«Кавалер из Беневенто»

Не став толком в этой жизни ни грешником, ни праведником, я умер легко и сразу, как и нагадала мне генуэзская цыганка. В той же самой Генуе, в портовом переулке, меня заколол убийца, нанятый корсиканскими заговорщиками на испанское золото[1]. Чего ради? Должно быть знал, что я везу сенаторам и дожу пергамент от монсеньера Орсини де Гравина[2], будущего Папы Бенедикта XIII. Не в Неаполе ли взяли они мой след? Ах, зачем, зачем я отправился морем! Еще не успел я и рта раскрыть — позвать отставшего слугу, еще не успел вытянуть из ножен собственный клинок, как три вершка чужого очутились у меня меж ребер. Помню лишь половинку жирной луны в черепичной щели, обглоданный кошками рыбий хребет да чьи-то беспокойные пальцы, шарящие за обшлагами кафтана. И вот еще до слез обидное — звон моих римских червонцев в срезанном кошельке!

Впрочем, кто теперь поручится, что все было именно так, а не наоборот. Быть может, это я ждал в сумерках у соляного склада дворянина с письмами из епархии Беневенто, да тот оказался проворнее со своей длинной рапирой. Как бы там ни было, фелука, высадившая кого-то в Старой гавани, распустила парус, отправляясь в обратный путь, а один из нас был уже безнадежно и недвусмысленно мертв. Разницы в подробностях нет, ибо бессмертная душа, как оказалось, расстается равно и с бренным телом, и с его замысловатой земной летописью…

Говорят, какой-то тучный каноник из Ассизи