«Загадка Роберта Престона»

Константин Якименко Загадка Роберта Престона

Вместо предисловия: мои благодарности

Поскольку читатели так или иначе примутся искать в данном тексте различные аллюзии, параллели и ассоциации, то, немного подумав, я решил облегчить им задачу (хотя, возможно, тем самым усложнил ее себе), перечислив наиболее явные аллюзии сам. Итак, хочу сказать большое спасибо нижеперечисленным авторам:

— Елене Навроцкой — за «Все возможные чудеса…»;

— Джеймсу Кэмерону — за «Чужих»;

— Аркадию и Борису Стругацким — за «Пикник на обочине»;

— Майклу Крайтону — за «Сферу»;

— Сергею Лукьяненко — за «Линию Грез»;

— себе — за «Призрак»;

— а также многим другим — за все, что тем или иным образом пов- лияло на мое творчество.

На этом я закончу предисловие, так как вовсе не собираюсь утомлять читателей долгими рассуждениями по поводу и без оного. Далее предоставляю говорить исключительно персонажам моего произведения.

* * *

Неприятности начались с того, как у меня пропал ключ.

С самого момента прибытия все шло настолько хорошо, что лучшего просто нельзя было желать. Утром мы без малейших проблем опустили посадочный модуль на подготовленную нашими предшественниками площадку. Сели на удивление мягко; Акай подивился, как это «залетная» экспедиция догадалась создать такие удобства, но ломать голову над этой проблемой мы не стали. Только Джо, помнится, выдал мысль, не отличавшуюся оригинальностью, что раз уж они потрудились их создать, значит, рассчитывали впоследствии обосноваться здесь всерьез и надолго. Меня тут же отправили вперед — на разведку. Я вышел в скафандре — все-таки построить полноценный переходник экспедиция не потрудилась. Гравитация здесь была всего чуть-чуть ниже земной, и это стало первой приятной неожиданностью. Выйдя наружу, я сразу же направился к контроль-пункту — благо, карта жилого комплекса прочно отложилась у меня в голове. Запустил диагностику LSS[1], и результаты выявились просто потрясающие. Сказать, что все системы оказались в норме — ничего не сказать: по показаниям компа выходило, что они работают так, будто только что установлены. Я, конечно, не большой спец в этом вопросе, но Конрад вместе с Джо чуть позже устроили более детальную проверку, и получили те же данные. Но даже это еще не все. Запасов пищи и воды, обнаруженных нами на базе, хватило бы, чтобы вполне сносно прожить здесь полтора года такой команде, как наша. Можно и не упоминать о том, что ADL[2] также оказалась налажена, и, как мы скоро убедились, работала без перебоев. Многие вопросы, невольно встававшие перед нами во время полета, отпали сами собой, чему все мы были несказанно рады. И все-таки в самой атмосфере базы присутствовало нечто, мешающее нам ощутить радость в полной мере. Впрочем, каждый прекрасно знал, что.

Те же диагностические системы показывали полное отсутствие следов пребывания людей в пределах жилого комплекса. Дело не в том, что при таком прекрасном жизнеобеспечении сложно предположить вымирание целой экспедиции. И даже не в том, что условия снаружи однозначно говорят об отсутствии на планете не то что цивилизации, но возможности существования какой-либо биологической жизни вообще. В конце концов, космос уже преподносил и еще преподнесет человечеству множество сюрпризов, о которых оно пока даже и не догадывается. Дело в том, что в комнатах мы не нашли никаких личных вещей наших предшественников — будто они собрали абсолютно все и сорвались с места в неизвестном направлении. А еще — в том, что в центральном компе, как мы вскоре выяснили, не обнаружилось ни единой записи об их пребывании здесь. Словно неведомые строители отгрохали на Делириуме базу и тут же смылись, оставив ее в наследство своим дерзким потомкам.

Вот только мы прекрасно знали, что люди здесь были, причем достаточно долго и, более того…

Впрочем, целью нашей «экспедиции» было вовсе не выяснение обстоятельств исчезновения этих несчастных.

Конрад дал всем строгое указание не предпринимать никаких активных действий в первый день. Мы сели и обнаружили все в отличном состоянии — есть чему радоваться, так что радуйтесь и отдыхайте! Каждый выбрал себе отдельную комнату — даже Хуанита, вопреки моим ожиданиям, предпочла расположиться в собственных апартаментах, а не в компании со своим ненаглядным командором. Драться за место под солнцем не пришлось — комнаты были выполнены по одному стандарту и ничем не различались. Мне не потребовалось много времени, чтобы разложить по местам собственные вещи. Да и какие у меня вещи? Всего-то несколько VR-чипов, которыми практически ограничивается все имущество… Впрочем, нет. Еще у меня есть ключ. Вернее, был.

С виду его можно принять за яйцо. Не куриное, конечно, покрупнее — может быть, страусиное. Такая же белая продолговатая штуковина и, наверное, примерно такого же веса. Отличает его от яйца слегка выступающая оранжевая полоса в два пальца шириной, проходящая ровно посредине. Но самое интересное можно было увидеть, если понаблюдать за ней в течение некоторого времени. Полоска вдруг вспыхивала красным цветом и тут же угасала; такие вспышки происходили постоянно, но не подчинялись никакому периодическому закону. Когда-то я провел целый час, наблюдая за ключом и пытаясь уловить таинственную закономерность непрекращающихся миганий. Напрасно потраченное время: лишь только мне казалось, что некий принцип уже обнаруживается, как следующая вспышка сводила на нет все мои догадки.

Вечером я спрятал ключ в личный сейф, который перед этим сам закодировал. Когда я заглянул в него утром, ключа на месте не было.

Я знаю среди нас только одного человека, которому известно о ключе и о том, что он находится у меня. Этот человек — Конрад Грунер, организатор нашей, с позволения сказать, экспедиции. Но даже если предположить, что вор он — каким образом ему удалось обойти код и забраться вовнутрь моего сейфа?

Пока я был в раздумьях, Конрад предложил всем собраться на завтрак. Во время завтрака он и сказал, что надо кому-нибудь сходить на разведку в шахту, чтобы, так сказать, прозондировать местность. Впрочем, сразу было ясно, кто конкретно подразумевается под «кем-нибудь». Первым стал, естественно, Джо Тремп — специалист по всем этим бурильным установкам и роботам-проходчикам.

Вторым оказался я.

1

Мы идем по длинному пустому коридору, стены которого отливают серебристым металлическим оттенком. Если вглядеться получше, можно увидеть в них свое слегка искаженное отражение.

Никогда не любил смотреть на свое отражение. Ни в искаженном, ни в нормальном виде.

Непонятно, зачем они выстроили такой длинный коридор. В конце концов, можно было просто поставить поближе к шахте саму базу. Хотя, с другой стороны, они ведь не знали, где именно найдут… Да и, потом, тут наверняка есть какие-то геологические соображения, которые мне, непосвященному, совершенно неведомы.

Наконец коридор упирается в дверь на всю его ширину. Дверь перечеркнута широким крестом, в середине которого — сильно вытянутая звезда с тремя концами снизу вместо обычных двух, эмблема «Интергалактик». Ну да, конечно, еще с тех времен…

— Открой, — произношу я, так как мой спутник чего-то замешкался.

Четвертушки, составляющие крест, разъезжаются каждая в своем направлении.

— Вот ведь допотопная техника! — восклицает Джо. — Никак не привыкну.

— Причем здесь допотопная? На космических объектах никогда не ставят автоматические двери, пора бы знать.

— Так все равно… — но видно, что он все-таки смутился.

— Этой технике уже почти двадцать лет, — замечаю я. — Свет! — и новый коридор, ничем не отличающийся от предыдущего, теперь освещается неяркой белой полосой под потолком.

— Ага! Двадцать лет, а будто вчера запущена.

— Тебе не все ли равно? Когда спустимся вниз, тоже будешь говорить: это допотопные роботы, я не привыкну…

— Макс… заткнись, а?

— Да пожалуйста!

— Эй, вы там, горячие парни! Поумерьте-ка ваш пыл! — доносится по кОму[3] голос Конрада.

— Да ты не волнуйся, командор, — отзываюсь, — без причины я никого убивать не стану.

— Ты и с причиной поосторожнее. Я не допущу, чтобы мы повторили печальный опыт наших предшественников.

— Ладно, замяли. Видимость нормальная?

— Да, все о'кей. Продолжайте идти так же.

Джо бросает на меня красноречивый недовольный взгляд из-под не по-мужски длинных ресниц. Нет уж — нечего возмущаться! Если умеешь делать свою работу так, как сам утверждаешь — вот и делай! Моя же работа несколько другого рода и тебя совершенно не касается, так что изволь терпеть.

Джо Тремп — красавчик; недавно меня занесло в виртуалку по мотивам древнего-древнего фильма о каких-то космических войнах, и он показался мне до ненормальности похожим на тамошнего светлого рыцаря Люка. Девчонкам часто нравится такой тип внешности — я же этих наивных смазливых юношей на дух не переношу. Впрочем, понятно, почему: мной-то можно пугать непослушных детей, когда они не хотят спать. Ночью поцепить флаёк[4] и заглянуть в чье-то окно: огненного цвета волосы и такие же горящие глаза — уже мало не покажется, не говоря обо всем остальном.

Из всех органов, наверное, глаза у меня больше всего отличаются от обычных человеческих. А сколько еще таких отличий внутри? Скорее всего, я никогда этого не узнаю… да уже не очень-то и хочется.

Гады, вы ведь даже не подумали спросить разрешения, поинтересоваться, нужно ли мне все это или нет. Хотя — что можно спросить у человека, тем более — ребенка, пролежавшего труп трупом почти целые сутки?

Что ж, главный виновник уже получил по заслугам…

Снова дверь — но уже не крестовая, а вертикальная. Хотя знак «Интергалактик» все так же блестит на матовом фоне.

— Лифт! — на этот раз подает команду Джо. Привыкает, значит.

Если он когда-нибудь меня разозлит — буду называть его Люком.

Едва слышное далекое гудение. Потом свист — и дверь плавно уходит вверх. Вот мы уже внутри. Строители были не оригинальны — стены лифта сделаны в таком же «серебристом стиле», как и коридоры. Под потолком угадывается круглый светильник. Слева от двери — слегка выступающая панель: под ней скрыты кнопки ручного управления. Это на случай непредвиденной ситуации, если вдруг голосовое откажет. Хотя, вообще-то, гораздо легче представить вариант, при котором откажет сразу и то, и другое.

Но нам ведь это пока не грозит, правильно?

— Вниз. До конца. В шахту.

Ага — Джо не уверен, правильно ли поймет его VRc[5] лифта, и дает команду в нескольких вариантах. Что ж, логично. Куда-нибудь да приедем. Дверь закрывается, толчка от ускорения почти не слышно, и мы плавно опускаемся вниз.

— А лифт хороший, — говорит Джо. — Гравикон[6] небось поставили.

— Да не было тогда еще гравиконов, — вообще-то я не уверен в своей правоте, но почему-то хочется поспорить.

— А ты типа знаешь? Я те говорю, он бы так плавно не стартанул!

Когда Джо волнуется, его язык вдруг становится более просторечивым. А рядом со мной он волнуется — потому что боится меня. Так-то оно лучше. На таких, как он, проще всего влиять посредством страха.

— Дались мне твои гравиконы! Мы, между прочим, не лифты смотреть сюда пришли.

— Че, уже и поговорить нельзя?

— Поговорить? Да на здоровье… Люк!

Он смотрит на меня недоуменно. Я не отвожу взгляд, и Джо отворачивается первым… сопляк!

— Но-но-но! — это снова Конрад-командор. — Вам еще только подраться не хватало.

— А мы еще успеем! — огрызаюсь я невольно.

Постой, Макс, зачем это все? Мы же, в конце концов, прилетели сюда по делу, а не выяснять отношения! Или ты собрался с самого начала настроить против себя всю команду?

Ну и дурак! Свое превосходство, между прочим, можно демонстрировать и другими, более эффективными способами. А можно и вообще обойтись без демонстраций.

— Люди, ну я вам просто поражаюсь! Ну вы же не дети уже, в конце концов! Макс! Я к тебе в первую очередь обращаюсь.

— Ладно, командор, все под контролем.

— Я понимаю, здешняя обстановка всем нам на нервы действует, но мозги вам на что даны?

— Я сказал — все под контролем. Джо, извини, если что.

— Да не за что, Макс.

— Ладно уж…

Эх, как меня достала вся эта жизнь!

А тем временем дверь с шипением открывается. Впереди — широкий зал. Из-под потолка доносится приглушенное уханье — где-то неподалеку находится сердце вентиляционной системы. Сам потолок слегка округлен и имеет куполообразную форму. Все те же серебристые оттенки — сколько можно уже!

Напротив нас — большие ворота, в которые запросто проехал бы грузовик. Вот там и расположена шахта, куда мы так стремимся. Если верить Роберту Престону, чье сообщение было последней весточкой от экспедиции, где-то в ней находится нечто такое, о чем человек не мог даже и мечтать. Нормальные люди, конечно, ему не верят. Только ненормальные вроде нашей компании могли воспринять это всерьез — настолько, чтобы отправиться сюда, действительно на что-то надеясь.

Впрочем, на что надеюсь я? Не потому ли я присоединился к Конраду, что любая, даже самая безумная перемена в моей жизни сейчас, как мне кажется, к лучшему?

Джо тем временем уже суетится у пульта рядом с воротами:

— Все в норме! Я запускаю оксигенератор для шахты.

— Сколько это займет времени? — голос Конрада.

— Расчетное время — сорок одна минута. Вообще-то можно входить минут через двадцать пять, не обязательно ждать до конца.

— Джо, нам спешить некуда. Подождем.

Мы ждем. Я подхожу ближе к воротам и присаживаюсь на холодный сероватый пол. Джо расположился на кресле возле пульта и нервно теребит в руках снятый шлем. Это вообще его дурная привычка — все время что-то вертеть в руках. Мой шлем на своем месте, но сейчас он открыт — незачем расходовать драгоценные ресурсы, которые еще могут понадобиться в будущем.

— Джо, что ты здесь делаешь?

— В смысле? — он поднимает на меня голову.

— Зачем ты сюда отправился? На этот богом забытый Делириум?

Небольшая пауза, потом ответ:

— Опять будешь издеваться?

— Да нет. Правда, нет. Просто спрашиваю.

— Честно? Скучно мне! Земля — чересчур обычная планета, все кругом до боли знакомое и предсказуемое. А у нас в Лондоне, так и вообще… Утром иногда проснешься, и взвыть от тоски хочется! На Чантвари вот вырвался, и то хоть как-то поинтереснее, но все равно — по сути, та же вторая Земля. А я ведь жить хочу, Макс! Полноценной жизнью, а не прозябать в какой-то дыре. Разнообразия хочу. Приключений, наконец! Скажешь, глупо?

Смешно — в большом мире, куда ты так стремился, человек страдает от того же, от чего когда-то страдал ты. Называть «дырой» Лондон… никогда бы не подумал.

— Ну почему же глупо? Романтик, наверное? У тебя есть своя одна-единственная любовь? Ну правда ведь, есть? И ты будешь потом перед ней похваляться своими подвигами. Я прав?

— А хоть бы и прав, так что?

— Ничего. Я же сказал — просто спрашиваю. Или ты теперь всегда в моих словах будешь искать подвох?

— Да ну тебя!

— О-хо-хо! Да ты и впрямь горячий парень! Смотри, не перегори раньше срока!

Джо набирается храбрости и смотрит мне прямо в глаза:

— А ты? Что ты здесь делаешь?

— А вот это уже тебя не касается. Ясно?

Ни слова не говоря в ответ, он отворачивается к пульту.

И что он тебе сделал, Макс? Разве внешний вид и чрезмерная юношеская самоуверенность — достаточный повод, чтобы невзлюбить человека?

Выходит, что да.

А так ли уж сильно отличается его самоуверенность от твоей? Ведь, в конце концов, ты старше его всего на несколько лет, и вряд ли можешь похвалиться лучшим знанием жизни. Ему хочется приключений… а тебе? Ведь ты отправился сюда не ради денег, и даже не ради призрачной мечты человечества!

Не в этом ли на самом деле секрет? Слабо, например, поговорить в такой же манере с Конрадом? Или нет?

Ладно уж… Тут скоро нам придется ступить внутрь шахты, а я думаю хрен знает о чем! Те, что были до нас, тоже ведь, наверное, спокойно так ходили туда-сюда, думали и говорили о каких-то своих делах, и вдруг в один прекрасный день — бац! — и нету никого! Только Престон выжил и успел что-то передать, да и то…

— Отклонение от нормы — полпроцента. Можем входить, — голос Джо доносится до меня будто издалека.

Неужели так быстро? Надо же!

— Ты уверен, что полпроцента — это безопасно? — спрашивает командир.

— Даже пять процентов вполне безопасно, мы же не сразу уйдем вглубь.

— Тогда входите. Мы за вами следим. И постарайтесь без эксцессов.

Джо нажимает кнопку. Ворота вздрагивают. Потом — легкий толчок, и начинается смещение. Две половинки медленно расходятся, каждая в свою сторону, открывая нашим взорам внутренность шахты. Оттуда в нос бьет свежий воздух, только что вышедший из оксигенератора. Я подхожу ближе…

Темно, однако!

— Свет!

Но своенравная темнота не собирается повиноваться приказу Джо. Он склоняется к пульту и что-то там переключает — с таким же успехом, заключающемся в полном его отсутствии.

— Не работает, — наконец констатирует он факт.

— А должен? — спрашивает Конрад.

— Вроде должен…

— Ну вот и первая поломка, — это Дмитрий, единственный среди нас, присутствие которого позволяет именовать нашу команду «экспедицией»: он отправился сюда именно в качестве исследователя. В его голосе слышно удовлетворение, и я могу его понять: чрезмерно хорошее состояние оборудования с одной стороны радует, но с другой — здорово давит на нервы.

— Лучше бы она была и последней, — тут же осаждает его Конрад.

Лучше бы, конечно… но только вряд ли так получится.

— Врубаем фонари.

Джо включает осветитель, но я в таковом не нуждаюсь. Вместо этого перевожу зрение на более низкий уровень. Все вмиг приобретает зеленый оттенок — зато теперь я могу различить очертания противоположной каменистой стены, а ближе — рельсовые пути и вагонетку.

— Как там наверху видно? — осведомляюсь я. Они наблюдают через встроенные в мои глаза камеры — подарочек, оставшийся мне в наследство с ТЕХ времен.

— Как в танке, — встревает Хуанита.

— Скажи спасибо, что не как в жопе у негра, — с этой особой мои отношения и вовсе не назовешь дружественными.

— Макс, ты можешь просто молча делать свое дело? — Конрад, как всегда, старается разрядить обстановку.

— Послушай, ты ведь знал, кого брал с собой! Так что я буду делать дело так, как мне нравится. Ясно?

— Нарвешься ты когда-нибудь, Макс, — глубокомысленно замечает командор. Отвечать мне не хочется.

— Смотрите, это моник!

Джо направляет свет вдоль монорельсового пути. Тот уходит куда-то вглубь пещеры, заворачивая влево. Что нас ждет там, за поворотом? С чем встретились там члены первой экспедиции?

«За поворотом, за поворотом, за поворотом чудища сидят!»

Конечно, это может быть все что угодно. Но какая сила способна унести все личные вещи людей, сохранив помещения в целости и сохранности?

Или все намного проще? Скажем, они сами унесли вещи, а потом…

К тому же, кто-то ведь утащил ключ из моего сейфа, не мог же он дематериализоваться, в конце концов!

Черт знает что!..

Вагонетка сама по себе маленькая, больше трех человек на нее не влезет. Сзади к ней можно поцепить грузовой вагон, но он нам сейчас не нужен. Управление — проще некуда: старт-стоп, несколько позиций скорости и фиксатор поворота вправо или влево. Нет, впрочем, есть также экстраком — в то время встроенные комы, кажется, еще не стали обязательными для всех и каждого. Есть и осветитель, но он, как назло, разбит.

— Поехали! — Джо нажимает «Старт», и мы трогаемся.

Едем медленно: спешить нам некуда. Сначала нас окружает пустая и мрачная пещера. Не подземный дворец, как гордо именуют подобные пространства на Земле, а, скорее, каменный мешок. Собственно говоря, чему удивляться — ведь своим существованием эта дыра обязана исключительно человеку, вторгшемуся в недра Делириума из своих корыстных интересов. Если бы не таковые интересы — так бы и оставалась планета нетронутой, ожидая еще миллионы лет, пока на нее упадет зерно эволюции.

А может, мы ошибаемся, просто эволюция идет здесь путем, совершенно нам неведомым?

Пещерный коридор такой же длинный и однообразный, как и тот, что был наверху — изменились только форма и цвет. Я цепляюсь взглядом за камешек где-то вдалеке, куда еще дотягивается мое «паранормальное» зрение. А если его приблизить?

Держусь за образ и тяну на себя. Больше, крупнее… Теперь камень совсем рядом, очертания расплывчатые — неудивительно, четкость до такой степени я не обеспечу. Вокруг — туман… нет, так не пойдет! Сделаем плавный переход. Вот она, стена — здесь отодвинем, здесь приблизим… Получается карикатурный выступ, будто я смотрю через линзу впрочем, примерно так оно и есть.

А теперь включаю второй план! Среди зеленых появляются еще и красные оттенки. Левую сторону уводим вдаль… так, достаточно. Правую — ближе, а вот тут небольшой зигзаг. Теперь одно на другое… и обязательно переход… причем с переливом цвета. Потрясающе! Все художники-сюрреалисты прошлого просто померли бы от зависти!

— Макс, прекрати изгаляться! — возмущается Конрад. — Между прочим, нам тоже приходится видеть твои цветовые извращения.

Да, он определенно не относится к ценителям живописи.

— А мне нравится! — странно, вот уж не ожидал, что за меня вступится его подружка Хуанита.

— Макс, серьезно, это красиво, но почему бы тебе не заниматься этим в свободное время? — вот уже и Дмитрий против меня.

Ну что ж, не хотите — как хотите. На миг закрываю глаза — а потом изображение возвращается в обычном одноплановом варианте.

— Гляньте, а вот и техника! — восклицает Джо. — Вон проходчик… и еще один. И туда посмотрите!

Я тоже замечаю массивных роботов высотой вполовину коридора и в два раза больше человека. Этакие ходячие бурильные установки, на пути которых, когда они работают, попадаться не стоит. Но сейчас один робот замер на месте, другой полулежит, как бы облокотившись на стену и отдыхая от тяжелого труда.

— Я остановлю и посмотрю? — полувопросительно произносит Джо.

— Конечно. Только осторожнее.

Он сходит с вагонетки и внимательно рассматривает ближайшую к нам громадину серо-коричневого цвета, буквально въевшуюся в землю двумя массивными ногами-опорами. Щупает машину, подносит к ней какой-то приборчик, щелкает кнопками и переключателями. Я просто наблюдаю, даже не пытаясь вникнуть в его действия, однако уже чувствую — что-то неладно. Наконец Джо поворачивается ко мне — в его взгляде недоумение.

— Ну и какой диагноз, доктор?

— Все системы в норме, но питание на нуле. Это странно…

— Объясни, — интересуется Конрад.

— Ну, есть какая-то критическая точка. Если энергия ее достигает, включается аварийный режим и робот идет на базу — подзаряжаться. А у них, похоже, не сработало, они выработали ресурс до конца и так и упали. Но тогда, опять же, почему здесь? Тут они явно ничего не бурили… Потом, должна же быть блокировка, когда долго нет внешних команд… не понимаю!

Вот оно! Я знал, что отсутствием освещения все не ограничится. Что следующее?

— А что с той штуковиной?

— Уплотнитель? То же самое. Исчерпал ресурс, опустошен полностью.

Опустошен… что-то мне это напоминает… Ах, да. Этот мир, в котором я недавно играл, как там его? Аллирия, или Эллерия… не важно. Была там целая раса опустошителей, которые забирали без остатка жизненную энергию у людей… и не только у людей. Так что потом их жертвы стояли, как каменные изваяния. Я собственной рукой одного такого опустошителя грохнул… хотя не факт, что это был именно он. Вот и здесь кто-то выпотрошил машины, и точно так же, наверное, выпотрошил людей, и, вполне возможно, скоро мы на них наткнемся…

Господи, и какая чушь иногда лезет в голову!

— Едем дальше? — спрашивает Джо. Убедившись, что машины не работают, он потерял к ним интерес.

— Давайте дальше, — соглашается Конрад, а Дмитрий добавляет:

— Чует мое сердце, самое интересное вас ждет впереди.

«Интересное» не заставляет себя долго ждать — оно начинается буквально за поворотом. Свет фонаря вдруг дает множество отблесков во все стороны, стены расширяются и перестают быть серыми и мрачными. Черт возьми! Никогда в жизни не видел столько золота сразу! Да что там не видел — я и не думал, что оно может существовать в одном месте в таких количествах.

— Нифига себе! — выдает Джо. — Вы видите? Вы это видите?

— Ты будто об этом не знал, когда мы летели сюда, — отвечает Конрад.

— Одно дело знать, а другое… Боже, вот это красота!

Как ни странно, но сейчас я с ним солидарен.

— Кон, слушай, а может, это и есть то самое? — высказывается Хуанита.

— Ничего подобного, моя кошечка. Это хоть и редкое явление, но вполне реальное. К тому же, по словам этого Роберта…

— А что нам какой-то Роберт, с его словами? Ты что, безоговорочно ему веришь? Дорогой, да мы с тобой будем миллионерами!

— И кого мы этим удивим? Мы можем стать миллионерами, а можем единственными в своем роде на всю Вселенную!

— Слушай, а оно нам надо — быть единственными? — к разговору присоединяется Джо. Он снова остановил вагонетку и спустился, чтобы получше рассмотреть практически неограниченные запасы драгоценного металла. — Выкупим права на шахту, и весь мир будет у наших ног!

Интересно, так кто же здесь ищет приключений?

Хотя, надо сказать, перспектива заманчивая. Если бы все это случилось полвека назад, я бы даже не думал. Иметь такой источник значило бы не просто обеспечить себя до конца жизни — можно было бы получить все, что только пожелаешь. Сейчас, конечно, естественное сырье ценится уже гораздо меньше, но все же в таких количествах, как здесь… О-хо-хо! Да, мы не будем единственными, но в первую сотню попадем точно.

Если только не принимать во внимание странные слова Престона о том, что все здешнее золото на самом деле ничего не стоит.

Конрад, ты ведь знаешь гораздо больше, чем говоришь! Ты стащил у меня ключ. И ты не просто догадываешься, что стояло за последним сообщением несчастного Роберта. Раз ты так уверенно отказываешься от предложения ограничиться золотым рудником — значит, у тебя есть на то причины. Не имею понятия откуда, но ты обладаешь гораздо большей информацией, чем мы все. И я еще вытащу из тебя эту информацию! Вытащу!

Да, Крез умер бы на месте, узнав, о чем мы здесь размышляем.

— Вот что, мОлодцы. Даю вам две минуты, чтобы насладиться зрелищем и прийти в себя, а потом езжайте вперед.

В конце концов, зачем себя сдерживать? Спрыгиваю с вагонетки и подхожу к стене, сплошь покрытой золотым слоем. Наверное, в свое время здесь шли весьма горячие процессы, и благородный металл отложился среди камня еще в расплавленном состоянии, а потом постепенно затвердел. Впрочем, Джо лучше знать, как это все могло произойти, я же в таких вещах не спец. Да мне и не очень интересно. Я практик, а не теоретик. Хватаю рукой торчащий шипообразный выступ, с силой сжимаю его и откалываю. Что бы там дальше ни случилось, но сувенир на память у меня останется.

Джо стоит вплотную к золотой стене с довольной миной на физиономии. Эге, да он просто в экстазе, разрази меня гром! Нет, я много чего могу понять, но это уже извращение.

— Макс, ты посмотри!.. Черт! Нет, ты только посмотри!.. Мы станем самыми богатыми во Вселенной! Учредим здесь компанию… «Конрад и Ко»… А что, правда! Нет, ну ты подумай…

— Джо…

И тут мой взгляд скользит вниз и останавливается на левой руке, где скромно пристроился датчик живых форм.

Но такого не может быть!!!

Та экспедиция высказалась по этому поводу совершенно недвусмысленно: биологической жизни на планете нет и не может существовать в принципе.

Да, но что же в таком случае означает красная точка?

— Макс, ты… чего? — Джо еще только начинает приходить в себя.

— Датчик… там…

Далеко… метров сто впереди. Стоит она или движется?

Движется. Причем нам навстречу.

Опустошители…

— И правда… красная точка… Так значит, кто-то остался жив?

— Кхм! — я едва не поперхнулся. Почему такая мысль не пришла мне в голову?

Нет, подожди, не спеши радоваться. Если бы это был кто-то из экспедиции, то…

— Он не идентится как человек. Соображать надо, Джо.

— А если у него просто нет идента[7]?

— Не мели чепуху. Лучше просто стой, где стоишь. И выключи осветитель!

— Зачем?

— Я сказал — выруби! — ухитряюсь выкрикнуть это, не повышая голоса. — А еще лучше — заткнись.

— Если он выключит, то будет беззащитен, — замечает Конрад. — Не у всех такие глаза, как у тебя.

— Командор, это мои проблемы, а не его. Джо, делай, что говорю!

— Макс, ты свихнулся!

— Да, я свихнулся нахрен! Выруби свет, мать твою!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! — это Конрад. Джо глядит на меня глазами испуганной зверушки; он откинулся на стену и не в состоянии издать ни звука.

Придурок: не понимает, что для него же будет лучше! Может быть, нам повезет, и незваный гость, кто бы он там ни был, нас не заметит.

— Я еще раз повторять не намерен!

Тут напарник наконец не выдерживает и подчиняется. Пещера погружается во тьму.

Красная точка мигает — сейчас оно покажется из-за поворота.

Ближе… еще ближе… вот!

Расстояние продолжает сокращаться. Но впереди — все такой же безжизненный коридор. И ни единого звука… Проклятье!

Эта тварь вот-вот подберется сюда и растерзает нас обоих. Так же, как раньше — наших предшественников. Выпотрошит, и следа не оставит…

Где там мой импульсник[8]? Пусть будет наготове: скорее всего, его еще придется применить.

Что, если я не могу увидеть его в этом спектре?

А дистанция уже уменьшилась до пятидесяти метров… Кажется, мы сделали хуже сами себе.

Не «мы», Макс, не «мы»! Ты сделал!

— Джо, включи свет и давай к вагонетке!

Молчание. Поворачиваю взгляд — он стоит у стены, тело бьет мелкая дрожь.

Опустошитель! Он заберет твои силы целиком и без остатка…

Тук-тук! Никого нет дома. А кто говорит? Кто? Так кто же?!

Двадцать семь… Триста сорок четыре… Семьдесят восемь… Сто шестьдесят пять… Пять… Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять… вдруг охотник выбегает… охотник…

Так кто же ты все-таки — охотник или жертва?

— Макс, что происходит?!!!

Дьявольщина! Неужели страх действует на меня так же, как и на него?

А чем ты на самом деле отличаешься от него? Да ничем, кроме того, что… но это в данном случае не важно.

Снимаю «имп» с предохранителя. Руки дрожат… Черт бы меня побрал! Тридцать два метра…

— Джо, твою мать!!!

Дурак! У тебя же у самого есть фонарь на башке!

Свет… луч света в темном царстве…

Ничего! Пусто.

А, без разницы. Наверняка оно уже давно нас заметило.

— Макс, ответь! Вы там в порядке?!

— Нет, Конрад, так-перетак, заткнись нафиг!

Какого черта, спрашивается, лезть с дурацкими расспросами, когда оно уже совсем рядом? Какого, я вас спрашиваю?!

Не отвечаете? И не надо…

— Двадцать три… двадцать два… двадцать один…

— Макс, отзовись! Не стой как истукан, забирай Джо и уходи!

— Девятнадцать… восемнадцать…

— Командир, да он и вправду свихнулся!

— Чтоб мне провалиться! Насчет мальчишки можно было не сомневаться, но о Максе я был лучшего мнения. Проклятье, не успеем…

Конрад! Негодяй! Ненавижу тебя!

— Пятнадцать…

Стоп! Как ты до сих пор не понял? Направление на датчике тебе на что?

Потолок…

Спокойно, Макс. Теперь нужно собраться с силами. Ты же можешь? Можешь для начала хотя бы прекратить этот бессмысленный счет? Вот. Уже лучше.

В конце концов, кто сказал, что там — опустошитель? Что там какая бы то ни было тварь, угрожающая нашей жизни? Почему это не может быть маленький безобидный зверек? Да крыса какая-нибудь, в конце концов!

Потому что здесь вообще никого не может быть.

И еще потому, что надо предполагать худшее.

Так. А теперь лучше не шевелись. И крепче держи «имп». Только не сжимай его со всех сил, как топор!

Оно вдруг ускоряется: десять… девять… восемь… семь…

Сейчас оно вылезет сверху и пожрет вас обоих…

Больше ждать нельзя!

«Каждый охотник желает знать…»

Так, Макс. А теперь — просто сделай.

Словно молния освещает на миг помещение, успев породить множество отблесков во всех его концах. А потом еще, и еще одна…

— Макс, не дури, прекрати пальбу!

— Да пошел ты!

А потом, с заметным опозданием, следует раскат грома, и камни обрушиваются с потолка, а за ними — и нечто более тяжелое…

— А-а-а-а-а-а-а!!! — страшный пронзительный крик, которого самого по себе достаточно, чтобы душа навсегда спряталась в пятки.

Джо… он ведь ни в чем не виноват… не виноват…

— Хур-р! Хур-р-р! — доносится мне в ответ.

Извините меня, если что, но так уж получилось…

Всполохи разрывают тьму, рождая невообразимую цветомузыку. Жуткий рев заполняет собой последние остатки тишины. Крик превращается в стон и постепенно стихает. Что-то бесформенное, черно-коричневое обрушивается на землю. Мне даже не хочется его рассматривать.

Так чем же ты на самом деле отличаешься от этого парня, на которого наезжал без всякой причины? А, Макс?

Правильный ответ: ничем!..

— Макс, отзовись немедленно! Ответь! Что там у вас?

— Кажется, уже все…

— Что с Джо?

— Сейчас…

Оставляю позади себя неподвижное ныне, источающее удушливый смрад порождение кошмара, напоминающее мне огромного дикобраза, и склоняюсь над парнем. Что случилось раньше, теперь совершенно неважно. Если он еще жив, я его вытащу. Если нет…

Ты знаешь, кто в этом виноват!

— Джо, сукин сын, ты слышишь меня? Очнись, черт тебя побери!

Снова слабый стон… Сейчас бы сорвать с него костюм и шлем, ведь так ему только хуже… ладно. Он выжил — это уже радует.

— Джо, скажи что-нибудь! Ты меня слышишь?

— Я… — слова едва скатываются у него с губ. — Я умру?..

Если бы я знал! Но крови на груди слишком уж много…

— Успокойся, Джо! Ты будешь жить еще очень долго!

— Неправда… я уже… почти…

— Макс, ответь, что с ним?

— Не знаю! Большая рана в груди и еще несколько помельче.

— Тащи его в вагонетку и дуйте назад, мы вас встретим!

— Уже тащу, командор, — приподнимаю с земли непослушное тело и взваливаю на себя. В сравнении с моим двухметровым ростом Джо кажется едва ли не ребенком.

Только не молчи, Макс! Говори хоть что-нибудь!

— Послушай, парень, я вел себя не совсем хорошо, но ты забудь. Ты всем нам нужен живым, ясно? Без тебя мы здесь ничего не сможем сделать. Поэтому я тебя вытащу, и ты будешь жить. Понял? Будешь жить! И выкинь из головы все эти глупости. Тебе все ясно? — примериваюсь, как бы поудобнее расположить его в вагонетке.

— Угу… — бормочет он, и начинает дрожать в лихорадке. — Макс, можно… попросить..?

— Конечно, Джо.

— Ее зовут Дженни… Дженнифер… Адрес найдешь… у меня… Если я вдруг… ты расскажи… хорошо?..

— Обязательно расскажу. Скажу, что ты мужественно сражался и держался до последнего. Так ведь и было, Джо! Правда!

— Да… хорошо…

Какую чушь иногда приходится выслушивать, да еще и нести самому! Но если ему так действительно легче — почему бы и нет?

Что ж, как минимум один из нас свои приключения получил сполна.

* * *

Планета Y22-1 была открыта экспедицией Тори Имоку двадцать лет назад, в 87 году прошлого века. Своим открытием она, фактически, обязана случайности. Область Y была только промежуточной точкой маршрута корабля, и они не собирались в ней долго задерживаться. Единственная планета местной звезды неожиданно попала в зону обзора локаторов, и кто-то предложил на всякий случай ее просканировать. Результаты известны: в атмосфере кислород практически отсутствует, гравитация приемлемая, сутки примерно равны двум земным, спектральная характеристика состава коры указывает на высокую вероятность наличия благородных металлов. Экспедиция, собственно, за этим и летела — правда, в другое место, но если такой шанс неожиданно обнаружился прямо у них под носом, зачем же его упускать? Хотя расположение планеты относительно Центра особенно выгодным не назовешь, но все-таки…

Сказано — сделано: приземлились, обосновались, обустроили лагерь. Детекторы показали, что неподалеку от точки посадки должны быть крупные залежи золота — вот ведь удача! Тут же запросили у центра разрешение изменить цели экспедиции и провести более глубокое изучение здешних ресурсов. Получили добро — и снова занялись строительством, а затем — разработкой шахты. Все шло как нельзя лучше: прогнозы о больших золотых запасах подтвердились, так что уже даже начали строить планы об основании на Делириуме колонии. Экспедиция регулярно выходила на связь и сообщала о своих последних достижениях. Так все и продолжалось до одного прекрасного дня…

То, что случилось потом, было до банального просто: однажды никто не вышел на связь. Один день, второй, третий… Центр пытался запросить связь со своей стороны, но ответа не было. Не было даже подтверждения о приеме запроса, который должна в таких случаях выдавать автоматика. Казалось, что все люди вместе со своим оборудованием вдруг канули в небытие. Предполагали все что угодно — от природного катаклизма до сознательного предательства и саботажа членов экспедиции. Так прошло шестнадцать дней, а потом планета Делириум в последний раз подала голос, чтобы после этого надолго умолкнуть…

Говорил Роберт Престон, рядовой член экспедиции — понятия не имею, кем конкретно он там был. Оригинальная запись его сообщения, конечно, засекречена, но по слухов о ней распространилось много, и для себя я восстановил приблизительную картину. Говорил, что якобы он единственный остался в живых — и то, скорее всего, ненадолго. С чем связана гибель всех остальных, он так и не объяснил, да и говорил он не об этом. Престон хотел сообщить, что золотые залежи — мелочь по сравнению с тем, что можно найти на планете. Что там есть вещи, гораздо более странные и интересные. Последняя его фраза навсегда осталась у меня в памяти: «Здесь находится то, о чем человек не может даже и мечтать!..» И все. Связь оборвалась, и больше никто ничего не узнал ни о судьбе Престона, ни о судьбе экспедиции вообще.

Конечно, казалось странным, что на планету не отправились ни спасатели, ни новые экспедиции, чтобы продолжить разработку месторождений. Может быть, дело в том, что примерно в то же время были открыты другие планеты, не менее богатые на ресурсы, зато расположенные гораздо ближе к Центру. А может быть, такие экспедиции и были, но всю информацию о них сразу глубоко засекретили, а в конечном итоге их членов постигла та же участь, что и первой. Впрочем, слухи ходили разные. Некоторые утверждали, что на планету летало много энтузиастов-золотоискателей, но никто из них не вернулся. Другие — их было большинство — говорили, что вторая экспедиция на Делириуме все-таки побывала, но не нашла ничего интересного, и даже сообщения о золотых запасах не подтвердились. Возможно, это и было правдой — хотя не исключено, что таким образом заинтересованные организации просто пытались отвлечь от планеты внимание любопытствующих масс.

Так или иначе, но мы прибыли на Делириум по собственной инициативе, для того чтобы подтвердить или опровергнуть высказывание Престона. И полагаться нам приходилось исключительно на наши собственные силы и возможности…

2

Джо Тремп выжил, чему все мы были несказанно рады, и я — больше всех. Еще в вагонетке, по дороге обратно, я вбухал ему в грудь изрядную дозу раствора, чтобы остановить кровь, а за воротами шахты его подхватила и тут же, на месте, обработала Хуанита. Потом мы дотащили Джо в его комнату, где она же оставалась с ним минут двадцать. Странно, как это командор решился на такой шаг — допустить пребывание своей «кошечки» наедине с красавчиком Люком… то есть Джо. Хотя, насколько я знаю их отношения, Конраду и в голову не придет, что Хуанита может ему изменить, а тем более — с каким-то зеленым юнцом. Наверное, только такой супермен, как Конрад, способен удержать под контролем такую стерву, как Хуанита. Как бы там ни было, главное сейчас то, что за жизнь Джо можно уже не опасаться — по утверждению нашего агрессивного доктора, никакой инопланетной заразы он не подхватил, а его раны есть ничто иное, как большие царапины.

Но в данный момент моя голова занята совсем другим вопросом.

А вот и сам Конрад, легок на помине! Настоящая белокурая бестия причем не только по внешности. Таким, как он, сама судьба предопределяет быть лидерами, и он, конечно же, не стал идти против своей судьбы.

Но пора уже несколько поумерить твой пыл, Конрад! Пора сбить с тебя спесь, дабы ты окончательно не возомнил себя центром Вселенной. Мне абсолютно все равно, что ты там воображаешь о себе, командор. Я только не хочу, чтобы ты делал это за мой счет.

— Конрад, надо поговорить. Наедине.

Долю секунды он оценивающе смотрит мне в глаза:

— Хорошо. Проходи ко мне.

Вот тут ты и попался, дружище!

Мы входим в комнату. С противоположной стены на меня смотрит Хуанита. Она идет по песчаному пляжу — может быть, это Эалья, может, Земля, а может, и вообще виртуалка — понятия не имею. Идет по самой границе между сушей и водой с истинной грацией кошки, и порывы ветра треплют ее прямые волосы, меняющие свой цвет в такт шагам. Переливается на свету и полупрозрачная аура, окутывающая все тело девушки, которое кажется мне здесь куда более совершенным, чем в жизни. На лице никакой косметики, и от этого оно только выигрывает. Да и куда подевалась вся злоба, которой, как иногда кажется, она пропитана насквозь? Хуанита бросает взгляд в сторону двери — и какой-то миг смотрит будто прямо на меня, одаривает жизнерадостной улыбкой, невольно увлекая за собой. Черт побери, неужели она в самом деле может быть и ТАКОЙ?

Макс, но ты ведь не за этим сюда пришел? Вот и выкинь из головы всякую чушь, и переходи к делу!

Я пропускаю Конрада вперед, и он, дурак, поддается. Что ж, ты сам захлопнул свою мышеловку! Закрываю за собой дверь. Теперь все. Приступаем к активным действиям.

— Быстро назад! К стене! — импульсник взлетает вверх в моей руке.

Он ничего не говорит в ответ. Без лишних слов мощным толчком открытой ладони бьет по руке, и оружие летит прочь.

Сволочь, быстро же ты сориентировался в ситуации!

Ну, ладно. Фактор внезапности не сыграл, но это не значит, что я собираюсь сдаваться.

Первым делом уклоняюсь влево, чтобы командор не припечатал меня к стене. Получилось! Теперь он, конечно, ожидает, что я собираюсь воспользоваться преимуществом высокого роста — но вот тут он как раз и ошибается…

Я низко пригибаюсь, в то время как Конрад уже замахнулся, чтобы врезать мне в челюсть. А вот и фиг тебе! Бью в самое уязвимое место что, командор, не нравится? А что мне делать остается? Он хочет схватить меня, чтобы потом раздавить как щепку — но нет уж! Я гибкий, я вывернусь!

Прыжок — и я уже на стуле, неосмотрительно ты поставил его возле двери, а я тебе ошибок не прощу! Ни одной! Удар кулаком — но я, упреждая его, падаю назад, на пол, тут же кувыркаюсь, успевая подхватить упавший импульсник.

Что, не ожидал от меня такой прыти? Ну так это тебе наука на будущее, супермен недоделанный!

— Замри, гад, положу на месте!

— Макс, может, мы все-таки поговорим?

— Сначала с кулаками, а теперь говорить? Отойди к стене! И только попробуй кого-то кликнуть по кому — умрешь сразу.

Отходит-таки, поганец. Значит, боится меня. И правильно!

— Что, собака, страшно? Страшно?!

— Да ты сам от страха трясешься. Или я не вижу?

А руки и в самом деле дрожат… Черт, нервное! Но чтобы я тебя боялся? Ха! Да я же тебя сейчас…

— Конрад, ты лучше поосторожнее, да? Видишь, у меня имп — а у тебя нету. Поэтому я буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Ясно? Тебе ясно?

— Ладно, спрашивай.

— Где ключ, червяк?!

— А без оскорблений не можешь?

Эх, дурак ты, командор, дурак! Неужели так и не понимаешь? Ну ничего, сейчас поймешь! Сейчас-сейчас!..

Вспышка делает вмятину в зеленой стене прямо над головой моего пленника.

— Видишь? У меня руки трясутся, я могу случайно промазать, потом всю жизнь калекой ходить будешь. Я псих, Конрад! Видишь эти глаза? Посмотри, они тебя не обманут. Пусть бы даже у тебя за спиной стояла рота солдат, меня бы это не остановило. Так ты будешь говорить по-хорошему? Или будешь отпираться? Куда стянул ключ?

— Не брал я твой чертов ключ!

Отпираемся, значит? Ну что ж…

— Вот что, Конрад. Давай как умные люди. Ключ ты можешь не отдавать. Мне все равно. Но ты кое-что знаешь! Ты, падлюка, сам разнюхал, а от нас скрываешь! Ты же знаешь, для чего этот ключ! Знаешь, что он открывает. И я тоже хочу знать. Или ты мне скажешь — или я найду сам. Тебе ясно?

Он какое-то время смотрит на меня — во взгляде видна растерянность:

— Макс, ты же вроде нормальный человек, а иногда становишься таким…

— Заткнись нахрен! Ты, падла, сколько угодно можешь смелым прикидываться. Один такой тоже прикидывался. Я его, суку, сразу положил, когда уходил. Голову снес подчистую, он еще стоял так пять сек, кровища хлестала — ого-го, я тебе скажу, зрелище! Потом подмога пришла они ведь не верили, собаки, что я смогу… Четыре человека — как один… Пятый побежал, хотел кнопку нажать — я эту кнопку к такой-то матери… Потом он лежал, смешно так подергивался, забавно. Ой, забавно, я тебе скажу! Ты тоже так хочешь? Хочешь? Я могу. Прямо сейчас могу. Я тебя сразу насмерть не буду, нет! Сначала в твои причиндалы врежу, чтоб тебе совсем хорошо стало. Потом повыше… Потом… ну что, сука? Струхнул? Говорить будешь? Или мне приступать?

«Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана», — крутится в голове.

«Вышел ежик из тумана, вынул…»

«Вышел ежик…»

В стене появляется еще одна дыра — на этот раз пониже, и поближе. Хуанита с другой стены снова улыбается мне… мне, черт возьми, а не своему единственному!

А лицо у Конрада совсем белое…

— Макс, я…

— Ну! Как же, сука таки родила! Слушаю!

— Я не брал ключ…

— Врешь, паскуда!

— Можешь не верить, конечно… но я и правда не брал…

Девяносто семь… Шестьсот сорок два… Сто семнадцать… Успокойся, Макс. Ты выжал из него самое главное. Расслабься… Ведь сейчас он сказал правду! Иначе быть не может…

— Командор, ну я же не дурак какой-нибудь! Кто еще знает про ключ, кроме тебя? Твоя кошечка-шлюшка Хуанита? — указываю левой рукой на клип.

— Не смей, Макс! — негромким дрожащим голосом произносит Конрад.

— Слушай, ты! Или я не знаю, кто она такая? Не знаю, как ты… как мы вытащили ее из притона, куда ты сам наркоту толкал? Тебе напомнить, как все было?

— Не надо… черт, ты и правда псих!.. У меня нет ключа, Макс. И я не знаю, кто мог его взять. Все равно не веришь?

— Не верю. Но живи… пока. Разговор — между нами, ясно?

— Да ясно…

— И не советую тебе меня караулить, чтобы шлепнуть или еще что. У меня слух чуткий.

— Макс, иди уже, а? — смертельная усталость слышна в этих словах.

— Иду. Помни — между нами!

Резко открываю дверь и покидаю комнату. Меня трясет, как в лихорадке. Нервы, чтоб им…

Черт! Неужели все было напрасно? Неужели я ошибся?

Но ведь не может человек врать в таком состоянии и с таким лицом! Если я хоть что-нибудь понимаю в людях…

Зато в одном я теперь могу быть уверен точно: только что я нажил себе смертельного врага.

* * *

Это случилось чуть больше года назад, когда я бесцельно скитался по галактике, не зная, то ли продолжать прятаться от всех, то ли, в конце концов, просто жить, как хочется, к чему я, в общем-то, и стремился. Я в очередной раз заскочил на Землю и бродил по дебрям космопорта в Токио, думая, куда бы мне направиться на этот раз и к кому пристроиться. На него я наткнулся случайно… впрочем, нет: скорее, он наткнулся на меня, хотя, пожалуй, и не наткнулся — может быть, он и вправду искал меня, как сам утверждал. Он просто дернул меня за руку и, обернувшись, я разглядел сморщенного сгорбленного старика, в полтора раза меньше меня, с редкими седыми волосами на затылке, покатым лбом и маленькими зелеными глазками.

— Меня зовут Хим, — сказал он, будто это все объясняло.

— Хим? — переспросил я, потому что от неожиданности не был способен поинтересоваться чем-то более существенным.

— Просто Хим, — повторил он и тут же добавил: — Пойдем со мной!

— Куда? — я все еще не мог прийти в себя.

— Пойдем, я должен кое-что тебе отдать.

— Э, постой, — тут ко мне начал возвращаться здравый рассудок, о чем речь-то? Почему мне? И что отдать?

— Ключ, — сказал Хим. — Идем, идем.

В его голосе звучала такая сильная уверенность, что я просто не мог не подчиниться. Тем более, что терять мне было, в общем-то, нечего.

Старикашка привел меня в свое обиталище — каморку в каком-то из спрятанных подальше от посторонних глаз помещений космодрома. Такое ощущение, что там ничего не изменилось как минимум за последних два века — никакой автоматики и хоть чего-то похожего на удобства, только остатки старой мебели и вещей, которым уже давно место в деструкторе. Хим долго рылся в своих лохмотьях, и наконец извлек на свет божий то самое «страусиное яйцо» с оранжевой полоской. Он поднял штуковину над головой — видимо, желая, чтобы я смог таким образом как следует ее разглядеть.

— Вот! — в этом единственном слове звучала настоящая гордость старика за свое имущество, бывшее, вероятно, единственной ценностью в его более чем скромном жилище.

— Это и есть ключ? — переспросил я, не переставая удивляться.

— Ключ! — воскликнул он. — Да, это ключ! — и слегка помахал ладонью возле центральной полоски, но я так и не понял, что он хотел сказать этим жестом.

Потом он протянул «яйцо» мне, я осторожно взял его и пощупал. Хим молча смотрел, как я изучаю незнакомый предмет.

— Это — мне? — наконец спросил я, чтобы прервать молчание.

— Тебе, — он энергично закивал головой. — Я давно искал тебя.

— Откуда ты знаешь, кто я?

— Знаю, — старик произнес это таким тоном, будто одним словом уничтожал всякие сомнения. — Не бойся. Теперь он твой.

Я продолжал с недоумением рассматривать диковину:

— Но он даже не похож на ключ. Что он открывает?

— Дверь, — в другой ситуации я бы рассмеялся, но что-то все же было такое в обитателе каморки, заставлявшее воспринимать его слова исключительно серьезно. — Ключ должен открывать дверь. Разве не так?

— Конечно, так, — в самом деле, трудно было не согласиться. — Но что за дверь?

— Ты найдешь. Знаю — найдешь, — это прозвучало и вовсе безапелляционно. — А теперь иди.

Я нерешительно мялся на пороге. Наконец выдавил:

— Но, Хим, может, ты все-таки расскажешь…

— Иди, — оборвал он меня. — Иди! — повторил еще раз более настойчиво.

Помнится, что-то в его взоре в тот миг испугало меня, так что я попятился назад, а потом вообще развернулся и побежал прочь.

Ключ остался со мной. Первое время я боялся, что это бомба или что-нибудь в таком духе, и даже хотел выбросить его. Но ничего страшного не происходило, красные вспышки повторялись вновь и вновь — с разными интервалами, но с одинаковой интенсивностью — и постепенно я перестал ждать неприятностей от моего странного приобретения. И в то же время что-то удерживало меня от того, чтобы рассказать о нем кому-нибудь. Впрочем, и не было у меня знакомых, с которыми я стал бы откровенничать…

Через несколько месяцев волею случая я оказался в том же космопорте и, естественно, выкроил время, чтобы поискать каморку в надежде проведать старика Хима. Как оказалось, совершенно напрасно: здание перестроили, и крыло, в котором он обитал, полностью снесли. Расспросы в ближайших окрестностях о странной личности с необычным именем ни к чему не привели. Вполне возможно, что Хим был «кочевником» и остановился в местном космопорте всего на несколько дней, чтобы потом отправиться куда-нибудь на край света. Не исключено также, что в то время он уже доживал свои последние дни — судя по его внешнему виду, это не так уж и невероятно. Я был разочарован, но все же не придавал своей неудаче слишком большого значения.

А ключ по-прежнему оставался у меня, вот только дверь, которую он должен был открыть, все никак мне не попадалась…

3

— А вот в какую заварушку мы попали на Артугире! — говорит Конрад.

Дмитрий на миг отвлекается от неопределенного вида блюда, поглощением которого увлеченно занимался, и спрашивает:

— Если не ошибаюсь, Артугир — это там, где обитают хуманозавры?

— Чего? — Хуанита уставилась на него в упор. — Причем там «завры»?

— Кошечка, он все правильно говорит. Хуманозавры — это всего лишь люди-ящеры.

— Ну вот пусть и говорит по-человечески!

— Спокойно, кошечка, Дмит у нас человек науки, ему можно. Значит, сидим мы в местном баре, «Танцующий варан» называется.

— Это с нами тогда еще БенИн был? — снова встревает Хуанита.

— Ну еще бы, Бенина трудно не запомнить! И, конечно, малыш Коальва, с которого все и началось. Да, так вот: сидим мы нашей компанией, расслабляемся, никого не трогаем. Тут за соседний столик опускаются два странных типа, явно артаки…

— Это которые с ящерами трахаются, — от кого исходит комментарий, догадаться нетрудно.

— Именно так, Хуанита. Наш Коаль сразу их заметил и выдал пару шуточек — ну, типа того анекдота, что если у них отрезать, то потом отрастет снова…

— Слыхали, — говорит Джо, до сих пор тихо сидевший с краю и как-то очень медленно и неуверенно евший натуральный с виду бифштекс.

— Ну, вот. Мы посмеялись себе без всякой задней мысли, уже заговорили о чем-то другом — и тут один из этих артаков встает и подходит к нам. А они, между прочим, здоровенные, больше двух метров…

— Как Макс, — замечает Хуанита. — Макс, а ты случайно не артак? И глаза у тебя красные…

— Нет, — отвечаю не задумываясь. — У меня язык не раздвоенный и не болтается во рту, как у некоторых.

— Стоп-стоп-стоп, — тут же реагирует Конрад. — Никаких артаков, мы все здесь порядочные люди. Возражения есть? Полагаю, нет. Ну так я продолжаю. Подходит этот тип к столику и таким спокойным голосом научились у своих холоднокровных — говорит, что мы нанесли им смертельное оскорбление. И теперь он вынужден потребовать от нас малыша Коаля, чтобы отрезать ему это самое, про которое он говорил — и если потом отрастет, значит, он признает свою неправоту. И так говорит, будто и мысли не допускает, что мы можем не подчиниться. А, каково? Малыш там, конечно, уже под стол съехал от страха. А я думаю — спасать его надо, иначе точно отрежут и глазом не моргнут. Они такие, у них с этим строго. Ну, что делать — я встал и без лишних разговоров врезал ему промеж глаз. Он, конечно, равновесие потерял, но крепкий был, гадина, ясно, что одним ударом тут не обойдешься. А там еще и второй встает…

Я постепенно теряю интерес к рассказу. Я достаточно наслышан о похождениях Конрада, тем более что в некоторых из них сам принимал участие — все подобные истории у него на один лад и заканчиваются тотальными разборками и «мочиловом» всех и вся. Джо — тому интересно, пускай послушает…

Сидим за общим столом в кают-компании, завтракаем. Вообще говоря, каждый может поесть в своей комнате, на то есть ADL, но что-то заставляет нас держаться вместе. Что-то в окружающей обстановке, в заполняющем помещения воздухе — неуловимый дух, которым пропитана планета. Дух зловещий, загадочный…

Даже странно, насколько разные люди собрались здесь. Вот сам Конрад Грунер, сидящий напротив, слева от меня. Плечистый, кряжистый мужик тридцати пяти лет — в самом расцвете сил. Здоровый, мощный, пышущий энергией, созданный для того, чтобы скакать впереди на белом коне и вести за собой народы. По-своему странный человек. Когда я с ним познакомился, он произвел на меня впечатление бесшабашного авантюриста, способного поставить все на одну карту — а там будь что будет. Но это — только внешнее, на самом же деле он может быть спокойным и расчетливым, хладнокровным, как упомянутые артаки, и пойдет на риск только тогда, когда будет уверен в своем выигрыше. И сейчас он наверняка многое от нас скрывает… Что же ты ищешь на Делириуме, Конрад? Что?

Хуанита Ибаррес рядом с ним, прямо напротив меня. Прямые черные с красным волосы, черты лица какие-то не по-женски острые, к тому же усиленные контрастным макияжем; ожерелье на шее из зубов какой-то неизвестной мне малопривлекательной твари — вот уж действительно, хищница. Плюс еще и зеленые глаза, в которых видна неприкрытая агрессия, давным-давно ставшая неотъемлемой частью ее натуры. Одному богу ведомо, в каких местах она провела свое детство и юность. С тех пор, как Конрад — не без моей помощи — буквально вытащил ее из дерьма, она предана ему душой и телом и пойдет за ним хоть на край света, хоть за край. Вряд ли она верит в тайну Роберта Престона и всерьез воспринимает идеи командора. Просто она уже не представляет своей жизни без него, только рядом с ним ее агрессия иногда прячется и растворяется в глубине, как я недавно видел на клипе в его комнате. А все остальное не важно…

Джо Тремп, красавчик Джо — в каком-то смысле полная противоположность. Наверняка парень родом из благополучной семьи, имел все, что мог только пожелать — а вот на тебе, надоели ему комфорт и удобства, рванул в дальние края из тихого уголка, хотел найти себе приключения и нашел. Его рана оказалось не такой уж и опасной: пройдет несколько дней, и он будет в полном порядке. И все-таки что-то изменилось в нем — не берусь сказать, что именно, но красавчиком его теперь можно назвать с большой натяжкой. Нет, лицо почти не пострадало — зато как-то неуловимо постарело. Страх — это он навсегда оставил отпечаток, отхватил себе место в душе парня, и теперь его уже не вытравить оттуда никакими средствами. Может, и к лучшему…

Рядом со мной — Дмитрий Углов, добродушный толстяк, сохранивший себе рудимент прошлого — усы. Остальные волосы короткие, аккуратно причесанные, глаза почти круглые. Он исследователь, не столько по профессии, сколько по призванию, и для него вправду важнее разобраться, что происходит на этой странной планете, чем стать миллионером или осуществить мечту человечества. Во всяком случае, именно такое впечатление у меня возникает. Для него нет никакой разницы, отправляться ли с официальной экспедицией, или с такой самопальной, как у нас. Во втором случае у него нет всего нужного оборудования, зато он не ограничен никакими рамками — еще вопрос, что лучше…

И, наконец, Акай Мохабир, наш пилот, родом откуда-то то ли из Средней Азии, то ли… даже не знаю. С виду — типичный узкоглазый и низкорослый представитель народов Востока, не в меру педантичный и пунктуальный, всегда опрятный. До сих пор ходит на базе в своем полетном комбинезоне, в то время как все остальные предпочли не отягощать себя одеждой, находясь в жилых помещениях. Акай — вот о чьих намерениях я не могу догадываться даже приблизительно…

— …Акай, а зачем тебе все это? — уже не в первый раз стоит мне о ком-то подумать, как он тем или иным образом привлекает к себе внимание. — Вот получишь ты свою часть, и что будешь делать?

Азиат поднимает голову и смотрит на Хуаниту — как всегда, подобного рода провокации исходят от нее.

— Я куплю землю, — просто изрекает он.

— О-о! Смотрите, да он себя уже прямо Большим Биллом возомнил! Что, Акай, неужели так-таки и всю Землю? А я думала, это только у Макса такие замашки, — и она в упор смотрит на меня.

Нет, ясно, что Хуанита подобным образом огрызается на всех, но почему на меня — больше всех остальных, до сих пор остается загадкой.

— Во-первых, Акай имел в виду не Землю, а землю, — интонацией даю понять, что имеется в виду. Пилот в подтверждение кивает головой. Во-вторых, это какие же у меня замашки?

— Ну как? Ты же хочешь единолично завладеть этой штуковиной, а всех нас послать к ехидне нафиг, правильно говорю?

Определенно, сегодня она хочет достать меня окончательно!

— Не волнуйся, наше воплощение справедливости, хватит на всех, и на тебя тоже.

— И никто не уйдет обиженный, — непонятно к чему добавляет Дмитрий.

— Вот! Все правильно человек говорит.

— А насчет этого не знаю. Ты же, Макс, у нас природой и судьбой обиженный, а тут — раз плюнуть, и подарить свою судьбу человечеству!

Так, похоже, ей таки удалось!

— Конрад, скажи своей кошечке, пускай фильтрует мысли в голове, прежде чем выкладывать на язык.

— Макс, да ты сам-то, засранец! Из-за тебя чуть не погиб Джо, и у тебя еще хватает наглости выделываться?!

Чертовка, ведь на самом деле она права!

И все-таки это не повод… В конце концов, всему есть предел. Предел моему терпению уже наступил. Пеняй на себя, Хуанита! И ты, Конрад, если вмешаешься!

Приподнимаюсь из-за стола, и рука уже сама начинает движение, которое должно завершиться ударом…

— Оп-па-па! — восклицает вдруг Дмитрий, и настолько необычно это звучит, что моя рука вдруг сама останавливается, и я поворачиваю голову.

Пустая тарелка нашего ученого висит в полуметре над столом. Спокойно так висит, и ничуть не собирается падать.

Приехали, дружище! Кто-то плачет, кто-то ругается, кто-то тарелку поймать пытается… Летающая тарелка, однако. НЛО — неопознанный летающий объект, как говорили давным-давно. Впрочем, нет — вполне даже опознанный.

— Так, спокойно, — это Конрад уже пытается взять ситуацию в свои руки. — Никому не шевелиться!

Мы и не шевелимся. Мы, как завороженные, наблюдаем за удивительным зрелищем, неожиданно разрешившим доведенный до предела конфликт.

А тарелка легко так подымается еще сантиметров на тридцать и зависает над серединой стола. Нет, конечно, мне доводилось видеть «парящие блюдца» и прочие антигравитационные игрушки, которые так любят дети, но сейчас-то передо мной самый обычный столовый прибор, и против фактов не попрешь!

— Кто-то из нас владеет телекинезом? — шутя спрашивает Джо. Правда, шутка звучит у него не очень-то весело.

Никто не отвечает.

Концентрируюсь на своенравной посудине и вывожу зрение на второй план. Все тут же обретает объем, а в особенности сама тарелка. Пододвинуть еще ближе… Вот так, достаточно. Я будто вижу ее со всех сторон одновременно. На самом деле впечатление обманчиво и порождается нарушенными пропорциями пространства, но меня искажения не смущают привык. Главное другое — я не замечаю вокруг ничего, что могло бы способствовать поддержанию тарелки в воздухе.

— Ну, ладно, — я поднимаю руку и провожу прямо под летающим объектом. — Никаких поддерживающих приспособлений не обнаружено. Здесь… — тянусь выше, чтобы достать до пространства над тарелкой. Впрочем, и так ясно, что о фокусах тут речь не идет. — Тоже ничего.

— Макс, не трожь! — это звучит как приказ.

А вот и фиг тебе! Ты мне не хозяин, Конрад!

Легко хватаю тарелку за ребро — и вдруг она в момент срывается с места. Я не готов к такому обороту событий — моя рука на миг так и остается наверху, а презревшая гравитацию посудина с громким звоном врезается в стол. Вот и долетались…

— Как всегда, Макс все испоганил, — замечает Хуанита. Стерва, даже сейчас не можешь без своих колкостей!

Командор не обращает на нее внимания — он просто обводит всех взглядом:

— Так. И кто же спрятал гравикон под столом?

Когда он останавливает глаза на мне, я понимаю, что он не шутит. Но какого черта — я?

— Между прочим, это можно проверить, — отвечаю с ехидцей.

— Правильно. Дмитрий, посмотри.

Толстяк и вправду неуклюже нагибается, чтобы заглянуть под стол. Нет, но это же просто глупо!

— Конрад, ей-богу, неужели ты всерьез думаешь…

— Думаю! — он повышает голос, чтобы пресечь все возможные возмущения. — А еще думаю, что если мы будем продолжать в том же духе, то не понадобится никаких монстров — мы просто сами перебьем друг друга. Между прочим, Макс, я в первую очередь к тебе обращаюсь!

Интересно, может быть, он всерьез считает, что такие разборки доставляют мне удовольствие?

— А что я, что я?! — в моем голосе звучит негодование. — Ей, значит, можно, а чуть что, так сразу Макс во всем виноват?

— С Хуанитой мы как-нибудь разберемся между собой. А ты… ты сам знаешь, о чем я.

Что ж, Конрад, если ты так ставишь вопрос… да, я знаю, о чем ты. Хорошо. Буду играть по твоим правилам. До поры до времени…

Естественно, гравикон нигде не обнаруживается. Ни под столом, ни у кого-либо из присутствующих. Почему-то есть больше никому не хочется. Да мы и так уже почти закончили.

Потом командор высказывает свое решение. Он дает нам три часа на отдых и приведение себя в порядок. После этого мы снова отправимся в шахту. Наверху останутся Акай и Джо: потеря пилота — недопустимая роскошь для нас, а Джо еще не успел оправиться после предыдущего похода. Оружие Конрад возьмет на всех, но получим его мы только тогда, когда по его мнению нам будет угрожать опасность. Я попробовал возмутиться, но был просто-напросто проигнорирован. Ну и ладно. Ведь кроме того импульсника, который командор добыл для меня (и для всех остальных) в качестве снаряжения к экспедиции, у меня есть еще и мой собственный.

Иду по коридору и никак не могу определиться: то ли побродить без какой-либо цели по внутренностям базы, то ли вернуться к себе и ухнуть на три часа в виртуалку. Решение находится само собой, когда по кому меня окликает Дмитрий:

— Макс, ты сейчас не занят?

— Нет. А что? Нашел-таки припрятанный гравикон?

— Да нет… Не мог бы ты подойти ко мне? Поговорить надо бы.

— Уже иду.

С ним, по крайней мере, действительно можно нормально поговорить, в отличие от…

В комнате исследователя мое внимание сразу приковывает изображение, выведенное с компьютера в пространство перед стеной. Это кадр, схваченный встроенной в меня камерой: неподвижная фигура поверженного монстра. Подозреваю, что Дмитрий уже поработал над ним: в темном коридоре пещеры эта тварь выглядела гораздо менее выразительно. Сейчас я могу рассмотреть его получше: коричневое шерстистое тело чуть меньше человеческого, все утыканное острыми иглами длиной с палец. Головы не видно, либо она у него не отделена от туловища. Одна массивная лапа торчит справа, и когти на ней не уступают шипам, разве что потолще. Остальных конечностей не разглядеть — оно скрутилось в клубок, вероятно в силу защитного рефлекса. Скорее всего, Джо оно ранило не намеренно — в таком случае вряд ли он сейчас еще был бы среди нас — а просто поцарапало его своими шипами. Может быть, эта дрянь на самом деле и не настолько уж воинственная, как показалось мне?

— И что же это за помесь медведя с дикобразом?

— Ну, по записи слишком много не скажешь… Вероятно, он хищник и, скорее всего, млекопитающее… дело не в этом, Макс.

— Хм, не в этом? А в чем?

— Попробуй ответить на вопрос. Я понимаю, что может быть трудно, но ты все-таки попробуй. О чем ты думал, перед тем как появилось это… животное?

Я вспоминаю:

— О золоте. Мы, наверное, все о нем думали.

— Нет, это понятно. А что-нибудь такое… особенное? Макс, это правда важно!

Особенное, говоришь? Можно попытаться вспомнить… Что было перед золотом? Машины, проходчики… Неработающие проходчики. Исчерпавшие свою энергию проходчики.

«Исчерпал ресурс, опустошен полностью.»

— Вспомнил — я думал об опустошителях.

— Хм… и кто же они такие?

— Да была одна виртуалка с расой опустошителей. Они забирают жизненную энергию у людей… ну и…

— Любопытно… а как они выглядят?

— Дмитрий, к чему ты ведешь?

— По правде говоря, есть у меня одно предположение…

— Давай уже прямо, не тяни!

Исследователь принимает глубокомысленный вид:

— Я думаю, что это наведенка.

— Ага-а! А теперь по-человечески, как говорит наша обожаемая кошечка Хуанита.

— Наведенная материализованная иллюзия. Никогда не слышал?

— Не припомню что-то…

— И о «Призраке» не слышал?

— Это другими словами «привидением» называется?

— Ясно — не слышал. Ладно, постараюсь в двух словах, — он говорит медленно, раздумчиво, будто смакуя каждое слово. — Нашли когда-то такой громадный чужой корабль прямо посреди космоса. Так вот, на нем происходило… как бы тебе это объяснить… в общем, там сбывались все подсознательные ожидания. Ну, например, ожидал кто-то наткнуться на монстра — и натыкался. Или, говорят, один решил, что сможет снять шлем и дышать.

— Ну и как?

— Вроде бы смог. Как будто атмосфера внутри корабля появилась. Вот это и есть наведенка.

— Тогда почему же — иллюзия?

— Потому что срабатывает не для всех. То есть если один смог дышать, то еще не факт, что в том же месте смогут другие.

— Но есть вариант, что смогут?

— Если они не совсем закоренелые скептики, то это довольно-таки вероятный вариант. Тебе рассказать научное обоснование?

— Ну, если только оно будет не чересчур научное.

— Опять же, в двух словах. Про UIF слышал?

— Нет, не слышал. Дмитрий, я правда полный профан в этих вопросах.

— Ясно. UIF — это Единое информационное поле. Но учти — это только гипотеза. Если вкратце — в нем хранятся вероятности всех вариантов событий. Нет, ты так не поймешь… Возьмем лучше пример. Вот ты сейчас стоишь здесь. Что ты будешь делать в ближайшее время? Вероятнее всего, что ты продолжишь стоять и слушать меня. Но есть маленькая вероятность, что ты сейчас уйдешь, как говорится, хлопнув дверью. Так?

— Ну, допустим.

— Все эти вероятности и записаны в UIF. А теперь представь, что ты, предположим, перевернешься вниз головой и пойдешь по потолку. Такое событие — это, конечно, нонсенс. Но все дело в том, что оно тоже имеет свою вероятность, пусть даже ничтожно малую. Следишь за мыслью?

— Дмитрий, я, конечно, много чего не знаю, но все-таки не идиот!

— Ладно. А теперь представь, что ты можешь напрямую влиять на UIF и изменять вероятности. То есть под влиянием твоих мыслей шанс вскочить на потолок вдруг становится более чем реальным. Так вот: когда подсознание оказывает такое влияние на UIF, как раз и получается наведенка.

— Погоди-ка, Дмитрий. А как же законы физики, и все такое прочее?

— Так ты же сам просил объяснять не чересчур научно!

— Хм… ну, ладно. И что, встречаются места, где можно вытворять такую фигню?

— Единственное достоверно известное место — «Призрак». Только его уже не существует.

— Как не существует?

— А вот так. Взорвали его наши разведчики. Но это вообще темная и жутко засекреченная история. Я несколько месяцев потратил на копание в архивах, прежде чем все это выяснил.

— А кроме «Призрака»?

— Ну, знаешь, окешники[9] болтают много чего, но им верить…

— Понятно. Значит, ты хочешь сказать, мы нашли второе такое место?

— Похоже на то. Потому и спрашиваю, как выглядят твои опустошители.

— Представь себе, ничего похожего.

— Ну-у… это еще ни о чем не говорит. Я потом Джо тоже расспрошу, сам понимаешь…

— Понимаю. Только ни хрена это не даст. Я тебе точно скажу — наш Джо тогда поплыл далеко-далеко по золотой реке.

— Вообще говоря, на то и похоже… Макс, скажи честно: ты мне не поверил? Ну, в то, что я рассказал про наведенку?

— Честно? А черт его знает! Может, ты и прав. А может, все гораздо проще. Ты же сам, небось, в слова Престона не веришь?

— Ну-у… почему ты так решил?

— Сам говоришь, что этот «Призрак» засекречен дальше некуда. А тут мужик ляпнул одну странную фразу — и никто ничего.

— Если тебя интересует мое мнение… я подозреваю, что у Престона тоже была наведенка.

— Ага! То есть, он хотел увидеть мечту человечества — и увидел?

— Примерно так. И скорее всего, что компетентные люди уже давно побывали здесь и его разоблачили. Но знаешь, Макс, тут не все так просто.

— Так-так! Мне уже становится интересно!

— Тогда слушай внимательно. Сам понимаешь, в нашем мире ничего даром не дается, и для реализации наведенки требуется огромное количество энергии. Так вот, на «Призраке» был центральный источник, который генерировал такую энергию, и посредством нее потом как раз и осуществлялись все эти материализации. Я подозреваю, что подобный источник есть и здесь. Там он был искусственно созданный, здесь может быть естественный, но он наверняка есть. Понимаешь, что это значит?

— Пока не совсем… — на самом деле я уже догадываюсь, но хочу услышать ответ от самого Дмитрия.

— А вот что, Макс. Если научиться управлять источником — можно создавать наведенки по своему усмотрению. А если удастся его как следует изучить и воспроизвести…

— Стоп-стоп, не продолжай! Значит, вот что по-твоему стоит за словами Роберта Престона?

— Значит, так.

— И ты хочешь сказать, что самое главное для тебя — исследовать принцип действия… источника?

— А ты как думаешь, Макс?

Мне достаточно секунду посмотреть в глаза Дмитрия, чтобы прочитать ответ. А ведь, пожалуй, я его недооценил, принял и в самом деле за такого себе книжного червя — а оно вот как получается!

— Черт тебя дери, Дмит!

— Лучше называй меня Дима, так будет правильнее.

— О'кей, учту. Ты уже говорил с командором?

— Еще нет. Хотел тебя расспросить, чтобы подтвердить или опровергнуть свою гипотезу — а там уже, слово за слово…

— Понятно. У тебя ком сейчас в оффлайне?

— Ясное дело.

— Тогда я тебя кое о чем попрошу. Мы ведь пока не знаем, правда это или нет, правильно? Доказать ведь ничем не можем?

— Не можем, — Дмитрий согласно кивает головой.

— Ну так и нефиг пока об этом распространяться кому попало! Ясно?

Исследователь чешет свой широкий и мокрый лоб:

— Хорошо, Макс. Я только поговорю с Джо…

— С ним можно, но без всяких деталей насчет UIF и прочего, ладно? Поверь, он в этом смыслит еще меньше меня.

— Ладно, договорились, — Дмитрий заговорщицки улыбается.

Кажется, тема разговора исчерпана, и я уже поворачиваюсь к двери, чтобы уходить. Впрочем, нет — почему бы не задать ему еще один вопрос?

— Дмитрий… Дима, а как по-твоему: если слишком беспокоиться из-за какой-то вещи, она может пропасть? Ну, посредством наведенки?

Он ненадолго задумывается:

— Ну, в принципе, может… А что, у тебя что-то пропало?

— Да так… не важно.

— Почему не важно? Ты расскажи, мы бы вместе разобрались с симптомами.

— Пустое, никаких симптомов… Пошел я к себе.

— Ладно.

А теперь, Макс, признайся, только честно: на кой ляд тебе понадобился источник наведенки, в существование которого — как, впрочем, и самой наведенки — ты не веришь?

Правильно: дело не в том, чтобы он достался тебе. Дело в том, что он не должен достаться Конраду!

А почему, Макс? Неужели ты боишься этого сильного и необычного человека?

Впрочем, можно называть мои чувства как угодно. Факт ведь не изменится: я сделаю все, чтобы этот коварный негодяй не стал тем, кто реализует мечту человечества.

* * *

Я тогда был на Чантвари, в их столице — городе Огрантуне, и, как обычно, слонялся по космопорту, высматривая, к кому бы пристроиться. Постоянного компаньона у меня не было — после расставания с Конрадом я не встретил ни одного человека, с которым стоило бы поддерживать связь дольше одной-двух сделок. Да я и не стремился надолго с кем-либо связываться — жизнь очень хорошо научила меня ценить свободу.

На тот момент у меня наметилось три возможных варианта развития ситуации, и я коротал время в баре, прикидывая и так, и сяк, чтобы в конце концов сделать выбор. И тут над моей головой раздался крик:

— Макс, неужели ты? Вот уж где я не ожидал тебя встретить!

Поворачивая голову, я уже знал, что увижу Конрада Грунера собственной персоной. Мы поприветствовали друг друга, и принялись пересказывать истории наших похождений за последних полтора года. Впрочем, рассказывал в основном Конрад, а я больше слушал и иногда вставлял какие-нибудь реплики. Я-то никогда не был любителем распространяться о своей жизни… Разговор вроде бы шел ни о чем, но интуиция подсказывала мне, что мы встретились не просто так. Скоро я убедился, что не ошибался.

— Макс, на самом деле я искал тебя, — сказал Конрад после очередной бутылки бергна — местного напитка, хорошего тем, что его можно выпить достаточно много и при этом не опьянеть.

— Да-а-а? — изобразил я притворное удивление.

— Ты тогда сказал, что в случае чего я могу на тебя рассчитывать, помнишь?

— Помню, Конрад. Это правда, ты все еще можешь на меня рассчитывать.

— Отлично! Тогда ответь, говорит ли тебе о чем-нибудь название планеты Делириум?

— «Здесь находится то, о чем человек не может даже и мечтать!..» — продекламировал я сходу.

— Значит, слышал. Тем лучше, меньше придется объяснять. Дело в том, что я собираюсь организовать… ну, скажем так, экспедицию на эту заброшенную планету.

— Ты — и экспедицию? Хе-хе, Конрад, неужто ты у нас окейцем заделался?

— Макс, давай отложим шутки на потом? Дело всего лишь в том, что если прикрыться словом «экспедиция», то легче добыть кое-какое оборудование.

— Как странно от тебя слышать эти слова — оборудование…

— Кроме шуток: ты попал в точку, Макс. Та фраза Роберта Престона, которую ты произнес — мы летим как раз для того, чтобы ее проверить.

— Хочешь найти невообразимую мечту человечества?

— Хочу. А кроме того, если ты знаешь, на Делириуме должны быть огромные запасы золота.

— Ага. А может, с этого бы и начинал? Ты правда веришь, что Престон что-то такое там видел?

— Макс, ты меня знаешь. Я всегда предпочитаю не верить, а проверить. Короче говоря — ты со мной?

— Всего лишь один вопрос: что мы будем делать с мечтой, если вправду ее найдем?

— Я думаю, мы решим это на месте между собой и другими членами экспедиции. Согласись, что сложно делить мечту, которую невозможно даже представить.

— Соглашусь. Я с тобой, Конрад.

— Ну так по рукам!

Мы еще немного поболтали, а потом разошлись, но Конрад пригласил меня на следующий день в свое обиталище. Там он познакомил меня с Дмитрием, желавшим посмотреть на странности Делириума с научной точки зрения, однако уже отчаявшийся заинтересовать этим официальные организации. Джо и Акай присоединились к нам позже — командор разыскал их где-то в здешних же окрестностях. Неминуемо состоялась и встреча с Хуанитой, которая сразу восприняла меня в штыки, так что в конце концов Конраду пришлось вмешаться и растащить нас в разные концы комнаты. В общем, ощущение было такое, будто со времени нашей последней встречи прошло несколько дней, а никак не полтора года.

Потом я рассказал Конраду про ключ.

Я отправился с ним за компанию — помочь доставить на корабль то самое «оборудование», которое он смог добыть, гордо назвав нашу разношерстную команду «экспедицией». Он что-то рассказывал про всевозможные хитрые сувенирчики, которые заполучил в различных своих авантюрах. Я не остался в долгу и поведал о своем «яйце» — все равно я уже особенно не надеялся найти ему применения. Вкратце пересказал и историю о том, как мне вручил его старик Хим. Тогда я не обратил на это внимания, но, пожалуй, Конрад проявил больше заинтересованности, чем можно было от него ожидать. Он пожелал увидеть «так называемый ключ», и я продемонстрировал ему штуковину сразу по возвращении из космопорта. Командор долго держал ее в руках, разглядывая со всех сторон.

— Значит, говоришь, никакой закономерности? А что, если…

— Конрад, знаешь, сколько таких «а что, если?» я уже перепробовал? Давай, валяй, если у тебя полно лишнего времени.

— Макс, это скорее по части Дмитрия, а не по моей. Ты не показывал эту фиговину специалистам?

— Интересно, каким специалистам?

— Хоть каким. Хотя бы элементарно просветить…

— Пробовал — не берет.

— Что, так совсем и не берет?

— Все пропускает через себя. Если по научному — ведет себя как абсолютное прозрачное тело почти во всех спектрах. Подробнее я не вникал. Еще какие вопросы?

— Макс, я вижу, ты не очень-то любишь говорить о своем… ключе?

— По правде говоря, он меня пугает. Но я не хочу, чтобы ученые мужи забрали его у меня на исследование, а потом как бы «потеряли». Ясно?

— Ясно. Значит, ты не хочешь рассказывать о нем Дмитрию?

— Ни Дмитрию, ни кому-то еще. И вообще, давай завязывать с этой темой, ладно?

— Мне-то что, дело твое… Ты же сам начал.

— Как начал, так и закончу.

Больше к вопросу о ключе мы не возвращались. Конрад вел себя так, будто он вообще ничего такого от меня не слышал, а я не горел желанием ему напоминать. Остальным членам нашей «экспедиции» я тоже рассказывать не стал — «яйцо» все время было со мной, но извлекал я его на свет божий только тогда, когда поблизости никого не было. И все-таки я был уверен в одном: ничто с момента нашей встречи не произвело на Конрада такого большого впечатления, как мой странный и внешне даже не особенно примечательный ключ. А это само по себе уже говорило о многом…

4

Сначала на вагонетке заработало освещение.

Такое событие относится к разряду даже не невероятных, а невозможных. Лампа на передке, основательно разбитая, по всем законам физики не была способна выжать из себя и жиденького пучка фотонов — и тем не менее, назло этим самым законам, она загорелась, готовая освещать нам путь. В глазах Дмитрия я прочитал суеверный ужас, и так и не понял, связан ли он с тем, что его гипотеза о наведенке подтвердилась или напротив, это событие идет вразрез его предположениям. Остальные, включая и меня, после случая с летающей тарелкой уже не особенно удивились.

Теперь мы едем уже знакомым мне маршрутом, едва умещаясь в вагоне, сделанном в расчете на двух человек. Другого маршрута тут и нет наши предшественники проделали в земных недрах только один путь, до конца которого мы собираемся добраться. При освещении пещера выглядит несколько иначе — благодаря ему мне не приходится прибегать к низкоуровневому зрению. Сейчас я могу проводить какие угодно эксперименты с изображением, так как моя встроенная камера мало кого интересует каждый имеет свою собственную на шлеме. Только на визуальные художества меня почему-то уже не тянет.

— Макс, когда я смотрел на этот туннель через твои глаза, я представлял его совершенно иначе, — говорит Дмитрий.

Странно: уже не в первый раз чье-то высказывание попадает в такт моим мыслям.

— Ну еще бы, приятнее видеть в нормальном цвете, чем в его уродливом зеленом.

— Хуанита, помолчи! — обрывает ее командор.

Ха! Ну если уже Конрад сам сдерживает свою «кошечку», значит, намерения у него более чем серьезные.

Оставляем позади вышедших из строя проходчиков. Они все так же неподвижны; наверное, они останутся здесь навсегда, превратившись в часть обстановки, неизменный антураж пещеры. Впрочем, если пещера сама по себе искусственная, почему не может быть таковым и ее содержимое?

А вот и золотые россыпи! Вижу, как преображается взгляд Хуаниты, наблюдающей за игрой света на блестящем металле. Да и Конрад, чтобы он там ни говорил, не остается равнодушным… А ты сам, Макс?

Ну… я все-таки созерцаю эту картину уже второй раз.

— Вот это да! — восклицает Хуанита. — Макс, ты не обижайся, но в реале оно и правда гораздо красивее.

Хм, с какой-такой радости она говорит мне «не обижайся»? Что вдруг случилось? Где здесь может быть подвох?

Конрад, подлец! А я ведь говорил — между нами…

Ладно, Макс, не спеши с выводами. Пусть пока все идет, как идет. Просто наблюдай. Действовать ты всегда успеешь.

— Дорогой, давай остановим, я хочу посмотреть ближе! Ну пожалуйста!

— Потом, потом. Вот выясним секрет этого Престона — а тогда сколько угодно!

Так-так, Конрад, отлично, продолжай в том же духе!

Поворачиваю голову направо — здесь должен лежать труп неизвестного науке животного, которое на самом деле — всего лишь материализованная иллюзия. Он там и валяется, еще больше съежившийся, не способный теперь кого-то испугать и никого не интересующий. А такой ли уж он страшный на самом деле, каким показался нам с Джо? Может, если бы я не начал палить, когда он был за семь метров, все обошлось бы тихо-мирно?

Макс, а может, ты это прекратишь? А, Макс?

— Командир! Макс!!! — вдруг разрывает тишину вопль Джо, донесенный до нас через ком.

Что, что такого он мог увидеть ТАМ, чтобы это вызвало столь безумный крик ужаса?!

Или он увидел оттуда — ЗДЕСЬ?

Конрад останавливает вагонетку.

— Джо, успокойся и объясни, в чем дело?

— Я вижу… вы у себя можете включить камеру?

Значит, все-таки — там…

На панели управления есть маленький монитор, и командор настраивает его на прием изображения из комнаты, где сейчас находятся Джо и Акай. Оба они сидят за огромным пультом во всю стену, откуда могут наблюдать за нашим продвижением. Но сейчас их глаза обращены в другую сторону. Потом камера поворачивается…

— Что ты там увидел, Джо? Я ничего такого не вижу.

— Я тоже ничего не вижу, командир, — это голос Акая.

— Он… оно… там!.. — когда камера снова меняет ракурс, становится видно, как парень тянет руку вперед. Дрожащую руку…

— Да глюки у него, — негромко, видимо, чтобы не слышал Джо, заявляет Хуанита.

— Джо, еще раз: соберись с мыслями и объясни, что ты видишь.

— Там… я! — наконец выдает он. — Совсем как я…

— Акай, проверь!

Мое внимание сосредоточено на экранчике, но боковое зрение на двух планах сразу следит за обстановкой, готовое уловить мельчайшее ее изменение. Азиат фиксирует камеру так, чтобы она была точно направлена на предполагаемого двойника Джо. Потом сам медленно идет вперед… Стена, покрытая розово-серебристыми переливающимися узорами неопределенного вида. Больше — ничего.

Жаль, что я не могу применить свое многоплановое зрение к телеизображению.

— Здесь ничего нет, — уверенно говорит Акай, достигнув нужной точки.

— Как же нет?! Ты сейчас прошел сквозь него!

— Джо, послушай меня! — кричит Хуанита. — На самом деле там ничего нет, тебе только кажется, я знаю, поверь мне! Закрой глаза, расслабься, и все пройдет. Пожалуйста, я тебя прошу!

Вот она — наведенка, о которой говорил Дмитрий… или все-таки просто глюки?

— Нет! Он идет! Он идет ко мне!

Конрад тихо чертыхается в сторону.

— Акай, ты хоть в порядке? Бери его и уводи из комнаты! Живо!

— Джо, пошли за мной. Держись, вот так…

Пилот тащит парня к выходу. Тот не сопротивляется, он просто не принимает в происходящем никакого участия — глаза по-прежнему устремлены в одну точку.

«Опустошитель! Он заберет все без остатка…»

Вот и дверь.

— Открой.

Ничего.

— Открой! — повторяет Акай громче.

И снова никакой реакции.

— Можно сойти с ума… — произносит Конрад вполголоса. Потом вслух: — Разблокируй и отопри ручником.

Акай принимается за указанные манипуляции. Джо замер на месте и куда-то тычет руками в воздухе.

— Нет… не подходи… я не хочу… не хочу… — доносится до нас его невнятное бормотание.

Даже, если все закончится благополучно, ему в этой жизни уже ничего не светит. Он так и будет теперь стоять, впиваясь глазами в стену и беспомощно махая руками… Джо, ты искал приключений — и ты их нашел. Раз и навсегда…

— Акай, что там такое?

— Я не могу открыть, командир! Ручник заело.

— Слушай, ты, мухоед! Мне все равно, как ты это сделаешь, но Джо нужен мне живым и в здравом уме! Это приказ, выполняй!

Пилот хватает парня обеими руками за плечи и с силой встряхивает. Тот и так весь дрожит, как в лихорадке, речь становится и вовсе неразборчивой.

— Ты что делаешь, идиот, он же ранен! — кричит Хуанита.

— Заткнитесь все! Пускай делает, что может!

Эх, Конрад, дружище, я ведь все вижу и запоминаю. Твой час придет, Конрад! Скоро. Скорее, чем ты думаешь…

Вдруг Джо буквально вспрыгивает на месте, рывком разведя локти в стороны. Акай, неспособный его удержать, летит прочь и едва не падает на пол.

— А-а-а-а! — страшно кричит Джо, и перед глазами у меня почему-то возникает картинка с изображением черной дыры. — Я не хочу! Не хочу! Дженни… Где ты, Дженни?!.. Нет… уйди, тварь!.. пожалуйста… Ты не я… Я… не я… черный ящик… полтора человека… Проходи на ку… А-а-а-а-а!!!

Акай обретает равновесие, и Джо обрушивается на него мешком. Пилот подхватывает его под мышки — парень не сопротивляется. Он больше не будет сопротивляться. Он больше не будет…

Его приключения закончились.

Черная дыра по-прежнему стоит перед глазами…

«…заберет все без остатка…»

— Твою мать перекудыку! — в сердцах выдает Конрад. — Он что, мертв?

Черт возьми, будто это так не понятно!

— Пульса нет, — отвечает Акай через десять секунд.

— Проклятие… я с самого начала боялся… Вы, все, слышите меня? Больше такого не повторится. Я не допущу. Все поняли?

— Поняли, — беру на себя смелость ответить за всех.

— Тогда едем дальше.

— Нет, Конрад! — взрывается Хуанита. — Никуда мы не поедем! Я не хочу туда! Я не хочу! Поворачивай назад, слышишь?! Мы вернемся и сейчас же улетим с этой чертовой планеты!

— Что такое? Бунт на корабле? — кажется, командор уже приходит в себя. — Извини, моя дорогая. Если ты хочешь вернуться — вылезай и топай по дороге. Путь свободен, милости прошу!

Что ж, ты кинул еще один камень в свой собственный огород…

— Но ты же не сделаешь этого, любимый? Ты ведь не прогонишь меня, правда? Ты же…

Конрад ничего не отвечает — молча смотрит на свою «кошечку», и она вдруг смолкает. Немая сцена длится с полминуты. Потом Хуанита сдается и бессильно опускается на борт вагонетки. Командор переключает скорость.

Еще через полминуты Акай сообщает, что в дверном механизме где-то оборвался контакт — он уже разобрался и почти взломал ее. Оборвался контакт… вероятность примерно такая же, как если выйти утром из дома и найти на улице миллион едов[10].

Что там говорил Дмитрий насчет изменения вероятностей в UIF?

Ладно уж…

Медленно едем. Залежи благородного металла остаются позади, и коридор вновь становится однообразным, серо-коричневым. Нам попадается еще несколько вышедших из строя машин, уснувших вечным сном в стороне от дороги. Скорее всего, их состояние ничем не отличается от тех, что мы видели ближе к началу пути. Проверять никому не хочется.

Потом мы видим труп.

Человек в защитном костюме несколько устаревшего образца — как раз такие должны были быть у первой экспедиции — лежит справа рядом с рельсом, уткнувшись лицом в землю. Шлема на голове нет. Из широкого отворота серебристого одеяния торчит почерневшая, изъеденная временем черепная кость. Малоприятное зрелище, но у меня оно почему-то не вызывает ни страха, ни отвращения.

— Останови, я посмотрю? — одновременно предлагает и спрашивает разрешения Дмитрий.

Конрад молча переключает на тормоз. Хуанита демонстративно отворачивается, хотя ей, имеющей какие-то познания в медицине, вроде бы и не пристало смущаться по такому поводу. Дмитрий вылазит, переворачивает тело — лицевая сторона выглядит еще хуже, но на костюме никаких повреждений не заметно. Что-то осматривает, потом возвращается к нам. У меня по этому поводу нет даже любопытства. Ну, мало ли, выяснил он, что его зовут так-то и так-то и он занимал в экспедиции такую-то должность — ну и что с того?

— Аурита Гендельман, — изрекает ученый, — если не ошибаюсь, специалист по глубинному бурению. Рискну предположить, что причина смерти — огнестрельное ранение.

— То есть, хочешь сказать, ее положили свои же? — все-таки любопытство во мне ему удалось пробудить.

— Свои, чужие — откуда я знаю? Но повреждение черепа очень похоже на рану от импульсника.

— С чего ты взял? — это Конрад. — Ты будто знаешь, что они могли здесь встретить?

— Командир, я знаю не больше, чем ты. Я только представил факты и высказал свое мнение. Можешь интерпретировать его, как хочешь.

— Ладно. Еще что-нибудь?

— Да нет…

Ни слова не говоря, Конрад стартует вагонетку.

Нет, то, что в нашей так называемой «экспедиции» постоянно возникают раздоры, вполне объяснимо. Но неужели то же самое было и в официальной, состав которой подбирается тщательнейшим образом?

Впрочем, тут Конрад прав: кто знает, что они могли здесь встретить?

Поворот вправо — и рельс вдруг обрывается. Слабенького света от переднего фонаря не хватает, чтобы разглядеть, в какие глубины уходит мрачный коридор. Но там, где бессильна техника, может помочь мое нестандартное зрение.

Перехожу на самый низкий уровень. Все становится багрово-красным, зато ограничения на дальность больше не существует. Впереди — большой зал, всей ширины которого я не могу увидеть из своего положения. Но меня больше интересует то, что находится в его конце. Сейчас я различаю только выделяющееся на темном фоне яркое пятно. Так… Медленно приближаю, попутно наводя резкость. Еще, еще… На этом уровне у меня большие возможности, и я хочу использовать их полностью. Совсем близко… В последний раз регулирую четкость изображения. Слегка подровнять углы… Есть! Итак, что мы имеем?

Совершенно гладкая поверхность — пристроенная к стене квадратная плита размером три на три метра со слегка закругленными углами. Материал — то ли металл, то ли какая-то разновидность керамики, отсюда понять невозможно. Больше — ничего особенного, кроме…

Кроме того, что в середине.

Я, конечно, могу и ошибаться. Но эта круглая выемка в центре, судя по ее размеру и форме…

Она просто идеально подходит для ключа. Для моего ключа.

Моего…

Конрад! Ты знал, гад! Ты все знал!

Что ж, время пришло…

— Макс, ты что-то увидел?

— Увидел. Кажется, мы уже почти на месте.

— Это радует. У всех фонари работают? Включайте, мы выходим.

— Я не хочу! — отчаянно восклицает Хуанита.

— Я и не заставляю. Можешь остаться в вагоне.

— Дурак! — негромко, но так, что услышать могут все, говорит она.

Кто как, а я спорить не буду — ты, Конрад, сам вырыл себе яму. И сейчас ты в нее упадешь! Сейчас-сейчас…

Командор подает пример и первым выпрыгивает на землю. За ним следую я, а потом и все остальные. Фонари бросают полосы света в черноту пещерного зала. Мне свет не нужен — на этом уровне он никак не влияет на качество изображения.

— Не отставайте! — Конрад широкой поступью вырывается вперед.

Вступаем в зал. Если догадки верны, то всего несколько шагов отделяют нас от «мечты человечества». В это трудно поверить, но вполне вероятно, что так оно и есть.

Наш предводитель уже опередил всех на два метра. Я знаю — ты спешишь, Конрад! Спешишь получить то, к чему давно стремился. У тебя ведь уже есть на этот счет конкретные, детально проработанные планы, и ты ждешь не дождешься, когда сможешь их реализовать. Ну так я помогу тебе, Конрад! Ты даже не представляешь, как…

Шаг, еще шаг… Каждый шаг приближает тебя к цели.

К судьбе, от которой невозможно уйти.

Твоя судьба сейчас в правом нижнем кармане моего костюма. Она ждет тебя, Конрад!

Сто семьдесят шесть… пятьсот восемьдесят три… сорок восемь… триста двадцать девять… Спокойно, Макс, без нервов. Ты сможешь. Конечно, сможешь.

Открываю карман. Нащупать ручку… так. Вот эта кнопка. Защелкнулось? Хорошо. Не спеши доставать. Не спеши…

Впрочем, и медлить тоже не стоит.

«…вдруг охотник выбегает…»

— Конрад! — пусть это глупо, но я никогда не стану стрелять человеку в спину, будь он даже моим…

Что ты хочешь сказать, Макс? Злейшим врагом?

Как бы там ни было, но назвать его врагом у меня язык не поворачивается.

Он останавливается. Потом оглядывается, и на миг наши глаза встречаются. Я знаю, Конрад, ты удивлен. Ты не ожидал от меня такой прыти. Что ж, Ричард в свое время тоже не ожидал. И еще…

Не важно. Нужно просто сделать. Извини…

В один миг серый ствол «импа» покидает душный и тесный карман и оказывается на свободе. Почти в тот же миг просторы пещеры освещаются яркими режущими глаз вспышками. Хлоп! хлоп! — сопровождают их негромкие звуки.

Сначала Конрад еще глядит на меня, в его взоре еще читается удивление. Он думает: как же так? Я ведь забрал у них все оружие! Откуда же у него импульсник?

Хлоп! — и лицо, в спектре моего теперешнего зрения, становится фиолетовым. Глаза и рот теряются на этом фоне…

Хлоп! — он еще стоит, разведя руки, хорошо стоит, крепко, как и должен стоять человек с его конституцией и характером…

Хлоп!.. хлоп!.. хлоп!.. хлоп!..

Наконец он падает назад — сразу, одним движением, не сгибаясь в коленях — на спину. Падает и замирает — навсегда. Вот и все, Конрад. Ты отыграл свою роль.

Конрад — большой и сильный. Конрад — прирожденный лидер. Конрад супермен. Конрад — белокурая бестия. Конрад — …

Довольно. Игра ведь на этом не закончилась.

«Король умер, да здравствует король!»

— А-а-а-а!!! — истошно вопит Хуанита. — Не-е-е-ет!!!

Потом она подбегает к телу и склоняется над ним, что-то всхлипывает, причитает… Не могу разобрать ни единого слова. Извини меня, кошечка, но так было надо…

Что за чушь! Прекрати эти сопли!

— Макс, ты… ты… — подает голос Дмитрий.

— Быстро вперед! Кому сказал — вперед, а то порешу нахрен!

— Ненавижу! — сквозь слезы вскрикивает Хуанита. — Гад, мерзавец!.. Ненавижу!..

— Заткнись, ты, шлюха паршивая! Встать! Быстро встала! Кому говорю!

— О-ох-хо-о-о… ненавижу!..

Фейерверк беспорядочных всполохов вновь освещает пещеру. Теперь поближе. Заглянуть в глаза…

— Жить еще хочется? Положу обоих! Стать и не шевелиться!

Дмитрий замирает рядом с телом. Хуанита все еще на коленях…

— Так, хорошо. Ты, сука, твою мать, отойди от него!

— Не-е-ет…

— Подняла голову! Посмотрела мне в глаза! Быстро!

Она поднимает, и смотрит…

— Видишь эти глаза? Видишь? Я — псих, кошечка! И сюда тоже посмотри! Хочешь, отсюда вылетит птичка? Хочешь? Вылетит — и все… Нету больше твоего Конрада! Сделал он большую глупость — и нету его… Ты тоже хочешь сделать глупость? Нет, я знаю, не хочешь! Ты ведь умная девочка, Хуанита? Правда, умная? Ты хочешь жить? Ты будешь слушаться меня? Ответь!

Продолжая всхлипывать, она кивает головой. Потом медленно встает и отходит.

«Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана…»

— Хорошо! Дима, сними с него рюкзак и кинь мне.

Дмитрий подчиняется. Я поднимаю с земли вещмешок, не упуская из виду обоих.

— Так, хорошо… Не двигаться, паскуды!

Бегло осматриваю содержимое рюкзака. Вот оно — оружие. Аккуратно уложенные и заряженные по максимуму импульсники. Пускай там и лежат… до поры до времени.

А вот и он! Ключ!

Все-таки ты обманул меня, Конрад. Что ж, тогда ты перехитрил меня, а теперь я — тебя… В расчете, как говорится…

— Ты, сука, назад! Вон туда рули, видишь? Медленно, плавно… Ты — лови ключ!

Дмитрий согнулся в характерной позе и неудержимо рвет едва ли не на тело Конрада… Вот дерьмо!

— Облегчился? Смотришь сюда? Лови!

Исследователь кое-как подхватывает ключ — руки неуклюже дергаются. Круглые темные глаза впитывают меня, но трубка импульсника со светящейся точкой на конце застревает в них.

Пустые глаза…

«Опустошен полностью…»

«…заберет все без остатка!»

— Развернись и иди вперед! Поживее, падла!

Дмитрий идет. Идет туда, куда так и не удалось дойти Конраду. Туда, где, посреди голой гладкой стены, одиноко поблескивает оранжевая полоса.

«Но что за дверь?»

«Ты найдешь. Знаю — найдешь.»

Что ж, я нашел. Нашел…

Нашел!!!

Хуанита пятится задом, все еще что-то бормоча и не спуская глаз со своего единственного. Но она больше не должна меня интересовать, правильно?

Ни она, ни Дмитрий…

Никто. Тебя ведь ждет мечта человечества!

Только зачем…?

Ладно, не важно. Просто сделай.

Дмитрий достигает стены. Ее безупречная поверхность сама по себе дает блики от света фонарей. Но меня больше интересует другой свет. Тот, что в середине…

Мать честная!

Они не просто оба мигают — ключ и «замочная скважина» под него. Да, для них обоих интервалы между вспышками по-прежнему не подчиняются никакой закономерности.

Но их интервалы совпадают!

Макс, а ты ведь и правда нашел! Ты и сам пока не понимаешь, что это значит — но ты нашел.

Ну, ладно…

— Теперь вставляй ключ! Давай, быстро!

Он поднимает и подносит «яйцо» к выемке. Снова вспышка — и кажется, что два огня стремятся слиться в один. Оглядывается на меня… Ну чего ты тянешь, дурак! Боишься? Лучше бойся меня!

Лучевой удар вспарывает землю в полуметре от Дмитрия.

— В другой раз буду точнее! Не тяни, вставляй!

Неуверенное движение — и предмет неизвестного происхождения находит свое предназначение.

Свершилось!

Две полосы превращаются в одну…

Ну же, ну! Сезам, откройся!

Не спешишь? Что ж, подождем…

«Здесь находится то, о чем человек не может даже и мечтать!..»

«…даже и мечтать!..»

Стою в нескольких метрах от стены. Хуанита — справа, она присела и оперлась на холодные камни, склонила голову на колени и время от времени вздрагивает. Я знаю — она плачет… Ну и черт с ней! Дмитрий все там же, глядит то на ключ в замке, то на светящийся огонек на «импе»…

Открывайся же, мать твою так-перетак!

Но что это за шум?

— Дима, ты слышишь это?

— С… слышу…

Значит, не показалось… Далекий гул нарастает в ушах, становясь более близким, и вместе с ним вдруг разгорается ярко-алым светом…

Ключ!

А потом земля начинает дрожать, и я чувствую жар. Шлем, скорее надеть, так безопаснее…

— Дима, шлем! И в сторону!

Даже на самом низком уровне круг посреди плиты буквально пылает, а как это должно выглядеть в нормальном зрении?

Ладно, жди. Сейчас все случится…

Оглушительный гром, сотрясение земли — и даже мне приходится закрыть глаза. Всего секунду…

Потом — тишина. И темнота. Ключ больше не горит. И даже не мигает.

Он отыграл свою роль.

Даже слишком тихо…

— Стойте, где стоите. Я сам посмотрю.

Медленно подхожу к трехметровой плите. Ключ теперь совершенно неотличим от всей остальной ее поверхности, он вплавился в нее, навсегда став с ней единым целым. Но почему же дверь не открывается? Подношу руку и прикасаюсь к стене — датчики показывают, что опасности нет. Вообще ничего нет…

— Откройся, ты, гадина! Откройся!

Пытаюсь толкнуть стену, потом — дернуть на себя. Результат нулевой.

Неужели я убил человека ради того, чтобы вытащить пустышку?

Неужели мечта человечества вообще стоит того, чтобы ради нее убивать человека? Что с тобой происходит, Макс? Что?

Внезапно прорезающие черноту светлые конусы вмиг исчезают — у Дмитрия и Хуаниты одновременно погасли фонари.

«Изменения в составе воздуха — опасно для жизни. Включаю фильтр», — флегматично сообщает мне костюм.

Что, если ключ и дверь были всего лишь приманкой, как сыр для голодных мышей? А теперь мышеловка захлопнулась…

Несмотря на фильтр, становится труднее дышать. О, черт! Наверняка я испробовал не все возможные способы открытия двери, но гробить для этого свою жизнь я не намерен. Хотя Конрад, скорее всего, поступил бы иначе…

К черту Конрада! У меня своя голова на плечах.

— Дмитрий! Хуанита! Уходим!

— А… дверь? — спрашивает ученый.

— Нафиг! Давай назад к вагонетке! Хуанита?!

Она все также сидит у стены, голова на коленях… боже, да она до сих пор без шлема!

— Хуанита, сука, черт тебя дери! Надень шлем!

Никакой реакции… Дура!

Подскакиваю к ней ближе. В горле начинает першить… это у меня, а каково ей?

— Кому сказал, надеть шлем!

— Пошел ты! Кхе-кхе-кхе…

Ясно — говорить бесполезно. Хватаю ее шлем и насильно защелкиваю. Она принимается неуверенно отбиваться от меня руками.

— Слушай, ты, кошечка драная! Дура гребаная, сука паршивая, шлюха затраханная! Я тебя ненавижу всеми фибрами души, но твоя смерть не будет на моей совести! Поэтому я тебя отсюда вытащу. Ясно? А теперь вставай и марш вперед!

— Макс, я… не хочу… оставь… — у нее даже нет сил огрызаться.

— Я сказал — пошли! Будешь сопротивляться — я тебя не дотащу. Прекрати выделываться, не строй из себя идиотку!

Наконец Хуанита бессильно подчиняется, и я за руку медленно тяну ее к вагонетке. Дмитрий хватается за левую руку — я ведь единственный из нас могу видеть в темноте. Импульсник скромно лежит в предназначенном для него кармане.

Почему ты это делаешь, Макс? Зачем ты их спасаешь?

Не важно. Просто сделай.

А вот и наш вагончик… только лампа на передке больше не горит. Что, если наше единственное транспортное средство откажется ехать?

— Кхе, черт!.. Акай, ты меня слышишь?

Молчание.

— Акай, да где ты там? Мы возвращаемся!.. Дьявол, он что, выключил ком?

— Макс… — осторожно начинает Дмитрий, — боюсь тебя рассердить…

— Не бойся, валяй, сегодня больше убивать не буду.

— Возможно, он сбежал.

— Что???!

Такого не может быть… Не останемся же мы и в самом деле на этой чертовой планете?!

— Макс, извини за вопрос: ты сейчас можешь нормально мыслить и анализировать поступки?

М-да, кажется, не стоит удивляться тому, что мне задают подобные вопросы…

— Если можешь — тогда попробуй представить, как отреагирует нормальный человек на все твои… хм… действия. Плюс еще труп Джо у него под боком.

Чтобы это представить, наверное, надо быть нормальным человеком…

— Акай не мог!

— Что ты о нем знаешь, Макс?!

Что я о нем знаю? Что? Что? И вправду — что?! Ты достаточно хорошо знаешь… знал Конрада… и Хуаниту, ты составил четкое представление о Дмитрии и Джо, но Акай… Ты правильно задал вопрос, Дима: что ты знаешь о нем, Макс? И на этот вопрос можно ответить: почти ничего. А можно и без почти.

— Думаешь, он улетел?

— Не обязательно. Но допускаю такой вариант.

— Хе-хе-хе, Дима, значит, ты тоже ненормальный?

— А разве нормальный человек отправился бы на эту планету?

Что ж, пожалуй, тут он абсолютно прав…

И тогда наше дело — дрянь.

«Он заберет все без остатка!»

Тихо замерла на полу Хуанита…

* * *

Мы тогда только прибыли на планету Хорх — а может быть, Хурх, я теперь затрудняюсь сказать. Задерживаться в этой дыре мы не собирались — она того явно не стоила, на таких планетках скапливаются изгои всех мастей, не нашедшие себе места в более цивилизованном обществе. Хотя, надо заметить, иногда такие изгои запросто швырялись суммами, которые представители цивилизации в своей жизни и в глаза не видели. Поэтому рейсы на планеты, подобные Хорху, при всей своей опасности, могли принести огромную выгоду, так что нам приходилось выбирать меньшее из двух зол. Сейчас мы с Конрадом доставили сюда немаленькую партию эйфори[11] и, конечно, надеялись, что все пройдет без проблем.

Встреча с заказчиком произошла в местном борделе, настолько грязном и запущенном, что мне сразу же захотелось поскорее все закончить и убраться оттуда. Тем не менее, хозяин выглядел вполне респектабельно, и у меня невольно возникал вопрос, что он вообще здесь делает. Впрочем, догадаться нетрудно: наверняка он держал в городе целую сеть подобных заведений, но по какой-то причине выбрал для встречи с нами самое захудалое.

Мохен — так звали хозяина — вышел к нам в сопровождении двоих девочек. Одной из них и была Хуанита Ибаррес. Впрочем, имя мы узнали позже…

Сначала все шло, как и предполагалось. Мы показали товар; он остался доволен и попросил подождать, пока принесут деньги — здесь расплачивались только наличными и до сих пор не терпели никаких переводов через ID-карточки. Конраду стало скучно; сам он потом утверждал, что полюбил свою «кошечку» с первого взгляда, но я в это не верю. На самом деле он просто принялся к ней заигрывать, и в какой-то момент незаметно проскочил ту грань, за которой игра уже превращается в нечто большее.

К сожалению (Конрад, конечно, сказал бы, что к счастью), доверенные люди с деньгами задерживались, и Мохен тоже не мог не обратить внимания на поведение своего поставщика. Да и Хуанита тоже увлеклась, так что на какое-то время даже забыла о том, что хозяин сидит рядом и все видит. Но все бы наверняка обошлось, не будь она в этот период его «любимой женой», или кем-то в этом роде. Так что в конце концов Мохен намекнул — впрочем, достаточно прямым текстом — чтобы Конрад прекратил приставать к его собственности. На это «супермен» со свойственной ему самоуверенностью ответил, что раз девушка не против, то никто больше ему не указ. Хозяин вспылил, но поскольку был человеком неглупым, то не стал тратить время на выяснение отношений, а сразу вызвал охрану. Я понял, что дело пахнет керосином, о чем поспешил тут же сообщить своему не в меру ретивому компаньону. Однако остановить Конрада уже было нельзя, так что приходилось исходить из ситуации, сложившейся на тот момент.

Мне вовсе не хотелось геройствовать, а когда на входе появились «быки» Мохена, я натуральным образом струсил. Разбив окно, я просто выпрыгнул на улицу и бросился бежать. Охранников моя персона не интересовала, и, как потом выяснилось, это стало их ошибкой. Неподалеку был рынок; на его территорию я заскочил и начал что-то кричать о вопиющей несправедливости, попранной чести и о чем-то еще — я тогда психанул и плохо соображал, что делаю. Поблизости оказалась парочка типов такой наружности и склада ума, при которых совершенно все равно, кому бить морду и по какому поводу. Эти типы, услышав мои возмущенные возгласы, вызвались помочь мне и навести порядок. Тут же к нам пристроилось еще несколько желающих поразмяться, и под моим безумным предводительством весьма пестрой компанией мы ворвались в задрипанный бордель.

Тут началось то самое «мочилово», о которых время от времени так любит повествовать Конрад. Во всеобщей свалке трудно было понять, где свои, а где чужие — тем более, что моих случайных спутников этот вопрос явно не интересовал. Я же — по крайней мере, так потом рассказывал командор — и вовсе производил впечатление свихнувшегося туземного бога с горящими огнем глазами и стреляющим во все стороны без разбора импульсником. Численное преимущество перевесило, враг был повержен, Мохен растерзан где-то посреди толпы, так что мы потом даже не разобрались, кто конкретно спровадил его на тот свет, а Конрад получил Хуаниту в свое полное распоряжение. Вот только об оплате за доставленный груз нам теперь нечего было и мечтать, а если выразиться конкретнее, нам следовало немедленно сматываться с Хорха — что мы и поспешили сделать.

По правде говоря, я думал, что страсть Конрада потухнет так же быстро, как и разгорелась, и только со временем начал понимать, что ошибался. Почти сразу у нас начались разногласия, поскольку «кошечка» с самого начала меня невзлюбила. Она приняла меня за психа — что, впрочем, не так уже далеко от истины, — боялась меня, моих неожиданных вспышек, и действовала согласно методу, что лучшая защита — это нападение. Вскоре мне стало сложно ее выдерживать, а когда я окончательно понял, что у Конрада с ней всерьез и надолго, то предпочел уйти сам. Ушел без долгих расставаний и хлопанья дверьми — просто сказал, что бывший компаньон может и впредь на меня рассчитывать, но пока я поищу себе занятие другого рода. Он, конечно, сразу все понял и не задавал лишних вопросов. Так мы и не виделись полтора года, пока Конрад не разыскал меня и не предложил отправиться с ним на Делириум…

5

— Все равно не открывается… — Дмитрий оглядывается на меня, пожимая плечами, будто говоря: «вот, я сделал все что мог, я не виноват, что ничего не вышло.»

Мы стоим в последнем пещерном зале, перед выходом из жуткой убивающей черноты, отделяющем нас от приветливых и доброжелательных, хотя и не так давно казавшихся поднадоевшими, коридоров базы. И никому не могло прийти в голову, что эта преграда окажется для нас непреодолимым препятствием.

Или могло? Если теория Дмитрия о наведенке верна…

— Дай-ка я, — подхожу к слабо светящейся металлической поверхности, которая на самом деле серебристая, для меня же сейчас имеет яркий салатовый оттенок. — Открой!

Глухо… ну еще бы — какая двери разница, ее VRc не настроен настолько тщательно, чтобы различать голоса.

— Я же сказал… — словно оправдывается Дмитрий.

— Значит, ты все разблокировал?

— Все. Я же говорю — ручник отказывает.

— Ну, ладно.

— Что — ладно? Думаешь, я не смог, а у тебя все получится? Ну что ж, дерзай! Вперед, к сияющим вершинам!

— Заткнись, ты! Еще помнишь, с кем имеешь дело?

Сейчас я себя вполне контролирую, но, кажется, угроза подействовала — Дмитрий умолкает. Значит, говоришь, не смогу? Ну-ну…

«Хождение по потолку тоже имеет свою вероятность…»

Почему бы не попробовать?

— Эй, ты, дверь!

Тишина — да и чего ожидать от груды металла?

— Да, я к тебе обращаюсь! Конечно, ты не можешь мне ответить, тебе же не дали рта, чтобы говорить. Но я знаю — ты все слышишь, ты внимаешь каждому моему слову. Ты, жалкая конструкция! Ты думаешь, что, оставаясь закрытой, сможешь доказать нам, что ты сильнее? Черта с два ты докажешь! Да ты же ничто! Тебя просто нет! Думаешь, ты меня остановишь тем, что не станешь подчиняться моим командам? Ни хрена не остановишь! Ничтожная, мерзкая наведенная материализованная иллюзия! Да, это же только иллюзия! Мне только кажется, что передо мной куча металла — а на самом деле там ничего нет! Нет, и никогда не было! И сейчас я пройду на ту сторону, потому что никаких сторон тоже нет, та и эта сторона — одно и то же. Вот, смотрите — я иду. Иду! Иду!

Макс, но ты же сам в это не веришь!

А, все равно. Смотрите на меня, во все глаза смотрите. Я иду, иду, иду…

Все еще иду…

Бем-м-м-м!.. Приехали.

— Твою мать!

Хуанита красноречиво, хотя и молча, крутит пальцем у виска.

— Макс, оставь. Помнишь, я говорил — наведенка реагирует на подсознание? А на подсознании ты в нее не веришь. Так что даже и не думай.

— Не думай? Ты хочешь сказать, нужно сложить ручки и ждать, пока нам всем наступит апофигей?

— Я хочу сказать, что надо искать другие пути.

— Другие пути? Пожалуйста! Ищи другие пути! Покажи мне другие пути! Я жду, ну же! Один путь — закрытая дверь. Второй путь — закрытая дверь. Какие еще пути? Я жду предложений. Ну? Ну?

— Макс, засранец! — подает голос Хуанита. — Ты нас сюда привел, потому что хотел вытащить, так? Вот и вытаскивай! А если нет, то пристрели меня прямо на этом месте, нам обоим только лучше будет!

Напрасно же ты бросаешься словами, кошечка! Ой, напрасно…

— Пристрелить, говоришь? Так я могу!

— Ну и давай! Лучше подохнуть сразу, чем слоняться здесь еще месяц, пока голод не добьет.

— Сама напросилась, — где там мой импульсник?

— Эй, Макс, ты это, полегче, — кидается ко мне Дмитрий.

— А ты, сука, назад, а то грохну на пару!

Исследователь замирает на месте. Хотя бы один понятливый попался — и то хорошо.

— Ну что, кошечка? Готова отправиться в дальнее путешествие?

Черт! Тридцать четыре… Восемьсот семьдесят шесть… Двести пятнадцать… Светящаяся точка на конце трубки — и с другой стороны… Выше, на лоб, чтобы не мучилась… Вот так, раз — и все…

Хуанита глядит на ствол круглыми глазами.

И пустыми…

— Макс, ты это… — голос Дмитрия. — Не… не надо, слышишь?..

— Пошел на хер! Все пошли на…

Почему вдруг стало так легко? Нет ни низа, ни верха… И камни… они впереди и сзади, рядом со мной…

Что-то меняется…

Красные, зеленые, синие отсветы… Оранжевые, белые…

«Каждый охотник желает знать…»

А я думал, невесомость — удел космонавтов далекого прошлого.

Какой-то пятигранный… или как это назвать?.. кристалл движется мне навстречу. Он весь светится, будто клетка, внутрь которой поместили светлячка. Светлячок, клетка… красиво-то как! Зеленые фрактально-плазменные переливы… Здесь даже не нужно мое многоплановое зрение, и без него картина хоть куда…

Шлеп!

Жаль, что так быстро закончилась невесомость. Только скрещения радуг никуда от этого не пропали.

Ну и ладно. Ведь кто-то из нас хотел «другие пути»?

— Дима? Хуанита? Вы здесь? Да не бойтесь, не буду я стрелять!

— Ты если и не пристрелишь, так до инфаркта точно доведешь!

Из-за ближайшего кристалла выплывает шар с тоненькой иголкой на конце. Потом иголка расширяется, зато шар начинает сплющиваться по мере приближения, играя цветами. В какой-то миг он вдруг переворачивается, и только за два шага от меня фигура исследователя предстает в привычном виде.

Кривые зеркала…

— А где Хуанита?

— Здесь я, чтоб тебя ехидна слопала!

Нет уж, поигрались и хватит! Я больше не расположен к взаимным наездам.

— А теперь — серьезно. Я обещал вас вытащить, и слов своих назад не беру. Стойте и никуда не отходите. Я осмотрюсь.

Кажется, мне придется задействовать сразу все ресурсы моих глаз… но пусть так. Берем самый низкий уровень — оттенки выравниваются, кривизна вдруг исчезает — некоторые кристаллы становятся прозрачными, другие препятствуют моему взору проникнуть дальше. Ну, хорошо. Теперь второй план, и сразу третий. Первым захватим верх. Второй направо, третий — налево. Все очень просто. Три картинки накладываются одна на другую, и все же я легко читаю каждую из них в отдельности.

Верх — оттуда мы вроде бы упали. Кристаллы словно висят прямо в воздухе, в той самой невесомости. Так кто все-таки спрятал гравикон под столом? М-да… Сначала каждый отдельно, но чем выше — тем больше они смыкаются, срастаются, становясь единым целым. И через все это мы летели? Не верю! Впрочем, кого интересует моя вера?

Справа — очень похожая ситуация. С той только разницей, что там кристаллы соединяются не так скоро, оставляя между собой отдельные проходы — где шире, где уже. Но их оттенки… чем дальше я дотягиваюсь, тем более мрачными они становятся, и… нет, это направление мне точно не нравится.

А вот слева густота кривых зеркал гораздо меньше и, кажется, там мы сможем пробиться… Куда пробиться?

«Если долго идти — в конце концов придешь.»

Куда придешь — может быть, не так уж и важно.

— Так, слушайте меня! Будем идти туда, — рукой указываю направление. — От меня не отходить больше чем на метр! Заблудитесь за нефиг делать, а мне потом вас вытаскивать. Ясно?

— Нет, не ясно! — выступает Хуанита. — В какую жопу ты теперь нас тянешь?

Нет, не поддамся я сейчас на твои провокации!

— Очень просто. Мы идем не «куда», а «откуда». Хотя, если есть другие варианты…

— Нет. Пошли, — обрывает меня Дмитрий, видимо, боясь, что «кошечка» снова что-нибудь натворит, или же по ее вине натворю я.

Мы идем. Пробираемся меж разноцветья причудливых кристаллов, стараясь держаться поближе друг к другу. Лишь изредка перебрасываемся парой слов — в основном по поводу странных образов, с которыми ассоциируется цветовая игра порождений подземной природы… или чего-то там еще. Датчики показали, что воздух здесь вполне пригоден для дыхания, и мы с удовольствием отстегнули шлемы, оставив их висеть на спине. Вокруг ничего не меняется… нет, неправда: обстановка меняется каждую секунду, поражая нас все новыми невиданными образами, меняется гораздо более непредсказуемо в сравнении со вспышками на ключе. И в то же время — это все те же кристаллы, и все та же неопределенная дорожка в промежутке между ними…

— Я устала, — наконец заявляет Хуанита.

— Потерпишь. Будем идти, пока хватит сил.

— Макс, но зачем? — это Дмитрий. — Я, например, здорово проголодался. Почему бы не сделать привал? Или мы куда-то спешим?

И в самом деле — куда нам теперь спешить? Мы затеряны на планете, которая никого в Центре не интересует. Более того — мы заблудились в ее недрах, отрезанные от базы, лишенные даже возможности выйти на связь и дать сигнал о помощи… Куда и зачем нам спешить? Неужели за несуществующей, как уже ясно сейчас, мечтой человечества?

Забудь, Макс. Все мечты — в прошлом. Теперь — просто иди. Плыви по течению…

— Хорошо, пусть будет привал.

Наш привал состоит в том, что мы присаживаемся прямо на каменистую землю между кристаллами, снимаем рюкзаки и пару минут просто так сидим, отдыхая. Потом я достаю пищевой концентрат — наугад, первое, что попадается под руку.

— Не увлекайтесь. Неизвестно, сколько нам еще придется здесь бродить.

— Что это? — подозрительно спрашивает Хуанита, попробовав серо-зеленую массу.

Гляжу на этикетку:

— Овощи всякие. Лук, фасоль… капуста…

— Ненавижу! — восклицает она. — Я возьму другое.

— Черта с два! Другое получишь в другой раз. Она еще в еде перебирать вздумала!

— Макс, ты что, решил заменить командора? Да куда тебе до него, ты, дырка в заднице! С каким наслаждением я бы посмотрела на тебя, висящего вниз головой вон на том кристалле!

— А я бы с гораздо большим наслаждением сел сейчас в модуль и умотал отсюда к чертовой матери!.. Твои издевательства, Хуанита, уже никому не интересны. Кажется, и тебе самой тоже.

После таких слов она сразу смолкает и продолжает есть молча. Жаль, что Конрад не может этого видеть.

— Макс, я недавно думал над одним вопросом… — заговаривает Дмитрий после нескольких минут молчаливого поглощения пищи.

— Что еще за вопрос?

— Ты же не станешь спорить, что между первой и нашей экспедицией здесь должны были побывать еще другие, официальные?

— А, опять твои теории… Ладно, давай теории. По логике вещей должны были. И что?

— Почему они проигнорировали золотые залежи?

— Хм… и почему же?

— А сам не попробуешь догадаться? Вообще говоря, задачка для школьника.

— Хе-хе, они их не заметили, — вставляет словечко Хуанита.

— Макс, не смейся. Она права.

Они что, теперь издеваются на пару?

— Значит, так-таки спустились в шахту и не заметили? Ну-ну… опять твоя наведенка?

— Она самая, Макс. Наведенка. И твой сарказм здесь совершенно ни к чему. Вопрос только в том, было ли наведенкой золото, или его отсутствие?

Вот куда тебя занесло, Дмитрий! С ума можно сойти… хотя, кажется, уже и так…

— А это важно? Если иллюзия — материализованная, то…

— Может быть, и важно. По правде говоря, я немного отошел от своего первоначального предположения.

— Так. Я слушаю.

— Попробую в двух словах. Я исходил из того, что наведенка здесь строится чисто на подсознательных рефлексиях. Мне кажется, это все-таки не совсем так. То есть, подсознательная компонента присутствует, но не в чистом виде. Кроме нее, есть еще какой-то механизм преобразования… или, скажем так, интерпретации. И знаешь, что это может значить?

— Даже не представляю.

— Это значит, что мы, вполне возможно, столкнулись с иной формой разума! — гордо произносит Дмитрий.

— О-хо-хо! Вот, выходит, как?

— Макс, ты представляешь, что это такое? — говорит исследователь, все более воодушевляясь. — Сколько лет уже человечество ищет разум в космосе! Да, оно нашло своих братьев по разуму — и что оказалось? Что эти братья — есть по сути оно же само, что все они происходят из одного источника — пусть корни самого источника пока неясны, но все-таки… Так что же, выходит, иной формы разумной жизни, кроме гуманоидной, не существует и существовать не может? Да, был печальный опыт интерфейсеров[12], ни к чему так и не приведший, поставивший гораздо больше новых вопросов, чем давший ответов — но все это не то… И вот теперь, Макс — мы, на какой-то никому не нужной планетке!.. Подумай только — действительно иной, не только негуманоидный, но небиологический разум! Интеллект, построенный напрямую в UIF! Информация в чистом виде, не нуждающаяся в материальном носителе! Макс, да мы сделали открытие не века, а тысячелетия! Да что там — это ведь то самое, о чем человечество мечтало на протяжении всего своего существования! Это, если хочешь, может быть даже эквивалент бога, о контакте с которым люди мечтать и не могли! Или другой вариант… Если изучить эту форму жизни… Мы же получим компьютер, не занимающий пространства, но имеющий невиданное быстродействие и такие потенциальные возможности, которые нам и не снились! Макс, да… Макс? Что такое?

— Да ничего, Дмитрий. Сначала ты говорил при источник энергии для материализации иллюзий. Теперь — про суперкомпьютер, и даже, вот, про бога. Что будет дальше?

— Не понимаю… Я же просто высказываю гипотезу…

— Гипотезу… Все вы хороши высказывать гипотезы! Сидишь этак в кабинете с переменной геометрией, кондиционером и всякой такой фигней и на компе модели прикидываешь: «А вот подставлю я такой коэффициент в формулу: грохнется или нет?» А вот возьми и прикинь мне формулу: с какой вероятностью твой гипотетический бог сейчас зашвырнет меня вниз головой на кристалл, как хотела обожаемая Хуанита, ее саму шарахнет молнией в одно место, а тебя просто-напросто разнесет на кусочки? Ну как?

— Макс, ты не понял, я же не о том…

— О том, Дима, о том! Меня твои формулы мало интересуют. Вот будем мы как-нибудь сидеть в твоем кабинете, тогда и порассуждаем, то ли это бог, то ли еще какая хреновина. А сейчас меня как-то больше интересует, как бы отсюда выбраться. Я вот вдруг понял, что еще на этом свете пожить хочу — странное такое желание, да? Можешь мне выдать теорию, которая нас выведет прямиком на базу? Черта с два ты мне выдашь, Дима, слабо тебе! Ну так и нефиг выпендриваться! А я вас поведу по старинке, своими руками и ногами. Глядишь, и выйдем… А не выйдем — так кому тогда нужны будут твои чертовы теории?

— Браво, Макс! Мои аплодисменты! — Хуанита и в самом деле хлопает в ладоши.

А я все равно не поддамся!..

— Все, накушались. Собираем вещички и топаем дальше.

— Да подожди ты! Дай отдохнуть по-человечески!

— Отдыхать будешь на корабле по дороге в Центр. А сейчас — идем!

— Макс, елки-палки, ну будь ты человеком! — вмешивается Дмитрий. — Мы все устали, да ты и сам…

Интересно, что в твоем понимании значит «быть человеком»? Я, например, совершенно не устал. Мой усовершенствованный организм очень даже неплохо справляется со своими функциями. Так что, отсюда следует, что я — не человек?

А если и вправду следует, Макс? И не говори, что ты раньше об этом не думал!

— Знаешь, что на моем месте сделал бы Конрад?

— Да тебе же до Конрада, как нам сейчас до выхода! — выкрикивает Хуанита, бросая на меня гневный взгляд.

Да, Макс, да! Ты же убийца, какими бы причинами ты это не объяснял!

Ну и черт с вами!

Встаю и набрасываю на плечи рюкзак, потом без единого слова поворачиваюсь спиной к спутникам. Впрочем, нет, кое-что забыл… Снимаю рюкзак и вытаскиваю оттуда два до сих пор бездействовавших, заряженных под завязку импульсника. «Он будет беззащитен» — говорил Конрад. Что ж — они беззащитными не останутся.

Два «импа» падают на землю между Дмитрием и Хуанитой. Вот теперь уже точно — все.

— Макс, да постой ты! Да что ты в самом деле…

Плевать. Просто иди.

Иди.

Иди… ведь если долго идти…

Закрученные зигзаги кристаллических образований стремительно надвигаются на меня. Синее на зеленом… красное на белом… черное на оранжевом… голубое на черном… желтое на черном… Бирюзовое на…

Черном.

И что это за шорох наверху?

Датчик? Нет, ничего… И костюм молчит.

А черного все больше. И шорох продолжает нарастать.

А кто-то еще совсем недавно говорил: «Твоя смерть не будет на моей совести!»… Но мало ли кто что говорил?

Приближаясь откуда-то слева, по верхнему ярусу разноцветья пещеры прокатывается приглушенный гул, а потом начинается…

Дождь?

Черные капли обрушиваются на меня сверху. Большие, тяжелые капли, словно резиновые мячики… Скорее застегнуть шлем! И все-таки удары, пусть даже и мягкие, ощущаются сквозь тонкую, хотя и прочнейшую ткань костюма. Это ведь не скафандр — так, одно название…

— Макс, ты?..

— Хуанита? Где Дима?

— Где-то там…

— Давай руку! Не стой на месте, бежим!

— А Дмитрий?

— Догонит. Вперед, кому говорю!

Бежим вместе — рука в руке. В глазах рябит от черноты, но я, пользуясь преимуществом своего неповторимого зрения, выбираю оптимальный путь. Мы бежим, и у нас на глазах кристаллы постепенно теряют краски, цвета сливаются, выравниваются, уступая место…

Черному.

Чернота не только заслоняет все перед глазами — она бросается под ноги, норовя сбить и повергнуть, барабанит по спине, чтобы сломить и подмять под себя, чтобы ты никогда больше не встал, чтобы мы навсегда остались здесь так же, как когда-то…

Но мы убежим! Должны убежать!

Тяжесть гнет меня к земле — это споткнулась Хуанита.

— Вставай! Немедленно вставай!

Поддерживаю ее — и вот мы уже бежим снова, но теперь не так быстро, моя спутница словно спотыкается на каждом шагу, прихрамывая на одну ногу… Некогда сейчас думать о ногах. Надо убежать.

Больше никаких оттенков. Черно-серая пещера, и только на низком уровне я могу видеть очертания коридоров…

Не важно. Главное — что эти коридоры продолжаются. Значит, нам все еще есть, куда бежать.

Потом все заканчивается так же быстро, как и началось. Последние круглые капли достигают земли — и снова наступает тишина. И мы будто идем по той же самой пещере, из которой провалились в эту странную реальность.

— Кажется, убежали… кошечка.

— Я подвернула ногу…

— Постой пока… Дима!

Нет ответа…

— Дима, ты где? Ты меня слышишь?!

— А меня?! — добавляет Хуанита.

Молчание.

— Он где-то далеко? Сигнал не проходит? — спрашивает она с надеждой в голосе.

— Может быть. А может, он упал… и не встал.

— Нет…

Спорить мне не хочется.

Впереди — круглый коридор, словно туннель в недра земли, словно пищевод, дорога в желудок гигантского животного, готового заглотить нас и переварить заживо. Того самого животного, которое порождает наведенки, а его мозг есть информация в чистом виде, не нуждающаяся в материальном носителе.

Мне не хочется спешить в чрево монстра.

Мне не хочется спешить.

Мне некуда спешить.

«Он заберет все без остатка!..»

— Макс…

— Что?

— Мне надо отдохнуть. Иначе я тоже упаду и не встану.

— Хорошо, — почему столько безразличия в моем голосе?

Хуанита снимает шлем, и я вижу ее разметавшиеся волосы грязно-коричневого оттенка, вижу размазанные по лицу остатки косметики, вижу… пустые печальные глаза — хищный огонек, всегда бывший их неотъемлемой частью, безнадежно потух. Потом она присаживается, опираясь спиной о стену и склонив голову. Точно так же она сидела в том зале, рядом с дверью для моего ключа… так же — и все-таки разница есть.

Конрад, командор, когда ты с огромным энтузиазмом организовывал нашу экспедицию — мог ли ты знать, что все закончится так?

Впрочем, почему — закончится?

Потому что, Макс, ты не видишь выхода из ситуации. И уже не хочешь его искать…

Ну и ладно.

Подхожу, прислоняюсь к каменной стене и собираюсь уже присесть рядом, но что-то меня удерживает…

Стена дрожит!

Поднимаю голову… Что там наверху?

Ничего особенного… камни как камни. И все-таки что-то не так.

Поворачиваюсь лицом к стене. Сейчас включу второй план, проверю…

В одном порыве здоровенные глыбы вдруг устремляются мне навстречу.

Чтоб вас черти съели!

Инстинктивно развожу руки в стороны, принимая на себя тяжесть всей стены, медленно напирающей на меня.

Почему я просто не отпрыгнул назад?

Правильный ответ: Хуанита…

— Встань, отойди, быстро!!!

Я не вижу, что там сбоку, взгляд упирается в однообразную серо-черную поверхность. Но слышу, как девушка поднимается… шлеп!

— Ты, сука!..

— Макс…

— Быстрее, ну!

Я держу, держу! Атлант когда-то поддерживал небо — а я, уподобившись ему, удерживаю землю, собравшуюся обратить нас в ничто. И никто не собирается сдаваться…

Сто двадцать четыре… Девятьсот сорок пять… Тридцать восемь… Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

«Прежде чем что-то найти, нужно что-то потерять.»

Когда ноги уже готовы согнуться под невыносимой тяжестью, будто второе дыхание приходит ко мне. Больше силы… я смогу ее удержать, смогу, я должен! Слышишь, чертова стена, ты не победишь меня! Ты не победишь, не имеешь права победить, потому что…

Не важно. Просто сделай.

Напираю — и на миг камень будто отступает, покоряясь мне… Так, хорошо. Быстрее, быстрее же!

— Хуанита…

— Я не могу, нога…

— Ползи на руках! Я не отпущу, ползи!..

Скрытые, неведомые мне доселе ресурсы организма сейчас работают на всю мощность. Вы, негодяи, я не знаю, что вы в меня вложили — но я задействую это по полной программе! Еще… еще чуть-чуть…

Стена снова напирает… Мне все равно не победить. Я только оттягиваю неизбежное.

Ноги, лишь бы держали ноги!

А дыхание учащается, все быстрее и быстрее, и в такт ему сильнее и сильнее стучит сердце.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук…

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук…

Тук-тук-тук-тук-тук…

Тук-тук-тук-ту-ту-ту-ту-ту-т-т-т-т-т-т-т…

Трах-х-х!!!

Большой темный круг перед глазами. Большой-большой-пребольшой… Он плывет, и приближается ко мне… или я — к нему. Еще ближе… еще… еще…

И черный монстр глотает меня…

* * *

Мне тогда приходилось все открывать заново. Например, мои родители были для меня просто двумя приятными людьми, которых звали Анна и Самуэль. Я не знал, и так и не узнал потом, какой они были национальности. Впрочем, учитывая мой последующий образ жизни в духе «перекати-поля», мне никогда не приходилось беспокоиться о моем происхождении.

А еще был Ричард Трефилов, постарше их, но тоже во всех отношениях очень приятный человек. Его я видел даже чаще, чем родителей: им все-таки надо было работать, на что-то жить. А для Ричарда все, чем он со мной занимался, было и работой, и жизнью. Он приходил ко мне в комнату, иногда просиживал со мной часами — и я удивлялся, как ему удается угадывать, что мне нравится, а что было бы неприятно. Он придумывал самые разные игры, переиначивая по-своему правила; иногда уступал мне и давал выиграть, чтобы я чувствовал себя уверенней; потом, напротив, громил по полной программе, ставя на место. С ним никогда не было скучно, и я все больше привязывался к нему, по своей наивности не понимая, на что себя обрекаю.

В тот день Ричард не стал оставаться со мной в комнате — он предложил мне пойти с ним.

Мы пришли в большой круглый зал, и он усадил меня в одно из кресел, стоящих в центре этакими цветочными лепестками. Как будто ничего особенного — обычная виртуалка, во множество которых я в детстве переиграл; впрочем, с оговоркой: я знал, что переиграл, но абсолютно не помнил, как это было. Однако освоился я быстро. Мы с Ричардом попали в некую космическую империю, где лихо носились на звездолетах. Он командовал эскадрой, а я — всего лишь рядовым истребителем, и мы крушили всех и вся, кто был с нами не одного цвета. В конце концов случилось то, что должно было случиться: меня подбили.

— Еще раз? — предложил Ричард.

— Да ну, надоело, давай другое! — возразил я.

— Макс, я хочу тебе кое-что показать.

Я согласился, и мы продолжили сражение. Сценарий очень мало отличался от предыдущего, и скоро мне и впрямь стало скучно. И вот тут я увидел, как Ричард творит чудеса. Его корабль вдруг исчезал в одном месте и тут же появлялся совершенно в другом; одним выстрелом он сносил по несколько истребителей за раз, а то и целые планеты. Но это, как оказалось, были только цветочки. Когда мы праздновали победу и затрубили фанфары, Ричард вышел из своего флагмана и, прошагав прямо по космической пустоте, проник ко мне в истребитель и пожал мою руку.

— Как ты это делаешь? — спросил я, глядя на него удивленно.

— Ничего особенного. Ты же знаешь, что все это не настоящее.

— Ну да. Но ведь есть физическая модель, базовые законы… — я тогда уже успел нахвататься всяких терминов.

Вместо ответа он спросил:

— Макс, тебе не хотелось бы быть не актером, а режиссером? Тем, кто сам создает законы?

Я тогда не ответил ему. Однако уже знал, что ответ будет — «да».

Через несколько дней мне предстояло попрощаться с родителями. По договоренности с руководством комплекса Уттара, я должен был остаться здесь еще на несколько месяцев, им же нужно было работать, и для этого — вернуться на Землю. Прощание прошло достаточно спокойно; мама немножко всплакнула, но ей это было позволительно. Меня традиционно спрашивали, буду ли я скучать, и не будет ли мне здесь плохо без них. Я посмотрел на Ричарда: тот бросил на меня взгляд заговорщика, и я вспомнил о его предложении.

— Нет, мама, все в порядке, я отлично проведу время! — сказал я, не сомневаясь, что иначе и быть не может.

Так мы и расстались, в странном настроении — смеси грусти и радости, и уже на следующий день Ричард начал мне объяснять базовые принципы, которыми нужно руководствоваться для создания полноценного виртуального мира. Я внимал ему с огромным интересом и даже и не думал скучать.

Я ведь не мог знать, что больше никогда не увижу своих родителей…

6

— Макс!..

Все вокруг черно-серо-коричневое. Открыть глаза, или закрыть разницы никакой. Но лучше все-таки открыть.

Все та же пещера, и все те же камни…

Выходит, монстр не проглотил меня? Его желудок отверг чужеродное тело и исторгнул обратно?

Выходит, так…

— Макс, ты жив? Как ты?..

Теперь перевожу взгляд ниже. Вот она — гора глыб, на которые рассыпалась стена — сейчас в нее упираются мои ноги. Значит, все обошлось? Значит, ничего страшного не случилось?

Тогда пора вставать.

Привычным движением вытягиваю вперед руки, затем — рывок…

О господи!

Электрический разряд пробивает меня с головы до пят. А-а-а!!! Как это можно терпеть?.. Никаких сил, тело не слушается — оно безвольно опускается на землю, где только что лежало…

Вот тебе и ответ на вопрос!

У всякой машины есть предельная нагрузка, которую она может выдержать. Мой предел раза в два или три выше, чем у обычного человека но я ухитрился превысить и его.

Монстр не проглотил меня, но успел как следует пережевать…

— Макс, отзовись!

— Я слышу, Хуанита.

— Ты в порядке?

— Кажется, нет…

Попробуем иначе. Отвожу руки назад и потихоньку переношу тяжесть на них. Так… медленно и осторожно. Приподымаюсь… теперь выпрямить правую руку. Укол в груди — ничего страшного, терпимо. Левую… еще чуть-чуть… Все, я сижу. Можно обернуться и посмотреть.

Хуанита лежит в метре от моей нынешней позиции — голова опирается о камень, так что она видит меня. К тому же, ее фонарь снова горит… странно, но не важно. Ее взгляд — взгляд смертельно уставшей от жизни женщины… но я смотрю на другое. На левой ноге костюм отстегнут и снят, и я вижу темное пятно чуть выше колена. А еще большее пятно снизу, на земле…

«Подвернула ногу…» Как же!..

Потом мы смотрим друг на друга, и слова уже не нужны.

— Макс, мы умрем? — наконец нарушает молчание Хуанита.

Ты знаешь ответ, Макс! Со сломанной ногой она никуда больше не пойдет, а у тебя не хватит сил ее тащить. Да ты и сам в один момент превратился в развалину! Сколько еще протянешь? Максимум — несколько дней, и то — если не будешь перегружать себя. А иначе и того меньше…

Мы умрем?

Всего лишь вопрос времени…

— Нам надо отдохнуть, — говорю наконец я, как будто не слышал вопроса. Но знаю: мои глаза и так ответили за меня.

В такой ситуации человек не способен что-то скрыть. Да и незачем.

— Что у тебя с ногой?

— Не важно… Макс, зачем ты… это сделал?

— Что сделал?

— Зачем ты держал стену?

И вправду — зачем? Ведь в конечном итоге я ничего не добился! Вместо мгновенной смерти она теперь получит мучительную… ну и я — за компанию. Почему же я просто не отпрыгнул?

Только вопрос совсем не о том… Зачем я спасал девушку, которую, по собственному признанию, ненавижу всеми фибрами души? Которая только и мечтала, как бы сжить меня с этого света, особенно после гибели… нет — после убийства Конрада? Почему же сейчас ее жизнь оказалась для меня дороже собственной? Или ты сам себе боишься в этом признаться? А, Макс?

Что еще за глупости! Если любовь может принимать такие формы, то уже не только я, а весь мир сошел с ума.

И вообще, какая теперь разница?

— Не знаю, Хуанита… Просто сделал.

— Конрад ответил бы иначе, — задумчиво говорит она. — Он бы сказал… что без меня его жизнь не имеет смысла… и все такое…

— Я — не Конрад… кошечка.

— Не называй меня кошечкой. Меня это уже достало.

— Ладно.

— Просто сделал… — говорит она чуть позже. — Это хорошо… Хорошо, что есть люди, которые могут… просто…

Я молчу. Мне не хочется отвечать.

«Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!»

Потом я пробую встать. Осторожно, четко просчитывая каждое движение — как повернуться, куда поставить ногу, как двинуть рукой. Кажется, я перестраховываюсь. Или нет? Во всяком случае, когда я уже оказываюсь на ногах, ничего такого ужасного со мной не происходит. Может, я преувеличиваю, и мое состояние вовсе не настолько уж плохое?

— Мы уйдем, Хуанита, — говорю я, воодушевленный. — Я тебя вытащу.

Новый разряд в груди, когда неосторожно пытаюсь сделать шаг — и ноги перестают держать… Только не грохнуться, держи равновесие, черт возьми! А-а-а!.. Так, получилось. Я все еще стою. Стою… а толку-то?

Нет, Макс. Твой двигатель свое отработал. Прими это как факт.

Как факт. Просто факт…

— Молчи, Макс… Хорошо, если ты вытащишь хотя бы самого себя.

Она права, черт возьми… Ладно, не пытайся геройствовать, у тебя все равно плохо получается.

— Нога сильно болит?

— Если не шевелиться, то ничего.

— Тогда лежи и не шевелись.

— А что мне остается?.. — попытка улыбнуться. — Макс, знаешь, что?

— Что, Хуанита?

— Извини, что я так себя вела… Ну, ты понимаешь.

— Да ничего…

— Нет, правда, извини. Я ведь не со зла.

— Понимаю. Я тоже не со зла. И ты извини.

— Вот мы и в расчете! — она снова улыбается, только уж очень вымученной выглядит ее улыбка. Потом говорит: — Макс, может, это нескромный вопрос… Со мной-то все понятно, но ты ведь нормальный человек?.. Даже хороший иногда… как оказалось. Кто же тебя так довел?

Если она так ставит вопрос… А почему бы и не рассказать?

— Ну… в детстве я упал с балкона.

— Это твой черный юмор?

— Нет. Это правда.

— А… извини.

— Да не за что. С восемнадцатого этажа. Мне тогда было двенадцать лет… это двадцать лет назад. Знаешь, как обычно бывает… Дети ведь глупый народ. Кто-нибудь скажет: «вот, я умею то-то, а вам слабо?» — и все тут же кинутся доказывать, что ничуть даже не слабо. Ну и я кинулся… и доказал. Один раз и на всю жизнь.

— Понятно, — говорит Хуанита, просто чтобы показать, что слушает меня. Впрочем, если бы даже и не слушала…

— Я разбился буквально в лепешку — живого места не было. Говорят, умер почти сразу. Десять часов так и лежал трупом под окнами — на улице дождь, никто не ходил, а мои дружки, видимо, здорово напугались и делали вид, что они тут не причем. Да я на них зла не держу, сам виноват… Потом увезли на машине, бились еще десять часов, пока мое тело начало подавать какие-то признаки жизни. Вообще говоря, никто не верил, что такое возможно. Они заменили мне почти все, разве что мозг… да и тут нет полной уверенности. Не знаю, можно ли меня вообще называть человеком.

— Не надо так, Макс.

— Ладно. Потом меня забрали в этот комплекс… Сказали, что до сих пор такое никому не удавалось, что они не знают, как себя поведет мой организм… кроме всего, у меня ведь была еще и почти полная потеря памяти… Короче говоря, упросили родителей оставить меня там на какое-то время. Потом это время затягивалось… потом я уже не представлял себе жизни за пределами комплекса. Мама с папой мной будто бы не интересовались… когда я вырвался на свободу, то узнал, что они давно умерли. Даже не сомневаюсь, что Ричард приложил к этому руку… ну что ж, он расплатился за все сполна.

— А меня родители продали! — вдруг выдает Хуанита.

— Как? — непроизвольно вырывается у меня.

— А так! Они жили на этой вонючей планете, Хорхе, ели где и что придется, зато во сне видели, как вырвутся оттуда в Центр! А я была самим дорогим их имуществом. Я ведь тогда была красивой девочкой…

— Ты и сейчас очень даже ничего.

— Макс, я же лучше знаю, вся эта мишура…

— Я не про мишуру.

— Лучше молчи. Они меня продали этому Мохену, когда мне было шесть лет.

— Двадцать лет назад… — машинально считаю я.

— Что? Да, двадцать лет назад. Он стал меня учить… всем премудростям. А эти тут же смотались, только их и видели! Понятия не имею, что с ними стало. Если бы не Конрад… ладно, не важно. Макс, это же ты тогда притащил всю ту толпу народа?

— Я просто струсил. Они сами за мной потащились.

— Струсил? А мне ты показался совершенно бескрышным типом.

— Черта с два! Вся моя, как ты говоришь, бескрышность как раз от страха и идет.

— Я, конечно, не знаю… Я ведь всегда дико боялась этого Мохена… так вот: ты мне тогда показался гораздо страшнее.

— Я и есть страшнее… в каком-то смысле.

— Макс, не говори так!..

— Но я же застрелил Конрада!

— Я знаю, почему ты застрелил Конрада.

— Да-а? — делаю карикатурно-удивленное лицо. — Так расскажи мне!

— Ты и сам знаешь.

— Все равно — скажи.

Но Хуанита молчит, и мы снова смотрим друг на друга, и в ее печальных глазах я вижу один огромный вопрос: «Почему же все это случилось ТАК?»

Может, и правда не надо ничего говорить…

Но она все-таки произносит:

— Макс, ты не хуже Конрада. Просто он — это он… был. А ты — это ты.

— …был, — автоматически добавляю я, но, кажется, шутка вышла неудачной.

— Нет, Макс, ты — есть. И будешь… А-а-а! А-а-а-а-а!!! — вдруг кричит она, конвульсивно вздрагивая всем телом.

— Что, Хуанита?! Что? Нога?

Но она не отвечает, а продолжает трястись, как в лихорадке — в глазах светится безумие.

Вот так, Макс! Ты сидишь здесь, рядом, ты видишь ее страдания, и ты ничем не можешь помочь. Совершенно ничем. Что может быть страшнее?

За минуту она успокаивается, только еще продолжает негромко стонать и всхлипывать. Потом поднимает голову и смотрит на меня в упор:

— Макс, пока я не передумала… Ты можешь сделать доброе дело?

Почему мне кажется, что в ее вопросе скрыт подвох? Потому что никто не станет просто так просить «сделать доброе дело»?

— Что я должен сделать?

— Уходи… только сначала… — долгая пауза, пока Хуанита наконец решается: — застрели меня.

— Нет!.. — инстинктивно отвечаю я.

А ведь страшно подумать — несколько часов назад ты был рад сделать это!

Вот она, правда, Макс! И не надо никаких выдумок…

— Нет, не спорь, послушай… Я ведь немного врач, поэтому я знаю… Я потеряла много крови… и еще потеряю. А наша аптечка куда-то пропала… да и все равно она ни на что серьезное не годится. Я протяну не больше суток… А ты еще можешь спастись!

— Я выберусь и вызову помощь. А потом вернусь за тобой.

— Нет, Макс. Это как минимум неделя… я столько не проживу… И я не хочу мучиться… Лучше сразу… Макс, пожалуйста!

Черт побери! И что же ты теперь собираешься делать?

— Я не могу, Хуанита.

— Сможешь. Ты должен!..

Вот дерьмо! Ты же будешь проклинать себя за это всю оставшуюся жизнь!

Жизнь? О чем ты, Макс, какую жизнь? Оставшиеся дни… или часы… или минуты.

Все равно…

Медленно отхожу на несколько шагов — так почему-то мне кажется проще. Теперь вытащить импульник… а ведь он до сих пор совершенно не пострадал! Хотя — если бы и пострадал, есть ведь запас, один черт… И что тут сложного? Поднять, прицелиться… почему же так дрожат руки?! Какая разница — стрелять в ужасную шипастую тварь, или… Ведь движение одно и то же: прицелиться и нажать. Почему же это так трудно?

Триста шестьдесят девять… Двадцать пять…

«…вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет. Пиф-паф, ой-ой-ой…»

Прицелиться и нажать…

— Макс!..

— Ну что тебе еще, сука?!

— Макс, не надо! Не стреляй, нет! Я хочу жить!.. Убери… Убери имп, ты, гад, сволочь! Нет…

Проклятье! Попробуй разберись, чего нужно этим женщинам! Может быть, потому я и старался поменьше с ними связываться?

Да нет, не потому. Сам знаешь… ладно, не сейчас.

Опускаю импульсник… И что же ты сделаешь теперь? Неужели просто так повернешься и пойдешь? Неужели ты считаешь, что так будет лучше?

— Макс, не уходи… не бросай меня… Останься, Макс!.. Пожалуйста, останься со мной!.. Я прошу, я умоляю… Макс, ты же человек!..

Черт побери! А ведь ты мог бы и вправду остаться с ней! Посмотри на вещи реально: скорее всего ты вообще не выберешься из этих пещер. А если и выберешься — то Хуанита сказала верно: как минимум, неделя. А неделю я и сам не протяну. Тогда какой смысл? Почему бы не скрасить девушке последние часы ее жизни… и самому себе заодно? В конце концов, она опытная… и потом, вы оба этого хотите. Для тебя ведь секс всегда был не больше чем вариантом развлечения, а тут, можно сказать, первый раз будет по-настоящему, от чистого сердца… первый, он же последний. Оба получите удовольствие, и хотя бы закончите жизнь по-человечески…

— Макс! Я… — но слова вдруг теряются в новом мучительном крике.

Что она хотела сказать? «Я тебя люблю?»

Глупости…

Черта с два, Макс, какое удовольствие?! Едва передвигающийся, ставший инвалидом урод — и почти одноногая женщина? О каком удовольствии ты говоришь? Очнись! Не смеши людей, в конце концов!

Макс, ты можешь хотя бы раз в жизни сам принять решение? Не искать причины и оправдания, а просто…

Просто сделать.

Говорят, добрые дела не нуждаются в оценке? Предположим, что те, кто так говорят, правы.

Всего один выстрел. Всего одно пятнышко на лбу. Всего один негромкий стон…

А теперь — прочь отсюда! Прочь, ты, негодяй, предатель, урод, убийца, монстр с человеческим лицом! Да будь ты проклят, гореть тебе в аду до скончания веков!

Плевать. Это будет потом. А сейчас твоя задача — дойти. Еще и потому, что она так хотела.

Подобрав рюкзак, медленно, размеренно, опасаясь на каждом шагу потерять равновесие, ухожу в черноту круглого туннеля, оставляя все дальше позади себя следы отвратительного злодеяния…

* * *

Это был обычный день, всего лишь один из множества однообразных дней моего пребывания в комплексе Уттара. Помнится, с самого утра я был не в настроении, мне не хотелось никуда ходить и ничего делать. В голове крутились самые разные беспорядочные мысли, но в конце концов они зафиксировались на одной. Я подумал: почему бы мне не поговорить сегодня о том, что уже давно меня мучает? Сказано — сделано: тут же, пока запал не прошел, я дал запрос на связь человеку, который уже давно заменил мне отца.

— Ричард, мы можем поговорить?

— Конечно, Макс, ты знаешь, я всегда рад с тобой поговорить.

— Так ты подойдешь ко мне в комнату?

— Хорошо, сейчас буду.

Скоро он вошел — Ричард Трефилов, уже седеющий, но все еще полный сил и энергии, четко знающий свою цель и потому всегда уверенный в себе.

— Как дела, Макс?

— Все так же…

— Как твой «Иургард»?

— Он мне надоел. Наверное, я его сотру.

— Почему же? У тебя очень хорошо получилось! Не всякий отдел разработчиков способен создать VR такого качества, а тут — один человек…

— Тогда сохраните себе копию. Я больше не могу на него смотреть.

— Только не надо скоропалительных решений, Макс. Может, со временем ты передумаешь.

— Может быть. Я хочу уехать, Ричард!

— Что? Уехать? Не понимаю… Куда? И зачем?

— Не важно, куда. Просто уехать отсюда.

— Ты чем-то недоволен, Макс?

— Я свободный человек. У меня есть ID. Имею я право жить так, как хочу?

— Вот оно что… Конечно, ты имеешь право. Но, поверь мне, в большом мире, куда ты так стремишься, не так уж много хорошего.

— Ну и что? Пойми, не в этом дело! Я хочу почувствовать, что действительно свободен.

— А разве здесь ты не свободен?

— Ричард, ты же понимаешь, что я имею в виду!

Он замолчал, видимо, собираясь с мыслями. Потом сказал:

— Макс, это не так просто.

— Почему?

— Ты ведь в своем роде уникален. Ты даже не представляешь, сколько всего сейчас завязано на тебе.

— Я подопытный кролик, да?

— Не надо так резко. То, что тебя удалось вернуть к жизни, было просто чудом. У нас есть шанс научиться совершать такие же чудеса в будущем, но важно заранее предусмотреть все возможные ошибки.

— Значит, вы допускаете эти ошибки на мне, чтобы потом не повторять их на других? Премного благодарен!

— Макс, ты опять, как всегда, все перекручиваешь…

— А ты? Ты — не перекручиваешь?

— Нет. Я никогда тебя не обманывал.

— Откуда мне это знать, если все, что я знаю о мире, я узнавал только от тебя?

— Но так уж получилось, что именно мне выпало тобой заниматься. И мне жаль, что ты не ценишь мою заботу.

— Ричард, я говорю совсем не об этом. Мне не нужны ваши чудеса. Мне не нужны ваши эксперименты. Я хочу просто ЖИТЬ.

— Но ты живешь. Ты получаешь все, что только попросишь. Тебе мало? Тогда скажи, чего конкретно тебе не хватает.

— Я просто не хочу жить под контролем, под вашим колпаком, как же ты этого не поймешь!

— Но реально «наш колпак» ничем тебя не ограничивает.

— Ага, ничем! Кроме границы, за которую я не имею права выйти.

— Так ведь для твоего же блага, Макс! А еще — для блага человечества. Подумай и об этом тоже.

И тут чаша моего терпения оказалась переполнена, так что я заговорил совсем другим тоном и другими словами:

— Я уже думал. Срать я хотел на ваше человечество. Я псих, Ричард! И ты это знаешь. Отойди от меня!

— Макс…

— Заткнись. Смотри на меня. Смотри в эти глаза. Что ты в них видишь? Тебе страшно? Тогда подойди ближе, Ричард! Ближе, вот сюда. Я тебе кое-что покажу. Ничего такого не сделаю. Просто покажу. Прямо сейчас, вот этими руками… куда же ты, Ричард?!..

Он решил больше со мной не спорить. Он развернулся и быстро покинул комнату. Я ожидал, что против меня тут же применят какие-нибудь профилактические меры, дабы охладить мой пыл сразу, не дав ему как следует разгореться. Нет, ничего подобного — на следующий день Ричард вел себя так, будто никакого особенного разговора между нами не было.

И все-таки кое-что тогда изменилось, и лишь намного позже я понял, что именно. До сих пор ни у кого не возникало сомнений в том, что слово Ричарда в конечном итоге — закон для меня. Но в тот день мне впервые удалось пробудить в его душе страх — страх перед тем, что однажды я выйду из роли «подопытного кролика», игрушки, с которой он делал все, что хотел. И тогда…

Но о том, что случится тогда, он мог пока только догадываться…

7

Я иду вперед. Иду? Переставляю ноги в одном неизменном ритме, чтобы не причинять боль своему пострадавшему телу. Нет, дело не в том, что я боюсь боли. Но боль отнимает силы, снижает темп, сковывает, заставляет стать на месте и не шевелиться. А я не могу позволить себе не шевелиться. Я должен идти.

Должен…

Идти.

Мое зрение вдруг начинает вытворять фокусы. Казалось бы, впереди — черная труба, однообразная на всем протяжении, и сколько я ни прохожу, ничего не изменяется. Так было в начале. Но теперь все иначе…

Передо мной — бугорок, который надо будет перешагнуть. Нет, зачем перешагивать? Лучше обойти, так оно проще… Ближе, ближе… но он почему-то не приближается. Что это может значить? Хотя — не все ли равно? Главное — я иду. Все еще иду, не останавливаюсь.

«Если долго идти, в конце концов куда-нибудь придешь…»

Где тот самый бугорок? Нет никакого бугорка… Зато все камни теперь сине-фиолетовые… смешно. А вон там из земли выступают шипы совсем как на спине того дикобраза… или что оно там было. Ближайший шип удлиняется, вытягивается все больше… это уже не шип, а какая-то веревка, канат… или лиана, как в джунглях. Джунгли… значит, больше зеленого. А вон там, посреди коридора, огромная круглая колонна. Нет, не такая уж и круглая — скорее, квадратная, только закругленная по углам. А еще она напоминает перевернутую пирамиду — снизу Уже, сверху толще… Да это и есть пирамида, стоящая на потолке и упирающаяся вершиной в пол. Или уже не упирающаяся? Пирамида, синяя снизу, зеленеющая к середине и с оранжевым основанием наверху…

Но она уже не одна — по сторонам видны другие фигуры, некоторые тоже пирамидальной формы, другие — цилиндры, шары или вовсе какие-нибудь загогулины. Сверну-ка я влево, пройду между вот этой трубой и яркой древообразной конструкцией… Дорога ветвится, никакого туннеля или коридора — множество направлений, выбирай любое. Только зачем мне выбирать? Ведь цель у меня одна, откуда же столько путей? Мне не нужны эти пути! Не нужны! Оставьте один! Верните мне туннель, вы, негодяи! Верните! Слышите?

Нет, Макс. Они тебя не слышат. Они не хотят тебя слышать, потому что ты сам — негодяй, каких мало! Приходит время расплачиваться. Тебе тоже придется расплатиться. Это закономерно.

Ярко-красная ветка одного из деревьев приближается ко мне, тянется, хочет…

Схватить? Что за бред? Такого не может быть.

Правильно, Макс. А еще здесь не может быть биологической жизни. А еще тарелка не может летать. А еще не может гореть осветитель, который полностью разбит. А еще человек не может погибнуть от столкновения с невидимым двойником. А еще…

Довольно. Тебе нужно дойти. Просто дойти. Так зачем же все это?

Второе щупальце справа. Оно касается меня, оно вовсе не агрессивное, даже скорее нежное. Оно не хочет причинить тебе вред, Макс. Нет, вовсе нет. Оно только удерживает тебя. Куда ты спешишь, Макс? Зачем спешишь? Останься с нами! Не трать понапрасну силы! Ты загонишь себя, тебе станет плохо. А здесь тебе будет хорошо. Очень хорошо. Ты даже не представляешь, насколько хорошо. Останься, Макс! Остановись! Ложись в тени чудесного разноцветного дерева. Отдохни, тебе же нужно отдохнуть. Ты хочешь отдохнуть. Ты будешь отдыхать долго-долго, сколько сам захочешь! Тебя никто не будет торопить. Никто не будет заставлять. Просто ложись. Доверься нам, Макс. Мы ведь знаем. Все твои потаенные желания для нас как на ладони…

Черта с два! Я не поддамся вам, слышите? Я буду идти, всем вам назло, и я дойду, и я улечу с вашей чертовой планеты, я стану первым, кто это сделает… и, может быть, последним…

Отпусти меня, тварь! Мне не нужны твои ласковые прикосновения! Мне ничего от вас не нужно! Мне…

Где там мой импульсник?

Ярко-желтые линии полосуют удивительную картину. Что, твари, взяли? Получили меня? А вот вам! Вот! Получи! Падай! И тебя скошу! И тебя! Уничтожу! Вы не станете мне ничего указывать! Не станете! Вы все ничто! Вас нет! Все она — мерзкая наведенка, будь проклят ты, Дмитрий, который это придумал! Сам придумал — и сам пропал… Падай на землю! И ты! И ты! Сгиньте раз и навсегда! Мне не нужен ваш покой! Я хочу выйти! Хочу…

Она тоже хотела!

Заткнись.

Вспышки там и тут — и все больше черноты проступает сквозь них. И вот уже нет никаких нежных щупалец. Никаких колонн разнообразных форм. Никаких торчащих из земли шипов. Всего лишь туннель. Круглый, мрачный, противный, кошмарный, отвратительный туннель. Что, Макс, ты этого добивался?

Да — я этого добивался!

Ну так иди! Иди вперед по туннелю. Иди, пока хватит сил. Пока твой двигатель не сделает последний оборот и откажет раз и навсегда.

Что ж — я иду…

Только почему каждый следующий шаг дается с таким трудом?

А вот впереди снова бугорок. Тот самый, с которого все началось… впрочем, нет. Он не может быть тот самый. Это совершенно другой, ведь с тех пор я преодолел огромное расстояние… Огромное? Тебе только так кажется, Макс! На самом деле пройденное расстояние ничтожно.

Такова правда.

Не важно. Обойду его слева. Так легче.

Шаг, еще шаг… Надо быстрее! В таком темпе я никуда не дойду и до скончания века.

Приложить чуть-чуть больше усилий. Много не надо, но хотя бы чуть-чуть… ты ведь сможешь?

Сможешь. Конечно, сможешь.

Ритм: раз… раз… раз…

Раз… раз… раз…

Надо изменить: пусть будет раз-два… раз-два… раз-два…

Вот так: раз-два. Шаг — рывок — и еще шаг.

Раз-два… раз…

Бугорок уходит влево… больше… еще больше…

И земля почему-то приближается…

А-а-а-а!!!

Все, Макс. Не шевелись. Иначе — конец.

Легкое движение… А-а-а-а!!!

Кажется, это слезы…

Вот ты и пришел. Сам виноват: лучше было медленно, зато верно. Может быть, ты шел бы долго, пусть даже очень долго — но все-таки куда-то дошел…

Куда дошел? Брось! Отсюда все равно нет выхода. Разве ты этого не знаешь?

Повернуться на спину… Так, еще… Ай! Ох-х-х!.. Все, спокойно. Терпи, Макс, терпи, бывает и хуже. Последний раз… теперь — все. Теперь — не двигайся. Замри, и тогда разрядов больше не будет.

А ведь мог остаться там, в удивительном саду из чужой реальности!

Забудь. Что прошло — то прошло.

Но, Макс, неужели ты и вправду собрался лежать здесь, пока не помрешь?

Ты ведь должен дойти, должен!

«Никто никому ничего не должен.»

Не важно. Сделай это. Не потому, что должен. Просто сделай.

Я не могу…

Не надо сразу. Возьмем правую руку. Подними ее, чуть-чуть. Можешь? Теперь выше… выше… можешь?

Черт!

Рука, безвольно обвиснув, опускается на землю. Боли нет. Ощущений нет. Ничего нет…

Это конец, Макс. Ты знаешь, что это конец.

Но ты ведь должен дойти!

Вставай, Макс!

Не могу…

Вставай!

Не могу…

Вставай!

Нет…

Ну и черт с тобой! Ну и лежи здесь, лежи и подыхай — у тебя ведь не хватит даже сил, чтобы вытащить «имп» и покончить со всем раз и навсегда. Твоя смерть даже не будет мучительной. Она будет просто долгой. Сначала ты сможешь развлекаться, выстраивая перед собой свои зрительные фокусы. Потом зрение погаснет, но ты все еще будешь способен строить такие же картинки у себя в воображении. Потом…

Потом ты уснешь…

Уснешь…

Навсегда.

Нет, Макс! Борись, ты сможешь!

Нет…

Сможешь!

Нет…

Ну и ладно.

«Исчерпал ресурс, опустошен полностью.»

«Он заберет у тебя все без остатка…»

Без остатка…

Темные выступы на потолке плывут вправо… влево… опять вправо… опять влево… снова…

Нет — останавливаются.

Стоят на месте. Смотрят на меня. А я — на них.

А если сделать четче?

Картинка приближается. Я вижу змеистую трещину между двумя камнями. Приближаю еще — и могу разглядеть все ответвления от главной трещины. Еще четче! Вот они — мельчайшие впадинки, и островки между ними. Тут темнее, там светлее…

Черт побери, Макс! Вставай! Немедленно!

Этого не может быть…

Потому что не может быть никогда?

Идите все нахрен! Мне все равно, как это называть. Пусть это будет наведенка. Пусть это будет источник энергии, суперкомпьютер или даже бог. Пусть это будет просто нарушение вероятностных состояний, гигантская флуктуация в UIF… и откуда я только таких слов набрался?

Не важно. Теперь я это сделаю.

Вставай, Макс! Сейчас же!

Один рывок — и я борюсь одновременно со всеми ветрами мира, норовящими сбить меня с ног. Снова разряд в груди…

Нет — я стерплю.

У людей… у обычных людей… это называется второе дыхание. У меня — может быть, резервный источник питания или что-то в таком роде. Какая разница?

Теперь я дойду. И только это важно.

Я снова иду. Медленно, неровными шагами — ноги с трудом подчиняются мне, постоянно норовя свернуть не туда, куда я хочу. Мне приходится бороться со всеми — с самим собой, с дорогой, с туннелем, с планетой…

И все-таки я иду.

«Если долго идти…»

Наконец я вижу ступеньки.

Туннель обрывается внезапно. Больше нет бесконечной круглой черноты, уходящей в бездну. Ее нет — а есть серебристые прямоугольные ступеньки, наполненные светом, поднимающиеся вверх на десяток метров. А еще выше…

Звездное небо? Невозможно…

Ну и пусть.

Остался последний путь — наверх…

Делаю первый шаг. Ноги подкашиваются: одно дело — идти по ровной поверхности, и совсем другое — вскарабкиваться на лестницу. Но теперь уж я не остановлюсь! Немного усилий — и еще одно препятствие пройдено. Еще, и еще…

Сто семьдесят семь… Шестьсот одиннадцать… Восемнадцать… девятьсот сорок девять… Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять… Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три, четыре, пять… Раз, два, три…

А вот и вершина.

Лестница обрывается, и вместе с ней обрывается мой путь.

Впереди ничего нет. Только чернота — и звездное небо над головой.

А внизу — обрыв. Он тянется метров на пятьдесят… впрочем, может быть, он продолжается и еще дальше. Я не вижу — взгляд вязнет в непроницаемом белом тумане.

Пятьдесят метров — высота восемнадцати этажей…

— Макс! — окликает меня странно знакомый голос.

Он стоит здесь же, на вершине, в нескольких шагах от меня. Все такой же сгорбленный, седой, и со знакомой хитринкой в глазах.

Старикашка Хим.

— Я знал, что ты найдешь, — говорит он, глядя на меня.

Может быть, жаль, что я уже разучился удивляться. А может, это и к лучшему.

— А я знал, что мы еще когда-нибудь встретимся… Хим.

— Хим? Можешь называть меня и этим именем.

— Э-э… а каким же еще?

— Ну, например, Роберт Престон.

— Хочешь сказать, ты и есть Роберт Престон?

— Если тебе так нравится. А могу быть и Ричардом Трефиловым. Или Хуанитой Ибаррес. Хочешь, чтобы я был Хуанитой?

— Иди ты! Лучше уж ты будешь просто Хим.

— Как хочешь.

— Хотя, вообще-то мне все равно.

— Мне — тем более.

Указываю глазами на обрыв:

— Что там?

— А чего бы тебе хотелось?

— Это не ответ, Хим.

— А если именно это и есть ответ?

— Значит, все-таки наведенка?

— Значит — тебе все-таки хочется, чтобы это была наведенка.

— Прекрати играть словами!

— Почему же? Ты играешь образами. Я играю словами. Каждому свое.

— Это и есть «мечта человечества»?

— В том смысле, как ты сейчас это понимаешь — да.

Туман все так же клубится внизу, скрывая от меня глубины пропасти.

— А в настоящем смысле?

— А что такое «настоящий смысл»?

М-да, кажется, в словесной игре мне и впрямь его не превзойти.

— Я должен туда прыгнуть?

— Ты никому ничего не должен, Макс.

— Ладно, не должен. Но ведь подразумевается, что я это сделаю?

— Подразумевается кем? Тобой!

— Черт! Ну, хорошо. Такая высота, пятьдесят метров — это же не случайность?

— А чем случайность отличается от закономерности?

— Ты достал меня, старикашка! Сейчас я скину с обрыва тебя!

— Ты имеешь на это право.

Макс, но ты же не собираешься прыгать? Ведь правда — нет?

Конечно, нет.

Ну и все. Вот и успокойся. Нефиг тратить нервы по пустякам.

Впрочем, что для тебя сейчас не пустяки?

— Так все-таки, что же там внизу, Хим? Что скрывает ящик Пандоры? Я попаду в рай? Или просто расшибусь о камни?

— Почему я должен это знать лучше тебя?

— Потому что именно ты встретил меня здесь. Это же случилось не просто так!

— Макс, так кто из нас на самом деле играет словами?

И вправду — кто? Ты говоришь, не просто так? А как же «просто сделай»? «Просто иди»? Стоит ли искать смысл там, где его на самом деле нет?

И разве не для того ты сюда шел, чтобы…

Или все-таки — «просто шел»? Какой из двух ответов правильный? Ведь выбор в конечном итоге делать тебе! Не Химу или кому-нибудь еще тебе! Раз уж ты дошел, а не остался лежать в туннеле…

А тем временем снизу слышны звуки шагов, и я поворачиваю голову…

Еще один охотник за мечтой. Широкий и низенький; его некогда приглаженные волосы сейчас торчат маленькими рожками во все стороны, а в глазах горит нездоровый огонь.

Наш исследователь Дмитрий Углов. Значит, он не «упал и не встал», а тоже продолжал идти, пусть и отдельно от нас — но все-таки дошел.

Туда, куда и я.

— Макс, это ты?! Ты уже здесь? — говорит он, поднимаясь по лестнице.

— Да. А что? Я загораживаю проход?

— Нет, напротив… я очень рад! Это правда хорошо, что ты дошел…

— Не знаю… Может быть, и хорошо.

— Ты уже прыгаешь?

— Почему ты так решил?

— Ну как же… Ты ведь пришел сюда… и ты должен прыгнуть!

«Ты никому ничего не должен!»

— Дима, ты ошибаешься. Я не собираюсь прыгать.

— Не понимаю… Но ты же так стремился сюда, столько сил на это потратил, и все для того, чтобы в конце струсить и передумать?

— Я вовсе не струсил.

— Тогда в чем же дело? За чем остановка?

— Просто я не хочу.

— Тогда еще раз спрашиваю — зачем все это было нужно?

— Я мог бы ответить, Дима, но тебе не понять.

— Я и вправду тебя не понимаю, Макс. Разумные люди так не поступают.

— Значит, я неразумный человек… Скажи, почему именно я?

— Э-э… что — именно ты? А, почему ты должен прыгнуть? Элементарно: потому что тебе вручили ключ.

— Но ведь ключ — ничто, пустышка!

— Макс… ты действительно думаешь так только потому, что та дверь не открылась?

Слова застревают у меня в горле — потому что я понимаю, что имеет в виду Дмитрий.

«Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.»

— Это ведь ты украл у меня ключ, да? Уж не знаю каким образом, но ты стащил его из сейфа, а потом струхнул и подсунул Конраду? Отвечай, ты, сука!

— Макс, не надо крика…

— Это был ты? Ты?!

— Да, хорошо, это был я…

— Стой на месте, Дима. Лучше не двигайся! — импульсник сам просится мне в руку.

— Макс, не надо… ты не понимаешь…

— Неправда твоя: я все понимаю лучше, чем ты думаешь! Я не прыгну с обрыва. Мне не нужно то, о чем человек не может и мечтать. Но и ты тоже этого не получишь!

Его широкий лоб покрывается испариной:

— Подожди, не стреляй! Вот, видишь, я стою… Я не двигаюсь… Дай мне сказать…

— Говори. Но лучше побыстрее.

— Макс… я не все тогда рассказал… ни тебе, ни Конраду. Эта информация была засекречена…

— Я сказал — побыстрее! — отрубаю резко.

— В экспедиции Тори Имоку никогда не было человека по имени Роберт Престон, — на одном дыхании выдает он.

Вот тебе и на!.. Выходит, послание с планеты передал несуществующий человек. С каждым часом все веселее и веселее…

— И что ты теперь хочешь сказать? Что Роберт Престон и сам был наведенкой? А может быть, вся эта планета — наведенка? И золото — ненастоящее, и база — ненастоящая… и эта пещера, и этот обрыв — тоже ненастоящие? А может, и наша экспедиция, и мы сами…

— Макс, не надо преувеличивать. Я точно не уверен, но… мне кажется, это как-то связано с тобой. Понимаешь, тут слишком много совпадений…

— Совпадений, значит? Ну давай, Дима! Выкладывай все, как есть! Я внимательно слушаю.

Я говорю — и вижу, как он держит правую руку за спиной. И как потом медленно начинает выводить ее вперед, сжимая в ладони, без сомнения…

«Они беззащитными не останутся.»

Сейчас, Макс! Сейчас, пока еще не поздно!..

— Падлюка! Гад! Ненавижу! Из-за тебя я убил Конрада! Ни за что прикончил хорошего человека! Ты в этом виноват! Ты! Ты! Ты!!!

После первого выстрела его оружие падает на землю и скатывается вниз по лестнице. Костюм в момент оказывается продырявлен, будто это всего лишь дешевенькая ткань, а не сверхустойчивое защитное покрытие — странно, но не важно… Потом Дмитрий смешно складывает руки на животе, будто пытаясь закрыть рану и остановить кровь… Бесполезно, Дима. За кровь надо платить кровью.

Вот только за одну чужую кровь я плачу другой чужой кровью…

Он откидывается назад, падает головой вниз и медленно съезжает по ступенькам. Глаза стекленеют, рот перекашивается в безумной улыбке.

Я не знаю, что ты задумывал, Дмитрий. И никогда теперь не узнаю.

Может, и к лучшему…

А еще я не узнаю, о каких совпадениях ты хотел мне сказать.

Не многовато ли, Макс? Три трупа за один день. Неужели именно это и есть та цель, к которой ты стремился?

Только не надо молоть чепуху. Что сделано, то сделано.

Импульсник летит прочь — вниз, в обрыв, где и исчезает в облаке тумана. Туда же отправляется и рюкзак со всем содержимым — лишняя тяжесть, эти вещи мне больше не понадобятся.

Старикашка Хим тоже растворился в пространстве — исчез беззвучно, бесследно, как будто его никогда здесь и не было. Да и был ли он на самом деле?

Впрочем, не важно… Но ты же не собираешься прыгать, Макс? Правда — не собираешься?

Поворачиваюсь к обрыву спиной — а сердце бьется часто-часто, и его неровный ритм складывается для меня в одну неизменно повторяющуюся фразу:

«От судьбы не уйдешь!..»

* * *

В тот день я вел себя удивительно спокойно. Вообще-то мне не свойственно скрывать эмоции, просто я всегда легко мог выплеснуть их в виртуалке и предпочитал не переносить в реальный мир. Тогда эмоции меня буквально переполняли — однако ни в коем случае нельзя было дать им волю. Слишком уж большое значение имело для меня то, что я задумал осуществить.

Ричард вошел ко мне раньше, чем я предполагал, и это несколько сбило настрой — я не успел еще как следует морально подготовиться. В голове промелькнуло сомнение: а может, отложить пока мой план и вернуться к нему позже? Однако после того, как дата уже определена и все просчитано до мелочей, любая отсрочка кажется смерти подобной. Поэтому я отбросил сомнения и решил действовать немедля.

Мы говорили с Ричардом о каких-то пустяках — что-то вроде того, стоит ли населять мою новую виртуалку неграми, или же обойтись без них. Не многие смогли бы понять, каким образом я ухитрялся во время разговора сохранять невозмутимое выражение лица, и даже, более того, проявлять заинтересованность. Видимо, именно опыт VR-игр давал себя знать.

Потом я пододвинулся к шкафу, где на одной из полок несколько дней назад припрятал похищенный со склада импульсник. Наверное, именно с тех времен и пробудилась во мне любовь к этому универсальному лучевому оружию. Одно плавное, незаметное движение — и шкаф открылся, а в следующий миг ствол опустился в мою руку.

— Вот представь, Макс: сидит он и напевает: «Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять, вдруг охотник выбегает…»

В этот момент он осекся, увидев направленную на него трубку. Дальше все происходило очень быстро и осталось в моей памяти урывками.

Я выстрелил сразу, боясь, что любое сомнение, только родившись, остановит меня, и я уже никогда этого не сделаю. Собирался стрелять в голову — а попал в шею, к тому же явно превысил мощность. Обезглавленное тело стояло и не хотело падать, но потом все-таки рухнуло — прямо в мою сторону, так что только инстинкт заставил меня отскочить. Я был перепуган до смерти, но, к счастью, все детали плана побега настолько прочно засели в моей голове, что думать практически не нужно было тело делало все само.

Я выскочил из комнаты с импульсником наперевес. По коридору шла группа людей… понятия не имею, кто они были — наверняка, просто сотрудники комплекса, возможно, не имеющие никакого отношения к моей персоне. Конечно, они еще ничего не знали о случившемся, но мне тогда было не до размышлений. Я открыл огонь; первый упал сразу, и кто-то сзади закричал. Это разозлило меня, и в ярости я стал палить еще. Другие трое попадали прежде, чем успели что-то сообразить; последний кинулся прочь по коридору — туда, где была кнопка сигнализации. Я выпалил по кнопке со всей дури, и тут же на месте положил и его. В глазах стоял туман, все происходящее казалось мне каким-то особым вариантом виртуальной игры. Несколько секунд я созерцал трупы, потом бросил это бесполезное занятие и побежал прочь.

Практически не помню, как я выбрался из комплекса. Знаю, что по пути мне пришлось положить кого-то еще, да и сам был ранен в плечо. То ли охрана была не готова к такому неожиданному обороту событий, то ли я действительно удачно выбрал время — во всяком случае, когда я вырвался на территорию местного космодрома, меня никто не преследовал. Поскольку я предусмотрительно выяснил код одного из стоящих там кораблей, проблем со взлетом не возникло. Вопроса, куда лететь, также не было: я намеревался отправиться на Землю.

Первое время после побега я был совершенно перепуган. Я казался себе загнанным волком, или тем самым зайчиком, про которого в последнюю секунду жизни рассказывал Ричард, и все ждал, когда же выбежит охотник. Таковой вовсе не спешил появляться, а со временем я убедился, что окружающих людей вовсе не интересует моя персона. Конечно, внешность моя была несколько необычной, но, как я убедился в последующих странствиях по галактике, в дебрях космоса можно встретить и куда большие диковины.

К счастью, у владельца похищенного мной корабля обнаружилась немаленькая сумма наличных денег, которая здорово помогла мне пережить первое время и хоть как-то адаптироваться в незнакомом мне мире. А там прошел месяц-другой, и я стал потихоньку приспосабливаться к новой жизни и подумывать о том, чтобы найти себе какое-то занятие. Однако паранойя, раз и навсегда ставшая моей спутницей, не давала мне задерживаться на одном месте подолгу. Я все еще боялся, что люди из Уттара будут искать и преследовать меня повсюду — хотя здравый рассудок говорил, что каждый прожитый на свободе день уменьшает вероятность быть найденным и пойманным. Так я и скитался с планеты на планету, участвуя во всяких сомнительных торговых сделках и зарабатывая себя на жизнь. Потом сошелся с Конрадом Грунером, который не проявлял интереса к моему прошлому — я же никогда не упрекал его теми противозаконными операциями, в которые он постепенно впутал и меня самого.

Так жизнь и швыряла меня с кочки на кочку, пока наконец не вручила посредством старика Хима ключ, тем самым определив мою дальнейшую судьбу…

8

«От судьбы не уйдешь!»

Я снова иду. Снова продираюсь сквозь черноту подземных пещер, выискивая проходы там, где их вовсе не должно быть. Да что там — иду? Нет — я лечу, будто крылья вдруг выросли у меня на спине и толкают меня вперед, толкают неудержимо, все дальше и дальше… а может быть все ближе и ближе? Ноги плохо слушаются меня, шаги становятся то большими, то совсем коротенькими, руки машут невпопад, картинка перед глазами плывет то вправо, то влево…

Не важно. Я лечу! Я приближаюсь к цели!

Сворачиваю — и каменная стена возникает передо мной. Добротная такая стена, прочная стена… Ну и что с того? Эй, ты, стена, слышишь меня? Нет, стена, ты меня не слышишь — а знаешь, почему? Вовсе не потому, что у тебя нет ушей и ты не можешь слышать. Потому что тебя здесь нет, стена, а раз так — то ты не можешь меня слышать, а значит не сможешь и остановить.

Никто не сможет меня остановить. Потому что я должен дойти.

Просто дойти.

Шагаю вперед — и стена расступается передо мной. И разве может быть иначе?

Я иду! Я лечу!

«От судьбы не уйдешь!..»

Разноцветные камни окружают меня. Не только черно-серо-коричневые, а еще и розовые, зеленые, оранжевые, голубые, фиолетовые, бордовые, изумрудные, лазоревые, сиреневые, белые… Вы хотите отвлечь меня, удивительные камни. Хотите соблазнить, сбить с пути. Хотите, чтобы я остался с вами и разделил ваше одиночество во всеми забытой пещере.

Не тут-то было, камешки! Другой, может, и поддался бы. Я — не поддамся. Потому что я иду, и я дойду. Потому что у меня есть ради чего идти.

Да, Макс? И ради чего же?

Потому что я должен…

Или все-таки — просто дойти?

…передать сообщение.

Да, все правильно. Потому что ты теперь знаешь, а они — пока нет. А еще — потому что она хотела…

Но ты ведь никому ничего не должен, помнишь?

Не важно. Иди, Макс. Иди, лети, прыгай, ползи, делай все, что умеешь. Но не поддавайся на искушения. Главное — дойди, доберись, достигни. А дальше — будь, что будет.

«От судьбы не уйдешь!»

Под моими ногами уже не твердая земля, а вязкое болото. Отвратительная зеленая слизь, которая хватает за ноги и пытается утащить меня в глубину. Утащить туда, откуда нет выхода, где я завязну навсегда и больше не вернусь…

Нет, Макс! Не поддавайся. Не застревай долго на одном месте. Иди вперед. Медленно, быстро — не важно. Иди!

Снова разноцветные щупальца, хватающие меня за руки. Зачем вы опять появились здесь? Вы же знаете, что я не остановлюсь! Мне не нужно ложиться и отдыхать. Меня не интересуют райские удовольствия, которые вы хотите мне подарить. Прочь, мерзкие создания! Вы меня не интересуете! Что бы вы мне не предложили — меня это не интересует. Ведь вас на самом деле здесь нет, а значит — всего, что вы предложите, тоже нет, а есть только…

Нет.

Боли нет. И других ощущений нет. Я передвигаюсь как автомат. Как робот. Как киборг…

Или — без «как»?

Но я передвигаюсь. И только это имеет значение.

«Если долго идти, в конце концов куда-нибудь придешь.»

И вот уже больше нет ничего. Нет мрачных непроницаемых для взгляда пещерных стен. Нет диковинных камней всех цветов радуги. Нет причудливых фигур всевозможных форм и расцветок. Нет зловонного пытающегося проглотить меня болота. Нет завлекающих, манящих к себе щупалец. Ничего нет…

Только большая матовая квадратная плита три на три метра размером. Абсолютно гладкая плита, без никакой выемки или выступа в середине.

Вот ты и дошел, Макс… Можешь себя с этим поздравить, если хочешь. А не хочешь — ну так и черт с ним!

«От судьбы не уйдешь!»

— Откройся, дверь!

Ближе, Макс, ближе… Вот и она. Вот ее поверхность, ты можешь прикоснуться, можешь потрогать и пощупать ее. Можешь…

Пальцы неожиданно проходят сквозь оказавшуюся прозрачной поверхность.

Что это — наведенка? Самая обыкновенная галлюцинация? Или…

Не важно. Просто войди.

Я вхожу. Переступаю через прозрачный материал — и жадно хватаю глазами все, на что хватает сил моему зрению.

Почему же я опять не удивлен?

Передо мной — до боли знакомые, когда-то вконец доставшие, а ныне — желанные серебристые стены коридоров базы.

Да, Макс, да! Вот теперь ты действительно дошел. Ты не радуешься, потому что ты не способен больше радоваться, все чувства умерли в тебе, оно забрало все без остатка… Но ты — дошел. И это хорошо. Не потому, что тебе от этого хорошо. Просто — хорошо.

Так должно быть.

Что ж, ты знаешь, куда надо идти.

Прохожу по коридорам, открывая двери там, где это нужно. Вот и наши жилые комнаты. Мне не надо заходить в них. Но я и так знаю: если бы я вошел, то не увидел бы там ничего. Ни единого признака пребывания здесь людей. Так тоже должно быть.

Ну и ладно.

«От судьбы не уйдешь…»

Вон туда, до угла, а потом — за поворот. Еще немного, еще совсем чуть-чуть, ты дойдешь, если дошел сюда, то ничего не стоит дойти и еще немного дальше. Но почему меня так быстро оставляют силы? Почему каждый следующий шаг короче предыдущего?

Ну же, Макс, ну! Иди же!

Как тяжело…

Все равно — иди!

Из-за угла до меня доноситься звук чьих-то шагов.

Постой, Макс! Вот теперь — не спеши. Теперь — стой здесь, прислонись к стене, вот так. Это же неправильно, Макс! Ты знаешь, что на базе никого не должно быть. Ты знаешь, что остался только один. И тебе никто не нужен, Макс. Любой человек — это помеха. Он может стать последним препятствием на пути. А у тебя почти уже не осталось сил, чтобы его преодолеть…

А еще у тебя не осталось импульсника.

Стой здесь. Не двигайся. Только смотри. Внимательно смотри.

Ближе, громче… Все ближе и все громче…

«Каждый охотник желает знать…»

Наконец фигура показывается из-за поворота…

Акай!

— Макс? Что с тобой?!

Что ж, я и в обычном состоянии выгляжу не очень-то приятно, а сейчас, наверное, и вообще превратился в монстра. Неудивительно.

— Ничего… Акай, дай пройти…

Твой ли это голос, Макс? Это невнятное грудное бормотание с присвистом? Или же кто-то говорит за тебя?

Не важно…

Акай подходит ближе… Еще ближе… Берет меня за руку…

— Пойдем скорее в комнату! Тебе нужна помощь.

Нет, Акай, нет. Мне нужно совсем другое. И идти мне нужно совсем в другое место.

Сообщение…

— Акай, я должен… — вдруг запинаюсь на полуфразе.

Кому ты что-то должен, Макс? Кому?

Но он уже подхватывает меня и, оперев на плечо, тащит за собой.

«От судьбы не уйдешь…»

— Послушай… Нужно… передать сообщение…

— Макс, я передам сообщение, только скажи, какое. А тебе нужна первая помощь, а потом — отдых.

— Нет…

— Все хорошо, Макс! Успокойся, нам ничего не грозит. Я не врач, но у тебя жар, и ты бредишь. Отдохнешь, и все будет в порядке!

Черта с два, Акай! Я не брежу, я в здравом уме и твердой памяти, как никогда! И я знаю, что мне нужно сделать. Я знаю, а ты — нет. И мне нельзя сейчас отдыхать, потому что всего каких-нибудь полчаса — и «умирает зайчик мой». Но тебе этого не понять, Акай, потому что ты не знаешь, кто я такой. А у меня почти не осталось сил и времени, чтобы объяснить…

Но зачем что-то объяснять, Макс? Кому ты собрался объяснять? Неужели ты до сих пор не понял одну простую вещь?

Это не Акай, Макс! Ты же знаешь — настоящий Акай струсил, сбежал, улетел прочь на модуле. А это — иллюзия, порождение твоих подсознательных ожиданий, подлая, предательская наведенка! Потому что они все еще хотят тебя остановить, Макс! Они не хотят, чтобы ты дошел, и они будут прибегать для этого к любым средствам. У них не получилось там и они решили продолжить здесь.

Даже здесь.

Вот она — правда!

Но ты ведь не сдашься, Макс? Не дашь просто так себя увести и усыпить навсегда? Ну скажи — не дашь?

Не дам!!!

Вот и отлично. Вот и борись. Продолжай борьбу до тех пор, пока не сделаешь то, что…

Просто — пока не сделаешь.

«От судьбы не уйдешь!..»

Неосмотрительно ты повесил импульсник на поясе, дружище! Ты знаешь, что для оружия есть специальный карман в костюме, но ты не воспользовался им, а предпочел держать его на более доступном месте. Но ты не подумал, что это может обернуться против тебя.

Что это может сыграть на руку мне.

Медленно, осторожно. Дотянись, Макс! Вот так, совсем рядом. Ты уже можешь дотронуться и пощупать… Но щупать не надо. Надо схватить и рвануть к себе. Сразу. Одним движением.

Сможешь, Макс? Ведь другого шанса не будет!

Смогу!

Ну и хорошо.

Рывок — и оружие вмиг оказывается в моей левой руке, и в ту же секунду я отодвигаю руку от тела Акая, и все в ту же секунду сам отстраняюсь от него…

— Макс, ты что?!

Не отвечай, не трать время! Всего лишь поднять, и нажать… Это ведь просто, Макс?

Конечно, просто. Что может быть проще?

Семьдесят четыре… Триста шестьдесят девять… Восемьсот три… Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять…

Если это так легко — почему же рука поднимается с таким трудом?

— Макс, это же я, Акай! Убери оружие!

Он все еще верит тебе! Дурак, идиот, он все еще верит!

Это его проблемы. И это мое преимущество.

Сделай, Макс! Просто сделай.

Кажется, я преувеличил насчет получаса…

Сосредотачиваю все силы в левой руке — и ствол поднимается. Медленно, медленно — но все-таки вздымается вверх…

Еще, Макс! Нужно сразу и наверняка. Так, чтобы он упал и уже не встал.

Упал и не встал…

В следующую секунду Акай прыгает на меня, намереваясь в этом движении выбить импульсник из руки.

Но я уже нажимаю на кнопку…

Даже и тут мне везет — мощность оказалась на максимуме.

Совсем как тогда…

«От судьбы не уйдешь!»

Акая толкает вперед — и он отлетает на несколько метров по коридору, врезается в угол стены, а потом плавно сползает по ней на пол. Ни одного звука, ни одного движения. Все кончено. Быстро и эффективно.

А меня отдача швыряет в противоположную сторону, и я падаю спиной на тот же самый пол.

Неужели это все, Макс? Неужели — напрасно?

Нет! Вставай! Сейчас же!

Не могу…

Только не так… только не теперь, после того как…

Но я и правда не могу!

Ладно. Ты не можешь встать, но ты можешь хотя бы перевернуться на живот? Можешь ползти?

Сейчас… немного отдохнуть…

Левую руку вниз… Опереться на локоть — и оттолкнуться. Сильнее. Сильнее! Еще сильнее!!!

Есть!

Теперь повернись — и ползи. На руках, как сможешь.

Но ведь потом придется встать, чтобы дотянуться и включить интерфейс-канал, настроить его и проговорить сообщение. На все это тоже нужны силы!

Не важно. Это будет потом. Сначала — дойди. Доползи. Ты же сможешь?

Конечно, смогу.

Теперь ведь на моем пути больше не будет препятствий. Не знаю, почему. Но знаю — не будет…

Ползи, Макс. Просто ползи.

А потом ты передашь сообщение.

Да, правильно. Ведь я разгадал загадку Роберта Престона. «То, о чем человек не может даже и мечтать.» Но ведь есть разные причины, почему человек не может о чем-то мечтать.

Первая причина — это что-то настолько хорошее, что он даже не способен себе такое представить.

Но возможна и другая причина.

Не может мечтать — не может увидеть во сне[13].

В страшном сне…

Поэтому ящик Пандоры никогда не должен быть открыт. И обеспечу это я. Потому что больше некому.

Потому что только я знаю правду.

Я — Роберт Престон, преждевременно покинувший этот мир в возрасте двенадцати лет.

* * *

Совершенно секретно!

Уровень доступа — 10.

Сообщение N 56, проект «Delirium Tremens»[14].

Время отправления: 20/02/07, 14:31:06.

Время получения: 20/02/87, 21:17:25.

Отправитель: Роберт Престон.

Получатель: «Аутер Космик Эксплорерс» (ОКЕ), отдел дальней разведки.

Вы меня слышите? Это я… я, Роберт Престон. Я — последний выживший из нашей экспедиции… да и то… ну, не важно. Я говорю с этого проклятого Делириума… вы в курсе, да? Говорили, здесь есть золото… Да, здесь есть золото! Много золота! До черта много золота!.. Как на лучших месторождениях… ладно. Я не о том. Не верьте, люди! Золото фигня!.. Оно ничего не стоит на самом деле… Не попадитесь на удочку!.. Мерзкая иллюзия… да. Что я говорю, черт… Не то, не так… А-а-а! Дрянь, нет, не сейчас!.. Ладно. Значит, золото? Так вот: я не про золото. Потому что здесь есть еще кое-что. И это кое-что… да. Я видел, люди! Я сам видел… И я знаю правду. И поэтому говорю вам. Ведь вы тоже должны знать, прави… О-о-о! Ы-ы-ы-ы… Да. Так что я..? Ага, вот. Я сам видел, и поэтому знаю. Потому что здесь… в пещерах… Здесь находится то, о чем человек не может даже и мечтать…

(передача прервана)

15.05-3.06.00

Примечания

1

LSS — Life Support System, система жизнеобеспечения.

(обратно)

2

ADL — Automatic Delivery Line, автоматическая линия доставки. В основном используется для доставки приготовленной автоматами еды в жилые комнаты.

(обратно)

3

Ком — коммуникатор, переговорное устройство, вживленное человеку в череп. Позволяет поддерживать связь на достаточно больших расстояниях и может быть временно отключено (переведено в оффлайн) посредством мысленной команды.

(обратно)

4

Флаёк — флайер, персональный реактивный летательный аппарат, закрепляющийся на спине.

(обратно)

5

VRc — Voice Recognizer, устройство распознавания речи.

(обратно)

6

Гравикон — Gravitation Control, устройство управления силой тяжести.

(обратно)

7

Идент, ID — личный идентификационный номер, закрепленный за человеком; также документ, содержащий этот номер и основные данные о личности.

(обратно)

8

Импульсник, «имп» — импульсное лучевое оружие, стреляет потоком параллельных лазерных лучей, генерируемых в виде кратковременных импульсов. Мощность выстрела регулируется путем изменения количества лучей в потоке.

(обратно)

9

«Окешники», «окейцы» — представители ОКЕ, Outer Kosmic Explorers организации, занимающейся исследованием внешнего космоса.

(обратно)

10

«Еды» — ЕД, Единые деньги, общеземная денежная единица.

(обратно)

11

Эйфори — наркотики с сильным галлюциногенным эффектом.

(обратно)

12

Интерфейсеры — люди, обладавшие способностью покидать по ночам свое тело и предположительно поддерживавшие в это время контакт («интерфейс») с иными формами жизни.

(обратно)

13

В общеземном языке, как и в английском, слова «мечта» и «сон» совпадают.

(обратно)

14

Delirium Tremens — белая горячка (лат.)

(обратно)

Оглавление

Вместо предисловия: мои благодарности

1

2

3

4

5

6

7

8 . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте