«Право Ангела»

— Рукозадовка!

В меня полетела серебряная шкатулка и я привычно пригнулась, стараясь не обращать внимания на задребезжавшую позади меня зеркальную поверхность. Надеюсь, она не пойдет трещинами — треснутое к Вечеру Луны зеркало грозило обернуться неприятностями.

Следом полетела расческа, небольшой гребень и тяжелая старинная заколка. Я попятилась и отошла в сторону, надеясь, что несчастное зеркало, наконец, перестанет страдать. Приступы коровьего бешенства с Аламеей случались регулярно, но быстро заканчивались. Толстушку будто выключали в один момент и она валилась в истерике на кровать или того несчастного, кто по незнанию оказывался рядом. Впрочем, в доме давно уже все были в курсе милых особенностей хозяйской дочки, так что незнающих не наблюдалось. И только личной служанке, то есть мне, некуда было деваться от запущенных предметов и следующих за ними рыданиями.

Но я все-равно считала, что мне повезло. В отличие от многих благородных дамочек, в душе ее не было злобы. Даже эти приступы, регулярно происходящие от всяких мелочей — вот сейчас, например, ей показалось, что я излишне сильно дернула ее волосы — были больше от избалованности и безделья, требовавшего ярких ощущений, чем от действительной ненависти.

— Волос меня лишить захотела! Завистница!

Аламея была истеричной девицей на выданье, похожей на молочного поросенка даже тем, что иногда совершенно невежливо похрюкивала, когда встречала что-то смешное. Она гордилась своей светло-розовой кожей и весьма увесистыми формами, с удовольствием выставляла их напоказ, и слыла среди благородного сословия девушкой пусть недалекой и шумной, но вполне достойной. При должном уходе и макияже она становилась даже симпатичной — еще более симпатичной её делало большое приданное, которое приготовили родители, души не чаявшие в единственной дочке.