«Алмон»

Знаю, что душа бессмертна, но не знаю как.

Посвящается не тем, кто возвращался, а тем, кто даже уходя оставался со мною.

В Мир приходили дни, в Мир приходили ночи. Словно бусины нанизывались века на суровую нить Времени. Всё менялось, всё заканчивалось, всё начиналось вновь.

Глаза Вселенной наблюдали, как гибли и возрождались Миры, как приходили злые и уходили добрые Гении, как кипели страсти и разбивались сердца; смотрели на подлость, ненависть, жестокость, на добро, понимание и любовь. Глаза видели дымки молитв и испарения проклятий, наблюдали, как побеждает Добро и не проигрывает Зло, ведая, что лишь при наличии этих двух составляющих и при вечном их противостоянии возможно Великое Постоянство.

Ничто не могло затуманить Вселенских Глаз, лишь изредка в их ресницах закипали слезы, казалось бы — безо всяких на то причин.

Наступающий вечер принес голубоватый покой и свежестью пахнущее умиротворение. Жара сменилась прохладой, пестрые людские реки хлынули на набережную, наводняя рестораны и кафе. Музыкальная какофония, вплетаясь в древесные кроны, разлеталась, рассыпалась в душистом ветерке набережной. Облокотившись на белоснежную балюстраду, Анаис смотрела на неспешно скользящие парусники у самой линии горизонта, на тонущее солнце и парящих над спокойной водою белоснежных птиц. В зеленом платье, соломенной шляпке и солнцезащитных очках девушка почти не отличалась от гостей и жителей курортного городка. Но стоило Анаис снять очки, как море принялось заигрывать яркими бликами с ее удивительными инопланетными глазами, желая заполучить хотя бы пару искр столь редкого аквамарина. Прикусив дужку очков, девушка смотрела, как над морем летит визжащий от счастья парашютист, затем подняла взгляд выше, в небо, где в туманной синеве скрывались далекие, но такие угрожающе знакомые миры…

— Мама! К тёте хочу!

Анаис чуть вздрогнула от неожиданности и обернулась, когда детская ручонка дернула подол платья.

— Пусти к тёте!

— Извините, пожалуйста, — смущенно улыбнулась молодая мама, пытаясь высвободить край платья Анаис из ручки трехлетнего сынишки. — Артемка, ну что ты делаешь? Ну-ка, отпусти!

Малыш ударился в отчаянный рев.

— Господи, да что ж такое! Девушка простите, он никогда раньше так себя не вел! Артем! Прекрати!