«Карты»

Роберт Блох Карты

– В субботу вечером? – переспросил Дэнни. – Вы хотите сказать, что я умру в субботу вечером?

Дэнни попытался сфокусировать взгляд на старухе, но не смог этого сделать по простой причине – он был пьян как сапожник. Она казалась огромным черным пятном. Таким же, как карты, которые лежали на столе.

– Извините, – вздохнула пожилая гадалка, – но это не я хочу сказать. Все написано в картах.

Дэнни встал, схватившись за край стола. От сладковатого запаха благовоний и темноты ему было не по себе. Он покачнулся и ухмыльнулся.

– Иди к черту, подруга, со своими картами! – Гадалка пристально смотрела на него, но в ее глазах было только сострадание. От ее жалости ему почему-то стало еще хуже. – Я не умру в субботу вечером. Кто угодно, только не я. В конце концов я Дэнни Джексон, звезда. Большущая звезда. А ты… ты всего лишь…

Слегка покачиваясь, Джексон объяснил гадалке, кто она, при помощи своего словарного запаса, обогащенного тридцатью годами в шоу-бизнесе.

Женщина ни разу не моргнула и даже не отвела взгляд, в котором по-прежнему оставалась жалость, в сторону. Дэнни остановился, чтобы перевести дух, потом махнул рукой и выбежал из вонючей комнаты. Ему казалось, что он услышал вдогонку: «Ты умрешь в субботу вечером».

Страшное предсказание звенело в его голове, когда он сел в «феррари» и, визжа шинами, рванул с места. Машина вильнула в сторону и едва не врезалась в столб. Хорошо, что машин на улицах в такое время было мало.

Дэнни Джексон знал, что был в стельку пьян. Трезвый он никогда бы не поехал на Саут-Альварадо, чтобы поднять с постели эту старую ведьму и дать ей пятьдесят баксов за какую-то чушь…

Все бабы – дряни, подумал он, а Лола – самая мерзкая из них.

Дэнни отправился в Бель-Эйр, минуя Сансет. В таком состоянии он обычно выбирал безопасные маршруты…

Лола, конечно, ждала его. Она начала кричать, как только он открыл дверь.

– Черт бы тебя побрал, – завопила она, – где ты был? Ты что не понимаешь, что завтра в шесть часов тебе нужно быть на работе?

Дэнни знал, что это только ягодки. Он отмахнулся от жены и заперся в комнате для гостей. Они спали в разных комнатах уже три месяца. И слова доктора Карлсена о его больном сердце были лишь частичной причиной этого.

Джексон разделся, побросал одежду на пол и с наслаждением растянулся на широкой кровати. От Лолы он избавился, но старая ведьма не собиралась оставлять его в покое. В темноте Дэнни видел ее всезнающие и всепонимающие глаза. Но никто не знал, что ему сказал доктор о сердце: ни Лола, ни на киностудии, ни даже его агент. Как же тогда эта старуха узнала, бросив на него один-единственный взгляд?

Карты! Все написано в картах!

Он помнил ее глаза, когда она говорила это. Они были глубокие, как бездонные колодцы, и черные, как самая черная ночь. Как туз пик, лежавший на столе. А когда рядом появилась дама пик, она и брякнула, что он умрет в субботу вечером.

Завтра среда. Среда, четверг, пятница, суббота…

К чертовой матери! Дэнни сказал это старой ведьме и говорил сейчас себе самому. Завтра среда, и ему лучше думать о работе, а не о ерунде. Лора была права, ему нужно быть на работе в шесть утра. Главное – пробы. Вместо того чтобы считать оставшиеся до субботы дни, следует отдохнуть хотя бы несколько часов…

Среда, где-то читал Дэнни, названа в честь Водена, бога войны и битв. Эта среда свое название вполне оправдывала. Встать с постели с раскалывающейся головой было победой в самом настоящем сражении. Слава Богу, он успел уехать до того, как проснулась Лола. Другой плюс такого раннего подъема – отсутствие пробок на улицах.

Но победа была неполной. Сражение только начиналось. Он пытался выдавить улыбку, пока Бенни гримировал его и припудривал влажные виски. Дэнни старался убедить себя, что это с потом выходит виски, а не страх. Он внушал себе, что ему нечего бояться. Пробы были формальностью. Им нужно было на шесть минут пленки, чтобы показать парням из нью-йоркского агентства. Решение по съемкам сериала уже было принято. Фишер сказал ему об этом на прошлой неделе, а Фишер никогда его не обманывал. Он был лучшим агентом в шоу-бизнесе. Поэтому он нисколько не боялся проб. Слова Дэнни знал. Ему было нужно всего-навсего выйти на сцену и пройтись по ней. Если и случатся какие-нибудь проколы или шероховатости, Джо Коллинс его прикроет. Джо – хороший парень. Он никогда не играл главные роли, но был настоящим профессионалом. И Руди Мосс был отличным режиссером и его старым другом. Они все были здесь друзьями и прекрасно понимали, как много для всех них зависит от этого сериала.

– Все в порядке, мистер Джексон.

Дэнни с улыбкой встал и направился к месту, где его ждал Коллинс. Кто-то обвел мелом на полу место, где ему нужно стоять; звукооператор последний раз проверил звук. Затем включили свет, и Руди Мосс крикнул: «Мотор!»

В первом дубле Дэнни забыл про сигарету. Пришлось все начинать с самого начала. Во втором – он подошел к Джо не с той стороны и исчез из камеры. Новый дубль.

Сейчас Джексон волновался по-настоящему и не старался себя успокоить. Режиссер недовольно скривил губы и попросил все повторить. С четвертого дубля Дэнни начал забывать слова. Ничего экстраординарного не происходило. Подобное, конечно, изредка случалось с ним и раньше. Он сказал Моссу, что ему чертовски мешает самолет, с ревом проносившийся над головой каждые несколько минут. Потом кто-то прервал их в самый разгар его монолога. Он забыл слова, а дура со сценарием подсказала не из того места.

Дэнни Джексон сейчас был мокрый с головы до ног, у него начали дрожать руки. Мосс, надо отдать ему должное, умел терпеть. Они снимали 16-й дубль без перерыва на завтрак. Ребята из съемочной группы уже начали бросать на него хмурые взгляды. Этот кошмар кончился в половину четвертого. Для того чтобы снять простой диалог, понадобились почти девять часов. Такого с ним еще не было!

Все были очень вежливы. «Отличная работа! – говорили они. – Лучше не бывает, дружище!» Но Дэнни знал, что он все испортил. Битва наконец закончилась, и он ее проиграл.

Ехать домой после съемок не хотелось. Лола, конечно, начнет расспрашивать, как все прошло. Фишер тоже будет звонить с расспросами. На берегу океана, недалеко от Малибу, была одна забегаловка, где всегда царил приятный полумрак и подавали неплохие стейки и мартини.

Решение заехать перекусить было правильным. Даже несмотря на то, что он засиделся до закрытия и, выезжая со стоянки, поцарапал бампер.

К счастью, Лола тем вечером его не ждала. Хотя какой вечер? Было уже утро. Утро четверга.

Дэнни в одежде бросился на кровать в комнате для гостей и закрыл глаза, но сон упорно не шел. Он опять увидел карты и вспомнил, что наступил четверг и что через два дня…

Но если эта старая ведьма все видела в картах, почему она ни слова не сказала о пробах? Для него эта роль была очень важна, и она о ней даже не заикнулась. Почему? Потому что паршивые карты не показывали будущего. Они были всего-навсего обычными игральными картами, она – дешевой мошенницей, а суббота – обычным днем недели!..

Проснулся Дэнни, когда за окнами было светло. Он несколько минут стоял под душем, потом, спотыкаясь и покачиваясь, спустился на первый этаж. На столе лежала записка. Ему пришлось прочитать ее дважды, нет, даже три раза, прежде чем до него дошел ее смысл.

Лола уехала. Бросила его. «Извини… пыталась тебе объяснить… достучаться до тебя… не могу смотреть, как ты губишь себя… тебе нужна помощь… постарайся понять…»

Все это здорово смахивало на дешевую мыльную оперу. Джексон улыбнулся и тут же улыбка сошла с его лица. Это была не мыльная опера – Лола ушла от него.

Дэнни позвонил ее матери в Лагуну. Не дождавшись ответа, с тем же результатом набрал номер ее сестры в Эрроухеде. За несколько минут, прошедших после обнаружения записки, он огляделся по сторонам и понял, что она все увезла. Наверное, на своем пикапе. Значит, решение было не спонтанным. Значит, теперь следует ждать звонка от какого-нибудь адвокатишки по разводам. Господи, она могла бы как минимум дождаться его возвращения и узнать, получил ли он роль в сериале.

Сериал! Только сейчас Дэнни  вспомнил, что должен быть в проекционной комнате 9 на студии. Там в два часа будет просмотр его пробы.

Он посмотрел на часы. Шел второй час, так что к двум он никак не успеет. Ничего страшного! Просмотр был пустой формальностью. Он и без него прекрасно знал, что они увидят на экране – шесть минут очень плохой игры.

Поэтому Дэнни поехал не на студию, а обедать в «Скандию». По крайней мере, он собирался пообедать, но к вечеру так и не добрался до ресторана, потому что застрял в баре.

Здесь в коротком перерыве между пятой и шестой «Кровавой Мэри» его и нашел Фишер.

– Я не сомневался, что найду тебя здесь, – довольно заявил он. – Давай шевелись.

– Куда мы едем?

– В контору. Мне очень не хочется, чтобы эти люди видели, как я врежу тебе по физиономии.

– Отвали, Фишер.

– Отвалить? – агент стащил Дэнни с табурета. – Все, хватит! Пошли.

Контора Фишера находилась на Стрипе в нескольких кварталах от «Скандии». Дэнни всю короткую дорогу угрюмо молчал. Он знал, что скажет Фишер.

– Ни с кем не соединять, – велел Фишер секретарше в приемной. Они вошли в кабинет, и он плотно закрыл дверь. – Ну давай, выкладывай.

– Видел пробу? – вздохнул Джексон.

Фишер молча кивнул. Он был хмур, но суровость, так после долгих лет знакомства знакомая Дэнни, была напускной. Он знал, что внутри Фишер был добряком и всегда страшно переживал за своих клиентов. Как он ни старался, ему не удавалось прогнать из своих глаз сострадание. Вот и сейчас Дэнни увидел в глазах агента жалость. Такую же жалость, какая была в глазах гадалки.

Сначала Дэнни хотел рассказать о гадалке, но вовремя одумался. Во-первых, Фишер ему не поверит. Во-вторых, толку от такого признания никакого не будет. Он только выдавил из себя в свое оправдание: «Я не пил. Клянусь Богом, я был трезв как стеклышко».

– Знаю, – буркнул Фишер. – Никто и не говорит, что ты был пьян. Хотя лучше бы ты вчера немного выпил. Я видел, как ты играешь после пары коктейлей. Можешь мне поверить, намного лучше, чем вчера. Вчера все заметили, что с тобой что-то творится. Но даже не это важно. Вся беда в том, что это увидели все, кто пришел сегодня на просмотр. Короче, ты здорово облажался.

– Неужели все настолько плохо?

– Настолько плохо? – Фишер развернулся на стуле, чтобы посмотреть Дэнни в глаза. – Неужели ты ничего не понимаешь? Человек снимается в трех ужасных фильмах подряд, и все, конец! Конечно, я знаю, что в провале «Метро» ты не виноват, но слухи-то все равно ходят. За последние полгода я не получил ни одного предложения. Как только разговор заходит о фильмах, все умолкают. Мойнихан сказал…

– Да пошел он, этот Мойнихан! – прервал Дэнни. – Он занимается финансовыми делами. Он не имел даже права разговаривать с тобой.

– А с кем ему еще разговаривать, если ты не слушаешь? – Фишер открыл папку и бегло просмотрел верхний лист. – Ты должен 83 тысячи за дом и 9 – за машины. Не расплатился до сих пор и за мебель. Еще долг в 20 тысяч за ремонт. Твой банковский счет давно в минусе. И если у тебя заберут кредитную карту, то у тебя не останется даже денег купить булочку с кофе в «Лини».

Карта… Почему он заговорил о картах? Дэнни ослабил галстук. К голове прилила кровь, он начал задыхаться.

– Ну ладно, хватит меня пилить! – пробурчал он. – Мне нужно отдохнуть.

– Ты и так уже отдыхал дольше, чем нужно было. – Фишер сейчас смотрел на него так же, как старуха-гадалка. – Я три месяца надрывался, чтобы выбить тебе роль в этом телесериале. Если все получится, ты вернешься к жизни…

«К жизни? – испуганно подумал Дэнни Джексон. – А что, если жить мне осталось всего два дня?» Сердце бешено колотилось в груди. Вместо Фишера он видел лишь смутное пятно и направленный на себя палец.

– А ты едешь на пробы и бродишь по площадке, как зомби, – продолжил свои обвинения агент.

Зомби. Дэнни знал, что это слово означает живого мертвеца. Сердце сейчас стучало так громко в его груди, что он с трудом мог разобрать слова Фишера.

– Почему, Дэнни? Это единственное, что я хочу знать. Объясни, почему ты это сделал?

Но Дэнни не мог ответить. Он должен снять пиджак, расстегнуть рубашку и вырвать из груди то, что так бешено в ней колотилось. Джексон поднял руку и вскрикнул от внезапной боли. И следом за ней ничего. Одна черная пустота…

Дэнни открыл глаза и увидел белый потолок. Белый, как в палате больницы «Сидарс-Синай».

«Значит, я в больнице, – подумал он, – и живой. Но какой сегодня день?»

– Пятница, – сказала полная сестра. – Нет, не садитесь. Доктор велел лежать.

– Нет, не бойтесь, – успокоил его во время обхода доктор Карлсен, – это не сердечный приступ. Совсем не похоже. По-моему, это не сердце, а общее состояние: обезвоживание, недоедание, усталость… Вы опять начали пить, да?

– Да.

– Вечером выпьете снотворное, а завтра на всякий случай сдадите анализы.

– Когда я смогу вернуться домой? – спросил Дэнни.

– После того как будут готовы результаты. Сейчас вам нужно отдыхать.

– Но завтра…

Дэнни неожиданно замолчал. Он не мог, конечно, сказать, что завтра будет суббота, день его смерти, если верить картам. Не мог, потому что доктор Карлсон верил не в карты, а в анализы, графики и диаграммы. И правильно делал. В любом графике больше пользы, чем в тузе пик, лежащем на пыльном столе в подозрительной каморке на Саут-Альворадо.

Пожалуй, это даже хорошо, что он попал в больницу. Здесь он будет под присмотром. Если завтра с ним что-то случится, ему помогут.

«Ничего завтра не случится, – оборвал поток тревожных мыслей Джексон. – Для этого нужно проглотить таблетку «Нембутала» и уснуть».

Дэнни пялился на белый потолок до тех пор, пока он не превратился в черный. Наконец пришел сладкий обволакивающий сон. Он сидел за столом. По другую сторону сидела пиковая дама и смотрела, как он берет стакан. Стакан, потому что из посуды после Лолы остались лишь стаканы…

Дэнни проснулся в субботу утром живой и очень голодный. Завтрак принесли после сдачи анализов.

Затем был обильный и вкусный обед. После обеда санитар побрил его. Он вновь уснул и дремал до ужина. Суббота почти закончилась, а он был жив и здоров. Ему явно стало лучше, и он подумал, что не отказался бы отказался от выпивки и сигареты…

– Извините, но доктор велел и сегодня выпить на ночь снотворное, – сообщила медсестра. 

Дэнни проглотил две таблетки, запил водой и откинулся на подушки. До полуночи оставалось всего три часа. Ему бы только дотянуть до 12.

Дотянуть? Он был уверен, что все будет в порядке. Он чувствовал это в своих костях, в сердце. Оно не стучало и не болело, все было тихо и спокойно. Дэнни опять долго смотрел на потолок, который постепенно начал темнеть и вскоре стал черным, как пиковая дама.

Воскресным утром Дэнни принесли большой завтрак, газету и букет цветов со студии. После завтрака ему принесли телефон.

Первым позвонил Фишер.

– Послушай, – сказал Дэнни, – извини меня за тот разговор…

– Заткнись и слушай! – оборвал его Фишер. – Тебе очень повезло. Это я позвонил на студию и все им рассказал.

– Ты позвонил на студию? – удивился Джексон.

– Да, я. И Лоле я рассказал.

– А о ней ты откуда знаешь?

– Она позвонила мне в четверг вечером. Не беспокойся. Я заставил ее пообещать, что она расскажет о разводе лишь тогда, когда мы будем готовы.

– Готовы к чему?

– Перестань перебивать и слушай. Я рассказал студийным боссам правду, только слегка поменял даты. Сказал, что Лола рассталась с тобой не в среду, а во вторник, и что ты поэтому приехал на пробы в таком состоянии. Твое сердце разбито, но шоу должно продолжаться. Работа превыше всего. Конечно, они не могут тебя винить, если на следующий день ты свалился с приступом.

– Неужели обязательно говорить об этом с такой радостью? – недовольно поинтересовался Дэнни.

– Да, я рад, и ты тоже должен радоваться. Потому что студия согласилась на все наши условия. Пробу они сотрут. С Нью-Йорком обо всем уже договорились. На следующей неделе, как только разрешит доктор, сделаем новые пробы. Ну как тебе это для начала, приятель?

Для начала звучало неплохо. Потом стало еще лучше, потому что следующей позвонила Лола. Она тут же начала рыдать.

– Извини… – всхлипывала она. – Это я во всем виновата… я должна была быть рядом, когда ты во мне нуждался… я уже позвонила адвокату и все отменила… доктор разрешил завтра тебя проведать… бедняжка…

Возвращение Лолы его тоже обрадовало, потому что развод сейчас был бы для него сейчас очень некстати.

Днем пришел доктор Карлсен.

– Принесли предварительные результаты анализов. Могу предположить, что у вас в сердце легкие шумы, но с этим можно без проблем справиться при помощи лекарств. И, конечно, здравого смысла.

– Когда меня выпишут?

– Возможно, завтра.

– А я думал, что прямо сейчас.

– Ваша самая большая проблема, Дэнни, в том, что вы всегда думаете о «прямо сейчас», – пожал плечами доктор и сел на край кровати. – Я не зря говорил о здравом смысле. Это значит, не больше двух, максимум трех коктейлей в день. Необходимо соблюдать распорядок дня. Позже обсудим диету и физические упражнения. Но главное для вас сейчас – перестать бояться.

– Я? Боюсь? – Дэнни широко ухмыльнулся, но его бравада не произвела на Карлсена ни малейшего впечатления.

– Вы и сейчас боитесь, – сказал он. – Я знаю, что с вами произошло. Во всем виноват страх. Страх перед тем, что происходит с вашей карьерой. Страх перед разводом. Страх перед сердечным приступом… Неужели вы не понимаете, Дэнни? Страх иногда бывает хуже самой болезни. Если вы научитесь справляться со своими страхами…

Дэнни с улыбкой поблагодарил доктора за совет и постарался побыстрее от него избавиться.

Может, Карлсен и прав. По крайней мере, его слова о страхе звучали логично. Вот только он не знал, чего боялся Дэнни. Но если бы он рассказал доктору о гадалке, тот тут же вызвал бы психиатра.

Но сейчас с этим, слава Богу, покончено. Сегодня было воскресенье, и он чувствовал себя отлично и ничего не боялся.

Он смело достал из шкафа одежду, оделся и сообщил дежурной сестре, что уходит из больницы. Конечно, она начала угрожать, что позвонит доктору, но потом немного успокоилась и сказала, что, наверное, он может ехать домой, но сначала должен расписаться здесь и здесь.

Никогда еще ночной воздух не казался таким свежим и прекрасным. Дэнни остановил такси, назвал водителю свой адрес и откинулся на спинку в ожидании долгой поездки в Бель-Эйр. Но когда они ехали по ярко освещенному неоновыми вывесками баров и ресторанов Олимпику, он неожиданно заявил:

– Остановитесь. Я передумал. Высадите меня здесь.

Какого черта, подумал Джексон, почему бы и нет? Разве док не сказал, что он может выпить пару коктейлей? К тому же, все дело было не в выпивке, а в страхе. Страха же сейчас не было, он умер прошлой ночью.

Его кончину нужно отметить. Дэнни решительно вошел в стриптиз-бар, сел у стойки и заказал виски со льдом.

– Узнайте, что хочет моя подружка, – попросил он бармена, показывая на сидевшую поблизости очень недурную собой девушку.

Она, правда, еще не была его подругой, но коктейль их подружил. Когда официант налил им по второй, они уже сидели в кабинке в самом углу. Ее звали Глорией, и она работала в этом заведении стриптизершей. По воскресеньям у нее был выходной.

Дэнни быстро понял, что девушка свободна. От него не укрылись хорошая фигурка, длинные ноги и высокая грудь Глории. Черт, сегодня праздник! К тому же у него давно, очень давно не было женщины. Да, Лола вернется завтра. Но завтра есть завтра, а сейчас это сегодня. Сейчас воскресная ночь, первая ночь новой жизни Дэнни Джексона.

– Вы Дэнни Джексон? – от удивления Глория раскрыла рот, но тут же пришла в себя. – Нет, нет, конечно, я отлично вас знаю.

Скоро они уже сидели рядом, а не напротив, и держались за руки. Он рассказал ей, что его привело сюда, все, что случилось. Хотя, конечно, без имен.

Дальше отрывочные воспоминания. Он запомнил мотель, когда выходил из такси, и подумал, что название – «Джордж Спелвин и жена» – очень кстати.

Сейчас Дэнни ничего не боялся. Место пиковой дамы заняла маленькая красотка Глория с рыжими волосами, разметавшимися по подушке. Ночник отбрасывал на стену тени, большие черные тени, которые, как большие черные глаза, пристально смотрят, следят и ждут.

Ждут? Он совсем забыл, что больше не боится. Сегодня воскресная ночь! И он остался жив. Он не уничтожал себя. С этим тоже покончено. Конечно, неделю назад он допустил ошибку. Ему не следовало в ту ночь напиваться и, поддавшись внезапному импульсу, обращаться к старухе, которую он ошибочно принял за опытную гадалку. Карты не могут контролировать жизнь человека, он сам ей управляет. И он, Дэнни Джексон, только что доказал это. Разве не так?

– Конечно, Дэнни. Конечно, ты все доказал.

Наверное, он думал вслух и рассказывал Глории всю историю. Потому что она расстегнула ему рубашку и помогла ее снять.

– Сегодня воскресенье, – шептала она ему на ухо. – Не бойся. Я не причиню тебе боли.

Дэнни был готов. Он заключил Глорию в объятия и понял, что именно этого так долго ждал. Только ее глаза почему-то напоминали глаза старухи. Они расширились от удовольствия, и он разглядел в ее зрачках… черные тузы, лежавшие на пыльном столике. На смену удовольствию тут же пришла пронзительная боль. Он видел пиковую даму, которая приближалась, приближалась, приближалась…

Дэнни Джексон не знал, когда и почему умер. Глория не сказала ему, под каким именем она выступала в клубе. Ей почему-то нравилось имя Суббота, а если быть точнее, то Субботний Валет.

Оглавление