«Баллада о двух гастарбайтерах»

Люди — мерзкие, противные, лживые хорько-лисы. Я вывел эту формулу давным-давно, где-то после десятого-пятнадцатого своего боя. Причем за все последующие годы до настоящего момента признать ее несправедливой как-то не подворачивалось случая.

Противные, лживые хорько-лисы. Пусть подождут, пусть понервничают.

Я лег поудобнее, вывел на экран схему и еще раз стал проверять раскладку по движениям. Что-то меня в последней части беспокоило, что-то было не так. Возможно, завершающий ее удар хвостом.

Минут через десять люди занервничали. Один из них даже притворно закашлялся. Я перевел комп в режим сна и решил, что цель достигнута. Еще немного и люди начнут всерьез злиться, а вот это сегодня было не в моих интересах. Позлить — с великим удовольствием, а устраивать скандал… Нет, сегодня мне хотелось избавиться от них побыстрее.

В общем, я придал своей мыслеплоти подходящий случаю вид, высунул голову из логова и спросил:

— Вам чего?

— Хак Додик, твой новый тренер по идеологии, — представил главный тренер.

Рядом с ним стоял невысокий лысый тип. Морда его, насколько мне позволял это определить опыт общения с людьми, относилась к разряду препаскудных, а улыбкой, казалось, можно было смазывать сковородку перед приготовлением блинов, такая она была сальная.

— Старый куда делся? — спросил я.

Очень хотелось показать клыки, но я не стал. Поганая улыбка — еще не повод. Вот завтра или послезавтра… К этому времени подберется что-нибудь посущественнее.

— Это сделано для повышения результативности, — важно сообщил главный тренер. — Решение руководства боев.

— А что, разве результативность низкая? — спросил я. — Последние десять боев я выиграл вчистую.

— И ты, конечно, хочешь, чтобы подобное положение дел сохранилось и дальше? — поинтересовался главный тренер.

А новый тренер по идеологии заявил:

— Решение руководства — непререкаемо.

Я наградил его долгим мрачным взглядом, нарвавшись на который, большая часть людей начинала чувствовать себя неуютно. Этот мой взгляд проигнорировал. Что меня впечатлило, но не сильно. Вот если он вытерпит «интенсивное дружеское обнюхивание»… Впрочем, это будет завтра. А сейчас я буквально всей поверхностью мыслеплоти чувствовал, что сказано еще не все.

Ну же, гаденыши, выкладывайте карты на стол. Я жду.

Они молчали.

Тогда я спросил:

— Уроды, что случилось?