«Пленница»

Наталья Гайдамака

Пленница

...И забытое ощущение полета охватило ее. Звенел рассекаемый горячим телом коня воздух. Она дышала ветром - добрым ветром родных полей и лесов. Послушно стелились под копыта коню буйные травы. Вот наконец блеснула впереди синяя гладь. Река! Там, за рекою, в лесу - ее дом. Долгий путь, казавшийся бесконечным, подходит к концу. Конь сам нашел едва заметную тропинку в чаще. И виден уже среди деревьев старый милый дом, знакомый с детства. Сейчас, заслышав стук копыт, выбегут навстречу сыновья - старший, средний и младший, а за ними - их отец. В ее памяти они остались такими же, как в день разлуки, - с тех пор время словно застыло. Ближе, все ближе...

Жгучее покрывало боли упало на плечи и захлестнуло огненной волной маленькое тело восьмилетнего Ниваро, наследника Лихара Великого, Властителя Семи Стран. Как будто тысячи ядовитых черных гусениц вцепились мохнатыми лапками в его спину и их отдирают всех сразу... У мальчика больше не было сил кричать, он обессилел и затих, только едва уловимые всхлипы доносились с затянутого мягкой тканью ложа, на которое уложили его. А Ниваро все еще казалось, что он кричит во весь голос. Почему даже отец - могущественный и всесильный - не может ничем помочь? Слабый стон сошел с запекшихся губ, и Властитель наклонился к сыну. Потом выпрямился и запахнул на груди широкий алый плащ, расшитый золотом, - символ верховной власти.

- Бедняга, - ни к кому не обращаясь, ровно вымолвил Лихар. - Он еще так мал, что не способен сносить испытания молча, как подобает воину.

В отдалении почтительно безмолвствовала свита. Знали: в горе Великий страшен, равно как и в гневе.

Лихар впился взглядом в тщедушного человека с узенькой седой бородкой, съежившегося в темном углу, куда не доходили багровые лучи заходящего солнца, проникавшие сквозь узкие стрельчатые окна.

- Тебе одному из своих лекарей я верю! Есть ли надежда? Говори!

- О Великий, - тихо потек из угла вкрадчивый, сладкий даже сейчас голос: столько лет он впитывал в себя неизбежную лесть. - Я покрыл его раны целебным маслом, настоенным на сорока травах, и дал ему сонное питье. Это все, чем я могу облегчить его страдания. Мои познания здесь бессильны...

- Если он обречен, не лучше ли оборвать его муки?