«Ветеран войны»

Старик сидел на скамейке под ярким, горячим солнцем и смотрел на гуляющих по парку людей. Чистый и аккуратный парк, газоны искрятся от водяных брызг, рассыпаемых сотнями блестящих медных поливальных фонтанчиков. Безукоризненно начищенный робот-садовник перекатывается с места на место, вырывает из земли стебельки сорняков, собирает мусор в широкую щель на своей груди. Весело галдят и носятся дети. Сидящие на скамейках юные парочки держатся за руки, сонно греются на солнце. Тесными группами лениво разгуливают бравые солдаты; засунув руки в карманы, они с восторгом взирают на бронзовотелых обнаженных девушек, загорающих вокруг плавательного бассейна. Где-то дальше, за пределами парка, ревут машины, возносит к небу сверкающий хрусталь своих шпилей Нью-Йорк. Старик с натугой прокашлялся и сплюнул в кусты. Яркое солнце раздражало — чересчур желтое и греет так, что выношенная рваная куртка насквозь промокла от пота. Кроме того, в этом безжалостном свете старик еще острее ощущал свой давно небритый подбородок и стекляшку на месте, где когда-то был левый глаз. И глубокий, безобразный шрам — след ожога, после которого от одной из его щек не осталось почти ничего. Старик раздраженно подергал слуховой аппарат на серой костлявой шее. Расстегнул куртку и разогнул спину. Одинокий, полный скуки и горечи, он ерзал на матово Поблескивающих металлических планках скамейки, крутил головой, пытаясь вызвать в себе интерес к мирным идиллическим декорациям — купам деревьев, зеленым газонам, беззаботно играющим детям.

Скамейку напротив заняли трое молодых солдат; незагорелые, белые, как молоко, они раскрыли коробки с завтраком.

Слабое, чуть кислое дыхание старика замерло в горле. Изношенное сердце часто и болезненно заколотилось; он снова чувствовал себя живым — впервые за много часов. Кое-как всплыв из глубин охватывавшего его оцепенения, старик сделал мучительное усилие и сфокусировал на солдатах взгляд мутных подслеповатых глаз. Вынув носовой платок, он промокнул усеянное крупными каплями пота лицо и заговорил.

— Хороший денек.

Глаза парней рассеянно скользнули по дряхлой фигуре.

— Ага, — лениво подтвердил один.

— Хорошая работа. — Рука старика указала на желтое солнце и силуэт города. — Отлично смотрится.

Солдаты не отвечали. Все их внимание было сосредоточено на яблочном пироге и чашках с дымящимся черным кофе.

— Все совсем как настоящее, — заискивающе добавил старик. — А вы, ребята, минеры? — спросил он наобум.