«Обреченная»

Красное на чёрном.

Красиво. Роскошно. И очень сексуально.

Всё-таки хорошо, что он сменил простыни цвета сольферино, именно так называла этот цвет Таня, на чёрные. На красных её непокорная грива так эффектно не смотрелась бы.

Колдун даже залюбовался этими яркими огненными бликами, что заискрились в рыжих волосах любовницы, когда на них упали первые лучи июльского солнца. Никогда не считал себя романтиком, а тут что-то вдруг накатило.

И ведь этот её цвет волос был любезно подарен самой природой. Феникс был уверен в этом, потому что видел такую же вызывающую яркость волос в несколько другом, интимном месте, где бы она точно красить не решилась. Хотя, кто этих Ведьм знает. Не то чтобы он специально высматривал, так, лишь как факт отметил во время любовных игр.

И этот цвет волос по-настоящему отражал её вспыльчивую, страстную натуру. Ей бы Огненной Ведьмой быть, а не Энергетической.

Девушка вздохнула, лениво завозилась, и плавно повела плечом, откинувшись, отчего чёрный шёлк простыни медленно соскользнул вниз, обнажая молочную кожу с нежно-коралловой вершинкой на груди.

Ленивая улыбка сама собой возникла на лице. Ведь не собирался её будить, вот совсем не собирался. Но что теперь поделаешь, Судьба, видимо, решила по-другому.

Осторожно коснулся округлых точёных плеч, спустился ниже и очертил пальцами грудь, и начал вырисовывать спиральку вокруг вершинки, в которую было вдето колечко-пирсинг (кто бы мог подумать, что проколотый сосок может быть таким сексуальным), а потом, спустившись пониже, слегка пощекотал пупок. Параллельно наблюдая, как просыпается её тело в ответ на его прикосновения — твердеют соски, покрывается мурашками нежная кожа, начинает всё быстрее пульсировать вена на шее.

— Ты дашь мне поспать или как? — хрипло прошептала Николь и приоткрыла глаза.

Два ярких бирюзовых омута.

Будь Соколов поэтом, то непременно воспел бы их.

Будь он способен хотя бы на малую толику чувств, то…