«Зеленые когти»

Георгий ГУЛИА

ЗЕЛЕНЫЕ КОГТИ

1

Вот странный, совершенно непонятный на первый взгляд случай в горах. Абхазская газета «Апсны Капш» назвала его «трагическом». На самом деле это трагедия, когда человек во цвете лет гибнет по неизвестной причине. Ведь всему бывает своя причина, не правда ли?

Какая опасность подстерегает человека в горах? Скажем, лавина. Или обвал, когда камни хоронят под собою все живое, А можно и свалиться в пропасть. Это случается довольно часто. Бывает и так, что человек погибает от шальной охотничьей пули. К сожалению, такие несчастья хотя и редки, но не исключаются. Но никто не слыхал, чтобы человек заблудился в горах и его загрызли звери. По крайней мере в наше время. И от голода никто не умирал, если иссякали запасы пищи, И от жажды тоже. Горы всегда чем-нибудь накормят и напоят.

Но кто бы мог подумать, что учитель Десимон Инал-ипа кончит свою жизнь на красивой зеленой лужайке? Уснув на ней или просто пожелав понежиться на горном солнце. Факт остается фактом: его обнаружили совершенно обескровленным, со следами тысячи укусов. Так по крайней мере рассказывает лесничий Сергей Чолокуа.

Первое, что пришло в голову,— и это естественно,— что на Десимона Инал-ипа напали осы. Злые лесные осы, весьма охочие до мяса. Хотя это тоже не очень понятно, но что-то все-таки объясняет. Правда, на теле не было обнаружено никаких следов припухлости, которая остается после укуса осы. От тысячи укусов тело, несомненно, было бы сильно обезображено.

Одним словом, налицо была не только трагедия, но и таинственность. Если не осы, то что же тогда? Тысяча шприцев, посредством которых высосали всю кровь? И откуда могла взяться в горах эта тысяча, если неподалеку находился друг погибшего, лесничий Сергей Чолокуа? И безо всякого шприца, разумеется. Оп и понятия не имел, что в то время, как он выслеживал в лесу какую-то пичужку, его друг умирал на живописной лужайке. Они должны были снова встретиться под вечер в урочище Ашапаца, но, увы, не встретились.

Что же все-таки было?

Придется начать по порядку, основываясь главным образом на свидетельстве лесничего...

2

В начале июля учитель Десимон Икал-ипа и его друг лесничий Сергей Чолокуа отправились вверх по реке Гумиста и заночевали у слияния Западной и Восточной Гумисты, что не так далеко от Аквы. Далее они намеревались двинуться к Бзыбскому хребту вдоль берегов Восточной Гумисты. И недельки на две обосноваться на плато Лагу- Яшта, оттуда, перевалив через хребет, выйти к Санчарскому перевалу или же, в зависимости от обстоятельств, через Ауадхару и озеро Рица спуститься к Гагре. Они полагали, что это будет неплохим времяпрепровождением в отпускной месяц. Думаю, что и вы согласитесь с этим: горный воздух, холодные ключи и прогулки по крутым тропам — чем это не отдых? Обоим друзьям по тридцать пять, оба полны сил и жаждут отдыха и небольших приключений в горах. По-моему, все это в пределах нормальных человеческих слабостей.

И у того, и у другого охотничье ружье, ножи, разумеется, так необходимые в путешествиях, а Сергей Чолокуа прихватил с собой и небольшой абхазский топорик с клювиком — незаменимый в «схватке» с колючками. При помощи такого топорика очень легко в короткий срок уничтожить цепкие колючки и проложить себе путь. Рюкзаки были наполнены кукурузной мукой, сыром из буйволова молока и копченым мясом. Одним словом, друзья неплохо подготовились к путешествию в горах. А набор пластмассовой посуды и скатертей плюс надувные матрацы обеспечивали им даже некоторый комфорт.

Привал у слияния Западной и Восточной Гумисты был очаровательным. Всю ночь светила огромная луна и веяло прохладой. Вечером допоздна и рано утром пели лесные птицы, и беспрерывно урчала река — чистая и быстрая.

Сергей Чолокуа разжег костер, а Десимон Инал-ипа принялся жарить мясо. На большой камень был поставлен миниатюрный транзисторный приемник, из которого можно было извлекать музыку или последние известия.

— Торопиться не будем,— сказал Десимон,— Я знаю одно очень живописное урочище. Называется оно Ашапаца. Недалеко от него берет начало Восточная Гумиста. А какое это начало? Просто из-под земли бьет родник. Идут пузырьки. А из пузырьков получается эта самая Гумиста с форелью и прочими красотами.

Сергей Чолокуа согласился: торопиться действительно некуда, надо наслаждаться природой. Десять лет посвятил он ее охране, знает в лицо каждое дерево на своем участке, знает каждый кустик. Но одно дело — приморская зона, так сказать, субтропическая, а другое — горная, более суровая, но по-своему красивая. Разумеется, торопиться некуда и незачем...

Недалеко от них на дороге шоферы ремонтировали тяжелый лесовоз. Видимо, что-то не ладилось с мотором. Машина двинулась в путь только в полночь. И тогда стало совсем тихо. Ярко горели южные звезды, чернели в ночи крутосклоны. Наступил полный покой...

Потом стало светать. Позже в ущелье заглянуло солнце, оно напомнило об июльском зное и прохладной воде. После купанья и завтрака Чолокуа и Инал-ипа двинулись дальше, в сторону от дороги. Туда, к Бзыбскому хребту.

3

Сергей Чолокуа был высокий и рыжеволосый. Вовсе не худой, что называется, в теле. Он получил среднее образование в родном селе. Женился, воспитывал двух белокурых девчонок. Должность лесничего вполне его устраивала. Была у него своя делянка, на которой росли кукуруза и всяческая зелень, необходимая для стола.

Десимон Инал-ипа ростом на голову ниже его. Упитанный, черноокий, с бакенбардами на старинный манер. Преподаватель истории, географии и еще чего-то, смотря по тому, что требовалось в школе. Любитель книг и вина. Такой ученый сельского масштаба. Очень медленно, черепашьими темпами, бредущий к неизбежной семейной жизни. На досуге — охотник и рыболов.

Еще зимою сговорились друзья совершить путешествие в «страну Псху», где остались от прежних времен диковинные яблони, виноград и еще кое-какие одичавшие растения. По рассказам старых людей, чего только не было в Псху: родники — особенные, воздух — особенный, виноград — особенный, ежевика — особенная. И так далее. Где же нынче те люди и где те прежние растения? Шагаешь по горам, и рядом с тобою — сама история древних веков, и на каждом камне ее приметы, ее непременные следы.

Чем дальше подымались вверх по течению двое друзей, тем теснее и глубже делалась пойма Восточной Гумисты. А сама река превращалась в чистый ручеек и наконец вовсе исчезла под серым мшистым камнем.

— Пришли! — сказал, весело Инал-ипа.

— Отличное место,— сказал Чолокуа, оглядывая скалы.

— Мы пойдем туда! — Инал-ипа указал на узкий проход в камнях, как бы специально кем-то выдолбленный.

И вскоре они вышли на зеленую поляну, в конце которой росла то ли ежевика, то ли какой-то малознакомый кустарник.

Здесь, на краю поляны, недалеко от истока Восточной Гумисты, и расположились друзья. Было сумеречно, аппетит разгулялся. К делу посему приступили немедленно: Инал-ипа занялся готовкой, а Чолокуа со своим топориком направился к колючкам и вскоре принес целую охапку веток. Костер получился отменный, колючки горели шумно и ярко, ложась на золу плотными, пылающими жаром угольями.

Копченое мясо и черствый чурек после дневного перехода показались очень вкусными. А родниковая вода из Гумисты — просто очаровательной. Пьешь ее, и в груди прибавляются силы, голова делается легкой, тяжесть в ногах исчезает, и хочется взлететь кверху.

Транзистор выдал какую-то незамысловатую музыку, которая не могла взломать звонкую тишину этих мест.

— Ну, каково? — спросил Инал-ипа.

— Прекрасно,— сказал Чолокуа.

Ветерок относил дым в сторону колючей рощи, и он терялся в чаще. Такой сизый, очень заметный на глаз дымок. С едким запахом.

— Странно пахнет этот дым,— заметая Чолокуа.

— Обыкновенно,— ответил Инал-ипа.

— Не совсем. А ну, принюхайся.

Учитель повел носом:

— Дым как дым.

Чолокуа пожал плечами.

— Возможно,— сказал он,— но колючкам он определенно не нравится.— Чолокуа кивнул головой на рощу.

— Им? — Учитель засмеялся.

— Слышишь, как они зашумели?

— Это от ветра.

Действительно, колючки трясло, как в лихорадке. Видимо, шаловливый ветер гулял меж ними: в роще стоял шум.

— Это урочище называется Ашапаца,— сказал учитель, глотнув воды.— Ты обратил внимание на то, что колючки растут только здесь, а вокруг сплошная хвоя? Расшевелить хвою не так просто, а заставить пошуметь эти колючки совсем не трудно — стоит только дунуть па них.

— Что значит Ашапаца? — спросил Чолокуа,

— Черт его знает! — ответил учитель.— Кто-то так назвал. Возможно, один из тех, кто покоится в этих скалах. А кто же еще?

Колючки тряслись основательно. Их гибкие прутья извивались, точно змеи, бились друг о друга. Это было довольно странное зрелище, если учесть, что ветра не замечалось — просто так, легкое движение воздуха, обычное в горах.

— Мне приходилось здесь бывать,— сказал учитель.— Правда, мимоходом. Мы прошли через рощу и поднялись на плато Лагу-Яшта. Там ночевали, провели день и еще одну ночь, а потом полезли на хребет. Мы откопали человеческий скелет. С бронзовыми браслетами. Ей-богу!.. Мы можем пойти дальше, но предлагаю заночевать здесь. Очень уж тут хорошо.

— А может, проведем и денек? — спросил Чолокуа.

— Почему бы и нет?!

Чолокуа закурил...

4

Рассветало здесь по-особенному. Не так, как там, у Двуречья. А мгновенно. Словно сбрасывали покрывало, И солнечные лучи тут же вонзались в землю — горячие, животворные. Все ожило под ними: вода стала говорливей, птицы запели веселее, трава ярче зазеленела, горы — близкие и дальние — вспыхнули голубым цветом. Только колючая роща стояла в полной неподвижности, в полном равнодушии к солнцу и к его бегущим лучам.

— Странная роща,— произнес Чолокуа.

— Колючки как колючки,— сказал учитель.

— Она шумела всю ночь. Спать не давала...

— Серьезно? — спросил удивленный учитель.

— Вполне.

— Ветра, кажется, не было.

— В том-то и дело, что пет,— сказал Чолокуа. Его рыжие волосы были взъерошены и пламенели на солнце, совсем как костер.— Я долго слушал шум, а потом уснул.

— Я помню прекрасную лужайку,— сказал учитель.— Такую зеленую, такую чистенькую. Я покажу ее тебе. Это лучшее место для отдыха! Она посреди рощи. Украшение ее. Зеленый пятачок среди вооруженных шипами кустарников. К ней ведет узенькая тропинка. Вот где бы следовало нам заночевать! И никакой зверь не страшен, ибо нет надежней изгороди в мире!

Чолокуа перевернулся со спины на живот и поглядел на рощу.

— И чего она шумела всю ночь?! — удивлялся он.

— По-моему, все было тихо,— сказал Инал-ипа.

Чолокуа молча покачал головой: дескать, было вовсе не тихо, совсем не тихо...

Пора вставать я умываться. В двух шагах вода. Чистая, прозрачная, поющая. Одно удовольствие умыться такой водой. А еще лучше — искупаться в ней. Кстати, и ванна готова, такая огромная каменная ванна.

Первым бултыхнулся в нее Чолокуа, за ним осторожно полез учитель. В первую секунду перехватило дыхание, затем по всему телу разлилось тепло — такое колючее, очень приятное...

Завтрак ничем но отличался от вчерашнего ужина: опять же копченое мясо, черствый чурек, сыр и хрустальная вода.

— Надо убить что-либо съедобное,— сказал учитель.

— И найти поприличнее место для ночлега,— добавил Чолокуа.

Учитель предложил наипростейшее разделение труда: лесничий добудет в ближайшем лесу что-либо съедобное для плотоядных, а учитель тем временем соорудит шалашик. И не пожить ли здесь несколько дней?

— Эта идея мне нравится,— сказал Чолокуа.— Поживем здесь, полюбуемся на красоту. Эта речка тоже по душе. Пять лет с плеч долой!

— Ты прав,— согласился учитель.-— Надо пожить несколько дней, чтобы получше оценить Ашапацу.

Позавтракали довольно плотно, изрядно попили воды, и лесничий собрался на охоту. Инал-ипа проводил его немного, а потом с топориком на плече направился в рощу. Вела к ней едва заметная тропинка, проторенная, может быть, тысячу лет назад.

Очень здесь было хорошо: дышалось легко, чувствовалась высота, а солнце — как лекарство! Трава под ногами стлалась, словно шелковая. И цвет се был необычен: изумруд, слегка покрытый позолотой, так сказать, прозрачной позолотой, если таковая вообще существует на свете. Небо было безоблачным, густо-синим, лишенным каких-либо цветовых изъянов. Хотя воздух и поражал своей физической стерильностью, он весь был напоен каким-то «посторонним» ароматом. То ли ароматом полевых цветов, то ли ароматом самой земли или лесов, покрывающих южный склон Бзыбского хребта.

Десимон Инал-ипа по узенькому коридорчику вошел в рощу и на всякий случай несколько раз рубанул наотмашь справа и слева. Острый топорик отлично сработал; ветви попадали так, словно их срезали бритвой.

И он увидел эту самую прекрасную лужайку, которую действительно можно было сравнить с чудесной пуховой постелью. Лужайка была покрыта невысокой травою, вокруг стояла неприступная ограда из высоких кустов, неизвестных Десимону Инал-ипа. Это была не ежевика: шипы были слишком велики, а ветки значительно толще и побольше ежевичных. К тому же и ягод никаких не замечалось. Нынче кусты стояли смирные, ни единый не шелохнулся листочек. А ведь как шумели они вчера, если верить лесничему!

Здесь было жарче, чем там, у речки. Учитель разделся до трусов и бросился на траву. Давно не испытывал он такого блаженства; дивный аромат, горная прохлада и чудесное солнечное тепло — и все это сплетено в единое, неповторимое явление природы...

Он лег на спину и посмотрел на небо. Оно казалось сводом, опирающимся на плотный круг незнакомых растений. Живая стена была довольно высокой — больше радиуса того круга, который образовывали кусты.

«Поспать, что ли?» — подумал учитель. Он положил под голову рубашку, придвинул к себе поближе топорик и прикрыл глаза. Нет, прежде чем поспать, не мешает выкурить сигарету. Инал-ипа полез в карман брюк, достал пачку сигарет и зажигалку...

Оп лежал и курил. Ни о чем не думая. Просто глядя в самый небесный пуп. Ему показалось, что кусты зашевелились. «Ветерок», — решил он,

И плотнее прикрыл глаза. Отшвырнул сигарету в сторону. Аромат рощи неодолимо клонил учителя ко сну...

5

Около шести часов вечера Сергей Чолокуа вернулся с охоты. Он очень устал. И эта усталость чувствовалась особенно сильно от того, что вернулся с пустыми руками.

Предвидя неизбежную насмешку по этому поводу, лесничий подготовил соответствующее объяснение. В самом деле, бывает же неудача па охоте, тем более что стрелял не по всякой дичи, но со строгим охотничьим отбором, по всем правилам.

Сергей не обнаружил своего друга на месте, то есть возле вещей, у речки. «Купается», — подумал он. Но каменная чаша кипела холодной водой, и никого в ней не было. «Сооружает пастушечью хижину в роще», — решил Сергей. И направился в рощу...

На этом месте он обычно обрывает свой рассказ и бледнеет. Слова застревают в горле. Это случается всякий раз, когда Сергей Чолокуа вспоминает о том, как подошел к роще и на зеленой лужайке приметил...

Да, да, он увидел своего друга, распластанного на земле. Вез кровинки в лице. Десимон Инал-ипа был мертв.

Сначала Сергей не поверил.

Бросился к другу, но тот показался лесничему холоднее камня.

И тогда Сергей Чолокуа зарыдал. Рыдая, побежал вниз по реке, побежал, чтобы поскорее сообщить о несчастье. Не помня себя, не понимая ничего.

Бежал он, спотыкаясь, падая на камни. Но подымался и снова бежал.

Так он рассказывает...

6

«Что же все-таки случилось в роще?» — спрашивали друг друга односельчане Десимона Инал-ипа. Родные заподозрили что-то неладное. Но когда сами увидели тело, исколотое и обескровленное, их охватил ужас. И не только их.

Милиция, разумеется, активно вмешалась в дело. Однако разгадка пришла, как говорится, совсем с другой стороны. Все объяснилось вроде бы просто, но в то же время показало миру, сколь сложна живая природа нашей планеты и как много в ней еще тайн.

Вот резюме доктора биологических наук Нури Ашхаруа, специально выезжавшего на место происшествия после того, как все предыдущие догадки были опровергнуты экспертизой.

Первое. Урочище, где погиб учитель, носит название Ашапаца. Это искаженное слово, и происходит оно от двух абхазских слов: ашапхыц и паца. Что значит — зеленый коготь. Следовательно, урочище связывалось с образом когтя. Прилагательное «зеленый» определенным образом характеризует коготь: он принадлежит зелени, миру зелени. И в самом деле в урочище растет кустарник с огромными шипами.

Второе. Неизвестное растение в урочище Ашапаца обладает чрезвычайно развитым «чувством восприятия», особенным биопотенциалом, который приближает это растение к миру животных. Вопрос о его наркотических: возможностях остается пока открытым...

Третье. Появление Десимона Инал-ипа в роще с топориком в руках, «раны», которые нанес он роще, и огонь в центре рощи (зажигалка, горящая сигарета) вызвали неожиданную защитную реакцию растений. Колючки «услышали» крики о помощи своих «собратьев», срезанных топориком, «ощутили» угрозу со стороны огня и приняли ответные меры: они покрыли спящего учителя непреоборимыми зелеными объятиями и убили его своими шипами, Но убили не просто, а высосали из несчастного кровь. Эта кровь был я обнаружена в стеблях и листьях странных растений. Изучение колючек из урочища Ашапаца идет сейчас полным ходом. (Любопытно отметить, что абхазские этнографы вспомнили о некоей легенде, записанной в селе Лоху. В ней рассказывается о коварной роще Зеленые Когти, усыпляющей и убивающей людей. Рукопись разыскана в архиве и опубликована в журнале «Алашара». Неожиданно этнография сомкнулась с биологией.)

Таково странное и трагическое происшествие в горах. Как видите, никто но повинен в нем, если не считать самого покойного.

Есть еще одна странность во всей этой истории. Лесничий Сергей Чолокуа охотно о ней рассказывает как очевидец. При этом он делает особенный упор на «обиду», которую якобы нанес «живой» роще учитель Десимон Инал-ипа. А на вопрос, действительно ли был мертв учитель или показался лесничему мертвым, Сергей Чолокуа отвечает невнятно, уклончиво. Как многое удивительное, и эта история уже приобретает некоторые черты легенды.