«Шоу Шанс. Императрица»

Шоу Шанс. Императрица (fb2) - Шоу Шанс. Императрица (Шоу Шанс - 2) 406K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Матуш

Татьяна Матуш Шоу Шанс. Императрица

ГЛАВА 1

Уровень допуска

Ярослав очнулся с омерзительным ощущением тошноты, головной боли и общей неправильности жизни. Во рту было сухо, собственный язык хотелось выплюнуть, таким чужеродным он ощущался — но вот беда, даже выплюнуть не получалось. Слюна пересохла. Вдобавок ко всему букету непередаваемых ощущений чесалась, словно стянутая, кожа, а когда Ярослав попытался приподнять веки, ставшие вдруг чугунными, затылок дернуло дикой болью.

В общем и целом все это было здорово похоже на одно из двух: либо вчера он здорово приложился затылком на тренировке. Либо — перебрал. Второе маловероятно. Ярослав, как и все профессиональные спортсмены, не то, чтобы любил режим, как родную маму. Но пользу его признавал, и не нарушал без очень веского повода.

Мог ли вчера случится этот самый веский повод?

Слава собрал в кулак волю к победе и сделал еще одну попытку — ме-е-едленно открыл глаза.

…Потолок. Белый. Стены. Тоже белые. Под спиной что-то мягкое, как будто походная койка. Ощущения похожие — Ярослав прекрасно помнил их с последних сборов.

Сколько времени?

Потянулся к комму… Точнее, хотел потянуться, но рука не подчинилась. Что случилось? Неужели такая серьезная травма? Позвоночник? Голова? А ноги — шевелятся?

Ноги не шевелились тоже. Но не из-за мифической травмы. Мгновением спустя до Ярослава дошло, что все не так страшно, как он вообразил. Или не так хорошо… В общем, он не мог шевельнуться, потому что был надежно привязан к койке за руки и за ноги.

В мозгу мгновенно закрутился миллион вопросов, но задать их себе Слава не успел. Затылок ощутил легкое дуновение воздуха — похоже, открыли дверь. И тут же — тяжелые, грузные шаги. Кто? Как бы извернуться…

Выворачивать суставы не пришлось. У визитера не было намерения сохранять инкогнито. Он прошел на середину комнаты и встал так, чтобы Слава его видел.

— Господин министр Безопасности? — хотел сказать Ярослав, но пересохший язык не подчинился, и вместо внятного приветствия вышло неразборчивое: «Оинн иит ссоиси»

— Что? — опешил Артур, — Нет, я точно не «ссоиси», чтобы это не означало. Напоите его, — негромко распорядился он, чуть повернув голову.

Через пять минут Слава ощутил себя способным общаться. Правда, желания общаться именно с этим человеком не было. Разве что на древнейшем языке жестов. Славе очень хотелось показать министру фигу, средний палец, 50 % от полной длины руки, под конец — кулак, ну и совсем в заключение — хук правой. Или левой, как получится. Проблема, однако, была в том, что сейчас бы не получилось никак. Развязать его как-то не сподобились.

— Плохо? — спросил Артур, — голова болит? Кожа чешется?

— Да, — сипло выдавил Слава.

— Пройдет. К вечеру будет лучше, а завтра токсин полностью выйдет из организма. Это последствия приема снотворного.

«…Я не принимал снотворного, — хотел сказать Ярослав, и вдруг вспомнил: приглашение в Башню, тяжелый разговор, свое решение, чашку кофе и Сашу… Сашу, скользнувшую на пол на полсекунды раньше него»

— Что с ней? — получилось не слишком отчетливо, но Артур понял.

— С Монаховой? А что с ней могло случится? Ты же не умер. Мой врач умеет рассчитывать дозу, так что жива Монахова.

— Где она? Я хочу ее видеть! — потребовал Ярослав.

— Ишь ты… Хочет он. Я вот, может, в отпуск хочу уже пятнадцать лет, да вот никак не выходит. Оставь вас одних — такого накрутите, пять академий наук не распутают. На каждую хотелку есть своя терпелка.

— Я ничего не скажу, пока не увижу Сашу, — на этот раз почти отчетливо выговорил Ярослав. Язык потихоньку начинал снова подчиняться хозяину. По крайней мере, в этом Артур не соврал.

— Белорусский партизан, — хмыкнул Артур безо всякого пиетета к героям, — Глаза в порядке? Меня хорошо видишь, или по голосу признал?

— Вас вижу, — отчеканил Ярослав с явным подтекстом: «В гробу, в белых тапочках с немытыми ногами».

Министр Безопасности подтекста то ли не расслышал, то ли, что более вероятно, не счел нужным услышать. Он достал из внутреннего кармана комм-пульт и спроецировал на белую стену небольшой плоский экран.

— Смотри.

Проектор показал не слишком большую, но неплохо обставленную комнату. Судя по трем кожаным диванам, пустым журнальным столикам и паре картин на стенах — гостиную.

В комнате сидели, стояли и лежали пять девушек, и в одной из них Ярослав сразу узнал Сашу Монахову. Свою невесту. Одну из десяти тысяч… И как-то очень быстро ставшую единственной и близкой.

Саша сидела в уголке дивана, поджав под себя ноги, и листала планшетку. Она была на первый взгляд цела и невредима, только как-то нехорошо грустна. Или просто напугана.

Через пару мгновений и другие девушки перестали быть незнакомками. Первой он опознал яркую брюнетку с гордым профилем и карими глазами, которые и сейчас светились вызовом. Алена Швец. Второй была забавная блондинка, похожая на породистую кошку — Карина Дубай. Олеся Горская — рыжая и еще одна блонди — Вера Ольхова играли в настольные шахматы. Весь его «гарем», несостоявшиеся жены футбольной звезды, вылетевшие из этого дурацкого шоу.

— Убедился? — спросил Артур.

— Где она?

— Не здесь.

— Откуда мне знать, что Саша не лежит где-нибудь с перерезанным горлом, а вы мне тут кино крутите? — произнес Ярослав, стараясь, чтобы голос его звучал ровно и спокойно.

— На дату посмотри, — посоветовал Артур.

— Откуда мне знать, что она сегодняшняя? Может быть, я два дня пролежал в отключке?

— Ну, знаешь… Человечество победило многие болезни. Но вот насморк и паранойя оказались нам не по зубам.

— Пока я не встречусь с Сашей и не поговорю с ней, ни на какое сотрудничество можете не рассчитывать, — отрезал Ярослав.

— Как скажешь, — пожал плечами Артур, — можешь сидеть тут и маяться дурью. А Сашу твою, тем временем, используют и съедят.

— Что? — дернулся Слава.

— Что слышал.

— Я не понимаю…

— Не понимаешь? — неожиданно доброжелательно переспросил Артур, — вот с этого и нужно начинать. Не понимаешь — объясню. Разжую и в рот положу. Глотать, правда, самому придется. И рвотные позывы давить…

— Рвотные позывы? — в полной растерянности переспросил Ярослав.

— А ты думаешь, так здорово дерьмо жрать? Сперва всех рвет. Ничего, привыкнешь. Меня тоже сначала воротило. И до сих пор воротит, если честно. Однако жру, никому не жалуюсь.

— Объяснитесь, — устало попросил Ярослав, которому снова стало нехорошо.

— Слушай внимательно, звезда футбола. Император вконец оборзел. Поэтому — будем менять.

Министр безопасности сказал это так просто, что Слава не сразу уловил смысл, а, сообразив, закашлялся.

— Вы спятили?

— И давно, — подтвердил его догадку безопасник, — потому что нормальный человек такого бы просто не выдержал.

— И вы считаете, что я подпишусь на авантюру, которую задумал сумасшедший.

— Думаю — да.

— Тогда вы, действительно, спятили.

— И в этом твое счастье, мальчик. Нормальный давно бы на все плюнул, а я еще трепыхаюсь.

— Знаете, Артур, мне стыдно за свою непатриотичность, но я плевать хотел на императора. Мне нужно знать только одно — где моя жена.

— Твою «жену» сейчас готовят.

Прозвучало зловеще.

— Готовят к чему?

— К тому, чтобы стать наложницей императора и попытаться произвести на свет наследника. Но у нее ничего не получится. Потому что ни у кого не получается. Какое-то генетическое нарушение. Император не способен иметь полноценных наследников. Но он не хочет в это верить. Так что девчонки умрут. Все. Если мы не подсуетимся.

— Артур, вы бредите? — тихо спросил Ярослав.

— Нет, я тебе снюсь. Когда проснешься, можешь забыть этот кошмар и возвращаться на наше любимое шоу, выбирать жену. Так ты, по крайней мере, спасешь хотя бы одну девушку. Правда, не Сашу. Но с Сашей все было ясно с самого начала, она ему приглянулась, так что я сразу сказал — без шансов.

— Как я могу вам верить?

— Можешь не верить, — Артур пожал плечами, — мне по барабану.

Он развернулся, чтобы уходить. Но в спину ему выстрелило:

— А если поверю, что? Что я должен делать?

— То, что я скажу. Сразу. Не раздумывая. Скажу — в окно прыгнуть — прыгай. Скажу: догола раздеться и плясать — пляши! И ни о чем не спрашивай. Больше откровенных разговоров между нами не будет. Я и так дико рисковал. Второй раз провернуть этот фокус у меня не выйдет.

— Артур, вы сказали, что Сашу… готовят. В каком смысле?

Безопасник смягчился. Он вернулся, сел на кровать.

— Во-первых, исправляют твой косяк. Делают гименопластику. Императору должна достаться девственница, это не обсуждается. Во-вторых, дают специальные препараты, которые позволят зачать и выносить дитя другой расы.

— Что? — Ярослав дернулся так, что веревки впились в тело.

— Да, Славик, да. Именно это. Так что выбирай — подарить своей жене шанс, или самоустраниться. И, имей в виду, это не ваше идиотское шоу. Здесь совсем другая игра, серьезнее. И шансов у девчонок не один из десяти тысяч, а гораздо меньше. Думай.

Артур встал и вышел.

А в комнату вошел молчаливый мужчина в зеленом комбинезоне, с подносом, на котором дымилась тарелка с хорошо прожаренным стейком и чашка кофе. Не говоря ни слова, мужчина поставил поднос на табурет и отвязал футболисту одну руку.

Похоже, на большее послабление режима можно было не рассчитывать. Впрочем, мясо оказалось натуральным, а кофе — гораздо лучше, чем в любимом ресторане, на яхте с солнечным парусом.

— Да будет свет, сказал монтер и перерезал провода! — Кирилл на ощупь поковырялся, как сейчас выяснилось, в щитке, и длинный унылый коридор осветился десятком тусклых лампочек в железных намордниках.

Они стояли перед огромной стальной дурищей, больше всего похожей на вход в одно из убежищ времен Конца Географии.

— Гермодверь, — сообразил Тема, — а ключ от нее, конечно, остался в твоем чудо-рюкзаке. Я угадал?

— Даже близко не попал, — Кирилл сосредоточенно осматривал замок и пребывал, Темка это заметил, в отличном настроении. — Разве ж такие двери ключиками открываются? Да никогда в жизни! Даже цифровой код ненадежен: а вдруг тебя враги поймали, а у тебя моральной стойкости не хватило.

— Отпечаток ладони? — предположил Тема.

— Ни в коем случае. А вдруг враги тебе клешню оттяпали, и воспользовались, как ключом?

— Тогда что? — озадачился лаборант.

— Многоступенчатая система. Во-первых, сканирование сетчатки глаза, — небольшая панель, которую Темка принял не то за декоративный элемент, не то за усилитель конструкции, неожиданно совершенно бесшумно выдвинулась из стены и развернулась к ним стандартным сканером.

— И… что делать?

Не отвечая, Кирилл наклонился к аппарату и запустил программу опознания. Повисла тишина. Тема не мог оторвать взгляда от панели. На долю секунды она загорелась, было, тревожным красным, по практически тотчас цвет сменился на разрешающий зеленый.

Он уже перевел дух, когда из небольшого углубления в панели выехала зловещего вида приспособа с иглой на конце.

— Забор крови? — Темка шевельнул бровью.

— И эпителий, — кивнул Кирилл и бестрепетно сунул руку на растерзание. Точнее, на опознание.

На этот раз зеленый свет загорелся почти сразу. И Тема уже не удивился, когда игла анализатора сменилась сенсорной клавиатурой.

— Ручной ввод пароля, — пояснил Кирилл, — причем вводить нужно двумя руками, а температура и влажность передних лап должны отвечать определенным параметрам.

Кирилл быстро набрал длинный номер, в котором Тема опознал индивидуальный код. Ему показалось, что он начинает понимать.

— Ты здесь служил?

— Да нет. Иначе все было бы на порядок проще. К сожалению, тех, кто здесь служил, уже не осталось. Ни одного.

— Тогда каким образом?

— Все просто, — Кирилл пожал плечами и, дождавшись зеленого света, уверенно толкнул тяжеленную дверь, которая, промедлив всего мгновение, поехала вверх, — У «альбатросов императора» допуск Альфа, проход всюду.

— А если бы за столько лет случился сбой, — с опозданием дошло до Темы.

— Ну, вероятно, мы с тобой уже не успели бы ни о чем пожалеть. Под этим центром столько взрывчатки, что хватит сотворить еще один тектонический разлом.

— Мило, — хмыкнул Артем и последовал за напарником.

Внутри помещение оказалось огромным. Навскидку, парочка средних стадионов здесь поместилась бы шутя. Тусклые лампы экономного аварийного освещения не давали рассмотреть его в деталях, но даже то, что успел выхватить глаз, впечатляло. Холодные боксы вдоль стен, капсула томографа, мощный криоцентр, минимум, на сотню контейнеров. И большой прямоугольник мощного грузового портала прямо в центре.

— Класс! — восхитился Темка, — значит, обратно с комфортом?

Кирилл поморщился:

— Мне жаль тебя огорчать, мой привередливый друг, но, скорее всего, обратно придется тоже ножками. Энергия на портальный переход должна накапливаться несколько дней, вряд ли они у нас будут. Эти куры не оставят нас в покое. Они же, черти бы их драли, разумны.

— Что здесь происходит, — спросил Тема, — ты наверняка знаешь. И мне бы тоже хотелось знать.

— У тебя какой уровень допуска? Дельта?

— Обижаешь. Бета.

— Все равно недостаточно.

Тема фыркнул:

— Вот так сдохнешь — и знать не будешь, за что, — но спорить не стал. Не военный, но и «не совсем гражданский» статус контрактника императорской службы Поиска Пропавших давал ему довольно четкое понимание того, чем рискует Кирилл, посвящая постороннего в святая святых имперских тайн. Расстрел на месте будет сказочным везением.

Кирилл, меж тем, довольно уверенно пошел вдоль стены, выискивая что-то, известное лишь ему.

Тема крутил головой, пытаясь разглядеть, есть ли кто в боксах криозаморозки. Но любимого ужастика его детства не получилось — боксы находились высоко под потолком, спускались только автоматически, после запуска программы оживления. А снизу ничего рассмотреть не удалось… Темка отметил лишь то, что часть боксов была занята, цветовые индикаторы светились зеленым, показывая, что капсулы работают в штатном режиме, и с их обитателями все в порядке. Но основная масса оказалась пуста.

Это был очень большой НИИ, на порядок серьезнее того, где он всего полтора года назад имел честь протирать штаны. Пока не случилось в его жизни памятного разговора с офицером безопасности, контракта и Заповедника.

Кое-где на столах лежали лабораторные журналы. Похоже, они, по старинке, заполнялись вручную. Значит, уровень секретности был высочайший. А то, что они вот так лежали, в открытом доступе, показывало лишь одно — чужие здесь не шастали.

Будет ли серьезной ошибкой сунуть туда нос? Артем подозревал, что, таки да! Но с другой стороны, положа руку на сердце, сколько у него шансов выскочить из этого приключения живым? Хотя бы просто живым, не говоря уже о том, чтобы сохранить свободу, статус и должность? Ноль целых хрен десятых.

Колебаться смешно. В конце концов, он же ученый. Генетик.

Темка воровато оглянулся на Кирилла, не нашел его, цапнул со стола первый попавшийся журнал и присел с ним прямо на пол, поближе к скудному источнику света.

И обломался. Записи велись с помощью неизвестного шифра.

ГЛАВА 2

Министр безопасности.

…Все-таки она своего добилась. Журналистский тур конкурса стал тем, чем и должен был стать — сокрушительным провалом.

Смывая грим с небольшой комнатке за студией, Оля качала головой довольно и раздосадовано. С одной стороны, она искренне восхищалась бульдожьей хваткой, безупречной логикой и полным отсутствием деликатности у своей пожилой коллеги. Не зря, ой не зря личный блог восьмидесятилетней тетки собирал миллионные толпы. С другой — она, вроде как, тоже не на помойке себя нашла, и в профессии не первый день. Но как легко старая грымза перехватила инициативу, и вытянула Ольгу именно на тот разговор, которого она с самого начала пыталась избежать! О невеселом детстве «отказного ребенка», родителях, о которых она ничего не знала, попытках самостоятельно пробиться в жизни, которые здорово смахивали на попытки слепого щенка выгрести против цунами.

В результате Анита добилась того, чего, собственно и хотела — Ольга перед камерой выглядела этакой неумелой хищной плотвичкой, которая, чтобы выбраться из нищеты, готова хоть замуж, хоть голой на столе сплясать.

Конкурс надо было валить, последний шанс, но… не такой же ценой!

Мещерская скривилась и зачерпнула еще жидкого мыла — она чувствовала себя морально изнасилованной.

— Вот ведь, коза! — буркнула она, отплевываясь от мыла, попавшего в рот, — Убила бы, стерву старую. — И нелогично добавила, — Надо будет узнать, сколько она берет за личные уроки… Если…

Если удастся выскочить из этой пакостной истории живой. Об этом Оля избегала не то, что говорить — даже думать. Она приняла решение и планомерно воплощала его в жизнь. Сомнениям и сожалениям места не было.

Просто… вот такой был день. Сложный. Вот и сорвалась.

На самом деле дело было не в нервах. Просто шевельнулось предчувствие. Но Оля не услышала его голос. В отличие от матери, которой девушка никогда не знала, в дочери он говорил очень слабо.

Поэтому Ольга Мещерская спокойно умылась, старательно вернула на лицо выражение: «Не стучите, никого нет дома», закинула красивое платье в сумку, а сама облачилась в старые удобные джинсы, футболку с разорванными наручниками, повязала на талию псевдошерстяную кофточку, одела балетки, закинула на плечо бэг, проверила солнечные очки и шагнула из здания телебашни под жалящее солнце.

До монорельса было всего тридцать метров. Слишком мало, чтобы свариться заживо и слишком много, чтобы получить удовольствие от прогулки. Анастасию Каменеву, дочь знаменитого скрипача, прямо от дверей подхватил личный коптер. Лизу Мон, восходящую звездочку модельного бизнеса — уже ожидало дорогое такси бизнес-класса.

Олю ждал тесный и душный вагончик.

Против воли вспомнились детали интервью и замаскированная под сочувствие мерзкая улыбочка старухи, довольной, что все идет по плану:

— Скажите, Оля, вы когда-нибудь думали о несправедливости жизни? Почему одним все, другим ничего?

Тогда она сдержалась и с достоинством ответила в том духе, что у богатых тоже есть проблемы. Например, олигарх Макс Олич умер от вируса Холла, и все его миллиарды не помогли.

Сорвалась она позже. Когда старуха, потеряв совесть, ковырнула самое больное — мать. Которая даже не пыталась узнать, что с ее ребенком. Даже анонимно.

На вопрос, что Ольга думает о такой матери, девушка запрокинула голову, стараясь удержать слезы и первый раз, за все это пакостное шоу, сказала то, что думала:

— Скорее всего, моей мамы уже давно нет в живых.

— Почему вы так думаете? — мгновенно вцепилась в нее Анита, — или вы пытаетесь таким образом оправдать ее поступок, чтобы сохранить в душе хотя бы один светлый идеал?

Ольга резко выпрямилась. Слезы просохли, словно и не было. Две сверкающие дорожки остались, но кого они волнуют, когда ясные глаза вот так сверкнут гневом и настоящей, не «сделанной» гордостью.

— Я не «думаю», я знаю. Я тоже журналист и умею профессионально собирать информацию. И, поверьте мне, я искала свою маму. Именно поэтому я и уверена в том, что ее давно нет. Потому что так могут молчать только могилы.

А что касается идеалов, — Ольга в упор посмотрела на Аниту и неожиданно, под плохо сделанным сочувствием и мерзкой усмешкой, в глубине выцветших глаз обнаружила одобрение старшей коллеги, — С идеалами у меня все в порядке. Я горжусь своей родиной, которая выстояла в глобальной катастрофе, став примером для всего остального мира. Это счастье — родится, жить и быть гражданкой такой страны! Я — дочь Славии. Этого достаточно. Этого должно быть достаточно для кого угодно, — последние слова прозвучали неожиданно спокойно, без пафоса, но с такой внутренней убежденностью, что пробило даже видавший виды персонал телецентра.

Анита откинулась на кресло и несколько раз, беззвучно (помня о чувствительных микрофонах) сдвинула ладони. И Оля поняла, что это была еще одна провокация. Которая отлично удалась.

Ольга высматривала грузовую платформу, чтобы под ее тенью пробежать эти клятые тридцать метров, до следующего козырька.

На шикарный лимузин на воздушной подушке, который остановился прямо напротив девушки, Ольга не обратила никакого внимания. Лимузинов просто не было в ее мире, и быть не могло. Поэтому, когда дверца бесшумно открылась, Ольга подумала, что надо бы посторониться, вероятно, встречают кого-то из звезд или VIР-персон… Вышедший из башни молодой человек в достаточно скромном костюме ни на звезду, ни на персону не тянул. Он двигался очень быстро, и Оля просто не успела среагировать, когда парень с силой толкнул ее в раскрытый зев машины. А там ее тут же приняли крепкие руки, прижали к сиденью, дверь закрылась, отсекая ее от улицы, от удушливой жары и от возможной помощи. Лимузин тронулся, набирая скорость, по одной из зарезервированных трасс. Но этого Оля не видела, потому что водитель сразу затемнил салон.

— Что происходит? — спросила она, как только путаница из рук и ног немного «развязалась» и они втроем: девушка и двое крупногабаритных, тренированных ребят, с комфортом разместились на заднем сидении. Если честно, здесь можно было спокойно разместить еще три раза по столько. А если плюнуть на комфорт, то и двадцать человек влезет. А если мелко покрошить…

Ольга не успела додумать эту в высшей степени позитивную мысль. Один из парней бесцеремонно задрал короткий рукав ее футболки, поднес к плечу инъектор и «выстрелил». Послышался характерный жужжащий звук. Плечо онемело.

— Что это? Снотворное? — резко спросила Оля, пытаясь подавить панику.

— Нет, госпожа Мещерская. Это яд. Если через тридцать минут не ввести противоядие, вы умрете, — так же спокойно и обстоятельно ответил парень, убирая «пистолет».

— Мило, — хмыкнула Ольга, — И зачем это?

— Чтобы вы не наделали глупостей при выходе. Он ожидается в довольно людном месте с большим количеством видеокамер, — любезно пояснил второй.

— А если мы попадем в пробку?

— Растолкаем, — послышался голос водителя. Который, как оказалось, тоже был в числе посвященных.

Первый, тем временем, открыл небольшой дипломат, вынул яркий оранжевый топ с блестками, блондинистый парик и солнечные очки совершенно другой модели.

— Переодевайтесь, — бросил он.

— Просить вас отвернуться бесполезно? — на всякий случай уточнила Оля, заранее уверенная в ответе.

— Не имеем права, — пожал плечами парень, который сделал ей укол, и которого она про себя окрестила Правым.

— Сочувствую, — бросила она и стянула футболку, под которой по причине жары не было ничего, кроме загорелого тела.

— Это излишне, — краем губ улыбнулся второй, — зрелище не самое неприятное. Вы — красивая девушка, госпожа Мещерская.

— Лучше позавидовать, — согласился второй, — когда еще доведется так близко пообщаться с настоящей звездой. Хотя… блин, посочувствовать тоже можно. Никому ведь не расскажешь! Подписка.

— Ребята, а вы ничего не перепутали? — осторожно спросила Оля, — где я и где звезды?

— После сегодняшнего выпуска ближе, чем вы думаете, — серьезно сказал Правый, — ваши слова о гордости и счастье быть гражданкой Славии… Это было сильно! Даже нас проняло, хотя нам этот пафос льют в уши каждый день утром и вечером. И в обед.

— Вы?

— Альбатросы Императора, — кивнул более разговорчивый Правый и, закатав свой рукав, показал татуировку на плече.

— Тогда я вообще ничего не понимаю! На кой черт эта пошлая мелодрама с париком и ядом? Не могли просто прислать повестку? — Оля недоуменно потерла плечо, которого все не чувствовала.

— Приказ, — лаконично сказал Левый.

— Дурдом на выезде, — определила Ольга.

Альбатросы синхронно промолчали что, как известно, считается знаком полного и безоговорочного согласия.

Через двадцать минут лимузин остановился у здания, которое знали все граждане Самой Великой в Мире страны. В основном, издалека. И ближе познакомиться не стремились.

Высокая стеклянная труба возвышалась даже среди высоток. Верхние этажи топорщились посадочными площадками, а крыша — антеннами. Оля задрала голову и завистливо вздохнула. Крыша здания КУБИ была одной из немногих, по которой ей так и не удалось нелегально прогуляться. Мекка руферов Столицы, недосягаемая и манящая высота. Мечты, мечты…

Правый воспользовался моментом и прикрепил к ее топику бейдж.

Оля скосила глаза: «Диана Стержнева, стажер». Фотография была ее. В этом самом дурацком блондинистом парике, только без очков.

Крутящиеся двери и арку фейс-контроля сразу за ними миновали без проблем.

Холл оказался огромным и прохладным. А в общем — ничего особенного. Контора как контора. Вход в гардероб. К лифтам. На лестницы. Большой интерактивный экран объявлений. Две доски с фотографиями: «Мы ими гордимся» и «Их разыскивают». Доски были оформлены в одном стиле и, посмотрев на них, Ольга прыснула.

— Вы не первая, — кивнул Правый.

— Не первая — что? — уточнила девушка.

— Кому приходит в голову, что было бы классно поменять шапки местами.

— И что, меняют?

— Кому удастся, получит работу в отделе информационной безопасности без тестирования.

— Там тройное кодирование, абсолютная защита от взлома, — пояснил Левый.

Лифт ребята вызвали карточкой, подошел он быстро, и сейчас поднимал их на двадцать второй этаж. Пока кабина поднималась, Правый снова достал инъектор и вколол еще одну ампулу, уже в другое плечо.

— Приношу извинения, — сказал он, — это была слишком жесткая мера предосторожности. Уверен, после разговора с боссом надобность в ней исчезнет.

— Вы как-то странно откровенны, — заметила Ольга.

— Приказ, — пожал плечами Правый.

— Какой приказ? — изумленно переспросила она.

— Держаться как с членом команды, — озвучил Левый и добавил, — Приехали, госпожа Мещерская. Добро пожаловать. У нас прохладно. И выпечка вкусная.

Ольга ждала, что лифт откроется в длинный коридор, но массивные стальные двери распахнулись прямо в «предбанник» роскошного кабинета. Паркетный пол, панели из светлого дерева, бежевые кресла вдоль стены. Внушительный секретарский стол. Не стол даже, а полная кафедра, нашпигованная электроникой не хуже кабины космического корабля. Интересно, где на этой сложной приборной панели прячется кофемашина? По идее, должна быть.

Мещерская не удивилась, когда навстречу ей из-за этого пульта поднялся молодой человек в отлично сшитом костюме. Длинноногой секретарше тут было, и впрямь, не место.

— Артур Геннадьевич у себя, примет прямо сейчас.

— Прошу вас, госпожа Мещерская, — один из сопровождающих предупредительно открыл двери и Ольга шагнула через порог. Одна.

Кабинет соответствовал предбаннику. Много места, много экранов, огромный стол из настоящего дерева, два ряда стульев с обивкой из светлого бархата.

Небольшой «уголок отдыха» по левую руку. Широченное окно по правую.

— Здравствуй, Диана!

Навстречу ей шел человек, которого вся Славия, да и куча народу за ее пределами боялась до судорог. Оля охотно смеялась над страхами обывателей, а, под настроение, могла и анекдот рассказать… но сейчас, рефлекторно, чуть не попятилась, настолько мощную энергетику власти излучала эта тучная глыба.

— Ты не торопилась!

Подойдя к ней вплотную, всемогущий министр безопасности неожиданно сгреб ее в охапку и с силой прижал к себе. Она и пискнуть не успела.

— Подыграй мне, — прошипел он в самое ухо, — скорее! Ты же умница.

«Ну, точно, дурдом», — окончательно уверилась Оля, изобразила на губах улыбку (ну, она надеялась, что это выглядит именно как улыбка) и запустила пятерню в короткий ежик на затылке министра.

Их триумфальный путь закончился предсказуемо и пошло, у стола, на который министр посадил Олю, откинув стул, развел ей колени и с недетской силой притиснул к себе. Ольга даже вскрикнула.

— Прости, — буркнул он на грани слышимости, — везде камеры, в туалет, мать их, не сходить без того, чтобы на чей-нибудь сучий телевизор не вывели.

— Понимаю, — хихикнула Оля. Ситуация начинала ее забавлять. Она откинулась назад, в два движения распустила мужчине галстук и небрежно, но не без изящества, бросила его через плечо.

— Молодчина, — прошипел Артур, почти не разжимая губ, — Продолжай в том же духе.

— Долго?

— Пока не закончу!

— Э… я, вообще-то, должна оставаться девушкой.

— А я, кажется, с этой работой уже стал импотентом. Так что не переживай особо, — Министр задрал оранжевый топ и припал носом к ее груди. — Слушай внимательно, девочка, — прошипел он между жесткими, колючими поцелуями, которые, помимо ее воли, вдруг начали действовать на Ольгу, — Как только окажешься вместе с другими девчонками, при первой возможности бегите. Тебе передадут пирамиду, активируй ее…

— Как? — спросила Ольга, расстегивая дорогущую шелковую сорочку и запуская под нее ладони. Вот, жизнь… По большому счету, это был ее первый сексуальный опыт. И сразу с министром, на столе и на видеокамеру. Да еще, вдобавок, понарошку! Ну не обидно, а? Тем более, что… приятно ведь, черт!

— Разберешься, там все просто, — прошипел Артур куда-то в ключицу, лаская большим пальцем сосок, — активируешь пирамиду — и бегите через запасный выход. Он начинается в ванной комнате, за бассейном. Статуя с кувшином… В кувшине — анализатор крови и эпителий. Надо просто сунуть туда руку…

— А кровь? — Артур прикусил ей кожу зубами, и Ольга вдруг ощутила незнакомую, тянущую жажду в теле. Ее эпицентр был в аккурат между ног. И, хуже всего, ее тело совершенно точно знало, что делать с этой жаждой. Потому что оно выгнулось и, без команды головы, с силой прижалось к мужчине. Колени взлетели вверх, ноги сомкнулись на его спине и Мещерская, словно со стороны, услышала тихий, горловой стон…

— Это что, я? — опешила она.

— Тише, сумасшедшая, — довольно рассмеялся Артур и успокаивающе погладил ее по спине. Топик уже валялся где-то. Чтобы она еще помнила, где! — С кровью проблем не будет. Твоя тоже подойдет.

— Как это? — разум на мгновение вернулся к Ольге. Она вполне осмысленно посмотрела на министра безопасности. Тот ответил ей таким же прямым и ничего не выражающим взглядом.

— Вот так, — одними губами ответил он, — потом все объясню. Еще сама попросишь заткнуться. Сейчас времени нет совсем, мы не можем надолго отключить наблюдение за фавориткой шоу. Сейчас камеры ведут твоего двойника, но будет лучше, если к объявлению результатов ты вернешься.

— Я проиграла?

— Да, скорее всего, — кивнул Артур.

Оля машинально поглаживала грудь и массивные плечи мужчины под расстегнутой сорочкой, пытаясь переварить информацию. Возбуждение схлынуло так же внезапно, как и накатило. Осталась невероятная загадка, в которую вцепился мозг. И еще — странная нежность и благодарность к своему… ну, почти, можно сказать, первому мужчине. Конечно, ничего не было, и быть не могло, но… сейчас ей было почти жаль.

Артур смотрел на нее внимательно. Слишком внимательно. И вдруг улыбнулся девушке такой шальной улыбкой висельника, что крыша, вставшая, было, на место, мгновенно слетела снова.

— Эх, ведь никогда больше-то не доведется, — сказал он и вдруг припал к ее губам сумасшедшим, жадным, глубоким поцелуем.

Пружина внутри немедленно сжалась снова, Оля подалась вперед и, понятия не имея, что нужно делать, просто подчинилась. Полностью подчинилась, позволив опытному мужчине вести. Как в танце.

…Ей показалось, что через ее тело пропустили ток. Трясло основательно. Мозги сказали: прощай, встретимся не скоро. Какие, к чертям, опасения с сожалениями? Все потом… После… Никогда…

Она не сразу поняла, что за противный звук вырвал ее из творящегося волшебства. Оказалось — телефонный зуммер. Как всегда вовремя!

— Да! — ответил Артур. Мужчина мгновенно замкнулся, словно не было этих минут, и лицо сделал «кирпичом», и даже дыхание взял под контроль. Но руку с ее шеи не убрал, продолжая ласкать ее основание. Оля приходила в себя, понимая, что все кончилось не начинаясь. Просто легенда. Просто картинка на камеру. Просто так надо… На войне как на войне. А что делать с острым сожалением, она еще придумает.

— Сейчас буду, — сказал Артур, — Извини, Диана. Срочный вызов. Поможешь завязать галстук?

Он шутит? У нее руки тряслись. Но с галстуком она справилась. Артур перехватил ее мелко дрожащие пальцы и очень тихо сказал:

— Все помнишь?

— И никогда не забуду, — выдохнула она прямо в эти темные, внимательные глаза.

Смутился? Да нет. С чего бы ему смущаться.

— Ребята тебя отвезут, — бросил он и вышел.

Оля отыскала топик, привела себя в порядок, пользуясь стеклом старинного шкафа, как зеркалом, и вышла, неся на лице абсолютно невозмутимое выражение.

— Игорек, — позвал Артур одного из своих альбатросов, входя в комнату, где мониторов было еще больше, чем у него в кабинете.

— Да, Артур Геннадьевич.

— У тебя ножницы есть?

— У меня есть нож.

— Годится. Давай-ка, срежь мне галстук. Так, чтобы узел не развязывать.

Альбатрос не задал ни одного вопроса, сделал так, как было сказано, и протянул шефу изуродованное изделие ручной работы, которое стоило целое состояние.

— Сохраню, — пояснил Артур и во внезапном приступе откровенности добавил, — буду внукам хвастать, что она сама, своими руками завязывала. Если останемся живы.

— Прорвемся, — уверенно отозвался альбатрос, — девчонка правильная. Вы уверены, что это она?

— На 100 %.

— Ну и хорошо. Она потянет.

— Потянет, — согласился Артур. И стало ему отчего-то грустно.

Игорь не лез в дела начальства, никогда и ни при каких обстоятельствах. Но иногда боевым товарищам позволено чуть больше, чем просто коллегам и сослуживцам.

— Артур Геннадьевич, — решился он, — А госпожа Мещерская, когда мы ее отвозили домой, сказала…

— Что она сказала, Игорь, — вздохнул Артур, готовясь выслушать какую-нибудь колкость.

— Что вы просто потрясающе целуетесь.

— Да? Ну, спасибо Оле за такую высокую оценку моих скромных талантов. Кто бы что другое оценил, — буркнул Артур и торопливо вышел, чтобы никто не заметил его улыбки.

ГЛАВА 3

Обреченная

— … Ага, вот, значит, чем мы занимаемся. Нарушаем статью 14 пункт 1 УБИ Империи «О секретных исследованиях». И много ты тут вычитал?

Темка поднял на товарища круглые, совершенно ошалелые глаза. Стыда за содеянное в них не было ни на йоту. Был страх. И еще — гадливость.

— Кирилл, скажи, что я все неправильно понял, а? Скажи, что всего этого просто нет.

— Откуда я могу знать, что ты там понял, если записи велись особым шифром? Кстати, еще вопрос — как ты смог их прочитать.

— Я и не смог. Но в цепочках ДНК-то уж как-нибудь разберусь.

Кирилл вспомнил, с какой скоростью напарник работал на портативной лаборатории, и согласился. Он мог, да. И прочесть и понять.

— Как они могли?

Кир плюхнулся прямо на пол рядом с Темкой, похлопал по журналу и криво улыбнулся.

— Тем, ты, пожалуйста, делай поправку на то, что все это — дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Люди тогда еще ни черта не знали о Дино, да и отношения были немножко… другими. Тогда еще были иллюзии, что можно наладить взаимовыгодное сотрудничество.

— Ты серьезно? Какое сотрудничество может быть у еды с голодным?

— Это мы СЕЙЧАС понимаем. Тогда, много лет назад, все виделось несколько по-другому.

— Я правильно понял, — перебил Темка, — их самки…

— Неразумны, — кивнул Кир, — вулканическая активность пробудила разум только в самцах. Такая вот генетическая аномалия. Они попросили им помочь. Но наши ученые не смогли исправить генетический дефект самок Дино. Зато неожиданно получилось…

— Дать способность к воспроизведению существ иной расы нашим девушкам.

— Обязательно девственницам, — кивнул Кир, — никто не думал, что из этого получится такая глобальная подлость. Мы вообще не планировали делиться результатами этого эксперимента с Дино.

— И что произошло?

— Предательство, — пожал плечами Кир, — банальное предательство. Один из работников центра связался с кланом Ристо и продал записи эксперимента.

— Погоди, — Темка поморщился, — Ристо… Мафия?

— Ну да. А у них, поганцев, всегда есть нужные связи. Подозреваю, что у них есть свои люди даже в раю. Ну а в том, что они есть в аду — просто уверен. На переговорах нам выкрутили руки. Но даже тогда мы бы отказались, если бы знали о том, что будут делать Дино с нашими девушками. Понимаешь, их ведь не спасти. С самого начала, как только девушка попадает к Дино, ей начинают давать специальные препараты, которые создают очень крепкую, непреодолимую привязку к будущему потомству. Она не может бросить кладку. Физически не может — привязка убьет ее!

— Погоди, — Темка потер лоб, — а потом?

— А потом их убивают птенцы. Они, хоть и разумны, но много ли ума у новорожденных? Они просто не понимают, что это мама, а не завтрак.

— Пересмотреть условия договора… не пытались?

— Каждый год пытаются. Но без привязки восемьдесят процентов девушек бросают кладку и бегут.

— Правильно делают! — убежденно кивнул Тема.

— Никто не спорит. Но это — сильный аргумент за то, чтобы ничего не менять. Дино сильны. Война между нами сейчас закончится не в нашу пользу. Они нас просто сомнут, и тогда БОЛЬШИНСТВО девушек будут обречены.

— То есть то, что есть сейчас — это меньшее зло, — ощетинился Темка, — И ты с этим согласен.

— Нет, — спокойно ответил Кир, — поэтому я здесь. Так что давай, приятель, выходи из шока, времени у нас мало, поднимай свою задницу, и будем выбираться в более цивилизованные края.

— Вообще-то у меня тут работа, — вспомнил, было, Темка и сам махнул рукой, — какая тут, к чертям, работа. Это что за фиговина? — только сейчас он заметил, что напарник держит в руке небольшую пирамидку из оникса, — сувенир на память?

Кир задумчиво кивнул, тщательно упаковал пирамидку в небольшой контейнер с кодовым замком, сунул его в карман на поясе и, оттуда же, достал еще две знакомые ампулы.

— Советую. Я тоже дерну, иначе свалюсь, а нам обязательно нужно добраться до ближайшего города. И имей в виду, Темка. Стимулятор — это всего лишь двадцать лет рудников. А за этот «сувенирчик» нами с тобой пообедают с особым цинизмом.

— Ты за ней сюда шел? — сообразил Тема, — все остальное — для отвода глаз?

— Пирамидка должна попасть к одному человеку, — Кир взглянул на случайного напарника очень внимательно и встретил в его светлых глазах полное понимание, — Только к нему. Министр безопасности Артур Маркович. Сейчас я скажу тебе номер его коммуникатора, персональный. Тот, который знают только посвященные в детали этой операции, — Темка молчал, не перебивая, и с тоской понимая, что сейчас услышит что-то крайне неприятное, — Если нам придется разделиться, и ты понесешь пирамидку, связывайся напрямую с ним. Только с ним.

— Хорошо, — кивнул Тема, — а…

— А я неважен. Как и ты. Слишком многое поставлено на карту, чтобы принимать во внимание чью-то отдельную жизнь. Скажу тебе больше. Если будет тактически выгоднее оставить им тебя и бежать, я это сделаю сразу и без колебания. И ты должен делать то же самое.

— Понимаю, — кивнул Темка, — ты удивишься, но я понимаю. Если этот сувенирчик поможет нам разорвать договор…

— Должен помочь. Отец совсем недавно узнал о том, что этот эксперимент оказался удачным, и есть работающий прототип.

— Чего? — опешил Темка. На него в последнее время свалилось столько шокирующей информации что, казалось, больше ошеломить уже невозможно, мозг просто отключится. Но Киру удалось побить рекорд.

— Министр безопасности — твой папа?

— А кому еще в этом вывернутом мире можно доверять? — спросил Кирилл, — поверь мне, если б он мог, то пошел бы сам. Но слишком много глаз следит за ним круглые сутки. Ладно, минутка релакса закончена. Завтрак чемпионов, — Кир протянул Темке ампулу, а вторую бестрепетно закинул в рот и проглотил.

— Ты в курсе, что эта дрянь вызывает преждевременное старение? — спросил Темка, глотая свою порцию.

— Темушка, — пропел разведчик, с удовольствием разминая мышцы, наливающиеся силой, препарат начал действовать, — если я успею состариться, хоть и преждевременно, это будет величайшая удача всех времен и народов. За которую еще придется побороться.

… Оля Мещерская смотрела на огромную таблицу рейтинга, горящую прямо на стене здания, и не верила своим глазам. Ей захотелось ущипнуть себя, и она не отказала себе в этом мазохистском удовольствии. Почувствовала боль. Рука налилась красным. Но таблица не изменилась.

«Мещерская Ольга — 10 баллов, 1 место».

Сеть рвалась от восторженных комментариев, лайков, репостов и признаний в любви. Оля стремительно становилась самым популярным человеком в Славии, после императора, которого все равно никто не видел. Рейтинг Ярослава она уже давно оставила далеко позади.

— Здравствуй, Мировая Слава, — пробурчала Мещерская, — будем знакомы. Я — Оля. И на фига ты мне сдалась? Не знаешь? Я — тоже.

— Не грусти, — неловко попытался ее утешить Олег, — может быть, в следующий раз повезет.

— На следующий раз у меня иммунитет, — буркнула Оля, — остается только «Уборка». Но как ее завалить, я вообще не представляю. Это выше моих интеллектуальных способностей.

Они беседовали по флаттеру. Ольга сидела на крыше телецентра, прячась в тени здоровенной антенны, а над головой плыли редкие облака. Похоже, собирался дождь. По этому случаю в Столице будет праздник.

— Я сбросил тебе интересные материалы.

— Хорошо, — кивнула Оля, — сейчас просмотрю.

Еще немного подумала. И решилась. Пытка надеждой — самая страшная из возможных. Но отсутствие надежды, это даже не пытка. Это просто — смерть. Не скорая, но верная.

— Олег… Алена жива. И даже здорова.

— Откуда?..

— Не скажу, — перебила она, — не имею права. От моего молчания зависит слишком многое.

— Но — это ТОЧНО?

— Точнее не бывает.

— Оля… Что я могу для тебя сделать?

Она немного подумала.

— Ты можешь достать ампулы с жидким азотом? И пистолет под них?

— Если квартиру продам, — кивнул Олег.

— Продавай. Если что… Я завещание на тебя оформлю.

— Спятила?

— Да нет. Смотрю на вещи здраво. Ты сам-то веришь, что мы можем «выскочить»?

— Да мне уже наплевать, — откровенно отозвался инженер, — Аленку бы вытащить. Остальное — как покатит.

— Как покатит, — повторила Оля, глядя на медленно плывущие в небе облака. В последнее время они начали появляться над Столицей немного чаще. Может быть, это знак, что все еще наладится? Пусть не для них. Но хоть для кого-нибудь. Для Аленки, Ярослава, Сашки Монаховой. Пусть хоть кто-нибудь будет счастлив, — Оля смотрела на облака и повторяла как молитву, — хоть кто-нибудь. Пожалуйста!

Круглая шахта уходила вверх. Насколько она была высока? Выход прикрывал люк, так что черт его знает. Главное, имелись ступени, раскушенная ампула стимулятора класса «А» и мощная мотивация. Так что Темка совершенно спокойно шагнул в шахту, зацепился за ступени, повиснув над бездной и, как таракан, быстро пополз вверх.

Кирилл шел впереди.

Усталости не было. Тема знал, что за это блаженное ощущение всемогущества и господства над собственным телом и собственными страхами придется заплатить: скоро и дорого. Но все равно считал, что это того стоило.

Сложнейший подъем показался прогулкой по набережной какого-нибудь курортного городка. Не смотря на то, что несколько ступеней шатались, а одна, за которую неосмотрительно ухватился Кирилл, вывалилась из гнезда, и приятель едва не сорвался вниз, в темную бездну, чудом успев, в последнюю секунду, ухватится на Артема и задержать падение. Но парней, перебравших армейского зелья, это происшествие лишь развеселило. И, вылезая из люка, они похрюкивали от смеха, вспоминая, как смешно висел в шахте Кирилл, растопырив руки-ноги, и как Темка пытался затащить его назад, на лестницу, рискуя сорваться следом.

В один прием вытащив свое тело на край люка, Артем сел и демонстративно похлопал себя по карманам, хотя сроду не курил. Но сейчас этот жест почему-то казался смешным.

— Виски, Текила, Джаз? — поддержал Кир.

— А стриптиза в этой паршивой забегаловке не показывают? — удивился Темка, — блин, ну и сервис. За каким чертом мы сюда приперлись?

— Ребята?.. — тихий голос прозвучал для них как гром среди ясного неба. Парни резко обернулись.

В квадратном арочном проеме стояла девушка. Настоящая человеческая девушка — не мираж. У миражей не бывает босых исцарапанных ног, драных джинсов и грязных футболок, растрепанных кос и, главное, такого затравленного выражения на лице.

— Вы откуда? — тихо спросила она, делая шаг навстречу, и, явно, боясь поверить в то, что пришла помощь.

— От верблюда, — заржал Темка.

— Смешно, — тихо сказала девушка.

— Ну, я шутил, — кивнул Темка, — А ты кто, чу… десное видение?

— Алиса, — представилась она. Потом подошла и села рядом. Вблизи девушка оказалась еще более грязной, оборванной и тощей. Глаза блестели и не только от слез.

Кирилл догадался первым.

— Есть хочешь?

— А у вас есть? — встрепенулась она.

— Только стимуляторы. Будешь?

— Давай, — согласилась девушка и так же спокойно закинула в рот капсулу с адским зельем.

— Ты здесь давно?

— Две недели, — пожала плечами Алиса. Версия вполне правдоподобная, пахло от нее, как от давно не мытого сортира.

— И что, тебя две недели не кормили?

— Да нет, сначала кормили. Пока они не вылупились… Потом… Ну, больше никого не было. Наверное, решили, что не нужно, меня уже все равно съели.

— Давно вылупились, — деловито уточнил Кир.

— Два дня назад.

— И ты до сих пор жива?

— Сама удивляюсь, — хихикнула Алиса, — нам сказали, что мы не сможем уйти от яиц и должны греть кладку. Я не поверила и несколько раз пыталась, но несколько шагов — и все. Начинает словно наизнанку выворачивать. Хуже, чем ломка.

— Пробовала, что ли? — уточнил Тема

— Баловалась. В школе. Вылечили, — безразлично отозвалась Алиса.

— А сейчас что? Где они? — Кира высокие материи не интересовали.

— Тут бегают, — Алиса снова хихикнула, словно рассказывала невероятно забавный анекдот, — уйти от них нельзя, это правда. А вот убежать — можно. Я уже вторые сутки… бегаю. Главное, далеко не уходить. Как только ломать начинает — возвращаюсь. В основном, на стене сижу.

— Значит, привязка работает только на расстояние, — сообразил Тема.

— Нам это что-то дает?

— Ну… есть мысли.

— Поделишься?

— Она не может уйти, пока птенцы живы. А если их не будет?

— Собираешься передушить монстров голыми руками? — съязвил Кир, — так здесь не РПГшка.

— Ой, вот только не говори, что из бункера ты только одну фиговинку вынес, — скривился Темка, — а что у тебя карман оттопыривает?

— Там только одна обойма. Неполная.

— Так хватит!

Парни переглянулись. Алиса смотрела на них даже не с надеждой — с полной уверенностью. У молоденькой девчонки в голове не укладывалось, что два прекрасных рыцаря, которые появились здесь, словно из сказки, когда она совсем отчаялась, могут просто бросить ее на растерзание детенышей Дино. И если бы ей кто-то сказал, что благородство Кира заканчивается там, где начинается задание, а Темка им вообще не обременен, она бы даже не обиделась — просто не поверила.

Ей здорово повезло, что парни, накачанные по самые брови стимулятором, почти утратили способность мыслить адекватно. Спасение грязной девицы неплохо вписывалось в их новую реальность, суля острые ощущения. А «пирамидки», задания, Артура и договора в ней просто не было. Поэтому, когда в конце коридора послышался дробный топот, Кирилл не толкнул невезучую девицу навстречу детенышам, обеспечивая себе бесценные секунды, а встал посреди проема, расставив ноги, для лучшего упора, вытянул из внутреннего кармана куртки здоровенную «дуру» и, держа ее двумя руками, старательно прицелился.

Восемь выстрелов прогремели один за другим, оглушительно, в пустоте старинной постройки. Экспериментальная разработка, пули с жидким азотом. Новорожденным разумным хватило — по две на каждый глаз. Второго пришлось добить ножом.

Только убедившись, что им больше ничего не угрожает, Кирилл повернулся на шум, и увидел, что приятель изо всех сил удерживает обезумевшую Алису. Девчонка лягалась, кусалась, царапалась, вырывалась, норовя заехать пятерней по лицу. Счастье, что драться она совсем не умела.

— Да выруби ты ее, — устало посоветовал Кир.

— Точно, — Темка аккуратно, с врачебной точностью врезал большим пальцем в основание шеи, и Алиса обмякла.

— Дебилы, — сказал Тема.

— Мясо, — возразил Кир. — Не знаю, как ты, а я привык набивать желудок хотя бы раз в сутки.

— Они же разумны!

— И что? Мы тоже разумны. Они же нас едят и ничего, пока ни одного не стошнило.

Аргумент был сильным. А заурчавший желудок без сомнений проголосовал в пользу обеда. Артем покопался в мыслях и нашел еще одно возражение:

— Алиса… Я думаю, ей не понравится, что мы съели ее детей.

— Думаешь, она планирует их похоронить и долго плакать? Эти дети чуть не съели ее саму! А когда выросли, точно так же потребовали бы себе человеческих самок, чтобы получить от них потомство и бросить умирать. Твоя совесть хочет сказать что-то еще?

— Моя совесть с тобой согласна. Только девушку лучше пока усыпить. У тебя найдется снотворное?

— Вот это разговор, — одобрительно кивнул Кирилл, — а то я уже подумал, что в тебе проснулся паршивый рефлексирующий интеллигент. Все найдется. И снотворное, и нож, и огниво. Сейчас пожрем как люди — и двинем отсюда, помолясь. До ночи хотелось бы выбраться из Заповедника.

— Как ты это себе представляешь? — едва не поперхнулся Темка, — здесь на вскидку километров триста.

— Увидишь, — загадочно обронил Кирилл, намекая на то, что чудеса и тайны еще не закончились.

ГЛАВА 4

Научный эксперимент

Алиса спала, и во сне выглядела настолько юной и беззащитной, что мужикам хотелось: во-первых оч-чень адресно выматериться, во-вторых встать и провести здесь тотальную зачистку, истребив всех ящеров и горгулий под корень, а в-третьих — напиться в груздь.

Кирилл быстро надрезал оставшиеся у Темки пакеты с разжигой, толкал туда по одной маленькой таблетке из своего многофункционального пояса и хитрым образом завязывал. Готовые «снаряды» кидал на расстеленную куртку. Горка росла, но не впечатляла.

— Артем, ты понесешь Алису.

— Это понятно, — кивнул Темка, — в случае чего ты сумеешь им лучше врезать.

— Если это понятно, то слушай дальше. И постарайся понять… и принять. Мне это тоже не нравится.

— Слушаю, — буркнул Темка, подозревая, да что там, испытывая железную уверенность в том, что ничего хорошего не услышит.

— Пирамидку тоже понесешь ты. Номер коммуникатора помнишь?

— Повторить?

— Повтори.

Тема отбарабанил номер, который Кир заставил его заучить и проверял каждые 10 минут.

— Хорошо. Хоть с этим хорошо… Ладно. Держи еще одну штуку, — Кир кинул ему большую черную «шайбу» из оникса. Темка машинально поймал, и только потом сообразил, что держит в руках.

— «Дверь»?

— Почти разряженная. Но на два раза ее хватит с гарантией.

— Зачем она? — удивился Артем.

— Слушай, — Кирилл поморщился, — мы постараемся пройти тихо. Если не выйдет — попробуем пробиться с боем. Если придется прорываться — девушку мы вытащить не сможем.

— Предлагаешь ее здесь бросить? — хмуро спросил Тема.

— Не предлагаю. Приказываю. Если это обеспечит нам лишние десять секунд. И усвой, пожалуйста, во время боевой операции приказы не оспариваются.

— Черт, — высказался Тема.

— Дьявол и Ад, — кивнул Кирилл, — там мы с тобой и встретимся, напарник. И скорее рано, чем поздно. По первому пункту возражений нет?

— Целый вагон, — буркнул Тема, — но кого они здесь волнуют.

— Хорошо. Теперь пункт второй. Если будет совсем кисло, прорываешься к сферам.

— К чему? К этим здоровым мячикам?

— Ну, если тебе удобнее называть их мячиками, ради бога. Прорываешься к мячикам и активируешь дверь. А потом изо всех сил, целенаправленно думаешь об Абе-Царанге.

— То есть…

— То есть просто думаешь. Можешь вслух, если тебе так легче.

— А ты?

— А я дам тебе еще десять секунд. И не вздумай развешивать сопли по этому поводу. Моя смерть стоит дороже, чем моя жизнь. Если меня здесь порвут на тряпки, моя семья получит хорошую компенсацию и сможет до конца своих дней жить у моря.

— Кир, по крайней мере, у тебя есть семья. А я одиночка. Так что будет логично…

— Не будет, — оборвал напарник. Он смотрел на Тему с сочувствием, но было понятно, что решение принято, и менять его Кир не станет.

— Может, хотя бы объяснишь, почему?

— Времени нет. И так его потеряно достаточно.

— Хотя бы в двух словах.

— Хм… А тебе будет достаточно? Хорошо. Твой глюк в арке. Вот тебе даже четыре слова. Легче стало?

Тема ошалело уставился на напарника, но тот уже с головой ушел в работу. Раскрыв свой блокнотик, куда он так старательно зарисовывал загадочные письмена в городе-призраке, он стащил с себя футболку, расстелил на камне и, макая палец в кровь мелкого ящера очень старательно перерисовал один из символов.

— Зачем?

— Секретное оружие, — так же «понятно» объяснил Кир, — если сработает, будем знать о Дино чуть больше, чем раньше. На войне любое знание, которым владеешь ты, и не владеет враг — стратегическое преимущество. Давай, боец, привал окончен. Бери эту спящую красавицу в охапку и пошли. Будем надеяться, что в пирамиде кроме этих недоящеров никого не было.

— А когда выйдем на стену, на что будем надеяться? — все же не удержался и съязвил Тема.

— А мы обязательно прочитаем молитву. Даже две, богу солнца тоже. И будем надеяться на то, что правда всегда побеждает.

— Охренеть как оптимистично, — признал Тема и поднял на руки девушку, крепко спящую под воздействием армейского снотворного. Она оказалась легкой, как маленький ребенок. Сквозь грязную и местами рваную одежду выпирали кости. Она не лгала. По крайней мере, не в этом — ее, действительно, последние дни не кормили.

— Хорошо бы все-таки дотащить ее до более цивилизованных мест, — сказал Кирилл, — чтобы выяснить, как и чем ее «прошили».

— «Прошили»?

— Дино — очень сильные менталы. В том числе и поэтому им удается нас постоянно ломать на переговорах.

— Хочешь вытащить ее отсюда, чтобы сделать там подопытным кроликом?

Кир почесал нос.

— Вот если выберемся, сам у нее и спросишь, каким кроликом быть лучше: подопытным или съеденным. Если она решит, что здесь ей было лучше — ОК, можешь проводить ее назад. Папа на такой случай вам выпишет два пропуска.

Возразить на это было нечего. Да и некогда. Кир правильно заметил — время заканчивалось. Кто бы не обитал в заброшенном храме, скоро они должны были обнаружить, что их численность сократилась, а по святая святых бродит какая-то левая и не в меру агрессивная еда.

К тому времени, когда они захотят с этим разобраться, хорошо бы оказаться как можно ближе к сферам.

— Ты тогда была совсем маленькая и не можешь ничего помнить, — строчки летели в окне чата под копытами белых коней, сами снежно-белые, в белой круговерти метели. Ольга различала их лишь потому, что привыкла. А еще потому, что очень хотела различить.

— Мы это проходили в интернате, — быстро, одной рукой набрала она, — на предпоследнего Императора было несколько покушений и одно из них оказалось успешным. От взрыва на вилле погибли он, Императрица и две дочери с семьями. Остальные члены Семьи получили статус «защищенных лиц» и новые биографии.

— Может быть и так, — ответил невидимый собеседник после едва заметной паузы, — я не нашел их следов. Но это могло означать лишь то, что их хорошо спрятали. В КУБИ я не лез, ты мне сама запретила… Но кое-что я нарыл. В отделениях, как ты и сказала.

— ? -

— Одна женщина… Она была как-то связана с Императором. Как именно — я так и не понял. Возможно — любовница. Или внебрачная дочь.

— Что не так с этой женщиной?

— Она пропала после гибели Семьи.

— Что в этом странного? Если она была как-то связана с императором, могла просто испугаться за себя.

— Оля! Ты же умная девушка! Чего она могла испугаться? Государственный переворот, убили любовника… ну, или отца. Что могло угрожать ей?

— Если дочь — имела право на трон.

— Только в том случае, если не осталось прямых законных наследников.

— Но они же получили статус… — пальцы девушки замерли над клавой и, спустя секунду, продолжили бег вдвое быстрее, — Олег, ты хочешь сказать, что их никого нет в живых? Их всех уничтожили? Не было никакого статуса, никакого взрыва, никакой случайности? Императорскую семью методично истребили? Всю?

— Кроме одной единственной женщины…

— Откуда ты знаешь, что ее не…

— Ее ищут до сих пор. Ориентировки обновляются каждый день, причем на них она выглядит не так, как на первых, а так, как она могла бы выглядеть сейчас. Ты понимаешь, что это значит?

— Высший приоритет, — набрала Оля, — но ведь этого не может быть? Присвоен Высший приоритет — и два десятка лет не могут найти? Ерунда какая-то! Когда делу присваивают Высший приоритет, Альбатросы Императора небо и землю переворачивают и, как правило, заканчивают дело в несколько часов, край — за пару суток. На моей памяти ВП объявляли только дважды, подключали все ресурсы Империи — и все заканчивалось очень быстро.

— Понимаешь, что это может значить?

— Одно из двух, — пожала плечами Ольга, забыв про видеокамеры, — либо ее давно нет в живых… Но это сомнительно, тогда бы отыскали тело или могилу, под каким бы номером она не пряталась. ВП есть ВП. Космос бы подключили. У Дино пропадают бесследно, но Дино она не нужна — возраст не тот.

— Второй вариант? — лаконично спросил невидимый собеседник.

— Ее ищут так, чтобы не найти, — отстучала Оля, — весь этот ВП — дымовая завеса.

— Я тоже так подумал.

Белый конь ударил копытом и очередной кусок текста разлетелся вдребезги. Чат был достаточно хорошо защищен, и Оля почти не опасалась, что их разговор можно прочесть, но на каждый хитрый замок есть своя отмычка. Разговор становился слишком опасен.

— Ты добыл то, что я просила?

— В процессе, — отозвался Олег.

— Ускорься. И будь готов передать мне… Или тому, кто придет от моего имени.

— Как я узнаю, что он пришел от тебя?

— По тому, что он придет. Кроме меня о тебе никто не знает.

Конь снова ударил копытом.

— Ты можешь поделиться этим сакральным знанием не совсем добровольно.

— Не поделюсь, — успокоила Ольга.

— Как ты можешь быть в этом уверена? Есть препараты…

— Олег, я работник государственного канала, какие препараты? У меня ко всем препаратам искусственная аллергия. Иначе я бы не получила допуска к работе. Мы имеем дело с огромным количеством информации, и только часть ее идет в эфир. Об остальной мы должны молчать до следующего Конца Географии. Как только мне вколют любой из известных аналогов сыворотки правды — немедленный анафилактический шок и смерть. Я мяукнуть не успею, не то, что поделиться какими-то секретами.

— Есть ведь и другие методы. Старые. Проверенные временем.

— Это типа иголок под ногти? Думаешь, о них еще кто-то помнит?

— Кто знает? Но если окажется, что помнят — ты не молчи, поняла? Сдай меня сразу, но не позволяй себя калечить. Ты услышала меня, Оля?

— Да, — набрала она, только чтобы Олег успокоился.

— Ты сделаешь это?

У Мещерской, как у любого журналиста, не было больших проблем с тем, чтобы соврать. Но врать единственному человеку, который, как и ты, поставил на кон в этой игре все, в том числе и собственную жизнь, было как-то стремно.

— Оля!? — напомнил о себе невидимый собеседник.

— Я сделаю это, если будет совсем плохо, — написала она, — должна же я узнать собственный болевой порог.

— НЕТ!!! — буквы полыхнули такой яростью, что стали очень заметны. К счастью, конские копыта двигались быстро и буквы разлетелись льдинками раньше, чем Ольга успела испугаться, — Никто не должен этого знать, — продолжал печатать Олег, — Тем более — женщина. Тем более та, которую я люблю.

Ольга зажмурилась так, словно эта пресловутая игла уже вонзилась ей под ноготь. От слов, тут же разбитых в брызги, повеяло вдруг ледяной безнадежностью. Куда они ввязались? С кем собрались бороться?

— Не раскисай, — быстро набрала она, — главное, Аленка жива. Мы еще побарахтаемся. Мне бы только этот клятый конкурс, наконец, проиграть. Хоть как-нибудь.

Экран долго был чистым. Так долго, что Оля подумала — собеседник ушел. Но буквы снова появились.

— Есть мысль, — быстро писал Олег, — я знаком с одной из оставшихся девчонок. Не переживай. Проиграешь.

— Обещаешь?

— Мамой клянусь!

Белый смайлик улыбки прокатился под копытами снежной тройки и исчез за пределами монитора, невредимый. И Оля вдруг решила, что это — хороший знак.

Под ногами начал похрустывать песок, наметенный сюда ветрами.

— За поворотом — стена и почти сорок метров открытого пространства, — бросил Кир.

— Хорошо, — буркнул Темка, поудобнее перехватывая девушку.

— Хорошо? — удивленно переспросил Кир.

— Ладно, уговорил — плохо. Это что-то меняет?

— Не знаю, — пожал плечами Кир. Он напряженно вслушивался в тревожную тишину пирамиды, только что ушами, как кот, не водил, — сейчас проверять будем. Ну что, вперед, Ангелы Ада? Быстро!!!

Он первым ринулся под прямые солнечные лучи, которые уже немилосердно шпарили камень, в три прыжка долетел до стены и согнулся пополам. Темка, будто сто раз репетировали, заскочил ему на спину, оттуда на стену, покачнулся — девушка, хоть и легкая, но нарушала баланс — устоял. И быстро побежал вперед, даже не глядя на Кирилла. Как и договаривались. Разведчик, впрочем, не оплошал, запрыгнув на стену, как обезьяна. Только если Темка просто летел, озабоченный лишь одним — не свалиться самому и не уронить Алису, то Кир успевал поворачивать голову и сканировать местность на 360 градусов.

«Горгулью», грамотно заходившую против солнца, он заметил только в последнюю секунду, когда уже ничего нельзя сделать. Слишком быстро и бесшумно летали, твари! Он успел только развернуться, готовясь подарить напарнику бесценные десять секунд. Против крылатых оружия все равно не было.

Но пикирующая на него «птичка» вдруг затормозила, хлопнула здоровыми кожистыми крыльями, как простыней — хлопок врезал по ушам не хуже майской петарды, а воздушный вихрь едва не сбросил Кира со стены. Удержался он то ли божьим чудом, то ли его же попустительством. Здоровенная тварь клацнула огромным, внушающим почтительную оторопь клювом, пахнула смрадным дыханием существа, ни разу не чистившего зубы, сделала в воздухе кульбит и провалилась куда-то вниз.

— Мать твоя крокодилица, — с чувством выругался Кирилл, развернулся на стене и бросился догонять Темку, учесавшего уже далеко.

Со стены спрыгнули одновременно. Темка болезненно сморщился — не смотря на новую дозу стимулятора, травма давала о себе знать. Наполовину отодвинутая каменная плита манила, как Мекка правоверных. Кир протиснулся туда первым, огляделся и негромко свистнул, подавая сигнал, что никаких кур-переростков поблизости не наблюдается.

— Что это было? — спросил Темка, едва они оба всосались в спасительную полутьму коридора.

— Научный эксперимент. Подтвердивший одну любопытную теорию, — Кирилл оттянул футболку с наляпанным кровью иероглифом и хмыкнул, — А Машку научная общественность сумасшедшей называла.

— Машку?

— Сестру. Она писала монографию о принципах языка Дино. Слушай, ты думаешь, сейчас подходящее время для доклада по лингвистике ящеров?

— Извини. Я просто думал — трындец тебе.

— Горгулья тоже так думала, — заржал Кир, — но ошиблась. Ладно, привал окончен. Вперед, боец. Двадцать — шагом, двадцать — бегом.

Между ними и сферами простиралось еще километров пятнадцать опасных коридоров. Не хилый такой марш-бросок. Разводить дебаты было и впрямь некогда.

ГЛАВА 5

Сфера

Саша Монахова, поджав под себя ноги, сидела в уголке дорогущего кожаного дивана, оснащенного столиком, портативным кинозалом, мини-баром и даже кофемашиной.

В голове было пусто и глухо. Прежние мысли и соображения вылетели, не выдержав соприкосновения с действительностью, а новая реальность туда просто не укладывалась. Ее привезли сюда, чтобы она… дала наследника империи. Наследника — не человека. И те препараты, которые в нее закачивали, были не только успокоительные. Они были нужны для того, чтобы она смогла понести детеныша другой расы. Сделать кладку…

Успокоительные все-таки присутствовали, и, должно быть, доза была реактивная, потому что девушка не билась в истерике, не рвала ногтями подушку, не пыталась покончить жизнь самоубийством… или убийством кого-нибудь другого. Она просто сидела в уголке дивана тихая, как мышь. И ждала. Ей сказали, что вечером придет Император. Которого никто и никогда не видел.

— А потом? — спросила она, — когда я… ну, сделаю все что нужно… Меня отпустят?

— Безусловно, госпожа Монахова. И заплатят очень крупную денежную сумму, — сказала пожилая дама в деловом костюме: кто-то там по связям с общественностью. Говорила она очень убежденно, похоже, и сама в это верила. Но Саша вдруг очень отчетливо поняла, что жизнь кончилась. Она узнала столько жутких имперских тайн, что вопрос о ее жизни с Ярославом или без Ярослава, после невольной измены, стал просто не актуален. Ее убьют, это понятно. Обставят как несчастный случай. То, о чем говорила Оля. Мама никогда не узнает… Слава…

При мысли о Славке сердце сжалось такой болью, что показалось — сейчас разорвется. Но через мгновение из глаз потекли горячие слезы, и ее немного отпустило.

Когда бесшумно открылась дверь, Саша смотрела туда уже спокойно, с нездоровым любопытством приговоренного к повешению, который напоследок решил, во чтобы то ни стало, разобраться, как устроен механизм эшафота.

…Ничего этому самозваному Императору не светит. Она — жена Ярослава, пусть и невенчанная. Но обет, данный в сердце, так же свят. Раз все равно умирать, то нет никакой разницы — позже или сейчас. И когда сюда войдут, она скажет…

С чего она взяла, что войдет толпа слуг и притащит какого-то крокодила в цепях? Тот, кто вошел в комнату, бесшумно, но все равно тяжело ступая по старинному дубовому паркету, конечно, человеком не был, не смотря на свою прямохожесть. О его природе говорил и серо-зеленый цвет кожи, и огромные глаза золотистого цвета с вертикальным зрачком, как у змеи, и челюсти, больше похожие на длинную пасть. А самое главное — он был хвостат.

Он вошел, и хвост вполз за ним, здоровый и чешуйчатый.

Саша во все глаза смотрела на этот хвост, как-то совсем позабыв, что нужно выразить протест, заявить, что она принадлежит другому.

Император приблизился. Он был полностью обнажен… Наверное, Дино вообще не признавали одежды. Зачем она им, с такой-то шкурой? Крупный… Или для них это нормально? Ярослав, большой и сильный мужчина, спортсмен, который до этого казался Сашке настоящей глыбой, в сравнении с императором тянул лишь на щуплого подростка.

Мощная шея, крепкие, чуть выдвинутые вперед плечи. Длинные руки, перевитые жгутами таких мускулов, что никаким бодибилдерам и не снилось. Огромная грудь. Железобетонный пресс со всеми положенными «кубиками». А внизу… Саша зажмурилась, но тут же снова открыла глаза, не в силах сопротивляться любопытству. Правда, на внушительный «инструмент» императора она больше взглянуть не решилась. Зато внимательно обследовала взглядом все остальное. Бедра, ноги — все дышало огромной физической силой. И… красотой. Нечеловеческой, это правда! Но кто сказал, что человеческие каноны — самые верные? Да мы и сами их постоянно меняем. Незадолго до Конца Географии эталоном женской красоты считались высокие девушки, умирающие с голоду. Это существо, по крайней мере, было здоровым.

Он подошел почти вплотную, но жара тела Саша не ощутила. Хладнокровный. Кожа… или все-таки шкура вблизи оказалась не такой уж однотонной, она переливалась оттенками от изумрудной зелени до облачной синевы. И выглядела как очень прочная. Интересно, потрогать можно? Как спросить? Дино не владеют речью, их гортань не приспособлена…

— Потрогай, — чужая мысль, даже не мысль, а эмоция, ощущение отчетливо прозвучала прямо в мозгу.

— Вот как вы общаетесь, — улыбнулась Саша, — а я уже думала — на пальцах, как немые.

— Можно не говорить. Просто думай. Я тебя слышу.

— Вы всех слышите?

— Нет. Только тех, кого на нас специально настроили. Вы, люди, очень быстро и сумбурно думаете.

— Есть такое, — мысленно хихикнула Саша.

— Потрогай. Ты же хотела.

Девушка осторожно, удивляясь своей смелости, протянула руку к императору и положила ее на мощную грудь. Ощущение было — словно коснулась теплой кожаной сумки. Очень мягкой. Наверное, когда касаешься такого существа всем телом, это так же приятно?

— Испытай. Только сначала тебе нужно снять все лишнее…

Саша потянулась к завязкам халата, стремясь поскорее освободиться от всего, что отделяет ее от императора. Про Ярослава, свой нерушимый обет и скорую смерть она напрочь забыла.

…Спустя полчаса император вышел из спального комплекса и прошел по коридору, направляясь в рабочее крыло резиденции. По пути ему встретилась женщина, одна из тех, кто помогал готовить самку. Имени он не помнил.

— Присмотри за ней. Если нужно — подлечите. И с этого момента за ее здоровье и жизнь отвечаете головами!

— Все получилось? — почтительно осведомилась человеческая женщина, — Александра не доставила вам хлопот?

— Ее оказалось очень легко сломать, — с оттенком неудовольствия ответил император, — абсолютно безвольное, ведомое существо. В мирное время такие самки ценятся.

— А в военное? — поинтересовалась женщина, которая, чтобы о ней не говорили и не думали, была, прежде всего, ученым, культурологом.

— А в военное их едят, — и император пошел к себе, волоча свой кошмарный хвост, из-за которого в резиденции пришлось убрать все ковры.

— Ты идешь впереди, медленно и печально. Как от львов уходили. Я прикрываю. Если что — бросай девчонку, меня — и беги. Смогу — подхвачу Алису и догоню тебя в сфере. Нет — не жди. Сферы могут далеко не все, у них куча ограничений. Номер повтори!

Темка уже привычно отбарабанил девять цифр, не раздражаясь на паранойю напарника. Не до разборок.

Они таки прошли эти пятнадцать километров, практически, бегом. Повстречали еще двоих птенцов, чуть постарше. Отогнали с помощью разжиги. Мелкие испугались огня и подорвали окорока в глубину коридоров. Но на глупых куриц ушли, практически, все запасы. Сейчас у них не было ничего, кроме таинственного знака на Киркиной футболке и «Господи, спаси и помилуй!» Для успешной военной кампании слегка маловато.

А у подножья пирамиды собралась нехилая такая толпа: шесть или семь «горгулий», дюжина «бройлеров» — подростков, пара взрослых особей, серьезных зубастых ящеров, поменьше легендарных Рексов, но все равно впечатляющих.

До ближайшей сферы нужно было пройти всего-то метров двадцать, но при таком раскладе шансов у них не было. Вернее, не было бы. Загадочный иероглиф на футболке уже однажды спас Киру жизнь. Ставить на него три жизни сейчас было форменным безумием. Но больше никаких ставок не было.

— Вперед, — негромко скомандовал Кирилл и Темка вышел из спасительных пещер с девушкой на руках, щурясь на солнце и мысленно отсчитывая секунды: одна, вторая, третья.

Кирилл кружил вокруг него, как спутник, успевая демонстрировать знак каждой зубастой морде. Те волновались, переминались с лапы на лапу, горгульи периодически взлетали и пытались пикировать, но странная магия иероглифа словно окружила их силовым барьером: невидимым, но непреодолимым.

Когда перед глазами вырос бок огромной сферы, Темка сначала не поверил… И только потом — обрадовался. Он сунул руку в карман, пытаясь и «дырку» нашарить, и девушку не уронить.

— Быстрее, — прошипел Кирилл, — они чуют, что добыча уходит. Могут сорваться.

«Дырка», наконец, нашлась, и они провалились в портал. Их проводил дружный, разочарованный рев. Несколько «птичек» со злости попытались напасть на сферу и унести в когтях ее, но даже толкнуть не смогли.

— Хвала Господу и Миру, Солнцу, Предтечам и господину Берсеньеву! — выдохнул Кирилл и с наслаждением плюхнулся на задницу:

— Аба-Царанг, — выдохнул он, — скорость предельная. Приоритет — ноль.

Ощущение показалось Темке знакомым. Его словно приподняло над каменным полом сферы, сантиметра на полтора. А потом на грудь надавило, ощутимо… черт, гораздо ощутимее, чем в прошлый раз и он качнулся, едва не уронив Алису.

— Сядь, — посоветовал Кирилл и похлопал по полу рядом с собой, — сейчас она разгонится и перегрузки будут больше.

Загадочный «лифт» не отличался особым комфортом: каменный шар, полый внутри и довольно грубо отшлифованный, но рассчитан он был на существо гораздо крупнее человека, так что места хватило всем. И светло было — не как в прошлый раз.

Темка уложил Алису «по ходу» и разместился сам. Скорость нарастала, давая о себе знать давлением на грудь и пока тихим, но нарастающим шумом в ушах. Тяжести почти не ощущалось. Возможно, потом? Больше никаких неприятностей не было. Загадочная сфера словно катила по паркету, а не по пересеченной местности. Или гравитационная подушка все компенсировала? Тогда, если здесь такие крутые супернавороченные удобства, почему было не поставить хотя бы кресла?

— А на хрена? — спросил Кир, словно прочел его мысли, — у них же хвост. Им кресло бы только мешало. Видишь поручни? Вот это и есть удобства. Они держатся за них при сильных перегрузках.

— А какие — сильные? — осторожно спросил Тема, внутренне готовясь услышать что-нибудь неприятное.

— Не больше трех G, — успокоил его Кир, — это вполне переносимо. Даже долгое время. Тяжело, да… Но не смертельно.

— Клетки изнашиваются, — заметил врач.

— Да и наплевать на них, — Кир, не смотря на стимулятор, широко зевнул и с вожделением посмотрел на каменный пол, — я посплю, а?

— Что мне делать? — практично спросил Артем.

— Если сможешь — то же самое. Алиса будет спать еще час, минимум. А горгульи нас догонять не будут.

— Почему? — удивился Тема, — они же летают за пределы паленки, и довольно далеко.

— Потому что там по периметру такие же знаки. Для них это означает запрет.

— И что, они не могут его нарушить? — недоверчиво протянул Тема, — брось, даже волки ныряют под флажки.

— Я не знаю, — коротко отмотался Кир, — может и могут. Пока, как видишь, не нарушили.

— А эти, в пирамиде? — озадачился Артем.

— Ну, ты даешь, биолог, — хохотнул Кирилл, — они же дня четыре, как вылупились. Много ты видел новорожденных, чтобы читать умели? Тема, — Кир вдруг снова стал серьезным, — Они только выглядят как животные. На самом деле они разумны. А разум — это не только преимущество. Это еще и шикарная ловушка.

— В смысле? — удивился напарник.

— В смысле, плохо развитые или вообще не развитые рефлексы. Получив эту игрушку, я имею в виду разум, наши друзья — ящеры ошалели от собственной крутизны и постарались как можно скорее отмежеваться от своей животной половины. И в этом их фатальная ошибка. Отними у Дино разум — и они окажутся уязвимей новорожденных котят.

— Думаешь, это возможно? — Темка покачал головой.

— Почему нет? Если разумные сходят с ума, значит механизм природой предусмотрен. Нужно его только запустить.

— Обожаю вояк, — теперь уже развеселился Артем:

«— Мне нужен саперный взвод и тонна взрывчатки, и я выполню любую задачу!

— Мне очень жаль, сэр, но эта задача невыполнима!

— Вы уверены? Тогда мне понадобиться две тонны…»

— Между прочим, генерал Квин, про которого рассказывают этот анекдот, на самом деле не терпел поражений и не провалил ни одной кампании, — заметил Кирилл, — так что сермяжная правда в этом есть. А теперь, сделай одолжение, отстань от бедного, усталого альбатроса хотя бы на часик. А потом я снова стану твоим лучшим другом…

Темка замолчал, задумался. И сам не заметил, как провалился в короткий и душный сон без сновидений, похожий на черную дыру.

Очнулся он от того, что его весьма неделикатно трясли за плечи.

— Да жив я, жив, — буркнул он, — а если вы сейчас положите мое бедное тело туда, откуда взяли, то, может быть, останусь здоров.

Рядом хихикнули. Смех был нервным и невеселым.

Темка открыл глаза и встретился с такими же тревожными серо-голубыми глазами спасенной девчонки.

— Мы тебя уже минут пятнадцать будим, — пояснила она, — я думала, ты в обмороке или вообще в коме.

— Спасибо, что не в морге, — Тема потянулся, стараясь никого не задеть. Сон в каменном мешке с ощутимой перегрузкой не принес никакой бодрости. Стимулятор пока еще действовал, боль в поврежденной ноге ощущалась как слабый отголосок, но то, что она вообще ощущалась, было тревожным признаком.

— Как ты себя чувствуешь, Алиса? — спросил Кирилл.

— На удивление нормально, — пожала плечами девушка.

— Вернуться не тянет. Или, скажем, нам отомстить…

Она добросовестно прислушалась к себе и помотала головой:

— Вообще ничего похожего. Не верю, что выбралась живой из такой задницы. А вас, парни, вообще расцеловать хочется. Нет, сначала — помыться и поесть. А потом можно и целоваться…

— То есть привязка работает только на актуальный сценарий, — сообразил Темка, — как…

— Как у животных, — закончил Кир, — они же тоже за своих детенышей на кого угодно кинутся, на смерть пойдут. А если, к примеру, хищник нашел нору — они уходят, а перед этим детенышей съедают. Сами. Извини, Алиса.

— Да ты знаешь, меня этим уже не пронять, — пожала плечами девушка.

— Разумные, — скрипнул зубами Тема, — сколько там того разума.

— Сколько лет этому разуму, — рассудительно поправил Кир, — За человеком — миллионы лет эволюции, а из него все равно вылезает обезьяна, что ты от ящеров хочешь?

— Чтоб они провалились, — откровенно сказал Темка и поморщился. Нога болела все сильнее. Но больше глотать стимуляторы было нельзя — слишком велик риск, что сердце не выдержит.

— Часов через шесть познакомишься с откатом, — кивнул Кир, — до этого времени нужно найти нору, чтобы туда забиться, желательно суток на пару.

— У нас они есть?

— Не думаю. Но и биологию пока никто не отменял.

— И что ты предлагаешь? — мрачно спросил Тема.

Кирилл помолчал. То, что он собирался сказать, ему не нравилось. Но другого выхода, хоть ты тресни, не находилось. Может быть, просто бастовал до предела уставший мозг? Но располагаться сейчас на отдых было форменным безумием.

— Говори уже, — поторопил Тема.

— Ты с воздушными яхтами управляться умеешь?

— Хм… Вот ты сейчас кого спросил?

— Наверное, меня, — невозмутимо встряла Алиса. Парни, как по команде, обернулись к ней, — Я умею водить воздушную яхту. И, при всей моей скромности — очень неплохо.

— А, прости меня, — Тема потер переносицу, не зная, как задать такой деликатный вопрос, — Ты из богатой семьи?

Внезапно спасенная расхохоталась. Она смеялась долго, со вкусом, всхлипывая, уронив голову в колени. Парни ждали. Они уже сообразили, что где-то крупно лоханулись, и сейчас им предстояло узнать — где.

— Я думала, вы пришли меня спасать, — сказала она, как только откат ее отпустил, — решила, что папа вас нанял. А это не так?

Кир покачал головой.

— Другая операция.

— Значит, мне повезло, только и всего. Ладно, парни. Тогда давайте знакомиться заново. Алиса Жернова, — и девушка протянула ребятам сразу обе руки.

— Да — а, — Артем покрутил головой, — везет мне в последнее время на интересные знакомства.

— Я же говорил, что твой сон может быть вещим, — не упустил случая подколоть Кирилл. — А я все думал, что это в тебе такое знакомое. Теперь понятно. По сети видел. Чемпионка гонок «30 тысяч»… И дочка самого Алекса Жернова… Погибшая во время тренировок. Кстати, в этом году твой рекорд побили.

— Так проходит мирская слава, — хмыкнула она.

— Прости, — Тема виновато улыбнулся, — я не думал, что такие яркие звезды тоже попадают под договор… И потом…

— Ты здорово изменилась, — прямо сказал Кирилл, — была сексапильная красотка, а сейчас скелетик лохматый.

— Были бы кости, мясо нарастет, — философски пожала плечами Алиса. И спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, спросила у Кирилла, — Что и где угонять решил?

— В Аба-Царанге причал есть…

— Общественный? — Алиса презрительно скривилась, — на этих корытах только на рынок за картошкой летать. Ты ведь подозреваешь, что может быть погоня?

— Почти уверен.

— Тогда причал — не вариант.

— А что — вариант.

Алиса вдруг мечтательно прищурилась и стала настолько похожей на себя прежнюю, что вопрос о том, не врет ли барышня, отпал сам собой.

— В этих краях есть только одна яхта, которую имеет смысл брать. Но она не в Аба-Царанге, а в ста километрах южнее. В Цахе.

Темка в теме не ориентировался, поэтому слушал спокойно. А вот Кирилла передернуло.

— Кажется, я догадываюсь, о чем ты.

— «Гейша Императора», — кивнула Алиса, — два солнечных крыла, обтекатель, скорость, практически, у звукового предела. Плюс — вооружение. Да я на ней этих птеродактилей сделаю не напрягаясь…

— А ты хотя бы примерно представляешь, как ее охраняют? — осторожно спросил Кирилл.

— Не-а, — мотнула лохматой головой Алиса и пояснила, — не примерно. Точно. Черт! Да я уже шесть лет мечтаю ее угнать!

— В нашем криминальном полку прибыло, — хмыкнул разведчик и, подводя черту под разговором, негромко скомандовал, — Сфера, стоп. Направление — Цаха. Скорость — предельная. Режим маскировки.

Шар дернулся, компанию бросило вперед — они едва успели ухватиться за поручни и друг за друга, а потом знакомый гул в ушах сказал о том, что сфера опять набирает скорость.

ГЛАВА 6

Миссия выполнима.

— Опа! Это, наверное, тебе, как лидеру гонки подсуропили…

Милена, суровая валькирия, комбриг клинига, оглядела громадный зал примерно так, как полководец оглядывает поле будущего сражения.

— Тут квадратов сто, не меньше. Да еще два этажа.

— Не знаю, сколько тут квадратов, и знать не хочу, — отмахнулась Оля, — пакостная работенка нас ждет, девочки.

Зал, который ей достался по условиям конкурса, располагался в одном из пентхаузов столицы, был современный, очень большой и дико загаженный. Похоже, здесь проходила молодежная вечеринка без запрета на энергетики и бета-коктейли.

— Не хочу вас расстраивать, но в этом углу, кажется, кого-то вырвало, — тихо вступила в разговор худенькая конопатая девочка, чьи рыжие вихры надежно скрывала косынка. Оля прекрасно помнила ее по одному из своих репортажей: Анита с тринадцати лет работала в хосписе, сначала волонтером, потом — постоянным сотрудником. Считалась одной из лучших.

— Мы не расстроились, — успокоила ее Милена, — максимум, разозлились.

Старшину бригады Оля, не мудрствуя, просто пригласила в компании, обслуживающей ее дом. И не прогадала. Подработать хочется всем, а если ты, вдобавок, молода, то засветиться в одном из самых популярных шоу — нехилый бонус в продвижении. Милена не только согласилась, но и привела еще двух девчонок, которые сразу понравились Ольге своим флегматичным темпераментом. Они, в отличие от начальства, за головы не хватались, а деловито распаковывали швабры, одноразовые салфетки и моющие средства.

Конкурс «Уборка» был предназначен для того, чтобы невесты показали, как они умеют гонять и строить прислугу. Оля была готова сразу признать — она этого не умела никак. И учиться не собиралась. Но игра есть игра, и не ей менять правила.

Утром они — три оставшиеся участницы, получили задание и отбыли в лимузинах с логотипом «Шанса» по своим объектам. Ни дочь скрипача, ни звездочка ничем не намекнули Ольге, что с ними связывались, и они готовы помочь. Хотя, перед кучей видеокамер… Но хотя бы взгляд! Она так и не узнала, какая из девочек ее тайная союзница.

— Ладно. Все это хорошо, но времени мало. Приступим, помолясь.

И, вогнав в ступор всех, кроме Милены, Ольга Мещерская сменила шикарное платье и туфли на привычные джинсы и балетки и повязала зеленую косынку клининговой компании. Она не собиралась целый день изображать из себя экономку графа Уинтерингема. Ей было о чем подумать, а думать лучше всего за работой. Причем, работой такой, которая не требует участия мозга. В таком разрезе отмывание ста квадратов безмерно загаженного пола подходило, как ничто другое!

Примерно через полчаса Оля с удивлением поняла, что успокоилась, настроилась на боевой лад, будущее больше не тревожит ее, наоборот, воодушевляет. Оттирая очередную затоптанную плитку, она, не замечая сама, запела. Сначала негромко, под нос. Потом распелась. Огромный, почти лишенный мебели зал с высоченными потолками давал отменную акустику. Голос у Ольги был не сильным, но приятным. Узнав песню, ее подхватила Анита, а за ней и две другие девочки, покрывавшие специальной пеной огромные панорамные окна.

— Мне хотелось верить в сказку-небылицу

Мнилось, будто сбудется, о чем мечталось…

Я схватить задумала за хвост Жар-Птицу,

Золотое перышко в руке осталось — пела Ольга.

— А весенней ночью, видно к полнолунью

На ветвях дерев у птиц такие страсти, — тоненько выводила Анита, и голос ее, чистый и верный, взлетал к стеклянному потолку.

— Отворила окна, увидать певунью, — воодушевленно вторил дуэт окономоек, — да глаза черемуховым цветом застит… (стихи Л. Спесивцевой)

— Дистанционно ее не увести. И дело даже не в двойном кодировании сигнала, все можно перехватить и раскодировать. Она не поднимется без пилота, это часть протокола безопасности.

— Принято, — Кивнул Кирилл, — собственно, легких путей никто и не искал. Значит, пойдем туда. Ты говорила, что знаешь причал изнутри. Поделишься?

— Это будет не слишком легко. Во-первых, причал, — Алиса оттопырила один палец, — вход только через КПП по спецпропуску и скану отпечатка ладони. А если через забор — то — получите 260 вольт в обе руки с наилучшими пожеланиями!

Дальше — ангар, — второй палец, — Вход с паролем, который каждый раз новый. Те, кто имеет право входить, получают его на свой идентификационный браслет. Пароль генерируется компом по запросу и на экран не выводится. Набрать его нужно в течение 10 секунд после того, как он был сгенерирован, иначе поднимется тревога, и нас будут ловить все, способные держать оружие.

— Оптимистично, — кивнул Кир. Обескураженным он не выглядел. Ах, да! Он же у нас парень «проход всюду!» — Давай дальше, детка, радуй нас!

— С удовольствием! «Гейша» уходит в полет через люк в крыше. Крыша из особого сверхпрочного пластика толщиной в две ладони — лазер на полной мощности будет резать часа два. Крышу из ангара не открыть — даже механизмов таких нет. Она открывается только командой с центрального пульта после запроса на взлет. По видеофону, — средний палец присоединился к большому и указательному.

— Все? — лениво спросил разведчик.

— Ха! — хищно оскалилась Алиса, — Если бы только это, я бы вообще не парилась и еще в школе это дело провернула. Там стоят особые следилки. По ТОЙ САМОЙ технологии…

— Которые не обнаружить? — встрял Темка.

— Именно. Реагируют только на чип, вшитый в плечо пилота. Если чипа нет — через полминуты после взлета — полная аннигиляция. Яхта превращается в облако газа, — Алиса оттопырила безымянный.

— Фью, — присвистнул Темка, — и о чем мы вообще говорим?

— В ангар мы попадем, — объявил Кир, — и даже тихо.

— Ну а взлет я обеспечу, — Алиса пожала плечами, — я так уже делала. На любой другой незнакомой яхте никогда бы не решилась, но «Гейша» идеальна. С ней… будет легко.

Команда, а, вернее, банда выжидающе уставилась на Тему. Тот, сообразив, к чему идет дело, в панике замотал головой и даже перекрестился, причем другой рукой и задом наперед, что яснее ясного говорила о его благочестии и набожности, и о том, как часто доктор обращался к вере.

— И думать забудьте! Антисанитарные условия, из инструментов — только нож и клей, анестезии нет. И я вторые сутки без сна.

— Помниться, индейцы Майя обходились муравьиными головами, — ни к кому не обращаясь, протянула Алиса, — вместо шовного материала. Заставляли муравья закусывать края шва, а потом отрывали голову. Сцепленные челюсти держали шов, пока он не срастался, а потом отсыхали.

— И каким был процент сепсиса? — язвительно спросил Артем.

— Вопрос стоит не так, — спокойно пожал плечами Кир, — Сколько у нас шансов остаться в живых, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время? Я бы дал нам процента три, но… я всегда был неисправимым оптимистом.

— Вы оба спятили, — убежденно сказал Тема, — мне нужна обеззараживающая жидкость и хотя бы портативный сканер.

— В «Гейше» должна быть аптечка, сканер туда входит, — Алиса повернула голову и в упор взглянула на Тему, в полутьме сферы глаза девушки сверкнули, как глаза опасного хищника, — сколько времени уйдет на операцию.

— А идите вы оба, на всю голову отмороженные, — махнул рукой Темка, сдаваясь, — нашли операцию! У себя в больнице я их за девять минут делал, включая подъем на этаж и спуск с этажа.

— То есть минуты за четыре управишься? — уточнил Кир.

— Даже за три с половиной. Там, по-хорошему, делать нечего.

— А чего тогда ломался? — удивилась Алиса.

— Тест на совместимость, — угрюмо пояснил Артем, — как хотите, но его я без своей лаборатории не сделаю, и вряд ли в вашей «Гейше» найдется нужное оборудование, как бы она не была хороша.

— А если — несовместимость? — уточнил Кир, — как скоро начнется отторжение?

— Сразу, — буркнул Артем, досадуя, что приходится объяснять такие прописные истины.

— Вопрос надо ставить по-другому, — мягко вступила Алиса, — как скоро это станет опасным?

Артем развернулся всем корпусом и припечатал:

— Если что пойдет не так — жить тебе сутки. Так понятнее?

— Вполне, — девушка пожала плечами и вдруг невесело рассмеялась, — Темушка, а ты всерьез думаешь, что мне кто-то позволить прожить больше? Если верить тому, что мне сказал Кирилл, дома меня уже похоронили. И номер мой из базы стерт. Если я где появлюсь, первым делом сдадут в участок. А оттуда — назад в заповедник. А Дино, если узнают, что я не защитила детей, хорошо, если просто съедят.

Темка сглотнул, недоверчиво глядя на эту совсем еще молодую девушку, так спокойно говорившую о том, что жизни у нее совсем не осталось.

— На что же ты рассчитываешь? — не понял он.

— Да ни на что, особо, — Алиса пожала плечами, снова превращаясь в ту безбашенную девчонку, которую они отбили у ящеров, — прокатиться на лучшей яхте планеты, дать бой тварям… ну и, напоследок, сделать что-нибудь по-настоящему полезное. Вот как-то так. Ну что, работаем?

— Работаем, — деловито кивнул Кир и открыл блокнот, — смотри, девочка. От того, насколько хорошо ты подготовилась, зависит, сколько проблем мы огребем на свои задницы. Расстояние между ограждением и ангаром? Толщина стены? Где именно находится яхта?

Алиса сидела по-турецки на каменном полу сферы, которая летела, пожирая пространство, под маскировочным флером, невидимая и неуловимая. Девушка говорила. Спокойно, подробно, грамотно. Она и впрямь была хорошо подготовлена. Вот ведь… У одной мечта — выйти замуж за владельца яхты, а у другой — угнать яхту. Женщины — кто их поймет, тот станет властелином мира.

…Они закончили поздно, но результат радовал. Пол был отчищен до скрипа, все пятна со стенной обивки удалены, стекла были прозрачны до такой степени, что окна казались открытыми. Зеркала сверкали бриллиантами. Все испорченные лампы Оля лично заменила на новые, шторы обработала химсоставом, придав блеска.

Уработалась, как ломовая лошадь. Девчонки выглядели не лучше, но все улыбались. Они старались, выигрывали конкурс. Если б они знали!

Мещерская еще раз удовлетворенно оглядела «поле битвы за чистоту» и закрыла двери на ключ. Все что могла, она сделала. Теперь ход Олега.

Оля уже ехала домой монорельсом, когда на «объекте» бесшумно повернулся ключ, двери в зал приоткрылись, пропуская двух красивых, высоких девушек в брендовых платьях с большим пластиковым пакетом и маленьким рюкзачком. Девушки действовали очень слаженно, словно все отрепетировали заранее. Взяв по баллончику, они устремились вглубь зала, распыляя грязную воду на окна, стены и шторы. Покончив с этим, они выволокли припасенный мешок и, вывернув его, быстро разбросали по углам мусор. В качестве последнего штриха, разбили на лестнице пару бокалов и, влепив ладонь в ладонь, просочились назад, в темноту коридоров.

Камера бесстрастно зафиксировала все. Но ночных диверсанток это совсем не беспокоило. Соперница уверенно лидировала и должна была неизбежно получить награду — руку Ярослава, пиар на самом рейтинговом канале и чертову кучу денег. Пришла пора «грязных» игр.

— Явная подстава, — коротко стриженный мужчина за монитором не выдержал и несолидно хихикнул, — дают, девки! Завтра, опять рейтинги взлетят до небес.

— Архивируй, — распорядился один из «альбатросов», — гриф ДСП до субботы.

— Серьезно?

— Серьезнее некуда, — ответил альбатрос, кивком подтверждая приказ, — под мою ответственность.

Услышав доклад, Артур скривился.

— Я решил — отличный шанс вывести Мещерскую не вызывая подозрений у Него, — пояснил парень, — До финала тянуть неразумно, Он может выбрать сам. Так что я взял на себя смелость…

— Не вовремя, — пояснил Артур, — не все готово. И у Берсеньева с испытаниями какая-то лажа.

— Можно переиграть. Я распорядился только закрыть файл, не стереть.

Артур промокнул лысину бумажной салфеткой, проклиная жару и невозможность вот прямо сейчас свалить к океану.

— Попробуем потянуть время, — решил он, — ну, там, правила… файлы пропали… Мне вас учить врать?

— Да мы умеем, Артур Геннадьевич, — усмехнулся альбатрос, — сколько нужно времени?

— Оптимально — 48 часов.

— Это будет трудно.

— Ну, тогда хотя бы сутки. Поеду, дерну Берсеньева, что-то они там совсем расслабились.

— Сутки будут.

Слегка успокоенный этим обещанием, Артур вошел в лифт, и нажал кнопку верхнего этажа, на ходу отдавая распоряжение готовить коптер.

На самом деле никаких суток у них не было, и быть не могло, не было даже часа. Потому что в игру вступила третья сила, которую Артур в последнее время слегка упустил из виду. Часы отсчитывали последние более-менее спокойные секунды, и когда министр собирался спрятать наладонник в карман, в них как раз упала последняя песчинка.

Комп завибрировал и, взглянув на номер, вернее, на его отсутствие, Маркович выругался. Но ответил. Этому человеку министр безопасности уже научился доверять и знал, что просто так, по пустякам, Оля его дергать не будет.

— Я слушаю, — бросил он, — если ты об этой подставе с конкурсом, так я распорядился потянуть время…

— Значит, кто-то решил сыграть на опережение, — послышался из трубки глухой, но абсолютно спокойный голос девушки, — я как раз смотрю в окно. Коптер техподдержки минуту назад приземлился на нашу крышу. Полагаю, это за мной.

— Беги! — распорядился Артур, — немедленно!

— Боюсь, уже не успею. Обе лестницы и лифт под наблюдением.

Артур на мгновение прикрыл глаза. Демаскировать заговор раньше времени не хотелось, это бы означало неминуемый провал, расследование и, скорее всего, смерть для него и десятков верных людей по всей Славии. Но приносить в жертву Ольгу было тем более нельзя. Если он прав, а Артур, наблюдая за девушкой, все больше склонялся к этому, она — последняя надежда этой невезучей страны. Любой ценой нужно ее спасти и спрятать.

Черт возьми! Насколько легче все было бы, прими она его предложение на счет полумиллиона имперских кредитов и согласись укрыться где-нибудь в Лейбе или Миисаре. В какой-нибудь глуши, где наладонник берет только с усилителем, а про магнитную сеть даже не слышали и до сих пор ездят, как лохи, на водороде.

— Не сопротивляйся. Мы тебя отобьем по дороге, — он принял решение, которое, скорее всего, в ближайшее время будет стоить ему жизни, и отчего-то сразу полегчало. Вряд ли смерть искупит все грехи, но какую-то часть точно спишет. Может и не маленькую.

— Нет, — Ольгин голос прозвучал неожиданно властно. Так она с ним не разговаривала. Пожалуй, так с ним никто не разговаривал. За исключением Его.

— Не дури! — начал, было, Артур, но Мещерская перебила:

— Девушки живы?

— Пока да…

— И будут живы еще несколько месяцев. Я правильно понимаю?

Артур похолодел. В такие подробности он Ольгу посвящать не собирался, по крайней мере, не сейчас.

— Убивать меня пока не будут. А дальше — запомните имя: Олег Швец. Все, в дверь звонят, иду открывать.

— Оля! — позвал Артур и, неожиданно для себя с чувством сказал, — помоги тебе Бог!

Через полминуты коптер стартовал с крыши ее дома. В общей квартире остались ничего не помнящие соседи, и почти совсем прирученная мышь Клава.

Ольга поднялась на борт в уже знакомой джинсовой юбке с заплатками и белой майке. Вот только украшения на этот раз были другие. Десять цепочек разной длины с одинаковыми серыми цилиндриками.

Коптер, не набирая большой высоты, шел над городом на очень приличной скорости. Девушка смотрела в окно, разглядывая крыши Столицы: плоские, скошенные, сферические. Она полюбила их с самого детства, еще до знакомства с руферами, до увлечения журналистикой, до всего. Можно сказать: вначале была крыша. На которую шестилетняя девчонка вылезала совершенно самостоятельно из окна четырехэтажного дома, помеси коттеджа с бараком, вылезала безо всякой страховки, используя лишь свои тощие руки и ноги, обезьянью ловкость и абсолютное отсутствие страха перед высотой. Дом располагался на высоком холме, и в хорошую погоду оттуда было видно окрестности далеко-далеко. Девочка частенько просиживала на крыше почти до самого рассвета. Тогда она и научилась мало спать и много думать.

Это оказалось хорошей привычкой. Не лазить по крышам, а думать.

…Ей два раза предлагали все бросить и бежать. Причем приз раз от разу становился все ценнее. В первый раз предложили… если не любовь, то что-то довольно близкое к ней. И при других обстоятельствах Ольга, не верящая в сказки о принцессе-лягушке, наверное, взяла бы это близкое. И даже, может быть, не пожалела об этом.

Во второй — были деньги. Большие деньги. Ей таких за всю жизнь не заработать. Деньги, которые могли бы дать ей совсем другую судьбу.

Третий раз был сегодня. И ей пообещали жизнь.

У нее суицидные наклонности? Да вроде раньше не замечалось.

Тогда почему, раз за разом, она упрямо отказывается следовать инстинкту самосохранения, да и просто здравому смыслу?

Может быть потому, что раз за разом ей предлагают не совсем «чистую» сделку? Речь ведь идет не о том, что она останется в живых. А о том, что вместо нее умрет кто-то другой.

Коптер миновал Столицу и теперь летел над пригородами. Вскоре должны были начаться промышленные районы, а за ними — узкая лесополоса, где, как поговаривали, до сих пор прятались кое-какие стратегические объекты. Солнце осталось позади.

Никто не обращал на нее внимания. Ей указали кресло, жестом предложили пристегнуться, но ничего не объяснили. Кроме сухого: «Госпожа Мещерская, вы должны пройти с нами, согласно пункту 31 УБ Империи» — она ничего не услышала.

Все попытки вступить в контакт с исполнителями «господней воли» провалились.

«Узнаете на месте», — вот все, чего Ольге удалось добиться. Не слишком-то много.

Флатер остался на крыше, и это было к лучшему. Если безопасники в деле, ее наверняка обыщут, и не стоит наводить их на члена команды. Она сознательно не взяла с собой ничего, что могло бы хоть как-то насторожить ее оппонентов. Кроме новых украшений. Но необычные висюльки в грандж-стиле — ее привычная слабость. Оля заявила о ней заранее, когда явилась в таком виде в ресторан и сделала все, чтобы ее заметили и запомнили. Даже 3000 «елочек» не пожалела.

Что бы там ни думал Маркович, каждый ее шаг был тщательно выверен. Импровизация — не ее конек. Планирование — вот ключ, открывающий любые двери.

И если она права… а пока не было никаких оснований думать иначе, через час с небольшим этот полет закончится в месте, где она, по замыслу своей матери, не должна была оказаться никогда, ни при каких обстоятельствах.

В месте, где ее теперь ждали.

Интересно, ее забрали по той же причине, что и остальных девчонок? Или же эти неведомые пока ОНИ все же сообразили, кто такая Оля Мещерская? Но с чего бы вдруг? Мама тщательно замела следы, так, что даже сама Ольга сообразила совсем недавно, да и то с подачи двоих: Олега и Артура.

…Если сообразили, то до места ее, скорее всего, не довезут, — решила Ольга, — по пути одно из водохранилищ. Очень удобно: укол, что-нибудь тяжелое к ногам — и концы в воду. А потом, через пару месяцев: опознали труп одной из участниц шоу, утонувшей предположительно в результате самоубийства. На почве проваленного конкурса.

В круглом иллюминаторе показалась синяя полоска воды. Ольга напряглась. Но ничего не произошло. Коптер летел вдоль берега, пожирай пространство, а в салоне она по-прежнему была одна. Никакие зловещие «люди в белом» со шприцами так и не появились.

Через некоторое время водохранилище осталось позади, коптер снова нырнул в зеленое море лесополосы, и скоро пошел на посадку.

Значит, все-таки вариант № 1.

ГЛАВА 7

«Гейша Императора»

— Сфера, скорость 210, расстояние — полкилометра, режим маскировки. Торможение экстренное, жесткое, задействуй все резервы. Состояние пассажиров… — Кир с сомнением взглянул почему-то не на девушку, а на Артема, но все же закончил, — в расчет не принимать. Готовность — три секунды.

Темка представил себе ближайшее будущее в красках, зажмурился, но тут же получил увесистый подзатыльник от Алисы.

— Ложись на пол, жертва обстоятельств, упирайся руками и ногами изо всех сил и молись.

Сама она своей инструкции не последовала, а свернулась в «позу плода», спрятав голову в колени, и шепотом помянула Небо и Ад.

Выглядело все это как-то не слишком вдохновляющее.

Через пару минут нехорошие предчувствия оправдались на 100 %. Шайтан-машина рванула с места так, словно за ней гнались все легионы Преисподней, набрала скорость мгновенно, и, не успел Темка привыкнуть к давящей тяжести, как аппарат словно врезался со всего размаху в выросшую на его пути бетонную стену.

Подготовка почти не помогла — его швырнуло вперед с такой силой, что, если бы он впечатался в камень, то осталась бы от него неэстетичная лепешка. Но, видимо, гравитационное поле сыграло роль подушки безопасности. Врезался он не в камень, а во что-то похожее на вязкое желе.

Все равно приятного мало! Как будто тебя завернули в одеяло и сбросили со скоростного поезда.

— Все живы? — голос принадлежал Алисе и был до омерзения бодрым и деловым.

— Пока не знаю, — прохрипел Тема, пытаясь заново научиться дышать.

— Я точно сдох, — определился Кирилл, — теперь я один из зомби Валлентайна…

— Встать можешь, зомби? — без тени сочувствия спросила Алиса. Как ни странно, с девчонкой все было, похоже, в порядке. — Ты так мило удивляешься, — прокомментировала она, растирая тело Артема и заодно проверяя на предмет повреждений, — я же гонщик. Перегрузки — моя жизнь с восьми лет.

— И что, тебе ЭТО нравилось? — изумился Артем, осторожно поворачивая голову. Болела каждая мышца. Болели даже те места, которые в принципе болеть не могут, потому что там нет нервных окончаний.

— Нравилось, — кивнула Алиса, — Да, черт, я этим жила!

— Представляю себе эту жизнь!

— Лучше даже не представляй, — мотнула колтунами Алиса, — слюной изойдешь. От зависти.

— Да уж, — содрогнулся Артем. Немного подумал и вынес окончательный вердикт, — Нет уж. На фиг!

— Сфера, портал наружу, — скомандовал Кир.

Полутьму огромного помещения едва рассеивали неяркие лампы под потолком. На первый взгляд ангар казался пустым. Абсолютно пустым.

— Черт! А где?!!

— Подними гляделки, — насмешливо посоветовала Алиса.

Артем задрал голову и выдал многоэтажную конструкцию из своей никогда не существовавшей мамы, ящеров, бога и ада, деревянного коня и струнного квартета.

— В следующий раз, когда начнешь материться, предупреждай заранее, — оценил Кир, — чтобы дамы успели заткнуть уши, а я — достать блокнот.

Но и он благоговейно смотрел вверх, где в коконе силовых линий парило самое потрясающее творение человечества со времен Конца Географии. Яхта «Гейша Императора». Скорость звука, маневренность боксера на ринге, вооружение десантного катера, емкость солнечного паруса — 336 часов бесперебойной работы! И при всем при этом — легкомысленный вид игрушки для олигарха. Она была невероятна. Она сражала наповал.

— Как женщина, которую хочется, одновременно, и взять, и молиться на нее… — прошептал Кир.

— Ты бы тоже… предупреждал, — хмыкнул Тема.

Алиса опомнилась первой. Как-никак, она обдумывала этот рейд, еще когда была сопливой школьницей.

— Лифт не трогать, — бросила девушка, — я не уверена, что активность механизмов не фиксируется.

— Срочно учимся левитировать? — съязвил Артем.

— Я ее опущу. Но потом нужно будет действовать очень быстро. Как только я запущу двигатель, начнется обратный отсчет, и у нас будет только тридцать секунд.

— Действуй, — кивнул Кир и положил руку на плечо напарника предупреждающим жестом.

— Твою генетику!.. — выдохнул Темка. Девушка обезьянкой вскарабкалась по наружной стене лифтовой шахты, цепляясь за балки силового каркаса, мухой проползла под потолком, свесилась на руках, цепляясь за связку кабелей, потом отпустила одну руку… и прыгнула.

— Метра два с половиной, — охнул Тема.

— Все три, — поправил Кирилл. Он тоже не отводил взгляда от фигурки, которая сейчас казалась игрушечной. Вот она «собирает себя в кучу», ошалело мотая головой, отыскивает замок люка, прикладывает к нему запястье, позволяя считать код.

— Наружный люк любой яхты может открыть каждый лицензированный пилот или техник, — пояснил Кирилл, — это сделано для того, чтобы, если вдруг с яхтой авария, можно было выпустить людей. Вот двигатель так не запустишь…

И верно, басовитого урчания не было. Но «Гейша» легонько качнулась и медленно, словно на огромном парашюте, мягко опустилась вниз.

— Вперед, — скомандовал Кир.

Внутри оказалось неожиданно просторно и даже уютно. Четыре кресла из светлой кожи, гарнитура, экраны приборной панели. Света не было, кроме того, который проникал сквозь стекло.

— Аптечка должна быть в кармане над пассажирским сиденьем, — бросила Алиса. Она изучала приборы, причем как-то странно. Не глазами — пальцами.

Встав коленями на сиденье, Темка потянулся вверх:

— Нашел. Сканер имеется, хороший. Набор лезвий, клей с антисептиком и — опа! Даже ингибитор. Живем!

— Алиса, — позвал Кир. Он спокойно занял место по правую руку от Темки, закатал рукав, сам, не дожидаясь распоряжений, обработал предплечье анестезирующим спреем и перекинул его девушке.

Та, перемахнув через спинку сиденья, устроилась рядом, прямо на полу и, перед тем, как распылять спрей, тщательно протерла руку спиртовой салфеткой.

— Мы, в самом деле, собираемся это сделать? — переспросил Тема.

— Да ты что! — возмутилась Алиса, — с ума сошел? Нет, конечно. Это же опасно! Вот сейчас еще немного посидим, пару анекдотов расскажем — и пойдем пешком обратно в Заповедник. Там хорошо, там динозавры бегают.

— Ну вас к черту, — беззлобно ругнулся Тема, глубоко вдохнул, задержал дыхание и сделал быстрый, уверенный разрез на руке друга.

— Салфетку! — скомандовал он, и, надавив большим пальцем на известную лишь врачам точку, выудил из надреза чип, как карту из наладонника.

— Клей! Повязку! Все. Алиса, меняйся с ним местами. И давай сканер.

Операция вместо обещанных трех с половиной минут заняла всего две. Заклеив надрез, Темка протер руки и, бросив салфетки в контейнер, размашисто перекрестился.

— Я свое дело сделал. Теперь ты. Знаешь, даже не спрашиваю о том, как ты собираешься вытаскивать отсюда наши задницы.

— Молодец, — одобрила Алиса, — и не спрашивай, нервы здоровее будут. Только пристегнись, как следует. Кир, к тебе это тоже относится!

— Есть, мэм, — альбатрос не стал занимать место второго пилота, а устроился сзади.

Набрав на панели аварийный код, известный любому новичку, Алиса запустила резервный двигатель. «Гейша» тихонько заворчала и кабина осветилась неяркими разноцветными лампочками и экранами приборов.

— Время пошло, — бросила она.

Артем смотрел сквозь прозрачный купол на потолок, размышляя, как Алиса собирается заставить его открыться. Но, вместо потолка, открылась тяжеленная дверь.

— Спятила! — сообразил Темка, — она же уже раза в полтора.

— Хорошо, что ты сказал! А я и не заметила, — пропела Алиса. Ее тонкие пальцы летали над панелью, но смотрела она не на нее, а вперед, — Пристегнулись, герои?

«Гейша» рванула с места, словно ей выстрелили из пушки. Темка втянул голову в плечи, как черепаха, ожидая очередного удара. Но за долю мгновения до катастрофы яхта встала на «ребро», выскользнула из ангара и почти вертикально ушла в небо, подсвеченное сумасшедшим ярким закатом.

— Я был уверен, что это невозможно, — подал голос Кир. Голос был сиплым, словно альбатроса слегка придавили, — У яхт этого класса только вертикальный взлет! Каким образом?..

— Да не образом, а балансом газа и сцепления, — фыркнула Алиса.

Город превращался в точку с невероятной скоростью.

Взрыв так и не прозвучал.

Видимо, сигнал с чипа Кирилла полностью удовлетворил вредную систему.

Они зависли, немного не добрав до стратосферы.

— Можете отдохнуть, мальчики, — бросила Алиса, удобнее располагаясь на сиденье пилота, — там, в баре должен быть сок, вода, кофе. Может быть, бутерброды.

— За чашку кофе продам родину, императора и свою почку, — объявил Кир и с головой нырнул в нишу в диванчике.

— Почему мы остановились? — спросил Тема.

— Я вошла с аварийного кода, так можно включить только резервные движки. Они слабые и маневрировать на них сложно.

— Но лететь-то можно? — уточнил Тема.

— Лететь и на метле можно, если к ней правильный движок присобачить. Но лучше не стоит. Резервные двигатели — это на случай аварии, дотянуть до ближайшего ровного места. Хватит их ненадолго. До Столицы они не доработают, на полпути сдохнут. Не говоря уже о том, что если погоня — на резервных… Словом, проще сразу в пике, чтобы не мучиться долго.

— И что ты собираешься делать?

— Уже делаю, — поправила Алиса, — ломаю защиту.

— А ты и это умеешь? — всерьез удивился Тема многогранности ее талантов.

— Не то чтобы умею, но кое-какие секреты знаю. Папа был сильно против моей карьеры, особенно вначале. И постоянно ставил на мою «Капельку» ограничения по скоростному режиму, по маневру. Он ставил — я ломала. Так и научилась.

— Каково это — быть дочерью самого Жернова и отстаивать свое право свернуть шею на гонках?

— Это закалило мой дух.

— Судя по всему — до состояния легированной стали.

— Нас было пятеро, — как-то подозрительно спокойно произнесла Алиса. На Тему она по-прежнему не смотрела, руки плясали по клавиатуре, голос не дрожал… То-то и оно. Он был СЛИШКОМ ровным, — Пять девушек, которых привезли к Дино. Две сошли с ума еще на начальной стадии, когда нас готовили для ящеров. Еще одна нашла стекло и перерезала вены. Марсию… мы сделали кладки одновременно. В общем, ее съели. Дня четыре назад. А я, как видишь, жива и почти в порядке. Для того чтобы быть совсем в порядке, мне нужно отвернуть башку той суке, которая все это поддерживает. И это неплохая мотивация чтобы выжить и победить… Так, помолчи-ка камрад… Одну секунду… Есть!

— Хочешь сказать — ты нашла пароль? — Темка настолько изумился, что даже привстал.

— Понимаешь, парень, все эти квесты одинаковы. Это же личный пароль.

— И что?

— Люди их забывают. А что нужно делать, чтобы не забыть?

— Записать? — предположил Темка.

— Гениально, — фыркнула Алиса, — или взять в качестве пароля то, что и так все время перед глазами. В данном случае один из номеров причалов, где швартуется «Гейша». Список — на панели.

— Но список длинный, а у тебя было не больше трех попыток.

Алиса рассмеялась тихим, довольным смехом:

— В этом и состоят маленькие хитрости. Я не могу убедить бортовой комп, что ввела правильный пароль, если он неверный. Но я вполне могу убедить его в том, что двух предыдущих попыток не было.

— Алиса, — подал голос Кир. Во время их занимательной беседы он молчал так старательно, что и парень и девушка решили, что альбатрос задремал, — сзади, на десять часов.

— Что там? Ага, полное крыло, — Алиса сощурилась, — девять зубастиков. А почему только одно? Нам нанесли дипломатическое оскорбление? Или обидеть желали персонально меня?

— Хочешь сказать, что мы можем с ними справиться? — опешил Тема.

— Шнурки от ботинок когда-нибудь видел? — спросила девушка.

— Видел, и даже пользовался… и что?

— Вот на такие и порвем, — железной уверенности в ее голосе мог бы позавидовать и памятник Альбатросу в Столице, — вы хорошо пристегнуты?

— Да мы уже поняли, что когда ты за штурвалом, нужно пристегиваться даже на толчке, — рассмеялся Кир.

— Хор-р-рошая привычка… Ну что ж… потанцуем! — мягкое бурчание сменилось мощным утробным рыком. «Гейша» проснулась. По корпусу прошла дрожь — и неожиданно парней так вдавило в кресла, что они едва не запамятовали, как дышать. Пытаясь занять стратегически выгодную позицию яхта, практически без подготовки, прыгнула в страт.

— Что это? — спросила Оля невысокую, полную женщину в белой врачебной форме, наполняющую шприц.

— Вам лучше не знать, — отозвалась та и едва заметно вздохнула.

— Простите, а если у меня аллергия на этот препарат?

— Я сделаю тест. Не волнуйтесь. С этой минуты ваше здоровье — один из высших приоритетов империи.

— Интересно, — пробормотала она себе под нос, но спорить не стала. Было у нее такое четкое ощущение, что бесполезно, — А с другими девушками я могу увидеться?

— Сразу после окончания процедур.

— Что входит в «процедуры»? — немного резко спросила Оля. Срываться не хотелось, но ведь не все возможно, даже при сильном желании, — и как долго они продляться? — женщина молчала, и Оля продолжила, — дайте я сама угадаю — мне лучше не знать, так?

Медицинский блок ничем не отличался от любого другого медблока, разве что был больше и роскошнее, и оборудован даже не по последнему слову, а по последней мысли медицины. Персонал был опытным и умелым. Во всяком случае, в вену медсестра попала с первого раза.

На этом хорошие новости заканчивались, и начинался полный трэш. На ее вопросы не отвечали. Требования игнорировали. Хотя обращались неплохо… Оля поймала себя на мысли, что, наверное, вот так относятся к лабораторным дворняжкам: мягко, терпеливо — и абсолютно равнодушно. Как к тем, чья судьба уже решена… Одна эта мысль пугала до холодных ручьев вдоль позвоночника.

— Давайте, я вам вколю транквилизатор, — предложила врач, с сочувствием глядя на симпатичную девушку, которая не билась в истерике, не угрожала высокопоставленными родителями, не требовала полицию, адвоката, прессу и телефонный звонок… даже пыталась быть вежливой. Хотя получалось это плохо. Но другие даже не пытались.

— Думаете, понадобиться? — спросила Ольга.

— Думаю, лишним не будет.

— Хорошо, — с долей сомнения протянула Мещерская, — если вы считаете, что так будет лучше — давайте. Но только самый слабый и тот, который не бьет по мозгам.

— Я дам препарат, который просто погасит избыточную эмоциональную реакцию, — решила та, — и с собой возьмете пару шприц-тюбиков. Вы сумеете сделать себе укол?

— Внутривенно? — Оля удивленно шевельнула бровями.

— Нет, конечно. Такого я бы не предложила. Этот препарат хорошо всасывается, остаточно впрыснуть под кожу в любом месте.

— Давайте, — кивнула Оля, решив, что лекарство припрячет, и потом постарается сдать его на анализ, чтобы выяснить, чем накачивают девушек… если у нее только будет это «потом».

С другой стороны, Артур вряд ли отправил бы ее на верную смерть. Если все так, как она понимает, то девушка слишком ценна. А значит — шанс у нее был.

Она четко помнила полученные указания: бежать сразу, как только ей передадут пирамидку. Никакой пирамидки пока не передали, и вообще, никого, похожего на связника, она не видела. Но ведь если бы он ходил с бейджиком: «Связь с подпольем. Всегда он-лайн», то долго бы тут не продержался, верно? Связником может оказаться любой, в том числе и эта женщина-врач. Так что на всякий случай налаживаем отношения со всеми и ведем себя максимально корректно.

— Подышите глубоко. Теперь задержите дыхание. Спасибо, все отлично. Отдохните. Кофе?

— Если можно, черный, без сахара.

— Примите совет медика, — врач внимательно посмотрела на Ольгу, — кушайте побольше сладкого. Как можно больше. Сахар блокирует адреналин, а истерика — это последнее, что вам сейчас нужно, поверьте мне.

— Будет повод? — ровно поинтересовалась девушка.

Она не ожидала ответа на свой вопрос. Его и не последовало. И не могло последовать, внезапно сообразила она. У персонала, наверняка, есть список тем, на которые они могут беседовать с… кем? Заключенными? Подопытными? Биологическим материалом? В общем, девушками. И, отрастить ей зубы в три ряда, если каждый метр тут не утыкан «следилками». Что ж, шоу «за стеклом», часть вторая. Те же и Мещерская.

ГЛАВА 8

Алена

Линия горизонта внезапно из горизонтали превратилась в вертикаль, а потом и вовсе улетела вбок. Желудок подпрыгнул к горлу, а сердце вдруг решило, что ему срочно нужно в пятки… Кто б его удерживал! Точно — не Темка. Все, что ему хотелось, это удержать кофе в желудке. Он растопырился в кресле и прикрыл глаза, но тотчас снова распахнул, потому что без зрения было еще страшнее.

Слева мелькнула черная тень, «клюв» яхты резко ушел вверх, огненный плевок окрасил черное небо в бело-желтый, но Алиса успела, и «заряд» птеродактиля пролетел мимо. «Гейша» едва заметно вздрогнула, ожил лазер, выпуская ослепительный пучок энергии, горизонт вертанулся как йо-йо. Темка не успел испугаться — «Гейша» выровнялась и сейчас уверенно довершала маневр, заходя в тыл слегка прореженному крылу.

— Сзади! — коротко бросил Кир.

— Вижу!

— Готовится атаковать!

— И флаг ему в пятую точку, — девушка втопила штурвал и яхта провалилась вниз, одновременно уходя из под огня и набирая скорость. Крыло ринулось за ней.

Ящеры действовали толково, не мешая друг другу и вполне грамотно зажимая «Гейшу» в клещи.

— Второй!

Алиса жестко сощурилась, гася скорость, словно нарочно подставляясь под удар… но когда ящер таки плюнул огнем, яхта кувырнулась через крыло, пропуская «снаряд» под собой и точным попаданием срезала верхнего…

— Минус два, — удовлетворенно хмыкнула она, уходя вверх.

— Больше они не подставятся…

— Знаю!

— Алиса… Они не должны уйти.

— Не учи акулу плавать, — красивая петля завершилась двойным залпом, и Темка заметил, как черный комок, неловко кувыркаясь, летит в небо… или к земле. Судя по тому, как ощерился Кирилл, второй залп прошел мимо.

— Маневренные, твари!

— Куда делся третий?

— Да вон он, внизу. Кажется, ты его все-таки достала. Идет на посадку. Куда, психованная!

Заложив безумный вираж «Гейша», буквально, упала на землю и у кромки леса срезала ящера точным боковым залпом.

— Двое уходят!

— Не уйдут, — отозвалась Алиса, уверенно набирая высоту.

Темкин взгляд упал на табло часов. Прошло меньше четырех минут! Артему они показались годами. Его уже не тошнило, желудок удрал следом за сердцем даже не в пятки, а в каблуки. «Гейша Императора» издевалась над притяжением, выписывая в воздухе иероглифы.

«Птичка», здоровая, как вагон монорельса, внезапно оказалась прямо по курсу. Растопырив когти, она неслась прямо на «Гейшу» с немыслимой скоростью. Раззявила пасть. Артем все же зажмурился, и не увидел, как огромный кожистый монстр хлопнул крыльями и исчез, словно ночной кошмар, а «Гейшу» ощутимо колыхнуло воздушным потоком.

— Я же сказала — успею!

Последнего она догнала и добила уже над песками…

Зависнув в страте, яхта проводила быструю диагностику систем.

— Я не посмотрел, там, в аптечке, случайно памперсов не было? — подал голос Артем.

— Если б были, я бы использовала их раньше, — хмыкнула Алиса, — когда ты, практически, в темноте Киру руку вскрывал.

Артем неуверенно улыбнулся.

— Такую хрень я бы с головой в мешке сделал.

— Тот же ответ, — пожала плечами Алиса, — против «Гейши» твари не пляшут.

— А если б их было больше?

— Было бы больше трупов, вот и все.

Темка сжал кулаки:

— Тогда, черт меня возьми, почему мы не воюем?!

— Потому что «Гейша» одна, — Кирилл сунулся, было, в карман, но вспомнил, что воздушная яхта — неподходящее место, да и сигареты остались в прошлой жизни, — Потому что построить вторую нам никогда не позволят. Потому что на самом деле Они не знают, на что способна эта девочка, — Кир с нежностью похлопал «Гейшу» по пластиковой стенке, — иначе бы нам не позволили построить и первую. Мы как дети, которые прячутся под одеялом от Буки… с одной лишь разницей. Эта Бука вполне реальна, и, действительно, может сожрать того, кто высунется не вовремя.

— Тогда на кой мы вообще с ними сцепились? Могли бы просто уйти.

— Могли бы, — кивнула Алиса. Она выглядела абсолютно спокойной, да и голос не дрожал. Но тут Темка заметил, что девушка резкими движениями массирует запястья… и весь его гневный запал мгновенно иссяк.

— Но надо же было убедиться, что мы можем с ними драться, — объяснила она, — пусть не сейчас, в будущем. Но — можем.

— Ты не выглядела как человек, который сомневается, — возразил Артем.

Алиса откинулась на спинку кресла и позволила себе прикрыть глаза.

— На гонках «30 тысяч», вокруг «шарика», стартуют одновременно две сотни яхт, — тихо проговорила она, — и каждый пилот абсолютно уверен, что победит именно он. Каждый из двухсот… Если ты не уверен, то ты просто не выходишь на старт.

Девушка приподнялась, повернула голову и в упор посмотрела на Артема своими невозможными светлыми глазами,

— Но побеждает только один.

Комната оказалась роскошной. Сочетание лимонного, ментолового и белого рождало безмятежность. Разглядывая стены, украшенные пейзажами, белый диван, плоскую вазу с шариками Оля поймала себя на том, что успокаивается. Или это уже начинал действовать транквилизатор? Так или иначе, тугой кулак, сжавший сердце в том момент, когда она заметила над соседской крышей коптер техподдержки, начал потихоньку разжиматься.

Кондишн здесь работал отлично, гораздо лучше, чем в ее комнатке под крышей. Пахло свежестью, видимо, ароматизаторы применялись какие-нибудь супер-качественные…

Внезапно до Ольги дошло, что никаких ароматизаторов тут не применяли. Упоительно свежий воздух, напоенный цветочным ароматом, тек из приоткрытого французского окна, выходившего на террасу.

Она толкнула створки — те распахнулись сразу, и вышла. Ступать по настоящему, не «псевдо» дереву оказалось необыкновенно приятно. Огромная терраса располагалась на высоте, примерно, второго этажа и с нее открывался дивный вид на сад, озеро и заросшие лесом холмы вдалеке. Девушка сощурилась и поймала себя на бесстыдном наслаждении этой минутой. Покоем. Свежим воздухом, редкой прохладой и, чего греха таить, окружающей роскошью. Все-таки что-то во всем этом есть.

Невысокая женщина средних лет, в униформе: светло-зеленое платье, белый фартук, словно телепортировалась на террасу в двух шагах от Мещерской.

— Соку?

— Что? А, спасибо, нет, — мотнула головой Ольга, слегка раздосадованная тем, что ее одиночество нарушено, но, одновременно, обрадованная возможностью получить новую информацию.

— Вам понравились ваши комнаты?

— Да, спасибо, — слегка удивленно ответила она. Что ж, если и пленница — то весьма ценная. Впрочем, сказала же эта женщина-врач, что ее здоровье — один из высших приоритетов Империи.

— Есть какие-нибудь пожелания?

— Доступа в сеть у меня нет? — спросила Мещерская на всякий случай. В ответе была уверена. Кто пустить в сеть заключенную? Но женщина ее удивила.

— В вашей комнате напротив дивана экран, он замаскирован панелью. Консоль переносная. Доступ есть, правда, ограниченный.

Оля вопросительно вскинула брови.

— Вы можете скачивать музыку, фильмы, развлекательные шоу, художественные книги. Доступа к новостям нет, почты нет, чата нет.

— Здорово, — обрадовалась Оля. По-настоящему обрадовалась. Во-первых, хоть что-то. Ломка от информационного голода ей не грозит, по крайней мере, на первых парах. И потом, есть лишь один способ надежно обезопасить копм от взлома — большая, тяжелая кувалда и ведро с кислотой. Все остальное — решаемо.

— Простите, а какая у меня вообще степень свободы?

Женщина ответила ей удивленным взглядом.

— Свободы? Что вы имеете в виду? Вы — гостья.

«Гостья», — усмехнулась Оля, — приглашенная насильно.

Как статус дорогой гостьи вяжется с поражением в правах, в частности, правом переписки и правом на информацию? Но горничная — явно не тот человек, который сможет ответить на этот вопрос.

— Я имею в виду, куда я могу пойти?

— Куда захотите, — женщина смотрела на нее со все возрастающим удивлением, — сад в вашем полном распоряжении.

— А за пределы сада?

— Госпожа, — горничная была шокирована, — за пределами сада лес на сотни километров.

— Я могу выйти в этот лес? — терпеливо переспросила Ольга.

— Но… зачем?

— Допустим, за грибами.

— Госпожа, ваше питание обеспечивают хозяева. Если хотите грибов, просто поставьте их в меню.

— Отстань от робота, все равно она тебе ничего не скажет, потому что ничего не знает.

…Этот голос был ей знаком! Ольга стремительно обернулась.

— Аленка!

Подруга почти не изменилась. Разве джинсы и топ сменило просторное одеяние, что-то вроде халата, да черные волосы теперь были стянуты в хвост. Но подбородок был вздернут так же упрямо, и глаза смотрели с вызовом.

Оля шагнула к ней, крепко обняла. И едва не отпрянула, почувствовав под хламидой еще почти не заметный, но крепкий животик.

— Алена?! Это то, что я думаю?

Подруга вскинула голову.

— Не знаю, что ты там себе надумала, а я ношу детей императора.

— Детей? — в полном обалдение уточнила Оля, — их несколько?

— Трое, — произнесла подруга с тихой гордостью и едва уловимым превосходством, — больше ни у кого столько нет. Максимум — два. Правда, про Монахову еще ничего не известно, сканер показывает результат только на второй неделе.

— Постой, ты хочешь сказать, что вы все беременны от императора? Зачем ему столько детей?

— Чтобы выбрать наследника, — Алена посмотрела на нее, как на умственно-отсталую, и этот взгляд неприятно поразил Олю. Уж больно знакомое выражение… Не его ли она видела пять минут назад в глазах у горничной?

Что здесь, вообще, происходит?

— Подожди, — Оля прислонилась к перилам, — Дети родятся, Император выберет наследника, а потом? Что будет с вами? Вам говорили?

— Если я стану матерью наследника, то останусь жить здесь, — спокойно, как о само собой разумеющемся, ответила Алена.

— А если нет?

— Шансов у меня больше, чем у других, — отрезала Алена.

— Хорошо, — Оля мысленно схватилась за голову, но вколотый час назад транквилизатор позволил сохранить внешнее спокойствие, — ты останешься здесь. А остальные девушки? Что будет с ними?

Алена сощурилась.

— Они думают, что им дадут кучу денег и отпустят. Курицы.

— А на самом деле? — профессионально надавила Оля.

— Ну, ты же сама мне говорила, помнишь? Девушки исчезают. И никто их не ищет.

Это была не Алена! Какой бы высокомерной, заносчивой и грубой не бывала подруга, она не стала бы так спокойно и равнодушно рассуждать о смерти восьмерых если не подруг, то хороших знакомых.

Что же с ними, со всеми тут делают? И как этого избежать ей?

— Алена, ты знаешь, что твоему отцу сказали: ты умерла от вируса Холла? — выпалила она.

— Да. Это было необходимо для безопасности государства, — кивнула подруга, — со мной согласовали детали. Он получил компенсацию.

Робот! Какое точное определение. Никаких действий, никаких мыслей, никаких чувств, кроме заданных.

— Прости, — тихо сказала Оля, — я хочу побыть одна. Я ведь могу прогуляться по саду?

— Что, даже не спросишь, какой он? — удивилась Алена. В первый раз за весь разговор она удивилась искренне и неподдельно.

— Предпочитаю составить собственное мнение, — пожала плечами Мещерская, — мы ведь все равно скоро познакомимся, так что…

— Думаешь, у тебя получится четверо? — фыркнула Алена.

«Думаю, что спятила, и это дивное местечко просто какой-то особо комфортабельный дурдом», — Оля мотнула головой, обозначив что-то типа ответа и прощания одновременно, и отступила… практически, сбежала.

Может быть, это было трусостью, но видеть ТАКУЮ Аленку она просто не могла.

Она быстро шла по тропинке, почти не обращая внимания на редкие «каменные» дубы, сверкающие в зарослях акации линзы прудов, искусственных, но выглядевших, как дикие, не поворачивая головы на шум фонтанов. Летела как выпущенный из старинной пушки снаряд, и когда с размаху воткнулась во что-то большое, то сразу даже не поняла, что случилось.

— Простите!

— Оля?

Она подняла глаза и с огромным облегчением обнаружила толстого, лысеющего министра безопасности, того, чье имя старались не упоминать даже шепотом.

— Вы?! Боже! Здорово!

В темных глазах мелькнуло что-то, похожее на… смех?

— Уже забыл, когда мое появление встречали воплем «Здорово!», — пояснил министр, — обычно я слышу совсем другие слова.

— Какие? — машинально спросила Ольга, все еще переживая невероятное облегчение от того, что видит хотя бы одного нормального вменяемого человека.

— Ну, самое нейтральное, которое можно упоминать при женщинах: «трындец».

— Что тут происходит? — выпалила Ольга, — я встретила Алену. Она… Это не она! С ней что-то сделали, промыли мозги или… я не знаю. Но это не моя подруга. Со мной будет то же самое?

Артур тихонько сжал ее плечи и отпустил.

— Значит, так. Ты заблудилась. Я помог тебе найти дорогу к вилле. Идем назад, спокойно, держим лицо. На старом безопаснике не виснем. Вообще, делаем вид, что ты меня: во-первых, знаешь только по видео, во-вторых, дико стесняешься и, в-третьих, еще больше боишься.

— Второе не прокатит, — буркнула Оля, отстраняясь, — где вы видели стеснительных журналистов?

— Да, здесь в легенде дырка, — согласился Артур, твердой рукой направляя ее к вилле, — Нам с тобой невероятно повезло. Ты ухитрилась налететь на меня в единственном месте, где даже Его следилки дают сбой. Слишком большая плотность сигнала. Сеть для коптера, маскировка… куча всего по оборонке. Больше сюда не ходи, увидят — доложат, будет то самое почти приличное слово.

— Что произошло с Аленой? — потребовала Ольга.

— Ментальная маска. Они в этом хороши.

— Это навсегда?

— Кто знает? — пожал плечами Артур, — сама понимаешь, никто не проверял. Жить девушкам лишь до рождения детенышей.

— Почему императору не завести нормальную семью? — ухватила главное Ольга.

— Увидишь, — одними губами сказал Артур, и Оля поняла, что они миновали «тихую» зону.

— Как мне… — Она сделала рукой движение, словно снимала что-то с лица. Путано, но Артур понял.

— Никак. Постараюсь успеть раньше.

Они шли к дому, который был уже виден сквозь кроны парковой растительности. Артур слегка придерживал ее за локоть и молчал. Она молчала тоже, поддерживая на лице выражение почтения пополам с ужасом.

— Оля, — сказал он, на пределе слышимости и почти не шевеля губами, — если не успею, помни: он цепляет не за чувства. За ощущения.

— Поняла, — так же, едва слышно отозвалась она, загривком чуя, что вот сейчас ей сдали воистину бесценную информацию.

Вопрос — что с ней делать?

Ничего. Разберется, не в первый раз.

ГЛАВА 9

Тяжело добру молодцу да без гранаты!

Темку срубило за четверть часа до Столицы. Он не просто уснул или задремал… это бы оставляло надежду растолкать. Доктор упал на сиденье «Гейши» лицом вперед так, словно в него выстрелили и, мельком взглянув на него, Кир понял, что очередной великолепный план в очередной гребаный раз летит к очередным чертям. И даже материться не стал. А смысл?

Алиса, сообразив все по его лицу, бросила взгляд на приборы и перекинула свое легкое, худое тело через спинку кресла. Потрогала «тело» за руку, за шею…

— Да спит он. И в ближайшие пару суток его даже электрошоком не поднять.

Девушка подняла светлые глаза на Кирилла.

— Через семь с половиной минут — первая линия обороны. Я ее пройду… если надо, — сказала она.

Кир покачал головой.

— Элис… Ты второе самое настоящее чудо в моей неудавшейся жизни. У тебя есть план?

— Я могу снизиться до четырех-пяти метров.

Кир снова покачал головой.

— Столицу охраняют не идиоты. Если ты выполнишь такой маневр, то уже через пять минут все части в округе будут подняты «в ружье»… включая волонтеров, всякие народные патрули и юных скаутов. Сеть будет такой плотной, что через нее не проскочит и мышь.

Девушка улыбнулась. Так умела улыбаться одна Алиса: тепло, но с долей превосходства. «Наверное, именно так должны улыбаться хорошо воспитанные дочери миллиардеров» — подумал Кир.

— Не обязательно. Если я спикирую, уходя от перехватчика, а потом снова быстро наберу высоту…

— А ведь может сработать, — Кир мгновенно выпрямился, повел плечами, словно сбрасывая невидимый груз.

— Только как быть с Темой? Ты его не вытащишь…

— Элис, я бы вытащил и его и тебя, это не проблема, честно, — девушка с сомнением посмотрела на худое, жилистое тело Кирилла, словно оценивала его возможности заново и допустила. Может быть, и не хвастает, — Проблема в том, что если его сбросить, как мешок с картошкой…

— Я могу попытаться снизиться до трех метров.

— Во время боевого маневра? Не смеши!

Алиса не возразила. Она и сама понимала, что «обещать, не значит жениться», а попытка — и удавшаяся попытка, это две большие разницы.

— Значит, он останется со мной.

Кирилл втянул в себя воздух. Глубоко, со свистом. Тонкие крылья носа опали и снова раздулись. Это было его самое близкое состояние к панике, истерике и прочим «штучкам», которые он уже давно не мог себе позволить.

— Хо-ро-шо, — по слогам выговорил он, — Я… постараюсь успеть… с одной задницей на два базара. Мне нужно добраться до отца, и я попытаюсь вас вытащить.

— Я тебе верю, — кивнула Алиса. И, испортив трогательный момент, жестко добавила, — В то, что попытаешься — верю.

— Элис, через пару часов я сам свалюсь и буду в отключке двое суток, минимум, — Кир взял девушку за плечи и легонько встряхнул, — Просто продержись. Дай мне это время. Я. Вас. Не. Брошу. Двое суток, хорошо? — дождался, пока она кивнула, и добавил, — сбереги Артема, ладно? Он важен.

— Важнее меня? — дочь миллиардера Жернова с сомнением посмотрела на спящего парня с осунувшимся лицом, в дешевой, потрепанной одежде.

— На порядок, — заверил Кир.

— Хотела бы я знать, кто он такой. Но, наверное, это неразумно, — Она выпрямилась и положила руку на спинку пилотского кресла, намереваясь туда вернуться, — Я буду его беречь, Кир. Не только потому, что ты попросил. Он мне нравится. Изображает из себя рыцаря без страха и упрека, а на самом деле хладнокровный сукин сын. Люблю таких. — Алиса невольно тронула плечо, измазанное подсохшим хирургическим клеем.

— Кстати, как ты? — спохватился Кир, ругая себя за невнимательность.

— В норме. Я в этом и не сомневалась. Какое может быть отторжение у того, кого готовили выносить и родить ящера? Мне даже не представить, чем нас накачали, — девушку передернуло и, оборвав разговор, она вернулась на место.

— Элис, — тихо позвал Кир, — держись к Теме поближе. Не позволяй вас разлучить. — Она чуть повернула голову. Светлые глаза уставились на него в упор, испытующе. Кир проклял свой цинизм и свою честность, но спокойно, ровно договорил, — спасательную операцию для НЕГО я гарантирую.

— Хорошо, — кивнула она, — я поняла.

И положила руки на штурвал.

Над белым, улыбчивым солнышком с тихим гулом поднялся полосатый шмель. Пахло травой и летом, безмятежным спокойствием и умиротворением.

— Елки нужны.

— А прошлый транш?

— Вспомнила бабушка, я девушкой была. Его еще на прошлой неделе освоили…

— Там же полтора миллиарда было, — Артур покосился на Берсеньева даже не с гневом, а с каким-то суеверным ужасом, — скажи честно, вы их едите?

— Если бы ели, было б дешевле, — Антон помолчал и тихонько, на пределе слышимости заговорил. Беседовали мужчины, практически, в чистом поле, следилки, даже «те самые» воткнуть было совершенно невозможно, разве что запустить шмеля-шпиона… Но привычка из второй натуры у обоих давно превратилась в первую.

— Прожекторы лепим ударно. На солнечной — уже счет на полмиллиона пошел. На водороде — меньше, но догоняем.

— Мощные? — заинтересовался Артур.

— 90 000 люмен тебе хватит?

— Не знаю. Надо пробовать, а пробовать пока, сам понимаешь, никак, — Артур покачал головой, но выглядел довольным.

— Мины?

— На основе противотанковых времен дизеля тм 96Б, слегка доработанные… нажимного и сейсмического действия. Вторые типа психологического оружия. Их вообще можно в любом сарае на коленке делать, были бы комплектующие и взрывчатка, — Антон потер нос, — собственно, мы их уже налепили столько, что хватит от Земли до Луны дорожку заминировать. Вот только начинки в них нет.

— С взрывчаткой поможем, — сказал Антон, — черные рейдеры еще два склада ТГА нарыли, времен последней войны.

— Еще мы с мародерами не торговали! — скривился Берсеньев.

Артур медленно повернул голову. Взгляд его стал вдруг невыносимо тяжелым, таким, что даже стального Берсеньева слегка прижало.

— Тоша, — тихо и предельно спокойно, подчеркнуто спокойно проговорил Артур, — я буду торговать с кем угодно. Мне параллельно: мародеры, шейхи недобитые, кланы. Если мне удастся связаться с чертями в аду и получить тротил в обмен на наши с тобой бессмертные души, я их загоню в ту же секунду, и буду беспокоиться только об одном: как бы не продешевить.

На лугу вдруг сделалось тихо, даже шмели куда-то пропали. Солнце шпарило так, что могло обварить незащищенную кожу, но Артур загодя намазался кремом, а Берсеньев колол себе хилар и плевал на противопоказания. И, вроде бы, ничего страшного с ним не происходило.

— Прости, — сказал он, наконец, — нервы.

— Прощаю, — Артур напоследок метнул еще один свой фирменный взгляд, но уже в одну четвертую мощности и по касательной, так что Берсеньев поморщился, но не пригнулся.

— Дальше давай, — в те же четверть голоса приказал безопасник.

— Минораскладчики по типу ПМРБ 1 и ПМР3 освоили, но к чему их цеплять, пока неясно.

— Докуда можно, сеткой дотащим. А дальше на водороде. Его до дуры.

— Чем замотивировать производство тягачей на водороде?

— Как всегда, нуждами сельского хозяйства, — Антон пожал плечами, — делаем ударными темпами трактора для фермеров. Схема стара, как мир, но он не так уж плох. На всякий случай обеспечу двойное прикрытие, скину данные, будто шейхи снова зашевелились.

— После того, как мы им в прошлый раз врезали? Император решит, что ты параноик.

— Мне положено быть параноиком, — отрезал Артур, — по должности.

Он уже отвернулся, чтобы идти назад, в прохладу кондиционированного ангара, когда в спину ему прилетело негромкое:

— А на самом деле?

Артур невесомо и невероятно быстро развернулся на носках, словно был не грузным министром, а атакующей анакондой.

— Мне послышалось? Или кто-то сейчас вежливо попросил себе пять лет колоний за нарушение режима секретности?

— Артур, я все понимаю, — взорвался Берсеньев. Взрыв был тихим, но от этого не менее разрушительным, — я подписывал «теплую грамоту»¹ («теплая грамота» — подписка о неразглашении государственных секретов. Нарушителя ожидают пять лет принудработ в зонах с особо жарким климатом). Но я не идиот. У меня техническое образование и я примерно представляю, на что ты меня подписываешь.

— И на что я, по-твоему, тебя подписываю? — Артур улыбнулся улыбочкой голодного крокодила, с которого добрый хозяин как раз в эту секунду снимает намордник. Человек с менее крепкими нервами немедленно дал бы дуба. Но Берсеньев и сам был той еще неведомой зверушкой, поэтому улыбку безопасника он поймал и отзеркалил, практически, один в один.

— То, что мы собираем в последние полтора года, это не научно-исследовательское оборудование, — инженер криво усмехнулся, — это даже не рейд. Его назначение и, главное, количество наводит на мысли…

— Дальше, — потребовал Артур.

— А что — дальше? Будет война.

Берсеньев сказал страшное слово и словно сбросил с плеч невидимый груз, выпрямился. И на безопасника он смотрел теперь иначе: требовательно, Тревожно.

— Война, — невозмутимо подтвердил Артур, — И что тебя удивляет? Хочешь мира — готовься к войне. На тебя легла часть мер по укреплению обороноспособности государства.

— Тогда почему мы используем для этого исключительно допотопные технологии? — тихим, свистящим шепотом спросил Берсеньев, — какого черта мы исключили все разработки последних лет, все, что обеспечило Славии стратегический перевес. Мы готовимся к исторической реконструкции?! Такое впечатление, что тебе точно известно: все это чудо-оружие окажется бесполезным… Или даже… будет повернуто против нас.

— Дальше, — так же ровно повторил Артур, — Я хочу слышать, до чего еще додумалась твоя светлая голова, Антон.

— А что — дальше? — у инженера, видимо, сорвало гайку, и он говорил, уже не думая ни о проекте, который ему отчаянно хотелось довести до конца, ни о собственной безопасности, — Все оружие легкое, переносное. В любой момент может быть переброшено с места на место. И большая его часть накапливается не на границе, а вокруг Столицы.

— И что это, по-твоему, значит?

— Заговор, — выдохнул Берсеньев, глядя на безопасника, как загипнотизированный кролик на змею, — заговор против Императора. В который ты меня втянул.

Маркович дернул уголком плотно сжатых губ, подчеркнуто медленно и спокойно открыл полу пиджака, демонстрируя инженеру, что он делает, вынул наладонник и активировал его. Берсеньев напряженно ждал, не сводя с Артура жадного, требовательного взгляда.

— Год и четыре месяца, — хмыкнул министр, — в то, что до тебя только сейчас дошло, я не верю — голова у тебя светлая. В то, что ты меня боялся до усрачки, извини — тоже. Не тот замес. Значит — доверял.

— Так это правда? — выстрелил взглядом Берсеньев.

— Правда, правда, — Антон поощрительно улыбнулся, словно они были на утреннике в детском саду, и инженер только что замечательно рассказал стишок с табуретки, — мы с тобой в заговоре против верховной власти в империи, и готовим военный переворот. Я — главарь новой хунты.

— Ты спятил?

— Хотелось бы, — Артур непритворно вздохнул, — да не выходит. Устойчивость психики по десятибалльной шкале 9,8. Спятить — это был бы просто царский подарок. Да только мне так повезти не может.

Безопасник еще раз испытующе взглянул на Берсеньева. Тот смотрел странно, но вроде бы кидаться на министра не собирался. А это было бы забавно. Конечно, не слон и моська, но на датского дога и левретку эта сцены вполне бы потянула.

— Значит, все еще веришь. Это хорошо, — Артур невесело улыбнулся, — Для начала, Тоша… Просто, чтобы мы с тобой, раз уж пошел такой разговор — окончательно поняли друг друга. Я знаю тебя с детства. Всегда считал другом. Для меня это серьезно. Помолчи! — он резко вскинул большую ладонь и Берсеньев проглотил все, что хотел сказать, — А еще я знаю, что ты для разговора со мной припас «берету» с мини-пулями, начиненными азотом. Я даже знаю, где она у тебя припрятана, — рука инженера невольно дернулась, но замерла на полпути, — Не советую, — совершенно спокойно произнес Артур.

— Ты тоже вооружен? Или… у тебя снайпер на крыше?

— Зачем, — безопасник пожал плечами, — мы же не ковбои. Это на Диком Западе прав был тот, кто выстрелит первым. А сейчас прав тот, у кого юристы лучше. Если мы с тобой сейчас не договоримся…

— Я пойду под «теплую грамоту»? — перебил Берсеньев.

— И ты. И жена. И вся твоя родня до седьмого колена. Вплоть до внучки. И даже не надейся соскочить. Ты так давно в деле, и еще дольше знаком со мной, что только дурак тебе поверит.

Инженер под темным загаром побледнел в синеву.

— Ты не сможешь…

— Смогу, будь уверен, — бросил Артур таким тоном, что стало ясно — пределы его власти инженер сильно недооценил.

— То есть ты взял меня за горло?

— И давно. Рука держать устала.

— Зачем? — Берсеньев неожиданно успокоился и смотрел на Артура теперь испытующе.

— Вот это — правильный вопрос, — кивнул безопасник, — и вопрос и интонация. В одном ты не прав, Тоша. Война не будет. Она уже идет. И заговор на самом верху, это верно. Только не на уровне министерств. Он еще выше.

— То есть?

— То и есть. И не делай вид, что шокирован. Можно подумать, это первый раз в истории, когда верховная власть оказывается губительна для народа.

— Доказательства… есть? — тихо, почти одними губами спросил Берсеньев.

— А как же. Такие, что не только Люблинский трибунал, но и Страшный Суд примет. Желаешь ознакомиться сейчас?

Но перевороту в голове инженера свершится было не суждено. Наладонник министра прогудел коротко и резко. Артур нахмурился, принял вызов и выпал из реальности. Новости, которые ему сообщили, были не рядовыми.

— С лева по борту, на два часа. Пара легких истребителей. Хотят сажать?

— Они уже почти три минуты в наушниках истерят, — сообщила Алиса, — требуют пароли, явки, разрешение на нахождение в воздушном пространстве Столицы.

— Какой у нас план?

— Простой, как ручка от лопаты, — отозвалась девушка, — они пытаются меня прижать, я делаю вид, что испугалась и иду на посадку. Снижаюсь насколько смогу, сбрасываю тебя, набираю высоту и пытаюсь оторваться. Дальше — по обстановке.

— Хороший план. Детально проработанный, — хмыкнул Кирилл, вспомнив Заповедник, и, с невольной завистью, покосился на напарника. Тот спал мертвым сном. Ресурс его организма был полностью вычерпан, и до восстановления, хотя бы частичного, он не проснется — хоть небо падай.

— Другого все равно нет, — пожала плечами Алиса, не отпуская взглядом томные точки истребителей.

— Ты… постарайся поосторожнее, — неловко попросил Кир, — это все-таки не ящеры, а свои.

— Точно, — хмыкнула Алиса, — свои, в случае чего, церемониться не будут, размажут тонким слоем по ромашкам и имени не спросят.

Кир фыркнул. Потом невольно рассмеялся. Девушка подхватила, и им стало немножко легче.

— Кирилл, — голос Алисы стал вдруг невероятно серьезным и словно остыл на несколько градусов, — проверь, как этот спящий красавец зафиксирован, особенно голова. Сейчас начнется карусель, не дай бог придется катапультироваться: если он плохо сидит, позвоночник ссыплется в трусы!

— Понял, — кивнул Кир, — когда мне отжиматься?

— Не раньше, чем я скажу. Там экстренный отжим одной кнопкой, так что не опоздаешь. Люк проверил?

— Сигнал горит, сама понимаешь, открывать не рискнул.

— И не нужно. Если сигнал горит, все ОК, у меня на табло тоже.

— С богом, — тихо сказал Кир.

— К черту! — рассмеялась Алиса, забирая ручку на себя, и лихо уходя от зажимающих ее истребителей на «обратном» вираже.

…Кириллу показалось, что на него сел слон. Потом он решил, что на него опустились все три слона, и сверху этот натюрморт накрыло той самой огромной черепахой. Не смотря на кратковременность перегрузки и ее привычность (летал, случалось, правда, только пассажиром) перед глазами заплясали темные круги.

Как Элис умудрялась пилотировать «Гейшу»?

Тяжесть внезапно сменила вектор, ремни перестали врезаться в грудь, и Кира, наоборот, вдавило в «диван» с необыкновенно высоким, ортопедическим подголовником. Так вот зачем он здесь, а вовсе не для удобства!

— Готовься! — команда застала его врасплох. Он едва не нажал кнопку, но затормозил в последний миг. Гейша провалилась в пике, похоже, этот маневр был у Алисы одним из самых любимых.

— Пошел!

Кир утопил кнопку, мгновенно ощутил свободу от сдавливающих тело ремней безопасности. Под ногами разверзлась бездна, и разведчик ухнул туда с воплем, который не смог сдержать.

Земля оказалась немного дальше, чем они рассчитывали. Видимо, люк открывался медленнее и «Гейша» уже пошла на набор высоты. Кир приземлился, перекатом гася инерцию. Ощущение было гораздо пакостнее, чем на тренировках, когда их учили прыгать с поезда, лишь слегка притормаживающего на повороте. В плече что-то хрустнуло, Кир отстраненно подумал, что таки сломал… а вот что, это еще предстояло выяснить. И не сейчас. Сейчас, вжимаясь в землю, он тихо балдел от того, что вытворяла в небе сумасшедшая Элис, лучший, теперь это стало совершенно ясно, пилот Славии.

С аэродрома навстречу «Гейше» поднялась еще одна пара, теперь воздушную карусель кружили уже пятеро. И девчонка умудрялась соответствовать, выскальзывая из ловушек так, словно сегодня указом Императора вдруг отменили закон тяготения. Хвала Создателю, никто пока не стрелял, но Кир понимал, что это вопрос времени. К Столице никто постороннюю воздушную яхту не пустит, тем более класса «Гейши», с полным вооружением.

— Почему она не садится? — озадачился Кирилл, и тут же сообразил, — тянет время. Дает ему шанс уйти.

— Умница, сестренка, — шепнул он почти с нежностью, — клянусь, я тебя вытащу… Обязательно. Вот только сначала в кучу соберусь.

Плечо адски болело. К сожалению, без многофункционального чипа он не мог выяснить, что с ним произошло и насколько все это серьезно. То есть понятно, что ничего хорошего. Но в его положении плечо все таки лучше, чем нога. И, всяко лучше, чем шея. Но вот коммуникатор прыжка не пережил, что дико обидно. Он ведь армейский и должен быть рассчитан на разные… ситуации. Или то, что они с Элис творили, находится даже за этими, весьма размытыми пределами?

Только сейчас до него дошло, как сильно он рисковал и насколько ничтожен был шанс на благополучный исход.

Ладно. Для начала разберемся, где, собственно, находимся. Потом попробуем наладить контакт хоть с кем-нибудь, у кого есть наладонник. Эх, тяжело добру молодцу без гранаты! Эта маленькая штучка здорово облегчает процесс коммуникации в экстремальных условиях. Но чего нет, того нет. Попробуем обойтись личным обаянием.

ГЛАВА 10

Черный. Сладкий. Без сливок.

Город был, судя по торчащим над лесом вышкам, километрах в десяти — пятнадцати. Для здорового молодого мужика — говорить не о чем, легкая пробежка перед завтраком. Но для того, кто вторые сутки на стимуляторах и, вдобавок, кажется, сломал ключицу и пару ребер… или они только треснули? Не важно. Дышать было больно. О том, как Кир пойдет, он старался не думать.

А ведь пойдет. Встанет — и потопает к городу как миленький. Вопрос не в том, вставать или нет. Тихо сдохнуть можно было еще до заповедника. Вопрос в том, хватит ли у него сил. Хотя, собственно, и это не вопрос. Была еще одна капсула. Правда, это на самый крайний случай. Третья доза стимулятора была лютым экстримом даже по его меркам — откат его убьет с банковской гарантией.

Но, допустим, до города он добрался. Как быть дальше? Это в Заповеднике изодранный камуфляж и замазанная кровью майка вполне вписывается в дресс-код. А в городе первый же патруль арестует его «до выяснения» и для начала обыщет. А значит, цацки с собой тащить нельзя.

И наладонник… Собственно, звонить то и не обязательно, достаточно лишь подать сигнал, что он здесь. Кому надо — услышат, а подробный доклад подождет. Но… ЭТОТ номер не должен остаться в памяти чужого, постороннего наладонника. Попросить позвонить и тут же стереть? Еще не легче. Самый верный способ возбудить любопытство и заставить постороннего, мирного и ни во что пока не впутанного обывателя рыть носом землю, искать концу, искать специалиста по восстановлению стертых файлов. Значит — что? Либо украсть наладонник, а потом утопить (что, кстати, если он на фернских кристаллах, ничего не гарантирует), либо… Либо оставить этот номер в памяти комма, которому ЗАПРЕЩЕНО хранить такие сведения. Который, сразу после звонка сам запустит вирус, стирающий все следы.

Через пять минут рабочий план был готов. Кир осторожно, стараясь не беспокоить правую руку, левой распотрошил сумку с эмблемой «Гейши», добыл аптечку, вернее все, что от нее осталось, и выгреб оттуда целую горсть болеутоляющих. Зеленая капсула там тоже была, и Кир придержал ее на ладони. Рано…

Еще через минуту его отпустило. Боль не разжала тиски совсем, но между тисками и Кириллом словно положили мягкую подушку. Жизнь показалась вполне терпимой вещью… ровно до того момента, как он попробовал встать.

— Хвосты и задницы! — в голос выругался он, пережидая, пока тьма в глазах смениться привычной яркой картинкой. Значит, поиски дупла в лесу отменяются. На дерево ему не влезть, говорить не о чем. Что — ж, будем действовать по-другому.

Кир с предельной аккуратностью снял массивный армейский ботинок, надавил на каблук и вытряхнул на руку жучок. После того, как жизнь избавила его и от чипа и от наладонника, толку от жучка было как от вилки без провода. Но Кир все же активировал его и сунул в сумку. Набор частот, на котором подают сигналы электронные следилки, велик, но все же ограничен. Может быть, умельцам удастся поймать нужную.

Зеленая капсула лежала на ладони адским искушением. Наклониться, лизнуть — и ты в раю. Ни боли, ни страха, ни депрессивных мыслей. Даже сдохнешь — и то на пике эйфории. Уход премиум-класса.

Кир криво улыбнулся и спровадил ее вслед за жучком, в сумку. «А не спеши ты нас хоронить, а у нас еще есть здесь дела…» — вспомнилось парню, и кривая улыбка стала шире и веселее. Ни фига, прорвемся. Столько всего пройдено. Они сумели, нашли, вырвались, почти добрались. Сдохнуть на последних шагах было бы пошло.

Когда он выбрался на широкую, прямую как выстрел, просеку, при нем уже не было ни сумки с опасной эмблемой, ни капсулы, ни пирамидки. План его был прост, как яйцо, ни на что сложное усталый мозг был просто не способен. Он выбрел на самое широкое и освещенное солнцем место и с облегчением опустился в короткую, плотную траву непривычного голубоватого цвета.

Вот и славно… Теперь, главное, сознание не потерять. Он должен контролировать ситуа…

Додумать Кир не успел. Нет, сознание он не потерял. Альбатрос просто уснул. Уснул сном младенца посреди одной из самых оживленных транспортных артерий, ведущих к Столице.

Просто силы вдруг кончились.

Легкий коптер опустился на крыше полицейского управления Южного, очень респектабельного района столицы. Первым, согласно протоколу, с подножки соскочил охранник и, встав вполоборота, внимательно просканировал крышу и всех встречающих лиц, которых набралось до странности немного: Валери Нейссер, госпожа капитан участка и молоденький сержант, то ли секретарь, то ли просто сопровождающий.

Артур не удивился. Валери всегда считалась дамой своеобразной, чинопочитание у бывшей немки (с концом Географии почти все они стали бывшими) прошито в костный мозг, но приняло странные формы: чем выше был гость, тем меньше людей стремилась поставить между ним и собой бывшая фрау. Если бы с визитом прибыл какой-нибудь местный подполковник, на крыше выстроилось бы все управление начиная от уборщиков и заканчивая самой Нейссер. Надо полагать, что, если бы Валери объявили, что с визитом к ней прибывает сам император, она бы вышла его встречать одна.

Как министр безопасности, Артур относился к этому двояко, а вот как заговорщик со стажем, безусловно одобрял. И то, что странное дело попало к Нейссер, счел добрым знаком.

— Добрый день, Валери, — кивнул он и прошел вперед, к выходу с крыши.

— Я вас слушаю, — произнес он, с удовольствием располагаясь в мягком кожаном кресле и вытягивая ноги. Молчаливая девушка в форме принесла кофе, официанты в этот кабинет не допускались, только совсем свои, кто дал подписку и, скорее всего, позволил себе вшить пару-тройку «сторожевых» программ. На что только не пойдешь ради успешной карьеры. Пожалуй, на большее, чем ради эфимерной любви… и еще более эфимерного долга.

Кофе оказался натуральным и очень вкусным. Артур любил вот такой, крепкий, сладкий, без сливок. Валери это знала. Это многие знали, но девочка-секретарь в круг посвященных в маленькую интимную тайну министра не входила. И никаких распоряжений относительно кофе для него Валери не отдавала. Значит, либо между ней и подчиненной телепатическая связь, либо распорядилась заранее. Но откуда она узнала, что летит именно Артур?

— Почему дело попало к вам? Угон воздушного судна, вдобавок угроза безопасности Столицы… То, что вы сразу же поставили в известность министерство безопасности — умно, но как вам удалось забрать хулиганов? Кстати, что с яхтой?

— Она в полном порядке, — Валери аккуратно пригубила обжигающий напиток, умудряясь и держать чашечку с истинно королевским изяществом, и смотреть на пугающего Артура с настоящим, не сделанным спокойствием, и, одновременно, тут министр ошибиться не мог, прокручивать в голове пять вариантов развития событий и выстраивать свою линию. Вернее, пять линий. В зависимости от того, куда повернет разговор. — В это трудно поверить, учитывая, что по ней выпустили шесть ракет, а сколько раз пытались сбить лазером, никто не считал, но пушки почти полностью разряжены.

— Эпидемия косорукости? — тихо, с рычащими нотками осведомился Артур. Напугать фрау не удалось, если и эпидемия, то не в ее подразделении, так что гнев министра — мимо кассы. Но она все же сочла своим долгом возразить.

— Эксперт по тактике воздушного боя проанализировал записи, перекинутые с истребителей. Стрелки не допустили ошибок.

— Тогда в чем дело? Они атаковали мираж, а настоящая «Гейша» все еще стоит в своем ангаре?

— Дело в том, — Нейссер отставила чашечку и выложила руки на подлокотники, — что яхту пилотировал гений. Таких мастеров один на миллиард, и это не преувеличение… скорее, даже преуменьшение.

— Да? — рыкнул Артур, — интересно будет познакомиться с этим самородком. Если это, конечно, самородок.

— В том и дело, — кивнула фрау, — именно поэтому я взяла на себя смелость распорядиться, чтобы звонок перенаправили именно к вам. С идентификацией наших хулиганов возникли проблемы.

— Слушаю, — буркнул Артур и прикрыл глаза.

— Парень, спящий или, скорее, в коме — некий Артем Шорох, вольнонаемный сотрудник имперской службы поиска пропавших.

— В Заповеднике? — едва не спросил Артур, но в последнюю секунду наступил себе на язык. Валери могла знать про Заповедник, а могла и не знать.

— Что с ним, говорите?

— Выясняют. У него был врач, взяли кровь на анализ. Предварительный диагноз — злоупотребление стимулирующими веществами.

— Откат, — понимающе кивнул Артур, который и сам был грешен, и что такое откат после стимуляторов, знал не понаслышке. Разница между ним и незнакомым пареньком была лишь в том, что министру не грозили каторжные работы.

— Приготовьте молоко, глюкозу в ампулах и хорошего массажиста. Лучше — того, кто работает со спортсменами. Если нет — я найду. Парень нужен нам во вменяемом состоянии.

Фрау кивнула и невозмутимо сделала заметку в наладоннике.

— А второй?

— Вторая, — поправила капитан, — это девушка. И ее чип вызывает сомнение.

Артур поднял брови в знак того, что внимательно слушает. На самом деле ничего особо интересного в этом не было, мухлевка с чипами — дело обычное, операция была несложной, некоторые умельцы ухитрялись делать ее даже на кухне. Если не случалось отторжения, Иван становился Степаном, менял место жительства и продолжал чужую биографию как ни в чем не бывало.

— У нее чип запаролен кодом имперских альбатросов, — тихо сказала Валери, — я была уверена, что в этом отряде нет девушек. Я ошибалась?

Артур едва удержался, чтобы не податься вперед, его выдали лишь дрогнувшие веки, но Нейссер засекла и это. Капитана ей дали не за красивые глаза.

— Продолжайте, Валери, — сказал он, — это ведь еще не все?

— У нее на руке след от операции. Недавней. Врач говорит, она сделана очень хорошо, профессионально, но врач торопился. Это… заметно.

— Это все? — скрывая за маской равнодушия дикое напряжение и надежду, спросил Артур, — их было только двое? Не трое?

— Я забрала двоих. Полковник Езерский, хозяин аэродрома, где их в конце концов вынудили сесть, утверждает, что больше на борту «Гейши» никого не было.

— Я закрываю это дело своим личным кодом, — постановил Артур, — держите меня в курсе и как только парень придет в себя и сможет говорить, переправьте его на нашу базу в Гели. А девушку возьму сейчас.

— Соответствующее постановление… — начала, было, Валери

— Перешлю. Или, если вас это не устраивает, пусть ваш секретарь подготовит, я подпишу. Пусть пилот запрашивает коридор на Гели, — бросил министр уже в свой комм, — мы вылетаем немедленно. Вещи, изъятые у хулиганов…

— Личных вещей при них не было, — Валери казалась недовольной, но в глубине души была рада, что это странное дело не повисло на ней, Артур это видел и ничего против не имел. Все равно допросить девушку здесь он не мог, ему не нужен был допрос, записанный на три видеокамеры. На базе тоже пишут, но коптер, слава Создателю, почистить проще.

— Господин министр, — Нейссер встала и выпрямилась, — приношу извинения, что сразу не поставила вас в известность, но господин министр внутренних дел отдал аналогичный приказ через семь минут после вашего. И он тоже претендует на… хулиганов. Правда, он предпочитает именовать их террористами. Что мне написать ему?

— Что хотите, хоть сонет, — Артур равнодушно пожал плечами, — или канцону. Мне вас учить, Валери? Валите все на меня, пусть попробует прорваться в мою ставку. Парням будет полезно потренироваться в искусстве дипломатии, а то все рукопашка да стрельба. Личность должна развиваться гармонично, не находите?

Артур поднял бровь и стальная фрау невольно улыбнулась.

А Маркович уже разворачивался, выстраивая в уме план предстоящей кампании. На совещание в верхах по поводу нарушения Периметра пойдет зам. Его задачей будет плакать, каяться, рвать на себе дизайнерскую сорочку от Рутти и клясться здоровьем никогда не существовавшей мамы что больше никогда, ничего, ни при каких обстоятельствах… Он справится, для того Артур его и держал. Хвостатое величество, конечно, взбесится — но это его проблемы.

Черт возьми. Это могла быть весть о сыне. Первая за три недели. О сыне и о пирамидке… Артур даже себе не смог ответить на вопрос, какой новости ждал сильнее.

Полицейский участок Нейссер был самым обычным полицейским участком Столицы. Ни мрачных казематов с цепями и скелетами, ни узников на суровом рационе из хлебы и воды. Ни каких-то особых, не укладывающихся в рамки злоупотреблений.

Но когда привели задержанную, Артур вздрогнул. И нелогично подумал, что стоило бы попросить Валери задержать его. За что угодно — хотя бы за ношение носового платка не в том кармане. Суток на трое, а лучше на семь… Если, конечно, девушка именно ЗДЕСЬ так похудела.

— Вас кормили? — против воли вырвалось у него.

— Что? — изумилась девушка. Она, явно, ждала другого вопроса, — А, да. Конечно. Претензий по режиму нет. Кормили — и вкусно. Рыбные котлеты даже почти напоминали натуральные.

Держалась она совершенно свободно и спокойно, никакой робости или стеснения перед всесильным министром безопасности не было и в помине. Асоциальное поведение? Привычка? Или все еще проще — девушка не интересуется политикой и понятия не имеет, кто он такой.

Светлые глаза смотрели серьезно и жестко. На любительницу шоппинга и модных курортов она не походила. Да и то, что она творила в воздухе, говорило о девушке… громко. Правда, пока непонятно, но услышать себя она заставила. Это ли было ее целью.

— Прежде всего, я бы хотел знать ваше имя, — бросил он, едва коптер оторвался от крыши, прыгнув в безмятежное голубое небо стремительно, как большой кот за птичкой, — ваш чип представил вас как Кирилла Марковича, 28 лет, майора отдельного корпуса императорских альбатросов. Я вижу тут некоторое несоответствие по полу, возрасту и роду занятий.

— Алиса, — отозвалась она, с любопытством осматриваясь. Больше всего девушку заинтересовала приборная панель, — Хорошая модель. Я имею в виду коптер, — пояснила она, — бронированный?

— Я был уверен, что лишний бронепластик незаметен, — удивился Артур.

— Он и не заметен, — заверила Алиса, — просто иначе нет резона наращивать мощность двигателя. При стандартном цыплячьем весе такие деления на спидометре просто не нужны.

— Где вы получали диплом пилота? — выкатил следующий шар Артур.

— Там же где и все. В Академии Шепера.

— Значит, там должны найтись данные на вас?

— Понятия не имею, — пожала плечами Алиса и равнодушно уставилась в окно.

Разговор не клеился.

— Вы понимаете, что вас ждет? — попробовал, пока аккуратно, надавить Артур.

— Ни малейших догадок, — Алиса пожала плечами, — насколько я знаю, «Гейшу» еще ни разу не угоняли, а прославленные силы ПВО Столицы никогда не оставляли в дураках, так что этот случай беспрецедентен. Сочувствую юристам.

— Статьи УУ они для вас найдут, не сомневайтесь, — заверил Артур, — Вопрос в том — что это будет: хулиганство или терроризм. За первое вам грозит всего лишь крупный штраф и лишение пилотской лицензии. За второе — от 20 лет до пожизненного. Что вы предпочитаете?

— Текилу с лимоном, — так же светски отозвалась Алиса, — но если ее нет, можно кофе. Крепкий, сладкий и без сливок.

Безопасник пожал плечами и кивнул одному из своих ребят. Кофемашина на борту, конечно, имелась. Вместе с лазерной пушкой и торпедными аппаратами.

— Две? — уточнил сообразительный альбатрос.

— Сам знаешь, так чего спрашивать.

— На всякий случай. Может быть вы, Артур Геннадиевич, террористку прямо сейчас пытать начнете. Сами будете пить, а она пускай смотрит.

— Боюсь, ее этим не пронять, даже если мы все тут догола разденемся.

— Крепкий орешек?

— Да не особо. Вполне рядовой… гранитный камушек. Найдется и на него отбойник. — Артур глотнул кофе, привычно поморщился. Он не терпел горячего, но кто бы его спрашивал. Хроническая нехватка времени все время заставляла глотать кипяток, почти не различая вкуса.

— Леди, — сказал он, — сейчас меня интересует только одно. Тот человек, который «одолжил» вам свой чип. Он жив? Можете не говорить, насколько это было добровольно, где он сейчас, кто он для вас, все это терпит. Просто — «да» или «нет»?

Алиса удивленно взглянула на Марковича. Он себя выдал. Не совсем случайно, он собирался сыграть на чувствах, но усталость, ожидание и непростой разговор с Берсеньевым сыграли с министром злую шутку — он раскрылся больше, чем собирался.

Что ж, тогда остается не плакать над разбитыми яйцами, а быстро готовить из них яичницу.

— Это мой сын.

Артур понял, что сделал ошибку, раньше, чем она разомкнула губы для ответа. Просто по тому, как враз потухли глаза, делаясь просто двумя невыразительными осколками стекла, и закаменело лицо.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — бросила Алиса и отвернулась, занявшись кофе.

…В отличие от министра, она и в самом деле любила горячий. Или просто давно не видела ничего похожего — Артур видел, как она смакует каждый глоток, щурясь от наслаждения, и в его душе боролись два противоречивых желания: обнять и утешить — и придушить и закопать.

В том, что его парни расколют соплюху, он не сомневался, и не таких кололи. На базе он возьмет скан сетчатки глаза и выяснит, кто она такая. И уже от этого будет «плясать».

Но «свежепойманная» террористка — это не тайком утащенный на базу спортсмен. Император всерьез относится к оппозиции. Никто не позволит Артуру нарушить протокол допроса. Одна беседа не под запись — и он окажется рядом с этой девчонкой, на соседнем стуле.

С одной разницей — его никто не спасет. Разве что Создатель, в которого верит Кирилл, и давно не верит сам Артур. Не верит, иначе — жить было бы, может, и легче, а вот умирать — на порядок страшнее. А страх перед смертью — это не то, что сейчас можно себе позволить.

— Хорошо, — бросил он, не глядя на девушку, — ты решила молчать. Тогда — добрый совет: молчи и дальше. Сколько сможешь. Ничего не говори. Вообще. Никому. Это будет трудно — мои парни умеют спрашивать. Но постарайся продержаться сколько можешь.

А я постараюсь найти сына.

ГЛАВА 11

Ресто

Кирилл очнулся от тяжелого сна-забытья и в первое мгновение подумал, что христианский ад — не наркотический глюк обкурившихся фанатиков веры, он вполне реален, осязаем и мерзопаскстен, и Кир туда таки попал. Видимо, за неоднократное и массовое нарушение шестой заповеди — других грехов Кирилл за собой не знал. Разве — злоумышлял против императора (хотелось верить, что успешно). Тот все же отец нации… хотя, с тех пор как на одном из мониторов Кир узрел шикарный хвост «родителя», веры в благость власть придержащих сильно поубавилось.

Болело все!

Тело как будто пропустили через мясорубку, а потом постарались из фарша опять слепить солдата. Солдат получился хреновый. Встать он не смог. Но зато после долгих, титанических усилий смог разлепить глаза, с чем себя и поздравил.

Как оказалось — преждевременно. Толку от открытых глаз, если темно, как в гробу!

Кир сосредоточился на других ощущениях и определил, что ему не холодно, лежит на мягком, не связан и, пардон, очень хочет в туалет. И, раз уж все так волшебно срослось, что во рту и кляпа нет, может быть имеет смысл кого-нибудь позвать?

Он завозился, пытаясь определить, насколько цел. Если тот, кто явится на зов больного и страждущего, окажется не слишком дружелюбным — хватит пороху причесать его против шерсти?.. И с огорчением понял — порох если и был, то напрочь закончился. Единственный подвиг, на который его еще может хватить — пописать без посторонней помощи. И то возможны варианты.

Тихонько, на грани слышимости родился звук. Не звук даже — просто движение воздуха, но Кир его почуял. На тренировках учили. Для курсанта Марковича это были самые нелюбимые занятия: темная комната, тишина, неподвижность… И где-то в этой тишине инструктор, которого нужно вычислить по дыханию, стуку сердца, слабому движению воздуха — вычислить раньше, чем в кадык упрется палец, обозначающий нож. И еще обозначающий: ты убит, салага, и вместо желанной увольнительной и города с кино и девочками светит тебе полоса препятствий и пара лишних занятий в темноте.

Кир лежал спокойно, расслабленно, дышал ровно. Больше он все равно ничего не мог. Тело, выкрученное до упора стимуляторами, предало его. Умел-то он до черта — а вот мог только ровно дышать.

Шаги… Это точно были шаги. Либо тот, кто крался к нему во тьме, не был профессионалом, либо знал, в каком состоянии Кир.

Неожиданно по глазам ударил свет.

Только спустя секунду Кир сообразил, что на самом-то деле это была не слепящая лампа, а слабенький ночник. И страшный каземат, который он себе навоображал, исчез. Оказалось, что лежит он в небольшой, уютно обставленной спаленке, похоже, дамской (трудно поверить, что в комнате мужчины найдутся жалюзи в мелкую розочку и большая фарфоровая кукла на полочке).

У порога стояла девушка. Высокая, очень худая. В эластичных брюках и белом топе. Лицо без косметики, а встрепанная копна рыжих волос наводила на мысль, что она спала. В руках у нее была бутылочка, наподобие тех, которые дают новорожденным.

— Мадам? — вопросительно проскрипел Кир. Собственный голос показался ему отвратительным: немазаная дверь и то мелодичнее.

— Мадемуазель, — поправила незнакомка. У нее с голосом все было в полном порядке, мягкий и вкрадчивый, он звучал в полутьме как обещание чего-то невыразимо прекрасного. В их случае это, видимо, была вода, еда и туалет, — Вы пришли в себя? Это… неплохо.

Кир подивился аккуратной формулировке. Сам он считал, что очухаться после двух суток на стимуляторах, это подарок Создателя. Хотя, возможно, она знала что-то, чего не знал он.

— Хотите пить? — она подошла к кровати, на которой лежал альбатрос, ступая мягко, но совсем не бесшумно. Кем бы ни была загадочная дама — учились они в разных школах. И, скорее всего, разным вещам. Кир еще не успел решить, хорошо это или плохо, когда она присела, профессионально подняла его голову и сунула в рол поильник.

Машинально Кир сделал несколько глотков, потом замотал головой.

— Мадемуазель, неужели это так необходимо? Думаю, я бы вполне мог…

— Ну, попробуйте, — не стала спорить она.

Кир попробовал. Для начала — поднять руку и взять этот клятый поильник сам. Кисть не сжималась. Альбатрос смотрел, как медленно, словно нехотя, сгибаются его пальцы — и совершенно ничего не чувствовал. Ни тепла пластика, ни прохлады воды, ни собственных рук. Как будто кино смотришь…

— Напробовались? — спросила она, — а теперь давайте-ка, я вас напою. Вам нужно компенсировать обезвоживание организма.

Кир послушно выхлебал всю бутылочку и почувствовал, что обезвоживание, похоже, и впрямь имело место. После процедуры (никак иначе это действо он назвать не мог) стало гораздо легче.

— Простите, — сказал он, и в этот раз голос его не подвел, — я не думал, что так ослаб.

— Хотите что-нибудь еще?

— Да. Но вы меня не поднимете, а сам я не дойду.

— Я принесу пакет.

Киру в свое время случалось поваляться по больницам и госпиталям, стесняться он давно разучился (если когда-то вообще умел), так что ко второй процедуре он отнесся философски и посмотрел вслед симпатичной девушке, выносившей за ним горшок, с искренней симпатией.

Жизнь налаживалась.

Оставались мелочи: выяснить: где он, как сюда попал, и не пора ли делать отсюда ноги.

Только для начала на эти ноги нужно было хотя бы встать.

…Почти двое суток. Очень много материала по дизайну одного, конкретного крыла императорской резиденции, кусочка сада и меню почетных гостей (пленников). А больше, пожалуй, ничего.

После случайной встречи с Артуром Ольга час просидела на перилах террасы, разглядывая голубые шапки холмов, поросших соснами и почти всерьез размышляя о возможности спрыгнуть вниз и постараться где-нибудь в углу сада перелезть через забор.

Почти всерьез, потому что любому здравомыслящему ежику было понятно, что императорская резиденция охраняется гораздо серьезнее, чем летний лагерь провинциального детского дома, и удрать отсюда просто нереально. Даже если каким-то божьим чудом получится просочиться наружу (что вряд ли, потому что силовой экран), наверняка каждый метр прилегающего леса напичкан следилками. Ее вычислят за минуту и вернут назад за три.

Почти всерьез, потому что ничего подобного Мещерская делать не собиралась. Не для того она ночами перелопачивала сеть, лезла из шкуры, чтобы попасть на это дурацкое телешоу и отдала небольшое состояние за новые «бусики».

Бесшумно отъехала белоснежная дверь-ширма. Оля повернулась, ожидая, что сейчас появиться кто-то из очень странной местной обслуги… Как к ним относится — девушка еще не решила. С одной стороны, несомненно, люди. И возможно, даже, скорее всего, ни в чем не виноватые. Но с другой: прикажут им уничтожить всех девушек, а потом самим в уголке сада самоуничтожиться — сделают и глазом не моргнут. Без страха, без сомнения, без мысли. Роботы. И разговоры-то все исключительно скриптованные. Ментальная маска.

Вот интересно, почему ее не надели на всех. Никаких бы вопросов не было. Или нельзя на всех. А почему?

Эти и другие вопросы толкались в голове, потрясая жетоном № 1 в очереди на обдумывание. Но сейчас им придется подождать.

Ольга спрыгнула с перил.

Потому что в проходе появилась не горничная, не медсестра и не охранник. В дверном проеме, облокотившись на него и поджав одну ногу, словно цапля, стояла Карина. Девушка с мелкими светлыми кудряшками, острым лицом и глубокими, прозрачными глазами цвета спелого крыжовника.

Ольга знала Карину Дубай, как и всех девушек, кроме Алены, только по досье, да по кадрам, которые шли в эфир. Девушка была одета в такую же свободную хламиду, как и Аленка, но никаких признаков беременности Оля не заметила, хотя поискала добросовестно и не скрываясь.

— Пока рано, — усмехнулась Карина.

Она говорила… нормально. И выглядела на удивление нормальной. Ни откровенной отмороженности прислуги, ни противоестественного равнодушия, которым поразила ее подруга. Карина была Кариной. Как на экране, только без грима.

— На меня ментальное внушение не действует, — с той же полуулыбкой просветила ее Карина. Словно прочла мысли.

— Семейные особенности, или… — включилась Оля.

— Или. Работа была такая.

— Банк? — попробовала угадать Оля.

— Что-то вроде.

— Как же тебя допустили к участию? — удивилась Мещерская, — должны же были предусмотреть, что банковским служащим, кассирам, курьерам в обязательном порядке…

— Ну, по официальной версии я учитель биологии. А что там после школы — кто знает…

Ольга напрягла аналитический аппарат и вполголоса, почти одними губами выдала:

— Кланы?

Карина еще раз дернула уголком идеальных губ, на этот раз не тронутых помадой.

— Надеюсь, печать не потребуешь?

— А у тебя есть? — изумилась, по-настоящему изумилась Ольга. Печать — это было круто. В мире кланов — почти министерский портфель. Ставили только тем, кто занимал ключевые посты, или… был лично дорог главе.

— Есть, — спокойно, без всякой рисовки произнесла Карина и, пройдя по террасе несколько шагов, легко впрыгнула на перила рядом с Олей. Повозилась, усаживаясь поудобнее, — Может быть и покажу. Когда буду точно знать, что никто даже случайно не увидит.

— Так это правда? Что печать нельзя выявить до тех пор, пока…

— Пока носитель не захочет предъявить. Добровольно и без принуждения. Правда.

Они немного помолчали, глядя на лениво плывущие над холмами облака уже вдвоем.

— Сюда их не пускают, — хмыкнула Карина.

— Сетку демаскируют?

— Да нет, смешнее. Представляешь, хвостатый воды не любит. Странно вообще-то, так на крокодила похож.

— Серьезно?

Карина поболтала ногами в белых балетках.

— Если ты кого-то из этих дур слышала, кто здесь слюни пускает — выбрось из головы. Они все под маской и ни черта не соображают, одни инстинкты — и те наведенные. Какая тут может быть красота? Ящер — он и есть ящер. Нет, если бы я была ящерицей, я бы, может, и оценила, а так — извините.

Ольга опустила глаза. Вопрос вертелся у нее на языке, задавать его было жутко бестактно, но… тактичные журналисты вымерли еще раньше первых динозавров.

— Прости, но как же ты тогда, без внушения…

— Глаза закрыла, — с циничной прямотой выпалила Карина, мгновенно сообразив, что Оля имела в виду.

— Прости, — еще раз повторила Оля.

— Да ладно. Мне даже не стыдно. Что я могла сделать? Он здоровый, килограммов сто пятьдесят, не меньше и при этом поджарый, как уличный кот. И силы не меньше. Он бы меня свернул в мясной рулетик и скушал перед сном. А если бы каким-то чудом сам не справился, так тут полно народу — помогли б.

— С чего ты решила, что я тебя осуждаю? — удивилась Оля.

— А что, нет? Странно. Правильная ты слишком, вот с чего. И родину мы любим, и этикет знаем, и кровь сдаем…

— Это что, правда, так выглядело?

— Да это и сейчас так выглядит, — рассмеялась Карина, — ты ж сидишь со мной, вопросы задаешь, улыбаешься — а сама пытаешься вычислить, под кого из боссов я легла, чтобы мне печать поставили. И во сколько кредитов мне обошлась вторая девственность, — Оля вскинула голову, но встретилась с ее прозрачным, крыжовниковым взглядом, и язык словно примерз. Ведь правда думала, из песни слова не выкинешь. А девчонка то ли телепат, то ли просто мозги хорошие.

— Ты прямо спроси, — посоветовала она, — я отвечу.

— Так и ответишь? — Мещерская не поверила. Даже смущение прошло. Тайна принадлежности клану оберегалась так же серьезно, как личности императора.

— Почему бы нет, — пожала плечами Карина, — кому ты здесь расскажешь? Этим запрограммированным? Так они тут живут, тут их и закапывают.

Ее цинизм почему-то даже не покоробил.

— Сейчас нет. А потом? — спросила Оля.

Карина выпрямилась и смерила ее с ног до головы удивленно и жалостливо.

— Мать моя… была не королевой. Вроде ж умная тетка, а такие скрипы корявые. Да откуда же ты взяла, что у нас будет это «потом»? — девушка успокоилась так же внезапно, как и вспылила. Тонкое, почти кукольное лицо снова застыло, а губы сложились в ничего не значащую улыбку, — Сама подумай, что нужно сделать с организмом, чтобы человеческая женщина снесла яйцо? Ты вот представляешь, чем нас накачивают и в каком количестве? Нет? А вот я примерно представляю: и что и сколько. Процесс необратим. И, можешь мне поверить, никакого «потом» у нас нет. Ни у кого. Даже у Монаховой…

Ольга вскинулась, загривком почуяв ВАЖНОЕ, но Карина вдруг легко соскочила с перил и в три бесшумных шага скрылась за дверью.

А на террасе появилась уже знакомая женщина — медик.

— Скучаешь? — спросила она, — в одиночестве, — Пойдем.

— На капельницу? — как не владела собой Мещерская, но, после разговора с Кариной, голос дрогнул.

— На капельницу, — подтвердила та.

Ольга шагнула вперед. Проходя мимо женщины, она кинула на нее быстрый взгляд и негромко спросила:

— Не страшно?

— Страшно, — не стала отпираться та, — А что я могу сделать? Только чтобы девчонки не испытывали боли.

— Понятно, — сквозь зубы протянула Мещерская, — последнюю просьбу можно? Наркотой меня не накачивайте. Лучше пусть болит.

— Глупая, — медик качнула головой, и Ольга заметила, что в ее волосах полно седины, — под болью тоже не особо посоображаешь. И не погеройствуешь. Хотя, как знаешь. Станет невмоготу — найдешь меня, я уколю.

— Надейся, стерва, — это Оля, конечно, не сказала, а только подумала. Но подумала громко. Или ее прямая спина оказалась слишком красноречивой.

Медичка опустила голову и остаток пути, до своего блока, молчала.

Светло-бежевые стены без окон, картин, фотографий, даже без гвоздей, на которые можно было повесить куртку — Алиса блуждала по ним взглядом, тщетно ища хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы отвлечься от тупой, ноющей боли во всем теле.

Началось это как обычная изжога. Потом добавилась мигрень. Алиса подумала что это — откат после стимулятора и сначала даже не испугалась, но спать ее почему-то совсем не тянуло. Напротив — напала бессонница. В темноте и тишине одинокой камеры, больше похожей на номер в неплохой гостинице, Алиса ворочалась до рассвета, чувствуя нарастающий жар в крови и догадываясь, что организм пошел вразнос.

Утром ее отвели на допрос. И уже третий час пытались добиться… Чего? Она так толком и не поняла, что хочет от нее симпатичный парень в цивильном костюме. Он не орал, не запугивал, не зажимал пальцы в дверях, не тряс разрешением на допрос под «порошком истины». Он спокойно и деловито расковыривал ее память, как классный медвежатник — сейф.

Вопросы следовали друг за другом. Одни были простыми:

— Сколько вам лет?

Другие заставляли желать невозможного: провалиться сквозь бетонный пол, прикрытый стильным ламинатом, или телепортироваться обратно в заповедник, к дорогим ящерам. С ними было как-то легче.

— Вы плохо меня слышите?

— Что? — вскинулась Алиса.

— Я спросил о том, как в вашем плече оказался чужой чип и почему не произошло отторжения?

…Произошло, — подумала Алиса, — иначе с чего бы мне так плохо. Просто все то, чем меня пичкали, да плюс стимулятор, да адреналин — все это отсрочило неизбежное. На сутки. Черт возьми, всего на сутки. Хотя бы неделя — отца увидеть!

— Я не знаю, — она глубоко вздохнула, стараясь контролировать лицо, и спокойно добавила, — я не получала медицинского образования. Но слышала, что, в некоторых случаях, отторжения не происходит.

— Хорошо, — кивнул следователь, — пока оставим этот вопрос. Потом мы к нему вернемся. Скажите, группа сложилась давно? Такое мероприятие, как угон «Гейши» нельзя было провести без подготовки. Когда и как вы познакомились?

— Очень давно. Целую жизнь назад, — Алиса посмотрела на молодого мужчину и мечтательно улыбнулась, — Позавчера.

— Я вам советую говорить правду, — тот вздохнул.

— Я так и делаю, — Алиса пожала плечами. Улыбка сбежала с лица — трудно радоваться жизни, когда тебя мутит, крутит и ломает, — Мы познакомились позавчера.

— И сразу решили угнать лучшую яхту Империи?

— Какой смысл угонять худшую?

— На что вы рассчитывали? — в лоб спросил следователь, которому, видимо, надоело ходить кругами.

— На чудо, — девушка пожала плечами.

— Ага. Так и запишем — на чудо. Сколько вам лет?

— Вы уже спрашивали. Почти девятнадцать…

…было, — мысленно добавила Алиса, — и больше уже не будет. Финиш.

Бежевая комната стремительно завертелась перед глазами, пол полетел навстречу и неожиданно больно ударил в лицо.

— Гражданка Империи… Девушка… Дежурный, врача сюда, быстро!

Через пятнадцать минут в медицинском блоке, чертыхаясь, появился сам Артур. Почти три минуты он, не моргая, смотрел на худое тело, прикрытое белой тканью до подбородка, на синие трубки капельницы и неровно попискивающий сигнал аппарата жизнеобеспечения.

— Что с ней? — спросил он задерганного медика.

— Кома, — коротко ответил тот.

Артур еще раз смерил глазами койку. Алиса выбрала радикальный способ выполнить его просьбу.

— Прогноз?

— Невеселый. Если это отторжение… сам понимаешь. Рак по сравнению с ним — детская задачка на сложение-вычитание. Ее организм отказывается работать. Печень, почки, следом будут легкие. Потом сердце.

— Что-то можно сделать?

— Ну, гемодиализ у нас есть. Принудительное вентилирование легких — тоже не проблема. Сердце — это вообще просто насос, с ним проще всего.

— Тогда в чем сложность?

— Смысл? — врач посмотрел прямо в глаза безопасника. Он был один из немногих, для кого мрачная известность министра была пустым звуком — он знал его лет сорок, со времен дворового детства, — ну, протянет она еще пару дней. Неделю. Если очень постараемся и вбухаем чертову прорву имперских кредитов.

— Деньги — не проблема, — бросил Артур, — я подпишу смету.

— Неделя, — повторил врач, — Это максимум. Поговорить с ней ты все равно не сможешь. В сознание она не придет, и для девушки это — благо.

— Черт возьми, — разозлился Артур, — хоть что-нибудь можно сделать, чтобы она не просто протянула еще неделю, чтобы она встала, жила, летала?! Эта девочка — золотой фонд Империи, она — пилот от Создателя! Она должна жить. Она нам нужна — сейчас как никогда.

Врач пожал плечами.

— Ингибиторы… в лошадиных дозах. Но она не выдержит. Организм слишком истощен.

— Глеб, подумай. Хорошо? Я загривком чую, что решение — есть.

Врач прикрыл глаза. Глубоко вдохнул. Выдохнул. Открыл, было, рот и снова закрыл.

— Ну? — мягко подтолкнул Артур, — я же тебя знаю, старый ты инквизитор. Решение есть. Я прав?

— Сам не верю, что я это говорю, — врач покрутил головой, убедился, что в коридоре больше никого нет и очень тихо заговорил, — Примерно за пару столетий до конца Географии появилась болезнь. Ее назвали новой чумой. От нее не было лекарства, люди умирали медленно — и ничего невозможно было сделать. Они умирали от самых обычных, не страшных инфекций. Болезнь лишала их иммунитета.

— Постой, — Артур схватил его за руку, — нет иммунитета — нет отторжения, я прав?

— Штамм вируса сохранился. И он даже недалеко. В Столице. В музее Катастроф.

— Глеб… Мне нужно полчаса. Продержишься? Она — продержится?

Врач взглянул на показатели монитора, прикусил нижнюю губу.

— Тебе лучше поторопиться, Артур. У девочки почти не осталось времени.

ГЛАВА 12

Я не уступлю ничего

— Боишься?

— Нет, — ответила Оля. Немного подумала, удивилась. И повторила, — Нет. Почему-то совсем не боюсь.

— Это Белая Стерва. Чем-то она накачивает, — Карина снова сидела на перилах, на этот раз, свесив ноги в сад, и болтала ими, словно не было в этом ничего странного.

— Я ее просила…

— А она тебя послушала, — в тон протянула Карина и смерила Олю своим фирменным взглядом. Про себя Оля называла его: «Бедняжки, как с вами природа-то была жестока…»

— Мне показалось, мы с ней поняли друг друга.

— Когда кажется — креститься надо, — фыркнула Карина и, перекинув ногу, уселась на перилах верхом, — Эта коза березовая всем сочувствует, всем укольчики успокоительные, обезболивающие… Будь уверена, если ей прикажут, она тебе вкатит что-нибудь вроде строфантина в вену, весь кубик и разом, с такой же улыбочкой.

Она опять умудрилась удрать из своих апартаментов так, что сигналки промолчали. Как девушка это делала, Оля не знала и даже не догадывалась, и о том, как далеко простирается ее «свобода», не спрашивала. Надо думать, за ворота Карина выйти не могла, а хотя бы и вышла — смотри предыдущий пункт.

— Тебе не вредно? — Карина удивленно сморгнула, — Я имею в виду, вдруг упадешь?

— Четыре метра, — девушка опасно свесилась с перил, держась одной рукой за столбик, — насмерть не убьюсь.

— Поломаешься.

— Соберут, — равнодушно пожала плечами она.

Они подружились с какой-то пугающей скоростью. Оля, не смотря на общительность, с людьми сходилась трудно и, дожив до своего возраста, близких друзей так и не нашла. Даже Аленку считала хорошей, важной, дорогой — но приятельницей. Которую охотно бросилась выручать… но доверить ей спину никогда бы не смогла.

Разве что Олег… Но Швец сделал все, что мог. Большего она не просила, понимая, что, в случае провала, потянет за собой. Допрос под «порошком истины» ей не грозил, но безопасники и так много чего умели, а следов они с Олегом оставили достаточно, чтобы связать их в «преступное сообщество, именуемое шайкой». Чего стоил один флаттер. Не успела она его утопить, а с крыши скинуть побоялась. Хороший программер сумел бы «допросить» даже обломки. Интересно, его нашли? Если искали — ответ однозначный, но…

Вот тут она почти смутилась, и глянула на Карину исподлобья, словно та умела читать мысли.

…Был еще один человек, которого она хотела бы назвать другом. Хотела бы. Но даже в мыслях не решалась. Уж больно репутация у него была неподходящая. Всесильный министр безопасности Артур Маркович. Если он руководил поисками, то Оля могла тихонько надеяться, что не найдут. Ни флаттер, ни Олега.

Потому что искать не будут.

Оля чуть прикрыла глаза, вспоминая… Дорогой, на заказ сшитый костюм. Большое, грузное тело. Жесткий, отстраненный взгляд человека, привыкшего ко всеобщей ненависти, как бегемот к мутной болотной воде. Такие же равнодушные, техничные, «по легенде» — поцелуи… которые отчего-то волновали сильнее, чем все, что случилось в ее короткой жизни до него. До… Артура.

Она мысленно назвала его вот так, по имени, пугаясь собственной смелости, как не пугалась медблока, хвостатого и своего невеселого будущего. Не было никаких разговоров, да и быть не могло. Но Оля почему-то была совершенно уверена, что имеет право на эту вольность. Что он сам дал ей это право — своей шальной улыбкой, своим первым и последним настоящим поцелуем, от которого и сейчас кружилась голова.

— Эй, подруга, ты еще здесь? — позвала Карина. Глаза цвета спелого крыжовника были как-то уж слишком внимательны, — Кто он?

— Он?

— Тот, про кого ты сейчас так громко думала, что у меня уши запылали.

— Да ладно? — не поверила Мещерская.

— Смотри, — Карина приподняла волосы и Оля и изумлением увидела, что уши у подруги и впрямь красные.

— Так кто он? — поощрительно улыбнулась Карина.

— Я не могу назвать имя, — Оля виновато пожала плечами, — сама понимаешь, нас тут слушают.

— Да без разницы, как его зовут. Кто он для тебя?

Оля на секунду задумалась… И уверенно ответила.

— Все.

— Ох ты! И, думаешь, он тебя выручит?

— Он постарается.

— Обещал? — Карина шевельнула бровью, давая понять, во что ценит такие обещания. Оля не стала спорить.

— Не обещал. Но он сделает все, что сможет, и даже немного больше. А может он не так уж мало.

— Да? — девушка покачала головой, — Ну, если так, подруга — буду держаться к тебе поближе.

— Держись, — царственно разрешила Оля.

Время уходило.

…Интересно, где ты сейчас. Чем занят? Вряд ли что-то богоугодным, профессия у тебя такая, что от Создателя ты, в своей кипенно-белой сорочке, дальше, чем кочегар адской топки. Но, чтобы там ни было, я желаю тебе победить. Ты заслуживаешь победы. Ты был рожден для этой победы, мой немолодой и усталый воин. Просто война эта оказалась слишком долгой и страшной. Я еще не родилась, а ты уже сражался. Не удивительно, что ты так измотан. Я хочу, чтобы ты победил. Хочу этого больше, чем выжить.

Оля зажмурилась, посылая в пространство невидимую волну тепла и нежности, изо всех сил желая, чтобы она нашла министра безопасности, коснулась его. Обняла. Согрела.

Артур нормально не спал уже пятые сутки, а на ногах был уже тридцать часов, и сейчас ему казалось, что гроб — не такое уж плохое место. По крайней мере, там лежат. И, бонусом, тех, кого туда уложили, никто не дергает. А еще люди говорят всякие слова, которых ты никогда не услышишь при жизни, и пошлый деревянный ящик накрывают красивым голубым флагом с серебряным альбатросом. Лепота!

— Сколько осталось? — спросил он парня в комбинезоне защитной расцветки с серебристыми капитанскими нашивками.

— Два квадрата. Через сорок минут закончим, — отозвался тот, — И по закону подлости, искомая вещь окажется в последнем.

— Да хорошо бы, кабы так, — Артур потер виски, помотал головой и поискал глазами кофе. Чашка оказалась здесь, на маленьком выносном столике, рядом с картой, но от усталости он ее заметил не сразу.

Естественно — пустая. Выпил и не заметил. Какая по счету? Восьмая? Десятая?

По-хорошему, пора было переходить на чудные зеленые капсулы, за которые светило двадцать лет каторги, и за которые, в иные времена, Артур охотно отдал бы и больше — они спасали больше, чем жизнь. Они спасали ДЕЛО. Но сейчас капсулки отпадали. Он просто не мог себе позволить двое суток отката, а потом еще сутки с массажистом, ванной, укрепляющей терапией и «никаких нагрузок».

Министр помотал головой, ставшей тяжелой, как старинное пушечное ядро. И внезапно почувствовал, что его лысеющего затылка словно коснулась мягкая ладонь. Она несла одновременно и тепло и прохладу. Как это могло быть, Артур не понял, но потянулся к этому чудному ощущению, как слепой котенок к маме-кошке, только не мурча. Ладонь огладила, согрела — и растворилась в летней тишине, словно приснилась. Но оставила после себя удивительную бодрость и ясность мысли, словно Артур пять секунд назад не клевал тут носом, как несвежий зомби.

Неужели сама мысль о стимуляторах так бодрит?

— Борис, — позвал министр, — давай сюда.

Капитан шагнул к столу. Он уже давно посматривал на Батю с тревогой, и, заметив его оживление и заблестевшие глаза, поморщился.

— Артур Геннадиевич, — решился он, — завязывали бы вы со штыром. Паша Повальский с него дуба врезал.

— Да я чего, я ничего, — Артур повернулся и одарил обнаглевшего подчиненного бесовским прищуром, — другие во чего — и ничего, а я чего? Да не принимал я стимуляторов, Борис. Оно само. Честное скаутское. Наверное, пятое дыхание открылось.

— А вы их считаете? — подхалимским тоном протянул Борис. Он заметно успокоился и присел к столу, злостно нарушая субординацию. В ведомстве Марковича ее не нарушал только совсем уже ленивый и бесталанный. А, поскольку, таких тут традиционно не держали, то и настучать на министра с капитаном альбатросов было некому — все грешны, все повязаны.

— Смотри, — Артур вздохнул, — в то, что Кир дошел досюда я не верю. «Гейша» пикировала сюда — аккуратно обрезанный ноготь коснулся столешницы с двухмерной голопроекцией, — километров двадцать пять, а то и все тридцать.

— И что? — удивился капитан, — с облегченной выкладкой — три часа ходу.

— Это если ты здоров, силен и сыт. А я не верю, что такой трюк обошелся без травмы. Да и Алиса уж очень старательно молчала. Будь их третий в порядке, она бы уже на вторые сутки спокойно раскололась, зная, что с такой форой мы его не найдем. Значит, еще до прыжка с ним было что-то не то. Прикрывала она парней, как птица — гнездо.

— Как она? — спросил Борис.

— Жива. Пока. И это больше, чем рассчитывал наш док. Так что шанс есть.

— Вы говорили, что Кир…

— Я говорил, что если он куда и добрался, так только до магистрали на юге или до водохранилища на востоке.

— Так может, он хабар с собой взял?

— Это только если очень сильно головой ударился, — жестко усмехнулся Артур, — нет, Боря. Она здесь. Конкретно — вот на этой площади, максимум десятка вдоль и семь — поперек. Сканеры не сработали, это можно записать в дано. Значит, искать будем по-другому.

— Собаки?

— И собаки, — кивнул Артур, — но в собак я тоже не верю. Альбатросы не следят, не шумят и не пахнут, — напомнил он не лишенную рисовки поговорку современных ниндзя, — Кир опасался, что его добыча попадет в другие руки, и правильно делал. Я бы на его месте тоже поостерегся.

— И?

— Как бы ты спрятал мешок на вражеской территории, зная, что его будут искать ОЧЕНЬ тщательно, с прочесыванием. Поправка: ты, скорее всего, серьезно ранен.

— Тут и думать нечего, — фыркнул Борис, — повесил бы лосю на рога — пусть носит.

Артур резко выпрямился и вцепился в капитана ТЕМ САМЫМ взглядом, который воодушевлял альбатросов на подвиги и героизм во имя родины. Другими словами — парни были готовы куда угодно, хоть под пули, только бы подальше от министра.

— Уже смотрю, — торопливо кивнул Борис, выкручивая верньеры черной, плоской папки с экраном, — лось, который был тут в нужное время, в семидесяти километрах…ох, ни фига же себе он учесал! Силен, бродяга. А вообще их тут три.

«Лосями» называли роботов-уборщиков леса, которые следили за порядком, на месте утилизировали мусор и пресекали небольшие очаги возгорания, а о больших сообщали на базы. А заодно брали пробы воды, воздуха и грунта.

Их выдвижные антенны и впрямь походили на рога. А сами «лоси» были совершенно автономны, подзарядки не требовали весь период эксплуатации, что-то около пятидесяти лет, и бродили по своим собственным орбитам, часто довольно протяженным.

— Запрашивай коридор на водохранилище, — распорядился министр, вставая из-за неудобного столика в передвижном компункте и выпрямляясь во весь свой немаленький рост, — летим с лосем бодаться. Насколько я знаю Кира, легко нам не будет.

Спустя двадцать минут Артур стоял над отключенным и распотрошенным лесным трудягой и тихо, сквозь зубы, ругался.

Они опоздали. Лось, действительно, носил в своем обширном брюхе сумку Кира с бесценной пирамидкой, носил, видимо, больше суток. Об этом говорили микроследы, оставшиеся в контейнере. Но час назад… всего час — лося «ограбили», и тот, кто это сделал, владел личными кодами Кирилла.

— Так, может, это он и был? — осторожно предположил капитан альбатросов, стараясь держаться от министра на предельно возможном удалении. Тот был по-настоящему встревожен а, значит, очень опасен.

— Если бы это был Кир, он бы связался со мной, — отрезал тот, — у него есть прямой номер.

Словно отвечая на реплику министра, комм глухо, требовательно бибикнул.

Наладонник оказался в руке быстрее, чем пистолет на стрельбах. Увидев номер, Артур сквозь зубы выругался, тихо и без фантазии.

— Что еще? — буркнул он, а, услышав ответ, сжал комм так, что чуть не раздавил, — Вот прямо сейчас? Загорелось ему? Отвлечь не получится? Нет, я понял. Сейчас буду. Все, не рискуй больше.

Министр сбросил вызов, глянул на металлопластиковую коробку как на личного врага, повторил то самое слово из пяти букв, медленно, тщательно проговаривая каждую, в том числе и мягкий знак. А потом очень спокойно распорядился:

— Борис, принимай командование операцией. Землю ройте, нюхайте, жрите, делайте что хотите, но выясните, кто здесь был, распотрошил лося, и куда он потом делся. Мне докладывать каждые пятнадцать минут, сообщением. Коридор на объект № 1 и радио на посадку. Выполняй!

Голос его не дрожал и никаких признаков волнения ни в лице, ни в плавных, вальяжных движениях альбатрос не заметил.

Ольга тщательно сматывала свои «бусики», укладывая в замысловатый футляр для украшений… который на самом деле был совсем даже не футляром, и вовсе не для украшений. Но об этом, хвала Создателю, здесь никто не догадывался. Последняя разработка лаборатории, в которой трудился Олег, оказалась как нельзя кстати.

На этот «футляр» и его содержимое ушла половина стоимости за проданную комнату. Она заплатила бы и больше — это был реальный шанс разыграть здесь СВОЮ партию, но вторую половину суммы Олег внес сам. Немыслимо рискуя. Наличными никто уже давно не пользовался, а электронные деньги всегда оставляют четкий и ясный след. Олег словно повесил себе на воротник светящийся бейджик: «Я участвую в заговоре против Императора»… Это была даже не каторга: политическое преступление в империи каралось казнью в день суда без права обжалования. За себя она почти не переживала. В свете того, что открылось ей так внезапно и страшно, собственная жизнь казалась мелкой и неважной деталью.

Пол вздрогнул от едва заметной, на грани восприятия, вибрации — подали площадку для коптера. Она вскочила, ленты чуть не рассыпались, и метнулась на террасу, а оттуда — в сад. Чего ее туда понесло, Ольга не сказала бы и под расстрелом, но порыв был таким мощным, что даже мысли не послушаться не возникло.

Вход на террасу сторожили два охранника, здоровенные парни: два метра без кепки и больше центнера стальных мышц и ускоренных специальными препаратами рефлексов. Парни были вооружены всем, чем можно и нельзя и имели приказ стрелять во все, что шевелиться неправильно, не задумываясь о последствиях. Думали за них другие люди, и охранников «под маской» это вполне устраивало. Или нет?

Оля часто задумывалась, насколько добровольно местная обслуга шла «под маску», но ответа не было. «Обработанные» люди были плохими собеседниками. Во внеслужебное время они охотно отвечали на все вопросы, но из ответов складывалась довольно странная картина мира — не искаженная, а упрощенная до уровня детского рисунка на асфальте. «Кастрация мозгов» — сказала Карина, и Ольга с ней от души согласилась.

Хотя, бойцами «кастраты» были опасными — Оля видела их тренировки и молилась, чтобы ей не пришлось столкнуться с ними всерьез — просто ничего не успеет, без вариантов.

Ее бойцы пропустили. Приказа задерживать не было, а без приказа они только дышали.

Здесь было прохладно — бог знает, отчего, удушливая жара не имела власти над резиденцией. Близость водохранилища, холмов или какая-нибудь новая разработка ученых — но тут было мягкое лето и вечные + 26.

Артура она сначала не узнала — только сердце требовательно и почти больно толкнулось в ребра и окатило слабостью. Она никогда не видела его таким. Пологой лестницей с верхней террасы спускался не грузный лощеный чиновник в модном костюме, дико дорогом галстуке и остроносых модельных туфлях. Не-ет. Широко шагая, к Ольге приближался огромный мужик в мятом армейском камуфляже с генеральскими «звездочками», страшных даже на вид, плотно зашнурованных берцах и с расстегнутой кобурой на поясе. Лысину прикрывала армейская кепка, а пистолета в кобуре не было… Хотя он вполне имел право, как главный безопасник…

Додумать эту мысль Мещерская не успела. Артур приблизился — он двигался быстрее, чем ее растерянные мысли. Министр поравнялся с крыльцом и рывком притянул девушку к себе.

— Привет, красотка. А я тебя знаю.

— Господин министр безопасности, вам не разрешено приближаться к объектам программы «Zего».

— Вот я еще кукол говорящих не слушал, — презрительно бросил Артур, даже не глянув на парня.

Неизвестно, обиделись они, или впрямь были «куклами», запрограммированными действовать по инструкции, но один из них шагнул к Артуру и крепко взял его за локоть, а другой немедленно обнажил ствол, выцелив лоб министра. Именно лоб, не корпус. Точно по инструкции (а вдруг бронежилет?)

Ольга не успела не то, что испугаться, а даже толком удивиться. Артур шевельнулся… Просто шевельнулся — мягкое, неуловимо быстрое, размытое движение не несущее в себе никакой угрозы… Во всяком случае, Оля ее не уловила. Но тот, кто так неосмотрительно прикоснулся к министру безопасности, кульком осел на траву, закатив глаза, а второй, с пистолетом, не успел выстрелить. Просто не успел — не смотря на свои усиленные рефлексы. Его палец на спусковом крючке еще только начал движение, а рука уже обмякла, шпалер скользнул на траву — и охранник лег рядом. Небрежный пинок — и оружие булькнуло в пруд.

— Бездари, — скривился Артур.

В легкой оторопи Ольга смотрела на интеллигентнейшего, не смотря на всю свою мрачную репутацию, человека, а в голове с лихорадочной скоростью мелькали варианты объяснений.

— Что случилось? — одними губами спросила она.

Артуру понадобился один шаг, чтобы оказаться у стены и прижать в ней девушку своим массивным телом. Оля сдавленно пискнула.

— Ударил? — встревожился Артур.

— Нет, просто удивил.

— А… Это ничего. Оля, прямо сейчас, как сможешь, беги отсюда. Одна беги, поняла. Все отменяется. Как бежать — помнишь?

— А девочки?

— К… матери твоих девочек, поняла! Ты — важнее.

— Что случилось? — требовательнее повторила Мещерская. Она вскинула голову и встретилась с глазами министра. Темный огонь, — подумала девушка, — холодный, беспощадный… обреченный.

— Сегодня, — сквозь зубы сказал, почти сплюнул он, — император вызовет тебя сегодня. Пирамидку…. я упустил. Думаю — кланы.

Оля зажмурилась, ощущая жесткую ткань камуфляжа, жар его тела и холод падения в бездну.

— Это… можно пережить, — шепнула она.

— Нет!!! — рыкнул он, Оля аж зажмурилась, — я не отдам тебя ему, ты поняла? Не отдам. Хвост, суке, откручу, и плевать на всю международную политику. Пусть только попробует до тебя хотя бы ногтем дотронуться.

— Я ему не позволю, — быстро сказала Оля, изо всех сил пытаясь сдержать рвущуюся наружу радость.

— Монахова тоже думала, что не позволит. Такая влюбленная была! — Артур чуть отстранился, — Оля, нужно выбирать — ты или эти курицы. При всем моем широко известном гуманизме (Оля прыснула) — ты важнее.

— Не нужно выбирать, — она все-таки не сдержалась и подарила министру быструю, как вдох, улыбку, — Я не уступлю ничего. Ни их. Ни тебя. Ни себя.

— Оля!

— Ваше Императорское Величество, — поправила она, не повышая голоса, но так властно, что Артур чуть не вытянулся по стойке смирно. До него вдруг, с опозданием, дошло, что в ее жилах и впрямь течет кровь человека, который тоже был милым, спокойным, понимающим… Но когда гнулся и был почти готов сломаться стальной Маркович, этот добрейший дед без колебания отдавал такие приказы, от которых до сих пор вздрагивают историки. А кровь-то гуще воды…

— Поцелуй! — приказала она. Да, приказала, — Ты так долго прижимаешь меня к стене, что это становится подозрительным.

…Все летело в ад! Или, наоборот, возвращалось из ада? Артур поймал ее губы и почувствовал, что они раскрылись — сразу. Словно она не желала терять ни секунды. Словно не был этот поцелуй «сценкой на камеру», словно она хотела его не меньше, чем он.

Пить ее дыхание оказалось безумно приятно.

Артур все же удержался на краю, отстранился.

— Ударь меня. Сильно.

— Мазохист, — хмыкнула Оля и изо всех свои невеликих девичьих сил влепила министру безопасности звонкую пощечину.

…То ли ударила, то ли погладила.

К ним шли люди. Много людей. Охранники. Обслуга.

Мещерская закрыла глаза и сползла по стеночке. Типа, в обморок грохнулась. Умно, блин.

А он сейчас тут всех уроет. Один раз он уже отдал слишком много. И больше ничего не отдаст.

— Я не уступлю ничего, — как мантру повторял Артур, выпрямившись, вздернув подбородок и холодно наблюдая, как его профессионально «берут в кольцо», — Я не уступлю ничего!

ГЛАВА 13

Если хочешь — прыгай. Я поймаю.

— Как это следует понимать? Я врос в эту землю, я правлю ей больше двадцати лет, но человеческая логика… — огромные глаза на совершенно лысом, лишенным растительности черепе разумной рептилии подернулись пленкой. Веко выступало снизу. Артур к этому привык и уже не обращал внимание ни на веко, ни на хвост. В конце концов, какая разница, как выглядит враг?

— Мой император, — ложь слетела с языка легко. Какая разница, что ты говоришь врагу? — Я давно поднимал вопрос на совете, что твоя охрана никуда не годится. Нужно менять. — Артур поднялся с колен. В унизительную позу его поставили парни из «негодных», и их понадобилось полтора десятка. Сейчас, когда они больше не могли обнажить оружие, присутствовал Император, Артур снова стряхнул их руки, словно их не было, и двумя точными движениями уложил на паркет и эту пару.

— Наглядно. Убедительно, — признал император, оглядывая «тушки» двух здоровенных, тренированных охранников с усиленными химией рефлексами. Он перевел взгляд на человека… обычного человека. Немолодого. Явно имевшего избыток веса. Несколько минут назад выдержавшего нехилый бой с превосходящими силами и получившего две серьезные травмы и пять или семь легких.

На самом деле вертеть шеей не было нужды, периферийное зрение императора было гораздо лучше фронтального. Но за два десятка лет он привык, что это движение действует на его подданных… и, по совместительству, мясной ресурс. И беззастенчиво этим пользовался, как и кучей остальных преимуществ.

Но Артур его озадачил. Этот человек с самого начала стоял за его плечом, был надежной опорой власти. Без колебания сдавал своих соотечественников, прекрасно зная, какая участь их ждет… В конце концов, это он привез договор, он отдал старого императора и всех его потомков, он проходил регулярный, примерно раз в месяц, контроль лояльности, спокойно шел под маску и никогда не вызывал даже тени подозрений.

Император не верил никому. Таков он был по природе — власть не при чем. Но если бы его спросили, кому в настоящей драке он доверил прикрывать свою спину, он назвал бы не собрата по расе, а именно этого человека.

Доверия между императором и подданными не было, и быть не могло — какое может быть доверие между хищником и добычей, не смешите мои когти. Но если и возможно что-то похожее… то у Артура Марковича это имелось.

— Поделишься секретом?

Министр скривился, словно съел кислое.

— Никакого секрета, мой император. Твоих парней хорошо колют и плохо тренируют. Плохо и мало. Альбатросы каждый день начинают с полосы препятствий.

— Неужели и ты? — представив себе этот кусок сала на бревне с качающимися мешками, или ползущим по-пластунски под сеткой, или взлетающим на стену… которая бы, наверняка, рухнула, император погладил горло — в нем зарождалась характерная вибрация. У людей это называлось смехом.

— А как же. Обязательно, — совершенно серьезно ответил Артур.

— Хм… Покажешь?

— Да, мой император. В любое утро по твоему усмотрению.

Ящер зажмурился. Он был удивлен.

— Хочешь, чтобы я вернул тебе полномочия заниматься охраной резиденции? — Эти полномочия были сняты с Артура полтора года назад. Официально из-за сильной занятости министра. На самом деле, император сделал это, следуя древнему правилу: разделяй и властвуй. Нельзя искушать одного, даже самого лучшего человека, слишком большой властью. Сейчас Артура было просто некем заменить.

— Я согласен, — просто пожал плечами ящер. Это движение он тоже подцепил у подданных. Ассимиляция шла в две стороны — он ругался на себя, злился, презирал привычки «добычи», но избавиться от них не мог, они липли, как стригущий лишай к бродячим кошкам, и выводились так же трудно… и так же временно.

Артур удивленно поднял голову.

— Согласен. Этих бездарей я отправлю на пару месяцев на твою базу. Их место займут альбатросы. Но все они пойдут под маску, и это не обсуждается.

Артур прикрыл глаза, готовясь спорить. Болело в шести местах, сильно болело в двух. А говорят, одновременно несколько источников боли чувствовать нельзя… как же много и обстоятельно люди врут. И особенно — сами себе.

— Не сейчас, — император снова дернул веком, — ты ведь пришел сюда со срочным делом.

Да, делом. И это дело нужно сделать. Обязательно. Вне зависимости от последствий.

— Проект «Zего», — веско произнес Артур, — его нужно заканчивать. Или менять условия.

— А в чем дело? — удивился ящер.

— Утечка.

— Купируешь. Не впервой, — император на сей раз удержался от того, чтобы пожать плечами. Все же в своей заботе о нем этот странный человек перегибает. Неужели и впрямь привязался к нему? Говорят, иногда жертва влюбляется в палача, но чтобы кусок еды влюбился в рот?

…А рот в еду?

— Купирую, — согласился Артур, — но сначала хочу разобраться, как она произошла. Мещерскую я забираю на базу.

— Вечером, — поправил император.

— Сейчас.

— В чем дело?

— А дело в том, — Артур усмехнулся с неприкрытым злорадством, — что она пришла в шоу не за тем, чтобы выйти замуж за звезду. Она проводила журналистское расследование. Полгода назад она пыталась вылезти с ним официально, мои люди это пресекли, так она все равно влезла без мыла. И я хочу знать, кто ей помогал, и с чего они вообще вцепились в шоу.

Император поморгал. С человеческой точки зрения это смотрелось, как растерянность. Но Артур хорошо знал природу этого существа и не ловился на дешевые трюки. На самом деле огромным блестящим глазам просто нужна была влага. Много влаги.

— Выяснишь. Завтра. Инициация тебе не помешает, наоборот, поможет. Я вскрою ее аккуратнее, чем твои спецы.

— Мой император… Я хочу получить ее мозг неповрежденным. Черт возьми, это серьезно!

Жаль, что он так и не научился улыбаться. Мимика существа с вытянутой вперед пастью просто неприспособленна для улыбок. А иногда хотелось. У людей это, кажется, называется заботой?

У его расы забота определялась программой, и она отключалась, как только детеныш становился способен сам о себе позаботиться. И первое, что он делал — это удирал во все лопатки из родительского гнезда. Потому что иначе любящая мама его бы немедленно съела. Просто чтобы подросший птенец не съел ее. Битва за ресурсы.

Император считал это правильным. Естественный отбор стоял на страже интересов его вида, жестко заботился о том, чтобы землю унаследовали только самые лучшие.

…Но все же в этой чисто человеческой заботе что-то было.

— Я хочу попробовать еще раз. Возможно, именно с этой самкой все получится, — его голос потеплел, — друг мой, не отнимай у меня этой возможности.

— Возьмешь другую. Эта слишком опасна.

Император больше не стал спорить. Артур, в своей трогательной заботе о нем, сильно перегибал палку. И совсем не заботился о себе. А ведь у него точно треснута пара ребер и есть внутренние повреждения. Может быть, имеет смысл сделать это? Позаботиться… Ну и что, что его раса этого просто не понимает? Что это презираемые привычки разумной еды… В конце концов, он император. И может себе позволить поступать так, как хочет. Позаботиться не просто о нужном ресурсе, а о… соратнике? Друге? Да, именно так. Друге.

Он прикрыл глаза и ударил ментальной силой.

Министр рухнул на пол большой кучей, словно в нем не осталось ни одной кости и ни одной мышцы.

— Медиков ко мне, — бросил император в пространство, зная, что его слышат, — этого человека немедленно в регенератор часа на три. Самку — ко мне.

Ни нюхать, ни, тем более, есть землю, Борис не собирался, в магию, шаманство и прочие штуки он не верил, а другой причины вести себя странно не знал. Тем более, сейчас, когда он остался за шефа, в передвижной компункт набился десяток не самых последних альбатросов, и ему предстояло в очередной раз подтвердить свою репутацию — человека, который может найти все, в том числе след птицы в небе, рыбы в море и змеи на камне.

— Смотрите и удивляйтесь, — бросил он, разворачивая проекцию экрана прямо на стол, который для такого случая пришлось раздвинуть на максимум.

— Что это?

— Данные со спутника.

— Господи. Бронзовый век. Я не думал, что их еще можно как-то получить…

— Не больше, чем твое «Господи», — возразил Борис, — Ну а что делать, чипа-то у нашей пропажи нет. А получить их — да, было трудно. Пришлось запустить шатл с Гели, вылавливать спутник и потрошить вручную, ведь антенны не работают чуть ли не с Конца Географии.

— А проволока пишет?

— Что ей сделается? Она вечная. Умели предки закладывать прочность…

Полтора десятка голов склонились над фотографиями. Детализация поражала. Старинные спутники имели такую оптику, что с орбиты вполне можно было прочитать название газеты, которую разворачивал старичок на лавочке в парке.

Увы, сначала канули в небытие бумажные газеты, потом выработали ресурс антенны, а потом и спутники слежения оказались без надобности: их функцию взяли на себя чипы и глобальная сеть, опутавшая землю… по крайней мере, какую-то ее часть.

Спутники не трогали: спускать их с орбиты и утилизировать было дороже, чем оставить болтаться там. В конце концов, они никому не мешали. А о том, что аппаратура слежения все еще работает, запас проволоки не исчерпан и храниться она может вечно, люди как-то подзабыли. Правда, не все. Борис помнил.

И вот, один из этих динозавров прошлой эпохи пригодился.

— Смотрите…

— Куда? А, вижу. Наш парень! Черт, ну и видок у него. Как будто на стейк-рибай отбивали.

— Что он делал-то?

— Государственная тайна. Под «теплую грамоту» хочешь?

— Я имел в виду — с собой.

— А. Так с «Гейши» прыгнул.

— Всего-то?

— С пикирующей.

— ?!

— Без парашюта.

— !?!!

— Понятия не имею. Наверное, божьим чудом. Или его же попущением. Не знаю, как после таких трюков в живых остаются, но это же Кир, он у нас везунчик. Знаете, за что ему «курицу» дали? Вот и я не знаю. И знать не хочу — крепче спать буду.

— Цыц, птицы! Кар!

На трассе, пока еще не слишком оживленной, по причине не столько жаркого времени, сколько отдаленности от столицы, появился светло-бежевый кар «Жук». Он на всех парах несся на мирно дремавшего Кира, но альбатросы даже не вздрогнули. И правильно сделали. Автоматика не подвела и «Жук» затормозил в паре сантиметров от боевого товарища, который, реально, спал, подложив кулак под ухо, и даже причмокивал во сне губами.

Из чрева машины появились сначала мужчина, потом — женщина.

— Понятно теперь, куда он делся? — спросил Борис, наблюдая, как Кира грузят на заднее сиденье кара.

— И что дальше? — последовал практичный вопрос, — если бы можно было снять сигнал с кара, дело, считай, сделано. Но на спутнике такой аппаратуры нет, его запустили раньше, чем она появилась. А бежевых каров миллион. На въезде в Столицу мы его упустим.

— Не упустим, — с едва уловимым превосходством бросил Борис, — смотрите, цыплята, и учитесь, пока меня шейхи не пристрелили. Таких фокусов вам даже в цирке не покажут, факт!

Экран оперативно свернулся, и переключился на данные радаров на трассе.

— Чем нам поможет его скорость? Он же не превышал.

— Салага, — припечатал Борис, — что это за штука, по-твоему?

— Ну, радар?

— «Ну, радар» — передразнил Борис, — а еще?

— О, черт. Он же еще и автодиагност!

— Вот именно. В них, в свое время, когда только появились бездонные фернские кристаллы, кучу функций напихали. В том числе слежение за состоянием транспорта в потоке. В нем есть слепок этого жука на момент, когда они взяли Кира… То есть чуть больше суток назад. Мотор, аккумулятор, рулевой комплект, ГИВС, тормоза… Все!

— Что-то они уже наверняка чинили. Если он не совсем нулевый.

— А если нулевый — это зацепка. Нулевых жуков не может быть слишком много, а светло-бежевых еще меньше.

— Значит так, банда, — скомандовал Борис, — разбежались по тюнинговым ателье, наизнанку их выверните: карайте, милуйте, угрожайте оружием, обещайте простить налоги за двенадцать лет, стреляйте по колесам — но чтобы прописка этого жука через час лежала у меня на комме!

— Обижаешь, командир, — хмыкнул один из альбатросов, — да она у тебя через сорок минут будет. Много этих мастерских!

— Через тридцать пять, — наиграл второй.

Борис демонстративно взглянул на экран.

— Время пошло, птицы! Кто первый найдет жука — на три дня летит к океану.

— А можно?..

— Можно, — великодушно разрешил Борис, — хоть с женой, хоть с любовницей. Можно даже с тещей.

— А ты знаешь толк в извращениях, — одного из «птиц» ощутимо передернуло. Но Бориса уже не интересовал треп подчиненных, он с головой ушел в карту, пытаясь увидеть, что он еще не просчитал, не учел, не заметил. Как будто учел все… Но ведь так не бывает!

— «Враг вступает в город пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя», — пропела Ольга, обшаривая свою комнату взглядом коршуна, выцеливающего цыплят.

Хоть смейся, хоть плачь — а гвоздя действительно не было. Ничего острого, ничего колющего, ничего, способного причинить хоть какой-то дискомфорт. Все обтесано, обточено, отполировано. Безопасность на высочайшем, черти бы его взяли, уровне.

Оля прикинула вариант: спуститься в сад, но, во-первых, с момента «происшествия» с нее не спускали глаз, ни механических, ни живых. А во-вторых, сто процентов — в императорском парке «гвоздей» тоже не было. Все камешки круглые, все железки такие, что при всем желании не поцарапаешься.

— Вот так захочешь самоубиться — и нечем! Никакого сервиса, — Оля фыркнула, переворачивая ортопедический матрац, без особой, впрочем, надежды, — Респект тому, кто обеспечивал безопасность резиденции. Хм… Кто-то… Артур, собственной персоной, и обеспечивал. Пока с него, волей хвостатого, эти полномочия не сняли. Год или около того — назад. Чуток бы раньше — было бы в самый раз. А так — что? Не успели толком распуститься и приличный бардак развести. Нет в жизни счастья!

Мещерская хихикнула. Видимо, стерва-медичка ей все же что-то колола, иначе, чем объяснить столь потрясающе хорошее настроение накануне… ну, если называть вещи своими именами — изнасилования. Но хвостатый почему-то совсем не шел на ум, так, мелькал на периферии мелким шрифтом… Ой, опасно это — недооценивать врага. В работе под прикрытием 90 % агентов на этом и горят. Проходит пара дней, неделя. Ничего не происходит, и человека наполняет ничем не обоснованная уверенность, что он круче всех, никто никогда его не вычислит. И он допускает ошибку.

Какова вероятность, что Артур, командующий КБИ, этого не знает? Ага, если только забыл после удара головой. А того, что, составляя химический коктейль для участниц «проекта», врач упустил психологическую составляющую? Меньше нуля. Так что давай, Мещерская, садись в позу «бабочка» и медитируй. Вспоминай, что ты знаешь о разных релаксантах. Начинай с самых дорогих и эффективных, вряд ли местная служба безопасности экономила на булавках. Вся информация есть в твоей бездонной, но не слишком упорядоченной башке. Ты же не так давно делала сюжет о наркотиках, которыми балуется золотая молодежь. Брала интервью у врачей и химиков. И кто-то из них, кажется, врач-психиатр… в сюжет это не пошло, а жаль, говорил, что можно значительно ослабить действие любого наркотика, даже «порошка истины», если есть сильная мотивация и некоторые специальные знания.

Мотивация сильная? Черт! Сильнее не бывает. Жить хочется, девчонок вытащить хочется еще больше. Аленке, конечно, мозги промыли, но она жива и почти вменяема, это уже плюс.

А еще хочется дожить до победы… или хотя бы до передышки в бою. Найти Артура. И узнать, наконец, как оно бывает, когда не по политическим мотивам, не ради высокой цели, а просто потому, что этого хотят оба.

Хорошая мотивация? О! Да с такой мотивацией можно императорскую резиденцию передвинуть на два метра вправо, а не то, что какой-то химии рога обломать.

Знания? Ну, где-то они есть. Нужно только вспомнить. Этот врач рассказывал очень подробно, и она даже записывала, не только на диктофон — эти записи потом сдавались, прослушивались и уничтожались в обязательном порядке, и поэтому самое интересное Оля, по старинке, писала ручкой в блокноте. Значит, были задействованы все три вида памяти: зрительная, слуховая и моторная. Файл под тройной страховкой просто не мог потеряться, он есть и нужно его достать.

А для начала — «квадратное» дыхание, чтобы успокоится и сосредоточится.

Через семь минут старательного «счета на четыре» Оля с невыразимым облегчением почувствовала, что странная, истеричная эйфория, уходит, уступая место ее обычной спокойной сосредоточенности.

Здравствуйте, ум и воля. Давно не виделись. Надеюсь, соскучились? Но целоваться не будем, есть задача поважнее. Как самой, без гипнотехника, без подстраховки, без нужных навыков, поставить себе ментальный блок.

Что там говорил этот врач? Ментальный блок — это просто приобретенная установка в сознании… Нет, последние слова пока лишние. Хватит первых: «ментальный блок — это просто». Просто.

Медитировать удобнее всего на пламя свечи, но если нет гербовой, сгодится любая. Оля поймала взглядом сплетение швов на многоуровневом потолке, игру света и тени в складках искусственно усложненного пространства. И неожиданно разглядела в них тройку бегущих белых коней. Остальное было даже не просто, а очень просто. «Уходить» в экран ноутбука она научилась еще в детском доме, а годы, прожитые в коммуналке, отточили навык до совершенства.

Оля скользнула по золотистой нити, протянутой в ее сознании, привычно, как лифт по тросам, попутно соображая, где нужно «завязать узел», чтобы защитить свою свободу выбора. На Аленке? На Олеге? На министре безопасности?

О том, чтобы воспользоваться добрым советом и бежать прямо сейчас, Мещерская благополучно забыла. Вернее, отбросила эту ветку как неприемлемую по куче причин.

Над резиденцией медленно гасло солнце. Пушистые белые облака гуляли сами по себе, по окраине, словно не решаясь переступить невидимую черту. Хотя почему «словно». Они и не решались, потому что знали, что их тут расстреливают из специальных пушек химическими реагентами. Значило ли это, то они разумны?

А почему бы нет? Облака, вообще, странные создания. Начать с того, что они вообще летают. Как может парить в небесах без мотора и крыльев небесное тело массой в миллион тонн? И не надо тут про восходящие потоки. Любому здравомыслящему ежу ясно, что с облаками что-то не чисто!

Карина Дубай усмехнулась своим мыслям и спрыгнула с подоконника. Проходя мимо двери, она легко подпрыгнула и запустила легким, ажурным болеро в глазок видеокамеры. Этого можно было и не делать — зачем? На пульте и так ее перемещения по резиденции отслеживались, скажем так, в неполном объеме. Но иногда хотелось похулиганить. Имеет право!

Алена увела троих девушек в плескаться в бассейн. Мещерскую не позвала. Карину, кстати, тоже. Это ничуть не задевало — куклы они и есть куклы, обижаться на них все равно, что на стул, у которого в самый неподходящий момент подломилась ножка. Если ментальная маска когда-нибудь будет снята, девчонки вспомнят многое. Монахова — то, что безумно влюблена в своего спортсмена. Алена — что у нее есть отец и хорошая подруга, а Ольга вспомнит, что она не хихикающая по любому поводу идиотка, а серьезный журналист с аналитическим умом и не хилой такой целеустремленностью. Сейчас опустевшие коридоры были вполне в тему.

Она ни от кого не пряталась, чтобы не вызывать лишних подозрений, но квест на всякий случай сочинила: идет в медицинский блок, голова разболелась. И пойди докажи, что с головой у нее все в большом порядке. Получше, чем у многих в этом богом спасаемом местечке.

Комната для инициаций, а, говоря проще, спальня — не запиралась. То есть вообще не имела замков, согласно внутреннему протоколу, как и все апартаменты, где жил или появлялся император. Включая туалет. На всякий случай — вдруг заговорщики рискнут проникнуть на территорию, и захватить ценного заложника. А тут им сюрприз — все двери нараспашку! И ничто не задержит карающих ангелов из личной охраны, в чьей непоколебимой верности хвостатый не сомневался, потому что собственноручно (или все же собственнолапно?) сделал им лоботомию.

Дурное нововведение последнего года, которое тоже Карине было только на руку. Так вот и уверуешь и в Создателя, и в то, что он на твоей стороне.

Не оглядываясь, кудрявая блонди с глазами цвета спелого крыжовника вошла на территорию, где три типа следилок просматривали каждый сантиметр. Хозяйским взглядом окинула огромную, по меркам перенаселенной Столицы, комнату, панорамное окно из бронестекла (вот ведь бред-то!), стены, обитые псевдошелком цвета топленого молока и мягкую мебель фисташкового оттенка. Огромная кровать была застелена свежайшим бельем.

Карина улыбнулась и принялась медленно, откровенно рисуясь, избавляться от одежды.

Тело ее еще не успела испортить неестественная беременность, оно было красивым, стройным и упругим. А соблазнительно двигаться Карина всегда умела: за это ее, в свое время, и заметил Адам, один из полевых бригадиров клана Ресто. Заметил, вытащил из нищеты, не просто купил диплом, а позволил доучиться… и даже не тронул. Хотя Карина была совсем не против — только за. Но у Адама были на девушку другие планы.

Ей фатально не хватало музыки — и она запела сама. Тихонько, так, чтобы не услышали за пределами спальни.

Песня была очередной модной новинкой Столицы, из тех, о которых вчера еще никто не знал, а завтра — уже забудут. Но Карина пела с удовольствием, подражая голосу популярной певицы:

«…Слабость свою не выдай, не отходи от края.

Если так хочешь — прыгай! Прыгай — а я поймаю…»

Ее стриптиз наверняка видели и даже писали на несколько камер разом, а проволока может храниться вечно. И поэтому Карина старалась, чтобы танец был безупречен.

Ведь он вполне мог стать последним в ее жизни.

Даже не так: должен был произойти, минимум, государственный переворот, чтобы этот танец не стал последним. Но когда и где государства переворачивали из-за танцев?

ГЛАВА 14

Добрым словом и чековой книжкой

Артем открыл глаза. Над головой белел потолок — слишком чистый, чтобы быть потолком его будки в Заповеднике, слишком высокий для его небольшой квартирки в Столице, и слишком реальный, чтобы быть галлюцинацией.

Ощущение чистого, мягкого постельного белья было экзистенциальным. Артем не удержался и сжал его в кулаке. Простынь послушно смялась, а потом так же послушно распрямилась, без единой складочки.

…Больница. Чего и следовало ожидать, тело-то совсем чужое, словно сознание вернулось в него после долгой экспедиции… Руки — ноги вроде слушаются, но как чужие дети. Веры им никакой. Вот, значит, что за дрянь такая — откат. Темка еще раз, для контроля, сжал кулак, посмотрел, как «делают это» пальцы, которые он чувствовал с пятое на десятое и горячо поклялся: «Никогда больше!»

Однако… Для тюремной больницы тут было как-то слишком роскошно. Хотя, что законопослушный гражданин Славии мог знать о тюрьмах? Только то, что там плохо. Должно быть плохо, это же наказание, а не оплаченный отпуск на холодном курорте.

Из-за ширмы появилась женщина в белом халате и наклонилась над ним, проверяя пульс и реакцию зрачков. Темка напрягся, пытаясь разглядеть эмблему на кармане. А когда тонкий контур перестал дрожать и расплываться, позволив себя опознать, чертыхнулся — лучше б и не пытался, честное слово! Только «курицы» ему сейчас не хватает для полного и всеобъемлющего счастья.

— Вы меня слышите? — негромко, с профессиональным участием спросила дама. Лет ей было… хорошо за шестьдесят. Значит не медсестра — врач. Интересно, что же такое он натворил по линии госбезопасности, что к его тушке приставили наблюдателя такой квалификации. Темка прекрасно знал, сколько стоят даже полчаса времени хорошего врача, тем более — врача в погонах. А то, что эта дама была хороша, сомневаться не приходилось — другие на безопасность не работали

— Артем, вы меня слышите?

— Да, — хрипло отозвался он, с ощутимым трудом проворачивая язык, который вел себя не лучше руки.

— Сколько пальцев?

— Три, — Артем подчинился неизбежному. Такие дамы не отстанут, пока не сделают все, что, по их мнению, должны, и легче сыграть по их правилам, чем пытаться проявить самостоятельность.

— Как себя чувствуете?

— Сносно, — буркнул он.

— Это хорошо. Две капсулы с интервалом в сутки, о чем думали, молодой человек?

— О том, что жизнь — боль, — вздохнул Артем.

— Что такое настоящая боль, вы еще не знаете, — безапелляционно объявила дама, — но ничего, это ненадолго. Сейчас подойдет Андрюша, он вам объяснит, покажет, продемонстрирует. Орать будете громче, чем роженицы.

Тему передернуло.

— Кто он такой? Дознаватель? Пыточных дел мастер?

— Хуже, — припечатала дама, — он физиотерапевт. Лучший на базе. Мышцы вам, молодой человек, разминать будем.

— Спаси Создатель! — выдохнул Темка и зажмурился.

— Вот это — правильная реакция, — одобрительно кивнула врач и, аккуратно обтерев руки спиртовой салфеткой, скрылась за ширмой.

Следующие четверть часа были худшими в его жизни. Темка понятия не имел, каково приходится роженицам, но если вот так — хвала всем богам Пантеона, что он мужчина. И путь покарает его небесная молния, если он когда-нибудь ляпнет женщине: «я хочу детей». То, что делали с ним длинные, невероятно сильные пальцы физиотерапевта, можно было сравнить с турецкой пыткой. Но в результате он смог не только встать на дрожавшие от напряжения и слабости ноги, но и почти самостоятельно добрести до душа. Целых восемь шагов! Артем был горд.

Правда, вымыться ему помогли.

Все это время он старательно гнал от себя мысли не только о будущем, но и о настоящем, успокаивая себя сказочкой, что если бы его хотели расстрелять, то не стали бы так возиться. Он же не знаменитый террорист или политический преступник, который должен обязательно своими ногами взойти на эшафот, под прицелом сотни телеканалов.

После пытки массажем и душа неожиданно стало намного легче. Артем смог сесть в подушках и самостоятельно выпить полкружки невыносимо сладкого чая из легчайшего пластикового поильника. Жизнь продолжалась.

— Могу я узнать, что с моими друзьями? — спросил он, поймав момент, когда Вера (та самая женщина-врач) снова появилась в поле зрения.

— Амнезию, значит, разыгрывать не будем, — удовлетворенно кивнула она, — хорошо.

— Кому — хорошо, — осторожно уточнил Темка.

— Всем, — отрезала Вера и сверху не прибавила ни пол слова. Темка сообразил, что за что-то она на него крепко зла. Но чем и, главное, как он умудрился ее обидеть не приходя в сознание?

— Кирилла пока не нашли, — сжалилась врач, — он жив, предположительно — серьезно ранен.

— А Алиса?

— Алиса… — Вера нахмурилась и Темка внутренне сжался, ожидая худшего, — Плохо с девочкой. Жива, но… обещанием Создателя.

— Отторжение?

— Отторжение, — кивнула она, — да, вдобавок, общее истощение организма, откат от стимулятора, шок. Вы с приятелем почти доделали за Дино их работу. То, что она до сих пор дышит — чудо. У этой девочки просто невероятная воля.

— Она — профессиональная спортсменка, — зачем-то пояснил Тема, хотя догадывался, что всю их подноготную здесь давным-давно выяснили.

Вера промолчала. Говорить об Алисе ей не хотелось.

— Ее можно увидеть? Она здесь? И, кстати, если я имею нужный допуск, можно узнать: «здесь» — это где?

Вера неожиданно улыбнулась, помолодев от этой улыбки лет на пятнадцать.

— Допуск! Скажете тоже, молодой человек, никаких анекдотов не надо. Вы, это просто для общего развития — государственный преступник. Дезертирство, нарушение Договора о невмешательстве в дела чужой расы, убийство несовершеннолетнего представителя чужой расы с последующим поеданием, похищение предмета, представляющего государственную и коммерческую тайну чужой расы, соучастие в угоне воздушного судна, незаконная медицинская практика, повлекшая за собой тяжкое расстройство здоровья… Я ничего не пропустила?

Тема добросовестно пробежался по списку и признал, что он впечатляет.

— Еще несанкционированное употребление стимулирующего вещества класса А, — честно добавил он.

— Ну, на фоне всего остального — это фантики, — пожала полными плечами Вера, — так что все ваши допуски аннулированы до решения полевого суда, который состоится в ближайшее время. А «здесь» — это база КБИ в Гели.

— Алиса, — напомнил Артем.

— В конце коридора. Пятьдесят метров. Дойдешь?

— Дойду, — кивнул Артем, хотя уверенности в своих силах у него не было. Ничего. Не дойдет, так доползет. Не доползет, так докатится. Видимо, Вера прочитала это по его лицу. Потому что женщина устало вздохнула и приказала:

— Андрей, подгони кресло.

…Он висел в антигравитационном кресле напротив массивного вертикального люка из бронестекла и с острым чувством вины рассматривал тонкие черты лица девушки, закрытые глаза, истощенное тело, обрисованное мягкой простыней с беспощадной точностью и прозрачные трубочки капельниц, уходящие под простынь.

— К ней можно?

— Нет, — жестко произнесла Вера. — У нее, практически, нет иммунитета. Прикосновение твоей руки может ее убить.

— В костюме биологической защиты…

— Мы не имеем права рисковать. Зачем тебе это нужно, можешь сказать?

— Кажется, я ее люблю.

— Кажется? Или любишь? — глаза Веры были строгими, но понимающими.

— Если ей что-то нужно: кровь, костный мозг, любые органы… Я прямо сейчас подпишу разрешение.

— Это не любовь, молодой человек. Это всего лишь вина.

— Черт! Что я могу для нее сделать?

— То же, что и все мы. Живи. Борись.

Тема кивнул. Все это звучало слишком абстрактно. Особенно на фоне бокса высшей защиты и немыслимо худого тела под белой тканью.

— Я могу остаться здесь?

Вера тяжело вздохнула.

— Но полчаса. Потом у тебя процедуры.

— Я буду, — пообещал он.

Ольга, в сопровождении медика и пары слуг (в качестве почетного эскорта, не иначе) появилась в императорском крыле как раз в тот эпический момент, когда вытаскивали Карину. Действительно, вытаскивали. Пепельноволосая красавица упиралась руками и ногами, как умный мальчик из сказки, которого пытается сунуть в печь злая ведьма. Халат на одну руку, белье… кажется, белье забыли, вот знать бы где, в комнате Карины или в императорской спальне?

Телохранители «под маской» на прелести девушки не отреагировали. От слова «вообще», и это окончательно убедило Ольгу, что с парнями что-то крепко не так.

— Не трогайте меня! — рычала Карина, — Я сама пойду! Я к нему пойду! Ах, он меня поки-и-инул… Да отпустите же, руку выверните! — в этот момент Карина, наконец, изволила заметить Ольгу и натурально окрысилась на подругу — показала белоснежные остренькие зубы. Глаза, при этом, что интересно, метнули на нее взгляд совсем не злобный, а пытливый: «догадаешься?» — Вот она, разлучница! А ведь еще подушка не остыла! Слышите, люди… и нелюди! Не успела еще остыть подушка, на которой… и под которой… и без которой… В общем, она не остыла, а эту уже ведут…

Врач поморщилась.

— Вот где она достает спиртное, хотела бы я знать?

— Она пьяна? — удивилась Ольга, — мне казалось, что тот курс, который мы проходим, малосовместим с крепкими напитками.

— Да он вообще со всем малосовместим, — вырвалось у женщины в порыве неожиданной откровенности, — и с жизнью тоже. Кари — умничка, никого и ничего не боится, дает тут жизни всем. Из-за нее уже два раза боевую тревогу объявляли, ту, по которой «коптеры в воздух!» Чего ей терять? Она уже все потеряла, так хоть напоследок всем нам тут крови попортит. И правильно. Так и нужно.

— Кому нужно? — зло спросила Оля. Но тетка уже опомнилась и захлопнула свою раковину, как устрица.

В комнате ничего романтического, да, пожалуй, и страшного не было: спальня как спальня. Просторная, светлая, богатая. Кровать огромная, как полигон — ну так если пространство позволяет, так почему бы нет. Окно Ольге вообще понравилось, она подбежала к нему и жадно уставилась на ту часть парка, которую еще не видела, участнице проекта «zего» туда не пускали.

Окно было, видимо, со шлюзом, потому что прямо за толстенным, с ее запястье, не меньше, стеклом она увидела ровную площадку, вымощенную травертином, перила с круглыми балясинами из того же солнечного камня, небольшой столик на одного. Внизу темнела чаша бассейна. Сухого. И небольшие, изящные статуэтки наяд по бортикам печально смотрели на все это безобразие. Их кувшины были пусты и сухи, как водосборник ленивой и нерачительной хозяйки. «Он не любит воды…» — вспомнила Оля.

Взгляд ее стремился дальше, туда, где разбегались мощеные песчаником тропинки, светлели беседки и рыжели в закатном солнце прямые как колонны стволы сосен. Красиво. Красиво и… знакомо? Но откуда? Оля никогда здесь не была, в пресловутую «память крови» не верила вовсе, но отчего-то не сомневалась, что у одной из наяд отколот палец, чаша фонтана треснула: трещина залита и заполирована, но, если присмотреться — заметна. А тем дальше, в глубине парка, где сосняк особенно густой, встречаются муравейники. Откуда она все это знает?

Видела. Причем, не раз. И… руками не трогала, но рассматривала, поворачивая перед собой… Фоторамка. Создатель!!! Вот откуда взялись все эти волшебные места в ее личном альбоме, единственном, что осталось от матери, которой Оля никогда не знала — лишь догадывалась, что ее нет в живых. Потому что все, что она помнила — руки, обнимающие ее с любовью. Что с ней случилось? Добрались те, от кого она пряталась? Сумеет ли она когда-нибудь выяснить это… Ясно одно: то, что случилось, случилось внезапно. Ее мама не успела уничтожить фотографии, значит, ни о чем не догадывалась. При том, как тщательно она путала следы — если бы почувствовала хотя бы тень преследования, немедленно отформатировала бы рамку. Пусть на ней и не было ничего, кроме безобидных пейзажей (все остальное, должно быть, заранее было отправлено в «корзину», а на последнюю ниточку, последнюю память о счастье не поднялась рука).

…Ее родители любили друг друга. Так не все ли равно, что их связь была незаконна? Что отец был женат, возможно, и мать была замужем за другим.

Оля тряхнула головой. Не важно! Они любили. Они были счастливы. Иначе мама не хранила бы до последнего старые, полуплоские фотографии с муравейниками, которые пока еще не могли даже поворачиваться, только чуть-чуть увеличивались. Понимала опасность, сознательно шла на риск — но хранила.

А на что сама Оля пошла бы ради любви?

Девушка грустно улыбнулась. Пока у нее ответа не было. Но, похоже, скоро жизнь его даст.

Забравшись с ногами на большую, помпезную но, неожиданно, очень удобную кровать Мещерская первым делом сунула руку под подушку, ту самую: «не просохшую, на которой… без которой…». Она старалась действовать незаметно для следилок, которыми тут, скорее всего, нашпигован был каждый сантиметр. Но едва не выдала себя непроизвольной гримасой, когда что-то колючее и острое больно оцарапало ладонь. Есть гвоздь! Гвоздик… Или кнопка. Спасибо тебе, подруга! Не знаю, как ты это проделала и чем рискуешь, но пусть Создатель тебя убережет, за шанс, который ты мне только что подарила. Призрачный шанс выжить. Тот, которого уже не было у тебя.

— Как тебе удалось так быстро добыть этот адрес?

— Добрым словом и чековой книжкой можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом, — наставительно произнес молодой парень, тот самый, который пообещал 35 минут, а справился за двадцать две, — плохие новости, командир, если честно. Я надеялся на какой-нибудь уютный коттеджик в пригороде, с широченной полосой отчуждения, набитой ловушками, минами и боевыми дронами…

— Мечтать не вредно, — хмыкнул Борис.

Район ему тоже не нравился: большой, густонаселенный, с плотной транспортной сеткой. Не в самом центре города, но довольно близко к нему. При всей осторожности — тихо не получится. У кого-нибудь да найдется близко наладонник, потом подключат уличные камеры. А если будут жертвы… а они наверняка будут. Чтобы боссы клана и приближенные к ним кадры гуляли без охраны — мир должен перевернуться. В общем, с погонами можно попрощаться, и хорошо, если «под грамоту» не зашлют. Сам же Артур и зашлет. Будет плакать крокодильими слезами, но делать то, что приказала Родина, что предписывает долг.

Ну, значит, так тому и быть. Когда Родина начинает взыскивать долги, все банки нервно курят в сторонке. Хватка у «мамули» стальная, а жалости к «деткам» ни на елочку.

— Коптеры в воздух! — скомандовал Борис, привычно проверяя оружие, — адрес все получили, приземляемся на крыше. Действуем максимально быстро и аккуратно, используем «двери», шоковое оружие без ограничений, боевое…

— В ответ на первый выстрел?

— Превентивно, — постановил Борис после секундной заминки. И уверенно продолжил — Гражданское население беречь по возможности, но сомневаюсь, что там оно есть, это население.

— Думаешь?

— Ха! Это же кланы. Там у них не только все люди в квартале свои да наши, родня близкая и дальняя кровью повязанная, там даже собаки с кошками под печатью верности.

— Выходит, война? Война с кланами?

— Война, — кивнул Борис и запрыгнул в коптер, на ходу одевая гарнитуру.

Две машины. Восемь альбатросов. Много это или мало? Странный вопрос. Это как три волоска: на голове мало, в супе — много. Если бы надо было шейхов гвоздить, нашлась бы хоть дивизия, добровольцев, кастинг пришлось бы устраивать. На шейхов в последнее время альбатросы летали «коммерческими рейсами» за шикарные премии — месяц на прохладном курорте.

Но в том, что касалось кланов, все было на шесть порядков сложнее, чем простая и честная война за контроль над спорной территорией. Кланы были не армией, они были частью системы, порочно, но неизбежно пришивающими всю пирамиду власти. Вырвать, вырезать, выжечь из системы кланы означало — привести ее в негодность. Все равно, что у человека удалить половину внутренних органов. Да, пораженных метастазами, но хоть как-то функционирующих. Вообще без них системы не было, была анархия и безвластие. Поэтому с кланами предпочитали договариваться.

Но сейчас на это просто не было времени.

— Ты представляешь, что с тобой будет, если Артур не одобрит…

— Наверняка не одобрит, — бросил Борис, сверяясь с картой районов. Коптеры летели по кратчайшей траектории, соблюдая коридор местами и временами.

— Тебя это не волнует?

— А должно?

Всего восемь парней… Которым он верил больше, чем Иисус апостолам.

Первый никчемный сюрприз ожидал их еще до посадки: система воздушного оповещения у кланов была налажена круче, чем в Столице государства, имеющего выходы ко всем океанам планеты. Чуть ли не на каждом балконе висели шары с камерами наблюдения. Здесь могла бы проскочить разве Алиса на «Гейше», да и то недалеко.

— Что будем делать, командир? — спросил белобрысый парень, проверяя, насколько легко вынимается из кармана походный наладонник.

— Тактику боя малой группой в городских условиях все учили, — хмыкнул Борис, — идем двойками, прикрываем друг друга, забираем Кира, не считаясь с потерями в стане врага. Надо будет — полквартала разнесем к черту.

— Как у нас мальчик-то развоевался, — фыркнул еще один боец.

— Сам в шоке, — ответил командир группы.

— Выхожу на цель, — ворвался в наушники голос пилота.

— Так, порядок, приехали. Парни — готовность ноль. Благослови Создатель Страну и Батю!

— Твою дивизию!

Два альбатроса нырнули распахнутый люк коптера без парашютов (толку от них в городских условиях), повисли на тросах, похожие в своих черных, обтягивающих комбезах и масках на чертей, удравших из ада, и сдвоенными очередями рассадили все стекла квартиры, которая могла оказаться нужной…

В ответ почти тотчас послышалось жесткое стаккато автоматных очередей, а, спустя долю секунды злобно рявкнуло что-то посерьезнее.

— Третий, за коптер башкой отвечаешь! — рявкнул Борис в гарнитуру, — потеряешь, я тебя, вредителя, шейхам продам.

— Главное, не в гарем, — хохотнул третий, изящно уходя от ракеты. Та, промазав, и потеряв цель, некоторое время повисела, дезориентированная, в воздухе, словно раздумывая… потом сорвалась и резко пошла на лениво ползущую по виадуку автоматическую дрезину. Рыжий горячий всполох расцвел между одиннадцатым и двенадцатым этажами и обломки монорельса и дрезины посыпались вниз, калеча ажурные павильоны уличных кафе и припаркованные кары.

Первый и второй скрылись в окне. Группа прикрытия, разбившись на боевые двойки, без суеты и шума, экономно расходуя боеприпасы и стреляя только короткими очередями, уверенно взяла под контроль оба выхода на крышу. Коптеры быстро набирали высоту. Еще один взрыв в городе был никому не нужен… Хотя смотрелся, конечно, эффектно, зараза. Жаль, не удалось рассмотреть в подробностях.

Ну да ничего. Утром в новостях покажут. Интересно, в участке арестованным разрешают смотреть новости? По идее, должны. Конституция признает за всеми гражданами право на информацию, в том числе и за осужденными и задержанными.

— Третий, я его нашел. Коптеры, земля! Прикрытие — эвакуация, готовность ноль, выношу. Леер мне, с люлькой. И шприц с противошоковым.

Борис показался в проеме окна с обмякшим телом. Люлька упала с небес и закачалась на уровне подоконника. В четыре руки альбатросы упаковали в нее Кирилла, выпустив пару коротких очередей по охране, и, не тратя времени на карабины, просто намотали леера на кисти рук с жесткими, «набитыми» мозолями.

— Коптеры, в воздух. Второй, прикрытие!

Машина с болтающейся люлькой и двумя чертями, вынырнувшими из ада, на крейсерской скорости пошла к лесу, а второй коптер развернулся и огрызнулся пулеметным огнем.

Вся «операция» заняла меньше минуты.

— Почему нет света? — спросила Оля, ориентируясь на четкий силуэт тьмы на фоне окна.

— А ты хочешь? — спросил он.

Оля усмехнулась:

— А что, кого-то еще интересует, чего я хочу?

Силуэт приблизился, обретая цвет — сероватый, хотя, возможно, его искажала тьма, объем — большой, но не огромный, отнюдь. Запах… от него пахло чем-то терпким и тревожащим. Не потом — рептилии не потеют. Наверное, этот запах выделяли железы, помогающие ему в природе привлечь самку одного с ним вида. Оля поймала себя на том, что думает об Императоре как о животном — так она могла его понять и не злиться. Злость сейчас была плохим помощником, зато — отличным врагом.

Ольге запах не нравился, но и не раздражал. Интересно, как у этого существа… У этой особи с нюхом? Она ведь тоже пахнет, и запах ее — запах тревоги.

— А что ты хочешь? — голос был очень тихим и даже не хриплым — шершавым. Но это тоже не раздражало. И не пугало.

Мало она подышала, нужно было дольше.

Оля тихонько сжала в руке кнопку. Боль придала уверенности. Она смотрела на существо, которое приближалось к ней легкими, почти неслышными шагами, не смотря на немалый вес. И шелест, который она слышала — тихий, неуловимый шелест… Она вдруг сообразила, что это было. Хвост. Хвост тащился за ним по паркету и шуршал.

— Я хочу мороженого с малиной, искупаться в фонтане, услышать, что с Аленой все в порядке и оказаться дома, — насмешливо перечислила Оля все свои желания на данный момент, в порядке возрастания.

— Искупаться в фонтане? — Императора передернуло. Но он быстро взял себя в руки и, сделав последний шаг, аккуратно взял ее за плечо, — ты теплая… Мне это нравится.

Тихие, дразнящие поглаживания отозвались в ней смутными ощущениями. Эти ощущения определились и стали приятными. Если закрыть глаза, то можно представить на его месте другого.

Но Оля никогда себе не врала.

Кнопка вошла под кожу еще глубже.

«…Он цепляет не за чувства, а за ощущения».

— Потрогай меня, если хочешь, — предложил он.

— Нет, — качнула головой Оля, — не хочу. И что теперь? — она улыбнулась, наслаждаясь его мгновенной растерянностью, которую выдала рука… или все же лапа?

— Почему не хочешь?

— Мне неинтересно, — объяснила Оля и, в свою очередь, спросила, — а что, это всегда срабатывало?

— Посмотри на меня, — скомандовал он, — посмотри мне в глаза!

Оля вздернула подбородок и уставилась в лицо Императора. Или в морду — на этот счет девушка еще не определилась.

Ничего особо отталкивающего в нем и вправду не было. Если отвлечься от того, кем он был, что сделал, и что собирался творить впредь. Чисто эстетически — нормальная голова разумной рептилии. Лысый череп, вытянутый вперед. Нос, маленький, на фоне таких челюстей, огромные, косо прорезанные глаза с нижним веком и вертикальными зрачками, как у кошки. Или змеи. Шея, напоминающая спущенный чулок — она все время дрожала. Видно, ему было трудно говорить. Конечно, эту гортань природа приспособила не для риторики с полемикой…

Неожиданно для себя Оля хихикнула.

— Что происходит? — резко спросил он, дернув хвостом. Оля невольно проследила за этой частью его тела и отметила, что кончик вдребезги расколотил две паркетные доски.

— Разговор, — она пожала плечами, — диалог двоих разумных. Вы что-то хотите от меня, Ваше Императорское Величество. Я не горю желанием идти вам навстречу, так бывает и не редко. Но, возможно, есть способ все уладить?

ГЛАВА 15

День «Ч». Вернее, ночь

— Дурдом! — Кир ухватил себя обоими руками за слегка отросшие светлые патлы и с силой подергал, — Космический дурдом!

Он сидел на полу, прислонившись к капсюле регенератора, жмурил глаза и равномерно и сильно бился затылком об обшивку из сверхпрочного пластика.

— Да, неудобно получилось, — Борис, все еще в черном костюме, только без маски, присел рядом, — Но мы же не знали. Мы думали — тебя срочно спасать нужно.

— Жертв много? — Кир слегка успокоился.

— Выясняют.

— Хорошо. Как выяснят… Сообразим, как будем извиняться. Хотя я бы на месте Бати, раз уж так вышло, воспользовался случаем да зачистил весь квартал к чертям.

— Это как? Мы официально извиняемся за недоразумение, но такими словами, что главе клана, чтобы не потерять лицо, остается только плюнуть на дипломатию и послать нас лесом искать шалашик? А потом они начинают стрелять — и мы вводим огнеметы и спецуру в броне?

— Сам все знаешь, — Кир пожал плечами, — Ресто — ублюдки. И в том, что двое из них спасли мне жизнь, я не вижу повода для прекращения огня. Максимум того, что я готов для них сделать — дать правдивые показания в суде.

— Согласен, — кивнул Борис, — только сейчас они, как ты сам сказал, на нашей стороне. Ты, кстати, уверен в этом? Не могла эта, как ее… Роксана, тебя кинуть?

— Могла, конечно, — Кир протянул руку, и Борис помог ему встать. Парня еще шатало после процедуры, но самочувствие потихоньку приходило в норму, — Я тебе скажу больше — я на сто процентов уверен, что именно кинуть меня они и решили.

Увидев сощуренные глаза Бориса, Кир слегка, без веселья улыбнулся и пояснил:

— Не на этом этапе. Пирамидку я видел, лично. Потом ее унесли. Думаю, она уже в резиденции.

— И? — не понял Борис, — Ее отдают императору, тот бросает в утилизатор и капец котенку.

Кирилл зажмурился. И медленно, мечтательно улыбнулся.

— Это его ужас…. Пирамидка — самый ужасный ужас и его, и всей их расы. С тех пор, как они о ней узнали. Уверен, она им даже сниться.

— И что это меняет? — все еще не понимал Борис.

— Он наверняка захочет на нее посмотреть. Взять в руки. Покрутить. Может быть, даже, на зуб попробовать.

— Но ведь она же не запуститься, — Борис пожал плечами, — это в циркуляре с грифом: «после прочтения — сжечь», но у меня допуск альфа, так что я знаю — чтобы запустить процесс, нужна кровь и эпителии императора. Старого императора.

— Или любого из его потомков, — подсказал Кир.

— И что? Была зачистка, никого из потомков не осталось… Да даже если и остались — где мы их найдем.

— Не мы — а я. И не «найдем», а уже нашел. А вот на счет — где, это, Борька, история длинная, а у нас сейчас не вечер у камина, нам торопиться нужно. В стране, которая занимает одну четвертую всей площади суши, уже нет — или скоро не будет верховной власти. Один из самых влиятельных кланов об этом осведомлен и готов. Ставлю тельца против яйца — у них уже готовность — ноль, — Борис машинально кивнул, кланы всегда действовали оперативно, — Периметр нарушен, а значит, Договор о невмешательстве разорван, а Дино давно ждали только повода. Противопоставить им нам, фактически, нечего: четверть века страной правил враг, который целенаправленно гробил и армию и ВПК, то, что нам удалось сохранить — капля в море, она еще способна удержать шейхов — но не ящеров.

— Кстати, шейхи…

— Шейхи, — подхватил Кир, — как ты думаешь, они случайно активизировались именно три месяца назад? Зачем они подтягиваются к границам Славии, им что, больше верблюдов негде пасти?

— Ты считаешь, что это многоходовка Ресто? Чтобы захватить власть?

— Друг мой, — Кир жестко усмехнулся, — если животное похоже на собаку и лает как собака — то это собака и есть.

— Кто-то из твоих любимых древних?

— Английская пословица. Могу еще одну цитату, из Писания…

— Это я и сам могу, — перебил друг, — «По делам их узнаете их». Но ведь не получится. Ресто не удержат страну. Им придется отдать территории… даже затрудняюсь сказать, сколько.

— Уверен? Глава клана покажет ящерам пирамидку и они будут шелковыми. Думаю, именно на этом и строился план. — Тогда… — Борис хрустнул пальцами, — Я верю тебе, Кир. Всегда верил. Но… Зачем ты ее им сдал? Зачем позволил…

— Ты меня плохо слушал? Весь расчет Ресто строился на том, что в их руках «холодная» пирамидка, и активировать ее невозможно в принципе.

— А она?..

— Она «горячая»! Она горячая, Борька, как адские сковородки. Я запустил обратный отсчет, — Кир машинально потянулся за комом, чертыхнулся, — примерно 48 часов назад. Осталось несколько минут до того, как наш привычный мир разлетится вдребезги. А у нас еще конь не валялся. Батя в регенераторе, Артем в кашу, Ресто собирают армию — а мы сидим на полу и треплемся за жизнь. Тебе не кажется, что мы делаем что-то не то?

Борис засмеялся. Сначала тихонько, потом громче. Кир присоединился к нему и скоро они ржали уже вместе, пугая эхо медблока и сбрасывая чудовищное психическое напряжение.

Смех обрезало мгновенно.

— Форму, коммуникатор с полным фаршем, желательно — чип, — распорядился Кирилл, — пока все это организовывают — надо срочно связаться с Берсеньевым, пусть ставит чайник, в гости летим.

— Батю будем эвакуировать? — уточнил Борис, активируя вызов.

— Это пока не к спеху.

— Кир, не хочу тебя расстраивать сразу после регенератора, но там две сотни бойцов: с имплантами, прокачанных химией…

— Тем более, — широко улыбнулся Кирилл, — раз уж их там целых две сотни, пару часов против Бати они продержатся. А потом мы их выручим. Какие дела у нас в приоритете «А»?

— Как всегда — проект «zего», кланы, нарушения на южной границе.

— Ну, хоть что-то в этой жизни не меняется… Там много? — посмотрев на сочувствующее лицо Бориса, Кир все понял, чертыхнулся и распорядился, — тащи все что есть за последние пять недель в мою берлогу и пригласи пару аналитиков. Дениса обязательно. И сам подходи. Нам придется за 20 минут родить план по спасению Империи. Вдохновляет?

— 20 минут — это шикарное время, — серьезно сказал Борис, — бывало жестче.

— Урежем до 15, сами себе выпишем премию.

— Ага, а Батя потом урежет уши и выпишет по шее!

— Позитивный сценарий. Он ведь может урезать бошки и выписать талоны на кремацию…

Парни понимающе переглянулись и снова заржали.

В большинстве министерств и ведомств Империи место первого и второго зама здорово различалось по престижу и количеству бонусов и пряников, так что не было второго, который бы не мечтал подсидеть первого, и не было первых, которые бы не гнобили и не подставляли вторых просто профилактически. «Безопасники» и тут отличились: у них не было первого и второго, были зам по оперативной и зам по аналитической работе. Черт знает, как это делить, когда чуть не каждое дело под грифом «допуск А», и круг лиц, которые имеют право даже знать его кодовый номер, крайне ограничен… но звучало красиво. И разом снимало вопрос: кто главнее: Борис Викторович или Кирилл Артурович.

Сами ребята уже давно ничем не мерялись. Для тех, кто не раз прикрывал друг другу спину в бою, или в интригах, что на шесть порядков опаснее, такие фишки просто не имеют ни веса, ни смысла.

Оля смотрела на него, он смотрел на нее, кнопка безжалостно впилась в в руку, и, скорее, всего, на этой белоснежной простыни все же будет кровавое пятно, вот только не там, где нужно. Ее разум оставался ясен, а тяжесть в затылке и гул в ушах можно было списать на волнение, переутомление, лекарства — что угодно.

— Вы что-то хотели, Ваше Императорское Величество? — тихо спросила она. Голос, против воли, прозвучал насмешливо.

— Ты хочешь этого! Должна хотеть, — ящер не верил происходящему и был почти растерян, — Все хотели!

— Никто не хотел, — так же тихо возразила Оля, — мы, люди, странные существа. Мы любим жизнь. И мы не хотим умирать. Тем более, если это — так рано.

— Ты родишь мне наследника и станешь императрицей.

— И что, у меня будет красивый памятник? Можно — с фонтаном? Возможно вы, мой господин, когда-нибудь, сидя в тени, под шелест струй вспомните меня… — почти пропела Оля.

— Ненавижу воду! — брезгливо содрогнулся Ящер, — смотри на меня, девушка, смотри…

— Смотрю, — покорно кивнула Оля. Сопротивляться ментальной атаке становилось все труднее. Она против воли шевельнула ноздрями, поймав запах, который раньше казался ей таким чужим и странным. В нем прорезались знакомые нотки. Сухое тепло. Ласка. Дом. Гнездо… Плотная кожа серого цвета звала прикоснуться.

— Ну, — гортанно позвал ящер.

Оля сжала кнопку изо всех сил. Но наваждение никуда не делось, наоборот, оно словно питалось болью, усиливалось ею. И он… Он вдруг заводил ноздрями и резким движением отбросил подушку.

— Кровь?! Черт. Глупая самка… Я так хорошо себя контролировал. Теперь все будет больно. Ты говоришь, что хочешь жить?

Оля машинально кивнула. В глазах хвостатого разгоралось что-то не совсем понятное, но, явно, опасное.

— Тогда не сопротивляйся. И не пищи, поняла? Если мне хотя бы на миг покажется, что ты хочешь бежать, я тебя порву.

— Конфетно-букетный период закончился, — кивнула Оля и пожала плечами, — все мужики одинаковы и хвост тут ничего не меняет…

Девушка подалась назад, словно приглашая его с собой, и потянулась рукой к застежке блузы на горле. Та послушно расстегнулась. Ящер наклонился вперед с тихим рыком.

…Не бежать. Не ползти, никакой паники, иначе у него включится инстинкт преследования. Он же просто зверь, хоть и разумный. Этому разуму всего несколько столетий. Мутированный рептильный мозг. Да, они быстро считают и круто вяжут логические цепочки, они могут решать в уме фрактальные уравнения, возможно, они могут понять и разложить по полочкам даже теорию хаоса, но они никогда не поймут простой вещи — от опасности не всегда бегут. Иногда ей идут навстречу. Если очень страшно. Особенно — если очень страшно.

Он этого предвидеть не мог — есть вещи, непостижимые для рептильного мозга, даже мутированного.

Оля подалась вперед, одновременно разрывая цепочку украшений на горле… Одно из креплений в ней было сделано «на соплях» и Мещерская все время боялась, что цепочка порвется сама. Не порвалась. И сейчас она сжимала в руке кулон, самый обычный, может быть немного крупноватый дамский кулон — но ей всегда нравились крупные, доминирующие украшения.

Ни в чем не сомневаться!

Мещерская, борясь с головокружением и неуместными приступами вожделения к этой зеленой ящерице, которые накатывали как волны, скользнула рукой ему за спину. Почувствовала, как что-то здоровое и очень твердое уперлось в живот, закусила губу, борясь не со страхом, а с совершенно другим чувством: чужим, навязанным ментальной маской — и двумя пальцами, большим и указательным сжала кулон, стараясь держать его так, чтобы случайно не брызнуть на себя.

Ящер содрогнулся, едва не сломав ей позвоночник, и взревел так, что если бы это был крик страсти — Оля гордилась бы всю оставшуюся жизнь.

Он стремительно развернулся, пытаясь сообразить, кто мог напасть на него сзади, ведь в комнате не было никого, кроме Императора и очередной сломанной самки. В ту же секунду Оля скатилась с кровати и так же, кувырком, оказалась у двери. То, что бежать нельзя, она помнила крепко, ну а про «катиться» никто не говорил. Оказавшись в коридоре, она потеряла зря драгоценную секунду, пытаясь закрыть дверь — но эта дверь просто не закрывалась. А ящер уже сообразил, кто на него напал, и только дикая боль от ожога не дала ему немедленно догнать самку и свернуть ей шею.

Оля бросилась по коридору к медблоку, сжимая в руке кулон — свое единственное оружие, которое обошлось ей в целое состояние.

Здесь ей все было знакомо, пусть не досконально, как тем, кто тут работал, но достаточно хорошо, чтобы не заблудиться в паутине одинаковых коридоров. Мещерская догадывалась, что сейчас ее «ведут», по крайней мере, пять камер, несколько секунд — и автоматика заблокирует сектор, поэтому нужно было очень четко действовать и не ошибиться даже в мелочи. Очередная дверь без замка отпиралась вовнутрь, а не наружу — Оля помнила это, и, в этот раз, не потеряв ни мгновения, нырнула в блок, где стояли несколько регенераторов. Большинство из них подмигивало одним зеленым огоньком: пуст, заряжен, к работе готов. Один светился ровным желтым: перезаряжался. Она не сразу заметила в темноте большую фигуру, а, заметив, неловко замерла в позе растерянного суслика. Фигура была в камуфляжных штанах, босой и в наброшенной наспех, едва на половину застегнутой куртке.

Но ее заставило замереть не это: навидалась Мещерская за этот вечер и более впечатляющей обнаженки. Просто довольно трудно продолжать совершать побег, как ни в чем не бывало, когда в тебя целятся из девятого калибра.

Впрочем, ствол почти сразу опустился.

— Оля!

— Ты меня опять напугал! — шепотом крикнула она.

— Подожди, — Артур щелкнул предохранителем и привычным движением даже не сунул, а уронил оружие в кобуру, выдернул из кармана наладонник и быстро, вслепую, настучал короткую комбинацию, — Это их немного задержит, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд девушки, — Постой, так я один сегодня тебя пугаю?

— Это было бы круто, — хихикнула она, — только у меня на хвосте еще один… с хвостом.

— Что ты с ним сделала?

— Вогнала под шкуру четыре грамма жидкого азота, — честно призналась Мещерская.

— Мало!

— Ну, извини, сколько успела. Кто же знал, что эта зараза так быстро двигается.

— У него низкий болевой порог.

— Как это может быть? Он же — рептилия? — озадачилась Оля.

— А неизвестно. Он у нас вообще полон загадок… Так и тянется рука разобрать на запчасти и исследовать каждую отдельно. Послушай, это единственное, что тебя сейчас волнует?

— Как твое здоровье, — мгновенно сориентировалась Оля, сообразив, что раз Артур здесь, значит, были травмы — и серьезные.

— Мещерская, — Артур качнул головой, — я с тобой с ума сойду. Спасибо, терпимо. Нужен был четырехчасовой цикл, но Гелена зарядила на три, я ее попросил. Надеялся успеть тебя вытащить.

— Поэтому тут так пусто и тихо, — сообразила Оля.

— Не обольщайся, сейчас тут будет хренова туча народу, и все нам будут рады. Надо отходить.

— Пока насмерть не зацеловали, — кивнула Оля, — если ты ищешь ботинки, то они за спиной, — и, опередив его, метнулась и подхватила тяжеленные берцы сама, — я понесу. Тебе могут понадобиться свободные руки.

— Мещерская, я в тебя влюблен! — сообщил министр безопасности.

— Ты говорил, — кивнула Оля, — это взаимно. К сожалению.

— Почему, к сожалению? — удивился Артур, — я вдовец.

— Потому что сейчас тут будет туча народу, — пояснила Оля, глядя ему в лицо без малейшего смущения и страха, видимо, на адреналине такие вещи и говорились и делались с легкостью неописуемой, — времени нет.

Она отступила к дверям, прикидывая, куда бежать, и — чуть не споткнулась.

…На его лице разгоралась та самая шальная улыбка, от которой у нее до сих пор перехватывало дыхание — стоило лишь вспомнить.

Кир, уже переодетый в стандартную полевую форму альбатросов, со свежепрооперированным плечом, стремительно сбежал с крыльца и подошел к двоим гражданским, стоявшим у края вертолетной площадки. Они были явно, озадаченны. Все же не каждый день их именем Империи вытаскивают из постелей и везут на совершенно секретную базу, про которую им, по-хорошему, и знать-то нельзя. Тот, что постарше, был спокоен. Или просто хорошо держал себя в руках. Киру он сразу понравился какой-то основательностью и в позе, и в развороте плеч и во взгляде — прямом, но без вызова. Второй явно нервничал и даже злился, но тоже окорачивал себя. Увидев Кира, он здорово удивился, видно, ждал кого-то другого.

— Добрый вечер, мужики, — Кир протянул руку сначала старшему, — Кирилл Маркович, зам по аналитической работе министерства безопасности Империи.

— Олег Швец. Инженер. Бывший.

— Это поправимо, — Кир перевел взгляд на второго, — Вы можете не представляться. Я ваш болельщик. Матч в Танджебе на кубок Пяти Океанов — это было что-то. Отец до сих пор не верит, что можно было так пробить штрафной, говорит, это противоречит законам физики.

— Я хотел бы знать… — начал Ярослав, ничуть не впечатленный и не смягченный этим бочонком меда за шиворот. Правильно, подумал Кир, мед нужно лить в рот.

— Сейчас все узнаете, — он позволил себе короткую улыбку, — проводится операция силами спецподразделения.

— Девчонок выручать идем? — сообразил старший и откровенно обрадовался, — вы ведь меня возьмете? Простите, не знаю вашего звания. Я — старшина запаса, инженерно-саперные войска, на последних сборах показал неплохие результаты… в своей возрастной группе, — честно добавил Олег.

— Я в курсе.

— Ну да, конечно. Так вы берете нас? У меня там дочь. И… еще один дорогой человек. Хотя, вы, конечно, в курсе.

— С собой не возьмем, простите, — сразу отмел Кир, — там нужна сыгранная команда, двое гражданских будут только мешать. Но задание есть. Важное. Кто-нибудь из вас водит армейский тягач?

— По «струне?» — мгновенно сориентировался старший.

— Ясно, — кивнул Кирилл, — Марат, берешь бойца на инструктаж, через пять минут вернешь уверенным водителем своей сверхпроходимой супершняги.

— А он ее не разобьет? — осторожно поинтересовался низенький крепыш, подходя ближе.

Кир фыркнул:

— Если гражданский сумеет разбить танк, я с ним сфотографируюсь.

— Ну… — протянул Олег, улыбчиво щурясь, — в принципе, это возможно. Есть у него пара слабых мест в конструкции привода и…

— Все, Марк, бери этого гения, а я пошел за голокамерой, — Кир махнул рукой, — Ярослав, ты со мной. Слушай внимательно, записывать нельзя. Да, и — это просто в порядке информации, на самом деле вас здесь нет. И за все, что будет происходить дальше, КБИ никакой ответственности не несет, это ваша личная инициатива.

— Могут убить? — спросил Ярослав. Спросил спокойно, без истерики — эти нотки Кир умел засекать на раз. «Звездный мальчик» был напряжен, но при этом собран и деловит. Это Кириллу понравилось.

— Во всяком случае — могут попытаться, — честно признал он, — вам нужно выдвинуться по трассе А05 к водохранилищу.

— По той, которой не существует, — понимающе прищурился Ярослав.

— Именно по ней. Там вас попытаются остановить.

— Кто?

— «Химики».

— Охрана Императора? Те самые, прокачанные? — Кир кивнул, — Плохо. Если они действительно так хороши, как в новостях хвастаются, то могут и остановить.

— Они хороши, — подтвердил Кир, — но не так, чтобы вообще круче гор. Я, например, спокойно троих делаю. А Борька и больше в одну майку завяжет. Но против гражданских это, конечно, сила.

— И?

Кир улыбнулся:

— Ты правильно мыслишь. Никто не ожидает от вас прорыва. Свяжите их боем и продержитесь как можно дольше. Ты, главное, покажись. И, если к месту будет, крикни что-нибудь, типа: «Верните мою невесту!»

— Жену, — перебил Ярослав.

— Жену, — кивнул Кир, — Потом отходите.

— Если сможете, — договорил Ярослав, — А если что-то пойдет не так, то весь хипешь на нас и спишут.

— Если что-то пойдет не так, — подчеркнул Кир, — я заначу гранату и кину ее себе под ноги. Потому что не дай Создатель заварить такую кашу, просрать ее позорно… и остаться в живых. Я такого врагу не пожелаю, честно. Ну, так как?

— Я играю.

Берсеньев показался в тех же спортивных штанах и клетчатой рубахе фермера эпохи «до конца Географии». Или у него было несколько одинаковых комплектов и он их время от времени стирал, или он изобрел непачкающуюся ткань… Был, правда, еще один вариант — давний приятель папы был волшебником и владел «заклинанием полной химчистки». Но в этот вариант Кир не верил.

Пожимая ему руку, Кир в который раз про себя удивился: сухая, узкая кисть ученого с тонкими музыкальными пальцами утонула в здоровенной лапе Кира, привыкшей и к автомату, и к десантному ножу, и к нунчакам… Но ответное пожатие Антона не уступало альбатросу. Силы в этом дрище было не меряно. Откуда? Маленьким, Кир как-то спросил дядю Тошу об этом. И тот, пожимая плечами, ответил: «От жизни, Кирюша. Трудной и долгой».

— Приветствую, Мастер!

— Вечер добрый, — Антон еще не ложился, он был совой. Впрочем, как и все военнообязанные, инженер помнил о своих естественных биоритмах только тогда, когда они не противоречили приказу Родины, — я слышал, что ты вернулся. С победой?

— Вернулся, — кивнул Кир, — с победой или нет, про то вам, дядя Тоша, знать не следует, допуска не хватает.

— Уже хватает, — Антон нахмурился, — три дня назад у нас с Артуром был день откровений.

— В реестре это не зафиксировано, — Кир покачал головой, — отец вас бережет. И как вам измененный мир?

Антон помолчал ровно секунду:

— Я хочу воевать, Кирилл. Староват, правда, для окопов, но на войне всем дело найдется.

— Вы чертовски правы, Мастер, — ухмыльнулся Кир, — ну что ж, можете считать себя мобилизованным. И для начала я хочу увидеть вашу шайтан-машину.

— Кир, — Антон качнул головой, — она еще очень «сырая».

— Ездит? Порталы бьет? — Антон пораженно уставился на Кира, но, потом, видно, вспомнил, с офицером КАКОГО уровня имеет дело, и сник, — Вы это еще до начала экспериментов знали?

— За прототип взята сфера дино, — подтвердил Кир.

— Если бы я тоже все знал, то, возможно, к сегодняшнему дню вы имели бы целый гараж таких «бубликов». Доведенных до ума.

— Отец боялся, что вы можете сломаться под таким грузом, — неуклюже извинился Кир.

— А пацану, значит, доверился. То есть ты бы не сломался…

— У меня не такие ценные мозги, — пояснил Кир, — поэтому потеря не фатальна для дела. Я вполне заменим.

— Хочешь сказать, меня он пожалел, а тебя было не жалко? Брось. Ни за что не поверю. После смерти Евы Артур тебя только в зубах не носил.

— Дело не в любви, а в целесообразности. Объективно — вы, Мастер, более ценный кадр, потому как уникальный. А вояк много. Когда папа принимает решение на таком уровне, он отбрасывает все соображения, кроме одного: насколько принятое решение приближает к цели.

— А если бы он ошибся? И ты сломался? Что бы он тогда делал?

— Что-что… Жил с этим. Вы не представляете, Мастер, с чем люди умудряются жить, если другого выхода нет. Скажите, предельная грузоподъемность «бублика» какова? И — по объему.

Брови Берсеньева медленно, но уверенно вылезли на лоб.

— Что ты задумал, сынок?

— Лучше вам этого не знать, Мастер. Не смотря на ваш новый допуск, кстати, документального подтверждения я не видел. Невежество не всегда зло, иногда — благо. Потому что любое знание делает соучастником.

— Ты такой же, как твой отец, — с горечью сказал Берсеньев.

— Еще нет. Но я стараюсь.

ГЛАВА 16

Императрица

— Я закрыл этот сектор своим кодом, чтобы его взломать, требуется время. Там такой ключ, что его можно три раза вокруг Земли обмотать, простым перебором вычислят за 116 лет! Правда, у них свои технологии.

— Там мозг покруче любого суперкомпьютера, — качнула головой Мещерская, — по крайней мере, по скорости вычислений.

— Значит, будем действовать не по логике, а по парадоксу, — Артур примерился к белоснежной, выложенной плиткой, стене метблока, отошел на пол шага и, почти без размаха, врезал по ней ногой, уже обутой в тяжелый ботинок.

Плитка с сухим звоном ссыпалась на пол. Внутри обнаружилась пустота.

— Ныряй и вытаскивай то, что найдешь, — распорядился министр безопасности, — коробка тяжелая, но я, с моими габаритами, просто не пролезу.

Оля не заставила себя просить два раза. Внутри, и правда, было очень тесно. Она ухватилась за большой контейнер, резво потянула его и едва не сорвала спину.

— Я же предупреждал, Мещерская. Давай без фанатизма. Потихонечку, полегонечку. Как рыбку ловят. Ловила когда-нибудь рыбу?

— Только в мутной воде, — пропыхтела журналистка. Она все же нашла способ совладать с тяжеленным контейнером. Между ним и стеной был небольшой зазор, в который она ввинтилась, уперлась спиной и, таки, сдвинула его с места.

Дальше подхватил Артур и, почти играючи, вытянул его наружу.

— Там что, булыжники? — тяжело дыша, спросила Оля, вылезая из пролома, — почему такой тяжелый?

— Потому что в свинце. Чтобы сканеры не обнаружили. Этот тайник еще при старом Императоре закладывался, на всякий случай. Вот случай и наступил.

Для того, чтобы открыть любой армейский контейнер, хватало чипа спецподразделения и стандартного кода. Но у этого не было пластины с замком, вместо него — полукруглая выемка.

— Сунь туда пальчик, — ласково попросил министр, улыбаясь крокодильей улыбкой.

— Я? А почему не ты?

— А потому, что не по моему ключу этот замочек, — интонация была такой двусмысленной, что Оля почувствовала жар в кончиках ушей, — контейнер открывается, только если со спецурой лицо, подлежащее защите по приоритету А. Во избежание бунта и попытки переворота.

Оля послушно выполнила нужное действие, не ожидая ничего плохого, и громко вскрикнула от весьма болезненного укола.

— Черт. Он мне реально палец порезал!

— Извини. Забыл предупредить, там анализатор древний, такие четверть века назад были. Давай подую — и все пройдет.

— Дуй! — мстительно сказала Оля, сунув ему под нос палец. На самом деле это оказалось, скорее, смешно, чем больно: с кнопкой было хуже… Но министр на полном серьезе взял ее руку и тихонько подул.

— У кошки боли, у собаки боли, а у Ее Императорского Величества заживи…

Оля закрыла глаза. Большой палец Артура ласково гладил ее ладошку. А самые кончики пальцев почувствовали прикосновение чего-то теплого и мягкого. Оля не сразу сообразила, что министр целует ее пальцы. Осторожно, бережно, почти не прикасаясь. Это было волшебно… Но совершенно не ко времени.

— Зачем мучить кошку? — спросила она, разрушая сказку.

— Не знаю. Это старый заговор от боли. За подробностями к моему сыну — он у меня любитель древности, собирает такие штуки чуть не с пеленок.

— У тебя есть сын? А он большой? Сколько ему лет? — заинтересовалась Оля.

Артур вздохнул, выпустил ее руку и занялся контейнером, не глядя на девушку.

— Он старше тебя, Оля. Военный. Офицер.

— Это плохо, — вздохнула девушка, — что военный.

— Почему? — удивился Артур.

— Потому что мне теперь придется бояться за двоих, — просто ответила Ольга и улыбнулась его обалдевшим глазам.

Контейнер, наконец, издал долгожданный щелчок. Артур сноровисто развалил его на две половины и азартно потер руки:

— Вот это дело! Вот теперь воюем!

Внутри был… подарок на новый год от Деда Мороза какому-нибудь крепко двинутому террористу: четыре короткоствольных автомата, несколько очень мощных пистолетов под крупный калибр, две коробки грамотно законсервированных гранат — взрыватели отдельно, и еще что-то, что Оля не смогла опознать, но по тому, как загорелись глаза безопасника, это было ОЧЕНЬ круто.

— А парализаторы?

— Такого добра сюда не закладывали. Предполагается, что, если ты вскрыл этот тайник, значит дело — швах, и «гуманное» оружие применять уже поздно, нужно стрелять на поражение.

Артур объяснял, а пальцы его уже предельно осторожно, но очень быстро распаковывали коробки и собирали устройство, которое было незнакомо девушке. Она бросила ему вопросительный взгляд и получила обстоятельный ответ:

— Это мины — сигналки, срабатывают от натяжения. На все двери и окна, конечно, не хватит, но закроем самые здоровые, будем знать, если пойдут табуном. Не сиди, давай покажу, как стволы заряжать.

— Я умею, — тихо отозвалась Оля, — у нас в детдоме была военная подготовка. Я даже с завязанными глазами умею.

— С завязанными — не нужно, — качнул головой Артур, — а стрелять? Тоже умеешь?

— «Мастера» в 14 лет выбила.

— Хм! Ты тоже полна сюрпризов. А — сможешь? Не по мишени?

— Пока не знаю, — пожала плечами Оля, — сам понимаешь, не приходилось.

— Значит, заодно и узнаешь.

— А если не смогу?

— Не критично. Нам продержаться всего пару часов, потом подойдет подкрепление.

— Откуда знаешь?

— Приказ есть. Ты здесь одноразовых пластиковых стаканчиков не видела? Тащи сюда все, что есть.

Артур не стал говорить девушке о том, что приказ-приказом, но у хвостатого тоже могли быть скрытые резервы, и кланы нельзя было сбрасывать со счетов — кто знает, на чью сторону они встанут. Нет, на чью — понятно, того, кто предложит больше. Но он не мог предложить им корону. Потому что корона принадлежала этой полноватой, смешливой и очень собранной девушке с каштановыми волосами, доброй улыбкой и колоссальной волей. Она не позволила набросить на себя ментальную маску, выдержала то, что, когда-то, сломало самого Артура. Конечно, в основном, тут сработала ее уникальная кровь… Та самая кровь, из-за которой, в свое время, уничтожили почти всю ее семью. Но это не умаляло того, что она сделала. В душе Артур уже принес ей присягу, и второй раз нарушать ее не собирался. Первый обошелся ему слишком дорого.

— Ну что, помолимся и коптеры в воздух? — спросил Борис.

— Помолимся, — кивнул Кир, — но коптеры не трогаем. Площадки нам не дадут, а сесть там негде.

— Делов-то, на леерах спрыгнем.

— Ага, и пока мы заходим на цель и болтаемся на этих веревочках как цирковые обезьяны, нас химики нашинкуют соломкой.

— Но ты ведь уже все продумал, — дождавшись его кивка, Борис обвел альбатросов внимательным взглядом. Все были готовы. К чему? Странный вопрос. Да ко всему! — Говори, аналитик. Мы слушаем очень внимательно.

— Пойдем на моей морской яхте. У нее есть допуск до самого причала.

— На «Птице»? — удивился Борис, — у нее же грузоподъемность никакая. Мы все, да еще с полным обвесом, не влезем. Да она и потонет сразу.

— Во-первых, влезете. Комфорта, правда, не обещаю. С нее уже час как снимают все: кухню, душ, унитазы, койки, декоративные панели, в общем все без чего жить нельзя, но плавать — можно.

— А писать за борт?

— «Спецура не ссыт!»

Хохот срезало, едва Борис вскинул руку.

— Ты кое о чем забыл, друг мой. Там по всей воде датчики на обнаружение оружия и взрывчатки. Отключаются только личным кодом Императора и срабатывают, между прочим, автоматически. Как только мы пересечем черту, вода под нами закипит, а мы в этом супчике будем изображать клецки.

— И поэтому вы пойдете без оружия.

— Чего? — опешил кто-то из парней. Остальным просто язык приморозило.

— Разрыв шаблона, — определил Кир.

— Может, нам еще догола раздеться?

— Заткнись, — миролюбиво попросил Борис, — надо будет для дела, не только разденешься, но и в задницу розочку воткнешь. И в таком похабном виде будешь спасать Империю.

— Надеюсь, видеозаписей не останется?!

— Оружие и боеприпасы получите на месте, — пояснил Кир, — лично от меня.

— Постой, так и ты с нами? — сообразил Борис.

— С вами, с вами, куда же мне без вас. Только другой дорогой.

— А кто останется в лавке?

— Кто останется, тот и будет перед трибуналом выкручиваться, когда припрут, — отрезал Кир, — а нам, парни, две дороги. Либо мы прямо сегодня всех делаем, либо получаем по рогам и тихо расползаемся, лучше сразу к шейхам или в Заповедник. Возвращаться в Столицу я запрещаю. Если так получится, что мы умоемся против шерсти, и будем уходить россыпью — на этот случай директива 9.16, сбор в старом Дамаске через три месяца от сегодняшнего числа. Когда поиск с орбиты отменят.

— Все продумал?

— Все продумать невозможно, жизнь все равно внесет свои коррективы. Но я очень стараюсь, чтобы неучтенных факторов было по минимуму.

— Ритуал? — спросил Борис.

— Ритуал, — кивнул Кир и первым встал, подавая пример: «Создатель, в твои руки вручаем свои души, спаси их и сохрани, если это возможно, а если нет — дай рану легкую, а смерть — быструю. Убереги от плена и позора, и пусть дождутся нас те, ради кого мы пойдем в бой. А впрочем, пусть будет не по нашей воле, но по твоей».

— «Аминь» — в один голос выдохнула спецура.

— На, возьми, на всякий случай, если придется разделиться, — Артур протянул Оле пластиковую клипсу портативной рации.

В одном из дальних коридоров глухо рвануло.

— Вперед! — министр дернул ее, но не к прорыву, а в другую сторону.

— Стрелять не будем?

— В основном, будем бегать. Короткое боестолкновение — это десять секунд, ну, полминуты — куда ни шло, положить успеем парочку, ну — трех. В масштабах вселенной — ни о чем. А правильный бой с силами противника, превосходящими в 200 раз — это немного не то, что нужно для победы.

Артур прыгнул на площадку открытого лифта, втащил Ольгу с собой, лифт бесшумно пошел вверх, но через несколько секунд министр скомандовал остановку.

— Что-то забыл? — съязвила Оля. Ее не на шутку потрясло, что практически весь контейнер Артур умудрился рассовать по карманам, за исключением мин-натяжек и того пистолета, который он выбрал для нее.

Из коридора послышались звуки стрельбы.

— В кого они там? — шепотом удивилась Оля.

— Ни в кого. Превентивно поливают коридор, на случай, если мы с тобой такие идиоты, что стоим там и готовимся встретить их грудью в открытом бою.

— Ну, я вижу, что мы не такие идиоты, — согласилась Оля, — а какие?

— Сейчас увидишь, — Артур, к тихому ужасу Ольги, достал сразу четыре гранаты, выдернул у одной чеку и ловко сунул ее в пластиковый стаканчик, — Подержи!

Мещерская стояла с гранатой в руках и считала до четырех. Когда, согласно всем инструкциям по военной подготовке, должен был случиться большой бабах, она осторожно открыла зажмуренные от страха глаза и обнаружила, что держит все четыре гранаты, упакованные в пластик.

— А…

— Тсс!

Первые «химики» показались в конце коридора. Они шли, грамотно прикрывая друг друга, и внимательно посматривая по сторонам. Момент для дискуссий был, и, правда, неподходящий.

К изумлению Оли, министр безопасности двигался абсолютно бесшумно. При всей массе навешанного на него железа и пластика, он умудрился не только ничем не звякнуть, он даже дышал неслышно. Она, не веря в свои способности ниндзя, предпочла не шевелиться вообще. И рот не открывать.

А он, меж тем, достал клейкую ленту, обвязал ей Олины гранаты, добавил своих, качнул на руках полученную конструкцию — гранаты шевельнулись и Ольга снова зажмурилась.

— Ну, кто не спрятался, я не виноват, — шепнул Артур и разом вытряхнул все гранаты вниз, как яблоки из пакета.

— Технический подъем, — рявкнул он. Площадка полетела вверх с такой немыслимой скоростью, что Мещерскую прижало к полу перегрузкой. А спустя мгновение внизу шарахнуло так, что монументальный лифт дернулся — и встал. Удачно так встал, почти на месте. Еще метров пять — и крыша.

— Думаю, медблоку хана, — предположил Артур и потер переносицу.

— А нам? — пискнула Оля.

— А мы, Мещерская, по-хорошему, еще даже не начинали. Стратегию и тактику партизанской войны малыми группами в твоем детдоме не давали?

— Нет, — она невольно рассмеялась, — у меня разностороннее образование, но не до такой степени.

— Ну, значит, буду тебя дообразовывать. Вот эта классная штука называется плазменный резак. Применяется… Да где только не применяется. Многофункциональная вещь. Сейчас нарежем в стене ступенек и поднимемся как по проспекту. А там, потихоньку, осмотримся и подумаем, где лучше дожидаться наших. Ты же руфер? Значит, высоты не боишься и руки у тебя сильные, особенно пальцы. Так?

— Ну, есть немного.

— Значит твой номер в команде — первый. Почему не второй — поняла?

— Если я упаду, ты меня удержишь. А если ты на меня свалишься — обоим трындец.

— Обожаю эту женщину, — сказал Артур кому-то невидимому. Возможно — небу над головой.

Первый пост на дороге, которой нет, они увидели уже на въезде в зону. Молодой парнишка в форме «химиков» бежал наперерез, что-то крича на ходу, но голову Олега обнимал тактический шлем, блокирующий все звуки внешнего мира.

— Останавливаемся и пробуем объясниться? — спросил Ярослав по внутренней связи.

— Едем дальше. Кириллу нужно, чтобы мы оттянули на себя как можно больше охраны. Эти три тополя тут — ни о чем.

— Хочешь собрать всю «химию» в зоне? — хмуро спросил Ярослав.

— Да неплохо бы, но, боюсь, не выйдет.

Олег повернулся к нему. Тягач на хорошей скорости шел по струне, как по проспекту, и водитель ему был совершенно не нужен, пост остался позади а одиноких выстрелов в задний бампер они не услышали и даже не почувствовали. Можно было и поболтать.

— Те пули, которые полетят в нас… Они не полетят в них.

— Принято, — кивнул Ярослав. Он привык играть в команде и подчиняться капитану и тренеру. А то, что в этот раз ставкой в игре была его жизнь, по большому счету, ничего не меняло. Без своей Сашки он и так не жил.

Когда взорвался медблок, хвостатому как раз обрабатывали обширный и очень глубокий ожог на спине. А так как обезболивающие препараты на него почти не действовали и клеить приходилось «на живую», он скреб когтями пластик операционного стола, раздирая его в лоскуты, и ревел, словно ему прищемили в дверях самую выдающуюся часть. Хвост.

При любом другом раскладе, он позволил бы дать себе общий наркоз, или, вообще, лег на час в регенератор. Но вокруг творилось что-то непонятное. Беспорядки в городе, взрыв в жилом квартале, виновники скрылись на коптерах, что наводило на мысли о начавшихся без предупреждения клановых войнах.

Сигнал о прорыве периметра на трассе пришел, когда Гелена уже обработала рану, удалив сожженные ткани, залила все регенерирующим раствором, склеила и уже хотела накладывать повязку. Ящер дернулся, и вся работа пошла насмарку. Женщина выругалась вслух.

— Что? Кто? На чем?

— Ваше Величество, вы можете полежать спокойно, — постаралась взять себя в руки Гелена.

— Сш…ш..ш. Долго ты будешь возиться? За это время можно было новую шкуру нарастить. Прорыв периметра, угроза безопасности. Артур еще долго будет плавать?

Взглянув на коммуникатор, Гелена поняла, что Артур уже давно не плавает, а что-то делает, и, если учесть, с каким настроением он сюда явился… Пора было бросать хвостатого, собирать вещи и эвакуироваться подальше в горы.

— Еще пятнадцать минут, — ровно ответила она, стараясь ничем не выдать плохого предчувствия.

Могла бы и не стараться — в следующую секунду оно оправдалось на двести процентов. Здание резиденции содрогнулось, мигнул свет, истошно заорала пожарная сигнализация. А по толстенному, бронированному стеклу с хрустом прошла трещина: по диагонали с пола и до потолка.

— Поздно, — сообразила Гелена, — эвакуироваться нужно было раньше. Сейчас — спасайся, кто может, а кто не может — завидуй в тряпочку и не мешай.

Мелькнула мысль: раз уж пошла такая пьянка — вколоть хвостатому какой-нибудь отравы. Но она, как и многие хорошие мысли, запоздала. В кабинет входили «химики» боевыми двойками.

— Гелена Савеш, — произнес один, словно приговор зачитал, — в связи с попыткой переворота, вы задержаны до выяснения обстоятельств.

— Почему я? — возмутилась врач, — у меня, что, самый подозрительный вид?

— Все гражданские специалисты не проходившие «маску».

— Надеюсь, вы дадите мне закончить операцию? — Гелена вздохнула, снова стянула края, благословила девчонку Мещерскую — отлично она ящера приложила, прямо сердце радуется, и залила сверху стягивающим клеем. Потом стянула перчатки, кинула в урну, ополоснула руки под краном и, выпрямившись, объявила:

— Я готова, господа. Где у нас тюрьма? Или сразу расстрел? Превентивно…

Гелену увели.

По всей резиденции шли аресты. В медблок было просто не попасть: сначала какая-то сво…еобразная личность заблокировала вход старым ключом, который почему-то все еще был действителен (узнаю, кто напортачил, съем!), потом рвануло…

Дино выбешивала ситуация еще и потому, что там был Артур. Друг. Союзник. И как-то выручить его было просто нереально — взрыв оплавил оба входа, заперев там группу «химиков», порядка трех десятков — дино от души надеялся, что это и были мятежники, но логика подсказывала, что, скорее, все наоборот — как раз внутри оказались верные бойцы, а мятежники где-то снаружи.

— Что могло взорваться? — спросил он человека, который оказался рядом, а по большей части — самого себя. На ответ он не надеялся, этот мозг просто не мог дать толкового ответа, сколько раз дино его ломал только за последний год. Кажется, он командует внутренней охраной… Для ящера все люди были на одно лицо, он различал их по эмоциональному фону, у каждого разному. Но после «маски» и фон становился одинаковым. Только у Артура через этот фон то и дело проскальзывали всполохи какого-то очень сильного и яркого чувства. Ящеру хотелось думать, что это была любовь. Или хотя бы привязанность. К нему.

— Взрыв такой силы… Даже если взорвалась батарея регенератора…

— Что? — в глазах дино полыхнуло красным. Он двигался быстро, очень быстро. Так, что даже импланты не спасли.

Через секунду красная пленка, затянувшая глаза, спала, и ящер увидел, что разозлился, пожалуй, сильнее, чем нужно. Человек, с прижатыми к груди коленями, лежал в одном углу, а его голова с наполовину содранным скальпом — в другом. Весь снежно-белый пол был залит красным.

— Интересно, ты был нужным человеком? — спросил ящер, — ты ведь мне хотел что-то сказать? Это было важно?

Пискнул комм.

— Ваше императорское величество, — услышал он, — выяснили, кто прорвал периметр. Это отец одной из участниц проекта «zего» и Ярослав Борский.

— Не понимаю, — тихо сказал он, облокотившись на стол, — кто такой Ярослав Борский?

Человек на экране слегка опешил:

— Это лучший футболист планеты.

— И что лучший футболист планеты делает без приглашения в моей резиденции на армейском тягаче?

— Пытается прорваться. Он требует вернуть ему жену. Простите, Ваше Императорское Величество, я могу поговорить с господином Ясвицким, он почему-то не отвечает на вызов.

Дино задумчиво посмотрел на тело господина Ясвицкого.

— Вам придется напрячься, и объяснить ситуацию мне лично, — сказал он, — что с его женой? Почему он ищет ее на абсолютно закрытом объекте?

— Он ищет Александру Монахову, — пояснил собеседник, которого ящер отчетливо видел, но который не видел его, вместо императора ему показывали герб и фото резиденции, — Он считает ее своей парой.

— Он не получил компенсацию?

— Он сказал, что это ложь. И предъявил доказательства.

— Какие доказательства? — ящер начинал тихо звереть, но больше тут головы отрывать было некому, — что его не устроило в вирусе Холла?

— Монахова рыжая. Она сделала «вечную» окраску, еще в юности. А ее природный цвет волос рыжий. Рыжие имунны к вирусу Холла.

— Кто готовил легенду?

— Господин Ясвицкий.

— Понятно, — ящер сощурился. Жаль, что у этого господина была только одна голова и оторвалась так быстро, — Этих двоих задержать, можно стрелять на поражение, самое главное, чтобы поблизости не оказалось камер.

— Они хорошо подготовились. У нас здесь только три патруля с легким вооружением, а у них армейский тягач в комплектации «патруль» с четырьмя пулеметами и гранатометом «Ветерок». Мне нужен господин полковник Ясвицкий.

— Я тебе его пришлю, — пообещал дино, — в ящике из-под апельсинов. Только придется постараться, чтобы он туда влез. Тебе нужно подкрепление? Кто и сколько?

— Вы разрешаете?

— Да. Заткните их как можно быстрее и — немедленно сюда, ясно?

— Так точно, Ваше Императорское Величество.

Дино поднял глаза к потолку. Надо было потребовать хотя бы одного живым. Ведь где-то они достали армейский тягач и кто-то снабдил их оружием с полным боекомплектом. Измена? В армии… Это плохо, но не критично. Всех под маску — и порядок. Одному не справится. Придется делиться. Вызвать менталиста с Зеленой Земли. И тогда там непременно узнают, что он, один из сильнейших раксов планеты, не может иметь разумного ребенка. Его съедят! В буквальном смысле. Тупик.

Ну, что могло случиться с Артуром? Почему его нет, когда он так нужен?

Очередной «химик», рискнувший явиться с докладом, здорово рисковал. Его мужество поддерживало только незнание последних событий. Но когда, переступив порог кабинета, он увидел непосредственного начальника в разобранном виде, молодой и здоровый парень побледнел и немедленно расстался с ужином.

Он бы и с сознанием расстался, но рык императора подействовал, как лошадиная доза стимулятора.

— Что случилось?

— Курьер. Срочно. Лично в руки…

— Кому?

— Господину полковнику.

— Ну, сунь. Руки у него еще есть.

Парень переменился в лице, бросил пакет на пол и исчез, словно приснился в кошмаре.

Здраво рассудив, что бомбу система безопасности не пропустила бы ни в коем случае, Император наклонился, когтем подцепил пакет.

Маленькая эбокситная пирамидка шлепнулась на ковер, рядом с телом полковника.

Император несколько раз моргнул, не веря глазам. Но видение никуда не исчезало. Она была тут, лежала на ковре. Ужас расы.

Нашедшему ужас расы простят все. Он может потребовать сколько угодно менталистов не только для работы, а для праздничного стола — и ему никто слова не скажет.

Ящер опустился на пол и аккуратно сгреб пирамидку ладонью.

…Неужели — спасен? Спасена власть, корона и проект «zего».

Это была его последняя разумная мысль. А потом свет погас, и снова вспыхнуть ему было не суждено. Тот, кто разрабатывал оружие против враждебной расы, знал, куда бить, знал, где у них уязвимое место. Он просто не успел, но сейчас наверстывал упущенное время…

«Птица» прошла сквозь все следилки как хорошо прогретый нож сквозь кусок масла. Она вся, от носа до кормы, была расписана всевозможными разрешающими знаками, набита чипами, подававшими сигнал «проход разрешен», и не вызвала у лучшей в мире электронной системы охраны ни малейших подозрений. Система, рассчитанная на то, чтобы задерживать партии оружия, либо вооруженных бойцов, не усмотрела ничего опасного в двух десятках здоровенных, мускулистых парней, забивших палубу, рубку, внутренние помещения и даже бывший гальюн и, чтобы наверняка не вызвать никаких вопросов, снявших ремни и споровших пуговицы.

Яхта подошла к техническому причалу, где швартовалась всегда. Он был почти не различим в темноте. Но, во-первых, яхта шла по струне, так что, заблудиться ей не грозило, а во-вторых, альбатросы умели ориентироваться в темноте без приборов ночного видения.

Выгрузились, повязали персонал причала, уложив на пол рядком и «индейской цепочкой» потянулись в гору, где, предположительно, находилась императорская резиденция. Путь альбатросов был отмечен вскрытыми «секретами». Не смотря на сильное искушение вооружиться, трофеи не брали. Периметр был все еще слишком близко, а чувствительность у него была собачья. Ну их… Дальше от черта — дальше от греха. В конце концов, каждый альбатрос без всего, даже без пряжки и пуговиц, был сам по себе оружием — вполне смертоносным, что подтверждали ежедневные спарринги.

Когда среди густых сосен, где не прошли бы даже кони (разве что случайно уцелевший лось), возникло неяркое, размазанное свечение и гул, парни по привычке залегли, но спецэффекты неожиданно закончились мазнувшей по спинам волной горячего ветра, оглушительным в тишине треском и сочным матом.

— …в зеленые елочки через три гроба под южноуральские бубны!

— Что это? — в одну восьмую голоса удивился один из альбатросов.

— А это пришел конец тирании и беззаконию в Славии, — объявил Борис, улыбающийся до ушей.

— Почему — пришел. Приехал, — обиделся Кирилл. Он был чуток помят, слегка напуган, но вполне жив и даже здоров, — Только, боюсь, дальше я не поеду. Движок убил. И, кажется, раму. Дядя Тоша меня самого в бублик завернет и до индейских пирамид пинками прокатит…

— Посылка не пострадала?

— Я ее в контейнер упаковал.

Затягивая ремень с кобурой, Борис окончательно для себя решил, что счастье — есть. Все-таки безоружным идти на штурм вековой твердыни было как-то стремно.

Рейд по крыше, безумный спуск по крутой пожарной лестнице, смертельные прятки в парке, которые закончились плохо для десятка «химиков» и, что было особенно неприятно, гражданской прислуги, из тех, которые были «под маской»…

Оля старалась не быть обузой Артуру и загнать свои страх, бабскую жалость и глубинное неприятие того, что здесь творилось, куда-нибудь подальше. Сейчас было не место и не время. Но один раз она чуть было не повисла на руке министра в пустой попытке отобрать оружие. На них вышел отряд «химиков» которым командовала Алена. Алена с покалеченными мозгами, с искаженным восприятием, но — живая, физически здоровая и все равно дорогая.

— Не убивай ее, — попросила Оля спокойно и ровно, — если будет возможность.

И — осталась в стороне.

Алену Артур просто связал, заткнул рот кляпом и, взвалив на плечо, донес до резиденции.

А там творился форменный дурдом. Ящер сошел с ума и бегал по дворцу на четырех конечностях, мотая хвостом и пытаясь жрать все, что увидит. Вызвали переговорщика и психолога — хвостатый просто съел и того и другого, а потом лег спать.

Тут и обнаружилась очередная подлянка судьбы: охрана с деформированными мозгами упрямо несла службу, не допуская к телу Императора единственного специалиста, который мог хоть как-то помочь: ветеринара, которого держали в резиденции для лошадей и собак.

Отряд альбатросов, словно свалившихся с неба, стал просто подарком судьбы. Оля с невероятным облегчением наблюдала, как Артур обнимает высокого худого блондина в военной форме, представляет их друг другу, тот берет ее руку и галантно целует пальцы, испачканные в земле и крови. И совсем не кривится. Ему не противно. В его глазах — восхищение, уважение и что-то еще. Что-то очень знакомое. Но усталая насмерть Мещерская отложила эту мысль «на потом». Да и все остальные мысли тоже. Ей хотелось забиться куда-нибудь в тихий угол и тихонько посидеть, чтобы никого не видеть, ни о чем не думать и, хотя бы до утра, не принимать никаких решений. Кажется, такой роскоши у нее больше не будет никогда.

Ей нужно к этому подготовиться.

Хвала Создателю, Артур это просек, и утащил ее вглубь парка, в какой-то павильон, то ли гостевой, то ли «охотничий», совершенно пустой — этого было достаточно.

В резиденции еще шла «зачистка», иногда ночную тишину вспарывали выстрелы, но взрывов больше не было, значит, других тайников не нашли. А ведь они, наверняка, были и Артур, наверняка, знал их все…

— Здесь тоже кругом видеокамеры? — спросила Оля.

— О, да! — Артура перекосило, — на каждом шагу. Но через час, — он взглянул на старинные наручные часы, — уже меньше, сюда войдут мои альбатросы и все записи будут уничтожены. И девочкам тоже ничего не грозит, я лично прослежу.

— Но потом они заправят новую проволоку и камеры будут писать снова… До второго Конца Географии

— Я надеюсь, — кивнул Артур.

— Значит, время еще есть.

Оля подошла почти вплотную, встала на цыпочки, по-другому было не дотянуться, и неумело прикоснулась губами даже не к губам его, к подбородку. Наклониться он и не подумал.

Ольга уже собиралась сделать шаг назад, когда за спиной сомкнулся… капкан, другого слова не подберешь. С опозданием девушка поняла, что та внушительная масса, которую все принимали за жир, на самом деле была мышечной. Господин министр безопасности мог легко навешать плюх парочке кашалотов. Она еще переживала это приятное открытие, когда Артур тихо позвал:

— Моя госпожа, — Ольга зашипела злой гадюкой. Он чуть ослабил стальное кольцо рук и пояснил, — В моем роду, старинном роду Марковичей, женщину всегда называли госпожой. И — никак иначе. Моя госпожа… как далеко я могу зайти?

— Как захочешь, — бездумно ответила Оля, наслаждаясь его близостью.

— Тогда держись, — обреченно выдохнул Артур, подхватил ее на руки и ногой распахнул двери в спальню.

ЭПИЛОГ

Длинный коридор, бронестекло, мягкая простынь, нежно обнимающая худое тело, тонкая прозрачная трубочка из носа и из уголка рта. Кажется, за прошедшие две недели Алиса еще больше похудела и осунулась. Но ее сердце билось. Она не сдавалась. Эта девушка просто не умела сдаваться.

Артем смотрел на нее, не отрывая взгляда. Он уже не сидел в гравикресле, а вполне уверенно стоял на ногах, но его это мало радовало. Алисе не становилось лучше.

— Тебе нужно подписать вот здесь, — сказал Кирилл. Он приходил редко, у него вдруг оказалось множество дел. Когда Темка узнал, какая важная шишка его приятель, он только присвистнул. И перестал обижаться, что тот, подобно ему, не ночует перед палатой боевой подруги.

— Что это?

— Это твое согласие стать поверенным сестры, в случае… Как единственного родственника. Она тебя очень просила.

Темка вскинул на Кира светлые глаза.

— Каким поверенным? Вы там вообще спятили? Ольга молода и здорова.

— Профессия у нее довольно опасная, Тема. Чем ближе к власти, тем ближе к смерти. А она не просто близко, она с ней — одно целое. Ты, кстати, не передумал? Не хочешь заменить девушку на опасном рубеже. Хотя бы пока.

— Нет, — решительно мотнул головой Темка, — Ну какой из меня император? Инкубаторский парень. До сих пор поверить не могу, что у меня есть сестра. Да еще такая красивая…

— Красивая, — согласно кивнул Кирилл.

У него до сих пор перед глазами стояла сцена коронации, когда совсем молодая девушка спокойно поднялась на помост, сама возложила на себя тяжеленный венец из королевской платины, украшенный редчайшими голубыми алмазами, с нежной улыбкой поблагодарила страну и народ за любовь и доверие. А потом словно налилась сталью и, чеканя слова, на весь мир заявила о преступлении параллельной расы. Ознакомила с бесспорными доказательствами, предъявила видеозаписи кладки и статистику смертей. Это была бомба! От отца Кир знал, что Ольга сама, всю ночь, вместе со своими бывшими коллегами из телебашни писала сценарий, чтобы эта бомба рванула как надо — и она, таки, рванула.

Посол Вернейского княжества, женщина, упала в обморок. Собрание гудело, как растревоженный улей.

А она спокойно довела свою речь до конца и объявила, что Славия расторгает договор с Дино, предлагает в двухнедельный срок вернуть всех живых девушек и останки погибших, а в случае невыполнения объявляет войну.

Две недели истекали сегодня.

— Я все подпишу, — кивнул Тема, — И, ты не прав, Кирилл. Ольгу нельзя заменить. Она готова идти до конца, понимаешь? Она знает, что будут жертвы, страшные жертвы. Но она готова. Она будет не просто очередной башкой в короне. Она будет императрицей, которую потомки назовут великой.

Они постояли еще немного.

— Что ты думаешь делать? — тихо спросил Кир, — ты же врач. Может быть, есть способ…

— Надеюсь, что есть. Но я его не вижу. Ищу — но не вижу. Черт возьми, я думал, что страшнее Заповедника в моей жизни ничего уже не будет. Как же я ошибся, Кир. Как я фатально ошибся. Я влюбился в девушку, которая возможно скоро умрет.

— Я влюбился в девушку, которая села на трон, — усмехнулся Кир и, глядя прямо в ошалелые глаза друга, добавил, — А завтра — война

Всем, кто успел полюбить героев: III и окончательная книга серии: Шоу «Шанс», Отвоеванный мир, не заставит себя ждать. А для самых нетерпеливых сообщаю:

1. Алиса не умрет, правда, для этого Теме придется снова совершить невозможное.

2. Пирамидка найдется.

3. И — да, наши победят.

Оглавление

Татьяна Матуш Шоу Шанс. Императрица

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg