«Робот, друг человека»

— Ну что ты опять заладил — «хозяин» да «хозяин»?! — сердясь, воскликнул Андрей. — Слово-то какое мерзкое, от него так и разит немытым средневековьем. Можно быть хозяином каких-либо вещей — предметов неодушевленных, но как одно живое существо может владеть другим? По-моему, даже у собаки не может быть хозяина. Пусть у одного выше коэффициент интеллекта, он прямостоящий и покрыт гладкой розовой кожей, а у другого — четыре лапы, мохнатые уши и хвост бараночкой. Ну и что? Подобные несоответствия не мешали собаке спасать человека от гибели и получать в награду пинок сапогом. А ты меня — «хозяин»! Тогда я должен называть тебя вещью, но ты же не вещь.

Робот помолчал и возразил:

— Хорошо. Я буду называть тебя по имени, хотя это и нелегко. Термин «хозяин» заложен в мою первичную память, но я постараюсь. Теперь объясни, я не понял.

Андрей вздохнул и, отвернувшись от осциллографа, спросил:

— Что же тебе непонятно, горюшко мое?

— Ты проводишь параллель с собакой. Она неверна, нелогична. Собака менее разумна, но более одушевленна, чем любой робот. Она не скована рамками программы, имеет свободу инициативы. Действия же робота, даже внешне создающие впечатление самостоятельного поступка, являются, по сути, косвенным подтверждением заложенной в него программы. Робот всегда логичен. Так чем же я тогда отличаюсь от стереовизора, тоже запрограммированного на некоторое, правда, меньшее количество операций? Его вы называете вещью.

— Логика! Везде логика! Но, помимо научной логики, есть еще одна — человеческая. Она, хотя и называется логикой, по существу крайне субъективна и нелогична. На Крооне существуют мыслящие кристаллы. Куда их причислить: к одушевленным или нет? Из зоопарка убежал медведь. За кого больше волнуется смотритель: за людей или животное? Академик и студент: кто из них умнее, а кто разумнее? На Промаксе робот вытащил моего однокашника Гришу Журавлева из-под обвала. Робот погиб, а Гриша стряхнул пыль, сказал: «Слава богу, выкрутился!» — и беззаботно засмеялся, даже не взглянув на изуродованные останки спасителя. Кто из них одушевлен? Кто из них более «человек»? Кто сможет ответить на все эти «кто»?

Андрей повернулся к приборам и, взглянув на экран, расстроенно протянул:

— Ну вот, видишь? — Прозевал второй цикл. Вся работа насмарку!