«Проклятый муж»

В дверь постучали. Сара вздрогнула и осмотрела своё бедное жилище. Облупившийся комод, пара стульев, кровать в углу для неё и топчан для брата, отделённый выцветшей занавеской. Пахло сыростью. Старая печь топила плохо и больше дымила, чем давала тепла. Язен закашлялся. Она испуганно посмотрела на него. Надо с этим заканчивать. Сейчас же, сегодня же! Если ей опять откажут в работе, брат умрёт даже не от голода, а от холода. Сара сжала губы и направилась к двери, машинально поправляя платье так, чтобы залатанного подола не было видно. Дырку в подоле прогрызли мыши, пока они с Язеном спали. Она знала, где их нора, но сделать ничего не могла – не было денег. Да если бы были деньги, разве стала бы она сидеть в такой дыре? Но сейчас у неё не имелось ни одного сольдена, даже заплатить за такую квартиру хозяйке было нечем.

Она подошла к двери и открыла её. На грязном лестничном пролёте стоял служитель правопорядка. Пуговицы на мундире начищены до блеска, сапоги новые, одет с иголочки и такое презрение на лице… Если бы Сара могла ужасаться, сожалеть или плакать… Но она выплакала все слёзы ещё когда не стало отца. Сейчас глаза были сухими и воспалёнными. Солдат стоял в проёме двери, впуская холодный воздух. Язен опять закашлялся. Сара с тревогой взглянула на него, а потом решилась попросить:

- Отойдите от двери, брату холодно.

- Ты будешь меня учить, нищенка? - Он зло сплюнул, прямо в комнату, где Сара кое-как, но всё же старалась поддерживать чистоту. Она не заплачет! Ни за что она не доставит радость этому солдафону! – Сара Бален, тебе письмо, из городской управы. Советую явиться в срок, иначе они по-другому поговорят с тобой!

Солдат протянул ей письмо, осматривая бедную комнату с плохо скрываемым презрением и отвращением. Сара потянулась за письмом, но в последний момент солдат убрал руку и отступил, она споткнулась и едва не упала, чудом удержавшись на ногах. А он расхохотался. Мерзко, нагло и прямо в лицо.

- Отдайте письмо! – голос срывался, но нельзя показывать никому свою слабость. Пока не случилась беда, никто не смел повышать на неё голос, но когда теперь они с Язеном остались одни во всём мире, каждый норовит ударить их или обидеть. Особенно после того, что произошло.