«Аэрогарды»

Ярослав Смирнов АЭРОГАРДЫ

Следует знать, что война всеобща!

Гераклит Эфесский

VI vor unserer Zeitrechnung

Глава 1

«…не так, как тогда, в первые годы поле окончания Четвертой мировой: Россия, уменьшившаяся на четверть территориально и вполовину по народонаселению; голод и холод, вымерзающие города в демилитаризованной зоне, давка и трупы в километровых очередях в «районах, контролируемых миротворческими контингентами», где американцы, молдаване и поляки в голубых касках с хохотом кидали галеты и просроченные жестянки с трансгенной говядиной в руки и головы обезумевших грязных людей… все было, было, и оставалось надолго: а потом, потихоньку, помаленьку стали выбираться, выкарабкиваться из зловонного болота послевоенного мироустройства, расстреляли неугодных генералов, под крылом оккупационных властей создали что-то похожее на правительство, и вот уже американцы, быстро и, похоже, окончательно испортившие отношения со старушкой Европой, в поисках противовеса Старому Свету обратили взоры на Заволжье, Урал и Сибирь, куда у них в свое время хватило ума и жадности не пустить китайцев и где постепенно нарождалась новая Россия.

Серия локальных конфликтов на Ближнем Востоке и в Южной Азии, получившая название Пятой мировой, привела к появлению на карте нескольких новых государств: Курдистан, Великий Туран и Бенгали вскоре заявили во весь голос о себе в мировом сообществе.

Россия тем временем продолжала укрепляться. Конечно, территория, которую занимали ее Независимые провинции, была гораздо меньше, чем лет сто назад. Крайней западной точкой был Смоленск, крайней восточной — Чита: юг начинался в Туле, а в Анадыре и Магадане давно развевалось звездно-полосатое полотнище. Однако стране позволили иметь выход в космос, и у нее были даже свои военно-космические силы — пусть это были только остатки прежних ВКС Российской Свободной Республики, однако после подписания Глобальной Шанхайской конвенции о запрещении и уничтожении компьютерных систем первого-одиннадцатого поколений, после второй научно-технической контрреволюции старые российские корабли, на которых изначально — по бедности — не использовались технологии, чуть было не приведшие к полному уничтожению информационных и промышленных ресурсов человечества, стали мощным рычагом мировой политики…

Шестая мировая проходила уже в новых условиях: это была борьба за выход в Пространство, за новые колонии в Солнечной системе, и велась она не ниже экзосферы Земли. Россия в этой глобальной бойне в отличие от предыдущих двух поначалу практически не участвовала, сохраняя статус «дружественного нейтралитета» по отношению к Штатам, лидеру мировой политики, гипердержаве, на чьем знамени число звездочек уже подходило к сотне. Объединенные Территории, агрессивное германское государство, простиравшееся от Пиренеев до Полесья, от Баренцева моря до Черного и от Меркурия до Марса, количества звездочек не испугались, довольно неразумно ввязавшись в затяжную войну. Конфликт затянулся на несколько лет: вояки старались не прибегать к средствам тотального уничтожения, и им до смерти надоело ползать по лунным кратерам, дырявить скафандры в скалах Ганимеда и скакать под мармеладным небом Титана. Мировая война совсем было собиралась превратиться из горячей в холодную, когда случилось то, чего давно боялись.

Небольшой, даже крохотный по космическим понятиям камешек вынырнул откуда-то из глубин Галактики и не торопясь направился к колыбели человечества. Он был действительно невелик, но и такой малости хватало для того, чтобы уничтожить жизнь на третьей от Солнца планете…

Занятые вялотекущим взаимоуничтожением члены мирового сообщества необъяснимым образом прозевали приближение катастрофы и спохватились лишь тогда, когда практически уже ничего нельзя было сделать. Фотонные ракеты и гигатонные заряды смогли уничтожить лишь девяносто процентов массы астероида, а остальное пролилось огненным дождем на поверхность Земли…

Однако незадолго до очередной мировой войны (последней? предпоследней? просто Шестой?) человечество чудесным образом получило в свои руки великую силу: невероятно, но практически одновременно в самых разных странах была подтверждена теория субпривода и создан подпространственный двигатель, в космос отправились первые корабли нового поколения, и существует надежда, что кто-то уцелел, и люди с планеты Земля сейчас летят в Пространстве в поисках лучшей доли…»

Д'Марья вздохнул и закрыл пухлую книжку в яркой обложке. «П. Скавронский. Россия: дороги, которые нас выбирают». Принтед ин Нью-Чикаго.

Конечно, Нью-Чикаго. Глупо было б по-другому. Где еще журналюге окопаться, откуда же еще на Россию посмотреть повнимательнее, как не из Нью-Чикаго. Там, под куполом, и дышится хорошо, и пишется, надо полагать, не в пример лучше… чем где, впрочем? России-то действительно ведь нет. Так что не будем в очередной раз на журналюг ругаться — тем более что им от этого ни горячо, ни холодно.

Но некоторые пассажи все-таки замечательны. Как это там — «агрессивное германское государство». Если честно, то д'Марья до сих пор был уверен, что войну спровоцировали сами американцы. Немцы, конечно, тоже не сахар: когда их войска стояли в Питере и Астрахани, все еще раз в этом убедились. Однако подобное случилось во многом благодаря тем же стейтсам, по дешевке скупившим пол-России, разделившим оставшуюся часть на «независимые» провинции и посадившим там у власти в качестве своих марионеток отборную продажную сволочь, которую, кроме персональных брюха и кармана., ничего на белом свете не интересовало — какая еще, ко всем чертям, Россия!.. Зажравшиеся янки, очевидно, думали, что теперь все в мире пойдет именно так, как они мечтали, и даже лучше — особенно после того, как в результате Четвертой и Пятой мировых войн в их руках оказались практически все мировые же запасы нефти и пресной воды. Подумаешь — половина Африки уже повымерла: там живут негры, а не афроамериканцы, и их проблемы нас совершенно не касаются. Китайцам не хватает воды? Ай-ай-ай, какая незадача, но к Байкалу мы вас все равно не пустим… хотя с Байкалом-то дело у них не выгорело, и, кстати, во многом благодаря немцам, пусть и косвенно, — Скавронский об этом не пишет. Пишет ныне запрещенный Кнюппельмахт.

Тоже, конечно, тот еще писака — но ведь они все в принципе одинаковы, разница лишь в том, кто платит писаке деньги, то есть заказывает музыку, то есть формирует мировоззрение — или хотя бы мировзгляд — миллионов доверчивых дураков. Кнюппельмахту платили другие, то есть немцы, которые после того, как тихо и незаметно скончалась за ненадобностью пресловутая североатлантическая тринити оганизейшн, стали набирать силу, а гринго этот момент прозевали, хотя им надо было спохватиться еще тогда, когда по первому их понуканию тевтоны с невероятным энтузиазмом слопали строптивую Францию и незаметно полезли дальше, — но нет, американам до этого дела не было, они радовались, присоединяя все новые и новые колонии, история ведь никого и никогда научить ничему не может…

Как это у Скавронского — «России позволили иметь выход в космос». Ну да, именно позволили: как противовес действительно становившемуся агрессивным Китаю. Времена Содружества Российских Независимых Провинций, кучки буферных государств… только самое крупное из них, Урало-Сибирская Народная Община, сохраняло кое-какой промышленный потенциал: именно там базировался русский космофлот, и именно там находились единственно по-настоящему боеспособные части Русской Объединенной Армии — аэрогарды. Незадолго до начала Шестой мировой офицером Корпуса аэрогардов стал и д'Марья, выпускник Высшего Военно-Космического командного училища имени героев Красного Бора…

Ему всего двадцать пять лет — а он старший помощник командира корабля. Позже, когда Россия приняла участие в боевых действиях, защищая свои чахлые марсианские поселения (расположенные по соседству с корейскими) от атак штернваффе — военно-космических сил Объединенных Территорий, — д'Марья, сначала майор, а потом и капитан-полковник Корпуса аэрогардов (карьера была стремительной), сидел в командирском кресле звездного фрегата и дрался в Пространстве с германскими асами, прикрывая конвои, идущие к базам на спутниках Красной планеты. Так продолжалась три года, и навидался он немало.

Д'Марья почесал в затылке, пошарил под пультом и достал оттуда тоненькую зеленую книжку. А. Кнюппельмахт, «Доблесть воинов грозы». Принтед неизвестно где. Наверное, ин подворотня.

Ну-ка, ну-ка…

«…части доблестных гевиттергренадирен, войдя с освободительной миссией в древний Санкт-Петербург, построенный замечательными германскими мастерами…»

Эге.

«…были встречены цветами и выражениями восторга со стороны патриотически, антиамерикански настроенных горожан и обывателей…»

Так.

Д'Марья закрыл книжку и посмотрел на обложку. Что за черт? Кнюппельмахт вроде бы писал достаточно живенько, похоже чем-то на того же Пэ Скавронского. А тут — «выражениями восторга». Странно.

Он открыл оглавление.

А, понятно. Сборник. Это у нас был Г. Пикеринг. Надо было посмотреть сразу, а не хватать первое, что под руку попадется. Черный рынок — он и есть черный рынок. Мэйд, принтед ин закоулок энд стайлд бай подворотня. Хотя — какая разница? Все равно интересно.

Вот он, Кнюппельмахт. «Гость из будущего». Это что, про метеорит? Однако странно. Где он там про Россию?..

«…короче, все кончилось очень и очень плохо. Эвакуацию провели в кратчайшие сроки, но — растерянность, паника, и везде огонь, и огненные камни, с жутким грохотом и воем низвергающиеся с небес, и опять огонь, и снова пламя… Из пятидесяти миллионов российских жителей, находившихся в зоне поражения, спаслись не более пяти с половиной миллионов. От Карпат и почти до Байкала, от севера Канады до Кара-Кумов было выжжено все — не повезло не только русским. Большая Финляндия, Донецкая республика, Крымский эмират, Великий Туран — эти страны перестали существовать…

Посланный на уничтожение космической бестии до предела загруженный боевой спутник теряет ориентировку — и моря плазмы разливаются по всей Европе. Наиболее крупный обломок астероида падает на многострадальный Ближний Восток — и нет на карте мира ни арабских стран, ни Израиля: раз и навсегда решены тамошние проблемы, а в густом черном дымном саване горящей нефти похоронена колыбель западной цивилизации. Другой крупный обломок небесного посланца попадает в Сычуаньский арсенал нейтрального в войне Китая — и два с половиной миллиарда человек захлебываются в огне…

Мирового потопа не получилось. Ледовитый Океан выкипел до дна; тучи пепла, радиоактивной пыли и черного жирного дыма окутали Землю, и немногие спасшиеся, сумевшие добраться до относительно безопасных районов Северной Америки, задыхались, рвали кровью, умирали в нечеловеческих муках, не получая вовремя лекарств… а солдаты в белых сферах с буквами US, которые давно пришли на смену голубым каскам с литерами UN, мерно пережевывая жвачку, не пускали людей к воде, не давали пищи, отгораживали их колючей проволокой и объясняли, что всем новоприбывшим надо пройти карантин, что запасов осталось мало, но правительство США, само собою разумеется, не допустит гуманитарной катастрофы…

Но катастрофа была ужасной. Из десяти миллиардов жителей Земли уцелело не более девятисот миллионов, в том числе — шестьсот миллионов граждан США, территория которых осталась практически нетронутой. На границах этой самой территории скопилось до ста миллионов беженцев, голодных, обожженных, полуослепших, умирающих от жажды… Их пропускали на пригодные для жизни земли — но не всех сразу, выборочно; все беженцы должны были принять присягу на верность местному правительству и конгрессу.

Теперь в мире была только одна страна — США. Отдельные уцелевшие участки суши американцы объявили своей территорией, и с ними никто не стал спорить — да и, собственно, некому было этого делать. Уцелевшее население внеземных колоний было немногочисленным, несколько гигатонных зарядов как бы по ошибке практически полностью уничтожили последние остатки былого могущества Объединенных Территорий, их космический флот — во всяком случае, и главную базу штернваффе на Амальтее, и пятьсот восемнадцать из восьмисот трех германских кораблей больше никто не видел: скорее всего они превратились в облака межзвездного газа…»

Д'Марья потянулся за сигаретой.

Он был в числе тех относительных счастливчиков, которым удалось выжить. Когда случилась катастрофа, он находился без сознания в госпитальной каюте своего «Сверчка», на самом краю Системы — сам корабль тоже чинился: авария, метеоритная атака при выходе из гиперпространства, редкий случай — второй или третий за всю историю пилотируемых космических полетов.

Это были последние минуты существования Космического Флота России как такового. Флот, который к тому времени в основном находился на Земле, до момента катастрофы насчитывал восемьдесят вымпелов; после того, как все закончилось, в строю находилось только пять.

Все неамериканцы на Земле стали американцами: все военнослужащие получили на плечо по звездно-полосатому флажку. «Сверчок» был переименован в «Ред Алерт».

Русских солдат по всей планете осталось около трех тысяч человек, и из них — 189 аэрогардов, космодесант-ников, унаследовавших славу предков, бившихся на полях Великой Отечественной, в Афганистане, Ираке, Турции, Индии… Тогда этих бойцов называли по-другому, а аэрогардами они стали после того, как последним командующим воздушно-десантными войсками и первым командующим космодесантными силами был назначен граф Изгарышев, потомок кавалергардов, служивших еще при царе Горохе, — сам, впрочем, бравый вояка: он был первым из офицеров обновленной России, кто получил полный Георгиевский бант орденов.

Д'Марья и сам был не крестьянского роду. Фамильные легенды повествовали о том, что в предках у него имелись какие-то чуть ли не князья, герцоги и даже митрополиты, в результате чего значительная часть семьи во второй четверти двадцатого века была ударно вырезана, а оставшиеся долго жили в ожидании приглашения на собственную казнь, но не дождались, а в двадцать первом веке все пошло в обратную сторону… фамилию же он носил несколько странную, вроде псевдонима, но под которой прославился в знаменитом Втором Антарктическом походе его дед. Фамилия у него была с ударением на последнем, натурально, слоге. А что поделать.

И вот теперь он, русский парень д'Марья, сидит перед пультом управления боевого фрегата «Ред Алерт» 6-го Дальнего Космофлота США, имеет на левом плече старз-энд-страйпсовую нашлепку, в петлицах — звезды полковника космической морской пехоты, одесную — банку «Миллера», ошуюю — пачку «Кэмела», сидит себе, листает книжку и в ус не дует. А не дует по той простой причине, что усов у него вовсе нету.

Зато грустных мыслей имеется — хоть отбавляй. Американцы обнаглели совершенно, Объединенные Территории им теперь были не указ и даже не помеха, на Земле установился если не рабовладельческий, то уж, во всяком случае, полуфеодальный строй, авторитарное государство, где власть принадлежала американскому военному правительству во главе с генерал-президентом Йорком. Города были перенаселены, еды не хватало, за малейшую провинность или недовольство любого тут же ссылали в концлагеря в радиоактивные пустыни Южной Америки или Европы — с глаз подальше… а там уже выживал далеко не всякий. Немногим лучше жилось во Внеземелье, где на военных заводах трудилось большинство из выживших неамериканцев, — те, кто был относительно здоров и мог работать, получали гарантированный паек, который, по слухам, позволял не умереть с голоду…

Начинались этнические чистки, люди ведь не успели забыть свое прошлое, те светлые времена, когда и они еще чего-то стоили в этом мире, они выражали недовольство, эти французы, мексиканцы или русские, а американцы, в свою очередь, были недовольны ими. Концлагеря стали собирать уже по национальному признаку…

Время от времени в последние месяцы вспыхивали стихийные выступления как на Земле, так и на Венере, на Марсе, на крупных спутниках больших планет. Аэрогардов постоянно держали в Далеком Космосе, поэтому д'Марья и его товарищи мало что знали о том, что творится на Земле, но слухи доходили весьма неприятные…

Одна из последних новостей была та, что на звездных трассах появились какие-то разбойники, чуть ли не пираты, которые во главе со своим предводителем, таинственным Гармером, грабили рудовозы с Урана и Плутона, транспортники на марсианских орбитах и рейсовики с богатыми туристами на курортной трассе Земля-Парадиз, а также нападали на военные корабли с целью их захвата. Командование Флота отдало жесткий приказ — пиратов уничтожить, однако злодеи так просто в руки не давались.

Д'Марья тяжело вздохнул, отложил книгу и запустил банкою из-под «Миллера» в мусорку в углу. Попал. Еще выпить, что ли?.. Да нет уж, пожалуй, хватит. Надоело это американское пойло.

За спиной послышались шаги. Д'Марья лениво обернулся. В рубку вошел Джеймс Форсайт — полковник космической морской пехоты США, командир полка спейс-маринс, размещенного на трех бортах патрульной группы (кроме «Ред Алерта», в нее входили два космодесантных бота — аэрогардовский «Ретвизан» и «Джордж Кастер»), представитель Генерального штаба на «Сверчке»… то бишь на «Ред Алерте». Бритая красная его харя лоснилась, каменная челюсть с положенной по рангу ямочкой на подбородке мерно двигалась, перемалывая очередную порцию бабл-гама. Д'Марья поморщился: он не любил этого самодовольного жестокого кретина.

— Полковник д'Марья! — прохрипел Форсайт. — Нами получен приказ, полковник!

— Здравствуйте, полковник, — приветливо отозвался д'Марья.

— Приказ, полковник! — угрожающе прочавкал Форсайт. — Мы меняем курс!

Д'Марья вздохнул и выволок «кэмелину» из пачки. Не спеша прикурил. Затянулся. Пустил красивое колечко сизого дыма в пространство.

— И куда же нам надо поспешать, полковник? — с наивозможной любезностью спросил он.

— Идем на Титан, полковник, — задвигал челюстью Форсайт. — Обнаружена база мятежников.

— Мятежников? — поднял бровь д'Марья. — Каких таких мятежников?

— Мы засекли логово этого инсургента Гармера! — громыхнул Форсайт, звучно чавкнув.

Д'Марья внимательно посмотрел на него.

— Инсургента?.. Я как-то считал, что пираты Гармера — они и есть пираты, просто бандиты с большой дороги, — осторожно сказал он.

Форсайт пренебрежительно усмехнулся.

— Вы считали, полковник, — процедил он. — Научили вас в России считать…

— А ну-ка, поосторожнее, полковник, — негромко сказал д'Марья.

Глаза их встретились.

Форсайт еще более пренебрежительно усмехнулся, от чего его харя скривилась совершенно.

— Пригрели вас на свою голову, — сказал он и выставил, вперед челюсть. — Не дали с голоду подохнуть дикарям, вшивым…

Д'Марья не глядя затушил сигарету о пульт и стал подниматься с кресла.

В этот момент в рубку вбежал запыхавшийся офицер-связист спейсмаринс.

— Полковник Форсайт, сэр! — заорал он с порога. — Разведывательный корвет «Форрестол» атакован у Титана, сэр! Получен сигнал SOS, сэр!..

— Полковник д'Марья! — рявкнул Форсайт. — Курс на Титан!..

Д'Марья помедлил секунду и уселся в кресло. Потом нажал кнопку боевой тревоги.

Они вышли из подпространства за десять мегаметров до Титана — то есть на расстоянии прямого выстрела эк-симерного лазера. Впереди шел «Ред Алерт», ощетинившийся пушками, за ним — космоботы. Всего на трех кораблях было две тысячи триста десантников, из них сто аэрогардов на фрегате (еще пятьдесят находились на «Рет-визане»).

Д'Марья напряженно вглядывался в экраны. Вместе с ним в рубке находились штурман Василий Крепыш, второй пилот Миша Мальцев, офицер службы безопасности Игорь Гордый и американцы — Форсайт и майор Джон Вудхед.

— Вижу «Форрестол», — бесстрастно сказал Мальцев. — Курс — тринадцать запятая восемь, расстояние — ноль два мегаметра.

— Вызывайте, — взрыкнул Форсайт.

Мальцев мельком глянул на своего командира. Тот кивнул.

— Борт ноль шесть девять, «Форрестол», — быстро заговорил Мальцев в микрофон. — Вызывает борт ноль две девятки, «Ред Алерт». Ответьте полковнику Форсайту, борт ноль шесть девять!..

Секунда напряженной тишины.

— Борт ноль… — снова начал Мальцев, но тут в динамиках затрещало, и веселый голос прокричал:

— Слышу вас, борт ноль две девятки!.. Здесь борт ноль шесть девять, говорит майор Джонсон!

Форсайт цапнул микрофон и заорал в него:

— Что там у вас, Джонсон?! Отвечайте немедленно!..

— Полковник Форсайт, сэр, это вы, сэр? — отозвался веселый голос.

— А кто же, к долбаной матери, еще, майор?! — зарычал полковник, заплевав при этом микрофон. Мальцев с неудовольствием посмотрел на испачканный прибор.

— Все в порядке, сэр! — по-прежнему весело заговорили с «Форрестола». — Ложная тревога, сэр! Линкор «Питтсбург», сэр, он шел к Каллисто, и мы приняли его за корабль пиратов! Думали, кранты нам, сэр!..

— Болван! — Форсайт был очень зол.

— Да, сэр! Так точно, полковник, сэр! — тоном ниже сообщили с корвета.

Форсайт помолчал, подвигал челюстью, потом заговорил снова:

— Ну ладно. Что там у вас еще?

— Докладываю, сэр! — затараторил майор с корвета. — Мы получили сообщение, что на кобальтовых рудниках мятеж, сэр! По уточненной информации, рабочие взбунтовались из-за плохой пищи, разгромили армейский продовольственный склад и изолировали администрацию, сэр!

— Мерзавцы… — скрипнул зубами Форсайт.

— Объясните ситуацию, полковник, — сказал д'Марья довольно спокойно. — При чем тут пиратский флот? Что мы тут делаем?

— Мы получили информацию, что где-то на Титане находится, тайная база пиратов, — раздраженно сказал Форсайт. — Рудники под общим названием Вундед-Ни занимают небольшую площадь, так что разбойники здесь вполне могли укрыться и остаться незамеченными…

— Что-то я не слышал о здешних рудниках, — задумчиво сказал Гордый.

— А вам и не надо слышать, майор, — высокомерно сказал Вудхед. — Это военная тайна.

— Сколько человек там работает? — спросил д'Марья. Он чувствовал смутное беспокойство.

Форсайт немного помедлил, но потом сказал:

— Около пяти тысяч… Должно быть.

Русские офицеры переглянулись.

— Что значит — должно быть? — спросил Гордый. Форсайт раздраженно отмахнулся от него:

— Не мешайте, майор. Эти рудники добывают сырье для нашего нового оружия, поэтому мы обязаны обеспечить их бесперебойную работу. Приказываю: высадить десант и навести порядок. Майор Вудхед, вы — ответственный за связь с космоботами.

— Так точно, сэр! — гаркнул майор и браво козырнул — как это заведено у американцев, приложил руку к пустой голове.

— Не нравится мне все это, — сказал Гордый, нарушая тягостное молчание. Д'Марья мрачно кивнул и выпустил дым из ноздрей.

Прошел час с начала операции. Космоботы, на каждом из которых находилось по тысяче десантников, опустились на поверхность Титана рядом со взбунтовавшимися рудниками. Форсайт уперся в свою каюту руководить операцией по спецсвязи, прихватив с собою Вудхеда. В рубке находились Мальцев, Крепыш, Гордый, Д'Марья и его заместитель майор Ясухиро Ямада, бывший капитан Императорского Космофлота Японии, волею судеб оказавшийся в аэрогардах еще пятнадцать лет назад: в то время как Япония погибала в волнах Тихого океана, он находился на Луне и, когда настало время выбирать, определил своей новой родиной Россию — все-таки прабабка у него была русская, а прадед похоронен под Оренбургом…

— И очень сильно не нравится, — добавил Гордый, постукивая пальцами в темпе марша аэрогардов по подлокотнику кресла.

Д'Марья еще раз кивнул. Беспокойство его нарастало.

— Вызови-ка «Ретвизан», Миша, — сказал он и затушил сигарету.

— Полковник Форсайт запретил, — бесстрастно сказал Ямада. — Режим радиомолчания.

— Я — командир корабля, — слегка раздраженно произнес д'Марья. — В данной ситуации Форсайт мне не указ.

— Я тоже так думаю, — еле заметно пожал плечами Ямада.

— Борт две сотни двадцать, «Ретвизан», — вполголоса по-русски быстро произнес Мальцев. — Здесь борт ноль две девятки, «Ред Алерт». Капитан Семенов, ответьте полковнику д'Марья!..

Тишина. Мальцев посмотрел на своего командира и повторил вызов.

Повисла нехорошая пауза. Марш в исполнении Гордого стал напоминать грохот.

— Борт две сотни двадцать, ответьте «Ред Алерт»… — уже по-английски начал Мальцев, и в это время в динамиках щелкнуло, и резкий голос по-английски же произнес:

— Здесь борт две сотни двадцать, первый лейтенант Уилмор, сэр!..

Мальцев немного растерянно глянул на офицеров. Д'Марья схватил микрофон.

— Здесь «Ред Алерт», полковник Форсайт. Докладывайте, лейтенант.

— Обстановка не изменилась, сэр! Неуничтоженные аэрогарды по-прежнему блокированы в помещениях складского центра, сэр! Наши потери выясняются, сэр…

Голос внезапно прервался. Потом заговорил другой, с лающими интонациями:

— «Ред Алерт», кто говорит? Назовите свой код доступа… Кто говорит?..

— Здесь полковник Форсайт, — как мог спокойно произнес д'Марья, краем глаза наблюдая за побледневшим Мальцевым.

— Код доступа, назовите код доступа!.. Д'Марья осторожно положил микрофон. Гордый уже открывал шкафчик с оружием.

— Стоять на месте! Не двигаться!..

Д'Марья быстро обернулся. На пороге рубки стоял Вудхед с пистолетом в руке и восемь спейсмаринс с «армалитами» М-161 наперевес. Дула электромагнитных штурмовых винтовок смотрели угрожающе.

— К стене! Ноги расставить!..

Д'Марья оценил ситуацию. Не в нашу пользу, елки-палки…

Он глянул на Гордого. Тот сделал неуловимое движение, и тут же его отшвырнуло к пульту: две пули попали в правое плечо.

Вудхед, улыбаясь, навел пистолет д'Марье в лоб.

— Спокойно, полковник. Я стреляю очень быстро…

«Ред Алерт» шел на посадку. В тесном кубрике, спешно оборудованном под карцер, было темно. Поскрипывая зубами, негромко матерился Гордый. Д'Марья попробовал пошевелиться и поморщился от боли: наручники резали невыносимо.

Корабль мягко качнуло. Через некоторое время послышался тяжелый топот в коридоре, потом дверь распахнулась.

— Выходи.

Их вывели с корабля под дулами винтовок. Пройдя по пандусу через шлюз, они очутились в огромном павильоне — как понял д'Марья, это было административное здание. Там и сям сновали вооруженные спейсмаринс в боевых скафандрах.

— Вот так-то, дорогой полковник.

Д'Марья посмотрел на развалившегося Форсайта. Тот сидел в каком-то кресле, положив ноги на переносную радиостанцию, и небрежно поигрывал огромным кольтом — антикварный кавалерийский револьвер смотрелся в его руках как игрушечный. Рядом с ним топтались десятка два спейсмаринс — все в скафандрах без шлемов.

— Может, вы объяснитесь, полковник? — спокойно сказал д'Марья.

— Нечего тут объяснять. Невыполнение приказа, неповиновение на поле боя… что за это положено? Правильно, расстрел, — усмехаясь, сообщил Форсайт.

— Это вы о чем, полковник? Форсайт вдруг подался вперед.

— О ваших так называемых аэрогардах, — вкрадчиво проговорил он. — Пятьдесят ваших солдатишек с «Ретвизана» отказались подчиняться приказу и оказали вооруженное сопротивление!

— Значит, была причина, полковник, — бесстрастно произнес д'Марья.

— Причина?! — заорал Форсайт и вскочил с кресла. — Им приказали стрелять в мятежников, а они, мало того что отказались это сделать, так еще и открыли огонь по нам!..

— А что же ваши пресловутые пираты? — спокойно произнес д'Марья. — Или это всего лишь очередная подлая выдумка?

Форсайт надменно фыркнул.

— Теперь это уже точно не ваше дело, — сказал он. — С пиратами мы и сами как-нибудь разберемся. Найдем… никуда они не денутся…

Д'Марья хотел было что-то сказать, но тут послышались крики. Он обернулся и увидел, как два пехотинца волокут окровавленное тело.

— Что это? — брезгливо сказал Форсайт, угрожающе пошевеливая кольтом.

— Аэрогард, сэр! — рявкнул один из пехотинцев, откидывая забрало шлема. — Пытался прорваться к складу взрывчатки, сэр!..

— А ну-ка, покажите мне его, — приказал Форсайт, снова усаживаясь.

Пехотинцы сорвали с аэрогарда шлем и рывком подняли его на ноги. Д'Марья невольно вздрогнул.

— Сашка!.. — вырвалось у него.

Аэрогард повернул голову. Кровь заливала ему лицо.

— A-a-a, капитан!.. — прохрипел он по-русски. — Видишь, как оно…

Это был Борисов — командир разведвзвода с «Ретви-зана».

— Эти гады… они наших… здесь было пять тысяч русских… ты бы видел… что они с ними… это концлагерь…

— Ну, положим, не концлагерь, — благодушно сказал Форсайт. — Мы просто дали им возможность трудиться и приносить пользу. Условия, конечно, не самые лучшие, однако…

— Гад! — вдруг оглушительно выкрикнул аэрогард и бросился на Форсайта. Тот откинулся в кресле и выстрелил ему в лицо.

Д'Марья словно в каком-то оцепенении наблюдал за тем, как Форсайт брезгливо вытирает красные брызги с форменных бриджей, как пехотинцы куда-то уносят труп аэрогарда… Потом он посмотрел на товарищей.

Их было семеро — все старшие офицеры с «Ред Алерт». Но без скафандров, в наручниках…

— Ладно, — услышал он голос Форсайта. — Заприте этих скотов с остальными, а там решим, что делать…

Это был какой-то подвал: сумрачно, гнусно и холодно вдобавок. Кроме офицеров с «Ред Алерт», в подвале находились еще человек сто пятьдесят-двести: мужчины… женщины тоже.

— Вы кто? — услышал д'Марья шепот. Говорили по-русски. Он повернул голову, силясь рассмотреть говорившего.

Это была какая-то женщина, но до того грязная и изможденная, что д'Марья не поверил своим глазам.

— Мы — аэрогарды, — сказал он.

— А форма?..

— Что — форма, — проворчал д'Марья. — Хотя, конечно…

— Но вы — русские? — настойчиво спросила женщина.

— Это уж точно, — усмехнулся д'Марья. — Хоть и были на службе у правительства США…

— Были?..

— А что, не видно, что уже не состоим? — несколько раздраженно сказал д'Марья. — Расскажите лучше, что здесь произошло?

— Но если вы не знаете, то как же очутились здесь? — удивилась женщина.

— Долго объяснять. Да рассказывайте же!.. Женщина немного помедлила, но потом заговорила…

…Все было буднично и страшно. Полгода назад двадцатидвухлетняя Наташа находилась в фильтрационном лагере в Акапулько. Люди голодали: из-за страшной скученности все болели напропалую, лекарств не было, и умерших от холеры просто скидывали в ямы с известью. Вода ценилась на вес золота, и даже дороже: за глоток зловонной жидкости можно было убить, и люди убивали. Жить было невозможно, и когда приехали сытые дяди из «Юнайтед Кобальте», предлагая работу и гарантированную кормежку, то они без труда набрали необходимые им пять тысяч человек — будущих рабочих на кобальтовых рудниках Титана.

Старый пассажирский лайнер, рассчитанный на пятьсот пассажиров, доставил всех их сюда, на рудник Вундед-Ни, и тут выяснилось, что условия здесь едва ли не хуже, чем в Акапулько, — но приходилось еще и работать по шестнадцать часов в день. Люди начали умирать. Снова появились ямы с известью, снова сошедших с ума расстреливали прямо на месте, снова все вокруг пропиталось запахами гноя, крови и немыслимой человеческой грязи…

Но теперь у сторожей был еще более действенный способ бороться с недовольными. Прекратил подачу воздуха — и все…

За два месяца умерло около полутора тысяч человек. Пришел новый транспорт с Земли, восполнив недостачу. И тут объявили о сокращении продовольственного пайка — дескать, компания терпит убытки.

Люди не выдержали. Толпа ходячих скелетов бросилась к продовольственному армейскому складу — был здесь такой, резерв спейсмаринс. Охрана открыла огонь, но толпа смяла ее.

Администрация успела сообщить о случившемся. На помощь ей пришли космические морские пехотинцы. Они высадились и начали расстреливать практически безоружных людей…

Когда пятьдесят аэрогардов с «Ретвизана» увидели, что им предстоит сделать, то они отказались выполнить приказ. Майор Робертсон, командовавший спейсмаринс, недолго думая, сначала приказал разоружить непокорных, а потом, потеряв терпение, отдал приказ уничтожить аэрогардов.

Почти две тысячи — против пятидесяти. Казалось бы, исход ясен, но русские, забаррикадировавшись в складских помещениях, дали достойный отпор…

Д'Марья слушал захлебывающийся шепот Наташи и бессильно сжимал кулаки. Докатились… Аэрогардов режут, как куропаток… людей, словно бессловесную скотину, мордуют, как хотят… что же дальше?..

Последние слова он, очевидно, произнес вслух, так как услышал вкрадчивый голос Ямады:

— А дальше нам надо выбираться отсюда, пока не поздно. Форсайт скорее всего не будет оставлять нас работать на рудниках, а просто перережет. Потом сюда пришлют новых рабочих.

Д'Марья мрачно посмотрел в ту сторону, откуда раздался шепот.

— Выбираться? И куда потом? Ямада хмыкнул:

— На «Ред Алерт», конечно! Но я рад, что по первому пункту вопросов нет…

Д'Марья тоже хмыкнул:

— Какие там вопросы, Ямада-сан? Нету вопросов и быть не может… потому что ответов тоже не предвидится. Как ты наручники-то снимешь?

Ямада завозился в темноте. Д'Марья присмотрелся и увидел, как японец, странно изогнув тело, вывернулся и через секунду держал руки перед собой.

— А дальше? — с интересом просил д'Марья. Вместо ответа Ямада выдернул откуда-то из воротника длинную стальную проволоку, изогнул ее зубами и стал ковыряться в замке наручников. Одно мгновение — и те упали на пол.

— Ниндзя, блин, — с определенным уважением пробурчал сидевший рядом Крепыш.

— О японцах на Западе давно сложилось соответствующее мнение — как о знатоках боевых искусств, мастерах скрадывания и, как вы правильно сказали, зловещих ниндзя, — вежливо проговорил Ямада, освобождая от наручников офицеров «Ред Алерт». — Пусть я по крови и по воспитанию не стопроцентный японец, все равно — надо поддерживать реноме…

Д'Марья, растирая затекшие запястья, поднялся на ноги, оглядывая помещение. В огромном полутемном зале сидели, лежали, валялись изможденные оборванные люди: кто-то стонал, кто-то плакал, кто-то монотонно бубнил — очевидно, бредил… На офицеров никто не обращал внимания.

Д'Марья присел на корточки.

— Хорошо, — сказал он вполголоса. — Но как мы выберемся отсюда? Двери герметичны, закрываются снаружи… да у нас и скафандров-то нету.

— Выбора у нас тоже нету, — бесстрастно сказал Ямада.

— Ага, — поддержал его Крепыш. — Угрохают янки нас за милую душу…

Внезапно д'Марья повернулся к Наташе. Она сидела на полу, обессилено положив голову на сцепленные руки.

— Послушайте, Наташа. — Д'Марья осторожно тронул девушку за руку. — Ведь это продовольственный склад, так ведь? Здесь должна быть хорошая вентиляция…

Она подняла голову и посмотрела на него. Потом кивнула.

— Отлично, — бодро сказал д'Марья. — Ищем шахты. Он и Ямада осторожно приблизились к стене склада.

Через некоторое время д'Марья почувствовал легкое дуновение ветерка. Потом пальцы его коснулись решетки.

— Ребята, — негромко сказал он. — Помогите-ка.

Вместе они без лишнего шума, хотя и с трудом, вытащили решетку из пазов. Д'Марья посветил зажигалкой. Потом с досадой сплюнул.

— Слишком узко, — проговорил он со злостью. — Никто не пролезет.

Ямада деликатно покашлял. Д'Марья посмотрел на него.

— Реноме, говоришь? — сказал он. — Х-хе…

— Не «х-хе», а подвиньтесь-ка, полковник, — чуточку сварливо сказал Ямада.

Д'Марья посторонился и сунул ему в руку зажигалку. Ямада по пояс влез в отверстие, помедлил и вдруг очень быстро ввинтился вовнутрь. Именно «ввинтился» — другого слова д'Марья подобрать не смог.

Потянулись секунды томительного ожидания. Темнота, казалось, сгустилась до такой степени, что стало трудно дышать; вязкий мрак поглощал любое движение.

Томительное ожидание стало нестерпимым, секунды превратились в минуты, десятки минут… вот прошло полчаса. Час. Не может быть, думал д'Марья, стараясь не поддаваться ознобляющему ощущению безнадежности, не может быть, чтобы Ямада просто так дал себя угробить… не поверю.

Однако время шло.

Когда надежда готова была совершенно потеряться и угаснуть, послышался резкий шорох, и из отверстия шахты вывалилось что-то, грузным бесформенным кулем осевшее на пол. Д'Марья отшатнулся, потом пригляделся и понял, что это «что-то» было телом в скафандре спейс-маринс… точнее, трупом, поскольку голова пехотинца была откинута назад точно так же, как и шлем скафандра, что с неопровержимой уверенностью свидетельствовало о том, что ее владельцу весьма умело и вполне радикально свернули шею.

На первый труп из шахты через пару секунд вывалился второй, вовсе без головы, но кровь, очевидно, вытекла вся по дороге — скафандр почти не был испачкан.

Далее из отверстия шахты бесшумно просочился Ямада, бережно придерживавший два «армалита» — чтобы, упаси Бог, не звякнули громко.

Д'Марья быстро огляделся. Никто ничего не заметил; Наташа, с круглыми от ужаса глазами, зажала себе рот рукою; но ее, как и отверстие шахты, скрывали от посторонних глаз офицеры с «Ред Алерт».

— Все прошло гладко? — спросил д'Марья вполголоса у Ямады.

Тот еле заметно пожал плечом: конечно, а как же еще…

— А выход? — спросил д'Марья, принимая из рук японского русского штурмовую винтовку. — Мы сумеем прорваться?

— Постараемся, — коротко ответил Ямада. — Я там кое-что положил им… в генератор…

Он посмотрел на часы.

— Взорвется… через десять минут. Взрыв не должен получиться очень мощным… но будет паника, и этим мы должны воспользоваться, чтобы выйти наружу и пробиться на «Ред Алерт», пока они не опомнятся и не отключат подачу воздуха.

В двух словах Ямада прояснил ситуацию. Через систему вентиляции он пробрался на склад взрывчатки, предназначенной для горных работ, выждал момент, заложил куда надо пару килограммов пластида… а то, что осталось от часовых, прихватил с собой — чтобы скрыть следы и заодно разжиться боевыми скафандрами. Д'Марья хмыкнул.

— Так, — сказал он. — Скафандры наденем я и Ясухиро Иваоевич. Будем пробиваться через главный вход… остальные пойдут за нами. Вопросы есть? Нет вопросов? Тогда — боевая тревога.

С наивозможной скоростью он и Ямада стали снимать скафандры с искалеченных тел спейсмаринс. Краем глаза д'Марья увидел, что скафандр безголового уже расстегнут, а потом заметил зияющую дыру в правом боку извлеченного Ямадой тела — как раз там, где должна быть печень. Д'Марья сделал вид, что ничего особенного он не углядел, а Ямада — что не обратил внимания на внимательный взгляд командира. Подумаешь, печенка…

В считанные секунды они натянули на себя слегка запачканные кровью скафандры и подхватили винтовки. Ямада посмотрел на часы.

— Взрыв через две сорок семь.

Д'Марья кивнул, потом глянул на индикатор подствольного гранатомета М-161: пятнадцать плазменных гранат — с дверьми можно не считаться… да и не только с дверьми.

— Быстро ко входу, — сказал он вполголоса. — По сигналу я и майор Ямада взрываем двери и пробиваемся дальше, отвлекая огонь на себя… остальные захватывают по возможности оружие и боевые скафандры и действуют по обстановке. Наша цель — «Ред Алерт»…

Аэрогарды бесшумно двинулись ко входу. Теперь уже они не могли остаться совсем уж незамеченными: люди, лежавшие на полу, зашевелились, обратив к ним изможденные лица. Однако помешать аэрогардам, вольно или невольно, никто все равно не успел.

Где-то вдалеке раздался взрыв, глухой и, казалось бы, несильный. Пол под ногами слегка дрогнул, с потолка посыпалась пыль, погас свет. Однако через долю секунды он загорелся вновь — настолько тусклый, что практически ничего не освещал: это заработал аварийный генератор.

— Начали! — крикнул д'Марья и выпустил в стальную дверь подряд три гранаты. Огненные шары лопнули один за другим, свернув, как бумажную, одну воротину и напрочь вынеся из пазов другую. Краем глаза д'Марья увидел, как Ямада спокойно, как в тире, выпустил в открывшийся проем еще две гранаты. Д'Марья промедлил секунду и рванулся вперед. Ямада бросился следом.

В коридоре было пусто, только на противоположной стене вскипало черно-красное пятно да на полу горела чья-то нога — почему-то босая… даже, можно сказать, голая. Д'Марья завертел головой: где же, черт возьми, выход?! Ага, на стене стрелка… еще одна…

— Лево!.. — Голос Крепыша… Д'Марья выстрелил навскидку и попал: эх, скафандр жалко… но «армалит» цел, и вот его уже подхватывает Гордый, и стреляет, и тоже попадает… да где же выход?!

— Командир, идем направо! — Это Ямада.

Бегом по коридору, бегом… точно, это шлюзовой коридор, очередь из-за спины, и еще два скафандра безнадежно испорчены, но ведь здесь шлюз, и камеры со скафандрами должны быть где-то рядом… но коридор длинный, и что-то воет… ага, сирена, так и должно быть, но они еще не понимают, что произошло, просто взорвался генератор или еще чего хлеще… ах ты, гад, чуть не попал… э, да вас там не один…

Видимо, в шлюз только что вошла группа спейсмаринс: в конце коридора их оказалось что-то многовато. Однако у аэрогардов было преимущество в неожиданности, и поэтому пехотинцы были расстреляны почти мгновенно.

А вот и скафандры… быстрее, ребята, быстрее!.. Секунды дороги, секундочки… а нам еще на корабль пробиваться. Давайте же, вперед… оружие теперь уже у всех, надеть шлемы!..

— Майор замыкающий! — крикнул д'Марья и первым прыгнул в шлюз.

Шлюз был пуст. Аэрогарды один за другим вбежали в переход, последний — Ямада — повернул рычаг и задраил дверь. Д'Марья позволил себе на долю секунды — совсем крохотную — расслабиться, потом коротко вздохнул и рванул рычаг внешней двери.

— Вперед!..

Так… почти пусто. «Сверчок» с опущенным пандусом стоял метрах в пятидесяти, и между шлюзом и ним никого не было… но на стартовой площадке народ присутствовал. И даже поспешал в сторону аэрогардов с видимым намерением помешать их продвижению.

Пятьдесят метров… пустяки. Выстрелы справа… так, остановиться, гранату… еще одну, а слева горит, плещется пламя, но ребята молодцы, попали вездеходу прямо под пушку… вперед, вперед, вперед!!!.

Быстро на борт!.. (Пандус тут же мягко завыл, поднимаясь.) Теперь в рубку… о, кто это?., н-на!.. вот сволочь, весь пульт кровью забрызгал.

Д'Марья почти прыгнул в пилотское кресло. Температура… давление… АПГ… ЛБВ… УВЧ… «Тайфун»… «Сирена»… реактор… деритринитатор… ревербератор… шлюзы… к взлету — готов!..

— Старт!

«Сверчок» рванулся с площадки в сторону надира так, словно за ним гнались черти. Д'Марья дал максимальную тягу, стремясь увести корабль как можно быстрее от Титана: он не сомневался в расторопности Форсайта и знал, что сейчас по сигналу тревоги все патрульные корабли бросились на поиски взбунтовавшегося фрегата.

— Миша! — бросил он пилоту. — Курс на Трансплутон. Идем в обычном пространстве.

— Есть.

Расчет траектории. Проверка маршевых двигателей. Горючее… горючего хватит.

— Командир! Курс задан. Финиш в точке ноль через два восемнадцать.

— Хорошо.

Д'Марья вздохнул и откинулся в своем кресле. Только сейчас он сообразил, что до сих пор не снял шлема: долой духоту!..

Сняв шлем, он решил, что и скафандр, собственно, теперь не особо нужен, поднялся и начал его с себя стаскивать. Остальным, видимо, в головы пришла та же идея: народ стал разоблачаться. Все девять бойцов.

Как девять?!

Д'Марья замер. Офицеров, вместе с ним, с д'Марья, было восемь. Он весь подобрался… потом выпучил глаза и выматерился — правда, не очень громко.

Эти темные волосы… он успел их рассмотреть — там, в полумраке.

— Наташа, — проникновенно сказал д'Марья. — Что вы тут делаете, Наташа?

— Вообще-то я не совсем Наташа, — произнесла вдруг девушка, небрежно стряхивая с себя скафандр. — Меня теперь чаще называют почему-то Гармером.

Д'Марья чуть не сел мимо кресла.

— Что-о?!

Девушка жестко усмехнулась:

— А что такого? Почему борец за свободу должен быть обязательно мужчиной? Не тратьте попусту эмоции, полковник, а давайте-ка проверим помещения фрегата — вдруг мы здесь не одни. И попросите, пожалуйста, убрать ствол из-под моих ребер.

Ямада из-за спины девушки посмотрел на д'Марья.

— Она права, — хмуро сказал д'Марья. — Майор, и вы… Наталья, останьтесь, остальные — разбиться на двойки и проверить отсеки. Я буду контролировать на пульте.

— Командир, — подал голос Гордый, — пленных, ежели что, брать?.

Д'Марья поколебался немного. Потом махнул рукой:

— Возьми… что уж там.

Гордый кивнул — несколько недовольно. Офицеры один за другим, сменив «армалиты» на табельные десантные АКЭ-64, быстро покинули рубку.

Наташа-Гармер брезгливо посмотрела на свои руки и сказала:

— Вы позволите, полковник… привести себя в порядок? Это недолго.

Д'Марья посмотрел на Ямаду. Тот кивнул.

— Я провожу. А заодно и это… уберу.

Он показал на окровавленное тело у пульта управления.

— Хорошо, — сказал д'Марья. — Только недолго. Ямада потащил труп убитого командиром пехотинца в коридор, девушка вышла за ним. Д'Марья задумчиво поглядел им вслед, потом повернулся к видеомонитору. Ракетные шахты… коридоры… склады… везде пусто. Лазерная орудийная башня… о! Появился Гордый. Смотрит в сторону видеодатчика и показывает большой палец — стало быть, все в порядке.

В рубку вошли Ямада и умытая мятежница. Девушка непринужденно уселась в штурманское кресло, майор расположился на месте второго пилота и стал поглядывать на экраны. Взятый из шкафчика электромагнитный «Калашников» он деликатно положил на колени.

Д'Марья посмотрел на непрошеную гостью и решил, что настало время объяснений.

— Я жду, — сказал он и тут же поправился: — Мы ждем.

Наташа глубоко вздохнула.

— История, которую вы от меня услышали, полковник, — заговорила она, — совершенно правдива. Единственное, о чем пришлось умолчать, — это о том, что настоящая Наташа умерла восемь дней назад, а мне удалось занять ее место… Мой космокатер был сильно поврежден в случайной стычке с патрульной группой — против нескольких фрегатов он не имел шансов. Авария случилась как раз возле Титана, ну и… мне удалось смешаться с рабочими рудников, а потом и взять себе чужое имя. Тут как раз начались беспорядки…

Наташа (а это имя д'Марья пока что нравилось все же больше, чем Гармер, хотя теперь к девушке этой он испытывал определенное недоверие) махнула рукой и умолкла, печально улыбаясь.

Д'Марья помолчал немного, потом стал барабанить пальцами по пульту.

— Ну хорошо, — сказал он. — А что же это за имя странное — Гармер? И кто вы вообще такая, любезная барышня?

Улыбка сошла с лица девушки.

— Об этом позже, полковник, — строго сказала она. — Не забывайте, что сейчас за вами гонится по меньшей мере половина Шестого Космофлота. Наверняка сам Драйвер уже в курсе… так что подумайте-ка лучше о том, что вы будете делать дальше.

Д'Марья и Ямада переглянулись.

— А что вы можете предложить? — вкрадчиво спросил Ямада.

Нат… Гармер слегка усмехнулась.

— В любом случае — мы ведь с вами союзники, уважаемые аэрогарды, — сказала она. — У нас общий враг, мы хотим изменить существующий порядок вещей… не так?

— Так, — сказал д'Марья. Ямада промолчал. Девушка удовлетворенно кивнула.

— У нас есть несколько баз на холодных планетах и на их спутниках, — сказала она. — Флот наш не так уж мал… но и не слишком велик, а ваш фрегат — достаточно серьезная боевая единица, которая только усилит его. Я официально приглашаю вас посетить базу повстанцев Утгард.

— Это что же — прямо на спутнике Трансплутона? — спросил д'Марья и перестал барабанить по пульту.

Девушка кивнула.

— Именно там. Официально же я вам гарантирую полную безопасность и возможность в любой момент покинуть расположение наших войск.

Д'Марья снова стал выстукивать незатейливую мелодию. Потом посмотрел на Ямалу.

— Ну что? — спросил он. Ямада едва заметно улыбнулся.

— Я думаю, что спешить с решением столь серьезной проблемы нам не стоит, господин полковник, — тихо сказал он.

— Я тоже так думаю, — буркнул д'Марья.

— Ну что же, — пожала плечами девушка. — Время, кажется, пока у вас есть…

Д'Марья посмотрел на нее.

Она была так очаровательна, что, невзирая на всю серьезность момента, командир «Ред Алерта» не удержался:

— А можно я все-таки буду звать вас Наташей? Девушка с некоторым удивлением посмотрела на него, потом выражение ее лица смягчилось.

— Пожалуйста… вообще-то это почти мое настоящее имя.

В этот момент в рубку ввалился улыбающийся Мальцев. Комбинезон на нем слегка обгорел, правое предплечье было перевязано — явно впопыхах.

— Командир! — заорал он с порога. — С их стороны потери — восемь спейсмаринс, с нашей — кусок моей руки! Пленных, мы, правда, взять забыли… А главное, командир, это то, что наши ребята все здесь! Их заперли тут, прямо на корабле! А мы их, стало быть, освободили!

Д'Марвя посмотрел на девушку. Та удовлетворенно улыбнулась.

— Вы теперь — серьезная сила, — негромко сказала она. — Я так думаю, что об «Ред Алерт» скоро услышат…

— О «Сверчке», — буркнул д'Марья. Девушка помотала головой.

— Нет, об «Ред Алерт», — сказала она. — Новые времена. И потом — пусть вспомнят, что такое «империя зла» и что такое «красная угроза».

— Может, еще и красный р-революционный флаг вывесить? — чуточку насмешливо спросил д'Марья.

— А что? Неплохая идея, — раздумчиво сказала девушка. — Подумать надо.

Мальцев фыркнул. Д'Марья посмотрел на него.

— Миша, нас приглашают в гости к самому Гармеру, — сказал он. — У них база на Утгарде.

Мальцев удивленно приподнял брови и хотел что-то сказать, но в этот момент Ямада, сидевший в кресле второго пилота, негромко произнес:

— Кажется, нас атакуют, полковник!

Д'Марья глянул на экраны. Наперерез «Ред Алерту» из тьмы космических глубин двигался рой ярко-зеленых точек.

— Идентификация, — произнес д'Марья в сторону вычислителя.

Через долю секунды компьютер выдал ответ. Мальцев присвистнул.

— Похоже, главные силы эскадры Драйвера почтили нас своим присутствием, — сказал д'Марья сквозь зубы. — Хотя его флагмана я что-то не вижу.

В рубке появился Крепыш. Он был весел.

— Что за… — начал он, улыбаясь.

— Вася, нас атакуют, — прервал его д'Марья. — Экипажу занять места по боевому расписанию! — Он нажал клавишу аларма. — Мадемуазель, уступите штурману сиденье…

Д'Марья положил руки на клавиши управления лазерными пушками.

— Дистанция…

— Пятнадцать мегаметров! — отозвался Мальцев. — Точка поражения через двести восемнадцать секунд.

— Их слишком много, командир, — негромко сказал Ямада.

— Вижу, — сквозь зубы произнес д'Марья. — Пять линкоров… восемь фрегатов.

Ярослав Смирнов

Крепыш посмотрел на капитан-полковника.

— Идем в подпространство?

— А куда? — спросил д'Марья по-прежнему сквозь зубы и посмотрел на девушку. — К Трансплутону?

— Наш субпривод без дозаправки позволит только один нырок, — сказал Крепыш. — Войти в подпространство… и выйти.

— Точка поражения через сто восемьдесят секунд, — бесстрастно сообщил Мальцев.

— Решайтесь, командир, — чуть ли не промурлыкала девушка.

Д'Марья решился и громко сказал:

— Штурман! Производим нырок. Точка выхода — высокая орбита Трансплутона. А там уже видно будет, — неожиданно добавил он, — может быть, двинемся дальше…

Девушка удивленно посмотрела на д'Марья, а Ямада чуть улыбнулся и едва заметно кивнул.

Д'Марья ткнул пальцем в сенсор интеркома.

— Экипажу — готовность номер два. Срочное погружение. Идем к Трансплутону.

Мальцев и Крепыш произнесли почти одновременно:

— К погружению готов!..

— Привод к погружению с задержкой ноль готов!..

— Погружение! — почти крикнул д'Марья и чуть было не зажмурился.

Хотя зажмуриваться смысла вовсе и не было — при заранее заданном курсе погружение в подпространство и выход из оного являлось делом секундным и безболезненным.

— Гипервысокая орбита Трансплутона, расстояние: поверхность — двести двадцать пять запятая девять, Утгард — сто двадцать девять запятая ноль! — доложил Крепыш. — Горизонт…

Он вдруг умолк.

— Что — горизонт? — несколько раздраженно спросил д'Марья. — Чист?

— Н-нет… — неуверенно проговорил Крепыш. — Курс тринадцать ноль восемь, расстояние восемнадцать пятнадцать, вижу одиночную цель…

— Идентификация?

— «Сакесс», командир, — после паузы сказал Мальцев и посмотрел на д'Марья. — Идет к нам.

Д'Марья довольно громко выругался и снова со злостью ткнул в кнопку аларма.

Адмирал Джозеф Драйвер угрюмо запихивал за щеку очередную порцию жевательной резины, когда в дверь его персональной релаксационной каюты на флагманском линкоре «Сакесс» забарабанили — судя по грохоту, каблуками. Драйвер недовольно нажал кнопку ленивчика, закрыв центральный разворот свежего номера голографического — во всех смыслах — журнала «Пентхауз», и мрачно обратился к двери:

— Что там за Дик Мазефакер уродует дисциплину?! Вы там в космосе или тут?

За дверью, очевидно, стушевались. Драйвер подождал секунду, потом рявкнул:

— Я говорю — войдите!

Дверь отворилась, и в каюту, сплющив фуражку под мышкой, робко протиснулся лопоухий энсин.

— Ты кто такой? — угрожающе процедил Драйвер. — Чего надо?

— Энсин Мазе… э-э… Уитакер, сэр! — шевеля ушами, вытянулся в струнку нарушитель адмиральского покоя. — «Ред Алерт», сэр! Он на экранах радаров, сэр!..

— И что вы собираетесь предпринять, полковник? — подала голос девушка. — Идти на таран? Единственный выход, пожалуй, если учесть, что у этого «Сакесса» каждая торпеда величиной с половину вашего фрегата… Д'Марья посмотрел на нее и усмехнулся.

Ярослав Смирнов

— У нас еще остались российские противокорабельные ракеты «Бугай», — сказал он. — Двенадцать штук. Пары-тройки на этот самый «Сакесс» будет достаточно.

Ямада деликатно кашлянул.

— Но дальность у них в полтора раза меньше, чем у американских «Свордов», — сказал он негромко. — Которых, кстати, на линкоре сто шестьдесят восемь.

Д'Марья хотел что-то сказать, но его перебил Мальцев:

— Цель досветовая, прямолетящая, множественная! Расстояние шестнадцать, пятнадцать ноль девять…

Д'Марья нагнулся к интеркому:

— Носовая установка! Капитан Кузин, цель видишь?

— Вижу, командир! Подтверждение — цель досветовая, прямолетящая, множественная… фиксированная. Двадцать один «Сворд» на локаторе!..

— Цель сбить!

Д'Марья посмотрел на экран большого обзорного локатора: маленькие зеленые искорки медленно, но неумолимо приближались к его кораблю, от которого навстречу им потянулись слабые оранжевые ниточки. Вдруг погасла одна из искорок, потом другая, третья… Кузин знал свое дело: ни в российском, ни тем более в американском флоте комендору «Ред Алерт» не было равных.

Зеленые искорки погасли: Кузин умудрился расстрелять все вражеские ракетоторпеды за девять секунд!

— Рекордсмен, — пробормотал д'Марья, переводя дух. Но радоваться было рано, и д'Марья это прекрасно понимал: линкор приближался.

— Через тридцать секунд будем в зоне поражения орудий главного калибра, — негромко сказал Мальцев. — Мы же сможем их достать через сорок восемь секунд…

— Надо уходить, — вполголоса произнес Крепыш. Д'Марья помотал головой.

— Черта с два… не успеем, — процедил он сквозь зубы, бегая пальцами по сенсорам боевой консоли.

— Полковник, пора садиться на Утгард, — подала вдруг голос девушка.

— И этого мы сделать не успеем, — спокойно сказал Крепыш.

— Миша, беру управление кораблем на себя, — вдруг произнес д'Марья. — Идем на сближение!..

Никто не сказал ни слова.

«Ред Алерт», повинуясь своему командиру, сделал крутой разворот и понесся навстречу вражескому линкору.

— Он с ума сошел, — пробормотал лейтенант-коммандер Джеймс Диггер, командир БЧ-215 на линкоре. — Или он хочет сдаться?..

Драйвер, нависший над командирским пультом, торжествующе осклабился.

— Никаких пленных! — провозгласил он. — Изменников надо примерно расстреливать!

Диггер и кэптен Уошингтон, командир линкора, переглянулись. Уошингтон усмехнулся.

— Задайте им перцу, Джеймс! — сказал он. — Никаких пленных… пусть запомнят Вундед-Ни!

Диггер вежливо улыбнулся, потрогал свой идеальный пробор и вызвал первую фотонную башню.

Расстояние между кораблями стремительно сокращалось. Костяшки пальцев д'Марья, лежащих на боевой консоли, побелели… но до момента залпа еще оставались секунды. На консоли замигал красный огонек: выстрел с линкора.

Фотонные пушки, три снаряда. До контакта… пять секунд. Д'Марья резко отвернул вправо, потом влево: снаряды прошли мимо.

Уошингтон нахмурился.

— Вы стреляете, как дешевый лузер, Джеймс, — резко сказал он.

Диггер виновато улыбнулся, потом улыбка медленно сошла с его лица.

— Эти идиоты русские, — прошептал он. Потом закричал, срываясь на визг: — Лазеры! Скорее лазеры!!

Пора!..

Увеличенное голографическое изображение линкора «Сакесс» заполнило перекрестие прицела. Д'Марья стиснул зубы и резко нажал обе клавиши «пуск» на панели управления огнем. Потом еще три раза…

Восемь «Бугаев» сорвались с направляющих и понеслись в сторону линкора. Восемь пламенеющих дьяволов, до отказа набитых америциево-стронциевой взрывчаткой, звездной пылью, мраком бесконечного Космоса, ненавистью, болью и жаждой отмщения…

— Сбивайте их!.. — визжал, плюясь во все стороны, бригадный контр-адмирал Драйвер. — Уничтожьте их прямо сейчас!..

Забрызганные продуктами адмиральского гнева офицеры в командирской рубке линкора лихорадочно жали на клавиши, дергали гашетки и топтали педали электромагнитных пушек. Сбита одна ракета, вторая… залп по фрегату.

Находясь уже в зоне оптической видимости линкора, д'Марья стал уводить «Ред Алерт» в сторону. Что-то кричали и Мальцев, и Крепыш… он их плохо слышал, весь обратившись в зрение, улавливая глазами лишь звездчатые яркие тени вражеских снарядов, которые, как ему казалось, летели прямо в лицо..

И вот — страшный удар. Темнота…

Д'Марья устало закрыл глаза. Кажется, все…

— Попал! — радостно заорал Диггер. — Я по… а!..

— Командир!..

Д'Марья удивленно огляделся.

Темнота отступила. Аварийное освещение, догадался он, воспринимая тусклый оранжевый свет как яркое полуденное солнце. Мы что, целы?..

— Командир, повреждения третьего и пятого отсеков, — услышал он тревожный голос Ямады. — Все целы, но… нам попали в двигатель, командир.

— Что с линкором? — Он не узнал своего голоса. Ямада хмыкнул.

— Посмотрите сами…

Д'Марья посмотрел на экран оптического контакта. Сначала он ничего не понял: чудовищная, формы странного двушляпочного гриба туча яркой пыли… беспорядочно кувыркающийся в пространстве изломанный кусок чего-то… Потом до д'Марья дошло, и он присвистнул.

— Так хорошо попали? — откашлявшись, спросил он.

— Шесть ракет, — кивнул Ямада. — Результат перед вами. Вы молодец, командир. Одна пыль… а носовая часть скоро обрушится на Утгард, возле которого произошла, то есть случилась, сия баталия.

— Похоже, мы последуем примеру этого «Успеха», — вдруг проворчал Мальцев. — Действуют только планетарные моторы… и то горючего хватит только на один виток и посадку.

Он помолчал и добавил:

— Есть, правда, десантные катера…

— Нет, — резко сказал д'Марья. — «Ред Алерт» должен уцелеть.

— Ну что же, полковник, вы решились?

Д'Марья обернулся и, прищурившись, посмотрел на девушку. Мадемуазель с неприличным прозвищем сидела нога на ногу в дальнем уголке, в кресле геодезиста, и подпиливала ноготки. Картина в иной ситуации была бы почти пародийной, но сейчас капитан-полковнику почудилось в ней что-то зловещее.

Откуда, кстати, пилка?

— И что вы предлагаете?

Она дернула плечиком.

— То же самое, что и раньше. Я повторяю свое официальное приглашение посетить нашу базу.

Д'Марья вздохнул и посмотрел на своих товарищей.

— Альтернативы нет, — сказал Ямада. Мальцев и Крепыш согласно кивнули. Д'Марья сказал в интерком: _ Экипажу приготовиться к посадке!..

Глава 2

Однако не вышло.

— Тревога!..

Услышав сигнал аларма и крик Мальцева, д'Марья подскочил в своем командирском кресле. Какая такая тревога? Откуда? Но нет, все правильно — группа оптических сенсоров тактической обстановки на боевой консоли полыхала красным. «Ред Алерт» был атакован.

— Атакованы неопознанным противником, пять единиц, расстояние двадцать восемь запятая два, направление тридцать пять ноль ноль!..

— Цель досветовая множественная… нефиксированная!..

— Чем это они нас? — удивился д'Марья. — И кто это вообще?

— Противник — пять единиц, идентификации не подлежит! Похоже на легкие крейсера типа «Колорадо»!..

— Черт, — с досадой произнес д'Марья. — Не справимся в любом случае… Расстояние до Утгарда!

— Двести двадцать мегаметров!

— Через какое время противник окажется в зоне поражения орбитальных боевых станций?

— Время — две ноль две!

— Успеем? — Но…

— Успеем, спрашиваю?!

— Вероятность — ноль семь!

— Хорошо. Курс — ноль запятая ноль одиннадцать!

— Есть!..

— Командир, — негромко спросил Ямада, — думаете, они здесь случайно?

— Думаю, что вовсе нет, — слегка раздраженно ответил д'Марья. — Кстати, я, к примеру, не совсем понял, кто именно эти «они».

— Командир! Утгард сможет поразить противника через пятьдесят восемь секунд! Залпом накрывают все пять единиц!

— Отлично. Мы…

— Опасность!! Цель досветовая, нефиксированная, множественная! Вероятность поражения через пятнадцать — ноль девять!!

— Цель сбить! Кузин!

— Залп!!

— Це.. — Четыре, три!.. — …

И жуткий грохот.

— Командир, повреждения…

Низкий басовитый гул заполнил все помещения. Корабль тряхнуло один раз, потом второй.

Д'Марья хотел что-то приказать, но не смог открыть рта.

— Командир!.. — Отчаянный вскрик Мальцева.

И мятежный «Ред Алерт» накрыла вселенская тьма.

Д'Марья очнулся от того, что кто-то осторожно похлопывал его по щеке. Он открыл глаза и какое-то время не мог сообразить, где он, как он и кто он, собственно, такой. Потом командир «Ред Алерта» почувствовал, что его пытаются поднять — очевидно, с пола.

Голова стала проясняться, и д'Марья сообразил, что он лежит на полу в командном посту своего корабля, причем даже не столько лежит, сколько валяется, привольно разбросав руки и ноги в разные стороны, а над ним с видом озабоченным и хмурым наклонился Ямада.

Д'Марья ухватился за руку Ямады и рывком сел, поморщившись невольно от боли: он осторожно потрогал свой затылок, потом посмотрел на свою ладонь и обнаружил, что она в крови.

— Не так резко, командир, — проговорил Ямада. — Вы сильно ушиблись.

Д'Марья с трудом встал на ноги. В голове была муть и легкое кружение, нечто подобное имелось и в глазах.

— Что… — начал он и закашлялся. — Что случилось?..

— Пока не знаем, — бесстрастно сказал Ямада. — Какая-то авария.

Д'Марья помотал головой, разгоняя оптико-физиологические помехи, посмотрел вокруг и присвистнул.

Половина датчиков на боевой консоли не работала: посередь вспомогательного пульта имелась здоровенная вмятина: командирское кресло было выдрано с корнем — ничего себе! — а на обзорных экранах в пределах визуального контакта виднелась совершенно незнакомая планета. Хуже того: д'Марья разобрал, что и Солнце было в общем-то не совсем Солнцем.

— Так, — сказал он и посмотрел на стену позади себя. — Это я, значит, того…

— Да, поломали кресло и расшиблись немного о стену, — сказал Ямада, разрывая индивидуальный пакет. — Стена, правда, уцелела.

— Ну да, ну да… — пробормотал д'Марья, озираясь. Ямада без лишних слов стал бинтовать ему голову.

Д'Марья увидел, как Крепыш на руках уносит бледную Наташу. Голова девушки запрокинулась, руки и ноги безжизненно болтались.

— Что с ней? — спросил д'Марья.

— Очевидно, легкое сотрясение, — ответил Ямада. — Она без сознания. Штурман отнесет ее в медотсек.

Обрабатывая рану командира, Ямада поглядывал на экраны. Туда же не отрываясь смотрел и Крепыш.

Морщась, д'Марья тоже туда посмотрел и невольно открыл рот, забыв о боли. Из бездны прямо на «Ред Алерт» надвигалась здоровенная посудина, крайне похожая на германский, то есть Объединенных Территорий, раумкройцер, в смысле дальний космокрейсер. Откуда, интересно, он мог здесь взяться?..

Д'Марья посмотрел на дальномер: тот показывал пять мегаметров, то есть неизвестный был уже слишком близко, и его можно было рассмотреть во всех подробностях.

— Ого, — только и смог произнести д'Марья. — Миша, это мне сильно кажется, или?..

— Или, — неестественно спокойно сказал Мальцев. — Мы уже минут пять за ним наблюдаем.

— Так, — сказал д'Марья. — Что произошло, собственно? Мальцев отвернулся от экранов и сказал:

— Нам хорошенько попали в двигательный отсек. Не везет что-то «Ред Алерту» в последнее время… Люди целы, все, но… что-то случилось с субприводом. Замкнуло или еще чего… короче, мы нештатно вошли в подпространство и вышли, тоже нештатно, неизвестно где.

— Я попытался определить наши координаты, — произнес Ямада бесстрастно, как всегда. — Но не смог. Максимальное приближение — пятьдесят парсеков от Земли.

— Хорошо, — несколько раздраженно сказал д'Марья и ткнул пальцем в экран, — а это что?

— Корабль штернваффе, — хладнокровно сообщил Ямада. — Если не ошибаюсь, класс ЭрКа-5, дальний раумкройцер.

Д'Марья посмотрел на него почти со злостью.

— Это я и сам вижу, — сдерживаясь, сказал он. — Но при чем тут Объединенные Территории? Куда нас занесло?..

— Командир, — произнес Ямада. — У вас кровь на подбородке.

Марья тут же остыл — ему стало даже стыдно.

— Спасибо, — поблагодарил он, утираясь, и деловито добавил: — Ладно. Что мы имеем на данный момент? Майор!

— Мы на высокой орбите планеты земного типа, — спокойно сказал Ямада. — К нам приближается раумк-ройцер Объединенных Территорий, тоннаж — сто пятьдесят тысяч тонн…

— Пилот!

— Субпривод не действует, — отозвался Крепыш. — Я вообще не понимаю, как мы смогли совершить прыжок. Единственное, что приходит в голову, — когда нам попали в двигатель с линкора, то заряд плазмы как-то замкнул рабочий контур. Миша, похоже, прав… впрочем, не знаю.

— А планетарные?

Мальцев что-то понабирал на клавиатуре вычислителя и после паузы подал голос:

— Да… хватает на посадку. Может быть, еще останется.

— Варианты?

— Нет вариантов. Д'Марья не стал думать.

— Садимся на планету! Возражать никто не стал.

— Ну и что будем делать дальше? — спросил д'Марья.

— Сходим на разведку, — спокойно сказал Ямада. — Поселение отсюда километрах в тридцати.

Они стояли неподалеку от корабля и задумчиво разглядывали незнакомый рисунок созвездий. Было тепло, легкий ветерок гулял в обожженной траве и шевелил листву в густых кронах деревьев.

«Ред Алерт» аккуратно уселся на краю леса, на ночной стороне планеты. Инженеры и механики, изучив повреждения, полученные в бою с «Успехом», поведали начальству, что починить агрегаты субпривода можно — недели за две, а вот с горючим, мягко говоря, тяжело… то есть его просто нет. Пока корабль опускался с орбиты — не делая предварительного облета планеты, по совершенно немыслимой траектории — наблюдатели обнаружили небольшое поселение. Кроме него, в радиусе пятисот километров следов цивилизации видно не было. Однако эфир не пустовал: какие-то короткие сообщения посылались в том числе и на обычной боевой частоте штернваффе и гевиттерг-ренадирен — космических десантно-штурмовых подразделений Объединенных Территорий. Сигнал, конечно, был кодированным, расшифровать его не удалось.

Итог получался неутешительный: две сотни человек очутились в незнакомом и, очевидно, враждебном мире без видимых шансов на спасение.

— Ясухиро, — сказал д'Марья, — а что ты все-таки думаешь по поводу этого тевтона на орбите? Как сюда немцев-то занесло? Неужто те самые, с Амальтеи?..

— Не знаю, — слегка пожал плечами Ямада. — И потом — почему обязательно немцы? Может быть, корабль трофейный.

— Ну конечно, — сказал д'Марья. — Пошли, чего уж там…

В командирской рубке собрался военный совет. Присутствовали старшие офицеры.

— …Итак, резюмируя, можно сказать следующее, — спокойно говорил Ямада. — Починка субпривода займет около двух недель, планетарные двигатели работают, но горючего слишком мало. Мы, как бы случайно, оказались на планете земного типа, на которой имеются следы цивилизации. Очевидно, аборигены являются гуманоидами: вполне возможно, что это выходцы с собственно Земли, хотя сведений о проникновении каких-либо экспедиций в этот сектор Космоса нет. Наличие на орбите космического корабля определенного типа, то есть весьма похожего на германский раумкройцер, может навести на некоторые мысли, но все же пока нет достаточного количества информации. Если же все-таки предположить, что на планете действительно имеется база Объединенных Территорий, то из данного факта проистекает следующее: во-первых, ничего хорошего нас не ждет, поскольку номинально мы до сих пор находимся с немцами в состоянии войны, хоть и дезертировали из американского Флота… а во-вторых, и это новость оптимистичная, здесь можно разжиться горючим для субпривода. Скорее всего наш корабль обнаружен, а посему чем раньше мы сами начнем активные действия, тем лучше для нас будет. В пятидесяти километрах на северо-восток находится некое поселение. По-видимому, имеет смысл произвести разведпоиск в данном направлении. У меня все.

После паузы д'Марья угрюмо спросил:

— Вопросы есть? Нет вопросов? В таком случае, Ясухиро Иваоевич, вы и Гордый берете два отделения первого взвода и направляетесь в поиск. Выходите в двадцать два ноль-ноль по бортовому времени. Действуете по обстановке. Все.

И снова — ждать. Д'Марья очень не любил это занятие, но — что поделать.

Он ходил взад-вперед по рубке и подавлял желание погрызть ногти или обстоятельно почесать в затылке. В сотый раз думал о том, все ли учтено: посты выставлены, комендоры у пушек, пассивные средства радиоразведки задействованы… вроде все.

Прошло восемь часов, скоро рассвет. Если поиск пройдет нормально, то…

В интеркоме раздался треск помех.

— Командир! Докладывает пост номер три. Вижу первое и второе отделения первого взвода. Кажется, потерь нет… через десять минут будут на борту. Встречайте.

Десять минут тянулись, разумеется, как целый час, но все же Ямада появился — невозмутимый и даже не запыхавшийся, вот только немного грязный.

Ямада с легким неудовольствием осмотрел свой испачканный черно-зеленый камуфляж, но д'Марья опередил его:

— Чиститься потом! Докладывайте, майор.

Ямада кивнул, поглаживая ствол висевшего у него на шее автомата.

— В результате поиска, произведенного силами первого и второго отделений первого взвода третьей роты отдельного девятого полка… — невозмутимо начал он.

— Не так официально, майор. Покороче. Ямада слегка вздохнул.

— Ну, если короче, то поиск прошел успешно. Себя не обнаружили, видели много. Коротко — это нечто вроде военного городка, и живут там действительно немцы. Что за часть там расквартирована — определить не смогли, спешили, но это явно не элита, то есть не шварцриттеры и не гевиттергренадирен. Космодром невелик, в порту на стоянке — восемь кораблей: три орбитальных челнока, два корвета, один эсминец… то есть штернцерштёрер, один неизвестного типа, примерно двадцати тысяч тонн массы покоя, и один, — Ямада поднял палец, — унтерраумкриг-сбоот!

— Локальный истребитель-подпространственник, — пробормотал д'Марья. — Значит…

— Именно, — кивнул Ямада. — Горючего для субпривода наверняка имеется навалом.

— Прекрасно, — сказал д'Марья. — А где ж его искать?

— Склады и ремонтные доки размещены на окраине городка, — спокойно произнес Ямада. — Охраняется неплохо, есть танки и другая бронетехника. Кстати, авиации мы почему-то не обнаружили.

Д'Марья побарабанил пальцами по столу.

— Фрегаты, штернцерштёрер… — пробормотал он. — Многовато.

— Как сказал кто-то из русских полководцев прошлого, — хладнокровно произнес Ямада, — смелость города берет.

Д'Марья искоса посмотрел на него, но промолчал. После паузы он сказал в интерком:

— Старшим офицерам собраться на командном посту.

— Н-да, — произнес Гордый и посмотрел на д'Марья. — Интересно, правда, командир?..

Д'Марья угрюмо кивнул.

Действительно, ситуация обрастала интересными подробностями. Обрамлялась, так сказать. Или одрамлялась.

— Так откуда же здесь взялись немцы? — задал очевидный вопрос Мальцев.

Д'Марья открыл было рот, но Ямада опередил его.

— Лично я думаю, — в своей обычной манере произнес он, — что это именно те боевые подразделения штернваффе, которые так мелодраматически исчезли с Амальтеи. Если вы помните, я всегда указывал на то, что не могут просто так пропасть сотни кораблей и десятки тысяч, бойцов, хоть забросай ты их метеоритами и гигатонными зарядами. Если вы помните, именно немцы первыми, еще до войны, стали успешно применять субпривод. Так что они вполне могли сбежать из Системы, когда сгорела Европа, а война в Пространстве была ими уже практически проиграна… Да и вообще, — добавил вдруг Ямада, — кто поручится, что немцы здесь не сидят уже лет эдак, скажем, тридцать?..

Повисла напряженная тишина. Д'Марья хмыкнул. А ведь действительно..

Внезапно заверещал сигнал аларма. Все вскочили на ноги.

— Докладывает пост наблюдения номер два! — раздалось из интеркома. — Вижу неизвестный летательный аппарат, тип — аэродинамический, направление тринадцать, расстояние двенадцать, высота — ноль пять!

— Командир, цель наблюдаю! — отозвался Крепыш, сидевший у экранов.

Д'Марья быстро сел в командирское кресло. На экране визуального контакта он увидел чужака — это оказался небольшой орбитальный космический корабль из тех, которые американцы называют «дропшип», а немцы Объединенных Территорий — «крайсбаншиффхен».

— Похоже, это по нашу душу, — сквозь зубы произнес

Мальцев.

— Боевая тревога, — громко сказал д'Марья. — Команде занять места!..

Офицеры так и сделали: только топот раздался. В рубке остались Мальцев, д'Марья, Ямада и Крепыш.

Д'Марья напряженно вглядывался в экран. Крайсбаншиффхен на минимальной скорости приближался к «Ред Алерт» и вдруг остановился.

— Зафиксировано активное электромагнитное излучение, — сказал Крепыш. — Он нас обнаружил.

— Носовая установка! — быстро сказал д'Марья в интерком. — Доложите готовность!

— Цель воздушная… фиксированная, — отозвался Кузин. — Расстояние — ноль ноль три!

— Цель уничтожить!

На экране визуального контакта полыхнуло бледно-голубым: на мониторе радара зеленая отметка тоже моментально исчезла.

— Так, — негромко сказал д'Марья. — Боевые действия считаю открытыми.

Действовать пришлось быстро.

Поскольку крайсбаншиффхен вполне мог успеть сообщить координаты «Ред Алерта» куда следует, в распоряжении аэрогардов для того, чтобы проникнуть на склады и захватить необходимые пять-шесть тонн горючего, оставались считанные минуты.

Менее чем через четверть часа из чрева «Ред Алерта» почти бесшумно выплыли два «коршуна» — восьмидесятитонные танки на воздушно-силовой подушке, предназначенные для десанта и огневой поддержки войск непосредственно на поле боя. В десантном отсеке одного из них находилось два отделения аэрогардов, отсек другого был пуст — пока что.

Дорога до вражеской базы заняла еще десять минут.

Д'Марья, который отправился за горючим, невзирая на резкие возражения Ямады, оставшегося за капитана, рассматривал в перископ стену, окружавшую склады и ремонтные доки. Ничего себе стена, внушительная… даже непонятно, зачем она такая: кто, интересно, мог осмелиться пробиться или прорваться на военный объект на этой очевидно унитарной в политико-национальном смысле планете?

— Ну что, атакуем? — хрипло спросил капитан Шульгин, командир первого отделения.

— Коля, — сказал д'Марья, — видишь во-он ту коричневую крышу?

— Ну…

— Склад, так сказать, гэсээм скорее всего там… Второй, — сказал он в микрофон, нарушая режим радиомолчания, — делай, как я…

Завыли моторы, нагнетая воздух в подушки: коротко всхрапнули маршевые двигатели, два танка почти одновременно поднялись вверх и мощным прыжком одолели полтораста метров расстояния до стены. Все, началось, мелькнуло в голове у д'Марья, а дальше и пошло, и поехало…

Перемахнув через стену — пятнадцать метров, пустяк, — танки опустились на бетон и уже на гусеницах двинулись к складу, ворота которого оказались открытыми: перед ними стояли несколько тяжелых электрокаров, сновали рабочие, шла погрузка. Увидев танки, все остановились. Внезапно словно из-под земли выскочил некто в черном, начальственно вскинул руку, приказывая остановиться: д'Марья, сидевший за штурвалом «коршуна», сжал зубы, газанул, и из-под гусениц брызнуло красным. Рабочие, загружавшие кары, бросились врассыпную. Реакция у местных ребят оказалась превосходной: уже через пару секунд по броне «коршуна» загрохотали снаряды — на экране бокового обзора д'Марья увидел БТР, вовсю поливавший огнем танки аэрогардов. Не останавливаясь, второй «коршун» повел пушкой, и двухсотмиллиметровый снаряд разнес БТР в клочья.

Танки резко остановились перед воротами склада. Люки десантных отсеков распахнулись, и аэрогарды стали выскакивать на бетон. Д'Марья открыл боковой люк, выпрыгнул и быстро осмотрелся.

Так… пока что все идет нормально. От бэтээра остались одни колеса, и те уже почти догорели… рабочие попрятались… больше никого… что там на карах? ага!..

— Шульгин! — крикнул он. — Быстро грузите вон те блоки! Это горючее!

Сколько же здесь его… нет, не хватит.

— Иванов, Воробьев, Сергеев, Кузнецов! Быстро за мной!.. — крикнул д'Марья и бросился к распахнутым дверям.

Что здесь у них? Ну да, склад… даже нет, целое производственное помещение, по которым американцы любят бегать в своих экшенах… и стрелять тоже любят (эту мысль он додумывал, перекатываясь через голову и посылая длинную очередь в человека в чистой спецовке, который, старательно целясь, выпускал пулю за пулей из большого черного пистолета по аэрогардам). Так, этот готов… а где же еще блоки?! ах, ты… получи, з-зараза!.. спасибо, Коля, наливать буду… вот они!..

— Быстро, ребята! — крикнул он.

Один из аэрогардов уже въезжал в ангар на каре: д'Марья и остальные начали быстро грузить на платформу двухсоткилограммовые блоки.

Быстрее, быстрее… Сколько всего? Там двадцать, здесь восемь… еще… десять… все!

— Уходим!..

Жутко завывая, кар вылетел наружу, четверо аэрогардов и д'Марья выбежали вслед за ним.

Теперь перегружать… давайте, ребята, давайте… а эт-то еще что?..

Д'Марья увидел, как на бетон в двух сотнях метров от них из какого-то ангара выкатывается четверка танков, тонн по шестьдесят каждый — черные, приземистые, с большими плоскими башнями и длинными пушками.

— Грузите быстрее! — крикнул он и впрыгнул в люк «коршуна».

В его распоряжении были секунды — в современном танковом бою долго думать не приходится. Он схватил боевой шлем, моментально нахлобучил его… так, нашлем-ный целеуказатель… откуда пятый?!. Автомат заряжания… автонаводчик… гашетка! Н-на!..

Пушка выплюнула очередь из пяти снабженных головками самонаведения снарядов менее чем за три секунды. Четыре снаряда попали в цель: два танка сразу вспыхнули, как спички, еще один загорелся как бы нехотя, но остановился, и пушка его вдруг опустилась.

Два оставшихся танка открыли огонь.

Гетерогенная усиленная броня «коршуна» выдержала первые четыре попадания. За это время д'Марья, потерявший ход, успел подбить оба танка противника, но тут появились еще три…

Ага… вот вы где… ладно, учтем… а вот под башню!! эх, братцы, калибр у вас не тот… лишь бы не ракеты… эх ты, что ты там тащишь, сволочь такая?! получи, получи, родимый (резко задудукал пулемет)… Второй, второй, заканчивайте погрузку и немедленно уходите, я вас прикрою… немедленно, я сказал!!! я потерял ход, бойцов уводите на броне… выполнять!!! ч-черт, экран перегорел, или что это с ним… снаряды! на еще, на, н-на! ах ты, гад… все, п…ц.

Все пространство вокруг обворованного склада покрывали густые клубы жирного черного дыма, изредка прорезаемые резкими языками жаркого пламени: это горели восемь подбитых д'Марья танков. Его «коршун», изувеченный, потерявший гусеницы и половину брони, продолжал стрелять. Но вот сбоку выскочил еще один немецкий танк и почти в упор выпустил по танку д'Марья два снаряда.

Башню «коршуна» сорвало напрочь и забросило на крышу соседнего ангара. Танк с грохотом треснул и выпустил в небо восхитительный фейерверк сдетонировавшего боекомплекта.

Внезапно все вокруг озарилось немыслимой вспышкой зеленовато-белого пламени — это взорвался склад с обычным горючим, куда залетел шальной снаряд. Ремонтная база мгновенно превратилась в пылающий ад: на экранах обзора задней полусферы «коршуна», уносившего драгоценный груз в сторону «Ред Алерта», все было багрово-красным, а в обожженных глазах д'Марья, который за несколько секунд до этого последним усилием вырвал нижний люк из днища своего «коршуна», оранжевые круги чередовались с изумрудно-зелеными.

Д'Марья открыл глаза и тут же зашелся в кашле. Кашлял он долго, захлебываясь и чувствуя, как что-то проворачивается в отбитых напрочь внутренностях. Потом смолк и посмотрел на светящийся циферблат часов.

Интересно — оказывается, с того момента, как «коршуны» двинулись в поиск, прошло всего лишь полчаса: стало быть, в этой выгребной яме он, то есть собственно д'Марья, валяется не так уж и много времени…

Что же случилось? Некоторым образом — чудо. Когда он вырвал нижний люк лопающегося танка, то увидел перед своими глазами не просто голый бетон, а еще один люк — как оказалось, ведущий к каким-то подземным коммуникациям. Впрочем, он не стал, конечно, об этом задумываться, а просто выдрал и его, провалившись затем в гулкую черноту вниз головою и цепляясь по мере возможности по дороге за ступеньки. Внизу приложился д'Марья довольно сильно, но все же не настолько, как могло бы получиться.

Кряхтя и постанывая, он встал на ноги. Кругом была почти полная темнота, даже вверху не светилось пятнышко открытого люка — видимо, дыру завалило обломками взорванного танка, а может, и просто немцы прикрыли — из аккуратности.

Так, подумал д'Марья, оцениваем обстановку. Впрочем, что значит — оцениваем? Ни хрена не видать, как тут что можно оценить… Ладно. За — жив и, будем считать, цел. Все? Все. Против — танк сгорел, второй, будем надеяться, ушел и, будем молить Бога, добрался до корабля. Дальше будем молиться, что корабль удачно стартовал. Еще дальше — что его не сбили при выходе на орбиту. Если не весь кредит исчерпан — то попросим, чтобы он добрался… куда? да пусть хоть на этот Утгард. С Асгарда — на Утгард. Сначала на планетарных, а потом, когда починят привод, — в подпространстве. Да. Все? Нет, не все. Корабль летит, а командир его торчит. В глубокой… яме.

Непорядок.

Д'Марья почувствовал, что начинает злиться по-настоящему.

Будем выбираться.

Фонаря нет, оружие… так, пистолет в кобуре, три обоймы… хватит на первое время, а там посмотрим.

Понятно, что из глубокой… ямы надо выбираться, а вот каким образом? В смысле — куда идти?

Пойду налево, мрачно усмехнулся д'Марья и стал пробираться в указанную самому себе сторону.

Туннель был сухой и чистый. Д'Марья, который обладал хорошим ночным зрением, мог кое-что различить: он подумал, что здесь проходила либо телефонная сеть, либо трубы пневматической почты… а может, и что-то еще: хрен его знает. Толстые кабели по стенам, закрытые распределительные щитки, рубильники и выключатели. Техника имела довольно допотопный вид, и д'Марья ничего трогать не стал.

У него не было никакого особенного плана. Д'Марья посмотрел на светящийся циферблат: прошло полтора часа с того момента, как он оказался в туннеле. Ясно, что Ямада, если сумел и успел, то уже стартовал с планеты: ведь все видели, что командирский танк взлетел на воздух, и оставаться для поисков одного, наверняка уже погибшего, человека, пусть даже и командира корабля, было бы преступлением. А посему остается идти куда глаза глядят — авось кривая вывезет…

Так.

Д'Марья осторожно потрогал ручку металлической двери, в которую он уперся. Приложил ухо — так, на всякий случай. Конечно же, ничего не услышал.

Постояв еще немного в темноте, он аккуратно повернул ручку вниз и на себя.

Дверь бесшумно приоткрылась.

Д'Марья глянул в щелку: вроде никого. Он открыл дверь пошире.

Освещенное помещение, довольно большое, полное всякой аппаратуры. Перед пультом с многочисленными дисплеями два кресла. Пустые.

Д'Марья еще помедлил и шагнул вовнутрь.

Остановился, прислушиваясь. Вроде тихо.

Он осмотрелся. Непонятно, что это такое: не то узел связи, не то какая-то энергетическая подстанция. На пульте — огонечки, сенсоры, дисплеи… чего они там показывают, рассматривать некогда… вдоль стен — здоровенные шкафы с массивными, как на сейфах, металлическими дверьми.

Кстати о дверях. Воспитанные люди их за собой закрывают.

Д'Марья подскочил к той двери, в которую вошел, и стал искать замок… или задвижку, вот черт, нету…

А почему, собственно, дверь только одна?

Он обернулся, услышав негромкий лязг.

То, что он принял за шкаф, оказалось чем-то вроде кессона: за спиной человека в черном комбинезоне с серебряными погонами, открывшего тяжелую дверь, д'Марья увидел темный проем и еще такую же сейфовую дверцу. Человек, заметив д'Марья, сузил глаза и мягко впрыгнул в помещение.

Д'Марья поймал его на встречном движении: он не хотел стрелять — мало ли что, еще успеется; обманный выпад, захват, рывок — но черный не упал, а попытался уйти влево и ударить д'Марья ребром ладони по горлу. Эге, шалишь: д'Марья подсек его ногу, ударил в голову, бросил на пол, но добить не успел.

Он быстро обернулся. Из незакрытой двери, ведущей в туннель, появились еще двое.

До них метров пять. У обоих в руках синхронно появились пистолеты. Но д'Марья сдаваться не собирался.

Он выхватил свой ствол, одновременно уходя в сторону. Еще вопрос, кто успел бы первым, но в тот момент, когда д'Марья начал движение, он услышал крик недобитого в черном:

— Вася, живым!..

Кричал он по-русски.

На долю доли секунды д'Марья замер, и тут этот самый Вася, буквально пролетев разделяющие их метры, с похвальной ловкостью заехал ему носком тяжелого ботинка в подбородок.

…Вторично ему ударили по лицу уже ладонью. Не очень сильно — так, чтобы привести в чувство. Удалось.

Удалось, подумал д'Марья, медленно приходя в себя и слегка удивляясь. Что такое, в самом деле — за последние полтора часа уже второй раз сознание теряет. Как кисейная барышня. Или кисельная. В колодце жили, кисель пили…

— Ну что, очухался, гнида заморская? — услышал он чей-то веселый голос.

Д'Марья сфокусировал взгляд на говорившем. Гладко зачесанные светлые волосы, голубые, почти белые, какие-то пьяные, что ли, глаза, черный комбинезон… что это за форма такая… не шварцриттер ли?..

Светловолосый занес руку, чтобы снова залепить ему пощечину.

— Хватит, — сказал кто-то другой, тоже по-русски. — Сначала мы с ним поговорим.

Д'Марья приподнял голову, пытаясь оглядеться по сторонам.

Оказалось, что он лежит, привязанный к кровати, в каком-то помещении медицинского характера: все кругом белое и стерильное. Рядом с его койкой — два кресла. Вася уселся на свое.

— Так, — произнес второй, тоже в черном с серебряными погонами и тоже без головного убора.

Собственно, сказал он «well» и дальше продолжал тоже по-английски:

— Хотелось бы услышать, сэр, о цели вашего пребывания на нашей планете, о том, кто вас сюда послал, какие силы расположены на гиперорбитальных траекториях, а также о том, каково ваше настоящее имя, уважаемый полковник. Почему, кстати, не носите жетон?

Говорил он по-английски безупречно, надо отдать ему должное. Д'Марья хмуро кивнул и пробурчал:

— Сначала сами представьтесь, а то из-за этого вашего си у меня мысли путаются.

Сказал он все это по-русски.

На секунду они замерли. Потом Вася сказал:

— Опаньки.

Второй закрыл рот и сказал: — Н-да.

— Ну? — поторопил его д'Марья. — Он — Вася, это я уже понял. А дальше?

— Ага, — сказал второй. — Ну что же… все равно вы в нашей власти, поэтому… Майор Станислав Альский, — он кивнул на Васю: — и капитан Василий Шмалько.

— Майор и капитан — чего? Они переглянулись.

— Мы офицеры Службы Дозоров Германского Свободного Внеземного Государства.

Д'Марья потерял дар речи. Офицеры СД ГСВГ (ничего себе!!! — в легкой панике подумал д'Марья) с любопытством на него смотрели.

— А кто же… да что же… — попытался сказать д'Марья, — э… кхм. Н-да.

После паузы он добавил:

— Ну вы, ребята, даете. Елки-палки.

Они снова переглянулись. Потом Альский с легкой усмешкой произнес:

— Что-то не так, полковник?

Д'Марья уже немного справился с охватившим его слабым недоумением.

— Дело в том, — проникновенно сказал он, — что об этом вашем… Свободном Государстве я впервые слышу. Кстати, если оно германское, то — что вы здесь делаете? Или вы все же немцы?..

— Нет, мы русские, — слегка удивленно произнес Альский.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — признался д'Марья.

— А как же вы сюда попали? — задал Альский вполне резонный вопрос. — Ведь цель-то у вас была какая-то?

— Ладно, — сказал д'Марья после паузы. — Вы правильно определили, я — никуда от вас не денусь… Рассказывайте, что это у вас за гэсэвэгэ такое…

— Что же, полковник, вы ничего об этой планете не знаете? — недоверчиво спросил Альский.

— Абсолютно.

Офицеры снова переглянулись, Альский едва заметно пожал плечами и заговорил.

…На планете, которую местные жители называли Асгардом (ну разумеется, хмыкнул про себя д'Марья), первые люди с Земли появились тридцать лет назад (ага, с уважением подумал д'Марья, вспомнив Ямаду). Это были, так сказать, нелегальные эмигранты: история странная и в своем роде удивительная.

Оказывается, еще с десятых годов двадцать первого столетия на Марсе существовала небольшая немецкая колония, население которой составляли те люди, кто родился в ныне уже позабытой Германской Демократической Республике: они, их дети и внуки. Бундесвласти смотрели сквозь пальцы на чудаков, желающих жить при социализме, пусть даже и во Внеземелье, и не чинили им препятствий, правда, особо не помогая. Когда же Марс стал активно заселяться, а германский режим ужесточился и вообще в воздухе запахло очередной мировой войной, стало понятно, что легкая (относительно, конечно, легкая) жизнь социалистических колонистов подошла к концу. Тогда они поднатужились, через подставных людей построили на верфях аргентинского филиала «Вельтраумшиффверке» огромный транспорт, якобы для грузовых перевозок по Системе, а потом их боевые отряды («Фольксшверткампфабтайлюнген, — «непринужденно пояснил Альский, — сокращенно Фауэска») со стрельбой умудрились захватить один из первых прототипов гипердвигателя.

В срочном порядке марсианская демократическая колония снялась с насиженных мест, погрузилась на борт «Фридриха Энгельса» (д'Марья поперхнулся), командир шрабля, он же Первый секретарь ЦК Германской объединенной социалистической партии рабочего возрождения, нажал красную кнопку, и… короче, маханули немецкие социалисты куда глаза глядят.

Бывшим марсианам просто сказочно повезло: они практически сразу же наткнулись на свой Асгард — планету, пригодную для жизни.

(Тут д'Марья нахмурился: ему не нравились такие совпадения. Что же это такое — планета за полтыщи световых лет от Земли, а все именно сюда попадают?)

…Итак, поселились здесь обломки социалистического прошлого, и стали себе жить потихоньку. Климат на планете вполне, чужой разумной жизни нет, земные растения прижились, местные тоже в пищу годятся, полезных ископаемых полным-полно, потихоньку строятся фабрики и заводы, в том числе и военные — на всякий случай… космоверфи опять-таки: короче, образовалось Германское Свободное Внеземное Государство, и существует оно уже три десятка лет.

— А корабль штернваффе на орбите? — спросил д'Марья. — И сами-то вы откуда?..

— Хватит. — решительно произнес Альский. — Теперь ваша очередь.

Д'Марья посмотрел на него. Потом кивнул.

— Хорошо. Если вы и врете, то с этим уж ничего не поделаешь. Я — бывший полковник Дальнего Космофлота США д'Марья…

— Погодите, — перебил его Альский. — Какой д'Марья? Это же было давно… Аравия, Белоруссия… отдельная сорок восьмая…

— Это был мой дед, — спокойно сказал д'Марья.

— Тогда я тоже ничего не понимаю, — развел руками Альский. — Почему американский космофлот?

Д'Марья усмехнулся — невесело.

— Действительно… правильнее будет сказать, что я — капитан-полковник корпуса аэрогардов, Военно-Космические Силы России. Был им и остаюсь. Думаю, о катастрофе на Земле вы знаете?

Офицеры быстро переглянулись, и Альский осторожно произнес:

— Н-ну… видите ли… впрочем, продолжайте.

— Стало быть, вы, очевидно, в курсе, что теперь там одно правительство и одна армия… Мой корабль уцелел и стал называться «Ред Алерт», а потом… потом мы узнали что-то такое, после чего оставили службу, угробили флагманский корабль Шестого Космофлота и случайно — авария — оказались здесь. Теперь давайте про раумкройцер штернваффе на орбите.

— Трофейный, — коротко сказал Альский. На лице его явственно проступала гримаса странного разочарования. — Просто трофейный…

Д'Марья слегка вздрогнул. Он начал кое-что понимать.

— Б… — сказал он. — Опять, что ли, по своим стреляли?.. Шмалько сплюнул, встал и отошел к стене. Альский тоже поднялся и начал отвязывать д'Марья от койки.

— Мы слишком поздно вас засекли, — сказал он. — Американцы наверняка появились бы с шумом, массами…

Немцев мы бы тоже увидели пораньше… эх, мало пока нac здесь.

— Кого это — нас? — спросил д'Марья, поднимаясь с кровати и потирая затекшие кисти рук.

— Нас, — сказал Вася, повернув к нему лицо с холодными глазами убийцы. — Обитателей планеты Сталинград из звездной системы Светлая.

Глава 3

— …борт ноль две девятки, «Ред Алерт», ответьте капитан — полковнику д'Марья… повторяю, борт ноль две девятки, «Ред Алерт», здесь капитан-полковник д'Марья… Уже три часа он сидел у пульта станции космической связи и на широкой волне посылал сигнал открытым текстом в пространство, ничего не получая в ответ. Интересно, подумал д'Марья, куда они могли запропаститься? Альский сказал, что старт корабля с планеты был зафиксирован, а вот потом «Ред Алерт» пропал — и теперь находился неизвестно где.

— Борт ноль две девятки, «Ред Алерт». Здесь капитан-полковник д'Марья…

Бесполезно.

Он посмотрел на Альского, который курил, рассевшись в соседнем кресле.

— У вас что, на орбите нет постов ближнего обнаружения? — спросил д'Марья.

Альский покосился на него, с угрюмым видом пожал плечами и выпустил клуб сизого дыма.

— Нету, — ответил он. — Там только этот, с крестами… крейсер «Рокоссовский», бывший «Мантойфель». Он на орбите болтается для красоты, но постоянно, только вахты сменяются. Дальнее обнаружение — есть, без этого не обойдешься…

— А как же нас не заметили?

— Так никто же не выходит из глубины так близко от планеты. Это же сумасшествие… и вообще ваша посудина чисто случайно осталась цела. Еще полмегаметра — и никакого Алерта, только атомы.

Д'Марья хотел было что-то сказать, но тут из динамика раздался спокойный голос Ямады:

— Капитан-полковник д'Марья, здесь борт ноль две девятки, «Ред Алерт». Слышим вас.

Д'Марья чуть не подскочил на месте, но сдержался.

— Докладывайте, «Ред Алерт».

— Находимся в районе южного полюса планеты, — по-прежнему спокойно ответил Ямала. — Мы тут перехватили прыжковый катер. Обер-лейтенант Службы Дозоров Йенеке помог разобраться в обстановке…

— А кто ему самому помог разобраться? — спросил д'Марья, краем глаза наблюдая за побагровевшим Альским.

Ямада деликатно кашлянул.

— Видите ли, командир… — начал он с несвойственной ему проникновенностью.

— Ладно, — оборвал его д'Марья. — Надеюсь, обошлось без членовредительства.

— Что вы, что вы…

— Хорошо. Садитесь по лучу, передаю координаты… Пока передатчик посылал в эфир цифры, д'Марья посмотрел на Альского. Тот уже обрел нормальный цвет лица.

— Да, — задумчиво произнес майор. — Этот Йенеке — один из лучших оперативников. Удивительно, как вам вообще удалось его захватить, а уж то, что он так быстро разговорился… Странно. Видимо, у вас на корабле настоящие умельцы.

Д'Марья промолчал, обдумывая то, о чем успел рассказать ему Альский за тот час, что они были знакомы.

…Звездная система Светлая находилась в одном парсеке от Асгарда. Шесть планет, две — пригодные для жизни. На одной, которая называлась Сталинград, уже тридцать лет и находилась небольшая — тридцать тысяч человек — колония выходцев с Земли. Из России.

Незадолго до начала Четвертой мировой, после полесской войны, после того, как старая Российская Федерация самоликвидировалась, умные люди в руководстве Урало-Сибирской Народной Общины в обстановке строжайшей секретности подписали приказ об экспедиции в Даль-Внеземелье. Проект «Ермак» — так это называлось, космических транспорта, больших, имеющих на борту двадцать пять тысяч человек и кучу истребительной техники, были посланы в Дальний Космос… Субпривод, понятно, только осваивался, и вот — один корабль очутился возле звезды Светлая, второй же пропал…

(- То есть погиб? — уточнил д'Марья.

— Это точно неизвестно, — бесстрастно сказал Альский. — Факт гибели не зафиксирован. Так что… все может быть.

— Ага, — сказал д'Марья и стал слушать дальше, снова отметив про себя странный факт: все пути нынче ведут не в Рим, а в Асгард. В крайнем случае — в Сталинград.)

…Высадившись на пригодной к жизни планете, пассажиры «Москвы» — второй транспорт назывался «Китеж» — долго не могли наладить связь с Землей. Зато они очень быстро обжились в своем новом доме, который поначалу хотели назвать Новой Россией, потом Русью, потом Днепром и в конце концов окрестили Сталинградом, построили промышленность (благо специалистов, гражданских и военных, в том числе буквально мирового уровня, имелось достаточное количество), более или менее обеспечили себя едой и стали жить-поживать, да добра наживать.

Однако долго идиллия не продолжалась. Однажды в безоблачном светлом небе появилась огромные, разукрашенные тевтонскими крестами космические посудины, откуда с грохотом и лязгом посыпались завоеватели. Это оказались германские гевиттергренадирен, которые, вывалившись из двух раумкройцеров, «Роммеля» и «Ман-тойфеля», попытались атаковать чужую планету, случайно наткнувшись на нее после выхода из подпространства…

(- Стоп, — перебил д'Марья. — А в какой точке они совершали погружение?

— Где-то в районе Юпитера, — после паузы сказал Альский. — Вроде бы у них случилась авария, и целая группа кораблей очутилась неизвестно где…

— Так, — произнес д'Марья, но мысли свои до поры до времени оставил при себе.)

…Однако соотношение сил оказалось не в пользу нападавших. Пока их корабли пытались сжечь планету с орбиты, пробиваясь сквозь сложную систему противокосмической обороны — поселение-то было изначально задумано как военное! — эскадрильи русских МиГ-103 и МиГ-105, суборбитальных гиперзвуковых истребителей-бомбардировщиков, зайдя от солнца, в воздухе кромсали крайсбаншиффхены с десантниками, а новейшие штурмовики Ке-18 и Ке-30 местной постройки в это время утюжили высадившиеся танки.

Гевиттергренадирен сражались умело и грамотно, истинно по-немецки, но их было меньше, а пилоты русских истребителей и штурмовиков дрались с остервенением, защищая свою новую Родину: короче, один из пленных (их было, кстати, немало; опять-таки немецкая традиция: когда десантники поняли, что им уже ничего не светит, то стали сдаваться спокойно и с достоинством) признался, что в детстве он именно так и представлял себе зловещий Сталинград, страшнее которого может быть только Сибирь…

А потом, через полгода, когда сталинградцы восстановили разрушенное, собрали свой, созданный за годы пребывания на планете флот, подлатали захваченные корабли штернваффе (из двух крупных и десяти малых судов, атаковавших планету, пригодными для полетов оказались, соответственно, один и три) и отправились исследовать ближайший сектор Пространства. Возле Асгарда авангард сталинградской эскадры в составе двух фрегатов был атакован американцами.

Бой был коротким и жестоким. Фрегаты шли в обычном пространстве, и американцы, очевидно, обнаружили их издалека, неожиданно открыв огонь из орудий главного калибра. Однако перед тем, как погибнуть, один из фрегатов успел передать своему флагману состав группы кораблей противника.

Американских кораблей было десять штук, в том числе три линкора, три фрегата и четыре корвета: у сталинградцев оставалось четырнадцать вымпелов, из них два эсминца, четыре фрегата, четыре корвета, два космобота и два локальных подпространственника, которые и решили исход сражения.

Локальный подпространственник, он же специальный корвет-истребитель, действует по принципу, так сказать, космической подводной лодки: в отличие от других основных кораблей звездного флота, которые могут входить в подпространство только на короткое время для совершения достаточно дальнего прыжка, он ныряет в, как говорят пилоты штернваффе, «унтерраум» надолго, оставаясь невидимым для постороннего наблюдателя, и оттуда атакует противника, причем может делать это, даже находясь рядом с крупными космическими объектами. Радиус действия СКИ невелик, возможности его ограничены, он не может атаковать издалека, находясь в подпространстве; для пуска ракетоторпед необходимо подойти к врагу практически вплотную, и в этот момент истребитель весьма уязвим для средств локальной обороны. Но если уж СКИ произвел атаку, то у противника шансов совсем мало.

Американцы прозевали атаку двух сталинградских СКИ. В считанные секунды все три их линкора разлетелись без лишнего шумового эффекта на молекулы, атомы и так далее. Когда появились остальные корабли сталинградской эскадры, американцы, не принимая боя, попытались скрыться, но их настигли на краю местной системы и расстреляли практически в упор — уйти удалось только одному корвету.

После этого сталинградцы высадились на Асгарде, который, как оказалось, разве что не дымился: американцы успели там повоевать — в своем, разумеется, стиле.

Наткнулись они на Асгард, видимо, совершенно случайно — пролетали мимо (д'Марья, выслушав описание линкоров, удивленно приподнял брови: судя по всему, это были тяжелые броненосцы типа «Честер Артур» — двести тысяч тонн, минимум экипажа, довольно тихоходные, зато прекрасно приспособленные для планетарной бомбардировки: гигатонные бомбы, пучковое оружие и прочее; совершенно непонятно, что эти чудовища делали в Дальнем Космосе), покрутились немного на орбите, переговорили с наземным командованием, которое заверило пришельцев в своей полной лояльности зездно-полосатому штандарту… а потом, недолго думая, начали жечь планету — с орбиты, естественно, приземляться они не собирались.

Орбитальная бомбардировка принесла значительные плоды. Прилежно созданная немцами промышленность была уничтожена почти вдребезги. Хорошо еще, что на планете была создана мощная сеть бомбоубежищ, бункеров и еще масса всякой всячины, глубоко упрятанной под землю, поэтому борцы с империями зла поубивали только десятую часть местного населения — а могли ведь и всех.

В тот момент почти весь асгардовский военный флот находился где-то вне системы, а планетарная ПКО могла мало чего противопоставить мощным гиперорбитальным бомбардировщикам — и все же два линкора (поначалу их было пять штук) доблестные штернабверканонирен сбили, приведя командира эскадры агрессоров в неописуемую ярость (поскольку главный пункт космической связи был зарыт чуть ли не у центра земли… в смысле Асгарда, и, соответственно, повреждений не получил, то местные могли воочию лицезреть на своих экранах — они пользовались старой телевизионной связью — вражеского брюхастого обмедаленного генерала, который, брызжа слюной и давясь чуингамом (ну что поделать, все они такие!), орал: «Я вам устрою второй Дрезден!»). Германские социалисты уже было решили, что пришла хана, но тут американцы бомбардировку внезапно прекратили.

Почему так случилось, Альский объяснить не смог, да и вообще тут имелась масса непроясненного, однако, так или иначе, американцы под защитой своих крутившихся на орбите космических крепостей высадились на планете и объявили, что выполняли здесь свой гуманитарный долг, после чего раскланялись и отбыли восвояси, напоследок сбросив в район, зараженный посеянной аэрозольным способом гремучей чумой Эмери Рота, пару тонн гуманитарного шоколада и сыграв с солдатами столичного гарнизона благотворительный матч по американскому футболу (счет 96:0 в пользу пришельцев, Джон Пеллетье сделал одиннадцать тачдаунов).

Впрочем, американцы обещали как-нибудь вернуться.

После такого визита доброй воли граждане ГСВГ (по-немецки, конечно, DFAS, но д'Марья больше понравилась русская аббревиатура) оказались в шоке у разбитого корыта и на появление сталинградцев отреагировали довольно вяло, хоть и в положительном смысле. С обитателями системы Светлая немецкие социалисты наладили что-то типа дружбы, потому как взаимовыгодное сотрудничество в целях общего выживания стало на данный момент главным.

Русские со своими технологиями помогли очистить плодородные земли от радиоактивного заражения и построили фабрики по производству синтетической пищи, немецкие умники научили сталинградцев некоторым хитростям управления климатом (на Сталинграде этот самый климат был просто отвратительным, урожай постоянно норовил сгнить на корню и вообще с ним, то есть с урожаем, бились не на шутку), ну и так далее. Каждый жил на своей планете, места хватало для всех и для всего, идеология тоже во многих чертах совпадала (хотя, как заметил Альский, германский социализм в марсианско-асгардовском его варианте претерпел существенную догматическую инверсию, обозначив себя скорее как учение национально-религиозное, и, по слухам, на последнем пленуме партии за «еретический ревизионизм» из состава ЦК были выведены — а потом и расстреляны — несколько человек), кроме того, имелся общий внешний враг — пусть вероятный, но появления этого вероятного противника ждали и готовились. Так что сотрудничество двух внеземных формаций протекало нормально. Немецкие представители работали на Сталинграде, в том числе и в тамошней спецслужбе, Отделе Особого Назначения, сокращенно ООН (д'Марья и бровью не шевельнул — после СД ГСВГ его трудно было удивить), а русские ребята — на Асгарде: к примеру, в этой самой Службе Дозоров.

(- Вот только, — после небольшой заминки сказал Альский, — в свою внутреннюю контрразведку, Эсфауэс, они нас не пускают. Объясняют это партийно-этическими соображениями.)

Ну а когда с неба свалился «Ред Алерт», то его, натурально, приняли за американского разведчика и собирались захватить в качестве «языка», однако аэрогарды оказались ребятами ушлыми, и…

(-…и вот сейчас мы имеем то, что имеем, — закончил повествование молчавший почти все время Шмалько.)

Как ни странно, но д'Марья в эту хитрую историю поверил.

Спокойный голос Ямады вывел его из задумчивости.

— Командир, координаты принял. Будем у вас через… двадцать пять минут. Конец связи.

— Принято. Конец связи.

— …Такие дела, — закончил д'Марья свой рассказ, и наступила пауза.

Они находились в помещении штаба Службы Дозоров (и по-немецки тоже ведь СД — Штрайфендинст, отметил про себя д'Марья), глубоко под землей: д'Марья, Ямада, Гордый — и Альский, Шмалько и генерал Степанчиков, седой жилистый человек лет шестидесяти, с очень красным, но странно молодым лицом, которое несколько портили два еще более красных шрама — оба на левой щеке. Кроме того, присутствовали три немца: оберст Шпарвассер (лет пятьдесят, холеное лицо, высокий лоб, редкие волосы, тронутые сединой) из штаба местного фолькснотвера, то есть сил самообороны, майор Руммель (молод, очень светлые волосы и почему-то темное, словно обожженное лицо) из Службы Дозоров и какой-то Калькопф в штатском.

Д'Марья только что вкратце обрисовал своим текущее положение. Чуть ранее он поведал подробности обстоятельств дезертирства «Ред Алерта» местным офицерам.

— Очень интересно, — спокойно сказал Ямада. — Наши дальнейшие действия, командир?

— Какие действия, — буркнул д'Марья. — Чиним корабль, вот какие действия…

— Ну, это понятно, — кивнул Ямада. — А дальше-то что, собственно?

— Что-то, — угрюмо сказал Степанчиков. — Готовиться к Седьмой мировой, вот что.

— Уж скорее, к Первой галактической, — криво усмехнулся д'Марья.

— Слишком по-американски, — покачал головой Ямада. — Я думаю, что не стоит драматизировать ситуацию. Вселенскому… то есть галактическому конфликту сейчас не обязательно иметь место быть.

— Во сказанул, — весело сказал Шмалько и подмигнул д'Марья. — Завернул-то как лихо…

Д'Марья покосился на него и негромко произнес:

— Если честно, то я не совсем понимаю, как вы собираетесь жить дальше — между молотом и наковальней. Там американцы, тут — Объединенные Территории, со своим штернваффе… Вы что, всерьез надеетесь, что вам удастся долго всех водить за нос и прятаться?

— Но-но, — немедленно ощетинился Шмалько. — Ты у нас тут без году неделя, а туда же…

— Наше положение, командир, — негромко сказал Ямада, — и того хуже. Предположим, починим мы корабль. Дальше? Остаемся здесь? Продолжаем бороздить просторы Вселенной? Идем на Утгард?

— Не знаю, — после паузы раздраженно произнес д'Марья. — Здесь мне делать особо нечего. У вас небось здесь и эти… как их… партсобрания проходят? — повернулся он к лысому немцу в штатском.

Тот посмотрел на него без улыбки.

— Безусловно, геноссе.

— Я так и думал, — кивнул д'Марья.

— Так что же — на Утгард? — негромко, но настойчиво спросил Ямада.

— На Землю, — твердо ответил д'Марья. — Но через Утгард.

— Насколько я понимаю, — тяжело произнес Степанчиков, — на этом вашем Утгарде вы еще не были?

Д'Марья повернулся к нему.

— Нет, — сказал он, помолчав. — И что именно там происходит, не знаете? — Нет.

— Так откуда же у вас уверенность в том, что вы найдете там боеспособный контингент и что вообще вас там ждут?

— Нет такой уверенности, — признался д'Марья. Степанчиков развел руками.

— Ну, товарищ капитан-полковник, я уж и не знаю, что вам сказать. Извините, но ваш, к примеру, дед так никогда бы не поступил…

Д'Марья хотел было что-то сказать, но его опередил Руммель.

— Простите, товарищи, что вмешиваюсь, — сказал он и повернул свое узкое, как клинок, лицо к капитан-полковнику. По-русски Руммель говорил безо всякого акцента. — Однако, похоже, в суматохе оказалось упущенным одно весьма важное обстоятельство.

— Какое же? — спросил д'Марья неприязненно, хотя Руммель у него раздражения не вызывал.

— Насколько я понимаю, — сказал Руммель, — та база, на которую вы хотели попасть, находится именно на Утгарде?

— Да, — кивнула д'Марья. — То есть на спутнике Трансплутона? — Да.

— То есть в Солнечной системе?

— К чему вы клоните, майор? — спокойно спросил Ямада.

— А, ч-черт… — внезапно выругался Шмалько.

Д'-Марья с удивлением на него посмотрел: капитан был красен и зол.

— А вы что, им не сказали? — спросил генерал у Альского. Тот сконфуженно мотнул головой.

Руммель мельком глянул на сталинградцев и снова заговорил, обращаясь к аэрогардам:

— А клоню я к тому, что до Солнечной системы ни вы, ни мы, ни кто-либо другой отсюда добраться не в состоянии.

Вот тебе и раз.

— Вот тебе и раз, — сказал д'Марья вслух. — Это почему еще?

— А по… да нипочему. Как выяснилось, товарищи из системы Светлая неоднократно пытались либо добраться до Земли, либо хотя бы наладить с нею связь, но ничего не вышло. Впрочем, товарищ генерал, лучше вы сами расскажите.

Степанчиков с явным неудовольствием махнул рукой:

— Чего там рассказывать… Выходит так, что мы тут находимся в замкнутой сфере, некоем космическом пузыре, откуда не можем выбраться. Центр Сферы находится как раз между Асгардом и Сталинградом, а диаметр ее — около двухсот шестнадцати световых лет…

— Как это — не можете выбраться? — не понял Гордый.

— Да вот так. Ныряем в подпространство, берем курс на Землю — и через сто восемь световых выходим наружу, Дальше — никак. Просто стоим на месте. Пробовали на космокатерах пройти хоть сколько-то — через какое-то время оказывается, что они движутся к центру Сферы. Только что были впереди — а вот уже и позади.

— Что за бред! — возмутился Гордый.

— К сожалению, это не бред, — спокойно произнес Руммель. — Я сам видел. Могу сказать, что зрелище весьма… неприятное.

— Сейчас-то уже привыкли, — буркнул Шмалько. — Даже забыли, можно сказать. А поначалу жуть брала.

— Особенно когда потыкались в разных направлениях и поняли, что сидим в пузыре, — сказал Альский.

— Ага… Сперва ведь что думали: думали, перегородил дорогу кто-то к Системе. Ничего, думаем, обойдем как-нибудь…

— Все горючее на планете пожгли, — криво усмехнулся Степанчиков, закуривая.

Д'Марья спохватился и последовал его примеру.

— Стоп, — сказал он через секунду. — А как же вы, майор, сказали мне, что знаете о катастрофе в Системе? Значит, связь работает?..

— Нет, — морщась, произнес Альский. — Сведения получены от пленных. Кстати, эти самые корабли штернваффе тоже пытались попасть обратно в Систему, но их отбрасывало примерно в центр пузыря.

— Это по их словам? — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес д'Марья.

— Допрашивать мы умеем, — спокойно сказал Альский. — И те, кто сдался, сказали все, что знали. Хотя, и здесь я с вами вынужден согласиться, полной уверенности нет.

— А еще, — вмешался Шмалько, — в центре самой Сферы есть сектор, куда мы не можем попасть. Диаметром в одну десятую парсека. Тоже загадка.

— Кстати… Вы что, не так давно начали обследование близлежащих районов Пространства?

— Совсем недавно, — подтвердил Степанчиков. — И товарищи с Асгарда тоже.

— Видите ли, — сказал Руммель, — дальние полеты мы начали совершать только тогда, когда стали принимать непонятные сигналы, похожие на SOS, причем на наших частотах… а товарищи со Сталинграда — такие же, но на частотах, являющихся рабочими для них.

— Ну и дела, — задумчиво сказал д'Марья. — Под эту схему и американцы подпадают, пожалуй…

— Именно, — кивнул Руммель. — Мы тут все проанализировали и пришли к выводу, что и прыжки кораблей в никуда, и само существование Сферы как-то связано с теорией и практикой подпространственного перехода. У нас очень мало фактов. Но вот какая интересная вещь: а что мы вообще знаем о том, как на Земле появился первый гипердвигатель?..

Д'Марья стоял и смотрел в ночное высокое небо Асгарда.

Звезды, яркие и какие-то страшноватенькие в своей безыскусной нахальности, были ощутимы и почти осязаемы — их весомость и даже тяжеловесность подчеркивалась отсутствием облаков. Бело-голубые гвоздчатые шляпки далеких светил безучастно мерцали, а прибитый ими к внутренней поверхности невообразимой Сферы бездонный мрак замер, затаившись, перед тем как охватить, укутать, сжать и спрятать в своих ледяных объятиях навсегда, обещая отдых, неподвижность, успокоение и самый покой — но только тем, кто в него верит, кто никуда не торопится и не хочет идти — даже в никуда…

— Кхм.

Д'Марья опомнился.

Он стоял на космодроме, в сотне метров от своего корабля, а сзади к нему подошел Ямада.

— Уже две недели, как мы здесь, командир, — негромко сказал он.

— К чему это ты, Ясухиро Иваоевич? — покосился д'Марья.

— Да так… — неопределенно произнес Ямада. — Не очень это мне все нравится.

— Уж это точно, — хмыкнул д'Марья. — Похоже, мы в этой ихней Сфере застряли надолго…

Все время, пока чинился «Ред Алерт», командиры аэрогардов мучительно искали выход из создавшейся ситуации. Не верить в то, что им рассказали сталинградцы и гэсэвэгешники, причин не было: а раз так, то и выбора не существовало.

Приходилось искать и новые формы общения с собственными бойцами. Все-таки полторы сотни человек, и не каких-то растерянных штатских, а закаленных в боях солдат — это не бессловесное стадо, и к их голосу, тем более в данном положении, прислушиваться было необходимо.

В конце концов сообща решили отправиться на Сталинград, а потом, составив вместе с несколькими тамошними кораблями группу свободного поиска, начать разведку близлежащих секторов Сферы.

(Д'Марья вспомнил разговор с Руммелем, Шпарвассером и Степанчиковым, состоявшийся третьего дня.

— …Мне кажется, это неплохая идея, — говорил Степанчиков. — Давно ведь хотели прочесать, так сказать, окрестности…

— Согласен, — кивал Руммель, — и потом, опять мы поймали эти передачи…

Д'Марья знал, о чем идет речь: несколько месяцев назад станции дальнего обнаружения Асгарда уловили сигналы, похожие на переговоры некоего ЦУПа с каким-то флотом. Мысль о том, что Сфера весьма обитаема, всегда была очевидной, и вот она получала практическое подтверждение.

Слегка надменный Шпарвассер, плохо знавший русский, чеканил металлическим голосом фразы на своем родном, а Руммель переводил:

— Командование фолькснотвера рекомендует направить с Асгарда, кроме «Ред Алерта» и «Окуня» (это был локальный подпространственник сталинградцев), еще и наш фрегат «Линдеманн». Командование считает, что три корабля составят боеспособное подразделение и не будут подвергаться излишней опасности со стороны вероятного противника. Командование не считает, что оборона Асгарда будет ослаблена существенным образом.

Закончив речь, Шпарвассер немного неприязненно посмотрел на д'Марья. Тот невольно отвел взгляд: в одном из расстрелянных им у ремонтных доков танков сгорел племянник товарища оберста.

Короче, определили, что, как только «Ред Алерт» будет готов к походу, три корабля стартуют вместе.)

И вот сейчас до старта оставалось полтора часа.

— Ладно, — вздохнул д'Марья. — Как там Наташа? Ямада непроницаемо посмотрел на него.

— Пока ничего определенного сказать нельзя. Очень странно: похоже, это не сотрясение, скорее, шок. Наши врачи могут сказать только одно — она жива и соматически здорова. Но, как они говорят, по какой-то неизвестной причине без сознания.

— Но ведь это не кома?

— Нет. Скорее похоже на сон.

Спящая красавица, с некоторой грустью подумал д'Марья. Энергическая мятежница вызывала у него совершенно определенную симпатию.

— Ладно, — вздохнул он. — А этих… гостей наших, расселили их?

— Да, — бесстрастно сказал Ямада. — Все в порядке. «Гостями» были офицеры-координаторы с Асгарда (Руммель, гауптман Эсфауэс Шефер и обер-лейтенант Зоммер из ихних Фауэска с пятеркой своих подчиненных), а также двое сталинградцев — Шмалько и капитан Медведев. Д'Марья глянул на хронометр.

— Пора, Ясухиро, — сказал он и еще раз посмотрел в лицо каждой из насмешливо кривящихся звезд. — Пора.

Глава 4

На Сталинграде пробыли недолго — лишь пополнили запасы, точнее, под завязку нагрузились горючим и боеприпасами.

Экипаж «Ред Алерта» пополнился полувзводом сталинградских космодесантнйков — Шмалько сказал, что все двадцать бойцов молодцы, каких поискать, — и двумя танками вместе с экипажами. На планете оставили взвод аэрогардов и Наташу.

На краю звездной системы Светлая собрались корабли группы свободного поиска — всего семь вымпелов: «Ред Алерт», «Линдеманн», «Окунь», еще один локальный под-пространственник, «Лещ», фрегаты «Кострома» и «Потудань» и эсминец «Звездный».

Нырок эскадры прошел нормально. Поскольку его дальность ограничивалась возможностями локальных подпространственников, то корабли после трех прыжков находились на расстоянии всего пяти световых лет от Светлой.

Сейчас они направлялись к ближайшей звездной системе — желтый карлик и пять планет.

— …Ежу понятно, что Сфера населена — и причем довольно плотно, — горячился Колядкин, совсем еще молодой лейтенант навигационной группы «Ред Алерта». — Вы посмотрите: такое ощущение, будто здесь специально собрали звездные системы с планетами земного типа. Это же просто смешно: Сталинград, Асгард, теперь вот эта, — он ткнул пальцем куда-то за спину, — все — рядышком, как костяшки на счетах…

Д'Марья покосился на соседний столик — разговор происходил во время обеда, — где молодежь активно дискутировала, размахивая вилками и стаканами с соком.

— Что ж, — рассудительно произнес Александров из второго взвода, аккуратно разрезая циклопическую котлету, — очень все это может быть. Только вот я не совсем понимаю, Коля, какие практические выводы можно сделать из вышесказанного…

— Какие?! — вскричал Колядкин, взмахивая рукой и чуть не попадая зажатой в ней вилкой соседу прямо в глаз. — Да нужно просто отсидеться, подумать, разобрать по винтику субпривод, понять, что там и как так хитро сломалось…

— Уже, — лаконически отозвался его сосед, двигателист Бейшиналиев, отводя опасную вилку от своего лица. — Две недели как.

— Чего — две недели? — несколько опешил Колядкин. Александров хихикнул.

— Как разобрали, — невозмутимо произнес Бейшиналиев.

Колядкин поморгал и тоном ниже сказал:

— А, ну да…

— …и ни хрена там не нашли, — закончил двигателист, отодвигая тарелку и берясь за стакан.

— В смысле — ничего не поняли, — добавил Александров. — И ты, Коля, об этом знаешь.

— Между прочим, правильно рассуждает ваш навигатор, — задумчиво произнес Руммель, который сидел рядом с д'Марья и тоже, оказывается, прислушивался к разговору. — Я имею в виду, что Сфера смахивает на объект искусственного происхождения.

Д'Марья внимательно посмотрел на немца.

— Этого он не сказал.

— Значит, подумал.

— Что же, по-вашему, — долгожданные инопланетяне объявились?

— Не знаю.

— Но раз искусственного…

— Возможно, я не совсем точно выразился. Вполне вероятно, что это лишь явление природы. Однако сам факт, что мы не можем выбраться за пределы Сферы, показателен. Да и субпривод…

Д'Марья отложил вилку.

— Вы уже который раз в разговоре напираете на этот, так сказать, момент, однако потом продолжения не следует.

— Видите ли, — Руммель, похоже, находился в легком затруднении, — истоки моего недоверия по отношению к подпространственному двигателю лежат в своего рода семейной, что ли, легенде…

— Ну так расскажите. Если это возможно, — добавил д'Марья.

Руммель внимательно посмотрел на него, тоже отложил вилку — очень аккуратно, — потом не совсем бонтонно поставил локти на стол и сцепил пальцы рук.

— Мой отец был одним из тех, кто в составе группы бойцов Фауэска захватывал прототип субпривода, — негромко произнес Руммель. — Он рассказывал странные и непонятные вещи. Начать с того, что на заводе… точнее, на том объекте, где находился привод, практически не было людей…

Он умолк. Д'Марья подождал, потом не выдержал:

— То есть? Это был завод-автомат?

Руммель как-то кривовато усмехнулся и убрал локти со стола.

— Автомат… можно и так назвать. Наверное. Представьте: в дебрях Амазонки, в Богом забытой глуши, где нет ничего, что могло бы напомнить о цивилизации — разве что шатающиеся по сельве шайки гаримпьерос, которые убивают ради коробка спичек, — посреди какого-то вонючего болота торчит бетонный островок. Совсем небольшой, метров пятьдесят в диаметре, идеально круглый, но не плоский: эдакая горбушка торчит над водою. Посреди, то есть ровно посередине, находится восьмиугольный люк. Ну, вокруг, разумеется, охрана, пулеметы, то да се… Ночью полувзвод диверсантов Фауэска, девятнадцать человек, десантируется на парашютах типа «крыло» на этот пятачок. Операция занимает пару минут: охрану расстреливают, теряют одного своего, без лишних взрывов открывают люк и спускаются вниз. В это время на бетон уже садятся вертолеты — старый транспортный «Шайен» и два боевых «Араукана». Темень, как и положено. Диверсанты лезут вниз, стволы наготове. Но стрелять не в кого: спустившись, по их прикидкам, этажей на восемь, они распахивают дверь и попадают в огромный белый ярко освещенный зал, или ангар, или еще черт знает что метров пятьдесят высотой и двести во все стороны. Кругом пусто, то есть людей нет, а есть несколько штабелей деревянных ящиков и ряды обычных стеллажей, как в старых библиотеках, и высотой они метра по три, так что остальное пространство до белого потолка непонятно зачем нужно. Диверсанты знают, как выглядит привод. Они даже знают, как выглядят детали привода: их, как известно, не так много…

— Насколько я знаю, девятнадцать… то есть восемнадцать человек вполне могли бы унести разобранный двигатель, — заметил д'Марья. — Но при чем тут какие-то стеллажи?

— Слушайте. Диверсанты бросаются к стеллажам, пытаясь разобраться, где что лежит, и они видят то, что им требуется. Какая разница, в ячейках на стеллажах или еще где? Все вроде в порядке, но возникает заминка. Не получается ничего взять.

— То есть?

— То и есть. Детальки словно приросли. Один стеллаж — с детальками одного вида, второй — с частями другого и так далее, но оторвать их невозможно. Они не привинчены, не припаяны, они просто сами — часть стеллажей.

— Что-то я ничего такого не слышал, — задумчиво произнес д'Марья.

— Конечно, — кивнул Руммель. — Так вот, диверсанты в затруднении: что делать дальше? Они пытаются выйти на связь с вертолетами — конечно же, ничего не получается. В принципе пока ничего страшного, тем более что где-то должен быть и склад готовой, так сказать, продукции. Отец говорил, что ему сразу пришло в голову, что детальки просто растут на стеллажах, а раз их нельзя оттуда снять — значит они просто еще не созрели.

— Ну конечно, — сказал д'Марья. — Они к тому же были теплые и мохнатые, эти детальки.

— Вовсе нет, — пожал плечами Руммель. — С какой стати? Металл и полимеры, как и положено… Так вот, четверо, в том числе командир полувзвода, остались возле стеллажей, а семь двоек рассредоточились по ангару и стали искать склад, благо дверей — здоровенных, металлических — там было много, через каждые двадцать шагов.

— Двери, — задумчиво протянул д'Марья и взял стакан с соком. — Что же… пусть.

Руммель посмотрел на него недоуменно.

— Простите?..

— Нет, это я так, — спохватился д'Марья. — Продолжайте, пожалуйста. Я внимательно слушаю.

— Так вот… да, отец с напарником открыли четыре двери, он почему-то всегда говорил об этом с особым нажимом — именно четыре. Двери открывались на себя. За первой оказался проем, просто заложенный кирпичами, обычными красными кирпичами. Кладка была неаккуратной, раствор искрошился. Вторая дверь вела в обычный туалет — две кабинки, обе пустые, умывальник — все. Когда открывали третью — один, в данном случае мой отец, открывает, второй бросается вперед, первый в это время прикрывает — напарник споткнулся, упал и потерял сознание.

Д'Марья невольно улыбнулся.

— Ничего не сломал? — пряча улыбку, спросил он.

— Нет, ничего, — спокойно ответил Руммель. — За дверью оказалась небольшое помещение, совершенно пустое, выкрашенное почему-то в темно-синий цвет. Отец поднял напарника, тот сразу пришел в себя: с ним было все в порядке, он и сам не понял, что произошло, но, как это у вас говорят, рассусоливать было некогда, и они пошли к четвертой двери, которую открыл напарник.

Руммель умолк, отхлебнул соку, прокашлялся. Д'Марья невольно покосился на соседний столик: молодежь допивала и доедала, продолжая диспут. Вилку у Колядкина давно отобрали, и теперь он размахивал перед носом Бейшиналиева ватрушкой. Двигателист с интересом за ней следил.

— Напарник открыл дверь, и отец пошел вперед, — снова заговорил Руммель. — Он рассказывал, что делал шаг сознательно, помещение было пустым, как и предыдущее, только вот выкрашено в красный цвет. Отец остановился и хотел уже обернуться, как вдруг стены комнаты поплыли: красная краска оказалась кровью, это чувствовалось по запаху, по самой нетягучей консистенции жидкости, это был не сок, не подкрашенная вода, не что-либо еще, но только кровь…

Д'Марья перестал улыбаться и несколько недоуменно посмотрел на Руммеля: тот вдруг заговорил быстро-быстро, странно полузакрыв глаза, лицо его подернулось сероватыми пятнами, а волосы — д'Марья был готов поклясться в этом — еле заметно зашевелились.

— …Кровь поднималась выше, но в ней нельзя было утонуть, потому что в собственной крови тонуть ни у кого не получится, если не выпустить из жил и весь воздух — вместе с огнем и землею; но что тогда останется от человека? Ничто, ничто и только ничто, что есть его подлинная сущность: но мостки через реку своей крови уже давно переброшены, и он брел по ним, спотыкаясь на каждом шагу, потому что колени его были перебиты, и идти становилось все труднее и труднее: копошиться в первозданной грязи с подобающим умением дано не каждому. Он потерял себя, но твердо знал — и это знание оставалось единственной твердью бытия, — что добраться до другого берега необходимо, и даже просто иначе не может быть…

Руммель умолк. Д'Марья с некоторым даже испугом посмотрел на немца: но ничего, тот, похоже, приходил в себя. Тогда д'Марья украдкой огляделся. В столовой было почти пусто, а к их столику широко и гордо шагал Гордый.

Д'Марья мысленно поморщился: он знал, что каламбурить не умеет. Это отвлекло его внимание на пару секунд, за это время немец успел полностью прийти в норму.

— Кхм, — произнес д'Марья. — И что же это значило?

— А кто его знает, — уже спокойно произнес Руммель. — Отец пришел в себя за пределами комнаты. Напарник сказал, что отец вошел в помещение, постоял немного и вышел обратно, белый, как бумага. Напарнику пришлось хорошенько тряхнуть отца, потому что он смотрел в одну точку и на вопросы не отвечал.

— А дальше? — спросил д'Марья, наблюдая, как Гордый расставляет свои тарелки с обедом.

Руммель потер лоб.

— Дальше… Дальше диверсанты, другая двойка, нашли собранный привод за одной из дверей… вытащили его наружу, погрузились и улетели себе восвояси.

— И все? — слегка разочарованно спросил д'Марья.

— Почти. Только после всего этого отец никогда не видел снов, а еще не носил наручных часов — никаких. Ни механических, ни электронных, ни кварцевых, ни сверхпроводниковых. Они просто останавливались через некоторое время, причем навсегда. И еще отец отказался лететь на корабле с субприводом — до того, как он был построен.

— Н-да, — сказал д'Марья.

— Когда отец в детстве рассказывал мне об этой комнате, — слегка извиняющимся тоном добавил Руммель, — я думал, что это просто сказка. Но он повторял ее снова и снова, до самой своей гибели. Он был совершенно бесстрашным человеком, мой отец, но когда он про нее рассказывал, мне казалось, что ему не по себе — мягко говоря.

— Послушайте, Зепп, — вдруг спросил Гордый, — а откуда вы так хорошо знаете русский?

Руммель провел рукой, по волосам и жестковато усмехнулся.

— Мои родители выросли в Пиллау. Русский они знали раньше немецкого.

— Пиллау?.. А, это бывший Балтийск, — сообразил Гордый.

— Ну, Балтийском он был не так долго.

— И все же дольше, чем Тула — Айзенвальдом, — хмыкнул Гордый.

Д'Марья краем уха слушал их, а сам вдруг вспомнил, как в бытность его на Марсе один научник что-то такое нечто похожее спьяну рассказывал по поводу лаборатории по изучению субпривода в Волгоградской области. Что-то он там нес…

— А скажите, Зепп, — начал он, — ведь ваш отец погиб… так? А вот остальные…

И тут заныл сигнал аларма.

— Ну вот, — буркнул Гордый, одновременно вскакивая, нахлобучивая берет и с сожалением оглядываясь на недоеденный обед, — и пожрать как следует не дадут…

— Успеешь, — на бегу успел сказать д'Марья. — Тебе лишь бы жрать в свободное от еды время…

Он влетел в рубку и плюхнулся в кресло. Обежал взглядом помещение и экраны. Так.

— Не понял… — начал было д'Марья, но Ямада уже перебил его:

— Командир, контакт с остальными бортами группы потерян.

— Как такое могло случиться? — резко спросил д'Марья.

— Не можем понять, командир. — Это — Мальцев. — Выходили к пятой планете, скорость — ноль пять тысячных, торможение, расстояние — четыреста двадцать, и тут что-то произошло…

— Атака?..

— Неясно, командир, — произнес Ямада, который на время экспедиции был назначен первым пилотом. Просто — вспышка. — В вакууме?! — Да.

— Еще скажите — грохот, — со злостью сказал д'Марья. Он напряженно смотрел на датчики состояния корабля. Хм, странно.

— Нет, грохота не было, — спокойно отозвался Ямада. — Однако маршевые двигатели на какое-то время заблокировались, а радары почему-то ослепли.

— Надолго?

— Пятнадцать секунд. За это время нас перебросило на двести десять вперед по курсу, и это без скачка мощности, а корабли группы пропали начисто.

— Чушь какая-то! — воскликнул д'Марья. — Половина датчиков показывает, что корабль был атакован, незначительные повреждения седьмого отсека, герметичность сохранена, а другая половина весело сообщает, что все в порядке, вот только мы входим в чью-то атмосферу?! Что за…

— Мы рядом с пятой планетой, командир, — сказал Мальцев. — Но до плотных слоев атмосферы еще три мегаметра.

— Так что за вспышка такая была?..

— Неизвестно, командир, — произнес Ямада. — Рекординг состояния боевой рубки и систем наведения пуст, — добавил он, опередив следующий вопрос д'Марья. — Последние два часа просто не записались.

— Так не бывает, — убежденно сказал д'Марья.

— Я понимаю, что тут попахивает мистикой, но это факт. Аппаратура работала, но ничего не фиксировала.

Внезапно д'Марья успокоился. Ну что же, мистика так мистика. Что ж тут поделаешь.

— Командир!.. — громко произнес Мальцев. — С планеты идет сигнал SOS.

Д'Марья резко повернулся к нему.

— Чей сигнал? — быстро спросил он.

— Не знаю, командир. Вроде бы… да, действительно автоматика. Сигнал слабый. Похоже, кто-то из сталинградцев.

— Пеленг.

— Запеленговали.

— Садимся на планету, — громко сказал д'Марья.

Хотя было совсем некогда вертеть головой по сторонам, д'Марья глянул на Ямаду, и ему показалось, что его заместитель чуть заметно с одобрением кивнул.

— Температура воздуха за бортом — плюс пятнадцать по Цельсию…

— Влажность — двадцать пять…

— …воздух годен для дыхания, командир!

— Что пеленг? — спросил д'Марья.

— Сигнал слабый. На наши запросы не отвечают. Расстояние до точки — около шестидесяти плюс-минус пятнадцать.

— Что за чепуха? — с неудовольствием произнес д'Марья. — Почему такая низкая точность?

— Не совсем понятно, командир. Однако можно сказать определенно — сигнал с одного из сталинградских кораблей. Их частота.

— Отлично, идем на разведку, — сказал д'Марья, задумчиво изучая экраны визуальной информации и локаторы внешнего обзора.

Там, то есть на так называемых «приборах», ничего интересного не имелось. «Ред Алерт» аккуратно сел посреди обширной каменистой равнины, плоской, как стол, усеянной красными камнями и низенькими кустиками лиловатых растений. Вдалеке, километрах в тридцати, виднелись невысокие скалистые горы.

Через несколько минут с грузовой рампы фрегата, лязгая гусеницами, сползли три из пяти остававшихся у «Ред Алерта» танка. Потом на грунт с помощью лебедок опустили немецкий малый кампфшраубер типа «шперлинг» — пятидесятитонную летающую махину новейшей разработки с четырьмя не лопастными, а силовыми винтами и турбулентными маршевыми двигателями. Он достался сталинградцам в качестве трофея, а они, в свою очередь, презентовали кампфшраубер аэрогардам, поскольку у тех не было на борту летательных аппаратов.

Вслед за этим отделение техников установило две ракетные турели, выдвинув вверх маленькие башенки загоризонтных полевых локаторов.

Д'Марья и Ямада наблюдали за выгрузкой техники.

— Зоммер и Шмалько вызвались пойти в группе, — негромко сказал Ямада. — Я думаю, стоит им позволить.

— Пусть идут, — согласился д'Марья, придерживая рукой берет: двигатели «шперлинга» негромко загудели, создавая винто-вихревые потоки, которые заставили шевелиться чахлые лиловые листочки местных кустиков. — Посади их к Гордому в кампфшраубер.

Ямада на правах заместителя командира пошел распоряжаться размещением аэрогардов по аппаратам. Всего в разведку послали три отделения — восемнадцать человек плюс Гордый, Шмалько и Зоммер.

Д'Марья отошел в сторонку, глядя, как «коршуны» задраивают десантные люки и гуськом направляются в сторону горизонта, баритонально урча маршевыми двигателями: шли на подушках, не на гусеницах. Над танками, метрах в двадцати, не спеша двигался кампфшраубер, наклонив нос кокпита немного вниз и поблескивая на солнце иллюминаторами. Потом «шперлинг» поднялся выше, завис на секунду, ворочая пушками боковых турелей, и быстро пошел вперед.

Д'Марья закрепил на ушной раковине зажим клипса с рацией, вставил в ухо микродинамик и тронул сенсор микрофона.

— «Сайгак-один», «сайгак-два», «сайгак-три», здесь Первый, как слышите, прием, — сказал он негромко.

Танки отозвались моментально, четко соблюдая очередность.

— «Сайгак-один» — Первому, слышу вас.

— «Сайгак-два» — Первому, слышу вас нормально.

— «Сайгак-три» — Первому, слышу вас.

— Первый — «сайгакам», остаюсь на связи, жду докладов… «Воробей», здесь Первый, доложите обстановку.

— Первый, здесь «воробей», отошли от корабля на десять, высота — двести метров, детекторы движения молчат, иду к горам, — послышался спокойный голос Гордого.

— Игорь, будь на связи. Конец, — сказал д'Марья и отключил микрофон.

Он посмотрел в небо. Оно было очень высоким, не таким синим, как на Земле, а воздух был буквально пропитан радостными, прямо-таки звенящими от восторга лучами местного солнца, однако д'Марья не ощутил сочувствия к этой радости, а наоборот, почувствовал себя слегка неуютно.

— Светит-то оно светит, да вот не греет, — словно отвечая на его мысли, произнес Ямада.

Д'Марья посмотрел на него: заместитель командира «Ред Алерта» с легким неодобрением косился в высокое небо.

— Мне здесь тоже не очень-то нравится, — задумчиво сказал д'Марья.

— А почему — тоже? Я не говорил, что чем-то недоволен, — спокойно произнес Ямада. — Все вдет так, как и должно.

Д'Марья с удивлением воззрился на своего заместителя.

— Это как же понимать?

— Да вот так — просто. Событийная картина наших обстоятельств в этой Сфере пока что напоминает мозаику, в которой не хватает большей части деталей, но постепенно детали появляются, становятся на свое место, и скоро мы будем действовать уже не вслепую.

— Интереесно, — протянул д'Марья. — Какие же это детали?

— Да вот — хотя бы наше появление на этой планете. Кстати, не правда ли, очень забавно, что пока что мы встречаем на своем пути миры земного типа?

Д'Марья вспомнил разговор в столовой.

— Ну и что? Ты еще, Ясухиро Иваоевич, скажи, что и они, и Сфера, в общем, искусственного происхождения!

— Что значит — искусственного? — слега пожал плечами Ямада. — Все в этом мире кем-то создано.

— Я имел в виду инопланетян.

— Да плевать на инопланетян, — сообщил Ямада. — Они меня совершенно не интересуют. Если они есть, то мы их либо вообще не заметим — буде они на нас не похожи, либо столкнемся с ними в нужное время и в нужном месте — буде они такие же, как мы. И в том, и в другом случае собственно их действия меня не особо волнуют. А вот Сфера — это да.

— Что — да?

— Закон природы, — сообщил Ямада. — Просто закон природы или божественный промысел, что, по моему мнению, одно и то же.

— Закон природы, — пробормотал д'Марья и внезапно вспомнил рассказ Руммеля.

— Так что будем действовать по обстановке, — сказал Ямада и внезапно слегка нахмурился, тронув клипс.

— Что… — начал д'Марья, но тут же понял, что в микродинамике уже несколько секунд раздаются какие-то звуки — помехи, что ли.

Неожиданно треск помех стал настолько громким, что д'Марья дернулся от боли: наночип рации-клипса моментально убавил звук до переносимого, потом командир «Ред Алерта» разобрал:

— «Сайгак-два», немедленно отходить! «Сайгак-три», прикрывайте их!.. Да отходите же!..

Гордый кричал, но голос его был едва слышен, как будто он доносился сквозь частую дробь большого барабана.

Д'Марья быстро прижал сенсор микрофона:

— «Воробей», ответьте Первому, что у вас там такое?! Барабан в его ухе на секунду смолк, зато раздался неприятный высокий свист и тяжелое пофыркивание.

— Похоже, у них пожар, — сквозь зубы произнес Ямада.

— Первый, здесь «воробей», — донеслось до слуха д'Марья. — Обнаружили остатки «Костромы», обстреляны неизвестными. «Сайгак-один» поврежден, не отвечает, «сайгак-три» поврежден, отвечает на аварийной… «сайгак-два»… цел, но не отвечает.

— Игорь, что у вас там?! — закричал д'Марья. Фырканье в наушниках продолжалось, но Гордый ответил достаточно спокойно:

— Похоже… да, вроде все. Иду вниз. До связи.

Ямада, ни слова не говоря, повернулся и быстро побежал по рампе. Д'Марья слегка недоуменно глянул ему в спину, потом до него дошло: рация в клипсе не берет аварийную волну танка на таком расстоянии, надо бежать в рубку. Кроме того, там можно принять и картинку с видеодатчика «шперлинга».

Он посмотрел на аэрогардов возле турелей на грунте: персональные рации имелись у всех, и сейчас бойцы смотрели на своего командира. Микрофон был включен, и д'Марья сказал негромко:

— Пока остаемся. Готовность к эвакуации номер один.

Когда он вошел в рубку, Ямада, сильно наклонившись вперед, глядел на вспомогательный монитор. Д'Марья быстро сел в соседнее — свое — кресло.

— Вот так, — раздался голос Гордого из интеркома. — Этого «коршуна» уже не починишь.

— Потери? — быстро спросил Ямада.

— Пятеро. Еще трое ранены.

— Стоп, — сказал д'Марья. — Игорь, по порядку. Гордый заговорил, сопровождая рассказ видеорядом — панорамой с видеодатчика в реальном времени и записью, сделанной с борта «шперлинга». Картина получалась следующая.

Горы, которые виднелись вдалеке от «Ред Алерта», оказались возвышенностью, небольшим скалистым плоскогорьем, за которым начиналась голая пустыня. Кампфш-раубер поднялся над ним на двести метров, пошел по пеленгу, который становился все более слабым, и обнаружил «Кострому»: корабль явно потерпел аварию.

Фрегат лежал на боку, на пассажирской рампе, помятый, как жестяная банка. Однако грузовая рампа была опущена, подле нее стоял панцеркрафт из парка трофейной техники, что была у сталинградцев, а рядом с ним никого видно не было. Гордый сказал, что у него создалось впечатление, будто «Кострома» лежит здесь уже много часов, если не суток, хотя такого быть не могло.

«Шперлинг» не стал садиться, а вызвал танки, которые запрыгнули на плоскогорье и двинулись к поврежденному фрегату. Гордый же стал поднимать кампфшраубер выше, и вот тут-то все и началось.

Как только танки приблизились к «Костроме» на двести-полтораста метров, панцеркрафт вдруг ожил и стал отъезжать за корпус «Костромы», при этом открыв огонь по «коршунам». Аэрогарды опешили: с чего это он стреляет по своим? Однако панцеркрафт оказался вовсе даже не свой, а совершенно чужой.

Пушка у броневиков-вездеходов этого типа калибр имеет небольшой, и ее снаряды броню танков пробить не могли, а вот два ПТУРСа, выпущенные по переднему «коршуну», свое черное дело сделали. Танк загорелся. Одновременно из брюха фрегата начали выскакивать какие-то бойкие граждане в черно-коричневом камуфляже, в котором Гордый, по его собственным словам, с секундным опозданием узнал форму гевиттергренадирен, и начали палить по танкам и капфшрауберу.

Аэрогарды опомнились: мгновенное замешательство прошло. Оба неповрежденных танка влупили две короткие очереди из своих двухсотмиллиметровок по не успевшему спрятаться панцеркрафту — от того и колес не осталось, — потом один «коршун» пошел к подбитому собрату, чтобы взять в объем выскочивших из пламени бойцов, а второй из пулемета вел огонь по солдатам противника.

Однако гевиттергренадирен воевать тоже умеют. Их высыпало десятка два: сноровисто рассредоточившись и укрываясь за фрагментами корпуса фрегата, они стали обстреливать из реактивных подствольников своих блицгеверов танки и кампфшраубер, а потом даже попытались вывести по рампе «коршун» из комплекта «Костромы». Танк пришлось сжечь, но противнику удалось влепить пару гранат под башню «сайгака-два» и зацепить «шперлинг».

На этом сопротивление практически закончилось, поскольку кампфшраубер снизился на сто метров и выжег огнеметами все пространство вокруг поврежденного фрегата, а гевиттергренадирен были в обычной полевой форме, не в боевых скафандрах. После десятисекундного огненного смерча с температурой две тысячи девятьсот по Цельсию от тех, кто не был уничтожен пулеметным огнем — впрочем, и от них тоже, — остались лишь черненькие короткие поленья.

Оставалось выкурить тех, кто мог оставаться внутри «Костромы». Газ пустить не решились, поскольку имелся риск задеть своих, а нейтрализатор-паралитик в боевых частях не используют: не «бригады охраны народного спокойствия» и не полиция все-таки. Пришлось лезть напролом, но обошлось, внутри оказались только несколько бойцов противника, человек десять, которых отловили по коридорам и аккуратно перестреляли, и техники, пять штук, которые без особых эмоций сдались.

После предварительного допроса — Гордый, весело клацнув зубами, сказал «опроса», Ямада и д'Марья понимающе переглянулись: Игорь считался мастером добычи показаний и не уступал японцу в убедительности, — выяснилось, что «Кострома» потерпела аварию двадцать пять часов назад, была обнаружена час спустя группой «шнелленвахе» гевиттергренадирен, находившихся на ее борту каким-то смутным (пока что) образом нейтрализовали и переправили на форпост 354-го полка Пятой особой дивизии, а на месте осталась группа техников и охраны.

— По графику у них сеанс связи с базой через… сто восемьдесят три стандартные минуты, — добавил Гордый.

— Будем у вас через полчаса, — коротко отозвался д'Марья. — Конец связи.

— Опять Объединенные Территории, — сквозь зубы процедил д'Марья, когда они с Ямадой шли к некрасиво раззявленному грузовому порту «Костромы». — И моя ошибка, — добавил он, глядя, как пара крохотных беспилотников бесшумно уходит вертикально в небо: несколько секунд — и они уже буквально растворились в радостном солнечном небе, прозрачном, как залитый пивом глаз настоящего арийца.

Ямада деликатно кашлянул.

— Вообще-то командир корабля не обязан лично отдавать распоряжение по поводу беспилотных летательных аппаратов, — сказал он. — Ситуация все-таки была нештатной, мы спешили на выручку. Кто мог знать, что разведгруппа попадет в засаду.

Д'Марья невесело покосился на своего заместителя.

— Погибли пятеро аэрогардов, — горько сказал он. — И я несу ответственность.

Ямада промолчал.

Они прошли мимо остатков двух танков — уничтоженный немцами «коршун» с «Ред Алерта» и сожженная аэрогардами машина с «Костромы» восстановлению не подлежали, — мимо «шперлинга», к которому техники точечной сваркой приделывали бронеплиту взамен поврежденной, прошагали, скрипя тяжелыми ботинками и оставляя сероватые следы, по выжженному пространству перед «Костромой» и стали подниматься по рампе. В командирской рубке фрегата их ждал Гордый с пленными немецкими техниками.

— Не совсем понятно, — задумчиво произнес Ямада, — почему он упал. Явных повреждений нет, не похоже, чтобы фрегат сбили…

— Согласен, — кивнул д'Марья. — Такое впечатление, что он просто потерял управление и со всего размаху сунулся в эти камни. Хотя… почему в таком случае боком?..

— Разберемся, — коротко отозвался Ямада. Они вошли в рубку.

У двери стояли двое аэрогардов с автоматами, в креслах сидели Зоммер, Гордый и Руммель, который успел сюда раньше командира с заместителем. Посреди рубки навытяжку стоял длинный тощий беловолосый пленник в черно-коричневом комбинезоне гевиттергренадирен, с погонами кеттель-леитенанта и двумя нашивками старшего техника на рукаве. Левый глаз немца сильно заплыл, правый едва заметно подергивался. Вокруг него, прихрамывая и бешено посверкивая глазами, ходил Шмалько. Левая голень эсдэшника была перевязана.

При виде вошедших офицеры поднялись с кресел, а Шмалько полоснул взглядом по немцу — тот вздернул голову, щелкнул каблуками и хрипловато сказал:

— Здравия желаю, господин капитан-полковник.

— Всем вольно, — сказал д'Марья, снимая берет и засовывая его под погон. — А где остальные пленные?

— В столовой, под охраной, — отозвался Гордый и взял с пульта плоскую панель переносного полиграфа: на запястьях пленного техника виднелись ленточки датчиков.

Д'Марья помедлил немного и уселся в командирское кресло. Ямада садиться не стал, скрестил руки на груди и прислонился к оружейному шкафчику, внимательно разглядывая пленника.

— Так, — сказал он. — Что мы имеем?

— Пленный, Вернер Гебхардт, кеттель-лейтенант роты технического обеспечения триста пятьдесят четвертого полка Пятой особой дивизии гевиттергренадирен, — размеренно заговорил Гордый, — на допросе показал, что…

Д'Марья слушал его, внимательно — как и Ямада — разглядывая немца.

…Положение складывалось не очень. Оказалось, что в системе находится база дивизии гевиттергренадирен, а это почти восемьдесят тысяч человек, штук сто двадцать — сто пятьдесят танков, уйма прочей техники, минимум два раумкройцера, большие ландунгсбооты и так далее. Как сообщил техник, собственно на базе — планете Цет-5 — постоянно находилось две трети штатного состава дивизии, остальные части разбросаны по другим мирам системы здешней звезды, которую называли без лишних затей Солнце-108.

Однако это было еще полбеды. Д'Марья знал, что так называемые «Особые» дивизии гевиттергренадирен находились под патронажем шварцриттеров — несколько загадочной полумистической элиты Объединенных Территорий, организации жутковатой и с достаточно широкими полномочиями. Шварцриттеры не являлись калькой пресловутых СС прошлого века, они не выполняли полицейских функций и не имели войск, подобных ваффен-СС, — в качестве элитных боевых отрядов для действий на иных планетах использовались как раз собственно гевиттергренадирен, составлявшие около пяти процентов всех вооруженных сил Объединенных Территорий. Среди старшего офицерского состава аэрогардов ходило мнение, что шварцриттеры, к примеру, вообще были против вступления Объединенных Территорий в Шестую мировую. Однако перед началом войны их влияние во всех сферах жизни Германского государства неуклонно возрастало — д'Марья, который с малолетства владел немецким, отлично видел это, знакомясь со специальной периодикой во всемирной информационной сети — до тех, натурально, пор, пока существовала и она, и компьютеры в прежнем понимании.

А дальше ему пришлось услышать любопытные вещи. Пленный техник сообщил, что фрегат сталинградцев (он так и сказал) прошел через «барьер» в аварийном режиме и упал на Цет-5 чуть больше стандартных суток назад. Как у кеттель-лейтенанта ни переспрашивали, он упрямо стоял на своем — сутки, и все тут. «Ред Алерт», как оказалось, вообще не заметили — во всяком случае, пока немцы ковырялись в потрохах «Костромы», с форпоста им никто ничего не сообщал. Поврежденный фрегат обезвредили просто: бойцы «щнелленвахе» — то есть «быстрой стражи», аналога спецотряда быстрого развертывания аэрогардов, — умело маскируясь, подобрались к кораблю на пару сотен метров, пустили в открытый шлюз пару реактивных гранат с плазменно-графитовыми зарядами, а когда электронику «Костромы» залихорадило и половина систем полетела ко всем чертям, накачали туда же мгновенного нейтрализатора-паралитика. Совсем без сопротивления не обошлось, немцы потеряли тринадцать своих, положив при этом десятерых сталинградцев (в дополнение к тем пятнадцати, которые, как выяснилось позже, погибли при посадке) и отправив двести тридцать одного пленного на свой форпост.

— То есть они живы? — резко спросил д'Марья у техника по-немецки.

Впервые услышав голос высокого начальства, тот резко дернул головой.

— Яволь, герр капитэн-оберст. — Д'Марья отметил про себя, что немец назвал его капитан-полковником — званием, принятым у аэрогардов, а не общевойсковым «полковник», хотя все в рубке были в обычном камуфляже. — Пленные шталингардманн живы. Они доставлены на форпост 354-го полка, а потом будут отправлены в расположение полевой бригады шварцриттеров, это в восьмистах километрах отсюда.

Д'Марья невольно глянул на Ямаду: тот всегда как-то по-особенному интересовался орденом шварцриттеров и не раз на протяжении всех девяти лет их знакомства говорил, что чувствует серьезную и неотвратимую угрозу, от них исходившую: однако ни в Российском агентстве спокойствия, ни в Отряде наблюдения — разведслужбе корпуса аэрогардов — к его рапортам не прислушивались.

Ямада тоже посмотрел в глаза своему командиру: д'Марья едва заметно кивнул.

— Откуда вы знаете, что фрегат со Сталинграда? — быстро спросил Ямада. По-немецки он говорил с едва заметным акцентом.

Техник повернулся к нему всем корпусом.

— Позывные кораблей, приписанных к этому миру, известны уже около пяти лет, герр майор, — сообщил он. — Мы, как я уже говорил, засекли его при переходе через барьер.

— Барьер на краю системы? Отвечать быстро! — слегка повысил голос Ямада.

Зря он так, с легким неудовольствием подумал д'Марья. Известно же, как это делается, если пленных несколько: сначала к одному применяется физическое устрашение, от первой до четвертой степени, потом химикаты, потом подавление инстинктов, потом… Чего уж там, насмотрелся сегодня кеттель-лейтенант, врать не будет, если у него нет психоблока, а откуда он у него, простой ведь техник, да и как их собственные, немецкие то есть, спецы, тоже умеют довести при необходимости допрашиваемого до такой степени, что тот умоляет позволить ему съесть собственное дерьмо, вряд ли видел… тьфу, гадость.

— Обслуживанием барьера занимается группа высоких технологий Второго копья шварцриттеров, герр майор! — Голос немца был достаточно тверд. — Назначение барьера — пропуск в систему только кораблей, имеющих ответчик «свой-чужой».

— А как же проскочили… проскочил фрегат? — спросил д'Марья.

— Не могу знать, герр капитэн-оберст! Очевидно, причиной послужила авария на борту фрегата. Я слышал, что он буквально протаранил барьер, нарушив балансировку маскировочных полей. Об этом говорили на станции ближнего обнаружения форпоста.

— То есть там зафиксировали прорыв в систему одного корабля? — осторожно спросил д'Марья.

Пленный посмотрел на него несколько недоуменно.

— Конечно, герр капитэн-оберст. Наши корабли все проходят штатно… и за последние двое суток ни один из них не приближался к системе…

Д'Марья снова быстро переглянулся с Ямадой. Похоже, они подумали об одном.

— Ладно, — сказал д'Марья, поднимаясь с кресла. — Это дело надо обмозговать. Игорь, переведи пленных на наш корабль… кстати, сколько их там?

— Пять было, пять осталось, — с легким оттенком самодовольства ответил Гордый. — Легкий материал попался. Одно слово — техническая интеллигенция.

— Вас, — д'Марья посмотрел на Ямаду, — и вас, господа офицеры, — он глянул на молчавших все это время Руммеля, Шмалько и Зоммера, — попрошу собраться в кают-компании «Ред Алерта». Думаю, нам есть, о чем поговорить.

— Между прочим, до сеанса связи техников со своим форпостом осталось всего восемьдесят восемь стандартных минут, — сообщил Ямада собравшимся в кают-компании: кроме тех, кто присутствовал на допросе пленного, на совещание пригласили Медведева, Шефера и Мальцева. — Так что время, можно сказать, поджимает.

— Ну что же, — сказал д'Марья. — Ваше мнение по поводу создавшейся ситуации, господа офицеры. Думаю, сначала стоит выслушать сталинградцев.

Шмалько заговорил первым — видимо, как старший по званию.

— Мне кажется, у нас есть только две возможности, — угрюмо произнес он. — Либо мы драпаем с планеты, либо пытаемся выручить наших. И в том, и в другом случае шансы на то, что «Ред Алерт» уцелеет, по-моему, практически нулевые. Если мы взлетим, то неизвестно, как преодолеем этот самый барьер, к тому же нас могут запросто сбить… или догонит один из местных раумкройцеров — сколько техник сказал, их на планете?..

— Два, — подал голос Гордый.

— Ну вот. А останемся — понятно, что в конце концов нас найдут, и…

Шмалько умолк и зло махнул рукой.

— Согласен, — подал голос Медведев — кряжистый невысокий мужик лет сорока пяти с нездорового цвета лицом и пегими волосами. — Но лично я хочу повоевать здесь, на твердой земле. У меня на «Костроме» двое братов ушли, десантниками.

— Понятно, — после паузы произнес д'Марья. — Еще мнения?

Заговорил Зоммер — плечистый молодой здоровяк со светло-русыми, даже какими-то почти светло-желтыми, коротко стриженными волосами, очень бледным лицом и бледными же глазами. Одет он был, как и все на корабле, в черно-зеленый планетарный полевой камуфляжный комбинезон аэрогардов.

Д'Марья вдруг подумал, что вообще впервые слышит голос фауэскашника, хотя. и на Асгарде, и на корабле они провели рядом немало времени. Впрочем, похоже, что все диверсанты германских религиозных социалистов не тратят слов понапрасну.

Говорил Зоммер по-русски очень прилично, только слегка грассировал, твердо выговаривал «ч» и произвольно менял местами мягкое и твердое «эль».

— У нас не очень много времени, поэтому надо думать быстро и четко, — сказал он. — Прежде надо определить расстановку сил. В нашем районе противник имеет значительные силы. Он удерживает в плену предположительно более двухсот наших солдат. Мы имеем, считая наземную исправную технику с фрегата «Кострома», восемь танков, два панцеркрафта, два кампфшраубера. Людей, готовых к бою, имеется около ста тридцати человек. С подобными силами нельзя держать оборону, нельзя вести активные боевые действия, но можно совершить диверсионный рейд. Вопрос — есть ли возможность его осуществить?..

Зоммер умолк. Молчали и остальные.

Д'Марья немного подождал и обратился к Ямаде:

— Ясухиро Иваоевич, ваше мнение?..

— Рассмотрим следующий момент, — негромко произнес Ямада. — Наше появление на планете почему-то оказалось незамеченным. Я тут посмотрел трофейную аппаратуру…

— Какую аппаратуру? — недоуменно спросил д'Марья.

— Которой заведовал наш кеттель-лейтенант. Так вот, там имеется и ответчик, и откалиброванный приемо-передатчик, и еще много всего. В принципе мы можем прикинуться своими и уйти за этот их барьер.

Офицеры в кают-компании задвигались.

— Как это — прикинуться своими? — недовольно сказал Шмалько. — И как мы объясним, откуда взялись на этой Цет-пять?

— Ну, во-первых, долго мы беседовать не будем, — спокойно ответил Ямада, — а во-вторых, пока операторы доложат начальству, пока те сообразят, что к чему, мы будем уже далеко.

— Если будем, — по-прежнему недовольно сказал Шмалько.

И тут д'Марья принял решение.

Он обдумывал его еще во время допроса пленного, но только сейчас с какой-то яростно-ужасающей отчетливостью, удивившей его самого, понял, что иначе быть не может, что он только для этого и оказался в этой каменистой желто-красной пустыне, ослепляемой нелюбопытным прохладным солнцем с порядковым номером сто восемь, что не может уйти отсюда просто так, не исполнив своего долга, — да, впрочем, никто и не даст ему уйти…

— Товарищ Зоммер, — громко сказал он. — Ваше предложение принимается.

Обер-лейтенант без удивления посмотрел на него.

— Какое предложение, геноссе… товарищ командир?.. А, — вдруг сообразил он, — отвлекающий диверсионный рейд?

— Именно, — почти весело кивнул д'Марья. — Рейд. Только не совсем отвлекающий.

Ямада непроницаемо смотрел в глаза своему командиру.

— Итак, — решительно сказал д'Марья. — План мой может показаться вам абсурдным, но шансы у меня… у нас есть. Корабль должен немедленно стартовать с планеты и уходить за барьер. Это получится. После выхода за пределы системы «Ред Алерт» вызывает корабли группы свободного поиска и Сталинград. После соединения с основными силами группы объединенные силы действуют по обстановке. На планете Цет-пять остается диверсионно-разведывательная команда…

Офицеры заговорили одновременно.

— Как это — остается?!

— Какая команда?..

— Да зачем?

— Командир, — это Ямада, — командир, степень риска превышает допустимую…

— Ничего, — уверенно сказал д'Марья, — бывало уже подобное, тебе ли этого не знать…

— На Марсе было по-другому, — негромко сказал Ямада.

— Разговоры! — прикрикнул д'Марья. Стало тихо.

— Игорь, насколько я понимаю, «Кострома» повреждена сильно?

— Ну… не металлолом, конечно, но близко к этому. Нужен капремонт. Здесь, то есть на этой планете, конечно, сделать ничего нельзя,

— Так, — кивнул д'Марья. — «Костромой» придется пожертвовать. Разведкоманда взрывает реактор, имитируя спонтанную реакцию, и идет на форпост гевиттергренадирен, представившись там группой «шнелленвахе» с фрегата, скажем… какой там остался на Сталинграде?

— «Данциг», — сказал Зоммер, слушавший с огромным интересом.

— …с фрегата штернваффе «Данциг», — кивнул д'Марья. — Насколько я помню, устав боевых действий в пространстве звездных войск Объединенных Территорий допускает высадку разведгруппы на планету и дальнейшую ее автономную деятельность, так?

— Так, — согласился Зоммер — снова он.

— Ну вот, мы и будем действовать.

— А «Ред Алерт»? — недоуменно спросил Гордый.

— То есть «Данциг»? — уточнил д'Марья. — «Данциг» пойдет на соединение с основными силами. Он ведь перенесся в Сферу три месяца назад, причем спонтанно, и его экипаж знает только то, что знает экипаж «Ред Алерта».

— Фуфло это, командир, — сказал Шмалько и спохватился: — Извините, товарищ капитан-полковник…

— Я так понимаю, что в начальники группы вы назначаете себя, так, командир? — негромко произнес Ямада.

Он, как всегда, смотрел в корень. Д'Марья кивнул.

— Ты, как всегда, смотришь в корень, Ясухиро Иваоевич, — сказал он. — Именно.

— Так, — сказал Ямада. — Позволительно ли мне будет задать вопрос…

— Нет, — опередил его д'Марья. — Вы, майор, никак не сможете пойти в поиск. Во-первых, как заместитель командира корабля и старший офицер, а во-вторых… ну, сам понимаешь. Какой из тебя немец?

Ямада молчал.

— Товарищ Зоммер, — обратился д'Марья к обер-лейтенанту. — Похож майор на бойца «шнелленвахе»?

— Он похож на… восточного человека, — осторожно сказал Зоммер.

— Он и есть восточный человек. Хоть и наполовину. И ты, Игорь, кстати, тоже остаешься на борту. Офицеров и так мало.

Гордый зло сжал челюсти, но промолчал.

— Кто еще войдет в группу? — вдруг спросил Руммель. Д'Марья немного помедлил с ответом.

— Добровольцы, — наконец сказал он. — Сколько там обычно у них в разведгруппе?

— Двенадцать единиц, — быстро сказал Зоммер. — Доброволец я и пятеро моих людей.

Д'Марья внимательно посмотрел на него.

— Вы понимаете, каков риск?..

— Это наша профессия, — спокойно произнес Зоммер. — А на «Костроме» в составе экипажа находилась диверсионная группа Фауэска из двенадцати человек. Это наши товарищи, и мы не должны бросать их в беде. Считаю нужным упомянуть, что трое из моих бойцов в свое время выполняли задание командования, находясь в частях гевиттергренадирен, а один ходил на подпространственнике штернфваффе. Кроме того, активно действовать в данной ситуации — это наш долг, как истинных патриотов Вел…

Тут он внезапно умолк. Д'Марья внимательно посмотрел на немца. Тот закаменел лицом, но договорил:

— …Великой Гипербореи.

Д'Марья чуть не упал со стула. В легком замешательстве он посмотрел на остальных: Гордый явно пропустил высказывание Зоммера мимо ушей, Ямада цепко уставился на немца, а для остальных, похоже, ничего нового и интересного в словах обер-лейтенанта не нашлось.

Д'Марья решил вернуться к вопросу отношения Великой Гипербореи к германскому межпланетному социализму несколько позднее и сказал:

— Значит, шесть человек уже есть…

— Я пойду, — подал голос Руммель. — И гауптман Шефер тоже.

Шефер худощавый двадцатипятилетний брюнет с идеальным пробором, коротко кивнул.

— И я. — Это Шмалько.

— А нога?

— Царапина, — пренебрежительно сказал капитан. — Осколком от брони в кампфшраубере зацепило.

— Как с немецким?

— Он хорошо говорит, — ответил за Шмалько Руммель. И добавил, глядя на открывшего рот Медведева: — А вот товарищ капитан не очень.

— Ну и что? — агрессивно спросил Медведев. — У меня на «Костроме»…

— Нельзя, — мягко сказал д'Марья. — Вы можете погубить все дело…

Медведев насупился, покраснел и умолк.

— Кстати, о немецком я как-то не подумал, — почесал в затылке д'Марья. — Кто у нас в экипаже свободно владеет?

— Свободно… — задумчиво проговорил Гордый. — Свободно, пожалуй, Миронов из второго взвода, потом Столяров из первого… Тихонов из первого, Руотсалайнен тоже из первого…

— Хватит, — остановил его д'Марья. — Троих хватит. Поговори с ними. Хотя… чего там разговаривать?..

Глава 5

Д'Марья наклонился к иллюминатору и смотрел, как вдалеке неярко пенились огненные пузыри, мягко расталкивая во все стороны ледяную ночь: это догорали остатки «Костромы».

Кампфшраубер шел в сторону форпоста гевиттергренадирен. До цели оставалось около сорока километров, то есть минут пять-семь лету на крейсерской скорости.

Д'Марья посмотрел на хронометр. «Ред Алерт» уже подходил к этому самому ихнему барьеру, сеанс связи «шнелленвахе» с форпостом — через пятнадцать минут.

Д'Марья посмотрел на своих бойцов. Все были одеты не в боевые скафандры, а в легкую форму гевиттер-гренадирен: по счастью, на «Костроме» в числе прочих трофейных причиндалов оказалось несколько комплектов немецкого камуфляжа: правда, не планетарной раскраски, а общей, так называемого «черного-черного» цвета: на самом деле просто черный сочетался с темно-серым. В командирском сейфе на погибшем фрегате нашлись и личные жетоны. Слава Богу, у гевиттергренадирен было не в обычае, как, скажем, у чисто флотских из штернваффе, выбивать на личных знаках названия кораблей приписки. Только номер и имя. Д'Марья стал Вальтером фон Кёстрингом.

Он очень надеялся, что у принимающей, так сказать, стороны не окажется знакомых ни на «Данциге», ни на «Феликсе Альфарте», с которого, как пояснил Шмалько, попали личные знаки. Хотя, по странному совпадению, об «Альфарте» д'Марья как раз кое-что знал: этот штернцерштёрер действовал в свое время на линии Марс — Луна и как-то однажды даже схватился со «Сверчком».

Он еще раз посмотрел на бойцов. Все были спокойны и деловиты. Краткий инструктаж уже провели, а на тщательную отработку деталей не оставалось времени. Хотя, конечно, подумал д'Марья, все настолько шито белыми нитками, что оставалось надеяться только на вечный русский «авось» и на удачу…

И все-таки он чувствовал какую-то противоестественную уверенность в своих силах, знал, что все получится — хоть до определенного момента, но все выйдет и срастется… они дойдут, они выполнят поставленное перед самими собой задание, а там и видно будет.

Все молчали — даже невысокий подвижный Руотсалайнен, хохмач и анекдотчик, совершенно не похожий на традиционного скандинава, хотя он не только носил финскую фамилию, но и вообще был шведом, правда, откуда-то из-под Бийска: что он делал на Алтае, д'Марья не знал, но подумал почему-то, что «Руотсалайнен» по-фински, кажется, и будет «швед»…

— Командир, — услышал он в наушнике внутренней связи голос Шмалько и почувствовал, что кампфшраубер начал снижаться, — кажется, приехали…

Д'Марья вынул из нагрудника ночные очки, глянул в иллюминатор: метрах в пятистах виднелся форпост — несколько бетонных капониров, которые одновременно являлись входами в основные, то есть подземные, помещения, башенки внешнего радарного наблюдения, старомодная колючая проволока… приземистый танковый ангар с двумя «кугуарами» подле него… въезд в подземные строения…

Д'Марья снял очки, показал бойцам жестом — две минуты — и просунулся в кокпит.

Он посмотрел на экран сканера.

— Ну что же, все на месте… Так, а нас что, до сих пор не вызвали на пороговой волне?

— Нет, — отозвался Шмалько. — Прошел запрос «свой-чужой», причем почему-то с паролем по времени.

— И?.. — удивился д'Марья. Шмалько весело оскалил зубы.

— И ответ прошел нормально!

— Не понял, — озадаченно произнес д'Марья. — Какой же временной отрезок был забит в пароле?

— Не знаю, но на голос они нас не вызвали… может, потому что им некогда. Впрочем, сейчас сами все узнаем.

— Это точно… Так, сажай машину вон там, у прохода.

Кампфшраубер деликатно уселся перед проходом в колючей проволоке, обозначенным двумя рядами синих неярких огоньков, которых не было видно с высоты. За огоньками возвышалась невысокая решетчатая металлическая башенка, из-под козырька которой торчал счетверенный пулемет с вращающимся блоком стволов.

Гудение двигателей стихло. Почти бесшумно заработали сервомоторы, открылся грузовой люк.

Д'Марья нацепил клипс внешней связи немецкого образца, зафиксировал сенсор микрофона на постоянный поток, негромко сказал по-немецки:

— Проверка.

Все подняли руки.

— Пошли. Обер-лейтенант… э-э… Винтер.

Зоммер поднялся первым, подхватил блицгевер и пружинисто зашагал по трапу. Д'Марья мельком улыбнулся: боец фауэска выбрал себе именно такую фамилию и звание… легко запомнить, лето-зима, зоммер-винтер… черт, как бы остальных не перепутать… а! У Шефера оказался жетон с фамилией собственно «Шефер». Случайность… или?..

Они не спеша шли между огоньками: Зоммер впереди, д'Марья — замыкающим. На борту кампфшраубера остался, как было заранее обговорено, Руммель.

Д'Марья повел носом. Ночной воздух на этой планете был очень чист и свеж: пыли совершенно не чувствовалось — не то что днем. Небо оставалось прозрачным, и сейчас оно было скорее темно-синим, нежели черным, совсем не так, как на Земле или Марсе… а звезды тут почти не мерцают, и луны никакой нет, но все равно это не темнота, а так просто… останавливайся, останавливайся, Зима-Лето, пулемет шевелится!..

Зоммер остановился. Положил руки на блицгевер, который висел у него на шее, отставил ногу, задрал голову, демонстративно разглядывая решетчатую башенку.

— Эй, вы там!.. — крикнул он. — Совсем очумели? Почему не встречаете воинов грозы, уставших от штормов и бурь, радостной сладкой улыбкой жаждущих кой-чего губ?..

Это он молодец, подумал д'Марья, так и должен боец «быстрой стражи» гевиттергренадирен общаться с полевыми крысами — словами весьма скабрезной песенки… но все-таки почему они не отвечают?..

Остальные бойцы уже миновали синеватые огонечки и потихоньку становились полукругом перед башенкой: до нее оставалось метров двадцать… если пулемет заработает, одним рывком можно оказаться в мертвой зоне… хотя с чего бы ему заработать, этому пулемету… а машина-то серьезная, кажется, э-эм-гэ ноль двадцать пятый, тринадцать миллиметров, четыре тысячи в минуту и дальность тоже четыре тысячи… хотя при чем тут уже дальность… не надо бы ему работать, все будет хорошо и даже рас-прекрасно, и два-прекрасно…

Д'Марья последним прошел мимо огоньков и вдруг увидел краем глаза, как крайняя их пара мигнула зеленым.

Уже интересно.

Внезапно стволы пулемета ушли немного в сторону, потом послышалась неразборчивая речь.

Хоть д'Марья и понимал, что напрягаться бесполезно, он все равно напрягся.

На башенке зажегся прожектор. Луч полоснул по лицам аэрогардов, потом уперся в землю перед ними.

— Эй, — недовольно крикнул Зоммер: похоже, он чувствовал себя вполне уверенно. — Ты там поосторожнее. Долго нам еще ждать?

— Слава победе, — хрипло отозвались с башенки. — Сейчас вас проводят.

— Слава победе, — весело повторил Зоммер приветствие гевиттергренадирен. — Поскорее бы.

Д'Марья увидел, как в ближайшем к ним капонире — метрах в пятидесяти — открылась дверь, и оттуда один за другим выбежали десять человек с укороченными блицгеверами. Они быстро направились к аэрогардам.

«Понеслась», — несколько невпопад подумал д'Марья и вышел немного вперед.

Немцы остановились метрах в десяти перед ними, держа оружие на изготовку. Д'Марья сделал еще шаг вперед.

Один из гевиттергренадирен шагнул ему навстречу и приложил руку к берету.

— Штерн-майор Тайхманн.

— Капитан-оберст фон Кёстринг, командир группы шнелленвахе отдельной третьей роты фрегата «Данциг», — козырнул д'Марья. — Выполняем плановый разведпоиск.

Секундная пауза.

— Прошу вас следовать за мной, господин капитан-оберст.

Штерн-майор сделал приглашающий жест рукой — довольно вежливо. Д'Марья зашагал рядом с ним к открытой двери капонира. Сзади небрежно вышагивал Зоммер, следом — по двое — остальные аэрогарды.

Гевиттергренадирен двигались по сторонам небольшой колонны, по-прежнему держа оружие наготове.

Д'Марья чувствовал себя так, как будто мчался с горы на лыжах — скорость уже набрана, и нужно катиться еще быстрее, а перед препятствиями нельзя останавливаться, их надо огибать — по кратчайшей траектории, уворачиваться от них — по возможности ловко, но при этом упаси Бог вылететь с трассы…

Однако он находился в отличной форме, четко фиксируя время, расстояние, собственные возможности и возможности всех остальных.

Вошли в капонир. Д'Марья сразу отметил, что он был нестандартным: сразу за шлюзом, помимо обычных помещений, обнаружилась широкая лестница, ведущая вниз, к массивным металлическим дверям, возле которых столбом стояли двое в легких бронекомбинезонах и сферах с отрытыми забралами.

Да и в системе шлюзовых датчиков внутренних помещений имелась некоторая странность: помимо обычных температурного, атмосферного, посторонних примесей, прочих всяких окружающей среды и личного состава (этот показывал сто сорок девять — наверное, с подземными помещениями) был и еще один, которого д'Марья мог и не заметить, если бы тот не мигнул — только что горело «двенадцать», стало «тринадцать».

— Господа, ваше оружие, — сказал штерн-майор и показал ладонью на пирамиду.

Д'Марья без колебаний снял с шеи блицгевер и поставил его в ячейку. Остальные аэрогарды последовали его примеру.

Дольше всех затянул выполнение приказа Зоммер. Он сначала снял берет, вытер им лицо, потом посмотрел по сторонам — будто искал, куда бы его выбросить, но не нашел и со вздохом запихал головной убор под погон. Потом обер-лейтенант небрежно поставил блицгевер в пирамиду и сложил руки на груди, презрительно поглядывая на молодцов в бронекомбинезонах.

Предплечья его с закатанными выше локтя рукавами комбинезона были размером с ляжку человека средней упитанности.

Д'Марья мысленно усмехнулся: на Портоса Зоммер, конечно, не тянул, но роль уставшего после тяжелого боевого похода «воина грозы», которому наплевать на все и в первую очередь на тыловых крыс, он играл со смаком.

Не заигрался бы вот только. Здесь все-таки не совсем тыловые крысы…

Тайхманн открыл шкафчик.

— Прошу персональное оружие.

Д'Марья слегка удивился, но помедлил лишь долю секунды.

Он снял блокиратор с кобуры, вынул пистолет и протянул свой армейский «кригсштахель» сорок четвертого калибра штерн-майору.

— И ножи тоже, господин капитан-оберст, — спокойно добавил штерн-майор.

Д'Марья невольно бросил быстрый взгляд на стоявших у стен гевиттергренадирен, которые привели их в эту западню.

Пальцы у солдат лежали на спусковых крючках.

Тут д'Марья решил, что стоит сыграть легкое недовольство. Он не стал снимать ножны большого ножа, а просто вынул клинок и, как бы не замечая протянутой руки штерн-майора, бросил оружие в шкафчик — плазменную заточку все равно не повредишь. Потом достал из набедренного чехла малый нож и отправил его к старшему собрату.

Остальные аэрогарды без лишней суеты последовали примеру командира. Только Зоммер напоследок почесал ножом в своем желтом затылке и осведомился:

— А штаны куда складывать, господин штерн-майор? Тот не удостоил его взглядом, а сказал, обращаясь к д'Марья:

— Рации можете не отключать. Пороговая волна работает только на поверхности.

После этого штерн-майор подошел к одной из дверей, отодвинул ее вбок — тяжелая сталь с мягким шелестом ушла в пазы — и произнес:

— Прошу сюда, господа. Ужин вам подадут. А вы, господин капитан-оберст, — добавил он, — следуйте со мной.

Д'Марья глянул на своих. Те держались нормально, только вот у Шмалько из глаз пропала его всегдашняя холодновато-веселая сумасшедшинка, и они стали почти белыми. Д'Марья уже достаточно знал капитана, чтобы понять — тот сейчас как граната со снятой чекой.

Зоммер же удивил его по-другому: за эти несколько минут обер-лейтенант наговорил больше, чем за предыдущие несколько недель.

— Господин штерн-майор, — сказал д'Марья, — у нас в кампфшраубере остался пилот.

— Не беспокойтесь, — после секундной заминки произнес Тайхманн. — О нем уже позаботились.

Д'Марья скользнул взглядом по его уху с клипсом рации. Ну да, вы-то, конечно, не на пороговой здесь говорите…

— Прошу вас, господин капитан-оберст.

Они спустились по ступенькам к массивной двери. Гевиттергренадирен в бронекомбинезонах даже голов не повернули.

Ну и ладно, подумал д'Марья, но дальше начались непонятности.

Штерн-майор подошел к стене, открыл ключом какую-то неприметную дверку не дверку, шкафчик не шкафчик, что-то там нажал, после чего из стены же выехали две штуковины: одна, похожая на сканер сетчатки глаза, и другая — похожая непонятно на что. Подставка, что ли, для чашки с кофе. Хотя нет, великовата.

Командиру аэрогардов захотелось, как некоему Петьке из любимой в детстве книжки, ахать, дивиться и бить себя по бокам бараньими рукавами.

Но это было еще не все. Штерн-майор нажал кнопку, положил подбородок на край верхней штуковины — все-таки это был действительно сканер сетчатки — пощелкал по клавиатуре, после чего на ней загорелся зеленый огонек, и повернулся к д'Марья, выжидающе на него глянув.

Тот машинально сделал движение в сторону сканера, но тут же замер на месте, наткнувшись на изумленный взгляд штерн-майора.

Д'Марья понял, что делает что-то не то.

Несколько секунд они с Тайхманном глупейшим образом таращились друг на друга. Д'Марья терялся в догадках — он совершенно не мог понять, чего от него ждет штерн-майор. Вроде бы он все делал как надо… все-таки не в первый раз находится на планетарном форпосте гевитгергренадирен и даже не в десятый… но в чем же дело, черт побери?., в конце концов, это, может быть, некое нововведение, а наш «Данциг» слишком долго был оторван от родных баз… ничего страшного, сейчас все проясним…

— Господин капитан-оберст, — негромко произнес штерн-майор. Глаза его сузились. — Для вас идентификатор номер один.

Тут д'Марья, повинуясь внезапному наитию, положил на этот самый идентификатор ладонь правой руки.

Он почувствовал, как по ладони прошлось что-то шероховатое, потом ощутил легкий зуд, который, просочившись сквозь кожу, отозвался где-то в затылке, и увидел, как вся панель под рукой засветилась серебром.

Никакой клавиатуры на идентификаторе номер один в отличие от номера второго не было, так что щелкать было нечем… и хорошо, и правильно, щелкать в нашем положении никак нельзя…

Что-то за его спиной громко щелкнуло, потом загудело. Д'Марья обернулся и увидел, как дверь, перед которой стояли бронированные гевиттергренадирен, отъехала в сторону.

— Прошу вас, господин капитан-оберст, — очень вежливо сказал штерн-майор, пропуская его вперед.

Д'Марья последовал его приглашению, чувствуя себя совершенно сбитым с толку. Что, понимаешь, за притча? Дверь хотела убедиться в том, что герр штерн-майор Тайхманн — Соколиный Глаз, а господин капитан-оберст фон Кёстринг — Твердая Рука? Дурь какая-то.

За первой требовательной дверью оказалась вторая, уже не столь придирчивая — Тайхманн просто нажал кнопку, и она отъехала в сторону.

В принципе обычный шлюз, только побольше. Однако хитрый же все-таки здесь форпост. Не иначе, шварцриттерские штучки, недовольно подумал д'Марья. Да, пожалуй, это единственное объяснение: он действительно ведь бывал и на форпостах, и в гарнизонных укреплагерях гевиттергренадирен, но не в Особых дивизиях…

Его догадка через секунду подтвердилась — за дверьми оказались два охранника в шварцриттерской форме: как у них заведено — черный, но не такого, как у гевиттергренадирен, покроя, комбинезон, ремень с серебряной пряжкой, такого же цвета знаки различия на плече — ага, значит, — офицеры, младшие меченосцы, как это там… унтер-шверттрегеры, — короткие сапоги, мягкий берет без кокарды и обязательная белая рубашка с застегнутой верхней пуговицей и без галстука. Шварцриттеры, как известно, почему-то терпеть не могут галстуков.

Охранники стояли, заложив руки за спину и нешироко расставив ноги. На вновь прибывших они даже не посмотрели, и это командиру аэрогардов понравилось: просто и деловито, раз пришли люди — значит по делу, значит так нужно.

Впрочем, один из охранников все же проявил активность: протянул руку и нажал кнопку, после чего шлюзовая дверь закрылась.

Д'Марья со штерн-майором вышли в просторный коридор, очень аккуратный и очень чистый для военной базы — пусть даже для немецкой. Коридор этот освещался длинными плафонами, встроенными в потолок, — это не были лампы дневного света, но такие д'Марья где-то уже видел, в каком-то довольно необычном месте, но не мог вспомнить, где именно.

Там имелась масса дверей — с видеодатчиками, номерами и какими-то непонятными значками, и д'Марья еще раз удивился — двери были сделаны не из металла или пластика, а из дерева, причем чуть ли не из красного. Для обычного форпоста подобное являлось совершенно непонятной роскошью, тем более что эта планета, Цет-5, явно не имела значительных лесных массивов, да если бы они и были, кому это надо — заниматься деревообработкой?..

Тут д'Марья вдруг понял, что они с Тайхманном идут довольно долго, чуть ли не полчаса, постоянно сворачивая и поворачивая — в основном, похоже, направо, — миновав, наверное, сотню дверей, и за все это время им повстречался только один человек, с погонами, как сумел разобрать д'Марья, старшего мастера копья — это что-то вроде полковника. Причем этому обер-шписсмейстеру было лет шестьдесят, весь седой; он мельком глянул на Тайхманна — тот козырнул, — потом как-то очень пронзительно посмотрел в глаза аэрогарду и сделал ему непонятный жест рукой — как будто небрежно отдал российский скаутский салют.

Д'Марья с того момента, как очутился в подземелье, чувствовал себя настолько свободно, что последовал его примеру — получилось так, будто он отмахнулся от мухи, но старик, похоже, остался доволен. Тайхманн же вообще не обратил на инцидент внимания. Но тут они пришли.

Штерн-майор остановился перед очередной дверью и нажал очередную кнопку, которая на этот раз находилась на месте замка, под ручкой. Прошло несколько секунд, и дверь отворилась — совершенно бесшумно, без щелканья и гудения.

Штерн-майор отошел в сторону. Д'Марья понял это как приглашение и вошел в открывшийся проем. Дверь за ним закрылась. Тайхманн остался в коридоре.

Со света д'Марья не сразу сориентировался и на несколько секунд замер на пороге, а потом разобрал, что находится в достаточно просторном, скверно освещенном помещении, до странности напоминающем большую академическую аудиторию — очень высокий потолок, амфитеатр кресел, на возвышении — кафедра и места президиума, за которыми находилось что-то, закрытое тяжелым бархатным занавесом.

Д'Марья оказался в проходе между амфитеатром и президиумом, и ему плохо было видно, что там есть или кто там находится, поэтому он отодвинул в сторону бархатную же штору, которая мешала пройти — нет, это, скорее, не институт, а театр, — и вышел к свету.

Ковер под ногами имел такую расцветку, что у аэрогарда голова пошла кругом: глухие черно-красные геометрические узоры чередовались со вспышками серебряных искр; первые навевали сонливость, которая почему-то тяжелым гонгом отозвалась во всем теле, а от вторых появилась резь перед глазами и моментальный пронзительный звон в ушах: нехорошо стукнуло в затылке, во рту пересохло так, что от омерзения д'Марья изо всех сил стиснул зубы; потом показалось, что черепная коробка потеряла твердость нормальной костной структуры, а мозг, наоборот, отвердел, но не усох, а расширился до пределов помещения, подземелья, взломал бетонные перекрытия скрытых в толще планеты этажей — д'Марья ясно увидел, как от нижних этажей построек форпоста куда-то вдаль идут широкие галереи, по которым прямо отсюда можно добраться до ребят с «Костромы», но их он разглядеть не успел или не смог, но четко понял, что все они живы, хотя сейчас его это почему-то совершенно не успокоило, — потом вышел на поверхность, где по-прежнему стояла прозрачная ночь… хотя на этот раз он не стал бы называть ее прозрачной — воздух кишел вихреватыми существами, и угреватыми бестиями, и ноздреватыми породами минералов и мыслей… но тут и двери, и все окна закрылись, и даже форточки и те завесились — д'Марья всегда соглашался с теми, кто в свое время подписал информационной сети приговор, — все части структуры тела встали на свои места, и он услышал глуховатый голос:

— Что с вами, рыцарь?..

Д'Марья с трудом отвел взгляд от дьявольского узора — некстати подумалось, что здесь лучше всего подошла бы сакраментальная фраза «оторвал глаза от пола», — и поискал того, кто с ним заговорил.

Он с удивлением обнаружил, что продвинулся довольно далеко от входа в зал и теперь стоит перед возвышением с «местами президиума», на которых расселись пятеро шварцриттеров — все в своеобычной форме, в головных уборах и почему-то в черных перчатках.

Сидели шварцриттеры, кстати, за столом, покрытым тяжелой на вид и блестящей тканью.

Внезапно д'Марья понял, что после разглядывания экзерсисов сумасшедшего геометра у него появилось ощущение полнейшей свободы и уверенности в своих силах: и вообще, чем дольше он находился на этой планете, тем более нахальным становился.

Он отчетливо козырнул и сказал:

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь, господа. Боюсь, произошла ошибка — надеюсь, поправимая.

Шварцриттеры зашевелились.

— Как это — о чем речь? — недоуменно произнес один из них, крепкомордый, огненно-рыжий, лет сорока на вид — самый, кстати, молодой: остальным было явно под пятьдесят.

Д'Марья продолжал стоять по стойке «смирно».

— Осмелюсь указать, господа, на тот факт, что вы явно кого-то ждали. Причем вряд ли это наша группа шнелленвахе отдельной третьей роты фрегата «Данциг», командиром которой я являюсь.

Воцарилась тишина — по-настоящему немая. Д'Марья начал забавляться ситуацией.

— Но ведь вы же — шварцриттер?..

Это был тот голос, который вывел аэрогарда из геометрического транса.

Д'Марья внимательно посмотрел на обладателя голоса: очень маленький, очень сухой человек с очень черными волосами и совершенно бескровными тонкими губами.

— Никак нет. Капитан-оберст гевиттергренадирен Вальтер фон Кёстринг, к вашим услугам.

Внезапно люди в черном начали быстро переглядываться — это выглядело странно, даже неприятно: они вертели головами из стороны в сторону, при этом руки в черных перчатках ни на секунду не оставались на месте, а вот лица стали застывшими, как у восковых фигур.

И в одну из секунд — д'Марья не успел уловить, в какую, его это даже рассердило, — все замерло.

— Латентный рыцарь. Или скрытный?.. Очень интересно.

Д'Марья промолчал.

Помолчали немного.

— Ну что же, герр капитан-оберст, — негромко произнес тонкогубый. — Пожалуй, нам необходимо кое-что выяснить.

— К вашим услугам, — повторил д'Марья и щелкнул каблуками.

Шварцриттеры совершенно одновременно встали со своих мест.

Они оказались все одного роста, хоть и разной комплекции.

— Вас сопроводят, — сказал тонкогубый — главный он здесь, что ли? — и посмотрел поверх головы аэрогарда.

Д'Марья обернулся и увидел, как передние ряды кресел амфитеатра разъехались в стороны, обнаружив уходящий вниз пологий спуск, по которому поднимались двое крепких ребят в черном — без белых рубашек и вообще без знаков различия: младшие кнехты, догадался д'Марья, то есть рядовые. В руках у кнехтов были обнаженные стволы — армейские офицерские «вулканы» пятидесятого калибра.

Д'Марья посмотрел на тонкогубого.

— Проводите… рыцаря к сорок второму терминалу, — громко сказал тот, и кнехты моментально убрали пистолеты. — Мы будем позже.

Д'Марья козырнул, повернулся через левое плечо и направился в разверзшийся перед ним вход в очередное подземелье.

Кнехты почти неслышно ступали сзади.

«Сорок второй терминал» оказался довольно пыльным полутемным помещением, куда д'Марья и сопровождавшие его молчаливые кнехты добрались довольно нескоро, вдоволь напетлявшись по плохо освещенным коридорам с низкими потолками: причем во время своего похода они постоянно поворачивали налево с той же настойчивостью, с какой аэрогарду пришлось крутиться в правую сторону, бродя незадолго до этого по верхним коридорам.

Кнехты отперли здоровенный висячий, похожий на бутафорский замок на низенькой двери, завели аэрогарда в помещение и остались стоять у дверей. В полутьме их почти не было видно и уж совсем не было слышно.

Д'Марья постоял, пригляделся — этот «терминал» освещался двумя тусклыми желтыми настенными светильниками — и уселся в одно из низких плюшевых кресел, которых имелось ровно четыре.

Устроившись поудобнее — это оказалось совсем нетрудно: кресло было мягким и очень уютным, — он стал оглядываться по сторонам.

Тут д'Марья почувствовал на себе чей-то взгляд, повертел головой и вздрогнул. На стене висел большой застекленный портрет: смутно знакомое лицо пялилось из рамы черного металла с недоброй настойчивостью; однако самым неприятным являлось то, что черты полузнакомца были вписаны в перевернутую пентаграмму, что придавало им вид какого-то одомашненного, но своенравного животного.

Чудак на стене откровенно не понравился аэрогарду (д'Марья с некоторым стыдом заметил, что про себя назвал его чмудаком — довольно нехарактерная для него оговорка), и поэтому он почти демонстративно отвел взгляд и принялся изучать помещение дальше.

Ничего интересного д'Марья не нашел. Только возле противоположной стены стояли два небольших столика антикварного вида (удивляться он не стал), на одном оказался некий прибор — тоже вполне антикварный, с какими-то циферблатами вроде часовых, — а на другом громоздилась всякая посуда: чаши, рюмки, кубки (именно так)… какой-то подсвечник с восемью чашечками и еще что-то — все металлическое, похоже, медное.

Почему эту конуру назвали терминалом, д'Марья понять не смог.

Засим он развалился в кресле, посидел так минут двадцать и уже совсем было нацелился поспать (что было бы, конечно, не очень умно), как вдруг в его ухе ожила рация.

— …да-да, господа, благодарю вас, конечно, все именно так, как вы сказали…

Голос Руммеля — неестественный, напряженный.

— …нет, это было гораздо, гораздо раньше… да что могло случиться?., вот вы и сами говорите… а-а, «Данциг»… ну, герр фон Кёстринг… нет, он не знает. И никто не сможет об этом рассказать.

Последнюю фразу Руммель произнес очень четко и тут же умолк.

Легкий фон пропал: рация отключилась.

Д'Марья не успел придумать ничего умного, как услышал скрип открываемой двери.

Он вскочил с кресла. В помещение вошел давешний тонкогубый шварцриттер, уже без берета и перчаток. Он сделал почти незаметное движение головой, и кнехты тотчас растворились за дверью, неслышно ее прикрыв.

Д'Марья оценил то, как они двигались; похоже, обучены ребята были прекрасно: где-то уровень третий-четвертый по этому ихнему силовому «кампфклинге».

— Присаживайтесь, капитан-оберст, — произнес шварцриттер и показал пример, усевшись в кресло и заложив ногу за ногу.

Д'Марья сделал так же.

— Ну что же, — сказал шварцриттер, внимательно, но не пристально глядя в глаза аэрогарду. — Думаю, пора представиться. Удо Райнрих граф фон дер Биттербург, всадник Ордена шварцриттеров.

Д'Марья невольно кивнул: уж очень подходило это лязгающее имя всаднику — то есть, по-общевойсковому, генералу. У Биттербурга, кстати, волосы оказалась с сильной проседью, особенно над высоким лбом и на макушке: а вот виски совершенно черные.

Д'Марья тут же посмотрел на руки графа; он подумал, что и здесь что-то не так, и точно: на левом мизинце не хватало фаланги, правая кисть была не то в струпьях, не то в ожогах, а на обоих безымянных пальцах красовались массивные перстни — справа черный, слева серебряный, и оба с рубинами.

Д'Марья отвел взгляд: смотреть на чешуйчатую правую кисть этого фон дер Биттербурга почему-то не хотелось.

Он вдруг подумал, что шварцриттер специально сделал паузу, позволяя себя рассмотреть.

— Очень приятно, господин генерал… то есть господин всадник, — сказал Д'Марья.

— Брат всадник, — мягко поправил Биттербург. — Господами в Ордене называют только гроссмейстеров.

— Э-э… — произнес д'Марья. — Боюсь, я думал, что братьями шварцриттеров называют только они сами — обращаясь друг к другу.

Биттербург кивнул.

— Вот об этом мы с вами сейчас и поговорим.

— О чем?..

Шварцриттер сцепил пальцы рук и обхватил ими колено. Рубины в перстнях оказались совсем рядом и как магнитом притягивали взгляд аэрогарда.

— Видите ли, — почти задушевно сообщил граф в черном, — по всему выходит так, что и вы сами — шварцриттер.

Вот те и на, стукнуло у аэрогарда в голове.

— Во… простите, господин… брат всадник, я не понимаю.

— Что вы вообще знаете об Ордене? — спросил Биттербург.

— Н-ну… как и все в государстве… Орден шварцриттеров есть опора будущего величия нации, основа благополучия в наши дни и залог победы в грядущем… мерило чистоты помыслов всех немцев и святости арийской крови… как это там еще?., маяк на дороге, связавшей прошлое и настоящее…

Пока д'Марья говорил, Биттербург размеренно кивал.

— Вижу, вы внимательно прочитали «Рыцарей Вселенной», «Будущее Галактической Империи» и устав штернваффе. А ваше личное мнение?

Вот ведь пристал, подумал д'Марья, все еще ошеломленный новостью.

— Мое личное мнение? — переспросил он. — Я редко сталкивался… то есть, конечно, на фрегате совсем недавно появился назначенный офицер-наблюдатель, старший меченосец… не помню фамилии… но… Знаете, я, как мне кажется, неплохо изучил историю Великой Германии и могу сказать, что на СС и партию национал-социалистов вы не похожи — не то влияние в обществе.

Биттербург опять кивнул.

— А у нас были другие задачи. И мы не выставляемся напоказ, не пугаем мир дешевой жестокостью. Наша цель — создание Священной Галактической империи германской нации, Санкта империа галактикана германорум. S.I.G.H., как на парадных штандартах штернваффе.

— Ну… это всем известно. А…

— И еще, — перебил аэрогарда шварцриттер, — не мы начали эту войну, хоть она и помогла занять ведущую роль в руководстве Объединенных Германских Территорий. И мы не набираем в свои ряды кого попало.

Д'Марья почему-то казалось, что разговор идет вокруг да около, что брат всадник хочет сказать совсем не то, что слова слишком тягучи, расплывчаты, медленны, теряют смысл и застревают в глотке и в ушах…

Ему это надоело, и он спросил напрямик:

— А при чем здесь я?

Фон Биттербург опять закивал. Было в этом что-то завораживающее.

— То, что я вам сейчас скажу, является тайной — не такой уж страшной, но все же… Вы никогда не задумывались о том, как вообще попадают в черные рыцари?

Д'Марья поразмыслил, потом осторожно сказал:

— Вообще-то нет. Наверное, желающие…

— Добровольцы, конечно, к нам приходят. Им устраивают проверку. Шварцриттером становится один из примерно двенадцати-пятнадцати тысяч.

— Так строго?

— Да. Дело в том, что мы отбираем не по личностным, а по генетическим качествам. И такое происходит уже на протяжении семи сотен лет.

Д'Марья поперхнулся. — Как?..

— Да, — слегка пожал плечами фон Биттербург. — Орден действует с четырнадцатого века.

Граф умолк. Д'Марья тоже молчал. Ему крайне не понравились намеки на «генетические качества».

Хотя… ведь у него в роду действительно был какой-то немецкий «фон»…

Шварцриттер подождал немного, потом все-таки заговорил первым:

— У нас есть комплексные сканеры, снимающие данные личности на психоинформационном, биогенетическом и поведенческом уровнях. Сами понимаете, в прошлые времена, с примитивными технологиями, очень сложно было проверить кандидата так, чтобы гарантия точности являлась стопроцентной. Сейчас проще… особенно после две тысячи пятнадцатого года, когда мы нашли… впрочем, это уже технические детали. Одним словом, тогда случился прямо-таки фантастический прорыв, и стало возможным просканировать буквально всех — то есть, конечно же, почти всех: вас, к примеру, мы не нашли. Мы ищем рыцарей с младенчества, проверяем всех новобранцев, всех абитуриентов военных училищ и институтов, но… Вы, кстати, что заканчивали? — внезапно спросил шварцриттер. — Академию штернваффе, — быстро ответил д'Марья. — Когда?

— Пятнадцать лет назад.

— А… понятно. Тогда там еще не было наших людей, — кивнул Биттербург, и д'Марья облегченно перевел дух.

— Действительно, многих мы упустили, — задумчиво продолжал граф. — Только с началом войны Орден, как это ни парадоксально, начал обретать настоящую мощь… но об этом позже. Шварцриттеров по рождению не так уж много, а клонирование, к сожалению, не выход. Когда новый рыцарь встает в наши ряды — это великий праздник.

Биттербург опять умолк.

Наверно, думает, что я должен скакать от радости, угрюмо подумал д'Марья.

— На входе в форпост стоит обычный слабенький полевой сканер, — сказал граф. — Он просто показывает, что в периметр вошел шварцриттер.

— И что? — спросил д'Марья, уже, собственно, зная ответ.

— Ну, он и показал. А это значит, что процент чистых, арийски обоснованных и инициированных генов у вас, уважаемый фон Кёстринг, исключительно велик. То, чего другие добиваются с помощью многолетних тренировок и в результате напряженной работы наших ученых, вам дано от рождения.

— Откуда вы знаете? — буркнул д'Марья. — Может, я того… долго тренировался.

— Да? — поднял бровь Биттербург. — Академия штернваффе, конечно… впрочем, и об этом мы поговорим позже. Кстати, и датчик помещения показал, что вы рыцарь, и даже тактильный сенсор подтвердил это.

Д'Марья вспомнил цифры у двери шлюза и подставку для кофе.

Час от часу не легче.

А вдруг они просто морочат ему голову?..

— Хорошо, — сказал он. — Но почему вы сразу не подняли тревогу, как только наш кампфшраубер сел возле форпоста?

— Мы вообще-то ждали гостей. Несколько часов назад в систему вошел фрегат штернваффе «Бреслау». Он доложил, что прошел барьер в аварийном режиме, поскольку корабль был поврежден в бою, и что не может взять пеленг базы. Потом передача прервалась, но посадку он совершил нормально.

— Кстати, а почему вы не спрашиваете, как мы здесь оказались?

— В общих чертах мы об этом знаем. Ваши люди обо всем доложили. Между прочим, среди них оказался мой старый знакомец, гауптман Шефер: лет пять назад мы служили на одной базе на Марсе…

Ай-ай-ай, какие совпадения, подумал д'Марья. И какие неувязочки — Асгард-то заселен тридцать лет, так? А как же… Стоп, выругался он про себя. Ведь еще на «Ред Алерте» Зоммер сказал, что кто-то там из его бойцов «выполнял задание», будучи гевиттергренадирен… так что же это получается? Либо социалисты могут выходить из Сферы, либо… интере-есно.

С вашими людьми все в порядке, — сказал Биттербург, по-своему истолковав молчание аэрогарда. — Однако любопытны два момента. Во-первых, мы не заметили ни посадки, ни взлета вашего «Данцига»…

Ага, началось…

— Смею заметить, господин всадник, что… Биттербург поднял руку.

— Брат всадник. Привыкайте.

— Простите. Итак, смею заметить, что наш фрегат и еще три корабля штернваффе стартовали с Ио три месяца назад и очутились в этой черт знает какой глуши, поэтому мы ничего…

— Об этом тоже чуточку попозже, — с улыбкой перебил аэрогарда шварцриттер. — Это слишком долгая история. Позвольте мне упомянуть о втором любопытном моменте. Ваш пилот, кеттель-лейтенант Кирштайн, оказался преинтереснейшей личностью…

Д'Марья внутренне весь подобрался. — То есть?..

— Нет, ничего такого страшного. Просто он представляет большой интерес для нашей евгенической программы.

Ничего себе объяснение.

— Вы что же, эксперименты над ним ставить будете? — криво усмехнувшись, спросил д'Марья.

— Пока не знаем, — спокойно произнес фон Биттер-бург. — Это вас не должно волновать. Сейчас важнее другое. Орден нуждается в вашей помощи.

Он внезапно поднялся с места. Д'Марья был вынужден сделать то же.

— Вальтер фон Кёстринг, — торжественно сказал Бит-тербург. — Настоящим объявляю, что отныне и до момента посвящения в братство Ордена шварцриттеров вы официально считаетесь младшим рыцарем со всеми правами и обязанностями. Вас проводят в вашу келью.

Как по команде отворилась дверь, и вошли два кнехта.

— Сопроводите брата младшего рыцаря в келью сто шестнадцать.

Д'Марья козырнул и повернулся к двери — а что ему еще оставалось делать?..

Глава 6

Д'Марья лежал на своей кровати в «келье номер сте шестнадцать», глядел в потолок, на котором замерла причудливая тень, отброшенная ночником — крючконосая старуха с залихватским чубом, или танк, у которого разорвало пушку, или причудливый сталактит в бирюзовой пещере на Ганимеде, — и думал.

Думать было б чем: голова просто пухла от количества информации, от необходимости ее осмыслить, от неизбежной необходимости принятия решения… или решений — смотря как пойдут дальше дела.

…Аэрогарды торчали на форпосте уже три дня, ни на йоту не приблизившись к тому, чтобы выполнить свое основное задание — то, для чего они сюда по собственной воле залезли. Д'Марья находился практически все время отдельно от своих товарищей: его готовили — по словам самих шварцриттеров — к посвящению в рыцари, что выражалось в длительных беседах и мудреных медицинских процедурах, вполне, впрочем, безболезненных и вроде безобидных.

Остальных аэрогардов держали пока в одном из блоков общей казармы: кормили, поили, пару раз вызывали на беседы — по очереди, конечно. Однако, как понял д'Марья, перекинувшись парой слов с Зоммером, которого встретил в коридоре, беседы эти вели чины гевиттерг-ренадирен, а не шварцриттеры, и вообще аэрогардами интересовались мало. Судя по всему, они были не первыми, кто выныривал из ниоткуда поблизости от Солнца-108.

Кстати, когда д'Марья осведомился по поводу того, как и почему именно так называются система и планета, шварцриттеры от прямого ответа ушли, объяснив, что подобным образом данные объекты определены в некоем «Звездном Каталоге», а почему так случилось, младший рыцарь узнает позднее.

Впрочем, д'Марья не особо этим интересовался. Его немного удивило, что на форпосте не сильно обеспокоились судьбой группы шнелленвахе, которая захватила «Кострому». Биттербург молча выслушал доклад аэрогарда (д'Марья сообщил, что он и его бойцы видели с борта кампфшраубера вспышку, похожую на взрыв корабельного реактора), а потом сказал, что он в Курсе событий, — и все.

Создавалось впечатление, что господин-брат всадник не очень-то склонен говорить о местных делах. Зато на отвлеченные темы он был горазд поговорить — особенно за ужином.

Эти ужины проходили в полуофициальной обстановке. В «трапезной», как Биттербург обозвал странное помещение с металлическим полом и мраморными стенами и потолком (именно так!), где стоял простой темный деревянный стол без скатерти и которое освещалось масляными светильниками (было даже трудно дышать), они собирались вчетвером — д'Марья, Биттербург, рыжий крепкомордый старший мастер щита по фамилии Феркель и мастер копья фон Кёпф.

Еда, впрочем, представляла собой стандартный полевой рацион гевиттергренадирен, и спиртного здесь не подавали.

В первый вечер д'Марья был готов ко всему — например, он ожидал, что все начнут истово молиться перед едой, или на стол подадут что-нибудь несъедобное, или его заставят присутствовать при отправлении дикого обряда, — но нет, все обошлось. Сели, поели. Поговорили.

— А как вы, брат младший рыцарь, относитесь к жертвоприношениям? — сделал удачный зачин Биттербург.

Д'Марья чуть не подавился и с опаской заглянул в тарелку. Ничего такого — каша из синтетических злаков,

— Не знаю, не участвовал, — ответил он.

— Ничего, это вам еще предстоит, — обнадежил фон Кёпф.

— Я имею в виду, что именно вы думаете о таинстве жертвоприношения? — уточнил Биттербург.

Руки его снова были в перчатках, а на серебряной вилке с мрачноватым юмором поигрывал красноватый отблеск настенного светильника.

— Затрудняюсь ответить, — сказал д'Марья.

— Неплохо. А каково ваше отношение к теории ностратических языков?..

И так далее, и все в таком духе.

Разговор вроде бы шел неспешный, но д'Марья чувствовал себя так, будто находится на боевой полосе препятствий во время сдачи последних зачетов по огневой устойчивости в училище: тогда винтолет, в котором находилась его полукоманда, опрокинулся набок, не дойдя до точки высадки тридцати метров… в левый двигатель ему аккуратно засадили настоящей ракетой из подствольника, и в тот момент д'Марья понял, что все разговоры по поводу того, что бой будет вестись с реальными боеприпасами, — это не шутки и не попытка начальства запугать без двух минут аэрогардов…

…пришлось прыгать из кренящейся машины, с высоты десяти-двенадцати метров: вокруг темнота, разрываемая только трассерами, которые кромсали прозрачный броне-пластик кокпита, да надсадным ревом оставшегося двигателя… автопилот уже не мог удержать машину, и она могла рухнуть в болото в любую секунду. Десантную дверь винтолета заклинило, и пришлось выбивать замки автоматной очередью, на что ушло несколько дополнительных секунд: вахмистр д'Марья., который как командир полукоманды прыгал последним, еле успел сигануть в темный проем, как у него за спиной с сочным звуком лопнул тугой огненный шар — очевидно, стрелок «Аргуни», который самозабвенно молотил из всех восьми стволов по падающему винтолету, перестарался… а может быть, как раз точно выполнил задачу.

Так или иначе, а шесть курсантов оказались в густой жиже, из которой надо было выбираться, и побыстрее, потому что оставалось всего двадцать минут на то, чтобы пройти пять километров боевой полосы препятствий, а иначе не видать бойцам полукоманды ни золотых звездочек, ни заветного черного берета.

Причем дойти до финиша надо было в полном составе, включая раненых — и трупы, если они случатся…

— …А нет ли у вас, брат фон Кёстринг, фамильного кольца? И вообще, что вы чувствуете, когда берете в руки драгоценный камень?

— Никогда не носил ни колец, ни перстней. Камни… затрудняюсь сказать, — почти машинально отвечал д'Марья на странные вопросы шварцриттеров и продолжал вспоминать — он почему-то увлекся…

…Из болота выбрались почти без потерь — только штаб-сержант Володька Сочинцев умудрился найти какую-то корягу и пропорол насквозь кисть левой руки, но это было еще не так страшно: когда вылезли на сушу, успели обработать рану коллоидом и перевязать еще до того момента, как сбоку из темноты вынырнул легкий бронекар, поливая во всю ивановскую из лобового пулемета.

До него было метров двадцать, и стрелять из подствольника не имело смысла, потому как ракета не успевала стабилизироваться на таком расстоянии: доставать же из ранца плазменник не оставалось времени. Но д'Марья хорошо помнил, что у этой польской машины нагнетатели в подушках были довольно легко уязвимы — если, конечно, хорошо попасть: он попал, а когда бронекар закрутился на одном месте, то д'Марья почти спокойно загнал плазменный заряд в подствольник и выжег все внутренности машины, включая настырного робота-пилота.

Полукоманда рванулась вперед, к первому из неизвестно какого числа дотов; бежали в затылок друг другу, потому что хоть и просканировали ультразвуком пространство перед бетонной будкой на предмет наличия мин, но все же береженого Бог бережет…

— Что же вы не отпробуете этих сардин, брат младший рыцарь? Они восхитительны… а кстати, каково, по-вашему, значение образа рыбы в арийской мифологии?..

…дот оказался с пушкой, и просто чудо, что они успели добежать так быстро: казематный автомат успел выпустить только два снаряда, и хотя в ушах потом долго звенело от противного визга осколков, задача оказалась не из сложных — на то, чтобы уничтожить орудие, хватило одной фанаты.

Не успела полукоманда двинуться дальше, как налетел целый рой «жужелиц» — трофейных латышских беспилотников. Эти легкие машинки предназначены вообще-то для разведки, и несут они максимум пару малых ракет для уничтожения им подобной техники: д'Марья несколько секунд не мог понять, в чем тут дело, пока одна из назойливых жужжалок не плюнулась огнем.

Злобно зарычал подвахмистр Васька Шумский: струя напалма угодила ему в грудь, бронекомбинезон не прожгла, но лицо опалила: Васька неплотно закрыл забрало шлема, и потом долго еще бравый сибиряк служил предметом шуток — понятно, с какого места ему пересаживали кожу…

— …Смею заметить, брат фон Кёстринг, что традиция арийской культуры в целом не особо жалует крест в его традиционном понимании и видении. Тот символ, который носили на своих плащах рыцари Тевтонского ордена, сопрягается с христианством лишь опосредованно…

— А! Так вы поэтому галстуки не носите? — смутно произнес д'Марья. Он вдруг поймал себя на том, что уже некоторое время видит окружающее будто сквозь какую-то дымку: лица шварцриттеров расплывались, разъезжались в разные стороны, словно акварельные краски на стекле под летним дождем…

— Браво, ваша логика на высоте, брат младший рыцарь. Но в данном случае вы не правы. Шварцриттеры не носят ни галстуков, ни каких-либо медалей и прочих наградных знаков в первую очередь потому, что…

Д'Марья заворочался на своей койке. Тень на потолке осталась неподвижной — сейчас это был толстяк в нелепом колпаке и здоровенной лягушкой-царевной на левом плече.

Что же там говорил фон Биттербург?.. Вот же елки-палки, в голове хуже, чем с похмелья: одни вопросы и никаких ответов.

…«Жужелиц» пришлось перестрелять, потратив на это благородное дело уйму боеприпасов, но иначе верткие аппаратики могли доставить массу неприятностей. Двинулись вперед — очень быстро, потому что отставание от графика нарастало с каждой секундой; поспешность едва не стала роковой, когда полезли в разрушенный двухэтажный кирпичный барак.

Д'Марья сломя голову бросился по лестнице, не задержавшись даже на секунду, чтобы хоть немного осмотреться и прислушаться к собственным ощущениям, и сделал это совершенно напрасно, потому что с мгновенным опозданием понял, что в здании полным-полно лазерных растяжек: их можно было легко обезвредить электромагнитным импульсом, но было уже поздно.

Он спасся в общем-то случайно: взрывной волной от трех сдетонировавших мин его выбросило из окна, а не размазало по стене и не посекло осколками. Да и ребятам повезло, потому что они не поспели за проворным вахмистром и не вошли в дом, который после взрыва сложился внутрь себя, будто стены его были картонными… или даже бумажными — как у японского домика, который стоял в «Вишневом саду», где проходили занятия по практической медитации… хотя сам д'Марья больше любил сдавать зачеты у пруда, такого тихого, что даже лягушки боялись там квакать, даже птицы ходили только пешком, а рыбы стояли в воде на одном месте и не умирали с голоду только потрму, что брали корм из рук продвинутых курсантов…

— …Кстати, о воде. Ваш пилот, дорогой брат фон Кёстринг, имеет к водной стихии самое прямое отношение. Вы знаете, судя по всему, он является одним из так называемых «детей Антарктиды» — то есть человеком, чьи родители, или хотя бы только отец, имели отношение к инкубаторам технологий. Таких людей на Земле осталось чрезвычайно мало, и поэтому нам…

Д'Марья замер на своей койке. Почему-то память беспорядочными вспышками демонстрировала мемоленту бесед с господами шварцриттерами, произвольно меняя куски интересного, но довольно сложного для понимания фильма. Что-то он там такое спросил про Руммеля… а! Они ответили, что перебросили его на свою базу… еще один. Но немцу, похоже, пока ничего не угрожает.

…а дальше пошло сложнее. Их внезапно обстреляли в упор — сразу же после рва с огнеметами, — причем одновременно с четырех точек, да как умело, что сразу у двоих курсантов, Панина и штаб-сержанта Синцова, оказались разбиты забрала шлемов. И это уже было достаточно серьезно, потому что, во-первых, вероятность газовой атаки никто не отменял, а во-вторых, разбило не просто бронепластик, но и ночную оптику: курсанты сразу практически ослепли.

Уходили драгоценные секундочки, да и с пулеметными гнездами пришлось повозиться, после чего на всех осталось только две гранаты и одна ракета, но тут полукоманде неожиданно повезло. У кого-то из паучников, разрабатывавших систему огневых препятствий, хватило ума устроить психологическую атаку а-ля Жуков: внезапно двухсотметровое пространство перед аэрогардами осветилось светом мощных прожекторов, так что стала видна каждая кочка, каждая травинка на неровном поле с редкими рядами колючей проволоки, над которым то и дело опасно проносились трассирующие очереди.

Однако получилось так, что поле преодолели без особых трудов — быстро засекли мины, определили проходы, а что до слепящего света… так это далеко не самое страшное, что могло случиться…

Д'Марья снова вспомнил двенадцать белых солнц и ряды ожидающих добычи колючек; туда надо было идти, и бежать, и ползти, и снова прорываться: он посмотрел в потолок — на этот раз у тени объявился нос картошкой, бородка клинышком и сидящий немного набекрень старый малахай — и память ему подкинула эпизод из последней застольной беседы.

— Свет — понятие диалектическое, — сказал тогда Биттербург поучающе. — С ним надо обращаться осторожно. Метаморфозы света с любой буквы — это дело посвященных. Помните, в России в прошлом веке был такой коммунист Ленин?

— Помню, — немного удивленно отозвался д'Марья. — Чего ж не помнить.

— О, смею вас заверить, это был один из удачных наших проектов… Хотя тогда мы действовали несколько неосторожно и даже поспешно, напрасно понадеявшись на то, что удастся использовать так называемую еврейскую карту.

— А при чем тут Ленин? — спросил д'Марья, взяв из банки шпажку с нанизанным на нее рольмопсом.

— Я же говорю — свет имеет варианты. Помнится, этому Ленину очень нравился истинный из этих вариантов, его настоящее то есть имя — ЛюцифЕрНИН. Он ведь именно так подписывался в документах Ордена, а вовсе не как Бланк, что бы там ни утверждал отступник Хаусхофер…

Д'Марья пропустил мимо ушей то, что говорили дальше Биттербург и Кёпф, потому что у него со шпажки соскочил рольмопс и, извиваясь половинкой своего тела, заструился к выходу из-за стола: пришлось долго гоняться за ним, тыча шпажкой в разные стороны, стараясь при этом не потерять ни лица, ни вежливой улыбки, а шварцриттеры, похоже, наблюдали за действиями младшего рыцаря со скрытым одобрением…

Д'Марья почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Это что, и правда было?..

…Да, после прожекторов отдохнуть уже не пришлось. Две стены, одна за другой, потом еще танк, на который Шуйский потратил последнюю плазму, а потом предпоследнее, как потом оказалось, препятствие — лабиринт… и только пять минут до звездочек и беретов.

Д'Марья не очень-то любил всякие лабиринты, но он знал, что на боевой полосе обязательно должно быть и такое препятствие — где нет стрельбы, где нет огня и всяких прочих опасностей физического плана, где не работает даже логика, а есть только поединок сущностей и сути…

…он свернул не однажды, пока не наткнулся на свежезакрашенный указатель: что там подразумевалось, не смог бы понять даже Знающий, а ведь он таким не был, ибо там, где не имеет значения, где верх, а где низ, где в едином потоке смешиваются времена года и объекты микро-и макрокосмического значения — но только те, которые может разобрать человек в своих ипостасях, — можно проходить не единожды, а столько, сколько потребуется для преодоления. Ему удалось решить главную задачу, то есть продвинуться вперед, но он знал, и понимал, и был уверен, что все повторится — снова, снова, и снова; и он был, очевидно, готов к этому…

— …Да неужели вы не помните, брат младший рыцарь? Вам об этом должны были рассказывать в детстве. Даже мы видим — это был прославленный Ульрих фон Вандельштахель, мятежный рыцарь, покоритель Константинополя и гроза Востока. Его кровь течет в ваших жилах, его гены — основа вашей плоти, его мысли живут в вас, являясь основой вашей Вселенной и той дороги, по которой пройдете только вы…

А ведь точно, уныло подумал д'Марья, прабабка-то, которую прадед привез с войны, рассказывала матери, что был в ее баронском роду знаменитый рыцарь Ульрих фон… как они узнали-то?

Эх.

…Лабиринт прошли все, но, наверное, с разными результатами. Так или иначе, когда до финиша дистанции оставалось доползти всего ничего, Женька Топильский, вечный баловень судьбы, красавчик и балагур, которого уважали ребята и обожали девчонки, ценило начальство и боялись враги, неожиданно поднялся во весь рост и принял прямо в душу последний шальной осколок, который пробил бронекомбинезон дважды и разбросал по изуродованному вечной^ войной полю внутренности посмертного аэрогарда — звездочки и берет Женьке дали в последнюю его долгую дорогу.

Д'Марья не выдержал и поднялся с койки. Идите вы к черту, шварцриттеры!..

— …Да, рыцари нашего Ордена в крестовых походах, конечно же, участвовали. Не в Священной земле, а на севере Европы, правда. В тот момент наши интересы совпадали со стремлениями славного Тевтонского ордена.

Ha Востоке свою работу делали другие, и делали ее, кстати, довольно плохо. Нельзя быть тупым и необразованным фанатиком, это чрезвычайно вредно… Классический пример — Адольф Гитлер. Многие его почитают святым, мы же пока воздерживаемся. Вы спросите — почему? Да потому что он страшно навредил великой идее. В то время как наш Орден кропотливо, со всем возможным тщанием готовил почву для итоговой реализации столетиями вынашивавшихся планов, в ту секунду, когда до цели оставалось совсем чуть-чуть, он, возомнив себя единственным Мессией германской нации, стал совершать одну ошибку за другой. Спору нет, уничтожить Россию являлось необходимостью, каждый русский для каждого немца есть враг номер один по определению, и об этом всегда надо помнить, если мы хотим выжить. Однако нападение на Россию было очень плохо подготовлено. Гитлеру надо было натравить на русских японцев — тоже, кстати, конкурентов арийской нации в борьбе за выживание. Далее, вместо того чтобы осуществить Великое Жертвоприношение по всем правилам — а все необходимые 5 508 000 евреев были уже готовы к закланию, — он просто большую часть их уничтожил, просто позволил банде своих жутких маньяков, патологически не способных конструктивно мыслить и поступать, не только свести на нет грандиозные усилия лучших сынов Германии, но и сделать величайшую глупость, граничащую с преступлением! Евреи к тому моменту, уже не представляли сколько-нибудь значимой опасности как сакральная общность — они утратили единство и постепенно растворялись среди им подобных, лишаясь силы сами и лишая ее других. Так нет же, благодаря тупости этих идиотов, возомнивших себя настоящими интерпретаторами истинной арийской мудрости, карма евреев как народа настолько улучшилась, что трудно даже вспомнить нечто подобное в истории современной человеческой цивилизации! По сути дела, Гитлер не то что их спас, он просто возродил евреев к будущей активной жизни не хуже их Моисея!..

— Да-да, дорогой фон Вандельштахель… простите, фон Кёстринг, мастер копья фон Кёпф прав, и вы подумайте хорошенько над его словами. Никогда не стоит поступать опрометчиво. Если уж заговорили о середине прошлого века, так нужно вспомнить и о наших ошибках. Просмотрели мы в свое время русского лидера Сталина, проморгали момент, когда можно было его полностью взять под контроль… и в результате равновесие нарушилось, верх одержали наши недоброжелатели — сначала в Германии, а потом… но об этом позже.

— Извините, брат всадник, я не совсем понимаю — при чем тут государственные деятели? При чем тут Сталин?

— Ну как же, брат младший рыцарь, надо видеть все вещи в их взаимной связи. Вы должны отучиться делать ошибки в самом начале своего пути — своего, не побоюсь этого слова, Служения. Ни коем случае нельзя понапрасну расходовать человеческий материал — ведь люди появляются на свет не просто так, но для того, чтобы своей жизнью и своим переходом в иное бытие прославить нацию — арийскую нацию… Мы находимся на половине дороги к осуществлению идеала, и эти буквы, — Биттербург показал рукой в перчатке на металлические литеры S.I.G.H., привинченные над дверью, — скоро станут главным в системе ценностей каждого человека в пределах обитаемого Пространства. Кстати, уже возрождается старое военное приветствие, и мы не имеем ничего против: солдаты говорят друг другу при встрече «S.I.G.H. heil», что вполне созвучно известному «да здравствует победа!». Скоро вы пройдете обряд посвящения и тогда многое поймете…

Это было во время второй беседы… кажется.

Д'Марья снова лег, закрыл глаза, чтобы не видеть пялящегося с потолка одноухого полупьяного тролля, и потер лоб. Голова раскалывалась — но не от боли, а от чувства непонятности, неправильности происходящего, как будто оказался в нужный момент в нужном месте, но в тоже время сделал что-то не совсем так, как надо это делать, и поэтому приходится ждать, выискивать варианты и ловить чужие ошибки в садок очередных глупостей…

Д'Марья дернулся. А не эту ли мысль так настойчиво внушал ему всадник фон дер Биттербург? Или же он чувствовал подобный зуд под кожей с первых секунд пребывания на этой планете?

Впрочем, ладно, подумал д'Марья, немного успокаиваясь. Порассуждаем о чем-нибудь не столь драматичном. Что там они еще говорили о Сталине? Помню, это меня позабавило и навело на определенные мысли по поводу наших местных союзников, то бишь сталинградцев и асгардовцев…

А! Это было после странных процедур в ледяной барокамере. Там еще зачем-то использовали лампу-вспышку… совсем непонятно зачем, но, очевидно, результаты испытаний, или тестов, или как они там называют свою возню, шварцриттеров чуть ли не обрадовали, и за ужином брат всадник (на этот раз он пришел один) был весьма радушен, и беседа носила подчеркнуто доверительный характер…

— …Историю так или иначе делают великие люди, — поучающе говорил фон Биттербург. — Главное в истории — их слова и поступки. Да-да, слова тоже имеют огромное значение, хотя практические дела в большей степени движут массами и народами… Однако отдельно взятый человек, как бы велик он ни был, не в состоянии верно и наверняка определить путь развития цивилизации. Я снова возвращаюсь к одному из самых важных моментов нашей истории, ко времени великого противостояния Гитлера и Сталина. Я уже говорил, что это был один из самых трагичных моментов деятельности Ордена. Впервые мы могли действительно прибрать к рукам руководство страной, которая является вечным противником арийцев на пути к тому, чтобы занять предначертанное нашей нации место в иерархии вселенских рас. Россия, это полудикое псевдогосударственное образование, появившееся в свое время на останках окраин могучей Гипербореи — впрочем, истинное название той великой цивилизации вы, дорогой брат младший рыцарь, узнаете позже… кстати, простите меня за то, что я постоянно говорю это «позже», но таковы правила: информация должна поступать только дозированно, — так вот, Россия есть наш естественный соперник, и хорошо еще, что, впитав в свою плоть и кровь — в прямом смысле, ибо это очень важно, — память и разум многочисленных порочных народов, ее обитатели на протяжении столетий не могли организовать свою жизнь до такой степени, чтобы научиться сознательно делать выбор. Этой, с позволения сказать, страной руководили вовсе не самые лучшие, или самые мудрые, или самые энергичные, а самые нахрапистые…

— Да Бог с ней, с Россией, — перебил д'Марья, которому разглагольствования шварцриттера показались нудноватыми и непонятными. — При чем тут мифическая Гиперборея?

Биттербург немного помолчал.

— Видите ли, дорогой брат младший рыцарь, — заговорил он, — вопрос о, как вы выразились, мифической Гиперборее является в мифологии и практике Ордена одним из основополагающих. Это не есть тайна, это есть данность, хотя и являющаяся предметом разногласий. Ни для кого не секрет, что современные арийцы ведут происхождение от великих предшествующих рас. Однако многие считают, что мы произошли от гиперборейцев, хотя на самом деле это не так.

— А как? — слегка удивился д'Марья, который помнил шумные дискуссии, которые разгорелись после открытия остатков циклопических сооружений на морском шельфе близ Шпицбергена и находки знаменитой «стеклянной библиотеки» на Таймыре.

— Мы считаем, — веско произнес Биттербург, — что наша цивилизация имеет гораздо более древние корни. Предки настоящих арийцев пришли из Антарктиды, а не из Арктиды, где обитали практически дикари, лишь по счастливому стечению обстоятельств получившие доступ к Знанию.

Д'Марья четко уловил, как интонационно выделил шварцриттер последнее слово.

— Между нами существовало естественное соперничество, и в результате столкновения часть рас перемешалась. Но Орден шварцриттеров — потомки существ чистой крови!

Д'Марья с некоторой опаской посмотрел на Биттербурга: у того на скулах проступили красноватые пятна, глаза засверкали, а уши почему-то зашевелились.

Но все же д'Марья не удержался и спросил:

— А что, кто-то с этим спорит?

Шварцриттер погасил огонь в очах и несколько сумрачно ответил:

— Спорят. Даже среди почти стопроцентных немцев нашлись отступники.

— В каком смысле — отступники? — спросил д'Марья, который почувствовал легкую слабинку в ментальной броне Биттербурга — надо сказать, что аэрогард относился к этому человеку с изрядной опаской, — и решил слегка покопаться в наболевшем у оппонента.

— В прямом, — все так же сумрачно произнес Биттербург. — Это те немцы, кто считал себя потомками гиперборейцев, кто много веков назад пропагандировал переселение в Россию, кто мешал Ордену навести там порядок и раз и навсегда устранить опасность возрождения врага…

— Ну, — сказал д'Марья, — это было давно. Биттербург свел брови к переносице.

— Давно? А всякие социалисты-коммунисты, позор германской нации? Их потомки даже сейчас живут и здравствуют! Вы слыхали об их довоенной марсианской колонии?

Интересно, подумал д'Марья, вслух же сказал:

— Нет. А что за колония такая?

— В начале века германское правительство позволило этим отщепенцам основать на Марсе поселение, — с явным раздражением сказал шварцриттер. — Непозволительная мягкость. Социалисты слишком опасны, их нельзя было оставлять в покое: они воспользовались моментом и затерялись в Системе…

— Как это — затерялись в Системе?

— Незадолго до начала последней мировой войны их колония в полном составе погрузилась на транспорты и улетела с Марса. Куда они направились — неизвестно. Скорее всего на Утгард, спутник Трансплутона, — там уже давно селится всякое отребье: если бы не началась война, мы бы с ними разобрались… а впрочем, эти инсургенты могли обосноваться на любой из блуждающих нейтральных планет на краю Системы.

Еще интереснее, подумал д'Марья, сохраняя невозмутимость в лице.

Биттербург же поиграл желваками и продолжил:

— Так вот, эти отщепенцы считают, что арийцы — лишь часть гиперборейской общности, как и русские. Впрочем, не знаю, претерпели ли их догматы изменения после тех сенсационных археологических находок в Заполярье, о которых вы, наверное, слышали, да это и не важно. Главное, что они постоянно мешают нам. Благодаря этим инсургентам Орден потерял влияние в России, упустил эту страну, хотя она была практически в наших руках! Как все было задумано… как быстро мы ликвидировали всех неугодных — словно скальпелем… практически уничтожили их церковь, стали выводить на руководящие посты своих людей, но — все пошло прахом. Вы думаете, почему Сталин начал финскую войну? — внезапно спросил Биттербург.

— Какую?.. — слегка растерялся д'Марья.

— Финскую, финскую. Был такой вооруженный конфликт перед самой Второй мировой. Так вот, русские начали войну для того, чтобы отобрать у соседей чрезвычайно важные в сакральном плане территории — особенно в районе полуострова Рыбачий, где в свое время располагался один из важнейших объектов забытой ныне цивилизации. Разумеется, Сталин не сам до такого додумался, ему подсказали эти псевдоарийцы. Правда, потом и они потеряли свое влияние, но это уже другая история…

…Да уж, другая, подумал д'Марья. Ох, сдается мне, что не просто так сталинградцы с асгардовцами сдружились.

Но что интересно — шварцриттеры не в курсе того, что «инсургенты» выбрались за пределы Системы. Хотя… откуда им знать?

Он открыл глаза и посмотрел на хронометр. Однако пора — на очередную беседу.

— …Крайне интересным является уже тот факт, что вы смогли на своем корабле пройти через барьер, не потерпев аварию, — задумчиво произнес фон Кёпф, очищая яблоко серебряным ножом.

Д'Марья посмотрел на него, на Биттербурга, который был сегодня мрачнее обычного, на рыжего Феркеля, вяло ковырявшегося в обязательной каше.

— А что ж тут интересного? — спросил аэрогард. — То есть я хочу сказать — почему вы заговорили об этом только сейчас?

— Дело в том, брат младший рыцарь, — сказал Биттербург, — что фрегат «Бреслау», о котором я вам говорил раньше, так и не опустился на планету.

— Как это? — не понял д'Марья. — Вы же говорили, что он подал сигнал?

Биттербург пожал плечами.

— Подал… а потом пропал. Мы искали его трое суток, но, похоже, на планету он не садился. Просто исчез.

— Не совсем так, — поправил Кёпф. — Через сорок восемь часов после разговора с «Бреслау» на Четвертом форпосте зафиксировали вспышку в тропосфере…

— Ну и что? — слегка раздраженно бросил Биттербург. — Не надо опять начинать этот разговор. Если это был фрегат, то где, по-вашему, он пропадал двое суток?

— Не знаю, — спокойно ответил фон Кёпф.

— Вот именно. Сутки туда, сутки сюда… Смешно.

Д'Марья почувствовал, как у него внезапно пробежали мурашки по коже; немного было их, этих мурашек, но все же забег они совершили.

А почему «Кострома» села на планету на сутки раньше «Ред Алерта»?..

— Сутки, — пробурчал вдруг Биттербург. — А ведь действительно — что там сутки? Вы знаете, брат младший рыцарь, — посмотрел он на аэрогарда, — незадолго до вашего появления у нас случился забавный инцидент. Откуда ни возьмись на планету свалился фрегат… чей бы вы думали?

— Понятия не имею, — произнес д'Марья, — внутренне напрягшись.

— Русский!.. — воскликнул Биттербург и почему-то победительно посмотрел на него.

— А!.. Да что вы говорите! — воскликнул в ответ д'Марья, чувствуя лихорадочное возбуждение: вот оно, вот уже сейчас…

— Именно так — ни больше ни меньше, — подтвердил брат всадник.

— Откуда же он взялся?

— О, это мы сейчас выясняем. Хотя главное нам известно — помните, я рассказывал вам о немцах-инсургентах?

— Вы же говорите — он русский?

— Они, похоже, все-таки спелись, эти фанатики, и уже давно, еще до войны.

Кажется, кто-то из нас заблуждается, подумал д'Марья. Или кого-то обманули. Вопрос — кого?

— Я не совсем понимаю, — сказал он. — При чем тут какие-то спевки?

— Видите ли, у русских тоже не существует полного единства ни в мифологии, ни в идеологии, что, впрочем, вполне естественно — они же азиаты. Среди части их активного сегмента общества, пережившего последние войны, широко распространились идеи арийского происхождения и существования — конечно, в изуродованном и страшно перевранном виде. Так вот, мы знаем, что некое общество в России еще в начале века приняло программу построения Стальгарда — нового мира для избранно чистых. Час от часу не легче.

— Наверное, Сталинграда? — спросил д'Марья деликатно.

Биттербург помотал головой.

— Нет-нет, именно Стальгарда. Интересно, не правда ли? Дикая контаминация славянского «Сталинграда» и среднеарийского «гард», что значит «ограда», точнее, огороженное пространство. На этой, с позволения сказать, почве азиаты и сошлись с арийскими инсургентами.

Д'Марья почувствовал, что заблудился.

— Так что же, к вам в гости пожаловали именно эти… русские арийцы? — спросил он.

Тут Биттербург посмотрел на Кёпфа. Тот разрезал яблоко пополам и сказал:

— Пока они отрицают это. Судя по их судовым документам — а мы, надо сказать, захватили русских разгильдяев врасплох, взяв в плен почти весь их экипаж, — порт приписки фрегата называется все-таки «Сталинград». Но мы точно знаем, что Стальгард существует и находится в нашем Мире…

Наконец-то, подумал д'Марья.

— Вы все время уходили от ответа на простой вопрос — где мы с вами сейчас находимся? Что такое этот Мир?

Шварцриттеры начали быстро переглядываться — как в том зале. Потом замерли.

Биттербург как-то очень тяжело посмотрел на аэрогарда.

— Это есть истинный Мир, — неприятно громко произнес он. — Это есть Пространство, предназначенное для того, чтобы раса стала великой.

— Когда человечество вышло в Далекий Космос, оно сделало первый шаг к исполнению нашей мечты, — сказал Кёпф.

— Каждый корабль, оснащенный нашим двигателем с субприводом, рано или поздно попадает сюда, — проговорил Феркель неожиданно низким голосом.

Они стали произносить фразы по очереди, глядя куда-то сквозь аэрогарда.

— Планета Земля была только остановкой на долгом пути в бесконечности.

— Во льдах нет окостенения, но лишь обновление.

— В Мире нет льда, но лишь свобода от пут бытия.

— Безводные реки несут нас в Пространстве.

— Песчинки подобны словам, они есть и будут.

— Кровь тверже льда, потому что мы есть.

— Сейчас в Мире нет ничего, но лишь война даст ему силу.

— Только истинные воины рассуждают о Мире.

— Только для воинов и есть этот Мир…

Д'Марья почувствовал, как из-под него будто выдернули стул и сбросили в бездонную реку; он понял истинность происходящего, осознал великую пустоту и увидел воочию пространство и пространства вокруг себя: шагая от мира к Миру, он преодолел межзвездный барьер, отстранил Солнце и вдохнул аромат холодных планет… вот они, холодные великаны, на самом краю прежнего дома, и среди них та, кто… но нет, в одиночку идти по Времени, оставаясь на месте, — повод испытать гордость и подвергнуть Испытанию Гордость, теперь он знал это точно, да и раньше вряд ли сомневался. Все, что мешало двигаться и даже стоять на Пути, оказалось лишь химерой разума и сном, рожденным этим чудовищем… черный цвет — это не цвет вовсе, это просто отсутствие цвета, надмирность и право выбора, цвет есть только красный, цвет крови, в которой есть память… а белый? но нет, не надо цветов на знаменах, не надо и самих знамен, нужно только стать черным и шагать от звезды к звезде — это и есть Путь Воина.

Ему было хорошо и сильно, но внезапно появилась некая мелкая мушка, там, среди звезд, где не было ни тепло, ни холодно, ни вообще сколько-нибудь ощутимо: помеху надо убрать, как и полагает воину…

Он посмотрел на шварцриттеров и вернулся за стол.

Они тоже были уже здесь.

Внезапно д'Марья вспомнил то, что не должно достаться льду.

— Кхм. А что же вы сделали с пленными? — спросил он и удивился тому, насколько тверд его голос.

Бескровные губы Биттербурга раздвинулись в широкой ухмылке.

— Пока ничего, брат младший рыцарь. Но вскоре вы примете в их судьбе участие.

Уж не сомневайтесь, угрюмо подумал д'Марья.

Все было почти нормально, но вновь приобретенные (вновь ли?) качества его мировидения что-то такое зудели: как будто чесалось в ухе.

Очень тревожно.

Внезапно Биттербург перестал улыбаться и тронул клипс с рацией. Потом достал из нагрудного кармана общий коммуникатор и поднес его к уху.

— Тревога, — сказал он через секунду. — В систему, миновав барьер, вошла эскадра противника.

Д'Марья почувствовал, как в животе весело екнуло.

— Восемнадцать вымпелов. Американцы.

Капитан-полковника аэрогардов последняя фраза застала врасплох: он всерьез задумался о том, что среди инеистых великанов делала Наташа и в качестве какого черного он шагал по звездам: аэрогарда — или?..

Глава 7

— …Именно восемнадцать кораблей, — отрывисто сказал гешвадер-капитан Таннер, командир полка гевиттерг-ренадирен, широколицый невысокий крепыш, бегая пальцами по сенсорам пульта широкополосного радара. — На нашу планету сели большой десантный космобот и два тяжелых крейсера — эти с явными повреждениями…

— Да, им досталось на орбите, — подтвердил кеттель-лейтенант штернваффе Норберг, который только что закончил составление оперативной сводки боевых действий в системе за последний час. — Однако бой еще продолжается…

Д'Марья смотрел через его плечо на монитор, где постепенно возникала схема движения кораблей американской эскадры…

Он находился на КП форпоста полка гевиттергренадирен, куда попал после того, как попросил об этом фон Биттербурга: рассиживаться в подземельях у «черных рыцарей» не имело смысла.

Американцы, как понял д'Марья, вынырнули из подпространства прямо в самой системе Солнца-108 и не преодолевали пресловутый барьер. Их корабли сразу же начали деловито обследовать три планеты, близкие к земному типу, причем делали это одновременно, разделившись на группы по шесть вымпелов, — они либо не думали, что в системе окажутся сколько-нибудь значительные подразделения вероятного противника, либо считали, что лучше, быстрее и круче всех.

Это обстоятельство сыграло на руку немцам, поскольку в кораблях они явно уступали противнику: два раумкройцера, десантные ландунгсбооты, фрегат и локальный подпространственник не могли оказать серьезного сопротивления американской армаде, в составе которой одних только линкоров имелось пять штук.

Американцы действовали довольно беспечно. Шесть их кораблей, направившихся к Цет-5, прозевали атаку германских раумкройцеров новейшей постройки, «Гамбурга» и «Руделя», которые еще издалека фотонными торпедами уничтожили один «стархантер» и один корвет — буквально в считанные секунды. После этого, раумкройцеры ввязались в бой с линкором и двумя тяжелыми крейсерами, а американский космобот поспешил сесть на планету.

Раумкройцеры штернваффе по огневой мощи были примерно равны американским крейсерам, но обладали более слабой броней. Линкор же — типа «Олбани» — значительно превосходил немецкие корабли во всем, кроме маневренности. Преимущество, таким образом, было на стороне американцев, однако экипажи раумкройцеров не стушевались, а спокойно и методично, словно в тире, расстреливали неповоротливые махины, сбивая своими передвижениями противника с толку и стараясь напасть вдвоем на одного.

Линкор же по не совсем понятной причине поначалу вообще вышел из боя, довольно неуклюже маневрируя на орбите: однако потом, когда расчеты наземных установок противокосмической обороны начали обстреливать американцев, он быстро и весьма эффективно подавил немногочисленные огневые точки штернабверканонирен, заставив их на некоторое время замолчать, после чего снова пошел на сближение с раумкройцерами.

Но время уже было потеряно: немцы действовали четко, и еще до того момента, как линкор снова вступил в бой, один из крейсеров, получив малую ракетоторпеду в борт, стал отходить от планеты. Развивая успех, раумкройцеры набросились на подбитый корабль, искромсав ему лазерами маршевые двигатели (д'Марья, следивший за голографической реконструкцией сражения, одобрительно кивнул головой: экипажи кораблей штернваффе действовали слаженно и четко). Но тут подоспел линкор, и под прикрытием его пушек крейсер совершил вынужденную посадку, больше похожую на падение.

Сражение постепенно начало перемещаться дальше в космос: раумкройцеры не были уж совсем неуязвимыми и тоже получали повреждения, а в открытом пространстве у них было больше возможности для маневра. Корабли в какой-то момент повели бой на встречных курсах, в результате чего из-за несогласованности действий американцев и второй их крейсер был вынужден поспешно плюхнуться на Цет-5.

Однако исход схватки не был до конца ясен, поскольку линкор не получил пока практически никаких повреждений, а оба раумкройцера были довольно сильно потрепаны.

Сейчас все зависело от того, насколько быстро другие корабли американской эскадры смогут подойти к пятой планете Солнца-108.

Д'Марья смотрел на мониторы дальнего обнаружения: как по заказу американский космобот опустился на планету в двух с половиной сотнях километров от форпоста 354-го полка гевиттергренадирен. Корабль совершал посадку в штатном режиме, поэтому американцы наверняка знали месторасположение форпоста: в данный момент космобот поспешно разгружался, и судя по всему, атаки ждать было недолго.

Две тактические ракеты, выпущенные с форпоста для проформы, американцы, конечно, сбили.

Д'Марья невольно почесал в затылке: большой космобот — это обычно три полка спейсмаринс, то есть около десяти тысяч человек плюс достаточное количество тяжелой техники, без которой американцы не делают и шагу. На всей Цет-5 сейчас находилось, как сказал гешвадер-капитан Таннер, около тридцати тысяч человек, но так это ведь на всей планете… а здесь, на форпосте, в наличии имелось около пятисот бойцов.

— Так, — произнес Норберг. — Первый крейсер находится между нами и полевой бригадой шварцриттеров, от нас в пятистах двадцати километрах. Второй крейсер… второй крейсер далеко, почти на Южном полюсе, в трехстах сорока от тамошнего поста штернабверканонирен.

— А космодром? — живо спросил Таннер. — Там же есть крайсбаншиффхены.

— Атаковали, — коротко ответил Норберг. — Еще в стратосфере. Два челнока сбиты.

— Шайзе, — выругался Таннер.

Д'Марья прикинул: на крейсерах типа «Миннеаполис» уйма народу. Одних спейсмаринс по полторы тысячи…

— Ну вот, — сказал Таннер. — Похоже, началось. Они подняли в воздух кампфшрауберы.

«Ну вот, — подумал д'Марья. — Опять баранина…» Он окинул взглядом помещение КП: все заняты своим делом, операторы держат связь с другими подразделениями, два меченосца изучают обстановку… наблюдатели наблюдают, вычислители вычисляют…

— Ну что же, — произнес Таннер спокойно. — Мы не будем отсиживаться под землей и ждать, пока нас отсюда выкурят. Хотя ракет по нам они не выпустили… может быть, хотят захватить?

Ему никто не ответил.

— Вижу танки, — подал голос оператор разведывательного беспилотника. — «Стоунволлы». Двадцать единиц.

— Танки, — проворчал Таннер. — А у нас сколько? Вместе с трофейными русскими?

— Шестнадцать, — поднял голову его адъютант. — Четырнадцать «кугуаров» и два «коршуна».

— Господин капитан-оберст, — произнес Таннер и пристально посмотрел на аэрогарда. — У меня здесь нет опытных офицеров-танкистов. Группа шнелленвахе, как вы знаете, уничтожена в полном составе. Вы не являетесь моим подчиненным, поэтому приказывать я не могу…

— Готов выполнить ваш приказ, господин гешвадер-капитан.

— Отлично. Господин всадник фон Биттербург очень хорошо говорил о вас… но это детали. Итак, берите десять танков, возьмите в объемы десант — два взвода, и выдвигайтесь вот сюда. — Таннер показал точку на карте, выведенной на монитор. — Это скалы, пятнадцать километров отсюда. Очень удобная позиция. Задержите их, пока не подойдет помощь с других форпостов.

— Слушаюсь.

— Заместителя себе подберете сами.

— С вашего позволения, господин гешвадер-капитан, им будет обер-лейтенант Винтер.

— Хорошо, — кивнул Таннер. — Я с ним общался — толковый парень. Да, еще вам нужен офицер для связи. Господин Вайсхаупт, — обратился он к своему второму адъютанту, — вы поступаете в распоряжение капитан-оберста фон Кёстринга.

— Слушаюсь!

— Бойцы вашей группы, господин капитан-оберст, находятся в четвертой казарме. Идите. С нами Бог.

Д'Марья надел берет, козырнул и вышел из помещения КП вслед за гауптманом Вайсхауптом.

— …Живее! Живее!.. — орал Зоммер, хотя в этом совершенно не было нужды: гевиттергренадирен в броне-комбинезонах с опущенными забралами поотделенно ныряли в десантные отсеки танков с такой быстротой, словно за ними гнались черти.

— Ну что же, повоюем? — весело оскалился Шмалько, прилаживая сферу к жесткому воротнику.

Д'Марья посмотрел на него и постучал рукой в перчатке себя по уху: поаккуратней, мол, с открытой волной, не только я тебя слышу…

Шмалько в ответ довольно нахально ему подмигнул.

Вообще же офицер СД ГСВГ чувствовал себя явно в своей тарелке и не мучился вопросом, на чьей стороне он в данный момент будет воевать и в кого он сейчас будет стрелять.

Д'Марья махнул ему рукой в сторону бокового люка командирского «коршуна»: давай полезай и не болтай лишнего.

Шмалько опустил забрало, затенил его, пряча лицо от яркого утреннего солнца, потом козырнул.

— Слушаюсь, герр капитан-оберст, — услышал д'Марья в наушниках его голос: похоже, дозоровец все же посерьезнел.

Эти шталинградманн, подумал д'Марья. Или все же штальгардманн?..

Да нет, чепуха какая. Зачем им врать-то?

— Десант занял места по боевому расписанию, герр капитан-оберст, — раздалось в наушниках. — Можем стартовать.

— Отлично, обер-лейтенант, — произнес д'Марья, повернувшись к Зоммеру — тот стоял уже на броне, положив, по своему обыкновению, руки на висевший на шее блицгевер. — В машину.

Зоммер тут же нырнул в верхний люк. Коротко прожужжал сервомотор, задвигая крышку.

Д'Марья опустил забрало бронесферы, но не стал затенять его. Прикрыв глаза ладонью от солнца, он посмотрел в высокое прозрачно-голубое небо и подумал, что планета эта какая-то пустая — нет ни зверья, ни птиц… даже облаков — и тех не видно: ничто не должно замутить чистоты Сферы обитания очищенной от мусора расы…

Он все еще медлил. Холодноватое солнце не спеша катилось по небу, каменистая пустыня впереди спокойно чего-то ожидала, позади — д'Марья невольно обернулся — остались вгрызшиеся по уши в твердый грунт бетонные капониры форпоста… где-то там, совсем далеко за спиной, находились те, кого он взялся спасти… а сейчас ему надо было вести чужих солдат в бой, чтобы сражаться с чужими же солдатами.

Или — нет ни чужих, ни своих, а есть просто — солдаты?

Д'Марья полез в люк, почему-то вспомнив, что слово «солдат» произошло от немецкого «зольд», то есть «плата».

«Все мы когда-то были наемниками», — мелькнула у него смутная мысль, когда он усаживался в кресло командирской башенки.

Д'Марья подключился в внутренней связи и негромко сказал:

— Вперед.

Танки — восемь немецких «кугуаров» и два «коршуна», уведенные гевиттергренадирен с погибшей «Костромы», — плавно катились по пустыне, направляясь к скалистым возвышенностям, которые дугой прикрывали форпост гевиттергренадирен.

Д'Марья посмотрел в перископ — пока пусто, — потом на монитор радара. Там появились красные отметки: две побольше, три поменьше — два тяжелых кампфшраубера, три малых. На краю экрана теснились отметки зеленые, то есть наземные цели. Д'Марья насчитал их двадцать штук.

Все правильно — танки.

Он включил вспомогательный монитор, который Вайсхаупт уже настроил на волну беспилотников гевиттергренадирен. Однако по экрану бежали сплошные серые полосы.

Д'Марья тронул сенсор рации.

— «Дракон» — Четвертому. Что дают «безголовые»? У меня слишком слабый сигнал, приемник не может отсеять помехи.

— Здесь Четвертый, — отозвались с форпоста. — Переключаю.

После секундной паузы раздался другой голос — оператора беспилотников.

— «Дракон», «безголовые» дают нечеткую открытку. Сильные активные помехи. Вы от места в пяти, все чисто, с той стороны от места в восьмидесяти пяти два «блэкфута» и три «уоспа», идут в пятистах над грунтом. Дальше двадцать «стоунволлов», в колонне. От места в ста девяноста пяти. Смотрите за чужими «безголовыми»…

— Здесь «Дракон», принял. Конец связи, — сказал д'Марья и переключился на локальную сетку.

— «Дракон» — «ежам». Приближаемся к месту, убрать подушки. Следить внимательно за чужими «безголовыми»!

Он почувствовал, как танк слегка вздрогнул и пошел медленнее: это Руотсалайнен, сидевший в пилотском кресле, поставил машину на гусеницы.

Д'Марья посмотрел в перископ. Так, вот они, скалы, совсем близко… куда ж танки-то деть? ага… хороший здесь проход… «Дракон» — «ежам», следовать за мной… о, а вот туда придется поставить парочку зверей… хватит.

— Всем «ежам» — стоп, — поспешно сказал д'Марья. Он снова посмотрел в перископ: опять пусто, значит, время пока есть. На мониторе локатора красные отметки приближались к риске «сорок». Надо все же шевелиться.

— Десанту выгружаться, — сказал д'Марья и открыл командирский люк.

Он спрыгнул на землю и огляделся.

Танки стояли плотной кучкой в скальном проходе, больше даже похожем на туннель. Почти отвесные базальтовые стены уходили довольно высоко вверх, скрывая небо: это было с одной стороны неплохо, потому что давало какую-то защиту от нападения с воздуха, но подобная позиция могла обернуться и ловушкой — при определенных обстоятельствах. И самое главное — здесь могли вести огонь по противнику не все машины сразу.

Однако, если выдвинуть четыре-пять танков немного вперед и хорошенько их замаскировать, то почти все видимое пространство перед скалами могло простреливаться просто прекрасно.

Кроме того, д'Марья заметил немного выше две замечательные площадки, на которых можно было поставить по танку: эти позиции могли стать просто убойными, если не раскрывать их сразу.

Д'Марья смотрел, как из танков шустро выпрыгивают гевиттергренадирен. Конечно, основную работу придется выполнять им…

Д'Марья тронул сенсор на бронесфере.

— Командирам отделений подойти ко мне, — негромко сказал он и посмотрел на хронометр: в их распоряжении оставалось минут десять.

Надо успеть…

Д'Марья лежал в десятке метров от края скального выступа и изучал в бинокль ровную, почти как стол гладкую, каменистую пустыню.

Либо он ошибся, рассчитывая время, либо американцы задержались на подходе — прошло уже почти двадцать минут, а их кампфшрауберы появились только что: в дрожащем воздухе — поверхность пустыни все-таки нагревалась довольно сильно — не спеша увеличивались пять силуэтов. Совсем вдалеке плыли маленькие коробочки танков, но их было видно даже лучше, потому что пыль и песок, вылетая из-под воздушных подушек, сворачивались в мутные вихреватые шлейфы, которые волочились за желто-коричневыми (отсюда это уже было заметно) «стоунволлами».

Прямо как на параде, хмыкнул про себя д'Марья, отнимая от глаз бинокль, и снова невольно подумал о том, почему же американцы выбрали для посадки именно этот район: он уже знал, что на гашнете имеются и неважно защищенные складские комплексы, и штабные поселки, и еще много чего такого, что представляло гораздо больше интереса в оперативно-тактическом плане. А они прут сюда, на никому не нужный форпост.

Случайность?

Д'Марья послушал свои ощущения — ну просто очень обостренные — и с некоторым удивлением пришел к выводу, что да, случайность, и ничего другого: просто здесь, в этом Мире… или Сфере, сам черт их разберет, совпадения в большом почете.

Краем глаза он уловил неяркую вспышку в небе. Снова посмотрев в бинокль, аэрогард увидел, как, беспорядочно кувыркаясь, на землю падает словно бы охапка чего-то угловатого, но легкого.

Очередной «безголовый», понял д'Марья. Все-таки, пожалуй, чужой: сбили не ракетой, а легким лазером с танка.

Техника, конечно, еще не дошла до такого уровня, чтобы появились лучевые ружья или хотя бы достаточно эффективное, но в то же время компактное мобильное лазерное оружие, однако в качестве средства борьбы с маленькими тихоходными беспилотными устройствами небольшие лазеры зарекомендовали себя неплохо: слабенькая незащищенная электроника, крохотный уязвимый двигатель, достаточно долгий импульс — и результат: за последние уже… полчаса, хм… третий «безголовый» без лишнего шума отправляется с небес, так сказать, на землю. То есть на скалы.

И все-таки они наверняка что-то успели заметить, с беспокойством подумал д'Марья. Хорошо хоть беспилотники появились уже после того, как гевиттергренадирен заняли огневые позиции, а сбивать их было разрешено только экипажам трех танков, оставшихся в резерве, на той стороне скального кольца…

Он посмотрел через правое плечо: позади него и немного выше, на скальной площадке, стоял запрыгнувший туда «кугуар». Ну что же, неплохо замаскирован, пожалуй, сверху его и не увидишь вовсе… а где вторая машина? А, вижу, вижу, этот совсем спрятался.

Танк слева, на второй из приглянувшихся аэрогарду с самого начала площадок, вообще практически не был виден: только по легкому движению пушки д'Марья определил его местоположение.

А чего он пушкой шевелит?

Д'Марья поднес бинокль к глазам.

Действительно, «стоунволлы» были уже близко, километрах в трех — он сверился с дальномером, — да, в трех двухстах, быстро же они идут… но огонь открывать все равно, еще рано.

— Здесь «дракон». Без команды не стрелять, — сказал д'Марья негромко.

Впрочем, сказано это было скорее для проформы, потому что танки должны были открыть огонь только по его приказу, а два замаскированных «кугуара» так и вообще предполагалось задействовать в самый последний момент.

Американцы тем временем приближались. Д'Марья понимал, что их танки не смогут преодолеть скалы в один прыжок, и поэтому кампфшрауберы должны будут облететь гряду, высадить десантные группы на той стороне и наверху, чтобы спейсмаринс все толком обследовали, осмотрели и доложили о возможности дальнейшего движения. Это в теории, а на практике… на практике американцы уже поняли, что на скалах что-то есть, поскольку понятно, что сами по себе их «безголовые» просто так падать не будут: поэтому кампфшрауберы станут действовать чрезвычайно осторожно и для начала зальют окрестности легкой плазмой огнеметов и для верности засыплют все снарядами…

В общем-то бронекомбинезоны должны уберечь гевиттергренадирен от огнеметов, а от осколков спасут щели, в которые бойцы попрятались: но это опять-таки в теории… а на практике посмотрим.

Эту мысль д'Марья додумывал уже машинально, потому что вдруг почувствовал, как враз окаменел лежащий рядом Зоммер, и одновременно ощутил, что стало чуточку темнее: секунду спустя аэрогард услышал низкое басовитое гудение. Это был «уосп», американский малый кампфшраубер, который шел крайним справа — оказывается, он увеличил скорость, и за те несколько секунд, что выпал из поля зрения д'Марья, успел перевалить за скалы, а теперь не спеша возвращался обратно.

Д'Марья, как и Зоммер, застыл. Их не должно было быть видно сверху, потому что они находились под небольшим козырьком, однако присутствие чужого аппаратa не могло не мешать.

Так. Пока тихо, молодцы эти гевиттергренадирен, нервы у ребят крепкие, никто не стреляет, не психует… что же ты висишь, зараза? Или уже высаживаешь кого?..

Тень ушла в сторону и остановилась. Д'Марья осторожно повернул голову: метрах в пятидесяти левее и ниже на относительно ровную площадку с борта кампфшраубера по трем канатам спускались спейсмаринс.

Весело, подумал д'Марья и быстро глянул вперед, отыскивая остальные американские машины. Танки остановились километрах в полутора от скал, чуть впереди и метрах в пятидесяти над землей висели кампфшрауберы.

Что у них за командир, зло подумал д'Марья. Почему не перебросил своих бойцов на ту сторону? Получается ни то ни се: мы их всех сразу с такого расстояния расстрелять, конечно, не сможем, но все равно эти болваны торчат, как мишени: танки, похоже, вообще двигатели заглушили, кампфшрауберы еле-еле качают противозенитный… однако стволов у них все-таки намного больше, и дуэлей устраивать не хочется…

Он посмотрел на заканчивавших высадку спейсмаринс. «Уосп» — машина небольшая, берет пятнадцать десантников максимум… этих десять. Летели с удобствами, вылезли с комфортом: площадочка ровненькая, чего там по острым скалам прыгать…

«Уосп» негромко взвыл и косо ушел в сторону и вверх, поднявшись метров на сто, — было видно, как ходят из стороны в сторону пушки в боковых турелях. Ну и дурак, кстати говоря: а шарахнут сейчас по тебе, дружок, так не то что костей не соберешь, а и мокрого места не останется…

Между тем передняя двойка спейсмаринс лезла прямо на Зоммера и д'Марья. Предстояло срочно выбирать: либо понадеяться на то, что американцы полуслепые и ничего не заметят, либо… а что «либо», и так понятно.

До передних спейсмаринс оставалось уже метров двадцать, когда они внезапно свернули в сторону, а потом полезли вверх, направляясь к замаскированному «кугуару».

— «Дракон» — группе прикрытия «ежа»-семь. К вам гости.

— Здесь «еж»-семь. Принято… Видим их.

— Здесь «дракон». Всем ждать.

Цепочка бойцов спейсмаринс в оливково-серых пятнистых бронекомбинезонах не спеша лезла вверх. Д'Марья снова посмотрел вперед: «стоунволлы» стояли на месте, кампфшрауберы осторожно приближались.

Д'Марья тронул Зоммера за руку, показал ему — твои два замыкающих, — поднял свой блицгевер.

Спейсмаринс шли удачно, повернувшись боком, и с такого расстояния пули электромагнитного блицгевера должны были пробить более слабую броню комбинезонов от подмышек до колена без вопросов. Надо только точнее целиться…

До танка бойцам противника осталось метров двадцать пять. Пока машину от них заслоняет выступ… передний вдруг остановился.

— «Дракон» — группе седьмого «ежа». Передних шестерых, аккуратно по забралам, — быстро сказал д'Марья и, плавно поведя стволом, нажал два раза на спуск.

Десять спейсмаринс будто разом решили сплясать веселый танец: они задергались, замахали руками, роняя свои «армалиты», у одного откуда-то будто бы изо рта, словно его внезапно стошнило, вырвался фонтан бурых брызг, который боец попытался унять, чтобы не тревожить красоты танца, — хотел заткнуть его руками, но понял, что это бесполезно, и закончил танец на земле, подергивая в такт мелодии ногою… и вот уже все на земле, попадали в изнеможении: дольше других держался на ногах безголовый… это чем они в него пальнули? Гранатой, что ли? А, нет, танковым «флюссигпульвером»… умники, чтоб их… хотя что уж теперь… а один шевелится… впрочем, уже нет.

Все это заняло никак не больше пяти секунд: д'Марья схватил бинокль.

«Стоунволлы» не шевелились, но это ничего не значило — сейчас десантников вызовут, сейчас они не ответят…

— «Дракон» — третьему-четвертому-пятому-шестому «ежам», огонь по танкам!!! Девятый-десятый, смотреть воздух!..

Через пару секунд скалы еле заметно вздрогнули: три «кугуара» и один «коршун», которые стояли в проходе, выпустили по две очереди снарядов. Воздух словно вспороло, будто нетерпеливый великан разодрал пластиковый пакет с рационом трупоедов, намереваясь наесться сам и накормить всех окружающих — до отвала, до отрыжки и мучительной рвоты… пространство впереди моментально заволокло огнем, дымом и пылью, там все гулко ухало, стонало и дергалось, а потом, когда, на секунду подавившись, великан поспешно разнес в клочья еще одну упаковку заготовленной для замечательного пиршества еды, клубы пыльного пламени повалили уже совсем в зенит, стараясь закрыть по-прежнему холодное солнце, — это танки выпустили еще сорок снарядов.

Внешние микрофоны в бронесфере предусмотрительно заблокировались, сработали предохранители, но все равно д'Марья слышал тугой треск рвущихся снарядов так хорошо, что у него звенело в желудке. Пора было отходить на запасную позицию, потому как ежу… и «ежу» тоже… понятно, что всех спейсмаринс даже в такой топке не спалишь и они сейчас очухаются…

Д'Марья и Зоммер еле успели отползти в глубь низкой и длинной пещеры, как скалы зашатались очень даже основательно. Снаряды рвались густо: похоже, «стоунволлов» уцелело достаточно много.

Д'Марья посмотрел на входной проем пещеры. Тот трясся, будто меняя очертания, елозил из стороны в сторону и подпрыгивал как ужаленный: камень поверхности пещеры под животом у аэрогарда вел себя тоже неспокойно. Д'Марья почувствовал, как у него лязгают зубы. Он посмотрел на Зоммера и увидел, что обер-лейтенант лежит в слегка небрежной позе, полуобняв блицгевер и повернув забрало бронесферы к выходу из пещеры.

Зоммер, очевидно, почувствовал взгляд, потому что д'Марья услышал его голос:

— Здорово молотят. Как бы только не начали объемниками охаживать.

— Откуда у них, — проворчал д'Марья. — Здесь везде одно старье, но не до такой же степени…

— Здесь — может быть, господин капитан-оберст. За противника же не поручусь.

Д'Марья хмыкнул. Маловероятно, чтобы у спейсмаринс оказались в распоряжении боеприпасы объемного взрыва, ими давно уже не пользовались — на холодных планетах плазма эффективнее, — но если найдутся, то для этих скал будет самое оно…

Пещеру основательно тряхнуло. С потолка посыпались небольшие камешки.

— Однако, — сказал Зоммер и сел. — Я думаю, лучше нам выбираться, господин капитан-оберст.

— Подождите… Винтер, — проговорил д'Марья. Ему не нравилось, что в наушниках было как-то глуховато. — «Ежи», я «дракон», как слышите?

А похоже, что никак.

— «Ежи», я «дракон», как меня слышите?.. Тишина. Только потрескивание помех от рвущихся снарядов.

Д'Марья переключил рацию на дальнюю связь.

— Четвертый, здесь «дракон», как меня слышите, прием. Несколько секунд ожидания.

— Четвертый, ответьте «дракону»!

— Похоже, эта пещерка экранирует, — пробормотал Зоммер.

— Прекрасно, — сквозь стиснутые зубы проговорил д'Марья. — Бойцы остались без командира.

Внезапно Зоммер завозился и снял бронесферу.

Д'Марья посмотрел на серьезное лицо обер-лейтенанта, понял, что немец хочет сказать нечто, не предназначенное для посторонних ушей, и последовал его примеру.

— Господин полковник, — негромко сказал Зоммер по-русски. — Надо что-то делать. Мы застряли здесь, я имею в виду на форпосте, прочно, и мне это совсем не нравится. Шварцриттеры не имеют пока на нас подозрений, но все это мне совсем не нравится.

— Предложения? — не глядя на него, спросил д'Марья.

— Каким-то образом надо нам пробираться в расположение полевой бригады шварцриттеров. Безусловно, мне, как это у вас говорят, плевать на американцев, сейчас они нам уже не союзники, однако воевать на стороне этих возомнивших о себе сверхчеловеков тоже нет никакого желания. Неизвестно еще, что они делают с нашими пленными, с нашими товарищами. А время уходит. Кроме того, мне кажется, что в расположении так называемой полевой бригады мы найдем ответы на многие интересные вопросы…

Д'Марья посмотрел на немца.

— Это на какие же?

Зоммер не успел ответить. Бухнуло так, что с потолка посыпались уже не маленькие камешки, а здоровенные булыжники: один из них чуть не угодил аэрогарду по голове, а другой чувствительно заехал немцу по плечу.

Зоммер приглушенно охнул, а д'Марья быстро сказал:

— Знатный мы эн-пе выбрали, сейчас еще засыплет напрочь… Надеваем сферы, и на выход.

Они поспешно напялили бронесферы и стали пробираться к выходу из пещеры, до которого было метров пятнадцать.

И тут раздался страшный грохот. Пещера заходила ходуном, светлое пятно проема впереди начало корчиться, очертания его исказились, что-то посыпалось не только сверху, но, похоже, и сбоку, и даже снизу: стало стремительно темнеть, и д'Марья в последнюю секунду успел удивиться, как быстро может наступить ночь в этих широтах…

Глава 8

Д'Марья открыл глаза и с глупой усмешкой подумал, что ему только показалось, что он их открыл. Было совершенно темно, но он довольно быстро сориентировался и понял, что лежит на животе, а голова его повернута в сторону — кажется, влево.

Тут аэрогард окончательно пришел в себя и попытался пошевелиться. Попытка оказалась не столь удачной, как он рассчитывал, но, похоже, руки-ноги были целы, да и голова тоже: бронесфера — штука крепкая.

Однако эти камни на спине… а вот так вот, потихонечку, полегонечку…

С его загривка со скрипящим шорохом сполз здоровенный камень, даже, скорее, целая плита. Д'Марья дернул ногой, высвобождая ее из осыпи, и стал на четвереньки.

— Обер-лейтенант, — сказал, точнее, — прохрипел он. — Зо… обер-лейтенант Винтер!

Тишина. Тишина абсолютная: похоже, стрельба снаружи прекратилась. Сколько они тут провалялись?..

Д'Марья помотал головой и стащил бронесферу. Снял перчатку, потрогал затылок: ладонь нащупала мокрое. Он не выдержал и выматерился.

Словно бы в ответ совсем рядом раздался невнятный шорох. Д'Марья протянул руку и нащупал гладкую поверхность. Ага, подумал он, похоже, голова Зоммера…

Д'Марья спохватился и вытащил из набедренного кармана плоский боевой фонарик. Только бы работал…

Фонарик работал. Узкий луч выхватил из темноты груды шероховатых красно-коричневых здоровенных булыжников, осветил потолок пещеры, который стал значительно выше, и уперся в темный металл бронесферы Зоммера. Остальная часть обер-лейтенанта была покрыта шевелящейся грудой щебня.

Д'Марья невольно глянул в потолок — откуда там щебень? — ничего толком не разобрал, быстро вставил фонарик в плечевой держатель и начал откапывать товарища по ловушке.

Щебень не зря шевелился: Зоммер был в сознании и активно ворочался, пытаясь освободиться. Совместными усилиями дело пошло быстрее.

Наконец остатки скальных пород были удалены со спины обер-лейтенанта, и он сел, держась за голову. Д'Марья помог ему снять сферу.

Голова асгардовского диверсанта оказалась цела, желтые волосы топорщились уставным ежиком, глаза красновато таращились.

Покряхтывая, Зоммер произнес несколько длинных не очень хороших слов по-немецки.

— Влипли, — согласился д'Марья на том же языке. — Сколько мы тут провалялись, интересно?

— Минуты три, — сквозь зубы отозвался Зоммер, с отвращением отряхиваясь.

— Всего-то? — удивился д'Марья. — Откуда вы знаете? Сознания не теряли?

— Не терял. Давайте, господин капитан-полковник, лучше действительно говорить по-немецки…

— Ладно-ладно, — согласился д'Марья, щупая свой затылок. Похоже, ничего страшного, небольшая ссадина.

Три минуты — это немного… но ведь снаружи, похоже, тихо? Он посмотрел на хронометр — с того момента, как он занял свой, с позволения сказать, наблюдательный пункт, прошло всего восемнадцать минут.

Д'Марья сплюнул со злостью. Вот попал так попал! Идет бой, солдаты обороняют позицию от превосходящих сил противника, а командир в глубокой яме. Пещере. Дыре. И так далее…

Он поднялся на ноги. Снял с плеча фонарик, стал водить лучом по сторонам.

Пещера после обвала оказалась гораздо более просторной, чем была раньше. Им с Зоммером вообще-то повезло: основная масса камней рухнула перед ними, но это везение было все-таки довольно смутным, потому что выбраться теперь представлялось делом сложным… особенно после того, как д'Марья различил несколько огромных плит почти правильной прямоугольной формы, которые улеглись друг на друга, как кирпичи: как их сдвинуть с места, придумать он не смог.

Д'Марья направил луч фонарика в потолок и, присмотревшись повнимательнее, присвистнул: потолка как такового, по сути, не было. Луч рассеивался, как это бывает, когда светишь фонариком в ночное небо, луч не мог выхватить из мрака ни единой отчетливой детали: д'Марья прикинул, какой же высоты были скалы, когда он смотрел на них снаружи, и получалось, что размеры не совсем совпадали. Там, то есть снаружи, казалось, что скалы имеют высоту метров двадцать-двадцать пять, а здесь до потолка выходило все тридцать… а ведь еще должно быть сколько-то собственно скальных пород…

А еще более интересной вещью оказались массивные, видимо, металлические, поперечины, или балки, или еще какие-то штуки, которые торчали из стен метрах в десяти над головою.

Второй луч света заплясал рядом с первым. Зоммер включил свой фонарик.

— Так, — сказал он после небольшой паузы. — Интересно.

— Куда уж интересней, — отозвался д'Марья.

— И где это мы?.. Д'Марья не ответил.

Он вдруг почувствовал, что в пещере становится холоднее: как будто из какой-то щели подул свежий ветерок, в котором с каждой секундой прибавлялось льда. Правая рука без перчатки начала мерзнуть.

Д'Марья бросил рассматривать потолок и повернул фонарик, пытаясь осветить дальний конец пещеры.

Выяснилось, что сделать это сложно. Пещера на поверку оказалась больше похожей на длинный коридор, который постепенно сужался и сворачивал в сторону. Кроме того, потолок там не обвалился.

— Я думаю, нам туда, — сказал д'Марья.

Зоммер согласно кивнул головой, поморщился, прицепил к поясу бронесферу, вытащил из-под здоровенного булыжника блицгевер, критически осмотрел его, довольно хмыкнул и шагнул вперед.

Д'Марья поискал взглядом свою штурмовую винтовку, поднял оружие — оно оказалось в порядке — и последовал за обер-лейтенантом.

Не успели они пройти сорока шагов, как коридор закончился тупиком.

Д'Марья, сдовно не веря своим глазам, потрогал гладкий камень: он почему-то был уверен, что идти придется долго.

Камень оказался действительно гладким — не тщательно обработанным, но имеющим какую-то искусственную структуру, хотя дверью тут и не пахло.

Д'Марья посветил на стены. Нет, здесь скала была похожа на скалу, и создавалось впечатление, что ее обрабатывали — очень давно и очень грубыми инструментами, но тщательно и чуть ли не с любовью.

— Так, — сообщил, по своему обыкновению, Зоммер. — И что дальше?

— Ищем, — коротко ответил д'Марья, хотя что именно он собирался искать, не сказал.

Однако он чувствовал, что где-то здесь должен быть выход… или вход? — не важно; но надо было идти, надо было двигаться, надо было шагать по дороге, остановки здесь запрещены, и…

— Где-то я подобное видел, — с какой-то встревоженной задумчивостью произнес Зоммер. — Где-то на Земле. Или на Марсе? Нет, все-таки на Земле…

Д'Марья такого точно нигде не видал, но внезапно он почувствовал, что беспокоящий ледяной ветерок идет словно бы из-под земли — из-под ног, откуда-то снизу.

Неожиданно ему показалось, что под ногами нет вообще ничего — сплошная пустота, беззвучная, молчаливая, глухая, на сотни километров и тысячи лет, всюду и всегда…

Он пошатнулся, отскочил в сторону, споткнулся о какой-то камень, чуть было не упал, с досады пнул булыжник, посмотрел под ноги и увидел металлический люк.

Люк был идеально круглый, большой — метра два диаметром — и совершенно гладкий.

— Кажется, нашел, — медленно произнес д'Марья, посветив себе под ноги; на темной крышке люка оказалось довольно грубое изображение рыбы, сделанное серебристой краской.

— Что?.. — отозвался Зоммер.

— Идите сюда… Герд. — Д'Марья вспомнил имя обер-лейтенанта. — Похоже, здесь есть выход.

— Или вход, — пробормотал Зоммер. — Более того, я уверен, что это вход, — добавил он, присев на корточки над люком.

Д'Марья тоже присел, осматривая поверхность люка.

— И как же он, интересно, открывается? — с легким раздражением осведомился Зоммер через минуту.

— Не знаю, — задумчиво произнес д'Марья: люк был действительно гладким, без каких-либо ручек, а в зазор между ним и полом не удалось просунуть даже лезвие ножа. — Не знаю как, но открываться он должен.

Еще минут пять в полном молчании они пытались найти способ заставить люк открыться.

Наконец Зоммер выпрямился. Д'Марья остался сидеть на корточках, глядя на изображение рыбы.

— Между прочим, я такую картинку видел, — неожиданно сказал Зоммер. — На Земле. В Сирии. И еще…

Он умолк.

— Картинку, — пробормотал д'Марья и неожиданно для себя снял перчатку и положил правую руку на изображение рыбы.

Он даже не удивился, когда рыба зашевелилась, повернулась вокруг оси, а потом стал поворачиваться и сам люк.

Д'Марья быстро соскочил с крышки.

— Ого! — произнес Зоммер и добавил по-русски: — Лихо!

Люк не спеша покрутился и стал отъезжать в сторону.

Зоммер и д'Марья отошли подальше, наблюдая, как массивная крышка совершенно беззвучно отодвигается, открывая вход неизвестно куда.

— Шварцриттерские штучки? — вполголоса спросил Зоммер и сам себе ответил вопросом на вопрос: — А чьи же еще?

— Не знаю, не знаю, — с сомнением произнес д'Марья, прислушиваясь к своим ощущениям. После дней, проведенных в подземельях черных рыцарей, он особенно остро чувствовал их присутствие, реагировал на наличие принадлежавших им артефактов и вообще чуял шварцриттеров за версту. — Мне кажется, это не их рук дело. Здесь все настолько старое, что… даже не по себе становится. Ладно, делать нечего, полезли.

Он подошел к раззявленной пасти люка и осторожно заглянул туда.

Холодом, во всяком случае, оттуда не тянуло, наоборот, шел нагретый, но свежий, какой-то живой воздух, хотя и чужой, незнакомый, непонятный и ничем не пахнущий.

Д'Марья посветил фонариком.

Это была довольно глубокая шахта, немного похожая на сильно зауженную старую шахту стратегической ракеты… хотя нет, не совсем. К тому же люк оказался гораздо меньшего диаметра, чем шахта, и расположен он был не по центру, а ближе к одной из стенок. Д'Марья увидел широкие металлические скобы, убегающие вниз, рядом с ними туда же направлялись две трубы, почему-то ржавые: стенки же самой шахты блестели в свете фонарика, как ствол хорошо вычищенного охотничьего ружья.

Д'Марья закинул блицгевер за спину, закрепил фонарик на плече и полез в шахту. Зоммер молча последовал за ним.

Они спускались очень долго, через какое-то время д'Марья даже выключил фонарик: аккумуляторов хватало надолго, но все-таки мало ли — неизвестно, что там еще окажется внизу и будет ли там, в этом низу, свет.

Бам-бам, бам-бам — монотонный стук подошв тяжелых ботинок по металлическим скобам складывался в неспешный, но четкий ритм. Клац — это время от времени кто-нибудь задевал бронесферой за ступеньку.

Зоммер и д'Марья двигались аккуратно и точно, сберегая силы. Зоммер держался выше аэрогарда метра на три; случилась бы большая неприятность, наступи он напарнику на руку: лететь вниз неизвестно сколько метров — удовольствие сомнительное.

Пока еще горел свет, д'Марья подумал, что шахта эта имеет некую небольшую, но странность — ее ствол был абсолютно гладким, ни каких-то приспособлений, ни дверей или люков, ведущих на промежуточные уровни, ни кабелей, ни каких-либо других коммуникационных причиндалов, только две ржавые трубы — и все.

Зачем вообще эта шахта, интересно?..

И тут д'Марья почувствовал, что где-то внизу появилось дно.

— Стоп, — сказал он негромко и замер. Буханье сверху тоже моментально утихло.

Д'Марья сначала машинально посмотрел на светящиеся стрелки хронометра — спуск продолжался уже двадцать семь минут, — а потом включил фонарик и направил луч вниз.

Метрах в восьми-десяти под его ногами действительно обнаружилось дно. Тускло блеснул металл. Д'Марья стал осторожно спускаться.

Достигнув дна, он осторожно попробовал ногой металлическую поверхность на прочность, потом спрыгнул с последней ступеньки.

Д'Марья посмотрел вверх и приглашающе махнул рукой Зоммеру. Через несколько секунд обер-лейтенант мягко спрыгнул на дно шахты.

Плита, на которой они оказались, производила впечатление монолитной и чрезвычайно прочной, однако д'Марья чувствовал, что под ней что-то есть.

Он повнимательней присмотрелся и заметил, что на металлической поверхности выделяется более темный восьмиугольник, двухметрового примерно диаметра: присев на корточки, он разглядел то, что и рассчитывал увидеть, — еле заметное изображение рыбы.

Он посмотрел на Зоммера.

— Ну что, Герд? Открываем?

— Что открываем? — переспросил тот, наклонился, увидел рыбу и сообразил: — А, ну да… Открываем.

И положил ладонь на рыбу. Ничего не произошло.

Зоммер надавил сильнее, потом уперся двумя руками — безрезультатно.

Обер-лейтенант выпрямился и пригладил волосы.

— Так. И что дальше? — ровным голосом спросил он. Д'Марья посмотрел на Зоммера снизу вверх.

— Отойдите чуть в сторонку, — сказал он, снял перчатку и осторожно дотронулся до металлической поверхности.

Восьмиугольник с легким шипением начал подниматься.

Д'Марья поспешно соскочил с него и стал вместе с Зоммером наблюдать, как металлическая глыба лезет все выше и выше: вот она поднялась до пояса, потом дальше, потом обнаружилось, что восьмиугольник является верхушкой здоровенного восьмигранного стакана.

«Стакан» выехал из недр метра на два с половиной и остановился. Через секунду он словно бы раскололся ровно пополам: одна из металлических половинок с легким шелестом ушла вниз, обнажив внутренность предполагаемого лифта, освещенную зеленоватой панелью, вмонтированной в потолок.

— Очевидно, устройство реагирует на тепло человеческого организма, а не на давление, — задумчиво сказал Зоммер. — И не любит, когда его трогают рукой в перчатке.

Д'Марья промолчал: у него сложилось иное мнение, но делиться им с напарником он не спешил. Неужели все-таки шварцриттеры?.. Тогда, наверное, стоит рассказать Зоммеру про фон Вандельштахеля… а впрочем, кто сказал, что черные рыцари говорили правду?..

Нет, объяснения отложим на потом. Тем временем Зоммер снял блицгевер с предохранителя, осторожно заглянул в «стакан» и вопросительно посмотрел на аэрогарда.

Тот усмехнулся и шагнул вовнутрь. Зоммер сделал то же.

Несколько секунд ничего не происходило. Д'Марья даже стал искать кнопку, хотя был уверен, что ее здесь нет — само собой, не нашел, — а потом временно отсутствующая половинка «стакана», шелестя, встала на свое место, и восьмигранник поехал вниз.

То есть сначала он «ехал» — причем недолго, — а потом словно бы упал: д'Марья ощутил, как желудок на секунду оказался у горла. Это было похоже на ощущения в невесомости с точностью до наоборот.

Однако все закончилось очень быстро, и всяческое движение почти тут же прекратилось.

— Приехали?.. — сузив глаза, спросил Зоммер. Д'Марья подумал и взял блицгевер на изготовку. Палец обер-лейтенанта давно лежал на спусковом крючке.

На этот раз «дверь» открылась не вниз, а вверх. Свет в «стакане» погас. Д'Марья понял это как приглашение выйти, но Зоммер успел первым.

Сделав рукой знак аэрогарду — иди, мол, налево, — обер-лейтенант пригнулся и мягко выскочил наружу, сразу уйдя вправо. Д'Марья вышел вслед за ним примерно-через полсекунды.

Пусто. То есть совсем.

Они очутились в огромном зале с очень высоким совершенно белым потолком. Белыми были и стены, и пол, и двери — их здесь оказалось много, они шли рядами по стенам, до головокружения похожие друг на друга…

Д'Марья поозирался, встал с колена и опустил блицгевер.

Из-за стакана бесшумно появился Зоммер.

— Так, — опережая его, произнес д'Марья. — Я понятия не имею, где мы очутились.

Зоммер сперва недоумевающе уставился на аэрогарда, потом все же усмехнулся.

— Я тоже, — сообщил он. — Однако нас никто не встречает.

— Что же, будем искать хозяев сами, — сказал д'Марья и внезапно слегка вздрогнул, а потом чертыхнулся: только сейчас он обратил внимание на то, что «стакан» стоит на полу этого зала… или ангара, и с потолком никак не соединяется.

— А?..

Обер-лейтенант проследил за направлением взгляда аэрогарда и замер.

— Мы же вроде ехали вниз, — озадаченно пробормотал он.

Словно услышав его слова, «стакан» закрылся, постоял немного и преспокойно ушел в пол.

Не сговариваясь, д'Марья и Зоммер бросились к тому месту, где он только что находился.

Белый пол — непонятно, из чего сделанный: не металл, не пластик, не дерево, — был абсолютно чист. Ни выпуклости, ни вмятины, ни даже картинки с рыбой — ничегошеньки.

— …твою мать, — сказал д'Марья по-русски.

Зоммер дополнил его реплику, добавив несколько энергичных выражений и обнаружив неплохое знание нецензурной идиоматики: впрочем, д'Марья давно заметил, что по-русски в тех случаях, когда действительно нужно облегчить душу, ругаются все — от прибалтов до негров, то есть, пердонадо, афррамериканцев.

Зоммер сплюнул — причем смачно, — поозирался и металлическим голосом произнес:

— Я так понимаю, что нам надо лезть в одну из этих дверей.

Д'Марья вдруг ощутил смутное беспокойство: где он уже слышал про белый ангар и двери?..

А! Руммель и его «семейная легенда»…

Он невольно глянул в глаза Зоммеру и понял, что тот тоже слышал эту историю.

— Вы что, знаете?.. — почти утвердительно произнес обер-лейтенант.

Д'Марья кивнул.

— Откуда?

— Руммель.

— Что?.. Ах да, его отец…

— Именно. Руммель говорил об этом буквально за несколько минут до посадки на Цет-пять.

— Да, очень похоже, — помолчав, задумчиво проговорил Зоммер. — Кстати, теперь я припоминаю, что шли разговоры о каком-то восьмиугольном люке… Вообще-то история темная. Все, кто участвовал в том рейде, в скором времени погибли от тех или иных естественных причин. Подробности этого, не побоюсь громких слов, героического рейда засекречены руководством Фауэска. Многие материалы просто пропали — это ведь случилось как раз после полной ликвидации старых вычислительных, то есть компьютерных сетей и знаменитых технологических чисток. Вот уж не думал…

Он умолк. Молчал и д'Марья.

— Ну что же, — снова заговорил Зоммер. — Выхода нет… точнее, он за одной из этих дверей. Будем надеяться, — добавил он.

Чуть помедлив, он стал надевать бронесферу. Д'Марья сделал то же.

— Проверка, — буркнул он, нажав сенсор ближней связи.

— Слышу, — отозвался Зоммер.

Для очистки совести д'Марья проверил дальнюю связь, но там все было глухо.

— Я иду первым, — предупредил д'Марья. — Дистанция — пять метров.

— Понял.

— Оружие держим наготове, но стреляем в случае крайней необходимости.

— Понял…

Д'Марья посмотрел вокруг.

Они стояли в самом центре зала. До каждой из стен было идти метров сто.

Д'Марья выбрал взглядом дверь и направился к ней пружинистым шагом. Зоммер не отставал.

Двери, двери, двери… зачем вас столько?., какие вы белые, какие большие… а Руммель, кстати, не говорил, что двери были белые. Он просто сказал — металлические… может быть, просто совпадение, на этой планете совпадения любят, и даже, как писал где-то, кажется, в дневниках, Лев Николаевич Толстой, зеркало пролетарской… нет, русской революции, полюбляют… они эти… совместные падения… а кто — они? а вот сейчас увидим.

Он остановился перед выбранной им дверью, втянул ноздрями воздух. Ничем особенным не пахло — ни краской, ни металлом, ни какой-либо органикой, а ведь раньше в этом ангаре что-то находилось, здесь кого-то держали… животных? людей?..

Д'Марья попытался прислушаться к своим ощущениям, что в последнее время вошло у него в привычку, однако сейчас внутренний слух у него атрофировался напрочь, и зрение тоже, он ничего не видел вокруг, только Зоммера — он остановился за спиной, смотрит на счетчик патронов, а чего смотреть, было по четыре полных магазина, по два патрона и истратили-то всего, — и еще где-то далеко позади почему-то бестрепетный и неподвижный мрак Пространства, где замерли десятки кораблей в ожидании приказа, но ведь корабли не могут замереть на месте, и поэтому это только помехи, обман зрения и прочих чувств…

Д'Марья перевел дух и мотнул стволом блицгевера на дверь — открывай, обер-лейтенант.

Зоммер взялся левой рукой за ручку — ручка была круглая и очень неудобная на вид, — потом отдернул руку, снял с нее перчатку (д'Марья мысленно усмехнулся), снова ухватился и резко дернул дверь на себя.

Ну, аэрогарды…

За дверью было темно: обычная ночная темень.

Д'Марья переглянулся с Зоммером и осторожно шагнул вперед.

Тысячи запахов, сотни звуков и десятки ощущений набросились на него, как голодные волки в зимнем лесу. Пахло ночью, пахло сухой травой, пылью, летом, близким огнем, мокрой псиной, незнакомыми цветами, ржавым металлом, землей, женщиной; стрекотали цикады, шелестела листва; в кустах, перед которыми он стоял, прошуршала небольшая змейка, где-то скрипнуло колесо; ночь холодила, за холмами расстилалось огромное пустое поле, скоро пойдет дождь, но он будет лить недолго…

Д'Марья буквально шарахнулся обратно.

Зоммер уже куда-то целился.

Д'Марья дышал полной грудью. Сердце колотилось, в ушах стоял звон, но он понял, что звуки, запахи и ощущения остались за дверью, сюда не проникало ничего из того, другого мира, и никто, кроме тех, кто вошел с этой стороны, не может просто так вернуться в ангар.

Он посмотрел на Зоммера. Тот косил на него глазом из-под открытого забрала бронесферы — что там, геноссе капитан-полковник?

— Сходите посмотрите, — сказал д'Марья и прокашлялся.

Зоммер опустил оружие.

Постоял немного, подумал и крадучись выбрался наружу.

Д'Марья глядел ему в спину и видел, как эта спина, сначала весьма напряженная, вдруг расслабилась — черный бронекомбинезон обер-лейтенанта, несмотря на темноту, был отчетливо виден.

Зоммер постоял немного, осторожно оглядываясь, потом попятился обратно.

Войдя в ангар, он потоптался на месте и снял сферу. Волосы у него были совершенно мокрые.

— Закройте-ка дверь, — сказал д'Марья. — Сквозит. Зоммер аккуратно прикрыл дверь.

— Это не Земля, — убежденно сказал он. — И не Цет-пять.

Д'Марья хмыкнул.

— Пожалуй, — сказал он.

Зоммер снова надел сферу. Нерешительность его куда-то пропала.

— Будем открывать другие двери? — деловито спросил обер-лейтенант. — Или пойдем туда?..

— Пожалуй, пооткрываем, — раздумчиво сказал д'Марья. — Время, наверное, пока терпит.

Он машинально посмотрел на хронометр. Он стоял. Сорок девять минут с начала спуска в шахту.

— Герд, время…

— Сейчас… не понял.

Зоммер потряс руку с хронометром, постучал по нему.

— Остановился, — недоуменно сказал обер-лейтенант. — Как это может быть?

— А вот так, — криво усмехнулся д'Марья. — Помните, Руммель рассказывал?

— Что?

— У его отца после того рейда никогда не работали наручные часы.

— Нет, — помолчав, сказал Зоммер. — Этого я не помню.

— Ну и ладно. Пошли… к другому входу.

Всего в зале было сорок дверей. Д'Марья с Зоммером обошли двенадцать и сейчас стояли перед тринадцатой.

— Ну и что вы думаете, геноссе капитан-полковник? — спросил обер-лейтенант.

Д'Марья не ответил. Он оглаживал ствол блицгевера и действительно думал.

За каждой из тех дверей, что они открывали, каждый раз открывался новый, неожиданный мир: неожиданность заключалась не в том, что появлялись экзотические чудовища, невиданные пейзажи или невозможные ландшафты, но именно в обыденности появлявшейся из ниоткуда частички нового мира, до тошноты похожего на старый, но в то же время совершенно другого. Ничего по-настоящему нового, все это уже было, и снова будет, и никогда не перестанет повторяться…

Скукой почему-то веяло от всех этих перемещений, скукой и вялостью непринятого решения, как будто задумал что-то нарисовать, да заленился, зевнул и бросил на полпути.

Д'Марья почувствовал, что начинает злиться. Что, черт возьми, за чепуха такая? Мы что, недостойны лучшего? Или больше нет ничего такого, что было уже раньше создано, выдумано и прочувствовано — в полновесной и бьющей по нервам реальности?

Дома, камыши, реки, облака… ночь, день, вечер, снова утро и снова зима. Что пустыня, что берег моря — все равно: людьми там пахло, и зверье шуршало, но вся живность не собиралась общаться — или, если угодно, идти на контакт, — а занималась своими обыденными делами и не обращала на постороннее вмешательство никакого внимания.

Зоммер и д'Марья нагулялись досыта, и новые запахи и свежие небеса не вызывали удивления: поначалу забавляло, как вели себя двери — если посмотреть на них с другой стороны, то они выглядели как-то стыдливо, словно и не двери вовсе, а замочные скважины, изобретенные специально для подглядывания, — так вот, двери открывались в самых неожиданных местах: в стогу сена, на крутом обрыве, просто посередь чистого поля, а один раз в огромном дупле гигантского дерева, что имело крайне неприличный вид. Но потом и это надоело.

Д'Марья чувствовал, что устал донельзя. В общем-то они с Зоммером прошли не так уж и много, не особо удаляясь от дверных проемов, только на восьмой раз пройдя километров пять по пыльной дороге, глядя на веселое солнце, качающиеся сосны и унылое море вдали. Однако мышцы у аэрогарда ныли так, будто он совершил стодвад-цатикилометровый марш-бросок в полном боевом где-нибудь на Марсе, перепрыгивая через красные камни и увязая по щиколотку в песке…

Д'Марья потряс головой, словно отгоняя назойливую муху, удержался от вздоха, посмотрел на Зоммера — а вот этот не унывал, давно снял перчатки, закатал рукава и стал совершенно похож на настоящих гевиттергренадирен, какими их д'Марья запомнил, бегая с ними наперегонки по подземельям на том же самом Марсе, — подумал, ухватил блицгевер поудобнее, помедлил, все-таки в тринадцатый раз снял его с предохранителя и кивнул обер-лейтенанту на дверь.

Тот кивнул в ответ и распахнул тяжелую створку.

Д'Марья шагнул вперед.

И тут же получил пулю в грудь.

Бронекомбинезон выдержал, да и удар был не очень сильным: д'Марья устоял на ногах, а дальше тело действовало само. Аэрогард уловил движение, поймал взгляд и всадил между узких глаз стрелявшего короткую — переводчик огня на блицгевере стоял на отметке «три» — очередь.

Сзади коротко прочавкало — Зоммер тоже не дремал и тоже в кого-то попал.

Шевеление справа, в высоких кустах. Д'Марья в три патрона завалил вылезавшего из зарослей какого-то низкорослого, потом еще одного, который захрипел и стал кататься по земле, мучительно вытягивая ноги и хватаясь за горло. Над головой что-то просвистело, и снова зачавкал блицгевер обер-лейтенанта.

Потом стало тихо. Никто нигде не шевелился.

Д'Марья, не вставая с колена, подождал минуты три, потом осторожно отошел назад, не отрывая взгляда от тесно сгрудившихся деревьев и высоких кустов, очень густых и очень зеленых, которые стояли по обеим сторонам открытой двери и на другом конце лесной полянки, ярко освещенной солнцем, пробивавшемся сквозь листву. Все было тихо и красиво, картину не портили восемь неподвижных тел в грязной серо-коричневой одежде и телега с высокими бортами, через которые свешивались голые грязные же многочисленные руки, ноги и длинные черные волосы.

Жирное гудение многочисленных мух, вившихся над телегой, тоже не мешало; птички перекликались весело и беззаботно.

Д'Марья, двигаясь задом, вдвинулся в дверной проем и перевел дух.

Дверь он, однако, пока закрывать не стал. Первая мысль была такая — уже не скучно. Вторая — это еще неизвестно.

Мысли, надо сказать, вылетали фиксированными очередями. Четвертая мысль у д'Марья была та, что предыдущая оказалась третьей.

— Ого! — сказал Зоммер, рассматривая что-то. Д'Марья глянул в его сторону. Обер-лейтенант вертел в руках какой-то странный предмет, нечто вроде недлинной толстенькой палочки с оперением.

— Это отскочило от дверного проема. Он не позволил этой штуке залететь в ангар, — пояснил Зоммер. — Знаете, что это такое? — спросил он, протягивая аэрогарду палочку.

Д'Марья взял ее, повертел в руках.

— Стрела, что ли? Коротковата вроде бы.

— Не совсем стрела. Это арбалетный болт. Д'Марья посмотрел себе на грудь. Ну да, а с чего он взял, что это была пуля? Вон и след не как от пули… Однако и сильно же бьет этот арбалет!

— Да-а, это что-то новенькое, — весело сказал Зоммер, блестя зубами. — Правда, я предпочел бы именно стрелы.

— Это почему же? — удивился д'Марья, разглядывая болт.

Металлический, сделан довольно аккуратно, но не похоже, чтобы на современном станке…

— Да я всегда обожал вестерны, — пояснил Зоммер. — Ну, понимаете, Густав Эмар, Зигфрид Адорно, кино… американское, правда, я в детстве не любил, там индейцев почти нет, зато есть негры-шерифы, а вот старые немецкие фильмы, прошлого века, еще киностудии ДЕФА, двумерные, или квебекский сериал «Первый из навахо» — это да… А какие мы на Марсе луки с братом делали…

Д'Марья с некоторым удивлением посмотрел на обер-лейтенанта — тот улыбался и жмурился от удовольствия, что-то там вспоминая. Чингачгук хренов.

— Однако это, пожалуй, не индейцы, — сказал он. — Арбалеты — это, наверное, рыцари…

Зоммер с трудом вынырнул из сладкого меда воспоминаний.

— Ну почему же, — задумчиво произнес он, взял арбалетный болт из рук аэрогарда и стал его внимательно разглядывать. — Эти оборванцы на рыцарей совершенно не похожи.

— Я заметил, — с легким сарказмом сказал д'Марья. — К тому же они монголоиды.

— Да? — удивился обер-лейтенант. — Я не успел рассмотреть. Этот, с арбалетом, выскочил откуда-то сбоку, как чертик из коробки, а потом головы у него уже практически не было. А тот, что на дереве сидел, был плохо виден. Да и остальные…

— Так, — решительно сказал д'Марья. — Надо оценить обстановку. Начнем сначала. Первое: что это за ангар, мы понятия не имеем и вряд ли в ближайшее время будем иметь, а поэтому бросим об этом думать, как и о том, куда открываются эти двери. Второе: двери ведут в миры, или пространства, или времена — безразлично — земного, так сказать, типа, то есть туда, где имеются условия для выживания, и я думаю, что так будет во всех оставшихся… сколько там?., двадцати семи случаях. Третье: ситуация за дверью, произвольно пронумерованной как «тринадцатая», представляется мне бесперспективной. Четвертое…

— Извините, геноссе капитан-полковник, — перебил Зоммер. — Что значит — «бесперспективной»?

— А что мы там будем делать? У кого мы что узнаем?

— Согласен, — кивнул Зоммер.

— Итак, четвертое: пошли к следующей двери.

— Конечно, геноссе капитан-полковник. Обер-лейтенант стал серьезен.

Д'Марья закрыл тринадцатую дверь и подошел к следующей.

— Разрешите я, — произнес обер-лейтенант.

Д'Марья помедлил немного, потом кивнул и посторонился.

— Поосторожнее там, — предупредил он. — Может быть, все тихие места уже закончились.

Зоммер только коротко глянул на него. Обер-лейтенант был очень собран и двигался как очень опасная машина — быстро и без раздумий, при этом слишком плавно и только по прямой.

Тоже, наверное, кампфклинге. Не восточный стиль, подумал д'Марья мельком.

Он рывком открыл дверь.

В ту же секунду Зоммер выпустил короткую очередь из блицгевера.

Д'Марья вскинул свое оружие, но обер-лейтенант внезапно жестом его остановил.

Аэрогард сначала не понял, в чем дело, а потом удивленно чертыхнулся.

За четырнадцатой дверью находилась точно такая же полянка, как и за тринадцатой. У порога лежал арбалетный болт, отскочивший от непроницаемого с той стороны проема, а дальше лежал убитый арбалетчик и бегали люди в серо-коричневом, разевая рты в неслышном здесь крике.

Д'Марья опомнился первым. Он медленно закрыл дверь.

Глава 9

Не говоря ни слова, Зоммер подошел к следующей двери.

Он открыл ее — раз теперь на практике выяснилось, что не только запахи и звуки, но и все остальное с той стороны попасть в ангар не может, — постоял несколько секунд, аккуратно закрыл, пошел дальше, повторил операцию, потом еще два раза.

Д'Марья невесело усмехнулся, глядя на возвращающегося обер-лейтенанта.

— Похоже, нам показывают дорогу, — негромко сказал он.

— И это мне, надо сказать, не нравится, — мрачно произнес Зоммер.

— А что делать?

— Может быть, попробовать вернуться?

— К одной из первых двенадцати? А смысл? Зоммер повесил блицгевер на шею и положил на него руки.

— Честно говоря, не знаю, — признался он.

— Я уверен, — сказал д'Марья, — что повторится то же самое. Похоже, в этом боксе есть какие-то свои правила… А что у вас за система? — вспомнил он вдруг. — Кампфклинге?

— А?.. Да, — отозвался Зоммер.

— Я так и понял, — удовлетворенно кивнул д'Марья. — Наверное, третий-четвертый уровень?

— Вы мне льстите. Второй.

— Все равно очень неплохо. Кстати, я думаю, что в том месте, куда мы сейчас будем вынуждены пойти, владение продвинутыми системами рукопашного боя весьма пригодится.

— Наверное, — с некоторым сомнением сказал обер-лейтенант.

— Ладно, пора идти. Проверим на месте…

— В какую пойдем? — осведомился Зоммер, проверяя пистолет.

Д'Марья думал недолго.

— В тринадцатую, — решительно сказал он. — Чего уж там.

Они осторожно открыли тринадцатую дверь, осторожно вышли, осторожно двинулись вперед.

В принципе прошло не так уж и много времени после их первого здесь появления — минут десять, не больше, поэтому лесная полянка не сильно и изменилась: разве что мух стало несколько больше да появились две волкоподобные твари, которые с рычанием драли в разные стороны один из трупов. При появлении людей они бросили заниматься своим делом, поскалились немного, а после резкого жеста Зоммера очень быстро убрались восвояси.

Д'Марья наклонился над одним из убитых.

Это был небольшого роста, но достаточно крепкий человек с явно монголоидными чертами лица и бритой головой, одетый в длинную серо-коричневую куртку, подпоясанную грубой веревкой; сверху было накинуто нечто вроде мехового жилета, а штанов на человеке вовсе не оказалось, как и обуви.

В руке у трупа была зажата увесистая дубинка, а за поясом висел здоровенный нож в грубых кожаных ножнах.

Д'Марья еще походил по полянке, осматриваясь. Все местные оказались одеты примерно одинаково, все были одного где-то возраста — около сорока, и все невообразимо воняли.

Д'Марья поднял арбалет. Сделан он был довольно грубо, но имел вид чистый и ухоженный — оружием явно дорожили.

Д'Марья повертел арбалет в руках. Он почему-то думал, что подобные штуковины должны быть больше по размеру и попроще — у этого образца имелось много каких-то колесиков и шестеренок, а тетива казалась слишком толстой.

— Геноссе капитан-полковник, — услышал он в наушниках голос Зоммера. — Подойдите, пожалуйста, сюда.

Д'Марья обернулся. Обер-лейтенант стоял у телеги, над которой вились мухи. Поза его показалась аэрогарду несколько напряженной.

Д'Марья подошел к телеге и заглянул через борт.

Он очень удивился.

Капитан-полковник корпуса аэрогардов д'Марья повидал на своем веку многое. И уж трупов навидался предостаточно, в разных вариантах. Он знал, как выглядят люди сожженные, разорванные снарядом, раздавленные, замороженные, обезвоженные, разодранные дикими зверями, облитые кислотами, умирающие от радиации, расстрелянные; но людей в подобном виде он еще не встречал.

Большая телега была полна трупов. Как бревна, на нее были навалены тела мужчин и женщин — все голые, в крови и липкой плесени, все с распоротыми животами, освежеванные, как туши на бойне. У некоторых были отрублены кисти рук и ступни, у всех с лица содрана кожа, а кое у кого отсутствовала половина черепа — четко по уровню глазниц — и был вынут мозг.

Имелись и еще какие-то повреждения, нанесенные неизвестными изуверами, но аэрогард не стал приглядываться — не патологоанатом все-таки.

Д'Марья машинально поднял блицгевер и огляделся.

— Признаться, я с таким еще не сталкивался, — спокойно произнес Зоммер. — Это не похоже на пытки. Но тогда становится еще непонятнее. Взгляните на этот срез. Зачем, спрашивается, живому человеку вскрывать черепную коробку и вынимать мозги?

— Из любопытства, — сквозь зубы произнес д'Марья.

— Что? — удивился Зоммер.

— Ничего. Осмотрим местность.

Они разошлись в разные стороны, внимательно осматривая полянку.

Д'Марья аккуратно двигался по своей стороне периметра, фиксируя взглядом малейшие детали. Вот на этой сосне — наблюдатель… ишь как высоко забрался… вот дорога, по которой проехала телега… кстати, а ведь лошадей здесь явно не было, как же они ее сюда прикатили?., тут несколько дней назад что-то жрали — похоже, мелкую дичь, — два… нет, три человека… здесь же они и… того… вот тут что-то ли кого-то резали… хм, странно, столько крови, сплошная кровь, нет, здесь ее лили не один и не два раза… а куда потом?..

Ага.

Д'Марья выпрямился.

За кустами виднелась еще одна полянка, совсем маленькая, и там темнело что-то, похожее на круглый огромный камень.

Д'Марья замер, присмотрелся повнимательнее. Нет, там темновато…

Аэрогард опустил забрало бронесферы, включил ночную оптику. Ничего интересного. Он прислушался — кругом все тихо.

— Обер-лейтенант, — сказал д'Марья негромко. — Что у вас там?

— Пусто, — немедленно отозвался Зоммер. — Только две тропинки, но по ним несколько дней как минимум никто не ходил.

— Осмотр закончили?

— Да, — после небольшой паузы отозвался обер-лей-тенант.

— Идите ко мне.

Д'Марья осторожно раздвинул кусты стволом блицгевера.

Ну и темень. Они что, специально как-то деревья вырастили, чтобы сюда солнце не попадало?..

Аэрогард почувствовал, как позади неслышно возник Зоммер, и аккуратно двинулся вперед.

Сделав несколько шагов, он вышел на круглую лужайку, диаметром она была метров двадцать.

Тень почему-то непонятно как ушла — во всяком случае, видно теперь было нормально.

Посреди полянки стоял здоровенный каменный идол — нечто кубическое, зооморфное, с выпученными глазами и расплывшимся в противной длинной ухмылке редкозубым ртом. В приоткрытой пасти зияла темная ниша. Больше всего чудище было похоже на слонопопобную жабу, страдающую ужасным запором.

— Отчего у тебя такие большие глазки, — пробормотал д'Марья.

Зоммер тут же задумчиво отозвался, и стало понятно, что ему в голову пришла та же мысль, что и аэрогарду.

Перед не знающим диареи монстром стоял — именно стоял, а не валялся, — большой плоский камень.

— Похоже, жертвенник, — произнес Зоммер. Д'Марья нагнулся над камнем.

— Похоже, — пробормотал он. — Крови здесь хватает. Но ведь из тех трупов и капли не выжмешь. Зачем их сюда привезли?

Зоммер снял бронесферу и вытер вспотевший лоб. Действительно, было очень жарко.

Д'Марья снял с пояса термофлягу, потряс ее — воды оставалось не так уж много, — подумал, достал пищевую таблетку, проглотил ее и запил несколькими скупыми глотками.

Обер-лейтенант повторил его действия.

Сделав несколько глотков, Зоммер скривился, потом понюхал флягу.

— Что за вонь, — с неудовольствием сказал он. — Вроде нормальная была вода…

Тут и д'Марья уловил неприятный гнилостный запах.

— Это не вода, — сказал он, берясь за блицгевер. Зоммер посмотрел на него и вдруг быстро обошел идола. Аэрогард двинулся за ним.

— Bay, — почему-то сказал Зоммер.

Д'Марья сначала не понял, в чем тут дело, а потом почувствовал тошноту: с той стороны идола, прямо под его массивной задницей, имелась глубокая яма, до половины наполненная, как сначала показалось аэрогарду, ливером: ну да, потроха, то есть полусгнившие кишки, легкие… всякие почки-печенки, еще что-то, но все, похоже, человеческое…

Коричнево-зеленоватое месиво, подернутое радужной пленкой, слегка шевелилось, по его поверхности пробегала легкая рябь, но почему-то ни мух, ни их личинок не было.

— Я так думаю, что это вырезали у тех, что на телеге, — сказал Зоммер. — Куда мы попали, геноссе капитан-полковник?

— Из тех трупов столько внутренностей не вынешь, — отозвался д'Марья. Воняло здесь просто жутко. — К тому же не факт, что все это человеческое.

Зоммер помолчал немного, потом сказал с совершенно несвойственной ему нерешительностью:

— Геноссе капитан-полковник, может быть, это все, что мы здесь должны были увидеть?

— То есть? — не понял д'Марья.

— Давайте попробуем вернуться назад. А? Д'Марья подумал и сказал:

— Ну что ж… попробуем.

Жаба улыбнулась им вслед темной ямой пасти.

Когда Зоммер и д'Марья вышли из леса, солнце уже клонилось к закату.

Ничего у них не вышло. Вернувшись в ангар, они перепробовали восемь дверей на стенах, и каждый раз было одно и то же — арбалетный болт в грудь, солнышко и полянка. На шестой двери Зоммер рассвирепел, перестрелял всех серо-коричневых, сходил на вторую полянку и молча вернулся обратно. Д'Марья не стал ему пенять за напрасную трату боеприпасов — самому было невесело.

Последний раз оглянувшись на дверь — в закрытом виде она выглядела как рамка из серебристой паутины между двумя деревьями, — они пошли по следам, сделанным телегой-труповозкой.

Лес обрывался как-то внезапно, точно край его срезали чудовищной косой. Впереди находилось неровное поле, похоже, ничем не засеянное, дальше, километрах в двух, оно утыкалось в холм, над которым веселилось солнце — здесь оно было гораздо больше похоже на земное светило, чем на Асгарде или на Цет-пять.

Дорога вела на вершину холма.

Зоммер и д'Марья добрались туда быстро. Аэрогард чувствовал какое-то нетерпение, предвкушение, ожидание — все сразу. Слишком многое в этом мире стало непонятным, и слишком многое было раньше непонятным, и очень многое он хотел сейчас сделать — в этом, как и в другом мире…

Взойдя на вершину холма, Зоммер и д'Марья увидели, что на другом его склоне расположены ровные небольшие делянки, на которых росли какие-то травы, еще ниже начиналось что-то вроде болота — во всяком случае, так аэрогарду показалось: мутная светло-коричневая вода, из которой торчат зеленые острые ростки, запруды, дальше неширокая узкая речка с колесом водяной мельницы; мостик, на том берегу — забор и крытые соломой крыши за ним. В болоте кверху задницами копошились какие-то люди в серых рубахах и круглых островерхих шляпах.

— Так, — сказал Зоммер. — Аборигены. Но они не похожи на тех, что были в лесу.

— Да, — согласился д'Марья, изучая в бинокль дома за забором. Внимание его привлекла вышка, стоящая особняком. По ее площадке ходил человек. — Но они не могут не знать о том, что происходит в нескольких километрах от них. А впрочем, какая разница? Пошли.

— Конечно…

Они стали спускаться с холма, деликатно обходя делянки.

Когда их ботинки зачавкали по «болоту», люди, возившиеся в нем, заметили пришельцев. Сначала выпрямился один, потом другой, и вот уже все стояли, опустив распухшие красные руки, с которых стекала грязная вода, и молча глядели на незнакомцев в черном. Темные лица под шляпами не выражали никаких эмоций — ни страха, ни радости, ничего.

Тут д'Марья услышал громкий протяжный крик. Кричал человек на вышке.

— Часовой, — заметил Зоммер. — Он нас увидел.

— Ну и что? — пожал плечами д'Марья. — Пусть и дальше смотрит. Нам же лучше. Может, позовет кого надо.

Они перешли речку по шаткому мостику, стараясь не очень топать — очевидно, местные жители все были худые и весили мало, поскольку непрочные доски под тяжелыми ботинками гевиттергренадирен ходили ходуном и грозились расползтись.

Когда д'Марья и Зоммер подходили к забору, в нем обнаружились ворота, которые тут же и открылись.

Зоммер пригладил волосы — сферы они давно сняли — и сказал:

— Похоже, нас встречают.

Действительно, из ворот выскочили двое босых в серой рванине выше колен и, кланяясь в пояс, стали делать приглашающие жесты.

Переглянувшись, Зоммер и д'Марья вошли в ворота.

Продолжая кланяться, двое в сером повели их по пыльной улочке.

— Однако они не похожи на людей из леса, — сказал Зоммер. Блицгевер он держал наготове. — Хотя и тоже узкоглазые.

— Разберемся, — коротко ответил д'Марья.

Они подошли к большой хижине, даже, можно сказать, дому — он был широкий, из хорошо обструганных досок, с узкими застекленными окнами и крышей из чего-то более современного, нежели солома. Дом явно выделялся среди остальных обиталищ этой деревни.

Все так же продолжая кланяться, провожатые открыли широкую дверь — точнее, отодвинули ее в сторону, — и стали показывать аэрогарду и обер-лейтенанту: заходите, мол, туда, милости просим. Однако сами заходить явно не собирались.

Зоммер хмыкнул.

— Может, для начала гранату бросим? — предложил он.

— Не болтайте ерунды, Герд, — поморщился д'Марья. Он не чувствовал никакой опасности. — Мы неплохо экипированы.

— Да я так просто, — пожал плечами Зоммер, помедлил самую чуточку и вошел вовнутрь.

Д'Марья шагнул следом.

Помещение оказалось совершенно пустым, зато оно освещалось плоской зеленоватой панелью на стене, а сами стены, пол и потолок были сделаны из какого-то сероватого пластика.

Аэрогард обернулся. Провожатые, кланяясь, стали пятиться задом и быстро ретировались, но двери не закрыли.

Зоммер посмотрел им вслед, потом отвернулся, подошел к стене, поковырял ее пальцем и хмыкнул.

— По-моему, материал такой же, что и в ангаре, — сообщил он.

— Этого стоило ожидать, — кивнул д'Марья.

Они походили по комнате, посмотрели в узкие окна — деревня была совершенно пуста: похоже, все ее обитатели занимались своими делами. Странно только, подумал д'Марья, что не видно детей.

— Вспомнил, — вдруг заявил Зоммер.

— Что?..

— Я говорю — вспомнил, где видел похожую деревню.

— И где же? — с интересом спросил д'Марья.

— На Гото.

— Где?..

— На Гото. Остров такой японский, совсем маленький… Да, по-моему, так он назывался, — кивнул сам себе Зоммер.

— Что, точно такая деревня? — недоверчиво спросил д'Марья.

— Н-ну, — замялся Зоммер, — не совсем чтобы точно такая, но похоже весьма.

— Это что, в двадцать первом веке бывают такие деревни? — не поверил аэрогард.

Зоммер усмехнулся.

— В двадцать первом веке еще и не то бывает…

Тут д'Марья почувствовал, что кто-то стоит сзади. Он резко обернулся.

На пороге стоял человек — лет шестьдесят пять, не меньше, почти старик. Бритая голова, узкие внимательные глазки, одет не так, как прочие здесь, — на нем красовался темно-красный балахон добротной материи, с широкими рукавами и витым кожаным поясом.

Старик поклонился.

— А вот сейчас проверим, — словно про себя буркнул Зоммер и громко сказал будто бы на японском: — Комичи ва!

Старик снова поклонился и проговорил на еще более ужасном русском:

— Зидарастуите!

У Зоммер глаза полезли на лоб. Д'Марья невольно рассмеялся.

— Здравствуйте, здравствуйте, — сказал он по-русски. — Почему вы решили, что мы говорим на этом языке? — продолжил он уже по-японски.

Старик помедлил с ответом и больше не кланялся.

— Я не знаю языка, на котором вас приветствовал, — сказал он со сдержанным достоинством.

Японский его сильно отличался от того, какому обучали аэрогарда и на котором говорил Ямада: д'Марья прилагал изрядные усилия, чтобы понять собеседника.

— Отчего же вы на нем заговорили? — удивился он.

— Последние, кто сюда приходил, говорили именно так, — произнес старик.

Уже лучше, обрадовался д'Марья.

— А где они? Те, кто приходил? — Они ушли, — коротко ответил старик. — Куда?

— Туда, где садится солнце. Туда, где скоро окажетесь и вы.

Прозвучало это веско и несколько зловеще. Д'Марья невольно подобрался.

— Я не совсем понял, — сказал Зоммер по-немецки. — Что там дед сказал по нашему поводу?

Старик отшатнулся. В глазах его плеснулось безмерное удивление и — д'Марья готов был поклясться — тень радости, но какая-то очень легкая тень, которая к тому же быстро исчезла.

Старик снова поклонился.

— Я буду сопровождать вас, — сказал он негромко, — когда вы будете готовы.

— Сопровождать куда? — спросил д'Марья, внимательно изучая лицо старика.

— К Следующей Двери, — сказал тот торжественно. Зоммер и аэрогард быстро переглянулись. Д'Марья поднял бровь: разберемся. Обер-лейтенант еле заметно кивнул.

— Если желаете, можете подкрепиться и отдохнуть, — добавил старик.

Д'Марья и Зоммер снова переглянулись.

— М-м?.. — произнес обер-лейтенант.

— Сухпайком возьмем.

— Согласен.

— Дайте нам воды, — обратился д'Марья к старику, — и покажите, где и что у вас там есть что поесть…

Старик опять поклонился и вышел из комнаты. Аэрогард с обер-лейтенантом последовали за ним.

Первое, что увидел д'Марья, выйдя из пластикового дома, была та самая телега из леса.

Он остановился как вкопанный.

Зоммер справа от него вскинул блицгевер.

Д'Марья быстро огляделся по сторонам — пусто, как будто телега сама по себе приехала в деревню и остановилась отдохнуть, уныло опустив оглобли.

Телега была именно та самая — аэрогард узнал высокие борта и доску на одном из них, которая весьма своеобразно треснула: словно кто-то быстрым росчерком изобразил молнию. Кроме того, он почему-то хорошо запомнил выражение лица женщины без обеих ступней, которая лежала сверху, — умиротворенное, почти счастливое, и это дико не сочеталось с белесым скользким налетом на высоких скулах и когда-то чувственных губах…

Аэрогард посмотрел на старика. Тот был совершенно спокоен и делал широкий жест рукой — пойдемте, будем кормиться, поиться и отдыхать. На телегу он не обратил никакого внимания, будто здесь ей было самое место.

— Что это такое? — негромко спросил д'Марья.

Старик опустил руку и посмотрел куда-то вверх. Ничего там, видимо, не обнаружив, он перевел взгляд на аэрогарда.

— Я не понимаю, — сказал он.

Д'Марья показал на телегу.

— Что это такое? — произнес он раздельно. Старик глянул на свисающие с телеги руки, ноги и волосы, потом снова посмотрел на аэрогарда. — Еда, — спокойно сообщил он. — Что-о?..

— Еда.

Видимо, в глазах пришельцев появилось что-то такое, что заставило старика уточнить:

— Не для людей, конечно.

— А для кого? — с некоторым облегчением спросил д'Марья, краем глаза заметив, что Зоммёр снял палец со спускового крючка.

— Для Него, — показал старик рукой на дом, из которого они только что вышли.

Зоммёр требовательно посмотрел на аэрогарда.

— Говорит, что для него, — пояснил д'Марья по-немецки.

— Это я и так понял, — слегка раздраженно сказал обер-лейтенант. — Для кого — него?

— Кормление не является священным обрядом, — сказал старик. — Очень скоро я могу показать вам.

Д'Марья тут же взял на заметку: похоже, дедушка понимает и по-немецки. Хотя это еще ни о чем не говорит.

— Когда скоро?

— Как только солнце коснется края дальнего леса…

Д'Марья машинально глянул на хронометр, чертыхнулся и посмотрел на солнце. Ну… минут двадцать, пожалуй.

— Мы посмотрим, как это происходит, — сказал он, — с вашего позволения. А сейчас дайте нам воды.

Зоммер и д'Марья — перед открытой дверью пластикового дома.

Они уже наскоро отобедали. Старик провел их в чистую хижину, где на стенах висели разноцветные картинки, мастерски выполненные на ткани — в основном там были морские пейзажи и изображения какого-то бородатого японского, похоже, бога (- Кто это? — спросил д'Марья, показав на одну из картинок. — Сусаноо! — важно ответил старик. — Я его почитаю. — Ага, — буркнул д'Марья себе под нос. — Стало быть, ты у нас Сусанин…). Аэрогард и обер-лейтенант наполнили водой (предварительно сделав ее сначала «мертвой», а потом «живой») фляги, из предложенных хозяином блюд попробовали какие-то коренья и злаки, отказавшись на всякий случай от мяса, а теперь ждали, когда начнется «кормление», собираясь потом двинуться вместе со стариком к Следующей Двери — абориген сказал, что до сумерек они туда доберутся. Зоммёр и д'Марья решили, что оставаться в деревне на ночь не имеет смысла.

Сейчас они наблюдали за тем, как четверо местных селян, взявшись за оглобли, подкатили телегу к открытой двери пластикового дома.

Сделав свое дело, селяне остановились в ожидании непонятно чего.

Д'Марья посмотрел на солнце — оно уже коснулось сине-зеленой кромки леса, видневшегося на горизонте.

Он подождал немного, но потом все же спросил:

— Ну и когда состоится кормление?

Старик показал на плафон на стене пластиковой комнаты:

— Когда свет изменит свое лицо, тогда и начнется Кормление…

Д'Марья воздержался от следующих вопросов, а Зом-мер и вообще ничего не спрашивал.

А чего тут спрашивать? Кто были эти люди, что ли? И что можно услышать в ответ?.. Ладно, попробуем.

— Кто были эти люди? — спросил д'Марья у старика. Тот посмотрел на него с легким недоумением.

— Люди?.. — переспросил старик, подумал немного и ответил: — Это еда.

Понятно.

Вопросы оставим на потом.

Тут д'Марья заметил, что плафон постепенно меняет свой цвет на коричневый. Это было несколько неожиданно — как можно светить коричневым светом? Но эту мысль аэрогард додумывать не стал, потому что пол в комнате словно треснул пополам: пластик разошелся посередине — он оказался очень тонким, сантиметра три, не больше, — потом половинки плавно въехали в стены, открылся темный… подпол, что ли?., а через секунду оттуда выехала металлическая платформа с белым кубом примерно полтора на полтора метра.

Передняя стенка куба откинулась. Внутри было пусто.

Селяне в соломенных шляпах засуетились и начали стаскивать с телеги выпотрошенные трупы. Д'Марья еще раньше заметил, что тел не прибавилось, то есть восемью их с Зоммером крестниками божедомы почему-то пренебрегли.

Стащив трупы на землю и побросав их в кучу, местные пейзане стали брать их за руки за ноги и таскать к белому ящику, запихивая тела в его внутренность головой вперед. При этом они явно опасались заляпать платформу и совершенно не боялись испачкаться сами.

Когда селяне стали утрамбовывать трупы в ящик, пыхтя от усердия и цепляясь шляпами друг за друга, д'Марья стиснул зубы от омерзения, а когда начали запихивать последнее тело — это оказалась как раз та самая женщина, ее пытались свернуть в какой-то немыслимый узел и втиснуть в уголок, а она только прикрывала длинными черными волосами бесстыдно распоротый живот и, наверное, улыбалась, — аэрогард скрипнул зубами и отвел глаза.

Лицо Зоммера не выражало никаких эмоций, но его блицгевер с предохранителя был снят, а палец обер-лейтенанта лежал на спусковом крючке. Старик же молча наблюдал за загрузкой куба.

— Это что, такой похоронный обряд? — спокойно спросил д'Марья у него.

Старик отрицательно качнул головой и произнес:

— Это Кормление. Еда, — и добавил еще какое-то непонятное слово.

Тутхеляне шустро выбежали из комнаты и, не оглядываясь, затрусили в разные стороны. Через несколько секунд на улице перед пластиковым домом остались только старик, Зоммер и д'Марья.

Д'Марья заставил себя посмотреть на куб. Пейзане поработали на славу: объем был заполнен целиком, наружу торчали только какие-то детали человеческих тех. У аэрогарда мелькнула дикая мысль, что сейчас кто-нибудь обрежет не поместившиеся руки и головы, но он тут же подумал, что это уже сделали раньше… как это раньше? Получается, что из одного вместилища вынули, в другое точно такое же засунули?

Голова у него шла кругом: было чему удивляться.

Тут куб зашевелился, причем совершенно беззвучно, коричневый до этого плафон начал наливаться багровым, и створка куба стала плавно закрываться — не спеша, как приемник мусоровоза.

Задраившись наглухо, куб немного постоял просто так, ничего не делая, а потом вместе с платформой неторопливо поехал вниз. Вскоре он пропал из глаз; белый пол выдвинулся из боковых пазов: через пару мгновений все стало тихо и ровно.

— Вы удовлетворены? — раздался суровый голос старика.

Зоммер и д'Марья переглянулись.

— Удовлетворены чем? — спросил аэрогард.

— Тем, как прошло Кормление, — все так же сурово произнес старик.

— Вполне, — заверил его д'Марья. — А теперь пойдемте. Похоже, скоро будет совсем темно.

— Подождите, — удивился старик. — А вещи?

— Да все вроде при нас, — удивился аэрогард в свою очередь.

Старик недоверчиво посмотрел на него, а потом вошел в комнату и прикоснулся к чему-то на стене.

Открылась небольшая ниша, и оттуда старик извлек две коробки. Он снова вышел из комнаты и протянул одну из них Зоммеру, другую аэрогарду.

Д'Марья взял коробку, повертел в руках — она была похожа на упаковку стандартного суточного рациона спей-смаринс, — встряхнул (что-то там забренчало) и открыл крышку.

Внутри коробки оказался незнакомый приборчик величиной с сигаретную пачку, со шкалой настройки и одной кнопкой, упаковка незнакомых таблеток, ампула без опознавательных знаков, моток трехжильного электропровода, ржавый болтик с навинченной на него гайкой, маленькая линза без оправы, шприц и три презерватива.

Д'Марья покопался пальцем в кучке неожиданных предметов, взял в руку приборчик, понажимал кнопку — безрезультатно, — потом глянул, что за сувениры выдали обер-лейтенанту. Оказалось — тот же диковатый набор.

В который раз переглянувшись — д'Марья подумал, что скоро они с напарником будут обходиться вообще без слов, — аэрогард и обер-лейтенант молча распихали местные дары по карманам и протянули коробки старику.

Тот непонимающе уставился на них, потом посмотрел на Зоммера и д'Марья. Повисла несколько напряженная тишина.

— Что-то не так? — спросил аэрогард.

— Это вещи, — пробормотал старик. — Шкатулки! — добавил он многозначительно и поднял указательный палец.

— Что, их нам тоже надо забрать с собой? — уточнил д'Марья.

Старик выглядел растерянным.

— Н-не знаю, — пробормотал он.

Д'Марья посмотрел на Зоммера — тот пожал плечами, — потом ткнул «шкатулку» старику.

— Спасибо, — сказал он. — Нам не нужно. Обойдемся. Старик помедлил немного, потом довольно спокойно поклонился, взял опустевшие емкости, положил их обратно в нишу и закрыл ее.

— Ну что? — не выдержал молчавший бог знает сколько времени Зоммер. — Пойдем мы когда-нибудь?

Д'Марья вопросительно посмотрел на старика. Тот уже почти открыл было рот, но в последний момент передумал и непонимающе свел брови.

Аи, крутит, старый пень, подумал д'Марья, аи, мутит…

— Пойдемте, — сказал он старику.

Тот поклонился, повернулся и пошел вперед. Д'Марья и обер-лейтенант двинулись за ним. Быстро темнело. Становилось все прохладнее, и уже как-то не верилось, что пару часов назад земля изнывала от жары. Синеватый воздух был чист и свеж, как в раннем сентябре: он бодрил и заставлял сердце биться чаще.

Они вышли за пределы деревни и пошли в сторону леса — но не того, откуда появились д'Марья и Зоммер, а в другую сторону.

Вообще же создавалось такое впечатление, что местность с обеих сторон деревни была симметричной, вот только мостика здесь не обнаружилось — сначала болото, потом холм, потом лес. Только путь оказался более коротким.

Когда подошли к лесу, темно было уже совсем. Старик топал себе и топал, очень бодро и очень целенаправленно, Зоммер и д'Марья осторожно двигались за ним, держа оружие наготове.

Вошли в лес, и тут д'Марья резко сказал:

— Стой!..

Обер-лейтенант замер, стоя на одной ноге. Осторожно присел, не оборачиваясь и целясь в темноту из блицгевера. Старик же продолжал топать дальше.

— Стой, б…!! — громко прошипел аэрогард, и старик, как ни странно, тут же остановился.

Впереди было очень опасно. Это д'Марья почувствовал сразу, как-то очень резко. Впереди… да, на дороге, и справа, и слева… а наверху так вообще… ч-черт!

Ему даже не понадобилось закрывать глаза: только почему-то мелькнул на краю подсознания мысленный образ двух камней в перстнях фон Биттербурга, тут же сменившийся видением белого цветка на клумбе возле зала медитаций в училище — почему это? — и появилось ощущение взгляда в лицо оттуда, из темноты: там их много, и много металла, механизмы… да это танк!! и они нас видят… у-хо-дить.

Д'Марья тронул Зоммера за руку, показал ему — отходим. Старик впереди повернулся к ним лицом, он стоял, спрятав руки в широких рукавах своего балахона, и теперь д'Марья чувствовал, что он почти враг, но не боится, а просто стоит и ждет.

Они продолжали пятиться и уже вышли из леса, а кругом было по-прежнему тихо, но тишина таила опасность, и позади оставалось только высокое небо, звезды, голое поле и ночная прохлада.

Враг не выдержал. Взревели двигатели, и из высоких зарослей кустарника с шумом вывалились два бронекара, подпрыгивая и пуская струи сизого — почему-то это было хорошо видно — дыма.

Другое дело. Зоммер и д'Марья сразу залегли. Аэрогард разрядил свой подствольник первым, обер-лейтенант — через пару секунд. До бронекаров было метров пятьдесят, и загорелись они сразу, весело и охотно, как бенгальские огни. На что противник рассчитывал, лихо выпрыгивая из-за кустов, — непонятно. Видно, не знали, с кем дело имеют…

Об этом с легким неудовольствием д'Марья думал, аккуратно снимая две темные фигуры с башни левого бронекара, непонятно зачем выскочившие из верхнего, а не десантного люка. Что за паника, неизвестные друзья, что за суета… учитесь воевать у немцев, как говаривал майор Темирканов, инструктор по полевой тактике, учитесь воевать без нервов и лишних мыслей, которые мешают выполнять работу… вон — Зоммер, спокойно, как в тире, убирает двух умников, которые думают… думали, что с огнеметом им ничего не страшно, а пугаться будут другие… отходим, обер-лейтенант, отползаем, до своих ползти есть куда, Сталинграда отсюда и не видать… Герд! Держись правее!! вот так, и не спеша… а вот это хуже.

Послышалось знакомое гудение. Кампфшраубер…и где же это он?., а… да у вас там в лесу, ребята, целая база, не иначе… вот дедок, сволочь, ну и хрен с ним; а кампфшраубер-то американский, вон пилоны какие здоровенные, и понавешано на них всякой ихней хре-нотени… еще магазин, ну что же, постреляем, да что же вы такие настырные, живьем нас, что ли, взять хотите, спо-кой-но, а прожектор мы ваш ра-зо-бьем, ребята… вот зараза, все равно ра-зо-бьем…

— Герд, мины!..

Послышался басовитый звук, будто дергали за толстую струну: заработали легкие минометы. Д'Марья и Зоммер продолжали стрелять по кампфшрауберу, у них оставалось по последней обойме, но бежать было бессмысленно, и тут вокруг начали рваться мины, и д'Марья с полусекундным опозданием понял по жирным шлепкам, что это — газ, а они с обер-лейтенантом не загерметизировали бронесферы…

Глава 10

Говорили по-английски.

— …Да катись ты ко всем чертям, Стив, эти гады убили восьмерых наших! Какая разница, сколько у них останется ушей?!

— Сами виноваты. Зачем было лезть на рожон?

— На какой, рожон!.. Кто знал, что эти идиоты сбегут из леса? Кто знал, что они вот так вот, сразу, начнут из плазмы по бронекарам?! Что это за манера такая воевать?

Послышался сухой смешок.

— Ну да, Марио, а ты привык баб по деревням резать да на «уоспе» за козами гоняться. Вот они, братец, — тафгаи, а ты, братец, задница…

Послышался легкий шум, потом кряхтение, и сдавленный голос прохрипел:

— Пусти, сволочь… пусти…

И кто-то — спокойно и уверенно:

— Ну и кто тут тафгай?

— Ы-ы… ты, все отпусти, ты, ты крутой парень!.. Раздался звук падающего тела.

— И запомните это, лейтенант, раз и навсегда. Д'Марья слушал и оценивал свои ощущения.

Так… последний аккорд, я выжат, как лимон… круги в Глазах, и в ушах звон-н-н… что за песня? а-а, помню, старая такая… пахнет ландышами. «Уайт дог». Полицейский нейтрализатор. И на том спасибо. Без последствий, действие двенадцать часов… нет, столько времени не прошло. Шея… понятно, вкололи антидот. Что еще? Руки зафиксированы, ноги связаны. Ну и это тоже понятно… хотя у нас, к примеру, привязывают понадежнее — а тут и шея свободна, и поясница. Д'Марья открыл один глаз.

Светлая комната, к которой очень подходит определение «допросная». Два кресла, к которым принайтованы два несчастных пленника… второго плохо видно, но, судя, по розовой морде уважаемого обер-лейтенанта, с ним тоже все в порядке. Стол… со шприцами и железяками, разумеется. Сатрапы и опричники тут же — в одном флаконе и двух лицах.

Аэрогард открыл второй глаз и внимательно осмотрел опричников.

Двое в полевом камуфляже спейсмаринс. Один — здоровенный негр с бритым черепом и прямо-таки чудовищными бицепсами, от камуфляжа только штаны и еще куль-туристская узенькая майка. Второй — белый, с лейтенантскими нашивками, чрезвычайно похож на глиста, весит небось килограммов… ладно, фунтов сто двадцать от силы… и куда ж ты, сердешный, полез?., шипит, потирает правую руку.

Негр, покровительственно улыбаясь, ногой отшвырнул что-то в угол. Д'Марья машинально посмотрел — опасная бритва.

Уши, говоришь? Ла-адно…

Негр уловил взгляд аэрогарда, сменил улыбку с покровительственной на добродушную, подошел к нему и с размаху заехал в скулу.

Д'Марья почувствовал, что левый глаз у него собирается взорваться.

Негр, по-прежнему улыбаясь, отошел на шаг и левой ногой ударил аэрогарда в голову — не очень сильно, но и второй глаз капитан-полковника временно отказал.

— Ну да, а как мне, так нельзя… подумаешь…

— Тебе — нельзя. — Это негр, наставительно. — Ты — не крутой.

Развлекаемся, значит, подумал д'Марья. Ч-черт, бровь рассек.

Бывает. Но вот интересно — раз старались взять живыми, то чего им, собственно, надо?..

— Второй тоже очухался, Стив. Зови Буффало Дика.

— Сейчас, — прогудел негр, и д'Марья услышал звук двух полновесных оплеух.

Так. И Зоммеру досталось.

Д'Марья проморгался и сквозь огненные круги увидел негра, который, стоя перед обер-лейтенантом, раскачивался, по-боксерски подняв руки.

Джеб, еще джеб. И прямой справа. Нырок, уход, хук слева. Все не очень сильно, конечно, не в кино все-таки: негр явно соизмерял силы и вел бой не с грушей, а с тенью.

Зоммер, не мигая, смотрел на боксера. Губы его были разбиты. Руки, привязанные ремнями к подлокотникам, напряглись.

Негр, похоже, намахался и, пританцовывая, подошел к стене, где висел коммуникатор.

— Эй, Дик, тут эти парни зашевелились. Дуй сюда, — прогудел он, нажав кнопку.

Д'Марья перевел взгляд на Зоммера. Глаза у обер-лейтенанта были до того белыми, что аэрогарду стало даже не по себе.

Ненависть в чистом виде, подумал он.

Глист в чине лейтенанта уныло вздохнул, подошел к столу, на котором лежали всякие железяки, и стал в них копаться. Негр же уселся в кресло — такого же вида, что и те, к которым были приторочены обер-лейтенант с аэрогардом, — придвинул к себе стол (железяки звякнули, глист возмущенно тявкнул), положил на него ноги, выудил из кармана камуфляжной куртки, висевшей на спинке кресла, большую сигару и закурил.

Во, гля, анекдот, подумал д'Марья.

Тут дверь распахнулась, и в комнату быстро вошли три человека: двое при «армалитах», в темно-синих бронекомбинезонах без знаков различия и с оранжевыми банданами на головах, и один в камуфляже спейсмаринс, но с погонами флотского коммодора, и в неформенном синем берете с большой золотой эмблемой.

Д'Марья мысленно почесал в затылке. Что за маскарад? К тому же негр с глистом не стали вытягиваться в струнку перед коммодором, не бросились козырять, хотя американцы это делают по поводу и без повода, а вели себя свободно: глист просто отошел в сторонку, а доморощенный Тайсон даже ноги со стола не снял.

Странные какие-то спейсмаринс…

— Очухались? — отрывисто спросил коммодор.

— Ага, — вполне развязно произнес Стив-Тайсон и выпустил клуб дыма.

Коммодор подошел к Зоммеру, зачем-то приподнял ему веко и с неудовольствием сказал:

— Опять по мордасам бьешь без толку, а, чемпион?

— Пару раз, Дик, — лениво гуднул негр. — Всего-то.

— Всего-то, — передразнил коммодор. — Подождать не мог.

— Да чего еще ждать? И так все расскажут…

— Ладно, — сказал коммодор, снял берет, швырнул его на пресловутый стол, предварительно сбросив оттуда тайсоновы ноги, взял из угла стул, поставил его перед пленниками, уселся на него верхом и спросил на скверном немецком:

— Ну что, вшивые джерри, допрыгались?

Вот козел какой, подумал д'Марья и говорить с коммодором не стал.

Впрочем, похоже, тот не ждал ответа на свой риторический вопрос и поэтому перешел к делу:

— Короче, вы нам показываете, где находится новая станция входа, а мы вас оставляем — пока — в живых. Рабы нам пригодятся.

Д'Марья подумал и решил сказать — так, ради проформы:

— Хотите верьте, хотите — нет, но мы не знаем никакой станции.

— А-а, — протянул коммодор. — Знаешь английский, собака немецкая? Тем лучше. Не люблю ваш свинячий язык.

Он задумчиво поскреб подбородок и зачем-то оглянулся.

— Но беседовать мы, стало быть, не желаем, — снова заговорил коммодор. — Что ж, не будем понапрасну тратить наше время. Не знаю, как это делается у вас, а мы начинаем просто…

— Дик, ну можно я? — тут же заныл глист в лейтенантских погонах. — Ну пожалуйста! Ну я очень аккуратно!..

— Заткнись! — оборвал его негр и поднялся с кресла. Не обращая ни на кого внимания, он подошел к Зоммеру и спокойно стал вкручивать ему в щеку горящую сигару.

— Ну-ка, Стив, сядь на место, — после небольшой паузы сказал коммодор негромко, но таким голосом, что Тайсон сразу прекратил свое занятие, демонстративно осмотрел кончик сигары, сунул ее себе в рот, выпустил клуб дыма в лицо обер-лейтенанту и нарочито медленно отошел.

— Так мы провозимся невесть сколько, — по-прежнему негромко произнес коммодор. — Давай, Марио.

Глист радостно засопел, бросился к железкам, стал их перебирать и посматривать поочередно на Зоммера и аэрогарда.

Коммодор наблюдал за его приготовлениями с веселыми искорками в глазах, Тайсон — с презрительной гримасой, а кренделям в банданах, похоже, было все равно — стояли себе столбами и перемалывали бабл- или, быть может, чуингам.

Глист определился с целью и с грохотом поволок стол к аэрогарду.

Д'Марья прикрыл глаза.

Похоже, все.

Поскольку давать какие-либо показания у него не было ни желания, ни возможности — какая, на фиг, станция? — то допрос будет продолжаться до своего логического завершения. Вариантов завершения имелось ровно три: или эти настойчивые ребята с течением времени превращают капитан-полковника в калеку, не способного к дальнейшей жизни, и на этом останавливаются, или попросту убивают его — но не скоро: похоже, развлекаться они любят, а уровень современного развития пыточного дела предполагает массу видов развлечений, — или же господин капитан-полковник мысленно бьет себя ладонью по предплечью, адресуя этот жест опричникам, потом говорит последнее «прости» товарищам и подругам, отдает честь красно-черному знамени аэрогардов и уходит в ряды Посмертно Стерегущих Небо по собственной воле…

Он почувствовал, как пальцы его левой руки запихивают в холодное железо.

С простенького начинаем. У нас это вообще не уровень, даже раньше таким брезговали… ладно, еще минутку-другую поготовимся… а потом будем потихоньку вспоминать код-формулу… благо у них здесь нет реанимационной аппаратуры и ни хрена они не успеют.

Все-таки ему было слегка не по себе и как-то грустно.

— Подожди-ка, Марио, — услышал д'Марья голос коммодора. — Не нравится мне что-то, как он мордой шевелит. Если это шварцриттер, то он запросто может без спросу лапы надуть, а мы еще многое-должны услышать.

— Да ведь он не шварцриттер, — удивленно отозвался глист. — Обычный этот… «воин грозы».

— Не знаю, не знаю… чувствую я, и все тут. Тащи-ка дефибриллятор хотя бы… или нет, даже что-нибудь посерьезней. Не сдохнет он, пока всего не скажет.

Твою мать, подумал д'Марья. Что ж, может быть, оно и к лучшему. Повоюем.

Он открыл глаза.

Коммодор с хищной, буквально дьявольской улыбкой смотрел аэрогарду в глаза. Запоминающаяся морда — квадратная, со шрамом на верхней губе, волосы черные с проседью на висках, уши прижаты, подбородок волевой… я тебя запомню, гад.

— Ну, — резко сказал коммодор, обращаясь к глисту, — чего стоишь? Давай живо… хотя нет, погоди. Сделай-ка ты ему сначала укольчик, чтоб не слишком мозгами ворочал.

Глист помедлил, потом кивнул и пошел куда-то в сторону.

Так. Пора решаться…

И тут зарычала сирена.

Д'Марья невольно перевел дух.

Коммодор легко соскочил с оседланного им стула, одним прыжком оказался у стены и ткнул в кнопку коммуникатора.

— Брэд! — крикнул он. — Центральный пост!.. Что у вас там?!

— Нас атакуют, коммодор! — донеслось из коммуникатора сквозь треск. — Фрегат!.. Вроде бы наш, но не отвечает, и…

Треск стал громче и вдруг прекратился. Коммуникатор умолк, сирена продолжала выводить гнусавые трели.

Коммодор схватил свой берет и кинулся к двери, бросив на ходу:

— Марио, смотри за этими! Остальные — со мной!..

В одну секунду коммодор Дик и трое его приспешников выскочили в коридор.

Глист постоял, пошевелил ушами, потом улыбнулся, положил на стол железяку, предназначенную для пальцев аэрогарда, взял какой-то хитрый крючочек и, продолжая радостно улыбаться, не спеша двинулся к капитан-полковнику.

Ах ты, щенок вонючий…

Д'Марья еле дотерпел, пока глист не подошел поближе, а потом от всей души врезал ему связанными ногами в подбородок.

Глист отлетел очень далеко, сшибив по дороге кресло, в котором давеча сидел Тайсон: из висевшей на спинке кресла куртки боксера выпал большой двадцатипятизарядный «кольт-зауэр».

Пистолет!.

Кресло упало?.. Не привинчено, что ли?! Ну, это вообще смешно…

Глист в дальнем углу не подавал признаков жизни. Зоммер и д'Марья одновременно начали ерзать, двигая свои кресла к столу, на котором лежала груда таких сейчас симпатичных инструментов.

Д'Марья находился ближе, и он доерзал первым. Потолкав стол, аэрогард ухватил левой кистью подпрыгивающий скальпель и стал резать ремень.

Секунды тянулись мучительно долго. Противно выла сирена, сквозь которую, как показалось капитан-полковнику, доносились звуки пулеметных очередей и хлопки гранат. Еще секунда, еще… глист вроде зашевелился? Нет, показалось…

Наконец ремень был разрезан. Д'Марья подхватил замечательно острый скальпель, тремя взмахами освободил правую руку, прыгнул к Зоммеру, который никак не мог ухватить со стола что-нибудь толковое, перерезал ремни на его правой руке, сунул скальпель ему в ладонь и бросился к пистолету.

Ему не хватило нескольких сантиметров, чтобы дотянуться. В этот момент за его спиной распахнулась дверь, и кто-то дал автоматную очередь по аэрогарду.

Однако пули прошли выше, только одна из них раздвинула воздух над головой капитан-полковника, а другая отбросила пистолет к стене. Больше выстрелов не последовало.

Резко обернувшись, д'Марья понял причину подобной нерасторопности противника: на пороге, растопырив в разные стороны руки, медленно оседал на пол банданоносец: на сантиметр ниже оранжевого платка торчал скальпель.

Зоммер уже яростно резал ремни на ногах какой-то зубчатой железякой.

В допросную влетел давешний негр, на секунду задержавшись над телом автоматчика, и в этот момент обер-лейтенант вскочил на ноги.

Д'Марья пополз к пистолету, до которого было метров пять, схватил оружие и обернулся.

Ну конечно, Тайсон не стал хватать автомат. Он же крутой, подумал д'Марья, выцеливая негра, но потом передумал и запрыгал за ножом.

Пусть уж Зоммер отведет душу, решил аэрогард, разрезая ремни каким-то довольно тупым лезвием и глядя на поединок тафгаев.

Посмотреть было на что.

Тайсон, широко и радостно улыбаясь, быстро перебирая ногами, начал танцевать вокруг обер-лейтенанта. У того на лице тоже появилась улыбка, и д'Марья понял, что Зоммер не откажет себе в том, чтобы продлить удовольствие секунд на десять-двенадцать. Тайсон провел быструю двоечку, потом тройку, Зоммер ограничился тем, что ушел в сторону, практически стоя на месте. Тайсон, не переставая улыбаться, отскочил и провел эффектный круговой высокий удар правой ногой.

Идиот, подумал д'Марья, отбрасывая ремни. Обер-лейтенант поступил нехорошо — он спокойно пригнулся и заехал крутому парню ногой в пах, но все-таки сдержался, не убил сразу.

Тайсон оказался крепок: лицо его исказила гримаса дикой боли, он присел, но потом взрыкнул и резко пошел вперед.

Зоммер, четко двигаясь, будто находился в спортзале, с приседанием ушел в сторону и, выпрямившись, локтем свернул Тайсону челюсть.

— Герд! — крикнул д'Марья. — Время, черт возьми!.. Негр с перекошенным в буквальном смысле лицом бросился к оброненному бандановладельцем автомату, но Зоммер правой рукой легко перехватил его вытянутую правую же руку, потом, продолжая движение противника, уронил его на пол и еще в падении левой рукой вырвал Тайсону кадык.

Эффектная штука кампфклинге, подумал д'Марья, наклоняясь над валявшимся на полу глистом. Пульс есть… обычный нокаут, похоже. Да нет, он просто в обмороке!..

Аэрогард полсекунды подумал, а потом связал глисту руки за спиной обрывками ремня: кто его знает, может, еще и пригодится ученик лекаря…

Он быстро обыскал тайсонову куртку, валявшуюся на полу, подхватил две обоймы, какие-то ключи и бросился к двери.

Зоммер с «армалитом» в руках уже стоял в коридоре, быстро оглядываясь по сторонам.

— Куда?.. — крикнул д'Марья, стараясь перекричать унылый вой сирены, которую в коридоре было гораздо лучше слышно, чем в допросной.

Вместо ответа обер-лейтенант ткнул стволом автомата направо.

Д'Марья бросился в указанную сторону. Зоммер держался сзади, прикрывая тыл.

Пусто. Впереди пусто. Разветвление коридора… а дальше? Ладно, направо… тесновато здесь все-таки… однако и правда где-то стреляют. Ну-ка остановимся.

— Стоп, — сказал д'Марья через плечо. Зоммер моментально остановился.

С той стороны, куда они направлялись, послышались частые выстрелы, потом хлопок гранаты и крики — что-то неразборчивое.

— Давай-ка вернемся к разветвлению, — произнес д'Марья, дойдя до очередного поворота.

Они осторожно вернулись к тому месту, где низкий плохо освещенный коридор расходился в разные стороны.

— Ждем? — подал голос Зоммер.

— Ждем, — коротко ответил д'Марья.

Потянулись томительные секунды. Одна, две, пятнадцать…

Первым не выдержал обер-лейтенант.

— Если это действительно фрегат, — произнес он, — то почему они просто не выжгли здесь все кругом?

— Нас тоже не стали сжигать, — сквозь зубы ответил д'Марья.

— Станция… — проговорил Зоммер.

— Они рабы, — посмотрел на него через плечо д'Марья.

Обер-лейтенант только хмыкнул.

Внезапно в коридоре слева послышался приближающийся частый топот. Зоммер и д'Марья опустились на одно колено и навели оружие.

Шипение выстрела, снова выстрел, короткая очередь. Кто-то от кого-то убегал. Из-за поворота выскочили два запыхавшихся человека с пистолетами — один в форме спейсмаринс, второй в темно-синем. Обер-лейтенант и д'Марья выстрелили одновременно.

Топот за поворотом стих.

Зоммер и аэрогард переглянулись.

Могут и гранату ведь кинуть. А на каком языке к ним обратиться-то?

— Эй! — громко сказал д'Марья по-английски. — Не стреляйте. Тут свои!

— Кто это — свои? — крикнули из-за угла по-английски.

Акцент был, как это принято называть, варварский, голос — громкий, и к тому же аэрогарду он показался знакомым.

Да нет, не может быть…

— Мы здесь были в плену! — крикнул д'Марья. Пауза. Похоже было, что за углом совещались.

— Лучше выходите-ка с поднятыми руками, — послышался уже другой голос. — А то гранату бросим.

Зоммер решительно сунул аэрогарду «армалит», взял пистолет, осмотрел, запихал сзади за пояс и пошел вперед. Дойдя до угла, он поднял руки и крикнул:

— Я выхожу!..

После этого обер-лейтенант подождал немного и медленно выдвинулся на открытое пространство.

Несколько секунд было тихо. Потом из-за угла послышалось:

— …твою мать!..

Д'Марья сначала не понял, а когда понял, то не поверил своим ушам.

Зоммер опустил руки и посмотрел на капитан-полковника, глупо улыбаясь. Д'Марья бегом направился к нему, столкнувшись с вылетевшим из-за угла человеком в форме аэрогарда.

Это был Ямада.

— Любопытно, — помолчав, сказал Ямада, когда д'Марья и Зоммер закончили вкратце излагать случившееся с ними.

Они находились в той самой допросной. Бывшие пленники уже разыскали в ящике, стоявшем в углу, свои вещички и оружие, подняли с пола и привязали к креслу глистообразного лейтенанта и ждали докладов десантной группы, которая продолжала прочесывать помещения замаскированной в лесу — судя по всему, недалеко от того места, где д'Марья с Зоммером напоролись на засаду, — базы пока невыясненного противника.

— Теперь давай ты, Ясухиро Иваоевич, — потребовал д'Марья.

Ямада усмехнулся.

— По порядку или?..

— По порядку, по порядку, — кивнул д'Марья. — Мы потерпим, пока доберешься до главного — того, как здесь оказался «Ред Алерт».

— Ладно, — тоже кивнул Ямада. — В двух словах — мы вышли за барьер системы Солнца-108, но оказались не на краю системы, как можно было бы предположить, а в точке, расположенной в пространстве примерно симметрично ожидаемой относительно центра Сферы. Местная солнечная система по своим элементам очень похожа на ту, где мы были, но не идентична ей. Пока мы определяли свои координаты, пока решали, что делать дальше, приемники корабля поймали сигнал SOS, поданный кодом аэрогардов. Через три часа мы были на месте. Если коротко, то это все.

— А кто подал сигнал? — удивленно спросил Зоммер. Ямада пожал плечами.

— Я думал, что вы, — спокойно сказал он. Зоммер и д'Марья переглянулись.

— Опять загадки, — пробормотал д'Марья. — Чудеса в решете… Стоп, — вдруг сказал он. — Сколько времени прошло с того момента, как «Ред Алерт» ушел с Цет-пять?

— Около восьми часов, — хладнокровно сообщил Ямада. — И не надо так таращиться. Я уже понял, что для вас прошло несколько суток.

Зоммер вполголоса попрактиковался в русском языке.

— Ладно, — после паузы сказал д'Марья. — Все равно сейчас мы этого объяснить не можем. Будем заниматься насущными делами.

— Будем, — кивнул Ямада. — Слетаем в вашу деревню? Д'Марья поразмыслил.

— Сейчас что? Ночь? Тогда спешить пока некуда. Выясним сначала, что это за американцы такие странноватые.

Ямада подал ему многоканальную рацию.

— Здесь Первый, — сказал д'Марья. Экипаж «Ред Алерта» уже знал, что их командир замечательным образом нашелся. — Главным десантных команд доложить обстановку.

Некоторое время рация потрескивала и вещала, обрисовывая обстановку жизнерадостными голосами аэрогардов: помещения обследованы, своих потерь нет, противник потерял восемнадцать человек, пленных взять не получилось, кроме того, уничтожен кампфшраубер и два танка неприятеля, двум чужим самолетам удалось уйти.

— Командам обыскать помещения, — сказал д'Марья. — Осмотрите все внимательно. Если что необычное — докладывайте Первому. Да, выключите там эту чертову сирену!.. Гордому — обеспечить внешнюю охрану зоны высадки. Мы здесь останемся на какое-то время… Конец связи.

Он отключил рацию и посмотрел на Ямаду.

— Как же вы самолеты упустили-то?

— Мы же не могли сразу стрелять во все, что движется. Садились по лучу, все вроде спокойно…

— Как это — по лучу? — перебил его д'Марья.

— Вот так, — пожал плечами Ямада. — Очень четкий и ясный сигнал. Мы сделали только один виток вокруг планеты. Кстати, что-то похоже на кодированную передачу мы уловили лишь в одном месте, она шла, похоже, из района южного полюса. В остальном в этом мире тихо — на всех волнах.

— Так что, сигнал до сих пор идет отсюда?..

Ямада достаточно выразительно посмотрел на него. Д'Марья подумал и включил рацию.

— Здесь Первый, — сказал он. — Рубка, сигнал SOS до сих пор идет на пульт?

— Да, командир, — послышался голос Мальцева. — Только сейчас мы его почему-то не можем локализовать. Он слабее, чем был раньше, расплылся, но идет отовсюду, если такое вообще возможно…

— Понятно, — произнес д'Марья. — Конец связи… А почему пленных нет? — спросил он у Ямады.

— Не знаю, — спокойно сказал тот. — Сначала все вроде было тихо, а потом, когда стали высаживать десант, нас обстреляли, причем весьма активно. Создалось такое впечатление, что форма аэрогардов подействовала на противника… как-то странно. Мы вот хотели двух взять в плен, но они натолкнулись на вас — на свою беду.

Д'Марья промолчал, однако виноватым себя не чувствовал.

Он посмотрел на глиста-лейтенанта, томно развалившегося в кресле.

— Ну что же, попробуем выяснить кое-что у этого гаденыша, — сказал д'Марья негромко, потому что как раз в этот момент сирена смолкла.

— Может, лучше проведем допрос на корабле? — предложил Ямада.

Д'Марья отрицательно качнул головой.

— Нет, начнем прямо здесь. Ясухиро Иваоевич, отойди, пожалуйста, за кресло, чтобы он тебя пока не видел… а вы, Герд, помогайте.

Он поискал глазами, заметил в дальнем углу и подобрал опасную бритву, потом повернул кресло так, чтобы глисту были видны тела Стива-Тайсона и громилы в бандане, и начал методично бить лейтенанта по щекам.

На пятом шлепке глист открыл глаза.

Первое, что он увидел, были безжизненные тела его товарищей.

Лейтенант дернулся всем телом, пытаясь вскочить с кресла, но д'Марья поймал его за плечо и бросил обратно. Глист дикими глазами уставился на аэрогарда.

— Что… что это? Что случилось?!. - завизжал он, брызгаясь слюной.

Д'Марья слегка отстранился.

— Хана твоим дружкам, — сообщил он весело. Потом раскрыл бритву, помахал ею перед выпученными глазами лейтенанта и добавил, скалясь: — И тебе сейчас хана будет!

У лейтенанта отвисла челюсть.

Тут еще в поле его зрения появился Зоммер, который не стал улыбаться, но зато выразительно клацнул затвором «армалита».

— Что вам от меня нужно?! — завизжал глист.

— Ты быстро ответишь на несколько наших вопросов, — произнес д'Марья, держа бритву у глаз лейтенанта. — Дальше посмотрим, что с тобой делать…

Лейтенант, неотрывно глядя на лезвие, облизал губы и кивнул три раза подряд. Глаза его лихорадочно блестели. Как-то не так они блестели, аэрогарду это не понравилось.

— Отвечай, кто вы такие?.. — начал д'Марья.

— Мы — второй дивизион Первого крыла Звездного легиона, — быстро проговорил глист, не отрывая взгляда от замершей у его лица бритвы, — здесь наша база, на планете еще есть где-то наши, но я не знаю где… давайте же скорее, пока не пришел Дик!!

— Кто такой Дик?

— Дик — наш командир, он командир крыла, увозит отсюда рабов, если удается их захватить у станции, он главный над всеми рабами в этом секторе, он правая рука адмирала, но сейчас ему нужны вы, а мне опять ничего не достанется, он отрежет вам уши, он разрежет вас на кусочки… быстрее, ну пожалуйста, давайте же быстрее!..

Голос лейтенанта повышался, в нем появились истерические нотки.

Нет, тут что-то явно не так, мельком подумал д'Марья и снова заговорил, уже громче:

— Что Дик хотел от нас? Отвечай!

— Станция, ему нужна ваша станция входа… он хочет найти ее, пока вы, немцы, не захватили всех рабов, а проводник вас не довел, он сволочь. — Лейтенант говорил все быстрее: он смотрел на бритву, не мигая, как загипнотизированный, из его глаз покатились слезы, но он, казалось, не смел моргнуть, не желал отвлечься от чудесного видения.

Д'Марья замешкался со следующим вопросом, и тут лейтенанта затрясло: он выгибался, бился головой о спинку кресла, из его раззявленного рта в разные стороны полетели брызги слюны, на посиневших губах выступила пена, но он все не закрывал глаз и только визжал:

— Быстрее, быстрее! Дик уже идет, он все возьмет себе, отдайте же мне хотя бы одно мое ухо!!.. Режьте, режьте скорее!..

Д'Марья невольно отшатнулся: сумасшедший боец Звездного легиона скалил зубы и тянулся к бритве, как к глотку воды в жаркой пустыне, как… вот чертов садомазохист!

Глист вдруг дернулся вперед и цапнул зубами за лезвие. Д'Марья отдернул руку, а из-за спины психованного лейтенанта вынырнула рука Ямады, коснулась шеи несчастного и тут же отпрянула.

Лейтенант последний раз дернулся и обмяк, закатив глаза. На губах его пузырилась кровавая пена.

Д'Марья перевел дух.

— Ничего себе, — сказал он, брезгливо швырнув бритву на стол. — Что это было?

— По-моему, у этого парня не все дома, — подал голос Зоммер. — Пунктик такой насчет ушей.

— Садомазохист, что ли? — предположил д'Марья. — Как же его тогда допрашивать?

— Между прочим, я не очень верю в подобные псевдотеатральные выступления, — холодно заметил Ямада. — Вполне может статься, что этот субчик только играет в сумасшедшего.

Д'Марья помотал головой.

— Нет, он правда двинутый. С самого начала вон ему, — аэрогард кивнул на обер-лейтенанта, — хотел уши подровнять.

— И все же я останусь пока при своем мнении, — кротко сказал Ямада. — Однако в любом случае убедиться в чем-либо мы сможем только на корабле.

— Согласен, — кивнул д'Марья. — Сколько он так проваляется?

— Часа два, — ответил Ямада. — У нас есть время осмотреться и подумать.

— Звездный легион… — задумчиво проговорил д'Марья. — Обер-лейтенант, вы слышали об этом что-нибудь?

— Нет, — покачал головой Зоммер.

— А вот мы слышали. Правда, Ясухиро Иваоевич? Ямада кивнул.

Они и Гордый сидели в кают-компании «Ред Алерта».

— И что же это такое? — с некоторым любопытством осведомился обер-лейтенант.

— Экспериментальное воинское формирование, начало создаваться американцами совсем недавно, — начал объяснять немцу Гордый. — Легион предназначен для свободного поиска за пределами Системы, поиска планет, пригодных для жизни, разведки и определения вероятности их колонизации. Туда принимают кого угодно, практически без ограничений, платят неплохо, хоть не слишком много, и закрывают глаза на прошлое волонтеров.

— Некоторое подобие Иностранного легиона, — пояснил д'Марья. — Помните, был такой до объединения Франции и Германии?

— Помню, — кивнул Зоммер. — Он существовал еще и позже.

— Ну вот. База легионеров находится на Ио, но в Системе они практически не появлялись. Во всяком случае, мы с ними никак не сталкивались и вообще мало что о них слышали, — закончил Гордый.

— А при чем тут работорговля? — спросил Зоммер.

— Кто его знает, — задумчиво произнес д'Марья: — Боюсь, что единственный, кто может ответить на этот вопрос, — это наш дорогой психованный друг, но как у него все разузнать, я лично не представляю.

— Зато я представляю, — сообщил Ямада. — Но это дело не очень скорое.

— Жаль, что загадочный коммодор Дик смылся, — сказал д'Марья. — Игорь, ты говоришь, два самолета ушли?

— Два, — кивнул Гордый. — Они были на катапультах. Ушли почти сразу. Эф-эр сто шестнадцать, гиперзвуковые «койоты».

— Значит, максимум четыре человека. Сразу, говоришь, ушли? Значит, мистер Дик не стал ждать милостей от природы… Куда они хоть приблизительно двинулись?

Гордый виновато развел руками.

— Ладно, — после паузы произнес д'Марья. — Придется разбираться позже. Все это, конечно, очень интересно, но давайте все же думать, что делать дальше. Не будем забывать, что на Цет-пять у нас остались товарищи. Сдается мне, что благодаря этим странным скачкам во времени мы можем поспеть туда вовремя.

— Остальные корабли эскадры искать не будем? — деловито спросил Зоммер. — А на Асгард?..

— Время, конечно, здесь скачет, — задумчиво произнес д'Марья, — но оно не стоит на месте. Мне кажется, что лучше нам вернуться на Цет-пять. Пока мы дойдем до Асгарда или Сталинграда, пока соберемся…

— А здесь? — спросил Зоммер. — С этой планетой как быть? С японцами не будем разбираться?

Ямада поднял голову.

— С какими японцами?

— Да в той деревне, о которой мы рассказывали, говорили на каком-то японском диалекте, — пояснил д'Марья. — Хотя вовсе не факт, что те монголоиды — японцы.

— Поподробнее, пожалуйста, о той деревне, — попросил Ямада.

Д'Марья, слегка поморщившись, поведал Ямаде о белом ящике, куда запихивали выпотрошенные трупы, и о проводнике, снабдившем его и обер-лейтенанта странными «вещами» в дорогу.

— А про вещи вы не говорили, — сказал Ямада. — Что там было?

— Да вот, — сказал д'Марья, вынимая из карманов хлам, презентованный местным Сусаниным.

Ямада начал осматривать вещицы, повертел приборчик со шкалой, потрогал кнопку.

— И он не объяснил, зачем все это нужно?

— Нет, — сказал д'Марья. — Похоже, он и сам об этом не знает.

— А когда… — начал Ямада, но тут из интеркома раздался голос Мальцева:

— Командиру и заместителю командира срочно пройти в рулевую рубку!..

— Ну вот, начинается, — проворчал д'Марья, вскакивая на ноги. — Пойдем, Ясухиро Иваоевич…

Когда они вошли в рубку, Мальцев резко повернулся вместе с креслом и недоуменно сказал:

— Командир! Получен SOS!

— Ну и чей на этот раз? — спросил д'Марья, усаживаясь на свое место. — И чему ты удивляешься, Миша? — Сигнал с «Костромы»! — Что-о?..

— С «Костромы», командир! Сигнал такой же, как и в прошлый раз, но более четкий…

Д'Марья переглянулся с Ямадой.

— Ну вот вам и шуточки со временем, — негромко сказал д'Марья. — Я же говорил!

— Это еще ничего не значит, — бесстрастно произнес Ямада.

— Как это — ничего не значит? «Костромы» же вообще больше нет!

— Ну и что? — пожал плечами Ямада. — Кто сказал, что сообщение отправлено именно с борта фрегата?

— А откуда… — начал д'Марья, но остановился. — Действительно… Миша, — обратился он к пилоту, — как может сигнал преодолеть расстояние от Цет-пять?

— А он идет не оттуда, — неожиданно сообщил Мальцев.

— Как?.. — поразился д'Марья.

— А вот так. Он идет со второй планеты этой системы.

— Вот это да, — с расстановкой произнес д'Марья. — Впрочем, если я тоже как бы подавал сигнал, то почему же и… кстати, как там с «расплывшимся» сигналом?

— Е… нет, — удивленно сказал Мальцев. — Пять минут назад был, а сейчас нет.

— Ага, — сказал д'Марья. — Ну что, Ясухиро Иваоевич? Кажется, сегодня «Ред Алерт» занимается исключительно спасением?.. Ладно. Экипажу приготовиться к старту!

Глава 11

— Сигнал очень четкий, — доложил Мальцев. — Луч сильный.

— Что, такой же сильный, как с четвертой планеты? — спросил Ямада.

— Очень похоже, — подтвердил Мальцев.

— Значит, будут опять сюрпризы, — пробормотал д'Марья.

— А вот и первый из них, — неожиданно подал голос Ямада.

— Что?

— Командир, восемнадцать-двадцать по курсу корабль! — повысил голос Мальцев. — Расстояние — двести пятьдесят!

Д'Марья сменил картинку локатора на мониторе.

— Идентификация?

— Линкор, тип «Олбани»! — после паузы отозвался Мальцев. — Идет ко второй планете!

— Вот черт, — выругался д'Марья. — Он нас наверняка заметил… Мы можем с ним драться?

— Осталось четыре «Бугая», — сказал Ямада. — И торпеды. Впрочем, зачем нам с ним драться?

Д'Марья быстро посмотрел на него.

— Прикинемся своими? Ямада кивнул.

— Откуда они в этой Сфере знают, что мы дезертировали из славных рядов спейсмаринс?

— Может быть, и не знают, — после паузы сказал д'Марья. — А если наш друг Дик им сообщил?

— Что сообщил? Какой-то фрегат атаковал его базу? Ну и что?

— Ты меня удивляешь, Ясухиро Иваоевич. Где твоя осторожность?

Ямада наморщил лоб и хотел что-то сказать, но тут Мальцев издал невнятное восклицание, и д'Марья бросил взгляд на монитор.

— Его атакуют! — удивленно сказал он, — Миша, что там?

— Н-не могу понять, — с запинкой произнес Мальцев. — Два корабля, тип неизвестен… по размерам похожи на фрегаты… нет, пожалуй, один из них — десантный космобот.

— Они что, с ума сошли — атаковать линкор такими силами? — недоверчиво спросил д'Марья. — Да он же их в полсекунды того… на атомы разложит.

— Не знаю, не знаю, — сказал Ямада, глядя на монитор. — Действуют эти храбрецы весьма умело. К тому же, командир, вы сами только что хотели бросаться на «Олбани» в одиночку.

— Ну а кем мы теперь прикидываться будем? — посмотрел на него д'Марья. — Между прочим, если вмешается «Ред Алерт», то линкору совсем не поздоровится.

— Это точно, — кивнул Ямада, внимательно глядя на монитор.

Пара неизвестных кораблей решительно атаковала американский линкор. Судя по всему, один из них был действительно фрегатом, а вот второй если и походил на космобот, то только очертаниями и тяжеловатостью маневра: вооружен он был явно, что называется, до зубов — на датчиках показателей свободной энергии прыгали такие цифры, что становилось понятным: у «космобота» ракетоторпед до черта, а лазерных пушек и того больше.

Линкор все же имел преимущество в количестве средств огневого поражения. Судя по всему, его командир либо не умел, либо не хотел маневрировать, понадеявшись на мощь своих пушек, и сейчас «Олбани», медленно сдвигаясь в сторону планеты, вел яростный огонь по противнику.

Между тем «Ред Алерт» приближался к месту боя.

— Через сто восемьдесят секунд корабли будут в пределах поражения наших боевых систем, — доложил Мальцев.

— Боевая тревога, — сказал д'Марья в интерком, одновременно нажимая клавишу аларма. — Комендорам — двухминутная готовность.

Он подумал и сбросил со своего вычислителя на терминал системы управления огнем данные по линкору.

— Ну что, атакуем американцев? — спросил Ямада. Д'Марья все еще колебался.

— Подойдем еще поближе… Пилот, что отвечают неизвестные на запрос?

— Чужие, — отозвался Мальцев. — Не американцы, не сталинградцы и не аэрогарды.

— У нас же есть германский код, — вспомнил д'Марья. — Попробуй его!

— Нет, — после небольшой паузы сказал Мальцев. — А вот если так… Отозвались!

— Что? — быстро спросил д'Марья. — Немцы?

— Нет!.. — повернул к нему возбужденное лицо Мальцев. — Я задействовал старый российский код, еще довоенный!

— У нас есть довоенный «свой-чужой»? — поднял брови д'Марья. — Откуда?.. Впрочем, ладно, черт с ним… Так это что, русские корабли?

— Да! Оба!

— Ложимся на боевой курс, — коротко сказал д'Марья. «Ред Алерт» стремительно приближался к точке пространства, где кипел нешуточный бой.

Три корабля схватились в жестоком поединке. Фрегат держался на некотором расстоянии от линкора, искусно маневрируя и оставляя вражеским ракетоторпедам достаточно много времени на подлетное время: он пока успевал сбивать их. При этом лазеры линкора не могли причинить серьезного ущерба фрегату — для них было далековато.

Сам фрегат, конечно, тоже не мог поразить «Олбани», но, похоже, это не входило в планы его командира: фрегат вился вокруг линкора, сбивая с толку американских комендоров и отвлекая от космобота, который не спеша, но уверенно пер вперед.

Д'Марья понимал командира «Олбани». Фрегат, конечно, на таком расстоянии штука несерьезная, однако стоит зазеваться — и он, используя преимущество свободного хода, мгновенно окажется совсем рядом, в упор расстреляет гиганта, искромсает его лазерами, и если не уничтожит сразу, то нанесет такие повреждения линкору, сбив его ближние артсистемы, что тот станет легкой добычей для космобота, который вполне может пойти на абордаж — и неизвестно, сколько народу полезет в проделанную вакуумными резаками дыру в корпусе беспомощного корабля…

Сейчас командиру «Олбани» предстояло определить дальнейшую тактику ведения боя — либо отойти и при этом уцелеть практически наверняка, либо, стиснув зубы и понадеявшись на умение комендоров, продолжать дуэль в пространстве: при этом шансов у линкора все равно будет значительно больше, поскольку любой нечеткий маневр одного из нападавших кораблей может в корне изменить ситуацию, невзирая на то, что космобот был, похоже, слишком хорошо вооружен для его типа кораблей.

Американец выбрал первое. Неизвестно, что подумал командир линкора — может быть, он действительно забоялся абордажа, хотя на подобную операцию в Пространстве отваживались очень немногие, или же понадеялся на помощь предполагаемо своего фрегата, но, так или иначе, «Олбани» стал уходить в сторону «Ред Алерта».

У американца, правда, был еще и третий путь. Пока он не слишком сблизился с кораблем аэрогардов, то мог уйти в подпространство, но д'Марья не оставил ему такой возможности, стремительно сократив расстояние между кораблями и выпустив одного «Бугая» по артиллерийским батареям правого борта линкора.

Д'Марья увидел на экране визуального обзора, как «Олбани» на какую-то секунду словно замер в пространстве, будто бы опешив от неожиданности и несправедливой обиды. Потом от линкора отделилась струя раскаленного газа, полетели осколки обшивки и обломки артиллерийских башен.

— Молодец, Кузин! — не удержался д'Марья. — Миша, попробуй связаться с этими двумя!

— Не отвечают, — после паузы сказал Мальцев. — Впрочем… вот странно.

— Что такое?

— Морзянка. Похоже, они нас вообще не слышат.

— Попробуй еще раз.

— Попробую, но у нас даже нет простого передатчика для морзянки.

Д'Марья посмотрел на дешифратор, по которому пробежали строчки текста, — это действительно выглядело странно, потому что морзянкой не пользовались уже много лет, для ее приема не было даже специальной аппаратуры, и сейчас пришлось задействовать общий дешифратор внешних сигналов, по счастью, тоже достаточно старый.

«Борт «Сила» и борт «Воля» — неизвестному борту. Спасибо за помощь. Отойдите и не мешайте. В противном случае открываем огонь. Конец связи».

— Пожалуйста вам за ваше спасибо, — проворчал д'Марья. — Вот ведь невежи.

— Я думаю, нам не стоит спорить с ними. — Ямада, как всегда, был спокоен. — У нас ведь есть еще дела.

— Миша, достучался до них? Нет?.. Ладно, тогда идем дальше. Отбой боевой тревоги, садимся на планету.

«Ред Алерт» делал второй виток вокруг второй планеты безымянного солнца.

На орбите аэрогарды не обнаружили искусственных спутников, на самой поверхности тоже не оказалось заметных следов цивилизации.

— Что там наши глуховатые друзья? — спросил д'Марья у Мальцева.

— На пределе видимости. Четыреста мегаметров. Похоже, они вскрывают «Олбани».

— Ну и ладно. Если что, потом разберемся. Ты их все-таки фиксируй — на всякий случай.

— Район, откуда идет сигнал, определен четко, — подал голос Ямада. — Можем садиться.

— Экипажу приготовиться к посадке! — сказал д'Марья в интерком.

— Легче, легче… — приговаривал д'Марья, обращаясь к самому себе: он лично решил посадить «Ред Алерт» на планету.

Фрегат завис над ровным заснеженным полем, по которому, странно крутясь в разные стороны, неслась поземка: в этом полушарии планеты стояла зима, и, похоже, весьма суровая — тем более что тут уже начинались полярные широты.

Единственным плюсом было то, что стоял день.

— Температура за бортом минус двадцать восемь!

— Ветер — до двадцати метров в секунду!

— Влажность — двадцать три процента! Воздух годен для дыхания!

— Этого можно было и не говорить, — проворчал д'Марья.

— Похоже, видно здесь будет плохо, — заметил Ямада.

— Разберемся… Что сигнал?

— Сигнал четкий! Расстояние до точки — два с половиной километра!

Д'Марья посмотрел на мониторы внешнего обзора. Сплошная белесая муть.

— Действительно, ни хрена не видно, — с неудовольствием констатировал он. — Ладно, выйдем, попробуем что-нибудь рассмотреть…

Ветер перестал гнать банальную поземку и теперь швырялся прямо в лицо горстями колючего снега — наверняка колючего, но определить точно не представлялось возможным, потому что забрала бронесфер у всех аэрогардов были опущены, а мощность внешних динамиков уменьшена, поскольку сквозь злобно-тоскливые завывания ветра все равно ничего расслышать было нельзя.

На этот раз Ямада не пустил своего командира в разведку, и д'Марья был вынужден уступить, понимая, что и так слишком часто и весьма неосмотрительно оставляет фрегат без хозяйского присмотра.

Все-таки он не остался в рубке, а вышел наружу и теперь стоял возле командирского «коршуна», глядя, как еще два танка с аэрогардамй — двадцать человек, в том числе неугомонный Зоммер, Медведев и Ямада, — пропадают в вихрящейся серо-голубой дымке.

Д'Марья по своей привычке посмотрел на солнце. Большой мутно-красный диск висел в небе, не в силах пробить своими лучами снежную круговерть. Колючая белая крупа продолжала барабанить по забралу, по броне-комбинезону, в котором терморегулятор был включен почти на полную мощность: она засыпала танк уже почти до половины гусениц, а ветер все не утихал, собираясь, очевидно, укутать в жесткий снеговой скафандр и непрошеных пришельцев, и их корабль, и все остальное, что могло бы нарушить скрипящее безмолвие текучей вьюжистой равнины…

Хотя — почему непрошеных, подумал д'Марья, нас-то как раз сюда позвали.

— Здесь Первый, — сказал он. — Ясухиро Иваоевич, что там у вас?

— Ползем потихоньку. Сейчас дадим картинку с датчика, — раздался голос Ямады.

Д'Марья, отряхиваясь, полез в командирский танк. Закрыв за собой люк, он сдвинул забрало бронесферы и стал настраивать монитор. Серо-голубая муть.

— Ничего не видно, — сказал д'Марья. — Попробуйте в других спектрах.

Картинка начала меняться — видеодатчик стал пробовать другие режимы.

— Стоп, — вдруг сказал д'Марья. — Ясухиро Иваоевич, видишь?

— Да, — ответил Ямада. — Похоже, след старта.

Датчик в режиме сканирования на радиоактивность показал обширное звездчатое поле, слабо мерцавшее на темно-сером фоне.

— Остановите машины, — сказал д'Марья.

Да, похоже, не так давно отсюда стартовал корабль, причем сразу на маршевых. Либо грузовик, либо пилоты крайне спешили.

— Дня три, не больше, — сказал д'Марья.

— Я бы сказал, не больше двух, — отозвался Ямада. — И вряд ли меньше.

— Что сигнал?

— Четкий. До источника — около трехсот метров. — По-прежнему ничего не видно? — Нет.

Д'Марья всей кожей чувствовал, как снаружи завывает ветер.

— Давайте вперед. Со всей осторожностью. Мне переключите на обычный режим, сами смотрите по всем диапазонам…

Танки медленно двинулись вперед.

Д'Марья вывел на вспомогательный монитор — локатор танка все равно ровным счетом ничего не показывал в радиусе двухсот километров — данные пеленгатора разведгруппы. До мерцающей отметки двести пятьдесят метров… двести… сто пятьдесят… еще ближе… сто двадцать… сто… девяносто… почему там ничего не видно?., семьдесят… уже пятьдесят…

Тридцать.

Двадцать пять.

Нет, там точно кто-то есть, вдруг понял д'Марья — у него словно открылись глаза. Живое… или было живым: затухающее в ледяных объятиях тепло, ветер и где-то рядом — шершавая холодная тьма.

— Здесь Первый, «сайгакам» — стоп!.. Д'Марья перевел дух и произнес уже спокойнее:

— Майор, что видно?

— Ничего, командир, — отозвался Ямада. — Только сугробы.

— Геноссе капитан-полковник!.. — внезапно раздался голос Зоммера, который находился во втором танке, а заговорил он по-немецки, из чего д'Марья заключил, что обер-лейтенант крайне взволнован. — Геноссе капитан-полковник! Дверь!..

— Какая… — недоуменно начал д'Марья, но тут же спохватился: — Что?! Та самая?..

— Не знаю, та самая или другая, но что-то там над сугробом серебрится!

Эге.

— Иду к вам, — произнес д'Марья и показал рукой обернувшемуся пилоту танка — давай заводи, — но тут в наушниках донесся голос Мальцева:

— Рубка — Первому. Активный электромагнитный импульс.

— Кто?

— Похоже, с высокой орбиты. Никак не ближе. Сильные атмосферные помехи.

— Ч-черт, — прошипел д'Марья, лихорадочно соображая. — Первый — рубке, сами активную локацию не проводите… Здесь Первый. Майор Ямада, похоже, вам придется возвращаться.

— Командир, кажется, мы нашли источник, — бесстрастно отозвался Ямада.

Д'Марья бросил взгляд на дальномер пеленгатора — ноль.

Он посмотрел на монитор. Сугроб, из него торчит клочок ткани, его нещадно треплет на ветру.

— Что это?..

— Пока неясно. Выходим, даю картинку с бронес-феры…

Ветер. Снег.

Но человек — майор Ямада — стоит на ногах, он идет к сугробу, раскидывает ледяные крошки вокруг клочка темно-серой ткани, и вот уже виден изорванный комбинезон, обычный, легкий, в таких нельзя выжить зимой в пустынном на сотни километров, продуваемом и простреливаемом поле… а вот и голова, покрытая странной коркой… человек лежит ничком, далеко вытянув обледенелую руку… далеко, прямо в сторону фрегата «Ред Алерт», который спешил на помощь, да, видно, не успел.

— Это источник? — без эмоций спросил д'Марья. Пауза.

— Да. Сигнал идет отсюда.

Изображение приблизилось — Ямада нагнулся, — потом на экране появилось белое лицо с как-то странно оскаленным ртом. Д'Марья присмотрелся: что-то черное, засохшее. Выстрелили в рот.

Все ясно.

— Медведев рядом? — спросил д'Марья слегка севшим голосом.

— Здесь я…

— Узнаете этого человека?

— Нет, — после паузы глуховато отозвался Медведев. — Не видал я его.

— Как это? — не понял д'Марья. — Он что, не с «Костромы»?

— Нет. Я там всех знаю. Изображение на экране сместилось.

— Узнаете, командир? — послышался голос Ямады. Д'Марья вгляделся в экран. Сначала он не понял, а когда понял, то почувствовал, что глаза у него лезут на лоб.

— Это тот самый приборчик?!

— Очень похож, — подтвердил Ямада.

Д'Марья, глядя на мерцающую зеленым между сжатых намертво пальцев шкалу, ощутил, как по коже побежали мурашки.

Ветер. Белесая завывающая муть.

— А теперь рискнем провести эксперимент, — спокойно произнес Ямада. — Следите за пеленгатором.

Д'Марья машинально скосил глаза на вспомогательный монитор. Отметка мигает… а сейчас уже нет.

— Ну что? — спросил Ямада.

— Отметка пропала, — произнес д'Марья. — Как…

— Я нажал кнопочку, — сообщил Ямада. — Такую же, как и на сусанинской, как вы изволили выразиться, штуковине.

— Первый, нас снова облучили, — вмешался в разговор Мальцев. — Похоже, кто-то сканирует поверхность с орбиты.

Д'Марья не успел ничего сказать, как услышал голос Зоммера:

— Дверь!..

— Обер-лейтенант, запрещаю подходить к этой двери! — резко сказал д'Марья. — Вернитесь к танкам!

— А… нет, геноссе капитан-полковник, — после паузы произнес Зоммер. Говорил он уже по-русски. — Не та дверь. Сейчас я включу датчик…

Д'Марья переключил селектор передач с нашлемных видеодатчиков, потом поделил основной монитор на нумерованные квадраты — по числу аэрогардов в танках.

— Всем задействовать персональные датчики, — сказал он.

— Действительно, дверь, — раздался голос Ямады. Д'Марья всмотрелся в экран.

Сразу с трех датчиков шло изображение темной железной двери, точнее, ее верхней части, освобожденной от снега энергичным Зоммером. Было заметно, что это именно дверь, а не металлический контейнер или еще что-то.

Обледеневший человек лежал практически на ее пороге.

— Будем рыть, — утвердительно сказал Ямада.

— Давайте, — решительно сказал д'Марья и добавил: — Первый — рубке. Что у вас?

— Сканирование прекратилось, — доложил Мальцев. — Похоже, какой-то корабль делает витки вокруг планеты и что-то ищет. Но нас они уже должны были заметить…

— Если только?.. — сказал д'Марья, уловив нотку неуверенности в голосе пилота.

— Ну, если у них старая аппаратура, с невысокой разрешающей способностью, — задумчиво произнес Мальцев.

— То есть это могут быть те самые фрегат с космоботом? — догадался д'Марья.

— Вполне.

Что же делать, что же делать… На орбиту подниматься нет смысла, если что, то отсюда мы их сможем снять быстрее и эффективнее… перебазировать «Ред Алерт» на два с половиной километра тоже не стоит, потому что старт могут засечь запросто, а нам пока этого не нужно… и бросать корабль командиру сейчас нельзя!

Остается смотреть телевизор, озлился д'Марья и чуть было не сплюнул.

Он посмотрел на монитор. Дверь аэрогарды уже почти отрыли: на картинке, которая шла с датчика Ямады, было хорошо видно, как Зоммер истово орудует малой саперной лопаткой, взятой из танкового ящика с шанцевым инструментом.

Несколько секунд — и дверь уже полностью освободилась от снега (но не от ветра, смутно подумал д'Марья).

Она находилась в темно-серой стене, которая, похоже, являлась частью невысокой бетонной будки — это был не капонир, не бункер, не дот, а маленький, судя по очертаниям сугроба, куб с изрытой жесткой снежной крупой поверхностью.

— Можем входить, — прокомментировал Ямада.

— Геноссе капитан-полковник! А не стоит ли нам попробовать войти в другую дверь? — подал голос Зоммер.

— Нет уж, — подумав, произнес д'Марья. — Тем более что человек с передатчиком шел не туда.

— А может быть, оттуда? — тут же сказал обер-лейтенант.

Д'Марья чертыхнулся.

Конечно, может быть, и оттуда… но нет, ему так не казалось, но как об этом скажешь остальным? Ребята, я тут вот одним местом чую, что за той дверью пустышка, а за этой что-то есть… хотя я и не уверен. Ладно, пусть попробует обер-лейтенант.

— Герд, — произнес д'Марья. — Хорошо, попробуйте открыть. Остальные — прикрывайте его.

Зоммер энергично побрел по снегу в сторону серебристой рамки, которая находилась метрах в двадцати от бетонного куба.

Дойдя до цели, он быстро оглянулся — на большом экране в клетушке с номером обер-лейтенанта д'Марья увидел аэрогардов с оружием на изготовку и танки с уставленными прямо ему в лицо дулами орудий, — потом шагнул вперед, в сугроб в центре рамки, и оказался в снегу.

Д'Марья даже сначала не понял, что произошло, — изображение сначала помутнело, потом зернистость его структуры стала непомерной, но он тут же посмотрел на остальные картинки и увидел, что решительный боец-диверсант Фауэска торчит головой в сугробе, обрамленном серебристой каймой.

В наушниках раздались недоуменные смешки и неразборчивая приглушенная ругань Зоммера.

— Обер-лейтенант, очистите объектив и возвращайтесь к остальным, — сказал д'Марья сдержанно.

Зоммер очистил линзу видеодатчика кое-как, но д'Марья не стал пенять ему на это: ему показалось, что в наушниках раздается что-то, весьма похожее на злобный скрежет зубов.

Он посмотрел на картинку с датчика Ямады — майор не занимался ерундой, а внимательно изучал дверь. Металл; похоже, даже не сталь, а просто железо — по краям дверь явно проржавела. Замка не видно, обычная, без затей, металлическая же ручка, какие делают уже сотни лет.

— Первый, идем вшестером, — сказал Ямада.

— Хорошо. Начинайте.

Теперь д'Марья буквально бегал глазами по экрану, переводя взгляд с одной картинки на другую. Получалось в общем-то неплохо.

Ямада отошел от двери, вперед выдвинулся поручик Степанов, взялся за ручку, секунду помедлил, потом резко дернул на себя.

Дверь неожиданно легко распахнулась, и Степанов чуть было не улетел в сугроб, как перед этим Зоммер.

— А ну-ка, посерьезней там, — строго сказал д'Марья, когда в эфире снова раздалось хмыканье, весьма похожее на сдерживаемые смешки.

Аэрогарды пошли вперед.

Кто-то включил фонарик, и стало видно пространство за дверью: темный мрачноватый коридор, бетонные стены, по которым стекали капли воды, широкая лестница, ведущая вниз.

Аэрогарды стали спускаться по ступенькам — по двое, очень аккуратно, держа автоматы наготове.

Темнота и бетон. Черт, как плохо, что ничего не слышно, кроме дыхания бойцов — там ведь наверняка много звуков., там капает вода, скрипят мелкие камешки под ногами, воет ветер… нет, ветра там быть не должно.

Лестница вывела аэрогардов в неширокий низкий коридор. Бойцы остановились.

Теперь уже все включили боевые фонари. Двое — Ямада и ротмистр Игнатьев — закрепили их в наплечных держателях, остальные — на автоматах.

Д'Марья внимательно смотрел на экран. Стены этого коридора были уже не из голого бетона, а покрыты пластиковыми панелями светло-голубого цвета. На потолке д'Марья различил плафоны, установленные через равные промежутки.

Темнота в коридоре была густой, почти осязаемой. И ветер…

— Там сильный ветер? — неожиданно для себя спросил д'Марья.

— Не очень, — слегка удивленно (вот чудеса!) отозвался Ямада. — Но вообще-то дует. А как это можно заметить?

— Н-не знаю, — произнес д'Марья.

Чем-то этот коридор напоминал подземелья шварцриттеров, но там все было более масштабным, дверей имелась масса…

Д'Марья присмотрелся. Нет, здесь дверей не было вовсе. Пока что.

— Стоп, — услышал он голос Ямады. — Выключить фонари.

Свет моментально погас. Стало совершенно темно и абсолютно тихо: сейчас д'Марья даже пожалел, что у аэрогардов бронесферы были загерметизированы и он не мог ничего услышать из того, что доносилось до слуха бойцов через усиливающие внешние микрофоны… да и видеодатчик — это вам не человеческий глаз.

— Похоже, впереди свет, — послышался негромкий голос Ямады.

— Ничего не вижу, — с досадой произнес д'Марья, пожалев, что индивидуальные датчики работают только в одном диапазоне.

— Там поворот. Ночная оптика тоже ничего не показывает, но я вижу.

Д'Марья знал, что Ямада прекрасно видит в темноте — намного лучше, чем он сам, хотя еще в училище будущий капитан-полковник практиковался у прекрасных мастеров нокталопии ив этом деле считался одним из лучших.

— Вперед, — произнес Ямада.

Через несколько секунд д'Марья тоже различил слабый голубоватый отблеск, даже не отблеск, а тень — только более светлую, чем окружившая аэрогардов тьма.

Стало еще светлее — Ямада вышел за угол.

— Там еще поворот, — прокомментировал майор, осторожно продвигаясь вперед: плавно, аккуратно, скользящим шагом, так что картинка с его датчика совершенно не дергалась.

Становилось все светлее. Еще поворот. Что у них там за фортификационные зигзаги?..

Внезапно д'Марья почувствовал, что ему стало душно, как будто он сам шел по узкому коридору навстречу неизвестному источнику света, и потолок становится все ниже, а воздух — все плотнее, и ветер усиливается, он толкает в спину и гонит вперед…

После очередного поворота стало совсем светло. Коридор, против ожидания, не сузился, а наоборот, расширился. Стали видны горевшие в потолке плоские плафоны, дающие странный, какой-то призрачный сине-серый свет, при котором не бывает теней и прекрасно заметна структура самого воздуха.

Аэрогарды остановились — видимо, сейчас Ямада командовал жестами. Майор стал поворачивать голову, давая командиру «Ред Алерта» возможность рассмотреть все в деталях.

Д'Марья бросил беглый взгляд на индикатор записи — тот горел ровно — и стал рассматривать коридор.

Ага — вот и двери. Обычные, легкие, но расстояния между ними были значительными, как будто те помещения, куда вели двери, размер имели очень большой.

Чертов коридор впереди снова сворачивал — метров через тридцать.

Аэрогарды остановились возле первой двери. После секундной паузы к ней подошел Зоммер и осторожно приоткрыл.

Д'Марья быстро нажал на сенсор, увеличив картинку с датчика обер-лейтенанта, которая теперь заполнила весь экран.

Светло. В помещении горел свет — такой же, как и в коридоре. Д'Марья различил легкое потрескивание, которое он сначала принял за помехи, но потом увидел, что один из прямоугольных плафонов, треснувший пополам, искрит и мигает, и понял, что треск производится именно им — и треск довольно сильный, раз он слышен через внутренний микрофон бронесферы.

Вопреки ожиданию, помещение оказалось не таким уж большим. Почти целиком оно было заставлено всякой аппаратурой очень архаичного вида — какие-то циферблаты, окошечки со стрелочками, тумблеры, ручки… верньеры, вспомнил д'Марья; несколько могучих зеленых шкафов, на которых в ряд были укреплены бобины с чем-то похожим на древнюю магнитную ленту… стены выкрашены желтой, похоже, масляной краской, на одной из них, аккурат между двумя мощными шкафами нарисован… да, нарисован красный человек, руки подняты к небу, глаза лезут из орбит, на шее — верёвка… неприятно даже смотреть… деревянные стулья и столы, квадратные серые ящики с экранами — телевизоры? — потом ящики без экранов, но с клавиатурами — старыми, не сенсорными и даже не с запрещенными теперь виртуальными, — Зоммер медленно двигался по комнате, на пороге уже стоял Игнатьев… ровные пачки плотных листков бумаги бежевого цвета, еще что-то…

Ага. На облупившейся зеленой краске толстого шкафа большой темно-красный мазок — будто кто-то взял здоровенную малярную кисть, окунул ее в ведро с суриком и маханул по шкафу, приподнявшись на цыпочки: основная часть кровавого пятна находилась метрах в двух с половиной над полом.

Зоммер резко вскинул руку, потом присел, осматриваясь.

Между двумя столами, очевидно, выплеснули остатки сурика из ведра — там виднелась здоровенная засохшая лужа, которая казалась почти черной на белом полу, а брызги заляпали буквально все кругом, и куда-то в сторону идет грязная дорожка, словно проведенная половой тряпкой.

Зоммер приложил автомат к плечу, и теперь д'Марья видел все буквально на мушке. Стол, еще стол… за ним до стены — пустое пространство, что-то торчит… ножки перевернутого стула… осторожно, не спеши… куда это ведут капли?., обойди стол, а что это?

Зоммер опустил автомат и эамер, видимо, рассматривая этот брошенный в углу помещения грязный узел с тряпьем. Д'Марья прищурился, пытаясь разобрать детали картинки, но мешал помаргивающий свет и неприятный, какой-то химический запах.

Д'Марья дернул головой — какой запах? Даже Зоммер не может ничего почувствовать. Вот уж игра воображения.

Д'Марья криво усмехнулся и снова стал смотреть.

Ничего не разобрать. Какое-то тряпье, свернутое и небрежно брошенное… но из-под него торчат ботинки, высокие ботинки, военного образца… но ногам там все-таки поместиться негде.

Изображение ушло в сторону — Зоммер огляделся, кругом ничего примечательного или опасного больше не было, разве что кто-то спрятался в шкафу: обер-лейтенант сделал жест — все чисто — и, повернувшись к куче тряпья, стал осторожно к ней приближаться.

Подойдя поближе, он снова остановился. Нет, это не может быть человек, узелок слишком мал… и даже не узелок, а нечто вроде скрученного грязного гражданского плаща или пальто… а ботинки — что ботинки? Лежат себе.

Зоммер стволом автомата осторожно ткнул в узел. Ничего не произошло. Тогда он еще более осторожно приподнял край тряпки, напоминавшей одежду.

Сначала д'Марья ничего не разобрал. Ботинки оказались на ногах, но дальше ничего не было видно, только какие-то засохшие ошметки, похожие на старую резиновую игрушку-осьминога, которая у капитан-полковника была в детстве и которую бабушка выбросила на ломойку, когда осьминога почти сожрал, а потом чуть не сдох сам, ее любимец питбуль Арсений… да, эти ошметки тоже выглядели так, будто это остатки чьей-то неудавшейся трапезы.

Зоммер наклонился пониже, и д'Марья понял, что ноги в ботинках просто отгрызены или оторваны — в пальто были завернуты только части от ступни до колена. Ошметки… да, наверное, внутренности, это мы уже видели… а вот и рука, и она сжимает приборчик со светящимся зеленым шкалой и кнопкой.

— Обер-лейтенант, не трогать! — крикнул д'Марья. — Позовите майора, дайте ему посмотреть.

Он не сразу сообразил, что Ямада его слышит.

Майор отстранил Игнатьева, быстро подошел к Зоммеру, наклонился над останками — изображение с его датчика стало крупным.

— Конечности не отрезаны, — наконец негромко произнес Ямада. — Я бы сказал, что их оторвали — видите, как измочалены волокна?.. Прибор… да, такой же. И кнопка, кажется, утоплена. Ботинки американские, но давнишнего, прошлой войны, образца. На рукаве полевого комбинезона старой… похоже, русской… формы шеврон, таких я не видел. Все это лежит здесь, очевидно, день, много — два… А вот внутренности, между прочим, не принадлежат человеку, — неожиданно добавил он.

— А кому? — попытался удивиться д'Марья.

— Не знаю. Но печень и почки имеют не совсем характерную окраску и слишком крупные… однако они, пожалуй, и не коровьи, и не свиные. Не знаю, — еще раз повторил Ямада.

Что значит — нехарактерная окраска, подумал д'Марья, но переспрашивать не стал: он неожиданно почувствовал, что в том помещении есть еще кое-что.

— Ясухиро Иваоевич, — сказал он негромко, — посмотрите на шкафах, сверху.

Зоммер первым запрыгнул на стол и стал осматриваться.

Д'Марья увидел, что вдоль стен по всем шкафам аккуратно разложены руки и ноги, больше ничего — ни других частей тел, ни крови, ни даже пыли.

— Уходите оттуда, — сказал он.

— Откуда? — спокойно уточнил Ямада. — Из комнаты или вообще?..

— Пока из комнаты. Попробуйте пройти дальше, но дверей пока больше не открывайте, и при малейшей опасности — сразу назад…

Ямада и Зоммер молча вышли из комнаты.

Аэрогарды вновь двинулись вперед.

Ветер, подумал д'Марья и почувствовал, что запах химии приобрел цветочный оттенок.

Аэрогарды в очередной раз свернули за угол, и д'Марья резко придвинулся к экрану.

Коридор перед аэрогардами был сплошь усеян телами и частями тел. Он был до невозможности грязен — повсюду на полу, на стенах, даже на потолке виднелись коричневые потеки, жирные зеленые пятна, полосы копоти — особенно заметные под одним плафоном, расплавленным и стекающим скрученными длинными сосульками вниз, — кроме того, по полу были разбросаны клочья дерна с пожухлой желтоватой травой, битые стекла, какой-то совсем неожиданный мусор вроде пустых сигаретных пачек и обрывков оберточной бумаги… опять оторванные руки и ноги, но нигде не видно ни пятнышка, ни капельки крови; а вот целые тела были действительно целыми — по крайней мере на первый, беглый взгляд, — и пребывали они в самых разнообразных позах: один мертвец вольготно развалился, раскинув руки в разные стороны, другой скрючился в позе эмбриона, двое — мужчина и женщина, единственная в этом морге, она отличалась от остальных одеждой, что сразу бросалось в глаза:, все в хаки, она в красном, — лежали обнявшись… а один, у самого поворота, сидел, привалившись спиной к стене и подогнув под себя ногу, с сумасшедшей улыбкой смотрел куда-то вдаль…

— Вот черт, — произнес кто-то.

Потом Медведев медленно двинулся вперед. На картинке с его датчика сменялись лица — все чистые, без крови, только у одного была сильно распорота щека, так что в треугольной дыре виднелись белые зубы. Выражения лиц разнились — от радостного удивления до ледяного ужаса, но д'Марья мельком отметил, что у всех были открыты глаза.

— Никого, — хрипло произнес, очевидно, Медведев, потому что д'Марья не сумел узнать голос. — Никого не знаю.

— Это не люди с «Костромы», — утвердительно произнес Ямада. — И эта форма мне незнакома.

— Обыщите их, — сказал д'Марья, но тут же ощутил резкий укол: что-то было не так.

— Опасность!.. — быстро сказал он. — Отходите немедленно!!..

Где-то впереди по коридору, в той стороне, куда направлялись аэрогарды, возникло что-то большое, плотное, оно все увеличивалось, меняя структуру воздуха и света, неуклонно, но медленно: была еще возможность уйти.

— Да уходите же!.. — заорап д'Марья, более не сдерживаясь.

Без лишних пререканий аэрогарды стали поспешно отходить.

Они выскочили в предыдущий коридор, и тут ближайшая дверь распахнулась, и оттуда с ревом вылетело что-то большое и косматое.

Три очереди прошили существо, прежде чем оно успело добраться до аэрогардов. На пол тяжело ухнуло нечто вроде огромной, килограммов под двести, собаки, чья шкура с подпалой длинной шерстью была перетянута брезентовыми ремнями.

— Оставьте его! — крикнул д'Марья: он всей кожей чувствовал опасность, поднимавшую голову в этом коридоре, но она была не животного и вообще не живого свойства.

Видимо, аэрогарды тоже что-то такое ощутили. Они перешли на бег, не обращая более внимания на чудовищного пса — который, как показалось капитан-полковнику, пошевелился и даже сделал движение в сторону от выпустившей его двери, — но тут в коридоре стало пронзительно светло.

Опасно было уже всюду — не только позади, но и сверху, и по бокам: все двери в коридоре стали открываться одновременно, и за ними не было ни чудовищ, ни жутких механизмов, ничего — одна только страшная, белая, голодная пустота, напоминающая внутренность безразличного ко времени большого белого ящика…

— Командир, нас кто-то вызывает, — врезался в мозг голос Мальцева. — Передача идет по резервному каналу. Радары фиксируют три корабля на средней орбите, прямо над нами!

— Не отвечать! — рявкнул д'Марья, не отрывая взгляда от экрана, на котором пляшущие изображения с различных картинок складывались в бешеный танец разноцветных пятен. — Боевая тревога! Комендорам — трехминутная готовность отражения аэродинамической атаки!..

На экране плескалась жажда жизни, ненасытный голод и снова жажда — глотка свежего воздуха — вошли в невыносимое соприкосновение, и сейчас весь мир готов был лопнуть по швам: но до конца бесконечного вроде бы коридора оставалось немного, мир стал благодатно темнеть и расширяться, в нем появились капли живой воды, и ощущение шероховатости бетона, и ветер, который упустил свою добычу, завыл и захлебнулся, подавившись снежной крупою, сквозь которую пробивалось багровое солнце…

Глава 12

Д'Марья стоял у посадочной рампы «Ред Алерта» вместе с Гордым и смотрел, как, пробившись сквозь злые плевки несущего сероватую снежную крупу ветра, со стороны смутно различимого багрового солнца на посадку заходит допотопный вертолет.

Полчаса миновало с момента отступления (больше напоминавшего паническое бегство) аэрогардов из страшноватого подвала, и двадцать минут прошло после того, как с их фрегатом установили связь — голосовую, по-русски, на обычных ультракоротких волнах — три корабля какой-то Народной Армии Независимости.

Что это такое, толком выяснить было некогда — тем более что эти предположительно русские категорически просили (они так и выразились) аэрогардов не приближаться к тому месту, откуда шел сигнал SOS, объяснив, что это их личное дело и что борты «Сила», «Рогнеда» и «Скамандр», а также оставшаяся на высокой орбите планеты «Воля» вполне в состоянии помочь своим товарищам, попавшим в беду.

Аэрогарды решили на рожон не лезть — все-таки вроде бы свои, хотя надо уточнить, — и договорились встретиться с представителями этих самых «независимых», чьи корабли уже опустились недалеко от того места, где нашли человека с передатчиком.

Оба танка с группой Ямады пока остались там же.

Вертолет грузно опустился на землю метрах в тридцати от фрегата. Давненько д'Марья таких не видел: старый, если не сказать — древний «Кайман» с надвтулочной РЛС, двумя огромными винтами и четырьмя пилонами, обвешанными устрашающего вида контейнерами с НУРСами, пушками и еще чем-то. Аппарат, конечно, допотопный, но летает ведь: сквозь пургу он продрался, похоже, без особых проблем.

Сквозь облака снега, сорванного с места мощными винтами, д'Марья увидел, как открылись боковые двери вертолета, и оттуда стали выскакивать с автоматами наперевес люди в зимних маскировочных комбинезонах и легких бронешлемах. Последним появились грузный человек без автомата и какой-то высокий с плоским чемоданчиком.

Небось начальство, подумал д'Марья и не ошибся: парочка приблизилась к ним с Гордым, грузный отдал честь и произнес:

— Генерал-майор Столбухин, Четвертая мобильная дивизия космопехоты Народной Армии Независимости. Полковник Щипцов, Особый отдел.

Аэрогарды откозыряли в ответ, и д'Марья сказал:

— Капитан-полковник корпуса аэрогардов д'Марья, командир фрегата «Ред Алерт». Это офицер безопасности капитан Гордый. Прошу на корабль.

Они прошли в кают-компанию, сели за стол и некоторое время молча, почти демонстративно, изучали друг друга.

Первым нарушил молчание д'Марья.

— У нас довольно тепло, — сказал он. — Вы, господа, можете хотя бы снять шлемы.

Секунду помедлив, гости воспользовались предложением: Столбухин положил шлем перед собой, а особист — на колени. На столе перед ним уже лежал плоский чемодан.

— Аэрогарды, — проворчал генерал с псевдомаршальской фамилией. — Помню я времена, когда эти войска только создавались… Значит, вы с Земли?

Д'Марья вежливо наклонил голову.

— Совершенно верно, — сказал он. — Вас это удивляет?

Генерал скривил рот — усмехнулся, что ли? — и погладил ладонью лоснящийся бритый череп.

— Не удивляет, — сообщил он. — Много вас тут таких. Д'Марья поднял брови.

— Кого это — таких? Русских?

Столбухин снова скривился — на этот раз явно неприязненно.

— Русских… Да какие вы русские… Продали-пропили страну свою к чертям свинячьим…

— Осторожнее, генерал, — довольно резко сказал д'Марья. — Что за тон? Мы с вами, кажется, незнакомы. А обвинять боевых офицеров в предательстве, не имея веских оснований, как это вы сейчас сделали, либо мерзко, либо глупо. И чревато.

— Бросьте. Сколько у вас там России-то осталось? Дюжина? Или ни одной?..

Д'Марья с Гордым переглянулись.

— Боюсь, мы не совсем понимаем, о чем идет речь, — более сдержанно произнес д'Марья. — Дюжины России быть не может, потому что на Земле осталась одна-един-ственная страна.

Наступила очередь визитеров переглядываться.

— Что за басни? — недовольно пробурчал генерал. Д'Марья коротко обрисовал события, случившиеся в Солнечной системе за последние несколько лет, — он уже понял, что эти «независимые» давненько там не были. Заодно он поведал и историю «Ред Алерта».

К некоторому его удивлению, гости не сильно удивились.

— Так, — после совсем небольшой паузы угрюмо произнес генерал. — Этого следовало ожидать.

— Может быть, расскажете все-таки, кто вы и откуда? — сухо сказал д'Марья.

Генерал не спешил с ответом. Д'Марья терпеливо ждал.

— Ладно, — после долгого молчания произнес Столбухин. — Все-таки вы скорее союзники, чем враги… и даже доказали это в деле. Хотя с американцем мы и без вас бы справились. Коротко — мы ушли из Системы тридцать лет назад, основали здесь колонию — если точнее, в нескольких парсеках отсюда…

Он умолк. Д'Марья начал кое-что соображать.

— Ну… по нашим сведениям, здесь должны быть еще поселения, — снова неохотно заговорил генерал. — Однако пока мы не можем никого найти. Одни враги кругом.

Столбухин опять замолчал.

— Вы сюда часом не на «Китеже» прилетели? — спокойно спросил д'Марья.

Шея генерала побагровела, глаза его сузились. Полковник Щипцов оставался бесстрастным.

— Ага, — произнес Столбухин, цепко глядя на аэрогардов. — Вижу, не простые вы ребята…

— Ага, — не выдержав, в тон ему ответил д'Марья. — Впрочем… капитан, кто из сталинградских офицеров сейчас на борту?

— Лейтенант Касаткин, — быстро ответил Гордый.

— Вызовите его. А заодно и Зоммера, — добавил д'Марья: неожиданная мысль пришла ему в голову.

— Каких, простите, вы сказали офицеров? — внезапно спросил Щипцов. Голос у него был какой-то не то сорванный, не то простуженный.

— Сталинградских, — спокойно повторил д'Марья. — С планеты Сталинград.

— Это что же за планета такая? — напряженно произнес генерал.

— Да вот есть тут, неподалеку. А что, знакомое название?

— Конечно, — сдержанно сказал Щипцов. Д'Марья открыл было рот, но тут в кают-компанию вошел командир второго отделения сталинградского полувзвода Касаткин. Он козырнул.

— Товарищ капитан-полковник… — начал Касаткин, но д'Марья перебил его:

— Вольно, лейтенант. Тут у нас в гостях товарищи с «Китежа»…

— От… виноват…

— Ну да, с того самого «Китежа», — подтвердил д'Марья, внимательно наблюдая за гостями.

Те хмуро посверкивали глазами. Д'Марья посмотрел на Касаткина. Лейтенант как будто и не рад был вовсе. Странно.

— Ну? — произнес генерал сумрачно. — Чего вы этого молодца позвали?

Касаткин все молчал.

Д'Марья решил взять инициативу в свои руки.

— Дело в том, — сказал он, — что на планете Сталинград находится русская колония. Она основана теми, кто прилетел туда на корабле «Москва».

— Ага, — насупившись, после короткой паузы проговорил Столбухин. — Тогда понятно.

Д'Марья почувствовал, что что-то идет не так, как нужно: китежане и сталинградцы не собирались обниматься и целоваться, выражая бурную радость после долгой, так сказать, разлуки.

Что, черт возьми, происходит? Или все-таки ничего такого страшного?..

Тут в кают-компанию ввалился Зоммер — без бронесферы, но с автоматом на шее.

— Геноссе капитан-полковник! — гаркнул он с порога. — Обер-лейтенант Зоммер по вашему приказанию прибыл!

Тоже мне подчиненный, подумал д'Марья, но тут же уловил, как слегка изменились лица гостей.

— Это наш товарищ, — сказал он, — с планеты Асгард. На этот раз эффект получился. Китежане откинулись на стульях, а этот Щипцов даже снял руки с чемодана, за который упорно цеплялся с момента своего появления на «Ред Алерте».

В прозрачных глазах обер-лейтенанта затлели искорки интереса, превратившиеся в языки пламени, когда Столбухин встал, протянул ему руку и сдержанно произнес:

— Очень приятно. Мы — с планеты Стальгард.

Союзнички, думал д'Марья, глядя на стальгардовцев, сидевших по другую сторону стола. Вероятные. Ети их.

Он покосился на Ямаду: тот, по своему обыкновению, был совершенно спокоен. Гордый, похоже, до сих пор пребывал в определенном недоумении, Медведев несколько мрачно молчал, Зоммер загадочно улыбался, а сидевшие напротив Столбухин и Щипцов на него поглядывали с каким-то радостным любопытством. Будто встретили давно потерявшегося приятеля. Ладно, порасспрашиваем потом обер-лейтенанта…

— Хорошо, — громко сказал д'Марья. — И все-таки ближе к делу. Генерал, вы уверены, что сигнал SOS шел именно из той точки, которую указали наши люди?

— Да, — сразу помрачнев, сказал Столбухин. — Человек, у которого в руках находился передатчик, — капитан Скачков из Особого отдела.

— Что он делал на планете? — жестко спросил д'Марья.

— Выполнял особое задание, — еще более жестко ответил генерал. — И давайте-ка, полковник, — он презрительно выделил последнее слово, — не будем вдаваться в подробности. Вы для меня — осколки старого государства, которое я не могу считать своей Родиной, наследники тех, кто собственной тупостью, хамством и жадностью уничтожил великую страну, превратил ее в предмет насмешек и издевательства самодовольного быдла — «золотого миллиарда», или как там называется вся эта гнусь… Нам, лучшим, удалось вовремя уйти от позорного столба, к которому пригвоздили Россию сволочи и вселенское жлобье, мы строим новое государство, где нет места тому прошлому, носителем которого являетесь вы…

Генерал умолк, тяжело дыша. Д'Марья с изумлением смотрел на него.

— Савонарола, — не удержался он. — Стало быть, вы, святой отец, партийный?

— Разрешите, товарищ генерал? — негромко произнес Щипцов. Столбухин угрюмо кивнул. Особист кивнул в ответ и спокойно продолжил: — Игорь Дмитриевич несколько эмоционально выразил свое отношение к тому, что произошло несколько десятилетий назад. Вы еще молоды, он же помнит многое… Я думаю, что его несколько задел тот факт, что вы состояли на службе у правительства США, и при этом товарищ генерал как-то упустил, что России, по вашим словам, в любом случае уже нет. К тому же, насколько я понял, в наш Мир вы попали случайно и случайно же встретились с пассажирами «Москвы», так?

Д'Марья наклонил голову, отметив про себя, что полковник сказал «Мир», а не «Сфера». Хотя, впрочем, какая, наверное, разница?..

— Дело в том, — спокойно продолжал Щипцов, — что между экипажами кораблей, участвовавших в проекте «Ермак», еще на Земле существовали некоторые… разногласия. Как я понял, ваши новые друзья о них вам подробно не рассказывали?

Он сделал паузу.

— Продолжайте, пожалуйста, — вежливо попросил д'Марья, покосившись на Медведева: тот уловил взгляд и посмотрел на аэрогарда несколько недоуменно.

Д'Марья подумал, что исторические разногласия, наверное, не являются достоянием широких солдатских масс.

Эх, Васю бы сюда, да с Альским вместе!.. Но каков Зоммер, а? Сидит, понимаешь, с этими… гостями чуть ли не в обнимку. Фауэска, одним словом. Или даже Эсфауэс?

Полковник усмехнулся краешком рта.

— Хорошо, — сказал он. — Пожалуй, об этом мы поговорим позже: в принципе наши споры — уже просто история. Сейчас важнее другое, — голос его неуловимо изменился, стал будто жестче, — нужно определиться — союзники мы или нет.

— Хороший вопрос, — одобрительно кивнул д'Марья. — А почему мы не можем быть союзниками?

— Наверное, я неправильно выразился, — задумчиво произнес полковник. — Хорошо, в таком случае начну издалека. Видите ли, мы — миролюбивый народ, но в последнее время столкнулись с, прямо скажем, неспровоцированной агрессией. И раньше, конечно, бывали столкновения со случайно попавшими в Мир враждебными элементами, однако сейчас все это приобретает характер всеобщей войны. Сначала немцы, потом американцы, теперь Звездный легион — тоже предположительно американский, но который занимается непонятными вещами и, похоже, действует независимо от своего центрального правительства… Все воюют против всех, и это не может не вызывать беспокойства. Мы, кстати, не знаем и не можем знать ваших истинных намерений, но все же имеем преимущество в силе в данной точке пространства, прошу это учесть во время переговоров, которые, несомненно, должны состояться в ближайшее время…

Д'Марья кивал, слушая негромкую речь полковника из очень особого отдела, и думал, что манера разговора представителя Стальгарда странно не вяжется с его взглядом — колючим, цепким, и было видно, что сам товарищ Щипцов себя не очень слушает, будто слова эти он повторял уже не раз и не два, и в словах этих не так уж много правды, но и лжи практически нет: все обтекаемо, все гладко, но верить такому человеку нельзя… пусть даже он и убрал вовсе свой странный чемодан с глаз долой, со стола подальше. Чем-то знакомым пахло в мыслях полковника, как будто и не полковник он вовсе, а какой-нибудь мастер копья или даже всадник… но нет, и шпионом он тоже не был, хотя и отличался от бравого генерала вполне.

— …между тем ни у нас, ни тем более у вас нет полномочий вести переговоры на, так сказать, высоком уровне, и поэтому мне кажется уместным, чтобы часть вашей команды перешла на один из наших кораблей, а мы, в свою очередь, делегируем примерно роту своих десантников на ваш фрегат — с тем, чтобы…

— Прошу прощения, — перебил его д'Марья, потому что услышал в микродинамике клипса голос Мальцева: «Командиру — срочно прибыть в рубку». — Прошу прощения, вынужден вас покинуть. Думаю, пока имеет смысл поговорить с майором Ямадой о результатах разведпоиска, предпринятого его группой.

— «Потудань», командир, — сказал Мальцев. — Идут от края системы. Говорят, что услышали наш SOS.

— Не понял, — сказал д'Марья. — Когда мы просили о помощи?

Мальцев пожал плечами:

— Да вроде не просили вообще. А они говорят, что слышат сигнал уже несколько часов — с того момента, как нас потеряли.

Д'Марья не выдержал и сплюнул — правда, всухую.

— Зла не хватает, — сквозь зубы произнес он. — Да что же здесь такое творится?

— «Потудань» идет к нам, — напомнил Мальцев.

— Да слышу я… кстати, — спохватился д'Марья, — фрегат один?

— Да.

— А где остальные корабли?

— Они не знают.

— Конечно, — горько сказал д'Марья. — Глупо было бы надеяться. Хотя…если так и дальше пойдет, то все здесь соберутся. Как это хорошо описано у классика…

— Не знаю, все или не все, — вдруг сказал Мальцев, — но вот и еще кто-то объявился.

Д'Марья быстро сел в свое кресло и оценил обстановку на мониторах дальних и средних радаров.

Так… «Потудани» пока не видно, сильные помехи. Вот он, стальгардовский космобот… а вот и… эге.

— Идентификация.

— Сейчас… да. Три крейсера типа «Колорадо», два малых «стархантера».

— Расстояние?

— Пятьсот двадцать до поверхности планеты. Идут сюда.

— Это я и сам вижу… — сквозь зубы произнес д'Марья. — Связь с «Потуданью».

— Готово.

— Здесь «Ред Алерт», капитан-полковник д'Марья.

— Здесь «Потудань», майор Храбростин. Все в порядке, товарищ капитан-полковник, идем к вам…

— Майор, сколько вам осталось?

— Э-э… две и одна единицы. Пространство сильно замусорено, трудно определить координаты прыжка…

— У нас тут пять американцев, повторяю — пять. До поверхности… четыреста пятьдесят мегаметров. Тормозят. Видимо, будут садиться. Будьте осторожны. До связи.

— Понял. Идем к вам. До связи. Д'Марья посмотрел на Мальцева.

— Давай-ка, Миша, готовность к взлету номер один. И смотри за ними повнимательнее.

— Понял.

Когда д'Марья вошел в кают-компанию, там царило непринужденное молчание.

— Как идут переговоры? — почти весело спросил д'Марья. — Господа потенциальные союзники не имеют возможности объяснить нам, что это за бункер и почему оттуда шел сигнал бедствия, адресованный нам, — ровным голосом произнес Ямада.

— Ага… Что ж, бывает.

— Я настоятельно рекомендую вам, — вежливо сказал полковник Щипцов, — согласиться на наше предложение.

— А, это по поводу того, чтобы пустить ваших людей сюда, а наших отдать вам? — понимающе кивнул д'Марья. — Предложение, конечно, интересное. Однако в ближайшее время и у нас, и у вас будут несколько иные заботы.

— В чем дело? — резко спросил Столбухин.

— К планете приближаются пять американских кораблей.

— Откуда вы узнали? — вырвалось у генерала.

— Ах, вам не сообщили? Что же, следует признать, что ваша техника немного проигрывает в сравнении с возможностями сталинградцев и нашими…

Тут в нагрудном кармане генерала что-то пискнуло. Столбухин достал многоканальную рацию, покосился на аэрогардов, сунул в ухо наушник и сказал в микрофон:

— Здесь Главный… Д'Марья про себя хмыкнул.

Генерал некоторое время слушал, потом непроизвольно кивнул и сказал:

— Понял. Будьте на связи.

Они с полковником переглянулись. Генерал едва заметно кивнул.

— Убедились? — спросил д'Марья.

— Да, — сдержанно ответил генерал.

— Вы знаете, что именно это за американцы?

— Это к делу не относится, — довольно резко сказал Столбухин. — У нас хватит сил, чтобы отразить атаку противника. К тому же…

Он умолк.

Д'Марья подождал немного, потом совсем было собрался задать вопрос, но тут рация генерала снова пискнула.

Одновременно д'Марья услышал в микродинамике голос Мальцева:

— Рубка — Первому. Еще три корабля противника. Линкор и два фрегата. Вышли из подпространства в трехстах от поверхности.

— Остальные? — негромко спросил д'Марья, удивляясь смелости пилотов противника: выходить из унтерраума так близко к планете! Либо лихачи… либо у них есть точные координаты.

— Остальные на орбите, в сорока пяти.

— Понял…

Д'Марья посмотрел на генерала. Тот молча слушал свою рацию, потом вдруг выкрикнул:

— Что?!

Шея его начала медленно багроветь. Д'Марья заинтересовался: похоже, генералу сообщили что-то еще.

— Понял. Будьте на связи, — наконец медленно проговорил Столбухин и осторожно, будто стеклянную, убрал рацию. — Началось, — буркнул генерал, обращаясь к своему особисту, и д'Марья увидел, как стремительно побледнел Щипцов.

Крайне интересно, подумал д'Марья.

— Я повторю свой вопрос, — спокойно сказал он. — Вы знаете, что это за американцы? — Да, - неохотно произнес Столбухин. — И?..

Генерал тяжело посмотрел на аэрогарда.

— Простите, господин генерал, мой тон, но ведь вы мне не начальник, а я вам не подчиненный…

— Это пираты, — резко дернув шеей, произнес Столбухин. — Так называемый Звездный легион. Мы с ними враждуем уже лет десять…

Ого!..

Д'Марья мысленно почесал в затылке. Пираты? Работорговцы?..

Коммодор Дик…

Однако как же плотно, оказывается, заселена эта Сфера! А вот вы, господа-товарищи со Стальгарда, чего-то не договариваете.

— Итак, ваши предложения, — сказал д'Марья вслух. Столбухин и Щипцов молча переглянулись.

— Они ждут нас на орбите, — угрюмо произнес генерал. — Они уже знают, что началась реакция.

Столбухин помедлил, потом со злостью махнул рукой:

— А, все равно пропадать!.. На этой планете…

— Товарищ генерал, — попытался остановить его Щипцов, но Столбухин зло прикрикнул на особиста:

— Молчать!.. На этой планете находится один из входов в Туннель над Миром. Что это такое — объяснять долго и сложно, да мы всего и не знаем. Главное — эта штука дает власть… а сейчас там началась реакция обновления. Менее чем через четыре часа поверхность планеты и атмосфера на тысячу километров вверх мгновенно сменятся на другие.

— Что значит — сменятся? — хладнокровно спросил Ямала.

— То и значит… Как меняются кадры в кино — так и здесь. Было одно, стало другое. И куда делось все предыдущее — никто не знает. Можно только гадать — планета ли скидывает «кожу», Туннель ли передвигает свои входы, или эта… как ее там… контрамоция. Хотя на последнюю не похоже — потому что меняется только поверхность, на сотню с небольшим километров вглубь. Мы это случайно обнаружили — наткнулись на свою же старую шахту.

— К центру земли пытались пробиться? — спросил д'Марья, думая о другом.

Туннель над Миром. Двери. Гиперпереход…

— При чем тут центр земли? — раздраженно произнес генерал. — Урановые разработки и подземный командный пункт.

— В сотне километров под поверхностью? — не мог не удивиться д'Марья.

Генерал только скривил рот — дескать, подумаешь, глубина.

Д'Марья невольно покачал толовой. Упорные ребята…

— Хорошо, про туннель позже, — сказал он. — Я так понимаю, что выхода нет, надо взлетать?

— Да, — угрюмо подтвердил Столбухин. — И чем быстрее, тем лучше.

— Одну минуту, — вдруг сказал Ямада. — Эти изменения, о которых вы рассказывали… они происходили именно на этой планете?

— Да, — слегка раздраженно отозвался генерал.

— И неоднократно?

— Да! — повысил голос Столбухин.

— И каждый раз изменениям подвергался и сам так называемый вход в Туннель?

Генерал открыл было рот, чтобы гаркнуть очередное «да», но передумал. На этот раз у него покраснела не шея, а лысина.

Д'Марья с интересом наблюдал за бесстрастным Ямадой и открывшим рот запунцовевшим генералом. Но тут Щипцов в очередной раз уколол его взглядом (д'Марья это прямо физически почувствовал) и негромко произнес:

— Я думаю, обсуждение этих второстепенных вопросов можно отложить на потом. Как вы понимаете, теперь мы поневоле оказались в одной лодке, и имеет смысл составить план совместных боевых действий. Времени осталось немного.

«А интересно, тела своих… или хотя бы одного своего эти стальгардовцы с собой забрали?» — подумал д'Марья, глядя на синхронизированный таймер, по дисплею которого бегали цифры обратного отсчета.

Триста секунд до старта. Двести девяносто пять.

Опять вопросы приходится откладывать на потом. Оставлять в тылу. Слишком много, ох как много осталось в тылу… ни черта там нету, кроме нерешенных проблем и даже загадок. Что за двери? Что за входы-переходы?..

Сто восемьдесят до старта.

…туннели, шварцриттеры, подземелья… работорговцы. Голодные белые ящики. Сферы. И Миры. И незаконченные бои. Впрочем… чует мое сердце, или что там еще — чует, одним словом… ладно, хоть стальгардовцам аппаратуру для переговоров нормальную поставили, а то ведь и словом добрым не с кем перекинуться, тем более по-русски: добрым таким русским словом…

Шестьдесят до старта. Пятьдесят шесть.

…и Элегантный Дик. Весь в белом. Откуда это?., да, за всеми хлопотами не успели толком поговорить с нашим психом-ухоманом… или ухофилом… генералы урановых карьеров.

Двадцать до старта.

Д'Марья вдруг вспомнил о Наташе. С нежностью… а чего удивляться? Хорошая из нее получилась бы атаманша звездных работорговцев. Женщин в этой Сфере маловато, это точно…

Десять.

…хорошо хоть, что эти на высокой орбите, на взлете вряд ли могут сбить, а как еще с этой «Волей» связаться, она где-то выше американцев… и «Потудань», но не так все плохо — шесть против восьми, бывало и хуже…

— Старт!

…и взмахнул рукой.

Фрегат понесся в зенит как ошпаренный. Перегрузка вдавила в кресла. Приходилось рисковать: судя по данным локации, четыре корабля противника сейчас висели где-то над головой, в пятнадцати тысячах километров от поверхности. Нетрудно было догадаться, что остальные четыре посудины находились с другой стороны планеты, что позволяло американцам эффективно контролировать все пространство и видеть стартующие корабли…

Странно, что противник не пустил дропшипы на разведку, подумал д'Марья. Хотя, с другой стороны, — это же американцы: где есть минимальный риск, от них действий не дождешься… но ведь это вроде бы пираты?..

Он почувствовал смутное беспокойство. Дропшипы — дропшипами, а вот боевой спутник на выходе из атмосферы…

— Мегаметр над грунтом. — Голос Мальцева. Перегрузка отпустила. Д'Марья бросил в интерком:

— Канонирам — смотреть высокие спутники!.. И тут же, не успел он сказать, голос Кузина:

— Два малых спутника восемь запятая ноль!

— Цель сбить!..

Теперь он и сам увидел два зеленых пятнышка на экране ближнего локатора: но это для фрегата он ближний, а спутники еще не успели подобраться… молодец, Кузин — пятнышки погасли. Ведем в счете.

Ага… осторожные американцы поднялись повыше, и к ним уже идут четыре их антипода… а мы-то разошлись веером, нам надо собраться: на взлете нас не сбили, но обстановка пока не очень.

Так. Вот и «Воля». Тот самый сундукообразный космобот с сюрпризом… так я сразу и подумал, что он с сюрпризом: признался генерал, нехотя, но признался, что этот шедевральный корабль Народной Армии Независимости вооружен до зубов и что на нем есть кое-что интересное, а именно старые, но весьма в определенных моментах эффективные пучковые пушки: бьют они недалеко и только в полном вакууме, но вот если подобрался поближе, а сейчас на кораблях нет постановщиков газовых завес — хотя всего-то надо несколько молекул на кубометр пространства, — так вот, если подобрался на мегаметр, то из противника получается решето, или швейцарский сыр, или еще что, а сам остаешься невредимым — это не фотонная торпеда…

— Противник отходит.

— Вижу.

Неспроста. Ох неспроста. Не хватало нам тут где-нибудь локального подпространственника…

— Приготовить подглубинные бомбы.

— Есть.

«Стархантеры» держатся в стороне, это понятно… линкор у них жирный, зараза, эти «Джорджи Буши-джуниоры» не очень поворотливые, конечно, но пушек на нем, как… колючек на ежике… и даже больше. Ага, крейсера С пошли вперед…

Бой начался.

Силы были все же неравными. Три фрегата — «Ред Алерт», «Сила» и где-то еще «Потудань», — большой корвет «Рогнеда», тяжелый крейсер-щитоносец «Скамандр» и космобот «Воля» — против линкора, четырех крейсеров — два «Колорадо», два «Арканзаса», — и трех «стархантеров». Но в таком соотношении есть минусы… И есть плюсы.

У «Джорджа Буша-дж.» вся артиллерия была дальнобойной — такой вот недостаток. Если подобраться к нему поближе… и отогнать «стархантеров»… и связать боем крейсера… а, какое там — связать! Правильно противник действует, бьет эшелонированно, к себе не подпускает… а ведь боится все же.

Используя количественный перевес, корабли Звездного легиона — д'Марья решил их определять про себя именно так — разошлись классической полусферой, стремясь охватить боевой порядок противника со всех четырех флангов, а затем перестрелять врага издалека. Линкор держался немного позади, но именно он первым открыл огонь.

Судя по всему, наиболее важной целью американцы определили «Скамандр» — наверное, потому, что он был больше остальных, больше даже «Колорадо» — сто пятьдесят тысяч тонн против ста двадцати, — но чуть меньше «Арканзасов», которые имели тоннаж в сто шестьдесят тысяч тонн. «Джордж Буш-джуниор» выпустил по «Скамандру», который шел вторым справа, немного впереди, сразу десять «Свордов», но расстояние было великовато, и комендоры щитоносца без особого труда их все сбили, вызвав молчаливое одобрение капитан-полковника д'Марья.

«Джуниор» замедлил ход, а «Скамандр» резко ушел вправо и вверх, сближаясь с одним из «Арканзасов». Место щитоносца занял космобот, который потом, ускорившись, на противоходе проскочил мимо тройки «стархантеров», оказавшихся в тылу у русских (русских? — подумал д'Марья: ладно, пусть так…) кораблей.

«Скамандр», стремительно сблизившись с «Арканзасом», пустил по нему три ракетоторпеды. Американец оказался лихим парнем, не стал отклоняться, а сам пошел вперед, ведя огонь изо всех стволов: посмотрев на радар, д'Марья понял, что оба корабля имеют повреждения, но продолжают активно вести бой.

«Ред Алерт» шел крайним слева: рядом находился «Сила». Два «Колорадо» открыли огонь издалека, но пока все шло нормально: Кузин и его комендоры сбивали «Сворды» влет. Аэрогардам приходилось беречь оставшихся «Бугаев», и пока огонь по противнику вел «Сила».

Пока обходились без резких движений: «Джуниор» постепенно смещался в сторону «Ред Алерта» и «Силы», но пока был далеко. «Рогнеда» по приказу Столбухина, командовавшего эскадрой со «Скамандра», быстро пошла в сторону «Арканзасов». На том фланге у русских создавался численный перевес, потому что «стархантеры» вились где-то позади, и это сильно беспокоило командира аэрогардов: трудно было заподозрить американцев в тактической безграмотности. Однако в двухстах мегаметрах за ними держалась «Потудань»…

Несмотря на то что корабли обеих сторон действовали довольно осторожно, эфир был забит матюгами: различного рода «факи», «матери», изысканные определения совершенных и совершаемых со всевозможными родственниками различных степеней родства действий звенели в ушах и заставляли краснеть от напряжения чувствительную аппаратуру. Д'Марья невольно усмехнулся: после неосторожно брошенного кем-то «ниггера» радиопространство на пару секунд лишилось дара английской речи. Видимо, нормально управлять боем можно было только по направленному лучу.

Вообще создавалось впечатление, что противники ждут, пока кто-либо допустит позиционную ошибку. И первыми ее допустили американцы.

Один из «Колорадо» неосторожно выдвинулся на пол-мегаметра вперед, и д'Марья почти инстинктивно ткнул сенсор пуска ракетоторпеды.

«Бугай» вспорол корму крейсера, начавшего уходить вверх, разворотив американцу дюзы. «Колорадо» потерял ход и стал дрейфовать, представляя собой прекрасную мишень.

— «Сила», здесь борт ноль две девятки… здесь «Ред Алерт», иду за подбитым, прикрывайте.

— Вас понял, «Ред Алерт».

Д'Марья бросил фрегат навстречу крейсеру, одновременно фиксируя, что линкор резко пошел вперед, а второй «Колорадо» ушел вниз, будто подныривая под «Силу».

Однако размышлять было уже некогда: подбитый крейсер находился совсем рядом.

Колорадо» продолжал дрейфовать, беспомощно оттопырив корму. Сбив выпущенную вторым крейсером торпеду, «Ред Алерт» пронесся буквально в паре километров над подбитым американцем, взрезав ему лазерами обшивку до самого носа.

Крейсер даже не смог открыть стрельбу вдогон фрегату: корпус его, вспоротый, как консервная банка, стал разваливаться на части. Из шлюзов посыпались спасательные капсулы.

— «Сила», здесь «Ред Алерт». Отходим девять запятая девять.

— Понял вас, «Ред Алерт».

Ноги, ноги скорее от этого «Джуниора»… но не достанут «Сворды» вдогон, нет, не достанут… пир-раты… два румба! вправо! пиастр-ры!..

Ч-черт, да что же эти «стархантеры» там вьются… нет, «Потудань» вызывать пока нельзя… а у генерала что там? Осторожничают, но это на руку… нам. Не-ет, боится линкор, стремается «младший», не хочет погони устраивать…

— «Ред Алерт», «Сила», здесь «Скамандр». Идите три запятая двенадцать. Точка исполнения — пятнадцать ноль восемь. Ведущий — «Ред Алерт».

— Вас понял, «Скамандр». «Сила», здесь «Ред Алерт». Выполняем маневр с задержкой тридцать. Ускорение — три и две.

— Вас понял, «Ред Алерт».

Логично, генерал, логично. Устроим им кучу малу. А там и ваш космобот пригодится. Глядишь, так дело и до абордажа дойдет…

«Ред Алерт» и «Сила» по широкой дуге с ускорением пошли к «Скамандру», «Воле» и «Рогнеде». Туда же направился и линкор, а уцелевший «Колорадо» задержался, подбирая спасательные капсулы.

Наконец-то с места сдвинулись и «стархантеры». Но поздно, ребята, поздно… даже если «Джуниор» дойдет до места быстро.

И тут произошло то, чего опасался д'Марья.

Корабли стальгардовцев, умело маневрируя, поставили «Арканзасы» между собой и приближающимися фрегатами. Американцы оказывались между двух огней — пусть ненадолго, но этого времени должно было хватить для того, что успеть подбить оба крейсера, и тогда ситуация становилась для кораблей Звездного легиона угрожающей. Однако буквально за несколько секунд до того, как «Ред Алерт» выходил на дистанцию ведения огня, на экране локатора появилось сразу четыре новые отметки.

Д'Марья подсознательно ожидал чего-то подобного, поэтому моментально определил тип кораблей: два локальных подпространственника и два «Олбани». Линкоры выскочили между «стархантерами» и «Волей», а это значило, что здесь имела место обычная, простецкая, банальная засада…

Подпростраственники же появились порознь: один рядом со «Скамандром», другой — на пути у «Ред Алерта», что обернулось для американца неудачей: фрегат двигался с таким ускорением, что пущенная по нему торпеда просто не успела захватить цель и ушла в сторону, разорвавшись где-то вдалеке, после того, как сработал самоликвидатор. Подпространственник с похвальной быстротой ушел в унтерраум, однако д'Марья успел сбросить ему вдогонку сразу две подглубинные бомбы и, судя по возмущениям, вызванным в локальном подпространстве и отображенным на детекторах, попал.

«Скамандру» же не повезло. Сразу две торпеды угодило в щитоносец, и, хотя хода он не потерял, было понятно, что повреждения чрезвычайно серьезные.

— «Скамандр», здесь «Ред Алерт», мы в четырнадцать ноль восемь, точки исполнения достичь не могу, жду указаний.

— «Скамандр», здесь «Воля», маневр схождения совершить не могу, атакован превосходящим противником… численностью до пяти единиц.

— «Ред Алерт», «Сила», действовать по обстановке. «Рогнеда», «Воля», идти девятнадцать-тринадцать, точка исполнения восемнадцать ноль ноль три. В случае невозможности выполнить маневр — действовать по инструкции один дробь пять.

Что за инструкция такая… а голос у генерала ничего, спокойный. Держится наш генерал.

Однако дела-то плохи… по обстановке, понимаешь, действовать… зря, похоже, «Потудань» неизвестно где держали. А чертов подпространственник куда-то смылся, зараза…

Генерал, похоже, продолжал надеяться на кучу малу. «Скамандр» не стал уходить в сторону, а полез прямо между двумя «Арканзасами»: происходило это так близко, что д'Марья даже уловил, насколько сильно поврежден щитоносец — у флагманского корабля Столбухина была начисто сбита кормовая батарея — странно, что уцелел двигатель — и разворочен правый борт, как раз там, где находится десантный отсек.

Крейсера стали расходиться в стороны, и на правый от шедшего к ним «Ред Алерта» тут же набросились «Рогнеда» и «Воля», которых, в свою очередь, уже кромсали юркие «стархантеры».

Куча мала удалась на славу.

Теперь бой кипел без всяких шуток: кораблям русской эскадры было нечего терять, у них не оставалось запаса хода, чтобы скрыться с поля боя, уйдя в подпространство, а американцы, чересчур сблизившись с противником, потеряли преимущество дальнобойной артиллерии.

«Смешались в кучу кони, люди»… или как это там… а ну-ка зайдем слева…

— «Сила», здесь «Ред Алерт», маневр на три запятая… ноль, точка схождения двадцать ноль. «Потудань», здесь «Ред Алерт», действуйте по обстановке…

…а вот это ты хорошо повернулся, и повторим мы то, что уже только что сделали, и, пожалуй, спасем лысину дорогого генерала… он ведь нам еще пригодится… по-лу-чи.

Левый «Арканзас», отбиваясь от превосходящего — даже после полученных повреждений — его по огневой мощи «Скамандра», подставил дюзы «Ред Алерту», и д'Марья повторил недавно выполненный маневр, пройдя над крейсером и почти в упор выпустив по нему последнего своего «Бугая».

«Арканзас» сотрясся от взрыва, уничтожившего двигатель, однако лазеры фрегата не причинили ему особого вреда: основные орудийные башни крейсера уцелели, и он еще мог сопротивляться, пусть даже и находясь в дрейфе.

Подоспевший к месту основной схватки «Джордж Буш-младший» слегка задел «Силу», а потом перенес огонь на «Скамандр», который почти совсем потерял ход и теперь уже был сильно изуродован.

«Сила» же, двигаясь за «Ред Алертом», снес удачно пущенной торпедой носовую надстройку потерявшего ход «Арканзаса», и, продолжив движение за фрегатом аэрогардов, вышел на тройку «стархантеров»: те, действуя очень согласованно, рассыпались в стороны, обстреляв «Ред Алерт» и освободив место для «Джорджа Буша-дж.», который, однако — видимо, в азарте боя, — слишком сблизился со «Скамандром», и щитоносец, сделав последний рывок, врезался в линкор.

Начиналась мясорубка; неповрежденный «Арканзас» и один из «Олбани» превратили «Рогнеду» в исковерканную груду металла: секунда — и корвет разлетелся в клочья. Спастись не удалось никому.

«Потудань», яростно атакуя второй «Олбани», позволила «Воле» приблизиться к линкору, и космобот пустил в ход свое старое, но верное оружие, от души искромсав корабль противника: после этого он попытался пойти на абордаж, но был остановлен торпедой с «Арканзаса» буквально в десятке километров от «Олбани».

«Ред Алерт» отбивался от «стархантеров», и тут опять появился подпространственник: выпустив почти в упор торпеду по «Силе», он тут же снова ушел в унтерраум.

Д'Марья ударил кулаком ко консоли управления и бессильно выругался. Экраны радаров не позволяли видеть, что именно происходит в холодной пустоте: всего лишь — была отметка, и уже ее нет… нет фрегата «Сила», только рваные клочья металла и окаменевшей при абсолютном нуле органики, захлебнувшиеся крики и кристаллики черной крови, кусочки, обрывки и осколки. И пустота.

Напряжение достигло высшей точки. Похоже, космоботу стальгардовцев удалось-таки доковылять до поврежденного им линкора, но там все было далеко не ясно: в конце концов, на «Олбани» народу достаточно много. «Рогнеда» и «Сила» уничтожены, «Потудань» уже повреждена… «Скамандр» на запросы не отвечает, хотя отметка его осталась — слившись с отметкой «Джорджа Буша-младшего». «Ред Алерт» пока цел… один против трех целехоньких «стархантеров», целых же линкора и двух крейсеров и поврежденных крейсера и двух линкоров. Да еще подпространственник где-то шастает. Скверно.

Эх, сюда бы наш подпространственник, аэрогардовский… Леху бы сюда, Кровопускова, с его «Пегасом»…

Д'Марья посмотрел на мониторы. Три «стархантера» и «Олбани» шли к «Ред Алерту». Восемь мегаметров… семь с половиной…

Д'Марья стал уводить фрегат перпендикулярно курсу дрейфовавшей «Потудани», по дуге в сторону сцепившегося с «Олбани» космобота. «Стархантеры» не отставали, хотя и не приближались.

— «Потудань», здесь «Ред Алерт». Доложите обстановку.

— Здесь «Потудань». Поврежден двигатель, частичная разгерметизация корпуса. Есть потери в людях. Оборонительные системы пока действуют. Уйти в подпространство не можем.

— Понял вас, «Потудань». Идем к вам.

Идем… летим почти что. А выход?., принять на борт людей, попытаться уйти в подпространство… никак не успеем… но и бросить нельзя.

Эх, сюда бы Подмогу — да, именно с большой буквы…

Д'Марья посмотрел на локатор. Висят на хвосте, гады… чуть отстали… двадцать мегаметров. То есть десять.

Что?..

Д'Марья не поверил своим глазам: три отметки на мониторе локатора появились словно ниоткуда — и всего в десяти мегаметрах от фрегата. Он резко изменил курс, уйдя влево-вниз относительно своего положения в пространстве, и одновременно вывел на вспомогательный монитор данные идентификатора.

Нет, галлюцинация.

— Ясухиро! — заорал д'Марья. — Видишь?!

— Вижу, — чуть громче, чем обычно, сказал Ямада. — Два раумкройцера и специальный корвет-истребитель.

Д'Марья развернул фрегат.

Три «стархантера», которые шли чуть ли не в лобовое столкновение с вынырнувшими из подпространства кораблями, резко отвернули, разойдясь в стороны по трем осям координат. Однако на раумкройцерах не зевали: неизвестно, кто были эти скитальцы необитаемых космических глубин и что они там себе думали, но их канониры тут же разнесли на атомы двух американцев — стреляли практически в упор, и у кораблей Звездного легиона шансов не было.

Шедший позади «стархантеров» «Олбани» оказался нос к носу с двумя германскими раумкройцерами, которые без лишних разговоров открыли по линкору огонь. «Колорадо», который наконец-таки добрался до места схватки, тоже получил свою порцию и отвалил в сторону.

Д'Марья почувствовал, что у него голова идет кругом. Ну, не так чтобы совсем… но все-таки какая-то передышка у них появилась.

— Ясухиро, направленный луч на СКИ.

— Есть.

— Внимание, здесь фрегат корпуса аэрогардов «Ред Алерт», капитан-полковник д'Марья. Вызываем специальный корвет-истребитель…

— Слышу вас, капитан-полковник, — раздался спокойный голос. — Если не узнаете, представлюсь…

Да нет, не может быть.

— Алексей?..

— Так точно. Здесь СКИ «Пегас», старший капитан Кровопусков…

Глава 13

— Только не говори мне, что услышал наш SOS, — сказал д'Марья.

— Не скажу, — спокойно произнес Кровопусков. — Ничего такого я не слышал.

— И то слава богу, — проворчал д'Марья.

Он подумал, что Алексей остается Алексеем: сакраментальный удав или, скажем, Ямада на его фоне — ярко выраженные холерики. «Пегас» гения подглубинной войны Кровопускова пропал в районе Плутона около полугода назад… теперь, правда, становится понятным, куда он подевался.

— И кто это у тебя нынче в друзьях, господин старший капитан? — спросил д'Марья, невольно подстраиваясь под спокойную манеру разговора Кровопускова.

— Да вот шел себе домой… мы тут полгода уже на одной планетке обретаемся… и увязались эти. Я их увел подальше, а у вас тут такое веселье. Между прочим, вы почти в зоне поражения какого-то «Арканзаса». Это наш или не наш? И вообще — кто тут за кого?

— Верь идентификатору. Там все написано.

— Какие-то тут некоторые наши… старенькие, — с легким сомнением произнес Кровопусков.

— Ничего страшного… Хуже другое. Д'Марья кратко обрисовал ситуацию и добавил:

— Между прочим, осторожнее: тут где-то чужой под-пространственник бродит.

— Хо! — с пренебрежительным энтузиазмом произнес Кровопусков. — После того как мы завалили гордость штернваффе герра краснозадого барона фон Ниссмана, в подпространстве булькает одна мелочь.

— Все равно осторожнее. Отходим четырнадцать запятая тридцать, точка исполнения двадцать восемь ноль одиннадцать. До связи.

— Вас понял. До связи.

— Чудеса, — заметил Ямада.

— А я уже привык, — заявил Мальцев.

— Я тоже, — буркнул д'Марья.

Привык?., да, пожалуй, уже привык… да и не чудеса это вовсе, а так — тот же самый маневр схождения… и точка исполнения. «Потудань» отдрейфовала далеко, это хорошо, и американцы заняты… на какое-то время. Надо снимать экипаж.

Д'Марья посмотрел на мониторы. Раумкройцеры бились остервенело, в действиях же кораблей Звездного легиона просматривалась некоторая растерянность, что ли. «Джордж Буш-дж.» и один из «Олбани» по-прежнему дрейфовали, сцепившись с кораблями стальгардовцев: раумкройцеры уже напрочь уничтожили последний «стархантер» — ну и ладно, Кровопускову меньше беспокойства будет, — похоже, совсем разнесли поврежденный «Ред Алертом» «Арканзас» и сейчас сосредоточенно добивали «Колорадо». Не имевшие повреждений «Олбани» и второй «Арканзас» довольно вяло пытались его прикрыть.

Однако решительные ребята эти штернваффе. Вот американцы попали… ну ладно, будем заниматься своими делами.

— «Потудань», здесь «Ред Алерт». Идем на стыковку.

— Вас понял, «Ред Алерт».

— Миша, действуй.

— Есть.

— Вспомогательный пост, здесь командир корабля. Приготовиться к принятию людей с борта «Потудань».

— До стыковки двести сорок секунд…

…Так, как говаривал обер-лейтенант. Зо. Унд зо. Альзо шпрахт герр Зоммер… что имеем? Сталинградцев сейчас примем, а сталыардовцы… да, этим тоже не повезло. Кстати, сколько там до начала изменений на этой планете… как бишь ее они называли… Фрейя, да… если верить товарищу генералу, то около пяти часов. Инструкции у них там, понимаешь, с дробью…

— Стыковка.

Корабль слегка тряхнуло. Что это, Миша, так неаккуратно…

— Вспомогательный пост — рубке. Начата эвакуация боевого состава с «Потудани».

— Понял вас.

…а что же, «Скамандра» и «Волю» — бросить? Не годится ни с какой стороны…

— Командир, — негромкий голос Ямады, — обратите внимание.

— Что?.. — невольно спросил д'Марья, но тут же понял, в чем дело.

Дрейфовавший до этого момента «Арканзас» с вцепившимся в него «Скамандром» внезапно изменил направление дрейфа: видимо, заработали двигатели. Что там происходило — оставалось только гадать, но обе отметки стали уходить в сторону, постепенно набирая скорость, и вдруг внезапно исчезли с монитора.

Д'Марья переключил режимы сканирования пространства. Нет, взрыва не было… а детектор возмущений подпространства показал прорыв унтерраума.

Оба корабля ушли в никуда.

— И что с ними будет? — негромко спросил Ямада.

— Не знаю, — тоже негромко отозвался д'Марья. — Смотря какой из кораблей задействовал субпривод… Насколько я понимаю, другой будет уничтожен.

— Неизвестно. А если там был настоящий абордаж, то шансов у генерала не очень много, — сказал Ямада.

— У них был уничтожен десантный отсек… — угрюмо подтвердил д'Марья.

— Вспомогательный пост — рубке. Эвакуация с «Потудани» закончена. На борт принято сто восемнадцать человек. Размещены в кубриках с четырнадцатого по двадцать пятый. Самоликвидатор фрегата «Потудань» сработает через триста секунд.

— Вас понял…

Тем временем раумкройцеры застопорились в деле изничтожения кораблей Звездного легиона: «Колорадо» еще шевелился, а остальные корабли совершали сложные красивые маневры, постепенно удаляясь в сторону четвертой планеты системы.

Оставались еще «Олбани» с «Волей».

Д'Марья смотрел на монитор, когда увидел, что двойная отметка вдруг стала разрастаться, превращаясь в размытую зеленую кляксу.

— Майор!.. Экраны внешнего обзора на четырнадцать запятая двенадцать!

На больших экранах внешнего обзора уже почти ничего не было, кроме быстро гаснущего багрово-синего облака с мелкими ярко-белыми искорками.

— Реактор?

— Да, судя по всему;..

— Расстояние?

— Четырнадцать ноль ноль три.

Вряд ли кто-то там мог уцелеть, но все же…

— Пилот, аварийный сектор ближней связи. Смотреть внимательно!

— Есть.

Так, похоже, никого из наших здесь уже не осталось… как быстро летит время. Словно планета меняет оболочку, змея вылезает вон из кожи, зима не желает уходить прочь, а совесть… что совесть? Не повод поплакать…

— Аварийный сигнал. Капсула. Так и знал.

— Одна? Чья?..

— Одна. Сигнал на общей частоте.

— Расстояние?

— Пятнадцать мегаметров. Идет к нам.

— Внимание, «Пегас». Здесь «Ред Алерт». Я подбираю спасательную капсулу на четырнадцать запятая одиннадцать, похоже, это наши. Смотрите небо.

Из динамика донесся смешок:

— Понял вас, смотрю небо… давненько этого не слышал, господин капитан-полковник.

— Ничего-ничего… будьте на связи.

— Вас понял.

— Вспомогательный пост, приготовьтесь к приему спасательной капсулы. Смотреть внимательно: может быть, это противник.

— Вас принял.

Д'Марья дал ускорение, ловя пеленг капсулы.

Сколько туда максимум может набиться? Человек двадцать? Это если сильно потесниться… ну, коли окажутся американцы, то их может быть и поменьше. Можно ждать от них гадости? Можно. Но вряд ли…

Д'Марья в который раз глянул на мониторы дальней локации — теперь уже только дальней: пять кораблей, оставшихся на пространстве боя, удалились уже на приличное расстояние. Отметки целехоньки, похоже, у них там патовая ситуация…

А нам что? Куда? На Сталинград? На Асгард? На Цет-5? Вот когда пожалеешь, что над тобой нет вышестоящего командования… так, замедляемся, вот она, рядом…

— Подглубинная атака!.. Молодцы, гиперакустики…

— Внимание! Всем постам! Поглубинная атака!..

— «Ред Алерт», здесь «Пегас»! Я его вижу! Иду в подпространство!

А, ч-черт, каскадер…

Гиперакустики засекли по возмущениям унтерраума, что где-то рядом находится локальный подпространственник. До момента выхода атакующего корабля в обычное пространство оставались секунды — но ведь фрегат не «стархантер», специально предназначенный для выслеживания и уничтожения унтерраумкригсбоотов, на нем нет сложной аппаратуры точной фиксации нелинейных геометрий. Поэтому у противника все шансы на удачный выстрел… тем более что в данном случае «Ред Алерт» уже застопорил ход, собираясь подобрать спасательную капсулу.

А вот Кровопусков — которому, как знают все в подглубине и на поверхности, сам черт не родственник, — решил проделать свой излюбленный трюк: по следам возмущения гиперполя войти в подпространство и там вслепую атаковать противника… штука чрезвычайно рискованная, и в космосе на подобное отваживались единицы — еще реже, чем на абордаж.

— Есть стыковка.

— Вспомогательный пост, внимание, стыковка. Томительная пауза. Долгая. Очень долгая…

— Вспомогательный пост — рубке. Девятнадцать стальгардовских космодесантников на борт принял. Двенадцать будут размещены в медотсеке.

Ф-фу…

— Расстыковка осуществлена.

А с какого они корабля? Наверное, с «Воли»… но об этом потом. Сейчас — Кровопусков.

— Пост гиперлокации. Что у вас?

— Гиперакустик — рубке. Следов подглубинной детонации не обнаружено. Все тихо.

Охотятся, значит. Понятно.

— Пилот, отходим на двадцать мегаметров на четырнадцать запятая тридцать четыре.

— Есть.

Опять ждать. Ну-ка, где там легионеры и доблестные воины штернваффе?.. Ого — отметок на две меньше. Не хватает «Колорадо»… и одного раумкройцера. Почти сто восемьдесят мегаметров, далеко.

Однако же пора бы понять, что делать дальше. Даже если Алексей не вернется… хотя вот уж этого не дождетесь, кто бы вы ни были.

— Вспомогательный пост — рубке. Майор Бастурмин, комполка Четвертой мобильной дивизии космопехоты Народной Армии Независимости, просит встречи с командиром фрегата.

В голосе ротмистра Иванова, командира вспомогательного поста, слышалось неудовольствие: видимо, подумал д'Марья, комполка был очень настойчив.

— Чего ему надо, этому майору? — спросил он.

— Не могу знать, господин капитан-полковник. Майор желает говорить только с командиром фрегата. Срочное, говорит, дело. Не терпит отлагательства.

Чтоб его.

— Ладно. Сопроводите майора в рубку.

— Есть.

— Гиперакустик — рубке. Возмущение локального субполя, эпицентр — тринадцать ноль пять мегаметра на четырнадцать запятая тридцать два.

— Понял вас. Пилот, принять управление, меняем курс, идем четырнадцать запятая двадцать, сбросить скорость до ноль пятнадцати тысячных.

— Есть.

— И поосторожнее, Миша, ты ведь знаешь нашего Кровопускова…

— Слушаюсь…

Краем глаза д'Марья заметил, что Мальцев улыбается.

Тут он уловил мигание на мониторе локатора. Одновременно пискнул зуммер.

На экране появились две отметки: идентификатор тут же выдал опознавание — локальные подпространственники, Кровопусков и американец, друг за другом, всего в пяти мегаметрах. У кого-то не выдержали нервы — первый, кто вышел в обычное пространство, получит торпеду в дюзы. Впрочем, не обязательно именно в дюзы.

Одна из зеленых отметок мигнула белым: все как и положено, в корабль попали. Однако… гм, странно. Вместо того чтобы исчезнуть с монитора, отметка довольно быстро пошла в сторону второй планеты.

Не понял, озадаченно подумал д'Марья: торпеда с подпространственника другой раз ломает пополам здоровенные линкоры, а уж такое небольшое суденышко должно вообще разлететься в пыль. Что-то здесь не так.

— Внимание, здесь «Ред Алерт». «Пегас», слышите меня? Что у вас там?

— Здесь «Пегас», — раздался спокойный голос Кровопускова. — Преследую поврежденный корабль противника. Боезапас торпед и малых ракетоторпед исчерпан, добиваю лазерами…

Ну конечно.

Д'Марья посмотрел на данные вычислителя: после всех маневров «Ред Алерт» находился в двадцати мегаметрах от второй планеты, подпространственники — еще ближе. Американец вообще, похоже, скоро войдет в атмосферу.

— Здесь «Ред Алерт». «Пегас», отставить, повторяю — отставить. Прекратить преследование.

— Не понял. Повторите…

— Алексей, нельзя приближаться к планете! — повысил голое д'Марья.

— А… вас понял. — В голосе Кровопускова промелькнула нотка недовольства, но он хорошо знал капитан-полковника и спорить не стал. — Жду указаний.

— Выходим минус двенадцать запятая ноль один, точка исполнения — два ноль два. Скорость орбитальная, высота орбиты — двенадцать мегаметров. Оставайтесь на связи. Как только проясним обстановку — сообщим.

— Вас понял. Выполняю.

Так. До места боя — уже пятьсот восемьдесят мегаметров… куда они, так сваливаются? И ведь все дальше и дальше. И идут четко на четвертую планету, хотя до нее, конечно, еще далековато. Американский подпространственник, похоже, всерьез нацелился на вторую планету этой забавной системы, на которой через… уже через десять минут, что весьма интересно, начнется объявленное светопреставление. Ладно. Теперь можно послушать и товарища майора… кстати, где он?

Звякнул сигнал дверного динамика.

— Господин капитан-полковник, здесь майор Бастур мин.

Легок на помине.

Д'Марья нажал сенсор и повернулся к открывающейся двери.

В рубку вошел взъерошенный темнолицый человек в мятой застиранной полевой форме с многочисленными карманами и кобурой на поясе. Его сопровождали двое аэрогардов.

Д'Марья кивком отпустил их.

— Майор Бастурмин, командир первого полка Четвертой мобильной дивизии космопехоты, — представился темнолицый, став по стойке «смирно».

— Капитан-полковник д'Марья, корпус аэрогардов. Слушаю вас, майор.

— Товарищ капитан-полковник, необходимо посадить корабль на Фрейю.

Ямада повернулся вместе со своим креслом.

— Не понял, — несколько озадаченно сказал д'Марья. — Там же сейчас начнутся эти… изменения?

— Именно поэтому, — сдержанно произнес Бастурмин. Д'Марья бросил взгляд на таймер.

— Осталось сто шестьдесят две секунды, майор, — сказал он. — Мы никак не успеем. Даже если бы очень захотели.

Лицо Бастурмина дернулось.

— Тогда надо идти на четвертую планету системы, — ровным голосом сказал он.

— О как, — удивился д'Марья. — Это зачем же?

— Только там… — начал было майор, но его перебил Мальцев:

— Командир! Посмотрите!..

Д'Марья повернулся к консоли и увидел на экранах внешнего обзора (Мальцев дал на мониторы увеличенную картинку), как в атмосфере Фрейи, быстро увеличиваясь в размерах, набухая и вырастая, пробивается наверх бешено крутящаяся воронка — смерч, или дыра… или вход в туннель: черный мутный глаз урагана. Казалось, воронка тянулась прямо к «Ред Алерту», пожирая по дороге облака и самый воздух, но это уже была игра воображения; самый воздух, вся атмосфера планеты стала стремительно мутнеть, будто огромный печальный глаз затянулся бельмом, белесым с черными прожилками, похожими на мертвые сосуды, по которым давно не текла кровь…

— Что это?.. — услышал д'Марья чей-то голос и не понял чей.

— Похоже, в этом месте в атмосферу вошел американец, — задумчиво, почти равнодушно произнес Ямада.

Д'Марья продолжал смотреть на мониторы: воронка остановилась в своем продвижении, она стремительно бледнела, мутнела и вдруг неожиданно пропала, словно некий мучимый голодом монстр судорожно захлопнул пасть, отчаявшись ухватить добычу.

Атмосфера стала обретать прежнюю текучесть. Черные прожилки пропали, на робкой лазури завиднелись лохматые пятна облачных зарослей.

Д'Марья поймал себя на том, что перевел дух.

Он повернулся к майору. Тот, вытянув шею, смотрел на экраны.

— Вы, наверное, хотели, чтобы с нами произошло нечто подобное? — ровным голосом спросил д'Марья.

— Ничего-то вы не понимаете, — с мучительной досадой сказал майор и добавил, будто спохватившись: — Но еще не поздно туда попасть, товарищ капитан-полковник…

— Хорошо, — согласился д'Марья. — Я действительно ничего не понимаю. Но я надеюсь, что вы нам все объясните.

— Да, — как-то вяло произнес майор. — Я вам объясню. Он заговорил.

Во время рассказа Бастурмина д'Марья несколько раз ловил себя на том, что у него появляется ощущение нереальности, невероятности происходящего, словно бы он спит, и слушает во сне, и даже ходит — как лунатик, вытянув вперед руки, но глядя на себя со стороны… и в то же время он ни на секунду не усомнился даже не в правдивости слов майора, а в том, что все оно так и есть на самом деле. — во всяком случае, поначалу: а потом Бастурмин заговорил все быстрее и быстрее, стал похож не то на дервиша, каких д'Марья видел в марсианских шиитских поселениях, не то просто на сумасшедшего, точнее, на юродивого: странный майор вещал, шептал, говорил, пытался проповедовать, одновременно раскаиваясь в собственных словах и в совершенных ранее поступках, грустил и смеялся, стараясь поделиться печалью и радостью с другими…

…далеко, далеко шагнули те, кто слишком поверил словам соблазняющего разум, они уже покинули свою колыбель, пересекли даже и реки времен и пространств, перенесясь вслед за тем, кто обещал: величина букв в данном случае значения, пожалуй, не имеет… а если имеет — так что ж, каждому ceozjedem das zeine, вот и весь фокус; каждый видит то, что в силах видеть, понимать и ощущать, действуя в дальнейшем по приобретенному видению, руководствуясь им и направляясь… все туда же, куда и раньше, за много веков и километров: «…миллионоверстным расстояньем уменьшен, в детский мячик превращен… плывет, мерцает гаснущим сияньем закатных, нам не ведомых времен…», и потом, кто сказал, почему именно и в результате чего именно сыны царства будут — или уже были? — низвергнуты во тьму внешнюю, как раз туда, где плач и скрежет зубов… да кто его слышал, этот скрежет? ага, вот тут-то и кроется ошибка: слышали его, слышали неоднократно, и еще услышат, даже и не сумлевайтесь, не на такого напали: конечно, многие придут и с востока, и с запада, но не все они попадут к праотцам знающих дороги, не всем дано, пусть и родственникам в близком колене… но вот стоит подумать, кто первым попал во тьму, зачем он захотел это сделать — или не существует свободы воли, или эта самая свобода — наказание, и проще и лучше ее вовсе не иметь, падая и простираясь, не более того, а мастера гибристики не чета монстрам гебраистики, у них стол поболе и стул потверже, и нечего ругательски ругать итальянца, его каламбур по поводу знамен не был даже каламбуром, а был чистой правдой, если такое вообще возможно.

Тут д'Марья почувствовал некий укол, словно колючий кристаллик памяти всплыл из ледяных бездн Коцита, попытался пробиться наружу и застрял, угловатый, одетый в черное с серебром: подождем, шепнул Ульрих фон Вандельштахель Вальтеру фон Кёстрингу, подождем немного, еще осталось время, и мы отдохнем… знакомые слова, но ведь незнакомых слов попросту не бывает.

…пусть Туннель поедом ест тех, кто есть, пусть приносятся жертвы, всегда хватало торговцев, готовых раздобыть нужный товар, причем товар этот будет не лежалый, а самого лучшего качества; мы найдем, разузнаем, разыщем все ходы и даже все выходы, какие только есть в этом Мире, мы поймем и овладеем, и тогда Мир станет мостом, дорогой, по которой мы пойдем и вернемся, и никто не в силах будет помешать нам вернуться — туда, куда мы сможем и захотим…

…Ага, так вот что это такое знакомое…

— Ну и куда же в ближайшее время вы захотите, брат мастер копья? — громко сказал д'Марья по-немецки. — Или, может быть — старший мастер?

Бастурмин замешкался лишь на мгновение, но и этой заминки хватило, чтобы в следующую секунду он хрипел, вмятый лицом вниз в металлопластик пола. Ямада, прижимая голову лжемайора коленом, деловито обшаривал его карманы свободной правой рукой — левую он держал на отлете, ухватив вещателя за оба мизинца.

Д'Марья вытащил из спинки кресла длинный тонкий стилет, украшенный рунами.

— Средневековье какое-то, — произнес он, осторожно рассматривая вещицу. — Рыцари плаща и кинжала…

Пискнул сигнал двери. д'Марья посмотрел на видеодатчик — Зоммер.

— А-а, я вижу, вы уже справились, — удовлетворенно произнес обер-лейтенант, засовывая в кобуру «кригсштахель».

Крепыш и Мальцев спрятали пистолеты.

— Я надеюсь, вы тоже, — сказал д'Марья, поймав на лету какую-то металлическую штуку, которую бросил ему Ямада. Это оказался необычного вида пистолет, очень плоский, буквально миллиметров пять толщиной. — Не зря же я Гордого во вспомогательный отправил.

— Положим, я первый понял, что капсула — нестандарт штернваффе, — возразил Зоммер. — Я такие знаю, ими специально комплектуются корабли, предназначенные для разведпоиска… Помочь? — спросил он у Ямады.

— Уже все, — спокойно ответил тот, довольно-таки жестоко скручивая лжемайора найденной у него же гарротой.

— Неплохо экипировался, — заметил Зоммер. — А вот такие пистолетики мы, как это у вас говорят, тоже видывали. Бесшумный, двадцать пять зарядов, эффективная дальность всего пятнадцать метров, но на таком расстоянии бьет наповал.

— Очень интересно, — сказал д'Марья и положил пистолет вместе со стилетом на консоль.

Тем временем Ямада закончил свинчивать псевдомайора и небрежно бросил его в свое кресло.

— И что мы с ним будем делать? — задумчиво произнес он, взявшись рукой за лицо пленника и поворачивая его вправо-влево.

Лже-Бастурмин зло посверкивал глазами, но пытался своим видом выразить высокомерие. Это у него получалось не очень хорошо.

Д'Марья секунду подумал.

— Давайте его в допросную, — сказал он. — А я пока свяжусь с «Пегасом»… и потом присоединюсь к вам.

Глава 14

Д'Марья щелкнул зажигалкой и прикурил, выпустив клуб ароматного дыма: курил он редко, но сейчас надо было хорошенько подумать.

— Ну что? — спросил капитан-полковник у Ямады, который протирал руки ваткой, смоченной спиртом. — Жить будет?

— Будет, — сказал Ямада и бросил ватку в мусорку. — До психоблока все-таки не добрались. Совсем чуть-чуть.

— Однако крепкий парень, — с одобрением сказал Зоммер.

Ямада промолчал, а д'Марья переглянулся с Гордым и подумал, что обер-лейтенант не совсем понимает, что говорит: Ясухиро Иваоевич допрашивал лже-Бастурмина крайне деликатно, почти ласково, вполне справедливо полагая, что у такого, судя по всему, матерого шпиона-диверсанта есть мощный психоблок, и при малейшей ошибке, допущенной допрашивающим, при чересчур сильном нажиме сработает защитный психокод-самоликвидатор — и тогда все, сливай воду и выкидывай холодный труп в холодное же пространство. Вон он как чуть не помер, этот шварцриттер, когда попытались узнать его имя: хорошо еще, что д'Марья почти правильно угадал звание — мастер копья, это здорово помогло, да и психоблок, между прочим, капитан-полковник сам вовремя заметил, научили его там… в подземелье, наверное. Или сам научился? Или раньше умел?..

— Я вот думаю, что делать с остальными, то есть с его, так сказать, сподвижниками, — задумчиво произнес д'Марья, хотя если честно, то о них он не особенно заботился. — Сколько их там осталось?

— Шестнадцать, — отозвался Зоммер. — Из них двенадцать ранены. Крепкие, говорю же, ребята.

Временами акцент у обер-лейтенанта пропадал совершенно — особенно когда он говорил на примерно такие темы.

— Ага, — сказал д'Марья, глядя на синеватое колечко, плывущее к потолку. Он вдруг подумал, что еще совсем недавно на космических кораблях курили только в особых помещениях… а еще раньше не курили вообще. И пользовались туалетом, работающим по принципу пылесоса. — О чем это… а. Так что мы с ними будем делать?

— А ничего, — спокойно сказал Ямада. — Пусть поживут пока. Может быть, пригодятся.

Зоммер усмехнулся, восприняв эти слова как шутку, но д'Марья знал, что Ямада шутит только в самых крайних случаях, и то весьма своеобразно.

— Ладно, — сказал он. — С этим разобрались. Ясухиро Иваоевич, потом ты инструменты помоешь, — добавил д'Марья, глядя, как Ямада складывает крючки, шприцы и лезвия в кювету.

— Две секунды, — невозмутимо произнес Ямада, отодвигая дверку стерилизатора.

Внезапно д'Марья чуть не выронил сигарету…ну конечно, вот на что похож был тот белый ящик — на стерилизатор, на самый обычный лабораторный стерилизатор. И все другие ящики — тоже… лже-Бастурмин, то есть старший мастер щита, обер-шильдмейстер, говорил что-то такое о ненужных в этом Мире, о том, что ими в лучшем случае надо кормиться, а он-то, дурень, сразу и не понял… впрочем, и сейчас далеко не все ясно.

— Ладно, — сказал д'Марья, затушив сигарету в пустой пачке. Он чувствовал какое-то назойливое, сверлящее зудение в мозгу: ответ, единственный возможный ответ на многие вопросы был близок, он находился где-то совсем рядом, надо было лишь посмотреть на все со стороны, повернуть… или повернуться?., изменить сознание, убрать все лишнее и продвинуться вперед. — Ладно, — повторил он. — Сдается мне, что нужно идти обратно на Фрейю и снова лезть в тот бункер.

— Вообще-то у меня сложилось похожее впечатление, — повернулся к нему Ямада.

— …Хотя кое-что надо бы уточнить, — задумчиво сказал д'Марья и тронул сенсор декодера.

— …а мы всегда шли по короткому пути, и в этом была наша ошибка, наша постоянная ошибка…

Голос у шварцриттера был слабый, задумчивый: это еще до применения физического воздействия второго порядка, только сыворотка правды… может быть, чуть больше.

Гордый — вкрадчиво, почти нежно:

— Но зачем надо было посылать корабль на планету во время изменения?

— Изменение?.. Что такое — изменение? Изменяется все в этом Мире, изменяемся и мы — постепенно, незаметно, не понимая, где заканчивается Воля и начинается поиск Разума…

Д'Марья тогда, кажется, подумал, что этот взъерошенный обер-шильдмейстер — философ и большой умелец морочить честным людям голову… ну да, точно, в этом месте он сделал Ямаде знак, и тот чуть поднажал — самую малость.

Легкое позвякивание и деликатное «кап-кап-кап».

— Зачем садиться на планету?..

— …а-а, я понимаю, но это не изменения, это просто переход, и мы могли попасть туда, где нас ждут, где нас всегда ждут, и вас всех там встретят с радостью… у вас еще есть шанс спастись от ужаса одиночества и бесперспективности бытия…

— Корабль должен был погибнуть?

Пауза — шварцриттер долго качал головой, роняя капли пота и водя по лицам аэрогардов глазами со зрачками во всю радужку.

— …не-ет, не надо говорить так, нельзя говорить так, здесь никто просто так не погибает, в этом Мире обитают только те, кто просто так уйти не может… но у вас нет шансов вернуться обратно… если только вы не пойдете к врагам и предателям.

— Кто такие эти враги?

— …о-о, они здесь давно, они появились еще до того, как возникла Империя, а сейчас они сошлись с предателями… и у них тоже есть Идол… и у них есть ключи и даже свои Двери… но надо торопиться, только тот, кто может пройти в Дверь, протиснуться и продвинуться, спасется от тех, кто хочет спасти…

Д'Марья выключил рекордер.

— Н-ну, — сказал он, — двери, похоже, открывать мы умеем.

— Я тоже пойду, — быстро сказал Ямада, как-то необычно для себя быстро.

Д'Марья подумал.

— Похоже, в нарушение всех и всяческих инструкций придется на это пойти, — сказал он. — Но я чувствую… так надо.

— Челнок? — деловито спросил Ямада.

— Да… Игорь, — обратился д'Марья к Гордому, — ты поведешь «Ред Алерт»…

— Как это — я поведу? — с недоумением спросил Гордый.

— А вот так. Ты старший по званию на борту после меня и Ясухиро Иваоевича. Челнок сядет на планету, ты выждешь… скажем, час, а потом пойдешь на Сталинград. В нашем положении, похоже, это единственный выход.

— Но экипаж «Костромы»?..

— А что мы можем сделать? С двумя кораблями одолеть дивизию гевиттергренадирен? А если туда еще подошли силы штернваффе? Давайте на Сталинград, согласовывать действия с тамошним командованием… а дальше видно будет.

— Мне кажется… извините, конечно, господин капитан-полковник; но, по-моему, вы что-то задумали, — после паузы сказал Гордый.

— Есть немного, — помолчав, произнес д'Марья. — Бродят кое-какие мысли. Тем более после разговора с «Пегасом». Но об этом потом…

— Я надеюсь, геноссе капитан-полковник, что тоже буду выбран принимать участие в разведывательном поиске, — сдержанно сказал Зоммер, причем акцент его почему-то усилился.

Д'Марья посмотрел на обер-лейтенанта.

— А что ж, — раздумчиво произнес капитан-полковник. — Будете… принимать участие. Да,- спохватился он, — мы ведь до сих пор не допросили этого… глиста-легионера!

— Мне кажется, на это не остается времени, — заметил Ямада. — Пока проблема Звездного легиона не является насущной.

— Ну что ж… пожалуй. Отложим на потом, — подумав, согласился д'Марья. — Однако, признаться честно, этот коммодор Дик меня чертовски занимает.

— Меня тоже, — заметил Зоммер несколько агрессивно.

Д'Марья усмехнулся.

— Ладно… По прибытии всех пленных оставить на корабле. Там решим, что с ними будем делать…

Он поймал себя на том, что уже просчитывает свои действия на Сталинграде: как решать вопрос с пленными, с Цет-5… со Стальгардом, кстати, тоже. Как будто собрался выйти за сигаретами: пара минут на свежем воздухе — и опять в привычный офис.

Д'Марья внимательно прислушался к себе. Странно, никакой тревоги, никакого ощущения опасности… спокойствие и удовлетворение, больше ничего.

Это не к добру, подумал он. Да и Алексей предупреждал. Значит, опасность есть, и надо быть внимательнее…

— Кто еще пойдет с нами? — негромко спросил Ямада. Д'Марья подумал.

— Пожалуй, больше никого, — сказал он. Ямада кивнул.

— Надо связаться с Кровопусковым, — сказал д'Марья. — И подготовить челнок.

— До старта шестьдесят секунд.

…ничего не забыли? Вроде бы ничего, Зоммер даже прихватил зачем-то блицгевер… Кровопусков, правда, обиделся, что его не взяли… но зато посмотрит на Сталинград, ему будет интересно, а то что он киснет на своей планетке… сколько там у них народу?., мало, одним словом…

— …тридцать девять…

…отойдут сейчас от Фрейи мегаметров на двести — и в унтерраум… да что это я все по-немецки? Совсем ошалел, брат младший рыцарь… пахнет, пахнет здесь господами-братьями шварцриттерами… и стальгардовцами тоже, между прочим, разит…

— …девятнадцать…

…а если еще об ароматах, то беспокоит меня проблема своего среди чужих и зеркальная вероятность тоже тревожит…

— Десять.

…но и это не главное: как ни странно, заботит незаконченный бой на Цет-5. Почему?..

— …два, один. Старт.

Челнок плавно отошел от борта «Ред Алерта».

Д'Марья посмотрел на большой экран внешнего обзора… тьфу ты, космический волк: это же не экран, а обычный иллюминатор, челнок, он же крайсбаншиффхен и дропшип — кораблик маленький, предназначен для облета планеты и посадки… а экраны тоже есть, но в них мы смотреть пока не будем.

Внутренность челнока стала наливаться мрачным розовым, каким-то гнойным светом: лица аэрогардов стали похожи на куски заветрившегося сырого мяса — челнок, двигаясь в высоких слоях атмосферы, поворачивал на освещенную солнцем сторону планеты.

Д'Марья внимательно изучал картинку на основном экране, то увеличивая, то уменьшая изображение; поверхность Фрейи, казалось, ничуть не изменилась: не осталось ни следа от воронок, смерчей, прожилок и прочих каталептических помутнений.

Челнок опускался все ниже.

Нет, похоже, все в порядке. Однако как много здесь снега… но ветра почти нет. Или он так активен только в высоких широтах… активен? Как ветер может быть активен? Это ведь не живое существо… но кто сказал, что это так?..

Д'Марья качнул головой, отгоняя секундное наваждение. Челнок тоже качнулся, будто войдя в унисон с его мыслями.

— Отклонение по тангажу…

— Включаю автопилот.

— Командир, есть пеленг.

— Понял… как пеленг?! Чей?

— Наш.

Д'Марья уставился на Ямаду.

— Мы же оставили передатчик возле бункера, — спокойно пояснил тот. — Вот он и работает.

— А… — Д'Марья закрыл рот. — Что же получается… генерал нас обманул?

— Вот уж не знаю, — слегка усмехнулся Ямада.

— Ладно, — после паузы произнес д'Марья. — Посмотрим.

Все же над слоем облаков было очень красиво: солнце, бежавшее навстречу челноку невысоко над горизонтом… беспросветная темень вверху, нежная глуховатая пуховая перина под ногами, и полет — между ними, навстречу розовоперстой Эос, приветливой и здесь, и на Земле, и на любой другой планете, где только может появиться человек — со всеми своими скорбями, радостями, заботами, слабостями, со всем своим хламом душевным, телесным и любым другим: везде и всюду он найдет свою зарю… и вообще, подумал д'Марья, надо было назвать «Сверчка» «Авророй». Назло врагам и подругам. Чтобы нас, холостяков, боялись.

Челнок нырнул под облака.

— Идем по пеленгу? — полуутвердительно произнес Ямада, который сейчас был за штурмана.

— Да. Расстояние?

— Четыреста тридцать километров. Сигнал четкий.

— Точки исполнения совпадают?

— До тысячной.

— Хорошо, — кивнул д'Марья, хотя и так не сомневался, что сигнал идет именно оттуда, откуда несколько часов назад стартовал фрегат.

Челнок несся над заснеженной равниной, постепенно снижаясь.

Резко потемнело: солнце перестало быть естественным приложением-продолжением Авроры, оно покраснело, словно в смущении, потерялось и вид обрело багрово-злой. Ветер же, напротив, вел себя разухабисто, бросал в иллюминаторы челнока снежные ааряды, ледяная крупа поражала обшивку его корпуса не хуже охотничьей дроби: но железная птица не обращала внимания на такую ерунду и неуклонно направлялась к своей цели…

Д'Марья невольно про себя усмехнулся. Железная, ее за ногу, птица… совсем очумел по молодости лет. На заре. От зари. От темна да темна. А вон и стойбище…

Челнок сбросил скорость, завис ненадолго над видневшимся из-под сугробов бункером и мягко опустился в снег, разметав кристаллики замерзшей воды во все стороны этого света.

— Вэлкам ту зе Фрейя, — проворчал Зоммер, отстегиваясь.

— Вэлкам, вэлкам, — отозвался д'Марья.

Все трое загерметизировали бронекомбинезоны, проверили оружие и вышли из челнока.

— Это вы умело, геноссе капитан-полковник, — услышал д'Марья голос Зоммера. — До бункера не больше пятидесяти шагов…

Д'Марья огляделся.

Нет, ветер уже явно был не тот, что давеча: легкая, почти незаметная поземка, мутноватое солнце неподвижно смотрит откуда-то из-за плеча… все тихо и спокойно. Словно действительно произошли какие-то изменения… но бункер выглядит так же, как и раньше, — то есть каким его д'Марья видел на экранах. А где дверь, в которую собирался вломиться бравый обер-лейтенант?..

А, вот она… ну что же, выглядит точно так же, как и раньше. Стучись себе. Или сразу выламывай — что больше понравится.

Зоммер, похоже, прочитал мысли капитан-полковника.

— Разрешите? — услышал д'Марья его голос в наушниках.

— Нет, — сказал он, потому что точно знал: сейчас за этой дверью нет ничего… такого, что стоило бы искать и находить. — Нет, обер-лейтенант, мы идем в бункер.

Внезапно тонкая серая муть низкой облачности стала расходиться, в просветах появилось солнце: оно было почти таким же, как наверху, над облаками — спокойным и свободным.

Фрейя, подумал д'Марья. Богиня — чего? Плодородия, кажется… а может, и нет. У Зоммера надо будет спросить. Потом.

Они подошли к двери бункера.

Надо же — закрыта. Опять-таки — как раньше. Шершавый темный металл. Серый бетон. Там, за дверью, — капли воды… или растаявшего снега? А, вот еще что…

— Ясухиро, — негромко сказал д'Марья. — Где вы оставили передатчик?

К его удивлению, майор несколько замешкался: постоял секунду, оглядываясь по сторонам, потом сделал несколько шагов в сторону, вернулся.

— Странно, — помолчав, сказал Ямада. — Передатчика нет. А сигнал как был, так и сейчас есть.

— А мы разве его не за дверью оставили? — вмешался Зоммер.

— Нет, — после паузы ответил Ямада. — Я хорошо помню — перед дверью.

Зоммер повернул голову — д'Марья увидел его глаза за бронепластиком забрала.

— Мы оставили передатчик с той стороны, — очень спокойно сказал обер-лейтенант. — Я ломню это совершенно точно, потому что помогал вам его вынимать.

Д'Марья поднял руку.

— Уже не важно, — сказал он. — Надо идти. Открывайте, обер-лейтенант.

Зоммер подошел к двери и осторожно открыл ее.

Коридор. Но уже другой — вода на стенах осталась, ее стало даже больше, ручейки текли по стенам, собираясь в большие стоячие лужи, покрытые зеленоватой пленкой… и было светло, внутренность бункера освещалась желтоватыми лампочками, которые торчали из стен, как прыщи на неухоженной грязной коже.

— Это разве наш передатчик? — спросил д'Марья.

— Нет, — ответил Ямада, наклонившись к прибору и тронув его рукой. — Похож, но не наш. Такое впечатление, что стоит он здесь очень давно. Весь проржавел… Но сигнал идет именно с него.

— Понятно, — проворчал д'Марья. — Идем дальше. Они осторожно спустились по лестнице… нет, бункер здорово изменил свои внутренности: давеча ход поворачивал налево, теперь — направо; аэрогарды — и примкнувший к ним обер-лейтенант, хмыкнул про себя д'Марья, — двигались не спеша, держа оружие наготове, и сразу за близким поворотом вышли в какую-то ярко освещенную огромную трубу. Надо было идти дальше, все это хорошо понимали, не понадобилось никаких слов, чтобы согласовать действия — шаг, еще шаг, только вперед, потому что здесь есть только выход… еще дальше, но становится жарко, а бронесферу снимать нельзя, как нельзя и опустить оружие, хотя и понимаешь, что оно здесь бесполезно: в кого, на самом деле, можно стрелять в этой трубе, где только белые гладкие стены, от которых горошинами отражается дробное эхо, да пустота, от которой не отражается ничего…

В какую-то секунду д'Марья почувствовал, что теряет ориентацию; не стало ни верха, ни низа, он словно повис в этой молчаливой вязкой пустоте, растопырив локти и не давая никому прохода: застрял, застрял самым постыдным образом, повис в пространстве, не в силах пошевелиться, и единственное, что он сумел сделать, — не уронил автомат.

Однако это длилось короткое мгновение, пол почти сразу же ударил по ногам, в уши влез деликатный вздох далекого, но тем не менее страшного взрыва, испепелившего миллионы надежд и миллиарды желаний, огненный взгляд вселенной, в чьем мертвенном зрачке отразились все времена года, опалил спину… замерзшая тень ветра, оставшегося наверху, мелькнула и тут же пропала: быстро же они прошли первый коридор, и даже без приключений.

Коротко чмокнула перепонка, и трое с автоматами шагнули на залитую мрачноватым красным светом сухую кочковатую землю.

Рефлекс: в стороны, залечь, оружие, прицел… все чисто.

Секундная пауза.

— Похоже, чисто. — Голос Зоммера.

— У меня тоже. — Это Ямада.

— Подтверждаю, — буркнул д'Марья и встал на колено, не опуская автомата.

Он огляделся.

Сухая, словно хорошо пропеченная земля — не прожаренная, а будто побывавшая в духовке… откуда такие кулинарные ассоциации?., но почему-то не очень жарко: броне-комбинезоны, конечно, держат температуру, но здесь явно прохладно. Прохладный мир. Крутой мир… над головой стремительно неслись серо-коричневые облака и черно-коричневые тучи, в их могучих утробах что-то с глухим грохотом проворачивалось, и сквозь слепую темноту обещающе просверкивали лиловые зарницы: но все это было высоко, а тут, внизу, молча громоздились мертвые черные скалы, которые впереди складывались будто бы в невысокую уступчатую пирамиду; красноватая земля под коленом проминалась, поскрипывая и трескаясь, а ровным во всем этом мире был только тридцатиметровый пятачок, похожий на проход между театральными декорациями, и сейчас на нем глупо тыкали в разные стороны стволами автоматов аэрогарды.

Д'Марья выпрямился и опустил оружие.

— И куда мы попали? — очень жизнерадостно спросил Зоммер.

— Действительно, — негромко сказал Ямада. — Это что — другая планета?

Д'Марья еще раз посмотрел в высокое свирепое небо — оно действительно было высоким, он это знал, хотя звезд здесь наверняка никто еще не видел… и вряд ли когда-либо сможет увидеть.

— Планета, — повторил д'Марья задумчиво. — Наверное, планета.

— А что это там, впереди? — вдруг сказал Ямада. — Похоже, здесь есть не только камни…

Д'Марья посмотрел туда, куда майор указывал стволом своего автомата.

Ну да, та красно-черная пирамида. Капитан-полковник всмотрелся повнимательнее.

— Глазам не верю, — пробормотал он. — Ну и дела.

— Похоже, правда? — спокойно произнес Ямада. — Только вот ничего не написано.

— Не понимаю, — подал голос Зоммер. — На что похоже?

— На пирамиду, — рассеянно сказал д'Марья. Он сделал шаг вперед. — На усыпальницу. На реликварий…

— На что?..

— А ну-ка пойдем туда, — решительно сказал д'Марья и зашагал вперед.

Чем ближе он подходил к пирамиде, тем больше сомневался. Издалека — ну точно мавзолей, который стоял в свое время на Красной площади в Москве, пока она, эта площадь, еще существовала. А вот вблизи… и цвет вроде бы другой, и размеры — тут явно больше, — и вообще камень какой-то оплавленный, угрюмый, почерневший, все перекошено и слиплось, вызывая ассоциации не кулинарные и не архитектурные — скорее просто физиологические.

Д'Марья резко остановился. В спину ему ткнулся своим блицгевером Зоммер — Ямада шел рядом.

Откуда-то из-за камней навстречу аэрогардам вышел человек.

Обер-лейтенант резко вскинул оружие: д'Марья ладонью опустил ствол.

Неизвестный замер на месте. Потом сделал маленький, осторожный шажок назад. Снова замер. Опять шагнул. Аэрогарды не двигались. Неизвестный — в коричневом балахоне с капюшоном, из-под которого совершенно не было видно его лица, — сделал странное движение, не то пригнулся, не то отвесил поспешный поклон, да так и застыл, не разогнувшись: видимо, поняв, что пришельцы не собираются причинять какой-либо вред, он вытянул вперед правую руку и поманил аэрогардов пальцем.

— Пошли, — негромко произнес д'Марья: он чувствовал, что сейчас будет интересно. Опасность здесь присутствовала, но исходила она пока что не от предполагаемого обитателя пирамиды.

Не снимая, правда, пальцев со спусковых крючков, аэрогарды двинулись за неизвестным.

При ближайшем рассмотрении пирамида оказалась очень похожей на печку-голландку, к которой по странной прихоти севшего в лужу печника присобачили какие-то наросты, похожие на детские горки. Впечатление усиливалось тем, что дверей в пирамиде не было, а имелся только узкий квадратный лаз, в который буквально просочились званые гости — вслед за хозяином.

Внутри постройки оказалось светло: под неожиданно высоким потолком гирляндами висели электрические лампочки самых разнообразных форм и размеров, вплоть до самых диких и несуразных. Пол был стеклянным, под ним клубилась какая-то красновато-синеватая муть — не то дым, не то тягучая жидкость, струящаяся в невесомости; д'Марья не стал присматриваться, он только опасался, что провалится.

Посреди зала со стеклянным полом стоял большой стол, покрытый зеленым сукном, какие бывают в казино средней руки. На столе были расставлены заварочные чайники и фарфоровые чашки.

Неизвестный в балахоне подошел к столу, уселся в большое пилотское кресло — кроме этого кресла, вокруг стола находилось штук десять разнообразных стульев, — локтем отодвинул чашки, причем две или три при этом упали на пол и разбились с мелодичным звоном, и откинул капюшон.

Д'Марья невольно с удивлением хмыкнул: вождь мирового пролетариата выглядел крайне предосудительно, будто только что сошел со страницы белогвардейской бульварной газетенки — то есть совершенно карикатурно: совершенно козлиного вида бородка, большие, неестественно раскосые глаза — один зрачок без радужки, а белки ярко-красные, — лысый череп гигантских размеров, украшенный четырьмя рогами: одна пара поменьше, другая побольше. Вождь дружелюбно улыбнулся, показав массивные клыки.

Тут д'Марья засомневался, правильно ли он определил личность хозяина пирамиды — особенно после того, как тот выудил из-за пазухи пенсне, нацепил его на нос и стал похож на Чехова в воображении обитателей курируемой им палаты. Внутреннее чувство, хмыкнув, сообщило аэрогарду — а кто его знает. Ну и ладно.

Вождь — в любом случае он был точно вождь — зашевелил губами (страшные клыки заходили ходуном), начал делать округлые жесты, опрокинув еще пару чашек, потом выудил откуда-то огромные карманные часы на пеньковой веревке и стал тыкать ими в сторону гостей, активно открывая и закрывая рот. Он явно что-то говорил, причем, судя по тому, как напрягались толстые синие жилы на его лбу, горячо и громко, но д'Марья абсолютно ничего не слышал, хотя через внешние динамики бронесферы посторонние звуки доносились: нежное позвякивание собранных в гирлянды лампочек, противный скрип ножек стула, протащенного Зоммером по стеклянному полу, тихий щелчок поставленного на предохранитель автомата…

— Мне кажется, можно снять бронесферы, — услышал он негромкий голос Ямады.

— Согласен, — ответил д'Марья, немного помедлил, слушая себя и окружающее, потом открыл клапан.

Ничего такого. Д'Марья поднял забрало — воздух здесь был свежий, он пах резко, незнакомо, но не опасно, — потом снял сферу.

— …и непременно водочки.

Голос у хозяина пирамиды оказался густой, сочный, провоцирующий на слушание и повиновение: бас, и даже не оперный, а вообще какой-то трубный. Д'Марья подумал, что именно этот голос заставлял лампочки под потолком звенеть и шевелиться.

Он взял стул — деревянный; помнится, в начале девятнадцатого века такой стиль назывался «чиппендейл», — уселся на него, осторожно раздвинул чашки на столе и положил перед собой бронесферу.

— Тогда я им и говорю: воля ваша, дорогие господа, — азартно продолжал хозяин пирамиды, шлепая клыками по нижней губе: странно, но от этого его дикция вовсе не ухудшалась, — однако позвольте указать на совершенную архиглупость подобных превращений. Голым начинает существо свой путь в поисках самости и забвения, существенно голым же оно должно самозабвенно пройти от Альфы до Омеги через нашу ижицу. Цилиндр! — взревел козлобородый. — Цилиндр!.. Гипербред, не более и не менее того. Тору — только торово. Моднявая фрачная пара эксклюзив страшно неуместна в качестве аквизита амбивалентного путешественника. Фейербах огненным ручьем пафосно растекся по останкам ревущей авиабазы — лево! Лево! Левой!

— Ваше слово, товарищ маузер! — с энтузиазмом подхватил Зоммер.

Хозяин пирамиды умолк на полуслове и с удивлением посмотрел на обер-лейтенанта. Д'Марья и Ямада последовали его примеру.

Зоммер явно смутился. Он опустил голову, даже, можно сказать, понурился и — д'Марья готов был поклясться в этом — покраснел.

— Сбили вы меня, — грустно произнес козлобородый. — При чем тут маузер?

Зоммер промолчал.

— Скучные вы какие-то, — пожаловался хозяин пирамиды. — Все молчите, молчите… Нет чтобы спеть красивую песню. Лет ми си ю стрипт, к примеру. И вспомним Лени Рифеншталь.

Повисла неловкая пауза.

Словно бы от нечего делать д'Марья стал осматриваться — нарочито небрежно. Лампочки, еще какие-то висюльки… тут он вздрогнул: в дальнем углу зала, в душной коричневатой полутьме увиделось нечто неожиданное, тоже свисающее с потолка: здоровенная, очень тяжелая на вид глыба, отдаленно напоминающая повешенного за ноги человека, поворачивающегося вокруг своей оси… от ее зеркальной поверхности отскакивали вовсе не те картинки, какие должны были бы: никаких столов, лампочек, чашек и аэрогардов, но лишь грязноватые, дурно пахнущие даже на расстоянии разводы и звонкие суховатые щелчки ярко-желтых автоматных выстрелов…

Д'Марья невольно отвел глаза в сторону. Один взгляд на странное вращающееся зеркало вызывал чувство тошноты и омерзения: он даже ощутил, как рот наполнился кисловатой слюной.

— Так, — деловито сказал козлобородый. — Не будем гризетствовать и играть в мовизм. Не по Сеньке шапка. Это как пустить в звездный лабиринт в век дракона черную кошку с абсолютным оружием — не поймут друг друга, несовместимые вещи, какие координаты чудес ни задавай. А со стороны ничего, бывает интересно. Не заблудишься. Особенно — если на кону водочка стоит. Да еще и не на одном. Для нежелающих. В розлив. И — в Разлив! Эх, охота… междугазетная организация. В четырнадцатый день месяца ияр кому-то, пожалуй, стоило бы выпить на юбилее. За Императора. Любого. Но не каникулярного. Без этого, пожалуй, кое-кому нельзя. Особенно тем, кто пропустил пятнадцатый день месяца предыдущего. То есть не пропустил, а был занят. Бывают такие — опоздавшие. Мосты вот только жечь не нужно. Культура, наверное.

Д'Марья покосился на своих спутников. Ямада слушал чрезвычайно внимательно, а вот Зоммер, похоже, не слушал вовсе — рыскал взглядом по сторонам, держа палец на спусковом крючке блицгевера.

— Между прочим, здесь каждый раз — утро, — понизив голос, доверительно сообщил хозяин пирамиды и налил себе чаю. — И светло. Но не по той причине, как вы, наверное, подумали. Падать вот только неприятно… и вообще не стоит думать, что вы такие первые и такие умные… и мы не первые, и даже те, кто был перед нами, — тоже, возможно, опоздали. Путешествия, переходы, прорывы… все это было не раз и не сто восемь раз, волочь по туннелям свои воплощенные горести — невеликая доблесть. Вам проще, вы понимаете, как мучительно быстро течет песок, как мала емкость, куда уже ничего не вернуть и не вернуться никогда… а если я шучу? Попробуйте, проверьте, это право каждого путешественника, — хозяин пирамиды снова неуловимо изменил интонацию, — но компас может показать не туда.

Козлобородый умолк, схватил чашку обеими руками и принялся истово хлебать чай, шевеля рогами. По лысине его пошли пурпурные пятна.

— Нетерпение! — провозгласил внезапно хозяин пирамиды, широким жестом отбрасывая опустевшую чашку: она с металлическим лязганьем покатилась по полу и затихла где-то в дальнем углу. — Нетерпение и нетерпимость! Три времени, три цвета времени, три возраста — одно и то же… все одно и то же, и ничего принципиально нового. Да разбудите вы хоть меня, хоть кого угодно и где угодно — даже в Лондоне, — и вам скажут, что на Тауэре до сих пор висят отрубленные полусгнившие головы, что после первого тайма на армагедцонском стадионе по нулям, что туннели не анизотропны, а наступать на грабли — забава общечеловеческая. Поднимите себе веки — и вы ничегошеньки не поймете, потому что риторика — наука по известному определению халявная, содранная кожа хороша на барабане, умение терпеть свойственно не всем, а во льдах, между прочим, довольно холодно…

— А предательство — признак интеллигентности, — добавил д'Марья.

Хозяин пирамиды умолк и уставился на аэрогарда.

— Кто это здесь предатель? — задушевно спросил он, обнажив клыки на всю длину. — И кто интеллигент?

— Да никто, — пожал плечами д'Марья. — Это так, к слову.

Козлобородый задумчиво потрогал правый передний — малый — рог.

— Ага, — глубокомысленно заметил он. — Тянем время, значит.

— Вовсе нет, — возразил д'Марья. — Просто беседуем. Козлобородый подумал и задрал ногу на стол, опять уронив при этом пару чашек.

Нога оказалась обута в чудовищной величины кирзовый сапог. Покрутив ступней и полюбовавшись на свою обувь, хозяин пирамиды стал этот сапог стаскивать, действуя откровенно демонстративно.

Не без труда справившись со своим делом — у него даже лысина стала сизой, — козлобородый откинулся на спинку кресла и триумфально оглядел присутствующих.

Нога его оказалась в портянке, до того грязной, что д'Марья с трудом понял, что это церковная парча, — даже не понял, а скорее догадался.

Он пожал плечами — ну и что такого.

Хозяин пирамиды явно рассчитывал на другой эффект.

— Что, не нравится? — разочарованно спросил он. Покрутил ступней, полюбовался на портянку. — Или языки проглотили?

— А в чем дело? — недоуменно произнес Зоммер. Ямада же промолчал.

— Да вы что, не крещеные? — с долей возмущения в голосе осведомился козлобородый.

Аэрогарды и Зоммер переглянулись.

— Ну да… — сказал д'Марья. — Все… да? Все некрещеные.

Хозяин пирамиды почесал рог — левый передний — и убрал ногу со стола.

— Это даже неинтересно, — пожаловался он неизвестно кому и принялся с грустной миной на лице обуваться.

— Так, — решительно сказал д'Марья. — Сами понимаете, что здесь мы не в вашей власти. Ответьте на пару вопросов, и мы пойдем.

— Вопросы? — задумчиво произнес козлобородый. — Вопросы и ответы…

— Именно, — подтвердил д'Марья. — Кто построил этот Туннель?

— Эти Туннели, — поправил его хозяин пирамиды.

— Пусть так. Кто?

— Многие, — показал клыки козлобородый.

— Когда?

— А в разные времена.

— Зачем?

— Чтобы передвигаться, идиот! — заорал козлобородый, стукнув обоими кулаками по столу. Чашки запрыгали по зеленому сукну, как лягушки на полянке. — Чтобы иметь власть над миром и мирами! Чтобы строить империи!.. Чертовы русские… сучье племя, все у вас не так, ничего вы не умеете, работать с вами невозможно, уроды беспросветные! Мало вас перебили да перевешали!..

— Между прочим, здесь не все русские, — подал голос Ямада.

— А ты молчи, вша косоглазая! И на тебя найдется управа! Сучий потрох!

— Кстати, о собаках, — рассудительно сказал Ямада. — Людей вы, кажется, не очень-то любите…

— Да за что вас любить?!. - совершенно вышел из себя хозяин пирамиды и выдал порцию такого мата, что д'Марья даже поморщился. — Всех, всех в огонь, под нож, на дыбу, чтоб белы косточки штопором свернулись и мясцо завоняло, червям на радость… блядючье племя… — И так далее.

Когда вождь захлебнулся матюгами и на секунду замолк, утирая слюну с клыков, Ямада вежливо спросил:

— Поэтому тогда в коридор собака выскочила? Козлобородый замер на мгновение, потом хитро прищурился, оскалив клыки:

— А-а, умный, лягушонок желтопузый… глазки твои поганые. Есть там собачки, есть. Жалко, не наши. Вон, его компатриоты, — он мотнул рогами в сторону Зоммера, — постарались. Но сейчас я с ними не дружу.

— Черные рыцари? — быстро спросил д'Марья. Он ожидал чего-то подобного.

Вождь, продолжая сверлить невозмутимого Ямаду взглядом, машинально кивнул, потом повернул голову к капитан-полковнику.

— А ты сам-то кто будешь? — подозрительно спросил он. — Что-то не пойму я. Вроде русским духом разит вовсю, но и еще чем-то подванивает…

Начинается, неприязненно подумал д'Марья. Но тут неожиданно в разговор встрял Зоммер.

— Что значит — подванивает? — с несвойственной ему агрессивной надменностью спросил он. — Это что такое вы имеете в виду?

Вождь с неприятным хлюпаньем облизал клыки.

— Молчи, гнида белобрысая, — почему-то не очень уверенно сказал он.

Зоммер брезгливо скривил губы.

— Что, думаешь, я не вижу, чье место ты занял? — презрительно процедил он. — Думаешь, я не понимаю, чьи слова повторяешь?..

— С-свои, — тревожно присвистнул вождь.

— А там, где разрядка? Где жирное с курсивом? — с неприятной надменностью наседал Зоммер.

— Пошел к черту!.. — привстал со своего места козло-боррдый.

— Сидеть, — негромко сказал Зоммер, и вождь послушно плюхнулся обратно в кресло. Рога его поникли.

Д'Марья с удивлением смотрел на обер-лейтенанта: тот утратил всякое простодушие и солдатскую незамысловатость. Прозрачные глаза фауэскашника светились холодной сталью.

— Где старший? — по-прежнему негромко спросил он.

— Какой старший?.. — недоуменно произнес козлобородый, и тут красноватые глаза его озарились радостным блеском. — Ага!.. — крикнул он торжествующе. — Так я и знал!.. Лопухи тупоголовые! Ты же гад с Асгарда…

Зоммер стремительно, но очень спокойно выхватил из кобуры свой «кригсштахель» — его блицгевер лежал на столе — и три раза выстрелил в козлобородого.

Д'Марья хорошо видел, как пули вспарывали обшивку пилотского кресла — потому что радостно скалящийся козлобородый вождь стал уже прозрачным, мутновато-коричневым, и продолжал стремительно таять, как кусок сахара в стакане чая. Одно мгновение горели красным его глаза, потом осталась лишь застывшая саблезубая улыбка, через полсекунды — только многообещающие клыки… и все, уже совершенно ничего.

Лампочки под потолком протестующе зазвенели.

— И что дальше? — хладнокровно спросил Ямада. Зоммер медленно засовывал пистолет в кобуру. Он был немного бледен, но не растерян.

— Надо уходить, — спокойно произнес он. — Здесь нам делать нечего.

— И куда же мы пойдем? — с некоторым интересом осведомился д'Марья.

— Здесь должен быть запасной выход, — подал голос Ямада. — По-моему, в том углу.

Глава 15

— Однако, — несколько озадаченно пробормотал д'Марья, щурясь на холодноватое солнце. — Это крайне похоже на ту самую Цет-5. Не правда ли?

Они стояли посреди каменистой пустыни. Легкий ветерок приятно обдувал лицо, шевелил сухие кустики, росшие в трещинах старых бетонных плит, уложенных на пространстве между тремя стоявшими в ряд низкими угрюмыми дотами, из двери одного из которых выбрались аэрогарды и Зоммер.

— Правда, — подтвердил Ямада, тоже поднимая забрало бронесферы.

Д'Марья посмотрел на Зоммера, который снял бронесферу и теперь с сосредоточенным видом трогал сенсоры рации-клипса.

— А вы как считаете, обер-лейтенант Меркадор? Похоже на Цет-пять?

— Похоже… — рассеянно отозвался Зоммер и с недоумением посмотрел на капитан-полковника. — Какой еще Меркатор?..

— Меркадор, — поправил его д'Марья, — По-моему, так звали того Героя Советского Союза, который Троцкого укокошил. Ледорубом, кстати.

— Какого еще Троцкого? — с еще большим недоумением спросил Зоммер и положил по своему обыкновению руки на висевший у него на шее блицгевер.

— Ну как же, — удивился д'Марья. — Я имею в виду этого… с козлиной бородкой.

— А!.. — с облегчением рассмеялся Зоммер. — Так это был Троцкий? Не узнал, не узнал…

— При чем тут Троцкий? — вмешался Ямада. — По-моему, сначала там был сам вождь, я такие вот портянки в музее видел, а потом, после стрельбы, появился этот, как его…

— Кажется, кто-то из нас заблудился, — пробормотал д'Марья. — Но тогда зачем было стрелять?..

Он в упор посмотрел на обер-лейтенанта. Тот ответил безмятежным взглядом.

— Что такое хотел сказать хозяин пирамиды? — медленно произнес д'Марья. — Вы не дали ему договорить, обер-лейтенант.

— Не знаю, — легко ответил Зоммер и улыбнулся. Однако почти тут же он стал серьезным, явно прислушиваясь к клипсу-рации — даже руку к уху поднял.

Д'Марья машинально тронул сенсор собственной рации. Ничего. Тишина.

— Что вы слышите? — резко сказал д'Марья. Зоммер предостерегающе выставил ладонь — не мешайте, мол.

Д'Марья посмотрел на Ямаду. Тот сосредоточенно прислушивался к клипсу, потом быстро извлек из кармана многоканальный коммуникатор.

Д'Марья чертыхнулся и полез за своим.

— Йа, — внезапно негромко произнес обер-лейтенант. — Зофорт.

— Что?.. — переспросил д'Марья. Он внезапно почувствовал, как окружающий мир неприятно дернулся перед глазами, на долю секунды будто раздвоившись — дежа-вю?.. — Что вы сказали?.. Обер-лейтенант!

— А?.. Все в порядке, — отозвался Зоммер несколько рассеянно.

— А что — «сейчас»?

— Сейчас — значит «сейчас», — жестковато произнес Зоммер, глядя в глаза капитан-полковнику. — Мы действительно на Цет-пять, и давайте вести себя поосторожнее.

Д'Марья ощутил резкий, пронзительный укол где-то в районе пупка: опасность! Опасность!! Внутри все словно съежилось; он вскинул автомат, еще не зная, куда его направить, но тут же увидел — из двух дотов, между которыми они стояли, стали выбегать гевиттергренадирен в бронекомбинезонах.

Д'Марья успел, опустившись на колено, срезать троих… четверых — краем глаза он видел, как падают те, в кого попал Ямада, — а потом он получил сильнейший удар в спину… по голове, еще раз по голове: бронесфера выдержала, сознания он не потерял и еще пытался сопротивляться, но все равно на него навалились, выбили из рук автомат, жестоко скрутили и куда-то поволокли.

— …Ну что, геноссе капитан-полковник, как самочувствие?

Д'Марья тяжело посмотрел на Зоммера.

Бывший обер-лейтенант, а теперь старший мастер копья, то есть обер-шписсмейстер, был вальяжен. Он сидел, положив ногу на ногу, он курил с крайне важным видом, на его шварцриттерских сапогах могло бы почтительно играть солнце — если бы оно было в этом подземелье с сырыми стенами и низким серым потолком.

— Прекрасное самочувствие, — хрипловато ответил д'Марья и откашлялся. — А ваше, брат шписсмейстер?

— Обер-шписсмейстер, — поправил его Зоммер и небрежно стряхнул пепел в пепельницу, выполненную в виде человеческого черепа. По-русски он теперь говорил совершенно без акцента, гладко и ловко.

— Какая разница? — сказал д'Марья, хотел пожать плечами, но у него не получилось: капитан-полковник был надежно, но без лишней жестокости привязан к жесткому креслу с подлокотниками и без обивки. Кроме этого кресла, зоммерова стула и самого Зоммера, в угрюмом каземате ничего не было. — Какая разница? Для меня вы обер-лейтенант.

Зоммер усмехнулся.

— Хорошо, пусть будет так, — довольно миролюбиво сказал он. — Не будем ссориться. Все-таки мы с вами, можно считать, не один пуд соли вместе съели.

— Хорошо, будем дружить домами, — проворчал д'Марья. — Чего ж ты меня тогда привязал так крепко, друг ситный?

— Для вашей же пользы, — охотно отозвался бывший асгардовец. — Вдруг станете метаться… повредите себе чего-нибудь.

— Да ладно, — усмехнулся д'Марья. — Ты ж у нас крутой кампфклингер.

— Чемпион Пятнадцатой дивизии гевиттергренадирен в свое время, — с готовностью сказал Зоммер. — И второй, как я уже говорил раньше, уровень на Асгарде… Однако о системе рукопашного боя аэрогардов мы наслышаны. Так что не будем пока рисковать.

— Чем? — скривился д'Марья, неосторожно дернув предплечьем.

— Вашим здоровьем, уважаемый брат младший рыцарь, только вашим здоровьем… Кстати, о здоровье: не дергайтесь вы так, не стоит совершенно.

— Хорошо, — согласился д'Марья, понимая, что не стоит пока давать волю эмоциям. Что-то ведь им от него нужно. Хорошо, подождем, поглядим. Вот только… — Вот только для начала парочка вопросов, — сказал он.

— Конечно-конечно, — кивнул обер-шписсмейстер, со вкусом закуривая новую сигарету. — Спрашивайте.

— Что с майором?

— С кем?.. А, с вашим заместителем… С ним пока все в порядке. Его, правда, немножко побили, но он сам виноват: умудрился голыми руками покалечить пятерых бойцов, причем ведь трое были в бронекомбинезонах; Опасный, признаться, человек. Пусть спасибо скажет, что живой остался и даже без переломов.

— Скажет, он вам еще все скажет… Зоммер усмехнулся.

— Не надо ерничать, брат младший рыцарь. Я ведь сказал: с ним пока все в порядке. Дальнейшая судьба геноссе Ямады будет во многом зависеть от вас, от вашего благоразумия и дальновидности… хотя если честно, то лично мне плевать на этого японца. Еще вопросы?

— Да. Я все-таки боевой командир… Как там все закончилось, в том бою с американцами?

Зоммер усмехнулся и посмотрел на часы.

— Дело в том, дорогой брат младший рыцарь, что этот бой еще не начинался вовсе. Поэтому, кстати, мы и сидим здесь с вами тет-а-тет: при переходах по Мировому Туннелю случаются иногда — точнее, чрезвычайно редко, — такие вот темпоральные, так сказать, парадоксы, они совершенно не изучены, и мы не можем рисковать. Кто его знает, что случится, если мы появимся в том районе, и тем более — если повстречаем сами себя?

— Действительно, — задумчиво проговорил д'Марья.

— Вот-вот. Мало ли. Вдруг чего-нибудь взорвется — да так, что от Галактики ничего не останется? Надо быть ответственным за свои поступки.

— Ладно, — сказал д'Марья. — Убедили… Так что же, никто не знает, что мы здесь?

Зоммер внимательно посмотрел на него.

— Пока никто, — сказал он после секундной паузы. — Только взвод гевиттергренадирен, который был предназначен для вашего захвата. Но не надейтесь, вам ничего не поможет.

— Да ладно уж… — почти благодушно сказал капитан-полковник. — Тем более что, как я понимаю, чего-то вы от меня хотите. Да еще и упорно продолжаете называть рыцарем.

— Правильно, правильно, — покивал Зоммер. — Вы весьма догадливы. Может быть, даже понимаете, какое огромное значение вы имеете для нас, для нашей Империи, если пришлось пожертвовать полувзводом прекрасно подготовленных бойцов с «Эйхмана»… и рисковать таким агентом, как я. Без ложной скромности замечу — очень ценным агентом. Только двум нашим людям удалось внедриться к этим отщепенцам-асгардовцам, и только мне — проникнуть в Фауэска… это вообще чудо. Мы потеряли три десятка прекрасно подготовленных людей, лучших, что можно было найти в Хайцергруппе — нашей разведке, — прежде чем мне удалось там закрепиться.

— А на Сталинграде? Много там ваших?

— До черта, — ядовито усмехнулся Зоммер. — Не говорите ерунды, брат капитан-полковник.

— А что такого? — изобразил удивление д'Марья.

— А ничего. Я и так сболтнул сгоряча… а об остальном вы никогда ничего не узнаете, даже если наша любовь состоится. Должны понимать.

— Ну, я же так, солдатская косточка, полевой офицер… для остального у нас был Отдел наблюдений.

— Слышал, слышал, — махнул рукой Зоммер. — И даже видел. Не морочьте мне голову.

— Как угодно, — хмыкнул д'Марья. — Тогда переходите к делу, чего уж там.

Зоммер кивнул удовлетворенно, затушил сигарету, поставил пепельницу на пол — тут д'Марья понял, что это самый что ни на есть настоящий череп, — и сказал:

— К делу так к делу…

Голос его стал вкрадчивым.

…Обер-шписсмейстер говорил долго, меняя интонации, меняя выражение лица и даже глаз: он повествовал, вещал, упрашивал, сообщал, он вкручивал, исповедовался, загибал, врал, хвастался и признавался. Д'Марья невольно пару раз восхищенно покачал головой — мысленно, конечно, — до такой степени мастерски Зоммер владел искусством имперсонации, охмурения и подавления чужой воли в своих, сугубо корыстных целях.

…За капитан-полковником корпуса аэрогардов д'Марья шварцриттеры наблюдали давно. Если честно, то еще с тех самых пор, когда на Марсе он во время своего авантюристического рейда некоторое время провел в 132-м отдельном полку гевиттергренадирен, оставив о себе чрезвычайно дурные воспоминания… впрочем, что было, то было: кто старое помянет… Неопытный офицер-наблюдатель шварцриттеров — что поделать, всего-навсего младший меченосец, унтершвертгрегер, — прозевал энергичного аэрогарда, в результате чего флот штернваффе понес ощутимые потери: несколько уничтоженных кораблей и один угнанный (да, мечтательно улыбнулся д'Марья мысленно, веселые были времена…), но не об этом все же речь, а о том, что наблюдатель, выполняя обязательную процедуру, все же составил идентификационную карту капитан-полковника, хоть и не сумел в ней разобраться. Разобрались другие, значительно позже, и буквально схватились за голову: оказалось, что карта принадлежит потенциальному шварцриттеру с чрезвычайно высокими показателями буквально по всем пунктам, да еще с реликтами крови — то есть, сами понимаете, с генами, — записанными в Серебряной книге Ордена…

— …Это не басня, брат рыцарь, — понизив голос, доверительно сообщал Зоммер. — Ульрих фон Вандельштахель был одним из славнейших и мудрейших братьев… о, легенды о его подвигах занимают немало страниц в Анналах Белой Бездны, но об этом позже, потом…

…так вот, подобные потенциальные братья — огромная удача для Ордена, но данный случай явился чрезвычайным и из ряда вон выходящим, поскольку хитрый капитан-полковник крайне ловко замел следы после того, как скрылся на похищенном «Фойершайне», — строго говоря, его вообще потеряли из виду, и даже мощный контрразведывательный аппарат шварцриттеров оказался не в состоянии обнаружить потомка Вандельштахеля.

О нем знали только одно — он из стана противника. Но кто именно? Американец? Кто-то из союзников? Англичанин? Азиат? Русский?.. Последнее, конечно, крайне не приветствовалось по идеологическим соображениям, мы не инсургенты с еретического Асгарда — не добрались до них в свое время, что печально, — но, в конце концов, не консерваторы определяют ход истории, мы-то с вами хорошо об этом знаем…

…но у каждого из старших братьев имелась копия идентификационной карты неуловимого героя, а обер-шписсмейстер Заммер — кстати, вот и познакомились, — к таким как раз и относится, и вот каково же было его радостное удивление, когда мятежный фрегат «Ред Алерт» принес в своем чреве своего командира, на поверку оказавшегося тем самым разыскиваемым потенциальным братом…

— Так вы что, еще на Асгарде меня приметили?

…конечно, конечно, а дальше все было неслучайно — и то, как «Ред Алерт» оказался на Цет-5, и все остальное тоже, специальная техника и новейшие технологии, сами понимаете… конечно, были и совпадения — «Кострома» не должна была попасть на Цет-5, ее, собственно, приняли за «Ред Алерт», но в конечном счете двести человек ее экипажа тоже не лишние, пригодятся (у, сволочь, мало тебе Стив-Тайсон морду бил)… а вот появление американцев — сюрприз неприятный, потому как в системе Солнца-108 кораблей штернваффе почти нет, и об этом янки, видимо, знали, но вот с открытым барьером им просто повезло.

…сколько он уже болтает, думал д'Марья, время-то сейчас ой как дорого…

…так вот, брат рыцарь — пока что младший рыцарь, посвящение действительно, а впереди — блестящая карьера, с подобной-то чистотой генов, — брат рыцарь, повторюсь, должен понимать, что его уникальная личность открывает новые горизонты как перед ним персонально, так и перед Священной Галактической империей германской нации, поскольку он все-таки генетический ариец и, кроме того, солдат страны, которой уже нет, а данная ей присяга, стало быть, попросту недействительна… да и вообще между русскими и арийцами давно уже нет той вражды, которая существовала веками: ведь в Третьей мировой мы были союзниками… в конце концов, германская нация более не нуждается в обширных восточных территориях на Земле, которые в свое время несколько несправедливо, согласитесь, занимала кучка немытых азиатов… к генетической линии брата Вандельштахеля подобный эпитет, разумеется, не относится… не надо забывать, что сейчас в Мире есть только две реальные силы — прогрессивная Санкта империа галактикана германорум и зловещая Межзвездная Всеамериканская республика — хищники, чья злобная мощь держится на штыках пресловутого Звездного легиона (во как, отметил д'Марья); брат рыцарь, похоже, уже понял, что такое американцы в космосе: Вун-дед-Ни — даже не цветочки, а так, пыльца…

— И много еще в этом Мире всяких других сил, кроме прогрессивных и хищных?

Обер-шписсмейстер поколебался секунду, потом махнул рукой — это ведь данные даже не секретные…

…в Мире, или, как говорят подданные так называемого ГСВГ на Асгарде, Сфере, существует много известных обитаемых планет и еще масса необследованных. Между нами, брат Вандельштахель, система Туннелей существует с незапамятных времен: только мы и только на Земле знаем несколько десятков Дверей… не все они действуют, то есть не все открыты, но… впрочем, это сейчас не важно, не будем увлекаться. Кто создал Туннели — тайна, в которую пока не удалось проникнуть, есть много гипотез, все они уязвимы… между нами, лично я не верю в инопланетное происхождение Туннелей, а многие считают, что вся система — просто одно из чудес природы, вроде водопадов или там северного сияния: атеисты, что с них взять. На Стальгарде, по некоторым, еще старым сведениям, полагают, что Туннели построили их гиперборейцы; эти дремучие псевдояпонцы — помните, где проводником работает старик Сусанооанин? — и которые, кстати, обитают в Мире по меньшей мере лет пятьсот, да не на одной планете, думают, что Двери созданы их предками; ацтеки — да-да, есть здесь и такие: космоплавание, между прочим, у них развилось независимо, благодаря тем самым инкубаторам, о которых вам поведал бедняга Руммель, — ацтеки, говорю я, тянут одеяло на себя; и так далее… гипотез, честно говоря, до черта, а истина где-то там, из аут зэа. Надо понимать главное: все, кто ушел с Земли, из Солнечной системы через Туннель или в результате инициации субпривода, возвратиться обратно не могут — пока не пройдут всю систему Туннелей, о чем говорят все легенды и прямые на то указания… какие, спрашиваете вы, указания?., ну, к примеру, в тех же самых Анналах… это сейчас не важно, ваш мозг не в состоянии воспринять информацию в полном объеме, да и вообще все, или почти все, могут знать только Магистры и Гроссмейстеры — дерзайте, брат рыцарь, дорога почета и славы лежит перед вами… так вот, сквозь Туннели может пройти не всякий, а вы, брат Вандельштахель, это запросто проделываете.

— Этот люк с рыбой, который вы с такой легкостью вскрыли, не поддавался доселе никому, брат рыцарь. И к мавзолею, кроме стальгардовцев, никто попасть не в состоянии. Вы — тот ключик, который открывает все двери, за которыми, между прочим, попадаются несметные сокровища тела и духа. Власть над Миром! — это ли не чудо, спрашиваю я вас?..

— Какие сокровища? — поморщился д'Марья. Сколько там времени же прошло?.. — Чайник с чашками и лампочками?

Обер-шписсмейстер натянуто улыбнулся.

— Мавзолей — это ерунда, — сказал он. — Вы же, наверное, видели, какая техника была в том коридоре, из которого мы так поспешно ретировались, — старье беспросветное, вторая треть прошлого века. А вот встречаются такие места, где есть все, как в раю, причем в раю любого рода, начиная с самых примитивных представлений, — еда, драгоценности, буколические уголки, женщины… в Мире очень мало, между прочим, женщин; просто не родятся: за них постоянно идут войны, как в незапамятные времена… и красот природы тоже немного — все планеты похожи на Землю, но все равно не то. Тоска по Земле, скажу я вам, страшная вещь: до восьмидесяти процентов обитателей Мира страдают психическими заболеваниями на этой почве, даже те, кто никогда Земли в глаза не видел, — те же ацтеки, хартнунги или персы-верит-рагниты…

— Восемьдесят процентов?

— Может, меньше. Да, есть, конечно, еще и эброниты, которые с Землей порвали давно и сознательно. А с харт-нунгами, правда, мы пока столкнулись только один раз, и то… — Обер-шписсмейстер махнул рукой.

А вот на сколько процентов ты мне тут наврал, дружище Зоммер-Заммер?.. Ладно.

— Есть в Туннелях и такие штуки, с помощью которых, похоже, можно создавать новые Миры, — снова заговорил обер-шписсмейстер. — Незнакомые технологии. Похоже, очень старые, но принципиально близкие к запрещенным вычислительным. Это, впрочем, отдельный разговор; подобное лежит вне сферы моих знаний: я не техник.

— Ага… — произнес д'Марья. — Вот я не совсем понял… на Землю попасть нельзя, так? А выйти за пределы Мира — в другую сторону? Вовне?

— То же самое, — быстро произнес обер-шписсмейстер. — Только кому это надо?

— Не знаю, не знаю, — проговорил д'Марья, изучая лицо Зоммера-Заммера. — Мне почему-то кажется, что очень даже надо.

…ну что вы, брат рыцарь, Империи надо разобраться хотя бы с местными делами, а потом уже думать о внешнем пространстве… разобраться хотя бы с Туннелями, понять, чего они хотят — вот, к примеру, что за странная история с сигналами бедствия? — обеспечить их бесперебойную работу, а то — право слово, сплошные дикарские методы… вы нам нужны, брат Вандельштахель, нужны просто позарез: без громких слов и лишних экивоков скажу вам прямо — вступайте в наши ряды, займите подобающее место… ваши, кстати, люди — те, что пока находятся на форпосте, — тоже могут вступить, о том, что они не наши, пока никто почти не знает, они имеют полную свободу передвижения — в разумных пределах, конечно, — и могут принести пользу, особенно немцы…

— Ну а если я не соглашусь?

— Боюсь, у вас нет другого выхода, — извиняющимся тоном сообщил обер-шписсмейстер. — Убивать вас, конечно, нет никакого резона, но ведь химия стоит на высоком уровне развития… опять-таки — гипнотическое воздействие, совмещенное с медикаментозной обработкой, предоставляет обширные возможности…

— А вот здесь, как мне кажется, вы сильно ошибаетесь, братец копьемастер, — с некоторым злорадством сказал д'Марья. — Общаясь с этим вашим фон Биттербургом, я кое-что понял.

— Что же именно? — слегка закаменел лицом Зоммер.

— Да вот, к примеру, то, что при прохождении через ваши Туннели требуется определенное, и весьма немалое, напряжение воли. Если вы меня сломаете, то как я буду проходить в Двери?

Зоммер некоторое время молчал, играя желваками.

— Да, — наконец произнес он с некоторым сожалением. — Я, наверное, все-таки недооценил вас, брат капитан-полковник. Вы достойный представитель арийского народа. Какая наблюдательность, какая сила духа и воли… Скажу вам по секрету: мне кажется, что всадник фон Биттербург рассчитывает на вас в своей реформистской деятельности, о которой давно уже догадываются члены Малого Синклита. Не подумайте, я вовсе не противник графа Удо Райнриха фон дер Биттербурга, напротив, я его горячий сторонник и слежу за его подвижничеством давно и с огромным интересом… он — один из немногих, кто идет в правильном направлении, кто совершенно четко видит, что будущее нельзя построить только на пролитой чужой крови… Что же, это даже хорошо: лично я давно искал случая войти в контакт с всадником фон Биттербургом. Мне кажется, для этого настало время.

— Для чего настало время? — поморщившись, переспросил д'Марья.

— Для консолидации всех здоровых сил Священной Галактической империи. Для организации отпора проискам американцев. Для того чтобы вернуться на Землю, в конце концов…

— Да на что вам далась несчастная Земля? Там ведь ничего не осталось… А может быть, вам вовсе не Земля нужна? Может быть, дело, скажем, в Солнце?..

Вообще-то д'Марья сказал последнюю фразу просто так, чтобы потянуть время. Но по внезапно сузившимся зрачкам обер-шписсмейстера он понял, что куда-то попал, в какую-то десятку.

Ставшим почти привычным усилием воли д'Марья посмотрел вокруг, заглянул под тугую пленку, окутывавшую разум Зоммера, и тотчас ощутил, осознал, увидел Туннели… нет, кровеносные сосуды невообразимого тела, по которым стремился нечувствительный поток питательных частиц, снабжающий необходимым саму суть — но это не разум, не самость, даже не сущность… не воля и не судьба: однако, все в этом Мире неразрывно связано с ним, — и по этим сосудам несутся паразиты, симбионты, просто посторонние вкрапления; чтобы проникнуть к сути, чтобы что-то получить в результате проникновения (нечто отсюда, из этого каземата, невообразимое, но вполне человеческое), требовались жертвы… да, их было много, и даже среди своих (предательство — одно из самых лакомых блюд, оно необходимо для получения награды!), но вот если бросить к ногам повелителя волю Солнца, то тогда…

Д'Марья чуть не задохнулся. Он понял, что сейчас его разум будет выжжен, съеден, пропадет навсегда… нет, он даже просто не родится, как не рождались миллионы и миллионы до этой локальной, но кем-то возвращаемой бесконечное число повторений секунды. Миллионы и миллиарды мыслей и слов, знаков и символов, поступков и бездействий, без спросу коснувшихся… а-а, нет уж, стал ловить сладкий воздух широко раскрытым ртом д'Марья, отдаляясь и старательно закрывая с чьей-то помощью двери за собой: я — не один, солдатами не бывают в одиночку, даже один — это уже почти армия, если есть то, что нужно защищать…

Он стиснул зубы и помотал головой, закрыв глаза. Бешено вертевшиеся стены успокаивались, останавливались и снова притворялись бесстрастными. Мир — местный, локальный с маленькой буквы — с готовностью демонстрировал свой нейтралитет, выдвигая на первый план реалии человеческого быта.

К примеру, обер-шписсмейстера, в глазах которого плескались злоба и страх.

Д'Марья невольно удивился: до этого момента он ни разу не замечал проявления подобных эмоций у бывшего обер-лейтенанта.

Сейчас перед ним сидел, наклонившись вперед и исказив в какой-то судорожной гримасе губы, самый настоящий враг, немного даже киношный: даже не поймешь, играет он злобу или вправду потерял контроль. Все-таки ведь шварцриттеры — тоже люди.

— Значит, обратно хотите? — Д'Марья знал, что говорить этого не стоило, но не мог удержаться. — К солнышку?.. А по Земле, интересно, часом не вы так красиво бабахнули?

Зоммер медленно откинулся на спинку стула.

— Да, — с непонятным сожалением произнес он. — Очень печально. Похоже, все впустую. С подобной проницательностью вы, геноссе неудавшийся брат, довольно опасны.

Д'Марья усмехнулся.

— Это я-то опасен? А ваше, с позволения сказать, начальство знает о том, какую участь в ближайшее время вы им уготовили?

Обер-шписсмейстер помедлил, потом расстегнул кобуру и достал «вулкан», направив пистолет на аэрогарда.

— Вы опасны, брат капитан-полковник, — повторил он. — Вы неупорядочены и неуправляемы. Очевидно, арийские гены не смогли стать доминантой вашего существа — не могу же я признать правдой бредни этих неудачников и предателей из ГСВГ. Азиатчина стремится ввергнуть Мир в хаос, и этого допустить никак нельзя.

— Какой вы весь из себя пафосный, геноссе шварцриттер, — поморщился д'Марья. — Лучше будьте тем, кто вы есть на самом деле, — банальным фриком.

Обер-шписсмейстер пропустил реплику мимо ушей.

— Солнце будет принесено в жертву, — ровным голосом сказал он, направив пистолет в лоб аэрогарду. — Ненамного сложнее, чем скормить Туннелю две сотни человек с «Костромы» и десяток высших сановников Ордена. Уверяю вас, что все это — чепуха и мелочь по сравнению с Тьмой Внешней, куда был низвергнут Он и куда мы, верные…

Раздался громкий стук.

Обер-шписсмейстер убрал пистолет в кобуру и подошел к двери. Помедлив секунду, он тронул сенсор замка и отворил ее.

Д'Марья перевел дух.

Он не видел, кто находился за дверью: стоявший на пороге Зоммер загораживал весь проем. Аэрогард прислушался, но человек в коридоре говорил негромко и неразборчиво.

— Какого черта? — раздраженно произнес обер-шписсмейстер. — Время еще есть. Зачем вас прислали, брат Нойманн?

Короткий неразборчивый ответ.

— Да мне… — взревел было Зоммер, но тут же умолк. — Извините, брат Нойманн. Однако в Синклите, похоже, сложилось превратное представление о создавшейся ситуации. Да-да, конечно, входите, еще раз извините меня…

Он посторонился и пропустил в каземат человека в шварцриттерской форме.

Д'Марья прищурился; еще один обер-шписсмейстер. Его лицо показалось аэрогарду знакомым.

А!., ну да, тот седой старший мастер копья — первый шварцриттер, которого он встретил на форпосте. Гм… лучше бы кто-нибудь еще. Но все равно — стрельба пока откладывается.

Седой внимательно посмотрел в глаза аэрогарду, потом повернулся к хмурому Зоммеру.

— Мне кажется, пора препроводить брата Вандельштахеля в надлежащее место, — негромко, но довольно веско произнес он.

— Еще рано, брат Нойманн, — сдержанно ответил Зоммер. — Координаты времени не синхронизированы.

Седой усмехнулся.

— Вы не хуже меня знаете, брат Зоргер (ах ты, сволочь, подумал д'Марья, и тут наврал), что вряд ли может случиться что-то серьезное, если даже…

Зоргер резко вскинул правую руку, одновременно поднеся левую к уху с клипсом-рацией.

— Что… — начал седой, но тут же умолк и тронул сенсор на своем клипсе. — Ничего не слышу, — сказал он через секунду.

— Нас атакуют, — бросил сквозь зубы Зоргер, посмотрел на аэрогарда и потянулся к кобуре.

— Кто атакует? — недоуменно спросил седой.

— Не знаю, — отрывисто произнес Зоргер. Глаза его лихорадочно заблестели.

— Это серьезно?

— Вполне. Кампфшрауберы… танки.

— Американцы?

— Не похоже… Так. Сейчас они будут здесь. Зоргер выхватил пистолет и направил его на аэрогарда.

— В таком случае надо уходить, — спокойно проговорил седой. — Если не ошибаюсь, где-то здесь должен быть ход к Девятнадцатой станции.

Зоргер бросил на него злобный взгляд, продолжая держать свой «вулкан» направленным в лоб капитан-полковника.

Д'Марья почувствовал грань.

— Отвяжите брата младшего рыцаря, — по-прежнему спокойно сказал седой. — Мы должны доставить его к терминалу как можно быстрее.

— Станция уже захвачена!.. — выкрикнул Зоргер. — Там сел чужой корабль!

— Ну и что? — невозмутимо пожал плечами седой. — У нас вполне хватит времени скрыться.

Зоргер кусал губу, явно находясь в некотором замешательстве.

А не заложить ли нам его, подумал д'Марья. Нет, не успею… а интересно, он этого дядьку тоже укокошит?..

Зоргер медлил, но палец с курка «вулкана» не снимал. Седой же тем временем тронул сенсор своего клипса и негромко произнес:

— Да… каземат девятнадцать.

— Что?.. — посмотрел на него Зоргер. — Что вы сказали?

Дуло его пистолета уже смотрело в грудь Нойманна.

— Нам пора уходить, — очень спокойно и уверенно произнес седой, незаметно (д'Марья с трудом уловил это движение) перетекая к двери. — Отвяжите его от кресла и пойдем. Не спеша. Нас уже ждут. Вас уже ждут. Надо идти.

Д'Марья почувствовал легкую дурноту. Как сквозь сероватую дымку, он увидел, что ствол «вулкана» медленно опускается. На лбу у Зоргера заблестели бисеринки пота, лицо его исказилось от напряжения.

Очень медленно, как во сне, седой шварцриттер поднял руку и поднес ее к сенсору замка.

— Мы сейчас уходим. Это нужно. Очень нужно. Это приказ.

Усилием воли — так, что в ушах зазвенело, а во рту появился странный кисловатый привкус, — д'Марья вышел из-под воздействия негромкого голоса Нойманна: словно скинул с себя тяжелое ватное одеяло, будто вышел на свежий утренний воздух… в голове раздавался громовой стук, и все существо аэрогарда пронизало чувство невозможности, неестественности своего положения — веревки, жесткое кресло, шершавые стены и низкий потолок…

С невероятной отчетливостью д'Марья видел — время, кажется, замедлило свой ход, — как рука Нойманна коснулась сенсора замка, как медленно начала отворяться тяжелая дверь, как оттуда, из коридора, в каземат стали врываться люди… седой шварцриттер посторонился, на долю доли секунды отвел глаза, и тут Зоргер, чье лицо страшно исказилось, выстрелил пять раз подряд.

Две пули попали Нойманну в грудь, три — в тех, кто находился в коридоре: их д'Марья пока не видел, мешала открытая дверь.

Время продолжало двигаться не спеша. Нойманн плавно оседал на пол, он глядел исподлобья на Зоргера и тянулся к своей кобуре: а мгновенно вспотевший Зоргер, изо всех сил отвернувшись от него, скалясь, целился в капитан-полковника, одновременно прыгая в дальний конец каземата.

Два выстрела. Очень глухо: такое низкое «д-дум», «д-дум». Пули шли в голову аэрогарду, но он как-то — успел, что ли, определить возможную траекторию?., нет, не понял, некогда было понимать… — каким-то образом сумел отклониться, одновременно фиксируя краешком неимоверно разросшегося сознания, что электропровод, которым он был привязан к креслу, подается, что правая рука вот-вот освободится от пут… а Зоргер, уже не оглядываясь, бросается к дальней стене, ударяет по ней рукой и буквально проваливается в раскрывшийся люк… вместе с пулей, посланной ему в правое плечо ворвавшимся в каземат ротмистром Игнатьевым.

Окружающий мир с грохотом опустился на капитан-полковника. Словно видеозапись, на короткое время затормозившись, ускорилась, догоняя реальность, скрежеща и подвывая. Д'Марья забился в кресле, с хрипом всасывая в истонченные легкие воздух, мучительно изгибаясь и обливаясь кровью, проступившей изо всех пор его съежившейся кожи.

–..Командир!.. — услышал он через долю секунды. — Командир! С вами все в порядке?..

Именно через долю, это д'Марья понял сразу, как только время стало двигаться с подобающей скоростью: седой шварцриттер на подогнувшихся ногах еще не успел опуститься на пол: голова его запрокидывалась, на губах пузырилась пена, пистолет чудом держался в бессильно и неестественно вывернутой руке… Нойманна пытался поддержать поручик Воробьев, Игнатьев, приглушенно матерясь, возился у закрывшегося за Зоргером люка, а Гордый резал десантным ножом провода на руках капитан-полковника.

Д'Марья понял, что коричневатая зелень перед глазами — плод перенапряжения, разогнал ее и проворчал сквозь зубы:

— Что ж так долго? Мы тут чуть не загнулись.

— Ничего не долго, — проворчал Гордый. — Очень даже быстро. Пока засекли маяки, пока продирались через все двери…

— Ладно-ладно, — буркнул д'Марья. — Где майор? Он цел?

— Да. Сейчас придет. Они там еще какую-то дверь нашли… Ого!..

— Что такое?..

Д'Марья проследил за взглядом Гордого — тот как раз закончил разрезать последний провод — и сразу почувствовал резкую боль в правой руке.

Оказывается, он так сильно дернулся, когда в него стрелял Зоргер, что провод, которым он был привязан, прорезал руку чуть ли не до кости и лопнул в двух местах. Из рукава полевой формы закапала кровь.

— Н-да, — произнес д'Марья. — Бывает. Ладно, перевязываться потом. Где Ямада?..

Он вскочил с кресла и подошел к Нойманну.

Тот был плох, это д'Марья понял сразу: пузыри, свист… пробито легкое… дырка в области сердца. Странно, что он еще жив.

Однако этому шварцриттеру капитан-полковник д'Марья, пожалуй, обязан жизнью.

Седой обер-шписсмейстер посмотрел на него и слабо, как-то мельком, улыбнулся.

— Вход… в номере тринадцатом… Люк… три восьмерки, — еле слышно прохрипел он.

По-русски.

Д'Марья почувствовал, что у него по коже пробежали мурашки: но не успел он открыть рот, как его бесцеремонно отодвинули в сторону.

Над Нойманном склонился Шефер — тот самый, из Эсфауэс.

— Геноссе Фоцар, — без эмоций произнес он. — Как же вы так…

— Немного… не успел… — Воздух со свистом выходил из простреленного легкого. — Торопитесь… они уже готовы отправить… В любом случае… это сделают американцы… идите в номер тринадцать.

Шефер резко выпрямился.

— Его надо на корабль, — бесстрастно произнес он. — Еще есть шансы. А нам надо спешить.

— Подождите, — сказал несколько ошеломленный д'Марья. — Это что — ваш?

— Геноссе Фоцар — оберст Фауэска, — жестковато ответил Шефер.

Ну вы и даете, подумал д'Марья. Свои среди…

— Нам надо спешить, — продолжал Шефер. — Людей с «Костромы» уже подготовили к уничтожению. Но мы успеем.

— Ага, — сказал д'Марья.

Тут в каземат быстро вошел Ямада. Его основательно обработали: глаза, которые и до этого момента не отличались особенной величиной, превратились в крохотные щелочки.

— Есть сигнал малого маяка, — с еще меньшим количеством эмоций, чем Шефер, сообщил он. — Пора идти.

Глава 16

Они бежали по длинному коридору: два шага — вдох, два шага — выдох; д'Марья мельком порадовался, что нашелся все-таки в этом Мире нормальный коридор, без лишних заумствований и кунстштюков — туннель, самый обычный, с маленькой буквы, похожий на метро… собственно, почти метро и есть: вон она, монорельсовая дорога, идет параллельно этому проходу, только где сейчас найдешь подходящий поезд…

Д'Марья слегка притормозил и оказался рядом с Шефером.

— Сколько… осталось?

— Семь километров, — ответил гауптман, не сбиваясь с дыхания. — Скоро должна быть ремонтная… станция, там можно сесть на монорельс…

— А время?

— Пока успеваем…

Д'Марья повернул голову влево: рядом бежал Воробьев с прибором слежения.

— Сигнал?

— Четкий…

— Хорошо быть… подозрительным, — просвистал над ухом капитан-полковника голос Ямады.

— Угу, — не разжимая: зубов, отозвался д'Марья. Действительно, хорошо. Вот не нацепили бы маркер этому гаденышу Зоргеру на кожу, а ограничились только тем, что в ботинке… да что там говорить: вы, господин капитан-полковник, товарища по оружию из братского гэсэвэгэ не разглядели совершенно, хорошо хоть что согласились со своим заместителем и не стали посвящать обер-лейтенанта в план…

Д'Марья в очередной раз мысленно отвесил себе подзатыльник: расслабился, дурень, увлекся всякими потамсторонними вещами, забыл, что такое обычная разведка и шпионаж… но и асгардовцы хороши: сколько лет Зоргер у них за своего был?.. Или он перевербованный? А, уже не важно…

…важно другое: как быстро сможет «Ред Алерт» добраться до основных сил сталинградской эскадры, как скоро они смогут подойти сюда… потому что с одним только «Пегасом» тут много не навоюешь: молодец, конечно, Кровопусков, рисковый парень и вообще авантюрист; это ж надо — на своем подпространственнике по Туннелям шастает… вовремя он сообщил, что и после всяких изменений с Фрейи дорога только на Цет-5… как это он назвал эту планету? Хрунгнир, кажется… жалко, не успел спросить, что это значит или кто это такой. Хотя, похоже, опять германо-скандинаво-ариец…

— Стоп!

Д'Марья и сам заметил, что туннель впереди расширяется: наверное, анонсированная ремонтная.

Аэрогарды и люди Шефера — те пять асгардовцев-фауэскашников, командиром которых на «Ред Алерте» был Зоргер, — замерли.

Шефер показал всем рукой — ложитесь, прикрывайте нас, — а сам с двумя своими людьми стал осторожно продвигаться вперед.

Д'Марья навел на узкое окошечко станционной будки оптический прицел блицгевера — свой «Калашников» некогда было искать, ладно, хоть бронекомбинезон нашелся, а блицгевер сейчас был даже более уместен: немецкая оптика, знаете ли… похоже, тихо. Может, Зоргер просвистал на монорельсе мимо, никому ничего не сообщив?.. Ой вряд ли…

Шефер со своими очень аккуратно двигался к будке. Немцы действовали уверенно: судя по всему, находясь на этой планете, они зря времени не теряли. Пока д'Марья закусывал со шварцриттерским начальством, пока Зоргер плел интриги, гауптман из Эсфауэс, наверное, все тут облазил… хотя — у них же был Нойманн. Молодцы все-таки. Только — почему сразу не сказали?..

Д'Марья уловил движение в окошечке будки. Палец на спусковом крючке напрягся.

Сколько их там? Нас — шестнадцать… их вряд ли больше. И тихо. Что там Шефер медлит?..

Между тем гауптман со своими бойцами, плавно перетекая с места на место, уже добрался до двери станционной будки. Тройка замерла, и тут дверь распахнулась: немцы оказались прямо на свету.

Все случилось быстро.

Вышедший из будки был без сферы. Хоть он и вышел со света, но успел что-то уловить и даже подался назад, но один из шеферовских диверсантов, пружинисто выпрямившись, вонзил ему мгновенно выхваченный нож под челюсть, дернул на себя — противник нырнул с невысокой ступеньки лицом вниз: Шефер сорвал с пояса гранату, бросил ее в будку и захлопнул дверь.

Глухо ахнуло. Стекла из узеньких окошечек будки по-вылетали, хотя и не все; Шефер снова распахнул дверь, и диверсанты в три ствола стали поливать огнем внутренности будки.

Впрочем, недолго: почти тут же двое заскочили в дверь, через пару секунд вынырнули наружу, и Шефер махнул рукой — вперед, быстрее, путь свободен.

Аэрогарды в несколько прыжков преодолели расстояние до будки. Шефер сказал, обращаясь к капитан-полковнику:

— Вон там — вагончик монорельса. До цели пять километров, четыре можем подъехать.

Вагончик двигался очень плавно: Шефер не стал гнать, справедливо опасаясь засады, однако, похоже, Зоргер либо спешил, либо прошел другой дорогой… либо не стал посвящать в свои планы шварцриттерское руководство.

Д'Марья посмотрел на Ямаду. Странное дело: чернота от побоев на лице уже почти прошла, а желтизна… что ж, майор никогда не отличался особенным румянцем.

Почувствовав взгляд, Ямада поднял голову, оторвавшись от дальнего приемника-пеленгатора.

— Нет, ничего, — ответил д'Марья на немой вопрос майора. — Нет пока сигнала?

— Пока нет, — спокойно сказал Ямада. — Но есть кое-что интересное.

— Что именно?

— Приемник не очень мощный, но на тридцать-тридцать пять мегаметров берет. Так вот, на этом расстоянии от планеты нет ни одного корабля.

— То есть? — не понял д'Марья. — А раумкройцеры и американцы на высоких орбитах?

— Их там нет, — хладнокровно сообщил Ямада. — Либо они отошли дальше от планеты, либо опустились на нее.

— Значит…

— Значит, сталинградским кораблям будет проще подойти к Цет-5, - закончил за капитан-полковника Ямада.

Д'Марья задумчиво кивнул: ох не сглазить бы…

— А Кровопусков? — спросил он.

— Три минуты назад стандартно вышел на связь. Передал, что наверху чисто. В случае появления сталинградцев будет действовать по обстановке.

Д'Марья снова машинально кивнул: знаем мы его действия. Командиру «Пегаса» надо было родиться лет на полтораста раньше. Комдив Чапаев по сравнению с ним — очень застенчивый дисциплинированный меланхолик.

Вагончик начал замедлять ход и вскоре остановился.

В десантное отделение просунулась голова Шефера с откинутым забралом бронесферы.

— Выходим, — коротко сказал гауптман. Аэрогарды быстро покинули вагончик, который так и остался стоять на рельсах — маленький и темный.

Д'Марья огляделся: вокруг был почти полный мрак, только впереди, метрах в пятистах, слабо мерцали желтые лампы.

— Не шумим, — услышал он голос Шефера в динамике сферы. — Что маркер?

— Есть сигнал, — отозвался Воробьев, который стоял рядом с капитан-полковником.

Д'Марья посмотрел на крохотный дисплейчик: слабая зеленая искорка мерцала среди серой паутины каких-то магистралей.

Он глянул на индикатор расстояния: тысяча сто пятьдесят два метра… — пятьдесят четыре… пятьдесят один… что там Зоргер мечется?

Шефер осторожно подошел к ним, снял бронесферу.

Д'Марья сделал то же самое.

— Ну что? — вполголоса спросил он.

— Пора, — ответил Шефер и повернул к себе дисплей следящего прибора. — Видите серые линии?

— Да.

— Это линии коммуникаций. Насколько нам известно, Девятнадцатая станция — в некотором роде главный узел планеты, ее нервный центр. Штернваффе и шварцриттеры появились здесь не так давно, геноссе Фоцар еще не успел подать сигнал отсюда, а последний раз он выходил на связь из другого места всего пять месяцев назад. Вообще Туннелями они начали заниматься только в последнее время, и вся информация находится у высшего руководства. Командиры гевиттергренадирен об этом ничего не знают. Геноссе Фоцар успел сообщить, что людей с «Костромы» готовят к участию в каком-то непонятном обряде, их должны чуть ли не принести в жертву…

— Знаю, — перебил Шефера д'Марья. — Ближе к делу. Как к ним пробраться?

— Не по всем коммуникациям можно двигаться. Однако здесь и здесь, — он показал пальцем в перчатке, — пройти можно, мы это точно знаем.

— То есть так мы выйдем прямо на Зоргера? — спросил д'Марья, проследив за движением руки Шефера.

— На кого?..

— Да этого вашего предателя, Зоммера.

— А, ну да. Кстати, он не наш, а Фауэска, и с их руководством разговор предстоит серьезный…

— Между прочим, он сказал, что на Асгарде у шварцриттеров есть еще один агент.

— Вот как? — после паузы медленно произнес Шефер. — Что ж… этим мы тоже займемся. Но не будем сейчас отвлекаться. Итак… да, мы выйдем в то место, где сейчас находится предатель. Можно предположить, что именно там наиболее важный узел самой станции. Надо двигаться двумя группами — отсюда и отсюда.

— Согласен.

— Впереди — вход на территорию станции. Без боя не прорвемся. Там нет даже гевиттергренадирен, одни шварцриттеры, причем сплошные отборные кнехты и офицеры из их кригсвахе.

— Понятно. Ну что же, выдвигаемся?..

* * *

До поста у входа на основную территорию Девятнадцатой станции шли осторожно, соблюдая режим полного радиомолчания — кто его знает, может, здесь слушают аэрогардовские частоты?

Так, как сказал бы обер-лейтенант Зоммер — светлая ему память, неплохой парень был… так. Железные ворота. Крайне пафосно — особенно факелы, руны и эмблемы, — но весьма функционально. Жалко, нельзя постучаться: все равно не пустят.

Да, ближе не подберешься, заметят… придется отсюда. Что… начали?..

Шестнадцать гранат из подствольников — восемь и через две секунды еще восемь — сорвали ворота, унесли их в клубах пламени ко всем чертям: просчитав до десяти (пламя немного улеглось, а остальное бронекомбинезоны должны выдержать), аэрогарды бросились вперед.

Когда подбежали к воротам, огонь бушевал, но уже без того надсадного воя, как вначале; дико выл кто-то там, дальше, уже на территории станции: через секунду д'Марья увидел катающийся по заваленному обломками полу куль, издающий нечеловеческие звуки, и короткой очередью успокоил страдальца.

Дальше… дальше: здесь, похоже, все кончено и уже чисто; так, восьмерка Шефера пошла направо… а мы пойдем прямо.

…и всего-то пройти надобно метров триста пятьдесят… пока идем легко, и коридор широкий, чего там Шефер пугал… о! похоже, начинается…

Первых встречающих — откуда-то из боковой двери выскочили двое в обычной легкой черной форме и с пистолетами — прошли, не заметив: две короткие очереди — и дальше. Вперед… еще трое, опять с пистолетами: чепуха. Бить по лампам! А вот там кто-то залег… ну-ка плазмой его, а иначе он нас., отлично, э, вас там оказалось несколько: удачно получилось. Вперед, вперед… гаденыш Зоргер, похоже, к встрече совершенно не подготовился… Плазму экономить!!! Быстрее!..

Молодец Игнатьев, дернуть за рубильник вместо того, чтобы расходовать боеприпасы, паля по источникам света, — очень разумно…

А вот это неожиданность: дорога поворачивает. И рельсы… черт, зачем тут рельсы? Вагон… быстрее, быстрее, там никого нет… опять поворот. Да что такое?! Вот прибор хренов, там же такого не было… ладно, вперед, вперед… хорошо, что здесь темно…

— Стоп!.. — крикнул д'Марья, падая на бетонный пол. Коридор впереди еще больше расширялся, и оттуда в лицо аэрогардам ударило ослепительным светом: прожектор, и, как успел заметить д'Марья, установленный на панцеркрафте.

Секунду стояла звенящая тишина, а потом воздух распорола короткая очередь из тридцатимиллиметровки.

Быстро оглянувшись, д'Марья увидел, как одного из аэрогардов разнесло в кровавые клочья; все бойцы были видны как на ладони: ни приподняться, ни выстрелить из подствольника, хотя до панцеркрафта всего метров тридцать… отходить?

Почему противник не стреляет? Чего они ждут?

А вот чего — сзади заплясали желтоватые блики. Еще один прожектор, и, судя по звуку, еще один панцеркрафт…

Ловушка. И выхода, кстати, не видно.

И ведь осталось-то всего метров сто…

Кто-то из аэрогардов пошевелился — и снова короткая пушечная очередь, на этот раз поверх голов. Та-ак, хотят взять живыми. Ну уж это вам…юшки.

Панцеркрафт сзади приближался.

…И что теперь? В подствольнике — плазма… еще есть несколько фугасных гранат, две ручные… бабахнуть может от души. Попробовать, что ли?

— Я встаю. — Негромкий голос Ямады. — Как поднимусь — бейте плазмой по панцеркрафту.

Д'Марья хотел что-то крикнуть, но слова застряли в горле.

Как же так… или самому?

Десятая доля секунды гулко ухнула мимо сердца. Еще одна десятая доля.

Лежавший у противоположной стены аэрогард пошевелился… Ясухиро Иваоевич, ну зачем…

— Стой! — почти крикнул д'Марья. — Пусть сзади подъедет, тогда они не смогут стрелять друг в друга!

А если не подъедет? Поосторожничает? До поворота — метров двадцать…

Точно. Остановился, сволочь.

И тут же — в наушниках, по-русски:

— Подниматься без оружия. По одному. Подходить к машине, останавливаться за десять шагов, ложиться лицом вниз. По одному. Малейшее постороннее движение — стреляем.

Вот б…, влипли.

Краем глаза д'Марья заметил, как Ямада осторожно вынимает из подствольника плазменный заряд и, сжав его в руке, медленно встает на колено.

— Идти одному! Не шевелиться другим!

…а чеку самоликвидатора он ведь уже снял…

Отпустить палец — и остается восемь секунд.

Шаг. Еще шаг.

Панцеркрафт за поворотом снова заворчал двигателем: желтоватый свет прожектора стал ярче, машина выехала на прямую и остановилась.

Ямада с поднятыми руками выглядел очень домашним и аккуратным. Он был ярко освещен — невысокий, вежливо идущий навстречу шварцриттеровским спецназовцам… навстречу своей смерти.

Д'Марья до боли сжал рукоятку автомата. Доли секунд барабанили в мозгу, ударяясь друг о друга, засоряя осколками пространство и делая ясным сознание. Не буду я ничего ждать… но если не успею?..

Все. Пора.

Тело капитан-полковника, действуя самостоятельно — сам д'Марья с отстраненным холодным любопытством наблюдал за происходящим откуда-то будто бы сверху, — начало подниматься… автомат уже оторвался от бетона, почти что сейчас палец нажмет на спуск подствольного гранатомета… майор еще далеко, его не заденет… зачем все…

Рвануло так, что не успевший толком подняться д'Марья ткнулся лицом в бетон. Стало светло, как днем, но не надолго; ярко-оранжевые хлопья падали отовсюду, быстро затухая: внезапно совсем стемнело, и лишь голубоватые вспышки короткими сериями прорезали мрак.

Все продолжалось секунд пять, не больше. Д'Марья уже перекатился в сторону и теперь целился вперед, во мрак, в пустоту… нет, там что-то горело, но было тихо.

Вот черт. Куда стрелять-то?..

— Эй! — услышал д'Марья в наушниках знакомый голос. — Вы тут поаккуратней, я иду.

Д'Марья замер, а потом поднялся и заорал, не сдержавшись:

— …твою мать!! Ты что же делаешь,… такой?! Да я тебя…

Внезапно стало совсем светло. Луч прожектора пробежался по потолку, по стенам и замер, упершись в остов панцеркрафта, по которому бежали неяркие синеватые язычки пламени.

Прожектор стоял на башне МБКД — малого боевого катера десанта, легкого танка на воздушно-силовой подушке, входящего в комплект локальных подпространственников — таких, как «Пегас».

Катер взрыкнул, проскрежетал гусеницами, переползая через остов второго панцеркрафта — того, что заблокировал аэрогардов сзади, — и выехал на свободное пространство. Загудели моторы, нагнетая воздух в подушки, открылся люк, и наружу выбрался Кровопусков.

— Все в порядке? — деловито спросил он.

Аэрогарды начали подниматься с бетона — довольно быстро.

Д'Марья опустил наконец автомат и открыл было рот, чтобы еще раз вывалить на этого чертова рубаку-анархиста — странно, что не на «Пегасе» сюда влетел! — поток радостной брани, но повернулся и бросился туда, где ничком, неподвижно лежал Ямада.

Только бы… все же хорошо… все будет хорошо…

Он невольно замедлил шаг, не веря в непоправимость случившегося.

Тут Ямада пошевелился и рывком поднялся, странно держа руку на отлете.

Д'Марья почувствовал, что у него слабеют колени.

А ну-ка, капитан-полковник. Спокойно.

Ямада, постояв в оцепенении, повернулся и спокойным шагом приблизился к своему командиру.

— Пора двигаться вперед, — услышал д'Марья спокойный (ну ничем его не пробьешь!) голос майора. — Где мой автомат?.. А, вижу.

— Что с рукой? — отрывисто спросил д'Марья.

— Рука?.. А… не успел бросить гранату. И обратно ведь не вставишь, незадача какая.

— Ладно, успеешь выбросить, Ясухиро Иваоевич… быстрее, надо быстрее идти, теряем темп. Все целы? — спросил д'Марья у подошедших аэрогардов.

— Подпоручик Кухтеев убит, — сухо произнес Игнатьев. — Остальные в порядке.

— Ну что? — весело крикнул Кровопусков с башни своего катера. — Я все-таки вовремя успел?

— Вовремя, вовремя, — отозвался д'Марья: что же с ним делать-то… катер с его стотридцатимиллиметровой пушкой и плазменным разрядником, конечно, вещь сейчас нужная… но «Пегас» — без командира, да и кто его знает, что там еще повстречается впереди — может, катер и не поможет. — Вовремя, — повторил он, — спасибо, только отправляйся обратно, и осторожно.

Кровопусков хмыкнул без удивления, ответил:

— Есть, — и полез в катер.

Д'Марья посмотрел, как МБКД с легким шуршанием разворачивается на месте, тоже мысленно хмыкнул — что-то слишком легко наш Чапаев согласился идти обратно — и обратился к Воробьеву:

— Сколько до точки?

— Сто… шестьдесят два.

— Вперед.

Семеро аэрогардов миновали остов сгоревшего пан-церкрафта, вокруг которого валялось штук десять изувеченных трупов, и вышли на открытое пространство.

Широкий туннель впереди был пуст и очень плохо освещен. Аэрогарды двинулись вперед — довольно быстро, потому что никаких видимых препятствий не имелось.

Д'Марья ощущал странное возбуждение. Это было похоже на предвкушение хорошей схватки, но в то же время напоминало радость узнавания, и вспышку безумной надежды, и торжество осознания собственной правоты, добытой в долгом, не совсем честном споре — но торжество ничем не омраченное, чистое и почти детское… уже скоро, совсем скоро.

И тут туннель внезапно закончился. Тупик.

Д'Марья повернул к себе дисплей, который держал Воробьев.

Так… вот место, определенное как точка встречи с группой Шефера. Серенькая линия, двадцать пять метров… но впереди тупик. Двери, должны быть еще двери.

— Ищем проход!

По стенам заметались лучи боевых фонарей.

Что за черт, ничего, один бетон — пол, стены, потолок: все серовато-черное, глухое, беспросветное.

Однако д'Марья чувствовал, что совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, находится что-то — очень важное, мощное, даже могучее — совсем не по-человечески… но человек, солдат, может пройти и справиться.

Да где же вход?

Д'Марья подошел к стене, в которую утыкался туннель, и без всяких мыслей двинул по ней прикладом автомата.

Раздался низкий вибрирующий гул… нет, звон: очень странный звук — не металл… стекло, что ли?

— Всем отойти, — приказал д'Марья. Аэрогарды поспешно отошли в глубь коридора.

— Огонь по стене!

Бойцы в семь стволов стали поливать стену перед собой. Когда все выпустили по обойме, д'Марья скомандовал:

— Отставить!

Он посветил фонариком: да, выбоины есть, это все-таки не бетон… что там такое? Неужели зеркало? Ладно, потом..

Д'Марья посмотрел на Ямалу.

— Давай, Ясухиро Иваоевич, свою гранату.

Ямада коротко размахнулся и швырнул заряд к подножию стены.

Полыхнуло ярко-синим; по поверхности покрытой черным стены зазмеились красноватые молнии, и неожиданно стали застывать, словно замерзая. На мгновение все стало тихим и мертвым, а потом в тех местах, где отпечатались красные молнии, начало просвечивать белым.

Стена менялась на глазах: чернота пропадала, словно таяла, испарялась, и вот уже она мутными потеками сползает на пол, бесстыдно обнажив мутную поверхность огромного серебряного зеркала, в котором до невероятности четко стали видны семеро аэрогардов.

Д'Марья невольно оглянулся: нет, позади сплошная тьма, вообще ничего не видно, кроме неторопливо шевелящегося мрака. Капитан-полковник вдруг понял, что обратного хода нет, и выхода нет, да и вообще — позади только ждущая пустота и ничего более. Тогда он стал смотреть вперед.

Семь фигур на белесом фоне. Более ничего. Потом нейтральная белесоватость начала менять свою структуру, светлеть, проясняться, и вот уже фон стал холодным и белым, голодным, белым и пустым.

Капитан-полковника передернуло — аэрогарды в зеркале стояли внутри гигантского белого ящика.

— Не хватает только ветра, — негромко произнес Ямада.

Д'Марья, не ответив, медленно двинулся вперед, к своему отражению.

Он не чувствовал страха, он почему-то знал, что это не опасно — хотя кто-то очень хотел бы уверить его в обратном, — и, когда подошел вплотную к зеркалу, не теряя драгоценных секунд, коснулся его рукой.

Рука прошла свободно, не задерживаясь.

Д'Марья помедлил, вынул руку из стены: вроде все в порядке.

Тогда он, невольно задержав дыхание, шагнул вперед.

…и, потеряв опору под ногами, упал на спину, ударившись головой.

Бронесфера смягчила удар, но он здорово прикусил язык.

Солнце било прямо в глаза, жестоко и беспощадно. Д'Марья невольно зажмурился — перед глазами заплавали багровые круги, — перевернулся на живот и рывком встал.

Он находился в пустыне, самой обыкновенной пустыне — в серо-желтом песке четко отпечатался силуэт человека с раскинутыми руками. Автомат!., вот он, никуда не делся…

Солнце палило нещадно: оно висело прямо над головой, но воздух был совершенно прозрачным — не так, как в земных пустынях, и зной д'Марья осознавал только краем сознания: он четко знал, что здесь страшно жарко, понимал это всеми своими шестью чувствами, но ему самому было почему-то почти холодно.

Он поспешно вскарабкался на верхушку ближайшего бархана, увязая в осыпающемся песке и оступаясь. Солнце было везде, от него не спасало даже затененное забрало бронесферы, но все-таки д'Марья сразу же увидел длинную вереницу понуро бредущих людей.

Он сразу понял, что это экипаж «Костромы», хотя люди были одеты в изорванные грязно-белые одеяния очень древнего вида, а вдоль их цепочки, щелкая длинными бичами, носились на черных конях черные всадники в серебряных шлемах.

Д'Марья посмотрел, куда направляется процессия, хотя ему и мешало солнце — оно опускалось все ниже и ниже, но не склонялось к горизонту, а давило сверху, прямо на голову. Совсем близко, метрах в сотне примерно, стоял огромный, чудовищно большой черный ящик — точнее, многогранник, — с открытой стенкой, но на этот раз там не было пусто: внутри мрачновато плескались язычки невысокого синего пламени.

Вокруг ящика деловито суетились какие-то люди в черной одежде и черных кожаных передниках. Они выносили из какой-то ямы вороха грязных тряпок и бросали все в здоровенную кучу, громоздившуюся немного в стороне от черного ящика.

Внезапно д'Марья увидел — очень четко, — как один из них остановился и начал встряхивать тряпки, которые были у него в руках: оттуда вывалилось что-то, похожее на большую розовую куклу.

Человек в переднике покачал головой, бросил на землю тряпки, взял куклу за одну ногу, подошел к открытой пасти ящика, размахнулся и бросил ее туда. Языки синего пламени на мгновение поднялись выше, внутренность ящика озарилась багровым, а потом все стало так, как и раньше, — и тут до аэрогарда донесся слабый крик.

Кукла?

Процессия уже подходила к ящику.

Д'Марья поднял забрало бронесферы, посмотрел на автомат — оружие вроде в порядке: тогда он опустился на колено и стал тщательно выцеливать всадника в голове колонны.

Он поймал его затылок в перекрестие оптического прицела, положил палец на курок, и в этот момент всадник, словно почувствовав взгляд, обернулся.

Зоргер!

А-атлично…

…но тут солнце, которое опустилось, похоже, уже до самых барханов, отразилось в серебряном шлеме черного рыцаря и режуще ударило аэрогарда в зрачок. Д'Марья слишком резко дернул курок, и пуля попала в коня.

Тот взвился на дыбы и упал, придавив всадника: аэрогард же невольно посмотрел на свое оружие, потому что выстрел был произведен с таким грохотом, словно небо рухнуло на землю… да и пуля, как показалось капитан-полковнику, была не пулей, а молнией.

Солнце рывком опустилось еще ниже и остановилось.

…ладно, пуля, молния — какая разница: главное, «Калашников» снова не подвел… не поэтому ли, кстати, немцы свое оружие блицгеверами называют?., а, ч-черт, Зоргера не видно, но зато есть остальные, и с вами мы сейчас будем разбираться.

Д'Марья стал спокойно выцеливать заметавшихся всадников: одна молния, вторая, третья… вот уже и пять лошадей свободны; странно, что они сразу останавливаются и никуда не убегают.

Тут один из всадников, до которого было метров двадцать, взмахнул бичом, и д'Марья ощутил резкую боль в левом плече: мельком глянув, он увидел, что бронекомбинезон в том месте проплавлен насквозь — хорошо, что задело по касательной, могло ведь и руку на фиг оторвать.

Однако здесь не все так просто, надо быть осторожнее… а тут еще и истопники засуетились и уже тащат какую-то катапульту, что ли.

Нехорошо, подумал д'Марья, аккуратно снимая прислугу катапульты: не-хо-ро-шо… но почему ребята с «Костромы» стоят на месте? Понурились, смотрят в землю, только ветерок лениво треплет бороды и развевает волосы. Что же вы, бойцы-сталинградцы?

Ага, заходят с фланга. Это понятно… но вот там барханчик, и через него вам надо перелезть, и мне будет хорошо видно. Я же говорил… раз, два… приляжем, отползем…

Д'Марья быстро сменил магазин. Осталось еще два. Негусто.

Над пустыней трещали молнии, страшный звон раздавался в ушах, несмотря на пониженную чувствительность динамиков бронесферы: звонкое щелканье бичей надсмот рщиков раздавалось все ближе и все чаще.

Он отстреливался очень аккуратно, уже приходилось экономить боеприпасы. Однако, сколько ни экономь, а все хорошее когда-нибудь заканчивается…

Солнце с рычанием опустилось ниже.

…последний магазин. А ящик, зараза, все себе работает, кстати. Меня что, тоже туда засунут? Не дождетесь.

Двадцать молний… то есть патронов. Пятнадцать. Девять. Пора бы и Кровопускову появиться, уже привык как-то… или еще какой подмоге.

Ноль. Пистолет…

Д'Марья быстро выпустил всю обойму, уложив на песок еще троих нападавших, хотел перезарядить свой «аспид», но сзади уже навалились.

Он успел выхватить нож, полоснул не глядя, но одежду истопника проткнуть не удалось: тогда аэрогард взял повыше, и руки нападавшего разжались. Однако еще трое, и еще один…

Д'Марья дрался без лишних эмоций, спокойно и упорно. Однако черных рыцарей и истопников было слишком много, они начали одолевать… прижали к земле, сорвали бронесферу, занесли над головой приклад его же автомата… но внезапно скалившегося истопника, который навис над аэрогардом, как ветром сдуло — мелькнуло только мощное тело, покрытое короткой рыжей шерстью, и раздался дикий хрип.

И тут небо окончательно треснуло, развалившись пополам.

Солнце куда-то пропало, с облегчением спрятавшись подальше, однако темно не стало: более того, на песок упали тени. Щелканье бичей усилилось, потом стихло в одну секунду.

Д'Марья почувствовал, что его никто не держит, и поднял голову, осматриваясь. Откуда-то сверху планировали исполинские птицы: одна из них опустилась совсем рядом, из-под ее крыла выбежала Наташа.

Д'Марья поднялся на неверных ногах и смотрел, как она бежит к нему — бежит быстро, так что даже Ямада не может ее догнать.

И тогда песок под ногами капитан-полковника стал вязким… нет, жидким: д'Марья опустил глаза и увидел, что песок превратился в прозрачное серебристое текучее зеркало, в котором он сейчас утонет… или застынет навсегда.

— Все нормально, — услышал д'Марья. — Рука задета не сильно. Это последствия шока от перехода — никогда не видела, чтобы люди могли так…

Он почувствовал несильную боль в плече, но глаза открывать не спешил. Легкий ветерок приятно холодил кожу.

Однако кто же это так держит его за руку? Ей-же-ей, чувствую запах женщины… и от мыслей этих…

Д'Марья в некотором смущении открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Наташу. Озабоченное лицо очаровательной мятежницы слегка раскраснелось, черные прямые волосы, от которых исходил очень легкий, но совершенно одуряющий аромат, почти касались лица капитан-полковника.

Д'Марья ощутил невероятный подъем во всех частях души и почувствовал, что краснеет.

Ничего себе, подумал он в легком смятении. Аэрогард называется. Чего краснеть-то? Надо прямо, по-солдатски…

Наташа улыбнулась и провела ладонью по лицу капитан-полковника.

А может, ну ее на фиг, эту рыбалку?..

— Геноссе капитан-полковник!..

Лицо Наташи ушло в сторону, и на месте очаровательного видения появилась перепачканная копотью физиономия Шефера.

Д'Марья нахмурился, рывком сел и огляделся.

Он находился внутри огромного помещения с высоченным потрескавшимся потолком-куполом, в котором зияла здоровенная дыра. Нет, помещение было не просто огромным, а гигантским, потому что внутри его поместился «Ред Алерт».

Д'Марья отстранил Шефера и поднялся на ноги.

Вокруг громоздились остатки и обломки, которые бывают после нешуточного боя: искореженные бронекары, горящий панцеркрафт… трупы в черной шварцриттерской форме. Какие-то непонятные, немыслимые механизмы, тоже изломанные и взорванные — некоторые еще догорают.

Д'Марья прищурился: в сотне метров от него, посреди этого чудовищного ангара возвышался белый многогранник — копия черного собрата, что торчал в пустыне. Он зиял раззявленной пастью, но внутри было пусто и (д'Марья почувствовал это сразу) совершенно безжизненно.

Ящик больше не работал.

— Геноссе капитан-полковник…

— Где люди с «Костромы»? — спросил д'Марья, не оборачиваясь и еще не окончательно уверовав в реальность происходящего.

— Все целы, — услышал он спокойный, как всегда, голос Ямады.

Д'Марья быстро обернулся — майор выглядел свежо и аккуратно. Все было в порядке.

— Все целы, — повторил Ямада, — однако с ними придется поработать. Неизвестные нейродепрессанты и активный постфактический гипноз. Но у нас будет время. Цет-пять, то есть Хрунгнир, в наших руках.

Целы… с бородами и в хламидах. Что это было — бред? Как бы так поделикатнее спросить?

— А… — начал д'Марья и замер.

Рядом с Наташей словно бы ниоткуда возникла немыслимая собака — огромная, центнера на два, рыже-черная, полосатая с одного боку — похоже, та самая, что спасла капитан-полковника в пустыне.

Значит, не совсем бред. И на том спасибо.

Наташа внезапно рассмеялась — весело и звонко.

— Что вы так смотрите? Это Франц. Мой друг с Утгарда.

— Здравия желаю, господин капитан-полковник. Рык у Франца был грозный, хотя дикция оставляла желать лучшего.

— Только не просите его дать лапу, — улыбаясь, сказала Наташа. — Франц — старший лейтенант и большой интеллектуал.

— Старшие лейтенанты не бывают большими интеллектуалами, — заметил Франц. — Вы мне совершенно напрасно льстите.

Д'Марья закрыл рот. Подумаешь… это еще ничего не значит.

Он попытался собраться с мыслями. Это оказалось неожиданно легко сделать — в гигантскую дыру в куполе заглядывало Солнце-108, и сейчас оно было не холодным, как раньше, а почти таким, как на Земле…

— Ясухиро Иваоевич… — проговорил он и потер лоб. — Вы сказали — Цет-пять в наших руках?

— Да, — подтвердил Ямада. — «Ред Алерт» и еще девятнадцать кораблей объединенных сил Сталинграда и Германского Свободного Внеземного Государства прибыли вовремя.

— Девятнадцать кораблей?..

— Говорят, вы спасли этот Мир, — негромко сказал Ямада. — А заодно и Землю.

— Что за чушь… — пробормотал д'Марья.

— Судя по всему, это правда. Командиры кораблей говорят, что с Хрунгнира шел чудовищный поток энергии — буквально все виды, от радиоволн и рентгеновского излучения до неизвестных. Поток был ориентирован в одну точку — на Центр Мира… то есть на Солнце, а вы уничтожили передатчик энергии.

— Как на Солнце?!

— Да так. В Центре Мира находится Солнце. Шварцриттеры затеяли что-то страшное: они давно хотели для каких-то своих целей уничтожить Солнечную систему, но раньше и им, и американцам в этом мешал Утгард, а сейчас они придумали нечто новое.

— Ничего не понимаю. — Д'Марья чувствовал, что голова у него идет кругом.

— Да, — вмешалась Наташа. — Утгард — единственное место в Солнечной системе, откуда можно выйти в Мир и вернуться обратно. Жаль, что вы не знали этого раньше, но так уж получилось… Через спутник Плутона проходит основной Туннель, и там же пересекаются все — именно все вспомогательные Туннели. Мы многого еще не знаем, но… есть свет в конце Туннеля, — усмехнулась она.

— Между прочим, — хладнокровно заметил Ямада, — есть предположение, что не только Солнце спасено. Метеорит-то, оказывается, на Землю был послан из Мира.

— Ну и что? — не понял д'Марья.

— А то, что вы, командир, прорвав стену Туннеля, нарушили нормальное для него течение времени и диахронность. Надо проверить — а вдруг метеорит на Землю не попал вовсе?..

— Геноссе капитан-полковник! — в который раз произнес терпеливый Шефер.

— Одну минуту… Что с бойцами разведгруппы? Где Альский и остальные?

— Все целы. Альский очень умело руководил боем в горах, когда вы с Зоммером исчезли, спас солдат. Американцы поспешно ретировались — похоже, здесь не обошлось без вашего коммодора Дика… А вот Руммель… не можем его найти.

— А шварцриттерское руководство? — быстро спросил д'Марья.

— Почти все скрылись. — В голосе Ямады проскочила нотка сожаления. — Ушли через Туннель. И, между прочим, сюда уже направляется значительный флот штернваффе. А еще нас настойчиво вызывают, похоже, стальгардовцы.

— Вот черт… Простите, гауптман, я слушаю.

— Что с предателем?

Было видно, что этот вопрос крайне интересует Шефера.

— Н-не знаю, — несколько растерянно отозвался д'Марья.

— Вы разве его не убили? — с некоторым огорчением спросил Шефер.

— Похоже, нет…

— А ведь больше никто отсюда не ушел, — сказал Ямада. — Значит, где-то есть еще одна дверь.

— Я его найду, — с мрачной решимостью сообщил гауптман Эсфауэс.

— Нам много чего предстоит найти, — философски заметил Ямада.

«Ред Алерт» шел на Сталинград.

— Наташа, — спросил д'Марья. — Давно хотел тебя спросить. Что за странный такой псевдоним — Гармер?

Девушка длинно потянулась, сбросила с себя одеяло, повернулась на спину и закинула обнаженную руку за голову.

В приглушенном свете капитанской каюты тело ее отливало золотисто-коричневым.

И где это на Утгарде так можно загореть, подумал д'Марья, любуясь ею.

— Гармер — от Гарма, — сказала Наташа, улыбаясь. — Это пес такой. Он вырвался на свободу незадолго до конца мира…

— Вырвался?

— Ну или вырвется… Гм. Пес.

— А Франц? Тоже что-то особенное?

— У нас, на Утгарде, живут разумные киноиды. Не инопланетяне, нет. Земные, с человеческими генами. Прилетишь — посмотришь.

Д'Марья попытался представить себе цивилизацию разумных собак, живущих на окраине Солнечной системы.

Однако почему-то капитан-полковник увидел другое — огромный стального цвета купол искусственного высокого неба… колючим ковром простирается синевато искрящееся снежное поле, которое кажется бескрайним и совершенно неживым — да так оно и есть на самом деле. На поле аккуратными, неестественно точными рядами стоят небольшие космические истребители — все одинаковые, все словно бы заиндевевшие и, безусловно, мертвые. Подле кораблей совершенно неподвижно выстроились их экипажи — они вполне под стать своим машинам: инеистые комбинезоны, белые лица, белые волосы, застывшие на немыслимом холоде спутника планеты, лежащей у края…

Стражи. Стражи высокого неба.

Д'Марья качнул головой, прогоняя из сознания ознобляющую щекотку мирового льда, и посмотрел на Наташу — такая теплая, нежная, живая…

— Подожди, — засмеялась она: серебристый колокольчик; так звенят далекие звезды, когда на них смотришь глаза в глаза. — Подожди… Я тоже давно хотела тебя спросить…

— Да пожалуйста, — замедлил движение д'Марья, уже зная, что она скажет дальше.

— Все зовут тебя только по фамилии. А имя?

— Рогир Сигурдович, — помявшись, признался капитан-полковник, и было не совсем понятно, шутит он или говорит всерьез.

Оглавление

Ярослав Смирнов . АЭРОГАРДЫ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

Реклама на сайте