«Осеннее равноденствие»

Осеннее равноденствие (fb2) - Осеннее равноденствие (Записки вампира - 3) 82K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вера Петровна Космолинская (Гарольд Бранд)

Вера Петровна Космолинская Осеннее равноденствие

В салоне мадам де Ренье было скучно, как всегда. Можно было и не приходить сюда, чтобы снова в этом убедиться. Но ведь Амели моя подруга, и ей непременно хочется видеть меня у себя, хотя бы раз в неделю. Она встретила меня с обычным восторженным видом, к которому примешивалась некоторая суетливая таинственность.

— Луиза, милая, — воскликнула она, подхватив меня под руку. — У меня есть восхитительная новость! Мой кузен Поль вернулся из Австрии. Ты помнишь шалунишку Поля? В сущности, он самодовольный дурачок, но милый.

— Конечно, помню, Амели. Он был отчаянным лгунишкой. А теперь он собирается писать книгу о путешествиях?

— Ну, разве это не чудесно, Луиза? Он обещал посетить нас сегодня, но, боюсь, как всегда, придет с опозданием… Это так занимательно! Между прочим, с ним приехал в Париж его новый знакомый. Какой-то венгерский князь или барон и, говорят, он очень богат и хорош собой. Только подумай, как романтично! Надеюсь, Поль приведет с собой этого милого дикаря. Это бы нас развлекло.

— Я очень рада. Давно уже не происходило ничего интересного. А Поль, хотя бы, умеет рассказывать.

— Ничего интересного? Ах, Луиза, ты так привередлива! — засмеялась Амели.

Прохладный осенний вечер. В уютной светлой гостиной горел камин, приятно потрескивали сосновые поленца. Гостей сегодня было совсем немного, и конечно же, мужа Амели среди них не было. Человек уже почтенного возраста, он предпочитал тихую и здоровую жизнь в поместье столичной неразберихе. Общительной и энергичной Амели он не мешал, всецело ей доверяясь — главное, чтобы она не тормошила его лишний раз, а в остальном, пусть делает, что хочет. И так они прекрасно ладили.

Вскоре, несмотря на уговоры, я выбралась из-за карточного стола и расположилась помечтать в кресле, поближе к камину. Компанию мне составил Робер, склонный к полноте, но еще подтянутый и подвижный любитель охоты, со своими классически неправдоподобными историями, счастливый, что нашел себе слушателя — я не перебивала его, и там где нужно издавала ни к чему не обязывающие вежливо-изумленные междометия.

Увы, вечер только начинался. Ведь в светских кругах жизнь пробуждается только после захода солнца. Какая жалость — мой брат и Иоланта, его жена и моя подруга детства, приедут только через неделю. Если бы они знали, как мне тут скучно…

Должно быть, я задремала, засмотревшись на огонь, когда ощутила, что вокруг произошло какое-то оживление. Словно застигнутая врасплох, я встрепенулась, выглянув из глубин своего кресла. К моему удивлению и разочарованию, ничего в гостиной не изменилось. Газовый свет, короткие восклицания игроков, и ничего не заметивший Робер продолжал рассказывать, но уже не об олене, а о хитром старом волке, таскавшем ягнят и невинных младенцев, весело играли язычки пламени в камине… Но в это мгновение двери распахнулись на самом деле. Как взметнулись тяжелые крылья — прихотливо подсказало мое воображение. Вошли с докладом:

— Барон де Руж и граф Дракула!

— Поль! — радостно воскликнул Робер, вскакивая со своего места, как и все присутствующие.

— Граф Дракула? — пробормотала я с сомнением. — Тот самый венгр? Какое забавное имя.

Все устремились навстречу долгожданным гостям. Поль совсем не изменился за год. Все такой же беспечный красавец, с буйной жизнерадостностью во всем облике.

— Позвольте, граф, — весело промолвил Поль, — представить вам наше маленькое общество.

Его спутник походил на кого угодно, но только не на «милого дикаря», как неосторожно выразилась Амели. Он был еще довольно молод — чуть старше тридцати и обладал незаурядной привлекательной наружностью, а вся манера держаться наводила на мысли о венценосных особах и выдавала привычку повелевать.

— Мадемуазель де Венсер! — торжественно объявил Поль.

— Я очарован, — глядя на меня с улыбкой, произнес граф. У него был голос удивительно приятного тембра и чудесные темные глаза, в которых мелькнула смешливая искорка. — Какое прекрасное имя!

Я затаила дыхание. Этот неуловимый смешок и легкое ударение на последних словах — не мог же он слышать то, что я сказала про себя еще перед его появлением — вызвали у меня невольное замешательство. Какой вздор!.. Я была очарована, в то же время ощутив к графу нелепую неприязнь. Впрочем, вскоре она исчезла.

Немного позже мы сидели шумливым кружком, слушая разглагольствования Поля о путешествии, о природе Австро-Венгрии, обществе империи, и о разных народных легендах и преданиях. Граф Дракула временами, снисходительно улыбнувшись, мягко поправлял своего увлекающегося друга, который вздумал было окрестить северные Карпаты Альпами, а Буковину перенес поближе к Пруссии. Эти непринужденные замечания, казалось бы, не прерывающие повествования, придали последнему несомненный налет почти полной фантастичности. В конце концов оно превратилось в совершенный анекдот. Вскоре это понял даже Поль и, так как все веселились, начал хмуриться. Но и тут граф не дал никому опомниться:

— Господин де Руж обладает незаурядным художественным талантом. — заметил он без тени иронии. — Несмотря на те несущественные мелочи, на которые я позволил себе обратить внимание, он относится к своему делу более серьезно и вдумчиво, чем большинство почтенных и признанных наукой людей, беря на себя труд не только описывать увиденное, но и осмысливать его, что доступно далеко не каждому. Я благодарен ему за это.

Поль немедленно оттаял. Остальные же, почувствовав несомненную справедливость сказанного, ощутили нечто похожее на раскаяние. Только сам граф хранил невозмутимость.

— А знаете ли вы, сколько замечательных сказок и легенд я слышал в тех краях? — продолжил Поль, снова оживившись. — Лешие, вампиры, русалки, вервольфы… И глядя на эту удивительную природу и местных жителей, впрямь можно в них уверовать. Здесь же просто невозможно представить себе все те сказочные леса, которыми богата Центральная Европа, грозные и невыразимо притягательные в своем недоступном величии горы, смертоносные и прекрасные горные реки и водопады, и зловещие болота.

— Да, — подтвердил граф с небрежной усмешкой. — Это действительно дикие края. Жаль, что все меняется. В мире остается все меньше волшебства. Для людей.

— Позвольте, граф! — трепетно воскликнула Амели. — Но разве наш просвещенный век — не лучший в истории человечества? Мы дышим воздухом свободы и романтизма, в эпохе разума!

— Разумеется, мадам. Но можно ли долго хранить равновесие между мечтой и расчетом? Просвещение доступно многим, но разум… А свобода — за нее всегда нужно платить. Открывая подземелье, вы можете выпустить оттуда крыс, зараженных неведомой болезнью, или самого князя Тьмы.

— Простите, — сказала я, когда воцарилась пауза. Но так ли ужасно, что уходит волшебство? Было ли оно? А если оно существует в действительности, как оно может исчезнуть?

— Если оно исчезнет из человеческого сознания. Когда забудется сила Земли, ее душа, красота и сама жизнь. Становясь собственным единственным идеалом, человек ставит себе предел к совершенствованию. Дальше можно идти только вниз, чтобы когда-нибудь после вспомнить, выдумать, создать, и снова обрести идеал.

— Господи, как мрачно, — прощебетала Эжени де Лер. — А ведь вы, граф, так молоды и большая часть жизни у вас впереди. Я уверена, что она будет прекрасной!

Эжени придала своему лицу самое умильное выражение за весь вечер.

— Вы находите? — комплимент, похоже сильно развеселил Дракулу. Будто Эжени сказала милую, но заведомую нелепость.

— А все-таки, волшебство существует, — воскликнул Поль с воодушевлением. — По крайней мере, я верю в оборотней!

— Я тоже поверю, когда увижу их собственными глазами, — задиристо вмешался Антуан — наш ученый скептик, страстный поклонник ботаники, всю жизнь проводящий над микроскопом. Правда, вряд ли он сумел бы отличить гвоздику от маргаритки, узрев их в свежем, непрепарированном виде.

— В самом деле? — вежливо полюбопытствовал Дракула. — Вы верите только в то, что видите?

— Разумеется.

— Тогда примите мои поздравления. Вы действительно не верите в то, что Земля круглая? А вдруг это только слухи?

— Может быть, — рассмеялся Антуан. — Это мысль!

А вот мы с графом на самом деле видели вервольфа, — снова вставил Поль. — Я бы и сам ни за что не поверил, но теперь готов к самому невероятному. Ведь я сам видел человека в волчьей шкуре!

— Вы, конечно, привезли с собой эту шкуру? — со смехом спросил Робер.

— А вы бы стали снимать шкуру с человека? — холодно осведомился Поль. — Она же была его собственной.

— Атавизм? — поинтересовался Антуан.

— Эволюция, — раздраженно передразнил Поль. — Это создание нападало на людей в лунные ночи и убивало их — это совсем не шутки. В то время я жил в одной деревенской гостинице и каждый вечер слушал эти сказки под аккомпанемент похоронного колокольного звона. Жертвы выглядели ужасающе — их буквально кто-то пожирал. Все в округе, вместо того, чтобы хоть что-то предпринять, тряслись от суеверного ужаса. Я был заинтригован — это должен был быть великолепный зверь, хотя и бешеный. Бездействие местных жителей объяснялось одним нюансом легенды о вервольфах — если охотник остается в живых, будучи ими укушен, он сам превращается в такого же вервольфа. Это не прельщало никого, кроме меня и еще двоих чужестранцев, с которыми я познакомился в дороге. Это были англичане, и раз уж нас на какое-то время свела вместе муза скитаний, мы заключили пари — кто первым добудет голову зверя для своей охотничьей коллекции — проигравшие оплачивали проживание счастливчика в гостинице и давали в его честь праздничный ужин. Итак, в лунную ночь, когда все двери наглухо запирались, мы вышли под открытое небо и беспечно пустились на поиски приключений — каждый в свою сторону. Где-то вдали раздавался долгожданный волчий вой. Всего лишь волк. Чего же тут бояться человеку с крепкими нервами, добрым карабином и без предрассудков? Не так уж просто было бы поймать этого волка-одиночку, если б он сам не бросался на людей. И тут, к моему ужасу я услышал невдалеке подряд три револьверных выстрела и душераздирающий человеческий крик. Я ринулся туда, испугавшись, что это один из моих знакомых. Увы, так оно и было. Я нашел их на краю поля, рядом с лесом. Мимо меня что-то промелькнуло — похоже, большая летучая мышь, скрывшаяся в зарослях. Невольно отшатнувшись, я поскользнулся и упал. Бестия перестала терзать свою бесчувственную жертву и с коротким глухим рычанием уставилась на меня странно горящими желтыми глазищами. Трудно поверить, что у живого существа могут быть такие глаза. Я поднял карабин и выстрелил. Клянусь, пуля попала в цель, но животное ее даже не заметило, взметнувшись в устрашающем броске, и показав весь свой хирургический набор зубов. Как завороженный, я не мог двинуться с места и погиб бы несомненно, но в это роковое мгновение снова прогремел выстрел. Тварь жалобно взвыла и, скуля, упала наземь. В первое мгновение я решил, что это Джарвиз — второй англичанин, но человек в черном, с поблескивающим револьвером в руке был мне совершенно незнаком. Он хладнокровно разрядил в волка весь барабан и убедившись, что тот мертв, обернулся ко мне. Я пробормотал что-то невразумительное, находясь на грани обморока, тогда как на лице моего избавителя появилось разве что легкое беспокойство: «Надеюсь, сударь, вы не пострадали? — осведомился он на прекрасном французском, — Разрешите представиться. Я граф Дракула.»

Поль сделал торжественную паузу, с восхищением глядя на своего нового друга.

— О, в самом деле?! — вскричала Амели. — Как это мило!

Несмотря на фантастичность рассказа, мы все были в восторге, и принялись горячо выражать графу свою признательность. С первого взгляда было ясно, что он идеальный романтический герой. Он был способен вскружить голову даже мне. Но меня настораживало одно обстоятельство — ощущение внутреннего превосходства над другими, необычность графа и некоторая неуловимая таинственность, вовсе не были напускными. Людям свойственно представлять себя как нечто большее, чем они есть на самом деле, а тут — совсем обратное… Пока я мысленно разбирала Дракулу по кусочкам, он вдруг начал как-то странно улыбаться, а потом весело посмотрел мне прямо в глаза. Фи! Как нехорошо быть таким догадливым! Я тихонько рассмеялась.

— Именно так мы и познакомились, — заключил Поль, — В лунную ночь, над телом убитого вервольфа. Граф спас мне жизнь.

— Я только сожалею, что не подоспел вовремя, и ваш товарищ погиб, — скромно заметил Дракула.

— Расчудесно и очень трогательно, — вмешался Робер. — Но почему, Поль, ты все время упорно называешь какого-то волка вервольфом?

В это время раздался звучный глас гонга. Амели засуетилась, приглашая всех к столу. Мы увлеклись беседой, что случалось нечасто и, этот обычно долгожданный призыв, едва не застал нас врасплох.

Амели взяла под руку своего драгоценного кузена, Антуан подошел к Эжени.

— Мадемуазель де Венсер, вы позволите? — услышала я рядом голос графа Дракулы.

— Благодарю, — я легко коснулась его руки. — Вам не кажется, что волшебство, это все-таки не оборотни, о которых рассказывает нам барон де Руж? Ведь вы имели в виду совсем другое.

— Волшебство — это красота, и умение видеть ее, — тихо ответил Дракула.

И почему у него такой загадочный взгляд, почти гипнотический? Словно взгляд сфинкса. Нет, самого времени, глубокий и темный как океан, со светлыми искорками у самой поверхности. Такие глаза должны бы быть и у мудрецов-долгожителей, но у них они почему-то всегда затянуты мутной пленкой старческого слабоумия, из-за которой уже ничто не проглядывает. О, где вы, легенды о вечной молодости?! Похоже, совсем рядом со мной… Я тепло улыбнулась своему сказочному принцу. Какое удивительное чувство — между нами существует какая-то связь, как если бы мы состояли в родстве — мистическом, или кровном?..

Робер принял надутый вид, когда меня так ловко перехватили у него из под носа. Ему пришлось составить компанию молчуну Оливье, все время казавшемуся заспанным.

За трапезой Робер снова поднял вопрос о вервольфе. Ведь истинный охотник должен верить только своим сказкам.

— Как бы то ни было, это отличная охотничья история, — сказала я не без злорадства, глядя на Робера.

— И в лучших легендарных традициях, — добавил граф Дракула. — Это был действительно необычный волк, и легче всего было убить его серебряной пулей. Я пользуюсь только такими. Если хотите, назовите это эксцентричностью. Благодаря ей я имел удовольствие после этого инцидента принимать барона де Руж в своем замке.

Поль засмеялся:

— Вот теперь я не ошибусь: мы встретились где-то близ границы с Молдавией и Буковиной, а замок находится много южнее — в Трансильванских Альпах.

— А я думал, это в Карпатах, — встрял Робер.

— Так и есть — Трансильванские Альпы, это Южные Карпаты, — тихо пояснил ему Антуан, деликатно прикрываясь салфеткой.

Оливье мирно общался с графином, и ни во что не вмешивался.

— Какая же счастливая случайность свела вас на границе с Молдавией? — поинтересовалась я.

— Очень счастливая случайность, — отозвался Поль.

Граф задумчиво изучал содержимое своей тарелки, почти ни к чему не прикасаясь.

— Волк, — ответил он, с удовольствием отрываясь от этого занятия. — Мы охотились на одного и того же зверя. Но мне пришлось выслеживать его немного дольше. Почему-то он не хотел сам пойти мне навстречу, как делал это с другими. И в данном случае приманкой послужил несчастный англичанин.

— Да, этот негодяй совсем зарвался, — жестко пояснил Поль.

— Англичанин? — с ужасом воскликнула Эжени.

— Нет, конечно. Волк.

— Так все-таки волк, а не вервольф? — снова попытался внести ясность Робер. — прошу вас, граф, на кого вы все-таки охотились? Господин де Руж нас окончательно запутал.

— Можно сказать, это волк особой породы — очень сильный и хитрый, нападающий на людей и очень живучий, порождающий о себе легенды и небылицы, который в наших краях вполне официально называется вервольфом.

— Ну, слава Богу, — с облегчением вздохнул Робер, получив объяснение.

Поль и Дракула переглянулись с насмешливым видом.

— А теперь, — воскликнула Амели, — у меня есть отличная идея. Сегодня, вместо обычных шарад, я предлагаю устроить спиритический сеанс!

— Как чудесно! — взвизгнула Эжени, охваченная сладостным предвкушением, не лишенным доли священного ужаса.

— Простите, я не уверен, что следовало бы делать это сегодня, — осторожно заметил граф. Мы снова были в гостиной. Он подошел к камину и как-то по кошачьему смотрел на огонь, не мигая, широко открытыми глазами. И, обернувшись, взглянул на Амели так, как если бы она была всего-навсего мышью. Мгновенье, и это ощущение пропало. Хищник и дичь исчезли без следа, комната снова стала уютной и обычной.

— Почему же именно сегодня? — Амели вопросительно склонила головку набок, томно взмахнув ресницами.

— Осеннее равноденствие. Это время, принадлежащее смерти.

— Смерти? — нервно переспросила Эжени. — Я не…

— Ну, что вы, дорогая, — успокаивающе пробасил Робер, беря ее за руку. — Ведь тем интереснее. Мы же все равно в это не верим. А вы, граф, верите в общение с духами?

— Зачем же мне верить в это? — пожал плечами Дракула.

Мне почудилась в ответе двусмыслица.

Свет был погашен. Горели только несколько свечей. Мы сидели вокруг маленького журнального столика орехового дерева, на котором лежал расчерченный лист бумаги. В центре находились наивные изображения магических знаков — звезды, многоугольники, символы зодиакальных созвездий. То ли они должны были притягивать потусторонние силы, то ли, напротив, оберегать нас от их дурного влияния. Уже довольно долго не происходило ни того, ни другого.

— По моему, все эти духи заснули, — проворчал Антуан. — Может, нам следует вспомнить кого-нибудь поагрессивнее?

— Мне ничего не приходит в голову, — признался Оливье.

Робер хохотнул:

— Поль, придумай-ка нам что-нибудь этакое. Из страшной сказки.

— Не делай этого, — предостерегла я.

— Не буду, — сказал Поль.

Робер торжественно воскликнул:

— Я придумал! Я призываю…

— Молчите, — повелительно произнес Дракула. Но поздно.

— Я призываю Ангела Смерти!

Несколько мгновений ничего не происходило. Вдруг, в комнате поднялся черный вихрь, озаряемый короткими синими вспышками. Эжени завизжала и упала в обморок. За ней последовали Амели и Оливье. Антуан еще держался с полминуты. Его бесцветные глаза были расширены до предела. Наконец, пенсне скатилось с его носа на пол, а за ним и сам Антуан. Кто-то взял меня за руку. С этим легким пожатием, словно придавшим мне сил, ужас, сдавивший мое горло, растворился, уступив место какому-то безразличному свободному восприятию действительности. Я почувствовала себя защищенной.

— Не бойтесь, — спокойно, и даже ласково сказал граф Дракула. — Мы сумеем с этим справиться. Только ни во что не вмешивайтесь.

— Я не боюсь, — пролепетала я, не знаю почему.

— Это может быть опасно, — с сомнением заметил Поль, но тоже совершенно нормальным голосом.

Так значит, граф — колдун! Вот почему он казался таким странным. Эта мысль меня ничуть не пугала. Наоборот, привела в восторг. Волшебство существует! А Поль? Выходит, он тоже?!

Между тем становилось все страшнее. В центре черного вихря, соткавшись из голубых искр, возникла большая фосфоресцирующая мертвая голова. Тут, наконец, пробрало и Робера, который стоял остолбеневший, с открытым ртом. Со слабым стоном он медленно повалился под столик, увлекая за собой глупый лист бумаги с магическими рисунками.

Голова, постепенно все более принимающая четкую, осязаемую форму, издала глубокий вздох и заговорила:

— Кто осмелился вызвать меня в Час Силы?

Голос, похожий на гудение колокола, эхом отражался от стен. Голубое сияние разливалось вокруг.

Поль осторожно потащил меня назад, а Дракула выступил вперед, в мантии из черного облака. В его темных глазах горел призрачный, зловещий огонь.

— Ты знаешь, кто звал тебя.

— Знаю, и заберу с собой. Все смертные здесь — мои по праву.

— Я объявляю твой приход беззаконным, и не выпущу тебя в этот мир.

Из мертвой головы полыхнули молнии.

— Не препятствуй самой Смерти, король немертвых!

Граф рассмеялся в ответ холодно и жутко.

— Ты не сама Смерть. Всего лишь призрак, использующий ее силу, рожденный и кормящийся человеческим страхом. Смерть многолика и безлика. В ее природе нет зла — это просто способ существования.

— Ты веришь в это? — усмехнулась мертвая голова.

— Это должно быть так, — с ударением произнес граф.

— Возможно. И все же я представляю силу Смерти. Померимся силами, старый враг? Почему ты не хочешь отдать их мне? Все умирают. Многие с твоей помощью.

— Если хочешь, назови это соперничеством. У меня здесь свои планы, и мне не нужны неприятности из-за посторонних. В отличие от тебя я имею реальное отношение к этому миру. Я реален и закономерен. А тебе тут не место.

— Тогда удержи меня!

Синий поток хлынул в комнату. Несколько частиц его отделились, превращаясь в неведомых, демонических существ.

Дракула почти лениво сделал шаг назад и поднял руки перед собой. Закружился новый вихрь, бесцветный — в другую сторону. Заметались тени, как стая летучих мышей. Синий поток окружили змеящиеся ослепительные вспышки — белые, алые и зеленые молнии, сплетающиеся в сеть. Поток дрогнул и застыл, как капля густого клея. Поль издал странный звук, похожий на рычание и, как тигр, набросился на ближайшее существо, похожее на ящерицу. Я глазам своим не поверила, когда он оторвал этому ходячему кошмару голову, и швырнул ее сквозь сияющую сеть в черный вихрь. Обезглавленное тело последовало за ней самостоятельно. Поль настиг еще одно создание из бреда и отправил его вслед за первым. Тени, похожие на летучих мышей, дурачили существа, не давая им разбежаться, а молнии загоняли их в сеть. Они еще вырывались оттуда, но все менее и менее успешно.

Почти убедив себя, что все происходящее — сон, я, тем не менее, отыскала глазами висевшее на стене маленькое декоративное распятие слоновой кости с золотой инкрустацией и, бочком, осторожненько перебежала к нему, скороговоркой шепча первые слова из Pater Noster — остальные я позабыла. Распятие оказалось у меня в руках и я снова оглянулась на центр гостиной.

Поль забросил в мерцающую круговерть очередное, не успевшее окрепнуть, чудовище.

— Похоже, это все, — крикнул он.

— Прекрасно, — отозвался граф немного напряженным голосом.

Из огненного смерча в него летели молнии, но гасли не долетая, или проносились мимо, меняя направление, будто отводимые. Синий пульсирующий сгусток света все сжимался.

— А теперь, — властный голос графа прозвучал как гром, — уходи из этого мира туда, откуда явился!

С жутким всхлипом темнота поглотила светящуюся массу, затрещали искры, и все исчезло. Прижимая крест к груди, я перевела дух. В камине бились затухающие отблески. Свечи давно погасли. Погодите-ка, а это что?! Голубое свечение, крылатая мерзкая тварь склонилась над Эжени.

— Еще один! — с азартом объявил Поль.

В то же мгновение они с графом были рядом. Тварь с шипением метнулась в сторону, летя прямо на меня и разевая отвратительную пасть, усеянную кривыми зубами. Во мне вдруг всколыхнулась злость. Я прыгнула ей навстречу, держа перед собой крест.

— Сгинь, демон, во имя Господа!

Волна негодования выплеснулась из меня, прошла сквозь крест. Чудовище завизжало, полыхнув малиновым огнем и бесследно сгинуло. Я удивленно оглянулась: кто это сделал? — ведь не я же, в самом деле. Мне даже стало немного стыдно за мой неожиданный порыв.

Но у Поля тоже был ошарашенный вид. А граф оказался значительно дальше, чем я предполагала и, судя по тому как он оперся о каминную полку, ему было как-то не по себе. Ничего не понимаю… Ох, Эжени! Что с ней сделала эта зверюга? Я подбежала к подруге и, положив крест на столик, попыталась ее бережно приподнять. Она была ужасно бледна и без чувств, но дышала. Дракула неслышно подошел, пощупал ей пульс, подержав запястье и отпустил.

— Ничего не произошло. С ней все будет в порядке.

Я вздохнула с облегчением.

— А что остальные?

Поль поднимал их с пола и укладывал в кресла. Амели он отнес на софу с атласными подушечками и с тем же намерением подошел к Эжени.

— С ними просто приключился глубокий обморок. Видимо с примесью гипноза, — его последние слова прозвучали полувопросительно.

— Верно, — кивнул Дракула. — Отлично проспят до рассвета, и ничего не вспомнят.

Он усмехнулся и взгляд его бархатных глаз обратился ко мне.

— Я должен поздравить вас, мадемуазель. Вы проявили удивительную силу духа, уничтожив это создание. Вашим велением меня и самого чуть не развеяло. Я ведь не ожидал ничего подобного, хотя и знал, что вы способны на многое.

Кажется, я начала понемногу приходить в себя. Что произошло? Неужели на самом деле? Даже дико себе это представить.

— Господа, что это было? — спросила я беспомощно. — Кто вы? Поль, что все это значит?

Граф с отеческой нежностью поднял меня и усадил в кресло. Потом наполнил стакан водой из хрустального графина и вложил его в мою руку. Меня охватило состояние прострации.

— Моя дорогая Луиза, — с любовью и печалью произнес Поль. — Все дело в том, что с тех пор как я уехал, мне пришлось измениться. Мы были друзьями, но ты всегда видела во мне только тщеславного хвастунишку. А я по-настоящему полюбил тебя. По всей видимости, безнадежно. Потому и уехал так внезапно, куда глаза глядят. — После несомненного потрясения все казалось таким простым и естественным. Я приняла это признание как должное.

— Поль, если бы ты знал, как я разозлилась и расстроилась, когда ты уехал, слова не сказав. Ты всегда был таким беспечным и безразличным! — Как смешно это вспоминать!

— Менее чем ты, дорогая. И я уехал. И ввязался в эту глупую историю с волком-оборотнем. Понимаешь, этот волк укусил меня на прощанье, передав свое проклятье.

Я вздрогнула:

— О, Боже! И теперь ты…

— Ну, конечно, нет. Тут начинается самое интересное. Граф Дракула действительно спас меня, не только жизнь, но и душу, избавив от зараженной крови… Он прекрасно разбирается в этих вещах. Что, в общем-то, неудивительно… В его замке я научился многому — как управлять своими силами, не позволяя им взять верх над разумом. Я не стал оборотнем. Я нормальный человек, не лишенный своих чудачеств. И во мне не так уж просто разбудить зверя — в любом случае я буду знать, что делаю. — Он выглядел таким безмятежным и милым, что ко мне начала возвращаться смешливость. И счастье.

— Я видела, какой ты нормальный человек. Ты так ловко сворачивал головы этим тварям.

— Что ж теперь поделаешь? Их природа мне тоже не чужда, и это дало мне над ними преимущество — они-то были в чужом мире. А я стал просто немножко колдуном, Луиза. — заключил он с очаровательно простодушным видом, совсем рассмешив меня.

— Я люблю тебя, Поль, колдун ты или нет. Сегодня я готова поверить во что угодно, и слава Богу. Но граф… я вам так благодарна за его спасение!

Дракула тем временем зажег свечи, но сам сел чуть-чуть в отдалении, чтобы не мешать нам и, оставаясь в тени, думал о чем-то своем, иногда поглядывая на нас.

— Вам нет причин благодарить меня, мадемуазель де Венсер. Назовите это просто счастливой случайностью.

— Я бы назвал это скорее судьбой, — заметил Поль. — И ведь не было же случайностью, что вы охотились на бешеного вервольфа, чтобы избавить от него людей.

Граф неопределенно пожал плечами.

— Я не люблю неуправляемой силы и общественного недовольства. Сохранять мир — в моих интересах.

— И еще кое-что я не стал бы называть случайностью, — с лукавством заметил Поль. — То, что фамилия Венсер оказалась вам известной.

— Венсер? — переспросила я. — Каким образом?

Дракула, похоже, пребывал в замешательстве. Как-то некстати мне вдруг подумалось, что ему вовсе не тридцать с небольшим, а гораздо, гораздо больше. Насколько? Трудно сказать.

— Вы ставите меня в неловкое положение, барон.

— Извините, но, думаю, Луизе можно объяснить. Ведь я всегда говорил, что вы чем-то друг на друга похожи.

— Позвольте, — сказала я медленно. Кажется, то что пришло мне в голову совсем не безумие. — Скажите, граф, вы — человек, в обычном смысле слова? Сколько вам лет, или, быть может, столетий? Все эти истории об оборотнях — они же имеют к вам прямое отношение. Я не ошибаюсь?

— Вы правы, — спокойно ответствовал граф. — Я не человек, и родился более четырех столетий назад. Но чтобы быть оборотнем, надо быть живым, в обычном смысле слова. Ко мне это не относится. Я немертвый — вампир. И если выгляжу живым, то потому, что пью чужую кровь. Боюсь, это не самое приятное объяснение.

— Вампир? — я постаралась сохранить способность мыслить по возможности без предрассудков и сдержать невольное отвращение, которое вызывало у меня это слово. Что там такое говорил Поль о нашем сходстве?

— Нет, не вампир, — поправил Поль. — Король вампиров. Сильнейший из них и, — добавил он тихо и убежденно, — слава Богу — лучший из людей!

Дракула рассмеялся.

— Ну, это уж слишком. Человеку не следует так говорить.

— Может, именно так и следует говорить человеку? возразила я, чувствуя по отношению к данному вампиру только симпатию. — Говорить справедливо. Я видела сегодня достаточно. И я знаю, что вы — это не злая сила. Я это чувствую.

Он посмотрел на меня долгим пронзительным взором, будто вспоминая что-то или, наоборот, желая запечатлеть это мгновение на весь неизмеримый срок своей жизни.

— Быть может, вы ошибаетесь. Но мне было приятно услышать это от вас.

Мне было хорошо и покойно. Ведь это моя семья. Я улыбнулась легко и весело.

— В каком же мы с вами родстве, граф?

Он тепло улыбнулся в ответ.

— Зовите меня просто Влад, маленькая Луиза. Это напоминает мне о жизни. Когда-то, очень давно по вашему счету, я был знаком с одной из ваших прабабушек. Ее тоже звали Луизой, и вы очень на нее похожи. Только у вас темные глаза, — (как у него — подумалось мне), — и, кажется, совсем не такой мягкий нрав.

Поль тихонько фыркнул, соглашаясь.

— Я рад тому, что однажды в лунную ночь встретил вашего жениха, который рассказал мне о вас. Он прекрасный честный человек, Луиза. И узнав вас обоих, я могу вас только благословить, как бы неуместно это не звучало с моей стороны.

— Ничуть! — воскликнул Поль.

— Ну и прекрасно! — весело заключил граф. — Тогда, милости прошу ко мне в Карпаты, в любое время. И привозите с собой брата, Луиза. Обещаю, что все обойдется без жертв.

— Обязательно, Влад. Мы проведем медовый месяц в королевстве вампиров и оборотней!

Дракула посерьезнел.

— Хорошо. Но если только вы пообещаете потом все хорошенько забыть. И не судите легкомысленно — я не собираюсь знакомить вас ни с какими вампирами и оборотнями. Все будет вполне обычно, насколько это возможно. В Трансильвании течет нормальная жизнь, но, думаю, вам все равно понравится. Это будет нашей маленькой семейной тайной. Для нашего общего блага.

— Мы понимаем это, — ответил Поль. — И хранить тайну будет нетрудно — в наш просвещенный век.

— Верно, — подтвердила я. — Да и нам самим, что бы ни происходило, при свете дня все будет казаться сном. Наша жизнь слишком от всего этого отличается.

— Надеюсь. Но, если уж мы заговорили о свете дня, то пора вспомнить, что сейчас ночь. На рассвете мне следовало бы находиться совсем в другом месте. А вам следует поспать сейчас.

— О, нет! — воскликнула я. — Я не смогу заснуть в такую ночь!

— Думаете? — насмешливо осведомился король вампиров, плавно поднимая руку и тихо произнося:

Спи, прекрасное дитя, Спи, пока уходит тьма. Хлад ночей не для тебя — Ясный свет — твоя судьба Солнце уничтожит вред — Темных страхов больше нет. Душу в Свете сохрани — В счастье, мире и любви!..

— Нет, нет, я не хочу засыпать, — пробормотала я сонно.

— Проснись, Луиза, — услышала я смущенный голос Поля. — Уже утро.

— Утро! — я изумленно распахнула глаза. — Я спала? Мне все приснилось?

Мы все еще находились в гостиной Амели. В окна лился яркий, золотой солнечный свет. Гости начали просыпаться. Первой зашевелилась сама Амели:

— О, Боже, где я? Что произошло?

— Она приподнялась, удивленно озираясь, и легко застонала, потирая шею.

— Ох, кажется я простудилась. Как кружится голова и болит горло!

Следующим проснулся Робер. Послышалось жалобное кряхтенье и он неловко заворочался в кресле, расправляя онемевшие члены.

— О, Господи, как затекла шея, — проворчал он недовольно. — Будто я ее себе свернул.

Похоже, я знала, что случилось с их шеями.

— Поль! — воскликнула я. — Ведь это же!..

Поль с улыбкой приложил палец к губам: это наша маленькая семейная тайна.

2.12.94

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg