«Жемчужное сердце»

Жемчужное сердце (fb2) - Жемчужное сердце 1525K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирина Дынина

От истинного почитателя таланта Р. Говарда, с уважением.

Жемчужное сердце.

Глава 1. Встреча.

Магараджа Вейнджана, красивый, еще нестарый мужчина, с горечью во взгляде, взирал на белое пламя высокого, погребального костра.

Тело его жены, прекрасной и горячо им любимой, пожирал огонь, а он стоял рядом, жалкий и беспомощный в своих роскошных одеждах и ничего не мог сделать для нее.

Раджассу, умершую на рассвете, облачили в прекрасное платье, заплели ее густые, черные волосы в две толстые косы, обвили их золотом и жемчугами, умастили ее кожу благовониями и отдали огню.

Безжалостные боги отобрали у магараджы ту единственную женщину, которую он любил всю свою жизнь, которую боготворил, считая божеством, сошедшим на грешную землю.

Отчаянью его не было предела.

Девять детей, благословенное число, рожденных его женой, самой лучшей из всех жен и матерей на земле, стояли рядом, поддерживая отца.

Самый старший из них, юный князь Вортан, наследник трона и гордость родителей, с тревогой и любовью наблюдал за отцом, сломленным смертью матери.

Сегодня утром он узнал, что магараджа готов отречься от престола в пользу своего старшего сына.

Владыка Вейнджана больше не желал править княжеством и намеревался удалиться в далекую обитель, храм Асуры и начать другую жизнь. Жизнь отшельника-аскета, а он, Вортан сменит его на троне Лотоса.

Его сестры и братья подчинились воле отца и теперь медленно уходили прочь, повинуясь строгому приказу и, лишь он, Вортан, первенец и наследный князь, все еще медлил.

Тревога сжимала его любящее сердце, ибо во взгляде отца он читал отчаянье и решимость.

Слишком велика была любовь магараджи, к сошедшей в могилу раджассе, слишком полным было его горе.

Оставшись в скорбном одиночестве, магараджа торопливо подошел к кострищу, путаясь в подоле роскошного одеяния и, обжигая пальцы, руками, разворошил белый пепел. Слезы текли по его лицу, оставляя влажные дорожки на смуглой коже.

В горячей золе, оставшейся от тела той, кого он любил больше жизни, магараджа отыскал хрупкий, темный комок спекшегося пепла, похожий формой на сердце.

Осторожно, правитель завернул его в алый шелк и ушел, не оглядываясь. Его не волновали людские пересуды и сплетни, хотя кто осмелился бы обсуждать поступки повелителя?, но, все же, магараджа торопился.

Люди, хорошо знавшие его, могли догадаться и помешать правителю, свершить задуманное.

Сидя на троне в Зале аудиенций, магараджа ласково поцеловал каждого своего ребенка и попрощался с ними, отослав от себя даже князя Вортана, своего любимого старшего сына.

Все во дворце знали, что вечером, на закате, магараджа простится со своим городом и отправится далеко-далеко, в храм Асуры, расположенный в сердце девственных джунглей. Страна плакала и скорбела вместе с ним, потеряв не только правительницу, но и добрую мать, оберегавшую княжество и хранившую его от бед в течение многих лет.

Сопровождать повелителя в этом последнем странствии будет лишь старый жрец, когда-то бывший Верховным дайомом княжества, не вендиец по происхождению, Вайомидис.

Уже давно никто не произносил его чуждого имени, все позабыли о нем. Новый Верховный жрец проводил в народ волю божества, но стоило случиться несчастью, как дряхлый отшельник, чужеземец и, когда-то в прошлом, самое влиятельное лицо в княжестве, вернулся во дворец, разделить горе своего повелителя.

Магараджа медлил.

Он знал, что там, за резными дверями, в прохладном полумраке дворцовых покоев, ожидает его выхода вся семья – дети, любимые им, названная сестра покойной раджассы, княгиня Зиратта и старый друг, все тот же Вайомидис, несгибаемый жрец Асуры.

Среди преданных и скорбящих, особо выделялась рослая женщина-воин, одетая с вызывающей ропот знати, небрежностью. Но не было у семьи магараджи сторонника более храброго и верного, чем Рамасанти, Львица Вейнджана, опора трона.

Седеющие волосы, все еще густые и пышные венчал высокий плюмаж из белых страусиных перьев, а на груди, по девичьи, упругой, роняя золотые блики, играло лучами, тяжелое ожерелье

из красного золота – символ особых заслуг перед царственной семьей.

В княжестве только сама раджасса, почившая с миром, имела право украшать себя подобной драгоценностью. Рамасанти, Главный страж княжества и глава всей армии, терпеливо ждала своего владыку, пребывая в печали, ибо она, рожденная свободной и ставшая рабыней, а затем вновь вернувшая себе честь и имя, знала, что от принятого магараджей решения зависила судьба ее второй родины.

Но не было сил у магараджи для того, чтобы сойти с трона и сделать несколько шагов по гладким плитам пола.

Багровым пламенем полыхали закатные небеса, сильный ветер клонил деревья к земле. Казалось, природа рыдает вместе с ним, оплакивая потерю.

Магараджа налил вина в высокий бокал и осторожно развернул алый шелк, еще хранящий жар погребального костра.

Комок темного пепла, спаянный огнем в плотный шарик, тем не менее, казался удивительно хрупким и … опасным.

Магараджа горько усмехнулся – кому, как ни ему знать о том, как безобидные с виду предметы, неожиданно становятся смертельными и несут гибель неосторожному, дерзнувшему открыть их тайны.

Магараджа глубоко вздохнул и разжал тонкие пальцы.

Черный комок праха рассыпался пылью, и вино в бокале забурлило, растворив отраву, мгновенно превратив благородный напиток в смертельный яд.

Решительно магараджа поднес бокал к своим губами и сделал несколько глотков.

Старик жрец закричал громким голосом, почуяв страшное и, спотыкаясь, побежал в тронный зал, размахивая посохом и путаясь в широком одеянии. Его темные одежды развевались точно крылья ворона-горевестника.

Красивая женщина, высокая и печальная, вздрогнула, качнув длинными серьгами и, пошатнувшись, оперлась о руку своего спутника, который с почтением склонился перед своей женой, княгиней Зираттой. Названная сестра раджассы и тетка наследника трона смертельно побледнела и по ее гладким щекам ручьем потекли слезы.

Молодой князь Вортан распахнул резные двери, оттесняя охрану и замер на пороге, внезапно ощутив тяжесть княжеской короны на своей голове.

На троне, уронив руки, бессильной куклой лежал труп магараджи. Княжеская корона, усыпанная алмазами, валялась у его ног, словно позабытая игрушка.

Вино, разлившись на его одежды, запятнало их точно кровь.

Старый жрец тяжелыми шагами обогнул застывшего князя Вортана и приблизился к мертвецу.

Коричневой, шершавой ладонью, Вайомидис закрыл глаза бывшему правителю Вейнджана и заплакал, нисколько не стыдясь своих слез, старческих и бессильных.

- Прощай, верный друг - горько прошептал старик – Месть Сигтоны настигла тебя через столько лет, но ты прожил жизнь достойно и не отступил перед древним злом. Покойся в мире.

И решительными шагами, старый служитель Асуры покинул Тронный зал, оставив позади свою долгую жизнь и свои надежды.

Зиратта, мгновенно постаревшая на несколько лет, рукой, холеной и тонкой, потянулась за

короной и, преклонив колени, почтительно протянула ее дрожащему от ужаса наследнику.

Изысканный обруч из белого, стигийского золота, усыпанный крупными алмазами, лег на голову юноши и лишь в самом сердце короны, на самом длинном ее луче, темной впадиной зияло пустое место, нарушая строгую красоту самой главной ценности княжеской сокровищницы.

Корона Сигтоны обрела нового владельца.

**

Усатый, носатый хозяин затрапезного трактира с завлекательным и многообещающим

названием « Бычья ляжка », почесывая волосатую грудь толстыми, похожими на зингарские колбаски, пальцами унылым взглядом обводил дымное помещение, принадлежащего ему заведения, битком набитого самой разношерстной публикой.

Его бугристый нос, сломанный в давней трактирной драке, с торчащими из ноздрей пучками жестких волос, нервно подергивался - долгий опыт, приобретенный Салимом за многие годы жизни в Аграпуре не мог не подсказать ему - беда, беда!

Беда ворвалась в неприглядное, не блещущее чистотой заведение, распахнув в него

дверь пинком здоровенной ноги, от чего та, жалобно пискнув, скособочилась, выдержала и замерла,

точно пришитая.

Огромный детина, самое место которому где-нибудь на галерах или рудниках, ибо вид у

него был самый что ни на есть разбойничий, уверенно протиснулся через беспорядочное

нагромождение столов и лавок, отыскал свободное место и уронил свое большое тело на отполированную до блеска скамью.

Толстый хозяин трактира, приткнувшегося на самых задворках блистательного Аграпура-

столицы Туранской империи, не рискнул выставить вон этого грозного, пахнущего неприятностями человека, ведь даже при одном взгляде на него у Салим-аля начинался нервный тик.

«Если бы мерзавец Абадул добросовестно выполнял свою работу-трактирщик зло скосил

глаза в дальний угол, где усердно лакали вино личности с самыми отвратными физиономиями - то мне не пришлось бы теперь страдать от головной боли!»

Выпроваживать нежеланного гостя все равно было уже слишком поздно, даже в том случае, если бы, случилось чудо и вышибала, призванный охранять покой посетителей трактира, вспомнил о своих обязанностях, поэтому толстый туранец расслабленно опустил свой массивный зад на колченогий табурет и прикрыл глаза, мысленно взывая к Тариму -

«Чему быть, того не миновать»!

Человеку, столь непочтительно обошедшемуся с трактирной дверью, по всей видимости, было глубоко наплевать на Тарима, Митру и прочих светлых богов, равно как и на темных.

Был он могуч, крепок, широк в плечах и внушал уважение даже видавшей виды шпане, обычно кучковавшейся в душном заведении Салим-аля.

Длинные, темные волосы свободно рассыпались по могучим плечам синеглазого громилы, тяжелые кулаки уверенно уперлись в заляпанную жиром столешницу, а хмурый взгляд не останавливаясь блуждал по неприветливым лицам постоянных завсегдатаев.

- Северянин! - злился трактирщик, искоса наблюдая за ним - Скорей всего наемник, дикий и безобразный. Без денег, ишь как зыркает по сторонам, так и щупает бесстыжими зеньками

карманы почтенных горожан. Эх…да где ж их взять, почтенных-то! В нашем квартале все больше ворье процветает, не хуже этого громилы! Приснится ночью подобная рожа - топором не отмахаешься! Накажи Тарим тех, кто позволяет чужеземным безбожникам свободно шляться по улицам благословенного Аграпура!

Сам Салим-аля, хозяин самого захудалого трактира, расположенного неподалеку от ворот, именуемых Северным оплотом, чужеземцев не жаловал с тех самых пор, как его молодая супруга, крутобедрая и чернобровая красавица Косуна, сбежала с заезжим торговцем из Заморры..

Заморанец, по глубокому убеждению туранца, был больше похож на худую, облезлую крысу, чем на почтенного купца. И чем только могла эта бледная немочь завлечь пышную и сдобную, точно туранский пирог с медом, супругу трактирщика,было непонятно не только Салим-аля, внезапно ставшему соломенным вдовцом, но и авсей округе, жители которой втихомолку посмеивались над незадачливым рогоносцем . Салим-аля люто возненавидел представителей всех иных племен и народов, признавая достойными уважения только соотечественников, а всем прочим норовил нагадить, правда не в убыток себе. Напрягая слух и напрягаясь сам, трактирщик почти слышал, как за соседним от неприятного северного урода, столом зреет заговор. И не мудрено - синеглазый варвар, а то, что он именно варвар, решил бы каждый на месте Салим-аля (не могут быть у уважаемого человека столь бесстыжие глаза,синие и блудливые, как у распутной наложницы) заказал жареное на вертеле мясо и целый кувшин сладкого пуантенского вина,очень даже недешевого в далеком от Аквилонии Туране.

Трактир хоть и назывался « Бычья ляжка », но больше для красного словца. Путешественников, прибывших в славную столицу Туранской империи, отнюдь не прельщал неказистый вид заведения, аграпурцы предпочитали заведения почище, где и вино было полаще, да и девицы посмазливей. Здешний же люд, обитавший на задворках Нищего города, очень редко мог позволить себе полакомиться настоящим, приготовленным со специями и травами,мясом,перебиваясь требухой и дешевой рыбой, а уж о сладком пуантенском вине им не приходилось и мечтать.

Жующие пресные лепешки с жареной рыбой - еда бедняков, завсегдатаи трактира жадно втягивали ноздрями чудесные ароматы жаркого, перца и лука и с завистью, а кто и с неприязнью поглядывали на северянина. Тот, безмятежно позевывая, ожидал свой ужин, совершенно не подозревая о том, что кое-кто, готовый убить за пару медных монет уже принюхивается к его еде, мечтая о набитом мясом желудке. И даже внушительных размеров меч, равно как и тяжелые кулаки синеглазого наемника, вряд ли могли отпугнуть здешний сброд, страшный своей подлостью и многочисленностью.

«Принесла же нелегкая! - трактирщик продолжал уныло вздыхать и подсчитывать предстоящие убытки - столы побьют, как пить дать, лавки тоже, а, ведь совсем недавно я только прикупил пару новых, посуда, естественно, тоже не уцелеет. Кровью и блевотиной зальют полы и стены. Варвару пробьют голову или перережут горло, но перед этим он кого-нибудь покалечит. Набежит стража, пару оборванцев схватят, посадят в тюрьму, может быть отправят на галеры. Мне же прийдется поить вином ун-баши, будь проклят этот сын павиана и гиены, что бы, он не потащил меня к судье за нарушение тишины и покоя, а, бедняжечке Мааре прийдется вспомнить свое прежнее ремесло и ублажать этого похотливого солдафона».

При этой мысле трактирщик скривился точно от зубной боли - разбитная, улыбчивая Маара, раньше-веселая девчонка в одном из борделей Аграпура, а ныне подавальщица, кухарка, а временами, по настроению и любовница Салим-аля, неожиданно прихворнула и прислала вместо себя нечто невообразимое, лишив хозяина единственного утешения.

В этом месте Салим-аля вздохнул даже глубже, чем примысле о разбитых столах и лавках. Новая девчонка только что пронесла мимо, заказанное северянином мясо, обдав пригорюнившегося туранца ароматом душистых трав.

- Вот дура-то, прости меня Тарим за грешные мысли! - сокрушался трактирщик, широко раздувая ноздри в праведном гневе - На открытом блюде несет, убогая, а вино ведь в чеканном кувшине! С чего бы такая честь оборванцу с севера, все богатство которого составляют драный плащ, да меч за спиной? Еще неизвестно - есть ли у этого дикаря деньги за такой дорогой ужин.

Едва переступив порог дрянного трактира, жалкой лачуги в сравнении с некоторыми, знакомыми ему ранее подобными заведениями, Конан сразу почуствовал, что ждут его неприятности. Закопченые стены, смрад и гарь из кухни, да и сам хозяин, похожий на жирного паука, не внушали ему доверия. Не то, чтобы он избегал шумных ссор и потасовок или трусил при виде шайки гнусных проходимцев, голодных и опасных, а от того более подлых и безжалостных…Просто он устал - переход через пустыню оказался куда длинее чем он рассчитывал, солнце жарче, а дичь пугливей. Путешествовал он налегке и в одиночку, накануне не выспался, от голода подводило брюхо, в карманах свистел ветер. Лишь перед самым Аграпуром северянину повезло - он разжился парой золотых монет, слямзив кошелек у подгулявшего купчика, заснувшего в пыли, прямо у своей повозки. Впрочем, одного золотого Конан лишился сразу же, положив деньги в карман некогда синих шелковых шаровар, он совершенно позабыл о том, что он дырявый и теперь был просто счастлив обнаружив, что одна из веселых монет уцелела и для того, чтобы поесть и промочить горло ему не прийдется ломать кому-то шею и крушить челюсти.

Конану, варвару и бродяге, мечталось о тишине и покое, поэтому он и переступил порог первого же, попавшегося на пути, трактира и только после этого понял, как ошибся. Ему, ранее неоднократно бывавшему в Аграпуре и даже весело проводившему время в столице, редко когда приходилось бывать в подобной дыре, разве что во времена буйной молодости.

«Поделом же - нечего было спешить! - подумал северянин, наткнувшись на отнюдь не дружелюбные взгляды, ведущие его от самых дверей. Черные точки глаз нацелились на него, точно злые стрелы.

Киммериец,стряхнув с некогда приличной одежды частицы пыли и песка, уселся на ближайшую свободную скамью. Ноги приятно заныли - они устали от ходьбы и требовали отдыха, рубаху не мешало бы постирать, а волосы вымыть. Впрочем, настоящий мужчина не обращает внимания на подобные мелочи, но почему-то Конан догадывался, что даже съеденный второпях ужин,

будет этим вечером неслыханной роскошью

- Сам виноват! - демонстративно высморкавшись прямо в сочившиеся неприязнью лица, размышлял киммериец, понимая, что небольшой потасовки избежать не удасться - Всего-навсего требовалось пройти пару кварталов вверх, подальше от здешней клоаки, ближе к Верхнему городу, туда, где и запахи приятней и жители приличней. Так нет же, лень-матушка подвела. Вот выпутывайся теперь, а все по собственной дури. Правда - варвар почесал затылок - там, в Аграпуре, кое кто мог вспомнить синеглазого северянина, наемника из армии короля Илдиза, вора, конокрада, забияку и бузотера.И не все воспоминания были бы приятными - кое какие обещали каторгу, галеры, дыбу или плаху.

- Красавчик, да и только! - еле слышно,себе под нос, бурчала новая девка Салим-аля, похожая на недокормленного цыпленка, разглядывая слишком крупного для небольшого зальчика трак тира, северянина - Рожа-то, рожа какая, так на виселицу и просится! Видом постоялец настоящий головорез, а сапоги добротные, из хорошей кожи. Небось, ограбил кого ненароком. Глазами водит, точно бешенный бык - не нравится ему наше общество. А, деньжата наверня-ка есть, иначе с чего бы выпендриваться, обошелся бы рыбой, как и все! - девка вытянула шею и посмотрела в угол трактирного зала, туда, где во всю веселилась пьяная компания подозрительных, с виду личностей -Абадал совсем обнаглел, хозяин уже весь на говно изошел, пену пускает, а тому хоть бы хны! Но недолго осталось дожидаться - скоро они заметят друг друга, и пойдет потеха!

Радха презрительно сплюнула,смачно и совершенно по мужски и пригладила рукой жесткие, коротко стриженные волосы. Из-за этих волос, вернее из-за их длины у нее постоянно возникали неприятности. Даже Салим-аля, не смотря на рекомендации Маары, долго шлепал губами, прежде чем допустить Радху до работы. В Аграпуре стригли, а то бывало и брили налысо шлюх, болевших дурной болезнью. Спасало Радху только то, что она в своем замызганном платье, тяжелом и жестком, мало походила на жрицу любви, а тощий зад и полное отсутствие приятных округлостей в верхней части тела, начисто отшибали аппетит даже у неприхотливых посетителей трактира.

Подав большой кувшин, затребаванного варваром пуантенского вина, Радха шагнула прямо в зал, покинув полную дыма и чада кухню, спеша отнести еду синеглазому громиле, который от нетерпения, казалось, был готов грызть неказистую мебель. Подхватив поднос с жареным мясом и захватив свободной рукой куски серого хлеба, черствого и липкого от мух, она поспешила прочь.

- Ваш ужин, господин! - пропищала она самым мерзким из своих голосов, уронив перед северянином поднос с едой - Получите!

Конан поднял голову и с любопытством посмотрел на стриженную девку, притащившую ему еду из воняющей гарью кухни. Юркая и наглая, она бесстыжими глазами уставилась ему прямо в лицо.

Мясо на подносе выглядело ничуть не лучше особы, его доставившей.

- Да,девочка - крепкие зубы киммерийца с хрустом впились в жесткий,жилистый кусок жаркого и усердно задвигались,пережевывая пищу - не всякому удается так испортить мясо! Ты просто редкий умелец. За такую готовку тебя нужно хорошенько выдрать ремнем и никогда больше не подпускать к плите!

Радха едва не задохнулась от возмущения, а наглый варвар, да пусть боги лишат его мужского достоинства, весело забулькал вином, опрокидывая кувшин прямо в глотку, поистине бездонную.-

-Тебя, видать в детстве недокармливали, милашка или ты от рождения худосочна? - ласково поинтересовался киммериец, с интересом наблюдая, как быстро лицо девушки заливает багровый румянец - ну да ладно - смилостивился он - Вино совсем неплохо, так что, получи!

На усыпанный крошками и залитый жиром стол, весело звякая и лучась в неверном свете чадящих светильников, упала золотая монета, конечно не полновесный туранский империал, а всего лишь

заморанский малый золотой, весело хлопнулась и покатилась прямо в руки Радхе.

- Иди, девушка, иди - неопределенно махнул рукой варвар, продолжая тщательно перемалывать зубами мясо - Я уже и так заплатил тебе целое состояние. На эту монету можно купить всю вашу забегаловку, вместе с хозяином, чьи жирные телеса трясутся от жадности .Эта бедная скотина, видать сдохла от старости, прежде чем попасть в мой желудок. Ваше счастье, что настроен я сегодня миролюбиво и не…

Северянина грубо прервали. Несколько негодяев, до этого момента, тихо шушукающихся поблизости, решились пристать к неприятному посетителю. Быть может их храбрость несколько подстегнул вид золотой монетки, столь небрежно брошенной на пол иноземцем.

К тому же, чужак пришелся им не по нраву, о чем они не приминули сообщить будущей жертве нападения.

Самый здоровый из наглой троицы, поскреб грязными пальцами поросший густой щетиной подбородок и, точно скала, навис над спокойно жующим варваром.

Изо рта громилы неприятно воняло, слюна летела в разные стороны, а по сальным волосам ползали насекомые.

- Сидит в нашем трактире, развалясь, точно хозяин!- взревел забияка, жаждующий неприятностей, - весь такой синеглазый и длинноволосый, точно девка из борделя. К тому же вино ты пьешь не из дешевых, точно благородный господин, а не грязная варварская свинья, позорящая честных людей. Тарим велел делиться, варвар, а заветы пророка нужно выполнять, даже такой обезьяне, как ты!

Двое подручных пьяного негодяя, уже зашли из-за спины и Конан слышал их шумное дыхание.

- Пощупаем ливер у чужестранца! - прохрипел один из негодяев, носатый и неприятный. Второй, росточком поменьше и не такой храбрый, лишь негромко пискнул, выхватывая нож из-за голенища драных сапог.

- Ага, как же!- буркнул северянин, тычком отправляя обладателя щетинистого подбородка в блаженное небытие – Спешу и падаю!

Скорая расправа с воинственным забиякой, бывшим у них заводилой, несколько охладила пыл его приятелей и они, подхватив впавшего в забытье товарища, оттащили его в сторону, опасливо косясь на тяжелые кулаки северянина и на его длинный меч, орчащий из-за спины.

Но на этом неприятности Конана не закончились.

Салим-аля обреченно вздохнул - нет, не зря он опасался за сохранность собственного заведения. Несносный Абадал, тупоумный племянник его двоюродной сестры, да накажет ее Тарим за то,что она призвела на свет этого недостойного ублюдка, вместо того,чтобы сходить к бабке и избавиться от плода, приносящего столько огорчений всей своей родне, покинул веселую компанию проходимцев, обмывавших невесть какой барыш в трактире Салим-аля и, воинственно поблескивая глазками, быстро двигался в сторону варвара,чьи массивные плечи угрожающе возвышались над

столом. Абадал спешил на помощь отнюдь не северянину, а обиженныи им негодяям, считая, что никто в трактире, а уж тем более непонятные чужаки, не смеют бить его друзей.

- Может, прирежут, ублюдка - с надеждой подумал Салим-аля, который, слегка побаивался своего ненормального родственничка – Нет, навряд ли, мне так повезет…

В отличае от завсегдатаев трактира, жадно пялившихся на него и с завистью вдыхавших ароматы жесткого мяса, Конан прекрасно знал, что золотом в его карманах и не пахнет. Отдав единственную монету за еду и питье, он надеялся также получить и ночлег. Значительно поиздержавшись в дороге, он, прибыв в город, решил, что подумает о своем плачевном положении завтра, на свежую голову. Деньги не являлись для него единственной в жизни целью - они уходили так же легко, как и появлялись. Впрочем, их всегда можно было украсть.

Радха, куснув золотой и убедившись, что он настоящий, шустро упрятала монету за щеку, зная о способностях некоторых посетителей извлекать деньги из карманов, совершенно незаметно для их владельцев и, бочком-бочком, опасаясь, что варвар передумает и, решив, что проявил неслыханную щедрость, отберет деньги,скакнула к хозяину. Столь редкое в данном заведении золото переместилось из ее узкой ладошки в пухлые пальцы трактирщика, когда неприятности уже настигли Конана и стояли перед ним в полный рост

Он, конечно же, краем глаза заметил, как громила, до этого самого момента пьянствовавший в дальнем углу трактира, подав знак парочке оборванцев, быстро пробирается к нему, ловко лавируя между тесно стоящими столами и поэтому, когда огромный кулак со всей дури шарахнул по столешнице, шустро успел выхватить из улетевшего в неизвестность подноса, остатки своего ужина, съеденного едва ли наполовину. Душистая подлива, жирная и липкая, залила всю одежду нападавшего и большую часть и до того не блиставшего чистотой стола.

Синие глаза северянина, бесстыдно продолжавшего жевать жесткое мясо,окончательно разозлили громилу. Он ощерил рот в недоброй ухмылке, громко рыгнул,дыхнув прямо в лицо киммерийцу прогорклым перегаром и,вытянув длинные руки, уперся ими в стол.

- Ну и рожа! - жалобно пискнула Радха, неожиданно почуствовав себя очень неудобно в казавшемся столь безопасном трактире - Мухи дохнут от одного вида!

Абадал еще утром заметивший Радху, отнесся к девице с обидным пренебрежением, обзывая ее «грязным заморышем и обсосанной кочерыжкой», от чего Радха не воспылала к племяннику хозяина большой любовью. К тому же, последний повадился распускать руки и больно шипать девушку за худой зад.

- Мы здесь не очень любим чужаков - проревел туранец, хриплым с перепоя голосом, заставив Конана слегка поморщиться и отклониться от капель зловонной слюны, веером летящей ему прямо в лицо.

Салим-аля, вжавший голову в плечи при первых же звуках зарождающего скандала, моргнул. Здоровенный туранец молотил руками воздух, надеясь отыскать и схватить северянина, а тот, сверкая синим льдом своих, вмиг ставших колючими и неприветливыми, глаз ловко уклонялся от длинных, цепких лап и при этом! - Салим не верил собственным глазам - ухитрялся отхлебывать из кувшина вино и жевать свой подстывший ужин, ни разу не подавившись. Двигаясь по кругу, они пару раз миновали хозяина, нелепо вращавшего выпученными глазами, разбили напольную вазу с цветами,умершими, вероятно еще до рождения Радхи,перевернули бочонок с липким,точно патока,вином и нанесли еще немало урону имуществу достопочтенного Салим-аля.

Убытки заставили того очнуться

- А х ты, сын вислозадой шлюхи и ублюдочного папаши! - визгливо взвыл трактирщик, выхватывая из сваленной в углу рухляди увесистую дубинку - Моему терпению, Абадал наступил конец! Сестре прийдется смириться с мыслью, что дни свои ты закончишь в придорожной канаве с распоротым брюхом и вываленными в пыль кишками!

Абадал, краснорожий и потный, в этот миг почти настиг варвара, загнав того в угол и, продолжая наступать, сжал в пальцах массивный кастет. Двое его приятелей, любителей побуянить, уже отдыхали поодаль - одного, желавшего «пощупать ливер» киммерийцу, Абадал, походя, зацепил сам, от чего тот улетел в угол и, ударившись о стену затылком, затих. Второго достал северянин, дотянувшись и пнув причинное место, одинаково болезненное для всех особей мужского пола.

Симпатии Радхи были на стороне светлокожего чужака. Не то, чтобы она так любила чужеземцев,но звероподобный Абадал, залив глаза дешевым пойлом, пребольно ущипнул Радху за ляжку и смачно дыша в ее, скривившееся от брезгливости лицо,прошептал столь омерзительные обещания на счет предстоящей ночи,что она, побросав на поднос грязную посуду, поспешила убраться прочь, под глумливый хохот его приятелей,целый вечер заседавших в трактире. Теперь они уже не смеялись - один замолчал навеки, а второй захлебывался криком и пучил глаза, держась за отбитое мужское достоинство и Радха,совершенно не ожидая от себя подобной прыти,подскочив поближе,пинком отправила Абадала вместе с его тяжелым кастетом прямо в недружелюбные объятия киммерийца.

Обалдевший от столь подлого нападения с тыла,туранец потерял равновесие и сам наскочил на кулак черноволосого чужеземца,выбивший из его глаз целый звездопад и погрузился в спасительную тьму забвения.

- Благодарю тебя, пигалица - Конан учтиво поклонился оцепеневшей от собственной наглости, Радхе - Я и сам бы справился, но так получилось чуть быстрее, хотя на твоем месте я не стал бы задерживаться в этой дыре. Красномордый боров рано или поздно очнется и не будет признателен тебе, как я. Так что сматывайся, да пошустрей - я не всегда буду рядом. В приличный бордель тебя, конечно, не возьмут, но вот пристроиться где-нибудь рядом с казармой попытаться можно..

-Да пошел ты…советчик…- Радха зло сверкнула глазами - Сама не знаю, что это на меня нашло.Этот ублюдок меня уроет,когда очнется.

- Что произойдет весьма скоро - подтвердил киммериец - Череп у него крепкий, так что советую меня послушать.

Хозяин трактира, давно прекративший визжать и трясти дубиной, схватил девушку за тонкую руку

- Немедленно на кухню, Радха! – взревел он, голосом похожим на звук хриплых труб туранской стражи он - Люди хотят есть и пить. Я плачу тебе не за то, что бы ты помогала всяким язычникам бить честных туранцев. Знаешь, мне придется очень хорошо подумать над твоим поведением….. ..Визгливый голос трактирщика внезапно был перекрыт мощным рыком, раздавшимся вслед за грохотом слетевшей с петель двери.

Трактирщик сделал страшное лицо и, со скоростью,удивительной для такого жирдяя,развернулся на подозрительный звук.

- Кого еще там ифрит принес на мою голову? - взвопил он не своим голосом - Вы что себе позволяете?

Темные тени сгрудившиеся у самого входа в трактир, раздались и в полосу неверного света шагнула мощная фигура, облаченная в форму городской стражи Аграпура.

-Что-то неладно в твоем заведении? - кривя губы в презрительной усмешке, оинтересовался хорошо знакомый трактирщику человек.

Салим-аля выругался так тихо, что его смогла услышать только Радха. Она подняла голову и прислушалась - в трактире стояла глухая тишина. Обитатели трущоб не привыкли к посещениям городской стражи - слишком опасны были кривые улочки Нищего города для солдат короля Илдиза. Длинные кинжалы бродяг, их острые заточки и крепкие удавки одинаково хорошо отправляли на Серые равнины и зажиточных горожан,и подгулявших иноземцев,на свою беду забредших в подозрительный район,и туранцев,носивших армейскую форму. Ун-баши, в сопровождении своих стражников, появлялся в «Бычьей ляжке» раз в месяц, получал положенную мзду и благополучно исчезал еще на такой же срок. Должно было случиться нечто неординарное, чтобы осторожный десятник нарушил договор и приперся в неурочное время.

Десяток солдат с саблями наголо уже рассыпались подле стен, отрезая посетителям трактира дорогу к бегству.

Отпихнув с дороги оцепеневшую Радху,Салим-ай,низко кланяясь и беспрестанно шаркая ногами,засеменил к грозному стражнику.Процветание его торговли напрямую зависело от расположения этого отнюдь не благодушного ун-баши.Десятник мог наводнить район своими солдатами и порушить хорошо отлаженную систему выкачивания денег,устроить «веселую»жизнь проституткам и уменьшить доходы сутенеров,а также помешать очень прибыльной контрабанде и торговле лотосом.Подолом собственного халата Салим-аля вытер стол, попутно оттеснив пару оборванцев, сбросив на пол их нехитрый ужин. Десятник лишь хмыкал, наблюдая за суетливой угодливостью трактирщика.

- Ах, уважаемый Аннамурад-готур, как трудно стало жить бедному Салиму. - толстяк подкатил глаза и как бы невзначай протиснулся между ун-баши и его солдатами - Стоит только на мгновение расслабиться и вот,пожалуйста-убытки неисчислимы..Я почти разорен..Я немощный старик, помочь мне некому.. - Салим-аля обхватил руками голову,прикрыл глаза и запричитал тонким,бабьим голосом- Ах, я несчастный,обездоленный,что буду есть я,моя бедная жена, мои голодные дети…

- Брось жаловаться на жизнь, Салим-аля! - ун-баши раздраженно взмахнул рукой - У тебя нет жены, да и детей тоже нет..- ухмыльнувшись, десятник весело взглянул на дородного трактирщика - И смерть от голода тебе не грозит, во всяком случае в ближайшее время. Ишь, какую мамону отрастил. Притихшие было посетители трактира, робко заулыбались. Тишину заполнили смешки, шопот, шарканье ног. Жители трущобы слегка осмелели - стражники не обращали на оборванцев никакого внимания, а это значило,что пришли они исключительно к Салим-аля.

Десятник зорким взглядом окинул повеселевший трактир и уперся глазами в рослую фигуру северянина. Тот, спокойно выдержав пристальный взгляд,уселся на лавку и поставил перед собой недопитый кувшин с пуантенским вином.

- Личность темная, мутная,подозрительная!-угодливо зашептал трактирщик прямо в ухо стражнику-Появился невесть откуда,нрав имеет буйный..Сразу же затеял драку,покрушил мебель и не заплатил за ужин.

Десятник снова хмыкнул и еще внимательнее посмотрел на киммерийца-тот невозмутимо,с видом честного человека,продолжал потягивать вино из кувшина.

Повсюду валялись битые черепки и остатки столов и лавок.Конан и Абадал не заботились о имуществе трактирщика,танцуя смертельно опасный танец по всему помещению.

Салим любовно погладил языком золотую монету, зажатую между щекой и зубами и

щелчком пухлых пальцев подозвал Радху, сжавшуюся в темном углу.

- Вина господину десятнику и его доблестным воинам!-скомандовал он и щуплая девушка прытко кинулась исполнять приказание - Ах,Аннамурад-готур, я готов рассказать вам об этом досадном происшествии, но может этот чужестранец,очень, кстати,подозрительный, добровольно согласится заплатить за нанесенные мне убытки. К тому же он страшно избил и искалечил моего горячо любимого племянника, единственного сына моей единственной сестры! Бедный мальчик сильно ударился головой, до сих пор не очнулся.. Мне прийдется потратиться на лекаря, а ведь вы знаете как это дорого. Подобные расходы не по карману бедному трактирщику.

Аннамурад-готур весело оскалился, чуствуя, что трактирщик лжет.

-Что? - киммериец расплескал жалкие остатки вина из кувшина - Оплатить убытки? Эта длиннорукая обезьяна напала на меня в твоем трактире, испоганила ужин, пролила вино, испортила настроение, а ведь я даже не сломал ему шею и лишь просто слегка погладил против шерстки.

Ун-баши взглянул на «слегка поглаженного» киммерийцем громилу.

- Клянусь Эрликом! - десятник аж подскочил со стула,услужливо подставленного ему трактирщиком - Абадал! Сколько зим,сколько лет! Это и есть тот самый, обиженный варваром молодой человек? -поинтересовался Аннамурад-готур у мгновенно насупившегося трактирщика - Помнится,городской судья собирался издать приказ о розыске этого достойного жителя столицы, да почему-то передумал. Палач на площади Правосудия давно поджидает твоего племянника, уважаемый Салим-аля.

- Ошибки молодости - трактирщик угодливо склонился перед главой стражей - С кем не бывает! Мальчик горяч, нездержен.. Он повзрослеет, остепенится.. Судья, кстати, тоже так подумал и отозвал приказ об аресте.

-Поди недешево тебе это обошлось! - заулыбался ун-баши,постепенно возвращаясь в хорошее расположение духа - Проще было бы нанять людей и прибить племянничка.. Ну да ладно, пусть ведет себя прилично и я о нем и не вспомню.

Трактирщик мелко затряс головой и с тревогой взглянул на уже начинавшего приходить в себя племянника. Голова у того, видать и на самом деле была крепкая - движения Абадала становились живее, а взгляд осмысленнее.

- А, вот тебя, варвар я уже где-то видел - задумчиво произнес ун-баши, глаза которого слегка заблестели от выпитого вина. Он вяло взмахнул рукой, успокаивая насторожившихся было стражников - Не помню где.., но приказа насчет тебя не было, так что пока живи.

- Спасибо! - язвительно ответил киммериец - Ты так великодушен.

Ун-баши не заметил иронии в словах чужестранца - Абадал известный забияка - продолжил он -Когда-нибудь он плохо кончит, но, сейчас я здесь по другому делу.

Трактирщик насторожился,а ун-баши спокойно продолжил:

- Разыскивается опасный преступник, вор, разбойник, клятвопреступник – аграпурец Рахмат. Его сообщники уже схвачены и казнены. Убежать удалось только этому ублюдку, да покарает его Эрлик.

- Не слышал, не знаю - трактирщик говорил правду - Наверняка не из наших.

Ун-баши говорил тихо, его слова предназначались только для любопытных ушей трактирщика:

- Рахмат, сообщник чернокнижника-колдуна, да проклянет его имя пресветлый Тарим, возымели немыслимую дерзость и ограбили Двор Пророков. Мерзкого чернокнижника сварили в кипящем масле прямо на площади. Уж он визжал, визжал, да все равно сдох и никакие заклинания не помогли!

Трактирщик всплеснул руками, пораженный услышанным : маги и чародеи, состоящие на службе у повелителя могущественной Туранской империи создали этот самый Двор пророков и если какой-то воришка смог ограбить волшебников, то таланты его были поистине достойны уважения.

- Тому кто видел вора Рахмата или может предоставить сведения о его месторасположении обещана награда - пятьсот полновесных туранских империалов.., золотом! - десятник поднял вверх палец - А я, знаешь ли, очень хочу получить эти пятьсот золотых монет.

Радха, притихшая за спиной толстого трактирщика испуганно пискнула - никем не замеченный, Абадал, пришедший в себя после трепки, заданной ему киммерийцем, заметил виновника своего плачевного положения. Глаза огромного туранца налились кровью, в груди зародился звериный рык и он, широко расставив руки , целеустремленно двинулся к северянину, намереваясь взять реванш .

Салим-аля беспомощно наблюдал за тем, как его непутевый племянник набросился на киммерийца, ничуть не обеспокоенного этим обстоятельством. В руках у забияки была сломанная ранее лавка, которой он вращал над головой безо всяких усилий. Северянин сделал незаметный шаг навстречу, впавшему в ярость туранцу, извернулся ,с быстротой изумительной для человека его комплекции и вновь, как и некоторое время назад его кулак, столкнувшись с головой Абадала, отправил последнего в долгий сон без сновидений.

-Достал! - раздражаясь, бурчал варвар - Меня уже несколько утомило местное гостеприимство. - И самое интересное, что меня заставляют за него платить дважды.

- Взять его - десятник властно взмахнул рукой и Конан мгновенно стал в защитную стойку, но стражники бодро прошагали мимо него и, ухватив беспомощного Абадала, шустро потащили его к выходу.

- Пусть проспится-Аннамурад-готур весело скалил зубы-его забавляла растерянная физиономия трактирщика - Посидит в холодной пару дней,может поумнеет.

- По мне, так случай безнадежный-киммериец сплюнул-Вот гад, губу разбил.

- Тебя тоже следовало бы заковать в железо и хорошенько допросить. Там быстро разобрались бы,что ты за птица-ун-баши задумчиво посматривал на варвара - и все-таки я где-то тебя видел. Уж больно рожа знакомая.

- Мир большой - киммериец, узнавший десятника не спешил признаваться в этом – Может, где и встречались.

- Ну – ну - Аннамурад –готур разгладил пышные усы –Я даже прощу тебе убытки, причиненные уважаемому Салим-аля. Кстати - теперь стражник обращался уже к трактирщику - Помнится,условием освобождения данного юноши было никогда не появляться в Аграпуре и не задирать честных граждан.

У трактирщика от возмущения перехватило дыхание и толстый живот пошел волнами

- С каких это пор поганые чужаки считаются добропорядочными гражданами? - прошипел он сиплым голосом - Да он даже не туранец. Гнать его из города поганой метлой и все дела.

- Не тебе решать – сказал, как отрезал ун-баши – Человек заплатил пошлину, дабы полюбоваться красотами нашего города. Может быть - стражник снова оживился, одновременно показывая трактирщику на то, что его кувшин пуст - Может он пожелает вступить в ряды доблестных защитников империи? Государю Илдизу нужны бравые молодцы вроде тебя.

Конан был по горло сыт службой в туранской армии, да и десятника помнил еще совсем молодым солдатом. Видать солдат оказался неплох, раз так продвинулся по службе.

- Нет-варвар отрицательно потряс головой - Не могу, страдаю падучей,в любой момент может начаться приступ. Зачем Илдизу такой солдат? - Врешь и не краснеешь - хохотнул ун-баши - И все-таки где-то я тебя видел…Учти, я ж тебе добра желаю Здесь, в Нищем городе не очень то любят чужаков-стражник искоса взглянул на багрового от злости трактирщика – Всяко может произойти с неосторожным и любопытным, не имеющим нужных знакомств - то горло перережут и кошелек отберут, то, наоборот -сначала кошелек, а уж потом горло. Конечно, бывают исключения, но я сильно сомневаюсь в том, что ты станешь искать чьей -то протекции.Так что очень советую подумать о солдатских сапогах

Десятнику подали новый кувшин вина и он, взмахом руки разрешил стражникам расслабиться.Бравые служаки повеселели и убрали оружие.

- Кстати, Салим - спохватился Аннамурад-готур - прикажи принести вина и для моих людей - они целый вечер трудились, защищая порядок в твоем заведении, устали и в глотках у них пересохло. Даже у такого скупердяя как ты для истинных вояк всегда должен быть полный кувшин вина.Да и любезной Маары что-то не видать. Скучно..

Трактирщик печально оглядел полуразгромленное заведение и проклял то мгновение,когда поддавшись на слезные уговоры сестры, согласился приютить у себя ее неразумного сына, но тут же в глазах толстяка зажегся мстительный огонек.

-Радха! - визгливый голос хозяина перекрыл негромкий гул,стоящий в трактире - Где тебя носит несносная девка?

Радха совершенно не стремилась попадаться на глаза городской страже, но противиться приказу хозяина не осмелилась и она, потупив взгляд, низко опустив голову, потащила тяжелый кувшин, изнывающим от жажды солдатам.Лица мужчин, ожидавших увидеть хорошо знакомую им женщину слегка вытянулись при взгляде на худосочную замарашку.По всей видимости пышнотелая и сговорчивая Маара нравилась им куда больше.

Взгляд десятника похотливо скользнул по узкой спине девушки и его губы плотоядно сжались.Аннамурад-готур предпочитал мальчиков.Он тщательно скрывал свою тайную страсть от окружающих, не желая давать повода недругам подсидеть его на теплом местечке. Эта Радха, тощая и неуклюжая, столь похожая на юношу, неожиданно возбудила его и вполне могла притушить огонь, сжигающей его похоти.

-Гмм - вино, поданное десятнику было гораздо лучше обычного, но куда хуже того, что пил киммериец -У тебя новая девка, Салим. И какова она? - Аннамурад-готур блудливо усмехнулся, глазами уже раздев девушку.

Трактирщик, почуявший откуда ветер дует, быстро быстро закивал головой, сладко причмокивая губами.

-А, где же Маара? Мои люди слегка расстроены.

- Приболела господин ун-баши, прислала вот вместо себя дуру стриженную..

- Стриженную? - десятник нахмурился, в досаде покусывая усы -Чего ж так?

- Волосы она опалила, косорукая.- трактирщик спешил успокоить стражника, успешно делая вид, что не замечает округлившихся девичьих глаз - Маара говорит,что едва не сгорела во время пожара.

- Смотри мне, Салим - десятник отодвинул полупустой кувшин - вина ему больше не хотелось, появился иной интерес.- Возьми свечу, девка, уже темно. Нужно посмотреть в других комнатах.Этот негодяй Рахмат жуткий хитрец,а награда за него обещана большая.

Крепкие пальцы ухватили Радху за плечи и она, сдавленно всхлипнув, торопливо схватила подсвечник, услужливо поданный Салим-аля. Хозяин никак не мог простить служанке ее

вмешательство в драку между Конаном и Абадалом. Десятник, прошедший было вперед и, волочащий за собой упирающуюся Радху, неожиданно обернулся - Принесешь кувшин вина …попозже.. Поиски негодяя могут слегка затянуться. Если девка мне понравится, то сможешь забрать своего племянника завтра же..За умеренное вознаграждение, конечно.

Радха, не желавшая никуда идти вместе с похотливым ублюдком, попыталась вырваться и ускользнуть в спасительную темноту, но десятник лишь сильнее сжал пальцы.

- Строптивая кобылка - прошептал он прямо в ухо девушке, свободной рукой ущипнув за ягодицу -Недавно этим занимаешься? Люблю когда сопротивляются.. Может ты еще и девица? - на его круглом лице расплывалась сладострастная улыбка - Что,вполне может быть - не так уж и много желающих платить за обтянутые кожей кости…А, по мне так в самый раз..

Девушка затравленно оглянулась - большинство посетителей, недовольных неожиданным приходом стражи, покинули трактир - им было что скрывать от блюстителей порядка, у Аннамурад готура был зоркий глаз, длинные руки и бездонные карманы. Стражники, дорвавшиеся до дармового вина и не думали замечать маленькие слабости своего командира, а трактирщик, совершенно позабывший о Радхе, достал кости, в надежде отыграть хоть малую толику денег.

Лишь синеглазый чужестранец,поджав губы, недобрым взглядом проводил похотливого ун-баши, тащившего за собой, беспомощную в его руках девчонку.

Провожаемые смешками и весьма недвусмысленными замечаниями, они скрылись в темноте, и Конан услышал как заскрепела лестница под тяжестью стражника. Остальные продолжали веселиться, пить вино и бросать кости. Да и кто она такая эта несчастная девка? Радоваться должна тому, что ей выпала подобная честь-обслужить стражника самого короля.

……..Конан чертыхнулся - ему не нравился затравленный взгляд девчонки и равнодушная спина трактирщика. Это, конечно не его дело, девка, скорей всего, шлюха и помимо основной работы в трактире, вероятно имеет побочный заработок, развлекая клиентов.

Но, она помогла ему, рискнула навлечь на себя гнев хозяина и его полудурочного племянника и она не хотела развлекать этого смуглолицего ун-баши. К тому же казалась она Конану совсем юной, почти ребенком, трогательной в затертом до дыр, убогом одеянии и стриженными волосами.

Насилия над юными, почти детьми, девушками варвар не терпел.

Трактир опустел - большинство посетителей покинули его еще раньше - наступала глубокая ночь, самое удобное время для грабителей и воров, нищие расползлись по своим норам, сутенеры проверяли шлюх, а оставшиеся,самые стойкие, уже придремывали, уронив головы на столы. Воспользовавшись тем, что внимание стражников целиком и полностью было отдано толстопузому хозяину Радхи, успешно освобождавшему их карманы при помощи игральных костей,

Конан неслышной тенью скользнул в темный дверной проем,где так недавно скрылись бравый десятник и Радха. Он, никем не замеченный, шагнул не в душную кухню, откуда доносился мощный храп кухарки - толстой, усатой, старухи , и ловко перебирая ногами,заскользил по лестнице вверх, туда,где находились гостевые комнаты, в одной из которых он собирался спать сразу же после ужина.

Шум и пьяные выкрики стражников отдалились и затихли.

Северянин осторожно крался вдоль закрытых дверей, тщательно прислушиваясь,ожидая услышать сдавленный плач девушки и похотливый хохоток туранца.

«Надеюсь,что еще не слишком поздно - зло размышлял киммериец - Что-то слишком тихо. Не мог ли этот вонючий козел прирезать девчонку? Может ему все равно - было бы только тело теплым?

И тут слабый шорох за плотно прикрытыми дверями, заставил его насторожиться. Конан обрадовался, выхватил меч и могучим пинком распахнул дверь. Ворвавшись в комнату,северянин остолбенел от удивления.

…..- Вот мы и совершенно одни, цыпленочек! - втащив упирающуюся девушку в пустующую спальню и пяткой захлопнув двери, десятник едва не урчал от удовольствия. Его рука смачно хлопнула Радху по упругой ягодице - Слегка поломалась и ладно. Такой вшивой шлюшке за честь поиметь столь завидного клиента, как я. Может это войдет у тебя в привычку. А, что-ун-баши подмигнул Радхе – Заберу -ка я тебя в казармы. Будешь убираться, ну и еще кое что делать…Все лучше, чем в этой дыре.Только ты должна очень постараться, девочка.Я требовательный мужчина.

И даже не отстегнув от пояса кривую саблю, сгоравший от похоти туранец увлек девушку на жесткую кровать, выхватив подсвечник из ослабевших рук и ставя его на стол.

- Никто нам не помешает, цыпленочек - бормотал он, шаря под юбкой - Надо же, какая худышечка!Да я тебя насквозь проткну своим копьем. - голос туранца зазвучал совсем неразборчиво, дыхание участилось - Пожалуй мы станем очень близкими друзьями…

Его рука наконец то нащупала тесемки на убогом одеянии и, сорвав одежонку, десятник навалился на Радху, придавливая ее своей тяжестью. Неожиданно его рука ощутила нечто необычное, совсем неженское, твердое и упругое и глаза туранца слегка округлились. Он отстранился,однако не выпустив из рук тщедушное тело своей жертвы - Так вот даже как! - голос Аннамурад-готура задрожал от предвкушения - Ты куда, мой сладкий персик, не так быстро - он почти захлебывался от удовольствия, глядя в широко распахнутые глаза своей жертвы - Так даже лучше. Я и не надеялся на подобную удачу. Что ж, дружочек, мы слегка позабавимся и ты унесешь свою тайну в могилу.Сдается, Салим-аля и понятия не имеет о том, кого взял на работу вместо этой толстухи Маары. Скажем, что ты была сообщницей этого негодяя Рахмата или что ты покушалась на жизнь стражника короля Илдиза…разбираться все равно мне…

Его руки уже без всякой жалости сдавили тело несчастной Радхи,совершенно неожиданно для десятника оказавшейся щуплым пареньком. Теперь, лишившись всей своей одежды,он не мог скрыть этого.

Парнишка всхлипнул и слегка отполз от своего мучителя.

- Куда же это мы спешим - облизнув усы, поинтересовался ун-баши, играя со своей жертвой, как кошка с мышкой - Все интересное только начинается…

Неожиданный грохот за спиной заставил стражника отвлечься, а так называемую Радху взвизгнуть от неожиданности.

- Слезь с девчонки, мерзкая свинья - свистящий шепот, равно, как и холодное лезвие у шеи, мигом согнали похотливую дурь с Аннамурад-готура. Нежданный спаситель был полон мрачной решительности и поторопил стражника, слегка пощекотав ему шею кинжалом - Твое общество ей не по душе, ублюдок – и, обернувшись к несостоявшейся жертве, неизвестный резко бросил - Одевайся!

Туранец замер, узнав говорившего, а северянин, слегка оцарапав ему шею, поторопил - Оглох, скотина? Натягивай штаны и руки за голову.

Скося глаза на темноволосого вырвара, униженный ун-баши начал медленно сползать на пол, одной рукой придерживая штаны, а другой цепляясь за дрожавшего от отвращения паренька. Носком сапога Конан придал ему ускорение - Живее, похотливая тварь. Еще недавно ты извивался куда шустрей.

Парнишка приподнялся на жестком ложе, в которое его буквально вдавил распаленный страстью стражник и во все глаза уставился на нечаянного избавителя, позабыв даже прикрыть собственную наготу.

Северянин перевел взгляд с оцепеневшего, как ему казалось туранца, на голозадую жертву и его нижняя челюсть отвисла от удивления.

-Чего уставился? - неожиданно грубым голосом поинтересовался стриженный - Не от хорошей жизни, заметь, я влез в это дерьмо.

-Тьфу ты, - зло сплюнул парнишка, прыгая с топчана и пиная десятника в бок. Его худое тело с выступающими на спине позвонками казалось гибким и юрким, совершенно не женственным. Бегая по комнате взад вперед, на глазах у ошеломленного Конана, он вытащил из какой-то щели тюк с одеждой и начал торопливо одеваться, преображаясь на глазах. От тихой и забитой замарашки не осталось и следа. Конану, равно как и туранцу-стражнику, оставалось только наблюдать за поразительной метаморфозой и хлопать ресницами.

-Такую легенду загубил! - сокрушенно вздыхал парнишка, натягивая штаны и рубаху и прилаживая к поясу ножны с длинным кинжалом - Да я еще год мог никого не опасаться, отсиживаясь в здешнем клоповнике.

Ладный паренек, черноглазый и белозубый, тряхнув стриженными волосами, вдел в ухо серьгу с большим прозрачным камнем и уставился на Конана весело и бесшабашно.

-Я, Рахмат! – и, ухмыльнувшись, добавил - Спасибо, что сохранил мою невинность, хотя с этим мерзким отродьем Нергала я бы управился и сам.

Десятник обрел голос и завопил:

- Ты…ты…собака..Ты и есть вор Рахмат, искомый преступник, убийца и негодяй!Да я тебя…

-Тише! - узкое лезвие прочертило тонкую линию на щеке туранца - не тебе, похотливый боров обвинять меня в преступлениях. Да, я честный вор, а не растлитель малолетних , и не насильник. Да, убийца, но убивал я только защищаясь, а не для того, чтобы удовлетворить свои мерзкие страсти - и резко ударив стражника в лицо, брезгливо вытер руки.

-Нужно делать ноги, северянин и побыстрее. Скоро в Аграпуре поднимется переполох, которого этот город не знал со времен Конана. Бежим!

Ошарашенный тем, что затюканная служанка в засаленном платье, превратилась в весьма шустрого, уверенного в себе воришку, Конан слегка замешкался, но тем не менее ничуть не отстал от быстро шагающего Рахмата.

- Пусть живет! - пренебрежительно махнул рукой юный туранец, выбрасывая из головы ун-баши - Жаль руки марать.

И, покинув комнат, они уже не слышали, как, бешено вращавший глазами десятник, наконец-то вспомнил:

- Конан! Это был Конан, покарай его Тарим…

….- Ускользнем от этих лопухов играючи - Рахмат бесцеремонно ухватил северянина за рукав - Ух и здоров же ты,варвар!Я то думал,что все россказни про твои подвиги чистой воды брехня,а нет, теперь верю, что большинство из слышанного мной правда. Этот ишачий сын, видать тебя узнал, хоть и с опозданием.Встречались? - в голосе молодого туранца слышался неподдельный интерес, хотя он старался говорить очень тихо.Беглецы уже ступили на скрипучие ступени и опасались, что их заметят.

Конан и сам не мог уразуметь почему слушается верткого поганца, но шел за ним, как привязанный.

- Выйдем по-наглому - деловито объяснял Рахмат - Если заметят - хана, а может и нет.За меня обещана большая награда, все равно - за живого или мертвого, да и за тебя, варвар, некогда сулили неплохие деньги.Так что попадаться мне нельзя - не желаю, чтобы меня сварили в кипящем масле. Весь двор Пророков на ноги подняли, городскую стражу и гвардейцев Илдиза гоняют, почем зря, а я как сквозь землю провалился. Так бы и отсиделся, если бы не этот любитель мальчиков.- В темных глазах Рахмата загорелся недобрый огонек, а в голосе зазвучала сталь. Киммериец только диву давался тому, что все, да и он в том числе,принимали этого волчонка за беззащитную жертву.

Рахмат осторожно выглянул из-за стены, кинув беглый взгляд в грязный зал - трактирщик по -прежнему бросал кости, стражники внимательно следили за игрой, опасаясь обмана со стороны пронырливого хозяина, а кое кто из них сидел за столом с отсутствующим видом.

- Салим, змея двуличная, подмешал в вино желтый лотос - авторитетно заявил маленький туранец - Не весть знает что, но реакцию они потеряли. Вояки! - в голосе беглого воришки послышалось нескрываемое пренебрежение - Им только мух ловить, да толстых баб валять. Пока их командир развлекается, они тоже слепы и глухи. Тебя - он неодобрительно плсмотрел на рослого варвара - не спрячешь за чужими спинами, но да пребудет с нами милость богов, проскочим! Вот только те, что остались снаружи будут посвежей и поопасней. Как думаешь, управимся?

Киммериец мрачно кивнул - его слегка раздражал настырный воришка, болтавший слишком много и возомнивший о себе невесть что.

«Отдохнул с дороги, называется -с тоской подумал северянин - Никогда больше не полезу в чужие дела».

День давно угас, да и ночь клонилась к середине. Выпитое вино, щедро разбавленное настойкой лотоса, приятно шумело в головах осоловелых стражей порядка. Трактирщик, как липку, ободравший своих незваных гостей, невольно сам того не зная, помог беглецам. Его жирное лицо лучилось довольством - недельное жалованье бравых служак короля осело в его бездонных карманах. Но он, хоть и продажная душа, нет - нет да поглядывал в сторону лестницы.

«Не зашиб бы девчонку, грязный развратник - обеспокоенно размышлял трактирщик - Не то, чтобы особо жалко было, но все же человек как-никак, хоть и никудышный»

Северный варвар, из-за которого, собственно и завязалась вся заварушка в трактире, возник в поле зрения Салим-аля совершенно неожиданно, точно соткался из воздуха.Трактирщик, не замечавший его ранее в зале, счел, что неугомонный синеглазый урод убрался куда подальше, решив не мозолить глаза честным гражданам и завалился спать в каком-нибудь темном углу, так нет же, вот он вылез и опять ищет неприятностей. Мощный варвар, несокрушимым тараном, двигался к выходу, по пути бесцеремонно опрокидывая захмелевших стражников, обалдевших от подобного обращения.Видать, он вдосталь насытился гостеприимством данного заведения и был рад поскорее с ним распрощаться.

Рядом с северянином маячила незнакомая трактирщику фигура щуплого юноши, почти подростка,чернявого и темноглазого.На смуглом лице глаза горели, точно драгоценные агаты, а тонкие губы кривила недобрая усмешка.Пальцы нервного молодого человека поигрывали на рукояти длинного кинжала, заткнутого за толстый кожаный пояс, а ноги ступали по грязному полу легко и изящно, точно в танце.

Что-то крутилось в заплывшей жиром голове Салим-ая, какая то мысль не давала ему покоя.Глаза трактирщика так и вцепились в худощавую фигуру юноши.

Рахмат и Конан почти достигли двери, не причинив пьянствующим стражникам особого для здоровья, урона. Воспрянувший духом Рахмат совсем уже было собрался расслабиться, как раздался крик.

-Держите, держите негодяев!-цепляясь для устойчивости за дверной косяк, хрипел десятник - И одного и второго, уроды несчастные. Бросайте пьянствовать и хватайте их. Пятьсот монет золотом на дороге не валяются.

Размазывая кровь по разбитым губам, Аннамурад-готур зловеще ухмылялся, осознавая численный перевес городской стражи - Еще никто не смел нанести оскорбление мне, ун-баши и остаться целым!

-И не таких обламывали! - пробурчал Конан, переглядываясь с Рахматом и выхватывая из-за спины свой тяжелый меч - Подумаешь, ун-баши занюханный.

Однако Конан и Рахмат слегка поторопились. Уразумевшие что к чему стражники кинулись было вслед, но стальной молнией блеснул меч киммерийца, вмиг отрезвив самых проворных.., да и до заветной двери было недалеко.

Выскочив вслед за северянином из душного трактира на свежий воздух, Рахмат споро

подпер дверь, жалко взвизгнувшую несмазанными петлями, так кстати подвернувшимся под руку бревном и одобрительно зацокал языком - пока он возился с дверями, Конан успел

отправить в беспамятство парочку стражников, оставленных осторожным ун-баши снаружи.Но силу кулаков синеглазого варвара предусмотреть глава десятка аграпурских стражей, не мог.

Северянин,понимая,что хлипкая преграда надолго не удержит противника внутри трактира, бежал к конюшне, где во всю уже хозяйничал пронырливый туранский воришка.

Из трактира неслись вопли и полные ярости крики - пятьсот золотых монет кого угодно могли вдохновить на подвиги, но обитая железом ( не поскупился всегда прижимистый трактирщик) и укрепленная толстым бревном, дверь пока держалась.

Рахмат очень довольный тем, что обрел прежний, привычный облик, вытащил из кармана аккуратную квадратную шапочку и нацепил ее на свои стриженные волосы, а, Конан, которому не требовалось приводить себя в божеский вид, уже выводил из конюшни пару лошадей, прибавляя ко всем прочим преступлениям Рахмата еще и конокрадство, в котором ранее тот уличен не был.

Ночь обещала быть долгой и оживленной, ибо разгоряченные и обозленные стражи порядка, во главе с Аннамурад-готуром, несомненно бросятся в погоню, а городские власти,прослышав о том, что аграпурский вор Рахмат имел наглость скрываться под самым носом у государственных ищеек и морочить им головы, перевернут с ног на голову кварталы бедноты. В общем, климат Аграпура в ближайшее время был резко противопоказан молодому туранцу и его невольному сообщнику.

- Несчастный Салим - прокричал Рахмат, подгоняя своего коня - Прийдется ему расстаться со своим золотом. Аннамурад-готур крыса злопамятная и так просто не выпустит беднягу Абадала… Киммериец весело хмыкнул, представив толстую рожу трактирщика, которому так не повезло в этот злосчастный вечер с беспокойными гостями.

- Надеюсь толстокожий варвар хорошо разбирается в лошадях - Рахмат вцепился в свою лошадь, точно в последнюю надежду - Ехать нам прийдется быстро и долго.

…..Стражники у городских ворот Аграпура, а, назывались они Южный оплот и были самыми захудалыми, выскочив на шум и крики, не успели опомниться, как в глаза им полетела мелкая, едкая пыль, а страшный всадник, огромный, точно демон ночи, разметав тех, кто имел несчастье попасться под копыта его лошади, мощным движением распахнул городские ворота и был таков. Вслед за ним вылетел еще один конник и растворился в ночной тьме.

******.Глава 2. Уговор.

- Знаешь, Конан - Рахмат сноровисто сдирал нежное птичье мясо, зарумяненное до хрустящей корочки, крепкими белыми зубами с обугленного прута, зменившего беглецам вертел - Сами боги свели нас с тобой до пары, северянин.

Туранец с аппетитом поедал свою порцию жаркого, с жадностью слизывая жир, текущий по рукам - Я умелый вор, вор удачливый, но, воин - никакой. Прирезать пьяного урода, похотливого и мерзкого-это пожалуста, а вот дальше…Моя же затея требует не только хитрости, но и сильных мускулов - он одобрительно хлопнул своего спутника по мощной руке - и умения махать мечом.

Конан, слегка мрачный от того, что случай порушил его планы, связанные с пребыванием в столице Турана, но, одновременно сытый и ленивый (северянин умял большую часть мяса, хотя птица это и не еда вовсе, а, так, закуска для настоящего мужчины), благосклонно внимал речам своего невольного товарища. Его даже слегка клонило в дрему, но острый локоток назойливого туранца подпихивал Конана в бок всякий раз, как его голова начинала падать на грудь.

- Экий увалень - неодобрительно бурчал Рахмат, обтирая жирные пальцы об одежду - Я о деле толкую, да о таком, что тебе, неотесанная деревенщина из северной глухомани, и не снилось. Очнись и послушай меня, дубина!

- Я, вообще, не понимаю, с какой такой радости, я сижу с тобой в степи, давлюсь сухим мясом, вместо того, чтобы отдыхать в лучшем борделе Аграпура. У меня там море знакомых…- киммериец слегка разозлился на докучливого приставалу - И что это еще за дела могут быть у меня с такой прыткой блохой, как ты?

Вытянув ноги, варвар подтащил поближе седло и лег по удобней:

- Удачливый вор - пробормотал он,скаля зубы - Когда я тебя встретил,ты пускал сопли и отсвечивал задом в грязном трактире и грозила тебе смертная казнь, жутко жестокая, судя по твоим словам.

Туранец слегка надулся - сравнение с блохой, насекомым мерзким и надоедливым, ему не польстило.Но, решив,что обижаться на грубияна варвара - себе дороже, оттаял и заметив,что пронзительно-синие глаза спутника смотрят совсем не сонно, а даже с хорошо читаемым интересом взбодрился и продолжил говорить, предварительно смочив горло глотком воды из фляги.

- Деревенщина! - пренебрежительно махнул рукой Рахмат и даже икнул от удовольствия - Ты посмотри, как ты ходишь, как одеваешься, да и прическа у тебя дикая - патлы висят до плеч, точно у последнего кочевника, морда такая, что хоть сейчас хватай за разбой, а, уж оружие…

Конан хмыкнул - вначале он решил слегка отшлепать наглого не по годам щенка,

но передумав,лишь окинул его взглядом прищуренных глаз.

Разительно преобразилась бывшая трактирная служка.Северянин теперь только диву давался,как мог он, Конан,так лопухнуться.

- Мы составим отличную пару - голос Рахмата зазвучал тише, хотя на много лиг вокруг не наблюдалось ни одного человека, способного подслушать его слова.

- Ты говорил о прибыльном дельце,помнится - голос северянина по-прежнему ленивый, но не равнодушный, внушил туранцу надежду в то, что, задуманная им затея, выгорит.- Что-то болтал о риске, золоте и дальних дорогах.

- Дорога дальняя, лентяй, можешь поверить! - горячо зашептал Рахмат, озираясь по сторонам и наклоняясь прямо к уху северянина - Есть местечко, не слишком близко к Турану, называется Вейнджан, княжество, богами забытое. Живут там язычники, в Тарима неверующие - Конан пренебрежительно сплюнул, показывая,что язычники ему не в диковинку, а, о Вейнджане он и знать не знает - Страна мелкая, не чета Турану - Рахмат продолжал говорить, все больше и больше воодушевляясь от собственных слов - но богатая, до жути. Знать ходит в золотых доспехах, драгоценными камнями, вымощены дорожки в садах богатеев, но, это не самое главное..

- Что может быть лучше золота и драгоценных камней для такого

деревенщины, как я? - Конана уже начинал забавлять алчный огонек, разгорающийся в глазах юноши - Остепенюсь, куплю дом, стану толстым и ленивым, заведу себе жену, тоже толстую и ленивую…

- Жемчужина,варвар.., жемчужина !- туранец шептал все тише и тише и северянину приходилось наклоняться, чтобы услышать хоть слово - Черная жемчужина проклятых богов этих далеких земель. Говорят, она способна творить чудеса - возвращать здоровье больным, богатство бедным и даже -голос Рахмата шелестел,точно сухие листья под ногами - даже может вернуть мертвого из царства Нергала…

- Брехня!-Конан медленно накручивал темные пряди волос себе на палец, но синие глаза его в упор смотрели на туранца - этого не могут делать даже жрецы всемогущего Митры. Никому, кроме богов, не дана власть возвращать мертвых в мир живых, разве что - он зло хмыкнул - в виде безмозглых зомби или черных убийц, творящих зло, пьющих кровь, от которой зависит их полуществование..

- Жемчужина может это! - в глазах Рахмата появился фанатичный блеск и киммериец устыдился своих сомнений - Ваши западные боги слишком молоды и неопытны, а, боги Востока, могущественны и всесильны.Камень, жемчужина, принадлежала какому-то восточному божеству, любившему шляться по миру людей, развлекаться и творить чудеса. Отсюда её удивительная сила.

- Предположим - северянин легко согласился со словами Рахмата - Зачем тебе это чудо вор? Собираешься излечиться от неуемной тяги к чужим вещам? Не зря ведь тебя разыскивают по всей империи..

-У меня особые счеты и с империей, и с ее королем, да накажет его Эрлик половым бессилием, да завянут все цветы в его жизни! - туранец с ненавистью выплюнул последние слова и уставился на Конана невидящими, абсолютно пустыми глазами - Мои друзья мертвы и никакая жемчужина не возродит их, но, любой владыка - западный или восточный, король или хан, с радостью отдадут за подобную безделушку добрую половину своих владений.Мы сможем выбирать из множества предложений.Я не хочу всю жизнь быть вором, хотя,клянусь Белом, я достиг совершенства в своем ремесле. Мне не улыбается быть живьем сваренным в кипящем масле на главной площади Аграпура..

- Постой..постой..- темные брови Конана взлетели и, нахмурясь,сошлись у переносицы - Что-то я слышал совсем недавно о котлах, изменниках и кипящем масле..Уж не твой ли, достопочтимый отец,туранец, был казнен пару месяцев назад подобным способом за измену?

- Все это грязная клевета и наветы!- плечи Рахмата опустились от горя - Досужая болтовня, пересуды недостойных людишек!Мой отец и учитель был честным вором, а не изменником.Его подставили, подло и недостойно самые близкие ему люди, предали и отдали в руки палача, а меня теперь разыскивают по всей империи.Даже у стражника, стерегущего ворота в захудалой деревеньке, есть мое описание.

-Занятная история-Конан покачал головой и сладко потянулся, зевая во весь рот - Много брехни, не без этого, но что-то в твоей истории есть. Так где, говоришь,находится твой Вайнджан?Небось у Нергала на куличках?

- В Вендии,северянин, Вейнджан находится в Вендии - спокойно,словно речь шла о трактире на соседней улице,ответил Рахмат - В Вендии…в какой-то ее части.Точнее не скажу, но можно посмотреть карту.

- Заняться все равно нечем - Конан заинтересованно вглядывался в пестро раскрашенный свиток тонкого пергамента – Я, правда, строил кое-какие планы, связанные с Аграпуром..Но, раз уж так случилось, что я вместе с тобой объявлен вне закона, то выбирать особо не из чего..

-Ты был объявлен вне закона еще тогда,когда я под стол пешком ходил - рассудительно ответил юноша - Причем,не только в Туране. Представь, Конан, мы отправляемся в страну шестируких богов, томных женщин и проклятых джунглей..

- Это уж точно! - буркнул Конан, вспоминая кое-какие свои приключения - Слишком молод ты для такого похода…и для томных шестируких женщин тоже, кстати..

- Скажешь тоже - обиженно протянул Рахмат - Они без меня просто жить не могут и самое главное - туранец весело подмигнул киммерийцу - Чем старше они становятся, тем больше золота они отсыпают бедняге Рахмату.

Киммериец ничего не ответил юноше - он уже спал крепко и беспробудно, сочтя, что если основное решение принято, то об остальном можно позаботиться утром, а, Рахмат еще долго пялился в ночное небо, шевеля губами и шепча, дорогие для себя, имена…Сон пришел к нему почти перед рассветом.

**

Марджена, высокородная раджасса из Лунного дворца, великолепная супруга Джафай-ирра, божественного магараджи Вейнджана, в безумной тревоге металась по своим роскошным покоям.Прислужницы блистательной дамы, услужливые и миловидные девушки всячески избегали попадаться на глаза своей повелительнице, ибо, уже достаточно долгое время раджасса пребывала в скверном расположении духа.Она то рыдала и рвала свои длинные волосы, то разъяренной тигрицей набрасывалась на ни в чем не повинных девушек и хлестала их плетью за малейшую провинность, а долгими, темными ночами, прийдя в себя после вспышек агрессии, спешила в святилище Асуры, где, окутанная густыми парами благовоний, покорно склоняла свою красивую голову у алтаря безмолвного божества и босиком, как самая последняя храмовая девка,в иссуплении разрывала тонкие одежды и размазывала краску по лицу.

На рассвете, прислужницы Марджены и ее личные стражи,чернокожие девы из Кешана,словно бесплотные тени проскальзывали в храм и,подняв с каменного пола,обессиленную рыданиями и молитвами,госпожу, на руках уносили ее во дворец.

Там она, изнуренная и беспомощная, точно потерявшийся ребенок, ложилась в свою

огромную постель, застланную мягчайшими покрывалами и забывалась тяжелым,беспокойным сном.Однако,сон ее был недолог, а сновиденья ужасны и нес он ей не успокоение и радость,а страх и отчаянье, ибо сердце повелительницы Лунного дворца было разбито, а душу терзала печаль.

Три месяца назад, ее супруг, горячо любимый и почитаемый Джафар-ирр, отправился на охоту в сопровождении небольшой свиты преданных ему друзей и своей новой фаворитки,черноглазой и полногрудой вендийки по имени Тайше.Охота ожидалась недолгой, ведь был ее супруг большим любителем роскоши, комфорта и утонченных удовольствий и решился покинуть покои Лунного дворца лишь поддавшись настойчивым уговорам своей горячо любимой наложницы Тайше.Она, искусная и норовистая, еще не прискучила стареющему владыке, вот он и решил тряхнуть стариной,охотясь в девственных джунглях на диких зверей.

С грустью и неясной тревогой в прекрасных глазах, провожала Марджена своего Джафай-ирра, ведь не смотря на то, что близость их прошла и годы притушили пожар любви, между супругами сохранилась нежная дружба и искренняя привязанность. Была Марджена, как и положено хорошей жене, воспитана и покорна, а воля супруга была для нее законом. Некоторая холодность Марджены в постели, ее угасший с рождением дочери.интерес к близости, слегка разочаровал магараджу, но, видя преданность в ее огромных глазах и рвение во всем остальном, Джафай-ирр отступился, перенеся свои плотские страсти на других женщин. Поэтому Марджена, свято исполняя свой долг и чувствуя вину перед мужем за рождение наследницы вместо долгожданного сына, с радостью выбирала для своего господина наложниц, самых лучших и самых прекраных девушек, привозимых в Вайнджан со всех концов света. Были здесь и шафрановокожие кхитаянки, таинственные, точно тонкий серп луны, нежные, златокосые дочери суровой Бритунии, большая редкость и безумно дорогая роскошь для далеких восточных владык, ведь платили за красивую бритунку золотом, в полный вес девушки, смуглоликие шемитки и пышнозадые туранки, с выкрашенными хной волосами, а, так же дочери загадочной страны Кеш, чья кожа черна, а зубы белее самого редкого жемчуга.

И всеми ими оставался доволен ее супруг,могущественный магараджа, и хвалил он ее выбор и был благодарен ей за заботу и любовь к его драгоценной персоне. Но ни одна из наложниц,страстных подругДжафай-ирра не заменила в его сердце Марджену, так как по древним законам княжества Вайнджан, лишь законная супруга магараджи, истинная вайнджанка имела право дать жизнь отпрыску королевской крови.И, если наложница рожала ребенка магарадже, ослушавшись приказа и переставая пить особое питье, препятствующее зачатию, надеясь упрочить свое положение по глупости или невежеству, то такой ребенок объявлялся незаконным, рождение его - государственной изменой.

Дитя безжалостно отбирали у матери и умервщляли без всякого милосердия, не взирая, на вопли и стоны несчастной женщины.

Иногда, прочем, магараджа дарил наскучивших ему женщин кому-либо из особо приближенных и те даже брали их вторыми или третьими женами, позволяя им рожать детей и кроме того,позволяя детям жить.

Но, подобные послабления были неприемлимы для семьи магараджи.Единственно возможной и желанной повелительницей княжества Вейнджан и властительницей Лунного дворца в недалеком будущем должна была стать Гури, прелестная девушка, тринадцати лет от роду, любимица Джафай-ирра.

День сменялся ночью,а ночь днем и в сердце Марджены проник страх. Много лет провела она подле своего супруга и досконально изучила его привычки и желания. Повинуясь приказу госпожи, поскакали всадники по всем дорогам, разыскивая пропавшего магараджу. Однако летели дни, полные печали и тревоги, а вестей о супруге Марджена так и не дождалась. Джафай-ирр изчез вместе со своей свитой и даже следов его путешествия найти не удалось. Джунгли словно поглотили повелителя Вайнджана и крепко хранили свои секреты.

В один из черных дней раджассе принесли простой деревянный ларец,оставленный неизвестно кем на ступенях дворца.И вновь билась в руках прислужниц Марджена, захлебываясь рыданиями и раздирая в кровь лицо - в ларце оказалась окровавленная тряпка,в которой раджасса без труда опознала некогда роскошное одеяние своего супруга,а, так же толстый скрученный шнур, алого цвета.

Все в княжестве знали,что означает подобный знак и подобное послание.Магараджа был мертв, мертвее чем камни в ограде дворца и ничто на свете не могло изменить это обстоятельство.

По настоянию жречества, Марджена, опираясьна своих верных кшатриев, ибо, сама она происходила из семьи знатной и доблестной, временно объявила себя правительницей княжества и регентшей при своей несовершеннолетней дочери Гури. Разумеется временно, до тех пор пока княжне, юной и прекрасной, не прийдет пора самой занять отцовский престол.

Служители Асуры, рьяные сторонники правительницы, жрецы-дайомиты, только приветствовали приход к власти благочестивой Марджены, не совершившей за всю свою жизнь ни одного постыдного поступка, а, она в свою очередь, продолжала осыпать их своими милостями, точно так же,как это делали до нее другие правители.

Спокойствие и умиротворенность в государстве поддерживали кшатрии, представители лучших семей княжества.Именно из них набирались воины в личную гвардию магараджи, элитные отряды Копьеносцев.Они же и охраняли юную княжну Гури, свою будущую госпожу.

Черные стражи во главе со своим капитаном,темнокожей кешанкой Рамой, не принадлежали и не подчинялись никому, кроме раджассы и еще, может быть, в особых случаях - Верховному дайому, главе культа Асуры.

Наследница Вайнджанского престола, княжна Гури, была той дочерью, о которой родители могут только мечтать. Тонкая, как тростинка, с волосами цвета вороньего крыла, вполне оформившаяся в свои пятнадцать лет(ведь под щедрым вендийским солнцем девушки созревают рано), она была самым нежным цветком,самой изысканной драгоценностью в пардхане ,затмевая красотой и изяществом, как наложниц своего отца, так и юных дочерей его подданных.

Благочестивая Марджена,заботясь о благе своей единственной дочери, повелела придворным занять досуг высокородной девы различными полезными занятиями - уроками танцев и пения, математики и литературы, Гури с радостью шла навстречу желаниям своей матери, отрываясь от опостылевших ей занятий домашним хозяйством и отличалась большой ловкостью в искусстве поддержания беседы на любую тему, сочиняла недурные стихи и устраивала забавные проказы вместе с подругами. Нередко своими проделками девушка доставляли неприятности матери, так как объектами ее шуток, как правило, становились толстые и важные чиновники, над которыми потом долго потешался весь двор.

Но, с возрастом княжна становилась все серьезней и задумчивей, уже больше времени уделяя тем предметам, которые ранее казались ей скучными и неинтересными.

После столь неожиданного и зловещего изчезновения магараджи, Марджена, ощутив на своих хрупких плечах тяжкий груз государственных забот, приняла единственно верное, с ее точки зрения, решение - поскорее выдать дочь замуж, тем более,что Гури уже установила свою ежемесячную связь с Луной, достигнув нужного возраста. Мать, позабыв о прочих делах , принялась деятельно подыскивать достойного жениха для своей совсем юной дочери, едва успевшей сменить детские одежды на взрослое сари, но воспоминания о ларце с его зловещим содержимым, заставили ее ожесточиться и проявить непреклонность.

Желания или нежелания Гури не имели значения.Претендентов на руку прекрасной княжны было более чем достаточно, ведь во всех слоях общества девушка пользовалась огромным успехом - ее не просто любили, а боготворили. Любой подданный Марджены был готов целовать землю, по которой ступала нога княжны.И все – о т несчастного раба, до чванливого придворного желали ее скорейшего замужества.

И вот, среди многих претендентов, раджасса выбрала одного,по ее мнению наиболее подходящего на звание князя-сопровителя. Им оказался восемнадцатилетний юноша из богатой и знатной семьи кшатриев, служивших владыкам Лунного дворца с незапамятных времен, стольже пылкий и восторженный, как и сама княжна.Кроме того, юноша был хорош собой, прилично владел тувларом и копьем и посвящал своей избраннице бесчисленные стихотворные строки, воспевающие ее неземную красоту, которые Гури воспринимала не более чем с холодной вежливостью.Семья пригожего Фаллаха,кстати, состоящая в отдаленной родстве с самой правительницей Вендии, Деви Юасминой, весьма гордилась предстоящим союзом с домом магараджи и предпологаемой выгодой от этого брака (родовитая знать зачастую бывает совсем небогата),чего нельзя было сказать о самой Гури.

Юный возраст и отсутствие опыта в любовных делах, не мешали Гурии быть весьма требовательной к претендентам на свою руку и сердце и ей было явно недостаточно длинного генеалогического древа, смазливого личика и учтивых речей.

Княжна заупрямилась и проявила твердость. Однако после особо длительной и тайной беседы с матерью и старшим жрецом Асуры, после которой глаза девушки казались заплаканными и припухшими, Гури согласилась стать женой юного кшатрия с условием,что после рождения наследника или наследницы, тот перенесет свое назойливое внимание на пардхану,оставив таким образом в покое саму княжну.

Она даже не возражала, если в ее состав войдут наложницы ее отца, несчастные девушки, чья красота бесцельно увядала в одиноких стенах дворца.

Фаллах недоуменно пожал плечами на столь странное требование юной невесты, но, особо не сопротивлялся ее капризу, что еще больше укрепило мнение княжны о выборе Марджены.

Юный кшатрий, родовитый, но небогатый, в самых честолюбивых мечтах и помыслить не мог, что станет следующим магараджей Вайнджана и отцом будущих правителей княжества.Вскоре было объявлено о помолвке. Гури молча негодовала, наблюдая с какой поспешностью идет подготовка к ее с вадьбе, но раджасса могла вздохнуть спокойно и возрадоваться предстоящим свадебным хлопотам.

Однако, несчастья продолжали преследовать княжеский дом. Вскоре новое страшное потрясение обрушилось на Марджену,еще даже не оплакавшую своего трагически погибшего мужа.

Семь дней назад, за одну ночь до празднества, княжна Гури отправилась в храм Асуры в сопровождении маленькой свиты юных девушек, своих ближайших подруг. Она, не будучи особо суеверной, в отличае от своей матери,все же пошла в святилище для того, чтобы испросить благословения на предстоящий брак у бога своего народа и набраться храбрости перед брачной церемонией.

Закончив молитву и принеся богатые дары, наследница магараджи простилась с жрецами и отправилась во дворец в роскошном паланкине, набросив на голову алый шарф невесты.

Но, ни княжна, ни ее свита во дворец не попали. Наследница престола, невинная девственница и пятнадцать ее столь же юных подруг, бесследно изчезли в самом сердце княжества. Копьеносцы из

Лунного дворца,личная гвардия магараджи отыскали лишь трупы рабов, да разбитые носилки. Стражницы, охранявшие княжну так же были мертвы.

Похищение юной Гури прошло без сучка и задоринки. Розыски наследницы престола велись по всему княжеству,но они оказались безрезультатными.

Вот по этой самой причине высокородная Марджена была безутешна, поэтому она проводила все ночи без сна,в молитвах, умоляя всесильного Асуру вернуть ей дочь, а народу надежду. Но боги были глухи к ее молитвам, напрасно она проливала слезы и ждала хороших вестей.

Похищение наследницы, девушки-девственницы грозило бедами всему княжеству. В народе шептали о том,что древнее зло проснулось и своим проклятьем преследует дом магараджи, припоминали таинственные смерти,случавшиеся ранее с другими правителями.Глухой ропот недовольства грозил перерасти в грозное восстание и Марджена была вынуждена прервать свое затворничество и заняться государственными делами.

Молчаливые рослые девушки из отряда Черных стражей сопроводили тщательно наряженную в пурпурное, с золотой каймой сари раджассу в роскошный покой, изукрашенный лазуритом и слоновой костью,с пестрыми мраморными полами и нежными желтоватыми занавесями на высоких окнах.По сути дела этот покой и являлся тронной залой Лунного дворца.

В глубокой задумчивости смотрела высокородная женщина на собравшихся вельмож.Сегодня она пригласила во дворец лишь немногих представителей знатных семей своей страны,избранных,которым могла всецело доверять…, хотя о каком доверии может идти речь в смутное время. Ей было о чем поговорить с этими людьми. По крайней мере она могла рассчитывать на поддержку влиятельной, хотя и обедневшей семьи юного Фаллаха, имевшей обширные связи за пределами Вейнджана.

Пока была жива надежда отыскать Гури и породниться с семьей магараджи посредством брачного договора, ее представители будут поддерживать Марджену.

Марджена отчетливо понимала,что если в ближайшее время княжна не найдется, то ей самой, как это ни прискорбно, прийдется вступить в новый брак с каким-либо знатным вейнджанцем и подарить княжеству еще одного наледника трона в Лунном дворце.Княжеская кровь будет сильно разбавлена, но приличия будут соблюдены.Подобного шага требовали интересы государства и волей-неволей, раджасса должна была блюсти их.

Марджене сама мысль о возможности нового брака была ненавистна.Будучи рождена в роскоши и богатстве, она набросила на плечи царственный пурпур лишь выйдя замуж за Джафай-ирра, хотя, будучи не столь дальней родственницей своего мужа, она так же принадлежала по крови к древнему княжескому роду.Став первой дамой княжества, благодаря браку, она лишь теперь, в тревожное и смутное время , поняла, что бремя власти слишком тяжело для ее хрупких плеч.

Тридцатилетняя Марджена была все еще прекрасна, соперничая красотой и обаянием с собственной дочерью.И если Гурии, была лишь бутоном, которому предстояло превратиться в чудесный цветок, то зрелая и чуственная Марджена находиласьв самом расцвете своей красоты.

«Луноликая дева, подобная благоуханному цветку в саду Асуры» - именно так называли ее поклонники в дни далекой юности.Но и теперь,спустя годы,она была на диво хороша, по девичьи стройна, а кожа ее, умащенная редкостными благовониями, благоухала, точно лепесток жасмина.На гладком лице, свежем и румяном, не было заметно ни единой морщинки.Раджасса находилась в том самом периоде, когда женщина достигает пика своей красоты и не смотря на то, что она уже стала матерью пятнадцать лет тому назад, Марджена вполне могла подарить стране еще одного царственного ребенка.

Вероятно, ей будет предложено стать невестой жениха своей собственной дочери.Ах, не об этом думала она, подготавливая союз со знатным кшатрием!

От грустных мыслей правительницу отвлек звучный голос церемониймейстера, торжественно возвестивший о прибытии человека, которым раджасса особо дорожила и перед которым склоняла свою гордую голову,хотя и не так низко, как перед священным изображением Асуры.

В залу незаметно скользнул скромно одетый старец, высокий и костлявый, с простым деревянным посохом в руках, еще один чужеземец, не считая Рамасанты, совсем затерявшийся среди пестрых, усыпанных драгоценностями,нарядов знати, приглашенной Мардженой на тайный совет.

Старец низко поклонился правительнице, развел руками, словно за что-то извиняясь и занял место по правую руку раджассы, место,которое по мнению многих присутствующих, должно было бы принадлежать чистокровному вендийцу, а не имеющему какие-то мифические заслуги перед орденом, чужаку, поддержку которому гарантировал сам Верховный жрец Асуры в Айодии - столице Вендии..

С любезной улыбкой на устах, раджасса слегка склонила голову, приветствуя своего запоздавшего подданого. Золотые браслеты на тонких запястьях звучно звякнули, странно нарушив глухую тишину, наступившую в зале с приходом жреца-дайомита. С высоты трона, еще раз окинув взглядом малочисленную толпу придворных, раджасса милостливо взмахнула рукой.

- Господа! - звучный голос раджассы достиг всех и каждого в тронной зале - Все вы ведаете о горе, постигшем наш дом. Говорят, что боги отвернули от нас свои лица и отринули от Вайнджана свою милостливую длань. Мы крайне обеспокоены и огорчены. В народе волнения,в княжестве зреет бунт. Поспешно уезжают торговцы, бегут в Вендию,под крылышко Юасмины даже представители знатных домов,призрев данные в этом зале клятвы верности .Этого только и дожидаются наши враги,алчущие захватить наш чудесный край. Туранские шакалы, иранистанские стеревятники и даже, дружественная ранее Вендия – все вознамерились урвать кусок пожирнее.А есть еще враги на востоке - Камбуя, Уттар, Кхитай…Всех и не упомнишь.

Деви Вендии Юасмина,не раз предлагала нам свою защиту и покровительство. Но, как и раньше, мы не видим в том нужды.Вайнджар всегда был независимым государством, со своей религией, обычаями и законами, а не чьей-то сатрапией. Кризис власти, вызванный попыткой государственного переворота, а именно так мы расцениваем покушение на жизнь нашего дорогого супруга и вашего магараджи, а также похищение нашей дочери Гури, предпринимались и раньше.Но теперь дела обстоят..

Марджена слегка запнулась и смертельная бледность залила ее прекрасное лицо -Теперь не осталось ни одного прямого потомка древнего рода князей-магараджей Вайнджана.Как всем вам известно - голос Марджены звучал глухо - линия крови не может прерваться.Если же подобное случится, горе и смерть обрушатся на наш цветущий край. Княжну и наследницу необходимо отыскать. Она единственная представительница семьи, прямой потомок первого магараджи Вайнджана, сумевшегообъединить эти земли и избавить их от черных жрецов-файнагов, проводников древнего зла.

Никто из присутствующих не издал ни единого звука,опасаясь прервать речь правительницы, а раджасса продолжала говорить и в голосе ее звучала надежда и смертельная усталость..

- Лишь старшие дети в наиболее знатных семьях княжества знают страшную тайну этих, благословенных и одновременно проклятых богами земель. Проклятие Вайнджана - величайшее бедствие, способное обратить в руины целый мир..

Она ненадолго замолчала, с удивлением читая по лицам придворных,что многие из них впервые слышат о страшных тайнах и древних проклятиях или,что еще хуже, относятся к ним, как к сказкам, ничего не имеющим общего с реальностью. И лишь одно могло испугать и насторожить их - жрецы-файнаги, убивавшие свои жертвы самым ужасным способом, дабы умилостивить свою кровавую богиню.

-Теперь же - раджасса продолжала говорить, словно не замечая недоумения и недоверия на смуглых лицах своих подданных, властительница Венджипуна, - наша сестра,прослышав о несчастьях, постигших нашу семью, изволила принести свои соболезнования. В своем же личном послании, Деви Юасмина, любезно предлагает нам нового мужа, своего ближайшего родственника, единственного из ее ныне здраствующих двоюродных братьев,Ченгир-хана. Мы обещали обсудить это предложение, но сослались на то,что законная наследница трона и титула, княжна Гури,вероятно жива, поскольку мы не имеем никаких известий о ее гибели. Наше поспешное вступление в новый брак с вендийцем и провозглашение Ченгир-хана магараджей Вайнджана будет считаться изменой. А мы не желаем тревожить и шокировать наших подданных..

Капитан гвардейцев-копьеносцев, кшатрий до мозга костей, Ади-басс,большой любимец покойного магараджи Джафай-ирра,почтительно склонил голову, извиняясь за свои слова.

- Госпожа!-обратился он к раджассе – А, если княжна Гури не найдется, ведь прошло уже много времени с момента ее похищения, никаких требований о выкупе мы так и не получили…Неужели вы примете предложение вендийца и осчастливите брата Деви Юасмины своей божественной милостью. Не лучше ли избрать мужа из знатной семьи княжества, ведь много достойных мужей…

- Не знаю - на числом лбе Марджены залегла первая морщинка - Гури пропала, трон пустует, в народе волнения. Жрецы Асуры - дайомит важно кивнул - денно и нощно молятся о благополучии нашей дочери.Они утверждают, что она жива.Ежели чуда не случится…, то, если Деви Юасмина гарантирует нам свое покровительство и помощь, мы..

-То через год Вайнджан станет сатрапией Вендии!Люди будут стонать под игом чужеземцев и вспыхнет костер народной войны.- горячо возразил старец в широком,запыленном с дороги одеянии.Он довольно успешно делал вид,что слова капитана о «старых дурнях» и «чужеземных болванах» не достигли его ушей.Однако, Вайомидис, Верховный жрец княжества все слышал и никогда ничего не забывал.

Никто, видя впервые этого человека, не смог бы признать в нем главу дайомов, личного духовника раджассы - Ченгир-хан, а все мы наслышаны об этом вельможе - продолжил он свою пылкую речь-привезет из Айодии своих сторонников, столь же буйных и развратных,как и он сам, приблизит их к трону, подвергнув жестокой опале верных вам кшатриев. Это настроит против него знать и опять таки приведет к кровавой междуусобице.Терпению Деви очень быстро прийдет конец, она пришлет сюда войска, сместит Ченгир-хана и наше княжество станет придатком империи и хозяйничать здесь будут алчные вендийцы!

Суровый влиятельный дайомит был ярым поборником независимости и фанатично преданным слугой магараджи.

Великолепная чернокожая женщина, почти такая же высокая и мускулистая, как капитан Копьеносцев, чужестранка, но, чуствовавшая себя весьма уверенно даже среди кшатриев, которые, хоть и не признавали ее равной себе, но опасались ее влияния на раджассу, до сих пор державшаяся в тени и не открывавшая рот, блеснув безукоризненно белыми зубами,проговорила:

- Мы не предоставим ему возможности навредить княжеству. Ченгир-хан будет всего лишь консортом при…

- Я не принцесса крови! - Марджена прервала речь темнокожей главы стражей - Ты, Рамасанти, хороший боец,сильный и верный, но ты не знаешь, что лишь истинный магараджа может повелевать и править.Я не смогу взять в руки камень и творить чудеса А, именно этого потребует народ на площади Звезды, едва лишь я приму предложение Ченгир-хана.Моя кровь не такая древняя.Я всего лишь дальняя родственница и магия камня не откликнется на мой зов..

- Юная княжна должна быть найдена! - дайомит воспользовался своим правом духовника и перебил раджассу,тем самым вызвав гул недовольства среди чистокровных кшатриев - В тавернах и на постоялых дворах уже шепчутся о проклятии предков,о страшных демонах и черных душах. Участились изчезновения людей, особенно юных девушек.

- Дурацкие россказни! - воскликнул Ади-басс, с неприязнью взирая на жреца и вспыхнув от злости, заметив насмешливый взгляд воина-кешанки,чужестранки на службе у раджассы - Чернь глупа и невежественна,полна предрассудков. Демоны им мерещатся!И, если Княжна Гури, да хранит ее Асура, безнадежно потеряна для страны, то пусть наша госпожа остановит свой выбор не на чужестранце, а выберет супруга из числа своих подданных!

- Столько сил мы потратили на ее поиски - горько прошептала раджасса, не обращая внимание на настойчивое стремление одного из своих кшатриев навязать ей мужья чистокровного Вайнджанца - Вначале наш супруг покинул нас, оставив меня безутешной, а, теперь и наша дочь Гури, прелестный цветок, услада разбитого сердца…

Придворные понимающе переглянулись, сохраняя на лицах скорбные выражения-разумеется, раджасса любила своего мужа и скорбила о нем, но, после свадьбы дочери она намеревалась осчтавить дворец и отправиться в длительное паломничество, собираясь посетить отдаленный храм Асуры, ибо, только по жестокой необходимости благочестивая госпожа Марджена вела светскую жизнь. После смерти магараджи сердце и душа раджассы принадлежали богу.

Глава 3. Длань Сигтоны.

Внезапно тишину прекрасного теплого дня нарушил душераздирающий вопль, донессшийдя до благородных ушей, собравшихся в тронном зале, лиц даже сквозь плотно закрытые двери.

Ошеломленная Марджена, бледная от волнения, шатаясь от страха, спустилась по ступеням вниз,опираясь на железную руку капитана Копьеносцев и покинула тронный зал своего дворца в постыдной для знатной госпожи спешке.

Старец в простом.грубом одеянии странствующего жреца, слегка замешкавшись, властным движением руки отослал немногочисленных представителей знати прочь и поспешил вдогонку за раджассой и ее свитой.

Крики и вопли неслись со стороны Малого княжеского дворца. Именно там находились покои, отведенные наложницам пропавшего магараджи.

Девушки-рабыни проводили свои дни в холе и неге. Марджена продолжала заботиться о них так же, как и в минувшие времена, когда ее супруг еще посещал этот райский уголок, населенный сказочными гуриями.

Пройдя по широкой алебастровой лестнице, застланной ярким туранским ковром и соединяющей Зал Аудиенций с длинным коридором, ведущем прямо в преддверие Малого дворца, Марджена вступила в женскую половину дома, ранее недоступную для посторонних.

Сколько раз она сама осторожно ступала по мраморным полам, наслаждаясь ароматами дивных цветов, посаженных в большие глиняные горшки, специально для того, чтобы украсить путь магараджи, ведущий в дом наслаждений. Она незримой тенью скользила среди всей этой роскоши и никто из высших сановников княжества не знал о том, что любознательная Марджена присутствует на важных заседаниях, скромно спрятавшись за кхитайской ширмой - подарком одного из купцов, искавшего покровителя в лице магараджи.

Насколько было известно Марджене, ни одна из наложниц не воспользовалась предоставленной им возможностью, ведь женщины в Вайнджаре находились куда в более свободном положении, чем их товарки в остальной части Вендии и не проявили интереса к государственным делам. Только,может быть наложница Тайше - последнее увлечение магараджи, появлялась в длинных коридорах, ведущих к залу аудиенций и занимала тайное место за расписной кхитайской ширмой. Пару раз Марджена встречала здесь высокую темноволосую девушку, дерзкую и порывистую и даже поощряла ее любезной улыбкой, считая что женщинам в пардхане нужно интересоваться чем-нибудь полезным, а не только сластями, роскошными нарядами, драгоценностями и сплетнями о мужчинах.

…… На встречу раджассе неорганизованной толпой бежали евнухи, хранители прелестных девушек, живущих в этих покоях. Привезенные из Зембабве, чернокожие великаны, лишенные мужской силы, они считалисьотличными сторожами любимых жемчужин блистательного Джафай-ирра.Теперь же на их лицах, серых от страха, проступил пот и они, падая на колени перед своей госпожой, умоляли ее о милости и наперебой уверяли в своей невиновности.

Раджасса,каждое мгновение ожидавшая ,что ей вручат деревянный ларец со зловещими доказательствами гибели ее дочери, задышала спокойней и перестала сжимать тонкими пальцами руку своего капитана Копьеносцев, не замечая, что ее острые ногти до крови расцарапали кожу верного кшатрия.

Словно влекомая неведомой силой, Марджена поспешила вперед, сквозь толпу рыдающих евнухов,оставив позади не только их, но и свою охрану. Лишь жрец Асуры, суровый и благочестивый старец, с необычайными для здешних краев внешностью и именем - его звали Вайомидис и родом он был из далекой Немедии, широким шагом поспевал за своей госпожой

туда, куда вход остальным полноценным мужчинам был заказан. Его ничуть не смущала нагота наложниц, падающих ниц при виде самой раджассы.

В некотором отдалении от раджассы и служителя Асуры шли Черные стражи во главе со своим капитаном . Лицо Рамасанты, женщины-воина оставалось бесстрастным.

Жена магараджи миновала обитательниц пардханы, жалко жавшихся к стенам комнаты и судя по их бледному виду - жутко перепуганных и ее ноги ступили на мягкий ковер в комнате отдыха, где женщины собирались вместе для того, что бы посплетничать, поиграть в мяч или похвалиться друг перед другом новыми нарядами и украшениями.

Теперь же роскошные покои, насыщенные пряными ароматами восточных трав,были абсолютно пусты. Их покинули даже многочисленные туранские кошки, обольстительно пушистые и курносые, точно кхитайские собачки - живые игрушки скучающих девушек пардханы. Несчастные животные забились под ноги к своим перепуганным хозяйкам, и ни за какие сладости мира не желали покидать безопасные уголки.

Неподвижное женское тело распростерлось на пушистом ковре, рядом с мраморной купальней, где безмятежно плавали, далекие от ужаса и потрясения внешнего мира, редкостные золотые рыбки, еще один привет из далекого Кхитая, страны невообразимых чудес и сокровищ.

Воздух в просторной комнате буквально сочился муками и страданьем.

Едва лишь взглянев на труп наложницы, раджасса Вайнджара без чуств упала на руки, боязливо жмущихся рядом евнухов. Она потеряла сознание, точно простолюдинка, а не потомок древнего воинского рода кшатриев.

Молодая кхитаянка была безнадежно мертва. Ее лицо, искаженное предсмертной мукой, жутко изуродовали. У девушки, вероятно еще живой, отрезали нос и уши, а на месте глаз зияли провалы в черных сгустках крови. Но самым страшным оказалось то, что у несчастной жертвы не было сердца и белые кости ребер торчали из кровавого месива,оставшегося на месте ее груди.

Шафрановая кожа девушки была вся перепачкана ее собственной кровью, а богатый ковер под ней был безнадежно испорчен.

Ужасало и то, что у нападавшего, человека или безрассудно смелого, или просто везучего глупца, хватило времени для того, что бы соорудить для раджассы особый сувенир - на длинной стреле, со страшной силой воткнувшейся в стену, обтянутую сатином, висело зловещее ожерелье из ушей и носа убитой кхитаянки.

Словно по мановению волшебной палочки появились нюхательные соли и уксус, но заплаканным наложницам, чьи зубы стучали, а руки дрожали от ужаса, с трудом удалось привести в сознание свою госпожу. Грозные кешанки из числа Черных стражей, с обнаженными тувларами - кривыми восточными саблями, гневно сверкали белками глаз, обступив правительницу со всех сторон и не подпуская к ней никого из придворных,сбежавшихся на поднятый евнухами шум и толпящихся в коридоре, ведущим в Малый дворец.

- Жертвоприношение.. жертвоприношение..- перешептывались перепуганные обитатели пардханы, заламывая руки и поминутно взвизгивая от страха. Словно мрачные плакальщицы на погребении, вторили им евнухи, своими тонкими, пронзительными голосами.

Придворные, в неуместно ярких одеяниях, толпились поодаль - их сдерживали решительно настроенные кешанки, но из их шумной толпы неслись охи и ахи, а многие скрещивали пальцы и плевали через плечо, стараясь отвести от себя беду.

Лишь один человек стоял спокойно, сохраняя невозмутимый вид. Капитан копьеносцев Ади-басс, с плохо скрываемой неприязнью, смотрел на обеспокоенного жреца-дайомита и его тонкие пальцы ласково поглаживали гладкую рукоять тувлара.

- Кровавая богиня требует жертву от дома магараджей! - шептал кое кто из суеверной знати, еще так недавно посмеивавшейся над опасениями Вайомидиса и хватались за охранные амулеты.

Марджена приподняла голову - боль отступила и она вновь могла двигаться. Оглядевшись вокруг, раджасса заметила только слезы, страх и отчаянье. Ей снова стало не по себе.

Коленопреклоненные наложницы рыдали в три ручья, кривя красивые губы и размазывая слезы по искусно раскрашенным лицам. Ни одна из них, даже под страхом бастинады не желала оставаться в этой зловещей комнате.

-Успокойтесь! - гневно воскликнул жрец Асуры, убедившись, что с раджассой все благополучно. Он обвел присутствующих огненным взглядом своих серо-голубых глаз и пересуды мгновенно смолкли. Жрец гневно взмахнул рукой, от чего его нелепый плащ слегка распахнулся и все увидели, спрятанную под ним кольчугу, из тонких, переплетенных между собой железных колец.

-Унесите тело - коротко приказал он - Позже мы позаботимся о несчастной.

Пересуды вспыхнули с новой силой - даже во дворце магараджей, главной твердыне княжества, Верховный жрец Асуры, известный своей праведностью, не снимает кольчуги. Значит он, не очень надеясь на защиту Асуры, позаботился о собственной безопасности. Поистинне настали смутные времена!

Многие из знатных лиц, тут же вспомнили о срочных, неотложных делах, требующих немедленного разрешения. Толпа стенающих и всхлипывающих распалась на несколько частей.Очнувшиеся и вспомнившие о своих обязанностях евнухи собрали рыдающих, изнемогающих от страха наложниц и, укрывая их отпосторонних взглядов своими широкими спинами, погнали прекрасное имущество прочь, подальше от раджассы, Черных стражей и Верховного жреца.

Глава Вайнджарских дайомитов был рассержен. Окружающие с почтительным страхом внимали его словам. Судьба немногих, посмевших восстать против его влияния, была достойна сожаления.

- Это измена!- гремел голос Вайомидиса - Черная злоба темных сил проникла даже сюда, в Лунный дворец и клянусь могучей десницей Асуры, мы сурово покараем преступников. Культ кровавой богини запрещен и преследуется в нашем княжестве, ее алтари разбиты и храмы разрушены уже сотни лет! Всякий, кто осмелится открыто или тайно приносить жертвы этому чудовищному божеству, будет объявлен вне закона, имущество конфискованни, а родственники - проданы в рабство! Теперь - жрец почти кричал, потрясая тяжелым посохом - пошли прочь и запечатайте свои уста, если не хотите попасть в подземелье .

Ади-Басс, капитан дворцовой гвардии и Рамасанти, глава Черных стражей увели поникшую, дрожащую, точно в лихорадке, Марджену в ее покои.

Обезображенное тело наложницы зашили в холстину и передали в руки младших служителей Асуры, полы вымыли и ковер заменили. В женской части дворца внешне все стало, как прежде.

Казалось, все забыли о погибшей наложнице - невозмутимыми, черными изваяниями стояли у главных дверей темнокожие стражницы, сжимая в крепких руках оружие, дозором обходили посты Копьеносцы вельможного Ади-Басса, повара готовили изысканные яства для прожорливых придворных, девушки-рабыни натирали полы и прислуживали своим господам, благоухали цветы в саду раджассы и громко рычали звери в дворцовом зверинце..

Однако, в роскошных покоях, за плотно запахнутыми занавесями, всю ночь курили благовония и их обитатели, от могущественной госпожи, до низкорожденной рабыни молились богам, умоляя их о спасении своих ничтожных душ и прощении многочисленных грехов.

Под утро Вайомидис и Ади-Басс собрали военный совет. Опасность, угрожающая государству стала очевидной. Против этого не осмелился возражать даже скептически настроенный кшатрий, не верящий во всякие потусторонние страхи.

Жрецы-файнаги, последователи кровавой богини Сигтоны, изгнанные с приходом к власти дайомитов и утверждением культа Асуры, вернулись и молодая кхитаянка

стала первой, но к сожалению, не последней жертвой.

Глава3. « Последний приют».

В любом, уважающем себя поселении, будь то пышная столица или убогий провинциальный городишко,есть такое местечко, район,где селятся низшие классы: убогие и нищие,воры и убийцы, беглые рабы, конокрады и прочие представители преступных элементов. Здесь же находятся лавчонки менял и скупщиков краденого, сомнительныезабегаловки, где вам с радушной улыбкой подадут кружку дешевого вина и сунут нож в брюхо, если будут уверены,что получат от этого какую-нибудь выгоду; квартал,где девицы подсыпают своим кавалерам в напитки сонное зелье и без зазрения совести очищают карманы, освобождая их хозяев от находящихся в них ценностей, а иногда и от самой жизни; где маленький мальчик,с жалкой улыбкой тянущий грязную ладошку за подаянием в одну медную монетку, другой рукой срезает тугой кошелек с вашего пояса; где громилы,чьи лица внушают ужас, готовы выскочить из любой темной подворотни и обобрать неосторожного путника до нитки…

В Вайнджаре не каждый достойный горожанин рискнет сунуть нос в клоаку, именуемую кварталом Висельников. На самом деле это был целый бандитский город, пропитанный запахом нечистот, вонью тухлой рыбы и смрадом свалки. Город Висельников служил отличным прибежищем для низких негодяев, прибывающих в княжество со всего побережья.

Изредка, вероятно в поисках острых ощущений, в местечко заглядывали пресыщенные богатством юнцы из знатных семей. Веселые девицы, не церемонясь тащили выгодных клиентов в свои вертепы, а крепкие кулаки обитателей трущоб надолго отбивали у них охоту к посещению подобных мест. Нередко для многих щеголей подобные прогулки заканчивались весьма печально и отряды городской стражи переворачивали вверх дном вонючий городок в поисках загулявшего дитяти какой-нибудь известной семьи, зачастую находя отдельные куски тела в сточных канавах, опознать которые родственники могли лишь по особым родовым знакам.

Много раз городские власти по приказу магараджи устраивали облавы и погромы в своевольном квартале Висельников, пожаром и дымом обволакивало жалкие лачуги и постоялые дворы, гоняя горячий пепел по залитым нечистотами, улицам, но, проходило некоторое время и точно грибы-поганки после дождя возникали новые хижины, трактиры гостеприимно распахивали свои двери, вызывающе раскрашенные шлюхи соблазнительно покачивали бедрами, пряча за убогими тряпками острые ножи, тащились по улицам серые, точно припорошенные пылью, тени. Это выходили на улицы и спешили к курильням любители черного лотоса, выползая из темных нор и рыская в поисках запрещенного зелья, проклятия Вендии, приносившего огромные богатства торговцам наркотиками.

Особо дурную славу даже в этом опасном для жизни крайке, снискал постоялый двор «Последний приют», вполне оправдывающий свое зловещее название. Дырявая крыша, да гнилые стены-вот и все богатство хозяина грязного притона,промышляющего всем понемногу, от скупки краденного и сутенерства, до заказных убийств и торговли лотосом.

Обилие кислого вина, дешевая жратва и легкодоступные шлюхи в полупрозрачных тряпках делали его весьма привлекательным для тех, кто подсчитывал последние медяки в своих карманах, без скорой надежды на богатство.

К тому же, сразу за задней дверью постоялого двора начинался огромный пустырь, заросший высокими зарослями колючей травы. Он переходил в мрачный овраг, по дну которого петляла неглубокая речка-вонючка. Крутые склоны оврага были сильно изрыты тайными ходами и звериными норами.

Именно в этом овраге зачастую скрывались приговоренные и благополучно ускользнувшие от казни преступники, беглые рабы или воры,привлекшие к себе слишком пристальное внимание городской стражи.

Особые люди, коих в городе Висельников именовали «черви», за некоторую мзду,могли вывести желающего скрыться от погони беглеца, через смрадные норы в любой квартал Вайнджара. Грязные и вонючие, они скрывались от всех и каждого, опасаясь облав и преследований со стороны властей.

Боящиеся солнечного света, они годами не выходили на поверхность, проводя дни и ночи в спасительной темноте. Даже глаза этих « червей» утратили свою зоркость и были бесполезны при свете дня, служа своим владельцам лишь в темноте.Многие из них, избегнув страшной смерти в руках княжеского палача, предпочитали не рисковать и вообще не выходить на поверхность земли. Кто знает чем питались они, жалкие изгнанники там, в мире вечной тьмы и забвения?

Поговаривали, что «черви» были каннибалами и поедали себе подобных. И, когда из домов пропадали дети или молоденькие девушки терялись, не приходя домой, а исчезая бесследно, во всем винили «червей», устраивали охоты и облавы, а пойманных несчастных, торжественно сжигали на площади Звезды.

Некоторые из тоннелей « червей» вели даже за городскую стену,чем зачастую пользовались контрабандисты,не желающие вносить плату в городскую казну и охотно вступающие в договор с этим странным и даже страшным подземным народцем.

Хозяином грязной забегаловки с сомнительным названием «Последний приют» был носатый вендиец неопределенного возраста,остромордый и слюнявый,чем-то напоминающий толстую храмовую крысу,такой же наглый и живучий. Страшный шрам, пересекал правую часть его лица, уродуя толстыми рубцами шею и теряясь под высоким воротом рубахи. Из под засаленного одеяния проглядывала нездоровая, угреватая кожа, тройные складки жира на животе свидетельствовали о неумеренном аппетите его обладателя, а глубоко посаженные глазки, зорко обшаривали масляным взглядом каждого посетителя,определяя содержимое карманов с точностью до последней драхмы.

Звероподобный детина, вальяжно развалившийся на колченогом стуле у самой входной двери, темнокожий, весь лоснящийся от масла и пота, с медным кольцом в широком плоском носу, лысый и большерукий, лениво перемалывал крупными, похожими на мельничные жернова зубами, листья юкохи - дурманящей травки, тупо уставившись на гулящую девку,застывшую в томной позе ожидания. Взгляд темнокожего верзилы заставлял ежиться от страха жрицу любви и она, периодически озиралась по сторонам, ища в случайном клиенте спасения от пристального внимания обдолбанного дурман-травой великана.

Рядом с одинокой шлюхой во всю веселилась странная даже для этих экзотических мест, парочка

Огромный черноволосый варвар, синеглазый и белозубый, вероятно наемник из неведомого северного государства, заливал в свою бездонную глотку один кувшин вина за другим. Рядом с ним на самом краешке массивной скамьи примостилась тощая, смуглолицая девка с коротко стриженными волосами. Девица, оголодавшая не меньше, чем ее спутник, который попутно с вином забрасывал в рот все то съестное до которого только могли дотянуться его длинные руки, с аппетитом обгрызала жесткое мясо с бараньей лопатки, запихивая в рот большие куски мягкого хлеба и сдабривая все это хорошими глотками вина из кувшина поменьше, на который жуткий варвар, повидимому не претендовал.

Никто и никогда в «Последнем приюте», равно как и во всем Городе Висельников. не слышал ни об мужчине, ни об его стриженной девке. Они прибыли на закате, вероятно проделав долгий путь с одним из караванов.

Девица, наряженная как шлюха, беспрестанно шептала на ухо своему могучему спутнику, изредка хихикая и икая от чрезмерного употребления спиртного.Варвар, занятый уничтожением своего ужина, отмахивался от нее,словно от назойливой мухи. Наконец парочка пришла к какому-то определенному решению. Северянин нехотя оторвался от очередного кувшина с вином и,сверкнув жутким льдом своих синих глаз,отыскал взглядом толстого вендийца.

- Хозяин! - окрикнул он содержателя постоялого двора - Нам уже надоело глотать эти помои, по чьему-то недосмотру названные вином. Комнату, да поживее, иначе я вдребезги разнесу ваш свинарник!

Встревоженные грозным окриком незнакомца, завсегдатаи «Последнего приюта» прыснули в разные стороны. В столь поздний час многие из них просто едва держались на ногах от съеденного и выпитого в этой дыре и предпочитали мягкую постель в укромном уголке хорошей потасовке. Тех же, кто привык лезть на рожон и все решать при помощи оружия, слегка протрезвила хищная ухмылка на покрытом шрамами лице незнакомца и могучие мускулы, словно толстые удавы перекатывающиеся под тонким шелком его рубахи.А, то,что наемник из неведомой страны пытается затеять заварушку, было заметно невооруженным глазом.Впрочем, благодаря подобным посетителям и постоянно случающимся дракам, «Последний приют» и приобрел свою печальную известность.

Некоторым из вендийцев, северянини вообще казался представителем иной, неизвестной им породы людей, а может и не людей вовсе.Своими синими глазами, взгляд которых словно прожигал насквозь, черной гривой волос, беспорядочно падающих на широкие плечи и кулаками, способными проломить череп любому из них без особого напряжения, он внушал ужас и уважение; казался демоном, по недосмотру далеких варварских богов, вырвавшимся на свободу.

Носатый вендиец,не такой пугливый,как прочие, или может, просто уже имевший дело счужестранцами, похожими на северянина, подтянул к себе длинный кинжал и спрятал его под стойку, где уже лежала тяжелая суковатая палка, посчитав, что в стычке с гигантом, подобным захмелевшему чужаку, никакое оружие не будет лишним. Подмигнув слегка оживившемуся чернокожему охраннику, соизволившему оторвать взгляд от нервно вздрагивавшей шлюхе, хозяин неторопливо отправился к ожидающему его северянину.

-Что будет угодно,господину? - изогнулся трактирщик,ощерив слюнявый рот в усмешке, больше похожей на оскал. Всем своим видом вендиец демонстрировал полное презрение к варвару -мол и не таких видали - и его стриженной шлюхе.И даже длина тяжелого меча северянина не внушила ему должного уважения к проходимцу,поднявшему шум в заведении.

- Клянусь Кромом!-воскликнул чужеземец громко и сердито.- Нас здесь, кажется не уважают – Быстрым ,незаметным глазу движением.,он сграбастал толстого трактирщика в охапку и тот словно оказался в пасти тигра-людоеда.- Я еще не настолько пьян, чтобы повторять дважды -вкрадчиво шепнул северянин прямо в ухо своей жертве и та с перепугу лязгнула зубами - Ты, толстая жаба, шевели своей задницей. Мне нужна комната,приличная, если таковая имеется в этой отхожей яме. Мы - и он с сомнением оглядел свою спутницу, сытую,пьяную и от того абсолютно счастливую - Мы с госпожой Радхой желаем уединиться и предаться разврату.Нет..нет…- он отрицательно помахал рукой внезапно оживившейся шлюхе - Я,конечно, мужчина хоть куда и могу хоть кого и сколько угодно, но только не в этот раз. Сегодня с меня достаточно и этой занозы, что постоянно ворчит и жалуется, а так же пьет вино,словно рыжий ванир - часто и много.

Девица разочарованно скривилась,а Радха ,зевнув во весь рот, уронила стриженную голову на стол.

- Упилась,несчастная - северянин мутным взглядом уставился на трактирщика - Комнату!

- Четыре монеты - просипел вендиец, сдавленный тяжелой рукой варвара - И вам будет предоставлена лучшая комната на всем побережье, где вы спокойно можете предаться - и он с сомнением взглянул на стриженную девку - любовным утехам с госпожой…уж, извините, забыл ее имя… Комнату поутру освободил постоялец, такой же задиристый, как и вы. Слегка ослабив хватку, варвар с пьяным интересом уставился на хитрое лицо трактирщика, еще испуганного, но наглевшего на глазах.

- Что же случилось с этим достойным человеком? – чужестранец выглядел заинтригованным - Клопы покусали?

- Он умер от несварения желудка, бедняга! - хозяин лицемерно подкатил вверх маленькие глазки - Его слабый желудок не смог переварить то количество стали, что запихали в его брюхо неизвестные доброжелатели

- Бедняга! - северянин икнул, сочуствуя вендийцу - Небось кровь смывать пришлось, руки марать… Прийдется с горя еще кувшин вина…гм..оприходовать..

- Четыре монеты - точно попугай твердил хозяин и все будет - и комната и кувшин прекрасного аргосского вина…господин.

- Клянусь копытом Нергала!-пробурчал варвар, выпуская хозяина из своих медвежьих объятий и шаря за поясом в поисках требуемой платы -Если это свиное пойло ты называешь вином из Аргоса, то твой гнилой трактир - дворец магараджи, а вон та образина - он пренебрежительно ткнул пальцем в плосконосого охранника - нежная танцовщица короля Илдиза.

Получив с варвара свои четыре монеты, слегка помятый хозяин долго пробовал их на зуб, затем слегка подобрел, но, все еще с ожиданием поглядывал на здоровенного зембабвийца. Указав новым постояльцам на противоположный конец дома, трактирщик, казалось потерял к ним всякий интерес.

Великан-варвар легонько подтолкнул свою, вконец захмелевшую спутницу и она, заваливаясь на бок и пьяно вихляя бедрами, двинулась следом за ним.

Странная парочка пересекла трактир по диагонали под восторженное улюлюканье посетителей и уже совсем было скрылась из виду, как девица,споткнувшись о чью-то вытянутую ногу, грохнулась на пол, высоко задирая тонкие ноги и увлекая следом своего спутника.

Повалившись на грязный, заплеванный пол трактира,варвар, производя неимоверный грохот, отшвырнул в сторону свою неловкую подружку и громко выругался, ощутив как на затылке набухает, внушительных размеров, шишка.

Невозмутимо пережевывая свою жвачку, чернокожий охранник крысомордого вендийца, злорадствующего в безопасном отдалении, равнодушно слушал оживленную ругань чужеземца и шевелил грязными пальцами огромной ступни, мельтешившими перед самым носом упавшего.

- Ах ты,сучье вымя,отродье шелудивого верблюда! - взревел тот, с некоторым опозданием унюхав зловонный аромат, исходящий от босой ноги плосконосого. Падение на пол и гнев изгнали из головы синеглазого варвара остатки винных паров и он, особо озлобившись, пнув колченогий стул под звероподобным детиной, добавил -Не будь я Конаном из Киммерии, ты, отрыжка Нергала, если не подвешу тебя на перекладине в этом гнусном притоне, за твое собственное кольцо.!

С чернокожего гиганта мигом слетела шелуха равнодушного призрения. Устояв на раскоряченных ногах, зембабвиец, с рычанием,протянул свои длинные ручищи, больше похожие на кузнечные клещи, намереваясь схватить ими нахального чужака, но того уже не было на месте.Конан, ловко увернувшись от растопыренных пальцев, нанес нападавшему сокрушительный удар в колено, а затем, отскочив в сторону, хорошенько добавил по голове, так кстати подвернувшимся под руку стулом. Удар получился скользящим,- заподозрив неладное, плосконосый попытался увернуться, но, больная нога подвела и громадное тело упало на пол, произведя шума ничуть не меньше, чем до этого киммериец.

Стриженная девка, слегка протрезвевшая после непродолжительного полета, громко взвизгнув, предупредила своего спутника о новой опасности. Справа, сжимая в руках суковатую дубинку - любимое оружие всех трактирщиков в мире, к Конану подкрадывался пузатый вендиец, с удивительным проворством избегая столкновения с постанывающим от боли чернокожим охранником.

Не теряя времени киммериец бросил под ноги новому противнику тяжелую скамью и, вскочив с пола, рывком выхватил из рук, потерявшего равновесие, толстяка его оружие, легонько задев того по носу кулаком.

Лицо трактирщика мгновенно залилось кровью.

- Что притих, свиное рыло? - рассвирипевшего киммерийца не тронули жалобные вопли окровавленного вендийца - Решил поиграть со мной в палочку-вышибалочку, вороний кал? Что ж, в эту игру могут играть двое..

- Прикончи его, киммериец! - пискнула сдавленным голосом стриженная девка, потирая ободранные коленки и стряхивая с платья налипшую грязь.

Увидя в непосредственной близости от своего и так пострадавшего носа огромный кулак северянина, вендиец позорно взвизгнул и попытался дать деру, за что сразу же и поплатился. Конан вновь сграбастал толстяка в свои объятия и,легко удерживая его извивающееся тело в крепких руках, зловеще нахмурился, постаравшись придать своей физиономии самое злобное выражение.

В это время, зембабвиец решил прийти на помощь своему, попавшему в нешуточную беду, хозяину. С громким рыком он бросился на спину слегка зазевавшемуся Конану и, ухватив того за шею, попытался крепко сдавить ее.

Северянин, с проклятьем выпустил из рук жирного трактирщика, напряг шейные мускулы, от чего глаза его налились кровью, точно у разъяренного быка. Чернокожий все давил и давил,сжимая шею северянина из последних сил,а, Конан, поднатужившись, оторвав от пола его большое тело, рывком перебросил гиганта через голову, громко отдуваясь и сплевывая липкую слюну,забившую глотку

Мгновенно очухавшись,плосконосый изготовился и вновь кинулся на северянина. В воздухе мелькнула серая пыль и чихающий Конан, не ожидавший подобной уловки, оказался погребен под тяжелой тушей, едва дыша от едкого порошка, забившего легкие. Глаза киммерийца слезились, во рту пекло, в горле першило, а проклятый зембабвиец наваливался все сильнее и сильнее, словно намереваясь втереть противника в обшарпанный пол.

В живот северянину уперлось нечто твердое и неприятное и он, едва переведя дыхание, прохрипел прямо в выпученные глаза противника:

- Это у тебя там кинжал, дружище или ты просто очень рад меня видеть?

Чернокожий взревел - насмешка чужака окончательно вывела его из себя.К тому же,едкий порошок, сбивший с ног Конана не был совсем безвреден и для него.Глаза жгло от мельчайших пылинок лотоса - хитрого подспорья в любой драке и хотя плосконосый был привычен к вкусу и запаху наркотика, ему, так же, как и варвару, пришлось не сладко.

Слезы вымыли из глаз киммерийца отраву прежде чем зембабвийцу удалось придавить его окончательно.

Неимоверным усилием Конан слегка ослабил хватку огромных черных рук и вдохнул в легкие чистого, не отравленного пыльцой лотоса, воздуха,но, это было и все чего он смог достичь .Сильные пальцы прочно впились в его шею, а тяжесть тела плосконосого увеличивалась с каждым мгновением. -Кракх…- громкий треск барабанным боем ударил по ушам и Конану стало значительно легче .Внезапно обмякнув, зембабвиец уронил на грудь северянина окровавленную голову и бессильно разжал огромные руки.

- Жив,бедолага? - Радха больше не икала,а взирала на посиневшего от натуги Конана круглыми от ужаса глазами.

- Он тебе случайно ничего не повредил? - осторожно поинтересовалась она, пиная неподвижного охранника ногой - Здоров бычара, голова, как котел! -Вовремя ты - киммериец медленно выползал из под неподвижной туши - Этот гад меня едва не доконал..Чего в трактире штаны протирает?Шел бы в гвардию,магараджу охранять..

- Он же раб,тупица! - удивилась Радха - Ему только котлы чистить и доверят. Как же, низкорожденный..

Встав сначала на четвереньки, а затем и на ноги, киммериец потряс головой, восстанавливая кровообращение в онемевшей шее. С невольным уважением,Конан взглянул на поверженного великана.Не часто встречались бойцы, способные не то чтобы одолеть могучего киммерийца, но хотя бы противостоять ему какое-то время. Зембабвиец, конечно поступил не по правилам, пытаясь одурманить северянина порошком лотоса, но силу, таящуюся в его длинных руках, Конан оценил по достоинству.

Отрава быстро выветривалась,частично вымывшись слезами, обильно струящимися из синих глаз варвара, но горло все еще пекло, поэтому киммериец,неверным шагом приблизившись к ближайшему столу, вырвал из рук благовейно взирающего на него пьянчужки, кувшин вина и одним глотком отправил в рот его содержимое.

- Тьфу,кислятина! - скривился Конан, но першение в горле,как н странно прекратилось.

- Чем это ты его угостила? - поинтересовался он, чуствуя, как туман в голове рассеивается и в мышцы вновь возвращается сила.

Радха неопределенно пожала плечами и глазами указала Конану на дубину трактирщика,разломанную точно посередине.

- Не слабо - одобрительно кивнул северянин и тут же вспомнил про еще одного виновника,случившейся с ним неприятности.

- Ага!Вот и ты, мерзкая образина! - гнев,прозвучавший в его словах, заставил вендийца в панике озираться по сторонам - Четыре монеты,говоришь, и кувшин вина из Аргоса? Спокойный сон до утра и никаких проблем? Ну, я тебя сейчас успокою!

Одним гигантским прыжком он настиг скулящего хозяина трактира и, сграбатав того в охапку, принялся трясти, изредка прикладывая того лбом о ближайшую стену.

Посетители горящими глазами наблюдали за расправой над толстяком, но ни один из обитателей Городка Висельников не бросился звать на помощь - видать крысомордый содержатель «Последнего приюта» допек не только Конана.

- Отпусти…и…и..- вопил несчастный трактирщик и тряс головой,норовя избежать очередного столкновения со стеной - Клянусь Асурой больше не буду.

- В конце-концов, это невыносимо! - пожаловался Конан своей спутнице, чуствуя,как от истошного крика вендийца у него закладывает уши - Этот олух визжит, как недорезанная свинья, да и несет от него соответствующе. Никак обделался, бедолага..Сейчас сюда сбежится ночная стража со всего города. Послушай ты, ошибка своих грешных родителей, - обратился он к жертве,которая, выпучив глаза и издавая непонятные звуки, пыталась вырваться из удушающих объятий варвара - прекрати орать ,пока я не рассердился по настоящему.Или, ты хочешь составить компанию своей дрессированной обезьяне?

Хозяин скосил глаза на поверженного Радхой чернокожего охранника-раба и завыл по-новой,от чего Конан скривился и заскрежетал зубами.

-Прикончи его!-.никак не могла успокоиться стриженная девка - Я могу принести еще один кувшин..

Киммериец с неудовольствием взглянул на нее.

- На редкость злобное существо - доверительно шепнул он, мгновенно онемевшему трактирщику - Я просто любитель,по сравнению с ней.. Ей человека прикончить - раз плюнуть и способ для этого изберет какой-нибудь гадкий..Из-за этого и замуж никто не берет! А, ты не желаешь?-с надеждой поинтересовался варвар -Гляди, какое сокровище, будет утеха на старости лет…, если доживешь.конечно,с такой-то женой.. Трактирщик, как сумашедший затряс головой, изо всех сил сжимая губы,чтобы не заорать дурным голосом, а сам, позабыв об ужасном варваре, таращился на его подружку,корчившую ему страшные рожи.

- Ладно! - смилостивился киммериец – Если до утра все будет спокойно, а на рассвете ты покормишь нас завтраком и принесешь обещанного вина,я, так и быть, забуду о твоем скверном поведении.

Конан разжал руки и трактирщик всей своей тушей, шмякнулся на пол, жалобно подвывая тихим голосом.

-Да, и еще-хмуро усмехнулся мучитель - Если твоя дрессированная обезьяна очнется до утра, что весьма сомнительно - варвар пренебрежительно кивнул в сторону чернокожего, мирно пребывающего в блаженном забытье -то пусть держится подальше от меня и от- Конан хмыкнул - и от госпожи Радхи. Иначе,я ему все ребра пересчитаю..

Хозяин, его била крупная дрожь, затравленно оглянулся - никто не рвался к нему на помощь и поэтому он,пробормотав нечто невразумительное, пятясь отступил назад, подальше от бешенного северянина и его тощей сучки.

Повелительно кивнув своей спутнице, взиравшей на толстяка с недоверием, Конан неторопливо удалился, покидая поле боя с гордым видом победителя.Стриженная девка, которую он упорно величал «госпожа Радха», пробормотав что-то вроде «Эх,не пропадать же добру!», выхватила из рук заспанного мальчонки - прислужника кувшин охлажденного вина и поспешила следом за варваром, сладко позевывая, а носатый вендиец,в сердцах треснув ни в чем не повинного мальца по шее, осмотрев опустевшее заведение и неподвижно лежащего зембабвийца, визгливым голосом призывал проклятия всех известных ему богов на головы тупоумных варваров и наглых шлюх, так непочтительно обошедшихся с сыном его родителей, не забывая подсчитывать убытки понесенные в ночной драке. Правда, визжал и ругался он вполголоса, опасаясь нешуточных угроз проклятого чужака и даже не разбудил унылую шлюху,т ак и заснувшую за столом и пропустившую все самое интересное.

И никто из них - ни северянин, ни Радха, ни озабоченный хозяин не заметили темной фигуры, что на протяжении всего вечера,затаившись, просидела в углу, ни во что не вмешиваясь.

И лишь после того, как синеглазый чужестранец и его спутница скрылись из виду, неизвестный, закутанный в темный плащ, быстро покинул «Последний приют»,оставив на столе деньги за так и не выпитое им вино.

….Едва лишь солнце позолотило купола над белоснежным храмом Асуры, трактирщик, с трудом удерживая в дрожащих руках большой глиняный кувшин с вином и краюху хлеба, запеченного с сыром и орехами, поспешил в комнату синеглазого чужестранца.

Пнув дверь ногой, он задом скользнул внутрь и замер,почуствовав на коже холодную сталь кинжала.

Быстрые руки выхватили у трясущегося вендийца вино и хлеб и убрали кинжал от его жирной шеи.

Конан,прекрасно выспавшийся на жидко тюфячке,набитом соломой,одобрительно взглянул на вошедшего. -Четыре монеты, говоришь? - хмыкнул он - Да за такие деньги я готов жить здесь хоть целую вечность.

Хозяин «Последнего приюта» вновь затрясся ,как припадочный, представив, что здоровяк-варвар и впрямь обоснуется у него надолго.От подобной мысли его прошиб холодный пот и в коленях появилась предательская слабость.Перед глазами встало искаженное муками лицо плосконосого охранника, до вчерашнего вечера считавшегося первым силачом в Городе Висельников - бедняга жутко страдал от головной боли и даже свежие листья юкохи не помогали ему излечиться. - Надеюсь, господа останутся довольны? - проблеял вендиец - Мне не нужны неприятности в…- и тут он запнулся, судорожно сглотнув слюну, испуганно уставившись на худощавого юношу,одетого в добротную,хоть и поношенную одежду.

-ООО!ААА! - лепетал вендиец, колыхая своими телесами и постепенно узнавая в молодом человеке вчерашнюю «Госпожу Радху».

«Так вот каким утехам предавался варвар всю ночь! - трактирщик облизнул пересохшие губы - Не удивительно, что он так обозлился. Кто бы мог подумать.. А бедняжка Самира еще предлагала ему поразвлечься…Клянусь, Асурой, если уж такие мужчины предпочитают мальчиков прекрасным женщином, то наш мир действительно катится в пропасть..»

- А,жирная крыса!-довольно рассмеялся Конан, не подозревая о чем думает вендиец в этот момент и протянул руки за вином и хлебом - Эй,Рахмат, смотри, у него в голове помутилось от твоего преображения. Наверное,девкой ты ему нравился больше!

Юноша,убравший свои стриженные волосы под аккуратную квадратную шапочку, лишь брезгливо передернул плечами в ответ на слова киммерийца ,протягивая ладонь за своей порцией завтрака, а трактирщик, пятясь назад и не переставая кланяясь, не сводил выпученных глаз с меча варвара, длину которого он не оценил должным образом, равно,как и силу его кулаков.

- Клянусь Белом,покровителем воров! -воскликнул Конан, покончив с последним куском хлеба и с сожалением выплескивая остатки вина в рот - Никто в Аграпуре не смог бы узнать удачливого Рахмата в вихлястой бабенке легкого поведения, «Госпоже Радхе», подружке увальня-варвара.

- Да..да..-согласился щуплый туранец, но как-то неуверенно - Не очень-то весело было шляться в подобном тряпье и разыгрывать из себя забитую девицу, терпеть приставания и насмешки ублюдочного Абадала.. Зато,хвала Эрлику, моя шкура пребывает в целости и сохранности.

- На ун-баши ты уж точно произвел незабываемое впечатление - ехидно усмехнулся Конан,поддразнивая своего юного приятеля - Какой успех имел!

- Все шло прекрасно,пока не появился некий варвар-деревенщина и не испортил всю игру - щеки Рахмата ярко вспыхнули при воспоминаниях о неприятных минутах знакомства с десятником туранской стражи-любителем мальчиков, насильнике и убийце.

- Зато я помог тебе сохранить твою честь!-Конан едва не давился от смеха,наблюдая за приятелем, чьи щеки раздулись от злости.

- О своей бы лучше подумал!-огрызнулся Рахмат, не желавший выслушивать насмешки - Что ты думаешь, решил трактирщик, заметив меня? – туранец веселился вовсю, а лицо Конана медленно багровело - Могу поспорить,что все окрестные шлюхи пребывают в печали.Как же так-такой самец и им не по зубам…

Конан разразился проклятиями и принялся метаться по комнате, круша мебель и зло поглядывая на аграпурского воришку, чье настроение улучшалось с каждой минутой.

-Не стоит расстраиваться, Конан! - отсмеявшись, примирительно воскликнул туранец - Если постараешься, то еще сможешь восстановить свою репутацию.Зато подумай - в этих диких местах никто не слышал о Конане из Киммерии и Рахмате-воре из Турана! С этим утверждением, киммериец, пожалуй, мог и поспорить - бывать в Вендии ему уже приходилось, хотя страна большая, а его приключения не заводили варвара в Вайнджан.

- Ничего плохого в том не вижу.- северянин прекратил гневаться и сладко потянулся, разминая мышцы -Вору лишняя слава ни к чему, а после диких зуагиров прогулки по местным базарам покажутся мне детскими забавами. Плохо лишь то, что поиски сокровищ несколько затянулись и в результате долгого пути мы прибыли в это, проклятое Сэтом, место. И опять повздорили с трактирщиком.. И, опять из-за тебя..-киммериец больно ткнул в грудь Рахмата пальцем - Что за дурацкая привычка таскать на себе бабские тряпки? Я начинаю подозревать в тебе дурные наклонности. - раздражение северянина выплеснулось на ухмыляющегося во весь рот Рахмата - Может, ты скажешь, когда мы приступим к делу, ради которого мы тащились сюда, натирая мозоли на своих задницах, вначале ездой на верблюдах, а затем на быках? Мне не нравится Вендия - здесь слишком душно, кормят отвратительно, вино - кислятина, похожая на уксус, а в полдень печет, точно в преисподней Нергала. И еще эти мухи…-киммериец страдальчески сморщился и уставился на невозмутимого Рахмата - Сдается мне, что карманы здешних жителей так же пусты, как и мои.

- С каких это пор ты стал таким привередливым? - удивился туранец - Если я говорю, что здесь есть чем поживиться,то значит так и будет.Помнишь, Конан, там в степях, когда мы уходили от погони, я рассказывал тебе о черной жемчужине магараджей?

- Ааа! - разочарованно протянул Конан,тряхнув густой гривой волос - Сказки о здешней богине?

- Не просто сказки - быстро зашептал туранец.озираясь по сторонам,хотя в комнате не было никого,кроме них двоих - Это кровавая богиня Сигтона, королева подземного мира, демонесса из преисподней, может быть даже подружка самого Нергала! Здешний люд поклонялся ей с незапамятных времен. На алтарях демонической богини рекой лилась кровь невинных жертв.Так продолжалось до тех пор,пока в Вайнджан из Вендии не прибыли жрецы-дайомиты, верующие в Асуру. При помощи таинственной магии демонессу удалось отправить обратно в сумеречный мир. Магараджи повелели возвести новые храмы, а святилища Сигтоны - разрушить, алтари посыпать солью. Эти места прокляли, файнагов, проводников старой веры изгнали из страны,лишив власти и богатства.

-Что-то ты слишком много знаешь об этой богине !- подозрительный варвар, недолюбливавший колдовство и не доверявший жрецам, все равно каким - добрым или злым, мгновенно насторожился - Чешешь, как по-писаному.

-У меня хорошие информаторы - уклончиво ответил Рахмат и лицо его странно напряглось - Можешь поверить, все, сказанное мной - чистая правда.

- Пока мне это мало интересно.-покривив душой, произнес киммериец - Ты,хочешь сказать,что мы прошли пол-мира только для того, чтобы я в очередной раз смог услышать сказочку о богине-убийце?

-Да нет же, Конан!Ты просто не понял меня! -с досадой воскликнул Рахмат - Когда войска магараджи взяли приступом, а затем и сожгли храм-город богини и перебили большинство файнагов, тогдашний правитель Вайнджана собственноручно сорвал с головы статуи богини Сигтоны драгоценный обруч, усыпанный алмазами, с огромной черной жемчужиной в центре, подобной которой нет в целом мире. Говорят, что богиня принесла ее с собой из неведомых далей. Жемчужина - знак власти Сигтоны над этим миром, теперь является святыней дома правителей Вайнджана и вместе с короной находится в Лунном дворце,там - и он неопределенно махнул рукой в сторону распахнутого окна-Говорят,что шах Иранистана готов отдать за эту жемчужину любую из своих провинций и любимую дочь впридачу.

Конан слушал очень внимательно. Когда речь зашла о цене, он одобрительно кивнул, хотя, услышав о «любимой дочери», слегка поморщился, сочтя подобную награду досадным излишеством. - Еще говорят - глаза Рахмата алчно блестели - Что когда магараджа стянул обруч с головы идола, статуя богини страшно закричала и покрылась кровью, а сам храм затрясся и обрушился. Магараджа и его свита едва спаслись. Развалины поглотили джунгли, дорога к руинам храма забыта, а жемчужина…Каждый раз,на большие праздники, вроде рождения наследника или вступлении в брак,правитель или правительница надевает на голову корону Сигтоны и при помощи черной жемчужины творит чудеса - предсказывает будущее, исцеляет больных и даже…, но это скорей всего врут, с помощью святыни могут вернуть мертвого из царства Нергала!

- Становится все интересней и интересней..- пробормотал Конан, улыбаясь своим тайным мыслям и поглаживая рукоять тяжелого меча. Глаза киммерийца наполнила алчность и они зажглись, как и взгляд Рахмата. -И ты предлагаешь, ни много, ни мало, как..

- Ограбить Лунный дворец - закончил его мысль Рахмат - Забрать жемчужину, ну и что там еще попадется под руку. Говорят,что файнаги убили нынешнего магараджу и похитили девчонку, наследницу трона - юную княжну Гури. Так что, если вдруг изчезнет жемчужина, то искать будут не двух неизвестных воришек – чужестранцев, а жрецов богини. Мы же, тем временем, присоединимся к какому-нибудь каравану и прости -прощай,Вайнджан! За безделицу из короны можно получить столько денег, что нам с тобой ,Конан, хватит на всю оставшуюся жизнь.

Киммериец довольно хлопнул Рахмата по плечу, да так, что щуплый туранец даже присел.

- Хитер ты,приятель! - восхитился варвар - Не зря за тебя Илдиз награду объявил.

-Угу! - пробурчал молодой туранец, которому было мало радости в том, что за его голову обещают много денег -Был первым вором в Аграпуре, был, да сплыл.. Появился огромный варвар и принялся махать своим дурацким мечом, да резать стражников, точно баранов и, прощай, Туран..

- Неприятности у тебя начались задолго до моего появление в том треклятом трактире.- справедливости ради, заметил Конан.

- А солдат,отправленных за нами в погоню,видать нечистый дух прикончил? - не сдавался туранец.

- Может и нечистый -миролюбиво согласился киммериец - Выкупаться так и не удалось.Вместо этого я, помнится,спасал кого-то от старого развратного любителя мальчиков.Зато ты жив и даже сохранил невинность - киммерийцу несколько поднадоело сидение в душном трактире,хотелось на воздух - Постой, постой -вспомнив, спохватился северянин - Ты так и не рассказал мне, что дальше стало с магараджей, который разрушил храм и завладел короной Сигтоны. Наверное, жил долго и счастливо, с таким-то сокровищем в руках?

- Ничего особенного - буднично ответил туранец - Однажды утром слуги нашли его в мраморной купальне, совершенно голого, на залитом кровью полу. У него отрезали нос, уши и все, что еще можно отрезать у мужчины, выкололи глаза, а, вырванное из груди сердце, сожгли прямо там и от него осталась лишь горстка пепла.И никто не слышал ни криков о помощи,ни шума борьбы.Именно так богиня отомстила осквернителю своего храма, дотянувшись до него из сумеречного мира.

Конан и Рахмат переглянулись-им было о чем подумать.

Киммериец не боялся злобных, мстительных монстров и, судя по всему, их не слишком опасался туранец.

- Как же мы попадем во дворец? - задумался киммериец, жадно вглядываясь в синеющую за окном даль - Знаю я этих восточных царьков.У них охраны больше,чем блох на беззубой собаке!

Взгляд Рахмата был весел и хитер, точно беглый аграпурский воришка удумал какую-то пакость.Очень не понравился этот взгляд киммерийцу - от него за лигу несло неприятностями.

- Есть один способ - важно проговорил Рахмат - нужно найти «червя». - Червя? - Конан изумился и внимательно взглянул на юношу - не сбрендил ли тот, часом-Зачем тебе подобная мерзость? Холодная, скользкая тварь…А!-осенило его - Ты хочешь подбросить мерзкую штуку в постель бедной женщины, которая лишилась мужа и дочери одновременно? - Конан сокрушенно покачал головой - Подумать только - и он меня еще называет варваром!

Не слушая киммерийца, туранец продолжил свою мысль:

- «Червям» известны все тайные норы этого города,все вонючие ямы и тоннели..Если кто и сможет провести нас в Лунный дворе, то только «червь».

Конан сморщил нос - ему уже чудился запах сточной канавы и вонь грязных тел

…В это время, внизу, в общем зале трактира, толстый хозяин «Последнего приюта» переживал очередное потрясение, горько сетуя на привратности злой судьбы, пославшей ему столько испытаний за короткий срок.

Не успел он отнести завтрак буйному здоровяку и его тощей подружке, оказавшейся и не подружкой вовсе, а бесстыдным юнцом и поведать об этом пикантном обстоятельстве заспанным шлюхам, едва продравшим глаза после весело проведенной ночи , и спешившим покинуть заведение, предварительно обогатив трактирщика несколькими серебряными монетами, как дверь в «Последний приют» распахнулась и в него ввалилась толпа вооруженных людей.

Шлюх и прочий люд, с утра толпившихся в трактире, в надежде вновь увидеть здоровяка-варвара, уложившего темнокожего охранника вендийца (хотя на самом деле это сделал, переодетый девушкой Рахмат при помощи тяжелого кувшина с вином) и послушать последние сплетни о случившихся в преступном крайке ночных происшествиях, как ветром сдуло,едва лишь они завидели высокий белый султан страусиных перьев на блестящем шлеме высокой чернокожей девушки.

Воительница,уверенно и властно распахнувшая двери в этот оплот преступности и рассадник похоти выглядела необычайно для страны,где женщины нежны и покорны, томны и искусны в любви, стараясь во всем угодить своему повелителю и господину-мужчине.

Традиционное одеяние вейнджанских дам - сари из полупрозрачного шелка, никогда не касалось широких плеч этой величественной темнокожей девушки, не ласкало нежный атлас ее кожи.

Она выглядела необычайно привлекательно в юбочке из пятнистой шкуры леопарда, столь короткой, что она едва прикрывала тугие ягодицы темнокожей девы. Две позолоченные чаши закрывали роскошный бюст девушки, оставляя полностью открытым ее плоский живот, покрытый загадочными татуировками, лишь чуть заметными на темной коже. Мускулистые руки украшали широкие медные браслеты, золотые кольца, тяжелые и массивные блестели на длинных пальцах, чешуйчатый пояс, гибкой змеей обвивался вокруг тонкой талии, словно сжимая рослую воительницу в своих объятиях. Роскошное ожерелье из мелких золотых монет, круглых и блестящих, украшало длинную шею и было последним даром раджассы Вейнджана капитану Черных стражей.Ибо девушкой, больше похожей на экзотическую чернокожую королеву,была Рамасанти, капитан личной гвардии властительницы Марджены, ее доверенное лицо.

Следом за своей предводительницей в трактир ворвались ее воины - такие же темнокожие, сильные и смертельно опасные. Они, как и Рамасанти, их капитан были одеты вызывающе и необычно, вооружены тувларами и длинными кинжалами.

Предводительница Черных стражей взглянула на крысомордого содержателя притоны взглядом,способным убить кобру и спросила,подкрепляя свои слова легким покалыванием кинжала в филейную часть вендийца:

- Где они, толстобрюхий сын гиены?

Трактирщик,перепуганный до полусмерти воинственным видом вооруженной девицы,трясся, точно осенний лист на ветру. - Кто они, о достойнейшая из женщин этого города? - плаксивым голосом осведомился трактирщик, лихорадочно размышляя о том, кто же из его ублюдочных помощников мог прогневить сильных мира сего, разозлить до такой степени, что они прислали в Город Висельников не обычную городскую стражу, с которой можно договориться при помощи некоторого количества золота,а эту темнокожую суку, с повадками бешенного носорога.

- Не придуривайся, вшивая задница! - улыбнулась Рамасанти и смуглое лицо трактирщика посерело от одного взгляда на эту многообещающую улыбку. Голос кешанки был обманчиво спокоен - Где они? Варвар-северянин и его спутница, чужестранцы?

В который раз хозяин «Последнего приюта» проклял небеса, пославшие ему беспокойного постояльца, разыскиваемого грозной Рамой, о крутом нраве и решительности которой в городе ходили легенды.

Кешанка шагнула к трактирщику и, схватив того за ворот рубахи, слегка притянула к себе.Монеты в ее ожерелье оглушительно, как показалось вендийцу, звякнули и ласково повторила свой вопрос, другой рукой приставив кинжал к жирной шее вендийца:

- Где они,вонючая обезьяна? Ты нарушаешь закон и противишься повелениям властей. Я прикажу распять твою мерзкую тушу на площади Звезды и оставлю подыхать на радость толпе.

Толтым пальцем трактирщик ткнул вверх и диким голосом взвыл:

- Четыре монеты…Всего четыре монеты…Они там, о блистательная госпожа. Пусть раксаши утащат душу этого чужака в подземелье Катар…Пусть Сигтона пожрет его мужскую силу…Они там..там наверху..Он, этот мерзких варвар и его развратный приятель…Никогда ,никогда больше не один чужестранец не войдет в эту дверь..или пусть меня поглотит подземелье Зандры!

- Приятель?-брови темнокожей девушки взлетели вверх, выразив крайнее удивление - Я думала,речь идет о подружке. Впрочем, разберемся.

И она, на всякий случай, велев караулить тракирщика,подала знак своим людям.Десяток чернокожих девушек, рослых и сильных, хорошо обученных и опасных ничуть не меньше, чем голодные леопарды, бесшумными тенями скользнули вверх по широкой лестнице.Еще пятеро застыли перед трактиром, нацелив на окна длинные стрелы.

….Двери в комнату чужестранцев оказались широко распахнуты, так же, как и окно, смотрящее на огромный пустырь.Пустой кувшин и жалкий тюфяк, набитый гнилой соломой - вот и все трофеи,доставшиеся темнокожей Раме.

- Опоздали! - в сердцах воскликнула капитан Черных стражей и отвесила увесистый пинок одному из постояльцев,так некстати сунувшему свой нос в комнату подозрительных чужестранцев.

Неторопливым шагом девушка спустилась по лестнице вниз и остановилась напротив трясущегося хозяина. Хитрый вендиец понял, что треклятый варвар сбежал и что именно ему, несчастному, придется расплачиваться за его грехи. А, суд в Вейнджане не терпел проволочек.

-Ты нарочно тянул время, жалкий потомок шелудивого верблюда - Рамасанти изволила гневаться,выплескивая злость и раздражение на толстяка - По вине твоего длинного языка и лживых речей,чужестранцам удалось скрыться и я не выполнила приказ.- резким движением она подняла голову вверх и о чем-то задумалась.

Трактирщик с надеждой всматривался в ее лицо, моля богов о том, чтобы наказание оказалось не слишком жестоким.

- Пятнадцать ударов! - наконец-то приняла решение Рамасанти - Это будет тебе хорошим уроком.

Вендиец взвыл от ужаса и рванувшись из крепких рук, попытался сбежать. Но стражницы были начеку. Они перехватили несчастного толстяка у самых дверей и некоторое время забавлялись, наблюдая за тем, как крысомордый скачет по всему трактиру, пытаясь ускользнуть от расправы.

Наконец, жестокое развлечение наскучило Раме и стражницы, схватив трактирщика, вывели его во двор. Худые, облезлые козы, испуганные дикими воплями, вырывающимися из глотки трактирщика отбежали подальше и выпуклыми глазами наблюдали за тем, как скорые на раправу кешанки, растянув толстяка на деревянной скамье, охаживают его жирные телеса гибкими прутами, отмеряя положенное количество ударов.

Любопытные взгляды оборванцев всех мастей наблюдали за действиями стражниц самой раджассы.Вопли трактирщика разносились по всему Городу Висельников..Вскоре он, потеряв всякую способность к сопротивлению, охрипнув от крика и полуослепнув от слез, затих. Закончив наказание, стражницы отвязали толстяка и он, окровавленной массой упал под ноги темнокожей предводительницы.

- Надеюсь, это послужит всем вам хорошим уроком! - возвысив свой голос ,произнесла Рамасанти.Ее слова касались не только наказанного содержателя притона, но и всех остальных жителей этого нищего района города - Всякий, кто станет укрывать беглых преступников будет наказан. Кое кому может повезти гораздо меньше, чем этому вислоухому сыну шакала.- она презрительно пнула ногой, обутой в высокий, доходящий почти до колена сапог - Если варвар или его спутник появятся здесь, ты немедленно сообщишь главе городских стражей. Если обманешь меня - свистящим шопотом добавила девушка - посажу на кол. Все понял, смердящая псина.?

И, отпихнув скулящего от боли трактирщика, кешанка и ее грозный отряд покинули дворик «Последнего приюта», оставив хозяина злачного заведения валяться в зловонной луже собственной мочи..

Глава 4. Поиски пути.

Чернокожий великан, с очень довольным видом, отлепился от стены и осторожно,что бы не приведи бог, не скрипнули ступеньки хлипкой лестницы,спустился на землю и мгновенно припал к дощатой изгороди, пытаясь спрятать свое большое тело в скудных зарослях бурьяна.В окне,на втором этаже жалкого трактира мелькнула голова в аккуратной квадратной шапочке.Великан замер - если его заметят, то все пропало.Голова,все еще покрытая коркой запекшейся крови вновь закружилась и ее обладатель тихо зарычал от злости.

Проклятый чужестранец, так ловко огревший чернокожего верзилу кувшином по голове, несколько мгновений подозрительно осматривал двор, но взгляд его не остановился на прячущемся в лопухах плосконосом охраннике толстого трактирщика.Вскоре туранец скрылся и Нгото,а именно так звали человека, следившего за Конаном и Рахматом, ловеще ухмыльнулся.Дикий северный варвар дорого заплатит за то, что осмелился стать у него на пути.Никто не смеет так обращаться с ним, грозой Города Висельников, ведь даже жалкое положение раба, позорное в другом месте, не делало его отщепенцем среди городского отребья, таких же неприкасаемых и презираемых, как и он. К тому же, хозяин вендиец многое прощал и позволял своему любимцу и телохранителю, ставя того в привилегированное положение.Теперь авторитет Нгото пошатнулся и укрепить его могла только голова синеглазого чужака, насаженная на кол перед самой дверью в трактир.

Верзила-охранник некоторое время послонялся по двору - задуманное им предприятие требовало ночной темноты и у него оставалось еще масса времени до нужного часа.

Поэтому,когда воинственная Рамасанти и ее, хорошо вооруженные стражницы, ворвались в трактир, они не обнаружили там плосконосого телохранителя вендийца.Нгото,благополучно избежав встречи с Черными стражами, а значит и позорной порки во дворе трактира, спокойно спал в постели одной из местных шлюх, не посмевшей прогнать звероподобного верзилу, известного своей злобой и мстительностью ……Затаившись на плоской крыше конюшни, соседствующей с трактиром «Последний приют», Конан и Рахмат почти не дышали.Они лежали неподвижно, стараясь срастись с потемневшими от времени досками, уткнувшись носом в труху и птичий помет,а внизу, во дворе сновали чернокожие девушки, обыскивая каждый закуток, роясь копьями в охапках

гнилой соломы и пугая тощих,голенастых кур.

На их глазах из дверей притона выволокли упирающегося и скулящего вендийца,сорвали с толстяка тряпки и хорошенько всыпали ему батогами.Киммериец чуствовал, как пугливой птахой бьется сердце туранца, видел крупные капли пота, выступившие на его смуглом лице и капающие на тонкую кожаную безрукавку, как будто это его, Рахмата, мучали безжалостные руки палача.

Вопли обиженного хозяина постоялого двора вскоре отдалились и стихли. Вероятно прислуга, ожидавшая в безопасном отдалении ухода отряда Черных стражниц, наконец-то пришла на помощь своему господину.Вендийца бережно подняли и утащили в прохладную глубину трактира.Суета и беготня во дворе прекратились и лишь после этого Конан рискнул поднять свою голову и оглядеться.

-Ушли!-одними губами прошептал киммериец,подпихивая в бок застывшего в неудобной позе Рахмата - Принес же Нергал на нашу голову! И где их только набрали?Я насчитал пятнадцать девушек и все ,как одна - хороши!Амазонки.Это вам не изнеженные рабыни из сераля.Настоящие бойцы, хоть и бабы,конечно…Крышу,совы безглазые, осмотреть так и не догадались, на наше счастье..А, эта,с ожерельем, так вообще красотка редкостная.Глаза,как два костра!

- Вот мы на нем едва не сгорели - Рахмат явно пребывал не в духе - Лежим теперь на крыше, поджариваемся.. Если бы не малец, то уже составили бы компанию вшивому трактирщику. Эта с ожерельем и нас бы приласкала, как его.

- Нас еще поймать надо!-обрадовал его Конан -А это,брат, ох, как непросто!

Мальчишка-служка из «Последнего приюта» лежал рядом с ними на плоской крыше и точно так же вжимался в нее, стараясьстать, как можно меньше.Только, в отличае от чужаков, он боялся не стражниц, которым не было дела до малолетнего оборванца, а своего хозяина, скорого на расправу и еще Нгото, которого ненавидела вся округа.

Именно ему друзья были обязаны тем, что им посчастливилось избежать нежелательной встречи с амазонками на службе у раджассы и обойтись без кровопролития. Северянин сунул было мальцу в руку мелкую серебряную монетку, но тот отрицательно покачал головой и ловко, по-обезьяньи, спустившись вниз, поманил приятелей грязным пальцем.

- Зовет куда-то - осторожно спускаясь по шаткой лестнице и с неприязнью осматривая ,заросший колючками пустырь, проговорил Рахмат -Еще заведет к Нергалу в гости…

Киммериец, не тратя времени на долгий спуск по ненадежной лестнице, которая могла обвалиться под его весом, попросту спрыгнул с крыши конюшни и молча нырнул за босоногим проводником в пыльные заросли колючих трав.Рахмат последовал за ним с явной неохотой.

Тысячи острых игл вонзились в его тело и маленькие ранки запылали огнем, мелкие букашки облепили нос и губы,щекоча и кусая, а толстые узловатые корни растений так и норовили впиться в одежду и свалить с ног.

Довольно быстро мальчонка вывел их на еле заметную тропинку, идти стало значительно легче и Рахмат, было поотставший, без труда догнал широко шагающего киммерийца.Привыкший к каменным дорогам Аграпура он совершенно растерялся в густых тропических зарослях.

Дорожка петляла среди заброшенных лачуг, поросших изумрудной зеленью, огромных куч, опасных на вид и дурнопахнущих, поваленных древесных стволов и затянутых тиной луж. Малыш весело шлепал босыми ногами среди всего этого безобразия, за ним, поминутно оглядываясь по сторонам, отгоняя крупных кусачих мух и сдирая с лица липкую паутину, мелкими шажками семенил туранец.Замыкал шествие Конан, держа руку на рукояти меча и зыркая по сторонам недоверчивым взглядом.

Ему не давали покоя мысли о необычном отряде темнокожих девушек, здорово напоминающих амазонок Черного побережья,хорошо вооруженных, опасных и ищущих его, Конана и его приятеля Рахмата.

Кто они, откуда и с какой целью пытались пленить их, киммериец не знал.Ему ужасно хотелось выследить высокую девку с ожерельем на пышной груди, утащить в укромное местечко и в спокойной обстановке побеседовать по душам.Уж он бы узнал кому именно потребовался он, Конан, сам месяц назад не знавший, что судьба направит его в Вендию, в богами проклятый Вейнджан.

Долгий путь среди деревьев,вероятно подходил к концу.Тропинка пошла круто вниз, заросли трав и мелкого кустарника стали гуще, на ветвях появились длинные пряди зеленого мха..Вскоре приятели очутились на берегу неширокой, вонючей речушки.Ее грязные воды несли с собой всевозможный мусор и нечистоты.Запах стоял такой, что даже привычному к лишениям варвару захотелось зажать нос и бежать без оглядки.

- Куда ты нас привел, шакалий сын? - обозлившись, воскликнул Рахмат - Конан,этот недоносок..

Киммериец дернул приятеля за рукав и Рахмат замолчал,едва не поперхнувшись собственной слюной.

Их,оказывается,уже ждали.

Старик,тощий до изнеможения,высокий, как большинство вендийцев, но сгорбленный от тяжести прожитых лет,одетый в грязные остатки балахона неопределенного цвета,опираясь на корявую палку,спокойно поджидал,когда пришельцы подойдут поближе.Его слепые глаза таращились на яркое, утреннее солнце, приятно согревавшее старые кости, а мозолистые руки, узловатые и ободранные нервно двигались,постукивая

самодельным посохом.

Малец шустро подскочил к неприглядному старцу и дернув того за ветхий рукав, что-то быстро зашептал прямо в грязное ухо.

Киммериец и туранец замерли, рассматривая живой скелет с брезгливой жалостью и удивлением.

- Храни нас Эрлик от подобной участи! - пробормотал Рахмат, сдвинув на лоб некогда чистую шапочку - Эка угораздило, бедолагу. Что это еще за чучело?

Старик неожиданно бухнулся на колени и пополз, с трудом передвигая ноги прямо по грязи, протягивая к киммерийцу длинные, худые руки с черными,обкусанными ногтями.

- Чего это он?-северянин слегка подался назад,не желая, чтобы его касались скрюченные пальцы скелетообразного старца - Никак припадочный.- и, отпихивая старика руками, продолжал пятится, отступая к зеленым кустам - Отвяжись, развалина, мне на сегодняшнее утро достаточно развлечений.

Приятели рассматривали тощего вендийца, словно диковинное насекомое.

Старец продолжал ползти к Конану,не отрывая головы от земли и что-то бормоча себе под нос,а киммериец продолжал пятиться,не переставая громко ругаться.

- Это мой дед - стеснительно произнес малец, важно ковыряя в носу черным от грязи пальцем - Он очень хотел поблагодарить тебя, чужестранный воин и тебя…- мальчонка запнулся, не зная,какправильно обращаться к Рахмату - Поблагодарить за то, что вы побили Нгото.

- Нгото? - варвар вытаращил глаза, украдкой пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев старика, который все - таки дотянулся до своего кумира - А, та дрессированная обезьяна с плоским носом.. Из трактира. Так это не я, это он - и киммериец с облегчением указал на туранца - Его и слюнявте, а меня увольте. - Моя Мать, Карима, работает в этом трактире.- шмыгнул носом малец - Она женщина для удовольствий и ей приходится много работать,чтобы прокормить пять ртов.Дед тоже помогал, пока не ослеп и тогда хозяин велел гнать его.Нгото сбросил старика с обрыва, но он выжил и теперь прячется здесь.. Если Нгото узнает, то прийдет и убьет его,а мать лишится работы.- мальчонка перевел дух и голос его стал совсем печальным - Нгото обижает мою мать - она уже не так молода и не может много зарабатывать…Мы боимся Нгото, ведь моей сестре, Сиате, скоро десять, а, Нгото любит совсем молоденьких девочек… Она не выживет, если он решит принудить её к… Мы маленькие люди,а маленького человека легко обидеть..Ты заступился за нас.

- И вовсе я за вас не заступался - буркнул северянин – Но, если б, я только знал, я этому Нгото мозги вышиб.. Выгонять своих стариков на верную смерть, насиловать маленьких девочек.. Ну и ну!

- И мы тащились в вонючую дыру,что бы выслушивать этот бред? - возмутился Рахмат, слегка уязвленный тем, что благодарить его никто не собирается.Он был зол и голоден - завтрак, предложенный трактирщиком нежеланным гостям давно переварился, аккуратная шапочка туранца была перепачкана липкой гадостью, зеленой и мерзкой, а сапоги воняли так,словно он всю ночь простоял в отхожей яме - Все, с меня хватит! Разбирайся со своим поклонником сам, варвар, а я поищу местечко почище..Меня уже тошнит от этого аромата помойки.

Киммериец так и замер с открытым ртом,шипя, точно рассерженный кот.Какая наглость! Он же еще и виноват, хотя именно Рахмат огрел плосконосого громилу кувшином по голове и оказал услугу всей немалой семейке сопливого мальчугана.К тому же, если б не этот малец, то Черные стражи наверняка зацапали приятелей прямо в постели и ждало бы их не рискованное путешествие в Лунный дворец, а допрос и пытки.

- Дед может вам помочь,чужестранцы - глазки мальчика радостно блестели, от сознания того, что он может оказать услугу важным господам и хоть как-то отблагодарить их за помощь - Вот ему вы можете дать серебряную монетку.Тогда моя мать сможет купить себе новое платье и больше зарабатывать.

- Помочь? - лицо Рахмата вытянулось от возмущения - Эта дряхлая развалина? Пацан, да ты спятил.Твой дед того гляди рассыпется от старости. Спасибо,конечно,что предупредил нас и помог спрятаться от кучи темнокожих клуш,з ачем-то сменивших вязальные спицы на сабли, но это и все..Нам пора, Конан -он многозначительно взглянул на северянина - Мы должны поторопиться, если хотим кое-кого разыскать.

- Не нужно никого искать - малец проявил неожиданное упрямство и начал раздражать нетерпеливого туранца.Подойдя к распростертому на земле старику, мальчик помог ему подняться и стать почти прямо, подав палку.-Вы уже нашли того,кто вам нужен.

- Да пошлет мне терпение,пресветлый Тарим! - пробормотал Рахмат - Я же тебе объяснил - мы торопимся…Конан дай ему монетку, иначе не отвяжется.

- Вы ищете путь во дворец магараджи?-скрипучим голосом спросил старик, упершись в молодого туранца своими слепыми глазами - Я могу проводить вас туда..

- Ты! - Конан и Рахмат воскликнули это одновременно.

- Я! - с достоинством ответило древнее пугало и подняло лицо.С ужасом и отвращением друзья отвернулись, а старик невесело рассмеялся, опираясь на палку обеими руками и шатаясь от слабости.

-Да, я слеп ,но не глуп-старик перестал смеяться так же внезапно, как и начал - Но «червям» не нужны глаза, там,в подземельях под городом. В темноте все равно не на что смотреть.Я проведу вас во дворец владыки, хотя знаю, что вы замыслили недоброе дело.Асура скоро призовет меня и душу мою поглотит Катар, я знаю это так же точно, как и то, что близится время зла..Может вы сумеете помешать этому злу завладеть нашей страной..

- Начинается!-киммериец зло сплюнул - Еще один сумашедший провидец.

- Вы помогли мне, моей дочери и моему внуку Важе вы тоже понравились.- он ласково потрепал парнишку по черноволосой голове - Приходите вечером - увидите все сами. Старик отпустил руку мальчишки и, согнувшись в три погибели, скакнул в зеленые заросли. Ветви слабо колыхнулись и замерли.

- Куда он пропал? - туранец прямо-таки обалдел от подобной прыти того, кто еще мгновение назад казался почти покойником - Изчез, как нечистый дух.

Киммериец осторожно отвел мечом широкие, лопушитые листья и ему в лицо резко пахнуло тленом и сыростью.Через плечо варвара с любопытством заглядывал Рахмат и,округлив глаза, пялился на глубокую нору, уходящую прямо в стену оврага, смрадную и страшную.

Именно этот путь и был кратчайшей дорогой во дворец магараджи.

Конан скрипнул зубами и отступил.Друзьям еще предстояло хорошенько отдохнуть перед неприятной дорогой, милостью Рахмата, уготованной им этой ночью.

Туранец еще несколько мгновений таращился на темное отверстие, поглотившее седовласого старика,а затем бросился бежать, торопясь догнать киммерийца, стремительным шагом идущего за маленьким проводником.

**

Княжеская лодка белоснежным лебедем скользила по темно-синим водам реки.Золотистые весла равномерно погружались в спокойные воды Бхаваны-реки, разделяющей город на две, почти равные части и впадающей в залив Сахиба, как его называли туранцы или Бентальский, как испокон веков, величали его местные жители.

Темнокожие рабы-гребцы,навечно прикованные к веслам княжеской галеры, были похожи на древних, языческих богов.На лодку раджассы отбирали лишь самых молодых и сильных, ведь их красивые тела должны были радовать глаза могущественной госпожи .

Великолепная галера, украшенная роскошным орнаментом и гирляндами пахучих цветов, медленно двигаясь по спокойной глади реки, привлекала внимание многочисленного бедного люда, снующего на берегу.

Марджена, свободно возлегающая на мягких иранистанских коврах, в шатре из яркого шелка, расположенного посреди лодки, равнодушным взглядом провожала, уплывающий вдаль вид, живописный и ласкающий взгляд.Тонкие пальчики женщины лениво перебирали сизые ягоды винограда, сладкие и сочные, поднося особо аппетитные к коралловым губкам.На золотом блюде перед госпожой горкой рассыпались разнообразные фрукты, манящие своей спелостью и сочностью весело жужжащих ос, пытающихся полакомиться сладкой мякотью.Лиловые сливы, душистые персики, спелые плоды хурмы и граната предлагали себя раджассе, но женщина продолжала меланхолично ощипывать, избранную ею гроздь винограда, игнорируя прочие дары природы.Уже который день леди Марджена питалась одними лишь только фруктами и пила простую родниковую воду, отказываясь от вина и мяса, чем приводила в отчаянье приближенных.

Лодко мягко ткнулась носом в, одетый мрамором берег реки и вокруг раджассы образовался настоящий вихрь из шелка, милых девичьих лиц, бряканья золотых украшений и прочей торопливой суеты.

Рабыни с опахалами,всю дорогу обмахивающие госпожу, пытаясь создать вокруг нее прохладный ветерок, побросали свои огромные веера и поддерживая раджассу под руки,помогли ей обуть изящные кожаные сандалии.Другие девушки поспешно расстилали широкий рулон плотного шелка, дабы изящные ножки высокородной дамы не коснулись грязного настила.

Марджена,облаченная в серебристый наряд, укутывающий ее с ног до головы, не обращая внимания на поднявшийся шум и суету, гордо ступила на широкие ступени, специально к ее приезду вымытые и вычищенные.

Правительницу, впервые покинувшую стены Лунного дворца после изчезновения дочери, неимоверно утомила увесилительная прогулка по реке, согласие на которую она дала с неохотой и после долгих уговоров. Сопровождали властительницу отряд Копьеносцев и женщины-телохранительницы, темнокожие наемницы из Кешана,известные в городе, как отряд Черных стражей. Сама же Марджена предпочитала называть своих охранниц Черными львицами Вейнджана.

Вооруженные длинными копьями из самого лучшего железного дерева и кривыми восточными саблями, смуглолицые, носатые стражи Ади-Басса, облаченные в синее форменное платье, перетянутое желтыми кушаками и желтые же тюрбаны,составляли внешнее кольцо охраны. Вблизи Марджены находились девушки -телохранительницы, рослые, словно мужчины и гибкие, точно стволы молодых пальм. Их темные,умащенные маслом тела, блестели на солнце, короткие юбочки из пятнистых шкур леопарда и широкие кожаные нагрудники с нашитыми на них медными или серебряными бляхами, не скрывали стройных фигур.

Многие из кшатриев, знатных Вайнджарцев не отказались бы иметь в своей пардхане подобную наложницу и телохранительницу в одном лице и лишь строгие указания раджассы, ее покровительство спасали кешанок от попыток похищения.Впрочем, и сами девушки были не лыком шиты. Каждая из них скорее согласиласьбы на смерть, чем на неволю, тем более, что многие из них не по наслышке знали о том,что такое плен и рабство.

Белоснежный княжеский слон - единтвенное средство передвижения, достойное высокородной дамы, терпеливо дожидался пока рабы усаживали богато одетую

женщину в маленькую беседку на его широкой спине. Погонщик уже занял,положенное ему место, не осмеливаясь поднять глаза и взглянуть на знатную особу, доверенную его попечению. Впрочем, даже погонщик княжеского слона, жалкий раб,к упленный на невольничьем рынке был одет в дорогие шелка и золотые украшения блестели на его запястьях.Сам же белый слон носил имя Благородный Раджа и был животным редким и безумно дорогим, даже для вендийских богачей, не привыкших экономить на собственных прихотях.

Благородный Раджа красовался в дорогой попоне, стоимость которой не поддавалась описанию, ибо весь,затканный золотом материал был усыпал драгоценными камнями, слепящими глаза драгоценными переливами.Столь же дорого и изысканно выглядела беседка розового дерева, увитая яркими лентами, оплетенная гирляндами пахучих цветов и украшенная маленькими колокольчиками мелодично позвякивающими при движении.Среди всего этого великолепия и восседала раджасса, гордая и печальная, одинокая и прекрасная.

Никто из слуг не был допущен к ней,ибо она намеревалась проделать весь путь через город в одиночестве.

Многочисленные музыканты изо всех сил раздували щеки и напрягали легкие,вызывая сладкие звуки из своих инструментов, а танцовщицы, гибкие и изящные, похотливо выгибая свои тела,рассыпали по пути раджассы блестки и мелкие благоухающие цветы, дабы вульгарная дорожная пыль не коснулась госпожи и далеко не всегда приятные запахи города не омрачили радости путешествия.

Слон,чьи позолоченные бивни сияли на солнце,поднялся с коленей и торжественная процессия двинулась медленным шагом, чтобы каждый житель города, от знатного кшатрия до нищего рыбака мог хорошенько разглядеть свою госпожу и возрадоваться.

Стража из числа Копьеносцев и кешанок, окружив раджассу, оттесняла народ,стремившийся поближе взглянуть на своего кумира.

Падающие ниц при виде парадного княжеского выхода, люди являли собой отрадное зрелище для любого властителя, но истерзанная тревогами Марджена отрешенно взирала на подданных,сквозь тонкие занавеси. Внезапно движение замедлилось и раздосадованная проволочкой властительница выглянула из роскошной беседки, раздвинув тонкие шелка. Рахмат, трусоватый и осторожный, приплясывая от волнения, тщетно уговаривал киммерийца согнуть шею и низким поклоном поприветствовать блистательную даму на белом слоне. Вызолоченные бивни животного и обилие золота и драгоценных камней, его украшающих, все свидетельствовало о том, что по городу движется не простая смертная женщина, а лицо, наделенное немалой властью и влиянием.

Варвар, перевидавший на своем веку немало знатных особ, не собирался гнуть колени перед раджассой занюханного княжества, совершенно неизвестного в странах заката.Его огромная фигура, словно скала возвышалась над морем почтительно согнутых спин горожан и мгновенно привлекла внимание охраны.

Ади-Басс, капитан Копьеносцев, грозно зыркнул по сторонам, словно ожидая увидеть еще столь необычного вида людей и двинулся в сторону неотесанного чужака, посмевшего нарушить плавное шествие процессии, но негромкий приказ, отданный нежным женским голосом, заставил его переменить свои намерения и вновь занять место во главе отряда.

Киммериец независимо засунул руки за широкий пояс и деозко взглянул в сторону белого слона, удивляясь терпению и добродушию огромного животного и отвесил насмешливый поклон богато одетой даме.Его глазам на мгновение открылось бледное лицо раджасы, с изумительно темными глазами, томными и печальными, с тонким правильным носом, легким облачком густых волос цвета вороньего крыла над высоким, чистым лбом..

Большой,чуственный рот призывно алел среди серебристой паутины невесомого покрывала, а тяжелое гранатовое ожерелье не могло скрыть длинную, красивую шею и высокую, пышную грудь.

Тонкая, изящная ручка, унизанная перстнями, стоимость которых равнялась целому состоянию, легко взмахнула белоснежным шарфом и слон, понукаемый флегматичным погонщиком, вновь двинулся вперед,а завороженный киммериец так и остался стоять с открытым ртом.

Рахмат, юркой змейкой скользнул вперед,бесцеремонно расталкивая согнутых в поклоне горожан и,вернувшись через мгновение,протянул Конану белоснежный шарф с богатой вышивкой,надушенный тонкими духами и, несомненно,принадлежащий раджассе.

- Закрой рот, кишки простудишь! - шутливо пихнув Конана в бок, воскликнул Рахмат – Ах, ты,киммерийский пес!Твои синие глаза наделали беды.Видишь, даже шарфик раджассы вывалялся в грязи.Просто так красотки,навроде этой даочки,свои вещички не разбрасывают. Эх! - горько вздохнул туранец - Лучше б она обронила свои гранаты или, хотя бы одно из тех симпатичных колечек, что так завлекательно блестели на ее тоненьких пальчиках.Она сама наверное точно не знает сколько у нее драгоценностей.И уж наверняка это не латунь,а натоящее золото!

- Ты же мне говорил, вошь туранская, что раджасса старая морщинистая дама, сварливая и уродливая и,что сам Эрлик велел лишить ее части состояния! - еще не прийдя в себя от потрясения,пробормотал киммериец - А это была истинная богиня, сошедшая небес на землю. Такая необычная и такая печальная!

-У нее нет морщин? - озадаченно посмотрел вслед белому слону Рахмат- Прости, не проверял. Эка беда!Появятся лет через двадцать.Ну вот! - недовольно заворчалтуранец,заметив, что северянин слегка нахмурился и уставился на него взглядом не предвещающим ничего хорошего - Тоже мне, необычная!Драгоценностей у нее точно необычайно много.Знаешь,Конан, всегда неприятно обкрадывать красивых, печальных дам, тем более если они еще и необычные.Конан,поверь мне,что куда удобней думать,что это была старуха, противная,жадная, с бородавкой на жирном носу. Ты только подумай, тупоголовая ты скотина! - заволновался Рахмат, приметив в синих глазах киммерийца незнакомое мечтательное выражение, испытывая сильное желание взять варвара за шкирку и сильно потрясти - жемчужина, дурень, великолепная жемчужина магараджей, мерцающий талисман богини Сигтоны. Зачем она ей? Эта женщина не обеднеет, даже если мы стянем у нее сотню жемчужин. И еще корона! Корона, усыпанная алмазами. В Иранистане мы с тобой сами станем князьями и шах еще нам спасибо скажет за это.

- Какие глаза! - восторженно шептал Конан, абсолютно игнорируя вопли приятеля-Даже у Юасмины не было таких глаз!

…..Рамасанти,поигрывая тяжелым золотым ожерельем, внимательно слушала свою заместительницу Зуялу, рослую,крепкую девушку, чья кожа казалась более светлой, чем тела остальных членов отряда стражей, благодаря малой толике зингарской крови, доставшейся ей от прабабки. Кареглазая Зуяла возглавляла группу сопровождения, охранявшую раджассу во время небольшой увеселительной прогулки, в то время, как Рамасанти выполняла очень ответственное поручение и отсутствовала первую половину дня.

- Значит ты говоришь, что это был синеглазый варвар, огромного роста, черноволосый, в одежде странствующего жреца? - насторожилась капитан – Он вел себя грубо и непочтительно, проявил неуважение к раджассе?Так почему же этот дикарь еще не в темнице и не развлекает своим обществом крыс в подземелье? Может быть ты, Зуяла была слишком занята, любезничая с этим напышенным павлином Ади-Бассом и позабыла о своих обязанностях?

Зуяла слегка поежилась под колючим взглядом командира - она действительно весело смеялась над веселой шуткой красивого кшатрия в тот момент, когда к их небольшой компании решила присоединиться Рамасанти. Как подозревала юная стражница, капитан Черных львиц Вейнджана сама неровно дышала к высокородному придворному, но, ослиное упрямство заставляло Раму вести себя с ним крайне вызывающе, от чего между двумя командирами княжеских телохранителей сохранялось постоянное напряжение и некоторая враждебность.

- Приказ раджассы -пожала плечами Зуяла, считавшая, что Рамасанти ведет себя совершенно неправильно, как та собака, что лежит на сене. Ни себе, ни людям.

Ей, в общем-то было все равно и она не понимала, почему сообщение о каком-то бродячем наемнике с севера насторожило командира. Варвар не показался ей, опытному воину, слишком опасным Выглядел он огромным и сильным, но смотрел он только на леди Марджену. И, как смотрел! Глазами сраженного наповал любовной стрелой. Если бы на Зуялу такими глазами посмотрел мужчина, ну, хотя бы красавчик Ади-Басс,то она навсегда отставила бы свой тувлар в дальний угол и начала плодить детишек. К тому же, имея столь примечательную внешность, не просто скрыться в городе,где издревне не слишком привечали чужаков - Рамасанти и ее наемницы являлись странной и ничем не объяснимой прихотью раджассы, поэтому, в случае нужды выловить северянина не составит большого труда,стоит лишь привлечь к этому делу всех солдат, находящихся в городе.

Рамасанти отпустила заместительницу и осталась одна, бесцельно таращась в синюю высь и прогуливаясь в раздумье у самых ступений, ведущих в Лунный дворец.

Солдаты-копьеносцы с недоумением наблюдали за тем.как девушка хмурит брови и кусает губы. А, Рамасанти,не замечая косых взглядов благорожденных кшатриев, ибо только юноши из знатных семей, входили в число Копьеносцев, напряженно размышляла о том, зачем Вайомидису, Верховному служителю Асуры,столь срочно понадобился здоровяк-чужестранец и его хлипкий спутник, парень или девица, кто именно Рамасанти так и не поняла. Жрец лично просил девушку организовать скорую поимку варвара и его доставку во дворец. Причем, настаивал, чтобы Рамасанти никому ничего не объясняла и держала его приказание в тайне.

Узнав о том, что синеглазому чужаку удалось ускользнуть от кешанки и ее людей, жрец, казалось, слегка расстроился, но ненадолго. В голове у старика тут же возник новый план, и теперь Раме предстояло хорошенько потрудиться, чтобы вновь не ударить в грязь лицом и не упустить намеченную жертву.

….За резной створкой окна, прячась в многоцветных,радужных тканях легчайших занавесей, незамеченный никем, стоял командир Копьеносцев Ади-Басс и взгляд его не предвешал ничего хорошего для кешанки. Таким взглядом смотрит на свою жертву вендийская гадюка, самая смертоносная тварь на свете.от укуса которой человек падает на месте замертво.

Глава 5 Дорога «червей»

Расставшись с малолетним благодетелем, которому Конан, не взирая на его отговорки все-таки всучил вознаграждение за услуги,приятели-сообщники недолго раздумывали над тем, чем бы заняться

В трактир «Последний приют» соваться было не резон. Рамасанти, та самая девица со страусиными перьями на голове, показалась киммерийцу особой злопамятной и целеустремленной и, вероятней всего, оставила в заведении избитого палками вендийца своих соглядатаев. Во всяком случае, Конан поступил бы именно так, а попадаться в цепкие руки правосудия ни ему, ни Рахмату совершенно не хотелось. К слову сказать, они до сих пор не имели ни малейшего понятия о том, в чем собственно, состоит их провинность и почему представители местных властей, в лице капитана стражи раджассы, рыщут по злачным и опасным местам, в поисках парочки залетных искателей приключений.

После того, как Рахмат неосмотрительно согласился с решением Конана прошвырнуться по городу, с целью разведки и ознакомления с местными достопримечательностями, друзья, слегка побегав по пыльным дворикам воровского квартала, стараясь оставаться незамеченными, разжились парой хламид, вывешенных беззаботной хозяйкой сушиться на веревке. Одежонка, правда,оказалась так себе, сильно поношенная и местами небрежно заштопанная, но, широкие рукава и подолы, способные замаскировать слона, а, не только человека, отлично скрыли могучую стать северянина, спрятали его широкие плечи под живописными лохмотьями.На голову Конану, как наиболее заметному из парочки навертели тюрбан, в руки варвар ухватил тут же выломанную увесистую палку, призванную заменить посох и вскоре киммериец стал напоминать толи дервиша,толи странствующего жреца неведомого, но воинственного храма, потому что с мечом, варвар расстоваться наотрез отказался.

Рахмату замаскироваться оказалось значительно проще.Туранец просто-напросто вернуля к излюбленному образу «госпожи Радхи», правда на этот раз не шлюхе из затрапезного трактира, а женщины порядочной, хоть и бедной.

Почти такой же балахон, как и у Конана, плотная накидка на голову, дабы скрыть стриженные волосы и корзина с украденными мимоходом желтыми плодами, полностью преобразили воришку из Аграпура.

Конан даже опешил,когда его приятель.вживаясь в образ.затеял шумную перебранку на одной из запруженных людьми улиц. Дородная женщина, попытавшаяся прицениться к спелым дыням и предложившая слишком низкую, по мнению туранца , цену была погребена потоками ругательств, обрушившихся на ее голову.

Конан, отошедший в сторону от греха подальше, только диву давался, выслушивая цветистые перлы, срывающиеся с губ, не на шутку разошедшегося ряженного туранца - он поминал родственников прижимистой покупательницы , перечисляя тех до седьмого колена и желал ей такого,что северянин ничуть не сомневался в том, что бедная женщина, не в добрый час встретившая на дороге Рахмата, сломя голову помчится прямо в ближайший храм снимать порчу, а обойдется ей это значительно дороже, чем покупка пары перезрелых дынь.

Впрочем, дыни оказались вполне съедобными, и приятели съели их еще до полудня.

Затем, не иначе как Нергал подшептал, нелегкая понесла их к реке, где несносный киммериец едва все не испортил, тараща свои блудливые глазки на дивную красоту раджассы, упорно не желая гнуть спину и растворяться в толпе.

Высокой темнокожей девицы в золотом ожерелье, Рахмат нигде не приметил и только этим, да еще странным капризом раджассы объяснялось то, что стражники не стали гонять их по всему городу, а оставили в покое и позволили скрыться на кривых улочках городка

Висельников.

Всю дорогу от реки до знакомого им пустыря за задним двором «Последнего приюта», Рахмат отчитывал киммерийца, почти охрип, но толстокожий варвар впал в странную задумчивость, тараща синие глаза, и мурлыкал себе под нос какую-то неприличную песенку. Причем, абсолютное отсутствие слуха ему совершенно не мешало.

До самой темноты друзья-товарищи благополучно продрыхли в густых зарослях, нежась на мягкой травке. Единственным неудобством было отсутствие вина - пить воду киммериец категорически отказался, объясняя это тем, что у него расстраивается желудок даже при одной мысли об этом.

Нгото, беспробудно проспавший у случайной подружки, смертельно напуганной, оказанной ей честью, оказанной ей честью, так же занимался наблюдением и размышлением.

От его внимания не ускользнуло странное поведение трактирного мальчика, сына одной из шлюх, подрабатывающей в заведении вендийца, его хозяина.

Расположившись на своем обычном месте, у входной двери, Нгото наблюдал за тем, как паршивый щенок несколько раз в течении дня изчезал неведомо куда, однажды даже таща на пузе огромную бутыль с дешевым вином и возвращался с сияющим выражением на чумазой рожице, а затем, забившись в угол, подальше от зоркого хозяйского взгляда и тяжелой руки, о чем-то долго шептался со своей матерью, женщиной некрасивой и слегка перепуганной.

Чернокожему верзиле не давала покоя мысль о пережитом накануне унижении, голова все еще побаливала, а, пары зубов он лишился навсегда. Поэтому Нгото страстно хотел схватить наглого варвара и свернуть ему шею, быстро и больно, без особых выкрутасов, зато наверняка.

Приняв твердое решение не спускатьглаз с маленького негодяя, Нгото покинул свой пост, бросив пузатого вендийца в одиночку справляться со сбродом, ближе к вечеру набившимся в трактир и затаился в зарослях кустарника, неподалеку от задней двери. С собой у него были вино и сыр, так что ожидание не должно было показаться ему слишком долгим.

Терпение принесло свои плоды - вечером, когда сизые сумерки опустились над Вейнджаном, мальчонка, обтерев жирные руки, бросил чистку котлов и, покинув дымную кухню, почти бегом направился по еле заметной тропинке вглубь колючего бурьяна.

Нгото, выждав некоторое время, отшвырнул в сорону пустой кувшин, прокрался следом, двигаясь бесшумно, точно большая кошка, вышедшая на ночную охоту.

Мальчонка совершенно не опасался преследования и топот его маленьких ножек указывал нужное направление.

Вооруженный длинным кинжалом и парой метательных ножей, Нгото готовился к встрече со своим врагом.

Конан и Рахмат, предаваясь роскошному отдыху на лоне природ ы и несколько подустав от ничегонеделанья, встретили Важу радостно и шумно, справедливо полагая, что никому, а тем более городской страже и в голову не прийдет разыскивать их в пыльных развалинах, поросших молодой порослью и кишащих мерзкими кусачими насекомыми.

Мальчик обнадежил приятелей, заявив, что в округе все спокойно и дед скорей всего уже ждет их, дабы тайными тропами, известными только «червям», провести грабителей в Лунный дворец. Старый вендиец, одетый все в тот же бесформенный балахон неопределенного цвета поджидал их на бережку вонючей речушки, ковыряя грязь тонким прутом и почему-то все время принюхиваясь.

Черной пастью неведомого зверя темнела смрадная нора и Рахмат чуствовал, как холодный пот тяжелыми каплями стекает между лопатками.

Ему категорически не хотелось лезть в грязную яму и красться узкими коридорами, уподобясь землеройке, хотя идея отыскать «червя», и воспользоваться его услугами принадлежала именно Рахмату.

Конан, наверняка,предпочел иной путь - веревка через ограду, пара-тройка разбитых голов, шум и переполох на весь город..

Рахмат же,мечтал поживиться по-тихому и по-тихому же слинять с награбленным добром. Если им повезет, то до ближайшего празднества никто и не узнает о том,что корона похищена.

Мальчонка принес в узелке нехитрую снедь - пару кусков хлеба и кусок овечьего сыра, купленные, как подозревал Конан на ту самую мелочь, что ему с большим трудом удалось вручить маленькому упрямцу.

Старик,при виде северянина, сразу же начавший отбивать поклоны, чем привел того в состояние тихого бешенства, наконец-то остановился после настойчивых уговоров Важи. Запихнув принесенную внуком пищу под ветхое одеяние, старец поманил собравшихся за собой. Конан и Рахмат зажгли факелы.Может быть «червь»,потерявший способность видеть много лет назад мог обходиться без света, но Конан и Рахмат нет.

Мальчишка обиженный и раздосадованный, остался снаружи-идти под землю ему категорически запретил северянин.

Привычным движением, старец раздвинул плотный кустарник и изчез в темном провале.С проклятиями следом за ним отправился Рахмат, брезгливо зажимая ноздри пальцами.

Конан,слегка принюхавшийся к мерзким запахам, высоко поднял факел,осветив небольшой пятачок неверным желтым светом и весело подмигнул мальцу.Тот одиноко стоял на пустынном бережку отвратно пахнущей речушки, понурив голову, с тоской наблюдая, как чужестранцы отправляются на поиски приключений.

Последний раз оглядевшись вокруг, Конан вроде бы заметил темную тень, мелькнувшую в просвете между дальними кустами. Но, ни единая веточка не шевельнулась, прохладный ветерок все так же играл в траве, безмятежно стрекотали цыкады.

Отведя тяжелым мечом колючие ветви, киммериец поспешил вдогонку за товарищем и его, более чем странным проводником, покинув негостеприимный овраг.

Важа, дождавшись пока огонек факела растворится в густых сумерках, поднял с земли большую палку, оставленную киммерийцем и, перейдя мелкую речушку, удивительно теплую в это вечернее время, собрался идти назад, в трактир, где хозяин последнее время пребывающий в дурном расположении духа, поди уже извел мать, пытаясь вызнать, где именно шляется ее ненаглядный сын в то время, как котлы не чищены, вода не принесена и дрова для очага не приготовлены..

Огромные черные руки легко, точно играючи, сломали тонкую шею мальчонки и он, бесформенным кулем, упал под ноги зловеще ухмыляющегося Нгото.

Плосконосый великан был очень доволен -выросший в далеких джунглях он превосходно видел в темноте и поэтому мог следовать за, ничего не подозревающими чужестранцами, не зажигая факела.

Он, Нгото, мог и не убивать мальчишку. Тот все равно не заметил бы огромного негра, прячущегося в кустах. Нгото убил его просто так, из развлечения и преследуя собственные цели.

Малец осмелился перечить ему, Нгото, пытался обмануть его, оказывая услуги чужестранцам. А, они оказались шустрыми, эти чужаки! Отыскали полудохлого проводника, которому Нгото по недомыслию оставил его никчменную жизнь, и теперь полезли под землю.

Глаза чернокожего зажглись алчным пламенем. Ему мгновенно вспомнилось множество легенд о спрятанных под землей кладах, таинственных развалинах древних храмов и прочих бреднях о грудах золота, драгоценных камней и иных предметах, дорогих и роскошных.

Он бережно оттащил маленький трупик мальчика в сторону от воды и наспех забросал его ветками. У него возникли некоторые планы относительно мертвого тела несчастного ребенка.

Зловеще ухнув и поудобней ухватив рукоять кинжала, Нгото,похожий на демона мести, ринулся в погоню.

Благо, ждать ему оставалось недолго

Гнусная дыра, прорытая в мягкой, глинистой земле, завела, последовавших за старцем, Конана и Рахмата, далеко.

Покинув белый свет, они очутились в неглубокой рукотворной пещере, больше напоминающей логово дикого зверя. В неверном свете безбожно чадящего факела, киммерийцу удалось заметить сваленные в углу тряпки, едва прикрывавшие насквозь прогнившие доски и какую-то закопченную рухлядь - вероятно, нехитрое имущество «червя». Сам же старик, видевший свое барахло много раз, не стал задерживаться, быстро проковылял через крохотную пещерку и отдернул старую,облезлую шкуру,заляпанную глиной до такой степени, что незнающий человек не отличил бы ее от грязной стены и ни за что не догадался, искать в этом месте вход в подземелье.

Киммериец щурил глаза пытаясь хоть что-то рассмотреть в царящей вокруг тьме, а Рахмат тыкался в стены носом, точно слепой котенок.Старец-проводник первым устремился в проход, спрятанный за старой шкурой и друзьям ничего не оставалось,кроме,как поспешить за ним.

..Впрочем спешить-это было сильно сказано, лаз оказался настолько узок, что даже вендиец, исхудавший до состояния скелета, протискивался с большим трудом, Рахмату так же приходилось нелегко, а, северянин,чьи широкие плечи поминутно застревали в проходе, пыхтел от напряжения, не желая расставаться с факелом, почти не дышал, оставляя на стенах пот и кусочки кожи.

Неожиданно нора стала просторней и согнутая спина северянина смогла выпрямиться. - Досадная преграда,узкая горловина была благополучно пройдена. «Червь»,слепой старик, бодро шлепал где-то далеко впереди, каким-то чудом ориентируясь почти в полной тьме, не останавливаясь ни на мгновение.

Рахмат тяжело вздыхал, не шел, а плелся - дорога, предложенная «червем»,нравилась ему все меньше и меньше.Он взмок, волосы вспотели и набились грязью, маленькая квадратная шапочка, память об Аграпуре, потерялась где-то в самом начале пути, конца которого туранец уже и не чаял достичь. Проклятый киммериец, которому трудновато пришлось в узком месте, то и дело подталкивал щуплого подельника в спину, мол пошевеливайся, болван, время -деньги, на что Рахмат злобно шипел и сплевывал скрипевший на зубах песок.

Стены подземного хода потихоньку менялись и варвар неоднократно подносивший к ним факел, одобрительно фыркал. Вначале это была просто серая глинистая земля, пронизанная узловатыми корнями деревьев, похожих на причудливые клубки, пойманных в ловушку змей, затем в земле появились вкрапления камней, а уже после этого - каменная кладка, сочащаяся водой, покрытая необычного вида слизью, к которой северянин опасался прикасаться.

- Древний город- «червь» черными ногтями царапнул камень и потверждающе хрюкнул - Этот ход придумали старые люди во времена мертвых богов.

Среди полуобвалившейся древней кладки Конан кое-где приметил остатки невысоких, толстых мраморных колонн и осколки каменной крошки. На самих стенах были видны полуразрушенные, некогда роскошные барельефы, теперь разбитые,покрытые слоем паутины и черной плесени. Поднеся пылающий факел поближе, любопытный северянин хорошо рассмотрел изображение странных, многоруких существ, клыкастых и шипастых, волочащих куда-то маленьких в сравнении с ними, беспомощных людей. Изображения были столь древними и демоны столь ужасными, что киммериец,смахнув со стены мохнатую паутину, всмотрелся повнимательней. Казалось нереальным,что существа, изображенные на древних барельефах, когда-то, в незапамятные времена, существовали на земле и возможно даже,правили миром.

- Конан! - Рахмат,пройдя гораздо дальше киммерийца по подземному ходу, разинув рот, таращился на уродливую статую божка, пузатого, ушастого, с крыльями за горбатой спиной.

- Редкостный уродец - северянин пнул ногой мерзкого идола - Твой приятель старик?

«Червь» не ответил. Его посох все так же бодро стучал по каменным плитам, столь же древним, как и изображения на стенах.

Поворот за поворотом, искатели сокровищ двигались по узкому коридору.Через определенное количество шагов встречался новый божок, каждый раз более уродливый, чем предыдущий. Рахмат,от скуки, принялся было считать истуканов,но, вскоре плюнул -забава не показалась ему интересной.

Мох на древних стенах становился гуще и длинней, где-то в отдалении шумела вода, редкими каплями стекая по осклизлому камню, а движения старика-вендийца приобрели некоторую нервозность.Он замедлил шаг и тыкал посохом куда осторожней чем раньше, шевелил губами и поминал Асуру через каждое мгновение.

Перемены в поведении «червя» первым заметил Конан. Дедочек еле двигал ногами и вскоре остановился совсем.

Рахмат всю дорогу удивлявшийся прыти старика был слегка

ошарашен, когда,споткнувшись, нечаянно налетел на его сгорбленную спину.Сзади уже напирал киммериец.

- Что стоим, кого ждем? - безопасность пути расслабила могучего северянина.Он уже было решил,что вот так,пешим строем, точно на прогулке, они благополучно дойдут до самых дверей в сокровищницу магараджей и возьмут в ней все,что им приглянется.

- Нам нужно туда – скрипучим шепотом поведал «червь», тыча пальцем в неопределенную тьму подземелья - Но туда нельзя.

- По какой причине? - вмиг растерял свое добродушие киммериец - Нергал тебе в печень, старый пердун!Я так и знал,что здесь нечисто. Очень сладко ты пел и со всем соглашался!

- Это древний город - упорно твердил старец, на всякий слушай отодвигаясь подальше от сердитого воина - Новые тоннели безопасны, они ведут на окраины Вейнджана ,за крепостные стены и заканчиваются далеко в джунглях., ими пользуются контрабандисты, воры и беглые рабы.Здесь-смерть, но, вам же нужно попасть во дворец?

-Что значит - смерть-обозлился туранец - Мы должны идти быстро и без остановок,иначе ночь закончится…

- Там древнее зло - старик шлепал губами и таращил невидящие глаза в пустоту -Кое кто из «червей» пошел туда и до сих пор не вернулся.Они умерли и смерть их была полна ужаса и боли.

- Может они заблудились? - осторожно предположил Рахмат - Факел погас, направление потеряли, то..се..- ему очень не хотелось возвращаться назад по земляным коридорам и лезть в вонючую яму.

- Они мертвы - упрямо твердил старый «червь» - Я сам слышал их крики.Ты воин - он безошибочно развернулся лицом к северянину - Ты справишься с тем ужасом, что засел на древнем пути и пожрал неосторожных… - Как же! - киммериец напряженно всматривался в темноту - Я не против пойти и помахать мечом. Раз надо, так значит надо. Только уж слишком сильно дерьмом воняет, точно стоишь в центре навозной кучи.

- Правильно - захихикал мерзкий старикашка и от этого противного звука Рахмат весь зачесался - Там перекресток, где встречаются подземные воды, несущие городские отбросы, настоящая клоака, отхожая яма Катар…Отсюда и запах..

- И посреди лужи дерьма сидит какая-то тварь, жрущая всех подряд - сделал неутешительные выводы Конан, неохотно вытаскивая из-за спины свой тяжелый меч - Вот повезло-то! Значит пойти и убить монстра.Чтож, нам не привыкать!

Рахмат, чьего мнения никто не удосужился спросить, рванулся было за Конаном, но «червь» с неожиданной силой сжал его руку и туранец молча повиновался.

Высокая фигура варвара ,идущего на отчетливый запах дерьма, скрылась за очередной неровностью стены. Жалкий огонек подергался и погас.

В наступившей темноте слышались лишь тяжелые, мокрые шлепки, как будто кто-то массивный и влажный тащил толстое брюхо по залитому водой полу.

Рахмат напрягся - надвигалось н е ч т о ..

- Кром! - гортанный возглас киммерийца потряс душный,влажный воздух подземелья.Старик затрясся и сжал руку молодого туранца сильнее, до крови раздирая кожу кривыми,обломанными ногтями.

- Пусти! - Рахмат отцепился от надоедливого проводника и бросился на выручку приятелю - Конан, держись! Я иду!

Оставив за спиной приплясывающего от страха и нетерпения Рахмата, Конан осторожно продвигался вперед помятуя о небызысвестной поговорке о ловле блох. Меч он держал прямо перед собой, пылающим факелом освещая темный тоннель.

Старые знакомые, каменные идолы, встречались теперь так часто, что северянин уже перестал удивляться их разнообразию и уродству. «Где только набрали?» - размышлял он, заметив особо мерзкую статую, всю оплетенную каменными щупальцами. «Ночью приснится такая вот штука, топором не отмахаешься!»

И, повинуясь первобытному инстинкту, северянин недолго думая, ткнул в отвратительного божка горящим факелом.

То, что случилось дальше,не могло привидиться ему и в страшном сне.Каменные щупальца, оплетавшие раздутое туловище чудовища, разогнулись и взметнулись вверх.Осыпалась белая крошка и точно быстрые змеи мелькнули перед самым лицом северянина опасные отростки. Конан отшатнулся,все так же держа меч перед собой.

Чудовище взвыло - факел киммерийца обжог его тело, не терпящее огня и жара.Присмотревшись, теперь,когда с тела монстра слетели пыль и грязь, варвар с отвращением разглядел серую бородавчатую кожу уродливого существа, большое белое брюхо, перепончатые лапы, с влажными звуками шлепавшие по полу.Ужасная морда, широкая и пучеглазая качалась на неожиданно тонкой, суставчатой шее.Верхние лапы, короткие и недоразвитые, в сравнении с нижней частью чудовища, трепыхались в воздухе на уровне лица предполагаемой жертвы. Зубастый рот, из которого выпадал влажный,раздвоенный язык, невыносимо смердящий, тянулся к Конану, словно пробуя на вкус большой, сочный кусок мяса, нежный и соблазнительный.

-Чтоб ты сдох!- пробормотал киммериец, с омерзением всматриваясь в страшную помесь насекомого и жабы - Из какой помойной ямы ты вополз,чучело? Неужто любимая собачка Нергала решила осчастливить меня своим обществом? Проголодался, бедолага? Варвары, знаешь ли,на редкость неприятны на вкус. Зубки обломаешь!

Монстр, высотой почти с северянина, утробно квакнул и волна смрадного воздуха накрыла киммерийца, перебив все прочие запахи. Шупальца существа пришли в движение, вылетая из- за спины уродливой твари, перепончатые лапы напряглись и монстр, плотоядно облизнув зубатую пасть длинным языком,потащился к вкусно пахнущей жертве.

-Милая зверушка - киммериец снова отступив почти приблизившись к повороту за которым скрывались беспомощный старик и Рахмат и быстро воткнул факел в зазор между замшелыми валунами - Поиграем?

Тяжелый меч с силой рассек влажный воздух, потянувшись острым лезвием к пупырчатой твари.Монстр обиженно взвизгнул - одно из щупалец попало под лезвие и белая жидкость из раны окатила воина с головы до ног. Кровь существа неприятно обожгла кожу, но особого вреда не принесла.Киммериец ободрил себя любимым возгласом, помянув Крома и звуки его голоса громом прокатились по извилистому пути.

В выпученных глазах жаборотой твари зажегся красный огонь - никто из ранее съеденных жертв не сопротивлялся монстру с подобным упорством.Существо обозлилось и потеряло терпение.

Недоразвитые лапки выпустили острые, похожие на стилеты когти и щупальца вновь пришли в движение, переплетаясь прямо над головой у северянина.Каждый из мерзких отростков заканчивался маленькой присоской и каждая присоска жадно тянулась к нежному, наполненному живой кровью телу.

- Подавишься, нечисть - киммериец поудобней ухватил шершавую рукоять меча и перестал думать о чем-либо кроме отвратной, зубастой пасти подземного ужаса – Это, тебе не беспомощными «червями» закусывать - рычал Конан, остригая очередное щупальце - В преисподней нажрешься, тварь!

Меч северянина, честная сталь которого не боялась никакой нечисти, разила наповал.В багровых глязах зуборотого мелькнул страх, но монстр продолжал нападать на противника, скользкий язык метался между зубами, а большое брюхо плюхалось громкими шлепками,стремясь придавить и обездвижить врага.

Конану уже надоело отсекать безобразные отростки и он вспомнив о том, что монстр страшно визжал при виде огня, выхватил факел из стены и ткнул им прямо в слюнявую пасть.

Один глаз безобразного существа не выдержав жара громко хлюпнув лопнул, тварь отчаянно заверещала, превращаясь из охотника в дичь, щелкнула зубами и завертелась на одном месте, круша каменную кладку раздувшимся брюхом, а большой меч варвара в это краткое мгновение вспорол мягкий живот чудовища и выпустил кишки.

Монстр все еще шевелился и издавал низкие утробные звуки, а киммериец, не в силах перенести ужасающее зловоние из распоротого брюха твари, зажав нос, отступил назад и утерев рукавом мокрое лицо, уселся прямо на пл.

Белесая жидкость,дурно пахнущая и вязкая, расползалась по плитам и северянин опасливо отдернул ноги, не желая вляпываться в это дерьмо.

- Пойди и разберись – отдышавшись, пробормотал варвар - Делов-то на один глоток вина…

Поднявшись, киммериец воткнул в найденную в каменной кладке щель, дымящийся факел, и согнувшись, сосредоточенно тыкал мечом в нечно темное, растекающееся под ногами грязным пятном.

- Всего-то делов! - весело глядя в перекошенное лицо подбежавшего туранца,заявил он -Пришиб я местное страшилище, теперь можно шляться здесь в полной безопасности, хоть девок води.

Рахмат уставился на отвратительное месиво из пупырчатой кожи, вывороченных кишок

острых точно иглы, зубов и переплетенных щупальцев, сделав вывод о том, что монстр, убитый северянином был на редкость уродлив,прожорлив и опасен.

Живот туранца скрутило и он, согнувшись,сблевал прямо на останки чудовища.,извергая из себя давнишний завтрак и потоки дешевого вина, принесенного сердобольным Важей. - Всю добычу изгадил,поганец! - разозлился киммериец - я хотел чучелко из этой твари состряпать. На память об Вейнджане…

Подумав о том,что икота будет преследовать всякого, увидевшего подобную красу до скончания века, туранец возрадовался слабости своего желудка, но заметив, что северянин нагло скалит зубы, почуствовал, что кулаки у него зачесались.То же мне,нашел время для шуточек!

- Чего возился так долго? – недовольно поинтересовался Рахмат – Стареешь, Конан, скоро тебя любой козул заботать сумеет..

Киммериец едва не задохнулся от негодования – послал же Нергал напарничка! Язык ему, поганцу, вырвать, что б, не мел, что не попадя?

- Пошли что ли?-старик решительно протиснулся мимо Рахмата, вытиравшего губы рукавом некогда чистой рубахи.Палка старика безошибочно отыскала труп монстра и тыкнула прямо в еще теплые внутренности - Издох,гнида.Хвала Асуре! Пятерых наших зажрал,утроба ненасытная!

- Вот так дедочек!-не удержал восхищенного возгласа киммериец - Припахал, как последнего дурня, а я и купился. И верь после этого в людскую благодарность! - он обернулся и назидательно проговорил, обращаясь к Рахмату - Бескорыстия не бывает..

Туранец хотел было напомнить киммерийцу о том, что он с самого начала не доверял согнутому старикашке и не рвался ползать по гнусным тоннелям, но, Конан уже убежал далеко вперед и Рахмат, огибая кучу дерьма, блевотины и неаппетитного месива, в которое превратился грозный монстр, поспешил его догнать, опасаясь, что собратья мерзкой твари оплетут его тело длинными щупальцами и оторвут голову

-Ты в сторону не зыркай! - старец,словно ответил на невысказанный вопрос Рахмата - В одиночку эта тварь промышляла - Всегда здесь чисто было, а, с месяц назад монстр и объявился…У нас силенок с ней справиться не доставало.В «черви» молодежь идет неохотно.Все больше старики, такие, как я, бездомные. Горемыки. Мы не бойцы, сам видишь..

- Вижу, вижу..- согласился Конан, недоверчиво посматривая на старика, оказавшегося куда хитрее, чем он предполагал.

Долгий путь коридорами,узкими и извилистыми, продолжался.Кладка в стенах постепенно становилась совсем древней, местами свод обвалился и охотникам за сокровищами приходилось перелезать через каменные завалы, огибать глубокие, зловонные лужи, в которых что-то зловеще копошилось. Кое -где

слизь на стенах светилась неясным зеленоватым светом и тогда становилось чуть светлее, но подобные места встречались редко.В основном, коридоры были бесконечными, вонючими и унылыми.

Старик-вендиец весело постукивал своим самодельным посохом, шлепал ногами по лужам и жевал сухую корку беззубыми деснами.

«Старый хрыч» - с неприязнью взирал Рахмат на согнутую колесом спину -«Кочерыжка обсосанная.Знал ведь,куда идем.Может и нет никакого тайного прохода к сокровищнице.Так и будем ходить кругами,пока не издохнем.»

- Пришли! - «червь» неожиданно остановился и Рахмат оторопело взглянул себе под ноги.Стертый камень изчез, сменившись более новыми, мраморными плитами, вросшими в землю, но не такими истертыми от древности лет - Еще немного и начнется подземелье самого дворца. Держитесь правой стороны.Через десять поворотов упретесь в стену.Там есть лаз.Он выведет вас в маленький зал.Повернете щит на стене возле воина с трезубцем и все, вы в сокровищнице.

- И все? - варвар недоверчиво уставился на старика - Больше никаких чудищ, ям-ловушек, вооруженной до зубов стражи? И, ты,старый пень сам не попытался разбогатеть? Не пробовал пошарить по сундукам и зажить богато?

- Мне дальше нельзя - старик протестующее поднял руки- Я «червь», а не искатель богатств.Асура захотел, чтобы я прошел свой круг испытаний…Кто я такой, чтобы спорить с богами?!Идите, да пребудет с вами милость Асуры!Вы помогли мне, я помог вам. Мы квиты. И, он,развернувшись, побрел назад, вмиг утратив свою бодрость и прыть.Шаркающие шаги и постукивание посоха постепенно стихли в темноте.

- Карма..-передразнил старика северянин - Золото ему, видишь ли, боги брать не велят!А, видали мы этих богов!

- Пошли? - Рахмат вопросительно взглянул на киммерийца, словно опасаясь, что тот передумает и, подобно выжившему из ума старикашке, направится восвояси - Ну дедок и дает!

- Что-то не так?-северянин выставил перед собой меч.Ему послышался стон вдалеке.Конан замер и прислушался - неясный звук не повторялся, но инстинкт дикаря, не раз спасавший жизнь киммерийцу,так и кричал-Опасность!Опасность!

- Еще одна зверушка? - побледнел Рахмат, поспешно зажигая еще один факел-Такая..с зубами..

- Нет! - киммериец все так же настороженно вслушивался в тишину,выставив меч перед собой - Что-то другое.

Из темноты на приятелей надвигалось нечто громадное и очень быстрое.Неясная тень передвигалась бесшумно, точно призрак и от нее за лигу несло опасностью.

Воздух подземелья заполнил странный металлический запах, неуловимый и напоминающий что-то знакомое.

Киммериец дернулся - прямо в него летел небольшой, круглый предмет, разбрасывающий в стороны мелкие брызги.

С ужасом, не успевший отклониться, Рахмат, ощутил у себя в руках нечто теплое и липкое. С громким воплем туранец выронил зловещую ношу. Он узнал в ней голову старика, с широко распахнутым ртом, всю красную от крови.

- Свидились, варвар! - довольное урчание пророкотало под низкими сводами подземного хода -Не ждали? Сейчас я узнаю, наглый щенок, какого цвета у тебя ливер.

Слегка раскачиваясь на крепких ногах, из темноты прохода появился Нгото. В его длинных руках блестел кинжал, второй рукой темнокожий верзила сжимал массивную железную цепь.

Киммериец помрачнел. Ему стало жаль старика,погибшего от руки плосконосого убийцы ,но еще больше он печалился о..

- Мальчишка тоже мертв? - бесцветным голосом спросил северянин, заранее зная ответ на свой вопрос.

- Они скоро встретятся - равнодушно подтвердил его самые страшные подозрения Нгото, размахивая окровавленным лезвием - Старый пень и его ублюдок -внук. Вернусь - придушу мамашу и весь сопливый выводок.Никто не смеет стоять на пути у Нгото.

- Ты глупец - глухо проговорил северянин - Сидел бы в своем трактире, мял баб и гонял всякую шваль, тогда, глядишь и пожил бы подольше. А, теперь,ты - покойник.-киммериец нехорошо усмехнулся, в душе жалея мальчишку - Нергал уже заждался твою черную душу.

- Это мы еще посмотрим, кто из нас отправится в гости к Нергалу, белокожий червяк!-оскалился плосконосый и Рахмат замер, различив блеск острых, треугольных,точно у акулы, зубов.

- Дарфарец! - выплюнул, точно ругательство,произнес киммериец - Так вот оно что!Мало я вас давил, как клопов!

Темнокожий верзила, оказавшийся вовсе не зембабвийцем, а уроженцем зловещего Дарфара, жестоким каннибалом и убийцей, довольно ухнул. Немало людей, пропадавших в бандитском городке нашли упокоение в его желудке.Никто, даже хозяин -вендиец, не знал об его истинной природе,считая Нгото лишь хорошим телохранителем, опасным и жестоким бойцом.

Конан,встречавшийся с этими отродьями Сэта,поклоняющимися Дамбаллаху -кровавому божеству, жрущему человечину, знал, как могут быть опасны эти монстры, для которых всякий слабый законная добыча и еда. Знал и ненавидел,как мог.В Черных королевствах целые деревни и народы изчезали в закопченных котлах каннибалов, рекою лилась кровь жертв на алтарях жестокого бога.

- Сдохни, скотина! - рыкнул киммериец и ринулся в бой.

В воздухе взвилась тяжелая цепь, метнувшись навстречу северянину. Без малейшего усилия чернокожий вращал ею над своей лысой головой,удерживая противника на расстоянии.Точно острый клык мерцал в темноте длинный клинок кинжала.

Кружась словно в безумном танце, изрыгая страшные проклятия,противники передвигались по узкому коридору,отдаляясь от Рахмата,застывшего,точно кролик перед пастью питона

Два бойца то сближались, то расходились, не решаясь сцепиться,ибо оба были слишком опытными поединщиками для безрассудных атак.

Взвизгнув, очнувшийся Рахмат предупредил киммерийца об опасности, но тот уже и сам увидел,как рука плосконосого метнула что-то в воздух, на мгновение роняя кинжал и сам дарфарец, точно ужаленный метнулся в сторону.

Конан,ожидавший подлости от противника, сделал вид,что попался на коварную уловку.Задержав дыхание, выронив из рук тяжелый меч, он схватился руками за грудь и начал кашлять, хватая распахнутым ртом воздух. Глаза северянин прикрыл, но сквозь ресницы продолжал следить за врагом.

Рахмат закричал,протяжно и отчаянно, понимая, что сейчас это чудовище пустит в ход длинный кинжал и снесет киммерийцу голову.В слепом отчаянье, стремясь спасти жизнь северянина или хотя бы отсрочить его гибель, туранец бросился вперед, прямо на сверкающее жало клинка, не устрашась даже острых зубов каннибала.Почти не смотря на юношу и не считая его достойным противником, дарфарец рванул цепь и ее тяжелый конец ударил Рахмата прямо в висок.

Туранец рухнул как подкошенный, а, Нгото,подтянув к себе свое страшное оружие, приблизился к Конану. Тот, родолжая кашлять и задыхаться, тер глаза,словно слепой тычась в разные стороны и тяжело дыша.

- Что,варвар, худо тебе? - зло скалился каннибал и его акульи зубы зловеще клацнули - Пыльца черного лотоса для непривычного к нему, точно яд гремучей змеи.Ты беспомощен, как ребенок.. Я убью тебя, северянин, сожру твою плоть, а из зубов сделаю ожерелье..Я заставлю твоего приятеля, этого трусливого недоноска, пить твою кровь и жрать твою печень, а, затем убью его, вырежу на коже свое имя и повешу ее у себя в комнате…

Глаза дарфарца заполнило безумие, с губ сорвалась тяжелая, тягучая нить слюны,он совсем ничего не соображал от захлестнувшей его волны ненависти.

Киммериец,удачно притворившийся беспомощным, все же сильно пострадал от зловещего порошка. Пыльца черного лотоса, произрастающего на болотах Вендии, смертельный яд. В этом Нгото,ужасный в своей черной злобе, оказался прав. Но, влажный воздух подземелья, смягчил действие отравы.Частицы порошка, напитавшись влагой, осели на каменные плиты, а со жгучей болью в глазах и першением в горле, северянин сумел справиться.

Потерявший всякий страх Нгото, приблизился к кашляющему, полуослепшему Конану и взмахнул кинжалом, намереваясь поразить противника прямо в сердце, но киммериец, внезапно прозрев и позабыв о боли, раздирающей горло и легкие, в огромном прыжке дотянулся до своего тяжелого меча.Острая сталь честного, чуждого коварства оружия, взметнулась в полумраке и вонзилась в темную плоть.Нгото замер, точно наткнувшись на непреодолимое препятствие, удивленно таращась на собственный живот, из которого медленно вываливались сизые, дымящиеся внутренности.

-Ты…- страшно закричал дарфарец и сделал шаг вперед,разбрызгивая кровь и тяня к Конану огромные руки - Ты…

- Печень, говоришь, жрать буду? - злоба душила северянина, и он был страшен в этот момент – Так, получи же! Одним движением, киммериец подхватил скользкие кишки и, рванув их, с усилием вопхнул в распахнутый рот каннибала - Подавись, собака…

Нгото еще живой, но уже шагнувший одной ногой на Серые равнины продолжал тянуть к северянину, скрюченные в агонии руки. Его сильное тело тряслось и билось, не желая умирать.

- Да пошел ты! - киммериец зло отпихнул мечом тяжелую тушу и обтер окровавленные руки о грязные штаны. Нгото хрипел, царапая пальцами каменные плиты, а, Конан, пошатываясь, отходил в сторону - Сдохни, мерзкая тварь!Пусть демоны в подземельях Нергала пожрут твою черную душу..

- Ты…- последний раз прохрипел дарфарец и, дернувшись, замер. Глаза его подкатились и из распахнутого рта медленно закапала черная кровь.

- Вот же мерзость - Конан брезгливо ткнул мечом тело, убеждаясь,что оно окончательно мертво и возраждаться не собирается.Отступив подальше он сплюнул горькую слюну, еще сохранившую сладковатый привкус лотоса - Находятся же дурни, готовые платить золотом за подобную дрянь.

Он рывком отцепил от пояса дарфарца фляжку, сделанную из полой тыквы, открыл, понюхал и одобрительно кивнув, сделал большой глоток.

- Недурное вино, клянусь Митрой - похвалил киммериец, мгновенно забывая о поверженном им противнике - Рахмат! - взгляд северянина нацелился на лежащего юношу - Вот дурень, говорили же молокососу - не суйся!

С облегчением Конан заметил, что туранец слегка пошевелился.Слабый стон, сорвавшийся с его губ, окончательно убедил варвара в том,что аграпурец скорее жив,чем мертв.И, впрямь,было бы очень обидно погибнуть на самом пороге сокровищницы от рук дикаря-людоеда.

Вино из фляги дарфарца произвело живительное действие.Рахмат жадно глотал и тряс голово, кожа на виске у юноши была содрана и рана кровоточила.Пришлось пожертвовать несколько драгоценных капель и промыть ее.

«Крепкая голова у туранца»-одобрительно кивнул киммериец. «Зря он все время бабой рядится».

- Конан - юноща открыл глаза и слабо прошептал - Мы уже в царстве Нергала?Это ведь Серые равнины?

Он попытался перебороть головокружение и легкую тошноту, но киммериец силой уложил его обратно,добродушно бурча

- Нет, видать башка у него не такая крепкая, как я думал.Серые равнины.. Парень определенно бредит.Эй, слышишь, Рахмат? - Конан легонько щелкнул туранца по макушке.Тон немедленно взвыл - Больно? Значит ты жив, Нергал тебе в печень!Вставай лежебока, хватит прохлаждаться.пора посмотреть, что там за жемчужина, из-за которой мне пришлось тащиться в Вендию.Или ты передумал, вороний корм?

Туранец затряс головой, вращая глазами - он никак не мог поверить в то,что Нгото мертв,а, Конан,которого он помнил стоящим на коленях и задыхающимся от кашля, жив,здоров и даже ругается, торопя его, Рахмата.

Голова болела несщадно, но юный туранец не унывал.В, конце-концов, они живы,они почти дошли.В сокровищнице он отыщет жемчужину и тогда…В темных глазах юноши разгорелось торжествующее пламя-тогда свершится месть и справедливость восторжествует!

Глава 6. Лунный дворец.

Марджена позволила прислужницам расплести свои тяжелые косы, обвитые жемчугами и снять золотые украшения. Волосы темной волной упали на обнаженные плечи. Расторопная рабыня рачесывала густые кудри своей госпожи, мягкие и душистые, до тех пор пока волосы не стали гладкими и блестящими, точно изысканный восточный шелк.

Умащенная дорогими благовониями кожа Марджены матово светилась в полумраке ее уединенного покоя, раджасса не любила яркого света и словно нежная лилия прятала свое лицо в полумраке.

Женщина милостливо отпустила своих придворных дам и они удалилися, почтительно поклонившись раджассе и пожелав повелительнице сладких снов.

Некоторое время спустя, подкрепившись спелыми фруктами и испив воды из серебряного кубка, Марджена, набросив на плечи легкое газовое покрывало, покинула опочивальню, легким призраком скользя по уснувшему дворцу.

Девушки из отряда Черных стражей двинулисьбыло за ней, но, госпожа взмахом руки отослала телохранительниц обратно. Ей нечего было опасаться в собственных покоях, ведь после ужасной смерти наложницы-кхитаянки, стражу усилили. Попасть же в Лунный дворец, тщательно охраняемый и со стороны города, и со стороны залива отрядами Копьеносцев и морскими дозорами было практически невозможно, без особого пропуска или личного распоряжения раджассы.Даже рабы и дворцовая челядь безжалостно проверялись и подвергались обыску.

Внутри дворца распоряжалась Рамасанти и ее кешанки.Каждый час ночная стража,состоящая из темнокожих наемниц Рамы совершала обход замковых галерей и коридоров, осматривая пустые залы и комнаты наложниц.Вооруженные тяжелыми копьями и острыми саблями, девушки были готовы обрушить свое оружие на любого незваного гостя. Кроме этого стражницы водили на поводках страшных хищников, специально отобранных леопардов и гепардов, обученных убивать по приказу. Звери были способны выследить и догнать преступника, сколь бы быстрыми не были его ноги.

Марджена золотистым облачко скользила по пустынным галереям дворца,освещаемым лишь тусклым светом масляных ламп. Она знала, что десятки глаз наблюдают за каждым ее движением.

Госпожа проследовала мимо ряда покоев, молчаливых и тихих, она спешила к сокровищнице Вайнджара.

Спустившись вниз по широкой лестнице,едва касаясь подушечками пальцев перил из гладкого красного дерева, Марджена ступила своими маленькими ножками на мягкий ворс толстого туранского ковра.Хрустальные ножные колокольчики мелодично звякали в такт ее быстрым движениям, обнаженное тело, прикрытое лишь тончайшим газовым покрывалом, приятно холодила прохлада морского ветерка, несшая с залива запахи соли и свежести.

Длинные густые волосы, роскошным черным покрывалом укрывали пышную грудь государыни.

Женщины из пардханы не имели привычки обременять свои тела тяжестью одежд, подобно своим западным товаркам и поэтому караул в Малом княжеском дворце и у зала Аудиенций,как и в остальных внутренних помещений несли могучие чернокожие наемницы, а наружную охрану составляли воины-кшатрии Ади-Басса, чьим нескромным глазам не дозволялось любоваться прекрасными телами наложниц и самой раджассы.

Подойдя к потайной двери,скрытой за большой кадкой с вечнозеленым деревцем, раджасса сняла с шеи тонкую золотую цепочку с маленьким, усыпанным алмазами ключиком и вставила его в крохотную замочную скважину, неприметную на фоне затейливого орнамента из цветов и трав, украшавшего стены дворца.

Отсюда ей отчетливо были видны две стражницы,несущие дозор у зала Аудиенций,неподвижные и безмолвные, словно каменные изваяния.

Никем не замеченная, Марджена, скользнула в потайную дверь, распахнувшуюся без единого звука, уверенная в том, что никто, кроме нее и членов княжеской семьи не сможет проникнуть в сокровищницу.

Раджасса торопливо пересекла тронную залу своего дворца, слегка морща точеный носик. В воздухе витал неприятный запах.

«Вероятно нерадивые рабыни забыли хорошо проветрить помещение - подумала раджасса и решила с самого утра вызвать к себе старшего евнуха и строго взыскать с виновных, наказав за небрежность.

Женщина неспешно приблизилась к трону, формой напоминающему цветок и, поднявшись по ступеням, положила руки на рубины, украшающие оба подлокотника драгоценного кресла, одновременно вдавив вниз красные камни.

Раздался негромкий скрежет и трон медленно отъехал в сторону, обнаружив под собой зияющую яму подвала. Ведущие вниз крутые ступени показывали путь в княжескую сокровищницу.

Мастеров сделавших этот тайный проход уже давно не было в живых. Прадед нынешнего магараджи приказал утопить несчастных на дне залива, дабы они никому не смогли выдать тайну сокровищницы.

Неприятный запах усилился и женщина начала гневаться, подумывая о розгах в качестве наказаниядля виновных

Сняв со стены маленький масляный светильник, Марджена зажгла его. Желтый огонек разогнал ночную мглу и раджасса, вернув на место кремень и огниво, уверенным шагом направилась вниз.

Спустившись еще на два десятка ступеней она двинулась вперед по тесному коридору, который, постепенно расширяясь привел ее в мрачный подземный зал, заставленный высокими каменными изваяниями древних воинов.

Здесь под ноги раджассе попались зловонные тряпки, совершенно неуместные в подобном месте. Раджасса окончательно разгневалась, но, слегка недоумевала - княжеский казначей, имевший доступ к сокровищнице отличался чистоплотностью и не терпел нерях.

Решив, что со странностями разберется утром, женщина кивнула каменным воинам, словно старым знакомым.

Величественные истуканы охраняли еще одну потайную дверь, за которой, собственно и хранились сокровища короны.

Раджасса положила руку натолстый засов и дверь немедленно отъехала в сторону.

Женщина ужасно удивилась, но не встревожилась- ключ от сокровищницы постоянно находился у нее, а открыть хитрый замок каким либо другим способом не представлялось возможным. Вероятно в последнее посещение сокровищницы, толстяк Бадихьяр, проявил небрежность и позабыл запереть двери.

За столь тяжелый проступок следовало, конечно, строго наказать престарелого казначея, но, раджасса испытывала к старику искреннюю привязанность и много раз прощала ему некоторую забывчивость.

Осторожно ступая по каменному полу босыми ногами, Марджена прошла в подземный зал, уставленный окованными железом сундуками с драгоценной посудой, маленькими столиками из горного хрусталя и оникса, заваленными грудами драгоценных камней и украшениями из золота и серебра и более древними - из меди и бронзы.

Изумруды, сапфиры, рубины, жемчуга и прочие редкостные и дорогостоящие камни ласкали глаз своей искристой россыпью.

Взгляд черных, бархатистых глаз благородной дамы равнодушно скользил по грудам сокровищ, способных сделать богатыми не одну сотню, а то и тысячу людей.

Раджасса миновала привычное великолепие, остановилась в дальнем углу сокровищницы, у простого ларца из полированного сандалового дерева, на крышке которого была изображена сказочная птица Келеванка, заглатывающая винные ягоды.

Тонкие, украшенные кольцами пальчики раджассы легко притронулись к выпуклым ягодам и они, одна за другой изчезли с поверхности ларца. Птица проглотила их и ларец раскрылся.

Внутри него, на синей бархатной подушке лежала корона магараджей Вайнджара. Широкий обруч из белого стигийского золота, украшенный письменами на давно забытом языке, мертвом уже сотни лет и усыпанный мелкими алмазами, являл собой основу короны. Пять прямых лучей выростали из него. На конце каждого из лучей переливался огромный бриллиант чистейшей воды, а вершину пятого,самого длинного луча, венчала огромная черная жемчужина, являющаяся самым драгоценным камнем во всей сокровищнице.

Марджена дрожащими руками вынула корону из ларца и несколько долгих мгновений любовалась отблесками драгоценных камней, мерцающих в неверном свете лампады.Затем она сбросила с себя газовое покрывало, оставшись обнаженной и, надев корону на голову подошла к большому зеркалу в простой оловянной оправе.

Раджасса являла собой великолепное зрелище.Полностью обнаженная, словно вырезанная из слоновой кости безупречная фигура, плавная линия бедер, незаметно переходящая в длинные стройные ноги, плоский живот, прекрасный, словно чаша цветка, тяжелые округлости грудей с темными пятнами сосков, длинная шея, обвитая тонкой золотой цепочкой и красивая маленькая головка с каскадом струящихся, черных, как смоль волос, украшенная бесценным венцом богини Сигтоны.

Марджена была так хороша в этот момент, как может быть прекрасна лишь богиня, бессмертная повелительница звездных чертогов. - Твое место не здесь - еле слышно прошептала влатительница, обращаясь к короне, точно к разумному существу - Проклятая ноша.. Я отдам тебя в храм Асуры и пусть сами боги сражаются с твоей властью!

Две неясные тени мелькнули в полумраке, и раджасса вскрикнула от неожиданности, заметив их отражение в зеркале.

Полуголые фигуры, облаченные лишь в тонкие набедренные повязки, одна - могучая и широкоплечая, другая - щуплая и юркая, внезапно оказались рядом с ней.

От них несло скверным запахом отбросов и нечистот, но, это было еще не самым страшным.

«Незнакомцы, вероятно грабители - в смятении подумала перепуганная женщина, когда они двинулись прямо к ней - А, может быть, это файнаги?» - пальцы раджассы судорожно сжались в кулак «О, моя смерть будет ужасна!»

Облепленное мокрым зловонным одеянием, скудным и от того бесстыдным, тело одного из грабителей было огромным. Руки великана сжимали тяжелый меч, прямой и массивный,столь отличный от легких сабель Востока. Подобных мечей Марджена никогда не видела у своих кшатриев.

Лицо грабителя надежно скрывала темная маска,сквозь прорези в которой ледяным холодом мерцали колючие синие глаза.

Второй из грабителей был худощавым и юрким, точно мангуст.Скользнув вперед, он сорвал с головы перепуганной женщины тяжелую корону, украшенную драгоценными камнями.Трясущимися от жадности руками вор ощупывал гладкий металл, лаская ловкими пальцами каждый камушек на бесценной реликвии.

Женщина, воспользовавшись тем, что добыча отвлекла внимание грабителей, торопливо подняла свое тонкое покрывало и по мере сил постаралась прикрыть обнаженное тело от восхищенного взгляда огромного варвара.

- Эй, Конан - воскликнул туранец, ни на мгновение не выпустивший из рук дорогую добычу - Очнись, дурень, хватит пялиться на женщину – это может повредить твоему

здоровью. Смертельно повредить, варвар! Давай-ка выбираться из этой роскошной ловушки, пока не набежала охрана. Как-то не люблю я помещения, в которых не имеется запасного выхода. Здесь,конечно много всякой всячины, но не будем слишком жадничать, своя шкура все же дороже, чем все эти цацки.Скоро чернокожие ведьмы обнаружат своих подружек, которых ты бросил в галерее, слегка придушив.

- Подожди - повелительно воскликнул Конан - Дай мне корону.

Он выхватил украшение из цепких пальцев Рахмата и, повернувшись к раджассе, приказал:

- Надень ее!

Туранец в досаде сплюнул, но ничуть не обеспокоился и принялся набивать перекинутую через плечо сумку золотом и драгоценными камнями, которые в избытке валялись на соседних столиках.

Марджена надменно сверкнув глазами на дерзкого оборванца, с достоинством водрузила венец на прежнее место - себе на голову.

- Ты можешь убить меня! - голос раджассы не дрогнул под пристальным взглядом киммерийца - Но Асура покарает тебя, файнаг, так и знай!

- Убить? - глаза Конана едва не полезли на лоб от удивления - Файна…кто? Ну, уж нет, милочка. Мы просто выйдем отсюда вместе с тобой.

- Конан! - с ужасом воскликнул Рахмат - Связь с особами княжеской крови, как минимум карается усечением головы, а, я даже отсюда вижу насколько ты желаешь эту красотку!

Женщина открыла рот, намереваясь достойно ответить наглому проходимцу, осмелившемуся ограбить и возжелать саму раджассу, но внезапно ее лицо побелело от страха и застонав, она указала рукой на серебристую поверхность зеркала.Отраженная в нем фигура Марджены начала меняться самым невероятным образом.Прекрасное лицо красавицы почернело, рот скривила хищная усмешка. Волосы зашевелились на голове бесстрашного киммерийца. В зеркале больше не было нежной, испуганной женщины, а, появилось исчадие ада -сама богиня Сигтона.

Уродливое создание,облаченное не в золотистый газ,а в жуткое одеяние из змеиной кожи, опоясанное ожерельем из человеческих черепов, тянуло к людям когтистые лапы.Оно шагнуло вперед,стараясь вырваться из зеркального плена.

Отраженная в зеркале корона на голове у демонессы мерцала зловещим огнем, черная жемчужина притягивала к себе взгляды присутствующих. Зачарованные колдовским блеском, грабители замерли, раджасса,точно влекомая демонической силой зеркального монстра,сняла с головы корону и протянула ее прямо в руки мерзкого образа.

Однако, меч киммерийца оказался быстрее когтей демонессы. Зеркальные осколки разлетелись в разные стороны, серебристой пылью покрыв каменный пол сокровищницы, лишившаяся сил раджасса,упала прямо в объятия Рахмата.

Прозрачная фигура демона растаяла, точно дурной сон и разочарованный вопль утих в зловещей тишине.

Корона магараджей, целая и невредимая, валялась среди острых осколков, искрясь в тусклом свете.

-Что это былоКонан? - осведомился Рахмат, весьма невежливо встряхивая прекрасное женское тело - Что-то я не понял. Какой-то монстр тянулся к нашей добыче и почти овладел ею.Эта женщина колдунья?Это она вызвала демона своими чарами?

- Не болтай глупостей, Рахмат - ответил Конан и наклонился, намереваясь поднять с каменного пола злосчастную драгоценность, на которую внезапно объявилось так много желающих.

-Убери свои нечистые лапы, грязный пес ! - раздался повелительный женский голос, прозвучавший точно гром с ясного неба и варвар, словно обжегшись, отдернул нетерпеливые пальцы от серебристого металла.

Ошеломленный туранец, не веря своим ушам, взглянул на раджассу - та по –прежнему лежала недвижно у самых ног воришки, куда он ее нечаянно уронил, заслыша грозный окрик. Застыв и боясь пошевельнуться, туранец испуганно рассматривал невесть откуда взявшихся стражниц.

Чернокожие телохранительницы, направя на врага стрелы, о наличии которых Конан и не подозревал, держали дерзких пришельцев под прицелом.

Рахмат старался стать маленьким-маленьким и даже не дышать, опасаясь, что палец у какой-нибудь нервной воительницы дрогнет и безжалостная стрела, по нелепой случайности, пробьет его красивый лоб.

Впереди стрелков стояла Рамасанти, глава наемниц из Кешана и в руках у нее бились и рвались с привязи два, злобных на вид, гепарда. Дикие звери скалили зубы, острые, точно кинжалы и припадали к полу,готовясь прыгнуть вперед и впиться в теплые тела своих жертв.

Конан и Рахмат не пытались возражать, понимая тщетность сопротивления. Даже недюжинная сила северянина была здесь бесполезна - их просто расстреляли бы из луков,утыкав тела тяжелыми боевыми стрелами, а, если это оружие оказалось бессильно,то дело завершили бы гепарды-убийцы

Грозная Рамасанти, с трудом удерживая хищников в своих крепких руках,отдала короткий приказ и Зуяла,ее заместительница,легко подхватила на руки бесчуственную госпожу, при этом до полусмерти напугала Рахмата, стремителным движением отбросив в сторону его щуплое тело.

Рамасанти, убедившись в том, что Марджена в безопасности, повернулась к пленникам и зловеще рассмеялась:

- Вы, презренные вонючие гиены! Вы, смердящие твари, выползшие из грязи! Как же вы, жалкие безумцы, осмелились поднять свои нечестивые руки на благородную леди Марджену, правительницу Вейнджана? Клянусь Аджей, вы поплатитесь за свое безрассудство! Тысячи раз вы будете умирать под пытками и молить о смерти, как о великой милости. Ваши тела сожрут черви, кишки растянут собаки, а кости сгниют на помойке, где самое место подобному отребью.И пусть не будет вашим душам покоя!Да покарает вас великий Асура!

Закончив свою пламенную речь Рамасанти и Зуяла покинули сокровищницу, унося беспомощную Марджену и уведя беснующихся от злобы зверей, а стражницы быстро и умело связали пленников, предварительно очистив их карманы от награбленных богатств.Затем их вывели из подземелья.У дверей сокровищницы остались четыре девушки, составив веселую компанию каменным воинам, охранявшим богатства князей Вейнджана не одну сотню лет.

Незваных гостей препроводили в темницу, вежливо, но настойчиво направляя их движения остриями копий. При этом девушки оскорбительно морщили носы, делая вид, что вот-вот задохнутся от зловония, чем страшно злили туранца и слегка забавляли Конана.

…Развалясь на жестких,неудобных нарах, киммериец благодушно наблюдал за взбешенным Рахматом.Туранец будто сумашедший метался по длинной, узкой камере, рыча, точно барс, попавший в ловушку и ругался без остановки, грязно, словно портовая шлюха.

- Раздери тебя Нергал - орал он на Конана, брызжа слюной и кривя тонкие губы - И зачем только я, лучший вор Аграпура, связался с таким тупоголовым бараном, как этот бестолковый болван из невесть какой Варванландии! Где были мои мозги, когда я посвящал этого деревенщину в свой чудесный план? Клянусь Эрликом - бесновался Рахмат, пиная ногами железные двери и клочьями вырывая волосы с головы - я разнесу в дребезги эту крысиную нору!

- Давай,давай - посмеивался над приятелем Конан - Это было бы неплохо, клянусь Кромом! Свежий воздух нам не помешает! Ну, и вонища же здесь, несет, как из кучи дерьма!

Туранец было слегка успокоившийся,забегал по-новой, злясь пуще прежнего.

- Нам не привыкать - язвительно сказал он, встав перед киммерийцем и уперев руки в бока - Из дерьма вылезли, в дерьмо и вернулись! И по чьей же милости, хотелось бы мне знать, мы прохлаждаемся в этом тухлом местечке? - он обвиняющим жестом ткнул пальцем в широкую грудь северянина - Отличный план, большая добыча! В мечтах я видел себя богатым, седовласым отцом семейства, дожившим до спокойной старости…Знаешь, Конан - туранец резко развернулся на пятках и уставился прямо ему в лицо - Я легко смог бы открыть этот проклятый замок, а ты попытайся разделаться со стражницей..Надеюсь,эту темнокожую фурию ты не станешь наряжать, как принцессу крови и носить на руках?

- Нет - коротко ответил киммериец, безмятежно ковыряя пальцем в носу - Кстати, я так и не понял, как тебе удалось справиться с тем замком в сокровищнице?Хитрый был замочек, подленький.Даже мне не по зубам.

- Уметь надо.- самодовольно усмехнулся туранец и глазки его заблестели оживленней - Не для средних умов..Ну, так как,Конан? Валим отсюда к Нергаловой бабушке?

- Нет-киммериец даже не пошевелился - Мне здесь даже нравится, вот только воняет сильно.К тому же, хотелось бы узнать,кому мы так срочно понадобились? Эта Рамасанти не просто наемница, а доверенное лицо.Только вот чье? Зачем нас разыскивали в «Последнем приюте»?, кому это нужно?

- Тупоголовый ублюдок! - взорвался Рахмат, покраснев от злости - Если мы выберемся из этой передряги то, клянусь Белом, я больше не стану таскать побрякушки у хорошеньких женщин…какое-то время..

- Зарекалась свинья..- начал было варвар, но тут железный запор лязгнул и тяжелые двери медленно отворились.

В камеру вихрем ворвались темнокожие охранницы и замерли у стен, сжимая в руках оголенные тувлары, а следом за ними степенно вошел капитан Копьеносцев Ади – Басс, разнаряженный точно для парадного шествия и уже знакомая пленникам, воительница Зуяла.

Капитан имел вид важный и значительный, однако, едва лишь вдохнув глоток камерного воздуха, едкого и зловонного, кшатрий тот час поднес к носу флакон с нюхательной солью.

Конан заметив это, презрительно хмыкнул, а Рахмат,вспомнив о достоинстве лучшего вора Аграпура, примостился рядом с товарищем, оскорбляя видом голых грязных пяток аристократический взгляд вельможи.

Некоторое время прошло в полном молчании, затем Ади-Басс,словно желая привлечь к себе внимание, громко прочистил горло.

-Ага! - весело воскликнул туранец -Кажется его светлость чуствует себя весьма неуютно в нашей берлоге, а ведь вероятно,именно он нас сюда и упек!.

Ади-Басс оглушительно чихнул и сраздражением уставился наболтливого вора.

- Туранский недоносок вздумал поучать офицера-кшатрия? - надменно поинтересовался он - Позаботился бы лучше о своей шкуре, жалкая блоха. В Вейнджане существует много способов казни, но смею вас уверить, любой из них весьма болезненный, а результат всегда один - смерть,легкая, если убивают сразу и мучительная, если это делают постепенно.Может ты думаешь жить вечно, вонючая образина?

Охранницы весело рассмеялись, а кшатрий достал из кармана великолепный шарф с роскошной вышивкой.

- Скажи мне, варвар,-Ади-Басс обратился к киммерийцу - Как к тебе могла попасть эта вещь? Она принадлежит нашей госпоже.

Конан неопределенно хмыкнул:

- Я просто украл ее.

- Ты смеешь лгать мне, вор! - обозлился кшатрий.

- Все может быть - так же безразлично ответил киммериец, презрительно сплевывая под ноги кшатрию. -Я так и думал - капитан сразу успокоился – Но, зачем было врать, ведь правда так очевидна. Тебя, варвар, ведь ни с кем не спутаешь, не то, что этого заморыша - и вельможа указал на Рахмата.

-Кто это заморыш? - от оскорбления у туранца аж челюсть отвисла - Да за это я вспорю тебе брюхо и выпущу кишки наружу, павиан напыщенный!

- Весьма интересно - нахмурился Ади-Басс, словно вспомнив о чем-то неприятном-Одного я только не могу понять, как это вас угораздило вляпаться в такую грязную историю? Служителей Черной богини убивают на месте, без суда и следствия. Я удивлен, что вы еще живы..

-Что? - в один голос воскликнули пленники.-

- Что здесь происходит? - в дверном проеме появилась стройная фигура Рамы, прекрасной и разгневанной - Я, кажется, приказала - к заключенным никого не допускать!

Ее глаза пылали от возмущения. Белый султан страусиных перьев на блестящем шлеме трясся от негодования - Зуяла!

Капитан Копьеносцев ослепительно улыбнулся, топорща щеголеватые усики и любезно поклонившиь, ответил вместо растерявшейся Зуялы:

- Я решил лично посмотреть твою добычу, дорогая Рамасанти.- кшатрий развел руками - Извини, но я не знал,что эти пленники представляют из себя большю ценность. По мне, так обычные бродяги и шпионы. Можешь мне поверить, любезная Рамасанти.- к шатрий вновь улыбнулся, но уже как-то натянуто - Я не стал бы рассусоливаться с этим отребьем –повесил бы их за ноги, вниз головой на площади Звезды и все дела!

- Не мне решать - Рамасанти была непреклонна, хотя гнев ее давно угас - Приказы отдаю не я.

- Ах да..-спохватился Ади-Басс - Я и забыл о верховном дайоме. Он ведь тоже имеет свой интерес. Это выполняя приказы жреца ты перетряхнула весь город Висельников, Рамасанти?

Может, ты скоро снимешь свой прелестный наряд и облачишься в жреческую рясу?

Капитан прошелся по узкому пространству темницы, внимательно посматривая то на пленников, то на черных стражей и их командира.

-Жаль, что вы не останетесь моими гостями - голос кшатрия затвердел от гнева - Я сумел бы развязать ваши языки. Но, что поделаешь, служба.- и капитан развел руками -Правильнее было бы отрубить вам правые руки, затем сварить в кипящем масле.

Рахмат слегка вздрогнул, заслыша о кипящем масле, на лице северянина не дрогнул ни единый мускул.

- Сейчас, любезная Рамасанти, отведет вас к Верховному дайому. Эта девушка - капитан поклонился темнокожей телохранительнице раджассы - может быть очень приветлива…, когда хочет, конечно. Ну обольщайтесь - Ади-Басс неспешно любовался своими розовыми, безупречными ногтями - я не прощаюсь. Жрец может передумать, и тогда я вновь вами займусь. С большим удовольствием.

Кшатрий высокомерно вздернул подбородок и с достоинством удалился, а Рамасанти, зло прищурившись, взглядом, не предвещающим ничего хорошего, взглянула на пленников.

- Зуяла, больше никаких визитов, даже если их захочет видеть личный массажист раджассы.

Зуяла виновато опустила голову, но, раскаянья в ее взгляде Конан не заметил.

- Пленников привести в порядок - помыть и переодеть - коротко приказала Рамасанти и для ясности щелкнула пальцами, ткнув в грязное одеяние неудачливых грабителей сокровищницы - В подобном виде вам не стоит появляться в Лунном дворце.верховный дайом не терпит замарашек., от вашего запаха даже мухи дохнут.

- Мы уже были во дворце - с гордостью воскликнул, уязвленный ее словами, туранец - И без вашего ведома. Понадобится, еще прийдем и вас не спросим.

- Вперед и с песней - насмешливо ответила Рамасанти, тряхнув высоким султаном на своем блестящем шлеме - Не все отхожие ямы проверил, вор? Если ваши жизни не понадобятся Верховному служителю Асуры, то я организую для тебя работенку. Нам как раз требуется новый раб для чистки нужников. Могу похлопотать..

И, еще раз подозрительно взглянув на Зуялу, Рамасанти удалилась вслед за Ади-Бассом. Выражение лица у Черной львицы Вейнджана было недовольным. Она начинала сомневаться в верности своей заместительницы.

Немного погодя охранницы вывели пленников из душной, вонючей темницы.

Начались бесконечные хождения вверх и вниз, да все по крутым ступеням. Дворец напоминал запутанный лабиринт, его подземелья казалисьбесконечными.

Конан мирно шагал вперед, выжидая удобного момента для побега, но девушки все время были настороже, изредка подгоняя пленников остриям копий.

Наконец их привели в большую комнату, заставленную маленькими диванчиками и изящными столиками, со стенами, сплошь увешанными роскошными туранскими коврами и оставили одних. Стражницы, недолго потоптавшись в дверях, удалились, унося с собой оружие. Вместо бесстрастных воительниц, не доверявших пленникам и не спускавших с них бдительных глаз, покой наполнился молоденькими девушками, весьма ласковыми с виду. Они осторожно освободили незадачливых грабителей от тяжелых оков, доставлявших им множество неудобств во время хождения по лестницам, а, заодно и от остатков зловонной одежды. Конан, недоверчивый, как и все варвары, глазел на девиц, словно решая, как ему поступить - толи свернуть пару красивых шей, толи хватать красоток и тащить на ближайший диванчик. Смеясь и дурачась, рабыни принялись заигрывать с ними, пытаясь подобраться поближе к Конану, чтобы ощупать его крепкие мускулы. Северянину порядком поднадоело их назойливое внимание. Он чуствовал себя точно жеребец на ярмарке и от того бесился.

«Хорошо хоть в рот не заглянули и зубы не пересчитали» - злился киммериец, довольно нелюбезно шлепая по рукам игривую служаночку, чей ротик непроизвольно округлился при взгляде на его мужское достоинство.

Девушка, миленькая и смазливая, обиженно надула губки и отскочила к своим товаркам, о чем-то оживленно перешептываясь, а Конан, все еще сердясь, принялся рыться в куче грязных тряпок некогда бывших его одеждой, желая хоть как то прикрыть свои чресла. Развлекать рабынь он не нанимался.

Грозный окрик прервал его занятие, девушки прыснули в разные стороны надеясь укрыться от внимательных глаз вновь прибывшего.

Конан и Рахмат обалдевшие от многочисленных знаков внимания со стороны вертлявых служанок, не сразу заметили коротенького, толстенького человечека, незаметно возникшего в дверном проеме. Толстячок был лыс, броваст и курнос, голосом обладал визгливым, но громким, в чем его невольные гости тот час убедились.

Коротышка гневался - визжа и топая маленькими ножками, он смешно подпрыгивал на месте, путаясь в полах длинного пестрого халата и тряся пухлыми ручками. Повинуясь его приказу, девицы мгновенно изчезли, прихватив грязные обноски, а главный евнух, это был именно он, критически осмотрел прибывших в его распоряжение гостей.

-Я Рахабуи - важно выпятив губы, произнес толстячок, изо всех сил стараясь сравняться хотя бы с субтильным туранцем -Старший евнух и распорядитель в пардхане магараджи. - Ну и воняет же от вас! - брезгливо сморщил нос коротышка, чем страшно рассердил Рахмата - Помойку вы, что ли, навещали?

Киммериец сжал пальцы в кулак, намереваясь прихлопнуть толстого нахала и избавить себя от его общества, но, Рахабуи, ничуть не устрашась сердитого варвара, важно прошагал мимо него. - Ума не приложу - пожаловался он недавним пленникам - зачем вы понадобились Вайомидису. Надеюсь, ваш проступок не слишком ужасен. Верховный дайом не отличается терпимостью к преступникам…особенно к файнагам.

Голос коротышки подозрительно дрогнул, как будто Рахабуи вспомнил о чем-то ужасном.

Видя, что ни Конан, ни Рахмат не собираются на него набрасываться, евнух окончательно осмелел.

- Возможно жрецу понадобились сильные рабы , чтобы провести тайную церемонию в храме Асуры? - вслух размышлял он, обегая могучего варвара и с восхищением пялясь на его мышцы - Ты подошел бы для этого, чужестранец. Самые великие бойцы сражаются во имя Асуры.

Конан хмыкнул. Ему было плевать на богов и богинь. Кром, суровый бог киммерийцев - вот единственное божество, которое признавал сильный воин. Но не рассказывать же об этом лысому болвану.

-А, ты - туранец-безошибочно определил евнух - и в бойцы не годишься.- Рахабуи призадумался,прищурив глаза на мгновение- Возможно, Вайомидис отдаст тебя во дворец. Мне пригодился бы стройный юноша в пардхане. Правда - евнух лицемерно вздохнул - тебе прийдется кое чем пожертвовать ради этого.

Рахмат испуганно охнул и схватился за то самое место, пожертвовать которым ему предлагали. Киммериец громко расхохотался и хлопнул коротышку по пухлому, обтянутому шелком плечу.

- Веди нас к жрецу, евнух, а не то…- глаза варвара опасно блеснули, несчастный жалобно пискнул, приседая под тяжелой ладонью северянина, но повиновался охотно, выскочив из поднадоевшей приятелям комнаты и поманив их за собой. Маленькие глазки пухлощекого евнуха быстро перебегали с сурового лица киммерийца на угрюмую физиономию туранца и обратно, розовые пальцы, унизанные дорогими кольцами, шевелились и дергались. Он отчаянно жестикулировал, увлекая приятелей за собой, и почему-то старался оказаться поближе к Рахмату. Может быть восточная внешность юноши внушала ему больше доверия, чем покрытое шрамами лицо северянина и его, непривычные в этих местах синие глаза.

- Конан-настойчиво шептал туранец - давай свернем шею этому толстозадому задаваке и сбежим отсюда. Мне совсем не нравятся его глаза. Выходки у него тоже мерзкие - так и норовит прижаться ко мне пухлым боком.

-Мне не хочется шатать по дворцу в чем мать родила, до тех пор, пока какая-нибудь темнокожая дура не подстрелит нас по ошибке. Знаю я этих амазонок - сначала убьют, а затем начнут разбираться. Нет, приятель, давай посмотрим что произойдет дальше.Тебе-то уж точно ничего не грозит, вон как ты понравился нашему розовощекому другу -подтрунивал Конан над Рахматом - Говорил же тебе, не рядись девицей.- Рахмат вспыхнул от злости и зашипел, точно потревоженная кобра, отпихивая подальше пухлого евнуха.

-Ты спятил Конан - стонал туранец, подпрыгивая, чтобы дотянуться до уха северянина - Боги отобрали у тебя разум. Ты что не слышал, как тот щеголь в шелковых одеждах толковал о кипящем масле и прочих прелестях? От одной мысли об этом у меня заболевают зубы. Не для того я бежал из Турана, спасаясь от ищеек Илдиза.

-Если дело дойдет до кипящего масла, то у тебя заболят не только зубы, можешь мне поверить! - ответствовал варвар, не обращая на нытье приятеля ни малейшего внимания.

- Спасибо. Ты так меня обнадежил - голос Рахмата понизился до шепота - Если бы не твое ослиное упрямство, киммерийская деревенщина…Убери лапы! - взвизгнул Рахмат, награждая толстяка увесистым пинком - Еще раз ты протянешь ко мне свои ручонки..

-Пришли..пришли - залебезил евнух, потирая ушибленное место. Он не ожидал подобной прыти от миловидного юноши, считая его всего лишь постельной грелкой северянина и надеясь переманить к себе на службу. Бочком протиснувшись мимо мощного варвара, Рахабуи наткнулся на колючий взгляд туранца, шарившего по голому телу в поисках несуществующего кинжала - Нужно торопиться.

Евнух отдернул шелковую занавесь и сделал приглашающий жест.

Бывшие пленники душного подземелья оказались во дворцовых банях, просторных и роскошных.

- Купаться вредно - протестующе пробормотал Рахмат, принюхавшийся в собственной вони и попятился. Но не тут то было.

Подлый коротышка щелкнул пухлыми пальцами и дюжие служители, мускулистые и красномордые, подхватили их под руки уложили на широкие мраморные лежаки. Затем, достав щетки и скребки, принялись оттирать с тел своих необычных подопечных зловонную грязь.

Вскоре банщики взмокли от усердия.

.Конану мытье доставляло истинное удовольствие. Непривычный к комфорту, а тем более к горячим баням, обычным при дворах восточных правителей, он, тем не менее быстро освоился и сумел оценить полезность этого изобретения. Теперь, разомлев от горячего пара он находился в самом распрекрасном расположении духа. Глаз с входной двери он, однако не спускал. Периодически возникающая в дверном проеме лунообразная физиономия главного евнуха ему определенно не нравилась.

Приятель Конана, смуглолицый и тонкокостный Рахмат, наоборот считал необходимость мыться именно в этой бане, процессом противным и мучительным. Мощный служитель, которого боги при рождении силушкой не обидели с такой яростью натирал его кожу мылом, а затем скреб щеткой, что туранцу оставалось лишь взывать к своему покровителю Белу, прося того оградить себя от изуверской пытки чистотой. - Ох, Конан! - плакался туранец, отпихивая ногой настырного банщика - С меня словно живьем содрали кожу.

Отмытые от грязи приятели попали в руки массажиста, умастившего их тела благовониями, а, затем брадобрея. Тот, не торопясь, используя особую мазь, избавил их от волос на теле, при чем ни Конан, ни Рахмат вначале даже не заметили этого. Затем служитель остриг им ногти, подровнял волосы и выбрил подбородки. Под конец наглый раб, не взирая на отчаянные протесты, обрызгал друзей огромным количеством душистой воды, от которой в носу немилосердно защипало.

Толстый евнух колобком подкатился к свежевымытой парочке, полюбовался на творение рук дворцовых рабов.

- Гораздо лучше - медовым голосом пропел толстяк Рахабуи, танцуя вокруг них –Теперь не стыдно и Верховному дайому на глаза показаться.

Конан,которому пахучие духи забили всю носоглотку шумно чихнул раз, затем другой. Не выдержав, он ухватил евнуха за скользкую полу халата и с удовольствием высморкался в дорогой шелк.

- Клянусь Кромом!- проревел киммериец - Если мне сейчас же не принесут одежду..

Разобиженный Рахабуи несколько мгновений рассматривал испорченный халат, тряся тройным подбородком, затем махнув рукой, выкатился прочь.

- Варвар, дикий варвар..- донесся до киммерийца тоненький голосок толстяка -Деревенщина неотесанная..

- Вот и я о том же всю дорогу толкую - развалившись на мраморном лежаке произнес туранец и мстительно добавил - Увалень киммерийский.

Заместо изчезнувшего главного евнуха в комнату вошел другой вендиец, и низко поклонившись, поманил приятелей за собой. Следущая комната располагалась через зальчик от банного помещения, была уютна, заставлена мебелью и имела одно крохотное окошко.

Служитель, исполнив роль провожатого, мгновенно растворился среди ковров и шелковых занавесей, не желая ни единого лишнего мгноаения находиться в обществе опасных и странных, с его точки зрения, людей.

- Брось Конан - обратился к северянину Рахмат, видя что тот рыщет по комнате, точно зверь, попавший в ловушку - За дверью охрана, а единственное окно не годится для бегства. Мы в башне, стены гладкие, словно кожа аграпурской шлюхи, внизу только голый камень. Запросто можно переломать все кости, а у меня, как на зло, нет ни одной лишней.

-Угу! - согласился Конан и тут же высунул нос за дверь.

В покой неслышно, точно крадучись вошла стройная вендийская девушка. Увидев двух мужчин, разгуливающих по комнате нагишом, она ничуть не смутилась и поклонившись, распахнула неприметную дверцу в другую комнату.

Рахмат восхищенно подкатил глаза и зацокал языком, увидя стол, обильно украшенный различными лакомствами.

Только почуствовав запах пищи, Конан понял, как проголодался. К тому же длительное пребывание в темнице способствовало поднятию аппетита.

Черноокая вендийка, откровенно восхищаясь, рассматривала мускулистое тело северянина. Тонкими пальчиками девушка ласково поглаживала смуглую кожу, трогая обветренное и покрытое шрамами лицо, мешая киммерийцу утолять голод.

Тело варвара напряглось, наливаясь желанием, но вендийка уже отошла от него.

Она хлопнула в маленькие ладошки и в комнату скользнули еще четыре девушки. Они держали в руках различные музыкальные инструменты.

Рахмат, уставившись блестящими глазами на пышные формы одной из вендиек, запихивал в рот, все, что попадало под руку и глотал пищу почти не жуя.

Конан поступал точно так же. Ублажив свои желудки, приятели потихоньку потяивали красное терпкое винцо из больших круглых чаш, наслаждаясь мелодичными звуками протяжной песни

Полногрудая вендийка заметив, что ее гости насытились, еще раз хлопнула в ладоши и расторопные рабыни, убрав со стола остатки пиршества, внесли в покой палочки

благовоний.

Ароматный дымок сизым облачком поплыл под потолком, музыка зазвучала быстрее, а вендийка поклонившись , попрощалась с гостями.

- Как-воскликнул огорченный Рахмат, пожирая глазами ее зовущее тело - Разве ты нас уже покидаешь, красавица?

-Увы, господин- с сожалением вздохнула девушка- Я всего лишь младшая распорядительница в пардхане. Развлекать вас будут бывшие наложницы магараджи, специально обученные танцам, пению и владеющие искусством ублажить мужчину. Мне же - девица томно вздохнула и украдкой покосилась на Конана- приказано лишь заняться устройством ваших развлечений.

И, она, зардевшись, ускользнула, оставив после себя лишь аромат курительных палочек.

Музыка зазвучала громче и быстрее и перед глазами друзей, точно соткавшись из ароматного дыма, возникла девушка-танцовщица.

- Шемитка - безошибочно определил Конан, чуствуя как огненные потоки заструились по венам - О боги!

Словно гибкая лоза, девушка вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее начала извиваться од чарующие звуки протяжной мелодии. Она кружилась в диком танце, бешенно вращая крутыми бедрами и сверкая бездонными черным глазами, умело подведенными синей краской. Тело танцовщицы цвета слоновой кости, гладкое и цветущее, покрылось влагой. Капли пота выступили на лбу, однако ее движения не стали медленней. Обойдя кругом своих гостей, девушка остановилась напротив киммерийца и начала медленно раздеваться. Вначале она сняла свою красную налобную повязку, расшитую мелким речным жемчугом и бросила ее к ногам Рахмата. Туранец подхватил ее и поднес к губам, ни на мгновение не отрывая глаз от соблазнительных женских форм. Танцовщица же, плавным движением освободила грудь от стесняющей ее узкой кофточки,тонкой и серебристой, выпустив из плена две пышные округлости,соски которых скрывались под золотистыми звездами.

Варвар внезапно почуствовал, как у него перехватило дыхание - слишком давно у него не было женщины,настоящей женщины,огненной и пьянящей.

Вендийские красотки, особенно здесь, на самом побережье, по его мнению обладали слишком массивными бедрами и толстыми задами, хотя младшая распорядительница пардханы могла с этим и поспорить…

Туранец,который,как и большинство мужчин его страны, наоборот,любил покоиться на мягких округлостях и ощущать в руках мясистую плоть, а не костлявое тело, был доволен. Ему-то вендийские красотки пришлись по нраву и, завороженный танцем шемитки, он аж облизывался, взирая на ее роскошные формы.

- Это Барсина - подливая вина в чашу северянина,прошептала давешняя вендийка -Любимая танцовщица магараджи Джафай-ирра.Наша милостливая госпожа Марджена разрешила желающим развлечь вас..

Девушка закружилась еще быстрее, хотя это и казалось невозможным. Ее густые волосы взвились в воздух, овеяв маленькую головку темным, шелковистым облаком.Красный чуственный рот обещал море ласки и наслаждения.Она поглаживала руками бедра и в экстазе прикрыла глаза.Шелковая юбка, состоящая из двух узких полотнищ разного цвета, с высокими разрезами по бокам, открывала ее бедра почти полностью, но она одним махом сбросила ее на пол, оставшись полностью обнаженной, такой же,как и двое мужчин, отчаянно возжелавших ее. Плыл ароматный дымок, от выпитого вина,в которое явно было подмешано что-то возбуждающее, слегка шумело в голове. Конан почуствовал, как похоть охватывает все его тело.Как сквозь сон он видел, как смуглые руки туранца обхватили упругие груди танцовщицы, как музыкантши продолжали бить и дудеть в свои инструменты и как в комнату тенями скользнули еще четыре красавицы, ничуть не хуже танцовщицы-шемитки.

Две из них.золотоволосая бритунка и темнокожая кушитка, приникли к нему. Одна тут же впилась своими алыми губами в его рот, жаждущий поцелуев, а вторая принялась ласкать варвара столь утонченным способом,что и святой не смог бы устоять на его месте.

Затем все провалилось в пустоту.

Наблюдавший за безумным разгулом страстей, седовласый жрец Асуры, оставался бесстрастным. Рамасанти и Рахабуи, главный евнух, находившиеся подле него не были столь равнодушны и про себя отметили мужскую доблесть синеглазого варвара, одна с восхищением, другой с изрядной долей зависти.

Дождавшись, а ждать пришлось довольно долго, пока страсти поулягут, жрец удовлетворенно кивнул.

- Они подходят нам. Варвар оказался восприимчив к чарам женской красоты, как и любой нормальный мужчина, а сок золотистого лотоса,подмешанный в вино,не смог ослабить его мужскую силу. Раджасса может быть спокойна -если файнаги овладеют ими, богиня получит именно его.Второго такого воина им не отыскать - смотрите, даже во сне он возбужден и готов к новым любовным схваткам.Нет, Сигтона никогда не сможет получить его душу. Подобные ему скорее умрут, чем смирятся с рабством.

- Если они выберут туранца? - пискнул главный евнух. Он, как и темнокожая телохранительница Марджены, пользовался доверием Вайомидиса. - Не думаю - ответствовал жрец - Варвар затмит любого избранника черной жрицы. Он силен и искусен, словно постиг все тайны «Ками сут» Туранец тоже не плох, хотя этого я от него не ожидал.Девушки из пардханы - само совершенство.Северяне черезвычайно выносливы и не так восприимчивы к чарам, как люди востока.Ты поступила правильно, Рамасанти,не позволив своим убийцам разорвать их на куски.

Рамасанти почтительно склонила голову,довольная похвалой старца.

- Идемте, дети мои - жрец покинул свой наблюдательный пост, разминая затекшие от долгого сидения ноги - Если на то будет воля Асуры, Гури вернется к нам, а файнаги сгинут вместе со своей демонессой. Да проклянут всемогущие боги их поганое семя, да поглотит их нечестивые души пламя преисподней и гнев Хаоса!

*** Глава 7 . Шантаж.

Конан проснулся внезапно, точно от удара.Голова раскалывалась на тысячи частей, в глазах плавали разноцветные круги, горло было сухим, точно безводный колодец.

- Ох! - послышалось приглушенное бормотание из под кучи одеял и пуховых подушек - Клянусь Эрликом, славная была попойка.

Конан поднял тяжелую голову и огляделся - лицо у туранца оказалось землисто-зеленоватого цвета, глаза покраснели, словно у кролика-альбиноса, Пошатываясь, киммериец прошелся по комнате распихивая ногами мягчайшие подушки, пиная диваны и отшвыривая в сторону пустые кувшины из под вина.

Давешних красоток, вместе с младшей распорядительницей пардханы, которой, как помнилось киммерийцу кое-что также обломилось в эту знойную ночь, разумеется и след простыл.

Выглянув в распахнутые двери, северянин,ожидавший увидеть круглую физиономию Рахабуи, издал урчащий звук и изчез.

Через мгновение Рахмат, чью голову так же терзали демоны боли, услышал громкое фырканье, довольное уханье и плеск воды.

Собравшись с силами, туранец оторвал свое налитое тяжестью тело от уютного тепла смятой постели и поплелся вслед за варваром. Переступив высокий порог, он подскользнулся на гладких плитах, залитых потоками воды и не удержав равновесия, плюхнулся в бассейн, наполненный прохладной водой.

-То, что надо - довольно рыгнул киммериец, отрывая от губ опустевший кувшин и отбрасывая его в сторону - Благодать…и никаких девок.

При одном лишь взгляде на Конана, безо всяких усилий заливавшего вино себе в горло,Рахмат глухо застонал и рванулся в сторону. Перегнувшись через высокий бортик он замер, изредка дергаясь и постанывая точно от боли. До северянина донеслись звуки сдавленной рвоты и кашля.

- Сопляк - удовлетворенно проворчал киммерией, нежась в прохладных водах- Баб огуливать так герой, а как до выпивки, так еще расти и расти..

Конан,чей могучий организм уже восстановился после буйнопроведенной ночи, неодобрительно передернул плечами и потянулся за вторым кувшином - кто-то явно понимающий толк в похмелье выстроил их в ряд прямо рядом с бассейном.

Освежившись, приятели обнаружили на широкой скамье две стопки одежды,чистой и выглаженной, в отличае от прежней - грязной и зловонной.

Конан с удовольствием - ему надоело шастать голышом, облачился в желтую рубаху из плотного шелка и синие просторные шаровары из того же материала. Натянув на ноги сапоги из отличнейшей кардавской кожи, он опоясался ярко красным кушаком и набросил поверх рубахи темную безрукавку из мягчайшей замши. Рядом с одеждой отыскался высокий шлем, новый и блестящий,формой напоминающий луковицу. Тяжелый меч киммерийца,

верный спутник во многих походах, оказался в целости и сохранности и Конан обрадовался ему, как ближайшему родственнику.

Рахмату предназначалось одеяние из зеленой, прямо под цвет лица, удлиненной туники,легких сандалиев,наподобие тех, что носили телохранительницы раджассы и зеленый же тюрбан с многоцветным павлиньим пером. В этом нелепом наряде туранец выглядел слегка комично, но, в целом юноша остался доволен, вспоминая в каком плачевном состоянии осталась его прежняя одежда, которую побрезговал бы носить даже самый низкий раб из касты «неприкасаемых». А, если учесть то, как долго пришлось ему таскаться голышом по роскошному дворцу, битком набитому полуголыми девками, то жаловаться было быпросто глупо. Изогнутая восточная сабля и пара длинных кинжалов на широком кожаном поясе дополняли его наряд.

Ади-Басс звеня золотыми бралетами и воинственно бряцая оружием вошел к пленникам точно угадав нужный момент.

«Наверняка прятался за коврами - с неприязнью окинул взглядом ладную фигуру капитана сердитый Конан - Подглядывал и вынюхивал, как у них тут принято.»

Конан и Рахмат выжидающе молчали, держа руки на рукояти оружия.

- Господа - голос капитана Копьеносцев был сладок, точно патока - Я вижу, что с нашей последней встречи с вами произошли некоторые перемены. Вы больше не нищие оборванцы, голодные и вонючие и слегка напоминаете приличных людей. Хотя нет - возразил он сам себе - Даже теперь вы все равно похожи на головорезов и наемных убийц, которыми вы, без сомнения и являетесь на самом деле.

- Спасибо на добром слове - пошутил недоверчивый туранец, не в силах выбросить из головы недавние намеки кшатрия на котел с кипящим маслом - Вино и девочки, конечно здорово, но за что подобная честь двум неудачливым грабителям? Что дальше? Нужно кому-то перерезать горло или переломать кости? Конан на то мастак и сделает доброе дело во имя Асуры!

Конан выпучил глаза и выразительно сжал кулаки, намереваясь вразумить не в меру болтливого приятеля.

- Глотку? - рассеянно перепросил капитан – Ах, да, дальше вас ждет встреча с самой раджассой. Милостливая госпожа изволила выразить желание видеть синеглазого громилу из неизвестных северных стран. Вместе с ним может прийти и этот недомерок - Ади-Басс пренебрежительно задрал подбородок, возвышаясь над щуплым туранцем - Прошу поспешить. Раджасса Марджена и Верховный дайом Вайомидис не те люди, что легко прощают обиды и уж точно не те, кто способен позабыть о них.

- Ведь мы тебе не очень-то нравимся, офицеришка? - прищурился Конан, демонстративно поглаживая шершавую рукоять своего большого меча.

- Совсем не нравитесь - спокойно подтвердил кшатрий, следя за северянином жестокими глазами убийцы - В другое время и в другом месте я бы…- и он ускорил шаг, прервав себя на полуслове.

Конан и Рахмат отправились следо за кшатрием, утешая себя мыслью о том, что у них есть оружие и так просто они не сдадутся.

Они неспешно шествовали по роскошным галереям дворца, поднимались по широким алебастровым лестницам, топтали ногами мягкие иранистанские ковры. Рахмат, без устали восхищался изысканным убранством комнат, богатством, выставленным напоказ в обширных залах, не забывая по- хозяйски определять ценность особо приглянувшихся вещей, все еще надеясь чем-нибудь да разжиться.

Его руки так и чесались, и он с трудом сдерживал себя от того, чтобы не стянуть какую-нибудь дорогую безделушку.

Киммериец, между тем, был заинтригован загадочным поведением Ади-Басса. С одной стороны, рассуждал варвар, к ним безусловно относились,как к опасным негодяям - вон какая стража сопровождала их на встречу с раджассой.

« Мы, пока даже никого не убили - размышлял Конан, любовно поглаживая рукоять верного мече - Если, конечно, не считать ту дарфарскую обезьяну в вонючем подземелье»

Конан зловеще усмехнулся, представив, как приятно было бы пустить кровь напыщенному павлину - капитану пресловутых Копьеносцев. С него мигом бы слетел самодовольный вид,если бы шея скривилась немного под другим углом.

Однако, две злобные зверюги на поводках у шествующих на некотором удалении охранниц, не спускавших настороженных глаз с пленников и готовых в любое мгновение впиться им прямо в глотки, мешали воплощению в жизнь столь прекрасного плана северянина.

«С одной я бы еще справился - размышлял Конан, пялясь в шелковую спину важного кшатрия и не подозревающего о кровожадных намерениях пленника - и не таких зверушек давил, словно блох. Но две, это не то, что одна, да еще лупоглазые, темнокожие фурии с копьями, да луками. Луки и стрелы, будь они прокляты!Амазонки разят без промаха,а здесь тесно, не развернуться. Стрелами утыкают, и маму позвать не успеешь!»

И на мгновение расслабившись, Конан представил, как хрустнет шея гонористого шелкопера, как побелеет от страха его красивое лицо, как рот распахнется в безмолвном крике.

Но, подобные мысли, тут же, покинули киммерийца, едва лишь он взглянул на хмурые, сосредоточенные лица воительниц. Они были начеку.

Все принятые ими меры предосторожности говорили о том, что любая попытка побега обречена и закончится, может лишь смертью или серьезными ранениями.

С другой стороны, к пленникам не проявляли особой враждебности, разве что в самом начале, когда засунули в вонючую, душную темницу в подземелье дворца, зато потом с ними обращались весьма достойно, как и принято на Востоке поступать с дорогими гостями - их помыли, накормили, порадовали хорошей музыкой, утолили желания налив лучшего вина и прислав красивых и услужливых наложниц из пардханы самого магараджи.

«Над всем этим следует хорошо поразмыслить» - решил Конан, следуя за капитаном. Судя по всему, раджасса сейчас находится в затруднительном положении, да и само княжество переживает не лучшие дни. Ничего, ничего - хмуро улыбнулся киммериец своим тайным мыслям - кажется мы сумеем не только уберечь свои головы от виселицы, но, кто знает, клянусь рогами Нергала, может черная жемчужина еще принесет нам удачу. Не смогли украсть, так может, сумеем заслужить в качестве награды!»

Краем глаза варвар успел приметить, как быстро и ловко туранец стянул небольшую нефритовую статуэтку. Запрятав добычу, он облегченно вздохнул, но, наткнувшись на неодобрительный взгляд Конана, нахмурился и выругался себе под нос.

Никто кроме варвара, к счастью, не заметил проделок пронырливого аграпурца.

Утомительные блуждания по дворцу вскоре закончились. Недружелюбные кешанки с рычащими леопардами удалились чинным шагом, продолжая обход длинных коридоров,а. Ади-Басс и его спутники остановились перед широкими позолоченными воротами на створках которых была изображена уже знакомая им птица Келеванка - родовой знак магараджей Вайнджара.

Капитан оставил своих подопечных и с важным видом скользнул во внутренний дворик, чуть приоткрыв створку ворот.

Через несколько мгновений, перед иноземцами возник, почтительно согнутый прислужник, в богато украшенной золотой вышивкой одежде и жестом пригласил Конана и Рахмата войти.

Келеванка приветливо взмахнула радужными крыльями, ворота широко распахнулись, и глазам двух искателей приключений предстал сад неописуемой красоты.

Все виды пышной тропической растительности были собраны в этом саду. Яркие головки цветов пестрели в мягкой зелени травы, мясистые папоротники ласкали взгляд узорчатыми листьями и удивляли своим разнообразием. С деревьев свисали лианы, покрытые соцветиями мелких цветов,от которых шел легкий запах нагретой солнцем пыльцы.

В траве повсюду кишела жизнь - порхали огромные, больше ладони, бабочки, трещали цыкады ,стремительно проносились стрекозы.

Немного поодаль мерцала сверкающая гладь рукотворного озерка, по которому бродили величавые розовые и черные фламинго. Белоснежные хохлатые цапли тыкались клювами в поросший травой берег, закусывая проворными лягушками, важные аисты шумно отряхивались под резкие крики толстоклювых туканов. Там и тут выглядывали пестрые головки мелких птах, почти ручных, доверчиво тянущихся к людям в надежде получить лакомый кусочек. Без умолку, орали, огромные, в половину человеческого роста попугаи, с громким шумом мелькавшие среди ветвей..

Посреди этого чудесного сада, наполненного свежестью и медовым ароматом цветов, в ажурной беседке из коринфского розового мрамора, среди своих приближенных, на широкой каменной скамье возлежала раджасса, затерявшись в ворохе шелковых покрывал и пуховых подушек.

Марджена., прекрасная повелительница Лунного дворца и княжества Вейнджан, своими черными бархатными глазами, загадочными и слегка утомленными, она доброжелательно взирала на двух иноземцев, имевших наглость накануне напугать ее до полусмерти.

Женщина была по - гаремному, легко одета - тонкая газовая кофточка, оставляющая почти полностью обнаженными нежные груди восточной красавицы, шелковые шаровары, точно серебристый туман окутывающие ее стройные ноги. Сквозь прозрачный газ, практически ничего не скрывавший от жадных глаз пришельцев просматривались все женские прелести, способные воспламенить любого мужчину.

Она, ничуть не стесняясь своей полуприкрытой наготы, легким движением руки отпустила слуг и охрану, давая понять всем присутствующим, что беседа будет тайной.

В глазах раджассы играли сполохи солнечного света, она торопила приближенных громкими хлопками нежных ладошек.

Девушки-кешанки, почтительно поклонившись, удалились, но, прежде они отпустили с поводков своих гепардов и гибкие, золотые звери покорно улеглись у ног Марджены, резвясь и ласкаясь, словно обычные домашние кошки. Раджасса тянула к ним руки и что-то ласково шептала прямо в усатые морды, почесывая грозных хищников за ушами и легонько похлопывая по спине.

Больше всего на свете Конану хотелось остаться наедине с этой необычной женщиной и, опустив ее на зеленый мох, ласкать до тех пор, пока бледность ее щек не сменится румянцем экстаза, а тихая печаль в уголках чудесных глаз не превратится в жаркий пожар страсти. Ему захотелось услышать стоны и мольбу из этих красных, чуственных губ, созданных для поцелуев и покрыть ее стройное тело горячей росой, выпадающей после любовных объятий.

Киммериец почуствовал горячий жар внизу живота и крепче ухватил рукоять верного меча, точно прячась за честной сталью от внезапного наваждения.

Отведя взгляд в сторону варвар заметил, что его товарищ, переминаясь с ноги на ногу, что-то шепчет себе под нос, точно читая молитву.

Удивлению Конана не было предела - прежде он не замечал за туранцем особой набожности.

Рахмату и дела не было до обольстительных женских прелестей, его не интересовали любовные приключения –прошлой ночью на его долю выпало столько сладких мучений, что ноги туранца до сих пор слегка дрожали в коленях. Больше всего Рахмата волновала та самая нефритовая статуэтка, которую он стянул в одной из комнат дворца. Теперь она жгла ему грудь, точно кусок раскаленного железа. Рахмат краснел, мялся и потел под испытывающим взглядом седовласого, весьма строгого с виду старца в широких темных одеждах. Знаменитый аграпурский вор, способный не моргнув глазом снять кольцо с пальца знатной дамы и вытащить кошель из-за пояса, зазевавшегося торговца, чуствовал себя нашкодившим мальчишкой, пойманным на месте преступления.

Кроме остроглазого, величавого старца подле раджассы находились еще двое -принаряженный Ади-Басс, распространяющий вокруг себя сладкий аромат духов и Рамасанти, капитан Черных стражей. Даже личные служанки правительницы, сплошь юные и миловидные девушки покинули беседку. Больше в уютном дворцовом саду никого не было.

Марджена лениво протянула свою тонкую, обвитую браслетами руку и взяла сизую сливу с серебряной тарелки.

Смотря на то, как женщина поедает сочный спелый плод, Рахмат судорожно сглотнул слюну - под пристальным взглядом жреца ему вдруг ужасно захотелось пить.

Седовласый старец, Верховный дайом Асуры поклонился раджассе и поманил чужестранцев к себе поближе. Рамасанти и Ади-Басс слегка напряглись, но Вайомидис махнул рукой и заговорил просто, безо всякого предисловия.

-Чужеземцы… да, несомненно, вы прибыли из дальних стран и в нужное время. Ты -он указал на Конана, смотрящего на него с дерзким бесстрашием в синих глазах- ты, вероятней всего северянин,варвар. Откуда ты, человек? Где твоя родина?

- Я киммериец! - гордо ответил Конан, не опуская глаз под колючим взглядом жреца - И родина моя далеко отсюда!

- Хорошо - удовлетворенно кивнул головой дайом - Я знаю где это. Страна гор и героев, не так ли,варвар?

Киммериец молчал. Проницательный взгляд жреца остановилс на подвижном лице Рахмата.

- По тебе чужеземец сразу можно определить, что ты человек Востока.

-А, ты нет - усмехнулся Рахмат, борясь с внезапным приступом тошноты - Не станешь же ты утверждать, что ты вендиец.

- Конечно же, нет - нахмурил густые брови жрец, слегка уязвленный насмешкой Рахмата - Поклоняющиеся Асуре есть везде, а не только в Вендии. Волей судеб я попал в Вейнджан и вскоре понял, что мое место здесь, ибо наше учение гласит, что дайом должен сражаться со злом, а не убегать от него. Что же касается твоего вопроса, туранец, то родом я из Немедии, но своим домом считаю Вейнджан.

-Большой, однако, у тебя дом!- снова, словно рыбья кость в горле, встрял в разговор Рахмат.

- Ты вор, несомненно, человек Востока, но это не радует меня. Ты так же, как и все мы подвержен воздействию темных сил. Воля твоя ослаблена, туранец и сердце твое сочится болью.

-Ты бы старик болтал поменьше о том, чего не знаешь - мгновенно окрысился Рахмат, и глаза его зло прищурились - Я не побоюсь спуститься даже в преисподнюю Нергала и дать ему хорошего пинка под зад!

- О ,я ни сколько в том не сомневаюсь! - жрец слегка улыбнулся, но тут же вновь стал серьезен, вернув своему лицу суровое выражение- Побольше почтительности, сын мой. Вы прокрались во дворец под покровом ночи, вероломно используя для этого старые подземные ходы и канализацию - старец вопросительно взглянул на киммерийца.Тот мрачно кивнул, подтверждая его догадку. Дайомит удовлетворенно хмыкнул.

- Дворец стар, он выстроен еще во времена первых правителей княжества. Его подземная часть плохо изучена - большинство карт и планов не уцелели во время большого пожара - задумчиво проговорил жрец - а может быть и были похищены файнагами. Вначале мы думали, что вы, чужеземцы служите Черной жрице из корысти и желания возвыситься. Хорошо, что мы ошибались и вы всего лишь обыкновенные воры… - Обыкновенные? - оскорбился Рахмат - Да в Туране, а это вам не чета какому-то занюханному княжеству на краю мира, каждый знает имя Рахмата-аграпурца!

Жрец не обратил на гневную реплику туранца ни малейшего внимания.

- Вы явились в Лунный дворец, словно порождения тьмы, вонючие и зловонные, вознамерясь наложить свои нечестивые руки на величайшее сокровище - Черную жемчужину, даже не познав всех тайн нашего сокровища! – Рамасанти в возмущении тряхнула страусиными перьями на своем головном уборе. Голос воительницы звучал угрожающе.

Ади-Басс недовольно сморщил нос, а Вайомидис с благодарностью взглянул на высокую темнокожую девушку, столь пылко выразившую свои мысли.

- Боги были благосклонны к нам - после некоторого молчания продолжил жрец - Вас схватили несколько позже, чем мы рассчитывали. Никто не предполагал, что вам, дерзкие, удастся пробраться в сокровищницу. Счастливая случайность спасла княжество от великого бедствия. - Ади-Басс ехидно усмехнулся и покосился на Раму, виновато потупившую взгляд при упоминании о ее досадном промахе - С ворами у нас поступают жестоко, не церемонятся, ибо воровство один из тяжких грехов - старец ласково улыбнулся, но глаза его оставались холодными и взгляд не предвещал ничего хорошего. Рахмата вновь слегка затрусило и нефритовая статуэтка, украденная им, обожгла кожу холодным пламенем.

- Им отрубают правую руку и бросают ее собакам – мило улыбнувшись, продолжила Рамасанти, а Ади-Басс кивнул, подтверждая ее слова - а затем нечестивца опускают в котел с кипящим маслом.

Рахмат мысленно содрогнулся, припоминая намеки Ади-Басса и украдкой бросил взгляд на Конана. Тот, казалось, с неподдельным интересом прислушивался к словам жреца. Лицо киммерийца, как обычно не выглядело ни испуганным, ни расстроенным.

- С вами поступили вопреки обычаям - продолжил жрец, разглаживая складки на изрядно потрепанном одеянии - вас напоили, накормили, ублажили всеми доступными способами и даже вернули вам, государственным преструпникам, оружие. Неслыханная милость со стороны нашей госпожи! – Вайомидис почтительно склонил голову перед раджассой, рассеянно прислушивавшейся к оживленной беседе - С вами обошлись, как с дорогими гостями. - Как же - язвительно проговорил киммериец, которому надоели угрозы и намеки Верховного жреца-Дорогих гостей всегда сопровождают эти кусачие твари - и он жестом указал на пару гепардов.

Те, словно ощутив неприязнь варвара, угрожающе зарычали, встопорщив усы и яростно хлеща хвостами по поджарым бокам.

- Придержи своих кошечек - взгляд киммерийца заледенел - Иначе в твоем зверинце обнаружится недостача.

Рамасанти, усмехнувшись недоверчиво и презрительно, перевела взгляд с гепардов на мощные мышцы киммерийца и слегка призадумалась. Кошки продолжали рычать и скалить зубы.

Меч северянина угрожающе лязгнул.

- Хватит! - властно произнес Вайомидис - Мы не всех гостей, как ты верно заметил чужеземец, водим под охраной, но ведь вы не совсем обычные гости. К тому же - жрец одним взмахом руки успокоил рычащих гепардов - у твоего друга, северянин, весьма своеобразный дар. Он ухитрился стянуть весьма ценную вещь прямо под носом у стражи, хотя девушкам, было приказано наблюдать за вами.

Голова Рахмата поникла, а Конан, бросив на прятеля уничтожающий взгляд, буркнул

- Стеречь надо лучше, а не ушами хлопать.

- Это нефритовая статуэтка Кубиры - продолжил говорить жрец, поглаживая пятнистую кошку, злобную и опасную, между ушами,словно безобидного котенка - Кубиру-бог

богатства, жадный и глупый. Надеюсь, что у тебя, туранец, хватит ума вернуть предмет на место. Статуя не принесет тебе богатства, скорее одни неприятности. Мы же закроем глаза и забудем о твоей шалости.

Дайомит в задумчивости пожевал свои седые усы,отпихивая гепарда, ластившегося к нему и решившись, продолжил речь, открывая чужеземцам свои тайны.

- Страшные времена настали для Вайнджара. Опасность угрожает всем и каждому, без исключения. Недавно во дворце погибла наложница, совсем почти ребенок, безобидная красивая девушка, прелестное юное существо, чистое и невинное. Кхитаянка. Смерть ее была ужасней ужасного. Сделали это файнаги, враги нашей веры. Рассказать вам,как она умерла? - неожиданно спросил дайомит.

Конан и Рахмат переглянулись. Как бы ни погибла юная кхитаянка, это было не их дело.

Жрец разочарованно вздохнул.

-Вот поэтому на улицах города стоят гвардейцы, а караулы удвоены, как во время войны.

- Я же предупреждал тебя, что здесь нечисто - скривился киммериец-Слишком много суеты вокруг..

Рахмат печально вздохнул и украдкой покосился на Раму. Наткнувшись на колючий,неприязненный взгляд кешанки,он съежился и отступил, словно пытаясь спрятаться за широкой спиной северянина.

Жрец печально покачал головой, устало вздохнул, устремив свой взгляд на раджассу. Та не принимала участия в разговоре и даже не прислушивалась к звучащим словам.

Словно маленький, шаловливый ребенок играла она с грозным зверем, не замечая ни когтей, ни острых зубов гепардов-убийц.

Лицо Вайомидиса посуровело, а голос обрел мрачную жесткость.

- Вы, как я подозреваю, уже знаете о том, что наш господин и повелитель Джафай-ирр изчез много дней назад. Мы убеждены в его смерти - жрец замолчал, словно запнувшись, но, ни Рамасанти , ни Ади-Басс не осмелились вставить хотя бы слово - Вслед за ним была похищена княжна Гури, единственная наследница трона магараджей. Теперь вот новое несчастье обрушилось на наши головы. Вейнджан проклят, его правителей преследует злой рок - в голосе Верховного жреца проступила горечь- Этой ночью, в то самое время когда вы наслаждались ласками девушек, неизвестные воры, оказавшиеся куда как удачливей вас, похитили диадему богини Сигтоны. Это ведь не просто корона и символ княжеской власти. Венец с черной жемчужиной - священная реликвия, которую могут использовать темные маги в гнусных целях.

- И всего-то дел - зло рассмеялся киммериец - У вас украли дорогую цацку, так вы и сопли распустили. Не мое это дело, сопли утирать - насмешничал варвар, пряча за бравадой свою заинтересованность и не желая показывать, как сильно задето его самолюбие. Какие-то, никому неизвестные воришки, здесь, на краю света, сумели сделать то, что не удалось ему, лучшему вору Шадазара.

Его приятель Рахмат так же был удручен. Он держал в руках изумительную вещь, чуствовал приятный холодок драгоценной жемчужины и вот теперь этот бесценной красотой овладели другие, а не он.

«Накажи Эрлик тупоголового варвара!» - злился туранец, не желая прощаться со сладкими мечтами о провинции в далеком Иранистане и об отмщении…

- Конан! - Вайомидис строго взглянул вначале на северянина, а затем на туранца-Кажется, вы меня не дослушали.- Жрец тяжко вздохнул. Так вздыхают смертельно уставшие люди - Похитители диадемы бесследно исчезли - и он развел руками, признаваясь в собственном бессилии - Жрецы Асуры не так сильны в магии, как служители Митры или маги Стигии. На дворец наложены злые чары. Посмотри сюда - жрец протянул руку и ласково погладил раджассу по черноволосой голове.

У Конана челюсть едва не отвалилась от удивления - за подобную вольность служитель Асуры, даже будь он трижды советником правительницы, должен был немедленно поплатиться, но не преданная, раджассе Рамасанти, ни красавчик Ади-Басс не сдвинулись с места, лишь тонкие ноздри капитана Меченосцев раздулись от гнева, да яростно сверкнули глаза темнокожей воительницы.

- Наша госпожа стала жертвой ужасного колдовства файнагов. Она лишилась разума и подобна пятилетнему ребенку. За внешностью зрелой женщины скрывается дитя, наивное и беззащитное.

Пораженный страшными словами жреца киммериец по-новому взглянул на прекрасную раджассу. Несомненно, жрец был прав - женщина уже не казалась той холодной и властной дамой, которую он хорошо запомнил. Теперь же бледная улыбка блуждала на ее алых губах, она радовалась сладостям, поданным ей Рамой, точно избалованный ребенок и едва не захлопала перемазанными маслом ладошами, заметив красивую бабочку. Ее забавляла любая блестящая безделушка - она постоянно поглаживала свои украшения, теребя тонкими пальчиками ожерелье из крупных жемчужин на своей шее.

Конан невольно выругался. Заглянув в темные глаза Марджены, он заметил первые ростки нарождающегося безумия. Ни один народ, особенно на Востоке не потерпит запятнанную колдовством женщину-правительницу, тем более, безумную женщину.

-Ты прав старик-нехотя согласился он, избегая встречаться взглядом с пронзительными глазами жреца - Эту женщину лишили разума, отправив с высокого трона в мокрые пеленки. Но чем может помочь один глупый варвар, если лопухнулись даже вы, могущественные служители Асуры? Мы не маги и всяких там ваших хитрых штучек не знаем - Рахмат важно кивнул головой, подтверждая его слова и радуясь, что наметившаяся было встреча с котлом, полным кипящего масла, отложена на неопределенный срок, а Конан продолжил, упорно избегая встречаться с Вайомидисом взглядом:

- Мы воры, искатели богатств, а не славы. Что можем сделать мы, простые смертные, если даже вы, служители божества оказались бессильны?

Киммериец скромничал и знал это. За всю свою жизнь, начиная с самого детства, ему довелось повстречать немало магов и чародеев. И надо сказать, что он всегда недолюбливал их, а холодная сталь тяжелого меча Конана часто побеждала злую магию коварных колдунов. Благодаря ему, на Серые равнины отправилось великое множество чернокнижников, коим, по твердому убеждению северянина там было самое место. И даже нечисть из запредельных миров не могла испугать бесстрашного варвара,будь то демоны, вампиры, оборотни или еще какая мерзость.

Поистине его можно было назвать губителем волшебников!

Но вендийский жрец немедийского происхождения никак не мог знать об этом.

- Я хотел бы сделать вам предложение - проговорил Вайомидис и его серые, точно хмурое утро, глаза остановились на бесстрастном лице Конана - Оно намного лучше того, что было обещано уважаемым Ади-Бассом, хотя так же смертельно опасно. Но, у вас появится шанс выжить и останется надежда разбогатеть.

-Что за выбор? - не выдержал Рахмат, которому прохладный тон Вайомидиса не улучшил и без того поганого настроения - Топор и плаха? Нас казнят не как воров, а как изменников?

Дайомит даже не взглянул на назойливого и трусоватого туранца - его пытливый взгляд исследовал выражение лица киммерийца. Он возлагал особые надежды на могучего воина.

- Отыщите в джунглях тайный храм богини Сигтоны, верните нам Гури и диадему богини. Тогда вы сможете выбирать из сокровищницы магараджей все, что захотите. Мы не станем скупиться, когда речь идет о безопасности государства и жизни наших владык.

-Но, это же просто еще один способ нас убить! - изменившись в лице, завопил туранец - Боги помутили твой разум, лицемерный святоша. Как можем мы, простые воры, справиться с самой черной магией?

- Ты же собирался в утробу Нергала, туранец - насмешливо ответила Рахмату темнокожая Рамасанти - Вот тебе и указали самый короткий путь. Что же касается колдовства, то тебе лучше спросить Конана. Ему ведь удалось спасти Деви Вендии Юасмину из лап Черных пророков. Он вернул властительницу прямо в Айодхью, прямо на трон предков.

Рахмат бессмысленно хлопал ресницами и, разинув рот, таращился на Конана, а тот, сплюнув себе под ноги, рявкнул:

- Закрой рот, балда, кишки простудишь! - и угрюмо взглянув на жреца, поинтересовался - Откуда знаешь про Деви?Я не трепался об этом на каждом углу и Юасмина тоже, я в этом уверен.

- Знаю и все - развел руками Вайомидис, а Рамасанти злорадно улыбнулась - Этого достаточно.

Киммериец задумчиво взглянул на Марджену, сохраняя на лице слегка глуповатое и растерянное выражение.

Как непохожа была эта женщина - правительница на ту другую, молодую и горячую, гордую и прекрасную, правящую огромной страной, а не княжеством и имевшую неограниченную власть над судьбами своих подданных.

Но, Конан хотел эту женщину, хотел с того самого мгновения, как только увидел. И треклятый жрец знал об этом, иначе не вспомнил бы о Юасмине!

- Струсил киммериец? - услышал варвар резкий голос Ади – Басса - Сражаться с врагами это ведь совсем не то, что грабить беззащитных женщин. Файнаги, конечно, ползучая мерзость и их надо безжалостно давить, но среди них встречаются настоящие бойцы - злобные, упрямые и хитрые. С ними непросто сладить, что бы там жрец не говорил о твоих подвигах.

Вайомидис нахмурил брови, а Рахмат так просто подскочил на месте, дергаясь от возмущения и нервируя угрожающе зарычавших гепардов, совсем было разомлевших под мирную болтовню.

-Ты просто красномордая падаль! - завизжал туранец, чуствуя как краска прихлынула к щекам - Мой друг тебя соплей перешибет, даже меч марать не станет голубой кровью, шаркун несчастный!

Капитан что-то тихо шепнул на ухо кешанке. Та небрежно кивнула, соглашаясь. - Мне с трудом верится в то, что твой друг силен так, как ты его расписываешь -насмешливо проговорил вельможа - И меня не так-то просто переубедить. Вот Рамасанти, например, считает, что за наследницей трона и короной должна отправиться она и Львицы Вайнджара, я - что подобное деяние по силам лишь моим Копьеносцам,а твой дружок-варвар, вместе с тобой разумеется, наглый выскочка,должны вернуться в тюрьму, где вам самое место. Может, вы ничего и не умеете, кроме как в дерьме копошиться. В россказни про Деви и ее спасение я не верю, да простит меня могущественный жрец - капитан вежливо поклонился Верховному дайому - Вас могли специально ввести в заблуждение. Пусть северянин докажет свою пригодность, сразившись с Рамой. Если он победит, то я, может и соглашусь с вашим решением. Охрана госпожи - священный долг каждого кшатрия, а наш род служил властителям Вайнджара не одну сотню лет.

Рахмат насмешливо фыркнул и капитан тут же уставился на него тяжелым взглядом убийцы.

- Хоть одно слово, туранец и сражаться с Рамой прийдется тебе. Сам понимаешь, чем это может закончиться для тебя, щенок!

Жрец бережно взял руку Марджены, и, соглашаясь со словами разъяренного кшатрия, кивнул:

- Да будет так! Туранец ехидно усмехнулся и вынул из кармана нового одеяния один золотой. Он подбросил монету в воздухе, прямо под носом у надменного вельможи.

- Ставлю на Конана! - самоуверенно произнес он - Варвар защекочет твою девочку до смерти. - и пренебрежительно окинул кешанку взглядом, добавил- И юбчонку помнет, это уж точно!

Рамасанти вспыхнула, а, Ади-Басс ахнул и схватился за пояс, но там болтались лишь тесемки, а сам кошелек бесследно изчез.

Туранец нагло ухмылялся прямо в побледневшее от гнева лицо кшатрия.

Внезапно тот расхохотался, громко и необидно. Хлопнув туранца по плечу рукой, капитан небрежно оторвал от своего камзола алмазную пуговицу и бросил наземь.

- Рамасанти одна из лучших бойцов мне известных. Даже бывалые воины, настоящие мужчины не могут сражаться с ней на равных. Иногда - он искоса взглянул на девушку -она поддается, что бы полечить их задетое самолюбие. Она мокрого места не оставит от твоего тяжеловеса!

- Мелковаты у вас мужчины - сделал удивленное лицо Рахмат - Вырождаются что ли? Родственные браки мешают? Ты, кшатрий, небось, тоже женат на двоюродной сестре? Вид у тебя что-то нездоровый!

- Мое мнение, как я понял, здесь никого не интересует? - буркнул Конан, успевший понять, что небольшая стычка с амазонкой неизбежна.

С затаенной усмешкой северянин наблюдал за тем, как нахалюга Рахмат слямзил кошелек у раззявы-кшатрия, потом начал спорить с ним на его собственное золото.

Стремление аграпурца к богатству не знало границ.

Вайомидис загадочно улыбнулся и отошел в сторону. Появились шустрые прислужницы и увели плачущую Марджену. Раджассе неприменно хотелось оторвать оставшиеся пуговицы на одежде Ади-Басса и играть блестящими цацками.

К тому же она называла багрового от унижения капитана «Баси», чем очень смешила кешанку.

Конан поморщился, не скрывая раздражения. Ему совсем не хотелось драться с этой славной девушкой. Другое дело, если б на ее месте оказался чванливый задавака Ади-Басс. С большим удовольствием Конан надавал бы ему по шее, ткнув в грязь надменное лицо и выбив пяток зубов.

Капитан Меченосцев, словно прочитав мысли Конана, поспешно отошел в сторону, освобождая место для боя и стал рядом с Верховным дайомом.

Конан вздохнул еще раз и взглянул на свою соперницу внимательней. Рамасанти оказалась очень высокой девушкой, фактически такого же роста, как и киммериец. Стройная и гибкая, словно большая кошка из джунглей, она была так же опасна, хищно улыбаясь и кружа вокруг варвара в поисках уязвимого места в его обороне. Копье из железного дерева блестящим острым жалом нацелилось прямо в грудь противнику. Перед боем, о котором, как только сейчас догадался Конан, было договорено заранее, чернокожая девушка, ничуть не постеснявшись, сбросила с себя скудную одежонку и смазала кожу большим количеством масла, от чего та стала блестящей и скользкой.

Рахмат восхищенно рассматривал ее мускулистое тело, небольшие грудки с гордо торчащими сосками, узкие бедра, длинные сильные ноги бегуньи.

- Красивая женщина! - восхищенно зацокал языком туранец, хватая надменного кшатрия за рукав - небось сохнешь по красотке, а, капитан? И не надейся - перехватив быстрый взгляд кшатрия, проговорил агропурец - Уделает Конан твою красотку. В два счета.

Конан настороженно наблюдал за стремительными передвижениями Рамы. Не то, чтобы он опасался, но все таки..Девушка была амазонкой, в этом он убедился едва взглянув на то, как движется темнокожая воительница, встречаться с девами-воинами киммерийцу уже приходилось и недооценивать их воинское исскуство он не имел права. Тем более, что на кону стояла жизнь не только его, Конана, но и Рахмата, который был так уверен в его непременной победе. Его меч был готов отразить удар копья, но пока северянин выжидал. Его терпению можно было только позавидовать.

Капитан Копьеносцев громкими возгласами подбадривал чернокожую девушку, но та не обращала на его вопли ни малейшего внимания, ни на единое мгновение не отвела взгляда от опасного противника.

Наконец бесцельное кружение ей надоело и она, с угрожающим воплем бросилась на киммерийца. Смертоносное острие копья , нацеленное прямо в лицо, слегка оцарапало кожу, но Конан все же сумел довольно легко увернуться. Хотя он и ожидал этого от девушки, она действительно была очень быстра. Черной молнией мелькнуло ее гибкое тело, и северянин взмахнул мечом - копье треснуло под могучим ударом и не выдержало даже хваленое железное дерево. В руках у слегка обескураженной Рамы осталась одна палка, жалкий огрызок от грозного оружия.

Девушка отбросила ее в сторону и молча бросилась на противника.

Конан уже было вложивший свой меч в ножны, желая сражаться с ней на равных заметил, как на руках у Рамы выросли острые длинные когти, прямо из широких медных браслетов у нее на запястьях, которые в самом начале Конан принял за своеобразные, но безобидные украшения.

Взмах руки - и одежда клочьями полетела на траву. Эти когти оказались весьма грозным оружием. Царапины нанесенные ими сразу сильно заболели.Вероятно оружие амазонки было отравлено.

Киммериец серьезно разозлился - он не жаловал подлые приемы даже ради победы, но, не подал виду. Он позволил девушке приблизиться. Она довольно улыбалась, словно победа над северянином уже была у нее в кармане.

- Я разорву тебя, варвар! - прошептала она и изогнулась для прыжка.

Рахмат взвизгнул от удовольствия - она стояла так близко к нему. Туранец протянул руку и ущипнул девушку за упругую ягодицу, не в силах устоять перед искушением.

Рамасанти рассвирипела. Развернувшись, она слегка царапнула наглеца одним из своих когтей и сильно ударила ногой в пах.

Незадачливый ценитель женских прелестей сложился пополам, взвыв от нестерпимой боли, а в стороне оглушительно хохотал Ади-Басс. Решив покончить с противником одним ударом, опьяненная видом крови на лице киммерийца, Рамасанти сжалась в комок и бросилась ему в ноги. Конан и опомниться не успел, как сильное натренированное тело сбило его с ног. Смертоносные когти тянулись прямо к горлу и киммериец, отчаянно рванувшись,перехватил ее руку и подмял девушку под себя.

Но Рамасанти совсем не собиралась сдаваться. Ее гладкое, намазанное маслом тело было таким скользким, что ей без особых усилий удалось выскользнуть из рук северянина.

-Решил потискаться, чужеземец? - тяжело дыша, усмехнулась она, и лицо Конана вновь обожгло болью - Давай.

Киммериец предпочитал не бить женщин, считая, что с ними лучше играть немного в иные игры, но раз его так настойчиво вынуждают..

Выждав мгновение он нанес девушке сильнейший удар головой, от которого она зашатавшись, свалилась лицом на зеленую траву.

Из рассеченной брови текла кровь, а порезы щипали, точно их присыпали солью.

-Вот и все дикая кошечка с ядовитыми клыками. Обломал я их тебе или нет? - он заламывал ей руку все больше и больше, но кешанка только кривилась от боли, не желая признавать свое поражение. Лицо Рамы посерело, на лбу выступили крупные капли пота, но она упорно продолжала молчать до тех пор, пока глаза ее не подкатились,а тело не обмякло в сильных руках киммерийца.

Сдаться она так и не пожелала.

Ворча что-то насчет тупого бабского упрямства, Конан отпустил ее.

-Ты убил ее? - капитан Копьеносцев бросился к кешанке и, приподняв ее голову, попытался определить - жива она или нет.

- Проклятый ублюдок! - губы надменного кшатрия тряслись от гнева - Я вырву твое сердце и брошу его псам, если эта девушка умрет, не приведи Асура!

Конан лениво отмахнулся и подошел к широкой каменной скамье на которой прежде возлежала раджасса и тяжело опустился на нее.

- Сущая ведьма эта ваша Рамасанти, присосалась, точно пиявка.- осушив почти полный кувшин вина,. поданный услужливой девушкой, возникшей в саду, точно по волшебству, проговорил Конан - Вот наказанье! Да не рычи ты! - осадил он, ослепленного гневом Ади-Басса, который вращая глазами бросился на него с саблей наголо - Ничего с твоей девчонкой не случилось. Полежит немного и очухается. Подумаешь, получила пару плюх. Ты, если так переживаешь - взгляд киммерийца был хмур и полон подозрений - чего сам не стал саблей махать, а подружку пустил?

Капитан побагровел, беспомощно таращась на Верховного жреца. Так же молча он поднял обмякшее тело кешанки и бережно уложил ее поудобней.

- Язык проглотил, храбрец? - язвительно поинтересовался Конан, с презрением посматривая на капитана дворцовой стражи. Он налил полную пригоршню крепкого вина и плеснул им на царапины.

- Кто его знает, чем она смазала свои когти - пробормотал он, не по доброму косясь на Ади-басса, который что-то гневно, полушопотом выговаривал невозмутимому Вайомидису. Жрец молчал и только отмахивался от настырного капитана.

В кармане у Рахмата весело позвякивали позаимствованные у кшатрия золотые монеты, а в руках поблескивала веселая алмазная пуговица с его роскошного камзола. Туранец даже прижмурился от несказанного удовольствия, чуствуя себя богачом, а не жалким пленником.

-Перехватив взгляд жреца, направленный на Ади-Басса, Рахмат подмигнул варвару:

- Не иначе, как опять какую гадость удумали. Меня испытать решили?

Жрец отрицательно мотнул головой, а Рахмат, полный подозрений, проговорил:

- Кшатрий или, как там тебя еще величать? Может, пойдем, опрокинем стаканчик другой чего-нибудь горячительного? Если ты, конечно, знаешь подходящее местечко и если твоя голубая кровь не бунтует от мысли о том, что тебе прийдется пить с честным вором. Ты зальешь свое горе, я обмою свой выигрыш.Знаешь, клянусь Белом, ты неплохой парень, хотя и зануда.Эй!-спохватился туранец, заметив что вельможа вновь склонился над женщиной - Оставь ее в покое.От нее еще пару дней толку не будет. Задница у нее отменная, да только кулаки у варвара больно тяжелые. Они позаботятся о ней лучше тебя - и Рахмат указал капитану на прислужниц раджассы, суетившихся поблизости.

Ади - Басс безропотно позволил Рахмату увлечь себя за собой в безумную прогулку по самым злачным местам города.

Жрец и воин остались одни.

Несколько мгновений они испытывающее смотрели друг на друга. Затем Конан, осушив еще один кубок вина и бросив в рот целую гроздь винограда, спросил:

-Так в чем, собственно дело, старик? Не думаю я, что ты боишься горстки фанатиков, этих, как их там, файнагов? По всему княжеству возвышаются золотые шпили храмов и молятся в них не этой маленькой, никому не известной богине. Сотня кшатриев, во главе с вашим разнаряженным Ади-Бассом справятся с ними куда лучше меня. Я бродяга, наемник, а не борец за справедливость. К тому же - хмыкнул варвар - признаться, я недолюбливаю богов и богинь, особенно злобных и все связанное с магией не кажется мне забавным. Уж, я навидался всякой нечисти. Можешь мне поверить.

-Я знаю об этом - важно проговорил жрец - Именно поэтому ты и находишься здесь, ведешь со мной неспешную беседу и дышишь свежим воздухом княжеского сада, а не смрадом темницы. Ты ничего не сможешь изменить, северянин, это твоя карма.- голос жреца был так же тверд, как и взгляд пронзительно-синих глаз киммерийца, который терпеть не мог рассуждений о судьбе, предназначении и роке.- Звезды говорят, что ты именно тот,кого мы ждали так долго. Тебе не удастся уклониться от своего долга.

- Ты мне наговорил всякой всячины, старик - засмеялся Конан хриплым голосом - Сейчас я стукну тебя по голове и спокойно выйду из дворца. Если кто-то захочет крови, то, клянусь Кромом, первым кому я перережу горло, будешь ты, да и остальные нахлебаются досыта!

Вайомидис нисколько не смутился. Его серые глаза по-прежнему взирали на упрямого северянина с хмурой уверенностью. Жреца по всей видимости ничуть не испугали угрозы варвара, хотя тот меньше всего был похож на шутника.

-Ты не сможешь причинить мне вред. - сказал тот и у Конана брови полезли вверх от удивления - Более того-Вайомидис тонко улыбнулся - Ты, Конан, должен молить богов о том, чтобы со мной ничего не случилось, иначе и ты умрешь страшной, мучительной смертью.

- Все мы когда-нибудь умрем - философски рассудил киммериец - Может быть моя смерть бродит где-то поблизости, но если ты вознамеришься воспрепятствовать моим планам….

- Посмотри на свои царапины, северянин - прервал Конана жрец- Рамасанти знала, что ей никогда не удасться победить тебя в схватке и я тоже знал об этом - жрец печально развел руками в ответ на недоверчивый взгляд чужестранца - Я молился Асуре, чтобы ты не убил ее. Нам нужно было заставить тебя помогать нам. Когти медных браслетов смазаны ядом из желез болотного демона. Здоровый, сильный мужчина умирает от этого яда в течение месяца. Ты же, не смотря на поразительную жизненную силу, переполняющую твое тело, такое сильное и выносливое, протянешь не намного дольше. Конечно, Конан, ты будешь бороться, сопротивляясь изо всех сил, но зеленая гниль сожрет тебя изнутри. Ты ослепнешь, оглохнешь и будешь визжать от боли. Конец твой будет просто ужасен.

- Ты лжешь старик! - Конан вздрогнул, представив, что ждет его в том случае, если все сказанное жрецом правда.

- Варвар, ты сомневаешься в словах служителя Высшим силам? - жрец казался искренне удивленным - Цивилизация испортила тебя. - Лжешь..лжешь..- задумчиво бормотал Конан, полувытащив меч и размышляя о том, не пора ли привести в действие свои угрозы относительно небольшого кровопускания - Не стал бы ты рисковать девчонкой, небось служит тебе не на страх, а на совесть. Глаза у нее блестят по-особенному. Такие не предают. Что ей стоило ненароком оцарапать меня еще там, в темнице?

- Девочка очень честная - тихо проговорил Вайомидис. - Не сомневайся, воин, Ади-Басс поступил бы именно так, как ты и говоришь. Рамасанти.. Она хотела, чтобы все было честно, чтобы и у тебя был шанс.

-Честно? - бешеный блеск синих глаз затавил жреца слегка попятиться – Неизвестный яд в моей крови, а ты говоришь о честности?!

- Ты мог убить ее - просто ответил Вайомидис - Ты почти сделал это.

- Нужно было придавить мерзавку - мрачно произнес Конан-Возможно, я так и сделаю, если эта девка еще раз станет на моем пути. Что же касается тебя, служитель Высших сил - последние слова северянин произнес медленно и с издевкой - То ты служишь не моему богу.Крому нет дела до жалких людских распрей.Он правит далеко отсюда, в Звездных чертогах, среди льда и мрака.Прежде чем издохнуть от проклятой заразы - варвар злобно

блеснул глазами - я вырежу печень у половины жителей вашего вонючего княжества и начну с тебя, низкий обманщик!

- Я предвидел это. - лицо старца переполнилось скорбью, точно он только что похоронил всех своих родственников скопом - Мне очень жаль, Конан,что мы вынуждены были прибегнуть к обману, но, может быть,когда-нибудь ты поймешь меня и простишь мне эту ложь. Следуй за мной, воин, тебе нечего опасаться - видишь, я безоружен,а ты всегда сможешь привести в исполнение свою угрозу и перерезать мне горло.

Как ни странно, но варвару внезапно стало стыдно.

Дайомит выжидающе замер и Конан, возмущенно фыркнув, безбоязненно доверился жрецу.

Тот подошел к скале, поросшей зеленым мхом, и особым образом нажал на выпуклость.

Монолит сдвинулся в сторону, ни издав при этом ни звука, и глазам варвара открылся глубокий подвал и крутые, осклизлые ступени, ведущие вниз. Тусклый масляный светильник слегка развеял мрак подземелья. Вайомидис взял его в руки и принялся неспешно спускаться. Конан, в последний раз окинул взглядом веселый сад и, обнажив меч, готовый к любым неприятностям, двинулся за жрецом, жутко завидуя беззаботному Рахмату, кутившему где-то в городе вместе с заносчивым капитаном дворцовой стражи.

- Надеюсь - мстительно подумал Конан - Рахмат лишит этого напыщенного павлина не только алмазных пуговиц, но и денег, припрятанных для погребального костра.

Унылый коридор подземелья казался бесконечным. Охранники, при взгляде на дайомита, преклоняли колени и почтительно целовали руку старца, не обращая на чужеземца ни малейшего внимания, как будто жрец шел совершенно один.

Как заметил северянин, охрану несли лишь смуглые мужчины, в сине-желтых одеждах Кешанок в коротких юбочках в подземелье северянин не заметил. По всей видимости, подземной частью дворца, равно как и темницами со всем их содержимым ведал именно Ади-Басс, а не Рамасанти.

Во всяком случае, Конан догадывался, кого ему нужно благодарить за выдумку с ядом, и надеялся при случае достойно отплатить благодетелю.

У одной из дверей, окованной железом, Вайомидис остановился и подозвав охранника, повелел тому отпереть замок.

Стражник беспрекословно повиновался, и двери беззвучно распахнулись.

- Смотри, Конан, такая же участь ожидает и тебя! - с грустью в голосе проговорил дайомит - Предупреждаю, это не очень приятное зрелище.

Конан с неприязнью взглянул на немедийца в жреческих одеждах и решительно шагнул в камеру. То, на что он смотрел в следующее мгновение, не было человеком. Когда-то, быть может даже недавно, это был мужчина, верояно здоровый и крепкий, но теперь.. Это был живой обрубок, непонятный и безликий, весь струящийся гнилью, расползающийся на глазах. С головы несчастного клочьями слетала кожа с ошметками волос, голые кости блестели при тусклом свете масляной лампы. Это существо, безнадежно страдающее, еще жило - но, точно почуствовав присутствие посторонних, вдруг забилось в конвульсиях и зашлось в страшном булькающем крике.

- Кром! - прошептал Конан, похолодев от омерзения - Зачем же так измываться над несчастным?

- Это файнаг - равнодушно ответил жрец, но Конан заметил, как побелели и задрожали его тонкие губы - Если бы ты только видел, что они вытворяют со своими жертвами в жутких подземельях черных храмов, ублажая свою кровавую богиню, тогда бы так не говорил. Нет им пощады. По всему княжеству бесследно изчезают люди: дети, молодые женщины, сильные мужчины. Пусть Асура сжалится над ними и страдания несчастных не будут долгими. Поэтому страшно даже представить, через что прийдется пройти нашей юной княжне Гури.

Конан в полуха слушал бормотания Верховного дайома. Сейчас его больше занимало существо, корчившееся от боли на каменном полу темницы.

Чтобы там ни говорил дайомит о пригрешениях этого человека, но он, Конан, не намерен и нальше любоваться его агонией.

Решительным движением варвар выхватил меч и одним ударом прекратил его страдания, а затем с вызовом посмотрел на жреца.

Круто развернувшись, киммериец поспешил прочь от ужасного места, от зловонных останков неведомого узника, от своей возможной участи.

Безошибочное чутье варвара помогло ему выбраться из запутанных коридоров подземелья и вновь вернуться в тенистый дворцовый парк.

Вайомидис поспешно следовал за ним, но благоразумно держался на некотором удалении.

Поднявшись по широкой лестнице, Конан вернулся в прежнюю комнату и принялся метаться по ней, рыча от злости.

Вайомидис тактично покинул его, но Конан ничего не имел против его ухода. Северянину больше не хотелось перерезать жрецу горло, но и превращаться в такое!- Конан тоже не желал.

Внезапно до его ушей донесся шум и он, ища на ком бы сорвать злость, бросился искать источник раздражаюший его нелепыми воплями.

Обнявшись, Ади-Басс, в своем роскошном камзоле и Рахмат, в тунике, бывшей когда-то ярко-зеленого цвета, а теперь грязной и порватой, во всю глотку орали развеселую песню. Самым интересным было то,что надменный кшатрий пел ее на вендийском, а туранец на своем родном языке, но в общем получалось не так уж и плохо, хотя голоса ужасали и манера исполнения приводила в бешенство.Словно самые близкие друзья они лакали вино из больших круглых чаш и щипали двух пухленьких девушек, услужливо подставляющих для этого самые соблазнительные части тела.

Конан внутренне содрогнулся, заметив глубокие царапины на загорелом лице своего друга, и сморщился от отвращения, припомнив, на что был похож несчастный узник зловещего подземелья. Киммериец уже принял решение и теперь горел желанием побыстрее избавить от неприятностей и себя и своего друга.

Отыскав темнокожую охранницу, он коротко переговорил с мускулистой девицей и последовал за ней в маленькую молельню, где в это время находился Верховный дайом.

По воздуху плыл запах благовоний, звучала еле слышная музыка, венки из белоснежных цветов украшали простой деревянный алтарь.

Жрец разогнул свою спину и поднялся с колен, отряхнув пыль с сильно поношенного одеяния. Его лицо казалось невинным, точно у новорожденного младенца. В который раз северянин подивился странностям этого служителя Асуры - вроде Верховный жрец, владыка, доверенное лицо правительницы целого княжества, а выглядит точно последний нищий из Шадизарской Пустыньки.

- Ты все же пришел ко мне, сын мой.- тихо проговорил жрец- и я вижу, что ты согласен помочь всем нам.

- Не то, чтобы я очень рад этому.- нехотя, сквозь зубы, признался киммериец- Но мне не хочется сдохнуть от той заразы.

- Как только ты выполнишь то, что тебе поручено, Конан, мы дадим тебе противоядие, способное изгнать отраву. Тебе и твоему другу. Вы отправитесь вдвоем и тебе, Конан нужно знать , что вас ждет в мрачных подземельях многоликой богини.Присядь, друг мой, беседа будет долгой.Твой друг еще успеет протрезветь к тому времени, как вы отправитесь в дорогу.

- Только я - жестко произнес северянин и глаза его, острыми дротиками укололи жреца –Только я, а не Рахмат. Он останется. Мне не нужна обуза. Жрец устало прикрыл глаза и нехотя кивнул головой. Конан перестал сверкать глазами и слегка расслабился, в ожидании рассказа дайома.

Старец удобно расположился на скамье, и Конану ничего не оставалось, кроме как пристроиться рядом.

- Богиня Сигтона - это бессмертное существо из Сумеречного мира. Убить ее невозможно, даже такому герою, как ты, Конан. Она требует , чтобы в жертву ей приносили человеческую плоть и кровь. Богиня чрезвычайно могущественна и может попытаться пересечь рубеж между мирами, покинуть свой и воплотиться в нашем.Для этого нужно принести в жертву девственницу из царствующего дома, рожденную от союза с магараджей Вейнджана.Вот поэтому мы очень рано выдаем девушек замуж и умерщвляем всех детей от рабынь и наложниц. В доме мегараджей очень редко рождаются девочки и рождение наследницы предрекает стране ужасные беды.такое случается раз в семь поколений.

Гури ныне пятнадцать, самый расцвет… Она невинна и прекрасна, единственный, горячо любимый ребенок, поэтому, марджена так тянула со свадьбой – жалела дочь.

Девушек хорошо охраняют, но черным жрецам уже однажды удалось провести богиню через рубеж, разделяющий наши миры.Тогда нашу страну спасло лишь божественное вмешательство Высших сил, но наш народ едва не погиб.Уцелели едва лишь четверо из каждого десятка. Потери были поистине велики.Теперь же боги молчат. Похищена юная княжна Гурии и она еще девственница. Диадема с черной жемчужиной так же находится в руках файнагов. Мы ничего не сможем изменить, но ты, Конан, еще в силах помочь нам, как, однажды, помог Деви Юасмине. Очень скоро, в день Черного солнца наступит нужный час и Гурии принесут в жертву. Девочка, как это ни горько признать, обречена в любом случае…Демонесса вырвется из преисподней и на Земле наступит ад. Божественное равновесие будет нарушено, она уничтожит все живое. Но прежде , чем она обретет власть и подлинную силу она должна..

И, тут Вайомидис раскрыл перед Конаном сташные тайны темных жрецов. По мере того, как киммериец слушал Верховного дайома, его сердце обвалакивала ледяная пелена страха. Это приключение грозило ему не просто смертью, к подобным угрозам северянин привык давно, но и кое чем похуже.

..- И последнее - устало произнес жрец, запивая свои слова простой водой -Возможно ты, Конан, сумеешь спасти Гури…Если случится непоправимое - жрец уставился на варвара тяжелым, немигающим взглядом - То прошу тебя, воин, прислушайся к своему сердцу. Возможно оно подскажет тебе…

…..Конан с беспокойством поглядывал на безмятежно похрапывающего Рахмата. Веселая пирушка, начатая в городе в компании с высокородным кшатрием, закончилась лишь поздно ночью в роскошных покоях Лунного дворца.

Глава 8. Пленники и рабыня.

Мрачный Конан, обуреваемый дурными предчуствиями, подозрительно посматривал на расфуфыренного Ади-Басса, не без оснований подозревая в бравом капитане дворцовой стражи, внезапно преисполненном любовью к двум искателям приключений, шпиона Верховного дайома и вливал в себя вино осторожно, не опрокидывая кружку за кружкой, как это делал ошалевший от внезапной свободы Рахмат.

Капитан упорно не обращал внимания на косые взгляды киммерийца и в обнимку с щуплым воришкой распевал песни, поражая хриплым голосом и полным отсутствием слуха пухлощеких служаночек, раскрасневшихся от выпитого вина и мужского внимания.

Пьянка затянулась- кшатрий упорно не желал покидать теплую компанию, предлагая все новые и новые тосты и свалился гораздо позже Рахмата.До этого благословенного мгновения Конану пришлось выслушать немало комплиментов и выпить еще больше темного и очень крепкого вина. Теперь же, в одной постели лежали четыре бесчуственных тела.Два из них принадлежали тем самым юным прелестницам, ибо Конан наотрез отказался от женского общества, как не искушал его Ади-Басс, расписывая достоинства местных красоток.

Рахмат сопел, уткнувшись длинным носом в мягкие подушки и разбросав по одеялу руки иноги. Кшатрий так и уснул с чашей в руке, крепко сжимая ее своими благородными пальцами, и из нее еще некоторое время по капле вытекало вино, похожее на кровь, пачкая роскошное одеяние воина.

Конан, отяжелевший от еды и питья и злой, как тясяча потревоженных гадюк, больше всего остального желавший поспать, тем не менее торопливо собирался в поход, пихая в объемный мешок разнообразную снедь.Верный меч терпеливо дожидался хозяина, покоясь в потертых ножнах. Как подозревал северянин ему предстояло немало поработать в этом необычном походе.

В который раз киммериец жестоко пожалел о том, что поддался на уговоры аграпурца и отправился в это, богами проклятое путешествие.Но и превращаться в сочащийся гнилью кусок мяса Конану совсем не улыбалось.

Хитроумный немедиец в вендийских одеждах перехитрил его! Конана из Киммерии только в этот раз.

«Но ничего - недобро прищурился северянин, крепко сжав в руке серебряный кувшин и приведя его в полную негодность- Это только в этот раз. Я еще вернусь и тогда кое-кому прийдется пожалеть о содеянном.»

Поэтому он осторожно посматривал на мирно похрапывающего Рахмата, хотя кулаки варвара зудели от желания дать тому в зубы.Ведь именно тупоголовый сын туранской ослицы втянул его в неприятности.

Честно сказать, объясняться с аграпурцем северянин не испытывал большого желания, намереваясь расстаться с ним тихо и мирно. Жрец пообещал не трогать молодого спутника наемника и даже, дав тому некую толику денег отправить на проживание в город, дожидаться возвращения Конана.

Короткие сборы завершились. Киммериец расправил пояс, затолкав в потайной карман несколько золотых монет - подарок Вайомидиса и протянул руку за мечом. Еще мгновение и он распрощается с этой гостеприимной комнатой надолго.

- Куда это ты- собрался, варвар?- абсолютно трезвым голосом, словно и не было безумной ночной оргии, поинтересовался Рахмат.

Задумавшийся Конан дернулся от неожиданности, спохватившись , припомнив, что сладкое сопение прекратилось некоторое время тому назад.

-Ты хочешь отправиться на поиски короны без меня? – обиженный туранец с трудом сполз с постели, переведя тело из горизонтального в вертикальное положение - Это, знаешь ли, подло и несправедливо.

Конан заскрипел зубами, едва не поперхнувшись от возмущения, но он твердо вознамерился отправиться в путешествие без компаньона. Назойливый и трусоватый Рахмат мог оказаться тем самым камушком, о который споткнется нога его верблюда. Вопрос о его участии даже не обсуждался.

Но, у туранца, по всей видимости, имелось свое собственное мнение . Покачиваясь он оттолкнулся от стены и приблизился к северянину, воинственно размахивая длинным кинжалом.

- Так не пойдет-упрямо повторял туранец- Вместе пришли, вместе и уйдем.Добыча пополам.

Взгляд его черных глаз прожигал Конана насквозь, а губы обиженно кривились.

Киммериец оглянулся - небо за решеткой окна посерело. До рассвета осталось совсем чуть-чуть, и медлить было нельзя.

- Прости, Рахмат!- Конан обреченно вздохнул - за то, что так получилось. И, в лицо ошеломленному туранцу, смачно впечатался огромный кулак варвара, безжалостно отправив Рахмата в долгий сон без сновидений. Щуплый воришка пошатнулся и рухнул к ногам северянина. Изумление осталось на его смуглом лице, как показалось Конану навечно.

Не медля, тот подхватил под руки безжизненное тело и уронил его на широкую кровать, под бок Ади-Бассу.

Забросив за спину увесистый мешок, подхватив меч, Конан, не оглянувшись, покинул комнату, полную спящих людей и не видел как кшатрий, слегка приоткрыв глаза, провожает его недобрым взглядом.

На рассвете, путник, вооруженный до зубов, спустился по белоснежной дворцовой лестнице. Его уже ждали.

Вооруженные до зубов кешанки усадили синеглазого варвара в лодку.

Плыли молча – девушки испепеляли обидчика своего капитана гневными взглядами, а конан, все никак не мог забыть тот самый кусок гнилого мяса, в который превратился файнаг.

Путь по воде не оставляет следов, да и продлился недолго.Молчаливые темнокожие девушки высадили его на безлюдном берегу и уплыли обратно на княжеской лодке, а путник углубился в кишащие чудовищными тварями, таинственные и неприветливые джунгли.

Он шел вперед, с упорством обреченного и смертельной ненавистью с беспощадных синих глазах, мучимый тяжестью похмелья, в надежде получить исцеление и может быть, отыскать несметные сокровища.

**

Юная девушка, совсем молоденькая, почти девочка, с бледной кожей, черноволосая и темноглазая, испуганно бросилась в сторону от тяжелой, окованной бронзой двери.

Крошечную каморку, сырую и душную залил яркий свет.

Девушка невидящими, отвыкшими от света, слезящимися глазами уставилась в дверной проем.Свет больно резал зрачки, и прошло много времени, прежде чем она смогла рассмотреть вошедших.

- Гури!- приятный женский голос звучал, словно звон хрустального колокольчика – Моя милая крошка, как я рада вновь тебя видеть!

После долгих дней одиночества в жуткой, темной комнате, наедине с голодными крысами, девочка была просто счастлива услышать человеческий голос. Неведомо какие боги сохранили ей ясность мысли и лишь крохотный лучик света, изредка проникающий сквозь мрак, позволил ей избежать безумия.

Плача от счастья юная княжна бросилась к женщине. Она узнала ее.

- Великие боги! Тайше, так это ты!- рыдала она, в мольбе протягивая руки к первой красавице пардханы своего отца, прекрасной рабыне из Вендии. – Ты пришла освободить меня из этого ужасного места. Дни и ночи я молилась, я умоляла Асуру спасти меня, и вот мои молитвы услышаны. Да вознаградят тебя боги, женщина!

Высокая, надменная женщина, гладкокожая и холеная, темноволосая, с лицом властным и даже высокомерным, зло сверкнула глазами, похожими на два черных бриллианта.

- Наша маленькая княжна, кажется ничего не поняла.- насмешливо проговорила вендийка и с удовлетворением заметила, как радость покинула бледное, осунувшееся лицо девушки – Ты глупа, точно так же, как и твой отец.

Гури встала с пола и, приподняв голову, недоумевающе прошептала: - Но Тайше..- глаза девушки помимо ее воли наполнились слезами - Я не понимаю тебя…Ты не смеешь так дерзко разговаривать со мной!

Вендийка засмеялась громким, лающим смехом.

- Ах, как же, Гури, ты же дочь магараджи! Единственная дочь и наследница Золотого трона Вейнджана! Все это уже в прошлом, девочка! И не зови меня этим глупым именем, я запрещаю тебе это.

- Грязное ничтожество!- голос разозленной неопределенностью и неизвестностью девочки, звучал зло, ее бледные щеки покраснели от негодования, а, острый подбородок надменно приподнялся – Да, как ты смеешь так со мной разговаривать, рабыня? Мой отец взял тебя в свой дом и осыпал милостями, выкупив из рук работорговца на Верблюжьем базаре. Не тебе, жрица блуда и похоти приказывать мне, принцессе крови! Тебя высекут плетьми и отправят обратно на скотный двор, обслуживать грязных неприкасаемых. Их нечмстые руки и следа не оставят от твоей красоты! Одни воспоминания…

Громкая пощечина оборвала грозную речь Гури. Ее лицо мотнулось в сторону, а из уголка рта пролилась тонкая струйка крови.

- Мерзавка! - Тайше гордо вскинула свою красивую голову и одарила княжну уничтожающим взглядом - Я действительно жрица, а не жалкая рабыня твоего ничтожного отца. Ты скоро сама в этом убедишься. Я своими руками и с большим удовольствием убила бы твоего отца, важного магараджу, надменного и тупого ублюдка, но, он пока что нужен нам.Однако, я сделаю это позже и получу большое удовлетворение, уверяю тебя!

- Отец жив? – ахнула Гури – Он жив? Великие боги, я благодарю вас за это!

Потрясенная Гури прикрыла лицо, не в силах справиться с горем и радостью одновременно, а женщина продолжала издеваться над ней:

- В день Черного Солнца я принесу вас в жертву, моя госпожа и наша богиня вознаградит меня, Шанкар-Шарму, свою преданную служительницу.

- Шанкар-Шарма?- ошеломленно переспросила девушка, и древний ужас стиснул ее маленькое сердечко - Но, ведь так зовут черную жрицу, верховную служительницу Сигтоны.

- Вот именно - зловеще улыбнулась лже-Тайше, обнажив блестящие, ровные зубы-Твои подружки, нежные девочки из знатных семей уже отдали себя нашей богине, но их жертва только подогрела аппетит. Ты, истинная наследница, сможешь призвать нашу госпожу - властительницу из Сумеречного мира, затерянного во мраке.- глаза вендийки горели диким , фанатичным огнем - Я вырву твое сердце девочка и дам богине насладиться твоей сладкой кровью.Она явится к нам из Темных миров и займет трон в Лунном дворце.Твоя недостойная мать, кичащаяся своей чистой кровью кшатриев, еще будет валяться у меня в ногах и проклинать тот день и час, когда ее нечестивые предки отвернули свое лицо от истинной богини и призвали в страну служителей Асуры.

Неожиданно Гурии сильно толкнула женщину в грудь и бросилась прочь из ненавистной темницы. Однако, в темном коридоре, рослые воины в белых тогах схватили ее.

Визжащую от ужаса девушку оттащили обратно в камеру, а женщина, наклонив к ней свое торжествующее лицо, прошептала.

- До свиданья, моя маленькая княжна, носительница чистой крови магараджей.Мы встретимся теперь лишь в день Черного солнца. Твой отец будет рад, когда та присоединишься к нему. Возможно, именно он подаст мне жертвенный нож.К сожалению ты не увидишь того, что Сигтона сделает с твоей страной, но, уже теперь можешь начинать оплакивать ее жалкую участь.

Взгляд женщины затуманился, и она легонько провела рукой по маленькой, но крепкой груди девушки.

- Жаль - голос вендийки звучал хрипло и страстно - В жертву годятся лишь невинные девушки…Твои подруги испытали силу моей любви, Гури…Кое-кто даже кричал от ужаса в моих объятиях…

- Мерзкий суккуб!- княжна передернула узкими плечами и взглядом, полным высокомерия, точно ударом плети обожгла женщину. Содрогнувшись от овращения, она сбросила липкие пальцы, обшаривавшие ее молодое тело.

Шанкар-Шарма неожиданно захихикала:

- Один поцелуй, малютка и ты узнаешь силу черной жрицы!

Неожиданно сильным движением она притянула к себе маленькое тело Гури и впилась в ее губы бешенной страстью голодного хищника.

Отшвырнув девушку прочь и, облизав окровавленные губы, красавица вендийка покинула темницу, но рыдающую от страха и унижения княжну еще долго преследовал резкий запах благовоний и торжествующий хохот жрицы.             ………- Шарма - сурово выговаривала собеседнице худощавая черноволосая женщина в длинном закрытом одеянии цвета запекшейся крови - Ты опять взялась за старое. Пора оставить детские шалости. Пойми, ты больше не Тайше, жалкая наложница в пардхане магараджи. Власть и сила, даны тебе не для того, чтобы растлевать малолетних девственниц.Подумай о том, чем нам пришлось пожертвовать!

Тонкие, точеные черты лица женщины внезапно исказила смертельная мука. Судорога свела ее руки и согнула спину.

Шарма с ужасом взглянула в сухие, глубоко запавшие глаза собеседницы:

- Сестра, ты тратишь слишком много сил, и тебе требуется продолжительный отдых. Пожалей себя! Нельзя столько времени проводить в храме - это может плохо кончится для всех нас..камень сосет из тебя силы, сестра!

- Ах, Шарма - устало проговорила женщина, названная сестрой – Моя маленькая глупышка, мы так близки к победе, что было бы преступной глупостью споткнуться о какую-нибудь мелочь! Но, к делу- голос женщины посуровел и окреп - последний караван готов к отправлению?

Длинным, черным ногтем Шарма провела по красивому лицу сестры - Как же иначе, дорогая Шанкара. Мой драгоценный раб потрудился на славу - жрица весело хихикнула. Ее смех никак не вязался со строгим облачением служительницы Сигтоны - Знала бы эта высокомерная сука Марджена, что ее высокородный супруг вкалывает от зари до зари, точно последний раб из неприкасаемых на наших плантациях, да еще и благодарит богов за оказанную ему милость и, что, ее дочь, малолетняя гонористая стерва служит мне утехой..Если бы ты только позволила мне слегка поразвлечься с девчонкой. Клянусь Шанкара, я верну тебе княжну в целости и сохранности..

- Ты можешь увлечься, сестра - отказала Шанкара, расправляя свое широкое одеяние - Остальные девушки тряслись, как в лихорадке, едва заслышав твое имя. Даже смерти они боялись меньше. Хотя - она лукаво улыбнулась - Сигтоне они достались девственно чистыми… иначе, моя дорогая сестра - Шанкара медленно подняла свои глаза и посмотрела на черную жрицу, любительницу молодой плоти - Мне пришлось бы сурово наказать тебя…

Шарма слегка вздрогнула. На мгновение ей показалось, что в глазах старшей сестры багрово пылает отсвет преисподней. Она виновато сморгнула и склонила голову.

- Как будет угодно старшей жрице – голос красавицы зазвучал глухо и обиженно.

- Не жалуйся, милая - Шанкара зябко передернула плечами - После того, как мы вернем нашу госпожу из Сумеречного мира, именно ты займешь место на золотом троне Лотоса. Я же посвящу себя служению.. Мне неинтересны мирские дела и плотские утехи. Все радости мира откроются для тебя, Шарма! Ты даже сможешь взять в услужение раджассу Марджену. Пусть она чешет твои волосы и греет твою постель. Ее дочь хороша, мамаша, говорят, так просто красавица..Ты сама рассказывала о ее выдающейся внешности. И, еще – старшая из сестер, полностью оправившись от приступа слабости, направилась прочь из комнаты – Проследи за тем, чтобы ракшасы были довольны. Если потребуются женщины-рабыни, то отправь ловцов на охоту. В деревнях пусть не берут слишком молоденьких - от них так мало толку. Шарма склонила голову и проводила сестру долгим взглядом, полным зависти и восторга. Она видела, как Шанкара мягким движением тонких пальцев погладила дивный камень на тонкой золотой цепочке, висевшей у нее на шее.

Жрица сладко зевнула и лениво потянулась всем своим красивым телом. Мысли ее легко приняли иное, более приятное направление. Шанкара категорически запретила ей пугать Гури, но, нельзя же жить совсем без развлечений. Оставалось еще много молодых рабынь, чьи лица привлекали своей миловидностью, а тела свежестью. - К тому же - мягко промурлыкала распутная жрица, предвидя море наслаждения - всегда можно позвать в свою постель мужчину.

…… - Проклятье, проклятье, проклятье!- энергичный возглас прорезал предрассветную тишину джунглей. Киммериец с досадой отряхивал грязные руки, которыми он сдуру ухватился за казавшуюся такой надежной, кочку. Мерзкая горка земли рассыпалась у него в ладонях клубком змей, и он с трудом увернулся от молниеносного броска вендийской болотной гадюки, опасной, смертоносной твари, укус которой отправляет жертву на Серые равнины быстрее, чем та сможет сказать « мама».

Вот уже пару дней бродил северянин по мерзкому месиву болот, оставив далеко в стороне цивилизованный мир.

Покинув берег реки и помахав на прощанье смуглокожим кешанкам, Конан углубился в зеленый хаос и очутился в абсолютно диких местах, вотчине опасных тварей и иных, не менее смертоносных существ. Следа жизнедеятельности человека ему так и не удалось обнаружить.

В ответ на его полный гнева возглас прозвучал лишь крик испуганных птиц, ленивый рык леопарда, возвращающегося с ночной охоты, да дружное кваканье потревоженных лягушек.

- Болото - невнятно бормотал он, сплевывая тину и липкую паутину - Вся Вендия, сплошное проклятое болото…

Ему удалось выбраться на сухой пригорок и даже ополоснуть грязные руки в относительно чистой воде. Ночь не принесла облегчения. Всего пара дней, а он уже зол, как тысяча голодных демонов из преисподней Зандры и в который раз вспоминает Рахмата неласковым словом.

Развязав мешок, Конан вытряхнул остатки провизии и поболтал вино в большой фляге.Тухлая болотная вода внушала ему отвращение, и северянин, опасаясь лихорадки, пил только вино, отчаянно стараясь экономить драгоценную жидкость.

В жарком, влажном климате любая провизия быстро портилась, но у него все еще оставались замешанные на молоке и меде лепешки, сыр и фрукты, висевшие прямо над головой. К тому же всегда можно было разжиться чем-нибудь посущественней, благо живность сновала повсюду, пусть не крупная, зато вполне съедобная.

К вечеру Конан остановился на ночевку и запалил крохотный костерок, отыскав несколько сухих веток, решил поискать себе на ужин что-нибудь питательней лепешек.

Долго бродить в поисках дичи ему не пришлось.

Меч северянин оставил на импровизированной стоянке, решив ограничиться длинным кинжалом и теперь чуствовал себя голым без привычного оружия. Никакого доверия тенистые, влажные заросли от которых за лигу несло тухлой болотной водой, ему не внушали. Но, зверье здесь водилось - острый слух киммерийца прекрасно различал влажные шлепки, суетливое метание и попискивание.

Жертва голодного варвара, ни о чём, не подозревая, чем-то деловито шуршала, спрятавшись в сочной зелени трав и походило на крупную ящерицу. Мясо подобных созданий мягкое и белое, слегка отдающее рыбой, но, вкусное и вполне съедобное. В своих странствиях Конану приходилось питаться и похуже, так что данный экземпляр его ничуть не смутил. К тому же выглядел он весьма упитанным. Киммериец предпочел бы оленя, но, уже смеркалось, да и олени отсутствовали, как, ни прискорбно. Метким броском северянин пришиб трепыхающуюся дичь и та, издав лишь один пронзительный вопль, повалилась на траву и замерла неподвижно. Конан высунул голову из укрытия и, убедившись, что вопль несчастной жертвы не привлек ничьего внимания, быстро приблизился к добыче и потянулся, чтобы освободить кинжал.

- Будь я проклят!- удивленно протянул северянин, во все глаза уставившись на то, что мгновение назад считал своим ужином - Ничего себе подкрепился! Ну и зверушки водятся в этом болоте!

Меньше всего существо, насмерть зашибленное оголодавшим варваром, напоминало ящерицу, хотя на спине у него имелись шипастые наросты неопределенного, бурого цвета. Морда существа, которое было чуть меньше некрупной обезьяны, являла собой страшную помесь человеческого лица и жабы…Только вот изо рта этого жабочеловека торчали острые, точно рыбьи кости, зубы. Приплюснутая харя, заостренные уши, когти и весь прочий набор прелестей вмиг сделали его ужасно несимпатичным для неприхотливого северянина. К тому же морда существа ужасно напоминала выражение лица обиженного ребенка.., очень страшного ребенка.

- Вот те на! - расстроенно бормотал варвар, слушая урчание в собственном желудке- Монстра…Мелкий совсем..Теперь уже никогда не вырастет, а, то неизвестно было бы, кто кем поужинал бы.

С сомнением принюхавшись, Конан решительно отшвырнул в сторону неаппетитную добычу. Есть перехотелось. Лучше уж походить некоторое время голодным, чем сожрать нечто человекоподобное и даже, быть может, разумное.

С глухим плеском окровавленное тельце чудного монстрика упало в воду и там тут же возник маленький круговорот - мелкие твари, алчные до чужой плоти, начали пир. Через некоторое время от небольшого тельца останется хорошо обглоданный скелет.

Конан брезгливо оглядел давешнюю лепешку, сморщенную и потемневшую и принялся лениво пережевывать скудный ужин, запив его одним хорошим глотком вина из значительно полегчавшей фляги.

Поворочавшись, точно большой медведь, он устроился поудобней среди корней мощного дерева, положил голову на поросшую мхом землю и заснул, сжимая двумя руками драгоценный меч.

…..Пробуждение было ужасным.

Когтистые пальцы сжимали тело варвара и выкручивали ему руки.Страшная сила сдавила мускулы, прижав северянина лицом к земле, мокрой от выпавшей за ночь росы.

Шея Конана онемела. Неведомый враг, от которого исходил стойкий запах тухлой рыбы, хорошенько приложил по ней кулаком.

Громкое урчание, больше похожее на звериный рык, чем на речь почти оглушило его. Северянин пытался приподнять голову, дабы рассмотреть существо, скрутившее его в три погибели, но, тут же был наказан. Огромная мозолистая ступня, невыносимо смердевшая, обрушилась на его многострадальную голову, вдавив в землю по самые ноздри, в которые немедленно оная земля и набилась.

Немалое тело киммерийца беспомощным кулем повисло в воздухе. К старым царапинам, оставленным вероломной Рамой, добавились новые, длинные и глубокие, нанесенные острыми когтями вонючего существа. Тот час они стали немилосердно зудеть и чесаться. Помимо прочего, существо, облапившее и скрутившее киммерийца, было ядовитым.

- Великолепно, Раджан! – Конан вскинул голову, с трудом ворочая шеей. Впервые вместо рыка и невыразительного сопения он услышал человеческую речь - Вы поймали его, хвала Сигтоне! Смерть твоего маленького сына не останется неотомщенной.Тащите его в лагерь, друзья мои.

Перед тем, как огромная, перепончатая лапа смачно впечаталась ему в лицо, варвар успел приметить высокого, черноволосого мужчину, крючконосого и важного.Рваная, затасканная одежда незнакомца отчаянно противоречила благородной осанке и высокомерию во взгляде, но, Конану некогда было разбираться в особенностях поведения незнакомца, величавшего мерзких монстров « друзьями».Он мощного удара свет померк в его глазах.

« Слишком часто в последнее время меня бьют по голове - мелькнула мысль и все вокруг него погасло. Остался лишь мерзкий запах тухлой рыбы и болотной воды

**

- Зира! - усталый женский голос вырвал из оцепенения худенькую девчушку, лет шести-семи. – Зира, проснись!

Девочка казалось очень занятой – она увлеченно тыкала тонким прутиком в большого, блестящего жука- вонючку, пытаясь заставить того выпустить едкую струю. Жук упрямился и пытался уползти, шустро перебирая лапками.

- Зира!- возглас повторился и теперь в нем звучало нетерпение.

« Мать зовет» - очнулась девочка и торопливо спрыгнула с жестких, прогнивших досок, приготовившись выслушать заслуженные упреки родительницы.

Высокая женщина, худая, с рано поседевшими, спутанными волосами, терпеливо поджидала дочь на пороге хижины, которой постыдился бы самый последний из ««неприкасаемых», поддерживая костлявыми руками острый, выпирающий из-под грязного платья живот.

« Мать снова беременна - обреченно подумала девочка, безрадостно улыбаясь женщине обветренными губами - Второй раз..Скоро она навсегда уйдет в лучший из миров и я останусь совсем одна.»

Зира смутно помнила другой дом, тот, в деревне, задолго до того, как она и мать попались в руки ловцам. Их отвели в поселение на болотах, где уже жили полсотни людей, гущих спины на плантациях черного лотоса, зелья, погубившего не одну тысячу жизней и стоившего баснословно дорого.

Где-то там, в прошлой жизни, остались и отец, упитанный и веселый деревенский торговец, чья лавка была забита всевозможными, необходимыми сельским жителям, товарами и крохотный братик, рожденный матерью незадолго до похищения.

Теперь все было иначе, гадко и мерзко, а, нарядные платья и вкусная еда казались вымыслом, позабытой сказкой.

Ночами мать часто кричала от страха и проснувшаяся Зира, зажав уши грязными ладошками, терпеливо дожидалась, когда прекратится ее дикий крик.

Их было много здесь, на страшных болотах. В самом сердце зеленого ада, несчастных и бесправных, рабов Черных жриц из проклятого храма Сигтоны.

Они сажали, растили и собирали урожай черного лотоса, дышали его отравленной пыльцой, слабели и умирали от нее.

Лишь самые сильные и крепкие женщины жили немногим дольше остальных. В них нуждались и их охраняли…. демоны. Самые настоящие демоны-ракшасы , о которых Зира слышала только в сказках.

Из какой преисподней вытащила Шанкар-Шарма, Верховная жрица Сигтоны своих нечистых слуг, Зира не знала, да и никто в болотном поселении не знал тоже, но четыре огромных ракшаса были тюремщиками несчастных, изнемогающих от адского труда, людей.Они же выполняли и обязанности надсмотрщиков, разрывая провинившихся на части и пожирая их на глазах отупевших жертв, дабы устрашить остальных.

Они же, демоны, вступали в противоестественную связь с человеческими женщинами, но не пожирали их сразу же после соития, а терпеливо дожидались появления потомства.

О таком богомерзком явлении не слышали даже могущественные жрецы Асуры.

Вероятно, подобная гнусность была вызвана тем, что на зов Черной жрицы откликнулись только самцы, особи крупные и кровожадные и ни одной самки, а, жрица желала иметь целую армию подвластных ей демонов.Человеческая кровь ослабляла новорожденных монстров, но, они все равно были свирепей и сильнее людей.

Вот для этого жрице и были нужны крепкие, выносливые женщины, способные побывать в объятиях демона и выжить после этого.

В живых осталось только два детеныша, остальные или вовсе не появились на свет, погибнув вместе с матерями, или умерли позже, от слабости и неспособности пить материнское молоко.

Выжило двое и один из них у матери Зиры. И, Зира и ее мать, ненавидели уродливого детеныша и тот, даром, что плод чрева ее, платил своей человеческой матери тем же, а на Зиру смотрел, как на большой кусок свежего мяса.

Но, детеныш боялся Раджана, огромного ракшаса, самого мощного из мерзкой четверки, главу демонических созданий, а, Раджан, по своему, берег мать Зиры, надеясь на то, что второй детеныш, зачатый им, тоже выживет.

Зиру же он просто не замечал, но, другие демоны не трогали ее, поэтому девочка пользовалась относительной свободой и бродила где хотела, хотя не отходила далеко от поселка. Подобная вольность была небезопасна. Ей не стоило испытывать терпение Раджана и искушать судьбу. Демоны лишь провожали ее злобными взглядами багровых глаз и щелкали кривыми, похожими на длинные кинжалы, зубами.Зира была слишком мала для плотских утех и работы на полях, поэтому ей приходилось стряпать, вытряхивать циновки и мести пол.

Затем появился Выродок, слуга ракшасов. Этот человек был приведен в поселок самой Шанкар-Шармой, она посещала поселение рабов лишь во время отправки очередного каравана с черным лотосом.

Выродок преданно заглядывал в бесноватые глаза жрицы, целовал край ее просторного одеяния и грозно поглядывал на притихших людей, причисляя себя к кагорте избранных.

С прибытием Выродка относительно спокойная жизнь закончилась.

Он постоянно ходил по поселку с плетью в руках , наказывая тех, кто по его мнению плохо работал, таскал к себе в палатку женщин, на которых не претендовали ракшасы и следил…следил…следил, подслушивал и подглядывал.

Зира даже слышала разговоры о побеге, хотя, по ее мнению, бежать было глупо. От ракшаса в джунглях не скроешься – отыщет в два счета и сожрет. Хорошо хоть, мучать не станет. Не умеют они, а, вот детенышей их мясом не корми, дай над кем-нибудь поиздеваться. И, самый жестокий, как раз тот, которого родила мать Зиры.

А, затем его убили.

Вой стоял до небес, когда ублюдок не вернулся в поселок. Раджан из буро-зеленого стал багровым и глаза его полыхали, точно костры на ветру. Посовещавшись с остальными, Раджан и еще один ракшас вместе с Выродком куда-то изчезли из поселка, отправившись на поиски заплутавшего детеныша, надо полагать. Детеныша нашли, вернее его труп, жалкий и обглоданный и еще демоны притащили с собой человека.

Никогда не встречала Зира подобных людей.

Светлокожий гигант, с нечесаной гривой длинных черных волос, безжизненно свисал с широкого плеча взбешенного Раджана. Позади озлобленного демона мелко семенил довольный Выродок, радостно потиравший потные ладошки. Его курчавая борода взмокла от пота. И не мудрено – бегать по джунглям следом за разъяренным ракшасом, удовольствие не из приятных.

Мать Зиры скользнула по пленнику равнодушным взглядом. Все равно скоро этот гигант, будь он трижды прославленный герой, превратится в развалину, с потухшим взглядом, лишенную желаний и стремлений. У тех, кто попадал в плен к демоническим созданиям, не было будущего.

Неведомого воина, со странной и пугающей внешностью, приковали к железному штырю толстой железной цепью. Штырь закреплял сам Раджан, обегая вокруг него танцующим шагом и шепча слова демонических заклятий, поэтому Выродок не беспокоился о том, что пленник сбежит. Впрочем, ракшасы могли выследить в джунглях любого беглеца.

Зира с любопытством наблюдала за тем, как оглушенный пленник зашевелился, слабо застонал и попытался подняться с земли. Тщетность его усилий удручала – он всего-то только и смог, что слегка приподнять тяжелые, заговоренные цепи.

Девочка оглянулась с беспокойством – Раджан ушел в хижину к ее бедной матери. Опять будет скалить острые зубы, щупать торчащий живот когтистыми лапами, довольно урчать в ожидании потомства. Затем поест, сожрав живьем какую- нибудь несчастную живность и уйдет в свою хижину спать.

- Демоны очень похожи на людей - рассудительно подумала маленькая девочка, озираясь по сторонам и протягивая светлокожему воину ковшик с водой. Тот, с жадностью ухватил его за ручку и выплеснул жидкость в распахнутый рот. Толстая цепь натянулась и угрожающе звякнула и Зира, точно завороженная уставилась на лицо неведомого человека. Тот смотрел на худенькую девчушку одним, весело поблескивающим синим глазом. Второй заплыл и не открывался, пострадав от сильного удара Раджана. Незаметной мышкой Зира шмыгнула прочь, прячась среди всякого хлама, наваленного, где попало. Жители в поселке не особо следили за чистотой. Одурманенные лотосом, истощенные и запуганные, они смирились со своей жалкой участью и не пытались роптать.

Позевывая, выполз из хижины Выродок, прошел мимо скорчившейся Зиры, не заметив ее. Пленник оказался куда хитрее, чем прочие люди в его положении – он упал на землю, придавив своим телом злосчастный ковшик и замер.

- Лежи, лежи – пробурчал Выродок, с трудом дергая цепь, словно проверяя ее на прочность. – Утром Шанкар - Шарма прибудет в поселок. Караван почти готов к отправлению. Она приведет с собой охранников и заберет тебя, святотатец, в храм, где вырвет из груди сердце и скормит твою душу Богине. А, может – Выродок хитро прищурился и задрал бороду вверх – Она отдаст тебя Раджану. Ты убил детеныша, самого смышленого из двух и ракшасы тебя не простят

Смешно подпрыгивая, Выродок удалился. В который раз Зиру удивила пустота в его глубоко запавших глазах.

Девочка неохотно покинула свое укрытие и полуползком приблизилась к пленнику, опасаясь, его длинных рук. Необычный человек лежал неподвижно, но его пронзительно-синий глаз был открыт и весело подмигнул ребенку.

Девчушка, слишком маленькая для своих лет, совершенно затерялась среди зарослей высокой бурой травы, жалкая и безобидная в своем ветхом платьице. Сквозь полуистлевшую ткань просматривалось тщедушное тельце, но, личико было славным, хотя через чур серьезным для ребенка ее лет.

- Лежи и притворяйся дальше – прошелестел слабый голосок. – Может быть, Раджан перебесится и оставит тебя в живых.

- Раджан? – мысли северянина путались.

« Вероятно, так зовут уродливую, пупырчатую тварь, притащившую меня в эту задницу Нергала. И я ничего не помню. Очаровательно!»- с некоторым опозданием сообразил варвар.

- Ты убил его детеныша, и ты не охотился, убил для развлечения - пояснила девчушка - Раджан знает, что люди не питаются демонами, хотя ракшасы не прочь закусить человечинкой.- Зира невесело улыбнулась.- Значит ты убил просто так, из развлечения. Это увеличивает твою вину. Таг, детеныш убитый тобой, был его единственным сыном. Тоже ракшасом, только наполовину.

- Опять демоны – проворчал киммериец, слегка изменив позу и сплевывая песок вместе с кровью. Один зуб шатался – кулаки у вонючки, что надо, просто позавидовать можно.- Откуда ты так много знаешь об этом Раджане? – северянин насторожился и посмотрел на девочку более внимательным взглядом. Ничего демонического в ее облике он не заметил и вздохнул с явным облегчением – ребенок, как и ребенок. Правда, грязный очень.

- Раджан муж моей матери - спокойно ответила девочка – Таг был моим братом. Мать и я ненавидели его. Хорошо, что он убит.

Конан некоторое время таращился на девчушку, соображая, как поступить, а затем начал ругаться, осознав, что у бедной женщины, вероятно, не было выбора.

- Поймаю, пришибу нечисть жаборотую, клянусь копытами Нергала. - бормотал северянин, оживленно тряся цепями, впрочем, без особого успеха – Эй, малышка, кто-нибудь может помочь мне снять эти мерзкие железяки? Вы, как я понимаю, демонов не очень-то жалуете.

Девочка посмотрела на киммерийца с нескрываемой жалостью. В ее больших темных глазах блестела влага.

- Никто не поможет тебе, храбрец - ответила она, хлюпнув носом. – Демоны заколдовали замок. Мы не сможем даже поднять эти цепи, не то что… Да и куда ты пойдешь? Они найдут тебя везде. Поймают и сожрут, как и многих других, кто пытался бежать. Здесь ты, может быть, будешь жить. Жить и работать на полях, где растет лотос.

- Лотос..лотос – бормотал киммериец. Теперь он ощутил сладковатый запах дурмана, слегка горчивший на кончике языка - Мерзкое зелье!

Оставалось только удивляться тому, как власти Вейнджана и Вайомидис, показавшийся Конану парнем не промах, допускали подобное безобразие. Целое поселение рабов, растивших наркотическую дурь для файнагов, существовало совсем недалеко от столицы княжества.

- Они ушли, не бойся - девочка доверчиво приблизилась к северянину и вытерла кровь с его избитого лица грязной тряпицей - Я дам тебе еще воды, но больше не прийду.

Конан вывернул шею, что-то болезненно хрустнуло и заныло, а по губам потекла восхитительно холодная вода.- Хорошо, что ты еще догадался поваляться в помете птицы цацы и поэтому мухи тебя не трогают - девочка спрятала ковшик среди травы и приподнялась.- Я пойду. Выродок может вернуться в любой момент, а, он куда опасней Раджана.

Конан озадаченно сморгнул – он понятия не имел ни о птице цаце, ни о ее помете. Это Раджан оказал киммерийцу невольную услугу, протащив того бесчуственное тело через кучу дерьма.

Девочка торопливо подхватила свое жалкое имущество и скользнула в пыльный бурьян. Конан проводил ее долгим взглядом, заметив в какую именно хибару скользнул отважный ребенок.

С тоской он взглянул на массивные цепи, ощущая себя обезьяной в дешевом зверинце. Всей его немалой силы хватило только на то, чтобы слегка приподнять их. Замок же выглядел таким пустяковым, что северянин даже удивился уверенным словам девочки о его неприступности. Однако, он сам вскоре убедился в ее правоте – ни сила варвара, помноженная на упорство и ловкость пальцев, ни камни и валявшаяся поблизости железяка, не смогли помочь ему освободиться.

Издеваясь, ракшас даже не спрятал меч и кинжал пленника, положив оружие на видном месте, дабы оно своим видом раздражало и ранило его. Все равно киммериец не смог бы дотянуться до меча и применить холодную сталь против своего врага. Маленькая, слабая девочка не смогла бы даже сдвинуть с места кинжал, опасаясь прикасаться к опасному оружию

Ощутив на затылке недобрую тяжесть, северянин неповоротливо, мешали тяжеленные оковы, обернулся.

Неподалеку, во весь свой огромный рост, возвышался Раджан. Вождь демонов, поистине мог устрашить кого угодно, не только суеверных крестьян. Стоявший рядом с ним Выродок, Конан мгновенно узнал предателя и злобно оскалился, выглядел недоразвитым карликом.

Мощное тело ракшаса покрывала буро-зеленая чешуя, крепкая, точно панцирь и , как подозревал киммериец, ее нельзя было пробить ни мечом, ни секирой. Бугристые наросты на спине, длинные, кинжальные когти на уродливых, перепончатых лапах, кривые чешуйчатые ноги и мерзкая жаборотая харя внушали ужас и отвращения. Хотя достоинство, немалое, мотылявшееся между ног ракшаса, несомненно относило его к особям мужского пола, а, от того, что подобная тварь принуждала женщин к сожительству, киммериец возненавидел демона еще больше.

Вероятно ракшас, а вместе с ним и Выродок некоторое время наблюдали за тщетными усилиями северянина. Широкая пасть мерзкого создания распахнулась в жуткой улыбке, блеснув игольчатыми зубами. Демон собственными глазами убедился в том, что пленник останется на месте до утра.

Ракшас ушел, а вместе с ним убрался и предатель - вендиец.

Конан остался в полном унынии. Даже освободившись от цепей, он не смог бы убить подобную тварь. У ракшаса, по видимому не было уязвимых мест, хотя, по мнению Конана, лучше погибнуть в борьбе за свободу, чем жить на коленях, довольствуясь жалкой участью раба.

Мимо сновали люди – исхудавшие скелеты, с потухшим взглядом тоскливых, усталых глаз. Никто из них не остановился и не заговорил с ним.

Демоны больше не показывались. Их предводитель Раджан был уверен в своей волшебной силе и не счел нужным караулить ценного пленника, отложив расправу над убийцей детеныша до следущего дня.

Киммериец призадумался – тень отчаянья легла на его лицо. Помощи ждать было неоткуда.

Решив, что утро, быть может, подскажет ему, что делать, северянин попытался уснуть, периодически дергая цепи, раз за разом испытывая их на прочность.

Сон навалился внезапно, точно южная ночь, сковав разум избитого воина.

Пролетевший день не принес ему облегчения, равно, как и ночная мгла.

Странный поселок спал. Было тихо, точно на кладбище, ни единый звук не нарушал покоя ночи.

Мерзкое, демоническое хихиканье разбудило варвара, вырвав из объятий беспокойного сна. Он рванулся и прежде, чем осознал свое пробуждение, схватил руками нечто, тут же начавшее бешено отбиваться и шипеть.

От неожиданности Конан выпустил слишком оживленное тело, которое не преминуло разразиться ругательствами, голосом, подозрительно похожим на голос…

Синий глаз киммерийца, не отмеченный вниманием ублюдочного демона, вспыхнул, точно звезда.

- Тупоголовая деревенщина!- плевался Рахмат, ощупывая горло, еще мгновение назад сжатое безжалостными пальцами северянина.- Неблагодарная варварская свинья..Сын киммерийской ослицы..Так то ты приветствуешь своего избавителя?

- Рахмат, сукин сын!- завопил киммериец, радуясь, как никогда в жизни, но, тут же зажал рот ладонью. - Друг мой, какие боги надоумили тебя пойти следом за мной?

- Ненормальные..- бурчал туранец, похлопывая северянина по плечу. - Видать у меня помутился рассудок – Рахмат слегка подобрел при виде неподдельной радости на лице северянина – после той оплеухи, которой ты угостил меня. Гаси факел, Конан, а не то демоны проснутся.

- Прости, друг!- Конан развел руками, радуясь обретенной свободе.

- И всего-то? – хмыкнул туранец – Иду я, знаешь ли по джунглям прогулочным шагом и вдруг вижу, как некая здоровущая тварь, вонючая и противная, тащит моего любезного приятеля, слегка, кстати мне задолжавшего по пустякам, точно куль с мукой. Ну думаю, не бросать же друга в беде..- Рахмат шмыгнул носом и потрогал опухший нос - Хотя, может быть стоило и бросить. Опасно, знаешь ли для жизни, морить демона голодом. Он может обидеться и закусить мной, вместо тебя.

Конан энергично задвигал конечностями и повертел шеей – болело зверски, но терпеть можно.

Глаза северянина зажглись мстительным огнем.

- Мне необходимо кое-кого проведать в этом вшивом поселке – прошептал он, разминая ноги - Отблагодарить за гостеприимство, так сказать. С процентами. Кстати, - он обернулся к приятелю, чье лицо не выражало особого восторга. Оно вообще ничего не выражало, кроме паники – Как тебе удалось освободить меня? Девочка сказала, что замок зачарован..Я ей верю. Он не желал открываться, как я не пытался.

Рахмат самодовольно ухмыльнулся:

- Я лучший вор Аграпура, а значит и всего Турана, забыл? Такие замки, я, как семечки щелкаю.

Конан недоверчиво прищурился – темнил, друг-товарищ, что-то скрывал от него.Однако, Рахмат спас его от жалкой участи и от жестокой смерти.

- Пошли, туранец- жестко проговорил варвар - У меня еще есть дела.

- Совсем больной.- Рахмат скривился, точно объевшись лимонов.- ноги надо делать и побыстрее, пока демоны нас не учуяли.

- Учуят!- зловеще пообещал киммериец.- Бежать нельзя, отыщут в два счета. Есть у меня мыслишка одна..

- Мыслишка..- туранец не ждал от жизни больше ничего хорошего- Да, в твоей тупой башке отродясь мыслишек не водилось.Так, один ветер свищет.

Не обращая внимания на бурные протесты Рахмата, Конан пополз быстро и ловко, целеустремленно двигаясь к хижине, где, как он знал, жили Зира и ее мать.

Жилище девочки поразило своей убогостью даже видавшего виды варвара. Собранная кое-как из ветвей, широких листьев и гнилых досок, хижина едва лишь способна была защитить от дождя своих обитателей. К тому же, никто в поселке особо не заботился о чистоте – повсюду валялись хлам и нечистоты. Отчаявшиеся люди больше не ждали ничего хорошего от жизни, потеряв всякую надежду.

Зира, свернувшись калачиком, крепко спала бод боком у матери. Но, женщина сразу же услышала легкие шаги киммерийца и теперь смотрела на варвара и Рахмата, недовольно поджавшего губы, со странной смесью удивления и страха в запавших глазах. Одной рукой она прикрывала спящего ребенка, другой крепко держалась за палку, смешное оружие, учитывая размеры и мощь ее возможного противника.

Конан внезапно устыдился, понимая, как должно быть страшно этой усталой и измученной женщине.

-Телись скорее, варвар!- прошептал нетерпеливый Рахмат, с опаской поглядывая через плечо.- Демоны могут появиться в любое мгновение и тогда мы огребем целую корзину неприятностей.

Зира пошевелилась во сне и женщина ласково погладила девочку по голове. Сердце Конана болезненно сжалось – ему вспомнился мальчик, столь же юный и отважный, ставший жертвой отвратительного людоеда-дарфарца. Ему не хотелось повторения той скверной истории.

- Они не прийдут.- тихо проговорила женщина.- Раджан уверен, что никто не осмелится помогать пленнику.Люди напуганы. Слишком часто ракшасы и Шанкар-Шарма проявляли свое недовольство, очень многие умерли в ужасных муках. Никто не захочет рисковать.

- Но, Зира..-начал было Конан.

- Я живу ради нее - просто ответила женщина.- Она хорошая девочка, чистая и храбрая. Она моя дочь. - женщина замолчала, вскинув на северянина беспомощный взгляд своих больших глаз.- Я боюсь за нее. Она растет и скоро станет совсем большой. Шанкар-Шарма забирает юных девственниц в храм и приносит в жертву на алтаре Сигтоны. Мне не удастся защитить ее. Обещайте, что не оставите ее здесь и я помогу вам победить демонов.

- Никто не сможет убить ракшасов и остаться в живых - категорично заявил туранец.- Я тут слышал кое-что о подобных тварях. Мы имеем дело с болотными демонами-ракшасами. Только тот, кто вызвал их из бездны, может повелевать этими исчадиями ада, а, я сомневаюсь, в том, что Шанкар-Шарма решит, что ей наскучили ее любимые игрушки. Единственная возможность выжить – это побег. Нужно оставить между нами и демонами как можно больше лиг и тогда мы сумеем удрать от их мести.

- Они найдут вас – женщина не отрывала молящего взгляда от сурового лица северянина.- Я не знаю, кто вы, но ты, воин, убил детеныша, свершив благое деяние. Демоны безразличны, они выполняют только то, что им велят. Таг – другое дело. Он жаждал власти, любил мучить и калечить людей и наслаждался видом агонии, и, ведь был еще совсем дитя. Страшно подумать, что будет в том случае, если жрица вырастит множество подобных ему полудемонов. В них нет ничего святого, они слишком любят кровавые забавы и муки людей.

- Таг – это кто?- осторожно поинтересовался Рахмат.

- Таг – это мой сын.- горько усмехнулась мать Зиры, продолжая гладить девочку по голове.- Мой и Раджана. Жрица повелела демонам вступить в связь с человеческими женщинами и иметь от них потомство. К счастью, мне удалось выжить и остаться вместе с Зирой. Другим женщинам повезло меньше.Демоны неохотно смирились с приказом, но Раджан привязался к Тагу, увидев в нем свое продолжение. Не сомневаюсь, что став старше, Таг убил бы отца и подчинил себе остальных ракшасов. Он был чистое зло, свирепый хищник, испытывающий наслаждение от вида кровавых игрищ.

- Мы заберем Зиру отсюда.- твердо пообещал киммериец.- Она никогда не станет жертвой на алтаре Сигтоны.- северянин говорил уверенно и резко, не обращая внимания на отчаянную жестикуляцию Рахмата, которому вовсе не хотелось шляться по джунглям с ребенком, который стал бы обузой.

- Хорошо.- помолчав, произнесла женщина.- Я вам верю. Моя мать была деревенской знахаркой, ведала многое, недоступное простым людям, но помалкивала. Люди зачастую злы и несправедливы к таким, как она.Мать не желала, чтобы ее забили камнями на деревенской площади или сожгли на костре по ложному навету, обвинив в темном колдовстве.

- Благоразумная женщина твоя мать.- недовольно ворчал Рахмат с тревогой озираясь по сторонам.- Все это безумно интересно, но нельзя ли побыстрее.- Близился рассвет и туранец явно опасался, что ракшасы, вопреки заявлениям женщины, нападут на них, застав врасплох.

- Она говорила мне о подобных созданиях.- как ни в чем не бывало, не торопясь продолжала свой рассказ мать Зиры, с презрением поглядывая на трусоватого туранца .- Знайте – женщина вздохнула и с ненавистью взглянула на свой выпирающий живот.- и раньше существовали женщины, добровольно вступавшие в нечистую связь с демонами. Их называли пан-кур и они были прокляты.Король Вендии Орисса уничтожил пан-кур и все связанное с их проклятым культом, и, лишь файнаги и их жрицы решили возродить власть полудемонов над людьми.Если верить легендам, то кровь нерожденного отпрыска ракшаса и человеческой женщины опасна для демонов. Она будет гореть, точно негасимый факел. Обычный огонь ракшасам нипочем. Убейте их всех и верните мою дочь домой.

Туранец только хлопал ресницами, квохча, точно вспугнутая курица.

- Но где нам взять кровь полудемона, да, еще нерожденного?- воскликнул он, нервно переминаясь с ноги на ногу и тут же смолк, точно поперхнувшись, с ужасом и жалостью смотря на невозмутимую женщину.

Та качнула головой.

- Для меня в этом мире все закончено.- тихо проговорила она, крепясь и глотая слезы.- Моя душа запятнана, тело изгажено нечистыми прикосновениями. Хотя все случилось против моей воли. Я не должна жить и не должна дать жизнь нечистой твари, угнездившейся во мне. К мужу и сыну я вернуться не могу, но, зато в моих силах уничтожить эту погань. Ракшасы спят в самой большой хижине. Обведите свежей кровью черту вокруг нее и сожгите проклятое место. Берегитесь Выродка – он худший из людей, предан файнагам, как пес и может попытаться помешать вам уничтожить демонов.

Она ласково поцеловала дочь в грязную щеку и передала спящего ребенка нетерпеливому Рахмату, значительно повеселевшему после того, как отыскался способ расправиться с опасным врагом. Девочка так и не проснулась, лишь поворочалась, устраиваясь поудобней на руках у туранца.

- Уходи.- шепнула несчастная мать, отвернувшись и не смотря на дочь, словно опасаясь передумать и отступить от страшного замысла.- Отнеси ее в джунгли и спрячь. Не стоит ребенку смотреть на то, что случится в поселке этим утром.

Рахмат заботливо укутал девочку своим плащом и молча изчез, а Конан остался.

- Ты должен убить меня, чужестранец.- приказала женщина твердым и решительным голосом, но в глазах ее застыл страх и раскаянье.- Я не дорожу такой жизнью и смерть принесет мне долгожданное освобождение от мук, испытать которые не дано ни одному мужчине.

Конан нерешительно протянул руку за мечом, но, замер, не в силах пошевелиться, с недоумением взирая на живот женщины. Он начал бугриться, пошел волнами, то опадая, то поднимаясь.

- Быстрее, воин!- поторопила его вендийка.- Чудовище почуяло угрозу, оно готовится к появлению на свет, хотя еще не время для его рождения. При родах оно почти наверняка убьет меня и душа моя отправится прямиком в подземелье Катар. Если ты убьешь его раньше, то для меня еще останется надежда начать все сначала!- женщина умоляюще смотрела на Конана и по впалым щекам текли слезы.- Что же ты медлишь, воин? Еще немного и оно позовет на помощь своего отца. Подумай, варвар, а что будет, если родится существо женского пола и даст жизнь сотням таким же, как и она? Тогда наш мир обречен. Его не спасет даже всеблагий Асура!

Конан глубоко вздохнул и поднял тяжелый меч.

И опять опустил его, не в силах поднять оружие против этой необыкновенно сильной женщины.

- Быстрее же!- взвизгнула она, разводя ноги.То, что жило в ней, рвалось наружу, причиняя ей огромные мучения.- О, боги!

Лицо несчастной исказила смертная мука, слезы брызгнули из широко раскрытых глаз, она глухо застонала, протягивая к северянину скрюченные руки.

- Убей меня!- хрипела она , выпучив глаза и давясь собственным языком.- Ох уж эти мужчины!

И рванувшись из последних сил, она внезапно выхватила у него из-за пояса длинный кинжал, уже попробовавший крови Тага. Со всего размаха она вонзила оружие в свой огромный живот, проткнув его насквозь и поразив беснующуюся тварь. Не дрогнувшей рукой она протащила острое лезвие сквозь свою плоть и упала на пол, бессильно разбросав руки.

Из зияющей раны фонтаном била кровь. Уродливая голова вырвалась из кровавого месива и замерла. Демоненок умер, так и не успев позвать на помощь отца.

На черных губах женщины пузырилась кровавая пена. Она быстро слабела, теряя кровь и силы.

- Уничтожь их, воин. - прошептала она и огонь в ее глазах угас навсегда.

Конан склонил голову, отдавая должное ее мужеству и отваге.

- Я спрятал Зиру.- появившийся Рахмат замер, узрев окровавленное тело матери девочки.- Всеблагий Тарим, защити нас всех от скверны.

- Медлить больше нельзя.- жестко проговорил Конан. Ему было стыдно за свою слабость. Подумать только, простая, грязная крестьянка оказалась куда как сильнее его, закаленного в боях воина! В отличае от него, рука этой женщины не дрогнула.

Набрав нужное количество крови, они прокрались к хижине, прячась в сером предрассветном тумане.

Осторожно Конан обошел вокруг жилища ракшасов – ни единый звук не нарушил тишину и остановился. Кровь вышла вся и круг был благополучно завершен. Рахмат зажег факел и бросил его на капли густой, черной как деготь, жидкости.

Вероятно сильна была магия крови древних созданий! Не зря жрицы пан-кур считались могущественными и непобедимыми.

Белое, ровное пламя взметнулось едва ли не к небесам, пожирая все живое и неживое внутри очерченного круга и опалив жаром оставшихся в стороне людей.

Бездымный белый огонь добрался до просторной хижины и демоны, потревоженные пламенем, проснулись.

С ревом и визгом носились они, не в силах преодолеть тонкую линию колдовского огня. Тщетно тянул когтистые лапы огромный Раджан, осознавший, что и второй его детеныш тоже мертв.

Тела демонов нагревались, пылали и рассыпались черным пеплом.

Вскоре, на месте хижины остались лишь жирные пятна копоти. Очищающее пламя изгнало нечисть в такие глубины ада, что даже черная магия файнагов не смогла бы призвать их обратно.

Задолго до того, как угас последний лепесток белого пламени, вокруг огромного костра собрались все обитатели болотного поселка. По мере того, как разгорался огонь, светлели их лица, людей покидало безразличие и покорность судьбе. Они начинали шептаться, кое-где слышался даже позабытый смех.

Изчезли ракшасы, отправленные прочь из этого мира и колдовство их тоже изчезло.

Зира долго рыдала над бездыханным телом матери. Заботливый Рахмат завернул его в свой темный плащ и пятна крови, пропитавшие грубую ткань, были не так заметны и не пугали и без того убитого горем ребенка.

Друзья похоронили женщину, вырыв глубокую могилу на сухом пригорке и обложив ее большими плоскими камнями.

Зиру приютила одна из женщин.

К счастью, в поселке больше не оказалось несчастных, беременных от демонических созданий, женщин. Второй детеныш, плод порочного союза, погиб вместе с остальными ракшасами, а, Выродок, которого долго и упорно искали Конан и жители поселка, изчез бесследно.

Скорей всего, предатель, заметив огонь и узрев гибель своих жестоких покровителей-ракшасов, покинул поселение, бежав от мести разъяренных людей.

Бывшие рабы собрали весь лотос в кучи и подожгли их. Подожгли они и свои жалкие лачуги, намереваясь покинуть проклятое место навеки. Все они мечтали о возвращении в родные места.

Черный, сладковато-горький дым застлал полнеба и, как подозревал Конан, должен был насторожить файнагов. Их повелительница, Черная жрица Шанкар-Шарма будет весьма расстроена потерей каравана с дорогостоящим лотосом. За подобное зелье в странах Заката платили бешенные деньги.

Именно на доходах от его продажи и строилось тайное богатство файнагов, позволяющее Шанкар-Шарме содержать целую гильдию наемных убийц и шайки головорезов, приводивших в последнее время в ужас не только княжество Вейнджан, но и его ближайшую соседку – Вендию, правительница которой Деви Юасмина, не отличалась большим терпением и не желала терпеть разбойников на своих границах.

Рахмат торопил киммерийца – нужно было спешно уходить, продолжая погоню за сокровищем, о котором он грезил с самой их первой встречи, а, киммериец все пощался с девочкой, сунув ей в грязную ладошку несколько золотых монет.

К тому же, кое-кто из вчерашних рабов, помятуя о том, что именно мать Зиры была избрана предводителем демонов Раджаном, бросал на девочку косые взгляды, называя ее « ракшаской» и предлагая оставить в джунглях на поживу диким зверям.

Варвару совсем не нравились подобные речи и несколько чуствительных тычков и зуботычин живо привели недовольных к покорности. Однако, никто не мог гарантировать, что девочку просто не « потеряют» по дороге. Поэтому северянин торжественно поклялся, что на обратном пути завернет в деревушку Зиры и лично убедится в ее благополучие.

Намек был понят правильно. Здоровенный, синеглазый варвар, с лохматой гривой черных волос, внушал забитым и униженным крестьянам такой ужас, что они даже не осмеливались поднимать головы в его присутствии, после его заступничества за маленькую Зиру и угроз, повторенных самым грозным голосом, ее поставили в середину колонны, уходящих из поселка беженцев и дали женщину в сопровождение.

Добрая женщина, которая в отличае от остальных не чуралась заплаканного ребенка, потерявшего мать, обещала заботиться о ней и доставить Зиру к отцу.

Люди спешили покинуть место недавних мучений, и северянин не удерживал их, понимая, что файнаги, скорей всего будут пытаться вернуть беглецов. Но, крестьяне уверили его, что лишь страх перед ракшасами удерживал их от побега.

Последний раз прижав девочку к груди, Конан бодро зашагал вслед за туранцем.

Ему не терпелось встретиться с Черной жрицей Шанкар-Шармой. У воина накопилось множество вопросов к этой зловещей даме и он не сомневался в том, что стоит попробовать получить на них ответы.

Глава 9. Путь в преисподнюю.

Киммериец, чертыхаясь, вылез из очередной лужи.

Легкий тропический ливень промчался по джунглям, барабаня крупными каплями по широким листьям, укрывшим под собой парочку искателей приключений и умчался прочь, оставив после себя непролазную грязь.

- Эй, ты, знаменитый вор из великого Аграпура! – выдохнул Конан, подставляя перепачканное грязью лицо жгучим солнечным лучам, чудом пробившимся сквозь хаос зеленых ветвей.- Может быть ты хоть слегка пошевелишь своей драгоценной задницей?

Рахмат, отплевываясь и откашливаясь, вслед за северянином вполз на прогретый солнцем пригорок.

- Проклятые джунгли, сплошная лужа тухлой воды.- растянувшись на ядовито-зеленой травке туранец блаженно улыбался, выливая из сапога болотную жижу.- Передохнем чуток и побредем дальше. Когда-нибудь это болото должно закончиться.

Киммериец внимательно осматривал окресности и разочарованно вздыхал – так и есть, ничего вдохновляющего, сплошное болото.

- Здесь только такая погань растет, как черный лотос.-Рахмат сплюнул и растянулся на просохшей траве, почесывая тело в разных местах.- Спасенья нет от мошкары.- пожаловался он – Несправедливо, Конан, меня мухи кусают, а тебя нет!

- В помете птицы цацы нужно было поваляться.- равнодушно ответил варвар, покусывая травинку и обшаривая взглядом близлежащие заросли высокой травы.

Рахмат страдальчески поморщился, кляня себя за брезгливость. Киммериец, наученный Зирой, обмазался птичьим дерьмом, отвратительно выглядел и еще хуже пах, но мухи его не кусали, а вот его, Рахмата..Туранец с остервенением раздирал волдыри, возникшие на месте особо злостных укусов и с надежной вытянул шею – не видать ли где кучек с птичьим дерьмом?

Конан задумчиво пялился в хаотической сплетение зеленых ветвей, утопающих в зеленой, отвратно пахнущей воды. Ему уже приходилось раньше топтать ногами вязкие топи вендийских джунглей. Во время своей службы у владыки Турана, Конан участвовал в военных действиях против хвонгов и хорошо представлял, как опасны и коварны бывают вполне безобидные с виду зеленые заросли.

Уже несколько долгих дней друзья скитались по влажным болотистым лесам в поисках древних развалин, однако, ни малейших признаков храма богини Сигтоны, ни самих файнагов, ее верных приверженцев, они не заметили.

С каждым днем северянин становился все мрачнее и неразговорчивей. Царапины на теле не заживали и это очень беспокоило его, но Рахмат весь был поглощен мыслями о сокровищах, которые они получат после того, как украдут у файнагов диадему богини. Ему все еще нравилась мысль о провинции в Иранистане, которую они смогут получить в обмен на одну единственную жемчужину

Конан благоразумно помалкивал об отравленном оружие Рамасанты, кляня телохранительницу раджассы за вероломство, помалкивал и о жестокости приверженцев злобной демонессы из Темного мира, полагая, что рано или поздно Рахмат сам обо всем догадается.

Утешало лишь то, что, туранец время от времени замолкал, избавляя северянина от бесконечного нытья или прекрасных мечтаний. Настроение пронырливого аграпурца менялось, словно симпатии ветреной красотки.

Что до короны магараджей, то никакой замок, даже зачарованный демонами, не мог устоять перед волшебными пальцами туранца и Конан, считавший себя неплохим взломщиком, прекрасно оознавал то, что в этом деле он Рахмату, болтливому и трусоватому и в подметки не годится.

Благодаря молчанию киммерийца, движимый алчностью вор из Аграпура, пребывал на данный момент в радужном настроении, считая, что обчистить пустующие развалины это пара пустяков для таких умельцев, как он и Конан и удивлялся наивности Вайомидиса, рассчитывающего на скорое возвращение древней реликвии в руки законной династии правителей Вайнджана.

С досадными препятствиями, вроде бесноватых жриц, свирепых файнагов и прочей ерунды должен был управиться бесподобный воин Конан из Киммерии, с его, Рахмата, помощью.

Разобрались они же с демонами - ракшасами, хоть и не сразу.

Об истинных же планах приятеля он не имел ни малейшего понятия.

На закате дня они набрели на еле заметную тропку и решили положиться на удачу.

Становилось темно и злобные ночные твари, собираясь на охоту, подавали голос.

Яркая желтая рубашка Конана давно выгорела под беспощадным солнцем и выцвела от соленого пота, белесым пятном мелькала где-то далеко впереди.

Рахмат кое-как ковылял позади киммерийца. Будучи сугубо городским человеком, он ненавидел джунгли. К тому же, днем он напоролся на корягу и теперь распухшая нога мешала ему идти.

Посылая проклятия всем богам подряд, туранец приложил флягу с водой к губам и живительная влага потекла в пересохшее горло. Утолив жажду он поднял голову и принялся беспокойно озираться по сторонам – Конана нигде не было.

- Пусть Эрлик спалит своим огнем проклятые колючки! – ругался он.- Сын тупоголовой ослицы и шелудивого верблюда, киммерийская деревенщина, вероятно вообразил, что вместо ног я отрастил крылья и буду догонять его по воздуху!

Спотыкаясь за каждым шагом, Рахмат ковылял вперед, напряженно вглядываясь в сгущающуюся тьму.

- Проклятье!- внезапно раздался голос, звучавший глухо, точно из преисподней. Туранец отшатнулся в сторону от непонятных звуков и земля разверглась у него под ногами. Нелепо взмахнув руками, он камнем рухнул в черную бездну.

Приземлившись в вязкую жижу, неаппетитно пахнущей массы, он громко икнул от испуга, ухватившись растопыренными пальцами за чью-то ногу.

- Ага!- услышал он злорадный голос киммерийца.- Безмозглый придурок, я же предупреждал тебя. Теперь благодаря твоей непроходимой глупости, помноженной на глухоту, будем сидеть здесь, точно жабы, по колено в грязи!

Рахмат старательно таращил глаза в тщетной попытке что-либо рассмотреть.

- Хватит пялиться! – грубо толкнул приятеля северянин.- пора выползать из этого месива. Кто его знает, какие пиявки здесь обитают!

С трудом вытаскивая ноги из вонючей жижи – куда там помету птицы цацы!- Конан затопал вперед. Безошибочное чутье варвара подсказывало ему нужное направление. Он двигался медленно, тщательно ощупывая мечом землю под ногами, прежде чем ступить.

Глаза, подпривыкшие к полному мраку подземной ловушки, выхватывали из темноты лишь неясные тени

- Угораздило же нас так вляпаться - расстроенно бубнил Рахмат, подволакивая больную ногу.- На всю округу одна западня и мы в нее угодили по закону подлости!

Руки киммерийца уперлись в земляную стену. Осторожно ощупывая пальцами неожиданное препятствие, варвар пробормотал:

- Суши весла, дружище. Кажется, приплыли.

Вконец измученный Рахмат, решивший опереться спиной и немного отдохнуть, с пронзительным воплем рухнул на землю. Там, где по уверению варвара находилась стена, на самом деле оказалось пустое пространство. Маленький и щуплый туранец беспомощно барахтался в темноте, киммериец сдавленно хохотал, вслушиваясь в поток цветистых ругательств, несущихся из темного угла.

- Это ж надо – иссяк Рахмат, решив перевести дыхание.- Похоже на нору какого-то животного.

Пустота, обнаруженная им на дне глубокой ямы и в самом деле, оказалась норой. Конан заинтересовался, присел и попробовал проникнуть внутрь. Обеспокоенный Рахмат подергал киммерийца за торчащую из дыры ногу.

-Ты окончательно рехнулся, Конан. Один только Эрлик знает, что может выползти из этого мерзкого места! Хватит с меня подземелий. Мне кажется, что я весь Вейнджан исползал на карачках. Разрази меня Деркето, если я решусь сунуть нос в эту гнусную дыру!

Вместо ответа северянин протянул свою сильную руку и поволок упирающегося приятеля за собой.

- Клянусь клыками Нергала - ругался туранец, взбрыкивая ногами.- Я перережу тебе глотку твоим же собственным мечом, дурная киммерийская башка! Нужно было оставить тебя на болоте. Вот бы ракшасы славно пообедали!

Нора постепенно расширялась. Потянуло свежим воздухом, разбавляя зловонную тьму, а, где-то вдали мрак рассеивался, и было немного светлее.

Конан упорно двигался вперед, не обращая внимания на грязную ругань туранца.Туннель под землей вскоре закончился и путники попали в большую подземную же пещеру. В ней было относительно светло, хотя низкие своды не пропускали ни единого лучика света с поверхности.

Светился серебристый мох, которым сплошь заросли стены и своды пещеры.

Обрадованный Рахмат освободился от крепкой хватки киммерийца и принялся с любопытством осматриваться.

В глубине пещеры сияние становилось сильнее. Именно туда и отправился Конан, надеясь отыскать выход на поверхность.

Рахмат, разинув рот, следовал за ним.

Темная тень метнулась от стены и попыталась схватить его, однако туранец сумел увернуться и отскочить в сторону.

- Конан!- заорал Рахмат дурным голосом.- Ты только посмотри на это! Тварь не иначе как выползла из самого ада!

Обернувшись на шум, киммериец мгновенно выхватил из ножен тяжелый меч, ибо мерзость, явившаяся из темноты, выглядела голодной.

Ужасный восьминогий паук, ворсистый и покрытый шипастыми наростами, зловеще покачивался на толстеньких ножках. Две передние лапы чудовища, больше напоминающие ножи для разделки туш на бойне, угрожающе шевелились.

Огромные, немигающие глаза, налитые кровью, задумчиво уставились на киммерийца. Помедлив мгновение, паук выбросил струю липкой слюны.

У Конана больше не осталось никаких сомнений – мерзкая тварь твердо решила им поужинать.

Со своей стороны, варвар очень надеялся испортить ей аппетит на всю оставшуюся жизнь.

У него уже был опыт сражения с созданиями, подобными этому. Когда-то давно, в Шадизаре, столице Заморы, он, зеленый и неопытный, полез в башню чародея, надеясь разжиться парой камушков и пригоршней золотых монет. Там ему впервые пришлось встретиться с паукообразным монстром. Из того случая Конан извлек урок - никогда не подставляться под липкие струи паутины. Если монстру удастся спеленать жертву, то все, пиши, пропало. Укус подобной твари, наверняка ядовитой, способен отправить прямиком на Серые равнины.

В это мгновение, Рахмат, отскочивший поближе к стене, сделал неприятное открытие.

- Конан!- завопил туранец во все горло,- Да здесь этих тварей, наверное целый выводок!

Посмотри, вся пещера опутана паутиной.

То, что они вначале приняли за светящийся мох и оказалось ловчими сетями громадного паука, испускавшими призрачное сияние.

Киммериец быстро осмотрелся, не желая чтобы его застали врасплох. Вроде бы нигде больше подобных страшилищ не наблюдалось.

Паук похоже чего-то выжидал. Конан использовал короткое время передышки для того, чтобы оценить противника. От оцепеневшего туранца все равно было мало толку.

Величиной паук оказался с хорошего быка. Шипастая спина, по всей видимости была неуязвима, а вот брюхо…Брюхо казалось мягким. Поросшее короткой светлой шерсткой оно так и манило своей беззащитностью.

Варвару дико хотелось вонзить свой меч по самую рукоять в живот злобной твари и покончить с ней раз и навсегда, но передние лапы чудовища внушали ему уважение. Следовало не торопиться, а выждать, пока пауку надоест разглядывать незваных гостей, вторгшихся в его владения .

Вскоре паук устал раздумывать или, может быть, вид двуногого существа пробудил в нем чуство голода, но, ворсистое, многоногое чудовище двинулось вперед, плотоядно шевеля ротовыми отростками и слегка поскрипывая при ходьбе.

Конан слегка попятился, упираясь лопатками в склизкие земляные стены, изловчился и взмахнул мечом. С противным клацаньем вперед взметнулась паучья лапа и меч из отличной стали, ни разу до этого случая не подводивший северянина, отскочил в сторону, сам паук остался невредимым. В тоже самое мгновение вторая клешня чудовища выдернула оружие из рук киммерийца и отбросила в темноту.

Рука воина точно онемела. Сила, вложенная пауком в бросок, казалась чудовищной.

Бурая масса нависла над северянином и Конан, успел заметить голодные глаза чудовища, и мрачный интерес определенного свойства, горевший в них. Он уже чувствовал едкие брызги желудочного сока твари на своем лице. Всего лишь на миг застыл паук над безоружным варваром. Его огромные челюсти задвигались и монстр выпустил липкую ленту паутины, оружия, никогда не подводившего подземного жителя.

Конан едва успел увернуться от летящей прямо в лицо зловонной слюны и попытался добраться до оружия. Но, словно разгадав его намерения, чудище неуклюже, но быстро, поспешило ему наперерез, угрожающе махая клешнями, и теперь, меч оказался недосягаем, валяясь прямо под мохнатыми ногами монстра.

Загнав варвара в угол, паук, похожий на огромного, волосатого краба, значительно осмелел. Теперь, он не торопясь, протягивал к киммерийцу одну лапу за другой, а тот отступал и отступал до тех пор, пока спиной вновь не уперся в стену.

- Кром!- с чувством воскликнул Конан, понимая, что еще мгновение и шипастые клешни чудовища вонзятся в его тело.- Рахмат, недоносок туранский, у тебя что, руки отсохли?

Паук торжествуя, запищал высоким, противным голосом, но Рахмат, весь облепленный едкой слюной, перестал таиться в тени и пришел на помощь, без устали втыкая длинный кинжал в заднюю часть чудовища.

Огромный монстр, терзаемый невыносимой болью, бешено закружился на одном месте, обдавая киммерийца, чья рука, хоть и болела, но, уже вполне свободно двигалась, облаком смрадного воздуха. Удар могучей клешни и туранец, некстати зазевавшийся, отлетел в сторону, едва не сломав шею о каменный выступ. Еще удар и на месте, где только что находился киммериец, взметнулись тучи пыли, пригасившие зловещее мерцание серебристой паутины на стенах пещеры. Разъяренное чудовище металось из стороны в сторону, плюясь лентами зловонной паутины и каплями едкой слюнной жидкости.

Дотянувшись до меча, Конан вскочил на ноги и со всей силы рубанул злобную волосатую тварь. Послышался мерзкий хруст, и одна из передних лап паука безжизненно повисла. Из глотки чудища вырвался ужасный вопль, полный боли и бешенной злобы, а киммериец уже занес руку для следующего удара.

Желтые , выпуклые глаза гнусной твари заволокла пелена, а, Конан все рубил и рубил, не зная усталости. Когда от паука не осталось ничего, кроме куской смердящего мяса, да ошметков волосатой шкуры и панциря, Конан остановился и перевел дух.

- Фу, падаль! - сплюнул киммериец –Только меч испоганил! Ну и воняло же у него изо рта!

- Ха!- туранец не скрывал своего негодования, ведь он разил чудовище с тыла.- Понюхал бы ты с моей стороны!

Нежный желудок Рахмата не перенес зловония, исходящего от дохлого паука и туранец, корчась от отвращения, выплевывал на пыльный пол пещеры остатки своего обеда.

Перепачканные с ног до головы в грязь и паутину приятели, передохнув, двинулись вглубь пещеры, туда, где казалось всего светлее.

- Послушай, Конан!- туранец обеспокоено озирался по сторонам.- У меня нехорошее предчуствие. Твари, подобные этой не бегают поодиночке. Тут где-то, наверняка, целое гнездо мохнатых ублюдков.

- Пауки, Рахмат- назидательно проговорил Конан – Это тебе не муравьи и не пчелы. Но, даже если и так, то мы просто дадим понюхать им вот эту штучку и потребуем освободить проход.- С этими словами северянин сунул под нос Рахмату тяжелый меч и пренебрежительно сплюнув, весело засвистел. .

Киммериец упорно топал вперед. Ему, разумеется, совсем не улыбалось столкнуться нос к носу с еще одним монстром, но, выход на поверхность все же следовало найти. Чем-то мерзкие твари должны были питаться и где-то ловить добычу. Если выхода не было там, откуда они пришли, то он должен быть где-то еще. Где это « еще», Конан и собирался выяснить.

Под ноги варвару попался круглый предмет и он, чертыхнувшись, нагнулся для того, чтобы поднять его.

У, подоспевшего, к тому моменту Рахмата, отвисла челюсть.

- Пусть Эрлик вырвет мою печень, если это не лампа!- воскликнул он, жадно принюхиваясь – И даже маслом махнет. Теперь хоть в потемках блуждать не будем!

Радости туранца не было предела. Ему порядком надоело блуждание по темной подземной пещере, населенной злобными и прожорливыми тварями, которые того и гляди норовили заглотить единственного сына его матери на завтрак, обед или ужин. К тому же паутина, оплетавшая стены, значительно поредела и почти не давала света, а зловещая тьма пугала щуплого туранца чуть ли не до икоты. Поэтому он поспешил зажечь светильник.

Две огромные, колеблющие тени, отбрасываемые пленниками подземной пещеры, скользили по опутанным пыльной паутиной, стенам. Они передвигались медленно, с опаской, помня о неприятной встрече, но веселый огонек лампы вскоре прогнал грустные мысли прочь.

К тому же, лампа не могла появиться в пещере незнамо откуда, а значит люди, рано или поздно, но отыщутся.

- Рахмат! - окликнул приятеля Конан – Смотри, пламя в лампе заколебалось, а это значит- Конан довольно ухмыльнулся- А это значит, что выход из этого логова грязных тварей где-то рядом. Все, конец нашим блужданиям!

-Хорошо бы! - Рахмат сладко зевнул.-Ух, и охота же жрать, да и выспаться б не помешало!

-Ага! - весело перебил его северянин.- Того и гляди, проснешься в желудке у какого-нибудь монстра.

Свечение внутри пещеры усилилось и запах падали и затхлости постепенно вытеснил, посвежевший было воздух.

- Клянусь Черным Эрликом, Конан, ты что, в самом деле никогда не устаешь? - ныдился Рахмат, подволакивая больную ногу.- Как только мы унесем ноги из этой дыры, то прежде всего нужно будет позаботиться об ужине, а, не то ноги протянем от…

- Постой, постой…-варвар внезапно остановился, настороженно вслушиваясь в тишину. Задрав голову вверх, он напряженно втягивал воздух расширенными ноздрями.- Что-то здесь не так!

- Да брось ты, Конан, ерунду молоть!- отмахнулся от него туранец.- Все тебе мерещится что-то подозрительное, совсем уж меня застращал, а я , между прочим, кушать хочу.

Киммериец ахнул и повыше приподнял лампу.

Капля горящего масла капнула на его плечо, но северянин даже не дрогнув, во все глаза смотря на потолок.

Рахмат задрал голову вверх и судорожно сглотнул слюну. Зубы туранца застучали от страха, на лбу выступили мелкие капли пота.

- Померещилось, да?- зло переспросил киммериец.- Может приснилось, ты, жалкая туранская кляча!

Рахмат не ответил. Пятясь задом, он неотрывно смотрел туда, вперед и вверх, в полумрак, из которого выползало огромное, зловонное н е ч т о.

- Конан!- лепетал туранец побелевшими губами.- Храни нас Митра, Эрлик и другие боги! Конан, это же..

Вначале из полумрака вылезли две зловещие, клацающие клешни. Затем, поросшая бурой шерстью масса вывалилась наполовину и половина оказалась просто огромной.

Приятелям оставалось только ойкать.

- Такое может только присниться в ночном кошмаре, после хорошей дозы лотоса!- шептал туранец, позабыв о распухшей ноге и шустро отступая назад.- В страшном сне, не иначе. Варвар, лучше б мы никогда не лазали в сокровищницу Вейнджана.

Тварь, огромная и неповоротливая, каким-то чудом держалась на тонюсеньких паутинках. Она была раз в пять больше того паука, которого северянин искрошил на кусочки. Глаза монстра прищурились от удовольствия, челюсти медленно двигались – чудище, по - видимому что-то пережевывало, противно чавкая и обильно выделяя слюну.

- Клянусь Белом,- простонал Рахмат, чувствуя, как слабеют колени.-Эта тварь очень похожа на паучиху, во всяком случае, она так выглядит. Может это и не совсем настоящая паучиха, но сожрать, она нас сможет запросто. Гляди, Конан, - Рахмат ткнул пальцем в пространство над низким сводом пещеры – Скоро появится еще целый выводок гнусных восьминогих ублюдков!

Киммериец и сам заметил зловещие серебристые шарики. Их было очень много – пять или шесть десятков. Они преспокойненько висели у самого свода пещеры, полускрытые лохмотьями серой паутины и, несомненно, скоро из них потоком хлынут прожорливые монстрики.

- Добродетельная женушка ждет не дождется своего подзадержавшегося муженька.- зло процедил киммериец.- А, его крысы уже доедают.

-Умеешь ты выбирать места для прогулок.- поежился туранец.-Вот дрянь, пробивает, аж до самых мозолей! Не хотел бы я оказаться поблизости, когда из этой кладки вылупятся цыплята. Я всего лишь вор, пусть хороший, но не укротитель!

Цепкий взгляд варвара обшаривал один уголок пещеры за другим – ничего, ни малейшей трещинки, ни прохода, ни укрытия.

Паучиха перестала жевать, и друзья притихли. Вероятно ей надоела возня двух незваных гостей. Зловещая туша, висящая над головами, невольно внушала почтение.

- Конан, - прошептал туранец – Что это вон там, в паутине?

Конан не ответил и, вытащив меч из ножен, бесшумно скользнул вперед. Там, трепыхаясь на серебристых нитях, что-то висело. Это что-то было плотно опутано паутиной, чем-то напоминающей погребальный саван.

Одним ударом киммериец разрубил паутину и к его ногам упало мертвое тело.

Туранец с шумом выпустил воздух из легких

Миниатюрное женское тело, холодное и безжизненное, вероятно прекрасное при жизни, а теперь безносое и безглазое, с кровавым месивом вместо мягких округлостей груди – вот и все, что осталось от несчастной.

- Тьфу!- сплюнул туранец.- Красоту ей, однако, подпортили. Я не хотел бы в таком виде отправиться на Серые равнины, меня там все покойники испугаются. Кто же это ее так отделал, пауки что ли?

- Нет!- зло сверкнув глазами, ответил киммериец.- Это были не пауки.

В это мгновение чудовище над их головами зашевелилось. Мохнатые лапы задвигались, тени на стенах стали дыбом, а жуткие, налитые кровью глаза злобно уставились на двух жалких карликов, мельтешивших внизу.

- Она наверняка подумала, что ты покушаешься на ее ужин.- прошептал прямо в ухо северянину помертвевший от страха туранец.- Нет, нет, госпожа паучиха, он это не кушает. Ракшаса однажды, правда чуть не сожрал, но на ваш ужин не покушался.-и обращаясь к киммерийцу, прошипел.- Ты что, не понял, дубина стаеросовая, давай сматываться, я же не могу ей вечно зубы заговаривать!

- Умный, да?- огрызнулся варвар, тыкая мечом себе за спину.- Куда? Ты только посмотри назад, да в штаны не наделай! Дерьмом итак несет на всю пещеру.

Из темноты показались еще три твари. Они медленно, но неотвратимо надвигались на приятелей, подгоняя их прямо к шипящей и пускающей слюну, паучихе.

- Конан!- не на шутку испугался Рахмат.- Да эти монстры тут прямо кишат! Я не хочу очутиться у них в желудках.

Челюсти паучихи алчно клацнули, заставив туранца сжаться в комочек. Он умоляюще посмотрел на Конана.

- Варвар! - голос туранца звучал просящее.- Сделай что-нибудь, а то ведь сожрут и как зовут не спросят!

Киммериец лихорадочно осматривал своды пещеры – все кругом было опутано паутиной. Серая пыль, да остатки страшных пиршеств – больше на земле ничего не было.

Зловещая троица приближалась. Клешевидные лапы мельтешили уже так близко, что приятелям стоило большого труда уворачиваться от неминуемой смерти. Времени на раздумье оставалось все меньше и меньше.

Киммериец наконец решился.

Он высоко поднял светильник и изо всех сил метнул его вверх, туда, где серебристым облачком повисло опутанное паутиной потомство противной твари.

Горящие масляные капли ярко вспыхнули.

Паучиха дико взревела и неожиданно легко заскользила вслед за огнем, пытаясь спасти своих детенышей от гибели. Но было уже слишком поздно.

Стена огня, вспыхнувшего мгновенно, скрыла от глаз Конана и Рахмата пещеру.

Громко вереща, мохнатое существо дергалось в агонии – огонь добрался и до нее.

Конан и Рахмат покатились по земле, спасаясь от обжигающего кожу жара, подальше от зубастых и шипастых чудовищ, позади них шипели и стенали, горящие живьем злобные монстры, летел жирный пепел и падали огненные ошметки.

Забившись в узкий коридор, неожиданно ставший их спасением, приятели с восторгом наблюдали за пламенем, навеки избавляющим их от ужаса подземелий.

Обсыпанный пеплом и грязью, Рахмат дул на свои обожженные пальцы и приплясывая от боли, осыпал Конана градом ругательств:

- Безмозглая гора мускулов из вшивой Киммерии! Ты чуть не превратил меня, лучшего вора Турана в прокопченный кусок жареного мяса. Когда я говорил – пошевели мозгами, то я имел в виду именно мозги, а не то дерьмо, которым набита твоя тупая башка. Мы могли изжариться живьем, кретин ты этакий!

- Ладно, хватит! - оборвал брюзжание приятеля Конан.- Пошли поживее. Кажется это и есть то место, которое мы так долго искали.

- Знать бы еще, что мы ищем в этом рассаднике мерзости.- бурчал Рахмат, постепенно приходя в себя и, всматриваясь в пугающую темноту, добавил:

- Что, если и этот туннель ведет к еще одному логову с подобной нечистью? Второй раз мы можем так легко не отделаться?

Конан покачал головой.

- Проход выложен камнем. Смотри – и киммериец положил руку Рахмата на шершавую каменную глыбу.- Это сделали люди, давно, камень весь щербатый и порос мхом, кое где истерся в крошку. Нам нужно лишь найти кто именно воспользовался старыми ходами.

С этими словами Конан бодро шагнул в темноту, вытянув впереди себя руку с обнаженным мечом. Теперь, когда угас светильник и сгорела вся паутина, передвигаться стало трудно.

Рахмату ничего не оставалось, кроме как плестись позади варвара, полагаясь на его чутье, чему туранец оказался совсем не рад.

- Люди, люди..- бурчал он себе под нос.- Если б здесь были бы люди, то здоровущие волосатики на восьми ногах не выглядели бы такими голодными. Может быть они служили чем-то вроде сторожевых псов, но, тогда я не хотел бы встречаться с их хозяевами. Надо быть ненормальным, для того, чтобы якшаться с подобными тварями.

Тут он с некоторым опозданием припомнил демонов-ракшасов и совсем приуныл. Развалины вмиг показались ему самым неуютным местом в мире, а будущее виделось лишь в черном свете.

Казалось, что извилистому тоннелю из унылых, замшелых камней не будет конца. Рахмат от усталости еле шевелил ногами – блуждания в темноте его порядком утомили, к тому же болели обожженные пальцы и распухшая нога.

Конан же, невозмутимо тянул его следом за собой, пропуская мимо ушей нытье и хныканье.

Свернув в очередной раз, Конан отпрянул назад, крепко держа упирающегося Рахмата.

- Послушай, Конан!- туранец зашипел, точно рассерженная гадюка.- Ты мне, конечно друг, но..

- Заткнись!- варвар зажал ему рот своей широкой ладонью.- Не вякай, Рахмат, а то еще беду накличешь своей болтовней!

- Кто бы говорил!- невнятно промычал Рахмат.- Если бы не твое ослиное упрямство, то мы давно бы..

Киммериец осторожно выглянул из-за угла и туранец, не утерпев, последовал его примеру.

Мощная деревянная дверь, окованная медью, позеленевшей от времени, являла собой завершение длинного и утомительного пути. Она слегка светилась и разгоняла тьму в узком, кишкообразном проходе.

Тупик.

С первого взгляда Конан понял, что такую преграду мечом не взять. Дверь выглядела очень надежной, сама по себе, а ведь вероятно на выход, запечатанный ею, были наложены мощные чары. Иначе она не светилась бы в темноте.

Видно те, кто устраивал каменный лабиринт, подземное обиталище пауков, постарались на совесть или, может быть, страх перед восьминогими тварями, населявшими пещеру, был настолько же велик, насколько тяжелой и прочной была эта дверь.

Не заметив поблизости никаких признаков жизни, Конан крадучись приблизился к двери. Осторожно потыкав мечом крепкое дерево и заметив глубокие царапины на позеленевшем металле, варвар лишний раз убедился в ее неприступности.

- Делать нечего.- удобно устраиваясь на жесткой земле, проговорил Конан – Я думаю, что рано или поздно, но кто-нибудь эти двери откроет. Времени у нас навалом, так что можно и вздремнуть.

Рахмат в немом изумлении уставился на приятеля.

- Может у тебя жар?- участливо поинтересовался он.- Или вместо ног у тебя мозги подустали? Мы можем ждать здесь до посинения, пока через много лет какой-нибудь придурок, вроде нас не отыщет у этой проклятой двери наши побелевшие косточки. Здешние места не показались мне ни гостеприимными, ни слишком людными.К тому же, Конан, не забывай и о том, что где-то рядом бродят гнусные мохнатые твари с голодными глазами и острыми клыками.

- Я думаю - безмятежно проговорил киммериец, потягиваясь и зевая во весь рот – Пауков мы прикончили всех. Если кто и остался, то мелочь и держаться она станет на почтительном удалении от двух бравых удальцов. К тому же,- северянин придирчиво осмотрел меч и не найдя изъянов, отправил оружие обратно в ножны- Кто-то пауков кормил, ведь нашли же мы труп. Твари выглядели голодными, значит их давно не кормили, но в тоже время не тощими, значит подкармливают регулярно. Двери откроются, Рахмат - Конан вновь зевнул, хрустнув челюстью- Мы просто немножко подождем.

Рахмат сплюнул и побрел прочь от варвара.

-Тупоголовый ублюдок!- донесся до киммерийца раздраженный голос, но он даже не пошевелился.

Рахмат заинтересованно рассматривал массивные, потемневшие от времени двери. Его гибкие, нервные пальцы ощупали каждый выступ, каждое углубление. Радостный вопль пробудил варвара от приятной дремы.

- Смотри, толстокожий варвар!- зашептал Рахмат ликующим голосом.- Я нашел замок и нам не нужно теперь ожидать здесь до конца своих дней.

- Нда? - Конан недоверчиво хмыкнул.- Толку от того не будет никакого, ключа ведь все равно нет. Впрочем..

Варвар легко вскочил на ноги и подошел к приятелю. Вытащив из-за голенища сапог тонкую стальную иглу, он принялся сосредоточенно ковыряться в крохотном отверстии.

Сплошные проклятия сопровождали каждое движение пальцев киммерийца, но все его попытки открыть замок оказались неудачными.

- Клянусь Кромом!- варвар пребывал в сильном раздражении, утирая пот рукавом рубахи.- Здесь были бы бессильны все взломщики Заморы! Этот замок нам уж точно не по зубам.

- Да, неужели? - Рахмат весело оскалил зубы.- Может быть, у тебя просто не хватает умения, а, киммерийский волк и ты стесняешься в этом признаться? Открывать замки, дело тонкое, не каждому дано. Это тебе не мечом махать и челюсти крошить!

Конан навис над щуплым приятелем, точно коршун над мышью.

- Ты действительно так думаешь?- благодушную улыбку словно сдуло ветром с его лица.- Если ты такой умелец, то сам и открывай. Замок зачарован, видно сразу. Может быть ты колдун, туранец?

Рахмат с достоинством задрал голову, ничего не ответив северянину. Он с пренебрежением осмотрел отмычку варвара и бросил ее обратно Конану. Затем он пошуршал складками своей одежды и вытащил что-то тонкое и блестящее.

- Пришло время, Конан, посвятить тебя в мой самый большой секрет.- туранец осторожно положил на свою тонкую, смуглую ладонь длинную серебряную иглу с рубиновым глазком на закругленном конце.- Смотри, варвар, это - отмычка Бела!

- Что?!- удивление и недоверие слились в одном вопросе. Киммериец подумал, что он ослышался.- Не может быть, Рахмат. Скажи мне, что ты пошутил.

Туранец торжествуя, тихо посмеивался над приятелем.

- Нет же, Конан, посмотри получше. Это на самом деле ключ к любому замку.

Конан быстро протянул руку, но Рахмат сжал ладонь и отступил на шаг назад.

- Не спеши, Конан. Эта красивая безделушка действительно обладает способностью помочь нам, но, сейчас ее хозяин я. Любой замок, даже зачарованный, можно открыть отмычкой Бела. Но если она попадет в чьи- то руки, кроме моих – вся сила улетучится. Только, если я сам захочу найти этой вещичке нового хозяина, она, может быть, согласится с моим выбором. Но, я не хочу, и отмычка знает об этом.

Конан отдернул руку. Он уже сталкивался с подобным явлением в своей жизни. Многие магические предметы, амулеты, драгоценные камни и оружие, были способны сами выбирать себе хозяина, если ими завладевали насильно, то ничего хорошего из этого обычно не выходило. Взять, хотя бы к примеру Рану Риорда, Небесную секиру, которая безжалостно уничтожала всех своих хозяев, пока не попала в руки Конана, потомка древних атлантов. Он-то ее и утихомирил в какой-то мере.

- Сказки все это - хрипло пробормотал киммериец, не сводя алчных глаз с серебристой спицы с каплей рубина.- Слышал я, правда, байку, что при помощи хитрой штучки, известной, как отмычка Бела, из храма Сета в Луксуре был украден Алмаз власти неизвестно кем и неизвестно для каких целей. Брешут, знатный был камушек!

Рахмат неопределенно кивнул головой.

- Да, хитрый киммерийский лис! Алмаз власти был похищен из храма с помощью непростого кусочка серебра. Древний Сет оказался бессилен против хитрости и ловкости самого Бела, бога воров! Жрецы скользящего бога прятали алмаз в подземной камере без окон, заперев двери могучими заклятьями. Два раза в год камеру открывали и камень покидал хранилище.

- Не ты ли похозяйничал в том подвальчике? - поинтересовался Конан, проникаясь к щуплому туранцу большим уважением.

- Я еще не до такой степени свихнулся, чтобы связываться с жрецами Сета!- Рахмат вздрогнул и скрестил пальцы, отгоняя тени минувших дней.- Но, мой учитель выкрал его по просьбе своей любовницы, танцовщицы Тануссы. Она, да проклянет Деркето ее имя, предала моего наставника и его живьем сварили в котле с кипящем маслом на главной площади Аграпура. Сама же Танусса изчезла, прихватив с собой алмазик. Среди вещей учителя я отыскал эту игрушку и с тех пор ни один замок не является преградой между мной и сокровищами.

Конан, затаив дыхание, слушал рассказ туранца.

- Твой учитель, Рахмат, на самом деле получил отмычку из рук самого Бела? – спросил киммериец, пытаясь скрыть свою заинтересованность.- Клянусь Кромом, я могу поверить во что угодно, но только не в это!

- Никто не знает правды.- Рахмат невольно развел руками.- Мой наставник мертв, а боги ревностно хранят свои тайны. Одно лишь я знаю точно – эта штучка,- туранец с любовью взглянул на серебристую спицу в своих руках – может очень многое. Я тебе сейчас докажу.

Рахмат осторожно вставил серебрянное острие отмычки в крохотное отверстие и кончиками пальцев коснулся рубиновой капли.

Словно голубая молния пробежала по блестящей поверхности и тонкая спица стала поворачиваться сама по себе.

Конан, ненавидящий магию в любых ее проявлениях, мрачно наблюдал за тем, как меркнет голубое сияние. Рахмат быстро вытащил отмычку и спрятал ее под одежду.

- Вот и все - бодро проговорил аграпурец.- Заклятие снято, замок открыт, можно топать дальше, если есть желание. Но, знаешь, Конан, над дверью поработал не простой фокусник, а настоящий колдун. Серебро на долгий миг потемнело, а рубин полыхал, точно адское пламя! Нас ждет древнее зло за этой дверью. Разумнее было бы вернуться к тем тварям из подземелья. По крайней мере, их можно убить простым мечом.

Конан подумал о царапинах, нанесенных Рамой в хитром поединке и об ужасном конце несчастного узника в вейнджанской темнице. По сравнению с его мучениями, мерзкие пауки действительно выглядели достаточно безобидно.

В любом случае умирать ему не хотелось.

Смачно сплюнув, Конан прислушался к урчанию в своем желудке.

- Ты же намеревался заполучить корону богини - насмешливо произнес он, внимательно смотря на посеревшее от страха лицо туранца.- В подземелье ее точно нет. Значит, корона у файнагов. Скорей всего их жрецы заколдовали двери подземелья. Они не могли знать, что у тебя, Рахмат, есть ключ от всех замков, даже магических.

Рахмат мрачно кивнул. Лицо его розовело, по мере того, как отступал страх, вытесняемый спокойной речью северянина.

- Мы идем дальше?- киммериец не спешил, хотя ему очень хотелось взять напарника за шиворот и хорошенько встряхнуть.

Рахмат обреченно вздохнул и нехотя кивнул. Шагнув вперед, туранец легонько толкнул тяжелую дверь и та медленно, без единого звука, подалась вперед.

Выставив впереди себя меч, Конан первым скользнул в образовавшуюся щель. Следом юркнул Рахмат и дверь снова закрылась.

Каменный коридор по эту сторону двери ничем не отличался от прежнего. Он был все так же пуст и мрачен, лишь где-то вдалеке мерцал тусклый огонек факела.

- Есть хочется.- пробормотал Конан, положа свою тяжелую руку на узкое плечо туранца. - Теперь стоит позаботиться об ужине, если уж посчастливилось выбраться из гиблого местечка где царствовали пауки.

- Сейчас – суетился Рахмат, вертясь у закрытой двери. Он вновь вставил тонкую отмычку в замок и серебро, вобравшее в себя заклятие, запиравшее вход, вернуло его на прежнее место. Рубиновый глазок посветлел и перестал пылать огнем.

- Теперь никто не узнает о том, что дверь открывали – довольно усмехнулся Рахмат.- Мы можем не беспокоиться хотя бы об этом.

*** Глава 10. Сестры.

Юная княжна Гури отбросила со лба прядь черных волос и безучастно взглянула на вошедшего в темницу жреца в грязно-белом одеянии. Тот, отставив в сторону бронзовый светильник, поднес к губам девушки чашу с питьем.

« Молоко и мед»- подумала Гурии и отрицательно покачала головой.

Никто не пытался отравить ее, кормя несвежей пищей, но уже четвертые сутки девушка упорно отказывалась от пищи. Мужественная дочь правителя Вейнджана решила уморить себя голодом, но избавиться от страшной участи, уготованной ей вендийской наложницей ее отца.

То, что безродная девка, делившая постель с магараджей Вейнджана, назвалась Верховной жрицей богини Сигтоны, вначале устрашило юную княжну, но затем, поразмыслив, Гури поняла, что в ее силах помешать честолюбивым планам демонической Шанкар-Шармы.

Ведь если нет девственницы из правящего дома, то, обряд не сможет быть свершен.

Обрадованная тем, что выход найден, княжна была непреклонна – ни крошки пищи, только лишь глоток воды в день позволяла себе дочь прекрасной раджассы

Она уже настолько ослабела, что не могла поднять рук и ее тюремщикам приходилось подносить ей пищу прямо ко рту, но, Гури плотно сжимала губы и отворачивала лицо.

Сломленные ее упорством и обеспокоенные состоянием здоровья ценной пленницы, файнаги известили о происхдящем Верховную жрицу.

- Своевольная девчонка!- кричала жрица, прийдя в неописуемую ярость.- До чего же упорная дрянь!- бубнила она себе под нос, разрывая в клочья тонкую шелковую накидку.- Ты решила помешать нашему триумфу. Напрасно ты рассчитывала на это.

Красивые черты лица вендийки исказила гневная судорога. Затянутая в черный шелк, гибкая и опасная, точно болотная гадюка, Шанкар - Шарма металась по затхлой темнице.

- Мне не хотелось ослаблять твою волю – она с досадой кусала свои припухлые губы.- Ну, да ладно, я вмиг отучу тебя своевольничать!

Черная жрица вынула из-за пояса тонкую цепочку с алым камнем, оправленным в темное серебро.

- Гурии!- сладко и вкрадчиво прошептала жрица – Гурии.. Гурии..Гури..

Алый камень заплясал перед глазами княжны. Глаза девушки стали пустыми и бессмысленными, точно у слабоумной, зрачки расширились, словно она надышалась наркотического дурмана.

Гури встала с пола и покорно села на деревянную скамью. Она чувствовала свое тело, но не имела возможности управлять им. Ноги и руки жили своей собственной жизнью, не подчиняясь ее желаниям.

Казалось, скажи сейчас эта страшная женщина « умри» и она, гордая наследница трона, растянется в грязи у ее ног, обутых в легкие сандалии и отправит свою душу на Серые равнины.

Послушно, словно зомби, она положила в рот пищу и глотала, почти не жуя, торопливо запивая свой обед молоком, а настойчивый зов все звучал и звучал в ее голове.

…. Рахмат, следовавший за Конаном по пятам, моментально замер, отпрянув в сторону и насторожившись – где-то, совсем рядом, послышал звон мечей.

- Кажется, приятель, пришли!- воскликнул Конан- Теперь давай-ка постараемся разворошить здешний муравейник, слямзим нужную вещичку и сделаем всем ручкой.

Лязгнули железные двери и властный женский голос отчетливо произнес:

- Я ухожу. У меня много дел и без капризной девчонки. Если она и дальше попытается сопротивляться, то можете прибегнуть к плетям, но не вздумайте сильно изуродовать ее. Строптивица должна будет научиться покорности. До жертвоприношения осталось слишком мало времени и мне не хотелось бы часто прибегать к помощи камня.

Конан прислушивающийся к голосу женщины не заметил, как напряглось смуглое лицо туранца при первых же словах загадочной женщины.Темно-карие глаза Рахмата побелели от ненависти, кровь бросилась ему в лицо, пальцы сами по себе сжались в кулаки.

- Что за странную игру ты ведешь, киммериец?- бросив на варвара колючий взгляд, прошептал туранец – Клянусь Эрликом, мне слишком хорошо знаком этот голосок! Где-то я его уже слышал!

- Все - киммериец обернулся к своему спутнику.- Все ушли, не знаю куда и надолго ли, но в подземелье остался один толстяк в белом балахоне. Мы сможем легко проскочить мимо него.

Рахмат осторожно высунул в проход свое остроносое лицо.

- Типичный толстозадый, носатый вендиец. Ты только посмотри, как он держит меч! Да он боится собственного оружия! – презрительно бросил туранец - Как только у таких уродливых папаш рождаются красивые дочери?

Нащупав за поясом длинное, узкое лезвие кинжала, Рахмат на мгновение замер и блестящее смертоносное жало вонзилось вендийцу прямо между глаз. Бедняга беззвучно упал и душа его отправилась бродить на Серые земли.

Равнодушно перешагнув через распростертое на полу тело, приятели приникли к крохотному глазку в железной двери. То, что они увидели за дверью, Рахмату совсем не понравилось, а Конану дало возможность подумать, что цель трудного путешествия почти достигнута.

- Конечно, в этом случае мы имеем дело с простым замком, без магических штучек.- довольно проговорил туранец.- Эту девицу, вероятно похитили с целью взять за нее хороший выкуп. Ишь, какая красотка! Небось папашка-то и торговаться не станет- выложит столько, сколько запросят. Редкостная пташка!

Конан вставил в замок ключ, снятый с пояса убитого Рахматом охранника и открыл дверь.

Гурии даже не приподняла головы, когда на пороге возникли два незнакомца, весьма подозрительной наружности.

Отрешенное и безразличное личико девушки ровным счетом ничего не выражало – ни радости, ни тревоги.

Она просто сидела на своем убогом ложе и перебирала складки на измятом платье.

- Конан!- хриплым голосом поинтересовался Рахмат и глаза его опасно блеснули.- Мы ведь пришли сюда не только за короной? Клянусь рогами и копытами Нергала, ты ведь с самого начала знал, что придется спасать эту знатную пигалицу!

Конан в ответ просто пожал плечами – туранец угадал только малую толику правды,

А, он, Конан, пока не собирался рассказывать ему все остальное.

- Варвар!- предостерегающе произнес Рахмат.- Это плохая идея!

Киммериец, не слушая его, подошел к девушке и положил ладонь ей на голову.

Княжна сидела тихо, словно мышка. Ни один мускул не дрогнул на ее измученном лице.

Конан с легкостью приподнял ее полудетское тело, почти ничего не весившее в руках такого великана, как он и повелительно кивнул туранцу.

- Пора искать выход из мышеловки. Мы должны убраться как можно дальше.

Княжна вздрогнула и еле слышно застонала. Маленькие злые слезы брызгнули из ее глаз, попав варвару прямо на лицо. Конан почувствовал их соленый вкус на своих губах. Как и большинство мужчин женских слез, северянин просто не выносил.

Девушка обняла тонкими ручонками могучую шею северянина, до странности напомнив Конану Зиру, спасенную от ракшасов и приникла к нему точно ребенок к матери.

В темном проеме двери возникла высокая женская фигура.

Стройная, темноволосая незнакомка, полуголая, закутанная лишь в прозрачные обрывки темного шелка, она в изумлении уставилась на двух невесть откуда взявшихся незнакомцев, один из которых недвусмысленно положил руку на рукоять своего меча.

Туранец, облизнув неожиданно пересохшие губы, нащупал пальцами прохладный металл кинжала.

Заметив неприкрытую угрозу в синих глазах высокого чужестранца, женщина засмеялась тихим, приятным смехом.

- Я только что вернулась из не очень приятного путешествия и сразу же отправилась навестить нашу дорогую девочку. И, что же я вижу?- голос женщины звенел, точно хрустальный колокольчик.- Благородные герои пришли спасти прекрасную даму. Благородных господ, наверное, послала добродетельная госпожа Марджена? Я счастлива, видеть вас здесь. В этом подземелье вечерами очень тоскливо!

- Кто ты?- киммериец недоверчиво нахмурил брови, пытаясь рассмотреть лицо женщины.- Не вздумай нам мешать или…- и он угрожающе сжал меч крепкой рукой.

- Я знала, что рано или поздно, но кто-нибудь отыщет нас в нашем тайном месте. Меня зовут Тайше и я любимая наложница магараджи. Если вы хотите бежать, то возьмите меня с собой. Мне надоели скучные жрецы, живущие одними молитвами!

Женщина, словно большая кошка, похотливо изогнулась и прижалась к северянину пышной грудью.

- Я создана для того, чтобы ласкать таких больших и сильных мужчин, как ты, чужеземец!- прошептала она, перебирая тонкими пальчиками черные пряди волос воина.- Я согрею твою постель и утолю твою страсть.

- Если ты лжешь, женщина – голос киммерийца наполнился угрозой, хотя он и не желал пугать незнакомку – то я отрублю твою красивую голову.

- Я могу показать вам выход - быстро проговорила наложница, изгибаясь, точно змея.- Мой господин слишком слаб, чтобы мы могли бежать из храма, но. под охраной такого сильного мужчины я не боюсь даже путешествия через джунгли.

- Твой господин?- Конан на мгновение подумал, что ослышался.- Твой господин, магараджа Джафай-ирр?

- Ну да!- женщина кокетливо пожала точеными плечами.

- Он жив?- продолжал допытываться киммериец, не обращая внимания, на откровенное кокетство красотки.

- Разумеется - женщина капризно надула алые губки.- Мой господин жив, как и его дочь.

Однако, Конану некогда было выслушивать ее глупости. Он легонько шлепнул женщину по аппетитному заду и зашагал к выходу. Она бодро семенила рядом.

Рахмат в глубокой задумчивости смотрел ей вслед. На лице туранца недоверие боролось со страхом.

Конан осторожно прижимал княжну к груди, словно боясь ей что-нибудь повредить. Она больше не плакала, а лишь негромко стонала и вообще казалась полусонной.

- Веди нас к магарадже - распорядился Конан, зорко посматривая по сторонам.

Женщина беспечно кивнула и двинулась впереди него легкой походкой придворной танцовщицы.

- Странно, что по пути мы не встретили ни одного стражника - встревожился Рахмат, пытаясь обратить на тревожное обстоятельство внимание северянина.

- Здесь и охранять-то некого, разве что благородную госпожу - женщина насмешливо посмотрела на полусонную Гури. Конану ее взгляд не показался полным почтения.- Никто в здравом уме не отправится в джунгли, полные диких зверей, на верную смерть. Здешний сброд, и воинами-то назвать трудно – нежно ворковала она, замедляя шаг и стараясь прижаться к северянину оголенным бедром.- Так, горстка фанатиков, не то, что ты, мой синеглазый незнакомец.

Женщина свернула в очередной проход и поманила за собой беглецов.

- Почти пришли - весело произнесла она и быстро отскочила в сторону - Глупцы!- она рассмеялась громко и как-то злорадно - Все оказалось еще проще, чем я думала. Взять их!

Черные волосы каскадом упали на ее обнаженные плечи. Она со смешком вскинула красивую голову и набросила на себя белоснежную накидку, поданную ей здоровенным верзилой с бритой макушкой.

Приятели затравленно озирались - со всех проходов, ощетинясь торчали длинные острые копья, бросаться на которые было бы чистым безумием.

Конан поставил на пол княжну и спрятал ее за своей широкой спиной.

И тут Рахмат узнал ее. Ему не показалось, он действительно видел эту женщину раньше.

- Измена!- воскликнул он и вынырнул вперед, точно демон возмездия.- Конан, бойся этой твари, она хуже, чем тысяча кобр!

Женщина, легко увернулась от, летящего ей прямо в лицо кинжала и тот лишь слегка оцарапал ей кожу на красивом розовом ушке.

Заметив кровь на своем теле, она зашипела от злости.

- Мы знакомы, мальчик ?- все тем же чарующим голоском спросила она, но в темных глазах горел злобный огонь.- Встречались? Иначе, с чего бы такая немилость?

Рахмат едва не задохнулся от негодования. Его, обычно смуглое лицо, побледнело.

- Мне надоела эта глупая игра!- громко воскликнула женщина, низким, слегка хриплым голосом.- Хорошего понемножку. Взять их и смотрите, не повредите девчонку! Она нужна мне живой и неотесанный варвар тоже!

- Чтож, попробуйте!- киммериец скрипнул зубами и взмахнул мечом у себя над головой.- Я вырву глотку у первого же из твоих псов, кто рискнет здоровьем и приблизится ко мне. Они у меня собственное дерьмо жрать будут и спасибо говорить!

Крепкая сеть, возникнув из ниоткуда, опутала их крепче любых веревок. На зов темноволосой фурии сбежалось множество жрецов в светлых одеждах и с бритыми макушками. Они, со знанием дела, связали пленников, которые отчаянно сопротивлялись.

Надменно улыбаясь, темноволосая дама пренебрежительно ткнула варвара своей изящной, уже обутой в легкую сандалию, ногой.

- Хорош!- томно промурлыкала она, так и светясь от удовольствия.- Это ведь ты, презренный червь, прикончил моих восьминогих любимцев? Премиленькие были сторожа, хотя не такие уж и надежные, как оказалось.

Конан в ответ принялся насмешливо насвистывать веселенький мотивчик, слышанный им в одном из кабаков Шадизарской Пустыньки.

- Чтоб ты сдохла!- наконец-то соизволил он заметить разгневанную женщину.- Я убью тебя точно так же, как и твоих волосатых ублюдков!

- Победитель ракшасов – тихо произнесла женщина, склонившись прямо к сердитому лицу киммерийца - может тешить себя пустыми иллюзиями. Меня – она тряхнула темными волосами и они волной упали на точеные плечи – меня огнем не возьмешь и страх мне неведом, а, вот за лотос, сгоревший и утраченный, тебе, северянин, придется ответить!

- Ты знаешь?- голос северянина наполнился гордостью.- Даже все демоны ада не спасут тебя от заслуженной кары!

- Фу, ты, как страшно!- воскликнула жрица.- Ракшасы служили Шанкар-Шарме, а не она им. К тому же..- жрица щелкнула пальцами и из бокового коридора появился уже знакомый Конану человек.

- Выродок!- просипел северянин сдавленным голосом. Два бритоголовых жреца прижали варвара к каменным плитам, пытаясь обуздать его дикий гнев.- поспешил лизать пятке своей госпоже, предатель.

Благополучно избежав гнева варвара, вендиец, поминутно кланявшийся властной женщине, приблизился к пленникам семенящим шагом, боясь распрямить сгорбленную спину. Едва лишь взглянув на северянина, вендиец отпрянул назад и, почтительно поклонившись жрице, подтвердил:

- Это они, госпожа. Варвар уничтожил ракшасов, а туранец во всем помогал ему.

- Прекрасно.- ледяным голосом проговорила жрица.- Ты, чужеземец, причинил массу неудобств, но моим планам ты не помеха.

Взглянув на свои скрученные руки, северянин сплюнул

- Поживи пока, гадина. Я убью тебя позже!

В его словах прозвучали горечь и отчаянье, вернее, женщине показалось, что это именно так. На самом же деле, Конану хотелось рассмеяться ей прямо в лицо. Он попал туда, куда ему хотелось попасть, он видел Гури живую и здоровую, пока, во всяком случае. К тому же он узнал поразительную новость о том, что магараджа Вейнджана, считавшийся погибшим, жив.Теперь ему оставалось только отыскать диадему богини. И, как подозревал северянин, ему еще придется столкнуться с кем-то пострашней пауков, фанатиков-жрецов и их бесноватой предводительницы.

- Что скалишься?- варвар был нагл и насмешлив.- Это магараджа оказался настолько глуп, что взял в свою постель тварь с ядовитыми клыками и черным сердцем. Да любая потаскуха из грязной подворотни будет в тысячу раз привлекательнее тебя, подстилка Нергала!

- Магараджа – высокомерно произнесла женщина – Мой преданный раб! Он умрет по моему приказу, не задумываясь.

И она, повелительно взмахнула рукой. Выродок, тот самый вендиец-предатель из поселка на болоте, поспешил на ее зов.

- Полюбуйтесь на это ничтожество!- усмехнулась жрица.- И это правитель Вейнджана.

Конан и Рахмат замерли пораженные. Никто из них и не предполагал, что мерзкий вендиец, прислужник ракшасов и раб Черной жрицы, окажется пропавшим магараджей княжества.

- Нет.. нет..- слабым голосом забормотала княжна, забившись в руках громадного файнага - Не верьте ей, отец! Отец, берегитесь! Эта ведьма не Тайше…не рабыня и ваша наложница! Она – исчадие ада, жрица богини Сигтоны!

- Девочка, кажется, бредит.- жрица раздраженно повела головой.- Унесите ее и заприте!

- Вот дурочка.- зашептал туранец, пытаясь выскользнуть из крепких рук, державших его файнагов.- Если б она не молчала!

Жрица победно усмехнулась.

- Девчонка слишком слаба перед Алмазом Власти!- любезно пояснила она, играя со своими пленниками.- Ее разум затуманен и она молчала, потому что ей так приказали. Вам, если хотите жить, так же придется выполнять мои приказы. И, если я, прикажу вам лечь и умереть, вы тут же ляжете и умрете. Не так ли, Рахмат, ты ведь знаешь меня и мой камень?

- Будь ты проклята, Танусса!- горько проговорил туранец. Он казался сломленным.

Звонкая пощечина прозвучала, как удар гонга.

- Тебе нужно было остаться и умереть на родине, туранец.- надменность женщины не знала границ.- Не стоило искать смерть так далеко от могилы отца.

Рахмат сплюнул кровь с разбитой губы и бессильно взмахнул связанными руками.

- Проклинать здесь могу только я!- холодно произнесла жрица, сузив свои красивые глаза.- Проклинать и убивать во имя богини, а, ты, червь, должен повиноваться мне, если хоть немного дорожишь своей никчменной жизнью! Убогие глупцы, вы вознамерились причинить мне зло, мне, избраннице темных сил, чьей покровительницей стала Госпожа из преисподней! Вы даже представить себе не можете, какую кару я изберу для вас, нечестивцы! Особенно это касается тебя, варвар и вас, ваше княжеское высочество!

Жрица бросила пронзительный взгляд на пленников и вытащила серебряный медальон с алым камнем.

- Алмаз власти!- обреченно воскликнул туранец.

- Разумеется - жрица снисходительно усмехнулась.- Твой учитель, старый похотливый козел, подарил мне величайшую драгоценность этого мира, «безделицу», как он выразился. Гнусная пиявка! Он и понятия не имел о том, что я смогу сделать, имея в руках этот камень. Я, Шанкар-Шарма, обладательница стигийского амулета. Многие маги и некроманты черпали свои силы, любуясь сиянием камня. Говорят, что корона самого Сэта выложена кровавыми алмазами и горит вечным огнем. Кстати!- взгляд жрицы вновь стал подозрительным – я оставила в Аграпуре одну вещичку, забыла второпях и, как оказалось, сделала большую глупость. Ведь именно она принесла тебе удачу, несносный воришка. Отдай мне это!

- У меня нет ничего, что могло бы принадлежать тебе, отродье Нергала! – ответил туранец.- Пусть преисподняя поглотит твою мерзкую душу, злобная тварь!

Шанкар-Шарма рассмеялась низким, хриплым голосом.

- Как же иначе, все обязательно будет именно так, согласно твоему желанию. Только в дальнее путешествие на Серые земли отправятся ваши души, если к тому времени у вас еще останутся души.- загадочно произнесла она.- Я же, останусь здесь и буду править Вейнджаном от имени своей госпожи. А, теперь..

Шанкар-Шарма подняла кроваво-красный алмаз, и он завис прямо перед глазами пленников, медленно вращаясь на длинной серебряной цепочке.

Едва лишь завидя камень, Гури без чувств уронила голову на руки дюжего прислужника. Остатки разума покинули ее бледное лицо. Рахмат во все глаза уставился на Алмаз Власти, пытаясь сопротивляться, но, через мгновение голова его бессильно поникла, тело обмякло, и он тяжело опустился на пол, оставив всякие попытки к сопротивлению.

Зловещая темная фигура, неясная, словно размытая, склонилась над туранцем.

- Отдай мне ее, человек из далеких земель.. ты обязан повиноваться мне, раб!

Туранец поднял вверх свои пустые глаза и потухшим взором посмотрел в надменное лицо жрицы. Медленно, как бы с усилием, он вытащил из потайного кармана блестящую спицу с рубиновым глазком и покорно положил ее в горячую ладонь женщины.

Растянув губы в торжествующей улыбке, « лже- Тайше» с интересом взглянула на северянина.

Манипуляции с алмазом не произвели на Конана должного впечатления. Вначале он, правда, почувствовал свинцовую тяжесть в ногах и легкую сонливость, но, усилием воли отогнал от себя недостойную слабость. Магия всегда вызывала у него сильное отвращение, а все, что было связано со стигийским колдовством, было ообенно противно. За свою бурную, богатую приключениями жизнь, Конану пришлось натерпеться немало зла от различных волшебников и фокусы Шанкар-Шармы, хоть она и казалась весьма соблазнительной в своем откровенном одеянии, вызывали у него лишь неумолимое желание свернуть шею жрице-красотке, причем, желательно, в ближайшее время, а еще лучше – сию же минуту.

Пока же, придется притворяться беспомощной марионеткой.

После того же, как княжну унесли служители, женщина приказала перевести мужчин в ее прежнюю камеру.

У Конана отобрали его тяжелый меч, оставив варвара без оружия. Руки пленника опутали веревками, но, Конан был уверен, что такой пустяк не сможет его остановить. Пока же ему приходилось выжидать, хотя вся его варварская натура протестовала против этой проволочки. Его приятель в данный момент помощником был никудышним, ибо смотрел на жрицу, точно кролик на удава.

- Счастливо оставаться!- ласково пожелала женщина и покинула пленников. Двери громко хлопнули и сколько не напрягал свой слух киммериец, он не смог услышать ни лязга засовов, ни скрипа ключей.

Не надеясь на удачу и решив не упускать ни одного шанса, Конан поднапряг свои могучие мускулы. Все его тело покрылось потом от напряжения, жилы на теле вздулись, на лбу выступила испарина. Веревки глубоко впились в кожу, он не обратил внимания на столь незначительную боль. Пот градом катил со лба, но постепенно киммериец сумел высвободить вначале одну, затем другую руку. Еще мгновение ушло на то, чтобы распутать веревки на ногах.

Схватив Рахмата в охапку, Конан бросился к двери и с силой толкнул ее – двери не поддавались. Тихо выругавшись, варвар предпринял еще одну попытку, но так же безуспешно.

Ехидный смешок за стеной заставил киммерийца прильнуть к крохотной щелке в крепкой двери. Он увидел вендийскую жрицу. Она стояла с видом триумфатора, уперев руки в бока и, насмешливо улыбалась, злорадствуя над тщетными попытками северянина выбраться из западни.

Кровь бросилась в лицо разъяренному Конану и он принялся пинать тяжелую дверь ногами изо всех сил, надеясь, что она не выдержит неистового натиска и слетит с петель.

- Великолепно, мой синеглазый варвар! – услышал он томный голос женщины.- Твоя сила превзошла все мои ожидания. Давно уже представители противоположного пола не доставляли мне истинного удовольствия. Ты во много раз больше мужчина, чем те ничтожества, что окружают меня! Я принесу тебя в жертву, вместе с наследницей трона. Вы составите прекрасную пару, и, тогда уж, точно Сигтона получит свое земное воплощение. Если ты еще будешь жив к тому моменту, я своими руками избавлю тебя от мучений, быстро и безболезненно.

Голос жрицы начал удаляться, но северянин услышал ее прощальный смешок:

- Чужеземец, может быть, если у меня будет хорошее настроение, я позволю тебе провести со мной ночь. Любовные игры перед дорогой в Вечность, что может быть прекраснее, человек с севера?

Конан отвернулся от щелки и мрачно улыбнулся. Его взгляд не предвещал ничего хорошего женщине по ту сторону двери.

Подойдя к Рахмату, который все еще никак не мог прийти в себя после глубокого потрясения, Конан с тревогой осмотрел царапины, оставленные оружием Рамасанты, а затем и свои собственные раны. И чем больше он смотрел на них, тем меньше они ему нравились. Ссадины ныли, хотя особого беспокойства не доставляли. Однако, Конан, еще не позабыл о том несчастном, чьи мучения он был вынужден прекратить, превратив жестокое убийство в акт элементарного милосердия. Киммериец не горел желанием сгнить заживо и если для того, чтобы выжить он будет вынужден пройти через ад преисподней, красноречиво описанный ему дайомитом, то он сделает это, а затем призовет к ответу виновных и тогда, храни Эрлик их

черные души!

-Ты поступила опрометчиво! - Шанкара меряла широкими, почти мужскими шагами просторную комнату, освещенную лишь светом воткнутых в стены факелов.

Темные, шелковые занавески прятали за собой земляные стены, являясь единственным предметом роскоши в суровой обители старшей из сестер.- Нужно было сразу убить негодяев. Если варвар смог уничтожить четырех демонов, то он чрезвычайно опасен!

- Опасен? – звонко рассмеялась ее сестра, накручивая длинные, темные пряди на тонкий палец,- Он великолепен! Принеси его в жертву на алтаре. Нам все равно нужен сильный мужчина на церемонии, так почему бы не он?

- Чужестранец! – поморщилась Шанкара, рассеянно щуря покрасневшие от бессонной ночи глаза,- Я устала видеть перед собой чужие лица, Шарма. Там, в Туране, уверяю тебя сестра, мне пришлось совсем не сладко. Твоя игрушка стоила мне многих лет жизни.

- Глупый туранец принял меня за тебя, называл Тануссой и грозился убить!- Шарма кокетливо склонила голову, ласково поглаживая алые грани камня, оправленного в потемневшее серебро. Более легкомысленная и ветреная, но, такая же жестокая, как и Шанкара, она легко управлялась с алмазом, вот у Шанкары возникали проблемы. Поэтому камнем владела младшая из Черных жриц.

- Караван с лотосом погиб, люди разбежались, и у нас больше нет ракшасов.- нервно

выговаривала Шанкара.- Потребуются деньги, много золота, чтобы подкупить стражу и держать в повиновении наших сторонников. К тому же требуется убедить сановников Деви Юасмины не вмешиваться во внутренние дела Вейнджана. Все это непросто и очень дорого.

- Подумаешь!- раздраженно пожала плечами Шарма.- Ты слишком возбуждена, сестра! Наши ловцы отыщут новых рабов. В джунглях остались другие плантации, пусть не такие большие, как разоренная варваром. Проведи церемонию вызова и привлеки новых демонов. Пообещай им кровь и плоть. Они с радостью станут служить тебе за столь щедрую плату.

- Все не так просто - кусала губы Шанкара. На ее бледном лице лежали синие тени.- Я слишком устала. В назначенный день мне может просто не хватить сил.

- Мы не потерпим поражения, сестра!- младшая обняла старшую за плечи и прижалась прохладной щекой к ее разгоряченному лицу.- Только не сейчас, когда нам остался всго лишь шаг до намеченной цели. Мы рождены для власти. Ты и я, мы обе предназначены для трона!

Шанкара опустила голову и замерла, погрузившись в воспоминания.

Шарма, опасаясь нарушить ее покой, легко отстранилась, разжала объятия и отошла в сторону, двигаясь неслышно, точно призрак.

…Две маленькие девочки, худенькие и бледненькие, похожие точно горошины из одного стручка, сложив на коленях руки, с пальцами исколотыми иглами, молча наблюдали за тем, как умирает их мать, храмовая танцовщица и жалкая рабыня, бывшая некогда ослепительной красавицей, а теперь морщинистая и непривлекательная, почти старуха, с иссушенным болезнью телом и скрюченными ногами. Жестокий кашель бил ее слабое тело, алые губы помертвели, свинцовые тени залегли под воспаленными глазами.

Женщина умирала и знала об этом. Перед смертью она должна была поведать своим дочерям о величии, ожидавшем их.

- Когда-то давно - шептала она, судорожно сжимая и разжимая худые пальцы – В наш храм прибыл юный магараджа, тогда еще просто безусый парнишка, а не грозный правитель. Его сопровождала большая свита, молодые воины, представители лучших семей страны, родовитые и спесивые, точно павлины из княжеского дворца. Молодые люди, вырвавшись из под бдительного ока своих воспитателей бесчинствовали, требуя вина и женщин. Отец настоятель не посмел отказать знатным особам. Кшатрии вылакали море вина и устроили оргию прямо в пиршенственной зале храма. Вино ударило им в головы, и знатные господа снизошли до храмовых рабынь.

Девочки навострили уши - юные, но неглупые, они надеялись когда-нибудь избавиться от рабского ошейника. Может быть, какой-нибудь богач выкупит их у храма и, пораженный их красотой и обаянием, позаботится о будущем двух сестер.

- Мне выпало развлекать самого Джафай-ирра – прохрипела женщина, чуствуя приближение смерти.- Магараджа был молод и неопытен, и я тоже еще не познала мужчину до той ночи. Утром я убежала. Мне повезло. Никто не видел моего разорванного платья и окровавленных ног.

Девочки замерли, пораженные страшными откровениями умирающей матери. Если бы открылась правда, то их немедленно умертвили бы, ибо магараджа как раз собирался сочетаться браком с девушкой знатной и родовитой.

- Все рабыни, забавлявшие знатных господ в ту кровавую ночь, были умерщвлены. Их задушили по приказу Вайомидиса, Верховного дайома княжества. Магараджа не помнил ни моего имени, ни, тем более, моего лица и жрец не стал рисковать. Молодые, цветущие тела рабынь сбросили в реку на поживу крокодилам - горько прошептала женщина.- Мне повезло, и я уцелела, сохранив свою тайну. Затем мне вновь повезло. Вскоре меня призвал к себе отец-настоятель, мерзкий, похотливый старикашка. Я подмешала ему в вино сок лотоса и жирный развратник, мало что запомнил из той ночи. Старый жрец умер, подорвав свое и без того слабое здоровье, а я родила двух девочек-близняшек.

- Мы дочери жреца? – тряхнув темными кудрями, спросила старшая, изо всех сил пытаясь скрыть свое разочарование.

- Нет, нет..- женщина прикрыла глаза, борясь с усталостью. Слабость и дурнота волнами накатывали на несчастную и смерть скалила острые зубы, затаившись в ногах.- Вы, дочери магараджи Вейнджана, наследника, а теперь уже и правителя княжества. Под мышкой у юного князя, слева, я видела знак, родинку, похожую на бабочку. Понимаете, о чем я говорю?

Девочки понимали. Они переглянулись, но промолчали. Сестры были похожи, родились в одну ночь, с разницей в несколько мгновений и у каждой из них была подобная родинка, как раз слева, у самого сердца.

Женщина вновь закашляла и молчала довольно долго, собираясь с силами.

Дочери, потрясенные ее рассказом, терпеливо дожидались продолжения, понимая, что мать не просто так решила открыть им правду.

- Я призвала Темную госпожу!- шептала она.- Я отринула свет Асуры, жрецы которого обрекли вас на лютую смерть и посвятила вас кровавой богине. Я обещала ей ваши души в обмен на жизнь и молодость. Теперь вы особенные, избранные дети Сигтоны. Ты – женщина из последних сил потянулась к старшей из девочек – станешь могущественной жрицей, которой будут подвластны великие силы, а ты, дитя мое – мать ласково провела рукой по нежной щеке другой дочери – Ты получишь силу соблазнять и совращать, молодея и становясь сильнее после каждого соития.. И неважно, сколько лет потребуется для того, чтобы наша Госпожа вернулась из мрачной бездны , вы, мои дети, подготовите ее приход в этот мир.За вами придут люди из тайного храма.- пена выступила на губах у несчастной и она шептала слова все быстрее и быстрее, боясь не успеть.- доверьтесь им и вас ждет величие.

Она захрипела и замолчала. Жар охватил ее тело, и женщина умерла.

Девочки похоронили мать, никого не посвятив в тайну своего рождения, и вернулись к прежнему занятию – они были отданы в учение к златошвейке и весьма преуспели в выбранном для них ремесле.

Через некоторое время за ними действительно пришли.

Глубокой дождливой ночью, две темные тени проскользнули в храм, пробравшись в убогую каморку несчастных сирот. Сильные руки подхватили девочек и вынесли прочь из духоты и неволи.

Неприветливые джунгли распахнули им свои объятья и на долгие годы стали для сестер настоящим домом.

О них заботились и их воспитывали. Тайны прошлого и красоты будущего открывались перед ними. Царская кровь бурлила в их венах, кипела и взывала к отмщению.

Сестры жаждали власти. Вскоре они ее получили.

…..Файнаги уже давно облюбовали для себя древний, заброшенный и позабытый подземный дворец, преобразив некогда пышное жилище царя или военочальника в мрачный храм Зла и ужаса.

Однажды, очень давно, любопытный и глупый крестьянин, случайно набрел на остатки старинных построек. Несмотря на свое невежество, человек сумел описать своему господину красоту и величие мертвого дворца и вельможа, очарованный рассказом раба, повелел отрезать несчастному язык и выжечь ему глаза, чтобы тайна, затерянных в джунглях развалин, осталась известна только ему и его могущественным покровителям. Вельможа был тайным приверженцем Темной госпожи и противником господствующей религии, всячески поддерживающим жрецов кровавой богини и вскоре в заброшенном дворце, в самом сердце таинственных джунглей, появился храм Сигтоны. Именно здесь сосредоточилось зло, распространившееся затем по всему побережью. Здесь под пытками умирали мужчины, а женщины приносились в жертву ненасытному демону. Их тела осквернялись и оставлялись в людных местах, дабы устрашить и призвать к повиновению народ.

Шанкара и Шарма, дочери магараджи и низкой танцовщицы из храма, были отданы в храм в нежном возрасте восьми лет и с тех пор девочки росли среди фанатиков, мечтающих о возвращении Темной богини, среди крови и пыток, смертей и похоти.

В двенадцать лет сестры стали любовницами главы файнагов, не пощадившего их невинности, а еще через четыре года, Шанкара собственноручно убила его на алтаре богини и сожгла окровавленное сердце на жертвеннике.

Шарма, младшая из сестер, рано осознавшая свою власть над мужчинами и ненасытная до любовных утех, могла покончить с насильником-файнагом и раньше, но Шарма запретила сестре проявлять способности суккуба и сохраняла мужчине жизнь до тех пор, пока сестры не перестали нуждаться в его покровительстве.

Умные и честолюбивые, они сумели возвыситься и объединить разрозненные секты под своей эгидой.

Властные и жестокие, не терпящие неповиновения, они мечтали о княжеском троне, о сотнях слуг и пышных шествиях и ради этого служили темным силам, развратничали и предавали, лгали и убивали недрогнувшей рукой.

Гордость сестер уязвляло незаконное рождение, но все, хоть как-то причастные к тайне, давно умерли.

В княжестве знали сестер, как одну, знатную, но очень скромную особу, ведущую уединенный образ жизни. Никто не мог связать имя юной затворницы с файнагами и жестокими ритуальными убийствами.

Пользуясь своим сходством и сохраняя в тайне, что они сестры, женщины наводили ужас не только на врагов, но и на своих сторонников.

В сладких снах, навеянных соком лотоса, Сигтона являлась к ним и обещала неслыханную власть и невиданные богатства.

Взамен богиня требовала плоть и кровь, жизни и души. Демонесса мечтала вырваться из адского пекла, где она прозябала в течении многих веков и проникнуть в мир живых, пожирать и уничтожать, стать бессмертной повелительницей, властной над судьбами мира.

Сестры поклялись исполнить свое предназначение. По приказу богини Шанкара отправилась в Туран, назвавшись Тануссой, танцовщицей из Султанапура, а Шарма сумела очаровать стареющего магараджу и вскоре стала наложницей собственного отца. Особые обряды и кровавые жертвоприношения позволили сестрам сохранять красоту и юность в течении многих лет.

Шанкара смогла околдовать лучшего вора Аграпура и заставила его выкрасть стигийскую святыню из неприступной крепости, охраняемой древними заклятиями.

Танусса легко избавилась от своего пылкого обожателя, отправив его в котел с кипящим маслом, а Шарма смогла завлечь в изощренную ловушку самого Джафай-ирра. Наложница Тайше, услада сердца магараджи, повелевала им при помощи Алмаза власти, добытого сестрой в далекой Стигии. С этим древним амулетом сестры не боялись даже демонической власти Сигтоны, поэтому богиня и требовала талисман, являясь в снах к своим жрицам. Но, ни Шанкара, ни Шарма не желали расставаться с амулетом, проявляя редкостное упорство и рассчитывая держать в повиновении саму Сигтону, направив разрушающую силу преисподней себе на пользу.

Магараджу, из озорства, Шарма превратила в безмозглую марионетку, раба, способного лишь выполнять ее желания и не имеющего собственной воли.

Им уже грезились власть и слава, могущественные империи и величественные города, упавшие в прах и ставшие пылью у их ног.

Между Шанкар-Шармой, ( сестры объединили свое имя в одно и лишь узкий круг сторонников знал об их тайне), и этими мечтами были всего лишь две жизни, но это не могло остановить сестер на полпути.

Девственница княжеской крови, принесенная в жертву на кровавом алтаре, в день Черного солнца, должна была вырвать Сигтону из тьмы преисподней. Ужасающая разрушительная сила из бездны, получив свое земное воплощение, готовилась повергнуть мир в прах и пепел, принудила бы племена и народы к повиновению божественной Шанкар-Шарме, ибо богине требовались лишь кровавые жертвы, а ее земным последовательницам много большее.

Темные своды подземного зала слегка освещали высокие черные свечи, горевшие странным холодным огнем. Свитые жгутом, толщиной с бедро взрослого человека, они, по слухам, были изготовлены из жира, умерших насильственной смертью, людей.

Издавая тяжелый густой запах, от которого потом долго болела голова и тошнота сдавливала глотку, они были расставлены по всему пространству огромной комнаты. Старинные барельефы, кое-где обвалившиеся, покрытые густым серым мхом, источали слабый запах гнили, слегка перебивавший едкую свечную вонь.

Огромные летучие мыши шуршали и попискивали высоко под разбитыми куполами древнего дворца, спасаясь от смрада подземелья. Сквозь большой пролом в крыше виднелся кусок звездного неба, высокого и безмятежного.

Она была одна в холодном каменном убежище, ибо никто из приближенных файнагов не осмеливался заходить в отдаленную залу в миг ее откровений с сумеречным миром Темной госпожи.

На жрице болталась лишь тонкая шелковая накидка, слегка прикрывающая нижнюю часть тела и оставляющая обнаженными две трети ее гладких бедер, цвета слоновой кости. Верхняя часть тела служительницы была обнажена.

Мягкие округлости изящных грудей, с черными сосками, выкрашенными в соответствии с предписанным ритуалом, были придавлены тяжелым ожерельем из червонного золота. В центре ожерелья, оскалив зубы, ухмылялся уменьшенный во много раз, человеческий череп. Веки жрицы, над горящими бесноватым огнем глазами, были покрыты черной краской, а большой чувственный рот, жаркой впадиной выделялся на бледном лице.

Шанкара склонила маленькую голову, шепча только ей одной известные молитвы и заклинания. Черные волосы вендийки оплели шею и плечи, пробор на голове, покрытый красной краской, выделялся, словно дорожка из крови.

Перед жрицей стояла маленькая медная жаровня с горячими углями. Ароматный дымок поднимался над ней и таял далеко, где-то под самыми звездами.

Шанкара нараспев читала страшные заклятия, призывающие зловещую богиню, молила услышать ее неистовый зов, подкрепляя слова щепотками редкостных благовоний.

Неясный туман медленно начал сползать из неглубокой ниши в стене, прямо к склоненной в покорной позе женщине.

Белесый, точно саван мертвеца и бесплотный, словно блуждающий призрак, он опутывал тело вендийки, облепляя его, как паутина.

Свечи вспыхнули ярким пламенем, разгоняя тьму – в нише, на постаменте из белого мрамора, в рассеивающемся тумане, появилась статуя.

Высокое, в два человеческих роста, изваяние женщины из холодного камня, отчетливо проступило сквозь дымку небытия.

Шанкара вскрикнула от радости и пала ниц перед статуей великой богини.

Впервые за несколько сотен лет удалось вызвать из тьмы каменное изваяние, слабую тень Темной госпожи и сделала это она, Шанкара, самая могущественная из всех жрецов, когда-либо возглавлявших тайное общество файнагов. Впрочем, демоны-ракшасы также подчинялись только ей, женщине, незаконнорожденной и приговоренной к смерти законами княжества Вейнджан едва лишь не с первого вздоха.

Надменное и прекрасное лицо каменной красавицы равнодушно взирало на распростертое на полу тело жрицы. В пустых глазницах терялись огненные блики, гасли, словно факел, опущенный в воду. Возникшая из пустоты каменная дева, обладающая роскошным телом, была необычайна в своем роде. Богиня Сигтона, изваянная неведомым мастером из розового мрамора, казалась воплощением женственности и чувственности.

Любой мужчина, едва взглянувший на безмолвного идола, не мог не ощутить огненной жажды в пересохшем горле и жаркого пламени в паху, ведь Сигтона была не просто порождением дьявольской тьмы, а еще и жрицей похоти и вожделения. И неважным представлялось то, что в результате страстных объятий, пылких поклонников в конце ожидало только одно – неизбежная смерть.

Дрожащими руками Шанкара прижимала к груди пергаментный свиток, пожелтевший от времени. Кровью шлюхи и девственницы написанные слова огненными письменами пылали в ее воспаленном мозгу. Хватая воздух перекошенным ртом, в последнем усилии она пролаяла заключительное слово заклинания и упала на каменный пол. Дело было почти закончено. Сигтона пришла в этот мир.

И пусть телом ее пока что было глыбой розового мрамора, холодной и не кажущейся опасной, она, сама Шанкара, знала как пробудить безмолвный камень, как вдохнуть живительные силы в бездушное тело. Для этого требовалось совсем немногое и не взирая на изнурившие ее плоть заклинания, вендийская колдунья чувствовала себя необычайно могущественной. Еще одно маленькое усилие, еще одна долгая ночь, полная страсти и крови и предназначенное свершится – она и только она, дочь магараджи и рабыни, рожденная в грязи, храмовая девка, распутница и чернокнижница, отвергнувшая богов света и отвергнутая этими богами, сможет повелевать миром именем Темной госпожи из Сумеречного мира.

А пока.. Жрица взяла в маленькую, ухоженную ручку бронзовый молоточек и гонг в путой комнате прозвучал в самый первый раз. Несколько бритоголовых мужчин в просторных одеждах скользнуло в полутемную залу, и почтительно поклонившись жрице, горящими глазами впились в розовомраморную статую богини.

Файнаги, повинуясь указаниям Шанкары, облачили идеальное каменное тело в роскошное одеяние из алого, затканного золотом, шелка, на руки надели золотые браслеты дивной работы, шею обвили ожерельем из ценных камней, равных которым трудно было найти даже в сокровищнице магараджей Вейнджана.

После того, как возня с нарядом была закончена, жрица накинула на голову статуи белую вуаль. Чистая, сверкающая ткань скрыла лицо богини от глаз фанатиков.

Шанкара затушила свечи, и зал погрузился в темноту.

Глава 11. Под сенью зла.

Седовласый старец в темно-коричневом одеянии, широком и удобном, восседал на простой деревянной скамье, которая, впрочем, была украшена затейливым узором. Пара свечей в бронзовых подсвечниках освещала страницы старинного фолианта, лежащего перед ним на столе. Внимательным взглядом старец изучал древние письмена, написанные чернилами, сделанными скорей всего из драгоценных изумрудов и не выцветших с годами, но чем больше он вникал в написанный на пергаменте текст, тем беспокойней и мрачнее становились мысли этого человека.

Вообще-то ему, главному жрецу княжества, было неприятно читать богомерзкие книги, предназначенные для служителей зла, но он знал, что только тщательно изучив написанное сможет найти способ избежать той жалкой участи, которую им всем готовили приверженцы Темной госпожи.

Вайомидис, Верховный дайом, отодвинул в сторону толстую книгу и распрямил согнутую спину. Почувствовав знакомую боль в пояснице, жрец недовольно сморщился. Годы, неумолимые годы, брали свое. Боль в спине, ноющие по ночам суставы и приступы острого сухого кашля стали так же привычны для него, как и тяжелый посох, верный спутник прошлых лет, прошедший с ним полмира – от полей и лесов далекой Немедии до здешних экзотических мест.

Вайомидису было уже хорошо за семьдесят и он чувствовал, что время его на исходе. Старый дайом знал, что путь его в этой жизни подходит к концу, и со смирением ожидал его. Боги Света, которым он служил на протяжении всей своей долгой жизни, оставили своего верного слугу, предназначив ему последнее испытание – битву со злом, коварным и нечистым. Вайомидис не колебался ни мгновения. Он знал, что расплата наступит очень скоро и даже то, что он прочитал магические книги черных некромантов только по необходимости, не спасет его от жестокого возмездия.

Умывшись холодной водой из глиняного кувшина, дайомит поужинал куском пресной лепешки и парой сочных яблок, затем опустил отекшие ноги в чан с прохладной водой

и позволил себе расслабиться.

Тихий стук в дверь прервал приятную полудрему и старец, тяжело вздохнув, ответил.

Почтительно склонившись перед духовником, в скудно обставленную комнату вошла рослая охранница из числа Черных стражей.

- Паломница к Верховному дайому – проговорила девушка, прижимая одну руку к груди.

Жрец вытащил свои ноги из такой приятной воды, обул соломенные сандалии и устало побрел к своему столу, где поспешно прикрыл нечестивые книги ворохом безобидных бумаг.

Служанка, кланяясь, поспешно убрала чан с водой и охрана пропустила к жрецу просительницу.

Вайомидис был слегка раздосадован. Обычно он принимал просителей в храме, среди сияния и блеска Асуры, дабы каждый мог убедиться, что его мольбы будут услышаны Всеблагим покровителем Вейнджана. Здесь же, в своей скромной, уединенной комнатке, жрец отдыхал от суеты и шума, стараясь никого не допускать в свой уютный мирок.

От жреца не укрылось легкое смятение в больших глазах кешанки, но, он решил, что девушке было просто неудобно беспокоить Верховного жреца из-за какой-то паломницы, вероятно небогатой и некрасивой.

Паломница, босоногая, закутанная, не смотря на жару, в плотное покрывало, бывшее некогда великолепного белого цвета, а теперь забрызганное и заляпанное грязью и нечистотами, опустившись на колени, поцеловала край одежды старца.

Красными от бессонных ночей глазами, Вайомидис с некоторой долей зависти оглядел коренастую фигуру в белом и милостиво поприветствовал вошедшую.

Женщина, чуть приоткрыв лицо, полыхнула пламенем карих, чуть раскосых глаз, приблизилась к жрецу мягкой, будто танцующей походкой, так непохожей на тяжелую поступь паломницы, проделавшей долгий путь. Мгновенно насторожившись, Вайомидис ничем не выдал своих подозрений. На его темном, морщинистом лице, по-прежнему блуждала приветливая улыбка, а глаза доброжелательно смотрели на закутанную фигуру.

Женщина, приблизившись к жрецу на расстояние вытянутой руки, резко и неожиданно сбросила свое одеяние, явив дайому свое обнаженное тело, влажно поблескивающее и издающее сильный мускусный запах.

Вайомидис ахнул и, попятившись назад, прикрыл глаза, дабы не видеть бесстыдно обнаженное тело, предлагаемое ему столь наглым и непристойным образом.

Оскалив острые зубы, голая женщина бросила в лицо старцу щепотку белого порошка и отскочила в сторону. Ее сильное тело покрылось бисеринками холодного пота.

Худую фигуру жреца в просторных одеждах затянула серая пелена, его голова бессильно откинулась, и жрец повалился на стол, бессильно раскинув руки, точно тряпичная кукла, отравленный ядовитой пылью.

- Ссстарик..- странно растягивая буквы, произнесла раскосая женщина, склоняясь над жрецом.- Тебе привет от нашей госпожи!

Женщина, прикинувшаяся паломницей, поставила на стол нечто, ранее скрытое под одеждой. Больше всего это напоминало большой кожаный куль, беспокойно шевелящийся и подрагивающий.

Паломница принялась тщательно обшаривать одежду жреца. Затем она начала сбрасывать с полок старинные книги, безжалостно топча их босыми ногами, рылась в больших деревянных ларях, где жрец хранил различные травы и редкие минералы, стараясь держаться подальше от стола и беспокойной живой штуки на нем. Она копалась даже в корзине с грязным бельем, но тщетно. Она ничего не нашла.

Недовольная гримаса исказила лицо отравительницы. В бешенстве женщина пнула ногой безжизненное тело дайомита, а, затем, точно вспомнив о чем-то, склонилась над ним. Краем глаза жрец наблюдал за некрасивым женским лицом. Слюнявый рот и пустые глаза вызывали у него только отвращение, но Вайомидис терпел и лишь когда цепкие, влажные пальцы нащупали у него на шее склянку, вырезанную из большого осколка горного хрусталя, жрец стряхнул с себя потное тело и вонзил тонкое жало стилета прямо в грудь вероломной женщины.

Кровь потекла из под узкого лезвия, темная и густая.

Мнимая паломница пошатнулась и прошипела:

- Очнулся, значит, проклятый немедиец? Что ж, тебя ожидает небольшой сюрприз от моей госпожи!

Из последних сил она рванулась и, вытащив из груди оружие, ткнула острым лезвием в кожаный куль на столе.

Привлеченные криком дайомита, в комнату ворвались чернокожие стражницы и, хватаясь за свои амулеты, привезенные из далекого Кешана, круглыми от ужаса глазами, уставились на окровавленное женское тело и на ужасную тварь, расправлявшую большие, кожистые крылья на столе у жреца.

Жрец безо всякого страха наблюдал за тем, как мертвое тело, впыхнув голубоватым пламенем, странно вытянулось и, покрывшись отвратительными струпьями, постепенно превратилось в грязно-зеленую слизь. Затем слизь затвердела и стала прозрачной.

А, вот существо, корячевшееся на широком столе, внушала опасения даже жрецу - мерзкая тварь, страшная, как смертный грех, с заостренными ушами, острыми, точно иглы, зубами, короткими перепончатыми передними лапами, жутко приседало на длинных задних и громко хлопало крыльями, взмахивая тонким, длинным хвостом, похожим на хлыст, с ярко-желтым жалящим концом.

Жрец осторожно ткнул посохом в агрессивное существо и оно зашипело, выпустив изо рта облака мерзкого трупного запаха.

- Клянусь чреслами Аджи! – выдохнула одна из темнокожих кешанок и копье дрогнуло в ее сильных руках.- Я слышала о подобных тварях. Этот демон.., это ведь болотная ехидна из черных топей далекой реки Зархебы! Что за злобные силы натравили на нас эту нечисть?

Существо вновь зашипело, и девушки отпрянули в сторону.

Вайомидис недрогнувшей рукой покрепче перехватил тяжеклый посох и одним ударом перебил мерзкой твари хребет.

Испуская клубы зловония, ехидна покатилась по полу и застыла, разбросав страшные лапы и подергивая ядовитым хвостом.

- Жалкая подделка! – презрительно проговорил дайомит, тыкая концом посоха в дохлую тварь.- Унесите и сожгите на заднем дворе, у ям с нечистотами. Не бойтесь.- он успокоил перепуганных служанок, боязливо заглядывающих в двери.- Настоящая ехидна убила бы нас сразу, едва заметив.

Поминая своих божков, кешанки утащила мерзкую тварь и застывшую слизь из покоев дайомита, предварительно завернув смрадную ношу в крепкие циновки, ибо даже

ничтожная капля студенистой зловонной жидкости, вытекающей из твари, могла вызвать паралич, а затем и долгую, мучительную смерть, несмотря на то, что ехидна была не настоящей, а всего лишь результатом чьего-то не очень удачного колдовства.

Нечистую ношу девушки благополучно сожгли на заднем дворе, рядом с отхожим местом, а Вайомидис вернулся к своим древним книгам, не позабыв, однако, очиститься от скверны при помощи молитвы, благодаря всемилостивого Асуру, который в очередной раз спас своего слугу от неизбежной гибели.

Прячась за резными дверями, высокий, черноусый красавец с орлиным носом и глубоко посаженными карими глазами, чутко прислушивался к тихим перешептываниям женщин-охранниц. Девушки из Черной стражи, в кожаных нагрудниках, крепко сжимая в руках тяжелые копья из железного дерева, изредка перебрасывались словами, не в силах позабыть ни о коварной паломнице, ни о жуткой твари, принесенной ею во дворец, с целью умертвить Верховного дайома.

Охранницы, пропустившие в жилище жреца странную женщину, отправились в подземелье, караулить узников, предварительно получив по двадцать ударов плетью, наказание не только болезненное, но и унизительное для гордых дочерей Кешана. Остальные, чувствуя себя так же виноватыми, с еще большим рвением принялись нести службу, надеясь вернуть прежнее расположение Вайомидиса к своему отряду.

Рамасанти, несчастная и опозоренная проступком подчиненных ей девушек, металась по Лунному дворцу, словно разъяренная львица, рыча от злости и осыпая проклятьями слуг, попавших ей под горячую руку.

Мускулистая дева, вооруженная до зубов, упорно разыскивала изменников в коридорах дворца, не подозревая о том, что один из заговорщиков притаился в самом сердце роскошных покоев, скрытый от всех золотистой тканью длинных занавесей.

Вельможа, в роскошном камзоле, цвета лазури, нащупал у себя на груди золотой медальон и решил, что уже наслушался достаточно о происшествии и чуть ли не бегом бросился вниз по алебастровой лестнице, сбивая ногами в мягких сапогах, пушистый белый ковер.

Темнокожие стражницы, вращая белками выразительных глаз, лишь пожимали плечами, наблюдая за тем, как мужчина, всегда такой спокойный и гордый, перепрыгивая через две ступеньки, миновал лестницу и изчез в бесконечных коридорах нижнего дворца.

- Может, живот прихватило? – озабоченно подумала Рамасанти, провожая кшатрия подозрительным взглядом прищуренных глаз.- Впрочем, это не мое дело.

У входа в подземелье, охранницы было скрестили алебарды и угрожающе выступили вперед, но, едва лишь заслыша властный голос, хорошо им знакомый, отошли в сторону, освобождая проход.

Миновав пост охраны, вельможа замедлил шаг. В его тонких, ухоженных пальцах, с розовыми, продолговатыми, точно у женщины, ногтями, появился ключ и он, размеренной поступью, ничем не напоминающей предшествующий этому бег, направился к дверям своих личных покоев.

Он любил уединение и тишину, поэтому и предпочел давно пустующие комнаты подземной галереи покоям Верхнего замка, предназначенным для придворных и расположенных рядом с Малым княжеским дворцом, где жила сама раджасса.

Захлопнув за собой двери, вельможа расслабился, Он сбросил с головы белый тюрбан, расстегнул жемчужные пуговки на своем лазурном камзоле и упав в мягкое кресло, дернул за толстый шелковый шнур, вызывающий прислугу.

Заметив в дверях худенькую фигурку незнакомой девушки, кшатрий схватился за саблю, небрежно отброшенную в сторону.

Едва лишь заметив обнаженный клинок, испуганная служанка, молоденькая и хорошенькая, пронзительно взвизгнув, упала на колени, прижав лицо к мягкому ворсу пестрого иранистанского ковра.

Столь рабское изъявление покорности, успокоило мужчину.

- Кто ты? – требовательно спросил он, гневно раздувая кончики своего орлиного носа.- Я не знаю тебя, женщина. Что делаешь ты в моих покоях?

Служаночка приподняла свое залитое слезами лицо и, встретив жесткий взгляд господина, вскрикнув от страха, вновь уткнулась носом в ковер.

Пренебрежительная усмешка тронула пухлые губы знатного кшатрия и он, подойдя к скорчившейся от ужаса девушке, больно дернул ее за длинную косу.

- Кто же ты? - еще раз спросил он, теряя терпение.

- Никто, никто, милостивый господин! – запричитала девушка, хлюпая носом и прижимаясь всем телом к полу.- Ничтожество, грязь под вашими ногами, сирота, живущая во дворце из милости. Моя мать умерла от пятнистой болезни, отца унес в джунгли тигр, а меня отдали в услужение. До сегодняшнего дня мне приходилось убирать в казарме стражников- Копьеносцев.

- Так ты шлюха?- небрежно спросил знатный господин насмерть перепуганную рабыню, обходя девушку кругом и не отводя глаз от ее соблазнительного зада. Глаза его алчно блеснули в предвкушении развлечения.

- О нет, господин!- несчастная снова начала запинаться и глотать слезы.- Я делаю только то, что мне приказывает распорядитель.

Кшатрий слегка сморщил свой аристократический нос. Прежняя прислуга нравилась ему куда больше, но девушка через чур много узнала о некоторых причудах своего господина и он не мог надеяться на ее скромность. Пришлось принять меры.

Когда в один прекрасный день болтливая служанка изчезла, толстый надсмотрщик над рабами не стал поднимать шум, а получив несколько монет от щедрого и родовитого господина, пообещал тому подыскать на место «сбежавшей дурехи» другую девицу, пригожую и не слишком строптивую.

Его выбор показался кшатрию не слишком удачным, но испуганная девчонка могла сгодиться еще кое на что.

Кшатрий удовлетворенно кивнул. В его темных, глубоко посаженных глазах, появился лихорадочный блеск, движения ускорились.

- Тебя, конечно, предупредили о моих необычных наклонностях?- облизнув губы, спросил он прислужницу.

Рабыня смущенно опустила глаза и робко кивнула. Не смотря на свою молодость и плаксивость, она отнюдь не была невинным цветком. Смазливое личико и полная зависимость от начальника над рабами, делали ее безвольной игрушкой в мужских

руках. Но этот господин казался ей исчадием ада. Она слышала кое-какие разговоры и тряслась от одного только вида этого мужчины.

- Встань, рабыня!- приказал он, и служанка повиновалась.

Она была высокой, хорошо сложенной девушкой, стройной, но слегка худощавой, на его вкус. Столь незначительная деталь не могла испортить ему удовольствия. Кшатрия всегда радовало появление новой игрушки.

Заглянув в ее расширенные от страха глаза, он испытал истинную радость от предстоящего развлечения.

- Разденься!- приказ прозвучал безжалостно, словно удар хлыста.- Но медленно, рабыня!

Девушка вздрогнула всем телом, но повиновалась.

Она сбросила с себя верхнее платье, оставшись в тонкой кофточке и короткой юбчонке.

- Дальше!- прозвучал все тот же надменный голос.

Служанка быстро избавилась от остатков одежды и пряча свое залитое краской лицо, молила богов о том, чтобы ее худенькое тело показалось недостойным этому знатному негодяю.

Кшатрий тщательно запер двери. Крики девушки умрут в его покое и никто не услышит их.

Поглаживая пальцами плоский диск медальона, уютно притаившегося на волосатой груди, господин медленно снял шаровары, оставшись в одной рубашке, наслаждаясь страхом и унижением бедной служанки.

- А теперь беги, милая!- воскликнул он, вытаскивая плеть и щелкнув ею в воздухе.- От того, насколько быстро ты бегаешь, зависит твоя никчменная жизнь.

Девушка пронзительно вскрикнула и бросилась прочь от ухмыляющегося кшатрия.

Тот, хищно усмехнувшись, двинулся следом, особо не торопясь и зная, что добыча никуда не денется.

Жестокие удары обрушивались на беззащитные плечи и грудь. Напрасно несчастная молила о снисхождении, ее мучителя только разжигали слезы и кровь.

Устав бегать и изнемогая от жгучей боли, девушка забилась в ближайший угол и замерла, закрыв лицо руками и дрожа всем телом.

Кшатрий разочарованно отбросил окровавленное орудие пытки в сторону. Он надеялся, что девушка будет отчаянно сопротивляться, кусаться и отбиваться до последнего. Тогда, возможно, он оставил бы ее в живых до следующего раза.

Железной рукой он привлек к себе хрупкое тело рабыни, покрытое багровыми, вспухшими полосами и скользкое от крови, и впился жесткими губами в ее нежный ротик.

Через некоторое время, достигнув пика наслаждения, он оттолкнул ее, с удовлетворением наблюдая, как подсыхает размазанная по бедрам кровь.

То, что несчастная служанка была покорна и исполнительна, только раздражало его, а полный стыда взгляд девушки, в сто крат, увеличил его похоть и злобу.

Заметив, что рабыня открыла глаза, он склонился над ней и прошептал:

- Ну что, маленькая шлюха, понравилось? Ты получила самого лучшего мужчину в княжестве, но на этом твое везение закончилось. Теперь тебе предстоит дорога страха и боли.

Тяжелый кулак кшатрия обрушился на темноволосую голову служанки и она потеряла сознание.

Никто не видел, как красивый мужчина в белоснежной рубахе, скрылся за потайной дверью, таща за собой безвольное женское тело.

Девушка пришла в себя от дикой боли, раскалывающей череп пополам. Хватая пересохшими губами воздух, она открыла глаза и задохнулась от крика.

Ее руки были жестоко вывернуты и прикручены к перекладине высоко над головой, а ноги широко разведены в стороны и так же привязаны.

Вокруг виднелись лишь серые каменные стены, а далеко вверху сиял крошечный кусочек синего неба.

Из последних сил девушка зашептала молитву. Простая служанка, безропотно исполняющая чужие приказы, она не знала, где находится, но что-то зловещее притаилось там, во тьме, за ее спиной. Она чувствовала это зло и трепетала от животного ужаса.

- Все правильно, моя красавица! – насмешливый тихий голос был для нее подобен громовому раскату.- Ты боишься меня, ты вся просто сочишься страхом. Так и должно быть. Моя госпожа будет очень довольна – еще одна маленькая, дешевая шлюшка отправится прочь из этого мира, принеся свою плоть в дар Темной богине.

Мужчина с волосатой грудью, глумившийся над ее юным телом, принялся рисовать между двух нежных холмиков ее маленьких грудок непонятные, загадочные знаки.

Внезапно девушка осознала, что мягкая кисточка в руках мучителя, ни что иное, как ее коса, вернее то, что было раньше ее косой.

Письмена, наносимые ей на кожу вязкой зеленоватой жидкостью, невыносимо жгли ее тело и горели, словно клеймо.

Девушка вновь закричала, громко и протяжно. Голос ее наполнился не только ужасом, но и болью. Мужчина довольно ухмыльнулся, ударил ее по лицу, сильно и хлестко, затем еще раз и еще…

- Кричи!- шептал он, облизывая пухлые губы.- Кричи, шлюха, так надо!

Он поднес к глазам девушки плоский медальон из чистого золота, висевший до этого мгновения у него на груди.

Прямо на глазах у обессиленной жертвы изображение на золоте стало меняться, преобразившись в морду гнусного монстра.

- Нет!- внезапно все осознал, завопила несчастная.- Нет!

Безжалостное острое лезвие вонзилось в ее обнаженную грудь, вспоров теплую плоть, легко, словно погрузившись в подтаявшее масло.

Тело служанки дернулось в страшных конвульсиях и замерло, обвиснув на крепких веревках.

Вырвав из груди еще живое сердце жертвы, мужчина сжал его в своей руке, чувствуя, как горячая кровь вытекает из него капля за каплей.

Кровь, брызгнув фонтаном, сгустилась и впиталась ровной поверхностью плоского диска медальона почти мгновенно.

Мужчина произнес несколько слов тихим, шелестящим голосом и подбросил медальон в воздухе.

Вокруг зловещего амулета мгновенно образовалось серебристое марево, уплотнился и увеличился в размерах, приняв форму овального зеркала, дрожащего и туманного.

Мужчина так и впился глазами в белесую муть.

- Ты звал меня, ничтожный раб?- услышал он голос из ниоткуда.- Что нужно тебе, орудие моей воли?

Надменный кшатрий, склонив голову, принялся торопливо рассказывать о неудавшемся покушении на Верховного дайома.

Едва лишь он стал говорить о странном существе, демоне, с далеких, южных болот, как нетерпеливый голос прервал его:

- Хватит, я все поняла! Мне уже ни к чему жизнь ничтожного старикашки, мнящего себя искусным кудесником. Я получила то, что мне нужно и жертва будет принесена в назначенный час. Ты не ошибся, варвар именно тот, кого мы ждали так долго.

Знатный кшатрий поспешно преклонил колени, едва лишь заметив неясное женское лицо, мелькнувшее, точно зыбкое видение.

- Не беспокой меня больше - приказал все тот же властный голос.- Когда ты мне понадобишься, я сама тебя отыщу.

Наваждение рассеялось и обессиленный придворный обнаружил себя лежащим на полу под окровавленным трупом несчастной служанки. Ее выпученные глаза с молчаливым укором взирали на обозленного мужчину.

Кшатрий встал и, поскользнувшись в луже крови, вновь грохнулся на каменные плиты, запачкав в кровь белую рубаху и вляпавшись руками в грязь и нечистоты.

Ругаясь вполголоса, он поднялся, отодвинул от лица босые ноги мертвой девушки и, поднатужившись, сдвинул в сторону тяжелую плиту, удовлетворенно кивая, заслышав оживленную возню на самом дне глубокого колодца.

Острым кинжалом он перерезал веревки и тело жертвы с тихим плеском ушло под воду. Мелькнула зубастая пасть, и все стихло.

Палач, кряхтя от натуги, задвинул плиту на место и медленно начал подниматься по крутой лестнице, размышляя о том, что крокодилы, останутся весьма довольны своим обедом.

Замкнув потайную дверь, кшатрий прошел в просторную купальню и долго плескался в ее прохладных водах, смывая с тела чужую кровь и грязь.

Он не слышал, как в комнату, ступая легко, точно пантера, вошла высокая красивая темнокожая девушка и наткнувшись на растерзанные остатки женской одежды, оскорблено застыла, сжав в руке гладкую рукоять длинного ножа.

Кусая пунцовые губы, девушка крадучись вышла из покоев кшатрия. Злые слезы увлажнили ее взгляд, но Рамасанти, а это была она, смахнула их быстрым движением руки.

Не оглядываясь, кешанка заспешила прочь.

Через час, посвежевший и отдохнувший капитан Копьеносцев Ади-Басс, родовитый вельможа и один из советников раджассы Марджены, покинул свои покои, навсегда позабыв о несчастной прислужнице, принесенной им в жертву кровожадной Сигтоне.

А, зубастые зеленые твари в глубоком колодце тянули вверх оскаленные пасти, сверля темноту голодными глазами. Они знали, что это была не последняя их трапеза.

….. Рамасанти возлежала на ложе, удобно расположившись на редкостной в Вендии, шкуре снежного барса, вытянув длинные, мускулистые ноги и пребывая в непривычно расслабленном состоянии. Она даже сняла с рук тяжелые медные браслеты, служившие не только украшением, но и оружием.

Рамасанти отдыхала.

В последнее время командиру Черных стражей или, как их еще называли, Львиц Вейнджана, приходилось несладко. Исчезновение магараджи, таинственное похищение юной княжны Гури, безумие раджассы и недавнее покушение на главу ордена Асуры – все эти неприятности обрушились на княжество, подобно снежной лавине в горах. Внезапно.

Прикрыв свои большие, круглые глаза кешанка наслаждалась прохладой ночного ветерка, приятно ласкающего ее темную кожу и принесшего с залива запах соли и водорослей.

Девушка мечтала.

Она лениво размышляла о себе, своем отряде и о том, с каким трудом им, чужеземкам, удалось завоевать уважение магараджи и доверие раджассы, упрочив свое положение в Вейнджане. Рамасанти не собиралась отказываться от достигнутого.

Она была родом из далекого Кешана и выросла в крохотной деревушке на краю света. Отец и мать надрывались целыми днями на тяжелой работе, обрабатывая свой клочок земли, а шестилетняя Рамасанти нянчилась со своими братишками и сестренками.

И быть бы Раме самой разнесчастной крестьянкой, обремененной полудюжиной сопливых ребятишек, если бы не его величество, случай.

Она и сама-то точно не помнила, что же именно произошло в их деревеньке, лишь обрывки кошмара, точно страшный сон, посещали ее и сейчас, душными, темными ночами и заставляли метаться на жесткой кровати, ища утешения в крепких, мужских объятиях.

.. ..Деревня пылала с четырех сторон. Обезумевшие жители в панике метались между горящих хижин, пытаясь найти укрытие от несущих смерть безжалостных стрел и копий.

Родители девочки погибли одними из первых, а она и еще много несчастных, попали к самым жутким врагам своего народа – племени людоедов из Дарфара.

Девочка смутно помнила путешествие через страшные, неприветливые джунгли. Самая старшая, она волокла на своих плечах младшего братишку, а большеглазая сестренка, уцепившись за подол ее жалкой юбчонки, тащилась следом.

На каждом привале, большие и сильные мужчины, с уродливыми лицами, покрытые татуировками, с зубами, остро подпиленными и внушающими ужас, уводили по несколько детей, самых измученных и не способных идти дальше.

Отдельно держали и тщательно охраняли немногочисленную группу юных девушек, девственниц, не тронутых ни одним мужчиной. Они предназначались в жертву злобному богу каннибалов – Дамбаллаху.

У Рамасанты вскоре отобрали полумертвого братика, но она еще долго вспоминала его жалкое всхлипывание и беспомощное детское личико.

Такая же участь ожидала ее младшую сестренку, а позднее и саму Раму.

Но судьба оказалась благосклонна к маленькой, измученной девочке. Ей удалось счастливо избежать котла людоедов и отомстить убийцам своих родителей, пусть и не сразу.

Однажды ночью, когда орда каннибалов в очередной раз устроила привал, Рамасанти проснулась. Предчувствие чего-то необычного заставила девочку поглубже закопаться в прелую листву и она, словно робкий ночной зверек, затаилась, ожидая рассвета, прикрыв своим щуплым телом плачущую малышку. Отряд темнокожих дев-воительниц из сильного и могущественного союза амазонок несколько дней выслеживал людоедов и ни один из уродливых убийц не вернулся домой, дабы принести кровавую жертву на алтаре своего бога.

Тех же, кто выжил в ночной сече, избежав ножей и копей свирепых воительниц, ожидала судьба не менее страшная, чем та, которую каннибалы готовили своим жертвам.

Уцелевших дарфарцев амазонки доставили в свой поселок и живыми скормили кумлау – особому виду плотоядных деревьев, таких же каннибалов, как и дарфарцы.

Рамасанти вместе со всеми сидела на трибуне и радостно хлопала в ладоши, наблюдая за тем, как извивающиеся тела ее мучителей исчезают в смрадных пастях хищных растений.

Так шестилетняя девочка попала к амазонкам.

Она рано повзрослела, малышка Рамасанти и в десятилетнем возрасте пошла в свой первый длительный поход через джунгли вместе со своими названными сестрами.

Ее родная сестра воином так и не стала. Жрицы племени забрали угрюмую, молчаливую девочку к себе и увезли в какое-то далекое селение. Рама не сомневалась в том, что со временем ее маленькая сестричка станет могущественной жрицей. Хранительницей своего нового народа.

Сама же Рамасанти точно знала, чего хочет.

Когда Раме исполнилось тринадцать лет, она попала в рабство. Пожалуй, это были самые горькие годы в ее жизни.

Все женщины, много лет бывшие ее семьей, погибли жестокой, мучительной смертью на арене, в одной из стигийских крепостей, а визжащую и царапующуюся девочку купил хозяин школы гладиаторов. Женской школы.

Стигиец сам хотел укротить строптивую девчонку.

Закованная в цепи и избитая плетью, она впервые познала мужчину.

Вслед за первым насильником был еще один, еще и еще.

Но, однажды Рамасанти отобрала у пьяного стражника кинжал и прирезала его, как свинью, а затем бросила окровавленный нож под ноги хозяину-стигийцу, насквозь прожигая его бешенным взглядом, побелевших от ненависти, глаз.

Что уж увидел стигиец в ее глазах, ведомо одному лишь Сету, но мужчин больше не было и девушка вздохнула с облегчением.

Она была слишком рослой, слишком непокорной и озлобленной, для того, чтобы быть наложницей или служанкой. Она не годилась даже на роль охранницы и поэтому хозяин сделал из нее убийцу.

Она убивала голыми руками и оружием, капля по капле отбирая жизнь у противника или же наоборот, нанося один единственный милосердный удар.

С ней сражались и мужчины и женщины, белые и черные, опытные воины и зеленые юнцы. Она всегда побеждала.

Вскоре ей все это надоело.

Стигиец перевозил своих « диких кошечек», так он называл женщин-гладиаторов, из одного города в другой и вот однажды…

Стигийцу не повезло. На юго-востоке Стигии, в горах Тайи, жители которой всегда были враждебны к поклоняющимся Змею, началось восстание. Появление хозяина Рамасанты и женщин-гладиаторов, было как нельзя кстати. Стигийца повесили на ближайшем дереве, а женщин, освободив от оков, отпустили.

Многие ушли, но Рамасанти и еще десятка полтора воительниц, остались.

Не умеющие ничего другого, кроме как убивать и делающие это хорошо, гладиаторши помогали своим спасителям до тех пор, пока те в них нуждались.

После этого отряд темнокожих девушек-воинов покинул Тайю.

Рамасанти грустно улыбнулась, полностью отдавшись приятным воспоминаниям.

Это были хорошие времена.

Они служили телохранительницами у иранистанских беев, охранницами на караванных тропах, тайными лазутчицами и, в конце-концов, судьба забросила их в Вейнджан, где они и стали известны, как отряд Черных стражей, а Рамасанти, сменив погибшую в схватке, смуглолицую шемитку Ами, стала их командиром.

На этом приятные воспоминания обрывались.

Рамасанти невольно поморщилась. Происшествие в обители Вайомидиса, казалось, всех доконало. По дворцу, пока только по дворцу, ползли зловещие слухи, росло и недовольство народа, а знать, готовая в любой момент оскалить зубы, находилась на грани бунта.

Тайные шпионы Шанкар-Шармы, подкупленные золотом файнагов, подбивали народ на восстание против властей и призывали сместить Верховного дайома, проводника воли Асуры, немедийца, чужеземца, узурпировавшего духовную власть.

« Жрецы Асуры не могут спасти вас от карающей длани Сигтоны!» - захлебываясь слюной, визжал файнаг в подземелье дворца. Фанатичный блеск глаз, накурившегося до одури черного лотоса человека, испугал даже видавшего виды мастера пыток. Распятый на дыбе, исхлестанный, раскаленным добела железным прутом, файнаг лишь смеялся в ответ на вопросы своих мучителей, призывая проклятия Сигтоны на головы неверных отступников. Наркотический дурман, в котором пребывал плененный последователь Темной госпожи, делал его неуязвимым для боли, придав тщедушному телу крепость и выносливость.

Тараща безумные глаза, пленник слегка оживился лишь когда в камеру пыток вошел Верховный жрец Асуры.

Вайомидис положил руку на мокрый лоб узника и, не обращая внимания на дикие вопли несчастного безумца, тихим голосом, нараспев, начал читать молитву-прошение, обращаясь к благостному божеству, умоляя его простить заблудшего, отринувшего свет истины и обрекшего свою душу на вечное проклятье.

Успокоенный ласковым голосом дайомита, пленник перестал биться и выкрикивать богохульства, калеча и уродуя сам себя, а затих, словно заснул, покоряясь сильной воле старца.

Когда он вновь открыл глаза, то присутствующие на допросе, с удивлением и благоговением заметили тусклый проблеск разума в его, исполненном болью взгляде.

- Говори! – приказал жрец усталым голосом, смотря прямо в глаза несчастному.

И тот, повинуясь силе, звучавшей в словах старого немедийца, заговорил, вещая, точно оракул.

- Горе, горе вам, неверные, пришедшие на благословенные земли Вейнджана! Да будьте прокляты вы и семя ваше до седьмого колена. Нет спасенья вам, отринувшим власть Великой богини, порушившим ее храмы, свергнувшим ее прекрасные статуи с высоких постаментов! Тела ваши, да сгорят в огненном взгляде богини, сердца ваши, да иссушит ее жгучее дыхание, души ваши, да настигнет ее вечный голод! Холод мрака, да зловоние бездны пусть станут вашим уделом! И придет день, и наступит час, когда смолкнут птицы, утихнет ветер и солнце почернеет от горя! И вернется в наш мир Темная госпожа, кровью девственницы и семенем мужчины наполнится ее лоно и станет она могущественней всех тварей земных, всех богов небесных, а мы, да будем ее покорными слугами!

Глаза файнага, распятого и измученного, вновь засияли демоническим огнем и он, уставившись прямо в лицо Вайомидису, изрек, глумливо усмехаясь в усталые глаза старца:

- А ты, презренная тварь, поганый северянин, потерявший и не обревший, пророк ложных богов, будешь ты проклят и имя твое, ослепнешь ты от слез! Пусть тоска иссушит твое сердце, ибо я порушу твои храмы, разобью алтари и залью кровью землю до самой преисподней! Проклятье вам, проклятье, проклятье!

Глаза несчастного вылезли из орбит, рот наполнился слюной и кровь брызгнула из ушей. А затем…

Рамасанти невесело хмыкнула – это было неприятное зрелище. Пленник вдруг затрясся всем телом и обмяк. Вместо живого, теплого, хотя и измученного пытками, пленника перед ними была сухая, безжизненная мумия, никчменная, как сломанная игрушка.

Вайомидис коснулся своим посохом изувеченных останков и они рассыпались в прах.

На полу пыточной камеры осталась лишь горстка серой пыли.

- Перед нами было лишь подобие человека - пробормотал жрец, скрывая тревогу за спокойным взглядом серых глаз – Она давно похитила его душу и наполнила тело своей волей. Мир ушедшему, но боюсь, что подобное невозможно.

Презрительно фыркнув, палач пнул ногой горку праха, но остальные, угрюмые и подавленные увиденным, покинули подземелье молча, словно украдкой.

Невеселые мысли кешанки были прерваны негромким стуком, звучавшим особым образом.

Она встрепенулась и, подойдя к потайной двери, нажала на рычаг. Из полумрака низкого прохода, в комнату, быстрым шагом ворвался мужчина и заключил темнокожую девушку в крепкие объятья.

Это был капитан Копьеносцев, Ади-Басс.

Рамасанти возмущенно оттолкнула от себя похотливо улыбающегося мужчину и весьма нелюбезно поинтересовалась:

- Что тебе нужно, Ади? Кажется, я не приглашала тебя ни в свою комнату, ни в свою постель.

Кшатрий оскорблено вскинул свою красивую голову.

- С каких это пор, милая, мне требуется приглашение для того, чтобы навестить свою восхитительную любовницу? Раньше мы обходились без этих формальностей, милая!

Рамасанти упрямо надула губы.

Видя недовольство любовницы, Ади-Басс выпустил из рук упругое тело и отошел в сторону, незаметно кусая губы от досады. Ссориться с Рамой, пользующейся безусловным доверием как Вайомидиса, так и Марджены, не входило в его планы.

В его холеных руках, обманчиво непохожих на руки настоящего солдата, появился маленький костяной гребень и он, подойдя к настенному зеркалу, принялся тщательно

расчесывать свои щегольские усики.

- Ты неласкова со мной, милая!- обиженно произнес он, наблюдая за каждым движением девушки, отраженной в зеркале – А я, признаться, рассчитывал на другой прием.

- На что же ты рассчитывал, Ади?- спокойно поинтересовалась Рамасанти, приглаживая руками свои густые волосы, заплетенные во множество маленьких косичек и уложенных в замысловатую прическу.- Тебе уже надоели маленькие, услужливые глупышки? С этими сладкими кусочками молодой плоти ты можешь делать все, что душе твоей угодно и при этом чувствовать себя настоящим мужчиной? Зачем тебе Рамасанти? От меня пахнет лошадьми и казармой, а не пряными духами и сладостями.

Капитан Копьеносцев, лениво позевывая, отвернулся от своего зеркального двойника, искусно скрывая свое замешательство.

- Рамасанти!- голос кшатрия напоминал сладкую музыку - Клянусь тебе, моя красавица, сегодня я даже не видел Зуялу. Девушка, конечно хороша, но ты, моя любимая дикая кошечка..

Рамасанти громко фыркнула, а затем, словно не выдержав, расхохоталась.

- Любовь? – надменно произнесла она, пряча за грубыми словами боль своего сердца – О чем говоришь ты, Ади? Тебе следовало бы знать, что такие женщины, как я не влюбляются в мужчин, а просто используют их! К тому же я, кшатрий, не потерплю шашней за своей спиной! Добро бы только Зуяла. Она девушка достойная, но влюбчивая и доверчивая! Слишком молода для того, чтобы разбираться в людях! Эти служанки! Твои мерзкие прихоти шокируют не только меня! Какая же может быть любовь между амазонкой и смазливым извращенцем без чести и совести!

Капитан страшно побледнел. Кровь отхлынула от его румяных щек и ласковая улыбка сменилась хищным оскалом.

- Ты…ты…- прошипел он, скрючив пальцы от злости, но кешанка только растянула рот в издевательской усмешке.

- Не советую, Ади, не стоит! – жестко предупредила она, не спуская глаз с оскорбленного любовника.- Я не изнеженная рабыня из пардханы и не забитая служанка, без роду и племени, которая только и слышит, что « пойди сюда, принеси то, пошла вон»! Я отрежу твои яйца и брошу их на поживу бездомным псам. Посмотрим, как им понравится голубая кровь! Ступай к своим похотливым кошкам, к аристократкам, которых ты ублажаешь своим телом или ступай к безмозглым дурочкам, согласным терпеть боль, чтобы доставить тебе удовольствие! Ты надоел мне, Ади! Я намерена сменить любовника. В этот раз я возьму настоящего мужчину, а не надушенную куклу. Клянусь колотушкой Аджи, темными водами Зархебы и своей свободой, я любила тебя, пока мне не надоело выслушивать рассказы о твоих бесчисленных подвигах и сказки о твоем извращенном вкусе. Когда я хочу мужчину, то я беру его, а ты…- она махнула рукой, выражая свое разочарование.- Впрочем, мне теперь безразлично где и с кем ты проводишь свои ночи.

Рамасанти нахмурилась. Разговор начал тяготить и утомлять ее.

- Я мечтал увидеть тебя в спокойной обстановке - льстиво пробормотал мужчина, словно не замечая злых огоньков в темных глазах девушки – Ты металась по дворцу, рыча, как леопард, пугая всех и каждого. Мне хотелось немного утешить тебя, милая, приласкать.

- Как же!- Рамасанти, нисколько не стесняясь бывшего любовника, принялась надевать кожаный нагрудник, пряча свои упругие, маленькие груди под боевые доспехи – Пожалел волк ягненка. Так и ты, Ади-Басс. Марджена и Вайомидис просто слепые, доверяя тебе. Впрочем, и я не лучше! Мои глаза слишком долго были закрыты.

- Что?- вельможа подпрыгнул на месте, вытянувшись от возмущения – Я кшатрий из знатного рода! Моя родословная ведет свое начало от…

- Знаю, знаю!- нетерпеливо отмахнулась от его слов Рамасанти – Ты богатый и родовитый, а я лишь простая наемница, вылезшая из грязных джунглей, не помнящая даже своих предков, хотя бы до третьего колена! Все что у меня есть, так это крепкие руки, быстрые ноги и ясная голова.- Рамасанти грозно зыркнула в сторону бывшего любовника – Ясная, Ади! И я никому не позволю использовать меня, кшатрий! Тебе придется считаться с этим.- Девушка закончила одеваться и, нацепив кинжал, ловко застегнула широкие медные браслеты на запястьях.- Ты мог иметь любую женщину, а захотел меня. Почему?

Она пристально взглянула на настороженного мужчину, словно чего-то недоговаривая. Тот, нервно покусывая пухлые губы, наблюдал за игрой чувств на ее лице.

- Ладно, Ади, не тревожься! - девушка расслабилась и присела на меленький диванчик – Мне безразличны твои интриги. Всегда найдется спрос на меня и моих девочек. Хорошие наемницы, знаешь ли, на дороге не валяются. Любой раджа, бей или эмир из близлежащих земель, с радостью наймет меня и мой отряд Черных стражей. Жизнь в Вейнджане становится слишком неспокойной. Быть может приезд вендийского принца, брата Деви Юасмины…

- Что?- капитан подскочил, как ошпаренный – Наша госпожа приняла предложение от этого самовлюбленного выскочки?

- Не знаю!- скривила губы Рамасанти, досадуя на собственный промах – Если северянину не удастся отыскать Гури, раджассе придется выйти замуж второй раз, хочет она этого или нет. А Деви Юасмина гарантирует…

- Кшатрии не потерпят на троне чужестранца! – вскипел капитан, спесиво взглянув на темнокожую девушку.- Достаточно немедийца во главе ордена Асуры! Пусть раджасса возьмет в мужья вейнджанца, а не ищет супруга на стороне. Многие мужчины были бы просто счастливы стать ее избранником! Вендиец ведь не ограничится ролью консорта!

- Разумеется!- ехидно усмехнулась Рамасанти – Например, блистательный Ади-Басс, капитан дворцовой гвардии, знатный и имеющий безупречную репутацию, мог бы попытаться завоевать сердце госпожи Марджены.

- Мне ее сердце не нужно! Мне..- раздраженно ответил вельможа, но тут же, спохватившись, замолчал

Рамасанти, ничуть не удивившись, насмешливо смотрела на честолюбивого негодяя.

- Ты слишком много знаешь и о многом догадываешься - задумчиво склонив голову набок, произнес кшатрий, рассматривая лицо девушки со странной, брезгливой гримасой.- Это может плохо закончиться для тебя, милая!

- Размышляешь о том, как можно без хлопот прикончить меня, любовничек?- Рамасанти нетерпеливо передернула плечами. Она указала капитану на дверь и, встав рядом с ним, слегка подтолкнула Ади-Басса к выходу.

Кшатрий, воспользовавшись моментом, сильно толкнул девушку в грудь и одновременно нанес болезненный удар в колено. Кешанка, пошатнувшись от неожиданности, согнулась от боли и пропустила еще один удар, на этот раз в голову.

Девушка упала, а ее вероломный любовник, не теряя времени, оттянул ее голову назад и ловко набросил на шею красный шелковый шнур, блестящий и очень прочный.

- Ох, не ко времени, милочка!- интимно шепнул он ей в ушко.- Ты должна была умереть позже и не так быстро!

Рамасанти вскрикнула громко и сердито.

С ужасом капитан заметил, как из груды беспорядочно раскиданных одеял и подушек, выскочило гибкое пятнистое тело, а рядом зашевелилось еще одно.

С негромким урчанием, припадая к пушистым ковровым дорожкам, к нему подкрадывалась пара золотистых хищников, тихо ступая на своих мягких лапах. Глаза больших кошек горели злым зеленым огнем.

- Кх.., кххх, - закашлялась девушка, вырвав из ослабевших рук противника шелковый шнур – Они еще не обедали, Ади, но если ты хочешь продолжения нашей схватки, то это можно легко устроить прямо сейчас.

Капитан судорожно сглотнул слюну и начал медленно пятиться прямо к выходу, с недоверием посматривая на хищников, бьющих себя длинными хвостами по золотистым бокам. Только сильная воля Рамасанты сдерживала их от нападения на Ади-Басса.

Кшатрий трусом не был и, если бы кошка была одна, то кшатрий мог бы рискнуть…

Рамасанти чуть приподнялась и пнула ногой синий тюрбан, упавший с головы капитана.

- Забирай свое тряпье, Ади и убирайся по добру, по здорову! – проговорила девушка, массируя свою шею сильными руками.- Держись от меня подальше. В следующий раз я могу рассердиться по настоящему.

Кшатрий, слегка приободрившись, протянул руку и нахлобучил на свою красивую голову слегка измятый тюрбан, не сводя обеспокоенных глаз с большого золотистого зверя.

Второй уже сидел подле хозяйки и следил за ним взглядом, далеким от дружелюбия.

Рамасанти свистнула и злобные кошки, мгновенно присмирев, растянулись рядом с ней на ковре и, ластясь положили головы на ее колени.

- Дикарка! – прошипел сквозь зубы уязвленный кшатрий.

- Будем думать, что это была неудачная шутка, Ади! – небрежно произнесла командир Черных стражей – Я уже забыла об этом досадном недоразумении, но больше – глаза девушки зло сверкнули – Но больше не шути так со мной, Ади или мне придется стать той самой дикаркой, за которую ты меня принял! А дикари бывают разными, капитан. Некоторые, как тебе известно, людей едят…

Внезапно девушка подскочила с мягких одеял. Она услышала вой сигнальных трещеток и звучные удары гонга.

- Что это? – побледнев, как полотно, спросил капитан.

- Это? – Рамасанти ничуть не пыталась скрыть своего злорадства.- Воины и знать приветствуют посольство Деви Юасмины на улицах Вейнджана, а возглавляет его двоюродный брат Деви, Ченгир-хан. Поспеши же, доблестный воин, ибо через четверть часа почетный гость ступит на площадь Звезды перед Лунным дворцом. Нельзя заставлять ждать столь знатную особу слишком долго. Кто знает, может быть это едет наш будущий магараджа!

Ади-Басс стремительно рванулся прочь из комнаты Рамасанты, но уже в дверях его настиг ее тихий голос:

- Один совет, Ади, по старой дружбе!

Капитан замер с занесенной ногой, а кешанка с угрозой продолжила:

- Засыпь колодец, капитан…

Ади-Басс оглянулся, взглянув на бывшую любовницу безумными глазами, а она, широко улыбнувшись, повторила:

- Ты не ослышался, Ади! Засыпь колодец или тебя сожгут на площади, как преступника! Какой будет удар для твоих благородных родителей!

Ади-Басс помчался по длинному коридору, а вслед ему несся язвительный хохот покинутой и преданной им любовницы.

- Спеши, Ади!- шептала кешанка, смахивая с покрасневших глаз мелкие капельки соленых слез. Ее самые худшие подозрения нашли подтверждение и сердце девушки было разбито.- Видно Вайомидис куда лучше меня разбирается в людях, иначе он сказал бы тебе о прибытии Ченгир-хана. Мне жаль тебя, Ади.

Глава 12. Танец невесты.

Приятелям уже три раза приносили пищу с тех пор, как они оказались пленниками Шанкар-Шармы. О вероломной жрице не было ни слуху, ни духу и это радовало Конана больше всего.

Пока Рахмат дремал, находясь под воздействием магической силы Алмаза Власти, киммериец успел обшарить темницу вдоль и поперек в поисках выхода. Однако, его быстрый ум и наметанный глаз не смогли обнаружить пути к бегству. Но деятельная натура варвара не могла примириться даже с мыслью о неволе.

Знаменитой отмычки Бела, хитроумного бога воров, принадлежавшей ранее Рахмату, у них больше не было, ибо жрица Сигтоны смогла уловить ауру, исходящую от этой вещички и отобрала ее у туранца, не сумевшего противостоять ее колдовским чарам.

Что же касается Конана, то он рассчитывал в самом скором времени прикарманить, как серебряную спицу с рубиновым глазком, способную отворить любой замок, пусть даже и заговоренный, так и сам Алмаз Власти, древнюю стигийскую святыню, который помимо всех магических штучек, коих варвар, в силу своей натуры, терпеть не мог, был просто еще и редчайшим драгоценным камнем, за который, при желании, можно выручить немало симпатичных, полновесных туранских империалов.

Насколько Конан успел понять – стражников за дверью не было. Уверенная в своем искусстве, Черная жрица не сочла нужным караулить пленников при помощи файнагов, а доверила это зачарованному замку. В другое время, Конана оскорбило бы подобное пренебрежение к его персоне, но теперь, киммериец только радовался самоуверенности и недальновидности служительницы Сигтоны.

Кормили пленников неплохо, хотя каждое блюдо и выглядело несколько экзотично. Однако Конану много раз в своей жизни приходилось вкушать и более странные вещи, вот он и поглощал пищу с завидным аппетитом, не особо разбираясь в том, что именно он ест. Главное, что пища не убегает и не уползает с тарелки, а внешний вид… да Нергал с ним!

Погружая пальцы в пряный соус и заглатывая большие куски нежного мяса, киммериец жалел, что вина, даже такой дряни, как вендийская белая акура, пленникам не полагалось. Возможно файнаги, так же как и жрецы Асуры Пресветлого, не употребляли ничего крепче воды. Впрочем, на этом сходство между двумя культами заканчивалось.

Рахмат же, наоборот, тупо ковырялся в тарелке, равнодушно опрокидывая на пол один кусок за другим.

Киммериец, слегка подуставший от его опустошенных глаз и кислого выражения лица, всячески пытался привести приятеля в нормальное состояние, но после нескольких безуспешных попыток, бросил это бесполезное дело и в очередной раз принялся обшаривать камеру, в надежде развлечь себя хоть каким-нибудь занятием. Описав десятый круг, он раздраженно пнул носком своего сапога выступающий из замшелой стены камень. Доходя до этого места, он обычно пинал ногой этот выступ и, в очередной раз ушибив ногу, разражался громогласными ругательствами. В этот раз все случилось по другому. От удара нога знакомо заныла, но раздавшийся в тишине скрежет, заставил Конана проглотить, готовые сорваться с языка проклятия.

-Ха! – воскликнул варвар, присев на корточки и разглядывая пыльный провал в полу – Не зря, значит, я пинал ногами эту штуковину. Клянусь задницей Нергала, мы еще выпустим кишки всем этим придуркам, вместе с их полуумной ведьмой.

- Рахмат!- окликнул он, возлежащего с безразличным видом у мокрой стены, приятеля – Очнись, бестолочь, пора немного проветрить твои мозги, а то они совсем закисли в этом захолустье.

И весело насвистывая, Конан подхватил на руки Рахмата, протиснулся в узкое, темное отверстие, навстречу неизвестности.

Выдолбленный в скальной породе тайный лаз, скорей всего был неизвестен нынешним обитателям полуразрушенного дворца. В противном случае, Шанкар-Шарма никогда бы не поместила пленников именно в эту камеру.

Теперь у Конана не было ни меча, ни кинжала, но он все равно продолжал упорно ползти по узкому проходу, увлекая за собой, безразличного ко всему происходящему, туранца.

Киммерийца порядочно утомили блуждания по негостеприимным местам, где передвигаться приходилось, в больших случаях под землей и где из темноты того и гляди грозил вывалиться мохнатый паук-переросток или агрессивный вендиец с кашей вместо мозгов.

Пыхтя и сплевывая, Рахмат тащился за Конаном, пока тот не уперся носом прямо в камень. Киммериец напряг мускулы и надавил на преграду, но стена даже не шелохнулась.

Неизвестные строители затерянного в джунглях города, постарались на славу. Века прошли с тех пор, как в землю был положен первый камень, а стены подземелья пережили их как один миг.

Путешествие во мрак неизвестности окончилось ничем.

Чертыхнувшись, Конан плюхнулся задницей прямо на землю и, задрав ноги, свалился в неожиданно возникшую под ним яму.

Громкий хруст и звучные проклятия, произносимые на незнакомом туранцу наречии, заставили того проявить инициативу.

Рахмат осторожными шажками приблизился к провалу и склонился над ним.

- Давай сюда!- услышал он голос киммерийца – Здесь невысоко, так что шею не сломаешь.

Но туранец итак сделал большое усилие, передвинувшись на несколько шагов по собственной воле. Приглашение Конана он понял, но в его помутненном сознании образ могучего киммерийца принял туманные очертания, а медленнотекущие мусли затормозили и его движения. Поэтому, когда Конан бесцеремонно ухватил его за шиворот, Рахмат принял это, как должное.

Княжна Гури, приоткрыв свой прелестный ротик, с изумлением уставилась на свалившегося ей прямо на голову, киммерийца. Взвизгнув, девушка прикрыла лицо руками, но узнав синеглазого варвара, уже один раз пытавшегося спасти ее, успокоилась. Когда же тот, шепча непонятные ей слова, втащил в ее темницу еще и Рахмата, девушка совсем повеселела.

Грациозным движением она откинула со лба темную прядь волос и легкой походкой приблизилась к северянину.

- Совсем плох!- огорченно пробормотал Конан, ощупывая руками горячий лоб туранца – Мало нам было Вайомидиса с его отравой, так еще и эта шлюха мороку напустила со своим алмазом. Попадется мне – ноги повыдергиваю!- злобно пообещал киммериец, примериваясь залепить туранцу пощечину, просто так, на всякий случай, вдруг да поможет.

- Скоро придет в себя - уверенно пообещала девушка – Совсем немного потерпеть осталось твоему другу.

- Откуда знаешь, цыпленочек?- грубовато поинтересовался варвар, повнимательней присматриваясь к ней – Я сам видел, как ты с ног свалилась, когда проклятая ведьма начала махать у тебя перед носом своей блестящей побрякушкой.

- Свалилась.- весело согласилась Вайнджарская княжна – Только ненадолго. Я могу сохранять частичку силы, но Шанкар-Шарма не знает об этом. Может быть я тоже немножко ведьма. Шанкара слишком часто пользовалась алмазом, проверяя на мне его чары. Но в моих жилах течет кровь многих поколений правителей и я научилась сопротивляться магии файнагов. Если она узнает об этом, то заберется в тайные уголки моей души, и я стану такой же беспомощной, как и твой друг.

- Ну-ну!- недоверчиво проворчал киммериец - Может ты и права, цыпленочек. Значит, мы ничего не сможем для него сделать?

Гури посмотрела на синеглазого северянина пристальным, оценивающим взглядом, словно опытная шлюха на потенциального клиента. Ее большие, темные глаза на полудетском лице смутили киммерийца своей откровенностью.

- Ладно, девочка!- пробормотал варвар, чувствуя себя чуть ли не стариком – Только этого мне не хватало. Твои родители плохо заботились о твоем воспитании – попытался он неуклюже пошутить – Ты что, никогда не слышала, что нельзя смотреть на мужчину такими глазами?

Гури не обратила внимания на упрек, звучавший в словах иноземца, поглощенная своими мыслями тайными желаниями.

- Я могу попытаться разбудить его – девушка облизнула пухлые губки, быстрым движением сбрасывая на пол скудное одеяние и оставив на своем золотистом теле лишь драгоценности.- Но я никогда не делала этого раньше и ты не должен сердиться, если у меня ничего не получится.

И, прежде чем северянин успел произнести хотя бы слово, тихим, нежным, словно журчание лесного ручейка, голосом, Гурии запела любовную песенку, извиваясь, точно бескостная змейка перед затуманенным взглядом Рахмата.

Разинув рот, словно мальчишка-девственник, варвар смотрел на то, как молоденькая темноволосая девочка, вероятней всего еще невинная и чистая, хотя ее бесстыдные движения заставляли сомневаться в этом, страстно изгибая свое тело, демонстрирует ему, чужестранцу, сокровенную тайну вейнджанской девушки – танец невесты, который, по обычаю, танцует новобрачная в первую ночь для своего избранника.

Происходящая из самой, что ни на есть знатной семьи, Гури была обучена этому танцу с детских лет, еще не понимая его значения. Но теперь, она настолько осмысленно отдалась движению и ритму, что сама себе казалась не жертвой файнагов, а юной женой, соблазняющей собственного супруга.

Тысяча и один поворот головы, плавные изгибы бедер, бесконечные движения рук и ног, слились в единый порыв и вот уже не только киммериец, но и туранец, нашедший в себе силы перебороть губительные чары служительницы Сигтоны, словно завороженный любовался ее прекрасным, золотистым телом, душистым, точно спелый персик, таким зовущим и цветущим.

Грудь княжны бурно вздымалась, волосы темным потоком струились по точеным плечам, призывно алел, словно лепесток мака, большой, чувственный рот.

Рахмат застонал от охватившего его вожделения.

Княжна облизнула красные, чуть припухшие губы и обвила гибкими руками худощавое тело туранца. Девушка приблизила свое раскрасневшееся лицо к лицу Рахмата и жадно припала своими губами к его рту.

- Гордись, чужеземец – пылко прошептала она ему в ухо – Ты получил первый поцелуй Гури, наследницы трона, принцессы крови. И я отдала его тебе добровольно и с охотой!

Неожиданно прервав пылкий поцелуй, Гури отшатнулась, словно он обжог ее нежную кожу и отбежав в дальний угол камеры, прикрыла одеждой свое соблазнительное тело.

Девушка заплакала горько, навзрыд.

- Ты что, укусил ее, придурок?- грозно рыкнул Конан, но Рахмат лишь скорчил страшную гримасу, показывая, что он здесь совсем ни при чем, что слезы – это всего лишь дамские капризы.

Приятели недоумевающее переглянулись. Очарованные ее танцем, в котором воедино слились чистота и вожделение, невинность девственницы и распутство куртизанки, они внезапно обнаружили перед собой сильно обиженную девочку, почти ребенка.

- Что ты, что ты, цыпленочек! – ласковая поглаживая ее по худенькой спине, говорил Конан – Посмотри, посмотри вот, своего ты добилась – и он пихнул в бок туранца.- Рахмат живехонек и здоровехонек, он больше не похож на мокрую курицу и смотрит на тебя, цыпленочек, глазами настоящего мужчины, а не как деревянный болванчик с водицей вместо крови.

- В том-то и дело – громко всхлипнула девушка – В том-то и дело, что вы оба мужчины!

Конан и Рахмат, уставившись друг на друга, расхохотались в один голос.

- Цыпленочек, ты что, сомневалась в этом? – даже как-то обиженно спросил Конан – По моему, это трудно не заметить. Рахмат, правда, обожает рядиться в женские тряпки и шастать в непотребном виде по улицам, но он мужчина, уверяю тебя, да и я тоже!

- Я…я теперь никогда не смогу выйти замуж – рыдала девушка, пряча свои прекрасные глаза от пытливого взгляда киммерийца.- Я не должна была так танцевать перед вами, не должна! Боги накажут меня за нарушение обычая!

Конан чувствовал себя слегка непривычно в роли няньки, сующей сладкий леденец в рот хныкающему ребенку, но, тем не менее, он попытался утешить не на шутку расстроенную княжну.

- Послушай, цыпленочек, найдется немало мужчин,готовых на многое только ради одного лишь поцелуя такой красотки, как ты. А то, что ты танцевала перед нами, так это…

- Ты не понимаешь!- в отчаянье заламывая руки, воскликнула княжна – Так танцевать я должна была только раз в своей жизни и только перед своим супругом, в нашу первую ночь, а теперь…

- Мы никому не расскажем об этом!- попытался развеять ее мрачные мысли туранец, чувствуя себя немного виноватым, ведь именно из-за него разыгралась эта буря в кувшине воды.

- Это все равно не поможет – горько прошептала Гурии.

- Тогда тебе не остается ничего другого, кроме как выйти замуж за одного из нас – снова попытался пошутить Конан и вновь неудачно и тут же получил чувствительный толчок от разгневанного приятеля.

- Не плачь, цыпленочек, - Конан погладил девушку по черноволосой головке – Тебе не обязательно терзать себя подобными мыслями. Твоя мать показалась мне весьма разумной женщиной, в отличие от твоего отца, да заберет Сэт его душу! Она подыщет тебе мужа под стать твоей красоте и самоотверженности. Мы еще попьем вина на твоей свадьбе!

Княжна тяжело вздохнула и уставилась на варвара, точно на неразумного ребенка.

- Ты все-таки не понимаешь - спокойно ответила она – Эта мерзкая женщина, да покарает ее Асура своей беспощадной десницей, она решила погубить не только меня, как погубила моего несчастного отца. Ее жертвой станет мой народ, вся страна, от гор до побережья.

- Это мы уже поняли - кивнул киммериец. Для него ее слова не стали новостью.

- Шанкара решила вернуть в наш мир Сигтону - продолжила говорить Гурии, разглядывая грязные ногти на своих розовых ладошках. – Она держит меня в этих гнусных подземельях уже много дней. Все это время она приносила жертвы Темной госпоже. Мои подруги умерли на ее алтаре, подготавливая все к самому главному моменту – дню Черного солнца. В этот день она должна отдать богине девственницу из дома магараджей. Законную дочь, прямую наследницу, принцессу крови. Девочки в нашей семье рождаются редко, раз в семь поколений. Рождение наследницы возвещает о приходе неспокойных времен и приносит стране только горе и беды.

Всхлипнув в последний раз, Гурии утерла маленькой ручкой, унизанной драгоценными кольцами свое заплаканное лицо, размазывая грязь по нежной коже. Длинные золотые серьги с изумрудами качнулись в розовых ушках, блеснув в полумраке.

- Много лет назад – продолжала говорить Гурии – Файнаги уже пытались принести в жертву девушку и вызвать Темную госпожу из сумеречного мира, но тогда у них ничего не получилось. Они убили ее, но Сигтона так и не получила свое земное воплощение. Княжна не была невинна. Она тайно встречалась с молодым кшатрием и ее порочность спасла страну, хотя и опозорила ее имя. А я.. я не смогу сделать того же для своего народа, я плохая правительница. Шанкар-Шарма первым делом убедилась в том, что я не принадлежала никакому мужчине.

- Гури! – Конан ласково приподнял подбородок девушки и заглянул в ее полные слез глаза – Ты не должна винить себя в том, что оказалась хорошей дочерью и не посмела ослушаться мать.

- Меня предала собственная кормилица – не слушая Конана, продолжила девушка – Файнаги пригрозили ей, но добрая женщина не стала помогать им. Тогда они, по приказу Шанкар-Шармы начали убивать ее родных, по одному, каждую луну. Она согласилась лишь тогда, когда в живых осталась лишь ее внучка, крохотный ребенок. Она опоила меня, мою свиту, охрану, еще в храме Асуры и великий бог не вступился за нас..

Конан молчал, не зная, чем можно утешить ее.

- Может быть – девушка слегка оживилась и сквозь пушистые ресницы искоса взглянула на северянина – Может быть есть выход из положения! Послушай меня!- ее голос внезапно окреп и в нем зазвучала сталь.- Шанкара не получит то, о чем грезит днями и ночами, вдыхая пары черного лотоса и проливая кровь невинных. Великие боги сами указали вам дорогу в мою темницу. Я танцевала перед вами танец невесты. Это знак, данный богами нам, глупым смертным. Один из вас, видевший мой танец, должен исполнить обязанности мужа. Прямо сейчас!

- Что? – лица друзей вытянулись от удивления. Они уставились на девушку, но та, поглощенная собственными мыслями, не желала отвлекаться.

- Именно так! - решительно повторила княжна и испытывающе посмотрела на сидящих напротив нее мужчин, словно решая на ком же из них остановить выбор.

Конан ненадолго привлек ее внимание, но помедлив, она обратилась к туранцу.

- Мне кажется, что твой друг силен и вынослив. Многие женщины дарили ему свои ласки, но, он не поймет меня и не захочет мое тело. Его станет терзать чувство вины и мучать угрызения совести. Тебе же я нравлюсь. Хоть ты и чужеземец, но…

- Я?- воскликнул Рахмат, отползая к самой стене, подальше от, сумашедшей, как выяснилось, девчонки.- Почему я?

- Да! – важно подтвердила Гурии – Ты человек Востока, ты любишь женщин и потом, я ведь сама прошу тебя. Будем надеяться, что никто не узнает о моем позоре, кроме проклятых файнагов.

Рахмат, отмахиваясь от нее, как от привидения, бормотал:

- Чур, меня, чур! Клянусь Эрликом, кто же не любит женщин. Разрази меня Деркето, принцесса крови в объятиях воришки из Турана, нищего и безродного! Да за это меня сварят в кипящем масле, живьем, предварительно отчекрыжив мои причиндалы!

- Ничего подобного - сладострастно улыбаясь, прошептала Гурии, изо всех сил пытаясь придать себе вид соблазнительный и страстный. Она прижалась к юноши соблазнительными округлостями своих маленьких грудей, от чего ее лицо оказалось слишком близко к его лицу – За соблазнение девицы из знатного рода, в Вейнджане, нечестивца, вначале лишают мужского достоинства, а уж потом сажают на кол.

- Какая разница! – взвизгнул туранец – Мне, знаешь ли, не по нраву не то, ни другое!

- Но это лишь в том случае, если девушка отказывается выйти замуж за соблазнителя или он отказывается на ней жениться. – попыталась успокоить Рахмата княжна – Правда, если семья обесчещенной девицы против свадьбы, то жених просто не доживет до торжественного дня. Обычное дело – несчастный случай: кто с лошади упадет, кто съест что-нибудь не то и заболеет. Другое дело, если девица из низкого сословия…

- Отойди от меня женщина! – Рахмат выглядел самым несчастным человеком в мире – Я слишком молод для женитьбы и слишком мало пожил, чтобы умирать.

Конан беззвучно хохотал, опасаясь громким смехом привлечь охрану.

- Не волнуйся, чужеземец! – нежно прошептала девушка, поглаживая начавшие отрастать волосы Рахмата – Это ненадолго. Шанкар-Шарма все равно нас убьет и быть может, даже поднимет восстание против моей матери, но без черной магии Темной госпожи она потерпит поражение. Кшатрии разгонят этот сброд, сторонники бесноватой ведьмы сразу же отступятся от нее. Главное, у нее не будет девственницы из дома магараджи, если ты будешь любить меня прямо здесь и сейчас!

Гури находилась так близко, что Рахмат почувствовал нежный, сладковатый запах белых роз, присущий лишь молодому телу юной красавицы-вендийки. Юная княжна прильнула жаркими губами к пылающему лицу туранца и прижавшись грудью к его возбужденному телу, слилась с ним в едином, страстном поцелуе.

Рахмат понял, что пропал. Мягкое, девичье тело, хрупкой бабочкой замерло в его вмиг ослабевших руках. Нежный ротик дышал любовью и желанием. Темные, душистые волосы девушки щекотали кожу, вызывая бешенное желание обхватить ее гибкий стан и покрыть поцелуями золотистую кожу.

- Возьми меня, чужестранец!- шептала княжна, покусывая острыми зубками тонкую мочку уха юноши.- Я чувствую, как кипит твоя кровь, как бьется твое сердце и сверкают глаза! Твое тело переполняет желание, копье твое окрепло и готово к любовной схватке. Излейся в меня бурным потоком, пронзи меня ударами своего копья, обожги мою кожу поцелуями! Я танцевала перед обой и нет никого в целом мире, кто был бы желанней для тебя чем я, княжна Гури. Обряд должен быть завершен. Возьми меня и мы умрем вместе, изведав блаженство, пьянящее сильнее, чем вино!

Конан мучался не меньше, чем его приятель, дрожащий и задыхающийся в объятиях Гури. Внезапно в его голове мелькнула мысль о том, что хорошо бы не вмешиваться и пусть Гури добьется своего. Рахмат, точно глина в ее нежных ручках.

Но, тут перед его взором возникла высокая фигура в темных, развевающихся одеждах, в ушах зазвучал властный, старческий голос.

Конан решительно встал.

- Ну уж нет.- пробормотал киммериец, словно зачарованный наблюдая за двумя телами, обнаженными и прекрасными в порыве любовной игры.- Гури, ты слышишь меня, Гури!

….высокая статуя женщины из розового мрамора, затянутая в белоснежное одеяние из легчайшего кхитайского шелка, величаво возвышалась посередине мрачного подземного зала. Толстые витые свечи из черного воска, горели холодным, синим пламенем, до одури несло сладковатым запахом восточных благовоний.

Шанкара любовно поглаживала гладкую рукоять длинного блестящего кинжала из необычного белесего металла, отливающего серебристым лунным светом. Кинжал жрицы был странной вытянутой формы, слегка изогнут к низу и всем своим видом напоминал коготь саблезубой кошки, вымершей уже давно.

Оружие изготовили в незапамятные времена из легендарного металла древних атлантов – орихалка и Шанкара дорожила им точно так же, как и старинными фолиантами со страшными заклятиями и магическими формулами. Любовник танцовщицы Тануссы, знаменитый вор из Аграпура стащил загадочное оружие из стигийской крепости вместе с Алмазом Власти. Стильное оружие привлекло его необычной формой и редкостью металла, из которого было изготовлено. На рукояти кинжала было высечено несколько тайных знаков, ведомых лишь немногим, а Шанкара как раз и принадлежала к числу

избранных. Именно этот клинок она собиралась использовать для жертвоприношения. Для древней стали предназначалась древняя кровь девственницы царского рода.

И теперь, любуясь холодным блестящим оружием у ног богини, она с тревогой отметила, что блестящее лезвие слегка потускнело, а через несколько мгновений, начало покрываться красноватым налетом, похожим на ржавчину.

Это был знак.

Жрица устремила взгляд пронзительных черных глаз на статую своей богини и, гортанно выкрикивая страшные проклятия, бросилась прочь из зала, сбивая на каменный пол тяжелые серебряные подсвечники и разбрызгивая черные восковые капли по серым стенам.

Встревоженные криками своей госпожи, файнаги сбегались со всех сторон, спешили ей на помощь, а она, точно на крыльях, летела к потайной комнате, где ждала своей незавидной участи несчастная княжна Гури.

Лицо женщины потемнело от гнева и перекосилось от злости – жрица боялась не успеть. Она отшвырнула в сторону двух дюжих стражников и, взмахнув руками, произнесла несколько слов на давно уже мертвом и забытом языке. От чудовищного напряжения кровь прихлынула к ее лицу и тоненькой струйкой потекла из носа. Заклятие, охраняющее двери темницы от вторжения незваных гостей, было снято и жрица, словно демон возмездия, ворвалась в темницу.

- Отпусти меня! – кричала княжна Гури, до крови расцарапав лицо северянина своими длинными ногтями.- Ты, сын шакала и гиены, грязная навозная вошь, да пусть псы сожрут твою требуху и вылакают твою черную кровь! Пусть демоны преисподней по капле высосут твою никчменную жизнь!

- Тихо, тихо цыпленочек, не шуми!- Конан слегка прихлопнул рот девушки своей щирокой ладонью, а Рахмат, тряся головой, пытался освободиться от любовного дурмана. Злая и расстроенная тем, что ее замечательный план провалился, Гури забилась в угол, прикрывая тело своей одеждой.

Она уже не плакала и не ругалась, а лишь смотрела так, словно хотела живьем содрать с него кожу. Киммериец поежился под этим недобрым, колючим взглядом оскорбленной девочки.

- Ты еще пожалеешь об этом - мстительно прошептала Гури, голосом полным ненависти и упрека – Если Асура будет милостив ко мне, то ты заплатишь мне за это унижение, варвар!

Торопливо напялив на себя грязную и изорванную одежду, Гурии, ничем не напоминающая, блистательную княжну, важную и высокородную, надув губки, точно обиженный ребенок, отвернулась от друзей и упорно глазела на серый камень стен.

Киммериец неслышно приподнялся на сильных ногах и крадучись приблизился к княжне, спасти которую ему поручил Вайомидис, жрец Асуры. Та, каким-то неведомым образом догадавшись о его приближении, круто развернулась и жестко ткнула его крепеньким кулачком прямо в лицо.

Сплюнув кровь с разбитой губы, варвар терпеливо выслушал поток ругательств, обрушившихся на его голову, только диву даваясь, откуда хрупкая девчушка из богатого дворца знает столько некрасивых слов, приличествующих скорей нищей оборванке с Бандитского городка, а не аристократке из дома магараджи.

Ласково поглаживая девушку по плечам, северянин принялся неумело утешать ее.

Рахмат, прищурив свои глаза, недоверчиво и ревниво наблюдал за каждым движением приятеля, готовый в любой момент сорваться с места и броситься на помощь своей соблазнительнице.

- Послушай, милый мой цыпленочек – шептал киммериец, в душе посмеиваясь над неожиданно ревнивым выражением лица туранца – Вайомидис, конечно, предупреждал меня о том, что ты горда и непредсказуема, но я и подумать не мог, что до такой степени!

Варвар чувствовал себя непривычно, произнося ласковые слова, толи стесняясь, толи смущаясь. Его обычно суровое лицо разгладилось и утратило весь свой грозный вид.

Рахмат наконец не выдержал и набычившись, прикрикнул на Конана.

- Оставь ее в покое немедленно, толстокожий ублюдок! – и взбешенный туранец принялся наносить беспорядочные удары по большому телу варвара – Нечестивая свинья! – голос Рахмата вибрировал на самых высоких нотах – Пошел прочь, это тебе не шлюха на шадизарском базаре, тупоголовая ты скотина!

- Заткнись! – рявкнул варвар, заслыша сонное посапывание досыта наплакавшейся девушки – Не видишь что ли, уснула твоя зазноба.

- Киммерийский медведь! – прошипел туранец, слегка расслабившись – Женщины, они такие нежные и хрупкие создания, а эта в особенности. Если бы не ты – воинственно воскликнул он – Если бы не ты, то мы могли бы уже не бояться злобной ведьмы и ее магии. Может быть – мечтательно произнес Рахмат, на мгновение отрешившись от всего, что его окружало – Может быть она и согласилась бы стать моей женой, когда-нибудь!

Конану показалось, что у него голова пошла кругом. Он схватил туранца за плечи и хорошенько встряхнул его. С того мигом слетела маска добродушного мечтателя. Ужом выскользнув из рук киммерийца, Рахмат, бешено вращая глазами, стал между Конаном и спящей девушкой.

- Влюбился!- ахнул северянин, хлопая себя по коленям – Все признаки налицо!

Туранец опешил – он ожидал всего, чего угодно от своего могучего приятеля, но только не веселого, добродушного смеха.

- Не смей к ней приближаться… утешитель!- воинственно воскликнул он – Я сам как-нибудь управлюсь!

Конан рассвирепел. Бестолковая ревность Рахмата, абсолютно беспочвенная и неуместная, взбесила его. Он, Конан, любимец всех женщин от Шадизара до Мессантии, от Аграпура до привольных гирканских степей, должен утирать сопли малолетней девчонке, пусть даже и княжне и задиристому воришке, возомнившему, что у него серьезные чувства к этой самой княжне.

Сгребя упирающегося приятеля в охапку, Конан хорошенько ткнул его под ребра, чтоб не ерепенился, он приготовился поведать правду. Пусть и не совсем приятную.

- Послушай – проговорил он, ставя Рахмата на твердую землю, но придерживая его на всякий случай одной рукой – Я должен тебе рассказать кое-что.

- Что именно ты хочешь мне рассказать? – вскипел черной злобой туранец – По твоей милости мы попали в это замечательное подземелье, в гости к бесноватой ведьме. Только преисподняя Нергала может быть хуже этой западни, да и то я в том сильно сомневаюсь! Теперь еще и до девушки моей пристаешь!

Брови варвара взлетели вверх, выражая крайнюю степень удивления. Он хотел уже язвительно поинтересоваться с каких это пор, Рахмат считает Гури своей девушкой, но сумел вовремя попридержать язык.

« Может это побочный эффект?- размышлял киммериец, задумчиво поглядывая на взъерошенного Рахмата.- Прямо наваждение какое-то, так влюбиться, посмотрев на то, как девушка танцует. Неплохо, но ведь видали и получше. А!- озарило его – Может, девчонка тоже слегка поколдовала? Она ему сняла заклятье своим танцем и в свою очередь крепко влюбила несчастного в себя! Вот бедняга-то!- северянин проникся сочуствием к Рахмату и решил не обращать внимания на его вздорные обвинения. Относиться к аграпурцу стоило теперь, как к душевнобольному. – Любовная магия – возмущался киммериец про себя, поминая всех богов и богинь, а так же их части тела – Это вам не хухры-мухры! Все бабы – ведьмы!»

Придя к окончательному решению, киммериец примирительно произнес:

- Ты можешь хоть сейчас уйти отсюда! – отводя глаза в сторону, сказал варвар – Как я понял, никто из слуг ведьмы, да и она сама не знают об этом ходе.

- Нет уж!- резко ответил Рахмат – Если я уйду, то только вместе с Гури. Тебе также незачем здесь оставаться.

- Не получится.- угрюмо проговорил Конан, чувствуя, что он больше не в состоянии лгать своему другу – Мне придется остаться здесь и цыпленочку тоже, рад ты этому или нет.

- Что? – Рахмат страшно побледнел, не осознавая, что одни чары заменили другими и вместо одной женщины он готов подчиниться другой – Зачем? В подземном лабиринте столько туннелей, что они могут искать нас хоть всю жизнь! Нам нужно бежать, бежать отсюда и спасать Гури!

- Нет.- киммериец с жалостью взглянул на спящую княжну и с сочувствием на Рахмата – Она не может бежать. Она останется здесь, со мной и умрет на алтаре!

Туранец отказывался верить своим ушам, но, наткнувшись на твердый взгляд пронзительно-синих глаз северянина, ошеломленно пробормотал:

- Я не верю, что ты отдашь эту несчастную девочку кровожадной твари по имени Шанкар-Шарма, пусть Нергал сожрет ее печень и поглотит ее душу, если она у нее есть! Или же – потрясенный страшной догадкой, Рахмат отшатнулся в сторону – Может быть вендийская шлюха околдовала тебя? – воскликнул он, тряся головой от негодования – Я не позволю тебе, Конан, совершить черное дело! Я буду сражаться с тобой и спасу девушку!

- Прямо таки рыцарский роман!- буркнул киммериец, хватая туранца длинными руками – Прости, дружище, но надеюсь, пара оплеух приведет тебя в чувство!

И он, от души, вмазал туранцу прямо по возмущенной физиономии.

- Я должен остаться – просто проговорил он, убедившись, что Рахмат не дергается, а внимательно слушает – Меня никто не околдовывал, в отличае от некоторых. Могу сказать тебе только то, что и меня принесут в жертву вместе с ней, но после этого я постараюсь свернуть шею и жрице этой, ее богине и всему этому обезьяннику!

- Ты свихнулся – обреченно проговорил Рахмат, сплевывая солоноватые капли крови разбитых губ – Подобные шуточки могут раньше времени свести меня в могилу.

- Я не шучу.- серьезно ответил Конан, внимательно наблюдая за Рахматом. Тот казался вполне нормальным и не рвался спасать Гурии прямо сейчас – Мне казалось, что ты достаточно хорошо меня знаешь. И если я говорю, что так надо, то…

Конан не успел закончить свою мысль. Двери темницы распахнулись и в проеме возникла разъяренная колдунья.

Ее бледное лицо, казалось светилось в полутьме подземелья, роскошные темные волосы выбились из сложной прически и свисали неопрятными прядями. Жрица тяжело дышала, хватая воздух пересохшими губами.

Шанкара обвела темницу посветлевшими от злости глазами и остановила свой взгляд на свернувшейся калачиком девушке. Воздух со свистом вырвался из ее легких.

Шанкар-Шарма перевела взгляд на пленников и злорадно улыбнувшись приказала стражникам, толпящимся у нее за спиной:

- Взять их! Приковать к стене, а эта дурочка – она презрительно хмыкнула, брезгливо кивая на княжну, проснувшуюся от гневных выкриков растрепанной жрицы и жмущуюся от испуга в темный угол – пусть полюбуется на их мучения!

Вперед стражников, торопясь исполнить повеление госпожи, выскочил уже знакомый Конану по болотному поселку, Выродок.

Бывший магараджа, совершенно позабывший о своем высоком звании, схватил дочь за плечи и, больно дергая за волосы, потащил к выходу.

Лучники, смуглые и рослые, окружив плотной стеной Черную жрицу, держали Конана и Рахмата под прицелом.

Киммериец только сплюнул от злости. На мгновение взгляд его светлых от еле сдерживаемого бешенства глаз, встретился с темными глазами Джафай-ирра. Ни малейшего проблеска разума не заметил в них северянин.

Пары черного лотоса и колдовская сила Алмаза власти превратила первого кшатрия Вейнджана в безмозглую игрушку, марионетку темной колдуньи.

С пленников Шанкар-Шармы сорвали одежды и, заковав в тяжелые цепи, бросили в подземелье под залом с розовой статуей богини Сигтоны.

- Глупая сучка! – орала жрица, пугая Гури неестественной бледностью своего, искаженного злостью, лица. – Благодари богов за то, что ты нужна мне живой, жалкая дочь жалкого папаши! Если бы не это, я по капле сцедила бы твою кровь и выколола твои дерзкие глаза, несчастная!

Гури, вновь попавшую под власть Алмаза, Шанкар-Шарма приказала запереть в пустующую комнату, рядом со своими личными покоями, где бедная девушка должна была находиться до самого момента жертвоприношения.

То есть, очень недолго.

Ссадины на руках и лице Рахмата воспалились и сильно болели, сам же киммериец чувствовал себя, как ни странно, намного лучше приятеля.

Изолировав девушку, жрица вернулась к пленника-мужчинам. Стражники у ее покоев тыкали тупыми концами копий в обнаженные тела своих подопечных, стараясь попасть в гениталии и находя в жестокой забаве своеобразное удовольствие.

Конан, оскалив зубы, злобно рычал каждый раз, когда тупая деревяшка ударяла его по особо болезненному месту.

Рахмат лишь негромко постанывал сквозь стиснутые зубы – раны на теле реагировали на каждый удар.

Прислушавшись, Конану показалось, что он расслышал имя княжны, повторяемое туранцем, точно заклинание.

Варвар вновь сплюнул – видать оплеуха, поставившая на место мозги туранца, оказала не столь увесистой, чтобы изгнать из головы аграпурского воришки прелестный образ юной девицы.

Действие любовных чар продолжалось, а киммерийцу оставалось лишь злиться и проклинать то мгновение, когда своенравной девчонке вздумалось осчастливить нежданных избавителей, танцем.

Прикрикнув на стражу и отослав прочь дюжих вендийцев-громил, сопровождавших ее, жрица захлопнула тяжелую дверь и осталась с пленниками. Бесстрастный взгляд жрицы перебегал с одной обнаженной фигуры на другую. Нервно теребя краешек темного платья, она неторопливо прохаживалась перед растяпыми на стене пленниками, соблазнительно виляя бедрами и над чем-то усиленно размышляя. Лицо жрицы казалось хмурым и сосредоточенным, когда она остановилась прямо перед синеглазым варваром.

- Ты!- ткнув тонким хлыстом в упругий живот северянина, обратилась к Конану женщина – Шелудивый пес, сын пса, посмел прикоснуться своими грязными руками к моей рабыне! Мне следовало бы за это палец за пальцем отрубить с твоих шаловливых ручонок и выбросить их на корм гиенам и шакалам.

Пренебрежительно сплюнув прямо под ноги взбешенной женщине, Конан заставил ее позеленеть от злости.

- Нечестивец!- выдохнула колдунья, возвращая своему лицу нормальное выражение – Ты получишь сотню ударов. Это поумерит твою гордыню!

- Давай!- лениво процедил киммериец – Кожа у меня толстая и ей не повредит небольшой массаж.

- Наглец.- пробормотала Шанкар-Шарма, нервно передергивая обнаженными плечами и в тайне радуясь своей удаче.- Я сломаю твою волю, варвар с далекого Севера.

- Да что ты говоришь, ведьма!- насмехался киммериец – Ума не хватит. Не чета тебе, прислужница захудалой богини, пытались, да без зубов остались. Даже колдуны Черного круга не смогли со мной сладить, где уж тебе, отродье Нергала, плоть твоих бессильных родителей!

Шанкар-Шарма сузила свои черные глаза и в них запылали костерки гнева. Она подняла хлыст и принялась жестоко избивать, висевшего на цепях напротив киммерийца, Рахмата, не забывая осыпать проклятиями тупоголового варвара из проклятых Сетом дальних северных земель.

Спина и плечи туранца покрылись кровавыми полосами. Хлыст снова поднимался и снова опускался, нанося все новые и новые раны.

Жрица утерла пот с высокого лба и кликнула рабов. Что-то тихо шепнув на ухо одному из них, она обратилась к северянину, чей недобрый взгляд тяжело уперся в ее лицо.

- Тебе повезло, варвар, ты нужен мне живым, здоровым и сильным – от этого зависит слишком многое. Но ты посмел перечить мне и я хочу наказать тебя за твой опрометчивый поступок. Всякий раз, как только ты откроешь свой поганый рот без разрешения, слуги будут избивать по моему приказу твоего друга, ведь ты, как мне кажется, очень привязан к этому ничтожеству.

- Плевать я на него хотел, да и на тебя, кстати, тоже! – киммериец оттопырил нижнюю губу и напряг все мускулы, но напрасно – оковы были слишком прочными даже для его недюжинной силы.

- Что ж, посмотрим! – проговорила жрица.

Конан тряхнул головой и повнимательней всмотрелся в надменное женское лицо. Еще недавно оно казалось бледным и изнуренным, губы потрескались, а под глазами залегали глубокие тени. Теперь же женщина разительно изменилась – лицо сияло свежестью кожи, губы напоминали лепестки роз, а глаза полыхали адским блеском.

« Может она упыриха?- подумал Конан, украдкой дергая цепи и раз за разом убеждаясь в их крепости. – Крови насосалась и похорошела. Надо же, словно заново родилась, тварь проклятая!»

Вернулся раб и с глубоким поклоном подал своей госпоже две вместительные пиалы, работы туранских мастеров. Жрица злорадно улыбнулась.

- Жаль, что ты не хочешь признать свое поражение, варвар и покориться неизбежному. От тебя не потребуют жизнь и кровь, как от девчонки. Возможно, я и помиловала бы тебя после того, как ты исполнишь свои обязанности, кстати, весьма приятные, ведь богиня, придя в наш мир примет образ самой прекрасной девушки, которую можно только себе вообразить. Иштар и Деркето померкнут перед ее красотой!

Уловив в сладком голосе Шанкар-Шармы фальш, Конан крепче стиснул зубы.

« Пой, птичка, пой!- думал киммериец – Недолго осталось!»

- В задницу к Нергалу тебя и твою шлюху из преисподней, бесноватая тварь! – прорычал варвар.- Пусть ей там демоны бока обламывают!

- Жаль!- притворно вздохнула жрица – Все было бы гораздо проще, если бы ты согласился добровольно, с охотой. Награду бы получил, золото, камушки, а так.. Я приготовила твоему юному другу неплохое развлеченин. Ты, правда, в нём участие не примешь, но, этому жалкому проходимцу понравится, это уж я тебе обещаю, особенно когда он поймет, что всеми радостями он обязан тебе.

Обвисший на цепях Рахмат, вскоре пришел в себя, кусая губы от дикой боли. Оставленные хлыстом рубцы припухли и жестоко ныли, причиняя юноше неимоверные страдания.

Жрица, своей легкой, танцующей походкой, приблизилась к постанывающему от боли туранцу и поочередно вылила на него содержимое обеих пиал.

- В одной из этих чаш вода, в другой душистый, цветочный мед – любезно объяснила женщина непонятливому киммерийцу – Твой приятель мучиться будет очень долго. На это стоит посмотреть. Вначале придет боль, а затем наступит безумие. Я уже приказала распахнуть настежь двери.

- Шлюха! – сплюнул варвар, грозно сверкая глазами – Грязная, бесстыжая потаскуха! – Конан содрогнулся, но уступать колдунье пока не собирался. То, что она намеревалась сотворить с его другом, было не менее страшно, чем любая доугая пытка, если, ещё не хуже.

В воздухе послышалось жужжание первого насекомого, привлеченного душистым медовым запахом.

- Прости друг! – еле слышно шепнул киммериец – Клянусь копытами Нергала и чешуей Сета, да провалиться им вместе взятым, эта скверная баба за все заплатит!

Жирная навозная муха, зеленая и гнусная, поползла по телу, исхлестанному до крови. Вслед за ней появилась еще одна, еще и еще. Вскоре Рахмат был покрыт темной массой, деловито снующих насекомых, терзающих его и без того измученную плоть.

- Хватит! – громко воскликнул варвар, не в силах вынести полный немого упрека, взгляд самого удачливого вора Аграпура – Я согласен, проклятая ведьма, но клянусь Кромом, ты еще пожалеешь об этом.

Жрица снисходительно взглянула на Конана.

В глазах ее разгорались огоньки страсти.

Женщина щелкнула пальцами и рослые стражники, лоснящиеся от пота, бритоголовые и крепкорукие, начали освобождать северянина от тяжести железных оков.

Глава 13 Гость из Вендии.

Наряженная в пурпурное с золотом сари, напудренная и благоухающая тонкими восточными духами, раджасса

Вайнджара Марджена, величаво восседала на троне в форме лотоса, ожидая торжественного прибытия Ченгир-хана, личного посла Деви Юасмины, ее двоюродного брата.

В длинных золотых серьгах с гранатами, оттягивающих мочки ушей раджассы играли солнечные лучи, маленькая ножка, в мягких бархатных туфельках кокетливо выглядывала из под платья, позволяя любоваться изящной ступней самой красивой женщины княжества. И если там, в Айодии, столице Вендии, признанной красавицей считалась правительница Юасмина, то здесь, в Вайнджаре ею была Марджена.

Верховный дайом и две, уже немолодые прислужницы, неотлучно находились подле своей госпожи.

Самые знатные люди княжества, разодетые в тонкие шелка и муслин, обступили трон раджассы плотной стеной, перешептываясь и с нетерпением дожидаясь появления человека, который возможно, в скором времени мог бы стать их правителем, взамен безвременно покинувшего их Джафай-ирра.

Большинство представителей знати стремилось к союзу с могущественной Вендией, процветающей под властным правлением Юасмины, рассчитывая, что с признанием на княжеском троне Ченгир-хана, будет положен конец страшным ритуальным убийствам и таинственным исчезновениям людей, в основном, молодых, красивых девушек.

Некоторые, наименее прозорливые, считали, что не существует никаких файнагов, а просто шайка обнаглевших работорговцев похищает девиц и продает их далеко на север, пополняя гаремы туранских вельмож и иранистанских беев.

Ади-Басс и Рамасанти, каждый во главе своего собственного отряда, изредка перебрасывались короткими, отнюдь не дружелюбными взглядами.

Украшенный пышным плюмажем из роскошных страусиных перьев, головной убор кешанки возвышался над толпой тучных аристократов – мелких владетельных князьков, знатных кшатриев и самых высших представителей жречества, прибывших почтить своим вниманием знатного гостя из Северной Вендии.

Марджена заинтересованно наблюдала за пестрой, бурлящей толпой, наводнившей Тронную залу Лунного дворца. Вайомидис, скрывавший от прочих состояние здоровья прекрасной раджассы, постоянно находился подле нее.

Пока правительница вела себя благоразумно, не выказывая ни малейшего признака волнения. Ее ужасно забавляли золотые украшения, обсыпанные драгоценными камнями, а пурпур платья и затканная золотыми нитями накидка, прекрасно оттеняющая бледность ее атласной кожи, вызывали бурный восторг у этой, уже зрелой женщины.

С горечью в сердце, Верховный дайом наблюдал за тем, как самая знатная и благоразумная дама Вейнджана, словно малое дитя, бегает наперегонки со своими ручными гепардами и горстями запихивает сладости в карманы, а затем прячет их во всевозможные тайники, как это делают все дети в самом нежном возрасте. Все свои надежды Вайомидис возлагал на синеглазого наемника, варвара из далекой Киммерии. Только он мог вырвать юную княжну из рук безумных последователей Сигтоны и оградить княжество от чужеземной агрессии и гражданской войны.

Ради этого жрей Асуры был готов пожертвовать всеми драгоценностями княжеской сокровищницы.

Дворцовые трубы взвыли от восторга, громогласно извещая о прибытии долгожданного гостя.

Длинноногие скороходы, смуглые и бородатые, в темнозеленых одеяниях показались вдали и быстро пересекли площадь Звезды, поднялись по мраморным ступеням дворца, предупреждая появление посланника.

Вслед за ними показался отряд кшатриев, носящих цвета своего господина.

Воины в сиреневых камзолах и таких же шароварах, опоясанные алыми кушаками и в тюрбанах такого же цвета, мгновенно очистили дорогу от настырной и любопытной провинциальной знати. Обнажив кривые тувлары, они выстроились по всему пути следования своего господина, высокомерно поглядывая на угрюмых гвардейцев Ади-Басса, вооруженных прямыми, длинными копьями, на темнокожих наемниц Рамасанты и вероятно чувствовали себя, едва ли не хозяевами этого чудесного, похожего на дивный цветок, дворца.

Стайка миловидных девушек, в белоснежных газовых одеяниях, с большими корзинами в смуглых руках, впорхнула в толпу разодетой знати, разбрасывая вокруг сладости и гирлянды душистых цветов. Словно легкомысленные мотыльки с шелковыми крылышками, порхали они по обширной зале, принеся с собой во дворец ароматы роз и жасмина.

Низкорослые карлики в причудливых одеждах, не менее роскошных, чем наряды некоторых придворных раджассы, вбежали шутя и кувыркаясь, корча уморительные рожицы и громко смеясь. Они привели с собой массу разнообразных ручных животных на тонких серебряных цепочках и теперь, веселясь от всей души, сновали среди высокомерных кшатриев и их прекрасных жен, внося хаос и разброд в торжественную обстановку.

Ченгир-хан появился как-то неожиданно, просочившись на площадь Звезды незаметно, что было не свойственно персоне такого ранга. Двоюродный брат Деви Вендии, он считался весьма нежелательным гостем в ее пышной резиденции в Айодии, ибо Юасмина правила твердой рукой, не оставляя ему ни малейшей надежды получить трон в ближайшем будущем.

Однако, честолюбию знатного вендийца не было пределов. Своими бесконечными интригами он истощил терпение молодой правительницы и она, после того, как расстроился брак между Ченгир-ханом и иранистанской принцессой, желая навсегда отделаться от назойливого и опасного родственничка, отправила его послом в далекое и богатое княжество, рассчитывая, что княжеский венец, который при удачном стечении обстоятельств, принесет ему брак с раджассой Мардженой, возможно утолит неумеренный аппетит ее братца. Деви недвусмысленно дала понять Ченгир-хану, что его возвращение в Айодию будет расценено как открытое неповиновение ее воле и ослушник подвергнется жесточайшей опале.

Рассматривая свой приезд в Вейнджан, как унизительную ссылку, Ченгир-хан, тем не менее, остался доволен слухами о красоте и благонравии раджассы Марджены, вдовствующей правительницы княжества. Да и само княжество, точно созревший персик, было готово упасть в его алчные руки.

« Рано ли поздно – рассуждал этот высокомерный вельможа, покачиваясь на широкой спине огромного белоснежного слона, покрытого пушистой попоной и рассматривая цветущие земли княжества, через которые пролегал его путь и владетелем которых он рассчитывал стать – столкновение с Юасминой и ее сторонниками

будет неизбежным, а пока он затаится в провинциальной глуши далекого южного города и, накапливая силы для будущей войны, приятно проведет время с умной и образованной женщиной, радостно исполняющей любые его прихоти.»

Некоторые из знатных кшатриев, глаза и уши Ченгир-хана, доносили ему о тайном клане файнагов, о кровавых жертвах в неведомых храмах и об изуродованных телах на улицах городов и селений, но иноземный вельможа считал эти рассказы глупой выдумкой невежественной черни. С тех пор, как Юасмина заподозрила его в причастности к смерти своего отца и заговоре против нее самой, оставаться в Айодии Ченгир-хану стало

просто опасно и он, скрепя сердце, был вынужден отправиться в далекий город на берегу Уттарийского моря.

Цветущие сады вокруг Лунного дворца, возвышающегося посреди искусственного озера, хрупкие алебастровые башни, золотые купола величественного храма Асуры, зеленые лужайки с разбросанными повсюду ажурными беседками из розового аргосского мрамора и цветные стекла в высоких, вытянутых дворцовых окнах – все это льстило высокому гостю. А ступив на яркий иранистанский ковер, сопровождаемый отрядом гвардейцев- копьеносцев с саблями наголо, Ченгир-хан окончательно убедился в том, что дворец магараджи Вейнджана если и уступает замку его двоюродной сестры, правительницы, правительницы Вендии, то только размерами, а не роскошью и богатством.

Завидя женщину в пурпурном платье, восседающую на изящном золотом кресле, изготовленном в форме цветущего лотоса и притом с большим искусством, Ченгир-хан, важно приосанившись, медленно пошел к чудесному видению, поразившему его в самое сердце. А в том, что женщина очень красива, не оставалось никаких сомнений.

Ченгир-хану никогда еще не доводилось видеть столь прекрасных, чуть удлиненных глаз, подведенных синей краской, столь нежной и прозрачной кожи, таких чувственных губ и манящих своим совершенством, выпуклых округлостей пышной груди, томно вздымающейся под тонким дорогим шелком.

Вслед за вендийским вельможей, быстро передвигая коротенькие толстенькие ножки, семенили два уродливых забавных карлика, неся в кукольных ручках два простых черных ларца из лакированного черного дерева.

Богато одетый посланник остановился у подножия трона и легким кивком головы поприветствовал раджассу Марджену, мазнув алчным взглядом по огромным рубинам, украшающим княжеский трон.

Вайомидис внутренне содрогнулся, заметив циничный, оценивающий взгляд мужчины, направленный на прекрасную повелительницу Вейнджана.

Марджена с нескрываемым восторгом рассматривала расшитый жемчугами сиреневый муслиновый камзол Ченгир-хана, его алый кушак, жесткий от украшающей его серебряной нити, любовалась завитками темных волос под белым парадным тюрбаном, огромной брошью с сапфиром, голубым и прозрачным, а так же оружием, украшенным такими же крупными и дорогими камнями.

Большая розовая жемчужина, грушевидной формы покачивалась в левом ухе вендийского принца, а ногти ухоженных рук, покрывал тонкий слой розового лака, словно у заправской кокетки.

Вельможа мгновенно заметил заинтересованность раджассы и поспешил воспользоваться благоприятным моментом. Он щелкнул пальцами и карлики, согнув спины, поспешно поставили свои ларцы у самых ног раджассы.

- Это подарки, присланные моей сестрой, Деви Юасминой, своей сестре, повелительнице Вейнджана, в знак своего дружеского расположения и покровительства.

Марджена чуть приподнялась, но наткнувшись на властный взгляд Верховного дайома, вновь опустила свое тело в золоченое кресло.

- Вейнджан – не сатрапия просвещенной Вендии, посланник Деви! – оскорблено проговорил жрец. Умышленно опуская остальные титулы знатного гостя – наша раджасса не нуждается в покровительстве. Вы можете говорить лишь о дружеском участии.

Ответом Вайомидису послужил лишь недобрый взгляд Ченгир-хана, сразу почувствовавшего острую неприязнь к остроглазому старцу и еще один небрежный поклон. Сделав пару шагов вперед, дерзкий вельможа попытался приблизиться к раджассе, но Рамасанти и ее Черные стражи были наготове.

Пожав плечами, Ченгир-хан легким движением рук открыл ларцы, отбросив тяжелые крышки для того, чтобы продемонстрировать присутствующим их содержимое и заставить раджассу оценить подарки.

Вайомидис лишь вскользь взглянул на драгоценности в одном ларце и на тонкую посуду из редкостного кхитайского фарфора в другом. Для него богатые дары имели значение лишь как выражение дружбы и уважения одной государыни к другой.

Марджена же, наоборот, с жадным любопытством рассматривала длинные золотые серьги с лазуритом и точно такое же роскошное ожерелье, изящные и легкие подвески с янтарем, бусы из нефрита и розового жемчуга,высокий черепаховый гребень зингарской работы с искусными золотыми инкрустациями, а так же легкие браслеты из слоновой кости и все того же нефрита.

Во втором ларце находился красивый сервиз из синего кхитайского фарфора с изумительным рисунком и серебряными бабочками на прозрачных чашечках, аккуратно упакованный в тонкий шелк, благоухающий сандалом.

Дары были действительно богатыми, но посланник, прибывший вместе с ними не внушал жрецу ни малейшего доверия. Тем более дайом не хотел видеть заносчивого и непочтительного вендийца на тоне в Лунном дворце рядом с раджассой.

Марджена посматривала на красивого посланника доброжелательно, с плохо скрываемым любопытством, что обнадежило лукавого интригана гораздо больше, чем все приветливые слова, слышанные им за целый день.

Ченгир-хан слыл искусным обманщиком и опытным обольстителем и ничем не выдал своего разочарования, когда Вайомидис объявил о том, что раджасса устала и желает отдохнуть.

Прекрасная женщина не произнесла ни одного слова, приветствуя своего гостя, что слегка озадачило высокородного брата Деви Юасмины, и лишь смотрела на него восхищенными глазами, как ребенок из бедной семьи на богатого родственника.

« У меня еще будет время познакомиться с ней поближе – думал вендиец, пожирая глазами точеную фигурку женщины в пурпурном платье – Этот спелый персик сам кпадет мне в руки, вместе со всем княжеством, не смотря на все ухищрения этого пройдохи в грязном балахоне.»

Охранники Ченгир-хана, прибывшие вместе с ним, многочисленная свита, карлики и девицы-танцовщицы, заняли пустующие комнаты в правом крыле Лунного дворца, как можно дальше от личных покоев раджассы.

Так распорядился Вайомидис.

После прощания с неприветливым старцем с западной наружностью и размещением в отдаленных от жреца покоях, высокородный гость почувствовал себя в некоторой безопасности.

…Рамасанти, обмотанная куском оранжевого полотна, растрепав свои жесткие курчавые волосы, ярко накрасив губы и вихляя бедрами, словно заправская шлюха из борделя, с радостным визгом повисла на широких плечах приземистого, носатого воина, в сиреневом с алым, мундире.

- Ах, ты мой ненаглядный красавчик! – верещала она невероятно тонким голоском, обнимая польщенного служаку, с удовольствием вдыхающего аромат дешевеньких духов, мгновенно пропитавших своим запахом всю его одежду – Я еле смогла дождаться тебя, мой могучий повелитель. Твой господин заставляет тебя работать с утра до темной ночи, проклятый самовлюбленный осел! Пусть Сет поглотит его темную душу за это! Грешно разлучать любящие сердца!

Алятоватые бусы, опутавшие шею кешанки и шарокие латунные браслеты, скрыли от глаз, польщенного ее вниманием воина крепкие мускулы девушки-воина. Ему одному посчастливилось так быстро обзавестись подружкой и поэтому он, заслыша последние слова красотки, ничуть не рассердился, а весело расхохотался в ответ.

- Когда Ченгир-хан будет прижимать вашу раджассу так же крепко, как я тебя, моя жгучая баловница, Деви Юасмина жестоко пожалеет о том, что так непочтительно обошлась со своим единственным братом. Ваша раджасса, необъезженная кобылка, быстро почувствует, что значит рука настоящего мужчины! Мой господин любит ласковых и покладистых женщин. Через пару дней любая, даже самая строптивая, в его руках становится мягкой, как воск и ласковой, точно домашний котенок.

-Да что ты, дорогой, все о делах, да о своем господине! – мурлыкала кешанка, прижимаясь нежными губами к заросшей жесткой щетиной щеке старого служаки, затаскивая того в ближайшую таверну. Ее большие глаза обещали много ласки и, поглаживая соблазнительные бедра Рамасанты, солдат не умолкая разглагольствовал о том, какая чудная жизнь наступит после того, как его господин возьмет в жены Марджену, укрепит свое влияние и свергнет с трона в Айодии свою сестру Юасмину.

Через некоторое время, покинув утомленного крепким вином и жаркими объятиями любовника, командир Черных стражей, смыв краску с лица и скинув ненавистное тряпье потаскухи, пересказывала Верховному дайому хвастливые речи солдата из личной гвардии Ченгир-хана.

Вайомидис, поблагодарив девушку, запечатал своими именным перстнем послание жрецам Асуры в Айодии, для передачи лично Деви Юасмине, предупреждая правительницу могущественной северной державы об амбициозных замыслах ее сумасбродного братца. После этого он расставил девушек из Черных стражей у покоев раджассы, обидев и разозлив этим поступком Ади-Басса и приказал не допускать к ней никого, кроме него, Верховного Дайома, Рамасанты, капитана Копьеносцев и пары личных служанок правительницы, преданных и неподкупных.

Сам же жрец уединился у алтаря в комнате для молитв, проведя бессонную ночь в невеселых размышлениях и покаянии.

Ченгир-хан скучал в своих роскошных покоях. Ему уже успели надоесть и ласковые, услужливые девушки-рабыни, готовые выполнить любые его желания и искусные певцы и музыканты, призванные, дабы ублажить и развлечь высокого гостя и нежные юноши с томными глазами, прекрасные и горячие и борцы, чьи мускулы внушали уважение и трепет.

Все попытки вендийского принца получить аудиенцию у раджассы или, хотя бы у Вайомидиса, наталкивались на непреклонное сопротивление охранников. Его собственные воины в сиренево-алой форме ничем не могли помочь своему господину, ведь их было слишком мало даже для того, чтобы с боем пробить путь к отступлению и покинуть дворец, ставший для Ченгир-хана комфортабельной, но все же тюрьмой.

Ченгир-хан совсем не думал сдаваться и отказываться от своих честолюбивых планов на счет брака с раджассой и трона в Вейнджане. Будучи безмерно настойчивым и притязательным, он писал Марджене длинные любовные послания, разбавляя прозу изящными четверостишьями. Молчаливые девушки из Черных стражей с глубокими поклонами принимали надушенные листки пергамента из холеных рук вендийского гостя и клятвенно заверяли того в том, что его нежные письма будут переданы раджассе лично в руки.

Уже целая стопка листков с любовными излияниями лежала на столе у Верховного дайома и он, все еще надеясь на чудо, не спешил открывать Ченгир-хану то, что рассудок Марджены помутился от горя и колдовских чар.

Лениво покусывая плитку медовой пастилы, Рамасанти насмешливо поприветствовала своего бывшего любовника. Тело девушки, цвета эбенового дерева, возлежащее на мягком диванчике, почти не прикрытое одеждой, заставило сердце вероломного кшатрия биться куда чаще, чем ему хотелось бы, ведь не смотря на всю свою порочность, он испытывал к воинственной кешанке куда более глубокие чувства, чем могло показаться.

Опасаясь, что сообразительная и наблюдательная командир Черных стражей может заподозрить что-то неладное, Ади-Басс поспешил показать недоверчивой девушке перстень с печатью Верховного жреца Асуры.

Несколько мгновений Рамасанти внимательно рассматривала драгоценность, а затем вернула перстень капитану и взяла новую пастилку, на этот раз мятную.

- Чего же ты хочешь, Ади? – томно проговорила кешанка, убедившись в подлинности печати. Ее интимное обращение и пронзительный взгляд, прожигающий чуть ли не насквозь, едва не смутили капитана. Он сдержанно кашлянул, прежде чем ответить. Знатного кшатрия едва не корежило от мысли, что ему, потомку древнего рода, приходится унижаться перед бывшей рабыней, обскакавшей его по карьерной лестнице.

- Мне хочется всего-навсего развлечь нашего гостя – ответил он, поглаживая свои тонкие, щеголеватые усики – Мне разрешено устроить для принца прогулку по городу, показать ему сады и храмы Вейнджана, а так же озеро.

- Всего лишь? – вежливо удивилась кешанка, высоко подняв изогнутые полумесяцем брови, не переставая жевать и лежать, в то время, как Ади-Басс стоял рядом, не дождавшись от нее приглашения присесть.

Это было не просто неудобно, а унизительно.

Капитан неопределенно пожал плечами, показывая, что он в любом случае ни при чем.

- Его высочество постоянно жалуется на угнетающую его скуку, ведь таинственное недомогание раджассы лишило его возможности поухаживать за самой, по его мнению, красивой женщиной в мире.

Рамасанти сладко потянулась и изменила позу. Теперь ее ноги были полностью открыты и еще больше смущали Ади-Басса.

- Принцу не понравились девушки, посланные специально для того, чтобы скрасить его одиночество? – Рамасанти была невозмутима и бесстрастна – Тогда просто найди других. Чего-чего, а красоток в Вейнджане полно. Да и смазливые служанки во дворце не отличаются целомудрием.

Капитан присел на кресло рядом с диванчиком Рамасанты, чем явно вызвал неудовольствие девушки.

Кешанка чопорно поджала губы, но промолчала.

- Принц желает посетить город и осмотреть достопримечательности. Это поможет прогнать его хандру.

- Ченгир-хан желает ознакомиться с нашими публичными домами и кабаками в порту? – низким, страстным голосом рассмеялась Рамасанти – Тогда он подобрал себе идеального проводника, Ади! Ты же у нас знаток!

Капитан вскочил с кресла, как ошпаренный и оскорблено вздернул подбородок.

- Боюсь ты ошиблась во мне, дорогая Рамасанти. Вайомидис разрешил принцу эту прогулку, но сопровождать его будешь ты и твой отряд наемников. Копьеносцы останутся во дворце. Как видишь – кшатрий презрительно усмехнулся – Чужакам у нас доверяют куда больше чем нам, коренным вейнджанцам.

Рамасанти задумчиво взглянула на красивое лицо капитана. На лице мужчины не дрогнул ни единый мускул, глаза его сердито и с упреком смотрели на девушку.

- Хорошо. – после недолгого молчания произнесла кешанка, протягивая руку за головным убором с пышным плюмажем из страусиных перьев – Я пойду и обрадую нашего гостя. Надеюсь, что прогулка ему понравится.

- Я тоже на это надеюсь – холодно произнес вельможа, пряча торжествующую улыбку в ухоженных усиках и, откланявшись, покинул комнату кешанки.

Кшатрий не спеша поднялся по многочисленным ступеням и очутился в одной из высоких прямоугольных башен дворца. Из узкой бойницы, никем не замеченный, он наблюдал за тем, как рабы вынесли из дворца роскошные белые носилки с находящимся в них богато одетым господином.

Кшатрий презрительно скривил пухлые губы – настоящему мужчине, по его мнению, пристало ездить верхом на горячем скакуне или же, передвигаться на спине величественного слона, а не тащиться по улицам в носилках, точно пугливая дама.

Носилки – новшество, завезенное в Вейнджан изнеженными туранцами, в сопровождении дюжины чернокожих девушек на гордых скакунах, серой, мышиной масти и такого же количества солдат в сиренево-алой амуниции, покинули Лунный дворец через распахнутые ворота и, миновав площадь Звезды, двинулись по широкой улице в город. Белоснежный плюмаж, украшавший головной убор Рамасанты, горделиво возглавляющей процессию, на мгновение привлек внимание вельможи, но затем он поспешно покинул свой наблюдательный пост и почти бегом направился к покоям вендийского принца.

За ним, неясной тенью, скользила незаметная девичья фигурка. Внимательный взгляд темных девичьих глаз, проводил капитана до самых дверей.

Недоверчивая Рамасанти, слишком хорошо изучившая неверного кшатрия, приставила к нему свою помощницу,- влюбленную в красавца-капитана, Зуялу.

Стража почтительно поприветствовала одного из доверенных придворных раджассы и он, безприпятственно миновав посты, оказался в комнатах, предоставленных брату Деви Юасмины.

Плотно прикрыв за собой двери, кшатрий неторопливо осмотрелся – комната казалась абсолютно пустой. Капитан заметил оброненные в спешке драгоценности, письменные принадлежности на широком столе из орехового дерева, листки пергамента, благоухающие тонким ароматом хороших духов и содержащие, вероятно, очередное послание раджассе, а так же множество занятных безделушек, разбросанных в полном беспорядке по ворсистому ковру.

Ади-Басс неторопливо подошел к столу и взял в руки один из листков, исписанных ровным, красивым почерком истинного аристократа.

- Вы очень любопытны, капитан Ади-Басс! – тихий голос за спиной заставил кшатрия схватиться за оружие. Его тувлар наполовину покинул ножны, прежде чем кшатрий остановился.

Ченгир-хан, одетый в неброское платье дворцовой прислуги, полувыглядывал из-за широкой, плотной занавеси – Я получил ваше таинственное послание, капитан, но признаться, мало что понял. Теперь, может быть, вы соизволите объяснить мне, что происходит и почему понадобилось обряжать в мои одежды одного из моих воинов и отправлять его в никому не нужную увеселительную прогулку. Кстати, капитан, вы оказались правы – мерзавец действительно похож на меня. Без глупостей! – зло воскликнул Ченгир-хан, заметив, что гость собирается приблизиться к нему. В руках вендийского принца появилась изогнутая туранская сабля. – Предупреждаю вас, капитан, этим оружием я владею в совершенстве. Вы и оглянуться не успеете, как я отправлю вашу душу гулять по Серым землям, так как в благословенные сады Асуры она навряд ли попадет.

Ади-Бас добродушно улыбнулся, показав свои прекрасные белые зубы и, примиряющим жестом предложил вендийцу присесть.

Ченгир-хан присел на низкий диван, а рядом с ним, на жесткой скамье, подчеркивая превосходство принца, осторожно примостился капитан Копьеносцев.

Когда высокий гость немного успокоился, капитан заговорил.

- Клянусь Асурой всемилостивым, всеми богами этой страны, Ченгир-хан, я имею к вам большую привязанность. Знаете ли, когда страной правит женщина, пусть даже умная и красивая, наступают времена, когда враги поднимают головы и начинают показывать зубы.

Принц из Северной Вендии согласно кивнул, вероятно, подумав о своей сестре, Деви Юасмине.

Ади-Басс видя, что хан попался на его уловку, незаметно усмехнувшись самым краешком губ, продолжил:

- Нашему княжеству нужна сильная власть, ваше высочество, сильная мужская рука настоящего воина, а не мягкая женская ладонь и головка, забитая молитвами.

Ади-Басс перевел дыхание и замолчав, взглянул на Ченгир-хана. Тот самодовольно улыбаясь, ожидал продолжения разговора, обещавшего много интересного.

« Пустоголовый ублюдок!» – подумал капитан Меченосцев, в чьем сердце необходимость боролась с ненавистью к чужаку, имевшему виды на княжеский трон, но почтительность на смуглом лице вейнджанца ни в коей мере не отразила его истинные чувства и намерения.

- Вас, ваше высочество, держали пленником в золотой клетке и скрывали настоящее положение дел – кшатрий заговорил быстрее – Мы, патриоты, давно хотим избавиться от надоедливой опеки Верховного дайома, чужака в нашей, благословенной Асурой, стране и поставить во главе государства нового правителя. Магараджей должны стать вы, ибо наследница престола, княжна Гури, похищена файнагами и, вероятней всего, она уже мертва.

- Я ничего не знаю об этом. – неохотно признался Ченгир-хан – Кое-какие слухи о служителях тайного культа, конечно, доходили до меня, но я не придавал им большого значения, считал выдумкой суеверной черни, а раджасса, в письмах моей сестре Юасмине…

- О раджассе вам не следует слишком беспокоиться! – насмешливо проговорил Ади-Басс и глаза его зло блеснули – Видите ли, ваше высочество, она, как бы так яснее выразиться, она не совсем здорова.

Ченгир-хан не высказал ни малейшего удивления.

- Меня уже просветила на этот счет одна прелестная особа. Ее, если не ошибаюсь, зовут Рамасанти. Знаете, такая высокая, крепенькая девчонка, с чудной темной кожей и очаровательным задом. Она прибирается у моих солдат..

- Что? – капитан не верил собственным ушам, сразу же почувствовав неприятный зуд между лопатками. – Она прибирается ? Бред какой-то..

Принц пристально посмотрел на вспыхнувшее от гнева и ревности лицо вельможи.

- Вы ее тоже знаете? – вежливо поинтересовался он – Впрочем, такую штучку трудно не заметить. У покойного магараджи был хороший вкус. Но, мы отвлеклись – спохватился Ченгир-хан. – Речь шла о прелестной раджассе.

- Наша раджасса не в своем уме! – вмиг растеряв всю свою дипломатичность, жестко произнес обозленный кшатрий, терзаясь муками ревности и представляя, как холеные руки чужака ласкают гибкое тело кешанки, с которой его связывали странные узы любви и ненависти – У нее помутился рассудок, толи от горя, толи еще от чего. Теперь княжеством управляет Верховный дайом, от имени раджассы, разумеется. Пока сохраняется такое положение дел, вам никогда не удастся добиться трона. В лучшем случае. Вы будете жить пленником в Лунном дворце, в худшем… Вашей сестре сообщат, что вы умерли от болезни или там, несчастный случай на охоте.. Вариантов очень много. Вас похоронят с почестями, подобающими высокорожденному, принцу, а Деви Вендии Юасмина помянет вас в своих молитвах.

Ченгир-хан насмешливо фыркнул в ответ на последние слова кшатрия. Всю его нерешительность точно ветром сдуло.

-Как же, дождешься сочувствия от моей дражайшей сестрички! – покусывал он свои и без того красные губы – Юасмине только того и надо. Так вы капитан предлагаете.. – он расправил свои широкие плечи и решительно взмахнул рукой. Даже полинялая одежда прислуги не могла скрыть его статной осанки и высокого ранга.

- Я помогу вам покинуть дворец – вежливо поклонился принцу Ади-Басс – Рамасанти никакая не служанка. Она командир Черных стражей, телохранителей самой раджассы и кроме того, шпионка Вайомидиса. Она очень умная девушка и, вероятней всего, скоро обнаружит подмену, если уже не обнаружила. Нужно спешить, чтобы к тому времени вы уже успели скрыться. Что же касается раджассы – чуть поморщился кшатрий – то я могу устроить вам с ней свидание и вы лично убедитесь в правдивости моих слов.

Прин кивнул, соглашаясь, но в его темных глазах все еще тлел огонек недоверия.

Ади-Басс окинул его критическим взглядом.

- Вы плохо выглядите, ваше высочество. – произнес он, почти не сомневаясь в успехе своего плана – вы так же мало похожи на слугу, как наемный работник на магараджу. Согните спину – командовал он, наслаждаясь замешательством принца – Ниже, еще ниже..вот, теперь хорошо. Вашу саблю, господин, у нас слуги обходятся без оружия. Теперь возьмите в руки этот поднос с фруктами и сладостями. Следуйте за мной, ваше высочество. Надеюсь, нам удастся незаметно покинуть это крыло дворца.

Вскоре из покоев вендийского принца, отдаленных и тщательно охраняемых, важно покручивая свои усы, вышел Ади-Басс, а через несколько мгновений, воспользовавшись тем, что охранники что-то увлеченно обсуждают с капитаном Копьеносцев, из дверей выскользнул прислужник с подносом. И никто из стражников в сиренево-алых мундирах и солдат Рамасанты, оставленных у дверей не очень желанного гостя, не признал в нем напыщенного и высокомерного Ченгир-хана.

Зуяла, никем не замеченная, тихонько ахнула и вжалась в стену, стараясь слиться с пышным ковром. Одна она сумела угадать под согнутой спиной и поношенными тряпками важного господина, подозреваемого Вайомидисом во всех смертных грехах сразу.

Впрочем, Рамасанти отсутствовала, а к Вайомидису было не положено обращаться, минуя командира и поэтому Зуяла, решила следить за подозрительным вендийцем и дальше, дабы доложить о его странном и подозрительном поведении Раме, сразу же, как только та вернется с прогулки.

В затемненном коридоре, прилужник отбросил в сторону серебряный поднос и, накинув на плечи шелковый халат, затканный серебряной нитью, опоясался желтым кушаком и натянул на ноги мягкие красные сапоги из знаменитой на весь мир кордавской кожи. Высокий тюрбан с нарядной булавкой из яшмы довершил его наряд. Теперь брат Деви Юасмины был похож на одного из провинциальных богатеев, прибывших в Вейнджан поглазеть на иностранного гостя.

Миновав несколько обширных залов, обставленных красивой мебелью и увешенных богатыми коврами, Ченгир-хан и Ади-Басс спустились вниз по алебастровой лестнице с перилами из темной бронзы, покрытой пестрыми коврами, делающими шаги легкими и неслышными. Драгоценные вазы из золота, серебра, тончайшего кхитайского фарфора, наполненные благоухающими цветами, пышные клумбы, с бледно- желтыми нарциссами, пунцовыми розами и белыми лилиями, причудливые фонтаны с пряно пахнущей водой, непрерывной чередой проходили перед восторженным взором Ченгир-хана.

Только теперь он смог по достоинству оцениь великолепие и богатство Лунного дворца.

- Теперь, господин – учтиво обратился Ади-басс к Ченгир-хану, нехотя согнув спину перед тем, кому с удовольствием отрубил бы голову – Я, проведу вас к раджассе Марджене, и вы сможете сами убедиться в моей преданности и правдивости.

Скучающий охранник у серебряных ворот, ведущих в сад магараджи, вытянувшись в струнку, поприветствовал бравого капитана взмахом алебадры.

Девушек из Черной стражи поблизости не было и это обстоятельство обрадовало кшатрия больше вего.

Ади-Басс напустив на себя важный вид принялся строго отчитывать стражника и через некоторое время тот, понурив голову, почтительно внимал чуть визгливому голосу своего командира. Нерадивый служака невесело побрел прочь, по всей видимости получив приказ прислать на смену кого-нибудь порасторопней и поответственней.

Птица Келеванка весело взмахнула крыльями из серебра, когда в сад проник принц, облаченный в шелковый халат.

Затаившись в изумрудно-зеленых зарослях, Ченгир-хан дождался своего сообщника, который позаботившись о новом караульном, поспешил к своему подопечному.

Передвигаясь по широким дорожкам, посыпанным ярко-желтым песком с побережья Уттарийского моря,

Ади-Басс быстро шагал, ориентируясь на звуки веселых женских голосов, мнивших их в самую глубь зарослей.

- Вы можете быть совершенно уверенны в моих словах, ваше высочество – подобострастно изогнулся капитан дворцовой гвардии – Посмотрите сами и скажите – разве я не прав?

Осторожно отведя в сторону мясистые листья сильно пахнущего растения, Ченгир-хан во все глаза уставился на полуобнаженное тело раджассы, золотистое от мягкого солнечного света, рассеянного по саду.

В крохотной ажурной беседке из розового аргосского мрамора, находилась по меньшей мере дюжина девчушек восьми-десяти лет от роду. Одетые лишь в широкие, прозрачные шаровары из серебристой ткани, они во всю, резвились на мягком зеленом ковре или убегали на траву, прыгая и кувыркаясь у самой воды.

Словно стайка разноцветных бабочек, дети играли в догонялки и прочие свои веселые игры, перемещаясь с одного места на другое, заполняя окрестности визгом и счастливым смехом. Среди детских тел, упругих и угловатых, Ченгир-хан различил приятные округлости почти ничем не прикрытых прелестей раджассы. Она, точно так же, как и ее малолетние приятельницы, резвилась на зеленой травке, окуналась с головой в серебристую пену озерка, после чего ее длинные волосы, облепив стройное тело, заискрились в лучах солнца. Женщина с огромным удовольствием поедала разнообразные фрукты и сладости, перепачкавшись в них наравне со всеми и борясь со своими подружками за особо привлекательные лакомства.

- Клянусь Асурой! – пробормотал Ченгир-хан, пораженный в самое сердце – вы оказались правы и я благодарен вам, капитан, за то, что вы открыли мне глаза.

- Как я и говорил вам, принц, с нашей госпожой не все в порядке – почтительно произнес Ади-Басс, внимательно наблюдая за выражением лица вендийца – Вы сами видите, что раджасса впала в детство и больше нуждается в сочувствии, чем в брачных узах. Ваше высочество с чистой совестью может возвратиться в Айодию и рассказать вашей сестре о невозможности этого брака. Может быть потом, если боги будут к нам милостивы и раджасса поправится..

- Это невозможно! - Ченгир-хан отвлекся от своих мыслей – Вернуться в Вендию ? Опять попасть в холодный дворец моей сестрицы? Под крепкий каблучок Деви? О нет! Мне пишлись по вкусу и вы, и дворец, и власть, которой я смогу обладать, женившись на вашей госпоже. И если с головой у нее не все в порядке, то все остальное просто выше всяких похвал – принц глубоко вздохнул и тонкие ноздри его орлиного носа страстно расширились, уловив нежный аромат женского тела – Я согласен жениться на ней

и никакой Вайомидис и горстка дайомитов не смогут помешать мне. Что же касается вас, друг мой – Ченгир-хан ласково прижал руку кшатрия к своей груди – то вы будете первым советником и личным другом магараджи, ведь в вашей преданности и почтительности я убедился.

Ади-Басс благодарно кивнул и, отвернувшись от своего спутника, брезгливо вытер свою руку о полу роскошного одеяния.

Капитан был расстроен – отказавшись вернуться в Айодию, принц сам себе подписал смертный приговор.

Некоторое время они провели в саду. Вендиец, затая дыхание, наблюдал за Мардженой, а Ади-Басс что-то напряженно обдумывал. Время от времени бросая на принца из Айодии неприязненные взгляды. Вскоре, Ади-Басс увлек знатного гостя за собой, опасаясь, что вернувшись с прогулки, Рамасанти, подозрительная и недоверчивая, отправится на поиски бывшего любовника и обнаружит того в неподходящей компании.

Через потайной проход, вырубленный в сплошной скале, капитан вывел своего спутника на темную крутую лестницу, уходившую далеко вниз, в мрачную бездну подземелья.

- Это обязательно? – неуверенно поинтересовался вендиец, зябко кутаясь в тонкий халат. Принц не был трусом, но предчувствие чего-то страшного и неизведанного тревожило его.

- Через подземелье путь намного короче и безопасней – горячо убеждал спутника Ади-Басс – Вас, вероятно, уже разыскивают. Я отведу вас, ваше высочество, в надежное убежище, откуда вы сможете руководить нашими действиями. Мне придется отлучиться на некоторое время, чтобы известить ваших сторонников о вашем чудесном избавлении от опеки Вайомидиса и его соглядатаев. Верховный дайом может стар, но отнюдь не глуп.

- Хорошо - немного поразмыслив, ответил Ченгир-хан – Ведите меня, капитан, в ваше убежище.

Про себя принц подумал о том, что капитан дворцовой гвардии, предавший свою госпожу и переметнувшийся на его, Ченгир-хана, сторону, должен умереть первым, как только он, принц Вендии, займет трон Вейнджана.

Сам Ченгир-хан предателей и перебежчиков не жаловал, но в тоже время охотно пользовался их услугами.

Этот холеный аристократ со скользким взглядом, внушал принцу определенные опасения.

После утомительного спуска по крутым ступеням , осклизлым и зловонным, кшатрий привел вендийца в тусклый пыльный коридор, длинный, точно верблюжья кишка.

- Это подземелье под дворцом было выстроено очень давно и почти никто из обитателей верхних этажей замка не рискует забираться в неизведанные лабиринты. Здесь можно блуждать месяцами – капитан снял со сены масляный светильник и повозившись некоторое время, зажег его.- Кое где свет проникает, сквозь глубокие колодцы в стенах и потолке, но в основном…Я хорошо изучил некоторые части лабиринта и могу неплохо ориентироваться здесь. Может у кого-нибудь и существует подробный план, но навряд ли, я бы знал об этом. Здесь господин, вы будете в полной безопасности. Ваши друзья смогут посещать вас, не вызывая особых подозрений.

- Как только стану магараджей, то первым же делом прикажу засыпать подземелья! – произнес принц, увлеченно рассматривая массивные стены подземной галереи и не обратив внимания на напряженное лицо Ади-Басса, а тот в свою очередь пришел в восторг от доверчивости этого иноземного простака.

- Мудрое решение! – поддакнул кшатрий вендийцу – Совсем недавно, парочка грабителей подземными тоннелями пробралась к сокровищнице. Их, разумеется, схватили, но какова наглость!

Принц важно кивнул, продолжая увлеченно рассматривать влажные стены, на которых, кое- где, сохранились остатки древних барельефов.

« Твои косточки сгниют в этом подземелье» - думал вероломный вейнджанец. Остановившись перед невзрачной, но крепкой дверью, Ади-Басс вытащил из-за пояса связку ключей и отомкнул замок.

- Прошу вас! – радушно произнес он, пропуская вперед Ченгир-хана. Тот с любопытством просунул голову в дверной проем. Со злорадным смешком, кшатрий сильно толкнул вендийца и тот, буквально влетел в темноту.

Двери с лязгом захлопнулись и, Ченгир-хан с ужасом понял, что его провели самым обидным способом.

Опомнившись, он изо всех сил принялся колотить кулаками по твердым, обитым тонким железом, дверям.

- Мерзавец! – вопил вендийский принц, позабыв о своем высоком сане, плюясь слюной и обливаясь холодным потом – Гнусный предатель! Дважды предатель! Вначале ты предал свою госпожу, а затем и меня, меня, который почтил тебя, недостойного своей дружбой и доверием! Мошенник! Оборотень! Отродье шелудивой суки! Я, Ченгир-хан, наследный принц Вендии! О, проклятие богов на твою неверную голову.

Ответом ему послужил ехидный смешок Ади-Басса.

- Напыщенный осел! – злобно рявкнул кшатрий – Повелитель крыс и тараканов! Посиди-ка пока здесь. Нам не нужны проходимцы с северным говором, достаточно одного, Верховного жреца Асуры! Я еще не решил, как мне поступить с тобой, ничтожество из Айодии, но одно я знаю точно – магараджей вейнджана буду я, а не наглый выскочка из дальних земель, все достоинство которого лишь в том, что он имел честь родиться двоюродным братом Деви. Может мне назначить тебя придворным шутом? Деви Юасмина мне еще и спасибо скажет, если ее братик таинственно сгинет, изчезнет без следа!

Громко бренча ключами и насвистывая веселую мелодию, Ади-Басс пошел прочь от вендийского принца, запертого в подземелье. У него было великолепное настроение, и наверху его ждал отличный обед.

.. Зуяла растерянно уткнулась носом в сплошной камень. Где-то здесь, как казалось девушке, должен был находиться тайный проход, но она никак не могла привести в действие, скрытый в монолите механизм.

Двери упорно не желали открываться, а скала хорошо хранила свои тайны.

Пнув загнутым на туранский манер, сапогом камень, Зуяла неожиданно для себя, добилась желаемого. В скале открылся тайный проход, мгновение назад скрывший капитана Копьеносцев и его сиятельного спутника.

Без колебаний, девушка ступила на темную лестницу.

Скала за ее спиной вернулась в первоначальное положение абсолютно бесшумно, поглотив каменной толщей высокую женскую фигурку.

Она опоздала. Подземелье практически не освещалось, а тех скудных лучей света, падающих на древний камень из узких щелей, образовавшихся в старой кладке, вскоре совершенно перестало хватать.

Кошачьи глаза девушки постепенно осваивались в темноте. Где-то вдалеке слышались неясные голоса, то приближаясь, то отдаляясь. Быстрыми шагами Зуяла продвигалась вперед, тщательно прислушиваясь. Однако молодую воительницу поджидала неудача - коридоры петляли, пересекались и вновь расходились, а у нее не было с собой даже масляного светильника. Вскоре девушке показалось, что каменный пол начал медленно, но неуклонно уходить вниз. Вместо того, чтобы возвратиться к солнцу и людям, Зуяла, окончательно потерявшись, спускалась все глубже и глубже под дворец.

Голоса, служившие вначале ориентиром, стихли уже давно и кешанка, окончательно выбившись из сил, присела на пол. Усталая девушка замерла, закрыв лицо руками. Она уже потеряла всякую надежду вновь увидеть солнечный свет.

Ей оставалось только ждать и надеяться на чудо.

Рамасанти, низко опустив голову, стояла на коленях перед Верховным дайомом. Девушка держала саблю на вытянутых руках, почтительно предлагая оружие престарелому жрецу.

- Я достойна смерти, отец. Вы вправе подвергнуть мой отряд порке и казнить меня, как их командира.

Вся ее поза выражала полную покорность, Но Вайомидис осторожно, словно боясь пораниться, взял оружие из рук кешанки.

- Когда-то очень давно – задумчиво поглядывая на острую саблю и возвращая ее владелице, проговорил жрец – Я поклялся больше никогда не прикасаться к оружию. К сожалению, совсем недавно, мне пришлось нарушить обещание.. Человек слаб, даже служитель Асуры …Встань, дитя мое! Никто не должен видеть твоего унижения. Ты командир Черных стражей и не можешь проявлять слабости. Что ж, признаться честно, я не ожидал от вендийца подобной прыти и, как видно, ошибся. Ченгир-хана необходимо найти во чтобы то ни стало. Деви Юасмина не простит нам его изчезновения. Я ожидаю от нее послания в самом скором времени. В твое распоряжение поступает Ади-Басс и его Копьеносцы. Возьми так же и духовных братьев из нашего ордена и найди этого родовитого болвана.

Рамасанти послушно вскочила с колен и сосредоточила внимание на словах мудрого старца.

- Обыщите дворец сверху донизу, обшарьте все трактиры и постоялые дворы в округе, проверьте всех торговцев рабами и выходящие их города караваны. Отправь людей в загородные поместья знати и увеселительные заведения, но к восходу солнца найди мне беглеца. Завтра Конан и Рахмат, если они еще живы, должны будут совершить невозможное – остановить Черную жрицу и вернуть нам Гури. Если же этого не случится, то демон и ее прислужники обретут полную силу, противиться которой мы не сможем. В этом случае Ченгир-хан нам очень пригодится. Мы попросим помощи у Юасмины. Деви ненавидит черных колдунов, ведь из-за подобной магии она лишилась отца и сама едва не погибла. Больше нельзя медлить и сомневаться. Время на исходе. Бери воинов и действуй, Рамасанти, действуй!

Поклонившись еще раз, темнокожая воительница бросилась исполнять приказ Верховного дайома. Подчиненные ей воины решительно подавляли любые попытки к мятежу и сопротивлению, усердно разыскивая сбежавшего гостя. Особенно старался Ади-Басс. Его Копьеносцы врывались в кабаки и на постоялые дворы, хватая всех подряд, обыскивая каждый закоулок во всех подозрительных местах.

А Ченгир-хан, наоравшись до хрипоты, спал, свернувшись калачиком в одной из темниц дворцового подземелья.

Неподалеку от него, отделенная от сиятельной особы несколькими подземными галереями, Зуяла, проклиная себя за самонадеянность и любопытство, с тревогой вслушавалась в темноту. Девушка ждала.

Чутье, никогда прежде ее не подводившее, подсказывало, что ее отсутствие не окажется не замеченным и Рамасанти, встревоженная ее исчезновением, обязательно отыщет ее, Зуялу, даже если для этого командиру Львиц вейнджана придется перевернуть вверх дном все это проклятое княжество.

Раджасса Марджена изволила почивать безмятежным детским сном и снились ей разноцветные рыбки, плавающие в прозрачных водах дворцовых водоемов, спокойные и невозмутимые.

Глава 14. Искушение.

В ночь перед великим днем, который должен был воплотить в жизнь все ее мечты и притязания, Шарма не могла сомкнуть глаз. Ее сестра, Шанкара, вновь уединилась в зале с розовой статуей богини Сигтоны, проводя очередную ночь в долгой молитве и чтении замшелых фолиантов с древними заклинаниями.

Молодая женщина металась по широкой кровати точно тигрица, царапая длинными, заостренными ногтями тонкий шелк простыней. Ее тело зудело и горело, словно от чесотки. Облизывая языком пересохшие губы, стискивая зубы, прекрасная жрица постанывала, вспоминая синие глаза и мускулистые, сильные руки наемника с далекого севера. Ее гладкое тело переполняло желание, кровь бурлила, судороги сжимали сердце в тисках самых буйных фантазий.

« Нет! Нет!» - шептала женщина, борясь со своими страстями, но предательская плоть твердила – «Да! Да!»

Вскочив со своего роскошного ложа, она забегала по холодному мраморному полу. Со стен на нее взирали пыльные лица прекрасных мужчин и женщин, сжимающих друг друга в крепких объятьях.

Вероятней всего, это крыло древнего дворца было отведено под женскую половину, и в нем располагался гарем неизвестного владыки.

Сцены любовных утех безмерно возбуждали женщину, тревожа ее воображение и заставляя тело извиваться от желания.

Жрица не выдержала и, вскочив с постели в очередной раз, бросилась к резному стенному шкафчику. Дрожащими руками она схватила мягкий шелковый мешочек, легкий и невесомый, точно пушинка. Наполнив золотистым вином два высоких бокала из дымчатого стекла, она отмерила серебряной ложкой белый порошок, таинственное снадобье и высыпала его в бокалы. По воздуху поплыл аромат цветущего жасмина.

Жрица слабо застонала, обхватив свои груди мягкими руками. Она ненавидела себя в эти мгновения, но ничего не могла поделать с зовом плоти.

Хлопнув в ладони, она вызвала прислугу и, хриплым от волнения голосом, приказала:

- Приведите северянина в мои покои!

Слуга покорно согнул спину в низком поклоне и молчаком удалился.

Старый Гошак давно знал госпожу. С ней случалось такое и раньше и тогда молодые охранники, глупые и жадные до женщин, делили с ней ложе. Всю ночь ему, несчастному, тщедушному старцу, приходилось прислушиваться к тихому шепоту, приглушенным стонам, сладострастным вздохам, но…

Слуга печально вздохнул и еще раз возблагодарил богов за то, что он уже бессильный и дряхлый старик, не годный ни на что, кроме как таскать свое усталое тело по длинным подземным переходам, исполняя поручения могущественной жрицы.

По утрам он скрывал последствия бурных ласк, прибираясь в покоях госпожи и утаскивая в подземелье труп очередного любовника всесильной жрицы, ставшего жертвой ее страстных объятий.

Достигнув пика наслаждения, Шарма перерезала своим любовникам глотки, а затем долго смотрела на то, как красная, горячая жидкость, густея, застывает на теле несчастного.

Узнав об очередном любовнике госпожи, та, вторая, страшная и нетерпимая, рвала и метала от злости, гнев ее ураганом проносился по тайному храму, валяя древние статуи и дробя камень в мелкую крошку.

Старый Горчак боялся ту, вторую, до судорог, до зубной боли, ибо она не знала жалости ни к кому. Даже к собственной сестре.

Многие годы старик благополучно избегал ее гневного взгляда, способного заморозить даже воду в горячем источнике, но теперь… Теперь что-то страшное витало в самом воздухе и лицо старшей из сестер становилось все бледнее и суше. Глаза горели, точно костры преисподней…

Горчак чувствовал, что вместе с воском черных свечей, в зале, где появилась страшная статуя, страшной женщины, истаивает сама жизнь, капля по капле растекаясь черной жижей по темным плитам каменного пола.

Конан дремал, растянувшись во весь рост на холодном полу темницы. Положив под голову руки, он сладко похрапывал, решив хорошенько выспаться перед предстоящими ему испытаниями.

Рахмат, которого освободили и от оков и от пытки, лежал рядом с ним и спал сном праведника. Шанкар-Шарма была так довольна результатами пытки туранца, которой сама же его и подвергла, что даже приказала смазать израненное тело юноши целебными мазями, вероятней всего, добавив в состав сильнодействующий наркотик, сделавший сон молодого пленника длительным и спокойным.

Прислужник, легкой тенью возникший в темнице, снял заклятье, наложенное женщиной простым движением руки, в которой был зажат перстень Шанкар-Шармы. За его спиной маячили силуэты воинов с обнаженными саблями в руках.

Конан, едва лишь заслышав легкую возню за спиной, с настороженностью пантеры следил за посланником сквозь опущенные ресницы. Ему было прекрасно видно каждое движение вендийца, но ровное дыхание и безмятежный вид киммерийца могли обмануть кого угодно.

Старый Горчак, кряхтя, положил руку на смуглое плечо варвара, намереваясь разбудить пленника, но железные пальцы перехватили ее и сжали, точно клещи.

- Ах ты, пенек замшелый! – проурчал довольный Конан, вперив в посеревшее от боли лицо старика беспощадный взгляд синих глаз – Что же тебе от меня понадобилось, понос черного верблюда? Прирезать меня захотел, пердун старый?

Горчак, икнув от неожиданности, затряс жиденькой бородкой, округлив глаза от страха и громко испортив воздух, но варвар и сам уже приметил, что старик безоружен и смертельно напуган.

- Фу! – киммериец зажал нос и отшатнулся в сторону – Ну и горазд же ты бздеть, старче! Чего тебе надо? Эта потаскуха прислала?

Тот замотал головой, точно припадочный, заслыша, как непочтительно отзывается чужеземец о его госпоже, но, припомнив о шестерых стражниках с саблями наготове, слегка приободрился и сдавленным голосом прохрипел:

- Госпожа, госпожа желает тебя видеть, чужеземец. Немедленно!

- Да не трясись ты так, задница трухлявая, а то опять воздух испортишь и мне, придется тебя поучить хорошим манерам - киммериец довольно хмыкнул, радуясь хоть какому-то разнообразию.- Что ты пялишься на меня своими испуганными зенками? Я не питаюсь такой дохлятиной, как ты.

Отшвырнув в сторону тщедушное тело слуги, Конан потянулся и легко вскочил с каменного пола, разминая затекшие мускулы. Оковы на руках варвара звякнули, а тяжелая литая цепь с массивной железной гирей на конце потянулась следом за ним.

Озлобленный прислужник Шанкар-шармы поглядывал на могучего варвара недобрым взглядом прищуренных глаз.

« Прыгай, попрыгун, прыгай!- злорадствовал злопамятный старикашка – Ишь какой прыткий! Все равно к утру от тебя останется холодный труп, годный лишь на поживу крысам и гиенам!»

Конан вопросительно взглянул на старика, трясшего своей козлиной бородкой, и пнул ногой тяжелую железяку.

- Что стоишь, дедуля? Давай отцепляй от меня этот хлам, а иначе пусть ведьма сама шевелит ногами и несет свою задницу сюда!

Кряхтя от старости и шипя от злости, прислужник согнулся и, нехотя достав ключ, разомкнул оковы и снял цепь с ноги пленника.

Настороженные воины, бритоголовые и бородатые, повадками напоминающие скорей жрецов воинственной секты, чем настоящих солдат, следовали за киммерийцем и его провожатым по пятам.

Варвара нисколько не тревожил этот экскорт.

« Недотепы!- размышлял северянин, поражаясь недальновидности охранников – При желании половину из них можно передушить так же просто, как цыплят. Голыми руками».

Остановившись у незнакомых Конану дверей, прислужник поклонившись, отошел в сторону и, шмыгнув носом, распахнул их.

Сжавшись, точно от удара, старый Горчак на удивление быстро заковылял прочь от покоев своей госпожи.

Первое, что бросилось в глаза киммерийцу, так это огромное ложе, занявшее почти полкомнаты. Это была самая большая кровать, которую ему доводилось когда-нибудь видеть. Полдюжины мужчин, крупных, как сам северянин, вместе со своими подругами разместились бы на ней без труда, особо друг друга не стесняя. Два бронзовых светильника, изображавших мужчину и женщину, похотливо изогнутых в на редкость непристойной позе, освещали комнату, большая часть которой все равно находилась в полумраке.

Убранная черным шелком кровать манила к себе Конана и он, проклиная железные цацки на руках, плюхнулся прямо в постель.

Пышные занавеси, мягкие ковры, стены, задрапированные пестрым шелком – все это делало комнату жрицы похожей на альков офирской аристократки или изнеженной зингарской дамы, а бросив беглый взгляд на потолок, воин едва сдержал свое изумление.

Покрытый блестящим полированным серебром, потолок представлял собой зеркальную поверхность, отражавшую каждое движение киммерийца.

Женщина, уже несколько мгновений жадно пожиравшая варвара глазами голодного суккуба, словно тень скользнула на середину комнаты, словно дух, воплотившийся в царствующем повсюду полумраке. Длинное, облегающее платье, цвета сапфира, прекрасно оттеняло ее смуглую кожу, мягкую и упругую одновременно. Стройные ноги жрицы, обвитые тонкими золотыми цепочками, мелькнули перед восхищенным взором северянина в разрезе ее откровенного одеяния.

Тряхнув гривой блестящих темных волос, роскошных и умопомрачительно пахнущих травами, женщина присела рядом с киммерийцем, в волнении покусывая свои пунцовые губы.

Конан внезапно осознал, что больше не смотрит на жрицу с неприязнью, а с трудом может подавить свое желание протянуть руку и схватить, сжать в объятиях цветущее женское тело, сладкое и зовущее.

Шанкар-Шарма, словно читая его мысли, прикоснулась длинными пальцами с ярко-красными ногтями к железным цепям, сковывающим запястья северянина и, прошептав быстро и неразборчиво какое-то заклинание, начертала в воздухе, перед самым носом Конана, странный знак.

Киммериец отшатнулся в сторону, почуяв темную силу волшбы, но тут же обнаружил, что тяжелые браслеты из блестящего металла исчезли, превратились в горстку рыжеватой пыли у него под ногами.

Мягко улыбнувшись, женщина привстала с постели и отошла от варвара.

Неведомо откуда полилась нежная, протяжная музыка. Хищное выражение, которое было обычным для лица жрицы, пропало и она, приглашающее поманила рукой, позволяя ему разделить с ней ужин.

Варвар грязно выругался, негромко и сердито. Не мог он понять, что с ним происходит в этом неверном свете проклятых светильников. Он готов был поклясться в том, что когда дверь захлопнулась за старым вендийцем, комната казалась пустой и, не было в ней ничего, кроме светильников, освещавших помещение и огромной кровати, поразившей его до глубины души своими размерами. Теперь же, рядом с ложем стоял столик, сплошь уставленный изысканными яствами и запах шел такой, что у северянина, в последнее время испытывающего некоторое напряжение с едой, громко заурчал желудок.

Жрица грациозно присела на миниатюртый стульчик, так же не замеченный киммерийцем и принялась отщипывать крохотные кусочки от каждого блюда, словно демонстрируя киммерийцу свою доброжелательность, а самое главное, показывая, что еда не отравлена и вполне годна к употреблению.

Впрочем, северянина не надо было долго упрашивать. Его крепкие зубы впились в сочную мякоть хорошо прожаренного бараньего бока, с хрустом перемололи хрупкие птичьи косточки и безо всякой жалости поглотили целую гору тушеной в белом соусе рыбы, удивительно нежной и сочной.

Женщина все так же, мягко улыбаясь, подсовывала пленнику самые лакомые кусочки, не спуская с его лица больших, темных глаз, призывно блестевших и манивших северянина откровенным приглашением. Еще несколько мгновений назад, больше всего на свете северянину хотелось схватить вендийку за тонкую шею и, сломав ее одним легким движением руки, отомстить Черной жрице за все те пакости, которые она им устроила.

Перед глазами северянина промелькнуло искаженное агонией лицо матери маленькой Зиры, страшная морда демона-ракшаса, люди из болотного поселка, серые и похожие на тени жертвы черного лотоса, несчастная, юная княжна, сладострастно извивающаяся в танце невевесты….Однако, что-то удерживало могучего воина от решительных действий, от жестокого убийства женщины, виновной во множестве страшных преступлений.

Вместо этого, Конан, нехотя принял из рук Шанкар-Шармы бокал дымчатого стекла и отхлебнул из него глоток густой, золотистого цвета жидкости, но сделал это лишь после того, как жрица сама отпила из своего сосуда самую малость необычного напитка.

Словно жидкий огонь заструился по его венам, будоража и без того горячую кровь. Варвар почувствовал легкое головокружение и тут же две маленькие сильные ручки увлекли его на мягкую постель, огромную, точно ложе древних титанов.

Пухлые губы, горячие и требовательные нашли его рот и запечатали жарким поцелуем, гибкое стройное тело, прижалось к его покрытой шрамами груди. Сладко застонав, женщина выгнулась от наслаждения и оплела его большое тело длинными, цепкими ногами и ощутив его возбужденную плоть, слилась с ним в единое целое.

Точно в полусне целовал Конан жаркие губы, ласкал пышную грудь, гладил ее шелковистые бедра, подобные дорогому атласу и тонул в душистых волнах темных волос.

Раз за разом окунался он в волшебный океан блаженства и трепетал от мысли, что исчезнет эта сладкая боль, наполнившая его до самых краев.

Но в какой-то момент он очнулся. Женщина, откинувшись на пышных подушках, жадно пила из дымчатого бокала, черпая новые силы в золотистом напитке, но варвару уже не хотелось, ни вина, ни любви.

Содрогнувшись в душе, он заметил голодный блеск в темных, мерцающих женских глазах. Одурманенные любовным напитком они были пусты, как глаза гиены. Отпрянув в сторону, северянин подавил в себе чувство отвращения и упал на шелковое покрывало, забывшись тяжелым сном.

Престарелый Горчак, потиравший руки в предвкушении бесславного конца строптивого пленника, был крайне удивлен, когда его призвали к госпоже и, вместо остывшего, окровавленного тела, его глазам предстал мирно посапывающий чужестранец, живой и даже ничуть не помятый.

Недоумевающий прислужник, повинуясь приказу, вновь заковал северянина в тяжелые цепи и оставил на широком ложе, румяного и удовлетворенного.

Его же госпожа, наоборот, выглядела бледной и крайне утомленной. Взгляд ее метался по могучему телу киммерийца, жадно лаская его голодным взором.

Удовлетворенная тем, что ее прихоть исполнилась, она застыла над ним спящим, точно огромная хищная птица, настороженно караулящая свою добычу, дабы прикончить ничего не подозревающую жертву одним смертельным ударом.

До ее сонного разума, убаюканного сознанием того, что синеглазый наемник полностью подчинился ее воле и всего лишь малое время назад выполнял все ее самые невероятные капризы, не донеслись взволнованные крики жрецов и приглушенный ропот стражи.

Там, в полутемном зале, где стройные колонны черных свечей рассеивали зловещую тьму, розовощекая богиня повернула свою каменную голову и жадно втянула ноздрями холодный, вечерний воздух. В то самое мгновение, когда слились в едином порыве смуглое тело жрицы и коричневое от жаркого, туранского солнца тело северянина, статуя богини разомкнула свои пустые глазницы и обвела пустынный зал пронзительным взглядом желтых глаз.

Луч оранжевого пламени упал на пол рядом с распростертым на каменных плитах телом женщины в белоснежном одеянии. Пол взорвался мелким каменным крошевом, черные свечи мигнули, задымились и погасли.

Женщина, погруженная в транс, мгновенно очнулась и, дико скорчившись от боли, закричала. Тело ее забилось, затряслось, причудливо извиваясь, разрывая нарядное платье и разбивая в кровь руки и ноги. Холодный ветер, гулявший по подземному храму, подхватил громкий женский крик и понес его дальше, по извилистым коридорам и падал каждый, кто слышал его, кровь текла у несчастных из ушей и из глаз, словно кувалдой разбивал ветер каменные блоки, в щепку превращал любые двери. Под его натиском рассыпалось в пыль железо и плавилось золото. И лишь достигнув, защищенных заклятьем дверей темницы, где мирно спал киммериец и Шарма, потягивалась в предвкушении нового удовольствия, ветер взвыл с новой, удесятеренной силой и, стуча в двери камнепадом, сокрушил охранное заклинание молодой колдуньи.

- Ты! – скрюченными пальцами ткнула Шанкара, старшая из сестер, в смертельно бледное лицо младшей, перепуганной до полусмерти – Как смела ты, несчастная сестра моя, покуситься на то, что предназначено не для тебя? Поистине, похоть твоя не знает предела и не укротить мне огня, сжигающего твою слабую плоть! Именем богини нашей, Темной госпожи, я проклинаю, заклинаю тебя жить в облике зверином, присущем тебе десять…

- Нет, нет! – младшая из сестер повалилась на пол и поползла, сбивая в кровь нежные колени – Не делай этого, сестра, умоляю тебя! Я не целовала северянина, не брала его кровь, только любовь, любовь, чуть-чуть ласки.. Такая малость.. От этого не умирают, он даже не пострадал и сил его не убыло..

-Твое счастье - голос Шанкары, страшной в гневе утих и больше не гремел, точно громовые раскаты – Твое счастье и милость Темной госпожи, спасут тебя. Но заклятье произнесено и дана ему сила. Десять лет в наказанье за своеволие проведешь ты в истинном облике и лишь после этого обретешь прощение и прежнее лицо. Надеюсь – голос Старшей жрицы потеплел – Ты раскаешься и впредь остережешься идти против той, что всех нас взяла под руку свою!

Младшая из сестер упала на пол, забившись в конвульсиях у своего роскошного ложа. Тело ее странно удлинилось, уши заострились, глаза округлились и запылали алым, рот растянулся чуть ли не до ушей и острые зубы, тонкие и слегка кривые выступили, теряясь в белой пене слюны.

Существо, мгновение назад бывшее прекрасной женщиной, взвыло и зашептало низким, шелестящим голосом непонятные уху человеческому, слова.

Лишь волосы Шармы не изменились. Они, по прежнему, падали на ее узкие плечи густыми, темными волнами.

Старшая ласково потрепала сестру по изменившемуся до неузнаваемости лицу.

- Годы, проведенные тобой в этом теле, необратимы, сестра. Но ты все еще будешь молода и прекрасна, когда окончится срок наказания. Пей кровь, горячую и живую, терзай плоть мужчин, доводи до иссупления своими ласками. Темная госпожа дает тебе на это силу и дозволение. А теперь – жрица властно взмахнула рукой – Уходи. Терпение госпожи нашей не бесконечно и лишь ради меня и дела нашего, она простила тебя и ограничилась столь малой платой. Каждую луну ты должна убивать не меньше двадцати человек и, лишь при этом условии тебе дозволено жить!

Полудемон-полуженщина, уползая на животе, кутаясь в обрывки сапфирового одеяния, задом удалилась из комнаты. Шанкара со злость и ненавистью взглянула на спящего и ничего не слышащего северянина.

- Мерзкое животное! – прошептала женщина, голосом, полным яда – Из-за тебя моя сестра подверглась столь ужасной каре! Но будь уверен, северянин, Темная госпожа отомстит за своих верных слуг!

Ее белое платье окутало хрупкую фигуру жрицы белым облаком, тонкие черты лица исказились и расплылись, исчезнув.

Горчак, получивший недвусмысленный приказ, с удовольствием растолкал киммерийца и, визжа мерзким, дребезжащим голосом, вызвал стражу.

Угрюмые файнаги, окружив северянина плотной стеной, препроводили воина в прежнюю камеру, вернув в общества аграпурского воришки, которому, быть может, было суждено стать мужем дочери раджассы Вейнджана.

…. В это чудесное, подернутое розовой дымкой утро, Ади-басс дрожал от предвкушения.. Нечто особенное должно было произойти этим, ничем не отличающимся от тысяч других, самым заурядным, солнечным днем. Над золочеными куполами величественного храма Асуры вставал огромный солнечный шар и жрецы-дайомиты уже сзывали людей на утреннюю молитву Асуре Всемилостливому и Всемогущему.

Отсюда, из узкой бойницы древней Сторожевой башни, построенной далекими предками ныне господствующего класса воинов-кшатриев, ему отлично была видна маленькая фигурка в развевающихся темных одеждах. Это был, ненавистный бравому капитану дворцовой гвардии Вейнджана, немедиец Вайомидис, волей богов, ставший Верховным дайомом княжества. Он истово молился, отбивая поклоны у небольшого, усыпанного дивными цветами, алтаря. Младшие жрецы, коленопреклоненные, как и их наставник, возносили к небу молитвы, восхваляя Асуру- Вседержателя и умоляя отвести от них беды и несчастья, вернуть свое расположение древнему городу и древнему народу, многие годы процветавшему под защитой золотых куполов.

« Молитесь, молитесь – злорадно шептал обескровленными губами Ади-Басс, подавляя в себе внезапно вспыхнущее желание расхохотаться во весь голос и потирая в волнении потные руки – Где-то там, далеко в джунглях, Шанкар-Шарма, используя свою темную силу, призовет мрачного демона из страшных легенд. Все события должны начаться и завершиться сегодня – мрачно размышлял Ади-Басс, наблюдая за привычным ритуалом принесения жертвы на алтаре главного храма города – Черной жрице придется сцепиться с варваром из дикой Киммерии, а если я хоть что-то понимаю в наемниках, то этот станет сражаться за свой кусок мяса не только мечом, но и зубами, и когтями, если потребуется».

Так думал капитан Копьеносцев, припоминая недобрый взгляд синих глаз северянина и невольно поеживаясь от неприятных мыслей.

« Пусть Шанкар-Шарма и этот неотесанный варвар уничтожат друг друга, а я тем временем займусь устройством своих собственных дел. Новому магарадже ни к чему будут лишние волнения и тревоги».-

Ади-Басс бодро ухмыльнулся и неторопливо начал спускаться по длинной извилистой лестнице. Ему наскучило наблюдать за ненавистным немедийцем и он решил приступить к выполнению своего коварного плана немедленно.

Рокот барабанов разбудил Конана на рассвете. Варвар сладко потянулся и с неприязнью взглянул на свои сильные руки – железные браслеты были на месте и даже успели растереть кожу в кровь, хотя северянин отчетливо помнил, что Шанкар-Шарма освобождала его от них.

« Клянусь Кромом – мысленно посетовал киммериец – Проклятое местечко, эти развалины! Гори синим пламенем все черные жемчужины, огненные алмазы и остальные сокровища магараджи вместе взятые! Как только я выберусь из этой выгребной ямы, в которой оказался не без помощи одного воровливого придурка – и северянин покосился на Рахмата – то, не мешкая, завербуюсь охранником в первый попавшийся караван и прости-прощай Вейнджан! Хватит с меня полуумных файнагов с вытаращенными глазами и пеной у рта, сумасшедших жриц, похищенных наследниц трона и ненормальных спутников!»

Пнув ногой тяжелую, железную гирю, Конан дотянулся до своего приятеля и хорошенько встряхнул его щуплое тело.

Рахмат нехотя открыл глаза. Его лицо, опухшее от укусов насекомых, представляло собой сплошной багровый кровоподтек, но глаза туранца, узкие и насмешливые, уставились на киммерийца, как ни в чем не бывало. Растянув рот до ушей, аграпурец показал варвару большой палец.

- Ничего была ночка, не правда ли? И какова эта прислужница Нергала в постели? Может, похожа на рахат-лукум, или, может быть на волка, спрятавшего на время свои клыки под овечьей шкурой?

Варвар не имел ни малейшей охоты отвечать на колкости приятеля. Внимательным взглядом он принялся рассматривать царапины на своем теле. Перехватив его невеселый взгляд, Рахмат удрученно кивнул.

- Клянусь волосатой задницей Нергала и белоснежными бедрами Иштар, ты, киммерийский медведь, выглядишь намного лучше меня. Только полюбуйся, варварская твоя душа – возмущался туранец, хлопая длинными ресницами и демонстрируя праведный гнев - На твоей дубленой шкуре все уже зажило, словно тебя, северянин, с головой окунули в животворный источник, а я, несчастный мученик, должен гнить заживо, по милости этой мерзкой суки, да поглотит Сет ее всю, без остатка!

Откинув лохмотья, прикрывающие тело, туранец показал свои раны вмиг помрачневшему киммерийцу зловещие гнойники, полные зеленой слизи, образовавшиеся на месте невинных царапин и издававшие густой гнилостный запах. Даже простое прикосновение к ранам приносило Рахмату жуткую боль, но он мужественно терпел, стараясь не показывать северянину своих мучений.

Но Конан и сам прекрасно помнил, во что превратился несчастный в подземной темнице Лунного дворца.

Что же касается его, Конана, то, вероятно, чары Шанкар-Шармы и зелье, растворенное в золотистом вине, пока защищало киммерийца от нечистой болезни и даже убило боль в его ранах, но как долго продержится действие таинственного питья, никто ему сказать не мог. Как утверждал Вайомидис, средство от зеленой гнили, пожирающей человека заживо, было известно только ему, Верховному дайому, поэтому Конан твердо надеялся, выполнив поручение жреца, вернуться во дворец и потребовать обещанное противоядие.

Оставалось удивляться тому, что Черная жрица не обратила внимания на то, как плох ее второй пленник.

Впрочем, может быть, она не привыкла принимать во внимание подобные мелочи.

Где-то вдалеке, за толстыми стенами их темницы, послышался пронзительный женский крик. Это был вопль, полный ужаса и боли.

Туранец, враз побелевший от горя, прижался к двери, пытаясь уловить еще хотя бы один звук.

Прежнее безумие вернулось и губы его, точно во сне зашептали уже хорошо знакомое киммерийцу имя.

Конан сплюнул и подавил глубокий вздох, зародившийся в его могучей груди.

Они оба поняли, что это кричала юная княжна Гури.

День Черного солнца уже наступил.

Вооруженные луками и стрелами, и длинными, прямыми мечами, Копьеносцы, под предводительством Ади-Басса, ворвались в уединенные покои жреца, расположенные прямо под храмом Асуры.

Две рослые охранницы из числа Львиц Вайнджара, были расстреляны в упор, вчерашними союзниками, а третья, сраженная тувларом самого капитана, упала прямо под ноги Верховному дайому.

Вайомидис, еще не успевший снять свое темное одеяние и накинуть белый, полотняный плащ, приличиствующий жрецу его ранга, вопросительно взглянул в лицо жестокого капитана дворцовой гвардии. Кшатрий равнодушно переступил через мертвые тела, до конца верных присяге кешанок и остановился в двух шагах от жреца. Ближе он приблизиться не рискнул, отчетливо читая гнев в, выцвевших от возраста, глазах старца.

Пряча торжетво победителя за любезной улыбкой, он объявил Верховному дайому о свершившемся перевороте и о том, что раджасса Марджена находится в данный момент в Малом дворце, под надежной охраной преданных, ему людей.

Жрец, как ни в чем не бывало, величественно кивнул изменнику и, развернувшись, шагнул обратно в свою комнату, но капитан твердой рукой придержал служителя Асуры за плечо.

- Ченгир-хан исчез бесследно и украшение нашего княжества, прелестная раджасса Марджена осталась одна, совсем одна. Я готов взять на себя роль защитника государыни и взвалить на свои плечи тяжкую ношу правителя. С завтрашнего дня магараджу Вейнджана будут звать Ади-Басс. Что же касается вас – ухмыльнулся вероломный кшатрий – то вы, как Верховный дайом, объявите меня супругом раджассы и сегодня же совершите обряд бракосочетания. После этого, можете убираться на все четыре стороны. В Вейнджане отныне нет места чужеземцам! Если же вы откажетесь…

- Сегодня неблагоприятный день для бракосочетания – дайом казался суровым и держался достойно, не обращая внимания на угрозы кшатрия. Обычная выдержка не покинула Вайомидиса и в эту тяжелую минуту –Звезды пророчат беду любому, кто дерзнет пойти против воли богов. Солнце сегодня спрячет от нас свой сияющий лик и оставит род людской во власти темных сил. Асура жестоко накажет нечестивца, рискнувшего пренебрегнуть предупреждением.

Ади-Басс высокомерно рассмеялся:

-Боги редко вмешиваются в дела смертных, но я поверю тебе. Долго ждать я не стану, старик. Когда ты проведешь обряд?

- Семь дней - ответил Вайомидис и заметил, как потемнело лицо вероломного узурпатора – Семь – священное число. Брак, заключенный в указанный мною день, будет счастливым.

- Хорошо, старик – с угрозой в голосе, проговорил кшатрий- Я подожду. Мне не хочется начинать свое правление с ссоры с богами. И не рассчитывайте на помощь Рамасанты – предупредил он немедийца, сверля его подозрительным взглядом черных глаз – Вашу хитроумную шпионку уже ищут. Она больше не будет возглавлять отряд Черных стражей. Его я отдам Зуяле. К тому же сейчас девушки в темнице – они осмелились бунтовать и не подчиняться моим приказам. Что же касается их командира, то она займет место в моей пардхане, а если откажется подчиниться, то умрет на плахе, как изменница. Тебя же жрец, я под конвоем, отправлю в Айодию. Пусть служители Асуры примут тебя. В Вейнджане нет место северянину, пусть даже и жрецу высшего ранга.

Вайомидис печально кивнул головой, прекрасно осознавая, что в дальней дороге с ним, скорей всего произойдет несчастный случай и Верховный дайом исчезнет точно так же, как и Ченгир-хан. Развернувшись, капитан пошел прочь, обдав Вайомидиса терпким запахом духов.

Позолоченные снаружи и самые обыкновенные изнутри, двери захлопнулись и стражники, дюжие молодцы с самыми, что ни на есть бандитскими физиономиями, а не Копьеносцы, как вначале думалось жрецу, заняли свои места на ближних подступах к его покоям, преграждая путь любому, кто решится попасть в комнаты дайомита.

Жрец стал пленником в собственном храме. Никого из младших жрецов и послушников не было видно поблизости. Вероятно, Ади-Басс позаботился о том, чтобы их изолировали точно так же, как и их наставника.

Несколько мгновений Вайомидис напряженно вслушивался, но вокруг все было тихо. Ади-Басс, скорей всего отправился во дворец, готовиться к торжественному бракосочетанию с раджассой.

Старец неторопливо отошел от закрытых дверей и несколько мгновений о чем-то напряженно раздумывал, а затем, все так же неспеша, приблизился к в вделанному в каменные стены шкафу и распахнул резные дверцы.

Легкое, смуглое тело вырвалось из темной ниши и, наполненные гневом глаза, уставились на морщинистое лицо Верховного служителя Асуры.

- Гаремная шлюха? – кривясь от отвращения, воскликнула взбешенная Рамасанти – Кто? Я? Клянусь Аджей, отец мой, этот надутый болван слишком возомнил о себе! Меня, Раму, заковать и отвести к нему в постель, словно сучку на случку? Как корову, под нож мяснику? Да он поплатится за наглость, высокородный ублюдок, недостойный лакать мочу черного верблюда!

- Тише, тише! – тихонько засмеялся дайом – Все не так уж и плохо.

- Я повешу его за яйца на площади Звезды и заставлю глотать собственное дерьмо! – не унималась кешанка – Заточить моих девушек в темницу! Как осмелился он, сын шакала и гиены, претендовать на трон и руку леди Марджены? Придется поучить его хорошим манерам! Даже вендийский павлин был не так мне омерзителен, как этот спесивый боров!

Верховный дайом только укоризненно покачал головой, выражая свое неодобрение, но девушка быстро взяла себя в руки и перестала осыпать проклятьями вероломного предателя и его грязную свору.

- Через потайной проход ты покинешь храм, Рамасанти. – проговорил жрец, перестав смеяться и вновь стал серьезным. Глаза его прищурились и походили на узкие бойницы в стенах осажденного замка – Где-то в подземелье, Ади-Басс держит твой отряд Черных стражей. Вероятно, их хорошо охраняют. Я дам тебе ключи и карту лабиринта.Такого плана нет даже у узурпатора. Остальное зависит от тебя, моя девочка.

Ади-Басс знает, что я не могу помешать ему взять в жены госпожу Марджену. Если я попробую это сделать, то он объявит раджассу сумашедшей и сам станет регентом.

- Не станет! – жестко ответила кешанка и глаза ее мстительно блеснули.

- Спеши, Рамасанти. Скоро в городе узнают о перевороте и начнется хаос. Владетельные князья и раджи не потерпят Ади-Басса на троне Вейнджана, вспыхнут беспорядки, начнется гражданская война, которой мы всячески старались избежать. Если еще и Черная жрица пробудит своего демона, то Вейнджану придет конец. От города останется пепелище, да и от всей этой части Вендии, тоже.

Рамасанти почтительно прислушивалась к словам жреца, но в любой момент была готова сорваться с места и бежать выполнять его повеления.

- Зайдешь в храм и оставишь на алтаре это – девушка протянула руку, и жрец уронил в открытую ладонь тяжелую золотую цепь, выкованную из особых колец, двойных и тройных.

- Это знак – теперь жрец больше не улыбался – Кулак сожмется и горе тому, кто посягнул на власть Асуры и посмел угрожать его слугам. Иди, дитя мое и не забудь мои слова.

Жрец сделал рукой знак, отвращающий зло и Рамасанти, склонившись перед ним, поцеловала темную, старческую руку.

Вайомидис, распахнув дверцы шкафа, в котором недавно пряталась кешанка, отодвинул резную заднюю панель и за ней сразу же открылся потайной ход. Сняв со стены маленький масляный светильник, жрец испытывающее посмотрел в темные глаза кешанки.

- Так уж случилось, дочь моя, что судьба этой страны находится в руках чужеземцев – твоих, Рамасанти, синеглазого наемника с севера, его друга туранца и – жрец тяжело вздохнул – и моих, ведь я тоже не уроженец этих земель. Я надеюсь, что наемник-киммериец сдержит свое слово. Такие люди, как он, не подвластны чёрным силам древнего зла. Из них получаются мудрые правители и могущественные полководцы. Лицо северного варвара отмечено знаками судьбы. Черной жрице никогда не удастся завладеть душой киммерийца, а это значит, что он сможет вернуть нам Гури.

Девушка вздохнула, помянув про себя Аджу и других божков своего народа. Она скрестила пальцы на счастье и нырнула в темноту туннеля. Мелькнул пышный султан белых страусиных перьев и Вайомидис закрыл шкаф, скрывая тайник от посторонних глаз.

Глава 15. Черное солнце.

Три дюжины верных сторонников Шанкар-Шармы, обряженные в белые полотняные тоги, с измазанными красной краской босыми ступнями и бритыми головами, взявшись за руки, образовали полукруг перед алтарем розово- мраморной статуи богини. Каменная женщина в драгоценных украшениях и наряде из белого же кхитайского шелка, возвышалась посреди древних руин, печальных свидетелей былой славы и власти. Толстые черные свечи горели холодным, синим пламенем, разгоняя полумрак.

Полуразрушенный купол заброшенного дворца неизвестного владыки не скрывал от десятков жадных глаз последователей Шанкар-Шармы пронзительно-синего неба и золотистого солнечного диска в его вышине.

Перед статуей богини, прекрасной и ужасной одновременно, находилось каменное ложе, холодное и серое, а у самых ног, на одной из трех мраморных ступеней, стояла золотая чаша, широкая и глубокая. Многочисленные гирлянды мелких белых цветов с багрово-красной сердцевиной, украшали пыльные стены полуразрушенного здания, придавая им некоторое оживление.

Тонкое, полупрозрачное покрывало, закрывавшее совершенное в своей красоте лицо богини, колыхалось в такт движениям, поющих священные гимны, файнагов. Бритоголовые мужчины заунывно выводящие тягучую мелодию, повторяли слова на давно забытом языке исчезнувшего народа.

Их глаза были полузакрыты, они, словно в экстазе, протягивали руки к статуе богини, расступались и вновь смыКали свои ряды. Мягкие солнечные лучи упали на плечи розового идола и, белоснежный шелк покрывала сполз на грязный пол, обнажив совершенную фигуру каменной женщины.

Это был знак к началу церемонии. Шанкар-Шарма в алом, струящемся шелковом платье, в сопровождении трех младших жрецов, миловидных и молчаливых, сверкая золотом украшений, появилась среди своих сторонников. Три женщины, в одеждах более темного оттенка, следовали за ней, не отставая ни на шаг.

На высоких грудях жрицы, спрятанных под чеканными золотыми чашечками, уютно расположился Алмаз власти. Жрица постоянно ласкала гладкие грани камня своими тонкими пальцами с длинными ногтями, выкрашенными в черный цвет. Серебро цепочки неприятно холодило кожу женщины, напоминая о том, что чистый металл, противный всяческому колдовству, не терпит прикосновения недоброй магии, но жрица не обращала внимания на столь мелкое неудобство, чувствуя себя на редкость сильной и могущественной.

Ее темные волосы, подхваченные узким золотым обручем, пышной гривой падали на смуглые плечи. Пробор на голове сверкал алой краской, а на высоком лбу, словно демоническая печать, горели три знака, символизирующие власть Сигтоны. Боль, похоть и смерть.

Полуголые барабанщики, смуглокожие и бородатые, держа в руках огромные колотушки, в иссуплении лупили по обтянутым кожей, полым внутри, обрубкам деревьев. Чадили свечи. Ледяной ветерок, прорываясь из подземной галереи, взметал тучи пыли и сухих листьев, пронзительно синело бесконечно высокое небо, с сияющим в глубине солнечным диском.

У ног Черной жрицы свилось клубком странное существо, длинное, чешуйчатое, похожее на змею-переростка, с заостренными ушами и острыми клыками. Существо жалобно подвывало, жалось к ногам жрицы и смотрело на мир багровыми сполохами в озлобленных глазах.

Жрецы, покрепче сжав руки, затянули новый гимн, еще заунывней прежнего, а три женщины, разместившись точно по центру, упав на колени, протянули руки вверх. Шанкар-шарма выхватила из-за пояса кинжал из орихалка, древнюю реликвию таинственных магов Атлантиды и, разорвав одежды на груди одной из женщин в красном, острым клинком начертала на нежной коже один из знаков Темной госпожи.

-Боль! – и жрица закричала высоким, тонким голосом.

- Похоть! – кинжал оставил темный след посредине мягких округлостей груди, но женщина со вспыхнувшими глазами, сладострастно изогнув свое красивое тело, слизывала с ладони соленые капли собственной крови. - Смерть! – Шанкара начертала последний знак и, не обращая внимания на бьющуюся в экстазе женщину, подняла к небу залитое кровью лезвие из темного серебристого металла.

Круг мужчин-жрецов, облаченных в белые тоги, распался, образовав четыре лепестка огромного белого цветка. Женщины в красном были его сердцем.

Из блестящего, изогнутого книзу лезвия, вырвался сноп пламени и, не устояв на ногах, жрица пошатнулась и упала бы на пыльный пол, если бы не поддержка стоящих рядом с ней женщин, чьи груди кровили свежими ранами.

Затем, правившаяся от минутной слабости женщина, произнесла три страшных слова на языке, незнакомом никому из присутствующих, даже ее ближайшим сторонницам и статуя богини вздрогнула. Восторженный рев файнагов, участников церемонии, был ответом на действия колдуньи.

Холодный ветер, вырвавшийся из древних подземелий, помчался к высокому стнему небу, неизвестно откуда появились темные тучи, образовав вокруг сияющего солнечного диска зловещий полукруг.

Громким, чуть хриплым от натуги голосом, Шанкара выкрикнула имя княжны:

-Гури!

Распахнулись двери ее личного покоя и из неприветливого мрака комнат, в залитый синеватым светом магических свечей зал, шагнула наследница трона Вейнджана.

Позади нее, точно призрак, бледный, но преисполненный важности, шагал Выродок, послушный раб и любимая игрушка Темной жрицы, бывший некогда самим магараджей княжества.

Теперь он, совсем позабыв о прежней власти и титуле, сопровождал собственного ребенка к алтарю, на котором должна была пролиться ее невинная кровь.

Девушка, еле живая от ужаса, с синеватыми кругами под заплаканными глазами, одетая в серебристое сари невесты, дрожала, словно лист на ветру. Десятки хрустальных колокольчиков, вплетенных в ее роскошные темные волосы, издавали мелодичный перезвон при каждом ее движении. Глаза и губы Гури были обведены черной краской, а на тонкой шее повис пышный венок из белоснежных цветов с багрово-алой сердцевиной.

Словно во сне, Гури миновала ряды бритоголовых мужчин, восторженно вопящих и размахивающих руками и, опустившись на серый камень, замерла, устремив обреченный взгляд на безмятежное и спокойное лицо каменной женщины.

Впрочем, лицо каменного истукана было уже не совсем мертвым и холодным. Словно золотистые искры пробегали по гладкому мрамору. Пустые глаза затянулись пеленой, а сильные каменные пальцы словно бы нацелились на беззащитную жертву.

Шанкара, сжимая в руках заветный кинжал, приблизилась к трепещущей девушке и, подняв над головой горящую огнем каплю стигийского алмаза, положила свою холодную руку с зажатым в ней жертвенным ножом на головку Гури.

Княжна слабо застонала и не сделала ни одной попытки сопротивляться колдовским чарам вендийки, откинулась назад и добровольно легла на жертвенный камень, видевший смерть многих десятков людей, в том числе и ее любимых подруг.

Жрицы в багряных одеждах, стоя на коленях возле девушки, затянули протяжную песню, а Шанкара, сжав в пальцах гладкую рукоять кинжала, нараспев, медленно и громко принялась читать заклинания, выученные ею добрый десяток лет назад и горевшие в ее памяти все эти долгие годы ожидания.

В этот момент в залу ввели Конана и Рахмата.

Пораженные страшной картиной, которая может привидиться только в горячечном бреду, приятели застыли не хуже, чем каменное пугало, являвшееся единственным в мире изображением Сигтоны, но Рахмат, более пылкий и горячий, чем киммериец, точно знающий о судьбе, уготованной ему коварной служительницей недоброго божества, рванулся вперед, намереваясь пробиться через ряды файнагов и освободить Гури.

Но, один удар молодчика в белой тоге и щуплый туранец покатился по грязному полу, потеряв сознание.

Конан, заметив старого знакомца, желание прибить которого возникло у него еще в болотистых джунглях, где он впервые повстречал Выродка, угрожающе заворчал и шагнул вперед, попутно пнув ногой жреца, намеревавшегося нанести еще один удар беспомощному туранцу. Файнаг, одарив северянина взглядом, далеким от любви и дружбы, сразу же отступил назад, оставив Рахмата в покое.

Рука Черной жрицы начала медленно опускаться.

И даже в этот страшный момент, в глазах бывшего магараджи, не затеплилась жалость и сострадание; он и не смотрел на любимую дочь, не пытался ее спасти и вырвать оружие из рук бесноватой ведьмы. Нет, глаза Джафай-ирра остекленели, лицо помертвело, точно восковая маска, рот распахнулся и вместе со всеми он взвыл, заглушая воплями восторга слабые стоны несчастной жертвы.

Нож сверкал, купаясь в лучах яркого солнечного света, и на его серебряном лезвии отразились полные ужаса глаза юной девушки. Гурии\ кричала непрерывно, чувствуя, как вот вот-вот безжалостный металл вонзится в ее скованное страхом тело и выпьет жизнь, всю до последней капли.

Мрачное торжество исказило бледное лицо Шанкары и колдунья опустила нож. Струя алой крови потоком хлынула в золотую чашу, заботливо поданную услужливым Выродком. Тихий вздох прошелестел по рядам мужчин в белых тогах.

С диким восторгом Шанкара подняла над головой еще живое, трепетное сердце и сжала его, выдавливая из сосредоточия жизни всю кровь, всю, до единой капли.

Княжна, смертельно бледная, возлежала на сером камне, холодном и равнодушном и жизни не было в ее усталом лице.

Конан, стиснув зубы, наблюдал за тем, как высокая фигура в развевающихся алых одеждах приближается к розово мраморному идолу, неся на вытянутых вперед руках, чашу с дымящейся кровью княжны и начинает медленно и торжественно подниматься по широким ступеням.

Еще одно мгновение и жрица, окунув в еще горячую кровь девушки свою безжалостную руку, размазала алую жидкость по груди, бедрам, лону каменной женщины. Остатки жрица вылила на голову статуи и, отступив назад, произнесла последние слова заклинания, низко склонившись перед изваянием своей госпожи.

- И кровью царской жертвуя, призываю тебя – приди! Приди и восстань в силе своей, в праве своем, во власти своей! Приди и займи место свое, первая среди высших и сильнейшая среди могущественных, Темная госпожа наша! Услышь мольбу верных слуг своих!

В зале наступила мертвая тишина. Густые капли красной жидкости растеклись по гладкому камню.

Тело богини вибрировало, пульсируя в лучах света. Казалось, что неведомое, очень сильное существо, прорывается сквозь каменную оболочку, стремясь избавиться от ненавистного плена.

Одна из младших жриц пронзительно вскрикнула и указала дрожащей рукой на небо, видневшееся в огромной дыре в полуобвалившемся куполе.

Конан содрогнулся, взглянув вверх - небеса точно взбесились.

Огромное черное пятно, нечистое, точно душа предателя, грязной тенью наползало на яркий солнечный диск, постепенно поглощая его.

За стенами древнего храма слышался вой ветра. Над джунглями разразилась нешуточная гроза. Огненные блики молний пронзили синеву небес, вдалеке слышались грозные раскаты грома. Еще мгновение – и солнце исчезло, скрывшись за черной тенью. В темном небе, в жаркий полдень, россыпью крупных алмазов, засияли далекие звезды.

Розовый мрамор лопнул с отвратительным треском. Осколки с грохотом обрушились наземь и из белесого облака пыли, точно бабочка, вылупившаяся из кокона, в колдовской полумрак подземной залы, шагнула обнаженная фигура.

Свечи, ярко вспыхнув, озарили тьму магическим светом синего пламени. Шанкара с белым, алебастровым лицом, простерлась на полу, перед возникшим из камня существом.

Марево, окутывающее его, точно вуаль, исчезло и, по зале прокатился шепот удивления и восторга.

Создание, жалобно подвывавшее и жавшееся к ногам Шанкары, закрыло свои, отливающие багровым пламенем глаза и медленно начало отползать прочь, словно опасаясь попасть на глаза прекрасному божеству, рожденному из камня и вобравшему в себя кровь и жизнь несчастной Гури.

Конан поднял глаза и ощутил, как внезапно у него похолодели ноги и сердце, словно устав биться, притихло в груди.

Перед варваром стояла самая прекрасная женщина, которую мог бы возжелать мужчина в своих самых откровенных мечтах.

Высокая, стройная, с длинными, мускулистыми ногами и пышной грудью, она возникла из ниоткуда, воплотив в явь самые буйные фантазии и грезы многих и многих поколений мужчин.

Золотистая кожа, нежная и прозрачная, словно лепестки розы, ниспадающие чуть ли не до самого пола волосы, полные лунного света, груди, с торчащими розовыми сосками и мягкий бархат треугольника благоухающих волос, видневшийся среди шелковистых бедер.

Голова киммерийца закружилась, мысли поплыли, точно он нанюхался дурмана или пыльцы красного лотоса. Все – жрицы, мертвая Гури на окровавленном камне, суровый немедиец Вайомидис и безумная от горя Марджена, Рахмат, измученный и обессиленный, все исчезло, испарилось, превратилось в ничто, в зыбкий туман, марево, растаявшее перед ликом бессмертной богини. Все заслонила собой эта женщина, рожденная в миг угасшего солнца – все, и прошлое, и настоящее, и будущее. Конан ничего не понимал. Он словно бы парил над облаками, высоко-высоко над всем миром. Во все глаза он смотрел на лицо женщины, такое прекрасное, такое чувственное, властное и женственное одновременно. Полузакрытые глаза богини под длинными, трепетными ресницами, настойчиво манили его к себе и он, не ощущая ни ног, ни рук, шагнул вперед, сквозь ряды людей в широких, белых одеждах. Они виделись ему далекими и загадочными, словно вершины Химелейских гор. Все было в этой жизни пустым и ничтожным, все, кроме болезненного желания обладать этим совершенным, золотистым телом, наслаждаться от прикосновений к ее груди, бедрам, волосам, напоенным душистым ароматом цветущего лотоса.

И не было никого, желанней ее.

Растворяясь в безумном порыве, в его страстных, волнительных желаниях, Конан чувствовал, что перестает быть варваром из Киммерии, наемником и пиратом, солдатом удачи, становясь просто мужчиной, рабом прекрасноликой девы, теряясь в лунном пламени ее волос.

В этот сладкий миг он предавал всех – и свою суровую родину, далекую, но не позабытую, и друзей, веривших в его честность и порядочность, и молоденькую девушку, умерщвленную жестокой колдуньей, и богов света, чьим посланцем он был в этой обители нечистой силы.

Все ради ничтожного мгновения, ради минутной радости, которую властно требовала у него воскресшая Сигтона.

Шанкара, с торжеством во взоре и ликованьем, переполнявшим всю ее темную сущность, наблюдала за тем, как, возникшая из небытия Сумеречного мира, ее повелительница Сигтона, подчиняет себе этого необыкновенного человека.

А он действительно был необычным, наемник с далекого Севера, сумевший свести с ума ее единственную сестру, сестру, которая рискнула милостью Темной госпожи ради одной единственной ночи с этим человеком. Богиня жестоко отомстила ослушнице, превратив ту в порождение вечной ночи, мрачную тварь, живущую убийством и ради убийства.

Удивительным для Шанкары было и то, что еще не возрожденная богиня, терзалась муками ревности, даже не познав могучего воина.

Поистине, союз подобных мог лишь в сотню раз усилить и без того великую мощь ее госпожи!

Но острый глаз Шанкары заметил и то, чего Конан ощутить не мог, зачарованный колдовством демонессы – киммериец все еще боролся, где-то в глубине его варварского разума тлела крохотная искра сопротивления. Врожденный инстинкт дикаря и охотника охранял его от таинственной магии демона, но с каждым мигом силы его таяли, словно свеча на ветру, растворяясь в чувственной ауре красавицы из Сумеречного мира.

Конан брел по полу, тяжело переставляя ноги, точно путь его лежал не по гладким плитам, а по зыбучим пескам.

Почувствовав сопротивление варвара, рожденная из камня женщина, повернула голову и открыла глаза. Киммериец согнулся, словно пропустив жестокий удар, натолкнувшись на взгляд этих медовых глаз. Мягкая, теплая волна прокатилась по его напряженному телу и он, больше не колебался.

Сопротивление воина было сломлено этими зовущими глазами, обещавшими ему море ласки и наслаждения. Он даже не сразу осознал, что за предмет вложила ему в руки черноволосая женщина с пронзительным взглядом глубоко запавших глаз, а когда рассмотрел, то восторгу его и радости не было конца.

Приблизившись к золотистокожей женщине, Конан торжественно возложил на ее серебристые волосы широкий обруч избелого стигийского золота, усыпанный алмазной крошкой и украшенный таинственными письменами. Как только металл соприкоснулся с телом, Сигтона глубоко вдохнула воздух и черная жемчужина, сияющая в центре диадемы, заискрилась в волшебном свете свечей.

Обвив руками шею варвара, женщина прильнула к нему губами. Ледяной холод обжег губы киммерийца, сжав сердце мужественного воина стальным обручем. Сигтона прижалась к горячему телу человека, устремив взгляд своих желтых, голодных глаз прямо в лицо Конану.

- Тысячи лет – услышал он голос богини, хотя та и не произнесла ни слова – Холод и мрак, лед и ярость – шептала она и слова ее, точно ядовитая плесень, разъедали его душу – Ты, сильный и смелый, ты вернешь мне утерянную власть и былое могущество. Дикарь из северных земель, ты покоришься мне, сгоришь в огне страсти, отдашь мне свое тело, свою жизненную силу, свою бессмертную душу!

Женщина обвилась вокруг него и Конан, отчетливо услышал, как бьется в груди ее сердце.

Сжав ее в объятиях, он упал на каменный алтарь, сметя с него обескровленное тело Гури, чья грудная клетка была вскрыта и зияла страшной раной. Не обратив никакого внимания на ту, чью жизнь он должен был защищать, как свою собственную, киммериец, в иссуплении принялся ласкать гладкое, золотистое тело, такое нежное и хрупкое, заставляя женщину стонать и извиваться от удовольствия. Десятки жадных глаз впились в две фигуры, соединенные ураганом страстей. Шанкара дрожала от непонятного ей страха, шептала известные ей заклятия, сжимая холодными руками гладкие грани стигийского амулета.

Чуть приоткрыв глаза, Рахмат едва не рыдая от скрутившей его тело боли, залитыми кровью и потом глазами, взглянул в сторону забывших обо всем любовников.

Сигтона, откинув назад красивую голову, сжимала в объятиях смуглое тело северянина, дрожала и стонала от наслаждения, вбирая в себя последние капли страстного восторга.

Нервное, иссушенное молитвами и ночными бдениями, лицо Черной жрицы посветлело от радости. Глаза запылали адским пламенем – вот он, тот долгожданный миг, ради которого она жила, жила долго, не старея и не слабея, забирая жизни у других людей, предавая и забывая. Скоро, очень скоро, ее госпожа и повелительница вернет себе всю свою силу и жестоко отомстит миру, отвергнувшему и изгнавшему ее, а слугу свою верную и преданную возвысит и вознаградит.

Рахмат сжал тонкие губы и кровь потекла по его подбородку.

Как ненавидел сейчас он ту, виновную в гибели его отца и учителя, ту, из-за которой друг его, несгибаемый и непобедимый Конана сделался послушной марионеткой дьявольской твари, принявшей облик обольстительной красавицы, ту, из-за которой погибла Гури, погибла страшной и мучительной смертью. И остатки любовного заклинания, наложенного на Рахмата пятнадцатилетней девственницей из княжеского дома, зверски умерщвленной и поруганной,заставили обычно трусоватого туранца озлобиться и из последних сил поползти вперед.

Опустошенный смертельными ласками Темной госпожи, Конан валялся на каменных ступенях алтаря, едва не задевая босыми ногами холодное тело мертвой девушки и мутным взором обводил залитый колдовским светом зал, чувствуя, как жизнь постепенно покидает его утомленное тело.

Размазывая по гладким бедрам семя мужчины, Сигтона отпрянула прочь от киммерийца и, вскинув руки к темному небу, победно расхохоталась.

Черты лица ее страшно исказались, сделавшись страшными и хищными, хохот перешел в жуткий рев от которого мороз побежал по коже у всех, стоящих в зале, без исключения.

Киммериец, откинув голову, пялился в черное небо, в котором даже звезды угасли и глаза его постепенно заволакивала сизая пелена.

- Бессильный ублюдок! – расслышал варвар язвительный голосок туранца и что-то всколыхнулось в его усталом сознании – Драный пес, требуха вонючего киммерийского козла! Подстилка дрянной бабенки, сумашедшей шлюхи и развратной твари!

Рахмат утер кровавую пену, выступившую на губах и негромко произнес:

- Убийца… Убийца невинных!

И, тут Конан очнулся – и не едкая насмешка туранца заставила его отринуть тягостный полусон, грозящий утянуть могучего киммерийца в вечность, а нечто большее, то, что родилось в его груди в единый миг близкой смерти. Словно толчок почувствовал варвар, ощутил, как удар, пощечину, жесткую и оскорбительную, нанесенную самими богами.. Но он очнулся, отринул дурман и вспомнил о своем предназначении..

Словно после глубокого обморока, он встряхнул головой, и с ужасом узнал в сияющей золотом женщине, которую только что сжимал в объятиях и осыпал поцелуями, жуткого демона своих ночных кошмаров. Своим взглядом он проник сквозь ее защитные покровы, и под нежным телом земной красавицы, сумел разглядеть медно-красную плоть, оскаленные зубы и когтистые лапы существа из Сумеречного мира. И голод…неутолимый голод…вечный и бессмертный, как само зло.

Черная жемчужина зловеще сияла в центре платинового обруча, концентрируя разрушительную силу демонессы.

- Слишком поздно, варвар! – хриплым голосом рассмеялось существо, протягивая к своему возлюбленному длинные, поросшие жесткими волосами руки с грязными черными когтями.

Со стороны казалось, что прекрасная, задыхающаяся от желания женщина, стремится к своему возлюбленному, дабы слиться с ним в страстных объятиях.

Десятки мужчин, находящихся в подземной зале, жутко завидовали избранному, ненавидя его.

Конан отпрянул назад, но демонесса лишьусмехнулась своими пустыми, вечно голодными глазами.

- Смирись, варвар! Не тебе, ничтожному, выступать против одной из властительниц Черной бездны! Нет сил, способных противостоять мне в этом мире! Ты отдал мне свою мужскую силу, возвратил мне былое могущество, непостижимое для твоего примитивного разума! Со слугами моими, ракшасами, ты справился, но со мной… Боги и те не смеют вмешаться, дабы не нарушить Равновесие, царящее во Вселенной! А, теперь – существо облизало свои мясистые губы, напоминающие два куска сырого мяса, продемонстрировав ряд острых, точно кинжалы зубов – отдай мне свою душу! Я сожру твою плоть, выпью кровь, каплю за каплей и ты растворишься во мне, став единым целым со мной, будущей королевой этого мира! Ах, я уже и забыла, как может быть сладка плоть смертного!

Конана едва не стошнило от того, что он помнил, как целовал эти губы и ласкал это тело.

Рахмат, чьи силы стремительно убывали, еще успел заметить, как полногрудая женщина склонилась над его другом, пряча черноволосую голову киммерийца под серебристым водопадом своих густых волос.

Содрогаясь от охватившего его отвращения, Конан отползал прочь от ужасающей морды с оскаленной пастью.

- Трепещи, смертный! – прошептала демонесса томным голосом, посматривая на него, точно на большой вкусный кусок мяса – Я остановила время и теперь не спеша могу наладиться вкусом твоей сладкой плоти. Варвар, каково это – целовать саму Смерть?

Рука киммерийца, шарившая вокруг в поисках хоть какого-нибудь оружия, способного защитить его от голодного монстра, нащупала гладкую рукоять кинжала с присохшими каплями крови бедняжки Гури. Это был тот самый нож, с серебристым лезвием из орихалка, пронзивший сердце княжны и вызвавший из преисподней мерзкую тварь.

Конан схватился за него, как утопающий хватается за соломинку. Сильные пальцы крепко сжали рукоятку кинжала. Медленно, превозмогая апатию и сонливость, внезапно навалившуюся на него, Конан начал подниматься навстречу демону.

- Ты еще сопротивляешься! – проскрипело существо, обнажив длинные клыки, готовые впиться в горло варвару – Ты лучшее, что я когда-либо имела, а имела я, поверь, немало. Я долго буду помнить о тебе, киммериец..

Собрав все свои силы, Конан вонзил оружие древних атлантов в багрово-красную грудь чудовища по самую рукоять.

Дико вскрикнув, демонесса отшатнулась в сторону, пытаясь вытащить лезвие из своего тела. Серебристый металл потемнел, впитав в себя зло тысячетилетилетнего существования мрачного демона и став хрупким, точно стекло, сломался. Злобно рыча, демонесса бросилась на обидчика, настигая его своими страшными когтями. Но было уже слишком поздно – сталь, выкованная на островах атлантов, сделала свое дело, прервав незавершенный обряд.

Но, нельзя так просто победить существо, наделенное огромным могуществом, существо, живущее злом и питающееся темной магией.

Огромные руки взбесившегося монстра вцепились в горло северянина и лицо его посинело от натуги.

Синие глаза киммерийца осветила священная ярость. Он сражался, кипя злостью, отдирая цепкие пальцы от своего тела, и не давая твари удушить себя. Не разжимая смертельных объятий, столь далеких от любовных, они покатились по полу, поднимая тучи пыли, и сбивая черные свечи. Синее пламя заливало подземный зал, чад и дым заполнили воздух. С суеверным ужасом взирали файнаги на смельчака, решившего бросить вызов их божеству.

Конан, неловко взмахнув рукой, случайно задел голову рычавшего монстра. Обруч из стигийского золота, чудом державшийся на самой макушке, отделился и с металлическим звоном покатился по полу.

Сигтона дрогнула и руки, сжимавшие киммерица, точно кузнечные клещи, разжались.

Дикий вопль пронзил зловещую тишину и, взметнувшись вверх, достиг самых небес.

Тело Сигтоны заструилось огнем. Сполохи алого пламени заиграли на медно-красной коже богини. Издав еще один пронзительный вопль, объятая пламенем демонесса, на негнущихся ногах сбежала вниз по широким ступеням и, споткнувшись, накрыла своим уродливым телом окровавленную фигурку мертвой Гури. Сноп искр вырвался из черной жемчужины, но Конан только крепче сжал в руках таинственную корону, лишившись которой Темная госпожа лишилась и самой жизни. Тело демона превратилось в груду серого песка и мраморной крошки.

Стороннему наблюдателю показалось бы, что прелестная женщина с серебристыми волосами, зажимая рукой страшную рану на груди, упала на алтарь, заливая его своей кровью, и медленно растаяла в воздухе. Только Шанкара и Конан, предназначенный в жертву, могли разглядеть суть и истинное обличье Темной госпожи.

Потрясенная тем, что все ее надежды рухнули в одночасье, ведь для того, что бы вновь призвать Сигтону, могли бы потребоваться жизни не одного поколения, Черная жрица вскочила с колен, и с трудом шевеля сухими губами, крикнула, указывая на киммерийца:

- Убейте! Убейте святотатца!

Зачарованные происходящим файнаги очнулись от забытья и всем скопом ринулись на северянина.

- Теперь-то и начинается настоящее веселье! – с облегчением вздохнул варвар, радуясь, что придется сражаться не с демоном и прочей нечистью, а с людьми из плоти и крови, такими же, как и он сам.

Но их было слишком много, даже для него, лучшего воина на всем Туранском материке.

- Убейте его! – надрывалась, злобно вопящая Шанкара, раздирая алый шелк своего роскошного одеяния.

Но тут с небес упал первый золотой лучик, за ним еще и еще. Одна из младших жриц со знаком богини на груди попала под прямые солнечные лучи. Тело женщины вспыхнуло, точно сухое дерево во время грозы. Истошно вереща, она металась по залу, а длинные языки пламени мгновенно перепрыгивали на белоснежные тоги жрецов.

Шанкара, постаревшая за краткий миг крушения надежд, не на один десяток лет, страшным голосом принялась выкрикивать слова заклинания, способные защитить ее от пламени. Но небесный огонь было не остановить – сжимая в руках Алмаз власти, она отступала в темноту, прикрываясь могущественным стигийским амулетом. Вместе с ней уходили уцелевший в огне и дыму бывший магаражда Вайнджара и чешуйчатая тварь, с мордой, похожей на волчью и телом, отдаленно напоминающем человеческое.

Оранжевый огненный ком настиг ее у самого входа в подземный туннель. Захватив кончик алого одеяния Черной жрицы, огонь оплел ее своими обжигающими струями.

Охваченная пламенем высокая фигура замерла. С жалобным воем бросилось прочь чешуйчатое существо, зажимая морду и пряча ее от огня и света, Выродок, бывший когда-то магараджей княжества, пал наземь и принялся кататься по полу и биться головой о крепкий камень.

Конан смотрел на него без всякого сострадания.

Но, Шанкара была истинной волшебницей, чья магия не могла быть разрушена простым пламенем, пусть деже и упавшим с небес.

С бессильной яростью наблюдал северянин, как стоит она, объятая небесным огнем, и смеется ему прямо в лицо. Вытянув руку, колдунья без труда удерживала его на безопасном расстоянии.

- Эй, Танусса! – негромкий голос позвал Шанкару и она, развернувшись, на мгновение ослабила свою защиту. Этим и воспользовался Рахмат, вонзивший в живучее тело Черной жрицы, оброненный одним из файнагов меч.- Это тебе за учителя!

Подкравшись незаметно, Рахмат все же не стал разить ведьму в спину, хотя вполне мог вогнать ей лезвие между лопаток, но окрикнул ее, желая взглянуть в глаза той, чья вероломная красота послужила причиной гибели единственного человека, который когда-то любил и заботился о нем. Меч, всей своей тяжестью вонзившись в тело жрицы, пробил ее сердце. Залечить столь серьезную рану ей оказалось не по силам. Красивое, хоть и постаревшее, лицо женщины исказила страшная гримаса. Боль, недоумение и ужас – мгновенно промелькнули на нем. Шанкара еще успела вскинуть руку в угрожающем жесте и отбросить Рахмата в сторону. Щуплый туранец взвыл от боли. Его тело со страшной силой оторвало от земли и со всего размаха ударило о стены. Рахмат вскрикнул и замер. Но и жизнь колдуньи вытекала из нее, точно вода из перевернутого кувшина.

Высокая, гибкая женщина дрогнула и пламя, наконец-то пробившись, охватило ее целиком. В ушах северянина потом еще долго звучал протяжный, звериный крик жрицы, полный боли и раскаянья.

Молодой туранец лежал неподвижно, точно неживой. Перестал так же биться и сучить ногами Джафай-ирр, лицо его вытянулось и на губах выступила пена.

На ногах остался стоять один киммериец.

Пространство вокруг него, вылизанное огнем, было покрыто жирной черной копотью и серым пепельным налетом. Ни осталось ничего, кроме обугленных тел.

Боги света, вопреки утверждениям Шанкары, свершили свое правосудие.

Варвар устало опустился на пол, дав отдых своему обессиленному телу. Он не видел, как через некоторое время у стены зашевелился Рахмат, как он, стоя на карачках, отплевывается и счищает с лица сажу.

Молодой туранец, тряся головой, точно старый козел, в недоумении огляделся по сторонам. Его воспоминания оборвались в тот самый миг, как Черная жрица взмахнула рукой, посылая в него заряд магической энергии.

Красавицы в алом одеянии поблизости не наблюдалось. По всей видимости, им все-таки удалось прикончить мерзкую колдунью и разогнать всех ее приспешников. По крайней мере, один лишь варвар восседал на разбитых мраморных ступенях, рядом с окровавленным алтарем, на котором предавался разнузданной страсти с ожившей каменной девой, неподвижный, словно тоже стал изваянием.

- Гури! – внезапно вспомнил туранец и глотнул воздух, ловя его обескровленными губами. Он искал и не находил в себе достаточно сил, чтобы сдвинуться с места и подойти к телу мертвой девушки.

Подволакивая, ушибленную во время падения, ногу, туранец направился к своему приятелю, застывшему в горестном молчании. Плюхнувшись рядом с ним на каменный пол, он громко прочистил горло, давая знать киммерийцу, что он, Рахмат, жив и что северянин не единственный, кто выжил в страшном столкновении сил добра и зла.

- Клянусь Эрликом, толстокожий северянин, неплохой выдался денечек! Смерть собрала отличный урожай!

Конан, оторвавшись от тягостных раздумий, взглянул на туранца глазами пустыми и бессмысленными.

Прошло много долгих минут, прежде чем он понял, кто именно находится рядом с ним.

- Пронырливый лис! – северянин впервые улыбнулся, вымученно и натянуто – Я рад, что ты выжил, тощая ослиная задница!

Позабыв про свои ноющие раны, приятели принялись похлопывать друг друга по плечам.

- Преисподняя Сета! – хрипел Рахмат, сплевывая кровавые сгустки с разбитых губ – Все эти лысые уроды поджарились, точно цыплята. Фу, а вонища какая! – он демонстративно зажал нос грязными пальцами – Давай убираться отсюда куда подальше. Конан, мне признаться это местечко оставило мало приятных воспоминаний. Заберем тело девочки и..

Конан вздохнул. Княжну Гури, хоть и мертвую, нельзя было оставлять на пожарище, в развалинах древнего храма. Спасти ее они не смогли, но достойно похоронить были просто обязаны.

Лицо киммерийца вновь превратилось в горестную маску.

Рахмат, между тем, украдкой стер с руки липкую зеленую слизь. В суете страшных событий он совсем позабыл о своих ранах, а напрасно. Вероятно, зараза, занесенная острыми когтями Рамасанты, наконец-то перестала сдерживаться. Теперь и только теперь, когда им не угрожала немедленная смерть от рук бесноватой жрицы, Рахмат мог начинать беспокоиться всерьез.

- Смотри-ка, Конан, жемчужина магараджей по-прежнему цела и невредима. Теперь мы сможем вернуться в Вейнджан за обещанной наградой. Хоть ты, киммериец, не останешься в накладе. Я думаю, раджасса будет рада вновь увидеть тебя, прохвост синеглазый. Столько смертей из-за какой-то красивой безделушки.- туранец помрачнел и поморщился. На его ранах вновь выступила зеленая жидкость. К тому же она ужасно воняла.- Возможно – Рахмат старался бодриться - я даже сумею протянуть достаточно долго для того, чтобы вместе с тобой вернуться в Вейнджан. Душа моя спокойна – за учителя я отомстил и ведьма мертва.. Жаль только девчонку – она затронула мое сердце, не знаю, смогу ли я, когда-нибудь, забыть её улыбку, смех,её неистовый танец..

Туранец обреченно взмахнул рукой, сгоняя с губ, обычную для себя циничную усмешку и Кона понял, что смерть юной девушки потрясла аграпурца, куда сильней, чем все прочие беды, выпавшие на их долю.

Конан, пнул ногой большой кусок мрамора и покосился на убитого горем, Рахмата, вертевшего в руках обруч с черным камнем на самом длинном луче.

- Корона цела. Этой проклятой штуковине ничего не поделалось, но Гури прирезала бесноватая жрица своим серебристым ножичком. Отважная была девчонка, даром, что изнеженная аристократка, тверже иного мужика будет. Зря я послушал дайома, может, спасли бы малышку.

- О чем это ты, Конан? – насторожился туранец, подозревая очередную гадость.

- Видишь? – киммериец показал Рахмату на свои поджившие, а затем на его, воспаленные, ссадины – Рамасанти, помнишь, женщина-воин, что сражалась со мной по приказу дайома? Все было заранее продумано. Она специально отравила меня, да и тебя зацепила, словно бы случайно. Противоядие от страшной заразы знает только жрец Асуры.

- Ну и что? – туранец слегка оживился при мысли о том, что болезнь его, оказывается, излечима – Если мы не умерли раньше, то я надеюсь дожить до того момента, как он даст нам его, раз обещал.

- Девчонка умерла, забыл? – Конана слегка раздражала тупость приятеля – Вайомидис поведал мне почти обо всем, что здесь случилось, но он говорил, что обратно мы должны вернуться вместе с Гури, а она, как тебе известно, мертва. Верховному дайому нужна наследница престола, живая и здоровая, а не только цацка с черной жемжужиной.

Конан ненадолго замолчал, а затем заговорил вновь и Рахмат слушал его очень внимательно.

- Жрец показывал мне, во что превратился человек, заразившийся этой опасной гадостью. Лучше бы я этого никогда не видел.

- А может быть, Гури все еще жива? – осторожно предположил Рахмат – Случаются же в жизни чудеса!

- Только не в этом случае - угрюмо ответил киммериец – Никто не может жить без сердца!

Медленно поднявшись, северянин, усталый, как после седьмицы тяжелого труда, побрел по зале, склоняясь над каждым обугленным трупом.

- Где-то здесь – бормотал он – Я точно знаю, я видел.

Рахмат, подумавший было, что от всех треволнений долгого дня, Конан спятил, был приятно удивлен, когда тот извлек из под одного мертвого файнага чистый, сверкающий клинок своего меча. Затем киммериец отыскал одежду, подходящую ему по росту и сноровисто принялся одеваться, здраво рассудив, что тащиться по джунглям, в чем мать родила, крайне неудобно.

- Не знаю, что там задумал этот старец – ворчливо бурчал он – но я вернусь в Вейнджан и перережу ему глотку, если он не захочет дать нам противоядие.

Рахмат встал рядом с ним.

- Мы пойдем вместе, друг!

- Нужно похоронить девочку – печально проговорил киммериец, вглядываясь в прекрасное, юное лицо Гури.- Клянусь Кромом, если бы не эта рана на груди! Она, словно бы уснула! Нергал побери мерзкую бабу и ее смрадную богиню!

- Что именно сказал тебе Вайомидис? – поинтересовался Рахмат – Вы с ним долго секретничали, пока мы с Ади-Бассом обходили городские кабаки.

- Ничего – неохотно ответил варвар, досадуя на себя за то, что совсем упустил из виду кое-что из речей служителя Асуры. Тогда они показались ему полным бредом, но теперь…- Он сказал, что если Гурии все-таки умрет, то еще до захода солнца я пойму, что нужно сделать.. Раньше я думал, что мы должны похоронить ее до вечера, но теперь…

Лоб северянина прорезали глубокие морщины. Он о чем-то лихорадочно размышлял, что-то бормотал и Рахмат снова встревожился. Возможно, проклятая Сигтона, забрала у киммерийца не только мужское семя, но и часть мозгов, которых, то твердому убеждению туранца, у варваров итак было немного.

- Камень! – ликуя воскликнул Конан, хлопая себя по лбу – Конечно же! Как я мог забыть о жемчужине!

- Забыть? – глаза туранца опасно сузились, и он слегка отупил назад, держась подальше от спятившего, как ему подумалось, приятеля – Мы только и делали, что говорили об этом проклятом камне.

- Ты сам мне рассказывал. Помнишь – возбужденно говорил северянин – О свойствах жемчужины. Она особенная, говорил ты, может сделать человека богатым и счастливым, вернуть ему здоровье и.. Вспомни, Рахмат, вспомни наш ночной разговор, там, еще в туранских степях!

- Жизнь? – тихо прошептал туранец – Конан, ты и в самом деле думаешь, что подобное возможно? Очнись, глупец – из глаз Рахмата брызгнули злые слезы. Он страдал и не скрывал этого – Она вырезала у нее сердце, Конан и выдавила из него кровь, всю, до последней капли!

- Мы должны попробовать – в голосе варвара звучала решимость.

Он выхватил из рук Рахмата проклятое украшение и, оглянувшись, жахнул его о камень. Прекрасный обруч треснул и большая жемчужина упала в пыль, ему под ноги.

Не теряя времени, северянин взглянул на небо, кусочек которого виднелся в огромной дыре обвалившегося купола. Солнце уходило на запад, даря миру последние отблески своего света. От черных туч, поглотивших его во время колдовского обряда, не осталось и следа.

- Мы успеем – пробормотал северянин, хотя решимости в его голосе поубавилось.

Он положил невесомое тело девушки на окровавленный алтарь и с содроганием взглянул на ее грудь. Серебряное платье было разорвано, и кровь запеклась на месте ужасной раны.

- Конан, опомнись – словно издалека донесся до него голос туранца, но северянин решительно положил жемчужину прямо в кровавое месиво на груди у девушки.

И ничего не произошло. Не грянул гром, не померкло солнце и Гури, по-прежнему оставалась холодной и неподвижной.

Ее безжизненное лицо не порозовело и рана, на груди девушки, не исчезла.

Рахмат положил свою руку на плечо киммерийца.

- Не расстраивайся, друг – проговорил туранец – В легендах не всегда правда. Иногда они обманывают, жестоко.

- Ты прав, Рахмат – Конану было нелегко смириться с поражением, но он принял его – Глупо было надеяться на чудо. Пошли, нужно отыскать место и похоронить девочку до заката.

Помогая друг другу, усталые и разочарованные, они двинулись прочь из залы, ставшей могилой для многих, решив покинуть зловещие развалины как можно скорее.

Они уже почти зашли в подземный туннель, ведущий к выходу, как вдруг позади них раздался страшный грохот. Конан мгновенно выхватил меч из ножен, готовясь дорого продать свою жизнь.

Алтарь, на котором лежало мертвое тело княжны, исчез. Вместо него перед глазами приятелей возникла куча мраморной крошки и она шевелилась.

- Великие боги! – воскликнул Рахмат.

- Апчхи! – оглушительно чихнуло, обсыпанное белой пылью, миниатюрное существо и, полные негодования, черные глаза уставились на, словно громом пораженных, наемников.

- Куда это вы собрались, интересно? – великолепным капризным голосом поинтересовалось существо – Вы что, так и будете стоять там, как пара баранов и пялиться на меня? – тонкий девичий голос вывел приятелей из ступора, в который они впали при виде, похожей на привидение, фигуры – Не стойте же, как истуканы – черные глаза сморели уже настороженно и с неприязнью – Лучше помогите мне выбраться отсюда или, клянусь своими предками, я завизжу так, что потолок обрушится на ваши тупые головы!

Конан мигом стряхнул с себя оцепенение. Любые угрозы всегда приводили его в чувство и страшно злили.

- Гури? – задумчиво рассматривал он ладную фигурку, всю белую от крошек мрамора – Нет, это полный бред! Может ты зомби? Княжна-зомби?

- Зомби? – существо едва не задохнулось от негодования - Проклятые недоумки! Вы оскорбляете особу княжеской крови! – и неожиданно громко заплакало.

- Гури! – в один голос воскликнули друзья и бросились к рыдающей девушке.

Она, смеясь и плача, протягивала к ним тонкие руки.

Выбравшись из кучи щебня, в которую превратился алтарь древней богини, Гури, решив передохнуть, выслушала сбивчивый рассказ Конана, то и дело прерываемый выкриками радостного Рахмата.

Не в силах поверить в правдивость дивной истории она, недолго думая, обнажила грудь. Туранец стыдливо отвернулся, стараясь не смотреть на розовые округлости прекрасной девичьей груди, но Конан, может и не такой стеснительный, все же успел разглядеть длинный рваный шрам, на том самом месте, где жрица, недрогнувшей рукой, вонзила кинжал. Шрам казался старым и, как подозревал киммериец, вскоре должен был исчезнуть совсем. И тогда никто, кроме него и Рахмата, не будет знать, что в нежной груди юной княжны Вейнджана бьется холодный камень, а не пылкое сердце.

« Впрочем – меланхолично размышлял северянин, косясь на впавшую в глубокую задумчивость девушку – Боги творят и не такие чудеса. Возможно, со временем, черная жемчужина, долгие века бывшая проклятием дома магараджей, превратится в настоящее, живое сердце, перестав быть просто камнем. Смогла же чудесная магия вернуть жизнь невинной девушке. Хотя - Конан ухмыльнулся, лукаво поглядывая на радостного Рахмата – Если вейнжанка станцует еще раз перед ним свой танец, то недолго ей оставаться невинной!»

Помогая идти Гури, Конан невольно замедлил шаг возле обугленных останков ненавистной жрицы.

- Шанкар-Шарма! – с дрожью в голосе выдохнул Рахмат, склоняясь над тем, что еще недавно было черноволосой приспешницей богини Сигтоны – Когда-то ее звали Танусса. По ее доносу казнили моего учителя в Аграпуре. Поделом же ей! Она умерла от огня, как и он!

Гурии доверчиво протянула свою тонкую руку аристократки вору из Турана и Рахмат, с благодарностью принял ее.

Киммерийца же, волновало другое. Морщась и стараясь не вдыхать сладковатый запах горелой человеческой плоти, Конан, перевернув бездыханное тело, поднял с закопченного пола длинную серебряную спицу с ярким глазком из драгоценного рубина.

- Держи, растяпа – со вздохом произнес северянин, рассчитывающий прикарманить приглянувшуюся ему вещичку – Не стоит оставлять свои вещи в этом, богами проклятом, месте.

Рахмат благодарно взглянул на серое от усталости лицо друга и спрятал изящную вещичку, бывшую единственной памятью о его наставнике, в своей одежде.

Конан же, двинулся вперед, сжимая в руках тонкую цепочку с сияющей каплей алого алмаза.

« Хорошая цацка – размышлял варвар, тайком от остальных разглядывая украшение – Провинцию в Иранистане за него, конечно, никто не обещал, но если вдруг Вайомидис вздумает нас надуть и не заплатит, то камушек окажется недурным подспорьем на первое время.»

Отставшие от киммерийца Гурии и Рахмат, вскоре услышали его веселый голос:

- Прах и пепел! Клянусь Кромом, Рахмат, нам не придется тащить свои задницы в Вейнджан, утопая по пояс в проклятых болотах! Вы только посмотрите, кого нам послали боги, не иначе, как в благодарность за истребление логова файнагов! Слоны! До чего же я люблю этих ушастых тварей!

А через некоторое время, радость наемника сменилась проклятьями:

- Нергал тебя побери! Стой спокойно, толстокожая тварь! Ах ты, тупоумная скотина! Только в джунглях могут водиться подобные уроды! Стой, куда пошел, исчадие ада, да поглотит тебя Сет, ушастая жаба!

Гурии и Рахмат весело рассмеялись, чисто и звонко, как можно смеяться только в юности и, прислушиваясь к цветистым ругательствам киммерийца, догнали его. Впереди лежал долгий путь через джунгли, но уже никто не мог помешать им, вернуться назад.

Глава 16. Спасители и спасенные.

….Бывший магараджа Вейджана, Джафай-ирр, очнулся глубокой ночью в храме, ставшем одной большой могилой для десятков файнагов. Удивительно, но грозное пламя, не пощадившее Черную жрицу и ее служителей-файнагов, не повредило ему. Однако, спасавшие свои жизни жрецы, в паники мечась по объятому огнем храму, сбили с ног бывшего владыку и он, пролежав в забытье полдня и часть ночи, почти ничего не помнил. Он не помнил того, кем был, до похищения своей царственной особы файнагами, не помнил предательство своей наложницы Тайше, оказавшейся главой тех самых, объявленных вне закона, файнагов. Тем более, Джафай-ирр не помнил, как стал игрушкой в руках вероломной Тайше и, выполняя ее приказы, отдавал ни в чем не повинных людей в жертву злобным демонам-ракшасам. Там, на болотах, гнувшие спины на плантациях черного лотоса люди, ненавидели его, ставшего из Джафай-ирра, Выродком, едва ли не больше, чем демонов, вызванных Шанкарой из преисподней самой Катар.

Факелы, почти потухшие, давали слишком мало света. Где-то в ночной тьме безумно хохотали гиены, слышался рык, редкого, но все еще встречающегося в этих местах, льва. Ночные хищники выходили на охоту.

Бывший магараджа, не помнящий своего имени, выбрался из подземного храма, чьи коридоры были наполнены обгоревшими трупами и, не раздумывая, направился в глубину джунглей.

Неведомые силы хранили в опасной ночи несчастного, лишенного памяти, человека. Он брел, казалось, наобум, купаясь в серебристом свете луны. Но, если присмотреться, то можно было заметить, что ноги его ступают точно по следам двух могучих слонов, найденных Конаном и его друзьями подле разрушенного оплота файнагов.

Медленно, но целеустремленно, двигался Джафай-ирр по следам своей дочери Гури и двух ее спутников.

Рано или поздно, они должны были встретиться.

**

Тысячи лет прошли с того момента, как захлопнулись двери темницы. Порой Ченгир-хану казалось, что он сходит с ума. Его тело, не привыкшее к жесткому каменному полу, служившему последнее время постелью надменному вендийскому принцу, покрылось синяками, желудок бурчал от голода, а губы пересохли от жажды.

Вначале он метался по каменной клетке, точно раненый тигр, призывая проклятья богов на головы вероломного пса Ади-Басса, на Юасмину, свою сестру, выславшую его из Айодии в этот глухой уголок, кишащий предателями. Затем, когда силы стали покидать его, Чегир-хан затих, напряженно вслушиваясь в темноту, лишь изредка издавая пронзительные вопли, в надежде, что кто-нибудь услышит и придет к нему на помощь.

Проходили часы, а никто не шел и Ченгир-хан вконец отчаялся.

….- Ты! – воскликнула Рамасанти, узревшая, неожиданно для себя, Зуялу, точно призрак, возникшую в тиши запутанного лабиринта под Лунным дворцом.

Вот уже кого не ожидала отыскать здесь кешанка, так эт свою заместительницу, которая должна была вместо нее командовать отрядом Черных стражей.

Как подозревала Рамасанти, отряд ее, скорей всего сейчас заперт в темнице. Ади-Басс не рискнем оставить на свободе Львиц Вейнджана, зная о преданности их командира раджассе Марджены и Вайомидису.

Зуяла казалась напуганной и ошеломленной, не меньше, чем Рамасанти.

- Предательница! – измотанная недавними событиями, Рамасанти не стала вникать в бессвязные слова Зуялы.- Так вот кто наушничал Ади-Бассу на меня, выдавая наши тайны! Твоя бабка, зингарка, научила тебя этому!

Зуяла, чью преданность только что подвергли сомнению, вспылила. Та малая толика зингарской крови, что плескалась в ее венах, звала к немедленному отмщению. К тому же в словах Рамасанты присутствовала правда – ей, Зуяле, действительно пришелся по нраву красивый придворный раджассы Марджены и именно беспокойство о нем, а не только врожденная подозрительность, толкнули девушку проследить за капитаном Копьеносцев и вендийским принцем.

Рамасанти, как видно, ничего не желала слушать.

Кешанка выхватила из-за пояса длинный кинжал из отличной акбитанской стали и приготовилась к нападению. Ее соперница, вооруженная тувларом, имела некоторое преимущество, но, как надеялась Рамасанти, умение и навык помогут ей покарать предательницу.

Держа в одной руке горящий факел, а в другой кинжал, Рамасанти начала наступление.

Сталь загремела, оружие одной встретилось с оружием другой и искры засверкали в темном подземелье дворца.

- Жалкая тварь! – Рамасанти, ловкая, как леопард, легко отклонилась от выпада Зуялы и, крутнувшись на месте, ткнула кинжалом в то место, где только что стояла Зуяла. Но та, не менее ловкая, чем ее командир, уже отскочила в сторону и, в свою очередь исхитрившись, дотянулась кончиком сабли до запястья противницы. Громко зазвенела сталь – широкие браслеты на руках кешанки приняли удар на себя, и девушка лишь вскрикнула, вновь и вновь пытаясь достать кинжалом соперницу.

- Ты сошла с ума, Рама! – Зуяла едва перевела дыхание, как бывшая подруга в прыжке почти достала ее своим оружием. Было ясно, что выучка и навык кешанки сыграют решающую роль в поединке. К тому же Рамасанти яростно махала факелом, пытаясь ослепить соперницу и выжечь ей глаза.

- Ревность ослепила тебя! – Зуяла почти кричала, сражаясь из последних сил. В Раму, точно демон вселился. Она теснила свою заместительницу, загоняя ее все дальше и дальше в извилистые туннели лабиринта, откуда самостоятельно той было не выбраться. Темнота и мрак были готовы поглотить двух неистовых воительниц.

Неожиданным, сильным движением, Рамасанти нанесла удар и тут же, поднырнув под усталую руку соперницы, тяжелым браслетом ударила ту по подбородку. Громко лязгнули зубы, и губы Зуялы залила кровь. Девушка выронила тувлар и, позабыв о защите, схватилась руками за разбитое лицо.

- Это научит тебя дисциплине – Раме тяжело далась победа, но теперь, медленно приближаясь к обезоруженной сопернице, она готовилась прикончить ее.

- Тебе, наверное, будет интересно узнать, что твой любовничек почти победил – кешанка дико злилась и не скрывала этого – И ты помогала ему во всем, гнусная предательница. Он заточил Вайомидиса, моих девушкек запер в темнице и готовится взять в жены леди Марджену. Но, он просчитался! – глаза Рамасанты горели злобой и пылали яростью – Я еще жива! Вначале я прикончу тебя, а затем доберусь и до него!

- Я следила за ним! – цепляясь за соломинку, завопила Зуяла, понимая, что еще мгновение и будет поздно – Он куда-то увел вендийского принца. В саду есть тайный ход, никому не известный. Я пошла за ними и заблудилась. Никто не откликался на мой зов. Рамасанти! – взмолилась Зуяла – Он убил бы меня, если бы знал, что я слежу за ним и принцем! Может, он убил и Ченгир-хана тоже?

Рамасанти опустила руку с кинжалом и задумалась. Темные глаза перестали метать молнии. Через мгновение взгляд ее посветлел и она подала Зуяле руку.

- Забыто, подруга – кешанка не собиралась извиняться – Ты и впрямь вела себя подозрительно, все время хихикала с мерзким изменником, а затем исчезла. И вдруг я встречаю тебя в подземелье, чем только подтвердила свои подозрения!

Зуяла перевела дыхание и была вынуждена признать, что в этот раз смерть едва не задела ее своим крылом.

Рамасанти была не из тех, кто прощает ошибки и ей, Зуяле еще придется заплатить за свою симпатию к пригожему кшатрию.

- У меня есть карта – голос кешанки звучал сухо и решительно. Она вновь стала командиром Львиц Вейнжана, даже имея в распоряжении лишь одну из них – Возможно изменник спрятал принца в одном из коридоров подземелья. Мужайся, подруга, придется попотеть!

**

…..Страх и ужас гнал ее прочь от развалин храма, так долго бывшего ее домом.

Шарма бежала, задыхаясь от напряжения, но остановиться не могла. Она мчалась, точно вспугнутая лань и ветви деревьев хлетали ее лицо. Животные отступали перед обезумевшей женщиной, и даже хищные твари не видели в ней дичи.

Смерть и хаос, царившие в зале жертвоприношений Сигтоны, стояли у нее перед глазами. Лицо сестры, искаженное мукой агонии не отступало ни на мгновение.

Сестра, которая была сильнее ее в тысячу раз, мертва. Мертва и душа ее теперь отдана демонам на поругание. В самых черных преисподнях ада томится теперь Шанкара и вопиет об отмщении.

Нога Шармы подвернулась и она кубарем покатилась по земле.

Невыносимая боль пронзила ее измученное тело и женщина, только теперь, заметила, что оно изменилось.

Ужасная гибель сестры и развоплощение Сигтоны, сняли мерзкое заклятье, наложенное на нее в наказание за дерзость и ослушание.

С восторгом наблюдала Шарма за тем, как зеленая чешуя отлетает от нее, словно сухие листья и как кожа ее тела вновь белеет, становясь мягкой и нежной. Исчезли отвратительные уши и клыки, выпирающие изо рта, пропало ужасающее зловоние, сводившее ее с ума последнее время.

Но все же Шарма чувствовала, что изменения, случившиеся с ней, не пройдут бесследно. Она встала, отряхнула с себя листья и землю. На ней не было одежды и лишь волосы, густые и пышные, черной волной прикрывали ее тело. Женщина огляделась вокруг, уже более спокойным взором обводя глазами окрестности.

Она узнала эти места и радостно вскрикнула.

Темная госпожа даже после гибели не оставила ее своими милостями.

Теперь она могла отыскать приют и поддержку.

Здесь, в темных вендийских джунглях, таился храм еще одного полузабытого божества, запрещенного в Вейнджане. Его жрецы были не менее жестоки и свирепы, чем последователи Сигтоны.

Шингшанг – Тысячеголовый Бог Кобр примет ее и поможет отомстить. Темная сила Шармы взывала к мрачному богу и он готов был ответить.

…Круглыми от удивления глазами, Рамасанти смотрела на, вышедшего к ней из тьмы, человека. С трудом, кешанка признала в этом, одичавшем от страха и одиночества, человеке, надменного и спесивого Ченгир-хана, принца Вендии. Он схватился за нее обеими руками и крепко держал, не собираясь отпускать.

Кешанка презрительно поджала губы.

« Подумать только, что могут сделать с мужчиной несколько часов неизвестности! – усмехнулась она – Раньше этот надутый павлин не слишком-то обращал на меня внимания, разве что мог шлепнуть по круглому заду, думая, что я шлюха, нанятая для развлечения солдатни».

Ни слова не говоря, девушка сунула в руки иноземному господину свой собственный кинжал и знаком приказала тому молчать и следовать за ними. Зуяла и Ченгир-хан повиновались командиру Черных стражей Вейджана беспрекословно.

Глаза знатного вендийца горели беспощадным огнем, а руки судорожно сжимали дареное оружие. Ченгир-хан благословлял Асуру Всемилостливого, вернувшего ему свободу руками темнокожих дев и, скрежеща зубами, ожидал того момента, когда сможет вонзить острое лезвие кинжала в черное сердце, предавшего его доверие, кшатрия. Теперь же он был готов во все помогать своей спасительнице, не взирая на ее низкое происхождение и делать это до тех пор, пока ее действия будут соответствовать его собственным планам.

Тихими коридорами, постоянно сверяясь с планом, который Раме вручил Вайомидис, они подобрались вплотную к дворцовой темнице.

Девушки плохо знали каменный лабиринт, большинство туннелей вообще вели вглубь, неизвестно куда, а карта служителя Асуры изобиловала неточностями и, прошло несколько часов, пока Рамасанти не отыскала нужный ей поворот.

Три охранника, в форме Копьеносцев, прохаживались перед дверью, окованной железом.

Рамасанти поморщилась – именно в этой узкой камере содержались Конан и Рахмат до того самого момента, пока их не освободили по приказу раджассы. Теперь же, Ади-Басс, желая унизить Черных стражей, ухитрился запереть в небольшом пространстве душной темницы около полусотни воительниц, хотя места там хватало едва лишь для десятка узников.

Словно оголодавший хищник, Рамасанти набросилась на стражников из темноты, откуда они никак не ожидали нападения. Голыми руками девушка свернула шею несчастному и, вооруженная его тувларом, повернулась к остальным. Второй охранник, так же был убит мгновенно – острие кинжала пробило его грудь и Ченгир-хан, довольно ухмыльнулся, обтирая лезвие об одежду убитого. Зуяла, яросто размахивая кривой туранской саблей, теснила оставшегося в живых воина, прижимая несчастного исполнителя воли предателя к стене и лишая малейшей возможности позвать кого-либо на помощь.

Кинжал вендийца нашел сердце стражника в тот момент, когда острая сабля кешанки рассекла его шею, залив одежду алой кровью, фонтаном ударившую из раны.

Тяжело дыша, Рамасанти вытащила связку ключей из кармана мертвеца и бросилась к дверям, открывать запоры, освобождая, заключенных в подземелье, девушек. К вящему удивлению Ченгир-хана, здесь же он отыскал и своих личных телохранителей в мундирах, грязных и изорванных. Беднягам здорово досталось, ибо Ади-Басс никак не желал прощать вендийцу желания жениться на раджассе и стать правителем Вейнджана. Вот и пришлось несчастным слугам терпеть побои от охраны дворца, а затем задыхаться в тесноте, вместе с попавшими в опалу Черными стражами.

Не чаявшие увидеть своего повелителя живым и невредимым, подданные Ченгир-хана упали на колени перед воскресшим из небытия принцем, провозглашая благодарственные молитвы, но тот, раздраженно прикрикнув на них, устремился влед за Рамой и ее Черными стражами, рассчитывая застать Ади-Басса врасплох и едва ли не в теплой постели.

Кешанка хорошо знала дворец.

Уверенные в своей безопасности, Копьеносцы проявили беспечность и темнокожие девы без труда завладели арсеналом, спешно расхватывая вооружение. Затем Рамасанти повела свой отряд в Малый царский дворец, где через малолюдные коридоры воительницы прокрались в галерею над Залом Аудиенций. Там они и остались, никем не замеченные. А ждать, бывшие гладиаторши умели.

К тому же, дворцовая челядь, насмерть перепуганная бесчинствами, внезапно ставшими хозяевами положения, Копьеносцами Ади-Басса умело попряталась, скрывшись в своих комнатах до лучших времен. Хуже всего пришлось девушкам из пардханы Джафай-ирра и их миловидным служанкам. Ади-Басс, весьма великодушный, в честь своей победы, разрешил своим воинам, свободным от стражи, выбрать себе любую невольницу в качестве награды и обрадованные Копьеносцы веселились во всю. Из стен пардханы доносились пьяные вопли, песни и жалобное повизгивание невольниц. Их товарищи, стоящие в карауле, с завистью прислушивались к веселым возгласам и больше думали о развлечениях, чем о своих обязанностях.

В результате блестящий план Рамасанти сработал и Ади-Басса, вскорости, ожидал весьма неприятный сюрприз.

Разодетый в свое лучшее платье из дорогого шелка и муслина, накинув на широкие плечи белоснежный, затканный золотом плащ, узурпатор важно восседал на троне магараджей, ожидая появления раджассы Марджены и Верховного служителя Асуры.

Прошло три дня из требуемых Вайомидисом семи, но терпение Ади-Басса было на исходе.

В Зале Аудиенций не было никого из представителей знатых родов - в княжестве еще не знали о государственном перевороте и лишь безмолвные воины, в форме Копьеносцев были свидетелями триумфа своего капитана и предстоящего бракосочетания.

Белоснежный тюрбан, украшенный павлиньим пером, венчал голову вероломного победителя. С наигранным равнодушием он рассматривал в окне золотые купола величественного храма Асуры и темнеющий вдали горизонт.

Тихие звуки шагов нарушили покой Тронной залы дворца. В сопровождении двух юных служанок, насмерть перепуганных и зареванных, в зал вошла раджасса. Позади нее шли четыре воина с обнаженными мечами. Слегка пьяные вояки, весело посмеивались, щипая служанок за аппетитные задницы. Их не смог остановить даже высокий ранг раджассы, ставшей пленницей в собственном дворце.

- Что все это значит, капитан? – разгневанно вопрошала раджасса своего придворного.

Ожидавший увидеть, беспомощную в своем безумии женщину, капитан сглотнул слюну и чуть не подавился от неожиданности. Полный ярости голос раджассы привел его в чувство.

- Как посмел ты, ничтожный слуга, оскорбить Нас, законную повелительницу, посягнув на Наш трон и на Нашу особу?! – грозно звенел надменный голос Марджены – Ты, предатель и изменник, покусился на трон, по праву принадлежащий лишь Нашей возлюбленной дочери, княжне Гури!

- Клянусь своими предками – опомнился капитан, вскакивая с трона и приближаясь к разъяренной женщине – я очень рад, что ваше величество пришло в себя и что безумие покинуло вас. Было бы очень неприятно брать в жены сумасшедшую. Она была бы плохой матерью моим детям, а ведь я рассчитываю, что мои потомки будут править Вейджаном еще многие годы!

- У тебя не будет ни предков, ни потомков! – зловеще пообещала женщина и ее, обычно кроткие глаза полыхнули яростью – Мы сравняем с землей твой родовой замок и уничтожим всех. Кто состоит с тобой, Ади-Басс, хотя бы в отдаленном родстве! Само твое имя будет забыто!

Кшатрий только усмехнулся на угрозы беспомощной, как он думал, женщины.

- Не стоит грозить мне, Марджена – растягивая слова, проговорил он – Жена должна подчиняться мужу и слушаться его. Если я захочу, то ты будешь танцевать обнаженной передо мной и моими гостями, как и положено самой низкой рабыне. Не заставляй меня унижать тебя, ведь я хочу, чтобы ты была мне женой, а не просто наложницей.

- И ты осмелишься так поступить? – презрительно спросила раджасса и злые слезы блеснули в ее прекрасных глазах, но Марджена упорно задрала свой подбородок вверх, демонстрируя непокорность – Тебе придется убить меня, слуга, для того, чтобы занять мой трон!

- Не сейчас, моя красавица, не сейчас! – пробормотал кшатрий, уязвленный до глубины души тем, что раджасса предпочитает смерть браку с ним, Ади-Бассом – А дальше посмотрим…

Марджена обвела Тронный зал глазами, полными печали и, не заметив никого, кроме охраны, глубоко вздохнув, величественно поднялась по ступеням и заняла свое место на княжеском троне, который, изогнувшись в шутливом поклоне, издеваясь над ее беспомощностью, уступил ей Ади-Басс.

- В последний раз, моя госпожа – прошептал он, касаясь губами ее розового ушка.

Марджена только вздрогнула от омерзения.

Двери распахнулись еще раз, и показалась процессия жрецов в широких темных одеждах. Впереди всех шел Вайомидис.

Лицо почтенного старца было угрюмым. Сжимая в руках тяжелый посох, Верховный жрец приблизился к трону и отвесил низкий поклон, сидящей на нем женщине, полностью игнорируя Ади-Басса.

Тот позеленел от подобной наглости и непочтительности.

Женщина на троне царственно кивнула Верховному дайому. Глаза жреца вспыхнули от радости. Он понял, что безумие, насланное Шанкар-Шармой, покинуло его прекрасную госпожу. Стражники замерли, вытянувшись в струнку, когда женщина в пурпурных одеждах величаво спустилась вниз и стала подле жреца.

Многим, очень многим не нравилось, что Верховным дайомом княжества стал чужеземец.

Однако, Вайомидиса боялись. Боялись те, чья совесть была нечиста и запятнана преступлениями. Само имя жреца внушало ужас.

И теперь, стоя рядом с Мардженой, он спокойно наблюдал за Ади-Бассом, еще не знавшим о том, что его могущественная союзница, Черная жрица, потерпела поражение.

Впрочем, вероломный вельможа, добившись желаемой власти, совершенно позабыл о файнагах и их жрице. Он ни с кем не желал делиться плодами своей победы. К тому же, файнаги всегда стояли вне закона и он, став магараджей Вейнджана, продолжит их преследование, пока не переловит всех до единого и не украсит их телами колья на площади Звезды.

Что же касается колдуньи…С ней Ади-Басс собирался расправиться руками нового Верховного дайома, своего ставленника, рассчитывая заменить Вайомидиса кем-нибудь из тех, кто лояльно отнесется к нему и признает узурпатора законным правителем страны.

- Что же ты медлишь старик? – нетерпеливо воскликнул Ади-Басс, любуясь собственным костюмом, расшитым жемчугом и алмазами – Начинай церемонию. И хоть, по твоим уверениям, сегодня неблагоприятный день для бракосочетания, я желаю побыстрее заключить в объятия свою драгоценную супругу. Пока я только стоял на пороге опочивальни, но сегодня, клянусь Асурой, я потребую исполнения своего права!

Вайомидис развел руками, словно отказываясь выполнять требования кшатрия и тогда, капитан Копьеносцев выхватил из ножен саблю, рукоять которой была сплошь усыпана алмазами, и приставил острое лезвие к морщинистой шее жреца.

- У тебя не так много времени, старик! Поспеши, или в Вейнджане появится новый Верховный дайом!

- Брось оружие, Ади! – услышал он у себя за спиной хорошо знакомый, тихий голос – медленно, слышишь, кшатрий, медленно, положи меч на пол.

Жрец, неожиданно шустро для своего возраста, увернулся от смертоносного лезвия, лишь слегка оцарапавшего ему шею и, сильным ударом посоха, выбил оружие из рук опешевшего вельможи.

Рамасанти, укоризненно улыбаясь, тряхнула густыми волосами.

- Веселишься, Ади? Я же предупреждала тебя, что подобные штучки заканчиваются пеньковыми качелями на площади Звезды!

Затравленно озираясь по сторонам, кшатрий медленно пятился к выходу, не сводя глаз с изогнутой сабли в руках у кешанки, но уперся спиной на острия копий, выставленных девушками-воительницами.

- Гаремная шлюха, да, Ади? – Рамасанти продолжала зловеще улыбаться, но губы ее кривились от ненависти – На этот раз тебе точно не миновать виселицы!

Именно в этот момент, в зале появился Ченгир-хан в сопровождении своих телохранителей, гоня перед собой свору обезоруженных и перепуганных Копьеносцев.

Узрев вендийского принца, заживо похороненного в позабытой темнице подземелья, Ади-Басс побледнел, словно перед ним появился призрак из преисподней Катар.

- В темницу их! – распорядился Ченгир-хан и стражники в алых тюрбанах вывели изменников из Тронной залы.

- Я рад, что ты еще жив! – сверля глазами бледное лицо Ади-Басса, проговорил Ченгир-хан – Я буду лично пытать тебя, неблагодарный пес, до тех пор, пока ты не станешь лизать мне пятки и умолять о смерти, как о великой милости!

- Вы забываетесь, принц! – громко воскликнула Марджена, возмущенная бесцеремонностью знатного гостя – Карать и миловать в своем государстве могу только я, его законная правительница! Вы всего лишь гость при нашем дворе! Я бы советовала помнить об этом всегда! – темные глаза правительницы Вейнджана опасно блеснули, взгляд был острым, точно кинжал.

Принц, приятно удивленный решительной переменой в поведении раджассы, заглянул в прекрасные глаза женщины. Он не заметил в них и тени безумия.

- Госпожа! – с нежностью в голосе, произнес Ченгир-хан – Моя сестра Юасмина, Деви Вендии..

- Ваша сестра, несомненно, точно так же, как и вы, принц, была введена в заблуждение слухами о Нашем нездоровье и о смерти Нашей единственной дочери, княжны Гури – властно перебила высокого гостя раджасса – Но, наследница престола жива, мятеж подавлен и в нашем княжестве снова наступил мир. Вы сможете рассказать об этом нашей уважаемой сестре, Деви Юасмине, лично!

Ченгир-хан быстро справился с растерянностью, заподозрив неладное. Его, точно последнего глупца, норовят отправить домой, оставив ни счем! Так не пойдет, ведь именно благодаря ему, заговор Ади-Басса потерпел сокрушительное поражение. О том, что его спасла из заточения Рамасанти и вывела из подземелья, вендийский принц предпочел позабыть на некоторое время.

- Моя сестра, Деви, писала Вам о моем приезде, прекрасная госпожа – важно проговорил он – Вы дали на то ваше согласие. Я надеюсь, что княжна Гури, этот нежный цветок, взращенный в вашем саду, окажется достойна вендийского принца и ничто не сможет помешать нашему браку. Появление наследника, я думаю, только укрепит союз между Вейнджаном и, дружественной ему, Вендией!

Теперь настала очередь Марджены удивляться нахальству и настойчивости вендийца, но на помощь правительнице пришел Вайомидис.

- Раджасса, как и все мы, польщена Вашим предложением, принц, но решать данный вопрос может только княжна Гури. В нашем княжестве девица может сама позаботиться о выборе избранника. Разумном выборе, разумеется.

- Я хотел бы лично побеседовать с прекрасной княжной – продолжал настаивать принц – Я столько слышал о ее красоте и благонравии. К тому же, до меня донеслись и иные слухи – о похищении и прочих ужасах.

- Это не белее, чем слухи! – куда резче, чем следовало, ответила раджасса – В данный момент, княжны нет во дворце, но, мы обязательно ознакомим ее с вашим предложением, как только она вернется. А, теперь, принц – Марджена уже не скрывала своего неудовольствия – Аудиенция закончена. После перенесенных волнений я нуждаюсь в отдыхе. Да и вам, как я посмотрю – она изволила обратить внимание на неопрятное одеяние вендийца, измятое и залитое маслом – стоит позаботиться о себе. Рахабуи! – Марджена хлопнула в ладоши и толстый евнух, почтительно кланяясь, возник на пороге – Позаботьтесь о нашем драгоценном госте, выполняйте все его прихоти!

Ченгир-хан покорно кивнул и последовал за масляно улыбающимся евнухом. Теперь он знал точно, что слухи о похищении княжны – чистая правда, а не выдумка досужих сплетников. К тому же, Рахабуи показался ему неглупым и смышленым малым, даром, что евнух. Золото открывало рот и не таким хитрецам.

Вендийский принц низко поклонился раджассе и удалился в сопровождении своих телохранителей и Рахабуи, чье широкое лицо сияло от восторга.

Хитрому челядинцу не очень нравился Ади-Басс и он, оставаясь верным раджассе, претерпел немало неудобств от солдат узурпатора, наперегонки наровящих поглумиться над толстяком.

Теперь же, все вернулось на свои места и маленький человек Рахабуи, был очень рад, что где-то на небесах боги решили именно так, а не иначе.

**

Шарма почти выбилась из сил, но ей все же удалось добраться до нужного места.

Жрецы Шиншага, Короля Кобр, хорошо прятали свое убежище, в котором, как и Шанкара, приносили в жертву своему божеству, ни в чем не повинных людей.

Шиншаг Тысячеголовый мог считать себя младшим братом грозного Сета, Верховного божества Стигии. Только вот в Стигии, стране черных магов и черного колдовства, власть его никто не оспаривал, а вот в Вейнджане дела обстояли совсем иначе.

Крошечные фигурки змей, встречавшиеся как на перекрестках больших дорог, так и на проселочных тропах, грозно скалили длинные зубы, требуя жертвоприношения. И забитые, суеверные селяне тайком, дабы не злить служителей Всеблагого Асуры, приносили к этим зловещим фигуркам убитых зайцев и мышей, а кое-кто и домашний скот, опасаясь мести древнего бога.

Последователи Шиншага редко появлялись в городах и деревнях, предпочитая хранить свои тайны и селиться в местах далеких и труднодоступных. Однако, они были падки до золота и иных земных благ, а в тайниках заброшенного храма, оставленного Шармой, хранилось много богатств.

Торговля черным лотосом, порошком грез, приносила сестрам-жрицам большие деньги. Они снаряжали караваны с запретным зельем и отправляли их на Запад, где цена одной щепотки возврастала в тысячу раз.

Демоны-ракшасы, хранители плантаций лотоса, заботились о том, чтобы рабы Черных жриц не разбегались, а уносили тайну в могилу.

Теперь же, богатства, накопленные сестрами, должны были помочь Шарме отомстить за гибель единственной родственной души и крушение надежд.

Ее появления ждали.

Змеи, верные своему повелителю, донесли служителям Шиншага о приближении жрицы. Она, превозмогая усталость, выбралась на твердую землю, перейдя, по колено в воде, шумный ручей и наткнулась на три безмолвные фигуры.

Облаченные в одеяния из перьев и змеиной кожи, жрецы Шиншага молча дожидались, пока женщина не подойдет к ним поближе.

Шарма, ничуть не стыдясь рваных остатков, некогда роскошного платья, цвета изумруда, остановилась перед ними, гордо подняв красивую голову.

- Зачем пришла ты к нам, служительница мертвой богини? – заговорил тот, кто стоял в центре. Остальные угрожающе зашевелились, заметив, что жрица кривит губы в усмешке.

- Я пришла за помощью - ответила Шарма, жалея о том, что не может приказать бросить нахального жреца в пруд с крокодилами.

- Ты просишь помощи у Шиншага? – жрец едва не рассмеялся, чувствуя свое превосходство – Ты, которая только берет и ничего не предлагает взамен.

И, тут Шарма поняла, что жрец еще молод. Она широко раздула ноздри красивого носа и громко расхохоталась - та сила, сила, которой наделила ее Темная госпожа, все еще была с ней. Сила суккуба, способная покорять и порабощать мужчин. Любых мужчин и жрецов тоже.

Служителями Шиншага могли быть только мужчины и то, только до определенного возраста. Становясь старше, они покидали храм, а куда отправлялись, Шарма не знала, да и не хотела знать.

Она пристально всмотрелась в глаза под жреческой маской, почти полностью прикрывавшей лицо последователя Шиншага, и поняла, что ей даже не нужно будет платить золотом за помошь. Любой из жрецов Тысячеголового бога будет безумно рад услужить ей просто даже ради того, чтобы коснуться хотя бы грязи под ее ногами.

Испуская волны желания, Шарма вплотную подошла к старшему из жрецов и приблизила свое лицо к его.

Через мгновение, он, покорившись неизбежному, уже ползал у ее ног, пачкая свое одеяние грязью и песком, а Шарма, с гордым видом победительницы, прошествовала мимо, надеясь немного отдохнуть и броситься в погоню за нечестивцами, осмелившимися поколебать ее веру в собственное превосходство.

**

….Киммерийцу смертельно надоело это животное. Он сопел, ворчал, оглядывался на Рахмата и Гури, не скрывая от них своего неудовольствия.

За свою долгую, богатую приключениями жизнь ему, Конану, на ком только не доводилось путешествовать – на лошадях, ослах, верблюдах и даже летать на джиннах (занятие, надо признаться опасное и малоприятное), но вот слоны…

Слонов киммериец не любил, а уж этого и подавно.

У разрушенного храма мертвых богов, там, где навеки упокоилась Шанкар-Шарма, северянину удалось заприметить парочку великолепных, редчайшего цвета - белоснежных!, слонов. И он, как распоследний болван, еще радовался своей немыслимой удаче.

Вскоре он пожалел и поумерил восторги.

Слоны, самец и самка, к сожалению, отнеслись к киммерийцу с высокомерным презрением.

Естественно, он, Конан, как опытный воин и победитель черного демона, избрал для себя животное, размерами побольше и, как вскоре понял, глупо ошибся.

Рахмат и Гури великолепно устроились на белой слонихе и она, ничуть не возмущаясь, шустро передвигалась по джунглям. А, вот гадкий слон…

Слон сопел, трубил и косился на киммерийца маленькими, недобрыми глазками, норовя окатить варвара мощной струей воды из каждой грязной лужи, встречавшейся по пути. Конану приходилось бдительно следить за своенравным животным и все время быть начеку, посылая проклятия всем известным богам и слоновьим, кстати тоже.

Единственным обстоятельством, хоть как то примирявшем северянина с характерным зверем было то, что слон, по видимому хорошо знал дорогу к разрушенному им же, киммерийцем, поселку и плантациям, на которых совсем недавно произрастал черный лотос, несомненно вредный и опасный для всех без исключения.

Конан твердо вознамерился отыскать Зиру, хотя Рахмат яростно возражал и всячески торопился в Вейнджан.

Гури подобной настойчивости не проявляла. Как тайно подозревал северянин, девушка наслаждалась обществом юного туранца точно так же, как и он ее. Девушка, по всей видимости, твердо уверила в то, что именно Рахмат сыграл самую важную роль в ее спасении, а вовсе не Конан. И поэтому юная наследница престола целого княжества во всю кокетничала с туранским воришкой, поступая вопреки воспитанию и сословной чванливости.

Сам же киммериец, не будучи ни в чем уверен, думал, что все дело в том, что чары Гури, может быть и не сильные, полудетские, ударили рикошетом, поразив не только туранца ( тот по мнению Конана, совсем мозгов лишился в обществе такой красотки, как Гурии), но и саму княжну.

Голубки ворковали, слон ерепенился и трубил, киммериец дулся и страстно желал набить кому-нибудь морду, а джунгли казались бесконечными. Лига за лигой, путешественники преодолели то самое пространство, по которому им приходилось ползать, зачастую по пояс в тухлой, болотной воде.

Вдалеке завиднелись развалины поселка и показались ровные глади болот, поросших проклятым черным лотосом.

Рахмат, увлекшись, завел занимательный рассказ про то, как Конан, несгибаемый герой Хайбории, попал в гнусную ловушку, а он, Рахмат, спас его, избавив от смертельной опасности.

И вот когда Конан, расслабившись, восседал на спине слона, уже почти не обращая внимания на водопады грязной воды, которые упрямая скотина обрушивала ему на голову, а Гури, склонив черноволосую головку на плечо туранца, пребывала в приятной полудреме, убаюканная очередным рассказом, случилось непредвиденное.

Слон на котором ехал киммериец, пребывавший в твердой уверенности в том, что ему досталась самая тупая и ленивая тварь во всей Вендии, неожиданно точно взбесился.

Хорошо тряхнув северянина, чудом удержавшегося на его спине, слон поднялся на задние ноги и яростно затрубил.

Киммериец, прикусивший язык и от того особо злой, огрел вредное животное тяжелой дубиной, припасенной им как раз для такого вот случая. Но, мерзкая тварь, не обращая внимания на вопли и проклятия, а так же, на чуствительные тумаки, рванулась вперед, ломясь прямо через густые заросли и распугивая всю живность в округе.

Удивительная метаморфоза произошла и со слонихой, на которой медленно и чинно путешествовали юные спутники северянина.

Она, совершенно позабыл о своем меланхоличном характере, неслась за своим повелителем-слоном, громко трубя и задрав хвост. Бледное личико Гури и вытянутая физиономия Рахмата изредка мелькали перед глазами киммерийца, которого болтало и трясло на спине властелина джунглей, точно во время хорошей качки на океанских просторах.

Гури что-то кричала ему, но Конан не слышал. Соревноваться в громкости со слонами юная княжна не могла.

Наконец слониха, поднапрягшись, догнала слона северянина и Конан, хоть и с большим трудом, но разобрал слова Гури, донесшиеся до его ушей.

- Зов! – кричал девушка, которую прижимал к своей груди туранец – Это зов, Конан! Кто-то овладел нашими слонами и теперь ведет их! Опасно! Очень опасно!

Киммериец и сам чуствовал, что неведомая опасность приближается с каждым мгновением.

Волосы на его голове шевелились и по спине прокрался неприятный холодок.

- Сейчас..- бормотал северянин, вертя головой из стороны в сторону – Сейчас вот…. За тем поворотом!

Наконец ощущение опасности стало особенно сильным и Конан, не выдержав напряжения, рискнул, кубарем свалясь с широкой спины неуправляемого животного.

Упругие ветви смягчили жесткий удар и северянин отделался лишь длинной царапиной на спине и кровоточившей ссадиной на лице, где шрамов итак имелось предостаточно.

Как только северянин покинул спину слона, животное тут же остановилось, замерло на месте, тяжело дыша и с недоумением озираясь по сторонам. Оно никак не могло понять, что за неведомая сила заставила его нестись сумашедшим бегом через все джунгли, подвергая опасности жизнь седока, которого, как его учили, он должен всячески оберегать.

Мокрые от пота и ужаса, Рахмат и Гури подбежали к северянину, вскочившему на ноги и осматривающемуся по сторонам с напряжением голодной пантеры.

- Конан! – вопил туранец так, что его, должно быть слышали даже в Аргосе – ты жив, Конан?

- Жив я, жив..- без всякого удовольствия подтвердил киммериец – Что мне поделается? Но, прах меня побери, хотел бы я знать, что здесь происходит?

Ни Рахмат, ни Гурии ничего не понимали. Девушка, правда пыталась что-то толковать о Зове, который, по ее уверениям, сводит с ума животных и заставляет их мчаться навтречу гибели, но..

Джунгли были пусты и дружелюбны, полны обычной жизнью и даже Конан, готовый подозревать всех и ожидавший любой гадости, решил, что опасаться нечего, разве что обычных диких животных, голодных и желающих кушать.

- А слон…что ж, на то он и слон – заявил он, потрепав Гури по бледной щечке – Может ему колючка под хвост попала, а может кто мозоль любимый отдавил..

Но, слон вывел путников на тропу. Она, широкая и утоптанная вела, скорей всего прочь из джунглей, может даже к той самой деревне, где Конан надеялся отыскать малышку Зиру.

Решив все же повременить и понаблюдать за странными слонами, Конан, упрятав за спину тяжелый меч, вознамерился пройтись пешим шагом и слегка нагулять аппетит, прозрачно намекая на то, что вкоре его не смогут утолить даже парочка глупых слонов, безразлично в каком виде, жареном или вареном.

Гури, в своем серебряном платье невесты, с кровавым пятном на груди и Рахмат, вызывающий своим видом жалость и желание подать пару медяков, медленно, но верно, шли вслед за северянином, не спеша его догонять и шепчась о чем-то тайном, дотупном только им двоим.

Конан, весело вышагивающий по твердой тропке, мечтал о горячей похлебке и пышных лепешках, остром козьем сыре и жареной рыбе, а так же об араке, крепком и бодрящем белом вине, известном только в Вендии, свернул на очередном повороте и замер, мигом растеряв свою мечтательность и выхватив из-за спины верный меч.

Рахмат и Гури застыли за его спиной, точно статуи из камня.

…..Два десятка людей, одежды и лица которых были выкрашены в черную краску, тонкой цепочкой перекрыли такую удобную для путешествия тропу. Позади них, врастая каменными стенами в глинистый холм, виднелись такие же живописные руины, как и те, что им удалось благополучно покинуть.

Только этот храм, в отличае от прежнего, по видимому все еще жил и отчасти процветал.

Вглядевшись, северянин своими зоркими глазами узрел четкое изображение змеи, вернее кобры, раздувшей капюшон и готовящейся к прыжку. Кобра казалась огромной и даже, будучи каменной, внушала ужас и отвращение.

- Что это? – ахнул Рахмат, на мгновение становясь прежним, жадным и трусоватым воришкой - Очередное логово файнагов? Разве они не все передохли?

- Рахмат, Рахмат! – северянин стоял твердо, точно врастая в землю ногами – Какая разница? Сейчас вот мы им зубы посчитаем и кишки намотаем на …

- Это не файнаги – пискнула Гури, выглядывая из-за спины северянина, такой широкой и надежной – Храм, что перед нами, жилище змея!

- Змея?- с недоумением в голосе спросил Рахмат и шмыгнул носом – А разве Сета почитают в Вендии, Конан? Мы ведь все-таки не в Стигии!

- Не Сета, нет! – с суеверным ужасом ответила Гури – Шиншаг – младший брат Сета, правит сердцами этих людей, живет в их душах и повелевает телами!

- Младший братишка, говоришь? – недобро прищурился Конан – Да мы, и старшего, не очень-то опасались! Бивали его и не раз! Между тем, ровные ряды змеепоклонников дрогнули.

Северянин, с яростью взиравший на опасное препятствие, содрогнулся, отметив странные глаза жрецов, холодные и немигающие, с отвратительными, вертикальными зрачками.

- Это что, змеелюди? – безразличным голосом поинтересовался северянин, в свое время немало слышавший о разумных рептилиях, повелителях древней Валузии.

- О нет, северянин! – сладким, страшно знакомым голосом, ответили Конану, но голос этот принадлежал отнюдь не Гури.- Змеелюди Валузии здесь совсем не причем. Знакомьтесь, друзья мои, с моими новыми подданными, жрецами могущественного Шиншага! Они узрели мою силу и согласились признать меня своей главой, хотя прежде Шиншагу могли служить только мужчины! Но, я пообещала ему кровь девственницы из правящей династии и он благославил меня, отметив своей силой!

И вперед, тесня черных служителей Шиншага, выступила Шанкар-Шарма, живая и невредимая.

Конан глазам своим не поверил.

- Ущипни меня, Рахмат! – попросил он туранца, недовольно взревев после того, как тот выполнил его невинную просьбу- Сам вижу, не слепой! Живая, зараза!! Ничто ее, паскуду не берет, ни сталь, ни огонь!

Одетая в великолепное платье из змеиной кожи, по-прежнему прекрасная и высокомерная, Шанкар-Шарма стояла, гордо подняв голову и глаза ее сверкали.

- Что, варвар, язык проглотил? – голос Черной жрицы сочился ядом – Не ожидал, не ожидал! Думаешь, убил сестру мою, спалил храм и лишил меня преданных слуг? Не вышло! Не могут твои далекие северные боги тягаться с Древними, царствующими в нашей стране с начала начал! И пусть Темная госпожа ушла в иные миры, сила моя велика, хоть я и черпаю ее, из иного источника! Трепещите же! – Шарма возвысила голос - Покоритесь власти моей!

- Сестры! Близняшки! – пробормотал варвар и, тут его внезапно осенило. Теперь он знал почему Черная жрица все время менялась, превращаясь то в знойную красавицу, то в женщину, хоть и красивую, но изнуренную и истощенную служением злу. – Так, значит, сестры! – голос северянина окреп – Ну что ж, сука! Я убил одну, убью и другую, и буду убивать до тех пор, пока вы все не будете мертвы и не отправитесь в гости к Нергалу!

-Хорошо – голос жрицы был холоден и жрецы за ее спиной обнажили оружие – ты сам решил свою судьбу, северянин! Ты и твой друг могли умереть легкой смертью на алтаре. Стоило только отдать мне девчонку, а теперь… Вам прийдется молить меня о смерти, как о величайшем благе, бродяги, а девчонку получит Шиншаг! Тебя ведет несчастливая звезда, варвар! Моя Темная Госпожа вернется, рано или поздно, варвар, в отличае от тебя!

- Свои звезды я зажигаю сам, ведьма! – холодно ответил Конан и резко взмахнул мечом – А твоим богам лучше поискать другую служанку, ибо ты мертва, хотя и сама не знаешь об этом!

Жрица взмахнула рукой и, рядом с ней появился высокий, худощавый мужчина, в черных одеждах, с лицом, скрытым под маской змеи.

- Убейте их, убейте их сейчас и ты, Айнджибуи, можешь быть уверен в моей любви и благосклонности Шиншага!- жрица отступила в сторону и цепочка жрецов медленно двинулась навстречу будущим жертвам змеиного бога.

- Кажется, нам снова придется драться! – варвар даже не изменил своей слегка расслабленной позы -

Пожалуй, стоит дать в зубы этому Айнджи…тьфу ты, ну и имечко.., а остальные разбегутся сами!

- Жрицу прирезать и все дела! – мрачный взгляд Рахмата не обещал Шарме ничего хорошего – От одной тошно было. А, тут еще и сестрица объявилась, будь она неладна!

- Объявилась, не запылилась! – голос киммерийца звучал глухо – Нет бы бегала себе по джунглям, зверье пугала, может быть, жива б осталась! А, так, придется прикончить, ведьму. Посторонись, девочка!- и, оттеснив Гури в сторону, чуть ли не под ноги мощным, серым от грязи, исполинам, хозяевам джунглей, северянин выступил вперед, демонстративно крутя над головой тяжелый, западный меч, вращая его легко, точно пушинку.

Змеепоклонники, правильно оценив неимоверную мощь и силу варвара, слегка поумерили прыть, но визгливый голос Шармы и понукание Айнджибуи Змеелицего, заставили их поспешить.

Схватка становилась неизбежной.

Опасностью и смертью веяло от жреческой рати, но никто из бывших пленников Шанкары и Шармы, не дрогнул.

Рахмат, вооруженный длинным кинжалом, ни на шаг не отставал от северянина. На этот раз туранец, крепко стиснув зубы, решил стоять до последнего, ведь позади, прячась за его неширокими плечами, тоненькой тростинкой, трогательно застыла Гури.

Туранц поклялся, что скорее сам убьет девушку, чем позволит Шанкаре вторично взять в плен княжну.

Змеепоклонники, потрясая длинными копьями и кривыми, изогнутыми саблями, быстро приближались. Вскоре, северянин, которому надоело ждать, громко крикнув « Кром!», ринулся в самую гущу, раскрашенных черной краской жреческих прихвостней, а туранец, не желая отставать от друга, вертелся, точно уж на сковороде, разя своим оружием костистые тела врагов.

Слоны трубили. Где-то у самых ног, толстых и огромных, точно каменные тумбы Лунного дворца, жалась, насмерть перепуганная Гури. Она, равно как и Шарма, и жрец Айнджибуи, участие в столкновении не принимала. Длинные хоботы слонов всячески оберегали девушку, а маленькие глазки разъяренных животных, яростно сверкали.

Меч северянина, серебристой молнией мелькал над самой головой Рахмата. Тяжелые алые капли падали на лицо туранца недобрым дождем. И вот тогда, когда жрица осознала, что не слабосильным жрецам сражаться с воинами, подобными киммерийцу, Шанкара дрогнула и ринулась отступать назад к храму, увлекая за собой мужчину в змеиной маске и бросая на произвол судьбы все свое, значительно поредевшее, воинство.

- Бегут, гады! – громко завопил Рахмат, протыкая кинжалом очередное, страхолюдное тело и топча его ногами.- Удирают, Конан!

На киммерийца бросилось сразу двое, с виду так и покрепче и посмелее, чем остальные. Бились они ладно, закрывая друг друга от тяжелого меча северянина.

- Братья! – подумал Конан, падая одному под ноги и дотягиваясь кончиком меча до колен другого – были…

Меч северянина, не зная жалости, перерубил хрупкую, человеческую плоть и избавил северянина от одного из противников. Второй, оставшись в одиночестве, взвыл по - звериному и, очертя голову, ринулся на варвара, не задумываясь о последствиях.

Северянину только того и надо было. Не задерживаясь над окровавленным трупом и не останавливаясь, чтобы взглянуть на то, как там туранец, Конан гигантским прыжком настиг второго противнка и воткнул меч ему в грудь, мгновенно сломав слабое сопротивление.

Где-то сзади, удовленворенно хекнул Рахмат и северянин понял, что драться, оказывается и не с кем.

Поляна перед храмом змеепоклонников была устлана черными телами, причудливо разбросавшими свои руки-ноги посреди изумрудной зелени трав.

- Нда! – задумчиво протянул северянин – Вояки из них никудышние. И чего на рожон лезли?

Киммериец оглянулся и заметил вдалеке, у гигантской статуи змея, Шанкару и ее сообщника, жреца змеепоклоннико, Анджибуи Змеелицего.

- Пойдем, что ли поздороваемя – недобрым голосом предложил Конан и Рахмат согласно кивнул, обтирая кинжал о штаны ближайшего из мертвых вендийцев.

- Неееет! – истошно завопила Гури, вырываясь из под опеки умных животных – Не смейте! Ты что, варвар, ослеп совсем, не видишь, что она взывает к самому Шиншагу?

Конан презрительно сплюнул. По его мнению, каменный истукан мало чем мог помочь жрице, которая даже никогда не приносила ему жертв, а спутник Шармы, худой страшила в змеиной маске, защитить ее от гнева киммерийца просто не имел возможности. Уж он-то, Конан, жреца от воина сумеет отличить даже на расстоянии.

Между тем, жрица, усомнившись в способностях слуг Шиншага сражаться и защищать ее, Шарму, упала на колени перед огромной каменной коброй и, едва лишь не зарываясь носом в землю, завопила:

- О Шиншаг, Король Кобр! Приди на помощь рабе своей, повелитель всех гадов земных! О, Величайший из Великих, внемли молитве моей, покарай врагов моих! Обещаю тебе, Я, Шанкара кровь царскую, алую и горячую! Убей врагов моих, о Шиншаг, порази их в самое сердце! За это три раза по сотне девственниц пожертвую я тебе, о бог, могущественный и непобедимый! Силой своей взываю, заклинаю кровью горячей!

И жрица, не вставая с колен, лишь слегка развернувшись, ловко полоснула острым лезвием по шее, ничего не подозревающего жреца Аджибуи, чья алая кровь, струей ударила в камень у подножия камня.

Не теряя времени, Шанкара вскочила с колен, отпихнув изящной ножкой бездыханное, вмиг истекшее кровью тело, бывшего верховного жреца Шиншага и, нанеся тонкий разрез тем же ножом, пролила собственную кровь, начертив три символа на самом камне змеиного бога.

Конану показалось, что камень дрогнул и голова огромной, в четыре человеческих роста, змеи шевельнулась.

А жрица там, вдалеке, продолжала выкрикивать слова, подпрыгивая и приплясывая в страшном, лишенном всякого смысла танце.

Камень слетал с каменной же головы целыми пластами, обнажая опять же камень, только гладкий и блестящий, точно живой.

Голова гигантской рептилии раскачивалась и теперь это ясно увидели не только северянин, но и Рахмат, и Гури.

- Храни нас Эрлик! – туранец оказался рядом с северянином быстрее, чем тот подумал о нем – Каменная змея. Да еще такая мерзкая. Конан. Ты только посмотри, какие у нее клыки! Каждый, что твой меч!

Киммериец, не отрывая глаз, взирал на исполинского монстра с опаской. Но без испуга. Как сражаться с подобной тварью, северянин не знал, но верил, что Кром поможет совладать с грозной гадиной, которую науськивала на них, пылавшая жаждой мести, Шанкара.

Жрица, понявшая, что терять ей нечего, вызвала грозного монстра, пообещав грандиозные жертвы и заложив собственную душу.

Гигантская змея качнула головой, словно отмахиваясь от навязчивых заклинаний, слетавших с побелевших от ярости, губ жрицы, но глаза-рубины уже нашли искомую цель, уставившись на бесстрашную троицу и их животных.

Монстр резко взмыл вверх, становясь на каменный хвост и широко раздувая жуткий капюшон.

Гурии пронзительно завизжала и в ответ, громко и издевательски, захохотала Шанкара.

- Правильно, Гурии! Ты и должна бояться! Полюбуйся на Шиншага ты, избегшая смерти на алтаре Сигтоны! Вот твой избранник, дочь магараджи! В его сладких объятьях ты найдешь свою смерть, жестокую и мучительную!

Каменный гад, повинуясь движению руки Шанкары, развернул свое массивное тело и легко заскользил к путникам, замершим и оцепеневшим.

- О боги! – Гури легкой ланью рванулась к северянину и, вид у нее был, как у человека, вспомнившего о чем-то очень важном

- Алмаз, Конан! – кричала девушка, размахивая руками - Алмаз власти, он у тебя, я знаю!

Киммериец махнул рукой. Ему было все равно, как умирать, с камнем или без оного, так пусть девочка порадуется напоследок, жаль только, что недолго.

Вытащив из запазухи цепочку с алым алмазом, он, не глядя, бросил его Гури и твердым шагом направился навстречу ожившему монстру.

Умирать северянин собирался в бою, хоть противник его и был из камня, пусть даже и живого. Погибнуть без борьбы, было глупо.

Гури, ухватив алмаз, метнулась назад, туда, где, волнуясь и трубя от ужаса, метались слоны.

Рахмат, разрываясь между любовью и долгом, выбрал долг и, проклиная все на свете, помчался за Конаном, надеясь, что смерть его и северянина не будет напрасной и, позволит Гури скрыться.

Но, гордая наследница магараджи бежать не собиралась.

Она подбежала к большому слону, слону-вожаку и ласково погладила его по хоботу.

Слон слегка подрагивал и вырывался, но Гури торопливо упала на колени и, рванув платье у ворота, вскоре оказалась обнаженной.

- Никак опять танцевать собралась! – удивился киммериец, чьи глаза округлились при виде голой девушки – Совсем от страха рехнулась, девка!

Но Гури не танцевала. Она медленно водила алмазом перед большеухим созданием Асуры и маленькие глазки слона самым внимательным образом наблюдали за игрой солнца на алых гранях камня.

- Ганеша! Ганеша! – заклинала княжна, прикрыв глаза. Голос ее сделался некрасивым и заунывным.- Приди на помощь ждущим милости твоей. Защити детей своих от смерти яростной! Ганеша, Ганеша, внемли словам моим, услышь мольбу мою!

Слон, зачарованный ее голосом, затрубил громко и пронзительно, точно пытаясь докричаться до небес, а княжна продолжала заклинать, потряхивая длинными волосами и заламывая в отчаянье руки.

- Слишком много она знает обо всем, об этом – пробормотал северянин, мельком бросив взгляд на раскачивающуюся княжну – Глаз да глаз нужен за этой девчонкой! Жемчужина-то черная была! Не самая лучшая рекомендация!

Между тем, каменное воплощение Шиншага стремительно приближалось. Где-то там, у самых стен храма хохотала жрица, торжествуя победу.

Она уже видела, как гигантские зубы перекусывают ненавистного северянина, как огромная змея, тяжелым хвостом, вбивает в землю мерзкого и наглого туранца, превращая воришку в кучу окровавленных костей.

Но то, что произошло на самом деле, было гораздо страшней и неожиданней. Как для самой Шармы, так и для киммерийца с туранцам.

… Огромный хвост все-таки зацепил аграпурца и, громко вопящий Рахмат, улетел куда-то в сторону, а жуткая тварь принялась гонять северянина по кругу.

Применяя все свое умение и прыть, киммериец удирал во все лопатки, а каменная, треугольная морда огромной кобры, стелилась совсем рядом. Гнусное дыхание из распахнутой пасти несло волны зловония, пахло тухлятиной, но северянин лишь живее шевелил ногами, изредка ухитряясь доставать змею лезвием своего меча.

Все усилия были тщетны. Сталь лишь высекала злые искры, сталкиваясь с неумолимым камнем, а киммерийцу ничего не оставалось, кроме, как прибавить ход и вновь уворачиваться.

Змей развлекался. Он уже видел, что добыча устала и вот-вот совершит ошибку и тогда, его каменные зубы вопьются в теплое, живое мясо, выполнив приказ, ради которого его, собственно и призвали из самой черной бездны ада.

..Слезы заливали прекрасное лицо Гури. Княжна охрипла, призывая на помощь, но старания ее не пропали зря. Горячая мольба девушки дошла до небес и Ганеша -небожитель, бесстрашный воин с головой слона, снизошел к простым смертным.

Слон-вожак затрубил последний раз, высоко поднимая хобот и, большое его тело изменилось.

Теперь, перед девушкой с распушенными волосами, возвышался прекрасный воин, древний бог, покровитель вендийцев, сам Ганеша, живущий средь белых облаков и равнодушных светил.

Тело небесного воина было заковано в золотые латы, шлем на слоновьей голове горел рубинами и алмазами, а меч, гораздо длинней меча киммерийца, мог срубить голову гадине и почище Шиншага.

Древний монстр позабыл об усталом северянине, едва лишь узрел божественное сияние лат Ганеша. Из каменной пасти вырвалось змеиное шипение и раздвоенный язык метнулся, пробуя воздух на вкус.

- Это ты, враг мой!- вопрошал древний змеебог, младший брат Сета.- Ты пришел, дабы сразиться со мной за души этих смертных?

- О, да, мой враг! – грохочущим голосом ответствовал Ганеша, поднимая меч – И битва будет жестокой, клянусь Асурой!

- Тебе все равно не убить меня, враг мой! – голос змея звучал вкрадчиво – так зачем же эта битва?

- Слезы невинной девы призвали меня с небес на землю и пришел я, защитить ее! – Ганеша не собирался разговаривать долго – От тебя и слуг твоих, враг мой!

- Она обещана мне! – зашипела змея и взмахнула хвостом – Прочь с дороги, животное!

- Я разорву тебя на тысячи частей, червяк-переросток!- голос Ганеша достиг серебристых облаков на синих небесах – прочь с дороги моей!

И началась битва гигантов. Раз за разом обрушивался исполинский меч на каменное тело древнего змея, хвост рептилии долбил золотые латы Ганеша, вминая их в тело. Кровь небожителя брызгами летела на траву, превращаясь в крупные рубины, а зеленая слизь змея - в благородные изумруды.Лишь в тех местах, где в древности случались битвы этих богов, люди находили камни, подобные этим и почитали их, как величайшие святыни.

И не было камням тем цены, но никто из путников и не смотрел на великое богатство.

Подхватив под руки, впавшую в священный транс, Гури, Конан легко забросил ее на спину белой слонихи. Через некоторое время к девушке присоединился и Рахмат, почти не пострадавший от столкновения с каменным хвостом Шиншага и лишь лицо его напоминало один огромный кровоподтек. Втроем было тесновато на спине слонихи, но та и сама спешила покинуть место сражение двух божественных начал, одно из которых нашло воплощение в теле ее супруга, величайшего из белых слонов Вендии.

В бессильной злобе, потрясая кулаками, Шарма наблюдала за тем, как бегут ее враги, устрашенные битвой богов.

Как подозревала коварная жрица, безрассудный северянин непременно ввязался бы в бой, если бы не друзья, за которых он чувствовал себя ответственным.

Злобный взгляд жрицы переместился на Шиншага и Ганеша. Боги, вступившие в схватку, разрушили храм, вырывали с корнем деревья, взметая тучи песка и пыли.

О жрице, призвавшей его, позабыл, поглощенный битвой Шиншаг и Ганеша позабыл о Гури.

Шарма сплюнула и побрела прочь.

Сердце ее переполнилось ядом, но надеяться теперь она могла только на себя

Глава 17. Возвращение долгов.

…Он шел, не помня ни имени своего, не зная ничего о цели своего пути. Шел упорно, с упрямством обреченного. Не было препятствий, что могли остановить его на дороге к неведомой цели – реки он переходил вброд, болота уступали ему, показывая удобные тропы, зверье разбегалось с его пути и даже нечисть избегала следовать за ним.

Кто он? Что он? душа человека пребывала в сумерках, но ноги упорно несли, все ближе и ближе к неведомой цели.

…..Вскоре он пошел по четкому следу, найденному в развалинах, где произошла великая битва неведомых героев. Земля была взрыта, деревья, могучие лесные великаны, вырваны с корнем, камень раздроблен в мелкий щебень. Тела убитых виднелись то там, то сям.

Путник пугливо обошел место битвы стороной и втянул воздух ноздрями. Он шел, не обратив ни малейшего внимания на россыпь драгоценных камней, точно дикий зверь, полагаясь на чутье и инстинкт. Какой-нибудь бедолага не поверит собственным глазам, однажды отыскав клад во враждебных джунглях и станет богатейшим человеком в Вейнджане, но этому путнику были безразличны все сокровища мира…Впереди была Цель. Цель, способная вернуть его к жизни, дать ответы на все вопросы, не заданные, но живущие в груди.

Бывший магараджа Вейджана, оплаканный Мардженой и едва не проклятый собственной дочерью, брел по следу, оставленному белой слонихой, через великие джунгли. Где-то впереди него, таясь и скрываясь, ночным хищником скользила Шарма, принявшая свой второй, и с т и н ы й облик.

Пока судьба хранила их от встречи.

Перед блистательным Ади-Бассом уже были готовы распахнуться двери темницы.

Чернокожие телохранительницы раджассы, из пленниц вновь ставшие свободными воинами, посмеиваясь и перешептываясь у него за спиной, отвели, обвиненного в измене капитана Копьеносцев не в тесную, душную камеру, как обыкновенного убийцу или вора, а в его личные покои.

Обнадеженный, этим благоприятным обстоятельством, кшатрий, подождав, пока за охранницами захлопнутся двери, лихорадочно начал обдумывать план побега из дворца. Сняв свой красивый костюм, расшитый жемчугом и золотой нитью, он, брезгливо морща нос, натянул на свое тело полинялое платье простолюдина. Набив карманы и вместительный шелковый кошель золотыми и серебрянными монетами, вельможа поспешно припрятал в подкладке своего убогого платья несколько крупных драгоценных камней.

Затем кшатрий поднес к лицу изящное зеркальце и неумело остриг свои волнистые волосы маленькими серебряными ножничками. Точно так же он поступил и со своими щегольскими усиками, стараясь изуродовать себя до неузнаваемости.

Через никому, как он надеялся, неизвестный ход, он рассчитывал пробраться в потайную комнату, где совсем еще недавно проводил свои мерзкие опыты над молоденькими девушками и где бесследно исчезали, слишком болтливые на его взгляд слуги. Оттуда он надеялся, без особого труда попасть в древние катакомбы, построенные, неизвестными умельцами, за много сотен лет до величественного здания Лунного дворца.

Выглянув в смотровую щель, Ади-Басс, как и ожидал, увидел четырех девушек из отряда Черных стражей, добросовестно несших караул у дверей в его покои.

Показная милость раджассы и Вайомидиса, ненавистного северянина, узурпировавшего, по мнению кшатрия, звание Верховного дайома и первого советника раджассы, не могла обмануть прожженного интригана, а ненависть в глазах вендийского принца не оставляла ему ни единого шанса на помилование. Вряд ли высокий гость из Вендии простит государственному преступнику те несколько долгих часов заточения в подземелье, которые он провел, ни имея, ни малейшей надежды на скорое освобождение.

На его месте, Ади-Басс ничего бы не забыл и не простил.

Окинув взглядом последний раз свои роскошные комнаты, где он провел немало прекрасных мгновений, Ади-Басс, с сожалением взглянул на изысканную мебель, редчайшие статуи, найденные в древних развалинах, мягкие вендийские и иранистанские ковры и, с сожалением в сердце, ступил на узкую лестницу, ведущую глубоко вниз.

Он не видел, как шевельнулись тонкие занавеси а пара внимательных, горящих глаз, едва не прожгла его спину.

Преодолев несколько пролетов по крутым ступеням, изменник почувствовал себя почти в безопасности. Теперь он мог отсидеться в надежном убежище до темноты и, пройдя запутанными лабиринтами подземных этажей дворца, выбраться на волю.

А там… Кшатрий крепко надеялся обрести поддержку среди недовольных северных раджей, которым не нравилось влияние Вайомидиса на Марджену. К тому же, раджасса так и не вышла замуж, а Гури, так и не нашлась. И, насколько Ади-Басс знал Шанкар-Шарму, он мог быть уверен в том, что девушка сгинула бесследно во влажных джунглях Вейнджана.

Благополучно переждав светлое время дня, кшатрий, смиривший свою гордыню и одетый, точно какой-нибудь бедолага, имеющий за душой лишь пару медяков, вылез из своей норы уже в сумерках.

Синие тени ложились на дорогу, затемняя белоснежные стены дворца. Поблизости не наблюдалось ни единой души и Ади-Басс, отыскав ключ к незаметной дверке в стене, выбрался из Лунного дворца, как он надеялся, незамеченным.

Стажники исчезли, точно провалились сквозь землю.

« Празднуют победу – злобно хмурился Ади-Басс и его, неровно подстриженные усы, нервно топорщились – упились, наверное, все, кому не лень, а Рамасанте некогда порядок навести! Как же! Спасительницу княжества не должны волновать подобные мелочи!»

Увлекшись размышлениями, кшатрий не заметил, как на его пути, внезапно выросли две рослые фигуры стражников.

Позабыв о том, что он простолюдин, кшатрий выпрямил спину и взглянул на солдат с надменностью и высокомерием.

Те, поначалу вроде как шедшие мимо, мгновенно насторожились и копьями преградили путь подозрительной личности в рваных лохмотьях.

- Стой, бродяга! – тот, что повыше, казался опешившему Ади-Бассу особенно опасным. В глазах его, темных и блестящих, плескалось презрение и насмешка. Вояка был незнаком бывшему капитану дворцовой стражи и от того, особенно неприятен.

Второй, без лишних слов, зайдя за спину кшатрию, неожиданно ловко и быстро, сбил его с ног, опутав веревками прежде, чем Ади-Басс успел что-либо осознать.

- Готово, госпожа Зуяла! – четко и громко отрапортавал старший из пары – Все, как вы и говорили: вышел из калиточки, имел при себе золото и камни. Видать вор, проверить бы, не пропало чего во дворце, да в пытошную!

Ади-Басс тряс головой. Он прозевал момент, удобный для побега и никак не мог понять, в чем же именно просчитался.

Ловкие пальцы лишили его золота, серебра и драгоценных камушков, а так же кинжала, незаметного под ненавистным одеянием простолюдина.

- Так и не научился гнуть спину, господин капитан? – хорошо знакомый женский голос, быстро привел кшатрия в чувство. С холодным равнодушием на него взирала Зуяла. Проклятая полукешанка-полузингарка, мерзкая девка, несомненно, она следила за ним, по наущению Рамасанты, его вероломной подружки, переметнувшийся на сторону Вайомидиса, святоши, от одного вида которого, Ади-Басса начинало тошнить.

- Стерва! – выкрикнул бывший капитан и тут же задохнулся от боли. Глубоко возмущенный наглостью бродяги, высокий стражник ударил кшатрия в живот тупым концом копья, а затем добавил, огрев по спине.

- Отвести вора во дворец! – Зуяла не скрывала торжетвующей улыбки – Может быть, капитан Львиц Вейнджана, Рамасанти, пожелает увидеть негодяя, обворовавшего кого-то из знатных гостей нашей раджассы.

И, сопровождаемый насмешками Зуялы, подгоняемый копьями бдительных стражников, Ади-Басс, согнув спину и понурив взгляд, поплелся назад во дворец, хозяином которого, еще недавно, он намеревался быть.

Слуги, встречавшиеся на пути, торопливо отводили смущенные взгляды, пробегали пугливые служаночки, а охранницы раджассы откровенно скалили зубы, насмехаясь, над еще недавно могущественным кшатрием.

Ади-Басса отвели в его прежние покои, но за весь недолгий путь, поверженный вельможа успел испытать все муки ада, не в силах смириться с унижениями и насмешками.

Однако, внизу его поджидала весьма неприятная неожиданноть – Ади-Бассу положительно не везло в этот злосчастный день.

В жестком кресле, прямо над глубокой ямой с кровожадными, зубастыми тварями, которым он долгое время скармливал тела своих жертв, уютно расположилась Рамасанти, а позади нее возвышалась огромная фигура в красных одеждах, с черной шелковой маской на широком лице.

Кшатрий почувствовал, как у него сводит судорогой низ живота – он узнал княжеского палача, исполнявшего приговоры суда, скоро и жестоко.

Кешанки, втолкнув, жалкого в своих лохмотьях, Ади-Басса, лихо отсалютовали своему командиру и захлопнули двери.

Кшатрий похолодел – в глазах Рамасанты он читал смертный приговор, несмотря на то, что кешанка лучилась дружелюбием

- Клянусь колотушкой Аджи, Ади – Рамасанти улыбнулась шире, сверкнув своими белоснежными зубами – Мы сегодня постоянно встречаемся. Как дела, любовничек?

Ади-Басс затравленно озирался по сторонам, проклиная собственную глупость, а сияющая Рамасанти, словно львица, выслеживающая добычу, зорко следила за каждым его движением.

- Видимо дела у тебя идут совсем паршиво, красавчик – сделала свои выводы кешанка, аккуратно снимая свой пышный головной убор с белым султаном страусиных перьев – Одежду вот сменил, выглядишь, как попрошайка у ворот храма Асуры! – Ей, словно доставляло огромное удовольствие поддразнивать вельможу, играть с ним, как кошка с мышкой – Смотришься ты, Ади, тоже, так себе, под стать своему поведению. Я догадывалась, что рано или поздно, но ты рискнешь и спокойно поджидала окончания всей этой истории и не одна – Рамасанти милостиво кивнула в сторону палача – а в приятной компании. Преступники ведь всегда возвращаются на место преступления, вот и ты вернулся, Ади. Добровольно или нет, это уже неважно.

Кшатрий дрожал от унижения. Если бы взглядом можно было бы убить, то кешанка давно была бы мертва.

Девушка улыбнулась еще ослепительней, словно сообщая приятную новость.

- Вайомидис приказал мне самой выбрать для тебя наказание – лицо темнокожей женщины исказила гневная гримаса, но она сумела скрыть свои чувства – Что бы ты сделал на моем месте, Ади? – поинтересовалась она, нервно сжимая и разжимая пальцы – Может быть, ты отдал меня своей солдатне, просто так, ради развлечения? Или нет – девушка недобро прищурилась – ты бы приказал содрать с меня кожу. С еще живой, разумеется!

Она отпихнула ногой кресло, срывая на нем свой неистовый гнев. Оно отлетело далеко в сторону, но девушка этого даже не заметила.

Кешанка приблизила свое пылающее лицо к предателю, заглядывая ему прямо в глаза.

- К чему теперь гадать, Ади? – проговорила она с горечью, словно что-то оплакивая – Ты ведь всегда презирал меня за то, что я простая наемница, рожденная бедной крестьянкой в грязной хижине, на краю света. А ты, знаменитый воин, знатный вельможа из доблестного рода кшатриев, насчитывающий множество предков, служивших верой и правдой не одному поколению магараджей Вейнджана.

На лице вельможи появилось презрительное выражение и он надменно взглянул на кешанку.

- Да, Рамасанти!- воскликнул он, кривя пухлые губы, под изуродованными неумелой рукой усами – я кшатрий, родженный и воспитанный в благородной семье, а ты, как была грязью, так и осталось ей, темнокожая тварь! Никакие милости раджассы не исправят этого! Даже золото на твоей шее не станет блестеть так же ярко, как на теле высокорожденной девы, грязная выскочка!

Девушка отшатнулась в сторону, словно от удара. С минуту она молчала, а затем, отвернувшись от вероломного любовника, проговорила надтреснутым голосом:

- Нет, Ади и не надейся на то, что я совершу глупость и убью тебя в порыве гнева. Я достаточно умна для того, чтобы хорошо выполнить свою работу. Умирать ты будешь долго и в жутких мучениях. Мне было предложено четвертовать тебя на площади Звезды, а, затем повесить твой труп на стене у Западных ворот. Знаешь, Ади – Рамасанти слегка повеселела – ведь это предложила раджасса, на которой, как мне помнится, собирался жениься один глупец и грязный обманщик. Я же оказалась достойна награды, мне обещала ее наша милостливая госпожа. Она разрешила мне выбрать все, что угодно: рабов, украшения из сокровищницы, дворец или поместье и даже мужа. Да, да, Ади, мужа,из самой знатной семьи, если только я сама этого пожелаю! Однако я уже решила, что самой лучшей наградой для бывшей гладиаторши станет твоя смерть. Смерть по моему выбору!

Лицо вельможи вытянулось, но девушка продолжала увлеченно говорить, высоко подняв свою красивую голову.

- Ты облегчил мне задачу, Ади! Я не знала, на каком именно способе казни остановиться, но теперь решила. Ты умрешь публично, как вор, смертью позорной и некрасивой! Палач – девушка небрежно кивнула – позаботится об этом!

- Ты не смеешь! – Ади-Басс заскрежетал зубами от злости – Никто не смеет подвергать подобному унижению высокородного кшатрия! Никто, даже раджасса! Меня должны судить! Приговор вынесет княжеский суд и, уверяю тебя, грязная девка, он ограничится высылкой! Мои друзья…

- Твои друзья просто в ужасе от того, что капитан Копьеносцев оказался связан с файнагами, приносил человеческие жертвы и пытался совершить переворот! – с издевкой произнесла Рамасанти – Они в страхе отказываются от тебя, плюют на твое имя и не желают его слышать, требуя от раджассы самых суровых мер. К тому же, Ади – голос Рамасанты посуровел – ты забыл о том, что бывший капитан дворцовой стражи сбежал, отыскав подземный ход, а сейчас я, Рамасанти, разговариваю с гнусным вором, обчистившим покои знатного, пусть и опального кшатрия. Имя вора неизвестно, но приговор для нечестивца будет достаточно суров. Ты все понял, Ади!

- Грязно играешь, Рамасанти! – Ади-Басс не потерял присутствия духа и вновь превратился в надменного кшатрия – Очень грязно!

- Хороший учитель был у меня - девушка слегка призадумалась, успокоив палача легким движением руки. Тот, словно скала, возвышался за ее спиной, предупреждая любую попытку кшатрия напасть на девушку – Ты должен умереть, Ади – голос кешанки зазвучал ровно и холодно – Ты действительно из хорошей семьи и поэтому я дам тебе шанс умереть достойно и не пачкать свое родовое имя трусостью и преступлением. Умри, как мужчина, как настоящий кшатрий, как принято у вас в Вейнджане. Я оставлю тебе кинжал- кешанка бросила под ноги бывшему любовнику длинный, походжий на короткий меч, кинжал – Ты можешь броситься на него и пронзить себе сердце, умереть в мучениях и в одиночестве, как предписывает обычай. Но, кровью ты смоешь свой позор и никто не станет преследовать твоих близких.

Девушка помолчала, а затем, со слезами в голосе, добавила:

- Это будет нарушение приказа раджассы, но я как-нибудь улажу этот вопрос. У тебя есть время поразмыслить над своей жизнью, Ади, ведь ты умрешь не сразу. К завтрашнему закату все должно быть кончено. И не пытайся бежать, Ади - я нашла в твоих комнатах карту лабиринта. Если ты не сможешь умереть достойно, я пришлю палача и тебя четвертуют на площади Звезды, объявив о всех твоих преступлениях, как и предлагала раджасса.

Потрясенный и раздавленный кшатрий застыл, точно громом пораженный, но девушка уже повернулась к нему спиной. Слова застряли в горле у предателя, а Рамасанти, остановившись на пороге, обернувшись, сказала:

- Может быть, тебя это обрадует, Ади, но когда все будет кончено, я приму предложение госпожи Марджены и выберу себе мужа, знатного и достойного. Мой сын или моя дочь,унаследуют мое звание капитана дворцовой гвардии и у меня появятся корни. Я очень надеюсь, что ты поступишь, как мужчина, Ади, как тот мужчина, которого я когда-то любила. Прощай! Я оставляю тебя наедине с твоей совестью и твоими преступлениями. Пусть Асура сжалится над тобой!

Кешанка ушла и, вслед за ней удалился палач в красных одеждах, красноречиво взглянувший на кинжал в руках вельможи.

Ади-Басс остался один, наедине со своей совестью и своими преступлениями. В руках у него безжизненно блестел кинжал, прощальный подарок Рамасанти.

**

- Не уговаривай меня, Рахмат – северянин вяло отмахивался от наседавшего на него туранца – Я обещал девочке вернуться за ней, а Конан-киммериец своих слов на ветер не бросает!

Туранец плюнул себе под ноги и отправился назад, к Гури.

Наследница магараджи, юная княжна, ехала, как и полагалось особе ее ранга, верхом на белом слоне. Вернее, слонихе, ибо слон, в которого воплотился Ганеша, один из многочисленных вендийских божков, остался где-то далеко в джунглях, сражаться с Королем кобр.

Ганеша и Шиншаг большого впечатления на северянина не поизвели, хотя Король Кобр выглядел устрашающе, а Ганеша необычно и внушительно.

Очень давно, в юности, будучи вором в Шадизаре, столице Заморы, Конан встречал существо, очень похожее на Ганешу. То существо, плененное злым чародеем, мало напоминало божественного воина в сияющих доспехах, виденного северянином совсем недавно, но оно тоже не любило змей и темных колдунов. Существо, с телом человека и головой слона, прибывшее в наш мир с далекой планеты, владело многими тайнами природы, но не смогло уберечься от магии и предательства, хотя отомстить за себя сумело, за что Конан его очень даже зауважал.

Но северянина мало занимали местные вендийские божки. Больше всего он беспокоился теперь о Зире, смелой чумазой девочке-сироте.

Женщина, бывшая матерью Зиры, маленькой девочки из селения на болоте, пожертвовала собой, чтобы спасти Конана и остальных людей от демонов-ракшасов, страшных созданий, призванных Черной жрицей из преисподней, чтобы держать в повиновении рабов, выращивающих лотос.

И хотя люди, уцелевшие и освобожденные от власти демонов и файнагов, обещали киммерийцу заботиться о девочке, северянин мало поверил их словам.

Мать девочки, странная женщина, слишком много знала о мире ракшасов и даже, по необъяснимой прихоти богов, ухитрилась породить существо, детеныша от одного из них. Детеныша Конан зашиб невзначай, демонов истребил, но лишь благодаря самопожертвованию этой женщины, а вот Зира…

- Память людская коротка – думал северянин, ковыряясь в зубах и не оглядываясь, чтобы не видеть надутой физиономии Рахмата – О том, что мать Зиры спасла их, пожертвовав собой, люди забудут очень быстро, а вот о том, что девочка, дочь женщины, имевшей связь с демоном, хоть и не по своей воле, будут помнить всегда!

К тому же у Конана было предчувствие, что девочке грозит беда, а он, варвар, привык доверять своим инстинктам.

Рахмат стремился во дворец. По мнению северянина, к нему вернулось прежнее безумие. Туранец ни на мгновение не покидал юную девушку, пользуясь всяким предлогом, чтобы остаться с ней наедине.

Варвар вначале посмеивался над пылкими чувствами аграпурского воришки, но юноша лишь сверкал на киммерийца черными глазами и скрипел зубами, когда насмешки северянина становились особо язвительными.

Девушка вела себя безупречно, но томные взгляды из под длинных ресниц, изредка роняемые ею на молодого туранца, могли доконать кого угодно, даже опытного сердцееда, а ведь Рахмат, по мненению Конана был всего-навсего мальчишкой, пусть и рано повзрослевшим.

Княжна, узнав о нелегкой судьбе малышки, пообещала киммерийцу позаботиться об ее устройстве и взять девочку во дворец.

На сколько понял северянин, отец Зиры считал себя вдовцом и, скорее всего, недолго горевал, потеряв жену. А чужих детей воспитывать мачеха, навряд ли захочет.

На закате второго дня, путники достигли цели утомительного пути.

Наученный горьким опытом северянин, обмазывал свое тело липким пометом птицы цацы, и тем самым избавился от укусов огромных комаров, буквально роями преследовавших их в джунглях. От мерзких кровопийц не было спасения. Конан не раз проклинал проклятых тварей, говоря, что десяток тигров были бы предпочтительней, чем стаи зудящих насекомых.

Гури, не смотря на уговоры Рахмата и заверения северянина, наотрез отказалась мазаться противным месивом и постоянно чесалась.

Лицо девушки вскоре распухло, она побледнела и уже не казалась такой красивой.

Когда терпение киммерийца истощилось окончательно, ваврвар попросту стащил вздорную девицу со слонихи и вывалял в грязи, тщательно растирая птичье дерьмо по открытым частям тела.

Девушка, увидев свое отражение в водах крошечного озерца, пришла в неописуемый ужас, но наемник, тщательно следил за тем, чтобы Гурии не смела умываться. Платье девушки, некогда нарядное, пришло в полную негодность, волосы растрепались, лицо превратилось в маску из грязи.

Впрочем, пыл Рахмата данная метаморфоза ничуть не охладила. Он по-прежнему ни на шаг не отходил от Гури, страдая от ее дурного натроения, изображал преданного рыцаря, верного прекрасной даме и всячески тем смешил северянина.

.. Вдали показались расчищенные под пашню поля. Джунгли нехотя отступали, прерывались, сменяясь растениями культурными и знакомыми. Издалека запахло печеным хлебом и жильем.

После утомительных переходов по влажным и жарким джунглям, северянин был рад и такому, пусть бедному поселению вендийцев. Заполненные кровожадными файнагами храмы, темные подземелья и сумасшедшие жрицы успели несколько поднадоесть и могучему воину и его спутникам. Конан рассчитывал слегка передохнуть в селении Зиры, затем, приведя в порядок себя и княжну с туранцем, двинуться в столицу Вейнджана, где, как он был уверен, Вайомидис с нетерпение ожидает их возвращения.

Но, о подобном приеме не помышлял никто, а уж княжна, так та, меньше всех.

Зоркие глаза северянина заметили странное сооружение на самом краю селения.

Лицо Конана напряглось и отяжелело. Огромные вязанки хвороста, беспорядочно нагроможденные в большую кучу и толпа возбужденных людей – от всего этого бывалому наемнику стало не по себе. Люди что-то громко орали, выкрикивали слова, потрясая кулаками. Громко плакали дети и визжали женщины.

Путников, которые появились из джунглей, не заметил никто, хотя белая слониха и девушка на ее спине, были видны издалека.

…. – Ракшаска! Ракшаска! – вопила толпа, агрессивная и возбужденная – Сжечь ее, сжечь ведьму! Смерть ей, смерть!

Киммериец незаметно протиснулся в первые ряды беснующихся людей. Вендийцы только косились на огромного воина, одетого в лохмотья и странно пахнущего, но покорно раздвигали плотные ряды, уступая место неведомому великану.

Северянин вытянул шею, пытаясь прояснить, чтоже там происходит и у кого можно узнать о Зире, а когда уяснил, то пришел в ярость и еле сдерживался, чтобы не начать крушить мечом направо и налево.

Толстый, обряженный в желтые одежды, чистые и легкие, по всей видимости из дорогой ткани, жрец, служитель Асуры, величаво вышагивал впереди странной процессии. Его важную особу сопровождали два воина в кожаных доспехах, деревенские стражники, как быстро догадался киммериец. Третий, здоровенный детина, тянул за собой упирающегося и визжащего от страха ребенка. Девочку. Босые ноги несчастной взбивали клубы пыли, но упрямый стражник, повинуясь приказу жреца, упорно тащил девчонку за собой, медленно, но неуклонно приближаясь к месту, где была навалена большая куча хвороста.

Следом за жрецом, униженно кланяясь, шла пара людей, мужчина и женщина. И, если мужчина показался Конану не на шутку опечаленным, то женщина, не смотря на покорно согнутую спину, радостно поблескивала темными глазами, всякий раз, когда смотрела на худенькую спину перепуганного ребенка.

- Родители, Нергала им в печенку! – выругался северянин – Не зря, значит, я так торопился!

Между тем жрец, приблизившись к будущему костру, властно взмахнул рукой и стражники, выставив копья, прошлись по кругу, оттесняя толпу, словно опасаясь, что кто-нибудь из селян рискнет освободить несчастного ребенка. Третий стоял, больно стиснув огромными пальцами узкие плечи девочки и зыркал по сторонам глазами. По его звероподобному лицу блуждала глумливая улыбка. Здоровенному детине, ничуть не было жаль маленькой девочки. К тому же, жрец говорил, что убийство ракшаски угодно Асуре.

- Ракшаска! Ракшаска! – как видно, опасения жреца Асуры были лишены оснований. Девочку, обвиненную в колдовстве, спасать никто не торопился. Наоборот, люди, живущие в селении, пришли поглазеть на казнь. На то, как сожгут маленькую ведьму, которой всего-то и было лет шесть-семь от роду.

Жрец поднял пухлую ладонь и, расправив наряд, прокричал:

- Именем Асуры Всеблагого и госпожи нашей, раджассы Марджены, да хранят ее Высокие боги, мы, ныне предаем суду правому колдунью Зиру, обвиненную в связи с демонами, порче и колдовстве. По ее вине на наше селение обрушились многие беды и напасти….

- Ах ты, жирная старая моль! – не выдержал северянин и, расталкивая локтями толпу, начал приближаться к жрецу – Брехливая пасть твоя полна ядовитых гадюк, мерзавец! Да я тебя в порошок сотру, жаба крысомордая!

Узрев перед собой, невесть откуда взявшегося чужеземца, яростного и синеглазого, жрец, разом сникнув, жалобно пискнув, попятился, норовя спрятаться за спины стражников, но, те, в свою очередь, ошалев от страха, ведь вид гневающегося северянина мог привести в панику и более храбрых людей, медленно отступали, выставив перед собой копья, словно надеясь отогнать ими нежданного противника.

- Конан! – радостно завопила Зира и рванулась к северянину, но крепкий стражник, менее пугливый, чем пара его товарищей, потянул девочку к себе, почти разорвав на несчастной платье.

- Отпусти ребенка, скотина! – почти ласково попросил северянин – Отпусти, добром прошу, а иначе, я тебе кишки выпущу и собакам скормлю!

Стражник, чья отвага закончилась, как только он узрел огромный, тяжелый меч северянина, нерешительно оглянулся на жреца, но тот, несколько придя в себя за широкими спинами оставшихся вояк, воздев руки к небу, завопил:

- Чего ждешь? Хватай ведьму и тащи ее на костер! Люди, не слушайте чужеземца! Гнев Асуры обрушится на ваше селение – дети ваши заболеют, женщины останутся бесплодными, падет скот и урожай на ваших полях пожрут мыши! Гоните прочь, отродье ракшасов! Это они, искусители, пришли дабы смущать умы ваши лукавыми речами и спасти от заслуженной кары эту дочь демоницы! Сжечь ее, сжечь на костре!

Людская толпа взревела, громко и одобрительно и северянин понял, что пришло время пустить в ход свой верный меч. Ему ужасно не хотелось убивать глупых и покорных селян, поддавшихся на хитрые речи жреца, но и отдавать Зиру, да и остальных своих спутников на растерзание озлобленной толпе, он не собирался.

- Остановитесь немедленно! – звонкий девичий голос, юный, но в тоже время властный, привыкший отдавать приказания, прозвучал подобно грому среди ясного неба – Пошли прочь! Оставьте ее!

Белая слониха, незамеченная до сих пор – удивился северянин, выступила вперед, неся на своей спине, важно восседающую в плетеной беседке, Гурии.

Правда, княжна мало была похожа на наследницу трона магараджи – волосы ее растрепались, платье испачкалось и зияло прорехами, а лицо было измазано неприятной кашей, спасавшей девушку от укусов насекомых, но поза! Спина Гури была пряма, точно самая высокая башня в храме Асуры, голова гордо сидела на длинной шее, а лицо - лицо принадлежало истинной принцессе крови, каковой она и являлась на самом деле.

- Ты! – княжна смерила ледяным взглядом съежившегося жреца – Ты, несчастный и заблудшийся! Как смеешь ты, служитель Асуры, подвергать ужасноым пыткам одну из моих подданных? Ты, позабывший о том, что обвинение в колдовстве может предъявить лишь Вайомидис, Верховный жрец княжества? Ты должен был доставить эту девочку, если она действительно колдунья, в чем я сильно сомневаюсь в Вейнджан и выставить на площади Звезды, предоставив доказательства!

Толпа загудела – селяне поняли к чему ведут речи неизвестной оборванки, важно восседающей на белом слоне. На белом слоне, необычайно редко встречающемся, владеть которым имеет право лишь особа княжеской крови.

- Ты, ничтожный, забылся! – жестко продолжала Гури и толпа постепенно затихала, устрашенная ее речью - Ты, проводник света Асуры в этом селении, как мог ты забыть о том, что если эта девочка действительно ведьма и уличена в связи с демонами-ракшасами и их хозяевами, файнагами, то наказана будет не только она, но и ее родители, и вся община, и ты, как человек, допустивший грех на наши земли!

Я правильно говорю, жрец Асуры?

Если бы с небес внезапно сорвалась молния и ударила рядом, жрец не был бы так удивлен и ошеломлен, как после слов, произнесенных Гури.

Его жирный подбородок затрясся, спина сгорбилась, и в голосе послышались визгливые нотки:

- Но, госпожа…- он осекся, не зная, правильно ли он поступает, называя оборванку, сидящую на спине княжеского слона, госпожой – Но, госпожа, мать ее была демоницей! Она вступила в связь с ракшасами и прислуживала им! Тому есть свидетели…

- Ты знаешь закон, жрец! – жестко повторила Гури и сделала знак настороженному северянину. Конан все понял правильно и, обнажив меч, легко взмахнул им над своей головой.

Толпа ахнула и отступила. Пальцы стражника разжались и счастливая девочка со всех ног бросилась к синеглазому чужеземцу, единственному, кого она не боялась и в ком видела свое спасение.

- Я, княжна Гури, дочь магараджи Джафай-ирра, повторяю тебе свой вопрос, служитель Асуры – девушка возвысила голос и теперь никто, даже самый последний крестьянин, не сомневался в том, что она действительно госпожа и правительница, несмотря на свой жалкий вид и юный возраст – готов ли ты потвердить свои обвинения и привести эту девочку на площадь Звезды, призвать ее на судилище перед храмом Асуры?

- Нет, нет, госпожа! – торопливо воскликнул жрец, падая на колени в пыль перед юной девушкой на белом слоне – хвала Асуре, госпожа! Вы живы и здоровы и не дали свершиться злому делу!

Гури важно кивнула головой и Рахмат бросился к ней, чтобы помочь сойти со слона.

- Мы остановимся у вас в селении – распорядилась Гури – А, ты, жрец, немедленно отправишь гонца нашей матери, раджассе Марджены, с известием о том, что ее дочь жива и здорова. Мы передохнем и двинемся в путь на рассвете.

Жрец, чудом избежавший гибели, равно, как и все селение, ибо законы княжества были на редкость суровы по отношению к черным колдунам и ведьмам, проводил Гури и ее спутников, одним из которых был страшный северный воин, в свой дом, самый лучший во всей округе.

Могло показаться странным, что все жители селения и даже сам жрец Асуры признали в грязной оборванке, наследницу магараджи.

Странно и не очень – никто, кроме истиннорожденных кшатриев, аристократов, не мог позволить себе подобной дерзости – гордого взора, властного голоса и надменной презрительности. Лишь дева, рожденная в шелках, евшая на золоте и имеющая сотни рабов в своем распоряжении, могла повелевать.

Даже жрецу Асуры, куда более грамотному, чем темные и забитые крестьяне, стало не по себе от, прожигающего насквозь, взгляда странной девушки.

Он безоговорочно поверил в то, что она, эта грязная оборванка – дочь магараджи.

Поверил и преклонил колени.

Конан, ничуть не доверявший жрецу, бесцеремонно выставил того из дома, оставив в нем только пару женщин помоложе и малышку Зиру, которая сумела очень понравиться княжне.

Вмешательство Гури и счастливое оправдание Зиры от всяческих обвинений, конечно порадовало киммерийца, но… Что-то витало в воздухе, что-то настораживало его, заставляя все время держать руку на шершавой рукояти меча и не позволяя расслабиться.

Гури, весело поблескивавшая свежим, умытым личиком и Зира, умиротворенная и обнадеженная спали в крохотной, чистенькой комнате, а тут же, прямо у порога расположился туранец, стерегущий сон юной девушки. Сам же северянин решил не спать. Обманчивое спокойствие ночи, ее тишина и благодать, не смутили его, не ослабили инстинкты дикаря, помогавшие ему выживать в суровом мире, полном опасности.

Но злые силы, царящие в ночной тьме, все же усыпили его. Ночной ветер, тихий и ласковый, нашептывал нежные слова, обволакивая и убаюкивая. Присевший на мгновение северянин и сам не заметил того, как голова его поникла, свесившись на могучую грудь, как разжались сильные пальцы, роняя меч наземь. Зачарованный сон закрыл глаза густой пеленой, пригасив звуки и отсекая запахи.

Конан заснул. Он спал и не видел, как повинуясь неведомому зову, Гури оторвала голову от мягкой пуховой подушки, как расширились зрачки несчастной девушки, пережившей так много за последнее время, как встала она и, перешагнув через спящего туранца, покинула дом, отправляясь прямо в джунгли по, хорошо утоптанной тропинке, ступая босыми ногами легко и невесомо.

…Некое существо, чешуйчатое и длинное, угловатое и пугающее, таилось в синем сумраке ночи.

Существо терзалось ненавистью и страдало от голода. Его, налитые кровью глаза, пылали багровым во мраке ночи. Существо страдало. Оно приняло свой второй, устрашающий облик и теперь медленно растворялось в нем, теряя человеческие черты. Она заложила свою душу и проиграла. Теперь проклятие Сигтоны и мощное заклинание Шанкары вернулись, прочно удерживая младшую из сестер в облике демонического создания. Она больше не могла, да и не очень-то и хотела, вновь превращаться в прелестную молодую женщину. Силы черной жрицы шли на убыль. Растерявшая всех своих союзников, лишенная слуг, Шарма желала только мести, а убить Гури она могла, лишь прибегнув к элементарной магии, доступной любому оборотню-суккубу.

Она звала, вплетая нежные слова в приказ, манила и обещала и Гури, сладко спавшая, попалась…

Юная княжна уже покинула селение и теперь направлялась прямо в пасть ужасу, чтобы умереть.

Она все еще спала, но передвигалась быстро и уверенно, не обращая внимания на жесткую землю, камни под ногами и колючки, больно впивающиеся в нежную кожу.

Шарма не хотела пугать предполагаемую жертву, намереваясь разбудить Гури лишь в самый последний момент, чтобы насладиться страхом и растерянностью девушки.

Неожиданно пронзительный визг разодрал безмятежное спокойствие ночи и Гури, очнувшись от колдовского сна, проснулась.

В растерянности она озиралась по сторонам, силясь понять, где именно она находится и как очутилась в этих страшных, враждебных джунглях, вместо того, чтобы благополучно почивать в мягкой постели.

Шарма выскочила из тьмы и нависла над княжной, вмиг лишившейся голоса при ее виде.

Расширенными от ужаса глазами, смотрела Гури в мерзкие, горящие алым пламенем, глаза демонического создания, напоминающего змею и волка одновременно.

Вытянутая, хищная морда, покрытая чешуей, острые зубы, капли смердящей слюны и мерзкий запах падали могли смутить не только нежную девушку, но и закаленного боями солдата, а тут еще тварь высунула узкий, раздвоенный язык и зашипела, голосом очень похожим на человеческий:

- Умри…умри…умри…

Впрочем, ничего человеческого не осталось в облике той, что повелевала файнагами и толкала жрецов Сигтоны на свершение страшных преступлений и лишь голос, переполненный яда и ненависти, неуловимо напоминал кого-то княжне. Кго-то очень опасного.

Длинные, когтистые руки, чушуйчатые и покрытые слизью тянулись к мягкому, беззащиному горлу девушки, стремясь давить и рвать податливую плоть, так сладко пахнущую свежим мясом и кровью…

- Вон! Пошла вон, проклятая ведьма! – спасение пришло неожиданно и длинные пальцы с кривыми, черными ногтями, нехотя отдернулись от Гурии. Существо, которое уже ничего не боялось и ни на что не надеялось, быстро отскочило в сторону от перепуганной княжны и замерло, вновь приготовившись к нападению.

Перед утратившей человеческий облик Шармой, широко расставив ноги, опираясь на большую, суковатую палку, уверенно стоял человек, ободранный и усталый, но не потерявший присутствия духа.

Гури вздрогнула, но не от страха, а от изумления – перед ней стоял ее отец, потерянный и оплаканный магараджа Вейнджана, Джафай-ирр, верный прислужник черных колдуний, их цепной пес, прозванный Выродком.

Но, ни тени безумия не было в его черных глазах. Пропали покорность и послушание. Со смертью Шанкары, старшей из сестер, чары ослабели, а, после того, как младшая превратилась в существо, мало напоминающее человека, и вовсе пропали.

Теперь магараджа точно знал, кто именно виновен в его бедах и твердо намеревался умереть, защищая свою дочь.

- Ты сильно переменилась, Тайше! – скривил губы Джафай-ирр, и по его лицу пробежала тень – Где теперь твоя небесная красота, наложница? У тебя нет больше власти надо мной, темная тварь!

- Раб… неблагодарный раб! – прошипела Шарма, протягивая чешуйчатые лапы к лицу магараджи – Я разорву тебя на части Раб, съем твою печень и выпью кровь! Я буду купаться в крови, в твоей и этой девчонки! Она вернет мне молодость и красоту, вернет силу, силу и власть!

Гури испуганно пискнула, а Джафай-ирр выступил вперед, прикрывая дочь от уродливой тени:

- Ну уж нет, Тайше, тебе не заколдовать меня вновь! Я все вспомнил – и кем был, и кем стал по твоей милости! Нет мне прощения от светлых богов, ибо много зла я сотворил по твоему приказу, но, может быть Великий Асура сжалится и простит меня, если я избавлю мир от такой нечисти, как ты, Тайше!

- Умри же..- прошипела тварь и бросилась на магараджу.

Когда-то тот, вероятно был неплохим бойцом, но годы и колдовская власть жрицы подточили его силы. Черные когти полоснули по коже и алая кровь, тяжелыми, густыми каплями хлынула на землю. Острые зубы лязгали, тянулись, норовя вцепиться в шею и высосать человека досуха, но, Джафай-ирр вполне успешно отбивался тяжелой дубиной, стараясь не подпускать к себе визжащую от злобы мерзкую тварь.

Он отчаянно дрался, совершенно не помня, как долго и упорно шел через джунгли, боясь потерять след и опасаясь не успеть…

Гури, помнящая отца, безумным и послушным орудием черных жриц, с надеждой и восторгом следила за страшным поединком, моля богов и прежде всего Светлого Асуру, послать победу отцу…

Но боги…боги не слышали ее молитв.

Длинные, черные когти безжалостно терзали плоть отважного Джафай-ирра, защищавшего дочь. Они вырывали куски мяса, и отец Гури слабел на глазах. Окровавленная пасть со страшными, острыми клыками мелькала перед ее глазами, а движения отца становилиь все медленнее и медленнее.

Вдалеке сверкнули тусклые огни факелов и безумная надежда загорелась в глазах потерянной княжны. Девушка отчаянно закричала и тварь, отбросив в сторону бессильное тело магараджи, изломанное и измятое, повернулась к новой жертве.

- Тыыыы- прошипела тварь и ринулась на Гури.

Княжна взвизгнула, глупо, по-девчоночьи и сиганула в сторону, спасая свою жизнь.

Сильные руки выхватили девушку прямо из-под острых зубов и монстр взвыл, в бессильной злобе хлеща себя хвостом по чешуйчатому телу.

Из темноты вылетел тяжелый дротик и, пробив грудь демонического создания, насадил его на копье, точно бабочку на булавку.

- Не бойся, Гури – голос северянина раздался где-то совсем рядом и княжна отважилась раскрыть глаза, зажмуренные в испуге – Кажется, мы прикончили гадину.

Девушка благодарно всхлипнула и почуствовала как маленькая, твердая ладошка ухватила ее за пальцы. Зира, не побоявшаяся темноты и ночи, пришла к ней вслед за Конаном и Рахматом. Туранец был тут, рядом с княжной и заботливо кутал девушку в теплое покрывало.

Киммериец, которому было стыдно, что он так бесславно заснул и проспал бы все на свете, если бы не крик Зиры, обнаружевшей отсутствие княжны, грубовато оттеснил девушку в сторону и высоко поднял факел.

- Ну-ка, посмотрим, кого это мы здесь прихлопнули!

Северянин протяжно присвистнул от удивления, а Рахмат грязно выругался, совершенно позабыв о приличаях.

На земле, залитой кровью магараджи, лежал труп женщины, прекрасной и молодой, очень хорошо знакомой друзьям.

- Гадина! – воскликнул Рахмат, рывком вытаскивая копье – Надо же, никак подохнуть не может!

- Подохнет! – пообещал Конан и, взмахнув тяжелым мечом, одним ударом отсек у мертвой женщины голову – Так-то оно верней будет – проворчал северянин – Без головы не очень-то поколдуешь!

Любопытные деревенские жители испуганно притихли, почти ожидая того, что колдунья вскочит на ноги и бросится отбирать свою голову.

- Отец! – неожиданно громко закричала княжна и бросилась к распростертому на земле телу магараджи.

Джафай-ирр уже не дышал, но Гури еще долго рыдала, орошая слезами его лицо, а затем тело правителя Вейнджана, со всеми приличествующими ему почестями, было переправлено в селение.

Обезглавленный труп колдуньи и ее голову, селяне, под бдительным присмотром Конана, старательно сожгли в том самом хворосте, предназначенном для костра Зиры.

Лишь после того, как сгорела последняя веточка, киммериец спокойно вздохнул. Теперь он мог быть твердо уверен, что ведьма не воскреснет и не примется вновь рыскать в поисках новой жертвы.

**

Глава 18. Награда.

Праздношатающиеся бездельники, толпящиеся на площади Звезды этим ясным, погожим днем, перед мостом, соединяющим набережную с Лунным дворцом, наблюдали за редкостным, можно даже сказать небывалым, зрелищем.

Огромный мужчина, с копной грязных нечесаных волос и пронзительным взглядом синих глаз, чужеземец, северянин, наемник, помогал спуститься с высокой, белой слонихи, несущей на своей спине легкую плетеную беседочку, стройной оборванке, совсем юной, в перепачканной грязью и тиной одежде. Еще один путник, щуплый и юркий, оборванный не меньше своих странных приятелей, сполз со спины добродушного животного и поглаживая слониху по морщинистой коже, произнес:

- Вот и все, Плясунья! Хорошая девочка, умная девочка! Сейчас тебя покормят и выкупают. Как-никак ты спасла жизнь наследнице престола!

- Проклятая скотина! – угрюмо бурчал синеглазый варвар, поигрывая могучими мышцами – Не пропустила ни единой лужи и теперь я похож на болотную кочку, засиженную лягушками!

Девушка помалкивала, не обращала внимания на свое одеяние, выглядевшее так, словно его несколько дней таскали по грязным лужам, и во все глаза смотрела на величественное здание Лунного дворца, нетерпеливо дергая узкими плечами и встряхивая волосами, длинными, но, так же изрядно перепачканными.

Оборванцы, странные даже для мест, богатых на нищих, юродивых и прочих, обиженных богами и людьми,

Личностей, сопровождаемые громким свистом и улюлюканьем толпы, предвкушающей бесплатное развлечение, ступили на выбеленные плиты дворцовой площади. Между прочим, эти плиты, мели и мыли два раза в день преступники из городской тюрьмы, задержанные за не особо тяжкие преступления и отбывающие наказания на общественных работах.

Раздраженный воплями черни, выглядевшей и пахнущей лишь чуть лучше чем он и его спутники, черноволосый гигант выхватил из ножен меч таких же необъятных размеров, как и он сам, блеснувший в солнечных лучах, точно пламя возмездия и заставил самых ретивых насмешников отступить и умолкнуть. А, поддерживающий под руки юную девушку паренек, с самой что ни на есть разбойничьей физиономией, подойдя к воротам дворца, громким голосом потребовал начальника караула.

Высокие, невозмутимые женщины, с тяжелыми копьями в мускулистых руках и широкими овальными щитами, разозленные назойливостью наглого пройдохи, пригрозили юноше жесткой и скорой расправой, есл он немедленно не уберется куда подальше вместе со своей шлюхой.

- Стражу заменили – обеспокоено прошептала девушка своему мускулистому спутнику – Копьеносцев Ади-Басса сменили на Львиц Вейнджана. Что-то случилось во дворце!

Конан хмыкнул и покровительственно похлопал по плечу девушку:

- Времена, знаешь ли, нынче неспокойные настали. Наследниц трона похищают, магараджа по джунглям бегает, наложницы оказываются злыми колдуньями… Вот твоя мать и решила поберечься. Поставила на стражу кого понадежней. А, надежней наемниц этой самой Рамы, видать никого и не оказалось.

Рахмат, между тем, упорно искал неприятностей. Стражницы, несколько нервные после недавних событий, произошедших в Лунном дворце, настороженно относились ко всяким непонятным личностям, а уж к оборванцу, выкрикивающему угрозы, особенно.

После измены Ади-Басса, одного из тех кшатриев, кто пользовался особенным доверием раджассы, кешанки не церемонились.

Девушки выставили вперед острие копий и нацелили оружие прямо в лицо безусому нахалу.

Туранец слегка побледнел, но помня о том, чьи именно прекрасные глаза смотрям ему в спину, не отступал.

Обозленная презрительными и даже оскорбительными действиями стражи, Гури, не взирая на бурные протесты туранца, выступила вперед, надменно приподняв подбородок и прикрыла маленьким телом своих спутников.

- Вы из Отряда черных стражей, личной охраны моей матери, раджассы Марджены – высокомерно проговорила девушка, отряхивая подол грязного платья – Я – княжна Гури и требую пропустить меня и моих спутников во дворец.

Стражницы недоверчиво переглянулись. Они великолепно знали княжну Гури, пропавшую дочь раджассы Марджены, но эта растрепанная девица мало походила на утонченную и избалованную наследницу трона. К тому же, в связи с недавними событиями…Девушки решительно скрестили копья, намереваясь стоять насмерть.

- Хорошо же! – голос маленькой княжны звенел от обиды и негодования – Я требую чтобы вы вызвали к воротам капитана Копьеносцев Ади-Басса или Рамасанту, главу Черных стражей!

Охранницы вновь нерешительно переглнулись, но одна из них, та, что постарше снизошла до разговоров в не внушающими доверия оборванцами и объяснила, что отныне всей стражей Лунного дворца командует наемница Рамасанти, а кшатрий Ади-Басс обвинен в измене и подвергнут жесточайшей опале.

- Тем лучше! – решительно объявила Гури – никогда особенно не доверяла этому напыщенному павлину!

И княжна попыталась пройти в ворота, не взирая на опасно поблескивающее оружие охранниц.

Северянин, до поры и времени помалкивавший в тряпочку, заметил блеск оружия и мгновенно выскочил вперед, прикрывая своим телом Гури и оттесняя княжну в спасительное отдаление от сабель и копий. Туранец, обнаживший оружие на площади Звезды, равно как и северянин, уже заработали себе сметный приговор, как любезно поспешила объяснить чужеземцам не на шутку обозленная охрана.

Привлеченная шумной ссорой у ворот, Рамасанти, получившая чин полного капитана гвардии и титул «личного друга раджассы», прервала свою прогулку и в сопровождении внушительной охраны поспешила к воротам, опасаясь, что волнение может перерасти в бунт.

Белая слониха яростно трубила, девушка визжала, а синеглазый варвар с огромным мечом, угрожающе надвигался на слегка оробевших охранниц, требуя прохода и поминая печенку Нергала, требуху Зандры и остальные части тела богов жестоких и мстительных.

Рамасанти, подтянутая и настороженная, словно готовая к броску пантера, замерла в нескольких шагах от ворот.

Стражницы, обнажив оружие, с опаской взирали на распаленного ссорой варвара и его приятелей.

- Остановитесь, приказываю именем раджассы! – твердо произнесла кешанка, властно отстраняя темнокожих воительниц и освобождая проход. Наемницы расступались неохотно – чужеземец, огромный и неукротимый, азался им воплощением смертельной угрозы, а своего командира девушки очень любили и теперь, после измены вероломного кшатрия, старались оберегать особо.

Внимательно взглянув на перепачканные грязью лица и запыленные одеяния неизвестных, устроивших чуть ли не драку у ворот княжеского дворца, Рама едва смогла сдержать крик радости.

- Клянусь Кромом! – проревел киммериец, взмахивая мечом – Проклятая страна припадочных придурков! Кто- нибудь из вас преклонит колени перед своей госпожой или мне прийдется применть силу для того, чтобы вы признали всою законную повелительницу? Мне приходилось встречать немало болванов, но, клянусь чешуей Сета, самые большие из них стоят на посту у этих самых гребаных ворот!

Вместо того, чтобы проучить неотесанного варвара и разогнать всю его шайку, капитанша гвардейцев гордо выступила вперед и, к вящему дивлению охранниц и, наблюдавшей за происходящим, веселящейся и улюлюкавшей черни, став на одно колено, низко склонила голову перед оборванной и грязной княжной.

- Простте меня, ваше высочество! – с раскаяньем в голосе произнесла кешанка – Отряды верных Вам кшатриев, отправлены на Ваши поиски, но Ваше появление здесь и в таком виде, было столь неожиданным – она с симпатией и благодарностью взглянула на чужеземцев – и непредсказуемым!

Княжна цартвенно кивнула и, как ни в чем не бывало, скользящей походкой двинулась вперед, мимо сконфуженно примолкнувших женщин-стражниц.

- Гури! – звонкий детский голос заставил Рамасанту насторожиться, а киммерийца рассмеяться.

Зира, мирно почивавшая в плетеной беседочке на спине у белой слонихи, проснулась и теперь требовала к себе усиленного внимания.

- Гури! – в голосе малышки отчетливо звучало упрямство – Ты обещала показать мне павлинов, ты обещала!

Княжна весело рассмеялась, а вслед за ней неуверенно заулыбалась кешанка и ее темнокожие девушки-воины.

Гури с облегчением вздохнула, впервые поверив в то, что все ужасы позади и что она, дочь магараджи Джафай-ирра, наконец-то действительно дома и в полной безопасности.

- Обещала- обещала! – игриво передразнила девушка свою маленькую подругу и поманила Зиру к себе – Делать нечего, прийдется показывать тебе павлинов! Пошли, малышка, это недалеко! Мерзкие птицы считают себя очень важными ообами и степенно прогуливаются по главной аллее. Не заметить их невозможно. Они тебе очень понравятся, Зира! Я разрешаю тебе даже дергать перья у них из хвоста!

Девочка счастливо засмеялась и торопливо побежала за княжной, которая шепнув несколько слов на ухо Рамасанте, покинула своих спутников, одарив на прощанье Конана и Рахмата ослепительной улыбкой совершенно счастливого человека.

Рама приглащающе взмахнула рукой и ободряюще кивнула варвару. Высокий плюмаж из белых перьев на ее голове, слегка колыхнулся.

- Нам предстоит о многом побеседовать, варвар! – произнесла темнокожая девушка, не сводя с северянина пристального взгляда черных глаз – я думаю, что раджасса будет чрезвычайно благодарна спасителям своей дочери и что щедрость госпожи превысит все ваши ожидания!- и, обернувшись к туранцу, сварливым голосом, добавила – Послушай, Рахмат, сделай что-нибудь с этим животным! Оно так трубит, что у меня уши заложило от шума! Может быть подошло время ее бесед с луной!

Аграпурец хитро усмехнулся и сплюнул прямо под ноги кешанке

- Это белая слониха, Рама! Слониха, способная дать потомство. Большая редкость в ваших краях и большие деньги! И принадлежит она мне, Рахмату из Турана.

- Только магараджа может быть владельцем белого слона – мгновенно насторожилась Рама, а Конан широко ухмыльнулся, понимая, к чему клонит тороватый туранец.

- Да, кто ж против-то – Рахмат неопределенно пожал плечами – Кажется, даже на гербе Вейджана изображен белый слон? Насколько мне известно, слонихи необычайно редки, а, ваш бесценный Раджа уже унюхал нашу Плясунью. Если казна Вейнджана не поскупится, я, возможно и соглашусь продать свою девочку, так и быть, окажу вам еще одну услугу.

- Представляю, что останется от княжеской казны, если вы двое задержитесь в Вейнджане еще на некоторое время – Рама едва ли не смеялась – пожалуй вас надо наградить и проводить до самой границы, дабы убедиться в том, что вы действительно покинули наше гостеприимное государство.

Конан хмыкнул, предвкушая плотный обед и общество милых, услужливых девушек, которые, может быть, окажутся весьма благосклонными к спаителям княжества и победителям файнагов.

Рахмат ласково простился с недовольной Плясуньей и слониха позволила увести себя, а путники, в сопровождении Рамасанти и внушительного экскорта из Черных стражей, направились в Зал аудиенций, даже не стряхнув с одежды пыль и грязь.

Недоуменные взгляда прислуги и роскошно одетых вельмож сопровождали их всю дорогу.

Конан и Рахмат, впервые попавшие во дворец с парадного входа, точно почетные гости, шли с гордо поднятыми головами, не взирая на свой непрезентабельный вид. Пример им показала сама княжна Гури.

Она появилась в тронном зале на мгновение раньше своих паителей, все такая же чумазая и оборванная. Зиры с ней не было. Верояно, девочка выщипывала хвосты царственным павлинам, стремясь раздобыть побольше красивых перьев для своих девчачьих забав.

Марджена, уже оповещенная о чудесном спасении своей единственной дочери, стремительно бросилась к ней, безжалостно сминая дорогие одежды и нарушая всю церемонию встречи.

Знакомый приятелям евнух Рахабуи только сморкался и утирал слезящиеся глазки, умильно смотря на воскресшую из мертвых, княжну.

Плача от радости, раджасса заключила Гури в объятия и принялась осыпать поцелуями ее перепачканное грязью лицо.

- Дочь наша, дочь моя, Гури! – бессвязно лепетала раджасса, рыдая на руди у девушки – все мы так рады, что ты снова с нами, наше единственное сокровище! Много дней и ночей провели мы в слезных молитвах, умоляя великих богов возвратить нашего единственного ребенка!

Вайомидис неспеша приблизился к двум наемникам, на которых с опасением и любопытством косились все присутствующие. Многие из гостей принюхавшись, морщили свои аристократические носы – пахло от приятелей, действительно, не то, чтобы очень приятно. Конан и Рахмат уже не раз улавливали косые, полные неприязни, взгляды ближайшего окружения раджассы. Подозрительность и откровенное недружелюбие приближенных Марджены, ничуть не смутили спасителей наследницы трона – они терпеливо дожидались обещанного вознаграждения.

Жрец испытывающее взглянул на наемников и остался доволен их выдержкой и терпением. Предложив чужеземцам идти следом, он незаметно покинул зал, где осталась счастливая мать со своей, вновь обретенной дочерью.

Пройдя длинными коридорами почти через весь дворец, они пересекли двор, мощеный мраморными плитами и вошли под прохладные своды храма Асуры.

Жрец привел друзей в свои покои. Там он присел на деревянную скамью и подождав, пока его спутники устроились так же удобно, как и он, обратил свой взгляд в угол комнаты, где находился небольшой алтарь.

Окруженная тонкими розовыми свечами на нем тояла миниатюрная женская статуэтка из слоновой кости.

- Это изображение вендийской богини удачи и счастья, Лакшими – разъяснил дайом, перехватив недоумевающий взгляд риятелей.- Я день и ночь поддерживал огонь на алтаре бгини, умоляя ее о покровительстве. Вы вернулись живыми и, можно сказать, что невредимыми, так что я думаю, боги не остались глухи к моим молитвам.

Конан хмыкнул, припоминая кое-что из недавних событий, но жрец строго цыкнул на него и коротко приказал:

- Поведай мне обо всем, воин!

Северянин нехотя принялся рассказывать дайомиту, жадно его слушавшему, о своих приключениях в джунглях и проклятом храме Сигтоны, а Рахмат, изредка вставлял реплику-другую, в том случае, если повествование киммерийца казалось ему слишком кратким и лишенным жутких подробностей.

Это не заняло много времени, ибо Конан постарался как можно меньше трепать языком, особо не распространяясь и о своих не очень понятных отношениях с Шанкар-Шармой, вернее, с одной из сестер.

Закончив речь и утерев пот со лба, варвар выжидающе взглянул на дайома, чье лицо внезапно показалось ему совсем старым и смертельно усталым.

Плечи жреца согнулись, спина сгорбилась, словно старик взвалил на себя непосильную ношу.

Некоторое время жрец Асуры пребывал в задумчивом молчании, трепля пальцами кончик своей седой бороды, а затем, неожиданно вскочив с удобной деревянной скамьи, принялся быстро вышагивать по комнате. Полы его широкого одеяния развевались, точно гонимые ветром.

Подойдя к столу, Вайомидис раскрыл одну из старинных книг, беспорядочно наваленных на гладкой поверхности и, сверяясь с записями, довольно кивнул головой.

- Все правильно, северянин, все правильно – проговорил Верховный дайом, испытывая глубокое облегчение- Ты в точности исполнил то, что должно было быть исполнено. Теперь уж, Сигтона никогда не сможет воплотиться в этом мире. Ты отправил саму ее сущность далеко, далеко в Сумеречную зону. Ты, варвар, закрыл тонкий проход между измерениями, лишив Темную госпожу возможности пожрать весь наш мир и стать повелительницей пустоты! Великий подвиг совершил ты, северянин и волен просить великой награды!

Конан в ответ лишь равнодушно пожал плечами:

- Я выполнил свои обещания, жрец – проворчал он – Подумаешь, великое дело разогнать пару дюжин тупоумных придурков и загнать кровожадную тварь обратно в преисподнюю…

- Попутно уничтожить плантацию с черным лотосом, освободить рабов, раздробить в мелкий щебень храм змееголовых и спасти невинного ребенка от жестокой смерти ! – закончил Рахмат перечислять подвиги, совершенные Конаном в этом походе – И, все, почти что бескорыстно, за умеренную плату…

Киммериец, заслыша хвастливые слова туранца, только сплюнул, в досаде сжав свои тяжелые кулаки, но Вайомидис с укором взглянул на наемника:

- Ты, северянин, отправил древнее зло туда, где ему самое место и уничтожил орден Кровавой богини, Темной госпожи, которая пила кровь точно так же, как люди пьют воду. Кое-кто из файнагов, может быть и уцелел, но сестры-жрицы погибли и тайны их, погреблены вместе с ними. Мне было видение – важно произнес жрец Асуры – видение, посланное светлыми богами, хранителями Вейнджана и я могу быть уверен в том, что моему народу больше не угрожает нечистый демон. Ты, Конан, воин из Легиона Света, избранник богов, хранящих наш мир от вселенской тьмы!

Варвар поежился от этих слов. Похвала жреца его ничуть не обрадовала. Быть повелителем судеб целой страны – большая ответственность, а его интересовали только деньги и снадобье, способное излечить от таинственной хворобы.

- Послушай, старик – прервал Конан восторженные излияния дайома – Мы с тобой не на торжественном приеме в Бельверусе и я не падок на лесть и восхваления. Мне нет дела ни до Сигтоны, ( кого может интересовать дохлый демон), ни до вашего княжества. Оно надоело мне, точно гнилой зуб, ноющий на непогоду. Ты кое-что обещал мне в обмен на княжну и вот эту вот штучку.

И киммериец небрежно бросил на стол, прямо на бесценные рукописи платиновый обруч с измятыми, погнутыми лучами.Драгоценные камни из изуродованной короны, рачительный Рахмат надежно припрятал, но, даже в бесформенной груде ценного металла Вайомидис без труда признал исчезнувшую диадему Сигтоны, похищенную из княжеской сокровищницы коварными файнагами. Отсутствовала лишь черная жемчужина, великолепный камень, талисман династии магараджей Вейнджана. Камень, чудесным образом ожививший княжну Гури и стучащий теперь в ее груди, точно живое человеческое сердце.

Вайомидис острым взглядом кольнул напряженное лицо наемника. Взгляд жреца вильнул в сторону и северянин ахнул, неслышно, про себя шепча слова проклятий.

« Ты знал! – в ярости сжимал кулаки киммериец – Клянусь Кромом, старый хитрец, ты знал, что жемчужина может творить подобные чудеса и что Гури, что Гури воскреснет, даже отдав свою жизнь и кровь мерзкой демонессе!»

- Мы вставим в корону новые камни – жрец протянул руку к драгоценной добыче – Я думаю, огненные алмазы подойдут лучше всего!

Рахмат невольно навострил уши, ревниво поглядывая то на корону, то на северянина.

- Не так быстро, жрец! – Конан положил на искореженную диадему тяжелую руку, привычного к битвам воина – Ты мне кое-что задолжал. Мне и моему другу. Мы все еще больны, а я не собираюсь поступать с Рахматом так же, как с тем файнагом в подземелье дворца.

Несколько мгновений Вайомидис с недоумение смотрел то на Конана, то на Рахмата, который невозмутимо почесывал подбородок острым ножом, а затем хлопнул себя по лбу морщинистой ладонью, от души рассмеявшись.

- Ах, вот ты о чем, киммериец!- жрец казался даже слегка пристыженным – Прости, запамятовал! Я уже и позабыл о той маленькой шутке.

- Что? – Конан нахмурился и сжал в кулаки пальцы – Смертельную заразу ты называешь «маленькой шуткой»? Как же, тот человек, которого я видел в твоем узилище, он тоже был жертвой твоих насмешек? У тебя, однако, весьма странное чувство юмора, жрец!

Жрец, сохраняя на лице дружелюбную улыбку, приблизился к туранцу и осторожно размотал грязные тряпки на груди Рахмата.

- Смотри, северянин, раны почти затянулись. Я уверен, что твои царапины беспокоили тебя значительно меньше, чем Рахмата.

- Конечно! – в великом раздражении киммериец стукнул по столу тяжелым кулаком – Бесноватая жрица напоила меня своим зельем и я подумал, что..

- Нет! – жрец ренебрежительно отмахнулся от слов северянина – она дала тебе любовный напиток, самый обычный, снадобье, сильновозбуждающее средство и ничего кроме этого. Оно не могло помочь тебе излечиться, потому что никакой болезни не было. Шипы на браслетах Рамасанты были смазаны настоем из трав, собранных на Туманных островах, способных выводить из тела человека грязь и начистоты, скапливающиеся в крови.В твоем теле дикаря и варвара их оказалось гораздо меньше, чем в организме этого юноши, истинного сына туранских трущоб. Поэтому я и спешил. Действия средства могло прекратиться раньше, чем Гури оказалась бы в безопасности. Мы, служители Асуры, способны заглядывать в души и видеть «внутреннее я» каждого человека. Я был уверен, что ты сдержишь слово и вернешь нам девочку.

- Я вернул вам целых две – угрюмо пробормотал северянин, чуствуя себя одураченным.

- Однако, это было не так-то и просто! – возмутился Рахмат. С отвращением сдирая со своего тела грязные повязки – Конан, этот старик поимел и тебя и меня, обманув нас, как сопливых мальчишек!

- А, вы и есть мальчишки – мечтательно проговорил жрец, хрустя больными суставами – Мальчишки, совсем зеленые..

- Но тот несчастный, там, в подземелье – упорствовал недоверчивый киммериец, не желавший смириться с тем, что его так глупо провели – Я собственными глазами видел у него на теле точно такую же слизь. Он умирал, умирал по настоящему, от мучительной боли. Это что, по вашему, был обман зрения? А мой меч, лишивший беднягу жизни, мне что, тоже привидился?

- К сожалению, нет – тихо проговорил жрец, разводя руками и, на всякий случай отодвигаясь от киммерийца подальше – Мы называем эту болезнь « зеленой проказой». Ее насылают боги, карая за грехи и нет никакого средства и ни единого шанса спастись от смерти. Тот человек в подземелье был убийцем и насильником детей. Чаша терпения светлых богов переполнилась и они наслали на него хворь и безумие, покарав за грехи. Ты, Конан, просто ускорил его смерть и избавил от мучений. « По заслугам и награда» - кажется так говорят у вас на Западе?

Не смотря на то, что Вайомидис жестоко подшутил над ним, Конан вздохнул с облегчением.

- Клянусь мрачным владыкой могильного кургана, Кромом, богом всех киммерийцев – грозно насупился варвар – в следущий раз, старик, я оторву тебе голову за подобные шуточки и не посмотрю на то, что ты первый советник раджассы и ее личный друг. А теперь – северянин сладко потянулся, меняя гнев на милость так быстро, как это умеют делать только варвары – мне хочется пожрать и отмыться от всей той грязи, что я нацеплял на себя, пока таскался по джунглям ,спасая наследницу трона. Надеюсь, что в этот раз наше общество разделят хорошенькие прислужницы, благо этот плут Рахабуи умеет подбирать красивых рабынь и знает как можно угодить усталым героям.

Жрец подкатил глаза и , хлопнув в ладоши, позвал старшего евнуха. Тот вкатился, точно мягкий, сдобный пончик и глазки его весело поблескивали.

Рахабуи безумно радовало возвращение юной Гури.

Вероятность того, что будущий муж Гури окажется большим любителем прелестных женщин, была очень велика, а, кто, как ни Рахабуи подбирал юных красавиц в пардхану магараджи? Новые девушки, новый магараджа и он, Рахабуи будет пользоваться прежним влиянием на владыку Вейджана.

Ради этого, хитрый евнух был готов целовать руки нечесаному северянину и даже собственноручно выкупать чужеземца в бассейне с горячей водой.

Однако, услышав любезное предложение евнуха, киммериец громко расхохотался, похлопал того по спине и, обняв одной рукой туранца, поспешно удалился из аскетической кельи жреца Асуры.

И Вейджан, и вендийцы и интриги, затеваемые ими ради власти и богатства, безумно ему надоели.

Северянин отправился отдыхать и расслабляться, осознавая, что жрец и раджасса, обязанные ему за спасение Гури не станут торговаться и расплатятся с героями сполна, не пытаясь съэкономить пару золотых.

Сейчас его и Рахмата ждали вкусная еда, мягкие подушки и услужливые красотки.

Жрец перестал улыбаться вслед парочке лихих авантюристов и негромко произнес:

- И что ты думаешь обо всем этом, Рамасанти?

Темнокожая кешанка, выскользнув из-за резной дверцы шкафа, скрывающей тайник, почесала у себя в затылке заостренным кончиком тонкого, узкого ножа.

- Я думаю, что мы должны заплатить – коротко и жестко ответила она – И проявить щедрость.

Жрец кивнул. Он был полностью согласен с ней.

**

-Что ты скажешь мне теперь, « госпожа Радха»? – обратился к своему приятелю киммериец некоторое время спустя, после того, как угодливые служаночки обмыли спасителей своей госпожи в теплых водах бассейна – Кажется, нам здесь обломиться пара монеток, которых может вполне хватить до самого Иранистана. Говорят, там такие девушки!

- И чего я забыл в том Иранистане? – буркнул в ответ туранец и улегся в роскошную постель с мягким матрасцем и нежным шелком простыней, гладких, как бедра тринадцатилетней девственницы. Он почти не пил вина в этот вечер и вообще, как казалось киммерийцу, был не в настроение.

Впрочем, вскоре варвар махнул рукой на невеселого собутыльника, не желая портить себе удовольствия.

Северянин особо не стеснялся. Отдав должное и жареному мясу, и мясу, запеченному в душистых специях, и жирному окороку, копченому и нежному, от одного запаха которого, слюни начинают бежать изо рта, как у бешенной собаки. Рыба морская и речная, жареная и вареная в молоке буйволицы, раки, омары и всяческие моллюски, вперемежку с какими-то листьями, острыми и терпкими – все изчезало с нмысленной быстротой. Ибо варвар уже давно не ел по-человечески. А, аппетит у наемника разыгрался не на шутку.

Все эти чудесные блюда Конан поглощал без особых усилий, запивая вином, настоящим, неразбавленным. крепким и бодрящим.

Очередь блюд сладких подошла нескоро, но и от десерта северянин не отказался. Отведав сыра и обсосав последнюю косточку от упитанного и жирного гуся, Конан неспешно разломил сладкий пирог, налил себе еще вина из кувшина и принялся развлекаться, поглощая в огромном количестве сливы, виноград, персики и прочие фрукты, косточки из которых он с поразительной меткостью выстреливал из пальцев, норовя попасть в распахнутую пасть бронзового льва, чье изображение украшало мраморные стены купальни.

Ловкие рабыни дотащили опьяневшего киммерийца до его комнаты и уложили на кровать. Варвар заснул раньше, чем его голова прикоснулась к подушке.

Странные сновидения посещали в ту ночь синеглазого гиганта из далекой северной страны.

Ему снилось, что светильники, потушенные накануне расторопными девушками-рабынями, вновь вспыхнули веселыми огоньками, разгоняя мрак в его покоях, и при их волшебном свете странную сонливость, охватившую его, точно рукой смахнуло.

В комнату, неслышной тенью, легкой, точно бриз над морем, скользнула, закутанная в плотное покрывало, женщина.

Но как ни старался, как ни вглядывался Конан, чье зрение варвара, мало уступало кошачьему, лица он ее не рассмотрел под несколькими слоями золотистой ткани, плотной и непрозрачной.

Узкая, прохладная ладонь нежно прикоснулась к его, покрытому шрамами многих сражений, лицу. Унизанные перстнями, надушенные, шелковистые пальчики скользили по его бровям, носу, губам, подбородку, лаская, смуглую от загара кожу северянина.

Конан, негромко постанывая от наслаждения, перевернулся на другой бок, не в силах разобраться, что происходит, сон или явь играют с ним в чудесную игру.

Женщина, решительно сбросив на пол свое покрывало, точно пугливая ночная бабочка присела на мягкое ложе рядом со спящим воином, окутав его пахучим облаком восточных благовоний, тяжелый, сладкий аромат которого дразнил, дурманил и обещал…

Конан приоткрыл глаза, дивясь сну, столь похожему на реальность, но ласковые руки и губы, раскрытые для поцелуя, горячего и нежного, уже касались его израненного тела, пахнув ароматом цветущего жасмина и розовых лепестков.

Полная страстного желания женщина прижималась к мужчине всем своим горячим телом, соблазняя его откровенными ласками и Конан, поддавшись потоку чувственной энергии, исходящему от искусительницы, расслабился, целиком и полностью подчинившись воле таинственной дамы.

Лаская нежную кожу, цвета слоновой кости, прозрачную и шелковистую, пышные груди и влажные завитки волос между дивных, стройных ножек с выкрашенными розовой краской ногтями, Конан никак не мог отделаться от ощущения, что он уже когда-то раньше любовался этим прекрасным, цветущим телом восточной красавицы.

Густые черные волосы, перевитые золотыми нитями красного золота, усыпанные розовым жемчугом, обвалакивали синеглазого варвара, заставляя таять от восторга и удовольствия. Мерцающее на длинной шее гранатовое ожерелье и прекрасной работы серьги из золота, с такими же камнями в ее маленьких ушах, смутно напоминали ему что-то, но незнакомка вновь принялась страстно ласкать своего любовника, проявляя в этом незаурядные способности. Она умело и настойчиво увлекла его за собой в пучину наслаждения, предлагая разделить с ней сладкие муки любовной игры.

С первыми лучами солнца, она покинула спящего чужеземца, оставив его на широком ложе, покрытом пятнистыми шкурами леопардов и, завернувшись в плотное покрывало, удалилась, выскользнув из опочивальни так же незаметно, как и пришла.

Фыркая и отплевываясь, Рахмат плескался в шестиугольном бассейне, наполненным до краев горячей водой. Шумный и игривый, точно жеребенок, юноша увлеченно вылавливал из воды лепестки душистых роз и с упоением вдыхал их аромат.

Конана пока что не было заметно и туранец был крайне удивлен этим обстоятельством – обычно варвар вскакивал на заре и будил приятеля хорошим пинком или доброй затрещиной, в зависимости от настроения, не принимая во внимание бурные протесты юноши, любившего понежиться на мягкой постели.

« Наверное, какая-нибудь любвеобильная служаночка или даже распутная аристократка задержала его в своей постели, сбежав от старого, жирного мужа. Эти дамочки вчера глазками-то так и стреляли - лениво размышлял Рахмат, видевший в мечтах только одно лишь женское лицо, которое лишило покоя черноглазого аграпурца и заставляло биться сердце его с каждым разом все сильнее и сильнее. Плескаясь в теплой, точно парное молоко, воде, Рахмат слегка принюхивался.

« Вино они, что-ли сюда добавляют? – гадал туранец, чувствуя, что хмелеет от пряных запахов, заполняющих купальню. Ему было хорошо, как никогда в жизни. Он был молод, удачлив и даже почти богат. Если бы не это странное чувство, сжигающее его сердце в пламене мук, он был бы абсолютно счастлив, счастлив, как никто в этом мире.

Конан уже давно открыл глаза и теперь, лежа на мягких шкурах, смаковал подробности своего дивного сна.

Заслыша шум, производимый Рахматом в купальне, северянин решил не мешкая присоединиться к приятелю, ничуть не сомневаясь в том, что найдет юношу в компании расторопных и услужливых красоток, которых, как ему показалось, специально выращивают в этом благословенном Асурой краю, дабы порадовать бравых воинов, уставших от свершения подвигов.

Приподнявшись с мягких подушек и потянувшись, с хрустом и громким зевком, он наткнулся рукой на гладкий и прохладный предмет, совершенно посторонний в его постели. Рывком выдернув свое мощное тело из пестрых шкур, Конан отдернул покрывало – перед глазами киммерийца красовалась длинная женская серьга, золотая, богато украшенная гранатами, любимыми камнями Марджены.

И тут Конан припомнил у кого именно он видел подобное украшение. Там, на берегу озера, когда красавица-раджасса обронила на землю свой белоснежный шарф.

Женщиной, которая так неистово ласкала его в течении всей этой длинной ночи, пролетевшей точно волшебный сон, оказалась никто иная, как нежная повелительница Вейнджана, отблагодарившая наемника со всей щедростью восточной женщины за спасение своего единственного ребенка. На свой лад, конечно.

« Впрочем – хитро усмехнулся Конан, довольный своей догадливостью – Будем надеяться, что щедрость раджассы не ограничится только ночными ласками».

Когда киммериец появился в купальне, ступая босыми ногами по мраморному полу, Рахмат, веселый и игривый, обдал его брызгами горячей воды.

- Что-то ты заспался сегодня, приятель! – насмешливо воскликнул туранец, обтирая тощее тело мягким полотенцем – Девушка наверное была слишком горячая, вот ты теперь и спешишь охладиться. Только не повезло тебе, северянин, водичка-то почто кипяток!

Однако, к неудовольствию Рахмата, Конан ничего не ответил на его колкость, а молча вошел в благоухающую воду и закрыл глаза от удовольствия.

Перед ним вновь и вновь мелькали видения из ночного сна, сладкие и возбуждающие.

**

Крадучись, словно лесная пантера, Рама тихо проникла в купальню. Несколько долгих мгновений, достаточных для того, чтобы поразить ножом любого из ничего не замечающих людей, она беспрепятственно любовалась могучим торсом северянина, в который раз отмечая силу и мощь могучего воина.

- Развлекаемся, красавчики? – вкрадчивым голосом поинтересовалась она – Боюсь, что правительница не станет терять свое драгоценное время, ожидая пока вам надоест развлекаться и резвиться с молоденькими служанками. Рахабуи, пожалуй переусердствовал – кешанка с неудовольствием покосилась на евнуха, который возник, словно из-под земли при первых же звуках ее голоса. – Пожалуй, он слишком стремился услужить вам.

- Я всего лишь исполнял распоряжение многоуважаемого Вайомидиса – писклявым голосом ответил евнух, склоняя толстую спину в глубоком поклоне – Его и Ваше, госпожа Рамасанти.

- Все понятно! – Рама цедила слова, словно пребывая в гневе, но глаза ее улыбались так, чтобы евнух не заметил этого проявления добросердечия – Поторопитесь, герои! Раджасса не станет вечно держать своих придворных в напряжении! Вас ждет ваша награда!

Друзья , заслыша приятные их ушам новости, охотно вылезли из горячей воды и растерев свои распаренные тела полотенцами из мягкого и душистого полотна, принялись натягивать на себя новую, чистую одежду, ничуть не стесняясь кешанки, которая, словно языческая богиня-воительница, вооруженная и опасная, явно намеревалась сопроводить почетных гостей в тронный зал княжества, оказав им тем самым наибольшее внимание, ибо она, Рамасанти, наемница без роду и племени, отныне считалась самым влиятельным лицом государства, если конечно не принимать во внимание Вайомидиса, загадочного немедийца, Верховного жреца Асуры.

Рама, не сводя с чужеземцев своих темных, загадочных глаз, посоветовала мужчинам поторопиться и удостоверившись, что они поняли ее правильно, наконец-то вышла, как всегда не пропустив ничего интересного. Ченгир-хан равнодушно перешагнул через тело темнокожей охранницы, неподвижное и безжизненное, и, стиснув в потной руке изогнутую туранскую саблю, проник в комнату, ставшую тюрьмой для вероломного изменника, который дожидался заката в тяжелых раздумьях, не желая и не имея сил выполнить то, что посоветовала ему кешанка, раз в жизни отступившая от своих правил и пожелавшая избавить незадачливого любовника от позорной смерти в руках палача.Некогда великолепный и высокомерный вельможа, грезивший о власти и могуществе, облаченный в свой самый лучший костюм из черного бархата,( тряпье нищего Ади-Басс выбросил сразу же после того, как остался в одиночестве), замутненными глазами взглянул на вошедшего. Весь гонор и воинственный пыл слетел с него, точно луковая шелуха. В красивых глазах кшатрия плескались гнев и отчаянье.

Не обращая внимания на затравленный взгляд кшатрия, Ченгир-хан спокойно пройдя через всю комнату, по хозяйски осмотрелся и присел на мягкий диванчик, пододвинув к себе высокий серебряный кувшин и вазу темного стекла, наполненную сладостями, принялся ужинать, полностью игнорируя обитателя комнаты, ошеломленного наглостью и развязностью вендийского принца.

Налив вина в серебряный кубок, перепачкав рот в тающие сладости, нахальный гость не переставал улыбаться.

- Да! – с наслаждением отхлебнув глоток и заснув в рот очередной лакомый кусочек, проговорил Ченгир-хан – Как я понимаю, здесь даже смертникам не подают хорошего вина, все пьют одинаково – и высокорожденные принцы, почетные гости и вероломные предатели, стремящиеся исподтишка нагадить на голову своего благодетеля. Когда я стану магараджей, у меня будет все только самое лучшее - и вино, и женщины, и слуги!- принц блеснул жестким, колючим взглядом абсолютно трезвых глаз и его лицо тут же вновь расплылось в сладкой улыбке, такой приторной, что Ади-Басс только скрипнул зубами, переживая новое унижение. Между тем, вендиец, не торопился глумиться над побежденным врагом. – Мой дядя – продолжал он, как ни в чем не бывало – мехараджуб Бунда Чамба, понимал толк в хорошем вине. Жаль, что он умер, бедняга. Ужасное время, ужасные нравы!

Принц аппетитно облизал свои сладкие пальцы и потянулся за новой порцией вина и сладостей. Брат Деви Юасмины, как выяснилось, оказался большим сластеной и неумеренность в их поедании в конце-концов должна была сказаться на его фигуре.

Ади-Басс брезгливо скривился. Будучи воином, а не каким-то нежным принцем, он не любил сладкое, предпочитая кусок хорошо прожаренного мяса всем поварским изыскам, но, понимая, что вендиец замыслил какую-то каверзу, молчал, стиснув зубы и облизывая пересохшие губы.

Вызывающе кшатрий уставился на Ченгир-хана, пытаясь прожечь на лбу брата Деви дырку. В нем медленно начинала закипать злость.

- Я принес хорошие новости – Ченгир-хан скривился так, словно нанюхался уксуса – Вернулась юная княжна Гури, а с ней, говорят, притащились два оборванца, грязные и нечистые, точно нищие, да безродная девчонка, нахальная, как обезьянка.

- Я уже знаю! – шипел от злости бывший капитан Копьеносцев и глаза его побелели от гнева. Кшатрий привстал на дрожащих ногах и с неприкрытой ненавистьювзглянул на самодовольного остя, незваного и неприятного.

- Сидеть! – громко рявкнул принц и угрожающе нацелил свою окровавленную саблю на побледневшего от гнева изменника – ты будешь делать только то, что я тебе скажу и только когда скажу, а, иначе я прикончу тебя здесь и сейчас, точно так же, как этих чернокожих растяп, осмелившихся стать у меня на пути!

Ади-Басс неожиданно пришел в себя. Смутная надежда зародилась в его сердце и он вновь принялся строить планы, едва лишь забрезжил тусклый проблеск надежды.

Ироническая улыбка скривила его губы. Спесь и высокомерие вернулись с поразительной быстротой. В глазах вновь заиграли краски. Он поспешно отвернулся, опасаясь выдать себя.

- Мне все равно – меланхолично пршептал он – Умирать придется хоть так, хоть иначе. Это судьба, фатум— взгляд его помимо воли метнулся к широкому кинжалу, любезно оставленному бывшему любовнику Рамасантой.

Ченгир-хан громко фыркнул от возмущения и вскочив со своего места, возбужденно забегал по комнате, топча ногами в мягких сапожках пышный ворс иранистанского ковра.

- Гнусный слизняк! – тихо шипел опальный брат Деви Юасмины – и такой болван еще собирался стать магараджей и править княжеством, да еще осмеливался угрожать мне, вендийскому принцу! Тебе еще повезло, что Рама, эта дикарка, не укоротила тебя ровно на одну голову! Нужно хорошо пошарить у нее под юбкой! – принц рассмеялся странным, каркающим смехом – Мне кажется, что у нее яйца настоящего мужика! Даже жаль, что придется избавиться от нее после…

- Раме незачем утруждать себя грязной рабротой – поднял на принца свои, покрасневшие после бессонной ночи глаза, кшатрий – Для этого раджасса держит палача. До заката осталось не так уж много времени. Скоро слуги обнаружат трупы охранниц и тогда, все закончится очень быстро.

- Не так уж и скоро! – зловеще улыбаясь, произнес вельможа – Ты поступил весьма осмотрительно. Твои апартаменты хоть не так и роскошны, как мои покои, зато удалены от остальной части дворца. Не каждый решит сунуть свой нос в подземелье! К тому же, все во дворце погружены в печаль. Раджасса вновь одела траурные одежды. Тело магараджи предают очищающему огню прямо сейчас и вся шайка, во главе с Вайомидисом,Рамой и наемниками там, утешают несчастную женщину, чье сердце разбилось еще раз.

Ади-Басс промолчал, тяжело переживая новое известие. Гури вернулась, Конан и проныра-туранец живы, а тело магараджи доставлено во дворец для торжественного погребения. Эти новости означали только одно – все отступились от него, а его могущественные союзницы, Черные жрицы, мертвы!

Вельможа, сжал пальцы в кулаки с такой силой, что из под ногтей брызгнула алая кровь. Однако, бывший капитан дворцовой гвардии понимал, что принц явился к нему и убил двух черных стражниц не для того, чтобы развлекать опального вельможу новостями.

Продолжение разговора обещало быть весьма интересныи.

Ждать ему пришлось недолго.

Принц, чьи бегающие глазки так и наводили на мысль о нечистой совести, придвинулся к кшатрию и быстро зашептал:

- У стены тебя будет ждать конь. В сумках золото, припасы и вода. Я помогу тебе выбраться из дворца и став магараджей не стану преследовать тебя в своих владениях, не стану мстить за предательство. Стражницы Рамасанты мертвы, а до вечерней смены караула время еще есть. Ты сможешь спасти свою никчменную жизнь, если выполнишь мою просьбу. Соглашайся и тебе не придется прибегать к помощи кинжала!- вендиец пренебрежительно пнул ногой прощальный подарок Рамы.

- И что же я должен буду сделать? – чуть помедлив, поинтересовался кшатрий – Чем я могу заслужить подобное великодушие принца?

- Убей Вайомидиса! – прожептал вендиец и глаза его превратились в две точки – твоя партия проиграна. Убей его и можешь бежать из города, из страны. Я знаю, что дайомиты, жрецы Асуры - лица святые и неприкосновенные, но, только не в этом случае. Он - чужак, немедиец, он не нашей крови, так пусть же умрет, словно нечестивец! После смерти мы объявим его отступником и демонопоклонником, плетущим заговоры против истинных владык- раджассы и моей сестры Деви Юасмины.Тогда даже его друзья в Айодии окажутся бессильны. Всряд ли кто вспомнит о тебе в смутное время. Здесь поднимется такой переполох, что все забудут о том, чья именно рука оборвала жизнь Верховного дайома.

- Боюсь, что тебя неправильно информировали – Ади-Басс смело взглянул в лицо Ченгир-хана –Этот немедиец пользуется немалой любовью и уважением, хотя не всем по сердцу то, что он инородец. Меня поймают и забьют камнями, точно простолюдина.

- Я не хочу возвращаться в Айодию – медленно, словно размышляя вслух, произнес Ченгир-хан – Пока, во всяком случае. Моя сестра Деви не глупа и давно подозревает меня и не без оснований. До сих пор она щадила меня в память о моем отце, который преданно служил мехараджубу Бунда Чамбе, но, ее терпение истощилось. Если я вернусь сейчас, то Юасмине изменит ее хваленая выдержка и она покончит со мной одним движением пальца.

- Она прикажет просто отрубить тебе голову и навсегда избавится от опасности заговора – закончил его мысль Ади-Басс – Это, говорят, больно, терять голову на плахе.. Но что будет, если я отберу у тебя оружие и убегу безо всяких условий?

Ченгир-хан ласково улыбнулся пленнику раджассы. Его лицо стало похоже на маску смерти.

- Я лучший фехтовальщик Айодии – надменно проговорил он – Не тебе, шелудивому псу, придворному шаркуну, тягаться со мной! После того, как я тебя убью, а я сделаю это медленно и со вкусом, то просто подниму шум. Все поверят в то, что изменник пытался бежать и успел убить двух сражниц, а я просто проходил мимо и стал этому свиделемем.

- Лошадь будет на месте? – быстро спросил Ади-Басс, что-то лихорадочно обдумывая.

- Разумеется – принц недоуменно пожал плечами, изображая легкое недовольство недоверием кшатрия, согласного стать наемным убийцей у него на службе – И лошадь, и припасы и золото! Только убей Вайомидиса! С двумя женщинами я уж как-нибудь сумею договориться!

- Это трудно – продолжал размышлять бывший вельможа –Но, возможно. Однако, ты забыл принц, существуют еще эти наемники.

- Тогда убей и их! – раздраженно проговорил Ченгир-хан –Кто они такие? Всего лишь жалкие попрошайки, которым просто повезло!

- Попрошайки? – улыбка на лице Ади-Басса напоминала волчий оскал. Глаз вельможи задергался от гнева. –Ты недооцениваешь их. Для того, чтобы вернуть Гури во дворец, самое малое, нужно было убить Шанкар-Шарму, а это сама по себе задача не из легких! Черной жрице служили демоны! Ты слышишь, принц, демоны-ракшасы!

- Им просто повезло! – принц презрительно сплюнул – Наемникам противостояла женщина, пусть и колдунья! Что же касается демонов, то это просто слухи, вымыслы черни, глупой и суеверной! Так я не понял – тон вендийца стал угрожающим – Ты согласен?

- Да! – яростно сверкнул глазами Ади-Басс – Я убью всех, кого смогу! Скажи только, где они сейчас.

- Я скажу тебе! – зловеще ответил гость из Вендии.

**

Конан и Рахмат зря спешили на аудиенцию к раджассе Марджены.Правительница Вейнджана облачилась в траурное платье и отправилась на церемонию погребения своего возлюбленного мужа, Джафай-ирра. Немногие посвященные знали о том, что некоторое время магараджа был марионеткой Черных жриц, верно служа сестрам и отдав в порабощение собственный народ, но кое-какие слухи просочились, к вящему негодованию Марджены и всего правящего класса кшатриев.

Поэтому церемония погребения была очень скромной и происходила в присутствии лишь высших сановников княжества.

Естественно, Вайомидис, как Верховный дайом и служитель Асуры всячески утешал и поддерживал раджассу Марджену.

Она и юная княжна Гури были заняты весь день и вопрос о награде героев, спасших княжества от власти Темной госпожи и ее приспешников файнагов, к неудовольствию Конана, обещал решиться куда позднее чем рассчитывал северянин, твердо вознамеревшийся получить заслуженные сокровища.

По дворцу толпами разгуливали важные и толстые главы воинских родов, старшины торговых общин, представители жречества степенно выступали вперед, отталкивая прочую знать и тесня всех своими пышными шафрановыми одеяниями.

Могучую фигуру чужеземца-северянина провожали завистливые взгляды - всем было известно, что он, дикий и неотесанный северный варвар совершил почти невозможное, вырвав из рук файнагов-фанатиков наследницу трона и мало того, уничтожил рассадник ереси, перебил всех преступников и привез тело магараджи в город, позволив безутешной вдове похоронить горячо любимого супруга в княжеской усыпальнице, бывшей местом погребения всех членов правящей династии.

Рахмат, растерявший все свое веселье, слегка потускнел видом и сделался безразличным и даже капризным. Глаза туранца на смуглом лице перестали хитро поблескивать и радоваться тем благам, коими столь щедро одаривала раджасса спасителей своей дочери.

Предупредительные слуги, готовые исполнить любое желание почетных гостей таскались за ними по всему дворцу, наперебой предлагая вино, фрукты, сладости и прочие лакомства. Тут же, в подозрительной близости отирался благодушный Рахабуи и лицо его, всякий раз расплывалось в широкой улыбке при одном лишь взгляде на парочку авантюристов, а за жирной спиной главного евнуха разноцветной стайкой диковинных птиц, мелькали изящные девичьи фигурки, облаченные в полупрозрачные гаремные одеяния.

Главный евнух каждые полчаса вежливо интересовался у героев о том « не желательно ли воинам, оказавшим княжеству столько много ценных услуг, воинам, коих возлюбила не только раджасса,но и сам пресветлый Асура, уединиться для плотских утех с одной, а то и с несколькими девушками, приятными лицом и телом, дабы потешить свою чувственность и дать красавицам возможность вкусить ласки могучих героев»

Конану, которого раджасса и в самом деле возлюбила не только на словах, но и на деле, так надоел евнух и его пестрая свита, что под конец дня он не выдержал и пинком отправил Рахабуи прочь, пригрозив упрямому евнуху « выпустить кишки и намотать их на копыта Нергала», если тот не оставит его в покое.

Кроме того, чуть поодаль, втайне посмеиваясь над мучениями чужеземцев, прохаживалась Рама в сопровождении девушек-воительниц из числа Черных стражей. Она вежливо, но непреклонно отклонила все возражения северянина и хвост из сопровождающих ничуть не уменьшился. Рамасанти, подкатывая глаза и сдерживая улыбки при взгляде на северянина, готового метать гром и молнию, объяснила приятелям, что Черные стражи, самые лучшие и умелые, лишь подчеркивают признательность раджассы к двум известным героям, а ни коем образом ни являются ни соглядатаями, ни упаси боги, надзирателями.

Очевидно от внимательной и наблюдательной Львицы Вейнджана не ускользнули пылкие взгляды, бросаемые молодым туранцем на юную наследницу трона, а такая женщина, как Рама не могла позволить того, чтобы однажды утром раджасса случайно обнаружила в постели княжны некоего воришку из далекого Аграпура, бродягу и нищего, перекати-поле, совсем не пару высокорожденной девице из дома магараджи, равную по происхождению любой из принцесс крови Вендии.

Длительные и бестолковые блуждания по дворцу утомили не только северянина и Рахмата, но и их невольную свиту. Рахабуи вскоре начал тяжело дышать и охать, девицы перестали хихикать и жеманно передергивать обнаженными плечами, а слуги, уставшие таскать за героями тяжелые подносы, постепенно терялись в дворцовых закаулках и лишь Рама, неутомимая Рама и ее выносливые девушки, без устали знай себе шагали за приятелями.

Рахмат, в отличае от северянина, пребывал в отвратительном настроение и даже не пытался прикарманить блестящие безделушки, милые и изящные, в беспорядке расставленные на столиках и шкафчиках в различных залах дворца.

Аграпурский воришка равнодушно проходил мимо бесценных статуэток из слоновой кости и нефрита - они не привлекали его внимания, драгоценные кубки из золота и серебра, чаши, богато украшенные драгоценными камнями, тонкие ткани, равно как и прочие богатства не манили его.

Конану несколько поднадоело кислое лицо приятеля, но он, щадя чувства друга и зная о его беде, лишь несколько раз рыкнул, без особого гнева, заметив, как бескровные губы несчастного юноши беспрестанно шепчут одно и тоже имя.

Самого же северянина занимал иной вопрос. Вейнджан несколько поднадоел могучему воину. Его жаркие джунгли, хитрые файнаги и коварные жрицы навеки внушили отвращение варвару к этому прибрежному княжеству, расположенному на берегу залива Сахиба. И, лишь обещанное вознаграждение, заслуженное! Примиряло его с тем обстоятельством, что ему приходится задержаться и провести еще некоторое время в Лунном дворце.

Рама, осторожная и тактичная, пыталась намекнуть северянину на то, что такой человек, как Конан будет совсем не лишним в охране правительницы, будь ею зрелая Марджена или юная Гури, но Конана уже манили бескрайние просторы Турана. Голубые волны Вилайета звали его к себе, а там вдали, сияли далекие горы.

Горький ветер странствий звал его за собой и ничто - ни обещанная щедрая плата за службу, ни ласковые руки раджассы Марджены, ничто не могло удержать его в этой стране, где плетутся бесконечные заговоры, где правители предают своих жен и детей, где подземные лабиринты полны ловушек и капканов.

Туда, туда, где веет вольный ветер и надувает белые паруса, туда, где воздух пахнет солью и волей, туда рвался северянин…

И, даже соленая вода залива Сахиба не прельщала его.

Конана звал, требовал к себе Вилайет.

С золотом, полученным за службу раджассе, он мог без особого труда купить корабль, набрать команду и тогда…

Глаза северянина подернула мечтательная дымка. Он уже видел себя стоящим на борту корабля. В компании отважных мореходов.

И пусть Илдиз не очень обрадовался бы возвращению в море знаменитого Конана-пирата, его, киммерийца мало заботило мнение туранского владыки.

А, вот Рахмат…

От ран Рахмата не осталось и следа, но всякий раз, когда Конан заговаривал о предстоящем путешествии на Север, туранец или отмалчивался или бормотал что-то невразумительное.

Киммерийца вначале это забавляло, а затем стало раздражать и беспокоить.

Мечты о дальних странствиях и созерцания кислых улыбок на лицах представителей знати, пробудили у северянина зверский голод, который уже не могло пригасить вино и утолить сласти и фрукты.

Решительным шагом варвар направился в отведенные им покои, увлекая за собой, погрязшего в грезах Рахмата и всю свиту, которая с облегчением вздохнула при виде того, что даже железный чужестранец может все-таки захотеть отдохнуть.

Обгладывая баранью ногу, заедая мясо душистым рисом, желтым от масла и острым от специй, северянин лениво размышлял о том, что одна серьга с нежного ушка раджассы у него уже есть. Кто знает, может эта красивая и добродетельная женщина решит приподнести ему вторую этой ночью.

Отлично поужинав, причем киммериец ел за троих, а, Рахмат просто ковырялся ложкой в еде и выпив положенное количество вина, приятели вновь вознамерились пойти к раджассе, но, на полпути к Залу аудиенций, их перехватил шустрый слуга, отправленный за ними Вайомидисом.

Отбивая лбом поклоны до самого пола, темнолицый вейнджанец, опасливо косясь на тяжелый меч киммерийца, любезно пригласил варвара и его спутника в покои Вайомидиса.

Северянин, слегка забавлявшийся испуганной физиономией прислужника, хлопнул несчастного по плечу тяжелой ладонью и не обращая больше на того никакого внимания, важно прошествовал мимо Рамы и ее девушек, мимо Рахабуи и мимо всех остальных, встретившихся ему по пути к жрецу.

Приглашение посетить Верховного дайома несказанно обрадывало северянина, ибо он надеялся на то, что после милой беседы, изъявлений благодарности и прочей чепухи, речь наконец-то! зайдет о вознаграждении за перенесенные им страдания. Даже Рахмат слегка оживился. Ушлый киммериец подозревал, что радость туранца была вызвана не столько ожиданием награды, сколь возможностью лицезреть предмет своих грез.

Туранец мечтал о том, что княжна Гури решит принять участие в беседе и он беспрепятственно сможет пожирать глазами предмет своего обожания.

Конан приписывал помешательство Рахмата колдовским чарам дочери Марджены, сумевшей каким-то непостижимым образом привязать к себе юного туранца. Киммериец хмурился, проклиная тот самый миг, когда позволил Гури станцевать тот самый танец невесты, ругая себя последними словами и грозясь вправить мозги «помешанному на «прынцессах» юнцу».

Суровая келья Вайомидиса ( и не подумаешь, что жилище Верховного дайома, скорее уж келья пустынника-аскета, занятого умерщвлением плоти) манила тишиной и покоем.

После жарких залов Лунного дворца, полных суетливой знати, пустота скромной комнаты казалась истинным раем, доступным лишь избранным.

Вайомидис встретил наемников с лаской и признательностью.

К удивлению Конана и безграничной радости Рахмата, Гури решила присутствовать при их беседе.

Смыв с себя следы длительного пребывания в темнице Шанкар-Шармы и сменив простенькое платье, пожертвованное ей одной девушкой из родного селения Зиры на роскошный наряд, более подобающий наследнице трона, княжна выглядела теперь совсем иначе, чем в джунглях.

Высокая для своих пятнадцати лет, стройная, с вымытыми и гладко расчесанными волосами, в длинном одеянии персикового цвета, свободно ниспадающим до самого пола, она ничем не напоминала испуганного, угловатого подростка, которого знали приятели.

Тонкие запястья и пальцы девушки украсили золотые кольца и браслеты, изящные щиколотки обвивали многочисленные золотые цепочки с хрустальными колокольчиками. Ожерелье из розовых жемчугов матово сияло на ее красивой шее. Цветок золотитого лотоса, заткнутый за маленькое ушко, дополнял ее наряд.

Княжна вежливо поздоровалась, успешно делая вид, что не замечает, как ошеломление на лице Рахмата сменяется вначале надеждой, а затем разочарованием.

Присев на краешек скамьи, княжна хлопнула в ладошу и в комнату вошла Зира.

Раджасса была страшно разгневана, выслушав сбивчивый рассказ дочери о бесчинствах, творимых служителями Асуры в родном селении малышки.

Не слушая ничьих возражений, госпожа Марджена отправила в деревню отряд воинов, под руководством доверенного командира.

Не смотря на свой сан, жрец Асуры, поправший законы княжества и вознамерившийся сжечь на костре ребенка, вскоре на собственной шкуре должен был испытать гнев и ярость раджассы.

Зира так и сияла чистым, свежим личиком, на котором и следа не осталось от ужаса и недоверия.

Девочка прижималась к коленям Гури, полностью игнорируя двух румяных девиц, приставленных к девочке, вероятней всего главным евнухом. Зира весело подмигнула Конану, показала язык печальному Рахмату и прочно устроилась у ног наследницы трона.

Княжна жестом отправила восвояси двух нянек Зиры и ласково привлекла девочку к себе.

Вайомидис, с умилением наблюдавший за ними, тот час повелел подать чай и сладости, дабы потешить ребенка и угодить молодой госпоже.

Пока жрец пил чай и разглагольствовал о благе государства, Конан бегло оглядел комнату и теперь все его внимание было приковано к резному ларцу из красного дерева на столе у жреца.

Гадая о том, что же может находится внутри, северянин пропустил большую часть разговора, от которого его, честно говоря, клонило в сон.

…- предстоит снова надеть серебристое сари невесты! – так, и лучась довольством, закончил Верховный дайом. И тут киммериец ощутил чуствительный толчок под ребро. Сонливость как ветром сдуло.

- А, что - поинтересовался, внезапно погрустневший Рахмат – Разве раджасса Марджена уже выбрала супруга для княжны Гури? Мы же только вернулись из джунглей. Леди Марджена не могла так быстро отыскать достойного руки ее дочери.

В голосе туранца звучала тоска. Его смуглое лицо покрыли мелкие бисеринки пота, а глаза преданно взирали на могучего варвара, умоляя о помощи.

Перехватив нежный взгляд девушки, направленный на вмиг осунувшегося туранца, Конан громко закашлялся, точно поперхнувшись.

- У княжны – жрец отвесил почтительный поклон в сторону юной госпожи – уже был избранник, юноша честный и достойный – Вайомидис строго взглянул на чужестранцев, словно предостерегая их от чего-то.

- К сожалению, молодой человек, отправившись на поиски невесты заразился болотной лихорадкой и…Семья юного кшатрия еще год будет носить траур и скорбить о потере.

- Мне очень жаль – произнес Конан, постаравшись хотя бы выглядеть расстроенным, хотя понятия не имел о чем собственно, идет речь – Вероятно, трон оказался слишком тяжелой ношей для несчастного юноши, хотя, по совести, раджасса могла и не торопиться. Девочка только что лишилась отца, пережила столько потрясений. Ей ли думать о свадьбе?

Жрец, пряча в бороде лукавую улыбку, проговорил:

- Такова доля всех правителей, Конан. Они редко могут позволить себе брак по любви. Обычно, девушек отдают в жены отцы, но поскольку магараджа умер… Гури предстоит вступить в новый брак и обязательно за человека, чья семья отличается могуществом и имеет влияние. Я сообщу вам еще одну новость, друзья мои. Скоро она перестанет быть тайной – сегодня днем, по окончанию траурной церемонии, наша милостливая государыня Марджена удалилась в один из отдаленных храмов. Там она пройдет через обряд очищения и станет жрицей божества, верной последовательницей которого была всю свою благочестивую жизнь. Перед отъездом государыня удостоила меня беседы и просила передать тебе, Конан, этот ларец, в благодарность за оказанные Вейнджану услуги.

С этими словами, Вайомидис отдал Конану так заинтересовавший его ларец.

Киммериец уже догадывался о том, что именно скрывает резная крышка красного дерева.

Он оказался прав - на черном шелковом ложе в глубине ларца, уютно устроилось знакомое ему гранатовое ожерелье и длинная золотая серьга с таким же камнем.

Ее точная копия, запрятанная в чистый мешочек, лежала у варвара запазухой.

Туранец наклонился и слегка обиженно прошептал на ухо приятелю:

- Так-так-так, хитрец киммерийский! Как спасать Гури так вместе, как по подземелью шастать, так обратно с Рахматом, а, как подарки от раджассы получать, так сам! Нехорошо, не хорошо, Конан!

Но тут до Конана наконец-то дошло:

- Если раджасса удалилась для того, чтобы стать жрицей в храме Асуры, то значит…

- Совершенно верно! – прервал его дайомит – Разрешите представить вам нашу новую правительницу – госпожу Гури, законную раджассу княжества Вейнджан!

- Новая правительница, новые порядки! – многозначительно произнес жрец, которому, по всей видимости, предстояло стать регентом при юной властительнице.

« Бедняга Рахмат - только и успел подумать Конан, вспоминая с какой нежностью юноша заботился о княжне, ухаживал за ней на протяжении всего непростого путешествия через джунгли.- Теперь она недостижима для него, точно звезды на небе!»

И, он с любопытством взглянул на пятнадцатилетнюю раджассу, намереваясь принести поздравления и осторожно поинтересоваться на счет обещанного вознаграждения. От чего-то, северянину казалось, что Гури проявит небывалую для вендийки щедрость.

Пронзительно закричала малышка Зира. Конан вскочил, запоздало почуяв неладное, но что-то тяжелое обрушилось на его голву и северянин упал на пол, обливаясь кровью.

Ади-Басс точно гадюка, метнулся в сторону, уклоняясь от тяжелого посоха дайома.

Тот, умело орудуя им, точно дубиной, успешно отбивался от смертоносного меча убийцы.

Рахмат рванулся к княжне, стремясь прикрыть девушку, но, споткнувшись о перевернутую скамью, покатился по скользкому полу.

- Вот и все!- громко воскликнул предатель и кровь, окрасила широкие одежды жреца – Я всегда говорил о том, что ты не воин, старик!

- Богохульник!- прохрипел Вайомидис, зажимая ладонью рану на груди, теряя кровь, а вместе с ней и силы.

Княжна или, вернее, раджасса Гури, закрыла лицо руками, но, Ади-Басс грубо схватил девушку за длинную косу и потащил следом за собой.

Хрустальные колокольчики в волосах Гурии жалобно звякали, мелкий жемчуг осыпался на пол.

- Живее двигайся!- кричал убийца, размахивая тувларом, с которого во все стороны отлетали капли крови – Ты будешь моим пропуском, красотка, возомнившая себя правительницей! Если кто нибудь попытается меня остановить, то я без колебаний перережу тебе горло!

Безумная гримаса исказила красивые черты лица кшатрия-изменника, и он приблизил лицо к побледневшей Гури.

- Угрызения совести меня мучать не станут – глумливо рассмеялся он, задержав тяжелый взгляд на груди девушки – В другое время, мы неплохо бы позабавились, малышка, но не теперь, не теперь..

Конан тряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Огненные круги в глазах живо напомнили ему о происходящем и северянин рассвирепел, кляня себя за собственную глупость и неосторожность.

Кто-то настойчиво дергал его за плечо и варвар раскрыл глаза, смахивая с ресниц кровавую влагу.

- Живее! – орал Рахмат прямо в лицо киммерийцу – Он забрал с собой Гури! Этот мерзкий сын шакала и гиены осмелился коснуться ее своими грязными лапами!

Конан, уразумев в чем дело, скрипнул зубами от бешенства и бросился вслед за туранцем. Подоспевшие слуги оказывали помощь жрецу, лицо которого белело с каждым мгновением.

Отпугивая всех своим оружием, Ади-басс тащил за собой упирающуюся Гури.

Рамасанти и ее стражницы перекрыли все входы и выходы и покинуть дворец незаметно у предателя не осталось ни единого шанса.

С луками наготове, кешанки ждали только сигнала своей капитанши, но она медлила, опасаясь за жизнь новой правительницы княжества.

Ченгир-хан, покусывая губы от волнения, следил за происходящим с круглого балкона, нависавшего над внутренним двориком дворца. Вендийский принц ощущал себя триумфатором и почти праздновал победу.

Ему уже сообщили о том, что Верховный жрец Асуры тяжело ранен безумцем, помешанном на мести и вряд ли выживет, учитывая большую потерю крови.

Выбравшись на открытую площадку, Ади-Басс, крепко прижимая к себе девушку, искал глазами обещанного вендийцем скакуна и не находил его.

Принц из Айодии предал его точно так же, как предал самого Ченгир-хана Ади-Басс.

Гури, белая, с лицом, похожим на маску из мертвого алебастра, дрожа от страха всем телом, озиралась по сторонам, взывая о помощи, но лучницы не стреляли, опасаясь поранить молодую госпожу.

Гури было всего пятнадцать лет, и умирать она не хотела.

Ее умоляющий, полный ужаса взгляд полных слез глаз, неожиданно упал на Ченгир-хана и девушка содрогнулась, заметив с каким злорадством вендийский принц смотрит на неё, наслаждаясь ее ужасом и муками.

Вслед за Ади-Бассом на площадку выскочил Рахмат, прихрамывающий на одну ногу, а чуть позже появился и Конан.

Заметив туранца, чье лицо пылало от гнева, Гури дернулась было в его сторону, но кшатрий приставил блестящее лезвие к ее беззащитному горлу.

- Не так быстро, раджасса – угрожающе прошептал он, лаская языком ее нежное ушко – Еще один шаг и шагать вам больше никогда не придется, моя дорогая. Мне терять нечего!

Краска стыда залила лицо девушки, и она содрогнулась от отвращения, но бывший капитан Копьеносцев уже потерял к ней интерес.

- Коня! – закричал предатель, яростно жестикулируя – и быстрее, если хотите видеть ее живой и здоровой, а не разрубленной на части!

Конан и Рахмат застыли в пяти шагах от изменника, то тот только крепче прижал к себе девушку.

- Стоять! – глаза Ади-Басса угрожающе засверкали – Или я подпорчу ее красивое личико так, что даже самый последний раб из неприкасаемых не посмотрит в ее сторону!

Охранница, повинуясь приказу Рамасанты, вернулась, ведя под уздцы крепкого гнедого скакуна.

Ади-Басс невольно скосил глаза в ее сторону.

- Эй ты! – заорал он, обращаясь к кешанке – Подведи его поближе и отойди в сторону!

В этот миг, маленькая Зира, никем не замеченная, с громким, пронзительным визгом бросилась в ноги изменнику.

Девочка все время кралась за своей госпожой и Ади-Басс, поглощенный слежкой за более опасными противниками, просто не принял во внимание маленького ребенка.

Цепкими ручками Зира оплела ноги кшатрия и впилась зубами в его бедро.

Предатель заорал от неожиданности, отвлекся от заложницы и могучим пинком отшвырнул бедняжку Зиру в сторону.

Голова девочки мотнулась и ребенок, упав на гладкие плиты двора, замер неподвижно.

Этим и воспользовался туранец.

Худощавый юноша, давно дожидавшийся удобного момента, вцепился в крепкие руки Ади-Басса, точно клещ.

Он был до странности спокоен и решителен, намереваясь умереть, но спасти девушку, к которой с некоторых пор испытывал более глубокое чувство, чем просто симпатия.

Атакованный вначале Зирой, а затем туранцем, кшатрий слегка растерялся и, ввиду новой опасности, ослабил руку, удерживающую Гури.

Девушка заметалась, стремясь вырваться из смертельных объятий, и тут в дело вмешался Конан.

И вовремя.

Рахмат отлетел в сторону, выплевывая кровь изо рта, а плачущую Гури оттолкнул северянин, ничуть не заботясь о хороших матерах.

В руках убийцы остался лишь клочок ее платья.

Гури бросилась к Рахмату и, обняв его своими исцарапанными руками, заплакала.

Кшатрий, размахивая острой саблей, теснил киммерийца, который мог отбиваться от сумашедшего убийцы лишь посохом Вайомидиса, своим единственным оружием.

Так или иначе, но Конану явно не везло в тот злополучный деь.

Уклонившись от, свистящей над головой, сабли, варвар оступился и растянулся на каменных плитах.

Ади-Басс вскочил на коня и, подняв его на дыбы, помчался прочь.

Рама выхватила из рук, ближайшей к ней стражницы, лук.Она была отменной лучницей, самой лучшей в отряде кешанок.

Фигура на коне странно дернулась и упала в пыль. Конь, дико заржав, метнулся в сторону, почуяв кровь. - Я должна была это сделать! – горько произнесла Рамасанти и, убедившись в том, что Ади-Басс мертв, приказала – Повесьте труп на площади Звезды! Пусть все видят, что предатель получил по заслугам!

Ченгир-хан, одетый с иголочки, появился на площадке.

Вендийский принц был не один, его сопровождали телохранители в сиренево-алых мундирах.

Он неприязненно взглянул на Рахмата, но гораздо дольше он всматривался в лицо северянина.

- Взять его! – воскликнул Ченгир-хан, указывая рукой, на пальцах которой поблескивали драгоценные камни – Я узнал его! Это - Конан, вождь афгулов с Гимилианских гор! Он поставлен вне закона в Вендии!- с ненавистью во взгляде, вельможа потянулся к оружию – Однажды этому негодяю удалось даже похитить саму Деви Юасмину и только чудо спасло мою сестру от гибели и надругательства! Я требую, как будущий магараджа вашего княжества, схватить преступника и в цепях доставить в Айодию!

Рамасанти, стройная и подтянутая, как всегда, гортанно вскрикнула на незнакомом вендийцу языке и из-за мраморных колонн вылетели два пятнистых стремительных силуэта.

Ручные гепарды Рамы, золотистой смертью припали к земле, готовые защищать наемника до конца.

Сиренево-алые телохранители вендийского принца подняли луки, но замерли в нерешительности, оглядываясь на своего господина в ожидании дальнейших приказов. Но, тот был неумолим.

- Взять его! Он бандит, вор и убийца!

Гури наконец-то опомнилась. Вырвавшись из объятий туранца, она разъяренно набросилась на вендийца.

- Что вы позволяете себе, Ченгир-хан? Этот человек спас мне жизнь дважды и я, пока что, все еще раджасса Вейнджана, милостью Асуры и стараниями преданных мне людей! Уберите своих псов, принц или я прикажу лучникам стрелять! Вейнджан независим и лоялен по отношению к Вендии, но все может измениться в один миг! Я требую чтить наши законы!

Вендиец зло взглянул на готовых к стрельбе лучниц, но ничуть не встревожился и снисходительно взглянул на разгневанную девушку:

- Вот что случается, когда страной управляет женщина, слушающая советы старика! Так у вас принято благодарить человека, спасшего вашу жизнь, раджасса? Мало того, что ваш дворец похож на проходной двор, по которому шастают все, кому не лень, так еще и Вы, Госпожа, не благодарите меня за спасение собственной особы? Вместо благодарности, Вы угрожаете мне, вендийскому принцу?

Гури покраснела от гнева.

Тело предателя подтащили к ее ногам и она, брезгливо пнула его изящной туфелькой.

В груди Ади-Басса торчал метательный нож вендийца, а в горле, разорвав его почти напополам, стрела Рамасанты.

- Пусть даже и так! – гнев не отпускал правительницу, и она по-прежнему зло смотрела на вендийца – Я благодарна вам, принц, за участие в моем спасении, но, это еще не повод распоряжаться мной и моими людьми! Спасли меня не вы, а, эта маленькая девочка и мой друг Рахмат!

Гури ласково погладила малышку Зиру, чья голова еще кружилось, но лицо девочки сияло доброй улыбкой.

Щуплый туранец, наоборот, хмурился и изподлобья смотрел на самодовольного вендийца.

- Вы не можете противоречить мне, Гури! – принц ничуть не растерялся и даже осмелился фамильярничать, называя правительницу по имени, точно одну из своих наложниц – Вайомидис, наверное уже мертв, а, я прибыл из Айодии специально для того, чтобы жениться на вас. Таково было желание вашей матери и моей сестры, Деви Юасмины. Мне нравится когда женщины проявляют характер, но, строптивость в своей жене я не приветствую. Вам придется смириться и оставить свои надежды управлять мной! Проявлять свой нрав вы сможете только в постели!

- Как вы смеете!- Гурии едва не задохнулась от негодования- Как смеете вы распоряжаться мной, точно своей вещью? Я не намерена становиться вашей женой ни теперь, ни когда-нибудь в будущем!

- Вы хотите войны с Вендией? – Ченгир-хан зло прищурился, надеясь запугать юную девушку – Моя сестра станет настаивать на этом браке!

Рама выспупила вперед, наслаждаясь легким замешательством вендийца. По ее лицу можно было понять, что девушка сейчас скажет нечто, что придется не по нраву заносчивому брату Деви Юасмины.

- Боюсь, что у вас несколько устаревшие сведения, Ченгир-хан – девушка насмешливо улыбнулась – Получено письмо из Вендии от Деви Юасмины. Она приказывает вам немедленно покинуть Вейнджан и вернуться в Айодию!

- Не может быть! – Ченгир-хан мгновенно растерял все свою уверенность - Она направила меня сюда в качестве жениха для юной раджассы!

- Боюсь, что Деви Юасмина не одобрит кое-какие ваши художества, принц – жестко ответила Рамасанти – Ей не нравится то, что вы своими интригами можете превратить исконно дружеское княжество во враждебное Вендии государство. Вы уедете немедленно!

- Вот именно!- лицо новоявленной раджассы было хмурым – Я напишу письмо нашей сестре Юасмине и объясню сие досадное недоразумение. Вас будут сопровождать кшатрии из дворцовой гваридии. Они поедут до самой границы, чтобы убедиться в вашей безопасности.

Гури в последний раз взглянула на обозленного вендийца и, круто развернувшись на каблуках, неожиданно потеряла равновесие и пошатнулась.

Рахмат, метнувшись к ней, успел подхватить девушку на руки.

Глаза Гури затуманились и она, легко потянувшись вверх, коснулась губ туранца своими губами.

Легкое касание переросло в настоящий поцелуй, самый первый в жизни юной раджассы.

Все замерли, ошеломленные решительностью правительницы и нахальством чужеземца и лишь Рама, верная Рама, мягко улыбалась, пряча странное выражение лица под пышными перьями головного убора.

**

Вейнджан остался далеко позади – золотые купола храмов, белоснежные башни Лунного дворца, синяя гладь моря и труп изменника на городской стене.

Под путниками горячились крепкие, сытые кони, их седельные сумки были набиты едой, фляги наполнены вином из личных погребов правительницы, а, золото спрятано в толстых кошелях.

Путь их лежал далеко на северо - запад, в богатый и шумный Иранистан.

Рахмат, понурив голову, телепался позади Конана, дыша пылью из-под копыт его коня, поминутно оглядываясь назад.

« Вор!- горько размышлял аграпурец

- Вор и грязный наемник!»

Киммериец, заметно повеселевший, после того, как золото значительно обогатило его тощий кошелек, весело толкнул приятеля локтем.

- Рахмат!- зубы северянина сверкали белизной, в глазах плескалась небесная синь - Не вешай нос, мы еще с тобой заживем, как люди! Купим корабль, или украдем – варвар беспечно махнул рукой – Наберем команду отчаянных сорви-голов и Вилайет содрогнется! Наши имена зазвучат грозно и славно, ими станут пугать слезливых барышень и сопливых детишек! Золото. Деньги. Слава. О чем еще можно мечтать настоящему мужчине?

- О любви! - еле слышно, одними губами прошептал Рахмат и спросил северянина более громким голосом:

- Ты помнишь, Конан, помнишь, как она коснулась старого жреца, как провела рукой над его раной и она перестала кровоточить, как засияли ее ладони мягким, золотистым светом?

- Помню! – северянин, верный себе, обернулся к приятелю и нахмурился. Он не любил магию и не доверял всяким колдовским штучкам, даже если они несли добро.

- Старый жрец очнулся – продолжал говорить Рахмат и глаза его засияли при одной только мысли о Гури – Его дыхание выровнялось и мы все поняли, что немедийцу рано на Серые равнины. Разве это не прекрасное чудо, Конан?

Киммериец вновь нахмурился и его лицо слегка потемнело. Ему не нравилось настроение туранца, его странная молчаливость и тень сомнения на юном лице.

- Награда, Конан – Рахмат взволнованно смотрел на варвара – тот горячил коня, но, терпеливо слушал приятеля – Меня, воришку из Аграпура, назвали «первым среди равных», уподобив родовитым кшатриям и никто, слышишь, Конан, никто и пикнуть не посмел… молчал даже Вайомидис.. старый жрец не возражал, киммериец! – туранцу хотелось кричать, орать в голос, лишь бы расшевелить толстокожего варвара и заставить того признать его, Рахмата, правоту.

Он остановил своего коня и оглянулся назад.

Там, далеко, на одной из башен дворца, виднелась тоненькая девичья фигурка, в развевающихся серебрянных одеждах.

Рахмат, по-видимому, давно ее приметил.

- Она надела сари невесты, Конан! – проговорил юноша, и пальцы его крепче стиснули повод – Она надела его для меня! Гури ждет, ждет меня. Она знает, что я вернусь. Как я могу не вернуться? Моё сердце зовёт меня обратно… море и чайки, Конан – что они мне, когда за один лишь взгляд её черных глаз я готов… Эхх..

Киммериец молчал. Он понимал, что теряет своего спутника, что Вилайет и его просторы, никогда не увидять Рахмата. Но он молчал.

Он был мудр, этот варвар из далекой Киммерии, страны гор и снегов, страны крепкой, мужской дружбы, сильных и гордых людей…

Перед его глазами мелькнуло юное девичье лицо, темные, полные надежды глаза, тонкие ноздри трепетного носа, алые губы и золотистая кожа.

И, жемчужина, черная жемчужина, бившаяся в груди молодой раджассы вместо горячего, человеческого сердца.

Конан тряхнул головой и только тут заметил, что туранец переложил свою поклажу со своего коня на жеребца северянина.

- Я возвращаюсь, Конан – решительно произнес юноша – Мне не нужны золото и приключения. Все чего я хочу, это быть возле нее, дашать с ней одним воздухом и ловить ее мимолетный взгляд.

Северянин молчал. Воин не находил слов для того, чтобы удержать товарища рядом с собой.

- Прощай северянин!- туранец резко развернул коня и помчался назад, возвращаясь в Вейнджан, туда, где на самой высокой башне дворца все еще виднелась девичья фигурка в развевающихся серебряных одеждах.

- Прощай – прошептал Конан.

Конь его двинулся дальше, неся седока к намеченной цели и не было на земле силы, способной помешать киммерийцу.

У него, северного варвара, наемника и искателя удачи, все еще впереди – и яростные схватки, и невиданные сокровища и женщины, в чьих жарких объятиях он скоро забудет ту единственную ночь, проведенную с раджассой Мардженой.

Будет у него и собственное королевство и любимая, ждущая его на башне замка.

А, пока у него, северянина, в толстом кошеле припрятана занятная безделушка, подарок Рахмата, знаменитая отмычка Бела и, кроме того, за пазухой, у самого сердца, теплым комочком притаился Алмаз власти, добытый киммерийцем в проклятом храме файнагов.

С такими талисманами, он, Конан не только снова наполнит свой кошелек золотом, но и перевернет весь Туранский материк с ног на голову.

Киммериец усмехнулся и пришпорил своего сильного скакуна.

И, никогда не узнает он о том, что мудрый Вайомидис, выздоровевший и доживший до того момента, как Конан обретет свое королевство, отправит к нему своего ученика, жреца Асуры Хадрата, который вспоследствии окажет киммерийцу немало услуг, спасая от темного колдовства и предательства.

…А, пока северянин мчался вперед, и ветер свистел в его ушах.

У него было то, в чем нуждался настоящий воин - добрый меч, верный конь и стремление во чтобы то ни стало взять от жизни все… Все и еще чуть-чуть.

Конец.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg