«Эриния»

Их назвали эриниями не в память о богинях мести, хотя что-то от овеществленного проклятия в них, несомненно, было. “Эриния” — вот все, что осталось от четырехстрочного описания, в котором греко-латинские “эритр”, “Арес” и “пирин” вместе означали “огненно-красный цветок Марса”. Насчет цветка ясности не было: некоторые ученые из чистого упрямства относили к флоре упругую камышинку с двумя узкими длинными листьями у пушистой головки; корни и обычный для растений фотосинтез затмевали для них сложные, характерные, скорее, для животных двигательные реакции. Новой сенсацией явилось открытие у марсианских переселенцев “телепатических” свойств: эринии оказались безошибочными индикаторами настроения…

Ралль обнаружил это случайно. В лаборатории было тихо и пусто. “Резвая Маня” с выключенными экранами дремала в углу. В линиях магнитного лабиринта путался механический мышонок Мими. Нетопырь Кеша с вживленной в мозг “сеткой Фауди” завис кверху ногами под потолком, уронив крылья и развесив уши. Последние дни Ралль не торопился Домой, в свою уютную миникомнату на Большой Пушкарской, где стены читают желания и воздух дрожит от еле сдерживаемого исполнительского зуда. Там его, помимо автоматики, не ждет никто. Л здесь, в лаборатории, можно по горячему следу проверить идею шефа о деформации коллектива сильной минус-эмоцией отдельной личности. Проверять такие вещи сподручнее, конечно, одному, в тиши, без этого самого коллектива…

Ралль честно отсидел под широким “маниным” шлемом, пока Янис, не любивший терять в дороге время, вставлял в очки детективную ленту, а Иечка под укоризненным Ритиным взглядом перекрашивала глаза из рабочего серого цвета в какой-то немыслимо-сиреневый. Еще минут пятнадцать Ралль ждал, пока шеф Ростислав Сергеевич стаскивал пушистый профессорский свитер и снова превращался в сокурсника Роську Соловьева. Зашнуровав гермески, Роська накачал пульсирующим газом многоцветный метровый мяч, сунулся под шлем:

— Постукаем?

В “маниных” недрах предупреждающе заурчало разрегулированное поле.

— Убери локаторы! — буркнул Ралль.

— Джеральд! Что за язык? — ужаснулась Маргарита, успевшая влезть в глухую даджболку. Продольные желтые полосы на ее литом теле натянулись так, что тронь — зазвенят. — Наждак жевал?

— Не я, “Маня”! — съязвил Ралль.

Ростик покрутил пальцем у виска. Не уточняя, к кому это относится, обнял вибрирующий мяч, И шагнул за окно.