«Коктейль Декстера»

Андрей Балабуха Коктейль Декстера

Пока Крейн пересекал кабинет, его все-таки пару раз качнуло, он чуть задел плечом косяк, потом створка двери скользнула на свое место, и Декстер и Мэдвигом остались одни.

— Ну, — ледяным тоном поинтересовался Декстер. — Что скажете, майор?

— Что на звездолете всегда можно припрятать яшик-другой виски, и никакой таможенный досмотр его не обнаружит.

Это было настолько очевидно, что Декстер промолчал. Мэдвиг размеренно маршировал по кабинету — шесть шагов от двери к окну, шесть от окна к двери. На пятой минуте у Декстера от этого коловращения закружилась голова.

— Да сядьте же вы, наконец!

Мэдвиг осторожно опустился в кресло по другую сторону коммодорского стола. Кресло ахнуло.

— Если ребята с «Доры» действительно притащили пару ящиков виски, а больше незаметно провезти все-таки трудно, то оно должно когда-нибудь кончиться. И даже скоро: что такое два, ну пусть даже три ящика для нескольких сот человек с четырех баз!..

— А пока, — подхватил Мэдвиг, — лучше всего не соваться в зону космодрома. Через неделю на долю наших парней там уже ничего не останется.

Декстер кивнул.

— А что будем делать с Крайном, майор?

— Ему и так после вашей выволочки три дня не спать…

— Что-то мне не верится, чтобы у сержанта были нервы институтки.

— Я знаю его лучше, коммодор, — отрезал Мэдвиг. Что правда, то правда: своих людей начальник транспорта Форт-Мануса знал.

— Хорошо. Будем считать инцидент исчерпанным. Но если такое повторится… — Декстер одарил Мэдвига многозначительным взглядом. — Вы свободны, майор.

Через пару дней на совещании командиров баз Декстер попробовал выяснить, не случалось ли чего-нибудь подобного у соседей. Однако ни доктор Лундквист, начальник объединенной скандинавской базы, ни полковник Канаяси, ни даже старина Леженаль на его осторожные наводящие вопросы не ответили. Оно и понятно: кто же на Границе захочет признаться в нарушении сухого закона?

Заседание проходило в одном из зданий космодромного комплекса. Космодром был единственным на Альби, а потому громко именовался международным и служил местом проведения всех подобных встреч. Воспользовавшись случаем, Декстер в перерыве заглянул к начальнику таможни и имел с ним собеседование, в ходе которого выяснилось, что начальник таможни претензий коммодора Декстера никак принять не может, поскольку при досмотре контрабандных грузов на «Доре» обнаружено не было. В свою очередь, коммодор Декстер выразил некоторое сомнение в тщательности досмотра, тем более, что таможенники — тоже люди, которым, следовательно, тоже хочется выпить. Именно по этой причине, было сказано ему, в тщании таможенников сомневаться не приходится, поскольку обнаруженные контрабандные товары конфискуются в их пользу, против чего никто не возражает во избежание дипломатических осложнений. Признав последнее возражение резонным, Декстер ретировался.

А поскольку вторая часть совещания была посвящена обсуждению проекта дороги, которая соединила бы все четыре базы, и необходимость в которой ощущалась уже давно, то Декстер вскоре начисто забыл о своем ЧП.

Обратно он летел вместе с Леженалем и по дороге договорился о долговременной аренде геоскопа, который с «Дорой» им почему-то не прислали и который был у французов. Правда, взамен пришлось отдать передвижную метеостанцию, но их в Форт-Манусе было три.

За геоскопом Декстер послал на следующей неделе. Чэд Сташек, главный геолог базы, прямо-таки подпрыгивал, усаживаясь в машину рядом с сержантом Грили, мрачноватым крепышом из Доусона, лучшим водителем Форт-Мануса. Благодаря привезенным «Дорой» аэрокарам, сменившим неторопливые гусеничные вездеходы, поездка к французам превратилась в чуть больше чем шестичасовую прогулку. Да и дорога была превосходная, спасибо Леженалю и предшественнику Декстера, полковнику Мак-Интайру! В сущности, пока это была единственная настоящая дорога на Альби. Она соединила американскую базу с французской, самой старой на планете, а эту последнюю с космодромом. Скандинавы же и японцы соединялись с космодромом я соседями только по воздуху, и ради любого пустяка им приходилось гонять гравикоптеры, что было, прямо скажем, довольно накладно. А через алъбийскую сельву не пробился бы и танк высшей проходимости, если не прокладывать себе дорогу с помощью корабельной противометеоритной пушки или излучателя антипротонов, конечно…

У французов Сташеку и Грили предстояло заночевать, чтобы двинуться в обратный путь уже утром: ночная сельва — это ночная сельва, а береженого Бог бережет. Следовательно, вернуться они должны были часам к трем следующего дня.

Впрочем, знай Декстер, как это возвращение будет выглядеть, он не только не пустил бы Сташека и Грили а маршрут, но и в качестве превентивной меры посадил бы обоих под домашний арест. Потому что картина, представшая ему на следующий день, была красочной и впечатляющей.

Декстер сидел в кабинете и подписывал ворох бумаг, накопившихся за последние три дня, мерзейшее занятие, которое коммодор всегда старался оттянуть до последнего. Как раз в тот момент, когда он подписывал акт о списании переносного ментоскопа, оставленного доктором Шпринцом на поляне перед биологичкой и проглоченного случайно забредшим шатуном-псевдисом (бедная, вечно голодная тварь: по свойственной ей жадности проглотив ящик объемом в добрый кубический фут и промаявшись животом часа два, она изрыгнула его обратно в Косой Пади, где он и был найден, измятый жвалами и чуть ля не насквозь проеденный желудочным соком), как раз в этот момент раздался мощный вибрирующий вой, в котором Декстер без труда узнал сирену аэрокара. Обрадовавшись поводу, коммодор встал из-за стола и подошел к окну.

Открывшееся зрелище мигам заставило его забыть и о полупереваренном ментоскопе, н обо всех канцелярских делах вообще.

Аэрокар только что показался из ущелья Гримсдейла и теперь несся прямо к воротам Форт-Мануса, завывая сиреной и поблескивая на солнце лопастями пропеллера, остекленевшего в ноющем вращении. Впрочем, прямо — это слишком сильно сказано, потому что на самом деле машина выписывала сложные биения, которые лишь с большой натяжкой можно было бы назвать синусоидальными. Расстояние между машиной и воротами стремительно и неумолимо сокращалось, и Декстер почувствовал, что у него волосы поднимаются дыбом. Но Грили в самом деле был асом: тяжелый аэрокар в последнюю секунду все же вывернул на ту единственную прямую, которая могла ввести его на территорию Форт-Мануса, натужно взвыл и скользнул между сторожевыми башнями. Декстер перевел дух и высказался. Если отсеять все труднопереводимые идиоматические обороты, несшие чисто эмоциональную нагрузку, смысл его тирады свозился к следующему: на этот раз Мэдвигу не удастся выгородить своих людей, и уж Декстер позаботятся, чтобы им… Что им, Декстер не договорил. Аэрокар остановился посреди двора, с легким шипением спустил воздушную подушку и осел на бетонные плиты. Дверцы открылись, и из машины в разные стороны кое-как выбрались Сташек и Грили. Глядя на их безмятежно-осоловелые физиономии, Декстер окончательно убедился, что по крайней мере добрая часть контрабандного спиртного обошла-таки таможню и осела в недрах французской базы. Гостеприимством же.

Колено — место, где ущелье изгибалось почти под прямым углом, — приходилось проезжать всем. Грубо говоря, это значило, что хоть раз в неделю кто-нибудь да бывал там.

— Заметьте, майор, — прервал затянувшееся молчание Блад, — все началось после прибытия «Доры». Так что коммодора понять можно: после того — значит, вследствие того.

— «Дора» — контрабандный виски. Логично, — согласно кивнул Сташек. — Грешен, после истории с вами, Крайн, я и сам так думал… Но если не виски, то что же? Что мы еще получили с «Дорой?»

— Я — диагностический комбайн и ПРП, — откликнулся Блад.

— Электронный микроскоп… комплект для биологички… ультрамикротом… — стал перечислять Шпринц.

— Консервы, — добавил Грили.

— Ну, пищевое отравление здесь ни при чем, — отмахнулся Блад.

— А что при чем? — Не без ехидства полюбопытствовал Мэдвиг.

— Понятия не имею. Что еще мы получили?

— Запчасти к геотанкам. Микрореакторы. — Мэдвиг на мгновение задумался. — Катапульту для гравикоптеров…

— Аэрокары, — вставил Крайн.

— Не то, не то, — сокрушенно вздохнул Сташек.

— А может быть, в то самое, — возразил Мэдвиг. — Почем знать? Мы же ищем сами не зная что.

— Если отбросить алкогольную версию… — начал Шпринц. Возмущенный Сташек поперхнулся дымом, ксенобиолог же невозмутимо продолжал: — То я могу предположить воздействие на психику со стороны какого-то представителя местной фауны. Правда, ни псевдис, ни рогатый монстр гипнотическими способностями не обладают…

— Почему обязательно гипнотическими? — спросил Блад. — Если здешнее зверье боится нашего акустического барража, оно и само может оказаться способным ко звуковым атакам. Что вы на это скажете, коллега?

— Что это крайне маловероятно, коллега Блад… И прежде всего потому, что никакому здешнему зверю не нужно нас спаивать.

— Возможно, пьянеем только мы, а местное зверье дохнет или приходит в шоковое состояние. Скажем, если это гипнотическое существо способно генерировать инфразвук…

— А не может ли его генерировать аэрокар? — перебил врача Сташек.

— Не считайте конструкторов глупее себя, доктор, — возмутился Мэдвиг. — Если такой звук опасен, его, безусловно, быть не может.

— Как и инфразвукоиздающего монстра, — присовокупил доктор Шпринц. — Насколько я представляю здешнюю фауну.

— Однако, гипноизлучающего монстра вы предоставить себе могли, коллега Шпринц?..

— Стоп, — сказал Мэдвиг; ему все меньше нравился ход совещания. — Боюсь, так мы скоро придем к тому, с чего начали.

— А что вы предлагаете, майор?

— Напиться.

— То есть? — То есть отправиться туда, к Колену, и повторить маршрут Крайна и Грили. В порядке, так сказать, следственного эксперимента.

— А что, в этом сеть резон, — согласился Сташек.

Через полчаса шестиместный аэрокар выскользнул за ворота Форт-Мануса.

А через восемнадцать часов Мэдвиг сидел в кабинете Декстера.

— Должен признаться, вы были правы, коммодор, — сказал он, невинно уставившись Декстеру в глаза.

— В чем?

— Крайн, как и Грили с доктором Сташеком, налились именно святым духом.

— Тем же, что и вы, майор? — За спокойствием коммодора Мэдвиг ощутил сокрушительную ярость голодного псевдиса.

— Так точно, коммодор. Неповторимое ощущение, почти полная эйфория, как сказал доктор Блад.

Декстер поднялся из-за стола. В голосе Мэдвига звучала такая убежденность в полной безнаказанности, что коммодора невольно подмывало эту уверенность обмануть. Однако он сдержался.

— Так в чем все-таки дело, майор?

— В аэрокарах. Вы помните стены ущелья? Они все трещиноватые. И в Колене есть трещина, точнее, даже каверна, которая уходит прямым продолжением выхода из ущелья. Когда аэрокар поворачивает, поток воздуха от винта ударяет в эту каверну, и в ней создастся эффект органной трубы. Причем «поет» она инфразвуком с частотой двенадцать герц и звуковым давлением сто пятнадцать децибел. А такое сочетание оказывает на мозг воздействие, адекватное чистому спирту в неограниченной дозе…

Когда на следующее утро вход в каверну забетонировали, Декстер облегченно вздохнул. Теперь инцидент действительно был исчерпан.

В этом блаженном убеждении коммодор пребывал целую неделю, до того момента, когда к нему в кабинет вошел Мэдвиг в сопровождении вездесущего Картрайта. На лицах у обоих было такое выражение, что сердце Декстера сжалось в предчувствии… И предчувствие нс обмануло.

— Взгляните-ка в семнадцатый бокс, коммодор, — попросил Мэдвиг, пока Картрайт делал переключения на панели экрана внутренней связи.

Декстер уставился на появившееся изображение.

Внутри бокса собралось человек десять — механики, наладчики из ремонтной мастерской и даже кое-кто из лабораторного персонала. Они сидели в самых разнообразных позах вокруг чего-то, явно переделанного из барражной сирены, — такие через каждые двести ярдов были расставлены вдоль дороги, пронзительным воем отпугивая псевдисов. На лицах у всех застыло идиотски-блаженное выражение.

— Инфразвуковой излучатель, — коротко пояснил Мэдвиг. — Приспособились, сволочи…

О том, что эту штуку почему-то окрестили «коктейлем Декстера», Мэдвиг тактично умолчал.

1972