«Хобо»

Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона;[1] сего заставили нести крест Его.

И мы не знаем, что было впоследствии, потому что имя Симона больше не упоминается ни в Евангелии, ни в других местах Нового Завета. Но мы знаем, что дети его, сыновья Александр и Руф, были христианами, впоследствии известными в Церкви людьми.

Дядя Сэм проснулся в тот момент, когда рядом с ним с грохотом обрушились стропила. Гадство какое, подумал он, отползая от извивающихся языков пламени, едва-едва не хватающих его за дырявые башмаки. Какой-то пьяный ублюдок поджег чердак. Поджег, кол ему в жопу! Договаривались ведь не разжигать костер ночью. Нет, кому-то… холодно стало…

Справа от Сэма что-то с хлопком взорвалось и он, чуя нутром, запах курносой… коснулся чьей-то холодной ладони. В слуховом окне появилась чумазая физиономия Хриплого.

— Валяй сюда, черенок хренов!..

— Меня мало интересуют ваши заморочки!

— Ну-у, э-э… м-мм…

— Что «э-э… м-мм..»? Это ваши проблемы. Вопросы есть?

Вся комната, в которой происходил разговор, была завалена бумагами и картонными коробками. Они (коробки) образовывали круг, в центре которого в высоком кресле сидел человек, утянутый с ног до головы в черные одежды. Человек держал в руках плетку и властно глядел на стоящих у двери крепких парней.

— Понимаете, — заметил один из парней, — мы просто не успели. Дел-то и без этой стрелки невпроворот.

Сидящий в кресле взглянул на осмелившегося перечить красными воспаленными глазами.

— Черт возьми! А я что, ерундой страдаю, по-вашему?

Парень неуверенно пожал плечами и сделал два шага назад.

— Вы только послушайте! Нет, — человек встал, — вы только послушайте, что он говорит. Не успели! Да плевать я хотел на ваше «не успели», нахрен.

Он, помолчав некоторое время, продолжил:

— В общем, так, даю вам три часа времени. Стрелка назначена, место оговорено. Бабки в машине.

— А ключи?

Человека, минуту назад поднявшегося с кресла затрясло от ярости: