«Тайна опаловой шкатулки»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Находка

Дорога по склону Турецкой горы славилась необыкновенно крутыми поворотами. Поговаривали, что она не просто кружилась и вилась, а чуть ли не закручивалась в спирали и завязывалась в узлы, словом, делала такие виражи, что путешественник на какое-то время повисал вниз головой. Рассказывали вещи и пострашнее: о том, например, что хитросплетения дороги образовали кое-где мертвые петли, настоящие ловушки для путников.

Впрочем, для каких путников и путешественников? Никто в округе сроду не совался на Турецкую гору. Да и к чему? Все знали, что эта дорога не ведет никуда, или ведет к Никуда, что одно и то же. Поразительно, как много бывает известно о том, чего никто не видал.

Дамиана Турецкая гора не интересовала. Мало ли что болтают. Ему бы и в голову не пришло слушать эти сказки, если бы не одно удивительное происшествие. Да, с ним случилось нечто из ряда вон выходящее.

И когда! В его собственный день рождения.

Утро выдалось пасмурное. Небо, казалось, готово было обвалиться под тяжестью облаков. Дамиан вышел за калитку. Тишина. Все еще спят, даже куры. И на улице ни души. Дамиан вздохнул. Эх, жизнь! Во-первых, ему уже одиннадцать. Во-вторых, до именинного пирога остается целых семь часов. В-третьих...

В-третьих, в конце улицы появился велосипедист.

Будь у Дамиана хоть немного времени на размышления, он, наверно, думал бы так: «Тренируется, к велокроссу готовится... Во скорость!.. Нет, какой велокросс? У нас тут и соревноваться не с кем — на всю деревню один велосипед, да и тот у доктора, он на нем к больным ездит... Может, торопится куда?..»

Но ничего такого Дамиан не подумал. Просто не успел. Потому что этот ненормальный летел сломя голову под горку через все ямы и колдобины. Тихая деревенская улочка мало походила на велосипедный трек, и спешка грозила гонщику неминуемой аварией. Вот он исчез из виду, съехав по очередному скату, а примерно через четыре секунды взлетел на подъем и ринулся вниз, прямехонько навстречу Дамиану.

— Вот это да! — только и смог выговорить Дамиан: на велосипеде ехала женщина.

Он уже понял, что велосипед потерял управление. Еще немного, и бедная гонщица промчится мимо и рухнет в овраг. Помочь! Дамиан выскочил на середину улицы, преграждая путь взбесившемуся велосипеду.

— Ой! — Дамиан подлетел в воздух и упал животом на руль.

Велосипед вильнул, накренился и врезался в курятник, нарушив последний сладкий сон его обитателей. Дамиан оказался на четвереньках в мокрой траве.

— Вы не ушиблись? — крикнул он, стараясь перекрыть истерическое кудахтанье, потом поднялся и подал даме руку.

— Ничего, спасибо... А ты смелый! — Она отряхнула платье. — Тормоза отказали... Ты меня просто спас!.. Что с тобой?

Дамиан смотрел на нее и молчал. Потому что с такими прекрасными незнакомками он еще никогда в жизни не знакомился. Длинные черные волосы, длинное черное платье, веселые черные глаза и голос, как... как музыка. «Батюшки, фея! — мелькнуло в его голове, и он густо покраснел: — Дурак, не бывает их!»

— Эй! Как тебя зовут?

— Дамиан... Дамиан-Велосипед, — срывающимся голосом ответил наш герой.

— Вот как? — удивилась красавица. — Значит, ты внук дона Либора? Дамиан кивнул и тоже удивился: откуда она деда знает?..

Ему захотелось в свою очередь спросить, как зовут прекрасную незнакомку, но та подобрала подол и принялась за починку велосипеда. Она так углубилась в это занятие, что, казалось, совсем забыла о своем спасителе. Дамиан, разинув рот, смотрел, как ловко она управляется с этим не совсем женским делом.

— Ну что ж, Дамиан-Велосипед, — сказала наконец «фея», поднимаясь с колен и отряхивая платье, — еще раз спасибо. Мне пора... А имя у тебя великолепное... Незабываемое!

(Читатель, видимо, уже пожимает плечами. Что это за имя — Велосипед? Может, прозвище?.. Нет-нет. Пожалуйста, немного терпения! Автор очень скоро все как следует объяснит.)

Так вот, красавица нажала на педали, выехала на дорогу, ведущую в долину, прибавила скорости и через минуту скрылась за поворотом.

Дамиан все не двигался с места. Куры уже успокоились, и стало по-прежнему тихо и сонно. Будто ничего и не было. Нет, все-таки как она здорово разводным ключом!.. Ну и фея!..

Дамиан потоптался и пошел обратно к калитке. Может, еще поспать, пока дед с бабкой не встали? И тут на примятой траве возле курятника он увидал эту штуку.

Он почему-то оглянулся по сторонам и быстро поднял ее с земли. Это была шкатулка овальной формы из какого-то красивого камня, вся в радужных разводах. Он сунул ее за пазуху. Холодная и тяжелая. «Ой, это же... Это же она потеряла!» От этой мысли Дамиан вдруг страшно разволновался. Значит, она будет искать и вернется! Вот тогда он и узнает, кто она такая. А пока — никому ни словечка! Это будет секрет!

В конце улицы снова послышался шум. По камням что-то скрежетало и скрипело. «Самокат» — разом определил Дамиан. Ого, взрослый дядька! На крутизне появился господин в белом костюме и начал спускаться на полной скорости. Дамиан готов был поклясться, что колеса самоката вообще не касаются дороги. Этот тип владел самокатом почище самого отчаянного мальчишки, и Дамиан с облегчением вздохнул: хоть этот не врежется. Одной рукой лихач держался за руль, а другой подкручивал штопором длинный острый ус.

— Чтоб те треснуть, зараза! — неожиданно брякнул господин, поравнявшись с Дамианом, и яростно дернул себя за ус.

Дамиан чуть не сел. «Кого это он так? Не меня же...» Действительно, самокатчик пронесся мимо, даже не взглянув на него.

Но этим дело не кончилось. Самокат, вместе со своим усатым хозяином, начал вдруг отрываться от земли и... взлетел! Дамиан не верил своим глазам, глядя, как эта штука взмыла в небо и пропала в облаках.

— Не бывает... — пробормотал Дамиан и вздрогнул от догадки: — Да ведь он, этот летучий, за ней гонится!

— Дамиан! — пискнуло у него за спиной. — Дамиан-Велосипед потерял один штиблет!

(Автор как раз собирался объясниться по поводу редкого имени «Велосипед», но, к сожалению, это придется отложить. Тут, понимаете, такие обстоятельства...)

Голосишко принадлежал Роджеру-Кактусу — придурковатому дедушкиному попугаю, который болтал одну чепуху, несмотря на свой почтенный возраст. Дамиан много раз пробовал научить Роджера разным забавным словечкам, но эта бездарь усвоила всего один бессмысленный стишок, который сочинил однажды Педро. Уж этот Педро!.. Друг называется. Единственный приглашенный на именинный пирог. Правда, Дамиан тоже сегодня единственный гость на именинах у Педро. Ведь родились они в один и тот же день. Что касается дурацкой дразнилки, то она, прямо скажем, отравила Дамиану жизнь. Бывает так: вроде ничего особенного, а обидно ужасно. Чего только Дамиан не делал: и задабривал, и закармливал глупого попугая — все впустую. Старому болтуну так полюбилась шуточка Педро, что он готов был твердить ее день и ночь. Дамиану уже стало казаться, что в радиусе не менее пятидесяти километров от дома, в деревнях и поселках, где его и в глаза не видели, все дружно повторяют этот стишок. «Этот облезлый идиот навеки опозорил мое доброе имя», — скорбно думал Дамиан, стараясь припомнить, что он читал о способах отмщения за поруганную честь. Но... не на дуэль же его вызывать!

Дамиан подошел к клетке. Довольно, он сыт по горло... Пусть этот придурок только попробует сказать еще что-нибудь! Тогда уж Дамиан не выдержит и, как говорит бабушка, «нашалит».

Кажется, птица почувствовала, что от Дамиана сейчас добра не жди, и завопила:

— Кар-раул! — Потом взъерошилась и захрипела роковое: — Дамиан-Велосипед потерял один штиблет!

— Вот ты его и поищешь! — прошипел Дамиан.

Педро проснулся. Точнее сказать, едва продрал глаза. А еще точнее — находился в том блаженном тумане, который колышется над порогом между сном и требовательной явью. Когда через открытое окно до его ушей долетели знакомые голоса, туманная занавесочка распалась, и он моментально осознал смысл милой беседы. Его друг и сосед собирается совершить нечто ужасное. Педро подскочил на постели и одним махом выпрыгнул в окно. Поздно. Бедный Роджер! Дверца клетки была распахнута, и попугай кружил между деревьями, разминая непривыкшие к полету крылья. Потом взлетел на навес крыши и с минуту потоптался там, кланяясь и бормоча. Ветер донес до него запах спелых фруктов. Роджер-Кактус вспорхнул и умчался на поиски чего-нибудь вкусненького.

— Улетел! — отчаянно завопил Педро.

— Смылся, — презрительно подтвердил Дамиан, повернулся и ушел в дом.

— Ты что раскричался с утра пораньше? — В окно высунулась растрепанная голова Дамианова деда.

— Роджер улетел! — кричал Педро, размахивая руками перед пустой клеткой.

— Вернется, паршивец, — отозвалась с веранды бабушка.

Дед метался по двору вне себя от горя, то хватаясь за голову, то за опустевшую клетку, которой он потрясал в воздухе, будто пытался каким-то чудом вытряхнуть из нее отсутствующего попугая. Вдруг он остановился, схватил Педро за ухо и больно крутанул.

— Ты что наделал, безобразник, а-а?! Педро взвизгнул.

— Оставь ребенка в покое! Чуть ухо не оторвал! — сердилась бабушка, отнимая у старика всхлипывающую жертву.

Ухо у бедняги горело огнем, губы дергались от обиды.

— Ничего, будет знать, как хулиганить! — буркнул дед.

(Вы только не подумайте, что Педро плакса и нюня. Он настоящий мужчина, и в этом вы еще не раз убедитесь. И, между прочим, он все стерпел, а Дамиана не выдал.)

А что ж Дамиан? Насвинячил и сбежал? Не совсем так. Войдя в дом, Дамиан сразу вспомнил о секрете, оттягивавшем ему рубашку на животе, и стал поспешно соображать, куда бы его понадежнее запрятать. Обследовал все уголки в своей комнате и, найдя наконец неплохое местечко, сунул туда находку. Эта операция потребовала от него такой сосредоточенности, что он пропустил мимо ушей весь переполох, случившийся по его собственной вине.

Наступил час именинного пирога. Только началось все как-то непразднично. Дед хмурился и раздраженно перестукивал костяшками пальцев по столу, бабушка вздыхала, а Педро почему-то смотрел в сторону. Дамиан забеспокоился. Чего это они?.. Не выдержав напряжения, он неожиданно для себя переменил решение хранить тайну и, тараторя и захлебываясь, стал рассказывать о том, что с ним случилось на улице, — обо всем, кроме, разумеется, шкатулочки. Эффект превзошел все ожидания. Дед приподнялся и, вцепившись в скатерть и опрокинув чашку, вытаращился на внука так, будто впервые увидел. Бабушка ахнула:

— А ты не выдумываешь? Признайся, ведь выдумал?

— Ничего я не выдумал! — запротестовал Дамиан.

— Это чистая правда! — встрял Педро.

От такой неожиданной поддержки Дамиан чуть пирогом не подавился.

— Я тоже видел этого... дьявола!.. Только голубого в зеленых штанах. — От вдохновения глаза у Педро затуманились. — Он съехал вниз по улице на циновке и затормозил прямо перед клеткой. Потом произнес заклинание, открыл клетку и сказал: «Улетай, не будь дураком!»

— Так, а потом что же? — поинтересовалась бабушка.

— Потом дьявол исчез... Ф-ф-фьють! — и нету. А я хотел рассказать дедушке, но он надрал мне уши.

— Врешь ты все, — проворчал Дамиан. — Никто тебе уши не драл!

— Бабушка, скажи ему!

— А я тебе и второй раз уши надеру, если Роджер завтра не найдется! — пригрозил дед.

— Педро тут ни при чем, накажи лучше настоящего виновника.

— Кого это, может, голубого дьявола?

— Не дьявола. Меня.

И Дамиан признался во всем.

— Ну что ж, парень. Я подумаю, как тебя наказать. Чтоб на всю жизнь запомнил... А ты, милок, припомни сегодняшнюю трепку, если когда-нибудь в жизни вздумаешь свернуть на дурную дорожку!

— То есть на дорожку к Турецкой горе, — попытался пошутить Дамиан.

Но деду с бабкой шутка почему-то не понравилась. Дед помрачнел, а бабушка, вздохнув, сказала:

— Расскажу-ка я вам одну историю. Вы уже большие, пора вам знать...

— Вот что, мать, лучше я расскажу, — прервал ее дедушка. Мальчишки переглянулись. Ну и дела! Все чудеса да тайны.

— Нашего доктора Тон-Коля вы знаете... Так вот, десять лет назад у него был красный велосипед... Нет, лучше по порядку. До того как доктор приехал в нашу деревню, все у нас лечились у одной знахарки, доньи Хертрудис Вильярансио дель Пероль. Жила она на окраине, и, по правде сказать, второй такой красавицы я сроду не видал... Да и доктор тоже был парень хоть куда. Только никак они не могли договориться и жить в мире. Оба лечили, но разными способами. Доктор — таблетками да уколами, а знахарка травами. Мне, признаться, больше по душе травки, хоть и помогают они медленнее, чем разноцветные шарики и пилюли... Ну вот, к тому времени, как вы родились, доктор взял верх над доньей Хертрудис. Вся деревня стала лечиться только у него... А потом случилось вот что. Доктор вдруг захворал. И болезнь его была какая-то странная, ему неизвестная. Словом, никак он не мог сам себе помочь. День ото дня все хуже ему да хуже. Конечно, все тут же давай болтать, будто это донья Хертрудис ему хворь наколдовала. Так ли оно было или не так, не знаю, только пошла наша красавица навестить доктора, и что же? Выздоровел! И дня не прошло! А вскоре донья Хертрудис стала разъезжать по деревне на красном велосипеде. Доктор купил себе другой. Люди, как водится, все по-своему перетолковали: мол, колдовство победило науку. И совсем было решили лечиться только у знахарки, как вдруг та заявила, что отправляется на Турецкую гору. За травами, что ли... Села на красный велосипед и — была такова...

— Пропала, бедняжка, — горько повторила бабушка.

— Да я же ее видел, сегодня утром! Точно, ее!

— Что ты, милый, что ты!.. Не могло такого быть... Да у тебя не жар ли? — И бабушка потрогала Дамиану лоб.

Вечером, прежде чем идти к Педро, Дамиан побежал взглянуть на шкатулку. Какой же у него жар, если вот она, здесь, в потайном местечке? Ладно, пусть думают, что хотят. Он все равно никому не скажет...

У Педро именинный пирог был с фруктовой начинкой, и ребята набросились на него так, будто два дня ничего не ели.

— Смотрите не объешьтесь, а то ночью кошмары замучат, — сказала мама Педро.

— У Дамиана и без того кошмары, — с набитым ртом сообщил Педро.

— Вот как?

Пришлось снова все рассказать. Когда Дамиан закончил свою историю, в глазах взрослых рисовался такой испуг, что у Дамиана даже аппетит пропал.

— Да чего вы все? Только заговоришь про велосипед и эту... как ее... донью Хертрудис — у всех сразу портится настроение!

— Это они из-за дьявола... — многозначительно шепнул Дамиану Педро.

— Да нет, дьявол тут ни при чем, а вот велосипед этот... Его след отпечатался на золе, здесь во дворе, в ту ночь, когда вы родились. Обычай знаете?

А обычай в предгорной деревушке, где жили Дамиан и Педро, был такой. Когда у кого-нибудь рождался ребенок, землю во дворе перед домом густо посыпали золой и так оставляли на ночь. А утром приходили смотреть. Считалось, что на золе должны остаться следы животного, которое станет новорожденному близнецом. И ребенок получал второе имя — по близнецу.

(Вот наконец мы и добрались до имени «Велосипед». А то в этой суматохе никак слова не вставишь.)

Итак, одиннадцать лет назад доктора Тон-Коля срочно вызвали сразу к двум пациенткам. К счастью, жили они рядом, и передний, и задний дворы у соседей были общие. Так что доктор сумел оказать помощь обеим женщинам и присутствовал при рождении двух мальчиков. Одного назвали Педро, другого — Дамиан.

А на рассвете счастливые отцы рассмотрели на золе след от велосипедных шин и от крокодильих лап! Мало того, следы эти многократно пересекались. Понять, к какому из малышей какой след относится, оказалось совершенно невозможно. Что же это получается? Дамиан-Велосидил? Педро-Крокоцикл? Ерунда какая-то. Спорили, спорили... Наконец, решили: этот будет Дамианом-Велосипедом, а тот — Педро-Крокодилом...

Педро отнесся к этой истории очень серьезно. Хорошо, что родители никому ничего не рассказывали. Да ребята замучили бы их насмешками. Велосидил, Крокоцикл — ну и имена!

— Ты чего смеешься? — накинулся он на Дамиана. — Ничего здесь смешного!

— Вот так близнецы! — покатывался тот. — Повезло нам с тобой!

— Как же ты не понимаешь? Велосипед, оставивший след на золе, — тот самый, на котором ездила донья Хертрудис!

— Мы думали, что она исчезла навсегда и вам уже ничего не грозит, все-таки эта женщина — колдунья! В ее руках ваш науаль, душа-близнец, и кто знает, как она воспользуется своей властью — для доброго или злого дела.

— Ведь она могла затаить обиду на нашу деревню за то, что когда-то ей предпочли доктора Тон-Коля.

— А раз она не погибла на Турецкой горе, мы боимся, что вам опять грозит опасность.

— Никакая она не колдунья! — сердито возразил Дамиан. — И вообще их не бывает. Она красивая и... и добрая, да!

— Да, пожалуй, раньше она такой и была, но ведь столько лет она пропадала в горах, мало ли что могло с ней случиться!..

— В горах? А что там такого? А, пап? — Педро просто дрожал от любопытства.

Отец недовольно взглянул на него:

— Ничего такого. Только тем, кто по глупости сунет туда нос, я не позавидую. Ладно, разговор окончен. Отправляйтесь спать.

— Да ведь только восемь! — запротестовали ребята.

— Ну тогда поиграйте немножко.

Они выбежали во двор. Уже стемнело, а фонари не горели.

— Опять электричество отключили... Знаешь что, — вдруг решился Дамиан, — пошли ко мне, я тебе покажу одну штуку...

— Ух ты! — Педро осторожно прошел рукой по радужному камню. — А я знаю, это опал!

— В шкатулке, наверно, что-то очень ценное. Нужно обязательно найти донью Хертрудис и отдать.

— А чего ее искать? Хватится — сама вернется.

— А может, ей нельзя будет вернуться? Я же сказал, что за ней гнался какой-то страшный тип!

— А если они просто катались наперегонки?

— Да он ее проклинал! Знаешь, какой злющий! Ничего себе катались!

— Ну и что же? Спортсмены еще не так ругаются! Я сам слышал на стадионе... Слушай, а может, этот дядька просто в нее влюбился? Вот и гоняется за ней. Такое тоже бывает.

Это легкомысленное предположение так разозлило Дамиана, что он сунул приятелю кулак под нос:

— Ты, дурак!..

Вечная история: что бы ни сказал один из них, у другого всегда находились возражения. Ссорились они без конца, так что трудно было поверить, что эти двое — лучшие друзья.

С полминуты приятели дулись друг на друга. Потом Педро сказал:

— Интересно, этот тип на летающем самокате, он волшебник или сумасшедший ученый?

— Сумасшедшие ученые бывают только в голливудских фильмах ужасов, да еще самых дурацких. Если хочешь знать, ученые — такие же нормальные люди, как мы с тобой.

— Ну да? — ухмыльнулся Педро. — Значит, волшебник. Ты так считаешь?.. Ну-ну.

Дамиан пожал плечами. Смейся-смейся, все знают, что это ты веришь в колдунов, а не я. Но спорить было неохота.

— Знаешь что, — предложил Педро, — давай откроем коробочку. Может, разгадка там внутри. Надо же узнать, что все это значит.

— Она не открывается. И впрямь заколдованная. Педро пощупал шкатулку и, странное дело, согласился:

— Точно. И все-таки давай подождем пару дней, а потом уж начнем искать эту твою велосипедистку.

— Ладно, — вздохнул Дамиан. — Только где?

— То есть как где? А ты не знаешь?

— Там? — И Дамиан взглянул туда, где из темноты проступали очертания страшной Турецкой горы.

У Педро блеснули глаза. Они помолчали. Педро встал:

— Я пошел. До завтра!..

Ночь стояла душная, и Дамиан пошел спать на веранду. Он залез в гамак и стал смотреть на клочок неба среди черных крон. Сверкнула молния, где-то далеко загромыхало. Сквозь слипающиеся веки Дамиан увидел, как между громоздящимися тучами высветлилась дорожка и по ней промчался кто-то очень знакомый на велосипеде. Сзади катился самокатчик. Преследователь подкручивал ус и пискляво напевал: «Дамиан-Велосипед потерял один штиблет». И Дамиан уснул.

Через час хлынул дождь.

...Среди клумб с ночными фиалками и кустов пробирается вымокшая с ног до головы фигура. Дамиан спит так глубоко, что не слышит, как таинственная личность шлепает по веранде мимо него.

— Вот повезло!.. — бормочет личность, то ли жалуясь на свое плачевное состояние, то ли радуясь тому, что Дамиан спит.

Молния на секунду осветила веранду. Педро — ну да, это был он — перестал дышать, но тут же пришел в себя и уже без приключений добрался до комнаты Дамиана.

Каменная коробочка тянула его к себе, как магнит. Ужасно хотелось ее открыть. А сделать это проще простого (хотя Дамиану знать об этом незачем. Он ни за что бы не согласился, да еще и шкатулку бы перепрятал. Тогда уж все...).

Педро достал из кармана новый перочинный ножик... Подумаешь, что тут такого? «Я и смотреть не стану, что там внутри», — решил Педро, благородно предоставляя право первенства своему суровому другу.

От азарта у него даже во рту пересохло. А вдруг получится?.. Чудно! — ни замка, ни защелки. Значит, ножом...

Ничего не было видно — темно, как в погребе. Педро подошел к окну и стал дожидаться молнии... Лезвие и вправду вошло в щель сантиметра на два. И вдруг... Ему показалось, что шкатулка сама рванулась у него из рук. Раздался оглушительный грохот, будто гроза переместилась в дом. Стены дрогнули. В считанные секунды произошли совершенно поразительные вещи. В руках у Педро сверкнула молния. Невиданная сила швырнула его вверх, буквально влепив в потолок. И наконец, самое непонятное: во всем доме проснулся один дедушка.

Несколько секунд Педро висел на потолке, а потом свалился прямиком на кровать Дамиана. Почему-то он даже не ушибся. Но напугался ужасно. В первый момент после падения ему показалось, что все его тело опалено. Голова кружилась, уши заложило, в глазах плясали золотистые искры. Однако это не помешало ему сообразить, что нужно немедленно сматываться. Он сполз с кровати, трясущимися руками затолкал опасный предмет туда, откуда взял, и потащился прочь из комнаты на ватных ногах.

В коридоре он остановился, тряхнул головой, пытаясь привести ее в порядок, и тут почувствовал на своем плече чью-то горячую руку. Он вздрогнул и втянул голову в плечи.

— Испугался? Ну-ну, это просто молния. Иди ляг.

Педро ничего не оставалось, как повернуться и топать обратно в комнату Дамиана. Уже в дверях он сказал, подделываясь под голос приятеля:

— Спокойной ночи, дедушка.

— Засыпай, дружок. Да ты не простыл ли? Что-то голос у тебя не такой...

Ну и влип!.. Педро стоял посреди комнаты Дамиана и не знал, на что решиться. Сейчас сюда кто-нибудь явится — и все. Попался с поличным. В его фантастической голове, в которой уже слегка просветлело, стали раскручиваться самые захватывающие эпизоды из приключенческих фильмов, а себя он почувствовал бесстрашным и непобедимым героем, который... Но необходимость действовать без промедления не дала его воображению как следует разыграться. Уходить придется через окно... Тьфу ты, опять под ливень! Эх, ничего не поделаешь...

Между тем дедушка шагал взад и вперед по комнате, курил и думал:

«Бедный мальчик! Как он дрожал! Еще бы, не каждый день молния ударяет так близко. Теперь, верно, и заснуть не может... Пойти, что ли, успокоить?»

Дед взял из буфета кусок сахара и отправился к внуку.

— Дамиан! — позвал он, пытаясь рассмотреть что-нибудь в темноте. Потом зажег спичку.

Комната была пуста. Рама моталась и скрипела при порывах ветра, раздувавшего занавеску, в комнату влетали струйки дождя.

— Ах ты, чертов парень! Сбежал прямо под ливень!

Дед считал Дамиана слабым и болезненным, однако большим насмешником и озорником. Откровенно говоря, он не особенно удивился последней выходке.

— Сперва Роджера выпустил, теперь сам упорхнул неизвестно куда... Он сердито загасил сигарету о ладонь и вышел.

— Вот что, мать, — сказал он, укладываясь. — Когда я буду драть внука, ты лучше не спрашивай, за что, не то паршивцу вдвойне достанется.

— М-м-м-м, — прогудела спящая бабушка. Дед принял это за возражение:

— Опять ты за него вступаешься! — ворчал он в бабкин затылок. — На этот раз пусть не ждет прощения! Ишь ты, а я-то поверил, что он грозы испугался!

За завтраком бабка с дедом дружно набросились на Дамиана:

— Подумать только, выйти на улицу в самый ливень, да еще через окно! — Бабушка возмущенно всплескивала руками.

Дед, однако, накричавшись вволю, остыл и теперь рассуждал о методах закаливания у ацтеков.

— Чтобы укрепить ослабленный организм, — внушал он Дамиану, — надо начинать постепенно, а не лезть сразу под холодный ливень.

Дамиан отбивался как мог:

— Я вовсе не ослабленный, никакого ацтекского закаливания мне не нужно!

— И то верно. Тебе другое нужно: чтобы тебе уши надрали.

Ну уж это слишком!.. Дамиан побагровел, выскочил из-за стола и побежал к себе.

Он влетел в комнату, хотел было сердито хлопнуть дверью, но... В комнате творилось что-то невообразимое. На полу стояли лужи, между которыми темнели грязные отпечатки чьих-то следов, стекло в оконной раме треснуло, постель была скомкана, а над ней на потолке — черный силуэт человеческой фигуры.

Дамиан зажмурился.

— Деда! — заорал он и не узнал собственного голоса.

— Что ты?.. Что такое?.. А это что за художества? Зачем же потолок-то мазать? А ну, бери лестницу, стирай!

— Да не рисовал я ничего! Когда бы я успел? Хоть бы теперь поверили!

Дед запрокинул голову и, щурясь, стал разглядывать черную фигуру. Потом смущенно кашлянул.

— Н-да... Может... э-э... след остался, когда молния ударила?

— Молния?

— Ты что, забыл? Шаровая молния.

— По-твоему, это она разрисовала потолок?

— А что? Электроэнергия все может.

— Шутишь, дед?

— Вовсе нет. Говорят, в Салакохе несколько лет назад молния попала в дона Родрига Лейву. И ничего с ним не случилось, только цепочка с медальоном отпечаталась у него на шее... Ну вот, от вспышки молнии на потолке, значит, отпечаталась твоя фигура...

— Да говорю тебе, я тут ни при чем! Я на веранде спал!

Вот так штука! Кажется, мальчишка и впрямь не врет. Он вообще не умеет долго врать. И потом — после прогулки под дождем он, по твердому убеждению деда, наверняка слег бы с воспалением легких, ангиной, насморком и еще бог знает чем... А он как огурчик... Тут дед вспомнил, какой странный голос был у Дамиана этой ночью... Вот оно что!

— Если это не ты, — сказал дед, торжественно тыча пальцем в потолок, — значит, Педро. Вот уж кто здоров, как крокодил!

Что?! Дамиан чуть не подпрыгнул. Ну, Педро...

Оставшись наконец один, Дамиан бросился к тайнику. Уф, на месте!.. На полу что-то блеснуло. Ножик Крокодила! Может, он выпал из кармана, когда они вместе разглядывали шкатулку? Нет, вроде ничего не падало. Дамиан снова взглянул на черный силуэт. Точно, это Педро. Вот мошенник! Выходит, он вернулся потихоньку, чтобы стащить шкатулку, но не успел — в дом влетела шаровая молния... Ой-ой-ой, неужели он погиб, сгорел?! И этот обугленный силуэт — все, что от него осталось?.. А дед еще хотел стереть его...

Дамиан в ужасе и растерянности смотрел на потолок. Но минуту спустя случилось такое, что полностью изменило направление его мыслей. Поскольку в одной руке он все еще держал нож, а в другой шкатулку, нет ничего удивительного, что его тоже потянуло вскрыть таинственную коробочку. Ведь его несчастный друг, помнится, говорил, что разгадка может быть именно внутри... Дамиан сунул ножик в щель между двумя половинками и... Читатель уже знает, что должно было произойти. На мгновение яркий свет озарил комнату, и Дамиан-Велосипед взлетел в воздух и прилип к потолку. Потом свалился на кровать, совершенно оглушенный, а на потолке теперь чернели рядышком два раскоряченных силуэта.

Перепуганные старики уже бежали к нему:

— Боже милостивый, еще одна молния!

Дамиан едва успел сунуть под подушку коварную шкатулку, как на него налетела бабушка со своими причитаниями и лекарствами.

— Со мной все в порядке, — заплетающимся языком протестовал внук.

— Конечно, конечно... Даже завитушки тебе к лицу.

— Совсем как у девочки, — проворчал дед.

Дамиан взглянул в зеркало и покраснел. Волосы завились мелким бесом. Конечно, насчет девчонки дед преувеличивал, но все равно хорошего мало, вид нелепый.

— Нужно вынести из этой комнаты твою кровать, и немедленно, — заявила бабушка, а дед подумал: «Теперь понятно, почему не появляется второй озорник: небось мажет шевелюру маслом, волосенки распрямляет...»

Дед попал в точку. Ничего страшного с Педро не случилось, только ему все время чудился запах паленого, да еще эти кудряшки... С утра он принялся мазать голову всеми подряд кремами, мазями и лосьонами, какие нашлись в доме. К вечеру, устав от безуспешной борьбы, он надвинул на уши шляпу и отправился к другу.

Дамиан пребывал в мрачном состоянии духа. Волосы на его голове кудрявились ничуть не меньше, чем у Педро. Поэтому Педро сразу догадался, что приятель не только его разоблачил, но и сам попал в ту же ловушку.

— Скажи, пожалуйста, зачем тебе понадобилось лезть в мою комнату и открывать шкатулку? — угрюмо спросил Дамиан.

— Зачем, зачем... Я думал, там есть что-нибудь такое, что нам поможет... что нам подскажет, как найти велосипедистку!

Дамиан немного смягчился:

— Что будем делать?

— Пошли искать. Времени у нас всего неделя.

— Почему неделя? Ты что-нибудь узнал?

— Узнал, как же! Через девять дней в школу. Как начнут задавать! Не до поисков будет.

— Ой, правда... Давай прямо завтра пойдем?

— Погоди, пусть волосы сперва разовьются. Не могу я ходить в таком виде.

— Ничего, будем в шляпах. Кстати, ты не пробовал кокосовым маслом? Мне здорово помогло.

— С моими труднее. Они у меня и так немножко вьются... Ладно, пошли завтра. Скажем, что идем искать Роджера-Кактуса.

— Лучше ничего не говорить. А то дед... сам знаешь! Уйдем потихоньку. Да, возьми свой нож. Лучше держать его подальше от шкатулки.

Педро осмотрел нож. Ножик как ножик, лезвие в полном порядке, и вид вполне невинный. И не подумаешь, что он способен забросить человека на потолок.

В эту ночь Дамиану не спалось.

Опасаясь, что в комнату внука опять ударит молния, бабушка отправила его спать на веранду. Он лежал в гамаке, и его мысли непрерывно вертелись вокруг опаловой шкатулки и ее прекрасной хозяйки. Потеряв всякое доверие к своему непомерно любопытному другу, он держал теперь коробочку под подушкой. Что в ней за тайна? Что-то связанное с огромной электрической энергией... Дамиана давно интересовало все, что касалось электричества. Еще шестилетним мальчиком он приставил провод к колесу от старого трехколесного велосипедика и произвел первое в своей научной деятельности короткое замыкание. И лишь чудом не пострадал. Его завораживало могущество, которым обладал ток. Батарейки от карманного фонарика, розетки, выключатели, провода, аккумуляторы и тропические грозы занимали все его мысли. Голова его была полна замечательных идей. Однажды он задумал сделать лейденскую банку и носить ее на спине постоянно: идя в школу, бегая по дому, лазая по деревьям, прыгая на одной ножке и делая уроки. Вся эта двигательная деятельность должна была, по его мнению, вызвать накапливание в банке электрических зарядов. Потом он собирался подключить к банке телевизор или радио, что позволило бы, по его подсчетам, сэкономить тысячи киловатт электроэнергии. К сожалению, реализовать эту богатую идею так и не удалось.

Потом родилась гениальная мысль соорудить громоотвод. Ее пришлось держать в глубочайшей тайне. Посвящен был только Педро, который дал страшную клятву хранить молчание. Однако и этот замысел остался в проекте, поскольку стало ясно, что после установки громоотвода на крыше родного дома громы и молнии неслыханной разрушительной силы, посылаемые дедом и бабкой, обрушатся на светлую голову Дамиана. Одним словом, пришлось временно ограничить эксперименты получением электрических разрядов с помощью бабушкиного гребня.

И вот теперь Дамиан столкнулся с поразительным, необъяснимым, таинственным явлением. Казалось бы, обыкновенная коробочка... Надо сказать, что события последних двух дней некоторым образом поколебали его твердые научные взгляды. Он даже поймал себя на мысли, что готов поверить в волшебство, способное обуздать силы природы и помочь отыскать и спасти прекрасную велосипедистку! А стоило ему так подумать, как в голову сама собой полезла всякая чертовщина. Ему представилось, что шкатулка наполнена когтями черных кошек. Он достал ее и тряхнул. В темноте она слегка светилась. Нет, скорее, там горсть кладбищенской земли. Ведьмы, оборотни и привидения так и мельтешили в его воображении...

А в доме напротив ворочался в постели Педро-Крокодил, снова и снова переживая потрясение, испытанное накануне, и тоже ломая голову над секретом, заключенным в каменной коробочке. Но еще больше Педро занимала непонятная связь, существовавшая между ним, Дамианом и красным велосипедом. Неужели знахарка действительно могла причинить им зло, потому что владеет их науалем, да еще так гордо на нем разъезжает? До вчерашнего дня он верил почти во все чудеса, о которых болтали в деревне. Особенно с того злосчастного случая, когда сразу после встречи с черной кошкой он полез на дерево, свалился и сломал руку. К тому же два дня спустя он поехал кататься на лодке с Дамианом и дедом Либором и увидел такое, отчего его склонность к предрассудкам необыкновенно окрепла. Плыли они, плыли, и вдруг дед ему говорит:

— Глянь-ка, это твоя душа-близнец, твой науаль!

Из воды медленно вылезал молодой крокодил. Педро пригляделся и замер: крокодил полз по берегу, приволакивая поврежденную переднюю лапу. Это происшествие имело еще одно последствие: Педро превратился в страстного защитника животных. Роджера-Кактуса он почитал как умнейшего представителя фауны и открыл для себя, что попугай — это душа-близнец какого-нибудь благородного столетнего кабальеро.

А теперь птичка улетела, и он горевал о ней не меньше старого Либора. Ну ничего, завтра они отправятся на поиски. Для Дамиана, конечно, важнее найти велосипедистку — Педро, правда, подозревал, что на самом деле его приятеля больше волнует сам велосипед... Сколько тайн! А вдруг эта тетка действительно могущественная волшебница? Да еще злая? А что, очень даже может быть, судя по этой дьявольской коробке. Он вынул свой новый ножик. Вот это да! Стальное лезвие светилось! Неужели нож заколдовался? Вряд ли. Педро держал его в специальном антимагическом футляре из кожи кабана. Нет, это не колдовство... В сознании Педро происходили процессы, прямо противоположные тем, которые мучали Дамиана. Там внутри какое-нибудь устройство — электрическое или магнитное, а может, даже ядерное! Одним словом, что-то научное.

Он повертел нож в руках. Свечение то ослабевало, то снова усиливалось. Педро заметил, что стоило направить острие в сторону заднего двора, как свет от лезвия, совсем было угасший, разгорался с новой силой.

Он вскочил и выглянул в окно. А что, если?.. Нужно проверить. Педро выпрыгнул во двор и пошел туда, куда его вело странное свечение. И оказался на веранде соседнего дома, где Дамиан в своем гамаке делал безуспешные попытки заснуть и так был погружен в свои мысли, что даже не заметил появления приятеля.

«Шкатулочка-то при нем», — подумал Педро. Лезвие светилось вовсю.

Вот оно что! Нож превратился в некое подобие магнитной стрелки, и его лезвие, светясь, указывало туда, где находилась опаловая шкатулка.

Что-то вроде опытов с магнитом, которыми увлекался Дамиан. А он-то, болван, никогда этим не интересовался! Педро повернулся и на цыпочках пошел обратно. Засыпая, он принял решение овладеть всесторонними научными знаниями, прежде чем приступать к изучению основ магии. По крайней мере, тогда он сможет отличать настоящее колдовство от обыкновенного фокуса.

По дороге к Турецкой горе у мальчишек было достаточно времени, чтобы обсудить последние события. И то ли оттого, что воздух был наполнен озоном, то ли от приподнятого настроения, то ли в предвкушении предстоящих трудностей, но оба были крайне вежливы и предупредительны и даже ни разу не поспорили. К вечеру они дошли уже до гранитного подножия горы, и начался путь вверх по склону. По той самой, страшной, дороге. При их появлении какие-то серые птички испуганно порхнули в стороны, и тут же над головой у ребят закружилась огромная ворона:

— Драк-драк-драк!

— Слыхал?! — вскрикнул Педро. — Она сказала: «Дра-миан»!

— А по-моему, «Пе-дра», «Пе-дра»... Вроде как с иностранным акцентом.

Они вошли в окутанный туманом лес. Здесь стояла тишина, как будто клочья тумана, зацепившиеся за ветви деревьев, клубящиеся между валунами, ползущие по дороге, приглушали щебет птиц и жужжание насекомых.

— Я слыхал, что самое трудное будет, когда кончится лес, — припомнил Дамиан.

Так говорили в деревне; только непонятно, откуда могли об этом узнать, если никто и никогда не возвращался с Турецкой горы? Не считая, конечно, доньи Хертрудис. Но и она не могла ничего рассказать, проехала по деревне на всех парах и исчезла.

— Драк-драк-драк! — раздалось у них над головой.

— Опять эта птица!

— Вот видишь, все-таки «Дра-миан»!

— Вовсе нет. «Пе-дра», «Пе-дра»!

Но спорить почему-то не хотелось, и мальчики пошли на взаимные уступки:

— Она то «Пе-дра» прокричит, то «Дра-миан».

— Ты прав, только сначала она прокаркала «Дра-миан», а потом уже «Пе-дра»...

Пока они обсуждали этот жизненно важный вопрос, наступила ночь. Они устроились на ночлег на обочине дороги и уже начали засыпать, когда Педро вдруг взяло сомнение:

— Послушай, а откуда эта ворона знает наши имена?

— Правда, откуда? Знаешь, может, она не то совсем кричала? Я, честно говоря, никакого «миан» не слышал.

— И «Пе» тоже не было. Нам просто послышалось что-то похожее. Но не успели они прийти к этому выводу, как издалека, из ночной темноты, отчетливо прозвучало:

— Дамиан-Велосипед! Дамиан!

Захлопали крылья, и уже совсем близко раздался крик:

— Педро-Крокодил! Педро!

От неожиданности ребята ухватились друг за друга и втянули головы в плечи. Так и сидели, стиснув зубы и боясь пошевелиться, пока все не стихло. Наконец, придя в себя и собрав все свое мужество, они решили обсудить положение и принять меры предосторожности.

— Давай спать по очереди. Ты спи, а я покараулю. Тут у меня часы со светящимся циферблатом, можно засекать время.

— Ладно, только, если я буду храпеть, ты меня потормоши.

— Пожалуйста. Спи давай.

— А мне еще не хочется.

— Мало ли что не хочется. А наступит моя очередь, ты и уснешь на посту?

— Ладно, я закрою глаза... Ты когда меня разбудишь?

— Минут через пятнадцать, согласен?

— Ой, так скоро!..

— Вот еще, скоро! Может, мне всю ночь тебя сторожить?

— Хорошо, хорошо, не будем спорить. Пятнадцать так пятнадцать. Минутная стрелка на фосфоресцирующих часах пробежала два деления, когда Дамиан услыхал:

— Эй, ты здесь?

— А где же еще? Ты что не спишь?

— Я стараюсь. Просто я подумал, что ты можешь исчезнуть, а я не замечу. Уж очень темно.

— Не болтай чепуху, никуда я не денусь. Ты что, меня не видишь?

— А как я тебя увижу, если у меня глаза закрыты?

— Да спи ты!

— Не ори!

— Извини.

— Ладно, до завтра.

— Ну уж нет, тебе осталось двенадцать с половиной минут!

— Тогда до скорого.

— Баиньки, Педро, веселых тебе снов.

— Спасибо, тебе того же.

— Ты что, очумел? Какие сны, если я на карауле? Пожелай мне лучше спокойного дежурства.

— Ладно, желаю тебе надежуриться всласть.

— Вот так-то лучше, спасибо. Я подумаю, что тебе на это ответить.

— Считается, что я сплю, а ты при этом рта не закрываешь.

— Извини, больше не буду.

Воцарилось молчание. Но ненадолго. Не прошло и четырех минут, как раздался жалобный голос:

— Ну не могу я заснуть! Закрою глаза — темно, открою — еще темнее.

— Не открывай.

— Не могу удержаться.

— Ты заснешь наконец? Имей в виду, караулить в такой темнотище не так-то просто, а скоро твоя очередь.

— А спать, думаешь, просто?

— Не смешно.

— Да? Давай сейчас поменяемся и посмотрим, как ты уснешь!

— А-а, чего захотел! Тебе осталось спать всего шесть минут. Не буду я с тобой меняться.

— Как хочешь.

— Слушай, ты заснешь когда-нибудь?

— Ты чего командуешь? Вот возьму и не засну!

— Ну и не надо. А я не буду караулить.

— Пожалуйста, мне-то что!

— А мне тем более.

Кажется, назревала ссора. Противная и бессмысленная. И тут под самым носом у спорщиков раздался оглушительный звон. Мальчишки дружно вздрогнули, и Педро с криком «мама» нырнул в кусты, а Дамиан вскочил, раздираемый противоречивыми желаниями: то ли броситься вслед за другом, то ли плюхнуться животом на отлетевший в траву будильник.

— Чертова тикалка! — ругался Педро, с трудом переводя дыхание. Дамиан корчился от смеха, каялся и клялся больше никогда не брать в поход такие шумные часы. Потом обнаружилось, что во время переполоха потерялся шарф Дамиана, которым он в начале своей караульной службы обмотал горло. Падая на орущий будильник, Дамиан успел только заметить, что шарф взлетел и запорхал, как летучая мышь. «Ничего, — подумал он, — завтра утром поищу».

После пережитого испуга нечего было и думать о сне. Ребята решили этой ночью не смыкать глаз и быть готовыми мужественно отразить любое нападение. Но в полночь глаза у них начали слипаться, и, когда полная луна выглянула из-за кудрявой тучи, они уже крепко спали.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ На Турецкой горе

Перед рассветом мальчишек разбудил какой-то шум. Скрежетало, шуршало и потрескивало. Звуки нарастали, и спросонья казалось, что с вершины катится каменная лавина. Ребята вертели головами, но сквозь пенящийся туман ничего нельзя было разобрать, пока над дорогой не засветился красноватый огонек, протыкавший белесый пар, как раскаленное острие копья. Через несколько секунд появилась долговязая фигура в пестрой куртке, балансировавшая на некоем подобии скейта со множеством колесиков. Мелкие камушки так и летели в обе стороны из-под длинной платформы, снабженной, видимо, мотором, потому что скорость парень развил порядочную.

Гонщику пришлось преодолеть два подряд крутых поворота, к тому же на подъеме, и, проезжая мимо ребят, он волей-неволей притормозил. На голове у него была смешная каска с фарой впереди и роликовыми колесиками на макушке.

Наверно, он так и проехал бы мимо, но тут что-то накрутилось на колесо его скейта. Скейт завилял, взвизгнул, гонщик взмахнул руками и — р-раз! — перевернулся вниз головой. Несколько секунд молодой человек катил по дороге в этом сверхъестественном положении, потом свернул, сделал сальто и повис на дереве.

— Вот это да! — выдохнул Педро, вскочил и бросился на помощь к пострадавшему.

Дамиан, светя карманным фонариком, помчался за ним. Парень преспокойно висел на дереве, зацепившись за сук штанами. Ребята помогли ему слезть.

— Ну, спасибо. — Парень ощупал на себе одежду: — Еще немного, и брюки бы лопнули. Хорош бы я был, ха!

— Как это вы, на голове... Вы не ушиблись?

— Нисколько. Нет проблем. Со мной и не такое бывало — и ничего! Видали каску? Я ее сам изобрел.

— Ух ты! И всю ее сами сделали?

Кажется, вопрос показался молодому человеку бессмысленным. Он не ответил, включил на каске фонарь и стал осматривать скейт.

— Ага, тряпка в колесе! — сказал он, выдергивая шерстяной шарф.

— Это мой, — сказал Дамиан. — Извините.

— Нет проблем, — ухмыльнулся парень. — Ну, я поехал. Если нужна будет помощь, я всегда к вашим услугам. Меня зовут Аларико — Нет Проблем.

— Крокодил, — солидно представился Педро. — Педро-Крокодил. А это мой друг Дамиан-Велосипед.

— Рад был познакомиться! Всего хорошего! — И Аларико завел мотор.

— Стойте, подождите! Нам нужна ваша помощь!

— Как — уже? А что случилось?

— Да, в общем, ничего... Вернее, мы ищем донью Хертрудис Вильярансио дель Пероль. Она живет где-то здесь, на Турецкой горе, а адреса у нас нет. А она нам срочно нужна.

— Я такой не знаю. Может, и есть здесь такая, а может, и нет. Ну срочно так срочно. Подвезу, нет проблем.

Он сел на траву, стащил с ноги ботинок и, открепив подошву, вынул оттуда целый набор инструментов. Потом развинтил скейт и в несколько минут смонтировал три пары роликов, к одной из которых подключил мотор, укрепив его у себя на поясе. А затем тут же смастерил что-то вроде двух кастрюлек с колесиками и вручил их мальчишкам:

— Надевайте.

Дамиан нерешительно взял каску и стянул шляпу. Педро помялся, пробормотал что-то невразумительное и последовал его примеру.

— Чудно, а? — шепнул он Дамиану, но тот толкнул его локтем, прошипев:

— Заткнись, а то он обидится!

— Отлично, нет проблем! — одобрил Аларико, проверив, прочно ли сидят каски. — Я, когда изобретаю, люблю импровизировать. Чем думать над каждой ерундой целый год, отлаживать да налаживать, лучше сразу. Не получится — враз переделаю. Нет проблем. Теперь предохранительный ремень.

Речь шла о длинной полоске кожи с несколькими пряжками и прорезями. Сначала ее должен был застегнуть на себе Педро, потом ремень тянулся к Дамиану, и, наконец, закреплялся на поясе у дона Аларико. Таким образом, все трое оказывались крепко связанными друг с другом.

Педро все это сильно не нравилось.

— Чудно как-то... — ворчал он, ощупывая на себе ремень, и был награжден еще одним тычком в бок.

— Надеть ролики! — скомандовал дон Аларико. Мальчишки стали выполнять приказ.

Педро, все еще полный сомнений, закопался и, когда дон Аларико включил мотор и крикнул: «Готовы?» — пропустил это мимо ушей.

— Готовы! — бодро отозвался Дамиан, хватаясь за ремень вожатого.

— Вперед!

Ролики дона Аларико рванули, мальчишки подскочили на месте. Педро, застигнутый врасплох, споткнулся и чуть не грохнулся, чудом удержал равновесие и только тогда поймал ремень Дамиана. Они покатили по дороге через лес, сквозь туман. Красный фонарик на каске дона Аларико горел ярко, освещая им путь.

Вскоре лес кончился, и они выехали на вьющуюся по склону дорогу.

— Вот она, та самая... — беззвучно проговорил Педро и опять споткнулся.

— А правда, что наверху очень страшный поворот? — проорал Дамиан в спину дону Аларико.

— Еще какой! Только поедешь — р-раз!

— Как это «р-раз»?!

— Р-раз! — и мертвая петля, а ты посередке... Занимался рассвет. На горизонте зажглась золотая полоска.

— Эт-то-что-ж-та-ко-е?! — вопрошал Педро, подпрыгивая на камушках.

По правде сказать, он уже немного смирился с сомнительным и ненадежным, по его мнению, способом передвижения, который навязал им бесстрашный гонщик. Они проскакивали все повороты со скоростью сто двадцать километров в час, а уж когда выезжали на прямые участки, то и подавно нарушали все на свете правила безопасности движения.

— Петля! — гаркнул вожатый.

— Что? — не понял Дамиан, очумевший от мелькания камней и деревьев.

Ответа не последовало, потому что как раз в этот момент у всех троих перехватило дыхание. Их вынесло на поворот, круто спускавшийся и вдруг резко уходивший в сторону. Желудки у мальчишек подпрыгнули до самого горла и в следующую секунду ухнули вниз, мотнулись из стороны в сторону, и казалось, что в животе все перепуталось и завязалось в узлы. Так на полной скорости они совершали опасные виражи, представлявшие собой не что иное, как ленту Мёбиуса. Это удивительная лента, и всякий, кто захотел бы по ней прокатиться, должен был бы в определенный момент повиснуть вниз головой.

— Черт! — взвизгнул Педро, почувствовав себя мухой на потолке. Вот тут-то и пригодились им ролики на касках.

Да уж, в таком положении остается только чертыхаться.

«Как же мы перевернемся?» — мелькнуло в голове у Дамиана.

Автор не берется объяснить, как это им, действительно, удалось. На умопомрачительной скорости они одолели последний виток дьявольской петли, вылетели на наклонную прямую — уже как положено, на ногах, — и началась вторая петля. Скорость заметно уменьшилась. Солнце, поднимавшееся над горизонтом, было похоже на яйцо в голубоватом соусе.

Когда они доехали до развилки, дон Аларико, промычав себе под нос что-то невразумительное, затормозил. От неожиданности мальчишки повалились прямо на вожатого, и все трое рухнули в кювет.

— Ух ты... Ух ты.. Извините... — переводя дыхание пробормотал Дамиан, выползая из-под обмякшего Педро и пытаясь неверными руками отстегнуть ремень.

— Нет проблем, — буркнул дон Аларико. — Для первого раза вы держались неплохо. Прогулка удалась на славу.

— Да-а, здорово прокатились!

— Ладно, снимайте ролики, буду свинчивать... Эй, парень, вставай! Ну вот, порядок.

Через несколько минут удивительный гонщик уже летел дальше по горной тропе, удерживая равновесие на самых резких витках и презирая все опасности.

Ребята смотрели ему вслед, и к горлу подкатывала противная пустота. Наконец дон Аларико скрылся из глаз. Они опять остались одни. Впрочем, не успели они об этом подумать, как где-то высоко раздался знакомый зов:

— Драк-драк-драк!

— Снова эта окаянная ворона! — рассердился Дамиан и стал шарить по земле, подыскивая подходящий булыжник, но только он хотел поднять камень, как Педро со всей силы двинул ему носком ботинка по руке.

— Идиот! — взвыл Дамиан. — Ты мне пальцы сломал!

— Так тебе и надо. Тронь только птицу, я тебе еще и башку откручу!

Ссора, несмотря на такое многообещающее начало, так и не состоялась, потому что, пока Дамиан растирал ушибленные пальцы и прикидывал, стоит ли затевать драку, сверху, из-за камней, неожиданно высунулось несколько вихрастых голов, и ватага мальчишек с грозными воплями бросилась на приятелей.

— Драк-драк-драк! — испуганно крикнула птица и отлетела подальше.

— Эх, да она же хотела предупредить нас! — сообразил Дамиан. И опять:

— Драк-драк-драк!

Ворона металась у них над головой, пытаясь показать путь к отступлению.

Хулиганы надвигались спереди и с флангов, и только глубокая расщелина за спиной у друзей оставалась свободной. До самого ее дна шел спуск, пересекавший скат по диагонали. Другого пути к спасению не было.

Дамиан сориентировался моментально.

— Сюда! — крикнул он совершенно растерявшемуся Педро. — Давай за птицей!

В этот момент на них налетели двое. Педро отпрыгнул в сторону, а Дамиан рванул вниз. Спуск оказался круче, чем он думал, и Дамиан проехал на спине три или четыре метра, прежде чем уперся каблуками в какой-то выступ. Наверху в это время вся банда навалилась на бедного Педро. Через несколько минут он уже лежал на земле со связанными руками, а хулиганы свесились над обрывом, высматривая беглеца.

«Только бы камнями не швырялись, — думал Дамиан, вжимаясь спиной в сыпучий склон. — Кто их знает?.. Вот тебе и Турецкая гора! Не успели добраться, напоролись на бандитов. Вон какие физиономии нахальные!.. Что же делать-то? Лезть обратно Педро спасать? Нет, глупо. Скрутят, и не пикнешь... Эх!»

Дамиан понимал, что сейчас его начнут искать. И все же главная опасность грозила ему не оттуда: выступ, в который он упирался ногами, начал осыпаться.

«Добраться бы до тропинки», — подумал он и в тот же миг, потеряв опору, поехал вниз. Через несколько метров ему почти что удалось зацепиться, но он не удержался и покатился еще быстрее. Дело в том, что большой пласт земли, на котором он оказался, стал оползать, и Дамиан ехал на нем, как на санках. Потом обрыв, Дамиан перекувырнулся и плашмя шлепнулся на дно расщелины. Падение оглушило его, и он остался лежать вниз лицом.

— Удрал?

— Да нет, сверзился! Пер, веревку!

Педро видел, как самый маленький из банды, мальчишка с белокурой всклокоченной шевелюрой, побежал куда-то и вскоре вернулся с толстой бечевкой. Его обвязали этой бечевкой вокруг пояса и, взявшись за другой ее конец, стали медленно спускать по склону.

Дамиан пошевелил пальцами и осторожно себя ощупал. Вроде цел. Тут кто-то ущипнул его за ухо.

— Драк-драк-драк!

«Зовет куда-то», — подумал он, но подняться не было сил. Наконец он встал на четвереньки и стряхнул песок с лица. Рядом с ним сидела черная птица.

— Драк-драк-драк! — сообщила сна и поднялась в воздух.

«Ну точно, за собой зовет».

Пер уже спустился и в нескольких метрах от Дамиана, кряхтя, развязывал узел бечевки. К счастью для Дамиана, узел так затянулся, что Перу пришлось с ним повозиться, а преследуемый тем временем окончательно пришел в себя и быстро зашагал по дну расщелины за таинственной черной птицей.

Наверху тем временем среди товарищей Пера поднялась тревога. И вовсе не из-за Дамиана. Случилось что-то серьезное. Они просвистели предупредительный сигнал, вытянули веревку, от которой Пер уже успел освободиться, и бросились за скалы, волоча за собой пленника.

Услыхав сигнал, Пер пригнулся и забежал за валуны. Он был уверен, что его не видно с дороги. Но ошибался.

Педро огляделся.

Он находился на каменной террасе, расположенной довольно высоко, в глубине виднелся вход в пещеру. Отсюда можно было наблюдать за дорогой, не рискуя быть обнаруженным. Дорога вилась вдоль расщелины, в которой исчез Дамиан, потом она поднималась по склону и поворачивала влево — туда как раз и уехал дон Аларико — Нет Проблем. Судя по встревоженным лицам юных разбойников, глядевших на дорогу, оттуда им грозила какая-то опасность.

Действительно, на дороге появился человек с длинными, торчащими в стороны усами, восседавший на трехколесной машине с педалями, которая напоминала то ли старомодный велосипед, то ли автомобиль старого образца. Поскрипывая, машина неторопливо катила вдоль расщелины. Казалось, водитель выехал полюбоваться окрестностями. Проезжая мимо, он бросил быстрый взгляд на нагромождение камней, за которыми скрывалась пещера, и один из парней съежился и чуть не вскрикнул, но вовремя зажал себе рот ладонью. Усатый покатил дальше. Вдруг он приподнялся, остановил машину и, вытащив огромный арбалет, прицелился в глубь расщелины. Педро похолодел. Ничего ужаснее ему еще не приходилось видеть. Из арбалета со свистом вылетела стрела. Раздался отчаянный вопль, эхо многократно повторило его, а усатый субъект усмехнулся, довольный удачной охотой.

Нет, Пер не погиб. На конце стрелы, вместо острого наконечника, была огромная присоска, которая намертво влепилась ему в спину. Перу ничего не оставалось, как орать от ужаса, потому что на другом конце стрелы развернулся пропеллер, завертелся, застрекотал и поднял добычу в воздух. Пер забился, засучил ногами, но, увидав под собой глыбы камней, утихомирился и больше не дергался. Усатый ликовал.

Педро-Крокодилу предусмотрительно заткнули рот платком, чтобы он криком не выдал банду. Но стрела-вертолет с живым грузом на присоске так поразила его, что рот у него сам собой открылся, да так широко, что кляп сам собой вывалился. Между тем охотник привязал веревку к щиколотке висящего в воздухе Пера, а другой ее конец — к заднему буферу машины и поехал дальше, увозя с собой несчастного пленника.

Когда они скрылись за поворотом, юные бандиты мрачно перебросились несколькими фразами и потащили Педро в глубь пещеры. Они вошли в тоннель, в конце которого оказался просторный зал, где со стен свешивались светильники из консервных банок, украшенных кристаллами кварца и горного хрусталя, а на полу были расстелены спальные мешки.

Все сели, Педро привалился к стене. Они молчали, мрачно уставившись в землю, и у Педро было достаточно времени, чтобы рассмотреть всю компанию. И удивительное дело, чем дольше он на них смотрел, тем меньше злился. Грустные, подавленные, они совсем не походили на разбойников с большой дороги. По виду его ровесники или чуть старше. Одеты почти одинаково: клетчатые рубашки, штаны и куртки из грубой ткани со множеством разнообразных карманов и застежек. Карманы топорщились, и из них торчали плоскогубцы, разводные ключи, отвертки и какие-то неизвестные Педро инструменты. Одежда потрепанная, залатанная, но чистая. Даже башмаки на толстенных пружинящих подошвах. У двоих на голове ремешки с длинными гусиными перьями.

— Ты кто такой? — угрюмо спросил один из парней.

— Руки-то развяжите.

Тот с сомнением взглянул на него. Кто-то усмехнулся, кто-то пожал плечами. Невысокий, крепко сбитый мальчишка с гусиным перышком в волосах поднялся и, не говоря ни слова, освободил пленника от веревки. Педро передернул плечами, разминаясь.

— Садись.

Все выжидающе смотрели на Педро.

— Ну? — сказал угрюмый.

— Крокодил.

— Что-о?! — угрожающе протянул угрюмый, приподнимаясь.

— Педро-Крокодил. Это мое имя, — с достоинством пояснил Педро.

— Ничего себе... Ну, ладно. Рассказывай. Откуда ты взялся? И зачем вас Аларико привез, тебя и твоего дружка?

Педро рассказал. О том, как они с Дамианом получили свои необычные имена, и как Дамиан встретил таинственную велосипедистку, и как улетел попугай. Только про дьявола говорить не стал — все равно не поверят. И про опаловую шкатулку тоже. Ведь он дал Дамиану слово...

Этот правдивый рассказ неожиданно разрядил мрачную атмосферу. Вначале мальчишки только хмыкали, но после начали безудержно хохотать. Особенно их развеселила история о душах-близнецах. Надо же, верить в такое в наше время! Лезть в горы за воображаемым двойником, да еще за каким! Велосипедом...

Нахохотавшись вволю, они уже смотрели на Педро более дружелюбно.

— А мы-то решили, что вы шпионы, что вас Аларико подослал, — сказал тот самый крепыш, который развязал Педро. — Ну что ж, давай знакомиться. Меня зовут Фламман Одинокий, а это мои друзья: Руй-Мечтатель, дон Алифанфарон де Карамель, кабальеро Лисандро Достохвалес и Мос-Скиталец.

«Вот это имена! — позавидовал Педро. — Куда нам с Дамианом! Надо будет тоже придумать себе что-нибудь такое...»

— Значит, ты из Внешнего мира, — сказал Фламман, — и ничего не знаешь о нашем? Ладно, слушай. Я хочу, чтобы ты понял, почему мы на вас напали. Еще три месяца назад мы были гражданами Города Солнечных Садов. Да, были.

— Были и будем, Фламман, — твердо сказал Руй. Тот помолчал, покусывая губы, кивнул и продолжал:

— Да. У нас в городе четыре квартала. Я жил в Южном, дон Алифанфарон и Руй — в Северном, Пер и кабальеро Лисандро — в Восточном, а Мос-Скиталец — в Западном...

— Раньше с нами была еще девочка из Западного квартала. Урганда-Незабудка, но ее поймал Небесный Лучник через два месяца после нашего бегства...

— Это тот усатый, который подстрелил... то есть захватил Пера? — спросил Педро.

— Нет, это Дорожный Лучник, — ответил Мос-Скиталец. — А другой — его брат, у него летательный аппарат. Он еще хуже.

— А от кого вы сбежали?

— Понимаешь, какая штука... Все четыре квартала нашего города враждуют между собой. Соперничество изобретателей, как говорит наш учитель дон Фадрике Почтенный... Ведь у нас все изобретатели.

— Да ну? И девчонки?

Мос взглянул на него, как на дурака:

— И девчонки, и старушки. Олухов не держим.

— Мос, перестань! — прервал его Фламман. — А ты, Педро, послушай сначала. Сейчас ты все поймешь. Так вот, мы ходили в одну школу — в нейтральном Центре — и подружились еще в подготовительном классе. И все было хорошо до самого шестого, то есть выпускного, класса. Тут-то и началось! Все стали напоминать нам, что наши кварталы между собой в ссоре и что нам следует держаться подальше друг от друга. Представляешь? У нас в городе только по праздникам и по воскресеньям бывает что-то вроде перемирия. Взрослые переругались между собой, а мы-то чем виноваты? Только дон Фадрике, наш учитель Всеведения, был за нас и специально давал нам коллективные задания. А в середине года он притворился больным и больше не вел занятий. Знаешь для чего? Чтобы мы не учились, чтобы нам пришлось остаться на второй год. Он хотел, чтобы мы подольше не возвращались домой, в родные кварталы. Но из этого ничего не вышло. Нам дали другого учителя. И тогда мы решили убежать.

— Мы не могли поступить иначе. Это был наш долг, — отчеканил кабальеро Лисандро, тот, самый угрюмый.

— Потому что могла начаться война. Настоящая, ужасная война.

— Из-за вас? Почему? — недоверчиво спросил Педро.

— Из-за нашего изобретения...

Тут Фламман осекся и вопросительно взглянул на остальных. Мос с сомнением покачал головой:

— А если он все-таки шпик?

— Я шпик?!

— Скорее, лопух, — усмехнулся дон Алифанфарон, конопатый круглолицый мальчишка, и присвистнул.

— Я лопух?!

— А может, и то, и другое.

— Ребята, ребята, так не пойдет! Педро, постой, не сердись! — И Фламман схватил за руку багрового от обиды Крокодила. — Пойми, нам очень трудно. Все против нас. Нас ловят, преследуют, понимаешь? Как преступников, как дезертиров. А тебя ведь Аларико привез.

— Ну и что же? Аларико, по-моему, очень хороший парень. Добрый.

— Даже слишком. В том-то и дело. Ему все равно, кому помогать. Он не задумывается. Он и Дракити помогал.

— А это еще кто?

— Есть такой паразит... Рабовладелец. Говорят, у него в замке целая мастерская, а в ней дети работают. Которые в горах заблудились, а он их поймал и запер... А кто их, этих детей, спрашивается, привез? Этот самый распрекрасный и добрейший Аларико. Переправил и бросил на дороге, как тебя. Кто еще, кроме него, мог? Он вечно ездит во Внешний мир.

Говорит, что любит острые ощущения. Сюда ведь так просто не попадешь. Нужно преодолеть пространственный барьер.

— А-а, эти жуткие петли? Меня чуть не вывернуло.

— Ну да. Понял теперь? Аларико мог выполнять чье-то задание. Самому ему ничего такого не придумать, кишка тонка. Ему бы только винтики свинчивать да перевинчивать, чем быстрее, тем лучше. Но кто-нибудь мог его попросить подкинуть нам шпиона. Тот же Дракити или Небесный Лучник. У Аларико нет проблем...

— Зато у нас их невпроворот.

Педро был потрясен. Он смотрел в печальные и строгие глаза ребят и чувствовал, как тревога сдавливает ему горло.

— Я не шпион, честное слово, — еле слышно произнес он наконец.

— Ладно уж, — махнул рукой Мос. — Ты на нас не обижайся. Сам видишь... Так вот, мы изобрели портативный аккумулятор. В нем концентрируется огромная энергия. Мы назвали его Аккумулятор Тысячи Молний.

— Мы придумали его, когда выполняли одно коллективное задание. Все продумали, рассчитали, сделали чертежи. И получилось! Только мы сначала смонтировали его, испытали, а потом разобрали, чтобы он не попал в чужие руки.

— А чертежи уничтожили. Они нам не нужны. Каждый из нас знает все на память.

— Понимаешь, собрать киловатты электроэнергии в маленькую коробочку — такое изобретение могло бы принести великую пользу. Но ведь с помощью энергии можно и разрушать! А у нас в городе так все передрались и перессорились, что им лучше никакого оружия в руки не давать! Только и делают что бегают в Конфликтный суд выяснять, чье изобретение лучше.

— Ага. У нас же соперничают не только кварталы, но и семьи, и отдельные люди. Ты что так смотришь? Педро, эй?

Педро вздрогнул.

— А... а никто не мог узнать ваш секрет?

— Никто. Даже Почтенный. Догадываются, конечно, что это аккумулятор, что это связано с электроэнергией. Нас ведь готовили в школе для работы в энергетических мастерских.

— А эта девчонка... ну как ее?

— Урганда?

— Да, она не могла проболтаться? Вдруг Небесный Лучник выпытал у нее тайну?

— Этого не может быть! Она ни за что не расскажет! — воскликнул Руй.

— Ни она, ни Пер, и никто из нас... если поймают. «Коробочка... коробочка, — стучало в голове у Педро. — А что, если это и есть опаловая шкатулка?»

Пора было завтракать. Завтрак составляли всевозможные фрукты, от чего Педро пришел в полный восторг. Бананы, дыни, груши — вот блеск! Хозяева пещеры, однако, не разделяли его радости. Видно, благоухающие дары земли им порядком надоели.

— Эх, хороши были цыплятки! — страдальчески протянул дон Алифанфарон, закатывая глаза к потолку, под которым болтались пустые жестянки с этикетками «Цыпленок с фасолью».

— И сардинки тоже... — вздохнул Руй.

— Жуй, дорогой, и утешься: тебя ждет целая ложка рыбьего жира на закуску, — сказал Мос, извлекая из кладовки огромную распечатанную банку.

— Обожаю витамины! — И кабальеро Лисандро, не поморщившись, проглотил свою порцию жира. — Угощайтесь, уважаемый гость.

— А что, вы совсем без мяса? — спросил Педро, вежливо отказавшись от предложенной ему прелести.

— На первое время мы запаслись консервами. Теперь приходится обирать чужие сады. Видишь, до чего дожили. Есть-то надо! Дикими ягодами не обойдешься — кислятина. Еще орехи попадаются, яйца из гнезд таскаем.

— Ботинки выручают. Такие подошвы, что бегаем, как антилопы, прыгаем, как блохи, а по скалам ползаем, как ящерицы. Дон Фадрике подарил. Это его изобретение. Без них нас бы давно сцапали.

— Ты только не думай, что мы такие уж злодеи-грабители. Нехорошо, конечно. Но у нас тут все растет, как в сказке. Девать некуда. Повезло с климатом. Отсюда и название — Город Солнечных Садов.

— Был Город Садов, — сердито сказал кабальеро Лисандро. — Скоро будет город Солнечной Пыли. Сады остались только на окраинах. Порубили — мешают, говорят, транспорту. Машин-то больше, чем людей. Столько всяких понаделали! А как же иначе? Соревнование!

— А я бы вообще мостовые уничтожил, — заговорил Руй. — Не надо ни улиц, ни переулков, ни площадей! Представляешь: сплошной сад, а в нем дома... А транспорт может быть и воздушным, для дальних путешествий. У нас в городе он и не нужен. Из конца в конец — два часа пешком. Всего-то тысяча двести тридцать три жителя.

— Теперь меньше, — горько произнес Фламман. — Без нас.

— Знаешь что, Фламман, у меня есть идея...

Но Руй не успел договорить. Гусиные перья на голове у Фламмана и Моса начали вращаться.

«Ух ты! — поразился Педро. — Прямо как радар!»

Фламман встревоженно взглянул на Моса. Тот кивнул, оба вскочили и куда-то побежали.

Остальные продолжали лениво жевать.

Педро протянул руку за очередной грушей и вдруг вспомнил про Дамиана: «Я ем, а он небось голодный... И чего ради он прыгнул вниз?

Испугался, что ли? А бандиты оказались отличными ребятами. Да, кстати...»

— А эта ведьма, которую мы ищем, то есть, я хотел сказать, донья Хертрудис Вильярансио дель Пероль, она из какого квартала?

— Не знаю, — пожал плечами Лисандро. — Здесь никто такого имени не слыхал.

— Постой, — перебил его дон Алифанфарон. — Говоришь, она очень красивая и ездит на красном велосипеде?

— Ну да.

Ребята переглянулись:

— Может, это донья Леонора Чарующая?

— Ну конечно она! — воскликнул Лисандро. — Только она не ведьма, лечение с помощью трав — вполне научный метод.

— Как же не ведьма? А почему же тогда «Чарующая»?

— Потому что она красивая, балда!

— Она меня лечила от ангины, — сказал Руй.

— Она всех лечит.

— И тоже что-нибудь изобретает?

— А как же, здесь все такие. Знаешь, как она переделала свой велосипед? Он может ездить один, без нее, может сам слетать в магазин и все, что нужно, купить.

— Здорово! А я... — Педро засмеялся, — я тоже смогу теперь изобретать?

— Учиться надо. У нас с рождения к этому готовят, с погремушек. А еще нужно знать, чего ты хочешь, и добиваться. Между прочим, донья Леонора еще там, во Внешнем мире, придумала для своего велосипеда специальное устройство и смогла преодолеть барьер.

— Это еще что! Один парень у нас такое придумал!

Тут мальчишки оживились и стали наперебой рассказывать о разных необыкновенных открытиях, сделанных в их городе. Технические термины так и сыпались на ошалевшего от избытка информации Педро.

— Я бы хотел ответить на твой вопрос, — вдруг сказал кабальеро Лисандро.

— А я разве о чем-то спросил?

У бедного Педро голова шла кругом. У него был такой растерянный вид, что все расхохотались.

— О донье Леоноре. Ты хотел узнать, где она живет.

— Ах, да...

— В Восточном квартале.

— Там наша Урганда, — тихо сказал Руй. — У Небесного Лучника.

— А?!

Педро так переменился в лице, что ребята испугались.

— Ты чего?.. Да что с тобой?..

— А что было бы, — медленно заговорил Педро, — если бы донья Леонора и Небесный Лучник заставили эту вашу девочку выдать секрет Аккумулятора?

— Урганда-Незабудка не скажет ни слова! — крикнул Руй.

— А если все-таки...

— Говорю тебе, что этого не будет!

— Если это случится, — с расстановкой произнес дон Алифанфарон, — в Восточном квартале смонтируют Аккумулятор и... Ничего хорошего. Но Руй прав: Урганда не скажет!

— Что-то я сомневаюсь... Руй покраснел и сжал кулаки.

— Что ты сказал?!

— А то, что девчонка давным-давно проболталась!

— По-моему, это ты слишком много лишнего болтаешь, — сказал кабальеро Лисандро, вставая между Педро и Руем, собиравшимся надавать наглецу по шее.

— Какое ты имеешь право так говорить? — презрительно процедил дон Алифанфарон.

— Какое-какое... Накинулись... Если хотите знать, у этой самой доньи Хертрудис, или, как вы говорите, Леоноры, есть одна штука, очень похожая, по-моему, на то, что вы изобрели...,

— Врешь! — закричал Руй.

— Ты что, видел? — рванулся к Педро дон Алифанфарон.

— Видел.

Это было ужасно. Ребята ощутили примерно то же, что чувствовал Пер, когда взлетал на стреле с пропеллером и земля уходила у него из-под ног. Они боялись взглянуть друг на друга. Руй, несчастный, обессилевший, забился в угол и сидел там, не поднимая головы.

«Эх, лучше бы я помалкивал», — тоскливо подумал Педро.

Вернулся Фламман.

— Птицы мечутся. Что-то их беспокоит. Может, к грозе?.. Вы что такие? Поссорились?

В ответ Лисандро только безнадежно махнул рукой.

Пришлось Крокодилу выложить все, о чем он раньше умолчал. Как усатый тип на самокате преследовал велосипедистку и как Дамиан после этого нашел опаловую шкатулку. Как потом они совали ножик в щель шкатулки, а теперь, как честные люди, разыскивают донью Хертрудис, или Леонору, чтобы отдать ей коробочку.

— А коробочка... она сейчас у Дамиана-Велосипеда. Наступило тяжелое молчание.

Вдруг юный кабальеро Лисандро взвыл, сорвал с ноги ботинок и со всей силы швырнул его об стену. Ботинок сначала приклеился, потом отвалился и запрыгал по пещере, как зайчонок. Мальчишки вышли из оцепенения.

— Ты что?!

— Ой-ой-ой-ой! Оса в ботинок попала... Ох и цапнула! — Лисандро вертелся на одной ноге, держась за пятку.

— Да-а, что-то нам сегодня не везет... — сказал Фламман. — Значит, так. Теперь ясно, что наше изобретение в руках у доньи Леоноры. Точнее, сейчас оно у другого человека, но это неважно: если кто-то смог собрать Аккумулятор Тысячи Молний, он сумеет сделать это снова.

— Слушай, — задумчиво проговорил дон Алифанфарон, — здесь что-то не так... Раз Лучник преследовал донью Леонору, значит, он, вернее всего, хочет отнять у нее Аккумулятор. Выходит, они не могли делать его вместе, иначе ему было бы проще смонтировать другой, чем гоняться за Леонорой. В любом случае, Педро, нужно догнать твоего приятеля, прежде чем он встретится с Леонорой.

— Вы не знаете Дамиана, — вздохнул Педро. — Если он что-то решил...

— Тревога! — В пещеру влетел Мос — Нас ищут. Их много, и все на колесах. Знают, что мы здесь.

Фламман сердито стукнул кулаком по стене:

— Так я и думал. Весь город видел, как Дорожный тащил нашего Пера к себе домой. Вот у них и разыгрался охотничий азарт. А ведь в это время года охота запрещена, — мрачно сострил он.

Перышки-антенны вертелись как сумасшедшие. Нужно было действовать.

— Быстро собираемся и уходим. Здесь нельзя оставаться. Мос, веди нас! Ты знаешь куда.

Общими усилиями от стены отвалили здоровенный камень, за которым оказалась дыра, черная и пахнущая сыростью. Мос встал на четвереньки и первым ввинтился в узкий проход. Фламман пропустил Педро вперед. Он был замыкающим.

Когда Педро вполз в потайное отверстие, он с удивлением обнаружил, что попал в довольно просторную галерею. Еще несколько метров, и можно будет встать в полный рост. Где-то рядом булькала вода.

— Эй, помоги! — окликнул его Фламман.

Пыхтя, они изнутри задвинули ход каменной глыбой. Пальцы скользили по ее влажной поверхности.

Пробираясь гуськом по темным и сырым галереям вслед за Мосом, который, как видно, знал здесь все ходы и выходы, ребята очутились на смотровой площадке, расположенной гораздо выше первой и скрытой за большими камнями. Внизу мчался по дороге забавный автомобильчик с пропеллером. Через минуту с той же самой развилки, куда уехал Аларико — Нет Проблем, выкатили две почти одинаковые тарахтелки с открытыми кабинами, в одной из которых сидел очень толстый водитель, а в другой — очень тощий. Они ехали рядышком и о чем-то запальчиво спорили. Видно было, что оба страшно злятся. Потом пробежала девица с длинной косой на гусеничных лыжах. Ее обогнала гигантская металлическая сороконожка. Впереди торчала голова самого водителя, который ехал лежа и смотрел сразу в две подзорные трубы.

Весь день по дороге разъезжали самые чудные транспортные средства с не менее странными водителями. Когда из-за поворота на одном колесе под парусом выехал коренастый старик в тельняшке, Фламман бросился на землю и прикрыл голову руками.

— Это его бывший дедушка, Фламман — Морской Волк, — шепнул Крокодилу Руй.

— Почему бывший?

— Потому что от нас все отреклись. И родные, и друзья. Педро растерянно смотрел на ребят.

— Как же так?

— А так. Мы предатели — так считают все. Если поймают, будут обращаться с нами как с военнопленными. А может, и того хуже.

— Вот и получается, что у меня больше нет дедушки. Он теперь мой бывший дедушка.

«Какой ужас, — подумал Педро. — Вот у меня, наоборот, есть дедушка и бабушка, которые на самом деле совсем не мои, а Дамиана. Ох, как они сейчас ругают нас! И все равно никогда от нас не откажутся».

По дороге взад и вперед ездили охотники. Близился вечер, и тут Педро охватило беспокойство.

— Мне нужно найти моего друга.

— Ты с ума сошел!

— Ребята, спуститься по склону — секундное дело. Прицеплю веревку и слезу. А там и след найдется: Дамиан не мог уйти далеко, ведь он наверняка хочет выручить меня... А вдруг его поймают?!

— Его отпустят. Он ведь не наш.

— Ну что ж, значит, и меня отпустят...

Ребята заулыбались. Все-таки неплохой парень этот Крокодил.

— Ладно, как хочешь, — согласился Фламман. — Только кто-нибудь пойдет с тобой.

— Я пойду!

— Лучше я!

— Ребята, я тут все тропинки излазил. И лабиринт хорошо знаю. А вы заблудитесь, — сказал Мос.

— Какой лабиринт? — спросил Педро.

— Если твой Дамиан пошел вниз по ручью, он должен попасть в лабиринт. Тогда плохо его дело... — Фламман потер лоб. — И Мос, конечно, прав.

— С Педро пойду я.

В голосе Руя было что-то такое, что никто не решился возражать.

— Я должен увидеть Урганду. Я должен знать... — Руй не договорил, болезненно поморщился, потом тряхнул головой и твердо сказал: — И вообще, наши в плену, а мы сидим, прячемся.

— Хорошо. Иди ты. Только... пожалуйста, Руй, поосторожней. С Небесным Лучником шутки плохи.

— Как будем действовать? — спокойно спросил Руй.

Быстро составили план. Очень простой: выбрать подходящий момент и перебраться на другую сторону дороги, а потом по веревке спуститься в расщелину. А дальше разыскать след Дамиана. Когда стемнеет и охотники слегка поостынут, остальные ребята пойдут по знакам, которые им оставят Руй и Педро. Все равно нужно сматываться, иначе рано или поздно их найдут.

Спрятавшись за скалой, Руй и Педро напряженно смотрели на дорогу. И как только мимо пронеслась целая колонна машин, они бросились на другую сторону. Вот тут-то Педро и смог оценить не только ловкость, но и хладнокровие своего товарища. Потому что едва они начали спускаться, как услыхали скрежет колес и шум моторов. А до безопасного места было еще далеко.

— Дон Рыжундо и дон Исхудалес, — быстро определил Руй. — Спускайся спокойно, эти, если даже заметят, все равно не смогут нас поймать: они просто не уступят нас друг другу...

Это была та самая пара спорщиков на одинаковых тарахтелках, которые все время ругались. По иронии судьбы, они всегда изобретали одно и то же. Теперь они делали свой последний заезд, перед тем как отправиться спать, и спорили до хрипоты по поводу первенства в создании инструмента, которым можно было проделать тысячу операций: открывать банки и запечатывать их, измерять тупые углы и высчитывать гипотенузу прямоугольного треугольника и так далее, начиная от самых полезных дел и кончая самыми бессмысленными. Руй был прав. Спорщики так распалились, что проехали, не заметив мальчиков.

— Давай! — шепнул Руй. — Скорее! — и быстро заскользил по веревке.

Они спрыгнули на землю. Следы Дамиана глубоко отпечатались на песчаной почве и шли вниз по ручью. Педро шагал, внимательно вглядываясь в следы, и через каждые десять шагов, тихо ругаясь, взбрыкивал левой ногой, вытряхивая песок, который набивался в ботинок с отклеившейся подошвой. Руй шел за ним и время от времени выбрасывал из кармана гладкие полупрозрачные камешки.

Вскоре они углубились в узкий каньон с отвесными стенами. Ручей раздваивался, каньон тоже. Они выбрали проход, который показался им более широким. Несколько шагов, и опять раздвоение. Решили следовать тому же принципу и прошли километра полтора по руслу из мелкой гальки. Что ни шаг, новое разветвление. Тут перед ними открылась пропасть, куда ручей срывался водопадом.

— Вернемся? — предложил Руй.

Педро плюнул с досады в дурацкий водопад. Но что толку злиться? Они повернули назад. И тут...

— Драк-драк-драк! — послышалось сверху. Ворона сидела на стене лабиринта и, склонив голову набок, смотрела на них.

— Пошла вон, дура! — Руй схватил камень и запустил в птицу. Камень ударил в стену довольно далеко от цели, однако ворона испугалась и полетела прочь.

— Что ты наделал?! — закричал Педро. — Дамиан шел как раз за этой птицей. Когда вы напали, она пришла к нам на помощь. А ты ее спугнул, эх!

— Жалко, промазал, — сердито сказал Руй. — Знаешь, что это за птичка? Ее хозяин — Дракити Укарики. Ну тот... рабовладелец. Она у него дрессированная. Дракити живет не в городе, как все, а в жутком замке и все чего-то продает во Внешний мир. Так, по крайней мере, рассказывают, а вообще, никто в этом замке не бывал.

— Ничего не понимаю...

— Да уж вижу... Пошли назад, может, наших встретим. Знаешь, если твой друг пошел за этой пташкой, я ему не завидую.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Маленькие рабы

— Драк-драк-драк! — захохотала ворона.

Дамиан вздрогнул. Кажется, птица над ним издевается. Он два часа шел за ней без отдыха, плутал в лабиринте гротов и галерей, обливался потом, задыхался и проголодался как волк. Теперь ему хотелось только одного: лечь ничком и заснуть. И вдруг, завернув очередной раз за угол галереи, он увидел перед собой странное здание из темного камня. Оно стояло посреди широкого круга, образованного высокими гранитными стенами. Как будто узкая тропа лабиринта расступилась, чтобы на этом пространстве мог вырасти чудовищный каменный гриб. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в этом месте лабиринт обрывается. Тупик? Что находится с другой стороны замка, позади, Дамиану не было видно. Но он никогда не страдал трусостью. Он с любопытством разглядывал мрачное черное здание, окруженное глубоким, наполненным зеленоватой водой рвом.

— Крокодилы... — пробормотал Дамиан, всматриваясь в мутную воду, и тут же вспомнил о своем невезучем друге. Вот дурак, не послушался, не прыгнул за ним... Позволить взять себя в плен, вместо того чтобы бежать за симпатичной заботливой птичкой! Ну ничего, в этом доме наверняка есть люди. Он попросит помощи и выручит Педро. И стоило Дамиану вспомнить о друге, как силы вернулись к нему, и он стал соображать, каким образом попасть в замок.

— Драк-драк-драк! — подбадривала его птица.

На той стороне виднелся подъемный мост. Не успел Дамиан подумать, как ему войти в дом, мост будто бы сам собой начал опускаться.

— Драк-драк-драк! — радостно каркала ворона, кружась над мостом и приглашая мальчика ступить на него. Потом она исчезла.

Мост опустился, и Дамиан перешел на другую сторону. Он сразу попал в какое-то помещение, похожее на зал ожидания или приемную. Письменный стол для секретаря — впрочем, отсутствующего, продавленное кресло, пыльный столик с грудой старых журналов, две вазы с искусственными цветами и даже табличка с надписью «Не курить». Сзади заскрежетал ржавым железом поднимающийся мост.

В противоположном конце «приемной» приоткрылась дверь, и из нее выглянула детская мордашка. Дамиан хотел окликнуть мальчонку, но тот сразу скрылся, с грохотом захлопнув дверь. Потом послышался визг, и чей-то грубый голос произнес:

— Сколько раз тебе повторять, чтобы не торчал под дверью, мошенник!

— Я не Мошенник, — всхлипнули в ответ. — Меня зовут Чурбан... А вот там один...

— Один?

За дверью замолчали. Дамиан решил, что уместней всего будет постучать.

— Это ты Один?! — В дверях показался человек, одетый в бирюзовый костюм.

— Я?! — Дамиан с недоумением оглянулся по сторонам. — Вроде один...

— Читать умеешь?! — завопил человек, тыча пятерней в табличку. — А? Пошел вон!

И он захлопнул дверь перед самым носом Дамиана. Дамиан протер глаза, снова посмотрел на надпись «Не курить», и тут его осенило:

— Сумасшедший! Так вот я куда попал!.. Ой-ой-ой! Хоть бы врач какой-нибудь вышел.

— Тысяча чертей! — Бирюзовый снова высунул голову за дверь: — Ты все еще здесь? Чего уставился? — И без всякого перехода: — Проходи! Может, подыщем что-нибудь для тебя...

Решив не придавать значения нелепым речам больного человека и надеясь найти в доме кого-нибудь более здравомыслящего, Дамиан пошел за бирюзовым, Рядом семенил мальчонка в синем комбинезоне, с любопытством поглядывая на Дамиана.

Его привели в довольно просторное помещение, и первое, что бросилось в глаза Дамиану, была машина, нечто среднее между токарным станком и здоровенной кофеваркой. Она дрожала всем своим металлическим корпусом, и казалось, что сейчас или поедет, или развалится. На ней работал мальчик лет девяти. Видно было, что ему нелегко. Ребенок на секунду поднял глаза на вошедших и снова углубился в работу. Он орудовал рычагом, длиной больше его собственного роста, направляя движение каретки, которая подпрыгивала и, того и гляди, могла вылететь из станка, и трясся с головы до ног вместе с вибрирующей машиной. Дальше стояли еще четыре таких же станка, за которыми тоже трудились дети, одетые в одинаковые синие комбинезоны. Шестая машина бездействовала. Это, видимо, было рабочее место того мальчишки, который шел сейчас за бирюзовым грубияном, то и дело высовывая из-за его спины любопытную мордашку.

«Нет, это не больница... Где же это я?»

Тем временем бирюзовый заметил, что мальчишка все еще торчит у него за спиной, и так злобно замахнулся на него, что бедняга подскочил от испуга и бросился к своей машине. Бирюзовый самодовольно хмыкнул и, кивнув другому мальцу, приказал:

— Ты, Тупица... Пойди доложи Барону, что Один пришел. Мальчик угрюмо взглянул на него, остановил свой чудовищный станок, вытер худые ручонки о комбинезон и сказал:

— Я не Тупица, я Мошенник... — И, не дожидаясь ответа, пошел между машинами к выходу.

— Какая разница? — проворчал бирюзовый. — Я всегда путаю имена. «Ничего себе имена», — подумал Дамиан.

— Пошли, — приказал надзиратель, толкая его в плечо. — Барон захочет на тебя посмотреть, это как пить дать.

Дамиан уже чувствовал, что происходит что-то неладное. У кого тут просить помощи, чтобы спасти Педро? Похоже, придется прежде спасаться самому. Еще в тот момент, когда мост заскрежетал, поднимаясь у него за спиной, Дамиану показалось, что вернуться будет не так-то просто. А увидев этих рабочих, младшему из которых было не больше шести, а старшему — лет десять, он окончательно понял, что попал в довольно скверное место.

«Может, это такое ремесленное училище?» — попытался он себя утешить.

Проходя мимо станков, он заметил, что из одного выскакивали крохотные детальки, а на другом они монтировались в миниатюрные автомобильчики.

Из-за адского грохота станков и поспешности, с которой трудились маленькие рабочие, создавалось впечатление, что машинки собираются со скоростью света, но, как узнал позднее Дамиан, работа шла страшно медленно, с огромной затратой ненужных усилий. За день каторжного труда мастерская выпускала не больше дюжины автомобильчиков на электрических батарейках.

— Мне не нужен один, — послышался впереди писклявый голос — Мне нужны еще шесть человек.

Из дверей вылетел посланный бирюзовым мальчишка.

— Я ему сказал, — сообщил он и, не останавливаясь, промчался мимо.

— Проходите! — взвизгнул все тот же голос из глубины соседнего помещения.

За широким письменным столом, развалясь в огромном кресле, сидел пузатый человек. Его бесцветные глазки едва виднелись за толстыми щеками. На нем был дорогой костюм цвета кофе с молоком, а на жирных пальцах сияли драгоценные перстни.

— Значит, это ты Один? — И человек уставился на Дамиана.

— Меня зовут Дамиан-Велосипед, — вежливо поправил его мальчик.

— А меня Дракити Укарики, Лжебарон Мутной Воды, — представился тот, указывая Дамиану на единственный стул, стоявший напротив стола.

— Да? А я настоящий, — сообщил Дамиан, имея в виду истинность своего имени, а не благородного происхождения, потому что в вопросе о титулах совершенно не разбирался.

— Вот как? — с недоверием взглянул на него Лжебарон. — Прелестно, прелестно... Ну что ж, теперь у тебя будет другое имя. Барнабас-Невежа придумает что-нибудь миленькое.

— Деревенщина! — радостно гаркнул надзиратель.

— Нет, — возразил Лжебарон, — это имя ты уже дал двоим. Подумай хорошенько.

— Ладно. — И Барнабас удалился, желая, по-видимому, предаться творческим поискам в каком-нибудь уединенном месте.

— Я уж лучше останусь Дамианом-Велосипедом, — забеспокоился Дамиан.

Лжебарон многозначительно улыбнулся, но так и не успел дать свои идиотские объяснения, потому что в этот момент Барнабас-Невежа накинулся на кого-то, входившего в мастерскую, и этот кто-то, преодолев скандалящее препятствие, предстал перед Лжебароном, любезно приветствовал его и приземлился на тот стул, где уже сидел Дамиан, прямо на него. Барнабас, глотая ртом воздух, ошалело смотрел на гостя.

— Любезный друг! — отвечал Дракити Укарики. — Я счастлив видеть вас в своем доме. Но скажите мне, ради бога, удобно ли вам на этом стуле, не мешает ли вам мальчишка, на которого вы сели?

Только теперь гость обратил внимание на это непредвиденное обстоятельство. Он подскочил, а Дамиан со всех ног бросился в другой конец комнаты, подальше от «любезного друга». Он сразу узнал его, человека в белом, остроусого преследователя.

— Я очень тороплюсь, мой благородный друг, — сказал посетитель, подкрутив усы. — Цель моего визита... — Тут он взглянул на Дамиана и сделал жест, который мог означать только одно: «Вон отсюда!»

Во всяком случае, так понял его Дамиан. Он и сам бы с большим удовольствием удрал, но так растерялся от всего происходящего, что не мог сойти с места и стоял с дурацким видом, не сводя глаз с остроусого.

Лжебарон кинул на мальчика злобный взгляд, и Барнабас-Невежа схватил Дамиана за руку и поволок к выходу.

— Этот дурень еще не приручен, — извиняющимся тоном объяснил Лучнику толстяк.

— Нет, Дурень — это не очень красивое имя, — уже в дверях возразил Барнабас.

Пока его тащили в мастерскую, Дамиан панически соображал, что ему теперь делать. Ну и влип!

— Эй ты, Чурбан! — окликнул Барнабас мальчишку, стоявшего за шестым станком.

— Я не Чурбан, — равнодушно поправил тот. — Я Деревенщина.

— Ну, Деревенщина. Покажи этому, где он будет спать.

— Его зовут Этот? — ехидно спросил мальчишка и махнул Дамиану рукой, приглашая идти за собой.

— Погоди, — сказал Дамиан и спросил Барнабаса: — Кто этот человек в белом?

— Небесный Лучник, — буркнул тот, — Долго ты тут будешь торчать?

— Пошли, — заторопил мальчик. — Пошли, пошли.

Дамиан поплелся за ним. Бред какой-то. Вот этого самого мальчишку бирюзовый кретин назвал в первый раз Мошенником, а тот заявил, что его имя Чурбан; теперь он сказал «Чурбан», а мальчишка — «Я Деревенщина»... Что тут вообще происходит?

Они прошли через несколько комнат, поднялись по длиннющей лестнице и очутились на полутемном чердаке, где не было ничего, кроме грязных постелей, расположенных по три в ряд у каждой стены и еще две посередке.

— Вот твоя кровать, — сказал мальчик. — Подожди здесь, часа через два мы все придем.

— Что? — Дамиан почувствовал, как у него темнеет в глазах. — Я совсем не для того пришел, чтобы остаться. Я искал помощи, потому что мой друг в беде. Но у вас здесь все ненормальные, так что мне лучше уйти.

— Отсюда не уйдешь, — ответил малец, с интересом разглядывая Дамиана. — Кричи не кричи.

И прежде чем Дамиан успел ответить, он выбежал за дверь и захлопнул ее за собой.

— Ах ты, дьявол! — воскликнул Дамиан, бросаясь за ним. — Эй парень!

— Меня зовут Комарик, — тихо ответил тот из-за дверей. — Это мое настоящее имя... Ну, пока!

— Комарик... — пробормотал Дамиан.

Действительно Комарик. Худенький, легкий, он будто не ходит, а летает по воздуху.

— Я пропал, — обреченно прошептал Дамиан, оглядев свою тюрьму. Чердак был огромный и холодный. Дамиан задрал голову. Высоко, под самым потолком, виднелось узенькое окно. Он долго шагал из угла в угол, потом присел на свою койку и не заметил, как свалился и уснул... Его разбудили громкие голоса. Дети вернулись из мастерской. Значит, прошло уже два часа.

— Вставай, — сказал Комарик и потряс его за плечо. — Есть пора. Дамиан с трудом открыл глаза. Поесть? Ну что же, и на том спасибо.

Желудок у нашего героя бунтовал и имел для этого все основания. Но стоило Дамиану взглянуть на подозрительного вида черствые лепешки, которые уплетали маленькие работники, — да еще улыбались, бедняжки! — как все его существо восстало против требований желудка. Переборов себя, он куснул предложенное ему лакомство. О господи... Дамиан зажал рот ладонью, боясь, что его вырвет. Он собрал все свое мужество, дожевал и проглотил кусок.

— Что это такое? — еле выговорил он.

— Хлебцы «гав-гав», — ответил Комарик.

— Очень питательные, — облизнулся смуглолицый мальчонка.

— Очень ценные, — прибавил белобрысый пацан. — Потому что другого нам не дают.

— Мы их очень любим, — вздохнула девчонка, которую поначалу Дамиан принял за мальчика из-за коротко остриженных волос.

— Ты тоже привыкнешь, — утешил его самый старший из ребят.

— Хлебцы «гав-гав» — гав-гав-гав! — высказался самый маленький.

— Он говорит: «Кушай на здоровье!» — перевел Комарик, и все засмеялись.

Дамиан с сомнением посмотрел на собачью пищу, но все же проглотил столько, сколько смог. Дети выжидающе смотрели на него.

— Это правда, что у тебя есть друг и он в опасности? Дамиан кивнул. Ребята окружили его.

— Я Комарик — я уже говорил тебе, да? А вот это — Тигр, ее зовут Колибри, смуглого — Смугляш, блондина — Перикл, а малыша — просто Кроха, хотя иногда он просит называть себя Щупликом.

— Но это тайные имена, — предупредила Колибри. — Там внизу у нас нет имен.

— Вернее, есть кое-какие, — уточнил Тигр. — Только теми именами нас называет Барнабас. Вот увидишь, он. и тебе придумает какую-нибудь гадость.

— У нас есть еще одна тайна. — Комарик положил Дамиану руку на плечо и зашептал ему в ухо: — Когда Барнабас называет кого-нибудь из нас одним из тех имен: Чурбан, Мошенник, Тупица, Негодяй, Деревенщина Первый и Деревенщина Второй, мы всегда отвечаем, что нас зовут по-другому. Мы его совсем запутали.

— А зачем?

— Понимаешь, они хотят, чтобы мы привыкли к этим кличкам. Тогда мы будем как ручные зверюшки, совсем послушные.

— Но у нас есть настоящие имена, которые мы сами себе выбрали, — гордо заявил Перикл.

Наступило молчание, и Дамиан решил, что пора тоже представиться:

— Дамиан-Велосипед. Меня привела сюда черная птица.

— Дра-Дра! Она и нас заманила.

— Ты тоже заблудился в лесу? — спросил кто-то из детей.

— Нигде я не заблудился! Мы с другом шли по очень важному делу, но на нас напали какие-то типы. Мой друг попал к ним в плен, а я спасся. Спрыгнул в расщелину. А черная птица летела впереди, показывая мне дорогу, и привела в этот замок.

— Теперь ты такой же, как мы, мальчик-раб. Дамиан кусал губы.

— Мне нельзя здесь оставаться. Я должен спасти Педро.

Ребята насмешливо переглянулись, а самый маленький, который во время разговора без конца лаял, тоненько засмеялся. Но тут заговорил Тигр:

— Зря вы смеетесь. Ему действительно нужно бежать отсюда.

— Еще бы не смеяться! — ответил Смугляш.

— Сам знаешь, отсюда не убежишь, — вздохнул Комарик.

— Конечно. Но у него друг в беде. Значит, нужно попробовать.

— Тогда я тоже хотел бы иметь друга в беде, — заявил Перикл.

— Вот что... — И Комарик приник ухом к дверной щели, боясь, что его услышат. — Мы должны ему помочь!

— Да, помочь! — одобрил Кроха, перестав лаять. Где-то под потолком зазвенел звонок.

— Пошли!

— Куда? Опять в мастерскую?!

— Нет, теперь у нас уроки. Дракити хочет, чтобы мы учились, а то мы не сможем как следует работать.

«А у меня каникулы», — хотел было возразить Дамиан, но махнул рукой и пошел со всеми в классную комнату.

Дети возбужденно галдели и смеялись. Кажется, возможность учиться была для них единственной радостью. Дамиан, глядя на них, тоже немного повеселел. Поэтому, когда он увидал в классе Небесного Лучника, то нисколько не испугался, а стал быстро соображать: «Лучник торопился, но почему-то остался. Зачем? Это необходимо выяснить».

Лжебарон объявил детям, что сегодня в качестве преподавателя к ним пригласили одного из самых знаменитых изобретателей Города Садов.

— Этот господин, — сказал Дракити, — будет руководить вами в одном интереснейшем исследовании, которым вы займетесь все вместе.

Небесный Лучник добавил к этому, что будет приходить раз в неделю и давать им указания.

— Что же мы должны делать?

Дети, казалось, позабыли все свои несчастья. Глаза у них блестели от любопытства.

— Это несложно, — ответил Небесный Лучник. — Учитывая, что уровень вашей подготовки соответствует третьему или четвертому классу школы, мы ставим перед вами довольно простую задачу: смонтировать электрический конденсатор.

— Лейденскую банку? — спросил Дамиан.

— Что-то вроде, только ваш конденсатор будет накапливать энергию молний.

Молний?! — Дамиан тихо ахнул. Дальше он, практически, ничего не понял, хотя немного разбирался в технике, во всяком случае, несравненно лучше Педро. Для него были пустым звуком такие выражения, как «техническое противоречие» или «алгоритмы изобретения». Да по правде сказать, он и не слушал. Он уже понял самое главное: Небесный Лучник хочет сделать ту штуку, которую он, Дамиан, прячет за пазухой! Часа через полтора они вернулись на чердак. Тигр и Комарик подошли к Дамиану.

— А ты, кажется, парень подкованный, — важно заметил Тигр, — даже не похоже, что ты из Внешнего мира.

— А это что, другой мир?

— Что-то вроде... Сюда так просто не попадешь. Мы все здесь недавно. Раньше всех сюда пришел Перикл — пять лет назад. Остальные — года три назад, а Кроха — два.

— Дракити Укарики выдрессировал ворону Дра-Дра, чтобы она отыскивала в горах заблудившихся детей и приводила в Черный замок. Кто сюда попадает, превращается в раба. Если бы мы раньше знали!

— Мы делаем модельки автомобилей. Это игрушки для миллионеров.

— Дракити продает их во Внешнем мире и получает за каждую кучу денег.

— Слушайте, — нерешительно начал Дамиан, — Небесный Лучник говорил сейчас о каком-то изобретении...

— А, дело обычное, — ответил Комарик. — Здесь на горе, как мы поняли — ведь мы никогда не выходили из замка, — все изобретатели. Даже нас, рабов, и то учат изобретать.

— У каждого из нас есть уже маленькие изобретения, — гордо сказал Тигр. — То, чего хочет Небесный Лучник, — довольно интересное упражнение.

Дамиан взглянул на остальных ребят, игравших во что-то в сторонке, и сказал шепотом:

— Это вовсе не школьное упражнение. Я этого Лучника, можно сказать, давно уже знаю.

— Очень добрый господин, правда?

— Этот добряк... Он гнался за одной женщиной и посылал ей страшные проклятия.

— А при чем тут это изобретение?

— А при том. Я все понял. Он хотел украсть эту штуку, но не вышло. Вот он и придумал заставить вас ее сделать.

Комарик нахмурился, а Тигр недоверчиво покачал головой:

— Небесный Лучник — один из лучших изобретателей на Турецкой горе. Зачем же ему заказывать нам сложный прибор? Да брось ты, это просто упражнение для четвертого класса.

Дамиан кусал губы. Как им объяснить? Показать шкатулку он не решался. Тут к ним подошли Перикл и Смугляш.

— Мы составили план бегства, — сказал Перикл и протянул Дамиану листок вот с таким рисунком:

— Окно А находится на высоте шестнадцати метров надо рвом с крокодилами Б, — начал объяснять Перикл. — Человек В спускается по простыням Г прямо на заранее опущенную кровать Д и на ней, как на плоту, переплывает ров Б в направлении, указанном пунктиром, на другую сторону Ж.

— На случай нападения крокодила Е, — подхватил Смугляш, — человек В возьмет с собой миску с хлебцами З, чтобы отвлечь Е. Грести веслом И моего изобретения — из левой ножки кровати Д.

— После этого, — сказал Перикл, — мы втащим простыни Г обратно в окно А.

Изучив как следует план бегства, ребята решили, что он вполне осуществим, если только человек В, то есть Дамиан, не сдрейфит, когда появятся Е — 1, Е — 2, Е — 3 и так далее, то есть крокодилы.

— Ты не бойся, — утешала его Колибри, — они ужасно любят, просто обожают хлебцы «гав-гав».

— С ума по ним сходят, — подтвердил Комарик. — Возьмешь с собой побольше и кидай им, а пока они будут жрать, переберешься на ту сторону.

— Жаль, что мы сами так не можем. Мы просто пропитались запахом «гав-гав». Столько времени только их и едим! Для крокодилов мы вроде больших хлебцев. Лжебарон нарочно так сделал!

Дамиану было немного не по себе. Все эти А, Б, В, Г совершенно перемешались у него в голове. К тому же утверждение ребят, что прожорливым Е могут нравиться питательные 3, было слабым утешением. Крокодилы, которые предпочитают хлеб мясу? В, то есть он, Дамиан, вовсе не горел желанием это проверить. И потом, абсолютно неясно, как можно протащить кровать Д через окошко А.

— Как? — улыбнулся Комарик. — Очень просто. — И он принялся складывать свою койку, пока она не превратилась в компактный куб. — Как спустишься, нажмешь вот здесь — и пожалуйста!

Куб подпрыгнул, как зонтик, и снова смонтировался в кровать. — Это мое собственное изобретение, — похвастался Комарик. Дамиану ничего не оставалось, как согласиться.

— Теперь дождемся ужина, и, как стемнеет, действуй...

На Турецкую гору спускались фиолетовые сумерки. Солнце, падая за горизонт, брызгало розовой краской на густые облака, от которых ночь обещала быть еще темнее.

Педро ускоряет шаг, чтобы не отстать от Руя, а тому хоть бы что... Еще бы, на нем семимильные башмаки!

— Погоди! — кричит обессилевший Педро. — Отдохнем! Руй только качает головой:

— Скоро стемнеет. Нужно торопиться.

Но Педро уже все равно. Он садится на камень.

— В конце концов, это ты виноват, что мы не находим выход, — ворчит он. — И между прочим, на мне самые обыкновенные ботинки, учти.

Руй молчит. Он сыт по горло спорами. Они уже поругались раз двадцать, и у Руя язык устал сильнее, чем у Педро ноги. Полтора часа блуждали, разыскивая выход из лабиринта, и спорили, по чьей вине заблудились. К тому же, как на грех, Педро без конца задавал вопросы:

— Что-то я не пойму, как у вас люди имена получают? Вы их что, тоже изобретаете? Ты — Мечтатель, Мос — Скиталец, Фламман — Одинокий... Чудно!

— Чего тут не понимать? Одинокий, потому что его единственный близкий человек бросил. Каков человек, таково и имя. Мос всегда любил бродить в одиночку...

— Ну ладно, а дон Алифанфарон де Карамель и кабальеро Лисандро Достохвалес? Не слишком ли пышно?

— По-моему, в самый раз. Они еще в подготовительном классе играли в рыцарский орден, вот и придумали... И между прочим, они всегда ведут себя как настоящие рыцари.

— Ладно, а вот скажи, пожалуйста... И так без конца.

Тьма между тем сгущалась.

— Ну хорошо, давай пока здесь остановимся, — смилостивился Руй, присаживаясь на камень рядом с Педро. — Завтра утром найдем выход.

Не очень приятно провести ночь в холодной галерее лабиринта. Но что поделаешь?

— Я бы хотел изобрести что-то вроде компаса для ориентирования в лабиринтах, — задумчиво произнес Руй. Глаза его заблестели. — Да, пожалуй, я смог бы. Лабиринтомер! Он будет измерять пройденный путь и отмечать его шаг за шагом с помощью часового механизма. Зайдешь в лабиринт, побродишь там, побродишь, захочешь вернуться — пожалуйста! Прибор прикрепляется к кроссовке, пружина начинает раскручиваться, и ты идешь обратно по своим собственным следам.

— У нас в деревне, — сказал Педро, — есть сад, там построили лабиринт из изгороди. Приезжие путаются в нем, сами выбраться ни за что не могут, а наши ребята придумали несколько способов и запросто находят выход. Завтра мы попробуем один из этих способов. Метод левой руки.

— А ты никогда ничего не изобретал? — поинтересовался Руй.

— Нет пока, — неохотно произнес Педро. Дались им эти изобретения! Надоело.

И тут он вспомнил о своем перочинном ножике.

— Ах да, недавно у меня возникла одна идея, правда, я не знал тогда, нужное ли это изобретение. А теперь знаю.

— Ну?

— Что-то вроде компаса, по которому можно найти Аккумулятор Тысячи Молний.

Руй отвернулся:

— Я думал, ты серьезно.

— Я серьезно. — Педро достал ножик и начал поворачивать его туда-сюда.

— Что ты делаешь?

— Смотри! — вскрикнул Педро. Нож начал слабо светиться.

Руй сразу сообразил, в чем дело. Ну ясно, это тот самый нож, который Педро с другом два раза совали в Аккумулятор. Нож каким-то образом получил статический заряд. Может, и вправду он приведет их, куда нужно?

— Что же ты раньше молчал?

— А что говорить-то? Светится слабо, днем все равно не видно.

— Верно. Ну что ж, вперед! — И Руй поднялся с камня.

Педро, гордясь своим открытием, живо вскочил, и они пошли туда, куда вело их все ярче светившееся лезвие перочинного ножа.

«Ну, Дамиан, — думал Педро, — скоро мы снова будем вместе».

Тут он вспомнил, что сказали ему ребята: Дамиан мог попасть в замок Дракити Укарики.

— Слушай, Руй, помнишь, вы говорили про какого-то Дракити? У вас тут что, рабство есть?

— Какое рабство? У нас в городе не то что рабов, даже слуг держать не положено. Мы свободные люди! Хочешь иметь помощника — сделай себе робота или другой автомат. Но Дракити — изобретатель никудышный, да и лентяй известный. У него одного есть живой слуга, Барнабас-Невежа. И рабы. Об этом, правда, никто толком не знает. Слухи одни. Никто в замке не бывал. Разве что Аларико... Чинил вроде у него чего-то.

— И никто этого Дракити не видел?

— Нет, почему же. Иногда он появляется в городе, на Ярмарке Изобретений или на Неделе Талантов, но ни разу не получил ни одной премии, ни одного приза на конкурсах. Правда, однажды его птицу Дра-Дра наградили плюшевым мишкой за правильный ответ на конкурсе Пяти Букв (В Городе Солнечных Садов очень любят этот конкурс. Задача конкурса состоит в том, чтобы угадать слово, составленное как попало из взятых наудачу букв, наибольшее число которых — пять. Чтобы угадать задуманное слово, делаются сложнейшие математические вычисления. А попытка всего одна. Дракити на том конкурсе уступил возможность отгадки своей вороне. И она попала в точку, тем более что разгадка была в слове «ДРАКА».).

— А-а, та птица!

— Тихо! — прошептал Руй.

Они находились у выхода из лабиринта. «Где-то недалеко от города», — подумал Руй.

Впереди тускло горел какой-то огонек и виднелась каменная стена.

— Это замок? — спросил Педро. Нож в его руке сиял, как звезда.

— Может быть... Так темно, ничего не разберешь. По-моему, это какой-то забор...

— Или крепостная стена... Давай перелезем?

Руй кивнул и полез первый. Он вскарабкался на самый верх и огляделся. Двор показался ему огромным и удивительно знакомым. «Да нет, просто в темноте все дворы похожи», — подумал Руй и в тот же миг почувствовал, что поверхность, на которой он стоял, пришла в движение. Его ноги потеряли опору, он успел только сдавленно крикнуть: «Помогите!» — и тут, вместо того чтобы рухнуть вниз, взлетел в воздух и окончил свой полет в рыболовной сети. Сеть зашевелилась, протащила его через весь двор и втянула в огромный ящик. Ящик с треском захлопнулся, и призывы о помощи стихли.

Педро, взобравшись следом за Руем на вершину ограды и сообразив, в какую западню попал его товарищ, спрыгнул и бросился бежать вдоль забора. Отбежав подальше, он остановился, вглядываясь в темноту и ругая на чем свет стоит всякие ловушки вместе с их изобретателями. Тут он заметил калитку из довольно редких металлических прутьев, сквозь которую было видно освещенное окно.

«Ага! Вот отсюда я и нападу на этих любителей расставлять людям сети!»

Он стал осторожно пролезать между прутьями, предусмотрительно спрятав нож, чтобы его не выдал блеск лезвия.

«А если сквозь решетку пропущен ток?.. А вдруг сигнализация сработает?..» — тревожно думал Педро, но не отступал и упрямо протискивался.

Когда это наконец удалось, он выпрямился и еще раз взглянул на нож.

«Дамиан совсем близко!»

Но маленькая фигурка, приближающаяся к калитке, совсем не Дамиан. Педро еще не заметили, но это вопрос нескольких секунд. Так, придется напасть первому. Ведь это кто-то из слуг Дракити... На размышления времени не было, и Педро, как тигр, набросился на мальчишку. Кажется, тот был одного с ним роста.

Он собирался сбить его с ног одним ударом, однако мальчишка вовремя заметил его движение и увернулся. Вслед за тем Педро получил такой основательный удар в живот, что едва удержался на ногах. В пылу схватки он выронил нож. Соперники обхватили друг друга и покатились по земле.

Противник оказался достойный, и были моменты, когда Педро казалось, что ему не устоять перед его увертливостью и упорством. Он уже наелся земли вперемешку с кровью, сочившейся из разбитых губ, и только последним усилием воли заставлял себя не сдаваться. И не напрасно: противник начал слабеть. «А-а, гад, ты, кажется, уже плачешь!» Наконец Педро удалось заломить мальчишке руку за спину, и, применяя болевой прием, он прошипел ему в ухо:

— Сдаешься?

— А ну отпусти руку, паразит! — услыхал он знакомый голос.

— Что за хулиганство! Прекрати немедленно! — подхватил другой, незнакомый.

Педро поднял голову и... Ох, лучше б ему провалиться сквозь землю. Только теперь до него дошло, что он дрался с девчонкой! А рядом стояли Руй-Мечтатель и какая-то красивая сеньора. Руй, казалось, готов был его растерзать. Педро, не смея взглянуть на своего противника, отполз на карачках, автоматически нашарил в траве нож и, пошатываясь, встал. Он не знал, куда деваться от стыда, опустил голову и молча облизывал разбитые губы. Женщина и Руй хотели помочь девочке подняться, но та, узнав Руя, вскочила как ни в чем не бывало и бросилась его обнимать.

— Как ты догадался, что я здесь? А где остальные?

— Этот вот дурак привел, — ответил Руй, краснея и подставляя щеку для поцелуя. — Мы вдвоем пришли.

Педро почувствовал некоторое облегчение.

— Темно и я... и я... — заикаясь, выговорил он, — и я подумал, что тут кто-то из слуг Дракити Ука... Ука... Ука... как?

Руй презрительно скривился. Урганда-Незабудка передернула плечиками. Но тут донья Леонора Чарующая — а это была именно она! — сжалилась над несчастным Педро:

— Ну хорошо, вы нам все расскажете дома. Пошли скорее. «Девчонку победил! Девочку от парня отличить не смог!» — казнился

Педро. Урганда, правда, была в брючках, но на мальчика нисколько не походила: нежное личико, черные кудрявые волосы до плеч. Смуглая, черноглазая. И ужасно красивая. Педро сразу понял, что он навеки обречен любить безответно. Никто, и в первую очередь сама Урганда, никогда не узнает об этом чувстве, сжигающем его сердце.

— Скажите, пожалуйста, — осмелился спросить Педро, когда все вошли в дом и немного успокоились, — а где Дамиан?

— Дамиан? — удивилась донья Леонора.

— Мой друг, Дамиан-Велосипед, — ответил Педро, доставая нож. — Эта штука показывает, что он именно здесь. — И, поворачивая нож в разные стороны, он пошел туда, где стоял какой-то предмет из хрусталя, похожий на конфетницу.

— Думаешь, он в ней? — насмешливо спросил Руй.

— Не нужно это трогать, — воскликнула донья Леонора. — Ты что же, знаком с Дамианом-Велосипедом? Значит, ты...

— Меня зовут Педро-Крокодил.

— Ну конечно же! Я вас знала совсем крошками... Да не стойте вы все, сядьте! Педро, тебе, кажется, есть о чем рассказать. Только Дамиана-Велосипеда здесь нет. Я его видела дня два назад, когда проезжала через вашу деревню.

Педро стал рассказывать. Он говорил долго, стараясь не упустить ни одной детали в уже известной читателю истории, начиная с того дня, когда им с Дамианом исполнилось одиннадцать лет, и кончая той идиотской ошибкой, которую он сделал, приняв Урганду-Незабудку за слугу Дракити Укарики. Когда он закончил, Руй, переставший, кажется, на него сердиться, спросил у доньи Леоноры:

— Я одного не могу понять: мы шли, ориентируясь по свечению ножа, почему же он привел нас сюда, а не в Черный замок? Может быть, нож показывал неверно? Или... Или Аккумулятор у вас?

— Нож не мог показывать неправильно! — закричал Педро.

— Конечно, — ответила донья Леонора. — В этой коробочке для конфет лежит самый мощный в мире Аккумулятор.

Руй побледнел и отвернулся. Потом тихо спросил:

— Урганда, ты выдала тайну?

— Что ты, Руй! — испуганно ответила девочка. — Ты не представляешь, какая ужасная история со мной случилась... Сеньора, пожалуйста, расскажите вы. Я не хочу, чтобы Руй, чтобы мои друзья считали меня предательницей! \.

— Руй, ты не должен так думать. Нет на свете более верного друга, чем эта девочка. Сейчас я вам все расскажу, и вы поймете, почему у меня есть Аккумулятор Тысячи Молний.

В этот момент в комнату въехал столик на колесах, на котором стояли чашечки с дымящимся шоколадом и блюдо со всевозможными бутербродами, напоминавшее пол бассейна, выложенный цветной мозаикой.

— Угощайтесь, — сказала донья Леонора. — Ну, смелее. Это очень вкусно. И погодите вздыхать. Сейчас я вам все расскажу, а там подумаем, что нам делать дальше.

И вот что рассказала донья Леонора.

Когда убежали «ребята дона Фадрике» (так называли в городе семерых бунтарей из выпускного класса), представители всех четырех кварталов собрались на совещание. Спорили долго и вынесли жестокое решение: объявить их дезертирами, а каждый квартал постановил отречься от беглецов, поскольку они сами отреклись от своего родного квартала. Было также объявлено, что беглецы заслуживают самого сурового наказания и что тот, кому удастся захватить кого-нибудь из них в плен, имеет право сделать пленника своим слугой — для работы на кухне, уборки дома — и не пускать его никогда ни в мастерскую, ни в лабораторию. Такого прежде не бывало. Традиции свободных изобретателей не допускали существования слуг или рабов. Но в последние годы в Городе Солнечных Садов все шло кувырком, и назначенное ребятам наказание многим показалось очень выгодным. Других в начавшейся охоте за беглецами подогревал какой-то странный спортивный азарт... Хуже всего то, что нашлись люди, преследовавшие в этой охоте совсем другую, страшную цель. Одним из них был Небесный Лучник, сосед доньи Леоноры.

В начале их знакомства он произвел на нее довольно приятное впечатление. Он был вежлив и вообще вел себя как воспитанный человек. Но потом... Когда он схватил Урганду, донья Леонора, одна из немногих в городе противниц постыдной охоты, сразу невзлюбила его. Но тогда она еще не знала всего, не знала, что Лучник решил во что бы то ни стало вырвать у девочки секрет Аккумулятора Тысячи Молний. Зачем? Ему вскружили голову те возможности, которые сулило обладание этим потрясающим изобретением, и он вознамерился подчинить себе город изобретателей с помощью опаловой шкатулки. Он хотел заставить работать на себя всех изобретателей Города Садов. Но об этом донье Леоноре стало известно гораздо позднее, когда во время их последней ссоры он в ярости проговорился. Она добивалась разговора с ним с того самого дня, как он привез к себе Урганду. Сначала он упорно отказывался принять у себя донью Леонору, отговариваясь тем, что очень занят. Но она не сдавалась и даже отнесла в Конфликтный суд свое заявление, в котором выступала против решения четырех кварталов. Суд отверг ее заявление. А пока донья Леонора хлопотала, Небесный Лучник старался выпытать у Урганды ее тайну, сначала с помощью лживых обещаний отпустить ее на свободу, потом стал запугивать ее, угрожать. Прошел месяц, но все его старания были напрасны. Тогда он пришел к донье Леоноре и предложил ей грязный сговор: Лучник хотел, чтобы она завоевала доверие девочки и выспросила у нее то, что касалось Аккумулятора. Донья Леонора приказала роботу-швейцару выставить Лучника за дверь...

Никогда и никто в Городе Солнечных Садов не стремился обманным путем вызнать секреты чужих изобретений. Каждый мечтал быть первым, но обладать идеей, а не результатом чужого труда. В Городе Садов считалось, что каждая новая идея может прийти в голову только одному человеку. Когда кто-то замечал, что другой работает над тем же изобретением, он считал себя обворованным. Это, конечно, неправильно. С этого, к сожалению, и начались все несчастья Города Садов. Но мошенников и грабителей город до сих пор не знал.

Чертежей у Урганды не было, она знала их на память. Чтобы нельзя было их выкрасть. Так вот, этот негодяй придумал такое, о чем донье Леоноре даже вспоминать было противно. Настоящую подлость.

Он снова пришел к донье Леоноре, сказал, что нужно поговорить. Она не пустила его дальше порога. Он принялся извиняться: он, мол, все понял, прошлый разговор послужил ему уроком. Через неделю явился с дорогим подарком, который она, разумеется, не приняла. «Ваша доброта и глубокая мудрость, — распинался этот наглец, — совершенно преобразили меня, я стал другим человеком, и бедная девочка, когда поняла это, согласилась со мной сотрудничать. Вместе с ней мы сделаем Аккумулятор Тысячи Молний и принесем его в дар нашему городу». Все это звучало так фальшиво, что донье Леоноре стало не по себе, она поняла, что происходит что-то очень нехорошее. Дней двадцать после этого он не объявлялся. Она измучилась от тревоги и невозможности узнать, что делается в соседнем доме.

Вдруг Лучник снова появился: «Девочке плохо. Отказывается есть. Если желаете, можете ее навестить...» Донья Леонора бросилась туда. Урганда, бледная, почти прозрачная, лежала в постели. «Негодяй, до чего вы ее довели!» — «Мне пришлось подвергнуть ее гипнозу. Три недели старался».

От ненависти у доньи Леоноры потемнело в глазах. Лучник отскочил от нее, как нашкодивший кот, и крикнул: «Мне надоело нянчиться с младенцами! Теперь мне известно все, что нужно, и я буду самым могущественным человеком в мире! Можете забирать малышку...»

Донья Леонора замолчала. Она сидела, полузакрыв глаза, и видно было, как ей тяжело все это вспоминать. Она покачала головой, отказываясь от чашки с шоколадом, которую ей пододвинула Урганда, и сказала:

— Так Урганда оказалась в моем доме. Она была очень слаба и в полном отчаянии, потому что думала, что под гипнозом выдала секрет. Мне с трудом удалось поставить ее на ноги, и, когда она окончательно поправилась, мы с ней решили, что единственный способ противостоять опасности — это как можно скорее смонтировать ваш Аккумулятор. Так мы и сделали. Мы принялись за работу и... попались на удочку!

— То есть как?!

— Да-да, Педро, потому что мы забыли одну важную особенность гипноза. В гипнотическом состоянии никого нельзя заставить действовать против воли, особенно такого бесстрашного человека, как наша маленькая Урганда. Хитрость, которую придумал Лучник, в том и состояла, чтобы заставить нас поверить, будто Урганда выдала тайну.

— А-а, понимаю. Вы сделаете Аккумулятор, а он постарается его выкрасть...

— Вот именно. Лучник, когда был у меня, сумел незаметно спрятать здесь маленький микрофон, чтобы знать, как у нас продвигается работа. Когда мы закончили, он попытался украсть прибор. Хорошо еще, что мы вовремя поняли, в какую ловушку угодили. Мы установили вокруг дома целую систему защиты. Опаловую шкатулку, в которой находился Аккумулятор, я все время носила с собой. Небесный Лучник, видимо, догадался об этом и однажды погнался за мной на своем летающем самокате. Спасаясь, я ехала через твою деревню, Педро. У моего велосипеда отказали тормоза, и Дамиан — удивительно смелый мальчик! — меня просто спас. Тогда-то я и потеряла шкатулку. А обнаружила пропажу слишком поздно и уже не могла понять, где это случилось. Мы опасались, что шкатулка попала в руки Лучника, поэтому сделали другой Аккумулятор. Он-то и привел вас в мой дом.

Донья Леонора вздохнула и отпила глоток шоколада. Ребята тоже принялись за еду. Руй и Педро ели молча, думая об одном и том же: именно они должны защитить прекрасную Леонору и Урганду-Незабудку от Небесного Лучника.

Хотя где-то на самом донышке души скреблась тревожная мысль: а их-то самих кто защитит?

— Хорошо, что вы здесь. Теперь мы знаем, что Аккумулятор не у Лучника. На душе спокойней.

— Но прибор может оказаться в руках Дракити, если Дамиан попадет к нему, — заметил Руй.

— Об этом завтра. Вы устали, и вам необходимо выспаться. А Дамиана мы выручим, где бы он ни был.

Колибри пришила к рубашке Дамиана «кнопку скорой помощи».

— Если поцарапаешься, нажми: здесь йод и бинт.

Тигр подарил ему чернильный карандаш, которым можно было не только рисовать, но и делать многое другое.

— Если разобрать корпус, то эта трубочка может служить духовым ружьем. Стреляет кусочками графита. Еще ее можно использовать как телескоп. Это хороший телескоп: в нем стоят воздушные линзы, а они не бьются.

— Спасибо, спасибо...

«Как же так? Эти малыши всерьез считают себя изобретателями. Но это же обыкновенный кармашек с пуговицей и трубочка от карандаша! Чему их здесь учат? Нет, их просто дурачат! Конечно, кровать, у которой складываются ножки, это чуть посложнее... И все-таки поручать им работу над серьезным прибором... Что-то здесь не так», — с тревогой думал Дамиан.

Другие дети ничего не могли подарить на память, потому что у них в карманах было так же пусто, как в желудках. Все хлебцы «гав-гав», выданные на ужин, по общему решению вручили Дамиану для отвлечения крокодилов.

Нельзя было терять ни минуты. Дамиан вскарабкался по живой пирамиде до самого слухового окошка. За ним поднялся Комарик. К одному концу связанных между собой простынок они прицепили сложенную койку и осторожно спустили ее почти до самой поверхности темной и зловонной воды. Было страшно смотреть вниз. Кружилась голова.

— Ты готов? — спросил Комарик.

Дамиан в последний раз оглянулся на ребят. Пора.

Медленно, упираясь ногами в стену, он начал спуск. Комарик, сидя верхом в проеме окна, смотрел не дыша, как он ползет, перебирая руками по веревке. Внизу черная поверхность водоема поблескивала, как обсидиан. Комарик изо всех сил упирался руками в проем. Простыни были обвязаны у него вокруг пояса, и он все основательнее ощущал вес Дамиана. Вот беглец уже внизу. Теперь самое трудное. Дамиан отвяжет упаковку, нажмет кнопку и сбросит плот на воду. Затем Комарику нужно будет пониже перегнуться в окно, потому что веревка коротковата. Ну вот, плот уже на воде. Давай, давай, Комарик!.. Ух, какой же этот Дамиан тяжелый!.. Комарик поменял положение, свесив ноги внутрь, перегнулся и... полетел в пустоту!

Согласно закону свободного падения тел, Комарик должен был пролететь шестнадцать метров, отделявших его от водоема с крокодилами, менее чем за две секунды. И все же падение показалось ему бесконечным. Он словно парил в ночном воздухе, а потом сразу ощутил на губах вкус холодных и липких водорослей. Когда, оглушенный, он уходил под воду, воздух и вода слились для него в одно темное гибельное целое.

Дамиан ступил на плот, и тут же рядом, задев его голову, шлепнулся ком из простынь, под которым что-то вскрикнуло и плеснуло водой. Комарик! Дамиан, не раздумывая, бросился в воду. Ил залепил ему лицо, и в кромешной темноте он едва различил барахтающееся тельце. Комарик захлебывался. Несколько сильных взмахов, и Дамиан, схватив мальчика за волосы, уже плыл с ним к плоту. Затащив беднягу на плот, он подумал, что не зря его душа-близнец не простой велосипед, а дикое и странное создание, помесь двухколесного и четвероногого.

И тут же сзади что-то длинное и тяжелое плюхнулось в ров и поплыло, прямо к их плоту. Из воды выглянула жуткая башка водяного ящера: блестящие глазки, бугры на твердой, как кора, коже и широко раскрытая пасть со страшными зубами.

Хлебцы «гав-гав», к счастью, попали в воду, и теперь чудовище плавало среди них, глотая один за другим.

Дамиан схватил весла. Впереди показался другой крокодил, привлеченный любимым лакомством. Плот шел прямо на него. Крокодил погрузился в воду, потом сзади булькнуло — животное вынырнуло рядом.

— Собака собаку не ест, — будто заклинание шептал Дамиан. Берег был совсем близко. Еще один удар весла, и они спасены. Комарик, лежавший ничком, вздрогнул и очнулся. Он открыл глаза, вспомнил, как падал, и в ужасе вскочил на ноги. Ведь он пахнет хлебцами, и стоит крокодилам учуять этот запах, как они на него набросятся. Дамиан греб изо всех сил. Плот врезался в берег.

— Бегом! — заорал Дамиан, толкая Комарика на сушу.

В ту же минуту один из крокодилов лязгнул зубами о плот, и целый кусок из досочек и металлических креплений остался у него в пасти.

— Бегом... — пробормотал Комарик, падая на землю.

Позади крокодилы продолжали глотать хлебцы и рвали зубами простыни, плававшие на поверхности. Один молодой крокодильчик запутался в белой ткани и, превратившись в маскарадное привидение, обратил в бегство сородичей.

Комарик поднялся, сделал несколько неверных шагов, споткнулся и шлепнулся носом вниз, в какую-то яму. Дамиан потерял его из виду.

— Ну и недотепа! — рассердился Дамиан и уже готов был бежать на помощь к Комарику, как вдруг в глаза ему ударил резкий свет.

— Ах ты поросенок! — прорычал знакомый голос. — Удрал! Дамиан в первый момент окаменел от ужаса. Но сразу опомнился и побежал. Однако бежать пришлось недолго. Через несколько шагов он получил такой жестокий удар в спину, что полетел кувырком на землю.

Между лопаток у него торчал дротик с тупым наконечником-присоской.

— Вот удивится наш друг, Лжебарон Мутной Воды, когда тебя увидит!

— Никакой он мне не друг! — крикнул пленник.

В ответ Небесный Лучник издевательски захохотал.

Комарик выглянул из ямы и увидел, замирая от страха, Небесного Лучника, восседавшего на самокате с зажженными фарами и поднимавшего в воздух Дамиана-Велосипеда с помощью чего-то, похожего на спиннинг. Ослепленный пронзительным светом и беспомощный, Дамиан дергался на удочке, как лягушонок. Лучник забавлялся. Он завел мотор и не спеша поехал к подъемному мосту.

— Что же делать? — в отчаянии шептал Комарик.

Он весь промок, выпачкался в земле, сильно ушибся и был в полной растерянности. Так неожиданно удалось удрать вместе с Дамианом, и на тебе! Куда теперь идти? Он даже не знал, кого Дамиан хотел спасти.

— Подождите! — пискнул он, плохо соображая, что делает.

К счастью, его не услышали. Когда он подбежал к мосту, тот уже был поднят. Мальчик вздохнул. Случай подарил ему долгожданную свободу, а он не знал, что с ней делать. Им хорошо, они там все вместе — Колибри и Тигр, Перикл, Смугляш и Кроха. То есть как это хорошо?.. Ох, если бы они узнали, что он чуть не сдался! Стыд какой! Комарик повернулся и зашагал прочь от Черного замка.

А в это время Дракити Укарики и его верный слуга Барнабас-Невежа, не веря собственным глазам, смотрели на Дамиана, висящего на конце удочки.

— Как он сумел сбежать? Это невозможно! — восклицал Лжебарон, семеня вокруг пленника. — Спустите его, ради бога, бесценный друг, я не могу смотреть, как эта рыбешка болтается в воздухе. У меня от этого головокружение.

Небесный Лучник раскрутил спиннинг, и Дамиан встал на ноги.

— И все-таки, как же он удрал? Обыщи-ка его ты, болван!

— Я не Болван, я Невежа, — поправил Барнабас и набросился на Дамиана.

Тот отбивался как мог, даже укусил надзирателя, но силы были неравны, и все сокровища его карманов постепенно перешли в руки Невежи: билет метро, который хранился на память о поездке в Мехико, чернильный карандаш — подарок Тигра, шнурок от ботинка и бабушкин гребешок для опытов по электростатике. Хорошо еще, что три каменных шарика, рыболовные крючки, ржавую пружину и еще один билет метро он раздарил маленьким работникам. «Кнопка скорой помощи» не привлекла внимание Барнабаса и осталась на рубашке Дамиана.

Лжебарон морщился при виде этих ничтожных трофеев, пока его взгляд не привлек предмет, вывалившийся из-за пазухи у Дамиана во время борьбы с Барнабасом.

— Что это? — И Дракити наклонился над шкатулкой.

Дамиан, скрученный железными лапами Невежи, горько вздохнул:

— Семейная реликвия.

— Очень милая штучка. — Лжебарон с интересом вертел шкатулку в руках. — Как она открывается? Ишь как заперто! Могу поспорить, что это опал из Радужного грота.

— Дайте взглянуть, — потребовал Лучник.

Лжебарон прижал шкатулку к пузу и увернулся от длинных рук «бесценного друга». Но, вспомнив, что коробочка найдена исключительно благодаря Лучнику, он позволил полюбоваться ею несколько секунд, после чего отобрал назад.

— А внутри там что? — спросил Дракити. — Я, кажется, умру от любопытства. Покажешь, как она открывается, а?

— А, — повторил Дамиан.

— Не шали! А то рассержусь.

— Ладно. Тут нужен нож с очень тонким лезвием.

— Такой? — спросил Лучник, вытаскивая свой.

— Сойдет. Один из вас пусть держит шкатулку в руке, а другой сунет нож в щелочку. Только при этом вы должны пожимать друг другу свободную руку — дружески и искренне. Такое уж правило.

— Шут паршивый, — буркнул Лжебарон, но в точности последовал указаниям Дамиана, в результате чего произошло то же самое, что с нашими юными героями несколько дней назад.

Шкатулка вылетела из его рук, и мощный электрический разряд так шарахнул негодяев, что Небесный Лучник и Лжебарон Дракити Укарики, держась за руки и глупо улыбаясь, полетели — но почему-то не к потолку, а к противоположной стене, на которой и запечатлелись их фигуры. Дамиан предусмотрительно заткнул уши и зажмурился, и все же стоял оглушенный и весь покрылся гусиной кожей. Все это произошло молниеносно и совершенно неожиданно для всех, кроме Дамиана. Однако Барнабас, державший мальчика, хоть и взвизгнул «ой, мамочка!», но не ослабил хватку своих клешней и не дал Дамиану воспользоваться плачевным положением врагов и удрать.

Когда Дамиан открыл глаза, он увидел то, чего никак не мог ожидать: в двух метрах от него в воздухе плавал огненный шар величиной с хороший арбуз. Наверное, это тоже был результат действия опаловой шкатулки.

Да, эффект был потрясающий, Небесный Лучник, морщась и хрипя, еле выговорил:

— Аккумулятор Тысячи Молний!

«Шаровая молния», — холодея, подумал Дамиан.

Она начала медленно плыть прямо к нему, покачиваясь в воздухе. Барнабас испуганно попятился, таща за собой пленника, и прижался к стене, отгородившись от опасного шарика Дамианом. Молния поплыла быстрее, увлекаемая струйкой воздуха, вызванной движением. Сообразив это, Дамиан легонько дунул в сторону шара.

Шар приостановился в полуметре от него и — пух! — растворился в воздухе.

«Уф, просто чудом спасся...»

После взрыва все погрузилось в темноту. Барнабас зажег керосиновую лампу.

— Фто это быво? — еле ворочая языком, спросил Лжебарон.

— Этот болван, — кивнул Лучник в сторону Дамиана, — освободил нас от необходимости работать над Аккумулятором. Тем более что мой братец — черт бы подрал этого тупицу! — так и не согласился уступить нам своего слугу Пера. Наши планы висели на волоске.

— Это ты изобрел? — поинтересовался Дракити. Дамиан отрицательно покачал головой:

— Да.

— Да или нет? Ты что мне голову морочишь?

— Нет, — сказал Дамиан, качая головой утвердительно.

— Не имеет значения, — прошипел Лучник на ухо Лжебарону. — Гоните скорее этого паршивца.

— Запри его вместе с остальными, — приказал Дракити. Барнабас потащил Дамиана за дверь.

Кроху-Щуплика возвращение Дамиана огорчило больше всех: теперь он, наверно, должен вернуть агатовые шарики, которые получил на память. От обиды ему захотелось упасть в обморок или снова залаять. Но Щуплик плохо знал Дамиана. Тот рассказал ребятам все до мелочи о том, что с ним случилось, и как его поймали, и об опаловой шкатулке, но требовать назад подарки ему даже в голову не пришло. Щуплик почувствовал такое облегчение, что готов был сам вручить шарики Дамиану, но вовремя вспомнил, что подарки возвращать просто неприлично, и решил, так уж и быть, оставить их себе.

— А Комарик? — тихо спросила Колибри.

Дамиан взглянул на слуховое окно. Что случилось с мальчиком после того, как он вытащил его из воды и переплыл с ним крокодилий ров, он не имел ни малейшего понятия. У Тигра на этот счет сомнений не было. Он тряхнул нечесаной шевелюрой и сказал-:

— Он ищет помощи, он освободит нас!

Щуплик, неожиданно для себя, радостно тявкнул, остальные тоже повеселели. Да здравствует Комарик! Конечно же, он вернется с целой армией и возьмет замок штурмом!

— А вдруг его схватят так же, как Дамиана? — испуганно спросила Колибри.

Все притихли.

— Выкрутится, — твердо сказал Тигр.

Конечно, выкрутится. Комарик всегда находил какой-нибудь выход. Даже когда свалился прямо к крокодилам, и то не пропал. А чтобы не попасть в руки Лучника, споткнулся о камень... Теперь можно немножко поспать. Столько волнений за одну ночь!

Дамиан, совершенно измученный, заснул моментально. И приснилось ему столько всякого, что хватило бы еще на одну книжку. Но поскольку его сновидения не имеют прямого отношения к этой правдивой истории, не будем терять на них время. Стоит, однако, упомянуть, что примерно в половине шестого утра бабушка с дедом, в его сне, накрывали стол к завтраку — что они действительно делали каждое утро в это самое время. Внук, лежа в постели, слушал, как они ходят туда-сюда, тихонько переговариваясь, и пытался еще раз уснуть, пока не взошло солнце — что должно было произойти примерно в шесть часов десять минут двенадцать секунд. (Примерно, потому что солнце никогда не восходит в одно и то же время.) Тогда он встанет, умоется и пойдет мести двор, а навстречу ему будет двигаться со своей метлой закадычный друг Педро.

«А-а, проснулся наконец!» — как всегда, скажет Дамиан.

«Вроде проснулся...» — зевая, ответит Педро-Крокодил.

В эти утренние часы, когда воздух пропитан свежестью и на душе легко, друзья могут поссориться разве что из-за Роджера-Кактуса, потому что, встряхнувшись ото сна и почистив перышки, попугай вместо нормального «с добрым утром!», орет: «Дамиан-Велосипед потерял один штиблет!»

Так было всегда, сколько Дамиан себя помнил. Вот почему ему показалось, что все происходит на самом деле, а не во сне и ничего особенного за последние два дня не случилось. С этим ощущением он и проснулся. В ушах у него звучал дурацкий стишок:

— Дамиан-Велосипед потерял один штиблет!

Дамиан открыл один глаз. Потом второй. Пошарил рукой под кроватью, где должны были стоять его шлепанцы. «Сейчас как запущу в этого... — И в ужасе вскочил: — Что такое? Где я?..»

Тигр тоже проснулся.

— Что это? — шепотом спросил он Дамиана.

— Дамиан-Велосипед потерял один штиблет! — торжествующе повторил Роджер-Кактус.

— Дедушкин попугай! — вскрикнул Дамиан. — Этого только не хватало!

Это был не сон. Беглый Роджер сидел в проеме окна и преспокойно чистил перья. В первый момент, услыхав ненавистную фразу, Дамиан пришел в ярость. Мало этому идиоту, что он дома сделал Дамиана посмешищем, он и здесь собирается донимать его и позорить перед новыми друзьями! Но досадовал он недолго, так как сообразил, что полоумный Рождер, в конце концов, был единственным лучиком света, пробившимся из родного дома сквозь мрак этой мерзкой тюрьмы. Видимо, похожие мысли копошились и в маленькой птичьей голове, потому что первым побуждением Кактуса при звуке Дамианова голоса было немедленно удрать, но он тут же передумал и с веселым писком влетел на чердак.

— Педро-Крокодил, Педро! — верещал он, летая кругами над головой у ребят.

Подлизывается, что ли? Наверно, хочет сказать: «Педро-Крокодил — тупица, ножки тонкие, как спицы». Правда, эту дразнилку он так и не выучил — может, слишком хорошо относился к Педро, а может, Дамиану не хватило терпения обучить этого склеротика. Теперь Кактус изо всех сил пытался припомнить стишок и при этом метался по чердаку как ненормальный, треща крыльями, кувыркаясь и танцуя в воздухе, к восторгу проснувшихся детей. Наконец он выдохся и слетел на руку к Дамиану.

— Глупышка, бедненький, — растроганно шептал тот, поглаживая зеленую головку и целуя попугая в клюв.

— А я-то подумал, что Дра-Дра прилетела, — сказал Перикл.

— Это Роджер-Кактус, — представил попугая Дамиан, — дедушкин попугай.

— А где ты потерял штиблет? — поинтересовался Кроха.

— Как же он сюда попал? — спросил Смугляш. — Может, письмо принес?

— Письмо?! — вскрикнул Дамиан. — Ну конечно же письмо!

Но никакого письма не было. Тут Дамиану пришла в голову счастливая мысль:

— Письма он не принес. Зато может отнести письмо.

Дамиан взял карандаш — обыкновенный, Колибри одолжила — и стал писать. Он царапал карандашом по бумаге, а Кроха заглядывал через плечо и читал:

— «Дорогие дедушка и бабушка!

Я в плену в Черном замке Лжебарона Мутной Воды. Отсюда никто еще не смог убежать, кроме Комарика. Нас сторожит надзиратель Барнабас-Невежа, очень противный. Вот я и пишу вам письмо. У меня все хорошо, я здоров. Простите меня, пожалуйста, за то, что я удрал из дому без разрешения...»

— А с разрешения и не удирают, — заметил Тигр, но Дамиану не хотелось посылать письмо с помарками, и он продолжал писать, а Кроха читать осипшим от вчерашнего тявканья голосом:

— «Простите также и Педро, потому что его захватили в плен какие-то бандиты, ужасные типы, так что он, наверно, не сможет вам написать. Лжебарон Мутной Воды еще противней, но даже ему далеко до Небесного Лучника. Это тот самый тип на самокате, который преследовал донью Хертрудис. Оказывается, он хотел отнять у нее одно изобретение, то есть коробочку с молниями. Помните, как молния ударила в моей комнате? Это коробочка сделала. Она была у меня, но этой ночью Небесный Лучник ее отнял. Она им нужна для чего-то нехорошего. Целую вас обоих. Письмо посылаю с Роджером-Кактусом. Мы с ним уже помирились, и если когда-нибудь я вернусь домой, то обещаю больше не открывать его клетку, пусть болтает глупости сколько хочет. Он один может летать туда и обратно, потому что здесь на дороге бывают такие дьявольские витки, что мы, когда ехали на роликах, сперва катились на ногах, а потом на голове. Но это ничего, потому что у нас были каски с колесиками. А когда начался второй виток, мы опять встали на ноги. Это было очень здорово, вам бы тоже понравилось. Жалко только, что из нашего похода ничего не вышло, ведь у нас была очень благородная цель. Если бы мы сумели ее достичь, вы бы нами гордились, даже если бы надрали нам уши. За меня не беспокойтесь, в этой тюрьме много хороших ребят, они работают в мастерской. Их теперь пять, а было шесть. Они. все сюда пришли за черной птицей Дра-Дра. Сообщаю вам их имена: Тигр, Колибри, Перикл, Смугляш и Кроха. Шестого зовут Комарик, но мы теперь ничего о нем не знаем. До свидания. Вспоминайте нас иногда.

Любящий вас внук Дамиан-Велосипед».

Едва он успел поставить подпись, как Тигр крикнул:

— Барнабас идет! С завтраком!

Действительно, Невежа топал по лестнице так, что весь замок гудел и ухал.

— Вот и хорошо, — ответил Дамиан. — Роджера-Кактуса нужно накормить на дорожку.

Фламман Одинокий остановился. Впереди, свернувшись калачиком и положив голову на плоский камень, кто-то крепко спал.

— Вот они, — сказал Фламман.

Под прикрытием ночи ребятам удалось уйти из убежища и, ускользнув от преследователей, спуститься в лабиринт вслед за Руем и Педро. Они шли до самого рассвета. И вот наконец... Фламман весело махнул товарищам, подкрался на цыпочках к спящему и уже хотел зарычать ему в самое ухо, как вдруг...

— Это не Руй!

— И не Педро.

— Кто ты? Эй, проснись!

Комарик открыл глаза и вскочил. Попался! А вдруг эти люди еще хуже Лжебарона? Но все быстро прояснилось. Они познакомились, и Комарик узнал, что ребята разыскивают Дамиана, а также незнакомых ему Педро и Руя. Так вот это кто! Те самые, что напали... Только они совсем не похожи на бандитов. Комарик тоже рассказал о себе и сообщил, что Дамиан попал в плен и сидит в неприступном Черном замке. А как до него дойти, Комарик сказать не мог, потому что давно заблудился.

— Ну все, ребята, горим, — хмуро заметил дон Алифанфарон. — Аккумулятор-то у Дамиана!

— Какой аккумулятор?

— Долго рассказывать... Ну, такой прибор, в котором собирается электрическая энергия...

— А-а, знаю! Небесный Лучник предложил нашим сделать такую штуку, а Дамиан сказал, что она уже существует.

Час от часу не легче! Небесный Лучник в Черном замке! Аккумулятор в любой момент может оказаться в руках у этих проходимцев, и тогда... Действительно, дело обстояло скверно.

— Может, вернемся? Спрячемся в верхней пещере, обмозгуем... — предложил Лисандро.

— Нет, пошли вперед! Нужно отыскать Черный замок, — возразил Скиталец.

— А Руй и Педро? Мы их тоже потеряли. А вдруг они в опасности?

— Сперва Комарик расскажет все, что знает об этих, из замка... И постарается припомнить туда дорогу. Тогда решим.

Комарик с готовностью стал рассказывать. Он тараторил, и тараторил, и выложил все, вот только дорогу вспомнить не смог. Лабиринт оказался похитрее, чем думали вначале. Даже для Моса. Решили вернуться по своим заметам. Продолжать плутать слишком рискованно. Здесь они совсем беззащитны.

Мос, как всегда, пошел впереди. Комарик продолжал болтать с кабальеро Лисандро. Фламман сосредоточенно думал. И вдруг он хлопнул себя по лбу:

— Дураки мы! Давайте смонтируем наш Аккумулятор! Нам теперь не прятаться, а наступать нужно! Иначе мы ни ребят не спасем, ни...

— Ни весь город, — договорил за него дон Алифанфарон.

Да, идея была неплохая. Ребята приободрились. Комарик ужасно воодушевился:

— Я вам тоже буду помогать!

Тут дон Алифанфарон вдруг засомневался:

— Из чего делать-то будем? У нас нет ничего.

— Из того, что под рукой, — беспечно насвистывая, ответил Мос.

— Из консервных банок, палок и веревок? — буркнул кабальеро Лисандро.

— Зачем? Можно вот что: если охотнички еще не угомонились, попробуем заманить кого-нибудь в ловушку и отнять машину. Разберем ее и используем детали.

— А с водителем что делать?

— Посидит взаперти. Очень просто. Ха! Они-то думают, что мы спрятались и сидим поджав хвост, то-то удивятся, когда мы сами на них нападем!

— Правильно, разберем машину. Что-нибудь да выйдет...

— Только, пожалуйста, не ловите моего бывшего дедушку, — грустно усмехнулся Фламман. — По-моему, его парусник нам не подойдет.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Дон Фадрике Почтенный

Дома для Педро было чистым наказанием вставать рано. Обычно Дамиан успевал вымести три четверти двора, а Педро уже все остальное. И совсем не потому, что Велосипед начинал раньше. Просто Педро еле волочил ноги, и метла вываливалась у него из рук. Только за завтраком ему удавалось окончательно проснуться.

Но сегодня... Прежде чем вернуться к нашей истории, поясним, почему в это утро Педро вскочил ни свет ни заря. Еще солнце не взошло, а он уже успел облазать весь дом.

Читатель, наверно, помнит, что Педро с доверием относился ко всяким рассказам о чудесах и колдовстве. Но мы, пожалуй, поторопились, когда назвали это предрассудками. Не совсем так. Педро любил сказки. И искал их везде, и сам выдумывал, и на Турецкую гору, честно говоря, полез за сказкой. Так что, поговорив с ребятами-беглецами, он даже немного расстроился. Зато теперь, в доме доньи Леоноры, воображение у Педро заработало с новой силой и разбудило его в немыслимую рань. Тайны, вот они, тайны! Объясните, к примеру, тот факт, что дом доньи Леоноры, казавшийся ночью настоящим замком, наутро выглядел как симпатичный деревенский домик, а двор, такой огромный в ночной темноте, вдруг оказался совсем небольшим, крепостная стена превратилась в невысокую ограду, а мальчишка-хулиган — в хорошенькую девочку. Скажете, ничего особенного? Может быть. Но только не для Педро. И вряд ли стоит его переубеждать.

Итак, какой смысл валяться в теплой постельке и мечтать о чудесах, если они тут, под рукой? Накануне он был в таком смятении, что ничего вокруг себя толком не рассмотрел. А посмотреть было на что.

Глиняные индейские фигурки, старинная фаянсовая посуда, китайские лаковые изделия стояли в застекленных шкафах рядом с колбами, ретортами, горелками и непонятными, но явно очень древними приборами. Ну точно. Если эта тетка не ведьма, то уж алхимик — наверняка. Рядом на стене висели две картины. На одной, написанной масляными красками, было изображено зубчатое колесо, от другой Педро пришел в полный восторг. Это была легкая, удивительно прозрачная акварель: целое море облаков, а над ними бумажный змей. Педро сразу вспомнил свою любимую книжку, роман Жюля Верна, в котором ему больше всего нравилось то место, где ребята запускают огромного бумажного змея.

Вдруг он заметил, что на первой картине зубчатое колесо поворачивается. Или показалось? Педро подошел и потрогал пальцем масляную краску. Странно. Картина как картина. Он снова взглянул на акварель и ахнул: облака на ней медленно рассеивались, расползались, так что внизу стала проглядывать земля и какие-то темные точки, в которых Педро вскоре различил детей — точь-в-точь иллюстрация к его любимой книжке.

— Так-так, все ясно, — прошептал Педро, хотя все было совершенно неясно. Потом он зачем-то вытащил нож и потрогал картину рукояткой.

— Это кинетическая живопись, — пропел у него за спиной нежный голосок. — Краски составлены из биомолекулярных частиц. Они приходят в движение по программе, и картина оживает. Тебе нравится?

Педро повернулся. На Урганде была расшитая индейская рубаха, в которой даже такой болван, как он, не смог бы принять ее за мальчика. Уши у него запылали, нож выпал из рук и — трах! — разбил чашку, стоявшую на столике.

— Ой! — Педро совсем растерялся, наклонился над столом и, ничего не соображая, стал прилаживать один к другому осколки чашки.

— Ничего не выйдет, — сказала девочка. — Давай я выброшу. Чашка — это ерунда. А вот посмотри, какой след от ножа!

Действительно, на изящном лакированном столике виднелась глубокая царапина.

— Если донья Леонора увидит это, она очень огорчится. Она очень любит этот столик. У нее с ним связаны какие-то воспоминания... Знаешь что, беги на улицу Марте. Это очень просто: выйдешь из дому, пойдешь налево, и через две улицы, в угловом доме, живет дон Гарси Фортиньо. Попроси у него восстановитель для дерева и немного лака Страдивариуса. Вот увидишь, поправим так, что ничего не будет заметно. Давай быстрее, пока донья Леонора готовит завтрак. Ну иди же, иди!

Вообще Педро терпеть не мог, когда им командовали девчонки, но в последнее время все выходило шиворот-навыворот. Он даже сказал «спасибо». Потом взял злополучный нож и вышел из дому.

Он шагал с твердым намерением сделать все в лучшем виде. Пусть Урганда знает, что не такой уж он идиот. Было прохладно, густые облака закрывали полнеба и... Педро остановился. Красный велосипед катался кругами по двору. Сам по себе. Похоже было, что он занимается утренней гимнастикой, разминается или, скажем, репетирует, как цирковая лошадка.

Значит, вот он какой, близнец-науаль. Симпатичный. Встретились наконец.

— Я Педро-Крокодил, — вежливо представился Педро. — Вы меня не узнаете? А мы вроде родственники...

Красный велосипед сделал вид, что не расслышал, и поехал дальше по кругу.

Не очень-то любезный родственник. Педро подбежал поближе, протянул руку к рулю, и — ну что за день сегодня! — велосипед лягнул его педалью в голень.

— Ах, ты лягаться?! — возмутился Педро.

Кто бы мог подумать, что собственная душа-близнец способна вот так обойтись с человеком!

А дальше Педро сделал то, что на его месте сделал бы, пожалуй, любой другой мальчишка. Оседлать и укротить! Что может быть естественнее этого желания? К сожалению, в охватившем его азарте Педро совершенно позабыл, что ему никогда в жизни не приходилось иметь дело даже с обыкновенными, смирными велосипедами.

Он примерился, разбежался, сделал красивый прыжок и... уселся задом наперед. У красного велосипеда оказалась отменная реакция: в самый последний момент, пока Педро был еще в полете, строптивец умудрился развернуться на сто восемьдесят градусов.

— Эй, стой, куда?! — Педро беспомощно махал руками, пытаясь сохранить равновесие, потому что держаться было не за что.

Велосипед был неумолим. Он набрал скорость и выехал в открытую калитку, потом свернул направо, в направлении, прямо противоположном тому, в котором собирался идти Педро, и помчался по дорожке. Оказывается, дом доньи Леоноры не был самым последним на окраине города. Педро молотил воздух руками, и перед глазами у него мелькали разноцветные домики, блестящие металлические конструкции, антенны и странные приборы на крышах, в назначении которых он не разобрался бы даже в нормальном состоянии. Велосипед вынес его на извилистую горную дорогу и принялся карабкаться вверх, подпрыгивая, как козлик. Тут незваный пассажир не удержался, покатился вниз по склону и бухнулся лицом в землю. Нос, конечно, пострадал, но можно считать, что Педро повезло: не затормози он носом, наверняка свалился бы на крышу домика, стоявшего двумя-тремя метрами ниже выступа, на который наш герой приземлился.

— Ну, ты, кондун этот... кидетический! — прогундосил Педро, грозя кулаком ехидному велосипеду, который стоял на холме и косился на него фарой. — Здать тебя бодьше не хочу!

Словом, обиделся. А зря. Пора бы Педро привыкнуть к здешним изобретениям. Вот, скажем, над домиком внизу плавает маленький металлический шар. Это может быть птицезасекатель, или глаз-разведчик, или еще какое-нибудь чудачество изобретателя. Больше ничего примечательного в этом домике не было. Садик, цветочки, садовник с лейкой, мирный такой старичок в очках... В общем, все нормально. Да? Не тут-то было.

Старичок поднял голову, и Педро увидел, как два круглых выпуклых глаза уставились на него и начали выдвигаться вперед на длинных стебельках, как у рака. Педро ослабел, потерял способность управлять своим телом и заковылял вниз по откосу, примагниченный рыбьими гляделками. Откос был очень крутой, почти вертикальный, и Педро показалось, что он преодолел его, переступая ногами по воздуху.

«Сейчас сцапает и...» — Крокодил закрыл глаза и отдался на волю судьбы.

— Мальчик, сойди, пожалуйста, с клумбы!

Педро приоткрыл глаза. Перед ним стоял сухонький старичок и, щурясь, протирал очки с толстыми линзами.

— Здрасте, — сказал Педро и на цыпочках перебрался на дорожку.

— Доброе утро. Что у тебя с носом?

— Упал.

— Вот как? А почему ты так смотришь на мои очки?

— А они... это... Вы гипнотизер?

— Кто? Да ты, видать, здорово ушибся. Спрыгнул прямо на цветы. Голова не болит?

— Нет, ничего. А я-то подумал...

— Что подумал? Кажется, ты нездешний? Что-то я тебя не припомню.

— Понимаете, мы с одним мальчиком, Руем... — Тут Педро прикусил язык: «Вот дурак, проболтался!»

Старик вздрогнул. Потом взял Педро за руку и тихо сказал:

— Пойдем-ка, дружок, в дом.

— Куда? Зачем?..

— Ко мне. Нос подлечим. Да что ты упираешься, не бойся!

— А вы кто?

— Меня зовут Фадрике.

— О-о!

Они вошли в дом. Дон Фадрике дал Педро желтоватую мазь, от которой распухшему носу сразу стало прохладно.

— Так-то лучше. Ну, как тебя зовут?

— Педро... Крокодил. «Эх, опять придется все объяснять!» Но старый учитель нисколько не удивился.

— Очень приятно.

Потом в упор посмотрел на Педро и спросил:

— Где же ты познакомился с Руем-Мечтателем?

— А они, то есть Руй и другие ребята, взяли меня в плен, когда мы с Дамианом...

Дон Фадрике Почтенный слушал не перебивая. Только руки у него немного дрожали и он все повторял шепотом:

— Ах, ребятки, ребятки!..

Вдруг старик встал и потянул носом воздух.

— Пирог! Сгорел наш завтрак! Из кухни валил дым.

Все же они позавтракали, и неплохо: слоеными пирожками с мясом и творогом, выпили по чашке кофе с молоком.

Когда Педро закончил свой рассказ, не забыв при этом и о злоключениях Урганды-Незабудки, дон Фадрике вскочил и заходил по комнате, нервно приглаживая седые волосы.

— Вот что, Педро, мне нужно как можно скорее повидаться с ребятами. Ты меня отведешь. Но придется дождаться вечера: лучше, чтобы никто нас не видел. К тому же, кажется, дождь собирается.

В открытое окно ползла духота. Солнце то исчезало, то снова вспыхивало в прорехах быстро густевших облаков. Педро расстегнул ворот рубашки и тут только вспомнил о восстановителе и лаке. Ой, что подумает о нем Урганда! Решит, что он заблудился в двух шагах от дома, как двухлетний. Теперь он окончательно упадет в ее глазах.

В тот же момент с неба хлынули потоки воды. Настоящий потоп! Теперь даже речи не могло быть о том, чтобы выйти из дому, даже по такому важному делу, как поручение Урганды.

Старик пересел в кресло у окна и заговорил, обращаясь то ли к Педро, то ли к самому себе:

— Что творится в нашем городе! Великие традиции позабыты и попраны. Творческое соревнование превратилось в соперничество честолюбивцев. Появились бессмысленные изобретения, вредные изобретения, изобретения ради изобретений! Я родился здесь, в Городе Садов, ровно восемьдесят лет и двадцать три дня назад. Мои отец, дед и прадед — все были, как и я, учителями Всеведения, и никому из них не довелось увидеть такое... чтобы их ученики, повзрослев, готовы были растерзать друг друга из-за ничтожного первенства в усовершенствовании перочинных ножей и водопроводных кранов! Заперлись в своих кварталах, секретничают, подозревают друг друга, кляузничают, судятся! От собственных детей отказались только потому, что те захотели жить по-человечески и работать дружно. Позор! А ведь какой был чудесный край! Поистине удивительный! Таинственные, еще не изученные нами космические силы ускоряют здесь рост растений, и они постоянно плодоносят. Эти силы удлиняют жизнь людей и дарят им исключительное здоровье. А главное — они влияют на мозг, и люди делаются способными на поразительные открытия...

Тут голос старика зазвучал тише, глуше и монотонней, поскольку от обличений он перешел к воспоминаниям, а Педро — то ли от недосыпа, то ли от сытной еды и убаюкивающего журчания воды по желобам — начал клевать носом. Уже почти засыпая, он вдруг дернулся, приоткрыл глаза и, автоматически засовывая в рот слоеный пирожок, увидел, как дон Фадрике, не переставая говорить, напряженно смотрит куда-то поверх его головы. Очки на носу у старика, так сильно поразившие Педро в начале их знакомства, снова зашевелились, стебельки-стержни стали вытягиваться.

Крокодил глянул назад. Длинный луч, как из кинопроектора, упирался в стену, на которой дрожали и прыгали цветные пятна, приобретая все более отчетливые очертания, и перед затуманившимся взором Крокодила встали фигуры людей в старинных одеждах, почти таких, как на рисунках в учебниках по истории.

Седой вождь в расшитом плаще, мудрый Тесумпантекутли, владыка Куитлауака, великий ученый, овладевший шестьюстами десятью науками, говорил со своими учениками. Астрономы и математики, врачи и архитекторы, знатоки минералов и растений — каких только умельцев и мудрецов здесь не было! В глубоком молчании, не сводя глаз с учителя, они слушали его речи. Готовилось новое состязание талантов, которое учитель предлагал провести в уединенном и малодоступном месте в горах.

«Не всякий сможет участвовать в состязании, ибо первое его условие — найти способ проникнуть в этот чудесный и изобильный край. Силы Неба воздвигли незримые и неведомые преграды на пути к нему. Этот путь закрыт для невежд, трусов и корыстолюбцев. Туда не пробьешься с помощью оружия, грубой силы и обмана.

Там мы создадим новое царство для труда, размышлений и счастья. Там не будет войны, а значит, не будет и рабов.

Страшные вести приходят с востока. Белокожие разбойники в одеждах из металла, приплывшие из чужих земель по Великим Водам, грабят и жгут, не щадя никого. Самые смелые бессильны перед ними, потому что пришельцы кидаются огненной смертью и ездят на спинах быстрых, как ветер, животных. Я обращался к богам, но они молчат. Они не помогут мне спасти мой народ. Спасем же от убийц наше главное богатство — мудрость и знания!»

И вот один за другим уходят самые смелые и талантливые к окутанной туманами горе, не беря с собой ничего, кроме невиданных хитроумных приспособлений. И там, в цветущем краю, счастливые победители закладывают город, вознося хвалу животворному Солнцу.

И снова замелькали разноцветные пятна. Это шли дни, годы и века. Приходили новые люди. Они работали не покладая рук, учились и изобретали, а состарившись, многие возвращались во Внешний Мир, унося туда свои открытия, в надежде подарить человечеству хоть немного радости, которую дал им Город Солнечных Садов.

А в центре города стоял дом, который все считали родным. Это была школа, где учились будущие изобретатели. Самый сложный предмет — Всеведение — неизменно преподавали потомки основателя Города Садов, великого Тесумпантекутли.

И опять Педро услыхал строгий голос и не понял, кому он принадлежит — то ли мудрому вождю, то ли дону Фадрике:

«Мы должны спасти наше главное богатство!»

Педро открыл глаза, заморгал и дожевал пирожок. Дон Фадрике сидел все в том же кресле и, щурясь, смотрел в сад. Ливень стих. Мокрые листья блестели. Пахло цветами и послегрозовой свежестью.

Настенные часы пробили полдень, вмиг напомнив Педро о невыполненном обещании. Ну как теперь вернуться к донье Леоноре — с пустыми руками и опозданием на шесть часов? Можно, конечно, что-нибудь соврать, только бы не признаваться, как он опозорился с велосипедом. Но все равно они будут считать его балбесом. Вот если бы пришлось участвовать в штурме крепости, где засел этот гад Дракити Укарики! Тогда он предстанет перед Ургандой как герой.

«Где ты был? — спросит его Урганда. — Неужели заблудился?»

«Да нет, — ответит он небрежно, — я был немного занят, извини. Нужно было помочь нашим друзьям. Вот, кстати, и Аккумулятор Тысячи Молний, в целости и сохранности...»

Эх, скорей бы вечер!.. И тут Педро хлопнул себя по лбу. Как же он забыл?

— Дон Фадрике, а ведь ребят в убежище нет! Они должны были догнать нас с Руем, но почему-то не догнали. Может, заблудились?'

Старик в волнении поднялся с кресла.

— Ах ты, как нехорошо! Что же, раз так, будем их искать. А пока, чтоб без дела не сидеть, бери лопату, окопай вон те яблони. А я соберу кой-какой еды в дорогу. И ребятам гостинец приготовлю. Они уж и не помнят, наверно, какова домашняя еда...

Когда Педро не явился к завтраку, Урганде пришлось показать донье Леоноре поцарапанный столик и объяснить, куда она отправила Крокодила. Решили подождать, но время шло, а он как сквозь землю провалился. Урганда совсем расстроилась.

— Это я виновата! Не надо было его посылать! С ним что-то случилось!

— Ни в чем ты не виновата! Что его, за ручку водить? — сердился Руй. — И ничего с ним не случилось. Сидит где-нибудь, дождик пережидает. Одно плохо: язык у него как помело, — буркнул он, припомнив вчерашний утомительный треп.

— Подожди, Руй, не стоит заранее обвинять человека, — остановила его донья Леонора. — И все-таки нужно его отыскать. Что-то я волнуюсь. Один, в грозу, в незнакомом городе. Давайте я вас запру в доме, сидите тихо, как мышки, а я поезжу поищу.

Красный велосипед как ни в чем не бывало стоял под навесом и легкомысленно поблескивал спицами. Очень жаль, что донья Леонора не научила его разговаривать, не пришлось бы ей без толку ездить под проливным дождем по всему городу. Когда она вернулась одна, Урганда чуть не расплакалась. Руй то утешал ее, то ругал на чем свет стоит этого недотепу Крокодила. Стали думать, как действовать дальше, и решили, что все же самое важное сейчас — найти Дамиана и опаловую шкатулку.

А искать его нужно — и в этом донья Леонора почти не сомневалась — только в Черном Замке.

Дождь кончился. На крыше лжебаронской крепости Дра-Дра чистила перья и, перепрыгивая с лапки на лапку, делала зарядку. Из-за грозы птица приступила к ней с большим опозданием. Да и вообще в замке царил полный беспорядок. Вороне никак не удавалось справиться с загадкой: почему нарушилась размеренная жизнь во владениях Дракити. Начиная с того, что Невежа забыл выдать ей обычный завтрак — поджаренные семечки водяной лилии, и кончая тем, что дети, не сделав утренней гимнастики (Дракити мало интересовался их здоровьем, но считал, что зарядка укрепляет дисциплину), в такт которой птица совершала свои упражнения для крыльев и лапок, поспешили включить машины и быстро и не в лад стали на них работать.

— Драк-драк, — вздохнула ворона.

Ей так хотелось слетать в одно местечко во Внешнем мире, никому, кроме нее, неизвестное. Там росли гигантские подсолнухи. Сейчас как раз поспели вкусные семечки. Но хлынул дождь, экспедицию пришлось отменить, и Дра-Дра оставалось только смотреть на все это безобразие, творящееся в замке у хозяина.

Ворона любила детей. Когда она видела, как ребятишки резвятся на улице, в душе у нее все пело от удовольствия, но когда дети суетились возле дребезжащих станков, ее нервная система приходила в расстройство и перья вставали дыбом. Поэтому, как только в замке начиналась работа, Дра-Дра предпочитала улетать подальше и утешаться подсолнухами. Во время таких прогулок ей случалось встретить ребенка, и тогда она летала над его головой, выкрикивая свое приветствие, и старалась понять, заблудился он или нет. В первом случае ворона приглашала его в гости в Черный Замок хозяина, во втором... во втором тоже.

Когда птица открыла глаза, маленькие мастеровые с высунутыми от усердия языками заканчивали работу. И все тот же кавардак. Теперь Невежа не принес ей на обед порцию горького миндаля и вдобавок оповестил детей о том, что занятия в школе на сегодня отменяются, обед откладывается и надо отработать еще одну смену. Дра-Дра совсем загоревала и решила покинуть замок, чтобы отдышаться на воле.

Маленькие работники тоже ничего не поняли в этот суматошный день. Вместо игрушечных автомобилей им было приказано изготовлять какие-то новые детали. Что задумали Лжебарон и Небесный Лучник? Что бы это ни было, думал Дамиан, сражаясь со своим станком, он им не помощник. По правде сказать, если бы Велосипед даже согласился содействовать выполнению их злодейских планов, у него все равно ничего бы не вышло: машина визжала, тряслась, как в лихорадке, и делала что хотела. С этим громоздким агрегатом не так легко было справиться. Требовалось необычайное мастерство, чтобы заставить его подчиняться и производить такие чудесные вещи, какие получались у маленьких пленников Лжебарона. Для Дамиана день тянулся бесконечно, и если остальные ребята к вечеру чувствовали себя полуживыми от усталости, то его можно было назвать мертвым. Отлежавшись на грязной койке, он почувствовал, что голоден как волк, и проглотил свою порцию питательных хлебцев «гав-гав» без всякого отвращения. Тут и дождь прекратился, значит, Рождеру-Кактусу пора было отправляться в путь.

— Ни пуха ни пера, — пожелал ему Дамиан.

— Ни пуха ни пера, — подхватили ребята.

— Дамиан-Велосипед... Дамиан! — ласково ответил попугай. И выпорхнул в окошко.

Летя над лесом, Дра-Дра заметила незнакомую птицу в поношенном золотисто-зеленом оперении, и первым ее желанием было броситься на незваного гостя и ощипать, сорвав на нем свою досаду. Черные предчувствия глодали ее душу. И не зря: назревали ужасающие события.

— Драк-драк-драк! — крикнула Дра-Дра, вкладывая в эти слова самый решительный протест.

А Роджер-Кактус, не разбираясь в местных делах и не владея вороньим языком — как, впрочем, и собственным, — уже летел над верхушками деревьев и не слушал расстроенную ворону.

День тянулся невыносимо медленно. Педро уже успел окопать все яблони, прополоть четыре грядки, полить кусты специальным составом против насекомых, приготовленным доном Фадрике по рецепту его прабабушки; старик уже собрал в дорогу съестные припасы, прибрал в доме и даже починил ботинки Крокодила, приделав к ним замечательные подошвы своего изобретения, а вечер все не наступал. Оба нервничали. Старик ходил по дому, переставляя предметы с места на место, и то ворчал, то принимался произносить гневные речи.

Наконец волнение дона Фадрике достигло такого накала, что он с яростью воскликнул, взглянув на часы:

— Все, не могу больше ждать! Выходим. И знаешь что: зайдем по дороге к донье Леоноре, поговорим.

«Вот не везет!»

Да, Педро положительно не везло.

Они вышли из дому. Металлический шарик над крышей сиял, как маленькое солнце.

— Есть разные виды энергии, — заметил Почтенный. — Энергия солнца — самая щедрая и справедливая: ее все получают поровну.

Педро вздохнул. Сейчас самое ласковое солнышко не смогло бы его утешить. Он плелся, то и дело отставая от дона Фадрике, так что тому приходилось останавливаться и поджидать его.

— Что с тобой? Может, ботинки жмут? Может, я не так подошвы приделал?

Крокодил только морщился и отворачивался. Он как мог оттягивал неприятный момент встречи с доньей Леонорой и в двух шагах от ее дома не выдержал и остановился, решив в отчаянии что-нибудь соврать. Он уже открыл было рот, но тут дон Фадрике быстро взглянул куда-то в сторону и, тихонько тронув его руку, прошептал:

— Пройдем мимо. Не оглядывайся.

Краем глаза Педро все же заметил, что из-за угла на них внимательно смотрит какой-то человек.

— Руй, ты готов? Урганда!

— Сейчас.

— Спускайся скорей. Что ты там возишься? Урганда!

— Сейчас.

— Прихорашивается. Нашла время! Донья Леонора, скажите ей!

— Урганда, детка, нам пора. Совсем стемнело.

— Сейчас, только пуговицу пришью.

— Какую пуговицу? Ничего не понимаю. Урганда, я тебя не узнаю! Ну наконец-то...

— Донья Леонора, давайте оставим записку...

— А, вот что! Эта она оболтуса нашего дожидается, время тянет. Да не реви ты, найдется! Донья Леонора, выходим?

— Урганда, никаких записок! Это опасно. Очень жаль, что Педро не вернулся, но больше ждать нельзя. Пошли.

В соседнем ненавистном доме окна не светились. Уже второй день как Лучник куда-то исчез. Ну что же, это к лучшему. Три тени выскользнули за решетчатую калитку и пошли туда, где начинался лабиринт. Впереди, мягко шурша шинами, ехал красный велосипед.

Им предстояла немыслимо трудная задача. Воспользоваться случайным открытием Педро оказалось невозможно: ведь они несли с собой Аккумулятор, и свечение заряженного лезвия или, скажем, иглы объяснялось бы просто его присутствием. Вспомнили самый древний и простой способ: клубок ниток. Пропитали его фосфором. По крайней мере не придется повторять один и тот же путь.

Они шли гуськом вдоль холодных стен лабиринта, держась друг за друга, чтобы не потеряться в кромешной тьме. Три лучика от их карманных фонарей втыкались в нее, как три тонюсенькие иголочки в огромную и пухлую бархатную подушку. Часам к трем ночи тяжелый пятикилометровый клубок ниток превратился в маленький блестящий орешек. Дальше шли наудачу. Но недолго.

— Ой, Руй, я чуть не упала! Почему ты сел?

— Здесь тупик.

— Донья Леонора, что же делать?

— Сядь тоже, отдохни. А я пока займусь велосипедом: он отчего-то завилял.

— Руй, не молчи, пожалуйста! Говори что-нибудь!

— Давай лучше петь. Не хочешь? Тогда я буду свистеть. Вот послушай.

— Красиво. Что это за музыка?

— Моя. Это про тебя.

Руй хотел опять засвистеть, но тут наверху захлопали крылья.

— Драк-драк-драк!

— Опять ты! Тут как тут! А ну, убирайся! Ой, нет, погоди, стой! Не бойся, не трону! Урганда, дай скорей хлебушка!

— Держи. А зачем он тебе? Это что, Дра-Дра?

— Она самая. Донья Леонора!

— Да-да, я поняла. Это просто удача. Теперь у нас есть проводник.

Дон Исхудалес торопливо семенил по переулкам. Вот оно, вот случай, который нельзя упускать! Едва он увидел дона Фадрике с незнакомым мальчишкой, как его будто кольнуло. Неспроста, неспроста Почтенный, давно уже не выходивший из дому и переставший здороваться с согражданами в знак протеста, быстро шагает по дороге, ведущей из города, с походной сумкой на плече. Успеть бы только. Дон Исхудалес — человек пожилой, и со здоровьишком у него неважно. Ох, одышка... Где же они, ах, вот, в заднем кармане. Две под язык, одну за щеку. Нет, лучше еще одну за щеку. Так, теперь в обход, а то как бы дон Рыжундо не привязался. Сейчас через задний двор, на машину — и вперед. Старый ворчун как раз будет подходить к убежищу дезертиров. Тут-то дон Исхудалес их и застукает! А то что же это? Никто в городе не уважает, считают недотепой, ничтожеством... Наконец-то он им всем утрет нос! Ах, собачка! Извините, проходите, пожалуйста... Даже дворняги дороги не уступают... Ну, слава богу, дошел, вот мы и дома... Где ключи? Тут они, милые, на шее, на шнурочке. Первый замок, второй замок, третий потайной, четвертый сверхсекретный... Ф-фу, пылища! Ты что ж это творишь?

В переднюю навстречу хозяину ковылял робот-слуга с трясущейся металлической башкой.

Он мел пол. Выставив вперед клешни и равномерно размахивая растрепанным веником, он поднимал тучи пыли. К его брюху была привинчена эмалированная емкость, напоминавшая сумку кенгуру. В ней варился суп.

— Я тебе сколько раз говорил, болвану: крышкой накрывай, крышкой! — завопил дон Исхудалес, обдувая изрядно пропылившееся варево. — Ты меня в гроб сведешь!

Робот остановился, сунул передние конечности в кастрюлю и стал выбирать оттуда бумажки и соринки. Потом наклонился, ткнулся повинной головой в грудь хозяина и, плеща ему под ноги кипящим супом, захныкал, требуя утешения.

— С-столько-ко-ко ррабо-бо-ты, ник-ка-кой благгггодарности! — скрипуче рыдал слуга.

Подумать только, что за это чучело дон Исхудалес получил десять лет назад первую премию на Конкурсе гуманных машин. Вроде старательный получился, а толку-то? В доме беспорядок наипечальнейший. Ходить опасно: того и гляди, ногу сломаешь. Пыль по всем углам сугробами, посуда битая, чертежи под кроватью. А окна? Занавесок не надо. Худо, ох худо!.. А зато душевный. Есть с кем поплакать и сердечную тоску избыть. Смазать бы его... А-а, некогда. Что же это я? Торчу тут...

— Ладно, не плачь, я тебе пылесос подарю. — И дон Исхудалес побежал в сарай за машиной.

Вылезай, милая, вылезай! Ох и тяжела! Это при моем-то отложении солей... ничего, ничего, ход у нас замечательный, инерционный! Остроумнейшее по простоте изобретение. Э-э, спина! Таблеточку под язык — нет, не та... ага, вот она!

— Куда вы собрались, любезный?

Тебя тут только не хватало!

Дон Рыжундо топтался у забора, привставал на цыпочки и подпрыгивал, насколько ему позволял его немалый вес.

— Оставьте меня в покое! Что вы здесь высматриваете?

— Я не высматриваю, я рассматриваю вашу чудесную машину. Эта конструкция мне кажется очень знакомой.

— На что вы намекаете?! Это мое изобретение, совершенно оригинальное решение! Инерционный двигатель!

— Да-с, инерционный, только тормоза отсутствуют!

— Ваша тоже не тормозит!

— Не извольте беспокоиться, с моей-то как раз все в порядке!

— Интриган! Злодей! Когда я наконец от вас избавлюсь?! Я больной и одинокий человек!

— Я тоже больной! Я еще тяжелее болен! — И дон Рыжундо потряс увесистыми конопатыми кулаками.

— Я принял сегодня четыре пилюли от сердцебиения, две от изжоги и...

— А я десять! Нет, пятнадцать!

— Прекратите ваши издевательства! Оставьте меня! Уходите, или я вас... я вас... оскорблю!

Дон Исхудалес швырнул в рот горсть разноцветных таблеток и с грохотом выкатил за ворота.

— Гоп-ля-ля! Гоп-гоп-тру-ля-ля!

Педро скакал, как кузнечик, вспрыгивая на большие валуны, отлетал то вправо, то влево, отталкиваясь от отвесных скал, и мячиком падал на дорогу.

— Вот так ботинки, вот так пружинки!

Что за мальчишка! Пять минут назад плелся, как инвалид, а теперь, того и гляди, сломает себе шею. Дон Фадрике только головой качал. В конце концов Крокодил так разбуянился, что взобрался на скалу и совершил грандиозный прыжок, едва не сбив с Почтенного шляпу. Тут уж старик не выдержал:

— Педро, хватит! Поди сюда. Да уймись ты, говорю! Вот ведь... Смотри лучше на дорогу...

Они уже вышли на тот участок, где дорога раздваивалась. Отсюда действительно не было видно скал, за которыми прятались беглецы. Здорово все-таки ребята выбрали себе убежище!

— Здесь, что ли? А, Педро? Тогда веди.

— Да нет их там! Говорю, ушли они. Лучше сразу спустимся в лабиринт. Тут рядом... Мы с Руем... Ах я олух! Веревку-то мы не взяли! Как же без веревки?

С минуту они молча смотрели друг на друга, не зная, на что решиться. Эта заминка имела неожиданные последствия. Тарахтелка дона Исхудалеса догнала их там, где они беседовали, спутав все его планы. Остановиться он уже не мог и вихрем пронесся мимо. Проехав метров двадцать, он исчез за поворотом, и тут же послышался глухой удар, грохот металлических частей и испуганный крик водителя. Вслед за этим горы огласились победными воплями, свистом и улюлюканьем.

Почтенный всплеснул руками и с юношеской резвостью помчался на крик.

Посреди дороги, из здоровенной ямы — в нее мог бы свалиться и слон, — над которой была натянута сеть из упругих лиан, торчали тощие ноги. Рядом вверх колесами подрагивала искореженная машина. Вокруг ловушки скакали шесть полуголых дикарей с размалеванными рожами и разноцветными перьями в волосах. Дон Фадрике невольно попятился, когда одно из страшилищ обернулось и бросилось ему навстречу.

— Дон Фадрике! Ур-ра!

— Боже мой, Фламман, Лисандро!.. На кого вы похожи? Вы с ума сошли!

— А нам надоело прятаться!

— Что они на нас охотятся?!

— Не желаем быть дичью! Непобедимое племя Тысячи Молний вышло на тропу войны!

— Хулиганы вы, а не племя! Немедленно помогите этому человеку! А если бы он разбился? Так... Осторожно!.. Давайте руку... Ах, это вы, дон Исхудалес! Понятно, понятно...

— Вот они, ваши любимчики, полюбуйтесь! Совсем совесть потеряли! — дрожащим от обиды голосом проговорил дон Исхудалес.

— Вопрос о совести я с вами обсуждать не намерен, — сухо ответил Почтенный. — У вас ссадины на щеке. Педро, дай сеньору йод! Педро, где Педро? О, боже!

Педро уже успел стащить с себя рубашку и разрисовать грудь и лицо боевыми красками, то есть йодом и зеленкой.

— Детский сад. Иди сюда, храбрый воин. А ну, давайте вытаскивайте машину. Ставьте на колеса...

Машина пострадала не так сильно, как казалось на первый взгляд, — толкая, ее можно было докатить до города.

— Скажите спасибо дону Фадрике, что мы вас отпускаем, — Фламман протянул незадачливому охотнику отвалившуюся фару. — А то сидеть бы вам в плену... в кухарках!

Дон Исхудалес задохнулся от возмущения:

— Ну погоди, скажу твоему деду, он тебе покажет!

— Уезжайте отсюда! — крикнул Фламман. — Уезжайте!

Они подождали, пока дон Исхудалес откатит свой драндулет подальше, и поднялись в укрытие.

Здесь дона Фадрике ждал еще один сюрприз: посреди пещеры сидел Аларико — Нет Проблем и прилежно разбирал на части свой любимый скейт.

— Ты-то откуда взялся?

— Поймали. Велели развинтить.

— Зачем? Мальчишки объяснили.

Оружие? Война? Нет, это недопустимо. Аккумулятор в Черном Замке? Скорее туда. А дорогу вот этот молодец покажет.

— Бывал там? Покажешь?

— Почему бы нет? Нет проблем.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ Первый бой

Смеркалось. Облака окрасились в розовое и лиловое. На Турецкой горе пятнами лежали бесформенные тени, а между скалами поблескивали редкие бледные звезды. Дон Исхудалес, толкая искалеченную машину, через каждые десять шагов останавливался передохнуть и предавался горьким размышлениям.

Обидели, опять обидели! Малолетки, сопляки обошлись с ним, как с каким-то... каким-то... Нет слов. Никакого почтения к старшим! Вот с чего все начинается. И правильно их Совет приговорил. Ишь чего вздумали, разбойники: приказы нарушать. Сказано было: дружи поквартально, за границы не вылезай, — значит, так тому и быть. А они бунтовать. На все есть порядок, закон. Не нравится тебе что-нибудь — обратись в суд. На него самого, к примеру, уже сколько раз в суд подавали. Там разбирались как положено, назначали штрафы. И платил, платил аккуратно. Вот, скажем, когда дон Рыжундо на него заявил через два года после конкурса, что он, Исхудалес, робота украл, — отдал сердешного паразиту этому рыжему, словечка против не сказал. И ничего, через месяц вернул злодей робота. Не понравился: жаркое у него, видите ли, пригорает. С тех пор слуга и ревет белугой по любому случаю. А зато все по-хорошему и правила соблюдены. А как же? Он, Исхудалес, примерный гражданин, достойный, у него и бумага об этом имеется. Где он, документик-то? А, вот: «Уважаемый гражданин, изобретатель высшего класса», — черным по белому.

Ох и тяжела!.. И зачем только я ее изобрел? О-со-бенно-ес-ли-в-го-ру... Ай, спина!.. А дон Фадрике тоже хорош — хулиганов защищает. Смотри-ка, совесть ему моя не понравилась! А у меня с совестью все в порядке. Ни в чем не замешан. Вчера вот, когда Дорожный племянника моего любимого, Пера, на удочке, как форельку, через весь город тащил, — легко ли мне было? А я выдержал и долг свой исполнил: заперся в доме... Да что же ты артачишься, колымага несуразная? Э-э-эх!.. У нас все граждане честные, порядочные, по пещерам не бегают, на дорогах не... не... ох, круто!.. не разбойничают... все по домам... спят себе... проклятые... хоть бы кто появился... помог... Еще... чуть-чуть... о-о-о!

Машина покачнулась и поползла назад. Дон Исхудалес из последних сил уперся в нее руками, попятился, задохнулся и опрокинулся на спину. А любимое детище и гордость изобретателя грузно привалилось к нему и прижало к скале.

Тихо на Турецкой горе. Разве что камешек скатится или в кустах обломится сухая ветка. Дон Исхудалес смотрит на звезды и плачет. Вон их сколько — маленьких, как крупинки соли. Он и названий их не знает. Да и зачем они ему? Стекляшки, все одинаковые. Разве что одна, красная, отличается. Большая — с зернышко граната... Зашевелилась. Разве звезды шевелятся? Может быть, самолет? Не похоже. От красноватого огонька вдруг откололись еще два... три... четыре... Черкнули по небу, исчезли где-то внизу, и тут же синяя ночная тишина звучно лопнула, как воздушный шар. Через минуту край неба над городом стал багроветь. У дона Исхудалеса потемнело в глазах. Это взрыв, это... Он рванулся подтянул колени и, с хрипом выдыхая воздух, из последних сил оттолкнул от себя ногами машину. Как ему удалось выбраться, он и сам не понял. Туда, скорее! Он поднялся, пристанывая, и пошел, пошел, потом побежал на ватных ногах. С вершины холма город был как на ладони. Там, кажется в Восточном квартале, полыхал пожар. Сердце билось как сумасшедшее, так что отдавало в голову, и вместе с сердцем стучали его каблуки, и сердца и каблуки множества людей, бежавших, мчавшихся, летевших туда, где горело. Еле дыша, он добрался наконец до места. Здесь толпились люди, не понимающие, потрясенные. Дом пылал.

— Что-то взорвалось...

— В лаборатории, наверно...

Дон Исхудалес хотел что-то сказать, но толпа галдела, не было никакой возможности перекричать их. Несколько мужчин пытались потушить пожар, но огонь лишь разгорался.

Языки пламени взмывали до неба, грозя переброситься на другие здания. Из огня вырывались клубы дыма, добровольные пожарные задыхались и отступали.

Дон Исхудалес, хватаясь за грудь, прислонился к столбу. Среди суетящихся людей он увидел ту, которую когда-то... Когда-то он ее любил. Донья Уррака — первая в его жизни потеря. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее изменившееся от боли и ужаса лицо.

— Урганда, Урганда! — стонала женщина.

Жар доходил до него. Окна соседних домов отражали бьющееся пламя, голоса заглушались треском горящего дерева. Какие-то люди пытались силой увести донью Урраку.

— Доченька! — страшно закричала она, вырываясь. — Спасите мою девочку!

Дон Исхудалес выпрямился, рванул ворот душившей его рубашки и, ни на кого не глядя, пошел вперед. Бесполезно. Дом доньи Леоноры уже превратился в огромный факел. Чьи-то руки схватили его за плечи, отбросили в сторону.

— Я всегда говорил, что опыты доньи Леоноры весьма опасны.

— Какое несчастье! А девочка-то! Как она оказалась в этом доме? Ведь по указу...

А-а, по указу?! Опять указы, будь они прокляты и все мы вместе с ними! Загнали бедных детей, затравили, а теперь спрашиваем?.. Вот они, ваши указы, полюбуйтесь!.. Дон Исхудалес стоял, прижимаясь спиной к забору, и погибал от стыда за себя, за свою трусость, за всю свою жизнь. Прошло часа два, а он не двигался. Маленький, незаметный человек. Как пятно на заборе.

Толпа стала редеть. Пожарные, не дав огню перекинуться на соседние дома, удалились с сознанием выполненного долга. Один дон Исхудалес стоял на том же месте и, не отрываясь, смотрел на обугленные останки дома. Мимо него проскользнула какая-то тень. Донья Уррака брела но пожарищу. Что она искала? Хоть след, хоть какой-нибудь знак того, что ее девочка спаслась, не погибла.

Он подошел, взял ее за руку:

— Иди домой.

Женщина покачнулась, невидяще посмотрела на него и покорно побрела прочь.

Дон Исхудалес проводил ее взглядом. Куда теперь? Домой суп хлебать?.. Ну нет...

Он повернул направо. Не прошло и минуты, как за спиной он услыхал знакомые шаги. «Ох, не лезь ты ко мне хоть теперь!..» Он бы мог свернуть в сторону, в переулок, чтобы оторваться от этого надоедалы Рыжундо, но сейчас у него не было ни времени, ни желания играть в прятки. Внутри у него все бурлило. Пусть только сунется!..

Западный квартал. Дон Исхудалес пересек еще четыре улицы и остановился возле дома, на стенах которого были нарисованы сцены охоты. Рванул шнурок звонка и забарабанил в дверь кулаками:

— Открывай немедленно, не то я высажу дверь!

— Так-так, сейчас откроют и зададут тебе перцу, — протянул у него за спиной дон Рыжундо. Он был страшно заинтригован: уж не свихнулся ли бедняжка Исхудалес?

Дверь приоткрылась, и показалось бледное лицо Дорожного Лучника. При виде дона Исхудалеса он весь затрясся от ярости.

— Это ты собирался сломать дверь?! Сейчас узнаешь, как дуракам проламывают их пустые головы!

Он схватил дона Исхудалеса за воротник и, оторвав от земли, сильно тряхнул. Тщедушная фигурка повисла, едва не выпала из пиджака. Рыжундо даже стало не по себе.

— Ты бы его выслушал, прежде чем проламывать ему голову, — посоветовал он, сгорая от любопытства.

— Ну?!

— Я пришел за мальчиком, за Пером, — прохрипел дон Исхудалес.

— Что такое? По какому праву, ты, болван?!

— Ты ответишь... Ты за все ответишь... если с ним... что-нибудь случится... Я подам в суд... завтра... на всех!

— Ого! — От удивления Дорожный Лучник разжал руки, и дон Исхудалес мешком рухнул на ступеньки. — И на меня?

— И на меня? — повторил дон Рыжундо и повертел пальцем у виска.

— Девочка... — еле выговорил дон Исхудалес, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Я подаю в суд на весь город за то, что с ней случилось... Всем вам... всем нам... место за решеткой!

— Это он об Урганде, — шепнул Дорожному Рыжундо. — Спятил от потрясения.

— А я-то тут при чем?! — взвизгнул тот. — Может, ты путаешь меня с братом?

— Нет.

Дорожный и Рыжундо потеряли дар речи.

— А если хотя бы волос упадет с головы Пера, — не унимался дон Исхудалес, — я добьюсь, чтобы тебя гильотинировали!

Представить себе, что в Городе Садов соорудят гильотину по просьбе дона Исхудалеса, было довольно забавно.

— Нда-а... Ты, я гляжу, совсем расшалился... Мальчишка твой мне не нужен. С ним одна морока. Посуду бьет, а стряпает так, что есть нельзя.

Да еще у него привычка вязать где попало узлы, один другого мудреней. Ботинки от него прячу...

— Да, в этом он мастер! Талант! Его узлы на Конкурсе головоломок...

— А-а, заткнись! Какого черта!.. Плевать мне на его таланты! Две ночи не сплю из-за этого шалопая: то песни горланит, то бродит как привидение, то мух по стенам бьет... Забирай племянничка и катись, чтоб я тебя не видел! Эй, Пер!.. Пер!.. Спит он, что ли?

Дорожный выругался и пошел в дальнюю комнату за Пером. Рванул на себя дверь и взревел, как раненый ягуар. Рыжундо и Исхудалес бросились за ним.

Зрелище было потрясающее. Гирлянды из занавесок, простыней, полотенец, брюк, рубашек и даже носовых платков хозяина, связанных между собой замысловатыми узлами и узелками, висели под потолком. На люстре болталась косичка из тетивы шести арбалетов. К ее концу была прицеплена та самая стрела, которой Лучник словил Пера, только теперь, вместо присоски, на ней красовалась кожаная перчатка, сложенная кукишем.

А Пер? Пер исчез.

— Ребята, вот он!

— Ага, замок!

— Где, где?

— Да вот же, впереди!

— Точно! А мне показалось, скалы... Ну и страшилище!

— Вонища-то, тьфу! Откуда это?

— От воды. Тухлая. Я же рассказывал, тут ров с крокодилами, чтоб нельзя было сбежать.

— И как тут только живут? Дышать нечем.

— Притерпелись. Так-то еще ничего. А вот когда я в эту водичку окунулся...

— Да тише вы!.. Ой, в какую-то грязь провалился...

— Идите сюда, на камни! Здесь посуше. Дон Фадрике, вам помочь?

— Не надо, Фламман, спасибо. Я еще не окончательная развалина...

— На месте этих крокодилов я бы тут давно вымер!

— Да что им, паразитам, сделается! Им чем гаже, тем лучше. Извините, дон Педро, вы, разумеется, составляете исключение.

— Много ты понимаешь! Крокодилы, может, получше некоторых людей, не такие ехидные. Вот завоюем замок, накачаю им чистой водички...

— Завоюй сначала!

— Тише! Растрещались. Все испортите. Давайте думать, как будем действовать.

— Атаковать! Берем приступом, и дело с концом! — Педро даже дрожал от нетерпения.

— «Атаковать»! — передразнил его дон Алифанфарон. — По водичке босиком!

— Да уж, раздухарился!

— Крокодильчики враз ощиплют этого петушка, — подхватил Мос.

— А зачем мы сюда пришли? Так и будем сидеть? — вступился за Педро Фламман.

— Эх, и Аккумулятор не успели...

— Вот что, дети мои, — вмешался дон Фадрике. — Мы здесь не для того, чтобы переругиваться и дурака валять. У кого-нибудь из вас есть конкретный план?

— У меня есть, — живо ответил Педро. — Опустим подъемный мост, перейдем по нему незаметно, без шума и атакуем!

— Гениально! — повалился на спину Мос-Скиталец.

Педро пожал плечами. Смейтесь-смейтесь, вы меня еще не знаете...

— Может быть, ты придумал способ перебраться на ту сторону и опустить мост? — строго спросил Почтенный.

— Да.

Смех прекратился. Все ждали объяснений. Но Педро молчал, и ребята разочарованно отвернулись. Да ну его, болтуна.

Тем временем Педро, присев на корточки и стараясь унять бешено стучащее сердце, стал расшнуровывать ботинки.

— Только не шумите, — попросил он сидевшего рядом Комарика. — Как бы не разбудить крокодилов!

— А они ночью не спят, — шепотом ответил тот.

Педро стянул с себя рубашку, раскрыл нож и тихо повторил:

— fie шумите. И пошел к воде.

Тут только все поняли.

— Ненормальный!

— Педро! — властно окликнул его дон Фадрике.

Фламман, оскальзываясь на камнях, бросился к воде. Поздно. Легкий всплеск, и Педро уже плывет. Видно только, как поблескивает его голая спина при каждом взмахе рук. Вот он на середине. Почти у берега. Еще немножко, еще...

Темная поверхность воды колыхнулась, и длинное тело, тяжело ударив по ней, пошло рассекать ее, набирая скорость. Все вздрогнули. Комарик всхлипнул и уткнулся носом в ладони.

Дон Фадрике, не в силах дышать, навел свои очки-бинокль на противоположный берег и тут же зажмурился. Вокруг Педро бурлила вода, и из нее показывалась блестящая чешуйчатая спина чудовища. Сделав над собой усилие, старик разлепил веки и... Педро выходил из воды живой и невредимый. И то ли в глазах учителя все мутилось от слез, то ли от волнения он не справился с очками, но ему показалось, что, выбираясь на берег, мальчик опирался ногами о голову крокодила.

— Уму непостижимо!..

Концентрация воли? Гипноз? Или у этого мальчика действительно, так сказать, родственники среди пресмыкающихся?.. Надо бы на досуге заняться этим изумительным феноменом...

Фламман, ликуя, потряс кулаками в воздухе. Мос, на радостях, звучно хлопнул Лисандро по спине...

Грохот цепей.

Мост!

Отлично! Отлично!

И тут в замке загорелись окна! Эх, не учли! Надежда на внезапность рухнула.

Мост медленно опускался. Дон Фадрике встал и сказал тоном, не терпящим возражений:

— Обстановка изменилась. Я иду на мирные переговоры. Ждите меня здесь. Фламман, я сказал — здесь.

Мальчишки тревожно смотрели вслед Почтенному. Может быть, он надеется на силу своего авторитета? Хочет сурово отчитать бывших учеников за дурное поведение?.. Этих бандитов?..

— Отважные воины! — медленно произнес Фламман. — Час настал!.. Давай, ребята, скорее!

Дракити Укарики метался по спальне. Как раз перед пробуждением его мучил пренеприятнейший кошмар: снилось, что крокодилы вертят ворот подъемного моста, собираясь к нему в гости на дружеский ужин. Он проснулся в холодном поту и, услыхав грохот, чуть не лишился чувств. Сунулся к окну — ничего не видно. Барнабас! Где эта безмозглая скотина?! Дракити забегал по комнате, сдирая с жирных пальцев перстни и рассовывая их по тайникам. Он бы с удовольствием и себя где-нибудь запер. За дверью послышались шаги. Грабят! Убивают! В спальню, пятясь, ввалился Невежа, вооруженный метлой, а за ним вошел суровый дон Фадрике.

— О-о, дорогой учитель! Чем обязан вашему визиту в столь ранний час? Рад, несказанно рад!

Почтенный метнул на него гневный взгляд, но сдержался и сухо ответил:

— Дракити Укарики, я пришел сюда, чтобы потребовать от вас немедленного освобождения детей.

— Детей? Каких детей? У меня нет детей, глубокоуважаемый дон Фадрике. Я, знаете ли, холост.

— Речь идет о детях, которых вы превратили в своих рабов, вопреки совести и закону!

Дракити огорченно развел руками:

— Что я слышу! Да еще от вас, почтеннейший дон Фадрике! Наветы, поверьте мне, наветы! Злобный наговор врагов...

— Перестаньте паясничать! Если вы сию минуту не выполните моего требования, я...

— Вы?.. — прищурился Дракити. — Вы, вероятно, поставите меня в угол?

Дон Фадрике задохнулся от такой наглости. С переговорами ничего не получалось, и теперь единственным его желанием было влепить негодяю хорошую затрещину, но в этот момент в окнах замелькали отблески огней. Дракити глянул и обмер: по мосту с диким топотом неслось несметное, как ему показалось, полчище воинственных краснокожих, вопящих, визжащих и размахивающих факелами и копьями. В минуту опасности Дракити становился необыкновенно покладистым, поэтому он решил немедленно сдаваться:

— Ах, детей? Ну конечно, как же я забыл?.. Это его дети, — кивнул он в сторону Барнабаса. — Барнабас, голубчик, где твои очаровательные малютки? Поверите ли, я от них просто без ума...

— Пятеро на чердаке, один в карцере! — отрапортовал Барнабас.

— Приведи, голубчик, да побыстрее. Ты видишь, наш уважаемый гость очень торопится.

Барнабас вытаращил свои бессмысленные гляделки, повертел головой, соображая, куда поставить метлу, потом сунул ее в руки гостю и пошел исполнять приказ. В дверях его едва не сбили с ног шестеро низкорослых, но очень свирепых дикаря. Они повисли на нем, как пиявки, и Барнабас капитулировал, даже не заметив, что при желании мог бы расшвырять их, как котят. У него отобрали ключи. Отперли чердак, где орали и топали маленькие узники. Потом чулан, служивший карцером. Оттуда пулей вылетел Дамиан и тут же набросился на Дракити, требуя назад опаловую шкатулку.

— У меня ее нет! — визжал тот. — Честное благородное слово!

— Где Аккумулятор?! — закричал дон Фадрике, хватая его за шиворот.

— Нету! Нету! Он у Небесного Лучника! На испытаниях. — И Дракити вдруг ухмыльнулся: — Да, да! Он полетел его испытывать. В городе.

— Негодяи! — И Дракити получил метлой по уху.

— Теперь пусть посидят в кладовке. Хлебцев «гав-гав» им надолго хватит.

— Они такие питательные! — крикнул на прощанье Дамиан и бросил ключ в помойное ведро.

Отважные воины племени Тысячи Молний, одержавшие первую победу над коварным врагом, вприпрыжку бежали по подъемному мосту, уводя с собой освобожденных рабов. Кроха-Щуплик ехал на плечах дона Алифанфарона, худенькими руками сжимая древко копья. Педро и Дамиан то молча обнимались, то толкались, то, схватившись за руки, догоняли остальных.

Почтенный шел сзади. Он порядком устал. Конечно, бессонная ночь, да и годы не те... Но дело даже не в этом. Самым страшным были последние слова, брошенные мерзавцем Дракити. Что произошло этой ночью в городе?..

— Смотрите, смотрите!

Мальчишки, задрав головы, глядели в небо, где на фоне густых облаков разгорался какой-то свет.

«Это он, — подумал дон Фадрике и остановился. — Вот мы и встретились».

Старый учитель стоял на середине моста и ждал.

— Дон Фадри-и-ке, берегитесь! — долетел до него тонкий голосок. Из лабиринта, спотыкаясь, к берегу бежала Урганда-Незабудка, а за ней — донья Леонора и Руй.

— Драк-драк-драк драк! — скороговоркой выкрикивала ворона, кружась над мостом.

Небесный Лучник шел на снижение.

Учитель не трогался с места. «Стар я от бандитов бегать...»

Небесный на секунду повис в воздухе, спикировал прямо на дона Фадрике, описал дугу и сбил с головы учителя шляпу. Почтенный невольно пригнулся, но тут же поднял голову и выпрямился.

«Ах так?! Не убегаешь? Презираешь меня, значит?..»

Лучник набрал высоту и... В полуметре от моста в воду ударила шаровая молния. В воздух рванул водяной столб. Ворона, кувыркаясь, отлетела к берегу и шлепнулась в ручей. Мост качнуло, и дон Фадрике плашмя упал в воду...

Дети кричали. Донья Леонора отстранила рыдающую Урганду и, стиснув обеими руками Аккумулятор, направила его вверх. Она опоздала всего лишь на секунду. Небесный развернул самокат и метнулся в открытое окно замка.

...Вода тяжело сомкнулась над головой, что-то липкое противно мазнуло по лицу. Конец? Дон Фадрике сделал рывок. Последнее усилие, последний выдох... Воздух! Глоток, еще один... Рука натолкнулась на что-то большое и скользкое. О, боже, лучше бы сразу утонуть!.. Так, концентрация воли... Омерзительные пасти распахнулись, и дон Фадрике решительно отказался от психологических упражнений, полностью отдавшись физическим. Он изо всех сил заколотил по воде руками и ногами и опомнился только тогда, когда его подхватили с двух сторон под мышки и вытащили на берег. Придя в себя, он взглянул на верных стражей Черного замка. Их движения были заторможены. Видно, их здорово тряхнуло током.

Дон Фадрике слабо улыбался обступившим его ребятам и трясущимися руками сдирал прилипшие к одежде водоросли.

Пер бежал, Крался вдоль стен, отсиживался в кустах, перелезал через ограды. Город не спал. Во всех домах горели окна, у заборов возбужденно переговаривались. Пахло дымом. Он чуть не налетел на толстуху, которая, кутаясь в плед, спешила к соседке. Пер попятился, заполз за мусорный бак и замер. Женщины беседовали во дворе, ахали, охали. До Пера долетели отдельные слова: огонь до неба... несчастье... мать обезумела... сгорели живьем...

«Какой-то пожар... Кто-то погиб... Ничего толком не слышно. Леонора? Кажется, сказали «Леонора»...» Пер выбрался из-за ящика и помчался со всех ног, позабыв о конспирации. Позавчера, когда братья Лучники ругались, Небесный сказал, что отдал Урганду донье Леоноре...

Уже близко. Запах дыма и гари усилился. В воздухе, как чаинки, плавали черные хлопья пепла. Пер остановился. Впереди еще тлело то, что осталось от дома Чарующей. Подойти ближе было страшно...

Сбоку зашуршал гравий, кто-то дотронулся до руки. Пер вздрогнул и отскочил. «Ферзь, собачка, это ты! Что ты тут делаешь?» Хозяином Ферзя был шестилетний Сандро, чемпион города по шахматам, любимец доньи Леоноры. Пес принюхался, заскулил и побежал к пепелищу. Пер шагнул за ним, но тут в соседнем доме скрипнула дверь. Из калитки выходил Небесный Лучник.

Пер рухнул и вжался в землю. Ферзь вдруг зарычал. Небесный остановился, пристально взглянул на собаку и достал что-то из кармана. Негромкий щелчок — и из его руки вылетел огненный шарик, маленький, как искра. Ферзь замолк и слился с темнотой.

Небесный Лучник разогнал самокат и улетел.

Пер лежал ничком, и ему казалось, что его самого, а не Ферзя только что убили наповал. Он ухватился за ветку какого-то куста. Сердце бухало медленно и тяжело, а в голове было одно: он видел Аккумулятор в руках Небесного Лучника, Аккумулятор, уже превращенный в оружие. Вокруг не было ни души. Пер споткнулся о камень, поднял его и, застонав от ненависти, запустил им в окно проклятого дома. Стекло со звоном рассыпалось, в доме напротив вскрикнули. Пер схватился за голову и, не разбирая дороги, бросился бежать.

— Уходите! Скорее! Я его задержу.

— Донья Леонора, нет! Я с вами!

— Руй, нельзя! Урганда, пожалуйста. Уводите малышей. Помогите дону Фадрике.

— Он убьет вас!

— Не убьет. Фламман, что ты стоишь? Ты ведь старший. Я вернусь. Скоро.

— Слушайте, братцы, а где Аларико? Удрал! Теперь выдаст. Забыли мы, дураки!

— А, ладно!

— Ой, вот он! Смотрите, дрыхнет.

— Эй, соня, вставай! Ну ты даешь! Чего ж ты не сбежал?

— А?.. Что?.. Зачем?..

— Ребята, не теряйте времени, догоняйте остальных.

— Донья Леонора, будьте осторожны! Прощайте!

Ребята уходили в Лабиринт, оглядывались и махали ей. Она постояла немного, кивая им в ответ, потом повернулась, взяла велосипед и пошла вдоль берега. Она знала, что ждать ей придется недолго.

Обратный путь показался всем необыкновенно долгим. Младшие засыпали на ходу, старшие крепились, но были уже на пределе. Кроху-Щуплика Фламман и дон Алифанфарон по очереди сажали на плечи. Он все время клонился набок, и его приходилось будить.

— Малыш, держись за мою голову! Свалишься!

— У него что-то за пазухой. Ну-ка, покажи! Ворона! Зачем ты ворону взял?

— Она ушиблась... Она хорошая. Она мне семечки давала... Урганда вела за руку Колибри.

Дон Фадрике сперва самолюбиво отказывался от помощи, но потом сдался и оперся о плечи Моса и Лисандро. Педро с Дамианом замыкали шествие, следили, чтоб никто не отстал.

Ну вот и пещера. По одному, пригнувшись, перебежали дорогу — и быстро наверх.

— Вот оно какое, ваше убежище... Ну что ж...

— Вам нравится, дон Фадрике?

— Стойте, стойте! Здесь кто-то есть.

На полу пещеры, уронив голову на колени, сидел обессилевший Пер.

В замке загорелись еще два окна, в них замелькали тени. Значит, Лучник уже вызволил своих сообщников. Так, приготовиться. Донья Леонора тронула маленький диск управления, и велосипед поднялся в воздух. Не прошло и минуты, как в балконной двери показался Небесный Лучник. Он взлетел над водоемом, развернулся для виража и резко вильнул, заметив противника. Потом снова набрал высоту и повис метрах в десяти от Леоноры.

— Прекрасная сеньора! Какая неожиданность! Вы, кажется, меня встречаете? Мило, мило. Очень жаль, но я спешу. У меня, извините, дела.

— У меня тоже есть дело. Оно касается вас.

— Что вы говорите? Мы с вами непременно побеседуем об этом... как-нибудь в другой раз. Прощайте, о, Чарующая!

— Нет!

— Не хотите меня пропустить? Это неразумно. Не будем ссориться.

— Отчего же?

— Да как вам сказать?.. Не дай бог, дойдет до драки. А драться с женщинами так неблагородно.

— Благородней нападать на стариков и детей!

— А, вот вы о чем! Да будет вам известно, я не люблю, когда кто-то стоит у меня на пути. Ради достижения великой цели...

— Вы готовы стать бандитом!

— Так. Оскорбление. Я вижу, вы настроены по-боевому. Ах да, ведь вы, кажется, вооружены... Стрелять умеете?

Донья Леонора судорожно сжала в руке Аккумулятор. Какая разница? Главное, выиграть время.

...Сколько часов они носятся друг за другом между небом и землей? Леонора давно потеряла чувство времени. Вверх — вниз — вираж — падение — снова вверх... Молнии во всех направлениях перечеркивали небесный свод, Леонора палила наудачу. Лучник угадал: она умела лечить людей, а не убивать... А вот он стрелял мастерски. Дуэль закончилась бы в первую же минуту, если бы не одно счастливое качество красного велосипеда: когда-то донья Леонора, опасаясь, что во время самостоятельных прогулок ее двухколесный скакун запутается в электрических проводах, заложила в него способность уклоняться от высокого напряжения. Он вилял, дергался и подпрыгивал, молниеносно реагируя на каждый выстрел Небесного. Того уже перестала забавлять страшная игра. Он начал злиться.

Время безнадежно упущено, а проклятая баба все еще крутится у него перед носом. Он старался оттеснить ее к скалам, зажать в них, лишить велосипед маневренности и уничтожить наконец. Но она, убегая, уводила его в долину, все дальше от Лабиринта и города.

У Леоноры кружилась голова. Звезды порхали, складываясь и перекладываясь в изменчивые узоры, как в калейдоскопе, горы кренились, ветер рвал на ней платье, стаскивал ее с седла. Она уже несколько раз отпускала руль. Небесный вдруг исчез из поля зрения. Она быстро развернулась. Заходит сзади? Нет, удирает! Лучник стремительно несся к скалистому ущелью. Донья Леонора включила пятую скорость. Ветер засвистел, уши заложило. Расстояние сокращалось. И вдруг, уже у самых скал, Небесный рванул в сторону, пропуская мимо себя Леонору, и нанес удар. Огненный снаряд опалил ей руки, ударил в скалу, и вслед за взрывом ветер, горы и звезды смешались в сумасшедшем смерче. Как в воронку, ее протащило вниз. Больше она не помнила ничего.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ Битва

Перед рассветом, когда скалы зябко кутались в пушистый туман, по дороге в город катилась, шурша роликовыми колесами, группа детей в сопровождении парня в разноцветной куртке. Ехали гуськом, и если бы кому-нибудь из жителей Города Садов вздумалось в этот ранний час выйти прогуляться на дорогу, он решил бы, наверно, что дон Аларико открыл спортивную школу и вывел своих питомцев на утреннюю разминку. Однако город отсыпался после ночных волнений, и живой поезд без свидетелей въехал в Восточный квартал, добрался до места и скрылся за дверями мастерской своего невозмутимого вожатого. Примерно через час дети рассыпались по улицам, с толстыми рулонами бумаги под мышкой, и вскоре город запестрел свежими афишами:

Внимание, внимание! Всем жителям Города Цветущих Садов!

Объявляется большой карнавал! Участвуют люди и роботы!

Конкурс на лучшего бумажного змея! Конкурс на изобретение

лучшего громоотвода! Главное условие: быстрота исполнения.

Начало праздника сегодня вечером.

Спешите, спешите! Дадим каждому дому по гениальному громоотводу!

Не дожидаясь, пока граждане продерут глаза и, выйдя на улицу, пристанут к ним с расспросами, они вернулись в мастерскую, где тут же закипела работа.

С утра вышедших на прогулку горожан поразили сразу два обстоятельства: во-первых, неизвестно откуда взявшиеся афиши, вызвавшие вместе с недоумением общий энтузиазм, и, во-вторых, зрелище куда более необыкновенное: по городу, по направлению к Нейтральному Центру, твердой походкой шагал дон Исхудалес под руку — да, да, под руку! — со своим непримиримым соперником доном Рыжундо. Они шли в ногу и почему-то не ругались. Глаза у первого были красные после бессонной ночи, лицо казалось еще бледнее обычного, но оно выражало такую решимость, что встречные невольно расступались, давая им дорогу. Дон Рыжундо, напротив, был багров от волнения и шумно дышал, как запыхавшийся локомотив. Пока они дошли до здания Конфликтного суда, за ними уже увязалась целая толпа. Дон Исхудалес повис на ручке дверей, дергая ее на себя, и вырвал бы с мясом, если бы спутник заботливо не пришел к нему на помощь. Он толкнул дверь, и дон Исхудалес влетел в просторный вестибюль, устланный коврами, где стояла строгая рабочая тишина высокого учреждения. Не оглядываясь на едва поспевавшего за ним Рыжундо, он побежал по бесконечной ковровой дорожке коридора, на ходу перебирая глазами таблички на дверях:

Прием личных жалоб.

Прием взаимных жалоб.

Прием повторных жалоб.

Комиссия по общим вопросам.

Комиссия по самым общим вопросам.

Отдел отсрочки.

Дон Исхудалес что-то прорычал и бросился к двери с надписью «Секретарь суда». Комната была заставлена столами, за которыми сидело десятка два совершенно одинаковых девиц, ритмично строчивших на машинках. Девицы, как по команде, подняли головы и хором произнесли:

— Не курить! Не шуметь! Не мешать!

— Где секретарь? — закричал дон Исхудалес.

В ответ прямо из стены выдвинулся письменный стол вместе с сидящим за ним молодым человеком. Тот нажал какую-то кнопку, и машинистки застыли с занесенными над клавиатурой руками.

— Заявление? Жалоба? Иск?

— Иск! Я предъявляю иск всему городу!

— Иск не принят.

Стол с секретарем ушел обратно в стену, роботши усердно заколотили по клавишам, а опешившие жалобщики непонятно как снова оказались в коридоре.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул дон Рыжундо. — Пошли, брат, домой...

— Ну уж дудки! — взвизгнул дон Исхудалес — Идем в Городской Совет! Я своего добьюсь!

Многоэтажное здание Городского Совета находилось как раз напротив суда. Первый, с кем они столкнулись, был старичок по имени дон Оросус Пугливый. С аккуратной папочкой в руках он суетливо перебегал коридор. Семеня на месте и изо всех сил стараясь улизнуть от нежданных посетителей, он объявил им, что свои претензии они могут изложить в письменном виде в трех, а лучше в пяти экземплярах и оставить их у секретаря. При слове «секретарь» дон Исхудалес так страшно зарычал, что престарелый Оросус присел и быстренько скрылся за ближайшей дверью. Исхудалес и Рыжундо снова заметались по коридорам. В одной комнате их почему то настойчиво посылали в Комиссию по озеленению, в другой попытались направить обратно в суд, в третьей заявили, что Совет заседает только в каждый третий четверг месяца, поэтому придется подождать.

— Но ведь сегодня как раз четверг, тот самый!

— Тем более.

Тут дону Рыжундо пришлось схватить дона Исхудалеса за руки, иначе могло случиться непоправимое. Он нежно прижал к своему объемистому животу извивающегося истца и поволок в коридор. Там они немного поборолись и вдруг почти одновременно увидали еще одну дверь со светящейся надписью: «Идет заседание».

Дон Исхудалес вывернулся, как кот, и прыгнул на дверь. Дверь хрустнула и...

За длинным обеденным столом, уставленным всякой всячиной, на описание которой мы не будем тратить времени, а скажем только, что все здесь благоухало, дымилось, искрилось и дразнило, заседали пять членов Городского Совета. На краешке стола скромно обсасывал куриное крылышко шестой, почетный член Совета дон Оросус. Дон Исхудалес задохнулся от возмущения, дон Рыжундо проглотил слюну.

Заседающие перестали жевать и уставились на ворвавшихся в ожидании, что те извинятся и выйдут вон. Вошедшие между тем не сводили глаз с заседающих, а извиняться и не думали. Наконец председатель Совета встал, вытер кончики пальцев о салфетку и сурово спросил:

— Что это значит, сеньоры? В то время, как мы, доверенные представители нашего многоквартального города, решаем... — тут он строго взглянул на блюдо, с которого задорно торчали поросячьи ушки, — решаем вопросы огромной, я бы сказал, непомерной важности, вы... Короче, что вам угодно?

Первый, второй, третий и четвертый заместители председателя Совета звякнули вилками и выставили на посетителей подбородки.

Дон Исхудалес уже понял, что ему совсем не хочется излагать свою жалобу. Взять бы вон того жареного индюка за ногу и разнести тут все к чертям... За спиной умоляюще засопел дон Рыжундо. Исхудалес крякнул, но председатель Совета снова заговорил:

— Как же так, сеньоры? Это поразительно, сеньоры! Неслыханно! Вы требуете... Нет, извините, мы не пойдем против Закона, принятого абсолютным большинством наших граждан! Мы не имеем права навязывать свою волю нашим свободным гражданам! Какое нападение с воздуха? Какая опасность? Вы ошибаетесь, сеньоры! Нет никаких оснований для беспокойства. Нет, нет и нет!

Заместители председателя, от первого до четвертого, согласно закивали, а дон Оросус сокрушенно покачался на стуле.

— Впрочем, сеньоры, если вы настаиваете, вас проводят в удобное тихое помещение, где вы можете спокойно и обдуманно изложить свои, так сказать, требования на бумаге. Дон Оросус, будьте любезны...

Почетный член вскочил и, не переставая сокрушаться, повел усталых истцов вверх по этажам. Открыл дверь, жестом пригласил их войти, что-то пробормотал и... исчез. Щелкнул замок. Дон Исхудалес обвел глазами комнату. Ни стола, ни бумаги, ни тем более пишущей машинки здесь не было и в помине. Ничего, кроме двух деревянных скамеек. Рыжундо приналег плечом на дверь. Дверь была заперта.

Сообщения газеты «Изобретатель»:

Вчера ночью в Восточном квартале нашего города произошел небольшой пожар. Сгорел дом, принадлежавший донье Леоноре Чарующей. Благодаря самоотверженности пожарных, пожар был ликвидирован и соседние здания не пострадали. По свидетельству компетентных лиц, причиной пожара явилось нарушение техники безопасности, допущенное гражданкой Чарующей во время работы в лаборатории.

Происходят таинственные исчезновения граждан. В течение последних двух дней исчезли: дон Фадрике Почтенный, дон Аларико — Нет Проблем, дон Небесный Лучник, донья Леонора Чарующая и двое малолетних преступников, отбывавших наказание согласно статье 12, пункту 4. Исчезла также собака по кличке Ферзь.

Сегодня утром два уважаемых гражданина нашего города, изобретатели высшего класса, а именно: дон Исхудалес и дон Рыжундо, явились в Конфликтный суд, а затем в здание Городского Совета, сорвав работу его заседания, с тем чтобы нанести неслыханное оскорбление нашему любимому Городу Цветущих Садов. Они обвинили всех граждан в отсутствии гуманности, потребовали отмены наказания малолетним отщепенцам и бунтовщикам, нарушившим Закон о нерушимости границ между суверенными кварталами, а также прекращения поиска этих преступников, которым на самом законном основании занимаются наши сознательные граждане. Городской Совет, а также представители общественности в лице дона Фламмана — Морского Волка, доньи Микомиконы и др. заявляют, что они будут решительно пресекать всякого рода подрывную деятельность этих бывших уважаемых граждан, направленную на нарушение спокойствия и порядка в нашем любимом городе.

Около двух часов ночи метеорологической службой были зафиксированы сильные грозовые разряды в юго-восточной части Скалистого каньона, именуемого также «Лабиринтом». По предположению специалистов, надвигаются тропические грозы.

Последнее сообщение неожиданно подыграло нашим юным героям в осуществлении их планов. Изобретатели с еще большим энтузиазмом кинулись работать над созданием новых громоотводов. Времени мало, а победить в конкурсе каждому хочется! Да, была затронута их самая чувствительная струна. Поэтому остальные заметки в газете не вызвали бурных дискуссий. Не до того. Горожане заперлись в мастерских. До самого вечера на улицах не было ни души.

Пока в городе идут приготовления к празднику, вернемся на минуту в Черный замок и посмотрим, чем занимается Небесный Лучник. С доньей Леонорой он расправился. Однако, приняв удар на себя, отважная велосипедистка все-таки добилась того, чего хотела: Лучник упустил ребят. К тому же ему не удалось выйти из боя невредимым. Взрывной волной его отбросило на скалу, самокат здорово покорежило, а самого Лучника осыпало дождем каменных осколков. С великим трудом он добрался до логова своих сообщников. Пока Барнабас лечит его какими-то сомнительными мазями и примочками, он мысленно взвешивает все обстоятельства. «Момент, черт подери, упущен, самокат нужно срочно чинить. Но не все потеряно. Я вооружен, а они... «Ну ты, идиот, осторожней!» А они, эта шпана, что могут? Пусть сидят в своих пещерах, в город им... «О, болван проклятый, сказал: потише!» ...не сунуться. Сейчас главное — захватить инициативу. Да, сегодня же ночью... Я еще заставлю вас кланяться, граждане изобретатели...»

Дневная жара спадала. Время летело так быстро, как бывает, когда работы много и вся она срочная. Из мастерских выбегали изобретатели с усталыми, но пылающими от возбуждения лицами, ревниво поглядывали на закрытые двери соседних домов и убегали обратно. Никто не заметил, как на город стали наползать вечерние краски: розовая, лиловая, синяя... И тогда...

Взревели медными голосами трубы, забухали огромные барабаны. По окраине города, обходя его по спирали, шли, приплясывая, заводилы карнавала. Гигантские головы с вращающимися глазами, усатые, бородатые, в высоких котелках, шутовских колпаках с бубенчиками или с блестящими лысинами, страшные и смешные черепа-кавалеры, пронзительно орущие попугаи, обезьяны с двухметровыми руками, слон на колесах, у которого из хобота били фонтаны конфетти... А над ними на бечевах плыли и трепыхались на ветру бумажные змеи самых невероятных форм и конструкций. Заводилы заглядывали в каждый дом, и отовсюду к ним выбегали люди в пахнущих свежей краской масках, в причудливых костюмах. Дети тащили своих бумажных змеев, взрослые поспешно заканчивали установку на крышах новых громоотводов, и процессия — сперва маленькая, всего человек пятнадцать, — неудержимо росла с каждым витком спирали. Запели гитары, давно забытые, заброшенные, пылившиеся среди хлама на чердаках. Карнавальное шествие приближалось к Центральной площади.

Небо осветилось прожекторами. Еще минута — и под крики толпы десятки, нет, сотни бумажных змеев взмыли над городом.

— Взгляните, как оригинально! Вон тот чешуйчатый змей похож на ископаемого ящера! — восхищалось домино.

— Да... Мне по душе новые смелые формы. А этот-то, красный! — возразил некто, нарядившийся толстопузым монахом. — Похож на шляпу.

— Но согласитесь, летает отлично.

— Да... только кувыркается.

— А мне нравятся традиционные модели... Вон таких, белых, овальных я, помнится, делал в детстве...

— Извините, уважаемая маска, я хочу обратить ваше внимание на сине-желтого. Какая причудливая конструкция! Напоминает старинную часовню...

— Прекрасный, прекрасный праздник! Не пойму только, — засомневалась вдруг дородная сеньора, приодевшаяся Красной Шапочкой, — почему так неожиданно объявлен конкурс громоотводов? Кажется, в этом сезоне по плану...

— Ах, дорогая, разве вы не читали? Надвигаются грозы! Видимо, поэтому и решили...

— О-о-о! — загудела маска, у которой на месте носа торчал саксофон. — Бумажный змей в виде шахматной доски! Это наверняка работа нашего маленького гения Сандро.

— Прелесть! — согласилась дама бубен. — А рядом какое-то насекомое, ах, это, кажется, оса!

Снова загремела музыка. Маски стали приглашать друг друга на танец. Забегали роботы с прохладительными напитками. Чтобы не держать бечевки от змеев в руках, их привязали на крышах домов. Праздник был в самом разгаре.

Позвольте, а что же сейчас делают наши герои? Читатель наверняка уже догадался, кто скрывается под веселыми масками карнавальных заводил. В сумерки им удалось пробраться в город, и теперь они ходили по улицам, не боясь, что их узнают. Однако маленькая армия Тысячи Молний не могла безмятежно развлекаться. Как только бумажные змеи поплыли в звездном небе, ребята заняли свои посты на крышах. У каждого был передатчик, с помощью которого они должны были дать сигнал тревоги, если заметят противника.

Пер с боем выпросил себе самый опасный и ответственный пост — на крыше Городского Совета. За ним увязался маленький Тигр. Дамиан дежурил у экрана прибора наблюдения в доме Аларико.

Педро с доном Фадрике ушли в дом учителя и принялись отлаживать маленькую радиостанцию. Там же стоял второй прибор наблюдения.

Враг мог появиться с минуты на минуту.

Старый Фламман — Морской Волк сидел у себя дома, плотно закрыв все двери и окна. Он не принимал участия в карнавале. Он возмущался. В городе все с ума посходили. Легкомыслие и безобразие. Резвятся, как несмышленые котята, а между тем... На душе у него было черно. С тех пор как эти хулиганы, среди которых и его родной внук — да он, говорят, чуть ли не вожаком у них! — вместо того чтобы занять свои места в мастерских и лабораториях, удрали и живут, словно дикари, в пещерах, все пошло наперекосяк. Он сам, своими руками, сделал для внука набор инструментов, чтобы подарить ему в день получения аттестата — и на тебе!.. Ох, лучше не думать. Так и щемит в груди. Инструменты он швырнул в колодец, а воспоминания о внуке похоронил на самом дне своего разбитого сердца.

С улицы снова донеслась музыка. Пели под гитару. Бывший дедушка плотнее запахнул халат и заткнул уши. Драть их, вот что надо было! Он вспомнил, как выдрал маленького Фламмана за то, что тот забрался в сад к соседу и до отвала наелся клубники, и усмехнулся. Внук из-за этого наказания целую неделю потом дулся, не разговаривал. Тоже с характером! Весь в деда... Старик снова помрачнел. Сколько он сил потратил чтобы проучить молокососов: и облавы на них организовывал, и сам в них участвовал, и за соблюдением Закона следил, а что вышло? Ерунда какая-то вышла. Эти себе гуляют на воле, а родные мучаются. Не жизнь, а пытка.

Говорят, они какую-то игрушку опасную сделали, потому и сбежали. А все Фадрике виноват. Выжил старый из ума. Видел его тут как-то. Прошел, старый хрыч, даже не кивнул. Дружба многолетняя и та забыта... А эти-то двое, парочка крикунов, что учинили? В суд на весь город жаловаться! Пожилые люди! И правильно про них в газете написали... Как там?.. Бывшие граждане высшего класса, то есть... тьфу! Словом, нанесли неслыханное оскорбление...

Фламман вытянулся на постели и закрыл глаза. Нет, не уснуть. Он нащупал ногами шлепанцы и подошел к окну. Чернело чистое звездное небо, по которому, как парусники, тихо плавали бумажные змеи. Только где-то вдали клубились тучи. И тут с башни Городского Совета раздался бой больших часов.

Раз... два... три... четыре...

Старик рассеянно считал удары. Вот уже одиннадцатый... И в тот самый момент, когда должен был прозвучать последний, двенадцатый удар, по небу прокатился страшный гром.

Незадолго до полуночи Педро-Крокодил получил первый сигнал тревоги. Передавал Лисандро. Он увидел в небе луч, прорезавший облака, которые двигались в сторону Города Садов. Почти одновременно Дамиан принял сигнал от Пера — тот вел наземное наблюдение с башни Городского Совета: на длинной, похожей на извивающуюся гусеницу машине в город въезжал Дракити Укарики и Барнабас-Невежа. Толпа расступалась, пропуская машину, и насмешливо приветствовала нежданных гостей:

— Глядите-ка, Дракити пожаловал!

— Давно не виделись, барон ты наш фальшивый!

— На конкурс небось приехал? А это кто с тобой? Робот, что ли? Неужто живой? А я-то думал, ты его вместо громоотвода решил представить!

— А маски ваши где?

— Да зачем им маски? Вы только гляньте, рожа-то какая дурацкая! Получше всякой маски!

Дракити увеличил скорость и устремился прямо к Центральной площади. В это время начали бить часы, а затем...

Да, Небесный Лучник нанес свой первый удар. Это было началом ночного кошмара. Электрическая искра страшной разрушительной силы вылетела из опаловой шкатулки и пала на дом дона Фадрике. Сверкнула молния, по небу раскатился гром, люди на улицах вздрогнули и застыли на месте, и... и больше ничего.

Совершая свой зловещий полет над мирными крышами, Небесный Лучник вдруг обнаружил, что никто не спит, что город залит огнями и веселится, а крыши ощетинились громоотводами, над которыми покачиваются какие-то подозрительные бумажные змеи. Он промчался на бреющем полете над центром города. Вверх по фасаду Городского Совета ползла гусеница Укарики. Ах так, ну что ж, посмотрим! Вот еще симпатичный домик... Трах!.. Лучник теперь не особенно выбирал цель. Разряд был сильнейший. Летучий самокат скатился, как с горки, вслед за лучом и чуть не запутался в бечеве от бумажного змея. И все впустую. Огромная энергия луча поглотилась заземленными металлическими штырями. Такого безобразия негодяй не ожидал. Но его уже ничто не могло остановить. Он закружил над городом и заметил внизу два беззащитных домика на границе между Западным и Южным кварталом — это были дома дона Исхудалеса и дона Рыжундо (те не поставили громоотводы, потому что, как мы знаем, сидят взаперти). Лучник увеличил мощность и выстрелил несколько раз. Шаровые молнии обрушились на несчастные домишки, и в один миг они были охвачены огнем. Другие огненные шары повисали в воздухе, взрывались или падали на соседние дома.

Фламман — Морской Волк вышел на улицу в халате. Вдали полыхал пожар, громыхало, взрывалось, кричали люди.

— Опять хулиганят, — пробормотал бывший дедушка, сам не зная, кого он имеет в виду.

Он так и не успел разобраться в происходящем: что-то прожужжало над его головой и тут же раздался страшный грохот. Оглушенного Фламмана швырнуло на землю. Он охнул, с трудом приподнялся и увидел искореженный и обугленный фасад дома. Через всю стену зигзагом шла трещина.

— Дорогие сограждане! — зазвучал откуда-то сверху усиленный микрофоном голос — К вам обращается Дракити Укарики, Лжебарон Мутной Воды. Мы с моим любезным другом Небесным Лучником позволили себе прервать ваше веселье, с тем, чтобы сообщить вам нечто чрезвычайно важное...

Трудно было не узнать этот приторный голосок.

— Слушайте меня, граждане Города Садов! — снова взвизгнул голос.

Фламман поднялся с земли. Дракити Укарики?! Что может сказать это ничтожество? Что он сказал? Что он в дружбе с Небесным... От волнения руки у него заледенели. В страшной тревоге он озирался по сторонам. Слева от него дымилось обугленное дерево, горел забор. В конце улицы несколько человек, стянув с себя маски, вглядывались в небо. Старик бросился к ним.

— Грушайте, слаждане! — пискнуло в громкоговорителе.

— Боже мой! — закричал Фламман. — Что происходит?! Кто-нибудь знает, что происходит?!

— Родогие сожрагдане! — Это было последним, что умудрился произнести Дракити Укарики. Наступило молчание.

— Что же это такое?! — кричал Фламман, кидаясь то к одному, то к другому. Ему не отвечали. Потом все, не сговариваясь, побежали к Центру. Фламман за ними. Полы его халата вздувались, как паруса. Хотя Дракити и не удалось высказаться, люди и без того стали кое о: чем догадываться. Догадка была не из приятных. Выбежав на Центральную площадь, Фламман увидал на самой высокой крыше тяжелую машину, а еще выше, в набежавших облаках, дьявольский самокат Небесного Лучника. Машина въехала на крышу прямо по стене — это было видно по следу на фасаде. Теперь все было яснее ясного — это он, Небесный Лучник, посылал громы и молнии на Город Цветущих Садов.

Тигр, затаив дыхание, смотрел из чердачного отверстия. Когда по стене поползла огромная гусеница, везя его бывшего хозяина, ему показалось, что все это ему снится. Наверно, Лжебарон заметил его на крыше и теперь хочет поймать! Тигр втянул голову в плечи и попятился в глубь чердака. Где же Пер? Ах, да, он за башней, прикрепляет змея... Когда Дракити заговорил, Тигр понял, что на этот раз Лжебарон решил поймать не только его. Он хочет взять в рабство целый город! А вдруг они испугаются и сдадутся? Тогда Дракити всех запрет и будет кормить хлебцами «гав-гав»... От этой ужасной мысли у него даже свело живот. Нет-нет, только не бояться! Тигры вообще никого и ничего не боятся... Тигр сдвинул на затылок маску тигра, выполз на четвереньках с чердака и, сложив ладони рупором, что было силы закричал низким хриплым голосом:

— Сдавайся, Дракити! Ты окружен!

Вот тут-то Лжебарон и начал заикаться, кудахтать и перевирать слова.

— Брось микрофон! Руки вверх!

Ноги у Дракити подогнулись, зубы застучали. Он попытался договорить свою речь, потому что, по расчетам Небесного Лучника, придуманный ими ультиматум должен был напугать горожан, не дать им присоединиться к армии дона Фадрике. Но руки дрожали, и — о, ужас! — микрофон полетел вниз.

Тигру вдруг стало ужасно весело, что он смог напугать взрослого дядьку. Он не выдержал и расхохотался. И выдал себя. К нему бросился Барнабас-Невежа. Тигр метнулся к пожарной лестнице. Поздно. С другой стороны на него наступал Дракити Укарики, вне себя от ярости, что его надули, и готовый разорвать в клочки своего бывшего раба.

Спасения не было. Но Тигр не желал сдаваться. Что угодно, только не Черный замок! Здание Городского Совета имело ступенчатую форму. До площадки следующей ступени не так уж высоко. Прыгать!..

— Стой, Тупица! — крикнул Барнабас.

Но Тигр уже перелез через низенькое ограждение на крыше. Преследователи застыли, пораженные его безрассудной храбростью.

А внизу стоял Фламман — Морской Волк и чувствовал, как по его спине струится холодный пот. Толпа, смотревшая на мальчишку, балансировавшего на краю крыши, не смела дышать. Маленькая фигурка уходила от остолбеневшего Дракити. Мальчик ступал все увереннее, но тут ночное небо дрогнуло от оглушительного раската, и гигантская электрическая искра, вырвавшись из рук Небесного Лучника, разорвала темноту и ударила в башню.

Люди на площади одновременно вскрикнули. Тигр полетел в пустоту.

Пер, оставив Тигра на чердаке и строго-настрого приказав ему не бегать по крыше, зашел за башню, чтобы укрепить там бумажного змея. Это была не простая игрушка, а настоящий мощный громоотвод. Внизу, задрав голову, в нетерпении приплясывал лохматый карлик — Мосу-Скитальцу было поручено заземлить свободный конец шнура, как только Пер закончит работу.

Пер решил привязать змея одним из самых хитрых своих узлов. Петля... так... Еще одна... Тут он увидел внизу Дракити и немедленно дал сигнал Дамиану. Скорее, скорее!.. Шнур был толстый, гнулся плохо, пальцы немели от напряжения. Оставалось совсем немного, и вдруг... голос Дракити, потом Тигра. Пер вскочил. Бежать, отвлечь, спасти! Небо полоснула световая струя прожектора. Наверху прямо над башней висел самокат Небесного Лучника. Пер застонал, бухнулся на колени и, обдирая пальцы, затянул последнюю петлю. С криком «Заземляй!» он размахнулся, чтобы кинуть Мосу моток шнура, и в этот момент бабахнуло.

Пера подбросило в воздух. В ту же секунду он увидел, как бетонная крыша ушла у него из-под ног, как край ее мелькнул перед глазами, потом почувствовал острую боль в руке, все еще сжимавшей шнур. Рука заскользила по шнуру, каким-то чудом он поймал его другой рукой, зацепился каблуком за выступ и повис. От боли он почти ничего не соображал, собственное тело казалось невыносимо тяжелым, в ушах звенели вопли насмерть перепуганных людей. Он опять заскользил вниз, чувствуя, что больше не в силах терпеть. Вот окно... нет, не ухватиться. Неожиданно окно с треском распахнулось, из него высунулись волосатые руки, сцапали беспомощного Пера и затащили внутрь. Пер хотел заорать, но увидел перед собой лицо родного дяди, дона Исхудалеса. Губы у дяди дрожали. Рядом пыхтел от волнения дон Рыжундо, все еще держа Пера за рукав, будто боялся, что мальчик улетит.

Повалил дым. Это загорелась башня. Люди; на площади заметались в панике. И тогда на весь город зазвенел мальчишеский голос:

— Граждане свободного Города Цветущих Садов! Посмотрите наверх, посмотрите на этого паразита, который решил! испортить нам праздник. Это он поджигает дома, потому что хочет сделать вас своими рабами. Думает, вы сдрейфите и сдадитесь. Не бойтесь его, ничего у него не выйдет! А теперь самые срочные сообщения. На крыше Городского Совета пожар. В здании находятся люди. С крыши упал мальчик по имени Тигр. Скорее помогите ему! Дальше: необходимо срочно отправить пожарные команды в Западный квартал, на улицу Груш; в Северный квартал, на улицу Клубничного варенья...

Изобретатели — народ сообразительный и энергичный. Паника быстро прекратилась. Появились лестницы, огнетушители, из шлангов забила вода. Несколько смельчаков карабкалось наверх, разыскивая беднягу Тигpa, среди них — коренастый старик в домашнем халате. Другие бежали по этажам. На самом верхнем выломали дубовую дверь. И вовремя: Исхудалес, Рыжундо и Пер едва не задохнулись от дыма. Со второго этажа какой-то спасатель тащил сразу двух машинисток, в спешке не разобрав, что это просто куклы.

Когда добровольные пожарные добрались до крыши, то ни Дракити, ни Барнабаса там не обнаружили. Они исчезли вместе со своей машиной. Тигра на площадке второй ступени нашел старый Фламман — мальчик был без сознания, с переломами обеих ног.

Небесный Лучник совсем озверел. Он носился над городом и бил куда попало, стараясь разрушить побольше. Громоотводы мешали ему, и все же многие дома горели.

Отряды по борьбе с огнем работали без устали. Юных бойцов, дежуривших на крышах, сняли оттуда чуть ли не силком. Их место заняли взрослые. Конечно, ребят узнавали. И конечно, теперь никому и в голову не приходило их ловить.

Дон Фадрике в тревоге смотрел на экран. Небесный потерял рассудок от ярости. Значит, уже понял, что просчитался: запугать горожан ему не удалось. Ему грозили кулаками, проклинали его. Бумажные змеи, на которых он без конца натыкался, кривлялись, строили ему рожи. И в довершение всех издевательств мальчишки выволокли на площадь двухметровое чучело, закутанное в простыни, с дико вытаращенными глазами и длинными, закрученными штопором усами. Куклу подожгли, из нее брызнули фонтаны фейерверка, и вместе со снопами искр, как пробка из бутылки, вверх взлетела голова.

«Теперь ему остается только мстить, — думал Почтенный. — Еще немного, и негодяй начнет палить не по крышам, а прямо по безоружным людям...»

В дверь постучали.

— Дон Фадрике, откройте. Это я, это мы...

— Пер?!

Пер едва стоял на ногах. Руки у него были наспех перевязаны носовыми платками. Дядя Исхудалес и дон Рыжундо чуть ли не на себе пронесли его всю дорогу.

— Проходите скорее. Ой-ой-ой! Давайте его сюда, в кресло... Сейчас перевяжем... Педро, следи за экраном.

— Дон Фадрике, мы пришли к вам потому что... Нужно что-то делать!

— Совершенно верно. Присаживайтесь, сеньоры. Подумаем вместе... Снова стук. Влетел запыхавшийся, с горящими глазами Руй.

— Дон Фадрике!.. Пер, ты тут! Ну как ты?.. Здравствуйте... Дон Фадрике, есть новость! Есть идея!

Оказывается, один из изобретателей приладил к своему громоотводу устройство, благодаря которому самые мощные шаровые молнии скатывались, словно капли воды с промасленной поверхности. Но пока оно не до конца отлажено. Два раза Лучнику все же удалось послать огненные шары на крышу этого дома. Приходилось гасить.

— Вот если бы усовершенствовать! Сделать что-то вроде отражателя... Как даст рикошетом!..

— Так-так, интересно... Погоди, кто-то еще пришел.

Вскоре в доме старого учителя собрались самые известные изобретатели города. Они пришли, не сговариваясь, с одной мыслью: обезоружить обнаглевшего бандита.

Последним появился бывший дедушка Фламман.

— Я понимаю, вы, наверно, не пустите меня на порог... Что ж, заслужил, заслужил... Прошу об одном: скажите, чем я могу быть полезен...

— Проходите. Проходите, пожалуйста.

Тем временем Педро и Дамиан заметили на своих экранах одно и то же: с Небесным Лучником что-то случилось. Он стал реже стрелять. Самокат нырял и кувыркался.

А произошло вот что. Небесный хотел спикировать на какой-то приглянувшийся ему домик и запутался, просто-напросто запутался в бечеве от трехглавого змея, который смастерили мальчики-тройняшки из Северного квартала. Бечева оказалась прочной. Лучник рванулся вверх, вниз и со злости пальнул по дому в нескольких метрах от крыши. И сам себя наказал. Его так шарахнуло взрывной волной, что в самокате что-то разладилось.

— Гляди, сейчас свалится! — орал в микрофон Дамиан.

— Ага, получил! У-у, гад, так тебе и надо! Изобретатели бросились к экрану.

— Педро, немедленно передавай! Его необходимо поймать.

— Внимание! Всем постам в Северном квартале! У Небесного Лучника авария! Скорее на Дынную улицу! Ловите его! Скорее! Он вот-вот свалится!.. Не давайте ему удрать!

Лучник действительно упал. Самокат с размаху врезался в метровой толщины живую изгородь и застрял в ней, а бандит скатился на землю. В конце улицы он услышал топот, вскочил, выбежал в переулок и, ударом кулака сбив с ног налетевшего на него парня, нырнул в темноту.

Обшарили все улицы, сады, чердаки. Небесный будто испарился.

Передышка. Впрочем, передышкой это трудно было назвать. Тут и там еще горели дома, перевязывали раненых и получивших ожоги, расставляли посты. В доме дона Фадрике шла напряженная работа. Каждый понимал: Лучник перестал быть Небесным, но ничто не мешает ему заделаться уличным бандитом. Где и когда он нанесет свой следующий удар?

Об этом думал и Дамиан. Он уже сменился на посту, оставив у экрана дона Алифанфарона, и теперь шагал по улице, ведя за руку маленького Сандро. Он нашел мальчика возле разрушенного, обгоревшего дома. Малыш копался в золе, разыскивая маленькую шахматную доску из слоновой кости — приз за первое место на шахматном турнире.

— Не горюй... Вот победим, и будет у тебя другая доска, еще лучше...

— А мы разве еще не победили? Он больше не стреляет.

— Нет, — вздохнул Дамиан. — Его еще нужно поймать.

— Жалко, Ферзь куда-то подевался. Он бы его вмиг нашел. Дамиан покосился на Сандро и снова вздохнул. Не говорить же малышу...

— Как ты думаешь, кого он решит атаковать первым?

— Не знаю.

— Вот ты на его месте на кого бы напал?

— Я?

— Ну к примеру! Представь себе шахматы. У противника — целое войско, а у тебя всего три фигуры: король — скажем, Дракити, пешка — Барнабас и ферзь — Небесный Лучник. Как ты будешь действовать?..

— Так не бывает! — засмеялся Сандро. — Ты ничего не понимаешь в шахматах. И вообще, чтобы сделать мат королю...

— Мат королю? — Дамиан остановился. — Королю?.. Ну конечно же...

Пошел дождь. Сначала посыпались редкие капли, потом полило сильнее. Ребята побежали и чуть не сшибли насквозь промокшего Комарика, выскочившего из-за угла.

— Ты откуда?

— Дом тушили, — отфыркиваясь, ответил Комарик. — А тут, как по заказу, дождь пошел! А вы?

— Мы к дону Фадрике. Да, видно, придется где-нибудь переждать... Вот это ливень! Давай сюда, под навес! Заодно и поговорим...

Читателю, наверно, показалось, что за весь этот день, полный страшных и необычайных событий, никто так ни разу и не вспомнил о самоотверженной донье Леоноре. Это неправда. И ребята, и дон Фадрике не переставали думать о прекрасной велосипедистке. Только говорить об этом боялись. Никто из них уже не надеялся увидеть ее живой...

...Однако красный велосипед, прежде чем развалиться на куски, оказал последнюю услугу своей хозяйке. В двух метрах от земли он вздрогнул, выровнялся и замедлил падение.

Когда Леонора открыла глаза и приподнялась, первое, что она увидела, был раздавленный Аккумулятор. Она чуть было снова не лишилась чувств. Потом взяла себя в руки. Страшно болела голова. Леонора потрогала лоб. По руке потекла кровь. Она встала и медленно, поминутно оступаясь, побрела в Лабиринт. Сколько раз она возвращалась к одним и тем же его поворотам, сколько раз падала, теряя сознание... Она плутала до утра, потом весь день и еще ночь... Наконец ей показалось, что она почти у цели, что выход близок. И тут она услышала чьи-то шаги. Она вгляделась в темноту и увидела перед собой ненавистное лицо с черными завитыми усищами.

«Лучник!» — И донья Леонора как подкошенная упала на камни.

Незадолго до рассвета, когда работа в доме Фадрике уже подошла к концу и новый мощный отражатель электрических разрядов был установлен, старый учитель получил по радио такое послание:

«Донья Леонора в моих руках. Она моя заложница. Сдавайте город, иначе я пойду на крайние меры».

Это известие потрясло всех. Но отчаиваться не было времени. После недолгих колебаний Лучнику передали следующее:

«Ваш ультиматум получен. Предлагаем переговоры. Ждем ответа».

Но ответа не последовало. Небесный Лучник молчал.

— Значит, ты думаешь, что его нужно ждать как раз здесь?

— Конечно. Понимаешь, Комарик, ему сейчас просто необходимо уничтожить своего самого главного врага, дона Фадрике!

— Мат королю! — заключил Сандро.

— Значит, необходимо разработать план засады.

Светало. С деревьев капало. По узкой улочке мальчишки добежали до окраины, где стоял дом учителя, и осмотрелись.

— Ты, Сандро, полезай на это дерево. Давай подсажу. Цепляйся, цепляйся! Держишься?

— Держусь, только очень скользко... Ветки мокрые!

— А ты ухватись покрепче. Ты, Комарик, — на крышу. Порядок. Видно хорошо?

— Нормально!

— Ну вот, вам его видно, а ему вас — нет. Теперь я. Ух, и правда скользко!

— Дамиан! Кто-то идет... — Сандро вытянул шею, вглядываясь в туман и... Ой! Чуть не оторвался от ветки. Он перевернулся вниз спиной и повис, как ленивец, цепляясь за сук руками и ногами.

Ветки дрогнули, посыпались дождевые капли. Небесный Лучник — да, это был он! — ничего не заметил и остановился прямо под Сандро. Вот тут-то маленький гроссмейстер не удержался и рухнул вниз, прямо на Небесного.

Сбив Лучника с ног, Сандро отлетел в сторону, а когда пришел в себя, железные руки врага уже держали его поперек туловища. Малыш завизжал.

Дамиан живо заскользил вниз по веткам, спрыгнул на землю и с размаху врезался головой Лучнику в поясницу. Тот выронил Сандро. Не давая врагу опомниться, Дамиан снова бросился на него. Небесный поскользнулся, Аккумулятор выскочил у него из рук и отлетел на несколько метров. Дамиан рванулся вперед и хлопнулся животом на страшную игрушку. Он уже схватил ее, но Небесный навалился на него сзади и завернул ему руку на спину. Мальчик свернулся калачиком и весь сжался: «Не отдам ни за что». Небесный сдавил ему горло. Дамиан, задыхаясь, собрал последние силы... и тут его тело ослабело) а глаза застлала холодная тьма. Потом все стало красным... и снова чёрным... Ему показалось, что он плавает в тучах и вертится, вертится в такт стучащей в висках крови. Потом он услыхал голос, далекий и знакомый: «Дамиан-Велосипед потерял один штиблет». Губы его растянулись в болезненной улыбке, и в ту же секунду грохнуло.

Дамиан потерял сознание.

Когда Сандро упал, Комарик хотел пальнуть! в Небесного из рогатки камнем двенадцатого калибра. Но не смог. Страшно было промазать и попасть в своих. Спускаться со скользкой крыши оказалось труднее, чем залезать. Комарик замешкался, да еще рогатку потерял. Он стал шарить по земле и тут с ужасом увидел, что Небесный Лучник спокойно целится в дом дона Фадрике. В двух шагах от него Сандро, плача, обнимал неподвижного Дамиана. Комарик со всех ног бросился к Небесному в отчаянной надежде помешать ему. Но раздался взрыв. Молния ударила в дом Почтенного.

Земля ушла у Комарика из-под ног, он взлетел вверх лицом, перевернулся и, прежде чем упасть, услыхал пронзительный автомобильный гудок.

Как вы уже догадались, отражатель, только что установленный на доме Почтенного, сработал великолепно. Небесный Лучник получил рикошетом такой удар током, что расстался с жизнью. Остальных участников этого боя раскидало по земле.

Из дома к ним бежали встревоженные изобретатели. Неожиданно к месту происшествия подъехала машина, и из-за нее выскочили... Кто бы вы думали? Доктор Тон-Коль и бабушка с дедушкой Либором. Быстро оценив обстановку, взрослые кинулись на помощь ребятам. Комарику и Дамиану требовалось искусственное дыхание. Над ними склонились доктор Тон-Коль и дедушка Либор. Тут же под ногами, как курица, бегал Роджер-Кактус и что-то взволнованно бормотал.

Увидав Фламмана — Морского Волка, потрясенная бабушка набросилась на него, как тигрица.

— Ах ты, мерзавец! Как там тебя... Барнабас-Невежа!

От неожиданности старый Фламман попятился и спрятался за спину дона Фадрике. Тщетно пытался он разуверить бабушку.

— Не надейся, меня не обманешь! Я по лицу вижу, что ты и есть тот самый... эксплуататор!

В конце концов удалось утихомирить разъяренную старушку, но та все же не пожелала извиниться.

— Все равно сразу видно, что это за тип, — ворчала она.

— Вы правы, — грустно согласился старик. — Во всем Городе Садов не найдется человека глупее и жестокосерднее меня.

Педро порадовал горожан вестью о победе и выключил передатчик. Ему хотелось побыть со своими. Никто не мог понять, как дедушке с бабушкой удалось добраться до Города Садов.

— Очень просто! — засмеялась бабушка. — Захотели — и приехали! Когда Роджер-Кактус вернулся домой с письмом, привязанным к лапке, — начала свой рассказ бабушка, — мы побежали к доктору Тон-Колю за велосипедом. Сперва он не хотел давать, и пришлось показать ему письмо. Тут доктор признался, что ему кое-что известно о том удивительном крае, куда уехала на красном велосипеде донья Хертрудис Вильярансио дель Пероль. Он уже давно мечтал попасть туда и даже построил втайне от всех специальную машину. Ему оставалось только немного отладить ее. «И тогда можно попробовать», — сказал нам доктор. Все это было вчера. А сегодня, как видите, мы уже тут!

Встало солнце. Теплое, улыбчивое. Кончился ночной кошмар. Только жители Города Садов не улыбались. Бледные, растерянные, они молча ходили среди развалин.

Домов двадцать было полностью разрушено, несколько десятков сильно повреждено. Люди остались без крова. Многие получили серьезные ранения и ожоги. Но не только вид развалин и пепелищ, не только тревога за пострадавших — что-то еще мучило горожан...

Поэтому все стали собираться на Центральной площади. Прогуливались, грелись на солнышке, приветливо здоровались друг с другом. И постепенно начали улыбаться. Их больше не разъединяли Север и Юг, Восток и Запад. Исчезло то, что так портило им жизнь...

Да, кстати, а где же уважаемые члены Городского Совета? В последний раз их видели незадолго до полуночи, когда председатель готовился обратиться с приветственной речью к участникам карнавала. Но тут начались взрывы, и с этого момента об отцах города ничего не известно ни автору, ни местным жителям.

ЭПИЛОГ

Бабушкин гребешок стал щербатее на два зубчика, а Дамиан и Педро — старше на год.

Окна столовой выходят на улицу. От земли поднимается легкий парок. Только что прошел дождь.

— Кажется, получилось... — взволнованно шепчет Дамиан. Педро-Крокодил отрывается от комиксов в иллюстрированном журнале.

— Аккумулятор Тысячи Искр?! — Теперь Педро уже не смеется над сумасбродными, как он считал раньше, идеями своего друга.

— Вернее будет назвать его Аккумулятором Десяти Тысяч Искр, потому что его заряд неисчерпаем... Почти.

— Здорово! А как ты собираешься его использовать?

— Пока у него нет практического применения, — вздохнул Дамиан. — Разве что он заменит бабушкин гребень в моих опытах со статическим электричеством...

Но Педро уже не слушал его. С улицы донесся шум колес и кудахтанье до смерти перепуганных кур. Педро бросился к окну.

— Это они! — И ребята выбежали встречать солнечный велопарусник. Тигр и Комарик спрыгнули на землю, а Фламман — Морской Волк помахал ребятам матросским беретом и снова развернул паруса, чтобы держать курс на Турецкую гору.

На этот раз пекли всего один — но огромный! — именинный пирог с двойным количеством свечек. Зато подарков и поздравлений от всех друзей из Города Солнечных Садов сосчитать было невозможно.

Первую поздравительную открытку привез красный велосипед, отремонтированный, усовершенствованный и бодрый как никогда. Он въехал во двор, сделал круг почета и дал несколько сигнальных звоночков, а когда ребята выбежали из дома, вручил им поздравление и умчался выполнять остальные поручения хозяйки.

Каждый раз, когда донья Леонора приезжала в деревню, чтобы провести несколько дней в своем старом домике, красный велосипед навещал Педро и Дамиана. Тогда ребята шли в гости к донье Леоноре. Только им редко удавалось застать ее одну. Там вечно торчал доктор Тон-Коль, и мальчишки, чтобы не мешать их ученой беседе на медицинские темы, поспешно прощались. «Роковая любовь!» — думал Педро и вздыхал, вспоминая Урганду-Незабудку. Ничего, когда-нибудь она еще оценит его по достоинству... Дело в том, что Педро решил посвятить себя литературной деятельности. Он уже начал, под руководством дона Фадрике Почтенного, составлять хронику Города Солнечных Садов. Почтенный, правда, изредка сетует на то, что молодой литератор дополняет реальные исторические события совершенно невероятными эпизодами, подсказанными его буйной фантазией. Но в целом он доволен. Потому что считает необыкновенно важным сохранить эту поучительную историю со всеми ее и прекрасными, и драматическими страницами.

А в Городе Солнечных Садов уже начали забывать, где прежде проходили границы между кварталами. Город отстроили, он теперь совсем другой. Руй-Мечтатель добился своего.

Что случилось с остальными героями? Да, пожалуй, ничего. Они живут обычной жизнью, радуются и горюют, учатся и работают, дружат и любят.

...Когда разрезали именинный пирог, Дамиан решил продемонстрировать свой Аккумулятор Десяти Тысяч Искр... После чего бабушке пришлось подарить ему в утешение свой новый гребешок.

Все оставшееся время ребята вчетвером искали неполадки в аппаратике. И нашли! Дамиан, оказывается, перепутал полюса.

Было уже совсем поздно, когда бабушке с трудом удалось отправить ребят спать на веранду, где дед повесил гамаки.

Комарику приснится Дра-Дра, которая теперь спасает заблудившихся в лесу ребятишек. А остальные увидят во сне удивительные приключения и чудесные изобретения. Они и в жизни возможны. Нужно только научиться о них мечтать.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Находка

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

На Турецкой горе

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Маленькие рабы

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дон Фадрике Почтенный

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Первый бой

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Битва

ЭПИЛОГ

К ЧИТАТЕЛЯМ

Отзывы об этой книге

Просим присылать по адресу:

125047, Москва, ул. Горького, 43.

Дом детской книги.

Литературно-художественное издание

ДЛЯ СРЕДНЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА

Ортис Хильберто Рендон

ТАЙНА ОПАЛОВОЙ ШКАТУЛКИ

Повесть

Ответственный редактор

А. С. Ляуэр

Художественный редактор

В. А. Горячева

Технический редактор

М. В. Гагарина

Корректор Т.А. Нарышкина

ИБ № 11130

Сдано в набор 16.11.88. Подписано к печати 23.05.89. Формат 70Х1001/16- Бум. офс. № 1. Шрифт обыкновенный. Почать офсетная. Усл. печ. л. 10,4. Усл. кр.-отт. 22,75. Уч.-изд. л. 9,12. Тираж 100 000 экз. Заказ № 2452.

Цена 65 к.

Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство «Детская литература» Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 103720, Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Калининский ордена Трудового Красного Знамени полиграфкомбинат детской литературы им. 50-летия СССР Госкомиздата РСФСР. 170040, Калинин, проспект 50-летия Октября, 46.

Ортис X. Р.

О-70 Тайна опаловой шкатулки: Повесть / Пер. с исп. Н. Испольновой; Худож. В. Кафанов. — М.: Дет. лит., 1989.-126 с: ил. ISBN 5-08-000554-8

Фантастическая повесть мексиканского писателя об ответственности ученого, изобретателя перед обществом за сохранение жизни.

ББК 84. 7Ме

Gilberto Rendon Ortiz EL MISTERIO DE LA CAJITA DE OPALO IRIDISCENTE

Editorial Amaquemecan, S.A. De C. V. 1986

Перевод с испанского H. Испольновой

Художник В. Кафанов

© 1986. editorial amaquemecan, S.A.De C.V.

© Перевод на русский язык. Иллюстрации.

ISBN 5 — 08 — 000554 — 8 Издательство «Детская литература», 1989

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ . Находка

ЧАСТЬ ВТОРАЯ . На Турецкой горе

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ . Маленькие рабы

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ . Дон Фадрике Почтенный

ЧАСТЬ ПЯТАЯ . Первый бой

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ . Битва

ЭПИЛОГ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Реклама на сайте