«Темнейший воин»

Темнейший воин (fb2) - Темнейший воин [ЛП] (пер. ۩WonderlandBooK۩ Группа) (Повелители Преисподней (Lords of the Underworld-ru) - 14) 1844K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джена Шоуолтер

Джена Шоуолтер Темнейший воин (Повелители Преисподней — 14)

Данная книга предназначена только для личного пользования! Любое копирование, выкладка на других ресурсах и передача третьим лицам — ЗАПРЕЩЕНЫ! Пожалуйста, после прочтения удалите книгу с вашего носителя.

Перевод выполнен для группы WonderlandBooK

Переводчик: vishenka2012

Редактор: Shottik

Русифицированная обложка: Inventia

Пролог

Однажды в пустынной реальности Амарантии родились два бессмертных принца. Пьюкинн «Пьюк» Нил Брион Коннахт IV и Талиесин «Син» Анвэл Кансгнос Коннахт. Братья по крови. Друзья по выбору. Легендарные оборотни, способные стать кем угодно в любое время.

Старший Пьюк вырос воином, непохожим ни на кого другого, обладающим грубой силой. Независимо от силы или опыта своего противника, он оставался непобедимым, его мастерство на поле боя соперничало только с его уменьями в спальне.

Младший Син предпочитал книги битве, а романтику войне, хотя его военные триумфы были не менее известны. Он мог планировать и разрабатывать стратегии лучше, чем кто-либо.

Оба принца любили друг друга, и каждый из них поклялся ставить другого превыше всего. Но давным-давно Оракулы Амарантии предсказали, что один брат женится на любящей королеве и убьет другого брата, а затем объединит враждующие кланы реальности.

Оракулы никогда не ошибались.

В конце концов, независимо от надежд и планов принцев, пророчество будет исполнено…

В некоторых сказках нет счастливого конца.

Глава 1

Убить мужчину, завладеть его магией. Старая, как мир, сказка.

С ревом Пьюк Непобедимый замахнулся парой коротких мечей на своего последнего противника, короля клана Уолш. Одним окровавленным клинком пронзил металлический нагрудный щит мужчины, заставив его упасть на колени; другим перерезал ему горло.

«Никто не сравнится с принцем Коннахта».

Король задохнулся от шока и боли, когда с обеих сторон губ потекли алые струйки.　

— П-Почему?

Лишь подумав, Пьюк вернулся себе обычный облик, позволив умирающему королю увидеть истинное лицо того, кто его победил.

— Мой брат передает привет. — Пьюк прокрутил лезвие и сказал: Можешь покоиться разбитым по кусочкам.

Изумлённый король испустил последний вздох, прежде чем замолчать и опустить голову. Пьюк выдернул мечи, и тело рухнуло на землю, разбрасывая песок.

На войне только одно правило: победить, чего бы это ни стоило.

Солдаты Уолша отступали в бешеной суматохе.

Темный сверкающий туман поднялся от трупа короля и поплыл к Пьюку. Сильнейшую магию притягивали выжженные на руках руны — закручивающиеся золотые символы, которые тянулись от кончиков пальцев до запястий. Чистая сила. Опьяняющая. Ни с чем не сравнимая.

Голова его загудела, кровь в венах нагрелась и зашипела. Из-за магии, да, но ещё от ощущения превосходства. В мгновение ока последняя битва в длинной череде войн закончилась, и Коннахты одержали победу.

Пьюку только и осталось, что стоять посреди пропитанного кровью поля боя. Песчаные дюны простирались насколько хватало глаз, прерываемые только случайными оазисами с высокими деревьями и кристально чистыми родниками.

Два солнца этой реальности давно скрылись за горизонтом. Ночь вошла в свои права, небеса приобрели такой же оттенок, что и шелковица, создавая бесконечное темное море фиолетово-красного. Ни одна звезда не сияла сегодня.

Он закрыл глаза, наслаждаясь победой. Перевес был не на его стороне, вражеская армия более чем в два раза превышала его собственную. Однако, вчера вечером его брат, Син, предложил Пьюку пробраться во вражеский лагерь, убить командира Уолшев, сжечь тело… и занять его место. Трудно сделать, но всё было выполнено.

В своем новом обличье Пьюк приказал солдатам «устроить засаду» на Коннахтов и, в конечном счете, привел всю армию в ловушку. После этого добраться до короля было детской забавой.

Син мог посмотреть на любую ситуацию — на любого человека — и увидеть скрытые слабости.

Пьюк иногда задавался вопросом, какие слабости ощущал в нем его брат. Не то чтобы это имело значение. Син едва ли не всегда стремился защитить его, делая, что угодно для того, чтобы брат выиграл каждую битву.

Вместе они бросили вызов пророчеству, произнесённому над ними в детстве. Один брат убьёт другого? Никогда! Пьюк и Син будут править пятью кланами вместе, и ничто не встанет между ними.

Такая сильная связь, как у них, никогда не разорвётся.

Как только холодный ветер плюнул в него песком, Пьюк открыл глаза. Несмотря на низкую температуру, он излучал тепло, его вены были накачены адреналином. Пот, смешанный с кровью побежденного, забрызгала его торс, стекая по каждой выпуклой мышце.

Вдалеке кто-то крикнул:　

— Победа за нами!

Последовали и другие крики.

— Магия Уолшев наша!

— Мы победили! Мы победили!

Ликующие возгласы раздались знакомым хором. Он тренировался, страдал и истекал кровью вместе с этими людьми. Для Пьюка преданность была намного дороже золота, бриллиантов и даже магии.

— Возвращаемся в лагерь, — крикнул он. — Праздновать.

В унисон все солдаты бросились вперёд, прямо на дюны, в спрятанную магией Сина реальность.

Пьюк убрал мечи в ножны и поднял королевский клинок — идеальный трофей. Гордо поднял голову, следуя за своими людьми, уходящими с поля боя. Огромное количество тел и отрубленные конечности засоряли путь. Воздух был наполнен насыщенным медным привкусом крови и зловонием опустошенных кишок.

Кровавая бойня ему никогда не нравилась. Но и не вызывала беспокойства.

Он не собирался уклоняться от насилия. Угрожаешь его народу — страдай. День, когда он проявил к врагу милосердие, был днем, когда он обрёк свой клан на рабство и смерть.

Оставаясь в тени, Пьюк проскользнул через невидимый дверной проем, доступный только тем, в ком есть магия Коннахта. Для всех остальных дверь оставалась запертой; часто мужчины, женщины и дети проходили мимо, даже не подозревая, что некое измерение существует на расстоянии вытянутой руки.

Внезапно его окружили палатки, пылающие огнем ямы, солдаты и их женщины. Запах смерти испарился, сменившись ароматом жареного мяса, тяжелых работ и сладких духов.

Девушка заметила Пьюка и подошла, в её глазах промелькнул интерес.　

— Здравствуйте, Ваше Высочество. Если вы нуждаетесь в спутнице на этот вечер…

— Позволь мне тебя остановить. Я никогда не возвращаюсь для второго раза.

Он никогда не забывал лиц и помнил, что уже спал с этой женщиной в прошлом году.

Прежде чем лечь в постель к женщине, он убеждался, что она поняла его политику «один-единственный раз».

Ее выражение лица омрачилось разочарованием.

— Но…

Закончив разговор, он обошел её и направился к краю лагеря, где он и Син поставили палатку. Равнодушный жест с его стороны, да, но необходимый.

Пьюк не был похож на других членов королевской семьи. В то время как большинство принцев держали «конюшню» и путешествовали со своими «кобылками», даже во время войны, Пьюк отказывался дважды спать с одной и той же женщиной. Он не мог рисковать и поддерживать романтические отношения с кем-либо. Романтика разожжёт надежду на брак. Нет брака — нет никакой любви королевы. Отсутствие любящей королевы означает, что пророчество останется невыполненным.

По правде говоря, Пьюк обожал всё, что касалось «женской мягкости», в которой ему отказывали большую часть жизни. Он любил поцелуи, прикосновения и предвкушение. Трение потных тел друг о друга. Стоны, всхлипывания и вздохи, звучащие в ушах. Блаженство, наконец-то, погружаться глубоко в свою возлюбленную.

Иногда несколько часов в постели незнакомки только возбуждали его аппетит…

В глубине души у него было тайное, постыдное желание держать женщину при себе, узнавать каждую мелочь о её прошлом, её надежды и мечты. Он и сам мечтал провести недели, месяцы, годы, балуя её и только ее, оставляя на ней свои метки.

Он жаждал иметь «своё».

Возможно, когда-нибудь он сможет…

Нет. Никогда. «Син важнее женщин, всегда. Син важнее всего».

Сегодня вечером братья рассмотрят успехи и неудачи битвы. Они будут пить, и смеяться, планировать свой следующий шаг, и всё будет правильно в мире Пьюка.

Колючая лоза окружала и защищала его шатёр, никто не мог войти или выйти без его разрешения. Развязав завиток магии, он заставил лозы расступиться и вошёл внутрь.

Завидев брата, Пьюк ощутил внезапный прилив любви. Хотя у них была одинаково смуглая кожа, тёмные глаза и ещё более тёмные волосы, тот же орлиный нос и суровые губы, черты Сина выглядели более мягкими. Пьюку же неоднократно говорили, что его лицо выглядело «высеченным из камня».

Син вышагивал, не обращая внимания на окружающий мир.

— Что тебя беспокоит? — пальцы Пьюка сжали рукоять меча.

Его брат никогда не шагал туда-сюда… до недавнего времени. Месяц назад он присутствовал на мирных переговорах с соседним королевством и вернулся… изменившимся. Покой сменила паранойя, определённость — неуверенность.

Он сказал Пьюку, что проснулся в последнее утро, найдя свою армию убитой. Он лежал среди побоища, единственный выживший, не помня о произошедшем. Теперь Син не мог уснуть, вздрагивал от внезапных движений или звуков и смотрел на тени, как будто там кто-то спрятался. Он не посещал конюшню и перестал снимать рубашку во время тренировки.

Пьюк подозревал, что на груди его брата появились новые шрамы. Он думал, что другие сочтут его слабым, если увидят их мельком?

Если кто-нибудь скажет хоть одно слово против, этот «кто-нибудь» умрёт.

Каждый раз, когда Пьюк проявлял беспокойство, Син менял тему разговора.

Син остановился перед очагом, взглядом нашёл Пьюка, прежде чем стремительно отвернуться.

Постепенно Син расслабился, даже ухмыльнулся знакомой ухмылкой, которую только Пьюк имел честь видеть.　

— Ты не торопился возвращаться в лагерь. Преклонный возраст тебя задержал?

Он фыркнул.　

— Ты всего на два года младше. Возможно, нам стоит поменяться местами в следующей войне. Я планирую, ты сражаешься.

— Ты забываешь, что я знаю тебя лучше, чем ты сам. Беспокойство за мою безопасность приведет тебя прямо ко мне.

Син не ошибался.

Его брат мог управлять собой в бою, владел любым оружием. Ему не было равных, кроме Пьюка. Но если с ним что-нибудь случится…

«Я сожгу этот мир дотла».

Пьюк подошел к тазу с водой, стоявшему на вершине его дорожного арсенала. Положив меч Уолша сбоку, он смыл ночную грязь.

— Когда мы были детьми, ты волновался за меня, — сказал он, вытирая лицо полотенцем. — Что случилось?

— Ты научился пользоваться мечом.

Син потёр виски, как будто ненавидел мысли, кружащиеся в его голове.

Ему нужно отвлечься.

— Начнём обзор сражения?

— Ещё нет. Я пришел с новостями.

Потекли мучительные секунды.

Пьюк напрягся.

— Рассказывай.

Глядя в глаза Син сказал:　

— Отец объявил о твоей помолвке с принцессой Аланной из Динджина.

Первая реакция Пьюка: «У меня будет жена. Она будет моей!»

Потом он нахмурился. «Нужно действовать осторожно». С самого раннего возраста он видел мир вокруг себя через ослепляющую призму: «МОЙ брат, МОЙ клан, МОЁ царство».

Он встречался с Аланной только раз, и хотя ему понравилось ее внешность, он не стал бы спать с ней, тем более жениться. Искушению нельзя потакать, даже в малейшей степени.

Однако он понимал озабоченность Сина. Король сам выбирал приемника, а не первородство. Если король, конечно, не сделал бы выбор, то корону взял бы самый сильный воин. Но этим объявлением Король Пьюкинн III решил их судьбу.

— Отец поспешил с объявлением — сказал Пьюк. — Я не буду ни на ком жениться. Даю тебе слово.

— Это политический шаг, призванный укрепить союз между нашими кланами, но… пророчество… — Голос Сина затих под конец. — Один станет королем с любящей королевой на своей стороне и убьет другого. Оракулы никогда не ошибаются.

— Все бывает в первый раз. — Он сократил расстояние, чтобы обхватить лицо брата ладонями. — Доверяй мне. Свадьба никогда не состоится. — Он никогда не женится и пророчество не осуществится. — Я выбираю тебя, брат. Я всегда буду выбирать тебя.

Син оставался таким же напряженным.

— Если ты откажешь ей, то оскорбишь динджинцев. Разразится ещё одна война.

— Другие войны всегда начинаются.

Каждый клан собирал магию у людей, которых они убивали, отчаянно желая обладать большим, чем другие.

Магия была силой, а сила — магией.

Син отошёл от Пьюка, беспокойно потирая двумя пальцами тёмную щетину на подбородке.　

— Женившись на Аланне, ты объединишь кланы, как и мечтал. Коннахт, Динджин, Фиан, Идром и Уолш.

Как заставить брата понять? Да, он мечтал объединить кланы. Война наконец-то закончится. Много жизней получится спасти. Воцарится мир. Амарантия будет процветать, земли больше не будут терзать постоянные сражения.

Но мир без Сина ничего не значил.

— Нет ничего важнее тебя, — сказал он. Много веков назад было двенадцать кланов. Теперь из-за королей и армий, жадных до магии, осталось только пять. Если ничего не предпринять, всё население вымрет. — Не для меня.

— Ты не слушаешь, — настаивал Син. — Динджин и Фиан теперь союзники. После вашего брака с Аланной, Коннахт станет сотрудничать с Динджином, поэтому Фиан будет вынужден принять сторону Коннахта. Когда это произойдет, Идром, который в настоящее время заключил мир с Фианом, должен будет разорвать свой союз с Уолшем, чтобы сохранить мир с нами. И они сделают это. У них нет семейных связей с Уолшем. И теперь, когда нынешний или, вернее, бывший король Уолш мертв, новый правитель начнёт отношения с нами с чистого листа.

— Мне всё равно, — сказал он, покачав головой. — Цена слишком высока.

Син молча изучал его так, как свои любимые карты. Печаль омрачила его черты, пока не была подавлена решимостью. Он кивнул, словно принимая монументальное решение, и показал на стол в углу. В центре стоял, казалось бы, небольшой интригующий сундучок.

— Его доставили сегодня утром, — сказал Син. — Как раз перед началом сражения.

— Подарок?

— Оружие.

Оружие?　

— Не волнуйся. Я позабочусь об этом.

Пьюк сделает что угодно — убьёт кого угодно — чтобы решить проблемы своего брата. Все справедливо. Син всегда ему помогал.

Он пересёк палатку, чтобы встать перед маленьким сундуком. Неизвестный металл был покрыт перламутром. В каждом углу сверкали бриллианты. Когда он потянулся к нему, импульс зла коснулся его кожи. Не магия, а чистое, неподдельное зло. Его кровь заледенела.

— Кто его прислал?

И какое это оружие?

— Женщина по имени Киликаель, Красная Королева. Она выразила надежду, что мы насладимся нашим крахом.

Киликаель. Он никогда о ней не слышал.

— Она правит соседней реальностью?

Насколько известно Пьюку, женщина никогда не руководила… никем. По крайней мере, не открыто. Женщины помогали своим королям.

— Я не уверен, — ответил Син.

Ответ не имел значения. Никто не угрожал брату и его жизни. Крах? Не тогда, когда Пьюк жил и дышал.

Син не просто спасал его жизнь множество раз; он спас душу Пьюка.

Незадолго до седьмого дня рождения Пьюка его кузен погиб в бою. Нуждаясь в новом командире из королевской династии, король выбрал Пьюка. И маленького принца вырвали из рук матери раньше обычного, чтобы ласка женщины больше на него не «влияла».

«Погубите мальчика, и вы погубите мужчину, которым он станет».

Слова, которые кричал отец его матери в день, когда Пьюка уводили.

— Я тоже пойду, — сказал пятилетний Син. — Куда ты пойдешь, туда и я.

Подробности того рокового дня навсегда остались в памяти Пьюка. Рыдания матери, раздававшиеся по всей крепости: «Мои дети. Пожалуйста, не забирайте моих детей». Слезы, катившиеся по лицу Сина, когда он взял Пьюка за руку и добровольно ушёл из единственного дома, который он когда-либо знал. Каким утешением Пьюку стала непоколебимое решение маленького мальчика остаться вместе с ним.

В течение многих лет оба мальчика жили и тренировались с самыми закалёнными солдатами клана. Все нежные эмоции были выбиты, вырваны или вырезаны из них.

Когда им было двенадцать и десять лет, отец дал по мечу и бросил их посреди самых опасных песчаных дюн с одним напутствием: вернуться с сердцем врага… или остаться здесь навсегда.

Если бы Пьюк мог вернуть время назад, он бы потребовал, чтобы Син остался с их матерью, в её любящих руках. Теперь же вина была его постоянной спутницей. Пока он не научился бороться, и бороться хорошо, он не мог защитить Сина от ежедневных оскорблений. Хуже того, их мать умерла до того, как они смогли ее навестить.

Она родила мертвого младенца вскоре после их отъезда и, погруженная в горе, намеренно сожгла себя дотла. Воин мог бы выжить в огне, но не женщина без рун и магии.

Массируя затылок, Пьюк решил продолжить.

— Ты открывал сундук?

— Нет. Я ждал тебя, — сказал Син, дрожа от страха.

Страх? Невероятно. Син ничего не боялся, пока Пьюк прикрывал его спину.

— Мне не следовало приносить проклятую вещь в твою палатку. — Его брат подошел к столу. — Я возьму его и…

— Нет. — Вытянув руку, Пьюк остановил Сина до того, как тот прикоснулся к сундуку. Да, Син уже справился с этим без последствий. Не важно. Не было причин рисковать еще раз. — Я хочу узнать, что внутри.

Хотел знать, что эта неизвестная королева решила использовать против его семьи.

— Я позову одного из главнокомандующих. Позволь ему…

— Нет. Я сделаю это сам. — Хороший король не поставит свою собственную жизнь выше жизни его людей. — Оставь меня. Я дам тебе знать, что обнаружил там.

— Ты остаёшься — я остаюсь.

Еще одно полено упало в огненную яму его вины. Он стиснул зубы.

— Я не хочу подвергать тебя опасности, брат.

«Ни сейчас, ни когда-либо».

Секунду в глазах Сина блестели непролитые слезы. Он быстро заморгал.　

— И всё же, — сказал он, — я хочу остаться.

Почему он едва не заплакал? Внезапно Пьюк еле смог смириться с мыслью, что его брат рядом.　

— Очень хорошо. Отойди.

Когда Син отошёл к другой стороне палатки, Пьюк схватил короткий меч и приготовился к худшему. Взрыв бомбы? Магическая ловушка? Потом он сделал это… открыл крышку.

Сначала ничего не произошло. Но между двумя ударами сердца черный дым поднялся из сундука, запах серы наполнил воздух, обжигая его ноздри. Светящиеся красные глаза моргнули, открылись и сузились, сосредоточившись на нём.

Пьюк отскочил назад и резко выставил меч вперед. Металл просто прошёл сквозь тьму. Что за…

Появилось рогатое существо… владелец этих глаз. С пронзительным визгом он спикировал вниз. Цель: Пьюк. Он пытался отпрыгнуть с пути. Слишком поздно. Существо…

Его пронзила боль, с губ сорвался рев. Существо вошло в его тело, и теперь разрывало органы. Оно кусалось и царапалось, и все же Пьюк не ощущал никаких внешних признаков ранений.

В безумстве он уронил меч, чтобы разорвать ногтями грудь, разрезая кожу и мышцы… безрезультатно. Существо оставалось внутри него тёмным присутствием, воющей ядовитой смесью ненависти и удовольствия.

Кровь в жилах Пьюка могла бы стать топливом; каждая клетка его тела, казалось, загорелась, плавя его изнутри… изменяя? На макушке его черепа вспыхнули два огненных кольца, как будто круги были прожжены в кости. Он протянул руку и почувствовал… рога?

Хрипло дыша сквозь сжатые зубы, он дернул за коричневый мех, выросший на ногах. Мех остался. Затем ступни покрыла твердая оболочка — превратив их в копыта? — когда кожаные ботинки разошлись по швам.

Изменение формы не ново для него, но эту трансформацию Пьюк не мог контролировать. Не мог это остановить.

На его груди появились рваные черные линии, небольшие реки горящей лавы выжгли образ. Бабочка с острыми, как осколки стекла, крыльями. Различные цвета мерцали в свете огня, один за другим они менялись, как и различные эмоции менялись в нём самом.

По большей части, Пьюка душила паника. Это была галлюцинация, вызванная дымом?

Или он навсегда останется монстром?

Его колени подогнулись, не в силах выдержать вес. Когда он лежал на земле, задыхаясь, паника утихла. Его взгляд упал на меч Уолша, и гордость, которую он испытал всего несколько мгновений назад, угасла, прежде чем исчезнуть совсем.

Преданность своему царству и народу… ушла. Он ничего не чувствовал. Меч был куском отточенного металла, королевство — бессмысленным местом, его граждане — ничтожеством.

Пьюк искал эмоции, любые эмоции, спрятанные где угодно. Есть! Любовь к Сину, сияющая путеводная звезда.

Он защитит юношу от этого… чем бы это ни было. Но, когда он попытался дотянуться до брата, мышцы сжали кости, удерживая его неподвижным, и паника вернулась.

— Син!

Син не хотел смотреть на него.

Что-то не так…

Ужасная опустошённость начала охватывать Пьюка во второй раз… поглощая чувства к брату. Драгоценный Син. Заветный Син. Для Пьюка он был смыслом… всего. Но невидимый кинжал пронзил его сердце, любовь истощалась… истощалась…

Он продолжал бороться.　

— Люблю тебя, — вскрикнул он. «Не могу потерять Сина. Не могу… «　

Но даже когда он говорил, его сердце ничего не испытало.

В одно мгновение его любовь ярко вспыхнула, которую не погасили ни война, ни гонения, ни уродство, а в следующее — она стала всего лишь потушенным факелом.

Пьюк моргнул, глядя на Сина, и не почувствовал… ничего. Он не забыл ни их прошлого, ни того, как брат помогал ему на протяжении веков, ни всего того, от чего отказался Син ради него, но его это больше не волновало.

Син присел рядом с ним с печалью в глазах.　

— Мне очень жаль, Пьюк. На самом деле. Я знал, что было внутри сундука… Киликаель… она знала о нашем пророчестве, уверяя, что мы уже на пути к разрушению, и один из нас убьет другого. А так мы сможем жить. Я просто… Я не мог убить тебя, но не мог и тебе позволить убить себя. Ты бы возненавидел себя. Извини, — повторил он. — Мне очень жаль.

Брат его предал?

Невозможно. Он бы никогда не поступил столь ужасно.

— Я заключил сделку с женщиной-демоном, — продолжил Син. — Никогда не прощу себя, но лучше я, чем ты, да? Разве ты не видишь? Ты не будешь беспокоиться ни о короне, ни о кланах. Теперь ты одержим демоном Безразличия. — Он постучал Пьюка по груди и голос его ожесточился. — Вы с ним соединены на всю оставшуюся вечность.

Печаль, решительность и ярость — так много ярости — внезапно полыхнула внутри Пьюка. Брат его предал. Он без колебаний спланировал его падение. Но, как и всё остальное, печаль, решительность и ярость исчезли, и осталось только холодное безразличие.

Пьюк Непобедимый только что стал Пьюком Обманутым.

Он должен уйти. У него может и нет стремления убить своего брата, остаться здесь или даже уйти, но здравый смысл подсказал: не оставайся с тем, кто причинил тебе вред.

Наконец мышцы расслабились, и он встал.

— Я сделал это для нас. — Син выпрямился и протянул к нему руку. — Скажи, что ты понимаешь. Скажи, что мы останемся вместе.

Молча, он попятился от брата. Он решил пройтись, подумать о случившемся и о дальнейших действиях.

— Пьюк…

Он покинул палатку, так и не оглянувшись.

Глава 2

Прошли века. Много лет после ухода Пьюка. Он не собирался их считать.

Он не вернулся к своему брату или клану даже тогда, когда услышал слухи о жестокости Сина. Очевидно, его брат превратился в самого кровожадного тирана в истории Амарантии. Он уничтожил половину леса — одного из двух — чтобы построить крепость. Сделал рабами всех граждан Коннахта и жителей других кланов, взятых в плен, и убивал всех, кто «замыслил его падение».

Он верил, что тысячи людей мечтали его свергнуть.

На самом деле Пьюк знал правду. Чёрная душа Сина вышла, наконец, поиграть.

Бесцельно Пьюк кочевал из одного конца Амарантии в другой. Те, кто вставал у него на пути, умирали. Если ему попадалось что-то необходимое для выживания, он брал это. Пищу. Оружие. Ночлег. Иногда он брал любовницу.

Он мог затвердеть, и женщина могла ездить на нем сама до получения удовлетворения, но он ничего не делал для её удовольствии… и не мог достигнуть своего. Хотя он чувствовал физиологическую потребность в освобождении, никто не мог заставить его кончить. Даже он сам.

Пьюк вспомнил, как однажды тайно мечтал снова и снова быть с одной и той же женщиной. Когда он действительно сделал это, то обнаружил, что ему не хватает опыта.

Когда Пьюк привык к Безразличию, то понял, что тот не мог украсть или стереть его эмоции, только похоронить и спрятать их. Что демон незамедлительно и делал; он вошёл во вкус, наказывая всякий раз, когда Пьюк чувствовал слишком много и слишком долго.

«Никогда не был безразличен к этому, так, демон?»

Даже сейчас существо рыскало в его голове, и каждый его шаг отдавался ударом кувалды, в ожидании ошибки Пьюка.

Ему пришлось научиться хоронить и скрывать свои эмоции самостоятельно, покрывать их толстыми слоями воображаемого льда, вызванного магией, которую он всегда использовал. Магией, которой он мог владеть где угодно и когда угодно. Со льдом приходило онемение, с онемением — мир.

Необходимый процесс. Ярость, ненависть, боль, беспокойство и надежда все ещё бурлили в нём. Он стал пороховой бочкой и однажды взорвется.

Когда это произойдёт…

Безразличие его убьёт? Пьюк примет смерть или станет бороться?

По крайней мере, демон предупреждал его, когда эмоции вырывались на свободу. Рык приравнивался к удару по запястью. Рев означал, что Пьюк ступил на опасную почву. Когда он слышал мурлыканье, значит, слишком долго чувствовал, и ад вот-вот обрушится на него.

Демон истощит его силы, оставив неподвижным на несколько дней. Практически в коме.

Чтобы избежать наказания, Пьюк создал правила, которым неукоснительно следовал.

«Никому никогда не доверяй. Помни, что все лгут».

«Убивай всех, кто угрожает выживанию, и всегда мсти за минутное пренебрежение».

«Ешь три раза в день и приобретай одежду и оружие, когда это возможно».

«Всегда иди до конца».

В какой-то момент Пьюк пересёкся с принцессой Аланной из Динджина. Она закричала и убежала в ужасе от монстра, которым он стал. О, ну ладно.

Хотя магия все ещё клубилась внутри Пьюка, он потерял свою способность трансформироваться. Рога остались на его голове — две башни позора из слоновой кости. Мех и копыта на его ногах также продолжали вырастать; независимо от того, сколько раз он всё это срубал, думая, что, может быть, просто возможно, он смог бы освободить свой ум от Безразличия, если бы избавился от этих звериных атрибутов.

За долгое время на него нападали разные воины, решившие убить опального принца Коннахта. Пьюк закалывали, поднимали на кол и вешали, растягивали на дыбе, четвертовали и сжигали в огне. Когда это было возможно, он сопротивлялся. Если он не мог сопротивляться из-за демона, то ждал, пока его тело исцелится, а затем безжалостно и беспощадно вершил возмездие, охваченный яростью, которую не мог контролировать.

Конечно, Безразличие всегда наказывал его после.

Однажды утром, когда Пьюк прогуливался по песчаным дюнам, которые он когда-то обожал, почувствовал пульсацию в ногах. Вернее, в копытах. Быстрый взгляд вниз доказал, что он получил множественные травмы и оставлял позади себя кровавые следы. Ему нужно было украсть и волшебным образом переделать пару туфель. И одежду. Он забыл одеться.

Два золотых солнца осветили небольшой лагерь вдалеке. Идеально. Разная одежда качалась на верёвке, привязанной к вершинам двух ближайших палаток. Ветер разносил запах зажаренного кролика.

Никто не сторожил снаружи, хотя в одной из палаток раздавались голоса.

— …объявили сегодня утром. Принц Талиесин из Коннахта убил своего отца, пока тот спал.

— Полагаю, это значит, что Талиесин теперь король, — раздалось ворчание. — Принц Нил должен был стать преемником, но, думаю, он мёртв.

Пьюк застыл на месте. Син убил их отца?

Они оба презирали мужчину, но хладнокровное убийство во время сна Коннахта? Это низко.

Пьюк ждал всплеска удивления… отвращения… ярости… хоть чего-нибудь. Ни единого намёка на эмоции не просочилось мимо его льда. Когда он натянул пару слишком узких штанов из овчины, он задумался о том, что должен был почувствовать. Возможно, всё вышеперечисленное? Определённо, нужно остановить его брата.

— Если принц Нил не умер, — один из мужчин заговорил, — он всё ещё чудовище.

Нил — Пьюк.

— Что лучше, чтобы Талиесин или зверь правили твоей семьей? — спросил другой мужчина.

— Зверь, — хором ответили мужчины.

Тот факт, что все хотели бы Пьюка вместо Сина… жители Коннахта должно быть в отчаянии.

«Могу ли я действительно уйти и оставить свой клан в опасности?»

Вдруг Син женился на женщине, которая его полюбила, тогда он убьёт Пьюка и объединит кланы? Амарантия, несомненно, рухнет.

Син должен умереть.

«Всегда иди до конца».

Ну, тогда всё в порядке. Пьюк спасет Коннахт от сумасшедшего и всю реальность от разрушений… и, наконец, отомстит брату. Глубоко в сердце Пьюк хотел отомстить. За светлое будущее, которое он потерял, за любовь, которую Син так холодно уничтожил.

Гнев Пьюка был заслуженным. Он имел на это право.

Безразличие огрызнулся, предупреждая. Пьюк использовал магию, чтобы покрыть своё сердце и разум льдом.

Когда ледяная логика вернулась, он начал размышлять: если демону удастся истощить его силы, Син его победит.

«Он уже знает мою слабую сторону…»

Пьюк сжал кулаки. Он должен найти слабое место Сина.

Никто не даст лучшего наставления, чем Оракулы.

Пьюк съел все кусочки кролика — правило есть правило — изменил с помощью волшебства проклятые сапоги и направился на восток. Оракулы жили в самой опасной части Амарантии, там, где мощная магия сгущала воздух, создавая порталы, которые вели в другие миры, в бесконечные ямы, в центр вулкана и даже на дно океана.

Только самые отчаянные жители осмелились рискнуть прийти сюда. Только те, кто стремился спасти себя или любимого, короли, которые нуждались в руководстве при выборе наследника, или такие люди, как Пьюк, которым нечего терять.

Путешествие заняло три дня пути. Ни привалов, ни еды, ни воды. По крайней мере, ему удалось избежать порталов.

Наконец, он достиг самой высокой песчаной башни реальности. Оракулы жили наверху, с видом на… всё. Пьюк ослаб настолько, что не мог подняться, поэтому использовал последнюю свою магию, чтобы создать песчаную лестницу.

Ему нужно было накопить больше магии, а значит, ему придется убить кого-то, и скоро.

«Нужно ли убить одного из Оракулов?» История утверждала, что триада создала Амарантию в качестве убежища для тех, кто имеет магические способности. Их запас магии должен был быть безграничным, даже бесконечным.

Когда-то мысль о том, чтобы причинить вред женщине, вызывала у него отвращение. Сейчас? «Причини его». Источник есть источник.

Сначала дело. Когда он ступил на верхние ступеньки без поручней и стен, то обнаружил трёх женщин, стоящих вместе, каждая из которых была задрапирована от груди до бёдер в разноцветные шарфы. Замечательно, тёмный туман скрывал их лица.

Вместо приветствия он сказал:

— Вы знаете, почему я здесь. — Они должны. — Как мне вернуть свое? Свободу от демона. Корону Коннахта. Объединение кланов. Защиту моей реальности. Черное сердце Сина на золотом блюде. Принцессу Аланну.

Её он примет как должное.

Ветер усилился, и женщины одновременно заговорили.

— Какое наше правило, Пьюк Непобедимый?

Вся Амарантия знала их правило. «Ничего не даешь, ничего не получаешь». Чем более личным был подарок, тем более подробным был ответ.

Что может быть ценнее его собственного чёрного сердца?

«После этого не останется сил на убийство».

«Оно того стоит».

Он решительно вынул кинжал из ножен на талии и воткнул лезвие в грудную клетку. Теплая кровь полилась по его груди. Боль пожирала его силу с таким же упорством, как и Безразличие, обжигая каждый нерв в его теле. В конце концов, его колени ослабли. Но даже когда он упал, он продолжал рубить мышцы и кости. Наконец, успех.

Раз он бессмертный, то сможет восстановиться… через какое-то время. Здесь и сейчас его разум останется в сознании в течение минуты, может быть, двух. Достаточно времени, чтобы получить желаемое. Син хорошо его научил: весь ход твоей жизни может измениться между двумя ударами сердца.

Одним движением запястья он бросил бьющееся сердце Оракулам. Раздались крики одобрения, за которыми последовали голоса, один Оракул говорил за другим.

— Ты любишь наш дом, наших людей, несмотря на твои… ограничения. Но сказанное когда-то нельзя отменить. Что должно произойти — произойдет.

— Одно пророчество может работать совместно с другим и исправить предыдущее.

— Чтобы спасти нас всех, женись на девушке, которая принадлежит Уильяму Тёмному… она — ключ…

— Приведи свою жену в наши земли и последующую за ней тьму. Только мужчина, который готов жить или умереть за эту девушку, сможет свергнуть Сина Сумасшедшего.

Когда Син заслужил прозвище «Сумасшедший»?

— Только тогда ты получишь всё, что желаешь.

— Но не забудь ножницы Ананке, они необходимы…

Вместе оракулы прошептали:　

— Другого пути нет.

В последовавшей за этим тишине мысли Пьюка закружились. Уильям Тёмный. Он никогда не слышал о нём или о девушке, ради которой мужчина готов жить или умереть. Обоих нужно привести в Амарантию, одного за другим. Очень хорошо.

Пока тяжёлый мрак подбирался к границам его разума, он упорядочил и установил для себя задачи.

«Найти Уильяма Тёмного. Жениться на девушке, которую он любит. Сразиться с Сином».

Одно пророчество не изменит другое. Вместо этого они будут работать в тандеме. То есть, Уильям не станет убивать Сина, а только свергнет его. Остальное зависит от Пьюка.

Ничто не остановит его от выполнения каждой задачи. Уильям. Свадьба. Сражение. Однажды Пьюк наденет корону Коннахта, спасёт свой народ и объединит кланы.

Наконец, мрак перестал играть и начал пожирать его, целиком поглощая. Больше он ничего не узнал.

Глава 3

Джиллиан Шоу, ДП (До Пьюка)

4 дня и 32 секунды до дня Рождения.

«Я могу сделать это. Я могу».

Сексуальное женское бельё? Есть.

Опьяняющие духи? Есть.

Почищенные зубы, для лучшего результата два раза? Есть, есть.

Джиллиан Шоу… также известная как Джиллиан Брэдшоу, Джилли Брэдшоу и Джилл Брэдс, в зависимости от того, какое удостоверение она использовала… прошествовала из одной стороны спальни в другую, чувствуя себя треснутой фарфоровой куклой, которая вот-вот разобьётся. «Мне уже почти восемнадцать. Я могу это сделать».

Её желудок сказал: «Подумай ещё, маленькая девочка».

Не желая осквернять персидский ковер, она бросилась в ванную. Вовремя. Ее вывернуло содержимым желудка в унитаз.

Её парень… кого она обманывала? Он не был её парнем. Пока. Он был бессмертным воином несравненной красоты и силы, ему миллиарды лет и он один из девяти князей ада.

Или бывший князь. Бессмертные титулы могли измениться, по мере завоевания или потери королевств, и она упустила это из виду. В одном она не сомневалась: Уильям Тёмный был безжалостным убийцей. И враги, и друзья боялись его, и всё же, когда он улыбался, мокли трусики.

Парень трахал всех подряд. Множество раз. У него не было сил сдерживаться… за исключением Джиллиан, с которой он отказался спать.

Пора научить его обратному.

Хотя он никогда не приставал к ней, ему всегда нравилось быть рядом. Очевидно же! Он шутил и смеялся с ней так, как ни с кем другим. Этим утром он спросил её мнение о том, какую футболку надеть. На одной надпись «Я могу заставить пиво исчезнуть», а на другой «Лучший друг в мире».

Понимает ли Уильям, какой является редкостью? Какое в нём богатство противоречий? Он был бескомпромиссно храбрым, внушающим ужас, жестоким, но благородным, с искаженным моральным кодексом. Он желал совершить невыразимые злодеяния, и все же были (маленькие) границы, которые он отказывался пересечь.

Для Джиллиан он был последней надеждой.

«Должна его обыграть». Она провела обширное интернет-исследование? Правильно подобрала наряд? Достаточно почистила зубы? Тьфу. Может, ей стоит пойти домой, пока он не вернулся и не нашел её полуодетой в своей спальне, и не изменил навсегда ход их отношений.

«Слишком поздно. Уже изменил».

Некоторое время назад он был прикован к постели после особенно ужасной битвы. В своем ослабленном состоянии Уильям никому не доверял находиться рядом, кроме Джиллиан. Когда она ухаживала за его ранами, он признался, что ощущал её чувства к нему и сказал, что они могут быть только друзьями, что она слишком молода, чтобы быть с мужчиной и понимать все серьезность отношений.

Благодаря отчиму, она давно это поняла. Он вытворял больные, извращенные вещи, о которых она не могла думать, не молясь о смерти. Он также научил своих сыновей, как делать ужасные вещи.

Но день за днем она продолжала бороться за жизнь. Джиллиан слишком ненавидела своих мучителей, чтобы позволить им выиграть.

Чувствуя себя отвергнутой Уильямом, она пыталась его избегать. Он всё равно находил её и общался, будто ничего не случилось. Вообще-то нет. Это не совсем так. Она поделилась худшим воспоминаниями из своего прошлого, и он начал обращаться с ней, как с хрустальной вазой.

Сейчас существовало две Джиллиан… два волка на войне. Одна Джиллиан боялась своих чувств к Уильяму, а другая хотела большего. Одна смотрела на него и думала, что он самый страшный человек на Земле. Другая смотрела на него и думала, что он самый сексуальный мужчина на Земле.

К слову о психической травме! Что важнее — страшный или сексуальный?

Хм, как насчёт ничего? Он был милым, только это качество имело значение.

Но в последнее время он проводил с ней всё меньше и меньше времени. Он устал от неё? Решил её бросить?

Женщина только одним способом может заинтересовать мужчину…

Её живот скрутило. «Ты доказываешь его точку зрения. Ты ещё не готова. Это совершенно неправильно».

Нет. Нет! Слушать страх? Больше нет. Сегодня она возьмёт под контроль свою судьбу и докажет, что может удовлетворить все потребности Лиама.

Джиллиан плеснула водой себе в лицо и посмотрела на отражение в зеркале. Тёмные испуганные глаза смотрели на неё, и она нахмурилась. Никто, ни в этом мире, ни в любом другом, никогда не мог ненавидеть собственные глаза больше, чем она ненавидела свои.

«Хочешь, чтобы я перестал тебя трогать? Тогда скажи этим красивым глазкам, чтобы перестали умолять о большем».

Холодный пот потек по её лбу, желудок угрожал взбунтоваться во второй раз.

Хорошо. Так. Гарантировано, сегодня она получит нервное истощение.

— Ты заслужила взбучку, — пробормотала она. — Как и Лиам.

Своей добротой и мягкостью он заслужил её доверие, верность и любовь. И каким-то чудом она заслужила и его тоже. Он должен доверять и любить её, несмотря на свой отказ. Зачем ещё он вчера устроил ей частную вечеринку перед днём рождения и удивил новой машиной? «Мерседес-Бенц S600», если точно.

По словам её завистливых одноклассников, это был самый безопасный автомобиль на рынке, потому что он мог противостоять снайперскому огню, реактивным гранатам и высокоскоростным снарядам. О, и он стоил шестьсот тысяч долларов, абсолютно непристойную сумму денег. Но Уильям был успешным бизнесменом, и ко всему прочему имел кучу наличных денег в свободном пользовании.

Но что для неё дороже «Мерседеса»? Пачка купонов ручной работы, которые он ей дал. Внутри были билеты на ночные битвы в видеоигры, ужины в любой точке мира и неограниченный шопинг, пока он носил бы её дамскую сумочку.

Было также двадцать купонов на «голову или сердце врага».

Но что лучше всего этого? Она случайно услышала сплетни друзей. Уильям считал Джиллиан своей избранницей!

Проблема в том, что он продолжал встречаться с другими женщинами.

«Нужно завоевать его сейчас, пока он не влюбился в кого-то ещё».

Немного пошатываясь на ногах, Джиллиан достала запасную зубную щётку, чтобы почистить зубы в третий и четвертый раз. «Он любит меня. Он всегда будет любить меня». Конечно.

Не так давно она встречалась с ребятами из своей школы. Ей было неудобно, но весело. Но когда все разбились на пары, оставив её наедине с одним из мальчиков, Джиллиан запаниковала. Что если он прикоснётся к ней? Как только она подумала, что сойдет с ума, появился Уильям.

— Ты не тронешь её. Никогда, — сказал он с угрозой в голосе. — Если сделаешь это — умрёшь.

В отличие от отчима, он ее защищал. Он был ярким лучом света в кромешной тьме жизни.

С ним она чувствовала себя почти нормальной.

Джиллиан нужно было почувствовать себя нормальной. Так много девушек её возраста были рады открыть для себя «удовольствия» секса. Но она уже презирала этот акт. Запахи, звуки и ощущения. Боль, унижение и беспомощность.

Что, если Уильям мог подарить ей удовольствие?

Её телефон завибрировал. Сообщение от Уильяма? Обнадеживающе и страшно, она посмотрела на экран. Кили.

«Короткий вопрос. Нельзя ответить неправильно. Если бы ты была королевой — как я — и кто-то причинит тебе боль, чтобы спасти тебя, ты бы простила его или убила?»

Кили, Красная Королева, была Хранителем, которой было поручено охранять мир, черпая силу из природы. Она называла свой разум Коробкой ожидания, потому что живет очень долго и в её мозгу застряло слишком много воспоминаний. Не только из прошлого, но и будущего. Или будущего, которое она когда-то видела, но забыла. Теперь она многое вспомнила, её брак с Торином помог ей достичь ясности ума.

По какой-то причине она решила взять Джиллиан под своё крыло и обучить её быть королевой с помощью уроков, представляющих собой «быстрые вопросы».

Джиллиан ответила: «Это мои единственные варианты? Убить его или простить? Прекрасно. Я подыграю. Но прежде чем вынести вердикт, мне нужно больше информации. Как именно этот человек мне навредит?»

Килли: «Кто знает? Меня там не было».

Джилли: «Мне всё ещё нужно больше информации».

Килли: «Неправильный ответ. Ты должны простить меня. Я имею в виду его. ЕГО. Иначе из горечи вырастит сорняк и задушит любую радость. Сейчас, потом. Я надеюсь, тебе понравился этот урок выживания в чудесном мире бессмертия от профессора Королевы КиКи».

Джилли: «Простить тебя??? Что ты сделала, К? Или что ты собираешься сделать? Скажи мне!»

Килли: «Я люблю тебя, моя сладкая маленькая нечеловеческая девочка!»

Нечеловеческая? Иногда понять Красную Королеву невозможно.

С раздражением Джиллиан положила телефон в карман и уловила своё отражение… эти глаза. Она вспомнила, почему находилась в квартире Уильяма, и страх уничтожил её изумление.

Минусы сделать это сегодня вечером: (1) она будет стараться сдержать рвоту, (2) если она не сможет, она уже не найдёт мужества попробовать ещё раз, и (3) отсутствие действий может повлечь потерю дружбы Уильяма.

Плюсы: (1) она выбрала его по своей собственной воле, (2) она планировала встречу, и (3) она будет контролировать всё, что произойдёт. Несмотря ни на что, секс с ним был бы другим. Другим — значит лучше.

Вдруг воспоминания об Уильяме затмят воспоминания о её отчиме? Вдруг Уильям поможет ей избавиться от чувства вины, стыда и отвращения к себе, которые проросли в её сердце и пустили корни?

Джиллиан больше не будет лишь оболочкой себя. Она вновь обретёт уверенность. Ненависть внутри неё истощится. Никогда больше она не почувствует себя раздавленной жизнью.

Её телефон загудел. Взглянув на экран, она застонала. Торин.

«Где ты?»

Торин — другой бессмертный друг — недавно связал себя с Кили. Он был неплохим парнем, любящим сарказм.

Джиллиан ответила: «Ушла. Зачем тебе?»

Торин: «Зачем ещё? Потому что я должен быть уверен, что наша умница в безопасности».

Её пальцы порхали над клавиатурой: «Или ты пообещал Уильяму проверить меня, пока его нет».

Торин: «Это тоже. Вернёмся к делу. Где ты?»

Она не могла соврать. «Ложь» — язык её отчима. Но Джиллиан ни за что не скажет всей правды.

Она набрала: «Я у себя дома, папочка. Спасибо, что спросил».

У неё была собственная квартира по соседству с Уильямом. Технически, её квартира тоже принадлежала ему, так как он заплатил за обе, но то, что принадлежало ему, принадлежало ей… он так сказал! Дважды!

Торин: «Как будто я не могу отследить твоё точное местоположение, милая. Иди домой. Что бы ты ни запланировала, это плохая идея. Жуткая. Ужасная. Худшая!»

«Что?» Он знал? Дрожа сильнее, чем раньше, она выключила телефон. Это была замечательная идея. Возможно, лучшая, что у неё когда-либо была.

«Дыши. Просто дыши». Всё будет в порядке. У Уильяма был опыт. Большой опыт. Его друзья не назвали бы его Уильямом Вечно Похотливым просто так. Он бы позаботился о том, чтобы Джиллиан получила удовольствие в меру своих возможностей. Верно?

Чёрт. Где же он? Чем занимается?

Она вспомнила их первую встречу.

Отчаявшись избавиться от мучителей, она украла деньги и купила билет на автобус из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Там она устроилась на работу в единственное место, где её согласились взять. В дрянную закусочную, где мужчины, такие, как её мучители, регулярно пытались заказать «счастливый конец трапезы».

Затем появилась Даника Форд, талантливая уличная художница, у которой была сверхъестественная способность видеть рай и ад. Даника сбежала от группы бессмертных, одержимых демонами, известных как Повелители Преисподней, каждый из которых был страшнее предыдущего.

В Парисе жил демон Разврата. Сабин — хранитель Сомнения. Амун — Секрета. Аэрон — Гнева. Рейес — Боли. Камео — Несчастья. Страйдер — Поражения. Кейн — Бедствия. Торин — Болезни. Мэддокс — Насилия. Люциен — Смерти. Гидеон — Лжи.

Несмотря ни на что, Даника влюбился в мистера Боль. Счастливая пара пригласила Джиллиан переехать к ним в Будапешт, и поскольку она имела дело с жутким арендодателем, проводя каждую ночь, прижавшись к своей входной двери с бейсбольной битой наготове, то подумала, почему бы и нет? Её мучители никогда не смогут найти её за границей.

Но, как только она приехала, то почувствовала себя намного хуже. Она слишком боялась своих новых соседей по комнате, чтобы спать, и ночевала в комнате развлечений — центральном месте сборов с несколькими выходами

Однажды Уильям плюхнулся на диван и сказал: «Скажи, что ты разбираешься в видеоиграх. Все остальные ужасно играют, а мне нужно бросить кому-то вызов».

В течение нескольких месяцев они играли в видеоигры в любое время дня, и она впервые почувствовала себя ребёнком. Она перешла от ненависти ко всем мужчинам к любви, поскольку расцвела невероятная дружба. Он быстро стал самой важной, заветной и замечательной фигурой в её жизни. Человек, на которого она рассчитывала больше, чем на всех остальных.

Скрипнули петли, входная дверь открылась и закрылась.

Уильям вернулся!

Сердце ухнуло под рёбрами, она побежала в спальню. Раздалось эхо шагов в фойе. Хотя её ноги были больше похожи на желе, воздух свистел между её зубами, она стала на высоких каблуках в позу, положив одну руку на стойку кровати, а другую — на бедро.

Уильям вошел в спальню, держа за руку другую женщину.

Кровь Джиллиан застыла в венах от унижения, дрожь чуть не свалила её. Женщина была потрясающе прекрасна, тогда как Джиллиан была тёмненькая, та была светловолоса, и, вероятно, бессмертна.

Когда Уильям заметил Джиллиан, он остановился. Он скользнул по ней взглядом и прищурился, а ей пришлось бороться с желанием посмотреть вниз и спрятать глаза.

— Тебе не следует быть здесь, — сказал он холодным, твёрдым голосом, ужасно спокойным. Таким тоном, она догадывалась, говорят убийцы. — Я дал тебе запасной ключ на всякий случай, крошка. Не для… этого.

— Я не соглашалась на секс втроем, Уилл, — женщина ярко улыбнулась. — Но мне это очень нравится. Давайте сделаем это!

«Кто-нибудь, убейте меня. Пожалуйста».

Уильям указал на Джиллиан и рявкнул: «Не смей двигаться».　

Затем он вытащил красотку из спальни, несмотря на её бурные протесты.

Джиллиан прижала руки к скачущему сердцу. Ей следует бежать?

Нет. Абсолютно нет. Девушки убегают, а женщины борются за то, что хотят.

Раздался громкий спор. Снова прозвучали шаги. К тому времени как Уильям появился в дверях один, Джиллиан уже не пыталась встать и сидела на краю кровати.

Молча он подошел к шкафу. Затем накинул на её плечи розовый шёлковый халат и просунул руки через рукава.

Определенно не его халат. Это принадлежало одной из его многочисленных женщин?

Уязвимая до предела, Джиллиан посмотрела на него сквозь занавес своих ресниц. Он был такой красивый, с иссиня-черными волосами, бронзовой кожей и глазами цвета утреннего неба. Он был самым высоким человеком, которого она знала, а также самым сильным.

— Что всё это значит, крошка? — Он встал перед ней, скрестив мускулистые руки. По крайней мере, он больше не звучал убийственно. — Почему здесь? Почему сейчас?

— Потому что… просто потому что.

— Недостаточно веско.

— Просто… — «Сделай это, скажи ему». — Потому что парням нужен секс, и нет лучшего способа заинтересовать. И потому что я хочу тебя. — «Наверное. Точно». — А ты меня хочешь?

Он провел языком по зубам.　

— Ты не готова услышать правду.

— Я готова, — она вскочила, чтобы схватиться за воротник его рубашки. — Пожалуйста.

— Твоя семья забрала у тебя что-то ценное, — сказал он, отпуская её пальцы, не применяя сил. — Я не буду делать то же самое.

— Ты и не сделаешь. Будь со мной, и ты поможешь мне забыть. — «Умолять сейчас?» Ее щеки запылали от новой волны унижения. — Мы предначертаны друг другу, так ведь?

Взгляд, которым он окинул её… такой нежный, такой трепетный, что опустошил её.　

— Мне не нужна предначертанная встреча. Я проклят, не забывай.

Да. В тот момент, когда он влюбился, переключатель, вероятно, щёлкнет в его возлюбленной, и она сделала бы всё возможное, чтобы его убить.

У него была книга с подробным описанием проклятия и, возможно, ключом к его разрушению. Проблема была в том, что подробности написаны каким-то кодом, со странными символами и странными загадками. До сих пор никто ничего не смог расшифровать. Но они смогут.

— У тебя есть эта книга. У тебя есть надежда.

«У нас есть будущее».

— Я не буду рисковать своим сердцем, эмоционально или физически, — он посмотрел на неё, играя локоном её волос. — Но однажды мы будем вместе. В один прекрасный день. Через четыре дня, точнее. Тогда я удостоверюсь, что ты готова».

Вывод: он планировал переспать с ней, так же, как со многими другими. Когда их отношения угаснут — а он явно ожидает, что все утихнет — они бы сделали, что? Вернулись к их дружбе, как ни в чем не бывало?

«По крайней мере, он будет в моей жизни».

«Я жалкая».

— И… ты… неважно. Я возвращаюсь домой.

Его большие руки обхватили её лицо, удерживая на месте. Страх забрался ей по спине. С которым она жила двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю в Нью-Йорке.

«Ты оставишь свои руки там, где я их положил, красотка, или я их сломаю».

Её легкие сжались, и стало невозможно дышать.

— Всё в порядке, крошка. Успокойся, — Уильям провел пальцами по её волосам. — Сделай глубокий вдох.

«Раскрой свой рот для меня».

Джиллиан вспыхнула, отбиваясь от Уильяма.　

— Отпусти меня. Ты должен меня отпустить. — Когда её кулаки разбили в кровь его нос и губу, у неё не осталось гордости. Никаких амбиций, только побег. — Не прикасайся ко мне! Перестань меня трогать!

— Шшш. Шшш. Я держу тебя, — он притянул её к своему твердому телу и обнял, держа в плену. — Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое, клянусь.

Она всё равно боролась. Он только крепче её держал.

В конце концов, её сила иссякла, и она осела напротив него. Её сотрясали рыдания.

— Я помогу тебе преодолеть это, — сказал он, — но не сегодня. Со мной секс не будет повязкой на ране.

Она напряглась, открыла рот, захлопнула его. Почему он не может увидеть? Ей нужна была повязка. В её рану просочился яд. В один прекрасный день это её убьет.

Но в одном он был прав. Она не была готова к сексу.

Запомни это. Возможно, Джиллиан никогда не будет готова. Её отчим-мучитель разрушил её. Потому что, если она не смогла остаться спокойной с Уильямом, человеком, которому она доверяла больше всех остальных, то не сможет оставаться спокойной ни с кем.

Джиллиан сделала единственное, что могла, и включила секс в свой список «никогда-никогда». Никогда не признавай, никогда не думай.

Надежды нет. Рваный, хриплый стон вырвался из ее рта. Будто раненое животное перед смертью.

— Однажды, моя глупенькая Джилли Мармеладка, мы оглянемся назад и засмеёмся, — сказал Уильям, всё ещё оставаясь таким нежным, таким чутким. — Вот увидишь.

— Может быть, ты и прав. — Она молилась, чтобы он был прав.

— Я самый мудрый человек на свете, — сказал он, подмигнув. — Я всё знаю.

Нет, не всё. Только не ключ к снятию проклятия.

— Сегодня не этот день, — прохрипела она. На этот раз, когда она попыталась вырваться из его объятий, он ее отпустил. — Я хотела бы вернуться домой.

— Не смущайся, — сказал он. — Не со мной. Мы притворимся, что этого никогда не было. На самом деле, это уже стёрто из моей памяти. Мы продолжим, как и раньше. — Он взял её руку, точно так же, как брал руку другой женщины, и ещё один кусочек сердца Джиллиан увял. — Давайте запустим несколько видеоигр и немного поубиваем зомби.

— Нет. — Она покачала головой, хлестнув себя локонами волос по щекам. — Не беспокойся обо мне, хорошо? Мы же друзья. Мы всегда будем друзьями. Я просто… Мне сейчас нужно побыть одной.

— Крошка…

— Пожалуйста, Лиам.

Взгляд, который он бросил на неё, разбил и без того треснутое сердце.

Завтра они вернутся к обычным делам, и она проживёт полжизни, боясь мужчин, секса и, возможно, даже счастья. Сегодня вечером она будет плакать.

Глава 4

Прошло три дня

«Так. Вот женщина, ради которой Уильям Тёмный будет готов жить или умереть».

Пьюк застыл на перилах балкона восемнадцатого этажа, напоминая горгулью, и заглянул в просторную квартиру всего с двумя жильцами. Уильям Тёмный и Джиллиан Шоу.

Вскоре она станет Джиллиан Коннахт.

«Уильям. Свадьба. Сражение».

Сейчас, когда Пьюк нашёл Уильяма, его задачи изменились: «жениться на девушке, отвезти её в Амарантию, вернуться за мужчиной». Свадьба. Отправка. Возвращение.

Может, сначала ему стоит перестать пялиться на женщину?

Невозможно.

В то время как демон недовольно зарычал, Пьюк упивался тёмным водопадом шелковых волос Джиллиан и глазами цвета виски. Соблазнительные глаза, наполненные огнём. Однажды он зажжёт её, как спичку, и она будет гореть для него, только для него.

Безупречно золотистая кожа и кроваво-красные губы только добавили ей привлекательности, сделав её воплощением сказочной принцессы.

«Моя принцесса».

Пьюк прикусил язык — он должен был ощутить привкус крови, но из-за Безразличия ничего не почувствовал. Нельзя было отрицать правду. Находясь рядом с женщиной, на которой он планировал жениться, он столкнулся с неожиданным осложнением. Равнодушие? Едва ли. Она пробудила его самые собственнические инстинкты.

Скоро она будет принадлежать ему. Станет его первой и единственной «моей», не будучи на самом деле его.

«Нужно следить за своими мыслями о ней, или я всё испорчу».

Ему казалось, будто он наблюдал за Джиллиан несколько дней, даже недель, как будто знал её, и все же он удивлялся каждой новой детали, которую мог разглядеть. Она была поразительно человечна, с мягким духом и аурой доброты. Её очаровательная улыбка была заразительна в те редкие времена, когда она её показывала.

В основном она изучала людей и окружающий мир, будто присутствовала там, но была отрешённой, излучая при этом глубокую печаль.

Прошло слишком много столетий с тех пор, как Пьюк испытывал такие искренние эмоции. До своей одержимости, возможно, он посочувствовал бы ей, какими бы ни были её проблемы… и попытался всё исправить. Сейчас? Он использует её без колебаний. Он должен.

«Война прежде женщин».

— Мне нужно кое-куда, — сказал Уильям и поцеловал её в щеку.

Пьюк изучал своего соперника за любовь этой женщине: метра два, крепкого телосложения, черные волосы, голубые глаза, красавец, если тебе нравится совершенство, и вскоре у него будет сломан нос, если он снова поцелует будущую невесту Пьюка.

«Внутренняя пощечина». Для достижения своих целей Пьюку требовалось сотрудничество Джиллиан и Уильяма.

— Гадесу требуется мой опыт по уничтожению нового дворца Люцифера, — продолжил Уильям.

Люцифер. Старший брат мужчины.

Джиллиан нахмурилась. Но вскоре улыбнется. Рядом с Уильямом её настроение менялось молниеносно, как будто она хотела чувствовать одно, но он заставлял её чувствовать другое.

— Нет, ты остаешься здесь. — Её голос, даже пронизанный гневом, имел соблазнительный оттенок.

Неудивительно, что Уильям, а не кто-то другой, в неё влюбился.

Пьюк нашёл мужчину сотни лет назад, вскоре после того, как Оракулы произнесли свое пророчество. В то время Уильям не любил никого, кроме себя, заставив Пьюка обратить свои усилия на поиск ножниц Ананки.

Она была богиней Уз, и слухи утверждали, что её ножницы могут разорвать любую духовную, эмоциональную или физическую связь без последствий. Конечно, слухи также утверждали, что артефакт разрывал больше, чем владелец ожидал.

Что было правдой? Что ложью?

Сначала Пьюк собирался использовать ножницы, чтобы разорвать связь с демоном. Существо стало его частью — ещё одним сердцебиением, которое необходимо для выживания. Избавиться от него без последствий… что может быть лучше?

Зачем еще Оракулы приказали ему найти ножницы?

Но, если использование ножниц для Безразличия было ответом на дилемму Пьюка, зачем поручать ему, жениться на Джиллиан и завербовать Уильяма?

Что, если ножницы разорвут связь Пьюка не только с Безразличием, но и с его эмоциями? Он будет в худшем состоянии, чем раньше. Если он использует ножницы и умрет? Артефакт может посчитать смерть благословением, а не возможным последствием.

Слишком рискованно.

В конце концов, Пьюк решил придерживаться своего первоначального плана и работать с Уильямом.

«Помоги мне победить моего брата. Взамен я разведусь с твоей женщиной и верну её тебе».

Пьюк перевел взгляд на темноволосую Джиллиан. У неё была такая пышная грудь. Плоский живот и округлые бёдра. Длинные ноги должны были обвиваться вокруг мужской талии — «моей талии».

Его сердце билось с новой решимостью, как будто вернулось к жизни, хотя никогда не умирало. Как будто говорило: «Я ждало её».

В его ушах зазвенело, а кровь превратилась в топливо. Он страдал от страстного желания и влечения, а твердый как скала член уперся в ширинку.

«Хочу прикоснуться к её коже». Она сожжет его заживо? Какой замечательный способ уйти.

«Хочу поцеловать эти пухлые красные губы». Будет ли она сладкой, словно сахар, как он ожидает? «Нужно знать».

Она сможет заставить его кончить? Действительно нужно знать.

Пьюк скрипнул зубами. Ответы не имели значения. Ему нужно было использовать свой знаменитый контроль.

Слишком поздно. Безразличие уже царапало его разум, заставляя его испытывать слабость, будто при внутреннем кровотечении.

Время для льда. Пьюк колебался… потом бросил вызов.

В настоящее время он редко решался использовать магию, чтобы буквально заморозить свои мысли и чувства. Не потому, что использование магии за пределами Амарантии требовало дополнительной затраты энергии, а потому, что он становился диким убийцей без пощады и сожаления.

«Как будто раньше ты не был диким убийцей?»

Он не смягчится, пока лёд не треснет или не растает, этот процесс не получалось контролировать. Вместо этого Пьюку приходилось ждать чего-то или кого-то, чтобы получить эмоциональный укол, достаточно сильный, чтобы разрушить… или достаточно горячий, чтобы сжечь.

Если лед останется, он может потерять интерес к своим целям.

«Стоит рискнуть». Он не сможет достичь своих целей, если Безразличие его ослабит.

Глубокая заморозка вызвало онемение, как и ожидалось, но не так быстро или плотно, как обычно. Слои были слишком тонкими, его эмоции слишком горячими, чтобы их отрицать.

Достаточно горячими, что он испытал эмоциональное похмелье, которое оставило его с головной болью и взбудораженным желудком.

Он призвал больше льда. Больше, чем когда-то до этого.

«Так. Лучше». Даже похмелье исчезло.

Он может находить девушку очаровательной, но что с того? Она была средством для достижения цели, не более того.

После того, как Син будет свергнут, Пьюк женится на ком-то другом и с любящей королевой рядом, наконец, убьёт своего брата, таким образом, выполнив оба пророчества.

Джиллиан положила руки на бедра, ее грудь поднялась под рубашкой. Лёд остался на месте, и Пьюк никак не отреагировал. Отлично.　

— Любая совершенно новая, блестящая война, которую вы надеетесь начать, может подождать, — сказала она Уильяму.

Мужчина насмешливо рыкнул.

— Ты мне не босс.

— Позволю себе не согласиться. — Высоко подняв голову, она вытащила мятую бумажку из кармана джинсов. — Я применяю один из своих купонов. Право — на что? Быть твоим боссом на ближайшие двадцать четыре часа.

Уильям сгорбился и тяжело вздохнул.　

— «Дай ей пачку купонов», — сказали они. «Это весело и креативно», — сказали они.

Она чарующе рассмеялась, подтверждая подозрения Пьюка… и разрушая с таким трудом призванный лед.

«Она может быть и человек, но также колдунья, и более опасна, чем любой враг, с которым я когда-либо сталкивался».

Обычно он избегал отвлекающих факторов, но он нуждался в них сейчас и позволил своему разуму блуждать…

Что его друзья подумают о Джиллиан?

Во время поиска ножниц он встретил одержимых брата и сестру. Камерон, хранитель Одержимости, и Винтер, хранительница Эгоизма. Они поняли его трудное положение и предложили помощь. В смысле, Камерон был одержим миссией Пьюка, а Винтер решила, что она может изменить ситуацию в свою пользу.

Все трудности, которые они пережили, скоро окупятся.

Звонок в дверь вернул Пьюка в настоящее.

С пьянящей аурой невинности и лукавства Джиллиан взмахнула своими длинными черными ресницами и посмотрела на Уильяма.　

— Будь лапочкой и встреть наших гостей.

Бубня под нос, Вечно Похотливый пошёл к двери, открыл. В квартиру хлынули разные бессмертные. Среди них гарпии, Посланница, богиня и двенадцать одержимых воинов, как Пьюк. Все обняли Джиллиан и подарили подарки.

Празднование Дня рождения?

— Нет, нет, нет, — сказала маленькая блондинка, когда ворвалась в фойе. — Ещё нет. Это только пред-празднование. Или это пост-пред-празднование, так как Уильям уже устроил пред-празднование? Всё равно! Настоящая вечеринка завтра. Возможно. Но, вероятно, определенно нет.

— Киликаель, — сказал Уильям, поприветствовав ее кивком головы. — Можешь ли ты сделать мне одолжение и убрать подальше сегодня это сумасшествие?

Она послала ему воздушный поцелуй.　

— Но я говорю с твоим конкурентом. Внимание, спойлер. Он побеждает!

— Я был бы взбешён из-за того, что ты посмела соврать мне, — ответил Уильям легкомысленным тоном, — если бы у меня был соперник.

Пьюк нахмурился. Киликаель, Красная Королева? Подозрения танцевали в его голове, напряжение охватило каждую из его мышц… лёд опять затрещал.

Когда Безразличие зарычало, Пьюк проигнорировал обычное нежелание и вызвал ещё один слой холодного равнодушия. Итак, что, если бы она была той же Киликаель, которая дала маленький украшенный драгоценностями сундук Сину. Какое ей дело до Пьюка?

Киликаель ущипнула за ухо воина… Торина, хранителя Болезни… прежде чем что-то прошептать Уильяму.

Пьюк уловил лишь несколько слов. «Опасность… ожидание… план ликвидации…»

Уильям нахмурился, его тело застыло.

— Ты уверена?

Блондинка кивнула, добавив.

— Твои враги планируют её убить.

Её… это Джиллиан?

Уильям излучал ярость, когда подошёл в девушке и отвёл её в дальний угол.　

— Произошло нечто ужасное. Мне нужно уехать на час, может два. Позволь мне уйти без протеста или требования подробностей, несмотря на купон, и я заглажу свою вину. Клянусь.

Разочарование промелькнуло в её тёмных глазах, но она кивнула.

— Конечно. Делай то, что считаешь нужным.

— Спасибо тебе, — он ущипнул её носик, прежде чем подмигнуть и переместился из одного места в другое силой мысли. Куда же ему понадобилось?

Пьюк остался на месте, наблюдая за Джиллиан. Отведенные часы прошли, но Уильям так и не появился. В конце концов, другие попрощались и вышли из квартиры, пока не осталась только Киликаель

Должен ли Пьюк подойти? У него может не быть другого шанса поговорить с Джиллиан без Уильяма поблизости. Но что сказать?

«Много веков назад мне сказали, что ты — ключ к свержению моего брата. Выйдешь за меня?»

— Быстрый вопрос, — обратилась Киликаель к Джиллиан.

— Кили, — простонала девушка. — Это обязательно делать прямо сейчас?

Кили. Прозвище.

— Обязательно, — ответила светловолосая женщина. — Какое твоё самое заветное желание?

— Кроме матриархата, где мужчины — домашние животные?

— Очевидно. — Блондинка задумчиво постучала острым, как бритва ногтем по подбородку. — Я приберегу это особое желание для Дня рождения к восьмому столетию.

Джиллиан фыркнула.　

— Восемь столетий? Пожалуйста. Но знаешь, чего я на самом деле хочу? Больше походить на тебя. Быть такой же сильной. Такой же храброй. Такой же… свободной.

Пьюк запомнил каждое «желание» в мысленном файле с пометкой «жена». Каким способом её завоевать? Заставить чувствовать себя сильной, смелой и свободной.

— Дзынь, дзынь, дзынь. Абсолютно правильный ответ, так что считай меня своей крёстной феей. — Кили вытащила маленький пузырек с жидкостью, свисающий с её шеи на кожаном шнурке.　

— Вот. Выпей это, и поблагодаришь меня позже.

Джиллиан нахмурила брови.

— Что это?

— Меньше разговоров, больше выпивки. До дна. И счастливого восемнадцатилетия, малышка. Это поможет исполнить все твои мечты… воплотить сны, о которых ты даже не знаешь. Прошу. — Кили подтолкнул руку Джиллиан ко рту, даже помогла ей наклонить флакон, выливая содержимое в горло девушки. — Ты не отказалась пить, так что не умрешь, приведя Уильяма к смерти. Или он уже умер? Подожди. Я запуталась.

— Уильям умрет? — прохрипела Джиллиан.

— Разве ты не слушаешь? Не умрет. Сейчас. Возможно, через пятьсот лет я поменяю мнение.

Пьюк принюхался и нахмурился. Он почуял мощное зелье, призванное превратить человека в бессмертного. Редкое зелье, рецепт которого считался потерянным.

Пока Кили продолжала нести вздор, Джиллиан стало плохо. Она посерела. Пот выступил на ее лбу, и она схватилась за живот.　

— Килли, что ты дала… — Её глаза расширились, она судорожно вдохнула.

Застонав, она выбежала из гостиной. Пьюк перепрыгнул на следующий выступ окна, не желая выпускать её из виду даже на секунду. Она ворвалась в ванную, где её вырвало.

Слишком ослабнув, чтобы устоять, Джиллиан рухнула на пол. Застонав, она закрыла глаза и свернулась калачиком.

Кили последовала за ней и сказала:

— Я на сто процентов уверена, что с точностью девяносто три процента дала тебе правильную дозу. Хммм. Твои симптомы… что же, мне это не нравится. Может, нам стоит придерживаться плана Б?

Желание ввалиться через окно охватило Пьюка. Он взял бы девушку на руки и… что? Чем он сможет помочь? Как нужно заботиться о больном смертном-почти-бессмертном?

Солдаты в Амарантии, как правило, лечили свои собственные болезни и травмы с помощью магии. Если ты не достаточно сильный, чтобы восстановиться без посторонней помощи, ты не заслуживаешь жить.

Неважно. Нет необходимости помогать ей. Кили покраснела, когда Уильям ворвался в ванную.

Увидев Джиллиан, его беспокойство стало ощутимым.　

— Что случилось?

Пьюк провел языком по зубам, когда его татуировка бабочки двинулась, как змея, разыскивая новое укрытие. С груди на спину, а затем на бедра. Подобно тому, как он бесцельно бродил по Амарантии, демон бродил по изгибам его тела, когда Пьюк испытывал какие-то меняющие жизнь эмоции.

Какие изменяющие жизнь эмоции он испытал сейчас?

Быстрый взгляд под поверхность льда показал… сострадание и зависть?

«Ничего не хочу, ни в чём не нуждаюсь».

Кроме того, Уильяма никак нельзя было сравнить с Пьюком. Несмотря на дефекты Пьюка, он был сильнее, быстрее и гораздо одарённее.

Правда есть правда.

— П-плохо, — прошептала Джиллиан сломленным голосом. — Больно.

— Не волнуйся, — сказал Уильям. — Я позабочусь о тебе. Я обо всем позабочусь.

Он протянул руку, которая внезапно засветилась от силы.

Пьюк удивленно посмотрел. У Уильяма были руны. Золотые завитки тянулись от кончиков пальцев до запястий, служа проводником для любой магии, которой он обладал.

Взмахом одной руки он разрезал воздух, открыв проход между двумя разными мирами. Там Пьюк увидел… каменную стену?

— Я всё исправлю, даю слово. — Нежно, очень нежно воин взял темноволосую красавицу на руки и перенес через дверной проем.

За мгновение до закрытия портала Пьюк ворвался через окно, пересёк комнату и нырнул в проход.

Глава 5

Пьюк перекатился и остановился. Выпрямившись, он огляделся по сторонам. Пещера усиленно охранялась оберегами… вид защитной магии, которая обуславливалась символами. Эти особенные обереги должны были отреагировать на действия захватчика. Намеренно проникнул в эту реальность? Потеряешь свои глаза. Замыслил изнасилование? Потеряешь свой член. Готовишься совершить убийство? Попрощайся со своей головой.

Был также набор оберегов, чтобы предупреждать Уильяма о прибытии новых гостей. Впервые Безразличие хорошо послужил Пьюку; охранки отнеслись к нему, как к дикому животному, и проигнорировали.

За пределами пещеры он обнаружил тропический рай. Жёлтые пальмы, ветви притягивали к земле тяжелые плоды. Белое небо. Километры розовой воды. Волны плескались на блестящем белом и пурпурном песке, аромат соли и кокосов разносился нежным ветерком.

Он проследил за Уильямом до вытянутого дома, который по периметру охраняли большие птицы с металлическими клювами и когтями. В очередной раз Пьюк был признан неопасным и его проигнорировали.

Обеспокоенный Уильям понятия не имел, что за ним следят.

«Видишь, Джиллиан? Я самый лучший воин».

Спрятавшись в затенённой нише на балконе, Пьюк наблюдал через окно, как Уильям положил брюнетку на массивную кровать и нежно вытер её лоб платочком.

— Я не так думал провести неделю твоего дня рождения, крошка. Тебе нужно поправляться. — Мужской голос излучал сожаление. — Завтра должно было стать началом… ну, сейчас это не имеет значения. — Он провел костяшками пальцев по её челюсти и сказал. — Я вернусь.

Она едва успела возразить, прежде чем он исчез.

Прошла одна минута, две. Терзаемая лихорадкой, Джиллиан ворочалась с боку на бок. Пьюк попятился, переполненный тоской… сочувствием?

С проклятием он сосредоточился на себе, укрепляя ледяную стену вокруг своего сердца. Хватит с него эмоций, хватит Безразличия.

В любом случае, как девушка смогла повлиять на него так сильно, так быстро? И почему она заболела? Зелье должно было укрепить её, когда она адаптировалась…

Ответ возник в голове, и его легкие сжались. «Morte ad vitam» (от лат. «Смерть к жизни»). Она не могла переродиться. Её маленькое тело хотело развиваться и продолжало пытаться, но оно не было достаточно сильным, чтобы закончить дело; с каждым часом Джиллиан становилась слабее.

Она будет слабеть, пока не умрёт.

От всплеска ярости и страха лёд треснул. Когти Пьюка врезались в ладони, и в его горле зародился крик протеста, Безразличие возмущенно зарычал.

«Осторожно. Нужно больше льда. Сейчас же!»

Пьюк успокоился, хотя и признал неприемлемость такого развития событий. Джиллиан не может умереть. Они должны пожениться, и ему придется использовать её, чтобы завоевать верность Уильяма.

Он просто должен действовать так, словно она будет жить… потому что так и будет! Если Уильям не сможет спасти её, Пьюк сделает это.

Он рассмотрел варианты. Подойти к ней сейчас и начать разговор? Но с чего ему начать?

«Ты знаешь, что они скажут… однажды став чудовищем, навсегда им и останешься».

Нет. Всё не так. Он должен заставить её чувствовать себя сильной, храброй и свободной.

«Стань моей, и ты никогда вновь не познаешь слабости».

Она взглянет на него и умрёт от страха.

Исход «милого свидания» никогда ещё не был так важен. Ему нужно сделать все возможное, чтобы очаровать и соблазнить.

Он вспоминал свои дни до одержимости демоном. Женщины боялись его, Непобедимого, но многие всё равно поощряли. Но какой бы харизмой он ни обладал, Пьюк проиграл. И его внешний вид…

Ну, это не всегда было препятствием, как он ожидал. Определенный тип женщин любил его звериные формы. Рога были невероятно популярны в любовных романах.

Он знал это, потому что иногда читал книги по просьбе Винтер. Видимо, фразы вроде «её сочные соски» и «трепетное желание» звучали забавно его монотонным голосом. Какая разница. В каждой истории Пьюк чаще отождествлял себя со злодеем, но мог бы сыграть и роль героя. Он мог бы действовать как рыцарь в сияющих доспехах, по крайней мере, некоторое время, и предложить спасти свою даму в беде.

Она не узнает правды, пока не станет слишком поздно.

С планом в голове он выступил вперёд.

Уильям материализовался в комнате рядом с другим бессмертным, и Пьюк остановился.

— Этот мужчина — доктор, — сказал Уильям. — Он тебя осмотрит.

Её единственной реакцией был стон боли.

Доктор потратил больше часа на осмотр Джиллиан. Когда он прошептал диагноз Уильяму и объявил, что ничего не может сделать, Уильям ударил его так сильно, что тот влетел в дальнюю стену.

— Ч-что он сказал? — спросила Джиллиан.

— Не имеет значения. Он — шарлатан, — объявил воин. — Я найду тебе другого врача. Лучшего.

Он исчез, но Пьюк всё ещё прятался в тени, ожидая, что мужчина вернётся в любую…

Уильям появился со вторым доктором… затем с третьим и четвертым. Каждый проверял состояние девушки, пока она была в сознании, дрожал, когда Уильям рявкал приказы и угрозы. Врачи брали кровь, делали анализы, но диагноз оставался прежним.

Она умрёт в скором будущем.

— Идите в гостиную, — приказал Уильям множеству врачей. — Организуйте лабораторию. Сделайте больше тестов. Найдите способ спасти её или умрете сами. И если вы думаете улизнуть, то знайте, что я найду вас и причиню боль. Вы будете молиться о дне, когда я убью вас.

Когда они бросились всё выполнять, он сел у кровати Джиллиан и мягко на нее посмотрел.

— Успокойся, крошка. — И снова он вытер ей лоб платком. — Ты выздоровеешь. Это приказ.

— Что со мной произошло? — ей удалось прохрипеть. — Что мне дала Кили?

— Что-то сверхъестественное, но не волнуйся, здесь лучшие бессмертные врачи, которые ищут лекарство.

Пьюк скривил губы. Зачем скрывать от нее правду?

Когда Джиллиан погрузилась в беспокойный сон, другой мужчина взял её за руку, возможно, пытаясь передать свою силу её хрупкому телу.

Пьюк хотел ненавидеть мужика. Он был готов выйти со скамьи запасных.

В какой-то момент появился отец Уильяма. Гадес, один из девяти князей Преисподней. Он был вежливым, но нецивилизованным. Высокий, как Уильям, мускулистый мужчина с бронзовой кожей, чёрными, как смоль, волосами и глазами такими тёмными, что в них виднелась бездна. У него было серебряное кольцо в носу и татуировки в виде звёздочек на костяшках пальцев.

Сколько ещё татуировок было спрятано под его полосатым костюмом?

— Что в ней такого особенного? — спросил Гадес.

— Я не стану обсуждать ее с тобой, — огрызнулся Уильям.

— Тогда я буду о ней говорить. Ты не можешь быть с ней. Как и ни с кем другим. Ты прекрасно знаешь, что твое счастье ходит рука об руку с твоей погибелью.

— Я ищу способ разорвать…

— Ты давно ищешь, — оборвал его Гадес. — Уже несколько веков.

— Моя книга…

— Это ерунда. Ловушка, чтобы заставить тебя надеяться на более сладкую кончину, чем будет на самом деле. Если книгу можно было расшифровать, то уже сделали бы это.

Пьюк не был согласен с Гадесом. Во всех своих исследованиях он много слышал о книге кодов, призванной спасти Уильяма от смерти от руки возлюбленной. Многочисленные источники подтверждали достоверность книги.

— Ты пришел сюда, чтобы меня позлить? — проворчал Уильям.

— Разозлить тебя всего лишь бонус, — сказал Гадес. — Я пришел предупредить.

— Ну, ты выполнил и то, и другое.

— Нет, сын, не выполнил. — Голос Гадеса стал резче. — И вот предупреждение: если я решу, что ты влюбляешься в девчонку, то сам ее убью.

Уильям напрягся.

Пьюк наклонился, за одну секунду переходя от глубокого безразличия к пылающей ярости.

«Убить Джиллиан, мой ключ? Попробуй и увидишь, что произойдёт».

С боевым криком Уильям бросился на Гадеса. Последовала жестокая, кровавая битва, ничем не сдерживаемая. Удары в нос и зубы. Локтем в грудь и живот. Коленом в пах. И все же, ни один из противников не пытался убить другого.

Они должно быть привязаны друг к другу, как Пьюк и Син…

Нет. Не Син. Несмотря на провокации, любящий брат не стал бы обрекать другого на адскую вечность, заставляя его существовать, а не жить.

«Я бы скорее умер, чем причинил ему боль. Теперь я готов умереть, чтобы причинить ему боль».

Пока Пьюк ждал окончания боя, он старался успокоиться. Но странный гул вскоре начал вибрировать в глубине его сознания, и если бы не Безразличие, он бы обвинил в этом чувство нетерпения.

Наконец, Гадес ушёл. Уильям погладил Джиллиан по голове, пробормотал что-то о поиске лучшего врача и вдруг переместился.

Время для шоу.

Пьюк легко вошёл в комнату, замер и подался вперед. Подождал. Он не забыл одеться сегодня? Быстрый взгляд вниз показал, что его штаны из овчины были разорваны так, что больше напоминали набедренную повязку.

Неважно. Варварский шик действительно сделал его рога популярными и соответствовали всей мистике героя любовного романа, которую он надеялся передать. Он может даже сойти за прекрасного принца… ну, за принца, которому нужен поцелуй истинной любви.

Пульс Пьюка ускорился, когда он добрался до кровати и незаметно посмотрел на свою будущую невесту. Он был не единственным сказочным персонажем в комнате. Спящая красавица лежала перед ним.

Тёмные локоны разметались по бледно-розовой подушке. Глаза Джиллиан были закрыты, длинные чёрные ресницы отбрасывали тени на щёки. Румянец распространился по её нежным чертам, когда она разомкнула свои губы.

«Практически умоляет о моём поцелуе».

«Сосредоточься! Будь милым и сладким. Не говори, что Уильям может вернуться».

— Джиллиан, — прохрипел он, удивленный осипшим тоном.

От нее исходил сладкий аромат. Вдохнув, он обнаружил нотку мака, и его голова затуманивается. Его кровь вскипела. Татуировка бабочки зашипела на его теле, несомненно, плавя его кожу.

Безразличие рявкнул с ещё большей силой и царапнул его разум. Назревала беда.

«Укрепить ледяную стену. Восстановить контроль».

Джиллиан повернула к нему голову и быстро моргнула, прежде чем сосредоточиться. Паника заполнила её глаза цвета виски, прежде чем она отвела взгляд в сторону… куда угодно, но не на Пьюка. Её рот широко раскрылся, как будто она пыталась закричать. Раздался только писк.

— Ничего такого не будет. — Чтобы доказать свою безобидность, он укрыл её одеялом, как это делал Уильям. — Я здесь не для того, чтобы навредить тебе.

Истина.

Движение заставило бритвы, вплетённые в его волосы, звякнуть друг о друга, привлекая её внимание. Взгляд упал на него и потемнел от шока и тревоги. Он проглотил проклятие. Герои любовных романов обычно не провозят оружие в волосах.

«Нужно продолжить в любом случае». Пьюк не хотел расставаться со своими бритвами; они были его спасением. Всякий раз, когда ему бросали вызов, и у него не было меча или кинжала, он вырывал бритву и начинал резать.

Слезы полились по щекам Джиллиан, и её подбородок задрожал. Такая ранимая. Такая разбитая. Укол… что-то поразил его грудь.

Как можно мягче он вытер её слезы. «Кожа мягкая, как шёлк, и горячая, как солнце».

Движение помогло ей расслабиться, тогда, как у него внутри затвердела каждая мышца. Её паника начала исчезать… пока взглядом не зацепилась за набедренную повязку. Вернее, возбужденный член под набедренной повязкой. С хныканьем она начала лупить по кровати в отчаянной попытке убежать.

Подумала, что он возьмет то, что она не предложила? Никогда.　

— Подними глаза, девочка.

Её взгляд поднялся вверх… она ахнула, как будто впервые заметила его лицо. Смущение исказило её черты, прежде чем щеки покрылись румянцем.

Ей понравилось увиденное?

— Мне сказали, что я могу тебе помочь. — И вновь он сказал правду. — Что мы можем помочь друг другу.

Джиллиан нахмурилась, её замешательство усилилось.

— Но не упомянули, что ты принадлежишь Уильяму Темному. — Необходимая ложь, против которой протестовал бы старый Пьюк. Одержимого Пьюка редко грызла совесть. Как и всё остальное, средства перестали иметь значение. Только конечный результат. — Или что ты больна. И человек, — добавил он. «Посмотри на меня, женщина. Такая невинная. Я ничего не знаю о тебе, но моё любопытство велико. Будь довольной, а не испуганной». — Что ты делаешь с мужчиной его… репутации?

Вот. Посей сомнение. Тактика, которой он научился у Сина.

— К-кто ты? — спросила она в ответ на его любопытство.

Хороший знак, правильно? Он пропустил прядь её волос между пальцами, наслаждаясь гладкой текстурой.

Наслаждался? Пьюк?

«Что она делает со мной?»

Безразличие огрызнулся.

Он специально сосредоточился на её вопросе и на том, как лучше ответить… пока она не съежилась, словно от отвращения при его прикосновения. Другой укол, ещё острее, пронзил его, когда он отвёл руку в сторону.

Он не был расстроен её реакцией. Не был!　

— Я Пьюкинн. Ты можешь звать меня Пьюк. Я хранитель Безразличия. — Он заставил себя задуматься, как будто ему нужно было время, чтобы обдумать свои следующие слова. — Не уверен, что ты можешь мне помочь, но думаю, что позволю тебе попробовать.

Еще одна ложь. «Ты поможешь мне, женщина. Так или иначе».

Она была заинтригована?

Она промолчала, просто разглядывала его, как будто он был загадкой, которую она не могла решить.

Ага. Заинтригована.

Другой укол пронзил его грудь, создавая трещины во льду, позволяя эмоциям, которые он похоронил, подняться на поверхность его разума. Возбуждение. Голод. Нетерпеливость. Стремление. Ярость. Много возбуждения. Его тело, казалось, расширялось, чтобы приспособиться к наплыву чувств, татуировка бабочки снова задвигалась. Мышцы вздулись, округлились. Кожа натянулась. Капельки пота появились на его лбу и между лопатками.

Безразличие готовился нанести удар.

Нет, нет, нет. Не здесь, не сейчас.

Сконцентрировавшись на дыхании, Пьюк переминался с одной ноги на другую, не позволяя своему телу занять воинствующую позу… хотя воины брали, что хотели и когда хотели.

«Протяни руку. Прикоснись к ней. Утоли свой голод…»

Нет! Он вообще не должен испытывать голод.

«Уйди. Оставь её желать большего».　

— Я вернусь, когда ты привыкнешь к этой мысли.

«И после этого я успокоюсь».

Он открыл рот, чтобы сказать ей, что найдет способ спасти её… чтобы дать надежду, но глаза Джиллиан уже закрылись. Она заснула. Она, должно быть, чувствовала себя в безопасности с ним, по крайней мере, на каком-то уровне. В противном случае, адреналин держал бы её в сознании.

«Победа в моих руках».

Хоть каждый шаг, который увеличивал расстояние между ними, казался особой разновидностью ада, учитывая его страсть к ней, но он вернулся на балкон, намереваясь следить за ней до конца ночи.

— Так, так, так, — раздался позади него знакомый голос. — Кто у нас здесь?

Глава 6

Прежде чем Пьюк успел обернуться, твёрдые пальцы сжали его волосы и дёрнули, сбросив с балкона. Одна из бритв в прядях порезала щеку, когда он врезался в крону деревьев. Кора и песок разлетелись во все стороны.

За секунду, пока он лежал на земле, в его разуме пронеслось воспоминание.

После особенно ужасного дня тренировок он с Сином собрались вместе, поедая грызунов, которых им удалось поймать, потому что солдаты сами добывали себе еду. Если ты не охотился, то не ел.

«Я бы хотел, чтобы ты остался с мамой, Син, но рад, что ты со мной».

«Ты мой самый любимый человек во всех мирах, Пьюк. Я буду с тобой всегда».

Но «всегда» длилось недолго, не так ли?

Пьюк проглотил горький комок в горле и выбросил прошлое из головы. Сделав вдох, он вскочил на ноги.

В вихре чёрного дыма прямо перед ним появился Гадес.　

— Так. Это ты одержим Безразличием. Я всё думал о том неудачливом простофиле, которому она его подарила много столетий тому назад.

Пьюк обнажил кинжал, металл сверкнул на солнце.　

— Если ты имеешь в виду Киликаель… Кили… то она передала Безразличие моему брату, а он отдал демона мне.

Отдал. Такое красивое слово для такого ужасного предательства.

Затем пришло осознание. Гадес знал правду об одержимости Пьюка. Другие полагали, что он получил Безразличие, пока был заперт в Тартаре, тюрьме для бессмертных. Что было очевидной ошибкой.

Давным-давно, когда Зевс правил горой Олимп, двенадцать членов его элитной армии украли и открыли ларец Пандоры… ящик, очень похожий на тот, в котором содержался Безразличие. Только тот выпустил бесчисленных демонов в ничего не подозревающий мир, худших из худших. Солдаты были наказаны за свой бессмысленный поступок и стали хранителями демонов, как и Пьюк. Однако демонов было намного больше, чем солдат, и оставшееся нуждались в хозяевах. Выбор пал на заключённых.

Гадес холодно улыбнулся.　

— Кили ничего не делает, не замыслив грандиозный финал.

Киликаель… Кили… Подруга Джиллиан была печально известной Красной Королевой.

— Зачем ей вмешиваться в мою жизнь? Почему она подселила ко мне демона?

Пьюк не сделал ей ничего плохого. Он даже не знал о её существовании, пока она не столкнулась с ним.

— Чтобы спасти моего сына. Кили и я были помолвлены в то время, и она знала, что я сделаю всё — и я имею в виду абсолютно всё — чтобы обеспечить его безопасность.

Заставив Пьюка принять Безразличие, она как-то спасла жизнь Уильяма? Смешно! Он подозревал, что Гадес видел прошлое сквозь призму своей гордыни.

Но в любом случае Гадес ясно дал понять, что планирует уничтожить того, кто встанет на пути его сына.

«Убей всех, кто угрожает моему выживанию, и всегда мсти за неуважение».

Безразличие рявкнул, и Пьюка охватила ярость.

Вдох, выдох. Пьюк призвал лёд… безрезультатно, как будто князь заблокировал его единственную защиту. Или его эмоции уже невозможно заглушить.

— Хотел бы ты освободиться? — спросил Гадес. — Однажды я правил демонами. Я могу избавить тебя от Безразличия, без проблем… но есть вероятность навредить тебе в процессе. Это привилегия, так как мне нравится причинять вред другим.

Ярость усиливалась.　

— Я пас.

— Тогда слушай сюда, маленький принц, потому что пришло время для истории. — Гадес обошёл его, излучая угрозу. — Красная Королева также сказала мне, что моя жизнь изменится в тот день, когда я наткнусь на воина непревзойдённой силы и свирепости, который поможет мне решить проблему моего любимого сына. Если я буду хорошим мальчиком и не убью его. Сейчас ты здесь, разнюхиваешь всё вокруг моего сына и его проблемы.

Непревзойдённая сила и свирепость… «похоже на меня».　

— У этой проблемы есть имя?

— Она.

Она. Джиллиан.　

— Она может быть проблемой для Уильяма, но она — решение для меня. Я не покину без неё эту реальность.

— Не хочешь? — Гадес выгнул тёмную бровь. — Уже одержим ей, несмотря на то, что только что встретил. Несмотря на Безразличие. Считай, что моё любопытство немного задето. Вообще-то, чуть меньше чем немного. Капельку.

Если Гадес решит удержать Пьюка от его будущей жены — от его будущего, решено — Гадес умрёт.

— Твоя сила и свирепость сильнее моей? — спросил Гадес.

Нет необходимости размышлять.

— Да.

— Давай узнаем наверняка?

Секунду назад Гадес стоял в стороне, а в следующую — его дыхание коснулось лица Пьюка.

Пьюк один за другим заблокировал первый, второй и третий удары, спасая свой нос от перелома. Но Гадес не без причины считался мастером стратегии и явно ожидал сопротивления; заставив Пьюка защищаться, он смог свободной рукой украсть другой кинжал, вложенный в ножны на талии Пьюка. Удар, удар, удар. Гадес ударил ножом в его почку, печень и кишечник.

Любой из этих ударов мог убить человека. Все три? Верная смерть. Хотя мучительная боль пронзила Пьюка, тёплая кровь потекла по его ногам, ослабляя его, он оставался невозмутимым.

Не скованный необходимостью сражаться честно, он ударил коленом между ног Гадеса. «Яйца, наслаждайтесь встречей и приветствуйте в горле хозяина». Когда князь нагнулся, хватая ртом воздух, Пьюк ударил его в челюсть.

Гадес споткнулся, его разъярённый рёв эхом разнёсся по всей реальности. Когда он выпрямился, его прищуренный взгляд сосредоточился на Пьюке.

Когда раны Пьюка затянулись, он проверил свои кутикулы. Да. Их не помешало бы подрезать.

Теперь Гадес искренне рассмеялся.　

— Ты думаешь, что победил меня, не так ли? Не хочу тебя расстраивать — кого я обманываю? Мне нравится расстраивать, и я с радостью расстрою тебя. Я выигрывал битвы, когда ты пачкал свои подгузники. Тебе не выиграть. Особенно, когда я знаю Безразличие лучше, чем ты когда-либо узнаешь.

Насмешкой намеревался вызвать страх и выбить Пьюка из игры? Очень плохо.

Используя сверхъестественную врождённую скорость, он сократил дистанцию и ударил Гадеса в живот. Князь оступился, и Пьюк набросился на него, сбивая с ног.

Они упали. В воздухе Гадес попытался оказаться сверху… и потерпел неудачу. «Бум!» Удар. Из лёгких мужчины вылетел весь воздух, на мгновение его обездвижив.

Пьюк не страдал от таких повреждений, и в полной мере воспользовалась этим, выдернув бритву из волос и полоснув по глазам противника, временно его ослепив.

С рёвом Гадес набросился на Пьюка, сломав ему скулу, челюсть и трахею. Он тысячу раз испытывал худшую боль и боролся с новыми волнами жгучей боли, неоднократно ударяя по лицу князя. Кровь полилась из множества рваных ран.

В то же время Пьюк использовал свою свободную руку, чтобы вернуть кинжал, который стащил Гадес. Но князь ожидал это и направил клинок так, чтобы пронзить ладонь Пьюка. Плоть и мышцы разорвались. Кость треснула.

Гадес ударил кулаком его в челюсть. Только зажившие суставы были вывихнуты. Звездочки замигали перед его глазами, и к общему празднику присоединилась очередная волна жгучей боли. Но ни словом, ни делом Пьюк не показал этого. Он просто передвинулся и стукнул ботинком по носу Гадеса, ломая хрящ. «Подождите». Он вставил челюсть на место. «Так лучше».

Когда он поднял ногу для второго удара, Гадес схватил его за лодыжку и опрокинул. Приземлившись, Пьюк перекатился подальше и поднялся на ноги вдалеке.

— Я могу делать это весь день, — сказал он. — Подходи. Покажи мне худшее. — Он преувеличенно вздрогнул, насмехаясь. — Или ты уже показал мне худшее?

Встав с большей грацией, чем кто-либо другой после удара ногой в лицо, Гадес опять усмехнулся.　

— Ты хочешь девушку, отлично, она твоя. Потому что, независимо от того, что думает мой сын, она не для него. По словам Киликаель он умрёт, если женится на Джиллиан. Так. Завтра я займу его чем-нибудь, позволив тебе сделать какой-то небольшой романтичный жест. Или огромный. Ты смотрелся в зеркало в последнее время? Тебе придётся хорошо поработать даже ради маленького успеха. Соединись с ней — это единственный способ спасти её — и увези подальше отсюда.

Брак с Джиллиан мог стать причиной смерти Уильяма? Интересно. Может поэтому Пьюку придётся жениться на той, ради которой князь Преисподней будет жить или умрёт, просто чтобы Уильям прожил достаточно долго для свержения Сина.

Может, Джиллиан станет причиной смерти Уильяма после того, как Пьюк её вернёт.

«Не моя проблема». Как только Уильям исполнит пророчество, Пьюку станет безразлична его судьба. Но нужно держать язык за зубами. Он ни за что не признается, что планировал забрать Джиллиан у Уильяма только временно.

Пусть Гадес думает, что хочет. Он…

«Свяжется с ней», — как он сказал. Не жениться. Это единственный способ её спасти.

Осознание и шок поразили Пьюка с достаточной силой, чтобы повергнуть слона. Связь объединит их души, позволив Джиллиан использовать его силу и закончить переход к бессмертию. Она станет не просто его женой. Она станет его второй половинкой.

«Моя!»

Небольшая проблема. Будучи настолько слабой, она могла действовать как сифон и полностью истощить его, убив их обоих. Исход, которого Уильям опасался. Иначе он бы уже связался со своей возлюбленной, да?

«Стоит рискнуть».

Он сделает предложение, и она согласится хотя бы для того, чтобы спасти Уильяма от горя и вины… или остановить его от того же риска. Она бы не захотела подвергнуть опасности жизнь своего драгоценного.

Преимущество на стороне Пьюка.

Её неослабевающая преданность мужчине должна была радовать Пьюка… это обеспечивало ему победу. Так почему же он скрежетал зубами и сжимал кулаки так сильно, что костяшки пальцев пытались прорвать его кожу?

Не важно. Потенциальная дилемма: развод больше не будет возможен. Разлука равноценна смерти.

Уильям никогда бы не согласился…

Пьюк вдохнул полной грудью. Ножницы. Конечно. Он может использовать ножницы Ананки, чтобы освободить Джиллиан от их обязательств, позволив ей вернуться к Уильяму живой, освободившись от мужа.

Каждое действие, продиктованное оракулами, имело причину, и, в конце концов, эти причины имели смысл.

Пьюк пересмотрел свои задачи. «Связаться с Джиллиан. Отвезти её в Амарантию. Вернуться за Уильямом».

«Связаться. Отвезти. Вернуться».

Холодная улыбка вернулась на место, Гадес отсалютовал ему.　

— Отлично. Я вижу, как у тебя в голове крутятся колёсики. Я оставлю тебя с твоими планами. Удачи, Пьюкинн. Тебе она понадобится.

Послав воздушный поцелуй, князь Преисподней исчез.

В одиночестве Пьюк уставился на балкон Джиллиан, волны решительности захлестнули его, опять враждуя с Безразличием.

Вдох, выдох. Гадес обещал отвлечь Уильяма завтра. Пьюк ему не доверял. Никому не доверял. Син преподал ему хороший урок. Но сомнения и беспокойство в настоящее время оказались сильнее. Он продолжит действовать по плану и что бы ни происходило, это произойдёт. Он в деле.

Что ему делать не следует? Сдаваться.

«Девочка, ты практически моя».

Глава 7

Пьюк провёл ночь, успокаивая Безразличие и укрепляя все слои льда вокруг своего сердца и ума. «Ничего не чувствую, ничего не хочу. Война всегда важнее женщин».

Когда в следующий раз он встретится с Джиллиан, то будет готов. Её красота не повлияет на него и собственнические инстинкты не станут им управлять.

Так было решено, так оно и будет.

Когда взошло солнце, Пьюк спрятался в тени, наблюдая, как Гадес пытался — безуспешно — убедить Уильяма покинуть реальность. Прошли часы, чувство нетерпения вернулось.

Время не было его другом. Время не было другом Джиллиан.

Наконец, Гадес сказал Уильяму, что у него есть зацепка на счет лекарства для Джиллиан, и Уильям с радостью покинул корабль, предоставив Пьюку возможность свободно встретиться с Джиллиан. Разве что князь Преисподней намеревался устроить ему засаду?

«Неважно. Я буду готов».

Пьюк крался в оазисе между пальм, не сводя пристального взгляда с цели. Она лежала на пляжном лежаке под тонким белым балдахином. Она исхудала. Волосы утратили блеск, и прекрасный румянец на её щеках померк.

Сколько у неё осталось времени?

Защитные инстинкты возросли. Лёд треснул, когда его тату-бабочка переместилась с плеча на бедро.

Сделав глубокий вдох, он сосредоточился на Джиллиан. Золотое солнце садилось за горизонт, окрашивая небо разными цветами и отражаясь от воды… и её глаз. Такая красивая, спокойная обстановка, идеально подходила для соблазнения. Он почти улыбнулся. Уильям подготовил почву для своего падения.

Вокруг неё восемь вооружённых охранников.

Всего восемь?

«Моя будущая жена. Она заслуживает лучшего. Надо указать Уильяму на ошибку».

— Вам что-нибудь нужно, мисс Брэдшоу? — позвал один из охранников.

Брэдшоу — один из её псевдонимов. Уильям не хотел, чтобы кто-нибудь узнал её настоящую личность?

— Нет, спасибо, — прошептала Джиллиан, её голос был чуть громче шепота.

Такая слабая. Настолько близкая к концу. «Треск, треск». Если демон выведет Пьюка из строя до того, как он установит связь с ней… «Надо действовать быстрее».

Двигаясь со скоростью, которую не могли отследить ни смертные, ни бессмертные, он поверг первых четырёх стражников. Когда другие поняли, что враг скрывается поблизости, то подняли оружие. Слишком поздно. Пьюк победил их так же легко и быстро.

Потерев ладони друг об друга после хорошо проделанной работы, он подошёл к Джиллиан. Аромат маковых цветов наполнил его нос, восхитительно пьянящий и волшебный, как дом, притягивал его ближе, ближе и…

Раздалось рычание.

Пьюк чуть не потерял равновесие. «И я считал себя подготовленным»? Девушка наложила на него какое-то заклятье, способное за считанные секунды сделать то, что большинство людей не могли сделать за месяцы: повлиять на него.

Заметив его, она ахнула. Потом посмотрела вниз, как будто не могла вынести его взгляда. От неё исходила паника, но именно эту эмоцию Пьюк не желал вызывать… и он ещё не сказал ни слова!

Почему она боится его присутствия, если он не причинил ей вреда в прошлый раз? Почему…

Её взгляд метнулся к нему, задержавшись на набедренной повязке, прежде чем она снова отвернулась.

Материал был повреждён, изношен и больше открывал, чем скрывал. Легко исправить.

Но нужно ли? Возможно, она боялась своей реакции на его тело. Возможно, ей очень нравилось на него смотреть.

Мужчина может помечтать.

В мгновение ока Пьюк вернулся к упавшему солдату, стянул рубашку и просунул руки в рукава. Штаны мужчины оказались слишком маленькими. Каждая пара брюк не подошла ему по размеру. Ладно. По крайней мере, рубашка была достаточно длинной, чтобы прикрыть его эрекцию, пока его член твердел… и удлинялся.

Вернувшись к Джиллиан, Пьюк застегнул рубашку и только потом понял, что он не выровнял обе стороны.

— Лучше? — спросил он.

— Ты их убил? — потребовала она тихим голосом, игнорируя его вопрос.

Он сел рядом и стал вглядываться в воду, давая ей время приспособиться к его присутствию, делая всё возможное, чтобы убедить её — и Безразличие — что он не знает о каждом её движении.　

— Я просто уложил их на песок немного вздремнуть, но могу без проблем перерезать им глотки. Только скажи.

Её желание для него закон.

— Н-нет. Пожалуйста. Нет. — Она почти незаметно покачала головой.

Расстроена мыслью о нескольких убийствах? Обворожительно.

— Тогда, ладно. — «Видишь, насколько я могу быть сговорчивым, женщина? Я идеально тебе подхожу».

По мере пристального изучения с её стороны, паника Джиллиан отступала. Отлично. Он бросил быстрый взгляд на её лицо, прикидывая, сколько времени может потребоваться, чтобы заставить её успокоиться и заинтересоваться — как случилось в прошлый его визит — и нахмурился.

Она не просто успокоилась. Она была благодарна. Бедняжка. Насколько низки её стандарты мужской порядочности?

Пьюку было всё равно. Конечно, ему было всё равно.

— Почему ты здесь? Серьёзно? — спросила она, нахмурив лоб.

Ему нужен был предлог, что-то правдоподобное, но интересное, возможно, даже приближенное в правде, а не лжи.　

— Я сказал тебе, что я хранитель Безразличия и что ты можешь мне помочь. Ты можешь помочь мне чувствовать.　

Вернее, чувствовать без последствий. Как только Пьюк возьмёт корону Коннахта, убьёт Сина и объединит миры, то рискнёт использовать ножницы на Безразличии.

— Клянусь, — сказала она совершенно серьёзно, — я не смогу заставить тебя ничего почувствовать.

«Ты уже смогла». Вызвала эмоций больше, чем кто-либо другой.

«Так же необходима для моих целей, как и опасна…» В один прекрасный день ему будет лучше её убить.

Вот! Вот это представляло опасность для его льда.

Не подозревая о его мыслях, она пододвинулась ближе к нему, напоминая котёнка, ищущего тепла. Как же он хотел протянуть руку, запустить в её волосы, проследить костяшки пальцев вдоль её челюсти и погреться в её мягкости.

«Погреться? Я? Не поддавайся её очарованию».　

— Ты сможешь. И сделаешь, — сказал он, встревоженный хриплостью своего тона. Пьюк должен без проблем оставаться в стороне.

Время для лжи.　

— Мне сказали, будто твоя ситуация настолько плачевна, что даже мне не будет безразлично. И мне так хочется заботиться…

Представительницам слабого пола нравились плохие парни — вернее, представление о них — которые таяли только для одной особенной женщины. «Разве ты не понимаешь, девочка? Ты единственная, у кого есть сила спасти меня…»

— Кто тебе такое сказал? — спросила она. Её взор смотрел вдаль, как будто её мысли блуждали даже когда она говорила. — И почему ты хочешь заботиться? Поверь мне и позаботься о ком-то более нуждающемся. — Она прикусила нижнюю губу. — Позаботься… о ком угодно.

Он сделал вид, что размышляет, и вздохнул.　

— Даже не собираюсь. — Хотя казалось, что она снова потерялась в своих мыслях, он добавил. — Оракулы в моей реальности рассказали мне о тебе. И я хочу заботиться, потому что это мое право.

Слова непроизвольно сорвались с губ, более правдивые и жёсткие. Забота без наказания является правом каждого, как человека, так и бессмертного.

Если она услышала последнюю часть его высказываний, то не подала виду.　

— Ты хоть когда-нибудь чувствуешь? — спросила она с чем-то похожим на зависть, что сбивало с толку.

— Только очень редко, а потом… — он поджал свои губы. Не было никаких веских причин рассказывать ей о слабости, которую демон распространяет, и всех причинах держать информацию в секрете. Знание было силой, и Пьюк никогда бы добровольно не предоставил кому-то ещё над ним власть.

— Везунчик, — пробормотала Джиллиан. Она завидовала ему. Какое странное создание.

Опять же, она не знала цену апатичного существования. Как она могла бы потерять любовь к близким и друзьям, очаг и дом. Как её любимая еда стала бы безвкусной. Как жизнь стала бы выживанием. Как любимые увлечения перестали приносить радость. А секс оставлял пустоту и депрессию.

— Везунчик? Малышка, я могу сжечь тебя и наблюдать, как ты горишь, слушать крики твоей агонии, и единственное, что будет меня интересовать — тепло пламени в холоде ночи.

— Ладно, — сказала она, её спокойное принятие его непреднамеренного признания удивило его, — возможно «везунчик» не слишком верное определение. — Она взглянула на него сквозь опущенные ресницы. — Собираешься меня сжечь?

— Нет, — стремясь поддразнить её, поскольку герои часто дразнили своих героинь, он добавил, — я оставил спички дома.

Успех! Намёк на улыбку изогнул её губки бантиком, как будто она находила его очаровательным.

Желание разогрело его кровь и сделало твёрдой каждую мышцу в теле, что послужило причиной рычания Безразличия. Пьюк сжал кулаки.

Чтобы его план сработал, необходимо перестать откликаться на каждое её слово и действие, и быстро.

Прохладный солёный бриз пронёсся по пескам, и Джиллиан задрожала. Все ещё лихорадит?

«Ничего не хочу, нужно…»

Да пошло оно все. Итак. Вот тот момент. Пьюк стал безразличен к демону, к наказанию, к любым последствиям, с которыми ему придется столкнуться. Дрожа от необходимости заботиться о своей будущей жене, он снял рубашку и накинул материал на её изящные плечи. Когда она свернулась клубочком в тепле одежды, шокирующий толчок удовлетворения чуть не лишил его мужества. Он наслаждался этим, и его разум растоптал всякую защиту.

Удовлетворение… как же ему этого не хватало. Не только в сексуальном плане, но и от хорошо проделанной работы. От хорошо сражения на войне. «Дай мне больше. Мне нужно больше».

РЫЧАНИЕ.

Пьюк напрягся. Возможно, ему стоит уйти, перегруппироваться и вернуться, когда он успешно расставит приоритеты. Да, да. Именно это он должен сделать. Однако когда он встал, пристальный взгляд Джиллиан упал на его грудь и задержался, а Пьюк хотел зарычать от удовольствия. Не задумываясь, он обнаружил, что передумал… и остался на месте. Возможно, он задержится подольше.

— Спасибо, — пробормотала она.

За рубашку?

— Всегда, пожалуйста.

«Все что угодно для тебя, крошка. Доверять мне…»

Чувство вины укололо его… «Я хочу её доверия, хотя не заслуживаю». Тем не менее, он подавил эти эмоции в зародыше.

— Так, хм, как ты стал невидимым? — спросила она. — Когда ты сражался с охраной, я имею в виду.

— Я не становился. Просто двигался слишком быстро, чтобы ты — или они — не смогли уследить

— Как замечательно.

Просто замечательно?

— Мои умения легендарны.

Теперь он хвастается? Надеется произвести на неё впечатление?

Она облизнула губы, словно готовилась аргументировать.

— Чтобы приобрести такой навык, ты, должно быть, жил долго. Ты, наверное, знаешь все о, скажем, сверхъестественной болезни… как morte ad vitam.

Ах. Она подслушала этот термин и теперь искала ответы. Рассказать или нет?

— Что такое morte ad vitam? — спросила она, когда он продолжил молчать.

Он погладил челюсть и обнаружил густую щетину.

— Это с тобой случилось?

— Да. Все доктора сошлись во мнении. — Она сглотнула. — Что это значит?

Он решил рассказать.

— Тебе дали зелье. Твоё тело пытается эволюционировать, стать бессмертным, но оно не достаточно сильное. Единственный шанс на выживание. — Он сделал паузу для драматического эффекта. — Ты должна выйти замуж… связать свою жизнь с бессмертным, сплести свою жизненную силу с его.

Надежда засветилась в её глазах. Он моргнул. И надежда исчезла.

— Но даже это не даёт гарантий, — продолжил он. — Ты можешь иссушить его силу и убить. Или хуже, сделать человеком.

Сначала она испытала шок. Затем ужас, принятие и страх. В конце — отвращение. Его замешательство вернулось и усилилось. Почему отвращение? Разве женщины не мечтали о свадьбе с сильным мужчиной, который мог бы обеспечить им безопасность на всю жизнь?

Страх он понимал и ожидал, хотя часть его возмутилась. Она отпрянула при мысли об опасности для жизни Уильяма.

Счастливчик Уильям, иметь женщину, которая так заботится о его благополучии, что готова на всё, даже умереть ради его спасения.

Умереть, ради спасения другого мужчины… На мгновение на глаза Пьюка упала красная пелена. «Моя жена будет верна мне и никому другому!»

Безразличие взревел от негодования.

Вдох, выдох. «Действуй осторожно. Слишком близка финишная линия». Вдох. Хорошо, просто замечательно. Выдох. Алый туман рассеялся перед глазами Пьюка.

— Ну, это хреново, — пробормотала Джиллиан, не обращая внимания на смятение, которое она вызвала. Взглянув вдаль, она снова начала бормотать. — Я понятия не имела… думала, что бессмертные были созданы полностью сформированными или рождёнными от других бессмертных.

— Бессмертные рождаются разными способами.

Она быстро моргнула, вновь обратив на него внимание.

— Сколько времени у меня осталось, прежде чем я…

— Учитывая твоё теперешнее состояние, я бы сказал ещё неделя, может две.

Максимум.

— Дело дрянь. — Она сморщила нос, и вокруг глаз образовались очаровательные маленькие морщинки. — Я никогда не буду делать то, что в моем списке предсмертных желаний. Если бы у меня был список, я имею в виду.

— Возможно, тебе стоит его составить. Я могу помочь.

Его первое предложение: свяжись с чудовищем.

Она наклонила голову в сторону, глаза цвета виски опять вызвали у него восхищение.

— Почему ты хочешь помочь мне с этим, это же странно?

Каким-то образом её пристальный взгляд заставил его почувствовать себя не монстром, а мужчиной, как будто она видела, ни кем он был, а кем мог быть.

Иллюзия, не более того.　

— Тебе не помешало бы отвлечься, а мне нужна новая цель. — Крупица правды, призванная вызвать жалость. Другие могут не обратить внимания на удар по своей гордости, но не Пьюк. Больше нет. — Женщина, которую я хотел, не желала моего возвращения, поэтому мы расстались. — Истина. «Никто не хочет меня, бубубу. Бедный я». — Теперь…　

Он пожал плечами. «Утешишь меня?»

Эта женщина — Винтер. Он жаждал её так сильно, как только мог; он никогда не встречал такой женщины, как она. Достаточно сильной, чтобы свергнуть армию в одиночку. Но, когда она отказала, он не попытался её переубедить.

«Прости, чудовище, но я влюблена в кое-кого другого. В себя! Ты ведь понимаешь, правда? Без обид. Если не считать обиду в твоих штанах».

Он ушёл без намёка на сожаление.

— Женщины — цель для тебя? — спросила Джиллиан немного обиженно, но с любопытством разведывая.

Постоянное любопытство было очень хорошим знаком.　

— Почему нет? Мои цели, как и мои правила, не дают мне сидеть на диване, смотреть сериалы весь день, каждый день, и есть старую пиццу.

«Связаться. Проводить. Вернуться».

Колеблясь, она сказала:

— Но, если ты не можешь чувствовать, то, как ты можешь хотеть женщину?

— Я редко испытываю эмоции, но часто испытываю желания. — «В частности, я желаю определённую темноволосую красавицу». — Эти два пункта не являются взаимоисключающими, девочка.

Если Джиллиан его захочет, он с ней переспит. Она вызывает в нем такое желание…

Он снова себя спросил: сможет ли она заставить его кончить, и как отреагирует Безразличие.

Был только один способ узнать…

Если бы ему пришлось солгать и сказать Уильяму, что он никогда не прикоснётся к ней, он бы это сделал. Всё что угодно для достижения своих целей. Или, может быть, ему лучше распустить руки. Ревнивые люди совершали глупости, например, соглашались помочь незнакомцу убить другого незнакомца.

Конечно, всё зависело от способности Пьюка спасти Джиллиан от неминуемой смерти.

— Думаю, ты правильно подметил. — Она подарила ему улыбку, но никогда ещё женщина не выглядела так грустно. — Я чувствую все виды эмоций, но никогда не желаю.

Так она не стремилась переспать со своим драгоценным Уильямом? Ложь, разумеется.　

— Ты никогда не желала мужчину?

«Расскажите мне правду. Скажи мне сейчас». По какой-то причине, Пьюк должен был знать.

Безразличие вонзил свои когти глубже, издавая ещё один предупреждающий рёв.

Джиллиан отстранилась от него, её маленькое тело стало ещё более напряжённым, чем прежде, а тёмные глаза смотрели затравлено. В ореоле закатного солнца, она излучала больше боли, чем один человек мог вынести. Или выжить. Особенно хрупкий человек на грани смерти.

Сколько бы льда ему не удалось сохранить… он сгорел.

— Я не хочу об этом говорить. — Напомнив ему раненого животного, загнанного в угол голодным хищником, она вспылила и сказала: Смени тему или уходи.

Глава 8

Пьюк не поменял тему разговора и не ушёл. «Я выбираю третий путь, девочка».

— А. Я понимаю, — сказал он. — Тебя кто-то обидел.

Он произнёс эти слова, как ни в чем не бывало, но глубоко внутри он вскипел. Кто посмел жестоко обращаться с его женой?

«Думает о ней уже сейчас как о жене, а не как о будущей жене?»

Татуировка бабочки с шипением вернулась на его плечо.

Из-за наказаний, которым подверг его демон, Пьюк был близко знаком с беспомощностью, которая сопровождалась неспособностью остановить нападение. Будучи недееспособным и неспособным дать отпор, он тоже подвергался жестокому обращению. Только когда его силы возвращались, он с лёгкостью жестоко расплачивался за насилие. Он сомневался, что этот хрупкий цветок сможет сделать то же самое.

— Я убью мужчину, ответственного за это, кем бы он ни был. — С удовольствием. Жестоко. — Просто скажи мне его имя.

— Имена. Во множественном числе, — огрызнулась она, затем сжала губы.

— Один мужчина или сотня. Для меня это не имеет значения, — он хотел убить их всех. Кровь будет течь широкой рекой.

— Спасибо за предложение, — пробормотала она, расслабляясь, — но думаю, что они уже мертвы.

Она думала или знала?

Учитывая её отношения с одним темным…　

— Уильям, должно быть, свершил расправу.

И скрывал от неё подробности?

Учитывая все, что Пьюк узнал о скрытном мужчине… да, совершенно точно.

Одно из её тоненьких плечиков поднялось при пожатии, и это был её единственный ответ на его вопрос.　

— Вы с Уильямом дружите?

— Я знаю о нем, а он, конечно же, слышал обо мне… — «Кто не знает?» — Но мы никогда официально не встречались.

Правда.

— Если хочешь стать его другом, то тайное проникновение на его собственность не…

— О, я не хочу быть его другом. — Вырвалась ещё одна непрошеная правда. — Он может меня ненавидеть. — Ненависть была гарантирована. — Мне безразлично и то и другое.

— Это неразумно. Если ты не его друг, тогда враг. Его враги умирают мучительно.

— Тебя это волнует? — Если она смогла принять тёмную сторону Уильяма, она могла бы принять сторону Пьюка. Очко в его пользу. — Мои враги умирают с благодарностью, радуясь возможности, наконец-то, от меня избавиться.

Теперь она закатила глаза.　

— Бессмертные и ваши кровавые ссоры.

— Разве ты не относишь себя к бессмертным? — Лучше бы она приняла свою судьбу как можно скорее. Её ждала вечность, готова она или нет.

От неё исходило страстное желание.

— Я умру, помнишь? До того, как окончится трансформация. И я не хочу придумывать список предсмертных желаний.

Потому что ей придётся выбирать то, что она может сделать на больничной койке? Как… печально.

— Ты умрёшь, да. — Он нашёл камешек, бросил его в воду, давая ей время обдумать сказанное. Пришло время сыграть в героя. — Или я могу связаться с тобой. — Слишком нетерпелив? — Наверное, — добавил он. Этого недостаточно. Ему нужно было объяснить свою роль. — Я могу спасти тебя, соединив наши души.

Она посмотрела на него… с интересом?　

— Единственный способ спасти меня — это связаться со мной? Ты, в самом деле, делаешь мне предложение?

— Да. — Снова слишком нетерпелив? — Нет, — сказал он тогда. Слишком бескорыстно? Он разочарованно вздохнул и поджал губы. — Я не хочу на тебе жениться, но и не жениться тоже не хочу. — Если бы он мог надрать себе задницу, он бы это сделал. Пьюк вздохнул. — Это просто действие. Нечто, что может потенциально стать взаимовыгодным.

Лучше.

Она обхватила руками живот, словно пытаясь унять ужасную боль.　

— Разве ты не боишься, что я сделаю тебя смертным?

Уже нет. Нисколько.　

— Я — доминант. Моя жизненная сила подавит твою, без вопросов.

«Тогда ты станешь моей, и только моей… на время».

Она открыла рот и закрыла. Открыла и закрыла.

Внутри Пьюка предвкушение и нервозность соперничали за превосходство, заставляя Равнодушие резать и бунтовать.

«Давай, девочка моя. Поспеши! Скажи мне то, что я хочу услышать».

Наконец Джиллиан вздохнула и сказала:　

— Спасибо за любезное предложение, которое вовсе не предложение, но я собираюсь отказаться.

Новый всплеск разочарования присоединился к потопу эмоций, заставляя истерику демона усилиться на ещё один градус. «Осторожно».

Нет! Никакой осторожности. Только не здесь, не сейчас. Пьюку нужно было знать, где он ошибся.

Пытаясь придать рассудительный тон словам, он сказал:　

— Из-за моих рогов? — Меха? Копыт? Если бы только он мог изменить облик, как делал до своей одержимости.

Снова показавшись потерянной, она сложила руки на животе. Вызывая симпатию…

— Я могу их сломать, — сказал он, продолжая. — Какое-то время их не будет.

Никакой реакции.

— Я не всегда так выглядел.

— Нет, — ответила она, и ему пришлось отступить, чтобы выяснить, что она отрицает.

Его рога, понял он.

— Внешний вид не имеет к этому никакого отношения. — Когда она снова взглянула на него, её дыхание было затруднено, а на коже выступили капельки пота. — Тебе захочется… ты знаешь.

«Ты знаешь?»

— Секса?

Великолепный румянец появился на её щеках, на мгновение создавая иллюзию здоровья, она кивнула.

«Часто и обстоятельно, девочка».

Если бы он мог кончить без наказания. Черт, если бы он вообще мог кончить. Хотя девушка заставила его почувствовать за последние двадцать четыре часа больше, чем кто-либо другой — он не мог вспомнить, как долго — возможно, она не была готова преодолеть его постоянную потребность угодить Безразличию.

— Ты права, — сказал он, его голос был жёстче, чем он хотел, полон силы и без намёка на соблазн. Учитывая трагедию её прошлого, ей нужно снисхождение. Пьюк не был уверен, что это сработает. До его одержимости, он брал своих женщин жёстко. — Захочется.

— Ну, а мне нет. Никогда.

— Это ты сейчас так думаешь, но я изменю твоё мнение.

Или попытаюсь умереть.

Нет, точно нет. «Война важнее женщин».

Если бы ему пришлось отказаться от секса, он бы сделал это. И он должен ей это сказать — должен успокоить — нельзя медлить…

Он прижал язык к нёбу и промолчал. Ни в коем случае Пьюк не стал бы ограничивать себя до такой степени. Потому что, когда дело касалось секса, он не станет лгать. В этом он всегда будет с ней честен.

Тщательно обдумав своё следующее утверждение, он привёл ещё один аргумент.

— Не то, чтобы я стал тебя принуждать, — сказал он. — Я подожду, пока ты сама этого не захочешь… не захочешь меня.

— Говорю же тебе, не важно насколько искусным ты себя считаешь, ждать тебе придётся вечность.

— На протяжении месяца ты окажешься в моей постели, гарантирую.

Она смягчилась, и повеяло сожалением, как будто она боялась ранить его чувства. В то же время по ее коже побежали мурашки, как будто ей понравилась эта идея.

«Так выразительно… так прекрасно».

Лед снова треснул, и в груди поднялась волна жара. Член Пьюка затвердел и стал болеть, его тело отчаянно нуждалось в освобождении.

О, да. С ней он готов был достичь оргазма.

В глубине души тлело возбуждение. Молча, он сказал ей: «Доверься мне, женщина. Позволь мне освободить тебя от твоих страхов».

Раздалось рычание.

Пьюка затрясло, жар спал.

Вдалеке хрустнула ветка. Его уши дёрнулись, он напрягся и просканировал оазис… вскоре уловив запах убийства и хаоса Уильяма на ветру.

— Уильям вернулся. — Неподходящее время. — Он будет здесь через пять… четыре… три…

— Тебе стоит уйти, — Джиллиан сделала прогоняющее движение руками. — Пожалуйста.

Она беспокоилась о благополучии Пьюка? Как мило и очаровательно. И совершенно неожиданно.

— Один, — сказал он, закончив обратный отсчёт. Пьюк бросился к пальме в ста ярдах от него, чей толстый ствол скрывал его, а также позволял продолжить дежурство около Джиллиан.

Уильям вышел из дома и направился прямо к девушке. Когда он заметил охранников без сознания, злоба вспыхнула в его глазах, на мгновение окрасив красным чистые радужки.　

— С тобой все в порядке, крошка? Охранники…

— Я в порядке, — сказала она, сканируя местность. Не найдя никаких следов Пьюка, она вздохнула… с облегчением? Счастлива, что он благополучно сбежал? Или счастлива, что Пьюк не будет драться и не причинит боль её драгоценному Уильяму?

Он сжал кулаки.

— Что случилось с моими солдатами? — потребовал Уильям, когда присел рядом.

Она скажет ему правду? Или попытается защитить Пьюка? Он хотел её… заботы?

— Кто-то случился с ними, — затем сказала она, колеблясь. — Мужчина. Пьюк.

Вспышка разочарования. Она расскажет о его предложении? Если Уильяму удастся заблокировать его, все надежды рухнут.

— Он приходил сюда и двигался так быстро, что я даже не смогла его увидеть, — добавила она. — Охранники не выстояли против его скорости и силы.

«Она меня хвалит». Вспышка гордости стала причиной ещё одну трещины во льду.

Безразличие царапнул разум Пьюка, заставляя его кости ослабнуть. Он выругался, потому что знал. Это было последнее предупреждение.

Затем демон замурлычет, и Пьюк замрёт, неспособный себя защитить. Не в состоянии помочь Джиллиан, когда болезнь её истощит.

Он облил гордость всплеском холодной твёрдой истины: если он не достигнет своей цели, Син останется на троне Коннахта. Пострадают граждане. Амарантия будет страдать.

Гнев вернулся, и Пьюк вновь выругался. Никакой помощи от этого. Он должен призвать больше льда. Так. Лучше.

— Пьюк. Хранитель Безразличия. — Уильям стоял, держа по кинжалу в обеих руках. Казалось, репутация Пьюка его обгоняла. — Он поклялся отомстить Торину за то, что тот запер его в другой реальности.

Неправда. Камерон и Винтер поклялись отомстить Торину. Пьюку было всё равно.

— Но как же Пьюк сбежал? — спросил Уильям, словно размышляя вслух.

Легко. Камерон оставался верен себе и не успокоился, пока не нашёл выход.

Джиллиан нахмурилась.　

— Откуда ты знаешь о его клятве, если никогда с ним не встречался?

— Мои шпионы повсюду, крошка. — Глаза Уильяма вновь стали неоново-красными. — Пьюк тебе что-нибудь говорил? Этот ублюдок тебе что-нибудь сделал? Гадес упомянул о нем, сказал, что он может быть поблизости, и я должен оставить его в покое, но это только подстёгивает моё желание причинить ему вред.

Она пыхтела и сопела, как большой злой волк, которым совершенно не являлась, и уголки рта Пьюка подёрнулись.　

— Он рассказал мне, что такое morte ad vitam. — Когда Уильям пожаловался на распущенные языки и нежелательных посетителей, она добавила: Ты не причинишь ему вред за это. И не станешь убивать. Или платить кому-то другому, чтобы его убили. Я должна была услышать правду от тебя, но этого не случилось, так что он любезно предложил помочь.

Она пыталась защитить Пьюка.

«Лёд опять затрещал. Тело начало плавиться».

— Предложил. Помочь. Как? — потребовал Уильям.

— Сперва пообещай, — настаивала она, и если бы не выглядела как смерть, то это прозвучало бы свирепо, — пожалуйста.

Молча воин протянул руку, чтобы сорвать рубашку, которую ей дал Пьюк. Вздрогнув, она вздохнула. Потом захныкала. Уильям не проявил милосердия, стянув материал с её плеч. Как только он стащил рубашку, то бросил её в воду.

Интересно и показательно… с многих сторон. Хотя Уильям ничего не знал о предложении, его уже съедала ревность.

Именно такой реакции и ждал Пьюк, нуждался. Так почему же он смотрел на грудь другого мужчины, представляя, как в его сердце погружается лезвие?

Второе хныканье Джиллиан заставило Пьюка шагнуть вперёд в стремлении воплотить фантазию в реальность, не думая и не заботясь о Безразличии, хотя лёд полностью растаял. Уильям должен страдать.

Другая волна слабости накрыла его тело, и он споткнулся. Пьюк удержал равновесие, прислонившись к стволу.

Бормоча извинения, Уильям нежно взял Джиллиан на руки и отнёс её в дом. Хотя Пьюк знал, что ему следует уйти и поискать убежище, он подошёл ближе… ещё ближе. Стеклянные стены от пола до потолка открывали изнутри вид на природу… а также давали ему свободно подглядывать. В доме не было места, которого он мог бы не видеть.

— …просто, чтобы ты знал, — говорила Джиллиан, когда Уильям нёс её наверх, — я не собираюсь связываться с тобой.

Сердце Пьюка почти остановилось. Другой мужчина сделал его собственное предложение?

Уильям положил её на кровать, уселся рядом и натянуто улыбнулся.　

— Я не помню, чтобы предлагал, крошка.

Пьюк с облегчением вздохнул. Нет, никаких предложений не поступало.

— Я знаю, что ты не просил, и знаю, что и не попросишь, — сказала она. — Таким образом, когда я умру, тебе не придётся тратить время на чувство вины, задаваясь вопросом, что было бы, если бы ты попросил.

— Ты не умрёшь, — несмотря на мягкий тон Уильяма, очевидная злоба пропитала каждое слово. — Я тебе не позволю.

«Ошибаешься. Это я ей не позволю».

Дрожа, она протянула руку Уильяму.　

— Я люблю тебя, Лиам. Когда у меня ничего и никого не было, ты подарил мне дружбу и радость, и за это я буду вечно тебе благодарна.

Пьюк вдохнул полной грудью. Она прощалась, готовясь к смерти, не так ли?

«Борись, Джиллиан. Борись за жизнь».

Агрессия пульсировала вокруг Уильяма.　

— Прекрати говорить так, будто для тебя это конец.

Она подарила ему ту же грустную улыбку, что и Пьюку.　

— У тебя есть недостатки. Много недостатков. Но ты отличный мужчина.

— Этот отличный мужчина найдёт способ тебя спасти, — сказал Уильям, твердым, как гранит, тоном. — Я работаю каждый день, каждый час и каждую минуту, чтобы убедиться, что в связи нет необходимости. А теперь отдохни.

Высоко подняв голову, он встал и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Вместо того чтобы наблюдать за дверью в ожидании возвращения Уильяма, Джиллиан посмотрела на балкон с нечитаемым выражением на лице. Она ждала Пьюка? Его грудь вздулась, и ничто не могло его остановить.

Когда она закрыла глаза, Пьюк пробрался в комнату и подошёл к ней ближе, словно притянутый волной магии. Он вдохнул её маковый аромат.

— Спи, девочка. Я позабочусь о твоей безопасности.

Ещё одна ложь. Потому что, ещё не закончив говорить, услышал мурлыканье Безразличия.

Глава 9

Сила вытекла из Пьюка, словно вода через сливное отверстие в ванной, но колени ещё удерживали его вес.

Пора уходить.

У него не получилось выйти из комнаты так же тихо, как войти, но Джиллиан так и не проснулась. Он отправится в безопасное место, вытерпит наказание Безразличия, затем восстановит свои силы и вернётся. Если девушка за это время умрёт…

Ей лучше не умирать.

Спотыкаясь, Пьюк брёл между деревьями и ощущал всю несправедливость его положения. Опыт подсказывал, что скоро он слишком ослабнет, чтобы двигаться. Иногда он совершенно не замечал окружающую местность. В остальных случаях он знал, что происходило вокруг него, но не мог двигаться.

В течение нескольких дней любой мог наткнуться на него, напасть… сделать все, что только пожелают. Похитить. Заточить. Изнасиловать. Даже порубить его на мелкие кусочки.

Но его не волновала своя судьба. Учитывая стремительно ухудшающееся состояние Джиллиан, время, было её самым большим врагом… как и его.

«Должен выжить». Он не сможет помочь ей, если умрёт.

Первая задача: найти укрытие.

«Никогда не приближайся к врагу, пока не изучишь своё местоположение и не обеспечишь безопасное убежище».

Голос Сина поднялся из глубин памяти Пьюка, такой долгожданный, но такой презираемый. Он был так поглощён Джиллиан и странными чувствами, которые она вызывала, что даже не задумывался о своём окружении.

В любом случае, это не имело значения. И не только из-за Безразличия. Син раньше занимался разведкой и охраной, оставляя Пьюка для сражений. Теперь, и это его слабое место, он должен найти убежище и создать нерушимую защиту.

Если Гадес не вмешается, Уильям придёт его искать.

В такие моменты Пьюк скучал по Камерону и Винтер. По-своему, они любили его, когда никто другой не любил и не мог. Всякий раз, когда Безразличие настигало его, они его охраняли. На протяжении столетий они оттачивали его боевые навыки, заставляя практиковаться. И когда он забывал про свои цели, они ему напоминали.

Отношения не были односторонними. Всякий раз, когда Одержимость овладевала Камероном, воин проводил дни — недели — в запертой комнате, разговаривая только с демоном, отказываясь есть и спать.

Ему нужен был сторонник, готовый бороться, и бороться жёстко, чтобы отвлечь новой одержимостью. Винтер никогда не была лучшим кандидатом. Для неё один бескорыстный поступок имел разрушительные последствия.

У демонов всегда есть цена.

Каждый раз, когда Винтер бросала вызов Эгоизму и действовала бескорыстно, то погружалась в недельную одиссею безумия. Достаточно долго, чтобы разорвать целую реальность на части, не оставив ни одного выжившего… и Винтер с жестокими воспоминаниями, от которых она никогда не могла бы отгородиться.

Пьюк помог брату с сестрой, как никто другой, и делился своим льдом.

Страдали ли они без него?

Вероятно, но, по крайней мере, они были друг у друга, как у Пьюка когда-то был Син.

«Пьюк! Пьюк!» Всплыло ещё одно воспоминание: одиннадцатилетний Син рыдает у постели Пьюка. «Тебе лучше вылечиться от этой травмы, или я буду вынужден убить… всех. Я не смогу без тебя жить».

О, как Пьюк скучал по мальчику Сину. Другу, которым он был.

Безразличие замурлыкал громче, скользя внутри его тела и забирая всё больше и больше сил. Конечности Пьюка задрожали. Один за другим его кости, казалось, превращались в лапшу, а мышцы — в суп. Каждый шаг вперед становился уроком страданий.

Когда его нога споткнулась о камень, он полетел вниз. Несмотря на то, что пытался удержаться, его колени отказали. Он упал, и песчинки прилипли к его потной коже. Тьма появилась на границах разума, быстро завоёвывая новые земли.

«Нет. Борись!» На виду он был мишенью. Лёгкой добычей. Но даже когда Пьюк изо всех сил попытался встать, демон выпил остатки его энергии, превращая дыхание в тяжёлую работу.

— Вот ты где. Наконец-то! — женский смех просочился в его сознание. — Я начала думать, что перепутала дни, но потом вспомнила, что единственный моя ошибка произошла тогда, когда я думала, что ошиблась.

Он узнал её голос. Кили, Красная Королева. Друг Джиллиан и Уильяма. Та, что вручила Безразличие Сину с инструкциями заразить Пьюка, а затем отправила Гадеса предложить ему помощь.

Какой новый кошмар она сегодня для него приготовила?

— Торин, подними, будь так любезен, — сказала она.

Торин, хранитель Болезни. Тот, кто ожидал атаки Пьюка при первой же возможности.

Он был слишком слаб, чтобы протестовать, когда твёрдые, как камень, руки обхватили его и прижали к мускулистой груди. Хотя внутри он сражался, как зверь, которым стал… безрезультатно.

— Куда мне его деть? — спросил Торин. — И не смей говорить что-то безумное. Только не снова.

Кили хмыкнула.　

— Он мне нравится именно там, где ты его держишь. Посмотри на себя, дорогой. Твои бицепсы вздулись!

Торин фыркнул, как будто боролся с сильным желанием смеяться и проклинать одновременно.　

— Сконцентрируйся, принцесса, и скажи мне, куда мы идём.

— В нашу тайную лачугу любви, конечно.

Звук шагов смешался с треском веток, создавая зловещий хор. Пьюк ненавидел это всеми фибрами своей души. Беспомощность. Неопределённость. Тьма вокруг его разума насмехалась над ним, угрожая в любой момент отправить его в небытие.

— Моё сексуальное чудовище великолепно, не так ли? — сказала Килли. Тёплые мягкие пальцы коснулись его лба.

Рычание зародилось в груди Торина, без намёка на веселье.　

— Когда я слышу, как ты поэтично высказываешься о другом мужчине, у меня появляется убийственное настроение.

Сексуальное… Пьюк? Её чудовище? Знали ли супруги о его плане сблизиться с Джиллиан, шантажировать Уильяма и убить Сина? Действительно ли Кили знала, что произошло бы много веков назад, когда она отдавала сундук Сину? Гадес, кажется, думает так.

— О, самооценка моего пупсика пострадала. — Её голос был низким и хриплым. — Вот, позволь мне все исправить.

Раздался свист. Потом хлопок ладони по коже.

— Ой. — Всё тело Торина дёрнулось. — Это больно.

— И там, откуда это взялось, есть ещё, — сказал Килли, и Пьюк представил, что она грозит пальцем мужу. — Ты самый невероятный мужчина в истории, а я самая верная женщина. Веди себя соответственно.

— Да, мэм. — Торин усмехнулся, только чтобы стать серьёзным. — Уильям будет вне себя, если узнает, что мы помогаем будущему мужу Джилли.

Помогают будущему мужу девушки… «мне?» Красная Королева предсказала даже это?

«Конечно, мне! У меня это в планах».

Она тяжело вздохнула.　

— Я разберусь с Уильямом, когда придёт время. Знаешь, когда он поймёт, что я спасла жизнь Джиллиан и его вечную жизнь, да его настоящего друга, он будет молить меня о прощении. О! Вот проверишь. Сегодня утром я говорила с волшебным зеркалом Гадеса.

— С тем, что заключает в себе богиню Возможного Будущего?

— Именно. Теперь у меня есть довольно хорошая зацепка, чтобы направить Уилли и, вау, этого мальчика в мир боли. Его супруга втянет его в весёлую погоню. Это кое о чем мне напомнило. Я должна рассказать Гидеону и Скарлет об их ребёнке.

— Что-то плохое? — спросил Торин, его озабоченность была очевидна. — Или ты пытаешься сказать мне, что Гидеон и Скарлет родят пару для Уильяма?

— Нет, ничего подобного. Но им нужно знать, что иллюзия — это не только иллюзия, но и видение, и Уильям должен знать… что? Я уже забыла. Что-то насчёт взломщика кодов… иллюзии…

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, принцесса.

Так же как и Пьюк, и ему не хотелось тратить силы для того, чтобы собрать кусочки головоломки вместе.

Торин перепрыгнул через камень, и резкое движение встряхнуло в голове мозги Пьюка. Темнота перестала играть с ним и начала накрывать его разум. Он то приходил в себя, то терял сознание, приходя в себя только тогда, когда его спаситель клал его на твёрдую, плоскую поверхность, где холодные камни впивались в его спину.

— …делать это? — сказал Торин.

— Он почти был моим пасынком, — ответила Кили. — Я хочу видеть его счастливым, а это значит, что его нужно подтолкнуть к правильному пути. Но я также люблю Джиллиан и хочу, чтобы она была счастлива. Ещё я люблю Пьюка и хочу, чтобы и он был счастлив. Или я полюблю Пьюка в один прекрасный день. Это единственный способ достичь счастливого конца всем трём игрокам, этот план я привела в действие давным-давно

Она любила Пьюка — или полюбит его — даже не зная? Она думала, что, подселив к нему Безразличие, поможет ему достичь идеального конца?

Сумасшедшая женщина. Она всё испортила.

— Ты ошибалась раньше, сама знаешь. Он нас не поблагодарит, — проворчал Торин. — Никогда.

— Разве я ничему тебя не научила? — сказала Кили. — Мы должны делать то, что правильно, независимо от реакции окружающих. Кроме того, люди могут тебя удивить.

— Ты права. Люди могут удивить тебя… ножом в спину.

Его разум опять накрыла тьма…

Когда Торин разразился шквалом ругательств, глаза Пьюка раскрылись. Он думал, что сквозь пелену различает каменистые стены, тень воина и профиль грудастой блондинки.

— Она тоже не поблагодарит тебя за это, — сказал Торин.

— Поблагодарит, — ответила Кили и вздохнула. — Ну, может быть, не сразу, но когда-нибудь. Если бы расплата была безболезненной… — Мягкие пальцы барабанили, барабанили, барабанили по щеке Пьюка. — Надеюсь, ты того стоишь. Время уходит. Она умирает. Ты почти опоздал. Или, может быть, уже слишком поздно. Жизнь и смерть так сбивают с толку людей с психическими отклонениями.

Хотя он пытался подняться — «нужно добраться до Джиллиан!» — тьма вновь завладела его сознанием.

* * *

Джиллиан упала без сознания. В своём лихорадочном оцепенении она подумала, что она, возможно/ возможно, нет/ скорее всего, не разговаривала с Кили.

Она не могла понять, что было реальным, а что нет, потому что понятия не имела, спит или бодрствует, или путает настоящее с прошлым и прошлое с будущим, как Красная Королева, которая жила в течение тысяч лет, чьи воспоминания и предсказания накладывались друг на друга, а детали терялись в трясине.

Таково на вкус бессмертие? Может ли Джиллиан прожить так вечно?

Будет ли она помнить об этом странном разговоре или позабудет, как это часто делает Красная Королева?

— Ты ведь простишь меня, правда? — спросила её подруга, нервно и неуверенно. — Я не просто незнакомка, запомни. Я — твоя лучшая подруга. И я действительно спасла тебе жизнь.

— Простить… — За что? О, подождите. Кили обманом заставила её выпить проклятое зелье бессмертных. — Должна, позволить умереть… — Вечно быть скованной своими страхами и фобиями? Нет, спасибо.

— Вздор! Будь хорошей девочкой и скажи Пьюку «да», ладно? Ты станешь такой милой невестой.

Хорошо. Это должно быть галлюцинация. Никто из Повелителей или их пар никогда не одобрит её свадьбу с Пьюком.

— Конечно, тебе нужно повзрослеть, — продолжала её подруга. — Давай посмотрим правде в глаза, малышка, ты незрелая и опрометчивая. Ты запуталась. Ты совершаешь глупости и меняешь своё мнение, словно по щелчку. Посмотрим, что тебе это напомнит. — Фальцетом она сказала. — «О, Уильям. Ты так идеально мне подходишь. Нет, нет, Уильям, я полна решимости, оставаться одна до конца жизни. Уильям, я хочу тебя. Уильям, меня не интересуют романтические отношения с тобой».

Жар опалил щеки Джиллиан, и она сомневалась, что это как-то связано с её болезнью.

— Ты не знаешь, чего хочешь или что тебе нужно, — продолжала Кили. — Просто считаешь, что тебе нужны перемены, верно? Ну, та-да! Сегодня твой паки-лаки день. Ты просто должна бороться ради лучшего. Сражайся, Джиллиан. Сражайся!

Её раздробленные мысли не давали заснуть. Паки-лаки… Пьюк. Самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Да, он затмил Уильяма, напомнив ей о египетском принце, которого она когда-то видела в учебнике истории, но с гораздо большими мышцами. Серьёзно, парень выглядел так, будто тренировал Джейсона Момоа. И когда он заговорил… до свидания здравомыслие. У него был лёгкий ирландский акцент, от которого мурашки бежали по спине.

Его глаза цвета покрытого инеем угля обрамляли самые длинные и пушистые ресницы всех времён. Сначала она подумала, что у него подводка для глаз и тысяча слоёв чёрной туши. Нет. Его «дымчатый взгляд» был естественным.

У него были острые скулы, словно стекло, величественный нос и мягкие и влажные губы, как темно-алая роза, нижняя губа более пухлая, чем верхняя.

При первом взгляде её испугал вид его рогов. Джиллиан вздрогнула, желание сражаться или убежать усилилось. «Бороться? Мне? Да ладно!» Если бы она была достаточно сильна, то побежала бы, как будто её ноги охватил огонь.

При втором — эти рога её заинтриговали. Она не была уверена почему.

Мужчина ни разу не улыбнулся. На самом деле, его выражение никогда не выдавало и намёка на эмоции. Он казался оторванным от окружающего мира, безучастным… абсолютно ко всему. «Кроме, может быть… меня». Один или два раза он, казалось, горел для неё.

Ошибка с её стороны?

Однако, несмотря на его звериные качества и холодное поведение, он был честен. Предложил ей помощь, а взамен хотел, чтобы она помогла ему почувствовать какие-то эмоции. Могла ли она?

Разве она не должна попытаться? С одной стороны, Пьюк был её последней надеждой. Её единственной надеждой. Возможно, её спасением. С другой стороны, если она умрёт, больше не будет страданий и страха. Больше никакой слабости. Все исчезнет.

«Борись, наконец, Джиллиан. Пожалуйста. Борись!»

Бороться за жизнь? Бороться со злом? Сможет ли? Она снова задумалась.

На этот раз ответ врезался в её разум с силой грузовика. Да! Она сможет бороться со злом. Найдёт силы. Было слишком много молодых девушек и юношей, подвергавшихся насилию со стороны людей, занимающих руководящие посты, и они заслужили защитника.

«Я хочу стать защитником».

Привет, список предсмертных желаний.

Слишком долго у неё не было никакой цели. Страх доминировал над ней, лишив радости, надежды и удовольствия. Но больше нет! Сегодня настал новый день. Девушка, которой она была, пропала, на её месте появилась новая.

Впервые в жизни у неё появилась причина жить. Поэтому да, она будет бороться.

— Это правильно, — сказала Кили, словно читая её мысли. — Такова твоя судьба. Причина, по которой ты родилась. Первый шаг всегда самый трудный, но не волнуйся, скоро ты начнёшь бегать, — она вытерла Джиллиан сверху донизу мокрой губкой, затем расчесала волосы и почистила зубы. — Бонус: Уильям не будет винить себя за твою смерть, вчера, сегодня или завтра.

Уильям, милый Уильям.　

— Может быть, однажды кто-нибудь снимет фильм о вашей жизни, — сказала Кили. — «В восемнадцать замужем за Бессмертным… и демоном!» Но правда более удивительная, чем вымысел, да? Кто бы мог в это поверить?

Джиллиан жила этим и с трудом верила. Пьюк сказал, что связь с ним сработает. Она могла бы согласиться, если бы он не захотел заняться с ней сексом.

Секс остался в её списке «никогда-никогда».

— Настанет время, когда ты с нетерпением и радостью внесёшь секс в свой список «всегда-всегда», — прошептала Кили, вновь словно прочитав мысли Джиллиан и определённо доказав, что она — галлюцинация. — Признай это. Ты тоскуешь по Пьюку.

Она? Тоскует? Когда прекрасный воин с множеством мускулов смотрел на неё ледяными глазами… глазами хищника. Глазами, которые говорили, что он будет охотиться на свою добычу часами, днями, ожидая идеального времени для удара. Нет.

Но когда он не смотрел на неё с тлеющим жаром, её тело, казалось, проснулось от глубокого сна, сердечный ритм ускорялся, разные части тела пульсировали, отчаянно пытаясь познать блаженство.

Сможет ли он её научить?

Конечно, каждый раз её охватывал слишком знакомый страх. И почти такое же сильное чувство вины. Как её тело посмело предать Уильяма?

Такая глупая мысль… Уильям был другом, не более того.

Она все ещё хотела большего? Если нет, прекрасно. Она может связать себя с Пьюком и спасти свою жизнь. Если да… она должна была действовать осторожно. Если она свяжется с Пьюком, у неё не останется ни единого шанса быть с Уильямом.

Кили прижалась губами ко лбу Джиллиан.　

— Брак с Пьюком откроет для тебя чистый лист. Ты перезагрузишься, начнёшь всё сначала. Только… выживи сейчас, а остальное выяснишь позже, хорошо?

Чистый лист. Новый старт. От испуганной мышки к бесстрашному лидеру.

Проваливаясь в сон, Джиллиан попала в ловушку одной мысли: Уильям или Пьюк?

Глава 10

Широко раскрыв глаза, Пьюк встряхнулся. С тяжёлым вздохом он оглядел окрестности. Пустая, пологая пещера с порталом в другую реальность в дальнем углу. Но… не через этот дверной проем он вошёл сюда. Куда этот может привести?

На дальней стене он увидел сообщение, написанное кровью. Некоторые буквы слились воедино.

«Спроси опять. Она готова сказать «да» платью».

Платью? Какому платью?

В голове замелькали факты, словно лавина обрушилась, собирая по пути обломки. Торин и Кили несут его в безопасное место — Джиллиан умирает — слишком поздно.

«Слишком поздно? Нет!»

Незнакомое волнение заставило Пьюка вскочить на ноги. Его сила вернулась, и ему нужно было её сохранить. «Никаких эмоций. Ни на что не реагировать».

Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел Джиллиан? Несколько дней? Неделя?

Он быстро осмотрел свой наряд. Чистая футболка, новая набедренная повязка. Ему показалось, что он вспомнил слова Кили: «Варварский вид идёт тебе на пользу. Давай его сохраним».

Когда он выбежал из пещеры, то инстинктивно прихватил нейлоновый мешок на своём пути. Не замедляя темпа, он проверил содержимое. Зубная щётка, зубная паста, жидкость для полоскания рта, расчёска. Любезность Торина и Кили? Хотят, чтобы он выглядел и пах для Джиллиан как можно лучше?

Пьюк использовал каждый предмет, отказываясь поблагодарить.

Чем ближе он подходил к пляжному домику, тем сильнее стоны Джиллиан резали его слух. Он боролся с сочувствием и вызвал новый слой льда — больше, чем когда-либо прежде — пока только его цели имели значения.

Он стал двигаться быстрее.

— Тебе лучше держаться, девочка. Я уже почти на месте.

Наконец-то! Он добрался до пункта назначения. Когда Пьюк поднялся на второй этаж, то его накрыла тёплая волна облегчения, только чтобы застыть, столкнувшись со льдом. Отлично.

Двери балкона уже были открыты, что облегчало ему путь. Он вскочил на перила и влетел в спальню, где нашёл на кровати Джиллиан, неподвижную, как статую.

Когда она вдохнула, смерть гремела в её лёгких. Её губы приняли синеватый оттенок. Ей не хватало кислорода. Она была всего лишь кожей и костями, полностью изнурённая.

«Не реагируй».

Уильям знал, что с ней не так, знал способ спасти её; ублюдок мог связаться к ней и спасти от этого. Вместо этого он позволил ей страдать, пока сам искал несуществующие, недоказанные способы, чтобы, возможно, удержать её рядом немного дольше.

Он её не заслуживал. Но это будет хорошим уроком. Иногда нужно потерять сокровище, чтобы понять его ценность. Сегодня Пьюк преподаст Уильяму урок.

Он решительно просунул руки под тело Джиллиан. Боясь сломать её хрупкие кости, он как можно осторожнее прижал её к груди. Она была слишком лёгкой, пугающе.

В поисках тепла она свернулась калачиком на нём. «НЕ РЕАГИРУЙ».

Когда её прекрасные губы произнесли имя Уильяма, Пьюк одеревенел. Так. Она думала, что о ней заботился другой мужчина. Не имело значения. Ошибка сработала в пользу Пьюка. Он не хотел её напугать.

— Джиллиан!　

Голос Уильяма раздался по всему дому. Его тон был напряжённым, как будто он говорил во время боя с противником.

Торин, Кили или Гадес опять пришли оказать Пьюку помощь?

Пьюк ожидал, что Джиллиан отстранится, когда поймёт, что это не её возлюбленный заботится о ней, но она расслабилась ещё больше, казалось, ею овладело облегчение. Она хотела, чтобы Пьюк пришёл?

«Спроси опять. Она готова сказать «да» платью».

На случай, если он неправильно прочитал язык её тела, он поспешил уверить её в своих добрых намерениях.　

— Я не позволю тебе умереть. Последний раз, когда я был с тобой, я чувствовал… чувствовал. — Правда, во всех отношениях, и по этой причине Джиллиан следует, но также, поэтому она верила, что он будет её искать. Он не должен забывать свою роль. — Я сожалею, что оставил тебя, — «как сожалею о своей связи с Безразличием», — и не собираюсь поступать так вновь.

Она бормотала бессвязные слова, и он попытался их расшифровать. Что-то о том, чтобы заставить его почувствовать, в конце концов?

Поскольку он признался, что сожалеет, не решит ли она, что её работа сделана?

«Подумай снова, девочка».

Уверенными большими шагами он подошёл к балкону, взобрался на перила и прыгнул. Когда Пьюк приземлился, ему удалось сохранить вертикальное положение. Однако удар оказался резким, и Джиллиан застонала.

— Извини, — пробормотал он, именно это имея в виду, несмотря на лёд. Когда Пьюк помчался вперёд, сучья и камни резали ему ноги. Он решил вернуться в пещеру Торина и Кили, использовав их дверной проём. Куда бы он ни привёл, это будет его дело. — Я хочу связаться с тобой, Джиллиан. Не говори «нет».

— Не буду. Да, — прошептала она. — Установим… связь. Что… нужно… делать?

Она согласна? Мгновенный взрыв шока заставил его споткнуться, но он сказал: Просто повторяй за мной.

Он мчался через реальность, всё быстрее и быстрее, направляясь к проходу и увеличивая расстояния между Джиллиан и Уильямом.

— Да?

Тихое согласие.

Годится.　

— Я отдаю тебе моё сердце, душу и тело. — Он подождал, пока она не повторит его слова. Каждый раз, когда она останавливалась перевести дыхание, его нервные окончания гудели. — Я связываю свою жизнь с твоей, и, когда ты умрешь, я погибну с тобой. Я это говорю, и я это делаю.

Значимость момента не ускользнула от него. Они связывали свои души вместе. Пока он не воспользуется ножницами, они будут двумя половинками целого.

Если бы его жизнь развивалась по его первоначальному плану, он бы никогда не решился на связь. Он бы остался одиноким, меняющим женщин после одной ночи, не знающим истинного удовлетворения в постели.

После Джиллиан — после Безразличия — его жизнь снова будет принадлежать ему. «Я ни с кем не поделюсь, никогда».

Он никому не довериться, даже следующей жене, которую возьмёт. «Любящая королева».

— Повтори остальное, — приказал он.

В глаза Джиллиан навернулись слезы, отчего всё золото цвета виски словно расплавилось. Она уже пожалела о своём решении? Очень плохо. У неё не было времени и других вариантов. Её жизнь угасала прямо на глазах у Пьюка.

Если ему придётся заставить её договорить, он это сделает.

Затем произошло чудо. Она повторила его слова, охотно принимая его условия.

— Я это говорю, и я это делаю.

Так близко к победе!

Безразличие зарычал, и Пьюк стиснул зубы.

— Не думаю… что это сработало. — Джиллиан нахмурилась. — Ты уверен… что связь… меня спасёт? Я не чувствую… изменений. Слабость, как всегда.

— Не волнуйся, девочка. Мы ещё не закончили.

Наконец-то они добрались до портала. Пьюк перешагнул через мистический проём и вошёл в новую реальность. С которой он никогда раньше не сталкивался. Не было ни пляжа, ни людей, только бескрайние просторы джунглей.

Вероятные угрозы: ядовитая листва, дикая природа, искусственные ловушки и люди, которые их создали.

В редком порыве защиты он прижал лицо Джиллиан к своей шее, прежде чем прорваться сквозь море ветвей и листьев. Он отвоюет первое же убежище, какое только найдёт, честным или нечестным путём, и закончит церемонию.

«Там». В поле зрения появился дом на дереве, большой и роскошный.

Пьюк как можно мягче перекинул Джиллиан через плечо и полез наверх. Наверху он нашёл красивую спальню, обставленную белой мебелью. Кто здесь жил?

Это не имело значения. Он положил Джиллиан в центр кровати и достал кинжал. Порезав запястье, он приложил рану прямо к её губам. Кровь закапала ей в рот, и она начала давиться.

— Глотай, — рявкнул он, не проявляя милосердия.

Охваченная лихорадкой, она покачала головой, и драгоценные капли стекли по её щеке.

— Ты сделаешь это. — Она должна. От этого зависела её жизнь… и их связь.

Пьюк прижал ладонь своей неповреждённой руки к её лбу, чтобы удержать её на месте, и зажал нос. Жестоко с его стороны, но необходимо. «Иначе она умрёт».

Она простит его. Или нет. Он снова приложил рану к её рту. Потому что ей пришлось открыть его, чтобы сделать вдох, тогда его кровь и протекла в её горло.

Она снова начала давиться, но, в конце концов, сглотнула, и он вздохнул с облегчением. Так. Это было сделано.

Он поднял её руку и взял кинжал. Он знал, что должен сделать — порезать её прекрасную кожу — но все же колебался. Взять кровь, которую она не могла себе позволить дать? Как он мог осмелиться?

Нет иного пути. Её боль будет мимолётной. Как только всё закончится, она сможет откачать его силу и, наконец, благополучно завершить свой переход в бессмертие. Все будет хорошо. Возможно, она даже его поблагодарит.

Пьюк резко вдохнул и полоснул кинжалом запястье Джиллиан. Она съёжилась, когда он положил рану к своему рту и выпил.

— Кровь от моей крови, дыхание от моего дыхания, — прохрипел он, его сердце стучало в груди, — до конца времён. — Или пока не воспользоваться ножницами. — Повтори слова, девочка.

Её глаза расширились, ровные белые зубы прикусили нижнюю губу, всё ещё покрытую кровью Пьюка.　

— Нет, — сказала она и вздрогнула. — Нужно подумать. Больше не уверена…

Отказывает? Сейчас? «Время на исходе».　

— Если ты этого не сделаешь, то умрёшь, а Уильям и я будем сражаться ни за что. — Без козыря у Уильяма не было бы причин становиться союзником Пьюка, зато появлялись причины стать его врагом.

Тысяча различных эмоций промелькнула в её глазах, отчаяние победило.

Пьюку показалось, что он понял. Связь спасала ей жизнь, но также уничтожала все шансы быть с Уильямом. По крайней мере, в её представлении. Она понятия не имела, что Пьюк собирается воспользоваться ножницами, и он не собирался ей говорить. Пока.

Насколько он знал, Уильям пометил ее каким-то образом, после того как узнал, что Пьюк шныряет вокруг, чтобы слушать через ее уши. Воин узнает правду, когда Пьюк решит поделиться с ним, и не раньше.

— Ты же понимаешь, что Уильям позволил бы тебе умереть? — он говорил, хлестая словами. — Я здесь. Я готов рискнуть всем ради тебя.

Джиллиан захныкала, готовясь зарыдать. Она вообще его слышала?

Разочарование и ярость грозили растопить лёд. Рычание отозвалось эхом в его голове.

Вдох, выдох.　

— Джиллиан. — Он взял её за подбородок, держа как можно мягче. — Дай мне хоть один шанс. Позволь спасти тебя.

Опять же, он не был уверен, услышала ли она его или нет, но она закрыла глаза и прижалась ближе. Прошла секунда, две, которые показались бесконечной агонией. Когда, наконец, её веки приподнялись, он встретил золотистый взгляд, более затравленный, чем когда-либо прежде… и увидел раны, гноящиеся глубоко внутри неё.

Слёзы текли по её щекам, дрожь сотрясала нежное тело, но, наконец, она повторила слова.　

— Кровь от моей крови, дыхание от моего дыхания. До конца времён.

Глава 11

Между одним ударом сердца и другим жизнь Джиллиан навсегда изменилась. По мере того как сила и тепло разливались по её телу, тьма и лёд пронизывали её душу. Двойные ощущения боролись за превосходство, заставляя ее колебаться. Ей так сильно хотелось позвать Уильяма. Он сделал бы всё лучше

Но его здесь не было, и того, что могло быть, никогда не произойдет.

Рыдание застряло у неё в горле, и вместо него вырвался сдавленный хрип. Она связала свою жизнь с кем-то другим. С незнакомцем.

И это ведь хорошо? Она перезагрузится. Сегодня первый день её нового старта. У неё теперь другой путь — без Уильяма. Вдруг он решил вычеркнуть её из своей жизни, потому что она больше не Джиллиан, а Джиллиан плюс один?

Как могла она попрощаться с величайшим мужчиной, которого когда-либо встречала? Слезы застилали её глаза.

«Уильям позволил бы тебе умереть. Я здесь. Я готов рискнуть всем».

Прежняя Джиллиан заплакала бы. Новая Джиллиан обрадуется. Впервые в жизни у нее появился план. Спасение детей, подвергшихся насилию. Каждая удачная попытка станет пинком злу под зад.

Наконец, тёмный туман, мучивший её с начала болезни, рассеялся, последние несколько дней — недель? — становились пятном, но настоящее прояснилось.

Она находилась в открытой, просторной спальне, чистое деревенское очарование. Солнечный свет просачивался сквозь щели в деревянных стенах. Она сделала глубокий вдох и ощутила дразнящий аромат лаванды и торфяного дыма, насыщенный и роскошный, даже успокаивающий… запах Пьюка. Приятный.

Джиллиан лежала на большой кровати с мягким матрасом. Её муж примостился рядом, наблюдая за нею с напряженным выражением лица. Потому что он поделился с ней своей силой?

Когда их взгляды встретились, чувственная дымка затуманила её мысли. Пьюк был… Он был…

«Прекраснее, чем я могла представить».

Рога из слоновой кости придавали ему потустороннюю таинственность. Шелковистые черные волосы манили запустить в них пальцы… будто обведённые глаза горели собственническим огнём, растапливая иней в угольно-черных радужках. Сегодня они напомнили ей полуночное небо, усыпанное звездами. Губы были темнее того розового оттенка, что она помнила, и умоляли о поцелуе… требовали, чтобы ее рот прижался к его губам.

Еще ни один мужчина не выглядел таким суровым и нежным одновременно, словно мог убить или соблазнить тебя, только приняв решение.

Странное покалывание появилось в груди и между ног Джиллиан. «Неважно. Игнорируй». Что имело значение? Она жива! Благодаря Пьюку у неё появилась надежда и будущее.

Рассмеявшись, она его обняла. Она в большом долгу перед ним. Но что он хотел взамен? Чувствовать эмоцию, любую эмоцию.

Звучало достаточно просто. По крайней мере, теоретически.

Как ей рассмешить хранителя Безразличия? Рассказать анекдот? Как ей заставить его плакать? Поделиться историями из её детства?

И куда они пойдут? Обратно в Будапешт к Повелителям? Она сомневалась, что Пьюка с радостью примут, и знала, что он не впишется в современное общество.

На самом деле, он не сможет слиться. Люди предположат, что он в костюме, и, вероятно, начнут публиковать посты в социальные сети.

«Вы видели «монстра» в районе замка? Фальшивка!»

«Его визажиста нужно уволить».

«Он не обманет и моего слепого дядю. Оценка: 2»

Джиллиан отпустила его, желая обсудить свои мысли, планы и надежды, но он обнял её и крепко удержал на месте. Ее сердце застучало в отрывистом ритме, кровь застыла в жилах.

Ее охватила паника, и она отпрянула, вырываясь на свободу. Облегчение наполнило её… пока не раздалось тихое, зловещее рычание в глубине ее разума.

* * *

Пьюк боролся с самой сильной эрекцией в своей жизни. Благоухание мака — запах Джиллиан — наполнил его нос. Кроме того, её сладкий аромат теперь был насыщенным, потому что смешался с его ароматом, став их совместным.

Они были по-настоящему связаны.

Её хрупкое тело требовало своего, забирая необходимое у его тела. Он только что оправился от наказания Безразличия; теперь большая часть его вновь обретенной силы утекла. Но… он был рад. Или почти рад.

Такая малая плата за потрясающую трансформацию Джиллиан.

Румянец вернулся к её коже, прекрасные золотые тона теперь окрасились розовым. Вес, который она потеряла, восполнился в мгновение ока, её глаза перестали быть изможденными, щёки снова округлились. Тусклые, безжизненные волосы приобрели новый блеск и сверкали, словно посыпанные алмазной пудрой.

Совершенная женщина. Изумительно сексуальная.

Более сияющая, чем когда-либо. Благодаря ему. Благодаря Пьюкинну Нилу Бриону Коннахту IV. Благодаря его силе, текущей в ней, сердце Джиллиан продолжает биться.

Гордость расцвела в его груди. Ни у одного мужчины нет жены очаровательней.

Ни у одного мужчины нет жены более испуганной, понял он, отчего его грудь сжалась. Её взгляд метнулся влево, затем вправо. Ищет выход? В этот момент она напомнила ему раненое животное, загнанное в угол голодным хищником.

— Успокойся, девочка, — прохрипел он. Пьюк подумал… нет, конечно, нет. Но… может быть? Казалось, между ними текли эмоции. Страх, печаль. Надежда, счастье. Ярость, беспокойство.

Должно быть, это ошибка. Ведь Безразличие молчал.

Джиллиан тяжело вздохнула и закрыла глаза. Несколько секунд она сидела неподвижно, как статуя. Когда она выдохнула, то сфокусировалась на Пьюке, паника исчезла из её глаз. Но Джиллиан посмотрела вниз, чтобы избежать его взгляда.

— Прости, — сказала она и потерла виски.

Он приподнял её подбородок двумя пальцами. Она тоже подняла глаза и твердо встретила его взгляд.

— Лучше, — сказал он. — Мне нравятся твои глаза… хочу их видеть.

Она моргнула, словно удивившись.

Когда он убрал прядь волос ей за ухо, кончики его пальцев прострелило, а тело пронзило горячее желание. И все же Безразличие молчал. Еще сильнее удивившись, Джиллиан расслабилась и приняла его прикосновение.

— Ты восхитительна, — сказал он, и никогда не был более правдив.

На ее щеках вспыхнул румянец, придавая невинности её чувственности.　

— Спасибо. А ты…

— Нет. Знаю.

— Эй. Не говори…

— Джиллиан! — жесткий голос Уильяма отразился эхом от стен, сотрясая доски.

«Закончи предложение», — хотел зарычать Дьюк. Что она о нём думает?

— Уильям, — ахнула она. Волнение зажглось в её глазах, что заставило Пьюка зарычать.

Рычание? «Я использую её. Её чувства к другому мужчине меня не волнуют».

Он вскочил с кинжалом в руке. Как раз вовремя. Уильям прорвался сквозь стену, деревянные щепки разлетелись во все стороны. Ярость потрескивала в его ярко-синих… нет, в неоново-красных глазах. Молнии сверкали под его кожей, в то время как дым и тени протянулись за плечами, словно крылья. Волосы цвета воронова крыла развевались вокруг его лица, подхваченные ветром, которого Пьюк не почувствовал.

Кем из бессмертных был этот мужчина?

Он стал сыном Гадеса благодаря, своего рода, бессмертному усыновлению; у них не было кровных связей.

Кем бы он ни был, Уильям потерял свой шанс выступить против Пьюка. То, что случится с мужем, случится и с женой. Поранит Пьюка, и у Джиллиан польется кровь. Сломает ему кости, и этим навредит ей.

Неоново-красные глаза сузились, потрескивая от ярости, которую так жаждал почувствовать Пьюк.　

— Ты умрешь, но не раньше, чем взмолишься о пощаде, которую никогда не получишь. Она моя, и я защищаю свое.

«Итак, началось».

Первое правило переговоров: создай прочный фундамент, на котором будешь стоять. Второе: разорви противника на части всеми возможными способами. Чем больше Уильям себя чувствовал выбитым из колеи, тем меньше в нём было уверенности. Чем меньше в нём было уверенности, тем легче Пьюк переломит ситуацию в свою пользу.

— Нет, — прохрипела Джиллиан, поднимаясь с кровати, чтобы встать рядом с Пьюком. — Никаких убийств.

«Думает защитить мужчину, который может спасти её от мучений?»

К черту прочный фундамент. Пьюк сразу принялся рвать и метать.　

— Она твоя? — он усмехнулся. — Я сделал то, чего ты боялся. Я боролся за приз… и выиграл.

Бомба взорвалась в глазах Уильяма, искры буквально потрескивали в уголках.　

— Ты предопределил свою судьбу, демон.

Если Джиллиан и услышала этот разговор, то не подала виду, умоляюще посмотрев на Уильяма. Надеется, что он спасет её от Пьюка?

Ярость, которую он жаждал ощутить всего несколько мгновений назад, наполнила его, а татуировка бабочки обожгла и переместилась на его коже. Мышцы вздулись, кости вибрировали. Его когти заострились.

Его сознание… оставалось спокойным. Даже сейчас он призвал лёд. Пьюк ещё никогда так сильно не нуждался в своей силе и не мог рисковать быть наказанным.

Холодный и расчетливый, он подошел ближе к Джиллиан и сказал Уильяму:　

— Она моя. Я бы никогда не навредил своей женщине.

Уильям поднял кинжал, готовясь нанести удар.

— Нет, Уильям. Я серьезно. — Она встала перед Пьюком и протянула руки, как будто хотела… прикрыть его? — Ты не можешь ему навредить.

О, да. Она думала его защитить. Что-то, чего не сделал его брат, в конце концов.

Какая-то часть Пьюка жаждала исследовать источник её защитного… желания? Кое-что он мог сделать. Всего за один день. Может, за два. Может, за неделю. Однако необходимо достичь Амарантии. По словам Оракулов, он должен спрятать Джиллиан, прежде чем иметь дело с другим ключом.

Кроме того, чем больше времени пройдет между церемонией связи и переговорами Пьюка с Уильямом, тем больше воин вникнет в суть обстоятельств.

«Звучит логично».

— О, крошка. — Уильям злобно улыбнулся девушке. — Уверяю тебя, я могу причинить ему боль.

— Ты не понимаешь. Он меня спас. Он… теперь он мой муж. Мы связаны. — Она облизнула губы, переминаясь с одной босой ноги на другую. — Ранишь его — ранишь меня. Я так думаю. — Оглянувшись через плечо, она встретила взгляд Пьюка. — Я права?

Он кивнул.

Смесь шока и ярости отразилась на лице Уильяма.　

— Связь. Ты согласилась. Церемония проведена.

Её глаза наполнились слезами.　

— Я не хотела умирать.

— Ты понятия не имеешь, что натворила. — Мужчина отступил, как будто его пнули. — Он использует тебя для чего-то.

— Знаю, — ответила она со вздохом лёгкой грусти, сильно переживая.

Нет, она знала только ложь, которую ей скормил Пьюк.

— Знаешь? — угрожающе спросил Уильям. — А ты знаешь, что принадлежишь ему духом, телом и душой? Что связь никогда не разорвётся?

— Я принадлежу себе, — сказала она. Затем её храбрость испарилась. — Прости меня. Я просто… так много хочу сделать. Так много хочу завершить.

Пьюк положил руку ей на плечо, стараясь не поцарапать когтями, которые готовы разорвать Уильяма на куски. Как и прежде, она наклонилась к нему; только на мгновение, прекрасное украденное мгновение, прежде чем поняла, что сделала, и выпрямилась.

Одного момента было достаточно.

Уильям заметил.

Прижав кинжал к сердцу, он сделал ещё один шаг назад. Ярость и вежливость покинули его, явив безнадежность и явное желание. Когда-то Джиллиан была для него спасательным кругом. Мужчина теперь считает её якорем?

— Я могу посадить его под замок. Могу держать его в безопасности, но подальше от тебя, — сказал Уильям. — Это беспроигрышный вариант.

Она хныкнула.

— Подойди. Попробуй, — сказала Пьюк, прежде чем она успела согласиться. Если она отвернётся от него…

Она так поступит?

— Джиллиан. — Уильям кинжалом указал на Пьюка. — Хочешь, чтобы я его запер?

Её глаза снова наполнились слезами, капли стекали по щекам.　

— Нет, — сказала она. — Прости меня. Не хочу.

Пьюк выдохнул, даже не подозревая, что перестал дышать.

— Очень хорошо. Сделаем по-твоему. — С каменным лицом Уильям развернулся и вышел из домика на дереве.

Джиллиан застонала опять, всё её тело дрожало.　

— Что я наделала? — С душераздирающим рыданием она бросилась на кровать.

Лёд треснул посередине, но Пьюк вцепился в обе стороны. Он выполнил первую часть своей задачи: спас и связал себя с Джиллиан; состояние её души должно быть наименьшей из его забот.

Так почему же он присел рядом и погладил по мягким волосам?

Когда она, наконец, успокоилась, он спросил:　

— Ты любишь Уильяма?

— Да, — призналась она с сопением. — Он мой лучший друг. Или был. Что если он никогда меня не простит?

«Простит». Взгляд Уильяма… доказывал, что мужчина простит ей что угодно. Ему необходимо только время. Но тёмная сторона Пьюка не хотела, чтобы Джиллиан возлагала надежды на примирение.

«Нуждайся во мне. Желай меня».

— Теперь я буду твоим лучшим другом, — сказал он.

— Если это приказ…

Да!

— Всего лишь предложение.

Её тело расслабилось, напряжение, наконец, исчезло. Потому что Пьюк успокоил её… или потому, что Безразличие влиял на нее через их связь?

Эта мысль его потрясла. Может ли демон на неё воздействовать?

— Я бессмертная? — спросила она, снова потирая виски, словно отгоняя боль. — Или ты стал человеком?

— Бессмертная. Я же говорил, что доминирую.

Он продолжал расчесывать её волосы пальцами, загипнотизированный ощущением шёлка на своих руках. Контрастом тёмных локонов с бронзовой кожей. Тем, как пряди спадали на её спину.

«Моя жена лежит на кровати…»

Желание пронеслось в его голове, разрушая то, что осталось от холодной решимости. Его терзал голод. Между ног налился член.

Его разум кричал: «Нужно заклеймить свою женщину. Покажи ей… покажи Уильяму. Она принадлежит мне, и только мне».

Да, да. Пьюк доставит ей огромное удовольствие. Он научит её любить его прикосновения. Скоро она будет жаждать этого.

«И когда я должен вернуть её другому мужчине?»

Уильям поблагодарит его за подготовку.

«Уильям умрет, если посмеет дотронуться до того, что…»

Низкий гул вырвался у Пьюка. Когда придет время, он сделает то, что должен.　

— Сейчас мы скрепим нашу связь, — сказал он хриплым, почти наркотическим голосом.　

«И я обязательно кончу. Наконец-то!»

Джиллиан обернулась, её глаза были широко раскрыты от страха.

— Нет. Никакого секса. Никогда. Я даю тебе разрешение спать с кем-то другим. Столько раз, сколько захочешь, но никогда со мной.

Невидимый нож вонзился ему в живот.　

— Мы — муж и жена. Позволь мне избавить тебя от страхов.

— Я знаю, что мы муж и жена, — сказала она, — но я говорила тебе, что никогда не испытывала желания и не хочу испытывать, и это и имела в виду.

Её готовность поделиться им… раздражала.

— Отлично. Будет так, как захочешь.

Она всхлипнула, а он продолжал, даже если она перестала слушать.　

— Есть вещи, которые я должен сделать прежде, чем мы уйдем. Ты останешься здесь, я позабочусь о твоей безопасности, — он отошел от неё, не оглядываясь, и спрыгнул с дерева.

Ему нужно было немного времени, чтобы успокоиться, взять себя в руки и понять, что произошло с Безразличием.

После этого он достигнет своей следующей цели. Все будет хорошо… или он сам сделает так.

Глава 12

«Что со мной происходит?»

Как только Пьюк ушел, Джиллиан разрыдалась. Теперь ее атаковали различные эмоции, вызывая ощущение, как будто она попала под поток эстрогена, адреналина и кислоты.

В основном истерика играла в русскую рулетку с помешательством, в то время как грусть и счастье занимались игрой в чехарду. Она поднималась и падала, кружилась, еще и еще, и все это время в её голове звучали странное рычания и рев.

Связь предполагала большую ответственность. Но как именно она работала? Пьюк ничего не чувствовал, так что она не должна перенять его печаль, ярость, вину, горе и… желание. Неужели? Странное покалывание вернулось, соски затвердели, а между бёдер заболело сильнее, чем раньше, и на этот раз не было никакой ошибки в причине.

Часть её желала так, как никогда раньше, даже с Уильямом.

Когда Пьюк встал, готовый пуститься во все тяжкие, маленькая часть её хотела попросить его остаться. Но, конечно, страх быстро затмил все остальное.

Если бы он попытался применить силу….

Но он этого не сделал. Он спас её жизнь и ушел. Теперь она ему должна.

Он говорил, что хочет что-то почувствовать… что угодно. Когда Джиллиан вспомнила об их разговоре разумом, который больше не был затуманен болью, то начала подозревать, что он, возможно… солгал ей, и на самом деле чувствовать не хотел. Потому что всякий раз, когда он смягчался хоть на секунду, быстро скрывался за холодной внешностью.

Зачем ему врать? У него не было других причин жениться на ней. Кроме того, будучи подростком в бегах, она прошла ускоренный курс обмана; ее способность чувствовать ложь дала о себе знать.

Ей же не показалось, что в какой-то момент он ощутил раскаяние? Да, возможно. Если он почувствовал это до их связи, зачем продолжил церемонию и рискнул своей жизнью? Если только он не хотел почувствовать больше?

Ладно, возможно, он не виноват в её нынешнем затруднительном положении. Возможно, все новоявленные бессмертные прошли через это… или её недавно разбитое сердце сорвалось с привязи, учитывая годы хаоса.

Разбитое, потому что Уильям потребовал, чтобы она выбрала между ним и мужчиной, который её спас. Но как она могла предать Пьюка после всего, что он сделал?

Как она могла так обидеть Уильяма? Увидит ли она его когда-нибудь вновь?

Какая жизнь может быть у них с Пьюком на самом деле?

* * *

Когда Пьюк вернулся в домик на дереве, то нашел Джиллиан на кровати, именно там, где и оставил.

— Ты всё ещё плачешь? — потребовал он, засунув её ноги в сапоги, которые украл для неё.

— Я не плачу. Ты плачешь, — раздраженно ответила она. Красные пятна покрывали её лицо, глаза опухли.

Она оплакивала потерю своего драгоценного Уильяма.

Пьюк ждал приступа ярости. Но не почувствовал ничего, кроме легкого напряжения в груди. Хорошо. Лёд окружил его сердце непроницаемыми слоями.

Конечно, они были непроницаемыми.

— Пойдём. — Он дернул её, поднимая в вертикальное положение.

— Куда?

Проигнорировав её вопрос, он вывел Джиллиан из дома на дереве. Затем, используя кинжалы, пробился сквозь густую листву, которая мешала пройти. Он уже осмотрел реальности, но нашел только два портала.

Один вел в Огненное Королевство, где их ждала неминуемая смерть, а другой — прямиком в тропический рай Уильяма, но ни одна из них не вывела Пьюка в сторону Амарантии.

Они вернулись в тропический рай. Хотя он ожидал засады, Уильям так и не появился.

— Куда мы направляемся? — снова спросила Джиллиан. — Потому что я хотела бы отправить послание в Будапешт. Там мои друзья

— Нет.

— Уильям говорил, что у тебя проблемы с Торином. Я могла бы вмешаться и…

— У меня нет проблем с Торином.

— Хорошо, отлично. Мы можем…

— Нет.

— Подожди. — Она раздраженно уперлась руками в бедра. — Давай кое-что проясним, прежде чем двинемся дальше.

— Да. Давай. — Он повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом… и его охватила внезапная и сильная буря желания.

Как? Как она это делала с ним?

— Ну, — подсказала она, словно это он начал этот разговор. Она высоко держала голову, даже когда румянец окрасил её щеки.

Такой сексуальный румянец… как далеко он распространился?

«Контролируй!» Он решил не быть милым. Пьюк ухаживал и выиграл. Теперь может стать самим собой.

— Наши отношения не демократия, а Пьюкократия. Я спас тебе жизнь, крошка. С этого момента я говорю, а ты слушаешь. Я приказываю, а ты подчиняешься. Поняла?

Она начала отступать, только чтобы остановиться и расправить плечи.　

— По твоей логике, ты должен слушать, когда я говорю, и повиноваться, когда приказываю. Я тоже спасла тебе жизнь.

Серьезно?

— Объясни.

— В своём гневе Уильям заточил бы тебя в темницу.

— Неверно. В худшем случае, он бы накричал на меня. — Слабый отблеск гордости заставил его добавить. — Кроме того, я побеждал более сильных противников, чем Уильям Тёмный.

Она провела языком по зубам, являя женское упрямство и невероятную красоту.　

— Нет никого сильнее Уильяма.

«В груди опять напряжение».　

— Что сделал этот мужчина, чтобы заслужить твою преданность?

— Для начала, он никогда не лгал мне, никогда не использовал меня, даже когда я создавала проблемы, — сказала она.

Интересно.　

— Какие ты создавала проблемы?

Румянец усилился.　

— Не бери в голову. Он проводил со мной время, не выдвигая никаких требований, просто наслаждался моей компанией. Он защищал меня, когда я не могла защитить себя. Он…

— Хватит! Он идеален. Я понял.

Напряжение ослабло, сменилось ноющей болью; что-то тёмное и колючее уничтожило весь этот так называемый непроницаемый лёд.

Безразличие до сих пор молчал.

Связь с Джиллиан повлияла на демона. Другого объяснения не было. Но, как Пьюк не смотрел на ситуацию, ответ оставался за гранью понимания.

Что это значило для него? Что это значило для его жены?

— Если бы ты была связана с Уильямом, — сказал он, — ты бы сейчас была в его постели?

Её передернуло, и кровь отлила от щёк.　

— Нет.

Это было хоть что-то, на худой конец.

Они продолжили путь и достигли пещеры. Впереди замаячил очередной сверкающий проход.

— Я пойду первым. Держись прямо за мной. И ещё, жена? Если начнется драка, ты убежишь в безопасное место. Я найду тебя.

— Я… хорошо. Да.

Пьюк покрепче сжал кинжалы и шагнул вперёд…

Пронизывающий ветер уколол его голую кожу словно ножи. Пьюк осмотрел ледяные горы, усеянные деревьями, серое небо с чёрными тучами, тяжелыми от дождя. Практически метафора его сердца.

Так. Проход Уильяма был изменяющимся. Это означает, что он открывался в новую реальность каждый раз, когда кто-то, кроме его владельца, через него проходил.

Джиллиан ахнула, её маленькое тело мгновенно охватила дрожь. Тогда как его кровь сгустилась и превратилась в слизь в венах. Он обнял её, предлагая своё тепло.

Вдали завыло животное. Ему ответили другие. Дикие животные. Отлично. Пьюк сможет прокормить свою… Джиллиан.

Пора переставать называть её женой. Скоро он её отпустит. Ничто не заставит его передумать.

Стуча зубами, она сказала:　

— О, Боже, ледяной ад.

Как бессмертная, она переживёт суровую температуру. Но… его охватило настойчивое желание. «Нужно её согреть».

— Сюда. — Он повел ее к ближайшей чаще деревьев, защищая от сильного ветра, и двинулся к куче меха…

Ну. К мехам прилагались тела. В какой-то момент люди натолкнулись на проход и умерли. Они прекрасно сохранились и, на первый взгляд, не пострадали. Не было никаких пятен крови.

Пьюк стянул самое маленькое пальто и накинул его на плечи Джиллиан.　

— Это должно помочь.

Крепко сжав лацканы, она уставилась на него с благодарностью, сверкающей в опьяняющих глазах.　

— Спасибо.

«Не смягчаться». Он кивнул в знак признательности.

Между вдохами, когда туман перед его лицом испарялся, он осматривал местность и обнаружил зияющий вход в пещеру, скрытую хлопьями падающего снега. Были ли внутри хищники?

Собрав дрова и разведя костёр, он предложил Джиллиан сесть перед огнем и сказал:　

— Не двигайся с этого места.

— Постой. Ты меня бросаешь?

— Если я крикну, ты побежишь.

— Но…

С оружием наготове он вошёл в пещеру, тем самым закончив разговор. Просторная площадка вела в узкий коридор с изгибами и поворотами… коридор, который выходил в большую комнату с бурлящим горячим источником. Пар клубился в воздухе, разнося запах… он принюхался. Чистоты, никаких следов крови или гнили.

В углу валялась груда костей, на каждой из которых были следы клыков и когтей. Хищное животное поселилось здесь, но не возвращалось в течение многих веков. Никакой свежей крови.

Пьюк вышел на улицу, но старался не приближаться к Джиллиан. Если он уловит запах маковых цветов, то не сможет покинуть её, а ему нужно уйти, чтобы позаботится о ее желаниях и потребностях.

— Вернулся через тридцать три секунды, — сказала она с улыбкой облегчения.

Эта улыбка…

Его ствол пульсировал от желания, а Безразличие — вот он! Демон проник в его разум, царапая и раня, но с гораздо меньшей силой, чем обычно.

«Ты где был, дружок?»

Конечно, ответа не последовало, только приглушенное рычание.

— Оставайся здесь, — сказал Пьюк Джиллиан. — Не входи в пещеру без меня, на случай, если хозяин вернется. — Если её загонят в угол… Если скалистые стены не позволят ему услышать её крик о помощи… — Я поймаю нам обед, — закончил он слишком резко.

— Что? Нет. — Она с трудом выпрямилась, холод сковал ее мышцы, и потянулась к нему. Перед самым прикосновением она хмуро посмотрела на свою руку, словно та посмела действовать по своей воле. Опустив руки, Джиллиан сказала:

— Я не хочу быть одна. Пожалуйста. Останься здесь, со мной.

«Оставайся равнодушным».　

— Я буду кричать.

Когда она посмотрела на него широко раскрытыми глазами — одаривая его возможностью увидеть все то, что скрывается внутри, готовые вспыхнуть и сгореть — он начинал понимать дилемму Уильяма. Как воин оставил её в попытке дать лучшее.

— Кричать, — повторила она. — Вау. Это о-о-очень успокаивает. Большое тебе спасибо.

— Не беспокойся. Если на тебя нападут и ранят, ты поправишься. Ты теперь бессмертная, помнишь? И мы связаны, твоя жизнь связана с моей. Если ты умрешь, я умру. Ты знаешь, что это значит?

— Нет, — выдохнула она.

— Что я не оставлю тебя, если решу, что надвигается катастрофа.

Его слова, призванные успокоить её, только разозлили Джиллиан. Вся на взводе, она сказала:　

— Я что-то еще должна знать? Например, вырастет ли у меня теперь член, ведь мы делим жизнь?

Он не собирался восхищаться её силой духа или наслаждаться тем, как она может быть одновременно мягкой и сильной. Совсем нет.　

— Единственный член, с которым тебе придется иметь дело, принадлежит мне. — И текущий разговор был наполнен агонией, в ожидании наказания от демона. — Я не уверен, с какими ещё последствиями мы столкнемся.

На ее щеках вспыхнул румянец, и она открыла рот, чтобы ответить.

Не желая слышать никаких других аргументов на эту тему, он оставил её, направившись в самую густую часть леса.

Её проклятия преследовали его, пробуждая инстинкты, с которыми он никогда раньше не сталкивался, и Пьюк почти обернулся. Что-то внутри него требовало побаловать свою новоиспеченную же… Джиллиан. Требовало вылезти из кожи вон, но наполнить счастьем ей каждую минуту каждого дня.

Глупости!　

— Почему ты больше не расстроенно? — рявкнул он Безразличию. — Где моё новое наказание?»

Раздалось рычание.

Неужели связь ослабила демона? Возможно, даже подавила его способность влиять на Пьюка? Возможно. Как? Он не был уверен. Может ли Безразличие его ослабить еще сильнее? Возможно.

По правде говоря, Пьюк не хотел сейчас ничего чувствовать. Впервые со времени своего заражения демоном он действительно жаждал холодного небытия, обеспеченного льдом. Никакого желания к Джиллиан. Никакого желания облегчить её страхи. Никаких проблем с тем, чтобы её отпустить.

Он занялся охотой, ища на земле следы. Там! Следуя по укромной тропинке, он клал в карман лепестки каждой зимней орхидеи, которую встречал, намереваясь использовать их в горячем источнике, потому что… просто потому.

Наконец, он добрался до источника следов. Стая диких… кого-то. Какая-то разновидность гибридов кролика и свиньи, с колючим мехом и рыльцем.

Как только они его учуяли, то все разразились визгом и бросились на него со скоростью ягуара, их длинные острые зубы сверкнули в лунном свете.

Времени на подготовку не было. Пьюк увернулся от первой волны атаки, развернулся и начал рубить. Его кинжалы разрезали шеи и животы, брызги крови и внутренности падали на землю. Вторая волна сбила его с ног, но животные укусить не успели. Он слишком яростно сражался.

Его раны станут ранами Джиллиан, и мысль о её порезе и крови…

С ревом, который мог бы соперничать с рычанием Безразличия, Пьюк начал отбиваться сильнее. Сверхъестественная скорость не позволяла существам его схватить. Один за другим они погибали от его клинков.

Когда бой закончился, он был весь в крови и окружен трупами. Наступила темнота… как долго Джиллиан одна?

Он выбрал двух тварей, прежде чем ринуться обратно в лагерь, следуя за ароматом маковых цветов. Без сомнения, если бы ему завязали глаза и бросили в никуда, он без труда нашел бы Джиллиан.

Она сидела перед огнем, живая и здоровая, и его охватило облегчение. Облегчение и понимание, оба противоречат демону. Лунный свет подчеркивал достоинства ее кожи и заставлял её шикарную каштановую гриву блестеть, как шёлк.

— Обед и ужин. — Бросив щедрый подарок перед ней, он сказал. — Очисти и приготовь их, пока я буду принимать ванну.

Гнев исказил её утонченные черты.

— Тебя не было целую вечность. И, кстати, я не собираюсь их чистить и готовить.

— Ты не голодна?

Неважно. Она будет есть. Он заставит. Физическая слабость недопустима.

— Я умираю с голоду, но…

Он перебил её, сказав:　

— Тогда сними с них шкуру, приготовь и съешь. Проблема решена.

— Я не хочу прикасаться к мертвым животным. И не хочу есть животных. Я вегетарианка.

В Амарантии женщины редко прекословили своим мужчинам. Хотя Пьюк не станет удерживать Джиллиан, но он и не потерпит неповиновения.

— Ты будешь делать то, что я приказываю, — сказал он с явной угрозой в голосе. — Иное недопустимо.

В прошлый раз уход сослужил ему неплохую службу, и Пьюк сделал это снова. В пещере его окутал теплый влажный воздух. Вода капала, капала, капала со стен, чем глубже он проходил, тем сильнее становился звук.

Добравшись до источника, он бросил лепестки орхидеи в воду. Его новый супружеский инстинкт требовал, чтобы он вышел на улицу, прижал Джиллиан к себе и устроил ее удобнее в безопасности. Вместо этого он разделся до кожи и меха и вошел в жидкость. Ему не помешало бы провести несколько минут вдали от своего мучителя.

Он окунулся один раз, два, смывая кровь. Позади него послышались шаги, за которыми последовало тихий женский всхлип, и каждый мускул в его теле напрягся.

Она пришла к нему.

Игнорируя новый рев Безразличия, Пьюк продолжал стоять к ней спиной, не зная, что увидит на её лице. Отвращение? Одобрение? Что он хотел увидеть?

Ничего!

Она топнула ногой, говоря:　

— Ты мой… мой муж. Ты будешь кормить меня фруктами и овощами. Это твой долг.

«Посмотри ей в лицо. Покончи с этим. Смотри».

Он медленно повернулся. Когда их взгляды встретились, в его легких закончился воздух, и татуировка бабочки переместилась к нижней части спины. От негодования ее щеки раскраснелись, и проникновенные глаза умоляли его — «спаси меня от беды».

Нет! Спасения не будет. Отныне он будет держать её на расстоянии.

— Может, мне и плевать на многое, детка, но я живу по определенным правилам. Мне приходится. Только благодаря моим правилам я выжил… и выжили люди рядом.

Она облизнула губы, и хотя он приказал себе отвернуться — посмотреть куда-нибудь ещё — но проследил движение её языка, вызывая у Безразличия еще больше протестов.

Хватит!　

— Какое правило нужно запомнить? — продолжил он более жестким тоном. — Ешь три раза в день. — Чтобы она не думала, что он потакает всем её прихотям, он добавил. — Кроме того, ты будешь трудиться или останешься голодной.

Противоречивые утверждения. А может, и нет. Трехразовое питание… трехразовое питание, которое она заработает.

— Я тебе говорила. Я вегетарианка. И не против работать за свою еду, если эту еду я могу употреблять.

Он прищурился.　

— Ты можешь есть то, что я принес, просто предпочитаешь этого не делать. Ты еще не поняла одного. Тебе не обязательно должны нравиться задания, который я даю, девочка, но ты должна их выполнять. Тебе не обязательно должна нравиться еда, которую я тебе даю, но ты всё равно должна её есть.

Она вздернула подбородок.　

— Я предпочту умереть с голоду.

Он подарил свою самую жестокую улыбку, просто скривив губы.　

— Это больше не вариант для тебя.

— Но…

— Ты сделаешь, как сказал, или пострадаешь.

От неё волнами исходил страх, зубы начали стучать.　

— Ты причинишь мне боль?

— Да. — Он всегда будет делать то, что должен, чтобы получить необходимое.

Она споткнулась, как будто её толкнули.

— Я тебя возненавижу.

По мере того как голос Безразличия становился всё громче, невидимый нож вернулся, снова разрезая внутренности Пьюка.　

— И, как ты уже, скорее всего, догадалась, меня это не побеспокоит.

Разные эмоции пронеслись в её глазах, страх уступил место гневу, а на место гнева пришло недоверие. Она подняла подбородок ещё выше.

— Хорошо, мы закончили. Я хочу вернуться домой.

Отрицание закричало у него в голове.　

— Я — твой дом.

Пока.

— Я хочу в свой старый дом.

— Нет. Ты будешь жить в моей реальности.

Белая, как утренний туман, она проскрежетала:　

— Сегодня я соберу веточки и поищу ягоды…

— Ветки для огня, а в этой реальности нет ягод.

— Чем тогда питались эти кролики?

— Это не кролики, крошка.

Осознав его слова, она прижала руки к животу, как будто боялась потерять свою последнюю еду, какой бы она ни была.　

— Твоя ситуация изменилась. Разве не должны поменяться и правила?

Её точка зрения… имеет свои достоинства. Кроме того, заставить её есть мясо — и заслужить её ненависть — может замедлить их путь домой. Она будет бороться с ним на каждом шагу. Но недостаток пищи тоже может их замедлить.

Компромисс может спасти его от неприятностей.

Отлично. Пьюк взмахнул пальцами, подзывая её. Несмотря на то, что Джиллиан едва волочила ноги, она повиновалась вызову без протеста. И, когда он хлопнул по каменному выступу, то без колебаний села и скрестила ноги.

Молча, медленными и осторожными движениями, он снял с неё сапоги и носки. При виде её тонких пальцев ног с ногтями, окрашенными в голубой цвет, его сердце заколотилось о рёбра. Соблазн манил… и он сдался, потрогав милые пальцы. Безразличие заревел.

При первом же прикосновении к коже Джиллиан вздрогнула.

Проклиная мужчин, которые довели её до этого, он окунул её босые ноги в горячую, бурлящую воду, и она удивленно ахнула, прежде чем закрыть глаза от восторга.

Однажды он увидит это выражение её лица по совершенно другой причине…

Пьюк скрипнул зубами.　

— Почему ты не ешь мяса? Оно придает силу.

Её веки дрогнули, и она посмотрела на него.　

— В юности мои сводные братья шептали мне во время ужина. Если мы ели бургеры, они бы спросили, как долго, по моему мнению, корова кричала, прежде чем умерла? Если подавали курицу, они спрашивали, представляю ли я, как цыплята плачут по матери?

Его бедная, милая Джиллиан. Подвергалась физическому, умственному и эмоциональному насилию.

«Оставайся объективным! Откажись от сочувствия».　

— Ты гораздо сильнее травмирована, чем я предполагал.

Констатация факта, без малейшего намека на эмоции. Хорошо.

— Я знаю, — сказала она и тяжело вздохнула. — Может быть, мы сможем… заключить сделку? Если ты найдешь мне какую-нибудь еду — кроме животных — я сделаю все возможное, чтобы заставить тебя ощущать эмоции, такие как счастье или даже печаль. Поэтому ты и связался со мной, в конце концов. Так что я помогу тебе почувствовать что-нибудь, что угодно.

Его ложь ему аукнулась. Он хотел стать для неё проектом, чтобы у неё была причина проводить с ним время. Если она постоянно будет пытаться сделать его счастливым…

Он ослабеет. Возможно. А может и нет.

«Почему я не чувствую тебя так же сильно, демон?»

Не было необходимости продолжать обман. Кроме того, она уже заставила его почувствовать себя хорошо. Притворство, что он ничего не почувствовал, чтобы она не оставила попытки, сделает его лжецом.

И что? Ему бывало намного хуже.

Он должен сказать ей правду и пообещать наказать её, если Джиллиан попытается заставить его что-нибудь чувствовать. Кроме…

Несмотря на опасность, ему понравилась ее идея сделать все возможное, чтобы он почувствовал себя… довольным. Да. Именно.

Он наплевал бы на все — кроме своей миссии — чтобы быть «соблазненным» женой. Сначала он должен был подтолкнуть её в этом направлении.

— Ты в любом случае сделаешь все возможное. — Этот злодей-притворяющийся-героем-романа заставит свою героиню работать на него. — Хоть торгуйся, хоть нет.

Теперь она самодовольно брызнула в него водой.

— Ты и это заставишь меня сделать?

— Нет, — сказал он и нахмурился, чтобы запугать её. Она думала, что схватила его за яйца.

«Скоро, маленькая жёнушка. Скоро».

— Тогда эта сделка — единственный способ гарантировать мое сотрудничество. Так что, если ты хочешь, чтобы я пробудила в тебе чувства, то накормишь меня чем-нибудь кроме мяса. О! И ты согласишься отвезти меня домой, когда я добьюсь успеха. И не причинишь вреда Уильяму. Или Торину. Никогда.

Он почти огрызнулся: «Не произноси имена других мужчин».

Напрягшись, он раздвинул её ноги и встал между ними. Быстрее молнии она положила руки ему на грудь, чтобы оттолкнуть. Пьюк же просто придавил её тело своими собственными и остался на месте.

Он жаждал облегчить её страх перед близостью… которая скоро произойдет, напомнил он себе.

— Как ты заставишь меня испытывать эмоции? — спросил он. Эмоции, в которых он никогда не признается, чтобы заставить её продолжать попытки.

— Я… я буду рассказывать тебе шутки и грустные истории.

Пристально посмотрев на неё, он сказал:　

— Другие пытались развлечь меня или заставить грустить и потерпели неудачу.

Истина. Когда-то Камерон был полон решимости вызвать у него хоть какую-то реакцию. Попытка закончилась печально для хранителя Одержимости, который терпел наказание всякий раз, когда ему не удавалось выполнить «миссию».

— Другие вызывали в тебе хоть какие-то чувства раньше? Что-нибудь вообще?

— Нет.

— Тогда у меня есть преимущество, — опять самодовольно заявила она.

— Но я хочу чувствовать что-то помимо счастья или грусти.

Она сглотнула.　

— Я не… Я не могу…

— Что еще ты сделаешь? — спросил он. — Я имею в виду, попытаешься заставить меня почувствовать.

Её дыхание стало прерывистым, каждый вдох был затруднённым.　

— Думаю, тебе придется подождать и увидишь.

— Если ты не потерпишь неудачу к тому времени, как мы доберемся до моей родной земли, то попробуешь то, что я предлагаю?

Пока она ерзала под его руками, осмысливая свой ответ, ожидание держало его в тисках. Она знала, чего он потребует… желание.

— Да, конечно, — прохрипела она. — Если ты будешь кормить меня фруктами и овощами, пока мы вместе, и вернёшь меня в Будапешт, как только я заставлю тебя почувствовать… что-то.

В нем ненадолго вспыхнул триумф, и Пьюк почти усмехнулся. Хотя он хотел задержаться рядом с Джиллиан, он заставил себя отпустить её и перейти на другую сторону источника.

— Очень хорошо, крошка. Мы заключили сделку.

Глава 13

Третий день брака

— Это общепризнанная истина, что замужняя девушка, у которой есть кинжал, в конце концов, заколет своего мужа, — пробормотала Джиллиан, стараясь не отставать от Пьюка.

Не так давно они перешли в новую реальность. Влажный от росы тропический лес с заболоченными землями и густым подлеском растительности, связанным между собой густым навесом листвы над головой.

Местность оказалась недружелюбной, хоть и красивой. Огонь вспыхивал вдоль каждого водоема, шипы выступали из стволов деревьев, когда она подходила, а листья скалили настоящие клыки.

Каждое существо, с которым она сталкивалась, представляло собой смесь двух видов диких животных: горилла с нижней половиной паука; змея с задними лапами; муха-скорпион размером с ладонь.

Джиллиан ни разу не вскрикнула от шока или страха. Настоящее чудо. Ей даже удалось успевать за Пьюком без жалоб, нытья и ворчания. Каково единственное преимущество? Сильный запах торфяного дыма и лаванды попадал ей прямо в нос.

О, и она больше не голодала. В какой-то момент он накормил её вкусными ягодами и растениями. Хороший мужчина — плохой мужчина… Присяжные до сих пор не определились.

Каждый раз, когда возникали мысли об Уильяме, она отгораживалась от них с ледяной решительностью, которой никогда прежде не обладала. Печаль только замедлит её. И если печаль оказывалась сильнее решительности, она переключала внимание на Пьюка; настороженность смешивалась с восхищением, затмевая всё остальное.

Он был без рубашки, его мускулы эффектно выделялись. Татуировка бабочки появлялась на его спине только для того, чтобы исчезнуть, а затем появиться где-то ещё. Однажды, когда он повернулся, чтобы избежать удара в лицо, она увидела бабочку у него на груди. Иногда она даже меняла цвет.

Каждый Повелитель Преисподней носил похожую метку. Вернее, все одержимые демонами бессмертные. Джиллиан никогда не считала это сексуальным.

«Я всё ещё так и считаю». Ничего не изменилось. Кроме…

«Не могу перестать пялиться, у меня слюнки текут».

По крайней мере, этот странный рев прекратился в её голове.

Еще одно изображение украшало грудь Пьюка: букет цветов, обвитый вокруг лазурного павлина с длинным клювом и двумя кругами вместо ног. Один из этих кругов обводил сосок, а другой находился в центре груди. Изысканная детализация помогла создать ощущение, словно птица готова вылететь из его кожи.

Он сменил изодранную набедренную повязку на брюки, которые сшил из внутренней подкладки пальто, найденном в ледяном аду. Довольно изобретательный, её Пьюк. И всё красивее с каждым часом.

Насколько тверды эти рога? Была ли его тёмная кожа такой же холодной, как его поведение, или горячей, как огонь? Насколько мягок мех на ногах?

Как бы он выглядел, если бы его что-то волновало? Если бы его волновала она?

В одно и то же время она трепетала и содрогалась, одновременно заинтригованная и встревоженная.

Хорошо. Хватит мечтать. Время рассмешить его. Как только ей это удастся, он должен будет отвезти её домой. Они заключили сделку. И сколько ей понадобится времени? Несколько дней? Может, неделя? Если они сначала доберутся до его родины, она потерпит неудачу. Если она не справится…

Он ожидал, что Джиллиан «попытается» его соблазнить.

Во рту пересохло. Она может попытаться? Секс по-прежнему возглавлял её список «никогда-никогда». Никогда не признавай, никогда не рассматривай. Стоит признаться, она носила воображаемый пояс целомудрия без ключа.

Так почему ей приснился Пьюк прошлой ночью? Его губы на ее губах, его руки, ласкающие изгибы её тела. Почему ей это понравилось?

Проснувшись, она обнаружила, что её соски затвердели, а лоно горячее, влажное и ноющее.

Связь предполагала большую ответственность. И ладно, ладно, может, даже для самого Пьюком. Он спал позади неё, крепко обняв и делясь теплом. Мех на его ногах был мягким, очень мягким; Пьюк не жаловался, когда она терлась об него. Что ещё лучше — он к ней не приставал.

Да ладно! Одна странная ночь не помогла преодолеть страх всей жизни. Она должна была заставить мужчину смеяться или плакать. Хоть что-то!

— Эти другие реальности, которые мы посещаем, связаны с Землёй или, вроде, являются частью другой галактики? — спросила она.

— Оба варианта.　

Он не стал развивать эту тему.

Последовавшая за этим тишина трепала её нервы. Как он мог быть таким холодным сейчас? Во время ванны он очаровывал, бросая на неё взгляды, которые говорили, что «я сделаю с тобой плохие вещи, и ты будешь умолять меня о большем».

В то время она была не готова и испугалась. Теперь она вроде как хотела снова увидеть этот взгляд. Он просто… он отстранился от неё.

Пьюк убрал ветку с их пути. Когда лист попытался укусить его за запястье, он сдавил его своим могучим кулаком.

Джиллиан наблюдала, и ее привязанность к Пьюку росла. Он был более самоуверенным и командующим… чем кто-либо. Его ничто не пугало. Ни один вызов не казался слишком сложным.

Слишком долго у неё была нулевая самооценка и столько же опыта. Она выжила на улицах Лос-Анджелеса и Нью-Йорка только благодаря своему уму и храбрости.

«Думаю, он становится моим образцом для подражания».

Во многом он напоминал ей Уильяма. Такой же бесстрашный, своевольный и свирепый. В остальном, они отличались как день и ночь. Уильям поддразнивал. Пьюк ещё не овладел этим искусством. Уильям любил женщин любого размера, форм и цвета. Пьюк, казалось, не замечал никого, кроме Джиллиан. Уильям относился к ней как к стеклянной. Пьюк угрожал ей так же легко, как дышал.

Сегодня утром он сказал:　

— Новое правило. Ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу, без колебаний, или я заставлю тебя сделать это.

Она хотела убежать, но заставила себя остаться и огрызнуться.

— Моё новое правило? Ударять тебя ножом в живот всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне. — Смелые слова. Бессмысленное предупреждение.

Погруженная в свои мысли, она не увидела камень на своем пути. Её ботинок зацепился за выступ, и она споткнулась. Пьюк никогда не пытался ей помочь.

— Хорошо. Пора притормозить, — проворчала она, поднимаясь на ноги. — Я начинаю отставать.

— Начинаешь? Твоё восприятие времени восхитительно.

Скотина. Он мог путешествовать часами без перерыва. Казалось, Пьюк никогда не нуждался ни в еде, ни в воде, ни в ванной, ни в отдыхе.　

— С такой скоростью моё сердце взорвётся.

Наконец, он замедлился, пробормотав:　

— Жёны требуют больше заботы и питания, чем я думал.

Ой.　

— Все жены или только я? — пробормотала она.

— Учитывая, что ты моя первая жена, я могу ссылаться только на тебя, верно?

Ты посмотри! Он понятия не имел о поддразнивании. Мужчина воспринимал всё, что она говорила как доктрину. И что он имел в виду, говоря «первая жена»? Они были связаны. Развод для них невозможен, но, может быть, получится жить отдельно? В любом случае, у него никогда не будет второй жены, верно?

Ладно. Пора перевести разговор в нужное русло.　

— Что заставляло тебя смеяться перед одержимостью демоном? — спросила она.

— Син.

— Син. В смысле… грех? (прим. переводчика — английское слово Sin переводится как грех)

— Таков, как мой младший брат.

У него есть брат?

— Расскажи мне о нём.

— Нет.

Хорошо-о-о. Короткие, резкие ответы были специальностью Пьюка. Точно. Ей не везёт с удивлением, счастьем или даже печалью. Возможно, ей повезёт со злостью.

Да. Злость работала.

— Внезапная проверка закона тяготения, — сказала она, прежде чем подставить подножку.

Он споткнулся, но сумел избежать крупного столкновения лица с землей. Помимо хмурого взгляда через плечо он не проявил никакой внешней реакции.　

— Что ты делаешь, крошка?

— Злю тебя. Очевидно же.

— Зачем?

— Ты хочешь чувствовать, помнишь? И, по словам профессора Пьюка, прежде чем он резко поменял свое мнение, одна эмоция так же хороша, как и любая другая.

Он вновь хмуро посмотрел через плечо.

Мысленное примечание: «субъект не реагирует на грубые шутки или подтекст».

Вернемся к грусти.

— Знаешь, я не так представляла себе свою жизнь. — Она притворилась, что шмыгает носом. — Меня презирает мой лучший друг… — Ей не пришлось заставлять себя снова сопеть. Уильям всё ещё злился на неё? Или он пришел в себя? — …и меня срочно отправляют в новый дом. В новом мире, о котором я ничего не знаю! Там я знакома только с одним человеком, но ничего о нем не знаю.

— Эта жизнь лучше. Думай об этом. Теперь ты Джиллиан Шоу, искательница приключений.

Да. Да, она такая. И она…

Подождите. Открутим немного назад. Когда Повелители Преисподней женились на своих подружках, то сразу давали им новую фамилию: Повелительница. Итак, сказав «согласна» или что там Джиллиан ответила во время их импровизированной церемонии — она стала… Джиллиан Повелительницей? Пьюк был одержим, так что, теоретически, он также был Повелителем Преисподней.

Дерьмо! Кем она была?

— Не обижайся, но… кого я обманываю? Ты никогда не обижаешься… как твоё полное имя? — спросила она.

— Пьюкинн Нил Брион Коннахт Четвертый. — Его легкий акцент делал каждый слог похожим на лирическую песню.

— Полагаю, это делает меня Джиллиан Элизабет Шоу-Коннахт.　

Первая в своем роде. Дочь без родителей. Бессмертная. Жена Пьюка. Друг Повелителей Преисподней. Скоро станет защитником невинных. Приносящая улыбки. Экс-чемпион мира по беспокойству.

Опять же, никакой реакции от него.

— Мое блестящее остроумие растрачено впустую.

Замечательно.

— Пьюкинн — это имя, традиционное в моей семье, — продолжил он, как будто она не говорила. — Так называли каждого первенца со времен коронации первого короля Коннахта.

Ну, хорошо. Он поделился информацией без просьбы. Сладкий прогресс.

И он еще не закончил.　

— Брат назвал меня Пьюк. Это означает «озорной дух». Мои люди называли меня Нил, что означает «чемпион». Моя армия называла меня Брион, что означает «поднимающийся». Мои друзья зовут меня Ирландец, из-за Púca. Ну, из-за Púca и тысячи других причин. Имя Коннахт, по-видимому, означает провинцию в Ирландии.

— Púca?　

Значит, у него на родине каждое имя что-то значило?

— Púca — перевёртыш в ирландских преданиях. Обычно существа принимают облик животного и считаются приносящими как хорошее, так и плохое.

— Ты меня разыгрываешь, — сказала она, шевеля бровями. — Ха, ха? Ну же! Это смешно!

— Нет, — ответил он. — Я не шучу. И нет, это не смешно. Ты вообще хоть пытаешься, крошка? Возможно, ты хочешь потерпеть неудачу и все же сделать то, о чем, мы оба знаем, я попрошу.

Она сглотнула. Он прав? Даже сейчас он притягивал её взгляд, как магнит. Она с удовольствием смотрела на его безупречно тёмную кожу, мышцы, широкие плечи, которые вели к сильным и когтистым рукам.

Возбудилась от чудовищных особенностей? Нет! «Связь, только связь».

— Значит, вашу семью назвали в честь ирландцев? — спросила она.

Он бросил взгляд через плечо, выражение его лица осталось пустым.　

— Ирландцы были названы в честь нас, группы амарантцев, которая перешла в мир смертных. Но я не Púca. Полагаю, я больше похож на сатира или Фавна.

— Что значит «Джиллиан»?

— Молодая.

— Тьфу.

Когда он опять на неё взглянул, словно притянутый магнитом, её сердцебиение ускорилось, и теплое покалывание распространилось внизу живота. Ноги ослабли, её охватила дрожь желания.

Она пошатнулась. Как он вызывает реакцию, которой не вызывал даже Уильям?

— Я ответил на твои вопросы, — сказал Пьюк. — Теперь ты ответишь на мой.

Несмотря на предчувствие, она кивнула.　

— Хорошо.

— В ледяном царстве ты терлась об меня, пока спала.

Она простонала. Он будет развивать эту тему?　

— Я не слышу вопроса.

— Что тебе снилось?

Раздалось шипение. Через секунду из-за деревьев вылетела рептилия. Цель: лицо Джиллиан. Пьюк протянул руку и без малейшего колебания поймал маленького засранца и швырнул его, как бейсбольный мяч.

Проглотив удивительный вскрик, Джиллиан попыталась собраться с мыслями. Она должна была ответить Пьюку. Лгать нельзя. Она презирала ложь — язык её приёмных мучителей. Но она ни за что не призналась бы в этом. Возможно, он сочтет это приглашением.

— Мне снилось… невозможное, — сказала она. Прежде чем он успел ответить, она сосредоточилась на нём. — Ты использовал прошедшее время, говоря о своей семье, людях и армии. Что случилось?

— Я давно не был дома. — Мышцы на его плечах напряглись, когда он указал направление. — Впереди ещё одна дверь. Она ведёт в Амарантию, царство всех миров, и самый лучший дом в истории домов. Или скоро так и будет.

— Постой. Мы уже в конце нашего путешествия? — Её взгляд скользнул мимо него, ища, ища, но не находя никакого намёка на проход. — Но… Я думала, это займет несколько дней или недель.　

Вскоре, как только они переступят порог, условия их сделки поменяются.

И нет, она не была взволнована.

— Кое-что тебе следует знать, — сказал он. — В Амарантии много пустынь, редких оазисов, всего трёх крупных водоёма, магия и бесконечные войны.

— Магия?

То есть, фокус-покус?

— Время там идёт по-другому, — продолжил он, игнорируя её вопрос. — Сто лет в Амарантии могут быть минутами, часами, днями или неделями в мире смертных. Часы ускоряются или замедляются в зависимости от времени года.

Он пошутил? Он точно пошутил.

Напряжение охватило каждый дюйм её тела.　

— Когда мне исполнится сто восемнадцать лет, мои друзья, возможно, проживут всего пару часов или дней?

— Совершенно верно, — кивнул он. — Я прожил тысячи лет, перемещаясь между реальностями. Ты не заметишь разницы.

— Но они заметят. — Она застыла на месте. — Я не пойду в твою реальность. Отведи меня в Будапешт. Или куда угодно на Земле.

Он потянул её за собой, ускоряя шаг.　

— Будь благодарна, что Амарантия не такая реальность, в которой время течет назад. И ты уже согласился пойти. Возврата не будет.

— Нет, я…

— Там мои друзья. Камерон, хранитель Одержимости, и Винтер, хранительница Эгоизма. — Он склонил голову набок и поджал губы. — Она может ненароком узнать правду, возможно, вызвать проблемы

Он разговаривал сам с собой… о Джиллиан?　

— Какую правду? — потребовала она. — Вызвать проблемы? Почему?

— Очень хорошо, я сделаю это, — сказал он, всё ещё разговаривая сам с собой. — Мне нужно кое в чём признаться, крошка. И когда ты узнаешь правду, ты не создашь проблем. Понятно?

— Какую правду? — повторила она. — Скажи мне.

— Прежде чем мы поженились, я сказал тебе, что не знаю, принадлежишь ли ты Уильяму Тёмному, но я солгал.

— Подожди. Что? — Солгал? Но её дар на ложь не просигналил! И, несмотря на её прежние подозрения, шок успел ударить её в живот, отчего у неё перехватило дыхание. — Ложь — это язык моих приёмных мучителей.

— Я совсем не похож на этих людей. Я никогда не причинял тебе вреда. Я позаботился о твоем здоровье… в то же время встал на правильный путь для достижения своих целей. — Как будто читая сценарий, он продолжил. — Связаться. Отвезти. Вернуться. Первое свершилась, второе близко к концу. А потом я вернусь. За Уильямом. К войне.

— Война? — У Джиллиан зазвенело в ушах. — Ты ведёшь себя так, будто делаешь мне одолжение, гнилой кусок дерьма, но ты лишь помогал своим целям! Одна из которых включает в себя войну.

Как всегда спокойный, словно её оскорбление не имело значения, он сказал:　

— Я ввёл тебя в заблуждение по трём причинам. Во-первых, мне нужно было убедить тебя связаться со мной. Во-вторых, ты бы воспротивилась нашим путешествиям. И, в-третьих, мне нужна помощь Уильяма, а ты мой козырь.

Ещё хуже! Он использовал её против Уильяма, человека, который только защищал её. Черт возьми, она должна защитить его в ответ.

— Наша сделка отменяется, Пьюк! Прочь! Ты понимаешь меня?

— Я понимаю, что ты ведёшь себя иррационально.

Иррационально?　

— Я не собираюсь заставлять тебя смеяться или плакать, ты, жалкий кусок дерьма. Я собираюсь тебя убить.

Её захлестнула ярость, оставляя за собой след разрушения. Её сердце билось о рёбра, исказив ритм, а легкие слились воедино.

Красные точки появились перед глазами, сузив зрительное восприятие. «Надо уничтожить Пьюка!»

Запрыгнув ему на спину, она ударила кулаками по его грудной клетке. С каждым ударом острая боль пронзала её грудь. Кого это волнует? Разве это боль?

— Трус! Лжец! — Худшее оскорбление из всех. — Ты мне отвратителен. — Этого недостаточно. — Ты меня оттолкнул.

Лучше.

— Ты жива благодаря мне.

— Я несчастна благодаря тебе!

Сожаление, казалось, начало исходить от него и исчезло в мгновение ока.

Иллюзия? Слишком поздно говорить об этом. С визгом она прицелилась ему в лицо и разбила нос. Боль усилилась, кровь стекала по её рту и подбородку. Но Джиллиан было всё равно.

Пьюк поймал её запястья, оставляя синяки, эффектно закончив её тираду.

— Мои новости должны тебе понравится. После того, как я оставлю тебя с друзьями, то вернусь в мир смертных, чтобы завербовать Уильяма. Он поможет мне вернуть корону, и я разорву связь с тобой.

Глубокий вдох, глубокий выдох. «Усмири свою ярость. Веди себя так, будто всё хорошо. Когда придет время, ударь».

Сначала она должна была собрать информацию.　

— Что значит, ты разорвёшь нашу связь? — спросила она сквозь стиснутые зубы. — Мы можем официально развестись, не умирая?

— Да, именно таков план. — Больше он ничего не сказал, просто продолжил идти вперед.

Разве он не понимал, что планы можно сорвать?　

— Объясни, — настаивала она, пытаясь спрыгнуть с него.

Молча, он поправил ее положение и крепче сжал, следя за тем, чтобы при каждом шаге она терлась о его грудь. Её пронзило удовольствие, и она зашипела.

— Отпусти меня. Сейчас же. Я больше не буду с тобой драться. — Во всяком случае, пока.

Возможно, страх в её голосе подстегнул его. Он обнял её за талию и повернул к себе. На долю секунды она повисла вниз головой. Затем он поправил её и поставил на ноги прямо перед собой.

— Я сделаю всё, чтобы завоевать корону, — сказал он ей. — Ничто не покажется слишком порочным. Ни одно задание — слишком ужасным.

Огонь в её венах остыл.

— Почему?

— Давным-давно мой брат предал меня. Превратил чемпиона в монстра, а потом убил нашего отца, чтобы сохранить корону Коннахта для себя. Он разрушает мой дом, вредит моему народу, и его нужно остановить. Я спасу земли и кланы и отомщу за причиненный мне вред. По словам Оракулов, моя единственная надежда на успех была в том, чтобы я нашёл Уильяма Тёмного и женился на его женщине.

Оракулы? Ах, как небрежно он говорит о судьбе Джиллиан.

— Я заслуживаю носить корону, — добавил он. — Я заслуживаю мести. И я буду добр к своему народу. Мне просто нужна помощь Уильяма.

— Я презираю тебя, — выплюнула она.

— Знаю. Но, по крайней мере, ты всё ещё жива. Я спас тебя от верной смерти, чего твой драгоценный Уильям делать не хотел.

— Спасибо за напоминание, козел. Но для чего? — она сорвалась. — Иногда смерть предпочтительнее жизни. — Её приёмные мучители очень хорошо преподали ей этот урок. — Уильям очень умен. Он узнает, что тебе нельзя доверять.

Пьюк приподнял свои широкие плечи в пожатии… пожатии!.. и не предоставил никаких заверений в обратном.

Она должна сбежать от него, должна предупредить Уильяма.

Джиллиан сделала вид, что идет налево, а сама ринулась вправо, но сделала всего четыре шага, прежде чем Пьюк её поймал.

— Приготовься, — сказал он. — Мы входим в Амарантию через пять, четыре, три, две…

Она попыталась освободиться, но он лишь крепче её сжал.

Между одним мгновением и следующим всё изменилось. Влажная жара тропического леса сменилась холодными ветрами пустыни, песчинки попали на её кожу. Падение температуры потрясло её организм и на мгновение сделало неподвижной.

Два золотых солнца сияли с пурпурно-красного неба. Она не видела никакого жилья. Ни животных, ни водоёмов, ни людей.

«Бежать. Сейчас же!» Она развернулась, оттолкнула Пьюка в сторону и влетела в невидимый дверной проём, из которого они только что вышли…

Нет. Она наелась песка.

— Где дверь? — завизжала она. — Куда она делась?

Пьюк уставился в небо странного цвета, широко раскинув руки и расставив ноги. Перед её глазами он преобразился, рога исчезли, и мех на ногах быстро последовал их примеру. Его скулы, когда-то достаточно острые, чтобы резать стекло, немного смягчились. Его когти втянулись, сапоги и копыта испарились, обнажив человеческие ноги.

«Не просто красивый. Совершенно восхитительный…» Но и незнакомый ей. Она предпочла бы иметь дело с дьяволом, которого знала.

Он закрыл глаза, вдохнул… выдохнул… словно наслаждаясь моментом. Ещё один обман, конечно. Этот ужасный мужлан ничего не смакует.

— Как это возможно? — требовала она.

— Право рождения и магия. Но этого не происходило так давно… Я думал, что способность ушла навсегда.

Совершенным невероятным способом магия контролировала его внешность. Абсолютно немыслимо! Исключая то, что он превратился из зверя в шикарного мужчину менее чем за мгновение. Отрицать было глупо. Магия действительно существовала, и не только как «фокус-покус».

Однажды произойдет слишком много волшебных вещей, и её разум не выдержит

Он сказал, что это право рождения.　

— Значит, в детстве у тебя не было рогов и копыт? — спросила она.

— Нет, пока я не стал одержим демоном.

— А ты можешь использовать магию, чтобы принимать другие формы? — спросила она, желая… нуждаясь узнать глубину его силы.

— Один раз, не больше. — Так же быстро, как Пьюк превратился в нормального человека, он вернулся в свою чудовищную форму.

— Тогда почему тебе не остаться нормальным?

Мускул под его глазом дёрнулся.

— Ты думаешь, я этого не хочу?　

Он взял её за руку и…

Джиллиан ахнула. Его кожа, мозолистая и теплая, светилась. Красивые, размашистые символы тянулись от кончиков пальцев до запястий. Это напомнило ей следы хны, но будто настоящие драгоценности блестели под поверхностью его кожи.

Когда он двинулся вперед, таща её за собой, она спросила:　

— Как твои руки могут светиться, будто рождественская елка?

— А как же ещё? Магия, — повторил он.

Он может использовать магию против неё?

Джиллиан обдумывала варианты. Она может попытаться убежать — снова — но может ли надеяться ускользнуть от него? Она понятия не имела, где находится и какие опасности её ждут. Или сколько других воинов владеет магией. Она могла остаться с Пьюком и выждать время, но часы официально начали отсчёт. Часы или дни для Уильяма теперь равнялись сотней лет для неё.

Её друг был для неё навсегда, не так ли, несмотря на заверения Пьюка?

Слезы полились из её глаз, оставляя горячие следы, стекая по её щекам.　

— Если ты уедешь хотя бы на несколько дней, для меня может пройти сотня лет. Я изменюсь, а ты нет. Как и Уильям, — прохрипела она. Время всегда оставляло какой-то след. — Возможно, он не захочет меня потом. — Кого она хотела обмануть? Он не хочет её уже сейчас. Он умыл руки.

Мышцы в руке Пьюка напряглись и расслабились.

— Изменишься ты или нет, он захочет тебя. Ни один мужчина не сможет смотреть на тебя и не хотеть.

— Ты не хочешь. Ты планируешь с радостью меня отпустить.

«Я жалуюсь?»

— Да, я отпущу тебя. Однажды я снова женюсь. Отец объявил о моей помолвке с принцессой Аланной из Динджина, но в тот же день брат меня предал. Я заявлю свои права на неё и открою конюшню.

Она шмыгнула.　

— Вдруг она к этому времени уже вышла замуж? И что за конюшня?

— Я убью её мужа. — Его тон оставался спокойным, равнодушным. — Конюшней ты можешь называть гарем.

Нет, она бы назвала это кошмаром. «Этому мужчине я отдана навечно?»　

— Я уверена, что ты и твой гарем будете жить долго и счастливо, — отрезала она.

Двое мужчин выскочили из укрытий в песке, и Джиллиан, отступая, вздрогнула. Пьюк никак не отреагировал. Конечно.

Кинжалы блестели в руках каждого из нападавших, и страх пробежал по её спине.　

— Беги!

Пьюк молча притянул её к себе.

С боевым кличем мужчины бросились вперед. К чести Пьюка, он не толкнул её в их сторону, чтобы замедлить. Вместо этого он бросил её на землю и развернулся, его длинные волосы развивались, лезвия бритвы порезали глаза бандитов. Когда парочка закричала, он обнажил кинжал и перерезал им глотки.

Оба мужчины рухнули перед ней, кровь лилась из зияющих ран. Странный черный туман поднялся из их тел и окутал Пьюка. Он закрыл глаза, резко вдыхая, и туман исчез… внутри него.

В ужасе Джиллиан наблюдала, как он небрежно вытирает лезвия о рубашку мертвеца.

«Что я наделала?»

Глава 14

«Ещё одна цель достигнута». Пьюк нашёл Уильяма, связался с Джиллиан, а сейчас нужно спрятать её в Амарантии. Что потом? Сторговаться с Уильямом, сразиться с Сином. «Уильям. Война. Развод». Так близко. Затем его цели опять изменятся. «Повторный брак. Убийство. Объединение».

Пьюку следовало праздновать, но он был слишком занят борьбой с магнетической привлекательностью Джиллиан, прибегнув к помощи многовекового безразличия, чтобы не наброситься. Почему он настаивал, чтобы она продолжала попытки заставить его чувствовать? Глупо! Безразличие поднял шум, только чтобы успокоиться между одним ударом сердца и другим.

Джиллиан застонала и потёрла виски.　

— Ах! Рёв вернулся.

Его передёрнуло.　

— Рёв?

— После того, как мы связались, я услышала животный рёв в голове. Потом он прекратился, но теперь вернулся. Не знаю почему.

— Я знаю, — проскрежетал он. Так вот что произошло. Безразличие теперь перемещался между ними. Как нежеланный ребёнок, которого передают разведённые родители. «Я возьму Дифа на Рождество, если ты возьмёшь его на Новый год». Однако демон, должно быть, ослаблен, потому что у него было много возможностей навредить Пьюку и Джиллиан, но этого не произошло. Между ними вспыхивали чувства вины, зависти, печали, надежды. Желание. Так много желания. Ярость. О, если бы Джиллиан поддалась ярости. Она бы ожила. Стала бы воином, готовым пройти подготовку к бою. Дико бесстрашным. Пьюк видел потенциал… и хотел её только сильнее.

Всякий раз, когда он вдыхал аромат маковых цветов — аромат, присущей ей самой — хотел её попробовать. Всякий раз, когда она говорила, он жаждал увезти её и оставить навсегда.

«Не могу её удержать. Должен отпустить».

«Но прямо сейчас она моя».

Нет-нет. Хватит об этом. Лучше держаться как можно дальше, пока она не забралась ещё глубже под кожу. Поскольку она уже и так там. Но, несмотря на все это, он оставался сильным и свирепым, не показывающим слабости.

Пьюк задался вопросом, поделится ли он и своими скрытыми эмоциями с Джиллиан. Он всё контролировал, кроме желания, а её настроение постоянно менялось… Может быть, а, может быть, и нет. Но в любом случае, её неприязнь к нему была её собственной. Он мог бы её завоевать. А что, если он сможет её удержать? Что конкретно Оракулы сказали об Уильяме?

«Женись на девушке, которая принадлежит Уильяму Тёмному… она — ключ…»

«Приведи свою жену в наши земли и последующую за ней тьму. Только мужчина, который готов жить или умереть за эту девушку, сможет свергнуть Сина Сумасшедшего».

«Только тогда ты получишь всё, что желаешь».

«Но не забудь ножницы Ананке, они необходимы…»

«Другого пути нет».

Пьюк не станет жить или умирать ради неё. «Моё королевство для моей жены? Нет!» Но и Уильям не стал жить или умирать за неё, он позволил бы зелью morte ad vitam её убить. И, в конце концов, он отпустил девушку без боя. Но действия Пьюка, скорее всего, вызвали изменения… верно? Теперь Уильяму нужно понять, какое сокровище потерял. Он будет жить или умрёт ради Джиллиан. Он за неё сразится.

Пьюк сжал кулаки. Если Уильяма убьют сразу же после того, как Син лишится короны Коннахта, Пьюк заполучит свой клан, своё королевство и оставит себе женщину… и вовлечёт всю Амарантию в войну с Гадесом. И Красной Королевой. И Повелителями Преисподней. И самой Джиллиан. Она никогда его не простит.

— Ну? — спросила она, и он понял, что слишком сильно задумался. — Почему я слышу рёв?

Правда её испугает. Но он же должен её предупредить?

— Безразличие вторглось в твой разум, — сказал он.

— Безразличие… демон?

Пьюк согласно кивнул, и она напряглась.

— Во мне живёт демон? — Джиллиан судорожно выдохнула.

— Он всё ещё привязан ко мне, но использует нашу связь, чтобы спрятаться внутри тебя.

— Вытащи его! Достань его прямо сейчас.

Он пытался, хотел, чтобы демон вернулся, но… ничего не произошло.

Джиллиан дёрнула себя за волосы.　

— Он не уходит!

— Не думаю, что ты ослабнешь от эмоций, как это делаю я. Или как делал раньше, — сказал Пьюк. — Считаю, наша связь его ослабила.

Посерев, она обхватила себя руками.　

— До нашей связи ты слабел, когда испытывал эмоции?

— Да. — В этом он никогда не признавался другим, даже своим друзьям, после того, как они становились свидетелями эпизода. Информацию могли использовать против него. — Вот почему я так долго не приходил после нашей первой встречи. У меня не было сил вернуться.

Джиллиан перестала паниковать и немного расслабилась.　

— Это ужасно. Мне очень жаль, Пьюк.

Сочувствует? Ему?　

— Хватит болтать. — Что сделано, то сделано, и он не почувствует себя виноватым. Нет, он не станет. — Пойдём. — Решившись, он поднял её и, удерживая за руку, повёл. — Чем дольше я здесь, тем дольше вы будете разлучены с Уильямом. — Слова ударили сильнее, чем хлыст.

— Ты придаёшь слишком большое значение нашим отношениям. У него сотни любовниц. Может, тысячи. Я всего лишь друг. Или, вернее, была.

— Друзья лучше, чем любовники. Его отчаянное желание спасти тебя из моих зловещих лап будет только возрастать. Он с радостью выторгует твою свободу.

— Хорошо. Допустим, ты прав, и я особенная, — сказала она. — Ты действительно думаешь, что он поможет тебе после всего, что ты сделал?

— Да. Потому что для него, — «для меня?» — твоя безопасность важнее его гордости.

— Просто… отпусти меня. — Теперь она казалась мёртвой. — Для тебя это плохо закончится.

Пьюк остановился, повернулся и пристально посмотрел на неё, но тут его мысли оборвались.

«Потрясающая. Ошеломляющая. Изысканная».

«Дразнящая. Возбуждающая».

«Моя».

«Никогда не будет моей».

Ей шло бессмертие.

Ранее он украл для неё чистую одежду. Порыв ветра — лёгкое белое платье облепило одну сторону её прекрасного тела. Вокруг её утончённого лица развивались длинные пряди волос; когда солнечные лучи ласкали её, пряди блестели разными оттенками коричневого цвета: клён, умбра и корица. Одно прикосновение, и он…

«Нужно сосредоточиться».　

— Уильям, может, и способен превзойти Сина, но твой мужчина никогда не одолеет меня. Мне нет равных. — Пьюк наклонился к ней, коснувшись своим кончиком носа её. — Возможно, ты недооцениваешь всё худшее во мне, потому что до сих пор видела только лучшее. Хочешь ощутить те ужасные вещи, которые я могу сделать?

Она побледнела, но нашла в себе силы держаться.　

— Давай. Покажи тогда мне в себе худшее. Заставь меня тебя возненавидеть.

Он выгнул бровь.

— А ты ещё не ненавидишь?

— Ещё нет, но уже близка.

Если бы она ненавидела его, расстаться с ней было бы легче.

Отлично. Пьюк замешкался на долю секунды, прежде чем вызвать новый слой льда и заморозить все эмоции. Сначала возникнет надежда, потом какое-то подобие нежности. Наконец, желание.

Безжалостно он поднял руку и вытянул указательный палец. Лучше Джиллиан знать, как сложатся их отношения. Если угрожаете его победе любым способом, то пострадаете от последствий.

— О, нет. Только не палец, — сказала она сухим тоном. Свободной рукой он сжал палец в кулак… и сломал кость, как веточку. Джиллиан вскрикнула и прижала раненую руку к груди. Её колени подогнулись, и она упала с агонией на лице, каждый вздох тяжело вырывался. Однако после нескольких минут боли рана зажила благодаря возрасту и опыту Пьюка. Она уставилась на него.　 — Поздравляю, — сказала она спокойно. — Ты превзошёл мои ожидания. У тебя есть моя ненависть и бонусом к ней идёт недоверие. Ты социопат, готовый сломать девушке кость, чтобы доказать свою правоту.

— Да, ты права. Я социопат. Я ничего не чувствую, ничего не хочу.

— Лёд, детка, лёд[1], - пробормотала она.

Может ли она чувствовать лёд через связь?

— Вижу, мы понимаем друг друга, — сказал он.

— Хочешь знать, что делает ситуацию ещё ужаснее? Иногда ты в какой-то степени оттаиваешь.

Он? Оттаивает? Это шокирует. В глубине души разлилось тепло, инстинкт защищать её, никогда не причинять ей вреда. Но он всё равно сказал:　

— Если ты задержишь меня, я сломаю ещё одну кость. Если убежишь, я буду вырезать свои органы один за другим каждую минуту, пока ты не вернёшься. Из-за нашей связи и ты потеряешь органы. И чтобы ты знала, я никогда не угрожаю. Я даю обещания. И всегда их выполняю.

Она зашипела в ответ.

«Трата времени». Когда он двинулся вперёд, у неё был выбор: последовать за ним или задержаться и понести наказание. Джиллиан пошла за ним, хотя и неохотно. Тепло продолжало топить лёд, пока облегчение и чувство вины не просочились сквозь преграду. Он обнаружил, что говорит:　

— Ты будешь очень занята в моё отсутствие. Ты будешь готовить, убирать и шить, как и все другие женщины в Амарантии.

— Мы богаты? — требовательно спросила она.

— Очень даже. А что?

— Тогда я заплачу кому-нибудь, чтобы он готовил, убирал и шил за меня. И когда мы разведёмся — а мы разведёмся — заберу половину твоего имущества.

Сейчас ему захотелось искренне улыбнуться? Невероятно.

— В Амарантии дверные проходы между реальностями вечно движутся. Я приказал своим людям ждать с транспортом в определённом месте, каждый день до моего возвращения, независимо от того, сколько времени прошло.

— Как прекрасно для тебя.

— Ты должна радоваться. Как только мы доберёмся до лагеря, ты избавишься от меня. По крайней мере, на некоторое время.

Едва заметный намёк на нетерпение пробежал по их связи, и он вздрогнул. Её рвение? Его нетерпение? В нём вспыхнуло раздражение. Веками он без проблем игнорировал, хоронил и стирал эмоции. Теперь ему придётся сражаться со своими… и с её?

— Ну. Чего же ты ждёшь? — Джиллиан вздёрнула подбородок. — Прибавь шагу, Пьюки, и постарайся не отставать.

* * *

Шагая рядом с Пьюком и стараясь не обращать внимания на демонические рычания в голове, Джиллиан изо всех сил пыталась сохранить самообладание. В течение часа её муж — «ненавижу это слово» — покинет королевство и оставит её, найдёт Уильяма и заключит какую-то сделку. Возможно. Если Уильям захочет поторговаться. Если нет, Пьюк попытается заставить Уильяма торговаться. Безжалостный человек! Он ожидает, что Уильям начнёт войну с его братом, Сином. Если Пьюк не смог победить его, то, как сможет Уильям? Её друг пострадает. Каким-то образом она должна незаметно уйти с Пьюком из Амарантии и предупредить Уильяма.

— Расскажи мне больше о реальности, — попросила она. Чем больше она знала, тем лучше. — И о магии.

К её удивлению Пьюк согласился.　

— Наши предки утверждают, что три Оракула создали Амарантию в качестве убежища для магов.

— Даже безопасные гавани могут стать зоной боевых действий, да?

Он пожал плечами.　

— Убив человека, овладеваешь его магией. На протяжении веков убивали целые кланы, чтобы украсть чужую магию. Жадность живёт во многих сердцах.

Чтобы обрести собственную магию, ей придётся совершить убийство? Тьфу.

Они взобрались на ещё одну песчаную дюну, и в поле зрения появились два человека и три верблюда. Должно быть, их отвезут в лагерь! Она прибавила шагу. Только когда она встала перед животными, у неё перехватило дыхание. Животные представляли собой что-то среднее между верблюдом, носорогом и кем-то более отвратительным и совершенно пугающим, с рядом рогов, идущих ото лба, вдоль задней части головы, к затылку. У каждого был полный рот острых зубов и смесь меха и чешуи, которые шли черными и белыми полосами, как у зебры. Одно из существ невзлюбило её с первого взгляда… именно то, на котором она должна поехать. Оно столкнуло её, когда Пьюк впервые усадил Джиллиан. Сплюнув песок, она встала.

— Хватит дурачиться, — приказал он. Со всей грацией и мужской уверенностью, он устроился на спине существа и протянул руку.

В непосредственной близости с Пьюком Лжецом, сидящим на монстре-динозавре? «Добро пожаловать в мой кошмар». Хотя она предпочла бы убежать с криком, но приняла его помощь без протеста. Зачем бороться с неизбежным?

Он легко приподнял её, едва напрягшись, но она отказалась, категорически отказалась поражаться. Джиллиан ожидала, что поедет за ним. В конце концов, женщины в Ама-всё-для-мужчин-рантии готовили, убирали и шили, имели своё место. Но Пьюк усадил её перед собой.

— Что это вообще за существо? — проворчала она.

— Химера. — Одна мускулистая, загорелая рука обвилась вокруг талии, чтобы предотвратить очередное падение, и она напряглась. Если он почувствует…

Она может смягчиться. Её тело уже покалывало. Но тогда она взорвётся от ярости! Точно. Наверное.

Она не могла, не станет желать этого мужчину. Ни за что.

Когда другая его рука потянулась вперёд, она приготовилась к драке… но его пальцы даже не коснулись её, а запутались в гриве существа, отправив химеру галопом.

Удивлённый крик сорвался с губ Джиллиан, а окружающий пейзаж расплылся. Она вцепилась в руку Пьюка, почти уверенная, что её ногти режут и рвут кожу и мышцы. Необходимость, а также садистское удовольствие, несмотря на боль в собственной руке. Они двигались с невероятной скоростью, достигнув лагеря всего через несколько минут. Пьюк спрыгнул на землю, поднял её и поставил на ноги. Тошнота подступила к горлу. Голова закружилась, Джиллиан покачнулась… и упала. Её придурочный временный муж наблюдал, в очередной раз, даже не пытаясь помочь.

«Встряхнись. Он уйдёт, а ты последуешь за ним. Ты победишь его в его собственной игре».

Химера побежала прочь, намеренно наступив на руку Джиллиан. Когда кости сломались, она закричала. Острая боль пронзила её руку и сосредоточилась в плече. Рука Пьюка тоже сломалась, но его бесстрастное выражение лица не изменилось.

Когда боль утихла, Джиллиан всхлипнула и прижала рану к груди, но не заплакала. Она больше не будет плакать из-за лечения здесь.

«Ты можешь сломать мне кости, но тебе не сломить мой дух».

— Ты уже исцеляешься. Отгородись от боли и вставай. Увидев тебя на земле, я… — Его глаза сузились, и он оскалил зубы. — Вставай. Сейчас же.

Увидев её такой, он… что? Почувствовал вину за плохое обращение с ней? Не настолько ледяной, в конце концов.　

— Я в порядке, спасибо. И, да. Пошёл ты, — пробормотала она, оставаясь на месте и осматривая процветающую деревню. Повсюду стояли палатки вперемешку с землянками. Несколько ям для костра добавили жара ветру, пламя лизало туши животных, в настоящее время привязанных к вертелам. Дети играли, где только можно. Мужчины ходили только в штанах из овчины, без рубашек. Женщины носили серые шарфы с головы до колен.

У всех была одна общая черта. Они уставились на неё.

— Этот клан состоит из отверженных, — объяснил Пьюк, больше не упрекая её в непослушании. Небольшое послабление. — Они превыше всего ценят силу и презирают слабость.

Ну, значит, Джиллиан стала самой презираемой девушкой в городе?　

«Ура мне».

— Ирландец! — объявил женский голос. — Как вовремя ты вернулся. Я начала думать, что ты умер.

Толпа расступилась, показав мужчину и женщину двадцати с небольшим лет. И, Боже милостивый, они были великолепны. У обоих самые удивительные лавандовые глаза, окаймлённые серебром, волосы цвета расплавленных пенни и кожа на несколько оттенков светлее. Должно быть, они брат и сестра. В отличие от других мужчин в лагере, этот был одет в чёрную футболку с надписью «Зима близко» и джинсы. В отличие от других женщин, эта носила кожаный топ, соединённый металлической сеткой с мини-юбкой в складку. Наряд был одновременно сексуальным и защитным. И у мужчины, и у женщины были короткие мечи, привязанные к их спинам, рукояти которых виднелись за плечами.

«Они великолепны, а я съёжилась на земле».

Джиллиан как можно быстрее вскочила на ноги.

— Это Камерон, хранитель Одержимости, и его сестра Винтер, хранительница Эгоизма, — сказал Пьюк. — Друзья, о которых я тебе говорил. Мои единственные друзья. Камерон, Винтер, это моя… жена.

Джиллиан сглотнула. Одержимость и Эгоизм, а над ними Безразличие… который теперь выражал своё недовольство рычанием. Просто замечательно.

— Привет, — сказала она, проталкивая слово сквозь колючий комок в горле. Ей всегда было трудно знакомиться с новыми людьми, и связь с Пьюком не помогла. Теперь она будет вечно задаваться вопросом, кто придумал, как её перехитрить.

Камерон оглядел её с ног до головы и лукаво улыбнулся.　

— Здравствуй, красавица.

Винтер посмотрела на неё сверху вниз и быстро решила, что она не достойна приветствия. Её взгляд вернулся к Пьюку.　

— Словами не описать, как сильно я скучала. Но цифры могут. Три из десяти. Ты обещал мне золото и драгоценности. Я хочу своё золото и драгоценности. И волшебство. Да, я бы предпочла немного магии. Или много. Определённо много.

Игнорируя её, Пьюк мягко подтолкнул Джиллиан к Камерону. «По крайней мере, я не единственная, кому он молчит в ответ».

— Я ухожу вербовать Уильяма, — сказал он другому мужчине. — Надеюсь, теперь, когда ты познакомился с Джиллиан, одержим её защитой? Она слаба и хрупка, да, но она также ключ к моей победе, золоту и драгоценностям твоей сестры.

— Одержим и впечатлён, — сказал Камерон, широко улыбаясь.

Пьюк напрягся и провёл языком по зубам.　

— Джиллиан нельзя трогать. Никому. Никогда.

Ну, ну. У него было подобие совести. Ещё одно маленькое послабление. Слишком маленькое и слишком позднее. И что он имел в виду под «слабая и хрупкая»? С их первой встречи она делала всё возможное, чтобы справиться, приспособиться и преуспеть, несмотря на множество препятствий.

— Если она когда-нибудь захочет мужчину, — добавил Пьюк, — убей его. Без колебаний.

— Ты не можешь говорить это серьёзно, — сказала она, уставившись на него.

Камерон потёр руки, словно возбуждённый перспективой.　

— Считай, что сделано.

— А как насчёт меня? Никто не хочет убить людей, которых я хочу? Кроме того, — добавила Винтер, соизволив сосредоточиться на Джиллиан, — теперь ты бессмертная, а это значит, что твоё время здесь — начало твоей истории. Каждой истории нужен злодей, — она подняла свою руку. — Я доброволец.

— Принято, — ответила она, потому что долго здесь не пробудет. Она пойдёт по следам Пьюка. — Предупреждаю о спойлерах. Злодеи всегда умирают в конце.

Пьюк взял её за плечи, убедился, что она смотрит ему в лицо, и уставился на неё пустым взглядом. Когда она отказалась опустить глаза, он запустил руку ей в волосы и сжал пряди на затылке. Просто так. Воздух вылетел из лёгких… и нагрелся. Она винила их брачную связь. О, как она это ненавидела!

— Я расскажу тебе кое о чем, что посоветовал мне отец в детстве, — сказал он, сжав кулак сильнее. — Если кто-то причинит тебе вред, сначала убей, а потом задавай вопросы.

— Ты мне больно делаешь.

— Ты — продолжение меня, а это значит, что я просто поранился. — Наклонившись, он прикоснулся кончиком носа к её. — Постарайся не скучать по мне, девочка. Меня не будет всего сто лет, может быть, двести. Едва заметишь.

Придурок.

— Да, но для тебя пройдёт всего несколько минут, дней или недель.

— Ты можешь использовать время, чтобы стать сильней. Тренируйся, учись драться.

Пьюк ожидал, что она проведёт сотни лет без друзей или семьи, живя в незнакомой местности, обучаясь? Он был не просто безразличен, но ещё и безумен.

— А если меня убьют, пока тебя не будет? — Слова сорвались с её губ сами. — Ты тоже умрёшь. Просто… возьми меня с собой и сам защити. — Тогда ей не придется рисковать, следуя за ним в одиночку.

— Тебя не убьют, я обещаю. И я… разозлюсь, если ты пострадаешь.

Хотя его голос оставался монотонным, он каким-то образом заставил слово «разозлюсь» прозвучать как угроза уничтожения всей империи.

— Разозлишься? Как ужасно для тебя.

— Здесь тебя будут хорошо охранять, — продолжал он, склонив голову набок. — Я обещаю.

— Во-первых, твои обещания ничего для меня не значат.

Он пожал плечами.　

— Это не моя проблема.

«Сохраняй спокойствие».

— Во-вторых, — продолжала она, — хорошо охраняемые вещи всё время увеличиваются в цене и….

— Достаточно. — Искры в его радужке засияли, когда он обхватил её челюсть и провел большими пальцами по щекам. — Я собираюсь поцеловать тебя на прощание, жена. Слегка попробую.

Что? Её сердце билось о рёбра, кровь в одно мгновение вспыхнула белым пламенем. Покалывание охватило грудь, и заболело между ног. После всего, что он сделал, он ожидал поцелуя перед другими людьми?

— Почему?

«Действительно? Я спросила почему? И я не сказала ему наклониться?»

Безразличие заплясал у неё в голове, острые когти пронзили серое вещество. Она съёжилась и даже захныкала.

— Сосредоточься на мне, а не на демоне, — сказал Пьюк, возможно, распознав признаки вмешательства демона.

Она повиновалась, всматриваясь в него, в этого мужчину, который стал её мужем, который временами был излишне жесток, а в другое время — удивительно добр. Как она могла даже подумать о том, чтобы его поцеловать? Она не знала его, не особо, и определённо не доверяла. Несмотря на моменты доброты, он был лжецом. У него был лёд вместо сердца. Или, может быть, поэтому она должна его поцеловать. Он не будет волноваться. Даже не возбудиться. Именно этого она и хотела. Или… нет.

Отлично! Опять было две Джиллиан.

— Ты будешь помнить меня… думать обо мне… пока меня не будет, — сказал он, не задавая вопроса, а отдавая команду.

«Возрази. Сейчас же. Прежде чем начнётся паника, и демон отреагирует хуже». Но… часть её, которая хотела, чтобы Пьюк возбудился, также хотела, чтобы он думал во время отсутствия. Хотела, чтобы он знал, что потерял, когда обманул.

«Серьёзно? Что же он потерял? Скажи мне».

«Замолчи».

Злобная Джиллиан победила. Она поднялась на цыпочки и сказала:　

— Поцелуй меня. Попробуй.

Он встретил её на полпути и прижался губами к её губам. Эротические щелчки его языка вызвали ещё больше покалываний и раздули пламя желания. Жарко, так удивительно жарко. Боль усилилась, когда он надавил с большей силой, его божественный вкус и возрастающий бешеный темп заставили ее застонать. Звук, который он полностью поглотил, как будто он никогда не был так голоден… или никогда не наслаждался более изысканным блюдом.

Уровень его мастерства: эксперт. Его безжалостность во всей красе.

Пьюк не удосужился изучить её или выяснить особенности; он брал, отдавал и требовал… всего, его язык доминировал над её с обещанием несметных богатств. Джиллиан не смогла сопротивляться.

Демон притих, её разум вдруг стал её собственным, разные мысли всплывали в сознании одна за другой. Этот поцелуй был ужасной идеей. Нет, замечательной идеей. С неё было достаточно. Ей всегда будет мало. Это может ей помочь. Вероятно, причинит ей боль. Поработит её. Наконец-то освободит. Это было ничто и всё. Это было… приятно.

Затем её мысли тоже успокоились, и тело взяло управление на себя. Её соски напряглись под платьем, словно пытаясь привлечь внимание Пьюка, её живот задрожал. Жидкий жар пропитал её трусики, конечности затряслись, голод поглотил. Голод, который только усилился, когда она распознала вкус Пьюка: самое пьянящее шампанское.

«Ещё!»

Как только она наклонилась к нему, смягчаясь, положив руки ему на грудь, он сжал её запястья, прекращая контакт, и поднял голову.

— Не трогай мою татуировку павлина, девочка, — грубость его тона взволновала её. — Ни сейчас, ни когда-либо. Это запретная зона.

Джиллиан попыталась сосредоточиться, её разуму пришлось играть в догонялки. Запретная зона? Почему? Кого это волнует? «Дыши». Она только что пережила свой первый поцелуй. Нет, она только что пережила свой первый поцелуй и не запаниковала. Даже лучше, она хотела… и получала… удовольствие.

«Я поцеловала монстра, и мне понравилось».

Она должна испытывать отвращение к самой себе. И Пьюк… он должен остаться равнодушным. Так ли это? Она хотела его безразличия?

— Демон вернулся к тебе? — спросила она, смущённая хрипотой своего голоса.

Он кивнул, пристально глядя на неё, его зрачки расширились.　

— Ты была права. Наша сделка отменяется. Но мы заключим новую. Когда я вернусь… я заставлю тебя захотеть меня.

Прежде чем она успела ответить, он резко отпустил её подбородок, повернулся и ушёл.

«Ты собираешься простоять здесь все утро? За ним!» Правильно. Джиллиан сделала шаг вперёд, но Винтер и Камерон встали на пути, остановив её. О… чёрт. Она будет торчать здесь, не так ли? Пока её планы рушились, Пьюк продвигался вперёд, как заключённый, который, наконец, освободился из тюрьмы, ни разу не оглянувшись.

Винтер крутанула кинжал.　

— Ты готова повеселиться, девочка? Потому что я — да.

Глава 15

Пьюка кольнуло чувство безотлагательности. Чтобы избавиться от него, нужно вызвать свежий слой льда, чего он в настоящее время не хотел делать. В этом не было необходимости. За исключением нескольких часов молчания, оставаясь в его голове, Безразличие испускал постоянный поток шума, но, никогда не ослабляя его… а, учитывая всё чувства, он должен валяться без сил. Демон потерял способность действовать против него. Так почему же Пьюк не обрадовался?

Потому что… просто потому что! После нескольких недель путешествия за пределами Амарантии — недель вдали от Джиллиан и дней в Будапеште — он не продвинулся в поисках местоположения Уильяма. Сколько времени прошло для Джиллиан, Камерона и Винтер? И Сина, который продолжал править Коннахтом? Примерно триста лет, как он предполагал.

Джиллиан простила Пьюка за перелом её маленького пальчика? Память о его поступках вызвала у него отвращение. Как он мог так поступить? Несмотря на несколько недель — для него — их связь укрепилась, как будто они были вместе на протяжении веков. Так и было для неё. Ему казалось, что он знал Джиллиан целую вечность. Как будто скучал по ней целую вечность. Жаждал её целую вечность. Он хотел к ней вернуться. Сейчас же.

Изменилась ли Джиллиан? Какой она стала? Всё ещё милая… или стала закалённой? С какими испытаниями она столкнулась без его помощи и защиты?

Первобытный инстинкт горел внутри, порождая потребность свершить насилие над тем, кто причинил ей вред.

За первые несколько часов за пределами Амарантии для Джиллиан прошло много лет. За это время она получила ужасные травмы. Он знал, потому что ощущал их на себе. В одну секунду он был в порядке — в следующую несколько костей сломались без видимой причины. Синяки появлялись и исчезали. Дважды от запястий отпадали руки. Вот вам и неловкость. Однажды, он потерял ногу. Тем не менее, между одним ударом сердца и следующим, конечности отрастали вновь. Что с ней случилось? Почему Камерон или Винтер не спасли её от боли? Вместо того чтобы думать о важном, он беспокоился о мелочах. Джиллиан достаточно отдохнула? Нормально поела? Она больше не смеётся? Пропали огоньки в её глазах? Или она, наконец, загорелась и горит?

Ярость поднялась в нём с новой силой, уничтожив спокойствие. Почему он не порвал с ней окончательно без обещаний? Почему настоял на новой сделке? Почему поцеловал? Эта женщина окрутила его, и этот поцелуй постоянно повторялся в его голове. Её роскошный вкус и запах — маковые цветы и соблазн. Ощущение её мягкости и тепла. Она всё ещё ненавидела его, или поцелуй ей покорил?

Его кольнуло чувство вины. Конечно, она всё ещё его ненавидела. Он обманул, издевался, бросил и солгал ей.

Одна его сторона сказала: «Как только вернусь, я всё ей компенсирую».

Вторая ответила: «О, неужели? Я заглажу свою вину, когда Уильям будет рядом?»

Каждая мышца в теле Пьюка напряглась, ярость набрала силу. Мысль о том, что Джиллиан и Уильям снова вместе…

«Думаю, я лучше прощу Сину все его преступления против меня».

Здравый смысл воспротивился. «Ты бы так поступил? Потому что это твой единственный вариант. Позволить твоему вероломному брату уничтожить твой клан и твою реальность».

Пьюк зарычал. Вдох, выдох. Пьюк провёл рукой по лицу.

«Ты — ничто, всего лишь помеха, враг».

И у Пьюка были дела важнее, чем слушать истерику. Или спорить о мудрости его плана. Недавно он напал на след Уильяма. Слухи утверждали, что мужчина проводит время в центре Оклахомы-Сити. Сплетни приведут Пьюка прямо в ловушку? Возможно. Это его остановит? Нет.

Он украл мобильный телефон и, как учили его Камерон и Винтер, разместил объявление «Разыскивается Бессмертный» на сайте в тёмной сети.

Нужно: одно перемещение из Будапешта в Оклахома-Сити.

Оплата: золото Амарантии.

Он добавил свои координаты и стал ждать.

Размещение объявления стоило столько же, сколько сама поездка, но преимущества намного перевешивали расходы. Если кто-то согласится на работу и нанесёт ущерб нанимателю, то его выследит и казнит владелец сайта — Рэтбоун Единственный, один из девяти князей Преисподней. Пьюк никогда не встречал Рэтбоуна, но когда-то слышал, как другие говорили о нём приглушенным тоном.

С другой стороны, если кто-то разместит пост о работе и навредит нанятому, или просто не заплатил, то его выследят и казнят.

Через несколько минут возле него появилась машина. За рулем сидел высокий мускулистый мужчина с длинными чёрными волосами, глазами, похожими на бриллианты, и тёмно-красной, как кровь, кожей. От него исходила сила. Он был без рубашки, только лишь в чёрных кожаных штанах. Его тело оказалось покрытым сотней татуировок с одним и тем же изображением. Закрытым глазом.

— Это ты хочешь прокатиться? — спросил новоприбывший. У него был глубокий, хриплый голос.

— Я.

Эти алмазные глаза опасно заблестели, когда он протянул руку.

— Я довольно приветливый… когда не убиваю хладнокровно.

Угрожает? Удачи с этим.

Пьюк положил золотую монету на ладонь мужчины, ожидая, что тот возьмёт его за руку — большинству бессмертных нужно прикоснуться к объекту перемещения. Только не этому. Будапешт исчез, а его место занял заброшенный переулок с многочисленными мусорными контейнерами.

Мужчина исчез.

Маленькая кошка со спутанной шерстью и шрамами подошла к Пьюку и потёрлась об его ноги.

— Приятно иметь с тобой дело, — пробормотал он.

Сильная жара окутала его, воздух стал влажным, давящим. Пот выступил на его коже, пока он проверял своё оружие, на случай, если его сопровождающий решил исчезнуть вместе с ним. Два кинжала, два полуавтомата. Отлично. Оставаясь в тени, Пьюк изучил обстановку. Старые здания из красного кирпича перемежались с редкими особняками. Несколько переулков расходились от того, куда его перенесли. Несколько пешеходов шли по тротуарам. Не имея другого выхода, Пьюк двинулся вперёд, заявив о своём присутствии людям. Этого он никогда не делал в прошлом… не убивая всех, кто его заметил. Сегодня не было причин скрывать свою личность, и имелись все основания её раскрыть.

Люди уставились на него. Некоторые даже достали телефоны, чтобы сфотографировать. Никто не закричал и не убежал. Интересно. Возможно, они решили, что он играет в переодевания? Пусть слух о его присутствии распространится. Пусть Уильям придёт к нему.

Внезапный мощный треск наполнил воздух, остановив его. Через долю секунды всё небо почернело, как будто солнце переместилось в другую реальность. Люди ахнули и позвали на помощь, но их заглушили крики боли, донёсшиеся с неба: вопли страданий и горя.

Что за чёрт?

Прежде чем он успел сообразить, что произошло, солнце снова засияло в небе. Хор затих, даже когда испуганные люди поспешили из этого района.

Ответ пришёл к Пьюку в одно мгновение, так как он уже был свидетелем подобного события. Посланники — крылатые убийцы демонов — жили на третьем уровне небес, ближайшем к человеческому миру. Один из их лидеров умер.

«Не моя проблема».

«Сосредоточься». Пьюк вошёл в первый попавшийся отель, оставив снаружи свою кошачью тень. Он снимет номер и станет ждать прихода Уильяма. Придёт ли мужчина?

Служащие окинули Пьюка парочкой осторожных взглядов, а гости косились со стороны, но никто не задавал никаких вопросов. Получив ключ, он отпустил коридорного и поднялся по лестнице, останавливаясь на каждом этаже, чтобы убедиться, что выходы не заблокированы.

В своей комнате он обнаружил двуспальную кровать с белым одеялом, стол, комод, телевизор и журнальный столик. Он сдвинул всё в один угол и…

«Бабах!»

Входная дверь слетела с петель. Дерево раскололось. В центре хаоса стоял Уильям Тёмный. У его ног лежал кот… улыбающийся кот. Неужели кот привёл Уильяма к Пьюку? Возможно. Даже вероятно. Как ещё Уильям мог примчаться так быстро? Пьюк быстро его осмотрел. Уильям держал небольшую золотую цепь, но не имел никакого оружия. Конечно, если он был похож на Пьюка, его тело уже было оружием.

Повисла напряжённая тишина, пока они изучали друг друга. Во время их последней встречи у Уильяма были красные глаза. Но не сегодня. Они вновь стали синими. Цвет глаз имеет значение для Джиллиан? Она предпочла бы…

«Дурак!» Её предпочтения не имели никакого отношения к этой ситуации.

— Можешь идти, — сказал Уильям.

— Идти? — Пьюк хрустнул костяшками пальцев. — Зачем мне…

— Не ты.

Кот начал расти. «Оборотень», — понял Пьюк. Мех исчез и сменился красной кожей, явив бессмертного, который перенёс его в Оклахома-Сити.

Красный поклонился.

— Приятно иметь с тобой дело, Пьюк. И с тобой тоже, Уильям. Хотя я бы с удовольствием остался и стал свидетелем последующих событий, моё присутствие необходимо на небесах. Где беспорядок, там и я. — Он поднял невидимую шляпу и исчез.

«Беспорядок на небесах. Знаю».

— Посланники, — ответил Пьюк. — Что-то случилось

— Не стоит о них беспокоиться. Лучше о себе. — Уильям говорил спокойно, но каждое слово источало угрозу. — Скажи мне, где Джиллиан, или я превращу твои яйца в крошечные диско-шарики.

Негодование вспыхнуло в Пьюке, поощряя Безразличие бешено носиться в сознании. Туда-сюда, туда-сюда.

— Она в безопасности. Сейчас это всё, что тебе нужно знать.

«Динь-динь-динь». С обезумевшим боевым кличем Уильям бросился на Пьюка.

Когда они упали на пол, мужчина схватил его запястье и закрепил на нём золотую цепь. Неожиданное действие, и странное развитие событий. Металл пульсировал от магии. Толчок. Воздух вылетел из лёгких, Пьюк оказался на полу, а противник — сверху. Уильям поднялся на колени и принялся осыпать его яростными ударами кулаков. Мозг Пьюка бился о череп. Боль. Головокружение.

Ярость углубилась, Безразличие вцепился в его разум сильнее и жёстче. «Держись. Не сдавайся». Так как демон больше не обладал возможностью ослабить его, эмоции подталкивали его убить мужчину, который ему необходим.

Пьюк заблокировал следующий сокрушительный удар. Конечно, не желая сдаваться, Уильям нанёс удар свободной рукой.

Пьюк его тоже заблокировал.

— Подумай. Ты не можешь навредить мне, не причинив вреда Джиллиан.

— Неправда. — Мужчина улыбнулся холодной, расчётливой улыбкой. — Неужели ты считал, что я буду сидеть, сложа руки после того, как ты связался с моей женщиной? Я узнал о тебе всё возможное, а также про брачные узы. Тебя предал брат, твоё королевство украли. Ничего не напоминает? О, и я сделал тебе подарок. — Кивком головы он указал на золотую цепь.

На металле были вырезаны символы.

— Что это за магия такая? — спросил Пьюк.

— То, что ты называешь магией, я называю силой. Как сын Гадеса, я обладаю властью… огромной. Теперь твоя боль останется только твоей. И я знаю ход твоих мыслей. «Ух ты, этот Уилли точно полный комплект. Красота, мускулы и мозги». Ты прав, а вот ты — ходячий мертвец. — Удар, удар. — Меня нельзя победить.

Пьюк снова ушёл от удара и холодно улыбнулся.

— Несмотря на свою силу, ты не можешь разорвать мою связь с Джиллиан. Она нерушима, наши жизни переплетены, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Ярость промелькнула в небесно-синих глазах.

— Не беспокойся. Я не собираюсь убивать тебя, Пьюкер. О, нет. Ты будешь страдать веками. — Каждое слово сопровождалось новым замахом.

Пьюк выдержал новый раунд ударов без сопротивления, всё время работая ногами между их телами. Успех. Он схватил мужчину за руки и отбросил. Уильям пролетел через всю комнату и врезался в стену, образовав трещину от потолка до пола. Пыль поднялась в воздух. Когда Пьюк встал, его мышцы дрожали от необузданной силы, и тёплая кровь капала изо рта. Он бы вынул кинжал из ножен и разрубил Уильяма….

«Нет! Не должен убивать!»

— Вот что произойдёт, — сказал он, его резкий голос был едва узнаваем. — Ты соберёшь армию, чтобы помочь мне свергнуть моего брата и вернуть королевство. Потом я воспользуюсь ножницами Ананки, чтобы разорвать связь с Джиллиан. Она освободится от меня раз и навсегда.

«И я не буду скучать за ней, ни секундочки».

— Мне не нужна армия. Я и есть армия. — Оскалив зубы, Уильям выпрямился и вправил кости на шее. — Где она? Ты уложил её в постель?

— Нет. — Он велел себе заткнуться. Но его губы приоткрылись, и единственное слово вырвалось наружу. — Пока.

Зарычав, Уильям сделал шаг вперёд.

— Только после того, как мы свергнем моего брата, — продолжил Пьюк, — я воспользуюсь ножницами. — Обещание имело мерзкий привкус, но он не стал от него отказываться. — Соглашайся на мои условия. Сейчас.

— Думаю, вместо этого я украду ножницы и разорву связь сам. Тогда я оторву твой прутик и ягодки и запихну это маленькое трио тебе в глотку. В качестве закуски. После множества веков страданий, о которых я уже упоминал, мне может надоесть слушать твои мольбы о пощаде, и тогда я, наконец, решу тебя убить. Потом завоюю твоё королевство, только ради смеха и шуточек.

Пьюк зевнул.

— Поверь, ты не найдёшь ножницы без меня. — Он принял крайние меры предосторожности, чтобы спрятать их. — Так. Либо ты соглашаешься помочь мне в течение следующих пяти секунд, либо я вернусь к Джиллиан и уложу её в постель в первый раз. И второе… третий. — Предвкушение поглотило его. — Тебе понравится мысль, как она лежит голая на моей кровати, её тёмные волосы рассыпаны по моей подушке, а ноги широко расставлены для меня и только для меня? — «Потому что мне нравится».

Он ожидал от Уильяма ещё одного взрыва. Вместо этого мужчина выгнул тёмно-коричневую бровь и уставился на Пьюка.

— Уверен, что она тебя примет? Красивые ноги. Часто бреешься?

— Зачем мне бриться, когда моя жена любит тереться об меня и использовать для тепла? Четыре секунды.

Раздув ноздри, Уильям обошёл его.

— У тебя есть родословная? Нет. Ты дворняжка, это точно. Ты держишь свои копыта подальше от кровати или не заботишься о том, что простынь станет грязной?

«Высоко поднять голову. Плечи назад».

— Простыни можно постирать. Мой разум нельзя. О, то, что я хочу сделать со своей женой… Три.

— Хочешь, я повернусь и позволю тебе понюхать мою задницу? — Он цыкнул. — Если кровать раскачивается, можно не беспокоиться, потому что это ты под ней жуёшь туфлю, я уверен.

— Или дарю моей жене очередную порцию оргазмов. Две.

Ноздри раздулись.

— Будь честным. Это пушистый друг в твоих штанах, или ты просто рад меня видеть?

— Это всё моё, и мне не терпится подарить жене каждый пульсирующий дюйм. Одна.

Уильям сопел и пыхтел, но не соглашался.

— Ладно. Я отмечу план А как неудачный. — Он вернётся в Амарантию и продолжит без второго ключа. Что ещё он может сделать?

Камерон и Винтер ему помогут. Они убили самых великих злодеев «мифологии».

Первая проблема: Камерон слишком легко отвлекался на банальные навязчивые идеи.

Вторая: Винтер предаст любого, чтобы успокоить свою эгоистичную натуру.

Результат: брат и сестра могут причинить больше вреда, чем пользы.

«И на их попечение ты оставил Джиллиан?»

Прижав язык к нёбу, Пьюк проигнорировал очередной рёв демона и направился к двери.

— Что? Не попрощаешься? — Уильям встал на его пути. — А может, я помогу твоему брату победить тебя.

В одну секунду Пьюк собирался уходить, в следующую он прижимал другого мужчину к стене, обхватив пальцами шею. Оставшаяся штукатурка рассыпалась.

— Возможно, я убью тебя, — заявил он. Джиллиан будет плакать, но слёзы можно высушить. Разбитые сердца можно склеить.

Уильям дёрнул ногу вверх и надавил лодыжкой на запястье Пьюка. Затем он резко опустил ногу. Это произошло менее чем за мгновение, но мысли Пьюка были быстрее. Он знал, что у него есть выбор. Отпустить своего противника и выйти невредимым, либо держать и иметь дело со сломанной рукой.

Наконец, решение принято. «Я воспользуюсь вариантом Б».

Кость в его предплечье сломалась, боль обожгла. Он справился с ней и сохранил железную хватку. В то же время присел на корточки, заставив Уильяма сделать то же самое, и свободной рукой прижал несколько лезвий к горлу бессмертного.

Уильям засмеялся, звук вышел наполовину диким, наполовину безумным.

— Ты хочешь её для себя, не так ли, и думаешь, что она хочет тебя вернуть? Что же, очень жаль. Ты никогда её не получишь. Связь заставляет пары думать, что они желают друг друга, а это означает, что любое её желание — ложно. В конце концов, какая женщина в здравом уме добровольно выберет кого-то вроде тебя? Эти рога… — Он вздрогнул.

— Твоей матери понравились мои рога прошлой ночью. Отполировала их очень хорошо.

Уильям вновь дико рассмеялся, прежде чем взять себя в руки.

— Во время поиска информации я узнал, что каким-то образом являюсь ключом к твоему успеху. Ты не можешь свергнуть Сина без меня. Так что, если хочешь, чтобы твой брат убрался с дороги, ты дашь нерушимую клятву на крови разорвать связь с Джиллиан в тот момент, когда я подарю тебе корону Коннахта.

Он… выиграл? Вот и всё. Момент, ради которого Пьюк плёл интриги и боролся. Он открыл рот, чтобы согласиться, но с удивлением сказал:

— Я приму твои условия, если ты примешь моё. Пока мы будем в моей родной реальности, ты не притронешься к Джиллиан.

Он осознал смысл своих слов и вздрогнул. Что он не должен делать? Отрицать.

— Я буду трогать её, когда и где захочу, — отрезал Уильям.

Пьюк снова холодно улыбнулся… обещая боль.

— Значит, мы не договорились.

— Ты не откажешься от мести Сину. Ты не бросишь свой народ на жизнь полную страха и мучений.

— Я могу. И сделаю. Ты забываешь, кто я такой. — Он повернулся на пятках, намереваясь выпрыгнуть в окно. Иногда он презирал Безразличие за то, что тот сделало его таким; в другое время он упивался своей способностью отстраняться.

Сегодня он наслаждался. «Лёд, детка, лёд».

— Ладно, — огрызнулся Уильям. — Я ждал так долго и смогу подождать ещё. Я не буду пытаться её соблазнить. Однако если она попытается соблазнить меня…

Скрипнув зубами и сжав кулаки, Пьюк повернулся лицом ко второму ключу.

«Ничего не чувствую, ничего не хочу».

Вдали завыли сирены. Кто-то услышал шум и вызвал полицию. Если он задержится подольше, ему грозит арест.

Он поднял подбородок.

— Я принимаю твои условия.

— Я приму твою клятву на крови касательно ножниц. — Уильям протянул руку, выдернул лезвие из волос Пьюка и сделал надрез на своём запястье.

Как только их кровь смешается, а клятва сорвётся с губ, Пьюк будет навсегда связан, физически не в состоянии пойти на попятную.

«Нет другого выхода».

Используя ту же бритву, Пьюк повторил за воином. Кровь хлынула в рану, когда он сжал руку другого мужчины.

— В день, когда мы победим Сина — когда ты отдашь мне корону Коннахта и покинешь мой дом, никогда не возвращаясь, никогда не нападая на меня, на мою реальность или на мой народ в отместку за содеянное — в тот день я воспользуюсь ножницами Ананки, чтобы разорвать связь с Джиллиан Коннахт. Клянусь.

Готово. Все сделано. Его курс установлен, его будущее решено.

Любой другой человек испытывал бы триумф. Пьюк кивнул, смущённый ощущением пустоты в груди.

Уильям молча смотрел на него, прежде чем ответить кивком.

— Теперь мы свергнем, Сина и отвоюем твоё царство. Идём.

Глава 16

День Сорок Первый (После Связи)

Джиллиан пролетела по песку и с ворчанием остановилась. Пока поднималась на ноги, зная, что её пнут в лицо, если останется лежать, она пыталась перевести дыхание. Почти невыполнимая задача. Она сплюнула кровь и, возможно, даже зуб. Она провела языком по больным дёснам. Да. Определённо зуб. Благодаря бессмертию к утру у неё вырастет новый. Она в этом не сомневалась, потому что ей уже выбивали четыре других.

— Нападай на меня снова, — сказала Винтер. — И в этот раз будь быстрее, сильнее и на триста процентов лучше.

«Конечно, позволь мне начать прямо сейчас».

— Дайте мне секундочку. — Джиллиан с хрустом повернула шеей и размяла плечи, молясь, чтобы прошло головокружение.

— В бою секундочки нет.

Будто она не знала!

После неудачной попытки покинуть Амарантию и последовать за Пьюком, Джиллиан согласилась тренироваться ведению боя. Почему бы не направить её ненависть к отсутствующему мужу в полезное русло? Да она и не смогла бы жить своей мечтой и выполнять свою цель — помогать женщинам и детям, подвергшимся насилию — оставаясь слабой. Винтер научит её пользоваться любым видом оружия, доступном в этом примитивном песчаном аду, после того, как она научится сражаться врукопашную. Только одна проблема. Полковник Винтер считала боль самым лучшим источником мотивации.

Каждую ночь Джиллиан ложилась в кровать со свежими синяками и переломами. По крайней мере, она перестала плакать перед сном. Однажды она станет достаточно сильной и умелой, чтобы отплатить за такое одолжение. Было приятно иметь цели.

— Ну? — подстрекнула её Винтер.

Стараясь не выдать своих намерений, Джиллиан ринулась вперёд и отвела назад локоть. Прежде чем она успела нанести удар, Винтер налетела на неё и ударила так сильно, что Джиллиан испугалась, не сломан ли позвоночник. Она упала на четвереньки. Не хватило времени, чтобы встать. Винтер оседлала её, схватила за волосы и задрала ей подбородок.

Джиллиан ощутила прикосновение холодного металла к пульсу у основания шеи.

— Как ты можешь защитить себя, если ты не в силах защититься? — требовательно спросила Винтер. — Я люблю Пьюка. Ну, не люблю. Это не про меня. Он мне нравится. Он меня успокаивает. Если ты умрёшь, он умрёт. Поэтому ты не можешь умереть. Твой слабый мозг начинает понимать?

Джиллиан не понравилось слушать, что другая женщина признается в любви ее мужу. Потому что Пьюк не заслуживал такой преданности, только по этой причине.

— Делай что-нибудь. — Винтер надавила на клинок, пролив кровь. — Не просто пассивно принимать моё….

Джиллиан взорвалась и запрокинула голову, чтобы стукнуть женщину по подбородку. Прозвучал стон боли. Без промедления она развернулась и ударила. Её кулак впервые соприкоснулся с носом Винтер. Хрящ сломался, из носа хлынула кровь. Восхитительная волна удовлетворения смыла всю боль и страдания Джиллиан. Она ожидала, что Винтер впадёт в буйство, но, наконец, тренер посмотрела на неё с чем-то похожим на гордость.

— Хорошо. Теперь мы кое к чему пришли.

— Нападай, — сказала Джиллиан, тяжело дыша. Её грудная клетка горела при каждом вдохе, и она отрешённо задалась вопросом, не сломала ли ещё одно ребро.

И, вау, они кое-чего добились. Мысль о сломанном ребре не повергала её в панику. Мысль о большей боли не отвлекла от борьбы и не заставила пуститься в бегство.

— Эм, нет. Не сегодня, — ответила Винтер. — Ты выглядишь нелепо с отсутствующим зубом. Мы соберёмся завтра, когда при виде тебя мне не захочется оплакивать всех женщин. — Она ушла, не нанеся ответного удара, оставив Джиллиан одну на гребне песчаной дюны.

Лагерь находился внизу, где, по крайней мере, пятьдесят глаз с весельем на неё уставились. Клан отщепенцев Пьюка находил забавным её решимость развивать боевые навыки.

— Выкусите, — крикнула она. Кое-что она усвоила: мужчины Амарантии обращались с женщинами плачевно.

«Простите, мальчики, но скоро ваш мир изменится».

Насильники будут наказаны. Гаремы будут упразднены.

Большую часть жизни Джиллиан провела в клетке, в плену страха и страданий. В то время как настоящие стены и запертые двери удерживали женщин в гаремах, и она понимала, что «кобылки» чувствовали такую же беспомощность и мечтали о свободе.

«Надо тренироваться быстрее».

— Винтер, — выкрикнула она. — Тащи свою сладкую задницу сюда.

С этого момента Джиллиан выложиться на полную. Не станет сдерживаться. Когда Пьюк вернётся, он найдёт свою жену другой и совершенно другое королевство.

Двадцать второй год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Камерон проговорился, что ты поручил ему подробно описывать всё, что происходит во время твоего отсутствия. Я решила помочь ему, потому что (очевидно) мне нужен выход для моей ярости. Я начала терять самообладание.

Видишь ли, в одну секунду я спокойна. В следующий момент мне кажется, что я испытываю ярость тысячи мужчин вместе взятых. Я могу раскидать двухсот пятидесяти фунтовых неудачников, как гальку.

Слабая и хрупкая, Пьюки? Я так не думаю! Уже нет.

Я обвиняю тебя и твоего демона. Что вы сделали со мной?!

Во время приступов ярости меня могут остановить только две вещи. В конце концов, я устаю и теряю сознание, или меня насильно кормят сиропом с дерева cuisle mo chroidhe. Как ты, вероятно, знаешь, получение сиропа занимает невероятное количество времени и энергии. Деревья трудно найти, а их ядовитая кора — главное препятствие.

Я готова к твоему возвращению. Если ты думаешь, что «она хочет показать мне одну из этих вспышек гнева вблизи и лично», то ты прав. Ты заслужил это. Знаешь, что заслужил.

Если думаешь, что «она та же девушка, которую я покинул, и я смогу легко запугать её», ты ошибаешься. На протяжении многих лет меня били, пинали, кололи, резали и рубили. И давай не будем забывать, что несколько раз Безразличие возвращалось, чтобы свести меня с ума. А сейчас? Я крепкая как гвоздь, детка.

В любом случае. Ты будешь рад узнать… постой. Перефразирую. Ты не захочешь знать, что я полюбила Винтер. Да, она максимально эгоистична. Да, она выглядит лучше всех, всегда и навечно. Но тех, кого она считает своей «собственностью», она защитит ценой собственной жизни. Её свирепый дух помог нам выжить во время голода, чумы и войны с другими кланами. Сопротивляясь своему демону, она превращает всё в игру. Я полагаю, это её способ пригласить кого-то в свой мир, так как сказать открыто, значит, иметь дело с Эгоизмом, а это заставит мою девочку потерять рассудок. Так Безразличие поступает с тобой?

Кстати, я совсем не думала о нашем поцелуе. Нет. Ни разу. Я не скучаю по тебе и никогда не задумываюсь, где ты и что делаешь. Думала, ты захочешь знать.

Джиллиан Коннахт

PS. Выкуси, Пьюк.

Сто шестой год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Я слишком взволнована и должна поделиться с кем-нибудь… хоть и с тобой. Я приобрела магию! Подожди. Может, мне стоит немного вернуться назад, раз уж ты так разбираешься в истории и всё такое. Около шестидесяти лет назад Камерон выбил руны на моих руках по моей просьбе. А через несколько недель после этого мужчина устроил мне засаду, думая взять что-то, чего я не предлагала. (Для сведения, твоя маленькая невеста ещё не завела любовника, и не потому, что предана тебе, просто ждёт Уильяма — бум — микрофон падает). В любом случае, Камерон заметил переполох и бросился туда, но было слишком поздно. Я уже начала биться. Когда напавший-жертва испустил свой последний вздох, тёмный туман поднялся из его неподвижного тела. Такой же я видела в первый день в Амарантии, после того, как ты убил тех незнакомцев. Помнишь? Только на этот раз туман впитался в меня. О, это тепло! Покалывание!

Опьянённая силой, я решила покинуть Амарантию, навестить Повелителей и их женщин в Будапеште, устроить воссоединение с Уильямом и выяснить, не запер ли он тебя где-нибудь, как и обещал. Я имею в виду, что никто не смог бы меня остановить. Ученица уже превзошла своих учителей. И нет, я не хотела, чтобы тебя заперли. Я больше не ненавижу тебя, ясно? Теперь ты мне просто не нравишься. Думаю, время меня смягчило. Кроме того, я все-таки поняла, почему ты так поступил.

Я прозрела после того, как один из моих рекрутов дезинформировал меня, чтобы заманить в ловушку. Дерьмо случается, верно? Она собиралась подарить меня хозяину гарема. Как будто я какая-то кобылка, которую нужно сломать и оседлать. Я едва знала её, и все же этот обман причинил боль. Даже больше, чем просто боль! Насколько же хуже было тебе, когда собственный брат тебя предал?

Более того, ты веришь, что коннахтцы будут процветать под твоим управлением. Будут или нет, не знаю, но верю, что без тебя они погибнут. Так что, да. Я, правда, понимаю. Я тоже хочу лучшего будущего для своего отряда и детей, которых мы спасаем. И сделаю всё, чтобы обеспечить их благополучие, даже выпотрошу тебя на месте. Но вот в чём дело. Если ты когда-нибудь намеренно навредишь мне снова или соврёшь, я сделаю кебаб с твоими любимыми мужскими частями и устрою барбекю из сосиски. Ты не станешь в этом первым или последним.

Итак, что я хотела сказать? Ах, да. Мой выход. Как только я достигла другого мира, моя магия исчезла. Может, потому что я не родилась в Амарантии? Может, потому что ещё недостаточно сильна. Какова бы ни была причина (причины), я в спешке вернулась.

Я храню то, что принадлежит мне.

Теперь я трачу своё время на плохих парней: насильников, растлителей и мучителей любого рода. Всех, кто причиняет боль женщинам и детям. Я машина для убийства, и живу своей мечтой. На самом деле, я наслаждаюсь убийством почти так же, как магией. Это плохо? Наверное, плохо. Кто имеет два больших пальца и не лезет в дерьмо? Эта девушка. (Я имею в виду, у кого будет два больших пальца после того, как она отрастит те, который только что потеряла? У этой девушки!) Если кто и может оценить моё отношение к злодейским наклонностям, так это ты, верно?

Мы по крупицам меняем Амарантию. Мы построили детский дом, а также убежище для женщин. Хотя многие пытались остановить нас, никому не удалось помешать. Когда-то я хотела быть нормальной. Глупо! Зачем довольствоваться нормальным, когда можно быть экстраординарным? Пьюки, эта девушка любит свою жизнь! За исключением… ну, это не твоё дело.

Я же упоминала об отряде? Мы основали собственный звёздный клан. Мы — Шоузоны, и мы раскачаем это болото. Камерон наш сексуальный талисман, и он одержим идеей сделать из нас величайший клан в истории. Винтер — мой заместитель. Милая девушка пыталась свергнуть меня всего шесть раз, но я перехитрила её каждый раз и позже мы посмеялись над этим. Я знаю, что Эгоизм во всем виноват. Демоны — худшее зло!

Шоузоны состоят из освобождённых от гарема, бывших проституток, переживших насилие… в основном тех, кого другие кланы посчитали «недостойными». Эти люди — моя семья. Недавно я повысила двух своих лучших солдат до генералов. Подожди, пока не встретишь их. Джоанна и Розалин прикрывают наши спины, а мы прикрываем их. Женская сила!

Ой-ой. Я лучше пойду. Винтер зовёт меня, значит, надвигается катастрофа. Или она хочет, чтобы я прибрала её палатку. Или причесала её волосы. Или нашла её туфли.

Главнокомандующая Джиллиан Коннахт

PS: Я переименовала тебя в Пьюки Счастливчик, потому что ты женат на мне. Признай это. Я потрясающая!

Двести первый год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Где ты, чёрт возьми? Ты говорил, что вернёшься к этому времени. Я не скучаю по тебе или что-то в этом роде — определённо не мечтаю о нашем поцелуе каждую ночь — так что не бери в голову. Но давай же! Я готова развестись с тобой и начать ходить на свидания снова. Или в первый раз. Всё равно! Нужно набраться опыта, пока Уильям не приехал, верно???

Вот в чём дело. Я никогда не доверяла мужчинам. Всегда боялась, когда доходило до близости, за исключением… неважно. Наконец, я там, где хочу… хочу.

Винтер говорит, что поможет мне выбрать мужчину, потому что она эгоистка и эгоистично хочет мне счастья. (Да, она любит меня больше, чем тебя). Она даже написала однажды: «Супер воительница на поле боя ищет Супер Майка в спальне. Полный набор! Склонна к убийственным приступам ярости. Великолепна, иногда прикидывается милой. К туалету приучена. Ходит с лучшим другом».

Если бы только в Амарантии была ежедневная газета!

Ладно, ладно. Я не изменщица, так что не пойду ни на какие свидания, пока мы не разведёмся. Я очень, очень хочу развестись, Пьюк. Пожалуйста, поспеши домой. Это не из-за тебя, честно; просто я поняла, что мне лучше без тебя. Уверена, что есть много одиноких дам, которые только и ждут, чтобы посмотреть в твои пустые глаза и никогда не получить комплиментов или какой-либо поддержки. Да, я знаю, что для тебя прошло всего несколько часов, дней или недель, но для меня прошло два столетия. Приступы ярости ухудшились, и мне нужен выход для избыточной энергии. Кроме того, тебе не лучше со мной. Недавно я узнала о пророчестве, как любящая королева должна помочь тебе объединить кланы и всё прочее. Любящая королева? Нет. Не я. И мне удалось вызвать непоправимые конфликты между кланами. Сейчас единственное, что их объединяет — отвращение ко мне. Я убивала их мужчин, крала магию и помогала женщинам сбежать из позолоченных клеток. Шоузоны даже учили других женщин кланов требовать уважения от своих мужчин… или пусть пеняют на себя.

Добро пожаловать, джентльмены.

Кстати. Теперь все зовут меня Джиллиан Покорительница Дюн. Насколько это потрясающе?!

Джиллиан Коннахт Шоу, Покорительница Дюн.

PS: Пьюк повержен.

Трехсотый год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Где ты??? Ты говорил, что вернёшься к этому времени. Неважно. Не имеет значения. Твоя задержка будет стоить тебе брака. Считай, что мы официально расстались. К твоему сведению, я выиграла твоих друзей и всё твоё имущество в поселении. Но, чёрт возьми, я всё ещё не могу встречаться с другими мужчинами. Дурацкая связь! Может быть, я снова тебя презираю. Более чем готова вычеркнуть секс из своего списка «никогда-никогда», но из-за тебя не получается. Я никак не могу двигаться дальше по своему жизненному пути. Поэтому я спрошу ещё раз. Где ты? Что с тобой случилось? Знаю, что тебя ранили, потому что моя голова взорвалась от боли без видимой причины, и ощущение холода охватило моё запястье. Затем… ничего.

Слушай, я беспокоюсь о тебе, ладно, а я не люблю волноваться. Это отвлекает и истощает.

Примечание для себя: найти способ разорвать связь без ножниц Пьюка.

Подожди секунду. Ножницы. Ты планируешь ими воспользоваться после того, как Уильям поможет тебе убить Сина — это значит, что ты уже нашёл ножницы — значит, ты их спрятала где-то в Амарантии. Ну-ну. Если у тебя есть одна пара ножниц, а у твоей жены их нет, значит, это у твоей жены теперь есть одна пара ножниц, а у тебя ничего.

Новая цель: найти ножницы, даже если я должна буду переместиться в вулкан, чтобы их получить.

О, я забыла упомянуть, что могу перемещаться? Впервые это произошло случайно, о, меня вырвало всякий раз, когда я достигала цели, пока не освоила этот навык. Винтер говорит, что мне не стоит слишком привязываться к способности, потому что магия приходит и уходит очень быстро — и она планирует украсть мою — но я наслаждаюсь поездкой.

Джиллиан Покорительница Дюн

PS: Ножницы Пьюка будут найдены.

Триста сорок третий год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Винтер была права. Я потеряла способность перемещаться, когда мой запас магии иссяк. Я посетила Оракулов, надеясь найти источник вечной магии. Прежде чем все трое соизволили заговорить со мной, мне пришлось выразить свою признательность. (Ты мог заметить, что я отрезала себе руку с вытянутым средним пальцем. Я такая милая. И вообще, что они делают со всеми частями тела, которые им дают? Я представляю себе дымящиеся котлы с глазом тритона или что-то типа этого).

Оракулы поведали мне три вещи, и ни одна из них не касалась магии.

Первое: у мужчины, которого я люблю, есть мечта, и я убью её.

Второе: я должна выбрать между тем, что может быть, и тем, что будет.

Третье: счастливого конца в моём будущем нет.

Я не буду беспокоиться о первом пункте, потому что ты никогда не вернёшься с Уильямом, а он единственный, кто может заставить меня влюбиться. (Это правда). Что касается второго, я понятия не имею, что это значит, поэтому решила считать это абсолютной фигнёй. И третий? К черту Оракулов. Я докажу, что они ошибаются. И когда я это сделаю, ты поймёшь, что сможешь доказать, как они ошибаются и в тебе. Тебе не нужна помощь Уильяма, чтобы свергнуть Талиесина Коннахта. Ты можешь сделать это самостоятельно. Или я могу сделать это для тебя, если сойдёмся в цене. Так что возвращайся домой и освободи меня.

Джиллиан Покорительница Дюн

PS: Пьюк отстой <— классика никогда не стареет.

Четыреста пятый год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Ты всё ещё не вернулся, а я до сих пор не нашла ножницы, что заставляет меня задуматься, были ли Оракулы правы, и суждено ли мне пережить несчастливый конец в конце концов. Что, если я навсегда застряла с отсутствующим мужем, навещающим демоном, приступами бешенства и без личной жизни? За мной ухаживают, Пьюк. Сватаются! Солдаты, принцы, даже короли. Да, ты всё правильно понял. Брачный сезон ударил по Амарантии, и я на вершине списка. Сначала все хотели схватить или убить меня. Я даже получала подарки типа троянского коня: ядовитые цветы, записки со злыми заклинаниями и покушения убийц. Ну, знаешь, как обычно. Когда вся эта история с захватом и убийством провалилась, парни начали присылать мне всякую романтическую чушь. Золото, драгоценности, фрукты из частных садов, палатки, скот и магию. Ну, не совсем магию, а людей, которых я должна была убить, чтобы воспользоваться их магией, как пивной бочкой. В этом отношении я всегда рада помочь. Единственный лидер, который не проявил ко мне никакого интереса, это твой брат.

Я не нарочно избегала Сина или кого-то ещё, но я встречалась с ним всего дважды. Он построил огромный комплекс на земле Коннахта и создал вокруг него своего рода лабиринт. Его людям запрещено уходить. Другие кланы должны выжить в лабиринте, чтобы попасть внутрь. Я слышал ужасные истории о монстрах, испытаниях силы и выносливости, головоломках и тотальных играх разума. В первый же раз, когда я увидела Сина, то сразу поняла, что он твой брат. Вы очень похожи. Одинаковые длинные тёмные волосы — без лезвий — и тёмные глаза.

Уверена, что большинство женщин считают его красавцем в семье — потому что Винтер упоминала о нём тысячу раз. Для меня он не такой поразительный. (Скажи правду. Мой комплимент заставит тебя кончить в штаны.) Плюс, у него нет рогов. Или пушистых ног. Или копыт. Не то, чтобы я изучала этот вопрос. Просто наступила зима — суровое время года — и я вспоминаю, какой ты удобно тёплый. Не то, чтобы я хотела обниматься с тобой или что-то ещё. Хотя, признаюсь, я много думала о наших отношениях. Большую часть времени ты был Ледышкой. А иногда милым, несмотря на демона. В чём дело?

В любом случае. Я испытываю искушение пробраться в комплекс Коннахта и немного пошпионить. Как бы ты себя чувствовал, если бы вернулся, а я уже позаботился о твоём брате? Поблагодарил бы меня, разорвав связь? Или обиделся бы на меня?

Джиллиан Покорительница Дюн

PS: Ты знал, что Син помолвлен с твоей бывшей невестой?

Четыреста двадцать второй год (После Связи)

Дорогой Пьюк!

Я решила, что ты уже никогда не вернёшься, и по-настоящему возненавидела тебя снова, поскольку мне суждено умереть, не испытав оргазма. По крайней мере, у меня появился новый друг. Помнишь химеру, которая сломала мне руку в тот день, когда ты бросил меня в Амарантии? (Вскоре после того, как ТЫ сломал мне палец??) Около двух с половиной лет назад её пра-пра-правнучка родила мальчика. Заморыш, который был близок к смерти большее количество раз, чем я хотела бы признаваться. Мама не хотела иметь ничего общего с ребёнком — полагаю, что дефектный ген силён в их родословной — поэтому я взяла на себя заботу о нём. Его зовут Арахис, и он смотрит на меня, как будто я Амарантийская версия Деда Мороза, и каждый день у него Новый Год. Он ревнует к Винтер, Камерону, Джоанне и Розалин или к любой другой химере, на которой я пытаюсь ездить. Завтра начинаются его тренировки. Он будет моим боевым конём.

Полагаю, я должна быть тебе благодарна, Пьюк. Если бы ты не привёл меня сюда, я бы его не встретила. Не начала тренироваться, не окрепла бы и не повзрослела. Я бы не испытала счастье, и у меня не появилась бы собственная семья. Ладно, ладно. На самом деле я не ненавижу тебя. И знаю, что химеры живут только около двухсот лет, и я потеряю своего Арахиса в какой-то момент… если не найду способа сделать его бессмертным, конечно.

Где ты??? Где Уильям? Я вроде как скучаю по вам обоим. Сожалею, что так всё закончилось. Я хочу поговорить с вами, ребята. Пожалуйста, Пьюк. Поспеши домой.

Джиллиан Покорительница Дюн

PS: Заставишь меня ждать ещё дольше, и мой меч найдёт новые ножны… в твоём теле.

Глава 17

Пятьсот первый год (После Связи)

Пьюк перешагнул через последний дверной проем и очутился в Амарантии. Как и прежде, магия коснулась его кожи и заполнила вены, заставив испытать трепет. В отличие от прошлого раза он не использовал магию, чтобы принять свою естественную форму; у него не было желания производить впечатление на Уильяма. Наслаждаясь любимой родиной, Пьюк глубоко вдохнул. Прохладные солнечные лучи осветили море песка. Он поднял глаза. Надвигалась гроза, небо покраснело сильнее обычного. Как уже поняла Джиллиан, бури в Амарантии были чрезвычайно опасны.

Джиллиан…

Он не станет думать о ней… или о том, как увидит её, вдохнёт её аромат, прикоснётся. Эти мысли заставят его возбудиться — ещё сильнее — а Безразличие… что? Пьюк ожидал, его уши дёрнулись, но демон хранил молчание.

Гнев охватил его при мысли о том, что Джиллиан терпит его тёмное присутствие. Гнев, который он проигнорировал, заставляя сосредоточиться на погоде. Зимой иней покрывал всё, становясь метафорой его жизни. Весна приносила тёплые дни и проливные дожди, которые порождали кинжалоподобный град. Летом озёра и пруды постепенно высыхали, а с неба изредка лилась кислота. Осенью дни бывали слишком жаркими, слишком холодными и идеальными.

Пьюк вернулся посреди весны. Поблизости не было ни лагеря, ни водоёмов. Рядом никто не ждал с транспортом. Неважно. Он может побежать.

— Ты принёс мою маленькую Джилли Мармеладку на такую свалку? — потребовал Уильям.

«Моя Джилли Мармеладка! Моя!»

Никто никогда не испытывал его легендарного терпения так, как этот мужчина. Как Джиллиан могла его выносить? Непочтительный ублюдок на всё жаловался, ничего не воспринимал всерьёз и ни при каких обстоятельствах не упускал возможности поддразнить Пьюка.

— Нет реальности лучше. А когда Джиллиан больше не будет моей, ты сможешь забрать её куда захочешь. — Его бы это тоже не побеспокоило. Ни в малейшей степени. — Если она решит уйти с тобой, конечно. Я забыл тебе сказать? Здесь время течёт по-другому. Полагаю, для моей жены прошло лет пятьсот. Возможно, она совсем о тебе забыла.

С шипением Уильям схватил кинжал и вдавил кончик в пульс у основания горла Пьюка.

— Ты только что сказал пятьсот лет?

— Да. — Он подмигнул мужчине, не обращая внимания на оружие. — Джиллиан сейчас уже полвека.

Красные всполохи появились в ярко-голубых глазах, словно реки лавы, раскалывающие поверхность вулкана.

— Пусть лучше девушка, которую я оставил, будет той, которую я найду. Она была идеальной, такой, какая есть. Если столетия изменили её…

— Ты хочешь, чтобы она осталась той девушкой, которая предпочла меня тебе? — Насмехаться могут оба. — В этом отношении я уверен, что она такая же. — Ложь. Он ни в чем не был уверен.

Вновь зашипев, Уильям вонзил лезвие глубже. На грудь потекла капля крови.

— Или убей, или отпускай, — сказал Пьюк. — Джиллиан ждёт.

Напряжённая пауза. Затем с явной неохотой Уильям поднял кинжал.

— Сюда. — С нетерпением Пьюк рванул вперёд.

Другой мужчина наступал на пятки. Иметь мстительного Бессмертного за спиной было глупо, смертельно глупо, но в данный момент его это не волновало.

«Скоро увижусь со своей женой…»

На этот раз он не смог выбросить из головы мысли о ней. Как она отреагирует, когда увидит его? Как она отреагирует, когда увидит Уильяма?

Внезапная и глубокая боль в душе угрожала разорвать грудь Пьюка надвое.

— Знаешь, ты ошибаешься, — сказал он. — Тогда она не была идеальной. Она боялась мужчин и близости.

Хотя, в конце концов, Джиллиан поцеловала его так, как будто хотела большего.

«Поцелую её опять. Поцелую…»

Уильям зарычал, напомнив ему Безразличие.

— Откуда ты знаешь, что она боялась близости?

Он пожал плечами.

— Эта тема поднималась.

— Пока это единственное, что поднималось, — отрезал Уильям.

«Нет, Уильям Тёмный. Я возбуждался из-за неё каждый день, пока мы были вместе. Теперь я твёрдый из-за неё, хоть мы и далеко друг от друга».

— С ней жестоко обращались в детстве… хуже, чем ты можешь себе представить, — сказал Уильям. — И она страдала годами! Никто ей не помог, и она убежала и жила на улицах… потому что там безопаснее. Эту девушку ты используешь против меня.

Татуировка в виде бабочки обожгла кожу Пьюка, скользнув по его ноге, когда он пытался справиться с раскаянием и настолько сильной ненавистью к себе, что усомнился, сможет ли когда-нибудь освободиться от неё.

— Хватит болтать, — прохрипел он. Он увеличил скорость, работая руками и ногами.

Уильям не отставал — подвиг, который мало кому удавался, когда имеешь дело с Пьюком.

Когда они подошли к лагерю, ему пришлось дважды все осмотреть. На месте палаток стояли дома из камня и дерева.

Вокруг бродили мужчины, одетые в тунику и овчинные штаны. По крайней мере, мода не изменилась. Женщин не было видно. Никаких признаков Джиллиан или даже Винтер. Женщины, должно быть, находились в домах, готовя и убирая.

— Надо же. Мужская вечеринка. Мой наименее любимый тип вечеринок, — сказал Уильям сухим тоном. — Если эти ублюдки тронули мою девочку…

— Моя девочка.

Пьюк на мгновение закрыл глаза и вздохнул, делая всё возможное, чтобы восстановить контроль. «Не моя. Никогда не будет моей». Он выбрал месть. Война важнее женщины. Он не свернёт с пути.

«Лучше быть одиноким». Нет семьи — нет шанса на предательство.

Он осмотрел все лица, но не нашёл никаких признаков Камерона.

— Где она? — потребовал Уильям.

— Я обязательно это выясню. — Пьюк подошёл к мужчине, который сидел перед жаровней. Готовил пищу? Эту обязанность обычно выполняли женщины. За исключением тех случаев, когда эти женщины были вегетарианцами и заключали сделки со своими мужьями, конечно. — Ты.

Мужчина взглянул на него и вскочил на ноги, широко раскрыв глаза.

— Мой господин. Ты вернулся.

— Где моя жена? Если уж на то пошло, где Камерон и Уинтер? — Он… не то чтобы проявлял нетерпение, но был близок к этому; хотел прочитать подробную историю, написанную Камероном, и выяснить всё, что произошло в его отсутствие.

Мужчина побледнел.

— Она… они… они все переехали, милорд. Забрали с собой всех наших женщин.

Излучая ярость, Уильям подошёл и встал рядом с Пьюком.

— Он не спрашивал, что они сделали. Он спросил тебя, где они. Отвечай!

— Не пугай моих подданных, — огрызнулся Пьюк. Затем обратился опять к мужчине: — Я не спрашивал, что они сделали. Я спросил тебя, где они.

Мужчина сглотнул и потянул за воротник туники.

— На востоке, милорд. Они часть нового клана. Они нападают на другие лагеря, убивают солдат и крадут магию. Они вызвали войну между… всеми.

С тех пор как он ушёл, всё стало хуже, не лучше?

— Моё хорошее настроение быстро ухудшается, — сказал Уильям с угрозой в голосе. — Либо кто-то предоставит мне Джиллиан, либо я…

— Закачу истерику, — вмешался Пьюк. — Да, знаю. Вместо этого, почему бы тебе не сделать то, что у тебя получается лучше всего, и трахнуть кого-нибудь с пульсом. Я же поищу свою жену и выясню, что происходит.

* * *

— Я тебе говорила, насколько сильно ты отстойная? — спросила Винтер с неподдельным восторгом.

— Много раз. — Джиллиан послала подруге воздушный поцелуй… средним пальцем. — Тебе следует поблагодарить меня. Я исправляю твою ошибку, не так ли?

— Нет, ты спасаешь Джоанну. Есть разница. Я просто хочу, чтобы мы могли стрелять из оружия.

— Я тоже.

К сожалению, оружие не работало в Амарантии. Это как-то связанно с несовместимостью магии, бла-бла-бла.

Два дня назад клан Уолш захватил одного из генералов Джиллиан. Учитывая, что Уолши были придурками — мужчинами, которые ценили женщин меньше скота — сегодня вечером она заставит песок покраснеть от их крови.

«Украдёшь у меня и понесёшь наказание».

Когда в её голове внезапно раздались рёв и рычание, она тоже зарычала. Безразличие вернулся. Ему нравилось появляться каждые пару десятилетий, сводить её с ума и убираться.

«Игнорируй его или сойдёшь с ума». Нет иного выхода.

— К твоему сведению, — сказала Винтер, — я никогда не делала ошибок, пока не встретила тебя.

Джиллиан фыркнула.

— Ты их делала, не сомневайся. Люди были слишком напуганы, чтобы сказать тебе.

Она вжалась всем телом в гребень песчаной дюны и затянула потуже камуфляжный шарф, обмотанный вокруг нижней части лица. Тонкий материал защищал её от пронизывающих ветров и песка. С самого утра её переполняло нетерпение. Из-за ситуации с Джоанной, конечно, но может ли это быть чем-то большим?

И вот она здесь, чтобы спасти подругу. Но вместо предвкушения Джиллиан почувствовала страх, нервные клетки погибли.

Безразличие только усугублял ситуацию.

— Почему ты не боишься указывать на мои недостатки? Хотя у меня их и нет. Это потому, что ты видела меня в нижнем белье Чудо-женщины? Из-за этого, верно? — Прекрасная хранительница Эгоизма легла рядом с ней. — И вообще, зачем мы это делаем? У нас нет плана по спасению по веской причине. Я помню все эти скверные ловушки, уловки и засады. А ты?

Она ждала, зная, что её подруга ещё не закончила.

— Если другие кланы узнают, что мы готовы пойти на войну ради спасения генерала, который даже близко не так любим или силён, как заместитель Покорительницы Дюн… как я, — добавила Винтер, как будто было необходимо разъяснение, — они, скорее всего, похитят женщин нашего клана.

Джиллиан вздохнула. В чем суть вопроса? Эгоизм чувствовал себя ущемлённым, потому что никто не пытался захватить её в плен.

— С другой стороны, другие кланы с большей вероятностью похитят наших женщин, если мы ничего не сделаем. Они должны знать, что будут последствия, если они с нами свяжутся.

Серьёзные последствия.

— А если мы сегодня попадём в засаду?

— Это не засада, если мы знаем, что это засада. Это прекрасная возможность.

Винтер никогда не упускала шанса воспользоваться возможностью.

Бинго. Красотка кипела от нетерпения.

«Уолшы захлебнутся кровью».

Хотя обе Шоузоны были вооружены, самое смертоносное оружие пульсировало в их руках. Джиллиан протянула руку, и лунный свет отразился от рун, выбитых от кончика пальца до запястья. Так красиво. Извилистые, закручивающиеся линии стали порталом, позволяя магии проникать в её тело всякий раз, когда она совершала убийство.

Магия была силой, а сила была всем.

Никогда больше она не будет беспомощной маленькой девочкой, притворяющейся спящей, в то время как выродки насилуют её самыми худшими способами, или покорной, надеясь, что её обидчик быстро закончит.

Никогда больше она не будет бояться дать сдачи.

— Итак, каков план? — спросила Винтер.

— В целом мы собираемся освободить Джоанну и посеять хаос.

— Мило. Хаос — моя специальность.

Решив прокрасться во вражеский лагерь и незаметно выйти, а не атаковать в полном составе, они пришли без прикрытия. Джиллиан даже оставила дома свою любимую и верную военную химеру, Арахиса. Он точно дулся, грыз её мебель и кусал всех, кто осмеливался к нему приблизиться.

Она вздохнула и стала изучать лагерь. Сто пятьдесят четыре палатки стояли рядами, позволяя соседям присматривать друг за другом. Потрескивающие ямы огня были также стратегически размещены, каждая из них освещала четыре ближайших палатки.

Это мобильная застава. Значит, её обитатели могли упаковать вещи и исчезнуть в считанные минуты.

Солдаты охраняли внешний периметр, готовые позвонить в гонг при первых же признаках опасности. Другие — патрулировали между палатками.

Напав на лагерь, Шоузоны объявят войну всему клану Уолш.

На самом деле, пленив Джоанну, генерала Шоузонов, Уолши уже объявили войну. Конечно, Джоанна вторглась на их территорию, играя в «Правда или действие» с Винтер, но она не собиралась создавать проблемы. Только украсть поцелуй у красивого незнакомца.

За это Уолши решили пытать Джоанну? Как бы ни так.

«Ни одну женщину нельзя бросать». Даже если Джиллиан рискнёт всем.

Хоть другие (бывшие) Шоузоны предавали её в прошлом и ставили для неё ловушки. Ну и что? Джоанне она доверяла. Они делились похожим прошлым и рассказывали о своём жизненном опыте, помогая друг другу развиваться.

Одна из первых вещей, которые Джоанна сказала ей, после того как Джиллиан поделилась худшим воспоминанием о жестоком обращении… «я верю тебе».

Её собственная мать ей не поверила.

Потом Джоанна добавила: «В случившемся нет твоей вины. Ты это знаешь. Они это знают. И теперь твоё тело — оружие. Никогда больше никто не сможет использовать твоё оружие против тебя».

В тот день что-то внутри Джиллиан изменилось, правда встала на свои места. В насилии виноваты те ублюдки. Она была невинным ребёнком, отданным на попечение равнодушного мужчины. Она не поощряла его даже взглядом. Он один нёс вину за свои действия, сейчас и всегда, и она никогда больше не смирится с таким ужасным бременем.

Когда груз упал с плеч, ей захотелось плакать. Ей так сильно хотелось плакать от облегчения, ярости и тысячи других эмоций, которые она не могла назвать. Но не проронила ни слезинки. Может быть, она пролила слишком много за свою смертную жизнь и больше ничего не осталось.

Тем не менее, их отсутствие не остановило прилив тоски от погружения в прошлую жизнь. Она хотела, чтобы сильные руки Пьюка обхватили её и крепко держали. Хотела, чтобы его тёплое дыхание ласкало её кожу, когда бы он шептал слова утешения. Желала, чтобы его мягкий мех, такой непохожий на все прикосновения, которые она знала прежде, её согрел.

Надеясь избавиться от таких неразумных желаний, она отправилась на поиски проклятой информации о его прошлом. Юношеские проступки. Предательства. Что угодно! Когда она услышала о войнах, которые он выиграл, воинах, с которыми воевал, о мужчинах, которые хотели походить на него, и о женщинах, которые надеялись приручить его, она восхищалась им… и скучала по нему ещё сильнее.

Конечно, она также выяснила, что он когда-то был влюблён в Винтер, и у неё случился приступ ярости. Что не имело никакого смысла! Какое значение имеет происшествие в прошлом? Разве что Пьюку всё ещё нужна хранительница Эгоизма?

Ой-ой. Знакомое покалывание в затылке, согревающее кожу. Вдох, выдох. Хорошо, все хорошо. Нет причин для приступа. Она израсходовала сироп дерева cuisle mo chroidhe и больше не могла собрать урожай.

— Хм, мне нужно бежать, спасая свою жизнь? — спросила Винтер.

— Нет. Я в порядке.

Возможно. Будем надеяться.

Когда Безразличие взревел с ещё большей силой, она подняла взгляд. Три луны висели в пурпурно-красном небе, которое она обожала, частично закрытые грозовыми облаками. В любой момент начнут падать ледяные кинжалы.

— Почти пора.

Вдруг она опоздала? Вдруг…

Нет! Недопустимый мыслительный процесс. Все будет хорошо.

Винтер поцеловала рукоять своего любимого кинжала. Того, который она украла у брата Пьюка, когда он осмелился выйти из своей уединённой крепости.

— Кто убьёт больше солдат, тот победит. Проигравший должен признать, что победитель круче.

— Договорились, — сказала она с нежностью.

Её дружба с Винтер сложилась не за одну ночь и даже не за десятилетие, но она сформировалась. Теперь не было никого, кого Джиллиан хотела бы видеть на своей стороне.

Хотя она задумалась. Когда — если — Пьюк когда-нибудь вернётся, изменится ли преданность Винтер?

— Снова думаешь о дорогом муженьке? — спросила её подруга.

— О бывшем муженьке, дорогая. Есть срок давности для неоспоримого неофициального развода, верно? — И все же она избегала встречаться с другими мужчинами. Хотя хотела бы иметь парня, романтические ужины и обмен подарками. Танцы и смех. Долгие, томные взгляды. Нежную улыбку. Все девочки мечтают получать это от поклонника. Всё то, в чём ей отказывали всю жизнь. Сначала из-за страха, потом из-за нежелательного брака.

Но, если бы она подружилась с кем-то после охоты и убийства мужчин, которые предавали своих жён, она стала бы лицемеркой.

Таких она убивала.

Винтер толкнула её в плечо.

— Ты всегда напрягаешься, как будто тебя вот-вот ударят мои кулаки ярости. Не волнуйся. Он обязательно вернётся. Безразличие иногда заставляет его терять концентрацию или менять цель, но рано или поздно он всегда находит свой путь.

— Разве его королевство не должно быть исключением?

— Ничто не может быть исключением для Безразличия. Кроме, может быть… — голос Винтер затих.

— Чего?

Её подруга пожала плечами и сказала:

— За исключением того, как он смотрел на тебя перед уходом… Я думала, что воспламенюсь. Никогда раньше не видела в нем такой глубины.

Её охватило удовольствие. Что было смешно!

Хоть её тело и жаждало Пьюка несколько ночей — большинство ночей… хорошо, все ночи — и он мог завладеть её снами, но она не собиралась возиться с ним, когда он вернётся. Как долго она его знала? Всего пять минут? И слишком хорошо помнила, с какой лёгкостью он переходил от ледышки к человеку-факелу и превращался обратно в ледышку. Без сомнения, он разогреется, если уложит её в постель, только чтобы потом заморозить. Нет, спасибо. Джиллиан ждала и заслужила, чтобы после этого её уважали.

Может быть, он её удивит?

Тьфу. Принятие желаемого за действительность приведёт лишь к разочарованию.

Захочет ли вообще её Пьюк?

Конечно! Связь заставила её жаждать Пьюка, несмотря на всё, что произошло между ними, поэтому связь заставит его желать её. Это закон.

Неужели они были всего лишь марионетками на верёвочках?

Разве это важно? Желание есть желание.

«Подожди. Я пытаюсь уговорить себя на секс с ним или нет? Я в замешательстве».

Он не был подходящим парнем. Романтические ужины, обмен подарками, танцы, смех и долгие, томные взгляды или нежные улыбки — не совсем в его стиле.

Соблазн сказал: «Почему бы не воспользоваться им, хотя бы ненадолго? Удовлетворение ждёт…»

Идея не была отталкивающей. Она могла испытать красоту секса без страха. Сколько бы раз она ни фантазировала о Пьюке, старые воспоминания никогда не всплывали. И у неё не получалось удовлетворить себя в одиночестве. Хнык.

Каждый раз, когда Джиллиан пыталась это сделать, её тело отключалось из-за связи. Или из-за Безразличия. Или оба виноваты! В глубине души она подозревала, что ей нужен Пьюк, чтобы закончить работу, его присутствие каким-то образом сделает её желание слишком сильным, чтобы сопротивляться.

И, чёрт возьми, она устала корчиться на простынях в отчаянии и боли, не в силах утолить потребность, которую разбудил её муж простым поцелуем. Потребность, которая не угасла со временем, а только возросла. Нужен Пьюк и только Пьюк.

Часть её разума плакала: «Почему не Уильям?» Она знала его намного дольше и обожала до чёртиков.

«Да, тело. Почему?» Хотя она время от времени думала о нём, задаваясь вопросом, остался ли он таким же великолепным, как она помнила — и хотя ей всегда было весело дразнить Пьюка другим мужчиной в своих письмах — она никогда не фантазировала об Уильяме.

Раскат грома вернул её мысли к насущному вопросу.

— Если меня поймают… — начала Джиллиан.

— Я знаю, знаю. Убить всех, рискнуть жизнью и спасти тебя.

— Нет. Ты шутишь? Отступай, укради как можно больше оружия, укради больше магии и возвращайся.

Прогремел ещё один раскат грома, а затем вспышка молнии осветила солдат, когда они бежали в укрытие; они знали, что никто в здравом уме не нападёт во время ледяной бури.

Они не ошиблись. Джиллиан уже много веков была не в своём уме.

Над палатками подняли щиты, защищающие людей внутри.

— После этого, — сказала Винтер, как и Джиллиан не заботясь о грядущем смертоносном дожде, — недавно коронованный король Уолш, вероятно, перестанет за тобой ухаживать.

— Это всего лишь бонус, — бросила она.

Джиллиан убила двух последних королей. Первый радовался боли, которую причинял женщинам, напомнив ей об ужасах в её жизни. Другой убил любимого члена Шоузонов, не во время боя, а во время торговой миссии. Он ударил её ножом в спину.

После третьего раската грома первый ледяной кинжал упал с неба и пронзил землю в нескольких дюймах от лица Джиллиан. Безразличие взвыл от удивления, прежде чем исчезнуть из её сознания.

Ну-ну. Предсмертные переживания не его конёк. Примем к сведению.

— Сейчас, — сказала она. Подняв щит, она вскочила на ноги и помчалась вниз по песчаной дюне.

Глава 18

Всё больше и больше ледяных кинжалов падало с неба, засыпая землю. Джиллиан приходилось прыгать, уворачиваться и нырять, чтобы не врезаться в каждое новое препятствие, пока другие ледяные кинжалы врезались в её щит и разлетались на миллионы кусочков.

К счастью, тот же стук, лязг и звон эхом отдавались от щитов, покрывающих крыши палаток.

Винтер бежала в нескольких шагах позади, прикрывая ей спину.

Неудивительно, что Повелители Преисподней наслаждались стычками. Защищая людей, которых любишь, получаешь величайшее удовольствие. Что стоит на втором месте по величине наслаждения? Знать, что воин рядом или сзади умрёт за тебя, если понадобится.

Семья. Принятие. Поддержка. Всё, что Джиллиан когда-то хотела, было доставлено в посылке, которой она не ждала.

Адреналин, заряжая, хлынул по венам. Магия пробудилась, её руны засияли, вскоре став маяками в ночи. Так не пойдёт. Выпустив поток силы, она заставила песчинки подняться и образовать торнадо вокруг неё и Винтер.

Когда она впервые узнала о магии, то подумала, что отдельный вид отвечает определённый результат. Например, даёт супер скорость или способность перемещаться. Сверхчеловеческую силу. Неестественную выносливость. Возможность дышать под водой. Видеть в темноте. Телепатию. Атмокинез. Омнилингализм. Эхолокацию. Контроль сознания. Неосязаемость. Само-камуфлирование. Создание ядов. Телекинез. Пирокинез. Психокинез. Способность летать. Но вскоре пришло понимание того, что магия была просто силой, и чем больше у тебя её было, тем шире возможности.

Определённое количество магии необходимо для проявления конкретных способностей. Чем больше магии уходило на реализацию, тем меньше могли её использовать, сила истощалась всё быстрее и быстрее. Это был порочный круг.

Син Коннахт, казалось, был единственным исключением. Согласно «слову о дюнах», с самого рождения он обладал тремя способностями: сверхскоростью, сменой облика и ночным зрением. У Пьюка тоже была супер скорость, и он изменил внешность в тот день, когда привёл её в Амарантию. Мог ли он видеть в темноте, как его брат? Какими ещё способностями обладал?

Она хотела бы…

«Сосредоточься, девочка!»

Она выпустила ещё один импульс магии, увеличив скорость торнадо, чтобы создать подобие силового поля. В эпицентре бури она и Винтер оставались незатронутыми.

К сожалению, её магический запас почти опустел. Найти правильные цели становилось всё труднее, поскольку мужчины знали о её ненависти ко всем, кто готов совершить преступления против женщин и детей. Они больше не так громко заявляли о своих злодеяниях, не хвастались и публично не наказывали людей, находящихся под их «опекой».

Однажды Джиллиан надеялась найти способ обрести силу, чтобы запас магии увеличивался и никогда не истощался, позволяя ей пользоваться всеми сверхъестественными способностями.

Хорошие мечты.

Пока она мчалась вперёд, из палаток доносились голоса.

— … говорю вам, я видел его собственными глазами. — Его переполняла паника.

— Чего он хотел?

О ком это они?

«Сначала надо спасти. А потом собирать информацию».

Информация может быть не менее ценной, чем магия.

Поскольку торнадо ограничил её зрение, ей пришлось потратить ещё магии, чтобы видеть сквозь стены ветра, песка и даже палаток ради возможности заглянуть внутрь жилищ. Вот воины чистят оружие. Женщины готовят. Пары занимаются сексом. Спорят. Смеются.

Когда её взгляд скользнул по Джоанне, Джиллиан остановилась и отступила. Сердце колотилось в груди, она руками подала сигналы, чтобы отправить Винтер на другую сторону самой роскошной палатки во всём лагере, где она будет ждать ровно две минуты.

В голове Джиллиан начался обратный отсчёт. Две минуты или сто двадцать секунд. Она подвела итог. Ржавая клетка стояла в центре, и Джоанна сидела внутри. Грязь покрывала её локоны и тёмную кожу. Её одежда — кожаный топ с тонкими металлическими звеньями на жизненно важных органах и плиссированная юбка — была изодрана в лохмотья. Она вцепилась в прутья клетки, её карие глаза сузились, губы сжались в тонкую линию.

Осталась одна минута.

Ярость кипела в груди Джиллиан. Она вспомнила день, когда встретила Джоанну, сотни лет назад. До неё дошли слухи о мужчине, который избивал и оскорблял своих дочерей, поэтому она пробралась в его дом, намереваясь убить его и украсть магию.

Он держал за горло милую маленькую Джоанну, пока из неё уходила жизнь.

Джиллиан взорвалась и убила его… аналогичным способом. Сначала Джоанна её боялась. Со временем, когда Джиллиан научила девочку сражаться так, как её саму когда-то учила Винтер, они стали друзьями. Семьёй.

«Никто не навредит моей семье».

Тридцать секунд.

Похититель Джоанны — командир заставы — развалился на куче подушек, точа лезвие.

— Похоже, мы проведём ещё одну ночь вместе. — Он рассмеялся. — Возможно,

Покорительница Дюн появится завтра. Или нет. Возможно, она боится меня и предпочла умыть руки.

Пятнадцать.

Насмешки жестокого человека, не более того. «Он заслужил свою участь».

Десять.

Как можно тише и быстрее Джиллиан прорезала щель в стене палатки.

Пять.

Прежде чем он заметил внезапный порыв ледяного ветра, она проскользнула внутрь. Сейчас! Мысленно сосредоточившись на одной мысли — «сделай то, что должна, как всегда» — она бросила щит, попав мужчине в висок, и выхватила второй кинжал.

С рёвом он вскочил на ноги, готовый пронзить её своим мечом.

Чего он не знал? Винтер вошла в палатку с другой стороны, подняла лук и взвела стрелу. Раздался свист. Стрела прошла сквозь запястье. Его рука дёрнулась, и он уронил оружие.

Один шаг, два, потом она побежала. Винтер бросила щит в её сторону. Как только он упала на песок прямо перед ней, она прыгнула на него, прижав колени к металлу. По инерции Джиллиан скользнула по песку… между ногами командира.

Она порезала лезвиями внутреннюю сторону его бёдер. Недостаточно урона. Оказавшись позади него, она спрыгнула со щита, повернулась и ударила мужчину по коленям.

Он упал и издал ещё один рёв.

Винтер уже освободила Джоанну и теперь собиралась совершить убийство. Или, по крайней мере, попытаться; она не желала хотеть, но хотела, чтобы её подруга взяла магию, которая ей нужна была для исцеления, но Винтер накажет Эгоизм, если она не попытается забрать силу.

Отточенным движением Джиллиан бросила клинок Джоанне. Генерал Шоузонов отбросила с пути благодарную Винтер, схватила оружие и упала на колени перед командиром, которого пронзила ножом в сердце.

Тёмный туман поднялся из его тела, быстро окутав Джоанну. Наслаждаясь приливом силы, она закрыла глаза и откинула голову назад. Руны на её руках светились, почти ярче солнца.

— Спасибо вам. — Здоровый цвет вернулся к щекам Джоанны. — Большое вам спасибо.

— В любое время, — ответила Джиллиан.

Со своего места на земле Винтер проворчала:

— Просто сделай нам одолжение и не попадайся в следующий раз.

— Жаль, что ты не дала мне такого мудрого совета до того, как я вошла в лагерь и попыталась украсть поцелуй у красивого незнакомца, — сказала Джоанна, отдавая честь. — Это спасло бы меня от лёгкой пытки.

Нетерпение усилилось, Джиллиан рывком подняла Винтер на ноги и схватила брошенный щит.

— Готовы с боем пробиться за пределы лагеря?

Джоанна взяла наточенный командиром кинжал и послала ему воздушный поцелуй.

— Не возражаешь, если я позаимствую его? Нет? Спасибочки.

— Эй. Я хотела его кинжал, — сказала Винтер с надутым личиком.

— Как насчёт того, чтобы взять кинжалы и мечи у его друзей? — предложила Джиллиан. Красота компромисса. — И не будем забывать о магии!

Широкие улыбки расцвели на их лицах, когда они выбежали из палатки в бушующую бурю. Солдаты высыпались наружу с поднятыми щитами. Среди хаоса и беспорядка, вызванного штормом, Джиллиан и компания смешались с растущей толпой… и совершили идеальную атаку.

Девочки против мальчиков. Девочки… убили… всех.

К тому времени, как умер последний солдат, ледяные кинжалы перестали падать. Запах старых монет и опустошённых кишок наполнил воздух. Кровь превратила землю в алое море разрушения.

Магия поднялась из трупов и проплыла к законным получателям.

Сила заполнила Джиллиан… но не исцелили её. Тьфу. Несмотря на многочисленные убийства, у мужчин не хватало магии.

— Сколько Уолшей ты убила? — спросила Винтер.

Тяжело дыша, Джиллиан отрезала полоску ткани от палатки, обернула рану и ответила:

— Сбилась со счёта. Прости.

— Всё равно это не имеет значения, — сказала Джоанна. — Бьюсь об заклад, я обошла вас обеих. Кстати, сколько вам лет, бабушки?

— Ха-ха, — ответила Винтер.

— Перестаньте. Пойдёмте лучше домой.

Винтер и Джоанна болтали о пустом, мчась через дюны. Джиллиан присоединилась бы к ним, но она была слишком занята, подавляя боль и крик о помощи.

К тому времени, как они пересекли границу лагеря Шоузонов, солнце уже поднялось, прекрасные золотые лучи осветили пурпурно-красное небо и привлекли внимание к… нет, конечно, нет. Джиллиан быстро моргнула, уверенная, что не смотрит на высокую, мускулистую фигуру с бронзовой кожей и серебряными бритвами в тёмных волосах.

Или она… не ошиблась? Он разговаривал с Розалин, стоя спиной к Джиллиан. Голой спиной. С татуировкой бабочки цвета листьев клевера.

Её тело охватило напряжение… и накрыло знакомым потоком тепла. Джиллиан резко остановилась. Ещё не удостоверившись, её сердце начало биться быстрее и быстрее.

— Пьюк?

Глава 19

Раздался голос, от которого он возбуждался. Её голос. Пьюк так быстро развернулся, что чуть не хлестнул себя прядью волос. Лихорадочно он обвёл местность взглядом… там! Джиллиан Коннахт стояла на гребне песчаной дюны, а рядом с ней Винтер — женщина, которую он никогда не ожидал увидеть рядом с женой.

Он рассеянно заметил присутствие остальных, засохшую кровь и другие жидкости, запёкшиеся на всех трёх женщинах. Пьюк знал, что ему следует задуматься о причине этого, и он это сделает, как только перестанет вожделеть, как парень со своим первым гаремом.

Джиллиан сильно изменилась. Бессмертие не заморозило её восемнадцатилетней, а позволило повзрослеть и достичь совершенства. Её волнистые волосы стали длиннее и темнее. Скулы — тоньше, грудь больше… соблазнительнее.

Округлые бёдра великолепно подчёркивались, вероятно, новой униформой амарантийской женщины: чёрный кожаный короткий топ и короткая плиссированная юбка, соединённые металлическими звеньями, чтобы защитить жизненно важные органы. Остальные её части были невероятно подтянутыми. Теперь её руки покрывали руны, светящиеся завитки потрясающе менялись, как постоянные украшения на плоти.

Должно быть, он тоже изменился, потому что его прежние чувства бледнеют по сравнению с ощущениями в данный момент. Желание стало нестерпимым.

Возможно, их связь углубилась за сотни лет её жизни. Возможно, её магия взывала к нему. Желание подойти ближе, сжать её в объятиях, прикоснуться и попробовать на вкус, заклеймить, охватило его, стало почти непреодолимым.

«Я заполучу своё. Хочу её. Отчаянно. Должен защитить. Должен удержать». -Амбиции запротестовали. «Должен вернуть её Уильяму».

Она поморщилась и схватилась за бок, переступив с ноги на ногу. От рёбер до бёдер она была обёрнута тканью, пропитанной кровью.

Кто-то её ранил.

Кто-то умрёт.

Едва сдерживая свой гнев, он бросился вперёд. Джиллиан встретила его на полпути. Они остановились одновременно, лишь шёпот разделял их тела… его, гудящее от нового напряжением, и её, излучающее женское тепло. Она не сводила с него глаз, в отличие от той девушки, которую он знал. Той, которая отворачивалась при первой же возможности. Когда он вдохнул сладкий запах маковых цветов, то не смог сдержать стона. Как и мужчины её клана, которые бросили все дела, чтобы наблюдать за ней с явным желанием.

Пьюк приготовился к битве. Если они не отвернуться, то умрут точно так же, как «кто-то».

Они заметили это и отвернулись.

Так лучше. Когда Пьюк снова сосредоточился на жене, очарование и осознание заполнили воздух, и остальной мир исчез. Его пульс бился хаотично и дико. Каждый удар говорил: «Возьми. Её. Возьми. Её».

Безразличие разразился недовольным хором, но даже сам дьявол не смог бы отвлечь Пьюка от жены перед ним.

— Джиллиан… — Она ударила его, отчего мозг ударился о череп. — Ну. И тебе привет, — сказал он, потирая щеку.

Джиллиан вздёрнула подбородок.

— Это за то, что солгал мне.

— Я… — Она ударила его ещё раз, разбив губу. — … прошу прощения, — закончил он, ощущая звон в ушах.

— Это за то, что сломал мне палец. — Третий удар. — Это за то, что бросил меня в чужом краю. — Четвёртый. — Это за то, что вернулся на триста лет позже, чем обещал.

Он ожидал очередного удара, но она глубоко вздохнула, выдохнула и кивнула, словно довольная хорошо проделанной работой.

Приподняв бровь, он спросил:

— Закончила?

— Да. Пока. — Она нахмурила брови. — Эй, а почему мне не больно?

Он постучал по золотой цепи, всё ещё прикреплённой к его запястью.

— Кстати, отличная фигура и безупречная техника. Винтер и Камерон хорошо тебя обучили. Пока ты их не начала тренировать, конечно.

Гордость осветила её лицо, и она взбила волосы.

— Спасибо. — Затем на её щеках расцвёл милый румянец, отчего ему захотелось протянуть руку и прикоснуться к ней. Насколько она горяча? — Ты уже прочитал мои письма.

— Да. — Он использовал магию, чтобы впитать каждое слово, написанное Джиллиан и Камероном. Но ничто не могло сдержать его удивление, когда раскрылись подробности.

Джиллиан построила приют для нуждающихся детей и убежище для подвергшихся насилию женщин. За ней ухаживали короли и принцы, которых казнят, когда Пьюк объединит кланы. Она научилась владеть магией, даже убивала ради неё. С каждым новым письмом Пьюк чувствовал, как она растёт и закаляется. А когда она упомянула о своём счастье? Его сердце затрепетало, чего оно вообще никогда не делало.

Она упомянула, что у неё бывают приступы ярости, и он почти улыбнулся. Его маленькая жена закатила парочку истерик? Желание улыбнуться исчезло, когда он прочитал о пророчестве Оракулов. «Никакого счастливого конца».

Даже сейчас его переполняло чувство вины. Забрав Джиллиан в Амарантию, Пьюк наставил её на определённый жизненный путь. По сути, он предопределил судьбу Джиллиан, невинной, пережившей трагическое детство. Потому что, даже если он разорвёт их связь прямо здесь и прямо сейчас, то не принесёт ей никакой пользы. Пророчество было произнесено, оно сбудется, как бы они ни старались его обойти.

Разве Син не доказал этого?

— Ну и? Где Уильям? — спросила Джиллиан.

Это имя у неё на губах! «Ненавижу его!» Пьюк хотел схватить её за плечи и прижать к своему твёрдому телу. Он целовал бы её так глубоко, что стёр бы воспоминания об этом мужчине из её памяти.

«Где Уильям, моя сладкая? Он мёртв, если ты спросишь о нём ещё раз».

Нелепая мысль. Просто несбыточная мечта.

— Этот дурак ушёл один, надеясь выследить тебя, — сказал он, — хотя ничего не знает ни об этой реальности, ни об её обитателях.

— И ты просто его отпустил? — Её упрёк заставил его нервничать.

— Мне следовало его привязать? — Вместо этого Пьюк обыскал лагерь Шоузонов, думая, что Джиллиан может прятаться в одном из домов. Он не нашёл её, но обнаружил бесчисленное количество женщин, точащих мечи, ремонтирующих разные жилища и практикующих боевые приёмы.

Когда он ворвался в лагерь, некоторые жители мужского пола выносили мусор. Другие готовили. Третьи сидели на камнях и шили. Все выглядели… довольными.

Джиллиан создала не клан, она сотворила чудо. Народ любил её. Они следовали за ней по собственному выбору, а не из страха, настолько преданные, что отказались отвечать на его вопросы о ней.

Теперь она сделала шаг назад и повернулась на каблуках.

— Куда ты пошла? — потребовал Пьюк, хватая её за руку, чтобы удержать на месте. Он только что её нашёл. И ни за что не упустит из виду.

— Куда же ещё? На поиски Уильяма.

Он стиснул зубы, пока не заболели дёсны.

— Камерон ищет его.

— Ты счастливый ублюдок, — сказал Камерон перед уходом. — Конечно, Джиллиан уничтожила все шансы на объединение кланов и достижение мира, но она взяла жизнь за яйца и жила со страстью каждую секунду. Кто ещё может похвастаться этим?

— Они скоро вернутся, — заверил Пьюк.

Джиллиан вырвалась из его хватки, но не попыталась убежать во второй раз. Он перевёл дыхание, хотя даже не подозревал, что задержал его.

— Мне нравится наша земля, — сказал он, надеясь её отвлечь.

— Наша земля? — с трудом произнесла она.

— Несмотря на все твои разговоры о разводе, мы — муж и жена. Что твоё, то и моё.

— Согласно твоим рассуждениям, ножницы тоже мои. Отдай их мне.

Умная женщина.

— Давай я лучше перед тобой извинюсь? Прости, что солгал тебе, прости, что нарочно причинил тебе вред. Даю слово, что никогда больше не сделаю ни того, ни другого.

Она пожала плечами. Небрежное действие, и всё же она сказала:

— Лучше бы это была правда. Принц Фиана солгал мне несколько месяцев назад и сейчас снова учится ходить.

Его маленькая жёнушка обездвижила воина, который тренировался целую вечность? Пьюк почти засмеялся.

— Ты меня простила?

— Ты был прощён ещё до ударов. Это не значит, что мы лучшие друзья или типа того. Или что я доверяю тебе.

Неплохо. Для начала.

— Я также сожалею, что потратил больше времени, чем ожидал… когда ты так хотела начать встречаться с другими мужчинами. — Хриплым тоном, больше не скрывая свирепость, которая кипела внутри него, он потребовал: — Верно?

Она просто моргнула, посмотрев на него, как на непокорного ребёнка.

Думала опираться? Он убивал людей и за меньшее.

Скольких мужчин ему придётся убить за то, что они посмели желать ту, что принадлежит ему… или, что ещё хуже, прикоснулись к ней? Воин защищал свою территорию. Всегда. Никто не имеет права смотреть на Джиллиан без разрешения Пьюка.

Он же никогда не даст разрешения.

Не обращая внимания на новый крик демона, Пьюк огрызнулся.

— Отвечай.

— А ты как думаешь? В смысле, посмотри на меня. — Она провела рукой по своему пышному маленькому телу, которое он представлял себе потерянным в муках страсти. — Я такая сногсшибательная уже пятьсот девятнадцать лет. Или восемнадцать? Двадцать? Я забыла.

Её взгляд встретился с его, таким тёмным, таким красивым, её радужки цвета виски засветились так же ярко, как руны, приоткрыв ему отчаяние жены. Глубокие душевные раны, которые он когда-то заметил, уже не были так обширны, но всё ещё не зажили.

Ни один человек не смог её увлечь.

Его напряжение испарилось.

— Да, ты сногсшибательна, и это не зависит от твоего нынешнего возраста.

Она снова взлохматила волосы.

— Несмотря на моё старческое слабоумие, мне не нужна трость, пока я не сломаю или не потеряю ногу, и я не дрожу, когда пользуюсь швейной иглой… чтобы заштопать своих друзей.

— Но ты ещё не начинала встречаться, — заметил он.

Ощетинившись, она спросила:

— Откуда ты знаешь? И почему тебя это волнует?

— Кто сказал, что меня это волнует? Ты можешь делать всё, что хочешь и с кем хочешь.

Её взгляд скользнул по нему… с жаром?

— Ты уверен в этом, Пьюки? Твои губы говорят «делай всё, что хочется», но остальное говорит «стань моей сейчас же». И говоря обо всём остальном, я имею в виду карманную ракетку, которую ты пронёс контрабандой в своих штанах.

Она заметила? Он выпрямил спину и расправил плечи — с гордостью. «Смотри, жена. Смотри, что ты со мной делаешь».

— Я сказал, что ты можешь делать все, что хочешь и с кем хочешь. Но не говорил, что позволю этим мужчинам жить.

Его спокойный тон во время обсуждения убийства заставил уголки её рта изогнуться вверх, удивив его.

Она сумела сдержать свои эмоции, разочаровав его, и скрестила руки на груди.

— Ты ничуть не изменился. Жаркий в один момент, холодный в следующий. Твоё возбуждение долго не продлится.

— Тогда лучше поторопиться к нам домой, чтобы я мог заняться тобой, пока есть время.

«Я шучу».

«Возможно, и нет».

— Ну вот, опять ты за своё. Наш дом? Ни за какие коврижки. Ничего не будет. — Она что-то пробормотала, потом поспешила сменить тему. — Что ты думаешь о моём лагере?

Отдавая должное, он сказал:

— Ты создала здесь что-то особенное.

Хотя Шоузоны, с которыми он беседовал, категорически отказались отвечать на личные вопросы о своём лидере, они были более чем счастливы похвастаться её победами. Она была известна как Покорительница Дюн, воин, которой не было равных, которая сама стала настоящим оружием.

Она вторгалась в лагерь соперников, освобождала женщин от гаремов и жестокого обращения, заботилась о детях, особенно сиротах, крала то, что хотела, когда хотела, и наказывала солдат за их преступления. Она также учила бывших пленников делать то же самое.

Что было преувеличением, а что правдой? Каким бы ни был ответ, он хотел бы стать свидетелем её превращения из запуганной девочки в храбрую женщину.

Ещё раньше он спросил Камерона:

— С какими трудностями она столкнулась? Расскажи мне всё.

— Ну, давай-ка посмотрим. Всего лишь со всеми, — ответил его друг. — Но прежде чем ты уставишься на меня своими холодными, жестокими глазами — да, именно так — она сама вызвалась стать для многих из них лучшим воином и командиром.

— Спасибо, — сказала Джиллиан, расцветая от похвалы.

— Но, — добавил он с хмурым видом, — напряжение сейчас выше, чем когда-либо. Жестокие клановые бои ведутся еженедельно. Лютые засады и стратегические рейды происходят ежедневно. Единственное, с чем согласны все граждане, это их ненависть к тебе.

— И? Я ни о чём не жалею.

Он должен был злиться на неё. Вместо этого он был… очень доволен. «Такой дух».

Пьюк протянул руку и провёл костяшками пальцев по её подбородку. Как и в день их свадьбы, она наклонилась к нему. Только на этот раз она произнесла самый сексуальный звук, который он когда-либо слышал.

— Ммм.

«Моя жена отчаянно нуждается в ласке». Как он может сейчас о чём-то сожалеть?

Хотя Джиллиан выглядела более жёсткой, чем прежде, даже жестокой, но была податливой.

Чем дольше он прикасался к ней, тем гуще становился воздух, дышать становилось всё труднее. Дрожь пробежала по нему, желание шипело глубоко в его душе.

Ему хотелось подхватить её на руки и отнести на ближайшую кровать. Что он категорически не собирался делать. Что ему, вероятно, не следует сделать.

Что он вполне мог бы сделать…

Нет-нет. Его манила следующая цель. Он не мог позволить Джиллиан его отвлечь. Похоть не имела значения… вернее, не должна иметь.

Пьюк призывал все больше и больше льда, пока, наконец, жар желания не остыл, а слой льда не образовался над его сердцем и разумом, а затем ещё и ещё, пока холодная броня не встала на место и его мысли и тело не успокоились.

Глава 20

— Так лучше, — сказал Пьюк.

Джиллиан вздрогнула, отшатнувшись от него.

— И он вернулся, — пробормотала она с отвращением, будто выплюнув слова.

Она пошатнулась? Он понял, что рана её ослабила. Как Пьюк мог упустить это из виду?

— Тебе больно, — сказал он, а бесчувственность в его голосе сделала его каким-то грязным. — Кто посмел обидеть мою жену? Почему тебя не защитили?

Нахмурившись, она сделала ещё шаг назад, увеличивая расстояние между ними.

— Какой глупый вопрос, — подойдя, сказала Винтер.

Он перевёл взгляд на свою — бывшую — подругу.

— Вы получили инструкции позаботиться о её благополучии, но позволили ей страдать.

Винтер отмахнулась от замечания и положила руки на бёдра.

— Я ждала в сторонке целую вечность, ожидая приглашения присоединиться к беседе. Так как вы, ребята, были достаточно грубы, чтобы игнорировать меня, я буду достаточно груба, чтобы вмешаться. Кстати, это отстой.

— Согласен, — сказал Пьюк. — Ты позволила ей…

— У меня был план, — продолжала хранительница Эгоизма, надув губки. — Пьюк вернётся, и я представлю ему Джиллиан.

— Я с ней встретился, — отрезал он. — Теперь скажи, почему ты позволила…

— Давай, — подсказала Джиллиан, прерывая его. — Представь меня. Он не знает, что мои имена изменились.

Имена? Во множественном числе?

Винтер прочистила горло.

— Пьюк Коннахт, позвольте представить вам Джиллиан Коннахт, первейшее имя которой — Королева Шоузонов, Покорительницу Дюн, Защитницу слабых, Разрушительницу Гаремов, Мать худшей в мире химеры, Бич Песков, Повелительницу каждого дома, друга Винтер.

Светящаяся Джиллиан подняла большой палец, и Пьюк обнаружил, что не в силах оторвать от неё взгляд, совершенно очарованный, как будто никогда и не замораживал своих эмоций. «В какой безумный мир я попал?»

Винтер поцеловал Джиллиан в щеку.

— Я дам вам минуту, может, две, но, вероятно, только тридцать секунд, прежде чем вернусь с расходными материалами. Заканчивай свои дела. Или удовольствие. И не забудьте рассказать своему бывшему, как вы разделили свои совместные активы, когда развелись… оставив всё себе. Это увлекательная история, я уверена, что он будет в полном восторге.

— Хм, ты пытаешься завладеть разговором, детка, — сказала Джиллиан с обожающей улыбкой.

Зависть окончательно уничтожила то, что осталось от его бесстрастия. Её любовь принадлежала Пьюку, и только…

Он щёлкнул челюстью и заставил свои мысли исчезнуть.

— Верно. Моя вина. — Винтер изобразила, что закрывает рот на замок и выбрасывает ключ. Затем она повернулась к Пьюку и сказала: — Не пытайся винить меня в своей потере. Ты должен был это предвидеть. Все знают, что брак по любви против договорного — это как самоубийство против убийства. Кроме того, Джиллиан никогда не верила, когда я говорила, что секрет успешного бессмертного брака в том, чтобы держать арсенал мужа полным, а яйца пустыми. Ты, наверное, щедро одарён, потому что…

— Это только доказывает мою правоту, — пробормотала Джиллиан.

— Опять верно. — Подмигнув и показав средний палец, Винтер отправилась собирать припасы.

Не теряя ни минуты, Пьюк проскрежетал:

— Мы не разводились и не разведёмся. Пока что.

— Я хочу освободиться от тебя и твоего демона.

— Я знаю. — Он поднял брови. — Ты жаждешь романтики.

— Звучит так, будто тебя это расстраивает. — Она ущипнула себя за переносицу. — Слушай. Может быть, ты не знал, но брак — основная причина развода в каждой реальности. Такие вещи случаются. Никто не виноват, бла, бла, бла. Кроме тебя. Ты сам виноват. Что произойдёт, если ты будешь отсутствовать на триста лет дольше, чем планировалось? Ты забыл, как считать? Кстати, мне не нужна Винтер, чтобы защитить себя. Я сама могу защититься.

— Разумеется, — усмехнулся он и показал на её рану.

— Как будто тебя никогда не ранили в бою.

— Только очень редко. И я не думал о том, что случится во время моего отсутствия. — Далеко не каждую секунду каждого дня.

— Дай-ка угадаю. Тебе просто было всё равно, — сказала она. — Равнодушие во всём может быть нашим семейным девизом.

Ага. Равнодушие во всем. Так почему же он сделал шаг к ней, нуждаясь в контакте? И почему слова «наша семья» на этих ярко-красных губах вызвали дрожь тоски?

Глаза цвета виски расширились, пульс у основания шеи участился. Красавица, которая затмила солнца Амарантии, начала тяжело дышать, кода румянец вспыхнул на её щеках.

Пьюк вспомнил, как сильно ему хотелось узнать, насколько далеко распространяется алый цвет, перед отъездом. Как он задавался вопросом, насколько горяча её кожа и как далеко распространяется тепло. Теперь его любопытство усилилось.

— Я выгляжу равнодушным? — прохрипел он.

Она окинула его взглядом и даже облизала губы, шокировав его. Затем положила ладони на его грудь и толкнула.

Решила, что ей нужно пространство?

Пьюк подошёл ближе, настолько, что его грудь коснулась сосков на её груди, когда он вдохнул. Рваный стон вырвался у него в момент контакта. Это не его вина. И изгибов этой женщины. Джиллиан идеально подходила ему, мягкая там, где он был твёрдым.

Он хотел потереться об неё… хотел потереться об неё прямо сейчас.

Вместо этого он отступил назад. «Осторожно. Нужно действовать осмотрительно».

Она провела кончиком языка по резцу, пристально изучая его. Какие мысли крутились в её голове?

— Возвращаемся к тому, как много раз ты получал травмы на протяжении всей своей жизни, и не только на войне, но и в романтических отношениях, — наконец сказала она. — Знаю, ты когда-то хотел Винтер.

Она знала и… ревновала? Теперь ему захотелось ухмыльнуться. Сдержав свою реакцию, он сказал:

— Когда-то. Да.

— А сейчас?

— Зачем тебе? Всё ещё хочешь поделиться мною? — Он не забыл, как легко она разрешала ему спать с другими женщинами.

— Ха! — Джиллиан похлопала его по щеке. — Мечтай, красавчик. Око за око. Ты планируешь убить моих любовников. Будет справедливо, если я убью твоих, медленно. Итак, — подсказала она, — тебя всё ещё привлекает Винтер или нет?

Не тянись за её прикосновениями.

— Ты хочешь убить свою подругу?

Её глаза сузились.

— Отвечай.

— Я… нет — Он смотрел на её лицо… вот. Проблеск облегчения. Она ревновала. «Моя женщина хочет меня, как и должна». Он заговорил немного охрипшим голосом. — Мы обсудим позже твою ревность. А пока, давай тебя подлатаем.

Её глаза сузились ещё сильнее.

— Ты слышал Винтер, — сказала она. — Она вернётся со всем необходимым. Кроме того, я бессмертна. Не ревнивая бессмертная. Я исцелюсь.

— Не все бессмертные исцеляются от всех ран. — Цвет на её щеках начал тускнеть, капельки пота появились на лбу и над верхней губой. — С кем вы сражались?

— С Уолшами. Если тебе нужны имена, ничем не могу тебе помочь. Я не останавливаюсь, чтобы представиться парням, умирающим от моего меча.

— Теперь, когда я вернулся, могу сражаться на твоей стороне.

Она фыркнула.

— Нет необходимости. Я сама могу за себя постоять.

— Я сильный. — Ему нравилась идея защищать и оберегать её.

Она закатила глаза.

— Как и я.

— Ты не сильнее меня. А прямо сейчас ты не сильнее ветерка.

Джиллиан пожала плечами.

— Я всё ещё могу сбить тебя с ног.

— Можешь? — спросил он грубым тоном. Его рост и ширина давали ему несправедливое преимущество и лишь подчёркивали её женскую хрупкость.

— Могу. И к твоему сведению, здоровяк, ты не можешь запугать меня. Больше нет.

К моему сведению?

— Не могу?

— Нет, но уверена, что я смогу запугать тебя, — сказала она. На этот раз она шагнула к нему и обвила руками его шею.

Её пристальный взгляд призывал его оставаться на месте, когда она медленно, томно приподнялась на цыпочки, приближая свои губы к его губам…

Она собиралась его поцеловать? Здесь, при свидетелях?

«Хочу этого — получу. Она будет его. Я предъявлю свои права».

Опасность! Похоть уже грозила овладеть им и погубить… всё.

Пьюк отступил.

Она усмехнулась, поддразнивая его, и сказала:

— Ты проиграл.

«Великолепная женщина». Она уже разгадала его слабости, не так ли?

— Почему ты вообще выступаешь против развода? — спросила она. — Ты с самого начала собирался меня отпустить. Зачем откладывать неизбежное? И где ножницы?

— Ножницы в безопасном месте, — сказал он. — И ты получишь развод только после того, как Уильям свергнет моего брата. Не раньше.

— Ну, хорошо. Только это должно произойти, прежде чем я смогу от тебя избавиться? Ладно. Давай найдём Уильяма и свергнем твоего брата.

«Ты никогда от меня не избавишься».

«Хватит!» Он попытался укрепить свою решимость. Никто не обладал более сильной волей, чем он; Пьюк может сделать это и сделает…

— Привет, ребята. — Как и было обещано, Винтер вернулась с мешком медикаментов. — Мы прямо сейчас займёмся изготовлением ребёночка после сегодняшнего воссоединения, или у вас найдётся минутка поиграть в доктора Любовь и нулевого пациента?

Щёки Джиллиан вспыхнули.

— Материалы, — сказал он. Через силу.

Винтер передала ему сумку.

— Не думай, что я делаю это по доброте душевной. Если моя девочка умрёт от инфекции, мне придётся скорбеть. Я не умею скорбеть, а никому не понравится делать то, в чём он полный профан.

Она удалилась во второй раз, и Джиллиан выхватила сумку из рук Пьюка. Какая-то женщина поспешила поставить деревянный стул на песок. Джиллиан пробормотала слова благодарности, села и разрезала повязку.

В тот момент, когда он увидел её рану — зияющую плоть, разорванные мышцы, треснувшую кость — казалось, колючая проволока обвила его сердце и сжала.

Джиллиан поморщилась, промывая рану. Затем потрясающе твёрдой рукой начала иглой с ниткой скреплять обе стороны раны.

— У меня есть идея, — сказала она так спокойно, словно работала в саду. — Как насчёт того, чтобы воспользоваться ножницами в качестве жеста доброй воли? Я помогу тебе убить Сина, не будучи связанной с тобой. Беспроигрышно для нас обоих.

«Всё ещё не может дождаться, когда избавится от меня».

— Как насчёт… нет.

Она хмуро посмотрела на него, но оставила эту тему. Обернув рану чистым бинтом, она встала.

— В одном ты оказался прав. Я пришлось много шить в твоё отсутствие.

Кто эта женщина? И почему он снова дрожит от желания?

— Крошка? — голос Уильяма прозвучал громко и отчётливо, в нем явно слышалось изумление.

— Уильям! Ты нашёл нас. — Джиллиан волшебно рассмеялась, и Пьюк заскрежетал зубами, когда она бросилась в объятия другого мужчины. Ещё один смешок вырвался у неё, когда Уильям её закружил.

Внутри Пьюка проснулись собственнические инстинкты. «Вырвать её из лап ублюдка. Убить его голыми руками. Заявить права на свою женщину. Сейчас».

И подпитать тщеславие Уильяма? Никогда!

В этом Пьюк был слишком горд.

Безразличие рычал и ревел, ударяясь о его череп, он не сопротивлялся. Пьюк задался вопросом. По этой причине Оракулы предложили ему временную связь с Джиллиан? Чтобы помешать демону, и позволить Пьюку чувствовать, оставаясь сильным?

Он вспомнил, как сильно когда-то хотел испытать свои эмоции, не страдая от последствий. Теперь он мог, и всё же…

«Ненавижу свои эмоции!»

— Я не могу поверить, что ты действительно здесь, — сказала Джиллиан, слёзы радости покатились по её щекам.

Где же были её слёзы радости из-за Пьюка?

— Как будто я мог оставаться в стороне. Дай-ка посмотреть на тебя. — Уильям поставил её на ноги и обхватил дрожащими руками лицо. — Ты изменилась. Я не ожидал, что мне это понравится. Но бессмертие тебе идёт.

— А ты… — она обняла его раз, другой, третий, как будто не могла остановиться. — Ты безупречен, как я и помню.

— Я так по тебе скучал. — Уильям снова её закружил.

— Ты скучал? Действительно? Ведь, когда я связалась с Пьюком, ты умыл руки. — Она нахмурила брови, которые были чуть темнее её волос. — Кстати, почему ты согласился помочь Пьюку?

Уильям поставил её на ноги.

— Только не Пьюку. Тебе. И я наговорил ерунды, когда узнал о твоей связи. Злился на себя, а не на тебя. Я должен был тебя спасти. Я. Я должен был собраться с силами, но не сделал этого. Вместо этого взбесился, обвиняя всех остальных. Правда в том, что мой выбор привёл нас к тому судьбоносному дню, а не твой, и я хочу загладить свою вину перед тобой. Я всё исправлю.

Она слушала, восхищённо и обожающе.

Пьюк враждебно ощетинился.

— Как там Повелители и их жёны? — спросила она Уильяма.

— Живы и здоровы.

Блеск счастья в её глазах… прямо после проблеска печали. Она скучала по друзьям. Из-за Пьюка.

«Не переживаю… я не переживаю! Я сделал то, что должен был».

— А теперь я хочу услышать все подробности твоей жизни, — сказал Уильям. — Начни с самого начала, когда мы расстались, и закончи тем, что нашла меня в этой адской дыре. Ничего не упускай.

Дыре?

— Я лучше послушаю о твоих приключениях, Уильям. — Пьюк оскалился. — Почему бы тебе не рассказать нам о своих многочисленных любовных похождениях с тех пор, как Джиллиан вышла за меня замуж?

Если бы взглядом можно было убить бессмертного, Пьюк был бы уже проклят и мёртв.

Уильям смягчил выражение своего лица и сказал:

— Всё уже позабыто, моя сладкая. Абсолютно нечего рассказывать.

Джиллиан положила голову ему на плечо и вцепилась в его руку, оценивающе глядя на Пьюка.

— Как насчёт того, чтобы я рассказала тебе основные моменты? Я основала свой собственный клан, спасала женщин и детей из плохих домов и стала самым страшным воином в стране. Да, и недавно я решила начать встречаться. Потому что я разведена!

— Довольно! — Приказ вырвался у Пьюка прежде, чем он успел прикусить язык. — Ты так сильно хочешь развода? Так заслужи его.

— О-ля-ля. Ещё одно проявление жара. — Она излучала возбуждение, хотя и была готова к разочарованию. — Возвращение Ледяного человека через три, две…

«Похоронить эмоции. Посильнее заморозить. Так. Лучше».

— И он вернулся, — сказала она, вздохнув.

Уильям выпятил нижнюю губу, делая вид, что надувает губы, а свободной рукой потёр кулак под глазом.

— Ох-ох. Бедный Пьюки. Наш детёныш дуется из-за своего потерянного королевства?

Пьюк положил руку на рукоять кинжала и задумался, не отрезать ли парню язык. Ключ был нужен ему живым… но он мог и не говорить.

— Веди себя хорошо, — сказала Джиллиан, глядя на Пьюка. По какой-то причине его напряжение ослабло в тот момент, когда она отпустила Уильяма. — Я провела много времени, изучая твоего брата. Он настолько параноик, что построил крепость размером с Техас и создал вокруг неё лабиринт. Никто не может добраться до него… потому что я никогда не пробовала. Если я позволю схватить себя и затащить внутрь, как троянского коня, то смогу убить охранников и протащить вас двоих внутрь.

Пьюк ответил:

— Нет.

И одновременно с ним Уильям решительно покачал головой и крикнул:

— Этого не случится.

Её губы с раздражением поджались.

— Мне будет больно? Да. Я не буду отрицать. Боюсь ли я боли? Нет. Будет ли маленькая девочка подчиняться большим, сильным мужчинам? Да идите вы!

Больше духа. Больше упрямства.

— Позволю ли я тебе так быстро достичь твоего несчастливого конца? — сказал Пьюк, — Нет. Тебя могут убить на месте. Или ещё хуже… — особенно если Син узнает, что она для него значит. Не то чтобы она что-то значила для него. Нужно перефразировать. Особенно если Син обнаружит, что Пьюк связан с ней.

Получилось лучше.

— Согласен с мистером Тупицей, что меня огорчает, но я должен. — Уильям прижал кулак к сердцу, изображая притворное уныние, которое никоим образом не противоречило его неизмеримой силе. — Мы пойдём вместе или не пойдём вовсе. И что за несчастливый конец?

Джиллиан отмахнулась от вопроса как от незначительного.

— Мы отправимся на рассвете. — Пьюк указал на её повязку. — Сегодня вечером ты будешь исцеляться.

— Есть, сэр. Мы также будем пировать. — Она отсалютовала ему с непроницаемым выражением лица. — Завтра мы отправимся в Коннахт, чтобы столкнуть Сина Сумасшедшего с трона и добиться моего развода.

Глава 21

Он вернулся. Пьюк вернулся, как и обещал, и Джиллиан почувствовала себя так, словно в груди у неё прыгают единороги, а в животе танцуют феи. Он стал ещё красивее, чем она помнила.

Сверхъестественно красивый, с точёными чертами, будто вырезанными изо льда и камня. С длинными тёмными волосами. С рогами. Его совершенно божественный запах, более сильный, чем магия, более пьянящий, чем вино.

Она вздрогнула. Всё в воине её привлекало. Высокий рост и широкие плечи, великолепная мускулатура и скрытая сила — татуировка — стройные бёдра и мускулистые ноги… Огромный стояк. Да, он возбудился… из-за неё? Или из-за кого-то другого? И она заметила момент, когда это произошло, несмотря на желание смотреть на его лицо вечно. Его член был магнитом для её взгляда. Очевидно, Покорительница Дюн хотела покорить вершину — в штанах Пьюка.

Наконец-то у неё есть доказательство: старые страхи не поднимутся и не завладеют ею.

Что за чёрт! В ту самую секунду, как она заметила его, ее пронзила вспышка обжигающего вожделения, разжигая дикий огонь в венах и болезненное желание между ног, делая насмешкой всё, что она чувствовала в прошлом. Даже сейчас она ощущала покалывание под кожей. Кожа горела неугасимым раскалённым добела румянцем. Воздух стал роскошью, зато удушье — нормой. Биение её сердца всё ещё не замедлилось.

Её тело жаждало облегчения — и хотело получить это от него, только от него. От мужа.

Уже неофициально разведены? Да кого она обманывает?

Будучи вынужденной подавлять свои физические желания веками, она стала мастерски скрывать свои потребности. Сегодня эти навыки сослужили ей хорошую службу, позволив одурачить Пьюка и Уильяма. «Жажду губ и рук Пьюка? Что? Когда? Я?»

Раз или два она боялась, что Пьюк её раскусил, боялась, что он видит под её спокойным фасадом, как её колени просто плавятся всегда, когда он проявляет эмоции или желание. Однажды раз ей показалось, что он смотрит на неё с явной тоской.

Но, какой бы отчаянной Джиллиан ни была, как бы сильно он не хотел или желал её, причины, побудившие ее избегать секса с ним, не изменились. Потом он отбросит её, заставит чувствовать себя использованной и оскорбленной. Она убьет его и, следовательно, непреднамеренно убьет себя. Нет, спасибо.

Если только она не отвергнет его потом? Пища для размышлений.

Или она может просто подождать развода. Как только связь будет разорвана, Джиллиан возжелает других мужчин. Конечно! Кроме того, что такое несколько дней или недель воздержания после половины тысячелетия?

Но она так устала, так устала слушать об удивительной сексуальной жизни своих друзей. «Секс прекрасен, — однажды сказала Розалин. — Общение тел и душ. И удовольствие… — она улыбнулась улыбкой кошки, поедающей канарейку. — Я так жаждала получить оргазм, что мне было бы всё равно, даже если бы мир вокруг меня рассыпался в прах. Пока я не закончу со своим мужчиной».

Вот. Вот чего жаждала Джиллиан.

— Ребята, хотите экскурсию по лагерю? — спросила она.

Пьюк кивнул, не сводя глаз с её лица, словно не мог отвести взгляд. Словно нашел награду, за которую стоит бороться.

В животе у неё разлилось тепло, хотя она упрекнула себя за то, что приняла желаемое за действительное.

— Я бы с удовольствием совершил приватную экскурсию, — сказал Уильям.

Уильям, милый Уильям. Она так разволновалась, увидев его, сильнее, чем ожидала, учитывая, что он исчез из её души и сердца, прекратившись в далекое воспоминание.

Его сказочное лицо и фантастическая электрическая синева глаз стали ещё прекраснее за время их разлуки. Очертания стали более резкими. Если бы только её тело отвечало ему. Он никогда не был с ней холоден.

Когда она вела своих гостей через лагерь, Пьюк занял положение между ней и Уильямом, его тепло опалило её и без того чувствительные нервные окончания. Изображать крайнюю беспечность стало практически невозможно.

Ни один мужчина этого не заметил. В данный момент они были слишком заняты, сверля взглядами друг друга.

Уильям первым нарушил молчание, небрежно улыбнувшись Джиллиан.

— Скажи мне правду, крошка. По шкале от одного до десяти — один означает, что ты чуть не погибала от горя каждую минуту каждого дня, а десять означает, что ты действительно умирала, потому что больше не могла жить без меня, но надежда на воссоединение возвращала тебя к жизни — как сильно ты по мне скучала?

Джиллиан фыркнула.

— Мы расставались? — спросила она, притворяясь смущенной.

— О, как ты меня ранишь! — Он обошёл Пьюка, остановился перед ней и убрал прядь волос с её лица. — Тебе здесь хорошо?

— Да. — Она бы не променяла время, проведённое в Амарантии, ни на что другое.

Пьюк снова встал между ними. Хотя у него была надета любимая маска ледяного человека, не выражающая никаких эмоций, он обхватил рукой горло Уильяма, сжав и одновременно подняв её друга в воздух.

— Я дам только одно предупреждение, Вечно Похотливый. Это моя земля.

— Моя, — поправила его Джиллиан.

Всё ещё глядя на Уильяма, он сказал:

— Она — моя. Пока связь не разорвана, никто не встанет между ней и мной. Понял?

Молния сверкнула под кожей Уильяма, когда он ударил Пьюка локтем в предплечье, чтобы освободиться.

— Ты не имеешь права…

— Разве? — Пьюк вздернул подбородок. — Или мне напомнить тебе о нашей сделке? Держи свои руки при себе.

Всегда такой холодный и в то же время враждебный, теперь напряженный и властный. Почему, почему, почему она хотела броситься в мускулистые объятия мужа?

— Что за сделка? — спросила она.

— А ты как думаешь? — ответил Пьюк. — Сначала Уильям помогает мне вернуть корону…

— Не эту часть, — сказала она и закатила глаза. — Насчет того, чтобы держать руки при себе.

Он посмотрел на Уильяма, но тот промолчал.

— Ревность тебе не к лицу, Пьюки, — огрызнулся Уильям, хотя сдержал силу, и молния под его кожей погасла. — Но что же это тогда? Или это притворство, чтобы держать меня в узде? — Он широко развел руками. — Ну, в этом нет необходимости. Считай, что я в курсе.

— Я защищаю свои инвестиции, — рявкнул Пьюк.

Тьфу. Когда-то она называла себя инвестициями, не так ли? «Глупая маленькая девочка».

— Скоро ты её потеряешь, — сказал Уильям.

Румянец на лице её мужа усилился. Он запустил руку в свои волосы, бритвы порезали ладони, хлынула кровь. Зажмурившись, он проскрежетал:

— Что же это… низменные инстинкты… убить угрозу… не могу, не могу.

Убить Уильяма? Потому что он угрожал браку Пьюка?

Смягчившись, Джиллиан потянулась к Пьюку, намереваясь отвлечь его прикосновением. Но ей не стоило беспокоиться. Ледяной человек вернулся. Конечно. Он выпрямился, опустив руки по швам, его лицо было лишено каких-либо эмоций.

Её охватило разочарование, но она его проигнорировала. А чего она ожидала?

— Джиллиан! — пискнул знакомый голос.

Послышались шаги… на самом деле их было множество, и с каждой секундой они становились всё ближе. Пьюк и Уильям приготовились к атаке за долю секунды до того, как стайка детей окружила её, отпихивая парней с дороги.

Её сердце чуть не разорвалось от любви, когда она получала улыбки, объятия и поцелуи. Спасённые дети обожали её, и это чувство было взаимным.

Один из учителей крикнул:

— Хорошо, дети. Достаточно. Вам нужна бумага для письма, а нашей королеве нужно за всем присматривать.

Джиллиан застонала от разочарования и пообещала зайти в школу попозже. Стоны сменились радостными возгласами. Дети бросились прочь.

Уильям вопросительно на нее посмотрел.

— Королева?

Она пожала плечами.

— Традиции сильны в Амарантии, да? Хотя я и создала демократию, большинство Шоузонов предпочитают старые порядки, с правящим классом.

— Из-за тебя… я не могу заставить себя произнести слово на букву «Б». — Он передернул плечами. — Я навёл справки о Пьюке и кое-что узнал о его родине. Женщин часто вынуждают входить в гарем вместе с сотнями других. Их не пускают на поле боя и наказывают, если они осмеливаются научиться читать или писать.

Он выплюнул эти слова в сторону Пьюка, как будто всё бремя вины должен нести её муж.

— Это меняется, — сказала она, выпятив грудь. — У некоторых моих женщин появились собственные гаремы, где мужчины похожи на жеребцов. Мы воюем и учимся всему, чему хотим, без оговорок.

Нахмурившись, Уильям потёр шею.

— Я должен был научить тебя драться, когда мы впервые встретились.

— Я не была готова, — призналась она. Тогда любой намек на насилие приводил её в панику.

Скрестив руки на груди и продемонстрировав бицепсы, которые казались больше, чем её надежды и мечты, Пьюк смотрел на неё сверху вниз.

— У тебя есть такой гарем?

— Чувак. Если бы!

Она подозревала, что иметь гарем — это не то же самое, что встречаться с ним в воображении.

Уильям уставился на неё, как будто она только что призналась, что беременна тройней демонов.

— Тебе нужен гарем?

— Как будто у тебя есть право судить, — сказала она, вздохнув. — Ты был с девяноста девятью процентами женского населения. Мальчик, ты всех обошёл.

Он снова потянулся к ней, но удержался, сжал кулак и опустил руку. Вспышка раздражения вспыхнула в его глазах, прежде чем он сказал низким и хриплым голосом:

— Может, я практиковался для тебя.

«О, пожалуйста».

— Сколько раз ты говорил именно эту фразу?

— По сравнению с тем, сколько раз я произносил любимую фразу, практически ноль, — ответил он, лишь слегка смутившись.

И чему это «практически» равнялось? Она подтолкнула ребят вперёд, не осмеливаясь взглянуть в сторону Пьюка. Он замолчал, что было плохим знаком. Лучшие хищники наблюдали и выжидали…

— Пойдёмте, — сказала она. — Давайте закончим экскурсию.

Чем скорее она доберётся до Арахиса, тем лучше.

За последующие полчаса у каждой женщины, заметившей Пьюка и Уильяма, проявлялась одна из трех реакций. Приступ смеха, румянец или соблазнительные жесты. Уильям махал в ответ, даже подмигнул раз или двенадцать, но Пьюк сделал вид, что не заметил… а может, действительно не заметил. Он не сводил глаз с Джиллиан, пока она рассказывала о домах, которые помогала строить.

О том, как, заплатив инженеру-архитектору и выяснив необходимое, она и женщины её клана потратили десятилетия, копая с помощью инструментов и магии, пока не достигли слоя уплотненной почвы под песком. Они также тащили, переносили, магически перемещали камни в лагерь или изготавливали камни и металлы разного размера, чтобы создать винтовые сваи, гравий для бетона и всё остальное, что им требовалось.

Много тяжелой работы, много времени и энергии, много проб и ошибок, но это того стоило. Они создали безопасные дома со всем необходимым: плитой, складом, арсеналом и местом для ночлега.

Поскольку Шоузоны жили рядом с великолепным, нетронутым озером, другие кланы постоянно нападали, надеясь его захватить.

Им удалось сделать невозможное.

— Я поражен, — сказал Уильям. — Моя нежная девочка…

— Нежная? — О, он просто взбесил её, принимая за драгоценный камешек. Он отказывался смотреть на неё по-другому, несмотря на всё увиденное? Что же, придётся учить его получше. — Подержи мои кинжалы, — сказала она Пьюку.

Уильям поспешил её успокоить.

— Я просто сделал тебе комплимент. Ты изменилась, окрепла. Истории о твоих подвигах будут рассказываться ещё долго после того, как ты уйдёшь.

Её желудок перевернулся, когда она кое-что поняла. Он ожидал, что она покинет Амарантию. Пьюк, несомненно, тоже, после того как завоюет корону Коннахта. Каким бы архаичным он ни был, он мог бы не взять Шоуознов в Союз всех кланов.

Покалывание в затылке. Жар пробежал по её спине. Она до крови вонзила ногти в ладони. Вдох, выдох. Приступ ярости никому не поможет. Найти спокойствие… там. Источник уверенности.

Никто не может навредить Шоузонам!

— Ждешь, что я покину Амарантию, когда ты станешь королём? — потребовала она.

Он нахмурился.

— Конечно.

«Так и знала!»

— Как плохо. В отличие от тебя, я заканчиваю то, что начинаю.

Она останется здесь королевой. Её народ всегда будет под защитой.

«У тебя не будет счастливого конца…»

Она отключилась от предсказания Оракулов, хотя её желудок сделал ещё одно сальто.

Нахмурившись ещё сильнее, Пьюк склонил голову набок, пристально изучая Джиллиан.

— Что ты имеешь в виду?

Ему нужна ясность? Прекрасно. Она все объяснит.

— Если ты попытаешься разогнать Шоузонов, когда объединишь кланы, я найду способ тебя свергнуть.

Джиллиан искушала возможность воспользоваться остатками магии, чтобы доказать свою силу. Именно это она без колебаний сделала бы, будь ей двести лет. Но теперь она стала старше, мудрее и отказалась растрачивать приобретенный с таким трудом дар. Она использовала магию для защиты, обороны и выживания, а не для хвастовства.

Она ожидала сопротивления. В конце концов, она угрожала ему. Но он смягчился.

— Твой клан всегда будет здесь, девочка.

Правда?

— Окей. Да. Спасибо. — Прощай, негодование.

Нет, не прощай. Не совсем. Как паразит, негодование нашло в Уильяме нового носителя. Он щёлкнул кончиком языка по резцу, как будто почувствовал вкус крови своего врага… и ему это понравилось.

Чтобы отвлечь его, она сказала:

— Я рассказала о себе, теперь ты расскажи о себе. Что ещё ты делал в мое отсутствие? И не смей говорить, что джентльмен никогда не проливают кровь.

— Не буду, крошка. — Его голос звучал официально, как никогда раньше. — Даже джентльмены иногда кое-что проливают, и не всегда кровь.

Смысл его слов был кристально ясен, и она покраснела, как девушка в двести шестнадцать лет.

У Пьюка перехватило дыхание, как будто ему… что? Понравился её румянец? Или он просто хотел убить Уильяма за флирт? В любом случае, муррр. «Не буду смотреть». Любой жар исчезнет из его тёмных глаз со сверкающими звездами, и он будет смотреть на неё с холодным безразличием.

— Кроме того, что я напивался до бесчувствия и сражался рядом с отцом в Преисподней? — Уильям вздохнул. — Устраивал истерики, искал тебя и обдумывал все способы наказания Пьюка.

Ха! Мужчина-истеричка. Худший вид. А у Уильяма дела обстояли хуже всех!

— И какой твой любимый способ? — спросил Пьюк. В его голосе не было ни любопытства, ни огорчения, ни даже особого интереса.

— Это просто. — Уильям потёр руки, воплощая само зло. — Содрать с тебя кожу живьём, чтобы получился плащ из плоти, а потом надеть его, пока я буду кромсать тебя на куски. Медленно. Ты станешь поучительной историей. Мораль? Если кто-то хочет испытать ужасы ада на земле, свяжитесь с моей женщиной.

Пьюк напрягся, язык его тела говорил больше, чем слова. Основной смысл: она вся моя, руки прочь или сломаю. По крайней мере, так поняла Джиллиан. И, чёрт побери, собственничество вроде как радовало её. Хотя это продолжалось недолго.

— Я не твоя и не чья-то ещё, — сказала она Уильяму. — Ты мой друг, но…

Уильям принял её отказ как должное, говоря:

— Сегодня не моя… но станешь. Я позабочусь об этом.

Она чуть не спросила о его проклятии.

Или он думает, что её судьба убить его?

Когда-то она была слишком слаба. Сейчас? Максимальная угроза.

По какой-то причине она взглянула на Пьюка и… ахнула. Он смотрел на неё пронизывающим и напряженным взглядом. Даже агрессивным, как будто он уже мысленно её раздел.

Дрожь пробежала по её спине. Её трусики промокли.

— П-почему ты так уверен? — спросила она, заставляя себя сосредоточиться на Уильяме. Заикается? Она?

Посмотрев на Пьюка, он сказал:

— Я — полный пакет, дорогая. Красивый, умный, мускулистый. И предопределенный.

Предопределенный. Другими словами «предначертанный судьбой». Другими словами «посланный по какой-то причине».

Да, когда-то она была бы вне себя от радости, полагая, что принадлежит Уильяму. Сейчас?

— Нет ничего предопределенного. — На протяжении столетий она наблюдала за общением пар, увлеченная их нюансами, как некоторые рушились при первых признаках беды, а другие процветали. — Есть притяжение, а затем, если хочешь сохранить отношения, нужно тяжело работать.

— А как же первое впечатление, а? — спросил Уильям.

— Если хочешь сказать, что первое впечатление все предопределяет, то тебе придется объяснить, почему притяжение иногда ослабевает.

Он нахмурился. Потому что у него не было ответа.

— Оракулы могут предсказать, кто как закончит и с кем, — резко сказал Пьюк.

— Предсказание отличается от судьбы, — заметила она.

— Судьба движет нами, — сказал Уильям.

Тьфу. Он был одним из них. Людей, которые приписывали каждой беде сверхъестественную причину или обвиняли высшую силу. И была высшая сила. Абсолютно точно. Подруга Джиллиан, Оливия — бывшая подруга, предположила она, поскольку они не разговаривали более пятисот лет — была Посланником, вышедшим замуж за Аэрона, бывшего хранителя Гнева.

Оливия часто рассказывала о сотворении Всевышним людей и других существ. Но не Всевышний вызывает трагедии. Им руководит любовь. Плохие вещи случаются, потому что люди оказались не в том месте и не в то время. Плохие вещи случаются, потому что зло существует. Потому что хорошие люди сделали плохой выбор. Потому что плохие люди делали плохие вещи.

Единственная причина, по которой взрослый насилует ребенка. — Его собственные больные желания. Всё это дерьмо «я ничего не мог с собой поделать!» ложь. Её приёмные мучители должны были устоять перед искушением. Не то чтобы юная Джиллиан была искушением. Они сделали свой выбор. Они. Никто больше.

Давайте допустим, женщина изменила своему мужчине. Она разрушила брак по любви, а не судьбу. Скажем, мужчина отважился пойти куда-то, куда не должен был идти, и умер. Его действия стали причиной смерти, а не судьба.

— Кили или кто-то другой предсказал нас? — спросила она Уильяма.

Он снова нахмурился.

— Нет. Но здесь я уверен. — Он постучал себя по груди.

Пьюк издал грубый звук.

«Продолжай идти. Отключись от мужа».

— Поверь мне, когда я договорю, ты не захочешь быть моим, — сказала она Уильяму. — Согласно оракулам, я убью мечты моего мужчины, буду выбирать между тем, что может быть, и тем, что будет, и никогда не испытаю счастливый конец.

— Оракулы ошибаются, — ответил Уильям. — Возможно, они даже не сертифицированы как специалисты по предвидению.

Э, такого ещё не было, верно?

Пьюк верил в Оракулов, нет никаких сомнений. Она тоже… иногда, где-то очень глубоко. Но даже сейчас она оставалась непреклонной. Её жизнь будет такой, какой она пожелает. У неё будет счастливый конец, потому что меньшее неприемлемо. Она будет бороться, и бороться усердно, чтобы достичь своих целей. Ничто её не остановит.

Она уже далеко зашла.

— Джиллиан? — Тёплые мозолистые пальцы погладили её подбородок. Последовало покалывание. — Ты остановилась. Почему?

Она быстро заморгала и вернулась в реальность как раз вовремя, чтобы увидеть, как Уильям отбросил руку Пьюка. Даже, когда её разум не осознавал этого, тело реагировало на мужа.

Двое мужчин зарычали друг на друга.

Мило. Кому же ей отдать свой голос? Красавцу или чудовищу?

«Ты знаешь кому…»

Решив, что отступление было бы её лучшим вариантом, она сказала:

— Я расскажу всем, кто вы, ребята, так что не пострадаете. Не стесняйтесь, ходите, осматривайтесь, но не причиняйте никому вреда. Понятно? И не спите с моими солдатами.

Если Пьюк ей изменит…

Стиснув зубы, она добавила:

— Увидимся вечером на пиру. — Высоко подняв голову, она удалилась прежде, чем кто-либо успел возразить.

«Не буду оглядываться. Точно не буду». Она повернула за угол, отделив себя от парней домом и избавляясь от искушения. «С глаз долой, из сердца вон».

Приклеив на лицо фальшивую улыбку, она направилась прямиком к Розалин, миниатюрной красавице с великолепной смуглой кожей, тёмными волосами и тёмными глазами. Она считалась бы безупречной, если бы не крест на лбу. Знак её бывшего «хозяина». Жестокий зверь постарался, чтобы его «кобылок» можно было опознать с одного взгляда, если им когда-нибудь удастся сбежать.

— Удвоить охрану по периметру, — сказала Джиллиан. Уолши должны скоро узнать, что Шоузоны уничтожили аванпост, потому что она оставила свою любимую визитную карточку: выживших нет. Они нападут, и скоро. — И попроси наших лучших поваров приготовить пир, достойный королевы. Сегодня мы празднуем возвращение моего мужа и друга.

— Добавить яд, чтобы ускорить конец вашего брака? И если да, то ты хочешь, чтобы он умер медленно или быстро? — совершенно серьезно спросила Розалин.

— Правильные вопросы. — Она сделала вид, что обдумывает ответ. — Никакого яда. Завтра я провожу мужчин в крепость Коннахт. Винтер и Камерон пойдут с нами, я уверена, а это значит, что вы с Джоанной будете за главных.

Розалин кивнула.

— Будьте осторожны. Я встречалась с Сином Коннахтом только однажды, но он напугал меня на всю жизнь. В нём есть что-то опасное.

— Мы победим его.

Провал даже не рассматривался как вариант.

Избегая остальных, Джиллиан направилась домой. Маленький каменный дом, который она помогала строить. Она никогда не интересовалась украшениями, поэтому стены остались неокрашенными. Единственные личные вещи — оружие, которое она вешала здесь, там, везде, и полка с банками, которые она заполняла трофеями, взятыми у самых жестоких из её жертв.

Что подумают Пьюк и Уильям о её жилище?

«С глаз долой, из сердца вон, помнишь?»

За дверью её встретил абсолютный, полнейший хаос. Арахис закатил истерику. Он разорвал её диван, разнёс кухонный стол и оторвал ножку от стула, предназначенного для особых гостей.

Единственное, что не испортил её питомец, была кровать, и только потому, что она спала на чердаке наверху, а он не смог подняться по лестнице.

Внутри его не оказалось. Вздохнув, она вышла на задний двор. Забор отделял её огород и фруктовые деревья в горшках от конуры Арахиса.

— Выходи, выходи, где бы ты ни был, — позвала она.

Хотя Джиллиан оставалась вегетарианкой, Арахису требовалось мясо. Ради него она научилась охотиться, свежевать и готовить еду, которая придаёт ему сил. На самом деле, у неё был ритуал. Раз в неделю она отправлялась в ближайший лес одна, охотилась и оплакивала свою добычу… потому что, да, она всегда давала имена животным и представляла себе их в будущем как лучших друзей.

Животные её потрясали; их убийства влияли на неё намного сильнее, чем убийства людей. Возможно, потому что большинство людей — отстой.

Арахис выбежал из сарая, как будто ничего не произошло, и плюхнулся в тени яблони, выращенной с помощью магии, где он начал жевать упавший плод.

Ну, не все животные были потрясающими.

Он отказывался посмотреть на неё, даже отвернулся.

«Хуже ребёнка», — подумала Джиллиан, растянувшись рядом с ним.

Он бросил взгляд, который говорил: «Я позволю тебе приласкать меня». Но когда она протянула руку, чтобы погладить мягкую шерсть за ушком, выражение его глаз сказало: «Но только взглядом».

— Я скучала по тебе, ореховый дружище.

Он хмыкнул.

— Завтра я отправлюсь в другое путешествие и не знаю, как долго меня не будет, — призналась она.

Яблоко выпало у него изо рта и прикатилось к её бедру.

— Хорошо, что ты идёшь со мной, — добавила она, прежде чем он успел разразиться очередным приступом. — Ты просто должен быть милашкой…

Он вскочил на ноги и лизнул её в лицо, прежде чем Джиллиан успела закончить фразу. Смеясь, она прижалась щекой к его шее и обняла.

— Сегодня, я познакомлю тебя с моим мужем и другом. Они пойдут с нами. Уверена, что оба они тебе не понравятся.

«С глаз долой, но не из головы. Прими это, смирись с этим».

— Пьюк великолепен, но ужасен, мил, но жесток, добр, но беспечен, умен, но невежественен. Он может хотеть меня, а может, и нет. С ним трудно говорить. — В любом случае, её тело продолжало желать его, и она хотела…

Она просто хотела.

Её план дождаться официального развода, возможно, был немного поспешным. Что плохого в том, чтобы использовать Пьюка и получить от него удовольствие?

После всего, через что муж заставил её пройти, он перед ней в долгу.

И признавался он в этом или нет, он тоже хотел её, и не только из-за связи. Он обязан. Он прыгнул между ней и Уильямом… Ласкал её… Так смотрел на неё… Она получила свой первый долгий взгляд!

Если она осмелится поощрить Пьюка, по-настоящему поощрить его, сделает ли он шаг навстречу?

Что же. Был только один способ узнать…

Глава 22

Пьюк оставался в тени, наблюдая за Джиллиан в её естественной среде обитания, вместе с её любимцем.

«Он может хотеть меня, а может, и нет».

«Не сомневайся, жена. Он хочет тебя».

Как только её питомец заснул, она ушла, чтобы проверить своих людей. Пьюк следил за ней и изучал, не желая отвлекаться ни на минуту.

«Без проблем оставил её на несколько недель, а теперь не могу уйти всего на пару минут?»

Дважды она напрягалась, как будто знала, что кто-то наблюдает за ней, но ни разу не позвала его.

Джиллиан изменилась гораздо больше, чем он думал. Теперь она шла уверенно, высоко подняв голову. Любая комната, в которую она входила, принадлежала ей. Её люди обожали её, да, но она тоже любила своих людей.

У неё было большое сердце. Страстно любя, она жила по своим правилам.

Котёнок превратился в тигрицу.

Когда одна из её воинов остановила её, чтобы спросить совета в отношениях, она сказала: «У меня нет большого опыта в этой области, как и в любой другой, но уверена, что ты должна всегда оставлять его желать большего. Если только он не скажет что-нибудь жестокое. Или солжет. Или ударит. Тогда ты оставишь его мёртвым».

Хотя у неё было много работы в деревне, она всегда останавливалась поболтать с каждым, кто к ней подходил. Она обнимала и хвалила детей, заботилась о домашнем скоте и химерах.

Пьюк поймал себя на том, что странно очарован — и всё ещё возбужден. Слишком много раз, чтобы сосчитать, он смотрел на её рот и задавался вопросом, как глубоко она сможет принять его длину.

Он нуждался… он сам не знал, в чём нуждался. В своей жене? В жене под ним? Над ним? Перед ним на коленях? Да, да. Во всём этом. Ему нужно было, чтобы жена стонала его имя, царапала ему спину и умоляла о пощаде…

«Что ты творишь? Нужно устоять перед её обаянием!»

Он ненавидел все эти желания. Ненавидел бояться конца своего брака, когда должен был жаждать его.

Она была его, но не до конца.

Без связи с Пьюком она снова возжелает Уильяма. Если только Пьюк не пристрастит её к своим прикосновениям. Мог ли он?

Да. Абсолютно. Он мог сделать, что угодно и был известен как Непобедимый не зря. Но ведь он не хочет быть её наркотиком. Ему лучше держаться на расстоянии. Нет никаких веских причин позволять своим чувствам усиливаться и усложнять и без того сложную ситуацию. Он едва мог справиться с тем, что чувствовал сейчас.

Недаром одна мудрость гласит: «Лучший бой тот, который не состоялся».

* * *

Джиллиан положила виноградинку в рот и стала ждать, когда же Пьюк украсит праздник своим возвышенным присутствием. Она сидела перед потрескивающим костром, Уильям рядом с ней. Шоузоны образовали вокруг них круг, разделяя блюда с едой, кувшины с элем и кубки с водой.

Смех эхом разносился в ночи, смешиваясь с тысячью различных разговоров и мягким гулом музыки, когда женщины клана играли на самодельных барабанах, флейтах и арфах. В центре круга группа танцоров покачивала бедрами, с дикой самозабвенностью вращая лёгкие шарфы.

Камерон танцевал среди них, специально поддразнивая одну женщину.

Верный своей природе, он был одержим одной женщиной неделями, иногда месяцами, и делал всё, что в его силах, чтобы соблазнить и совратить. Но в тот момент, когда он завоёвывал её сердце, погоня заканчивалась, как и его одержимость. Он переходил к кому-нибудь другому.

Эта женщина продержалась дольше, чем большинство, но и она уступит. Они всегда уступали.

Джиллиан приняла ванну, переоделась в лучшие кожаные штаны и заплела волосы. Никто не видел её волос. На ней был яркий разноцветный платок. Один из её любимых, хотя материал был слишком тонким, чтобы защитить от песка и ветра. Ей просто нравилось, как он выглядит. С верхнего края свисали хрустальные бусины, украшая чёлку драгоценными камнями.

Словно пораженный молнией, Уильям упал на колени, как только её увидел. Но даже когда она рассмеялась над его выходкой, её трясло от предвкушения увидеть реакцию Пьюка.

Где же он?

Даже Арахис присоединился к пиршеству. Как и следовало ожидать, он возненавидел Уильяма с первого взгляда и уже успел пописать ему на ботинки, укусить за задницу и плюнуть в лицо. К чести Уильяма, он не ответил. Немного побушевал, да, но не более того. Хорошо. Вот если бы он ответил физически, его вонючие ботинки полетели бы вон из лагеря, и миссия Пьюка была бы под угрозой.

«Повреди то, что принадлежит мне, и заплатишь сполна».

Чёрт, почему же не появляется Пьюк?

— Ты опять это делаешь, — проворчал Уильям.

— Делаю что? — спросила она в замешательстве.

— Выискиваешь Пьюкомка, пропуская все мои лучшие ходы. — На этот раз он не просто ворчал, а рычал. — Он тебе не нужен, крошка. Поверь мне. Пожалуйста. Связь портит твой разум, не более того.

— Это был твой лучший ход? Круто. Мне жаль тебя. — И как он узнал, что она хочет Пьюка? Как догадался сыграть на её страхах по поводу связи? — Извини, Лиам, но ты потерял навык.

Прикрыв глаза, он наклонился к ней, воплощая соблазн.

— Ты никогда не знала моих прикосновений. — Его голос стал глубоким и хриплым. — У меня такое чувство, что тебе это очень понравится…

За исключением того, что она оставалась к нему безразличной.

— Я помню времена, когда ты не хотел меня. На самом деле, не так давно. Для тебя прошло всего несколько недель. Что изменилось?

— Ты, — просто ответил он.

— Да, я изменилась. И ты был прав, я действительно хочу Пьюка, — призналась она.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и стиснул зубы.

— Он никогда не даст то, что тебе нужно.

— Хм, и что же мне нужно?

— Верность.

— Вообще-то, мне нужны оргазмы. — Голый факт, и совершенно правдивый. За исключением того, что волна тоски поднялась внутри неё. Верность звучала потрясающе. Доверять своему любовнику. Знать, что он никогда добровольно не причинит боли и не предаст.

Раздался шум справа. По привычке Джиллиан потянулась за кинжалом, но остановилась. Наконец-то появился Пьюк.

Весь остальной мир исчез, когда их взгляды встретились. В одно мгновение её кровь расплавилась, а сердце решило сыграть соло на бас гитаре.

Ей так хотелось протянуть руку и погладить его.

В свете костра его рога казались длиннее и толще. Он не брился, так что его подбородок покрывала темная щетина. Но он принял ванну. С кончиков его влажных волос стекала вода, и капли падали на обнаженную грудь. Эти капельки исчезали под поясом его овчинных штанов.

Он был воином, мужчиной и хищником одновременно, что только усиливало её очарование им.

А что он думал о ней?

Он посмотрел на её губы и провел большим пальцем по своей нижней губе, как будто представляя, как целует её. «Да, пожалуйста». Затем его взгляд прошелся по её телу, задерживаясь везде, где у неё болело, как будто он знал, как отчаянно она хотела, чтобы его руки и губы последовали за взглядом.

Знал ли он? С выражением лица, лишенным эмоций, он сократил расстояние. Его руки… Джиллиан втянула воздух. Они были сжаты в кулаки. Ну-ну. Он не был таким стойким, как хотел ей показать.

«Я влияю на него».

Он молча сел рядом. Его бицепс напрягся, когда он взял два поджаренных на огне медальона из тыквы с ближайшего блюда, бросил один арахису, а другой сунул в рот. Её муж жевал, глотал и сосредоточенно смотрел на танцующих.

Ей нравилось, как двигались его челюсти, каждое чувственное движение.

Шок: Арахис понюхал его, затем мягко толкнулся в его ладонь, требуя, чтобы его погладили. Её химера никогда никого не принимала так быстро.

— Твоё демоническое отродье учуяло тебя на Пьюке, — пробормотал Уильям. — Ничего более.

Она старалась, очень старалась, но не могла оторвать глаз от Пьюка.

— Ты ведь понимаешь, что съел кусочек тыквы? — изображая пещерного человека, добавила она. — Мясо хорошо. Овощи плохо. Помнишь?

— Я всегда ем, чтобы набраться сил, даже если мне предлагают пищевые отбросы. — Его внимание было приковано к танцующим, а глубокий хрипловатый голос ласкал кожу Джиллиан. Находит ли он одну из её женщин привлекательной? — Кроме того, для меня вся еда безвкусна.

Хотя она не обрела этот недостаток, сострадание превзошло её желание уволить танцоров.

— Любезность Безразличия?

Он подтвердил, коротко кивнув.

— Твои любовницы тоже безвкусны? — Уильям наклонился, схватил последний тыквенный медальон и сунул его в рот. Его глаза закрылись, и он застонал, как будто его охватил оргазм. Закончив, Уильям облизнул губы и ухмыльнулся. — Держу пари, ты изо всех сил стараешься дать женщине хотя бы посредственный опыт. Ну, я больше не волнуюсь. Продолжай и считай это святым поступком.

— У меня не было любовниц вне брака. Возможно, мне нужно больше практики, чтобы достичь твоего уровня в соблазнении, — сказал Пьюк. — Скажи мне, Растопитель Трусиков. Сколько тысяч женщин через тебя пройдет… прежде чем ты встретишь ту, которую посчитаешь своей суженой?

О, детка, сегодня выпустили коготки. Где попкорн, когда он так нужен?

И волнение, вероятно, было совершенно неправильной реакцией на ещё одну потенциальную драку. Но постой! Пьюк только что признался, что ни с кем не спал, пока они были в разлуке.

Натянуто, как тетива лука, Уильям произнёс:

— Я ещё никогда не хотел убить человека больше, чем хочу убить тебя, Пьюки.

— Это чувство взаимно, Похотливый.

Желая — нуждаясь — узнать, мучает ли Пьюка сексуальное напряжение так же сильно, как её саму, доходит ли до него на примитивном уровне ее слова и поступки, Джиллиан провела пальцами по его костяшкам. Такой мягкий, такой теплый. Такой идеальный!

Он резко повернулся к ней, прищурился и сверкнул глазами, дыхание стало прерывистым, выпуклость за ширинкой была огромной.

— Прикоснись ко мне ещё раз, и я прижму тебя к песку и возьму прямо здесь.

Её первая мысль: «Да! Наконец-то!»

Вторая: «Он хочет меня очень сильно».

Когда её разум закружился, а тело заплакало от облегчения, радужки Уильяма загорелись красным от угрозы.

— Надеюсь, ты любишь секс втроем, Пьюки, потому что я присоединюсь.

— Ты можешь попытаться, — сказал Пьюк, стиснув зубы.

— Э, ребята? Нужно, чтобы…

Что? «Они поцеловались и помирились?»

Ммм. Вот было бы здорово, правда?

К её удивлению Пьюк встал и ушел, не сказав больше ни слова. Верный себе, он никогда не оглядывался назад.

Арахис, предатель, вскочил и последовал за ним.

Она хотела сделать то же самое, но утешила себя выбором серебряной медали и посмотрела на Уильяма.

— Что? — воскликнул он. — Что я сделал не так?

— Прекрати флиртовать со мной перед Пьюком. И перестань его раздражать. Я не собираюсь спать с тобой, Уильям. Я не собираюсь изменять мужу.

Её мечты о том, чтобы встречаться с другими парнями, сгорели в огне в тот самый момент, как только она впервые подумала об этом, признавала она это или нет.

— Он твой временный муж. Есть разница. И я не прошу тебя изменять ему.

— Тогда о чём ты меня просишь?

— О чём же ещё? — он широко развел руками. — Поцелуй поклонника как следует. Что? Что это за взгляд? Поцелуи — это не измена. Это один друг помогает другому другу наполнить легкие. Поцелуи — это выживание.

— Если ты в это веришь, мне жаль твою истинную возлюбленную. — Просто чтобы продемонстрировать злость, потому что у Джиллиан проявилась жестокая жилка, она добавила. — Кем бы она ни была.

Изучая её лицо, возможно, ища слабости в её решимости, он казался ошеломленным, как будто никогда не знал отказа — любого рода — и понятия не имел, что только что произошло. Он открыл рот, закрыл. Открыл, закрыл.

В конце концов, он устало произнёс:

— Твоя несгибаемость заводит меня.

— Да ладно. Тебя и лёгкий ветерок заводит.

— Я хочу тебя, — сказал Уильям, и на этот раз в его голосе прозвучала нотка раздражения.

— Ладно, скажем, я вернулась к тебе. Как бы мы проводили нашу совместную жизнь?

— Я буду воевать с Люцифером, а ты залечивать мои раны. Как раньше.

Фу.

— Ты думаешь, этого будет достаточно для меня?

Чистые глаза сверкнули, он хрипло сказал:

— Каждую минуту в перерывах мы бы проводили в постели.

Все еще. Не. Достаточно.

— А если бы я захотела сражаться на твоей стороне?

— Мы бы… договорились.

Значит, он попытался бы уговорить её остаться дома. Старая Джиллиан была бы в восторге. Новую Джиллиан чуть не стошнило.

— Объясни, почему ты хочешь именно меня, — попросила она. — Почему ты пришел сюда ради меня? Почему помогаешь Пьюку, пытаясь избавить меня от связи? Я смутно припоминаю, как кто-то из Повелителей говорил, что ты ждешь моего восемнадцатилетия, чтобы заявить свои права. Ещё ярче я помню, как ты заверял меня, что никогда не влюбишься и не женишься.

Он потянул за кончик самой толстой её косички, игривое движение, которое противоречило растущему напряжению на его лице.

— С самого начала я знал, что с тобой что-то не так. Я боролся с этим. Говорил себе, что ничего не буду с тобой делать, сколько бы тебе ни было лет. Но в глубине души понимал, что в тот момент, когда ты будешь готова, я наброшусь на тебя. Потом Пьюк забрал тебя, и я почувствовал, что потерял…

— Что? Любимую игрушку?

— Всё.

Единственное слово ударило её, словно молотом в грудь. Её ребра, казалось, треснули, кислота вытекла наружу. Мгновение она молчала. Она не могла говорить. Она надеялась, что его напряженность уменьшится, и он пошутит. Но он не стал.

Если он действительно желал её, если считал Джиллиан своей суженой, то почему не избегал других женщин и не ждал её?

«Он должен был её ждать».

— Уильям…

— Нет. Ничего не говори. Пока связь не разорвана.

Был ли он прав? Неужели её желание заполучить Пьюка действительно угаснет? Если да, то захочет ли она, чтобы Уильям оказался в её постели? Сейчас она не могла себе представить, что захочет кого-то, кроме мужа.

Мускул дёрнулся под его глазом раз, другой.

— Если ты чувствуешь, что должна быть с ним, вперед. Перебесись. Выкинь его из головы. — Посмотрев в небо, он сказал более спокойным тоном. — Я заслужил это, правда.

— Я делаю это не для того, чтобы наказать тебя, — сказала она и нахмурилась. Она не обязана давать ему объяснения или оправдания. — Я перебешусь, и не, потому что ты мне разрешил.

Если бы обстоятельства изменились, Пьюк не сказал бы ей, выкинуть другого мужчину из головы. Нет, он сдержал бы свое обещание и убил бы любого, с кем она хотя бы подумала бы о свидании. Потому что хотел, чтобы её страсть принадлежала только ему. Ясно же!

«Прикоснись ко мне ещё раз, и я прижму тебя к песку и возьму прямо здесь».

Порочная дрожь, непреодолимый жар.

«Возьми себя в руки!»

— Просто… прими сегодня холодный душ, — сказала она. — Потом поцелуйся и помирись с Пьюком, ладно? — О боже, опять этот образ! Вот это да. — И убедись, что я буду свидетелем. — Она сложила руки в мольбе. — Пожалуйста, пожалуйста, тысячу раз, пожалуйста.

Он цыкнул, его напряженность немного уменьшилась.

— Холодный душ — это миф. Ни один мужчина никогда не использует это. Мы более склонны принимать горячий душ и тренировать бицепс с повторяющимися движениями вверх и вниз. Если мы не сможем найти подходящую замену той, кто оставил нас возбужденными.

— Тогда сделай это, — сказала она и взмахнула рукой.

— Что именно? Душ или замена?

— Что угодно. И то, и другое.

— Сурово, женщина. Сурово. — Он прижал руку к груди, прямо над сердцем. — Однажды ты захочешь, чтобы я принадлежала тебе навеки.

Это её развеселило.

— Прости, Уильям, но…

— Нет, не говори ничего такого, о чём потом пожалеешь.

Когда её затылок начало покалывать от странного ощущения, возможно, предвкушения, она оглядела толпу… и пришла в восторг. В конце концов, Пьюк не ушёл с вечеринки. А если и уходил, то вернулся. Он стоял с краю, окутанный тенями. Наблюдал ли он за ней?

С трепещущим сердцем она встала, прежде чем поняла, что сделала движение.

— Оставайся здесь и веселись, Лиам. Я, может быть, не вернусь.

— Я буду считать секунды, а может, и не буду. — Уильям послал ей воздушный поцелуй, прежде чем свирепо взглянул на Пьюка.

Он тоже его заметил?

Джиллиан поспешила к нему. Не успела она подойти к Пьюку, как он развернулся на каблуках и зашагал прочь. На этот раз она последовала за ним.

Розалин преградила ей путь и остановила.

— Твой друг. Тот, с голубыми глазами. Ты не говорила мне, что он самый красивый мужчина на свете. Он одинок?

— Очень. — Джиллиан огляделась. Никаких признаков Пьюка. Чёрт возьми!

Генерал помахала на раскрасневшиеся щёки.

— Не возражаешь, если я сделаю шаг ему навстречу?

— Ни капельки. — Если уж на то пошло, то Розалин окажет ей услугу, отвлекая Уильяма.

Джоанна подошла и обняла Розалин за плечи.

— Ты спрашивала о голубоглазом дьяволе?

— Одинок, — ответила женщина с широкой улыбкой.

— Дай пять. — Женщины ударили по рукам.

— А как насчет рогатого? — Джоанна пошевелила бровями. — Ты покончила с ним, верно?

Джиллиан застыла, счастливая в один миг и готовая убить в другой.

— Он всё ещё женат. На мне.

Обе женщины побледнели и подняли руки вверх ладонями наружу, затем попятились.

— Стой, стой, — сказала Розалин. — Нет причин для приступа ярости.

— Я не собираюсь прикасаться к нему, честное слово, — сказала Джоанна.

Глубокий вдох, выдох.

— Простите, — пробормотала Джиллиан. — Послушайте, мне пора. — Она пробежала мимо своих друзей, и искала, искала… если она не сможет найти Пьюка естественным путем, ей придется использовать магию.

Для предстоящего путешествия ей лучше бы подкопить магию. Стой! Там. Странные отпечатки, следы неравномерно распределены, как будто у копытообразного стёрт центр подошвы. Бинго!

Она последовала за ним… в свой дом. От возбуждения у неё подкашивались ноги, она прикрыла и заперла дверь.

Пьюк сидел в гостиной спиной к ней, рассматривая оружие, развешанное по стенам. Понимает ли он, что она взяла их как трофеи, или сомневается в ней, как Уильям?

— Где Арахис? — спросила она.

— В сарае, отдыхает.

Внезапная мысль поразила её. Как Пьюк нашел её дом? Она не показывала ему, и никто из солдат не поделился бы местоположением здания без разрешения.

«Выследил меня, как я выследила его, его желания слишком сильны, чтобы их отрицать?»

Мурашки побежали вниз по её позвоночнику, она спросила:

— Почему ты здесь?

— Мы женаты. Полагаю, я уже проинформировал тебя о наших общих активах. Все твоё принадлежит мне, и я хотел увидеть мой новый дом изнутри.

Его тон был таким же бесстрастным, как всегда, но когда он повернулся к ней лицом, его глаза горели.

Что еще?

— Ты всё ещё твёрд. — Слова вырвались из её рта, их было не остановить, как товарный поезд на всей скорости.

Он гордо вздёрнул подбородок.

— По минимуму.

— Ты хочешь сказать, что он может стать больше? — спросила она, внезапно затаив дыхание.

Он мог бы ухмыльнуться.

— Намного больше.

Определенно ухмыльнулся.

— Это… для меня? — Пожалуйста, пожалуйста, будь для меня. — Или для всех красавиц, присутствующих на празднике?

— Мне не нужны другие женщины… — Он скользнул взглядом по её груди — её ноющей груди — и между ног, где теперь пульсировало. И добавил. — Которые умрут, когда у тебя снова начнется приступ ревности.

«Кто? Что? Как? Я?»

— Кто бы говорил! Ты был готов убить Уильяма, мужчину, который тебе нужен, для получения короны.

Его ноздри вздулись.

— Это правда.

Постойте. Он только что признался в том, что ревнует?

— Я сказал себе, что буду держаться подальше, — продолжал он, — что буду избегать контакта, но вот я здесь, всего несколько часов спустя, готовый справиться с осложнениями и последствиями. Как ты думаешь, что это говорит обо мне, детка? Нет, помолчи. Не отвечай. Я сам скажу тебе.

Когда весь её мир, казалось, повернулся вокруг своей оси, он обхватил свой пах и проскрежетал:

— Я хочу только тебя.

Глава 23

Слова Пьюка эхом отозвались в голове Джиллиан. «Избегать контакта» — вот так он о ней думал? Как о контакте? «Помолчи»… как он посмел отдать такой приказ! «Только тебя»… её колени задрожали.

Потом он напрягся, и ей захотелось закричать, потому что она знала, что будет дальше. Он заморозит чувства.

— Если ты прямо сейчас превратишься в ледяного человека, следующую твою еду я отравлю, — сказала она.

Выглядя отстранено, он приподнял бровь.

— Продолжай вести себя как мегера, и я охотно съем её.

Мегера? Да как он посмел?!

Джиллиан подошла ближе, уверенная, что стала бомбой с быстрым обратным отсчетом. Но так как их взгляды по-прежнему были прикованы друг к другу и соревновались, никто не желал отводить глаза, её вдохи превратились в его выдохи, и она поняла, что они дышат воздухом друг друга. Гнев перешел в возбуждение.

Дрожь разрушила её попытку казаться невозмутимой. Дрожь и её постоянно твердеющие соски. Вероятно, лихорадка страсти окрасила и её кожу.

Так много времени прошло без его прикосновений. Она нуждалась в них.

Словно прочитав её мысли (и более чем обрадовавшись), он начал действовать. Двигаясь слишком быстро, чтобы проследить, он схватил её за бедра, прижал к стене и прижал ладони к вискам. Когда его большое тело заключило её в клетку, мужской запах окутал её, и она почувствовала, как её веки отяжелели.

Казалось, его член увеличивался на глазах. Внезапно Пьюк стал больше, сильнее. Вены вздулись, как будто он едва мог сдерживаться — как будто агрессия наполнила его до краёв. Взгляд, который он на неё бросил — был полон желания.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, и в её голосе прозвучало нетерпение. Уже слишком заведена, чтобы беспокоиться.

— Я возьму тебя там, где хочу.

Что ж, слава богу. Ей нравилось, что он её хотел.

— Значит, ты действительно меня хочешь? Ты не превратился в ледяного человека?

— Думаю, зверь у меня между ног отвечает на оба вопроса, детка.

Уголки её губ приподнялись.

— Король апатии только что пошутил?

— Он просто сказал правду. — Играя с кончиками её волос, он щекотал кожу. — Я использовал лёд, чтобы демон не наказал меня. Теперь я делаю это, чтобы защитить нас всех. Ты должна быть благодарна за это. Если бы я сделал хотя бы половину того, что представляю…

«Использовал лёд», — так он сказал. Пьюк действительно заморозил свои эмоции? Как? Магией?

— Какое наказание? — Слабость, о которой он однажды упомянул? — И защитить нас всех от чего? — спросила она, потом до неё дошли остальные слова, и она вздрогнула. Что он хотел с ней сделать?

Он прищурился и застыл.

Хорошо. Он мог хранить свои секреты. Пока.

— Но иногда ты оттаивал. Я видела это.

Пьюк кивнул.

— Лёд не тает сам по себе. Мне нужен внешний источник, чтобы ощутить что-то жгучее. Например, ярость.

— Или желание.

Отчаянно нуждаясь в контакте с ним и желая оценить степень его возбуждения, она положила руку ему на сердце. Кожа была горячей, словно расплавленное золото, разлитое по граниту. Сердце быстро билась.

«Его желание совпадает с моим». Это знание придало ей силы.

Он взял её за запястье и поднял руку над головой.

— Прикосновение к татуировке птицы…

— Запрещено. — Да, она помнила. — Но почему?

— Потому что я так сказал.

Логично. Опять же, пока. Позже…

— Вдруг однажды ты совсем перестанешь чувствовать и останешься ледяным человеком?

— Я часто задавался тем же вопросом, но сейчас не могу представить, что когда-нибудь снова окажусь в глубокой заморозке. — Он потёрся кончиком носа о её нос. — Ты больше не боишься близости.

— Нет.

— Сколько сил понадобилось для преодоления прошлых травм. Сколько сил тебе нужно. Я восхищаюсь тобой, девочка.

Эти слова… Застонав, она начала тереться о его массивную длину.

— Итак, мы в нужном месте, воин, и ты испытываешь передо мной благоговейный трепет. Что собираешься со мной делать? — Как она нашла в себе силы говорить, непонятно. Желала большего. Нуждалась.

Он зашипел, сжав её запястье.

— Я собираюсь взять тебя. Но все равно отпущу в один прекрасный день.

Эти слова были обещанием или предупреждением? Он надеялся напугать её или соблазнить? «Эй, детка, тебе не нужно беспокоиться о том, что я стану преследовать тебя, потому что тоже собираюсь уйти как можно быстрее».

— Неправильно. Это я возьму тебя, — сказала она, — и в один прекрасный день отпущу.

«Меня не будут использовать и оскорблять. Это я поматрошу и брошу».

Что-то тёмное и первобытное отразилось на его лице.

— Ты моя. Скажи это.

Он мог бы выбить признание, но хватит ли сил?

— Я… — она заколебалась, давая предвкушению шанс укрепиться в нём, — своя собственная.

Был ли этот хриплый, наркотический тон действительно её?

Ну, почему нет? Джиллиан хотела этого мужчину веками. И вот он здесь, и она может его заполучить. Они были так близко, что практически касались друг друга. Так близко, что она могла чувствовать потоки страсти, бегущие по его коже.

Каждый раз, когда она вдыхала, её соски касались его груди, вызывая жар и трение. Каждый раз, когда она выдыхала, её бедра выгибались сами по себе, ища большего контакта, большего трения.

Пьюк обхватил её лицо ладонью, большой палец лег на одну щеку, остальные — на вторую. Агрессивная хватка, и все же она не боялась.

— Если ты и не скажешь мне, что ты моя, то покажешь.

Не дожидаясь её ответа, он отпустил её руку, которую держал над головой, чтобы сжать задницу Джиллиан — захватывая как можно больше — и в то же время наклонился, чтобы завладеть её ртом.

Это было не простое исследование, а жёсткое требование. Метка собственности, не похожая ни на что, испытываемое ею прежде. Между чувственными набегами его языка, он гладил пульс, трепещущий у основания её горла.

«Так долго ждала этого». Сладость его вкуса сводила с ума. Он был наркотиком. Её наркотиком. Весь мужской жар и твердость ошеломляли. Тихое хныканье вырвалось из неё, когда она обняла и потерлась об него снова и снова, не в силах остановить движение. Каждое новое прикосновение к его члену делало её горячее, влажнее.

«Больше. Мне нужно больше». Пятьсот лет разочарований превратили её в распутницу. Или, может быть, эта честь оказана Пьюку?

— Прикоснись ко мне. Прикоснись ко мне сейчас же, — потребовала она.

— Скажи мне, где.

— Внутри. Иди за золотом сразу, потом посмакуешь.

— Для меня ты вся из золота.

— Внутри, — настаивала она.

— А если я сначала поиграю с твоей грудью? — Он сунул руку под её кожаную повязку, чтобы сжать грудь и поиграть с соском.

— Пожалуйста, Пьюк. Пожалуйста.

— Теперь воительница умоляет меня. Она нуждается. — Свободную руку он запустил под подол её кожаной юбки. — Очень хорошо. Ты получишь то, о чём просишь.

Когда его пальцы скользнули по внутренней стороне её бедра, она вцепилась в его спину, царапая до крови. Так хорошо!

— Между ног… вот так? — Один из изучающих пальцев приблизился к её сердцевине только для того, чтобы отскочить как раз перед прикосновением.

Он дразнил её? Сейчас? Одно за другим ее охватывали разные желания. Освободить его член и сломать. Уйти, оставив его страдать на все века, которые он проведет вдали от неё. Или вот! Бросить его на пол и изнасиловать.

— Сделай это, — приказала она. — Погрузи в меня свой палец.

Он повиновался, эти шаловливые пальцы отодвинули её трусики в сторону и вошли в ноющую сердцевину.

Хриплым голосом он сказал:

— Ты влажная для меня.

У Джиллиан подогнулись колени; если бы не рука, зажатая между ног, и не ладонь Пьюка, прижимавшаяся к её маленькому комку нервов, пока его пальцы ощупывали её, она бы упала… и…

— Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся.

Он засунул в неё второй палец, и она взорвалась, как ракета. Внезапно. Просто бум — и кончила. Наконец-то!

— Да, да, да!

Самое возвышенное наслаждение взорвалось внутри неё, не оставив равнодушной ни одну часть тела. И он ещё не закончил! Когда она потерла контроль, он продолжал двигать пальцами, растягивая, прежде чем наполнить её третьим, продлевая оргазм.

Крик сорвался с её губ, но он проглотил его и углубил поцелуем. Хорошая вещь. Он дал кислород, в котором она нуждалась.

Уильям был прав. Поцелуи необходимы для выживания.

Внутренние стенки сжимались и разжимались. Её разум затуманился, мысли путались. Томительный жар прокрался сквозь неё, будто вор в ночи, украл весь рассудок, оставив её обмякшей и восхитительно удовлетворенной.

Но наслаждение длилось недолго. Джиллиан хотелось большего. Больше Пьюка. Больше страсти. Больше удовлетворения. Ничто не сравнится с этим. Одного оргазма было недостаточно. Она отчаянно нуждалась в другом. Ей нужен секс. Сейчас. Прямо сейчас. Больше никакого ожидания.

Но когда она потянулась к поясу его брюк, он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Его радужки ярко и дико вспыхнули, и она замерла. Со спутанными чёрными волосами он выглядел таким же сумасшедшим, как и она. Безумным и неотразимо красивым. Безупречное тело и лицо. Абсолютное мужское совершенство — мужчина, зачарованный женщиной. Нуждающийся в ней, и только в ней. Никто другой бы не подошёл.

— Твои глаза, — сказал он с благоговением. — Они горят для меня.

«Я не одинока в этом. Может быть, никогда больше не буду одинока». Она ощутила уязвимость.

Потом случилось худшее.

В одно мгновение она была возбуждена, готовая к новой попытке, а в следующее рыдала, как будто только что убила дорогого друга.

Слезы текли по её щекам, всё её тело тряслось.

Джиллиан не проронила ни единой слезинки за последние столетия. Теперь же она ничего не могла сделать, чтобы остановить их поток.

Пьюк обнял её, удерживая, пока она всхлипывала. Он даже провёл пальцами по её волосам, бормоча что-то вроде:

— Я понимаю. Ты однажды пережила предательство, и это… это свобода. Я не могу видеть, как плачет моя воительница».

А затем:

— Скажи мне, что делать, и я сделаю это».

Он понимал. Он тоже пострадал от предательства.

Он назвал её воительницей.

Он подарил ей оргазм. Первый. И ей пришлось ждать всего пятьсот с чем-то лет. Страх, от которого она так долго страдала — ночной кошмар — удовольствие, которое похитили у неё насильники… Это было неправильно! Это было преступно! Она была обманута, ранена, уничтожена, разрушена…

Нет! Не разрушена. Не уничтожена. Её тело использовали другие, да, и её самооценку пинали, били, толкали и кололи, но она поднялась с колен, встала, расправила плечи и подняла подбородок, и она выжила.

Она научилась сопротивляться. Она помогала нуждающимся. И теперь у неё было это. Сексуальный опыт, рожденный взаимным желанием. Поцелуй, ради которого можно отправиться на войну, хотя бы для того, чтобы получить ещё один. Заветное воспоминание, затмевающее те, которые она надеялась когда-нибудь стереть.

— Прости, что испортила тебе настроение, — сказала она, переведя дыхание. Вероятно, из-за упадка сил она должна была чувствовать себя опустошенной и слабой, но она чувствовала себя бодрой, как будто сломанная кость наконец-то восстановилась и хорошо зажила.

— Не извиняйся.

Нежными движениями больших пальцев он вытер слезы с её щёк. Так нежно. Так удивительно.

— Ты думаешь, что я слабая сейчас? — спросила она, шмыгнув носом.

— Я думаю, ты сильнее. То, что тебе пришлось преодолеть… ты меня вдохновляешь.

«Я вдохновляю такого великого воина, как он?» Ей пришлось сморгнуть новый поток слёз.

— Сейчас ты впервые кончила? — спросил он, всё ещё такой нежный.

В его голосе не было самодовольства, только любопытство и, возможно, немного гордости. Только по этой причине она ответила.

— Да. Также я впервые сама выбрала партнёра. — Нежность, благодарность и привязанность заменили её уязвимость, все они были направлены на Пьюка. — Мы должны… позаботиться о тебе?

Пауза. Потом:

— Нет. — Он отпустил её и попятился. — Я должен идти.

Идти? Нет! Она не хотела отдаляться от него прямо сейчас, она хотела общения.

— Останься.

Пожалуйста.

Он коротко покачал головой. Затем, на её глазах, он превратился из источника утешения в мучение, из необходимого в отдалившегося.

Ледяной человек вернулся с новой силой.

Она сказала себе: «Я слишком выжата, чтобы расстраиваться из-за этого». Но она не была поклонницей банальностей и не стала бы лгать даже самой себе. Она была расстроена. Разочарование чуть не раскололо её надвое.

Знал, что быстро кончит и убежит. Он знал! И больно было так сильно, как она и подозревала.

Хотя, он ведь не кончил, не так ли? И всё же нашёл в себе силы её бросить. Ой.

Что заставило его изменить решение? Почему он не позволил ей довести его до оргазма? Почему отказал ей в этой привилегии?

У этой версии Пьюка она не добьётся быстрых ответов.

— Я желаю тебе, чтобы доктор Джекилл и мистер Хайд остановили ледяного человека. Он настоящий облом.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, игнорируя её, его голос больше не был хриплым, он излучал холод.

Ой-ой. Это не к добру.

Её захлестнуло беспокойство. Тем не менее, она приклеила улыбку и скрестила руки на груди, чтобы скрыть свои сморщенные соски. «Всё, больше ничего нельзя сделать».

Ошибочка! Джиллиан вспомнила, как сильно он хотел заняться этими ноющими сосками, но она запротестовала, надеясь быстрее кончить. «Глупышка!»

В следующий раз она… что? Пойдет ли она на это в следующий раз? Их действия потрясли весь её мир, правда, но этого… этого Джиллиан не могла вынести. Она вела себя так, словно ничего не произошло, смотрела в безразличные глаза, не в силах ответить так, как ей хотелось бы, избегая возможных последствий.

Стоп! Если возникала проблема, Джиллиан её устраняла. К чёрту последствия. Отныне она будет отвечать так, как ей заблагорассудится!

— Ты прав. Нам нужно поговорить. — Хотя её ноги напоминали желе, она сумела дойти до дивана, который изуродовал Арахис, и опуститься на него. — Однажды ты сказал мне, что принцесса Аланна из Динджина твоя женщина. Брак по договоренности, бла-бла-бла. Ты отказал мне, потому что бережешь себя для неё? Свежая новость! Сомневаюсь, что она бережёт себя для тебя. Она помолвлена с твоим братом. Уже некоторое время, хотя они так и не спустили курок.

Он никак не отреагировал на ее тираду, идиот.

Джиллиан общалась с принцессой лишь однажды, но с любопытством наблюдала за ней всякий раз, когда они одновременно посещали один и тот же деревенский рынок.

Аланна была хорошенькой в сдержанном смысле, тихой и робкой. «Моя противоположность».

Их разговор был коротким и милым.

Джиллиан: Я слышала, что ты когда-то была помолвлена с Пьюком Коннахтом.

Аланна: Д-да. Но теперь у него есть рога и…

Джиллиан: Я его жена, и мне нравится убивать любого, кто его не уважает.

Аланна: Пожалуйста, извините меня.

— Какое это имеет значение? — наконец спросил Пьюк. Он сел в пустое кресло напротив неё.

— Просто поддерживаю разговор, как ты и хотел. Если хочешь, я могу вернуться на вечеринку… к Уильяму.

Всё ещё никакой реакции от него. Ой-ой. Может быть, ей не следовало заходить так далеко? Пьюк не был каким-то школьником с его самой первой влюбленностью. Он был принцем и будущим королем, воином до мозга костей и хранителем Безразличия. Хотя он и желал Джиллиан, как-то по-своему, но мог уйти без колебаний в любое время, в любом месте. Как уже доказывал.

— Мне она понравилась, — ответил он, и её пронзило облегчение. Пьюк провел рукой по одному из своих рогов, как будто застенчиво, что невозможно. — Я столкнулся с нею после одержимости, после изменения во внешности. Она убежала.

Ай. Отказ, должно быть, причинил ему боль, даже если в тот момент он не испытывал никаких эмоций.

Постой. Накапливались ли в нем эмоции и требовали ли они выхода позже? Если ему нужен лёд, чтобы контролировать свои реакции… она предположила, что да.

Наклонившись к нему, она произнесла театральным шепотом:

— Хочешь узнать секрет?

Он покачал головой. Затем нахмурился. Потом кивнул.

— Расскажи мне. Расскажи мне сейчас же.

«Сдержусь ли? Не улыбайся».

— Я всегда считала тебя красивым.

Пьюк бросил на неё взгляд, полный надежды и тоски, но секунду спустя спрятал его за маской безразличия.

Её сердце сжалось, когда Джиллиан спросила:

— Что тебе нравилось в принцессе?

— Её внешность и то, что она будет моей. На самом деле я её не знал.

— Меня ты тоже не знаешь, — заметила Джиллиан. — Ты хочешь прикоснуться ко мне только из-за того, как я выгляжу? Или потому, что я уже твоя?

«Фактически ты настоял, чтобы я сказала это вслух».

— Я много о тебе знаю.

— О? Ну расскажи.

— Ты…

— Что? — настаивала она.

— Ты любишь помогать людям. Ты не любишь лжецов.

— Факты, которые я тебе рассказала. Не новость. Я знаю, что тебе нравится мысль о том, как причиняешь боль своему брату, и ты не любишь Уильяма.

— Твоё любимое хобби — собирать трофеи у побежденных тобой людей.

— Это ты понял благодаря упомянутым трофеям, висящим на моей стене. — Уголок её рта приподнялся. — Думаю, что твоим любимым хобби стало коллекционирование оргазмов твоей жены.

Его грудь быстро поднималась и опускалась, но выражение лица оставалось пустым.

— Ты хочешь остаться в Амарантии даже после развода. Не только для того, чтобы сохранить свой клан вместе, но и для того, чтобы продолжать править своим кланом. Ты веришь, что никто не сможет направить их так же правильно и полноценно, как ты.

Хорошо. Может быть, он действительно знал её.

— Опять правильно.

— Но остаться здесь ты не сможешь.

Ее мгновенно охватила ярость.

— Ты собираешься попытаться выгнать меня из Амарантии, раз ты король? И заметь, я сказала попытаться.

— Я не буду пытаться. Я сделаю это.

— Значит, ты солгал мне. Опять, — проскрежетала она. — После того, как пообещал всегда говорить мне правду.

Он даже не вздрогнул.

— Я не солгал. А передумал.

— Почему ты передумал? — спросила она.

— Потому что могу. — Его взгляд был таким же холодным и отстраненным, как в тот день, когда он сломал ей палец, просто чтобы доказать свою правоту. — Это моё царство.

Ладно, в данный момент она была немного не в себе, чтобы справиться с этим. С ним.

— Мне надоело с тобой болтать. Ты мне не нравишься, когда становишься таким, поэтому я возвращаюсь на вечеринку.

Он ничего не сказал, когда она встала и зашагала прочь, вскоре войдя в прохладу ночи. Однако через секунду дверь захлопнулась. Послышались шаги. Пьюк последовал за ней.

Её пульс участился, кожа и кровь закипели, тело было готово ко второму раунду.

«Игнорируй его». Когда она приблизилась к пиршеству, знакомое жужжание пробежало по её нервным окончаниям. Она резко остановилась и сделала глубокий вдох, чтобы абстрагироваться от приступа ярости.

— Что с тобой? — Пьюк подошёл к ней сзади, его тёплое дыхание ласкало её затылок, разжигая кровь, посылая дрожь по спине, и она заскрежетала зубами. — Ты не собираешься со мной спорить?

— Ты этого хочешь? — Она пришла в движение, он последовал за ней. — Чтобы я спорила с тобой?

— Нет. Да. Я не знаю.

— Пока не разберёшься, отойди.

Раздался громкий смех, прозвучавший громче музыки.

— Джиллиан! — звала Джоанна. — Подходи. Присоединяйся к нам.

— Она не знает, что ты уже «пришла», — между прочим, заметил Пьюк.

Снова дрожь, снова жар. Но он не имел права упоминать об их интрижке после того, как угрожал выбросить её из Амарантии.

Что же влекло её к нему? Кроме очевидного, конечно, его потусторонняя красота, порочные поцелуи и восхитительные прикосновения. Почему она сексуально реагировала только на Пьюка? Только из-за связи? Конечно, нет. Её разум хотел его так же сильно, как и её тело.

Должно быть, из-за его редких взглядов, будто она была откровением. Из-за внимательного взгляда, как будто ничто другое не имело значения.

«Зависимая…»

Джоанна и Розалин сидели рядом с ухмыляющимся Уильямом. Ухмыляющимся, пока не заметил Пьюка.

Пьюк, должно быть, тоже заметил его, потому что напрягся.

— Я хочу, чтобы ты осталась в моём царстве, — мягко сказал он, — но не с Уильямом. Я испытываю искушение выпотрошить его каждый раз, когда вижу вас вместе.

Что за фигня! Всё это она должны бросить из-за ревности?

«Что мне делать с этим мужчиной?»

Прежде чем она успела придумать ответ, Пьюк обошел её и присоединился к пиршеству. Не зная, как поступить, она последовала за ним.

* * *

«Когда я начал любить наказание и искать его?»

Пьюк следил за каждым движением Джиллиан, когда она выбирала место рядом со своими генералами и Уильямом… «прямо напротив меня».

«Она хочет, чтобы я смотрел, как она общается с этим мужчиной?»

«Рад услужить, жена». Но она не могла винить никого, кроме себя, за его ответ, каким бы он ни был.

Пока одна минута тянулась за другой, она избегала смотреть в сторону Пьюка, раздувая пламя гнева. Её глаза были окнами в её душу — «и она хотела лишить меня возможности заглянуть в её душу?» После того, как Джиллиан заставила его хотеть её больше, чем он когда-либо что-то хотел.

В его объятиях она брала то, что хотела и когда хотела. Она ожила, целуясь, царапаясь и задыхаясь… для него, только для него. А когда она заплакала, то сломала что-то внутри него.

Она проявила мощный ум и дерзость, а также естественную чувственность, которую он нашел очаровательной.

Хранитель Безразличия? Очарован?

Чёрт, хранитель Безразличия заколдован.

Пьюк был бы рад обвинить связь в своём увлечении — и растущей одержимости — но мог ли? Он тосковал по Джиллиан ещё до церемонии.

Его взгляд скользнул к Уильяму. Мужчина рассмеялся над тем, что кто-то сказал, хотя его тело оставалось напряженным. Он знал, что между мужем и женой что-то произошло. Он должен знать. Глаза Джиллиан всё ещё горели, угли ещё пылали.

«И за это отвечаю я. Я зажег эту спичку».

Что-то поменялось в самом Пьюке при взгляде на это пламя. Оно изменило его. Никогда ещё он не чувствовал себя таким взвинченным и возбужденным. Демон был громким — достаточно громким — но и тогда, и сейчас, он легко игнорировал эти крики.

В его жилах страсть превратилась в огонь. Каждый дюйм его тела горел от похоти.

Когда же это закончится?

Чуть раньше, когда он впервые увидел Джиллиан на пиру, то чуть не упал на песок, как это сделал Уильям. Только Пьюк не стал бы притворяться. На него обрушилось цунами обжигающего возбуждения, колени ослабли.

Потом возникло желание убивать. Его жена так оделась для Вечно Похотливого?

Пьюк ударил кулаком по грязи. Разноцветный шарф покрывал её волосы, за исключением хвостиков от нескольких косичек. Материал был слишком тонким, чтобы сдерживать порывы ветра, что делало его чисто декоративным. Красиво декоративным.

Нити кристаллов свисали ей на лоб. Она сменила свою рваную одежду на другой облегающий кожаный топ, которым перевязала свою грудь… грудь, которую он держал в руках… оставляя живот частично покрытым металлическими звеньями. Юбка, похожая на килт, заканчивалась на середине бедра, её длинные ноги были выставлены на всеобщее обозрение.

«Моя рука была под этой юбкой. Опять хочет быть там».

Она тоже этого хотела. Умоляла. Она хотела его.

«Нужно взять своё!»

Нет, нет. «Остановись!»

Сможет ли он остановиться? Ему хотелось выть в ночное небо. Хотелось встряхнуть Джиллиан и убить Уильяма. Может быть, он убьет Уильяма, как только получит корону.

Но, затаив дыхание, Пьюк также хотел поцеловать Джиллиан. Хотел дотрагиваться до неё, пока бы она не застонала, не начала извиваться и умолять о большем… хотел обладать ею, погружаясь глубоко в неё снова и снова, чтобы ничто его не сдерживало.

«Дурак!» Он должен был взять её, пока был шанс. Но он этого не сделал, потому что, когда её плотные внутренние стенки сжали его пальцы, и удовольствие жены пропитало его руку, он почти кончил. Он бы взорвался, если бы с трудом не отвлекся. А когда она заплакала, прижимаясь к нему, Пьюк впервые предложил утешение, испытывая некоторое удовлетворение, несмотря на свою безумную потребность в освобождении.

Он уже считал Джиллиан своей. Если они консуммируют свой брак, если он заклеймит её, то уже никогда не отпустит. Его чувство собственности не позволит этого — несмотря на Безразличие.

Чтобы удержать её, ему пришлось бы отослать Уильяма, прежде чем будут выполнены условия их клятвы на крови. Это бы означало отказаться от короны Коннахта, обречь свой народ на страдания и на гибель королевства от руки Сина.

Пьюк знал Джиллиан всего несколько недель и ещё меньше времени провёл в её присутствии. Но не мог и не хотел забывать о своих целях, просто чтобы испытать мгновенное блаженство.

Блаженство, которого он жаждал веками.

Теперь же он смотрел на неё, на эту женщину, которая одновременно успокаивала и возбуждала его. Отблески огня мерцали на её золотистой коже, и он подумал: «Может быть, я смогу позабыть о своих целях».

Нет! Безумие должно прекратиться. Он будет действовать, как и планировал.

Как только он воспользуется ножницами, желание Джиллиан к Пьюку всё равно уменьшится, а её чувства к Уильяму возродятся. Она выберет другого мужчину. «Оставив меня не более чем с неприятными воспоминаниями».

Поэтому он больше не прикоснется к ней. Слишком рискованно. Отныне он останется ледяным человеком. Он будет сопротивляться своей жене, каким бы сильным ни было её очарование.

Пронзительный звук рога внезапно прорезал весь лагерь, и танцоры остановились. Музыка смолкла. Все напряглись.

— Вперёд, идите. Готовьтесь к бою, — крикнула Джиллиан, вскакивая на ноги.

Толпа женщин бросилась прочь, собирая по пути оружие.

Уильям выхватил два кинжала, когда вставал.

— Что происходит?

— Возмездие, — ответила она, и единственное слово сочилось радостью. — Мы собираемся получить порцию магии.

Уловив подёргивающимися ушами звук приветственного марша, Пьюк приблизился к своей жене.

— Приближается армия Уолша.

— Да. — Джиллиан по-прежнему избегала смотреть в его сторону, искушая форсировать события. — У нас есть ловушки, расставленные вокруг внешней границы. Я проверила их сама и знаю, что солдатам потребуется примерно три минуты и двадцать секунд, чтобы добраться до наших стен. И до моего меча.

Глава 24

Когда Уильям разразился гневной тирадой о том, что Джиллиан должна быть надежно спрятана, Пьюк заметил ярость, исходящую от жены, и воспользовался случаем, чтобы показать себя с лучшей стороны. По крайней мере, для неё.

— Я буду сражаться на твоей стороне, — сказал он. Она не нуждалась в навыках для предстоящей битвы, потому что он защитит её ценой своей жизни. Сделает всё, чтобы никто и ничто не прошло мимо него. Солдаты, которые будут сосредоточены на ней, умрут первыми.

— Серьёзно? — наконец-то она посмотрела на Пьюка.

Он увидел огонь в этих глазах цвета виски… и благодарность. Странное чувство в груди заставило Безразличие вновь высказаться.

«Я понял, демон. Ты предпочитаешь холод. Уху. А теперь заткни свой дурацкий рот».

— Ты веришь, что я смогу выиграть? — спросила она.

Глядя ей в глаза, Пьюк понял, как сильно она хочет, чтобы её ценили за боевые навыки. Чтобы доказать себе, насколько она сильная, смелая и свободная — именно такой Джиллиан всегда хотела стать.

Пьюк был уверен, что она справится. Её обучали Камерон и Винтер. Она начинала, заканчивала и возобновляла войны. Она прожила пятьсот лет без его помощи… и могла пережить ещё одну битву, ещё один день.

— Может, прямо сейчас закончим конкурс гляделок? — Уильям встал между ними, уже всем знакомая трансформация изменила его. Глаза мерцали красным. Молния вспыхивала под его кожей. Дым и тени поднимаются от его плеч.

Его способности продолжали ставить Пьюка в тупик.

Что он такое? Что у него было такого, чего не было у Пьюка? Как он мог свергнуть Сина, когда Пьюк не мог? Как он заслужил обожание Джиллиан?

«Как я смогу?»

«Неважно! Придерживайся правил игры».

— Пьюкер! — рявкнул Уильям. — Ты вообще меня слушаешь? Если Джилли умрёт из-за этого нападения, ты тоже умрешь, а я оставлю твоих людей их безумному королю.

— Никто не умрёт, — ответила Джиллиан.

Мимо пролетела женщина, случайно её задев. Принеся извинения на ходу, она помчалась дальше. Пьюк потянулся к своей жене, но Уильям оттолкнул его ударом, подхватил её и заблокировал собой Пьюка.

Внутри него вспыхнул огонь. «Встать между мной и ею?»

— Я предупреждал тебя, Вилли. — Пьюк решил не связывать себя с Джиллиан, но это ни в коем случае не означало, что другой мужчина может её хватать.

— Успокойтесь, вы оба, или я использую остатки моей магии, чтобы заставить вас влюбиться друг в друга. — Её руны засияли самым потрясающим оттенком золота. — Итак. Уильям, милый, ты не знаешь ни этого мира, ни этих кланов. Я знаю. Ты прячешься. А я улаживаю все проблемы.

Руны Пьюка ответили тем же с жужжанием и шипением.

— Джилли… — снова начал Уильям.

— Извини, Лиам, но у меня нет времени тебе потакать.

— Потакать мне? — зашипел мужчина, когда она бросилась прочь.

Пьюк наблюдал, как она отдает приказы, и женщины её клана беспрекословно повиновались. Истинное свидетельство её способности руководить.

— Ты, к парапету, — позвала она. — Ты, к внешней стене. Ты, выставь нашу первую линию перед воротами.

Девушке, которую когда-то оставил Пьюк, не хватало уверенности. Женщина, к которой он вернулся, могла ею поделиться.

«И за это я хочу её ещё больше».

— Ты сделал это с ней, — прорычал Уильям.

Не обратив на него внимания, Пьюк принялся изучать защитные сооружения, которые увидел по прибытии в лагерь. Массивная каменная стена очерчивала периметр — стена, на которую ему пришлось бы взобраться, если бы не вмешательство Камерона.

— Опустите ворота и впустите его, — сказал его друг. — Желательно, не убивая его.

Солдаты выстроились по всей длине. Во всех направлениях — на севере, востоке, юге и западе — он заметил смотровые башни. Соединял эти башни второй парапет, где лучники уже ждали наготове.

— Если она будет ранена… — Из носа Уильяма буквально повалил пар.

— Она доказала, что может пострадать и выздороветь. — Сегодня вечером Пьюк выполнит свою часть, докажет ей свою силу.

Закончив разговор, он бросился к северной башне. По пути конфисковал лук, корзину со стрелами, три кинжала и два коротких меча со столов, нагруженных оружием, кое-что отбирая у самих Шоузонов. Его рога завибрировали сильнее; солдаты Уолша приближались.

Когда Пьюк сфокусировался на веками отработанном умении сосредоточиться — «без колебаний делать то, что должен» — демон успокоился.

Пьюк поднялся по лестнице. На парапет. По обе стороны от него выстроились лучники, женщины стояли плечом к плечу, держа наготове луки.

— Постарайтесь не попасть в меня, — сказал он, осматривая дюны. — Моя смерть приведет к погибели вашей королевы.

Ночные тени были густыми, они скрывали деревья, близлежащее озеро… но не солдат. Там.

Он обдумывал варианты: остаться здесь и убить солдат, взобравшихся на стену, или ворваться в самую гущу армии и остановить их восхождение, но при этом оказаться в поле зрения лучников?

В такие моменты он скучал по брату.

Рядом материализовался Уильям, кинжалы сменились кривыми мечами. Он оглядел толпу.

— О, боже, ещё один фестиваль сосисок.

«Игнорируй». План А или план Б?

Логика настаивала на втором плане. Держать как можно больше солдат подальше от стены. Чем меньше Уолшей сможет вторгнуться в лагерь, тем в большей безопасности останется клан Джиллиан. Если Пьюка пронзят стрелами, он выживет. Раны затянутся.

Как же теперь претворить план Б в жизнь? Парапет был шириной с человеческую дорогу. На дальней стороне — что-то вроде верёвочной системы. Бинго! Пьюк привязал один конец веревки к узлу на канате, а другой конец обмотал вокруг пояса и рванулся вперёд, выпустив сразу три стрелы. Падая, он выпустил стрелы. Металл просвистел в воздухе, смешиваясь с воем ветра. Послышались хрюканье и стоны.

Приземление встряхнуло его, кости задрожали, возможно, даже треснули. Отказываясь замедляться, он выпустил ещё три стрелы. Натянул, отпустил.

Магия выплыла из тел и потекла к нему, впитываясь в его руны. Власть, такая восхитительная власть. «Как скучал по этому».

Новый свист пронзил воздух, когда лучники на вершине стены выпустили свои стрелы. Солдаты продолжали бежать, то и дело, поднимая щиты. Стрелы отскакивали от стали и бесполезные падали на землю.

Уильям снова появился рядом с Пьюком.

— Всю славу ты не получишь. Постарайся не отставать. — И он бросился в бой, грудью вперёд, прямо навстречу врагу.

Пьюк остался на месте, продолжая убивать на расстоянии, наращивая свой запас магии. С каждым выпущенной стрелой падало всё больше тел и всё больше сил впитывалось через руны. Наполняя его. Даже переполняя.

Там. С холодной улыбкой он поднял руки и пропустил сквозь пальцы мощную волну магии. По его бокам песок собирался в огромные насыпи, создав новую стену, блокирующую парапет.

Пьюк бросил лук и вытащил мечи. Побежал вперёд. Он размахивал, ломал. Отрезал головы и конечности. Проливал кровь. Каждую каплю магии, которую получал, он использовал, чтобы удержать стену песка на месте.

Один Уолш падал вслед за другим, Уильям вернулся к Пьюку. К его удивлению, они вместе работали гармонично, убивая солдат, уклоняясь от стрел. Вокруг них громоздились тела.

Руны засветились на руках Уильяма, появлялись новые символы. Символы, которых Пьюк никогда раньше не видел.

— Хорошо. С меня хватит. — Вечно Похотливый попинал одного противника, ударил другого, а затем бросил меч, чтобы похлопать своей рукой по руке Пьюка.

«Бум!»

Чистая сила взорвалась между ними, обрушившись на всю армию, и никто не мог от неё убежать. Все упали, включая Пьюка и Уильяма. Даже неуязвимая песчаная стена рухнула.

Джиллиан, Винтер, Камерон и ещё несколько человек бросились к ним, держа оружие наготове.

— Что случилось? — спросил Камерон.

Пьюк тяжело дышал, его конечности дрожали.

— Не уверен.

Уильям произнёс:

— Я использовал тебя как аккумулятор и высвободил свою силу. Я думал, что это делает меня самым ценным игроком здесь.

Увидев море багровых и неподвижных тел, Джиллиан нахмурилась.

— Вы забрала наших жертв и нашу магию. Нам нужна была магия. — Враждебность вырывалась из неё, наполняя воздух. — Вы действовали против моих приказов и украли у моих людей.

— Успокойся, Джиллиан, — взмолилась Винтер. — Мальчики не собирались брать наши жертвы, я уверена в этом. Или вроде как уверена. Они, наверное, извинятся. Верно, Пьюк?

Замешательство заставило его замолчать. Тёмные глаза Джиллиан сверкнули, как отполированный оникс, зрачки расширились. Звериное рычание вырвалось из её горла, когда она сжала кулаки и расставила ноги.

Она только что приняла боевую стойку.

— Никакого приступа ярости, — Камерон схватил пару топоров и прогнал остальных зрителей прочь. — Я не хочу снова отрубать тебе руки.

Шоузоны убегали так, словно от этого зависела их жизнь.

Приступ. Ярость грозила захлестнуть её. Но это была не истерика, как он предполагал. В письмах она утверждала, что теряла контроль над своими действиями и делала то, о чём позже жалела.

Затем до него дошли остальные слова Камерона.

— Ты отрубил ей руки? — спросил он тихим, но убийственным тоном.

— Джилли? — Уильям нахмурился. — Что…

С визгом она подняла два мёртвых тела, как будто они ничего не весили, и бросила их в мужчину.

Пьюк вскочил на ноги, намереваясь броситься к своей женщине, но Винтер встала перед ним, останавливая.

— Не надо, ты потеряешь руку. Или даже больше. Ты не сможешь её остановить. Никто не сможет. Всё, что мы можем сделать, это позволить ей выпустить пар.

Уильям не обратил внимания на предупреждение и бросился к Джиллиан.

И… да, она оторвала ему руку.

Он заревел от боли, когда из зияющей раны хлынула кровь.

Хорошо. С этого момента Пьюку не придется делать вид, что восхищается её боевым мастерством. Женщина действительно могла выстоять против всех.

Всего за несколько секунд Уильям отрастил ещё одну руку. Самая быстрая регенерация, которую когда-либо наблюдал Пьюк. Но мужчина больше не приближался к Джиллиан. Широко раскрыв глаза, он пятился от неё.

Что же довело его маленькую любимицу до такого состояния? Гнев, каким бы он ни был неконтролируемым, не мог возникнуть внутри неё.

В тот день, когда Пьюк и Джиллиан связали себя узами, ему показалось, что он почувствовал поток эмоций между ними. Неужели он каким-то образом передал ей ту ярость, которую хоронил на протяжении веков?

Чувство вины превратило его внутренности в конфетти, а Безразличие сожрал останки. Пьюк никак не мог оставаться в стороне. Он должен был помочь.

Когда он приблизился, над его головой пролетело тело, затем ещё одно и ещё.

— Я не причиню тебе вреда, жена.

Как бы Пьюку ни понравилось видеть разорванного в клочья соперника, он предпочел бы увидеть завтра улыбку своей женщины. Насилие не было её естественной частью, и она наверняка накажет себя за то, что причинила вред ублюдку.

Ещё больше тел. Одно из них ударило его в грудь, отбросив на несколько шагов назад. Ладно. Медленно и легко не удастся. Ему придется действовать жёстко и быстро.

Он набрал скорость и нырнул, сбив ее с ног. Вместо того чтобы повернуться, приняв на себя большую часть удара, он заставил её удариться первой, и позволил своему весу обрушиться на неё. Жестоко, но необходимо. Воздух хлынул из её легких, череп ударился о песок, она обмякла. Потеряла сознание?

Нет, ему не повезло. Как дикая кошка, она вцепилась ему в спину и разорвала рубашку. Она даже вонзила зубы в его горло в явной попытке вырвать трахею. Боль пронзила его. Ну и пусть. С помощью магии он заставил колючие лозы вырасти из песка, обвиться вокруг её шеи, запястий и лодыжек и удерживать её на месте.

Он поднял голову и хмыкнул. Её зубы пытались как можно дольше удержать его плоть.

— Хватит, — приказал он.

Она продолжала бороться, один из шипов пронзил её запястье и вышел с другой стороны. Когда алые реки потекли вниз по её предплечью, его желудок скрутило.

Она будет сражаться, пока не истечет кровью, не так ли?

«Моя храбрая, красивая девочка».

— Джиллиан, — прохрипел он. Тёплая кровь хлынула из раны на его шее и капнула ей на лицо.

Это зрелище что-то сломало в нём. Сердце, которое, как он думал, давно уничтожил Син?

Как он мог ей помочь? Он не хотел использовать лёд, как часто делал с Камероном и Винтер, когда их демоны брали над ними верх. Вдруг Джиллиан никогда не растает?

«Смотреть, как огонь в её глазах угасает? Никогда!»

Когда она попыталась подняться, не обращая внимания на шипы, впившиеся в её уязвимую шею, он вздрогнул. Что же. «Нет иного выхода. Надо что-то сделать, пока она не обезглавила себя».

«Буду действовать осторожно». Он оседлал её талию, обхватил лицо большими окровавленными руками и сосредоточился на демоне, затем на связи — месте её гнева. О, да. Это его вина.

Едва заметным потоком магии Пьюк вызвал лёд, мысленно пробегая пальцами по узлу, как будто играя на арфе. Там, где он прикасался, огонь гас, а лёд растекался.

Джиллиан под ним замедлилась, а затем и вовсе успокоилась. Испугавшись того, что сейчас увидит, он открыл глаза и посмотрел на неё сверху вниз. Она лежала на песке, тяжело дыша, изучая его в ответ. Её глаза были тусклыми, без намека на пламя.

Он проглотил крик отрицания, который мог бы соперничать с самим Безразличием.

— Что ты со мной сделал? — спросила она, и её ровный тон заставил его съёжиться.

Он отпустил шипы, освобождая её. Она даже не пошевелилась, чтобы встать.

— Я вызвал лёд, — повторил он. — Для тебя.

— Тогда я ледяная женщина.

Ага.

— Ты в порядке, девочка?

— Вот что ты чувствуешь, когда замерзаешь? Это ничего? — Как будто ей было наплевать на его ответ, она закрыла глаза и погрузилась в сон.

Пьюк подхватил спящую жену на руки и встал.

— Я собираюсь заняться её ранами. Любой, кто попытается остановить меня, умрёт.

* * *

Джиллиан то приходила в сознание, то теряла его. Не раз она замечала, что нагретое меховое одеяло прижимается к её боку и трётся о неё. Так мягко!

Время от времени, знакомые голоса проникали в её сознание.

Пьюк: Ты её испугался.

Уильям: Я представляю собой все реальности, все века. Тьму и свет. Я такая сила, какой ты никогда не знал. Я ничего и никого не боюсь.

Пьюк: Признай это. Ты всё ещё боишься.

Уильям: Я злюсь! Если ты хочешь получить свою корону, то впредь держи свои руки от неё подальше. Ты меня понимаешь? Да, и ещё кое-что. Если она будет равнодушна, когда проснется… Лучше бы ей не быть равнодушной!

Пьюк: Держать руки при себе никогда не было частью нашей сделки.

Разговор исчез из её сознания, и вскоре его место занял другой.

Винтер: Каким-то образом ты сделал то, что может сделать только сироп cuisle mo chroidhe, и успокоил её. Больше ничего никогда не работало.

Камерон: Проблема в том, что все деревья мы уже истощили.

Пьюк: Их полно… на территории Коннахта.

Уильям: Возможно, когда придет время, я женюсь на ней на территории Коннахта. Ты можешь быть свидетелем, Пьюкер.

Он перешёл от кровати к браку? Она вздохнула.

Джиллиан понятия не имела, сколько времени прошло, прежде чем открыла глаза. Воспоминания о битве нахлынули на неё. О… дерьмо. Она причинила вред Уильяму, потом Пьюку, а потом запуталась во льдах.

Её гнев исчез. Все эмоции исчезли. Она не беспокоилась ни о чём и ни о ком. Даже мысль о смерти не вызывала отторжения. Так же, как и мысль о жизни. Обидеть людей, которых она любит? Вперёд!

Пьюк обладал силой, способной действовать без особого ущерба… невероятно! Её восхищение им взлетело до небес. Он был великим воином. И, да, она хотела обнять его, поцеловать и облизать, что означало, что лёд внутри неё уже растаял.

Её захлестнули разные эмоции. Какой была первой? Страх. Он чуть не вызвал у нее инфаркт. Какие же повреждения нанесла она?

Сев, Джиллиан огляделась. Она была в своей мансарде, в своей собственной постели, одна и невредимая, одетая в чистую одежду. Без головного платка. Снизу доносились приглушенные голоса…

Она спустилась на первый этаж. Пьюк стоял рядом с Арахисом и кормил ее любимца яблоком. «Моя семья…»

Сердце затрепетало. На этот раз не от испуга.

Пьюк принял ванну, переоделся и собрал свои влажные волосы в шикарный конский хвост, на концах которого было меньше бритв, чем обычно. Он выглядел безупречным и потусторонним, таким мужественным, что воспламенил все её женские инстинкты.

Он выглядел так, будто находился дома.

Ого! Дома? Она не просто так об этом подумала. Они уже один раз доходили до главного, и Джиллиан надеялась, что скоро состоится второй раунд. Потому что да, она жаждала ещё одного оргазма и жаждала увидеть — и вызвать — его. Но не могла забыть его склонность остужать её после этого. Или что он собирается отпустить её.

Он думает о ней? А может, и нет. До сих пор она не понимала всей глубины его апатии. Быть опустошенной, полностью лишенной эмоций… она не чувствовала себя живым существом, даже не была подобной животному.

«Для Джиллиан Коннахт счастливого конца не будет».

Она прикусила язык, пока не почувствовала медный привкус крови. Глупые Оракулы! Конечно, счастье не раздается бесплатно, но она будет бороться зубами и ногтями за свое. Она поможет Пьюку и Уильяму сделать дело, даже согласится на развод. Когда узнает, каково жить без связи, она будет править Шоузонами и начнёт встречаться, как и надеялась.

Эта идея не была отталкивающей. Как и волнующей.

«Почему у меня чувство, будто направляюсь на казнь?»

Уильям растянулся на диване, воплощая праздность.

— Я заметил, что Джиллиан не носит твоего кольца, Пьюкер. Но ведь ты уже дал ей одно, не так ли? За пятьсот лет страданий.

Пьюк застыл на месте.

— Забавно, когда я держал её на руках, она выкрикивала не твоё имя.

Теперь застыл Уильям.

«Боже милостивый».

— Я думала, что вы двое собираетесь поцеловаться и помириться.

Все три мужские особи одновременно уставились на неё. Уильям расслабился, молча наблюдая за ней с чем-то похожим на подозрение. Арахис подбежал и ткнулся носом, как бы говоря: «Ты не можешь сделать ничего плохого, мамочка».

Пьюк… О, боже. Его тёмные глаза пожирали её.

«Не реагируй!»

— У меня был приступ, — сказала она, переступив с ноги на ногу, чтобы унять внезапную боль между ног. — Мне очень жаль, Уильям. И я знаю, что этого недостаточно. Но как мне искупить вину за то, что я оторвал тебе руку? Корзина с фруктами? Объятия? Предложить заплатить за сто лет терапии? Скажи, что ты меня прощаешь. Пожалуйста! Потому что, когда я говорю, что мне жаль, я на сто процентов искренна. Я серьезно.

— Куколка, я не могу…

— Ты не можешь простить её? — перебил Пьюк, и ей показалось, что она заметила насмешливый блеск в его глазах. — Ты ведешь себя неразумно, Похотливый. Она сказала, что жалеет, и была искренней.

Уильям агрессивно напрягся, готовый нанести удар.

— Так вот как это будет? Если ты хочешь играть, Пьюкер, мы будем играть.

— Нет! — Джиллиан в мольбе сложила руки вместе. — Никаких игр, никаких драк. Уильям, твой подарок мне — отплата за то, что позволила тебе простить меня — это поцеловать и помириться с Пьюком. Нет? Слишком рано? Ладно, может вам, стоит держаться от меня подальше. Вдруг я оторву тебе голову в следующий раз? Вдруг я убью тебя?

Её друг укоризненно улыбнулся.

— Я не могу больше на тебя сердиться. Ты прощена, и я просто благодарю тебя за то, что позволила это. Но твои опасения необоснованны. Я слишком силён, слишком быстр.

Ах! Будет ли он когда-нибудь серьёзно относиться к её навыкам?

— Да, но что если нет? Ты был недостаточно силён и быстр, чтобы остановить ампутацию руки.

Он раскинул две идеальные руки, показывая, что он последний здравомыслящий человек во Вселенной.

— Меня… застали врасплох. В следующий раз я буду готов.

— Как насчет такого варианта, — сказал Пьюк, как будто вопрос от неё был бы абсолютно логичным, и она была слишком умна, чтобы спросить. — Я оторву Уильяму конечность наугад. Таким образом, ты будешь не единственной, кто причинил ему боль. Мы разделим ответственность поровну.

— Это очень милое предложение, — ответила она, прижимая руку к сердцу. — Спасибо тебе.

— Милое? — заревел Уильям.

— Но, — добавила она, — что, если я оторву тебе руки? Может быть, я должна…

— Остаться здесь? Превосходная идея, — кивнул Уильям.

— …выполнять задание самостоятельно, — закончила она, нахмурившись. Он хотел оставить её здесь?

— Если ты оторвёшь мне руки, — сказал Пьюк, — тебе придется кормить меня с ложечки, пока они не отрастут.

Почему, почему, почему его ответ понравился ей намного больше, чем Уильяма?

— По рукам.

— Как часто происходят приступы ярости?

— Один-два раза в месяц.

— Тогда это я должен перед тобой извиняться, — сказал он, отводя взгляд. — Я виноват в твоей ярости. Эмоции, которые я хороню, передаются через нашу связь, и тебе приходится с ними справляться.

Чувак! Правда? Ярость принадлежала Пьюку? Ну, это не имеет смысла.

Парень либо чувствовал слишком много, либо вообще ничего. Какое ужасное существование.

— Ладно. Хватит болтать. — Уильям подхватил стопку сложенных футболок и встал. — Нам нужно начать миссию. Вам будет приятно узнать, что я взял на себя смелость сделать форму для команды.

Ухмыляясь, он неторопливо направился к ней.

Арахис зашипел на него, явно предупреждая держаться подальше.

Уильям закатил глаза и бросил Джиллиан футболку. Спереди внутри круга он поместил лицо Пьюка. Подпись гласила: «Не боюсь я никаких козлов».

Затем он бросил футболку Пьюку.

— Не надо меня благодарить. Я знаю, что тебе понравится.

Пьюк улыбнулся своей фирменной холодной улыбкой.

— Моё изображение красуется на груди Джиллиан? Я уже благодарен тебе, Вилли.

Ноздри раздулись и Уильям проскрежетал:

— Я. Убью. Тебя.

— Ты. Можешь. Попытаться.

Джиллиан вздохнула.

— Мы отправляемся в течение часа, и у меня есть дела. Уходите оба. Подготовьтесь сами.

— Что угодно для тебя. — Уильям послал ей воздушный поцелуй и вышел на улицу.

Пьюк задержался. С горящими глазами он сказал:

— Приготовься, потому что я возьму тебя. Я говорил себе, что больше не прикоснусь к тебе, потому что, несмотря ни на что, собираюсь отпустить. Я дал клятву Уильяму, гарантируя это.

Его слова не должны ранить. Но… ой.

— Но, — продолжал он, — я не смог остаться в стороне вчера… и сегодня. Ты у меня совсем ненадолго, и я буду наслаждаться совместно проведенным временем, пока могу. Поздравляю, девочка. Ты победила меня.

Глава 25

«Приготовься, потому что я возьму тебя».

«Буду наслаждаться совместно проведенным временем, пока могу».

Слова Пьюка эхом отдавались в голове Джиллиан, иногда повторяясь, иногда шурша, пока она ехала по песку на Арахисе. Его короткие ноги делали его медленнее других химер, его походка была более резкой. К ужасу Уильяма, она использовала футболку с козлом как подстилку под свой ноющий зад.

В одно мгновение она была в восторге от заявления Пьюка, так разгорячившись, что ей казалось, будто она умрет без его прикосновения. В следующее — Джиллиан так растерялась, что чуть не разрыдалась.

Должна ли она сопротивляться ему? Или просто сдаться?

«Поздравляю, девочка. Ты победила меня».

Он не казался счастливым. Но разве он хоть когда-нибудь казался счастливым? С другой стороны — или, может быть, всё с той же — в его голосе прозвучала обида.

Джиллиан вышла за него замуж с единственной целью: заставить его почувствовать какие-то эмоции. Она не знала, что будет жаждать его прикосновений больше всего на свете. Теперь ей хотелось, чтобы он почувствовал желание — желание, пронизанное любовью.

Вынужденное терпение было бы невыносимым.

Она обдумывала план действий, пока их группа из пяти человек двигалась к цели, играя в мысленное перетягивание каната. Что делать, что делать. Отпустить его? Бороться? Взять то, что она могла, пока могла, как и он надеялся сделать?

— Ненавижу начало путешествий, — сказала Винтер, отрывая её от своих мыслей. — И конец. И всё, что происходит между ними.

— Но ты же любишь жаловаться на путешествия, — язвительно заметил Камерон, — так что всем нам есть чего ждать.

— Это правда. — Винтер горестно вздохнула. — Отлично! У всех есть свои плюсы, кроме меня.

Как и Винтер, Уильям тоже постоянно жаловался.

«Эти солнца ненавидят меня».

«Крошка, ты можешь сделать мне приятно и немного подбодрить свою паршивую собачонку? И нет, я не об Арахисе говорю».

«Я забыл взять с собой любимый кондиционер для волос. Если у меня появятся секущиеся концы, кто-то будет кастрирован — не буду упоминать никаких имён, но оно начинается с П и заканчивается на ЮК».

Вскоре они наткнулись на небольшой лагерь. Жители заметили Джиллиан и завизжали:

— Только не Покорительница Дюн!

Она мгновенно узнала их лица. Двое мужчин из её списка самых разыскиваемых. Известные насильники.

Прежде чем они успели убежать, прежде чем кто-либо из группы успел среагировать, Джиллиан вскочила на ноги с мечом в руке, верша правосудие.

Головы покатились, и магия наполнила её.

Уильям нахмурился.

— Моя куколка должна быть более осторожной. Вдруг они бы оказали сопротивление?

Куколка? Он всегда будет видеть её такой, так?

— Хорошие убийства. — Пьюк кивнул в знак солидарности, но избегал встречаться с ней взглядом, как будто знал, что напряжение между ними, наконец, достигло точки кипения.

В попытке отвлечь всех разговором, она снова села на Арахиса и поскакала вперёд, говоря: — Как вы, ребята, назвали своих химер?

— Животные умирают раньше бессмертных, — сказал Уильям. — Лучше с ними не дружить.

Винтер хмуро на нее посмотрела.

— Зачем мне как-то называть обычную химеру?

Камерон уставился в небо.

— Сколько здесь облаков? Я должен знать.

— Плевать, — ответил Пьюк, пожимая плечами.

Недопустимо!

— Плевать — это ужасное имя. Пьюк, ты будешь называть свою Грецким Орехом. Уильям, у тебя Фисташка. Камерон, твоя — Миндаль. Винтер, твой — Пекан, — Джиллиан потянулась погладить Арахиса за ушком. — Это будет наша маленькая ореховая работёнка.

Ответов не последовало. Хорошо. Отсутствие ответа означало отсутствие возражений.

Наконец, незадолго до наступления темноты, они достигли своей цели: входа в лабиринт Сина. Там, где кончался песок и начинался жуткий лес, клубился тёмный туман. Вместо того чтобы войти, они разбили лагерь в небольшом оазисе неподалеку от реки. Они отправятся с первыми лучами солнца.

— Думаешь, Син заставляет своих людей поджидать внутри? — спросила Винтер. — Они могут выйти и попытаться убить нас ещё до того, как мы войдем.

— Или предупредят Сина о нашем прибытии, — сказал Камерон. — Мы должны… О, смотрите, ещё одно облако!

— Он почувствует меня, как только я достигну земель Коннахта, — ответил Пьюк. — Если у него есть люди поблизости… — он пожал плечами. — Пусть приходят.

Уильям спешился, пристально глядя на Джиллиан.

— Как твой уровень ярости?

— Прекрасно, — пробормотала она. Разве Пьюк не должен спросить об уровне её возбуждения?

Ведя себя как джентльмен, Уильям предложил разбить для неё лагерь, пока она позаботится о своих личных нуждах.

Она с благодарностью согласилась и отвела Арахиса на приличное расстояние, к краю воды, где накормила и почистила его. Когда он удобно устроился на меховой подстилке, она достала из рюкзака кусок мыла, зашла за чащу деревьев, разделась и вошла в пруд.

Искупавшись, она надела удобное платье из шарфов. Подарок одной женщины, которую она спасла. Когда она выжимала воду из волос, её внимание привлекли лёгкие шаги.

Кто-то приближался, и он принес с собой слабый древесный запах. В её венах осознание зашипело, как шампанское.

— Я принёс ужин. — Хрипловатый баритон Пьюка коснулся её ушей.

Времени на охоту не хватило бы, значит Пьюк всё спланировал заранее. «Заботится обо мне, хотя сам утверждает, что не заботится?»

Хотя её сердце бешено колотилось, Джиллиан медленно повернулась… и столкнулась лицом к лицу с объектом своего обожания. Лунный свет подчеркивал трагическую красоту лица, излучающего жестокостью, без намека на теплоту или мягкость. По крайней мере, не сегодня. Как и она, он принял ванну, оставив волосы мокрыми. Где он купался, она не знала, так как поблизости не было другого водоема… насколько ей известно. Он был без рубашки, его тело воина являло собой сосредоточие силы и мускулов. Сегодня вечером татуировка бабочки расположилась от одной стороны его грудной клетки к другой, растягиваясь над его пупком и поросли волос, а края крыльев исчезали под поясом из овечьих шкур. Её рот наполнился слюной.

Даже запретная татуировка птицы нравилась ей. К которой не разрешалось прикасаться.

Будет ли он возражать против облизывания?

Неужели она действительно провела весь день, не зная, отказать ему или нет? Теперь ответ совершенно ясен.

«Я буду с ним, пока могу».

Но что они могут сделать сегодня вечером? Скоро остальные отправятся к реке, надеясь искупаться. Не похоже, чтобы Джиллиан могла повесить носок на ветку дерева в знак того, чтобы все держались подальше. Как Уильям отреагирует на это? А что насчет опасностей, которые могут скрываться поблизости?

Подождите. Пьюк всё ещё выжидающе смотрел на неё. Он что-то говорил о… О, да.

— Ужин. Спасибо, — сказала она.

Он протянул ей небольшую сумку с ягодами и орехами.

— Подходи. Мы будем есть вместе. — Как на свидании! Она подвела его к тюфяку, который приготовила для Арахиса. Её любимец был слишком измучен, чтобы двигаться, не говоря уже о том, чтобы открыть глаза.

Пьюк присел рядом, наблюдая, как она кладёт в рот пухлую красную ягодку. Его зрачки заслонили радужку, как некое эротическое солнечное затмение, когда она застонала от восторга и смаковала сладкий сок, растекающийся по пересохшему горлу.

— Ты хорошо поработала сегодня, — прохрипел он.

— Спасибо, — она выгнула бровь. — Мы ведь говорим об убийствах, верно?

Уголки его рта дёрнулись, заставляя её сердце трепетать.

— Я говорю о том, как ты безропотно ехала на своей химере.

Она фыркнула.

— Я получу награду?

— Да. Получишь. Твоя награда… в моих штанах.

Пьюк, отпускающий шуточки и намекающий… «Не раздувай краснеющие щёки». Она только поощрит их обоих в то время, когда она не должна никого поощрять.

Хотя, она действительно хотела свою награду.

«Еще рано!»

— А ты сегодня не выиграл ни одного приза. Если ты не издевался над Уильямом, то кипел в неодобрительном молчании.

— Ненавижу его. Он так же плох, как и Син. Что ты в нём нашла?

Легкий вопрос.

— Симпатию. Веселье. Поддержку.

«Честно говоря, я бы предпочла видеть это в тебе».

— У меня есть кое-что для тебя.

Он порылся в кармане и вытащил… кольцо.

Обмен подарками! Только у неё ничего не было для него.

— Это твоё обручальное кольцо.

Её сердце затрепетало, когда она приняла сверкающий ободочек. Или попыталась. Он оттолкнул её руку и сам надел металл на её палец. Идеально подошло.

— Чистое золото Амарантии, — сказал он ей.

Перевод: бесценное. Радужные осколки сверкали внутри бледно-янтарными оттенками.

— Спасибо тебе.

Она знала, что замечание Уильяма о «страданиях» подстегнуло его к подарку, но всё равно дорожила им. Знак владения Пьюка, предназначенный для того, чтобы предупредить других самцов.

— Но у меня ничего нет для тебя, — сказала Джиллиан.

— Я ни в чём не нуждаюсь, ничего не хочу.

Как грустно, но неточно.

— Ты так сильно хочешь корону своего брата, что связался с незнакомцем и заключил сделку с дьяволом.

— Свою корону, — поправил он. — Только свою.

— Верно. — Она предложила ему ягоду. После того, как он отказался, она решила продолжить. — Так что же он сделал, чтобы заслужить свою грядущую гибель? Я знаю, что он предал тебя, наградил тебя демоном, бла-бла-бла, но должно быть что-то ещё. И ты должен мне сказать, раз уж твои пальцы были внутри меня и всё такое.

Внезапно сверкнув глазами, Пьюк провел рукой по своей растущей длине. Она зачарованно наблюдала. Затем он понял, что практически мастурбировал у неё на глазах — «да, да, продолжай» — остановился и сжал в кулаке подстилку под собой.

Джиллиан подавила стон разочарования.

— Не беспокоиться. Мои пальцы снова будут внутри тебя, девочка. Скоро. Вместе с другими частями тела. Но не здесь и не сейчас. Твоё удовольствие — моя радость. Только моя. Особенно в наш первый раз. Особенно в твой первый раз.

Женские инстинкты запели. Просто он был таким чувственно мужественным.

— Но у меня был…

— Нет, не было, — ответил он, тряхнув головой.

Милый человек. Прекрасный зверь.

— Что касается пророчества, Оракулы предсказали, что один брат убьёт другого и объединит кланы с любящей королевой на своей стороне. И Син, и я поклялись, что никогда не поженимся. Вместо этого мы будем править бок о бок с равными правами. Я не знаю, когда он начал строить против меня заговор, знаю только, что твоя подруга Киликаель дала ему шкатулку с Безразличием.

— Но почему?

— По словам Гадеса, она приняла меры, чтобы выжил Уильям.

Кусочки головоломки встали на свои места, один за другим, и у Джиллиан закружилась голова от подозрений. Если бы Пьюк не стал одержимым, он никогда бы не нуждался в Уильяме. И Джиллиан. Скорее всего, Кили никогда бы не дала Джиллиан зелье, чтобы сделать её бессмертной и подтолкнуть ее к браку. Она бы никогда не решилась попасть в Амарантию и не научилась бы пользоваться магией. Или она не столкнулась бы со своими страхами и жила только мечтой.

«Я бы упустила всё лучшее в жизни».

Но, да, Пьюк, возможно, не поймет, если она скажет: «Я думаю, что должна поблагодарить твоего брата».

Она съела ещё одну ягоду, используя время, чтобы обдумать свои последующие слова.

— До предательства Сина ты любил его?

— Больше, чем я когда-либо любил кого-либо. Включая самого себя, — сказал он. И было странно слышать такие искренние слова, произнесенные без намёка на эмоции. — Теперь, как бы я ни хотел защитить от него свой народ и королевство, я хочу увидеть, как он страдает.

Она задумчиво постучала пальцем по подбородку.

— Если женитьба на любящей женщине — это всё, что нужно Сину, чтобы запустить пророчество и убедиться, что ты именно тот брат, который умрёт, то почему он ещё не женился на принцессе? Разве она его не любит? — В этом же и заключалась проблема Пьюка и Джиллиан, верно? — Можно было бы подумать, что у него есть дополнительная мотивация, поскольку ты уже женат.

— У меня есть жена, но не любящая, — сказал он, озвучивая её мысли. — И мы не даём толчок пророчеству. Это оно толкает нас.

— Ты в этом уверен? Ты никогда не действовал бы против Сина, если бы он не начал против тебя?

— Он никогда не стал бы действовать против меня, если бы не знал, какая судьба нас ждет.

Может быть, а может, и нет.

— Если ты не догадался, я не самый большой сторонник роковых штучек.

— Я не верю, что судьба играет роль во всём, только в конкретных случаях.

— В конкретных случаях… как брак и смерть?

— Нет. Потому что ошибки в отношениях совершаются постоянно. Некоторые смерти преждевременны. — Пьюк нахмурился. — Скажи мне. Что ты считаешь более сильным — любовь или ненависть?

— Любовь, конечно. Но какое это имеет отношение к делу?

— Я верю, что судьба всегда ведёт нас к любви, но люди не всегда идут ей навстречу. Свобода воли. Ненависть. Зло. Причины разные. Но я готов бороться за желанный конец, вот почему верю, что судьба, в конечном счете, приведёт её в Амарантию. Уильям свергнет Сина по моей воле и освободит тебя. Я найду свою любящую королеву, убью брата и объединю кланы, спасая всё, что я когда-то любил.

Хорошая точка зрения. Возможно, Джиллиан следует остаться замужем за Пьюком, чтобы спасти Шоузонов.

— Ты мог бы развестись со мной, чтобы выполнить требования клятвы Уильяму… а потом жениться на мне снова. Я могла бы помочь тебе с твоими целями.

— Ты не отвечаешь единственному требованию, помнишь? — Он нахмурился, оскалил ровные белые зубы и опустил руку на колени, его когти впились достаточно глубоко, даже выступила кровь. Чтобы остановить себя от того, чтобы потянуться к ней? — Ты не любишь меня. Ты можешь даже презирать меня, когда наша связь будет разорвана.

Но вдруг она действительно влюбится в него? Это не так уж и невозможно.

Она покрутила кольцо на пальце, ещё не привыкнув к его весу. Сможет ли Пьюк когда-нибудь полюбить её в ответ? Будет ли презирать в тот момент, когда связь разорвется? Сможет ли она по-настоящему помочь ему объединить кланы после того, как она вызвала столько потрясений?

А что, если пророчество о его жизни сбудется, развернувшись именно так, как предсказывалось? Джиллиан придётся гораздо внимательнее рассмотреть своё пророчество. Убить мечты своего мужчины… нет счастливого конца…

Неужели такой судьбы она хотела для Пьюка?

— Ты хочешь, чтобы я влюбилась в тебя? — наконец спросила она мягким, почти умоляющим тоном.

— Я хочу… нет, — сказал он. В действительности даже прорычал. Он решительно покачал головой. — Я не хочу, чтобы ты любила меня.

Он так искренне говорил эти слова. В его тёмных глазах светились искорки непреклонной решимости. И она не была расстроена. Нет. Даже чуточку. Любовь только усложнила бы их отношения.

Взлетела, упала… поматрошенная и брошенная.

— Хорошо, — сказала она с показным энтузиазмом. — Потому что эта королева не хочет быть оседланной властным, бесчувственным королём.

Никакой реакции с его стороны.

Даже лучше! Она откашлялась и вернулась к первоначальной теме разговора.

— Так почему же Син не убил тебя, когда у него был шанс? Зачем тратить столько сил на то, чтобы заразить тебя Равнодушием и позволить уйти? Если только он тоже не любил тебя и не надеялся найти способ преодолеть пророчество и сохранить тебе жизнь.

— Он пошёл неверным путём.

Правда.

Прислонившись спиной к дереву, Пьюк скрестил руки на груди.

— Вчера ты сама сказала… что находишь меня привлекательным. Даже красивым. Ты не возражаешь против рогов и копыт?

Если он не хочет её любви — «почему он не хочет моей любви?» — то почему её мнение так важно?

Если она спросит, он в гневе может уйти. Поэтому она решила пойти другим путём и кивком головы указала на рога.

— Можно мне?

Широко раскрыв глаза, он встал на колени и склонил голову.

Лёгкая дрожь пробежала по её конечностям, когда она приблизилась к нему, опустилась и провела подушечкой пальца от кончика до основания вдоль одного из шипов. Тёплый и твёрдый, как титан. Слои слоновой кости перекрывались, образуя множество колец. Слоновой кости, или из чего там был сделан выступ.

При первом же прикосновении он напрягся. Потом застонал.

Джиллиан застыла как статуя.

— Я сделала тебе больно?

— Нет. Не останавливайся. Пожалуйста.

«Он умоляет?» Его отчаяние взывало к ней, и она обхватила рукой основание каждого рога и сжала его.

Он втянул в себя воздух, как будто она только что сжала совсем другой отросток.

— Мне никогда не нравились эти рога. Сейчас же я не уверен, что когда-нибудь смогу с ними расстаться.

Кровь начала нагреваться.

— Никто никогда не прикасался к ним?

— Я не уверен. Мне никогда не хотелось сказать «да» или «нет» или вспомнить об этом.

Кровь закипела. Её живот задрожал, и боль вспыхнула в груди, достигая кульминации в сморщенных сосках… которые сейчас находились на уровне глаз Пьюка.

Боль быстро распространилась к вершине её бедер.

«Всё кипит, вот-вот достигнет точки невозврата».

Джиллиан отпустила его и вернулась на своё место. Он медленно поднял голову, его глаза цвета полуночного неба сияли как звёзды, как будто руны пробежали по его радужкам, а также по его рукам. Воздух между ними потрескивал от осознания, жара и агрессии.

«Не могу быть с ним. Не здесь, не сейчас. Нужно отвлечься!»

— Каким ты был до того, как стал одержимым? — умудрилась прохрипеть она.

— А какое это имеет значение? — Он успокоился. — Я больше не тот человек.

— Расскажи для моего удовольствия.

Он пожал плечами, но сказал:

— Я был известен как Непобедимый. Если я начинал войну, то выигрывал. Всегда. — В его словах прозвучал оттенок гордости. — Син планировал битвы, а я в них сражался.

Победа была важна для него даже сейчас. Тот факт, что Син предал его — победил его — должен был усугубить его ненависть к этому человеку.

«Поздравляю, девочка. Ты победил меня».

Неужели он также пришёл в ярость из-за Джиллиан?

— Я родился со способностью превращаться в кого угодно в любое время, никакой магии не было нужно, — продолжил он. — У меня не было гаремов, но я заботился о том, чтобы женщина в моей постели была удовлетворена.

— Теперь хвастаешься? Нет необходимости. Детка, я не понаслышке знаю о твоем мастерстве, помнишь?

Глава 26

Пьюк пошатывался, почти уничтоженный. Джиллиан держала его за рога. Во второй раз за два дня он чуть не кончил в штаны, как маленький мальчик. Теперь она говорила о его «мастерстве» так, словно готова была умереть, не узнав ничего нового.

Предвкушение вскипело в нём, и он подумал: «Я сделаю всё — даже уйду из Амарантии навсегда — только чтобы снова ощутить её нежные руки на моих рогах, услышать её полный удовольствия голос, выкрикивающий моё имя при оргазме».

Дурак! Лучше бы он никогда не испытывал восторга от ее прикосновений. Он никогда не думал, что такое возможно. Им управляла страсть. Им завладела женщина.

Но Пьюк ей не принадлежал. Он так самонадеянно думал, что может пристрастить Джиллиан к своим прикосновениям, заставить её желать его вечно. Когти Уильяма слишком глубоко впились в её сердце. Уильям, который дарил ей любовь и позитивные эмоции, который каким-то образом заставлял её чувствовать поддержку.

По крайней мере, так было раньше. Может быть, её чувства к мужчине обусловлены прошлым?

В любом случае, зависть кипела внутри Пьюка, монстра более сильного, чем Безразличие. Каждая клеточка его тела кричала вместе с постоянными воплями демона: «Отвоюй её у другого мужчины».

Он не брал в расчет свои принципы, думал только о ней. Он влюбился в неё, сильно и быстро. А что случается, когда влюбляешься? Ты разбиваешься о суровую реальность и испытываешь боль. Ты не уходишь… уползаешь.

«Ты хочешь, чтобы я тебя любила?» Её вопрос всё ещё мучил его. Он сказал «нет», и это было правдой. Как только он воспользуется ножницами, её чувства к Уильяму вернутся. Пьюк в этом не сомневался. Если бы у него было её сердце, только чтобы потерять его…

Он играл в её игру: а вдруг…

А вдруг она отдаст своё сердце Пьюку, а потом заберёт его? А вдруг она отдаст своё сердце Пьюку, а потом оставит его на сохранение? Что он тогда будет делать?

Что бы он отдал за эту женщину?

Должен ли он принять бой или продолжать ходить вокруг да около?

Пьюк сдержал проклятие. Почему он вообще задумался об этом? Ответ прост. Ходить вокруг да около. Всегда рядом. Он согласится на её тело, как и планировал, и испытает любое удовлетворение, которое она сможет ему предложить. И ничего больше.

— Ты рассказал мне о взрослом Пьюке, — сказала она, не обращая внимания на его смятение, — но не о малыше Пьюке.

Безжалостно отгородился от мыслей о любви, сексе и различных возможных вариантов будущего.

— Наверное, я был таким же, как все. Я ел, писал и плакал. Не знаю, что ещё ты хотела бы знать.

— Только лишь всё. — Она играла с травинкой. — Пока ты охотился на Уильяма, я заметила много детей-солдат на поле боя. Сколько тебе было лет, когда ты начал обучение?

— Семь.

— Семь! — На мгновение запнулась она. — Такой юный.

— По словам моего отца, уже недостаточно юн. Но моя мать согласилась бы с тобой.

— Хорошо для неё, — кивнула Джиллиан. — Мой ребенок никогда не пойдет в бой.

Как изменилась бы его жизнь, если бы у него был такой защитник, как Джиллиан.

Потом до него дошел смысл её слов, и он перестал дышать. «Ребёнок не от меня». Ребёнок. Её ребёнок. Их ребёнок.

В его сознании возник образ Джиллиан, беременной его ребёнком. Образ, от которого он не мог избавиться.

Каким отцом был бы Пьюк?

«Папа не гордится тобой, сынок. Папа не любит тебя, и ему всё равно, жив ты или нет. Перестань плакать, прежде чем я дам тебе настоящий повод плакать».

Кроме того, семья делает уязвимым для предательства, что и доказал Син.

Неужели Джиллиан когда-нибудь выйдет замуж за Уильяма и родит ему потомство?

Когда внутри Пьюка вспыхнула ревность, Безразличие отреагировал так, как будто его сердце могло чувствовать, он пришел в движение, рыскал по его разуму и выл… от боли?

«Теперь ты знаешь, как я страдал, не в силах действовать, и всё по твоей воле, демон. Твое здоровье!»

Татуировка бабочки скользнула по коже с его груди и переместилась на спину.

Джиллиан заметила это и ахнула.

— Демон пытается ослабить тебя?

— Возможно, но он терпит неудачу. — Он вернулся к теме разговора. — Син начал тренироваться в пять лет. Хотя мог остаться с нашей матерью, он решил составить мне компанию в казарме.

— Звучит, словно он был довольно крутым братом.

Пьюк кивнул.

— Так оно и было. — Что сделало его предательство хуже… чем что-либо другое.

— Какое твоё любимое воспоминание о нём?

— Их слишком много, чтобы назвать.

— Выбери одно, во всяком случае.

Он на мгновение задумался и вздохнул.

— Через несколько дней после того как нас отвезли в казарму, я закатил истерику по поводу нашего содержания. Никаких мягких подушек на кроватях. Никаких тарелок с мясом, которыми кормили бы обожающие нас женщины. Никакой чистой одежды. Меня избили за неподчинение приказу. И Сина тоже.

— Ну, это не похоже на счастливое воспоминание.

— До этого еще дойдет, — сказал он. — Терпение, попрыгунья.

— Попрыгунья? — Она усмехнулась, и его взгляд остановился на её губах.

Голод терзал его, но он заставил себя продолжать, как будто ничего не случилось.

— Я ожидал, что он будет жаловаться, ненавидеть себя за то, что присоединился ко мне. Что ещё больше возненавидит меня за то, что я не настаиваю на его присутствии. Но он посмотрел на меня с удивлением и сказал, что я самый сильный человек на свете — сколько бы раз меня ни били, сколько бы раз ни заставили упасть, я всё равно поднимаюсь.

Ее глаза сверкали в лунном свете, она прижала руку к груди.

— Ты прав. Прекрасное воспоминание. Ты можешь ненавидеть своего брата за его поступок, но все равно любишь того, кем он был.

Он пожал плечами.

— Как легко ты отвергаешь то, что многие из нас мечтают найти, — тихо сказала она. — Хотела бы я сказать тебе, что месть сладка и что ты почувствуешь себя лучше, когда твой брат умрёт. Но зло прошлого не смывается, потому что человек, ответственный за него, ушёл.

— Ты не чувствуешь себя лучше, подозревая, что твои обидчики мертвы?

Она покачала головой, тёмные косы заплясали на её груди.

— Если они мертвы, а я почти уверена в этом, моя вина и стыд всё равно не ослабли.

— Чувство вины? Стыд? Не смей винить себя за то, что случилось столько лет назад. Мужчина, любой мужчина, даже мальчик, всегда должен знать, что нельзя. Они просто предпочли свое удовольствие чужой боли.

— Что же мне тогда чувствовать? Ненависть к ним не принесёт ничего хорошего. Уж точно им не повредит. Хуже того, это даёт моим обидчикам власть над моими эмоциями, моей жизнью.

— Но посмотри на себя сейчас. Процветающая. Королева силы и храбрости. Прошлое, возможно, и тянуло тебя вниз какое-то время, но ты пробилась наверх. И, может быть, ты не всегда твёрдо стояла на ногах, падала раз или два, но продолжала бороться. Сегодня ты паришь.

Казалось, она расцветала с каждым словом, и это немного ослабляло напряжение внутри него.

— Спасибо, Пьюк.

Он кивнул в знак согласия.

— Расскажи мне о своей матери, — попросила она.

Пьюк осознал одну вещь: он разговаривает с женщиной, делится своим прошлым, узнаёт больше о её прошлом… об этом он когда-то мечтал. Его тайное желание, и реальность даже лучше, чем он смел надеяться.

— Она была нежной женщиной, доброй ко всем, с кем встречалась, — он протянул руку, чтобы пропустить косы Джиллиан сквозь пальцы. Чистый шёлк. — Она пела мне перед сном, поглаживая лицо.

— Ты сказал, была, — она накрыла его руку своей и успокаивающе сжала. — Она умерла?

Плохая память… соблазнительная компания. Ему следовало держать руки при себе. Теперь он хотел только большего.

Сейчас?

— Она покончила с собой после мертворождения моей единственной сестры, — сказал он.

— О, Пьюк. Мне так жаль.

Появилась боль в груди, раздался новый вой в голове.

— Расскажи мне еще о себе. Братья, сёстры?

Она вздрогнула, но сказала:

— Я всегда хотела сестру.

— Сейчас у тебя одна есть, Винтер.

— И Уильям. Даже Камерон.

Она считала Уильяма сестрой? Как отвратительно.

— Уверен, что оба мужчины будут в восторге, когда услышат, как их приравнивают к сёстрам.

— Пожалуйста! Они оба обрадуются комплиментам своей женской стороне.

Пьюк сжал кулаки.

— Я не хочу говорить о них.

Особенно об Уильяме. Как же он ненавидел звук имени этого человека из уст Джиллиан.

Однажды этот ублюдок получит то, чего Пьюк хотел больше всего.

* * *

— Ладно. Расскажи мне ещё о Сине. Почему ты не можешь забрать его корону? — спросила Джиллиан, почувствовав мрачную перемену в настроении Пьюка. — Ты достаточно силён. И я видела тебя в действии. Несмотря на демона, ты удивительно свирепый.

Его грудь раздулась от гордости, и она чуть не рассмеялась. Во многих отношениях он был типичным мужчиной. Гордость на максимуме. А все остальное не так уж и важно.

— Я свирепый. Нет никого более свирепого. У меня хватило бы сил без проблем забрать корону, но по какой-то причине не получается. Только мужчина, которого я больше не хочу обсуждать, способен на такой подвиг.

— А если точнее, Оракулы назвали имя Уильяма.

— Да. Сказали, что он будет жить или умрёт ради тебя.

Жить или умереть. Ради неё.

— Прости, Пьюки, но за меня никто не умрёт. — Хотя, если бы Уильям умер ради неё, она получит свой несчастливый конец, верно? Её подруга умерла бы просто так!

Неужели одно пророчество питает другое?

Её охватило дурное предчувствие. Если кто-то должен был умереть… «Пустите меня в игру, тренер». Джиллиан буквально прыгнула бы на гранату ради Уильяма. Её жизнь за его. Пьюка, Винтер и Камерона тоже. Даже для Арахиса, Джоанны и Розалин, любого из её людей.

— Тот-кто-не-должен-быть-назван спрашивал подробности о твоём пророчестве? — спросил Пьюк.

Она могла бы сказать: «Я думала, ты не хочешь о нём говорить». Но вместо этого Джиллиан открылась, как это сделал перед ней Пьюк, и сказала правду.

— Нет. И я даже не предлагала.

— Ты предпочитаешь обсуждать такие вопросы со своим мужем и ни с кем другим. — Двигаясь молниеносно, он взял её за талию, поднял и снова прислонил к дереву, убедившись, что она оседлала его колени, прижавшись к нему всем телом. — Я отлично справляюсь с несколькими задачами. Пока я слушаю тебя, могу показать свою привязанность.

— Кажется, ты показываешь мне похоть, — сказала она, прижимаясь сосредоточием страсти к его эрекции. — Думаю, что сейчас покажу её тебе в ответ.

Пьюк зашипел.

— Значит привязанность и похоть.

Электрические разряды бежали от каждого места соприкосновения, только чтобы объединиться между её бедрами. Боль вспыхнула в её груди, между ног, сильнее, чем когда-либо прежде. Жар его кожи дразнил её, в то время как мозоли на его ладонях щекотали — смертельная комбинация для её сопротивления.

Как будто она вообще собиралась сопротивляться.

Их глаза встретились, и безразличная маска Пьюка исчезла. Он не излучал спокойствие или равнодушие к их близости. Он был в агонии.

— Пожалуйста, выслушай меня, когда я скажу следующие слова, — произнес он нараспев. — Оракулы никогда не ошибались.

— Я тебя слышу. Но всё случается в первый раз. Вдруг мы неправильно смотрим на предсказание, а?

Он провёл кончиком пальца по её подбородку, как будто боялся к ней прикоснуться.

— Ты спрашиваешь «вдруг» очень часто. Почему я нахожу эту черту очаровательной в тебе и раздражающей в себе?

Покорительница Дюн очаровательная? «Почему я хочу гордиться собой?»

— Попробую угадать. Может быть, потому что я очаровательная, а ты раздражающий?

Он поднял глаза. Она невинно моргнула, и в его глазах промелькнуло веселье. Просто вспышка, но всё равно, она была.

— Ты права, — сказал он. — Есть шанс, что мы смотрим на это всё неправильно. Возможно, Оракулы имели в виду, что у вас не будет счастливого конца… с Уильямом. — Он намотал на кулак прядь её волос, не останавливаясь, пока не добрался до затылка. Сдавил… почти до синяков. Ладно, определенно синяки остались, но ей это нравилось, она предпочитала верить, что он боится потерять её и крепко держит. — Возможно, тебе суждено иметь счастливый конец с кем-то ещё.

Может быть, Пьюк, хранитель Безразличия, на что-то надеялся? Она была в восторге.

— Ты имеешь в виду счастливый конец с мужчиной, который не хочет моей любви?

— Возможно, он просто хотел защитить себя, когда произносил эти слова.

Она взволновалась ещё больше. Вдруг у них получится?

Затем последовали другие вопросы. Вдруг она решит остаться с Пьюком и приведёт в действие своё собственное пророчество, как это сделал Син? Неужели однажды она разрушит мечты Пьюка?

— Не обращай внимания на связь, — сказал Пьюк, и она услышала тоску в его голосе. — Скажи, что ты ко мне чувствуешь.

«Не могу разрушить его мечты. Просто не могу».

«Уйти, убежать». Джиллиан провела пальцами по щетине на его подбородке и прошептала:

— Давай забудем о чувствах и будущем и сосредоточимся на удовольствии… в этот… момент. — Она подчёркивала каждое слово покачиванием бёдер.

Он снова зашипел, как будто получил удовольствие, а затем нахмурился, как будто его разозлили.

— Он не достоин тебя. Ты ведь это знаешь, да?

— Я знаю, что хочу тебя.

— Хочешь меня сейчас… но не потом?

Вместо ответа она снова качнула бёдрами. Ощутила еще больше удовольствия. Поток тепла.

Вновь зашипев и выругавшись, он отодвинул её в сторону и встал.

— Я возвращаюсь в лагерь. И ты должна.

Постой. Что?

В полном молчании он зашагал прочь, оставив её задыхающейся, страдающей… оплакивающей потерю его прикосновений.

Что, чёрт возьми, только что произошло?

Глава 27

Джиллиан подождала пять… десять… пятнадцать минут перед тем, как последовать за Пьюком в лагерь, надеясь, что её похоть и гнев утихнут. Внешне она казалась спокойной. Возможно. В глубине души она жаловалась и задавалась вопросами.

Пьюк закрылся от неё, когда она… что? Отказалась пообещать ему своё будущее? Отказался отречься от Уильяма?

Она знала, что муж её хочет. Он был тверд как сталь. Но хотел ли он чего-то большего, чем её тело? Неужели он как-то надеялся защититься от её пророчества, не желая, чтобы его мечта была уничтожена? Неужели Безразличие всё ещё с ним борется?

Все Повелители Преисподней, так или иначе, страдали, когда сталкивались лицом к лицу со своими демонами. Пьюк своего подавлял, но сейчас… что случилось? Мог ли он позволить себе чувствовать, или демон заморозил и погасил эмоции?

— Сюда, крошка, — позвал Уильям из спального мешка, который он расстелил, пока она принимала ванну и болтала с Пьюком. Он похлопал по пустому мешку рядом с собой.

Перед ним горел небольшой костер, отблески которого придавали его бронзовой коже все оттенками золота. Он был прекрасным богом секса… но у неё не было никакого желания его попробовать.

В нескольких метрах от них Винтер и Камерон установили мини-палатки. Было легко сказать, какая палатка кому принадлежит. Винтер вывесила над дверью кожу одного бессмертного. Несколько лет назад она убила мужчину, который предложил ей покататься на его коленях. Теперь его шкура служила знаком для всех, у кого могла возникнуть подобная просьба.

Вытянувшись рядом с Уильямом, она не заметила и следа Пьюка.

— Почему Винтер и Камерон в своих палатках? — Эгоизм и Одержимость никогда не упускали возможности пообщаться с другими. Как ещё себя развлечь?

Уильям протянул руку, намереваясь взять её, но лишь раздраженно хмыкнул, когда она не приняла его и передвинула свою в сторону.

— Я дал им шестичасовой тайм-аут за то, что они меня раздражают.

И что теперь?

— Они пострадали?

— Вряд ли. Они в порядке, обещаю. Или они будут в порядке, если ты дашь им отдохнуть.

Очень хорошо.

— Только… относись к ним хорошо, ладно? Они моя семья.

— Я твоя семья, — резко сказал он.

Она повернулась к нему лицом и вздохнула.

— Я всё ещё тебя не понимаю. Я не имею в виду, что понимаю, почему ты здесь. Ты ошибочно убедил себя, что мы предначертаны друг другу, бла-бла-бла. Но почему ты подружился со мной многие годы назад? Я знаю, что ты не взглянул на меня и не подумал — это «она». Ты переспал, наверное, с тысячью других. И давай смотреть фактам в лицо. Я была прилипчивой, нуждающейся и смущённой.

— Я не вижу в чем затруднений, — сказал Уильям.

Она надулась и вздохнула, прежде чем он признался.

— Это были твои глаза. В первый раз, когда они встретились с моими, я почувствовал, как будто смотрю в свежую, открытую рану, которая годами гноилась. Когда я был мальчиком, то каждый раз видел то же самое в своих глазах, когда смотрелся в зеркало. Я хотел помочь тебе.

Сердце сжалось от сочувствия, она мягко спросила:

— Тебя обижали в детстве?

Как же она не догадалась?

— Я вырос в Преисподней, и Гадес не всегда был моим защитником.

Это значит да. Его подвергли насилию. Ей следовало понять.

— Мне очень жаль, Уильям.

Он не ответил, и в тишине ночные насекомые пели им серенады. Вдалеке прогремел гром. Приближалась буря.

— Не беспокойся, — сказал он. — Я создал купол над нашим лагерем. Ледяные кинжалы до нас никогда не доберутся.

Достанут ли они Пьюка, где бы он ни был? И что Пьюк подумал о ней во время их первой встречи? О, подождите. Она могла догадаться. «Наконец-то я нашел свою пешку».

Уильям вздохнул.

— Ты опять это делаешь.

— Делаю что?

— Думаешь о нём. Уверяю, что связь и только связь несёт за это ответственность. Я бы никогда тебе не солгал. Как только связь будет разорвана, Пьюкозависимость превратится в кошмар, который ты долго будешь забывать.

Она даже не могла представить такое.

— А если… нет?

— Так будет.

Желание к нему стало такой же неотъемлемой частью её тела, как и дыхание. Огонь в её крови. Наркотик, которого она жаждала. Хотя Джиллиан была в ярости из-за его горяче-холодного отношения и смущена их будущим, ей хотелось свернуться рядом с ним калачиком.

— Где же он? — спросила она.

— На страже. — Под глазом Уильяма дрогнул мускул, но он очаровательно улыбнулся. — Помнишь, как ты попросила меня научить тебя наслаждаться сексом?

— Хм, ты же сказал, что забудешь ту ночь, — пробормотала она. — Так что забудь об этом.

— Я не могу, — он постучал себя в висок. — Это она виновата.

— У тебя мозг женского пола?

— У меня всё самое лучшее. И знаешь что? После твоего развода, мой ответ будет «да». Начну с…

— Нет, — ответила она, тряхнув головой.

— Нет? — переспросил он, приподняв бровь.

— Я не заинтересована тобой в романтическом плане, Лиам, — прошептала она ему на ухо. — Больше нет. — А может, и никогда не была. В подростковом возрасте она хотела какой-то нормальной жизни. С его любовью к играм, привязанностью к семье и жестокой защитой он обеспечивал это. — Я не хочу причинять тебе боль, но не желаю, чтобы между нами возникло недоразумение. Хотела бы, чтобы всё было по-другому. Жаль, что я не чувствую…

— Тебе не за что извиняться. Ты прекрасна, и твои чувства вполне понятны. Мне нужно работать, чтобы завоевать тебя, вот и всё. Моя цель ясна, и я выйду победителем.

Упрямый человек.

— Я не прекрасна. Даже рядом не стояла.

— Назови хоть один недостаток, — бросил он вызов.

— Ну, для начала, я убила многих людей.

— И я тоже, знаешь почему? Потому что мужчины — ублюдки, а ублюдки заслуживают смерти. Мы сделали миру одолжение. Делать миру одолжение — это хорошо. Дальше.

Она рассмеялась, но быстро пришла в себя.

— Я не считаю следующий недостатком, в отличие от тебя, Уильям, но у меня огромное желание к другому мужчине.

Он провел языком по своим ровным белым зубам.

— А что именно тебе в нём нравится? Назови что-нибудь конкретное. Что он может сделать для тебя такого, чего никто не в силах.

Так же легко, как она перечисляла лучшие качества Уильяма Пьюку, она перечислила качества Пьюка Уильяму.

— Жизнь — это откровение для него. Я — откровение. Он загорается, когда испытывает со мной что-то новое. Он понимает, как тяжело я трудилась, чтобы достигнуть того, что сейчас имею. Хотя он одержим Безразличием, но действительно заботится о своем народе. Хочет лучшего для них и для этого королевства, и он готов…

— Хорошо. Достаточно, — ответил Уильям.

— Мне очень жаль, — она не собиралась причинять ему боль. — Ложись спать. Завтра большой день. Мы войдём в лабиринт, столкнёмся с монстрами и головоломками и всем тем, что ещё приготовил Син.

— И мы официально начнём твой бракоразводный процесс.

Она почти запротестовала. Почти.

«Я не буду тебя удерживать, девочка».

— Да, — сказала она глухим голосом. — Начнем.

* * *

Пьюк обошёл лагерь, пока обрывок разговора между Джиллиан и Уильямом звенел у него в ушах, заглушая Безразличие. «Жизнь — это откровение для него. Я — откровение. Он загорается, когда испытывает со мной что-то новое. Хотя он одержим Безразличием, но действительно заботится о своем народе. Хочет лучшего для них и для этого королевства».

А потом она согласилась начать бракоразводный процесс.

«Я тоскую по ней, а она втайне хочет от меня избавиться? Несмотря на всё то, что ей нравится во мне».

«Или, как и я, она пытается себя защитить?»

Какой бы ни была причина, Джиллиан отказалась отвечать на его вопрос о своих чувствах, что само по себе стало ответом. Пока они вместе, она будет использовать его для удовольствия, не более того.

Вышагивая вокруг пруда, Пьюк надеялся, что какой-нибудь хищник выскочит из тени и нападет на него. Бой насмерть может улучшить его настроение.

Из лабиринта доносились странные звуки — вой, стоны, крики, визги и вопли. Каждый из них служил предупреждением: держись подальше или умри. Зло создавало тёмный занавес над входом в лабиринт, позволяя лишь мельком заглянуть в то, что казалось тропическим лесом. Зло, порожденное Сином, учитывая, что его младший брат наколдовал каждое дерево и ловушку.

Знал ли Син, что Пьюк однажды придёт за ним, несмотря на демона? Возможно. У Сина много качеств, но глупость не одно из них.

Завтра утром ничто не помешает Пьюку войти в лабиринт. Чем скорее он победит Сина, тем скорее избавится от Уильяма… и Джиллиан. Пьюку нужно было от неё избавиться. Прежде чем он сделает что-то безрассудное, например, оставит свой народ и королевство ради неё, женщины, которая бросит его, когда всё будет сказано и сделано.

Черт бы её побрал! Как она довела его до такого состояния одним единственным разговором? И вообще, почему после развода она предпочтёт Пьюка Уильяму? Зачем отказываться от ласки, веселья и близости?

Почему же Пьюк хотел удержать её, несмотря на все препятствия? Женщина выворачивала его наизнанку и заставляла нервничать.

Она также завела его, оставив в лихорадке. Лихорадка означала болезнь. Болезнь — необходимость в лечении.

Он ударил кулаком по стволу дерева, сломав костяшки пальцев и порезав корой кожу. Боль пронзила всю его руку, но не принесла облегчения от давления и напряжения внутри.

Прогремел гром, сотрясая деревья. В третий раз за последние пять минут. Шторм приближался.

Уильям создал над лагерем какой-то волшебный купол, но Пьюк рискнул выйти за пределы. «Лучше быть заколотым ледяными кинжалами, чем принять ещё какую-то помощь от этого человека». Кроме того, густой полог листьев над головой должен сохранить его в безопасности.

— Не совсем равнодушный сейчас, да?

Он резко обернулся, рефлекторно подняв кинжал. Когда Джиллиан ступила в луч лунного света — видение из его самых смелых фантазий — он дрожащей рукой вложил оружие в ножны.

— Иди спать, — сказал он хриплым голосом, его грудь сжалась и горела, как будто он был ободран изнутри. — Тебе нужно отдохнуть. — «Мне нужно отдохнуть». — Ты не захочешь быть рядом со мной прямо сейчас. Я не ласковый и не весёлый.

— Я чувствую это, — сказала она, оставаясь на месте. — Если ты не вызываешь лёд, то способен чувствовать эмоции, не подвергаясь какому-то наказанию? Или демон всё уничтожает?

Он повернулся к ней спиной. Ещё один взгляд, и он потеряет контроль. Возьмет её, наплевав на все препятствия и последствия.

— Ответь мне, — потребовала она. — Я не уйду, пока ты этого не сделаешь.

— Ответ не имеет значения.

— Для меня имеет. Ты имеешь значение. Так скажи мне правду. Можешь ли ты чувствовать в течение длительного времени, если позволишь себе? Или ты притворялся всё время, когда я думала, что ты согрелся?

— Да, я могу чувствовать в течение длительного времени, — отрезал он тихим голосом. Снова гром. Громче, ближе. Затем послышался дробный стук дождя, за которым последовал свист падающих ледяных кинжалов. Подул холодный ветер, наполненный мелкими каплями.

— А что будет, когда это произойдёт? Я знаю, что Безразличие больше не ослабляет тебя. Он наказывает тебя другими способами? Ты сказал, что должен защитить себя. Защитить себя от чего?

Ему нужно было, чтобы она ушла прямо сейчас. Если ей нужны ответы, чтобы уйти, он их даст.

— Да, я наказан, но не в том смысле, как ты думаешь. Наказан, потому что отвлёкся. Потому что забыл о важном и поставил под угрозу свои цели. Потому что причинил боль, о которой раньше и не подозревал.

Она вздрогнула, как будто он её ударил.

— А если я не позволю тебе забыть о своих целях? Ты будешь со мной, пока мы можем? Ты сказал, что смог бы, а ты никогда не лжёшь.

Он хотел этого. Он так сильно этого хотел. И все же сопротивлялся.

— Без меня Безразличие вернёт власть над тобой? — спросила она.

Он коротко кивнул в ответ.

— На время. Но как только мы расстанемся, я избавлюсь от демона так же, как и от тебя. — И будет молиться, чтобы ублюдок забрал его эмоции. Все эти чувства… Пьюк ненавидел их больше, чем когда-либо, и жаждал своего ледяного, бесчувственного существования.

Она снова вздрогнула, но он отказался взваливать на себя вину за это.

— Почему ты здесь и задаешь эти вопросы, Джиллиан?

— Я пытаюсь понять, как ты можешь обжигать меня в одну минуту, но заморозить в следующую.

— Ну, я поясню. Я хочу удержать тебя, но не могу, поэтому борюсь с тем, что ты заставляешь меня чувствовать. Чувства — мои враги, и я сражаюсь с ними всеми силами, — прорычал он, и что-то внутри него щёлкнуло. Он повернулся к ней лицом, его грудь расширилась от неистового желания и ярости.

Она сделала шаг назад, что только подстегнуло его ещё больше.

Кровь хлынула в каждую из его мышц, заставляя их напрячься.

— Больше нечего сказать? — проворчал он.

Она вздернула подбородок.

— Ты явно не закончил.

— Чтобы остаться с тобой, я должен обречь свое королевство на разрушение, а свой народ — на боль. Но как можно бросить свой народ? С другой стороны, как можно бросить свою жену? Жену, которую он жаждет всеми фибрами своего существа. Жену, которая не захочет его вернуть, как только освободится.

Её глаза сверкнули.

— Я хочу тебя, пока мы вместе. Почему этого недостаточно?

— Потому… просто потому что.

— Перестань думать о завтрашнем дне. Чего ты хочешь прямо сейчас, в этот момент?

В этот момент? Её. Он не мог видеть ничего, кроме желания, не мог думать ни о чём, кроме потребности. Эти два чувства пульсировали в его висках, горле, сжимали грудь, вибрировали во всём теле.

Он хочет её… и получит. Прямо сейчас. Ходить вкруг до около? Больше нет. Лучше пережить несколько ранений, чем от всего сбегать.

— Если ты захочешь меня, пока мы вместе, ты получишь меня, — поклялся он, — но придется столкнуться с последствиями. Сейчас я едва могу справиться со своими эмоциями. Как думаешь, что я буду чувствовать после этого?

— Я справлюсь, — сказала она, поднимая подбородок ещё выше.

Как теперь он мог согласиться на меньшее?

— Да будет так.

Пьюк направился к жене — своей жертве. Пока его длинные ноги сокращали расстояние, напряжение жило и дышало внутри него. Хорошо. Потому что сам он вообще не мог дышать. Но в этом не было необходимости… скоро Джиллиан сделает это за него.

Подойдя к ней, он обнял её за талию, оторвал от земли и продолжал идти, пока не прижал спиной к дереву. Их тела столкнулись, грудь к груди, налитый стержень к сосредоточию страсти, когда он опустил голову и завладел её ртом.

Их языки сплелись в безумном танце. Он отдавал себя поцелую, подпитывая Джиллиан каждой каплей своей ярости, ничего не сдерживая. Он был слишком агрессивен и знал это, но не замедлялся. Он зашёл слишком далеко, контроль был выше его сил.

И, возможно, ей это нравилось. Она провела пальцами по его волосам и сжала в кулаке на затылке. Другая её рука переместилась к его груди…

— Только не птица, — проскрежетал он.

Не произнеся ни слова жалобы, она переложила руку ему на плечо и глубоко вонзила ногти. Оба действия были молчаливым требованием: Пьюк не должен был уходить от неё. Как будто он мог.

— Снять. — Он перестал целовать Джиллиан только для того, чтобы поднять её руки, а затем стащить красивое платье через голову, освобождая грудь из заточения. Такие прекрасные маленькие холмики, с тёмно-розовыми вершинками. Его новое любимое зрелище во всех королевствах.

Как только его губы вновь накрыли её рот, её руки вернулись к его затылку и плечу. А ладони Пьюка легли на эти сочные холмики, нежно начав ласкать жемчужно-твёрдые соски.

— Прикоснись ко мне, — прохрипел он ей в рот.

— Да, да. — Рука с его плеча скользнула вниз по груди и нырнула под пояс брюк. Нежные пальцы обхватили его длину, разжигая потребность всё сильней.

Рев Пьюка смешался с очередным раскатом грома и всё более нарастающим шумом дождя.

— Ты такой большой, — сказала она, тяжело дыша.

— Ещё, — приказал он. — Погладь ещё.

По мере того как хорошая девочка гладила его вверх и вниз, он становился всё более возбужденным и клеймил её рот с новой силой. Протолкнул свой язык. Пососал её, требуя ответа. Прикусил нижнюю губу, прежде чем пропустить пухлую плоть между зубами.

Только когда она начала извиваться, он просунул руку между её ног, сорвал трусики и вонзил в неё два пальца.

Её крик удовольствия… музыка для его ушей. Голова Джиллиан откинулась назад, когда она выгнула бедра, позволяя ему погрузить свои пальцы глубже.

— Такая мокрая, девочка. Такая горячая. Тебе нравится иметь часть меня внутри себя.

— Да. Нравится. Нравится. Ещё!

Он вставил третий, и её внутренние стенки сомкнулись, затянув его в перчатку, пока она кончала, кончала и кончала.

— Не останавливайся, — выдохнула она, сжимая его жёсткую длину. — Пожалуйста, не останавливайся.

Не в этот раз.

— Скорее умру. — Он ещё раз прикусил её губу, прежде чем оторвал её руку от своего члена. Сущая пытка! Без давления, которое она оказывала, боль-удовольствие превращалась в боль-боль.

Это того стоит. Пьюк опустился на колени.

Продолжая скользить пальцами по её влажному телу, он прижался губами к её ногам… и лизнул. Самый сладкий мёд на его языке. Он с благоговением ощутил её вкус. Пьюк не пробовал ничего в течение тысяч лет, но попробовал её и не мог насытиться.

Тихие мяукающие звуки, которые она издавала, были подобны небесам. Давление нарастало в его члене. Так хорошо и ужасно одновременно. Он отчаянно нуждался в достижении оргазма. Сможет ли?

— Вот… так… Пьюк! — обхватив пальцами его рога, она повернула бёдра вперёд.

Это стоило чего угодно.

Он прижимался, тёрся и щёлкал языком по её маленькому комочку нервов, пока внутренние стенки не сомкнулись на его пальцах, и Джиллиан не издала ещё один прерывистый крик.

Новый оргазм превратил её мёд в вино, опьяняя.

Он оставался внизу, облизывая её и вдыхая, пока она не успокоилась… пока её последняя дрожь не прошла. Когда же поднялся, их глаза встретились, и пламя, которое он увидел в этих богатых глубинах цвета виски, заставило его татуировку бабочки двигаться по его груди.

Безразличие притих и скрылся, как будто не могло справиться с таким потоком эмоций.

«Хороший мальчик». Пьюк обнял Джиллиан за талию и притянул к себе. Развернувшись, он опустился на колени и положил её на ложе изо мха и полевых цветов.

— Пьюк… Мой Пьюк.

Её, навсегда.

Нет-нет. Сейчас. Только сейчас. Когда её ноги раздвинулись, приветствуя его, он разорвал пояс брюк, чтобы освободить свой пульсирующий член. Сегодня он не проникнет в неё, а только научит справляться с его длиной. И достигнет оргазма. Точно. Он уже очень близко.

У них будет ещё много таких ночей, потому что у него появилась новая цель: доставить жене все те удовольствие, которых ей так не хватало.

Когда он опустился на неё, Джиллиан ударила его ногой в грудь, чтобы остановить. Хотя он хотел огрызнуться и зарычать в ответ — «ничто не удержит меня от того, что принадлежит мне» — но просто вопросительно выгнул бровь.

Она ничего не заметила, её голодный взгляд был прикован к его стержню.

— Контроль над рождаемостью?

— Нет необходимости. — Он погладил себя раз, другой, прежде чем обхватить её лодыжку и поцеловать в икру.

— Нет необходимости?

Он наклонился, нависнув над ней, и прохрипел:

— Намочи руку, девочка.

Морщинка замешательства легла между её глазами. И снова она повторила его слова.

— Намочить?

— Намочи, — подтвердил он.

* * *

Всего несколько секунд назад Джиллиан считала, что её тело было выжато и неспособно испытать ещё один оргазм. Сейчас же, когда Пьюк расстегнул штаны, она осознала важное. Удовольствие чуть не сожгло её заживо.

Удовольствие ещё в ней горело.

Пьюк зажал её руки между ног и втолкнул два её пальца в лоно вместе с одним из своих. На протяжении веков её собственные прикосновения не приносили ничего, кроме разочарования и гнева. Здесь, сейчас, с Пьюком, единственный толчок почти отправил её за край.

Застонав и выгнув спину, она шире раздвинула ноги. Предлагая больше. Предлагая всё.

— А теперь обхвати пальцами мой ствол, — приказал он.

Сгорая от нетерпения, она повиновалась. О. О! Её влага обеспечивала легкое скольжение, позволяя крепче его обхватить. Он качнулся один раз, затем второй, его большое тело нависло над ней.

Выражение его лица…

Был ли когда-нибудь мужчина так красив? В агонии — «из-за меня!» — его глаза закрылись, а губы приоткрылись. Кожа раскраснелась и увлажнилась от пота.

— То, что ты заставляешь меня чувствовать, — сказал он, глядя на неё сверху вниз. Его дыхание стало резким и неглубоким. Звуки, которые он издавал… были настолько плотскими, настолько сексуальными. — Хочу, чтобы это никогда не кончалось. Но тебе нужно крепче держаться, девочка.

Джиллиан снова повиновалась.

— Войди в меня, Пьюк. Пожалуйста. — Она нуждалась в этом. Что он имел в виду, говоря, что нет необходимости в контроле над рождаемостью? Неужели не может сделать её беременной? Возможно, он планировал использовать магию? Или не хотел входить в неё, потому что боялся, что у неё какая-то болезнь? — Меня проверяли… сразу после того. Никого не было с тех пор. Я чиста, клянусь.

Он остановился, просто остановился, и она заподозрила, что это действие — вернее, бездействие — его убивает. Если бы ситуация была обратной, она бы не нашла в себе силы остановиться.

Не сводя с неё пристального взгляда, он провёл двумя пальцами по её подбородку. Нежная ласка. На неё упала капля пота. Нет, не пота. Прохладные капли дождя пробивались сквозь верхушки деревьев. Несколько из них попали на колючие чёрные ресницы Пьюка.

— Никогда не хотел ничего больше, чем быть внутри тебя, — произнес он нараспев, — но я не собираюсь брать тебя. Только не сегодня.

Она ощутила огромное разочарование.

— Потому что остальные рядом?

— Потому что мы собираемся испытать всё. — Он нежно поцеловал её в губы, дразня языком, затем поднялся на колени.

Собирается оставить её? Нет!

— Это моё, — сказала она, поднимаясь, чтобы вновь обхватить его член. Когда Джиллиан погладила его сильнее, быстрее, его бёдра дёрнулись. — Я хочу доставить тебе удовольствие. Дай это мне.

Всё, что она хотела бы пережить с мужчиной, Пьюк сделал за одну ночь. Он вроде как пригласил её на ужин. А сейчас наступил черед эротического танца и настоящий обмен подарками. Он заставил её кончить; теперь она сделает то же самое для него.

— Да. Тебе, всё тебе.

Он запустил руку в её волосы и обхватил зад другой, притягивая её ближе, наклоняясь к её губам и целуя.

Затем… о! Придерживая рукой её попку, он дотянулся и провел кончиками пальцев по её пульсирующей сердцевине. Джиллиан начала раскачиваться взад-вперёд, насаживаясь на эти пальцы и одновременно поглаживая массивную эрекцию Пьюка. Вскоре они уже извивались друг против друга, подражая движениям секса.

Продолжая двигаться. Продолжая поглаживать. Отчаянно.

— Как ты… как я могу?.. — она вскрикнула, когда удовольствие снова взорвалось внутри неё. Сильнее, чем раньше, земля разверзлась, жизнь поменялась. На одно блаженное мгновение её наполнило абсолютное удовлетворение. У неё было всё, что она когда-либо хотела, всё, что ей могло когда-нибудь понадобится.

— Девочка. Моя девочка. Ты делаешь это. Ты заставляешь меня… я кончаю! — его голова откинулась назад, и он зарычал на деревья, когда его бедра дёрнулись снова и снова, и горячее семя пролилось на её руку.

Придя в себя, они умылись в пруду. Он сбросил штаны по пути, представив ей своё обнаженное тело. «Такой красивый. Такой совершенный». Закончив, они вернулись на своё место среди цветов, где Джиллиан прижалась к нему и положила голову на плечо. Напряжение покинуло его, их обоих.

— Пьюк? — спросила она.

— Да?

— Это было весело.

И необыкновенно, и чудесно.

— Да, — повторил он.

— Только не заморозь меня, — прошептала она. — Не сегодня.

Он снова с нежностью поцеловал её в висок.

— Не сегодня, — согласился он.

Глава 28

Джиллиан всю ночь прижималась к Пьюку, его тепло и запах окутывали ее, как и его руки. Его мягкие ноги согревали, как самое теплое одеяло.

То, что они сделали… лучше, чем ее фантазии. И он даже не проник в нее!

Как он отнесется к ней завтра? Вернется ли Ледяной Человек?

Как поступит, если Ледяной Человек вернется навсегда?

Она некрепко спала, просыпаясь, время от времени, слишком боясь провалиться в глубокий сон. Она сомневалась, что Пьюк вообще спит. Он оставался напряженным и настороженным, готовый убить любого, кто приблизится к их оазису.

Только перед самым восходом солнца его тело расслабилось. Джиллиан высвободилась из его объятий и натянула платье. Если даже взглянет на мужа — или что-то большее — и она уже не сможет уйти.

Он повернулся на бок, его глаза были закрыты, выражение лица безмятежное, почти мальчишеское. Почти, потому что с его мышечной массой он никогда бы не смог сойти ни за кого другого, кроме как за сильного мужчину.

Сожаление неотступно преследовало ее, пока она пробиралась обратно в лагерь, кормила и поила Арахиса, а затем проскользнула в свой спальный мешок.

— Все, на что ты надеялась, и даже больше? — спросил Уильям. Впервые его голос прозвучал безразлично, лишенным всяких эмоций.

Она глубоко вздохнула и сказала правду, только правду и ничего, кроме правды.

— Да, — и она не будет чувствовать себя виноватой. — Он мне нравится, Лиам.

— Я же говорил. Связи он нравится. Ты его совсем не знаешь.

Он и раньше винил во всем эту связь. И она тоже. И Пьюк. Но это не меняло ее чувств.

Вскоре над головами появились солнца, и Пьюк вошел в лагерь, освещенный яркими золотыми лучами. Ее сердце затрепетало, а живот сжался, когда она вспомнила, что они делали… что она до сих пор хотела делать. Он обещал ей все.

Пьюк искупался, его волосы снова были влажными, но не надел рубашку, его мускулы и татуировки выглядели впечатляюще. На нем были чистые брюки.

Он даже не взглянул в ее сторону. Сожалел ли он об их решении? Она изучала его пустое лицо, надеясь уловить какую-нибудь малейшую реакцию, когда он приблизится, но Ледяной Человек вернулся с удвоенной силой.

Почему? Почему он не хочет чувствовать, ведь Безразличие не может его наказать?

Из-за тех последствий, о которых упоминал?

— Я взял на себя смелость наколдовать новую форму. — Все еще отказываясь смотреть в ее сторону, он бросил ей футболку.

Сбитая с толку, она села и изучила одежду, которую он, должно быть, создал с помощью магии. Надпись на груди: «Мне нравится Пьюк».

Джиллиан фыркнула и засмеялась. Как мило. И удивительно.

— О, хорошо. Салфеточка для моего паха. — Уильям бросился к Пьюку и забрал у него одежду. — Я вернусь, — сказал он, прежде чем исчезнуть из виду.

Когда Джиллиан переодевалась в новую футболку и кожаные брюки, Пьюк отвернулся. «Боится своих чувств, если посмотрит на меня, или не интересуется?»

— Собираешься притвориться, что прошлой ночи никогда не было? — спросила она, когда почистила зубы и заплела волосы.

— Так было бы лучше для нас обоих, но я не могу притворяться. — Он повернулся к ней, позволив увидеть огонь, пылающий в его глазах.

Уже гудя от предвкушения и желания, она сделала шаг к нему. Он сделал шаг к ней…

Винтер и Камерон вышли из своих палаток.

— Униформа, — проворчал Пьюк и бросил брату с сестрой футболки. «Вперед, команда Пьюкиллиан».

Всегда ворчливые по утрам, Винтер и Камерон бормотали какую-то чепуху, пока шли к реке. Джиллиан сделала еще один шаг к Пьюку, но остановилась, когда Уильям снова появился. Ах! Время работало против них.

Волосы Уильяма были мокрыми, он надел чистую черную футболку, которая подчеркивала его бицепсы, и камуфляжные брюки с множеством карманов. И молча стал собирать свои вещи.

Джиллиан ненавидела причинять ему боль. Ненавидела видеть его таким расстроенным и отстраненным. Но не могла дать желаемое.

Вскоре после того, как брат и сестра вернулись, Уильям сказал:

— Теперь, когда группа снова вместе, мы должны идти. Чем скорее начнем, тем скорее закончим.

«И тем скорее отпустит меня Пьюк».

С комком в животе она подошла к Арахису. Когда Пьюк подошел к ней сзади, ее затылка коснулось теплое дыхание, а нос уловил запах торфяного дыма и лаванды.

Он взял ее за талию и посадил на химеру. Он ничего не сказал, просто направился к… ладно, она уже забыла, какое дурацкое имя дала его животному. Грецкий орех? Пекан? Неважно. Она бы назвала этого парня Чокнутый Орешек.

Остальные сели в седла. С Уильямом во главе, Камероном и Джиллиан посередине, Винтер и Пьюком позади, они рысью направились к входу в лабиринт.

— Да начнется игра, — сказал Уильям и исчез в темном тумане.

Когда песчаные дюны исчезли, зло начало покалывало кожу Джиллиан, холодя её до самых костей. Окружающий песок сменился лесом. Жутким лесом с искривленными, искалеченными деревьями, насекомыми и человеческими костями, разбросанными по земле… остатки тех, кто вошел в лабиринт и пал жертвой его ужасов?

Джиллиан прихлопнула докучливую муху размером с грейпфрут, пока изучала каждое дерево, в надежде найти cuisle mo chroidhe… нет, не повезло. Что же она увидела? Кедры, сосны и вечнозеленые растения кишели змеями и пауками. Она вздрогнула и потянулась за кинжалом, чтобы через мгновение нахмуриться. Ножны оказались пустыми.

Оглянувшись через плечо, она увидела отблеск серебра за туманом.

— Стойте. — Она спрыгнула с Арахиса и бросилась к входу… запрещено! Ее мозг стукнулся о череп, когда она врезалась в невидимую стену и повалилась назад.

Несмотря на головокружение, она шагнула вперед… и снова врезалась в невидимую стену.

Пьюк и Уильям тоже спешились и толкнули стену.

— Мы застряли, — сказал Пьюк и нахмурился. — Магия удерживает нас здесь, без оружия. Мое тоже пропало.

— Наше тоже, — в унисон ответили Винтер и Камерон.

— Мне удалось сохранить своё. — Поджав губы, Уильям куда-то переместился. И снова появился на том же месте, нахмурившись. — Я не могу переместиться за пределы лабиринта.

Отлично! Замечательно!

— Нам придется продолжать двигаться вперед. И взять у тебя оружие, конечно.

— Одолжить — значит забрать навсегда, — объявила Винтер. — Подарок, данный этой девушке, никогда не будет возвращен.

Они направились к своим химерам, где Уильям раздал удивительное количество кинжалов и мечей, которые вытаскивал из воздуха.

Снова вскочив на химер, они поехали вперед, держась поближе к реке и внимательно следя за каждым шагом. Запахи гнили и разложения, казалось, пропитал воздух, а температура начала опускаться.

— Там мины, — сказал Пьюк, выводя Чокнутого Орешка на ровный участок земли. — Там, там и там. Мы должны идти пешком. Медленно.

Хорошо. Но чем глубже они забирались, тем больше ловушек обнаруживали. Сплетающие лианы, падающие сети и прикрытые ямы. В принципе, весь лабиринт был разработан так, чтобы заставить посетителей пуститься в бегство от ужаса.

«Очень плохо и очень грустно, Син». Джиллиан больше ничего не пугало. За исключением, может быть, ее растущих чувств к Пьюку.

* * *

Умение сосредоточиться никогда не было более важным. Опасность таилась за каждым углом, Безразличие не затихал, и все же Пьюк не мог перестать думать о Джиллиан.

Он кончил ей в руку, испытывая при этом чистейшее удовольствие. После этого он держал ее в своих объятиях, пока она спала, защищал от всего мира и получал такое же удовольствие. Проснулся, чтобы увидеть её, однако она ушла. Это привело его в бешенство.

Ему просто выворачивало кишки от того, что он опять нуждался в ней и знал, как ограничено их совместное время.

Но теперь она в его власти, и инстинкт требовал, чтобы он оставался рядом и охранял ее. Вот почему он подъехал на своей химере ближе и встал между Камероном и Джиллиан, и не по какой другой причине.

«Надо игнорировать её сладкий запах. Голод истязает мой живот».

Сделав Камерону знак отойти в сторону, Пьюк сказал:

— Твоя очередь, девочка. Я рассказал тебе о своем прошлом, теперь ты должна рассказать мне о своем.

Взгляд, который она бросила на него, полный изумления, воспламенил его. Или спалил.

— Что бы ты хотел узнать? — спросила она.

— Всего лишь всё. — Каждая её частичка интриговала каждую его частичку.

— Ну, я ела, писалась и плакала, — сказала она, передразнивая его.

— Ладно. Признаю, что я второй самый раздражающий человек в Амарантии.

Теперь она рассмеялась, и этот звук восхитил его и очаровал. «Я это сделал. Я заставил ее смеяться — я заставлял ее веселиться, как Уильям».

— Какое-то время я была самой обычной девчушкой, — сказала Джиллиан. — Любила сказки, единорогов и розовый цвет. В двенадцать лет я решила, что хочу иметь собственный салон. Мой отец — мой настоящий отец — позволил мне завивать ему волосы и красить ногти. — Она широко улыбнулась, но тут же нахмурилась и вздрогнула. — Он умер вскоре после этого. Авария на мотоцикле. Через год мама снова вышла замуж за моего отчима… он…

— Это он тебя обидел. — Пьюк задрожал от нереализованной ярости, готовый совершить убийство. Нуждаясь в этом.

Она кивнула. Затем глубоко вздохнула и расправила плечи.

— Он и двое его сыновей. Он растил их чудовищами, и они превзошли все ожидания.

«Успокойся. Соберись».

— Твоя мать никогда не приходила тебе на помощь?

— Однажды я собралась с духом и рассказала ей, что происходит, — ответила Джиллиан, и с каждым словом голос становился всё тверже. — Она разозлилась на меня, говорила, что я неправильно понимаю вполне приемлемые проявления любви.

«Моя бедная, милая дорогая». Отчаянно нуждаясь в помощи, она её не нашла.

— Нет никакого ложного представления об изнасиловании. — Будучи молодым солдатом, он сидел в первом ряду, когда армии его отца грабили вражеские деревни. То, что взрослые мужчины делали с беспомощными женщинами и детьми…

Когда Пьюк и Син достаточно окрепли, они позаботились о том, чтобы мужчины заплатили за свои преступления.

— Нет, — ровным голосом ответила Джиллиан. — Его нет.

— Мне очень жаль, девочка. Прости за каждый пережитый тобой ужас. И я горжусь той женщиной, которой ты стала. Храброй и смелой. Заступником для тех, кто нуждается в помощи. Всегда шагаешь вперед, никогда не стоишь на месте. Ты не просто говоришь о том, что нужно изменить, ты выходишь и делаешь эти изменения.

Для Амарантии… для Пьюка.

Она удивленно моргнула и сглотнула.

— Я… спасибо.

— Однажды ты сказала, что веришь, будто Уильям убил твоих обидчиков, — сказал Пьюк.

— Она была права. Я так и сделал. — Уильям подъехал на свой химере с другой стороны Джиллиан и криво улыбнулся. — Даже твою мать, крошка. Я разрубил ужасную четверку на куски и наслаждался каждой секундой.

— Наконец-то ты признал это! — воскликнула она, хмуро глядя на него. — Почему ты отказывался подтвердить или опровергнуть это до сегодняшнего дня? И зачем было убивать мою мать? Я знаю, что она все испортила. Она мне не нравилась, но я также и любила ее.

— Вот. Вот почему я молчал. Ты любила ту, кем она была для тебя много лет назад, не желая признавать, что ненавидишь ту, кем она стала. Я знал, что ты попросишь меня пощадить ее и обидишься за отказ. — Подул ветер, черные локоны Уильяма заплясали вокруг его лица. — Честно говоря, я не был уверен, что ты достаточно сильна, чтобы справиться с правдой. До сих пор.

Пьюк действительно восхищался мужчиной за его поступок и завидовал убийствам, желая, чтобы смертные могли умереть не один раз. Хотя он сомневался, что тысячи смертей было бы достаточно для этих конкретных смертных. Но преобладающая эмоция? Родство. Джиллиан тоже предал любимый человек. Она понимала боль предательство семьи так, как не понимали и не могли понять многие другие.

Она понимала Пьюка.

— Я не обижаюсь на тебя, — сказала она Уильяму. — Я разочарована.

«А я в восторге. Ненавижу его!»

— Но, — добавила она, — отныне ты не совершишь хладнокровного убийства ради меня, не поговорив сначала все детали.

Винтер ахнула.

— Смотрите, смотрите, смотрите. A cuisle mo chroidhe без пауков и змей!

Словно обрадовавшись такому отвлечению, Джиллиан спрыгнула с Арахиса.

— Винтер, ты наша спасительница. — Она бросилась к низкому толстому дереву.

— Обустраивайтесь, ребята, — объявил Камерон. — Мы пробудем здесь некоторое время.

Пьюк соскочил и произнес:

— Осторожно, это может быть ловушка.

Используя магию, как невидимые очки, он искал любые признаки неприятностей. Никаких растяжек и бомб. Никакого магического оружия. И все же дерево начало защищаться, сочась ядом всякий раз, когда что-то пробивало слой его коры, ядом, который мог парализовать человека на несколько дней.

— Кажется, все в порядке, — сказал он.

Уильям бросился к Джиллиан с пилой в руке.

— Если ты хочешь сироп, я достану его для тебя.

— Это так любезно с твоей стороны, — она улыбнулась ему, и Пьюк заскрежетал зубами. «Действительно ненавижу его». — Но я не позволю тебе рисковать…

— Я принесу сироп для Джиллиан. — Пьюк схватил пилу и, держа ее за один конец, поместил лезвие в центр ствола дерева. — Это мое родное королевство. Я знаю все входы и выходы. А ты нет.

— Я знаю все обо всем, — Уильям ухватился за другой конец. — И я сделаю это.

Они дрались из-за пилы, один тянул влево, другой — вправо, пока не начали работать вместе.

— Ну, тогда ладно, — Джиллиан отряхнула руки. — Я просто отойду, и буду наслаждаться шоу.

Пьюк и Уильям работали часами. Каждый раз, когда они прорезали один слой коры, образовывался другой, ещё больший. Пьюк не переставал пилить, даже когда его руки покрылись волдырями и начали кровоточить.

Когда ему стало слишком жарко, он сбросил рубашку. А может, просто хотел, чтобы Джиллиан увидела, как напрягаются его мышцы и пульсируют сухожилия.

Она обмахивала щёки, как будто перегрелась. Винтер веселилась.

Когда же Уильям снял рубашку, Камерон произнёс:

— Я не гей, но ты можешь изменить мое мнение, Вилли. Просто скажи слово.

— А как же я? — Спросил Пьюк.

Рука Винтер взметнулась в воздух.

— Я! Я! Я бы стала лесбиянкой ради тебя.

Он бросил на неё убийственный взгляд.

— Что? — спросила она. — Рога не по моей части.

Джиллиан прикрыла рот рукой, безуспешно пытаясь подавить улыбку, и ее глаза цвета виски заблестели от смеха.

Его сердце подпрыгнуло, татуировка бабочки задвигалась по телу. Ему показалось, что уголки его рта приподнялись… еще выше…

Его жена смотрела на него с чем-то похожим на благоговейный трепет… взгляд, который он, возможно, хотел бы видеть каждый день до конца своей жизни.

«До конца его жизни…»

Слишком долго Пьюк был ходячим мертвецом, борющимся со всеми своими чувствами, все ближе знакомясь с горем.

«Хочешь что-то изменить? Поступай по-другому».

Он должен взять страницу из книги Джиллиан и бороться за лучшее. Чтобы сохранить жену, ему не нужно забывать о своих целях, понял он. Он просто должен их изменить.

Глава 29

Талиесин Анвэл Кансгнос Коннахт расхаживал по своим покоям. Он отослал своих трех любовниц и охранников прочь. «Не доверять никому. Даже самому себе!» Он проверял свою невесту… да? Или отпустил ее?

«Не могу вспомнить». Потом он…

Син сделал глубокий вдох. Неужели он действительно сделал то, о чем подумал?

В его голове крутились подозрения, так много подозрений. Должно быть, он это сделал. Только у него были возможности.

На протяжении веков Син собирал магию. Он хранил каждую силу, мощь и способность в коробках, подобных той, в которой Красная Королева когда-то хранила Безразличие. Для него коробки стали батарейками.

Он использовал эти батареи только дважды. В первый раз, чтобы создать и укрепить лабиринт вокруг земли Коннахт, защищая свой народ.

«Я лидер, которому нет равных. Почему они меня презирают?»

Во второй раз… чтобы создать мощную бомбу.

Это было правильно! Он использовал бомбу против Посланников во время одной из их церемоний, разрушив их любимый храм и убив большинство их элитных солдат.

Почему, почему? О, да. Чтобы спасти себя и свой народ. Конечно, свой народ. Это был их дом, а Посланники планировали вторгнуться сюда, уничтожить всех и саму Амарантию. Оракулы его предупреждали.

Или, может быть, они сказали Сину, что Посланники уничтожат Амарантию, если он установит бомбу? Порядок событий его смутил. Но это не имело значения. Что сделано, то сделано.

Ему нужно было снова поговорить с Оракулами и решить, что делать дальше.

Если Посланники надумают отомстить…

Он хотел убедиться, что они не смогут войти в Амарантию.

А теперь, что делать с Пьюком? С каждой секундой брат Сина приближался к крепости Коннахт. Он чувствовал его присутствие.

«Люблю его… не хочу ему вредить…»

Но Пьюк хотел навредить Сину, убить его. И теперь у Пьюка была связанная жена. Покорительница Дюн. Любит ли она Пьюка? Может да, а может, и нет. Но возможно. Пророчество…

«Не смогу преодолеть это. Должен преодолеть».

Син должен был убить девушку, как только узнал о ней… еще много веков назад. Но убить ее означало убить Пьюка. Он не был готов покончить с жизнью своего брата. Может быть, никогда не будет готов.

«Одно или другое. Я или он».

Син ударил кулаками по вискам, а затем швырнул гнусные проклятия в потолок. Слишком долго он был веревкой в ужасной игре перетягивания каната. Сделай это. Нет, это. Нет, то. До сих пор ни один из поступков не помогал ему, его брату или их людям. Син только вызывал разрушение.

Так почему же он продолжал воевать с самим собой? Почему бы не сдаться и не умереть?

«Потому что! Не мог сдаться». Пьюк нуждался в нем, всегда будет нуждаться. У его брата были враги, и Син должен ему помочь. Убить всех. Если он убьет всех жителей Амаратии, никто не причинит боль Пьюку. Дополнительный бонус: не остается никого, кто предал бы Сина.

И горожане заслужили его злобу. Еще как! Каждый день они пытались что-то украсть у него, чаще всего деньги, детей, магию. Никому нельзя было доверять.

Сколько раз женщины в его гареме пытались отнять у него семя? Сколько стражников замышляли его падение? Сколько врагов прятались в тени, наблюдая за ним, ожидая подходящего момента для удара? Слишком много, чтобы сосчитать.

Син слышал шепотки среди своего народа. «Безумный. Параноидальный. Подозрительный».

Он расхаживал взад и вперед, взад и вперед. В этой самой комнате после боя он часто лечил раны Пьюка. Пьюк Непобедимый, однажды решивший править всей реальностью вместе с Сином. Но однажды Пьюк поддался бы искушению. Он бы убил Сина. Вероятно, во сне. Любовь брата не могла превзойти жажду править.

«Лучше предать, чем стать преданным».

Лучше ли?

Ему нужно поговорить с Пьюком. Но сначала с Оракулом.

Вооружившись мечами, кинжалами и ядами, Син воспользовался магией, чтобы изгнать других из своей спальни, и пересек созданные им тайные проходы, спускаясь все ниже и ниже, чтобы добраться в подземелье под крепостью.

— Ты вернулся наконец-то. — Знакомый женский голос эхом отразился от окровавленных стен.

Син остановился у клетки, из которой раздавался голос, и взялся за прутья.

— Привет, Оракул.

Она съежилась в дальнем углу, покрытая грязью, укрывающий ее туман испарился. С ее безупречной темной кожей, волосами голубыми, как стремительная река, и глазами зелеными, как оазис, она была красавицей, не похожей ни на кого другого.

Красивая, но не такая уж всезнающая. «Никогда не видит, что я иду…»

Никто и никогда этого не делал. Он же с легкостью захватил Оракула.

Теперь у него мелькнуло подозрение: «А что, если она хотела, чтобы ее схватили?»

Кровь застыла у него в жилах. Он должен её убить. Прежде чем она сможет предсказать ему худшую судьбу.

Нет! Ему нужно знать будущее, чтобы лучше защитить себя от него.

— Изменилось ли первоначальное пророчество? — спросил Син. Он слышал, что Пьюк посетил Оракулов много веков назад и предложил тогда свое сердце. Что там было сказано? Какими способами бы он ни мучил эту девушку до сих пор, она отказывалась рассказать. — Меня заставят убить брата?

— Ты знаешь цену моим видениям, король Син.

Жадная девка. Неважно. Он пришел подготовленным.

— Конечно. — Он взял кинжал и погрузил его кончик в глазницу. Не обращая внимания на жгучую боль, он резал до тех пор, пока его глазное яблоко не вывалилось.

Оракул ошеломленно наблюдала за происходящим.

— Возможно, ты сможешь использовать его, чтобы увидеть мир моими глазами, — сказал он. Стиснув зубы и чувствуя, как теплая кровь струится по его лицу, он бросил жуткое подношение к ногам девушки.

Несмотря на несколько недель голода, она обладала грацией змеи, когда скользнула к нему, чтобы поднять небольшой по весу глаз на ладони.

— Из этого получится хорошая серьга. Я даже представляю — яркая деталь у каждой женщины любого королевства. Никогда не выйдет из моды. — Она засмеялась, как будто увидела секрет, которого он не знал. — Ты бы подумал, что это смешно, если бы знал, какой ужас тебя ждет.

— Хватит! Расскажи мне то, что я хочу знать.

Она улыбнулась белой, зубастой улыбкой, возможно, самой жестокой, которую он когда-либо видел.

— Глупый Син. Возможно, наши предсказания всегда сбываются, потому что восприятие — это реальность. А может, и нет. Разве Посланники планировали напасть на тебя до того, как ты нанес им удар? Ты никогда не узнаешь. Стал бы твой брат играть против тебя, если бы ты сам не играл против него? Опять же, ты никогда не узнаешь. Но ты хочешь знать, изменилось ли первоначальное пророчество из-за твоих поступков. Очень хорошо. Я тебе скажу. Нет. Один из вас умрет от руки другого. Но теперь есть поправка.

Он ничего не говорил, просто смотрел.

Ветер пронесся по подземелью, свистя сквозь металлические прутья и играя длинными лазурными волосами, когда она приблизилась к нему.

— День придет, день придет скоро, верхом на крыльях ярости. Месть для тебя отмерена. В конце концов, ты найдешь свою возлюбленную, но не сможешь претендовать на нее, потому что останешься без головы.

* * *

Будучи одним из девяти князей Преисподней, он нес слишком много обязанностей, но пакет льгот по медицинскому обслуживанию не мог быть исчерпан. Если Гадес хотел жить, он жил.

Он прошелся по залам Великого Храма, запасному месту встречи Посланников. Его рука небрежно покоилась в кармане брюк, пальцы сжимали маленький осколок стекла. Теперь он никогда не выходил из дома без него. Без ее части. Враг и желанный союзник. Однажды он ее завоюет. Должен, иначе все, за что он боролся, будет потеряно.

Но он не собирался о ней думать.

Как и любой хороший хамелеон, он менял свой «вид» в зависимости от того, с кем сталкивался. Сегодня он выбрал облегающую черную футболку, черные кожаные штаны и заляпанные грязью берцы. Именно этого от него и ждали. Пусть Посланники думают, что знают его.

Лучше устроить им засаду позже.

Он редко посещал третий уровень небес, несмотря на его репутацию развратника, и никогда не был на этом — втором уровне, где обычно собирались Посланники.

Никогда… до сегодняшнего дня. Отчаянные времена, отчаянные меры.

Крылатые убийцы демонов не любили его, и это чувство было взаимным. Его бы здесь не оказалось, если бы жизнь его сына не была в опасности.

Уильям Темный понятия не имел об опасности, нависшей над ним.

По крайней мере, выглядел Гадес хорошо. В храме были самые большие витражные окна, когда-либо сделанные, разноцветные лучи проникали в здание, освещая его путь.

За ним шла целая армия. Восемь других князей Преисподней, а также сын и дочь Гадеса, Баден Ужасный и Пандора Сладкое Угощение. Прозвище, которое она презирала, вот почему все особенно часто так её называли.

Среди восьми: Рэтбоун Единственный, оборотень, правая рука Гадеса, непохожий ни на кого другого. Ахиллес Первый, ужас, о котором большинство легенд ничего не знало. Нерон, который предпочитал жить без титула, что делало его Шер или Мадонной Преисподней. Вдовий Барон. Габриэль Безумный. Фалон Забытый. Хантер Карающий и Бастиан Незваный, которые были братьями.

Каждый мужчина носил клеймо Гадеса: два кинжала по бокам гораздо более длинного меча.

Вместе они воевали против другого мужчины, который называл себя Князем Всех Князем, с Люцифером Разрушителем. Коварным. Повелителем Мертвых. Великим Обманщиком. У него было много имен, и ни одно из них не было хорошим. Он был старшим сыном Гадеса, усыновленным, как и Уильям.

Но больше они не связаны.

Когда-то разорванные некоторые связи не восстанавливаются.

Гадес подошел к двойным дверям, одним ударом распахнул их и вошел в огромную комнату. Бесчисленные Посланники стояли рядами, готовые к битве. От лучших из лучших — Лисандра и Захариила — до новоизбранной Элитной Семерки с их золотыми крыльями, до генералов с их белыми и золотыми крыльями, до воинов с чисто-белыми крыльями.

В этой группе не было ни Приносящих Радость, ни Целителей, по крайней мере, сегодня. Кто еще отсутствует? Их предводитель, Всевышний, он же Единственный Истинный Бог… по крайней мере, Гадес его не видел.

Подняв подбородок, Гадес объявил:

— Я слышал о вашем плане напасть на реальность Амарантию.

Один из Элитной Семерки выступил вперед, говоря:

— Ты знаешь, кто я?

Кивок.

— Аксель, один из недавно повышенных до Семерки. — Гадес холодно улыбнулся. — Я все знаю. За исключением деталей, слишком незначительных, чтобы их запоминать. — Он даже знал, почему у Акселя такие же темные волосы, симметричные черты лица и прозрачные глаза, как у Уильяма.

Аксель был брошенным ребенком, найденным и воспитанным любящей семьей Посланников.

Гадес также нашел Уильяма совсем маленьким — брошенным — и взял к себе.

Эти двое никогда не должны встретиться.

— Я собираюсь сказать. Ты и твоя компания весельчаков… — Аксель подмигнул Пандоре, — …горячи. Если мы не поубиваем друг друга, я бы хотел узнать тебя лучше. — Она гневно сверкнула глазами, и он послал ей воздушный поцелуй. — Мы уже давно смотрим на «Абракадабру» или как ее название. Там творится серьёзное зло. Что и показала бомба, принесённая сюда одним из королей. — В конце его тон стал жестче.

К тому же у него была непочтительность Уильяма.

Высокий, мускулистый мужчина с белыми волосами, с покрытой шрамами алебастровой кожей и неоновыми красными глазами, подошел к нему. Его звали Ксерксес, и тайны скрывались в его очах. Ужасы, которые он скрывал от своих товарищей.

— Мы держали бомбежку в тайне, никому не говорили, — сказал Ксерксес глубоким и хриплым голосом. Когда-то, прежде чем достиг полного бессмертия, он повредил свои голосовые связки. — Половина нашей Семерки уничтожена. Других повысили в должности и поставили перед ними только одну цель. Ликвидировать Талиесина Анвэла Кансгноса Коннахта. Он один несет ответственность за нашу трагическую потерю. Возможно, он знал, что мы следим за его домом, и решил нас задержать. Там много демонической активности. Но какова бы ни была его причина, он должен заплатить.

Талиесин, младший брат Пьюка.

Через тайные каналы связи Уильям держал Гадеса в курсе всего, что происходило в Амарантии, и даже того, что они застряли в лабиринте. Если Посланники ударят сейчас, Уильям окажется ранен или еще хуже. Пьюк и девушка тоже.

Если с девушкой что-то случится, Уильям обвинит во всем Гадеса.

Кроме того, Гадес хотел завербовать Пьюка — и всю Амарантию — на свою сторону в войне против Люцифера. Скоро у Великого Обманщика не останется союзников.

— Вы не можете уничтожить целую реальность, основываясь на действиях одного человека, — объявил Гадес… несмотря на то, что сам он, по сути, уничтожил целые королевства, основанные на действиях одного человека. Дважды.

Ради Уильяма, он с радостью сменил пластинку. Его сын заслуживал счастья. Это означало, что Амарантия должна была процветать, Пьюк должен остаться женатым на Джиллиан, а Уильям должен благословить этот брак. Он работал над этим.

— Мы можем это сделать, — сказал Ксерксес, сжав кулаки. — И сделаем. Мы не смогли добраться до Талиесина иным путем. Его нужно остановить, прежде чем он взорвет еще один храм или даже весь наш вид.

Вперед вышел блондин. Тейн из Трех.

— Вокруг Сина существуют непроницаемые силовые поля. Если мы уничтожим реальность, мы уничтожим его. Конец истории.

— Да. Конец одной истории, — подтвердил Гадес, — но начало другой. Война, боль, смерть и потери, потому что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы наказать всех тех, кто решит действовать против меня таким образом. И давайте не будем забывать о невинных, которых вы будете убивать. Не лицемерно ли?

Послышалось неодобрительное шипение. Агрессивное рычание.

— Вам не нужно встречаться с Талиесином, — добавил Гадес. — Уильям Темный поклялся наказать воина. Сейчас он находится внутри силового поля, направляясь к Талиесину, и его слово так же твёрдо, как камень. Ему просто нужно больше времени.

— Время — не то, что мы готовы предоставить. — Раздраженный комментарий исходил от другого из Семерки по имени Бьорн, мужчины с темными волосами, бронзовой кожей и радужными глазами. — Наша месть должна быть быстрой, и уже прошли дни, пока мы делали все возможное, чтобы быстрее оправиться.

Когда другие Посланники проскандировали «Убить его!», Рэтбоун превратился в черную пантеру, свою любимую форму.

Толпа затихла, а другие князья Преисподней приготовились к битве. Серебряные доспехи заменили кожу Ахилла. В руке Нерона появилась невероятно мощная дубинка. Барон сверкнул зубами — яд капал с его клыков.

В каждом кулаке Габриэля появилось по обоюдоострому топору… одним ударам можно переломать все кости в теле человека. Татуировки на груди Фалона ожили, исчезая с его кожи и окружив его тенями. Хантер и Бастиан исчезли, внезапно став невидимыми невооруженным глазом.

Гадес усмехнулся.

— Вы дадите моему сыну две недели, или мы начнем войну прямо сейчас. Решайте. — Он намеренно не уточнил, имел ли в виду смертное время или Амарантийское. После того, как они договорятся, он сообщит им о разнице во временных пространствах.

— Ты уже воюешь с Люцифером, — сказал Ксерксес, стиснув зубы. — Ты действительно хочешь связаться и с нами?

— Что я хочу и что делаю, редко совпадает. — Он всегда делал то, что должен и когда должен. Как бы это ни было неприятно. Не было такой черты, которую бы он не пересек.

Обе стороны стояли лицом к лицу, оценивая друг друга. Посланники скоро узнают, что ребята из Преисподней никогда не отступают. Они скорее умрут за то, во что верят, чем будут жить с сожалением.

Воцарилась тишина… но только внешне.

Как и Посланники, его люди имели возможность общаться внутри своего сознания.

Нерон: «Чем дольше мы ждем, тем более слабыми они нас считают. Давайте докажем нашу силу».

Пандора: «Всегда так отчаянно рвешься в бой, Нерон. Но часто себя переоцениваешь».

Рэтбоун: «А что ты имеешь против действий, Сладкое Угощение? Не хватает в последнее время?»

Пандора: «Иди в жопу».

Рэтбоун: «Здесь или когда мы вернемся домой? Я в любом случае в деле».

Баден: «Пожалуйста, детки».

Ахиллес: «Кто из вас пил мой латте сегодня утром? Скажите мне, прежде чем я начну вскрывать животы, чтобы проверить».

Бастиан: «У Посланников есть шестьдесят секунд, чтобы принять решение, или я убью всех и вернусь домой. Я оставил женщину привязанной к моей кровати, а ее мужа прибитым к моей стене».

Хантер: «Разве ее муж не наш отец, а женщина не наша мачеха? И разве ты не занимаешься этим уже почти сто лет?»

Бастиан: «Некоторые игры не надоедают».

Габриэль: «Напомните мне не принимать пригласительные в ад на следующее семейное собрание».

Фалон: «Напомните мне разослать пригласительные на следующее семейное собрание».

Барон: «Кто-нибудь хочет захомячить бургер после всего этого?»

Баден: «Моя женщина ждет меня. Если кто-то не начнет действовать в ближайшее время…»

— Очень хорошо, — наконец объявил Ксерксес. — У Уильяма есть около двух недель, чтобы убить Талиесина Безумного.

— Две недели по Амарантийскому времени, — добавил Тейн, и Гадес выдохнул — его план разгадали. — Если он добьется успеха, Амарантия будет жить. Если потерпит неудачу, мы уничтожим реальность и всех её жителей.

Глава 30

Джиллиан наблюдала за тем, как смертельно уставший Пьюк и Уильям добывали сироп из cuisle mo chroidhe. Наконец, их тяжкий труд окупился. И все же, она не была так взволнована своим любимым лакомством, как раньше. Вернее, ее вторым любимым лакомством. Она нашла что-то более сладкое и еще более редкое. Улыбку Пьюка.

«Думаю, что оргазмы меняют жизнь».

Награда Самый Красивый Мужчина достается…

Его лицо просияло. Глаза пылали, а в уголках глаз появились морщинки. Резкие черты лица смягчились. Рот изогнулся, как полумесяц, и показались идеально белые зубы.

«Когда я ещё смогу это увидеть?»

Усмехнувшись, она подскочила к ним.

— Ребята, вы мои…

Злобный рев раздался в отдалении, заставив ее замолчать.

Все одновременно потянулись за оружием. Со следующим ревом Пьюк выругался.

— Песчаный Человек, — выплюнул он.

Джиллиан застонала. Она никогда не сталкивалась с Песчаным Человеком, но слышала ужасные истории, которые родители рассказывали своим детям. Предостерегающие истории, чтобы невинные детки не бегали ночью по дюнам.

В отличие от земных легенд, Амарантийский Песчаный Человек не приносил хорошие сны. Сделанный полностью из песка и магии он засыпал песком, пока жертва не задохнется. И поскольку у него не было органов, которые можно было бы повредить, ему нельзя причинить боль или даже дать отпор.

— Мы выкопаем колодец, — Уильям вытащил из воздуха лопату. — Вода сделает его неподъемным.

— Нет времени. — Пьюк бросился к Чокнутому Орешку, чтобы отстегнуть рюкзак. — Камерон и я уведем это существо от вас подальше.

Стойте. Подождите.

— У меня есть идея, — сказала Джиллиан. — Мы можем…

— Ты защитишь Джиллиан, Растопитель Трусиков, — прорычал Пьюк, направив кинжал в сторону Уильяма. — Оставайся с ней. Охраняй ценой своей жизни.

Разочарованно хмыкнув, Винтер всплеснула руками.

— Неужели никто не позаботится о моей безопасности?

— Ты ни за что не станешь героем, — сказал Уильям Пьюку. — Ты останешься здесь и будешь охранять Джиллиан. А я убью это существо, и мы пойдем дальше. Вы сможете поблагодарить меня позже.

— Дурак! Ты не сможешь так просто убить Песчаного Человека, — проскрежетал Пьюк.

— Ты не можешь так просто позволить врагу уйти, — огрызнулся Уильям.

— Ребята, — сказала Джиллиан, стараясь подавить раздражение. — Нам нужно только взорвать его на куски и…

— Он заново соберётся, — вставил Пьюк.

— Не забивай свою хорошенькую головку этим, крошка. — Уильям воткнул лопату в землю. — Мы позаботимся об этом.

Еще один рев, на этот раз громче. Пока парни продолжали спорить, Джиллиан поцеловала Арахиса в морду.

— Не отходи от Пьюка, хорошо? — Эти двое были вроде как друзьями. Пьюк его защитит.

Никто не заметил, как она убежала. Примерно в ста метрах впереди деревья падали одно за другим, насекомые, птицы и рептилии спешили прочь… увидев огромного зверя, по меньшей мере, три метра в высоту и полтора в ширину, целиком сделанного из песка.

Руны засверкали, и Джиллиан широко расставила ноги и вытянула руки. Монстр остановился, чтобы понюхать воздух, прежде чем броситься на нее.

Бум! Порыв ветра ударил Песчаного Человека прямо в грудь, предотвращая любое продвижение вперед. Даже когда песчинки рассыпались, и он поредел, все равно продолжал бороться, поднимая грязь с земли. И да, Пьюк был прав. Как только ветер утихнет, Песчаный Человек вновь сформируется. Это послужило началом для второго раунда.

Выпустив очередной поток магии, Джиллиан заставила небо обрушить на зверя проливную волну. Свист, всплеск! Вода и песок столкнулись, растворяя Песчаного Человека, пока он не превратился в груду грязи, а его тело стало слишком тяжелым, чтобы подняться.

Ветер стих. Руки Джиллиан потемнели, и ей показалось, что они весят сотни килограммов. Такая быстрая потеря огромного количества магии истощила ее, и она упала на колени. Она ждала секунду, две, не смея дышать, но Песчаный Человек остался неподвижным.

Значит, она это сделала. Сама победила Песчаного Человека! Потому что она крутая!

Как только она набралась достаточно сил, чтобы подняться на ноги, то сжала в кулаке две пригоршни грязи и вернулась к своим друзьям, которые теперь спорили о том, кто будет более вкусной приманкой.

— Ты молод, мясо нежное, — говорил Уильям Пьюку, продолжая копать.

— Я старый и крепкий, жевать меня, что кожи кусок. — Пьюк укладывал ветки под странным углом. Чтобы создать укрытие для тех, кто остался позади? — Зато держу пари, что ты уже тёртый калач. Бывалый.

Винтер строила укрытие над химерами, бормоча, что животные лучше понимают, что она планирует сохранить их для своего же комфорта и ни по какой другой причине. Камерон залез на дерево в поисках какого-нибудь фрукта.

Никто и не заметил отсутствия Джиллиан.

— Ребята, вы худшие! — Она бросила в Пьюка, а потом в Уильяма по пригоршне грязи. — Только не ты, — сказала она Винтер, — ты просто чудо. Продолжай быть собой.

Винтер зарделась, Уильям фыркнул. Пьюк прищурился.

— Проблема решена, — Джиллиан вытерла руки о штаны. — А теперь, если вы, ребята, закончили вести себя как дураки, мы должны закончить сбор сиропа и идти.

* * *

Пьюк шел впереди, пока их группа преодолевала коварные повороты, расчищенные поляны, всё с большим и большим количеством мин, и луга полевых цветов с ядовитыми спорами. Каким-то образом они каждый раз успешно проходили препятствия, несмотря на его неспособность оторвать взгляд от Джиллиан.

В те несколько раз, когда ему удавалось отвести взгляд, он замечал, что Уильям страдает тем же недугом, глядя на нее настолько пристально, как будто пытался собрать сложную головоломку.

Сегодня она произвела впечатление на Пьюка, смело взявшись за Песчаного Человека. Сейчас…

…она продолжала производить на него впечатление.

Пока она ехала верхом на Арахисе, умело направляя его с помощью давления коленей, то подняла подбородок, встречая золотые лучи солнечного света, проникающие через верх купола. Ее спина оставалась прямой, как стержень, плечи были расправлены — поза воина, готового принять любой вызов.

«Моя жена. Совершенно великолепна».

Даже в помятой одежде и со спутанными темными волосами, она выглядела самой изысканной женщиной во всех реальностях. Сильная. Способная. Мудрая.

«Вновь пялишься».

«Да и плевать».

После всего, что Пьюк перенес в своей жизни, разве он не заслужил свой кусочек счастья с ней? Не заслужил наслаждаться ею?

Удержать ее?

Да. Его решение поменять свои цели было здравым. Уильям свергнет Сина с трона, спасет Коннахт и даже саму реальность, но Пьюк не примет корону. Он позволит ей перейти к другому. К воину, который заслужит ее отвагой. А Пьюк и Джиллиан будут править Шоузонами вместе, и жить вечно как муж и жена.

Что касается пророчества Оракулов о Джиллиан… Пьюк предпочел верить, что у нее будет несчастливый конец с Уильямом.

Какие бы препятствия он ни встретил на своем пути, он их уничтожит.

— По шкале от десяти до десяти, насколько вкусен сироп, который я собрал для тебя? — спросил Уильям у Джиллиан.

В груди Пьюка зародилось тихое рычание, гармонирующее с тихим шепотом Безразличия.

— Мы вместе его собирали. Но в основном я. Я проделал большую часть работы.

— Вы оба герои, — сказала она успокаивающим тоном. — Но знаете, что было бы еще вкуснее сиропа? Если бы вы двое наконец-то поцеловались и помирились.

— Вау. Да, детка, — Винтер потрясла кулаком в воздухе. — Поцелуй, поцелуй, поцелуй.

— Я пас. Козлы — это не по моей части. Предпочитаю женщин-воинов. — Уильям протянул руку, словно хотел убрать прядь волос с ее щеки.

Пьюк напрягся, готовый перелететь через химер и повалить мужчину на землю. Арахис опередил его, повернув голову и укусив Уильяма за запястье.

— Ай, — воскликнул Уильям.

«Мой мальчик».

— Арахис, — ухмыляющаяся Джиллиан погладила химеру по голове, — помни о хороших манерах. Мы спрашиваем мамочку, прежде чем кусаться, помнишь?

Зверь показал Уильяму язык.

Потирая кровоточащую рану, мужчина сказал:

— Тебе нужно принять ванну, крошка. Мы проведем ночь рядом с прудом. — Он указал налево, и до ее ушей донеслись звуки бегущей воды. — Когда ты закончишь, мои волшебные пальцы будут готовы успокоить твою боль. Совершенно платонический массаж, конечно. Если только ты не попросишь. Или попросишь вежливо. Или намекнешь.

Если он только положит руки на Джиллиан, Пьюк освободит ад.

— Нет, спасибо, — сказала она, качая головой. — У нас есть несколько часов до наступления ночи. Чем больше мы продвинемся…

— Позволь мне остановить тебя, девочка. Мы разобьем здесь лагерь и дадим животным отдохнуть. — Как бы Пьюк ни хотел признавать это, он согласен с Уильямом. Джиллиан нужно отдохнуть. Пару раз он видел, как она морщится. И действительно, ему тоже не помешает немного отдохнуть, чтобы укрепить их связь и объяснить, как все будет дальше. — Если ты решила довести себя до изнеможения, то я решил иначе.

Она надулась, но, в конце концов, кивнула и сказала:

— Хорошо. Замечательно. Мы отдыхаем.

Уильям молча спешился и бросился к Джиллиан, чтобы помочь ей спуститься. В горле Пьюка зародился яростный крик… крик, который издала Джиллиан, взревев в небо.

Он знал, что они связаны, но казалось… иным, будто она улавливала каждое его настроение. Как будто они стали одним существом, с одним сердцем.

«Нет, я никогда её не отпущу».

— Иди. Попей свой сироп. Искупайся. — Уильям легонько подтолкнул ее к длинному ряду деревьев, защищавших пруд. — Я буду стоять на страже и обещаю не подглядывать… более двух раз.

— Ты останешься здесь, — сказала она ему. Затем повернулась к Пьюку. Ее взгляд, полный неподдельного голода, говорил: «А ты присоединишься ко мне».

Он коротко кивнул, инстинктивно напрягшись. «На этот раз я возьму ее. Мягко, умело, мастерски. Медленно. Быстро, лихорадочно. Подарю все то удовольствие, которого она была лишена на протяжении всей своей жизни, и компенсирую каждую боль, которую она когда-то перенесла».

«Если она согласится на мои условия».

Арахис последовал за ней, когда она зашагала прочь. Как только она оказалась вне досягаемости, Уильям ударил Пьюка по лицу, воздух задрожал от напряжения.

— Хм, пойду, поставлю палатку, — сказал Винтер. — Или ещё куда-нибудь.

— Эй, позволь тебе помочь. — Камерон присоединился к сестре, и они вдвоем бросились прочь.

— Ты не присоединишься к Джиллиан, — отрезал Уильям.

— Ты меня не остановишь, — огрызнулся Пьюк.

Секунду назад у Уильяма в руках не было оружия, а в следующую — он уже вонзил кинжал в живот Пьюка. Острая боль охватила его, но он не отреагировал, только тихо хмыкнул.

Не нужно впустую тратить магию. Огромная скорость сослужит ему хорошую службу. В мгновение ока он встал позади Уильяма, воткнул лезвие в ствол его головного мозга и держал его там. Удар, который убил бы человека, лишь временно парализовал этого мужчину.

— Ты утверждаешь, что хочешь ей счастья, — сказал Пьюк. — Ты лжешь? Потому что она ненавидит лжецов.

Уильям издал звук, полный ненависти.

— Я делаю ее счастливой. — На тот случай, если Пьюк не высказал свою точку зрения, он засунул лезвие глубже и добавил. — У тебя был шанс. Ты им не воспользовался. Прими последствия.

Хотя он знал, что паралич у врага пройдет, как только извлечет клинок, он дернул. Кровь брызнула ему на руку, а потом Уильям повернулся к нему лицом.

— Тогда иди. — Прозвучала команда сквозь стиснутые зубы. — Но знай, что твое время ограничено, Пьюкер. Тик-так. Тик-так.

Пьюк когда-то слышал такой же обратный отсчет в своей голове. Обратный отсчет, на который он больше не обращал внимания. «Я удержу ее навсегда. Я никогда не приму корону Коннахта и никогда не выполню условия нашего соглашения».

«Ничего не говори! Оставайся немым!» Его соперники не узнают правды до того, пока он не получит свой приз.

Охваченный неистовым желанием, Пьюк пробрался сквозь заросли листвы и приблизился к пруду. Он заметил Джиллиан. Его тело напряглось, готовое доставить этой женщине — его женщине — удовольствие. Голод сковал его когтями. Она плыла, виднелись только ее голова и плечи, прекрасная роза посреди дикой природы.

Он обыскал периметр в поисках любой угрозы, которая могла бы скрываться поблизости, но ничего не нашел. По другую сторону пруда тянулась каменная стена. Сверху струился водопад, заливая вход в пещеру.

Желая удивить свою жену, он защитил себя магией, прежде чем нырнуть в воду и взобраться на скалы, где нашел редкий Небесный плод, растущий из виноградной лозы.

Он сорвал плод, шагнул под водопад и стал ждать…

* * *

«Где же он?»

Всего несколько минут назад Джиллиан показалось, что она почувствовала запах торфяного дыма и лаванды. Предвкушение бурлило, но Пьюк не появлялся.

Теперь прохладная вода успокаивала ее больные мышцы, но не могла охладить разгоряченное тело. Ее груди болели, их вершины походили на маленькие копья. Тепло развернулось в ее животе и растеклось между ног.

Подождите. Она вдохнула. Запах Пьюка только усилился. Она подплыла ближе к водопаду — стал еще сильнее. Предвкушение вспыхнуло вновь. Может быть, он спрятался за водопадом?

Дрожь охватила ее руки и ноги, когда она поднималась по каменистой платформе. На ней были лифчик и трусики, потому что они тоже нуждались в чистке, а на шее висел маленький флакончик с сиропом. Ее бедра покачивались сами по себе — брачный зов — когда Джиллиан пробиралась под струями воды…

Когда она резко остановилась, ее пронзило удовольствие. Пьюк был здесь.

Он стоял по другую сторону просторной пещеры, прислонившись к стене, сложив руки на груди и скрестив ноги в лодыжках. Небрежная поза. Или так казалось. От него исходили агрессия и сила.

Этому мужчине не было равных.

В темной бороде поблескивали капельки воды. Мокрые волосы спадали на его широкие плечи, с которых на голую грудь капала вода, скользила вниз по ребрам и прессу, цепляясь за пояс брюк. Свежая рана украшала его торс, и ей не пришлось задаваться вопросом, где он ее получил. Уильям!

Однако раздражение не могло сравниться с ее возбуждением. Или Пьюка. Он оставался твердым, как камень. И очень далек от Безразличия.

Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи, ее веки отяжелели. А сердце забилось быстрей. Пока она пыталась сделать вдох, ее соски еще сильнее напряглись и терлись о ткань лифчика. Ммм… Больше. Покалывание распространилось по всему телу, Джиллиан чувствовала каждое нервное окончание.

Пьюк медленно оглядел ее с ног до головы, словно наслаждаясь призом, затем предложил ей маленькую фиолетовую… сливу?

— Тебе.

Разве когда-нибудь искушение выглядело таким сладким?

— Что это?

Еще один подарок?

— Небесный Плод.

Правда? Она слышала разговоры о фруктах, найденных только на землях Коннакта, и только весной… изредка.

Джиллиан подошла ближе под пристальным взглядом Пьюка. Она приняла угощение, впившись зубами в нежную плоть, и застонала от удовольствия, пробуя смесь ананаса, кокоса и пряного рома. Это напомнило ей Пина Коладу, которую Камерон когда-то сделал для нее, используя тайник с ингредиентами, привезенными из мира смертных.

Пьюк взял Небесный плод и укусил в то же самое место, опосредованный поцелуй… и плотское приглашение. Дрожь охватило все ее тело, и лихорадка страсти разгорелась еще жарче.

В напряженной тишине они съели фрукт, передавая его из рук в руки, и неотрывно наблюдая друг за другом. Понимание наэлектризовало влажный воздух.

— Я все еще голодна, — прошептала она, желание накрыло ее с головой.

Его зрачки вспыхнули, когда он размеренными шагами её обошел.

— Хочешь меня целиком? Хочешь в первый раз быть со мной?

— Да. — Пожалуйста. — Очень хочу.

— Тогда ты получишь меня… после того, как согласишься на мои условия.

Она сглотнула.

— Условия? — Как зловеще он произнес это слово.

— Уильям свергнет с престола Сина. Я откажусь от короны Коннахта. Мы с тобой будем править Шоузонами вместе, как муж и жена.

Что?

— Но ты жаждешь править Коннахтом… править долго и всеми кланами.

— Тебя я хочу больше.

Осознание пришло… и опустошило ее. «Я убила его мечту, как и предсказали». Он мог бы править Шоузонами вместе с ней, без проблем. Если он возьмётся за эту работу, то сможет даже объединить все кланы с другим человеком, который заполучит корону Коннахта… но никогда не сможет управлять Коннахтом, а это значит, что он возглавит только пять из шести. Пяти кланов никогда не будет достаточно.

Пьюк остановился перед ней, всего лишь на расстоянии шепота, так близко, что ее соски касались его груди при каждом вздохе.

— Соглашайся.

— Нет. — Ни за что, никогда. — Я же сказала, что не позволю тебе забыть о своих целях, и не шутила. Я не убью твою мечту.

— У меня новые цели. Новая мечта. Соглашайся, девочка. — Он обхватил ее лицо своими большими мозолистыми руками. Его большие пальцы коснулись ее скул, мягко, почти благоговейно. — Жизнь бесконечна и слишком коротка, и я хочу каждую минуту наполнять твое прекрасное тело всем тем, что я есть.

«Боже!» Мысли путались, сердце бешено колотилось в груди, она прижалась к нему.

— Я… — она сглотнула. — Я никогда не соглашусь.

Он прищурился, но кивнул с медленной, расчетливой уверенностью.

— Хорошо. Нет согласия, нет секса.

— Ты меня шантажируешь? — выдохнула она.

— Так и есть. — Он опустил голову… только чтобы позволить его губам нависнуть над ее, одна секунда перетекала в другую, тепло его дыхания овевало ее губы. — Я бы сделал гораздо худшее, чтобы завоевать тебя.

Казалось, прошла вечность, но он оставался непоколебимым. Сначала предвкушение её взволновало. Тело болело… болело так сильно. Жар растопил ее сопротивление и кости. Она обмякла рядом с ним, каждая точка соприкосновения вызывала новый взрыв ощущений, пробуждая первобытные потребности. Нетерпение овладело Джиллиан.

Ей нужно больше. Но нетерпение вскоре превратилось в мучение. Она умирала.

— Сделай же что-нибудь! — потребовала она.

Он потерся кончиком носа о ее нос. Джиллиан застонала. И услышала стон в ответ, как будто Пьюк только что получил дозу своего любимого наркотика.

Но этого было явно недостаточно.

— Дай мне то, что я хочу. — Тепло снова разлилось по ее телу. — То, что нам обоим нужно.

— Я поцелую тебя, — прохрипел он. — Прикоснусь к тебе. Но не возьму, пока не получу твоего согласия.

— Пьюк…

— Джиллиан. — Наконец он её поцеловал. Его губы прижались к ее губам, и язык скорее убеждал, чем требовал.

Мягкий. Дразнящий. Она застонала и задалась вопросом, куда он положит свои руки…

Одна из них потянула за волосы, чтобы наклонить голову. Другая скользнула под трусики, чтобы обхватить ее попку и притянуть ближе, прижимая ее кожу к разгоряченной коже. Ее грудь ударилась о его грудь, а соски запульсировали.

— Еще, — прохрипела она. «Очень вкусно…»

Пьюк с рычанием провел языком по ее губам и раздвинул. Он вздрогнул и на долю секунды поднял голову.

— Мне нравится твой вкус. — И вновь зарычал. Его язык сражался с ее.

Его вкус пьянил и напоминал расплавленный мед, политый ананасовым шампанским. Слаще Небесного Плода, что совершенно противоречило его порочным исследованиям.

Пьюк был нужнее воздух.

Чтобы прижаться к нему еще теснее, она обняла его за талию. Удовольствие накатывало волнами, одна за другой, но все же ей нужно было больше. Ей было необходимо… все. Ее пальцы скользили по его позвоночнику вверх, и его мышцы подрагивали под ее ласками.

Так много силы в одном мужчине. «В моём мужчине».

Он целовал ее все глубже, словно не мог насытиться. Джиллиан целовала его в ответ, так же глубоко, так же жадно. Контроль? Улетучился. Отчаянно — обычное чувство в его присутствии — она погружалась в каждое ощущение, которое он вызывал, ее ногти впились в его лопатки, пока она издавала все новые стоны.

Ее мир кружился, поцелуй не замедлялся. Затем холодные камни охладили ее спину, а горячий мужчина согрел спереди; и от контраста она стала задыхаться. А он еще не закончил. Погладил одну из ее грудей. Другая его рука скользнула вниз по ее животу, проникла под трусики и начала играть, пока Джиллиан не стала извиваться, кричать и умолять.

— Соглашайся, — проскрежетал он. Капелька пота скатилась по его виску.

— Н-нет. — Его будущее значило для нее больше, чем удовольствие. Чуть-чуть. — Пожалуйста, Пьюк. Пожалуйста. Если ты откажешься дать мне оргазм, я спонтанно воспламенюсь.

— Я просто сгорю вместе с тобой. Сомневаюсь, что есть лучший способ уйти. — Он прекратил всякое движение, просто остановился, и она закричала по совершенно другой причине. Разочарование — теперь ее собственный демон.

Она ударила его в грудь.

— Что ты делаешь?

— Невозможное. Я… ухожу… — Пьюк отпустил ее грудь… вынул руку из трусиков. «Нет!» — Самое трудное, что я когда-нибудь делал. Но не отступлюсь. Будущее с тобой значит слишком много.

— Пьюк. — Она схватила его за запястья и посмотрела ему в глаза. Напряжение исказило его черты. Он явно нуждался в ней так же отчаянно, как и Джиллиан в нем. — Останься.

— Ты знаешь, как удержать меня здесь.

Она открыла рот и тут же закрыла. Он подарил ее быстрый, крепкий поцелуй и выпрямился, разрывая контакт.

Но… но…

— Ты сказал, что мы можем целоваться и касаться друг друга.

— Именно это мы и делали. Я никогда не говорил, что позволю тебе кончить.

— Ты подлая грязная крыса! — Тяжело дыша, она встретилась с ним взглядом. — Ты закончишь то, что начал, или… или… — Ничто не могло прозвучать достаточно жестоко. — Или я сама о себе позабочусь.

— Не думаю, что у тебя получится. Из-за связи, мне кажется, ты не сможешь. — Наклонившись и встав нос к носу, он добавил. — Но, в любом случае, твой оргазм принадлежит мне, и только мне. Ты не заставишь себя кончить, Джиллиан. Поняла?

Собственник, как всегда.

— Нет!

Пьюк прижал ее к каменной стене. Положив руки на шероховатую поверхность рядом с ее висками и заключив в клетку, в то время как его член терся между ее ног, он провел зубами по ее нижней губе.

— Как только ты согласишься на мои условия, я буду в тебе так глубоко, что ты будешь чувствовать меня всю оставшуюся вечность.

Дрожь. Волнение…

Она снова открыла и закрыла рот. Затем ее защита усилилась. Это для его же блага.

Должно быть, он почувствовал ее мгновенную слабость, потому что посмотрел так самодовольно, что ей захотелось ударить и броситься в его объятия. Самодовольство ему шло.

— Послушай меня. Слушай меня внимательно. Если ты заставишь себя кончить сейчас, — сказал он, — я не доставлю тебе оргазма потом.

Ее разочарование усилилось. Под «потом» он имел в виду «никогда»?

— Ты вернешься в лагерь, изнывая по мне, — продолжал он шелковым голосом.

— Да, — сказала она, глядя ему в глаза. В эту игру могут играть двое. Пока он смотрел, она облизнула губы. — Но и ты тоже.

Глава 31

Пока остальные мирно спали в своих спальных мешках — за исключением Джиллиан, которая ворочалась с боку на бок — Пьюк мерил шагами их лагерь с оружием в руках и воющим демоном в голове.

«Моя женщина нуждается во мне». — Это единственная причина, по которой он не сошёл с ума прямо сейчас, учитывая ужасный шум в его голове.

Джиллиан не достигла оргазма самостоятельно. Она ждала его. Намеренно или случайно, он не знал, ему было все равно. Какое это имело значение? Она тосковала по нему. И пыталась ему отомстить.

Вернувшись в лагерь, она набросилась на Уильяма и рявкнула:

— Я знаю, что ты ударил ножом Пьюка. Больше так не делай.

— Что? — ответил воин. — Он сам напоролся на мой нож.

— Если ты сделаешь это снова, то тоже налетишь на мой нож… и не один раз.

Тысячу раз Пьюк чуть не сдался и не пришёл к ней, отчаянно желая дать ей освобождение, готовый последовать за ней через край.

«Слишком много на кону. Сопротивляйся!»

«Возьми все или ничего».

Понимая, что слишком возбуждён, чтобы уснуть, он попросил первую ночную вахту. Один час перетекал в другой, пока не появился Камерон и не напугал его. Он схватился за оружие.

— Моя очередь нести караул, — сказал его друг, ухмыляясь от уха до уха. — Немного взволнован, да? И рассеян? Сюрприз! Я был твоей тенью последние два круга. Хотел ударить тебя ножом, чтобы доказать свою правоту, но решил, что тебе и так достаточно больно. — Он указал на выпуклость между ног Пьюка. — Я бы избавился от этой штуки.

— И так собирался, — пробормотал Пьюк. Он убрал кинжал в ножны и провёл рукой по лицу. Тот факт, что он не слышал приближения воина… это заслуживает порки.

Он зашагал обратно в лагерь, грохоча ботинками по земле, даже не пытаясь действовать тихо. Когда Пьюк скользнул в свой спальный мешок, который положил рядом с Джиллиан, она повернулась к нему с низким, нуждающимся стоном.

«Моя женщина в агонии. Я должен…»

Нет! Пока она не сдастся.

Лунный свет ласкал её милое лицо, когда она моргнула, открыла глаза и посмотрела на него.

— Пьюк, — прошептала она.

— Соглашайся, — тихо проскрежетал он. Уильям и Винтер спали всего в нескольких шагах от него, но у него не было сил пресечь разговор.

— Соглашайся ты на мои условия — секс без обязательств, — сказала Джиллиан мягким голосом, — и я сделаю все, о чем ты когда-либо мечтал. Я все сделаю.

«Да. Я нуждаюсь в ней сильней, чем когда-либо».

— Ты хочешь меня, детка?

— Очень. — Прерывистое признание, от которого ему стало только тяжелее.

— Тогда докажи это. Соглашайся на мои условия. Подари нам обоим счастливое будущее.

Она втянула воздух, как будто он только что царапнул когтём рану.

— Ты нечестно сражаешься, муж.

— Никогда не сражался честно и не буду. — Только не за самый лучший приз, ожидающий его. — Соглашайся.

— Я… не могу.

— Можешь, но не хочешь. Поэтому мы подождём и посмотрим кто кого…

* * *

Пьюк так и не заснул, демон слишком громко кричал, а его потребность в Джиллиан была слишком велика. Он ждал, надеясь вопреки всему, что она первой уступит. Но когда на горизонте забрезжило солнце, она оставалась неподвижной и тихой.

Мирно отдыхает? Он же…

Когда земля под ним задрожала, он нахмурился.

Угроза? Готовый к бою, с кинжалами в руках, Пьюк быстро вскочил. К нему присоединились Уильям, Джиллиан и Камерон. Широко раскрыв глаза, Винтер встала у периметра лагеря, держась за ветку дерева для равновесия.

Между ними осыпалась земля и образовывала круглые ямы, словно в недрах происходили взрывы.

— Иди сюда. Сейчас же, — потребовал Камерон, указывая на сестру. — Что, черт возьми, происходит?

— Даже не знаю. — Винтер подпрыгнула и извернулась, чтобы не упасть в одну из ям. — Дрожь не доходит до химер. Давайте соберём наше снаряжение и будем уносить свои задницы.

Хороший план.

— Я позабочусь о снаряжении, — сказал Уильям. Сумки и оружие исчезли.

Но добраться до химер? Невозможно. По лагерю пронёсся ветер. Волшебный ветер. Магия Сина. За одно мгновение всех перенесли на новые места, в нескольких метрах друг от друга, каждый стоял прямо перед ямой.

Некоторые выглядели бездонными, некоторые — нет. В зияющей дыре перед ногами Пьюка внутри были закреплены копья и нацелены вверх. Падение вниз гарантировало насаживание на кол.

Винтер покачнулась, и Камерон бросился её ловить. В то же время Уильям схватил упавшую ветку, чтобы протянуть её Джиллиан, но Пьюк уже последовал примеру Камерона и бросился к ней. Он встал позади неё, одной рукой обхватив за талию, чтобы она не упала.

— Это делает Син, — сказал он.

— Ты знаешь его лучше всех. — Джиллиан огляделась вокруг, её мозг явно работал. — Существует способ прекратить это?

Снова грохот.

— Мы перемещаемся? Остаёмся на местах? — спросила Винтер.

Слишком поздно. Появились новые ямы.

— Надо подумать. — Пьюк начал приводить в порядок рассеянные мысли. Син всегда любил играть со своими врагами, так что да, есть лазейка, которая гарантирует продолжение игры.

Первые ямы появились, когда Винтер стояла у края периметра, а остальные были ближе к огню. Вторая группа ям образовалась после того, как подул ветер, и магия перенесла всех на новые места.

Значит, магия Сина намеренно их разделила. Близость имела значение… это напомнило Пьюку игру, в которую часто играли Амарантийские дети, где две команды выстраивались друг перед другом, имея одну цель — оставаться вместе, заставляя другую команду разойтись.

Вот и все. Будем надеяться.

— Идите сюда, — приказал он остальным. — Встаньте рядом друг с другом в линию. Сейчас же.

Уильям и брат с сестрой без вопросов собрались вместе, и дрожь прекратилась. Не появилось никаких новых ям.

Пьюк вздохнул с облегчением.

— Отлично. Мы движемся вперёд вместе, бок о бок, и…

Ещё один порыв ветра, очередное перемещение. В одну секунду Пьюк в линии, в следующую оказался на приличном расстоянии. Тряска усилилась, осыпались новые участки земли.

— Отходим к правой стороне костра, — крикнул Уильям.

Все повиновались, делая то, что необходимо. В игре на выживание не было времени на споры. Когда они прижались плечом к плечу, дрожь уменьшилась, и земля перестала рушиться.

— Хватайтесь за руки, — сказала Джиллиан.

Слишком поздно. Как и раньше, подул ветер. Их снова разбросало, и линия разорвалась. Все затряслось. И появилось ещё больше ям. Скоро земли не останется.

— Что нам делать? — закричал Камерон.

Земля у ног Уильяма просто… растворилась. В мгновение ока воин исчез. С криком «нет» Джиллиан бросилась вслед за ним.

Магия! Пьюк заставил колючую лозу выпрыгнуть из земли и обвиться вокруг её лодыжки, поймав прежде, чем она ринулась на смерть. Он бросился к ней, стараясь не упасть, и поднял, ненавидя боль, которую лоза, должно быть, ей причинила.

— Отпусти меня! — Она боролась с его захватом, решив добраться до другого мужчины.

— Остановись. Сейчас же. — Безразличие усилил громкость, а затем до него дошло. «Вчера моя жена целует меня, а сегодня жертвует собой — и мной — ради другого мужчины».

Уильям материализовался рядом с Пьюком. Узнав о попытке Джиллиан спасти его, он помог ей встать на ноги.

Камерон и Винтер прыгнули со своих крошечных участков земли. Новая линия. Без промедления все наклонились, изогнулись и взялись за руки. Пьюк напрягся, все ещё ожидая нового порыва ветра. Но прошла секунда. Две, три. Ничего не происходило.

Не обращая внимания на укол недовольства, он посмотрел на Уильяма.

— Перемести Джиллиан к химерам. — Пьюку не хватало магии, чтобы перенести её или кого-то ещё в безопасное место. Остались только крупицы для виноградных лоз, его льда и, возможно, нескольких других фокусов.

Из-за ярости на самого себя синие глаза мужчины потемнели.

— Я могу перемещаться только соло.

Верно. В этом хаосе Пьюк забыл об этом.

— Перемещайся в безопасное место, идиот, — завизжала Джиллиан. — Мы найдём выход из этого без тебя.

— Или вся земля рухнет, как только я уйду, — ответил Уильям.

Он не ошибся. Син накажет любого, кто попытался спасти себя… убив остальных. Чувство вины может быть оружием острее любого меча.

— Э-э, ребята. У меня есть небольшая проблема, — встряла Винтер.

Пьюк застонал, зная, что она собирается сказать.

— Сколько у тебя осталось времени?

Её глаза с серебряными ободками потемнели от злобы.

— Мало. Эгоизм кричит. Если я не покину корабль, то меня накроет приступом безумия. Я уже чувствую это… понятия не имею, что буду делать.

— Ты не единственная, у кого трудный демон. — Камерон потёрся подбородком о плечо, вытирая свежую каплю крови. — У Одержимости появились вопросы об этих бездонных ямах, и он хочет получить ответы.

— Просто держитесь, ребята. — Взгляд Джиллиан метнулся к лесу. — Мы можем это сделать. И сделаем. Нам просто нужно держаться вместе и двигаться к химерам.

Пьюк использовал остатки магии, чтобы изучить землю. Там! Блестящий контур обозначал периметр «игры». Граница пролегала примерно в ста пятидесяти метрах отсюда.

— Нам идти не так далеко, как к химерам, — сказал он.

Если они смогут вместе переступить порог, то — остаётся надеяться — выйдут невредимыми. Только как они вместе переступят черту?

«Думай!» Он пытался, пытался, но его разум был слишком переполнен эмоциями. Страх за безопасность Джиллиан. Сожаление, что он не взял её, пока у него была такая возможность. Гнев на то, что умрёт, его время с женой закончится, его реальность и люди обречены. Печаль, что он привёл хороших людей в безвыходное положение. Ну, хороших людей и Уильяма. Ярость и ревность из-за преданности Джиллиан этому мужчине. И на вершине всего этого громко орущий демон.

— Прости, Джиллиан, но я должен… мне нужно чётко мыслить… — начал он.

— Нет! — сказала она. — Мы с этим разберёмся. Не…

— Поздно.

Пьюк вызвала лёд. Сейчас не было времени для раздумий.

Холодная буря жёстко и жестоко уничтожила все эмоции. Безразличие утих, мысли Пьюка снова пришли в порядок. Группа никак не могла идти вперёд, держась за руки. Слишком много ям соединялось с другими, расширяя промежутки. Если упадёт два человека, они утащат вниз третьего, затем четвёртого и пятого.

Так. Думаем дальше.

Если они не могут двигаться через или под, то им придётся переправиться над ямами. Единственный путь туда? Магия. Конечно. Магия была проблемой, но и решением. Он осмотрел деревья, окружающие поляну, и нашёл одно с толстым стволом и ветвями. Крепкое. Достаточно ли сильное, чтобы удержать одну из его лиан и вес всей группы? Они скоро узнают.

Жуки ползали по всей коре, и эти насекомые попытаются прогрызть лозу. Время будет не на их стороне.

Есть ли другой способ?

Логика ответила: «Нет».

«Значит, лоза».

— Мне нужна свободная рука, а это значит, что мы должны поменяться местами. — Сейчас Джиллиан и Уильям стояли по бокам от него. — Как только моя рука освободится, я задействую дерево, чтобы вырастить из него ещё одну колючую лозу, и мы прокатимся над ямами. В теории.

Лица Камерона и Винтер излучали ужас. Уильям надел маску, холодную как лёд. Пьюк встретился взглядом с Джиллиан, заметил, как она побледнела, и понял, что ему следовало бы беспокоиться, но ничего не почувствовал.

— По моему счёту, — сказал он. — Один. Два. Три.

Они отпустили руки. Образовались новые ямы. Пьюк поменялся местами с Уильямом и потащил за собой Джиллиан, потому что она отказалась отпустить его руку. Камерон споткнулся о выступ.

Спасая брата, Винтер схватила его за руку. Самоотверженный поступок. Её голова откинулась назад, и женщина издала крик боли. Брат с сестрой вместе пошатнулись.

Уильям доказал свою силу, подтолкнув ногой Камерона на место и удерживая Винтер одной рукой, а Джиллиан — другой. В то же время, Пьюк протянул руку. Лоза сорвалась с дерева и обвилась вокруг его запястья, шипы прокололи кожу и мышцы. Потекла кровь.

Когда вес бессознательной Винтер угрожал потянуть их всех на дно, он прыгнул, забрав всех с собой. Раскачался. Дополнительный вес заставил шипы проникнуть глубже, задев кость, но он все ещё держался.

Как только лоза вытянулась, он закричал:

— Отпускаю!

Все вместе они пролетели по воздуху, врезались в ряд деревьев и рухнули на землю.

Глава 32

Джиллиан была на грани серьёзного срыва. Прошли часы с тех пор, как они пережили игру в пятнашки с кусками земли. Теперь Камерон впал в прострацию и едва дышал. Он так и не исследовал бездонные ямы, за что и был наказан. Винтер тоже подверглась мучительной каре, раскачиваясь взад и вперёд, бормоча абсолютную бессмыслицу.

— Часы перематываются в ад, — говорила она. — Алый дождь, прекрасное разрушение. Колокол требует дани. Самый тёмный свет. Он идёт. Помоги мне умереть.

Джиллиан сидела между братом и сестрой, то проводя пальцами по волосам Винтер, то лаская лицо Камерона. Ничего из этого не помогало.

Ничего из действий Пьюка тоже. Она попросила его поделиться с ними своим льдом, но он ответил:

— Я сделаю все ещё хуже. Прямо сейчас они боятся вызвать хаос, который начнётся, как только прекратят сражаться. Если их перестанут пугать возможные разрушения…

Заявив, что ему нужно возвести стену из колючих виноградных лоз по периметру (нового) лагеря, он вскоре после этого ушёл. Излучая угрозу, за ним пошёл Уильям.

Вернётся ли ЭП — эмоциональный Пьюк? Или ей придётся иметь дело с Ледяным человеком?

Вот и ответ! Приближаясь, Пьюк шагал между деревьями. У него был синяк под глазом, одежда испачкалась, покрылась кровью и порвалась.

Чего она не заметила? Тепла. Он выглядел страшнее любого врага, с которым она когда-либо сталкивалась.

Её надежды рухнули.

Должно быть, они с Уильямом поссорились, несмотря на холодное состояние Пьюка. Ведь у Пьюка свои правила. Он никогда не перечислял все их Джиллиан, но она полагала, что одно должно быть таким: всегда наноси ответный удар.

— Мы не можем остаться здесь и не можем взять с собой Винтер и Камерона, — сказал он холодно и жёстко. — Они нас только замедляют.

Она придумает что-нибудь, чтобы помочь своим друзьям. Она должна! Но для начала нужно помочь своему мужу. Однажды он сказал ей, что внешний источник должен вызвать чувство достаточно сильное, чтобы сломать лёд. Очень хорошо.

Джиллиан встала, сокращая расстояние. Взглянув на него, она потребовала:

— Поцелуй меня.

Не обращая на неё внимания, он сказал:

— Собирай вещи. Мы уходим.

— Нет, — сказала она, покачав головой. — Ещё не уходим.

— Мы уходим, — настаивал он. — Если ты будешь сопротивляться, я сделаю тебе больно.

— Давай. Приступай.

Он… не сделал. Даже не попытался. Потому что просто не мог!

Она положила руки ему на плечи.

— Если бы ты был моим Пьюком, ты бы хотел поцеловать меня и остаться здесь.

— Я не твой Пьюк.

— Знаю! В этом и проблема.

Он отступил назад, такой сильный и властный, такой удивительно мужественный, и у неё оборвалось все внутри.

— Собирай вещи, — повторил он.

— Нет.

Все годы, что Джиллиан провела с Повелителями Преисподней, она наблюдала, как один за другим альфа-самцы влюблялись и менялись, желая быть лучшими для своих леди.

«Пьюк не хочет моей любви, помнишь? Нет, нет. Он хочет. Должен. Его условия…»

Любила ли она его?

Она не знала точно. Итак, двигаемся дальше. Избранницы Повелителей всегда оказывали на них сильное воздействие. Закалённые в боях воины становились марионетками в умелых руках.

Могущественная Сиенна, нынешняя королева греческих богов, очаровала Париса, просто войдя в комнату, хотя он прожил несколько тысячелетий и уже открыл для себя все пороки, уловки и удовольствия.

Нежная Эшлин успокаивала Мэддокса одним лишь взглядом, прикосновением или произнесённым словом.

Смелая Кайя будоражила Страйдера своими греховными словами.

Что скажут другие о Джиллиан и Пьюке в один прекрасный день? Горячая Джиллиан могла растопить Пьюка… чем?

— На этот раз я согласен с Пьюкером, — сказал Уильям, материализуясь рядом с её мужем. Его тон был таким же бесстрастным, как и у Пьюка, таким же холодным, жёстким и безразличным. У него тоже красовался синяк под глазом, и одежда покрылась кровью. — Мы не должны здесь оставаться.

— В этом состоянии, — сказала Джиллиан, — Винтер и Камерон беззащитны.

— Не моя проблема, — ответил Пьюк.

Насколько же сильно он себя заморозил, если произнёс такое бессердечное замечание?

Уильям напрягся, в его глазах сверкнул гнев.

— Я должен заняться одним делом. Скоро вернусь. — И умчался прочь.

— Мы не можем уйти без него, — сказала Джиллиан, радуясь возможности поговорить с Пьюком наедине. — Он тебе нужен, помнишь? Так что ты пока застрял здесь. Давай воспользуемся этим временем, чтобы растопить твой лёд?

«Пожалуйста».

— Не во льду проблема, — сказал Пьюк. — А в тебе.

Что?

— Во мне? — Она указала на себя, ожидая его разъяснений.

— Ты чуть не умерла ради Уильяма. Ты бы убила меня, чтобы спасти его.

В это проблема? Вздёрнув подбородок, она сказала:

— Я бы сделала это снова, если бы возникла необходимость.

Узнав правду, смирись с нею, потому что она не изменится.

Он сделал шаг назад, как будто Джиллиан его ударила.

Затем она добавила:

— Но я бы также прыгнула за тобой. Только, наверное, быстрее. Ладно, определённо быстрее. И, если бы было необходимо, то я бы вырубила Уильяма.

Он впился в неё пристальным взглядом, что-то изучая, его зрачки расширились. Дыхание стало неровным, а кулаки сжались.

Все же лёд таял!

Триумф пробудил в ней женственность, которая просыпалась только рядом с ним, и она опьянела сильнее, чем от магии. Однажды люди скажут, что хитрая Джиллиан растопила Пьюка правдой.

— Пойдём, детка. Нам нужно поболтать. — Он подошёл к ней и, не останавливаясь, взвалил к себе на плечо, чтобы понести к одеялу, на котором лежал Арахис. — И не беспокойся об остальных. Колючая лоза, которую я создал, отпугнёт хищников.

Он сел, затем притянул её к себе на колени, посадив боком, чтобы плечо прижималось к его груди.

— Я тебе нравлюсь больше, чем он, — сказал Пьюк и удовлетворённо ухмыльнулся. — Ты хочешь остаться со мной навсегда.

Одно было ясно. Ухмылка ему шла.

— Не знаю, как ты перешёл от того, что нравишься мне больше Уильяма, к тому, что я хочу остаться с тобой навсегда. — Затем она понизила голос до шёпота. — Но думаю, ты прав.

Он обнял её ещё крепче.

— Я сделаю твоё счастье миссией своей жизни, девочка.

— Даже если я откажусь принять твои условия? Потому что я не разрушу твою мечту, Пьюк. Не смогу. Если мы останемся вместе, ты станешь королём Коннахта. Может, у нас получится убедить Уильяма освободить тебя от клятвы?

Согласится ли её друг?

Нет. Нет, она так не думала. Значит, нужно найти другой путь.

Никакого счастливого конца — что можно сделать против того, что будет… Её охватили дурные предчувствия.

— Теперь предупреждаю, — сказал Пьюк, — чтобы между нами не было недоразумений. Я тебя не отпущу. Сделаю все возможное, чтобы удержать тебя, и выберу тебя среди всего. Теперь буду заботиться не о том, что лучше для других или меня. А о том, что лучше для Джиллиан и Пьюка. Мы — команда. Семья. Я буду доверять тебе, а ты будешь доверять мне.

Никогда за всю свою жизнь Джиллиан не слышала более красивого и искреннего обещания. Слезы жгли ей глаза, желание обнять и прижаться к нему слишком сильное, чтобы отрицать. Но даже сейчас она не могла согласиться на его условия. За последние несколько дней он дал ей больше, чем она могла себе представить. Так что отныне она пойдёт на все, лишь бы он осуществил свою мечту.

Нуждаясь в отвлечении — в ещё одном свидание за ужином — Джиллиан порылась в сумке, достала пакет с ягодами и орехами, которые взяла из дома, и поднесла к его губам самую спелую.

— Мы пропустили завтрак и обед, а я знаю, что мой воин любит поддерживать свою силу. Открой.

— Я соскучился. — В его глаза одновременно горели тьма и свет. — Но не по еде.

— Очень плохо. — Обычно он ел по расписанию, но в последнее время стал забывать. — Тебе нужно подкрепиться, чтобы не отставать от меня, старичок. Я молода и полна сил.

Уголки его рта дёрнулись, прежде чем он принял ягодку. Пока он жевал, его брови удивлённо сдвинулись.

— Я могу ощутить богатство аромата. — Пьюк стащил пакет, сунул в рот несколько ягод, пожевал и нахмурился. — Теперь безвкусно.

Она взяла две ягоды, одну положила ему на язык, а другую — себе.

На его лице отразилось удовольствие.

— Я снова чувствую вкус, как в тот раз, когда пробовал тебя. Так сладко. Очень вкусно.

Он ощущал вкус… потому что она его кормила? И потому что он пировал на ней? Какой изысканный комплимент.

— Дай мне ещё. — Обхватив рукой её запястье, он поднёс её пальцы к своему открытому рту, чтобы попробовать ещё одну ягоду. — Удивительно. Когда меня кормишь ты, я чувствую вкус. Когда сам ем — ничего.

Действительно удивительно. И сейчас именно она удовлетворённо ухмыльнулась.

— Я ещё могу сделать из тебя вегетарианца, — поддразнила она.

— Дай. — Как ребёнок на Рождество, он указал на пакет. — Накорми меня ещё. Не останавливайся, пока не закончится.

Его рвение было заразительным. Улыбнувшись, Джиллиан положила ему в рот орех, похожий на пекан, и застыла, пока он жевал. Его глаза закрылись, он прерывисто застонал. Его горло чувственно двигалось, когда он глотал, посылая укол блаженства прямо в её сердце.

— Как же вкусно. — Чувственный голос, полуприкрытый взгляд. Он смотрел на Джиллиан, как на чудо. — Солёный.

Она поёрзала у него на коленях, её потребность в нем только усилилась. Когда её бедро коснулось его длины, она замерла. Он замер. Ни один из них не осмеливался дышать. Затем, хмыкнув, Пьюк поднял её и развернул так, чтобы она его оседлала.

Из её рта вырвался всхлип.

— Уильям может вернуться в любой момент. — Говоря это, она запустила пальцы в его волосы и прижалась ближе. Ещё один приступ блаженства. Нехватка воздуха. — Мы не можем. — «Но я хочу…» — И должны быть начеку в случае магической атаки Сина.

— Мы можем сделать это и сделать за ситуацией. — Он положил руки ей на бедра. — Моя женщина должна кончить, поэтому я прослежу, чтобы она это сделала. Я оставил её нуждающейся и страдающей.

Достичь оргазма… да. С ним, только с ним. Здесь и сейчас. Завтра и всегда. Её дыхание стало прерывистым, царапая горло. Возбуждение пульсировало между её ног.

— Да, мы будем начеку.

«Невозможно».

«Заткнись».

Когда она прижалась лбом ко лбу Пьюка, её волосы образовали завесу вокруг их лиц. В тот момент они были единственными людьми на планете… и оставаться неподвижной не представлялось возможным.

Джиллиан беспомощно покачивалась на нем, принимая и отдавая. Да! Её грудь прижимались к его груди, соски тёрлись. Ещё больше блаженства. Восторг, пульсирующий в ней.

— Я никогда не смогу насытиться тобой.

— Никогда, — согласился Пьюк. — Хочу тебя всегда.

— Ты мне нужен.

— Не смогу без тебя.

«Не теряй из виду… О!» Это было приятно. Он обхватил ладонями её попку и прижался к ней с большей силой.

Хрустнула ветка. Зашуршали листья. Кто-то подходил.

Неееет! Не сейчас. Пьюк напрягся и встал, его тело сотрясалось от ярости. Джиллиан подавила всхлип и поднялась, сжимая в руке кинжал.

Уильям вышел на поляну, взглянул на них и нахмурился.

— Я говорил с Гадесом. У нас есть две недели, чтобы свергнуть Сина, или Посланники уничтожат всю эту реальность.

Всю реальность?

— Но почему?

Уильям уставился на Пьюка.

— Очевидно, твой брат-мудак взорвал священный храм, убив сотни Посланников, и теперь вся их раса жаждет его крови. Но не беспокойтесь. Гадес выслал подкрепление.

Две недели, чтобы найти способ остаться с Пьюком и сохранить его мечту. В лучшем случае две недели. Если они найдут Сина раньше…

Желудок Джиллиан сжался, возбуждение и хорошее настроение исчезли. На её счастье был поставлен обратный отсчёт, и она не могла придумать, как его остановить.

Глава 33

Джиллиан больше не была в его объятиях, и Пьюк изо всех сил старался сохранить спокойствие. Его переполняли эмоции, заставляя демона протестовать громче обычного. Думай, думай. Помощь от Гадеса? Посланники, решившие атаковать? Грядущая гибель всей Амарантии? Син стал мишенью для целой расы?

Все это часть пророчества?

Ярость охватила его, колотя по голове. К ярости присоединился страх. Затем грубая похоть и душераздирающее разочарование. Бесконечная безнадёжность. Одиночество и предательство. Ненависть. Любовь. Гордость. Печаль. Горе.

Он ненавидел Сина за его поступок. Оплакивал потерю брата. Хотел помочь… кому? Кому он должен был помочь?

Чтобы выяснить это, ему нужно побыть в покое и тишине. И все же Пьюк не мог заставить себя снова призвать лёд и разочаровать Джиллиан.

Он рвал на себе волосы, тяжело дышал с нарастающей агрессией. Каким-то образом он лишился своей защиты, все, что он чувствовал раньше, было просто вспышкой по сравнению с этим.

Джиллиан будет…

Её имя вызвало новый поток необузданной похоти. Обжигающие волны. Он был твёрдым и пульсирующим. Если бы Уильям не вернулся, Пьюк был бы внутри неё.

Он чувствовал ярость, так много ярости.

Безразличие пробежало по связи, оставив в голове Пьюка зловещую тишину.

Джиллиан ахнула, заметив вторжение.

Он хотел подойти к ней и утешить, но почувствовал себя скованным эмоциональными цепями. Как ему с этим справиться?

В глубине души он знал, что этот день придёт. Знал, что однажды похороненное всплывёт на поверхность; хотя Джиллиан перетянула большую часть, но оставшееся превратило его легендарный контроль в фарш.

Как ему это пережить?

Раскинув руки, Пьюк запрокинул голову и заревел в небо. Никакого облегчения.

Он хочет свою женщину и получит её. Если понадобится, он сдвинет горы, чтобы добраться до неё. Убьёт любого, кто осмелится встать между ними.

Ему нужно обеспечить её несчастливый конец с Уильямом — и устроить счастливый конец с Пьюком. Он хотел, чтобы его друзья были живы и здоровы. Хотел победить Сина и убить брата собственной рукой, хотел корону Коннахта на чужой голове. Но Пьюк также хотел оставить Сина… в живых. Как он мог навредить человеку, который когда-то был его любимым младшим братом? Появилось ещё больше ярости. «Не могу сдержаться…»

Беспомощность. Пьюку придётся оставить Камерона и Винтер позади. Бросить друзей, когда они нуждаются в нем больше всего. В ближайшие часы ситуация ухудшится. Винтер прекратит свою болтовню и нападёт на любого, кто окажется поблизости. Камерон выйдет из коматозного состояния и атакует самого себя. Прольётся кровь. Они могут потерять жизни.

И все же Пьюк не мог остаться в стороне. Если ему не удастся убить Сина в течение следующих четырнадцати дней — всего лишь триста тридцать шесть часов — все в Амарантии погибнут.

Слишком много, слишком много. С рёвом Пьюк рванулся и врезался в ствол дерева вперёд рогами. Удар сотряс его, куски коры и насекомые полетели в разные стороны. Как только вырвал рога, он отступил назад и протаранил снова. И снова. Пока дерево не рухнуло.

Его грудь вздымалась от коротких прерывистых вдохов. В поле его зрения появилась очередная цель, и он протаранил ещё одно дерево, затем ещё одно. Он повалит весь лес! Ничто его не остановит.

— Хватит, — голос Джиллиан прервал его мысли. Её дрожащий голос.

«Моя женщина меня боится?»

Пьюк повернулся к ней лицом. Её глаза были широко раскрыты, руки скрещены на туловище, создавая щит в виде буквы Х, а её пальцы лежали на бёдрах.

Уильям стоял рядом, как оплот защиты.

«Он думает забрать её у меня».

Опустив подбородок и выставив рога вперёд, Пьюк побежал на него. Все быстрее и быстрее. Уильям встал перед Джиллиан. Ошибка. Его последняя ошибка. Ещё быстрее. Ублюдок приготовился к жестокому столкновению, но отлетел в сторону, когда Джиллиан толкнула его сзади. Она приняла стойку, намереваясь встретиться с Пьюком лицом к лицу.

Он затормозил прямо перед ней, задыхаясь, не в силах отдышаться. Она без колебаний протянула руки и обхватила его лицо ладонями, затем провела большими пальцами по его щекам.

— Никогда не думала, что мне придётся говорить это тебе, Пьюки, но ты должен успокоиться.

Его эмоции слегка притупились, её прикосновение, её близость успокаивали его, как ничто другое.

— Не… бойся меня. — Слова прозвучали прерывисто, неровно.

— Никогда.

— Ты моя, — сказал он.

— Я твоя.

«Ещё спокойнее…»

Её взгляд остановился на чем-то за его плечом, и она нахмурилась.

— Кто-то идёт.

Он резко обернулся и заметил, как ветви деревьев шевелятся вдалеке, и одновременно по земле движется массивная тень.

«Должен защитить». Пьюк решил сначала разобраться с угрозой в небе. Светловолосый мужчина с огромными белыми крыльями влетел в лагерь и приземлился всего в нескольких ярдах от него.

Пьюк сразу узнал прибывшего. Гален, хранитель Зависти и Ложной Надежды, и заодно помощник Гадеса. Он был самым презираемым бессмертным в мире. На протяжении веков он возглавлял человеческую армию с единственной целью — убивать себе подобных. Он предавал как друзей, так и врагов, и ему нельзя было доверять.

Пьюк узнал о нем, пока изучал Уильяма. Гален страстно желал женщину по имени Легион — или Хани, или как там она теперь себя называет. Её прошлое было так же переполнено болью и насилием, как и прошлое Джиллиан.

В настоящее время Легион держалась от поклонника подальше. Гален тратил всё своё время на её поиски, воюя в Преисподней и пытаясь восстановить утраченную дружбу с Повелителями — мужчинами, над которыми он когда-то издевался.

Двое других вышли из-за деревьев и подошли. У Пандоры, единственной дочери Гадеса, были черные волосы до плеч, обрамлявшие привлекательное лицо с выразительными карими глазами.

Рядом с ней стоял мускулистый мужчина без рубашки с кожей цвета крови и татуировками в виде глаз от шеи до пят. «Красный» переместил Пьюка в переулок в Оклахома-Сити. Его истинная личность стала ясна: Рэтбоун Единственный, ещё один союзник Гадеса, тоже князь Преисподней. Многочисленные пирсинги сверкнули на солнце и… вытатуированный глаз только что моргнул?

— Прибыло подкрепление, — сказал Уильям.

Пьюк должен был радоваться. Мотивация Вечно Похотливого только что изменилась; он больше не помогал Пьюку во имя свободы Джиллиан. Теперь он боролся за её жизнь.

Если Амарантия умер, умрёт и Пьюк. Его магия — сама его жизненная сила — была связана с величайшей реальностью. А, поскольку жизненная сила Джиллиан привязана к нему, она погибнет вместе с ним.

Безразличие опять вернулся к Пьюку и радостно захихикал, словно наслаждаясь мыслью обо всех этих смертях. Особенно Джиллиан, а почему бы и нет? Она была источником слабости демона и величайшей силой Пьюка.

«Она — источник всего для меня». Одно мгновение назад он думал, что их совместная жизнь будет о Пьюке и Джиллиан. Теперь он увидел правду. Все дело в ней одной — его жизнь вращалась вокруг Джиллиан. Он всегда будет делать то, что для неё лучше.

Если Пьюк не победит Сина за тринадцать дней, он воспользуется ножницами, чтобы освободить Джиллиан от их брака. Она больше не будет связана с Пьюком, значит, больше не будет связана и с Амарантией. Конечно, она откажется покинуть свой клан, так что придётся эту проблему решать силой.

«Отпустить её?» Протестующий рёв едва не сорвался с его губ, но Пьюк сдержался. Чтобы спасти жизнь Джиллиан, он её отпустит. Какие бы страдания потом не пришлось перенести.

Если он победит Сина вовремя, все будет, как задумано. Уильям свергнет с трона безумца. Тогда Пьюк убьёт Сина, несмотря на их прошлое. Пьюк позаботится о том, чтобы корона перешла достойному солдату Коннахта, и останется рядом с Джиллиан.

У него были свои цели: убить, выбрать. У него были свои временные рамки: тринадцать дней. Он не проиграет.

Убить Сина, а не просто свергнуть его? Правда?

«Не стоит сейчас вдаваться в подробности». А пока он покажет Джиллиан, как хорошо им будет вместе. Больше никаких ожиданий. Никаких условий. Никаких пауз. Отныне он берет, что хочет и где хочет.

— Как вы нас нашли? — требовательно спросил он.

— Найти тебя было наименьшей из наших проблем. — Рэтбоун принял облик Сина, а затем вернулся к своему собственному. — Вокруг всей реальности есть щит, который не даёт никому, кроме Сина и его спутников, уйти или вернуться. Я стал твоим братом и беспрепятственно вошёл.

Син, должно быть, установил щит вскоре после прибытия Пьюка с Уильямом. Или же Пьюк и компания были исключением.

— Хорошо выглядишь, Джиллиан. — Гален с энтузиазмом показал ей большой палец. — Полностью выросла. Я одобряю.

— Ну, слава богу, — сухо ответила она. — Ради этого стоило жить.

Бум! Арахис ударил Галена головой в живот без предупреждения, сбив крылатого мужчину с ног. Затем впился зубами в руку Рэтбоуна, вызвав болезненный вопль.

Из горла Пьюка вырвался смешок, когда Рэтбоун выругался, закалённая Пандора отошла в сторону, а ворчливый Гален неуклюже поднялся на ноги.

Развлечение? В такое время?

Тот факт, что Безразличие не мог ничего сделать, кроме как раздраженно прохаживаться в его голове, делал этот момент ещё более сладким.

— Откуда нам знать, что вы те, за кого себя выдаёте? — Джиллиан шагнула вперёд, намереваясь подойти к новоприбывшим, но Пьюк протянул руку, преграждая ей путь. — Это может быть уловкой, — пробормотала она. — Очередным испытанием.

— Каким бы ты хотела меня видеть, милая? — Облик Рэтбоуна изменился с милого маленького щенка на Пьюка, потом на Уильяма, на ягуара, на Рика из «Ходячих мертвецов» и, наконец, на его собственный. — Спойлер — это действительно не имеет значения. Я хладнокровный убийца, независимо от внешности.

— Я ручаюсь за них, — сказал Уильям.

Пьюк большим пальцем приподнял подбородок Джиллиан, готовый справиться с ситуацией

так, как она пожелает.

— Нам нужно охотиться на Сина, а, значит, мы должны оставить Камерона и Винтер позади. Но, — добавил он, прежде чем она успела возразить, — один из людей Гадеса останется здесь и будет их защищать. — Приказ, который не подлежит обсуждению. — Согласна?

Она на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула и кивнула.

— Тогда решено, — сказал Уильям. — Рэтбоун, ты останешься с братом и сестрой из ада. Гален, ты пролетишь над нами и предупредишь о любой надвигающейся опасности. Пандора, ты поедешь рядом с нами, твоя единственная задача — защитить девушку и умереть вместо неё, если придётся.

— И это все? — Пандора отдала ему честь двумя пальцами.

— Я согласен с Похотливым, — сказал ей Пьюк. — Умри, если должна.

— Никто не умрёт из-за меня, — отрезала Джиллиан.

Уильям махнул в сторону химер.

— Неужели никто меня не услышал? Все улажено, моё слово — закон. Идём.

Пьюк, прирождённый принц и будущий король, жаждал напасть на этого узурпатора, который думал взять бразды правления на себя. Никто, кроме него, не командовал его людьми!

Ревность? Сейчас? Из-за этого?

— Пандора действительно привлекательна, — сказала Джиллиан таким резким тоном, что можно было разрезать сталь. — Ты её хочешь?

Она тоже боролась с ревностью?

Все ясно. Пьюк ткнул пальцем в сторону Галена.

— Контролируй своего демона.

Мужчина безразлично пожал плечами.

— Встречное предложение. Я делаю что хочу. Ты делаешь что хочешь. Мы делаем этих девчонок.

Через секунду Пьюк ударил его по лицу и сломал нос. Джиллиан и Пандора поддержали его аплодисментами.

Гален усмехнулся сквозь кровь, которая заливала лицо.

— Что? Что я такого сказал?

Уильям нанёс следующий удар, просто вызвав ещё один приступ смеха у Галена, когда тот вернул челюсть на место.

Сумасшедший! Пьюк подвёл Джиллиан к химерам, помог ей сесть в седло, а затем взобрался на Грецкого Ореха.

Когда Уильям пробежал мимо Пьюка, чтобы взять инициативу в свои руки, он пробормотал:

— Помни, что я тебе говорил.

Их группа направилась в лесные заросли, оставив Рэтбоуна, Винтер и Камерона позади. Чтобы избавиться от нахлынувшего чувства вины, Пьюк прокручивал в памяти разговор, который состоялся с Уильямом раньше, когда Пьюк устанавливал колючую границу вокруг лагеря.

— Забавный факт, — сказал тогда Уильям. — Я коллекционирую черепа. Красивые, уродливые. Мужские, женские. Молодые, старые. Бессмертные, человеческие. Среди них есть черепа моих врагов и друзей, и даже человека, которого я встретил в лифте.

— Пришло время для историй? — Пьюк в то время полностью заморозил свои чувства, и бросить вызов мужчине показалось прекрасной идеей. — Ну и дела, Вилли. Жаль, что ты меня не предупредил. Я бы оделся в пижаму и уютно устроился под своим любимым одеялком.

Возлюбленный сын Гадеса невозмутимо продолжал.

— У меня тысячи черепов. Но знаешь, какая у них общая черта? Я убил людей, которым они когда-то принадлежали.

— Я засыпаю. Ты большой и плохой и делаешь жуткие вещи. Записано. Твой пунктик? — Он широко раскинул руки. — Постой. Дай угадаю. Если не буду осторожен, то стану экспонатом в твоей коллекции.

Уильям провёл языком по зубам.

— Ненавижу эти черепа. Все… каждый до последнего. Они напоминают мне о худших поступках, которые я когда-либо совершал. Когда-то я подумывал избавиться от них. Однако прежде чем принял решение, друг украл один наименее любимый экспонат коллекции. Знаешь, что я сделал?

— Надоел ему до смерти подобной историей?

— Выследил, отрезал голову и превратил его череп в писсуар. Мой пунктик, как ты красноречиво заметил, таков — нельзя у меня красть.

Ужасное зловоние наполнило воздух, прервав размышления Пьюка. Он поморщился, когда почувствовал нотки смерти, разложения и серы.

— Гален, — закричала Пандора. — Я же говорила тебе не есть эти бурито.

— Ты меня обвиняешь в этом? — спросил он, его белоснежные крылья мерно скользили вверх и вниз, чтобы не отставать от химер. — Я думал, что это ты виновата. На этот раз я собирался быть джентльменом и не комментировать твой бешеный метеоризм. Моя ошибка.

Пьюк осмотрел окрестности и обнаружил четыре гниющих тела, частично скрытые охапками листьев примерно в ста метрах от них. Используя магию для более близкого осмотра, он понял, что жертв разорвали на куски.

Он заставил химеру замедлиться и поравнялся с Джиллиан.

— Видишь тела? Они умерли мучительно. То, что их убило, ещё может быть здесь.

— Не переживай, — ответила она. — Я смогу тебя защитить.

Он взглянул на неё, и она изогнула свои пышные красные губы в улыбке, заставляя Пьюка вспыхнуть от похоти.

«Должен взять её. Как можно скорее».

Пандора, ехавшая по другую сторону от Джиллиан, вытащила меч из скрещённых ножен на спине.

— С каким зверем мы имеем дело, Безразличие?

— Ты можешь называть меня Ваше Величество. — Он не был демоном. И никогда больше им не станет.

Он с трудом очистил своё сознание от посторонних мыслей. Конечности были не отрезаны от тел, а оторваны. На каждом видимом участке кожи остались следы укусов, а не клыков. Царапины сделаны тупыми ногтями, а не когтями.

Учитывая, что под каждым ногтем осталась кровь и частички плоти, казалось… что люди напали друг на друга.

Конечно, нет.

— Зверь… Я не знаю.

— Меня больше беспокоит сам лабиринт. — Джиллиан указала направо. — У меня такое чувство, будто я видела это дерево уже трижды.

Лабиринт… лабиринт. Это слово терзало и мучило сознание Пьюка. Джиллиан не раз называла творение Сина лабиринтом, но он никогда не относился к этому лесу как к чему-то большему, считая его просто лесом.

Неужели он ошибся?

— Лети выше, Гален, и расскажи нам, что ты увидишь.

Гален повиновался, и чем выше он поднимался, тем шире становились его глаза.

— Вы, ребята, должны это увидеть…

Он врезался в невидимый потолок, от удара сломав одно из крыльев. Как падающая звезда, он рухнул вниз и жёстко приземлился на землю в нескольких шагах от Уильяма, заскользил по грунту и врезался в дерево.

Теперь оба его крыла были согнуты и повёрнуты под странным углом. Одно плечо было явно вывихнуто, а лодыжка сломана — кость проткнула плоть. Тысячи жуков выползли из ствола дерева, чтобы начать пировать на упавшем Повелителе.

Все одновременно спешились и бросились на помощь. С криком Гален откатился в сторону, столкнувшись с Джиллиан и повалив её.

Раздалось радостное хихиканье. Безразличие наслаждался шоу.

Напрягшись, Пьюк поспешил к жене, но Уильям переместился, достигнув её первым. Он ожидал вспышки ярости. «Этот ублюдок трогает то, что принадлежит мне». Вместо этого испытал… благодарность. Этот ублюдок помог ей, когда она в нем нуждалась.

— Я в порядке, — сказала она и улыбнулась. — Правда.

Хорошо, вот теперь он испытывал ярость. «Это моя улыбка».

Гален ударил кулаком по вывихнутому плечу, возвращая сустав на место. Несмотря на то, что его лодыжка бесполезно болталась, он встал и захромал к Пьюку.

— Пьюкол! Ты знал, что я…

Арахис ткнул головой ему в живот. И снова Гален врезался в дерево.

— Ну? — подсказал Пьюк. — Что ты там увидел?

Гален остался лежать.

— Я видел нашу гибель, — сказал он, сверкая глазами.

* * *

Джиллиан с тошнотой слушала описание Галеном кошмара библейского масштаба. Секции лабиринта менялись местами. То есть, независимо от того, как далеко они продвинулись, или какой новый ландшафт появился, они никогда не смогут добраться до крепости Сина.

— Знаешь, почему я уверена, что мы выберемся из этого лабиринта? — заявила Пандора. — Потому что я здесь.

«Эй! Это мои слова».

Джиллиан потёрла затылок, только сейчас заметив падение температуры. Было немного прохладно, но сейчас ударил арктический мороз, от которого начали стучать зубы.

Остальные тоже заметили, нахмурившись, наблюдая, как с неба падали снежинки, приземлялись на открытую кожу и впитывались через поры.

Внутри неё рос жар и прогонял холод. Рос… стремительно. Её руны вспыхивали и гасли, когда кровь превратилась в лаву, а органы — в пепел.

Магия?

— Пьюк. — Она попыталась сказать больше, но жгучая агония внезапно и недвусмысленно поглотила её. Она всхлипнула, а потом закричала.

— Помоги… — Кости её лица, груди и конечностей удлинились, стали толще и повернулись. Тёмный мех пророс, покрывая каждый дюйм её кожи. Десны сами собой начали пульсировать, когда появились клыки. Когти выросли из её пальцев рук и ног.

С ужасной переменой она потеряла центр тяжести и упала.

Арахис развернулся, завизжал и попятился от неё.

Где же Пьюк? Она так нуждалась в нем. Взор затуманился. Где, где? Её взгляд остановился на… нет! Её товарищи по команде ушли. А на их месте? Рогатые, клыкастые монстры.

Мысли исчезли, почти неразличимые, дикие инстинкты взяли верх. «Не мои друзья, а мои враги. Еда. Я такая голодная».

Джиллиан попятилась назад, готовясь к бою… а потом напала.

Глава 34

Наблюдая зону боевых действий, пока Безразличие возмущался в голове, Пьюк изо всех сил пытался понять, что происходит вокруг. Джиллиан, Уильям, Гален и Пандора опустились на четвереньки и теперь рыскали вокруг друг друга, скалясь и рыча.

Его охватило дурное предчувствие. Это не закончится хорошо.

Уильям бросился на Галена, оскалив зубы. Сцепившись в смертельной схватке, два самца повалились на ветки и камни.

Джиллиан издала боевой клич и бросилась всем телом на Пандору, которая встретила её на полпути. Они кусали и рвали. Брызнула кровь.

Это был не обычный приступ ярости. Странное безумие охватило всех, кроме Пьюка. Почему не он? Из-за Безразличия? Но Джиллиан тоже связана с демоном.

Может быть, магия Пьюка? Логика все ещё хромала. У Джиллиан и Уильяма была своя магия.

Значит, это врождённая магия Пьюка? Магия Коннахта? Той, которой не было у двух других.

Именно. Тогда был только один способ остановить это.

Это решение выбило его из колеи. Очень радикальное. Может быть, вместо этого ему удастся договориться с Джиллиан и остальными.

Стоит попробовать. Пьюк прыгнул на женщин, сбивая их с ног. Они набросились на него: впились когтями в плоть, погрузили зубы в шею. Несмотря на прилив боли, он почти не защищался.

«Осторожно. Нужно защитить Джиллиан любой ценой». Но не Пандору. Он схватил другую женщину за волосы и швырнул её в заросли деревьев, прежде чем подмять жену под себя.

Она брыкалась, как дикий зверь, и попыталась вырвать ему горло. В её глазах он не увидел и намёка на узнавание.

— Успокойся, девочка. Дыши со мной. Вдох-выдох. Просто…

Когти оцарапали его лицо, шею, и вновь пришла боль.

Что-то тяжёлое ударило его в спину, но он не сдвинул с места. Пандора вернулась. Она царапала, била и пинала самые уязвимые части его тела. Клубок ярости под ним, клубок ярости над ним. Весело. Он завёл руку за голову, схватил дочь Гадеса за волосы и бросил её во второй раз… на Уильяма.

«Отвлёкся. Ошибся». Джиллиан ткнула его ладонью в нос, и хрящ сломался. Он хмыкнул, борясь с коротким приступом головокружения. Тёплая кровь потекла по его лицу.

Ударив его ногой и сбросив с себя, она присела на корточки. Её взгляд переместился на Уильяма, который тряс головой и выл в небо, призывая её приблизиться; Пьюк не собирался так легко её отпускать.

— Ты останешься здесь. — Он схватил её за лодыжки и дёрнул, отчего Джиллиан рухнула на землю лицом вниз. Она поморщилась. Он поморщился, ненавидя себя за то, что причинил своей драгоценной женщине боль.

Когда он прижал её к земле, то сказал:

— Джиллиан. Я знаю, что ты там. — Она должна там быть. — Сосредоточься на мне. Думай о…

Она ударила его лбом в подбородок, вывихнув челюсть. Снова пришла боль, звёздочки заплясали перед его глазами. И Джиллиан ещё не закончила! Вытащив руки, она ударила его по лицу, начал брыкаться и толкаться с невероятной силой, отчаянно желая освободиться.

— Джиллиан, я твой муж, — прохрипел он, несмотря на свои раны. — Вспомни мой поцелуй, моё прикосновение. Мы…

Подняв голову, она прижалась губами к его губам, втянула его язык в рот… и откусила кончик. Через несколько секунд кровь заполнила его рот, почти перекрыв доступ кислорода.

Он сплюнул. Затем воспользовался магией, чтобы ускорить процесс исцеления, его челюсть встала на место, края ран срослись, язык восстановился.

— Хватит, девочка!

Она снова пнула его, сумев освободиться. Безмозглое состояние могло держать её в плену, но оно не уничтожило многовековые тренировки. Затем она замахнулась ногой, выражая своё намерение. Она не станет. Конечно, она не…

Она ударила его по лицу.

Тогда ладно. Никакие доводы не помогали.

Используя суперскорость, Пьюк схватил её за лодыжку, когда она снова попыталась ударить его по лицу, и рывком сбил с ног. Он прижал жену к себе, обхватил пальцами её горло и сжал достаточно сильно, чтобы обездвижить. Как и во время её приступа, он обратил своё внимание внутрь, на их связь. На этот раз он подарил ей нить магии Коннахта.

Необязательно умирать, чтобы поделиться магией с другим. Даже не врождённой магией. Можно предложить его добровольно. Хотя он никогда не встречал никого, кто хотел бы это сделать.

Что потеряет при этом Пьюк? Его способность к перевоплощению? Умение бегать со скоростью света? В любом случае, он никогда не вернёт магию, если только не убьёт тех, с кем поделился, или они добровольно не вернут её.

Но Гален и Пандора, которых он должен будет заклеймить рунами, не поймут, как это сделать в течение столетий, а Уильям не вернёт назло. Вряд ли это имеет значение. Надо помочь Джиллиан.

Её движения замедлились, а затем и вовсе прекратились. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, потемневшими от ужаса, когда её разум прояснился.

— Я напала на тебя. О, Пьюк. Мне очень жаль.

Он ощутил облегчение. Гордость. Ему это удалось.

— Неужели ты ещё не понимаешь, что я готов на все, чтобы вернуть тебя в нормальное состояние?

— Что тут произошло?

— Волшебная иллюзия. Ловушка Сина, запрограммированная на запуск всякий раз, когда мы достигаем определённой точки. Ты верила, что стала животным, да? — Когда она кивнула, он продолжил. — Остальные все ещё верят. — Пьюк встал и помог ей подняться. — Если мы сможем их прижать, я смогу поделиться с ними магией Коннахта. — Связь не была нужна для дара магии, лишь облегчала его получение.

Её глаза расширились от ужаса, когда она увидела Уильяма, Галена и Пандору, сцепившихся вместе, каждый из которых был покрыт ранами и пропитан кровью.

Кто-нибудь другой мог бы с криком убежать, но только не Джиллиан. Она шла рядом с Пьюком и приближалась к сражающимся.

— Я возьму Уильяма, — сказала она. — А ты возьмёшь двух других.

— Он тебя не узнает. Могут навредить тебе. — «Тогда мне придётся отомстить».

Она быстро ему улыбнулась, заставив его сердце забиться быстрее.

— Больше верь в свою жену. — Вытащив четыре кинжала — по два в каждой руке — она ударила Пандору в лицо и ткнула локтем в челюсть Галена.

Когда бойцы отступили, Пьюк нанёс удар, пригвоздив Галена к земле своими кинжалами.

Краем глаза он заметил какое-то движение. Он остановился, чтобы посмотреть, как Джиллиан мастерски уложила Уильяма на спину и проткнула его запястья и лодыжки, прижав к земле. Просто бум, бум, бум, бум, и парень был пойман.

«Моя женщина профессионал».

Учитывая силу Уильяма, Пьюк не был уверен, как долго продлится неподвижность. Поэтому оставил Галена — пока — и положил руку на лоб Уильяма, освобождая тончайшую нить магии Коннахта. Этого достаточно. Мужчина перестал сопротивляться и нахмурился. Нет времени объяснять.

Пьюк прыгнул на Пандору. С ней он без колебаний применил необходимую силу. После того, как он прижал её, то потянулся за кинжалом и понял, что уронил его где-то по пути. Очень хорошо. Он вытащил её клинок, быстро вырезал руну на руке женщины и дал нить магии Коннахта.

Наконец, он повернулся к Галену. Руна. Магия Коннахта.

Готово.

— Я думала, что превратилась в зверя, — сказала Пандора, тяжело дыша. — Почему?

Джиллиан объяснила ситуацию, вырвав кинжалы из запястий Уильяма. Он молча сел, освободил лодыжки, затем потёр раны уже в процессе заживления.

— Вдруг это только начало? — сказала она. — Вдруг дальше будет хуже? Это отстой, потому что у нас силы заканчиваются.

Её страхи не были напрасны. Каждый последующий вызов оказывался труднее предыдущего.

— Мы справимся, — сказал Пьюк. Они должны. У них не было другого выбора.

* * *

Остаток дня они провели в пути.

Джиллиан не могла оторвать глаз от Пьюка. Он спас её, спас их всех, поделившись своей магией. Он мог превратиться в Ледяного человека в любой момент, но предпочёл остаться с ней и, судя по горячим взглядам, которые он бросал на неё, все чувствовал. Никогда ещё этот мужчина не казался таким горячим. Буря бушевала в его глазах и искажала каждую черту его лица.

«Время на исходе. Не знаю, что ждёт нас впереди».

«Он нужен мне. Нужен прямо сейчас».

Никогда ещё она не хотела так сильно обладать мужчиной. Даже сейчас её сердце колотилось в груди все быстрее и быстрее. Соски болели сильнее, чем когда-либо прежде, живот дрожал, а в развилке бёдер пульсировала боль.

«Не могу взять его. Пока. Скоро…»

Примерно за час до заката они подошли к пруду. Разбив лагерь, все по очереди искупались, чтобы смыть боевую кровь. Сначала Пьюк — она хотела присоединиться к нему, но времени не было — потом Уильям, потом Пандора и Гален. Наконец Джиллиан разделась и вошла в холодную воду, которая не могла охладить её разгорячённую кожу.

Она ждала… но Пьюк так и не появился. Разочарованная, она вытерлась и оделась в рубашку и короткую кожаную юбку для лёгкого доступа и мучений Пьюка.

Взвинченная, настороженная и сексуально неудовлетворённая, она вернулась в лагерь. Уильям сидел перед огнём, точа кинжалы с почти навязчивой сосредоточенностью. Пандора и Гален развалились рядом с Пьюком, засыпая его миллионами вопросов о Сине, Амарантии и магии, но он был не в настроении болтать или даже казаться общительным. Его ответы были «да», «нет» и «заткнись, пока я не отрезал твой язык».

Заметив Джиллиан, он посмотрел на неё с таким явным голодом, с таким явным желанием, что у неё закружилась голова от похоти, и она чуть не упала ничком. Экстаз манил, её тело уже было чрезмерно чувствительным от часов, дней предвкушения.

Уильям вскочил на ноги и пробормотал:

— Отец зовёт.

Затем исчез без всяких объяснений.

Гален и Пандора одновременно разозлились, прежде чем встать.

— Куда бы он ни пошёл, один из нас должен пойти следом, — сказала темноволосая женщина.

— К счастью, Гадес снабдил нас НСУ, — Гален постучал себя по виску. — Навигационная Система Уильяма.

— Уильям ушёл на пару часов, — сказала Пандора и пошевелила бровями. — Я позабочусь об этом.

— Приятно слышать, — сказал Пьюк. — Тогда постарайтесь держаться подальше от пруда.

Щеки Джиллиан вспыхнули румянцем.

— Не желаете зрителей, а? — спросил Гален. — Понял. Я пойду за Уильямом и прослежу, чтобы он держался подальше. Сладкая Панди, ты охраняешь периметр. У меня такое чувство, что наши маленькие голубки вот-вот забудут обо всем.

Пандора щёлкнула зубами на приторное прозвище.

— Иди. Прежде чем потеряешь свой любимый придаток. — И она потащила крылатого самца прочь.

Наконец-то!

Пьюк встал, его похотливый взгляд скользнул по изгибам тела Джиллиан. Словно не в силах больше выносить их разлуку, он приблизился к ней, весь тёмный, прекрасный, горячий и агрессивный. Он взвалил её на плечо, как пожарный, и понёс прочь от лагеря.

Её пульс участился, когда его запах окутал и опьянил её.

— Пьюк?

— Это произойдёт, женщина. Лучше привыкай к этой мысли.

— Хм, ты слышал от меня протест?

— Нет, но выслушаю твоё согласие.

— Хочешь сказать, что я получу всего тебя, несмотря ни на что? — спросила она, задыхаясь.

— Каждую клеточку. — На краю пруда он поставил её на ноги.

Возбуждение исходило от неё, когда она посмотрела на него. Он представлял собой греховный буфет чувственных наслаждений. Без рубашки, с татуировкой птицы. Той, к которой он не позволял ей прикоснуться… пока. «Скоро я дотронусь до каждого его дюйма…»

— Ты хочешь меня, — сказал он, обхватив её лицо руками. — Скажи это.

— Я хочу тебя. — Отчаянно. Бешено. Лунный свет пробивался сквозь кроны деревьев, поглаживая его любящими пальцами. — Нам придётся поторопиться. Опасно…

— Поторопиться? — Тёплое дыхание коснулось её лба, когда он усмехнулся. — Это невозможно, жена. Это наш первый раз. Твой первый раз, и точка. Мы будем смаковать каждую секунду. Если Син попытается что-нибудь сделать, я почувствую его магию. Теперь я готов.

— Хорошо. Ладно. — Как она могла сопротивляться? — Мой ответ — да. — Тысячу раз да.

Застонав, он сжал в кулаке прядь её волос на затылке и прижал её лицо к своему.

— Дай мне то, по чему я скучал.

— Всегда, пожалуйста. — Их губы встретились в жарком столкновении, языки сплелись в дуэли. Глубокий поцелуй. Благоговейный. Дикий и сладкий.

Он целовал её так, словно от этого зависело его выживание, требуя полной капитуляции. Она с радостью сдалась. Жгучее желание охватило её вверху, внизу, внутри, снаружи и повсюду между ними. Голодные, они поглощали друг друга. Это была не закуска, а полноценная пища.

Никогда ещё Джиллиан не испытывала такого голода. Каждая клеточка, каждый орган, каждый дюйм её тела жаждали его тела.

Пьюк опустил её на подстилку изо мха и пододвинул к себе. Одной рукой он обхватил её попку — любимая поза? Другой рукой погладил её грудь и провёл большим пальцем по соску. Рай!

Хриплым голосом он спросил:

— Ты скучала по мне, девочка?

— По каждой клеточке твоего тела. — Дрожь и жар пробирали до костей, и, когда он сжал её плоть, Джиллиан могла поклясться, что Пьюк считал её тело храмом — могла поклясться, что он боготворил каждый дюйм её тела.

В восемнадцать лет она ещё не была готова к нему. В сто лет… двести… может быть, даже в четыреста её проблемы могли бы взять верх.

После многочисленных войн и бесчисленных испытаний, сражений, дружбы и предательства, обид и боли, создания клана и дома, она наконец-то поняла, чего хочет и что ей нужно. Для неё все вращалось вокруг Пьюка Коннахта. Принца-воина. Будущего короля. Обожаемого мужа. Человека, который чувствовал все… из-за неё.

Он углубил поцелуй, и она раздвинула ноги, позволив его бёдрам разместиться между её. Мгновенный импульс! Жидкий жар пропитал её трусики. Не в силах оставаться неподвижной, она выгнула спину, прижимаясь к нему всем телом.

Послышался стон. Кайф и удовольствие!

— Пьюк, — воскликнула она.

— Прекратить? — спросил он неровным голосом.

— Не останавливайся. Никогда.

Глава 35

Джиллиан провела рукой по груди Пьюка… вокруг татуировки птицы. Её кольнула магия, поднявшись вверх по руке, вызвав дрожь. Ну-ну. Неудивительно, что он не разрешал её трогать. Татуировка что-то значила. Но что?

«Разум слишком затуманен, чтобы разгадать тайну».

— Хочешь, чтобы я остановилась? — спросила она, проводя кончиками пальцев над красиво очерченными крыльями.

— Никогда не останавливайся.

Его сердце громко билось под её ладонью, синхронно с её собственным. Шелковистость и тепло его кожи — великолепные твёрдые мышцы — мускусный запах сочетался со сладостью вкуса…

«Это сводит меня с ума».

С тех пор как он вернулся, ей казалось, что она сгорает, иногда на слабом огне, но чаще в мощном пламени. Раздираемая этой новой страстью — или, скорее, её продолжением — она выгнула спину, чтобы потереться об его бедра.

— Хорошая девочка, — похвалил он. Он сильнее обхватил её попку, помогая двигаться с большей силой. — Давай тебя хорошенько подготовим.

«Уже готова, воин». Никогда ещё она не была такой мокрой.

Когда он передвинул ногу, его бедро задело её там, где она хотела больше всего. Джиллиан застонала. Пьюк застонал. От каждой точки соприкосновения сыпались искры, электрические токи усиливали её возбуждение.

Как долго этот прекрасный человек был лишён любви и обожания? Ещё до одержимости? Отнятый у матери в детстве, вынужденный воевать в армии отца, наказываемый за все, что воспринималось как «женская мягкость».

Как бы сильно Джиллиан ни хотела взять, больше она хотела отдать.

— Пьюк, — выдохнула она, с каждой секундой отчаиваясь все больше. — Мне тоже нужно прикоснуться к тебе.

— Тогда прикоснись. Пожалуйста.

С нетерпением она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и запустила руку за пояс его брюк. Хотя у неё было мало опыта, она притворилась уверенной и обхватила пальцами его член.

— Скажи, если я что-то сделаю не так, — сказала она.

— Ты делаешь… все отлично. — Его лицо застыло, дыхание стало прерывистым. Похоть сверкала в его темных глазах, звёздные искорки прекрасно блестели. В этих радужках отражалась вся Солнечная система, и она чувствовала себя солнцем.

Она погладила его вверх и вниз. Вверх и вниз. Его бедра выгибались при каждом движении вверх.

— Что ты делаешь со мной, девочка. — Положив руку ей на затылок, он притянул её к себе для нового поцелуя. Бешеного, с зубами, языком и обменом воздуха. Обменом жизнью.

Затем просунул свободную руку под её трусики и прижал ладонь к сердцевине. Давление усилилось, стало ещё хуже с возрастанием несравнимого ни с чем ощущения.

— Пьюк… пожалуйста.

Абсолютно готова!

Он погрузил в неё два пальца. Да! Джиллиан вскрикнула, отпустив его длину, чтобы схватиться за плечи и ногтями впиться в кожу. Её мышцы напряглись, а разумом стали править животные инстинкты. «Доставь мне удовольствие».

Она качнула бёдрами, заставляя его пальцы погрузиться глубже. Вызывая ещё больший жар. Большее давление. Тихие мяукающие звуки исходили от неё, когда его большой палец прижался к её клитору.

— Я так близко, — сказала она срывающимся голосом.

— Именно так, жена. Я заставлю тебя кончить быстро и жёстко. Быстрый, свирепый оргазм, но его будет недостаточно. Даже близко не достаточно.

Нет, нет, никогда не будет достаточно. Она не могла отдышаться. Она… она…

— Тебе понадобится ещё… и ещё… — Его голос опьянял её, заставляя повиноваться…

Джиллиан взорвалась! И закричала, когда удовольствие её захлестнуло. Мышцы сжались. Кости расплавились. Её сердце то ли остановилось, то ли забилось так быстро, что она уже не могла различить ни единого удара. Разум воспарил к звёздам, удивление оставило её в оцепенении.

Но также «быстро и жёстко», как кончила, она и разбилась. Пустота, её тело казалось таким пустым, его пальцы исчезли. Ей нужно вновь ощутить наполненность.

Тяжело дыша, она сказала:

— Злой человек. Ты был прав. Этого недостаточно. Я только хочу большего.

Его веки закрылись, дыхание стало прерывистым.

— Тогда возьми это у меня.

О, она возьмёт с радостью. Но только после того, как она вернёт ему удовольствие…

— Давай сначала тебя подготовим, — прошептала она. Зная, что играет с огнём, Джиллиан провела с дрожью пальцами по его губам, скуле, вокруг глаз, по волосам… и у основания рогов. Каждое прикосновение было вызовом его врождённой силе… и мучило её.

Опасно его возбуждать? Она тоже возбудилась.

Когда он разорвал пояс своих штанов, ровно настолько, чтобы освободить свою длину — такую длинную, толстую и твёрдую — её внутренние стенки сжались, словно отчаянно желая его заполучить.

Пьюк провёл рукой вверх и вниз. Совершенно великолепно.

— Так ты действуешь на меня. Так сильно я тебя желаю.

Он не мог скрыть своего нетерпения.

— Хочу попробовать его на вкус.

Дрожь усилилась, она скользнула вниз по его телу и обхватила губами его член, взяла его глубже… глубже.

Его дикая реакция привела её в восторг. Он вцепился в мох, зарылся пятками в землю и зашипел в небо.

— Да!

Джиллиан двигалась вверх, вниз. Повторяя снова и снова. Он дрожал при каждом движении вверх и стонал каждый раз, когда она спускалась. Его сила… тепло… шелковистость… невероятно!

Он был воплощением самого желания, плотским и восхитительно порочным.

Она сосала его все быстрее и быстрее, пока он не напрягся, не схватил её под руки и не поднял. Его губы завладели её губами, и он подарил ей яростный, неистовый, дикий поцелуй. Ловким движением руки Пьюк снял с неё рубашку, обхватил ладонями и начал массировать обнажённую грудь. Он ущипнул её за соски, и она ахнула. Каждая клеточка тела гудела от восторга.

— Ещё. — Ей надо больше.

Он сорвал с неё трусики.

— Оседлай меня. Будем использовать магию… для контроля рождаемости.

Наконец-то почувствовать его внутри? Да!

— Магия на исходе

— Достойная жертва.

Правильно! Как можно быстрее она забралась к нему на колени. Складки на её юбке не мешали, когда Джиллиан раздвинула ноги, приветствуя его стержень у своей сердцевины.

— Ещё нет, — прохрипел Пьюк. Положив руки ей на бедра, он заставил её подняться на ноги и прижался губами к её ноющей женственности. — Сначала нужно попробовать тебя на вкус.

Он высунул язык, заставив её мучительно застонать. Удовольствие… она откинула голову назад. Он лизал и пожирал, пока подготавливал её своими пальцами, двигая одним внутрь и наружу. Потом двумя.

Он раздвинул их, растягивая её. И это было хорошо, так хорошо. Все, что она могла сделать, это держаться за его рога и наслаждаться поездкой, раскачиваясь взад и вперёд. Туда-сюда. Вскоре бессвязные слова покинули её. Её мышцы напряглись, готовясь к кульминации…

Но он не дал ей шагнуть за край. Остановился в самый критический момент, и вызвав у неё разочарованный вскрик. Затем он снова притянул её к себе на колени, поместив кончик своего члена туда, где она больше всего в нем нуждалась, и подарил ей ещё один поцелуй, позволив ощутить вкус того самого удовольствия, которое он к ней пробудил.

Джиллиан опускалась… медленно… медленнее, давая телу время привыкнуть. Его пальцы приготовили её, но член… был таким большим, что даже его кончик, казалось, заполнил её.

На лбу у него выступил пот.

— Ты так прекрасно меня принимаешь, жена.

Этот грубый тон вызвал волну возбуждения, которая спровоцировала выделение соков, позволяя ему скользить дальше. Когда Джиллиан заметила раскалённое добела жжение, она остановилась. Прошли столетия с тех пор, как она… нет! В ней никогда не было мужчины. То, что случилось в детстве, не в счёт. Пьюк прав. Это был её первый раз.

Его хватка на ней усилилась, как будто он хотел дёрнуть её вниз, но сопротивлялся желанию.

— Это убийственно, девочка. Никогда не чувствовал себя так… хорошо. Но мне нужно… Мне нужно…

Если ему что-то нужно, то она даст ему это, всегда.

Джиллиан снова опустилась — жжение усилилось — ниже. В конце концов, она вобрала его полностью. Пьюк тяжело вздохнул.

Прошла минута и… да! Боль утихла, и её мышцы расслабились.

Взревев, Пьюк поднял бедра вверх, и… о! О! Ей оставалось пройти ещё один дюйм, и это было невероятно. Поток экстаза хлынул сквозь неё.

Теперь он пронзил её. Пот стекал по их грудным клеткам, вызывая трение при каждом вдохе.

— Ты в порядке, девочка? Скажи, что ты в порядке.

— Ммм… Отлично. — Она пошевелилась. Ей нужно было двигаться. Балансируя на коленях, она поднялась выше, а потом снова соскользнула вниз. Удивительно. Так она делала снова и снова, сначала неуверенно, но вскоре осмелела и ускорилась.

— Вот так. — Он сжал её крепче, направляя вверх и вниз с большей силой, даже вперёд и назад. Скучая по его рукам на своей груди, она обхватила их ладонями и ущипнула себя за соски. — Видеть тебя… Чувствовать тебя.

Нервные окончания загорелись, давление нарастало глубоко внутри неё… ещё глубже.

— Пьюк! — воскликнула она. — Пожалуйста.

* * *

«Моей женщине нужно получить оргазм».

Желание поглотило Пьюка, настолько сильное, что он не ощущал Безразличия, потерял из виду окружающий мир. Он мог сосредоточиться только на Джиллиан, своей жене, живом проводе чистой энергии и необузданной страсти, такой горячей, тугой и влажной, когда она скакала на нем.

Лунный свет омывал её, золотистая кожа алела, руны на её руках светились. Эти глаза цвета виски были живыми, разжигающими непреодолимый ад.

Гордость сдавила ему грудь. «Я сделал это. Я».

С головой откинутой назад, в обрамлении темных волос она была видением. Богиней, которой нет равных. Воплощением чувственности.

— Позволь мне, — сказал он. Щекой он оттолкнул её руки и провёл языком по одному соску, потом по другому.

Тяжело дыша, она двигалась на его члене все быстрее и быстрее. Напряжение охватило его, собираясь в каждой мышце, угрожая взорваться или убить. Он был бы счастлив в любом случае, умер бы с улыбкой.

— Ты моя. — Его голос был хриплым и низким, больше похожим на рычание. — Скажи это.

— Я твоя. Твоя. Вся твоя.

«Это моя женщина».

— Я заставлю тебя кончить очень сильно, девочка. — Он резко поднял бедра, одновременно опуская её все ниже и ниже, в то же время слегка укусив за сосок.

— Пьюк!

«Должен почувствовать вкус моего имени на этих губах». Его рот на её. Совместный танец языков. Он протянул руку между их телами и нащупал место, где у неё болело больше всего.

— Да, да! — Все её тело содрогнулось, внутренние стенки сжались вокруг его члена, когда она кончила.

Пьюк обезумел и принялся толкаться в ней туда-сюда… сильнее… она чувствовалась так хорошо, так правильно. Никогда ещё он не ощущал ничего лучше или совершеннее. Удовольствие было непреодолимым. Сможет ли он кончить?

Тепло зародилось у основания его позвоночника, распространилось вокруг бёдер, собралось в яичках. Его тело было готово. Скоро он это сделает… он…

Пьюк ревел до тех пор, пока в горле не запершило, а голос не стал хриплым. Он кончал, кончал и кончал в неё, все его тело вздрагивало под натиском блаженства. И все же он не переставал делать толчки, не переставал изливаться в жену, пока она опустошала его, словно жадно желая большего — его всего.

Он так долго ждал женщину, которая станет его и только его, жаждал снова и снова брать одну и ту же женщину в своей постели. И все же, когда это случилось, он обнаружил, что нескольких ночей недостаточно. Это? С Джиллиан? Совсем не достаточно. Теперь он хотел каждую ночь. Каждое утро. Каждый момент провести вместе.

Тогда ещё он этого не знал, но ждал именно её, страстно желал. Только её. Женщину достаточно сильную, чтобы чувствовать, тогда, как он не мог. Женщину, не позволившую ему заглушить собственные эмоции, знающую редкость радости, которая не согласится ни на что меньшее.

Наконец, когда она выжала его досуха, он рухнул, а Джиллиан осталась лежать у него на груди.

* * *

Это было так… так… потрясающе! Как откровение.

Джиллиан восхищалась. Она только что занималась сексом. Порочным, умопомрачительным, восхитительным сексом. Как в романах и фильмах. Такого она всегда хотела, но боялась, что никогда не будет, но ей понравилось каждое мгновение.

Правильный мужчина все изменил, как она и подозревала.

Как и Пьюком, ею овладело наслаждение, которое вознесло на новые высоты. И это… это связывало их также крепко, как и клятвы. Так и должно быть. Джиллиан никогда не чувствовала себя более близкой к мужу.

Она подняла голову и увидела, как Пьюк ухмыляется. Самая сексуальная улыбка, которую она когда-либо видела. И самая красивая. Все его лицо осветилось, согревая её изнутри и снаружи. И… и… и…

Внезапно, к её собственному удивлению, из уголка глаза скатилась слеза. Тьфу. Неужели она будет плакать каждый раз, как испытает оргазм?

Просто это был ещё один первый раз. Это прекрасное действие она считала кошмаром из-за плохих, очень плохих людей. Наконец-то она освободилась!

Она принадлежала Пьюку. Но не её воспоминания. Не её прошлое. Пьюк. Он владел всей ею.

Будучи подростком, она полагала, что ей нужно просто заняться обычным сексом с обычным парнем, чтобы почувствовать себя нормально. Пьюк был совсем не обычным. Он был необыкновенным, и именно этого ей не хватало.

«И он мой. Пока».

«Как я смогу его отпустить?»

Нежно, очень нежно он вытер её слезы.

— Что не так, моя милая жена?

Притворившись, будто только что не ощутила уязвимости, она произнесла:

— Я просто… Я счастлива. Неплохо для моего первого раза, а?

Он провёл пальцами по её волосам, его желание прикоснуться к ней было таким же сильным, как и её желание прикоснуться к нему.

— Женщина, ты переделала меня. — Последовала пауза. — Теперь я хочу услышать твоё обещание. Скажи мне, что ты повторишь эту встречу. Скажи, что будешь помнить свои нежные чувства ко мне, что бы ни случилось между нами.

Помнить… потому что он отказался от своих условий и планировал развестись с ней, в конце концов?

«Так и должно быть. И ты это знаешь».

«Просто… не думай об этом. Пока рано». С камнем в груди она подняла голову и обхватила ладонью его заросшие щетиной щеки.

— Как будто я когда-нибудь забуду свои нежные чувства или тебя. Ты мой… — Кто? Муж, да. Жизнь? Возможно. Семья? Любовь?

«Я думаю… Я думаю, что хочу его любви. Думаю, что хочу любить его в ответ».

Боевой клич раздался в ночи… боевой клич Уильяма.

В мгновение ока Пьюк выскользнул из-под неё и поднялся на ноги. Она застонала, сожалея о внезапной потере. На самом деле, сожалея о потере совместного времяпрепровождения.

Нельзя терять времени. Когда она встала на нетвёрдые ноги, то поправила юбку, затем натянула остальную одежду, Пьюк завязал штаны и вооружился. Идеальная синхронизация.

Тёмное пятно врезалось в него, отбросив к дереву.

Пьюк и Уильям упали на землю в жестоком столкновении, один на другого. Каким-то образом им удалось ранить и обезоружить друг друга.

Не то чтобы борьба была менее жестокой без оружия. Они воспользовались когтями и зубами, чтобы нанести максимальный урон.

— Остановитесь, — приказала она. — Сейчас же!

— Я думал, что смогу с этим справиться. — С красными горящими глазами Уильям представлял воплощение гнева. — Впервые в жизни я ошибся.

— Она моя жена. — У Пьюка, может, и не было красных глаз, но черты лица стали дикими.

— Это ненадолго.

Пьюк бросился вперёд, боднув Уильяма головой и напомнив ей Арахиса; только у Арахиса не было рогов, которые погрузились в торс Уильяма. Её друг безжалостно схватил её мужа за основание шеи и повернул, сломав ему позвоночник.

В течение одной ужасной минуты Пьюк оставался неподвижен. Как раз достаточно времени, чтобы Уильям смог освободиться и ударить мужчину в лицо.

Её желудок запротестовал.

— Я сказала, хватит!

Они проигнорировали её, слишком занятые тем, что снова кататься по земле, нанося друг другу удары. Их рычание смешалось. Брызнула кровь.

Сердце Джиллиан учащённо забилось, дыхание участилось.

— Я серьёзно. Стойте!

Опять игнорирование.

Уильям ударил Пьюка в висок, чтобы подчеркнуть свои следующие слова.

— Ты ею воспользовался.

Пьюк отразил следующий удар и нанёс жестокий апперкот в нижнюю часть подбородка Уильяма.

— Он не воспользовался мной. Я умоляла его об этом. — Она прыгнула между ними и протянула руки. — Пожалуйста, прекратите это.

Если что-то случится с одним из этих двух мужчин…

Уильям молниеносно обогнул неё, чтобы накинуться на Пьюка. Её муж заблокировал удар, прежде чем нанести свой собственный… удар, заряженный магией, которую он не мог позволить себе тратить впустую. Уильям отлетел назад и врезался в дерево, расколов ствол пополам.

Когда Уильям повернулся, готовый снова кинуться на Пьюка, Джиллиан прыгнула между ними во второй раз. Но Уильям уже не мог остановиться, его скорость была слишком велика. Однако, заметив её, он пронёсся мимо, успешно обогнув её и врезавшись в Пьюка. Последовало ещё одно ожесточённое столкновение.

Тьфу! Если она вмешается в драку, один из них может ранить её, и оба мужчины обвинят друг друга. Тогда бой определённо закончится смертью.

Услышав шум, Гален и Пандора прорвались мимо ряда деревьев. Завидев идущую битву, они остановились и ухмыльнулись.

Развлекаются? Серьёзно? В Джиллиан вспыхнул гнев.

— Двадцать баксов на то, что Уильям заберёт домой золото, — сказал Гален. — И фамильные драгоценности Пьюка.

— Принято, — ответила Пандора. — Пьюк не позволит Вилли забрать его девушку. Я видела, как он на неё смотрит.

Двадцать долларов. Никаких предложений о помощи. Гнев сменился яростью. Затылок начало покалывать. Мысли — путаться. О, нет, нет, нет.

Она потянулась к пузырьку с сиропом, висевшему у неё на шее. Слишком поздно. «Должна… убить… всех!»

Джиллиан схватила Галена, подняла его над головой и швырнула в Пандору. Перед глазами все приобрело красный оттенок, когда она последовала за обоими на землю. Удар, удар, удар. Удар, удар. Раны, которое она наносила одному, она повторяла и на другой.

Они пытались сопротивляться, бежать, но им было не сравниться с её превосходящей силой и скоростью. Кровь брызнула ей в лицо, и она усмехнулась. В ушах у неё звенел треск ломающихся костей, и она смеялась с маниакальным ликованием.

— Джиллиан. Девочка. — Голос Пьюка, казалось, звал её из длинного тёмного туннеля.

Он был рядом. Её муж. Хотела ли она убить его? Нет, нет. Эта мысль вызвала у неё отвращение.

— Вот это моя милая девочка. — Мягкие пальцы погладили её по спине. — Успокойся, моё chuisle. Ради меня.

Chuisle. Или «пульс». Но… это ласковое обращение не имело никакого смысла. С чего бы Пьюку называть её пульсом? Если только… она была его пульсом, той самой причиной, по которой билось его сердце.

«Он уже полюбил меня?»

Может быть, а может, и нет. Она поняла, что сама определённо его любит. Больше не было двух разных Джиллиан, борющихся за превосходство внутри неё — все они хотели Пьюка.

Она влюбилась в него, это точно. Голова пошла кругом, ничего её больше не сдерживало. Она полюбила его силу и свирепость. Его спокойствие и хитрость. Полюбила то, кем они были вместе.

Но он был больше, чем любовь всей её жизни. Он воплощал саму её жизнь. Когда Пьюк улыбался, она таяла. Когда смотрел на неё, она вспыхивала от желания. Когда приближался, она уже не могла сосредоточиться ни на чем другом.

Так что он мог расслабиться. Пьюк Коннахт остался непобеждённым. Он завоевал её преданность и её сердце.

И теперь, когда у него была любящая королева, она могла помочь ему объединить кланы!

Проблема: у неё не будет счастливого конца, если только Оракулы не ошиблись впервые в истории Амарантии.

Джиллиан говорила себе, что может преодолеть все, даже пророчество, что будет бороться за желаемое. Кроме того, она сказала себе, что не станет рисковать и тащить Пьюка за собой. Он был прирождённым королём и мог бы возненавидеть женщину, которая не дала бы его мечтам шанса сбыться.

Она не могла сделать и то, и другое. Надо было выбрать что-то одно.

Его счастье значило для неё гораздо больше, чем её собственное! И его лидерство имело значение для всех. Лабиринт был творением Сина и отражал его разум. Он был жестоким, сумасшедшим и аморальным. Его нужно остановить. По словам Оракулов, только один Коннахт будет править Амарантией. Значит, этим Коннахтом должен быть Пьюк.

Кроме того, согласно Оракулам, только Уильям мог заполучить корону Коннахта от имени Пьюка. Но… если Джиллиан найдёт способ? Если она убьёт Сина? Неужели Пьюк обидится на неё за это тоже? Услышав нежность в голосе, когда он заговорил о юном Сине, она подумала, что он, возможно, не слишком жаждет становиться убийцей своего брата.

«Будь я проклята, если сделаю это, будь я проклята, если не сделаю».

Вероятность того, что одно пророчество окажется ерундой, а другое — золотом, не велика. Итак. Она должна действовать так, как будто и то и другое было правдой или ложью.

Ладно. Если Уильям свергнет Сина и подарит мужу корону, то Пьюку придётся развестись с Джиллиан. Несмотря ни на что, он должен доставить своего брата к Посланникам.

Он мог бы жениться на (другой) любящей королеве и объединить королевства. Если бы это случилось, Джиллиан… что? Осталась в Амарантии наблюдать? Никогда! Она скорее соберёт свои вещи, попрощается с кланом, с Арахисом, со своим домом и уйдёт. Потому что если останется, то, в конце концов, убьёт новую жену Пьюка.

«Возьмёшь моё и пострадаешь».

Уильям ожидал, что желание Пьюка и Джиллиан друг к другу исчезнет, как только связь будет разорвана. Так ли это? Захочет ли Пьюк когда-нибудь её снова? Должен ли?

Кланы ненавидели её и никогда не смогут принять в качестве королевы. И ладно, ладно. Она была абсолютно готова приложить усилия, чтобы завоевать всех. Появились бы более безопасные деревни, убежища для вдов, сирот и бывших членов семьи, а также межклановые школы. Больше не придётся посылать мальчиков на войну или учить девочек, как угодить хозяину.

«Это моё предвыборное обещание». В отличие от большинства политиков, Джиллиан действительно пойдёт до конца.

Простят ли ей другие кланы ошибки, которые она совершила в прошлом?

«Никакого счастливого конца…»

Черт побери, её мозг все время цеплялся за эту мысль.

— Девочка, вернись ко мне. — Ласковый голос Пьюка окликнул её, успокаивая. — Моя темнейшая.

Темнейшая? «Сегодня вечером я собираю прозвища».

Свет пробивался сквозь грозовые тучи в её сознании. Быстро моргнув, чтобы сфокусировать внимание, она застонала. Гален и Пандора лежали на земле с закрытыми глазами, кровь забрызгала их кожу и одежду.

— Я убила их? — спросила она спокойно.

— Они выживут. — Пьюк стоял рядом, гладя её и утешая.

Когда она перевела взгляд на его лицо, то чуть не лишилась последней съеденной в обед пищи. Один из его рогов висел под странным углом. Один глаз заплыл, нос был сломан, нижняя губа разбита, нижняя половина лица покрыта каплями крови. У него были порезы на шее и груди, а штаны изодраны в клочья.

— Это я сделала с тобой? — спросила она, и её подбородок задрожал. Она осторожно провела кончиками пальцев по одной из самых глубоких ран.

— Это? Да ничего страшного.

— Я тоже в порядке, спасибо, — рявкнул Уильям.

Джиллиан обернулась и увидела, что он стоит от неё по другую сторону. Уильям был в таком же плохом состоянии, как и все остальные, на лице красовался шрам ото лба до подбородка. Часть его горла была вырвана, и одно ребро торчало из груди.

— Прости, — прохрипела она. Он даже не мог себе представить, какую вину Джиллиан испытывала.

Он ничего ей не сказал, только перевёл прищуренный взгляд на Пьюка.

— Тебе не о чем беспокоиться, Пьюкер. Я сказал, что помогу тебе вернуть корону, и я это сделаю. И ты выполнишь свою часть сделки. Ты освободишь её, как только корона ляжет на твою голову.

Затем он перевёл взгляд на неё, и Джиллиан захотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила её.

— Хочешь ты меня или нет, тебе нужно освободиться от уз. Ты не познаешь свой собственный разум — или сердце — пока оно не разобьётся. — А потом он сделал то, чего она совсем от него не ожидала. Он отошёл от неё и, как и Пьюк, ни разу не оглянулся.

Глава 36

Бормоча себе под нос проклятия, Син расхаживал по своим покоям. Это стало обычным явлением. Оракул сбежала. Хотя её местоположение не имело значение. Он пометил её магическим маячком в первую же ночь в подземелье — после того, как накачал наркотиками. Она понятия не имела, что он может найти её в одно мгновение.

Он был уверен, что она собирается найти и помочь Пьюку. Чтобы вернуть её, Син должен встретиться лицом к лицу со своим братом.

«Не готов».

Последняя насмешка Оракула звучала в его голове.

«День придёт, день придёт скоро, верхом на крыльях ярости. Месть для тебя отмерена».

Пьюк может отомстить, но не одержит верх. Да и как он сможет?

Если последнее предсказание правда, Пьюку не удастся его убить. Потому что Син ещё не встретил свою «даму любви». После этого, только после, он потеряет голову.

«Я не хочу убивать своего брата, но не могу позволить ему убить меня».

Син ударил кулаком в стену, расколов камень. Костяшки его пальцев запульсировали, пыль наполнила воздух. Кровь закапала с разорванной кожи, пачкая меховой коврик, который выбрала его мать… впрочем, очень давно.

Каждая алая капля напоминала ему о той ночи, когда он проклял Пьюка. Его брат вошёл в военный шатёр, пропитанный кровью их врагов, гордо сжимая меч короля Уолша.

Что же сделал Син — «одарил» брата Равнодушием — поскольку считал это необходимым злом. Но ведь не существует такого понятия, как необходимое зло, не так ли? Такое зло притворяется добром. Оправдания, оправдания.

Неужели его действия продиктованы пророчеством? Да. Неужели он превратил возможное пророчество в самосбывающееся? Возможно.

Сделает ли он это опять? Однозначно.

«Другого способа, спасти нас обоих, нет».

Но что, если существовал другой путь? Вдруг он мог бы провести эти столетия с Пьюком, работая вместе, как они и планировали?

Нет, нет. Невозможно. Самая большая слабость Пьюка была также его самой большой силой: его чувство собственничества. Несмотря на его утверждение, что они будет править вместе, он считал клан Коннахта своим. И другие кланы тоже. По сути, всю реальность. Его, его, его.

Пьюк пытался обойти пророчество, никогда не спал с одной и той же женщиной дважды, никогда не заявлял о своих правах, никогда не рисковал, чтобы не влюбиться, никогда не проявлял желания жениться на любящей королеве. Но однажды он бы сдался.

В тот момент, когда отец объявил о помолвке Пьюка с принцессой, Син увидел, как его брат вздрогнул, и все понял. Пьюк только что подумал: «Она моя».

«Я помог ему избавиться от таких глупых наклонностей. Я дал ему покой. Он не знает страха, нетерпения, вины или неудачи».

И как Пьюк его отблагодарил? Привёл группу бессмертных в Амарантию, чтобы узурпировать трон.

Любит ли его жена?

Пройдя мимо зеркала, Син увидел изображение, которое ненавидел больше всего на свете — татуировку бабочки на груди.

Метка его демона. Знак Паранойи.

Пьюк понятия не имел, что Син одержим. Син тоже не знал. Поначалу. Пока Красная Королева не явилась к нему во второй раз и не объяснила, что с ним случилось.

Мирные переговоры Сина в соседней реальности оказались бесплодными. Там не боялись его, смеялись ему в лицо, какое бы предложение он ни сделал. Он ненавидел саму мысль о том, что вернётся к Пьюку неудачником. О, какое унижение!

В ночь перед тем, как он должен был вернуться домой, Красная Королева впервые явилась ему и предложила решение: украшенную драгоценностями шкатулку, содержащую силу, необходимую, чтобы заставить любую реальность его бояться. И что он должен был сделать взамен? Подарить брату на ночь его собственную шкатулку, по её выбору.

Надеясь произвести впечатление на Пьюка навыками, и желая подарить брату такую же силу, Син принял и открыл коробку. Мгновение спустя чёрный туман с красными глазами поднялся и втянулся в его тело.

Демон Паранойи овладел им, подчинил себе, и Син впал в безумную ярость, убив своих людей.

Все, что Пьюк испытывал в момент вселения в него демона, Син ощутил неделями раньше. Ужасающая темнота. Бесконечный мрак. Полная потеря контроля. Но это того стоило. Власть! Страх, который он внушал другим! Красная Королева не солгала.

Теперь Син горько рассмеялся. Он никогда не хотел причинить Пьюку боль. Только хотел жить в Амарантии вместе с ним, навсегда. Если Пьюк перестанет считать корону Коннахта своей и оставит стремление объединить кланы, то пророчество утратит силу, и все будет хорошо.

Но после одержимости Пьюк больше не заботился о Сине.

«Нужно убить его, пока он не убил меня».

Нет! Син ударил себя кулаками по вискам. Никогда!

— Замолчи!

Какие мысли возникли в его голове, а какие пришли от демона? Он больше не видел разницы. Был ли он собой когда-нибудь?

«Убей Пьюка. Убей Пьюка. УБЕЙ Пьюка».

Слюна брызнула из уголков его рта, Син выпустил магию, заставляя стену песка образоваться перед зеркалом. В центре появилось изображение Пьюка и его окружения. Группа из пяти человек шла через лабиринт Сина, подходя к концу. Ещё одно испытание, и откроется дверь, ведущая к форпосту Коннахта… мера предосторожности на случай, если сам Син попадёт в ловушку.

Король должен предусмотреть любую возможность.

Кроме того, часть Сина — возможно, тот мальчик, которым он был раньше — надеялась, что Пьюк найдёт выход.

Должен же быть способ жить вместе в гармонии. «Думай!» В прошлом Син решал гораздо более сложные задачи и преуспевал в этом.

Проблема была в пророчестве. А это означало, что разгадка тоже в нем кроется. Не дай чему-нибудь случиться, и ничего не случится. Изменение одной переменной влечёт изменение всех.

Переменная, от которой зависит все пророчество? Любящая жена.

Если бы Син убрал Покорительницу Дюн с общей картины…

Мог ли он, в самом деле, причинить боль женщине своего брата?

«Другого выхода нет, — прошептал голос в его голове. Мрачный голос. Привлекательный. — Или он убьёт тебя, или ты убьёшь его. Этого ты хочешь?»

Нет, нет. Конечно, нет.

Ну что ж, хорошо. Все решено. Девушка должна умереть.

Первая проблема: Пьюк и Джиллиан связаны. Если она погибнет, Пьюк тоже умрёт. Может быть, вместо этого Син схватит её и запрет в темнице, где она сможет провести остаток вечности.

Захочет ли Пьюк торговаться за её безопасность?

У Сина было бы только два требования. Первое — Пьюк его простит. Второе — Пьюк снова его полюбит.

Второй вариант. Син убьёт эту жену… и Пьюка. Наконец-то сможет жениться на своей принцессе, и тогда она его полюбит. Должна. Так предсказали Оракулы. Син бы сам объединил кланы.

«Думал, что хочу избежать этого?»

«Глупец!» Как только он исполнит пророчество, все его проблемы исчезнут.

Так. Решено. Он убьёт его жену… и своего брата.

Хотя боль пронзила его грудь, Син вышел из комнаты и позвал своих охранников. Его наполнила решимость. Время пришло. Давно пора заканчивать войну с Пьюком. Так или иначе.

Стражники будут сопровождать его и послужат щитом, когда Син выследит Оракула. Оставалось надеяться, что она ещё не нашла Пьюка и не предупредила его о намерениях Сина. Если она это сделала, что же, он справится и с этим.

Двое его людей вышли из-за угла, но никто из них не посмотрел ему в глаза.

— Король Син, — сказал один из них, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Чем мы можем помочь вам, Великий?

«Нервничают? Они каким-то образом меня предали. Вероятно, попытаются убить во время нашего путешествия, когда я меньше всего этого ожидаю».

План меняется. Син отправляется один.

Подойдя к солдатам, он выхватил свои короткие мечи. Без промедления он снёс им головы.

— Потерять головы из-за предательства.

* * *

Гадес развалился на своём троне и положил руки на грудь, вытянув ноги перед собой и скрестив лодыжки. Обманчиво небрежная поза. Его люди ушли, распущенные на весь день. Другие князья вернулись в свои королевства, защищать подданных от гнева Люцифера и все более ожесточившейся войны, происходящей в Преисподней. Но Гадес был не один.

Его взгляд впился в любимое зеркало. Шивон, богиня Возможного будущего, была заперта внутри, стекло излучало её ненависть к нему. Она обладала способностью заглядывать в предстоящие дни, недели, годы и видеть различные пути, по которым может пойти человек. Только у неё был выбор: показывать результаты или не показывать их. До сих пор она не показывала Гадесу ничего важного.

Если бы она жила в Амарантии, её бы нарекли Оракулом.

Однажды, будучи подростком, она попросила Гадеса на ней жениться. Сказала ему, что они созданы друг для друга. Конечно, Гадес отверг её. Свадьба? С ним? Смешно! Жениться на ребёнке? Никогда! Он мог быть человеком без моральных принципов, но даже у него были свои границы.

Хотя именно этот подросток затем хладнокровно убила всех любовниц Гадеса. Прошлых, настоящих и, судя по всему, будущих. Поэтому, как и любой разумный мужчина, он устроил так, чтобы её прокляли и заточили в зеркале, пока она не усвоит урок: не связывайся с Гадесом.

— Очевидно, ты все ещё учишься, — сказал он.

Он так сильно хотел знать, что его ждёт. Спасёт ли Уильям Амарантию… и себя?

Гадес послал Рэтбоуна и Пандору на помощь, добавив Галена в качестве отягощающего груза. Если потребуется эвакуация по воздуху, крылья пригодятся. Кроме того, хранитель Зависти и Ложной Надежды сделал бы все ради женщины, которую желал… а Гадес спрятал её там, куда воин не может попасть без согласия князя Преисподней.

«Выполнишь приказ, и разрешу визит. Предашь меня и увидишь, как я соблазняю ту, кого ты хочешь».

За право увидеть Легион Гален сделает все, чтобы защитить Уильяма. Даже убьёт девушку, Джиллиан, если такое действие окажется необходимым.

И все же Гадесу следовало отправиться самому. Вместо этого он вернулся домой, чтобы подавить ещё один мятеж, подстёгнутый Люцифером.

Теперь Гадес не мог попасть в Амарантию. Щит предотвращал каждую его попытку. Он нуждался в Рэтбоуне, но не мог связаться с воином, только с Уильямом, а сын понятия не имел, где находится Рэтбоун. Уильям даже переместился в то место, где в последний раз видел мужчину, но Рэтбоун, Камерон и Винтер уже ушли.

— Ты должна знать, что я из тех людей, которые соберут твою семью и близких и убьют их прямо у тебя на глазах, — сказал он. — Если именно этого ты хочешь, продолжай ничего мне не показывать. Я с удовольствием исполню это. Или, может быть, ты все ещё считаешь меня своим суженым? Может быть, ты не захочешь смотреть, как я овладеваю батальоном женщин.

Ничего. Никакой реакции.

Отлично. Он сделает, как и пообещал. Потому что никогда не кидает пустых угроз, только обещания.

Шею Гадеса внезапно начало покалывать. Кто-то приближается.

Закрыв зеркало невидимостью, он поднялся на ноги. Точно в срок. Красная Королева появилась в центре его тронного зала. Безумная красотка с бигудями в светлых волосах и телом, одетым только в кружевной розовый бюстгальтер и трусики. Одна нога была покрыта кремом для бритья от бедра до щиколотки.

Он искренне улыбнулся.

— Чему я обязан удовольствием побыть с тобой, моя милая?

Она хмыкнула.

— Во-первых, я не твоя милая. И никогда ею не была, иначе ты не продал бы меня за бочку виски и счастливо продолжил жить, пока меня пытали и держали в тюрьму.

— Пустяковые обиды. С другими я поступал гораздо хуже

— Это точно. Но. Я милая Торина, и он без ума от меня. — Раздуваясь от гордости, она распустила бигуди. — Во-вторых, я пришла тебя предупредить.

Его плечи расправились в одном резком движении.

— Рассказывай.

Кили тоже была бы известна в Амарантии как Оракул. Иногда у неё были короткие видения будущего. В последнее время они становились длиннее.

— Кто-то, кого мы любим, умрёт, — сказала она. — Я чувствую это.

Гадес напрягся. Был только один человек, которого они оба любили. Уильям.

Глава 37

Пьюк понял, что стоит на распутье.

Всего несколько часов назад он испытал полное удовлетворение. Его первый оргазм с женщиной за много веков. Его первый оргазм с его единственной. Им управляло желание. Потребность обладать Джиллиан, заявить права. Заполнить её, превратить два тела в одно.

Он сходил с ума от вожделения. До сих пор. Ему так хотелось насладиться этим послевкусием. Он заслужил это. «Однажды я убью Уильяма за то, что он прервал лучший момент в моей жизни».

Сын Гадеса большую часть ночи провёл вдали от лагеря, вместе с Галеном. Пандора патрулировала периметр, и, несмотря на громкий рёв демона в голове Пьюка, он оставался настороже в поисках любого признака магии Сина.

Он ощутил нависшее чувство обречённости, отчего ему захотелось обнять Джиллиан и никогда не отпускать. Но, когда несколько минут назад он попытался заключить её в объятия, она высвободилась и принялась расхаживать вокруг костра.

«Она мучается… из-за него». Из-за мужчины, которого любила, из-за мужчины, которого будет любить всегда.

Опустошённый Пьюк мог только смотреть на неё и тосковать по своему льду. С каждой проходящей минутой рана внутри него увеличивалась, хотя раньше он думал, что такое невозможно.

Когда-то он считал, что покончил со всеми семейными узами. Никаких связей — никакого предательства. Джиллиан заставила его передумать.

Наличие связи с другим человеком, правильным человеком, не делает тебя уязвимым; наоборот — усиливает. Посмотрите на случившееся с Безразличием. Джиллиан помогла превратить злодея в плаксивого малыша. Семья даёт прочный фундамент, на котором можно устоять. Во время надвигающейся бури кто-то поддержит, если ты упадёшь.

И, возможно, эмоции Пьюка были не так уж плохи. Удовлетворение в груди каждый раз, когда он смотрел на свою жену — целостность, которую нашёл в её объятиях — стоят любых трудностей.

Но Уильям оставался проблемой. Чувства Джиллиан к другому мужчине не были романтическими, во всяком случае, она так считала. Но романтичная или нет, эта любовь соединяла их вместе. И, в конце концов, её связь с Уильямом была сильнее, чем связь с Пьюком. Потому что она выбрала Уильяма сердцем, без принуждения.

Неважно. Пьюк решил бороться за неё и не отступит. Ничто, даже это, его не остановит. Он заставит её полюбить себя, даже без связи. Это гарантирует, что она выберет его, сейчас и навсегда.

«Всегда доводи дело до конца».

Но как? Как ему её добиться?

* * *

Джиллиан расхаживала перед костром. Её голова представляла собой лабиринт, столь же опасный, как и Сина. Получить желаемое Пьюком, усмирить Уильяма, выполнить или отменить оба пророчества с удовлетворительными концовками для всех участников, сделать другие кланы такими же, как её, и помочь всем жить долго и счастливо до конца вечности.

Каждое отдельное желание было возможным, но все вместе?

Во-первых, она должна помешать Уильяму завоевать корону Коннахта. Если она потерпит неудачу, если Пьюк откажется это принять, ей придётся найти способ его заставить. Кроме того, она должна была действовать, исходя из предположения, что он захочет её после разрыва связи — никакой другой исход не приемлем. А это означало, что ей все ещё нужно найти способ обойти предсказанный ей несчастливый конец.

Можно забыть о том, чтобы сделать кланы похожими на её. Они могут ненавидеть Джиллиан сколько угодно. Но должны выполнять все, что она прикажет.

Хорошо. Одно задание вычеркнуто из её списка.

Теперь нужно придумать, как удержать Пьюка, не подвергая опасности его будущее. И она должна была удержать его. Он был её мужчиной… её пульсом.

Он должен любить её так же сильно, как она любит его. Не раз Пьюк подвергал себя риску, просто чтобы быть с нею. Во многих отношениях они уравновешивали друг друга. Иногда он чувствовал слишком мало, а она — слишком много. Он получил её и все её глупые «вдруг». Муж уважал её боевое мастерство и никогда не пытался оставить позади.

Кто-то стоял позади неё, излучая тепло и неповторимый аромат её мужа. Джиллиан резко развернулась и столкнулась лицом к лицу с диким на вид Пьюком. Его грудь быстро поднималась и опускалась, каждый вдох был тяжёлым и неглубоким.

Для человека, который веками не чувствовал ничего, кроме пустоты, сейчас он излучал много эмоций. Нестерпимый голод. Желание. Обожание. Привязанность.

«Он определённо меня любит».

— Ты. Моя. — Его голос был таким грубым, что царапал ей уши. — Ты так сказала, а ты не лжёшь. Я буду твоим, всем, что ты хочешь, всем, что тебе нужно. Навсегда. — Он сорвал с неё одежду. Топ отбросил в сторону. Юбку разорвал. Трусики уничтожил. — На этот раз обнажённые.

Позабыть о суматохе, неопределённости. «Лови момент!»

— Обнажённые, — согласилась она и потянула его одежду, когда в ней вспыхнуло желание.

Оставшись голым, он скользнул ладонями по её бёдрам, поднял её и подвёл к спальным мешкам, где опустился на колени. Ни на миг не ослабляя хватки, он прижался губами к её губам и просунул язык ей в рот.

Она ответила ему с не меньшей страстью, изливаясь в поцелуе, отдавая ему все, но и принимая тоже. Сдаваясь, но и требуя отдачи. Уступая своё сердце, и делая все возможное, чтобы его завоевать. И она подумала… она подумала, что он делает то же самое с ней.

От него исходило напряжение, каждое его действие было агрессивным. «Больше». Потерявшись в удовольствии, Джиллиан вцепилась ему в спину, прижалась грудью к его груди и потёрлась об его член.

С рычанием он толкнул её на спину. Но остался стоять на коленях, впитывая каждый дюйм её тела, и даже это казалось агрессивным. Пьюк пожирал взглядом. Затем обвёл кончиком пальца каждый сосок, спустился к плоскому животу… скользнул между влажной, нежной плотью на вершине её бёдер.

Прикрыв веки, он провёл языком по зубам.

— Моя жена с каждым разом становится все прелестнее. Я хочу увидеть больше. — Он поставил её ступни с внешней стороны своих бёдер и раздвинул колени ещё шире, открывая её, оставляя полностью беззащитной.

По её телу пробежала дрожь. Джиллиан выдохнула его имя.

— Твоя жена нуждается.

Они пожирали взглядами друг друга. Он весь состоял из твёрдых мускулов и восхитительных сухожилий. Безупречная смуглая кожа и великолепные татуировки. Между его ног блестел кончик его аппетитного стержня.

— Нуждается в удовольствии? Или во мне?

— Ты и есть удовольствие. Ты, только ты.

Он наклонился вперёд, перенеся вес тела на руки, выражение его лица оставалось свирепым. Пот блестел на его коже, когда отблески пламени освещали его тело. Его глаза… она задохнулась. Как она могла подумать, что они похожи на льдинки? Эти глаза горели.

Эти глаза давали обещания. «Я буду любить тебя всегда. Буду лелеять тебя. Буду бороться, чтобы подарить тебе мир».

«Пьюки оооочень повезло».

Он пополз назад, остановившись, чтобы языком провести по её соскам, превратив их в твёрдые маленькие точки. Пока она извивалась, приподнимая бедра в попытке прижаться к нему, он поцеловал центр её живота. Затем двинулся ниже, щетина на его бороде оставляла розовые царапины — отмечая её.

Пьюк позволил своему рту нависнуть над её центром удовольствия, и предвкушение её чуть не убило. У Джиллиан поднялась температура, началась лихорадка, воздух в лёгких превратился в пар.

— Я должен ещё раз попробовать. — Он опустил голову, тёплым дыханием лаская её самое интимное место. Затем устроился удобнее, как будто собирался пробыть там какое-то время. А потом лизнул.

В ответ он издал тихий рычащий звук.

— Мой мёд. Моё вино.

«Пощады!» Дрожь сотрясала её, накаляя и так уже вспыхнувшие нервные окончания.

Он ещё раз лизнул её, всосал. Прижал свой язык к её пульсирующей сердцевине и полностью всунул два пальца внутрь, заявляя свои права; тогда как она приподнялась навстречу его рту.

Он продолжал лизать. Продолжал посасывать.

— Никогда не будет достаточно, — сказал он, подчёркивая каждое слово очередным толчком пальцев, очередным нажатием языка. С каждым движением он становился все более агрессивным.

Она не могла… она собиралась это сделать…

— Пьюк! — Его имя сорвалось с её губ, когда она кончила, когда наслаждение наполнило её, разрушило, убило и переделало. Она была побеждена и потрясена.

Он встал на колени. Подавшись вперёд, он одним движениями вклиниться между её бёдрами.

— Не могу дождаться.

После того, как он разместился у её входа, то погрузился внутрь.

Пьюк одобрительно хмыкнул. Она вскрикнула от блаженства, потрясённая вторым оргазмом. Она больше не была Джиллиан Шоу, Джилли Брэдшоу или любым другим именем, которое использовала в прошлом. Она была женщиной Пьюка. Она принадлежала ему, а он — ей. «Мой мужчина».

«Мой дом».

— Такая влажная. Такая узкая. — Он замолчал, сосредоточенно глядя на неё сверху вниз, словно запоминая её черты. Пьюк тяжело дышал, каждый вдох был прерывистым. Капелька пота стекала с его волос по щеке и упала с подбородка на её плечо. Даже это подействовало как стимулятор, капля зашипела, прежде чем испариться.

— Двигайся во мне, — взмолилась она срывающимся голосом.

Он так и сделал. Туда и обратно. Медленно. Он наполнил и поглотил её. Скользил внутрь и наружу. Набирал скорость. Вызывал агонию и экстаз.

— Ты идеально мне подходишь, девочка. Твой… Я твой. Навсегда. — Он толкнулся снова, и снова. Сильнее. Чем больше он двигался, тем более неистовым становился, поднимая её желание все выше.

Джиллиан вцепилась ему в спину, укусив за шею и прижавшись лодыжками к его пояснице. Внутри неё продолжало нарастать давление. Не желая разъединяться ни на секунду, она выгибала бедра каждый раз, когда он отступал. Слишком долго она была пуста и одинока. Теперь она принадлежала ему.

Теперь она его.

Пьюк обхватил её затылок, пригладив волосы.

— Отдай мне своё удовольствие. Возьми моё. — Когда он посмотрел ей в глаза, его охватило удовлетворение…

«Не в силах сопротивляться».

Джиллиан выкрикнула его имя, её внутренние стенки сжимались и разжимались на его длине.

— Ты заставляешь меня кончить, девочка. Заставляешь… — Быстро, в мгновение ока, он выпрямился и потянул её вверх, не выскользнув из неё. Новая позиция заставила его погрузиться глубже. Чтобы убедиться, что она села на него, он обхватил её руками, прижимая к себе. Грудь к груди. Мужчина к женщине. Её волосы рассыпались вокруг них, образовав занавес из тёмного шелка, который защищал их от остального мира.

— Моя Джиллиан. Полностью моя.

— Мой Пьюк. Полностью мой.

Оба они неровно дышали, пока он двигался внутри неё. Когда она прикусила его нижнюю губу, он потерял над собой контроль, обезумел. Хлоп, хлоп, хлоп. Одной рукой он схватил её за волосы и потянул. Другой схватил за ягодицы, оставляя синяки, и это было прекрасно — каждая секунда, каждое движение.

— Джиллиан! — он взревел в небо и, крепко удерживая её, вошёл до конца, отдавая ей всё — так же, как она отдала всё ему…

Глава 38

Усталая, но полностью удовлетворённая, Джиллиан прижалась к Пьюку. Её голова покоилась в ложбинке на его шее, спальный мешок небрежно накинут на них обоих.

Он лениво водил пальцами по её волосам, завораживая, одурманивая восторгом, но она не могла уснуть. Вернее, не хотела спать. Она оставалась настороже на случай любого возможного нападения.

Когда взошло солнце, свет просочился сквозь верхушки деревьев, осветив великолепно обнажённую грудь Пьюка. Зная, что на задании нет кнопки звонка будильника, она прикинула, что у неё есть всего пять или десять минут, прежде чем придётся встать и одеться.

Кроме того, скоро вернутся остальные. На самом деле, она полагала, что Уильям специально держался подальше, не желая видеть их вместе… опять.

«Не чувствуй вину».

Когда она нарисовала сердце на груди Пьюка, он спросил:

— Я привлекаю тебя, девочка?

— Разве я не доказала это?

— Мне нужны слова.

У неё все сжалось в груди.

— Да, Пьюки. Я привязалась к тебе.

— Тебе со мной хорошо?

— Да. — На этот раз она ответила с готовностью, только теперь поняв, куда он клонит. — Рядом с тобой я чувствую, что меня приняли и поддержали. Больше, чем когда-либо с кем-то другим.

Он удовлетворённо кивнул.

— Скоро твой день рождения.

— Неужели? — Она потеряла счёт времени.

— Осталось всего двести двенадцать дней.

— Значит, совсем скоро, — сказала она со смехом. — А когда у тебя день рождения?

При звуке её смеха он начал излучать удовлетворение.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Я перестал праздновать, как только меня забрали от матери.

У неё образовался ком в горле.

— Ну, тогда мы отпразднуем твой день рождения вместе с моим.

Он напрягся, что заставило её насторожиться. Неужели он считал, что они не будут вместе так долго?

— Если мы не найдём Сина за отведённое время, я воспользуюсь ножницами и проконтролирую, чтобы ты покинула реальность, — признался он, тяжёлым голосом… от страха? — Я не позволю тебе умереть с Амарантией.

Нет!

— Я тоже не позволю тебе умереть. Должен быть способ получить все сразу. Корону. Месть для Посланников. Наш брак. — «Так почему же мой желудок скручивает от страха, как будто я знаю, что он прав?» — Я люблю тебя, Пьюк. И не хочу отказываться от тебя, но я также не хочу, чтобы ты отказывался от своего клана.

— Ты любишь меня? — Он сел, глядя на неё сверху вниз, и ударил себя в грудь.

— Да, глупыш. Я люблю тебя. И ты любишь меня.

Его озарило пониманием… «он согласен со мной».

— Ты любишь меня. Моя Джиллиан любит меня. — Благоговение осветило его лицо. Потом он прищурился. — Ты все ещё его любишь?

— Да, — призналась она, и он снова напрягся. — Я всегда буду его любить. Как друга. Только как друга. Пожалуйста, поверь.

Тихая ярость… вот что он сейчас воплощал. Она заполнила его глаза, пульсировала в теле и держала его неподвижным, как камень.

— Дорогая, мы дома, — раздался голос, и она резко выпрямилась, её грудь подпрыгнула. — Но не стоит торопиться из-за нас. Мне нравится это шоу.

На небольшом расстоянии в воздухе парил Гален. Он пошевелил своими песочными бровями, ни капли, не смущаясь тем, что наблюдает.

Двигаясь быстро — хотя и не так быстро, как обычно — Пьюк схватил один из камней, окружавших кострище, и бросил в него.

— Никто не должен смотреть на неё, кроме меня.

Снаряд попал Галену в крыло, и мужчина рухнул на землю. Когда он неуклюже поднялся на ноги, Арахис галопом подскочил к нему и нанёс идеальный удар головой.

Джиллиан в спешке одевалась рядом с мужем, приговаривая:

— Хороший мальчик.

— Кстати, всегда, пожалуйста, за то, что предупредил, — проворчал Гален.

Послышались шаги, когда Пьюк застёгивал брюки. Она подняла глаза как раз в тот момент, когда Уильям и Пандора вышли из-за деревьев.

Не желая встречаться с ней взглядом, Уильям обошёл её, схватил сумку и вскочил на свою химеру. Ай.

Пандора бросила на неё извиняющийся взгляд.

— Давайте оставим все споры на потом и уйдём.

Джиллиан поспешила собрать свои вещи. К тому времени, когда она села на Арахиса, остальные были уже далеко впереди. Все, кроме Пьюка, который её ожидал.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но я должна поговорить с ним.

Его челюсть напряглась, но он кивнул. Внезапно прогремел гром, от которого она дёрнулась, когда потрусила вперёд, чтобы незаметно подойти к Уильяму. Подул холодный ветер, волосы хлестнули её по щекам. Разразилась буря, небо мгновенно потемнело.

— Поговори со мной, — взмолилась она, — пожалуйста.

Но… он до сих пор не обращал на неё внимания, ни капли не смягчив своей позиции.

— Хорошо, я буду говорить, а ты слушать. Я никогда не давала тебе обещаний, Лиам. На самом деле, сделала как раз наоборот. Сразу сказала, что ты меня не интересуешь в романтическом плане. Сказала, что хочу Пьюка.

Теперь он зарычал, переводя взгляд на неё, его глаза, которые только что были синими, мгновенно стали красными.

— Тебе ведь даже не жаль, правда?

Сожалеть о том, что была с Пьюком? Никогда!

— Мне только жаль, что я причинила тебе боль. Но, если ты подумаешь немного, то даже обрадуешься, что с другим мужчиной.

Его ноздри раздулись, когда он резко вдохнул.

Уильям не горевал о её потере, не был опустошён и даже не ревновал. В этих необыкновенных глазах она увидела гнев, обиду и уязвлённую гордость.

Гул в его груди был подобен грому в небесах.

— Мы вернёмся. — Он спешился и обратился к остальным, — не ищите нас.

Он заставил Джиллиан слезть с химеры, не то чтобы она сопротивлялась, потом взял её за руку и потащил прочь от группы, к зарослям деревьев.

— Не время для этого, — крикнул Пьюк.

«Не оглядывайся. Не…»

Она оглянулась. «Остановись. Пожалуйста», — прошептала она. Ей нужно разобраться с Уильямом раз и навсегда.

Пьюк смотрел на неё до последней секунды с непроницаемым выражением на лице, грудь поднималась и опускалась от быстрого, затруднённого дыхания. Затем ветви деревьев сошлись вместе, скрыв его из виду.

Она сглотнула, разрываясь. Женские инстинкты кричали, чтобы она к нему вернулась. Сейчас же.

Нет. Нет. Она должна с этим покончить.

Уильям резко остановился и повернулся к ней лицом.

— Ты моя, и все же ты закрутила роман с этим… этим… человеком-козлом.

Она уперла руки в бока.

— Может, он и человек-козел, но он мой человек-козел.

— Я же говорил, что связь на тебя влияет. Просил подождать, пока не освободишься.

— А ещё ты велел мне перебеситься.

— Это был момент безумия.

— Может быть, а может, и нет, но вот тебе чистая правда. Пьюк меня заинтриговал ещё до того, как мы стали связаны.

— Нет. — Он кинул на неё яростный взгляд. — Ты ошибаешься. Для тебя прошло слишком много лет. Века. Твои воспоминания искажены, что и понятно. Тогда ты болела. Если бы он был твоим суженым, тебе бы не нравилось проводить время со мной, мы бы не смеялись вместе, и ты бы не скучала по мне, когда я ухожу.

Упрямец!

— Возможно, ты захочешь пересмотреть свои аргументы, Вечно Похотливый. Согласно твоей логике, ты бы держал свой джойстик в штанах, если бы я была твоей суженой. Ты бы не спал с каждой женщиной в этом мире. Ожидая меня, ты бы хранил целибат.

Уильям быстро подавил вспышку возмущения.

— Ты была ребёнком.

— Но ты бессмертен. Время для тебя — ничто. Неужели подождать два года было бы так тяжело? Правда?

Прозвучал ещё один удар грома. Молния осветила небо, подчёркивая красивое лицо, которое она любила… как друга. Брата. Отца, которого хотела бы иметь.

— Я ждал, но не так, как ты хотела, — проскрежетал он. — Или ты забыла ту ночь, когда я нашёл тебя в своей квартире?

Краска стыда залила её щеки.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он развёл руками, как бы обращая на себя все взоры.

— Я ни с кем не был с тех пор, как приехал сюда.

— Ты здесь уже целую неделю? Какая сила! Какая воля! Ты должен гордиться.

Между ними воцарилось молчание, пока Уильям изучающе её рассматривал. Затем он провёл рукой по лицу.

— Почему мы вообще спорим об этом? Или ты боишься, что я брошу твоего драгоценного Пьюка до того, как он станет королём? Ну, не волнуйтесь больше. Я убью его брата и подарю Пьюку корону Коннахта. Взамен он разорвёт свою связь с тобой, как и договаривались, и ты поймёшь, что я был прав с самого начала. Ты будешь молить меня о прощении. В один прекрасный день я, может быть, даже соглашусь на это.

Он издевается?

— Ты простишь меня? — С каждым словом её голос становился все громче. — Мне не нужно твоё прощение, Уильям. Я не сделала ничего плохого.

— Ты все сделала плохо!

Она моргнула, и Уильям изменился. Исчез тот нежный шутник, которого она знала и любила. На его месте оказался мстительный воин, который нашёл её через несколько секунд после того, как она вышла замуж за Пьюка. Крылья из чёрного дыма поднялись из-за его спины. Такой же дым, казалось, клубился вокруг его глаз, словно он каким-то образом надел маску. Линии тянулись к его скулам, являя собой идеальный контраст с молниями, которые появлялись под поверхностью его кожи.

Она ожидала, что он начнёт кричать, вопить и ругаться. Его глаза отражали глубокую боль.

— Ты разбила мне сердце, Джиллиан, — сказал он.

— Нет. Нет. — «Я не могла причинить ему вред». — Я никогда не хотела тебя ранить.

Он казался смертельно спокойным, как вдруг метнулся к дереву в нескольких футах от себя и ударил кулаком по стволу. Он бил снова и снова, пока ствол не расщепило на две половины.

Слезы стояли в её глазах и стекали по щекам.

— Мне очень жаль. Мне очень жаль, — бормотала она.

— Ты даже не дала мне шанса. — С пугающей скоростью он приближался к ней. — Я сказал ему, что не прикоснусь к тебе, и я всегда держу своё слово. Но никогда не говорил, что не поцелую тебя.

В конце концов, он встал прямо перед ней и наклонился, чтобы прижаться губами к её губам. Его язык проник внутрь сквозь её губы и зубы.

Поцелуй опустошил её, но не так, как он надеялся. Этот поцелуй разбил ей сердце. На языке она ощутила только вкус её солёных слез.

Она обожала этого мужчину, но не могла заставить себя ответить на поцелуй. Не могла дать ему закончить, даже попрощаться. Джиллиан не собиралась, не хотела так предавать своего мужа.

Прижав ладони к груди Уильяма, она его оттолкнула.

— Перестань, Лиам. Остановись.

Её разум отметил медленный ритм его сердца… оно не билось с огромной скоростью от страсти.

Её слезы продолжали бежать, с губ сорвались рыдания. Его ярко-голубые глаза не отражали шок, когда изучали её во второй раз… только смущение и печаль. Невероятную грусть.

— Тише, тише, — сказал он. Уильям протянул руку, чтобы вытереть её слезы большими пальцами. — Все будет хорошо.

Так ли это? Так много было неизвестно. Так много незакончено.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я знаю. Я тоже тебя люблю. Это никогда не изменится. — Но её чувства… никогда не были романтическими. В глубине души какая-то её часть всегда знала это, но остальные части ошибочно принимали защиту и безопасность за подростковую влюблённость, а отчаяние — за вожделение.

У неё вырвался ещё один всхлип.

— Прости, — прошептала она.

— Нет, малышка. Нет. Не извиняйся. Я солгал. Ты не сделала ничего плохого.

Минуту назад он не был уверен, что сможет её простить. Теперь же утешал её.

— Что изменилось?

— Я не могу этого сделать. Не могу причинить тебе боль. Ты слишком много значишь для меня. И я…

Она ждала, что он ещё скажет.

— Скажи мне, — взмолилась она.

Он вздохнул, его тёплое дыхание овеяло её макушку.

— Ты ужасно целуешься. Понимаешь, очень плохо.

Джиллиан неожиданно рассмеялась.

— И это снова ты, Вечно Похотливый.

— Я так тебя люблю, — сказал он, сжимая её в объятиях. — Больше, чем когда-либо кого-то любил.

Привет, новая волна слез.

Он нежно погладил её подбородок, чтобы она снова посмотрела на него. Что она увидела? Нежность. Понимание. Разочарование.

— Я жил очень долго. Слышал, как тысячи людей, как бессмертных, так и смертных, говорили о силе одного поцелуя. Как один поцелуй может изменить навсегда, испортив тебя для другого любовника. Один поцелуй может научить тебя, успокоить или подтолкнуть. Твой же поцелуй… Я почувствовал твою любовь к нему. Мне это показалось странно… прекрасным.

— Уильям, — прошептала она в отчаянии. — Я никогда не хотела тебя ранить.

— Знаю, малышка. Знаю. — Он все ещё так нежен с ней. — Я восстановлюсь. Как всегда, — сказал он. — И не думай, что я фанат Пьюкилиана номер один. Я не передумал. До сих пор верю, что связь ответственна за это, но не собираюсь… — Он напрягся и нахмурился. — Гадес меня зовёт. Опасность. Смерть. Рядом.

«Магия?» — подумала она, когда мимо пронёсся ветерок. В прошлый раз магия Сина ударила ветром.

Земля затряслась с такой силой, что Джиллиан отшатнулась в сторону. Она ахнула, изо всех сил стараясь оставаться в вертикальном положении. Страх превратил её кровь в грязь, а в грязи образовались трещины. Опять ямы?

Пьюк! Арахис!

Джиллиан бежала, работая руками и ногами так быстро, как только могла. «Надо добраться до них!» Когда она вышла из-за деревьев, то наткнулась взглядом на Пьюка. Он делал все возможное, чтобы успокоить испуганного, вырывающегося Арахиса, одновременно ожидая возвращения Джиллиан. Как только он заметил её, на его лице появилось облегчение… пока его взгляд не опустился к её губам. Он нахмурился.

«Не то, о чем ты подумал, муженёк». Ладно, то. Но она в этом не участвовала.

На полпути… так близко, но ещё недостаточно.

Когда они доберутся до безопасного места, она объяснит, что произошло. Однако между одним шагом и следующим земля просто… исчезла. В отличие от предыдущего раза, не осталось участков, на которые можно было бы перепрыгнуть, и Джиллиан полетела вниз.

Глава 39

— Джиллиан! — Крикнул Пьюк, уже используя магию, чтобы бросить откуда-то сверху лозу в отчаянной попытке поймать возлюбленную. Земля исчезла за мгновение, унося с собой Джиллиан.

Безразличие взвыл, взбешённый паникой Пьюка. Как мог день, начавшийся так прекрасно, закончиться вот так?

Он также бросил лозы остальным — Арахису, Пандоре и Уильяму — используя остатки магии. Галена спасли его крылья. Остальные химеры почуяли неладное и разбежались как раз перед исчезновением земли.

Пьюк поймал Джиллиан и Уильяма? Он не мог разглядеть парочку, густые серые тучи закрыли лес.

Должно быть, поймал. Пьюк не умер, поэтому знал, что она жива.

— «Отправляйся на задание ради папочки», — сказал Гадес. — Нахмурившись, Пандора поставила свои обутые в сапоги ноги на шипы, которые позволили ей стоять, а не болтаться. — «Это будет весело», — сказал он.

— Если Джиллиан и Уильям внизу, я их найду. — Гален повернулся и нырнул под облака.

Всего несколько минут назад Пьюк был в ярости на Джиллиан. Её губы раскраснелись и распухли, как и после его поцелуев. Только с ней был не он.

«Меня предала собственная жена!»

Безразличие манил его, как песня сирены. Ничего не хотеть, ни в чем не нуждаться. Если он призовёт лёд, то ревность и гнев рассеются. Чувство предательства исчезнет. Но Пьюк сопротивлялся. Он не был трусом и больше не станет убегать от своих эмоций.

Он будет чувствовать и справится с этим. Но, ах, как же хотелось встряхнуть Джиллиан, поцеловать её так страстно, чтобы навсегда оставить клеймо на её губах. Им, а не каким-то другим мужчиной. И он это сделает. Скоро. А потом одним ударом снесёт Уильяму голову.

Пьюк подумал: «Считай поцелуй прощальным, девочка. Ты поцелуешь меня, и больше никого другого».

Потом он понял, что нет никого честнее Джиллиан. Она никогда не изменит своему мужу. Уильям мог поцеловать её, но она не ответила бы на его поцелуй.

— Я здесь, я в безопасности. — Её прекрасное лицо появилось над облаками, шипы обеспечили идеальную опору для рук и ног, когда она поднялась на уровень с Пьюком.

Его накрыло облегчение. Но когда он заметил кровь, стекающую по её рукам, то снова забеспокоился.

— Ты ранена?

— Меня порезали некоторые шипы, но я в порядке. И Уильям тоже. Его виноградная лоза длиннее, чтобы подняться. — Румянец сошёл с её щёк, когда она заметила трепещущего Арахиса. Лоза обвилась посередине туловища животного, а шипы глубоко вонзились в его живот. — Ты использовал магию, чтобы его спасти. Спасибо, Пьюк.

— Для тебя я сделаю что угодно.

— Все хорошо, детка, — крикнула она. — Тебе нужно немного успокоиться.

Арахис запаниковал ещё больше. Чем яростней он бился, тем сильней истекал кровью. Должно быть, он испытывал неимоверную боль, и понятия не имел почему. Но если он не остановится, то лоза может лопнуть.

— Ты делаешь себе только хуже. — В голосе Джиллиан послышалось отчаяние. — Успокойся. Пожалуйста.

— Виноградные лозы выросли из клочка земли над нами, — сказал Пьюк. — Не знаю, как далеко нам придётся забираться, но цель есть. Как только мы окажемся наверху, то сможем поднять Арахиса в безопасное место.

— Почему бы не спуститься вниз? — спросила Пандора.

— Мы не сможем безопасно опустить Арахиса на землю. — Напряжённые слова вырвались изо рта Уильяма, когда он прорвался сквозь облака.

Хотя химера никогда не любил этого мужчину, он успокоился, когда Уильям провёл кончиком пальца между его глаз. Нет, Арахис не просто успокоился, он заснул, его тело расслабилось.

— Он ничего этого не вспомнит, — сказал Уильям. — Я бы телепортировался на вершину и поднял его сам, но могу перемещаться только в те места, которые ранее посещал. Или могу увидеть. С этими облаками…

— Все будет в порядке. Мы пройдём через это. — Действуя как воин при любой ситуации, Джиллиан глубоко вздохнула и расправила плечи. — Давайте подниматься.

«Это моя женщина».

Словно по сигналу — потому что сегодня все шло наперекосяк — прогремел гром, и молния рассекла небо прямо над их головами.

Гален вернулся, плавно скользя в воздухе.

— Я опустился довольно низко, но не нашёл никаких следов земли. Но увидел дверь в другую реальность. Какую именно? Понятия не имею.

— Мы не можем рисковать, — сказал Пьюк. Они могли бы оказаться внутри вулкана или тюрьмы. Или ещё где похуже. — Нам вверх.

— Я проведу небольшую разведку и выясню, с чем мы имеем дело. — Хлопая крыльями и сдувая лозы, Гален взмыл ввысь.

Он отсутствовал всего несколько секунд, когда очередной удар грома возвестил о начале дождя. Кислотного дождя. Каждая капля обжигала кожу Пьюка, вызывая огромные волны агонии. Плоть и мускулы зашипели, и он уловил запах жареного мяса.

Все взревели от шока и боли, создав ужасающий хор, обычно раздающийся только в ночных кошмарах.

Гален вернулся, дёргаясь всем телом каждый раз, когда на него падала капля дождя.

— Черт с ней с этой разведкой. — Он схватил лозу и сложил крылья, превратившись в меньшую мишень.

Если так продолжится, все в группе превратятся в пепел. А виноградные лозы? Оставшись без магии, Пьюк не смог бы даже создать щит над Джиллиан.

Безразличие увеличил громкость… он специализировался на том, чтобы ухудшить ситуацию.

«Ненавижу демона».

Когда лоза Арахиса задрожала без всякого повода, Пьюк выругался. Огромный вес химеры привёл к тому, что центр его лозы начал ломаться.

Джиллиан заметила это и ахнула от ужаса.

— Мы должны ему помочь!

— Его виноградная лоза сломается. Это невозможно остановить. — Взглянув на Пьюка, сказал Уильям. — Я позабочусь о химере, а ты о девушке.

Не было времени размышлять о последствиях этого плана или о том, почему его заклятый враг добровольно расстался с Джиллиан. Лозы Арахиса поддалась, и химера упал.

— Арахис! — Джиллиан потянулась к нему и упала, чтобы догнать своего питомца.

Уильям последовал за химерой, а Пьюк — за Джиллиан.

Сердце колотилось в его груди, руки были прижаты к бокам, он падал головой вперёд. Достигнув Джиллиан, он схватил её за талию одной рукой, а другой вцепился в лозу. Его когти впились в стебель, замедляя движение. Наконец они остановились, Джиллиан — спереди, Пьюк держался позади неё.

Уильям протянул руку и обхватил животное за шею. Эти двое исчезли в портале.

— Отпусти меня! — Слезы текли по щекам Джиллиан, когда она вытянула шею, чтобы посмотреть на Пьюка. Капли дождя выжигали язвы по всему лицу. — Не заставляй меня причинять тебе боль.

Он смотрел прямо на неё, больше не заботясь о каплях дождя, которые падали на его кожу.

— Не смей снова вести себя так глупо. Уильям с Арахисом. Он позаботится, чтобы они оба выжили. И ты это знаешь. А теперь шевели задницей. — Он безжалостно подтолкнул её коленом. — Вверх, вверх.

— Мне было приказано оставаться с Уильямом, несмотря ни на что. Извините, ребята, но вы сами по себе. — Попрощавшись, Пандора с кувырком упала в портал.

— Присоединяюсь к её словам. — Гален пожал плечами, будто ничего не мог поделать. — Увидимся, я бы не хотел быть на твоём месте. — Потом он тоже провалился.

— Ты прав, Пьюк. — Джиллиан дрожащей рукой вытерла слезы. Затем она сделала то, что на что способен только воин, и отодвинула свои чувства в сторону. — С Уильямом и Арахисом все будет в порядке, — сказала она, поднимаясь.

Он кое-что заметил: пока она плакала и вытирала слезы, её щеки и руки оставались без ожогов.

И тут Пьюк сообразил.

— Продолжай плакать, — приказал он. — Твои слезы нейтрализуют кислоту.

— Точно, — повторила она, делая паузу, чтобы вытереть свои новые слезы… и размазать каплю по его ожогам. Этот великодушный поступок едва не лишил его жизни. — И это имеет смысл в каком-то ужасном смысле. Твой брат, вероятно, рассчитывал, что только у тебя хватит сил, чтобы пройти так далеко, а так как ты хранитель Безразличия, он не ожидал никаких эмоций.

— Спасай свою кожу, жена. Не мою.

Пауза.

— Я делаю то, что хочу. — Она старалась не встречаться с ним взглядом, промывая очередную рану. — Смирись с этим и двигайся вперёд.

Очень хорошо. Он подтолкнул её и продолжал наступать Джиллиан на пятки, пока они поднимались. Она ни разу не расслабилась и не отстала, даже через один час… два… часы тикали и тикали. Дождь усилился. Ран становилось больше.

Он представил себе, что брат ждёт его где-то наверху, и удвоил усилия. Пьюк подумал, что теперь, после ухода Уильяма, ему придётся сразиться с Сином.

Неужели Пьюк был тем единственным с самого начала?

«Только мужчина, который готов жить или умереть за Джиллиан, сможет свергнуть Сина Сумасшедшего».

«Я живу или умру ради Джиллиан. Это я. Я и есть тот мужчина».

Она была права. Он любил её. Девушка вернула к жизни его омертвевшее сердце.

«Теперь нужно выполнить две цели. Убить. Выбрать».

— Что мы будем делать без Уильяма? — спросила Джиллиан между тяжёлыми вдохами. Её мысли, очевидно, текли в том же русле.

— Он выполнил свою задачу. Я люблю тебя. Готов жить или умереть за тебя. Я свергну и убью Сина.

У неё отвисла челюсть, когда она взглянула на него через плечо.

— Ты простишь себя за это, если убьёшь его? И не смей умирать за меня, Пьюк Коннахт. Я серьёзно.

— Я хочу удержать тебя, Джиллиан. Думаешь, что существует что-то, чего бы я ни сделал ради этого?

— Н-нет. Считаю, ты сделаешь все, чтобы меня удержать. — В этих словах прозвучала печаль, которую он, как ему показалось, понял. Вся эта история с уничтожением мечты.

Как ему заставить её понять?

Их виноградная лоза задрожала, как и у Арахиса, и Пьюк выругался. Прямо над ними стебель начал ломаться.

Джиллиан напряглась.

— Пьюк!

Не медля ни секунды, он подтолкнул их к другой лозе.

— Хватай её.

Как только она послушалась, перенеся свой вес на другую лозу, он поднялся над истрепавшимся участком. Точно в срок. Конец виноградной лозы со свистом упал.

Они продолжили карабкаться и, наконец, поднялись над облаками. Только тогда дождь прекратился, но к тому времени плоть уже свисала с мышц и костей большими кусками. Однако грех было жаловаться на боли и раны, когда он увидел спасение — утёс — всего в нескольких сотнях метров выше.

Они лезли и лезли. В конце концов, он с Джиллиан добрался до вершины и рухнул на землю.

Глава 40

Усталость осела в костях Джиллиан, как старый друг: «Я здесь останусь, что там по телевизору?»

Что случилось с Уильямом и Арахисом? Часть её хотела свернуться в клубочек и зарыдать, но она сопротивлялась. Эти двое точно выжили. И она не обманывала себя на этот счёт. Джиллиан знала Уильяма. Его желание жить пронизывало каждый миг его существования, и, несмотря на их различия, он нашёл бы способ спасти Арахиса. Потому что обещал.

«Я позабочусь о химере, а ты о девушке».

Его любовь к ней не уменьшилась, хотя он чувствовал её обожание к другому мужчине во время их (не) поцелуя. Они закончат разговор, когда он вернётся. А он вернётся. Так что она не будет оплакивать его потерю. Фу, неверная формулировка. Она никого не потеряла. Она будет праздновать. Её друзья остались живы… и Пьюк тоже.

Сейчас она сосредоточит все свои усилия на отдыхе и восстановлении, а затем спасёт Амарантию. У них оставалось всего десять дней.

Она подползла к Пьюку, и от его вида у неё внутри все перевернулось. Он напоминал смерть.

Джиллиан откупорила пузырёк с сиропом cuisle mo chroidhe, её самой ценной вещью, и вылила содержимое ему в глотку.

— Тебе станет лучше, — заверила она его.

Давая целебному сиропу начать работу, она изучала их новую местность. Слева бурлила каменистая река. Справа виднелись песчаные дюны, усеянные палатками. Неужели они добрались до клана Коннахт? Или хотя бы до его окрестностей?

Там бродили люди, одетые в белые туники и штаны из овчины. Судя по тому, что она заметила, они были воинами. Восемнадцать воинов, если быть точным.

Кто-то заметил её и крикнул:

— Женщина!

Раздались и другие крики.

— Не подходить! Она моя.

— Я буду сражаться до смерти, чтобы её получить.

— Обеспечьте её безопасность, а потом сражайтесь.

— Спасибо за предложение, — сказала она, — но я занята.

Прозвучал сигнал тревоги.

— Но вам, очевидно, все равно, — пробормотала она и вздохнула.

Пьюк, шатаясь, поднялся на ноги, готовый к бою. Он частично исцелился, но не полностью. И был не в том состоянии, чтобы вступать в бой, но Джиллиан знала, что ничто его не остановит.

Мужчины схватили оружие и направились к ним, намереваясь загнать свою жертву в угол. Каждая пара глаз злобно смотрела на неё, напоминая о её мучителях… и ярость вспыхнула.

— Ты знаешь этих людей? — спросила Джиллиан, вытаскивая единственное оружие, которое не потеряла в лабиринте. Два разных кинжала, один украшенный драгоценными камнями, другой из чистого золота.

Когти и клыки Пьюка вытянулись, все кончики были смертельно опасны.

— Это поселение преступников. Они жаждут того, что принадлежит мне, поэтому умрут.

Они почти подошли…

— Твоя ревность очень мила, и мне она безумно нравится, — сказала она ему. — Просто хочу убедиться, что ты не рассердишься, если я убью, скажем, всех здесь? В конце концов, они же Коннахты.

— Я видел, как ты сражаешься, и знаю, насколько ты хороша. Убей, сколько сможешь и завладей их магией. Тогда докажешь, насколько сильно тебе нравится моя ревность.

Её грудь раздулась от гордости — за него. Он доверял её мастерству, как она и надеялась, и не собирался настаивать, чтобы Джиллиан ждала в стороне, пока большой плохой мальчик разбирается с делами.

— Ты займёшься теми, что впереди, а я зайду с тыла, следя, чтобы никто не пошёл предупредить другие посты.

— По рукам, — ответил он.

— Счастливого боя. — Джиллиан быстро поцеловала его в губы, прежде чем пуститься в безумный бросок навстречу своим будущим хозяевам гаремов.

Пьюк побежал за ней, а затем и обогнал. Она заметила, что он двигался быстро, но медленнее обычного.

Рывок! Она добралась до противников, ударила мужчину в один глаз, потом в другой, одновременно пнув другого негодяя в живот. Когда он сгорбился и начал хватать ртом воздух, она вонзила в него кинжалы.

Краем глаза она увидела Пьюка, таранящего кого-то своими великолепными рогами. Грязный ход. Ещё грязнее, когда он оторвал парню придатки — по кусочкам. Ошмётками он запустил в других преступников, пока не решил воспользоваться своими когтями, чтобы сразу нескольких обезглавить. Раздались крики и стоны. Брызнула кровь.

Когда другие нападали, он делал ложный выпад. Атаковал. Изворачивался. Никто не нанёс ни одного удара. Он был опасен для всех, кроме Джиллиан.

Возможно, ждать в стороне и наблюдать было не такой уж и плохой идеей. «Такой сексуальный…»

«Нет! Нужно исполнить свою роль».

Продвигаясь дальше, Джиллиан ударила мужчину ножом в живот. Вырвала чужую трахею. Ещё шестеро упали, когда она пробиралась мимо палаток.

Магия поднялась от тел и впиталась в её руны. Почти на месте…

Не сбавляя шага, она наклонилась, чтобы поднять брошенный кем-то меч. Меч, которым она разрубила противника пополам, прежде чем бросить оружие вперёд на приличное расстояние. Металл заскользил по песку. Добравшись до меча, она прыгнула на лезвие, используя его как сноуборд, приводимый в движение магией.

Достигнув своей следующей цели, она нырнула между его ног и рассекла кинжалом бедренную артерию. Перенеся свой вес на пятки, она повернула меч так, чтобы заслонить своё тело от взгляда последнего мужчины.

Отскочив назад, она ударила ботинком по рукояти, и оружие взлетело в воздух. Мужчина взмахнул собственным мечом. Джиллиан отклонилась, клинок взмыл над ней. Выпрямившись, она поймала свой меч, повернула его и скользнула лезвием по его шее.

«Украсть его меч. Идти дальше». Его магия следила за ней, пока она зигзагами двигалась между палатками, давая новый прилив сил. Она вышла с другой стороны… как раз вовремя, чтобы увидеть двух мужчин, скачущих прочь на химерах.

Хотя ей очень не хотелось расставаться с клинками, она метнула один, потом другой, пронзив одного воина в затылок, а другого — между лопаток.

Они оба упали с животных, когда Джиллиан рванулась вперёд. Она прикончит свои цели и проведёт остаток дня…

Магический разряд ударил её сзади, сбив с ног. Воздух вышел из её лёгких, и перед глазами замигали звезды. Когда она приземлилась, рот её наполнился грязью.

Черт возьми! Ошибка новичка. «Никогда не позволяйте предвкушению вас ослепить. Всегда проверяйте, нет ли третьего человека».

Раздался свист.

Ещё один поток магии направился в её сторону? «Поднять щиты!» Её собственная магия окружила её, остановив второй удар. Не обращая внимания на незначительную боль, Джиллиан вскочила и столкнулась лицом к лицу с мужчиной, которому на вид было чуть за двадцать.

Она приготовилась к атаке, но позади него возник Пьюк. В мгновение ока! Он забрал достаточно магии, чтобы перемещаться из одного места в другое силой мысли. Повезло Пьюки.

Он свирепо схватил человека за затылок и прижал его лицом к земле.

— Ты причинил ей боль. — Ярость исходила от него, словно ощутимый поток в воздухе. — Ты больше никогда не причинишь ей вреда.

Парень, который однажды сломал Джиллиан палец, выглядел убийственно, потому что кто-то другой ранил её, и это, вероятно, самая милая вещь, которую ей доводилось видеть.

— Ага, — сказала она и ударила парня ногой в рот, улыбнувшись, когда несколько зубов выскочили наружу. — Ты никогда больше не причинишь мне боли.

Пьюк, похоже, уже готов был ухмыльнуться.

— Ты хочешь оказать мне честь, жена?

Беззубик скривился и выдохнул:

— Принц Нил? Это вы?

Игнорируя его, Джиллиан сказала:

— Ты бери его магию. А я займусь этими. — Она указала на двух мужчин, которых сбила с их химер, и которые теперь отползали в сторону.

— Согласен. — Пьюк прикончил его без колебаний.

Так же нетерпеливо Джиллиан убила остальных. Магия вышла от обеих жертв, пополнив её запасы. Всего за несколько минут она превратилась из пустой в переполненную.

Теперь, получив удовлетворение, она вернулась к мужу. Его кожа была перепачкана кровью, а с волос свисали куски чужой плоти, но никогда ещё он не казался ей таким красивым.

— Твоё боевое мастерство поражает меня, — сказал он.

Она взъерошила волосы, стараясь казаться спокойной. Немного трудно это сделать, когда смотришь на кого-то с абсолютным обожанием.

— Что с твоей скоростью? Почему ты не включил её на полную мощность?

Он дёрнул одним плечом.

— Не могу.

Стоп.

— Что значит, ты не можешь?

— У меня больше нет такой возможности.

— Я не пони… — Она выдохнула, сложив кусочки головоломки. — Ты отказался от этого. У тебя было мало сил, когда мы думали, что превратились в зверей, почти не осталось, но ты все же освободил нас с помощью своей магии.

Пьюк вновь пожал плечами.

Он так много потерял! Слишком. И теперь она хотела все вернуть.

— Так, — сказала она. — У меня есть идея. А что если мы проведём этот день…

В то же время он сказал:

— Мы останемся здесь и…

Они одновременно остановились и рассмеялись. О, смех Пьюка! Хриплый, но музыкальный и волшебный… великолепный. Звук, который она хотела слышать каждый день до конца своей жизни.

— Ты заметил, что я предложила, а ты приказал? — произнесла она.

— Да. — Пьюк взвалил её на плечо, как пожарный. — Поскольку я знаю, что мой вариант самый лучший.

Ей пришлось проглотить ещё один смешок.

— Это входит в привычку. — Она попыталась говорить строгим тоном, но не смогла. Так почему бы не признать правду? И театральным шёпотом добавила. — Но мне это нравится.

Он погладил её попку.

— Я знаю, что время тикает, но мы не победим Сина, если ослабнем. Нам нужно отдохнуть сегодня, чтобы завтра быть сильнее. И поскольку мы вышли из лабиринта и стоим на земле Коннахта, сомневаюсь, что у нас есть ещё какие-то проблемы. Я не чувствую никакого заряда в воздухе, как это было в лабиринте.

— Согласна. Но у меня такое чувство, что мы не будем отдыхать…

— По весомой причине. Мы не выиграем, если будем отвлекаться на неудовлетворённое сексуальное желание, которое ты ко мне испытываешь. — Он шлёпнул её по заднице и добавил. — Я воспользовался магией, чтобы проверить палатки. Других жильцов здесь нет. Мы одни, и никто не появится без предупреждения. С помощью новой порции магии я создал щит вокруг лагеря.

От жёсткости в его голосе по всему её телу пробежала дрожь.

— И что ты собираешься делать со мной и со всем моим сдерживаемым желанием?

Пьюк молчал, пока они не достигли берега реки.

— Я не разработал план. Просто отдамся на волю инстинкта.

Снова дрожь.

— И что ты собираешься делать? — спросила она, задыхаясь.

— Наслаждаться.

* * *

Пьюк бросил Джиллиан в воду. Когда она, отплёвываясь, подошла, он снял с себя пропитанную кровью одежду, наблюдая, как расширились её зрачки.

Обнажённый, он стоял на месте, скрестив руки на груди и широко расставив ноги, позволяя ей насладиться зрелищем. Он был твёрд, его член был полностью готов.

Она облизнула губы.

«Моя женщина меня хочет».

Безразличие не заткнулся, но Пьюку было все равно. Он слишком опьянел от страсти, чтобы беспокоиться. Он был… счастлив.

«Я? Счастлив?»

Почти захмелевший от желания, он вошёл в воду. Холодная жидкость плескалась вокруг него, но не могла остудить пыл в его венах. На самом деле Пьюк был почти уверен, что превратил пруд в горячий источник.

Джиллиан топталась в воде, ожидая, пока он несколько раз окунётся, чтобы смыть кровь с волос. Чем ближе он подходил к ней, тем большее предвкушения бурлило в его животе. Всего лишь на расстоянии шёпота, он расставил ноги и выпрямился, вода достигала середины его торса.

Не спуская с него глаз, Джиллиан подняла руки, чтобы предложить себя в качестве военного трофея. Он снял с неё топ, бросив его на берег, и его охватило ликование. Такая красивая грудь. Шикарная, дерзкая и аппетитная, увенчанная ярко-розовыми бутонами, которые он скоро попробует на вкус.

— Хочу тебя, — прохрипел он. — Всю тебя.

Навсегда.

— Мы обменяемся. Всю меня на всего тебя.

— Принято.

Пьюк набросился на неё в поцелуе. Она застонала и открылась ему, очаровывая своей сладостью.

Её руки скользнули вверх по его груди, слегка царапая ногтями. Когда Джиллиан подошла поближе, то прижалась своим телом вплотную к нему… разгорячённая кожа к разгорячённой коже. Она потёрлась своей сердцевиной о его стержень один раз, другой, используя его для своего удовольствия, и он не желал другого.

Он обхватил её попку, помогая ей войти в более быстрый ритм и увеличивая давление. Она слабо застонала, заставив его тяжело дышать.

Затем он развернул её и прижал спиной к своей груди. Ловкими движениями Пьюк снял с неё юбку и трусики, обхватил ладонями грудь, сжал, затем скользнул руками вниз по животу и засунул палец в её горячие женские ножны. Её внутренние стенки обхватили его, так прекрасно обжигая.

Снова застонав, Джиллиан прислонилась затылком к его плечу. От желания войти в неё и кончить сейчас, сейчас же, его яички потяжелели, но он сопротивлялся. Хотел продержаться и сделать все хорошо. Лучше, чем когда-либо прежде. Он заклеймит её изнутри.

Пьюк подошёл и посадил её на камень.

— Руки и колени, — сказал он, и она с готовностью подчинилась, выставив себя напоказ. — Позволь мне увидеть мою прекрасную жену. — Он раздвинул её колени ещё шире, открывая самое аппетитное зрелище во всех реальностях.

Она была мокрой, распухшей от желания и прекрасно розовой.

— Собираюсь полакомиться тобой. — Он провёл пальцем по её шелковистому теплу, вызвав стон у них обоих.

— Вот так? — спросила она, явно шокированная… и заинтригованная. — Под таким углом?

— Под таким углом, — согласился Пьюк. Он лизнул. «Какой же вкус этой женщины!»

Джиллиан вскрикнула и качнула бёдрами. Поднимая её к вершине наслаждения, он протянул руку, чтобы сжать её грудь, ущипнуть и поиграть с сосками. Только когда она начала умолять, он просунул в неё два пальца, предлагая хоть каплю облегчения.

Его жена, всегда готовая взорваться, как пороховая бочка, кончила на эти пальцы, её крики блаженства казались эротической песней.

Он был как пороховая бочка, готовая взорваться. Кульминация сделала её ещё слаще.

«Ещё…» Чтобы довести её до второго оргазма, он действовал своим языком, как членом, проникая в неё. Массировал большим пальцем её клитор снова и снова, увеличивая давление. И лёгкие всхлипы наполнили воздух.

«Ещё!» Он забрался на камень и навис над ней, стоя на коленях. Хотя каждая клеточка его существа требовала, чтобы он погрузился в неё, Пьюк просто дразнил её влажность кончиком своей длины.

— Как сильно ты меня хочешь? — спросил он между поцелуями, которые положил вдоль её позвоночника.

Она встретила его взгляд через плечо, её ярко-красные губы распухли от его поцелуев. Медленная улыбка расцвела на лице Джиллиан, посылая его сердце в дикий галоп.

Существовала ли женщина прекраснее её?

— Я хочу тебя… — она протянула руку между ног, чтобы погладить его по всей длине от основания до кончика, — ужасно.

Очень хорошо! «Осторожно, осторожно. Не торопись».

— Значит, ты никогда не захочешь другого, — сказал он, и его член погрузился в её лоно.

Глава 41

Чистое удовольствие пронзило Джиллиан. Пьюк наполнил её, растянул и поглотил. Она уже дважды кончила, но из-за своей зависимости — зависимости от этого удивительного мужчины — она хотела только большего.

Он был горяч, как огонь, твёрд, как камень, и клеймил её изнутри и снаружи. Мужчина и женщина. Муж и жена.

По мере того как он все сильнее и быстрее вколачивался в неё, его движения становились все грубее. Она чувствовала его отчаяние и голод.

— Поцелуй, — сказала она.

— Моя жена хочет, чтобы её поцеловали? — Он достаточно отодвинулся, чтобы перевернуть её на спину. Но не поцеловал. Он снова вошёл в неё, переплёл свои пальцы с её и поднял руки Джиллиан над головой. Новая поза заставила её выгнуться, приподняв грудь, чтобы привлечь его внимание.

Пьюк смотрел на неё сверху вниз, а она смотрела на него снизу вверх, наблюдая, как двигались в его радужной оболочке искорки, словно падающие звезды, проносящиеся по полуночному небу. Красивый мужчина. Волшебный мужчина.

— Поцелуи бывают разные, — сказал он и снова начал двигаться. Темп их слияния изменился. — Ты этого хочешь? — Входя и выходя из неё так медленно, мучительно, восхитительно, он наклонился, чтобы провести языком по одному из её сосков.

— Да, да, вот так. Всеми способами. — Электрические токи устремились прямо к её сердцевине, и она покачала бёдрами, принимая его глубже, сильнее. Именно таким и должен быть секс-общение двух взрослых людей по обоюдному согласию. Идеальный компромисс. Бальзам для раненого сердца. Удовольствие без чувства вины или отвращения. Даже… веселье.

Одна только связь не могла быть ответственна за это… это… чудо.

— Ты овладел мной, — прохрипела она.

— Пульс, только я овладел… тобой. — Следующим толчком он потряс её всем телом.

Снова пульсация. С таким же успехом он мог бы её околдовать.

— Поцелуй. Сейчас такой, — сказала она, обхватив его лицо руками, чтобы приблизить его губы к своему рту.

Его язык доминировал над её языком, питаясь её страстью, такой же дикой, как биение её сердца. Он все ещё погружался. Сильнее. Снова и снова. Все жёстче. И быстрее. Её чувствительные соски восхитительно тёрлись об грудь Пьюка, распаляя желание.

Ещё большее удовольствия. Бомба, готовая взорваться. Она запустила пальцы в его волосы, впилась ногтями в кожу головы. Её нервные окончания гудели и вибрировали, огонь полыхал внутри костей. Пламя росло и мерцало в каждом дюйме её тела.

Весь остальной мир давно исчез из её сознания.

Джиллиан выгнула бедра навстречу его следующему толчку, посылая его ещё глубже. Да, да, да. Напряжённо вскрикнула, нуждаясь и прося… неужели этот звук действительно издала она?

— Пьюк! — Она снова выгнула бедра, задыхаясь. Да, да! — Ещё.

— С тобой так хорошо, моя жена. Нет ничего лучше. — И он толкался в неё вновь и вновь…

Три… два… один. Оргазм!

Её разум отключился от блаженства, она ещё раз застонала. Этот оргазм оказался сильнее любого другого, настолько, что разбил её на кусочки, но достаточно сладкий, чтобы снова собрать её воедино.

— Не могу сдержаться… сделаю это сейчас… девочка! — крикнул Пьюк. Он толкнулся ещё раз, глубоко, так чудесно глубоко, что все его тело содрогнулось, когда оргазм настиг и его.

Как только он рухнул на неё сверху, то переместил свой вес. Его руки продолжали сжимать её в объятиях, говоря: «Моя жена никуда без меня не пойдёт».

Довольная, но все ещё задыхающаяся, Джиллиан прижалась к нему. Когда её мысли прояснились, она спросила:

— Ты когда-нибудь был влюблён? Я имею в виду романтические чувства. В женщину до меня.

— Нет. Я никогда не позволял себе узнать женщину.

А у неё никогда не было времени узнать мужчин, кроме, конечно, Уильяма и Пьюка. Пьюк не был совершенством, но он идеально ей подходил. И он станет удивительным королём. В лабиринте она с первого ряда увидела его силу, изобретательность, решительность, честь и стойкость. Амарантия нуждалась в нем. Кланы нуждались в нем.

«Я нуждаюсь в нем».

— Ты говорил, что Оракулы никогда не ошибаются, — сказала она.

— Так и есть, — ответил он, потирая татуировку птицы у себя на груди.

— Вдруг мы сделаем невозможное и докажем, что они ошибаются… во всем? Вдруг я смогу помочь тебе осуществить твою мечту, не убивая её? Вдруг у меня будет счастливый конец с тобой?

— Я хочу этого, — сказал он с яростью в голосе. — И получу.

Но с другой стороны…

— Вдруг я не смогу доказать, что Оракулы ошибаются? — Страхи, которые она не могла побороть, захлестнули её. — Вдруг я разрушу твою мечту? И у меня не будет счастливого конца с тобой?

Нужно готовиться к худшему, а надеяться на лучшее.

— Мы не можем жить по принципу «вдруг». И я тебя предупреждал. Я не отпущу тебя, пока не придётся спасти твою жизнь. И не передумал. Знай, что я сделаю все возможное, чтобы ты осталась моей. Убью своего брата и буду бороться за твой счастливый конец.

Такое упорство, что она вздрогнула.

— Ты хочешь иметь детей? Когда-нибудь, я имею в виду.

Его зрачки закрыли всю радужку.

— Да. А ты?

— Да. — Маленькие мальчики с глазами цвета полуночного неба. Маленькие девочки с длинными черными ресницами.

Замолчав и задумавшись, Пьюк на мгновение поднял глаза к небу.

— Пойдём, — сказал он и, подхватив её на руки, прижал к своей груди. Когда он переходил реку вброд, прохладная вода ласкала её разгорячённую кожу.

Даже добравшись до другого берега, он не опустил её и понёс в лагерь.

— Время отдыха, — заявил он.

— Сначала нужно найти чистую одежду и оружие, — сказала она и зевнула.

Он протиснулся в самую большую палатку и осторожно поставил её на ноги. Затем с усмешкой игриво шлёпнул по попке.

— Теперь ты часть моего гарема, женщина. И будешь делать то, что тебе говорят, если ждёшь милости от своего господина.

Эта усмешка… он выглядел таким юным, живым, безобидным и красивым, что и представить невозможно. Его глаза сияли, как руны; звезды почти полностью заполнили зрачки.

Именно таким ему было суждено стать. Влюблённый, хотя его отец пытался выбить из него это чувство. Твёрдо стоящий на ногах, хотя его брат почти его уничтожил.

Это был Пьюк Коннахт, муж Джиллиан.

Затем до неё дошёл смысл его слов, и она зашипела. Часть его гарема?

— Ха! В этих отношениях я госпожа, а ты — жеребец в моем гареме. У тебя даже ноги подходящие для этого, большой мальчик.

Он издал насмешливое рычание.

— Тебе нравятся мои ноги.

— Неужели? — Джиллиан изучала свои ногти.

— В день моего возвращения в Амарантию, ты подверглась приступу ярости. Я отнёс тебя в постель и долгое время не мог уйти — ты не позволяла. Прижималась ко мне и тёрлась о мои ноги при каждом удобном случае.

Так ли это? Ну, почему бы и нет? Она была умной девочкой.

— К твоему сведению, если ты попытаешься создать гарем, я отрежу твою драгоценность и заставлю тебя её съесть. Я говорю это от всего сердца, детка.

Должно быть, её слова доставили ему удовольствие. Его плечи расправились, а спина выпрямилась от гордости.

— Ты не можешь насытиться моей драгоценностью. Однако, возможно, мне следует применить свои навыки в другом месте. Я помню время, когда ты сказала мне, что у меня есть разрешение на…

— Считай, что твой пропуск аннулирован. Ты мой, — сказала она ему непреклонно. — Только мой.

И снова Пьюк улыбнулся ей, заставив её сердце замереть.

— Моя жена такая собственница.

— Твоя жена опасна, когда ей переходят дорогу. — Она осмотрела палатку. Ну-ну. Бывший владелец коллекционировал оружие — от топоров до мечей и луков. Куча мехов служила мягкой тёплой постелью, а над огнём кипел котелок с тушёным мясом. Дым уходил через отверстие в крыше палатки.

Все потребности будут удовлетворены.

— Хочешь знать правду? Никто с тобой не сравнятся. — Он убрал пряди волос с её щёк, прежде чем провести большим пальцем по её губам. — Зачем мне пытаться оседлать другую?

Она шагнула ближе к нему, так близко, что её груди прижались к его груди. Кожа к коже, мужчина к женщине. Желание к испепеляющему желанию.

Дрожь пробежала по её спине, когда она схватилась за основание его члена. Он снова был твёрд. Именно таким он ей и нравился.

— Твои слова заслуживают награды.

Глава 42

«Без сомнения, это и есть счастье».

Вчера Пьюк проделал все свои новые любимые вещи. Купался нагишом с Джиллиан. Занимался с ней любовью на камнях и кончил так сильно, что его мозги застучали о череп. Позже он занимался с ней любовью в палатке. Кормил её с рук и наслаждался тем, что она кормила его, а потом он лёг спать, прижав её тело к своему.

«Джиллиан дороже войны».

«Джиллиан дороже всего на свете».

Этим утром он ушёл до того, как она проснулась, написав ей записку на песке.

«Останься здесь. Пожалуйста. Я вернусь».

Потом он отправился на охоту. Прошло несколько часов, прежде чем он нашёл искомое. Прошло ещё столько же, пока он работал, чтобы получить желаемое. По возвращении он ожидал протестов от Джиллиан.

Или, по крайней мере, допрос. Но вместо этого она просияла и бросилась в его объятия. Её великолепный смех заполнил весь лагерь и его душу, когда он её кружил.

— Я не стану разрушать твою мечту. Не буду, — сказала она, как будто весь день только об этом и волновалась. Хотя вскоре он узнал, что его маленькая жена потратила своё время, собирая оружие в лагере и изучая карту земель Коннахта. — Убийство одного Коннахта и корона будет твоя. Мы продвигаемся вперёд без изменений. Верно?

— Верно, — подтвердил он, и она вздохнула от облегчения.

Без Уильяма у Пьюка не было никаких забот. Он победит Сина, спасёт Амарантию и получит все, что пожелает.

Он планировал покинуть лагерь сегодня, но его пребывание в лесу слишком затянулось. Им пришлось остаться ещё на одну ночь. Такая вот ирония.

Теперь лунный свет струился сквозь щель в пологе палатки, омывая Джиллиан мягким сиянием. Она лежала обнажённая на куче мехов и мурлыкала, пока Пьюк водил кусочком Небесного плода по её соску. Маленький бутон сморщился, когда он слизнул капельку красного сока.

Её хриплый стон ублажил его слух. Кого он обманывает? Каждая частичка этой женщины приводила его в восторг. Безразличие казался не более чем гулом в глубине его сознания.

Пьюк сменил направление и провёл фруктом по губам Джиллиан. Когда она открыла рот, готовая укусить, он сунул кусочек себе в рот.

— Наглец. — Она рассмеялась так чувственно, так эротично. — Это было моё.

— Нет, вот твоё. — Он сунул руку под подушку рядом с ней и вытащил большую банку сиропа cuisle mo chroidhe, который ему удалось собрать.

Вскрикнув от радости, Джиллиан резко выпрямилась и прижала банку между грудей.

— Так вот почему тебя так долго не было?

Он кивнул.

— О, Пьюк. — Она наклонилась, чтобы прикусить его губы. — Спасибо тебе. Я имею в виду, что у меня не было больше приступов после того последнего, и сейчас я почти уверена, что их и не будет, потому что я так счастлива, но спасибо!

«Я сделал это. Я сделал её счастливой».

— Ради тебя я сделаю все, что угодно, в любое время и в любом месте.

— Тогда ты останешься там, где сейчас лежишь, и позволишь мне поступить с тобой по-своему. — Толкнув его на спину, она открыла банку и капнула сиропа ему на грудь… и ниже.

А потом использовала его в качестве буфета.

Когда она рухнула ему на грудь, он поразился ощущению её тела, накрывшего его, как одеяло. Пока их сердца успокаивались, они лежали рядом и вдыхали аромат друг друга. Это был рай, удовлетворение, о котором он когда-то только мечтал.

— Я хотела спросить, нравится ли тебе то, что я делаю, — сказала она, — но у меня до сих пор звенит в ушах.

— Ты меня удивляешь. — Он поднял голову, чтобы потереться кончиком носа об её нос, действуя игриво, как мальчик, которым он когда-то был.

— Ты даришь мне непередаваемое наслаждение.

— Хорошо. Запомни это. Потому что думаю, что сейчас тебя разозлю. — Он крепче сжал её, чтобы она не попыталась убежать. — Я думаю, что часть тебя хочет остаться здесь, как можно дольше на случай, если Уильям и Арахис появятся. Это так?

Она прикусила губу и кивнула.

— Завтра мы должны двигаться дальше, независимо от того, прибыли они или нет. Ты знаешь это, да?

Джиллиан удивила его, снова кивнув.

— Да, и я согласна. Насколько нам известно, они находятся за пределами реальности и не могут вернуться. Но это нормально. У меня есть ты, и я не успокоюсь, пока ты не станешь королём. Итак, каким будет твой первый указ?

Легко.

— Женщинам будут предоставлены те же права, что и мужчинам. Равная социальная ответственность. Я построю больше приютов и детских домов. Буду применять суровые наказания для тех, кто вредит другим.

Она улыбнулась и погладила его по груди, явно довольная его ответом. Она была так прекрасна, что он мгновенно оказался в ловушке, не в силах отвести взгляд. Пьюк уже запомнил потрясающую чистоту её радужных оболочек, светло-коричневых в обрамлении темно-коричневых. Красоту её скул. Изящество её носа. Её губы, которые были рубиново-красными и соблазнительно пухленькими.

Но тут ему пришла в голову ужасная мысль, от которой он не мог избавиться. Если он действительно любит эту женщину, сможет ли он удержать жену, если её чувства к нему изменятся без этой связи? Вдруг без связи она захочет другого мужчину?

Пьюка… тревожило это. Он глубоко переживал. Так глубоко, что планы, которые он строил, начали один за другим сгорать в огне. Его уверенность исчезла.

Он понял, что готов на все ради этой девушки. Даже отпустить её.

Был только один способ узнать правду. И они должны все выяснить. Иначе Пьюк лишит её той жизни, которую она хотела и заслуживала.

— Я думаю… Я думаю, что должен разорвать нашу связь, как и планировал. Несмотря ни на что.

— Что? Нет. — Она на мгновение замерла. — Мы приняли решение. Без Уильяма ты получишь корону и свою женщину. Мы останемся вместе и обеспечим мне счастливый конец.

— Надеюсь, что так. — Однажды он солгал ей, чтобы получить желаемое. Больше никогда. Он доверял и уважал её, и всегда будет поступать правильно. — Надеюсь, ты все ещё захочешь меня после этого.

Джиллиан резко выпрямилась, её щеки побледнели.

— Ты веришь Оракулам. Думаешь, что я разрушу твои мечты.

— Ты уже разрушила мои мечты, девочка. — Что правда, то правда.

Она вздрогнула, как будто он её ударил.

Пьюк потянулся к ней, но она вскочила на ноги, чтобы переодеться в одежду, которую они нашли прошлой ночью. Маленькая белая туника, штаны из овчины и пара боевых сапог.

Прикрывать её наготу должно стать преступлением.

Он быстро подался вперёд и схватил её за предплечья, чтобы удержать на месте. Когда она попыталась вырваться, Пьюк легонько её встряхнул.

— Дай мне закончить.

— Зачем? Чтобы ты растоптал ещё одну часть моего сердца?

«Не обращай внимания на её слова или сдавайся».

— Моя мечта о том, чтобы править Амарантией, сменилась мечтой о том, чтобы всегда делать тебя счастливой. Я не переживаю по поводу такой замены.

Черты её лица смягчились, но взгляд стал умоляющим.

— Мысль о том, чтобы править всей реальностью рядом с тобой, делает меня счастливой.

— Я только и мечтаю, чтобы провести остаток вечности с тобой рядом. У нас появятся дети, мы создадим семью, и вместе будем править кланами. Когда я разорву связь, тебе нужно захотеть только одного… меня.

Их будущее было таким простым и таким сложным.

— Я хочу тебя сейчас, — сказала она, вздёрнув подбородок.

Его сердце разрывалось, но он не собирался менять своё решение.

— Я освобожу тебя. И не поменяю решение.

— Ну, извини, если я тебе не верю. Всего несколько минут назад ты сказал, что удержишь меня любыми способами! — Вместо того чтобы дать ему пощёчину, как он ожидал, она прильнула к нему. — Ты ведёшь себя глупо, слушая страх, а не свою жену. Я говорю тебе, что знаю, чего хочу, и не связь этому причина.

— Джиллиан…

— Ты вновь стал Ледяным человеком? — требовательно спросила она. — Как ты можешь такое говорить и делать?

— Я не Ледяной человек, — сказал он. — И никогда больше им не стану. Я не могу, слишком много чувствую. Все чувствую.

Джиллиан вздрогнула во второй раз, но сказала:

— Если ты меня отпустишь… — На мгновение у неё стал такой вид, будто она вот-вот выплеснет содержимое своего желудка. — Если ты меня отпустишь, у меня не будет счастливого конца. Вот почему так предсказали. Я чувствую это.

Нет. Нет! Только так он мог обеспечить ей счастливый конец.

— Как ты можешь знать, чего хочешь? Это связь говорит за тебя.

— Я говорю за себя. — Пепельно-бледная, она прижала руки к груди. — Связь говорит и за тебя?

Так ли это? Откуда он мог знать? Как только связь с Джиллиан разорвётся, Безразличие снова обретёт над ним власть. Только ненадолго, конечно. Пьюк воспользуется ножницами. Если сможет. Можно ли использовать артефакт больше одного раза?

Как много вопросов без ответов.

— Если ты захочешь меня потом, — сказал он, изо всех сил стараясь говорить разумно, как будто его голову не штурмовало огромное количество мыслей, — мы снова свяжемся.

Джиллиан отшатнулась, как будто он её толкнул. Как она не понимает? Он делает это для неё.

— Ты колебался, — сказала она. — Ты не думаешь, что захочешь меня.

Пьюк сжал кулаки — могучее оружие, ставшее бесполезным в величайшей битве его жизни.

— Я не могу даже представить, что не захочу тебя, девочка.

Слезы потекли по её щекам, и она с трудом перевела дыхание. Эти слезы — маленькие капельки воды — ранили его сильнее кинжалов. Поражая прямо сердце, они убивали.

Она вытерла слезы тыльной стороной руки. Прищурилась. Затем вздёрнула подбородок. Расправила плечи. Переход, который он видел много раз прежде.

Теперь Джиллиан стала настоящим воином.

— Теперь я понимаю, — сказала она почти мёртвым голосом.

Мало-помалу эмоции на её лице просто исчезли, пока она не посмотрела на него холодными, жёсткими глазами, лишёнными любви, обожания и нежности. Всего того, что он полюбил и чего страстно желал. Вещи, без которых Пьюк теперь не мог представить свою жизнь.

Он понял, что раньше не умирал. Нет. О, нет. Он умирал сейчас, наблюдая за этим. Наблюдая, как Джиллиан использует магию, чтобы вызвать лёд. Это его убило. На эти её слезы было трудно смотреть, ещё труднее, чем на те, что она пролила после секса, потому что тогда она не была сломлена. Она была свободна.

А теперь сломлена. «Из-за меня».

«Чересчур!»

— Я действительно не вижу счастливого конца, — сказала она тем ужасным, мёртвым тоном. — Ты разорвёшь нашу связь. Нашу драгоценную, святую связь, которая дарит нам обоим семью, о которой мы всегда мечтали. Я все ещё буду тосковать по тебе, но ты перестанешь тосковать по мне. Или, может быть, мы будем тосковать друг по другу, но ничего не сможем с этим поделать. Может быть, ножницы помешают нам снова создать связь. — Она горько рассмеялась. — Возможно, я Оракул. Я так ясно вижу конец наших отношений. Но не волнуюсь. Больше нет.

— Никто никогда ещё не нарушал связь и при этом выживал, но у нас есть шанс. — Пьюк потёр птицу, вытатуированную у него на груди, прежде чем натянуть штаны и ботинки. — Если у нас не получится снова связаться, но мы все ещё будем тосковать друг по другу, то сможем пожениться, как это делают люди.

— Все будет по-другому. Наша связь позволяет тебе контролировать демона и не чувствовать на себе последствий. Наша связь делает меня бессмертной. Что будет, когда ты воспользуешься ножницами, а? Что произойдёт, когда я стану смертной… если я вообще переживу разрыв?

— Ты выживешь и останешься бессмертной. Ты приняла зелье и изменилась. Это останется как прежде. Теперь ты достаточно сильная.

— Но я перестану иметь для тебя значение, — сказала она и отвернулась.

— Ты всегда будешь важна для меня, — прошипел он. — Не смей делать из меня злодея. Я готов отказаться от величайшей мечты, чтобы ты получила необходимое. Потому что ты заслуживаешь право выбора. Я не уподоблюсь твоему отчиму. Не возьму то, что ты не хочешь мне дать. Если твоё сердце принадлежит Уильяму, ты заслуживаешь это знать.

«Если этот мужчина коснётся её, я сделаю с ним…»

Ничего. Потому что ничто не имело большего значения, чем её свобода выбора. Он заставит свой разум опустеть… так же, как опустело лицо Джиллиан.

— Я сказала, что люблю тебя, и это правда, — сказала она. — Я любила тебя. Тогда. А сейчас? — Джиллиан пожала плечами.

Его сердце перешло в галоп, а на лбу выступили капельки пота. Ему казалось, что он пробежал сотни миль за одно мгновение. Адреналин хлынул в кровь.

— Лёд растает. Я позабочусь об этом. Ты снова будешь меня любить.

— Ты боишься, — продолжала она, как будто Пьюк ничего не говорил. — Ты боишься, что я предам тебя, как предал Син. Это единственная причина, по которой ты планируешь это сделать.

Возможно, когда-то это было причиной, но не сейчас.

— Вдруг ты только думаешь, что любишь меня? — прохрипел он.

— Мы не можем жить по принципу «вдруг».

Слова, которые он произнёс, теперь использовали против него. И все же он не смягчился. Ради неё.

— Сейчас я не могу жить иначе.

Мгновение прошло в молчании, прежде чем она снова вздёрнула подбородок, как будто только что приняла решение, изменившее мир.

— Ты убедил себя, что поступаешь правильно, но только разорвал меня на куски. — Джиллиан подхватила разное оружие и флягу с водой. — Нет такой силы, которая заставила бы меня желать того, кого я на самом деле не хочу. Если бы я считала, что есть хоть малейший шанс, что я принадлежу Уильяму, то сопротивлялась бы тебе. Но ты… какая-то часть тебя подозревала, что я хочу другого, но ты все равно взял меня. Так что поздравляю. Тебе не нужно ждать, чтобы разорвать связь и узнать, сможем ли мы быть вместе. Я с тобой покончила. Мы не вместе.

— Мы всегда будем вместе, — прорычал он, разрушая все, что сказал ранее. Он взял её за плечи, развернул и притянул к себе. Потом он поцеловал. И целовал до тех пор, пока она не смягчилась и не ответила.

Облегчение затопило его. Её лёд таял.

— Покажи, что любишь меня, — прохрипела она. — Покажи прямо сейчас.

И он показал.

* * *

— Пора в путь, — сказал Пьюк.

Джиллиан пристегнула оружие и зашагала за мужем, мысленно пронзая его в спину кинжалами, пока они покидали лагерь и шли через песчаные дюны.

После того, как они занялись любовь, и заверения, что они всегда будут вместе; после того, как он показал, как сильно любит её, поклоняясь её телу руками и ртом, он повёл себя так, будто ничего не произошло, и просто оделся.

Она хотела бы вернуться в своё холодное, бесчувственное состояние, отстраниться от боли, все ещё гноящейся внутри неё, но не стала этого делать.

Два солнца пылали над их головами и все сильнее грели с каждой новой милей, которую они проходили. Когда песчаные дюны сменились лесным оазисом, Пьюк в тысячный раз оглянулся на неё, безмолвно умоляя понять его точку зрения.

Она показала ему средний палец.

К тому же она помнила, как он ушёл, ни разу не оглянувшись, когда впервые привёз её в Амарантию. А сейчас? Он никак не мог перестать бросать на неё страстные взгляды.

Она не должна смягчаться, но, черт возьми! Когда дело касалось Пьюка, она становилось податливой, как бисквитный торт.

Он не доверял ни своим чувствам к ней, ни её чувствам к нему. И ладно, ладно. Она тоже не доверяла их чувствам друг к другу, но только временами.

Неважно! Потом она смирилась и решила за него бороться. За них бороться. Да, ранее она позволила страху перед пророчествами снова её испугать. И даже больше. Но он захотел отпустить её, просто на тот случай, если какая-то тайная часть её души захочет Уильяма.

Недопустимо!

И да, на первый взгляд это казалось честным. Но правда заключалась в том, что он ей не доверял, а связь без доверия — это вовсе не связь.

Или, может быть, она не доверяла ему и верила, что Пьюк не захочет её без этой связи? Может быть, она боялась, что он вернётся к своим старым привычкам, снова станет Ледяным человеком и решит жениться на принцессе Аланне из Динджина, чтобы положить начало своему гарему.

Нет-нет. Это его преступление. Его! Он может уничтожить их семью. Риск слишком велик, без реальной награды. Почему он этого не видит?

«Я хочу свой счастливый конец!» Но даже сейчас Джиллиан чувствовала конец всего, что было ей так дорого.

Далёкий болезненный стон отвлёк от хаоса в голове. Она нахмурилась, когда поняла, что они вышли из леса и вновь шагают по песку.

— Что это за шум?

— Раздаётся оттуда, — сказал Пьюк, указывая пальцем. — Что-то впереди.

Она оглядела дюны… и обнаружила женщину в изодранной одежде, сгорбившуюся на дюне. Ветер раздувал шарф, который она носила, развевая материал, как флаг. Её кожа была цвета песка, волосы — цвета неба, а глаза — подобны изумрудам.

Как только Джиллиан почувствовала характерные флюиды, то сразу определила, кто перед ней.

— Одна из Оракулов.

Женщина протянула руку, но у неё не хватило сил удержать её в воздухе. Как долго она была без еды и воды? Её щеки впали, глаза ввалились. Она была грязной и, вероятно, замёрзшей.

— Помогите. Пожалуйста…

— Чего же ты ждёшь? — Она слегка подтолкнула Пьюка вперёд. — Давай ей поможем.

Он упёрся ногами в песок, удерживая и её на месте.

— А что она делает на территории Коннахта?

О… дерьмо.

— Ты думаешь, она — ловушка?

«Помогите, пожалуйста…»

Все в Амарантии знали, что мольба страдающей женщины для Джиллиан, как красная тряпка для быка.

— Может быть.

Она снова оглядела дюны, ища на этот раз хоть малейший намёк на нечестную игру. Никаких ползучих теней. Никаких странных запахов в воздухе. Ни блеска металла, выглядывающего из песка. Ни волнений в песке. Даже отголоска магии.

— Помогите, — вновь попросила девушка.

— Мы не можем стоять здесь и ничего не делать. — Джиллиан вспомнила свои первые годы в реальности. Ей было одиноко, больно и страшно. Может ли она отвернуться от женщины в таком же состоянии?

— Оставайся здесь, — сказал Пьюк. — Я сам к ней подойду.

Стоять без дела, наблюдая, как он подвергает себя опасности? Нет.

— А как же быть с твоим восхищением от моего мастерства? Ты останешься здесь. Я сама проверю брод в этой реке.

Держа оружие наготове, Джиллиан обошла мужа. Однако на полпути замедлила шаг, чтобы лучше оценить окружающую обстановку. Слишком поздно. Не успев затормозить, она прошла через появившееся в воздухе блестящее пятно… дверной проем, портал. Внутри неё звенела такая магия, как будто она только что столкнулась с электрическим током.

Джиллиан остановилась и резко обернулась. Она не поменяла своего местоположения и не вошла в другую реальность. Её все ещё окружали песчаные дюны, Оракул сгорбилась в нескольких шагах от неё.

— Оставайся на месте, Пьюк. — На всякий случай. — Вокруг меня что-то вроде магического щита. Наверное. Я точно не знаю, что это такое.

Ответа не последовало. Она оглянулась через его плечо и увидела, что он стоит на том же самом месте. Не сдвинулся ни на дюйм, и все же напряжение исказило его лицо, а на лбу вздулась вена.

Пьюк выглядел так, будто хотел двигаться, но боролся с каждым мускулом своего тела, хотел что-то сделать, но не мог. Только его рот продолжал открываться и закрываться. Ей показалось, что она прочла своё имя на его губах, но не услышала ни звука.

Джиллиан нахмурилась, чувствуя, как её желудок скрутило от беспокойства. Это была ловушка. Поставленная Оракулом? Но зачем?

Может быть, Син узнал о возвращении Пьюка и воспользовался пленённым Оракулом, чтобы поймать брата?

Но разве Оракула можно схватить?

Джиллиан попятилась назад, но тут же наткнулась на невидимую стену. Да. Её окружил магический щит. Поймал в ловушку. Но лучше она, чем Пьюк. Хотя, если он продолжит так напрягаться, то переломает себе все кости.

Она ударилась о невидимую стену, и рябь пробежала по воздуху, размывая его фигуру.

— Не переживай из-за меня. Позаботься о себе, — крикнула она.

Может быть, Оракул сможет помочь? Даже если Джиллиан придётся применить силу. Отлично. С кинжалом в одной руке и флягой воды в другой она присела рядом с Оракулом, готовая ко всему. Как она надеялась.

— Вот. Пей.

Оракул потянулась за флягой, но её рука дрожала так сильно, что это мешало ей сжать предмет. Их пальцы соприкоснулись, и женщина резко вдохнула, ужас наполнил её глаза.

— Не доверяй своему мужу. Ты не можешь ему доверять.

Что же она увидела?

— Я всегда буду доверять Пьюку, — проскрежетала Джиллиан с нарастающей решимостью. И ты поможешь мне к нему вернуться. Так что пей и приходи в себя. — Чтобы помочь Оракулу, она поднесла флягу к её губам.

Обессиленная женщина жадно пила, и вода стекала по её подбородку. Когда она закончила, то воскликнула:

— Спасибо. — Слезы оставили полосы на её измазанных грязью щеках. — Спасибо тебе

— Послушай, я знаю, что это ловушка, — сказала Джиллиан. — Чего я не знаю, так это сознательно ли ты на это пошла. Так или иначе, но ты поможешь мне пройти через щит.

— Я и не знала… Мне очень жаль… Должна была увидеть… Он использовал меня, планировал… — Её веки закрылись, голова склонилась вперёд, как будто кто-то только что щёлкнул выключатель. Её тело упало.

Джиллиан легонько похлопала её по щеке. Ничего. Нет ответа. Оракул спала… из-за магии?

Разочарование и гнев пронзили её затылок, и она встала, сжимая в руке второй кинжал. Пьюк…

Она поняла, что муж исчез, больше не стоял у дерева.

Её накрыла паника. Куда он делся? Что с ним случилось?

Через долю секунды он снова появился, миновав невидимую стену. Должно быть, он телепортировался, используя собранную магию. Облегчение и ужас слились воедино, затмевая разочарование и гнев.

— Я же сказала тебе держаться подальше. Мы пойманы в ловушку магией, не в состоянии покинуть это место.

— Не беспокойся, девочка. Мы найдём выход. Как всегда.

В его непринуждённом тоне слышались нотки удовольствия, и это её раздражало. Особенно, когда очередной порыв ветра принёс запах полевых цветов и клёна. Она смущённо наморщила лоб. Что случилось с пьянящей смесью торфяного дыма и лаванды, её самым любимым ароматом?

Только знакомый запах заставляла её кровь пылать от страсти, в то время как этот оставлял холодок ужаса в её венах.

— Пьюк, — сказала она, делая шаг ему навстречу. Затем остановилась, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Склонив голову набок, она внимательно изучала своего мужа.

Он не смотрел на неё с надеждой, вожделением, обожанием, гневом или даже с полным бесстрастием. Он смотрел на неё с ненавистью и подозрением, несмотря на лёгкую улыбку, изогнувшую уголки его чувственного рта. В каждой руке Пьюк сжимал рукоять короткого меча. Костяшки его пальцев напряглись и побелели; казалось, он готовился к нападению.

«Не доверяй своему мужу».

Пьюк никогда не причинит ей вреда. Глубоко в душе она это знала. Но этот мужчина…

— Жена, подойди ко мне, — сказал он.

— Конечно. — Напрашивался единственный вывод: это не могучий Пьюк, её возлюбленный.

Это Син, оборотень.

Глава 43

Пьюк не мог пошевелиться. В тот момент, когда Джиллиан бросилась вперёд, поток магии уничтожил его оружие и пригвоздил ноги к песку. Могущественная магия… хаотичная, злая. Демоническая?

Нет, этого не может быть. В данный момент Пьюк был единственным одержимым демоном мужчиной в городе. Но в чем же тогда дело? Син пришёл за ним.

Почему брат не напал на него сразу, он не знал. Но ему было все равно. Сейчас его волновало только одно: спасение Джиллиан.

Син появился у сверкающего щита, отделявшего Пьюка от его жены. Он бросил на брата взгляд, полный несчастной тоски… также смотрел Пьюк?

Первая встреча за много веков. Следовало ожидать приступа нежности. Такая реакция укоренилась в нем с самого рождения младшего брата.

Годы определённо изменили Сина, и совсем не в лучшую сторону. Он выглядел старше и жёстче. Его тёмные волосы поседели, несмотря на бессмертие. А мышечная масса могла посоперничать с мускулами Пьюка, но чувствовалось в нем какая-то неуклюжесть, как будто он так и не привык к такому телу.

Прямо над его головой сиял золотой круг. Смертные назвали бы это нимбом, но на самом деле это была королевская корона. Заполучить её можно только через смерть или добровольное отречение короля.

Странная смесь любви и ненависти охватила Пьюка. За которыми появилось ужасное осознание предательства. Тоска по тому, что могло бы быть. Ещё больше обожания. Жажда убивать, яростно, жестоко, безжалостно… кровь потечёт рекой. Сожаление было таким сильным, что могло бы поставить его на колени. Если бы он мог двигаться.

В глазах Сина он увидел отражение тех же самых эмоций, что были и в его глазах.

Как он мог убить человека, который когда-то был продолжением его самого?

Как же мог этого не сделать? Син стоял между мужем и женой. А все препятствия между Пьюком и Джиллиан должны быть уничтожены.

На его глазах Син превратился в чудовище с рогами, когтями и копытами. В чудовищную фигуру Пьюка, без малейшего намёка на ореол.

— Не делай ей больно. — Пьюк всеми фибрами души стремился освободиться.

— Я сделаю то, что должен, — с грустью ответил Син.

— Джиллиан! Джиллиан, беги! — Если она и видела или слышала его, то не подала виду, продолжая помогать Оракулу. — Син, пожалуйста. Я умоляю тебя. — Что такое гордость без Джиллиан? — Если ты хоть немного любишь меня, то не причиняй ей вреда.

Син закрыл глаза, опустил голову, и Пьюк подумал, что, может быть, он достучался до маленького мальчика, которого когда-то любил. Затем мужчина, которым он стал, поднял взгляд, решительный и безумный, и отвернулся. Он направился к Джиллиан.

Она понятия не имела, что враг приближается, и у неё не было от него никакой защиты. Пьюк ещё более отчаянно начал сопротивляться.

— Жена, подойди ко мне, — сказал Син Джиллиан и жестом подозвал её к себе.

— Конечно.

— Поцелуй своего мужа.

Она нежно улыбнулась… хотя глаза не отражали ни одной эмоции. Он выдержал паузу, уверенный, что неправильно её понял.

— Я с удовольствием поцелую своего мужа, — сказала она таким же сладким тоном, каким было выражение её лица. Она стремительно подошла к Сину.

— Нет. Джиллиан! — «Сражайся, сражайся!» Пьюк был готов ломать кости, рвать мышцы и потерять конечности, только чтобы до неё добраться. Все что угодно!

— Убери оружие, — сказал Син-Пьюк. — В нем нет необходимости.

Когда Джиллиан повиновалась, Пьюк проклял все на свете.

Она подошла к своему «мужу» и скользнула рукой от пояса его брюк вверх по животу и груди и позволила своим пальцам задержаться на птице, вытатуированной на его сердце. Но татуировка Сина была миражом, в то время как татуировка Пьюка обладала невообразимой силой…

Металл блеснул на предплечье Джиллиан, когда она медленно поднялась на цыпочки. Пьюк не потеря надежду. В конце концов, она ведь не убрала оружие в ножны?

Син медленно поднял руки, словно желая её обнять. В последнюю секунду он согнул запястья, готовясь нанести удар.

— Нет! Джиллиан! — Паника душила его, но Пьюк продолжал бороться.

Безразличие ещё громче закричал в его голове. Татуировка бабочки скользила по всему его телу, обжигая кожу.

Как раз перед тем, как губы Джиллиан встретились с губами Сина, она нанесла удар внезапно появившимся кинжалом. Который она без колебаний воткнула в шею Сина. Кровь хлынула алой рекой. Его брат взвыл от шока и боли и отшатнулся назад.

— Я знаю, кто ты, — сказала Джиллиан жёстким и резким тоном. Удар, ещё удар. Она легко обезоружила его. — Что ты сделал с моим Пьюком?

Она узнала правду. Но… как такое возможно? Даже их родители не понимали, когда Пьюк и Син изменяли форму, чтобы поменяться местами.

Какова бы ни была причина, гордость пронзила Пьюка. «Моя женщина знает меня».

Рана Сина, должно быть, ослабила его магию. Внезапно Пьюк смог пошевелить рукой. Мышцы напряглись, кости грозили сломаться, но он сумел поднять руку к груди и прижать два пальца к закруглённым когтям своей татуированной птицы.

Давным-давно он использовал магию, чтобы спрятать ножницы Ананки в своей груди. Сегодня он воспользуется ножницами, чтобы разорвать захват Сина и помочь Джиллиан.

Вот только он колебался. Вдруг ножницы можно использовать только один раз? Он и раньше задавался этим вопросом, но теперь испугался. Он не сможет развестись с Джиллиан — замечательно — но и расстаться с Безразличием тоже не сможет. Но если бы их можно было использовать дважды?

Он смог бы развестись с Джиллиан, как и планировал — потому что её нужды всегда будут на первом месте, а ей необходима свобода, чтобы узнать истинные эмоции в своём сердце… и Пьюк останется с Безразличием, без фильтра.

Глядя на свою жену, он решил: «Я готов рискнуть».

Освободив усик магии, и подняв руку, он вытащил ножницы. В тот момент, когда артефакта коснулся воздух, он затвердел. Пьюк щёлкнул ножницами. Один раз. Два. Как ему следует сделать…

Магия, которая удерживала его на месте, исчезла, словно путы обрезали. Вот. Так. Просто.

Он даже не успел ощутить удовлетворение, как его охватила ярость. «В атаку!»

Рванувшись вперёд, Пьюк снова прижал ножницы к груди. Они вплавились в кожу, обжигая его, и он пробил стену магии Сина так же легко, как и в прошлом.

У Пьюка была доля секунды, чтобы все обдумать. Син уже начал исцеляться. Джиллиан стояла в нескольких футах от него, готовясь к очередной схватке.

Издав боевой клич, Пьюк бросился на брата. Они покатились по песку, даже зацепив Оракула. Которая так и не проснулась.

Они кусали друг друга. Били кулаками, пинали ногами и кололи ножами. Два хищника с одной целью: победа любой ценой.

Адреналин разжёг ярость Пьюка, такую горячую эмоцию, что никакое количество льда никогда не охладит её; Безразличие никогда не сможет её скрыть. Умело маневрируя, он придавил брата к земле, прижав коленями его плечи.

— Ты не причинишь вреда Джиллиан. — На этот раз только он нападал. Удар, удар, удар. Кусочки плоти и мышц рвались с каждым ударом. — Ты даже не посмотришь на Джиллиан.

— Я сделаю это и даже больше. — Кровь окропила зубы Сина, когда он ухмыльнулся. — Она — твоя самая большая слабость. — Его брат поднял ноги и упёрся ими в грудь Пьюка, чтобы пнуть с огромной силой и проломить ему грудину.

Дышать было больно, но это не замедлило его движений. Пьюк бросился на брата во второй раз. Он не просто бил, а царапался. Он не просто кусался, а рвал и метал. Он не просто брыкался, а целился в определённые органы.

Син… позволил это ему?

— Как ты мог так со мной поступить? — Между каждым приливом ярости он улавливал проблеск боли. — Я любил тебя, хотел защитить.

— Да, но надолго ли? Однажды ты бы меня предал. — Син атаковал его магией, отбросив назад. — Ты просто расстроен, что я ударил первым.

Применив скорость света, Син с разбега схватил меч и оказался рядом с Пьюком. Их взгляды встретились… и он замер. Он смог «одеть» лицо Пьюка, но не скрыл свои эмоции. В его глазах полыхала ненависть, неуверенность… и слабые отблески привязанности и надежды.

Те же самые эмоции продолжали бурлить внутри Пьюка. Привязанность не допустима. Син отнял у него все, и Пьюк погиб… но нашёл Джиллиан.

Надежда только усилилась.

Джиллиан встала рядом с Сином, сжимая в руке меч. Она замахнулась. Раздался свист! Лезвие рассекло запястье Сина. Его рука упала на землю, все ещё сжимая оружие.

Он взревел от ярости и боли, кровь хлынула из открытой артерии. Джиллиан приготовилась снова замахнуться. Её следующая цель? Шея Сина.

— Извини меня, Пьюки, — сквозь рыдания сказала она.

Старые инстинкты нахлынули с новой силой. «Надо защищать Сина».

«Нет! Нужно уничтожить Сина».

Пьюку понадобилась секунда, чтобы подумать, всего секунда. Он бросился на Сина, повалив на песок.

Меч Джиллиан прошёлся всего в сантиметре от его горла.

Лёжа под Пьюком, тяжело дышащий Син принял свой истинный облик. Порезы покрывали его щеки, шею и тянулись до…

Пьюк удивился. На груди Сина была татуировка бабочки. Метка демона.

Его брат одержим?

Нет времени обдумывать это открытие. Син пнул его ногой, и он отлетел в сторону. Когда его брат встал, у него выросла новая рука. Такая же быстрая регенерация, как у Уильяма.

— Как ты хочешь, чтобы все это закончилось, Пьюк? Скажи, и я прислушаюсь к твоим пожеланиям. — Джиллиан стояла на месте, твёрдо держа меч. — Я с удовольствием украшу его тело металлическими побрякушками… изнутри. Или, если ты хочешь оставить ему жизнь, я отступлю… только если он прекратит на тебя нападать.

Син перевёл взгляд с Пьюка на Джиллиан, его зрачки расширились до размеров чайного блюдца. Зависть, печаль, облегчение и гнев сменялись на его лице.

— Она любит тебя.

— Да. Как и я люблю её.

Это была любовь, которая горела сильнее, чем его гнев, сильнее, чем все, что он когда-либо испытывал. У неё не было ни начала, ни конца. Она просто… была.

— Пророчество, — прошептал Син. — Рядом с тобой твоя любящая королева.

Да. Один брат объединит кланы с любящей женщиной рядом с собой. Другой умрёт.

Син сглотнул.

— Один из нас сегодня умрёт. Полагаю, это должен быть я. Ведь нельзя изменить судьбу, верно?

— Пьюк, — настаивала Джиллиан. — Живой или мёртвый? И кстати, есть способ изменить исход пророчества, должен быть, и мы собираемся это доказать.

Пьюк медленно встал. Он понятия не имел, что скажет, пока единственное слово не слетело с его губ.

— Живой.

У него было слишком много вопросов без ответа. Как Син стал одержимым? Когда это случилось? Какого демона он принял? Неужели теперь его ведёт демон? Неужели демон вёл его все эти столетия?

Размытое движение перед тем, как что-то — химера — пронеслось мимо щита и врезалось в Сина.

— Это никогда не надоест, — объявил знакомый голос.

Ошеломлённый Пьюк встретил ледяной взгляд Уильяма. Воин стоял внутри магического купола, вместе с несколькими другими. Винтер и Камерон, которые казались вполне нормальными, Кили и Торин, Рэтбоун, Гален и Пандора. Даже Гадес пришёл посмотреть на финальную схватку. Все, кто играл активную роль в жизни Пьюка с тех пор, как он стал одержимым.

— Привет, ребята, — сказал Кили, помахав рукой. — Я вспомнила, что сегодня будет вечеринка и настояла, чтобы мы с мужем присоединились к веселью.

Джиллиан ахнула, и её лицо просветлело.

— Уильям! Арахис! Как… что… — Она шагнула вперёд и остановилась, держа своё оружие направленным на Сина. — Я знала, что вы живы.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала Винтер с явной досадой. — Я в порядке, спасибо, что спросила.

— Винтер. — Усмехнувшись, Джиллиан показала ей большой палец. — Ты теперь только наполовину сумасшедшая. Это просто потрясающе.

Винтер отмахнулась от неё, но тоже улыбнулась в ответ.

Арахис подбежал к Уильяму, который почесал его за ухом и сказал:

— Хороший мальчик.

Улыбка Джиллиан стала ещё шире, когда она обменялась взволнованными приветствиями с Кили и Торином.

Тем временем Камерон сыпал проклятиями в адрес Торина. Он все ещё винил хранителя Болезни за то, что тот оставил их запертыми в реальности-тюрьме и постоянно нападал. Эти действия можно понять, но не простить.

Кили и Торин помогли Пьюку завоевать Джиллиан. В Амарантии они попали под его защиту.

— Камерон, — резко бросил он. — Ты ничего не сделаешь.

«Осторожно. Отвлечение может убить». Пьюк сосредоточил своё внимание на младшем брате, наклонился и вытащил из ножен на лодыжках пару кинжалов.

— Уильям, ты можешь гарантировать, что Син останется здесь, пока я не решу, что делать дальше? — спросил он. — Запертый в своих собственных магических стенах?

— Я могу, — ответил Гадес, явно обиженный тем, что его не спросили первым.

Ну что же, отлично. Решившись, Пьюк подошёл ближе. Син сердито посмотрел на него… и переместился. Новая способность и свидетельство, что на данном уровне магии он мог заряжать свои руны.

Пьюк напрягся, зная, что его брату придётся вернуться… в любую секунду…

Син снова появился рядом с Джиллиан. Только он больше не был похож ни на Сина, ни на Пьюка. Он превратился в Джиллиан… точную её копию.

У настоящей Джиллиан отвисла челюсть.

— Что за…

Син кинулся на неё, повалив на землю. Явная попытка сбить с толку. Какая теперь его королева?

Когда одна из них, наконец, вырвался, обе встали на нетвёрдые ноги.

Уильям выругался.

— Кто есть кто?

— У меня… нет идей, — сказала Винтер.

Гадес почесал затылок.

— У меня есть. Мы убьём их обеих.

Пьюк метнул кинжал, пронзив сердце хвалёного князя Преисподней. Никто не смеет угрожать его жене.

— Дурак, — нахмурившись, Гадес вытащил оружие из своей груди. — Мне нужно сердце, чтобы это сработало.

— А как насчёт того, чтобы просто избить их обоих? — предложил Гален, и Пандора согласно кивнула. — Только до тех пор, пока самозванец не выдаст себя.

Пьюк метнул ещё один кинжал, острие которого вонзилось в плечо Галена.

— Ой! — Нахмурившись, крылатый самец выдернул оружие. — А это зачем было? Я не угрожал её жизни.

— Предложения причинить вред Джиллиан будут быстро и сурово караться. — Взгляд Пьюка вернулся к двум возможным жёнам, и в мгновение поразительной ясности он понял, как Джиллиан угадала истинную личность Сина. Он узнал сладость её запаха и эмоции, сверкающие в глазах… гнев, смятение и негодование.

— Предложения можно опровергнуть и без кровопролития, — проворчал Гален, потирая рану. — Просто сказать.

Теперь, когда Пьюк знал, кто есть кто, как ему поступить?

— Я Джиллиан, — резко ответила одна из них.

— Нет, я — Джиллиан, — ответила другая точно таким же голосом.

— Ты — мертвец, — сказал Камерон Торину и, наконец, его атаковал.

Пьюк вырастил между двумя мужчинами колючую лозу.

Отвлечение, хоть и незначительное, обошлось очень дорого. Син-Джиллиан начала наступление, бросившись на настоящую Джиллиан во второй раз, рубя и нанося удары ножом.

Настоящей Джиллиан — теперь уже раненой — пришлось занять оборонительную позицию и сделать все, чтобы спасти себя, не причинив вреда своему противнику. Поскольку она знала, что Пьюк хочет видеть Сина живым.

Хотел ли он, чтобы его брат жил?

«Никто не смеет обижать его жену».

Глава 44

Пьюк ввязался в драку, обхватил руками настоящую Джиллиан и пнул ногой Сина в сторону Уильяма, крича:

— Усмирите его!

— Откуда ты знаешь… — начал Уильям.

— Просто сделай это, — приказал Пьюк, зажимая рану в боку Джиллиан. Тёплая кровь пролилась на его руку.

— Я в порядке, я в порядке, — поспешила она заверить его. — Но как ты узнал, что я та самая девушка? Так же, как я знала тебя?

— Как будто я не узнаю тебя среди многотысячной толпы, девочка.

— Если ты ошибаешься насчёт того, кто есть кто… — Уильям все равно схватил Сина. А потом парочка исчезла… Син пытался перенести их обоих?

Он потерпел неудачу. Эти двое снова появились перед Пьюком.

— О да, наш Пьюкер был прав, — сказал Уильям. — Дай мне ножницы. Сейчас же!

У Пьюка не было времени возражать или задавать вопросы. Повинуясь инстинкту, он снял ножницы с груди.

— Я так и знала, — пробормотала Джиллиан.

Сжав ножницы в кулаке, Уильям ударил Пьюка в грудь… и достал Безразличие.

Достал демона?

Чёрный дым извивался в руках Уильяма, внутри которого светились красные глаза.

Ножницы сделали то, что было обещано?

«Подождите… подождите…»

Пьюк остался стоять, его конечности не ослабли. Никакой остаточной боли. Его разум был спокоен, тёмное присутствие исчезло.

Он глубоко с наслаждением вздохнул. Наконец-то он освободился от демона! Его рога начали уменьшаться. Мех слетал с его ног, развеваясь на ветру. Копыта отпали, показав его ноги.

Тяжёлый груз свалился с его плеч, все его эмоции вернулись с новой силой. Тысяча ватт любви, облегчения, обожания, нежности, веселья… ненависти, обиды, горя, угрызений совести, тоски. Такой радости он никогда не испытывал. И печали.

Вместе с хорошим пришло и плохое… и Пьюк не хотел ничего другого.

— Ножницы… — начал он.

— Возвращай их на свою грудь. И не беспокойся о своём брате. Урок ещё не закончился. — Уильям засунул демона в Сина.

Все тело мужчины дёрнулось, а затем его колени подогнулись. Он рухнул на песок, корчась от боли. Он больше не выглядел как Джиллиан. Нет, Син стал самим собой… но не совсем. На голове у него выросли рога, на ногах появился мех, а на ступнях материализовались копыта.

Пьюк почувствовал жалость к брату, и ему очень захотелось пустить в ход ножницы. Однажды. Может быть. Но сначала…

Он перевёл взгляд на Джиллиан, и его грудь сжалась. Слезы из её глаз стекали по щекам.

— Ты ранена? — тихо спросил он, готовый убить любого, кто посмел.

Она бросилась в его объятия, дрожа всем телом.

— Ты в порядке?

Ей не больно… она за него волновалась.

— Да, девочка. Клянусь в этом.

— Твой брат…

Пьюк пристально посмотрел на Сина, который застыл на месте. Когда он поднял глаза на Пьюка, в них уже не осталось никаких эмоций. У Безразличия появился новый хозяин… и новая жертва. Его пронзила острая боль.

— Ты собираешься оставить его в живых? — спросила Джиллиан, прикусив нижнюю губу.

— Я… да. Я запру его пока, — ответил Пьюк.

Джиллиан улыбнулась, её лицо просияло.

— Значит, ты это делаешь. Ты меняешь пророчество. Мы можем быть вместе!

Он хотел быть с нею. Он заслужил счастливый конец с этой женщиной. После всего, что выстрадал, она была его наградой. И все же он собирался разорвать их связь.

«Её счастье важнее, так будет всегда».

— Как бы мне не хотелось быть гонцом с дурными вестями, но ты не сможешь запереть Сина. Посланники злятся, помнишь? — Гадес подошёл к Сину и поднял его за загривок. — Син станет подарком Семёрке. Он убил сотни представителей их расы и ответит за своё преступление. Это единственный способ спасти твою шкуру и твою реальность, Пьюкер.

— Нет. Я найду другой способ. — Пьюк покачал головой, и бритвенные лезвия зазвенели друг о друга. — Я буду вершить над ним правосудие. Я.

— Мои слова не подлежат обсуждению, — сказал Гадес небрежно, но в то же время с угрозой. — Они были к твоему сведению. Но не волнуйся. Посланники не собираются убивать его в ближайшие столетия.

Пьюк шагнул к князю Преисподней с твёрдым намерением наброситься на него, но тонкая рука неожиданно обхватила его за лодыжку. Он посмотрел вниз и увидел, что Оракул проснулась. Её потусторонние глаза пристально смотрели на него, мерцая раскаянием.

— Ты спас мне жизнь, — прохрипела она, — так что я у тебя в долгу, а я всегда возвращаю свои долги. Брат, которого ты когда-то знал и любил, мёртв. Если ты хочешь его вернуть — отпусти. Однажды он потеряет голову. Он вернётся, и то, что когда-то было, будет вновь.

Потеряет голову? В буквальном смысле? Тогда как же он сможет вернуться?

Вряд ли буквально, чтобы то, что было когда-то — любовь и общение, которые он делил с Сином — возродилось.

Ещё одна вспышка боли пронзила Пьюка, но он заставил себя кивнуть. Очень хорошо. Он оставит Сина Посланникам. Пока.

О, как быстро может измениться жизнь!

— Каким ещё демоном он одержим? — спросил Пьюк.

— Паранойя, — ответила Кили. — Он стал одержим во время тех мирных переговоров с вашим соседом. Кто-то дал ему сундук… кто бы это мог быть? О, да. Я! И, о, ничего себе. Подумать только! Теперь у него Паранойя и Безразличие. Эти два совершенно не сочетаются. У меня такое чувство, что Син будет разрываться между полным безумием и ледяной апатией. — Она повернулась к Торину. — А мы можем за ним шпионить? Пожалуйста!

Паранойя. Причина перемены в Сине, произошедшей много веков назад, и полной уверенности в том, что Пьюк предаст его и убьёт.

Чудо, что Син не убил его сразу.

— Зачем ты это сделала? — Пьюк потёр центр своей ноющей груди. — Я слышал, что ты говорила в пещере. Ты же любишь нас. Или когда-нибудь полюбишь меня. Чего я до сих пор не могу понять. Зачем тебе причинять боль людям, которых ты якобы любишь?

Она грустно ему улыбнулась.

— Пьюк, ты хоть представляешь, скольких жизней может коснуться один человек? Особенно бессмертный человек? Эффект кругов на воде огромен. Я увидела тебя очень давно. Здесь. — Она постучала себя по виску. — Ты был моим другом, хотя мы ещё ни разу не встретились. Я помогла тебе пережить века, которые ты иначе пропустил бы. Помогла тебе найти способ сохранить жизнь Сину. Помогла тебе найти Джиллиан. Я помогла тебе одолеть Уильяма. Я помогла тебе… Помогла всем вам. Мораль этой истории? Я просто потрясающая.

Гадес кашлянул себе в руку и произнёс:

— Уильям.

— Верно. — Тёмный приблизился к своему отцу. Но сосредоточился не на Гадесе. Он потянулся к короне, все ещё сияющей над головой Сина. — И так кончается царствование Сина Сумасшедшего.

Корона!

Джиллиан бросилась вперёд… слишком поздно. Уильям уже сжимал в руке корону. Син не протестовал, просто моргал с полным отсутствием эмоций.

— А теперь я попрощаюсь с вами. — Отсалютовав, Гадес исчез вместе с Сином.

— А это значит, что и мы тоже, — сказала Кили и замолчала. — О! Прежде чем я уйду. Уильям, дорогой, я нашла единственную женщину — или мужчину — в истории, способную взломать этот код. Ну, знаешь, от твоей книги. В который, как ты думаешь, написано решение твоей самой большой проблемы… смерти от руки возлюбленной. Остановите меня, если ты слышал это.

Уильям весь напрягся.

— Кто он?

— Или она.

— Говори!

— Ладно, ладно. Боже. Какие нетерпеливые дети пошли в наше время.

— Кили!

Она подняла руки, сама невинность.

— На следующей неделе на Манхэттене состоится исключительный съезд дешифровщиков. По последним подсчётам, там собирались присутствовать пятьдесят три ботаника. Например, это будут серьёзно умные смертные. Может быть, ещё горстка чокнутых бессмертных тоже. Тебе нужно только найти её — или его — в толпе. До встречи.

— На следующей неделе? — взревел Уильям. — На Манхэттене?

Рэтбоун подмигнул.

— Пусть их будет пятьдесят четыре человека. Такого я не пропущу.

— Да, и ещё Гален, — сказал Кили. — Если ты хочешь получить шанс завоевать Легион, найди меня. Гадес даст тебе тысячу различных заданий, прежде чем позволит тебе к ней приблизиться. У меня их всего семь… просто детский сад. — С этими словами она исчезла вместе с Торином.

Теперь Гален зарычал и попытался поймать её прежде, чем она исчезнет, но безуспешно. Он резко повернулся к Рэтбоуну.

— Отведи меня к ней.

Рэтбоун изобразил кошачью улыбку.

— Конечно. И объясню насчёт оплаты, когда мы доберёмся до неё.

Крылатый без колебаний кивнул. Когда Рэтбоун обнял Галена одной рукой, Пандора подошла к нему с другой стороны и сжала его бицепс. Вся троица исчезла.

— Пожалуйста, не делай этого, Уильям, — взмолилась Джиллиан. — Не заставляй Пьюка выполнять свою клятву. Пожалуйста.

Пьюк вздёрнул подбородок. Он уже решил воспользоваться ножницами — или попытается это сделать — что бы ни случилось. Не было никаких причин отказываться от короны, хотя он предпочёл бы быть с Джиллиан. Жителям Коннахта нужен король. Амарантии нужен король.

И, честно говоря, у Пьюка не было причин сомневаться в любви Джиллиан. Больше нет. Она доказывала это снова и снова. Когда связь разорвётся, её любовь к Пьюку будет длиться вечно. Он был уверен в этом. Точно так же, как его любовь к ней будет длиться вечно.

В глубине души он знал, что она была одновременно права и неправа относительно пророчества. Джиллиан думала, что они изменили будущее Пьюка, позволив Сину жить, но, как сказала Оракул, брат Пьюка, которого он когда-то знал, умер, и на его месте появился новый человек. Пророчество сбылось.

Пророчество Джиллиан гласило, что у неё не будет счастливого конца.

Какое-то время Пьюк убеждал себя, что у неё не будет счастливого конца с Уильямом. Когда-то он позволил страхам затуманить свои мысли и ухватился за мысль, что у неё не может быть счастливого конца с самим Пьюком. Но она получит счастливый конец. Будет править рядом с Пьюком, радуясь этому. И он это знал. Они просто не понимали пророчества.

Уильям внимательно посмотрел на Пьюка, но обратился к Джиллиан.

— Это необходимо сделать, крошка.

— Нет, — сказала она, топнув ногой. — Нет, пожалуйста.

Она была напугана. Боялась, что конец этой связи подразумевает конец их отношениям, а это означало, что часть её действительно верила, будто её любовь к Пьюку уменьшится. Но любовь — это не только чувство, понял он.

Чувства колебались, меняясь от обстоятельств и миллиона других факторов. Любовь — это выбор. Обязательство ставить кого-то другого на первое место, отдавать, а не брать, защищать и никогда не причинять вреда.

Оставив связь, он выберет будущее Джиллиан за неё. Чтобы получить свой счастливый конец, она должна сделать собственный выбор.

Итак, Пьюк упёрся ногами в песок, готовый к будущему.

— Сделай это, Уильям.

— Нет! — Джиллиан попыталась остановить мужчину, но он исчез.

Когда Уильям снова появился перед Пьюком, то лишь на мгновение задержался, прежде чем водрузить корону на своё место. Джиллиан всхлипнула, едва не убив этим Пьюка. Однако в следующее мгновение все потеряло значение, кроме текущей через него силы. Тайник магии Сина. Магия от каждого когда-либо жившего короля Коннахта.

Все его способности вернулись, и появились некоторые новые. То, что он мог сделать… сила, которой мог обладать…

Удивительная. Великолепная.

Душераздирающая.

— Дело сделано, — сказал Уильям. — Я дал тебе корону Коннахта.

— Да, — сказал Пьюк и кивнул.

— А теперь освободи Джиллиан.

— Уильям, пожалуйста, — произнесла она, опускаясь на колени. — Освободи его от этой клятвы. — Паника отразилась на её лице. — Без него у меня не может быть счастливого конца.

— Может. И будет. Я настаиваю на этом. — Вечно Похотливый протянул руку и провёл кончиками пальцев по её подбородку. В кои-то веки Пьюк не обиделся на это прикосновение, ведь оно было последним.

— Нет! Ты же знаешь, что с ножницами есть загвоздка, — сказала она. — За прошедшие столетия я поняла, что в древних артефактах всегда есть подвох.

Пьюк и сам когда-то думал точно так же.

— Ножницы можно использовать только раз в сто лет. Раз в сто смертных лет, — сказал Уильям. — Если же ножницы не были использованы в течение века, то их можно будет использовать дважды. Воспринимайте это как накопительные минуты для мобильных телефонов. Если ножницы не использовались в течение трёхсот лет, ими можно трижды что-то разрезать. И так далее, и тому подобное.

— Они у меня уже триста смертных лет. — Тысячи Амарантийских лет. — А это значит, что у меня есть ещё одно применение. Для Джиллиан.

Через сотню смертных лет он сможет помочь Винтер. Ещё через сто — Камерону. Затем, наконец, через сто лет после этого, он поможет Сину.

Он не отменит свой план, даже если Син вернётся завтра. Его друзья поддерживали его на протяжении веков, поэтому он должен помочь им в первую очередь.

— Ты делаешь это, чтобы причинить мне боль? — спросила Джиллиан у Уильяма. — Потому что я причинила тебе боль?

Уильям, обычно самый грубый и выносливый мужчина среди всех, смягчился.

— Нет. Хотите верьте, хотите, нет, но я делаю это, чтобы вам помочь.

Чувствуя себя побеждённой, она присела на корточки.

— Слишком многое уже изменилось. Просто… дай нам пятьдесят смертных лет. Или, ещё лучше, сто. Тогда мы сможем вернуться к этому вопросу.

Пьюк так сильно хотел прижать её к себе и заверить, что все будет хорошо. Он ненавидел видеть её испуганной. Ненавидел причинять ей боль. Он предпочёл бы умереть. Но скорее будет страдать вечно, чем откажет ей в праве выбора.

Уильям укоризненно ткнул её в бок.

— Это не похоже на тебя, крошка. Ты должна хотеть этого.

— Хотеть этого? — взвизгнула она. — Моя жизнь наконец-то идеальна! Ты знаешь, как долго я этого ждала? Зачем мне что-то менять?

— Я догадывался, что ты ждала меня, о… пятьсот девятнадцать лет? — сказал Уильям. — Но, милая, ты ошибаешься. Это не идеально. Но так будет, когда мы закончим.

— Нет! — повторила она. — Я хочу оставить Пьюка себе. И я хочу, чтобы ему вернули рога. И мех. Я требую копыта. Просто… Мне нужно больше времени провести с ним, прежде чем мы рискнём, хорошо? Я чувствую, что разрыв этой связи и есть причина моего несчастного конца. Давайте докажем, что это пророчество неверно.

Сердце Пьюка дрогнуло, его решимость ослабла. Но он также чувствовал правду. Это был правильный поступок.

— Без демона у меня есть способность превращаться. И я сделаю это, когда ты только пожелаешь. — Чтобы продемонстрировать это, он принял свою звериную форму. — Я люблю тебя, Джиллиан. Я люблю тебя, и ни ты, ни кто-либо другой ничего не может с этим поделать. В этом я тебе клянусь. А теперь позвольте мне доказать это. — Он протянул руку и убрал прядь волос с её щеки. — Позволь мне сделать это для тебя. Для нас.

— Нет. — Она излучала ярость. — Я же говорила тебе, что слишком большой риск.

Уильям тяжело вздохнул.

— Достаточно. Это должно быть сделано. Эффект должен быть немедленным, но подождём до конца дня, на всякий случай. Если ты все ещё захочешь его к тому времени, когда солнце сядет, я благословлю твой новый брак. Но, так или иначе, ты узнаешь своё истинное сердце — и его тоже. Это подарок, который я тебе дарю.

Она вскочила на ноги и влепила ему пощёчину. Сильную. Треск, вероятно, разнёсся эхом на многие мили вокруг.

— Зачем ты это делаешь? Чтобы завоевать меня? Даже без этой связи я не собираюсь этого делать.

Пьюк перенёсся и встал перед ней на всякий случай, если Уильям решит атаковать.

«Сейчас я могу переноситься? Очевидно».

Мужчина потёр щеку и закатил глаза, глядя на Пьюка.

— Возможно, это подарочек тебе, Пьюкер. Если она тебе не будет нужна, тебе не придётся иметь дело с её характером.

Тогда Пьюк понял правду: Уильям полностью выбыл из игры. У него не было никаких претензий, да он и не хотел их предъявлять.

Усмехнувшись, Пьюк отступил в сторону, чтобы дать друзьям поговорить.

— Я позволил потребности защитить испуганное, оскорблённое существо сбить себя с толку, — мягко сказал Уильям Джиллиан. — И хотя я люблю женщину-воина, которой ты стала, твои чувства к другому мужчине разрушают сделку, а твоя сила — в твёрдом «нет». Я не могу быть с женщиной, которая обладает властью уничтожить меня. Если, конечно, я не найду этого шифровальщика. — Его глаза сузились. — И я это сделаю.

Пьюк не сводил глаз с Джиллиан, не в силах отвести взгляд. Она была сильной, столько всего пережила с высоко поднятой головой. И все же здесь и сейчас она во второй раз опустилась на колени, добровольно оказавшись в положении уязвимой и умоляющей. Но на этот раз она не стала умолять. Она опустила голову и зарыдала.

Её вид сломил остатки решимости Пьюка, и если бы он любил её хоть чуть-чуть меньше, то умолял бы Уильяма положить этому конец. Но так же сильно, как ей нужно было знать, что она выбрала Пьюка по доброй воле, ей нужно было знать, что и он выбрал её по зову сердца.

— Поверь мне, девочка. Пожалуйста. — Он опустился перед ней на колени, взял её руки и поцеловал костяшки пальцев. — Позволь мне доказать, что моя любовь к тебе реальна и прочна, независимо от того, связаны мы или нет.

Слезы стекали по её щекам, но, в конце концов, она кивнула.

Не желая терзаться сомнениями и рисковать передумать, Пьюк снял с груди ножницы… и разрезал их связь.

Глава 45

Джиллиан точно знала, когда именно её связь с Пьюком оборвалась, потому что остатки её сердца разбились вместе с этим. Печаль волна за волной разрушала то чувство удовлетворения, которое ей удалось достигнуть. Горе пришло на смену радостному возбуждению.

Каждая клеточка её тела оплакивала связь с мужем.

Когда-то она прожила без него пятьсот лет и (в основном) процветала. А теперь она не может прожить и пяти секунд?

Металлическая лента на запястье Пьюка развязалась и упала на землю. Как будто последний гонг звал воинов домой с битвы.

Она посмотрела на своего мужа — своего бывшего мужа — который смотрел на неё с отсутствующим выражением лица, и её чуть не вырвало. Неужели он вернулся к Ледяному человеку? Нет-нет. Он больше не одержим Безразличием, так что лёд ему не нужен. А может, он просто не хотел иметь дело со своими эмоциями?

Нет! Пьюк не станет призывать лёд, только не рядом с ней. Он же обещал.

Неужели он её разлюбил? Неужели наступил её несчастливый конец?

Неужели она его разлюбила?

Она перевела взгляд с Пьюка на Уильяма, который выжидающе смотрел на неё. Когда Джиллиан заглянула в его ярко-голубые глаза, любовь затмила печаль, но… эта любовь все ещё основывалась на дружбе. У неё не было никакого романтического интереса к Уильяму.

Её внимание вернулось к Пьюку, и сердце забилось быстрее, побуждаемое к действию любовью и вожделением, непостижимым количеством каждого из них и абсолютно романтичными.

Она пристально посмотрела на непроницаемое лицо Пьюка.

— Изменились ли твои чувства ко мне?

Если и так, она… что?

«Ты — воин. Ты будешь бороться за то, что хочешь, вот что».

И это было правильно. Джиллиан вздёрнула подбородок. Если понадобится, она будет ухаживать за ним. Будет бороться за него и отвоюет обратно. Это был ещё не конец.

И вообще, почему она так боится? Когда ей что-то не нравится, она все меняет.

— Я не хочу, чтобы мои чувства к тебе повлияли на твоё решение, но… — Маска спала с его лица, показав обожание, привязанность, нежность — любовь. — Ты не просто любовь всей моей жизни, девочка. Ты — моя жизнь. Я ведь уже говорил тебе об этом, так?

Обняв его, Джиллиан воскликнула:

— Я тоже тебя люблю. — Очень. Все это беспокойство было напрасно. Абсолютно! Она могла бы уберечь себя и Пьюка от многих неприятностей, если бы просто поверила в их настоящую связь.

Любовь никогда не подведёт.

— Это очень скучно. — Винтер поморщилась, мол, мне стыдно за вас обоих. — И довольно мерзко. Любовь — отстой.

— На этот раз я согласен с тобой, Винни. — Пока Винтер бормотала о своей ненависти к новому прозвищу, Уильям поднял Джиллиан на ноги. Однако он не смог заставить её отпустить Пьюка. Возможно, понимал, что потеряет руку, если попытается это сделать. — Вы двое не собираетесь же провести большую часть своих одиноких часов в гляделках. Если вы все-таки решите снова быть вместе…

— Мы вместе, — в унисон ответили Джиллиан и Пьюк.

— …то вам нужно обезопасить крепость Коннахт, чтобы я мог убедиться, что у моей Джиллиан есть вечный дом.

— У моей Джиллиан. — В мгновение ока Пьюк вскочил на ноги и ударил Уильяма кулаком в живот. При этом ни на секунду не отпуская Джиллиан. — Только моей. И никогда твоей.

Уильям поднял руки ладонями вверх, демонстрируя свою невинность.

— Твоя Джиллиан. Хорошо. Как угодно. Считай, что твоё требование поставлено на кон. В любом случае, пойдём, скажем твоим людям, что здесь за главного новый придурок.

Отлично. Пьюк ещё раз поцеловал костяшки пальцев Джиллиан, прежде чем направиться к дереву, где они в последний раз занимались любовью и где Уильям со спутниками привязали своих химер. Он оглянулся раз, другой, третий, чтобы убедиться, что Джиллиан не убежала, и её сердце воспарило.

«Он все ещё любит меня. Я все ещё его люблю».

Все сработало!

С надеждой она вскочила на Арахиса. Уильям ехал слева от неё, а Пьюк — справа, сделав из неё начинку в сэндвиче. Винтер возглавила их отряд, а Камерон прикрывал тыл.

Один час перетекал в другой, разговор прекратился. Неужели все остальные так же усердно следят за солнцами, как Джиллиан, и ждут, когда они сядут?

Только Винтер поддерживала постоянную беседу… сама с собой. Камерон считал деревья. Очевидно, это его новая навязчивая идея. Джиллиан было жаль ту женщину, в которую он влюбиться. Его преследование будет безжалостным. Но только пока он не получит своё.

Может ли хранитель Одержимости жить долго и счастливо?

Сможет ли Джиллиан? Ни один счастливый конец не означал бы жизнь без Пьюка. «Он все ещё любит меня. Я все ещё люблю его».

Она никогда не устанет от этих слов.

Когда они добрались до густых зарослей деревьев, Пьюк спешился, и все остальные последовали его примеру. Один за другим они повели своих химер сквозь листву.

— Хорошо, — сказал Уильям, его голос был полон раздражения. — Я уже целую вечность жду, когда кто-нибудь задаст мне вопрос о том, как мне удалось одержать величайшую победу всех времён. Поскольку каждый член моей команды твёрдо решил быть грубым и не обращать на меня внимания, мне придётся унести свою историю в могилу. Не то чтобы я когда-нибудь умру.

Джиллиан выгнула бровь, намеренно сохраняя молчание. Он расколется на пять, четыре, три, два…

— Прекрасно. Я вам все расскажу. Перестаньте умолять меня своими глазами, — сказал он. — У Красной Королевы было предчувствие, и, поскольку она Хранитель, связанная с Землёй, временами года и даже с другими реальностями, она смогла связаться с Амарантией, чтобы создать портал под облаками. В который провалились я с Арахисом, а также Пандора с Галеном, и мы оказались в Преисподней. А Гадес поймал нас потоком силы и спустил вниз.

— Как вы вернулись в Амарантию? — спросил Пьюк. — Ведь для нас прошло так мало времени.

От тембра его голоса по телу Джиллиан пробежала дрожь желания.

— Никто не удерживает меня от встречи с моим лучшим другом, — сказал Уильям. — Как только Син использовал магию, чтобы заманить Джиллиан в ловушку с Оракулом и пригвоздить тебя к месту, барьер, который он поставил вокруг Амарантии, ослаб. Я прорвался внутрь, связался с Рэтбоуном и та-дам. Вот и я. Что же до времени. — Он пожал плечами. — Давайте просто скажем, что моя магия лучше всех.

Друг. Он назвал её другом. Она протянула руку и похлопала его по руке.

Они перевели своих химер через дюну и вскоре увидели крепость Коннахт. У Джиллиан перехватило дыхание. Это сооружение напомнило ей гигантский замок из песка. Самое прекрасное, что она когда-либо видела. Кроме Пьюка, конечно. Самая высокая точка исчезала в облаках, и по обеим сторонам возвышались башни, соединённые парапетом, где патрулировали вооружённые солдаты.

Солнца опустились ровно настолько, чтобы создать вокруг замка золотистую ауру…

Подождите. Солнца садились! Уильям сказал, что не будет возражать, если Джиллиан и Пьюк подождут до заката, чтобы снова создать связь.

Стоит ли ей сейчас просить о церемонии? Или подождать, пока Пьюк устроится? Или подождать, пока Пьюк не спросит её?

— Это и есть твой дом? — спросила она его.

— Наш дом, — непреклонным тоном ответил он.

Она усмехнулась.

— Будут ли жители негодовать, когда ты объявишь о своём новом, возвышенном статусе?

— Нет. Тот, кто носит корону, тот и правит. Никаких вопросов не задают. Хотя они могут жаловаться за нашими спинами.

Так. Её бывший муж официально стал королём Коннахта, а Джиллиан собиралась стать королевой Шоузонов и Коннахта и помочь ему объединить все кланы.

Их группа двинулась вперёд. Один из охранников заметил их, и прозвучал боевой клич. Затем раздался звон колокола.

Кто-то закричал.

— Стойте! Я думаю, что это… принц Нил?

Нил? Брови Джиллиан изумлённо приподнялись. И тут она вспомнила. Нил — так называли его соплеменники.

Снова раздались крики.

— Принц Нил больше не принц. Он — король! — Крикуны, похоже, не слишком обрадовались.

Солдаты опустились на колени.

— Да здравствует король Пьюкинн! — Нет, определённо не обрадовались. Слова были произнесены ворчливо.

— Они ожидают, что я буду таким, как Син, — сказал Пьюк напряжённым голосом.

Передние ворота открылись, показывая ещё больше коленопреклонённых людей.

— Ты завоюешь их сердца, — сказала Джиллиан. — Мы оба это сделаем.

«Намёк, намёк. Попроси меня снова выйти за тебя замуж, Пьюки!»

— Ну, хорошо. Прежде чем мы расстанемся, мне нужно кое-что рассказать. — Уильям тяжело вздохнул. — Я поцеловал твою жену, Пьюк. Стой, стой. Не смотри так мстительно своими глазами… да, именно так. Она не ответила на мой поцелуй. И я этому очень рад. Мне казалось, что я целую свою двоюродную бабушку Труди. Если бы у меня была двоюродная бабушка Труди. — Он вздрогнул.

— Я знаю, что ты её поцеловал, — ответил Пьюк сквозь стиснутые зубы. — Если ты ещё раз это сделаешь, я убью тебя без малейших угрызений совести.

Уильям рассмеялся — пока колючая лоза не вылетела из земли и не сбила его с ног. Он перерезал лозу, затем встал и выплюнул грязь изо рта.

Теперь Джиллиан рассмеялась, и в её голосе зазвучали радостные нотки.

Радость…

Понимание ударило её, словно бейсбольной битой. Пророчество было верным! У неё не будет счастливого конца. Нет. Только не у неё. У неё будет счастливое начало. Эта связь возникла потому, что они с Пьюком добровольно выбрали друг друга. И как только у них будет своё новое начало, они будут жить долго и счастливо.

И проведут вместе целую вечность!

— Не волнуйся, счастливчик Пьюки, — поддразнила она его. — Я не позволю Уильяму снова меня поцеловать. У меня хороший вкус. Я имею в виду, что ожидала больше мастерства от того, кто проводит большую часть своего времени, трахая любого, кто дышит. Увы, Уильям… — театральным шёпотом она сказала, — некомпетентный.

Уильям издал притворное рычание.

— Как ты смеешь, крошка? Я просто потрясающий. — Только что он был слева от неё, а в следующую секунду уже стоял перед Пьюком, обхватив его сзади за шею и дёрнув вперёд, чтобы прижаться губами к его через ладонь.

Крича и хлопая в ладоши, Винтер танцевала вокруг. Камерон спрятал смешок за своей рукой, а Джиллиан даже не пыталась его скрыть.

— Лучше, чем я себе представляла, — крикнула Джиллиан, подняв кулак в небо.

Когда Уильям поднял голову, уголок рта Пьюка дёрнулся. Её бывший муж — который скоро опять станет мужем — снова посмотрел на неё и сказал:

— Ты была права, любимая. Некомпетентный.

Уильям смахнул с рубашки невидимую пылинку.

— Я обязательно расскажу всем, что Пьюк целуется… не важно. Я не хотел бы говорить. Я же не целуюсь и ничего не рассказываю. Я только трахаюсь и хвастаюсь.

Джиллиан оттолкнула Уильяма с пути и бросилась на Пьюка, забыв про ожидание.

— Я люблю тебя и хочу жениться на тебе во всех отношениях.

— Я тоже тебя люблю. Но хочу, чтобы ты была уверена, потому что я больше никогда тебя не отпущу.

— Не сомневаюсь. Я знаю, что у меня не будет счастливого конца, потому что…

— Мне все равно, что говорят Оракулы, — вмешался он. — Я…

— Нет, ты не дал мне закончить. У меня не будет счастливого конца, потому что у меня будет счастливое начало. Мы снова будем вместе. Сейчас же. На глазах у всех. Мы будем вместе всегда. Я думала подождать, пока ты попросишь, но…

Он улыбнулся так медленно, так порочно и ярко.

— Ты выбираешь меня по своему собственному свободному желанию.

— Я выбираю тебя, — подтвердила она. — И всегда буду выбирать тебя. И наши люди тоже. И я согласна выйти за тебя замуж во всех отношениях, если только сама смогу объяснить это. Как-нибудь в ближайшее время я хотела бы провести церемонию с Коннахтами и Шоузонами вместе.

Винтер, Камерон, Джоанна и Розалин будут подружками невесты. Уильям тоже будет подружкой невесты. И да, она будет называть его этим титулом всю оставшуюся жизнь.

Их окружение одобрительно загудело.

— Я отдаю тебе своё сердце, душу и тело, — сказала Джиллиан, вспоминая слова клятвы, которые они когда-то произносили. — Я связываю свою жизнь с твоей, и, когда ты умрёшь, я погибну с тобой. Я это говорю, и я это делаю.

После того, как он повторил эти слова, она добавила:

— Я помогу тебе объединить кланы. Буду помогать, а не мешать. Я буду любить и поддерживать тебя, и укреплять, никогда не разрушая.

Его хватка стала ещё крепче, и она истолковала это как знак: «Я не шучу: я никогда тебя не отпущу».

— Я буду лелеять тебя всю свою жизнь. Поставлю твою безопасность превыше своей и всегда буду рад твоему мудрому совету. Я буду любить тебя вечно, и ничто, никто, никогда не сможет оторвать меня от тебя.

Её сердце переполняли любовь и радость. Она поднялась на цыпочки, тогда как он опустил голову, и они встретились посередине, скрепив свои обещания поцелуем.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем он поднял голову. Тяжело дыша, он вытащил кинжал и сделал надрез в центре ладони. Кровь собралась в лужицу. Она взяла кинжал и сделала надрез себе. Потом они отпили друг от друга.

— Кровь от моей крови, дыхание от моего дыхания. — Он взял её руку в свою. — До конца времён.

— Кровь от моей крови, дыхание от моего дыхания. До конца времён.

Новая связь заняла своё место… ещё более сильная. Основанная на свободном выборе. Между ними теперь только правда. Связь! Джиллиан обрадовалась.

— Ты моя жена, — сказал он, проводя большими пальцами по её щекам.

— А ты мой муж.

Гордость промелькнула в его темных глазах. Темных, но таких ярких. Благодаря сиянию звёзд.

— У нас будет прекрасная совместная жизнь.

— Навечно. — Джиллиан будет бороться за него и сделает его счастье главным приоритетом.

И она добьётся успеха. Она может сделать все, что угодно! В конце концов, испуганная мышь превратилась в настоящего воина. Подросток, боящийся мужчин, превратился в женщину, которая влюбилась в самого дикого бессмертного из всех когда-либо живших. Обычная девушка восстала из пепла собственной гибели, чтобы стать королевой целой реальности.

Что же, скоро она станет королевой.

Но что ещё лучше? Зверь с замороженным сердцем растаял, став самым сексуальным воплощением прекрасного принца, когда-либо жившего.

«Мой прекрасный принц».

Джиллиан улыбнулась и произнесла:

— Представь меня нашему народу. Я готова начать «жили они долго и счастливо».

Эпилог

Пьюк и Джиллиан были связаны — опять — чуть больше месяца. Не так уж долго в каком-то плане, но все же это было блаженство. Они познакомили Шоузонов с Коннахтами, и вспыхнуло всего лишь пятьдесят три сражения, и только восемнадцать человек оказались при смерти.

Пьюк считал это бешеным успехом.

Камерон и Винтер вернулись в мир смертных, чтобы помочь Галену в делах, которыми они не поделились с Пьюком. Девушка, которую желал Гален, Легион, исчезла в третий… четвёртый раз, и Гален отчаянно её искал.

Также доходили слухи, что Уильям был в бешенстве из-за своей книги пророчеств и кодов, а также «умника», которого он мог найти, а мог и не найти. Подруга Повелителей Преисподней — одержимая демоном женщина по имени Виола — пропала, как и падший Посланник, который преследовал её по неизвестной причине.

Но, если за пределами Амарантии и царил хаос, то внутри все было как нельзя лучше.

Сегодня Пьюк и Джиллиан были официально коронованы как король и королева Коннахтов и Шоузонов. Вскоре они станут королём и королевой Амарантии. Он видел, как его жена ослепляла их людей своей красотой, остроумием, обаянием и силой, и чуть не лопался от гордости.

Она была одета в облегающее чёрное платье с открытой спиной, серебряные бусы свисали с высокого воротника, покрывая плечи, с лезвиями на концах. Он хотел разорвать каждый слой своими зубами… что и произошло всего несколько часов назад.

Теперь она свернулась калачиком в его объятиях, рисуя маленькие сердечки на его груди.

Когда они объединят другие кланы, возникнет неприязнь, но они его преодолеют. Как и всегда.

Что же касается Сина, то Пьюк назначил встречу с Посланниками, чтобы договориться о наказании и возвращении брата.

Может ли жизнь быть лучше?

Они с Джиллиан приняли решение создать свою семью. В один прекрасный день маленькие темноволосые принцы и принцессы с глазами цвета виски будут бегать вокруг их крепости.

Пьюк будет вечно благодарен Джиллиан за то, что она доверила ему своё новое начало, и за то, что он будет делать её счастливой на всю оставшуюся вечность.

— Мне холодно, — сказала она, дрожа всем телом. — Мне нужен твой мех.

Он принял свою звериную форму, и она удовлетворённо вздохнула.

— Так лучше? — спросил он.

— Гораздо.

Он поцеловал её в висок и провёл пальцами по волосам, довольный, удовлетворённый и, благодаря этой женщине, предвкушающий. Каждый день с Джиллиан был слаще предыдущего. Если бы он знал, что его ждёт, то с улыбкой перенёс бы все свои страдания.

У некоторых историй нет счастливого конца… но только не у этой сказки.

Конец книги!!!

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Любое копирование, выкладка на других ресурсах или передача книги третьим лицам — запрещены. Пожалуйста, после прочтения удалите книгу с вашего носителя.

Примечания

1

По мотивам песни американского рэпера Ваниллы Айса

(обратно)

Оглавление

Джена Шоуолтер Темнейший воин (Повелители Преисподней — 14)

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg