, получается что-то другое. Получается, будто мы подозреваем, что там разумные пришельцы, нечто вроде НЛО.

– Прочти еще раз, – сказал Гаррисон. – Внимательно прочти первую полосу. Мы ничего такого не говорили. Мы написали только то, что передали нам очевидцы. Если они видели НЛО или что-то в этом роде, мы так и говорим. Но, кроме этого, мы ничего…

– А статья Джея?

– Не более, чем фон. Чистые размышления. Джей так и говорит. Может ли существовать в космосе чужой разум, какой он мог бы быть, каковы шансы на посещение нашей планеты. Все это уже сто раз писалось в газетах, журналах, передавалось по телевидению. Каждый абзац Джей начинает с оговорки «если». Если это действительно… Если это будет… Если объект, опустившийся возле Одинокой Сосны… Возможно, это нечто совсем иное… И так далее.

– Нужно быть осторожнее, Джонни. Мы можем посеять панику.

– Но мы максимально осторожны. Мы даем объективный репортаж и ни на дюйм не выходим за рамки…

Зазвонил телефон. Трубку сняла Анни.

– Ладно, – сказал Латроп. – Будем осторожны. И не будем выходить за рамки.

– Это из фотолаборатории, – сказала Анни Гаррисону. – Только что приехал мальчишка с кассетами.

Гоулд протянул трубку своего телефона.

– Кэт вышла на связь, – сказал он.

Гаррисон взял трубку.

– Одну минутку, Кэт, – быстро проговорил он, прикрыл микрофон рукой и сказал Гоулду: – Передай, чтобы отдел новостей был готов получить снимки. Парочку для первого завтрашнего выпуска на первой полосе и несколько внутри. Зайди в фотолабораторию и посмотри, что там у них получается. Если снимки удовлетворительные, постарайся, чтобы редакция новостей сделала хороший разворот. В газете полно барахла, которое мы можем безболезненно вышвырнуть.

Латроп, как заметил Гаррисон, все еще брел по проходу, сжимая в руке оттиски верстки.

– Итак, Кэт, что у тебя? – спросил Гаррисон в трубку.

– Во-первых, – сказала Кэт, – звонил ли мне Джерри?

9. Одинокая Сосна.

Кэт с трудом пробиралась сквозь сон на поверхность бодрствования. Кто-то настойчиво колотил в дверь. Смутно светились квадраты задернутых шторами окон. Судя по ним, была ранняя заря. Она поискала выключатель незнакомой, неудобной лампы на неудобном прикроватном столике. Комната, даже при первом рассмотрении, поражала скудностью обстановки.

Где я, черт побери? – в первый момент подумала Кэт, но тут же вспомнила: – Да, в Одинокой Сосне!

Одинокая Сосна. И кто-то так барабанит в дверь, словно хочет сорвать ее с петель.

Она нашла, наконец, выключатель и зажгла лампу. Откинув простыню, нащупала босыми ногами шлепанцы, потом нашла свой халат, который лежал на кровати. Со стоном она натянула его.

В дверь продолжали стучать.

– Слышу, слышу! – крикнула она. – Сейчас открою! – Запахнув халат, она подошла к двери и открыла.

На пороге стоял Френк Нортон.

– Мисс Фостер, – начал он, – извините, что пришлось побеспокоить вас в такую рань, но происходит нечто сверхординарное. Упавшая с неба штука режет деревья и буквально проглатывает их.

– Проглатывает деревья?

Он кивнул.

– Да, подрезает у основания и поглощает. Проглатывает огромные стволы.

– Пожалуйста, – сказала она, – разбудите Чета. Он в соседнем номере. Номер три. Я буду готова через минуту.

Нортон направился к номеру три и она закрыла дверь. В комнате было до отвращения зябко. Когда она выдыхала, изо рта вырывались прозрачные завитки пара.

Шипя от холода, она быстро влезла в одежду, встала перед зеркалом, пробежала гребнем по волосам. Она отдавала себе отчет, что выглядит сейчас не лучшим образом. Ну и черт с ним, с видом! Что еще можно ожидать, когда тебя вытаскивают из постели в такую рань?

Нортон спятил, подумала она. Эта штука за рекой никак не может поедать деревья. Это могло быть шуткой, однако Нортон не похож на человека, способного шутить, да еще в такую рань. Зачем же тогда этой загадочной черной штуке поглощать деревья?

Когда она вышла в коридор, нагруженный камерами Чет был уже там.

– Ты превосходно выглядишь, – отвесил он комплимент Кэт, – даже в такой ранний час…

– Иди к черту!

– Прошу прощения, – сказал Нортон, – что разбудил вас еще до восхода. Я долго думал…

– Ничего, все в порядке, – стараясь казаться бодрой, ответила Кэт. – Мы жертвы искусства.

– В городе появились разные корреспонденты, – сообщил Нортон. Появились ночью. И как им удалось просочиться? Троубридж из миннеапольской «Роджестер» и Демуане из «Трибюн». Все с фотокорреспондентами. Думаю, позднее прибудут еще.

– А как им удалось пробраться? Дороги-то перекрыты.

– Уже нет. Патруль повернул прочь основную массу и снял заграждение. Теперь там осталось лишь несколько машин. Наверное, среди них и ваша. Патруль отвел их на обочину. Они пропускают прессу и кое-кого по спецпропускам, но основную массу желающих держат на расстоянии.

– А с телевидения есть кто-нибудь? – спросила Кэт.

– Пара групп, – ответил Нортон. – Они подняли страшный шум. Хотят перебраться на тот берег, но ничего не получается.

– Нет лодок?

– Они искали лодки, но тут их мало, да и те находятся не здесь, а у озер. На этой реке никто лодками не пользуется.

Пока они шли по улице, им почти никто не встретился. Наверное, подумала Кэт, все сбежались на берег или к разрушенному мосту смотреть, как черная штука поедает деревья.

Еще не дойдя до реки, они услышали временами стихающий, а потом снова возникающий треск падающих деревьев и какой-то рычащий неровный звук.

– Это она есть деревья? – спросила Кэт.

– Точно, – ответил Нортон. – Валит дерево, подхватывает и…

– Но там же большие деревья, – усомнился Чет.

– А эта штука тоже не маленькая, – пожал плечами Нортон. – Подождите, сами увидите.

Возле жалких остатков моста уже собралась приличная толпа. На дороге приготовились к работе три группы телевидения. Машина, сплющенная вчера упавшим объектом, исчезла. Возле дороги стоял патрульный автомобиль дорожной полиции штата, рядом прогуливались два полицейских. Как отметила Кэт, это были совершенно незнакомые ей полицейские.

За рекой лежала черная коробка. Кэт изумленно присвистнула сквозь зубы. Все упоминали о больших размерах, но все же Кэт не была готова к тому, что увидела. Такая большая… Она достигала половины высоты самых могучих деревьев. Огромная и черная… самая черная, какую она видела до сих пор. Но, странным образом, во всем остальном это была совершенно не зрелищная вещь. Никаких антенн, никаких выступов. Ничего привычного по телефильмам о летающих тарелках. Просто прямоугольная черная коробка-переросток. И, странным образом, она не излучала никакой угрозы. В ней не было ничего страшного, разве только размеры.

Одно из больших деревьев перед коробкой стало медленно клониться, потом с шумом и треском повалилось на землю. Перед коробкой лежали щепки, кора, ветки – остатки других поваленных деревьев. Изнутри коробки доносились шум и ворчание пережевываемой древесины. Что эта штука могла делать с деревьями?

Поваленное дерево, казалось, обрело собственную независимую жизнь. Оно подпрыгивало и перекатывалось из стороны в сторону. И подтягивалось к переднему краю коробки.

– Чертова штуковина просто всасывает и пережевывает их, – пояснил Нортон. – Она начала работать почти полчаса назад и с тех пор переместилась на свою длину. Это, как я прикинул, футов триста или даже больше.

– Что она делает? – задала очевидный вопрос Кэт. – Пытается прорубить себе дорогу через лес?

– Если это так, – сказал Нортон, – то путь ей предстоит долгий. Лес тянется миль на двадцать и очень густой.

Они стояли и смотрели. Но смотреть было особенно не на что. Просто громадная черная коробка, которая валит деревья и втягивает их в себя. Пугало, как отметила про себя Кэт. Медленная неумолимость движения, ощущение мощи, уверенности, что никто не в силах помешать ей делать то, чем она занимается в настоящее время.

Кэт подошла к полицейской машине.

– Слушаю, мисс, – сказал один из полицейских. – Могу я вам чем-то помочь?

– А где машина? – спросила она. – Ты, что была раздавлена вчера этой штуковиной. Вчера она была здесь.

– Приехал грузовик и утащил ее. У водителя были все нужные бумаги. Мы ему не мешали. Связались на всякий случай с начальством по радио. Нам ответили, что все правильно.

– А кто отдал приказ?

– К сожалению, мисс, – ответил полицейский, – на этот вопрос я ответить не могу.

– ФБР?

– На эту тему я не могу распространяться, мисс.

– Ну, ладно, – решила она. – Не можете, так не можете. Но вы можете мне сказать, что теперь будет?

– Прибудут инженерные войска и наведут временный мост. Мы ожидаем их с минуты на минуту. У них есть готовые сборные мосты.

Подошел Чет.

– Я снял все, что можно снять отсюда, – сообщил он Кэт. – Нужно подобраться поближе. Мы тут с Троубриджем и остальными обсуждали эту проблему. Думаем, что можно переправиться на тот берег и без лодки. Пониже заводи не очень глубоко, правда, течение довольно сильное. Во всяком случае, так нам сказали местные. Но если образовать цепочку, взявшись за руки, то перебраться можно.

Один из патрульных прислушался к их разговору.

– Переходить реку запрещено, – вмешался он. – У нас на этот счет определенный приказ.

– Если будете переходить, то не забудьте меня. Я тоже пойду, – сказала Кэт.

– Черта с два! – отозвался Чет. – Останешься здесь и будешь охранять имущество. Его придется оставить на этом берегу. С собой я смогу взять только камеру и пару катушек.

– Чет, – непреклонно сказала Кэт, – я иду на ту сторону. Если идут другие, то иду и я…

– Ты же промокнешь, да и вода очень холодная…

– Мне уже случалось промокать раньше. И в холодной воде.

– Вся беда в том, – пояснил Чет, – что нашу помощь требуют эти олухи с телевидения. Хотят, чтобы мы тащили их бандуры. Они тяжеленные…

Патрульный подошел ближе.

– Реку переходить нельзя, – повторил он. – У нас имеется соответствующий приказ.

– Покажите нам этот приказ, – воинственно сказал Чет.

– Письменного приказа нет. Все приказы устные, по радио. Никому не разрешено переходить реку.

Появился Троубридж из миннеапольской «Стар».

– Я слышал, что вы сказали, – вмешался он. – Вам придется применить силу, чтобы остановить нас. Не думаю, что вы на это пойдете.

К первому полицейскому присоединился второй.

– Чертовы репортеришки! – с отвращением сказал он и посоветовал своему товарищу: – Вызывай начальство. Объясни, что тут происходит.

Подошел еще один журналист.

– Мое имя Дуглас, газета «Стар» из Канзас-сити. Мы понимаем, что у вас приказ, но нам позарез необходимо на ту сторону. Это наша работа. И по ту сторону реки федеральные земли. А вы – представители власти штата. Без решения суда, без ордера…

Патрульный ничего не ответил.

– Дуглас, – вмешалась Кэт, – вы намерены идти с нами?

– Будь я проклят, если не пойду.

– Тогда держитесь поближе ко мне и не отставайте.

– Благодарю вас, мисс, – сказал он.

– Держи, – Чет протянул Кэт фотокамеру, – повесь на шею и не потеряй. Я помогу этим увальням с телевидения.

– А что делать с остальными твоими принадлежностями? – спросила Кэт.

– Сложим в кучу у дороги. Патрульные присмотрят за их сохранностью.

– Как же, ждите, – проворчал патрульный.

Он отвернулся и пошел к машине, где его товарищ уже что-то говорил в микрофон.

– Ребята, вы не очень-то вежливо обошлись с патрульными, – заметил Нортон.

– Мы потом извинимся, – заверил его Чет. – Черт возьми, у нас есть работа и ее нужно делать.

– Но есть же законы. Нельзя занимать пожарные выходы… и так далее…

– Это река, а не пожарный выход, – возразил Чет. – И мы ее переходим.

– О'кей, – согласился Нортон, – я пойду с вами. С другой стороны от Кэт. Будем присматривать, чтобы она не утонула.

Вернулся один из полицейских.

– Можете переходить, – угрюмо сказал он, – мы не возражаем. Но целиком на вашу ответственность. За все будете отвечать вы, – добавил он, глядя в упор на журналиста из Канзас-сити. – Хорошенько зарубите это у себя на носу.

– Спасибо, сэр, – ответил Дуглас. – Я с радостью последую вашему совету. Еще раз спасибо.

На берегу уже начала формироваться цепочка из тех, кто готовился форсировать реку. Люди толпились, кричали, суетились. Троубридж поспешил взять на себя командование.

– Ну, хватит шуметь, – крикнул он. – Станьте в цепочку и крепко держитесь за руку стоящего рядом. Расслабьтесь и сделайте глубокий вдох. Вода ледяная. Можете отморозить себе яйца… – Тут он вспомнил о Кэт. – О, простите, мисс Фостер.

– Ничего, не расстраивайтесь, – успокоила его Кэт. – Ничего нового я от вас не услышала.

Цепочка храбро полезла в воду.

– Боже! – взвыл телеоператор, который первым вступил в реку. – Вода точно лед!

– Спокойствие, – ответили ему, – только спокойствие. Вперед парни!

Шаг за шагом они пересекли речку. В самом глубоком месте вода доходила до пояса самому высокому мужчине.

Войдя в воду, Кэт заскрежетала зубами. Но по мере того, как они осторожными шагами продвигались к середине и ее правую руку обхватила мощная ладонь Дугласа, а левую, словно тисками, сжимал Нортон, она забыла про обжигающий холод и целиком сосредоточила внимание на процессе переправы.

Ведущий достиг противоположного берега, за ним второй, и они помогли выбраться на берег всем остальным.

Стуча зубами, Кэт вылезла из воды. Камера Чета болталась у нее на шее.

Чет протянул ей руку, помог преодолеть последние несколько метров, снял камеру.

– Немного пробегись или, на худой конец, попрыгай на месте, – посоветовал он. – Старайся все время двигаться, так будет легче согреться. А то ты похожа на утонувшую крысу.

– Да и у тебя вид не лучше, – зло ответила Кэт. – Кстати, у всех остальных тоже.

Кое-кто из «остальных» уже побежал по крутому берегу реки. Кэт присоединилась к ним. Слева от них черной стеной нависала коробка, спустившаяся вчера с неба, и, словно высокая стена, в это небо теперь уходившая. Грохот падающих деревьев и рокочущий гул, раздававшийся изнутри черного объекта, был здесь громче, чем на том берегу.

Фотографы рассыпались в боевые позиции, беря на прицел камер черную коробку.

Вблизи объект производил более внушительное впечатление, чем на расстоянии. Здесь делались зримыми его истинные размеры и сильно ощущалась его величественная непоколебимость – огромный черный блок неизвестности медленно полз вперед, не уделяя и доли внимания муравьям-людям, которые роем окружили его, словно вообще не замечал или игнорировал их, словно они не существовали. Как будто они были формами жизни, недостойными его внимания, подумала Кэт.

Она отстала, оказавшись у заднего конца объекта, пытаясь определить, каким же образом он передвигается. Не было ни колес, ни гусениц, вообще никаких средств передвижения. У него вообще не было заметно движущихся частей и даже, казалось, он вообще не касался земли, оставляя зазор в несколько дюймов. Кэт хотела опуститься на колени и просунуть в зазор ладонь, чтобы проверить, действительно ли существует этот зазор, но тут же передумала – в последнюю секунду мужество изменило ей. Так можно запросто остаться без руки, сказала она себе.

Коробка, как оказалось, не была идеальным параллелепипедом. Обращенная к Кэт стена уходила вертикально вверх, но задняя стена, а может, и передняя, немного выдавались вперед, так что самая близкая к грунту часть была чуть выпуклой. По какой-то причине, источника которой она не могла определить, вся эта штука напоминала черепаху, спрятавшуюся внутри своего панциря.

Кэт направилась в сторону, противоположную движению объекта, и тут же обо что-то споткнулась, больно ударившись пальцем ноги. Она успела сохранить равновесие и не упала. Она наклонилась посмотреть, обо что споткнулась. На земле лежало нечто белое, гладкое. Присев, она отвела в сторону траву и ветки подлеска, и обнаружила, что это свежесрезанный остаток дерева, пень. Пень, почти не выступавший над грунтом.

Пораженная, она провела ладонью по идеальной поверхности среза. Кожу смочили капельки, уже собравшиеся на срезе. Значит, эта чертова коробка не валит деревья, как она думала, а подрезает, и уже потом толкает своим весом, чтобы они падали вперед.

А это значит, подумала Кэт, что «сбор» деревьев не просто прокладывание дороги, что эта черная штука специально сконструирована для подобных операций. Едва она успела подумать об этом, как задняя стена «черепахи» вдруг свернулась и ушла наверх, словно дверь автоматического гаража, среагировавшего на сигнал.

Она поднялась на пять-шесть футов и через отверстие были выброшены три больших белых предмета. Вместе с ними вылетел фонтан иголок, коры и веток, словно трава из сенокосилки.

Задняя стенка встала на место.

Специальный желоб? – подумала Кэт. Неужели я видела спусковой желоб этого механизма? По нему были выброшены наружу три неизвестных белых предмета и отходы производства? Ничего не понимаю.

Она подошла к одному из белых предметов, напоминавших тюки, осторожно протянула руку, тут же отдернула, внезапно испугавшись, и так и не коснулась белой поверхности тюка.

Белый материал был плотно спрессован, но не связан никакой веревкой или проволокой. Она решилась, ткнула пальцем и почувствовала упругое сопротивление, потом рискнула отковырнуть кусочек белой субстанции.

Похоже на хлопок, определила Кэт. Как странно! Тюки хлопка, вылетающие из внутренностей загадочного монстра, поедавшего деревья.

С противоположного берега донесся шум и пронзительный скрежет металла. Кэт обернулась. На том берегу стоял большой грузовик, оборудованный краном, и стрела крана, развернувшись, подхватила с платформы продолговатую деревянную конструкцию. В кузове лежало еще несколько таких же деревянных брусьев. Кэт догадалась, что это приехали военные инженеры собирать из готовых блоков временный мост. Может, с надеждой подумала она, нам больше не придется переходить реку вброд. Сколько понадобится времени на сборку моста? Она надеялась, что не так уж много, потому что не хотела снова лезть в ледяную воду.

Она услышала за спиной быстрые шаги и, обернувшись, увидела Чета, мчавшегося к ней в сопровождении других фотографов и телеоператоров.

– Что тут у тебя? – пропыхтел Чет. – Откуда эти тюки?

– Их только что выплюнула коробка, – объяснила Кэт.

Чет принял боевую стойку, приник зорким глазом к видоискателю камеры, готовясь сделать снимок. В это время подбежали остальные. Телевизионщики начали лихорадочно устанавливать свою машинерию, некоторые вели запись ручными видеокамерами, в то время как остальные возились с электронной аппаратурой.

Кэт медленно отошла. Больше она ничего не могла сделать. Стыдно, подумала она. Ведь это отличная новость для дневных выпусков, и она окажется на экранах телевизоров много раньше, чем выйдет «Трибюн». Так бывает иногда, философски успокаивала она себя. Что-то выигрываешь, но что-то и теряешь. И ничего тут не поделать.

Что же это могло означать – черный коробчатый монстр, поглощавший деревья и выбрасывающий тюки белого вещества, очень похожего внешне на хлопок, вместе с мусором, вероятнее всего, отходами производства? Побочные продукты переваривания дерева? Можно понять, откуда берутся ветки, листья, кора, опилки. От деревьев. Но что это за белое вещество? Что-то такое она уже слышала раньше, только не могла нашарить в памяти, где-то глубоко, в том слое памяти, который был заложен еще в школе… Естественные науки и математика всегда плохо давались ей.

Наконец, выпало нужное слово – «целлюлоза». Может, это она и есть? Ткань древесины, смутно припомнила она. Древесина в значительной степени состоит как раз из целлюлозы. Кажется, все растения включают в свой состав целлюлозу. Но сколько же ее в них? Достаточно, чтобы стоило пережевывать древесину и выделять целлюлозу? А целлюлоза похожа на хлопок? И если это беловолокнистое вещество действительно целлюлоза, то на кой черт нужно этой странной машине производить ее?

Пока она обдумывала все это, то продолжала пятиться от громадины, закинув голову и стараясь лучше оценить размеры и масштаб черного объекта.

Ее остановило дерево. Она наткнулась на него спиной. Оказалось, что она отступила уже к самому концу просеки, оставленной ползущим через лес объектом.

– Кэт, – раздался позади тихий голос, – Кэт, неужели это ты?

Она сразу же узнала этот голос и обернулась с заколотившимся сердцем.

– Джерри, – прошептала она. – Что ты здесь делаешь?

Чертов дурак стоял, как всегда ухмыляясь, довольный, что сумел незаметно подкрасться к ней и напугать. На нем были высокие болотные сапоги, лицо исцарапано, рубашка порвана во многих местах.

– Джерри, – повторила она, не обращая внимания на его вид.

Он прижал палец к губам в знак молчания.

– Не так громко, – тихо сказал он.

Она бросилась к нему, и он крепко обнял ее.

– Осторожно, – сказал он, – осторожно. Отойдем-ка сюда. – С этими словами он увлек ее под прикрытие нависающих над землей веток.

Кэт чувствовала, что по щекам катятся слезы.

– Но почему, Джерри? Я так обрадовалась. Меня послал сюда редактор, я оставила для тебя записку и велела передать…

– Осторожно, – повторил он. – Нельзя, чтобы меня увидели.

– Не понимаю, – запротестовала она. – Почему нельзя? И почему ты вообще здесь?

– Вчера я поставил машину у заводи и начал ловить форель. Потом опустилась эта чертова штука, расплющила машину, а я…

– Так это была твоя машина?

– Ты видела ее? Наверное, ей досталось как следует.

– В лепешку. Они утащили ее.

– Кто утащил?

– Не знаю. Увезли на грузовике. Скорее всего, ребята из ФБР.

– Черт побери! – выругался он.

– Почему?

– Но это же эелементарно. Они обнаружат номер и выйдут на меня. Вот тогда-то все и закрутится.

– Джерри, но почему ты должен прятаться? По какой такой причине?

– Я был в этой штуке. Внутри. Она втянула меня каким-то щупальцем.

– Внутри? Как же ты сумел выбраться оттуда?

– Она меня вышвырнула, – объяснил он. – Мне удалось схватиться за дерево, и это меня спасло.

– Джерри, я ничего не понимаю. Почему тебя втянуло туда?

– Наверное, чтобы исследовать, определить, что я такое. Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Всю ночь я просидел в лесу и никак не мог найти дорогу, так как потерял ориентировку. Я чуть не замерз до смерти. И много думал.

– Значит, ты что-то придумал? Что же именно?

– Я решил, что не имею ни малейшего желания стать ненормальным, «побывавшим в гостях у летающей тарелочки».

– Но это не летающая тарелка, Джерри.

– В принципе, это то же самое. Эта штука из космоса. Она живая. Я знаю это наверняка.

– Ты знаешь?..

– Да, знаю. Сейчас нет времени объяснять, откуда эти сведения. Но можешь мне поверить, что это так и есть.

– Почему бы тебе не пойти со мной? Я не хочу, чтобы ты бродил, как дикарь, по лесу.

– Те, что с тобой… они из газет?

– Да, конечно.

– Они меня на куски разорвут. А их вопросы… Они сведут меня в могилу.

– Нет, я им этого не позволю.

– А у моста стоит полиция штата?

– Да, двое.

– Очень может быть, что они следят, когда я появлюсь. Для этого их и поставили. Наверное, уже поняли, что в машине никого не было, что хозяин машины отправился ловить рыбу в заводи. Сапоги. Они меня узнают по сапогам.

– Ладно, – согласилась она. – Что ты думаешь делать?

– Я пробрался и осмотрел голый берег ниже по течению, – сказал Джерри. – А когда заметил патрульных, сразу понял, что возле моста переходить нельзя. Четвертью мили дальше есть мелкое место. Там я проберусь в город. Позднее мы встретимся.

– Раз ты так хочешь, Джерри, то пусть будет по-твоему. И все же я уверена, что ты мог бы перейти на ту сторону, не прячась, а просто со мной.

Он покачал головой.

– Я уже все продумал. Я знаю, что начнется, если кто-нибудь заподозрит, что я был внутри этой штуки. Нет, будет лучше, если мы встретимся позже. Теперь иди, а то скоро тебя начнут искать.

– Сначала поцелуй меня, – сказала Кэт. – Ты же меня так и не поцеловал.

10. Вашингтон. Округ Колумбия.

Когда Дэйв Портер вошел в конференц-зал, все были уже в сборе. Кое-кто только что прибыл и рассаживался по местам. Президент сидел во главе стола. Генерал Генри Уайтсайд, начальник штабов, сидел справа от него, а Джон Леммонд, секретарь Белого Дома по кадрам – слева.

Джон Кларк, военный помощник президента, сидел в конце стола напротив президента. Он выдвинул один из немногих свободных стульев, словно приглашая пресс-секретаря сесть рядом.

– Спасибо, Джек, – сказал Портер, садясь и придвигаясь к столу.

– Дэйв, – спросил президент, – есть новости по телетайпу?

– Пока ничего нового, сэр. Думаю, все уже знают последнюю новость – пришелец начал двигаться и проглатывать деревья. Он превращает их в тюки целлюлозы.

– Да, я думаю, все знакомы с этой новостью. Она появилась сегодня утром. Больше ничего нет?

– Ничего значительного, – ответил Портер. – Новый объект на орбите получает достаточную дозу внимания.

– Хорошо, – сказал президент. – Давайте подведем итог – что нам известно из сложившейся ситуации? Генерал, не хотите ли первым начать доклад?

– Пока все спокойно, по крайней мере, внешне, – сказал Уайтсайд. – Публика очень интересуется событиями, но паники нет. Пока нет, хотя она может разразиться в любой момент, если все будут настроены соответствующим образом. Напряжение, как я подозреваю, весьма ощутимое, но пока находится под контролем. Кое-где отмечены выходки каких-то ненормальных, в нескольких колледжах и университетах прошли демонстрации мирного характера. Молодежь выпускает пар. Дорожный патруль вполне контролирует ситуацию в Миннесоте. Одинокая Сосна окружена кордоном. Общественность, кажется, вполне нормально воспринимает ситуацию. Особых требований на пропуск в закрытую зону не поступает. Губернатор привел в состояние повышенной готовности Национальную Гвардию, но особых причин пускать ее в ход пока нет. Представителей прессы в Одинокую Сосну пока пропускают. Несколько фотокорреспондентов переправились через реку к пришельцу. Ничего не случилось. Пришелец продолжает заниматься своим делом, пусть нам пока не ясно, каким. Не скажу, чтобы мы были встревожены гибелью местного парикмахера вчера вечером. Пока этот факт остается единственным проявлением враждебности со стороны пришельца. Сейчас там работает группа агентов ФБР из Миннеаполиса. Очевидно, глава службы может сообщить что-то более подробно.

Слово взял Тимоти Джексон – директор ФБР.

– Пока что лишь предварительный рапорт, Генри. Как докладывают наши люди, пришелец не имеет снаружи каких-либо видимых следов оружия. По крайней мере, ничего такого, что можно было бы принять за оружие. Он, собственно, вообще не имеет никаких примет внешней поверхности. Ничего выступающего, ничего торчащего.

– А как же тогда был убит парикмахер? – спросил Уайтсайд.

– Мы и сами хотели бы это знать.

– Стив, ты послал туда своих людей? – задал вопрос президент.

– Они уже должны быть на месте, – ответил доктор Стив Аллен, советник по науке. – Я ожидаю донесения с минуты на минуту. Но должен вас предупредить, что не стоит уповать на какие-то немедленные результаты. Мы явно имеем дело с чем-то далеко выходящим за границы нашего опыта.

– Вы имеете в виду, – спросил государственный секретарь Маркус Уайт, – что мы столкнулись с внеземным разумом? С чем-то из космоса?

– Всегда имеется тенденция забегать вперед, – ответил Аллен. - Должен признаться, есть соблазн сказать, что это так. Но у нас пока нет прямых доказательств. Объект, несомненно, явился из космоса, и, как я уже говорил, он ни на что не похож. Не похож на что-либо нам известное. Но, будучи ученым, я не хочу делать каких-либо выводов, не располагая для этого строго аргументированными фактами.

– Ты просто не хочешь брать на себя ответственность, – сказал секретарь.

– Нет, Маркус, я просто пока воздерживаюсь от необоснованных выводов. Конечно, трудно представить, что эта штука имеет земное происхождение, но пока мы точно ничего не знаем. Некоторый оптимизм внушает тот факт, что вреда нам этот объект не причиняет и, надеюсь, причинять не намерен. Пока что он ведет себя мирно.

– Ломать деревья – не совсем мирное поведение, – заметил Уильям Салливан, секретарь по внутренним делам. – Представьте, мистер президент, этот район один из наших лучших национальных заповедников. Совершенно нетронутый участок дикой природы, несколько тысяч акров белой сосны. Все так, как в ту пору, когда белого человека не существовало в Америке. Нет, это просто трагическое совпадение.

– Мне кажется, – сказал Хэммонд, – что этот процесс – валка деревьев – указывает на присутствие некоего организующего разума.

– Хорошо запрограммированная машина вполне справится с таким занятием, – возразил советник по науке.

– Но кто-то должен эту машину запрограммировать.

– Верно, – согласился Аллен.

– Я считаю, – сказал государственный секретарь, – что потеря нескольких деревьев – мелочь, чтобы скорбеть по ним перед лицом события такого масштаба.

– С вашей точки зрения, да, – сказал секретарь по внутренним делам. – Хотя с моей точки зрения это немало. Меня беспокоит бесцеремонность этого пришельца. Представьте, что некто входит к вам во двор и начинает рубить вашу старую яблоню, которую вы любите, которую лелеяли долгие годы. Это не просто акт вандализма, а некое действие, на какое у него нет законных прав.

– Мы зря теряем время, – сказал государственный секретарь. – Мы должны выработать какую-то внутреннюю политику, а не спорить по мелочам. Если этот посетитель в Миннесоте окажется носителем инопланетного разума, у нас должна быть выработана соответствующая позиция на этот счет. Мы должны быть готовы полностью контролировать ситуацию. Мы ведь не можем быть уверены, что это единственный пришелец. Возможно, остальные только ждут от него сигнала, чтобы явиться. А если появятся новые, без какой-то платформы нам не обойтись. Нужна идея, позиция, как относиться к этим пришельцам, как рассматривать их. Уже сейчас нам необходимо определить какие-то общие направления, пусть и без конкретных деталей. Пока у нас есть на это время. Если мы этого не сделаем сейчас, то впоследствии придется наспех реагировать на возникающие ситуации, и реакция наша не обязательно будет положительной.

– Вы говорите так, что можно подумать, будто эта штука в Миннесоте целая новая нация, – сказал Уайтсайд. – Но это не нация. Мы не знаем, что оно такое. И как мы можем определить свою политику, не зная этого? Как военный, я считаю важнейшим нашу способность противостоять ему в случае вынужденной обороны.

– Обороны, – повторил Уайт. – Но пока что мы не имеем указаний относительно необходимости какой-либо обороны.

– Нужно обсудить еще один вопрос, – сказал представитель ЦРУ Лесли Логан, – вопрос безопасности и секретности.

– Как это понимать? – спросил секретарь.

– А вот как. Если в Миннесоте мы имеем дело с внеземным разумом, – объяснил Логан, – если мы обнаружим, что черный объект прибыл, скажем, с другой планеты и является продуктом разума, эволюционировавшего отличным от земного путем, то он может стать источником очень интересных и ценных сведений. Совершенно отличная от нашей технология – вот с чем мы будем иметь дело. И если мы сможем кое-что об этой технологии узнать, то сумеем, возможно, кое-что употребить и в наших интересах – национальных интересах. Об этом нельзя забывать ни на минуту, в каком бы направлении ни шли исследования этого объекта, и я думаю, было бы неразумным делиться этими сведениями с остальным миром. Мы должны немедленно принять меры, предотвращающие утечку важнейшей информации за пределы страны.

– Пока что, – сказал государственный секретарь, – посадку совершил только один пришелец. Но могут быть и другие. И если это так, велика вероятность, что посадки могут произойти и в других странах. В таком случае, нам будет невыгодно жадничать, будет разумнее поделиться с остальным миром полученными сведениями. И тогда мы сможем ожидать, что, в случае посадки объектов в других странах, с нами тоже поделятся знаниями.

– Во-первых, – сказал Логан, – мы не можем знать наверняка, будут ли другие посадки. А если и будут, то весьма немногие страны имеют научные ресурсы, чтобы эту информацию добыть.

– Верно, такая ситуация возможна. Но то, что вы предлагаете сейчас, произведет крайне негативную реакцию на мировую общественность.

– Да, и можно не сомневаться, кое-что мы обязательно обнаружим, – вставил научный консультант.

– Мы можем опубликовать некоторые общие сведения, – сказал руководитель ЦРУ. – Это явится тем жестом, который произведет благоприятное впечатление. Но я призываю не спешить и проявить в этом деле максимальную осторожность.

– Интерес к этим событиям имеет мировой масштаб, – сказал государственный секретарь. – Я уже начинаю получать некоторые осторожные запросы. Сегодня утром со мной говорил по телефону сэр Бейзил из британского посольства. Думаю, завтра позвонит Дмитрий. А потом и остальные. И мне кажется, на международный климат очень хорошо повлияет, если мы с самого начала не станем прятать руки под стол. Очень скоро может сложиться мнение, что это дело международного значения и не может являться делом одной нации. Лично я склонен приветствовать идею приглашения ученых с мировым именем для участия в наблюдении, изучении и оценке сведений.

Представитель ЦРУ покачал головой.

– Я с вами не согласен, – твердо сказал он.

– Энди, а что вы можете сказать по этому поводу? – обратился президент к Энди Роулинсу, главному прокурору и министру юстиции США.

– Я не могу прокомментировать с ходу, – сказал тот. – Насколько я помню, в международном законодательстве нет на этот счет ничего, что можно было бы применить в нашем случае. Хотя в каких-то договорах, возможно, что-то и есть. Мне потребуется несколько дней, чтобы выяснить все точно.

– Вы рассуждаете, как юрист, – сказал секретарь.

– Я и есть юрист, Маркус.

– Тогда скажите, что вы думаете как человек, а не как юрист. Если эти мысли разойдутся с вашими драгоценными книгами, мы не осудим вас за это.

– Меня поражает, – сказал Роулинс, – то, что мы, обсудив собственные интересы, перешли к международным, ни словом не упомянув об интересах нашего гостя. Не знаю, с добром или злом он явился в наш мир. Но пока мы это не выясним, мне кажется, мы не должны ему отказывать в презумпции невиновности.

– Энди, – сказал государственный секретарь, – это как раз то, что я пытаюсь сказать. Как всегда, у вас это получилось гораздо лучше.

– Но он уничтожает деревья! – непримиримо воскликнул секретарь по внутренним делам.

– Хотя я признаю наши обязанности гостеприимного хозяина, – сказал генерал, – но не могу не настаивать на необходимости сохранять бдительность. Нельзя забывать о ней, ведь мы имеем дело с чем-то совершенно незнакомым.

– Вы думаете, нам все же придется защищаться? – спросил секретарь.

– Я не говорил этого, Маркус. Я лишь сказал, что мы должны быть начеку.

– Сегодня на брифинге пресса задала довольно много вопросов относительно объекта на орбите, – заговорил Портер. – Журналисты интересовались, не собираемся ли мы послать на разведку челнок с космической станции? Я ответил, что этот вопрос обсуждается. Каково сейчас положение по этому вопросу? Кажется, его уже упоминали ранее.

– Челнок, конечно, можно отправить в течение часа, – ответил представитель НАСА Джон Кроуэлл. – Требуется лишь приказ президента. Станция оповещена и команда челнока наготове.

– Насколько сложна эта операция? – поинтересовался президент.

– Довольно простая, – успокоил его Кроуэлл. – Станция и объект находятся на геосинхронной орбите. Они разделены лишь несколькими тысячами миль. Мы уже использовали телескоп станции и получили некоторую информацию. Объект крупнее, чем предполагалось. Он имеет двадцать миль в диаметре и пять в толщину. Форма дисковидная. Скорее всего, он составлен из отдельных блоков.

– У каждого напрашивается мысль, – сказал Портер, – может ли этот объект быть лишь базовым кораблем для черного параллелепипеда в Миннесоте?

– Думаю, нужно послать челнок, – сказал президент, – и выяснить, что там такое. Есть ли какая-нибудь опасность? – обратился он к Кроуэллу.

– Определенно ничего сказать нельзя, – ответил Кроуэлл. – Никакой особой опасности я не вижу. Но в случае столкновения с неизвестным нельзя полностью сбрасывать со счетов возможные опасности.

– Что скажут остальные? – спросил президент. – Будут ли какие-либо возражения?

– Что-то мы должны делать, – сказал министр юстиции. – Мы должны выяснить, что конкретно там на орбите и с чем мы имеем дело. Но пилот, как мне кажется, должен быть крайне осторожен. Никакого героизма, никаких лишних маневров.

– Согласен, – сказал государственный секретарь.

– И я тоже, – добавил секретарь по внутренним делам.

Одобрительный гул пронесся над столом.

11. Одинокая Сосна.

Джерри уже успел переправиться через реку и ждал Кэт, которая спустилась к нему по склону холма за мотелем. Он сидел на краю зарослей сливовых деревьев, которые скрывали его со стороны моста, находившегося в четверти мили вверх по течению.

Кэт обошла дерево и, увидев Джерри, бросила ему туфли.

– Больше тебе не придется ходить в сапогах, – сказала она. – Я правильно определила размер?

– У меня восьмой, – сказал Джерри.

– Эти восемь с половиной. Я не могла вспомнить точно. А может, и не знала. Лучше больше, чем меньше. В город уже просачиваются любители сенсаций, проникают каким-то образом мимо кордонов и полицейских. Так что, если ты будешь в нормальной обуви вместо сапог, никто на тебя не обратит ни малейшего внимания.

– Спасибо, – сказал Джерри. – Действительно, из-за сапог я чувствовал себя несколько не в своей тарелке.

Она подошла и села рядом. Он протянул руку, обнял ее и привлек к себе. Наклонился, чтобы поцеловать.

– Приятное местечко, – сказала она. – Давай посидим здесь, поговорим. У меня к тебе масса вопросов. Утром ты не дал мне возможности поговорить. Так что вперед, рассказывай всю историю.

– Ну, в общем, я тебе уже говорил. Я побывал внутри этой штуки и не один. Там была еще рыба из реки, кролик, скунс и мускусная крыса.

– Ты говорил, что они, видимо, хотели тебя осмотреть, исследовать. А остальных они тоже хотели исследовать?

– Да, наверное, так и есть. Представь, что ты инопланетянин и совершаешь посадку на неизвестной планете. Тебе ужасно хочется определить, какие здесь разновидности жизни.

– Начни, пожалуйста, с того, что с тобой произошло с самого начала.

– Но ты будешь перебивать, задавать вопросы.

– Нет-нет, не буду. Обещаю хранить мертвую тишину.

– И обещаешь, что не будешь писать обо мне?

– Это зависит от твоего рассказа. Неизвестно, можно ли будет его превратить в хорошую статью. Но если ты будешь против, то я обещаю не писать. Может, я поссорюсь с тобой по этому поводу, но если ты скажешь нет, то статьи не будет.

– Ну что ж, это справедливо. Вчера я опрометчиво сделал крюк, чтобы добраться до этого места. Мне рассказывали, что ниже моста водятся огромные радужные форели. Я считал, что больше получаса не смогу уделить рыбной ловле – нужно было идти с тобой на концерт и…

– О, так ты помнил о концерте?

– Как же я мог забыть? Ведь ты угрожала мне, что…

– Ладно, продолжай, расскажи до конца.

Он рассказал и она почти не перебивала.

– Почему же ты не вернулся в Одинокую Сосну, когда ночью оказался на свободе? – спросила она. – Ты ведь знал место, где можно перейти реку вброд.

– Тогда не вышло, – признался он. – Ночью ничего не вышло. Я заблудился и проторчал в лесу до самого утра, понятия не имея, где нахожусь. Я не мог найти даже эту черную штуку, которую теперь называют пришельцем. Потом я нащупал что-то вроде дороги или тропинки и двинулся по ней на четвереньках. Стоило подняться, как я начинал тыкаться в ветки деревьев. Я рассчитывал, что тропа куда-нибудь меня приведет, но напрасно. В конце концов, тропинка исчезла совсем, и тогда я понял, что надо ждать утра. Я забрался под небольшую елку, ветки которой опускались наподобие шатра, образуя у основания ствола что-то вроде логова. Они защищали меня от ветра, но все равно было ужасно холодно, а костер я развести не мог – не было спичек.

– И ты сидел там до рассвета?

– Да, а потом услышал треск падающих деревьев и утробное ворчание, которое издавал пришелец, поглощая и пережевывая стволы. Конечно, тогда я не знал, что это делает пришелец. Я не понимал, что происходит. Это же заповедник дикой природы и здесь категорически запрещена рубка деревьев. Но об этом я тогда не подумал. Я только обрадовался – значит, кто-то может сказать мне, как добраться до Одинокой Сосны.

– Ты увидел кордон у моста и перепугался, но не показался из чащи?

– Правильно. Я осторожно двинулся на разведку вниз по реке, обнаружил вот это подходящее для переправы место. Потом услышал голоса людей на берегу – это появились вы – и пошел посмотреть. Любопытно было узнать, кто пришел. И там, к моему удивлению, я увидел тебя.

– Все-таки я до сих пор не совсем понимаю, – упрямо сказала Кэт, почему ты боишься, что кто-то узнает о твоих приключениях и о том, что ты побывал внутри пришельца?

– Не понимаешь? У меня нет никаких доказательств. Я буду выглядеть еще одним болваном, который хочет заработать дешевую популярность на сказках о посадке летающего блюдца. В стране к этому времени уже все должны, раскрыв рты, ловить новости из Одинокой Сосны. Достаточно и того, что народ встревожен.

– Верно. Особенно возбужден Вашингтон. Я говорила тебе о представителях ФБР. А сегодня утром к ним присоединилась целая армия научных наблюдателей.

– Если кто-то заподозрит, что я побывал в пришельце, они вопьются в меня клещами и выпьют по капле кровь. Начнут допрашивать и так далее. Я, конечно, все могу рассказать с чистой совестью, но где у меня доказательства, что я не сочиняю? Они, скорее всего, не поверят мне, но история попадет в газеты и полстраны будет считать меня мистификатором. А другая половина, хуже того, поверит…

– Да, я понимаю твою точку зрения, – кивнула Кэт.

– К тому же то, что я расскажу, им особенно не поможет. Но если они заполучат меня, то уже не выпустят. Будут долго устраивать перекрестные допросы, будут стараться поймать меня на вранье, на ошибках, несоответствиях. Еще потащат меня в Вашингтон, а у меня и без того работа стоит, нужно писать статью.

– Да, ты совершенно прав, – сказала Кэт, – хотя я не уверена на все сто процентов, что ты сделал правильный выбор.

– То есть, ты не станешь выжимать из меня разрешение на статью?

– Ну что ты, я не осмелюсь. Это будет выглядеть чистейшей уткой, дешевой сенсацией. Никаких доказательств, только твои слова. Воображаю, что сказал бы об этом Ал Латроп.

– Кто такой Латроп?

– Наш редактор-распорядитель. Он, как волк, дерется за документальные подтверждения, и такая статья мимо него не пройдет. Даже Джонни ее не пропустит – он ведь знает, что у нас есть Латроп…

– Вот это облегчение, – выдохнул Джерри. – Я боялся, что мне придется долго препираться с тобой.

– Я просто волосы на себе рву, – грустно сказала Кэт. – Какая была бы сенсация! Без сомнений, пошла бы в эфир. Ее перепечатала бы каждая газета. Миллионы людей проглотили бы ее в один момент. Ты мгновенно стал бы знаменитостью, героем…

– Или болваном-мистификатором.

– Этого нельзя исключить, – вздохнула Кэт.

Она снова облокотилась о его согнутую руку. Как здесь хорошо, подумала она. Солнце уже опустилось к западному горизонту. На небе ни облачка. Журчит река, со звоном преодолевая препятствия каменистого русла. За рекой ярко-желтые осины безмолвно кричат о надвигающейся осени, такие яркие на фоне вечнозеленых пиний и сосен.

– Но ты ведь понимаешь, – продолжала Кэт, – что на тебя все равно выйдут, как только прочтут сплющенный номерной знак или номер двигателя.

– Да, я отдаю себе в этом отчет, – согласился Джерри, – поэтому хочу выиграть время. Хочу прийти в себя, подумать, нащупать почву под ногами. Я должен сообразить, что надо делать. Может, к тому времени вопрос о том, чья это машина, уже не покажется таким важным.

– Даже если тебя обнаружат, – сказала Кэт, – вовсе нет необходимости упоминать, что ты был в пришельце. Никто и не заподозрит чего-либо подобного. Тебя не станут спрашивать об этом. Тебе просто нужно выждать, пока этот шум и гам немного утихнет, пока выйдет немного пара. Думаю, вскоре пришелец подкинет им задачки потруднее. Через несколько дней ты сможешь потребовать страховку за машину. К тому времени, я думаю, будет уже легко узнать, кто и куда ее утащил. И зачем.

– Это потерпит. У меня есть проблемы поважнее. Нужно как можно скорее вернуться в университет.

– Примерно через час Чет поедет в Бемиджи, повезет к самолету в Миннеаполис кассеты с пленкой. Паренек с бензоколонки сегодня утром пригнал машину Чета, вытащив ее из пробки у кордона, где мы вынуждены были вчера ее бросить. Ты можешь поехать с ним в Бемиджи, а там пересесть на самолет.

– Кэт, у меня с собой нет денег на билет.

– Чепуха, у меня есть деньги. Не забывай, что в редакции я взяла кучу денег на расходы.

– Я верну тебе их. Но придется немного подождать.

– Ничего, я вставлю эту сумму в отчет о командировке. Ну, на худой конец, как-нибудь перераспределю их.

– Ох, как не хочется уезжать, – вздохнул Джерри. – Здесь так хорошо. А вернусь, так и буду дрожать или ждать, когда зазвонит телефон или кто-то хлопнет меня по плечу.

– Им нужно время. Возможно, они не будут спешить с поисками хозяина машины. Есть и другие задачи.

– Когда уезжает Чет?

– У нас еще есть немного времени.

– А когда ты намерена возвращаться в редакцию?

– Понятия не имею. Надеюсь, буду торчать здесь не слишком долго. Я вот что подумала, ну, о том, что ты мне говорил. Ощущение дома, которое проецировал в твое сознание пришелец… Как ты думаешь, что это может значить?

– Я думал об этом, – сказал Джерри. – Это что-то необычное. Вряд ли можно было ожидать нечто подобное в моей ситуации. Мысли у меня идут по кругу. Не могу ухватить самое главное.

– В самом деле, странно.

– Конечно, странно. Если бы это случилось не со мной, я бы сказал, что все это принципиально невозможно.

– А твое общее впечатление? Что конкретно может этот пришелец?

– Все было такое… сбивающее с толку, путаное, – сказал он, немного подумав. – Я пытался определить, что это – машина, управляемая кем-то разумным, или живое существо? Иногда мне казалось так, иногда по-другому. Я до сих пор на распутье. Да, все это преследует меня, не дает покоя. Может, если описать это какому-нибудь биологу или экзобиологу, он бы увидел то, чего я никак не могу ухватить.

– Но именно такого разговора ты и стараешься не допустить, – напомнила Кэт.

– Я стараюсь не допустить огласки, столкновения с правительственными агентами, всякими там спецслужбами, которые примутся запугивать меня или, наоборот, будут делать из меня дурака. И у всех не будет никакого понятия о том, что же происходит в действительности.

– Может, еще день-два, и пришелец улетит, – попыталась успокоить его Кэт, – и мы больше никогда его не увидим. Может, он заглянул к нам совсем ненадолго и скоро продолжит свой путь к неизвестной нам цели.

– Не думаю, – сказал Джерри. – Не знаю, почему, но мне кажется, что это не так.

– Я знаю одного ученого в университете, – вспомнила Кэт. – Доктор Альберт Бэрр, экзобиолог. Не очень известный, но несколько работ опубликовал. Наверное, тебе стоит поговорить с ним. Год назад Джей писал о нем статью. По-моему, неплохой парень.

– Да, возможно, я к нему загляну, – задумчиво сказал Джерри.

12. Околоземное пространство.

– Ты что-нибудь видишь? – спросил пилот челнока своего товарища. – Локатор показывает, что близко какое-то массивное тело, но я совершенно ничего не вижу. А мы уже должны были бы увидеть его. Какое-то отражение. Солнце-то у нас за спиной.

– Ничего не вижу, – отозвался второй пилот. – Минуту назад мне что-то померещилось, но сейчас я абсолютно ничего не вижу.

– Я боюсь натолкнуться на эту чертову штуку, – забеспокоился первый пилот. – Может, свяжешься со станцией?

Второй пилот взял микрофон.

– Станция, – сказал он, – Станция, это Челнок. Скажите, где мы сейчас?

– Челнок, – послышался голос, – наши локаторы показывают, что вы прямо над целью. Попробуйте с другого угла. Неужели вы ничего не видите?

– Ничего. Не видим никакого объекта.

– Дайте разворот влево, – сказала станция, – вы слишком близко. Попробуйте под другим углом.

– Меняем курс, – согласился второй пилот. – Попробуем подойти под другим углом.

Вдруг первый пилот схватил его за руку.

– Бог мой! – воскликнул он. – Ты видишь? Ты видишь, что это такое? Только посмотри!

13. Вашингтон. Округ Колумбия.

И снова, как это бывало всегда, к несказанному удовольствию Дэйва Портера, он почувствовал гордость за Алис Давенпорт и за то, что его видят с ней, что эта красивая, шикарная женщина согласна проводить с ним время. Она сидела напротив него за столиком в укромном, погруженном в сумрак уголке небольшого уютного вашингтонского ресторана. На столике мерцали свечи, откуда-то, словно издалека, доносилась музыка. Она подняла бокал и посмотрела на Дэйва.

– Видимо, это еще не самое худшее, – сказала она. – Сегодня ты пока не выглядишь таким ужасно измочаленным, как это с тобой иногда случается. Как там, все прошло нормально?

– Брифинг прошел прекрасно, – сказал Портер. – Они меня практически не били. Сегодня мы почти друзья. Особо трудных или неловких моментов даже не случалось. Я надеюсь, так пойдет и дальше. Я сумел убедить президента, что по этому вопросу следует играть чисто. Никаких недомолвок, никакой скрытности. Совещание с президентом и его ратью – вот это было нечто совсем иное. Кое-кто из этих негодяев явно страдает манией преследования. Сплошные параноики.

– Хотят надеть намордник на газеты и ТВ.

– Нет, не совсем так. Хотя, как я подозреваю, кое-кто был бы счастлив пережать горло прессе. Но я о другом. Салливан – тот прямо бился в истерике. Видите ли, погублены деревья. Госсекретарь требует немедленно выработать политику в отношении пришельца. ЦРУ советует держать в секрете все, что мы узнаем от пришельца и о пришельце. Уайтсайд волнуется, как это мы сможем обороняться от пришельца.

– Дэйв, ты сказал, президент и его рать, словно ты не состоишь в этой рати. Ты не любишь этих людей президента и тех, кто вокруг него, не так ли?

– Вопрос не в том, люблю я их или нет. Я должен с ними работать. Но я должен сохранить свою позицию, не принимать условий, которые мне навязывают. Чем дальше, тем яснее я это вижу. Некоторые из них мне нравятся. Джек Кларк, военный советник президента… Он мне нравится. Как правило, мы находим общий язык.

– Но, собственно, – задумчиво проговорила Алис, – мы пока так и не знаем, с чем там имеем дело, в Миннесоте.

– Нет, конечно, пока мы не знаем. Не имеем ни малейшего представления. Кажется совершенно доказательным, что гость явился из космоса, но это единственно достоверная информация, которой мы располагаем. Кое-кто из принимавших участие в совещании не хочет даже этого признавать, включая и советника по науке. И не удивительно, что мы не знаем, что это за штука. Она приземлилась всего лишь двадцать четыре часа назад. Если через неделю нам удастся узнать, что это такое, то можно считать, что нам здорово повезло. Возможно, пройдет много времени, прежде чем забрезжит понимание.

– Если он пробудет у нас так долго, – напомнила ему Алис.

– Верно, ничто не помешает ему улететь через день-другой. И в таком случае нам хватит материала на годы, чтобы спорить и доказывать свои версии, любые предположения, любые идеи за счет наших ошибок. Насчет того, как действительно нужно было его встретить. Надеюсь, он пробудет здесь достаточно долго и нам все же удастся что-нибудь выяснить.

– Чего я боюсь, так это того, что он останется у нас слишком долго, – задумчиво сказала Алис, – и мы начнем сердиться. За наши драгоценные срубленные деревья или за что-то другое. Дэйв, нам нельзя позволить, чтобы возникла ненависть к пришельцу. Нельзя позволить попасть во власть слепой ненависти. Можно не любить его, но нужно уважать, как любую форму жизни.

– Ну-ну, – сказал Портер, – слышу речь не профана, а истинного студента-антрополога.

– Можешь смеяться, если хочешь, – сказала Алис, – но так должно быть, если мы хотим добра. Вероятно, во вселенной есть и другие формы жизни, а если есть жизнь, то неизбежно должен существовать и разум. Но очень маловероятно, что разум имеется в избытке у разных жизненных форм…

– Мы даже не знаем, живая эта штука или нет, не говоря уж о разуме.

– Она должна быть разумной. Пришелец опустился на дорогу. Он выбрал оптимальную площадку для посадки. Он срезает деревья и извлекает из них целлюлозу. Уже одно это говорит о каком-то разумном направлении действий.

– Запрограммированная машина…

– Я не могу это принять, – категорически заявила Алис. – Тогда программа должна гибко реагировать на миллионы ситуаций и различных обстановок. Сомневаюсь, что это возможно. Когда пришелец совершил посадку, он ведь мог и понятия не иметь, на какой планете находится. И даже если это машина, то где-то должен существовать и разум, вложивший программу в эту машину.

– Понимаю, но так можно рассуждать бесконечно долго. Получается замкнутый круг.

– Можно сделать боковой отвод, – возразила Алис, – но в любом случае мы имеем дело с результатами разумной деятельности. Конечно, мы не можем принять идею, что это живое существо. Такая черная угловатая штука, похожая на ящик, говорим мы, не может быть живой. Ничего подобного нет на Земле, значит, пришелец должен быть машиной. Но это нелогично. Вторая причина – пришелец производит целлюлозу. Зачем? Нам целлюлоза необходима, чтобы делать бумагу и другие материалы. А ему зачем? Похоже, бумагу он делать не собирается. С нашей точки зрения, все это совершенно бессмысленно. И никто не подумал, что для него целлюлоза может быть сокровищем, а деревья – манной небесной. Вроде золота и бриллиантов для нас. Может быть, он преодолел многие световые годы, пока не наткнулся на планету, где существует целлюлоза. Вряд ли в Галактике есть много планет, где растут деревья и подобные им растения. У меня ужасное предчувствие, – расширив глаза, продолжала Алис, – что мы приближаемся к какому-то конкретному заключению.

– Да, это так.

– Параллель из нашей истории, которая может нас кое-чему научить. С неба падает какая-то штука, начинает брать все, что ей хочется, и совершенно игнорирует нас. То же самое сделали белые люди, придя в Америку, в Африку или куда-то еще, куда они направлялись для завоевания новых земель. Мы были такими же самодовольными, такими же уверенными в своем праве делать все, что захочется.

– Боюсь, – грустно сказал Портер, – что другие могут сделать такой же вывод. Ты первая, но будут и другие. Индейцы, например.

– Коренные американцы, – поправила его Алис.

– Будь по-твоему, пускай коренные американцы.

– И вот еще что, – сказала она. – Нужно приложить максимум усилий, чтобы все же найти способ коммуникации с пришельцем. Может быть, что-то такое, о чем мы никогда не думали. Даже такой концепции не создали. Совершенно новая точка зрения и перспектива. То, что мы узнаем, может перевернуть всю нашу жизнь, изменить нас. Я всегда думала, что где-то на пути мы вступили на неверный маршрут. Может быть, пришелец вернет нас на истинный путь.

– Согласен с тобой, – сказал Портер. – Но как нам войти с ним в контакт? Чтобы обмен информацией имел какой-то смысл, нам нужно выйти за пределы примитивного языка простых знаков. Это должна быть полноценная беседа. И, возможно, мы вообще не сможем с ним разговаривать.

– Конечно, потребуется время, – согласилась она. – Нужно иметь терпение. Мы должны дать – ему и себе – шанс. Более того, нужно стараться не спугнуть его, не заставить покинуть Землю. Нужно удержать его здесь любыми способами.

– Пока что, Алис, не было речи о том, чтобы заставить его покинуть нас. И даже если бы мы этого хотели, то никто не имеет ни малейшего понятия, как это сделать.

14. Одинокая Сосна.

Кэт проснулась среди ночи, сжавшись калачиком в постели, терзаемая холодом и темнотой пустой комнаты мотеля, подавлявшей ее.

Холод, подумала она, и темнота. И холод. Она понимала, что думает не только о темноте и холоде в этой маленькой комнате. Она думала о той тьме и холоде, через которые пронесся пришелец, чтобы прибыть на Землю.

Неужели это сон, удивилась она, сон уже забытый, но пронесшийся в первые мгновения после пробуждения? Во всяком случае, она совершенно не помнила сна.

Но мысль о пришельце, пронизывающий холод и пустота космоса не проходили. Издалека ли он явился к нам, подумала Кэт. Может, его дом находится за многие световые годы отсюда, на невообразимом расстоянии, во тьме с миллиардами далеких звезд. И он несся сквозь космос, с потребностью двигаться, видя свою цель, гонимый пустотой души, такой же глубокой и огромной, как пустота космоса. Гонимый голодом, не похожим на голод, известный обитателям Земли. Гонимый поисками Земли или похожей на Землю планеты. Но почему именно такой же Земли? Потому что на ней есть деревья? Она яростно потрясла головой. Должно быть что-то большее, чем деревья, что-то во много крат большее.

Может, подумала она, пришелец совершает не более чем галактическую разведку, создавая карту Галактики, или следует по полузабытому, смутному пути какого-то древнего путешественника, исполняя некую миссию? И человеческий разум не может воспринять цель этой миссии.

Темнота и холод, снова подумала она. Почему она все время возвращается? Холод и пустота. И это не все. Еще одиночество, ничтожность отдельного «я». В бездне без дна и конца, где нет ни искры соприкосновения или хотя бы понимания, а только громадное, бесконечное безразличие, не обращающее ни малейшего внимания на все, что движется через него. Какое мужество, подумала она, способно выдержать это? Добровольно кануть в утробу пустоты. Какие мотивы должны двигать им сквозь эту бесконечность?

Очевидно, у него есть цель. Глобальная цель. Чтобы сделать то, что он совершил, нужна всеобъемлющая цель. Но если его цель – Земля, то он не мог знать, отправляясь в путь, что достигнет цели. Конечно, ведь никто, даже в самых невероятных далях пространства, ничего не может знать о Земле, не может иметь хотя бы малейшее представление о ее существовании.

Бедное, одинокое существо, подумала Кэт. Бедный испуганный пережевыватель деревьев. Бедный пришелец из огромного далека, ты идешь на Землю из Великого Безразличия.

15. Вашингтон. Округ Колумбия.

Портер уже облачился в пижаму и расстилал постель, когда раздался звонок. Он машинально посмотрел на часы, стоявшие на прикроватном столике. Было почти два часа ночи.

– Джек слушает.

– Ты уже спишь?

– Еще минута, и я бы спал, Кларк.

– Дэйв, кажется, дело серьезное, – проговорил Кларк. – Ты бы вернулся в свой кабинет в Белом Доме. Мы придем туда.

– Кто это «мы»?

– Я, представитель НАСА, научный консультант президента и Уайтсайд.

– А президент?

– Он спит. Не хотим его будить. Нужно обсудить некоторые вещи.

– Например?

– Твоя линия не обеспечена аппаратурой против подслушивания. Не могу говорить, но дело очень серьезное. Повторяю, дело весьма и весьма серьезное.

– Буду через пятнадцать минут.

– Наверное, не мешает пригласить заведующего персоналом Белого Дома… Ты не против?

– Хэммонда? Конечно. Вызови его.

– Ладно.

Портер положил трубку. Черт побери, подумал он, что могло случиться? Кларк явно возбужден и встревожен, да и голос у него какой-то странный. Наверное, кто другой мог бы и не заметить этого, но только не Портер – он знал Кларка достаточно давно.

Его взгляд с сожалением остановился на постели. Почему бы просто не завалиться в кровать, закрыться с головой и послать к черту Кларка и всех остальных? Бог свидетель, он просто устал. За прошедшие сутки практически не сомкнул глаз. Но он знал, что всего лишь применяется к мысли, оценивает ее. Через пятнадцать минут он уже будет шагать по коридору к пресс-центру. Он начал снимать пижаму, одновременно направляясь к шкафу, в котором хранились носки и белье.

Выйдя на подъездную дорожку, он остановился рядом с машиной и некоторое время смотрел на небо. Где-то на севере, далеко отсюда шел на посадку реактивный лайнер. Слышался его приглушенный гул. Он поискал взглядом мигающие огни самолета, но их не было. Ветер мел по тротуару шуршащие осенние листья.

Все уже были на месте и ждали его. Все, кроме Хэммонда. Из кухни было доставлено кофе – на один из столов поставили сверкающий хромом кофейник в окружении чашечек.

Уайтсайд занял кресло за столом Портера и раскачивался взад-вперед. Кроуэлл – человек из НАСА – и доктор Аллен сидели бок о бок на небольшом диванчике. Кларк разливал кофе, готовясь раздать его присутствующим. В помещении пресс-центра быстро вошел Хэммонд.

– Что случилось? – спросил он. – В твоем голосе была тревога, когда ты говорил со мной, Джек.

– Не знаю, насколько эта тревога велика, – отозвался Кларк, – но нам нужно кое-что обсудить. Челнок вылетел на разведку и станция передала рапорт.

– Что они сообщают?

Кларк жестом указал на Кроуэлла. Взгляды всех присутствующих обратились к представителю НАСА.

– Новый орбитальный объект, недавно обнаруженный, – начал он, как многие и предполагали, – совершенно определенно связан с черным объектом в Миннесоте.

– Каким именно образом? – поинтересовался Хэммонд.

– Это вовсе не объект в классическом понимании этого слова. Это скопление пришельцев, аналогичных тому, что приземлился в Миннесоте.

Сотни, может быть, тысячи таких же черных параллелепипедов. Пока что не было времени сосчитать их точно.

– То есть рой таких черных пришельцев, сгруппировавшихся в некое подобие колеса?

Кроуэлл кивнул.

– Можно было бы и не посылать челнок. Наблюдая в телескоп со станции, можно увидеть ту же картину. Наблюдатели не видели объект целиком, а лишь скопление частиц.

– Не совсем отдельных частиц, – уточнил Кларк.

– Но они все еще остаются в скоплении, – сказал Хэммонд. – То есть рой пока не собирается распыляться.

– Это нельзя сказать наверняка. Пилоты челнока сообщают, что по краям рой как бы начинает расходиться. Частицы удаляются друг от друга. Все пришельцы – неудобное слово, но не знаю более подходящего по краям диска вроде бы не так плотно и аккуратно упакованы, как по центру. Означает ли это, что рой собирается разделяться, мы не знаем. Если сделать аналогию с пчелиным роем, то такая ситуация вполне нормальна. В пчелином рое, который сохраняет стабильность, всегда имеется периферийная группа пчел, этот рой покидающая и к нему возвращающаяся. Возможно, в нашем случае аналогия не верна. Пилоты челнока в этом не уверены. Ссылаются на плохую видимость.

– Плохая видимость? – удивился Уайтсайд. – А что им мешает?

– В пространстве часто трудно обнаружить какой-то предмет, – сказал Кроуэлл. – Нет соответствующего фона, на котором он бы выделялся. Объекты в космосе видны, в основном, только благодаря отражаемому ими свету.

– Но солнце, – сказал Уайтсайд. – Рой должен быть почти в полном солнечном освещении. И отраженного света вполне должно хватить.

– В этом-то и проблема, генерал. Отраженного света не было. Это приводит меня к убеждению, что мы имеем дело с так называемыми абсолютно черными телами.

– Черными телами?.. Я что-то слышал о них.

– Тело, поглощающее энергию. В данном случае это свет Солнца. Абсолютно черное тело будет поглощать всю энергию, все падающее на него излучение, не отражая ничего.

– Да, конечно, – включился в беседу Аллен. – Я должен был и сам это понять. Чтобы путешествовать в пространстве, нужно много энергии. Таким способом они ее и накапливают. Может быть, ее не много получается в совокупности, но они берут все, что могут взять. Не только излучение Солнца в пространстве, каким бы слабым оно ни было, но и другие виды излучений. Удары микрометеоритов. Это, конечно, энергия кинетическая, но, может, они способны трансформировать ее в потенциальную. Космические лучи, а в космических лучах много энергии. Все это поглощается. Они как бы энергетические губки.

– Вы уверены в этом, доктор? – сухо спросил Хэммонд.

– Ну, конечно, нет. Я не могу быть уверен полностью. Но подобная гипотеза весьма здравая. Возможно, все обстоит именно таким образом. Должны же быть какие-то способы, чтобы космическая машина могла извлекать энергию, необходимую для существования. – Он обратился к Кроуэллу: – Еще до того, как вы сообщили нам о новых сведениях, я подозревал нечто подобное. Мои люди из Одинокой Сосны сообщают, что пришелец посылает какие-то сигналы, модулированные сигналы, заметьте. Значит, он с кем-то общается. Я спросил себя – с кем он связывается? Ответ оказался очевидным – с другими подобными себе. Больше никто не может раскодировать ту сумятицу, которую он передает.

– Что означает, – вклинился Уайтсайд, – что он передает своим родственникам, какие внизу прекрасные леса. Приглашает их как следует угоститься. Еще немного, и вниз посыпятся новые черные коробки, рассядутся по нашим лесам, поправят салфеточки, собираясь приступить к сытному обеду.

– Генри, – сказал Хэммон, – ты снова спешишь с выводами. Мы этого не можем утверждать наверняка.

– Но возможность существует, – упрямо стоял на своем генерал. – Мы не можем закрыть на это глаза.

– Бог мой, какое ужасное положение!

– Что еще выяснили ваши люди? – спросил Портер Аллена.

– Почти ничего. Пришелец состоит не из металла. В этом мы абсолютно уверены. Но мы не знаем, из чего он состоит. Мы попытались взять образцы…

– Вы хотите сказать, что ваши люди подошли и попытались отколоть кусочек?

– Более того! Они вскарабкались на пришельца. Осмотрели каждый дюйм. Он не обращал на них никакого внимания, даже не дрогнул. Продолжал спокойно валить деревья.

– Ради всего святого! – вздохнул Кларк. – Что же это такое?

Ему никто не ответил.

– И еще одна вещь непонятна мне, – продолжал Кроуэлл. – Каким образом оказался на орбите этот рой. Чтобы вывести объект на орбиту, нужно время. Несколько витков вокруг Земли и только тогда вы получите нужную орбиту и нужную скорость. Если бы этот рой делал какие-то предварительные маневры, наши станции засекли бы его еще раньше. Но они его не обнаружили. Они нашли его уже на орбите. И еще, этому скоплению пришельцев необходимы данные о Земле, планете, вокруг которой они хотят выйти на орбиту, особенно если это геосинхронная орбита. Нужно до десятой доли после запятой знать скорость вращения планеты, время вращения, силу тяжести. Получается, что рой возник как по мановению волшебной палочки, сразу оказавшись на нужной орбите, имея нужную скорость, и как это они сделали, я просто не могу сообразить. Я бы сказал, что сделать такое невозможно.

– Итак, вы услышали все новости, – сказал Хэммонд. – Что будет делать? Ведь именно для этого мы собрались, так? Нужно набросать план действий, чтобы утром я мог сказать человеку наверху, что у нас есть кое-какие ответы на вопросы.

– Во-первых, нужно предупредить всех губернаторов, – сказал Уайтсайд. – Нужно, чтобы они привели в боевую готовность соединения Национальной Гвардии.

– И это гарантирует нам хорошенькую панику по всей стране, – сказал Хэммонд.

– Да и наши международные соседи начнут нервничать, – добавил Кларк.

– А может, передать сообщение секретно? – предложил генерал. – Пусть просто будут готовы в любой момент дать соответствующую команду гвардейцам.

– Информация все равно просочится, – сказал Портер. – Понятия секретности не существует, если речь идет о сорока восьми губернаторах штатов. Даже пятидесяти, считая Гаваи и Аляску. Если мы обойдем их, они тут же начнут совать нос во все дыры, почему мы это делаем. Губернаторы – это политиканы и некоторые из них болтуны. У всех есть персонал…

– Дэйв прав, – сказал Хэммонд Уайтсайду, – паника будет сама собой распространяться…

– Если до этого дойдет, – сказал Портер, – стране нужно сообщить все, в том числе и то, что мы делаем. И почему это делаем. Через несколько дней они все равно узнают об этом. Так что лучше, если мы сообщим правду. Пусть информация идет от нас, а не от кого-то другого.

– Так. А кроме Национальной Гвардии, что мы можем сделать еще? – спросил Уайтсайд.

– Вы настаиваете на том, чтобы видеть в пришельцах врага, – сказал Аллен.

– По крайней мере, потенциального, – ответил Уайтсайд. – Пока мы не узнаем о них больше, нужно рассматривать их, как потенциальную угрозу. А если они начнут вторжение, то автоматически переходят в разряд врагов.

– Наверное, настало время описать ситуацию некоторым нашим союзникам, – сказал Хэммонд. – Пока мы от этого воздерживались. Но если рой начнет распадаться, то это будет касаться уже не только нас одних. Наверное, мы обязаны дать остальным знать о том, что происходит.

– Президенту нужно было присутствовать на этом совещании, – заметил Уайтсайд.

– Нет, – возразил Хэммонд, – пусть спит. Ему необходим отдых. Наступает долгий трудный день.

– А почему бы нам не предположить, что не одни мы выслали челнок? – спросил Портер. – У Советов тоже есть станция. Они тоже могли послать челнок. Мы объявили о новом объекте в космосе уже почти двадцать четыре часа назад. Так что время у них было.

– Не могу знать, – сказал Хэммонд, – не могу сказать наверняка. Но это выглядит маловероятным. Их станция расположена дальше и полет челнока должен занять солидное время. Конечно, расстояние большого значения не имеет, но все же я как-то не думаю… Кроме того, у них меньше причин волноваться. Пришелец не у них, а у нас…

– А какая разница? – спросил Кларк. – И какой смысл обращаться к ним и преподносить им информацию о чудесах в небе, если они знают это, а возможно, и еще больше.

– По-моему, ваше возражение имеет чисто академический характер, – сказал Хэммонд.

– Возможно, – согласился с ним Портер, – но мы должны стараться выглядеть не глупее, чем есть на самом деле.

– Вернемся к вопросу обороны, – предложил Уайтсайд. – Вы наложили вето на Национальную Гвардию. Если мы не можем привести в готовность эти части, то нужно предупредить регулярную армию.

– Если существует возможность сделать это без разглашения тайны, – сказал Хэммонд, – если вы гарантируете, что не будет утечки информации…

– Это можно обеспечить, – пообещал Уайтсайд.

– Меня беспокоит опасность паники, – сказал Хэммонд. – Пока все идет нормально, но стоит тронуть не ту кнопку, и вся страна взлетит к небесам, как фейерверк. Все эти годы было столько разговоров и дискуссий относительно НЛО, что люди полностью созрели для паники.

– Мне кажется, наоборот, разговоры насчет НЛО действуют нам на руку, – сказал Портер. – Идея посещения Земли инопланетянами уже старая и затасканная. Многие свыклись с мыслью, что однажды нас посетят. Они уже подготовлены к этому. Потрясение будет не слишком сильным. Многие считают, что нам будет только лучше, если появятся летающие блюдца. Но у нас уже нет психологии типа «Войны миров» Уэллса. По крайней мере, она уже не доминирует. Мы, в некотором роде, подготовлены в философским смысле.

– Возможно, это так, – ответил Кларк. – Но стоит какому-нибудь дураку сказать нечто подобное, и тут же начнется паника. Это как цепная реакция.

– Согласен, – кивнул Хэммонд. – Возможно, ты верно отражаешь проблему, Дэйв. Нужно рассказать стране все, что нам уже известно, дать им немного времени обдумать то, что они узнают. И если появятся новые пришельцы, люди будут наполовину готовы к этому. Успокаивающие слова, главное, осторожность в обращении с успокоительным сиропом. Не переборщить. Пусть у них будет время на трезвое размышление, чтобы обдумать и пропустить через себя эту сенсацию.

– Итак, – сказал Кларк, – у нас есть следующее: военные будут проинформированы о сложившейся ситуации. Гвардию пока не трогаем, но будем готовы ввести ее в действие или в стопроцентное состояние готовности в любой момент. Будем откровенны с другими странами. Скажем стране все, что можем сказать. А как насчет ООН?

– Давайте пока оставим ООН в покое, – предложил Хэммонд. – Они и сами прибегут, не задержатся. И, как я понимаю, человек наверху должен поставить «добро» на весь наш план. Он проснется через пару часов. Вам не придется долго ждать. Когда начнем действовать, времени терять будет уже нельзя.

– Джон, я хотел бы немедленно связаться с моими парнями, – сказал генерал. – Не представляю, чем это может помешать. Все будет на уровне семейного дела, ни слова на сторону.

– Нет возражений, – сказал Хэммонд. – Это твой путь.

– Как я понимаю, – спросил Аллен у Кроуэлла, – станция ведет непрерывное наблюдение. Они нам немедленно сообщат, если там что-то начнется?

– Конечно. Мы узнаем об этом моментально.

– А что, если кому-нибудь из наших союзников захочется пострелять и он предложит ударить по рою ядерным зарядом? Взорвать их к чертям собачьим? – спросил Уайтсайд. – Или хуже того, они начнут действовать самостоятельно?

– Генри, тебе в голову всегда приходят самые ужасные вещи, – сказал Хэммонд.

– Но это возможно, – не унимался генерал. – Пусть лишь кто-то как следует перепугается, и тогда…

– Будем надеяться, что именно этого не произойдет, – сказал Портер. – Я не думаю, что это вероятно. Но, видимо, следует разбудить госсекретаря. Его нужно ввести в курс дел. Может, он будет завтракать с президентом. Он и еще кто-то. Министр юстиции, например. Я позвоню.

– И это все? – спросил Кроуэлл.

– Кажется, да.

– Наверное, уже не стоит ложиться спать, – вздохнул Кларк. – Часа через два начнет светать.

– Я не поеду домой, – сказал Портер. – В пресс-гостиной есть удобный диван. Нет, погодите… Их там два. Кто со мной?

– Думаю, я не прочь поспать, – сказал Кларк.

16. Одинокая Сосна.

Шаркая ногами, Стеффи Грант вошел в кафе «Сосна» и рухнул на табурет у стойки. На звук с грохотом закрывшейся звери появилась Салли.

– Ты работаешь с утра? – удивился Стеффи. – Я думал, с утра будет Джуди.

– У Джуди простуда, – пояснила Салли, – так что я ее заменяю.

В кафе никого не было, кроме них.

– А где все? – опять удивленно спросил Стеффи. – В город понаехало столько народу…

– Они поздно встают, – сказала Салли, – те, что у нас. А многие ночуют в Бемиджи, приезжают сюда утром и уезжают вечером. Им тут просто не хватило мест.

– А эти двое из «Трибюн» здесь? Парень с камерами и девушка-журналист?

– Они приехали раньше, когда еще были номера в мотеле.

– Они отличные ребята, – сказал Стеффи, – настоящие белые люди. Девушка дала мне пять долларов только за то, что я отвечал по телефону и не вешал трубку, чтобы никто не мог занять линию. А фотограф сунул мне вчера бутылку за то, чтобы я проследил, что делается за рекой, а он мог бы поспать. Сказал, чтобы я его разбудил, если что-то начнется. Но ничего не случилось. Хорошее виски, кстати. Не то, что ваша дешевка.

– Да, народ они добрый, – согласилась Салли. – Дают хорошие чаевые. Не то что наши местные – дождешься от них.

– Они почти ничего не узнали пока, – сказал Стеффи. – Видимо, совершенно нечего узнавать у той черной штуки за рекой. Ребята из Вашингтона стараются вовсю, но у них мало что получается. Я говорил с одним, он копался в мусоре, который выбрасывает эта штука, в том, что остается после изготовления тюков с белым волокном. Он сказал, что почти не находит семян сосны. Шишки разломаны, но семена исчезли. Это, говорит, неестественно. Говорит, что эта штука, видимо, копит их внутри. Может, она их ест, говорю я ему. Как белки, птицы… Он только головой покачал, не согласился.

– Что принести тебе, Стеффи?

– Кусочек пирога, наверное.

– Колбасы или бекона?

– Нет, не надо. Это у вас слишком дорого. Только пирог. И побольше сиропа. Я люблю, когда много сиропа.

– Сироп в кувшине. Наливай сколько хочешь.

– Хорошо. Тогда побольше масла. Небольшая дополнительная порция масла. Возьми с меня за нее.

Салли ушла на кухню, потом вернулась.

– А пришелец успел далеко забраться в лес? – спросила она. – Я давно уже не смотрела.

– Больше мили, если прикинуть на глаз. Двигается по прямой день и ночь. Выплевывает мешки с белыми волокнами каждые несколько минут. Оставляет за собой длинную цепочку этих мешков. Не понимаю, зачем ему это. Не могу в этом найти никакого смысла. Вообще, поведение этого пришельца как-то не укладывается в голове.

– Должна же быть какая-то причина.

– Наверное, только я ее не вижу. И еще не пойму одну вещь – почему он выбрал именно нас.

– Но где-то это должно было произойти. Вот мы случайно и подвернулись. Если он искал деревья, то лучшего места не найти.

– Воображаю, – пробормотал Стеффи, – как очарованы таким поведением гостя ребята из лесничества. Они трясутся над каждым деревом? А зачем? Обыкновенные деревья, только и всего. Ничем не отличаются от других.

– Это же заповедник нетронутой природы, – напомнила ему Салли.

– Как же, знаю, – буркнул Стеффи. – Еще одна дурость.

17. Одинокая Сосна.

Пришелец покрылся какими-то бугорками. По всей черной поверхности образовались вздутия, но, тем не менее, он продолжал ровно двигаться вперед, подрезая и пережевывая деревья, поглощая их с регулярностью в несколько минут и выбрасывая спрессованные тюка целлюлозы и кучу отходов через поднимающуюся и скользящую вверх заднюю шторку.

– Мы понятия не имеем, что происходит, – сказал один из патрульных Кэт. – Может, ребята из Вашингтона понимают, хотя лично я в этом сомневаюсь. Во всяком случае, они держат это про себя, так что неизвестно, разобрались они в чем-то или только делают вид. Бугры на пришельце мы обнаружили сегодня утром, как только стало светло. Должно быть, они появились ночью и с тех пор постоянно увеличиваются. Когда я увидел их утром, они были гораздо меньше, чем сейчас.

– Можно мне подойти поближе, – спросила Кэт, – ведь некоторые ребята уже там?

– Только осторожно, – посоветовал полицейский, – и не подходите слишком близко. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал по собственной глупости.

– Пришелец пока никому ничем не угрожал, – заметила Кэт. – Мы живем практически рядом с ним с самого дня посадки и создается впечатление, что он нас даже не замечает.

– Кто его знает? – пожал плечами патрульный. – Лично я не стал бы зря рисковать. Ведь он уже убил одного, помните?

– Но тот в него выстрелил.

– Все равно я этой штуковине не верю. Полностью не доверяю. Это же не человек.

Кэт и патрульный стояли на полпути между пришельцем и рекой. Через реку был перекинут собранный из секций временный мост. За ним уходила широкая просека, вырубленная пришельцем в лесном массиве, усеянная тюками целлюлозного вещества и кучками древесных отходов. И целлюлоза и отходы лежали очень аккуратно на равных расстояниях друг от друга.

– Патрули не пускают сюда зевак, – сказал полицейский, – держат их по ту сторону реки. Мы пропускаем только официальных представителей и прессу. Помните, вы здесь на собственный страх и риск. Вам это объяснили?

– Да, конечно.

– Я не понимаю, – продолжал словоохотливый полицейский, – как этим зевакам удалось пробраться сюда. Мы поставили кордоны на всех дорогах, но они все равно просачиваются.

– Они оставляют машины неподалеку от кордонов и идут через лес пешком, – объяснила Кэт. – Нужно поставить пикетную цепочку, чтобы не пропускать их.

– Да, наверное, – согласился полицейский. – Они только путаются под ногами.

– А вон идут Френк Нортон и Чет, мой фотограф, – сказала Кэт. – Как только они доберутся сюда, мы пойдем дальше.

Патрульный пожал плечами.

– Что-то должно произойти. Я нюхом чую, только никак не могу понять, что.

Кэт подождала Нортона с Четом и втроем они пошли по просеке в сторону пришельца.

– Джерри сел на самолет? – спросила Кэт фотографа.

Чет кивнул.

– Успели в обрез. Оставалось всего несколько минут. Я отдал ему все пленки и он обещал доставить их. Слушай, я хотел спросить у тебя, откуда он здесь взялся? Помнится, он где-то пропал, и ты все его разыскивала.

– У него сломалась машины и он пешком добрался до Одинокой Сосны, чтобы найти телефон. Тут мы и столкнулись прямо на улице. Удивились оба, конечно. Мы ведь не подозревали, что кто-то может оказаться здесь.

– Он вроде бы славный парень.

– Естественно.

– Однако, не очень разговорчивый, всю дорогу молчал.

– Он всегда такой, – объяснила Кэт. Они присоединились к группе репортеров, сгрудившихся у одной грани пришельца.

– Ты сегодня утром звонил Джонни? – спросила Кэт.

– Ага, насчет пленок. Он говорит, что первую пленку доставили вовремя, лаборатория успела подготовить снимки в номер.

– Он ничего не говорил насчет того, чтобы подменить меня?

– Ни слова. А ты ожидаешь, что тебя подменят?

– Не знаю, – сказала Кэт, – просто он мог решить, что кто-то другой лучше справится с этой работой. Джой, например. Меня он послал просто потому, что никого подходящего не оказалось под рукой.

– Не думаю, что тебе стоит тревожиться. Джонни честный парень. Пока ты делаешь дело, как надо, он тебя отсюда не заберет.

– Если он попытается кого-то послать сюда вместо меня, я подниму скандал. Это моя работа, Чет, и я намерена выполнять ее.

– Будешь драться?

– Черт меня побери, если не буду. Да еще как!

– Смотрите, – сказал Нортон, – кто-то написал номер на боку пришельца. Видите – 101? На боку, возле передней грани.

Кэт подняла голову и увидела цифры, написанные зеленой краской примерно в фут вышиной.

– Интересно, кому понадобилось это сделать? – сказала она.

– Очевидно, одному из вашингтонских олухов-наблюдателей, – фыркнул Чет. – Они все должны пометить значками и цифрами для отчета.

– Нелепо.

– Ну, можем ли мы судить о работе наблюдателей? – сказал Нортон. – Значит, у них была причина написать этот проклятый номер.

– Наверное, – согласилась Кэт.

– Как вы думаете, что представляют собой эти опухоли? – спросил Нортон.

– Понятия не имею, – покачала головой Кэт. – Мне его жалко. Раньше он был такой гладенький, аккуратный, симметричный со всех сторон. А теперь эти вздутия…

– Значит, он тебе показался красивым? – вставил Чет.

– Может, и не красивым… точнее – соответственным. Нечто такое, что согласуется с нашими представлениями о пришельце из космоса. Аккуратный, симметричный, внушительный…

– Бог мой! – воскликнул Нортон. – Вы только посмотрите!..

Одно из самых больших вздутий на боку пришельца вдруг лопнуло, раскрываясь по всей длине. Из него вынырнула точная миниатюрная копия пришельца. Черный параллелепипед, показавшийся из вздутия, имел три-четыре фута в длину, но в остальном ничем не отличался от большого пришельца, не считая отсутствия бугров.

Разрыв удлинялся, расширялся у них на глазах, и маленькая черная коробочка, показавшаяся наружу, наконец, освободилась и кувыркнулась вниз. Несколько раз она перевернулась, потом застыла в том же положении, что и большой пришелец. Маленький пришелец тоже был черного цвета, но не бездонно-черный, а лаково-черный, блестящий, словно мокрый. Несколько секунд он лежал неподвижно, затем развернулся и помчался, скользя над грунтом, к заднему концу большого пришельца.

Толпа репортеров поспешно расступилась, давая ему дорогу. Оператор с телекамерой яростно требовал, чтобы все отошли и дали ему возможность снимать.

Теперь все ясно, подумала, отступая с остальными, Кэт. Это биологический объект. Не машина, а существо, живое существо, ведь оно только что родило детеныша!

Первый появившийся на свет детеныш обогнул заднюю грань черного пришельца и ринулся к тюку целлюлозы. Он накинулся на него, как бешеный, разрывая на части подобно тому, как большой пришелец накинулся на деревья.

Чет мчался к нему с камерой наготове. С трудом затормозив, он обрел равновесие и прильнул к видоискателю, в пулеметном темпе делая снимки, плавно скользя камерой и меняя угол съемки после каждый нескольких кадров. Остальные фотографы мчались к нему, отталкивая друг друга, пытаясь занять наиболее выгодную позицию. Они окружили пришельца-детеныша неровным кольцом.

– Я должен был сразу догадаться, – сказал мужчина, стоявший рядом с Кэт. – Когда я увидел эти вздутия, я должен был сразу догадаться. Эта штука почкуется. И это отвечает на один из самых главных вопросов, который мы задавали себе все время.

– Верно, – сказала Кэт. – Это биологическое…

Он быстро взглянул на нее, видимо, впервые обратив внимание, потом притронулся ко лбу.

– Квин, – сказал он, представляясь. – «Нью-Йорк Таймс».

– Фостер, – назвалась Кэт. – Миннеаполисская «Трибюн».

– Вы быстро добрались сюда, – сказал он. – Я слышал, вы здесь с самого начала.

– Прибыли вечером в день посадки.

– Вы понимаете, – продолжал он, – что мы сейчас ведет репортаж с места события века? А может, и всей истории человечества.

– Об этом я как-то не думала, – призналась Кэт, но тут же устыдилась своей резкости. – Простите, мистер Квин, я немного нагрубила. Да, конечно, мне тоже так кажется.

Детенышей было уже много и они разбежались, отыскивая тюки с целлюлозой, чтобы насытиться. Фотографы и репортеры разошлись по сторонам и уже не скапливались в кучу.

Один из детенышей упал и остался лежать, подпрыгивая, словно животное, которое пытается подняться на ноги. Он лежал рядом с большим пришельцем, но тот не обращал ни малейшего внимания на его затруднения.

Детеныш упал, бедняжка, на грань и никак не мог подняться на ноги. Кэт не понимала, откуда знает это, потому что, честно говоря, и не способна была понять.

Она быстро подошла к упавшему детенышу, приподняла его за край и наклонила. Он быстро завершил переворот и заскользил прочь в поисках ближайшего тюка с питательной целлюлозой.

Выпрямившись, Кэт протянула руку и приложила ладонь к боку пришельца.

– Мамаша, – прошептала она, обращаясь больше к себе, а не к пришельцу, потому что как пришелец мог услышать ее, – я помогла твоему ребеночку встать на ноги.

Поверхность пришельца под ее рукой вдруг дернулась, сложилась складкой, обхватила ее ладонь, осторожно сжав, потом отпустила. Под ладонью снова была ровная поверхность. Ровная и твердая.

Кэт стояла, потрясенная, пораженная, не в силах поверить в то, что случилось.

Она заметила меня, метались в голове беспорядочные мысли. Она поняла, что я сделала. Она хотела пожать мне руку. Она благодарила меня.

18. Вашингтон. Округ Колумбия.

– Что у нас по вопросу насчет щенков? – спросил президент Портера.

– Щенков, сэр?

– Да. У нашего пришельца в Одинокой Сосне появились щенки.

– Все, что я имею, получено по телетайпным линиям, сэр. Пока что детей четырнадцать и они продолжают появляться.

– Хорошенький приплод, – хмыкнул президент.

– Вероятно, вы знаете больше, чем я. Ведь у доктора Аллена там свои люди. Видимо, он уже докладывал вам.

– Да, конечно. Но Аллен старая баба, а его наблюдатели не более, чем тонкогубые очкарики. Они ничего не скажут, пока не убедятся на все сто. Не скажут даже, что они предполагают, потому что если окажется, что они неправы, их же друзья будут смеяться над ними. И то, что они говорят, так пересыпано научным жаргоном, всякими «если» и недомолвками, что не поймешь, что же они имели в виду на самом деле.

– Не хотите же вы сказать, что доктор Аллен некомпетентен, – сказал Хэммонд. – Он ведущий специалист, он имеет репутацию…

– Да, конечно, он специалист, – успокаивающе помахал рукой президент, – и его друзья-ученые полны до краев уважения к нему. Но все-таки он человек не того типа, к которому я могу испытывать расположение. Я люблю людей прямых, которые говорят то, что думают. А Аллен… иногда я не понимаю, о чем он говорит. Мы разговариваем с ним на разных языках.

– Но если отбросить все это, – сказал Хэммонд, – отсеять научный жаргон и недомолвки, то что же он думает обо всем этом?

– Он озадачен, – сообщил президент, – ужасно озадачен. Похоже, вначале он был убежден, что пришелец – машина. Теперь он вынужден признать возможность того, что это не машина. Эти почки и детеныши изнасиловали его научный ум. Честно говоря, мне не очень важно знать, что он думает. Все равно он до конца недели несколько раз изменит свое мнение. Больше всего меня волнует то, как воспринимает новости страна.

– Пока еще рано судить, – сказал Портер. – Еще не было данных, чтобы сделать твердые выводы, не было указаний на какой-то стабильный процесс. Пока все происходит у людей внутри, они еще размышляют, обдумывают, разбираются. Но у меня такое чувство, что…

Он замолчал, глядя на президента, Хэммонда и госсекретаря.

– Продолжайте, – сказал президент. – Так что вы чувствуете?

– Наверное, это прозвучит глупо.

– Ничего, пусть глупо. В своей жизни я слышал много глупостей и очень многие оказались весьма полезными. Во всяком случае, все это пока между нами. Маркус и Джон возражать не будут. Они свою порцию глупостей уже высказали.

– Мне кажется, процесс появления детенышей может сделать пришельца чем-то симпатичным людям. Понимаете? Народ смягчится. Материнство и все такое сильно смягчает людей.

– Не хочу сказать, что согласен на сто процентов, – сказал Маркус Уайт, госсекретарь. – Лично меня все это страшно напугало. Мало того, что на орбите у нас кружится тысяча или больше таких созданий, так теперь еще это начало размножаться. А что, если все они спустятся и начнут делиться?

– Люди об этом пока не беспокоятся, – сказал Портер. – Пока… Почкование может дать нам некоторую передышку во времени.

– Маркус, – сказал президент госсекретарю, – я слышал, ты беседовал с русским послом. Что он тебе поведал?

– Не очень много. Похоже, он все еще ждет инструкций из Москвы. Возможно, Москва еще не решила, какую ей занять позицию. Он много болтал, но ничего конкретного. Слегка намекнул, что его правительство может потребовать своей доли участия в исследовании пришельца на нашей территории. Я ему не дал совершенно никаких ориентиров на характер нашей политики в данном вопросе. Для начала проинформировал его, что мы еще считаем все это нашим сугубо внутренним делом. Лично я думаю, что уже можно рассмотреть вопрос о приглашении иностранных ученых. Это облегчит международное положение и не принесет нам особого вреда.

– Это ты говорил еще вчера, – напомнил президент. – С тех пор я довольно много думал над твоим предложением. В настоящее время я склонен дать отрицательный ответ.

– Иван боится, что мы можем узнать от пришельца то, что даст нам превосходство в военной области, – сказал Хэммонд. – Вот к чему сводится его намек о необходимости их участия. Они тоже хотят свой кусочек пирога. Я думаю, нужно проявлять сдержанность до тех пор, пока мы не будем хотя бы приблизительно знать, что имеем.

– Перед самым вашим приходом, – сказал Портер, – я говорил с Майком из ООН. Он думает, что придется выдержать настоящее сражение, если мы не хотим, чтобы в дело вмешалось ООН. Наши меньшие братья в Африке и Азии, и наши добрые друзья в Южной Америке считают, что это дело выходит за рамки узконациональных интересов. Они кричат, что пришелец из космоса имеет международное значение.

– Ну, – сказал Хэммонд, – некоторое время мы сможем выдержать их натиск. Они мало что могут сделать, кроме попыток обратить против нас общественное мнение всего мира. А резолюции могут выносить, пока не посинеют. Все равно провести эти резолюции в жизнь они не смогут.

– Будем пока держаться этой позиции, – подвел итог президент. – Но если вдруг на нас плюхнутся новые пришельцы, ситуация может резко измениться.

– Надо вас понимать, мистер президент, – обратился к нему госсекретарь, – что вы даже не хотите рассматривать мое предложение о международном сотрудничестве?

– Пока нет, – ответил президент. – Но только пока. Мы будем постоянно помнить об этом и ждать дальнейшего развития событий. Я еще не сказал своего последнего слова. И проблема не закрыта.

– Что для нас теперь жизненно важно, – сказал Хэммонд, – так это узнать хотя бы ближайшие намерения пришельца. Какова его цель? Почему он вообще здесь? Чего ждут остальные? Кто они – кочевники, хватающие по дороге все, что попадется, или научная экспедиция в исследовательском полете? Ищут они контакта с другой цивилизацией или являются просто стаей флибустьеров? Наша реакция во многом будет зависеть от ответа на эти вопросы, от того, что же они собой представляют.

– Это может занять много времени, – сказал Портер.

– Но нужно попробовать, – настаивал Хэммонд. – Не знаю, каким образом, но нужно попробовать. Еще несколько дней, и ребята Аллена начнут выдавать ценные и весьма значительные факты. Нам нужно еще немного времени.

Ожил интерком на столе президента. Президент снял трубку. Некоторое время он молча слушал, потом сказал:

– Дайте ему трубку. – Снова молчание, президент все заметнее хмурился. – Спасибо, – сказал он еще через несколько минут. Пожалуйста, непрерывно держите меня в курсе. – Он положил трубку и оглядел сидящих в комнате. – Возможно, времени у нас уже нет, – сказал он. – Кроуэлл из НАСА только что сообщил, что, по донесениям, рой начинает разлетаться.

19. Одинокая Сосна.

– А они милые, – сказала Кэт.

– Ничего милого я в них не вижу, – отозвался Чет, – просто продолговатые черные коробки, постоянно путающиеся под ногами.

Они действительно суетились вокруг, поспешно передвигаясь от тюка к тюку, поглощая их один за другим аккуратно и обстоятельно, не оставляя ни грамма вещества. Между собой за обладание едой они не ссорились, вели себя корректно. Если тюк был уже занят, опоздавший объект быстро менял позицию, отыскивая свободный. Определенное число тюков целлюлозы было уже съедено, но оставалось еще довольно много. Прожорливые детки-пришельцы имели еще целую милю, если не больше, таких тюков. А взрослый пришелец продолжал трудиться в конце прорубленной им просеки, с прежней регулярностью выбрасывая все новые и новые пакеты волокна, все дальше и дальше вгрызаясь в лес.

– Мне кажется, – сказала Кэт, – они растут. Они явно стали гораздо больше, чем час назад.

– Вот уж не думаю, – возразил Чет. – Не забывай, что они всего час, как появились.

– Мне тоже кажется, что они выросли, – задумчиво произнес Квин, репортер из «Нью-Йорк Таймс». – Я думаю, это вполне возможно. Если у них соответственно высокий уровень обмена веществ, гораздо более эффективный, что у земных организмов, то…

– Но если они так быстро растут, – сказала Кэт, – то уже через несколько дней вполне могут сами валить деревья и выделять целлюлозу.

– Тогда нашему заповеднику конец, – констатировал Нортон. – Если все они вырастут…

– Наверное, в какой-то момент людям из лесничества придется принять решение. Пока что мы считаем эту штуку гостем, но сколько можно терпеть гостя, который пожирает все вокруг?

– Или гостя, который рожает целый выводок потомства у вас в гостиной? – добавил Нортон.

– Проблема вот в чем, – сказал Чет. – Что делать? Ведь эту штуку не прогонишь, словно свинью, забравшуюся к вам в огород.

– Что бы вы ни говорили, – сказала Кэт, – а мне эти малыши нравятся. Они так спешат и такие голодные…

Она снова попыталась, как уже неоднократно до этого, найти пришельца, которому помогла встать на ноги. Но не было возможности отличить их друг от друга. Они были совершенно одинаковые, как новехонькие монеты.

И она помнила о том моменте, когда помогла малышу и тронула бок его мамаши. Она помнила ощущение ласкового пожатия черной шкуры пришельца. Я не поверю, яростно сказала она себе, что может быть нечто плохое в существе, которое способно так реагировать, пусть даже это и очень странное существо. Жест признательности? Благодарность за оказанную услугу? Выражение дружбы одной формы жизни по отношению к другой? Или извинения за все неприяности и неудобства, которые пришелец причинил нам своим появлением?

Если бы только все это можно было превратить в репортаж и передать через пару часов по телефону в «Трибюн». Но это было невозможно. Если бы этого было достаточно и это сразу же не зарубил бы Джонни, злые великаны за столом верстки ни за что не пропустили бы такое. Ведь это было бы вторжение репортера в сам репортаж, нечто не имеющее никаких доказательств. Но каким образом, подумала Кэт, можно документально подтвердить рукопожатие с пришельцем?

Нортон в это время разговаривал с Квином.

– Вы, ребята, что-нибудь выудили у правительственных агентов?

– Очень мало, – сокрушенно махнул рукой Квин. – Они измерили температуру пришельца, по крайней мере, температуру его шкуры. Наверное, пытались выяснить, бьется ли у него сердце. Они узнали, что поверхность шкуры состоит не из металла, но что это такое, они понятия не имеют. У пришельца нет никаких колес, катков или гусениц, чтобы перемещаться. Он просто плывет в нескольких дюймах от земли, словно не подчиняется земному тяготению. Один наблюдатель сказал, что, возможно, мы узнаем с помощью пришельца, как управлять гравитацией, но второй чуть не загрыз своего не в меру болтливого коллегу. И еще они знают, что пришелец посылает сигналы. Вот, практически, и все.

– Я не уверен, – сказал Чет, – что они вообще что-то знают. Лично я не представляю, как нам узнать что-то новое.

– О, у них есть свои методы, – сказал Квин. – Они наверняка узнали еще кое-что, хотя, видимо, немного. Может быть, мы сейчас имеем дело с чем-то превосходящим наши знания и понимание. Может, необходимо изменить способ мышления, чтобы понять пришельца.

Наступила тишина. Разумеется, относительная. Урчание и треск, с которым пришелец обрабатывал деревья, вдруг прекратились. И теперь стало слышно то, что до этого тонуло в шуме работы пришельца: далекое птичье пение, шум ветра в кронах сосен, журчание ручья.

Репортеры и фотографы, находящиеся на просеке, оглядывались в удивлении. Некоторое время ничего не происходило.

Наверное, подумала Кэт, пришелец сделал минутную передышку. Но почему именно сейчас? До сих пор он ни разу не останавливался, равномерно вгрызаясь в лес, удлиняя широкую полосу за собой.

Пришелец начал медленно и величественно подниматься, сначала почти незаметно, но постепенно набирая скорость. Он поднялся выше сосен и на мгновение завис совершенно беззвучно. Не было ни рева двигателей, ни шума тяговых моторов, ни пламени, ни дыма, который был спутником любых земных двигателей, любого реактивного устройства. Пришелец просто всплыл, повиснув над кронами деревьев. В лучах заходящего солнца на его боку четко выделился номер 101, ярко-зеленый на черном фоне.

Потом медленно, так медленно, что казался гонимым ветром, пришелец начал уходить на восток и вверх. Набрав скорость, он изменил направление движения с восточного на южное, уменьшаясь на глазах по мере удаления.

Значит, он улетает, подумала Кэт, покидает нас. Он побывал у нас, приготовил пищу для детей, а теперь отправился в путь, исполнив свое предназначение.

Она стояла и смотрела, пока пришелец не стал маленькой точкой. Наконец, и точка пропала. Она стояла на ставшей вдруг одинокой лесной просеке, и ей вдруг показалось, что ушел друг.

Детеныши пришельца, оставленные на просеке, продолжали суетиться, жадно насыщаясь белыми волокнами целлюлозы. Один из научных наблюдателей был занят тем, что рисовал на их боках номера. Только краска на этот раз была не зеленой, а красной.

20. Миннеаполис.

Уже после полуночи Джонни Гаррисон покинул свое рабочее место в редакции. Сидя теперь за рулем машины, которую вел по Двенадцатому шоссе, он пытался расслабиться. Это, как он обнаружил, давалось с трудом. Редакторская работа завершена и Гоулд останется на месте, пока не утвердит свежий оттиск номера. Волноваться не о чем, пытался успокоить себя Гаррисон. Гоулд надежный парень и на него можно положиться на случай каких-то непредвиденных ситуаций. Но очень может быть, что ничего и не произойдет. В последний момент удалось выбить немного места и втиснуть краткую сводку НАСА. Кажется, объект на орбите (рой) начинает разлетаться. Кроме этого сообщения, ничего нового, фактически, не появилось. Никаких официальных комментариев. Когда Гаррисон позвонил в агентство «Трибюн» в Вашингтоне, Матесон, который стоял «на страже» (процедура, к которой прибегали лишь в случае, когда ожидались новости чрезвычайной важности), был расстроен.

– Эти подлецы знали все еще несколько часов назад, – Он аж пыхтел от злости. – Я уверен, что знали и откладывали сообщение. Судили да рядили у себя в Белом Доме, как быть с такой новостью. Потом разрешили НАСА самостоятельно сделать сообщение – видимо, рассчитывают, что оно произведет меньшее впечатление. Я лично думаю, Белый Дом не знает, что делать. Они стучат зубами от страха. Я пытался связаться с Дэйвом Портером, но его невозможно найти, как и любого другого из его персонала. Думаю, он уже превратился в дымящиеся развалины. Два прошедших дня Портер заверял нас, что Белый Дом ни за что не будет скрывать ничего…

– Что там у вас вообще происходит? – спросил Гаррисон.

– Слишком огромное дело для них, Джонни, им с таким не справиться. Слишком большое по масштабу и слишком необычное. Я уверен, что в президентской команде сейчас идет яростный спор – что предпринять. Они не могут прийти к единой точке зрения. Ситуаций не имеет прецедентов. Это что-то совершенно новое и не простое. Это тебе не энергетический кризис.

– Но положение с энергией тоже пока не сахар.

– Черт побери, Джонни, ты же понимаешь, о чем я.

– Да, понимаю.

Шоссе было почти пустым. Ему встретилось всего несколько машин. Закусочные, расположенные вдоль шоссе, еще работали, но все остальные учреждения было безжизненны, не считая слабого света газовых ламп у заправочных и одинокого желтого окна у их дежурных. На севере мерцали огни пригородного поселка.

Мы действовали верно, размышлял Гаррисон, прокручивая события последних двух дней. Мы забросили в Одинокую Сосну Кэт и Чета сразу после посадки пришельцев. Этот ход оправдал себя. Кстати, Кэт справляется со своей миссией отлично. Правда, был момент, когда он думал послать ей на замену Джея, но теперь даже рад, что не сделал этого. Может, Джей по мелочам написал бы лучше, но такое разрушение уверенности в Кэт, как в журналисте, было бы ничем не оправдано. У редактора, напомнил он себе, задача не только сделать номер. Есть и другая, не менее важная – воспитывать в профессиональном отношении свой персонал.

В общем, мы работали честно, подумал он. Никакой сенсационности, только то, что видели собственными глазами. Полная ответственность за материал. Хотя временами было трудно провести эту тонкую линию между сенсацией и беспристрастным деловым репортажем.

Небо было безоблачным. Огромная яркая луна плыла на западе, наполовину склонившись к горизонту. Здесь, за пределами зарева городских огней, небо было усеяно мириадами звездных точек. Холодный ветер задувал в открытое слева окно.

Может, стоит перед сном выпить чего-нибудь покрепче? Джейн, конечно, уже в постели, но не спит, ждет шума подъезжающей машины. И встречать будет в дверях. Внутри потеплело – он подумал, что все эти годы Джейн всегда так его встречала. Дети уже давно уснули и в доме будет непривычно тихо без их возни, и будет приятно посидеть спокойно в гостиной, выпить пару рюмочек с Джейн.

Луна впереди вдруг померкла. Облако, подумал он, и тут же по позвоночнику пробежал тошнотворный холодок. Нет, не облако. Облако не опускалось бы сверху и просвечивало бы по краям, а не было таким черным, таким прямоугольным… Он медленно снял ногу с акселератора и так же медленно начал тормозить. Чернота, затмившая луну, закрывала уже все звезды впереди. Гаррисон вырулил на правую обочину и остановился. Впереди, не более, чем в полумиле, огромная чернота, закрывшая звезды, опустилась на шоссе.

Он открыл дверцу и вышел на дорогу. Рядом остановилась еще одна машина. Какая-то женщина спросила, выглядывая в окно, тонким возбужденным голосом:

– Что происходит? Что это там?..

– Я думаю, это еще один пришелец, – тихо сказал Гаррисон. – Такой же, как и на севере.

– Боже! – взвизгнула женщина. – Скорее прочь отсюда!

– Не волнуйся, Глэдис, – успокаивающе сказал мужчина за рулем. – Это вовсе не пришелец.

Он вышел из машины и присоединился к Гаррисону, стоявшему в свете фар. Они глядели на нависшую перед ними черноту.

– Вы уверены в этом? – спросил, наконец, мужчина.

– Не совсем, – ответил Гаррисон, – но очень похоже. Я сразу подумал, что это может быть один из них.

– Какой он большой, – сказал мужчина. – Я читал в газетах о пришельце на севере и видел снимки, но как-то не представлял, что он может быть таким большим.

Перекрывавшая дорогу чернота была огромная. Она накрыла обе полосы движения и разделявшую их полоску травы. Она была черная, прямоугольная и высоченная. Опустившись, она уже не двигалась, просто лежала посреди дороги, как сгущение мрака.

Женщина вылезла из машины и подошла к ним.

– Давайте уедем, – попросила она. – Мне здесь как-то не по себе.

– Черт побери, Глэдис, – раздраженно сказал мужчина, – перестань ныть. Пришелец на севере еще никому не причинил вреда.

– А тот, кого он убил? Это ты называешь «не причинил вреда»?

– Тот первый в него выстрелил. А мы не стреляем. Мы не собираемся его трогать.

– Это наверняка пришелец, – сказал Гаррисон. – Точь-в-точь как на фотографии. Черный, блокообразный, как его и описывала Кэт. Не считая размеров.

Гаррисон не был подготовлен к восприятию этих гигантских ошеломляющих пропорций.

Сзади подъехало еще две машины. Они остановились, люди, вышедшие из них, направились к Гаррисону и мужчине с женщиной. Еще одна машина промчалась мимо, но не остановилась, а свернула влево, пересекла разделительную полосу и умчалась на восток.

НАСА сообщило, что рой на орбите начинает расползаться, подумал Гаррисон. Черт, они не только расползаются, они еще совершают посадку на Землю. Вот один расселся посреди дороги, и весьма вероятно, что он не единственный опустился на нашу планету. Остальные тоже распылились где-то по земному шару. Первая высадка в Одинокой Сосне была не более, чем пробная попытка, разведка. Пришелец в Одинокой Сосне, прежде чем смыться, послал своим родичам на орбиту сигнал. А теперь начинается вторжение. Гаррисон напомнил себе, что это, скорее всего, вторжение не в классическом понимании этого слова. Разведка большими силами? Или просто добрососедский визит – разум с другой планеты посетил нас, чтобы сказать дружеское: «Привет»?

Он пошел к пришельцу. Оглянувшись через плечо, он заметил, что за ним следует лишь один мужчина, но он точно не определил, кто именно. Наверное, нужно подождать его, подумал Гаррисон, но потом решил не останавливаться. Ему не хотелось вступать в бессмысленную болтовню, которая неизбежно возникла бы при таких обстоятельствах. Посыпались бы всякие вопросы. Почему, как вы думаете, он приземлился здесь? Чего он хочет? Что это за штука? Откуда она, как вы думаете?

Гаррисон прибавил шагу и почти бежал по обочине. Когда до огромной черной стены оставалось всего несколько ярдов, он взял вправо, к дальнему краю шоссе и пошел вдоль пришельца. Теперь он уже не сомневался, что это пришелец – гладкий черный параллелепипед без каких-либо выступов, вообще без всяких примет. Лежит неподвижно, беззвучно. Ни постукивания, ни жужжания. Он подошел и дотронулся до гладкой поверхности. Она была твердая, но не походила на металл. И она была теплая. Теплота эта вызывала чувство прикосновения к чему-то живому. Словно погладили кота или собаку, или дотронулись до человеческой руки. Несмотря на непроницаемую твердость, теплота говорила о жизни.

Пока Гаррисон стоял, широко расставив ноги, касаясь ладонью теплой шкуры пришельца, его внезапно охватила ледяная дрожь, от которой закаменели мышцы лица. Мозг тут же стал лихорадочно анализировать эту дрожь, отыскивая причину. Не страх, понял он, не паника, не желание издать дикий вопль, не стремление рухнуть на подогнувшиеся колени. Лишь ужасный холод, но не от тела, а от сознания, который его сознанию был совершенно непонятен.

Он медленно, с усилием отвел руку от пришельца, хотя в усилии не было необходимости, ведь руку ничто не держало.

Он опустил руку и в остальном остался неподвижен, чувствуя, как постепенно покидает его мертвящий холод, словно просачивается наружу, хотя память о нем оставалась.

Прикосновение к неизведанному, подумал он, и более того, прикосновение к тому, чего он не мог понять, чего вообще не мог понять ни один человек. Прикосновение, включающее в себя холод и бесконечность космического пространства, сияние далеких солнц, темных планет, непохожих на Землю, и непроницаемая чуждость жизни, родившейся в темноте этих чужих планет. Словно его забросили в место, которое он не понимал и не мог понять, сколько бы там ни находился. Непознаваемость, вот что это было, понял он.

И тем не менее, эта черная штука казалась такой обычной, словно огромная коробка от туфель.

Он попятился, глядя вверх, на поднимавшуюся перед ним огромную, отвесную, черную стену. И, черт побери, он вдруг обнаружил, что ему хочется опять подойти и коснуться этой непонятной черной поверхности, чтобы снова почувствовать необычайную теплоту и, может быть, холод.

Но он не шагнул вперед, не тронул пришельца. Он еще немного отошел, потом повернулся и поспешно удалился тем же путем, каким пришел. Он не бежал, так как чувствовал, что нет причин бежать. Но шаги он делал намеренно длинные, чтобы поскорее отойти от пришельца.

Снова оказавшись на шоссе на достаточном удалении, он обнаружил, что подъехало еще несколько машин и количество людей увеличилось. Он не видел человека, который шел следом за ним, впрочем, он бы его и не узнал, потому что не успел разглядеть за миг, на который оборачивался.

Когда Гаррисон подошел к небольшой толпе людей, навстречу ему вышел какой-то мужчина.

– Что вы видели? – спросил он. – Что происходит?

– Почему бы вам не пойти и не посмотреть самому? – резко ответил Гаррисон, проходя мимо.

Странно, мимоходом отметил Гаррисон, совсем ведь нет паники. Если страх и есть, то не бросается в глаза. Было в пришельце что-то такое, что не вызывало чувство страха. Может, его форма? Отсутствие намека на чуждость, инопланетность? Люди воспитывались на идиотизмах теле- и кинофильмов о пришельцах, и реальность теперь показалась такой обычной.

Его автомобиль стоял с горящими фарами и невыключенным двигателем. Гаррисон сел за руль, немного подал машину вперед, развернулся, пересек разделительную полосу и выехал на восточную сторону шоссе. Милю спустя он свернул на боковое ответвление, чтобы позвонить из придорожного автомата.

Ответил Гоулд.

– Хорошо, что ты позвонил, – взволнованно сказал он. – Я думал, звонить тебе или нет, боялся, что разбужу.

– А зачем ты хотел звонить?

– Понимаешь, приземлился еще один пришелец, прямо у нас под носом. Сидит в аэропорту.

– Это еще не все, – сказал Гаррисон. – Есть еще один. Опустился на Двенадцатом шоссе в миле от Риджейла. Блокирует дорогу.

– Ты там?

– Да. Он опустился в полумиле передо мной, когда я ехал домой. Наверное, мне надо вернуться. Может быть, это не единственная посадка в округе. Ты мог бы кого-нибудь сюда выслать, чтобы держать эту штуку под наблюдением?

– Сейчас посмотрю. Тут был Джей, но я послал его в аэропорт вместе с фотографом.

– А что в аэропорту?

– Ничего особенного. Сидит. Народ в диспетчерском пункте, конечно, немного взволнован, но в это время воздушное движение не очень напряженное. Пришелец опустился как раз поперек взлетной полосы.

– А телетайпы? Где еще зафиксировали посадки?

– Отрывочные сообщения. Ничего существенного, ничего подтвержденного. В Техасе кто-то позвонил в полицию и сообщил, что видел спускающегося пришельца. Еще одно сообщение из Нью-Джерси. Только сообщение о посадке, никаких официальных комментарий.

– Кажется, рой на орбите начинает разлетаться и совершать посадку на нашу бедную планету.

– Слушай, Джонни, а почему бы тебе не поехать домой и отдохнуть? Пришельца наверняка можно объехать. В печать мы все равно не выйдем раньше, чем через двадцать часов.

– Нет. Если слишком устану, то прилягу в медпункте. От Кэт есть новости?

– Ничего, да и с какой стати она будет звонить? Скорее всего, спит давно.

– Думаю, нужно ее отозвать. С Одинокой Сосной покончено. Теперь самое главное для нас происходит здесь, а Одинокую Сосну поможет держать под прицелом хотя бы Нортон. Кэт нужна здесь. Она теперь специалист по пришельцам.

– О'кей, я скажу ей. Если она позвонит, конечно.

– Все. До встречи.

Он повесил трубку и достал из кармана новую монету. Когда набрал номер, трубку сняла Джейн.

– Ты скоро? Я жду-жду, а тебя все нет…

– Я уже ехал домой, но по дороге кое-что произошло.

– Так ты не возвращаешься?

– Пока нет. Один из пришельцев совершил посадку прямо на шоссе. Я еду назад в редакцию. Гоулд говорит, что еще один пришелец сел в аэропорту прямо на взлетно-посадочную полосу.

– Пришелец опустился на Двенадцатое шоссе?

– Да, всего в миле от Риджейла.

– Джонни, но ведь это в пяти милях от нас!

– Да, но ты не волнуйся. Бояться нечего.

– Джонни, но это же так близко! Мне страшно.

21. Соединенные Штаты Америки.

Они опускались всю ночь, как возвращающиеся домой птицы, хотя и были не птицами, а пришельцами на чужой им планете. Они искали и находили в темноте удобные для посадки площадки. Однако, темнота могла и не быть для них темнотой в человеческом понимании этого слова. В это время суток им ничто не мешало.

Они находились друг с другом в постоянной связи и если что-то чувствовал один, то же чувствовали и все остальные.

Они приземлялись в богатых водой землях дельты Миссисипи, на широких равнинах Техаса, в пустынях юго-запада, на тропических пляжах Флориды, в шуршащих кукурузных полях Центральных Штатов, на пшеничных полях Западных, на лугах деревень Новой Англии, на хлопковых плантациях Юга, на полях сладкого картофеля, на бетонных полосах больших аэропортов, на автострадах, густой сетью покрывавших континент, вдоль Западного побережья, в лесах Орегона, Вашингтона и Мейна, в лесных массивах Огайо и Индианы.

Они опускались молча, лишь с шорохом потревоженного их тихим вторжением воздуха. Они опускались, потом приподнимались на дюйм-два над тем местом, где совершили посадку, и зависали. Они почти никого не встревожили из миллионов спящих американцев, над которыми проплывали и рядом с которыми совершали посадку. Лишь изредка их замечали, и то случайно, не считая того, когда они опускались в аэропортах.

Они оставляли мерцающие следы на экранах радаров дальнего обнаружения в постах стратегических воздушных сил, но дежурные были предупреждены об этом вторжении и их волновало лишь то, чтобы за снегопадом опускающихся пришельцев не пропустить другие воздушные объекты.

Если они опускались в лесных районах, то почти немедленно принимались пожирать деревья и выделять целлюлозу. В пригороде Вирджинии, неподалеку от Вашингтона, один из пришельцев начал поглощать дома из-за отсутствия деревьев. Другой, в Орегоне, приземлился рядом с огромной лесопилкой и принялся методично пережевывать приготовленные к отправке доски и брусья. Но большинство опустилось в менее продуктивных землях и теперь просто затаились, выжидая.

22. Миннеаполис.

Когда Гаррисон вошел в комнату, Гоулд разговаривал по телефону. Кроме них, здесь были еще три корректора и два заспанных помощника редактора.

Гоулд положил трубку и поднял на Гаррисона усталые красные глаза.

– Звонил какой-то чокнутый. Сказал, что некая секта, называющая себя «Любящие», намерена отправиться в аэропорт, расположиться перед пришельцем и любить его до потери пульса. Это не те ли ненормальные, о которых писала Кэт?

– Они. Кстати, ее статья так и не попала в номер?

– Да, я ее не видел. Просто вспомнил, что давал ей это задание.

– Наверное, осталась у нее в машинке. Она как раз работала над этим материалом, когда я отправил ее в Одинокую Сосну. Ну, я приехал, почему бы тебе не отправиться отдохнуть?

– Я бы не ушел даже за миллион долларов, – улыбнулся Гоулд. – Такое бывает раз в жизни, и я не хочу упустить этот случай.

– Ладно, если сам хочешь. Тогда надо сесть и подумать, что конкретно мы собираемся делать. Возможно, нам придется вызывать сюда народ ни свет ни заря. Будут какие-то предложения?

– Джей в аэропорту. Слоуна я успел перехватить, когда он уже уходил, и направил его на Двенадцатое шоссе. Джоунс только что вернулся из Южной Дакоты и ему нужно писать материал об индейцах для воскресного выпуска.

– Давай пока забудем об индейцах и споре вокруг Блейк-хилл, – предложил Гаррисон. – Джоунс опытный парень, он может нам понадобиться. И он успел хорошо выспаться, так что со спокойной совестью вызывай его через час-полтора.

– Фримена тоже можем вызвать рано, – продолжал Гоулд. – Он знает подходы к губернатору и администрации штата. Губернатор, видимо, будет вызывать Национальную Гвардию. Нам нужен кто-то, кто сообщал бы сводку действий администрации штата. Я звонил в дорожную полицию. Они уже действуют. Пришельца на Двенадцатом шоссе возьмут в плотное кольцо. Тройной кордон. И в аэропорту тоже. Но там имеется своя охрана, так что особой помощи от полиции им пока не нужно.

– У них могут возникнуть другие проблемы, когда утром увеличится плотность воздушного сообщения.

– Уже возникли. Потеря одной взлетно-посадочной полосы – это тебе не шутка. Воздушное движение хромает на одну ногу.

– Господи, почему, черт возьми, он выбрал именно аэропорт?

Гоулд покачал головой и пожал плечами.

– С таким же успехом можно спросить, почему второй сел именно на шоссе. Почему они вообще садятся в одном месте, а не в другом? – Он взял листок, вырванный из телетайпа. Такое по всей стране, – продолжал он. – В основном, сообщения случайных наблюдателей, но некоторые уже подтверждены. Сообщают водители грузовых машин или запоздалые прохожие. Полуночники.

– Вроде нас с тобой, – вставил Гаррисон.

– Вот именно.

– Нужно кого-то послать для сбора информации в государственных и местных учреждениях, – сказал Гаррисон. – В любое учреждение, которое может касаться этой истории. Вильямс, вроде бы, свой человек в местном отделении ФБР. Правда, из ФБР мы мало что выудим, но если кто-то и способен что-то разнюхать, так это Вильямс.

– Кэмпбелл наверняка мог бы поговорить с людьми из университета, – предложил Гоулд. – Физики, психологи, инженеры, все те, кто занимается аэронавтикой… Может, кто-то из социологов или психологов сделает прогноз насчет реакции общественности. И нельзя забывать о церкви. Это событие может иметь какое-то влияние на развитие религиозного мышления.

– Источники информации нужно выбирать осмотрительно, – сказал Гаррисон. – Кое-кто из проповедников любит работать языком в любом направлении и без всякой мысли. Бесконечно и на любую тему.

– Наверное, нужно вызвать Робертса… – начал Гоулд. Зазвонил телефон. Гаррисон взял трубку.

– Это ты, Джонни? – раздался голос Кэт. – Что ты там делаешь так поздно?

– К нам пожаловали новые друзья-пришельцы. А ты чем занята? Мы хотели тебе позвонить, но решили, что ты крепко спишь.

– Я действительно спала, но прибежал Стеффи, постучал в дверь и разбудил. Старик, который занимал для меня линию и принимал звонки.

– Да, теперь я вспомнил. А зачем он стучал?

– Он как раз проснулся, когда увидел пришельцев.

– Много?

– Около дюжины. Они приземлились эскадрильей за рекой и сразу же двинулись поглощать деревья и вырабатывать тюки с целлюлозой.

– Но Стеффи…

– Я как-то дала ему пять долларов, а Чет бутылку хорошего виски. Так что теперь он предан нам душой и телом.

– Вы с Четом нужны нам здесь. Кажется, из Бемиджи рано утром летит самолет. Вы успеете на него?

– Времени еще вагон. Мы успеем даже подойти поближе и посмотреть новых пришельцев. Стеффи как раз сейчас будит Чета.

– О'кей. Все это на ваше усмотрение, но не опоздайте на самолет. У нас тут назревают адские события.

– Нужно дать Стеффи еще пятерку.

– Хоть десять, – разрешил Гаррисон.

– Нортон будет держать нас в курсе событий, а Стеффи поможет ему в этом.

23. Соединенные Штаты Америки.

Проснувшись, люди включали приемники, надеясь услышать прогноз погоды. Вместо этого они услышали комментарии последних событий, смесь фактов, размышлений, фантазий, извергаемых динамиками в их спальнях и кухнях.

Люди слушали, испытывая первый приступ легкого испуга. Пришелец в Миннесоте был новостью, сенсацией. Он был всего лишь один. Он улетел, оставив после себя малышей, и на этот все как бы кончилось. Теперь же целая орда пришельцев набросилась на беззащитную Землю. Они, конечно, вели себя мирно, особых хлопот не причиняли, но из самого факта возникал вопрос: чем все это может кончиться? Какие это существа и что им нужно на Земле?

Люди занялись своими обычными делами, отправились на работу, но весь день встречались с другими людьми, которые с удовольствием обсуждали последние новости. Напряжение росло с каждым часом, слухи накладывались на слухи. Чувство дискомфорта, неловкости иногда переходило в откровенный страх. Работа в этот день не клеилась.

Фермер в Айове, даже не включавший по утрам радио, на заре отправился заниматься своими обычными делами и был ошарашен, обнаружив посреди кукурузного поля абсолютно черную громаду пришельца. Он поспешил вернуться в дом и выбежал наружу с дробовиком, набив карманы жилета патронами так, что жилет отвис. Сев на маленький трактор, он поехал в поле. Там оставил трактор, перелез через ограду и осторожно приблизился к пришельцу. Судя по всему, тот ничего плохого не делал, просто лежал неподвижно. Фермер обошел вокруг него, дважды поднимал ружье, держа палец на спуске, но стрелять так и не решился. Кто знает, что может предпринять эта штука, когда я выстрелю, вполне резонно решил он. Наконец, он вернулся к трактору и уехал заниматься другими делами.

Пилот лайнера посмотрел налево и в нескольких милях от своей машины обнаружил пришельца.

– Посмотри! – подтолкнул он своего товарища. – Идет параллельно нашему курсу. Я думал, они все уже на земле.

Они продолжали полет, наблюдая за черной коробкой пришельца. Тот продолжал идти рядом, уравняв скорость и не делая попыток приблизиться или отдалиться.

На углу грязной улицы гетто стоял мужчина, подняв руки к небу.

– Наши братья с небес, – ревел он, – пришли к нам на помощь. Они помогут нам противостоять тем, кто держит нас в нищете и страданиях. Так возрадуемся же, братья, тому, что, наконец, пришла помощь!

Слушавшие его люди то хмурились, то улыбались, видя перед собой не более, чем безумного фанатика, но никто ему не верил, потому что здесь люди привыкли никому никогда не доверять. Однако, они чувствовали в нем фанатическую силу примитивной яростной радости, которая трогала их души. Через час весь этой район был заполнен бурлящей толпой.

В Новой Англии некто (так и не удалось установить его личность) забрался на колокольню и ударил в колокол. Люди из любопытства начали собираться, желая узнать, почему звонит колокол. Многим церковь показалась подходящим местом для сбора тогда, когда на Землю опустились пришельцы. Священник, поспешно выбежавший из дома, обнаружил там толпу. Это собрание ему также показалось крайне уместным, и он начал молитву. В других деревнях тоже ударили в колокола и люди потянулись в церкви. По всей стране богобоязненные люди начали собираться в церквях.

Национальная Гвардия окружила приземлившихся пришельцев кордонами, а дорожная полиция изо всех сил старалась наладить движение на автострадах. Тысячи туристов кинулись к тем местам, где опустились черные блоки пришельцев. Кое-где пришельцы взлетели на сотню футов и двигались вдоль автострад.

Оторопевшие водители останавливали машины и, разинув рты, глазели на невиданные доселе черные паралллелепипеды. Имело место большое число дорожных происшествий.

24. Вашингтон. Округ Колумбия.

Министр обороны Уинстон Меллори сказал президенту:

– Генерал Уайтсайд предлагает провести тест, как эти объекты реагируют на огневую атаку. В сложившихся обстоятельствах, мне кажется, нужно дать ему свободу действий. Пока пришелец был один, мы еще могли позволить себе роскошь предоставить ему делать все, что он пожелает, а самим выжидать, но теперь, когда они наводнили страну… в условиях вторжения…

– Я возражаю против термина «вторжение» в вашем понимании этого слова, – сказал госсекретарь. – Да, значительное число пришельцев совершило посадку, но они не чинят насилия над нашими гражданами, не жгут наших городов…

– Они сжевали район-новостройку и практически все запасы леса на лесопилке в Потомаке, – вмешался министр внутренних дел Уильям Салливан. – Они поедают наши леса в Огайо, на Мейне, в Мичигане, Вашингтоне, Орегоне…

– Но они никому не нанесли физического вреда, – возразил госсекретарь. – Они просто позаимствовали у нас энное количество целлюлозы. Но они не…

– Минуточку, Маркус, – остановил его президент. – Я хочу услышать побольше об этом испытании. Что предлагает Уайтсайд? Открыть по ним огонь из танков?

– Ничего подобного. Просто испытание, чтобы узнать, как реагирует эта штука на огневую атаку. Помните, в Миннесоте был убит каким-то лучевым ударом или разрядом человек, выстреливший по пришельцу из ружья. Он стрелял из охотничьего ружья, заряженного, видимо, картечью тридцатого калибра. Но мы не знаем, как убил его пришелец. Внешне у него не было никаких устройств, никакого оружия. Никаких внешних выступов, приспособлений и так далее. Но когда в него выстрелил этот человек…

– Значит, вы хотите опять выстрелить тридцатым калибром и узнать, каким способом защищается пришелец? На этот раз вы используете дистанционное устройство?

– Совершенно верно. Мы установим камеры ускоренной съемки, проследим полет пули, момент удара и ответную реакцию пришельца, выясним, что происходит с пулей и поверхностью пришельца в момент удара.

– Понятно, – сказал президент. – Если только вы уверены, что генерал не пойдет дальше тридцатого калибра.

– Дальше тридцатого калибра дело не пойдет. Нам только необходимо понять принцип, на котором действует ответный огонь пришельца. Как только мы это узнаем, дальше решать будет проще, в случае необходимости.

– Да-да… Но бога ради, попросите Генри, чтобы он был максимально осторожен. Только один выстрел, чтобы получить информацию.

– Он выполнит все ваши указания. Я предупреждал его об этом.

– Маркус прав, – продолжал президент, – пока ничего страшного не случилось. Не считая добычи целлюлозы, уничтожения деревьев и этой истории с жилым кварталом в Вирджинии.

– Многие могли пострадать. Чистая случайность, что все успели вовремя выбраться из домов. Ведь там почти все спали. И еще… Они сидят на посадочных полосах в наших аэропортах. Достаточно одной авиакатастрофы, и мы получим сотни жертв. И, как я понимаю, они летают параллельно нашим авиалайнерам, словно изучают их. Пока ничего не произошло, но кто может поручиться, что не произойдет?

– Так вы хотите, – спросил Салливана госсекретарь, – чтобы мы выкатили против них пушки?

– Нет, ради бога, нет. Зачем так утрировать? Но мы должны что-то делать. Нельзя же просто сидеть и ничего не предпринимать.

– Мы привели в боевую готовность Национальную Гвардию, – сказал президент. – Войска держат каждого пришельца в изоляции, не позволяя приближаться к ним посторонним. Таким образом, я надеюсь, нам удастся избежать несчастных случаев.

– А что, если наши посетители начнут вести себя аналогичным образом в других местах? Начнут сносить дома, чтобы добывать целлюлозу? Что мы тогда будем делать?

– Но ничего подобного не было, – сказал госсекретарь. – Да и в Вирджинии пришелец остановился, сжевав пару домов, словно сообразил, что совершает ошибку.

– Мы примем соответствующие меры, если будет необходимо, – сказал президент. – А пока не будем терять времени. Надо узнать о пришельцах как можно больше.

– Меня поражает, – сказал Уайтсайд, – что пока они приземляются только в США, захватив небольшую часть Канады. И ни единого в Африке, Азии или Европе. Почему только мы?

– Думается, я могу выдвинуть предположение, – сказал доктор Аллен, консультант по научным вопросам. – Предположим, мы послали экспедицию на чужую планету. Полдюжины кораблей или сотню – роли не играет. Мы ищем некую вещь, как эти пришельцы ищут, вероятно, целлюлозу. Мы почти ничего не знаем об этой планете. Что-то сообщили приборы, исследования на расстоянии – и ничего больше. Мы посылаем вниз на разведку один корабль. Корабль совершает посадку в одном районе, обнаруживает столь необходимое нам вещество и сообщает, что местная жизнь достаточно дружелюбна. На первый взгляд, на этом континенте нет ничего враждебного, а об остальных пока неизвестно. Естественно, для посадки мы предпочтем именно этот континент…

– Довольно хорошо подмечено, – сказал президент, – не так ли, Маркус?

– Да, хотя я думаю иначе. Я бы предположил, что пришельцы захотят получить представление обо всей планете.

– У вас есть еще что-нибудь? – спросил президент советника по науке.

– Одна большая загадка, – сказал доктор Аллен. – Как бы мы к этому ни относились, но бесспорно доказан один факт, что пришельцы каким-то образом умеют управлять гравитационными силами. Они парят в нескольких дюймах над поверхностью почвы. Вчера пришелец в Миннесоте плавно поднялся на приличную высоту без всяких намеков на использование каких-ибо реактивных двигателей. Другие пришельцы совершали посадку, словно планируя. Но чтобы планировать, нужны крылья, несущие плоскости, а у пришельцев нет ничего подобного.

– Вы, кажется, весьма этим озабочены, – заметил министр обороны.

– Я зол, – признался Аллен. – Любой ученый на моем месте впал бы в неистовство. Мы рассуждаем о гравитационных волнах, подразумевая, что они будут подобны электрическим. Мы намерены обнаружить их, хотя никто еще даже не предполагает, каким образом их можно зафиксировать. Мы даже не уверены, что применяем правильную методику. А часть ученых продолжает утверждать, что ничего подобного вообще не может существовать, в природе нет никаких гравитационных волн. И пока что, действительно, ничего обнаружить не удалось. Но даже если бы мы их обнаружили, ценность такового была бы чисто теоретической. Никто понятия не имеет, как можно использовать эти волны практически.

– Ваши люди работают с пришельцами, – сказал министр обороны. - Еще не исчезла вероятность, что им удастся обнаружить что-то ценное. Прошло всего лишь несколько дней.

– И не только наши люди, – ответил Аллен, – но и все квалифицированные специалисты, кого удалось привлечь. Я связался с несколькими университетскими лабораториями. Через несколько дней у нас будет мощный, обеспеченный всем необходимым отряд для полевых работ. Но беда в том, что мы почти ничего не можем сделать. Нам доступно только наблюдение. Мы просто стоим и смотрим на них. Если бы можно было изловить одного и как следует за него взяться, вот тогда, может, мы бы и открыли что-то значительное. Но пока что это из области фантастики. Было бы очень опасно предпринимать подобные акции. Поступало предложение поработать с одним из малышей, оставленных в Миннесоте. Но я против. Если малыш заплачет, если, не дай бог, мы сделаем ему больно, на помощь, без сомнения, поспешат взрослые. Я, конечно, не уверен в этом, но рисковать нет ни малейшего желания.

– Вы упомянули университеты и лаборатории, – сказал госсекретарь. – Но только наши, как я понимаю. А разве в других странах не найдутся ученые, которые…

– Маркус, – немного резко сказал президент, – давай без этого. Пока мы условились, что это наша игра. Наша, поскольку пришельцы на нашей территории.

– Несколько пришельцев опустились в Канаде.

– С Канадой мы легко договоримся, – сказал Уайт.

– Русские хотят подключить своих наблюдателей. Лично я против…

– Думаю, чисто символическое участие русских не повредит, – сказал министр обороны. – Если мы будем чересчур резки или проявим слишком большую нетерпимость…

– Я надеюсь, Уинстон, ты думаешь совсем не о том, о чем я хотел сказать…

– Эта мысль уже приходила мне в голову, – сказал Меллорн. – Если окажется, что мы нащупываем нечто, способное поколебать баланс сил…

– А если мы что-то обнаружим и поделимся с ними, это будет означать дальнейшую эскалацию. Кто еще так думает?

– Я не говорю – делиться. Я говорю о небольшом, чисто символическом участии, о представительстве ученых, чтобы не унижать их национальную гордость.

– Я согласен с Уинстоном, – сказал Уайт. – Мы можем позволить себе кое-что, чтобы сохранить реноме наших друзей.

– То, о чем вы говорите, просто снисходительное патронирование, – заговорил молчавший до сих пор Хэммонд. – Они это сразу поймут, ведь в подобной ситуации они поступили бы аналогичным образом. Нет, или мы работаем с ними на равных или оставляем все для себя. И еще одно – мы должны отдавать себе отчет, что пока нам делить нечего. И возможно, при всем уважении к доктору Аллену и его усилиям, мы так ничего практического и не получим.

– В этом случае, – сказал Уайт, – было бы совсем неплохо привлечь их к работе. Это весьма способствовало бы улучшению наших отношений. А поскольку мы ничего не нашли, то и делить нам нечего.

– Маркус, – без всякого энтузиазма произнес президент, – ты предлагаешь рискнуть, а это чревато…

– Ладно, забудем то, что я сказал, – предложил Уинстон, – просто мне в голову вдруг пришла такая идея.

– Но меня это очень смущает, – не согласился Уайт. – К тому же, как реагировать на предложения помощи и сотрудничества со стороны наших союзников и искренних друзей. Они предлагают нам помощь…

– Да, представляю, насколько они искренни, – язвительно сказал Хэммонд.

– И позднее, – совершенно игнорируя замечание Хэммонда, продолжал Уайт, – возможно, нам придется их об этой помощи просить. Мы ведь пока совершенно не знаем, с чем столкнулись.

– Мне кажется, – сказал президент, – лучше пока все оставить, как есть. Давайте оставим в покое другие страны и займемся исключительно нашей. Были небольшие волнения. Демонстрации, шум, крики, хулиганство в районах вроде Гарлема в Нью-Йорке. Есть какие-нибудь новости по этому вопросу, Дэйв?

– Ничего существенного, – ответил Портер. – Можно считать, что нам повезло. Мы совершенно не подготовили общественное мнение страны. Нужно было проинформировать прессу сразу же, как только появились признаки, что рой разлетится. Нужно было предупредить народ.

– Ты страдаешь по этому поводу?

– Черт возьми, мистер президент, но это действительно так. Допустить, чтобы НАСА само публиковало свой тощий бюллетень – низкая хитрость с их стороны.

– Дэйв, мы ведь это уже обсуждали.

– Да, и вы ошибались.

– Но и ты был с нами.

– Нет, я был против и некоторые меня поддержали.

– Только некоторые.

– Сэр, такие вещи нельзя решать простым голосованием. Здесь каждый знает в совершенстве свое дело. Я тоже знаю свое. Пока нам везет, и я надеюсь, что завтра утром мы сможем опять это повторить. Чего я боюсь, так это выступлений каких-либо сект и культов. Сейчас все ненормальные и лжепророки до предела напрягают голосовые связки. Все евангелисты бросились читать молитвы. В деревенских церквях яблоку негде упасть. В Миннеаполисе группа цветочных пацифистов второго поколения пыталась прорваться к пришельцу сквозь полицейский кордон. Они собирались продемонстрировать пришельцу, опустившемуся на взлетной полосе аэропорта, свою любовь.

– Не думаю, что стоит слишком волноваться по этому поводу, – сказал Хэммонд.

– Страсти кипят, – напомнил Портер. – Очень многое еще кипит внутри, под крышкой. Латентный страх может легко прорваться наружу. Алилуйщики могут легко выйти из-под контроля разума. Мы на грани вооруженных стычек на улицах городов. А это произойдет, если только надувшиеся пивом консерваторы заденут прыгающих по улицам провозгласителей Золотого Века…

– Вы, как всегда, преувеличиваете, – пожал плечами Хэммонд.

– Надеюсь, – кивнул Портер.

– Мне это осторожное ожидание не по душе, – вмешался Салливан. – Мне кажется, пора действовать, и действовать позитивно. Надо, чтобы люди увидели, что мы действуем, что мы держим ситуацию в своих руках.

– Мы ввели в действие Национальную Гвардию, – напомнил президент. – К тому же, почти к каждому пришельцу высланы группы наблюдателей-экспертов.

– Все это не более, как пассивные действия.

– Дело вот в чем, – сказал президент, – похоже, что бы мы ни предприняли, все будет ошибкой.

25. Университет штата Миннесота.

– Звонила мисс Фостер и сказала, что вы хотите со мной поговорить, – сказал доктор Альберт Барр Джерри Конклину. – Она не сказала точно, о чем, лишь намекнула, что вас интересует что-то, связанное с пришельцами. – Он повернулся к Кэт. – Вы заверили меня, что это не интервью для газеты.

– Да, это так, – подтвердила Кэт. – А о подробностях я не говорила потому, что, думаю, Джерри хочет сам все рассказать. Рассказать вам то, что с ним случилось.

– Понимаете, – начал Джерри, – меня это очень беспокоит. Я места себе не нахожу с того момента, когда это произошло.

– Пожалуйста, расскажите, что с вами произошло, – предложил Барр. – Лучше, если вы начнете с самого начала.

Он развалился за своим столом, глядя на посетителей с насмешливым любопытством. У него были светлые, цвета песка волосы, и он был моложе, чем ожидала Кэт, да к тому же обладал фигурой профессионального футболиста. В открытое окно кабинета врывались летние звуки университетского городка – пронзительный смех девушек, крики студентов, ворчание отъезжающего автомобиля, шорох покрышек и визг резины по асфальту, когда автомобиль резко взял с места. Опускающееся к западу солнце светило сквозь листву берез.

– Вы, очевидно, читали, – начал Джерри, – что при посадке пришельца в Одинокой Сосне была раздавлена машина?

– И это была ваша машина? – немедленно отреагировал Барр.

– Да, была. Я оставил ее у моста, собираясь немного половить рыбу. Мне сказали, что там водятся приличные радужные форели.

Барр не перебивал, пока Джерри рассказывал свою историю. Пару раз казалось, что он едва справлялся с собой, чтобы не задать Джерри вопрос, но так и не задал.

– Я обязательно должен обсудить с вами некоторые моменты, – сказал экзобиолог, когда Джерри закончил рассказ, – но сначала поясните, почему вы пришли именно ко мне? Что конкретно вы хотите от меня?

– Две вещи, – сказал Джерри. – Первое – ощущение дома. Пришелец заставил меня почувствовать это. Мысль о доме. Я долго думал, откуда могла мне прийти такая мысль, и не нашел пояснения. Пришлось предположить, что эту мысль индуцировал мне пришелец. Ведь в такой обстановке, в какой оказался я, не могло быть и речи об ощущении дома. Но ощущение было реальным. Не мимолетным, а продолжительным. Словно пришелец или то, что было у него внутри, управлял им, заставляя меня думать о доме.

– Вы хотите сказать, что он действовал на вас телепатически?

– Я не знаю, как он на меня действовал. Если вы понимаете под телепатией, что он разговаривал со мной или пытался разговаривать, то это не так. Я, правда, пробовал с ним заговорить, хотя это может показаться глупостью, но в тех обстоятельствах я вел себя, как мне кажется, совершенно естественно. Я был замкнут в непонятном для меня месте и пытался добыть информацию, любую информацию, которая могла бы хоть как-то объяснить, что происходит и куда я попал. Вот я и пытался говорить с ним, чтобы установить хоть какой-то контакт, получить хоть какой-то ответ. Наверное, внутренне я был уверен, что это невозможно, но все-таки сделал попытки.

– Вы не считаете себя телепатом в каком-то смысле?

– Нет. По крайней мере, я не замечал в себе таких способностей. Я вообще никогда ни о чем подобном не думал. Нет, я не считаю себя телепатом.

– И все же вы разговаривали с ним или вам казалось, что он с вами разговаривает?

– Доктор Барр, этого я не утверждал, – возразил Джерри. – Я ни на секунду не сомневался, что пришелец не может разговаривать со мной. Ни слов, ни картинок в сознании, ничего такого. Только продолжительная, непонятно откуда возникающая мысль о доме, вот и все.

– А вы уверены, что чувство исходило от этого существа?

– Откуда же еще? Я убежден, что в таком месте мысль о доме никогда не пришла бы мне сама собой. Для этого у меня не было никаких предпосылок. Для меня в тот момент гораздо важнее было другое.

– Вы сказали, две вещи. Какая же вторая?

– Мне показалось, что пришелец – вроде как бы дерево или что-то напоминающее дерево.

– Это после того, как вы узнали о целлюлозе?

– Нет, целлюлоза тут ни при чем. Просто подсознательно я все время искал ответ на вопрос: что представляет собой этот объект. И подсознательно у меня возникло такое ощущение сходства.

– Вы закончили лесотехнический факультет. Скорее всего, вы знаете о деревьях все.

– Он влюблен в них, – вмешалась в разговор Кэт. – Иногда у меня складывается впечатление, что он разговаривает с ними.

– Ты преувеличиваешь, – смущенно сказал Джерри, – но это верно, я довольно много знаю о деревьях. И нужно сказать, я испытываю к ним настоящую симпатию. Есть люди, которые помешаны на животных или разводят цветы, или наблюдают за птицами. А я страстный приверженец деревьев.

– Вы сказали одно слово: сходство. Почему вы употребили именно его?

– Наверное, потому что я ощущал это, даже не сознавая. С самого начала, когда я попал внутрь, я был страшно испуган. До смерти, до крика, хотя и не кричал. Но очень скоро, гораздо быстрее, чем можно предположить, страх прошел. Да, я испытывал напряжение, подавленность, но панического страха уже не было. Я даже начал испытывать любопытство, прежде чем меня выбросили наружу.

– Наверное, вы понимаете, что экзобиологи – странные люди. Собственно, в прямом значении этого слова такой науки нет и специальности тоже. Просто некоторые специалисты-биологи – иногда химики, психологи, медики – из чисто личного интереса занимаются таким ответвлением биологической науки. Мы стараемся предугадать, чего можно ожидать от живого материала в неземных условиях. Но вы должны отдавать себе отчет, что такой науки вообще-то не существует.

– Конечно, – кивнул Джерри. – Но ведь кроме вас, кто-то еще будет думать о том, что можно найти в космосе и на других планетах.

– Итак, сделав такую нелестную ремарку, – продолжал Барр, – я, тем не менее, должен с вами согласиться. Ваше предположение о разумной древоподобной форме жизни может оказаться весьма и весьма близким к истине. Лет двадцать назад некоторые ботаники начали выдвигать гипотезы, что в определенных условиях некоторые растительные формы могут обладать сенсорными характеристиками. Могут чувствовать, испытывать примитивные переживания. Уже давно известно, что у некоторых людей так называемые «зеленые пальцы» – их забота о растениях словно добавляет тем некоторую энергию, в то время, как у других людей, не имеющих этого дара, растения вянут и погибают. Есть и такие, которые утверждают, что некоторые люди дружелюбно говорят со своими растениями. Если растения действительно обладают такой сенсорной чувствительностью, то остается пара шагов до получения полной эмоциональности и способности к разумному мышлению. Вы не могли бы конкретнее и полнее объяснить, каким образом пришли к мнению, что пришелец может быть растительной формой жизни, родственной нашим деревьям?

– Я не уверен, что сумею объяснить, – медленно начал Джерри. – Просто когда я работаю с деревьями или даже смотрю на них, у меня возникает особое чувство. Какое-то ощущение родственности с ними, что ли. Может, это звучит и странно…

– И вы предполагаете, что испытали подобное чувство родственности к пришельцу?

– Нет, не такое. Пришелец слишком чужой, чтобы испытывать такие чувства. Просто я осознал, что какие-то качества, какие я обнаруживаю у деревьев, имеются и у пришельца. Он был как бы деревом, но в то же время совершенно отличался от него.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказал Барр. – Вы уже кому-нибудь об этом рассказывали?

– Нет, что вы! Другие могли надо мной просто посмеяться. Вы не стали смеяться и спасибо за это.

– Правительство было бы не прочь получить такие данные. Научные наблюдатели тоже были бы благодарны за подобную информацию.

– У меня нет никаких данных, – ответил Джерри. – Они попытались бы вытянуть их у меня, подумав, что я скрываю их подсознательно. Или подумали бы, что я еще один ненормальный энтузиаст НЛО и пытаюсь заработать дутый авторитет на пришельце.

– Я понимаю вас, – ответил Барр. – На вашем месте я проявил бы точно такую же сдержанность.

– Вы говорите так, словно верите мне.

– А почему бы и нет? Какие у меня основания вам не верить? У вас имеется насущная потребность рассказать это кому-то, кто может вас понять. Я рад, что вы обратились именно ко мне. Ничем особенным я вам не помог, но все равно я рад, что вы обратились ко мне. Теперь об этом ощущении дома… Вы уверены, что правильно истолковали это понятие? Не могло произойти ошибки?

– Нет. Я уверен, что испытал основательное ощущение, заставляющее меня думать, что я дома.

– Я не об этом. Возможно ли, что пришелец вовсе не старался вам что-то передать, а просто вы «нечаянно» подключились к его мыслям. Возможно, у вас есть зачатки телепатических способностей, хотя вы об этом и не подозреваете. Именно они помогли вам уловить эмоции пришельца, которые были такими сильными, что их смог уловить даже обычный человек. Я вот подумал, может, он не передавал вам мысль о вашем доме, а просто думал о своем собственном?

– Вы имеете в виду, – ахнула Кэт, – что Земля… Что этот дом Земля?

– Смотрите, – сказал Барр, – пришелец явился бог весть из каких глубин Галактики. Никто и представить себе не может, из какой дали он прилетел, прилетел в поисках новой планеты, нового дома, вместо потерянного по какой-то причине. Наверное, Земля для него и стала такой планетой, где можно жить той жизнью, которую он считал навсегда потерянной. Он прилетел сюда, чтобы сказать, сказать – наконец-то я дома! Дома!

26. Соединенные Штаты Америки.

Пришельцы наблюдали. Некоторые, совершая посадку, оставались на месте, другие через некоторое время воспаряли в воздух и занимались наблюдением. Они кружили над промышленными районами, чертили воздушное пространство над городами, проносились над огромными территориями возделываемых земель. Они эскортировали самолеты, правда, держась на почтительном расстоянии и никогда не вмешиваясь в полеты. Они летали вдоль автострад, выбирая участки с самым интенсивным движением, они повторяли изгибы речных берегов, явно заинтересованные речными судами.

Другие, отыскав приличный лесной массив, принимались есть. Было проглочено несколько садов на лесопильнях. В районе Сент-Луиса пришелец опустился на свалку старых автомашин, проглотил с десяток развалин и улетел восвояси. Но, не считая проглоченных машин, деревьев, довольно ограниченного количества складов с досками и прочими пиломатериалами, особого вреда они не причиняли. Большинство людей, с которыми они вступали в относительный контакт, испытывали лишь некоторый дискомфорт. Никто не был убит. Пилоты перестали нервно вздрагивать, обнаружив, что за ними черной тенью неотступно следует пришелец. Количество столкновений на дорогах постепенно начало уменьшаться. Водители привыкли к появлению над автострадами пришельцев, хотя сперва были случаи довольно серьезных аварий, не говоря уже о погнутых бамперах и вмятинах на кузовах.

Сначала пришельцы были ужасной обузой для властей. Они требовали неусыпного внимания Национальной Гвардии, дорожной полиции и прочего персонала, что, естественно, вызывало изрядные финансовые расходы.

В некоторых больших городах поднимались волнения. Это касалось районов, где экономическая и социальная ситуация такова, что для волнений было достаточно любой причины. В процессе волнений было разграблено несколько магазинов, сожжено несколько десятков домов, много автомобилей. Имелись раненые, несколько человек погибли. В университетских городках прошли массовые, но достаточно мирные демонстрации. Ни одна не вызвала особого резонанса. Весьма активизировались религиозные и иные фанатики, они вели интенсивную деятельность на улицах, в парках и на площадях. Кое-где энтузиасты культов получили завидную популярность. Авторы газетных комментарий и телевизионные обозреватели породили добрую сотню разнообразных мнений насчет пришельцев, из которых лишь несколько могли нести зерно истины.

Ширились слухи – что-то где-то произошло. Зародыши будущих легенд набирали силу.

Весьма популярны были рассказы о так называемых «одержимых». Довольно многие говорили, что будто бы пришельцы брали их под свое покровительство (разнообразные версии). Другие сообщали, опять же без достаточных оснований, что пришельцы переносили их внутрь своих тел, где они созерцали чудесные видения или получали сообщения для передачи своим сородичам-землянам. Мнения насчет достоверности этих рассказов разделились. Вспомнили, что в ранние периоды сенсационных сообщений о летающих тарелках также нашлось довольно много людей, утверждающих, что они вступали в контакт с этими тарелками и их экипажами.

Но как бы ни ширились эти слухи и легенды, в одном население было уверено на сто процентов: Земля действительно подверглась нашествию пришельцев из космоса и не произошло ничего из того, что десятилетиями предсказывалось авторами научно-фантастических произведений.

Все это вылилось, как заметил обозреватель какой-то захолустной газеты из Теннеси, в огромный космический пикник.

В северо-восточной части Айовы фермер только что закончил вспашку своего ста шестидесятиакрового поля, как там появился пришелец. Он пролетел по периметру поля очень низко, едва не касаясь вспаханной земли. Фермер стоял рядом и наблюдал за маневрами пришельца.

– Клянусь, – рассказывал он потом репортерам, которые примчались взять у него интервью, – эта штука что-то явно посеяла на поле. Так оно выглядело. Видимо, пришелец ожидал, когда я закончу пахать, и сразу же появился. Когда он закончил и сел на пастбище, я пошел посмотреть, что он там сделал. Но на поле я так и не попал. Эта черная штуковина тут же преградила мне путь… Нет, пришелец мне не угрожал, даже двигался не слишком быстро, но ясно, как божий день, дал мне понять, что на поле ходить не надо. Я пробовал еще несколько раз, но он меня отгонял. Нет, он не сделал мне ничего плохого, но все же спорить с ним я не намерен, он ведь такой огромный. Весной попробую еще раз, может, к тому времени он потеряет ко мне интерес. А пока подожду. Посмотрим, что получится.

Репортер посмотрел на сидящего на поле пришельца.

– Кажется, на нем что-то нарисовано, – сказал он, прищурившись. – Вам не видно?

– Ясно, как божий день, что это номер. Сто один. Написан зеленой краской. Какому болвану пришло в голову писать на пришельце номер?

В небольшом городке в Алабаме несколько лет горячим вопросом был городской стадион. Обсуждалось, кто будет строить, кто ремонтировать и по какому проекту он будет строиться. Наконец, вопрос был решен и стадион построен. Несмотря на многочисленные разочарования, день открытия стадиона должен был войти в историю города. Гвоздем открытия должна была стать игра. Покрытие, естественно, не синтетическое, светилось изумрудом сочной зелени. Матово синел девственный асфальт стоянок. Весело играл многочисленными разноцветными вымпелами ветерок.

За день до открытия из голубизны неба выплыл огромный черный блок пришельца и опустился, медленно и грациозно, в чашу стадиона, зависнув в нескольких дюймах от тщательно ухоженной травки поля. Сделал это он так нахально, словно стадион и травку создали специально для таких вот черных пришельцев, неожиданно выплывающих из безмятежной небесной голубизны.

Как только прошло первое потрясение, заинтересованные представители местной власти и группы населения проявили соответствующую активность. Была выражена надежда, что пришелец задержится лишь на несколько часов. Этого не случилось. Черная коробка явно собиралась остаться надолго. Открытие было отменено, игра перенесена.

Собрания всяческих группировок не прекращались, время от времени выдвигались разнообразные проекты. К отчаянию авторов, все они отклонялись, как непрактичные. Представители шерифа задержали группу спортивных фанатиков, пробравшихся на поле с ящиком динамита, которые собирались не больше не меньше как подорвать пришельца.

В Пенсильвании еще один пришелец опустился на картофельное поле. Владелец поля обложил его сухими ветками, облил бензином и поджег. Пришелец не обратил на огонь ни малейшего внимания.

27. Одинокая Сосна.

Официантка из кафе «Сосна» Салли принесла Френку Нортону яичницу с ветчиной и села напротив поговорить. Открылась дверь и в кафе, шаркая ногами, вошел Стеффи Грант.

– Иди к нам, Стеффи, – пригласил его Нортон. – Садись, я возьму тебе завтрак.

– Это будет весьма прекрасно с твоей стороны, Френк, – сказал Стеффи. – Если ты не против, ловлю тебя на слове. Я был за рекой и наблюдал наших посетителей, как они исправно валят лес. Путь довольно долгий, но я поднялся до рассвета, чтобы успеть туда раньше всяких туристов. Хотя туристы ходят смотреть на них уже без прежнего энтузиазма. Я хотел проверить, не начинают ли пришельцы почковаться.

– Ну, и как? – полюбопытствовала Салли.

– Пока нет. Кажется, для этого им понадобится намного больше времени, чем первому. Но в любой день они могут начать. У каждого позади длинная полоса тюков с белым волокном… не помню, как оно называется…

– Целлюлоза, – подсказал Нортон.

– Верно, – согласился Стеффи, – я так и думал.

– С каких это пор ты начал интересоваться пришельцами? – спросила Салли.

– Не скажу точно. По-моему, с самого начала, как только появился первый посетитель. Можно сказать, я был замешан в это дело с первого дня. Девушка-репортер из Миннеаполиса попросила подержать для нее линию, и я первым сообщил, когда села вторая волна. Я как раз проснулся, вышел к реке, гляжу – а они там всей компанией, тихо и неторопливо, как на похоронах. Ну, думаю, нужно сказать ей. Наверное, думаю, если такой старый алкоголик, как я, начнет барабанить ей в дверь среди ночи, она на меня не рассердится. Пошел и разбудил ее. Она потом дала мне десять долларов. Да, она и парень с камерой – весьма и весьма милые люди.

– Верно, – грустно сказала Салли, – как все репортеры и парни с телевидения. Как-то странно, что они уехали. Правда, много людей продолжает приезжать посмотреть на молодых пришельцев, но ведь они не более, чем туристы. Зайдут за чашкой кофе с пончиком, не больше, и чаевых не дают. Думают, что в таком городишке, как наш, это не принято, да и заказывают они так мало, что не стоит и на чай разоряться.

– Сначала, – продолжал Стеффи, – я ходил смотреть на пришельцев каждый божий день на тот случай, если вдруг произойдет что-то новое и я мог бы тут же дать знать той девушке из Миннеаполиса. Но постепенно я к ним так привык, к пришельцам, я имею в виду, что это уже и не кажется главной причиной. Мне просто нравится наблюдать за ними. Они мне кажутся уже совсем людьми. Сначала я их боялся, а теперь совсем не боюсь. Я даже подхожу к ним, кладу ладонь на их шкуры, и они кажутся мне такими теплыми, как человеческая кожа.

– Если ты хочешь завтракать, – прервал его Нортон, – то скажи Салли, что тебе дать. Я скоро уйду.

– Ты говорил, что платишь за меня?

– Да, так я сказал.

– Френк, но почему…

– Считай, что у меня возникло такое побуждение. Но я уже начинаю жалеть, так что если ты не поспешишь…

– Ладно, тогда я возьму пару блинчиков с поджаренными яйцами, и чтобы желток был целый. Яйца похожи на блинчики. И если есть еще сосиски и пара лишних кусков ветчины, и немного масла…

28. Где-то в штате Юта.

– Если эти яйцеголовые умники не установят камеры через полчаса, – сказал сержант своему полковнику, – наступит темнота и нам придется все переносить.

– Сержант, – спокойно ответил полковник, – они просто хотят, чтобы все прошло гладко с первой же попытки. Вторую я делать не намерен. Вы, может, не знаете, но наша миссия вызвана указанием прямо из Вашингтона. Мы выполняем задание сверхчрезвычайной важности и нам не простят, если прошляпим такой случай.

– Но, сэр, они уже два часа нацеливают свои камеры, смотрят и снова прицеливаются. Просто куча старых квохчущих баб, вот на кого они похожи. На боку у пришельца, у хвоста, сделана мелом отметина. Мишень. Винтовка нацелена, я сам устанавливал прицел и знаю, куда она выстрелит. Но почему винтовка? Почему бы не применить что покрупнее? Даже пуля тридцатого калибра ничего этой дуре не сделает.

– Если честно, сержант, то я и сам не понимаю, почему. Но так было приказано – только тридцатый калибр и только с расстояния в сто ярдов. И ничего иного. Тридцатый калибр, а камеры и прочие инструменты расположить так, как требуют эти джентльмены…

Полковник замолчал, увидев, что к нему направляется один из ученых.

– Полковник, – сказал тот, – можно начинать испытание. Но сперва убедитесь, что все ваши люди выведены за границу двухсотярдовой зоны. Мы ожидаем очень сильного ответного разряда.

– Надеюсь, – сказал сержант, – что ваше устройство сработает и нажмет на курок.

Ученый спокойно посмотрел на сержанта.

– Не беспокойтесь, оно обязательно сработает.

– Сержант, – сказал полковник, – позаботьтесь, чтобы все люди покинули опасную зону. Нужно как можно скорее закончить испытания.

Сержант пошел, на ходу отдавая приказания своим людям.

– Как камеры? – поинтересовался ученый у техника.

– Начнут действовать одновременно со спусковым устройством, по единому сигналу, – отозвался техник. – Однако пленки уйдет уйма. Камера просто пожирает ее.

– Полковник, – обратился ученый к военному, – не считаете ли вы, что и нам пора уйти?

Пришелец лежал неподвижно и бесстрастно, как и много часов назад, посреди песчаного пустыря. Нарисованный мелом крест тускло белел на его черной шкуре.

– Черт побери, – сказал полковник, – что меня убивает, так это то, что они стоят неподвижно, а мы суетимся вокруг. И ведь он знает, чем мы тут занимаемся. Или не знает?

– Думаю, что знает, – ответил ученый, – но ему все равно. Он вроде бы не принимает нас всерьез. Презирает, если можно так выразиться.

Наконец, они покинули опасную зону и ученый остановился, повернувшись лицом к пришельцу. Полковник стал рядом.

– Сержант! – рявкнул полковник. – Зона очищена от людей?

– Все чисто, сэр, – проорал в ответ сержант.

Полковник кивнул представителям научной группы из Вашингтона. Один из них держал в руке коробочку дистанционного включения спускового устройства винтовки. Он что-то нажал. Винтовка плюнула выстрелом и в тот же момент пришелец плюнул в ответ ослепительной яростной вспышкой.

Огненная энергия на мгновение скрыла из виду установку с укрепленной на ней винтовкой. Полковник вскинул руку, прикрывая глаза от ослепляющего сияния. Когда он отнял руку, то увидел, что винтовка и установка, к которой она крепилась, вишнево светятся. Металл постепенно оплывал и вся установка погружалась в песок. Расположенные неподалеку кусты превратились в облачко вихрящегося пепла.

Полковник перевел взгляд на пришельца. Тот все так же неподвижно стоял на месте, только исчез белый крест на его боку.

29. Вашингтон. Округ Колумбия.

Крепко сжимая старыми пальцами бокал с коктейлем, сенатор Давенпорт прохаживался из угла в угол комнаты.

– Черт возьми, Дэйв, – сказал он, наконец. – Вы там, в Белом Доме, должны что-то предпринять. Нельзя же позволить, чтобы все так и тянулось. Нельзя позволить им брать верх.

– Но, папа, – сказала Алис, – они ничего не берут. Они ничего, практически, не делают.

Сенатор остановился и бросил на дочь горящий взгляд.

– Ничего?! – с пафосом воскликнул он. – Они пожирают наши леса, склады древесины, они расправились, наконец, с теми машинами…

– Это была просто свалка старых машин, – поправила его Алис. – Какой-то ушлый торговец собирался подновить их и подсунуть ничего не подозревающим покупателям.

– Торговец, тем не менее, уплатил за них хорошие деньги, – не сдавался сенатор. – К тому же, он уплатил и за аренду площадки. Он намеревался получить прибыль и имел на это полное право. Он зарабатывал свою прибыль.

– Вы говорите, что администрация должна действовать, – сказал Портер. – Какого же рода действия вы ожидаете от нее, сенатор?

– Откуда мне знать! – взревел сенатор. – Я не президент и не его советник. Если бы я мог предложить дельный совет, никто не стал бы меня слушать. Я не понимаю, что происходит. Никто не понимает. Вы пресс-секретарь, кому, как не вам, объяснить, наконец, что происходит? Что вы скрываете? Есть у вас какая-то информация?

– Вот так вопрос, – улыбнулся Портер. – Но скажу прямо – едва ли я могу объяснить вам что-то конкретное.

– Эта ваша размазня научный советник, – фыркнул сенатор, – он ведь что-то делает все это время. Он имеет под рукой столько людей, тратит на это миллионы. А где результаты? Почему нет результатов? Я слышал, что сегодня военные провели опыт – выстрел по пришельцу. Вы знаете, что из этого получилось?

– Я не знаю результатов, – развел руками Портер.

– Но, Дэйв, допустим, ты знал бы… Разве бы ты сказал?

– Наверное, нет, – ответил Дэйв.

– Вот видишь, – сказал сенатор, обращаясь к Алис. – Вот эти гангстеры из Белого Дома.

– Но Дэйв сказал, что не знает.

– А если бы знал, то все равно бы не сказал.

– Но ты должен признать, он был честен с тобой.

– Честен, черт побери! Я называю это бесцеремонностью!

– Прошу простить меня, сенатор, если вы меня так поняли, – вмешался Портер. – И заранее прошу простить меня, если я не могу сообщить вам ничего нового. Дело в том, что, скорее всего, вы знаете почти столько же, сколько и я. Что касается активных действий любого рода, то Алис права. Пришельцы пока что не совершили ничего серьезного, что заставило бы нас предпринять активные действия. Кроме того, даже если они что-то и сделали, то что мы можем предпринять? У меня такое ощущение, что их лучше не трогать. Нам же будет хуже.

– Они крушат страну! – с гневом провозгласил сенатор. – Они поглощают запасы нашей лучшей древесины. Это скажется на строительном бизнесе. Они грабят склады. Пиломатериалы и так достаточно дороги и, тем не менее, цены теперь вновь полезут вверх. Новые дома станут дороже, чем сейчас, а ведь цены на них и без того достаточно высоки. Большинство семей даже сейчас не может позволить себе такие расходы. Если пришельцы не прекратят пасти наши авиалайнеры, воздушные компании вскоре сократят количество рейсов. Слишком увеличивается вероятность аварии, а страховки… Страховые компании уже поговаривают об увеличении взносов. Но ведь авиакомпании уже едва выдерживают на таком уровне выплаты. Нового повышения они не перенесут. Полеты прекратятся вообще.

– Более чем вероятно, – примирительно сказал Портер, – что мы находимся в начальной стадии. Потом ситуация стабилизируется. Сейчас мы переживаем худший момент. Люди нервничают, склонны преувеличивать последствия. Нужно дать им немного времени…

– Не думаю, что со временем ситуация может улучшиться, – сказал сенатор. – Вы считаете, что люди успокоятся. Я так не думаю. Чертовы культовые группировки и всякие проповедники расшатывают социальную стабильность. Но не они представляют бóльшую опасность. Народ знает, что эти типы просто ненормальные и немногого стоят. А вот вспышка евангелизма, религиозности – это уже опасно. В средние века имелись случаи подобного религиозно-маниакального поверия. Крестьянин бросал свою землю, ремесленник – свою мастерскую. Промышленность уже начинает страдать от последствий происшествия, участились случаи прогулов, допускаются серьезные ошибки в работе.

– Все это, в конечном итоге, сводится к доллару, – сказала Алис. – Наши промышленники и финансовые воротилы опасаются, что могут понести убытки.

– А что здесь плохого? – с вызовом спросил сенатор. – Деньги основа нашего экономического устройства. И нашего социального устройства тоже, если на то пошло, даже если это вам не кажется очевидным, хотя вы над этим не думали. Я говорю вам – страна медленно катится к катастрофе. И только мямли в Белом Доме этого не понимают.

– Думаю, мы понимаем все, – спокойно сказал Портер. – Но мы более оптимистичны в оценке сложившейся ситуации. И мы считаем, что есть более первостепенные вещи.

– Что именно, например?

– Ну, например, большое количество…

– Стоп! – радостно закричал сенатор. – Я так и знал! Я знал, что вы от меня что-то скрываете, что вы не говорите мне всего!

– Уверяю вас, сенатор…

– У вас что-то готовится, верно? Вы что-то узнали о пришельцах, что еще не подлежит огласке?

– Если и узнали, то мне об этом ничего не известно.

Сенатор сел в кресло и допил коктейль.

– Можете мне не говорить – сказал он, вдруг успокоившись. – Я могу подождать, пока не наступит время для всех. Вы знаете какую-то новость и никому не раскрываете. Отлично. Этот слабоголовый госсекретарь готов всем поделиться со всеми. Даже с Иваном. Этого нельзя допустить ни в коем случае.

– Сенатор, вы ошибаетесь. Мы ни черта не знаем того, чего не знали бы вы.

– Сказано джентльменом, – довольным тоном произнес сенатор. – Я знал, что на вас можно положиться. Вы из тех, кто умеет держать язык за зубами. – Он посмотрел на часы. – Уже поздно, я вас задержал. Идите, а то опоздаете на ужин.

30. Одинокая Сосна.

Один из пришельцев отстал от товарищей. Справа и слева от него другие пришельцы все так же методично продолжали валить деревья, аккуратно выплевывая тюки целлюлозы, но этот остановился, выпав из цепочки.

Стеффи Грант тоже остановился. Он только что вышел на просеку из нетронутой части леса и увидел, что произошло. Он поднял руку, сдвинул шляпу на затылок и вытер лоб.

– Что за черт? – риторически сказал он. Ответа не было. Стеффи опустил руку, достал из заднего кармана брюк плоскую бутылочку и приложился к горлышку, запрокинув голову. Выпив, он поднес бутылочку к глазам, чтобы проверить уровень жидкости. С некоторым отчаянием он увидел, что уровень снизился до критической отметки. Честно говоря, напиток был не из лучших, а если совсем уж честно – страшная дешевка. Но все равно, это была выпивка и ее исчезновение навевало Стеффи траурные мысли. В бутылочке оставалось, самое большее, на пару приличных глотков.

Стеффи аккуратно завернул крышку и опустил бутылочку в карман, где она была в полной безопасности. Потом, шагая осторожно, чтобы не упасть, он отправился выяснить, что же стряслось с пришельцем. Может, он просто устал и потому остался лежать? Может, остановился отдохнуть, хотя этого никогда не бывало? Пришельцы никогда не прерывали своей работы, не выказывали никаких признаков усталости.

Нортон купил Стеффи завтрак и это сэкономило деньги, которых хватило как раз на бутылочку виски. Нет, что ни говори, а Нортон приличный парень.

Пришелец оказался на большом расстоянии от Стеффи. Но он упорно брел, покачиваясь, по вырубленной пришельцем просеке, обходя разбросанные тюки целлюлозы, пока не добрался до пришельца.

– Что случилось, приятель? – спросил он, подойдя вплотную и положив ладонь на черный бок. Он понял, что случилось, когда снова, чтобы сохранить равновесие, прислонился к пришельцу.

Он почувствовал, что что-то не так, хотя понять, что именно, заняло у Стеффи некоторое время.

Но потом он понял. Пришелец был холодный. Исчезло приятное дружелюбное тепло, которое он всегда чувствовал, стоило лишь коснуться ладонью. Он удивленно покачал головой, прошел еще несколько футов вдоль пришельца и снова потрогал его. Поверхность была такой же холодной. Теплота исчезла.

Спотыкаясь, Стеффи двинулся в обход пришельца, снова и снова трогая поверхность. Повернувшись, он прижался к холодной черной поверхности спиной и сполз на землю, приняв сидячее положение.

Холодный и неподвижный. И больше не парит над землей в нескольких дюймах над грунтом, а лежит неподвижно.

Может, это смерть? – спросил он себя. Может, пришелец умер? Холод и неподвижность – признаки смерти. Но если он умер – то почему? И еще… Если он умер, то раньше был живой. Но для Стеффи это давно уже не было вопросом. Он давно считал пришельцев живыми. И не просто живыми существами, а своими друзьями. Он удивленно перебирал неуклюжие мысли в своей голове. У него давно уже не было друзей. Странно, подумал он, что друга я нашел не среди своих соплеменников, а среди совсем иного народа.

Скорчившись у холодного бока черного, неподвижного пришельца, не закрывая глаз, чувствуя, как катятся по заросшим щетиной щекам слезы, Стеффи Грант оплакивал кончину друга.

31. Миннеаполис.

Ал Латроп – редактор-распорядитель – сидел на конференции во главе стола. Рассеянно, со скучающим видом он постукивал карандашом по столу. Зачем мы здесь собрались? – подумала Кэт. Их было всего трое – он, Джей и Джонни. Конечно, Джонни здесь на месте, но остальные? За время работы в «Трибюн» они никогда не удостаивались приглашения в конференц-зал, как называлась эта комната. В основном, здесь собирались редакторы задолго до выпуска последнего номера, обсуждали материалы, решали, что с ними делать. Но обычно такие сборы устраивались к концу дня, а сейчас… Еще ведь совсем недавно был перерыв на завтрак.

– Я подумал, – изрек Латроп, – что нам необходимо собраться и поговорить о долгосрочных планах нашей работы в том, что касается освещения прибытия пришельцев. С самого начала, как мне кажется, мы поработали неплохо… Даже лучше, чем обычно. Мы давали полную и объективную информацию. И думаю, мы будем продолжать в том же духе. Но сейчас настало время придать материалу иное звучание. Джонни, ты сидишь на материале с первой посадки пришельца в Одинокой Сосне. Что ты можешь сказать? Есть у тебя какие-то мысли о том, что мы думаем предпринять дальше?

– Ал, может быть, еще рано что-то делать, кроме простой передачи фактов? – сказал Гаррисон. – Сначала мы имели дело с фактами, обладающими высокими показателями воздействия на публику благодаря новизне и необычной природе. И мы, конечно, старались не выходить за рамки чисто объективного, фактического репортажа. Новости уже сами по себе имели достаточный потенциал воздействия. Я лично – и все остальные – думаю, что мы не должны искусственно нагнетать воздействие голых фактов. Джей умудрился написать несколько статей общего характера и при этом не выходил за пределы того, что уже было написано о пришельцах и о проблеме пришельцев в целом. Он оперировал общими идеями. Во всем остальном мы просто давали репортажи, освещали текущие новости.

– Но теперь, – торопливо сказал Латроп, – публика в общем и целом приняла ситуацию. Кто-то, может, с трудом принял ее, но почти все уяснили, что пришельцы действительно здесь и могут остаться надолго. Я думаю, сейчас самое время копнуть поглубже, попытаться сделать кое-какие выводы, показать возможные последствия…

– Дать нашим читателям пищу для размышлений, – среагировал Гаррисон.

– Вот именно, подбросить им пару простых вопросов, над которыми они могли бы как следует поразмышлять.

– Все, о чем ты говоришь, Ал, логично, – согласился Гаррисон, – придет время и для этого. Но пока, как мне кажется, время еще не пришло. Рано. Такие вещи нужно делать очень осторожно, тщательно обдумывая последствия. Нам нужна специфическая информация, на которой мы смогли бы обосновать свой материал. Пусть и не слишком солидная информация, но тем не менее… Иначе мы можем попасть впросак, допустить ужасную ошибку.

– Я не имел в виду, что мы должны немедленно покинуть эту комнату и сесть за работу. Нет. Просто настала пора как следует над этим подумать, решить для себя, какого рода материалы мы станем давать в недалеком будущем. Многие из наших людей, уже давно занимающихся пришельцами, наблюдают за ними, пишут о них. Вот вы, Кэт и Джей, больше всех занимались пришельцами. Что вы думаете? Например, Кэт, как вы относитесь к пришельцам?

– Они мне нравятся, – немедленно выпалила Кэт.

– Гм, вот уж не ожидал, – пробормотал Латроп. – Отлично, продолжайте. Почему они вам нравятся?

– Ну, во-первых, они не причинили нам особого насилия или вреда. Неудобства – да, но никакого насилия.

– В Одинокой Сосне, насколько я помню, был убит человек.

– Он напал первым. Был агрессивен и поплатился за это. А кроме него, никто не пострадал. Пришельцы – приличные люди.

– Люди?

– Да, конечно. Не похожие на нас, но все равно люди. Народ. Разумные существа. Я думаю, у них наличествует определенная этика, мораль.

– Возможно, – согласился Джей, – но ведут они себя невежливо, игнорируют нас. Так, словно считают нас низшей расой, недостойной внимания. А иногда словно они нас вообще не замечают.

Кэт открыла было рот, но промолчала. Если бы она могла рассказать им. Но это невозможно. Рассказать о Джерри и «рукопожатии», хотя это было нечто личное и более значительное, чем просто рукопожатие.

– Вы хотите что-то сказать? – обратился Латроп к Кэт, словно почувствовав ее колебание.

Она покачала головой.

– Только то, что действительно думаю о них, как о людях. Я не могу сказать, почему, не могу определить это чувство, но это именно то, что я испытываю.

– Вот что интересно, – задумчиво сказал Джей. – Эти пришельцы явились из черт знает каких глубин Галактики. Для того, чтобы размножаться, им требуется целлюлоза – питать их малышей. Да и сами они, скорее всего, потребляют ту же целлюлозу в небольшом количестве.

Но что я хочу сказать… Очевидно, они прибыли из иной звездной системы. На планетах нашей системы нигде нет растительности, схожей с нашими деревьями. Значит, пришельцы прибыли из другой звездной системы, где имелись растения, из которых они могли извлекать целлюлозу. Следовательно, они пересекли расстояние, равное многим световым годам. Ведь даже не на каждой планете солнечной системы могли существовать такие условия. На такой планете условия должны приближенно походить на земные, приближенно…

– Черт побери, Джей, – сказал Гаррисон, – к чему ты клонишь?

– Можно сделать несколько выводов, – все так же задумчиво сказал Джей. – Самым важным мне представляется вот какой. Физики утверждают, что любое тело не может двигаться быстрее света. Значит, путешествие пришельцев могло длиться очень много времени, возможно, несколько тысячелетий.

– Только отчаяние могло заставить их отправиться в полет, – сказала Кэт. – Что-то ужасное произошло на их планете, изгнав их в космос. И они отправились искать новую планету, возможно, понятия не имея, где и когда найдут ее. Без целлюлозы они не могут размножаться, им грозила опасность гибели всего рода.

– Вы словно собираетесь выступать их адвокатом на суде, – пошутил Латроп.

– Она, возможно, права, – сказал Джей. – Такой сценарий очень правдоподобен. Они могли осмотреть некоторое количество планет по пути, пока не нашли подходящую – нашу. Тогда их раса должна быть крайне долгоживущей.

– Ты говоришь, что нам нужны статьи общего плана для фона, – сказал Гаррисон. – Вот тебе идея – первый класс. То, что нам сейчас предложили Кэт и Джей, может послужить отличным проблемным фоном. Дать им задание заняться этим делом?

Некоторое время Латроп думал.

– Нет, слишком теоретично. Не хватает твердой основы. Получается какая-то спекулятивная сенсация.

– Согласен, – кивнул Гаррисон. – Но это же можно сказать практически обо всем, что можно написать. Все будет иметь характер предположения, гипотезы. У нас нет никакой базы. Лучшее, что мы можем сделать, это основываться на том, что видно всем. Делать вид, что все понимаем, мы не можем, ведь мы имеем дело с совершенно чуждой нам формой жизни, совершенно неизвестной и пока что непонятной. Предположение Кэт, что пришельцы искали место, где могли бы растить своих детей, имеет смысл. Но кто может поручиться, что так же обстоит дело с точки зрения самих пришельцев? Они могут иметь совершенно другие концепции. Их, если можно так выразиться, стиль жизни может быть совершенно невозможен для восприятия и понимания.

– Да, наверное, ты прав, – ответил Латроп. – Единственное, что я хочу, так это то, чтобы никто из нас не ударился в сенсационность. Кстати, Метьюз из нашего информационного бюро в Вашингтоне сказал, что пошли слухи, будто бы произошло некое испытание оружия против пришельцев. Что-нибудь есть по этому поводу? Какие-нибудь намеки по телетайпу?

Гаррисон покачал головой.

– Метьюз докладывал не более, чем полчаса назад. На брифинге в Белом Доме был задан такой же вопрос. Портер, пресс-секретарь Белого Дома, дал на него отрицательный ответ. Он сказал, что ему ничего не известно по этому вопросу.

– Насколько можно полагаться на слова Портера?

– Трудно судить. Пока что Портер вроде бы ничем себя не скомпроментировал. По слухам, в Белом Доме идет большой спор. Портер настаивает на полной гласности. Но если испытания и проводились, так это дело рук военных. Вполне возможно, что результаты будут засекречены. Тогда Портеру придется туго.

– Еще что-нибудь?

– Обычный поток новостей. Несколько дней назад пришелец показался на свежевспаханном поле в Айове, принялся летать над ним, пока не покрыл траекториями все поле, а теперь никого туда не допускает. Кажется, этот пришелец наш старый знакомый.

– Что ты хочешь этим сказать?

– На нем есть номер сто один, написанный зеленой краской.

– Это тот, который первым совершил посадку в Одинокой Сосне, – воскликнула Кэт. – Номер на ней написал один из наблюдателей вашингтонской партии.

– На ней?

– У нее ведь были детки, верно? Значит, это «она». Как это я пропустила такой материал?

– А он вообще не попал в газету, – сказал Гаррисон. – Я спас его из пачки негодных бюллетеней. Не понимаю, как это получилось. Мы дадим его в сегодняшний выпуск.

– Да, нужно следить, чтобы подобное не повторялось, – согласился Латроп. – Это хороший материал. Его нужно было дать своевременно.

– Иногда это случается, Ал. Не часто, но бывает. Тут ничего не поделаешь. Я думаю, не сгонять ли Кэт в Айову посмотреть, что там происходит. А вдруг пришелец вспомнит ее?

– Нелепое предположение, – рассмеялся Латроп. – Пока ни один из них не обращал никакого внимания на отдельного человека.

– Откуда нам знать наверняка, – сказал Гаррисон. – Конечно, пока еще ни один из них не пытался сказать «привет» случайному прохожему. Но это не значит, что они не замечают людей. Кэт несколько дней пробыла в Одинокой Сосне и…

– Ну, и какая польза, если старина Сто Первый вспомнит ее? Мы ведь не можем взять у него интервью.

– Я все это прекрасно понимаю, – сказал городской редактор. – Просто у меня предчувствие, что… это была бы неплохая идея.

– Ладно, вперед! Пресс-комнату ведешь ты, если у тебя такое предчувствие…

Внезапно дверь широко распахнулась и в комнату ворвался Джек Гоулд.

– Джонни, – воскликнул он, – на проводе Стеффи Грант. Он только что нашел мертвого пришельца!

– Что? Мертвого? Кого мертвого?

– Мертвого пришельца, – повторил Гоулд.

32. Вашингтон. Округ Колумбия.

Портер взял трубку.

– Дэйв, – сказал президент, – ты можешь зайти ко мне? Ты должен присутствовать. Я хочу, чтобы ты кое-что узнал.

– Буду немедленно, мистер президент, – ответил Портер.

Он положил трубку и поднялся. Его помощник Марсия Лейгли вопросительно посмотрела на него.

– Не знаю, – пожал плечами Портер. – Скорее всего, какие-нибудь неприятности.

Когда он вошел во внешний кабинет (нынешнюю приемную президента), то ткнул большим пальцем в сторону двери.

– Кто там сейчас? – спросил он секретаршу.

– Генерал Уайтсайд, – ответила Грейс.

– Он один?

– Да, один. Приехал несколько минут назад.

Портер постучался и открыл дверь. Президент сидел на углу своего стола. Уайтсайд развалился в кресле возле стены.

– Входи, Дэйв, – кивнул президент, – бери себе кресло. Генерал поведает нам кое-что необычное.

– Благодарю, сэр, – сказал Портер.

Президент обошел стол и сел в кресло лицом к собеседникам.

– Я слышал, тебе пришлось пережить тяжелые полчаса брифинга, – сказал он Портеру.

– Они хотели узнать о каком-то военном испытании на пришельце. Я сказал, что мне ничего не известно.

– Хорошо, – кивнул президент. – Как тебе удалась эта маленькая ложь?

– Сэр, – сказал Портер, – я счел, что испытания, хотя и не носящие грифа «совершенно секретно», должны пока иметь статус тайны.

– Очень хорошо, что вы так решили, – кисло сказал генерал.

– Гм, насколько я понимаю, теперь мы не скоро сможем что-либо сообщить об этом испытании?

– Для этого я тебя и пригласил, – сказал президент. – Я уважаю твою точку зрения и хочу, чтобы ты оперировал какими-то реальными фактами вместо вакуума. Когда ты услышишь, что сообщит Генри, то сам поймешь, что лучше пока хранить эту информацию «под крышкой». – Президент кивнул генералу. – Генри, будь добр, еще раз с самого начала.

Генерал поудобней устроился в кресле.

– Кажется, вы знакомы с условиями эксперимента. Мы установили на платформе винтовку тридцатого калибра, дистанционное устройство спуска и произвели выстрел. Скоростные камеры зарегистрировали полет пули. Тысячи кадров в секунду.

– Да, мы это знаем, – кивнул президент.

– Это было невероятно, – сказал генерал.

– Расскажи нам все.

– Когда пуля ударила в пришельца, – продолжал генерал, – его покрытие получило вмятину. Пуля не пробила его, а сделала лишь глубокую вмятину. Нечто подобное происходит, если ткнуть в пуховую подушку пальцем или карандашом. Вмятина практически мгновенно исчезла и в ответ на выстрел ударил разряд энергии, ударил точно в установку, расплавив винтовку и платформу. Что интересно, сама пуля не была отброшена, а, потеряв практически всю энергию, упала рядом с пришельцем. Нам удалось ее потом найти. – Генерал помолчал, потом шумно вздохнул и продолжал: – Наши люди, то есть ученые, считают, что пришелец каким-то образом конвертировал кинетическую энергию в потенциальную, чтобы потом ее использовать. Абсолютной уверенности, конечно, нет, но все выглядит таким образом, словно пришелец поглотил энергию пули, проанализировал ее и ответил еще более мощным концентрированным разрядом энергии, уничтожившим атаковавшее его устройство. Выстрел пришельца был идеально точным. Ученые говорят, что ему помогла вмятина от пули. Она имела ту же кривизну, что и ось баллистической траектории пули. Расправившись, вмятина дала тем самым направление пучку энергии в какой-то новой форме. Понимаете? Энергия бьет в выстреливающее устройство по той же траектории, по которой летела пуля. Даже если стрелять из навесного устройства типа миномета, разряд в ответ прочертит ту же траекторию, что и снаряд, и ударит точно в орудие. – Он снова сделал паузу, втянул со свистом воздух и поочередно посмотрел на президента и Портера. – Вы понимаете, что это означает? – спросил он.

– Идеальная оборонительная система, – сказал президент. – Резко отбрасывает врагу то, что он в вас направил.

– И, очевидно, в другой форме энергии, – сказал генерал. – Так думают парни в лабораториях. Не обязательно снаряд. Ну, пучок радиации, гамма-лучи. Пришелец имеет возможность концентрировать кинетическую энергию в потенциальную, а та имеет широкий выбор конвертируемости.

– Сколько человек, кроме нас, знает об этом испытании и его результатах?

– Знают довольно многие, – вздохнул генерал. – Техники, солдаты подразделения, где проходило испытание. Ученые, принимавшие участие. Если же иметь в виду весь объем информации, которую я вам только что передал, то, кроме нас, еще трое.

– Им можно доверять?

– Можно. Они болтать не будут.

– Наверное, для пущей надежности, – задумчиво сказал президент, – нам нужно настаивать на том, что испытание вообще не проводилось. Как ты на это смотришь, Дэйв? Я знаю, что ты…

– В общем-то, не очень, – сказал Портер. – Но я согласен с вами. Хотя держать дело «под крышкой» будет очень нелегко. Кое-кто из военнослужащих или обслуживающего технического персонала обязательно рано или поздно проговорится. Может, пойти другим путем? Сказать: да, испытание было, но результаты малозначительны и практического значения не имеют.

– Я рекомендую прибить крышку крепкими гвоздями, – непреклонно сказал генерал. – Это единственный надежный способ.

– Дэйв, на этот раз я прошу тебя хранить молчание, – сказал президент. – Я знаю, была ошибка с роем на орбите. Нужно было дать тебе свободу, не дожидаясь бюллетеня НАСА. Признаю, это была моя ошибка. Но сейчас совсем другое дело.

– Если мы узнаем, как пришельцы достигают такого результата, то можем получить столь необходимое нам преимущество, – сказал Уайтсайд.

– Наверное, нужно подключить Аллена, – предложил президент.

– Нет, мистер президент, – поспешно сказал Уайтсайд, – лучше бы этого не делать. Конечно, косвенным образом он может помочь с ответом, но пусть лучше не знает, что произошло на самом деле. Знают шесть человек – и это уже много. Аллен слишком мягок и любит поговорить. У него есть уклон в идею, что научные знания должны быть известны ученым всех стран. Его группа не имеет допусков службы безопасности и…

– Можете не продолжать, генерал, – перебил его президент. – Вы совершенно правы. Аллена посвящать в это дело не будем.

– Мои люди считают, – продолжал генерал, – что данная функция пришельца никоим образом не связана с обороной. Они считают, что пришельцы просто поглощают энергию из любого подвернувшегося источника. В космическом пространстве они используют разные виды излучений, энергию частиц различного размера, которые время от времени могут столкнуться с телом пришельца. В таком случае, они могут конвертировать кинетическую энергию материальных частиц, с которыми они столкнулись, поглотить ту часть, что нужна им, отвергнуть ту, которая не подходит или которую они не могут ассимилировать. Такая способность – как бы встроенный природой клапан против избытка энергии.

– Вы использовали пулю тридцатого калибра, – сказал президент. – Как ваши люди оценивают пределы возможностей пришельца?

– Ядерная бомба, возможно, сумеет их уничтожить, – сказал генерал, – но все остальное, как мне кажется, они способны выдержать. Вмятина, сделанная пулей, была очень мала и неглубока. Если это будет снаряд, вмятина увеличится, но запас у пришельца гораздо больше. В данном случае, он даже не заметил нашего выстрела. До начала эксперимента он стоял неподвижно. Когда ударила пуля, он не шелохнулся, да и после стоял, как и прежде. Хотел бы я, чтобы это была серия со снарядами увеличивающихся калибров.

– Нет, иначе нам не удастся сохранить завесу секретности, – предупредил Портер. – Возможно, это единственное испытание нам как-то удастся замять, скрыть. Но если вы начнете серию испытаний, этого скрыть уже никак не удастся.

– Да, – согласился президент, – пока нужно удовлетвориться тем, что мы имеем. И главное – выяснить, каким образом устроены пришельцы. Что они такое, как функционируют. Возможно, Аллен вскоре даст информацию, которая нам поможет.

– Но ему не из чего брать материал, – скептически заметил Портер. – Почти все, что могут его люди, это стоять в сторонке и наблюдать.

Коробка на столе президента загудела. Нахмурившись, он протянул руку и ткнул пальцем в кнопку.

– Грейс, я, кажется, просил вас…

– Извините, сэр, но я подумала, что вам необходимо знать… Здесь доктор Аллен. Он говорит, что должен немедленно встретиться с вами. Кажется, в Миннесоте обнаружен мертвый пришелец. Аллену только что позвонили оттуда.

33. Миннесота. Миннеаполис.

Комната казалась удушающе тесной. И это было странно, потому что раньше он этого не замечал. Впервые за два года, что жил здесь, он обратил внимание на грязные стекла, потолки, потеки на стенах, смыкающихся, словно в давильне.

Он отодвинул бумаги на край стола и поднялся, глядя в окно на детей, играющих в свою шумную, с беготней и криками, игру, имевшую смысл только для них. По трещинноватому тротуару хромала пожилая женщина с тяжелой продуктовой сумкой. У крыльца какой-то развалюхи сидела грязная дворняга. Старая, с помятыми крыльями и бампером машина стояла на своем обычном месте у поворота.

Вот черт, что со мной? – подумал Джерри Конклин. Но спрашивая, он уже знал ответ.

Это все пришельцы. С тех пор, как началось посещение, он перестал быть самим собой. Внутреннее беспокойство лишило его сна и каждого часа бодрствования. Оно не оставляло его. Оно мешало работать над дипломом, а диплом – это не шутки. Он просто обязан сесть за работу.

Может, лучше было бы рассказать всю историю соответствующим представителям власти? И, избавившись от беспокойства, он мог бы посвятить себя работе. Но по какой-то причине он был не в состоянии сделать это. Он уверял себя, что боится насмешек, скрытого смеха, который могла бы вызвать эта история, боится выставить себя на посмешище. Но это была не основная причина. И в то же время он не мог представить себе, каковы другие причины. Он думал, что, рассказав Барру все, успокоится. Но этого не произошло. Экзобиолог, несмотря на то, что выслушал его серьезно, абсолютно ему не помог. И сам рассказ не обрел очищающего свойства исповеди.

А теперь он просто не мог его рассказать. Теперь это была бы обычная история, которых сейчас масса – все ненормальные кинулись рассказывать, как их ловили пришельцы или вступали с ними в телепатический контакт. Рассказав свою историю, он окажется в числе лунатиков и недоумков, членов масс мистических НЛО-клубов, которые так расплодились в последнее время.

Если раньше ему было бы трудно рассказать, то теперь это стало вообще невозможно.

Хотя более чем вероятно, со всем этим еще не покончено. Рано или поздно следователи найдут номер его раздавленного автомобиля или, на худой конец, номер двигателя, узнают имя владельца и, таким образом, выйдут на него, связав воедино Джерри и его машину. Возможно, они уже нашли номера. А он притаился, хотя, наверное, лучше было бы что-то предпринять в отношении машины, хотя бы заявить в страховую компанию. Но что бы он им сказал? Сначала он хотел заявить, что машину похитили, но потом передумал, решив не поддаваться импульсу. Наверное, если бы он не преодолел этого мимолетного побуждения, то, чего греха таить, нынче оказался бы в гораздо более трудном положении.

Он отошел от окна и сел за стол, со вздохом разложил перед собой бумаги. Несмотря ни на что, сказал он себе, сегодня нужно хоть как-то поработать. После шести должна появиться Кэт и они поедут куда-нибудь поужинать.

Кэт, подумал он. Без нее он бы пропал. Только ее сила, ее психологическая устойчивость, ее любящее утешение помогли ему преодолеть стресс, справиться с тяжестью нескольких последних дней.

Зазвонил телефон. Он тут же взял трубку.

– Джерри, – сказала Кэт, – сегодня мы не сможем встретиться. Я уезжаю в служебную командировку. Снова в Одинокую Сосну.

– Вот черт! – вздохнул Джерри. – Я тут сидел и думал, как здорово, что мы сегодня встретимся. Что там на сей раз?

– Нашли мертвого пришельца. Вашингтон, очевидно, вызовет группу для исследований. Нам нужен человек на месте событий. Выбор пал на меня.

– Мертвый пришелец? Что с ним случилось?

– Никто не знает. Его только что нашел Стеффи Грант. Помнишь, я тебя с ним знакомила?

– Припоминаю. Так как же он определил, что пришелец мертв?

– Он был холодный, – сказала Кэт, – и больше не висел над землей, а неподвижно лежал на грунте.

– И теперь все ринутся резать мертвого пришельца на части, чтобы определить, как он устроен внутри.

– Да, в этом и заключается идея, как я поняла, – согласилась Кэт.

– Звучит отвратительно.

– Я тоже так считаю, но в логике им не откажешь.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю. Дня через два. Я тебе позвоню, когда вернусь.

– Я рассчитывал, что мы могли бы встретиться сегодня вечером.

– Я тоже, Джерри. Мне ужасно жаль. Да, еще, Джерри… Нашелся наш старый знакомец, пришелец под номером Сто один.

– Сто один?

– Да, неужели ты не помнишь? Наблюдатели написали зеленой краской номер на первом пришельце, который приземлился в Одинокой Сосне.

– Да-да, ты мне говорила об этом. Значит, его нашли. А где?

– Небольшая ферма неподалеку от Айовы. Дэвис-орнер. Фермер считает, что она там что-то посадила на его поле и теперь охраняет это поле, никого туда не пускает. Каждого, кто приближается, отгоняет прочь.

– Что же она могла посеять?

– Возможно, там ничего нет. Это лишь предположение владельца поля. Джонни как раз собирался послать меня туда, но тут пришло сообщение из Одинокой Сосны, так что мой маршрут изменился.

– Но зачем нужно было посылать в Айову именно тебя?

– У Джонни появилось такое ощущение. Он у нас большой оригинал, работает на интуиции, предчувствиях и тому подобном. Иногда это ему удается. Можно назвать это интуицией газетчика. Поэтому мне нужно лететь. Самолет и Чет уже ждут. Чет прыгает с ноги на ногу от нетерпения.

– Я буду скучать, Кэт.

– Я тоже. Смотри, не теряй времени, потрудитесь как следует, пока меня нет.

– Хорошо, Кэт. Спасибо, что позвонила.

Он положил трубку и задумчиво уставился в стену. Комната снова превратилась в заколоченный гроб. Снова явственно проступили подтеки на стенах и грязь на оконных стеклах.

Старина 101 в Айове. Охраняет поле на ферме. Но почему именно в Айове? В Айове почти нет деревьев, ничего похожего на лесные массивы Миннесоты. Фермер говорит, что пришелец что-то посеял на поле. Чем он мог его засеять? Наверняка, этот фермер ошибается. Джерри потряс головой.

Он встал, прошелся по комнате, с яркой четкостью припомнив то время, когда находился в чреве пришельца под номером 101. Он снова вспомнил светящиеся диски, мерцание, голубое свечение. Там было что-то такое, подумал он, что я должен был понять, и я бы обязательно понял, если бы подольше оставался внутри.

Если бы он смог остаться там подольше, снова поговорить с пришельцем… Стоп, идиот! Он напомнил себе, что никогда и не разговаривал с ним в полном смысле этого слова. Он лишь получил от него впечатление, чувство дома и ощущение сходства с деревом. И все эти ощущения, напомнил он себе, могли вовсе не исходить от пришельца, а быть результатом какой-то абберации в мозгу Джерри.

Он вернулся к столу и снова сел, положил перед собой бумагу и взял ручку. То, что он написал, было не текстом, не буквами, складывающимися в осмысленные фразы, а какими-то каракулями. Как курица лапой, подумал он, стараясь разобрать, что написал.

Возможно, напряженно подумал он, ответ как раз находится там, на ферме в Айове. Но это просто безумие, попробовал успокоить он себя. Ну, поедет он в Айову на ту ферму, а пришелец прогонит его оттуда, как прогоняет всех. Это все фантазии и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Но понимание уже не могло помочь ему. Фантазия превратилась в побуждение. Побуждение стало уверенностью. Но… Он должен ехать в Айову, хотя он понятия не имел, что будет потом, когда он туда доберется.

Он встал из-за стола и принялся мерить шагами комнату. Он сражался сам с собой. Одна идея не давала ему покоя, держа словно на мушке прицела. И единственный способ, который он мог себе представить, найти ответ на проблему, на мучивший его вопрос – Айова. Может, все это бред и ничего не выйдет, но он чувствовал, что должен рискнуть. Джонни Гаррисон всегда играет на интуиции и интуиция часто оправдывает риск.

Он боролся с собой до вечера, но внутреннее принуждение не исчезало. Ему придется отправиться в Айову. Он должен добраться до Айовы, а у него нет даже машины. Машину можно попросить у Чарли. Если он попросит, Чарли даст ему машину.

Чувствуя слабость во всем теле и покрывшись испариной, он взял трубку и набрал номер Чарли.

34. Одинокая Сосна.

С помощью примитивного бинокля Кэт смотрела на людей, которые копошились за рекой возле мертвого пришельца. Невозможно было разобрать, что они там делают. Единственное было понятно, что с помощью каких-то пил они вырезали из его тела большие куски. Видимо, готовили образцы для отправки в Лондон, Вашингтон или куда-то еще для тщательного анализа. Люди использовали приборы и аппараты. На таком расстоянии нельзя было разобрать, какие именно. И невозможно было найти кого-то, кто ответил бы на ее вопросы. Правила безопасности и режим секретности выполнялись строго. Мост, наведенный через реку армейскими инженерами, тщательно охранялся постом Национальной Гвардии. Патрули гвардейцев охраняли и берега, чтобы никто не мог перейти вброд на ту сторону.

Другие пришельцы не обращали ни малейшего внимания на активную деятельность людей вблизи тела их товарища. Они продолжали все так же крушить деревья и выплевывать позади себя тюки целлюлозы.

Кое-кто из них начал почковаться и дюжина малышей сновала по просеке, поедая целлюлозу.

Кэт опустила бинокль на колени.

– Что-нибудь видно? – поинтересовался Нортон.

– Не могу разобрать ничего определенного, – пожаловалась Кэт, передавая ему бинокль. – Хотите попробовать?

– Если бы я что-то увидел, – сказал Нортон, – то все равно ничего бы не понял. Я предполагал, что они перевезут тело куда-нибудь для исследований, например, в университет. Но, видимо, оно слишком большое и весит много тонн.

– Наверное, они потом так и поступят, – предположила Кэт. – Сейчас им, по-моему, гораздо важнее взять анализы тканей, если только это можно назвать тканью.

Нортон поднес бинокль к глазам, довольно долго смотрел, потом снова передал его Кэт.

– Я еще никогда не видела, – сказала девушка, – чтобы так быстро устанавливали такие строгие меры безопасности и секретности. Мы с Четом были тут через несколько часов после вашего звонка, а они уже успели застегнуться на все пуговицы. Нам не осталось ни единой лазейки. Обычно для прессы делают какие-то исключения, чтобы мы могли получить представление о том, что же все-таки происходит. Но на этот раз ничего подобного. Каменная стена. И нет никого, кто мог бы сказать, будет ли информация по этому поводу. Нас просто вывели из игры.

– В Вашингтоне, видимо, это считают крайне важным делом. Полная секретность.

– Наверняка, – согласилась Кэт. – Более того, эта новость заставила их действовать быстро, поймала врасплох. Кто мог бы подумать, что один из пришельцев вдруг умрет и им попадет в руки такой лакомый кусок. Если же мы напишем, что уровень секретности слишком высок, правительство всегда сумеет откреститься, сказав, что мы преувеличиваем.

– Очень скоро, – сказал Нортон, – Одинокая Сосна будет полна репортеров. Как это уже было раньше. Может, кто-то окажется удачливее.

– Я пыталась, – сокрушалась Кэт, – но тут просто не за что уцепиться. Даже эти плосколицые охранники у моста наотрез отказываются разговаривать. Обычно офицеры хоть что-то сообщают, чтобы показать, какие они важные особы. В общем, Френк, мне здесь делать нечего. С таким же успехом я могла бы оставаться в редакции. Здесь от меня никакой пользы. Я даже представить себе не могу, что скажу Джонни. Может, кто-то другой справился бы лучше… Может, Джей…

– Не может, – успокоил Кэт Нортон. – Ты же сама сказала, что здесь никто не хочет разговаривать.

– Что меня убивает, так это отсутствие хотя бы слухов, – в отчаянии сказала Кэт. – В такой ситуации всегда появляются хотя бы слухи. Даже на самом высоком уровне секретности. Кто-то что-то слышал, добавил что-нибудь от себя, рассказал кому-то, тот еще кому-то, и пошло-поехало. А здесь полнейшая тишина. Стеффи знает столько же, сколько и я. Салли тоже ничего не знает. Если бы она что-то услышала, то наверняка поделилась бы со мной новостью…

– Нужно подождать, – сказал Нортон. – Если подождать, то…

– Мы с Джерри хотели поужинать вместе, – сокрушенно сказала Кэт. Мы рассчитывали, что удастся поехать и приятно провести время. Бедный Джерри, ему так тяжело сейчас. Шесть лет учебы, перебивается кое-как случайными заработками, живет в маленькой ужасной комнатушке. Наверное, нам нужно было пожениться, тогда у него было бы хотя бы приличное жилье. Но Джерри не пойдет на это. Он не может позволить женщине содержать его. У него есть мужская гордость, и я уважаю его за это. Но все равно мне его жалко. Правда, ему бы не понравилось, если бы он узнал, что я его жалею. Он был бы ранен в самое сердце. Поэтому я не показываю своих чувств. Правда, мы могли бы жить вместе, тут нет ничего ужасного, многие так делают, но мы оба против этого. Нам это как-то не очень нравится, и мы согласились, что…

– Ничего, все устроится, – сказал Нортон, стараясь утешить ее. – Еще немного, и он станет доктором, получит диплом, найдет хорошую работу…

– Не знаю, зачем я все это вам рассказываю, как-то само вырвалось. Не стоило этого делать. Френк, зачем я все это вам рассказала?

– Не знаю, – сказал Нортон, – но хорошо, что вы высказались. Вам стало легче, и я рад.

Некоторое время они сидели молча под нежарким солнцем осеннего дня.

Наконец, Нортон сказал:

– Через день-другой я уеду на несколько дней. Я всегда беру такой небольшой отпуск. Обычно раньше, но сейчас меня задержали события с пришельцами… Еду куда-нибудь в глушь, цепляю на крышу машины каноэ. Останавливаюсь у небольшой речки, которую знаю, плаваю и отдыхаю. Своего рода прощание с хорошей осенней погодой, пока не настали дожди и слякоть. Я просто отдыхаю, смотрю на приближение осени, ничего не делаю, немного рыбачу.

– Да, это, должно быть, превосходно, – согласилась Кэт.

– Я подумал… Может, вы позвоните Джерри и пригласите его сюда. Скажете, что хотите взять несколько дней отпуска, и присоединяйтесь ко мне. Сделаем великолепную вылазку на природу. Вы отдохнете от своей репортерской спешки, Джерри от занятий. Вам обоим это пойдет на пользу.

– Я бы не прочь, – сказала Кэт, – но не могу. Я уже использовала все отпускное время в июле, а Джерри нужно писать дипломную работу.

– Жаль, – вздохнул Нортон. – Было бы превосходно, если бы мы отправились втроем.

– И мне жаль, – сказала Кэт. – Но спасибо вам за приглашение.

35. Вашингтон. Округ Колумбия.

Президент вошел в пресс-центр как раз в тот момент, когда Портер собирался выйти. Пресс-секретарь удивленно поднялся из-за стола.

– Вы еще работаете, сэр?

– Как и вы, – ответил президент. – Увидел свет и решил зайти.

– Чем могу быть полезен?

– Выслушайте меня, – сказал президент. – Иногда мне нужен человек, с которым можно было бы посидеть и спокойно, без напряжения поговорить.

Он подошел к стоящему у стены дивану, опустился, вытянул ноги и сцепил руки на животе.

– Дэйв, – сказал он, – неужели все это происходит в действительности или это лишь кошмарный сон?

– Боюсь, – ответил Портер, – что это происходит на самом деле. Хотя временами и я задаю себе этот вопрос.

– Вы видите какой-то конец этому? Какое-то логическое завершение?

Портер показал головой.

– Пока нет, но у меня какая-то неистребимая внутренняя надежда, что все образуется. Даже в самых тяжелых ситуациях.

– День за днем, – пожаловался президент, – меня трясут, как грушу, требуют от меня активных действий. Все от меня чего-то требуют. Мне эти требования кажутся глупыми, но те, кто требует, считают их очень важными. У меня лежат пачки писем, в которых просят назначить день всенародного молебна. Мне звонят люди, которых я всегда считал вполне разумными, и предлагают по всей стране сделать молебен в один день. Черт меня подери, если я соглашусь! Правда, иногда президенты обращались с подобными предложениями к стране, но в случаях, которые действительно к этому вынуждали. Сейчас же я не думаю, что ситуация действительно настолько плоха.

– Тут виной религиозный чад, поднявшийся из-за посещения, – сказал Портер. – Когда люди не понимают, что надо делать, они всегда обращаются к религии. Мистическое отступление в нереальное. Поиск понимания сил вне пределов нашего понимания. Поиск какого-то символа, места через расщелину непознаваемого.

– Я все это понимаю, – сказал президент, – и в некотором смысле, даже симпатизирую таким побуждениям. Но сейчас общенациональная молитва была бы нагнетанием напряжения, искажением проблем, которые стоят перед нами. Все происходящее до чертиков выбивает меня из колеи, но паники я не чувствую. Дэйв, должен я паниковать или не должен?

– Не думаю, – сказал Портер. – И дело тут не в панике. Просто эти люди, подталкивая вас к общенациональной молитве, действуют, побуждаемые стремлением превратить всех окружающих в охваченных верой людей.

– Примерно час назад я пробовал сесть, – сказал президент, – и разобраться, с чем же мы имеем дело в действительности. Я подумал, что если разберусь, то наверняка придумаю что-нибудь соответственное. Первое, что я сказал себе – это то, что мы, по крайней мере, не имеем дело с угрозой или физическим насилием, или какой-то другой опасностью со стороны пришельцев. Пришельцы, собственно, оказались весьма воспитанными парнями. Мне представляется, что они пытаются понять, что мы такое, что мы за общество, хотя некоторые аспекты нашего общества должны быть чрезвычайно трудными для их понимания. И если это так, значит, они намерены действовать внутри параметров нашего общества максимально приемлемым образом. Конечно, я в этом не уверен на все сто процентов, но эта мысль придает мне некоторый оптимизм. Но, конечно, в любой момент может произойти нечто, сразу меняющее ситуацию. Полиция в городке Алабамы, где пришелец занял новый стадион, в последний момент успела арестовать группу каких-то сумасшедших, пробивавшихся к пришельцу с ящиком динамитных шашек. Подозреваю, что они не больше не меньше как хотели взорвать пришельца.

– Даже если их бы не задержали, – сказал Портер, – у них бы ничего не вышло. Чтобы нанести ощутимый вред пришельцу, нужно что-то посерьезнее простых динамитных шашек.

– Ты прав, Дэйв. Если результаты испытания, проведенного Уайтсайдом, верны, а я не думаю, что генерал ошибается… Но этот случай мог изменить отношение пришельцев к нам. Это был бы акт откровенной агрессии. Пока мы не узнаем больше, чем знаем до сих пор, мы не можем позволить себе никакого насилия, даже случайного и непреднамеренного. Подозреваю, что пришельцы, если серьезно займутся этим, дадут нам сто очков вперед по любому виду агрессии. И в соревнования по стрельбе я бы с ними вступать не стал.

– Да, нам действительно не мешает побольше узнать о них, – согласился Портер. – Как там дела у Аллена с мертвым пришельцем? От него были какие-нибудь сообщения?

– Только рапорт о начале работ. Пока они делают то, что нужно сделать сразу на месте. Потом попробуют переместить тело в более выгодные для работы условия.

– Да, это будет работа – тащить такую махину.

– Мне доложили, что способы имеются. Как я понял, инженерный армейский корпус работает над этой проблемой.

– Есть какие-нибудь указания на возможные причины смерти пришельца?

– Забавно, что ты, наконец, задал этот вопрос, Дэйв. Лично мне он пришел в голову в первую очередь. Как только речь заходит о смерти, мы тут же интересуемся причиной. Все мы очень озабочены вопросами жизни и смерти. Мне, например, сразу вспомнился Герберт Уэллс. Его марсиане умерли беззащитными перед болезнями землян, и в нашем случае пришельца тоже убила какая-то болезнь, вирус, грибок. Но причина смерти вопрос, который Аллена вообще не интересует. Так мне кажется. По крайней мере, он не упоминал о ней, просто выразил живейшую радость, что в лапы попался целый пришелец. Что-то в этом парне есть такое, от чего у меня иногда пробегают мурашки по коже. Мне иногда кажется, что он вообще не человек. Слишком много в нем от ученого. Для него ученые – особый союз, отделенный от всего человечества. Такой подход не может не беспокоить. Очень может случиться, что Аллен узнает нечто, не подлежащее широкому разглашению. Мы пытались внушить ему эту идею, и он, кажется, понял. Я знаю, как ты к этому относишься, Дэйв, но…

– Если информация имеет значение для безопасности страны, – сказал Портер, – то я всегда буду за ее неразглашение. Я против секретности ради секретности. Я уверен, что результаты работы над телом мертвого пришельца можно будет обработать. Наверняка будет что-то, что мы сможем спокойно огласить. Если сведений будет достаточно, пресса удовлетворится. Конечно, некоторые заподозрят, что это не весь материал, но жаловаться будет не на что. Меня волнуют те люди, которые проводят работу. Пресса может добраться до кого-то из них.

– Я предупреждал об этом Аллена. Он использует людей только своего отдела. Никаких посторонних. Он клянется, что им можно доверять. Маловероятно, что кто-то может войти с ним в контакт или выудить что-то достаточно важное. Мы набросили на Одинокую Сосну надежную сеть. Служба безопасности работает, как надо. – Президент встал, направился к двери, потом вернулся и снова сел. – Вот что мне еще не нравится, – сказал он. – Чертова ООН. Появились тенденции объявить пришельцев не нашим сугубо внутренним делом, а международным. Но ты об этом, конечно, уже осведомлен.

Портер кивнул.

– Сегодня на брифинге я получил несколько трудных вопросов. Некоторое время ребята заставляли меня катиться по очень тонкому льду.

– Резолюция будет утверждена голосованием, – сказал президент. – Это как пить дать. Лишь с пяток государств будут на нашей стороне. Мы пытались применить давление, небольшое, но ничего не смогли сделать. Все эти меньшие братья будут голосовать против нас.

– Они могут провести резолюцию, а мы сможем ее игнорировать.

– Конечно, но мы должны думать и о своем международном авторитете.

– Возможно, наступит момент забыть о престиже. Это наша игра. Пришельцы сидят на нашей шее.

– Может, ты прав, Дэйв, но есть и другие соображения. Госсекретарь приходит в отчаяние от такой перспективы.

– Он всегда от чего-то приходит в отчаяние.

– Я знаю, но сейчас мы имеем дело не только с ООН. Против нас экологическое движение. Говорят, что мы ничего не делаем для защиты лесных массивов, для сохранения лесных богатств. Компания лесотехнических изделий подняла вой до небес. Фермеры, видя, как пришельцы устраиваются отдыхать на их полях, начинают волноваться. Деловой мир бурлит. Биржа в лихорадке. Иногда я ловлю себя на мысли: ну почему именно мы? Почему не Европа, не Южная Америка, не СССР, наконец?

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – кивнул Портер. – Такое давление…

– Как было бы хорошо, если бы мне удалось выиграть хотя бы раз, – сказал президент, – если бы не приходилось так драться за каждый шаг вперед. Возьми энергетический билль, наконец. Все это имеет смысл? В настоящее время все это уже возможно. Можно ввести в дело сотню высококлассных инженеров, которые присягнут, что план реален. Еще год и несколько миллионов – вот все, что нам требуется. Достаточное количество энергии, чтобы снабдить всю страну, система электропередач, распределяющая энергию почти без потерь. А что говорит Конгресс? Черт, ничего подобного они не видят. Половина из них в тисках больших электрокомпаний. Вторая половина имеет куриные мозги, и даже удивительно, как они находят дорогу домой, покидая Капитолий.

– Когда-нибудь, – сказал Портер, – настанет день, и они сами придут к этой мысли. Рано или поздно, но им придется прозреть…

– Конечно, – сказал президент, – я тоже верю в это. Когда бензин будет стоить пять долларов за галлон и придется часами стоять в очереди, чтобы получить три галлона по карточке. Когда зимой будет холодно, потому что нельзя будет позволить себе обогревать дом природным газом. Когда начнут пользоваться только двадцатипятиваттными лампочками, чтобы иметь возможность оплатить счет за электричество…

36. Айова.

Солнце село и уже сгущались ранние сумерки, когда машина Джерри Конклина свернула к заправочной.

– Наполните бак и проверьте уровень масла, – сказал Джерри служащему заправочной.

Пока тот следил за счетчиком насоса, Джерри отошел к обочине. Заправочная станция находилась на краю небольшой деревушки. Таких деревень Джерри миновал за день множество – тихий торговый центр для ближайшего фермерского района. Сам поселок состоял из ряда аккуратных домов и небольшого делового центра. Кое-где в домах зажигались огни, движение на шоссе было небольшое. Над поселком нависла вечерняя тишина, время от времени нарушаемая лаем собак.

Джерри стоял на краю деревни, глядя вдаль, напряжение постепенно исчезало. Глупо он поступил, поддавшись иррациональному побуждению. Глупо было думать, что 101 узнает его, хотя в некотором смысле он действительно мог его узнать. Но если бы это было только узнавание, в нем Джерри не нашел бы успокоения.

Он подъехал к той ферме уже далеко после полудня, потратив несколько часов на неудачные попытки отыскать это место.

Фермер работал во дворе, чиня с помощью молотка и гвоздей ограду для свиней.

– Да, она еще там сидит, охраняет поле, – сказал он. – Только пользы не будет никакой, если вы туда пойдете. Это бесполезно. Заранее скажу вам, что будет. Я бы вас проводил, но у меня работа. Свиньи вчера вырвались во двор, нужно починить загородку.

Джерри пришел в поле. Старый знакомый 101 сидел на лугу рядом со вспаханным полем. Пришелец не тронулся с места, чтобы отогнать Джерри. Он обошел вокруг черного блока, стараясь припомнить, каким увидел его в первый раз. И хотя воспоминание о том, как этот пришелец лежал поперек реки, раздавив в щепки мост, было еще ясным, теперь он почему-то не мог соединить его с тем, что видели глаза. Пришелец почему-то казался меньше, хотя, бог свидетель, он все еще был огромным.

Джерри обошел черный, нависающий бок пришельца, тронул его ладонями, испытав ощущение приятной живой теплоты. Он ласково погладил, затем слегка ткнул черный бок кулаком. Пришелец его полностью игнорировал.

– Скажи мне, – попросил Джерри, – скажи мне, что я должен знать.

Пришелец ничего ему не сказал и вообще не обращал на него внимания. Но Джерри почему-то был уверен, что он знает о его присутствии, но откуда появилась такая уверенность, объяснить он не мог.

Он дал пришельцу достаточно времени. Он разговаривал с ним, опираясь на него ладонями. Наконец, он пошел прочь, время от времени оборачиваясь на пришельца, но тот продолжал неподвижно лежать на лугу, словно находился тут с начала времен.

Хотя, успокаивал себя Джерри, пришелец не прогнал меня. Он отгонял всех, кто пытался приблизиться к полю, кроме меня. И это было знаком того, что он меня узнал.

– Мистер, – сказал работник заправки, подойдя к машине и протягивая Джерри измерительный прут, – вам нужно добавить кварту масла.

– Отлично, залейте, – распорядился Джерри, – это никогда не помешает.

Он расплатился, вывел машину на шоссе и направился в сторону городка.

Но достигнув деловой части, он сделал поворот и снова выехал на шоссе, двигаясь теперь уже в противоположную сторону. Он возвращался на ферму. Зачем он туда возвращался – этого он и сам не мог объяснить. Очевидно, врожденное непреодолимое упрямство, нежелание сдаваться, подумал он. Необъяснимая уверенность в том, что он не ошибся в своем убеждении – пришелец 101 даст ему ответ. Разворот был сделан практически машинально, без всякой борьбы с собой, и лишь оказавшись на автостраде, направляясь туда, откуда приехал, Джерри вдруг осознал, что возвращается. Перед лицом уже свершившегося факта он не стал бороться, решив, что нужно дать свободу событиям – пусть развиваются, как захочет случай.

Джерри понимал, что возвращаться к самой ферме нельзя. Хотя фермер и был с ним дружелюбен, Джерри отметил перемену в его поведении после того, как тот увидел, что пришелец не отогнал Джерри. Что-то потемнело в лице фермера. Очевидно, он начал что-то подозревать.

Собственно, подумал Джерри, к ферме и не надо подъезжать. Можно остановиться на проселочной дороге, пройти мили полторы пешком и таким образом дойти до пришельца. Правда, он не очень хорошо запомнил ориентиры местности. Был там старый деревянный мостик через ручей, одинокий дуб возле старой копны сена. Был уже одиннадцатый час, когда он нашел проселок. Проехав еще немного, Джерри остановил машину. Отсюда, как он предполагал, можно будет дойти до пришельца.

Ему повезло, вскоре он обнаружил ферму. На лугу темнел черный прямоугольник 101. И все же он находился дальше от пришельца, чем предполагал. Джерри побрел через поле, время от времени спотыкаясь в бороздах стерни, преодолев пару проволочных оград, что было нелегким и неприятным делом. Становилось довольно прохладно, и он застегнул пиджак на все пуговицы, поднял воротник – не очень надежная защита от холодного ветра. Справа в овраге время от времени ухала сова, пробуя свои вокальные способности, да иногда, если порывы ветра меняли направление, он слышал отдаленный лай собак.

Он продвигался сквозь тоскливую сумеречную пустоту. Однако, пустота эта содержала в себе ощущение угрозы. Каждую секунду, казалось Джерри, нечто опасное могло материализоваться из пустоты. Хотя он не мог себе представить, какого именно характера была эта опасность.

Путь казался бесконечным. Он словно не двигался с места, а лишь перебирал ногами, оставаясь в одной точке. Потом, совершенно внезапно, он оказался на месте. Впереди, в неярком свете луны, нависал огромный бок 101-го.

Пошатываясь, Джерри преодолел последние метры и рухнул без сил у подножия пришельца, который закрыл его своим корпусом от пронизывающего северо-западного ветра. У Джерри возникло внезапное побуждение оставаться на месте, никуда не двигаться отсюда, словно он достиг безопасного укрытия. Но это было глупо, поэтому он заставил себя подняться, прислонившись головой к корпусу пришельца, переводя дыхание.

Прислонившись к огромной черной стене, он поднял голову, глядя на мерцающие звезды, внезапно отсекаемые линиями черноты – стеной пришельца. Но ощущение одиночества не исчезло. Одиночества и потерянности. Джерри предполагал, что это чувство исчезнет, когда он доберется до пришельца, но он ошибся. До пришельца он добрался, но ничто не исчезло.

Он снова попался на удочку собственных заблуждений. Это была очередная глупость, ошибка, помрачение, которое началось в тот момент, когда он поднял трубку и попросил Чарли одолжить ему машину.

И все же он был уверен, что сделал все правильно. Уверенность эта выходила за пределы любой логики, любого рационального объяснения.

Он отодвинулся от пришельца. Дыхание его теперь было ровным. Он повернулся лицом в сторону скошенного луга, но делать первый шаг, возвращаясь к машине, не хотелось.

И в тот момент, когда он уже был готов сделать этот первый шаг, что-то со свистом хлестнуло сверху, наподобие кнута или тонкого змееподобного щупальца, железной лентой обхватившего его грудь. В полете, поднимаемый наверх, он успел на секунду увидеть бледно освещенное луной поле, черное русло ручья, сверкнувшее окошко в доме фермера.

А потом он снова был в той темноте, которая была не темнотой, а синеватым туманным сумраком, почувствовал привкус плесени в горячем сухом воздухе. Снова с невероятной скоростью мелькали вспышки, открывая его взгляду подвижные тягучие силуэты. И снова смотрели на него ряды круглых светящихся дисков – «глаза». Словно я и не покидал это место, подумал он.

Он приземлился на колени и медленно поднимался. Только-только выпрямившись, он едва не пошатнулся под потоком ощущений, нахлынувших на него извне. Он рухнул на колени, прижавшись к полу, упираясь в него ладонями, чтобы не растянуться плашмя.

И все это время ощущения били, впиваясь в его мозг. Их было так много и они были так сильны, что он не мог их игнорировать, отключиться от них или хотя бы понять, что они несут в себе, каково их содержание.

– Полегче, полегче, – выдохнул он. – Дай мне отдышаться, дай прийти в себя.

Поток ощущений иссяк и Джерри невольно покачнулся, стоя на четвереньках, будто на что-то опирался и вдруг эта опора исчезла.

Поток ощущений возник снова, но теперь был гораздо мягче, тише. Он осторожно проник в сознание Джерри, словно кот, подкрадывающийся к птице.

37. Вашингтон. Округ Колумбия.

– Папа, – сказала Алис, – до меня доходят очень неприятные слухи.

Сенатор Давенпорт, спокойно отдыхавший в кресле, посмотрел на дочь поверх стакана с шотландским виски.

– Что же ты могла услышать, дорогая? – пробормотал он.

– Все эти разговоры на Холме, в кулуарах – не открытые, а вполголоса, – насчет хитрого способа избавиться от пришельцев. Вроде распыления психотропных наркотических веществ на деревья, которые они едят, или выделение миллионов на биологические исследования, чтобы вывести бактерию или грибок, смертельный для их организмов. Говорят, что лучше истратить несколько миллионов, чтобы вернуть все назад, чем выбрасывать гораздо большие суммы на исследование пришельцев.

– Я действительно слышал что-то подобное, – мягко сказал сенатор. – Борьба с сельскохозяйственными вредителями. Не война против пришельцев, а всего лишь борьба с вредителями. – Сенатор занял более удобную позу в мягком кресле и посмотрел на Портера. – Может, наш друг из Белого Дома сможет как-то прокомментировать эту ситуацию?

– Мне кажется, – сказал Портер, – что лично я держался бы подальше от таких дел.

– Понимаешь, некоторые ребята начинают нервничать. Их нервируют слухи и сложившаяся ситуация, – пояснил дочери сенатор. – Пока они только ведут разговоры, но весьма скоро смогут пойти дальше.

– В настоящее время даже думать об уничтожении пришельцев преждевременно, – сказал Портер. – Я слышал разговоры о разработке носителей избирательного заболевания, смертельного только для организмов пришельцев. Мое мнение – это всего лишь разговоры. Никто понятия не имеет, как взяться за эту задачу. Сначала нужно узнать, кто такие эти пришельцы, как действует их организм. Только поняв это, можно прогнозировать реакцию пришельцев на различные химические вещества и бактерии. Селективность болезни тоже опасная штука. А вдруг в расчеты вкрадется ошибка и бактерия окажется опасной не только для пришельцев. Мы рискуем выпустить на свободу джина, который сотрет с лица Земли не только пришельцев, но и человечество.

– Чудовищная идея, – сказала Алис. – Что плохого сделали пришельцы?

– Ну, в этом я не уверен, – сказал сенатор. – Поговори с настоящим экологом-фанатиком, и он живо тебя убедит, что, если не принять решительных мер, пришельцы уничтожат все последние уголки нетронутой природы. Вот тебе и вред. Или поговори с президентом компании лесоматериалов, у которого один из наших черных друзей только что очистил склад. Или с диспетчером в аэропорту, который бледнеет при известии о появлении пришельцев – вдруг произойдет столкновение с пассажирским лайнером? – или у которого целую бетонную полосу занимает черный блок гостя из космического пространства.

– Это голоса меньшинства, – убежденно сказала Алис. – Какие-то группы преследуют свои мелкие интересы, пытаясь навязать их нам.

– Я удивлен, дочь, – сказал сенатор, придавая своему голосу искренее удивление. – Ты всегда, казалось, была ориентирована на взгляды меньшинства. Бедные угнетенные чернокожие, несчастные угнетенные краснокожие…

– Это другое дело, – сказала Алис. – Это этнические, культурные группы. Твои – экономические. Бедные угнетенные бизнесмены, которым вдруг прищемили жадную руку.

– Нет, экология – не экономика, – возразил сенатор. – Экологическое «зеленое движение» ориентировано эмоционально. Его члены – прирожденные нарушители спокойствия.

– Я лично начинаю подозревать, – сказал Портер, – что общественное мнение может вскоре изменить свою позицию относительно пришельцев. Сначала они были сенсацией. Теперь превращаются в раздражающий фактор. Теперь они – уродливые черные блоки, портящие пейзаж или летающие там, где их никто не просит. И в некоторых местах они начинают нарушать ежедневный ход рутинной жизни людей. Несколько недель – быть может, дней – и раздражение перерастет в отвращение или даже ненависть. Именно ненависть в той области, которую мы называем общественным мнением, а не выражением интересов отдельных малых групп. Очень жаль, если так случится. Нам нужно терпение, если мы хотим выяснить, что же представляют из себя эти посетители, изучить их.

– Аллен работает над мертвым пришельцем в Миннесоте, – напомнил сенатор. – Ему удалось хоть что-то выяснить?

– Мне ничего не известно, сенатор. Ничего определенного. Он не сделал даже предварительного сообщения. Но есть кое-какие кулуарные разговоры… В общем, якобы пришельцы – это растения, принадлежат к тому же органическому классу, что и растения…

– Растения?! Бог мой, что за чепуха! Этого не может быть.

– Да. Я пытался нащупать источник слухов, но пока безуспешно.

– А другие разговоры, – напомнил сенатор, – насчет того, что пришельцы способны управлять гравитацией? Вот что меня действительно интересует. Это нечто весьма полезное для нас.

– Эти предположения основаны преимущественно на том факте, что пришельцы зависают в нескольких дюймах над землей, не касаясь ее. Они взлетают и приземляются без всякого, как нам кажется, применения реактивных двигателей, – сказал Портер. – По крайней мере, в нашем понимании. Так что попытка управления гравитацией просто попытка ухватиться за соломинку, чтобы хоть чем-то объяснить совершенно необъяснимый, с нашей точки зрения, факт, противоречащий законам физики.

– Вы все время говорите о том, что мы могли бы получить от пришельцев, – сказала Алис. – А вам не приходит в голову, что они могут думать аналогичным образом… что они хотят получить что-то полезное от нас.

– Ну, еще бы, – вздохнул сенатор. – Они получают от нас целлюлозу. И это пустяки, если мы действительно сможем с помощью пришельцев овладеть законами гравитации.

– Они еще съели несколько старых машин.

– Да, всего несколько штук. Единственный раз. Больше машины они не трогают.

– Мне очень любопытно, – сказала Алис, – зачем им понадобились машины. И я понимаю тебя, папа. Ты настроен весьма воинственно. Пришельцы уничтожают нашу заповедную природу и нашу экономику.

– Я изменил свою позицию, – сказал сенатор. – Теперь я вижу некоторые очень привлекательные возможности. Нам нужно только верно разыграть карты. – Он повернулся к Портеру. – Я продолжаю ловить слухи о военных испытаниях против пришельцев. Пытаюсь узнать что-то подробнее, но не получается. Вам ничего не известно об этом?

– Я знаю то же, что и вы, – сказал Портер. – До меня доходят слухи. И это все.

– Ничего определенного, никаких подробностей?

– Абсолютно никаких, – развел руками Портер.

– У этих посетителей должна быть какая-то система защиты, – сказал сенатор. – Ведь в космическом пространстве они могут быть подвержены разнообразным опасностям. Было бы хорошо выяснить, чем они обладают.

38. Миннеаполис.

Редакторы собрались на закрытое совещание в конференц-зале. Через полуприкрытую дверь доносился стук пишущих машинок и монотонный гул голосов.

– Готов материал об индейцах из Блейк-хилл, – сказал Гаррисон. – Подготовил Джоунс, его можно дать в ближайшем номере.

– Я думал, мы приготовили этот материал для воскресного номера, – сказал Латроп.

– Я так и хотел, но этот материал вытеснили другие. Если его еще немного подержать, он устареет. Есть еще статья, над которой несколько недель работал Джемисон, о том, что сможет сделать настоящий энергетический кризис с нашим районом. Это хорошая статья с подробным анализом. Джемисон работал над ней очень тщательно, встречался с компетентными людьми, экспертами в этой области. Материал большой, но, кажется, место у нас сегодня будет. Особых новостей нет. Думаю, можно дать заголовок вверху первой полосы.

– О пришельцах нет ничего подходящего? – Латроп посмотрел на Гоулда. Тот пожал плечами.

– Ничего особенного. Теперь это уже не сенсация.

– Я чувствую, – сказал Гаррисон, – что материалы о пришельцах уже не имеют того веса, что неделю назад. Острота новизны притупилась. Читатели, наверное, устали. Мы выжали из истории с пришельцами все, что смогли. Пока людей сильно волновала тема, все было хорошо, но если мы будем упрямо пичкать их одним и тем же…

– А что Кэт? Она все еще в Одинокой Сосне, не так ли?

– Да, – сказал Гоулд. – Но там пока что ничего выудить не удастся. Очень плотный заслон секретности и там, и в Вашингтоне. Я такого не помню. Всегда удавалось хоть что-то выжать, а сейчас – полный нуль.

– Получается, там действительно происходит что-то очень серьезное, иначе к чему такая секретность? Но мы, очевидно, так и не узнаем ничего, пока кто-то не начнет говорить.

– А как дела в вашингтонском бюро?

– Они тоже ничего не могут раздобыть, – сказал Хэл Рассел, редактор отдела новостей. – Я говорил с Мэтьюзом пару часов назад. Ничего, абсолютно ничего. Или им ничего не известно, или они лгут. Кое-какие слухи, но совершенно ничего достоверного. Видимо, кто-то знает, но таких людей очень мало. Если в Вашингтоне десяток человек знает секрет, один наверняка проговорится. Любые новости всегда выплывают наружу.

– Тогда зачем держать Кэт в Одинокой Сосне? – сказал Латроп. – Если уж Вашингтон держит язык за зубами, то у нее и подавно нет шансов.

– Кэт талантливый репортер, – ответил Гаррисон. – У нее столько же шансов узнать что-то в Одинокой Сосне, сколько у Мэтьюза в Вашингтоне.

– Я думаю, ее нужно вернуть сюда, – сказал Латроп. – Сейчас многие в отпусках и у нас не хватает людей. Она может здесь пригодиться.

– Как вам угодно, – ответил Гаррисон, испытывая беспричинную злость.

– Если нужен фоновый анализирующий материал о пришельцах, – сказал Гоулд, – можно использовать идею Джея. Он отыскал в университете человека, который занимается коренными американцами. Этот человек проводит параллель между нами и пришельцами, белыми людьми и индейцами в момент, когда белые впервые появились на континенте. Он считает, что поражение индейцев было результатом поражения их технологии, менее совершенной, чем технология белого человека, в результате чего и погибла культура индейцев. Когда индеец захотел получить железный топорик вместо каменного томагавка, он захотел этого так сильно, что начал продавать свои земли, свои природные ресурсы, заключая несправедливые, более выгодные для белых людей сделки.

– Такой материал будет замаскированной пропагандой, – сказал Латроп. – Вы с Джеем должны это понимать.

– Джей не собирался писать статью только с точки зрения индейцев, – ответствовал Гоулд. – Он хотел проинтервьюировать ученых экономистов, историков, – вообще встретиться с людьми.

Латроп покачал головой.

– При сложившейся в Блейк-хилл ситуации, мне кажется, нам не стоит давать такой материал. Как бы объективно ни была написана статья, нас обвинят в предвзятости.

– Хорошо, – согласился Гоулд. – Это была не более, чем идея.

39. Айова.

Речка журчала, набегая на берег. Дикс Лендинг, расположенный на возвышении в нескольких футах от воды, представлял собой группу старых, с облезлой краской домиков. За ними поднимались крутые склоны Аойвских Холмов. Неподалеку от берега лежал остров, образуя узкий пролив между собой и берегом, один из множества подобных островов. Миссисипи, разливаясь по долине Айовы, превращалась в водяные джунгли. На востоке синели горы Висконсина.

Джерри стоял на берегу, глядя, как продвигается небольшая весельная лодка. Вместо весел ее толкал пыхтящий и гудящий мотор. Лодка неуверенно двигалась вверх по течению пролива, подпрыгивая там, где течение было особенно сильным.

На корме, сгорбившись, сидел человек, отдававший все внимание старому мотору.

Оказавшись напротив пристани, он направил к ней лодку и после некоторых маневров она ткнулась носом в дощатый, расшатанный настил. Когда человек выбрался из лодки, Джерри увидел, что он старше, чем показалось издали. Давно нестриженные волосы были серо-стальными от седины, плечи ссутулились, но двигался он с легкостью юноши.

Мужчина поднялся на берег. Когда он подошел ближе, Джерри обратился к нему:

– Вы Джимми Квин?

Мужчина остановился и посмотрел на Джерри. Глаза у него были ясные, голубые, из уголков расходились морщинки, похожие на гусиные лапки.

– Он самый, – ответил мужчина. – А вы кто?

– Меня зовут Джерри Конклин. Мне сказали, что вы должны скоро появиться. Как я понял, вы прекрасно знаете здешние места.

– Я здесь родился, – с достоинством ответил Джимми. – Меня называют речной крысой. Так оно и есть. Правильная кличка. Я знаю здесь все вдоль и поперек, все острова. Нет такого уголка, куда бы я не сунул нос. Я здесь и рыбачил, и охотился, и был траппером. Так чем могу вам помочь?

– Я слышал, некоторые пришельцы совершили посадку где-то здесь, в районе Айовы. На пойме.

– Пришельцы? Пришельцы?.. Ага, теперь понял. Вы про эти черные штуки вроде коробок. Говорят, они спустились с неба.

– Да, именно так, – ответил Джерри. – Кажется, вы их видели?

– Видел. Там, на Гусином острове, – сказал Квин. – Это большой остров в центре поймы, примерно милях в пяти вниз по течению. Было их, кажется, три штуки. Я видел только их верхушки над деревьями. Было уже довольно поздно, и я не стал там задерживаться. Может, я и днем не стал бы задерживаться. Как-никак, у меня эти штуки вызывают невольную дрожь. Какие-то потусторонние, не наши. Мурашки по спине бегают. Я сначала не понял, что это такое, но потом сообразил – пришельцы. Но никому не говорил, народ бы подумал, что я спятил. Слишком долго плавать по реке – и не то может случиться.

– А вы смогли бы переправить меня туда?

– Только не сейчас, – ответил Квин, – не сегодня. Уже скоро ночь. А ночью здесь лучше не плавать. С моим мотором до Гусиного добираться долго. Нас еще по дороге застала бы темнота.

– Тогда завтра или, скорее всего, послезавтра. Со мной поедет еще один человек. Мне нужно время, чтобы вызвать ее сюда. Она в Миннеаполисе.

– Женщина?

– Да, женщина.

– А зачем ей пришельцы?

– Может быть, она знает о них больше, чем любой другой человек в мире.

– Черт бы меня побрал, – вздохнул Квин. – Сейчас такое время, просто не знаешь, чего ждать от этих баб. Если я вас туда отвезу, то буду что-то иметь?

– Мы заплатим.

40. Вашингтон. Округ Колумбия.

– Все это лишь предварительный доклад, сводка, – сказал советник президента по науке Аллен. – Позднее будет сделано более подробное сообщение.

– Значит, вы что-то обнаружили? – спросил президент.

– Кое-что, – согласился Аллен. – Да, кое-что. В это трудно поверить. Мне пришлось потратить много сил и времени, чтобы поверить самому. Но вот данные анализов. Это неоспоримые факты. Нет оснований оспаривать их.

– У вас несколько встревоженный вид, доктор, – сказал генерал Уайтсайд.

– Подозреваю, что так и есть, – согласился Аллен. – То, что мы обнаружили, противоречит всему, что мы знали до сих пор. Эти проклятые твари состоят целиком из целлюлозы.

– Из целлюлозы? – переспросил президент. – Из этого белого волокнистого вещества?

– После того, как они переработают ее, она перестает быть белой и волокнистой. – Аллен оглядел комнату. – Нас здесь четверо. Должен прибыть кто-то еще?

– Нет, на этот раз никого, – ответил президент. – Возможно, позднее, когда мы узнаем больше, будут проведены дополнительные брифинги с другим персоналом. Но сегодня нас только четверо. Генерал Уайтсайд особо заинтересован. Он желает знать, что вам удалось обнаружить. Дэйв находится здесь, поскольку в общем и целом знает все, что известно мне. Но пока все, что мы здесь говорим, строго секретно. Я надеюсь, ваши сотрудники не станут болтать.

Аллен нахмурился.

– В это посвящены, кроме меня, только четыре человека, – сказал он. – Они прекрасно понимают необходимость секретности.

– Но ведь там работали и другие люди? – удивился Уайтсайд.

– Остальные просто полевые рабочие. Они собирали образцы, делали черновую работу по исследованиям пришельца. К лабораторным исследованиям были привлечены только четверо, и только они знают то, что я хочу вам сейчас сообщить.

– О'кей, доктор, – сказал президент. – Тогда продолжайте. Мы вас внимательно слушаем.

– В целом это существо состоит из целлюлозы, – сказал Аллен, – но в неизвестной нам форме. Чтобы точно описать картину, мне придется применить специфическую научную терминологию.

– Непонятную нам, – догадался президент. – Придется вам, доктор, максимально упростить ее.

– Сделаю все, что смогу, – кивнул Аллен. – То, что я вам расскажу, будет сильно упрощено и поэтому не совсем похоже на истину. Но вы получите некоторое понятие о том, с чем мы столкнулись. Внутри это существо состоит из прессованной целлюлозы. Целлюлоза спрессована так плотно, что способна выдержать структурные нагрузки в несколько тонн на дюйм. Это может показаться невероятным, но вот цифры. Мы не имеем ни малейшего понятия, как можно добиться такого, что это может оказаться за процесс, превращающий волокнистое вещество в столь плотную массу.

– Вы говорите о внутренней части существа, доктор Аллен, – сказал Уайтсайд. – Означает ли это, что внутренняя часть отличается от наружной?

Аллен вздрогнул.

– Да, генерал. Внешняя оболочка – нечто совершенно иное. Ее можно назвать целлюлозно-силиконовым полимером, хотя мы и не понимаем природы некоторых химических соединений этого полимера. Например, кремнийоксидных, гидрооксидных – то есть, водородо-кислородных. В целлюлозе много кислорода. Кремний-кислородные связи имеют несколько совершенно неизвестных нам разновидностей. В некоторых случаях структура имеет тетра-гидральный вид – силикат. Что-то вроде кварца или полевого шпата. Трудно сказать, что это такое. Хотя, по преимуществу признаков, это можно назвать полимером, что мы и делаем.

– Как я понимаю, вы хотите сказать, что кожа пришельцев подобна скальной породе, – уточнил Портер.

– Да, если не прибегать к профессиональным терминам, то именно это я и имею в виду. Твердая, как скала, даже тверже. Одновременно силикон придает ей некоторую эластичность, упругость, что ли. Камень нельзя согнуть или сделать в нем выемку. Это вещество – можно. Можно вдавить в нем выемку, и потом оно принимает первоначальную форму. Это вещество одновременно обладает высокой прочностью, упругостью и термической стабильностью. Теоретически мы рассмотрели возможности практического применения этих свойств. Пока это только теория, но кто знает. Если пришельцы пересекают огромные космические пространства, они должны откуда-то черпать энергию. Высокая термическая стабильность внешней оболочки указывает, что они могут впитывать огромное количество энергии от ударов частиц межзвездной пыли, даже мельчайшие из которых имеют огромный заряд кинетической энергии. Мы предполагаем, что наружная оболочка пришельца способна преобразовывать кинетическую энергию в потенциальную, а потенциальную в любой нужный пришельцам вид энергии. Иногда они могут сталкиваться и с большими кусками вещества. Такой кусок сделает вмятину в оболочке пришельца, стенка поглотит столько энергии, сколько способна, и отразит лишнюю в процессе восстановления оболочки. Оболочка отразит лишнюю энергию подобно тому, как зеркало отражает падающий на него луч света.

Портер бросил быстрый взгляд на генерала. Уайтсайд был в растерянности. Казалось, сейчас у него отвиснет челюсть.

– Кроме того, – вздохнул Аллен, – мы имеем основание подозревать, что оболочка пришельцев имеет способность изменять направление и интенсивность гравитационного потока, управляя таким образом силой притяжения, действующей на пришельца. Я не хотел бы сейчас вдаваться в объяснения, почему мы так думаем – это просто невозможно сделать на языке непрофессионалов. Но суть такова – пришельцы могут делать свои тела то невесомыми, то имеющими отрицательный вес, так что сила гравитации их не притягивает, а отталкивает. Это объясняет их способность парить в дюйме от поверхности земли. Управление гравитацией может хоть частично объяснить их передвижение в космическом пространстве. Локализуясь на гравитационном источнике своей цели, они могут притягиваться к нему или отталкиваться от предыдущего пункта остановки. – Аллен замолчал и посмотрел на троих слушателей поочередно. – Это звучит, как бред, и я продолжаю убеждать себя, что это не может быть реальностью. Инопланетяне, говорим мы. И эти существа действительно инопланетяне. Но мне не дает покоя вот что – если они настолько отличны от нас физически, насколько же далеки они от нас ментально, психологически. Каковы наши шансы когда-нибудь понять пришельцев. И есть ли у пришельцев надежда понять нас?

– Возможно, интеллектуальная разница между нами не так уж и велика, – предположил Портер. – Пока что они нас неплохо понимали. Каким-то образом они узнали многое, чего не могли узнать. И они хорошо вписываются в границы основных правил поведения.

– Надеюсь, что вы правы, – совершенно искренне сказал Аллен и обратился к президенту: – Через пару недель мы будем знать больше, – сказал он. – Возможно, откроются новые факты и на многое мы будем глядеть с другой точки зрения. И придется изменить некоторые наши теории или мы получим новые решающие данные. В настоящий момент я в общих чертах познакомил вас со всем, что пока нам известно. Конечно, углубляться в этот предмет можно было бы бесконечно, но сейчас в этом нет смысла. – Он поднялся и на секунду замер, как бы колеблясь. – Еще один факт, – сказал он, – менее значительный, но тоже бросает свет на события, связанные с пришельцами. Вы слышали о происшествии в Айове, где приземлился пришелец 101?

– Да, это первый пришелец из Одинокой Сосны, – сказал президент. – Как я понимаю, он оккупировал поле в Айове.

– Верно, – сказал Аллен. – Он охраняет недавно вспаханное фермером поле и никого к нему не допускает. Фермер утверждает, что 101 вначале совершил над полем некие маневры, словно что-то высеивая. Одному из наших наблюдателей все же удалось подобраться к краю поля. Он обнаружил, что пришелец засеял поле семенами сосны. Теперь мы получили ответ на ранее озадачивший нас факт – почему в отходах деятельности пришельцев нет семян сосны. Теперь мы понимаем, что они отделяли семена от коры и веток, чтобы впоследствии высеять их в благоприятных условиях.

– Ему понадобится очень много времени, чтобы вырастить из семян деревья, – решительно сказал президент.

– Это еще неизвестно, – ответил Аллен. – Как обнаружил наблюдатель, некоторые семена уже проросли. Специалисты-лесотехники уверяют, что они не могли прорасти так быстро – это неестественно. Мы предполагаем, что 101 каким-то образом ускорил прорастание семян, чтобы затем воздействовать и на побеги, аналогично ускоряя их рост.

– А для нас возникает новая проблема, – сказал Уайтсайд. – Сотни, тысячи пришельцев, захватывающие наши поля… Фермеры поднимут восстание с оружием в руках.

– Должен сказать, – произнес президент, – что, размышляя о пришельцах, я пришел к одному выводу. Я чистый политик. У меня политические нервные окончания. Любая угроза приводит меня в дрожь. И я понимаю, что один неверный ход в игре с пришельцами может поставить крест на моей карьере политика. Но чем дальше, тем больше я прихожу к убеждению, что с пришельцами можно мирно сосуществовать. Создается впечатление, что они действуют примерно вдоль тех же линий, что и мы. Если бы мы только смогли наладить с ними контакт, то сразу же появилась бы база для прочного взаимопонимания. И то, что они засеяли поля семенами сосны, только говорит в их пользу. Они знают, что такое сельское хозяйство, что такое восстановление естественных природных ресурсов. Их мышление параллельно нашему.

Аллен открыл было рот, но промолчал.

– Вы хотели что-то сказать? – обратился к нему президент.

– Не знаю, имеет ли это хоть какой-нибудь смысл, но, наверное, нужно рассказать… Если вы помните, первый пришелец во время посадки раздавил автомобиль, в котором, к счастью, никого не было.

– Да, помню. Мы еще удивлялись, куда же делся владелец машины, почему он или она так и не появились.

– Совершенно верно, – согласился Аллен. – Если вы помните, мы забрали остатки машины.

– Помню, – кивнул президент.

– Теперь мы установили личность владельца с помощью номера машины. Владелец – студент лесотехнического факультета университета Миннесоты. Имя – Джеральд Конклин. Через несколько дней после происшествия он вернулся в Миннеаполис. Насколько мы знаем, он никому не рассказывал, что случилось с его машиной. Он даже не заявил в страховую компанию. Некоторое время он вел себя совершенно нормально, но как только мы выяснили его личность, он исчез. Сейчас его усиленно разыскивают сотрудники ФБР.

– И что вы намерены узнать от него? – полюбопытствовал президент. – Если найдете, конечно.

– Я и сам не знаю. Но согласитесь, его реакция на происшествие несколько странная. Почему он никому не рассказал о случившемся? Странно, что он не потребовал возмещения убытков. Он даже не попытался выяснить, куда и зачем утащили его машину. Я не могу избавиться от ощущения, что он знает какие-то важные факты и эти факты могли бы нам очень пригодиться.

– Не слишком давите на него, когда найдете, – распорядился президент. – Этот парень, с моей точки зрения, никакого преступления не совершал. Он просто умеет держать язык за зубами.

41. Миннеаполис.

Телефон зазвонил, когда Кэт входила в квартиру.

Она взяла трубку.

– Джерри, это ты? Ты чем-то расстроен или волнуешься? Я не могу понять. Что случилось?

– Я пытался связаться с тобой, – сказал он. – Звонил к тебе домой и в редакцию. Мне сказали, что ты еще в Одинокой Сосне, но когда позвонил туда, ответили, что ты уже уехала.

– Я только что из аэропорта, – сказала Кэт. – Ты в городе? Что-то тебя плохо слышно, какие-то помехи.

– Я в Айове. Местечко называется Дикс Лендинг. Это на Миссисипи, в районе под названием Виннишикская пойма. Ты представляешь, где это?

– Дикс Лендинг? Нет, никогда не слышала. Виннишик смутно представляю. Но что тебя могло занести…

– Кэт, я ездил на ту ферму в Айове. Я разговаривал со Сто Первым. Он снова брал меня внутрь.

– Он тебя вспомнил?

– Да, я так думаю. Собственно, это нельзя назвать разговором. Он мне показывал. И я предполагаю, что это очень важно. Но я еще не решил – для нас или для Сто Первого.

– Причем же здесь Дикс Лендинг? И Виннишик?

– Пришелец объяснил мне местонахождение, показал его. Я не знаю, зачем. Здесь есть остров под названием Гусиный. На нем три пришельца. Но почему это важно, не знаю. Я только знаю, что важно. Так мне внушил Сто Первый. Я должен отправиться туда и хочу, чтобы ты поехала со мной. Если это что-то значительное, ты первой должна быть в курсе. Ты ведь была первой с самого начала этой истории с пришельцами.

– Отлично, – согласилась Кэт. – Выезжаю немедленно. Дай мне координаты. Как добраться до этого Дикс Лендинга? Я буду там через несколько часов.

42. Миннеаполис.

Много дней и ночей несли они бдительное, неусыпное дежурство, и вот теперь их бдению пришел конец. В потрясенной тишине группа, называющая себя Любящими, стояла и смотрела, как тает в небе удаляющийся прямоугольник пришельца, много дней занимавший взлетную полосу аэропорта Миннеаполиса, куда они смогли прорваться сквозь кордоны полиции.

– Мы потерпели поражение, – сказал один из них, изможденный юноша с лицом аскета.

– Нет, мы не потерпели поражения, – возразила стоящая рядом девушка, тонкая и гибкая. – Он почувствовал нашу любовь. Я знаю это совершенно точно – почувствовал.

– Но он не дал нам знака. Он не взял нас, как других…

Один из охранников аэропорта сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Теперь все кончилось. Пора расходиться по домам. Почему мы все еще здесь?

– Потому что мы и так дома, – ответил юноша с аскетичным лицом. – Земля – наш дом. Вселенная – наш дом.

– Не понимаю я этих детишек, – раздраженно сказал охранник своему товарищу. – А ты понимаешь? Боже, они торчали здесь столько дней. Слонялись или сидели вокруг с глупыми лицами, и все…

– Нет, – согласился второй охранник, – я их не понимаю и даже не пытаюсь понять.

– Значит, давай заканчивать. – Первый охранник обратился к Любящим. – Спектакль окончен, ребятки. Вам тут больше нечего делать.

Толпа Любящих словно вняла голосу разума и начала постепенно расходиться. Поле медленно пустело.

– Не нужно было их вообще сюда пускать, – проворчал второй охранник. – Это против инструкций. Кое-кто из них мог пострадать.

– Но особой опасности не было, – возразил первый. – Полоса закрыта для самолетов. А если бы мы не пустили их, они бы взяли нас в осаду и было бы гораздо больше неприятностей. Вот тогда кто-то мог действительно пострадать. Так что, думаю, мы правильно поступили. Они вели себя вполне прилично и никакого беспокойства не причиняли.

– Они любили этого пришельца, – сплюнул второй охранник. – Демонстрировали ему свою любовь. Можешь вообразить себе подобную глупость? У меня просто в голове не укладывается. – Охранник снова с отвращением сплюнул.

К этому времени пришелец превратился в маленькую черную точку на западном горизонте.

Гоулд положил трубку и повернулся к Гаррисону.

– Пришелец на Двенадцатом шоссе тоже улетел. Поднялся примерно в то же время, что и пришелец на взлетной полосе аэропорта.

– Выглядит так, словно они получили приказ взлететь, – согласился Гаррисон. – Интересно, что они задумали?

– Это вторая фаза, – сказал Гоулд.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, первая фаза была, когда они появились и начали за нами наблюдать. Теперь они узнали достаточно и переходят к новым действиям.

– Откуда такие выводы?

– Не знаю, Джонни. Это просто предположение.

– Может, они нас покидают? Они выполнили задуманную программу и теперь отправляются обратно в космос. Возможно, мы больше никогда их не увидим.

В комнату, шаркая ногами, вошел Хэл Рассел, редактор отдела новостей. Он остановился у стола городского редактора.

– Только что пришло сообщение по телетайпу, – сказал он. – Они взлетают повсюду, а не только у нас.

Гоулд посмотрел на Гаррисона.

– Нужно позвонить в Одинокую Сосну, узнать, что там у них.

Он взял трубку.

– Что-нибудь еще? – обратился Гаррисон к Расселу. – Какие-нибудь предположения, выводы?

– Ничего. Только то, что они уходят.

– Черт побери! – Гаррисон стукнул кулаком по столу. – Что же делать с этим материалом? Тут есть рациональное зерно, но как его откопать? Кто сможет это сделать? Мы просто обязаны не упустить этот материал.

– Джей и Кэт, – сказал Рассел. – Они больше всех знают о пришельцах. Может, у них есть какие-то предположения.

– Кэт куда-то исчезла, – проворчал Гаррисон. – Позвонила мне вчера вечером и сообщила, что напала на след. Но не сказала ничего конкретного, просила поверить ей на слово. Ал просто умрет. Он ведь буквально приказал мне вернуть ее из Одинокой Сосны. И вот пожалуйста, она опять куда-то сорвалась. – Гаррисон обвел взглядом рабочую комнату. – А где Джей? Почему его нет на месте? Кто-нибудь имеет представление, где он может быть? Может, ты знаешь, Анни?

– Он еще не уходил с работы, но я не знаю, где он может быть сейчас, – покачала головой секретарь редактора.

– Может, он в туалете, – предположил Рассел.

Гоулд положил трубку.

– Пришельцы из Одинокой Сосны исчезли, кроме малышей. Те продолжают кушать целлюлозу.

– А что думает об этом Нортон? – спросил Гаррисон.

– Нортона нет. Мне ответил Стеффи Грант, он остался вместо него. Нортон отправился на каноэ отдохнуть на лоне нетронутой природы.

43. Вашингтон. Округ Колумбия.

Портер подождал, пока представители прессы усядутся поудобнее, затем произнес:

– Пока никакого официального заявления я сделать не могу. Большинство из вас уже знает, что пришельцы исчезли. Я отвечу, как смогу, но сомневаюсь, что удовлетворю ваше любопытство.

– Мистер Портер, – сказал репортер «Нью-Йорк Таймс», – один из возможных ответов, который напрашивается сам собой: пришельцы возвращаются обратно в космос. Очевидно, они готовятся возобновить полет к неведомой цели. Вы можете как-то подтвердить правильность этого предположения?

– Нет, мистер Смит, не могу, – сказал Портер. – Нам этот ответ тоже пришел в голову. НАСА ведет наблюдения. Станции проводят непрерывное зондирование околоземного пространства, причем как американские, так и советские. Но пока нет никаких указаний. Конечно, пространство там обширное и пришельцы вполне могли скрыться от нашего наблюдения. Увидеть что-то мы сможем лишь тогда, когда пришельцы образуют что-то вроде первоначального роя.

– Если советские станции что-то засекут, они сообщат нам?

– Не могу сказать наверняка, но думаю, что сообщат.

– Дэйв, – спросил человек из «Вашингтон пост», – этот вопрос может показаться с двойным дном, но я надеюсь, что вы…

– «Вашингтон пост» никогда не задает вопросов с двойным дном, – сказал Портер.

Взрыв смеха. Репортер поднял руку, призывая к тишине.

– Продолжайте, – кивнул Портер. – Я верю заранее, что вопрос без подвоха.

– Я хотел спросить следующее. Не секрет, что появление космических посетителей стало источником многочисленных проблем для вашингтонской администрации. Будет ли их исчезновение такой же проблемой или облегчением?

– Я ошибся, – сказал Портер. – Вопрос все же с подвохом. Но я попытаюсь ответить на него с максимальной открытостью. Во-первых, исчезновение пришельцев окончательно не установлено. И быть может, мы вскоре их снова увидим, возможно, они просто меняют базу. Что касается вздоха облегчения, который может испустить администрация после исчезновения пришельцев… Не буду отрицать, пришельцы были, есть и будут источником беспокойства. Мы столкнулись с проблемами, с которыми до сих пор никогда не сталкивались. У нас просто не было прецедента. Мы столкнулись уже с трудностями, оценивая воздействие факта появления пришельцев на разные слои населения. Признаюсь, иногда мы чувствовали полную растерянность, но с ситуацией, как мне кажется, справились в целом неплохо. Это одна сторона моего ответа. Во-вторых, факт, что после некоторого периода работы с пришельцами мы пришли к выводу, что люди вполне могут ужиться с ними и даже получать от них кое-какую выгоду. Лично я, если пришельцы уйдут, почувствую себя как бы обделенным. Возможно, мы могли бы узнать много полезного, изучая пришельцев.

– Вы сказали, мы могли бы много узнать? – вступил в беседу журналист из канзасской «Стар». – Вы не могли бы осветить эту мысль поподробнее?

– В общих чертах, – сказал Портер, – это выглядит примерно так: мы были в контакте с инопланетной расой, мы смогли бы узнать от них многое в сфере технологии, новых путей мышления, о которых до сих пор даже не подозревали.

– Нельзя ли более подробно? Мы знаем, что доктор Аллен уже довольно много времени работает над мертвым пришельцем. Возможно ли, что он получил новые сведения, имеющие значение для нас?

– Пока ничего определенного, – сказал Портер. – Пока мы не можем понять трансформацию целлюлозы. Если же нам удастся воспроизвести этот процесс в организме пришельцев, мы сможем найти замену многим уменьшающимся природным ресурсам.

– Насколько верно ваше предположение, – спросил корреспондент чикагской «Трибюн», – что пришельцы просто меняют местоположение? То есть, вы имели в виду, что они решили спрятаться?

– Я этого еще не говорил, Гарри, и ты понимаешь, что я не это имел в виду.

– Но таков второй смысл. Что могло заставить их искать убежище?

– Во-первых, повторяю, я не хотел сказать именно это. Что они прячутся. И если они действительно хотят спрятаться, то я понятия не имею, чем это вызвано.

– Мистер Портер, – сказал журналист из «Нью-Йорк Таймс», – по крайней мере, если поверхностно смотреть на факты, то в голову приходит предположение: пришельцы приступили ко второй фазе своего плана, если можно так выразиться. Сначала они наблюдали, осваивались с обстановкой. Теперь же они скрылись, готовясь перейти ко второй фазе своей работы.

– Мистер Смит, – ответил Портер, – вы предлагаете мне строить предположения на основе предположений. Единственная моя реакция на это – отсутствие всякой реакции. Ваши предположения действительно имеют видимость правдоподобия. Но я не имею конкретной информации, которая подтвердила бы их.

– Благодарю, сэр, – сказал журналист. – Я просто подумал, что необходимо как-то осветить и этот вопрос.

– Я рад, что теперь вам ясно, – улыбнулся в ответ Портер.

– Дэйв, я думаю, нам следует углубиться в этот вопрос, – сказал представитель милуокского «Джорнал». – Мне кажется, «Таймс» затронул хороший вопрос. Эти штуки нас осмотрели, познакомились с нами. Возможно, они изучили нас лучше, чем мы думаем. Имеем ли мы достаточно информации, чтобы предположить, что они намерены делать дальше?

– Я не оспариваю правдоподобия вопроса, затронутого мистером Смитом, – сказал Портер. – И это мы должны не упускать из виду. Но не имея подтверждения данной информации, я не буду отвечать на этот вопрос. Я хочу лишь возразить против определенного оттенка, который он получил. Создается впечатление, что пришельцы замышляют нечто враждебное, что у них имеются какие-то враждебные мотивы и они разрабатывают планы, готовясь привести их в действие. Пока что они не выказывали никакой враждебности в отношении нас.

– Но мы не можем знать, каковы их истинные мотивы.

– Это верно. Их мотивы мы знать не можем.

– Меня заинтересовала ваша фраза об отдаленных районах, – сказал журналист из лос-анжелесской «Таймс». – Вы предполагаете, что на территории осталось много пустынных районов?

– Я уже жалею, что допустил эту неосторожность, – вздохнул Портер. – Вы ее слишком эксплуатируете. Имел в виду, что пришельцы покинули плотно заселенные районы. Они могут появиться где-то в других местах, но пока что мы не получили таких сообщений. Обширные лесные районы существуют и в Новой Англии, и в северной Миннесоте, да и в других штатах имеются некоторые территории с небольшим населением.

– Создается впечатление, что вы не убеждены, будто пришельцы ушли навсегда, вернулись в космос? – спросил журналист из «Вашингтон пост». – Почему вы так считаете?

– Я и не думал, что моя личная позиция так заметна, – усмехнулся Портер. – Совершенно верно, я не уверен, что они ушли навсегда. Но это только мое мнение и оно не имеет отношения к позиции правительства. Мне кажется, пришельцы не покинули бы так быстро планету, на которой нашли отменные условия, а ведь нельзя забывать, что они очень долго путешествовали в космосе. Едва ли во вселенной существует избыток планет, на которых пришельцы могли бы найти такую буйную растительность, производящую столько целлюлозы.

– И вы считаете, что, обнаружив такую планету, они не будут стремиться быстро покинуть ее?

– Да, в моем понимании. Но не обязательно в понимании администрации.

– В течение всего срока развития ситуации с пришельцами, – сказал представитель Ай-Би-Си, – администрация поддерживала то, что я назвал бы оптимистическим настроением. Вам пришлось пережить некоторые испытания и трудные ситуации, но вы всегда держали ноту оптимизма. Можете ли вы сказать, что ваши мысли столь же оптимистичны, как и способ их выражения?

– Вы хотите спросить, является ли подмеченный вами оптимизм политической игрой?

– Спасибо, Дэйв, вы закончили за меня вопрос.

– Я считаю, – ответил Портер, – что в любых ситуациях имеется тенденция сохранять оптимизм из чисто политических соображений. Но могу вам сказать, что в данном случае это реальность. Администрация полна искреннего оптимизма. Пришельцы вели себя не враждебно. Мне кажется, они стараются определить, как же им вести себя с нами. Почти не нарушались наши базовые правила поведения. То есть, казалось, что пришельцы стараются вести себя «прилично». Мне кажется, в Белом Доме поддерживают мнение, что пришельцы не намерены причинять нам вред. Но, возможно, они могут нанести нам вред случайно, не желая этого.

– Вы, кажется, считаете это маловероятным?

– Да, – согласился Портер, – я действительно считаю это маловероятным.

44. Айова.

Почти полчаса они продирались через речные джунгли – деревья, ползучие лианы, кусты, – и все это было густо пропитано влагой. Грунт был неровный и коварный. Полоски сухого дерна разделялись неширокими протоками и болотистыми участками. Травянистой, несколько приподнятой над общим уровнем части острова пока что не было видно. Квин обещал, что они достигнут ее, если будут держаться верного направления и смогут преодолеть окруженный лесом холм.

Время от времени, когда деревья немного редели, они видели перед собой одного-двух пришельцев, которые очевидно располагались на траве возвышенного участка острова. Первый раз они увидели их с реки, когда спускались вниз по течению, приближаясь к Гусиному острову.

– Они еще здесь, – сказал Квин. – Я думал, они могли улететь. По радио передавали, что пришельцы везде покидают свои места.

Наконец, им показалось, что грунт начал понемногу подниматься. Идти стало легче, болотистые участки пропали. И хотя деревья продолжали расти так же густо, подлесок и кусты сделались гораздо реже.

– Кажется, мы почти у цели, – прошептал Джерри.

Наконец, они действительно оказались на месте. Деревья расступились и перед ними открылось широкое свободное пространство. Они вышли на него и замерли в изумлении.

Три пришельца располагались на зеленом пространстве на некотором удалении друг от друга. Но изумление вызвали не сами пришельцы.

Между черными блоками пришельцев ровными рядами были выстроены машины или что-то, казавшееся машинами. Предметы имели форму автомобилей. У них были дверцы, окна, руль, у каждой впереди одна горящая фара, но не было никаких колес или чего-то, на чем они могли бы ездить.

– Автомобили, – выдохнула в изумлении Кэт. – Джерри, это автомобили, но без колес.

– Чем бы это ни было, – согласился Джерри, – но пришельцы продолжают производить или отпочковывать их… не знаю, как назвать.

Зрелище аккуратных длинных рядов машин так поглотило внимание Кэт, что она уже не обращала внимания на самих пришельцев. Теперь, когда Джерри сказал это, она увидела, что все трое находятся в процессе почкования, но у «почек» необычная форма. На одном из пришельцев лопнула, раскрываясь, очередная «почка», и из нее показался новый автомобиль. Он влажно блестел, но влага высыхала прямо на глазах, оставляя после себя чуть блестящую, матовую желтизну.

– Желтая, – сказал Джерри. – Ты обратила внимание, что все машины разного цвета? Красные, зеленые, серые – любые, какие пожелаешь.

Желтая машина медленно выдвинулась из раскрытой почки и полетела на землю, но не коснулась грунта, а повисла в нескольких дюймах над ним. Потом быстро развернулась и помчалась, скользя над грунтом, к ближайшему ряду готовых машин. Она встала рядом с зеленой машиной и замерла. По другую сторону от зеленой машины замерла рубиновая.

– Как красиво! – воскликнула Кэт. – Интересно, они делают их разноцветными.

– Я сказал то же самое, – напомнил ей Джерри, – только ты не слушаешь меня.

– Но это, вероятно, не машины, – сказала Кэт. – Снаружи они похожи на машины, но могут выполнять иные функции. Да и вообще, зачем пришельцам машины?

– Откуда мне знать? – пожал плечами Джерри. – Но на вид это машины. Футуристический дизайн. Словно галлюцинация конструктора-авангардиста, который зачем-то решил поразить публику. Колес у них нет, но колеса им, конечно, и не нужны. Они парят над грунтом. Эти автомобили должны передвигаться по тому же принципу, что и пришельцы. Иначе и не может быть – это ведь дети пришельцев, но у них несколько иная форма.

– Но зачем им почковать таких малышей? Зачем им маленькие пришельцы в форме машин?

– Наверное, это все-таки машины, и они предназначены для нас, – сказал Джерри.

– Для нас?

– Подумай сама. Пришельцы явились сюда и обнаружили место, которое им подходит. Масса деревьев, которые они могут без помех перерабатывать в целлюлозу. Возможно, машины – плата за использование наших деревьев.

– Это смешно, – сказала Кэт. – Зачем им платить? Они пришли, обнаружили деревья и используют их. Они могут спокойно продолжать в том же духе. А зачем нам столько машин? Нам их и на десять жизней не хватит. Здесь их не меньше сотни.

– Я имел в виду не нас с тобой. Всех людей, конечно.

– Но для всех они не смогут наделать их в достаточном количестве.

– Думаю, они способны и на это. Смотри, здесь только три пришельца и за неделю они произвели больше сотни машин. А тысяча пришельцев, десять тысяч… Да за шесть месяцев…

– Наверное, ты прав, – согласилась Кэт. – Они могут сделать очень много машин, удовлетворить потребность всей страны. Сто Первая… я поняла, зачем послали ее сюда. Она знала, что ты ее найдешь, и хотела, чтобы ты это сделал.

– Может, и не Сто Первая лично, – сказал Джерри. – Видимо, пришельцы вообще хотели, чтобы мы узнали об этом. А Сто Первая только их исполнитель, делегат, если можно так выразиться. Я подозреваю, каждый пришелец знает, что в каждый момент делает любой другой. Что-то вроде пчелиной ульевой связи. Когда Сто Первая приземлилась, она посылала всем остальным сигналы. Они переговариваются между собой.

– Ты думаешь, пришельцы хотят, чтобы мы сообщили всему миру об этих машинах?

– Они используют нас для каких-то целей, это ясно, – согласился Джерри. – Мы для них как представители людей, агенты связи с массами. Или испытательная команда, я уж не знаю. Может, они хотят, чтобы мы проверили, нормально ли работают эти машины. Когда завод выпускает новую модель, ее сначала испытывают…

– И они выбрали тебя, потому что ты для них особая персона, – сказала Кэт. – Ты первым был внутри и вступил с ними в контакт. Возможно, ты до сих пор единственный, кому это удалось. Истории насчет «захваченных», «одержимых» не вызывают доверия…

– Но Сто Первая пожала тебе руку, помнишь?

– Да, но откуда она могла знать, что я буду здесь, с тобой?

– Возможно, она и не знала. Возможно…

– Что?

– Кэт, эти пришельцы могут оказаться гораздо умнее, чем мы предполагаем. Они могут видеть нас насквозь, читать, как открытую книгу.

– Ты знаешь, – сказала Кэт, – я вдруг испугалась. Как-то неприятно стало внутри. Я ведь раньше никогда их не боялась, но теперь мне вдруг стало страшно. Мне вдруг почудилось, что все это ловушка, какая-то ловушка, и мы сами идем в нее, не предполагая, что творим.

– Возможно, ловушка, – согласился Джерри, – но они для нас делают автомобили, которые парят, а может, даже и летают. Им не нужны дороги, не нужен бензин. Они практически вечны, им не нужен ремонт. Они дают нам их, как плату за деревья, за целлюлозу, которая позволит им снова воспроизводить потомство, предотвратит вымирание их вида. Если бы нам грозила смерть, как виду, мы бы дали той расе, которая нас спасла, все что угодно, лишь бы уцелеть…

– Ты забегаешь вперед, я не успеваю за тобой, – сказала Кэт. – Я не могу принять мысль, что это действительно машины и они сделаны для нас. Ты говоришь так, словно абсолютно уверен в этом. Откуда у тебя такая уверенность?

– Наверное, ее внушила мне Сто Первая. Теперь это начинает выходить на поверхность сознания. И это не чепуха, это вполне разумно, уверяю тебя. Они изучили нас и поняли, что нам необходимо. Они раскусили нас, Кэт. Они знают, что мы такое, знают, как нас подкупить, за что мы готовы продать свою душу.

– Джерри, отчего вдруг такой надрыв?

– Это не надрыв. Просто я начинаю сознавать, что происходит. Мы не можем остановиться. Даже если мы сейчас повернемся и уйдем, этого уже не остановить. Кто-то другой найдет эти машины. Наверное, так и должно быть. Пусть машины будут найдены сейчас и все узнают об их существовании. Может, в конечном итоге все и образуется. Но они намного умнее нас. Понимаешь? Человеческая раса – искусные торговцы, но тут мы не на тех напали. Теперь мы столкнулись с еще более хитрым партнером.

– Мы тут уже долго стоим, – сказала Кэт, – стараясь убедить себя, что все это не сказка или сон. А я все еще не уверена, что это настоящие машины. Не может этого быть.

– Пойдем, – предложил Джерри, – проверим сами, может это быть или нет.

45. Миннеаполис.

У Гоулда был выходной, и Джей, возвращаясь в пресс-контору после перерыва на завтрак, остановился у стола редактора и опустился в кресло Гоулда. Гаррисон, сгорбившись за столом, рисовал на клочке бумаги чертиков. Анни сидела на своем обычном месте в углу. Она уже успела покончить с сэндвичем, который принесла с собой на завтрак, и теперь очищала от кожуры апельсин – зрелище просто аристократически изящное.

– Есть что-нибудь интересное? – спросил Джей у редактора.

Гаррисон обреченно покачал головой.

– Полное затишье. Не только у нас, но и повсюду, насколько мне известно. Хэл говорит, что на телетайпах совершенно спокойно. В отношении пришельцев нет ничего. Имеются разве что неподтвержденные сообщения о том, что их видели в пустынных районах Техаса и Монтаны – и все.

– Будем ждать, – оптимистично сказал Джей, – ничего другого нам не остается. Мы обзвонили весь штат. Пожалуйста, сообщите нам, если вам станет что-то известно. Редакторы еженедельных газет, шерифы, мэры, бизнесмены, знакомые. Если они что-то узнают, тут же позвонят вам.

– Я вот сижу и думаю, – сказал Гаррисон, – мы должны что-то еще сделать, мы еще не все испробовали.

– Но это уже не твоя забота, Джонни, не твоя лично.

– Знаю, черт возьми, но именно я хотел бы найти ответ. Какой-то намек, указание на то, где могут быть пришельцы.

– И почему они ушли.

– Да, и это. И что будет дальше. Но сначала их нужно найти. Нужно что-то такое, что можно дать на первую полосу. Я лично подозреваю Северную Миннесоту. Лесистый западный район. Они могли там спрятаться…

– Или в Канаде. Или еще бог знает где, – сказал Джей.

– Есть еще много диких мест, где они могли бы укрыться.

Зазвонил телефон. Анни отложила апельсин и взяла трубку.

– Это тебя, Джонни, сообщила она. Третий аппарат. Звонит Кэт.

Гаррисон схватил трубку, дав знак Джею взять трубку параллельного аппарата на столе Гоулда.

– Кэт, черт тебя подери, где ты? Что тебе удалось узнать?

– Я в Айове, – отозвалась Кэт. – Местечко называется Дикс Лендинг. Это маленький поселок, всего несколько домов. На берегу Миссисипи. Со мной Джерри.

– Джерри?

– Ну, ты помнишь, тот самый, с которым я должна была идти на концерт. Ты тогда купил мои билеты.

– Да, вспомнил. Но причем здесь Айова и почему ты там?

– Мы нашли трех пришельцев. На острове. На Гусином острове.

– К черту подробности! Пришельцы? Что они делают?

– Делают автомобили.

– Кэт, брось шутить. Не дразни. У меня сегодня ужасный день. Я могу не выдержать.

– Они делают нечто вроде автомобилей. У меня желтая, а у Джерри красная. Мы прилетели на них с острова. Ими очень легко управлять.

– Прилетели? Ты сказала, прилетели на автомобиле?

– Да, на них можно летать. Они без колес и парят над грунтом, как это делают пришельцы. Ими легко научиться управлять. Мы с Джерри потратили на обучение не больше часа. Тут такие штуки, нужно их нажимать. И похоже, что летишь на самолете. И совершенно безопасно. Если угрожает столкновение, они сами сворачивают в сторону. Ничего не надо делать, они сами поворачивают.

– Кэт, скажи мне правду, – застонал Гаррисон, – ты не шутишь? Ты действительно на этой машине?

В трубке послышался голос Джея:

– Кэт, это Джей. Я говорю по телефону Гоулда. Это не розыгрыш? У тебя есть эта машина?

– Честное слово, есть.

– Кэт, – сказал Гаррисон, – приди в себя. Ты несешь околесицу. Зачем пришельцам делать машины?

– Мы не знаем, – сказала Кэт, – мы не уверены, что знаем причину. Мы предполагаем, что это вроде платы за деревья. Но это только предположение, не подкрепленное фактами. Они не протестовали, когда мы улетели, взяв две машины.

– И теперь, когда у вас эти машины…

– Мы возвращаемся в Миннеаполис. Будем там часа через три-четыре. Может, раньше. Мы не знаем технических данных этих машин. Мы полетим вдоль реки на север. Без дорог, теперь они нам не нужны.

– О, боже, Кэт, что же это такое? Как это может быть? Ты говоришь, они делают машины?

– Секунду, Кэт, – сказал Джей, – подожди, не вешай трубку. – Он закрыл микрофон ладонью, глядя на Гаррисона. – Джонни, – сказал он, – она чертовски хороший репортер. Прекрасный репортер!

Гаррисон тоже прикрыл трубку.

– Знаю, но ради всего святого, что это? Что, если это утка?

– До печати еще пять часов. К этому времени она точно будет здесь. Она успеет написать материал, а мы успеем сделать снимки. Мы все успеем.

Гаррисон согласно кивнул и сказал в трубку:

– Хорошо, Кэт, мы ждем тебя. Ничего не будем готовить, только ждать. Оставим тебе всю первую полосу. Подготовим фотографа. Ты сможешь посадить эту штуку на крышу?

– Не знаю… Думаю, что смогу. Им легко управлять.

– Кэт, на чем работают эти машины? – заговорил Джей. – Им нужен бензин или что-то еще?

– Ничего не нужно, – ответила Кэт. – Пришельцы отпочковывают их. А питает их та же энергия, что и пришельцев. Не знаю, что она из себя представляет. Джерри считает, что это действительно пришельцы, но в форме машины. Этих машин там сотня, если не больше. Мы взяли только две. Они их очень быстро почкуют. Три пришельца за неделю отпочковали около сотни машин. Или даже меньше, чем за неделю.

– Хорошо, – сказал Гаррисон, – ждем тебя с нетерпением. Пока что это исключительно наш материал. Постарайся, чтобы он таковым и остался. Не рискуй. Мы хотим видеть тебя в целости и сохранности.

– До встречи, – сказала Кэт.

Гаррисон положил трубку и посмотрел на Джея.

– Что ты об этом думаешь?

– Думаю, что мы купили железный топорик вместо нашего каменного томагавка.

Гаррисон что-то проворчал под нос.

– Да, я понимаю. Нужно было дать материал, когда ты его принес.

– Я могу написать еще.

– Нет, – покачал головой Гаррисон. – Черт побери, но теперь у нас совсем другой материал. Что будет с нашей автопромышленностью, если пришельцы наплодят машины на всю страну и будут раздавать их практически бесплатно, в виде компенсации за использование деревьев? Если этих машин хватит на каждого американца? Что будет с теми, кто потеряет работу на заводах Детройта? Или с теми, кто работает на нефтеперерабатывающих заводах? Что станут делать владельцы бензоколонок? А те, кто у них работает? А что, если нам не нужно будет строить дороги? Вообрази, что будет, если, обеспечив нас автомобилями, пришельцы примутся производить что-то еще – холодильники, электроплиты, кондиционеры? А как власти штата будут регистрировать новые бесплатные машины? Как регулировать их движение? И какой брать с них налог? Что самое ужасное, так это побуждения пришельцев. Зачем они это делают? Из враждебности? Нет. Враждебности они к нам не испытывают. Они просто благодарят нас. Но если бы они наладили контакт с правительством, действовали через правительственные каналы…

– Скорее всего, – высказал предположение Джей, – они вообще не подозревают о такой штуке, как правительство. Они могут понятия не иметь о централизованном правительстве. Вероятно, у них нет концепции политики. Они изучили нас и нашли способ, с их точки зрения самый лучший, расплатиться с нами за деревья. И они научили людей, а не правительство. Они могут понятия не иметь, что с нами творят. Они ведь не имеют никакого представления о нашей сложной экономической структуре. Им известна одна простая экономическая система – натуральный обмен. Ты даешь какую-то вещь, а за нее тебе дают другую вещь. И что хуже всего, люди на эту удочку клюнут. Как только они узнают о бесплатных машинах, как только машины попадут к ним в руки, никто, даже в правительстве, не скажет ни слова против пришельцев.

– Вот потому-то пришельцы и прячутся – чтобы мы не мешали им делать машины. Чтобы толпы не ринулись хватать бесплатные машины. Их там тысячи, и они без помех делают машины. Как ты думаешь, сколько им понадобится времени, чтобы сделать все это в достаточном количестве?

– Откуда мне знать? – сказал Джей. – Я даже не знаю, прав ли ты. Я молю бога, чтобы на машинах все кончилось. Мы, вероятно, сможем пережить это несчастье, если дело ограничится только машинами.

46. Вашингтон. Округ Колумбия.

– Дэйв, – сказал президент, – можно ли доверять сводкам и сообщениям прессы? Все это звучит так… почти невероятно. Я имею в виду… какие-то оторванные от контекста факты.

– Я тоже испытывал подобные сомнения, – согласился Портер. – Это было тогда, когда телетайп стучал первое сообщение. Тогда я обратился к первоисточнику. Это газета «Трибюн» в Миннеаполисе. Я говорил с городским редактором. Фамилия Гаррисон. Я чувствовал себя немного глупо, словно собирался удостовериться в умственной и физической полноценности этого человека. Но я чувствовал, что должен разобраться. Гаррисон оказался вполне приличным человеком.

– И все сообщения достоверны?

– Да. Гаррисон сказал, что сам не мог поверить, пока не увидел машины собственными глазами, когда они приземлились у здания редакции. Он сам боялся, что неправильно понял репортера, сидел после звонка, словно в трансе, определенно считая, что все это какая-то грандиозная утка.

– Но теперь он уверен?

– Теперь он полностью уверен. Машины у него в редакции, и он сделал фотографии.

– Ты видел снимки?

– «Трибюн» только полчаса назад начали печатать. Эта новость всех захватила врасплох. Газеты, радио, телевидение – все в шоке. Потребуется некоторое время на передачу снимков. Скоро они будут.

– Машины… – повторил президент. – Боже мой, почему именно машины? Почему не что-то необычное? Почему не бриллиантовые ожерелья, ящики с шампанским, меховые манто?

– Пришельцы хорошие наблюдатели, сэр. Они наблюдали за нами и нашими автострадами…

– И увидели массу машин. Почти у каждого есть машина. Тот, у кого ее нет, хотел бы иметь. Тот, у кого старая машина, хотел бы приобрести новую. Пострадавшие в несчастных случаях, столкновения. Погибшие люди, покореженные машины. Все это они видели. И дали нам машины, которые никогда не износятся, не попадут в автокатастрофу, которым не нужны дороги и так далее.

– Но мы еще не знаем этого наверняка, сэр. Это только предположения.

– Машины для каждого?

– Еще неизвестно, сэр. Это Гаррисон так думает. Так думает его репортер. Но как я понял, в репортаже они очень осторожно высказываются на этот счет. Хотя это довольно прозрачно подразумевается.

– Дэйв, мы можем погибнуть. Даже если автомобиль будет не для каждого, все равно они разрушат экономику. Потому что это, как ты сам сказал, явно подразумевается. Я собираюсь объявить мораторий на финансовые операции, закрыть биржу, банки, все виды финансовой деятельности. Что ты на это скажешь?

– Это даст вам некоторое время и, может быть, ничего больше. Несколько дней. Дольше протянуть не удастся.

– Если биржа откроется завтра утром…

– Да, вы правы. Нужно что-то делать. Вам необходимо посоветоваться с министерством юстиции, с финансовым консультантом, с заведующим золотого запаса страны. Наверняка, с кем-то еще.

– Возможно, кроме отсрочки, нам это ничего не даст, – сказал президент. – Согласен. Но время сейчас для нас важнее всего. Нам необходимо пространство для маневра. Люди должны иметь возможность подумать. Мы должны иметь возможность обратиться к людям. Недавно я говорил тебе, что не вижу причин для паники. Черт возьми, Дэйв, вот теперь я чувствую, что впадаю в панику.

– Панику мы себе позволить не можем. Внешне видимую панику. Политика научила вас подавлять панику в себе самом.

– Скоро все кинутся, чтобы распять нас. Конгресс, пресса, деловые круги, профсоюзные лидеры – все. Будут говорить, что мы должны были предвидеть ситуацию.

– Страна переживет, сэр.

– Страна, но не я. Черт побери, до сегодняшнего дня я рассчитывал, что смогу выиграть второй срок.

– Ничего еще не потеряно.

– Тогда это будет чудо.

– Отлично, устроим чудо.

– Дэйв, я уже так не думаю. Мы, конечно, попытаемся. Нужно выждать, сориентироваться, подождать. Скоро приедут Аллен и Уайтсайд. Грейс попытается отыскать Хэммонда. Я хочу ввести его в курс дела. Он займется деталями финансового моратория. Позже приедут Маркус и другие. Бог свидетель, сейчас мне нужны толковые советы. Тебя я прошу быть рядом.

– У меня скоро брифинг. Они уже колотят в дверь.

– Подожди пару часов, – распорядился президент. – К тому времени кое-что может проясниться. Если ты выйдешь сейчас к ним с пустыми руками, они сожрут тебя живьем.

– Они в любом случае сожрут меня. Но идея хороша. Я не спешу к ним в зубы.

На столе президента загудел интерком. Президент нажал кнопку ответа и тотчас раздался голос секретаря:

– Здесь доктор Аллен и генерал Уайтсайд.

– Впустите их, – распорядился президент. Оба сейчас же вошли. Президент взмахом руки велел им садиться. – Вы уже слышали? – спросил он. – Я не успел сообщить конкретно, по какому поводу вас вызываю.

Они кивнули.

– По радио в машине, – пояснил Аллен.

– А я по телевизору, – ответил генерал. – Включил ящик, как только вы позвонили.

– Что ты думаешь об этом, Стив? – спросил Аллена президент. – Сомнений нет, они действительно производят машины. Но что это за машины?

– Как я понял, – сказал научный советник, – они их отпочковывают. Почкуют своих детей в форме автомобилей.

– Они же съели несколько машин в Сан-Луисе, – напомнил генерал.

– Я бы не утверждал, что эти события связаны, – сказал Аллен. Конечно, они, видимо, смогли проанализировать поглощенные конструкции, но машины, которые они почкуют сейчас, только внешне похожи на те автомобили.

– Тогда зачем им были нужны старые машины? – вызывающе фыркнул генерал.

– Не знаю. Знаю только, что те машины, которые почкуют пришельцы, это молодые пришельцы, но в измененной форме. И не машины в буквальном смысле этого слова. Это биологические структуры, но никоим образом не механические.

– Репортер, нашедшая эти машины, – сказал президент, – считает, правда, это ее личное мнение, – что машины – плата, подарок пришельцев за съеденные ими деревья.

– Трудно сказать, – вздохнул Аллен. – Все зависит от того, как мыслят эти чертовы создания. А об этом я не имею ни малейшего представления. Мы уже несколько дней изучаем умершего и пока что понятия не имеем об его анатомии, о том, как он живет, функционирует на чисто физическом уровне, не говоря уже о психологическом или ментальном. Ситуация, аналогичная положению пещерного или средневекового человека, который пытается разобраться в устройстве персонального компьютера. Ни единого органа, аналогичного человеческому. Мы в полнейшем тупике. Я надеялся, что нам удастся выяснить причину гибели существа. Нам этого не удалось. Пока мы не поймем, как функционирует организм, у нас нет ни малейших шансов понять причину смерти.

– Значит, вы утверждаете, – сказал президент, – что нет никаких шансов вступить с ними в контакт? Если бы мы могли с ними переговорить, пусть даже на языке жестов…

– Ни малейших шансов, – согласился Аллен.

– Значит, нам остается сидеть и молча принимать все, что нам дают, – яростно сказал Уайтсайд. – Детройт – в канаву. И многие другое. А у армии есть контракты…

– Если бы только пришельцы попытались дать понять, чего они хотят, – пробормотал президент. – Если бы они связались с нами…

– С нами – вы подразумеваете под этим правительство? – спросил Аллен.

Президент кивнул.

– Вы не понимаете одного, – продолжал Аллен, – полнейшей чуждости этих существ. Они более чужды нам, чем мы можем представить. Я считаю, что они представляют из себя что-то вроде ульевого организма. То, что видит и чувствует один, видят и чувствуют все остальные. Им не нужно правительство. Они не имеют ни малейшего понятия о таковом, потому что им никогда не требовалось ничего подобного. У них нет такой концепции.

– Нужно что-то делать, – сказал генерал. – Защищаться, черт побери!

– Забудьте об этом, – остановил его президент. – Всего несколько дней назад в этом кабинете вы лично сказали мне, что пришельцы могут выдержать любой удар, кроме, возможно, ядерного. Это ваши расчеты. А ядерное оружие мы не можем применить.

– Значит, все же проводились испытания оружия, – вскинулся Аллен. – До меня доходили косвенные сведения. Но я искренне считал, что если таковое испытание будет проведено, меня оповестят в первую очередь. Почему же этого не было сделано? Ваши данные могли бы пролить свет на…

– Потому что это не для вас, чертовы очкарики! – рявкнул генерал. – Не ваших дурацких умов дело. Это секретный материал.

– Ах, даже так, – побледнел Аллен. – Это важная информация, и вы были обязаны…

– Джентльмены, прошу вас, – вмешался президент. – Прошу простить меня, это моя вина. – Он посмотрел на Аллена. – Конечно, вы ничего не слышали.

– Да, мистер президент, ни единого слова.

– Факт остается фактом, мы не можем прибегнуть к ядерному оружию.

– Но если бы нам удалось собрать их в одном месте, – мечтательно сказал генерал. – А потом…

– Этого мы тоже не можем, – остудил его рвение президент. – Мы даже не знаем, где они. Но, по крайней мере, большинство из них сосредоточилось по всей стране и делает машины.

– Это неизвестно, сэр.

– Во всяком случае, это логично, – сказал президент. – Это вполне можно предположить. Они не могут сидеть у всех на виду и почковать машины, иначе их затопит толпа.

– Может, – с надеждой сказал генерал, – им не хватит еды. Они должны съесть много деревьев, чтобы делать машины.

– Едва ли, – с сомнением проговорил Аллен. – В Северной Америке деревьев пока достаточно. Даже если их не хватит, есть другие континенты, тропические, например. Джунгли. И не забудьте, что теперь она сами намерены выращивать деревья взамен съеденных. Номер 101 засадил уже целое поле.

– Это меня тоже волнует, – сказал президент. – Если они начнут использовать значительные площади полей, мы можем столкнуться с недостатком продовольствия. Мы, правда, имеем большие запасы пшеницы, но ее хватит ненадолго.

– Опасно вот что, – сказал Аллен. – Если начнутся трудности с продовольствием, пришельцы смогут начать производить и пищу. Мы окажемся у них на пайке.

– Все это очень интересно, – сказал президент, – но мы топчемся на месте. Нужно обсудить непосредственные действия – вот о чем нужно вести речь.

– Я сейчас вот что подумал, – сказал Портер. – Гаррисон – редактор Миннеаполисской «Трибюн», назвал одно имя, Джерри Конклин. По его словам, именно этот человек обнаружил первого пришельца и эти новые машины. Но он был против упоминания своего имени в газетах, поэтому в сообщении оно не фигурировало. Мне это имя показалось знакомым. Где-то я уже слышал его.

– Еще бы! – подался вперед Аллен. – Это тот парень, чей автомобиль пострадал во время посадки. Посадки еще первого пришельца в Одинокой Сосне. Он исчез, когда нам удалось установить его личность. Теперь он опять возник на горизонте. Довольно странное совпадение, как мне кажется.

– Наверное, нужно доставить его сюда и поговорить, – сказал президент. – Возможно, этот парень сможет рассказать нам много интересного.

– Подождите минутку, – сказал Аллен. – Мы еще кое-что установили. У Конклина есть знакомая – судя по всему, довольно близкая, – репортер «Трибюн». Зовут ее, кажется, Кэт.

– Кэт Фостер, – сказал Портер. – Это она нашла машины и дала первый материал о них.

– Видимо, нужно доставить сюда и ее, – сказал Уайтсайд. – Пусть ФБР этим займется.

Президент отрицательно покачал головой.

– Не нужно впутывать в это дело ФБР. Будем действовать с максимальным тактом, просто пригласим их в Белый Дом, как гостей. Пошлем за ними вертолет.

– Но, сэр, – запротестовал генерал, – этот человек один раз уже исчез. Вдруг он опять…

– Рискнем, – сказал президент. – Дэйв, будьте добры, позвоните и распорядитесь от моего имени.

– С удовольствием, – сказал Портер.

47. Миннеаполис.

Помощник корректора, согнувшись от тяжести пачки, зажатой под мышкой, бросил на стол Гаррисона оттиск номера и поспешил дальше.

Гаррисон развернул газету, взглянул на первую страницу. Она почти не изменилась по сравнению с первым вариантом, добавилась только одна заметка. Гаррисон положил газету перед собой и с наслаждением перечитал новый материал. Имелся заголовок в две колонки и рисунок-схема панели управления машины пришельцев. Гаррисон прочитал первый абзац:

«Если вам повезет и вы станете владельцем пришелец-машины, можете не волноваться о сложности управления ею. Управлять очень просто. Чтобы включить ее, нажмите первую кнопку слева. На нашей схеме она помечена буквой «А». Чтобы привести машину в движение, нажмите кнопку «Б». Скорость регулируется поворотом диска над панелью. Вправо – увеличение скорости, влево – уменьшение до полной остановки. Высота полета регулируется рычагом слева от панели. Чтобы поднять машину вверх, потяните рычаг вверх. Чтобы опустить вниз – рычаг вниз. Кнопки, рычаг и диск не имеют никакой маркировки, вы должны как следует запомнить, что регулирует каждый из них…»

Гаррисон перевел взгляд на последний абзац:

«…Будет очень неплохо, если вы вырежете эту заметку и будете носить в сумочке или бумажнике, чтобы когда однажды утром вы обнаружите возле дома новенькую пришелец-машину…»

Гаррисон посмотрел на Гоулда.

– Это хорошая идея. Она настраивает читателя сразу на исходный продукт, на машину. Это каждый захочет прочесть. Благодарю за идею.

– Черт побери, – сказал Гоулд, – мне давно пора отрабатывать свое жалование.

По проходу к ним шел Хэл Рассел. Остановившись перед столиком Гаррисона, он сказал:

– Засекли еще пришельцев. Одна группа в Айдахо, другая на Мейне.

– И они делают машины, – догадался Гаррисон.

– Совершенно верно. Все делают машины, – ответил Рассел.

– Теперь у них есть стимул, – пожал плечами Гоулд. – Новая пришелец-машина в каждом гараже.

– Следующий большой материал, – сказал Гаррисон, – доставка машин. Люди будут находить их по утрам у своих домов.

– Может, все будет и не так, – покачал головой Гоулд. – Может, будет проводиться что-то вроде жеребьевки, национальной лотереи или еще чего-нибудь. На право получить пришелец-машину. Или их будут расставлять на большом поле и народ станет устраивать из-за них битву, чтобы зубами и кулаками выбить себе одну. Машина для самых быстрых и сильных.

– Очень странные у тебя идеи, – сказал Гаррисон.

– Лично я хотел бы небесно-голубую, – мечтательно протянул Гоулд. – Жена всегда заставляла меня покупать только красные, так как до безумия любит этот цвет. Но и в этом случае у нас будут две красные, – печально вздохнул он. – Жена не позволит мне взять голубую. Она считает, что это детский цвет.

– Мы уже прикинули все на бумаге в цифрах, – прервал его Гаррисон. – Смогут ли пришельцы сделать столько машин? Мы получим когда-нибудь определенное число?

– Я думаю, несколько тысяч, – сказал Гоулд. – Кэт сообщает, что пришельцы смогли сделать больше сотни машин всего за неделю. Это более тридцати машин на пришельца. Пять тысяч пришельцев дадут сто пятьдесят тысяч машин в неделю. Четверть миллиона в месяц, самое меньшее. В стране живет двести пятьдесят миллионов человек.

– Но не всем же давать машину, – возразил Гаррисон. – Детям, например, подросткам. И помните, что пришелец-малыши продолжают расти.

Может, через год или около того они тоже начнут делать машины. А у каждого пришельца было по десятку детенышей. Значит, через год мы имеем несколько миллионов машин в месяц.

– Ладно, – согласился Гоулд, – значит, так и будет. А потом они начнут делать пиво. Пиво можно делать быстрее, чем машины. Ну, скажем, ящик в неделю на каждого любителя-мужчину. Я думаю, ящика в неделю вполне достаточно.

– Ну, и закуску к пиву не забывай. Что за пиво без горячей сосиски?

Зазвонил телефон. Трубку взяла Анни.

– Это тебя, – сказала она Гаррисону, – линия два.

Он снял трубку.

– Гаррисон. Городская редакция.

– Говорит Белый Дом. Пресс-секретарь Портер, – сказали на другом конце провода. – Я вам уже звонил.

– Да, помню. Чем могу служить?

– Нет ли поблизости мисс Фостер?

– Сейчас посмотрю. – Он поднялся, держа трубку в руке, и обнаружил Кэт за рабочим столом. Он покачал трубкой над головой. – Кэт, – заорал он, – просят тебя! Линия два!

48. Территория заповедника нетронутой природы.

Нортон замедлил бег каноэ, сделал еще несколько резких взмахов веслом, глядя на открывающуюся за поворотом перспективу реки. Прямо перед ним над массивом вековых сосен нависали пять черных прямоугольников.

Пришельцы, подумал он, что делают здесь пришельцы? Здесь, в такой чащобе? Но немного поразмыслив, он решил, что все это не так уж страшно. Очень может быть, что многие из непонятных гигантов приземлились в таких местах, где обнаружить их совсем непросто.

Он усмехнулся про себя и глубоко погрузил весло в воду, направляя каноэ к берегу. Солнце уже клонилось к горизонту и он искал место для ночлега.

Это место, подумал он, ничуть не хуже других. Он вытащил каноэ на берег и осмотрел пришельцев. Потом нужно будет развести костер и устроиться на ночлег. Он с удивлением отметил, что испытывает радость, обнаружив пришельцев. Что-то от них исходило такое дружественное, как будто он внезапно столкнулся с добрым соседом, о существовании которого не подозревал.

Он вытащил каноэ на покрытый галькой берег и пошел в лес к пришельцам. Странная штука, подумал он. Не то странно, что я обнаружил их, а то, что так тихо. Они не валили и не поглощали деревья. Может, они переработали столько целлюлозы, сколько им было нужно, отпочковали свое потомство и теперь просто отдыхают от трудов праведных?

Он выскочил на образованную пришельцами поляну и вдруг остановился, пораженный. Перед ним стоял дом. Немного перекошенный на одну сторону, но все же дом. Он был словно построен неумелыми руками подвыпившего строителя. Почти рядом стоял второй дом. Этот уже стоял прямо, но в нем ощущалась какая-то странность. Он не сразу сообразил, какая, но потом понял – у дома не было окон.

За домом стояли пришельцы, так тесно, что создавалось впечатление, будто это тесно построенные дома в городском квартале.

Нортон испытывал нерешительность. Он был озадачен. Никто, подумал он, находясь в здравом уме, не отправится в чащу, чтобы выстроить там два дома и бросить на произвол судьбы. И никто не станет ставить кривой дом и дом без окон. Если неизвестный строитель по какой-то причине хотел иметь именно такие дома, у него должен быть способ транспортировать к месту строительства необходимые материалы.

Сосны тихо гудели, их кроны качал ветер. На противоположной стороне поляны, в зеленой конической кроне мелькнула яркая пичуга. Не считая гула сосен и мелькнувшего яркого пятна птицы, царила полнейшая тишина. Мрачная тишина и гнетущая неподвижность нетронутого первобытного леса поглощала даже удивление, вызванное появлением здесь домов и пришельцев.

С некоторым удивлением Нортон стронулся с места и направился к первому, кривому домику. Дверь была гостеприимно распахнута, но он не сразу решился войти. Очень может быть, что все строение рухнет, едва он переступит порог. Но, наконец, он рискнул и вошел в холл, выходящий в кухню и гостиную. Он прошел на кухню, шагая тихо и осторожно, стараясь не потревожить ненадежную на его взгляд конструкцию домика. Несмотря на кривизну внешних очертаний, кухня была вполне приемлемой. Возле стены находилась электрическая плита и холодильник. Начиная от плиты, вдоль стены тянулись шкафы, шкафчики и полки, раковина, сушилка для тарелок.

Нортон повернул регулятор плиты и подержал руку над кружком нагревателя. Плита работала, и он выключил ее. Возле раковины он тоже задержался, повернув кран. Из крана потекла струйка воды, потом прекратилась. Он повернул кран еще на пару оборотов, тот зашипел. Снова потекла вода, но вскоре ручеек иссяк. Нортон закрыл кран.

Он вошел в гостиную. Там было все в порядке, только окна врезаны в стены под непривычным углом. Пройдя по коридору, он нашел три спальни, которые тоже были обычными, не считая какой-то неуловимой странности, особенности, которую он не мог ухватить, как ни старался.

Выйдя из дома, он испытал облегчение. Затем направился ко второму домику, который был без окон. Что-то в кривом домике было странное, очень странное, но он никак не мог понять, что. Не окна в гостиной, не странная планировка в спальне и не кран на кухне. Что-то другое. И важное. Идя к дому без окон, он вдруг понял – в домике не было ванной комнаты и туалета. Он остановился. Не ошибся ли он? Невероятно! Зачем строить дом, не предусмотрев в нем таких элементарных удобств? Он снова тщательно припомнил все, что видел в кривом домике. Нет, он не ошибся. Он не мог пропустить этого. Он не мог не заметить ванной. Если бы она была, он обязательно заметил бы ее.

Дверь второго домика, который не имел окон, была закрыта, но легко поддалась, когда Нортон повернул и слегка нажал дверную ручку. Из-за отсутствия окон внутри было темно, но не полностью, кое-что разобрать было можно. Он быстро осмотрел комнаты. Четыре спальни, кабинет, столовая, две ванные, кухня. Пол, в отличие от первого домика, был деревянным, застеленным цветными ковриками. На стенах, там, где должны были находиться окна, висели портьеры. Нортон испытал кухонные принадлежности. Плита нагревалась, вода текла из крана, туалет исправно смывался. Когда он открыл дверцу холодильника, в лицо ударил ледяной холод.

Все было прекрасно. Но только зачем строить такой прекрасный дом и забыть про окна?

Кто мог выстроить эти дома? Может, пришельцы… Пришельцы?

Он замер, ошеломленный этой мыслью, и вдруг похолодел.

Если это пришельцы, тогда все объясняется. Никакой нормальный человек не станет строить два странных дома в самой гуще нетронутого леса. Здесь просто невозможно сделать все это.

Но пришельцы? Зачем пришельцам строить дома? Или эти два странные дома были просто опытными экземплярами? Первый получился кривым, второй совершенно нормальным, только без окон…

Он стоял, пораженный, посреди полутемной кухни, все еще неуверенный, задающий себе вопросы. Единственный ответ – пусть он и не хотел принимать его – был таковым: дома созданы пришельцами. Но это приводило ко второму, еще более сложному вопросу: зачем пришельцам делать дома?

Он почти наощупь выбрался из кухни, пересек гостиную и вышел наружу.

Длинные тени накрыли поляну. Верхушки елей и сосен по ту сторону поляны чернели неровной линией на фоне горизонта. Начал спускаться вечерний пронзительный холодок.

Он провел ладонью по стене дома. Ощущение было необычным. Присмотревшись, Нортон обнаружил, что внешняя обшивка не представляет собой, как казалось, плотно пригнанные друг к другу доски, а отлита из одного куска пластичного вещества.

Он медленно попятился. Не считая отсутствия окон, этот дом был совершенно обычным, такие можно увидеть в любом пригородном районе. Точная копия.

Он провел взглядом от крыши до цоколя… Стоп! Цоколя не было вообще. Эта деталь как-то ускользнула от него прежде – отсутствие цоколя. Дом парил в дюйме над грунтом, подвешенный в воздухе неведомой силой.

Подвешенный в воздухе, повторил про себя Нортон, в точности как подвешены пришельцы. Теперь не могло быть вопроса, откуда появились эти дома.

Он обошел угол дома – вот они, пришельцы, стоят тесно, как черные блоки домов в центре большой площади какого-то города будущего. Нижняя часть уже поглощена сумерками, верхняя освещена лучами закатного солнца.

Оттуда, со стороны пришельцев, появился новый дом. Он плавно летел в футе над землей, прозрачно белея стенами в сгущающихся сумерках. По мере его приближения Нортон отступал, готовый кинуться бежать в случае опасности. Дом остановился, словно определяя, куда надлежит двигаться дальше, потом величественно подплыл ко второму дому, без окон, и замер за ним. Теперь все дома стояли в ряд и были очень похожи на кусочек улицы в пригороде, хотя и располагались слишком близко друг к другу.

Нортон немедленно шагнул к третьему домику. В этот миг в домике загорелся свет, уютно вспыхнули окна. В окне он увидел стол в гостиной, сервированный к ужину. Фарфор и стекло, подсвечники по бокам. Светящийся экран телевизора, диван, удобные подушки, ковер на полу и секретер с рядами каких-то маленьких красивых статуэток.

Немного испуганный, Нортон попятился и вдруг уловил некое движение в кухонном окне, какую-то мелькнувшую тень, словно там кто-то был, готовясь нести ужин на стол. В ужасе закричав, Нортон бросился к реке, к поджидавшему его каноэ.

49. Вашингтон. Округ Колумбия.

Когда Портер позвонил, дверь открыла Алис. Она схватила его за руку и поспешно втащила в холл, быстро затворив за ним дверь.

– Я понимаю, – начал с порога извиняться Портер, – что явился в неудобное время. И я спешу. Но мне необходимо повидать тебя и сенатора.

– Папочка уже приготовил стаканы и ждет тебя. Он трепещет от предвкушения твоего полуночного визита. Ты ведь наверняка прибыл с очень важными новостями, не так ли?

– Слишком много суеты, – сказал Портер, – слишком много разговоров. Но я не знаю, даст ли это что существенное. Ты слышала о финансовом моратории?

– В вечернем выпуске новостей по телевизору. Папа очень расстроился.

Но когда они вошли, сенатор расстроенным не выглядел. Он был вполне радушным хозяином. Он вручил Портеру стакан виски и сказал:

– Видите, молодой человек, я все приготовил, так как досконально изучил ваши вкусы.

– Спасибо, сенатор, – ответил Портер, принимая стакан. – Это как раз то, в чем я очень нуждаюсь.

– Ты поужинал? – спросила Алис. Он уставился на нее, словно пораженный вопросом. – Так ты ел или нет?

– Кажется, поужинать я забыл, – признался Портер. – Мне это как-то не пришло в голову. Нам что-то присылали из буфетной, но я как раз в это время занимался с прессой. Когда я вернулся, уже ничего не осталось.

– Так я и думала, – ответила Алис. – Сразу после твоего звонка я приготовила сэндвичи и кофе. Сейчас принесу.

– Садитесь, Дэйв, – пригласил сенатор, – и выкладывайте, что там у вас. Могу я чем-то помочь Белому Дому?

– Думаю, это возможно, – сказал Портер. – Но это ваше личное дело. Никто не будет вас принуждать. Как решите, так и поступайте.

– Видимо, вам пришлось трудно в последние часы, – сказал сенатор. – Не скажу, что я согласен с решением президента объявить мораторий, но понимаю, что нужно было хоть что-то предпринять.

– Мы боялись немедленной реакции, – согласился Портер. – Мораторий даст разумным людям время справиться с ситуацией и приспособиться к ней.

– Доллару трудно придется на международном рынке, – сказал сенатор. – Как ни старайся, но завтра он упадет до самого низа. Почти обесценится.

– Мы не волшебники, – согласился Портер. – Дайте нам выиграть раунд-другой у себя дома и доллар снова поднимется. Сейчас реальная опасность – конгресс и общественное мнение.

– Вы намерены отбиваться, – сказал сенатор. – Правильно. Никаких отступлений. Стоять насмерть.

– Мы будем держаться, – мрачно сказал Портер. – Ни шагу назад. Мы намерены утверждать, что правильно вели политику в ситуации с пришельцами. Никаких изменений не будет.

– Подходит, это мне по душе, – сказал сенатор. – Хотя я не одобряю всего, что делалось, но демонстрация силы мне по душе. В сложившейся обстановке нам требуется крепкое правительство.

Алис внесла поднос с сэндвичами и кофе и поставила на столик возле Портера.

– Принимайся за еду и не вздумай разговаривать, – сказала она. – Говорить будем мы с папой. У нас полным-полно вопросов.

– Да, особенно у моей дочери, – усмехнулся сенатор. – Она вся бурлит внутри. Для нее сложившаяся ситуация вовсе не начало великих смут и потрясений. Наоборот, это начало новой эры, чуть ли не Золотого Века. И я с ней, конечно, не согласен.

– Ты ошибаешься, – упрямо сказала отцу Алис. – А ты, конечно, согласен с ним. Но вы оба заблуждаетесь. То, что случилось, может, самое превосходное, самое прекрасное, что с нами происходило до сих пор. Конечно, придется пережить бурный период. Придется кое-что изменить в нашем сознании. Мы распростимся с технологическим синдромом, лихорадившим нас последние двести лет. Мы увидим, что наша экономическая система очень хрупка и ненадежна. Она построена на хрупком фундаменте. И нам придется признать, что есть и другие ценности помимо хорошо работающих машин.

– Если мы станем действительно свободными, – сказал сенатор, – если излечимся от того, что называется тиранией технологии, если получим шанс нового начала, что же тогда делать?

– Мы оставим эти крысиные гонки, – сказала Алис, – эти крысиные гонки технологии и политики, социальной жизни. Мы станем не соревноваться, а работать рука об руку ради общих целей. Как только исчезнет необходимость в технологическом процессе, исчезнет и необходимость рвать зубами глотку соперника ради получения наималейшего преимущества. Вот это и делает президент, объявляя мораторий. Хотя сам не понимает, что именно делает. Он дает деловому миру передышку, чтобы тот пришел в себя, хоть немного образумился. Если им хватит времени…

– Давай не будем сейчас спорить, – сказал сенатор. – Мы обсудим с тобой эту проблему как-нибудь потом.

– Со всей твоей помпой, – иронично сказала Алис, – и твоими убеждениями…

– Дэйв должен вернуться в Белый Дом, – напомнил сенатор. – Его ждут. Он ведь пришел к нам не просто так. Его тяготит какая-то проблема.

– Извини, дорогой, что я помешала, – сказала Алис. – Не стоило мне этого делать. Я могу послушать или уйти?

– Ты вовсе не мешала, – ответил Портер, прикончив второй сэндвич. – Я хочу, чтобы ты услышала то, что я скажу. И не обижайтесь на меня. Белый Дом хочет использовать вас, сенатор.

– Не нравится мне эта формулировка, – ответил сенатор. – Я очень не люблю, когда меня «используют». Но это часть политики – вечно кого-то используют, что-то используют. Так что там у вас?

– Мы выдержим, – сказал Портер, – или надеемся выдержать, если Холм не будет на нас чересчур давить. Хотя бы несколько дней.

– Почему вы обратились именно ко мне? – сказал сенатор. – У вас там ведь есть свои люди. А я, как вы помните, редко играл на вашей стороне…

– Наши люди будут делать все, что в их силах, – пояснил Портер. – Но в наших руках все это будет вонять грязной политикой. Если же сыграете вы, то запаха не будет.

– Но почему я? Я всегда сражался с Белым Домом. Почти по любому законопроекту, почти по всем биллям. Обо мне там, бывало, говорили очень сурово. Почему же теперь я должен сотрудничать с вами? Какие у нас могут быть общие интересы?

– Интересы нации, – ответил Портер. – Один из грозящих нам моментов в случае усиления давления со стороны конгресса и сената требования просить помощи извне. На тех основаниях, что ситуация не чисто внутренняя, а международного характера. И посему остальные страны должны работать над ней вместе с нами. ООН вопит об этом с самого начала.

– Да, я знаю, – кивнул сенатор. – Но я не согласен с ООН. Это не их дело.

– Слишком многое поставлено на карту, – сказал Портер. – Мы не можем этого допустить. Я сделаю намек на очень секретный факт. Хотите услышать?

– Не уверен, стоит ли.

– Нам нужно распространить слух.

– Все это просто отвратительно, – сказала Алис.

– Моя реакция несколько мягче, чем у дочери, – сказал сенатор, хотя и я испытываю нечто подобное. Но вас лично я не виню. Вы говорите сейчас явно не от своего имени.

– Да, еще бы вы не знали, что я говорю не от себя. Хотя лично я воспринял бы это более мягко.

– Вы хотите сообщить мне нечто, чтобы я проговорился затем в нужных местах нужным людям. Именно я, знающий, где такая акция произведет нужный эффект.

– Это несколько упрощенная формулировка, – согласился Портер, – но в целом…

– Дэйв, в дискуссии без грубостей не обойтись, – сказал сенатор.

– Я не против слов, которые вы используете, – сказал Портер. – Можете не смягчать их. Я не буду спорить, убеждать, принуждать вас. Скажите просто «нет», я встану и уйду, и лично я не буду испытывать к вам никаких дурных чувств. Мне даны инструкции ни в коем случае не спорить с вами. У нас нет желания давить на вас. Если бы оно было, мы, без сомнения, использовали бы это.

– Папа, – сказала Алис, – хоть это и достойно презрения, но он честен с тобой. Он делает грязную политику очень открытым способом.

– Несколько дней назад мы говорили о возможных преимуществах, которые могут дать нам пришельцы, – сказал сенатор. – Я, в частности, упомянул об управлении гравитацией. Я сказал, что если бы мы смогли овладеть этим секретом…

– Нет, сенатор, не это, – покачал головой Портер. – Не буду вводить вас в заблуждение или ставить ловушки. Я не пытаюсь с вами играть, держа карты в рукаве. Все, что нам нужно, это случайно оброненное кое-кому на Холме слово, оброненное вами в беседе…

– Вы называете это случайным словом?

– Да… В беседе с парой нужных людей. Мы не называем их, так что кандидатуры можете подобрать сами.

– Кажется, я понимаю, – ответил сенатор. – Можете не говорить. Но ответьте на такой вопрос…

– Да, конечно, – сказал Портер.

– Было ли испытание оружия против пришельцев и изучение их реакции на него?

– Было. Результаты засекречены.

– И мы должны держать пришельцев исключительно под своим контролем?

– Я так думаю.

– Что ж, – сказал сенатор, – теперь, при более подробном рассмотрении этого факта, я могу сказать, что совесть моя чиста. И понятна моя роль. Вы мне ничего не говорили – небольшая неловкость, оговорка, которой я не заметил.

– В таком случае, я отправляюсь назад, – сказал Портер. – Спасибо за сэндвичи, Алис.

– Вы оба отвратительны, – ответила Алис.

50. Соединенные Штаты Америки.

Разговор за столом во время завтрака:

– Герб, я же тебе говорила, что-то полезное от этих пришельцев мы будем иметь. Я тебе говорила, а ты не слушал. А теперь они будут давать нам бесплатно машины.

– Ничего бесплатного не бывает. В этом мире, по крайней мере. Так или иначе, но за все надо платить.

– Но в газете написано…

– Они просто не знают. Они так думают, говорят, что это возможно. Лично я рассчитывать на бесплатную машину не буду, пока не увижу, что она стоит у меня во дворе.

– Ей не нужен бензин и она может летать без дорог…

– Зато в ней будут «клопы». Во всех этих новых машинах стоят микрофоны. А то, что она летает… Попробуй полетай, сразу шею сломаешь.

– Ты никогда ничему не веришь. Ты просто циник. В газете написано, они это делают в знак благодарности.

– Ты подумай, Лайза, что я сделал для пришельцев? Почему они меня должны благодарить? Я для них и пальцем не шевельнул.

– Благодарят не лично тебя, Герб. Если ты кому-то поможешь, так он тут же умрет от удивления. От тебя никто и не ждет помощи. Пришельцы благодарны вообще нам всем. Просто потому, что мы живем на этой планете. Они хотят для нас что-то сделать. Не для тебя лично, а для всех.

На улицах гетто шли разговоры:

– Эй, друг, слышал про машины?

– Какие еще машины?

– Которые будут давать нам пришельцы.

– Никто ничего нам не будет давать.

– Так в газете написано.

– Может, кто-то и получил такую машину, только не мы, друг. Мы ничего хорошего не получим. Одно дерьмо.

– Может, на этот раз все будет по-другому. Пришельцы ведь другой народ. Может, и нам что-то перепадет.

– Выкинь это из головы. Никто ничего хорошего нам до сих пор не давал.

В доме рабочего конвейера в Детройте тоже были разговоры:

– Джо, как ты думаешь, это правда про эти машины?

– Почем я знаю? Об этом пишут в газете, но и она может ошибаться.

– А если это правда?

– Боже, Джейн, откуда мне знать?

– Ты потеряешь работу. Многие потеряют ее. Форд и Крайслер не смогут продолжать производить машины, если пришельцы будут раздавать их бесплатно.

– А может, потом они перестанут их делать? Сделают немного и остановятся. Что тогда? Я вообще думаю, что это не они их делают. Это хитрая уловка новой компании. Какой-то агент по рекламе родил великую идею использовать пришельцев. Я всегда говорил, что эти рекламщики когда-нибудь переступят предел. Вот тебе и результат.

– Ты не можешь потерять работу, Джо. Нужно платить за дом, за машину, а конвейер как работал, так и работает.

– Это другое дело, Джейн. Уже были сверкающие заграничные машины, а мы продолжали работать.

– Ну и что, Джо? Это же не заграничные машины. Их раздают бесплатно!

– Бесплатного ничего не бывает.

Тихая паника царила в банках, на биржах, в маклерских конторах. Доллар падал катастрофически. Западная Германия обратилась с призывом помочь США. Англия и Франция начали поспешные консультации. Что-то шевельнулось и за кремлевскими стенами, но даже старые опытные московские корреспонденты так и не смогли разобраться, что же конкретно происходит у русских.

В вихре бессмысленной суеты на Капитолийском Холме кто-то породил идею о законопроекте, который запретил бы что-то принимать от пришельцев. Слухи росли…

– Что вы думаете о докладе насчет проведения тест-испытания оружия против пришельцев? – спросил сенатор Нокс сенатора Давенпорта.

– Почти ничего, – ответил Давернпорт. – Так, слышал что-то.

– Как это могло просочиться? – удивился Нокс. – Предполагается, что это совершенно секретно.

– Возможно, это только слухи, – сказал его собеседник.

– Трудно поверить. Похоже, в самом деле есть серьезные результаты. Нет, мне кажется, нужно поддержать правительство в вопросе о пришельцах. Если мы сможем что-то получить от них для обороны…

– Пожалуй, я тоже буду «за». Хотя я не уверен в реальности этого факта.

– На всякий случай, – сказал Нокс. – Вдруг это правда. Я думаю, сделаю все, что смогу. В таких делах, как национальная безопасность, страну подводить нельзя.

В чаще Миннесоты на маленькой речке Френк Нортон подгонял каноэ к месту, где оставил свою машину.

51. Вашингтон. Округ Колумбия.

– Вы рассказали нам очень любопытную историю, мистер Конклин, – cказал консультант по науке.

– Я приехал сюда без особого желания, – сказал Конклин. – Если бы не Кэт, не Гаррисон и «Трибюн», я бы не поехал. Они убедили меня, что это моя гражданская обязанность. И вот я здесь, рассказал вам все и теперь ваше дело, верить мне или нет.

– Мистер Конклин, – сказал референт по науке, – кажется, еще никто не выражал вам недоверия. Я лично готов теперь верить практически всему, чему угодно.

– А продолжать разговор вы не пробовали? – спросил Портер.

– Конечно, сэр. Я спросил, зачем мне показывали то, что я там найду, в этом месте, и почему они хотят, чтобы я отправился туда.

– И он не ответил?

– Более того, он просто выбросил меня наружу. Только теперь это было сделано гораздо осторожнее по сравнению с тем, что было в лесу. На этот раз он довольно плавно опустил меня на землю.

– На этот раз он должен был удостовериться, что вы отправитесь именно туда, куда ему нужно.

– Очевидно, мистер президент. В первый раз я был всего лишь чуждым ему организмом, который он исследовал. Во второй уже чем-то знакомым, чем он мог воспользоваться.

– И может использовать еще раз.

– Не уверен. Во всяком случае, охотиться за Сто Первым я больше не собираюсь.

– А если попросим об этом мы?

– Зачем? – рявкнул Уайтсайд. – Нам ведь уже пояснили, какой счет в этой игре. Пришельцы разговаривают с нами, но мы не можем разговаривать с ними. Когда пришельцы хотят с нами говорить – если это можно назвать разговором, – они будут говорить. Мы же сами этого делать не можем.

– Хочу отметить, – сказал Портер, – что рассказ мистера Конклина более чем любопытен. Вы, мистер Аллен, не слишком удачно подобрали эпитет. Мистер Конклин объяснил нам важную вещь – каким образом он смог отправиться прямо туда, где пришельцы делали машины. Больше никто не мог показать ему это место. Старый речник Квин слишком боится пришельцев, чтобы так просто приблизиться к ним. Он знал, что пришельцы на Гусином острове, но чем они занимаются, ему не было известно.

– Но я не имел намерения сомневаться в том, что рассказал мистер Конклин, – начал оправдываться Аллен.

– У вас это прозвучало так, – сказал Джерри, – будто вы сомневаетесь.

– Молодой человек, – загрохотал Уайтсайд, – нужно обладать незаурядной смелостью, чтобы вот так запросто рассказывать нам все, что вы рассказали. Теперь я понимаю, почему вы с самого начала решили держать язык за зубами. Я бы, наверное, и сам так поступил.

– То, что сообщил нам этот молодой человек, – сказал президент, – дает надежду на возможность контакта с пришельцами. Теперь мы знаем, что это возможно. Но это односторонняя связь на тех условиях, какие нам ставят пришельцы. Пришельцы, когда их это интересует, могут вести нечто вроде разговора с человеком. Но человек этого не может, даже если возникает такая потребность.

– Но я попросил Сто Первую уменьшить интенсивность сигналов, которые она передавала в мой мозг, – сказал Джерри, – и кажется, она меня поняла.

– Были сведения и о других людях, так называемых «одержимых». Они якобы разговаривали с пришельцами, – напомнил президент.

– Эти истории можно сразу отбросить, – сказал Аллен. – Уже многие годы появляются такие сумасшедшие, заявляющие, что они разговаривали с пришельцами из НЛО. Все, что говорят эти люди, настолько банально, туманно и неинтересно, что сразу можно сказать – это выдумки. Если контакт осуществляется с настоящими пришельцами, то большая часть его вообще окажется непонятной человеку.

– Значит, вы считаете, что рассказы об «одержимых» и их контактах с пришельцами просто выдумки, утка? – спросил Портер.

– Конечно. Только мистер Конклин и его рассказ входят в наше представление о том, как может осуществляться настоящий контакт. – Он обратился к Джерри: – Ведь слов не было. Вы сказали, что слов не было?

– Да, – согласился Джерри, – только картинки в моем сознании. И чувства, мысли… я не мог понять, мои это чувства или нет.

– Предположим, вы вернетесь к Сто Первому. Только предположим. Как вы думаете, он может снова взять вас внутрь?

– Только если я буду зачем-то им нужен. Если я буду должен выполнить для него какое-то задание.

– Вы убеждены в этом?

– Абсолютно убежден. Я очень ясно почувствовал, что он меня использует.

– Однако, мисс Фостер рассказала о «рукопожатии» Сто Первого?

– Это было нечто большее, нечто более личное, – сказала Кэт. – Может быть, вроде нашего поцелуя. Я не могла тогда понять, что произошло, и подумала о рукопожатии. Как знак благодарности. Теперь я думаю, что это было как поцелуй, знак добрых чувств ко мне, что ли. И машины они делают не для того, чтобы нас напугать, произвести впечатление, чтобы мы зачем-то знали, на что они способны, и боялись. Это даже не плата за деревья. Это знак очень доброго к нам расположения. Как новогодний подарок. Как юноша покупает своей девушке цветы.

– Вы станете для пришельцев отличным адвокатом, – сказал президент. – И тем не менее, если это будет продолжаться, мы окажемся разоренными.

– Представьте, мистер президент, что любящий отец покупает своему ребенку конфеты, – сказала Кэт, – не понимая, как вредны конфеты для детских зубов. И здесь то же самое. Они просто не подозревают, какие будут от этого последствия, они стараются быть добрыми, чтобы мы их любили.

– Мисс, – сказал Уайтсайд, – возможно, в ваших словах есть доля истины, но лично меня эти пришельцы просто пугают. И я по-прежнему считаю, что несколько продуманно размещенных…

– Генри, – резко сказал президент, – не сейчас. Если ты настаиваешь, мы обсудим этот вопрос в другое время.

– Давайте вернемся к делу об «одержимых», – сказал Аллен. – Чтобы говорить с человеком, они должны взять его внутрь. Мистер Конклин, как вы думаете, есть какой-нибудь способ убедить их взять, к примеру, меня или президента? Или любого другого человека?

– Они вас не возьмут, – сказал Джерри. – Просто не будут обращать на вас внимания, что бы вы ни делали.

– Должно быть, вы правы, – согласился Аллен, – ибо так они поступали с самого начала. Интенсивно игнорировали нас. Мне было бы весьма интересно понять, как они нас воспринимают. Как «видят» нас. Иногда мне кажется, что они рассматривают нас как милых домашних животных, жалкую низшую форму жизни, с которой необходимо обращаться осторожно, чтобы ненароком не наступить и не раздавить. Но вряд ли это действительно так. Мисс Фостер считает, что они испытывают к нам любовь. Возможно. Мы позволили им приземлиться на планете, где есть столь необходимая целлюлоза, без которой им грозило бы вымирание. И если мы перенесем на пришельцев человеческие эмоции – правда, я сомневаюсь, что они могут их иметь, – тогда пришельцы должны быть нам благодарны. Но при всем уважении к точке зрения мисс Фостер, я не чувствую убежденности, что они действительно любят нас. Лично я убежден, что они действуют по правилам деловой этики, если можно так неуклюже выразиться. Они стараются платить за все, что берут. Вот почему они это делают. Таково мое мнение.

– Подведем итоги, – сказал президент. – Итак, шансы на контакт с пришельцами у нас теперь имеются, но только если мы будем бесконечно терпеливы, куда терпеливее, чем можем себе представить. У нас нет одного – времени. Что скажут остальные?

– Я согласен с президентом, – сказал Уайтсайд. – Все завязано в узел и времени практически нет. Все наше время истекло.

– Мы должны выдержать бурю, – сказал президент. – Мы можем ее выдержать, – он словно разговаривал с собой. – Я получил по телефону оптимистическое заявление от наших компаний, и Конгресс склонен действовать согласно линии правительства. Как я понял, – обратился он к Портеру, – вы разговаривали с сенатором Давенпортом?

– Да, – кивнул в ответ Портер, – дружеский обмен мнениями.

– Что ж, тогда все, – президент поднялся. – Если только вы не хотите что-либо добавить, – обратился он к Кэт и Джерри.

Те отрицательно покачали головой.

– Ничего, мистер президент, – сказал Джерри.

– Благодарю вас за то, что пришли к нам, – сказал президент. – Вы очень нам помогли. Теперь мы гораздо яснее понимаем проблему, которая стоит перед нами. Все же я попрошу держать все, что вы здесь слышали, в тайне. С другой стороны, можете не сомневаться, что вся информация, которую вы нам передали, не выйдет за пределы этой комнаты.

– Я очень благодарен вам за это, – сказал Джерри.

– Самолет ждет вас, – сказал президент. – Вас отвезут в аэропорт в любое указанное вами время. Если вы хотите задержаться здесь…

– Нам нужно возвращаться, мистер президент, – поблагодарила Кэт. – У меня работа, а Джерри нужно защищать диплом.

52. Миннеаполис.

– Такое впечатление, что вскоре наступит праздник, – сказал Гоулд. – Лихорадка. Мы по колено в новостях огромного значения. Доллар почти ничего не стоит. Иностранные правительства предрекают нам гибель. Бизнесмены ходят бледные. Все, что нам нужно для процветания. Но где же радость репортеров, когда они брызжут новостями? Где радость? Это больше похоже на поминки.

– Заткнись, – сказал Гаррисон.

– Белый Дом выражает уверенность, – не унимался Гоулд, – что мы прекрасно это переживем.

– Ты не знаешь, – спросил Гаррисон у Анни, – когда предполагают вернуться Джерри и Кэт?

– Через пару часов, – ответила она. – Сейчас они как раз вылетают. Но у Кэт ничего нет для нас. Она сказала мне это по телефону.

– Я так и думал, – сказал Гаррисон, – но я надеялся…

– Ты кровосос, – сказал Гоулд, – ты высасываешь людей досуха…

– Все идет не так, как должно бы, – сказала Анни.

– Ты о чем?

– В отношении пришельцев. Все не так, как в кино.

– В фильмах?

– Да. Там все кончается счастливо, но в последний момент, когда все уже потеряли всякую надежду. Как вы думаете, уже настал последний момент?

– Не рассчитывай на это, – вздохнул Гаррисон. – Понимаешь, все это происходит в действительности, а не выдумка режиссера. Это реальность.

– Но если бы они с нами поговорили…

– Если бы они просто убрались отсюда, – простонал Гоулд.

Зазвонил телефон.

Анни взяла трубку, послушала, потом посмотрела на Гаррисона.

– Это Одинокая Сосна. Нортон. Линия три. Как-то странно он говорит, словно там что-то произошло…

Гаррисон схватил трубку.

– Френк, что у тебя стряслось? Что происходит?

– Джонни, я только что вернулся в редакцию, – Нортон слегка заикался от волнения. – Я хотел провести несколько дней на реке… нашел газеты… Там все правильно насчет автомобилей?

– Да, Френк, – подтвердил Гаррисон, – но ты не волнуйся. Почему ты такой взволнованный?

– Джонни, они делают не только машины.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Они сейчас учатся делать дома.

– Дома? В которых могут жить люди?

– Вот именно. Такие же, в каких живешь ты и еще множество людей.

– А где они?

– В лесной чащобе. В дикой местности. Они спрятались там и думают, что их никто не обнаружит. Никто не помешает им тренироваться…

– Френк, сделай глубокий вдох и расскажи по порядку все, что ты там видел, – попросил Гаррисон. – Расскажи подробно и по порядку.

– В общем, – вздохнул Нортон, – плыву я в каноэ…

Гаррисон внимательно слушал, а Гоулд сидел неподвижно и смотрел на Гаррисона. Анни шлифовала ногти.

– Погоди, Френк, – взмолился через несколько минут Гаррисон. – Это отличный материал. Ты должен написать его для нас. Я прошу тебя. Со своей личной точки зрения. Я увидел и сделал то-то, я подумал то-то… И так далее. Сделаешь? Как твоя газета?

– Моя выходит только через три дня. Черт, я могу пропустить этот недельный выпуск. У меня есть пара банок с бобами, и если я пропущу неделю, то с голоду не умру.

– Садись и пиши, – распорядился Гаррисон. – Четыре колонки. Если будет нужно, делай больше. Как будет готово, звони и проси стол городского редактора. Продиктуй статью по телефону. У нас есть такие стенографистки… И еще, Френк…

– Да?

– Френк, не робей. Расправь крылья. Не жалей лошадей.

– Джонни, я ведь тебе не все рассказал. Тот последний дом, третий, который только что приплыл… Пришельцы только что завершили его. Когда я заглянул в окно кухни, я увидел движущиеся тени. Словно кто-то готовил на кухне еду, в общем, все выглядело так, словно там кто-то был. Клянусь тебе, Джонни, там были люди. Ради всего святого, Джонни, если они начнут делать людей…

53. Дессото. Висконсин.

Дакотец, а точнее, житель Южной Дакоты, который пять сотен миль нянчил свою машину-развалюху, кашлявшую и сотрясавшуюся так, что казалось, еще одна механическая судорога – и это будет конец, въехал в небольшой городок Дессото. Он попытался найти место для стоянки, но свободных не было. Вся улица была плотно забита машинами и людьми. Его охватила паника. Неужели все эти люди приехали за пришелец-машинами?

Наконец, он отыскал место на обочине покрытой гравием дороги, бежавшей вокруг городка. Здесь тоже он был не первым. Только отъехав с полмили от последнего домика, он нашел свободное место на обочине. Он вылез из машины и потянулся, чтобы расправить затекшие мышцы. У него болели не только мышцы. Он устал, был голоден и его тянуло ко сну. Но это потом, когда он получит свою машину. Он получит ее, а потом будет отдыхать. Он понятия не имел, как добудет эту машину. Может, лучше было бы направиться в Дикс Лендинг, но на карте были указаны только второстепенные дороги, а не ведущие прямо к этому поселку, и он решил, что лучше приехать в городок, находящийся напротив, по другую сторону реки. Каким-то образом нужно перебраться через реку на остров. Может, удастся нанять лодку? Но у него почти не было денег. Может, переплыть реку? Он был приличным пловцом, но нельзя забывать, что Миссисипи в этом месте широкая, с сильным течением.

Он шагал по дороге, пиная носком сапога камешки. Впереди шли несколько человек, но он не стал догонять их.

Теперь, оказавшись здесь, он чувствовал себя как-то странно растерянным. Может, не стоило приезжать, но дома эта идея казалась такой заманчивой. Бог свидетель, ему просто необходима машина, а здесь была возможность достать ее. Ему как-то не приходило в голову, что и другим эта идея может показаться простой и безупречной. Теперь он утешал себя тем, что машин должно хватить на всех. Их ведь много. По телевизору сообщили, что пришельцы на острове к тому времени, как их обнаружили, успели сделать больше сотни машин. Очевидно, после этого пришельцы не прекращали производство. И теперь их две сотни или того больше. В городе много народу, и ему начало казаться, что они приехали, как и он, в надежде на новую машину. Но если их там две сотни, то хватит на всех. Проблема сейчас в том, как перебраться через реку, но он с ней разделается, когда подойдет время.

Он был уже на границе городка и неспешно шагал по деловому району, который выходил на реку. Может, он найдет там кого-то, кто даст ему деловой совет. Может, к этому времени он уже найдет ответ на то, как добыть машину.

На тротуаре перед баром стояли несколько человек и он подошел к ним. Напротив у парапета стояли три патрульные машины дорожной полиции, но полицейских не было видно. Цепочка людей выстроилась вдоль дальнего пути железнодорожного полотна, прямого, как стрела, отделявшего город от реки. Они стояли спиной к городу и словно наблюдали что-то интересное, происходящее за рекой.

Приехавший из Южной Дакоты тронул за плечо одного из стоявших на тротуаре мужчин.

– Авария? – спросил он, кивнул в сторону патрульных машин.

– Какая там авария, – сказал мужчина. – Утром, правда, была, но сейчас все спокойно уже несколько часов.

– А что здесь делает полиция?

– Вы, видать, только что приехали в город? – догадался мужчина.

– Верно. Из Южной Дакоты. Репиц-сити, небольшой городишко. Одним махом пролетел все пятьсот миль, только заправляться останавливался.

– Так вы очень спешите?

– Понимаете, я хотел успеть сюда, пока не разобрали все машины.

– Они все целы, – успокоил его мужчина. – Там, на острове.

– Значит, я успел?

– Куда?

– Взять машину.

– Никакой машины вы себе не возьмете, да и никто не возьмет. Патрули перекрыли берега, говорят, скоро появятся войска. Национальная Гвардия. По реке патрулирует катер, чтобы никто не смог перебраться на ту сторону.

– Но почему? По телевизору сообщили…

– Мы все это знаем. И в газетах тоже. Бесплатная машина для всех желающих. Вот только перебраться на остров нет никакой возможности.

– Этот вон тот остров?

– Да, где-то там. Не знаю точно. Здесь таких островов тьма.

– Но что происходит? Почему патрульные?

– Какие-то болваны набились в лодку и перегрузили ее. Лодка пошла ко дну на самой середине. Половина этих дураков утонула.

– Но ведь можно придумать какой-то безопасный способ перебраться на ту сторону…

– Можно, конечно. Почему бы и нет? Но только ничего не выйдет. Тут у всех отшибло ум. Все только и думают, как бы раздобыть новую пришелец-машину. Полиция поступает правильно. К реке нельзя подпускать никого, не то еще пострадают люди.

– Но разве вы не хотите машину?

– Конечно, хочу. Но сейчас нет возможности достать эту машину. Может, позднее…

– Мне машина нужна срочно, прямо сейчас. Моя уже совсем развалилась.

Дакотец бросился через пути к берегу реки. Достигнув людей, растянувшихся цепочкой вдоль насыпи, он начал локтями прокладывать себе дорогу. Внезапно нога подвернулась, скользнула по насыпи, и он кубарем полетел вниз. Остановился он у самой кромки воды и остался лежать неподвижно. Подняв голову, он увидел, что над ним возвышается здоровенный полицейский.

– Куда это ты так разбежался, сынок? – почти нежно спросил полицейский.

– Мне нужна машина, – сказал дакотец.

Полицейский осуждающе покачал головой.

– Я умею плавать, – продолжал человек из Южной Дакоты. – Я могу переплыть реку. Дайте мне шанс попробовать. Дайте мне только шанс!

Полицейский рывком поставил его на ноги.

– А теперь слушай, – сказал он. – На первый раз я тебя отпускаю, но замечу еще поблизости – посажу за решетку.

Дакотец стал быстро карабкаться на насыпь под добродушное улюлюканье всех собравшихся.

54. Миннеаполис.

– Вы уверены в Нортоне? – спросил Латроп. – Он ведь не наш служащий.

– Я готов поручиться за него своей репутацией, – горячо ответил Гаррисон. – Мы с Френком старые приятели. Вместе ходили в школу и с тех пор поддерживаем отношения. Если он предпочитает торчать в Одинокой Сосне, это вовсе не значит, что он плохой журналист. У нас здесь разделение труда – кто-то пишет сводки новостей, кто-то статьи, кто-то делает макеты, кто-то кропает передовицы. В общем, каждый занимается своим делом. Френк все это делает сам. Каждую неделю начинает с нуля, собирает новости, объявления, пишет, редактирует, печатает газету. Если нужна передовая редакторская статья, он пишет и ее. Он умеет писать.

– Можешь дальше не продолжать, Джонни, – сказал Латроп. – Я просто хотел узнать, что ты обо всем этом думаешь.

– Если Френк говорит, что видел, как пришельцы делают дома, значит, все так и есть. Я ему верю. Его история звучит вполне правдоподобно, за это говорят все подробности.

– Просто невероятно, – сказал Латроп, – что все это происходит именно у нас. Нам достались новости о машинах, теперь о домах.

– Я вот что хочу обсудить, – сказал Гаррисон. – Я думаю, сначала нужно уведомить Белый Дом. Я разговаривал с пресс-секретарем Дэвидом Портером. Он показался мне достойным человеком.

– Как я понял, ты хочешь их предупредить, – с испуганным видом сказал Латроп, – рассказать им о домах. Но зачем, Джонни? Какого черта…

– Может, я не прав, – сказал Гаррисон, – но мне кажется, администрации сейчас приходится нелегко и она вовсе не заслуживает этого…

– Нет, так им и надо, – кровожадно сказал Латроп. – Эти подонки получили по заслугам. Конечно, дело с пришельцами они неплохо вели, тут я ничего не могу сказать, но в других ситуациях… Нет, у нас не правительство, а какие-то свиные головы. Так что хорошая порция унижений им не повредит. Лично я никакой симпатии к ним не чувствую.

Гаррисон некоторое время молчал, будто собираясь с мыслями.

– Дело тут не столько в администрации, – сказал он, наконец, сколько во всей нации. Белый Дом намерен пережить кризис, выдержать непогоду. Может, у них и есть шанс, пока не появится информация о пришелец-домах. Дома нанесут сокрушающий удар. Пришелец-машины было тяжело выдержать самих по себе, а теперь еще и пришелец-дома…

– Да, понятно, – сказал Латроп. – Я педантично поразмыслил и понял последствия. Сначала автомобильная промышленность, а теперь и строительные компании. Доллар вообще обесценится. Кредиты закроют. Но материал нам все равно нужно давать. Хотим мы этого или нет, такую новость в карман не спрячешь.

– О публикации вопрос не стоит, – сказал Гаррисон. – Мы определенно будем это публиковать. Вопрос в том, дадим мы правительству время отреагировать или ударим прямо в лоб. Если у них будет немного времени на подготовку, они, возможно, успеют занять более выгодную позицию, нащупают почву под ногами.

– Главная проблема в том, должны мы объявлять это дело международным или нет, – сказал Латроп. – Лично я против того, чтобы впускать сюда другие страны. Если мы выдержали основной удар инопланетного вторжения, то должны воспользоваться и всеми выгодами, если таковые будут. Пришельцы сами выбрали нашу страну. Мы их сюда не звали. Почему они выбрали нас? Почему не высадились в Европе или Южной Америке? Я не знаю. И никто не знает… Но ООН подняла крик.

– Я тоже не знаю, почему все так сложилось, – сказал Гаррисон. – И я против иностранного вмешательства. Но я считаю, что правительство должно получить несколько часов для выработки какого-то решения. Оно должно иметь время обдумать ситуацию на основе ключевых сведений. Я надеюсь, они справятся с положением, если будут иметь нашу информацию. Я не знаю, что они сделают. Это не наша забота. Мы говорим о нашей ответственности в обращении с новостями. Мы должны рассматривать себя, как гражданское учреждение, и не можем совершить нечто, способное нанести вред нашей культурной системе. Мы должны отыскивать и публиковать только правду. Но есть нечто, выходящее за пределы понятия правды. Это наша сила, и этой силой мы должны пользоваться мудро, если пользоваться вообще. Если же мы погонимся за сенсацией…

– Черт побери, Джонни, – прервал его Латроп, – именно за сенсацией. Я их обожаю. Сколько ни давай сенсаций, мне все мало. Откуда нам известно, вдруг Белый Дом не сохранит нашу родную сенсацию в секрете? Что, если произойдет утечка? В Вашингтоне не бывает секретов, если только на деле не стоит гриф «секретно».

– Маловероятно, что они проговорятся, – ответил Гаррисон. – Им нужно время, фора во времени, поэтому они будут держать язык за зубами для собственной выгоды. Им так же не выгодно проговориться, как и нам.

– Прямо не знаю, что и делать, – вздохнул Латроп, – сообщать Вашингтону или нет. Мне нужно подумать. Я переговорю с издателем.

55. На борту самолета, приближающегося к Миннеаполису

– Они хотят превратить их в остров гладких злых великанов, которые спустились с неба, чтобы приносить нам вред, – сказала Кэт. – Но я же знаю, что это не так. Я добровольно дотронулась до Сто Первой… Я имею в виду, не только до ее поверхности, но и до ее живого духа, который скрывается под оболочкой. И когда я сказала об этом президенту, он выразил живейший интерес. Он сам мне сказал, что ему это очень интересно. Но в действительности ему не было интересно. И всем остальным тоже. Они могут думать только о своей драгоценной экономике и о том, что с ней будет теперь. Конечно, они хотели бы найти способ поговорить с пришельцами, но только затем, чтобы попросить их перестать делать то, что они делают.

– Ты должна понять, в каком положении сейчас президент, – сказал Джерри. – Ты должна понять, с чем столкнулась администрация.

– А тебе не приходило в голову, – сказала Кэт, – что президент может ошибаться, что все мы можем ошибаться? Что вся жизнь, которую мы ведем – все это совершенно неправильно и длится уже довольно долгий срок.

– Ну, естественно, – проговорил Джерри, – мы всегда делаем ошибки…

– Я говорю не об этом, – перебила его Кэт, – не об ошибках в повседневной жизни. Я говорю об ошибке, совершенной в какой-то момент на нашем пути. Если бы могли отправиться в прошлое, то могли бы найти тот момент, в который был сделан неправильный шаг. Я слишком плохо знаю историю, чтобы определить, когда мы упустили этот момент. Но мы ступили на неверный путь, это определенно, и дороги назад не было. Несколько недель назад я брала интервью у одной группы студентов в университете, – продолжала Кэт. – Очень большие чудаки. Их движение называется «Любящие». Они мне сообщили, что любовь есть все. И смотрели на меня большими ясными глазами, их души были обнажены и светились, а мне было не по себе, я их жалела и, когда писала статью, мне становилось все хуже, потому что они заблуждаются не больше, чем все мы. Просто мы так привыкли к собственному заблуждению, что не замечаем его. Мы думаем, что мы всегда правы. Все есть любовь – это наверняка неправильно, но все есть деньги, жадность… Джерри, поверь мне, это тоже…

– Ты думаешь, пришельцы пытаются наставить нас на путь истинный?

– Нет, не так. Так я никогда не думала. Они просто не знают, что с нами происходит, что мы ошибаемся. Может, если бы они знали, то решили бы, что это наше личное дело. Они и сами могут ошибаться. Но то, что они делают, пусть правильно или неправильно, поможет нам обнаружить собственные заблуждения.

– Я вот думаю, – сказал Джерри, – что в любой ситуации, при любых условиях невозможно определить, что правильно, а что нет. Мы и пришельцы слишком далеки друг от друга. Они явились бог знает из какой дали. Их стандарты поведения – а они наверняка имеются – неизбежно сильно отличаются от наших. Если сталкиваются две культуры с разными стандартами и взглядами, то неизбежно какой-то из них – или обоим – тяжело. При самых лучших намерениях, без синяков не обойтись.

– Бедненькие, – сказала Кэт, – им пришлось проделать такой путь. Они столько преодолели, подвергали себя таким опасностям, такому риску. Мы должны подружиться, но боюсь, вскоре мы начнем их ненавидеть.

– Не знаю, – вздохнул Джерри. – Наверное, кто-то будет их ненавидеть. Те, кто у власти, будут их ненавидеть за то, что они ограничили их власть. Но те, кто получает от них новые машины, а возможно, и другие вещи, те будут на них молиться. Огромная безликая людская масса будет плясать на улицах, воздавая хвалу посетителям из космоса.

– Но недолго, – охладила его пыл Кэт. – Потом они тоже возненавидят их.

56. Вашингтон. Округ Колумбия.

– Получив новые сведения, – проговорил Маркус Уайт, госсекретарь, – нам пора, как мне кажется, пересмотреть позицию.

– Насколько верна эта информация? – спросил Джон Хэммонд у Портера. – Не следует ли ее проверить дополнительно?

– Я думаю, проверка уже идет, – спокойно ответил Портер.

– Дэйв прав, мы проверяем, – сказал президент. – У нас есть свои люди в Одинокой Сосне. Нортон проведет их на место. Национальная Гвардия даст вертолет. Все делается под строгим секретом. Гвардейцы даже не знают, куда направляются. Очень скоро мы будем иметь полную и достоверную информацию.

– Мне кажется, мы можем рассчитывать на достоверность сведений, – сказал Портер, – тех сведений, которые уже имеем. Я предварительно связался с Гаррисоном в Миннеаполисе. Это достойный, лояльный гражданин. Не забывайте, он мог бы и не предупреждать нас. Он получил великолепный сенсационный материал и имел полное право не предупреждать нас.

– Почему же он не поспешил опубликовать этот материал? – подозрительно спросил Уайтсайд.

– Чтобы дать нам время. Он сказал, что действует по справедливости, чтобы дать нам время нащупать почву под ногами, обдумать ситуацию.

– Он просил сохранить все сведения в тайне, – сказал Уайтсайд.

– Да, он выразил надежду, что мы сохраним его право на первую публикацию. Я обещал. Это и в наших интересах. Как только эти новости дойдут до прессы и телевидения, нам придется срочно предпринять какие-то шаги.

– Мне это не нравится, – сказал Уайтсайд. – Совершенно не нравится.

– Этого от тебя и не требуют, Генри, – сказал президент. – Нам все это тоже не нравится.

– Я не это имел в виду, – сказал Уайтсайд.

– Понимаю, – сказал президент, – я просто интерпретировал то, что ты имел в виду.

– Я думаю, – сказал Аллен, референт по вопросам науки, – нам следует принять сообщение из Одинокой Сосны, как истинное. Если подумать, так это вполне логично. Раз пришельцы умеют делать машины, почему бы им не научиться делать дома? Конечно, задача несколько более сложная, но не настолько, чтобы ее нельзя было выполнить. Мне кажется, им это по силам.

– Но дома! – воскликнул Уайтсайд. – Машины они могут продавать, а что делать с домами? Они собираются устроить новые поселки? Где? Они собираются занять ценную плодородную почву или сносить старые кварталы?

– Неважно, что они будут делать, – сказал Хэммонд, – важно другое. То, что касается нашей страны – строительные компании могут объявить о банкротстве.

– Я уже говорил, – вмешался президент, – что мы можем пережить потерю автомобильной промышленности. Теперь я не знаю, удастся ли нам пережить следующий кризис. Самое ужасное, что в экономику просочится эпидемия паники, подобная раку. Каждый подумает, что пришел конец автомобильной и строительной промышленности, но кто может гарантировать, что его не ждет то же самое?

– Каково положение с пришелец-машинами в пойме Миссисипи? – спросил Хэммонд.

– Отвратительное. Гусиный остров плотно окружен кордоном, но люди все прибывают. Рано или поздно может произойти серьезное несчастье. Уже пострадало около дюжины человек – утонула перегруженная лодка, на которой они пытались переплыть реку. И это только начало. У жадности нет предела. Люди хотят получить бесплатные волшебные машины.

– Но это одиночный инцидент, – сказал Уайтсайд. – Нам нужно сейчас же выработать политику. Когда эти новости попадут к средствам массовой информации, когда об этом узнают все, нам придется что-то предпринять. Мы должны сказать стране, что намерены делать…

– Будет трудно, – сказал президент. – Мы ведь с самого начала были гордыми, всегда крепко стояли на ногах. Нам очень нелегко будет отступать.

– Какой-то болван, – проворчал Уайтсайд, – пустил на Холме слух, что проводились испытания оружия против пришельцев. Скоро слухи дойдут до Ивана. Он, конечно, расстроится, но только одно прикосновение к кнопке…

– Все это уже сделано, – сказал Уайт. – И больше нам ничего не остается. Я вам с самого начала говорил, что нельзя брать все на себя. Но еще не поздно. Если мы станет действовать разумно, весь мир поддержит нас. Мы еще не утратили добрую волю.

– И русские не утратят? – спросил Уайтсайд.

– Не знаю, на какую помощь они решатся. Трудно сказать. Но если мы поведем правильную политику, они будут держать пальцы подальше от кнопок, о которых ты только что упоминал, Генри.

– Что еще? Что ты предлагаешь?

– Я считаю, мы должны признать, что пришельцы – событие международное и ситуация может быть разрешена только международными усилиями. Но начать нужно с осторожных консультаций с другими правительствами. Думаю, любое правительство понимает, что одним с такой ситуацией не справиться. Рано или поздно, но проблема пересечет любые границы. Я считаю, пришло время просить помощи и сотрудничества у тех, кто готов пойти нам навстречу.

– Маркус, ты уже с кем-нибудь говорил?

– Неофициально. Говорили, в основном, они, а я слушал. Они уверены, что с ними может произойти то же самое, что происходит с нами, если проблемы не будут решены.

– Что именно они могут нам предложить, какие виды сотрудничества? Если мы выйдем на международное сотрудничество, то должны понимать, в какой ситуации находимся и чего можем ожидать.

– Британия и Франция готовы оказать любую помощь, которую мы запросим. Япония также выражает готовность. Западная Германия готова оказать финансовую поддержку. Скандинавия ждет от нас только приглашения.

– Иностранная помощь? Нам?

– А почему бы и нет? – сказал Уайт. – Мы ведь не раз оказывали им такую помощь. Кто восстанавливал Западную Европу после Второй Мировой войны? Теперь наступил момент для поворота. Они не могут спокойно смотреть, как мы рухнем в пропасть, потому что за нами рухнут и они. И они хорошо это понимают.

– Боже мой, – прошептал президент, глядя на сидящих за столом.

– И это еще не все, – продолжал госсекретарь. – Речь идет о выработке совершенно новой доктрины, перестройке системы финансирования, возможно, всей экономической структуры. Не только для США, но и для всего мира. Пришельцы не только поставили нас на грань коллапса, они изменили ситуацию во всем мире. Теперь мы должны учиться жить в этом изменившемся мире. Самое первое и самое трудное, что нам необходимо сделать – это честно проанализировать ситуацию. Без этого нам не выдержать удара.

– Вы все это очень красноречиво нам изложили, Маркус, – сказал Хэммонд. – Но те, с кем вы официально или неофициально вели беседы, они сознают те проблемы, которые вы здесь перед нами очертили?

– Я думаю, да, – ответил Уайт. – Во всяком случае, поразмыслив, они двинулись в нужном направлении.

– А испытания? – спросил Уайтсайд. – Мы же начали что-то нащупывать. Нельзя ли как-то удержать их только у нас? Или придется все бросить?

– Думаю, что придется, Генри, – тихо сказал президент. – Ты слышал, что говорил Маркус. Новый мир, новое мышление. Таким старым, покрытым шрамами бойцам, как мы с тобой, придется тяжело. Но в словах Маркуса есть логика. Наверное, многие из нас в последнее время думали об этом, но не могли собраться с духом и высказаться.

– А как мы будем работать сейчас? Как разгребать этот завал? – в отчаянии спросил Уайтсайд.

– Не мы одни, – возразил госсекретарь. – Весь мир. Если весь мир не возьмется за работу вместе с нами, мы утонем все вместе.

57. Миннеаполис.

Гоулд читал верстку статьи Нортона. Поднял голову, он посмотрел на сидевшего за столом Гаррисона.

– Последний абзац, – сказал Гоулд.

– Что с этим абзацем? – поинтересовался Гаррисон.

– Здесь он говорит, что видел в окне кухни движущиеся тени, будто там были люди, и думает: а что, если они делают и людей?

– Ну и что? Это же самое великолепное в статье. По спине побегут ледяные мурашки.

– А Латропу ты говорил? Конкретно об этой детали?

– Нет, кажется. Забыл. И без этого дел хватало.

– А Портеру?

– Нет, Портеру не говорил. Он получил бы инфаркт от страха.

– Может, Нортону это померещилось? Он ведь никого, в сущности, не видел. Просто какая-то движущаяся тень. Или так ему показалось. Просто показалось, а на самом деле там ничего не было.

– Дай-ка я посмотрю. – Гаррисон протянул руку и Гоулд вручил ему статью Нортона.

Гаррисон внимательно перечитал, потом перечитал еще раз. Затем взял свой большой черный редакторский карандаш и аккуратно вычеркнул последний абзац.

Оглавление

1. Одинокая Сосна. Миннесота.

2. Одинокая Сосна

3. Миннеаполис. Миннесота.

4. Вашингтон. Округ Колумбия.

5. Одинокая Сосна.

6. Одинокая Сосна.

7. Вашингтон. Округ Колумбия.

8. Миннеаполис.

9. Одинокая Сосна.

10. Вашингтон. Округ Колумбия.

11. Одинокая Сосна.

12. Околоземное пространство.

13. Вашингтон. Округ Колумбия.

14. Одинокая Сосна.

15. Вашингтон. Округ Колумбия.

16. Одинокая Сосна.

17. Одинокая Сосна.

18. Вашингтон. Округ Колумбия.

19. Одинокая Сосна.

20. Миннеаполис.

21. Соединенные Штаты Америки.

22. Миннеаполис.

23. Соединенные Штаты Америки.

24. Вашингтон. Округ Колумбия.

25. Университет штата Миннесота.

26. Соединенные Штаты Америки.

27. Одинокая Сосна.

28. Где-то в штате Юта.

29. Вашингтон. Округ Колумбия.

30. Одинокая Сосна.

31. Миннеаполис.

32. Вашингтон. Округ Колумбия.

33. Миннесота. Миннеаполис.

34. Одинокая Сосна.

35. Вашингтон. Округ Колумбия.

36. Айова.

37. Вашингтон. Округ Колумбия.

38. Миннеаполис.

39. Айова.

40. Вашингтон. Округ Колумбия.

41. Миннеаполис.

42. Миннеаполис.

43. Вашингтон. Округ Колумбия.

44. Айова.

45. Миннеаполис.

46. Вашингтон. Округ Колумбия.

47. Миннеаполис.

48. Территория заповедника нетронутой природы.

49. Вашингтон. Округ Колумбия.

50. Соединенные Штаты Америки.

51. Вашингтон. Округ Колумбия.

52. Миннеаполис.

53. Дессото. Висконсин.

54. Миннеаполис.

55. На борту самолета, приближающегося к Миннеаполису

56. Вашингтон. Округ Колумбия.

57. Миннеаполис.

Реклама на сайте