«Чаровница»

Чаровница (fb2) - Чаровница (Магия стихий - 2) 1186K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марьянна Кей

Марьянна Кей Чаровница

Глава первая

Сильные руки подхватили и потащили куда-то наверх из этой приятной невесомости. Резко оказавшись над поверхностью воды, закашлялась от хлынувшего в мои легкие свежего воздуха. Я хрипела и попыталась вздохнуть, а кто-то, обняв меня за талию, тащил куда-то.

Когда я оказалась на твердой поверхности, поднялась на четвереньки и стала сплевывать воду. Легкие нещадно болели, горло першило из-за кашля. Кто-то аккуратно постучал по моей спине, видимо, хотел помочь быстрее избавиться от удушливой жидкости.

Порывы ветра обдавали таким холодом, что я, откашлявшись, села, притянула поближе к себе голые мокрые ноги и, дрожа, откинула мешающие обзору волосы. Наткнулась на внимательный взгляд карих глаз, сидящего напротив, мужчины. Он пристально рассматривал меня, а я его. Судя по всему, это мой спаситель, потому что черные волосы с несколькими нитями седины были мокрые, так же как и странная одежда, состоящая из тонкой рубашки, облепившей широкие плечи и мощный торс, и кожаных брюк.

Мужчина сделал какое-то движение рукой и на мои обнаженные плечи лег легкий плащ. Укутавшись поплотнее, понадеялась, что он сможет меня согреть хотя бы немного. А потом обвела глазами всех присутствующих. Там были и простые люди, судя по мечам — военные, и странные существа. Кто-то из них был на половину мужчина, наполовину лошадь, кто-то имел человеческое тело, но при этом полностью покрытую мехом голову с витиеватыми рогами или огромными клыками.

— Где я? — задала второй интересующий меня вопрос, потому что думаю на самый главный вопрос: «кто я??» — они вряд ли смогли бы ответить, судя по их удивленным, любопытным и озадаченным лицам.

Мужчины переглядывались и перешептывались, заинтересованно оглядывая меня. Повернувшись к своему спасителю, умоляюще на него посмотрела. Он достал что-то из-за пояса, а затем протянул мне. Это оказалась какая-то металлическая емкость, внутри которой что-то плескалось. Я с любопытством вертела и разглядывала ее.

— Выпей, это согреет тебя, — обратился ко мне мой спаситель.

У него оказался приятный низкий голос, однако, в нем чувствуется сила и привычка командовать. Я послушно пригубила. Горло обожгло, но все же проглотила жидкость, и во рту остался кисло-сладкий вкус. Сразу же захотелось эту гадость запить чем-нибудь более приятным. Но вот я ощутила, как по телу прокатилась приятная теплая волна, а голова чуть-чуть затуманилась. Зато мне стало заметно теплее.

— Пожалуйста, скажите, где я? — глядя на мужчину попросила.

— Ты в городе Нэй'кева — озерной столице королевства Фиртрика, — ответил он, все еще пристально разглядывая меня. — Разве ты не знаешь, где плаваешь? — а затем прищурившись: — Или все же собираешь информацию для наших врагов?

— О чем вы? — спросила я.

На лице мужчины отчетливо было видно недоверие и настороженность. Он поднялся, обтряхнул свои кожаные брюки, а затем протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Я поднялась на ноги, но они настолько ослабли, что, не удержавшись, стала падать прямо в объятья своего спасителя. Подхватив меня на руки, мужчина сказал:

— Ты не ответила на мои вопросы.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пытаясь запахнуть плащ и скрыть от посторонних глаз свое обнаженное тело, ответила.

— Хорошо, спрошу по-другому. Кто ты такая? Откуда ты? Только говори правду, — спаситель поставил меня на ноги, и я поспешила хорошенько закутаться в плащ.

— Знаете, я сама хочу это знать, — обреченно прошептала.

Но меня услышали и, удивленно еще раз оглядев с головы до ног, уточнили:

— Ты хочешь сказать, что ничего о самой себе не знаешь? Не смеши!

Однако ни на лице, покрытом щетиной, ни в карих глазах не было ни тени улыбки или же смеха. Все предельно серьезно и холодно уточняется. Я поежилась под этим взглядом и недоуменно посмотрела на окружающих нас мужчин. Любопытство осталось, но к нему уже прибавилось недоверие и презрение. Странная смесь.

— Я ничего не помню, — начала оправдываться. — Думала, вы мне поможете прояснить.

— У меня есть несколько идей, но думаю, все они тебе не понравятся. А еще, мне не нравится этот подозрительный кулон у тебя на шее.

Нащупав что-то рукой, достала на свет из плаща удивительной красоты кулон с двумя голубыми и между ними одним фиолетовым камнем, которые были расположены в вертикальной последовательности и в оправе из серебра. Рассмотрев украшение, подняла недоуменный взгляд и сказала:

— Я не знаю, откуда он у меня.

— Она может быть простой воровкой, — проговорило низким басом существо с телом мужчины и мохнатой и рогатой головой. — Извините, командир Иммор.

— Может быть. Но я бы не сказал. Хотя, внешность бывает обманчивой, — задумчиво проговорил мой спаситель.

— Если мы покажем ее Правителям, то они могут узнать больше? — задал вопрос молодой светловолосый паренек. — Или же можно обратиться к придворному магу.

— Это самый простой способ все выяснить, — кивнул мужчина. — Думаю, вмешательство мага прольет свет на происхождение этой девушки.

Я испугалась и сделала несколько шагов назад, пока не ступила в холодную воду, из-за которой по телу вновь побежали неприятные мурашки.

— Ты поедешь со мной, — приближаясь ко мне, сказал спаситель.

— Куда вы собираетесь меня вести? — затравленно спросила и стала озираться, в поисках возможности побега.

Но впереди был мужчина, а позади водная гладь. Бежать куда-то в сторону не было возможности, потому что там стояли подчиненные этого командира Иммора.

— У меня нет времени долго что-то объяснять, — подойдя вплотную ко мне и подхватывая вновь на руки, сказал мужчина. — Если ты не замышляешься против наших Правителей или нашего королевства ничего дурного, то тебе ничего не грозит. В противном же случае пеняй сама на себя. Я успела только испуганно взвизгнуть и меня понесли от воды к стоящим недалеко лошадям. Красивые, горделивые животные спокойно пощипывали густую траву, которой зарос весь берег. Остановившись возле красивого жеребца черной масти с коротко подстриженными гривой и хвостом, мужчина что-то прошептал на незнакомом мне языке, и зверь посмотрел на нас умными темными, почти черными глазами, а затем опустился перед нами на землю, примяв травинки.

Мой спаситель посадил меня на жеребца, а затем, когда тот поднялся, и сам взлетел в седло. Вновь оказавшись в его объятьях, я попыталась еще плотнее запахнуть плащ, а потом все же решилась поднять глаза и задать вопрос:

— А вы мне одежду дать можете? Как-то все-таки неловко разгуливать в таком виде, — я указала взглядом на черный плащ.

— Видишь ли, когда тебя заметили, мы проходили дозором по границе столицы. Тебе еще повезло, что сейчас ранняя весна и рассветы пока прохладные. Иначе, и плаща бы не было, — серьезно ответил мужчина, а затем громким голосом обратился к остальным: — Возвращаемся в Нэй'кеву, в центральный зал. Стандартный строй, кентавры замыкающие. Внимательно следите за происходящим по сторонам.

Мужчина направил жеребца к зарослям высоких деревьев. Интересно, как он планирует там пройти? Кони же себе там ноги переломают! И не только кони. Насколько я поняла, полу люди полу лошади — это кентавры. Интересно, как называются люди с мохнатыми головами и большими витыми рогами?

Я хотела посмотреть за спину мужчины, чтобы увидеть своими глазами этот, так называемый, «стандартный строй», но меня он отвлек меня вопросом:

— Так все же, как тебя зовут?

— Не знаю. Я ничего не могу сказать по поводу себя. В голове будто пустота. Пытаюсь хоть что-то вспомнить, но не могу. Никаких подробностей, — проговорила я.

В голове действительно не было никаких воспоминаний. Лишь тишина, такое ощущение, что внутри меня стоит какая-то преграда, которая не пускает меня к воспоминаниям. Единственными эмоциями были удивление, страх и немного любопытство. Вырывая меня из размышлений и попыток пробраться к глубинам собственной памяти, мужчина опять спросил:

— Ты хотя бы знаешь, к какой расе относишься?

— Что? — мои глаза удивленно увеличились.

— Ты не вампир, те солнце не выносят. Не эльф, извини, но у тебя внешность не та. Всадница? — мои брови поползли вверх от удивления, а мужчина, оглядев меня еще раз, отрицательно потряс головой. — Нет, строение у них более хрупкое.

— А может я просто человек? — неуверенно спросила я.

В этот момент мы приблизились к деревьям, и я поняла свою ошибку — высокие растения образовывали живой туннель, а их ветви в самом верху переплетались между собой, а через их зеленую листву пробивались лучи света, создавая ощущения волшебства и нереальности происходящего, а дорога под копытами лошади была мощенная камнем. Как зачарованная глядя перед собой на открывшуюся моим глазам красоту, пропустила какую-то фразу мужчины. А он, заметив, что я отвлеклась, положил свою руку мне на плечо.

— А? Что? — заморгала часто-часто. — Извините, я не знаю Вашего имени.

— Называй меня командир Иммор. Так ко мне все обращаются.

— Иммор… — проговорила задумчиво. — Хорошо.

— Лучше — командир Иммор. Если будешь обращаться просто по имени, то мои подчиненные не поймут. А теперь посмотри вперед. Если ты все же не знаешь, то перед твоими глазами открывается вид на самый прекрасный город всего мира — нашу озерную столицу Нэй'кеву.

Я повернулась вперед и от нахлынувшего на меня восторга практически забыла, как дышать. Перед моими глазами предстал прекрасный город, который утопал в зелени садов. Высокие светлые башни центрального замка горделиво стремились в небесную синеву, а окна переливались на свету. Разноцветные флаги и штандарты развивал ветер. А рядом с замком было не менее красивое здание, меньше размером, но все же довольно большое, с круглой ярко-синей крышей, колонами и украшенное гигантской статуей, простирающей руки над городом. Из-за того, что мы пока были довольно далеко, было сложно подробно ее рассмотреть, но она меня очень заинтересовала. Вообще, все строения были высокими, одно-двухэтажные, с темно-коричневой крышей. И везде большое количество зелени: садов, деревьев, цветов. А широкие дороги между домов мощеные плитами серого камня.

Проезжаю по улицам столицы, с любопытством оглядывала окрестные дома и людей, которые встречались на нашем пути. Мужчины и женщины склонялись, завидев нашу процессию, но в их глазах я улавливала любопытство, когда они смотрели на мою завернутую в плащ фигуру. Иногда на нашей дороге попадались играющие дети, но они быстро разбегались, уступая нам дорогу. Весь город был невероятно чистым, светлым, на лицах прохожих сияли улыбки.

С любопытством разглядывая все, иногда даже махала детям в знак приветствия и улыбалась им. Захотелось спуститься с жеребца, подойти к ним и познакомиться, спросить, как им живется, и попросить показать мне все самые интересные места в столице.

— Минут через десять мы доберемся до замка Звезд, и тогда ты предстанешь перед нашими Верховными Правителями. Они и решат твою судьбу, — донеслось до меня, и я удивленно подняла глаза на мужчину. — Там будет и придворный маг. Посмотрим, что он скажет насчет тебя. Но советую тебе быть откровенной, потому, что за ложь мы караем жестко.

— Я действительно ничего не помню, — в очередной раз повторила. Мне уже надоели эти обвинения непонятно в чем.

— Вот мы с помощью колдовских чар и проверим, — сказал мужчина.

Звучно сглотнув, задала наиболее интересующий меня вопрос:

— Это очень больно?

— Не знаю. По крайней мере, никто не жаловался, — пожал плечами командир Иммор.

А тем временем наш путь продолжался, но я уже не мотала по сторонам головой, а задумчиво уставилась на гриву жеребца, которая мерно покачивалась. Теперь стало страшно, что меня ждет? Какой вердикт вынесут эти Верховные Правители? Поверят ли они мне? И не больно ли это, когда проверять будут с помощью каких-то чар?

Размышляя таким образом, я пропустила момент, когда мы проехали мимо здания с ярко-синей крышей и статуей наверху, и приблизились к высоким кованым воротам. Командир Иммор спустился с лошади, протянул ко мне руки, чтобы снять меня. Когда я оказалась на земле, подняла голову, чтобы лучше рассмотреть открывшуюся передо мной красоту. Все величественное здание украшено причудливой лепниной, на парапетах странные крылатые существа. Пока я шла от ворот, через двор к огромным резным дверям, украшенным удивительными узорами, страх шел на второй план, уступив место восхищению и любопытству. Разве могут люди, живущие в таком прекрасном месте, могут быть злые или же несправедливые? Нет, они мне точно поверят, ведь я не собираюсь лгать.

Мы поднялись по лестнице и у самих дверей по обе стороны стояли высокие мужчины в красивой золотисто-зеленой одежде с длинными копьями. Рядом с их ногами сидели черно-коричневые собаки. Проходя мимо их, я с любопытством посмотрела на мужчину, которые стоял по правую сторону. Точнее, это был еще совсем молоденький парень. Он немного повернул голову, рассматривая меня, но его лицо ничего не выражало, никаких эмоций. А потом резко отвернулся, легонько пристукнув древком копья. Я немного дернулась, и это не укрылось от командира Имморта, который шел позади меня, но остановился и кратко перебросился несколькими фразами с мужчиной, который стоял по левую сторону от дверей.

— Пойдем, — легонько подталкивая меня в спину, сказал он. — Нам повезло, у Правителей недавно было посольство из Эланийской империи, и они находятся в главном зале. Мне еще необходимо доложить им о состоянии границ, на берегах озера.

Страх вновь вернулся, но я мужественно ступила вперед и прошла под высокой аркой входа. Моему взору предстала поистине потрясающая и величественная картина. Огромный зал, который простирался далеко передо мной, был ярко освещен, а в его конце было невероятных размеров цветное окно, через которое лился разноцветный свет. С потолка свешивались, украшая колоны, гобелены, изображающие различные картины. Вдоль стен стояли разряженные люди, а так же мужчины, кентавры и странные существа с мохнатой головой. Командир Иммор, придержав меня за плечо, обошел и стал двигаться вперед. Мне оставалось только следовать за ним к своей судьбе. Я же с любопытством стала разглядывать, судя по всему, Верховных Правителей, которые сидели на возвышении перед цветным окном.

Их было трое — двое мужчин и девушка. В центре сидел на резном серебряном троне русоволосый мужчина в синей одежде. Он внимательно посмотрел сначала на командира Имморта, а затем и на меня. Красивые серые глаза были подобны на драгоценные белые камни, венчавшие его корону. Справа сидел еще один сероглазый мужчина, только его волосы были немного вьющиеся и черные-черные, и одежда на нем была различных оттенков зеленого. Он с любопытством разглядывал меня, а я пожалела, что на мне только легкий плащ, края которого, я с силой сжимаю, чтобы она не разлетелась в стороны. Не в таком виде надо представать перед Правителями, которые будут решать твою судьбу. Я ведь даже волосы не могу поправить, чтобы плащ не распахнулся.

— Иммор, кого же ты привел? — отвлек меня от рассмотрения Правителей громкий, хорошо поставленный голос. Это говорил мужчина, который сидел посередине.

— Великий Правитель Кадаган, эту девушки я сегодня выловил из нашего озера Нэй, — приклонив колено, ответил командир Иммор. — Она была недалеко от восточного берега и тонула.

— И ты решил, что ее могли подослать наши враги? — задал следующий вопрос русоволосый мужчина.

— Вы как никто другой знаете состояние на наших восточных границах. Поэтому я посчитал необходимым привести ее на Ваш суд, Правители, — все еще склонившись, продолжал отвечать командир Иммор.

— Дивет может провести обряд и узнать ее истинные мотивы, — прозвучал сдержанный голос второго мужчины.

— Гаральд прав, — сказал русоволосый. — Дивет сейчас несколько занят, но думаю, скоро он освободиться.

— Кадаган, Гаральд, может быть прежде, чем делать какие-либо выводы, вы сами спросите у нее, откуда она и как ее зовут? — поинтересовалась у мужчин, сидящая слева Правительница. — Подумайте, кто отправит шпионить совершенно голую девушку?

Теперь я обратила свое внимание на нее. Невероятно красивая, она смотрела на меня своими золотыми глазами, цвет которых подчеркивал светлый цвет волос с рыжеватыми прядками, слегка склонив голову к правому плечу, а огненно-красное платье плавными волнами облегало фигуру.

— Илериса, поверь, наши враги способны на многое, — спокойно ответил темноволосый Гаральд. — Но рационально зерно в твоих рассуждениях есть. Мы даже не поинтересовались ее именем. Для начала, скажи, как тебя зовут?

Я испуганно глянула на мужчину, а затем преклонила одно колено, как это сделал командир Имморт. Мне показалось, что так необходимо делать, общаясь с Правителями, а ведь надо заслужить их расположение. Из-за такого моего поступка подол плаща немного распахнулся и явил мое колено и обнаженную босую ногу. Склонив голову, я уже собиралась ответить, как услышала заливистый женский смех.

— Вы серьезно думаете, что он шпионка?

— Илериса, дай ей ответить, — сказал центральный Правитель. — Так как твое имя, дева?

— Я не могу Вам сказать… — начала, но затем замялась. — Я не помню ни своего имени, ни прошлого, ни вообще того как оказалась в озере. Совсем ничего.

В зале повисла тишина. И подняв голову, наткнулась на внимательный взгляд трех Верховных Правителей. Посмотрев поочередно каждому в глаза, кивнула в знак подтверждения своих слов.

— Она не смогла ничего ответить ни на один мой вопрос, — нарушил тишину командир Иммор. — Но Вы сумеете все решить по правде.

— Пока нет Дивета, сложно решать что-то точно, но я считаю, что эта девушка говорит честно и правдиво, — сдержанно и спокойно ответил Кадаган.

— Я тоже не увидел в ней ни тени лжи, — сказал Гаральд.

— Соглашусь с вами, братья, — кивнула Илериса. — Моя интуиция подсказывает, что она не лжет. И глаза соглашаются с ней.

В мою душу закралась надежда, что все будет хорошо.

— Дождемся Дивета, и тогда примем окончательное решение. А пока, — русоволосый нагнулся вперед в глядя на меня спросил. — Ты есть хочешь?

Резко заурчавший желудок дал ответ на этот вопрос, а я закусила губу, опустила голову и только сказала:

— Извините.

— Накройте на стол, — весело приказал Гаральд. — И побыстрее. Будь пока гостьей в нашем доме.

Я подняла голову и благодарно улыбнулась, а Илериса встала со своего трона и, спустившись по ступеням, гулко стуча каблучками, подошла ко мне. Проходя мимо склонившегося командира Имморта, она остановилась, положила ему на плечо руку и сказала:

— Я пока ее приодену, чтобы она перестала смущаться, а Вы, глава стражи, закончите своей доклад без меня.

— Да, моя принцесса, — ответил мужчина и поднял свою голову, глядя на правительницу.

— Пойдем, — сказала она мне и протянула руку. — Не бойся, я тебя не обижу. Сейчас у нас другие дела.

Я поднялась, а потом просто ей поклонилась и последовала вслед за заливисто смеющейся Правительницей. Ее смех напоминал журчание фонтана, который был на площади перед коваными вратами.

— Илериса, только не увлекайтесь, — донеслось нам вслед, а девушка лишь взмахнула рукой, подзывая кого-то из людей, стоявших недалеко от едва заметной двери.

Когда мы прошли под дверной аркой, то оказались в широком сводчатом коридоре. Пол устилал голубой мягкий ковер, а в стенах были вырезаны окна, через которые виден был город. Невероятно уютное место, оно добавляло в общую гамму величия и великолепия спокойствие. Поднимаясь по лестницам и идя по коридорам, я как завороженная крутила головой и с восхищением отвечала на вопросы Правительницы.

Как только мы вышли из главного зала, за нами последовали две девушки, но затем Илериса, отдав несколько указаний, отправила их приготовить для меня одежду. Приблизившись к высоким резным дверям из светло-коричневого дерева, мы остановились и девушка, обернувшись ко мне, улыбнулась.

— Вот и мои покои. Сейчас мы тебя переоденем, и ты сможешь спуститься, чтобы поесть.

— Я не знаю, как Вас благодарить за все, а особенно за доверие, — смущенно улыбнулась. — У меня ничего нет, что можно было бы подарить в знак моей благодарности. Ничего, кроме кулона.

— Мне не нужна благодарность, — сказала Илериса, отворачиваясь и распахивая двери. — Моя интуиция подсказывает, что ты не причинишь никому из нас вреда и тебе необходима помощь. Поэтому постараюсь сделать все, что в моих силах.

Я зашла следом в ее комнату и остановилась на пороге, рассматривая окружающее пространство. Повсюду были цветы, от которых по гостиной, а это была несомненно именно она, разносился легкий нежный аромат. Сама комната, выполнена в белых, бежевых и темно-коричневых цветах, показывала, что у хозяйки очень хороший вкус.

— Чего стоишь? — засмеялась Илериса. — Пойдем в гардеробную, надеюсь, что что-нибудь подберем тебе, — а затем задумчиво. — Хотя, ты заметно выше меня.

И девушка направилась через гостиную к дальней стене. За ней оказалась изумительная спальня в зеленых оттенках. Невероятно нежная, успокаивающая и уютная. У огромного, на всю стену, окна, которое выводило на большой балкон с видом на сад, а за ним и на столицу, стояла большая кровать с зелено-золотистым покрывалом и балдахином. А на многочисленных полках стояли книги или же лежали какие-то интересные поделки из металла, дерева и чего-то еще.

Пройдя через всю спальню, Илериса открыла еще одну дверь, за которой оказалась большая гардеробная. На вешалках весели разнообразные платья, а на полках стояли туфли, сапожки и другая обувь. Две девушки, которые вначале нас сопровождали, уже ожидали нас тут, разложив, на большом диване несколько комплектов. Правительница подошла к ним, придирчиво рассмотрела и несколько повелела повесить на место. А затем повернулась ко мне:

— Тебе для начала необходимо надеть белье, — и кивнула одной из девушек.

Мне протянули кружевной комплект и длинную тонкую сорочку. Я взяла все и, не снимая с плеч плащ, смущенно собралась одеть нижнее белье, но вновь услышав заливистый смех, подняла на Илерису взгляд.

— Там ширма есть, — и махнула рукой влево. — Изея, проводи.

Одна из девушек, маленькая кареглазая блондинка, провела меня к расписанной горным пейзажем ширме и, поклонившись, удалилась. Я быстро одела белье, а вслед за ним и тонкую сорочку, которая приятно холодила кожу. Выйдя к Илерисе, сказала:

— Огромное Вам спасибо! Все такое красивое…

— Прекрати! — перебила улыбающаяся Правительница и придирчиво оглядела меня со всех сторон. — А обращайся ко мне на «ты», — когда девушка зашла мне за спину, она удивленно охнула, а затем приблизилась вплотную и провела пальчиками по моим плечам. — Какая красота. Откуда это?

Я удивленно обернулась, а Илериса, взяв меня за руку, подвела к большому зеркалу, в котором я увидела свое изображение — высокая синеглазая девушка со спутанными вьющимися волосами. Провела любопытно пальцами по своему лицу, по шее, а затем и по кулону. Откуда же он у меня?

— О чем Вы… эм… ты говорила? — спросила у Правительницы.

— А ты сама посмотри, — ответила она и развернула меня спиной к зеркалу. Обернувшись через плечо, с огромным удивлением рассматривала отражение себя со спины. На моих плечах, которые не прикрывала сорочка на бретельках, красовался причудливый золотисто-серебряный рисунок. Причем, больше серебра было на правом плече, а золота на левом. Ровно посередине, вдоль позвоночника тонкие линии переплетались между собой. Я протянула левою руку к правому плечу и потрогала рисунок. На ощупь ничего необычного не заметила, и пальцы не стирали краски.

— Такие несмываемые рисунки делают на своих телах Наемницы из Западных земель, а еще из Нриты, — проговорила Илериса. — Но там еще и кожу прокалывают и вживляют железо, а у тебя все гладко и нет никаких следов. Значит, ты не из Наемниц. Кстати, а как мне к тебе обращаться?

Я перевела взгляд с рисунка на правительницу и пожала плечами.

— Называй, как тебе будет удобно.

— Дай подумать… — задумчиво закусила губу. — А вы пока помогите ей одеться!

Девушка быстро подошли ко мне и стали протягивать то один, то другой части одежды, а затем, усадив на стул, расчесали аккуратно волосы, которые чуть-чуть доставали до плеч. Когда я вновь посмотрела на себя в зеркало, то поразилась преобразованиям. На мне было фиолетовое платье, которое открывало плечи, с длинными рукавами, а наверх одета синяя жилетка длиной до самого пола, с высоким воротником, который облегал мою шею. Застегивалась она на одну пуговку немного ниже груди, тем самым оставляя для обзора мой кулон и декольте.

— Это самое длинное платье, и я очень рада, что оно тебе подошло. Мне было жаль его выкидывать, но, и, одев его, я бы глупо смотрелась. А еще оно так подходит к твоему кулону. Я бы хотела, чтобы у меня такой был, только изумрудный.

— А ты не заешь, что это за камни в нем? — просила я.

— Дай-ка взглянуть, — протянула руку Илериса.

Расстегнув замочек, я вложила в ее ладошку украшение. Она долго рассматривала его и крутила в свете странных светильников. Они вроде были огненными, но накрыты прозрачной стеклянной крышечкой.

— Они похожи на топазы и аметист, — возвращая мне кулон, наконец, ответила Илериса. — Я придумала тебе имя на первое время, пока ты не вспомнила своего настоящего. Эматрион. На древнем языке чаровников оно означает «драгоценная». Сокращенно буду звать тебя Эма. Как тебе?

— Эматрион… Эма… — задумчиво повторила я.

Мне понравилось звучание и, подняв голову, улыбнулась Правительнице.

— Пойдем скорее! Иначе братья нас ждать не будут и все сами съедят, — засмеялась Илериса и взмахом руки отпустила девушек.

Живот заурчал еще громче, чем в первый раз, а я смущенно опустила и извинилась. Мне еще пока было неловко за доброту, которую мне оказывают. Да и тем более, еще не известно, чем все закончиться и хотя, я уверена в своей честности, но никто не отрицает, что в глубинах моей памяти может быть нечто страшное скрыто. Правительница ласково улыбнулась и направилась к выходу из гардеробной.

По дороге она показывала на различные картины, статуи и гобелены, попутно рассказывая о том, кто на них изображает или же при каких условиях тот или иной предмет попал в замок Звезд. Следуя за ней, попутно пыталась запомнить дорогу, рассмотреть все окружающее пространство и не запутаться в длинном подоле платья. Когда мы подошли к очередной резной двери, по бокам которой стояли вооруженные мужчины в неизменной золотисто-зеленой форме, только собак не было, у меня уже кружилась голова от количества полученной информации.

Двери перед нами распахнулись, и Илериса величественно вошла в комнату, в которой вся отделка была в бело-голубых тонах. Вдоль противоположной стены стояли четверо мужчин, одетые в бежево-черную одежду. Они низко поклонились вошедшей Правительнице.

— Это Малый обеденный зал, — продолжала рассказывать Илериса. — Большим мы пользуемся крайне редко, только когда проходят какие-либо приемы или балы. Ну, еще, когда к нам посольства приезжают. Вот недавно как раз были послы из Эланийской империи, но они не стали задерживаться. И сегодня отбыли на родину.

Я с наслаждением рассматривала большую комнату. Если это Малый зал, то тогда каких размеров должен быть Большой? Скрежет стульев по полу отвлек меня от созерцания вида в огромные арочные окна. Переведя взгляд, заметила Верховных Правителей, которые поднялись нам на встречу.

— Вам очень идет это платье, прекрасная дева, — с улыбкой поклонился черноволосый Гаральд.

— Вы очень преобразились, — так же кланяясь, сдержанно сказал Кадаган.

— Спасибо, — склоняясь в ответ, смущенно проговорила я.

— Братья, — обратилась к мужчинам Илериса. — Она пока не помнит своего имени. Поэтому на время я дала ей новое.

— Называйте меня Эматрион, — сказала я.

— Эматрион…Рион… Риона… Рио… нет, все не то, — задумчиво проговорил Гаральд. — О! Эма! Это же так просто. Вы не против, если я буду к Вам обращаться «Эма»?

— Нет, меня устраивает такое Ваше обращение, — улыбнулась я, присаживаясь за стол. Кадаган ничего не сказал, только галантно пододвинул стул, а затем отошел и сел во главе стола.

— Итак, Вы совершенно ничего не помните? — задумчиво проводя пальцами по своему покрытому щетиной подбородку, спросил Кадаган.

— Да… — замялась я. — Простите, я не знаю, как у вас принято обращаться к Правителям.

— Можно просто «верховный», — улыбнулся Гаральд. — Но пока мы не в официальной обстановке, давай отложим все эти ненужные слова. И думаю, что можно перейти на «ты»?

— Но допустимо ли это? — спросила я, пока мужчины в бежево-черной одежде подавали нам еду.

— Пока мы вот в таком узком кругу, то это вполне приемлемо. Но вот при официальных приемах, следует придерживаться правил этикета, — накладывая себе какой-то салат, проговорила Илериса.

— А можете рассказать мне пока об этом государстве… эммм… извините, не могу вспомнить название, — смущенно попросила я.

Посмотрев на сидящую напротив Илерису, заметила краем глаза как Кадаган и Гарльд переглянулись. Неужели они посчитали мою просьбу подозрительной? Повернув голову, взглянула на старшего из братьев. Волевые, прямые черты, серые пристальные глаза, немного пухлые губы. Когда мужчина заметил мой взгляд, слегка улыбнулся и решил ответить на мой вопрос:

— Ты сейчас находишься в озерной столице Нэй'кева королевства Фиртрика. У нас довольно большое государство. С севера его границы омывает Шумное море, на востоке в Мойтывых горах мы граничим с племенами скальных гоблинов, а на западе с лесными эльфами, на юге же от нас находиться Эланийская империя.

— В этом поколении Фиртрикой правят трое Верховных Правителей, — перебил брата Гаральд. — Каждый из нас отвечает за определенное направление. Например, я за экономику, торговлю, внутренние связи с гильдиями и внешние с другими государствами. Кадаган за судебную, правовую отрасли, а еще армию и охрану порядка. Ну, а наша дорогая Илериса за культуру, образование и религию, развлечения для народа.

— Поразительно! — восхитилась я. — Насколько поняла, вы занимаетесь тем, что у вас лучше всего получается и то, что для каждого интересно?

— Да, верно, — улыбнулась мне Илериса. — Но всегда решения принимаем все вместе. Это помогает рассмотреть проблему со всех сторон.

— А что значит «в этом поколении»? — уточнила я.

— У нас не обязательно должен быть один Правитель, как это бывает, например, в той же Элании. Там только император. Его брат занимает должность советника. У Фиртрики же трое равных между собой Правителя. У нас общий отец, поэтому мы и встали вместе у власти, — ответил вновь Кадаган, а затем замолчал и уделил все свое внимание еде.

Я опустила взгляд в свою тарелку, мне стало стыдно. Не ведая, похоже, разбередила старую рану. Теперь понятно, почему у Илерисы глаза золотые, а у братьев — серые.

— Но это не мешает нам любить друг друга, — поспешно заверил Гаральд.

— Извините, я не знала, — закусив губу проговорила.

— Ничего, — тихо ответил Кадаган.

Над столом повисло неловкое молчание. Я пыталась придумать хоть какую-нибудь тему для разговора, потому что эта тишина стала меня тяготить. Но в голову ничего не шло. Однако, положение спасла Илериса, обратившись ко мне:

— Надеюсь, что скоро явится Дивет, и мы сможем разрешить наши вопросы. Ты хорошо говоришь на всеобщем языке, а писать можешь?

— Я и не знаю, — пожала плечами. — И говорю не задумываясь, будто это мой родной язык.

— Когда Дивет проверит твою память, ты сможешь нам рассказать о себе, Эма, — ласково улыбнулся Гаральд. — Очень интересно, откуда ты родом и как попала к нам.

Я посмотрела на черноволосого мужчину и мысленно сравнила его с братом. Общим у них был только цвет глаз. Второй Правитель, казалось, намного мягче и добрее, чем старший. Лицо не такое без эмоциональное, более живое, на тонких губах ласковая улыбка, а слегка вьющиеся волосы напоминали озорного мальчишку. В отличие от их, зачесанные назад пряди Кадагана придавали русоволосому серьезный, даже немного суровый, вид. Почему-то подумалось, что братья как противоположности друг друга, а Илериса — золотая середина.

— Мне тоже очень интересно, — искренне улыбнулась я.

В этот момент в Малый обеденный зал вошел мужчина в бордовой, вышитой одежде. Он приблизился к Кадагану, что-то шепнул ему на ухо и с поклоном удалился. Первый Правитель посмотрел прямо мне в глаза, задумчиво поглаживая щетину на подбородке.

— Нам необходимо идти, — вставая сказал он. — Пришли просители от гильдии купцов. У них есть предложение по усовершенствованию Младшего Университета. Думаю, это должно быть интересно.

Илериса тяжело вздохнула, вытерла губы салфеткой и поднялась со своего места. Я быстро выпила из бокала воду, встала и посмотрела на правителей, которые молча надевали золотые короны, покоящиеся на вышитых подушках, в руках у двух мужчин. У Кадагана — с белыми камнями, у Гаральда — с зелеными, а у Илерисы — желтые, подчеркивающие цвет ее глаз.

— Эматрион, тебя сейчас проводят в нашу библиотеку, подожди там кого-нибудь из нас, — не глядя на меня сказал Кадаган.

— Жаль, что государственные дела мешают нам больше с тобой пообщаться, — проговорил Гаральд. — Но ничего не поделаешь.

— Эма, вечером посидим у камина и больше поговорим, — ободряюще улыбнулась Илериса.

— Хорошо, — испуганно ответила я. Все-таки страшно оставаться без их общества. С ними как-то спокойнее.

Когда они ушли, ко мне подошел пожилой седоволосый мужчина в бежево-черной одежде и, поклонившись, сказал:

— Миледи, прошу следовать за мной.

Мне ничего не оставалось, как пойти вслед за ним. А страх почему-то вновь закрался в мое сердце.

И вновь переходы по длинным коридорам, подъемы и спуски. Через какое-то время я совсем запуталась и путь обратно повторить самостоятельно не смогла бы. Сопровождающий меня мужчина доброжелательно, но сдержанно, ответил, что Правители приказали отвести меня в библиотеку, чтобы я могла с пользой провести время.

— Скажите, а что означает «миледи»? — задала я очередной вопрос.

— Это вежливое обращение к привилегированной даме, — не оборачиваясь, ответил мужчина. — Я слуга, поэтому к нашим Правителям мы обращаемся не иначе как «верховный» или же «верховная». А вы гостья, значит, одарены вниманием и особыми привилегиями.

— Оу… — только и сказала я, переваривая полученную информацию. — А еще гости в замке есть?

— Сегодня уехали послы из Эланийской империи. Через год свадьба верховной Илерисы и их императора. Оговаривались все условия этого брака. А так пока только вы.

— Скажите, а сколько лет Илерисе? Я просто постеснялась напрямую у нее спрашивать.

— Правительнице двадцать. Она только в этом году вступила в возраст невест, — с теплотой в голосе ответил мужчина. — Правителю Кадагану — тридцать пять, время, когда мужчина может привести в дом хозяйку, а Правителю Гаральду — двадцать семь, он еще очень молод. А вот как раз мы и пришли.

Слуга остановился около черных дверей без какого-либо украшения и резьбы. Распахнув передо мной створки, с поклоном пропустил меня вперед. С замиранием сердца, зашла в ярко освещенный зал. Свет лился из множества окон. Остановившись на пороге, минуты две стояла и смотрела на огромное количество книжных полок, которыми была уставлена библиотека. Она была двухъярусная, и наверх вели две винтовые лестницы из светлого дерева. Вообще, весь зал был отделан в пурпурных и золотых тонах. На длинном столе стояли несколько ламп, которые при свете дня не горели. По всей библиотеке летал некий дух таинственности и волшебства. Не знаю, почему, но мне именно так показалось.

— Миледи, может быть, желает выпить чай? — спросил мужчина.

— Извините, но что это такое? — смутившись, спросила я и прошла к высокому креслу.

— Это вкусный успокаивающий напиток, который очень любят пить верховный Гаральд и верховная Илериса, когда они проводят время за книгами.

— Давайте и я попробую, — пожала плечами и улыбнулась. — И, пожалуйста, прекратите называть меня «миледи». Мне неловко. Зовите просто Эма.

— Странное пожелание, но я попытаюсь, — поклонился мужчина. — Выберите пока книгу, а я заварю чай и подам его.

С поклоном удалившись из библиотеки, он прикрыл за собой дверь, а я пошла к полкам, чтобы найти что-нибудь интересное. Хотя, сейчас для меня будет все интересно. Многие книги, которые я осмотрела были написаны на странном языке, который никак не получалось разобрать и понять. Вдруг мне на глаза попалась средних размеров книга в коричневом переплете, вытащив ее на свет, увидела, что обложка закреплена металлическими уголками. Название, мне на радость, гласило: «Мифы и легенды».

Замечательно! Что может лучше рассказать о нравах и культуре народа, как не сказки, которые этот же народ и сочинил?

Подойдя к креслу, села и удобнее устроилась, чтобы погрузиться в занимательное чтение. Как раз в этот момент дверь в библиотеку вновь распахнулась, и вошел мужчина, который проводил меня суда. Он катил перед собой тележку, заставленную невероятно изысканными блюдцами со сладким угощением, небольшим чайничком и чашкой.

— Это расслабляющий чай. Лучше сразу же после заварки начать его пить, чтобы он не растерял своих свойств, — приблизившись ко мне, сказал мужчина и наполнил розовую чашку сильно пахнущей цветами жидкостью коричневого цвета.

— Спасибо. Мне уже нравится запах, — вдыхая полной грудью запах, поблагодарила я.

— Отдыхайте, — поклонился слуга и ушел.

Я распахнула книгу в самом начале и прочла на первой странице:

«Когда пришли и когда уйдут, никто не знает, но ОНИ сотворили этот мир таким, каким мы его знаем. Не нам судить, не нам осуждать, не нам оправдывать ИХ деяния. Мы можем только рассказывать…»

Странная надпись. Пролистав пару страниц, поняла, что первая запись была написана вручную, а вот во всей книге буквы будто бы кто-то сверху набивал на бумаге. Так… интересно… даже очень интересно!

Я отпила приятного теплого чая и углубилась в чтение. Как же хорошо, что с этим не было никаких проблем. Однако, спустя пять минут, я поняла, что уже раз восьмой перечитываю одну и ту же страницу. А все потому, что не могу понять смысл написанного. Внезапно я почувствовала, как моя голова наполняется тяжестью, веки стали закрываться, и меня начало клонить в сон. Что-то со мной не так, ведь недавно чувствовала себя бодро. А голова уже медленно склонилась к плечу, и сознание уплыло куда-то.

Перед глазами плыла белесая дымка, которая постепенно стала собираться в одну точку передо мной. Теперь она окутывала только мою правую руку, в которой я держала странный шестнадцатиконечный белоснежный кристалл подобный на звезду. Маленькое облачко то увеличивалось, то уменьшалось. Хм… что это такое?

Переведя взгляд, увидела в левой руке такой же кристалл, как и в правой, только этот был черным-черным. Внутри его был маленький, огненно-красный свет, которые посылал импульсы во все концы звезды. Он все увеличивался и увеличивался, заполняя собой весь кристалл. В конце концов, когда камень полностью заполнился, он стал очень сильно жечь ладонь, а правую руку почему-то стало очень сильно морозить.

Так, а если соединить их, они смогут отменить действия друг друга? Поднеся кристаллы друг к другу, увидела как их окутывает серебряно-золотой свет и они со странной силой притянулись. В этот миг по моей правой руке протянулось серебряное сияние, а левую окружили золотые искры. А резкая боль в плечах и спине заставила закусить губу, а затем и застонать.

— Девочка, просыпайся, — кто-то легонько тряс меня за плечо. — Все закончилось. На вот, выпей.

К моим пересохшим губам поднесли кружку и, чуть наклонив, заставили выпить ледяную воду, из-за которой даже немного заныли зубы.

— Кхе, кхе… — закашлялась я и разбрызгала немного. — Что это было?

— А это, девочка, были твои воспоминания, — услышала глухой голос. — А точнее полное их отсутствие.

Открыв глаза увидела сидящего перед собой очень старого мужчину с белоснежными длинными волосами, заплетенными в множество кос, и с аккуратной бородой, ниспадающей до самого пояса. Больше всего удивили его глаза — черные-черные.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он заботливо. — Болит что-нибудь?

Я прислушалась к себе и уловила лишь легкое покалывание в спине.

— Все хорошо, — сказала и отпила еще немного воды. Она каким-то непостижимым образом моментально привела в порядок мои мысли и помогла быстрее прийти в себя.

— Верховный, девочка действительно ничего не помнит и я не смог вернуть ей память, — старик поднялся с кровати, на которой я лежала, и направился в сторону.

Проследив за ним, увидела, что в комнате мы не одни — в глубоком кресле около окна сидел Кадаган. Он смотрел внимательно на меня, будто пытался угадать ход моих мыслей.

— Дивет, называй ее Эматрион. Думаю, она уже вышла из возраста «девочки», — задумчиво поглаживая подбородок, сказал русоволосый.

— Для меня вы все тут дети. И она не исключение, — хмыкнул мужчина и вернулся ко мне, неся в руках странную бутылочку, налил в кружку еще воды из графина и капнул туда несколько капель. — А кто придумал ее назвать «драгоценной»?

Последний вопрос маг задал Кадагану, а русоволосый хмыкнул, сцепил руки в замок и откинулся на спинку кресла, все так же пристально глядя на меня.

— Илериса.

— Понятно, — старик улыбнулся и потряс головой.

— Извините, а со мной кто-нибудь поговорить может? — спросила я, отворачиваясь от протянутой кружки. — А то такое ощущение, что меня просто не замечают.

— Не беспокойся. Ты стала главной новостью, которую обсуждают по всей Нэй' кеве. Выпей. Это взбодрит тебя, — настойчиво протягивая кружку, рассмеялся мужчина.

— Мне уже так чай предложили. Больше я ничего, кроме чистейшей воды пить не буду, — пробурчала, сложив руки на груди.

— Извини, пожалуйста, — наконец обратился ко мне Кадаган. — Но пойми и нас. Мы в ожидании войны, а тут появляешься ты. Мне нужно было перестраховаться.

Рациональное зерно в его поступке есть. Все-таки печется о благе государства. А вдруг я бы действительно оказалась шпионкой?

— А просто проверить память, нельзя что ли было? — спросила все так же отталкивая руки мага. — Я не хочу опять провалиться в сон.

— Да это не снотворное. Просто взбодришься, а то такая бледная, — не выдержал старик. — И да, просто так нельзя. Ты могла подготовиться, поставить блоки. Тогда бы я не мог просмотреть тебя.

Вздохнув, молча взяла кружку и все залпом выпила. Чтобы я еще умела эти «блоки» ставить.

— Дивет, может быть ты, наконец, расскажешь, что видел? — спросил Кадаган.

— Ничего. Девочка, — от этого обращения я возмущенно засопела, а маг продолжил: — не ставила блоки. Она чиста как снег зимой. Но что-то не пускает меня пробраться к ее памяти. Подозреваю, что она прожила что-то такое, что заставило ее неосознанно, но поставить большую преграду на воспоминания. — Последнюю фразу маг проговорил с жалостью.

— Другими словами, мы совершенно ничего не знаем о ней?

— Да, Кадаган.

— Эматрион, еще раз прошу прощения за этот поступок. Я понимаю, что он отвратителен, но это был самый простой способ устранить все подозрения по поводу тебя, — Правитель поднялся и поклонился мне.

— Я понимаю, — опустив глаза, сказала. — А что это за комната?

— Это твои покои, — улыбнулся Кадаган. — Обустраивайся.

Какая же у него улыбка красивая! Светлая, добрая, очень теплая. Я непроизвольно сама улыбнулась в ответ.

— Спасибо большое, — поблагодарила, разглядывая красивую спальню в фиолетово-голубых тонах. — Здесь очень уютно.

— Илериса обещала вытянуть тебя прогуляться в город, чтобы ты смогла купить себе одежду и все остальные женские штучки, — все еще улыбаясь, сказал Кадаган. — Ты можешь изменять в своих покоях все по своему вкусу.

Мне захотелось выразить свою признательность, и я, дав волю порыву, вскочила с кровати и крепко-крепко обняла Правителя. Мужчина удивленно остолбенел, но затем, положил руки ко мне на талию и тоже легонько обнял.

— Я так благодарна! — отойдя, произнесла. — И Вам большое спасибо, — повернулась к магу.

— Такая необычная, — усмехнувшись, сказал Дивет. — Ты мне чем-то Илерису напоминаешь. Так почему наша Солнцеликая назвала тебя драгоценной?

— Из-за этого, — сняла с шеи и протянула кулон.

Мужчина долго вглядывался в него, взвешивал в руках, что-то шептал на странном языке, водил ладонью над ним. Я и Кадаган молча наблюдали за магом. Лично у меня множество вопросов крутилось на языке, но пока помалчивала, чтобы не прерывать творящееся действие.

— Странная магия, — наконец ответил Дивет.

— В каком смысле? — заинтересовался Кадаган.

Мне тоже стало любопытно, и я подошла очень близко, рассматривая кулон на сморщенной руке.

— Эта такая же магия, как и в тебе, девочка, — глядя черными глазами, сказал маг.

— У нее есть способности? — спросил русоволосый.

— Судя по тому, что я чувствовал — да, но они пока не проявились. И магия эта необычная, странная, — задумчиво говорил Дивет, не сводя с меня глаз. — Я бы сказал, что это магия чаровников, но не буду точно утверждать.

— А кто такие чаровники? — спросила я.

— Это маги, но не простые. Им подвластны силы Жизни и Смерти, Стихии слушаются их как ручные псы. Они невероятно сильны, никто им не указ, — сказал маг.

А мне стало страшно. Не знаю почему, но вдруг в душе появился страх. Я сделала несколько шагов назад и наткнулась спиной на что-то. Это оказался Кадаган, который положил руки мне на плечи, когда я повернулась к нему, ласково улыбнулся.

— Не бойся. Мы тебя не обидим. Дивет мог и ошибиться. Тебе для начала, надо научиться заново жить. Не будешь же ты ждать озарения, когда память вернется, — мужчина немного придвинул свое лицо ко мне. — Давай, с завтрашнего дня ты начнешь свое обучения? Согласен?

Последний вопрос был обращен к магу.

— Начнем с изучения истории и основ магии, может быть это даст толчок к восстановлению.

— Мы поможем, — все еще удерживая, меня за плечи сказал Кадаган. — Не волнуйся и не бойся. Если понадобиться, я сам встану на твою защиту, — с угрозой сказал он, глядя мне за спину.

— Да, Великий Правитель, — услышала.

А глаза Кадагана светились такой добротой и честностью, что я даже не допустила мысли ему не поверить.

— Нам необходимо уже удалиться из покоев Эматрион. Ей нужен отдых. Завтра будет для нее долгий день.

— Ты прав, — русоволосый наконец отошел от меня.

Я же тихонько улыбнулась на прощание и попросила позвать ко мне Илерису.

Глава вторая

Покои Илерисы оказались в другом конце замка. Я бы точно заблудилась, пытаясь их отыскать, но мне помогли. Сразу же после того, как Кадаган и Дивет ушли, на пороге небольшой гостиной, которая приникала к спальне, появилась высокая женщина в возрасте и в бежево-черной форме. Представилась Амитой и сказала, что она моя личная горничная. На мой вопрос «зачем мне горничная?», женщина невозмутимо ответила, что пока в ее обязанности входит уборка покоев, стирка моей одежды, ответы на вопросы, которые могут у меня возникнуть, а в дальнейшем я сама смогу распоряжаться ей по своему усмотрению. Дикость по-моему какая-то. Воспользовавшись случаем, я уточнила, освободилась ли Правительница и, услышав положительный ответ, попросила, чтобы женщина объяснила мне как найти Илерису.

Амита проводила меня какими-то узкими, но светло освещенными переходами. Сказала, что это коридоры для прислуги. Можно было бы и по нормальным пройти, но сейчас началась подготовка к празднику Пробуждения Весны, поэтому в замке много людей.

— Насколько я знаю, верховная сейчас в своем рабочем кабинете. Эматрион, Вы еще чего-нибудь желаете? — спросила женщина.

— Нет. И большое спасибо, — поблагодарила я. — Пожалуйста, обращайтесь ко мне просто «Эма».

— Как будет угодно, — кивнула Амита.

Подойдя к двери в покои Илерисы, женщина поклонилась и поспешила уйти, предупредив, что вернется ближе к ночи, чтобы помочь мне приготовиться ко сну. На все мои просьбы и увещевания, что я могу самостоятельно справиться с этим делом, она ответила, что это ее прямые обязанности и для нее большое удовольствие прислуживать столь привилегированной гостье.

Я вздохнула и покачала головой, глядя в след удаляющейся Амите. И почему они вокруг меня так носятся? Не думаю, что я какого-либо знатного рода, хотя, вот магия, которую обнаружил Дивет, все-таки меня настораживает.

Постучав, зашла в гостиную Илерисы, постояла на пороге, вдыхая нежный аромат цветов. Надо будет попросить, чтобы и у меня поставили несколько ваз. Из гостиной вели две двери, одна из них, насколько я помню, идет в спальню, значит, вторая, вполне возможно, в кабинет. Подойдя, я постучала и на этот раз услышала тихое «войдите».

Рабочий кабинет Илерисы стоит описать отдельно. Первое, что просилось в глаза — это наличие стразу двух столов изготовленных из темного дерева. На одном, который стоял слева, аккуратными стопочками лежала бумага, а на краю стояла красивая лампа из бронзы. Второй стол был обращен к большому окну. Подойдя ближе, я замела, что на нем в беспорядке лежат нитки, проволока, ткани, какие-то камни, бусины.

Повернувшаяся при моем появлении Илериса радостно мне улыбнулась.

— Привет. Я очень рада, что ты ко мне зашла. Присаживайся, — девушка указала рукой, на кресло, которое стояло между окном и книжным шкафом во всю стену.

— Я хотела поблагодарить за покои, которые Вы мне выделили, — усевшись, стала разглядывать элегантный браслетик, который Илериса держала в руках. — А что ты делаешь?

— Пустяки, замок большой, — отмахнулась она. — Вот браслет плету. Вдохновение сегодня пришло, захотелось что-нибудь сделать. Я сколько себя помню, всегда что-то мастерила. Если интересно, то тут на полках стоят мои поделки, ну, и, может быть ты заметила, в спальне тоже.

Я поднялась и принялась рассматривать различные украшения, игрушки, статуэтки, которые в большом количестве стояли рядом с книгами на полках.

— Жаль, что Дивет не смог вернуть тебе память, — вздохнула Илериса.

— Да, — ответила я. — Но не все потеряно, ведь память может самостоятельно вернуться. Главное, найти то, что подтолкнет ее к восстановлению.

— Дивет говорил, что ощущает в тебе магию.

— Вот это меня и пугает. Магические способности — это же большая ответственность!

— Знаешь, когда-то Дивет сказал, что и у меня есть способности, которые он не может точно определить, — весело сказала Илериса. — Только вот они до сих пор не проявились никак. Дивет тоже тогда подумал, что я могу относиться или к магам или вообще к чаровникам.

— Ты хотела бы, чтобы твои способности проявились? — спросила, разглядывая необычную игрушку — черного кота с яркими синими глазами.

— Не знаю. Это спорный вопрос. С одной стороны это интересно и увлекательно, а с другой меня пугает неизвестность. У нас в стране очень мало магов. Их гораздо больше в Эланийской империи, там даже есть своя Академия для одаренных. Да и в Нрите очень многие рода передают магию по кровной связи.

— Илериса, а что это за игрушка? — повернулась, показывая на кота.

— Это не простая игрушка, — улыбнувшись, девушка поднялась со стула, подошла и взяла кота. — Когда я была очень маленькая, ко мне приходил черный-черный кот. Он был не простой, он умел разговаривать. И на протяжении очень долгого времени кот приходил ко мне вечером и рассказывал сказки и интересные истории перед сном. Не знаю, почему я тебе это рассказываю, ведь даже братья не знают о нем.

— Расскажи больше об этом коте, — заинтересовалась я и, усевшись в кресло, приготовилась слушать.

— Это детские воспоминания, они сбивчивы и обрывочны, — Илериса села на стул, взяла в руки браслет и принялась выплетать узор, рассказывая. — Когда в первый раз я увидела этого кота, мне было около пяти лет. У детей Правителей мало друзей, у меня их вообще не было. Только братья. Я не страдала от одиночества, много времени проводя на природе с интересной книгой. В какой-то момент, заметила, что за мной наблюдает черный кот с яркими синими глазами. Мне показалось, что он хочет подойти, но боится. А в следующий раз я принесла ему угощение, и тогда кот осмелел и, приблизившись, поблагодарил за лакомство. Меня это совсем не удивило, ведь вокруг так много интересных существ.

Девушка замолчала и несколько минут молча смотрела в окно. Я так же не издавала ни звука, понимая, что она сейчас в своих воспоминаниях. Но представить говорящего кота у меня почему-то не получалось.

— Он стал приходить ко мне каждый вечер, — вновь заговорила Илериса. — И всегда рассказывал истории. Волшебные сказки о мире, где было много-много магии и чудес. Намного больше, чем у нас. Там были люди, которые могли свободно управлять стихиями, он их так и называл — «стихийники», а еще были «артефакторы», они делали различные амулеты. Я бы хотела быть «артефактором». Это же так интересно, выплетая нити магии, создавать вместе с этим нечто красивое. И маги-оборотни, которые по своему желанию перевоплощались в животных. Нет, у нас тоже есть оборотни, но это скорее проклятье, чем благо.

Я задумалась. Мир, в котором есть так много магии. Почему-то мне сложно это представить. Хотя, может быть, если я разбужу свои способности и научусь их контролировать, а еще приспособлюсь, пока моя память не вернется, то мне станет легче воспринимать слова Илерисы.

— Чаще всего этот кот рассказывал о похождениях четверых друзей: девушки-целительницы, парня-предсказателя, парня-оборотня и девушки-артефактора. Он еще смеялся, что они будто олицетворяют стихии. Целительница обладала властью над Воздухом, Предсказатель — над Водой, — Оборотень — как олицетворение животных, а значит и Земли, а Артефактор могла управлять Огнем. Эти истории были и веселыми и грустными, но очень поучительными. Помню, почему-то кот всегда называл меня не по имени, а странным словом «эва». Потом, он объяснил, что на очень-очень старом языке означает «жизнь». Когда мне исполнилось семь, кот стал появляться все реже, а с десяти лет, я его совсем не видела. Вот, в память о нем смастерила эту игрушку.

— Такая необычная история, — задумчиво проговорила я. — Не могу даже вообразить, что может быть такой мир, наполненный магией. Хотя, я еще не изучила этот мир.

— В этом все проще, — грустно сказала Илериса. — У кого-то есть дар — их меньше, у кого-то его нет — их большинство. Тут есть магические существа, но людей, у которых получилось совладать со своими способностями, мало. По крайней мере, у нас, в Фиртрике. Насколько я знаю, в некоторых других государствах все намного лучше.

— Думаю, что у нас еще будет шанс узнать что к чему, — улыбнулась и хотела уже спросить «неужели говорящий кот не сказал ей своего имени?», но нас отвлекли крики и смех, доносящиеся из распахнутого окна.

Я встала и выглянула на улицу, Илериса присоединилась ко мне и мы стали свидетелями того, как на дворе, на хорошо утоптанной площадке двое мужчин сражались на мечах. Толпа вокруг кричала, смеялась и подбадривала бойцов. Приглядевшись, я поняла что это Кадаган и Гаральд кружатся в бешеном танце боя. Их движения были отточены, вымерены и восхищали меня.

— Зачем они дерутся? — спросила я. — Они поругались?

— Просто развлекаются. Для мужчин это нормально, — отмахнулась Илериса. — Просто разминаются.

— Я тоже так хочу, — выдохнула.

— Эма, ты же девушка. А девушки не дерутся на мечах. Хотя все-таки, Наемницы умеют обращаться с оружием. Но они этим себе на хлеб зарабатываю.

— Илериса, пожалуйста, давай подойдем поближе! — попросила я. — Мне одной идти страшно.

— Эма, там нам не место, — уговаривала Илериса. — Там, мужской мир.

— Я просто хочу посмотреть, — принялась уговаривать.

Может быть получиться уговорить кого-нибудь из братьев поучить меня? Кадаган же.

— Так смотри из окна. Тебе же никто не запрещает.

— Мне интересно взглянуть на это ближе. Я тебя как гостья прошу, — если она и на это не согласиться, то придется довольствоваться просмотром тренировки из окна.

— Хорошо, — вздохнула Илериса и поднялась со своего рабочего места. — Первый и последний раз. Для дев там не место.

— Спасибо большое, — улыбнулась я и мы поспешили на выход.

Охрана, слуги, рабочие, которые украшали замок к празднику Пробуждения Весны — все, кто встречался нам по пути, с улыбками склонялись в поклоне, стоило им заметить Правительницу. Срезу видно, ее здесь очень любят. На меня же смотрели с любопытством, перешептываясь между собой. Оно и понятно, все-таки мое появление не осталось без внимания. Надо как-то возвращать себе память.

— Я могу заниматься с тобой языками, — прервала мои размышления Илериса. — Лучше, если ты будешь знать несколько языков, кроме всеобщего. Еще помогу в истории и музыке.

— Мне бы не хотелось отрывать тебя от твоих прямых обязанностей, — сказала я.

— Не беспокойся, мне не сложно. Я умею сочетать несколько дел.

Мы вышли на широкое крыльцо и столкнулись с командиром Иммором. Теперь, когда его волосы высохли и он переоделся в чистое и сухое, мужчина совсем преобразился — привлекательный мужчина, немного выше меня, с коротким ежиком темных волос, карими глазами и приятной улыбкой, которая появилась на его лице как только он увидел меня и Илерису.

— Солнцеликая, — поклонился он девушке. — Могу ли я Вас сопровождать?

— Капитан, нам будет очень приятно Ваше общество, — широко улыбнулась Илериса. — Мы идем на площадку для тренировок.

— Но молодым девам там нечего делать, — удивился мужчина.

— Эме очень хочется посмотреть поближе. Я не могу отказать нашей гостье.

— Эма? — командир Иммор посмотрел на меня.

— Да, верховная дала мне новое имя — Эматрион. Пока я не вспомню свое настоящее, — смущенно проговорила. — Но можете называть меня Эма.

— Красивое, — мужчина посмотрел на Илерису. — Как и все, что связанно с Вами, верховная.

Или мне показалось, или улыбка у командира действительно не такая как у других слуг и стражников. Она такая же теплая и радостная, но вместе с этим в ней было столько печали. А еще глаза… Такое чувство, что он пытается запомнить каждую черточку лица девушки. Илериса же тоже немного по-другому себя вела. Мягче, еще женственнее, чем до встречи с командиром.

А мы уже спустились по лестнице и ступили на выложенный темным камнем внутренний двор замка. В середине находилась площадка, вокруг которой столпилось множество мужчин. Они кричали, смеялись и поддерживали тех, кто сражался внутри круга, а еще до нас доносился звук ударов, будто одну деревянную палку били о другую.

Нас долго никто не замечал, а мне так хотелось пробраться сквозь толпу. Вдруг один молодой парень обернулся и, заметив нас, похлопал своего соседа по плечу, тот посмотрел в нашу сторону. И все пошло по цепной реакции. Через несколько секунд толпа замолкла, а потом расступилась перед нами. Я очень смутилась и опустила глаза, но пошла вперед, чтобы поближе посмотреть на тренирующихся Правителей.

Ни Кадаган, ни Гаральд не отвлеклись на наступившую тишину и наше появление. Они оба наносили стремительные удары, уворачивались и пытались перехитрить противника. И хотя старший отвечает за армию и обеспечение порядка, младший не уступал ему в умении владеть мечом. Наблюдая за этим опасным, но вместе с тем восхитительным танцем, я поняла, что тоже так хочу научиться. Чтобы в каждом моем движении сквозила сила и мощь. Прекрасный танец двух бойцов!

Вдруг Кадаган провел какой-то стремительный прием и меч Гаральда полетел в сторону. Однако, младший не растерялся и ринулся на старшего, повалив его в пыль. Кадаган потянул за собой брата, и они стали бороться, катаясь по земле. Толпа вновь взревела, оглушив на миг. Кто-то неловко толкнул меня в спину и, не удержавшись, я полетела вперед, лишь вскрикнув и успев выставить вперед руки. Маленькие камешки больно впились в ладонь. Уже собираясь подняться, как перед моим лицом возникла рука. Подняв глаза, наткнулась на смешливый взгляд серых глаз. Гаральд был весь в пыли, черные кудряшки приобрели сероватый налет и были разбросаны во все стороны.

— Ты что тут делаешь? — спросил он и сдул с глаз прядь волос.

— Простите, верховный, — оперлась на руку и поднялась. — Мне интересно было посмотреть на Вашу тренировку.

— И как тебе? — спросил подошедший Кадаган.

— Если честно, то я тоже так хочу, — с просьбой глядя на старшего, попросила.

— Драки, стратегии и войны — это не для молодых дев. Женский удел — это семейный очаг, — поучительно сказал Кадаган.

— Брат, — сказал Гаральд. — Почему бы не научить ее обращаться с оружием? Кто знает, может быть, она что-нибудь вспомнит. По крайней мере, в жизни пригодиться умение постоять за себя.

— Нет. Я все сказал, — резко ответил старший. — Здесь ей некого опасаться. Защитить мы ее сумеем. Тем более, Эматрион, у тебя с завтрашнего дня не будет и минуты свободного времени. Тебе необходимо многому научиться. До встречи на ужине, — Кадаган поклонился, отошел от нас и, подняв свое оружие, отправился куда-то.

Толпа расступилась перед ним, а затем, мужчины и вовсе разбрелись по своим делам. Я стояла и смотрела ему вслед, не хотелось даже уговаривать. Почему-то сразу поняла, что Правитель очень упрямый человек и не уступит в этом вопросе. С грустью посмотрев на Гаральда, увидела, как он улыбается мне. И улыбка такая хитрая-хитрая, будто что-то замыслил.

— Хочешь подержать меч? — заговорщицким шепотом спросил он.

— А можно? — в таком же стиле ответила я.

— Желание гостьи — для меня закон, — подмигнул Гаральд и направился к лежащему в пыли мечу.

К моему разочарованию оружие оказалось не из стали, а из дерева. Когда Правитель протянул мне меч, я обеими руками ухватилась за рукоять и все равно не удержала, чуть не уронив его прямо себе на ноги, но Гаральд успел подхватить, зажав острие между ладонями.

— Он же деревянный! Почему такой тяжелый? — разочарованно спросила я.

— Так специально задумано, чтобы тренировки были более продуктивными, — забирая у меня оружие, сказал парень.

— Значит, у меня никакого шанса научиться драться на мечах? — было очень жалко, мне так хотелось.

— Ну почему же так категорично? Я посмотрю в оружейной. Может быть, что-нибудь найду для тебя. Только ни Кадагану, ни вообще кому-либо не стоит говорить, — подмигнул Гаральд.

Я расплылась в довольной и благодарной улыбке, а потом обернулась в поисках Илерисы. Но девушки нигде не было. Впрочем, как и командира Иммора. Значит, мои подозрения оказались правдивы?

— Ты кого ищешь? — спросил Гаральд.

— Твою сестру, — ответила, наблюдая за тренировкой двух ребят лет пятнадцати.

— Она скорее ушла, чтобы проконтролировать за украшением главного входа и Храма Хранительницы, — спокойной ответил Правитель. — Тебя нужно куда-нибудь проводить?

— Кстати о храмах, легендах и сказаниях, — задумчиво проговорила. — Гаральд, проводи меня в библиотеку. Я там интересною книгу о вашей мифологии нашла. Любопытно изучить.

— Потертую с металлическими уголками? — подавая мне руку, сказал парень.

Я кивнула и приняла предложение верховного. Мы зашли в замок и направились по переходам и коридорам в библиотеку.

— Мне определенно карта понадобиться, — усмехнулась.

— Ты скоро привыкнешь, — улыбнулся Гаральд. — Кстати, Кадаган рассказал об идее тебя обучать. Если понадобиться, я могу помочь с экономикой и точными науками. А еще с иностранными языками.

— Спасибо, — поблагодарила. — Илериса сказала, что поможет с языками. Думаю, у меня не хватит времени, чтобы все за раз выучить.

— А мы потихоньку, — подмигнул Правитель, а затем засмеялся. — Вот и пришли. Я прикажу подать нам чай.

— Спасибо, но не надо. Мне прошлого раза хватило. — В защитном жесте я подняла руки.

— Тогда была необходимость. Извини, — опустил взгляд в пол.

— Понимаю, но все равно как-то я теперь опасаюсь этого напитка.

— Да ладно, сейчас принесут другой, сможешь распробовать всю гамму вкуса, — Гаральд вышел, а я направилась к полке, где в прошлый раз нашла книгу.

Она оказалась на месте. Видимо кто-то из слуг поставил. Я уже уселась в кресле, как в библиотеку вернулся Гаральд, а за ним следовал пожилой слуга, катящий уже знакомый мне столик на колесиках. Правитель расположился рядом со мной в кресле. Когда мне протянули чашечку чая, от которого пахло чем-то свежим, я с опаской приняла напиток, немного отпила и поразилась вкусу. Такой освежающий, бодрящий и одновременно с этим успокаивающий.

— Очень вкусно, — улыбнулась слуге, а затем перевела взгляд на Гаральда.

Мужчина поклонился и поспешил оставить нас вдвоем с Правителем. Я раскрыла книгу и вновь пробежала взглядом по странной надписи на первой странице.

— Гаральд, а почему все мифы в книге, будто бы набивались сверху на страницы, а эта надпись написана от руки?

— Какая надпись? — он удивился и потянулся ко мне.

— Вот — развернула и протянула книгу.

Верховный несколько мгновений молча рассматривал книгу, а затем задумчиво посмотрел на меня.

— Сколько раз вместе и Илерисой перечитывал эту книгу, но никогда не обращал внимание на эту надпись. Странно. Я ее вообще не помню.

— Вообще, что автор мог иметь в виду?

— Вряд ли это об наших богах. Вполне возможно это о чаровниках.

— Мне уже как-то не по себе, когда я о них слышу. А эта надпись только нагоняет.

— Дивет говорил, что у тебя есть какие-то способности, — задумчиво проговорил Гарольд. — Хочешь, расскажу кратко сотворении мира?

— Конечно! — с энтузиазмом подалась вперед.

— Сначала была Великая Пустошь, там не было ничего живого. Только очень горячая пустота, которая постоянно нагревалась и нагревалась. В какой-то момент тьма, наполняющая ее, не выдержала и взорвалась. Миллиарды темных осколков разлетелись во все стороны. Они блуждали в пространстве и времени, а затем стали притягиваться, стремясь восстановить прежнее состояние. Но что-то пошло не так и когда большинство осколков срослись, появилась бескрайняя водная гладь, — Гаральд потянулся и отпил глоток чая, задумчиво глядя на меня.

Я же внимательно следила за ним, стараясь не пропустить ни одного слова. У меня в голове не укладывалось, как может тьма взорваться, а затем заново срастаться. Все-таки необходимо книгу эту прочесть.

— В том море родился бог Миратеф, мы еще называем его Морской Бог или Предвечный. Какое-то время он пробыл один, а затем с помощью своей магии сотворил гигантское дерево, которое росло и росло не останавливаясь. Его Ветви устремились вверх и подняли голубой небосвод, а Корни проросли и отделили землю от воды, — я попыталась вообразить себе это, и перед глазами предстало величественное зрелище. — В высокой кроне, среди листвы и веток появился один большой плод. Он долго созревал, но когда пришло его время, на свет появилась Хранительница. Мы ее так и называем. Ее истинное имя произноситься только во время таинств, таких как роды или создание новой семьи. А среди песка и корней, родился брат Хранительницы. Темный Бог — Хозяин земных недр и Туманного мира ушедших душ. Его имя мы произносим на смертном одре и, когда собираемся в битву.

— Знаешь, я совершенно запуталась, — призналась задумавшемуся о чем-то мужчине. — Каким образом они появились все? Кому это необходимо было?

— Ты плохо меня слушаешь, — сказал Гаральд. — Тут в основе всего лежит магия.

— Как у чаровников?

— Нет, до них я еще дойду в своем рассказе. Но если тебе не интересно, можем поменять тему.

— Нет, очень интересно, но не понятно.

— Иногда не следует пытаться разобраться, а лучше просто поверить.

Я улыбнулась и выжидательно посмотрела на мужчину.

— Хранительница и Темный Бог объединили свои силы и сотворили земную твердь, на поверхности моря. Творя магию, она создала травы и растения, животных и насекомых, а ее брат положил сроки жизни и смерти, чтобы частички его сил могли возвращаться к нему и перерождаться. Богиня вступила в брак с Морским Богом и от этой связи появились первые люди. Для того, чтобы его детям было спокойно жить в новом мире, Миратеф вдохнул свои первозданные силы в воду, землю, воздух. Так появились магические создания, такие как сирены, наяды, русалки, сильфиды и феи, дреады, эльфы, кентавры и минотавры. Их великое множество оберегающих новый мир. Но людям, которые родились без магии, было холодно в новом мире, поэтому Предвечный взял большую часть собственного духа и создал последнюю вольную стихию — огонь. Из огня появились духи — маленькие шустрые саламандры и величественные фениксы.

Я честно старалась уследить за повествованием, попутно представляя все, что Гаральд рассказывал. Но это оказалось выше моего понимания.

— Предвечный отдал большую часть себя, поэтому, когда все закончилось, он создал шестихвостого Волка, чтобы он оберегал людей и помогал следить Хранительнице за прошлым, настоящим и будущим, а сам ушел за грани мира, чтобы отдохнуть. Иногда в ком-то из нас, проявляется частичка его силы — эти люди становятся магами. Например, как Дивет. Он — одаренный. Раньше, мне мама рассказывала, были еще маги, которые могли повелевать духами стихий. Они рождались от союзов людей и представителей волшебных народов. Такая сила была неимоверна, грандиозна и очень опасна. Однако, потом появились чаровники. Это произошло лет пятьсот назад, а может и раньше. Их появление принесло за собой истребление магов с силами стихий…

— Дивет сказал, что у меня может быть дар чаровников, — ошарашено проговорила я. — А что с ними дальше стало? — этот вопрос волновал меня сильнее всего.

— Они создали летающий город и, говорят, что вознеслись выше облаков к самому трону Хранительницы.

— А почему она не вмешалась в истребление собственных детей?

— Я не знаю, — признался Гаральд, — но меня учили, что она рассудила так: «Это жизнь и в ней выживает сильнейший. Это было испытание, они его не выдержали».

— Жестоко так относиться к своим детям, — я выпрямилась в кресле и еще раз пробежала глазами по надписи.

Все так странно, необычно для меня. За весь день накопилось столько информации, которую необходимо обдумать. Надеюсь, что дальше станет все понятнее.

— Мир жесток сам по себе, — печально проговорил Гаральд, а потом будто бы стряхнул с себя эту грусть и весело спросил. — О чем тебе еще рассказать?

— Мне все интересно, — сказала я, а затем широко зевнула. — Но сейчас еще и спать хочу.

— Тебя надо манерам обучить, — ласково улыбнулся мужчина. — Зевать принято прикрывая рот ладонью и не так широко.

— Ой, простите, — мне стало очень неловко, и я зажала ладошками рот. — Не знала.

— Скоро всему научишься.

Я еще раз зевнула, но на этот раз прикрыла рот ладонью. А мои щеки и уши прямо горели от стыда. Ох… сколько же мне надо будет выучить в сжатые сроки, чтобы больше такого не повторилось.

— Что-то меня в сон клонит. Я, наверно, пойду отдыхать, чтобы завтра с Диветом начать занятия, — поднялась со своего кресла.

— А разве тебе не сказали, что завтра будет праздник? — удивился Гаральд.

— Нет. Скорее всего, забыли во всей этой суматохе.

— В таком случае, я приглашаю тебя полюбоваться на рассвете обрядом омовения, — улыбнулся верховный и поднялся следом. — Его будет Илериса проводить. Тебе точно понравится.

— Может он специально для приближенных? — уточнила. — Я точно могу там присутствовать?

— Конечно, не говори глупости, — рассмеялся Гаральд.

Мы вышли из библиотеки, а Правитель махнул рукой пожилому слуге, видимо, показывая, что мы пока не нуждаемся в его помощи.

— Сам обряд по верованиям требуется для того, чтобы помочь пробудиться весне. В принципе это итак понятно из названия самого праздника, — хмыкнул Гаральд. — Но это если смотреть с точки зрения религии. А вот если смотреть со светской стороны, то мы показываем народу, что их Правители с ними, что они такие же простые люди как и остальные.

— Вы заботитесь о своих подданных, это очень хорошо, — проговорила я, опять тихонько зевая.

— Это иногда очень сложно, — ответил Гаральд. — Нам необходимо судить по Праву, а не по совести.

Я промолчала, потому, что не знаю, что ответить ему. У меня еще слишком мало знаний, чтобы делать какие-либо выводы. Может быть, когда память вернется, я смогу более полно судить обо всем. Но сейчас лучше просто внимательно слушать, наблюдать и задавать интересующие вопросы.

У дверей в мои покои стояли двое стражников. При виде нас мужчины перестали о чем-то оживленно разговаривать, а вытянулись ровно, стукнув при этом кончиками копий. На этот звук вышла Амита, присела в странном движении перед Гаральдом и сдержанно улыбнулась мне.

— Амита, надеюсь, что ты позаботишься о нашей гостье, — улыбнулся Правитель.

— Да, верховный, — еще один присест.

— Дорогая Эма, благодарю Вас за столь чудесный вечер. Мне было очень приятно провести его с Вами, — Гаральд поклонился мне, а затем взял мою руку и кратко прикоснулся губами к костяшкам пальцев.

Я замерла и почувствовала, как вновь мое лицо начинает заливаться краской и пылать. Просто стояла с широко распахнутыми глазами, не сводя взгляда со смеющихся серых.

— Доброй ночи и пусть Волк хранит Ваш сон, драгоценная Эма, — Гаральд отвернулся и ушел.

— Рано ему еще, ох, рано, — услышала бурчание за спиной.

Обернувшись, встретилась с недовольным взглядом почти черных глаз Амиты. Заметив мое удивленное выражение лица, женщина сдержанно проговорила:

— Прошу Вас, миледи, проследовать за мной, — и она направилась в мои покои.

Я пошла за ней и, когда дверь за мной закрылась, выдохнула, обведя взглядом уютную гостиную в теплых розоватых тонах, спросила:

— Амита, а что значит Ваша фраза?

— Ничего, миледи, — горничная пошла в сторону спальни.

— Я просила не называть меня так больше, — сказала и встала в дверном проеме.

— Извините меня, Эматрион.

— Просто Эма, — покачала я головой.

Что происходит с этой женщиной? Еще несколько часов назад она так дружелюбно со мной разговаривала, а теперь ограничивается лишь краткими ответами.

— Амита, еще раз, что происходит? — сложила руки на груди и стала наблюдать на горничной, которая расстилала мою постель. — Я здесь меньше дня и не сделала ничего такого, чтобы Вы настолько резко изменили ко мне Ваше отношение.

— Эма, я понимаю, что из-за потери памяти, Вы можете не знать многих правил. В сущности, в мои обязанности входит Ваше обучение этикету, — женщина старательно избегала на меня смотреть.

Я же подошла к ней вплотную и не сводила взгляда, пока женщина не посмотрела на меня.

— Амита, к сожалению, понимать всех и каждого по намекам, пока не умею, поэтому объясни, — в моем тоне были, как просительные нотки, так и немного повелительные. Вот не ожидала от себя такого.

— Не поймите меня не правильно, но меня очень беспокоит Ваши отношения с нашими Правителями, — начала Амита. — Я видела, как на Вас смотрит Гаральд и боюсь, что этот интерес может перерасти во что-то большее.

— А Кадаган?

— Он лично попросил меня позаботиться о Вас. Когда-то я была его няней.

Я села на край кровати и уставилась на ковер у моих ног.

— Вы хотите сказать, что есть шанс того, что братья рассорятся между собой из-за меня?

— Это очень возможно.

— Невероятно. Я думаю, что Вы ошибаетесь. Во-первых, они братья. А это значит, что их узы очень крепки. Во-вторых, я тут меньше дня. Соответственно, как могу вызвать какие-то чувства? Максимум любопытство.

— Надеюсь, что Хранительница услышит эти слова и убережет своей рукой нас от братской ненависти, — Амита сделала странное движение — приложила ладонь к груди, а затем ко лбу.

— А что это Вы сейчас сделали? — заинтересовалась я и даже подалась вперед.

— Осенила себя знаком Хранительницы, чтобы мои слова скорее дошли до нее и были услышаны.

— Оу… интересно. Это вот так делается? — попыталась повторить.

— Нет. Большим пальцем придержите указательный, приложите ровно по середине груди, а затем так же, но между глаз, — женщина подошла ко мне и взяла мою правую руку. — Какая нежная, — погладила она ладонь. — Вы точно не были простой служанкой или крестьянкой. Определенно кто-то из аристократии.

— Чего не помню, того не знаю… — усмехнулась, а затем посмотрела прямо в ее черные глаза. — Амита, обещаю, что никогда не стану между Кадаганом и Гаральдом. Слишком многим я им обязана.

Женщина смотрела на меня внимательно, а затем кивнула и улыбнулась по-доброму. Мне сразу же стало спокойнее из-за того, то она мне поверила. Широко зевнув, я прикрыла рукой рот, а Амита усмехнулась и поспешила отвести меня в небольшую комнату, в которой располагалась большая лохань, печь с полыхающим внутри огнем. Возле печи стояло несколько ведер с водой.

— А теперь вымоем Вас хорошенько, — подходя к ведрам и с помощью большого черпака переливая воду в лохань.

Я в это время снимала жилетку, а вот с платьем мне понадобилась помощь. Иначе, был велик риск запутаться в длинной юбке. Пока я совершала водные процедуры, Амита очень много рассказала мне о братьях, Илерисе, королевстве, государственном устройстве. Оказывается, что Гаральд всегда тянулся за братом в играх, в поступках. И хотя, внешне они больше похожи на две противоположные частички одного целого, младший брат старается всегда поступать так же вдумчиво и последовательно, как это делает старший. Но, к большому сожалению Амиты, неусидчивому и веселому Правителю не всегда это получалось.

Именно этого и боится женщина. Гаральд, заметив некий интерес со стороны старшего брата, может обратить свое внимание на меня и увлечься. А это повлечет разногласия между ними. На какой-то момент я задумалась — если он будет меня учить упражняться с мечами, то следует продумать свое поведение, чтобы избежать такого развития событий.

И все-таки первоочередной задачей сейчас является как можно скорее вернуть себе память, тогда и можно будет думать, что делать с возможной ситуацией. Пока я размышляла, Амита помогла мне вытереться, одеть тонкую сорочку, которую передала Илериса, и уложила меня спать. Только моя голова коснулась подушек, сон накрыл своим теплым покрывалом. Не осталось даже сил, чтобы обдумать все произошедшее. Просто резко захотелось спать.

* * *

Разбудила меня все та же Амита, тихонько тряся за плечо.

— Эма, просыпайтесь, — приглушенно говорила она. — Скоро рассвет и начало ритуала омовения. Верховные Правители очень хотели и Вас там видеть.

— А может, я не пойду? — перевернулась на другой бок и попыталась накрыться с головой одеялом.

— Вы потом не простите себе это, — сказала Амита и затрясла плечо еще сильнее. — Это очень красивый обряд. Его верховная Илериса проводить будет. И тем более, она Вам уже даже платье передала.

Я повернулась к женщине, открыла один глаз, постаралась посмотреть на ее умоляюще, но это не заимело никакого эффекта. Амина возвышалась надо мной, уперев руки в боки.

— Поднимайтесь, потом доспите, — она отошла от моей кровати, и я уже было подумала, что меня оставят в покое. О, как же я была не права!

Амита, судя по шагам, обошла мою кровать и с чем-то завозилась, а затем распахнула шторы и открыла окно. В комнату моментально проник холодный ветерок, а женщина вновь приблизилась ко мне и стянула одеяло. Я поежилась и отогнала остатки сна.

— Ну, вот за что? — буркнула недовольно и потянулась.

— Я уже говорила. Правители просили Вас быть, — Амита взяла меня за руку и потянула в соседнюю комнату умываться.

— А я думала, что Вы будете меня слушаться.

— Буду, — рассмеялась она. — Но только тогда, когда это не противоречит приказам Правителей, Вашем же благо и просто моей совести.

— У меня даже слов больше нет, — ошарашено сказала я, умывая лицо.

Надо позже поговорить с кем-то из Правителей, думаю даже, что с Кадаганом вероятнее всего.

Амита помогла переодеться мне в новое платье, которое было красивого нежно-желтого цвета, с широкими рукавами, плотно облегающими манжетами и лентой под грудь. Правда, оно было короче, чем предыдущее фиолетовое. Я посмотрела в зеркало и со вздохом обернулась к горничной.

— Платье очень красивое, но Вам не кажется, что смотрится на мне оно глупо?

— М-да… и впрямь, кажется, будто Вы у своей младшей сестры его забрали, — задумчиво проговорила Амита, и повернулась к весящей на вешалке синей жилетке. — Наденьте-ка вот это.

Я надела предложенную вещь и очень порадовалась. Жилетка ведь была блинной в пол, а значит, сзади будет смотреться как надо и спереди тоже в глаза не бросается. Замечательно.

— Теперь научу Вас делать реверанс, — расчесав волосы, Амита потянула меня в центр моей личной гардеробной. — Реверанс — это жест вежливости, который используют в знак вежливости и признательности обычно к человеку более высокого социального ранга или статуса. Опустите голову. Слегка наклоните вперед голову, словно бы почтительно кивая. Сохраняйте такое положение головы на протяжении всего реверанса.

Я проделывала старательно.

— Возьмите юбку. Возьмите края Вашей юбки так, чтобы они были зажаты между большим пальцем и первыми двумя пальцами обеих рук, вытягивая мизинцы. Плавно приподнимите юбку с обеих сторон. — Амита показала, как надо правильно это делать, слегка приподняв юбку своего платья над полом. — Заведите правую ногу за левую. Поставьте Вашу правую ногу на несколько сантиметров дальше левой, опираясь на подъем стопы и перенося большую часть веса на переднюю ногу, — вот когда она так показывает мне понятно, а то на словах все как-то страшно звучит. — Согните ноги в коленях. Опуститесь вниз в реверансе, сгибая колени так, чтобы они смотрели в стороны, а не вперед. Держите спину прямо, не наклоняясь ни вперед, ни назад. И последнее — грациозно вернитесь в исходное положение. Не раскачиваясь с прямой спиной, медленно и изящно верните тело в вертикальное положение, опуская руки обратно по бокам и одновременно поднимая голову.

Она погоняла меня еще раз двадцать, пока у меня не получился достаточно красивый и грациозный реверанс.

— Ну вот, это уже лучше, — довольно кивнула женщина. — А то про твое грандиозное появление и обнаженные ноги уже легенды ходят как по замку, так и за его пределами.

Почувствовав, как мое лицо начинает вновь гореть от смущения, опустила глаза и ставилась на носки туфель, которые выглядывали из-под платья.

— Амита, а все правила этикета такие сложные? — спросила я, когда мы шли по переходам для слуг.

— Нет, — мой облегченный вздох нарушил тишину коридора, но горничная сразу же забрала эту минутную радость. — Только реверансов насчитывается более пяти видов. А еще правила поведения за столом, обращение со столовыми приборами, танцы, и особенности ведения беседы.

— За что мне все это! — застонала я и уже тише: — не хочу ничего.

— Не волнуйтесь, думаю, что Вы справитесь, — ободрительно улыбнулась Амита.

— Мне все равно как-то страшно…

В этот момент мы вышли в Большой Центральный Зал, где Правители принимают всегда послов, просителей и других делегатов. Там нас уже ожидали оба брата, командир Иммор и еще шесть человек из личной стражи. Сам зал был украшен цветами, и в воздухе витал невероятно сладкий аромат. А через витражное стекло лился таинственный, сказочный, цветной свет восходящего солнца.

Мужчины были празднично одеты во все зеленое самых различных оттенков. На их фоне я чувствовала себя очень неуютно в своем желто-синем наряде.

— Эматрион, доброе утро, — произнес Кадаган и поклонился, вслед за ним склонились и остальные.

Я же присела в реверансе, как и учила меня Амита. Правда, из-за длины платья, ноги открылись немного больше положенного и, точно это видела, взгляд серых глаз братьев скользнул по туфелькам, по открывшимся икрам ног, а затем и по всей моей фигуре, которая сейчас выгодно подчеркнута платьем под грудь и синей жилеткой.

Лицо Гаральда осветила озорная улыбка, а вот выражение лица Кадагана было подчеркнуто вежливым. Он даже умудрился придумать комплимент:

— Эматрион, это платье создает впечатление, будто вы еще не вышли из возраста девочки.

Мда… не очень удачное сравнение как по мне, но не привередничать же и я просто поблагодарила Правителя, а Гаральд рассмеялся и пояснил:

— Эма, это цветовое сочетание очень Вам идет.

— Спасибо, — еще раз присела в реверансе, соответственно вновь показав ноги.

— Пойдемте, — вмешался командир Иммор. — Ожидают только Вас.

Гаральд еще подавил смешок, Кадаган, глянув на брата, обратился:

— Обещаю, Вам очень понравится и сам обряд, и Праздник Пробуждения Весны.

Мы вышли из Замка и я остановилась, — весь двор перед лестницей, и площадь за воротами были набиты людьми. Вокруг было огромное количество цветов, лент, флагов и невероятный гомон, от которого у меня чуть не закладывало уши. Вдруг над головой прозвучали трубы, и вмиг стало тихо. Да так, что стало слышно, как чей-то ребенок громко заплакал, испугавшись.

В центре двора, у красивого фонтана стояла Илериса, облаченная в легкое зеленое платье, которое, так же как и распущенные волосы, развивал ветер.

— Ей не холодно? — спросила шепотом, поежившись сама от дуновения ветерка.

— Она сейчас вообще ничего не ощущает, — сказал подошедший Дивет. — Илериса слишком поглощена ритуалом. Кстати, Эма, смотрите внимательнее, вот и начало.

Девушка подняла вверх голову и начала говорить какие-то слова на непонятном мне языке. Затем вскинув руки в сторону, она закружилась, стремительно набирая обороты. В этот момент раздались громкие удары барабанов, которые придавали еще больше торжественности происходящему. Резко остановившись, Илериса постояла несколько мгновений, а затем направилась прямо к фонтану, на вершине которого было каменное дерево. Из-под его корней водопадами текла вода. Правительница набрала ее в большой коричневый кувшин. Подняв его над головой, она вновь что-то заговорила и пошла к стоящей недалеко справа девушке в длинных белоснежных одеждах, я даже платьем это назвать не могу. Присмотревшись внимательнее, пыталась понять, кто она.

— Эти девушки храма Хранительницы, — тихо прошептал стоящий рядом Дивет. — Сам праздник и приурочен ей, как дарительнице жизни и оберегающей наш мир.

Я кивнула. И почему-то вспомнилась легенда о создании этого мира. Какая же она оберегающая, если позволила чаровникам истребить магов с силами стихий? Хранительницу все считают великой, заботящейся об этом мире, охраняющей его от бед, при том, что в истории, которую рассказал мне Гаральд, четко видно равнодушие к некоторым из ее детей. В сущности это не мое, дело, и мне следует уважать верования и традиции людей, которые меня приютили. Но все равно, не могу понять. Что-то внутри не желает смириться и принять все таким как есть.

А тем временем Илериса обошла вокруг фонтана, останавливаясь около жриц. И каждая из шести девушек бросала или вливала в кувшин что-то. Правительница приблизилась к статуе, которую я первоначально так же приняла за девушку, потому что она так же была одета в легкие развивающиеся одежды. Илериса остановилась напротив ее, подняла потяжелевший кувшин над головой и еще громче продолжила говорить на незнакомом языке. А затем, поставив свою ношу на землю, одела на шею статуи венок из ярких цветов, который подала ей еще одна из жриц. И вдруг, все опустились на колени и проделали то же движение, которому вчера научила меня Амита, — сложить пальцы в простом жесте, поднести к середине груди, следом ко лбу между глаз.

Я с опоздание, но проделала все манипуляции, из-за чего удостоилась одобрительного взгляда Дивета. Илериса же поднялась на ноги, вновь подняла кувшин и, подойдя к фонтану, вылила все в воду. После этого она поставила опустевшею емкость, подняла вновь руки и провела ими в воздухе, изображая круг, который затем перечеркнула резким взмахом.

В этот миг вся площадь взорвалась одобрительными криками, смехом и прозвучавшими громко трубами. Вверх полетели какие-то странные поделки, которыми управляли с помощью привязанной веревки. Громкие резкие хлопки и в небо взлетели необычные огоньки, искры и обрывки цветной бумаги, которая падала разноцветным дождем нам на головы.

Я сначала очень испугалась, а потом осмелела и подняла голову вверх, наслаждаясь удивительными огненными рисунками.

— Нравится? — спросил Кадаган.

— Это волшебно, — прошептала тихо я.

А вверху расцветали прекрасные цветы, звезды, необычные фигуры неизвестных мне существ. И вокруг гремела музыка. Нежные скрипочки, могучие барабаны, громкие трубы. Будто в сказке.

— Пойдем, — потянул меня за руку Гаральд. — Это еще не все.

Я и Правители спустились вниз по лестнице и прошли по живому коридору людей, которые расступились перед нами. Подойдя к фонтану, увидела улыбающуюся Илерису, которая, кивнув братьям, подошла и умылась водой. Затем то же самое сделали и мужчины. Кадаган вернувшись ко мне, спокойно, но громко произнес:

— Вы наша гостья, поэтому в знак нашего к Вам расположения просим совершить ритуал и умыть свой лик водой, которую благословила Хранительница.

Я с трепетом и некоторой долей страха подошла в плотную к фонтану и посмотрела в воду, которая была немного вспенена падающими потоками. На дне разглядела золотые монетки, какие-то странные круглые бляшки которые были наполовину белые, на половину черные, и когти зверей. А на поверхности воды плавали семена растений, листочки и зеленые иголочки, маленькие цветочки. Я нагнулась, набрала в сложенные ладошки воды. Постаралась, чтобы туда не попали ни листочки, ни что-нибудь еще. И умылась сладко пахнущей жидкостью. Вода была очень холодной, от чего на коже появились мурашки.

Отойдя от фонтана, приблизилась к Правителям. Выражения лиц братьев было серьезное, но я отчетливо видела в их глазах веселье. Причем, как ни странно, оно было у обоих. Илериса же широко и не скрываясь улыбалась, кутаясь в теплый плащ. Она осмотрела меня с головы до ног, заметив, что платье слегка коротковато, подошла быстро и сказала:

— Я думала, что оно будет тебе как раз. Не рассчитала.

— Ничего, — улыбнулась, — как видишь, мы с Амитой его обыграли и получилось неплохо.

— Значит, сегодня мы, пока мужчины будут присутствовать на игрищах, пройдемся по нескольким лавкам.

— Илериса, а как же игрища без своей прекрасной Правительницы? — притворно ужаснулся Гаральд. — Большинство воинов прибудет туда для того, чтобы полюбоваться на свою великую повелительницу.

— Хм… — задумчиво протянула девушка. — Совсем из головы вылетело. Эма, ты же с нами?

— Конечно! — воскликнула я.

— Подготовить лошадей, — распорядился Кадаган.

— Замечательно, значит, на днях купим тебе одежды и все необходимое, а пока можешь так походить?

— Жилетка все прикрывает.

— Тогда я быстро переоденусь, и мы поедем на игрища, — сказала Илериса и поспешила уйти.

Глядя ей вслед, непроизвольно поежилась от налетевшего прохладного воздуха. Все-таки еще раннее утро весны. А значит то, что я вышла без верхней одежды может сказаться на моем здоровье.

— Простите. Эматрион. Мы как-то не подумали, что Вам может быть холодно.

Мне на плечи легла тяжелая ткань мужского камзола. Кадаган вежливо мне улыбнулся и поправил зеленую рубашку, которая очень сильно облегала широкие плечи, сильную грудь и крепкие мышцы рук.

— А как же Вы? — спросила у старшего Правителя.

— А Кадаган у нас такой горячий, что ему даже не по чем ветер ранней весны, — рассмеявшись прокомментировал Гаральд.

Я рассмеялась вслед за ним, но затем наткнулась на серьезный взгляд старшего и моментально замолчала. Мне сразу как-то вспомнился разговор с Амитой и ее предупреждение. Неужели действительно может быть такая ситуация, что из-за меня братья могут рассориться?

— Спасибо, верховный, — присела в реверансе. — Мне стало намного теплее, но я беспокоюсь, чтобы Вы не заболели.

— Не стоит волноваться, Эматрион. Я и брат даже зимой тренируемся в легкой одежде.

Илериса стремительно спустилась по лестнице к нам. На ней было красивое платье насыщенного изумрудного оттенка и черный с серым мехом плащ. Рядом с ней стояла Амита, держащая в руках еще один, только вишневого оттенка.

— Возьми, а то, пока доберемся, замерзнешь, — мне протянули одежду и Кадаган галантно забрал свой камзол, а Гаральд помог надеть плащ.

Он такого внимания со стороны братьев мне стало неловко, и я умоляюще посмотрела сначала на Амиту, а затем на Илерису. И если горничная смотрела на меня с предупреждением, то девушка откровенно наблюдала за братьями, и в ее взгляде было веселье.

— Пойдемте, лошадей уже подали, — поторопила Правительница.

Мы двинулись вперед, а я шла и гадала, как же у нас получится протиснуться через такую толпу, которая хлынула к фонтану, чтобы умыть свое лицо благословленной водой. Однако, люди сами перед нами расступались, даже не понадобилось их окликать или же просить стражу помочь. Все радовались, поздравляли друг друга, с любопытством разглядывали меня.

Это все уже откровенно начинает раздражать. Судя по этому чувству, которое появилось под настолько пристальными взглядами, направленными в мою сторону, раньше я не любила находиться в центре внимания. А Правителям шли вперед и поздравляли окружающих, им было не привыкать, а мне же осталось только идти, стараться улыбаться и ничем не выдавать своего напряжения.

Мы выбрались из толпы вместе с охраной уже на территории площади, перед коваными воротами. Люди сновали в два потока: те, кто шел к благословленной воде, и те, кто уже умыл себя, своего ребенка или же какое-либо домашнее животное (да-да, были и такие, кто умывал водой небольших домашних животных). На площади нас уже ожидали лошади и конвой из минотавров и кентавров.

К каждому из верховных подвели удивительной красоты животное. У Кадагана это был черный как ночь горделивый жеребец, к Гаральду приблизился коричневый конь со светлой гривой и хвостом, а Илерисе уже помогали сесть на белоснежную кобылу с темно-серыми разводами у копыт.

— Правитель, — обратился командир Иммор к Кадагану. — Все готово, участники ожидают только Вас.

— Тогда поспешим, — улыбнулся старший брат и стремительно взлетел в седло. Удобно устроившись, он похлопал своего жеребца по шее и обратился к нему: — Темногрив, застоялся ты в стойлах.

Жеребец закусил удила и немного помотал головой. Вслед за Кадаганом в своих седлах устроились и Гаральд с Илерисой. Причем девушка сидела не так как мужчины — не перекидывая ногу, боком. Я испуганно смотрела на нее и поняла, что мне предстоит так же усесться на черной с белыми пятнами лошади, которую подвели.

— Миледи, чего вы боитесь? — поинтересовался стоящий рядом со мной кентавр.

— Ну, как бы вам объяснить… — замялась и окинула взглядом странное создание. — Я совершенно не умею ездить на лошадях, тем более, таким образом, каким предполагает это седло.

— В этом нет ничего сложного, — рассмеялся мужчина, прикрыв золотые глаза и откинув за спину длинные каштановые волосы. — Всего лишь садитесь боком и крепко держитесь за упряжь.

Я издала нервный смешок и отошла на несколько шагов от своей лошадки. Все присутствующие смотрели на меня с удивлением, а Гаральд тихонько посмеивался. Вот же наглец!

— Нас ожидают, — напомнил Иммор.

Мне стало неловко, и я умоляюще посмотрела на Илерису. Девушка поняла все с одного взгляда и обратилась к кентавру, который разговаривал со мной.

— Эма пока не умеет правильно держаться в седле. Мерхор, вам не будет сложно подвести ее до территории игрищ? — обворожительная сияющая улыбка и завершающий аргумент: — кентавры ведь так заботятся о тех, кого перевозят. А Эма — это наша дорогая гостья.

Кентавр сначала нахмурился, ему явно не понравилась эта идея, но увидев улыбку Илерисы и услышав последнюю фразу, кивнул, улыбнулся в ответ и потянулся к плечу за тем, чтобы через пару мгновений расстегнуть ремни, которые удерживали металлическую броню, прикрывающую человеческую часть этого существа. Под броней оказалась кожаная вышитая жилетка, облегающая смуглую кожу на накачанной груди.

— Миледи, брошу. Для меня будет удовольствием перевезти Вас, — он приблизился ко мне и развернулся темно-коричневой лошадиной частью.

Я подошла к нему и в нерешительности провела рукой по короткой гладкой шерсти. Сильное тело под моими руками дернулось, и кентавр переступил с ноги на ногу.

— Не следует так делать, — мужчина обернулся ко мне, подхватил руками и усадил боком. — И за волосы не дергайте, пожалуйста, — попросил он.

— Мерхор, обращайтесь ко мне на «ты», — сказала я и прижалась к нему со спины, обхватив за талию и вдыхая свежий запах трав.

И мы двинулись. Ехать было очень тепло и на меня опустилась дрема. Не помогло даже то, что очень хотелось рассмотреть подробнее город. Наверно, я люблю очень поспать, раз Амите с таким трудом удалось меня поднять и теперь очень хочется свернуться калачиком и вздремнуть. Вот и еще один интересный факт о себе узнала.

Нас окружил волшебный нежный немного сладковатый аромат, который перебил запах травы, исходящий от кентавра. Даже сама не понимаю почему, но я обрадовалась этому запаху. Он такой родной и привычный, вызвал у меня улыбку. Открыв глаза, осмотрелась по сторонам. Кажется, что мы едем среди белоснежного облака. И лишь присмотревшись внимательнее поняла, что это цветут деревья, и именно аромат, исходящий от них показался мне таким знакомым.

— А что это за деревья? — спросила я кентавра.

— Это вишни, — ответил он. — Есть поверье, что если вишни цветут в праздник Пробуждения Весны, то целый год будет богатый на события и многие найдут свои вторые половинки.

— Так красиво, и аромат волшебный, — улыбнулась, вдыхая полной грудью.

— Есть легенда, — встрял в наш разговор Гаральд. — Когда-то очень давно Темный Бог влюбился в нимфу. Она имела власть над стихией земли и очень любила бродить в глубинах лесов. Чтобы выманить ее Темный попросил лесных духов создать такой сад, из которого не хотелось бы уходить. Дриады создали тонкие деревца вишен и повелели им цвести круглый год. На этот волшебный аромат и пришла нимфа. В тот момент, когда она вошла в сад, перед ней предстал Темный Бог во всем своем величии, но не рассчитал своей смертоносной силы, и она уничтожила нежные цветы. Нимфа очень опечалилась, поэтому он снял с пальца кольцо, которое было усыпано темно-красными шпинелями. Девушка долго рассматривала украшение и необычные камни, а затем подошла к одному деревцу, прикоснулась и призвала магию земли. После этого на месте цветочков появились бордовые круглые ягодки. Вот так и повелось с тех времен — нежные цветы вишен лишь краткое время распространяют свой волшебный аромат, а вслед за ними приходит пора сладких ягод.

— Какая красивая легенда, — улыбнулась я Правителю. — Сколько же ты еще историй знаешь?

— Много, — с улыбкой ответил он. — Я же говорил, что очень люблю проводить время в библиотеке.

— Эматрион, прошу принять, — к нам подъехал, гарцуя на Темногриве Кадаган, и протянул мне букет из веток вишни, усеянных белоснежными цветочками.

— Спасибо, — поблагодарила я, зарываясь носом в волшебные цветы. — Аромат такой невообразимый и чудесный.

— Он очень подходит тебе, — сказал Гаральд. — Я знаю одного мастера, он может сделать душистое масло.

— Правда? — повернулась к младшему из братьев. И уже хотела попросить познакомить с этим мастером, но неловко сдвинувшись, чуть не съехала со спины Мерхора.

— Эма, аккуратнее, — удержав меня за руку, которой я обнимала его за талию, предупредил меня кентавр и поочередно посмотрел на братьев. — Верховные, девушка отвлекается на Вас и забывает держаться.

— Понятно, Мерхор. Извини, — братья сказали это синхронно, но я точно видела, что Гаральд еле удержал смешок. Забавный он и такой веселый. А Кадаган такой строгий, но вместе с этим внимательный очень.

Я ехала, прижимала одной рукой букет вишневых цветов, вдыхала их аромат и улыбалась своим мыслям, было так легко на душе и очень светло. Мы уже выехали из садов и ехали по берегу, приближаясь к каменному мосту, ведущему через озеро на другою сторону. А там, на дальнем берегу, уже были видны развивающиеся флаги, штандарты, какие-то шатры и много-много людей. Многие направлялись через мост на игрища. И со всем Правители здоровались, поздравляли с праздником, останавливались поговорить, спросить о здоровье знакомых. Они так заботятся о народе, и люди отвечают им тем же.

— Эма, — сжав мою руку, тихонько позвал Мерхор, — смотри.

Он повернул голову в сторону воды и я, проследив, увидела, как волны, переливаясь под лучами солнца, сверкают золотыми, серебряными и розовыми бликами. Очень красивое и запоминающееся зрелище. И над самой кромкой воды появилась арка радуги.

— Это волшебное утро, — прошептала я.

— Раньше утро весеннего праздника было другим, — проговорил Мерхор. — Много лет назад, когда я был еще маленьким жеребчиком, с первыми лучами солнца со всех водоемов выходили русалки.

— А кто это? — спросила я.

— Это водные духи, их еще по-другому могут называть «сирены». Они заботились о морях, озерах и реках, а так же об их обитателях. Обеспечивали преемственность и круговорот жизни. Духи стихий появлялись в эту пору, освобожденные ото сна после холодной зимы. И тогда жизнь ликовала! Дриады, нимфы, феи помогали цветам, травам и деревьям налиться силой. Сирены пели свои волшебные песни, прославляя жизнь. Сильфиды и крылатый народ устраивали гонки в воздухе, разгоняя снежные облака, а фениксы, саламандры и духи огня приносили с собой тепло. Тогда и у моего народа была магия, — с болью в голосе сказал Мерхор. — И все эти существа еще не стали мифами. Мир тогда был другим, и другая магия была в нем.

— Сколько же тебе лет? — спросила я, сопоставляя уже услышанный мной рассказ о чаровниках и вот это повествование.

— Я старше, чем выгляжу, — и хотя, я не видела его лица, но в голосе была улыбка. — Не зря же командую тысячью кентавров.

— Ой, — проговорила, осознавая, на какой весомой фигуре королевства довелось мне ехать. Теперь понятно, почему Правители сразу попросили у него прощения. — Извините. Это честь, что Вы согласились меня довести до игрищ.

— Не надо так ко мне обращаться, а то я чувствую себя совершенным стариком. Хотя мне нет еще и трехсот лет!

Я громко сглотнула, ошеломленная услышанным.

— Скажите, а что произошло с вашей магией?

— Ты уже знаешь о чаровниках?

— Да, слышала кое-что, — почему-то именно о них я говорить не хочу.

— Когда они пришли, я еще не родился, но мне рассказывал отец о моей бабушке, которая была жрицей и у нее была магия земли. Волшебство врачивателей, способное заживлять самые страшные раны. Так вот, когда пришли чаровники, они объявили войну с силами стихий. Уничтожали духов, магов, которые могли управлять стихиями. Всех, кто хоть как-то был связан с природой.

— Сила чаровников была невероятна, — прогудел низким басом, идущий рядом минотавр. — Они подчинили себе много государств. И везде убивали именно тех, кто был со стихиями. Других одаренных они и пальцем не трогали.

— Но почему они это делали? — просила я. От прекрасного настроения не осталось и следа, а на душе стало как-то тяжело. — Ведь должно же быть объяснение такому их поступку.

— Никто не знает, но многие подчинились, — грустно сказал Мерхор. — И мир изменился. Краски стали бледнее, волшебство не таким доступным, а природа потихоньку умирает.

— Хотя говорят, что у эльфов остались крупицы той магии. Но этого никто не знает. Эльфы очень редко появляются у нас в Фиртрике, но в Элании, говорят, их больше. — поделился минотавр.

Он хотел еще что-то сказать, но не успел. Мы прошли через мост, преодолели черту берега, разделяющего озеро с территорией для игрищ, и остановились около большой арки.

Я выглядывала со спины Мерхора, при этом пытаясь не упустить букет и самой не упасть с кентавра. Из шатров выходили вооруженные мужчины, юноши, а кое-где я увидела женщин. Что там Кадаган говорил про то, что бои — это не женское дело? Надо будет напомнить Гаральду про то, что он обещал меня научить.

Люди здоровались, кланялись и, конечно же, не забывали на меня с любопытством смотреть. Судя по всему, слух обо мне летит намного далеко впереди.

— Эма, первый бой на игрищах, традиционно, наших Правителей, — обратился ко мне Мерхор, тем самым отвлек от созерцания толпы.

— Отвезите меня, пожалуйста, к Илерисе. Там уже я буду стараться держаться около ее, — попросила.

Кентавр направился к деревянным лавкам, расположенным на высоких постаментах и под цветными навесами. Илериса заметила меня и помахала рукой, приглашая присоединиться к ней. Она уже сидела в высоком резном кресле.

— Понравилась поездка на кентавре? — спросила с улыбкой девушка.

— Очень, — ответила я, усаживаясь рядом на скамью. — А еще вишни понравились.

— Я вижу. Братья подарили?

— Кадаган. — кивнула я. — А Гаральд рассказал легенду о вишнях.

Очень хотелось, расспросить Илерису о старых временах, о которых рассказал Мерхор, но я не успела. В стороне громко зазвучали трубы и на площадку, усеянную песком, вышли воины. Они стали полукругом, чтобы не закрывать от зрителей центральную часть. Рассматривая воинов, заметила одно закономерность — мужчины были полуобнажены и на их сильных телах красовались какие-то черные символы, а женщины же были одеты. Но короткие рубашки были расшиты точно такими рисунками.

— А что это за символы? — спросила у Илерисы.

— Это нарисованы молитвы к Темному, покровителю воинов, — ответила девушка и радостно улыбнулась подошедшему командиру Иммору.

— Здравствуйте, командир, — я так же обрадовалась появлению мужчины. — А почему вы не там? — спросила и махнула рукой в сторону арены.

— Я буду отсюда наблюдать за боем, выбирать лучших для служения в замковой гвардии и охранять ваш покой, — мужчина встал позади кресла Илерисы.

— Значит, я могу и к вам обращаться с вопросами?

— Можете попробовать. Но думаю, не все я смогу объяснить так, что вы поймете.

Вновь взревевшие трубы возвестили о начале игрищ. На арену спустились оба Правителя, так же как и остальные воины с обнаженными торсами. Они несли по мечу, которые сверкали на солнечных лучах. Вот это оружие было из металла. От нетерпения я даже подалась вперед. Безумно хочу научиться драться на мечах!

Братья остановились друг напротив друга, поклонились и встали в какую-то странную позу — ноги полусогнуты, руки сжимают рукоять меча и отведены к левому плечу. В полнейшей тишине они двинулись друг к другу и, приблизившись, скрестили свое оружие. А вот дальше это действительно стало напоминать стремительный танец смерти, наполненный точно выверенными движениями. Я любовалась мускулистым Кадаганом, движения которого, несмотря на свою мощь, были неожиданно плавными. Гаральд же был не настолько накаченным как старший брат, но выигрывал гибкостью и ловкостью. И все-таки мое первое впечатление о них было правдиво — действительно, братья — противоположности друг друга. И судя по тому, что я вижу и уже знаю о них, они такие во всем.

В какой-то момент оба Правителя остановились и разошлись. Оказавшись на противоположных частях арены, они поклонились сначала друг другу, а затем и зрителям. Трибуны взорвались криками и аплодисментами.

— А что это сейчас было? — спросила, наклонившись к Илерисе, чтобы ей было лучше слышно.

— Церемониальный бой, — ответила Правительница. — Что-то сродни благословления всех присутствующих воинов.

— Ого, это примерно то, как ты благословляла воду?

— Не совсем, но что-то общее и в обоих ритуалах есть. Разница в том, что я благословляла на богатый урожай, здоровую живность и продление рода. Они же, как первейшие воины в королевстве, на силу, честность и благородство.

— А какое награждение победителю в игрищах?

— Он сразу же зачисляется в замковую гвардию, — ответил за Илерису Иммор. — Когда-то и я так попал.

— Вы побеждали в таких игрищах? — удивленно выдохнула я и заново осмотрела фигуру командира — сила чувствуется, но еще спокойствие и уверенность в себе.

— А как ты думаешь, я попал в замок Звезд?

— Еще как награждение — выбор прекраснейшей девы и их чествуют как Короля и Королеву игрищ, — сказала Илериса, внимательно наблюдая за происходящим на арене.

— А женщины выигрывали? — спросила я.

— Теоритически — могут, но такого на практике ни разу на моей памяти не было, — ответила девушки и с вопросительным выражением на лице обернулась к командиру Иммору. Мужчина отрицательно покачал головой.

Хм… ну что же… жаль, очень жаль.

Было интересно наблюдать за воинами на арене. У каждого был свой стиль и манера ведения боя. Женщины не уступали мужчинам, но все же победителем стал темноволосый парень с длинной шевелюрой, который владел двумя мечами, будто это были продолжения его собственных рук. Он выбрал «Королевой» девушку с золотыми волосами. Она так радовалась победе парня, что, не выдержав, кинулась обнимать уставшего, пыльного победителя.

Илериса с улыбкой награждала Короля и Королеву, подарив девушке великолепное зеркало и гребень для волос, а парню длинный меч с тончайшей ковкой вдоль всего острия. А дальше началось само празднование. Мы вернулись в город. Там уже во всю шли торги на центральной площади. Мне показали такое количество самых разнообразных товаров, от сладких запеченных яблок до изысканных украшений, сделанных из золота и серебра. Илериса помогла выбрать одежду и белье, а так же остальную мелочевку, которая может понадобиться в ближайшее понадобиться.

Гаральд подарил мне книгу о легендах Фиртрики. Я так радовалась этому подарку, что чуть на радостях у всех на глазах не расцеловала Правителя. Но вовремя остановилась, заметив взгляд Кадагана. Надо аккуратнее все-таки с этими мужчинами, иначе права будет Амита и братья могут разругаться, а я этого не хочу. Хорошо, что положение спасла Илериса, потащив старшего брата на высокий помост танцевать. Гаральд так же галантно пригласил меня, но я отказалась, аргументируя тем, что совершенно не знаю как правильно двигаться и мне необходимо понаблюдать, чтобы понять принцип движений.

И все-таки Правителю получилось вытащить меня танцевать. Это был быстрый танец с большим количеством притопов и прихлопов. Мы быстро двигались, кружились по кругу и веселились. Вдруг поменявшись партнерами и я увидела, как Гаральд кружит в танце Илерису, а меня обняли за талию сильные руки Кадагана. Правитель улыбался, а его серые глаза смеялись. Вот мужчина поднял меня и закружил так стремительно, что я сначала вообще зажмурилась от испуга. И только оказавшись в объятьях Кадагана распахнула глаза, вырвалась и, притоптывая, как это и надо было в танце, направилась к противоположной стороне помоста.

Рядом смеясь остановилась Илериса, весело подмигнула и протянула мне руки. Я сжала ее ладошки, и мы закружились. Затем вновь остановились и, даже не успев отдышаться, направились к своим партнерам — я к Гаральду, а она к Кадагану.

Мы еще долго танцевали вместе со всеми. Веселились, смеялись. Илериса рассказывала множество забавных историй, которые были связанны в основном с ее детством. Оказывается, Кадаган не был таким уж строгим, и в юношеские годы он не только проводил за учебой и тренировками, но и за проказами вместе с ровесниками, правда мало кто об этом знает. А вот как раз Гаральд не только веселился, но и очень любил учиться. Я же говорила — противоположности друг друга.

Глава третья

Дни текли своим чередом. Я уже привыкла к замку Звезд и каждодневным посиделкам в библиотеке. Дивет пытался научить меня хотя бы простейшей магии, но у него совершенно ничего не получалось. Заклинания исправно мной заучивались, но вот, чтобы магическая сила меня слушалась — это нет. В конце концов, маг бросил это дело и просто стал мной заниматься историей государства. Причем эта история отличалась от того, что рассказал мне Мерхор или от того, что я узнавала из книг с легендами и мифами. Да, и там и там присутствовали такие личности как чаровники, но в изложении Дивета, они никого не истребляли, а просто заняли место на территории нынешней южной Фиртрики и северной империи Элания. Правда, затем куда-то исчезли, но память о себе они оставили на многие года.

С другими науками все было проще. Илериса помогала мне с языками, Амита научила правильно себя вести, согласно правилам этикета, Гаральд помогал разбираться в экономике и тайно обучал меня обращению с холодным оружием. Наши занятия проходили в одном из отдаленных подземелий, которое не охранялось, и туда редко кто-нибудь спускался. Все чаще я стала замечать изменения в поведении младшего из братьев. Он все так же много смеялся и много шутил, но при этом его глаза были очень грустные и задумчивые. Надеюсь, что это изменения произошли не из-за меня. Мне не хотелось бы никого расстраивать, но со временем я поняла, что отношусь к Гаральду как к хорошему другу и доверяю ему как брату. Но вот тех чувств, которые, судя по всему, он от меня ждет нет.

Зато с Кадаганом мы с каждым днем сближались все сильнее. Он учил меня ездить на лошадях, заботиться о них и даже подарил красавицу кобылу — Пятнышко. Старший брат старался уделять мне по возможности много времени, но государственные дела не позволяли ему этого. А еще очень много внимания у него уходило на урегулирование обострившейся ситуации на западных границах. Племена скальных гоблинов участили свои набеги на гарнизоны, но Правители всеми силами стараються свети к минимуму потери и усилить армию на тех территориях. Меня эта ситуация очень беспокоила, но я не могла ничем помочь, поэтому просто старалась веселить обоих братьев.

Рассуждая, каким образом можно сегодня поднять настроение Правителям, сидела в библиотеке и бездумно пролистывала очередной учебник по истории, как вдруг наткнулась на карту, дата на ней была двадцатилетней давности. Мое внимание привлекли очертания границ Эланийской империи. Найдя на полке современную книгу по истории, открыла ее на месте, где так же была изображена карта. На ней границы Элании намного расширились, чем на старом изображении и уже на ее территории были не только земли людей, но и Драконьи горы.

О драконах я читала много. Это были красивые существа со своим государственным строем. Свободные, независимые и не приемлющие на своих территориях чужаков. Каким образом драконы вошли в состав Эланийской империи?

Звук нежной мелодии отвлек меня от раздумий. Он доносился из соседней с библиотекой комнаты. Интересно, что это за инструмент, который может издавать такие дивные переливы. Вслед за мелодией я услышала чей-то голос, о чем-то поющий. Выйдя в коридор, пошла на звук, который привел меня к деревянной двери. Голос доносился оттуда, и я даже смогла различить слова:

Позови меня за собой, Моя любовь никогда не угаснет. Я дышу лишь одним тобой, Твой дом моей обителью станет.

Тихонько приоткрыв дверь, заглянула внутрь. Илериса сидела ко мне боком за большим инструментом, стоящим на трех ножках, а большую крышку поддерживала короткая палка. Пальчики Правительницы скользили по черно-белым клавишам. Девушка с играла и пела, но ее голос был наполнен такой грусти, что у меня внутри все сжалось от какого-то странного чувства потери.

Ничто не сможет меня остановить, Все беды преодолею. Лишь скажи, что будешь вечно любить, И я найти тебя сумею…

Книга, которую я держала в руках, с громким стуком упала на пол. Илериса вздрогнула, прекратила петь и посмотрела на меня.

— Извини, не хотела тебя прерывать, — присев, подняла злополучный предмет. — Песня очень красивая, но такая грустная.

— Это одна из свадебных песен, — печально улыбнулась девушка. — Ее поют перед началом торжества. Она отражает поиски двух любящих душ.

— У каждой души есть своя половинка?

— Да, только зачастую надо пройти через многое, чтобы обрести истинное счастье.

— Как же увидеть, что именно этот человек — твоя судьба?

— Сердцем надо смотреть, а не глазами, — Илериса смотрела на меня, и в ее глазах было столько боли и отчаяния.

— Ты ведь совсем не хочешь замуж?

— Хочу, как и любая девушка, — правительница отвернулась от меня и посмотрела в окно.

— Но не за императора Элании? — мне хотелось ее поддержать, найти какое-нибудь доброе, слово, чтобы она перестала грустить.

Илериса вновь повернулась, но на ее лице уже была вежливая ничего не значащая улыбка. После нескольких мгновений молчания, она сказала:

— Раанан Сиятельный — прекрасная партия для меня, а союз с Эланией намного усилит наше королевство.

— Но ты не его любишь, — тихо проговорила и, опустив голову, прошептала: — Я никому не расскажу. Верь мне.

— Ты о чем? — удивленно взглянула на меня Илериса.

— Я думала, что ты и командир Им…

— Глупости! — рассмеялась звонко девушка. — Между нами ничего нет!

Мне ее смех и заверения показались не натуральными, будто меня пытались заверить в противоположном тому, что есть на самом деле. Однако, эту тему я не стала развивать. Если Илериса не хочет, чтобы кто-либо знал об ее чувствах к командиру Иммору, значит и мне не следует распространяться и лесть в душу.

— Что это у тебя за книга? — спросила Правительница.

— Учебник по истории, — повернув обложкой к девушке, показала я. — Знаешь, меня заинтересовал один факт. Драконы — это гордые создания, которые никогда никому не подчинялись.

Илериса слушала меня внимательно и одобрительно кивала, побуждая к дальнейшим расспросам.

— Но вот недавно, я обнаружила в новой книге, что территории, на которых обитают драконы, принадлежит Эланийской империи. При том, что еще двадцать лет назад, эта земля была независима.

— Эма, я бы не сказала, что территории Тарисатора, земли драконов, принадлежат Эланийской империи. Там нечто вроде взаимного соглашения. Насколько я знаю, тарисаторские драконы, входят в состав эланийского войска и специально для них отбираются Наездники. Мне рассказывали, что и у императора есть личный дракон, но он не использует его, предпочитая передвигаться на лошадях.

— Но что необходимо предложить драконам, чтобы они согласились служить в армии и переносить на себе людей? — удивилась я. — Они же не приемлют на своей территории чужаков.

— Что им предложил Раанан, я сказать не могу, не знаю — пожала плечами девушка. — Но факт остается фактом, свободолюбивые драконы, со входом в состав Эланийской империи, стали еще сильнее.

— Наверно, этот император Раанан Сиятельный — поистине выдающаяся личность, раз и такие существа как драконы приняли его, — восторженно проговорила я и заметила, как печалился взгляд Илерисы.

— Он у власти уже двадцать лет. Мне рассказывали, что Раанан появился в день моего рождения. Тогда все небо было огненно-оранжевым. Будто сияло и пылало. Поэтому, императора и прозвали «сиятельный», как огонь, как свет.

— Эм… Илериса, а что значит твоя фраза «появился в день моего рождения»? В смысле на территории Фиртрики? — задумчиво спросила я.

— Нет, — девушка отрицательно качнула головой. — Насколько я знаю, Раанана не была в Элании около пятнадцати лет. Где он был, не спрашивай, я не знаю. Затем, двадцать лет назад, появился. В народе даже было поверье, что это вернулся Морской Бог, но очень быстро эти слухи прекратились. Императрица Анелена Дивная приняла его, объявили, что первый наследник империи вернулась, и тогда в Элании был грандиозный праздник.

— Подожди, — я тряхнула головой. — Ничего не понимаю. Получается, что Раанан Сиятельный куда-то исчез на пятнадцать лет, а затем появился и правит уже как двадцать лет?

— Да, именно так. Что непонятного?

— А где же тогда бывший император? «Отец» нынешнего.

— За год до возвращения Раанана, его отца Олесгива Шадящего убили. Вот про это, ты можешь прочесть в учебнике. Там точные даты написаны.

— А что было с империей? Как Анелена Дивная смогла удержать власть? Я уверена, что ее мужа убили какие-нибудь заговорщики с целью захвата власти. Такое ведь бывало. Так в книге написано. Или она сама все подстроила, чтобы устранить его.

— Вряд ли это был заговор, чтобы устранить власть или же передать ее в другие руки. В то время, Элания не была империей. Она лишь так именовалась. Еще в самом начале правления Олесгива, эта страна пришла в упадок, и это связано не с растратой денег, а с постоянными набегами скальных гоблинов, орков, иногда, даже армии мертвых поднимались против империи. С чем это связанно, я не знаю, в книгах об этом умалчивают. Но тогда Элания была намного меньше Фиртрики. А вот с возвращением Раанана Сиятельного, набеги прекратились, и территория империи стала стремительно разрастаться. Он фактически поднял ее с колен, создав очень сильное государство.

— Ого… — выдохнула я, поражаясь полученной информации. — Поднять свое государство за двадцать лет, да еще расширить территорию и договориться с драконом. Просто поразительно.

— Да, — спокойно кивнула Илериса. — Именно поэтому, и был подписать договор на династический брак.

— А ты его хотя бы видела?

— Императора Раанана? — переспросила Правительница и после моего утвердительного кивка продолжила: — В первый раз я видела его лет пять назад, он тогда приезжал к нам, чтобы обсудить условия договора, и привез это пианино. Во второй раз, видела его уже два года назад, тогда император был очень приветлив со мной и нахваливал мою манеру игры.

При последней фразе Илериса скривилась, будто съела что-то неприятное. Заметив это, я решила спросить:

— Тебе он совершенно неприятен? Он старый? Или слишком некрасивый? Или грубый?

— Нет, у него приятная внешность, он высок, глаза зеленые, а волосы русые и очень длинные, знает этикет и может поддержать беседу. Ему примерно сорок три года. Как видишь, он не намного старше Кадагана. Вообще Раанан очень дружит с моими братьями, я полагаю, что это одна из причин, почему император решил жениться на мне.

— Интересно, почему он не женился раньше? — задумчиво проговорила я. — Возраст женить бы у мужчин наступает в тридцать лет.

— Ему просто было не до этого. Это ведь не так просто, восстановить былую мощь родного государства. Кстати, слухов о его фаворитках или же любовных похождениях я никогда не слышала.

— Это определенно характеризует его с положительной стороны, — усмехнулась я, вспоминая истории о влюбленностях обоих Правителей.

Стук в дверь и в музыкальную комнату входит Гаральд. Как только он увидел нас, на его лице засияла широкая улыбка.

— Вот вы где, — вместо приветствия сказал он.

— И тебе доброго дня, Гаральд, — улыбнулась Илериса.

Я же встала и присела в реверансе. Правитель кивнул мне, а затем попросил:

— Эма, мы же договаривались, что все церемонии оставим для официальных встреч.

— Амита сказала, что это наиболее принятая форма выражения почтения и уважения мужчине либо женщине, которая выше по социальной лестнице, — заученным текстом ответила я. Горничная вообще мне про реверансы все уши прожужжала. Я их уже столько знаю, что вспоминать страшно.

— Мелочи, мне хватает приветственной улыбки, когда мы одни, — отмахнулся Гаральд, подошел к сестре и поцеловал ее в щеку. — Прекраснейшая, к тебе пришли жрицы храма Хранительницы. Им нужен твой совет.

— По какому поводу? — деловым тоном осведомилась Илериса.

— Не знаю, они сказали, что хотят говорить только с тобой, — пожал плечами Правитель.

— Странно, — задумчиво проговорила под нос девушка, поднялась и оправила свое бордовое с золотом платье. — Нужно узнать, чего они хотят. Эма, надеюсь, что ко мне больше нет вопросов.

— Спасибо, за рассказ, — поблагодарила с улыбкой я. — Если что, то я еще у Гаральда могу уточнить.

— Вы о чем? — полюбопытствовал Правитель.

— Эма интересуется историей, особенно Эланийской империей, — идя к двери, ответила Илериса. — Ты же дружишь с Рааном Сиятельным. Значит, сможешь более подробно ответить на ее расспросы. Встретимся за ужином.

Правительница вышла, а Гаральд вопросительно глянул на меня. Я замялась, глядя на учебник, а затем решила уточнить:

— Меня заинтересовали драконы в составе империи. Каким способом Раанану удалось договориться с ними?

— Вопрос, так вопрос, — усмехнулся Гаральд и пошел в сторону дальней стены. — Если честно, то я не знаю, что он им предложил. Это, пожалуй, мало, кто знает. В народе много легенд ходило, но все они кажутся неправдоподобными. Однако, когда драконы вошли в состав Элании, случилось невероятное — давно утерянное магическое пламя вновь к ним вернулось.

— Магическое пламя? — не поняла я.

— Ты, наверное, уже читала о том, что с приходом чаровников, стихийная магия ушла от своих носителей? — я кивнула, и Гаральд продолжил, отодвигая гобелен, на котором был изображен Морской Бог. — Вот, кстати, даже тут вытканы русалки, — указал он на девушек с распущенными волосами и рыбьими хвостами. — У них была магия воды, после появления чаровников, эта сила пропала, и русалки стали вымирать.

— Ужас какой, — выдохнула я.

— У драконов же немного было по-другому. Их огонь стал слабее, а у большинства он вообще пропал, это привело их к упадку, но не вымиранию. А вот когда, Тарисатор вошел в состав империи, то былые силы вернулись к драконам. Раанан очень умно поступил, и Эланию с колен поднял, и армию укрепил, и на политической арене занял устойчивую позицию, с которой все считаются.

— Мне уже очень интересно этого императора своими глазами увидеть, — с восторгом произнесла я.

— Увидишь, на свадьбе Илерисы увидишь, — жестко и без улыбки произнес Гаральд. Неужели мой восторг императором его разозлил? — Эма, пойдем. Пока все заняты, у меня выдалось время на тренировку с тобой.

Правитель еще больше отодвинул гобелен, за которым оказалась потайная дверь, ведущая в проход для прислуги.

— Только после дам, — легкий кивок головы. — Или сегодня ты не хочешь упражняться?

— Смеешься? — спохватилась я и поспешила к проему. — Мне так нравится держать в руках то тренировочное оружие, которое ты для меня выбрал.

— Замечательно, а теперь быстро идем, — закрывая за моей спиной дверь в переход, сказал Гаральд. — У нас примерно около двух часовесть, чтобы я мог тебе еще кое-чему научить.

— Это чему же? — просила я шепотом, идя по ярко освещенному коридору. Почему-то не хотелось громко говорить в этом узком туннеле для прислуги. И это совсем не связанно с тем, что нас могут увидеть и спросить, куда мы направляемся. На этот случай у нас заготовлена легенда о том, что Гаральд ведет меня показать псарню и по коридору просто короче пройти в отдаленную часть внутреннего двора. Все очень просто и гениально.

— Ты как к метанию ножей относишься? — спросил Правитель.

— Не знаю, — пожала плечами, думаю, что идущий позади меня мужчина это заметил. — Я не помню.

— Кстати, как твоя память? Возвращается что-нибудь?

— Нет, тишина полнейшая. Будто стена стоит, о которую тщетно разбиваются все старания Дивета и мои попытки хотя бы что-нибудь вспомнить.

— А татуировки? — Гаральд знал о странных рисунках у меня на спине, но только по моим рассказам.

— Ничего, Амита помогла перерисовать изображение. Но оно ни на что меня не наталкивает. В книгах мы тоже совершенно ничего не нашли, — ответила я, спускаясь по узкой винтовой лестнице. — Если честно, во всем этом есть что-то подозрительное.

— Что тебя настораживает? Осторожнее, — Гаральд помог удержаться на ногах, когда я неудачно ступила.

— Спасибо, — поблагодарила я. — У меня ощущение, что татуировка и потеря памяти могут быть как-то связанны. А подозреваю, что это не есть хорошо.

— Тебя бы к эльфам отправить, — задумчиво проговорил Правитель, открывая передо мной деревянную дверь, ведущую в дальнюю темную комнату в подземелье Замка Звезд.

— А что у них? — спросила я, подходя к камину и разжигая огонь. Тут не было необычных светильников, которые освещали остальную часть замка. Только камин и несколько факелов.

Гаральд поднес к разгоревшемуся огню и поднес два факела, которые, потрескивая, тут же вспыхнули и освятили неярким светом все пространство нашей тайной комнаты.

— У них большая библиотека, посвященная магическим знаниям. Больше даже чем в эланийской Академии, — подходя к дальнему углу, не оборачиваясь, ответил Гаральд. — И хотя их земная магия исчезла, но знания-то остались.

— И они тоже? — спросила я.

— Да, они вообще относительно недавно ее потеряли. Кажется, тридцать пять лет прошло или что-то около этого.

Пока мы говорили, я уже успела развязать пояс и снять специально для меня изготовленную юбку, под которой можно было носить брюки. Гаральд заранее предупредил, что постарается сегодня выделить несколько часов для нашей тренировки. Поэтому я подготовилась.

В платье совершенно невозможно ни разминаться, ни тренироваться. Помню, на самое первое занятие я пришла в красивом нежно-голубом комплекте с расшитой юбкой. Так Гаральд, смеясь, объяснил, что в таком одеянии можно только флиртовать, но никак не учиться драться на мечах. Я тогда стояла пунцовая от смущения и осознания того, насколько глупо получилось. На следующий же день отправилась с Илерисой в город и придумала с портнихой такой нехитрый костюм — фиолетовая рубашка с широкими, плотно перехватывающими запястье, рукавами, такого же оттенка длинной тканью, которую я запахивала и перевязывала белым поясом. А под всем этим были черные брюки с заниженной талией, чтобы не создавались складки на юбке. Женщина все восхищалась, что это когда-нибудь станет писком столичной моды, а я посмеивалась, довольная такой выдумкой.

Тренировка, как и обычно, началась с тщательной разминки-растяжки. А уже знала, что необходим обязательный разогрев мышц, если не хочешь в процессе тренировочного потянуть связку или, хуже того, порвать сухожилие. Конечно, любому понятно, что в настоящем бою у тебя не будет и минуты промедления. И противника не попросишь подождать, пока ты проведёшь весь комплекс необходимых упражнений. Но — то бой, то — тренировка. И халатность во время учёбы непростительна, а порой и фатальна.

Пока длилась разминка, было не до разговоров, берегли дыхание. Затем, во время разработки кисти, путём кручения тренировочного оружия, тоже лишь молча отсчитывала количество поворотов. Про прыжки, отжимания и качание пресса и говорить нечего. Только делай, пыхти, да старайся вытянуть поскорее.

Но всё, как известно, кончается. Закончилось и это.

В перерыве, пока я, стоя прислонившись к стене, выравнивала дыхание, Гаральд пошел к тайнику и вытащил из него два деревянных меча, изготовленных из какого-то особенно прочного, и вместе с тем довольно лёгкого дерева местной породы. Я, к сожалению, не запомнила. А переспрашивать потом постеснялась. По весу, тренировочное оружие мало чем отличалось от настоящего боевого. И к нему пришлось довольно долго. Хотя, уже спустя месяц мышцы мои достаточно укрепились, чтобы не отзываться болью на каждое движение после очередной тренировки.

— И как эльфы теперь без магии? — спросила я, наконец, отдышавшись. — Тяжело им, наверное.

— Если честно, то я смутно представляю, — Гаральд отошел от меня на несколько шагов. — Они после этого практически закрыли границы своих лесов. — Меня только одно интересует — почему чаровники стали истреблять и лишать стихийной магии? — взяла я тренировочное оружие и покрутила его в руках.

— У тебя уже в привычку вошло — задавать мне вопросы, на которые я не знаю ответов. Нападай, — Правитель удобнее перехватил свое оружие.

— Мне просто все интересно. А что я не могу найти в книгах, спрашиваю у тебя, Илерисы и Дивета, Но это потом, — встала я в боевую стойку.

— Всегда к твоим услугам! — шутливо отсалютовал мне он, тоже принимая нужную позицию. — Давай сначала блоки. Ты атакуешь. Едва его голос смолк, я без предупреждения сделала первый выпад, надеясь пробить его защиту — тщетно. Ясно, что контратаковать он сейчас не будет, потому, что в этом упражнении право атаки принадлежало только мне. Гаральд лишь защищался.

Потом мы поменяемся местами, и вертеться пришлось уже мне. Больно ловок мой противник в обращении с оружием. Хотя и щадит меня, дерясь даже не вполсилы. Мне и этого достаточно для начала. Итак, буду еле-еле выходить из комнаты после тренировки. А сейчас я могу лишь стараться наносить точные чёткие, выверенные удары, вбивая в память тела необходимые навыки, которые когда-нибудь спасут мне жизнь.

Затем вновь настала моя очередь атаковать. Начиная медленно и упорядоченно, постепенно наращиваю темп ударов и бью уже хаотично, не столько следя за правильностью исполнения, сколько желая уже, наконец, пробить эту несокрушимую защиту. Ну, хоть немножечко. Хоть чуть-чуть.

Хотя, пару раз мне казалось, что я уже близка к цели и могу зацепить Гаральда, но он всегда, словно в насмешку, ловко уворачивался в последний момент. Азарт начал уже сменяться раздражением.

— Довольно! — прозвучало неожиданно и всё прекратилось. — Эма, я тебе уже много раз говорил, что в бою тобой не должны править эмоции. Только трезвый ум и холодный расчет. Злость ослепляет и делает тебя слабой и уязвимой, не забывай этого.

— Хорошо. Я поняла — выдохнула, чуть сипло. Дыхание уже почти восстановилось, но в горле слегка пересохло от столь активных занятий.

— Хочется верить — кивнул он и снова встал в стойку. — Продолжим. На позицию. Защищайся!

И, едва я успела встать напротив него, начал методично наносить атакующие удары. Тоже сначала медленно и упорядоченно, но постепенно ускоряя движения и делая их хаотично-непредсказуемыми. Основная сложность заключалась в том, что сходить с места в этом упражнении защищающемуся было запрещено. Максимум, что допускалось — уклонения. Вот и тренировала я не только мастерство, но и смелость.

Хотя в том, что Гаральд меня не ранит, я была абсолютно уверена. Мастер — он и есть мастер. С ним безопасно стоять в спарринге. Потому, что он до последнего движения контролирует своё тело и способен остановиться даже в самый последний момент, избегая нанесения серьёзных повреждений.

Но внезапный выпад с кручёным финтом, к моему несказанному удивлению, подцепил мой меч за гарду и отправил его в полёт куда-то к дальней стене. Эй, мы так не договаривались! Что-то совсем из ряда вон выходящее и непохожее на Гаральда.

Однако, возмутиться я не успела, так как тут случилась ещё одна неожиданность. Стоило мне отвлечься на упавший у стены меч, как резкая подсечка подрубила мне ноги. И валяться бы мне на холодном и жёстком полу, если бы сильные руки мужчины не подхватили меня, страхуя и как-то, на мой взгляд, слишком тесно прижимая меня к себе. Лица наши оказались совсем близко, причём, он словно нависал надо мной, застыв в поддерживающем движении.

Я в удивлении и недоумении распахнула глаза, не зная, как реагировать на такое. А он, не торопясь увеличить дистанцию, смотря мне в глаза, прошептал почти в самые губы:

— Будь внимательна. Противник зачастую коварен, и нападение, даже в фехтовании может не ограничиваться скрещенным оружием.

Вся ситуация была до жути странной и неловкой, но помимо воли, я опустила взгляд с его глаз на губы, тихим, чуть хриплым голосом вещающие мне о науке боя.

— Гаральд, — прошептала я, стараясь отстраниться, но это все никак не получалось — Правитель слишком сильно прижимал меня к себе. — Ты же хотел меня научить метанию…

Договорить мне не дали, прикоснувшись к моим губам нежным поцелуем, при этом удерживая за затылок, чтобы я не отвернулась. Попыталась еще раз отстранить голову, чтобы хоть как-то прекратить этот поцелуй. Гаральд ведь для меня как друг, не больше. Зачем он это все делает? Как бы мне хотелось, чтобы на его месте был другой.

Громкий удар деревянной двери о каменную стену нарушил тишину. Это заставило отстраниться от меня Гаральда и перевести взгляд на дверной проем. Я так же посмотрела туда, и у меня появилось только одно желание — умереть здесь же на месте. В дверях, сложив руки на груди, на нас смотрел Кадаган. Лицо Правителя исказила гримаса презрения. Он смотрел прямо на таким осуждением и гневом, что я даже забыла на настолько мгновений, о Гаральде, все еще сжимавшем меня в объятьях.

— Кадаган, — позвала я и попыталась еще раз оттолкнуть младшего из братьев. — Все не так…

— Я видел достаточно, — с ледяным спокойствием он перебил меня. — Мало того, что вы оба нарушили мой приказ, тем самым потеряв мое доверие. Так еще ты, Эматрион, решила позабавиться сразу с двумя Правителями? Если не повезет с одним, так всегда останется второй?

Мне удалось освободиться от объятий Гаральда и я неловко осела на пол, с мольбой смотря на Кадагана. Его слова обижали, больно резали своей несправедливостью. У меня ведь даже в мыслях не было, чтобы флиртовать с ними двумя.

— Прости нас брат, — подавая мне руку, сказал Гаральд. — Да, мы нарушили твое распоряжение. Но уж лучше так, чем невозможность себя защитить.

— Так почему же она не у меня попросила? Как сделала это, когда понадобилось обучить ее выездке. Какой замечательный ход — один учит ездить на лошадях, а второй обращаться с оружием. Замечательно расставлены твои сети, Эматрион. Жаль, что мы так легко попали в них. Уж я так точно…

— Я боялась, — жалобно отозвалась, все еще сидя на полу, но меня никто не услышал, потому что мои слова перекрыли оправдания Гаральда.

— Кадаган, не придумывай себе. Я сам предложил ей обучение.

— Не оправдывай ее. Хорошо, что теперь у меня глаза раскрылись! Ведь предупреждали же, чтобы я не доверял ей! Как же можно быть таким слепым?! — холодная маска на миг слетела с лица старшего из братьев, но он быстро отвернулся, а повернувшись, все так же презрительно смотрел на меня. Что примечательно, на Гаральда ни разу не взглянул.

— Поцелуй — это моя вина. Я решил действовать решительнее, чтобы она, наконец, поняла мои чувства.

— Гаральд, — позвала я. — Ты мне как друг, как брат, не больше. Прости, я пыталась своими действиями это показать. Кадаган… — повернулась я и поднялась на ноги, проигнорировав все еще протянутую руку.

— Я не хочу этого слышать. Твои уста могут источать лишь сладкий яд. Но это все-таки яд. Собирайся, завтра ты уезжаешь из столицы, — и Кадаган развернулся, демонстративно хлопнув дверью, да так, что я думала она осыпется.

— Я не хочу, — прошептала вслед, тихо глотая слезы, а затем, сорвалась с места, чтобы догнать его и все объяснить, чтобы он не отсылал меня.

— Эма, не надо, — успел схватить меня за руку Гаральд. — Ему сейчас необходимо остыть и побыть одному. Поверь.

— Это все из-за тебя! — закричала я, вырывая руку. — Я же давала понять, что ты лишь друг! Неужели не было заметно, что мне нравится твой брат?!

— Не было! — закричал на меня Правитель. — Ты одинаково ослепительно улыбалась и мне и ему.

— А что? Мне надо было хмуро отворачиваться и не смеяться, когда ты шутил? Какая же я дура! — всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. — Думала, что мое отношение к тебе как к другу заметно.

— Эма, — Гаральд попытался меня обнять.

— Не трогай меня, — отскочила я. — Не приближайся! Это все из-за тебя! Зачем ты вообще попытался меня поцеловать?!

— Да потому, что я влюблен в тебя! — опять сорвался мужчина. — И судя по всему, мой брат тоже… — а затем тихий стон: — Зачем ты только появилась в Нэй'кеве …

Я подняла взгляд на Правителя. Его лицо было растерянным, очень несчастным.

— Гаральд, прости… — прошептала я. Ведь предупреждала же меня Амита. Говорила, чтобы я была осторожна…

— Лучше, иди собирать вещи. — Он отвернулся от меня, направился к двери и вышел, аккуратно прикрыв ее за собой.

А я осталась одна в комнате. Темной комнате, освященной камином и двумя факелами, и наполненной запахом пота, который я раньше как-то не замечала. Осталась наедине со своими мыслями и терзаниями.

Как же я допустила это? Меня ведь предупреждали!

Спустя некоторое время я, пошатываясь, кое-как завязала юбку и направилась по коридорам и лестницам к своей комнате. За месяц уже успела выучить все переходы и могла без посторонней помощи добраться в любую точку замка. На пересечении четырех переходов, я на миг остановилась и, прислонившись спиной к каменной стене, сползла вниз. И, наконец, дала полную волю душившим меня слезам.

Как же глупо я поступила. Надо было сразу расставить все по своим местам, но меня больше занимало возвращение памяти, чем взаимоотношения с Правителями. Обучаясь, пытаясь понять правила этого мира, как-то упустила момент, когда обычный интерес братьев перетек в нечто большее. А теперь я осталась в таком положении, когда не хочу видеть Гаральда, ну, а Кадаган сам не захочет видеть меня, потому что я утратила его доверие.

Мне жалко себя, а еще жаль братьев, которые поругались из-за меня. Первым порывом было все-таки наплевать на совет Гаральда и пойти серьезно поговорить с Кадаганом. Но я сама себя остановила, понимая, что сейчас только усугублю все, а значит лучше переключиться на что-то другое. Для всех будет лучше, если в этой ссылке займусь вплотную необходимостью возврата памяти, потому что такое ощущение, будто я как маленький слепой котенок — тыкаюсь во все носом и на собственной шкурке понимаю, насколько мир может быть жесток.

Хотя и то, что старший из братьев обо мне сказал, будто я решила наиграться сразу с двумя, меня не обидело, но после всего, что произошло, понимаю — уехать сейчас для меня наиболее приемлемо. Это не бегство, нет. Это возможность нам всем остыть и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Что-то подсказывает мне, что после этой моей поездки все кардинально измениться. А вот в хорошую или плохую стороны — узнаем в свое время.

— Вы бы на каменном полу не сидели, можете простыть, — услышала я над головой, а, когда подняла взгляд, увидела стоявшего надо мной пожилого мужчину — Аркима. Слуга, который в первый мой день в замке напоил чаем со снотворным эликсиром.

— Да что со мной случиться? — глухо спросила я, шмыгнув носом.

— Зря Вы так, — покачал мужчина головой. — Правители очень пекутся о Вашем здоровье.

Теперь я уже хмыкнула, но поднялась и направилась в правое ответвление прохода, желая попасть в свою комнату и побыть одна. Все-таки истерить в коридоре — это не самая лучшая идея. Слуги могут разнести слухи по всему городу, а я не хочу позорить ни себя, ни Правителей.

— Спасибо, Арким, за заботу, — бросила я через плечо.

— Я Амите скажу, она Вам чай успокаивающий принесет, — сказал мне слуга в спину.

— Такой, как ты мне в первый раз делал? — я остановилась и обернулась, глядя на убеленного сединами мужчину.

— Нет, — Арким поклонился. — С мятой и малиной. Это лучшее успокаивающее средство.

— Не стоит, — вежливо ответила я. — Уже все прошло, слезы высохли, решения приняты.

— Может не стоит с плеча рубить? — пронзительные светло-карие глаза внимательно на меня посмотрели.

— Это не мой выбор, Арким, — прошептала я. — Мне остается только подчиниться.

— Не судите по ним только из-за одного случая. Поверьте, Вам плохо, а верховным Кадагану и Гаральду еще хуже.

— Мне уже никак, — отвернулась я, потому, что, несмотря на все мои принятые решения, слезы все же накатили. — Арким, я прошу Вас не распространяться среди других слуг о чем-либо касающееся отношений между мной и Правителями… Это моя ошибка, а значит, они не должны страдать из-за слухов.

— Вы очень благородны, Эматрион, — поклонился еще раз мужчина. — Не беспокойтесь, ни одна живая душа не узнает, в каком состоянии я встретил Вас. А свои наблюдения, предпочитаю держать при себе.

— Спасибо, — на этот раз я поклонилась слуге. Именно поклонилась, а не присела в реверансе. Надоели мне уже все эти правила.

— Лучше Вам поспешить и быстрее собрать свои вещи. Правительница Илериса уже собирается, чтобы утром лишь позавтракать и отправиться в путь.

— Илериса едет со мной? — удивилась я. Ведь мне казалось, что Кадаган отсылает меня, чтобы я ему на глаза не попадалась, и у него было время остыть.

— Да, как и многие аристократки. Официальная версия — помочь Правительнице в приведении в порядок территорию замкового комплекса в Боримании, землях на границе с Эланийской империей.

Я знала, что в скором времени Илериса должна была отбыть туда, чтобы за год до свадьбы отреставрировать древний замок и храм Морскому Богу. Весь замковый комплекс шел как приданное.

— А почему так поспешно? — спросила я и резко замолкла — в левом проходе послышались шаги, и на пересечение вышла молоденькая рыженькая служанка. Она присела передо мной в реверансе и побежала куда-то по своим делам.

— Это лишь официальная версия, — шепотом ответил мужчина. — Лучше, если Вы, Эматрион, расспросите у Амиты в своих покоях. Так будет спокойнее, чем тут, где у стен могут быть уши.

Я выдавила из себя что-то на подобии улыбки, поклонилась мужчине, он мне. Так и разошлись в разные стороны Арким в левый коридор, туда, где находятся покои Правителей, а я в правый — гостевое крыло.

После разговора со слугой, настроение немного поднялось. Значит, Кадаган не так просто меня отсылает от себя, а посылает с сестрой, чтобы я могла помочь ей. Может быть, еще не все потеряно и есть шанс все изменить?

Я практически выбежала из-за гобелена в моей небольшой гостиной. И чуть нос к носу столкнулась с Амитой.

— А я все удивлялась, куда ты иногда пропадаешь, — возмущенно сложила женщина на груди руки. — Ты хотя бы понимаешь, что натворила?

— Амита… — хотела уже начать оправдываться я.

— Эма, я предупреждала, что так может быть? — меня резко перебили. — Предупреждала же в самый первый день!

— Я не давала Гаральду надежду! — глухо ответила я и направилась в свою спальню.

— Давала, сама этого не поняла, но этими глупыми тренировками, ты дала ему надежду на нечто большее между вами.

— Откуда? — только удивленно посмотрела на горничную.

— Я мальчику мать заменила, когда она умерла во время родов Гаральда. Ты думаешь, Кадаган может что-то от меня скрыть? Он пытался, но сопоставить факты оказалось слишком простой вещью, — Амита поправила выбившуюся черную прядь, посеребренную сединой. — Да и их громкий разговор был слишком хорошо слышен из кабинета Кадагана.

— Ты подслушивала? — ошарашено спросила я.

— Нет, всего лишь убирала в спальне. Эма, твои поступки — это верх эгоизма. Я единственно не понимаю, как можно вот так легко играть с людьми?

— Да не играю я! — закричала и отвернулась, чтобы вытереть слезы обиды. — Амита, я понимаю, что тебе обидно за них. Все-таки ты столько лет о них заботишься, но пойми, у меня даже в мыслях не было, чтобы хоть как-то играть чувствами Кадагана и Гаральда. Сейчас для меня главное — это вспомнить хоть что-нибудь.

— Не знаю, что у тебя в мыслях, но твои поступки говорят сами за себя. И поверь, не в твою пользу.

— Я же месяц тут живу, ты же успела меня хорошо узнать!

— Эма, ты сама себя не знаешь, что же я могу о тебе знать? — женщина ушла в мою гардеробную, вернулась со стопкой одежду и сложила все в большую коробку. — Я сужу согласно своим принципам. И посмела тебе все это высказать только потому, что ты не такая как остальное большинство аристократок — не чураешься общения с простыми людьми. Но факт остается фактом, ты или специально это делаешь, или просто не осознаешь того, что вот такое «дружеское» поведение может привести к непоправимому.

— Что же мне делать? — села на кровать и закрыла лицо руками.

— Уезжай вместе с Илерисой. Кадагану нужно успокоиться и обдумать все. И желательно, чтобы ты не мельтешила перед его глазами, — ответила Амита, тем самым подтверждая мое решение.

— Я уеду… А если он больше никогда не захочет меня видеть? — спросила я, боясь, что Кадаган меня возненавидит.

— Он справедливый. Дай время просто во всем ему самому разобраться.

— Чувствую, что он не в мою пользу разберется.

— Гаральд ему все объяснит.

— А если он не захочет слушать брата?

— Поверь мне, Кадаган послушает Гаральда. Они слишком много лет вместе, что бы из-за тебя все разрушить. Но впредь, Эма, будь, пожалуйста, осторожна. И внимательно следи за своим поведение. Помни, все имеет причину и последствия.

— Амита, ты ведь меня ненавидишь? — умоляюще посмотрела на горничную.

— Нет, но осуждаю… — покачала головой женщина.

— Как мне теперь Илерисе в глаза смотреть?

— Расскажи ей правду. Не понимаю почему, но Правительница тебе доверяет, — я поднялась и Амита принялась расстилать постель.

— Все так сложно… — прошептала тихо и направилась в гардеробную.

— Жизнь очень сложная штука. Она состоит из постоянного выбора, который несет за собой последствия. Чем раньше ты поймешь, тем быстрее научишься выдерживать удары Судьбы.

Я промолчала, раздумывая над этими словами горничной. Она права, все за собой несет последствия, но и у всего есть причины. А еще я поняла, что человек лучше постигает мир именно через боль, чем через радость. Если бы не эта ситуация, до меня бы еще долго доходила бы эта истина.

— Ложись, Эма, спать. С завтрашнего дня твоя жизнь поменяется, — Амиат держала полотенце, пока я умывалась. — В Бориманском замке было довольно много книг по магии, попытайся их отыскать и понять, что с тобой происходит.

— Думаешь, поможет? Мы с Диветом уже месяц над этим бились, — скептически спросила я.

— Попробуй еще раз. Если долго над чем-то биться, то к чему-то да твои усилия приведут, — улыбнулась Амита. — Все, быстро спать.

— Спасибо тебе, за то, что все разъяснила, — ложась в мягкую постель, поблагодарила я.

— Главное, чтобы ты все поняла и подумала над свои поведением, — горничная укрыла меня одеялом, подоткнула, чтобы теплее было. — Пусть Волк бережет твой сон, — пожелала она.

— И тебе, чтобы снились только дивные сны, — зевая, прикрыла глаза.

Сон сам накатил на меня, но, как и всегда, мне ничего не снилось. Дивет говорил, что это все из-за того, что у меня нет воспоминаний, и мое сознание не ведает, что ему проецировать.

* * *

Белоснежная лошадка с черными пятнами везла меня по лесной дороге. Я пристально глядела на ее холку и молча глотала подступающие слезы, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы насладиться окружающим пейзажем. Окружающие итак видели, что я в подавленном состоянии. Да и Илериса, в принципе, тоже не в настроении, но ее хотя бы пытались развеселить.

На меня же никто не обращал особого внимания. Конечно, странная девушка, Хранительница знает откуда, появилась всего-то месяц назад. Кто я им? Глупышка, дурочка, карьеристка. Это лишь малая толика того, что я услышала о себе. Правда, все сказано было шепотом, но этот факт не меняет смысла слов. Все женская половина аристократии была настроена против меня. А когда они еще и подслушали наш разговор с Илерисой, то путь я продолжила под пристальные, ненавидящие взгляды. Повезло, что охрана свое мнения держит при себе и мне не довелось еще выслушивать их шепот за спиной.

Мне не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь знал о том, что приключилось в том подземелье, когда была моя тренировка с Гаральдом. Но разговор с Илерисой получился несколько на более высоких тонах, чем я планировала.

Утром, когда Правители и вообще вся пребывающая в столице аристократия вышли на большой двор перед дворцом, мы уже готовы были отправиться в путь. Кадаган крепко обнял сестру, что-то прошептал ей на ухо, отчего Илериса звонко и весело рассмеялась. В мою сторону старший из братьев даже не взглянул. Гаральд так же обнял сестру, мне же он просто молча поклонился.

Окружающие, знающие о моем хорошем общении с Правителями, удивленно переглядывались, заметив такие изменения в отношении меня. Но наиболее удивленной была Илериса. Стоило нам выехать из столицы, преодолеть мост через озеро Нэй, ведущий в юго-западном направлении от Нэй' кевы, как командир Иммор приказал остановиться на привал, чтобы молодые аристократки могли отдохнуть.

— Эма, — подошла ко мне Илериса. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Ты уже что-либо знаешь? — посмотрела искоса на девушку.

— Братья ничего мне не сказали, но я видела их состояние. Что случилось? — Илериса села рядом со мной на поваленный ствол дерева.

— Я не знаю с чего начать, — замялась на несколько минут. Все же сложно признавать свои ошибки и то, что причинил кому-то боль.

— Начни с самого начала. И расскажи мне все, — в голосе Правительницы появились ледяные нотки.

— Илериса, единственное, о чем хочу тебя попросить это — не суди меня. Я ничего не хотела плохого сотворить. Тем более, даже в мыслях не было, чтобы играть с чувствами твоих братьев, — глядя на свои руки, сжимающие ткань зеленого платья, попросила шепотом.

— Что? — изумленно выдохнула Правительница. — Что ты натворила?!

— Я нарушила приказ и тренировалась во владении меча. И на одной из тренировок Гаральд поцеловал меня, а Кадаган все это увидел, — быстро проговорила, а затем посмотрела на девушку.

Илериса изумленно смотрела на меня, а вокруг наступила такая странная тишина. Ни одного лишнего звука, ни одного постороннего шороха. Лишь пение птиц в глубине леса. Все аристократки, которые сопровождали правительницу, а их было человек двадцать, даже дышали через раз, боясь пропустить хотя бы одно слово. Все-таки зря мы этот разговор затеяли. Теперь не избежать сплетен и косых взглядов.

Кто-то из сопровождающих нас стражников неловко повернулся и глухой лязг меча нарушил наступившую тишину. Это было будто бы толчком для Илериса.

— Да как ты посмела?! — закричала Правительница, но в тот же миг спохватилась и продолжила куда более спокойным тоном, стараясь говорить не очень громко. — Эматрион, — ох, она назвала меня полным именем, — как ты посмела причинить боль моим братьям? Неужели ты не видела, как они оба к тебе относятся?

— Если ты помнишь, моя память ко мне не вернулась, и я не умею определять то, когда ко мне относятся дружески, с интересом или, когда в меня влюблены. Мне проще было все списать на дружеский интерес. Тем более, если так посмотреть, то я всегда больше внимания уделяла Кадагану, — тихо, но довольно жестким голосом, попыталась себя оправдать.

— Но ты нарушила его приказ! Ты думаешь, он его так просто отдал? Девушка должна оставаться девушкой и не пытаться влезть в мужской мир! — Илериса вскочила на ноги. — Знаешь, Эматрион, я была о тебе лучшего мнения. Но такого проступка я не прощу. В ближайшем городе, в котором мы остановимся, можешь идти на все четыре стороны.

— Неужели ты так легко отвернешься от нашей дружбы? — ошеломленно прошептала я, а на глаза наворачивались слезы.

— Я — нет. А вот ты, судя по всему, легко предала как мое доверие, так и мою дружбу. Ты причинила боль моим братьям, теперь я очень боюсь отставить их.

— Правительница, — в наш разговор вмешался командир Иммор. — Мы не можем вернуться, ваши братья отдали четкое распоряжение, чтобы вы доехали до замка Боримании. Там вас будут ожидать.

— Мне все равно, — бросила Илериса, вздернув гордо голову. — Возвращаемся.

— Нельзя, — извиняющимся тоном ответил мужчина. — Вы же помните о том, что сказали жрицы Хранительницы.

— Я прекрасно помню, о чем говорила Ротика. И о том видении, что посетила ее в момент обряда. Но братьев своих, я не оставлю.

— Что за видение? — влезла я в их тихий разговор.

— Не лезь, это не твое дело, — яростно бросила мне Илериса.

— Нам нельзя возвращаться, — еще раз повторил командир Иммор.

— Глава стражи замка Звезд, — холодно сказала Правительница. — Пока здесь главная я, и поэтому мне решать, куда ехать, а вот эта попытка бегства с самого начала привела меня в ярость. Мое место, рядом с моими братьями.

— Верховная Правительница, — так же официально обратился к девушке мужчина. — Ваши братья, приказали мне отвести вас в замок в Боримании даже при условии, если мне придется вас связать, перекинуть через лошадь. И я пойду на это.

— Да как ты смеешь! — громко возмутилась Илериса.

— Собираемся! — приказал командир Иммор и отвернулся от Правительницы. — В дорогу!

Девушка стояла, с силой сжимая кулаки, и на ее лице было выражение ярости, возмущения и решительности.

— Илериса, — позвала тихонько ее и подергала за рукав. — Мне правда очень жаль, — вновь извинилась я и попыталась перевести тему в другое русло. — А все-таки, о каком видении шла речь?

— Это не твое дело, — зло стряхнула она мою руку. — Ты в ближайшем городе оставляешь нас и идешь на все четыре стороны, куда душе угодно.

— Но… — начала я.

— Я все сказала, — Илериса отвернулась от меня и пошла к своей белоснежной лошади.

А я смотрела ей вслед и слезы обиды душили меня. Амита говорила, что Правительница доверяет мне, тогда почему же она не поверила мне? Что я не хотела ничего плохого, а просто это было стечение обстоятельств. Сейчас мне ведь еще хуже, чем им.

Я шмыгнула носом, вытерла ладонью слезы и, подняв глаза, наткнулась на осуждающий взгляд командира Иммора, а вслед за ним и на откровенно ненавидящие и презрительные взгляды молодых аристократок из сопровождения.

Теперь же я ехала в самом конце нашей процессии, жалея себя и пытаясь сдержать слезы обиды. Единственная мысль, которая в этот момент крутилась у меня в голове, была о том, что мне срочно необходимо возвращать память. Потому что нельзя так. Слишком сильно я чувствую себя беспомощной.

Аристократки шутили, смеялись, пытаясь поднять настроение Илерисе, на меня они даже внимания не обращали, причем делали это очень демонстративно. Но уж лучше так, чем насмешки и презрительные взгляды. Воины, вообще на меня не смотрели, очень внимательно следидя за дорогой и лесом. По-моему это было излишне. Ведь, какой разбойник в здравом уме будет пытаться делать засаду недалеко от столицы?

Через час пути, когда солнце уже стало клониться к горизонту, осветив все своим золотисто-красным светом и облака приобрели нежный розово-лиловый цвет, мы въезжали в большой город под названием «Певр». Стража, облаченная в сверкающую броню, выстроилась по обоим бокам больших ворот, а все жители, стоило нам только выехать на главную улицу, образовали живой коридор. Под ноги коней летели цветы, люди выкрикивали что-то радостно. Илериса и все остальные девушки улыбались, приветственно махали руками, смеялись. Любой, кто не знал о нашей ссоре на привале, никогда бы не сказал, что Правительница может быть чем-то расстроена.

На центральной площади города, где в самом центре был фонтан со статуей Хранительницы, мы остановились перед большим каменным домом, на пороге которого нас ожидал высокий седовласый мужчина в странной шляпе, украшенной большим пером и просто таки огромной брошью.

— Мы рады приветствовать, тебя, Верховная Правительница, Илериса Солнцеликая, в нашем городе Певр, — громко возвестил он.

— Я рада посетить ваш город, уважаемый главный управляющий, — ответила девушка, и подошедший командир Иммор помог ей спуститься с лошади.

Я хотела еще послушать, о чем будут говорить управляющий и Илериса, но ко мне подъехала одна из аристократок, кажется, одна из рода Гроц — Вагелия. Она как-то странно посмотрела на меня своими карими глазами и протянула смуглую руку, в которой был небольшой мешочек.

— Возьми, это тебе на первое время. Потом, может быть, найдешь работу или же удачно выйдешь замуж, — при последнем слове она отвернулась.

— Благодарю, — сцепив зубы, поблагодарила я. — Но мне не хочется быть вам обязанной.

— Это не мои деньги. Илериса хоть и зла на тебя, но понимает, что ты не выживешь одна без денег и связей. Поэтому возьми кошелек и можешь ехать куда угодно. Единственно, могу посоветовать — гостиница «Белый имрит». Это довольно приличное заведение и находить в противоположной стороне от того места, где остановимся мы и Правительница.

— Передайте тогда ей, что я отдам все до копейки, — забирая увесистый мешочек, попросила я.

— Не буду я ничего передавать. Мне и так не слишком приятно разговаривать с такой девкой как ты, но приказ есть приказ, — выплюнула мне в лицо Вагелия, высокомерно вздернула подбородок и направила свою лошадь к остальной группке аристократок.

Я разозлилась, очень сильно разозлилась и прошипела в след отвернувшейся и собравшейся отъехать от меня подальше девушке:

— Не вам, леди Вагелия, говорить мне про «девок». О ваших похождениях я наслышана очень хорошо.

— Да как ты смеешь? Безродная шваль! — в ответ мне прошептала девушка. Видимо, все же постеснялась на меня что-либо слишком громко говорить.

— Я вас первая не оскорбляла, даже будучи осведомленной о некоторых ваших «проступках». Так что, будьте любезны не трогать меня. Вы не знаете обстоятельств всего, но при этом смеете что-то говорить. Все-таки, на будущее примете мой совет — свое мнение иногда следует держать при себе. И да, большое спасибо за то, что подсказали мне гостиницу. Всего доброго, пусть Хранительница бережет вас, — я постаралась как можно величественнее кивнуть и, развернув лошадь, поехала в сторону выезда с площади.

Я ощущала свою вину перед Илерисой, Кадаганом. Но эти аристократки не имеют никакого права меня оскорблять. Лично ни одной из них я ничего не сделала и не позволю ко мне так относиться.

— Простите, не подскажите ли мне, где находиться гостиница «Белый имрит»? — спросила я на выезде из площади у какой-то женщины, которая стояла у прилавка с яркими цветами.

Она странно на меня посмотрела голубыми глазами, как-то удивленно, а затем оценивающе, поправила выбившуюся из-под повязанного на голову платка прядь.

— Едешь по этой улице, возле банка, — заметив мой удивленный взгляд, объяснила: — возле дома с голубой крышей поворачиваешь направо, едешь до сквера, объезжаешь его по правой стороне, возле памятника Лацинию Завоевателю поворачиваешь опять направо и тогда ты выедешь на Увеселительную улицу.

— Спасибо большое, — постаралась улыбнуться в ответ. — Удачной торговли.

— И тебе удачной… работы… — напоследок сказала женщина. — Девочка, ты бы, может, одумалась и не шла по этой дорожке?

— Все решения уже приняты, поэтому следует смело идти к неизведанному, — сказала я уверенно, хотя сама не испытывала такой уж сильной веры в завтрашний день.

— Да что же там неизведанного? — удивилась торговка.

— Все… впереди ждет огромный мир, — попыталась сказать это весело с предвкушением даже.

— Странная ты, — растерянный ответ.

— Вы не первая, кто мне так говорит, — пожала плечами. — Спасибо большое, пусть Темный нашлет на вас большую прибыль.

— Береги себя девочка, — пожала плечами и помахала мне рукой на прощание.

Певр намного меньше столицы Нэй'кевы, и не настолько красив и притягателен. Сейчас основная масса людей находилась на площади, приветствуя свою Верховную Правительницу. Поэтому, я довольно быстро нашла дом с голубой крышей, но вот до сквера подъезжала уже при свете «уличных светил». Еще какое-то время ушло на то, чтобы отыскать памятник этому Лацинию Завоевателю, а все из-за того, вот такие памятники Великим Правителям Фиртрики окружали сквер по всему периметру. Наконец, найдя необходимое мне имя, внимательно посмотрела в суровое лицо, которое было сделано из черного гранита. Мда… красавцем, видимо, этот мужчина не был.

Я пожала плечами, подумав, что не главное в человеке внешность, а его таланты. Насколько помню по истории, вот этот Лациний смог увеличить территории Фиртрики в два с половиной раза. Причем, отвоевывая в основном земли у Эланийской империи. Но это было лет двести назад, сейчас войн нет нигде по близости, с Эланией у Фиртрики тишь и благодать, разве что набеги на востоке участились.

А вот когда я все-таки попала на Увеселительную улицу, поняла всю степень коварства Вагелии — мне встречались девушки, которые носили излишне откровенные наряды. И, хотя, я таких никогда не видела, но поняла, что это представительницы так называемых «уличных девок», которые зарабатывают себе на жизнь тем, что удовлетворяют прихоти мужчин.

— Извините, — позвала я блондинку в туго затянутом корсете, пышной юбке и с глубоким декольте, которое почти полностью открывало грудь. — Вы не знаете, где можно тут можно найти гостиницу?

На меня пристально посмотрели, затем всю мою фигуру окинули оценивающим взглядом, что-то в голове прикинули и хмыкнули в ответ:

— Чай от матушки Лосси?

— Простите, от кого? — подалась я немного вперед.

— Только у матушки Лосси девушки такие холеные и в дорогой одежде. Элита же, — моя собеседница демонстративно оправила пышную желтую юбку.

— Ой, нет, — нервно ответила. — Я просто путешествую. Вот заблудилась в городе и ищу гостиницу.

— Ха, — хмыкнула девушка. — Я тоже когда-то путешествовала, да не одна, а с женишком. Только вот мужики такие паскуды. Поимел меня с дружками и бросил.

— Я вам очень сочувствую, — сглотнула и сильнее сжала поводья.

— Знаешь, а меня все устраивает. Зато теперь живу, как хочу, никто мной не командует. Я чуть не сказала, что ими командуют клиенты, но промолчала, посчитав это излишним.

— Извините, так, где мне можно найти гостиницу? — напомнила вопрос.

— «Белый имрит» тебе не подойдет. Там больше бордель, чем ночлежка. «Чайная роза» тоже. Матушка Хэми слишком высокие цены сдирает. Кстати, а у тебя денег много?

— Достаточно, — уклончиво ответила я.

— Раз деньги у тебя есть, и ты не прислана от какой-либо матушки, тогда отправляйся в «Кроличью нору». Там и публика поприличней и кормят нормально. Только я, на твоем бы месте, одна не разъезжала бы. Это днем тут тишь и спокойствие, а вот ночью просыпаются «короли». Им даже стража не указ. Еще говорят, что опять работорговцы объявились, — последнюю фразу девушка тихонько прошептала, затравлено озираясь по сторонам.

— Спасибо, а как добраться до «Кроличьей норы»? — видимо по инерции, но тоже очень тихо спросила я.

— Возвращайся к скверу. Возле лавки молочника, ты ее по вывеске с коровой узнаешь, поверни налево, два квартала и ты найдешь гостиницу.

— Еще раз спасибо, — я выпрямилась в седле, и уже собралась развернуть лошадь, как девушка сказала очень громко:

— Если будет скучно, госпожа — 10 золотых, и я проведу с вами всю ночь. Меня передернуло от этого предложения, я поскорее поспешила скрыться подальше от этой улицы под громкий смех девушек, которые прогуливались неподалеку.

Добравшись опять до сквера, заметила, что с наступлением темноты город уже совсем опустел. Никого на улице нет, лишь бездомные, которые пытались выпросить у меня монетку. Немного я все же поделилась с рыжеволосым мальчиком в грязной одежде, у которого не было руки. Но памятуя о том, что надо экономить, пришлось припрятать кошелек. Самое удивительное то, что никого из бродяг не было возле сквера, когда я искала «Увеселительную улицу». Странно это как-то.

Я довольно быстро нашла лавку молочника, помог все тот же рыжеволосый парниша. Почувствовав, что все-таки после такой долгой поездки в дамском седле у меня затекла спина и бедра, спрыгнула с лошади и решила пройти оставшиеся два квартала пешком, чтобы хоть немного размять ноги.

Шла я медленно, чтобы кровь могла вновь нормально циркулировать по моему тело. Как же хорошо, вот так просто идти по ночному городу, вдыхать аромат цветов, наверно, где-то рядом есть большой сад. Каменная мостовая гулко отдавала эхом от цокота копыт моей лошадки. Хорошо, что ее у меня не забрали, иначе, сложно мне было бы без нее. После этой мысли на меня навалилась вся тяжесть моего положения — я одна в незнакомом городе, даже более того, в малознакомой стране, практически без вещей, не считая того, что на мне надето и кошеля, который спрятался мной за лиф платья. И, что самое главное, без воспоминаний! Как же теперь жить?

Как-как… молча. Надо найти способ выжить, не опускаясь до самых низов, как эти девушки из «Увеселительной улицы»… Точно! Необходимо выяснить, где в этом городе есть маг! Может быть, у меня что-то на поприще магии получиться? Можно же еще раз попробовать пробудить силу. И не важно, что у придворного мага это не получилось, я сейчас на все готова, чтобы восстановить способности, которые нашел Дивет.

Прикосновение острого металла к шее обожгло холодом. И тут же к моей спине прижалось чье-то тело. Я от испуга сделала глубокий вдох, от чего почувствовала, как острие ножа задело кожу. А чьи-то руки уже с жадностью рыскали по моему телу, бедрам, сжали грудь.

— Будь хорошей девочкой, мне не хочется портить такую нежную кожу, — кто-то прошептал в самое мое ухо, обдавая зловонным дыханием.

На этот раз я гулко сглотнула и попыталась спокойно спросить, заталкивая в самую глубь накатывающую панику:

— Что вам нужно? — главное не показывать страх, именно так учил меня Гаральд: «Страх убивает. Запомни это, Эма.»

— Ты, моя красавица, — ответил мужчина и провел языком от моего уха до виска, глухо застонав.

Я от отвращения даже вздрогнуть не смогла — паника сковала все тело. Мысли в беспорядке метались у меня в голове. Надо что-то делать, надо срочно что-то делать…

— Кто вы? — тихо дрожащим голосом спросила.

— Охотники… — я даже выдохнула, потому, что появилась надежда с ними договориться, — за живым товаром…

— Кончай ее уже, — глухо кто-то сказал слева.

— Не у меня-то тряпка. Че стал и сопли повесил? — ответил мужчина стоявший за моей спиной.

— Ну что, детка, повеселимся же мы, — передо мной возник очень высокий мускулистый мужчина. — Я уже предвкушаю быть следующим после главаря.

— Закатай губу, Дылда, — хмыкнули у моего уха. — Эта малышка на продажу пойдет, а тебе и той малявки хватит.

— Посмотрим еще, на что эта сгодиться, — хмуро ответил «Дылда» и прислонил к моему лицу сладко пахнущую тряпку.

Я попыталась, наконец, вырваться, из-за чего немного порезала шею. Но сразу же сознание уплыло в тягучую негу, из которой невозможно было выбраться.

Глава четвертая

Я проснулась будто бы от толчка. Холод пробирал до костей и пришлось, быстро открыв глаза сесть, обняв себя руками, чтобы хоть немного согреться. Память услужливо подсказала последний момент перед тем как я потеряла сознание. И от этих воспоминаний мне стало ничуть не лучше. Ведь предупреждала же та блондинка на «Увеселительной улице», что в городе работорговцы бесчинствуют, а я по своей глупости вместо того, чтобы скорее найди гостиницу, решила прогуляться по ночному городу, как делала это в Нэй' кеве.

— Какая же я дура! — схватившись за голову простонала.

От дальнейшего самобичевания меня отвлек шорох в углу. Света практически не было, кроме того, что лился через маленькое зарешетчатое окно. Поднявшись, медленно пошла в ту сторону, откуда доносился звук. По дороге чуть не наткнулась на стол, но, когда глаза немного привыкли к такому тусклому освещению, ориентироваться в комнате стало легче.

Подойдя к дальнему углу, я увидела сидящую девушку, которая обнимала свои колени и затравленно смотрела на меня темными тусклыми глазами, под которыми были синяки. Черные волосы сильно спутанные обрамляли лицо с острыми чертами, распухшими губами и носом с горбинкой. Тоненькие руки покрыты синяками и ссадинами.

— Привет, — присела на корточки перед ней. — Меня зовут Эма, а тебя?

Я протянула к ее ладошке руку, но девушка дернулась и отвернулась, будто приготовившись к удару, загрохотав цепями, надетыми на ее запястья. В этот момент моему взору предстала чудовищная картина — спина была вся исполосована страшными рубцами, где-то уже зажившими, а где-то кровоточащими.

— Не бойся, — сказала дрожащим голосом. — Я тебя не обижу.

Девушка не ответила мне, лишь повернулась лицом и уставилась в одну точку, вновь обняв разбитые колени. Звук скрипнувшей железной двери испугал меня, из-за чего я обернулась и, потеряв равновесие, неловко села на пол. В комнату вошел мужчина, несущий в одной руке факел, а во второй какой-то сверток.

— Уже пришла в себя? Жаааалко, — протянул он, подойдя ко мне, приблизил факел, чтобы лучше рассмотреть меня.

У меня глаза заслезились от непривычки и я поспешила отвернуться, но мужчина отбросил сверток, грубо схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— Я бы с таким удовольствием тебя переодел, — дыхнул он на меня перегаром.

Задержав дыхание, гулко сглотнула. Как же мне теперь выбираться из этой ситуации?!!

— Отпустите меня, пожалуйста, — чуть дрожащим голосом попыталась сказать это убедительно, но как-то плохо получилось.

— Ишь, чего захотела! Да мы за тебя столько золота получим! — рассмеялся он.

— За мной придут! Я сопровождаю Правительницу Илерису Солнцеликую!

— Да ладно, — ехидно проговорил мужчина. — А почему ты тогда одна ночью шлялась по городу? И кстати, если и будут искать, то не найдут, не зря же Бурый отвалил магу столько золота? Нет… мы хорошо спрятаны… Одевайся, — в меня полетел сверток.

— Мне и в своем не прохладно, — прошептала я откровенную ложь, ведь в этой комнате было очень холодно и пахло плесенью.

— Одевайся! Бурый приказал тебя привести к нему, — мужчина достал из-за пояса ранее не замеченную мной плеть. — Или ты переоденешься в то, что я принес, или будешь идти голой по всей башне.

Я поднялась на ноги, обошла стол, стараясь скрыться в наименее освещенной части комнаты, потому что, судя по всему, наш надсмотрщик не собирается уходить. Нагло разглядывая меня.

— Может быть, вы хотя бы отвернетесь? — тихо спросила я, разворачивая сверток.

— Нет, если я не могу тебя поиметь тут, то хотя бы оценю, что упустил, — хмыкнул мужчина, обнажая гнилые зубы.

«Хранительница, спаси!» — мысленно взмолилась я, но ответа ожидаемо не было.

Зажмурившись попыталась успокоиться и утихомирить бешено колотящееся сердце.

— Я долго ждать не буду, — и в воздухе рядом со мной хлестнула плеть.

Дернувшись, повернулась к мужчине спиной и стала развязывать шнуровку платья. Затем, аккуратно сняла его, оставшись в одной тонкой сорочке.

— Мать моя золотая жила, — пораженно выдохнул он. — А ты часом не наемница с Черного леса?

Я только собралась ответить, что, мол, да, наемница. Потому, что при упоминании о них, у работорговца проскользнул в голосе страх.

— Нет, не из них, — сам опроверг он. — У тех еще железяки в тело впаяны. Поторопись! — и плеть вновь хлестнула совсем рядом, да так, что обнаженной кожей я почувствовала движение воздуха.

Развернувшись в пол оборота, рукой прикрыла грудь и вытащила какой-то кусочек из прозрачной ткани, обшитый бисером.

— Что это? — вопросительно посмотрела на работорговца.

— Это на грудь напялишь.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Кто-нибудь!»- мысленно взмолилась.

Отвернувшись, спустила до пояса сорочку и надела на себя это подобие одежды. Этот кусочек ткани, оказывается, застегивается на спине на какие-то крючочки. С ними я провозилась довольно долго, из-за чего мужчина стал нервничать.

— Быстрее, — прорычал он. — Иначе я тебя сейчас сам раздену, поимеею прямо на этом столе, даже наплюю на приказ Бурого.

Я вновь вздрогнула и поторопилась надеть на себя такую же прозрачную как и верх, юбку, состоящую из большого количества лоскутков.

— Готова? Пошли! Итак, слишком много на переодевание времени потрачено, — мужчина стремительно подошел и схватил меня за руку, потащил к двери, из-за чего я чуть не упала.

— Обувь сними! — закричал он на меня.

Я расшнуровала свои сапожки и быстро сняла их. Оглянувшись на стол, спросила:

— Что мне обуть?

— Босиком пойдешь! — меня вновь схватили за руку и потащили за собой.

Я успела лишь обернуться и заметить обреченный взгляд, прикованной к стене девушки.

Шли мы по темным коридорам, освещаемым лишь факелом, который нес мужчина в своей правой руке. Везде господствовали сырость, холод, проникающий до самых костей. Одной рукой я прикрывала свою грудь, боясь, что могу кого-нибудь встретить в таком виде.

Испуганно озираясь по сторонам, пыталась сообразить, что можно сделать в этой ситуации, как бы выбраться отсюда, и, желательно, вытащить ту избитую девушку. Потому, что я не могу бросить эту, практически, судя по внешнему виду, ребенка, несчастную. Но это потом, а сейчас необходимо сделать все, чтобы спасти собственную шкуру. Самое удивительное, что страха практически не было. Видимо, Гаральд все-таки хорошо вбил в меня это правило, что страх убивает.

Когда мы поднялись на самый верх длинной винтовой лестницы, я уже совсем продрогла и практически не чувствовала ног ниже колен. Мы приблизились к массивной деревянной двери и мой конвоир со всего маху ударил по ней ногой.

— Плеть, руки у тебя не из того места растут, что ты сам открыть не можешь? — раздалось с той стороны.

— Открывай, Бурый, я нашу новенькую привел, — хмыкнул мужчина и рывком приблизил меня к себе, грубо сжав место пониже моей спины.

— Отпустите, мне больно, — тихо прошептала я.

Дверь перед нами с грохотом распахнулась и в дверном проеме появился высокий широкоплечий мужчина с короткими ежиком очень светлых волос. Цепкий взгляд практически черных глаз меня испугал даже больше, чем цепи на девушке и плеть в руках моего конвоира. В них я увидела обещание того, что со мной будут делать все, что этому мужчине захочется. Неосознанно отступив на шаг назад, чуть не оступилась и не полетела вниз по винтовой лестнице. Но Бурый, проявив невиданную для своего роста и телосложения сноровку, вдруг появился около меня, схватил за талию. Перебросив через плечо, он по-хозяйски погладил мои бедра.

— Бурый, ты аккуратнее, она молчать не будет, — предупредил Плеть перед тем, главарь с силой захлопнул многострадальную дверь.

— Не таких ломали, — хмыкнул мужчина, в три шага преодолев комнату, и швырнул меня на кровать.

Мне повезло, что постель оказалась мягкой. Но когда я приземлилась на нее, вся импровизированная юбка разметалась в разные стороны, явив главарю мои обнаженные бедра. Бурый улыбнулся, зло, как-то предвкушающе, и в его взгляде появилось странное выражение.

— Я — сопровождающая Верховной Правительницы Илерисы Солнцеликой! Меня будут искать! — стараясь сдержать дрожь в голосе, проговорила. «Главное, не показывать страх»…

— Не найдут, — кратко ответил он и стал расстегивать ремень на брюках, при этом пристально глядя мне в глаза. — Боишься? Правильно… бойся, я тебя научу всему, что надо знать для того, чтобы удовлетворить любого желающего.

Я ползла по кровати до тех пор, пока не уткнулась в изголовье. А Бурый наслаждался зрелищем моего испуганного лица, разделся и совершенно голый присел на кровать. Он схватил меня за ногу и с силой рванул к себе. Нависнув прямо надо мной, он провел по моей ноге рукой от колена и до бедра, сжал последнее с такой силой, что я вскрикнула.

— Не смейте! — закричала я и почувствовала, как слезы текут из глаз.

— Да… — простонал он, наклонился ко мне и провел носом по моей ключице, уже губами по шее, а затем, отпустив бедро, грубо схватив за подбородок, начал жестко целовать.

Это было не так как с Гаральдом. На этот раз меня целовали жестко, подчиняюще, врываясь в мой рот своим языком. Что-то во мне воспротивилось против всего происходящего и я с силой прикусила его.

— Шлюха! — закричал Бурый и со всей силы ударил меня по лицу.

Щеку и висок будто обожгло, а из глаз хлынули слезы.

— Запомни, теперь будешь молча подчиняться любому моему приказу! А если нет, то ты же видела в подвале вторую? — спросил он и положил свою руку мне на шею, сжав пальцы.

Дышать стало тяжело, но вместо страха и паники внутри меня стала разрастаться злость. Яростное сопротивление всему, будто это не должно со мной происходить.

«Ты же не будешь это терпеть… не подчиняйся!» — тихий шепот обратился ко мне. — «Освободись… наконец…»

Подчиняясь голосу, ярости, которая полыхала внутри меня, я вытянула руки в попытке оттолкнуть от себя этого мужчину. И не успела даже прикоснуться к нему, как странная сила вырвалась наружу, и Бурого снесло от меня невероятно мощным порывом ветра. Снесло и прижало к противоположной стене.

Все, что произошло дальше, я никаким образом объяснить не могу. Просто, никак не ожидала от себя такой ярости, жестокости и хладнокровия.

Удерживая на весу, прижатого к стене, Бурого, поднялась на ноги с вытянутой правой рукой и широко растопыренными пальцами. Я чувствовала, как через меня течет сила, ощущала силу вокруг себя и каким-то странным образом соединяла их, образуя потоки воздуха. Заметив краем глаза фиолетово-синее сияние, опустила взгляд и увидела, как свет от моего кулона начинает разрастаться, окутывая мое тело прозрачным коконом. Подойдя к вороху одежды и, не сводя взгляда с бандита, на ощупь нашла рукоять кинжала, и достала оружие, сверкнувшее холодным блеском в свете факелов. Магия — это, конечно, хорошо, но ей я управлять не умею, а вот с кинжалом как-то спокойнее себя чувствую.

Подойдя ближе, приставила к горлу холодное лезвие, так, на всякий случай, чтобы он не только магией моей был прижат к стене, но и боялся порезаться, заглянула в глаза мужчине. Бурый был испуган, более того, практически был в ужасе.

— Нравится? — с упоением спросила я. Даже голос мой изменился сейчас, стал таким жестоким, с нотками превосходства.

— Да кто ты? — прохрипел мужчина и попытался дернуться, от чего по его шее потекла струйка крови.

«Чаровница», — прошептал голос, и сияние кулона стало ярче.

— Слышал что-нибудь о чаровниках? — приблизила свое лицо к нему и злобно усмехнулась. В ответ лишь полный дикого ужаса взгляд. — Поздравляю, всю твою шайку заметили.

— Что? — вытаращил он глаза на меня, а я провела кончиком кинжала по плечу. Из не глубокой царапины появилось несколько алых капель. Мне не хотелось быть такой, но в этот момент я поняла, что лучше его запугать и он перестанет воровать девушек, чем просто используя спою силу сбежать.

— Я — чаровница. Надеюсь не надо объяснять, кто это? — отрицательный кивок. — Так вот, если еще когда-нибудь узнаю, поверь, я узнаю, что ты или кто-нибудь из твоей банды стали вновь заниматься работорговлей, то клянусь — найду тебя, и «научу всему, что надо знать для того, чтобы удовлетворить любого желающего». Тебе понятно?

— Отпусти, — Бурый даже попытался вырваться, от чего порезался еще сильнее.

«Сожми руку», — вновь шепот.

Чуть-чуть сжав пальцы руки, заметила, как сияние перенеслось на шею Бурого, уплотнилось и мужчина стал задыхаться. Он страшно захрипел, его глаза закатились, а тело забилось в судорогах.

«Закрой глаза, увидь ауру».

Вокруг Бурого было будто бы облачко, состоящее из переплетенных между собой разноцветных нитей.

«Возьми красные и обрежь их».

Я просто потянулась к красивым переливающимся нитям и представила, как они разъединяться. Все красные просто истаяли и, судя по всему, аура стала заполнять пробелы желтыми.

«Ты просто убрала все, что вызывало у него возбуждение, — голос смеялся. — А теперь на выход, у тебя еще нет столько сил, чтобы противостоять всем разбойникам. Но, если что, мы вернемся».

Я опустила руку, и Бурый рухнул на пол. Он пытался откашляться и смотрел на меня полными ужаса глазами. Присев перед ним на корточки, все еще держа наготове кинжал, спросила:

— Где твой плащ?

Мужчина поднял дрожащую руку и показал на дверь, возле которой висела черная ткань.

— Замечательно, — я поднялась и направилась к выходу. — Вот это, — показала кинжал, — заберу с собой. Помни, что если ты проигнорируешь мое предупреждение, он вернется к тебе острием вперед.

Уже накинув себе на плечи огромный плащ и завязав его, подумала о том, что не следовало бы оставлять Бурого сейчас в сознании. Все-таки я его опасалась, пусть даже и получилось запугать.

«На краткий миг лиши воздуха. Не убьешь, но он потеряет сознание.» — ответил мне шепот.

Да чтобы я знала, как это делается!

«Сожми еще раз.»

Я выставила вновь свою правую руку ладонью вперед, а затем немного сжала пальцы. Бурый захрипел, схватившись за горло. Через какое-то мгновение он бессознательно повалился на спину.

Вот теперь я могу уходить, главное, никого не встретить по дороге к подвалу. Взяв один из факелов, аккуратно приоткрыла дверь и выглянула наружу. На винтовой лестнице никого не было, что безмерно меня порадовало. Спускаясь тихонько вниз, стараясь не издавать ни единого звука, я дошла до самого низа и остановилась перед тремя дверьми. Из-за одной доносился звук громыхания цепей.

Подойдя на цыпочках к двери, постаралась, как можно тихо приоткрыть ее. Однако, у меня это не получилось — дверные петли громко заскрипели. Плеть обернулся на звук, и я увидела, что штаны мужчины уже приспущены, и он удобно устроился между ног, лежащей на столе девушки.

— Тварь, — прошипела я и взмахом руки припечатала его к стене.

Плеть попытался выбраться из захвата, но, как и у Бурого, у него ничего не получилось. Я же прикрыв глаза, вновь увидела цветной кокон, потянулась к красным нитям и просто их растворила. Этот разбойник оказался слабее своего главаря — в отличие от него, Петля сразу же потерял сознание и, когда я опустила руку, съехал по стене вниз. Подбежав к нему, обыскала карманы в поиске ключа от цепей, сковывающих девушку. Было мерзко, отвратительно, — судя по запаху, Петля вообще мылся в прошлой жизни. Видимо, я была слишком испугана, когда мы шли по лестнице, раз не чувствовала эту вонь.

Ключи оказались во внутреннем кармане кожаной жилетки. И, достав связку, я приблизилась к испуганно сжавшейся под столом девушке.

— Тише, не бойся, все будет хорошо, — протянула ей руку.

От моего движения она отшатнулась, и попыталась забиться дальше под стол. У нее это не получилось — цепи не пустили. В итоге, пленница затравлено подняла на меня свои черные глаза. Я попыталась ей улыбнуться и еще раз протянула руку, при этом второй рукой позвякивая ключами, показывая, что все хорошо.

— Тебя больше никто не будет обежать. Обещаю, — прошептала и мне в ладонь легли тоненькие пальчики девочки, практически ребенка.

Необходимый ключ пришлось подбирать на глаз, из-за чего ушло несколько минут. Благо на связке ключей было не очень много. Когда замочек щелкнул и оковы спали, меня посетила мысль, что в это подземелье могли быть не только мы, но и еще какие-нибудь девушки.

— Кроме нас тут кто-нибудь есть? — спросила я.

Девушка лишь отрицательно покачала головой.

— Ты уверена?

Утвердительный кивок.

— Всех содержали только тут?

Вновь кивок.

— Хорошо, пойдем, — поддерживая девушку, направилась к выходу.

Но она остановилась, обернулась к лежащему без сознания Плети и показала указательным пальцем на него.

— Что ты хочешь?

Девушка потянула меня к мужчине.

— Мне надо что-то у него забрать?

Кивок в ответ.

— Плеть? — наугад спросила я.

Кивок.

Морщась от отвращения, подошла к мужчине, подняла рядом лежащую плеть и прошенный мной кинжал.

— Держи, — протянула их девушке.

Она взяла дрожащей рукой и вновь умоляюще посмотрела на меня.

— Уходим, — кивнула и, подхватив ее, обняла за тоненькую талию, повела к выходу.

Шли мы медленно и, выйдя из комнаты, я стала оглядываться в поисках выхода. Вдруг мой кулон засиял фиолетовым, и от него протянулась тонкая нить, указывающая на крайнюю левую дверь. Мы направились туда. За ней оказалась неосвещенная каменная лестница. Поднимаясь лишь при свете моего кулона, я ощутила легкое дуновение свежего воздуха.

— Давай поспешим, — попросила девушку. — Знаю, тебе тяжело, но там выход.

Она лишь кивнула и у нее на лице появились слезы. Слова застряли у меня в горле. Маленькая, сколько же она провела в этом подземелье?

Деревянная дверь с трудом, но открылась, и мы вышли на волю в ярко освещенном лесу. Радоваться я не спешила, понимая, что еще ничего не законченно, теперь главное спрятаться так, чтобы нас не нашли.

Убедившись, что никого нет поблизости, мы прошли с десяток шагов. И вдруг, девушка остановилась, обернулась к башне. Мне ничего не оставалось, как повернуться вместе с ней. Перед нами была не только башня, но и какая-то длинная деревянная постройка, полагаю, что это дом для остальных членов банды. Протянув мне плеть, моя спутница, отошла от меня. Бедная пошатывалась на слабых ногах, но стоило попытаться к ней приблизиться, как она жестом показала отойти. Я не сделала ни шага назад, оставшись стоять на месте и наблюдая за ней.

Девушка поднесла к указательному пальцу правой руки кинжал, уколола острием кончик, и, бросив оружие, стало что-то странное выплетать в воздухе. Башню и прилегающий дом окутал черно-красный свет, который превратился в своеобразную сеть. Она опутала все строения и будто бы впиталась в камень и древесину. И в тот же момент, до нас донесся оглушительный ор нескольких десяткой мужчин, но никто даже не пытался оттуда выбежать на улицу.

Вдруг все стихло, а девушка, пошатнувшись, упала на землю. Я, отбросив плеть, подбежала к ней, перекинула ее руку через свое плечо и, поддерживая за талию, аккуратно подняла с земли. Фактически неся на себе, поняла, что она такая легкая, практически невесомая.

— Зачем же ты так себя мучаешь? — спросила у бессознательной. — Я хорошо пригрозила Бурому. За нами бы не пошли.

В свои слова я не верила, но мне было жаль эту девушка. И вдруг поняла, что сейчас, этот практически ребенок, отомстил всем, кто издевался над ней. Отомстил жестоко, страшно. Так, чтобы никто из них больше не смог навредить кому-нибудь еще.

* * *

Как бы я не тренировала выносливость с Гаральдом, и какой бы легкой не была эта девушка, но после достаточно долгого пути босиком по лесу, выйдя к берегу небольшой речки, со стоном опустила все еще бессознательную спутницу. Затем сняла плащ, расстелила его прямо на земле под деревом и переложила ее. Сразу же стало очень холодно. Глупостью с моей стороны было забыть засхватить с собой сапоги и свою одежду. Теперь приходиться обнимать саму себя за плечи в попытке согреться. Да и ногам без обуви очень плохо. Я не привыкла ходить по устланным сосновыми и еловыми иглами тропинкам.

Подойдя к речке, села на берег и опустила в воду руку. Вода оказалась неожиданно теплой, поэтому я первоначально умыла лицо, а затем с помощью зубов оторвала кусок ткани с юбки. Все же, как же можно было забыть об одежде? Да и кинжал я так неосмотрительно бросила у башни. А ведь он очень бы сейчас пригодился.

Намочив тряпку, подошла к девушке. Сейчас, в предрассветных сумерках, я могла досконально изучить черты ее лица. Она наверняка была красивым ребенком, но все пережитое оставит свой отпечаток на ее облике. Хотя, если постараться, то можно попытаться помочь ей, может не забыть весь ужас, но, по крайней мере, затмить его более приятными воспоминаниями.

Вытирая влажной тканью ее руки, заметила на них татуировки, выполненные в черном и красном цвете. Такие же рисунки были и на шее с левой стороны — точки, лини, и какие-то знаки. Неужели эта девочка одна из чаровников? Вполне возможно, ведь у меня тоже есть татуировки. Может быть, они показывают предназначение наших сил? Ведь, как рассказывал Дивет, чаровники — это маги Жизни и Смерти. Если вспомнить те вопли, которые доносились из башни, то эта девочка определенно как-то связанна со Смертью. Тогда возникает вполне закономерный вопрос: а какая сила у меня?

— Голос… — шепотом позвала я, — ты меня слышишь?

В ответ тишина. Может надо как-то по-другому к нему обращаться?

Вернувшись опять к воде, села на землю, опустила уставшие ноги в воду и сразу же почувствовала невероятное облегчение. Сняла с шеи кулон и принялась его рассматривать. Определенно все дело в этом украшении. Ведь не зря оно так сияло, когда я слышала шепот. Значит, надо попытаться наладить обратную связь.

— Отзовись, пожалуйста, — попросила и прикоснулась губами к фиолетовому камню, почему-то захотелось это сделать. Какое-то подсознательное желание, но именно этот средний камешек меня очень манил.

Из-за налетевшего вдруг ветра кожа покрылась мурашками. Вновь обняв себя за плечи, задумалась над тем, что мне делать дальше. Сразу стоит признать, что этого леса я не знаю, значит, нужно дождаться пробуждения моей спутницы и попытаться ее расспросить. Вполне возможно, что она знает, где мы вообще находимся. Если, конечно, станет отвечать, ведь пока мы выбирались из логова работорговцев, девушка не проронила ни слова.

А еще эта магия… как мне с ней научиться обращаться? Сначала меня направлял шепот, я чувствовала силу. А теперь просто пустота, как внутри, так и снаружи. Лишь холодное прикосновение ветра. Судя по всему, мне надо искать чаровников… или… вдруг я вспомнила кое-что. Илериса ведь рассказывала, что в Эланийской империи есть Академия для одаренных. Значит, нужно идти туда и попытаться затеряться. Да так, чтобы Илерисе на глаза не попадаться, после того как выйдет замуж за императора Раанана. И хотя, я не виновата в той истории, но слабо верю в то, что она простит мне размолвку между братьями.

Так, решено, сейчас отдыхаем, определяемся с местом нахождения и идем в империю. Думаю, что девушка согласиться и дальше меня сопровождать. В противном случае, помогу ей с поиском родственников, удостоверюсь, что все будет хорошо и отправлюсь поступать в академию. Мне ведь необходимо как-то разобраться со своей силой, а искать чаровников боюсь. Слишком много неприятных историй я о них слышала.

Поднявшись, поморщилась, зря опускала ноги в воду, без обуви мне сразу же стало еще холоднее, да и грязь только сильнее стала налипать. Взглянув на посветлевшее небо, почему-то прошептала:

— Хранительница, если ты меня слышишь, пошли мне сил, чтобы не сломаться и дружеское плечо, которое не придаст.

Подошла к девушке, прислушалась к ее дыханию и поняла, что она спит. Устало выдохнула:

— Уже легче.

Легла рядом, прижавшись к ней, все-таки так можно будет согревать друг друга теплом наших тел. Набросила один край плаща на нас. Повезло, то у Бурого оказались такие широкие плечи, а моя спутница такая маленькая.

Под звуки просыпающегося леса, я провалилась в глубокий сон.

Зато просыпаться пришлось резко — что-то мокрое тыкалось мне прямо в лицо. От испуга открыв глаза, отшатнулась назад. Больно ударилась спиной и затылком о дерево, громко взвыла, схватившись за поврежденные места, и закрыла глаза, чтобы слезы не побежали. Вдруг мне на колени кто-то ступил. Резко дернувшись, опять ударилась, но на это раз я не пыталась сдержать слезы, а просто выругалась наиболее отборными фразами, которые как-то слышала, когда с Илерисой выбиралась в город, а что-то вновь ткнулось мне в щеку. Открыв глаза, увидела перед собой белоснежную морду какого-то зверя. Я бы сказала, что это животное похоже на кошек, которых видела на улицах, если бы оно было поменьше раз так в десять.

На меня посмотрели каким-то осмысленным взглядом желтых глаз, а затем облизали мою щеку. Мне было щекотно, и я попыталась увернуться. Зверь сошел с колен, но сел рядышком с любопытством наблюдая за дальнейшими моими действиями, даже голову чуть склонил к влево.

— То есть, ты не будешь меня есть? — осторожно спросила у зверя.

На меня посмотрели очень выразительным взглядом. Так иногда смотрел Дивет, когда я в бессилии билась над основами магии. Создавалось впечатление, что он был крайне разочарован в моих умственных способностях.

— Значит, нет?

Кивок в ответ.

Я сдула упавшую на глаза прядь и оглянулась, в поиске своей спутницы. А потом поняла, что мне этот зверь отвечал. И пусть только жестами и взглядом, но отвечал же!

— Ты меня действительно понимаешь?

Вновь утвердительный кивок.

— Со мной девушка была, ты ее случайно не видел? — осторожный вопрос.

Вместо ответа, зверь поднялся и пошел влево, я последовала за ним. Мы двинулись вдоль речки. И вдруг я увидела, как моя спутница, сидя на самом краю, раскачивается взад-вперед. В этот момент в мое сердце закрался страх за нее. Неужели она решила что-то с собой сделать.

Я побежала, очень быстро побежала, но зверь оказался еще быстрее и в несколько стремительных прыжков преодолел разделявшее нас расстояние, схватил зубами за оборванный рукав и потянул девушку на себя. Она упала на спину, но даже не среагировала на произошедшее, лишь сжавшись, прикрыла голову руками.

— Тише… — погладила ее по волосам, от чего она дернулась. — Это я — Эма. Не бойся, никто тебя не обидит.

Она не пошевелилась, все так же прикрываясь, будто опасалась, что я ее ударю. Бедный ребенок.

— Извини, что напугали… — я села рядом с ней, и посмотрела на водную гладь. — Просто, мне показалось, что ты вот-вот упадешь в воду, что ты что-нибудь с собой сотворишь…

Я замолчала, не зная, что еще можно ей сказать, чтобы она не боялась меня. Рядом со мной сел зверь и уткнулся своим лбом мне в ладонь.

— Погладить тебя? — спросила у него.

Отрицательный взмах.

— А что?

Зверь кивнул по направлению к все еще лежащей девушке.

— Я не знаю, что сказать.

На меня опять выразительно посмотрели. А затем он отвернулся и стремительно побежал к тому дереву, под которым мы ночевали. Схватив зубами наш плащ, зверь смешно стал пятиться, чтобы притянуть его к нам.

— Знаешь, не могу даже представить, что ты пережила, но я буду очень надеяться, что весь этот кошмар забудется. — зверь притащил, наконец, плащ, бросил его на мои колени, а затем вновь боднул меня лбом. — Что ты хочешь?

Кивок в сторону девушки.

Понятно, он хочет, чтобы я ее укрыла. Может зверь и прав… девушка почему-то все равно мне не доверяет.

— Смотри, какой у нас тут красавец появился, — улыбнулась я в попытке привлечь внимание и укрывая. — Давай имя ему придумаем?

И вопреки моим ожиданиям она поднялась и удивленно посмотрела на зверя. Закутавшись дрожащими руками поплотнее, она протянула ладошку, чтобы прикоснуться в морде этой большой «кошки».

— Нравится? — с улыбкой спросила, внимательно следя за реакцией животного — он вообще не шевелился, будто боялся спугнуть.

Девочка мне улыбнулась, уставше, вымученно, но улыбнулась. И я поняла, что есть еще шанс ей помочь. Теперь, главное, найти место, где мы могли бы обосноваться.

— Как бы ты хотела его назвать? — попыталась вытянуть из нее хотя бы слово.

Но она лишь посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на зверя. Он же вопросительно взглянул в мою сторону.

— Вы оба предлагаете мне самой придумать имя?

Слаженный кивок.

— А может быть, кто-нибудь со мной заговорит? — заговорщическим тоном посмотрела на них.

Зверь отрицательно покачал головой, а вот девочка отвернулась, уставившись вновь на водную гладь. Я закусила губу, раздумывая над тем, что же мне делать. Сразу же, как мы где-нибудь осядем, понадобиться раздобыть денег на лекаря и найти того, кто специализируется на эмоциональном состоянии. У нее так быстро изменяются эмоции, что сложно предугадать, как она поступят дальше.

— А что, если назвать его просто… эммм… например «Белый»? — предложила я, вопросительно глядя на девочку.

Она вновь обернулась и внимательно посмотрела на зверя, я так же к нему повернулась. Он кивнул в ответ на наши вопросительные взгляды. Ну вот, одной проблемой легче, по крайней мере, теперь меньше одним безымянным.

— А теперь думаем, как же тебя называть?

Слезы, горькие слезы появились в глазах девочки. Она смотрела прямо на меня, в ее взгляде было столько боли, что я невольно сглотнула. Что же мне придется сделать, чтобы в этих черных глазах зажегся хотя бы лучик счастья?

— У меня есть идея. А давай, мы тебя будем звать «Лучик»?

Она так активно закивала в ответ, что я рассмеялась.

— Вот и решили. Я рада, что тебе нравится, — обернувшись к Белому спросила: — Правда, у нее замечательная улыбка?

Зверь не ответил, лишь обошел нас, подошел к Лучику справа и потерся о ее щеку носом. Девушка подняла руку и погладила его по голове. От такой замечательной картины я улыбнулась и смахнула непроизвольную слезу с глаза. Создалось такое ощущение, что теперь я на своем месте. Не знаю даже как лучше описать… наверно, если бы память вернулась, я бы смогла понять, что ощущаю.

Внезапно заурчавший живот нарушил всю идиллию.

— Ох, как есть же хочется, — пожаловалась я.

Белый вскочил, отбежал на пару метров и, сообразив, что никто за ним не спешит, обернулся. Опять такой взгляд, будто бы мы глупые и ничего не понимаем. Затем последовал рык. Нет, он был не угрожающим, скорее выражающим негодование.

— И куда ты нас поведешь? — спросила я, хотя, в принципе, не ожидала ответа.

Вместо этого Белый, закатив глаза, вернулся к нам и опять посмотрел мне в глаза, проникновенно так, с намеком. Я же проявила чудеса сообразительности, спросила:

— Ты ведешь нас к месту, где мы может перекусить?

Зверь закатил глаза, но кивнул.

— Уверен?

Скептическое выражение на морде. А Лучик поднялась, закуталась плотнее в плащ.

— Ладно, пойдем, — встала я на ноги и обняла себя за плечи, — холодно тут.

Шли мы довольно долго. Повезло, что наш путь лежал по берегу речки, по мягкому песку. Просто тут нет ни иголок, ни шишек, ни веток. Итак, удивлюсь, как у меня получилось ночью пройти по лесу и практически не оцарапать ноги.

Я шла и наслаждалась окружающей природой: деревья в зелени и поющие в их ветвях птицы; ласковое солнце, которое не припекало, а нежно пригревало; тихое журчание воды и редкие всплески, когда лягушки прыгали. Все веяло спокойствием и настраивало на то, что дальше будет только все самое лучшее, а плохое осталось позади. Да и зверь этот. Откуда-то я понимала, что ему можно доверять. Не представляю даже почему, но было точное осознание того, что Белый не причинит нам никакого вреда, а наоборот, будет заботиться и защищать.

Зверь привел нас к водопаду, на берегах которого росли желто-оранжевые цветы, и стоял большой валун, огненно переливающийся под лучами солнца. Над водой протянулась арка радуги. Что примечательно, здесь берега заросли высокой травой, а в воде были кувшинки и камыши. Названия я этих растений знала, потому что часто гуляла по берегу озера Нэй вместе с Илерисой или же кем-то из братьев. Кадаган даже один раз специально для меня нырял, чтобы принести букет белоснежных кувшинок.

От воспоминаний о Кадагане внутри стало очень пусто и одиноко, будто солнце перекрыла черная туча. Интересно, увижу ли я еще когда-нибудь их, смогу ли посмеяться над шутками Гаральда, улыбнуться Кадагану, посплетничать с Илерисой. У меня не было на них обиды — сама виновата.

Белый остановился около валуна и ткнул носом в каменную поверхность. В тот же миг вода разошлась в разные стороны, образуя проход.

— Ох, Хранительница, — ошарашено выдохнула я.

А наш провожатый уже уверенно побежал вперед, но стоило нам двинуться следом, как вода вновь сошлась, образуя сплошную водную завесу, отрезая нас от Белого. Мы остановились и изумленно выдохнули, глядя друг на друга. Лучик на миг задумалась, а затем подошла к валуну и положила на его огненную поверхность руку, однако, ничего не получилось. Всплеск воды, и рядом с нами появился Белый, отфыркиваясь и отрясая влагу с белоснежной шерсти.

— Ты знаешь, что нужно сделать? — спросила я. — Лучик уже ладонь прикладывала.

Кивок и зверь подошел к камню, будто указывая на что-то. В траве, около валуна лежал странного вида нож — красное, будто пылающее костяное лезвие и простая деревянная рукоять. Я взяла в руки его в руки, повертела, рассматривая и поражаясь, мастерству с каким выточены рисунки и узоры.

— Нам стоит порезать палец?

Кивок.

— Зачем?

Белый ничего не ответил, лишь подтолкнул носом мою руку с ножом.

— Ты уверен?

На меня вновь посмотрели с явным сомнением в моем умственном развитии.

— Хорошо-хорошо, — вздохнула я. — Нам придется тебе довериться.

Уколола палец самым острием и дождалась, когда появиться капля крови, приложила ладонь к валуну. Вода вновь разошлась в стороны.

— Лучику тоже лучше так сделать?

Кивок.

Я с опаской обернулась к девушке. Она стояла и испуганно смотрела на меня. Ее лицо стало белое-белое, в черных глазах застыла паника. А я посмотрела на ее руки, испещренные царапинами и холодная ярость вспыхнула еще. Если бы Лучик не убила их, точно бы вернулась и своими руками каждого придушила, просто за то, что они с ней сделали.

— Не вариант, — повернулась к Белому. — Может быть, ты сходишь и приведешь кого-нибудь? Кому ты доверяешь, — уточнила после нескольких секунд тишины.

Белый ничего не ответил, только развернулся и пошел к проходу.

— Мы тут подождем, — крикнула вслед и села на берегу, обхватив колени.

Лучик села рядышком и мы стали молча рассматривать воду, разноцветные камешки на дне, цветы, покачивающиеся на поверхности. Молчание как-то затянулось и я просто стала говорить, ни к кому не обращаясь:

— Теперь главное — это жить и стараться найти свое счастье. Тяжело сознавать себя в этом мире. Он так жесток и не справедлив. Вот кажется, что все хорошо, ты нашла половинку своего сердца, как вдруг, резко все меняется и из почитаемой леди, становишься изгоем. — повернулась к Лучику — она внимательно за мной наблюдала. — Я сейчас больше всего мечтаю о том, чтобы вернуть себе память. Знаешь, такое ощущение, что что-то очень важное ускользает от меня. И магия… скажи, ты можешь контролировать свою силу?

Девушка кивнула. Она протянула ко мне руку, но не притронулась. Повернула ладонью вверх и на коже проступили рисунки татуировки. Только сейчас я заметила, что никаких изображений на ее шее нет, хотя отчетливо помню, что их видела. Черные узоры поползли верх и верх по руке — предплечье, плечо, затем шея. В самом конце рисунок вспыхнул красным и потух, вновь чернея.

Я рассматривала ладонь, пытаясь хоть что-то понять в кружочках, прерывистых линия, найти систему, разобраться, что они значат. А затем осмелела и прикоснулась к запястью, проведя пальчиком по одной из черточек. Резкая боль обожгла левое плечо и часть спины, где был золотой рисунок. Я вскрикнула и отшатнулась, упала назад и зашипела. Лучик испуганно подползла ко мне и, не прикасаясь, всмотрелась в лицо.

— Что вообще это такое? — поднялась, кончиками пальцев притрагивалась к горящему огнем месту. — Я же тебя ночью несла, все нормально было.

На миг девушка задумалась, а затем легла прямо на песок, закрыла глаза и притворилась спящей.

— Вчера после того, как убила Бурого и банду, ты была без сознания. Думаешь, поэтому и ничего не произошло?

Энергичный кивок.

— Странно все это. Да и я не понимаю природу магии. Кто-то меня вчера направлял, давал четкие указания. И Белый… ты знаешь, кто он такой?

Лучик неопределенно пожала плечами. Я уже думала ее лучше расспросить, как поняла, что звук падающей воды затих. Подняв взгляд, увидела, стоявшую перед нами прекрасную лошадь кремового окраса, а черные глаза с любопытством рассматривали нас.

— Ее зовут — Лаэви, — раздался мелодичный голос, подобный на шелест ветра в листьях садов.

Из-за крупа лошади вышла женщина. Невероятно красивая обликом, она была гибка как прибрежный тростник, длинные черные волосы заплетены в тугие косы, а ярко-синие глаза, смотрели весело и лаского, однако, вместе с этим в них читалась вековая мудрость. Легкий ветерок развивал тонкую ткань сине-фиолетового платья. На острых к верху ушках, сияли причудливые серьги из золота и прозрачных камней.

— А вы… — вышла из минутного ступора я.

— Меня привел Леусетиус, — эльфийка наклонилась и уже собиралась погладить Белого, как он зашипел, отскочил от нее и подошел к Лучику. — Мое имя — Танариана Адори Ясевита, но можете называть — Танариана или Тая.

— Эту девушку я называю «Лучик», а меня люди зовут Эматрион, ну, или Эма, — поднялась на ноги и отряхнула свою импровизированную юбку.

Танариана укоризненно покачала головой, поджав губы, а затем, подойдя к лошади, что-то достала. Приблизившись ко мне, она протянула сверток, который оказался темно-синим плащом с серебристой оторочкой.

— Возьми. Наши мужчины не признают легкодоступных женщин.

— Эм… вы не правильно поняли, — смущенно проговорила. — Я не из этих. Мы с Лучиком сбежали от работорговцев.

— Что? — эльфийка недоверчиво прищурилась. — В это слабо верится. На тебе нет оружия, а у девочки сила магии почти на исходе.

Я задумалась, стоит ли говорить Танариане о странном шепоте и проснувшихся способностях.

— А что Вы скажите обо мне? — решила все же ответить вопросом на вопрос.

— Ты странная, но зла точно не несешь. Да и Леусетиус тебя признал, а ведь он единственный имрит, который в таком возрасте всех чурается. Значит, тебе можно пройти в Дентивирелл.

— Лучику со мной можно? — на языке вертелось множество вопросов, но это был самым главным.

— Несущей огонь смерти можно ли пройти на территорию светлого эльфийского государства? — задумчиво проговорила Танариана.

Я уставилась на эльфийку, но почувствовала, как Лучик спряталась за мою спину. А Белый, подойдя ко мне, грозно зашипел на эльфийку. Но самое поразительное было то, что кремовая лошадь, боднув в спину, подтолкнула Танариану к нам.

— Лаэви, мы уже один раз нарушили закон и впустили наемника на территорию Дентивирелла. Но тогда был особый случай.

Лошадь фыркнула и кивнула на меня.

— Вот это и считаю странным, — задумчиво проговорила эльфийка. — Я не чувствую опасности, но такое ощущение, что магия вокруг тебя клубится. Скажи мне, Эматрион, ты случайно не чаровница?

— Не знаю, — честно ответила я. — Вполне возможно, что и чаровница. Пока нет памяти, ничего не могу с уверенностью о себе сказать.

— Так ты еще и ничего не помнишь, — Танариана отвернулась от нас, приложила руку к камню, который при прикосновении сверкнул радужным, и бросила через плечо: — Ну, что? Пойдем, проведу вас в Дентивирелл.

— А Лучик?

— Ей тоже можно. Если я не ошиблась, то она найдет кое-что интересное для себя у нас.

Я задумалась — стоит ли нам доверять Танариане? Она очень странно себя ведет, говорит какими-то полунамеками. Если в истории с Правителями все было более или менее понятно, но мотивы этой женщины совершенно невозможно разобрать. Прошедшие события научили меня не надеяться в полной степени на людей, но жить — то мне все-таки где-то надо, да и Белый привел эльфийку, а этому зверю, почему-то хотелось верить безоговорочно. Кстати, о нем.

— Значит, «Леусетиус»? — спросила посмотрев на него. Он же просто кивнул и потянул меня за край плаща, уцепившись зубами, следом за эльфийкой и лошадью.

— Да, — ответила Танариана, как только мы сделали несколько шагов, — Каждый имрит, будучи еще котенком, выбирает себе «хозяйку» и является для нее «защитником». Оберегает, помогает, советует, она же дает ему им и заботиться. Как видишь, с ними очень легко общаться, даже при том, то они сами говорить не умеют. Но Леусетиус — удивительный имрит. Он особенный. Ему уже 20 лет — пора зрелости, но он так и не нашел свою «хозяйку». Всех чурается, на контакт совершенно не желает идти. Иногда, правда, мне помогает. Из-за всего этого, его и отправили на границу с Фиртрикой.

— Вот ты у нас какой необычный, — с улыбкой сказала я, глядя в желтые глаза.

Белый лишь фыркнул, а затем кивнул, чтобы я подняла взгляд и посмотрела вверх. Вода расходилась над нами в обе стороны и плавно стекала, будто по невидимой глазу полусфере. Сразу же за водным покровом начиналась пещера, своды которой были сплошь усыпаны драгоценными камнями, переливающимися в редких лучах солнца всеми возможными оттенками. Свет с другого конца этой небольшой, но удивительной пещеры, определенно солнечный, но немного не таким, как позади нас. Он будто бы немного более золотистый, более теплый, ярче.

Мы вышли на поляну и за нашими спинами высокие ели как по волшебству закрыли проход в пещеру своими пушистыми ветками. А впереди мирно жевала траву еще одна лошадь, а точнее — жеребец. Черной масти, он не был похож ни на Темногрива, ни на кого-либо другого подобного окраса. Грива и хвост заплетены в тонкие косички, сбруя дорогая и украшена прозрачными камнями, похожие украшают серьги Танарианы. Он подошел к эльфийке и гордо поклонился, глядя на нее странными белыми глазами без зрачка.

— Не скучал, Атаназ? — она погладила жеребца между глаз, а он в ответ фыркнул, выражая удовольствие от поглаживания. Танариана обернулась к нам и с улыбкой произнесла: — Добро пожаловать на территории Дентивирелла. Надеюсь, что вам тут понравится.

Я осмотрела окружающее пространство и поняла, что надежде эльфийки суждено сбыться. Вся зелень вокруг нас будто сияла, и цветы были ярче, а небо намного более голубое, чем на территории Фиртрики. Нежное пение птиц ласкало слух, а гудение пчел создавало уют. И так тепло-тепло, что сразу же позабылся рассветный холод.

— А теперь, лучше вам позавтракать, — строго сказала эльфийка. — А то путь до Вирельского чертога неблизкий. И да, — спохватилась она, — лучше вам переодеться. А то не ровен час, еще не то поймут, как я в самом начале. Не все же могут видеть и замечать.

— Мама! — с ветки ближайшего тополя к нам спрыгнул эльф. — Кого ты привела в наши земли?! Наемники запрещены!

Какие еще наемники? Это он о нас?!

Я обернулась к Лучику. Она виновато опустила глаза. Замечательно, много нового узнаю о своей спутнице. Хотя, если приглядеться к ней, то сложно подумать, что эта маленькая тощая девушка с большими черными глазами может оказаться Наемницей, а точнее, одной из жительниц мрачных территорий, на которых обитают бездушные убийцы. Дивет рассказывал, что там с раннего детства воспитывают детей, для того, чтобы они могли выполнять заказы разной степени сложности. Убийства, мучения, грабежи, насилие, разбои… Они ни чем не гнушаются, лишь бы заработать денег. И находятся территории Наемников слишком далеко от нас. Если мне память не изменяет, то к югу от Элании, через Срейницкие топи, на жарких землях граничащих с пустыней. Как Лучик попала тогда в Фиртрику? И если слухи правдивы, то каким образом Бурый удерживал ее?

— Это правда? — спросила я тихо, чтобы эльфы не услышали.

Но у меня было мало познаний об этой расе, и я совершенно не знала, что у всех эльфов идеальный слух. Они даже прекратили спор, который мне, в сущности, нужно было слушать, ведь сейчас очень многое решалось.

А Лучик лишь еще ниже опустила голову и едва заметно кивнула. Значит, эта девочка — убийца. Профессиональный, хладнокровный убийца.

Я закрыла глаза, вздохнула, а затем выдохнула. Все, что доводилось мне о них слышать: это то, что эти люди, отдавшие себя в услужение культу Смерти — одиночки, не терпящие помощи от других. Каждого, кто прикоснется к Наемнице, без ее разрешения, ждет страшная смерть. Теперь понятно и происхождение силы Лучика, и ее татуировки. Единственное, что еще вызывает вопросы, так это то, почему моя татуировка так отреагировала на ее магию.

— Эматрион, — обратилась ко мне Танариана. — Стражи пропустят нас, накормят, и вы сможете переодеться. Пойдемте, здесь недалеко.

Я же не шелохнулась, все так же потрясенно глядя на Лучика. И вдруг, посетила одна мысль: да, она могла убить в любой момент, но не сделала этого, а наоборот ищет у меня помощи и защиты. И неужели я вот так просто отвернусь от нее, только потому, что мне жутко страшно из-за ее происхождения и силы? Как там сказала Танариана? Несущая смерть? Ну и пусть, этот ребенок нуждается во мне, и у меня просто не хватит сил, чтобы отвернуться от нее. А страх всегда можно перебороть, в конце концов, Дивет и мог ошибиться, говоря, что они приносят чужаков в жертву и поедают их сердца.

— Лучик, пойдем. Ты же тоже проголодалась? — протянула ей руку, а затем со смехом дополнила: — Только, давай без твоей магии, а то реально обжечься можно.

— Так это ваш выброс был? — спросил эльф.

— Да, эээ… простите, не знаю вашего имени, — повернулась к нему и, наконец, удосужилась рассмотреть стража.

Тоже очень красивый, с прямыми чертами лица, он был очень похож на Танариану. Такие же синие глаза и длинные черные волосы, правда, у него они были заплетены в высокий хвост. В утонченной фигуре чувствовалась выносливость и сила. Из одежды на нем был зеленый плащ с вышитыми листиками, который не позволял ничего рассмотреть, кроме обуви — коричневых сапог на плоской подошве. За левым плечом был колчан со стрелами и большой искусно вырезанный лук.

— Эматрион, этого молодого эльфа зовут Аувелесий Летеро. И он нас пропустит, — последнюю фразу Танариана произнесла с нажимом, а Аувелесий посмотрел на нее с откровенным скепсисом.

— Нет, законы есть для всех. Я не имею права пропустить их. На это есть ряд причин, и одна из них — Несущая смерть!

— Сын, — прозвучало откровенно угрожающе. — Мне кажется, что мы уже договорились!

— Мама, был выброс темных сил смерти, я не могу это пропустить безнаказанно.

— Выброс был не на нашей территории и даже не тут, в приграничье, а на землях Фиртрики, вот пусть их пародии на магов и разбираются со всем. И вообще, они тебе ничего плохого не делали! Тем более, что Эматрион выбрал Леусетиус, а значит, она имеет право быть в Дентивирелле.

— Она пусть идет, в конце концов, все кто имеют родственную связь хотя бы с кем-то из тех, кто живет на наших землях, может пройти в Вирельский чертог. А связь между «хозяйкой» и имритом даже более прочная, чем родственная. Но темную девочку я не пропущу.

— Сынок, ты у меня такая умничка, — широко улыбнулась Танариана, блезнув белоснежными зубами. — А теперь присмотрись и ответь мне честно: ты никого не узнаешь, глядя на эту Наемницу?

Страж приблизился, даже сощурился.

— Быть не может такого! — после пяти минут пристального вглядывания в лицо и фигурку Лучика, выдохнул Аувелесий.

— Законы мы не нарушаем, — победно усмехнулась эльфийка. — А если будут проблемы с Дойринителлом, то можешь сказать, что за ними моя личная защита.

— Я все равно против, — сложил на груди руки страж.

— А, не обсуждается! — зеркально сложила руки Танариана. — Все девочки, пойдем.

Эльфийка двинулась мимо Аувелесия, следом за ней жеребец и кремовая кобыла. Белый укоризненно помотал головой, посмотрел на меня, как бы намекая, что и наш путь лежит за этой процессией. Я потянула Лучика следом, а проходя мимо эльфа, услышала оброненное как бы невзначай:

— Владыка мне голову оторвет. Нам и одного Мертвеца хватает.

Лучик, услышав это, обернулась к Аувелесию и умоляюще посмотрела на него. Однако, эльф сделал вид будто ничего не говорил, хмуро осмотрел нас еще раз и сказал громко:

— Пойдем, но ничего! Слышите, ничего! Не трогать без спроса!

Я и Лучик испуганно сделали шаг назад, но синхронно кивнули, и двинулись дальше, а страж двинулся за нами, будто боялся, что мы сбежим. Смешной он. Куда нам бежать-то?

* * *

Импровизированный дом для стражников находился высоко на дереве. Мы видели лишь дощатый пол, выкрашенный все в такую же зелено-коричневую краску. Вообще, это цветовое сочитание очень распространенно у эльфов. Лишь Танариана выделялась в своем синем платье.

Понятное дело, никто не приглашал нас в дом на дереве. И я не уверена, что мы смогли бы так же легко забраться наверх, перепрыгивая с ветки на ветку, как это делал Аувелесий. Он скинул плащ, оставшись лишь в зеленой рубашке, кожаной жилетке и суконных коричневых брюках. Оружие эльф не снимал, хотя меня очень заинтересовал короткий меч, висящий на бедре стража.

— Присаживайтесь, — сказала Танариана, растилая плащ сына. — Сейчас Аувелесий принесет еды и вы, наконец, утолите голод, а то развели тут душещипательные песни, — рассмеялась эльфийка.

А мне стало неловко. Действительно журчание наших животов стало уже откровенно громким. Но что поделаешь, если ни у меня, ни у Лучика не было возсможности перекусить.

Аувелесий принес не только еду, но и одежду. Мне зеленые рубашка и брюки подошли практически без проблем. Благо, эльф не на много был выше и шире меня. Кое-где подвернув, где-то подвязав, и все получилось наилучшим образом. С Лучиком было сложнее — девочка очень худая, да и в росте уступает мне, не говоря уже про Аувелесия. Я и Танариана намучались, пока привели одежду в более-менее приемлимый вид. И только закончив со всем, приступили к еде.

Было вкусно. Мы ели ягоды, травы, какие-то крешки. Мяса, что примечательно, не было. Эльфы объяснили, что они вообще не едят ничего животного происхождения, разве что кроме молока. Эх… жаль. Пока я жила в Нэй'кеве, мне очень полюбились мясные продукты.

Занятая едой, я как-то упустила из вида тот момент, когда Танариана и Аувелесий отошли от нас. Видимо, им нужно еще многое обсудить, но мне хотелось бы знать, к чему они придут. Танариана уже дала четко понять сыну, что уступать она не собирается, но и страж пока еще настаивает на своем.

Понаблюдав какое-то время за тем, как Лучик вычесывает свои волосы принесенным гребнем, поразилась цвету ее локонов. Первоначально, они казались чисто черными, но с прошествием времени, я заметила, что в них очень много фиолетовых прядей.

— Интересные у тебя волосы, — потянулась, чтобы прикоснуться к локону. — Это от рождения они такие?

Лучик лишь кивнула, а затем почему-то отвернулась. Я же хотела поподробней разузнать, чтобы привнести хоть какую-то ясность в свои познания об ее народе. Но вдруг до меня донеся звук ругани. Заинтересовавшись, поднялась и направилась в сторону доносившихся приглушенных споров. Идти пришлось аккуратно и очень медленно. Во-первых, потому, что шла я босиком, а во-вторых, потому, что не хотела быть пойматой на подслушивании.

Каким-то невообразимым образом Белый оказался около меня, отбежал чуть дальше и остановился около дерева с практически черной корой. Выжидательно глядя, он кивнул мне, будто подзывая. Я подошла тихонько и выглянув, увидела, что Танариана спорит с сыном, при этом пытаясь делать это не слишком громко:

— Аувелесий, послушай меня, мы может их спокойно пропустить.

— Неужели ты невидишь, что вокруг нее клубиться магия, мам? — Аувелесий расхаживал между деревьями.

— Я еще не так стара, чтобы не заметить такого. Но повторяю, она ничего нам не сделает. Ни она, ни девочка с силами Несущих огонь смерти. — Танариана стояла на месте со сложенными на груди руками и наблюдала за сыном.

— Несущие огонь смерти… — проговорил эльф. — Сильный род, вырезанный одним из наемников, гением своего народа. Подумай, мама, как эта девочка смогла выжить?

— Мертвец тоже выжил. Поэтому, думаю, что мы должны поспособствовать единению семьи.

— Он слаб. Раны слишком сильные. Магия чаровников потрепала его. Кто даст нам гарантии, что эта Эматрион не одна из них? Что она не пришла за ним?

— Сила. Та сила, которая клубиться вокруг нее. — убежденно сказала Танариана.

— Какая сила? — закричал Аувелесий, но затем резко замолчал. — Когда пришли чаровники, мы не заподозрили за ними никаких плохих намерений, но как итог — маленькая Данария и отец мертвы! Твоя дочь и муж убиты!

— Я знаю об этом… сын… — сказала Танариана. В этой одной фразе мне показалось столько боли, столько горя, столько невыплаканных слез. Стало очень жаль ее, ведь теперь у этой прекрасной эльфийки остался один лишь сын. — Тридцать пять лет прошло. Данария и Валеот были последними магами с силой земли. После их смерти стихия оставила нас!

— А теперь ты пытаешься провести в Дентивирелл ее. Более того, нарушив закон! Мертвеца пустили потому, что он спас мне жизнь!

— И я ему благодарна. Но эту девочку принял Леусетиус, значит, она ровня нам. Не приютить ее было бы кощунством, тем более, что Эматрион ничего не помнит о себе.

— Она может лгать, а имрит мог ошибиться, — но прозвучало это недостаточно убедительно.

— Просто посмотри на то, какая магия вокруг нее. Ты был мал, а я помню, что когда появились чаровники, меня пригласили на тот прием. Сила, которая клубилась вокруг них была другой. В ней в равной степени были и Жизнь и Смерть. Вокруг же Эматрион только светлые силы, дарующие исцеление. — Танариана подошла к сыну и обняла его за плечи. — Родной, послушай, эту девочку нужно обучить, направить. Кто знает, что ждет ее впереди? Уже то, что она выбралась с логова работорговцев и вытащила Наемницу с собой, показывает ее силу и доброту.

— Я боюсь, что ты можешь ошибиться, мама.

— Посмотрим… наш народ утерял возможность предсказывать, поэтому осталось лишь ждать и надеяться.

— Лучше действовать, — упрямо сказал Аувелесий.

— Я сама обучу ее, — мягко ответила Танариана. — И с Дойринителлом поговорю. А там брат может сам повлиять на решение старейшин. Поверь мне, сынок, ничего плохого эти девушки нам не сделают.

Эльф ничего не ответил, лишь кивнул, и, предложив матери руку, двинулся к тому месту, где они нас оставили. Танариана последовала за сыном и через несколько мгновений я осталась одна. Надо было бы скорее вернуться к Лучику, чтобы эльфы не заподозрили, что я могла их подслушивать. Белый потянул меня в сторону от тропинки, по которой ушли Танариана и Аувелесий. Получается, что делаю крюк. Значит, можно сказать, что мне срочно требовалось уединение, поэтому я ушла в сторону.

— Белый, — обратилась к зверю, — мне стоит беспокоиться по поводу себя и Лучика?

Отрицательный кивок.

— Но меня определенно тут не ждут. — проговорила, вспоминая подслушанный разговор.

Значит, эти чаровники успели и тут появиться, и навести свои порядки. Но почему они истребляют магов с силами стихий? Для чего нужна их смерть? Странно это все…

Странная догадка вдруг возникла в моей голове. Я еще раз вспомнила те ощущения, когда оттолкнула от себя Бурого. Ведь это не было просто энергетическим выплеском. Такие всплески я видела, когда Дивет пытался пробудить спящие во мне силы. Там это выглядело, будто вещь толкнули в нужном направлении, а в ситуации со мной, Бурый отлетел к стене, и я ощущала, как вокруг движется воздух, как моя сила сплетается с окружающим меня пространством.

— Нет… нет… — прошептала я резко остановившись. — Такого быть не может.

Закрыв глаза, постаралась спокойно вдохнуть и выдохнуть, привести мысли в порядок. Легкий порыв ветра закружился вокруг меня, будто подбадривая. Нет! Этого быть не может! Мне показалось. И вообще, все это лишь мои выдумки. Не могу же я быть одной из этих магов стихий!

А воздух вокруг меня будто проявил собственную волю. Меня вдруг погладили по голове, но распахнув глаза, увидела лишь, как порывы ветра шелестят в листве, покачивая деревья, как цветы пригибаются к земле. И я чувствовала все это. Каждый порыв, каждое движение воздуха. Значит, все же могу. А точнее, я, оказывается, одна из носителей стихийной магии. Только этого мне не хватало. А если эльфы узнают об этом и прогонят меня. Куда тогда следует идти? Куда бежать?

И как-то само по себе вспомнилось то, что и сюда в Дентивирелл я попала вообще-то случайно. И если бы не Белый, то мы бы вполне возможно долго скитались бы с Лучиком.

— Эматрион, — позвали меня.

Я испуганно огляделась и увидела приближающегося Аувелесия. Он настороженно смотрел на меня и, подойдя, остановился примерно в десяти шагах.

— Это ты сделала? — жестко спросил он.

— Да, — ответила прямо. — Но не спрашивате как.

— Ты действительно ничего не помнишь?

— Меня не пускают к моим воспоминаниям, — не вижу смысла ему врать. Аувелесий все равно видел этот выброс. — Будто стена стоит, о которую я просто безнадежно бьюсь. Дивет в Нэй'кеве месяц пытался помочь мне.

Вдруг эльф приблизился, сел на корточки рядом и глядя прямо мне в глаза, жестко произнес:

— Выброс слабый, засек его, только благодаря тому, что амулет нужный есть. Мама заступилась за тебя. Если она тебе верит, значит, и я буду, но запомни: кем бы ты ни была, мы не позволим отнять у нас то, что осталось. Поняла?

Белый поднялся и зло зарычал, предупреждая, а я кивнула. Его тоже понять можно. Чаровники забрали почти всех, кто ему дорог, оставив лишь маму. Он бережет ее как может. А еще, судя по всему, Аувелесий не понял, что я владею именно магией воздуха. Он скорее всего подумал, что просто сила, о которой говорила Танариана, вырвалась на свободу. Так даже лучше. Чем меньше людей знает, тем проще будет.

— Аувелесий, а вы с нами отправитесь? — пытаясь подняться с земли спросила я. И когда только успела на колени упасть?

— Нет, у меня служба, — сухо ответил эльф, но руку, чтобы мне помочь, протянул. — Поспеши, тебя уже все ожидают.

— Да… — промямлила я, — А можно вопрос?

— Какой?

— Вы же видите магию других? — кивок — Что вы видите, глядя на меня?

— Ничего, — честно ответил страж. — Кроме того, что энергетическое поле вокруг тебя белое. Даже у девушки, которую ты привела с собой, оно не настолько однотонно.

— Мне же смогут здесь помочь?

— Смотря для чего тебе нужна помощь? — ответил вопросом на вопрос Аулесий.

А действительно, зачем мне помощь? Точнее не так, для чего нужно пробуждение моих сил? Ответ напрашивался лишь один — моя память. Воспоминания, которые были утеряны. Потому что я чувствую, что мои способности и возврат моей память связанны.

Хотя, стоит ли мне возвращать все на «круг своя»? Кто знает, что кроится в этих воспоминаниях? А вдруг за моей спиной такой же уничтоженный род, как и у Лучика? А если еще что-нибудь пострашнее?

Одни вопросы, ответы на которые пока я не могу найти. В первую очередь стоит четко прояснить для себя самой, что мне на самом деле необходимо.

— Эматрион, ты и Лучик едите на Лаэви, а я на Атаназе, — сказала уже восседающая на черном жеребце Танариана.

Я неопределенно кивнула, все так же поглощенная своими мыслями. А затем подошла к кремовой лошади и меня неожиданно подхватили мужские руки. Подняв над землей, Аувелесий посадил боком в седло. Я пошатнулась, но удержалась, перекинула ногу, удобнее устраиваясь. Эльф уже потянулся помочь Лучику, как девушка замахала головой и руками, а затем побежала от него.

Моментально спрыгнув обратно на землю, я устремилась следом за ней, не понимая причину такого поведения. Все же было хорошо, она даже почти стала улыбаться.

— Лучик! — прокричала я, когда девушка исчезла из вида.

— Что с ней? — спросил Аувелесий, который в мгновение ока оказался рядом.

— Не знаю, но можно порассуждать логически. Я вытащила ее из плена у работорговцев, — отвратительные воспоминания, но приходиться их пробуждать в своей памяти. — Она была там постельной игрушкой.

— У нее осталось «особое» отношение к мужчинам? — спросил нахмурившийся Аувелесий.

— Как видите, — вздохнула я, заметив мелькнувшего между деревьями Белого. — Вы, наверное, тут постойте.

— Нет.

— Хорошо, пойдемте, но близко не подходите. Насколько я поняла, у нее очень опасные магические силы.

— Наемники сами по себе опасны.

— Не знаю, не встречала, — сказала я.

Лучик сидела в центре небольшой поляны, заросшей травой и желто-синими цветочками. Девочка сидел, носом уткнувшись в колени, и вновь раскачивалась взад-вперед. Белый был рядом с ней, выжидательно смотря на нас.

Я подошла к ним и сила рядышком. Лучик никак на меня не среагировала, все так же глядя в одну точку.

— Аувелесий не хотел тебя обидеть, ты не правильно его поняла. Он подумал, что тебе потребуется помощь, чтобы взобраться на Лаэви. Вот и все, — улыбнулась я, а затем заметила, что Лучик плачет. Слезы текли по ее щекам, а она не проронила ни слова, ни единого всхлипа. М-да… видимо, зря я сказала про эльфа. — А знаешь, что нас ждет в Вирельском чертоге?

Лучик не ответила.

— Я в книгах читала, что эти чертоги огромны, и стены там не из камня, а из веток. Представляешь, много-много покрытых листиками и цветами веток? Красиво, правда?

Никакого внимания на меня. Я решила еще что-нибудь рассказать из того, что изучила в библиотеке Замка Звезд.

— Еще, говорят, что в центре, в самой главной роще, есть большое строение, которое увивают лианы разноцветных цветов и вокруг бродят странные звери с цветной шерстью. Ты бы хотела их видеть?

На меня подняли заплаканные черные глаза и кивнули. Ну, наконец-то, хоть какой-то отклик! Окрыленная этой маленькой удачей, продолжила уговоры:

— Представляешь, вот гуляешь ты по этой роще в окружении изумрудной листвы, цветы самые разные вокруг, и звери, много-много зверей. А ночью по этой роще летают светящиеся бабочки. Ты же, правда, хочешь это увидеть?

Очень грустная, но все же улыбка. Лучик тыльной стороной ладони вытерла слезы, а подошедший Белый ободрительно боднул ее в плечо лбом.

— Значит, мы едем? — осторожно спросила.

Утвердительный кивок.

— Тогда, пойдем, — поднялась я на ноги и протянула руку, чтобы помочь Лучику. — Я тебе сама помогу на Лаэви забраться.

Стоявшему неподалеку Аувелесию, отрицательно покачала голову. Эльф не стал приближаться к нам, а повернулся уже уходить, но увидел, так же как и я, Танариану. Эльфийка стаяла как раз на той тропинке, на краю поляны, по которой мы собирались уходить. Вопросительный кивок в мою сторону — удостовериться, получилось ли успокоить Лучика; мой ответный — да, все хорошо.

Лошади все так же стояли на своих местах. Мы вновь к ним подошли, и я уже приготовилась поднять Лучика за талию, как наша Лаэви опустилась на землю. Удивленно отступив на несколько шагов назад, обернулась к Танариане и Аувелесию, и спросила:

— Если я посажу Лучика, то она сможет подняться?

Эльфы ответить не успели, как я услышала лошадиное фыркание и возмущенное ржание. Лаэви смотрела на меня своими черными глазами, и во взгляде четко читалось, негодование по поводу моего вопроса.

— Лошади из табунов Листа хоть и отличаются изяществом, то при этом очень выносливы. Поэтому, Эматрион, вам не следует беспокоиться, — Аувелесий подошел к черному жеребцу, помог матери сесть в седло и сам следом запрыгнул.

Я пожала плечами, обернулась к Лучику и увидела ее уже сидящей на спине поднявшейся кремовой кобылы.

— Вот же шустрые, — улыбнулась, устроилась за девушкой, аккуратно взяла поводья, и мы двинулись в путь.

Ехали уже довольно долго. Когда выезжали, был полдень, а сейчас оно уже светило низко над горизонтом. Мы практически не разговаривали, каждый был погружен в какие-то свои мысли. Не знаю кому как, но мне сейчас не хотелось думать о чем-то плохом, грустном, строить какие-то планы на будущее, беспокоится о том, что ждет в Вирельском чертоге. Вокруг было так спокойно, свежо. Шум ветра в ветвях высоких деревьев навевал на добрые мысли. Казалось, что теперь-то уж точно все получиться, за что бы ни пришлось взяться.

Сейчас совершенно не ощущала воздух. Нет, я дышала, слышала шум ветра, ощущала его прикосновение, но не было того чувства окружающего пространства, невероятной силы, наполнеющей меня изнутри. Значит, все это появляется только при определенных условиях. Если взять во внимание оба раза, когда магия имела место быть, то их объединяет только одно — эмоциональный всплеск. В первом случае — это сначала страх, а затем и ярость; во второй раз — паника от осознания того, что я могу быть магом стихий. Необходимо по этому поводу поговорить с Танарианой, правда, при этом не рассказывать всего, потому что это может быть чревато для меня.

Я задумалась над этим вопросом так сильно, что не заметила обращенного ко мне вопроса:

— Эматрион, где бы тебе хотелось жить?

Спохватившись, затрясла головой, сбрасывая задумчивость.

— А где нам можно будет?

— Девочку, мы можем отвести к брату. Вполне возможно, он будет рад ее увидеть, а вот ты можешь остаться жить у нас, — улыбнувшись пригласила Танариана.

В противовес матери, Аувелесий еле заметно скривился, не сдержав эмоций, но быстро исправился. Заметив эту его реакцию, я попыталась как-то загладить ситуацию:

— А будет ли это уместно?

— А почему нет? — удивилась эльфийка. — Дом у нас большой, и тебе местечко найдется.

— Если вас это не потеснит, — улыбнулась я.

— Все хорошо, — ответила Танариана.

Она хотела еще что-то сказать, но вдруг перед нами будто из-под земли возникло еще шестеро эльфов, одетых точно так же как и Аувелесий — зеленые плащи, коричневые сапоги. За плечами лук и колчан стрел. Но в отличие от Танарианы и ее сына, у них были очень светлые волосы. Эльфы осмотрели нас придирчивыми взглядами, уделив особое внимание мне и Лучику, а затем один из них вышел немного вперед, поклонился Танариане:

— Вауда Танариана Адори Ясевита, мы рады, что вы вернулись, наконец, на территорию Вирельского чертога. Вас ожидают в цетральном зале — сегодня совет старейшин и короля нашего. — эльфийка кивнула стражу и задумчиво потерла подбородок, а это время эльф обратился к ее сыну, — Вауд Аувелесий Летеро, доложите о состоянии границ, почему покинули вверенную вам территорию, и на каком основании вы пропустили и сопровождаете двух человеческих девушек?

— Первый страж Западного приграничья, за период несения стражи, мной был замечен выброс магии, источником которой была вот это черноволосая девушка. Именно по этому поводу, обнаружив на наших территориях этих молодых дев, я решил сопроводить их к старейшинам и королю. Полнейший отчет предоставлю через час после приезда на земли чертога.

— Как они смогли проникнуть за загораживающий заслон? — спросил Первый страж, еще пристальнее вглядываюсь в лицо Лучика. Мне в его взгляде почулась даже некая неприязнь. Интересно, почему эльф к нам так относиться? Хотя, на нас так смотрел не только он, но и остальные эльфы. Неприязнь, граничащая с ненавистью.

— Имрит Леусетиус выбрал одну из них как свою заэноритту, — спокойно ответила за сына Танариана.

Все стражи вновь посмотрели на нас, только во взгляде читалось идивление, интерес, а у некоторых почему-то откровенный страх, а эльфийка продолжила:

— И я, на правах вауды, пропустила девушек.

Тихий ропот прошел среди эльфов, а Первый страж, наконец, вернув своему лицу беспристанное выражение, уточнил:

— Вауда Танариана Адори Ясевита, вы же понимаете, что этого быть не может? — в голосе откровенно была насмешка.

Но ответом на этот вопрос был тихий рык от Белого, который подобрался будто для прыжка. На его загривке поднядась шерть, хвост перестал нервно бить по задним лапам, просто повиснув, а пасть злобно ощериласьи — верхняя губа приподнялась, обнажая острые клыки.

— Мне кажется, что вы, Первый страж Эдоутель Понеисер, несколько забываетесь, с кем говорите, подозревая меня в скудоумии, — высокомерно заявила Танариана. — Старческими болезнями болеют лишь люди, в то время как эльфы с течением лет лишь накапливают мудрость.

— Простите меня, — поклонился эльф, не глядя на эльфийку. — Я не сомневаюсь в вашей мудрости, вауда, лишь выразил изумление в выборе имрита.

— Имриты выбирают не разумом, но инстинктами, — кивнула Танариана, — и не нам оспаривать этот выбор, пусть он и идет в разрез с законами природы. — затем продолжив уже более дружелюбно: — Первый страж, мне бы хотелось и далее продолжить обсуждение исключений из правил, но в виду того, что сегодня, как вы сказали, собрание старейшин, думаю, что нам следут поторопиться. Есть вопросы, которые мне бы хотелось обсудить с королем и старейшинами.

— Еще раз прошу простить меня за некорректную формулировку вопроса, что вызвал ваше недовольство, вауда Танариана Адори Ясевита, — низкий поклон, — вауд Аувелесий Летеро, жду вашего отчета, — на этот раз лишь кивок головы. — Ровной дороги, девы.

— Спасибо, — тихо буркнула я.

Аувелесий же так же склонил голову в знак прощания, а вот Танариана лишь что-то прошептала своему жеребцу, и он отправился дальше по дороге, наша Лаэви последовала за ним, а я, стоило нам отъехать, обернулась, чтобы посмотреть исчезли ли эльфы. Но они все так же стояли и смотрели нам в след. Я перевела взгляд на Первого стража и заметила, как мужчина сев на траве, поджал ноги под себя, а руками закрыл глаза. Губы его шевелились, будто он что-то говорил кому-то невидемому. Вдруг, он отнял руки от лица и внимательно посмотрел на меня. Я испуганно сглотнула и отвернулась, стараясь сделать вид, что ничего не видела, и вообще не оборачивалась.

— Эдоутель взял на себя слишком много, — возмущенно, но тихо говорила Танариана. — Ему нет еще и трехсот лет, а он уже пытается мне хамить. Мал еще для этого. Знаешь, Авелесий, молодые эльфы стали забывать, кто такие вауды и для чего мы необходимы. Раньше ни одно наше слово не подвергалось оспариванию даже в мыслях. А теперь мало того, что Эдоутель мне дерзит, так он еще так пренебрежительно относиться и к тебе, забываясь, что ты тоже одаренный.

— Мама, — тихо позвал Аувелесий, — с утратой магии земли, и силы вауд стали меньше. И хотя это произошло относительно недавно, не стоит забывать, что сейчас очень многое изменилось. А относиться Первый страж согласно тому, как стоит относиться к младшему по званию. Я это принимаю и признаю.

— Ты не просто эльф, — оспорила суждение сына Танариана.

— Я осознанно отказался от знаний и умений вауд, — жестко ответил Аувелесий, а затем будто вспомнил, что они едут ни одни и, скосив на мгновение на меня взгляд, сказал: — Мы давно все это обсудили мама, и я не вижу смысла продолжать давний разговор. Все равно каждый останется при своем мнении.

Танариана промолчала. Видимо, тоже сообразив, что у их спора имеются невольные свидетели. Я же ехала молча, пытаясь отыскать в памяти то, что знаю об эльфах.

Они в основном обитают в лесу, волосы у них светлые, а глаза преимущественно зеленые, реже карие. Высокие, стройные, очень ловкие, прекрасные бойцы, но в оружии предпочитают луки, мастера лесной маскировки. Ну, это все было заметно по стражам, которые пропустили нас, а вот, кем тогда являются Танариана и Аувелесий? Они разительно отличаются от ранее увиденных эльфов. Черные волосы, синие глаза, Танариана очень доброжелательно к нам отнеслась сразу же, не считая того момента, когда она подумала, что я гуляющая девушка. Необходимо будет распросить эльфийку о ее происхождении, потому, что мне кажется, она не относиться к племени лесных эльфов, про которое я ранее читала в книгах в замке Звезд.

Сильно задумавшись, перестала наблюдать за дорогой и окружающей нас природой. В какой-то момент Лучик обернулась ко мне и, заметив мой расредоточенный взгляд, замахала рукой прямо перед моим носом, указывая куда-то вперед.

— Вот это и есть сердце Дентивирелла — Вирельский чертог, — торжественно скзала Аувелесий.

В его голосе звучала гордость, а сам эльф с насмешкой и неким затоенным ожиданием смотрел на нас. Я, пожав плечами, перевела взгляд со стража на открывающийся перед нами вид… Мгновение, и от увиденной картины я задержала дыхание. Когда впервые мне довелось увидеть столицу Фиртрики — Нэй'кеву, утопающую в зелени садов, думала, что ничего прекраснее больше не доведется лицезреть в жизни. Но теперь понимаю, как ошибалась.

Вирельский чертог произростал на большом холме. Именно так — произростал, потому что тут не было ни каменных стен, ни черпичной крыши, которая была в замке Звезд. С того места, где мы выехали из леса, было отчетливо видно, что могучие ясени растут очень тесно, переплетая свои ветви между собой. На фоне заходящего солнца листва была невероятно зеленой, резко контрастируя с желто-багряным небом позади, а светлые стволы деревьев отливали золотом.

То, что мне довелось увидеть собственными глазами, не шло ни в какое сравнение с тем, что было когда-то прочитано в книгах. Поистинее, следует самостоятельно один раз увидеть, чем сто или тысячу раз услышать или же прочесть.

— Поспешим же, — сазала Танариана и Аувелесий тронул поводья. — Нас уже заждались.

И вправду, на широкой тропе, по которой мы стали спускаться в низину, чтобы подняться на холм Вирельского чертога, уже стоял десяток светловолосых эльфов в сверкающих кольчугах, при длинных мечах. Все невероятно прекрасные, но вместе с этим высокомерные, и во взгляде их зеленых, реже карих глазах, читались пополам гордныня и удивление. Они были, судя по всему, ошелемлены тем, что рядом с Лаэви размеренно бежал Белый. Это только убедило меня в том, что такой выбор зверя — неслыханное событие для эльфов.

Я постаралась не сильно вертеть головой по сторонам, чтобы не было повода для насмешек. Лишь один раз опустила глаза и наткнулась на спокойный взгляд имрита. Он будто поддерживал и успокаивал, придавая уверенности. И тогда я решила, что если мне сужденно остаться в Дентивирелле жить, то будет еще возможность осмотреть вблизи и высокие ясени, и резные статуи, и необычные витые лестницы, которые скрывались в густой листве. А сейчас лучше сосредоточиться и унять собственное волнение. Я устремила свой взгляд строго вперед, смотря в пространство между подрагивающих кремовых ушек лошади.

Лучик так же лишний раз не шевелилась, опустив глаза и глядя на переливающуюся гриву. Ей, наверно, очень хотелось рассмотреть все пристальнее, найти взглядом родственника. Надо будет распросить Танариану об этом Мертвеце лучше, как он попал к эльфам, и что вообще случилось с родом Лучика. Ведь из подслушанного мной можно сделать вывод, что почти всех перебили. И врагу такой учести не пожелаешь — знать о гибели всех своих родных и при этом жить с этим.

Так, что-то не туда меня понесло. Не время думать о таком, сейчас будет решаться вопрос о том, оставят нас в Дентивирелле или нет. И хотя, Танариана уверена, что мы можем тут жить, но насколько я поняла, все решиться сейчас на собрании старейшин и указом короля.

Наши лошади остановились, и если мне помог слезть с Лаэви очередной светловолосый эльф, то Лучику помогала спускаться уже я, памятуя о той истерики, когда Аувелесий прикоснулся к девочке. Когда мы повернулись к ожидающему нас эльфу, он склонил голову и представился:

— Меня зовут Веретас, вауда Танариана Адори Ясевита попросила сопроводить вас в зал собраний, когда придет момент. А пока прошу следовать за мной, чтобы вы могли немного отдохнуть, перекусить и умыться с дороги, — при этом он удивленно скосил взгляд на имрита.

Про умыться и перекусить, это он очень даже вовремя. Мою мысль об еде подтвердило и голодное урчание живота. Но не стоит забывать о приличиях. Поэтому я присела в реверансе и вежливо представилась:

— Меня зовут Эматрион, но если хотите, можете называть просто Эма. А это Лучик, — приобняв девушку за плечи улыбнулась я.

— Очень рад познакомится, девы, — поклонился еще раз эльф. — Прошу следовать за мной.

Мы брели по переходам, но я старалась вести себя достойно и лишь украдкой разглядывала всю обстановку и встречающихся нам по дороге эльфов и эльфиек. Могу точно сказать, что книги не врали по поводу того, что стены чертока составляют довольно таки плотно растущие деревья, и это никакая не иллюзия. Зато в книгах нет упоминания того, что на многих деревьях есть вверху платформы, на которые как раз и ведут лестницы с резными перилами, и от одного дерева к другому существуют арочные переходы, так же изяжно украшенные резьбой, лианами цветов и диковинными светильниками.

Насчет эльфов могу точно сказать, что все как один были светловолосые. Цвет волос варьировался различными оттенками золотого, желтого, а подчас и белого. Одежда для меня вполне привычная. Так же как и в Нэй'кеве представители мужского пола носили брюки в сочитании с туниками, рубашками, жилетами и камзолами. А встреченные нами эльфийки были одеты в платья из легчайших тканей всевозможных оттенков зеленого. И с многими из них были рядом такие же имриты как и тот, что шел рядом со мной. Большинство удивленно останавливались и смотрели несколько мгновений на нас. Для них это была удивительная картина — эльф, показывающий дорогу двум человеческим девушкам, и идущий рядом с одной из них белоснежный зверь.

И вновь вспомнилось то интересное отличие Танарианы и ее сына. Они хоть тоже эльфы, однако, никого темноволосого на протяжении всего нашего пути я не встретила, и мне стало еще интереснее узнать, так кто же такие «вауды»?

— Веретас, извините, а вы можите ответить на некоторые наши вопросы? — задала вопрос провожатому, когда он привел нас на небольшую платформу, окруженную резными колонами и перилами.

— Я немного позже отвечу на все ваши вопросы, — склонил голову эльф. — А сейчас просто отдохните.

Веретас удалился, и стоило ему уйти, как появились другие эльфы, которые принесли круглый столик на изящной ножке, стулья, посуду и в самом конце нашу пищу. И да, вся еда была растительного происхождения, то есть: фрукты, овощи, орехи и какие-то корешки.

Я печально выдохнула, хотелось чего-нибудь существеннее того, что нам сейчас предложили, но не стоит превередничать, спасибо, что вообще дали отдохнуть и размять ноги. Мы настолько проголодались, что ели очень быстро, не особо отвлекаясь на происходящее вокруг, поэтому не заметили в какой момент на нашей площадке появился еще один эльф.

Я откучила кусочек невероятно вкусного фрукта, оранжевого цвета, сладкого, тающего во рту. Было, правда, одно неудобство — липкий сок стекал по пальцам, а затем и по ладони. Занимаясь облизыванием уже запястья, услышала сдавленный смешок и повернулась на звук.

Он стоял у самого края нашей площадки, оперевшись плечом о колонну. Внешне этот эльф был похож на всех остальных — высокий, светловолосый, глаза зелено-карие. Но вместе с этим было что-то, что отличало его от увиденых мной ранее. Было ли это в расслабленной позе, или же в спокойном величии, которое шло от него — сказать сложно. Однако, на каком-то интуитивном уровне я поняла, что передо мной не просто эльф, а сам Дойринителл ол Энорэш — король Дентивирелла. А затем заметила подтверждение своей догадке — венец, украшавший голову правителя. Ярчайший центральный изумруд, переливавшийся в сиянии светильников, был вдет в массивный резной обруч.

Я подавилась, но быстро откашлявшись, вскочила и присела в реверансе, низко склонив голову.

— Поднимись, дитя, — сказал эльф. Голос у него был невероятный — низкий, бархатный, завораживающий. — Скажи, как твое имя?

— Эматрион, ваше Величество, — поднялась я и не знала, что дальше мне делать, — то ли остаться стоять, то ли сесть на место.

— Красивое имя, — улыбнулся мужчина и приблизился к нам. — Так вот, Драгоценная, надеюсь, что ты без происшествий добралась к Вирельским чертогам?

— Ну… — замялась я. — На территории Дентивирелла нас сопровождали Танариана и Аувелесий. Поэтому все замечательно.

— А на территории человеческого государства Фиртрика? — спросил Дойринителл и всмахнул рукой. В тот же момент вашел слугаа и принес еще один стул.

Король со звериной грацией сел, аккуратно расправил длинную ткань своего костюма, состоявшего из камзола странного кроя под горло с золотой вышивкой, изображавшей переплетения растений, и собственно некоего подобия юбки, длинной до пола. Все так же зеленого цвета. Это у них мода такая, что мужчины носят платья и юбки, что ли? Мужчина, заметив мой ошеломленный взгляд, лишь улыбнулся и пояснил:

— Не беспокойся, это всего лишь мужское платье, оно разительно отличается от того, что носят эльфийки и человеческие женщины. — после этой фразы мне стало неловко и я опустила глаза, почувствовав, что краснею. — Итак, как же тебе удалось так быстро добраться до границ Дентивирелла от Певра за два дня, если в среднем уходит около четырех дней пути на лошади?

Задумавшись, подсчитала и удивилась. Чем можно было меня опоить, какой дурман-травой, раз я эти два дня провела бессознания? Да и еще за полтора дня проделать такой путь? Вот точно не обошлось без магии!

— И еще ты успела где-то найти этого ребенка. Твое путешествие наверняка было очень занимательным?

— Ну… как вам сказать, — протянула задумчиво. — Как за эти два дня я преодалела такое расстояние, ответить затрудняюсь. — удивленно приподнятая бровь короля. — Понимаете, ваше величество, мне не посчастливилось наткнуться в Певре на работорговцев и побывать в их логове, которое, кстати, не слишком далеко находиться от ваших границ.

— Работорговцы? — задумался эльф. — Странно, а у меня совершенно другая информация, и я ждал тебя дней через пять-шесть, беря во внимание, что ты можешь не очень хорошо ориентироваться в картах.

— Подождите, — затрясла протеснующе я головой. — Какая «другая информация»? Откуда вы вообще обо мне знаете? И почему ждали?

— Слишком много вопросов, дитя, — улыбнулся Дойринителл. — Но думаю, что вот это ответит на всех их.

И мне протянули два листа. Один был исписан убористым мужским почерком с наклоном, второй аккуратным витиеватым — так пишет Илериса.

— Что это? — поинтересовалась я, беря в руки первый лист — желтоватую бумагу с синими чернилами.

— Я как король, веду переписку с многими правителями различных земель. И вот это письмо пришло мне позавчера, — он показал на другой лист, лежащий на столе — белый с фиолетовыми чернилами, — а то письмо, которое ты держишь, появилось в Дентивирелле сегодня утром. Прочти и поймешь, почему я тебя ждал. Правда, не успел предупредить старейшин и эльфов — стражей Восточной границы. За это прошу прощения, — король слегка поклонился.

— Да нет, что вы… — моментально спохватилась я, а затем вспомнила уроки Амиты и с улыбкой проговорила: — Большое спасибо за такой прием. Все просто замечательно. Мне приятно, что меня пропустили в Вирельский чертог.

— Наши границы закрыты для любого, кто попытается проникнуть в Дентивирелл. Как магически, так и в физичеком плане. — строго сказал Дойринителл.

— Да, мы видели, — взглянула украдкой на Лучика, которая сидела сжавшись в комочек и опустив глаза. — Очень красивая магия и бдительная стража.

— Если бы вы не выстретили Танариану, то никогда бы не смогли пройти самостоятельно восточными вратами.

— А я думала, что нас пропустили из-за Белого, — задумчиво посмотрела на выход к лестнице.

— Белого? — переспросил король.

— Имрита, — поянила я и отпила глоток сока. — Танариана сказала, что он выбрал меня своей хозяйкой.

— А… Леутиус выбрал тебя своей заэноритту, — выдохнул эльф.

В этот момент как раз на пороге возник Белый и с очень довольной мордой направился к нам. Подойдя, встал мне на колени и ткнулся мокрым носом прямо в мою щеку, я же непонимающе посмотрела в желтые глаза. А имрит лишь фыркнул, отошел от меня и направился к Лучику, которая сразу же стала его гладить и чезать за ухом. Из-за чего Белый стал громко урчать от удовольствия.

— Хотя… вы уверены, что он меня выбрал? — скептично спросила я. — А еще, что это за имя «Леусетиус» и кто такие заэноритту?

— Много вопросов задаешь, дитя, — покровительственно улыбнулся Дойринителл.

— Сложившаяся ситуация обязывает, — пожала плечами и отпила еще немного сока. — Как мне еще познавать окружающий мир, если не наблюдая и спрашивая?

— Но ведь могут солгать, — король устроился удобнее на стуле и судя по движению ткани перебросил одну ногу через другую.

— Могут, — не стала спорить я. — Именно поэтому приходится много спрашивать, а еще больше запоминать. И вот затем все это сказанное сопоставлять и выявлять, где кроется истинна.

— Ты можешь ошибаться, — спокойное замечание.

— Могу, — кивнула, а затем задала осторожно: — Но вы же, отвечая на мои вопросы, врать мне не будете?

— А это зависит от того, что ты будешь у меня спрашивать, — улыбнулся король.

Я даже выдохнула, просто, хотя пока и не познакомилась близко с эльфами, думала, что мой вопрос вызовет возмущение, негодование, а тут лишь приятная улыбка. Причем она была не только на губах, но и в глазах правителя. В этот момент мне подумалось, что мой собеседник намного старше, чем выглядит. Было что-то в пронзительных глазах. Я бы это назвала чем то вроде «вековой мудрости прожитых лет».

— Ну… в таком случае, я буду задавать, а вы отвечать. Если вопрос по каким-то причинам не понравится, то так и скажите, — величественный кивок. — Начнем с того, что это за имя такое «Леусетиус»?

— В этом нет никакой тайны, — покровительственная улыбка. — «Леусетиус» означает «белый свет», это с языка эльфов.

— Ну да, мы же на всеобщем разговариваем, — потерла лоб ладонью и подумала, что не сильно я ошиблась с выбором имриту имени. — А почему вы решили, что он выбрал именно меня?

— Имриты редкие существа, но всегда находят своих заэноритту. Правда, Леусетиус в какой-то степени уникален. Он лишь на двадцатом году нашел тебя, хотя все его сородичи нашли хозяев еще котятами. А еще, ты — человек, — вот тут я недоуменно посмотрела на короля, он правильно понял мое возмущение, поэтому пояснил: — Еще ни разу имриты не выбирали в качестве заэноритту людей. Лишь эльфы удостаивались этой чести.

— Так, подождите, я немного не успеваю за вашей мыслью. Еще раз — С чего вы взяли, что Леусетиус выбрал меня? Вон как они понимают друг друга с Лучиком, — кивнула я на девушку и имрита.

Они уже отошли от нашего столика, оставив меня наедине с королем. Сами же сидели около одной из корон. Лучик смотрела на переплетение лестниц и переходов чертога, на то, как там толпой и в одиночестве ходят эльфы. При этом она гладила по спине имрита, который устроился рядом с ней и громко урчал.

— Имрит всегда в первую очередь подходит к своей заэноритту, чтобы удостоверится, что с ней все впорядке. А девочку он оберегает потому, что ты взяла ее под свою опеку. А теперь отвечу на следующий твой вопрос. Заэторитту — кто они? Тут все просто и одновременно сложнее. Заэноритту — считаются те эльфы или эльфийки, в нашем случае та девушка, — небольшая оговорка и выражительный взгляд на меня, — которых выбрал имрит и создал с ними особую связь. — я нахмурилась, а затем кивнула. — Тебе необходимы тренировки, чтобы ее ощутить. Со временем ты научишься понимать своего имрита без слов. Уже сейчас вы неплохо общаетесь, — как бы между прочим заметил Дойринителл. — Вершиной же этой связи является способность заэноритту перемещаться в сознание своего имрита и видеть происходящее его глазами. Раньше еще можно было подпитывать свою магическую силу. Но сейчас, как ты вероятно уже знаешь, магов с силой земли нет, так что это способность считается утерянной.

Перспектива меняться сознанием с животным меня откровенно пугала. Поэтому я попросила:

— А может, не следует этому тренироваться?

— Не бойся. Эта способность была только у магов земли, а ты не имеешь их сил. Иначе бы Зеленый лес приветствовал тебя. — сказал с грустью король. — Теперь уже нет тех, кто мог управлять стихиями.

В его голосе уже отчетливо слышались печаль, горечь утраты — все то, что было у Танарианы, при упоминании о муже и дочери. Вижимо, король эльфов так же кого-то потерял с приходом чаровников. Я уже хотела спросить его о том, как же все-таки они допустили, чтобы их родных и близких убивали, но на нашу площадку поднялся Веретас и с поклоном сказал Дойринителлу:

— Владыка, старейшины и вауда Танариана Адори Ясевита ожидают вас в центральной роще.

— Хорошо, я иду.

— Извините, — поднялась и я, — а мне с вами не надо?

— Зачем? — удивился король. — Вопрос о твоем проживании уже решен.

— Правда? — выдохнула ошеломленно.

— Конечно, за тебя поручились не только Правители Фиртрики, но и сама вауда. Мне принятия для решения большего не надо. Веретас. — обратился Дойринителл у эльфу, — проводите Эматрион и эту девочку к покоям, которые занимает вауда Танариана Адори Ясевита. — затем мужчина задумался и, приняв какое-то решение, продолжил: — И, если Мертвец пришел в себя, скажите ему, что его ожидает сестра.

Веретас удивленно посмотрел сначала на меня, но, видимо, не увидив в моем облике никаких сходств с этим таинственным «Мертвецом», устремил свой взгляд на Лучика. Девочка же, услышав повеление короля, повернулась к нам и с надеждой посмотрела на короля.

— Да, дитя, твой брат у нас, — сказал он, а затем склонил голову в прощании и удалился.

Я же собрала со стола письма, которые оставил Дойринителл, повернулась к Веретасу и сказала:

— Все. Мы готовы идти.

— Тогда идемте, — улыбнулся эльф, а затем вспомнил: — Эма, вы что-то хотели у меня спросить.

— Точно. — спохватилась я. — Веретас, а вы можите объяснить мне, кто такие «вауды»? И почему вы так называете Танариану и Аувелесия?

Лучик быстро подошла ко мне, когда мы переходили через очередной арочный мост, и крепко сжала мою ладонь, а Леусетиус шел рядом и почему-то высокомерно смотрел на каждого встречного эльфа.

— Эммм… — замялся наш провожатый. — Я думаю, что об этом лучше вам самой спросить у Танарианы Адори Ясевиты.

— Понятно, — нахмурилась.

Вдруг Лучик потянула меня за руку и указала вперед пальцем. К нам шла красивая высокая эльфийка. Только эта в отличие от остальных была облачена в брюки, жилет и рубашку, неизменных зеленого и коричневого цветов, и конечно же мягкие кожанные сапоги на ногах. За ее спиной был большой лук, даже на вид очень тугой. Но самое поразительное было в том, что рядом с ней шел имрит — белоснежный красавец. Правда, у этого зверя, в отличие от моего, были красные глаза и в левом ухе серьга.

— Так вот ты какая, человечка — принятая — имритом? — весело спросила она, когда подошла ближе.

— Здравствуйте, — вежливо поприветствовала я. — Меня Эматрион зовут.

— Я — Бьетеория, — мне протянули руку. — Значит, это о тебе все говорят?

— Надеюсь, что хорошее, — пожала протянутую ладонь.

— Все в откровенном шоке, — усмехнулась Бьетеория. — Как же! Имрит и выбрал человечку!

Мне стало откровенно неприятно от этой фразы. Что плохого в том, что я человек?!

Видимо что-то отразилось на моем лице, поэтому эльфийка еще раз усмехнулась:

— Слишком много возомнили о себе те, у кого нет имритов.

— А те, у кого они есть, что говорят? — спокойно, даже строго, спросила я.

— Нас мало, и поэтому мы одна большая семья. И принимаем каждого, — улыбнулась Бьетеория. — Хотя людей у нас точно не было.

— Мне уже даже неловко за свое происхождение. — заметила я.

— Все в порядке. Главное, чтобы ты с честью оберегала доверие, которым наградил тебя этот замечательный зверь, — эльфийка с радостью и лаской погладила своего имрита. — Его зовут Файтиус. «Красный».

— Очень приятно познакомится, — улыбнулась я. — Полагаю, что Леусетиуса вы знаете.

— О да, — смешок, — он знаменит.

Вот на такую реакцию я обидилась. Ее имрита никто даже не думал оскорблять, а вот она смеется над моим зверем. Именно по этому, я вежливо поклонилась и попрошалась с эльфийкой:

— Нам отдыхать пора, а то сегодня был очень тяжелый день… да и ночь предшетствующая тоже.

А про себя подумала: «В ванну хочу. Смыть, наконец, все с себя, но в первую очередь надо письма прочесть.»

— Не буду задерживать, — эльфийка склонила голову. — Если что-то понадобиться, то спроси у Аувелесия, где можно меня найти.

— Неприменно, — ответила я с трудом пытаясь скрыть недовольство. — Пусть Хранительница оберегает ваш сон.

— Доброй ночи.

И наши дороги разошлись, а я попросила Веретаса поторопиться, чтобы мы как можно быстрее добрались то покоев Танарианы. Слишком многое сегодня произошло, что требует осмысления, да и любопытство меня мучало, что же там написано в этих письмах. Судя по словам короля, это рекомендации от Правителей Фиртрики. Ну, почерк Илериса я заметила, а вот кто второй отправитель? Практически полностью уверена, что это Гаральд. Ведь Кадаган меня и знать не хочет после того случая в подвале. Уф, кажется, что целая жизнь прошла с тех пор, а на самом деле каких-то четыре дня.

Покои Танарианы поражали роскошью и изыском. Между тонкими резными колонами развивались под легкими порывами ветра вышетые золотом ткани; везде множество цветов и светильников, создающие таинственную атмосферу; вверху, там, где в человеческих домах должен быть потолок, ветки деревьев очень плотно сплелись, не пропуская лунный свет. Мебель так же была будто бы невесомой, вырезанной из дерева, а порой даже камня, что лично меня очень удивило.

В комнате, которую выделили мне, была необычная статуя девушки, которая держала в руке гроздь винограда, увитую листьями. Неяркий свет, льющийся из золотистого плота, освещал лик девушки. Ее лицо казалось невероятным — легкая улыбка тронула каменные губы, голова слегка наклонена, а глаза смотрели прямо на виноград. Девушка будто бы любовалась огоньком.

Комната лучика располагалась рядом с моей, но девушка очень долго не хотела уходить, даже руку не отпускала мою. Еле удалось ее убедить идти отдыхать. Я пообещала, что приду к ней рано утром, и мы впесте пойдем распрашивать Танариану. С девушкой я отправила и Леусетиуса, чтобы ей лучше спалось.

Устроившись в кресле около небольшого письменного столика, я разложила два листика, которые мне дал король Дойринителл. Рассматривая оба письма, думала, с какого следует начать. Решила, что с первого, того, почерк в котором был мне не знаком:

«…находящиеся на территории Мойтывых гор.

Так же есть одна просьба к вам, Великий король славного королевства Дентивирелл. Не так давно в нашем озере Нэй мы нашли необычную девушку. Она не помнит ничего из своего прошлого, но примечательно то, что Дивет, наш придворный маг, обнаружил в ней странную магию, природу которуй, к сожалению, мы не смогли понять.

Я ручаюсь за Эматрион. Она поразительно добра и наивна. Порой не понимает к чему могут привести поступки, как ее так и других. Поэтому, прошу быть с ней честными и позаботиться о благополучии Эматрион. Очень надеюсь, что Ваши старейшины могут заняться ее обучением. Меня волнует тот факт, что девушка может оказаться одной из чаровниц. Однако, мои опасения ничем не подтверждены. И хотя магов стихий уже нет, но кто знает, что вновь может понадобиться этим пришельцам от нас.

Моя сестра, Илериса Солнцеликая, сейчас направляется в Бориманский замок, который неходится не так далеко от восточной границы. Я написал ей, чтобы она выделила охрану для Эматрион и проводила девушку к Вам.

Меня так же очень беспокоят последние новости о появлении работорговцев, поэтому, так же прошу отправить им навстречу небольшой отряд. Ваше решение буду ожидать в ближайшие сроки.

Город Нэй'кева

Кадаган Решительный, верховный правитель королевства Фиртрика»

— Значит, вот так, — проговорила я и отложила письмо.

Я будто разделилась на две части. Одна была безумно благодарна за то, что Кадаган написал это письмо и благодаря ему меня без особых проблем приняли в Дентивирелле. Но с другой стороны, почему он ничего не сказал про мою «ссылку» к эльфам? Захотел проучить за мою ложь? Или же эта мысль, отослать меня подальше и от сестры, появилась у него еще позже?

Устало потерев лицо, откинулась в кресле и посмотрела на статую девушки с виноградом. Негодование, вот, что боролось с чувством благодарности. Он, конечно, попытался позаботиться о моем благополучии, но прямо сейчас перед моими глазами, будто еще раз я переживаю это, встал момент, когда Бурый разделся и подтянул меня к себе. Даже не хочется представлять, что со мной случилось бы, не проснись моя сила. Еще один странный нюанс заключается в том, что, зная о работорговцах, Кадаган отправил не только меня, но и свою сестру в Бориманский замок, который не так уж и близко находиться. Да, стражу н выделил, но на нас же могли напасть, перебить всю охрану и… нет, хватит домыслов. Я сейчас думаю о плохом. Лучше прочту второе письмо, может быть, хотя бы оно прольет свет на поведение этой семьи.

«Дорогая Эматрион,

Я редко прошу прощения у людей. Обычно, руководствуясь доводами разума, стараюсь поступать по справедливости, но во время ссоры с тобой, мне не удалось удержать свои эмоции под контролем. Для меня семья — это самое главное в жизни, поэтому я порву любого, кто обидет моих братьев или же маму. Надеюсь, что теперь ты понимаешь причину моих претензий к тебе.

Искренне надеюсь, что ты не держишь на меня обиды за те опрометчивые слова, которые в запале я тебе наговорила. Мне искренне жаль, что так получилось и именно за это прошу у тебя прощения. Гаральд написал мне и рассказал все о том, что случилось. Так же прошу извинить моих братьев. Они не часто, но все же бывает, могут быть макими же импульсивными, как и я. Это наша общая семейная черта.

Меня крайне опечалил твой скорый отъезд. Я отправила леди Вагелию передать тебе мою просьбу, чтобы ты дождалась, пока я отобедаю у главного управляющего и мы могли обсудить твой дальнейший путь. Однако, леди ответила, что ты нагрубила ей, забрала кошель, который был тебе передан и высокомерно удалилась, заявив, что в никакой охране не нуждаешься. Это очень серьзное оскорбление, которое в иной ситуации каралось бы, но памятуя о том, как остоят дела, я решила все же лично с тобой поговорить и выяснить все.

Стража, сопровождающая нас, обыскала весь Певр, но твоих следов найти не смогли. А затем я уснала о банде работорговцев… Ужас, ипытанный мной сложно передать словами. Молю Хранительницу о том, чтобы тебя обошло это все стороной, и ты не наткнулась на этих страшных людей. И пусть ты так некрасиво поступила с леди Вагелией, но все равно, никто не заслуживаеттакой такой жудкой участи как нахождение у работорговцев.

Очень надеюсь, что это письмо найдет тебя. Сейчас же я отправила его в Дентивирелл, ведь, вполне возможно, что твоя жажда знаний приведет тебя к этому закрытому королевству, где есть освещенные вековой мудростью старейшины и их король.

Город Жайтид, по дороге в Бориманский замок

Илериса Солнцеликая, верховная правительница королевства Фиртрика

P.S. Жду твой ответ на это письмо. Искренне надеюсь, что мы смогли бы с тобой вести переписку. и устранить таким образом все недопонимание, которое появилось в недавнее время.»

Письмо я просто бросила на стол. Как же меня злит эта леди Варгелия. Все же не так было на самом деле! Она же сама меня унижала, да еще и отправила к гуляющим девушкам. И еще хочет прикрыть свои грязные делишки. Повезло, что Илериса хотя бы решила самостоятельно разобраться, а не поверила ей сразу и безоговорочно.

В том, что Илериса не лжет, я была уверена. Не могу сказать точно, но на каком-то подсознательном уровне точно знаю, что не будет она лгать. Конечно же, я ей отвечу, но вот не хочется жаловаться. Однако, все необходимо быть осторожнее, ведь нашу переписку могут и читать, а судя, по рвению леди Вагелии, вполне возможно, что и вообще заменить. Чувствую, что эта дама так просто не остановится, если она пошла на такую наглую ложь не только мне, но и совей Правительнице! Лично для меня это просто непостежимо, как можно так грязно оговаривать другого человека? Это низко и подло!

На эмоциях я поднялась и стала расхаживать по комнате, пытаясь себя успокоить. Остановившись возле кровати, села, а затем и вовсе легла поперег, уставше прикрыв глаза, задумалась.

А ведь, если бы леди Вагелия сказала мне все как есть, а не придумывала, то я бы осталась в свите, никуда не поехала бы. Меня бы не схватили разбойники… не было бы Плети и Бурого… угроз… страха… ярости… презрения… ненависти… А ведь это было только вчера. И перед глазами, будто вьявь, вновь предстала обстановка полуподвала со столом и насилующем мужчиной.

Звон упавшего стекла заставил вздрогнуть от испуга и вынырнуть из круговорота мыслей и воспоминаний.

— Неужели это все я сделала? — прошептала, рассматривая погром в отведенной мне комнате.

Листы бумаги, письменные принадлежности были разбросанны по полу, кресло и стол — перевернуты, подушки сброшены с кровати, да и покрывало уже не лежало так идеально ровно. Ткани, расвешанные в пространстве между колоннами, свисали изорванными кусками. А осколки виноградной грозди, которая освещала комнату, расбросаны у ног девушки, которая, казалось, смотрела на меня пристально и сейчас как-то оценивающе. Хотя улыбка и доброжелательное выражение не сошли с ее лица.

— Эматрион, все в порядке? — спросила зашедшая Танариана. — Я слышала…

Эльфийка остановилась в дверном проеме, придерживая рукой рваный край зеленой плотной ткани, заменяющей здесь дверь. Танариана молча разглядывала мою компану и меня, находящуюся посередине всего этого бардака.

— Таааак, — протянула она недобро, — кто-то не может справиться со своими силами?

— Это произошло непроизвольно, — стала я оправдываться и, попутно поднимая опрокинутое кресло, чтобы эльфийка могла сесть. — Просто задумалась.

— И о чем же ты задумалась? — Танариана удобно устроилась в кресле, перекинула ногу на ногу, расправила складки платья и приготовилась внимательно меня слушать.

— Да так… о работорговцах… о том, как я Лучика нашла… — подняла я письма и положила на стол.

— Стоп, — резко сказала эльфийка. — Блокируй эмоции. Иначе, сейчас опять начнется.

— Да, чтобы я знала, как это делается! — крикнула я и топнула ногой. — Ой, извините…

— Ну, у тебя же получалось себя раньше сдерживать.

— Нет! Понимаете, я вообще ничего не знаю о своей силе. Она-то появилась только вчера. Откуда мне знать, как ее сдерживать?!

Я почему-то нервничала. Было страшно от того, что эльфы могут меня прогнать из-за этой проснувшейся силы. Эмоции бурлили внутри. Круговорот страха заполнял сердце, мешая адекватно мыслить, даже более, я не слышала, что говорит мне Танариана.

Эльфийка подбежала и схватила меня за руки, пытаясь, докричатся до моего сознания. А у меня было ощущение будто я тону, будто надо мной толща воды и нет возможности выплыть, будто что-то тянет меня ко дну. И ощущение отчаяния. Безграничного, затягивающего, уничтощающего все светлое, что было внутри… Все, кроме боли потери.

— Эматрион! — мне на лицо сбрызнули воды.

После чувства того, что тону, капли влаги меня безумно испугали. Расспахнув глаза, пронзительно завищала и попыталась отползти назад. Меня кто-то схватил за плечи, но я принялась вырываться, махая руками и отпихивая ногами державшего меня.

Глухой стон и мои плечи отпускают, а затем щеку обожгла боль. И паника сразу же исчезла, сознание прояснилось, и я смогла сконцентрировать перед собой взгляд. Стоявшая рядом Танариана трясла ушибленную руку. Авелесий стоял недалеко от кровати, прислонившись спиной к стене и пержась за живот. Ой…

А в комнате был не просто погром! Из уцелевшего осталась только кровать, на которой я лежала и статуя девушки! Все остальное было сломано, разбито, разорвано. Даже одежда на Танариане была изорвана и висела безформенным балохоном, волосы эльфийки переутаны, а на скуле красовался порез.

— Что же со мной? — схватилась я за голову.

— Успокойся, — строго сказала эльфийка. — Еще один подобный вихрь эта комната точно не переживет.

— Что? — спросила я у нее.

Но вместо того, чтобы ответить мне, Танариана обернулась к сыну и усмехнулась:

— Вот теперь. ты видишь, что она не из чаровников?

— Она как Данария и папа?

— Именно, — эльфийка обернулась ко мне и села на край кровати, протянув руку, сжала мою ладонь, показывая свою поддержку и участие. — Ты не бойся, — сияющая ласковая улыбка, — все в порядке. Такое бывает, если маг стихий не умеет еще своей силой управлять. Если эмоции зашкаливают, то контроль спадает и магия вырывается на свободу, безуудержно уничтожая все вокруг.

— Значит, вы меня не выгоните? — спросиал с надеждой я.

— Не говори глупости! — возмутилась Танариана, а затем погладила меня по волосам. — Эматрион, я наоборот еще больше хочу тебе помочь. Учитывая, что ты ничего не помнишь, то попробуем еще и память тебе вернуть. А пока, пойдем в другую комнату, тут будут убирать.

Я поднялась и уже собралась уходить, как вспомнила, что не извинилась перед Аувелесием:

— Извини, очень больно?

— Сам виноват. Нечего было так несмотрительно открываться. — сказал эльф, выпрямляясь.

— Мне очень жаль, сама не понимаю, что на меня нашло, — оправдывалась, все так же ощущая вину.

— Все в порядке.

Я уже вобралась выйти из комнаты следом за Танарианой, как услышала:

— Эматрион, я рад, что мои подозрения не подтвердились.

Обернувшись, посмотрела на него. Неужели Аувелесию хватило моей истерики и вихря, чтобы поверить в то, чтоя не собираюсь ничего плохого делать ни ему, ни всему Дентивиреллу впринципе. Эльф лишь улыбнулся уголками губ, поклонился мне и, пройдя мимо, направился к лестнице.

Глава пятая

На следующий день после учиненного мной погрома, эльфийка отвела меня за пределы Верейского чертога, в небольшую березовую рощу. Там, среди деревьев была небольшая беседка. Тонкие каменные колонны густо увиты зеленым плющем, пол устлан толстым слоем мха. Сначала даже показалось, что это место не тронула рука мастера, и беседка каким-то причудливым образом сама появилась среди рощи. Да и отсутствие крыши лишь подтверждало сие предположение. Мой взгляд привлек маленький кулончик с розовым цветочком, сверкающий в лучах пробевающегося сковзь листву солнце, цепочка была застегнута вокруг одной из колонн входа.

— Здесь я буду обучать тебя управлению своими эмоциями, — сказала Танариана, остановившись возле колонны и погладив цветочек.

— Странное место, — оглядевшись вокруг, сказала я.

Было такое невероятное ощущение покоя и защищенности. Но затем на замену пришло, будто навеянное ветром, чувство потери и утраты. Боль одиночества щемила мое сердце, захотелось сесть и плакать. А лучше, убежать отсюда, чтобы больше никогда не ощущать этого невыносимого давления. Бежать и не озираться, а лучше навсегда забыть, где это место находиться!

— Эту беседку создала Данария, — уставше проговорила Танариана, опустившись на мшистый пол. — В память об отце… правда… достроить она не успела.

«Чаровники,» — подумала я, вспоминая подслушанный разговор. И уже собиралась сказать эльфийке хоть что-нибудь утешающее, как спохватилась, поняв, что я, как бы не должна была слышать то, что Танариана говорила Аувелесию. Но и начать расспрашивать, как должно было, не смогла. Появилось почему-то ощущение, что я сама потеряла кого-то, кто был мне дорог, а после этого наступило удущающее чувство вины.

Вдруг, почувствовав влагу на своей щеке, поняла, что плачу. А эльфийка подняла на меня невероятно синие глаза и грустно улыбнулась. В этот момент, я вдруг осознала, что Танариана, так же как и король эльфов, намного старше того возраста, на который выглядят.

Поспешно вытерев слезу, попыталась перевести разговор, задав вопрос, который больше всего интересовал:

— Танариана, скажите, а почему вас и Аувелесия назвают «вауды»?

— Я думала, что ты спросишь о чем-нибудь другом, но не об этом. — Танариана на миг закрыла глаза, будто вспоминая что-то, а затем спросила: — Ты знаешь что-нибудь о серых эльфах?

Мой вопросительный взгляд стал ей ответом, а эльфийка продолжила:

— «Вауда» — переводится как «знающая». Все наше существование основано на обнарижении и исследовании нового знания. Мы изучаем магию не как одну из способностей, дарованных свыше, а как составляющую часть внутреннего мира, в твоем случае, человека. — видимо, замешательство в моем взгляде не пропало, поэтому, Танариана пояснила: — Многие верят, что магия дается высшими силами: Хранительницей, Подземным богом, духами стихий и так далее, а некоторые народы считают, что даже эльфы могут даровать магические способности, правда, лишь по собственному разумению и желанию.

— А разве это не так? — удивилась я.

— Сколько изучала различные виды магических сил, ни разу не встречала признаков того, что они дарованы извне. Очень многое зависит от личностных качеств мага. Быть убийцей или целителем — все зависит от того, что ты выберешь. Если захочешь забирать жизнь, то твоя магия будет причинять вред другим, а вполне возможно, что и тебе. А если же ты решишь спасать, то твои силы будут поддерживать и помогать.

— Какая у меня магия?

— Стихийная… с этим видом сложнее. Ведь больше нет магов с такими силами… И судя по всему, ты можешь быть последней. — Танариана замолчала, испытывающе глядя на меня.

— Не говорите так, — попросила я.

Просто осознание того, что нет больше магой с такими силами, как у меня, давило всей тяжестью и возвращало уже практически исчезнувшее ощущение одиночества. Даже показалось, что вокруг похолодало, а белые стволы берез угрожающе затрещали над нашими головами.

— Так, довольно разговоров, — поднялась эльфийка и отряхнула платье. — Ты совсем не можешь контролировать себя, — укоризненно покачала она головой. — Я сейчас поведаю тебе, как правильно научиться чувствовать себя, а потом покажу несколько книг, которые остались от других вауд.

— Правда? — от предвкушения я даже поддалась вперед.

— Конечно, — лаского ответила Танариана и даже потрепала меня по волосам. — Я научу тебя всему, что знаю.

— Все, я готова, — улыбнулась и с нетерпением заерзала, устраиваясь удовбнее.

— Замечательно, — эльфийка вышла из беседки и вдруг закружилась, рисуя руками в воздухе замысловатые знаки, которые вспыхивали фиолетовым и исчезали.

Я даже не дышала, пока наблюдала за ней. За ее павными, текучими движениями, за тем, как легкий ветерок развивал длинные пряди темных волос и тонкую ткань ее платья. Казалось, что даже природа: каждая травинка, каждый цветок, каждая береза — всё, движется с ней в такт. В едином порыве двигаясь следом.

Все тревоги отошли на задний план, уступив место спокойствию, умиротворению. Будто я стала частичкой окружающего мира.

— А теперь закрой глаза и ощути ветер, каждый поток, который вокруг тебя, — сказала остановившаясь Танариана.

— Так просто? — удивилась я.

— А ты попробуй для начала. — улыбнулась эльфийка. — Я немного усилила положительную энергию, которая есть в этом месте. Это должно облегчить тебе поставленную задачу.

— Хорошо, — сказала я серьезно и закрыла глаза.

— Расслабься, сделай глубокий вдох и такой же плавный выдох. Почувствуй, как ветерок ласкает твою кожу, как развивает волосы.

От нахлынувших ощущений я даже улыбнулась. Мне показалось, что я нахожусь в центре какого-то необычного вихря. Но он был не такой, какой вчера разворотил комнату. Будто он мягко несет меня на своих крыльях куда-то высоко-высоко, туда, где пушистые облака ярко освещены лучами солнца.

Вдруг все изменилось, и на место легкому прикосновению ветерка, пришло чувство бурляйщей, искряйщейся энергии, котора переполняла меня. Казалось, то она была где-то глубоко внутри, составляя всю мою суть, и при этом точно такая же была вокруг. В тот момент, когда, как мне показалось, эти две силы соеденились, на миг задержала дыхание. Гармония — то, что я почувствовала в этот момент, невероятное ощущение каждого малейшего дуновения. Причем это не было подобно на то, что было раньше. Теперь я будто бы контролировала порывы. А затем, резко выдохнув, распахнула глаза.

— Танариана, вы не поверите, что я только что почувствовала! — выдохнула пораженно. — Невероятно! Феноменально! И ни с чем несравнимо!

Эльфийка стояла надо мной и удивленно смотрела на меня, а точнее на мой кулон, который сейчас светился приглушенным фиолетово-голубым светом, будто потухая. При этом, вокруг себя я увидела мягкое белое сияние, которое тоже медленно исчезало.

— Да кто же ты? — выдохнула женщина.

Я ничего не ответила, лишь еще раз взглянув на свое украшение. Чувство эйфории исчезло напрочь, оставив лишь горькое воспоминание о себе.

— Извини, — наклонилась ко мне Танариана. — Сколько изучала магию, но никогда не видела такого. Ты будто слилась с воздухом, я даже подумала, что вот-вот взлетишь. А кулон! — порывисто воскликнула она, — откуда он?

Я рассказала Танарине все, что знала. О том, как меня выловили из озера Н'эй, о жизни в замке Звезд, о том, как оказалась у работорговцев и выбралась от них. Эльфийка слушала и не перебивала, если она хоть как-то осуждала меня или же Правителей, за неправильность поступков, то предпочла при себе оставить все соображения. Лишь один раз попросила более подробно рассказать о своих ощущениях, когда Бурый предпринял попытку изнасилования. В этот же момент ветер глухо зашумел в кронах деревьев, будто отражая мое настроение.

— Нам предстоит еще много работы, прежде, чем ты научишься контролировать себя в полной мере. Но уже есть положительные сдвиги. — видимо, заметив мое удивленное выражение лица, пояснила: — Ветер же только загудел, а не завертелся в бешенном разрушающем танце, как это было вчера.

Я ничего не ответила, внутренне радуясь такому большому достижению, которое далось мне достаточно просто. Теперь главное думать о хорошем, чтобы суметь держать себя в руках.

* * *

Вот так я и стала жить у эльфов. Первое время, большинство из них смотрело на меня презрительно, пренебрежительно. Особо никто не стремился со мной разговаривать. Мало кто верил, что их сокровищае — один из имритов — выбрал не эльфийку, а обычную человечку, причем без прошлого. Косые взгляды везде сопровождали меня, куда бы я ни пошла. А еще осуждение, четко читающееся на лицах, стоило появиться мне где-то. Много раз хотелось сорваться и спросить, что конкретно сделала плохого каждому из них, но каждый раз останавливала себя, памятуя, что я тут в гостях, а они дома. Поэтому очень много времени проводила с Танарианой и Лучиком.

Эльфийка заботилась о нас будто мы ей родные дочери. Особенно ее беспокоило состояние девочки. Она то улыбалась, веселилась и играла с Леусетиусом, то забивалась в угол и часами напролет сидела и смотрела в одну точку. Речь к ней не возвращалась, как Танариана ни пыталась разговорить ее. Мертвец, которого все считают братом Лучика, все так же не показывался.

Хотя, и прошло уже полтора месяца с тех пор как мы живем у эльфов, но я все никак не могла полностью понять принцип контроля воздухом. Да, стихию уже начала чувствовать намного лучше, даже получалось управлять потоками, и пару заклинаний под руководством Танарианы выучила. Но все равно, что-то внутри меня было недовольно, будто я могу намного больше, нечто такое, что может пробудить всю мощь ветра. Такую силу, которая гонит облака вдаль, с легкостью выворачивает столетние деревья. Которую бояться и которой поклоняются. Это ощущение пьянило обещанием невозможного. Ведь я всего лишь человек, и не надо мне таких возможностей, чтобы покорить неуловимый ветер.

Пытаясь отогнать от себя все эти мысли, старалась дышать размеренно, ощутить потоки, окрущающие меня, летящие вперед, приятно развивающие волосы. Однако, ничего не получалось, что-то мешало сконцентрироваться. Будто намекая, что не нужно мне сегодня погружаться в себя, пытаясь усилить связь со стихией.

Я потянулась всем телом, разминая затекшую спину. А затем открыла глаза. Напротив меня сидел он. Черные волосы с яркими красными прядями падали на плечи, обрамляя бледное лицо, на котором красовался только начавший подживать шрам. Рубец пересекал левую половину, от переносицы до уголка губ. Глаз не было видно из-за опущенной головы и прикрытых век. Но я ощущала, как он пристально следил за каждым моим движением. И сидел парень странно — ноги под себя, а руки лежат на коленях. Кстати, о руках, ногти были черные-черные и напоминающие когти.

Постаравшись не делать никаких лишних движений, повторила его позу, хотя мне было не очень-то и удобно. Мы еще долго молчали. Я в открытую рассматривала его и пыталась придумать, с чего бы наать разговор, но в мою голову не пришло ничего лучше чем:

— Здравствуйте.

Ничего в ответ. Ни слова, ни кивка головы, ни какого иного движения, показывающего, что меня услышали и поняли. Я не сомневлась в том, кто передо мной. Слишком уже он был похож на Лучика. Или она на него. Да и тем более, на территории Дентивирелла было только трое людей: я, Лучик и ее брат. Девочка сейчас точно с Танарианой и Леусетиусом проводит время, значит, остается Мертвец.

Я поерзала, понимаю, что ноги затекли и мне срочно нужно поменять позу. Просто сев на бок, вопросительно посмотрела на парня, но он все так же молча наблюдал за мной. Молчание затягивалось и, не выдержав, я сказала:

— Лучик с Танарианой сейчас.

И вновь молчание. Появилось даже ощущение, что я разговариваю со статуей.

— Если вы ее ищите, то она сейчас с Танарианой. Думаю, что у Серебристого ручья.

Ноль реакции. Лишь пристальный изучающий взгляд, который мне очень не понравился. При любом разговоре сразу же ищешь глаза собеседника, чтобы по ним можно было понять настроение человека и то, вред ли он или же нет. А тут ничего. Даже цвета не видно.

— Спасибо за сестру. — наконец проговорил Мертвец холодным хриплым голосом.

— Нет, что вы! — вскочила я. — Не стоит. — потупилась.

Я думала, что хотя бы сейчас он что-нибудь мне скажет. Ну, например: «стоит, ты спасла ее». А тут просто тишина. Он лишь поднял голову и открыл глаза. Посмотрив в них мне стало страшно. Они были такие темные, что даже зрочка не было видно. Нет, у Лучика тоже темные глаза, но не такие странные, я бы даже сказал отталкивающие. И, что пугало, в них не было никакого выражения. Совершенно ничего… я никогда не видела мертвых людей, но, наверное, если посмотреть им в глаз, то они будут такими же. Воистину, правильно его назвали. Мертвец…

— Память — это очень необычная вещь. Можно забыть все, нежелая вспомнить, и вспомнить, желая забыть. — вдруг сказал он, чем очень сильно удивил меня, и поднялся, показывая, что разговор закончен. Хотя, какой тут разговор был?

Парень, слегка склонил голову, будто прощаясь, а затем, выйдя из беседки, как-то странно подпрыгнул и исчез. Я, выбежавшая вслед за ним, даже не увидела его удаляющуюся фигуру. Хотелось спросить его о том, откуда он знает про мою потерю памяти. Но Мертвец просто пропал и все. Неужели это еще один из видов магии, с которым мне пришлось столкнуться?

Из любопытства я даже забралась на крышу беседки. Мы ее только недавно построили. Я, Аувелетий и Лучик. Девочка сама привела меня и эльфа и долго на пальцах пыталась нам объяснить, что она хочет. Но вот когда мы поняли, Аувелесий засопротивлялся, аргументируя это тем, что эту беседку построила его сестра и он не может вносить хоть какие-либо изменения. Однако, стоило Танариане его попросить, как эльф согласился и в следующее свое свободное от держурст на границе время помог нам в строительстве. Теперь беседка стала уютнее и исчезло ощущение одиночества и заброшенности.

Я любила здесь иногда проводить время. Березки совсем низко склонились над беседкой, а если забраться на крышу, то можно совсем спрятаться среди их веток. У меня даже было управженение, которое я сама себе придумала — вызывать маленький воздушный поток, срывать с его помощью один из березовых листиков и вырисовывать с его помощью восьмерки и какие-нибудь замысловатые фигурки вокруг своих пальчиков.

Вот и сейчас, развивая таким образом свои умения в управлении ветром, легла поудобнее и задумалась. Мертвец поразил. Ко всем тем вопросам, накопившимся за столько времени знакомства с Лучиком, которые я хотела задать Мертвецу, прибавилось еще несколько. Например, почему он такой? Мне хватило этой встречи, чтобы понять — Мертвец не просто молчаливый или задумчивый. Он действительно нелюдимый и, похоже, что каждое слово дается с трудом. А еще, что-то внутри меня просто кричало о том, что следует держаться от него как можно дальше. Видимо, это из-за первого впечатления, которое он произвел. А ведь я не испытаваю такого по отношению к его сестре. Лучик наоборот располагает к общению, о ней хочется заботиться, радовать, оберегать.

И почему он так сказал про память? Откуда знает вообще про меня? Вопросы, опять одни вопросы.

Я задумалась. Что может повлиять на память человека. По-моему уж всяко лучше помнить и знать себя, чем уже в зрелом возрасте заного постигать и изучать мир, его правила и нормы. Ведь память — это опыт прожитых лет; это то, что не позволяет совершать ошибки во второй раз; это возможность отдавать себе отчет в своих поступках, различать что хорошее, а что плохое. Значит, Мертвец хотел что-то сказать мне этим, но вот что?

Следующие несколько дней по возможности я наблюдала за Мертвецом. И, хотя мы не часто с ним встречались, поняла, что он всегда такой: холодный, безэмоциональный и молчаливый. Парень мог даже не заметить, что с ним здороваются. Даже тогда, когда я пришла вместе с Лучиком к нему, он практически ничего не сказал и не выразил никаких эмоций при встрече с сестрой. Но девочка не обиделась, молча подошла, обняла его, почему-то не гладя в ему в глаза.

Я уже хотела возмутиться таким поведением Мертвеца, но затем вспомнила, как он пришел ко мне в первый раз. Тогда было сказано всего три слова, но каких! «Спасибо за сестру»… Он был признателен, а значит, любит Лучика.

Он так же молча игнорировал мои вопросы, связанные с той странной фразой, касающуюся памяти. Только смотрел на меня своими холодными глазами, будто присматривался, изучал. Так ничего и, не добившись, я оставила их вдвоем. Вполне возможно, что Мертвец просто не хочет разговаривать с сестрой в моем присутствии.

Уйдя от них, направилась в свою вновь отремантированную комнату. Уже практически прийдя, встретила Аувелесия, который почему-то был в полном боевом облачении — тяжелая броня из металла, под которой еще и кольчуга была, зеленый плащ, скрепленный на шее кулоном в форме листика, длинный меч у правого бедра, а за спиной был колчан со стрелами и луком. Эльф держал в руках походную сумку. Увидев меня, он печально улыбнулся, но приблизившись, попытался выглядеть более радостным.

— Эматрион, а я тебя искал.

— И зачем же? — улыбнулась я.

За то время, что я прожила в Дентивирелле, мы успели даже сдружиться, несмотря на то, что первоначально Аувелесий был против моего пребывания в чертоге.

— Попращаться зашел, — выдохнул он.

А я стояла и пыталась понять, что происходит. Если подумать, то Аувелесий не должен сейчас отправляться на дежурство на восточных границах, он ведь только вернулся. Да и облачение стражи обычно не ходят. Им главное удобство и свобода действий. А броня хороша для защиты.

— Куда? — ошарашено спросила.

— Что «куда»? — попытался сделать удивленный вид Аувелесий.

— В таком виде не идут на дежурство, — окинула пристальным взглядом эльфа.

— Эматрион, это всего лишь боевое облачение.

— И походная сумка, кстати, уже собранная, тебе так просто нужна? — злобно перебила его. — Я повторяю, куда тебя отправляют?

— На дежурство, — сказал, будто бы нехотя, Аувелесий. — На границах столкновения, поэтому приказали, усилить уборону.

— Хммм… — задумалась, решила, что у него нет повода меня обманывать. — Тогда, буду тебя очень ждать, — и сама от себя такого не ожидая, обняла эльфа. — Ты побереги себя.

— Обязательно, — крепко сжал в объятьях Авелесий. — Я постараюсь вернуться как можно раньше. А ты о маме позаботься.

— Хорошо, — пообещала.

— Ну, мне идти пора, — как-то печально сказал эльф, а затем развернулся и пошел к лестнице, ведущей вниз.

Я выдохнула, потерла переносицу. Странное ощущение начало расти внутри меня. Непонятная тревога не давала покоя, а еще казалось, что меня куда-то тянет, что-то зовет, и поэтому, я решила, что стоит разыскать Танариану, поговорить с ней. Она наверняка найдет первопричину этого странного ощущения. Не зря же эльфийка является еще и «видящей». Иногда, мне кажется, что она знает абсолютно все.

Сбегая по одной из лестниц, наткнулась на Бьетеорию, которая, не заметив меня, поправляла перевязь с двумя изогнутыми мечами. Я очень удивилась, ведь в Вирельском чертоге, только стражи носят оружие, и то оно больше для вида. Файтиус, злобно зарычавший на меня, замолчал и принюхался. Его нос смешно подрагивал, втягивая воздух. А я уже по привычке даже дала имриту обнюхать мою руку, чтобы он удостоверился, что это точно я, а не кто-нибудь, надевший магическую личину. Танариана расскаывала, что среди магов это вполне обыденный вид иллюзий.

— Эматрион, здравствуй, — натягивая кожанную перчатку поприветствовала эльфийка.

— Бьетеория, рада видеть, — остановилась, переводя дыхание. Действительно ряда была этой эльфийке. Она мне многое рассказала об имритах, их особенностях и о том, как правильно о них заботиться.

— Куда нешешься?

— Танариану ищу. — выдохнула.

— Я ее не видела. — задумалась девушка. — Но, может быть, она как вауда на собрании.

— Со старейшинами? — удивилась я. Ведь, насколько мне известно, не случилось ничего особенного, чтобы требовало собрания всех семи старейшин и короля Дойринителла.

— Да, — кивнули мне в ответ. — Собирают отряд для отправки в Фиртрику.

— Зачем? — чувство паники полностью заполнило сознание. Если эльфы решили нарушить свою внешнюю политику, открыть границы и отправить отряд в Фиртрику, значит, что-то случилось.

— В королевстве война. Замок Правителя Кадагана Решительного у подножия Мойтывых гор осажден, он просит помощи. Его брат — Гаральд Щедрый удерживает противника на северо-востоке. Людских сил просто не хватает.

— Кадаган… — пересохшими губами прошептала я, пятясь назад.

Сорвавшись с места, уже хотела бежать к центру рощи, где заседают старейшины и король. Однако, меня перехватила Бьетеория, показав недюжую силу и ловкость. Эльфийка встряхнула за плечи и, глядя на меня своими зелеными глазами, сказала:

— Что с тобой?

— Пусти, — стала я вырываться, однако, сильные рыки не отпускали, лишь еще раз встряхнули, а затем и вовсе Бьетеория ударила меня, а имрит очень громко зарычал и присел, будто готовясь напасть. — За что? — прижимая руку к горящей жаром щеке.

— Чтобы успокоилась, — сказала эльфийка отходя. — Ты не замечаешь, а вокруг нас уже вихрь воздушный стал образовываться.

— Мне нужно в Фиртрику, — почувствовала, как по щеке покатилась слезинка.

— Тебя не отпустят.

— Но почему?

— Посмотри на себя, ты нестабильна. Прожив полтора месяца у нас, ты до сих пор не научилась контролировать себя.

— Тебе-то откуда знать? — злобно спросила я.

— Еще раз повторяю, вокруг нас стал образовываться вихрь. — сложила руки на груди и, тяжело выдохнув, сказала Бьетеория.

— Хорошо, — вытерев влагу с лица ладонью, высоко подняла голову, стараясь показать спокойствие и сосредоточеность, скрыв ревущую внутри меня бурю из страха, паники и предчувствия чего-то страшного.

— Ты сечас куда? — эльфийка даже попыталась улыбнуться.

— К себе в комнату. Надо отдохнуть, — солгала я. Итак понятна позиция Бьетеории насчет моего с ними путешествия. «Ты нестабильна». Значит вот так, моя паника помешала мне.

— Тебя проводить? — участливо спросила девушка.

— Как хочешь, — как можно равнодушнее пожала я плечами, рассчитывая на то, что она откажется.

— Пойдем. — сказала эльфийка, пропуская меня вперед. — Мы проводим тебя.

Хм… значит, она мне не верит. Может быть она и права, но я в любом случае попаду в Фиртрику и мне все равно, с эльфами ли или же одна. Теперь у меня есть магия, и пусть не полностью ее освоила, но защитить себя уже смогу. Да вот даже этим самым воздушным вихрем.

Пока я шла обратно, Бьетеория не проронила ни единого слова, обращенного ко мне. Она лишь иногда о чем-то очень тихо переговаривалась с Файтиусом. Я не слушала их, придумывая, каким образом можно было бы незаметно выбраться из чертога, преодалеть полудневный путь до восточной границы, преодалеть стражей и магическую защиту. Это все очень сложно, и мне очень нужен сообщник. Но вот кого можно попросить? Кто поможет и при этом не скажет эльфам? К сожалению, никого.

— Эматрион, — позвала меня Бьетеория. — Тебе нечего делать на войне.

— Почему? — жестко спросила я, разозленная тем, что меня оторвали от размышлений.

— Потому, что такие как ты должны сидеть дома, заниматься детьми и мужем, следить за бытом, — прямолинейно сказала эльфийка. — Война — это смерть, везде и повсюду. Ты слишком нежное создание, чтобы вынести такое.

— Ты успела понять это за полтора месяца, что я тут прожила? — сложила руки на груди я.

— Я это поняла с первого взгляда на тебя. Пойми, ты не боец.

— Не тебе решать, кто я, Бьетеория, — сказала холодно.

— Я не решаю, я раскрываю тебе глаза на то, кто ты на самом деле. — неожиданно мягко сказала она.

— Наивное, нежное создание, которым каждый считает себя обязанным управлять, — презрительно прокоментировала. — Спасибо, я поняла твою позицию. Разговор окончен.

Не прощаясь, я развернулась и вошла в свою комнату. Жаль, что у эльфов двери редко встречаются. Очень бы хотелось захлопнуть ее со всей силой перед носом у Бьетеории. Она не имеет никакого права говорить, где мое место. И если целью эльфийки было меня отговорить от идеи ехать в Фиртрику, то она преобрела строго противоположный результат. Теперь меня не просто тянет туда, я твердо решила всеми правдами и неправдами покинуть Дентивирелл.

В первую очередь мне необходмимо собрать хоть какие-нибудь вещи. Лучше, конечно, брать что-то удобное. И, хотя, теперь у меня много красивой одежды, я собрала два брючных костюма, которые специально сшили для занятий с имритом. Они уместились в небольшой узелок, который я скрепила ремнями. Чтобы не вызыват подозрений, решила, что не стоит сразу переодеваться, лучше останусь в платье. Тем более, что мне еще нужно запастись хоть какой-то провизией.

Кстати, о еде. Необходимо разыскать Веретаса и попросить его принести чего-нибудь. Скажу, что надолго собираюсь уйти на тренировку. Надеюсь, что поверит. В противном случае, придется ехать без еды. Может, потом смогу разжиться чем-нибудь в люском городе.

Думать о том, что может меня ждать там, в Фиртрике, я не хотела. Потому, что боялась. Боялась того, что добравшись до замка Кадагана, увижу его разоренным, с дымом стелющимся по земле и между обгорелыми камнями. Что война может пойти дальше и племена оргов, гоблинов и других тварей доберуться до цветущей Нэй'кевы. Я не представляю даже, что они сделаю с мирными жителями, сблагоухающими садами, с кристально чистым озером. С тем местом, которое мне так полюбилось за то время, что я там провела. И пусть не мне пришлось покинуть столицу не в самой хорошей ситуации, но приложу все усилия, чтобы защитить жителей. А сейчас я кое-что да умею. По дороге буду еще больше тренироваться. Благо, теперь существенный стимул есть.

Уже в дверях я столкнулась с Танарианой. Эльфийка молча разглядывала узелок с одеждой у меня в руках. Ее взгляд становился все печальнее, а затем она все так же молча зашла в мою комнату. Я поняла без слов, что она хочет поговорить. Только смысл?

Танариана расположилась в кресле у письменного стола, а я осталась стоять у дверного проема. Она не проронила ни слова, глядя прямо на меня своими волшебными синими-синими глазами, в которых читалась неподельная грусть. Судя по всему, эльфийка уже успела попрощаться с сыном, отправляя его на войну.

— Танариана, нет смысла меня уговаривать остаться. — почесав лоб сказала я. — Мне нужно быть там.

— Зачем? — уставше спросила она.

— Не понимаю, но знаю, что сейчас там мое место. — подошла к эльфийке, присела перед ней на корточки, бросила рядом с собой узелок с одеждой и взяла ее за руку. — Меня тянет туда, сама не понимаю почему, но знаю, что если останусь в Дентивирелле, то не прощу себе этого. Это не просто сиюминутная прихоть. Я отдаю себе отчет в том, что там будет все очень плохо. Но иначе не могу.

— Ты же понимаешь, что одну я тебя не отпущу? — спросила Танариана, гладя меня по руке.

— Пожалуйста, — устала умолять ее. — Если я выберусь с территоррии Дентивирелла и уже в Фиртрике догоню основной отряд, то они не отправят меня обратно.

— Эдоутелю Понеисеру это очень не понравится. — в ответ на мой вопросительный взгляд, она пояснила: — Он военочальник в этом походе.

— Не король? — поникнув, уточнила.

Если бы король Дойринителл был, то все было бы проще. Он бы понял мое стремление, позволил бы продолжить с ними путь, а вот с Первым стражем могут возникнуть проблемы. Но и его можно убедить, только вот как это сделать, пока не ясно.

— Подымайся. Сейчас соберем тебе еды в дорогу, и я провожу до границ. Иначе, магический заслон тебя не пропустит.

— И ты даже не будешь меня уговаривать остаться?

— А ты меня послушаешь?

— Спасибо, — обняла эльфийку за колени и расплакалась.

Мое серце заполняла благодарность Танариане за то, что она меня поняла. Ведь могла же пригрозить, не пустить или же начать уговаривать остаться. Если бы она мне сказала все то, что говорила Бьетеория, то я скорее всего послушалась и осталась в чертоге. Но Танариана поняла и приняла, а с такой поддержкой мне уж точно ничего не страшно.

— Ну, все, хватит тут сырость разводить, — погладила она меня по голове. — Пойдем, соберем тебя в путь нормально.

Подняла голову и встретилась с ее глазами, в которых тоже стояли слезы. Танариана улыбнулась мне, подбадривая и поддерживая. Я кивнула в ответ и поднялась.

Собирала эльфийка меня быстро. Отдав приказ, чтобы всю необходимую еду положили в походную сумку, она повела меня на луг, недалеко от чертога. Там пасвились все лошади, которыми пользаволись эльфы для дальних переездок. Там же была и Лаэви, а вот Атаназа, черного жеребца Танарианы не было. Значит, Аувелейсий на нем отправился на войну. Печально вздохнув от этой мыслии, я погладила лошадь между внимательных черных глаз.

— Возьми Лаэви с собой, — сказала Танариана, подошла к нам. Рядом с ней шел красивый каурый жеребец.

— Я не могу. Это же твоя лошадь. — сказала я и получила тычек лбом прямо в плечо, а эльфийка лишь улыбнулась.

— Она сама хочет с тобой. Ты ей нравишься, а значит, она будет о тебе заботиться.

— И все равно…

— Не обсуждается, — сказала с нажимом Танариана, а я не стала проболжать спор, ведь Лаэви и мне очень нравилась. — Да и лошади акриванской породы очень смелые.

— Не знаю даже как благодарить! — сказала я, обняла за шею лошадь и зарылась носом в длинную мягкую гриву, пахнувшую травами.

— Ты себя береги и за Аувелемием присмотри. Он хороший воин, но…

— Но это война… — перебила я и замолчала.

Эльфийка тоже молчала. А вокруг, нарушая тишину, стрекатали кузнечики, ржали лошади. И мне вдруг стало очень пусто и одиноко. Закралась, но в тот же миг исчезла мысль, что может быть стоит остаться. Все-таки Илериса часто повторяла, что война — это мужское дело. Но нет, я должна быть там! Потому что, несмотря на то, что Кадаган на меня сильно обижен, да и мне есть за что его избегать, но все же моя магия может там понадобиться.

— Кое-кто почувствовал, что ты собираешься уехать. — нарушила молчание Танариана.

На краю луга, у самой кромки леса стояли Лучик, Мертвец и Леусетиус. Ох, я ведь даже не подумала о них, что скажу на прощание, не посчитает ли девочка, что я ее бросила.

Когда мы подошли к ним, Лучик бросилась ко мне и крепко-крепко обняла и уткнулась лицом мне в плечо. От неожиданности, я сначала не поняла, чтоделать, а потом просто погладила ее по голове и прошептала:

— Я вернусь, ты не бойся.

Мне не хотелось ее оставлять. Такую маленькую, такую безобидную. Но я очень верю в то, что Танариана позаботиться о ней. Да и брат ее нашелся, значит, для Лучика теперь все будет хорошо.

Вдруг зарычавший Леусетиус привлек мое внимание. Поразительно было то, что имрит рычал на меня! Поняла, что он крайне не доволен тем, что я решила его не брать с собой, собиралась сбежать.

— А ты остаешься, — сказала имриту.

На что он фыркнул и отвернулся, демонстрируя полное пренебрежение к моеу мнению. Раз я не соизволила ему сказать о том, что отправляюсь на войну, то, значит, и он не будет меня слушаться. Вот же своенравный зверь!

— Мне нужна лошадь, — безэмоционально сказал Мертвец.

Только теперь я заметила во что был одет мужчина. Черный плащ, закрывающий все его тело и когтистые руки. Волосы собраны назад в низком хвосте. Он смотрел на меня своими страшными глазами. И создавалось впечатление, будто бы его взгляд пронзал до самых костей. Что бы хоть как-то скинуть это пугающее чувство, я спросила:

— Мертвец, а куда вы собрались?

Он не ответил, лишь прошел мимо, направляясь к одиноко стоящей лошади черной масти, шкура которой отливала в лучах солнца алым. Лучик посмотрела на меня, а затем ткнула пальцем.

— Я… — кивнула ей, показывая, что не понимаю о чем она.

Она поджала губы, отрицательно качая головой, ткнула пальцем в сторону брата, а затем вновь в меня.

— Он собирается с тобой, Эматрион. — перевела мне Танариана.

— Что? — выдохнула ошарашенная я. — Никуда я с ним не поеду!

Испугавшись собственного восклицания, затравленно озирнулась, чтобы посмотреть, слышал ли Мертвец, что я сказала, или нет. Судя по реакции, не слышал, но неуверена. Потому что этот человек вообще не показывает свои эмоции, и мне сложно понять его. Обернувшись обратно, увидела, что Лучик обиженно сложила руки на груди, а Лейсетиус смотрит укоризненно и даже Танариана качает головой. Заметив мое недоумение, она-то и сказала:

— Эматрион, зря ты отказываешься. Мертвец — наемник, если что он может тебя защитить.

— Понимаешь, я не могу объяснить, но мне как-то странно рядом с ним, — подойдя к эльфийке вплотную, прошептала тихо. Надеюсь, Лучик не улышит и не обидется.

— Не бойся, — поджала губы Танариана. — Отказываться от его помощи — глупо.

— А как же Лучик? — спросила я уже громке, глядя на девочку, которая обиженно смотрела на меня.

А Мертвец уже подъехал к нам. Именно подъехал. Без поводьев и седла. Он сидел на жеребце, который очень напоминал своего хозяина — мрачный, холодный, с аурой отчужденности вокруг. Наемник даже не смотрел на меня, полча поглаживая по шее коня.

Я почувствовала все негодование имприта по поводу того, что не хочу ехать с наемником. Наша связь становилась все сильнее и сильнее. Он был недоволен и расстроен. Это ощущалось как-то отдельно, будто не были моими эмоциями. Скорее как что-то раздрожающее. Вкупе со всем этим, поняла, что мне не отвязаться ни от сопровождения имприта, ни от общества Мертвеца. А я ведь думала отправляться одна, быстрее бы догнала эльфийское войско. Да и в одиночку проще будет договориться, чтобы меня взяли.

— Так как же мы можем оставить Лучика одну? — повторила я еще раз, цепляясь за последнбб возможность отделаться хотя бы от пугающего меня Мертвеца.

— Самеки, — глухо раздался над нашими головами голос наемника.

— Что? — подняла имя на парня, но он не ответил, лишь отвернулся, глядя по направлению к чертогу.

За него ответила Лучик, а точнее потянув меня за рукав, показала пальцем на себя.

— Что ты? — переспросила.

— Это твое имя? — поняла Танарина.

Кивок.

— Значит, «Самеки»?

Печальный выдох и кивок.

— Эматрион, не переживай. Самеки, — видно, что имя девочки для эльфийки непривычно, — останется здесь. Я позабочусь о ней.

Я вздохнула и потерла ладонью переносицу, прикрыв глаза. Они не отпустят меня вот так, одну. Если имрит последует за мной потому, что я его заэноритту, и это вполне понятно. То мотивы Мертвеца остаются для меня загадкой. Что не может не нервировать. Жизнь уже научила, что не каждому стоит доверять, ибо это часто бывает чревато.

— Вы же не отпустите меня просто так? — уставше спросила, внутренне уже смирившись сположительным ответом.

Мертвец ничего не ответил, но от имрита пришла четкая уверенность в том, что он от меня ни на шаг больше не отойдет.

— Так будет лучше, — улыбнулась мне Танариана.

Я вновь вздохнула и кивнула. Ну и ладно. Зато будет веселее ехать. Хотя… тут я погорячилась. Мертвец же говорит от силы слова три за весь день, а имрит ничего по природе сказать не может.

Остальные приготовления были завершенны в очень короткое время. Мне и Мертвецу принесли по сумке, наполненной снедъю. Еще Танариана снабдила нас походными плащами, сменной одеждой, которая шилась для стражей, а поэтому была очень легкой, но вместе с этим теплой. И, что самое главное, по моему мнению, мне подарили небольшой кинжальчик. С серебряной рукоятью, которая заканчивалась треугольной шишечкой с вытянутым наподобии спицы верхним углом. Такое оружие крайне опасно со всех сторон.

Мертвеца же вооружать не пришлось. Лишь подарили ножны для его короткого меча, который он перевесил с пояса за спину. Пока он это делал, я успела рассмотреть и его одежду и все вооружение, которым был оснащен наемник. Черная кофта, под самое горло, легкая на вид броня, прикрывающая грудь, плечи и бедра, кожанные черные брюки и такие же сапоги. А еще очень много небольшиших звездочек, ножей, которые, как я поняла, предназначены для метания. Они были прекреплены так, чтобы можно было дотянуться рукой. Даже за спиной было две ленты с необычными трехгранными ножиками с ярким оперением.

Пока мы собирались, уже наступил вечер, поэтому было решено, остаться переночевать в Вирельском чертоге, а затем уже отправляться в дорогу. Я все же беспокоилась, что эта заминка не пойдет нам на пользу. Ведь мы теряем практически сутки, и догнать эльфийский отряд станет сложнее. Танариана успокоила меня, заверив, что завтра как можно раньше отправимся в путь, и она проведет нас наиболее коротким путем. Перед сном, выбрала карту, которую можно было бы с собой захватить. И хотя в библиотеке Замка Звезд я картинально изучала географию Фиртрики, но лучше перестраховаться, тем более, что нет у меня полного доверия к Мертвецу.

Забывшись беспокойным сном, я постоянно вскакивала разбуженная то собственными стонами, то тем, что происходящее во сне пугало. Поразительно то, что сам сюжет сноведений совершенно не замомнился, лишь оставив горькое чувство потери. Будто я что-то когда-то потеряла, и до сих пор нахожусь в поиске, но что это не известно. И, как бы не пыталась вспомнить, смысл ускользал от меня, оставляя в недоумении. А затем я засыпала, и мне опять что-то снилось, просыпалась, вновь засыпала, и все двигалось по кругу.

Утром, когда Танариана пришла меня будить, у меня было настолько жуткое состояние, что появилось даже желание кого-нибудь убить. Но я сдержалась и даже постаралась не шипеть на всех вокруг. Просто молчала и терпела страшную головную боль, будто разрывающую мою голову пополам ровненько посередине. Первоначально очень хотелось просто закрыть глаза и поспать еще, желательно без сноведений, но, собрав всю силу воли в кулак, я просто попросила у Танарианы бодрящую настойку, которая сняла мою сонливость в мгновение ока. Ничего, потом и отдохну и отосплюсь.

Эльфийка провела нас кротчайшим путем. Так что к обеду мы уже были у высокого водопада. Магический проход через границу был подобен на тот, через который я попала в Дентивирелл. Тот же усыпанный драгоценными камнями тунель, которые поблескивали он лучей солнца, просачивающегося сквозь раздвинутые потоки воды.

В тот момент, когда мы уже практически вышли из перехода, я поняла, что буду безумно скучать по Танариане, по ее невероятно прекрасным глазам, в которых столько мудрости; по Лучику, которая успела стать мне как младшая сестренка; вообще по эльфийскому королевству, где даже воздух казался волшебным. И пусть почти вся магия оставила эти места, но лишь тут я почувствовала себя будто дома.

Ком подкатил к горлу, которое несчадно запершило из-за сухости. В глаза будто песка насыпали. И, шмыгнув носом, я утерла наступившие слезы. Я сюда вернусь… обязательно вернусь…

Лучик откровенно плакала и не хотела меня отпускать, но Мертвец, подойдя к нам, положил руку ей на плечо и отрицательно покачал головой. После чего девочка отошла от меня и присела на корточки, прощаясь с имритом. Зверь настолько не хотел покидать родные просторы, что в его желтых глазах тоже проступили слезы. Я чувствовал его печаль и боль, из-за чего мне стало еще хуже. Но за всем этим была еще и надежда. Маленькая надежда на возвращение.

— Эматрион, — обняв меня, прошептала Танариана, — помни, воздух — это душа мира.

— Ты о чем? — шепотом спросила удивленная я.

— Поймешь, — тихо ответила эльфика. — И помни, что как бы сложно не было, есть место, где тебя будут ждать.

Я ничего не сказала в ответ, лишь крепко-крепко обняла Танариану, прижалась к ней, показывая, что для меня ее слова не пустой звук. Конь Мертвеца нетерпеливо переступил с ноги на ногу, и звук цокота пронеся по сводам пещаре. Это подествовало на меня отрезвляюще и я отринула от себя все сомнения и страхи. А чувство, которое меня тянуло в Фиртрику, ощущение необходимости быть там, лишь усиливалось и будто подталкивало поспешить.

Устроившись удобнее в седле, погладила Лаэви по гриве, и попросила:

— Вперед.

Мы тронулись с места, и я еще долго оборачивалась назад, наблюдая, как темный свод пещеры скрывает фигуры Лучика и Танарианы, а затем и сам прячится среди деревьев. Леусетиус так же часто смотрел назад, но не изменил своего решения следовать за своей заэноритту. Это меня очень радовало, потому что было что-то в Мертвеце такое, будто веещее он него чем-то холодным. И сложно сказать, в чем это выражалось. То ли во взгляде из-подо лба, то ли в постоянном молчании, то ли в том, что он ни разу не взглянул на сестру после того, как сел на своего жеребца.

* * *

Около Певра, города, в котором меня схватили работорговцы, мы оказались через четыре дня после выезда из Дентивирелла. Я рассчитывала, что довольно таки большой хорошо вооруженный отряд эльфов мы нагоним дня через два. Все же мы двигались фактически налегке. Но это оказалось не таким уж простым делом, как казалось вначале.

Ночевали мы весь путь в лесу около костра, свет от которого распугивал животных. Леусетиус ловил дичь, и мы зажаривали ее на огне. Первые дни я ела маленькими кусочками, потому что боялась, что мой организм, привыкший за полтора месяца к растительной пище, плохо перенесет появление в рационе мяса. Имрит смотрел на меня укорисненно, и зачастую подсовывал носом добавку, но мне приходилось все же решительно отказываться, предлагая оставшееся Мертвецу.

Откровенно говоря, я иногла даже и забывала о своем спутнике. Он следует со мной как безмолвная тень. Все время рядом, но при этом не издав не единого звука. Заговорил он со мной лишь тогда, когда я задала ему долго меня интересующий вопрос:

— Мертвец, скажите, откуда вы знаете, что я потеряла память?

Он долго волчал, и я уже подумала, что он не услышал вопроса. Но, когда мы проезжали мост над какой-то рекой. Парень вдруг остановился и сказал, глядя вдаль:

— У тебя глаза пустые.

Я потянула поведья, тормозя Лаэви. Проморгавшись, попыталась осознать сказанное.

— Объясните, — потребовала, наконец, прийдя в себя.

Он ничего мне не ответил, но вдруг посмотрел прямо в мои глаза. Отчего-то вдруг стало не по себе. В его взгляде было что-то… дикое, страшное, непонятное. Кажется, я начинаю понимать, почему его «мертвец» прозвали. Если в черных глазах его сестры читалось одиночество и отчаяние, то в его — смерть. А красноватый отблеск напоминал кровь.

Я отвернулась, и посмотрела на свое отражение в воде, благо ехала по левой стороне моста. На меня смотрела все та же девушка с темными отросшими волосами, сейчас стянутыми веревочкой, все с теми же серо-голубыми глазами, которые при солнечном свете приобретали более глубокий синеватый оттенок. Только вот выражение этих глаз… я раньше и не замечала этого. Они действительно были пустыми, будто решенными эмоций, чувств. Чем-то даже напомнили взгляд Мертвеца. Наверно, холодностью. Попытавшись улыбнуться, я заметила, что в самих глазах ничего не изменилась. Будто, как бы я не кривлялась, в их холодной глубине все останется неизменным.

Зарычавший Леусетиус прервал мое разглядывание отражения. Имрит был недоволен тем, что я остановилась, и в особенности, что стала погружаться в унылое состояние. Он чувствовал меня еще лучше, чем я его. Иногда, я еще не успевала осознать свое настроение, а зверь уже чувствовал, когда необходимо поддержать меня своим присутствием, а когда и порычать. Вот она, связь зверя со своей заэноритту. Мне еще придется столькому научиться, чтобы понимать ее. Я тронула поводья и мы, догнав Мертвеца, отправились дальше.

Еще два дня пути прошли в том же муторно быстром темпе погони, но как бы мы не старались, эльфов догнать не получилось. Мне казалось временами, что все бесполезно; что глупо было поддаться этому импульсу и отправиться путь; что только зря позволила так легко отправиться со мной Мертвецу. Мне все время казалось, что этот путь дается ему нелегко. Нет, наемник ничем это не показал. Он превосходно, намного лучше меня, держался в седле, оставался охранять, когда я ложилась спать, готовил дичь, пойманную Леусетиусом. Но я все равно думала, что он еще слишком слаб после того затяжного сна, чтобы выдержать такое путешествие.

Пару раз я пыталась поговорить с ним на эту тему, но он неизменно отмалчивался, так что, решив оставить парня в покое, просто наблюдала за ним украдкой, чтобы если что-то приключится, могла помочь. Но Мертвец не подавал никаких признаков усталости.

На восьмой день после нашего отъезда из Дентивирелла, мы приблизились к широкой полноводной реке, мост через которую уже собирались поджигать. Двое мужчин, накидав с одного края соломы, подносили факелы. Но стоило нам подъехать, как они прервали свое занятие и обернулись к нам.

— Чего надобно господству? — заговорил глухим басом высокий русоволосый мужчина, с длинной плохо ухоженной бородой. Облаченный в серую холщовую рубаху и такие же штаны, а на ногах было что-то обуто что-то плетеное, но такую обувь я не знаю.

— Мы едем к замку Кадагана Решительного, — ответила я, а затем веждиво попросила: — Пропустите нас, пожалуйста.

— Убериги Хранительница, — испугано прошептал второй и, согнув указательный палец, придерживая его большим, приложил руку сначала к середине груди, а затем между глаз.

Первый мужчина повторил это движение, а затем принялся нас убеждать:

— Госпожа, неча там делать такой как вы. Там война, орки, гарбиты! Что ж вам в замке среде нянек и шелку не сиделось? А супутник-то ваш! Ну, какой из него воин-то? Худющий, да и без брони, разве ж то глазищи у него страшные. Повертайте туда, откуда путь держите. Неча там быть, не бабское это дело, по войнам разъезжать.

Я наклонилась ниже, чтобы было проще говорить:

— Спасибо, за совет, но мы уж продолжим путь с вашего разрешения. — мягко улыбнулась. — Не смотрите, что нас мало и не вселяем веры в свои силы. Но вауда эльфов Дентивирелла Танариана Адори Ясевита специально отправила именно нас на помощь.

Мужчины замолчали на минуты три, удивленно переглядываясь и расматривая нас уже по-другому. Будто мы какие-то диковинки или у кого-то из нас выросла вторая голова. Я так поняла, что они мало что поняли из моей последней фразы. Ну да, из людей мало кто знает, кто такие вауды и какое положение занимают. Но тот факт, что мы присланы от эльфов, их удивил. Как оказалось, я была права:

— А чем докажешь, что эльфы послали? — подозрительно сощурился первый. — Мы тут недалече, как с три дня позади, видели отряд эльфов, так там все были в броне сияющей да оружние, не то, что ты и твой супутник.

Ого, мы выехали позже отряда всего лишь на сутки, а они прибыли раньше нас на целых три дня. Как же они смогли так быстро добраться?! Но этот вопрос пока не слишком насущный. Сейчас важнее убедить, чтобы нас пропустили, а то при поиске другой переправы можем потерять много времени.

Тут уже не выдержал Леусетиус и, глухо зарычав, вышел вперед. Мужчины испугались и оба дернулись бежать, но я тут же вступила:

— Белый, — позвала я, придавая голосу нотки укора, — не следовало это делать. Не бойтесь, — это уже сказала миролюбиво и с улыбкой. — Этот зверь зовется «имрит», с эльфийского «защитник», а я его «заэторитту», по-другому «хозяйка». Разве же вам необходимо еще какое-либо доказательство того, что мы посланы эльфами?

Второй что-то шепнул первому, и оба постоянно повторяя знак благословения Хранительницы, молча попятились в сторону, при этом побросав свои факелы в воду. А отойдя шагов так на десяток, вообще отвернулись и очень быстро побежали, постоянно оглядываясь. Видимо, боясь, что мы будем их приследовать.

Лаэви нетерпеливо потрясла гривой, и не дожидалаясь, пока я попытаюсь понять происходящее и трону поводья, просто сорвалась с места и перелетела кучу соломы, закрывающим нам путь. Мост был крепким, деревянным и хорошо сложенным, поэтому даже не зашатался, когда моя лошать опустилась на его поверхность. А затем за мной, на мост перепрыгнули Мертвец на своем жеребце и Леусетиус.

Когда мы преодалели реку, вступили под сень высоких сосен, на мягкий покров образованный хвойными иглами. И вдруг, в лесу, ярко освещенном солнечными лучами, стало холодно. Будто солнечное сияние притушили, и оно из теплого и лаского стало холодным, колючим. И на душе появилось вновь ощущение опусташенности, обреченности и одиночества. Мне даже на миг показалось, что я осталась во всем мире совершенно одна. Без имрита, без Танарианы и Лучика. Что даже Мертвец куда-то исчез. Лишь я и огромный пустой мир.

Резкая вспышка и мой кулон вспыхнул фиолетовым.

«Выпусти!» — просьба, которая шла откуда-то изнутри. Будто что-то рвалось наружу.

Я даже испугаться не успела, лишь по какому-то наитию взмахнула рукой, вкладывая всю рвущееся силу в это движение. И воздух заклубился вокруг нас, забурлил и, набирая обороты, двинулся вперед. Он выворачивал высокие крепкие деревья, оставлял после себя широкую полосу вздыбленной комьями земли. Деревья разлетались в стороны мелкими щепками. Лишь в нашу сторону ничего не попадало, потому что фиолетово-голубой свет, увеличившись в площади, был нам щитом. А еще вокруг стоял такой страшный вой, что даже кровь в жилах будто останавливалась.

Леусетиус сорвался с места и побежал вперед за вихрем.

— Белый! — закричала я и Лаэви сорвалась следом за имритом.

Сильно успугавшись за своего зверя, даже забыла о том, что впереди все еще ревет стихия. Но стоило мне преблизится, как ветер затих и все щепки, ветки, покореженные стволы деревьев, комья земли обрушились на нас. Я прикрыла голову руками, пригнувшись, но над нашими головами появился белоснежный купол, по которому весь мусор сполз на землю.

Стоило куполу исчезнуть, как тут же захотелось броситься в обратную сторону. Там внизу, на равнине, у самого подножия горного хребта была битва. Яростное сражение между эльфами, людьми, орками, троллями и гоблинами. Чадящие черным дымом костры давали мало возможности для того, чтобы понять, на чьей стороне перевес. И от холодных лучей летнего солнца было мало пользы. До нас лишь доносился лязг оружия, крики, вопли, ругонь, стоны умирающих или раненых, ржание лошадей.

Из-за дыма стало сложно дышать и сильно першило горло. Кашель сложил меня пополам, я практически не смогла разогнуться и вздохнуть, казалось, что сейчас выплюну собственные легкие. Лишь, когда над нашими головами что-то пролетело, рассеивая на миг дым и смрад, я смогла вобрать в себя чуточку воздуха и выпрямиться.

Нас накрыла огромная тень, которая при приближении стала издавать странные булькающие звуки. Приглядевшись, я в ужасе еле сдержала собственный крик. На нас летело огромное ящероподобное создание с длинной шеей, заканчивающейся большим птичьим клювом, который был раскрыт. Крылья, покрытые яркими перьями, несли чудовище к нам с огромной скоростью. А голову укрошал черно-алый даже на вид очень острый гребень.

Леусетиус зарычал, приняв оборонительную позу, а Мертвец двумя стремительно плавными движениями бросил метальные ножи, которые попали прямо в раззявленную пасть. Горловой вой и смрадное дыхание окатили нас. Но не успела я даже подумать, что делаю, как выставила вперед руки, бутно отталкивая падающее тело.

Мощнейший поряв, сильнее даже, чем тот вихрь, который вырывал деревья, пронесся над всей равниной, отшвыривая от нас чудовище и развеивая дым. Сразу же стало легче дышать, и, вздохнув полной грудью, я привстала в седле, чтобы рассмотреть поле боя.

Вся земля была усеяна трупами, а те, кто еще мог драться, вели неравный бой с отрядами противников. Я старалась не зацикливать свое внимание на раненных, убитых. Потому что, стоило мне рассмотреть изломанную фигуру одного из мужчин, практически мальчика, увидеть, как из его горла толчками струится кровь и к ране протянуты руки в попытке остановить кровотечение, рот раскрыт в предсмертном крике, а глаза расспахнуты и смотрят безжизнено прямо в нашу сторону, мне захотелось тут же сжаться в маленький комочек, спрятаться глубоко-глубоко в земле, там, откуда никто не смог бы достать. Навсегда забиться в своем укрытии и забыть о пустых глазах, голубых как летнее безоблачное небо. Нет… такое мне уже не забыть.

Я сконцентрировалась на живых, стараясь больше не рассматривать тех, кто уже лежал на земле. Спустя какое-то время, все же получилось найти развиваемый ветром синий плащ Кадагана. Правитель, стоя по коленов трупах, в буквальном смысле слова, отбивался от громаного тролля, закованного в черный доспех. Взмах, удар, и я на мгновенние задерживаю дыхание, наблюдая за тем, как мужчина отбивает и уворачивается от ударов кривого меча. Как пытается обманными движениями сбить с толку противника. И стремильно выдыхаю, когда все же троль падает, раненый в бедро.

Но радоваться было рано. В плечо Кадагана прилетел дротик в пошистым черным оперением. Правитель, уже замахнувшийся обезглавить тролля, пошатнулся и уронил меч, как-то странно обессиленно схватился за древко, и хотел было выдернуть дротик, как опять пошатнулся и стал валиться на правый бок.

Я не дышала, просто не могла вздохнуть, бешенно выискивая взглядом лучника, который ранил Кадагана. А затем краем глаза заметила, как троль стал приподниматься, наваливаясб все больше на левую ногу, меч служим пока ему опорой, но итак понятно, что стоит подняться, как для Верховного правителя Фиртрики наступит конец.

— Неееет! — закричала я и ударила пятками по бокам лошади, понуждая к бегу. Но Лаэви осталась стоять на месте. Более того, она даже не сдвинулась!

А я в тот же момент соскочила с седла и бросилась бежать туда, где троль уже стал на ноги, и замахивался, чтобы нанести смертоносный удар. Все мое существо рвалось туда, к Верховному Правителю, к Кадагану, чтобы защитить, уберечь, отстранить кривой клинок. Но даже в таком состоянии я прекрасно понимала — не успею. Я всего лишь человек, которому не под силу приодалеть такое расстояние. Да и что мне можно противопоставить против огромного тролля?

Вдруг всплывшее воспоминание о том, как проходили мои занятия в Дентивирелле, напомнило, что я не так слаба, как ощущаю себя. И сейчас, в отличии от предыдущих двух разов, осознанно выставила руки вперед, почувствовала воздушные потоки вокруг себя и наполнила их силой, которая бурлила внутри. Ветер стремительно устремился туда, где над Кадаганом стоял троль. Мне хотелось уничтожить его, разорвать на мельчайшие кусочки, развеять их по всем сторонам.

Я не видела, что произошло дальше, потому, что меня резко подхватили за талию и посадили на Лаэви.

— Отпусти меня! Не смей прикасаться ко мне! — отбивалась я, кричала и царапалась. — Его же сейчас убьют!

Мертвец не произнес ни слова, даже не посмотрел на меня. А Леусетиус зарычал, злобно ощеревшись, и ко мне пришло ощущение предупреждения. Будто имрит хочет, чтобы я оставалась на лошади и даже не думала о том, чтобы спуститься на землю. Он рычал все громче и громче, обнажив свои клыки, а желтые глаза смотрели так, будто я сейчас не его хозяйка, а добыча, которую загнали в угол. Мне стало страшно от такой перемены в моем защитнике. Отшатнувшись, чуть не упала с лошади, но сумела в последний момент ухватиться за седло и удержаться. Увидев, что я осталась сидеть и удивленно-испуганно смотрю на него, он прекратил рычать и удовлетворенно кивнул.

А тем временем наемник уже снял с себя плащ и расстелил его прямо на выжженйо траве. На черной ткани были изображены в разброс какие-то символы, причем сам рисунок был кровавокрасным. Будто его рисовали не краской, а свежей кровью, только что собранной из страшных ран. Мертвец сел в центре плаща на корточки и, достав один из кинжалов, поласнул им по ладони обеих рук. А затем окровавленными пальцами прикоснулся к ближайшему символу, который засиял багровым. Свет стал распространяться и на другие символы с удивительной скоростью, а затем, когда фигуру Мертвеца поглотила алая дымка, сквозь которую пробивались лишь редкие лучи, внезапный земной толчок содрогнул все. И тут началось невероятное.

Все мертвые, те, кто был убит в этой страшной схватке, стали рваными движениями подниматься. Кто-то из них падал, потому, что не было ног, но и они начали свое движение, ползя вперед, на врага. Мертвец пробудил всех погибших. Тут были и орки, и гоблины, и троли. Но страшнее всего было видеть, как поднимаются эльфы и люди. Их глаза горели красным пустым светом, так напоминая страшный взгляд самого наемника. Тот голубоглазый парень, который так мне запомнился, посмотрел на меня, моргнул, и вот его зрачок стал алым. Я испугалась еще больше, подумав, что он сейчас двинется в мою сторону. Но воин отвернулся, поднялся, и пошел, находу поднимая кривой оркский меч.

Среди поднятых Мертвецом я заметила и одного имрита. Белоснежная шкура зверя была заляпана кровью и вымазана в саже, но я все же заметила сверкнувшую в левом ухе серьгу.

— Файтиус… — прошептала я, пытаясь одновременно сдержать рвущиеся наружу слезы и найти взглядом Бьетеорию.

А Леусетиус завыл. Запрокинув голову, прижал уши к голове и запел песню смерти по погибшему сородичу. Так горестно, что мне показалось, будто мое сердце разрывается на части. А еще, я вдруг ощутила, что эта песня касается и меня. Нет, я отчетливо чувствую все эмоции моего имрита, но тут, в этот самый миг, поняла, что песня смерти что-то затрагивается в самой глубине. Там, где будто бы выстроенна невидимая стена, не пускающая меня к моим воспоминаниям.

Слезы сами покатились из глаз, и я обняла себя за плечи, пытаясь успокоить. Руки дражали, а в горле застрял ком. Ни вздохнуть, ни сказать. Я ладошкой вытерла слезы и заставила себя посмотреть вперед. Туда, где разворачивалось кровавое побоище; где мертвые теснят живых; где эльфы и люди бегут в сторону конного отряда, появившегося с севера. А их противники яростно отбивались от воставших мертвецов.

Опустив глаза, увидела, что вокруг Мертвеца уже исчезла алая дымка. Лишь багровый свет исходит от рисунков и ладоней наемника, и струится по земле множеством лучей к умершим. Он управляет ими как куклами-марионетками, которых я как-то видела на ярмарке в Нэй' кеве.

Когда отряд с севера приблизился к первым рядам бегущих, я уже успела рассмотреть ярко-зеленый штандарт. И уставше улыбнулась. Это прибыл Гаральд с подмогой… Младший прибыл помочь старшему… Он совсем чуть-чуть, но опоздал…

* * *

Лаэви бежала вперед, перепрыгивая через уже неподвижные трупы, стонущих раненных, оброненное оружие. Я крепко держалась за поводья, и, позволяя лошади самой выбирать маршрут движения, просто зажмурилась. Еще очень хотелось закрыть уши, чтобы ничего этого не слышать, но тогда была высока вероятность упасть. Мне было жутко и одновременно больно. Больно за всех тех воинов, которые погибли тут, на этой равнине перед Мойтывыми горами. Но я переборола все: и страх, и желание сбежать отсюда, и приступы тошноты, стоило мне только более пристально взглянуть на лежащие тела. Осталась лишь тягущая боль скорби глубоко внутри.

У меня просто была цель — найти Кадагана. И, постаравшись отринуть все посторонее, я, как только Мертвец отпустил своих мертвых марионеток, которые, стоило ему обрать руки от рисунка на плаще, попадали там, где стояли, закричала на Лаэви, чтобы она потарапливалась. А потом, поняв глупость совершенного мной действия, просто зажмурилась, чтобы хотя бы не видеть того, что творится на земле.

Когда лошадь остановилась, я по энерции уткнулась носом в ее мягкую гриву. Отплевавшишь, открыла глаза и посмотрела вниз. В нескольких шагах от нас лежал Кадаган Решительный. Он на нем был сверкающий в солнечных лучах доспех, на голове шлем, украшенный золотой ковкой. Но я смотрела лишь на его плечо, из которого между пластинами торчали черные перья, с которых на железо стекали алые капли крови.

Как вылетела с седла и как бежала к телу не помню. Все размазалось вокруг, я видела лишь текущий ручеек крови. Дрожащими руками растегнула ремни, ударживающие шлем, а затем и вовсе стянула его с головы. Кадаган не издал ни единого звука, не пошевелился. Страх затопил душу черной волной. Удушливый водоворот отчаяния, боли потери закружил мое сознание. Я смотрела на его посеревшее лицо, на безцветные губы и не могла поверить, что Правителя нет.

— Нееет! — закричала я во всю силу своего горло.

Прижимая к груди его голову, испачкаными руками гладила русые волосы. Не сдерживая слез, кому-то угрожала, обещала, умоляла и твердила, чтобы он не уходил.

Резко меня накрыло ощущение того, что уже один раз я так же рыдала, потеряв человека, которым сильно дорожила. Кого-то очень важного. И теперь вся моя сущность боролась за то, чтобы я не отпускала, не позволяла забрать еще и Кадагана.

Кто-то тронул меня за плечо, а я лишь злобно ощерилась, не хуже своего имрита. В этот же миг, на смену страху пришла ярость. Дикое желание бороться. С кем или с чем, я не понимала, лишь знала, что не отступлю и даже если придется идти вслед за Правителем, я пройду всю дорогу к чертогам Хранительницы и заберу его душу обратно.

«Воздух — это душа мира. Помни об этом…» — всплыли в сознании слова Танарианы.

Но что же мне делать? Как применить свою магию, чтобы остановить эту самую душу?

Прижимая к своей груди голову Кадагана, и склонившись к самому его лбу губами, бешенно стала шептать, чтобы он держался, что я верну его обратно.

Чувство полета накрыло неожиданно. Показалось, будто меня выдернули куда-то вверх, а затем закружилось, поднимая все выше и выше. Я ощущала, как невидимый ветер растрепал мои волосы и плащ, как там, вверху, заметно похолодало, но при этом стало заменто легче дышать, будто и не было вокруг ни костров, чадящих удушливым дымом, ни резкого запаха крови и лошадиного пота. Распахнув глаза, хотела понять, что происходит и почему даже звуки стонов исчезли, но так и обомлела.

Я стояла на самом краю большой скалы и ноги утопали в рыхлом снегу. Было очень холодно, и в попытке защититься от мороза, взмахнула руками, создавая вихрь их теплого ветра. Почему-то именно сейчас я знала, что делаю и как правильно следует выпустить свои силы, чтобы воздух был согревающим. Это было так привычно, будто каждый день использовала эти чары. Сейчас, именно в этом месте, я будто стала сама собой. Нашла гармонию со своей силой.

Посмотрела вниз, чтобы оценить высоту скалы и понять, как было бы лучше спуститься. Высокий лес, полыхал у самого подножья. Языки кровавого оттенка безжалостно съедали изумрудную листву. Огонь все разрастался, и скоро жар пламени уже достигал меня, согревая и прогоняя прочь остатки холода.

В испуге я стала озираться, и уже нашла было небольшое укрытие, как громкий треск рядом заставил пригнуться и закрыть голову руками. Было страшно, но хотелось разобраться в том, что происходит. А огонь уже облизывал края скалы, из-за чего камень моментально почернел. Не дожидаясь пока пламя доберется до меня, я вздохнула, расслабилась и представила, будто вновь парю над облаками. И действительно, почувствовала, как поднимаюсь вверх — стало прохладнее и вновь легкий свежий ветерок обвивает.

Сверху полыхающий лес с одинокой скалой напоминал огненную реку. Казалось, что огонь движется в каком-то определенном направлении, будто что-то вело его. Прямо на пути языков пламени, отдельно от основного леса, в самом центре идеально круглой полянки рос огромный раскидистый дуб. Мощный ствол не смогло бы, наверно, обхватить и трое взрослых мужчин, а ветки начинались очень высоко над головой. Это было не обычное дерево, оно было особенным, от него шло особое тепло. Мягкое, ласковое, согревающее. Наверное, такими же теплыми бывают объятия любимого человека.

Стоило мне спуститься к дереву, как прямо передо мной появилась яркая бабочка. Большая, больше, чем моя ладонь, она села мне на протянутую руку. Белые крылышки с черными линиями и полумесяцами, с широкой каймой по краям, а внизу еще синие, желтые и фиолетовые пятнышки.

Я стояла и улыбалась этой хрупкой красоте. Внутри будто что-то сломалось и весь страх и паника ушли на второй план, уступив место трепету и желанию уберечь маленькое состояние, которое забавно перебирает усиками у меня на ладони. Вдруг бабочка взмахивает крылышками и взлетает, облетает вокруг и задерживается прямо перед моим лицом. Я, склонив голову к плечу, наблюдала за ней. Такое ощущение, что эта бабочка, так же как и дерево не простая. Будто есть какой-то смысл в ее пребывании так далеко от цветущих равнин.

— Воздух — душа мира, — неожиданно даже для самой себя прошептала, наблюдая за тем, как бабочка полетела в сторону огня, который не доставали до дуба.

— Стой! — закричала я, еще потому что кое-что вспомнила.

Когда я еще жила в Замке Звезд, как-то читала ту самую книгу о чаровниках, которую нашла в самый первый день пребывания у Правителей. В одной из глав рассказывалось, что чаровники верили в то, что душа каждого человека — это сад, который, как садовник-человек самостоятельно взращивает, украшает и заботиться о нем. А самим символом души была бабочка, у каждого со своим особенным окрасом. Она была отображением бессмертия, возрождения и воскресения, способности к превращениям, изменчивости.

А если мое предположение правильно, то ни в коем случае нельзя, чтобы эта бабочка сгорела в бушующих языках пламени. Ведь, это может быть чья-то душа. Какое-то неосознанное движение рукой, и на самой границе поляны, прямо перед огнем, появилась чуть подрагивающая стена. Судя по тому, как алые язычки сталкивались с ней и развеивались, это не простой заслон, а преграда, сотворенная из Воздуха. Легкий порыв Ветра, будто подталкивающий бабочку ко мне. Пусть лучше она будет у меня в руках, чем сгорит.

Насекомое вновь подлетело и опустилось на мою грудь в районе сердца. Лишь в этот момент я, сжав руку в кулак с такой силой, что ногти больно впились в ладонь, позволила силе перестать питать воздушную преграду.

«Огонь не может существовать без воздуха,» — тихий шепот и я поднимаю руки, чтобы ощутить дуновение холодного ветра, который спускается со стороны горного хребта.

Круговое движение и я будто разворачиваю ветер, заставляя его лететь прямо на языки огня вокруг меня. А затем, почувствовав, что кончики пальцев стало покалывать, услышала: «Купол! Давай!»

Еще не понимая разумом, что делаю, стала уплотнять воздух, создавая невидимое полотно, а затем и сгибать его, согдавая округлый купол наподобии того, что когда — то видела в храме Хранительницы. Левую руку будто обожгло, а пальцы правой пришлось очень сильно растопырить, так, что они задрожали от напряжения.

Я ощущала горячий воздух, который поднимался от огня, как что-то тяжелое, грязное, болезненное. Зжав зубы из-за того, что руки от кончиков пальцев до самого плеча будто пронзил огромный раскаленный штырь, но удержала каждый поток. Глохо простонав, отвела в сторону левую руку, и стала выводить «огненный» ветер из-под купола, чтобы языки пламени потухали под давлением моего «чистого» воздуха.

Резка боль в висках и ощущение того, что я сейчас выплюну собственный желудок, заставили ослабить давление. Да и теперь не требовалось применения такого количества силы. Мне будто стал помогать кто-то невидммый, поливая огонь темнокоричневым светом. Он тут и там проходил через мой купол, разрастался и единым монолитом опускался на огонь.

Рывок и меня куда-то выдергивают. Первое, что я ущутила, это тепло кожи, к которой я прикасалась губами, и удушливый запах, смешавший в себе и пот, как лошадиный, так и человечий, смрад чадящих кострой и металлический запах крови. Причем именно последнего было больше всего. А затем на меня обрушились звуки: стоны раненных, ругань, рыдания и мольбы, лезг железа, ржание лошадей. Кто-то что-то мне говорил, даже кричал, но я этого не слышала, все было будто на заднем фоне. Набатом в моей голове, перекрывая все остальное, звучал невероятно мелодичный, как журчание воды, как звук ветра в листьях деревьев, как уютное потрескивание огня в камине родного дома, голос:

— Воздух — душа мира. Помни об этом. — и тихий шепот, будто из далека: — прими это…

Еще один спазм и я понимаю, что не удержу в себе завтрак. Зажимая рот одной рукой, второй аккуратно переложила Кадагана со своих колен. Поднявшись на ноги, отбежала шагов на десять, при этом два раза чуть не споткнувшись о чую-то конечность и оброненный меч. Когда сдерживаться уже не представлялось возможным, я рухнула на землю.

Рвало меня долго и не только из-за перенапряжения, еще из-за отвратительного запаха крови. Все-таки я не успела выбраться из поля боя. Руки сильно болели от кончиков пальцев, до самых плеч, будто их действительно пронзил очень тонкий и острый штырь. Глаза слезились, и у меня уже не было сил держаться. Горло жутко болело, а когда меня все же перестало выворачивать, я дрожащими руками вытерла губы и посмотрела на окровавленные пальцы. Вторая волна спазмов не заставила себя ждать.

Чьи-то руки поддерживали меня за плечи, помогая удерживать себя в вертикальном положении. Руки совсем ослабли, а боль даже не думала уходить. Казалось, что она наоборот потихоньку начинает усиливаться. В голове было пусто, никаких мыслей. Такое чувство, что меня просто высосали. Хотелось лишь, чтобы мне дали хотя бы чуть-чуть промочить горло и отпустили умереть, где-нибудь под деревом. Я была выхата, выпита и разбита на многжество осколков.

Как по волшебству передо мной оказалась открытая фляга, но я даже рук поднять не могла, чтобы поднести ее к губам и напиться, наконец, воды. Видимо, тот, кто поддерживал меня, понял это и аккуратно стал выливать благословенно прохладную жидкость мне в рот. Я глотала жадно, задыхаясь, но стараясь ни капли не пролить. Это получалось плохо, и вода стекала по моим губам и подборотку.

Когда я напилась, флягу убрали и через мгновение, меня подхватив на руки, куда-то понесли, обхотя препятствия. Глаза болели, но я все же сумела заставить себя их открыть и попытаться оглядеться вокруг. Первым, что я увидела, это ласковая улыбка и наполненные радостью серые глаза.

— Ну, здравствуй вновь…чаровница… — прижимая меня к своей груди еще сильнее, сказал Гаральд.

Я не ответила, лишь прижалась щекой к холодному металлу брони. Тошнота ушла, оставив после себя гадкий привкус и першение в горле. Хотелось только лечь и, укрувшись одеялом, уснуть. Заснуть глубоким сном без сновидений и проснуться в своей кровати в Дентивирелле. И навсегда забыть и об битве, которой стала свидетелей, и о армии покойников, поднятых Мертвецом, но больше всего хотелось забыть о душе-бабочке и страшном пожаре, поедавшем весь внутренний мир Кадагана. Сложно объяснить откуда, но я понимала, что горы, лес и могучий дуб — это не просто какая-то определенная территория, указаная на карте, это нечто подсознателтное человека, скрытое глубоко в человеке, хранящее саму суть души. Казалось, что я прикоснулась к чему-то заповедному, уникальному, волшебному и невообразимо прекрасному. Сумела остановить пожар, спасти бабочку. И теперь Кадаган будет жить. Я точно это знаю, иначе и быть не может.

— Гаральд внес меня в какую-то комнату, на мебели которой лежали белые полотнища ткани. Оказывается, я успела задремать на его руках. А проснулась я от звука грохнувшей о каменную стену массивной деревянной двери.

— У меня хватит сил самой дойти и лечь, — сказала тихо я. Голос прозвучал необычайно холодно и отстраненно.

Я и сама не ожидала этого, но именно в этот момент всплыла моя обида на Гаральда за тот момент в подвале Замка Звезд, за поцелуй, который многое перевернул в моей жизни, за то, что, несмотря на все разговоры о его чувствах ко мне, он просто отпустил, когда Кадаган отослал меня.

— После такого, что ты сделала, слабо верится в то, что у тебя хоть что-то осталось, — сказал Правитель.

Он смотрел на меня своими серыми глазами, а я рассматривала испачканное кровью лицо и пыталась уловить его настроение. Ведь, Гаральд назвал меня «чаровницей», а значит, они все видели, что я сделала. И прекрасно знаю, как конкретно он относится ко всем чаровникам. Но сейчас Гаральд не имеет никакого права меня осуждать.

— Я не сделала ничего, чтобы вызвать твое недовольство. — ответила на его пристальный взгляд. — Поставь меня, пожалуйста.

— Ты уверена?

— Более чем. Ничего особенного я не сделала, чтобы падать от усталости, — откровенно слукавила.

— Как ничего? — воскликнул мужчина, но на ноги поставил. Правда, все равно придержал, когда я пошатнулась и помог сесть на кровать. — Я не знаю, что ты сделала, но сила твоей магии отшвырнула всех, кто был на расстоянии в два метра от вас. Никогда в жизни не видел ничего подобного. Гигантская серебрянная воронка, через которую получилось пробится лишь Дивету, и то не сразу.

Я слушала и молчала. Такое точно все заметили, и значит, что сейчас начнутся распросы, слухи и домысли. А мне так хотелось, чтобы наличие у меня хоть какой-то действующей силы оставался в секрете. Закусив губу, посмотрела прямо на Гаральда и спросила без утайки:

— Что теперь будет?

— А что должно быть? — спросил он и, подойдя к креслу, снял с плеч замызганный грязью плащ.

— У меня есть магия, и я ей могу управлять. — пояснила.

— А ты разве сделала что-то, что считается противозаконным?

— Нет…но… — замялась я, а затем предположила вслух то, о чем старалась особо не думать: — А если я действительно одна из них? Из чаровников…

— И что? — удивленно повернулся ко мне Гаральд. — Ты, возможно, спасла жизнь Кадагану. А это много стоит. Тем более, что я не дам тебя в обиду.

Я тяжело вздохнула и горько улыбнулась, вспоминая, как обошлись со мной братья. Как Кадаган отправил подальше от себя, а Гаральд даже не потрудился что-то объяснить брату, оставив меня одну в том подзелье.

— Не нужны мне твои обещания, Правитель. — села на кровать, поразившись ее мягкости. Отвыкла я за наше путешествие спать на пушистых перинах.

Гаральд молчал, лишь наблюдал, как я демонстративно рассматриваю замысловатый узор на покрывале. Мне нечего больше ему говорить. И если Кадаган и Илериса извинились, попытались меня найти, то от Гаральда я не получили ни строчки. Может быть это слишкм эгоистично, но лучше так, чем опять проливать слезы из-за непонимания и ощущения предательства.

— Эматрион, — позвал он, все так же стоя у высокого кресла. — Это мои покои, можешь оставаться здесь.

Ну да, как же я раньше не заметила. Вся комната в коричнево-зеленых тонах. Очень похоже на Гаральда. Но вместо того, чтобы удобнее устроиться, я поднялась на пошатывающиеся ноги и опираясь об высокое изголовье кровати.

— Благодарю, Правитель, но мне лучше будет со своим имритом и Мертвецом.

Гаральд подошел ближе ко мне и заставил посмотреть в свои глаза, не отпуская мой подбородок. Металлическая перчатка неприятно холодила кожу, да и чувство, что уже похожее со мной было не давало покоя. Но Правитель меня не отпустил.

— Ты имеешь полное право обижаться. Но может быть, ты выслушаешь меня. — он приблизил свое лицо еще ближе.

— Не стоит, — положила руку ему на грудь поверх брони в знаке протеста. — Кто-то может зайти и тогда меня опять обвинят во лжи. Спасла душу старшему, а целуюсь с младшим.

— Хорошо, но пообещай, что ты останешься в этих покоях. — Гаральд отпустил меня, но не отошел.

— А смысл что-то обещать?

— Эма, сейчас война! — схватил меня за плечи и потряс. — А ты такой магией владеешь!

— Отпусти, — просто попросила я. — Правда, очень устала.

— Извини, — шепотом попросил Гаральд и отошел. — Нельзя было так просто отпускать.

— Нельзя, — согласилась я и села, ноги совсем перестали держать, а еще очень заболела спина.

Правитель скривился, но вместо слов упреков я услышала:

— Я очень сожалею, что тогда уступил желанию Кадагана и согласился отпустить тебя. Единственно, не понимаю, почему ты от Илерисы сбежала?

— Сбежала? — переспросила удивленно. — Знаешь, Гаральд, ты уступил не желанию, ты струсил перед своим братом. Ты не стал отстаивать до последнего правду, предпочтя просто замолчать!

— Я думал, что он остынет и все вернется на свои круги.

— А ничего не вернулось! — мне было горько, больно и обидно. — Сказать, чего стоила мне эта «ссылка»? — спросила, ощущая, как слезы наворачиваются на глаза. — Вагелия отправила меня к гуляющим девушка, благо там мне помогли… — Гаральд попытался что-то сказать, но я ему этого не позволила: — По дороге к таверне меня украла банда работорговцев! Я пережила попытку изнасилования их главарем! Сумела выбраться и вытащить с собой Лучика! Единственно, за что я благодарна, что попала в Дентивирелл к Танариане! И то, это не твоя заслуга! — чувства будто вырвались из-под контроля. Я все говорила и говорила, не боясь как раньше обидеть.

Гаральд стоял и молча слушал, становясь все мрачнее и мрачнее.

— Где та банда? — единственное, что он спросил, когда я замолчала, выдохшись.

— Ее больше нет, — ответила просто.

— Ты…

— Не я, не бойся. В списке грехов, что благодаря тебе мне преписали, убийства нет.

Он лишь выдохнул. Так мы какое-то время молчали, пока я не поняла, что мне очень хочется есть и спать, но еще больше мечтаю о горячей ванне. Поднявшись в очередной раз, не удержалась на ногах. Гаральд успел поймать и, перехватив удобнее, понес в сторону небольшой двери. За ней оказалась ванная комната с большой бадьей посередине.

— Так, — попыталась я сползти с его рук, — Лучше всем будет, если ты сейчас меня поставишь на место и покажешь, где я могу остановиться до тех пор, пока не наберусь сил.

— Эматрион, — страдальчески выдохнул Гаральд.

— Что «Эматрион»? — прошипела я. — Разве не четко попросила?

— Я просто хочу извиниться!

— В ванной? — возкликнула пораженно. — Не знаю, что ты задумал, но предупреждаю, лучше не делай того, о чем потом пожешь пожалеть.

— Да ничего я не хочу сделать! — не выдержал мужчина. — Пойми ты, наконец. Я не хотел, чтобы так все обернулось. Ты вправе обижать, злиться, и предьявлять мне претензии. Пережить столько и так легко простить… это невозможно, я понимаю. Но дай мне хотя бы объясниться! — повысил голос, но на ноги меня все-таки поставил.

— Да что тут объяснять-то? — не выдержала я, ощущая, будто все пространство вокруг вколыхнулось. — Вы! Ты и твой брат отправили меня с Илерисой, скрыв от сестры, что на юге орудует банда работорговцев! — кричала я, ощущая поразительную легкость в теле. — А она мне со злости сказала, чтобы я проваливала на все четыре стороны! А потом еще и обман Вагелии! Может, хватит уже надо мной издеваться, и отпустите просто?

Да, я сорвалась и не выдержала. Если еще Кадагана и Илерису простить смогла, то Гаральда нет. Он даже не попытался нормально за меня перед братом заступиться. Да и сейчас, с чего начал? С упрека, почему я сбежала!

— Дай мне слово вставить! — схватил меня за плечи Гаральд.

В его глазах было так много ярости и решимости, что я на миг подумала, будто это не тот Гаральд Решительный, которого знаю. И выражение лица пугало. Сильно сжатые губы превратились в тонкую линию, он часто дышал, а зрачки расширились. Теперь я испугалась и выставила руки в защитном жесте, стараясь отстраниться как можно дальше.

Ладони вспыхнули белым светом, и Гаральд отлетел от меня, с силой впечатавшись в каменную стену, моментально с громким лязгом тяжелых металлических доспех сползая на пол. Я вскрикнула и инстиктивно закрыла руками рот. Что же я натворила? Это же можно как покушение истолковать! Что теперь делать? Куда бежать?

Гаральд лежал на полу и дышал через раз, смотря своими серыми глазами в потолок комнаты, черные волосы разметались во все стороны. Я уже было подумала, что сломала ему что-то. И подбежав, дрожащими руками прикоснулась к щеке Правителя.

— Я… мне… это не специально… — запинаясь проговорила.

Он продолжал молчать, лишь смотрел теперь на меня. В его глазах читалось удивление, испуг, но никакого страха или ненависти. А затем он засмеялся. Хрипло и кашляя, но засмеялся и попытался подняться. Правда, в таких доспехах это было сложно, поэтому пришлось немного ему помочь.

— Эма, — отсмеявшись проговорил, — остальные девушки, когда обежаются, ищут способы отомстить, а ты не мелочишься, сразу магией бьешь!

Я покраснела и опустила голову, жалея, что волосы заплетены и нельзя ими прикрыть пылающее лицо. Мне было и обидно, и стыдно, и еще больше захотелось убраться отсюда. Уже развернулась, чтобы уйти, как Гаральд поймал меня за руку и сказал:

— Пожалуйста, не уходи. Надеюсь, что хотя бы после того, как я заслуженно получил, ты меня сможешь простить.

— Я не могу… и не хочу… — ответила, ощущая как голова тяжелеет и веки начинают закрываться. — Мне лучше уйти.

Виски резко заболели, и бочему-то глухо заныли руки, как тогда, когда я спасала душу Кадагана — будто штыри вогнали. Сделала шаг, еще один, а затем пол и стены пошли кругом. Больше я ничего не помню…

Глава шестая

После долгих споров, криков и откровенных угроз командир Иммор все же выпустил меня за стены замка. Мужчина и сам хотел прогулятся со мной, но ранение в бедро не позволяло пока ему садиться в седло, а мне же хотелось, наконец, вырваться за кольцо каменных стен и прокатиться на Лаэви. Мое физическое состояние вполне мне это позволяет. Хотя, Дивет совершенно другого об этом мнения. Он говорит, что пока я не востановлю свою магию, то мне следую быть под защитой. И ничего не хотел слышать про то, что я сама могу с этой проблемой разобраться.

Меня продержали три дня в покоях Гаральда. Самого Правителя не видела. Он после той ссоры не появлялся, а я не горела желанием что-либо менять в сложившейся ситуации. Мне вполне хватало того, что меня навещал Аувелесий и один раз заходил Мертвец. Наемник в основном молчал, лишь один раз на мои распросы по поводу его магии, ответил:

— Это наследие моего рода.

Я со слезами на глазах просила его воскресить Бьетеорию и Файтиуса, но мне доходчиво объяснил Аувелесий, что сила Мертвеца может поднять любого мертвого, но не даровать ему душу. Тогда у меня случилась истерика, от осознания своей беспомощности. Слезы катились по щекам, падая на руки, которыми я сжимала свой кулон.

— Кто бы ты ни был, тот, кто направляет меня. Молю! Останови это! — твердила безостановочно, раскачиваясь из стороны в стороны.

Никого в этот момент впокоях не было. Мужчины ушли, удостоверившись, что со мной все в порядке. Ума не приложу, как получилось сдержаться, чтобы сразу не разрыдаться. Было невыносимо понимать, что больше их больше нет.

Весь оставшийся день я просидела у окна, наблюдая за тем, как над телами защитников Виольтасской крепости воздвигали огромный курган, вершину которого венчал круг из воткнутых мечей. Внутри было практически пусто, присутствовал лишь стыд. Стыд за то, что мы опоздали и столько людей и эльфов погибло. И хотя, предельно понятно, что в этом нет моей вины, было больно наблюдать, как тела засыпали песком, как в братской могиле нашли свой покой Бьетеоря и Файтиус.

Именно в этот момент я ощутила благодарность эльфийке, за то, что тогда она хотя бы попыталась остановить и не пустить на эту бойню. Вправду говорят, что война — это мужское дело, нечего женщине, той, которая дает жизнь, видеть, как эту самую жизнь отнимают. Мой бедный Леусетиус не отходил от меня, отказывался что-либо есть, и каждую ночь выл, оплакивая смерть сородича. И никто, ни единый человек ничего мне не сказал, не выразил своего недовольства. Они все понимали. Имрит выражал всю боль и скорбь, что не могут выразить эти суровые воины.

Тела же наших врагов свалили в кучу и подпалили, так же, как они выжгли цветущую равнину перед замком. Смрад стоял настолько невыносимый и удушливый, что многие из уцелевших, слегли только из-за того, что дышали этим воздухом. И теперь во всем замке слышан громкий кашель, который перемешивался со стонами раненых. Жуткое место, наполненное страданиями и смертью. Я не могла больше тут быть, с каждым мгновением, проведенным в этих каменных стенах, мне казалось, что еще немного без чистого и свежего воздуха, просто сойду с ума.

Поэтому, как только подул воздух с Мойтывых гор, разгоняя смрах и прогоняя тучи, моросившие мелким бесконечным дождем, я принялась уговаривать командира Иммора. Он долго сопротивлялся, кричал и обзывал «дурной девкой, вздумавшей, свои правила всем диктовать», затем согласился все же отпустить меня с сопровождением хорошо вооруженного отряда. Вот тут пришла моя очередь взбунтовать и доказывать, что я справлюсь самостоятельно. Если честно, то просто хотелось побыть в одиночестве. Да и людям, как и эльфам, нужен отдых после осады и битвы. Но командир уперся и ни в какую не хотел меня отпускать, даже при условии, что со мной будет имрит.

Зато сегодня, когда я вновь подошла, уже смирившись с сопровождающим отрядом, он посмотрел задумчивым взглядом мне за спину и нехотя кивнул. Облегченно выдохнув, обернулась и столкнулась со спокойным взглядом серых глаз.

Верховный Правитель Кадаган Решительный стоял с нескольких метрах от нас, с перевязанной рукой и смотрел прямо на меня. Просто смотрел, а его лицо ничего не выражало. По крайней мере для меня. Может и стоило его побагодарить за то, что разрешил, но слов не было. Поэтому, я лишь поглонилась ему. Просто склонила голову, глядя прямо на него, напряженно ожидая, что мужчина сделает.

К моему огромному удивлению, Кадаган, сложив знак Хранительницы, приложил правую руку сначала к груди, а затем ко лбу, и поклонился мне. Не просто как в знаке благодарности, а как равной. Я выдохнула, оказывается, что на какой-то миг даже задержала дыхание. Не характерно это было для него. Если я вполне ожидала извинений от Гаральда, то насчет Кадагана думала, что Правитель предпочтет избегать меня, даже беря во внимание письмо.

— Эматрион, — позвал меня Аувелесий, — Лаэви готова.

Я отвлеклась на подошедшего ко мне эльфа, а, когда повернулась к тому месту, где стоял Правитель, то его там уже не было. Усмехнулась, — ему все же не хватило духу, чтобы подойти и поговорить. Ну и пусть, так будет лучше. Без выяснения отношений, взаимных упреков и никому не нужных объяснений. Я вздохнула, пытаясь не думать больше об этом и проглотить комок, застрявший в горле. Как бы ни было обидно, надо продолжать двигаться вперед.

— Ты точно не хочешь, чтобы я с тобой прогулялся? — обеспокоенным голосом спросил Аувелесий, заметив мое удрученное состояние.

Я лишь отрицательно покачала головой, стараясь гордо держать голову, и задавить желание поплакаться эльфу. Он и Леусетиус — единственне, кого я могу с увереннотью назвать друзьями. Но сейчас ему итак хватает проблем, кроме замученной и обиженной меня.

— Пойми, сейчас война, а ты собираешься на прогулку. Это более, чем глупо.

— Аувелесий, — повернулась к другу, — разветчики проверили все, никаких врагов рядом нет. Тем более, что со мной будет Леусетиус. Волноваться нечего.

— И что ты сможешь сделать, если на тебя все-таки кто-нибудь наподет? У тебя даже сил нет! — эльф порывисто схватил меня за плечи. — Возьми хотя бы Мертвеца.

— Нет, — устало ответила, освобождаясь от его рук. — Я не вправе распоряжать Мертвецом. То, что он считал долгом за спасение Лучика, уплачено.

— Что же с тобой происходит? Ты так изменилась…

— Не беспокойся, — улыбнулась Аувелесию и похлопала по его плечу. — Со мной все будет в порядке, просто есть моменты, когда хочется побыть в одиночестве.

Он ничего не ответил, лишь молча смотрел мне в след. Я спиной чувствовала его тяжелый обеспокоенный взгляд, но все продолжала идти к бежевой лошади, которую держал за уздечку мальчишка с рваной раной через всю щеку.

— Ты бы лучше отдыхал, а не на конюшне работал, — улыбнулась ему, заметив, как расширились его глаза от удивления.

— Я уже отдохнул, госпожа чаровница, — поклонлся он мне, — теперь хочу помогать по мере своих сил.

Осталбенев на миг от такого обращения к себе, попыталась выдавить улыбку и, поклонившись мальчику, поблагодарила его:

— Спасибо. А ты не мог бы мне еще помочь? — удивленный кивок. — Скажи, в округе есть какое-нибудь уединенное место, где я могла бы просто посидеть и подумать?

Мальчик кивнул еще раз, из-за чего его пшеничного цвета волосы упали на серые глаза. Он повернулся и, указав вправо от ворот, пояснил:

— Там Черная разливается множеством водопадов. Около самого большого есть выступающая скала. Мы там мальчишками играли.

Мне хотелось сказать, что он и сейчас является тем же мальчишкой, про которого он говорит, но присмотревшись внимательнее поняла, что для этого ребенка все уже не будет так, как прежде. Не будет той беззаботности и веры в светлое будущее. Он увидел войну и смерть, что изменило его.

— Спасибо, — ласково улыбнулась и отвернулась.

У меня не было никаких сил смотреть на этого фактически еще ребенка, который уже так по-взрослому смотрит на меня, вспоминая недавнее «детское» время.

Я взлетела в седло, и направилась к высокому кургану, возле которого видела белое пятно — Леусетиус. Эмрит сидел у самого подножия и смотрел на два необычных кинжала, которые торчали из земли. Оружие Бьетеории… Я вщглянула на них, а на душе было пусто. Никаких чувств, никаких эмоций, просто гнетущая пустота, от которой мне становилось еще хуже. Лучше чувствовать хоть что-нибудь, тогда есть хотя бы призрачное ощущение того, что живешь. Видимо, это какое-то пограничное состояние между жизнью и смертью, когда плевать на все существующее.

Смотрела и смотрела на венец из оружия погребенных воинов, не смея даже ответи взгляд, надеясь, что сейчас произойдет чудо и они поднимуться. Живые, улыбающиеся, счастливые. В какой-то миг мне почудилась черная лента, на рукоятии одного из мечей. Она развивалась под порывами ветра, которого сейчас практически не было. И я задохнулась от нахлынувшей боли, ощущения потери и невероятного чувства горя, всепоглощающего одиночества. Будто я совсем в этом мире осталась одна, а все остальные исчезли, растворились в черной дымке.

Спина заныла, обращая внимание на себя, отчего я передернула плечами, и странное видение исчезло, оставляя лишь после себя ощущение горечи. Надо срочно пополнить внутренний резерв магии, иначе я совсем расклеюсь.

— Маленький, — позвала имрита, — я поищу скалы. Мне надо отдохнуть.

Зверь дернулся и, медленно опустив голову с поникшими ушами, поднялся. Вот, кто никогда меня не оставит, всюду следуя за мной по пятам.

Я ощутила щемящее чувство благодарности судьбе, за то, что она свела меня с Леусетиусом. Существо, которое не способно на предательство и подлость. Тот, кто будет искренне счастлив за тебя или же просто своим присутствием поддержит. И сейчас я видела, что ему очень плохо из-за потери сородича, но как помочь?

Тихие шаги отвлекли от мрачных мыслей и, подняв голову, заметила как возле меня остановился черный конь, несущий на своих плеча русоволосого Правителя. Темногрив и Кадаган Решительный. Мы молчали, каждый думая о своем. Мне хотелось выговориться, обвинить мужчину во всем случившемся, в том, что прогнал меня, но сил что-либо говорить не было. Достаточно уже всех этих переживаний и выяснений отношений. Все равно уже ничего не изменишь.

Поэтому, я просто тронула за поводья Лаэви, разворачивая вправо. Имрит обогнал меня и устремился вперед, проверяя, все ли хорошо и нет ли врагов.

— Чаровница! — окликнул меня Правитель.

Я остановилась, но не обернулась. Просто пыталась понять, почему именно так они называют меня. Ведь чаровники уничтожили всех магов стихий, носителем магии которых я являюсь. Или неужели они не заметили направленности моих сил?

— Сейчас война и не следует тебе одной быть, — подъезжая ко мне, сказал Кадаган.

— Я не одна, — пожав плечами, направила лошадь дальше.

— Эльфийский зверь и практическое отсутствие сил — это не самый хороший способ защиты.

— Раненый правитель, которого я еле вытащила из объятий смерти, тоже не самая хорошая идея, — резко ответила, посмотрев прямо в серые глаза мужчины.

Он не смеет говорить плохо ни о моих силах, ни о моем имрите.

— Кроме того, Правитель, не вам говорить о моей магии после того, как я удержала вашу душу от сгорания в пламени, — припечатала и отвернулась.

— Я хочу извиниться и поблагодарить за все, что ты сделала для каждого из нас и для меня в отдельности. — спокойно ответил. В его голосе даже не было намека на злость, которая могла быть вызвана моей грубостью.

— Я помню письмо, которое вы прислали королю Дойринителлу. — глядя строго вперед, вспоминая содержание того послания. Кажется что-то типа: — «Я ручаюсь за Эматрион. Она поразительно добра и наивна. Порой не понимает к чему могут привести поступки, как ее так и других», — процитировала. — Спасибо за то, что попросили за меня у короля.

— Эматрион… — начал было он.

— Правитель, я искренне вам благодарна за приют, за то, что отправили меня в ту «ссылку».

В ответ была мне удивленная тишина. Я ожидала другой реакции, но видимо, Гаральд рассказал брату о моих «приключениях» после памятного вечера.

— А что касается благодарности за спасение, — продолжила, ощущая невероятную пустоту внутри, будто все эмоции и чувства подчистую выпили, оставив за собой лишь глухое ощущение разочарование и обреченности. — Не стоит. Я отплатила свой долг за то, что вы приютили и кормили меня в течение месяца.

— О какой ссылке шла речь? — спросил Правитель глухо.

Может быть, мне и стоило обернуться, посмотреть ему в глаза, понять, что он ощущает, почему прикидывается, будто не понимает многое сказанное мной. Но я уже ничего не хотела. Просто побыть в одиночестве и на несколько благословенных минут забыться, погрузиться в чарующий танец потоков воздуха вокруг меня.

— Только не говорите, что за тем, что сделала леди Вагелия, стоите не вы. — горько усмехнулась, направляя Лаэви мимо серых валунов, поросших бурым мхом. — Отправить меня к гуляющим девушкам, как умно и находчиво. Вы ведь и в самом деле посчитали меня такой.

Самое страшное, что слез не было. Сейчас было горько и обидно. Больно за несправедливость, которую я не заслужила. Но плакать не хотелось.

— Я не отправлял никого. Лишь отослал тебя с Илерисой. — Кадаган не доказывал, он просто констатировал факт.

— Милая семья у вас, — не смогла сдержать ехидства. — Все не при чем. Мне не за что кого-то винить, ведь всё в конечном итоге сложилось более, чем хорошо. Но каждый раз, ночью, я просыпаюсь в холодном поту от осознания того, насколько мне повезло обладать хоть какой-то долей магии. Не будь ее, я бы была подстилка кого-нибудь разбойника, да вполне возможно, что и Бурого. А Лучика все так же насиловали и избивали бы. Так что, нет, Правитель Кадаган Решительный, я не в обиде и прощаю вас за резкие слова и приказ, данный леди Вагелии.

— Послушай меня, — грубо сказал мужчина, выслушавший меня. Я думала, что он проникнется и поймет, что не держу за душой ничего против него, просто уедет, но недаром его «решительный» в народе прозвали.

Он подъехал вплотную, грубо вырвал поводья, заставляя Лаэви притормозить, но эта ведь не простая лошадь, чтобы сразу же подчиниться незнакомому человеку. Бежевая красавица встала на дыбы, из-за чего я чуть не выпала из седла, повезло, что успела с силой сжать колени и схватиться за переднюю луку.

— Да что же вы творите! — закричала и, когда Лаэви вновь встала на все четыре ноги, подхватила болтающиеся поводья. — Никогда не смейте трогать эльфийскую лошадь без дозволения на то ее хозяина!

— Эматрион, я просто хочу поговорить! — крикнул мне в спину Кадаган.

Я опять не обернулась, сдерживая злые слезы обиды и страха. Вот теперь хоть что-то внутри появилось, хоть какие-то отголоски чувств. Он никакого права не имеет себя так вести! А внутри теплилась, как маленький огонек свечи, надежда, что все-таки никто из них не виноват в том, что со мной произошло. Это, в конце концов, может быть просто совпадение. И они сейчас искренне, что Кадаган, что Гаральд, стремятся вновь обрести мое доверие и хорошее расположение.

Как только я услышала рев водопадов, Лаэви практически рысью побежала в сторону звука, аккуратно огибая валуны и поваленные деревья. Поразительно, но лес на территории людей и лес в Дентивирелле абсолютно разный. У эльфов деревья будто светятся изнутри, а тут густой мох покрыл толстым слоем стволы. Ощущение, будто он как одеяло укрывает спящих.

— Природа готовится к чему-то — поняла я, ощутив на волосах и лице маленькие капельки влаги. А Лаэви, повернув го мне голову, тихо заржала, подтверждая мои предположения.

В этот миг, деревья резко расступились, являя поистине грандиозное зрелище. Черная река широко разливалась и падала вниз множеством полноводных водопадов, которые образуют собой импровизированную вуаль. Я никогда в жизни не смогла бы представить, что вода может течь по таким тонким перешеечкам, а затем падать вниз бурным потоком. Выступ скалы, на котором мы стояли, был прямо над самой ревущей бездной. Казалось, что один неверный шаг по самому краю и страшный круговорот воды поглотит в свою пучину, не дав шанса на спасение.

Было страшно, жутко и одновременно сердце замирало от восторга. Даже дышать быль сложно. Один раз я уже видела нечто подобное. Тогда, когда впервые увидела со стороны Вирельский чертог. Но там практически все было рукотворным. А тут лишь невообразимо прекрасное и опасное творение природы.

Я спустилась с лошади, сняла свой плащ и постелила у самого края. Села и подогнула под себя ноги, ощущая смесь из страха и восхищения, прикрыла глаза, изгоняя все посторонние мысли и ощущения. Сосредоточилась лишь на мелких капельках, оседающих на моем лице и руках. Восторг и торжество в душе будто расправили прекрасные огненные крылья, закрывая собой все плохое, что было во мне, в моих мыслях, в воспоминаниях.

Границ нет… все условно… я сама это ощущала, когда держала в своих руках нежную и трепетную бабочку-душу Кадагана.

Моя сила… она внутри меня. И пока я ощущаю связь с силами вокруг меня. С той магией, которая мягкими потоками вливается при каждом ласковом прикосновении прохладного ветра.

Сделать шаг… преодолеть все условности, которые тяжким грузом висят на плечах.

Протянуть руку и прикоснуться к неизведанному, но такому близкому. Слиться с ним, выпустить чувство невероятно сильного ликования. Задыхаться от осознания мощи витающей вокруг. Стать частью великого.

«Беги!!!» — невероятно громко и пронзительно закричало внутри.

Меня снесло тупым ударом в грудь, выбив весь воздух. Я покатилась по земле, по острым мелким камешкам и сухим веточкам. А на том месте, где только что я сидела и не смела дышать от переполняющих чувств, прогремел оглушительный взрыв, взрывающий землю, разбрасывающий комья грязи.

Я во что-то врезалось. По ощущениям во что-то мягкое. Убрав руки от лица, увидела испуганные серые глаза.

— Что… — вопрос Кадагана потонул в грохоте падающего рядом с нами дерева.

Правитель моментально поставил меня на ноги и мы побежали, вжимая головы в плечи. Вслед за нами гремели взрывы. А в спины летели комья земли и камни. Высокие стволы падали, ломая ветки. Казалось, что мы попали в какой-то мрачный кошмар, что нет никакого выбора и в конце нас все-таки разовут на части все приблежающиеся взрывы.

Я один раз запнулась о корни какого-то дерева и упала, если бы меня не подхватил Кадаган. Эта заминка стоила нам нескольких секунд, и, у нас не осталось времени убежать, когда огромная есль начала свое стремительное падение.

И вновь сияние кулона, только на этот раз такое чистое, белоснечное, что даже глаза слезиться начали. Я вытянула руки и ощутила, как все вокруг пришло в движение, как воздух, повинуясь моим движениям, закружился вокруг, образуя светящийся серебряную сферу, которая все росла и росла. Ель упала на уплотнившийся воздух и вместо того, чтобы пробить защиту и раздавить нас, она скатилась по куполу.

Взрыв, в центре которого мы были, ослепил. Кадаган громко закричал, схватившись за глаза и падая на колени. Я же стояла, не в силах пошевелится, ощущая, будто меня развеивает в окружающем пространстве. И было так легко, так хорошо, так спокойно. Не хотелось ни двигаться, ни говорить, ни даже думать. Просто стоять и наслаждаться ощущением покоя, безмятежности.

Противные капли покатились по моему лбу и шекам. Хотелось пошевелиться, стереть их, но руки не слушались меня. И я лишь стояла с зажмуренными глазами, пытаясь вернуть управление своим телом. А дождь все усиливался, и я щутила панику. Удушливое ощущение, что надо срочто бежать дальше, что ничего не закончилось, а лишь на миг взяло передышку.

— Эматрион! — закричал Кадаган, хватая меня за плечи. — Ты меня слышишь?

Слышать-то я слышала, но не могла пошевелиться. Однако, ощущение, что растворяюсь, никуда не исчезало, а лишь усиливалось, как и усиливался дождь, превращаясь в доли секунд в непроглядный ливень.

Правитель не придумал ничего лучше, чем подхватить меня на руки и броситься куда-то бежать. Я была ему очень за это благодарна, потому что мне не хотелось бы вот так просто стоять посередине леса под угрозой очередного страшного взрыва, который может запросто меня убить.

В нос ударил резкий запах мокрой кожи и пота, но я даже скривиться не могла. Благо, хотя бы ощущение тела вернулось. Дело фактически осталось за малым, как-то суметь им вновь управлять. И тогда можно будет искать хотя бы маленькое пристанище, чтобы спрятаться от дождя.

Как же так случилось? Почему именно сейчас? Кто мог так на меня напасть? Ведь понятно, что это нападение не случайно. И главной целью — была моя жизнь. Как и тогда, когда на нас напал тот страшный птицеящер. Такое ощущение, что на меня объявили охоту. И, кажется, знаю за что… моя магия… Воздух. Я сглотнула, стараясь подавить страх и ощущение обреченности. Будто перекрывают дыхание, оставляя лишь крайние крохи, которые все равно не смогли бы мне помочь. Но не сейчас предаваться мрачным мыслям. Теперь главное как-то выжить и, желательно, просохнуть. Я итак ощущаю, как меня начинает знобить из-за холода.

Толчок и мы вваливаемся через поросший вход в какое-то помещение. Как же хорошо оказаться в сухом месте! Меня даже положили на что-то относительно мягкое и приятное на ощупь.

— Тише, тише, сейчас попробую тебя согреть, — шептал Правитель, хватая мои руки и своим дыханием согреть их. — Ты совсем промокла.

Меня трясло так, что зуб на зуб не попадал, и было только одно желание, свернуться в маленький комочек, чтобы сохранить все крохи тепла, которые еще остались в теле. А еще хотелось скинуть с себя противную мокрую одежду, облепившую тело. Сейчас я отчетливо ощущала свое тело, и уже исчезло чувство размытости, только это не приносило радости. Итак, понятно, что дождь пока не закончится, а значит, придется придумывать каким образом можно согреться в этом месте, куда меня принес Кадаган.

— Тебе сейчас нужно снять всю мокрую одежду, иначе простудишься, — прошептал мужчина, склонившись надо мной.

Я распахнула веки и внимательно посмотрела в серые глаза. В них было столько страха, переживаний и тревоги. Неужели он боится за меня? Усмехнулась. Нет, вряд ли. Правитель испугался того, чему стал свидетелем. Они ведь все с самого детства причины бояться и сторониться всех, у кого магия сродни моей. Так чему же тогда удивляться?

— С…спа…спасибо, — прошептала дрожащими губами, но руки убрала. Лучше сама все сделаю, чтобы потом не ощущать себя обязанной еще и за это.

— Давай помогу, — предложил Кадаган.

Я вздохнула, медленно выдохнула, стараясь унять сумасшедшее сердцебиение и перестать дрожать. Руки плохо слушались, сложно было распутывать завязки на рукавах по-летнему тонкой вышитой рубашки.

— Не смею более злоупотреблять вашим вниманием, Правитель, — жестко ответила на его предложение помощи. Была бы моя воля, вообще поднялась и ушла бы из этой пещеры. Но сейчас это невозможно. Во-первых дождь, а во-вторых еще не известно ушел тот, кто хотела меня убить, или нет.

— Хватит, — грубо сказал Кадаган и, схватив меня за плечи, прямо посмотрел в мои глаза. — За что ты меня винишь? Что я сделал, чтобы ты так со мной разговаривала?

Возмущение, негодование и злость затолнили меня, вытесняя ту пустоту, которая образовалась после неосознанного выброса магии. Как можно недоумевать при таких обстоятельствах, когда уже все высказанно?

— Мне кажется, что все предельно понятно, — ответила, упрямо следя за выражением лица мужчины. Растерянность, недоумение, но твердая уверенность в своей правоте. Значит, необходимо ему пояснить: — Я же один раз все сказала.

— Объясни толком, — Кадаган поднялся, скинул свой плащ и принялся развязывать тесемки на своей рубашке. — Что ты имела в виду под: «Отправить меня к гуляющим девушкам, как умно и находчиво»? Кто это сделал? — с каждым произнесенным словом, голос Правителя становился все жестче. В чем чувствовалась явная угроза тем, кто так посмел поступить. — Переодевайся.

Он протянул мне свою рубашку, оставшись лишь в брюках и сапогах из тонковыделанной кожи. Я никогда не видела его вот таким, без верхней одежды, практически обнаженным. Кадаган казался еще опаснее, чем даже на тренировочной площадке, виртуозно владея мечом. Руки, грудь, торс будто состояли из высеченных каменных мышц, которые перекатывались под кожей.

— А как же вы? — спросила, обнимая себя за плечи и поджимая ноги.

— Я — мужчина, все в порядке, — сказал и, сложив руки на груди, потребовал: — Мне нужны объяснения.

— Да какие объяснения? — отвернулась, чтобы скрыть бушующие внутри эмоции. Кадаган так искренне удивляется и требует рассказать, что произошло на самом деле. Я никогда не винила его, даже в мыслях этого не было, но вот именно, когда и произошла так долгожданная мной встреча, накопленые злость и негодование обрели свою форму в обидных словах.

— Почему ты меня обвинила?

— Потому, что в свете произошедшего и ваших дальнейших действий, воплне логично, чтобы появилось желание отослать меня подальше от сестры.

— Глупые выводы, но ладно, — он сел на корточки, и подцепив мой подбородок кончиками пальцев, развернул к себе. — Переоденься в сухое. Ты же можешь заболеть.

— Да какая разница, что со мной будет? — злобно отдернулась, внимательно следя за Правителем.

— Не говори так, чаровница, — он пристально следил за мной. Вся поза, выражение лица, взгляд говорили о том, что мужчина настроен решительно узнать, разобраться и прояснить в этой ситуации. — Для меня важно твое здоровье.

— А это было важно, когда был отдан приказ леди Вагелии отправить меня в «Белый имрит»? И хватит называть меня «чаровницей».

— Никто не отдавал такого приказа. — сказал жестко Кадаган и поднялся на ноги, принялся ходить от одной стены нашей махонькой пещеры до другой, рассуждая вслух. — Это не могли сделать ни Гаральд, ни Илериса. Не так я их вырастил, чтобы они подло поступили с человеком, которому в первую очередь требуется защита.

— А как же моя ссылка, в которую вы, Кадаган Решительный, меня отправили? Это и есть ваша хваленая защита? — спросила, стягивая мокрую противную рубашку. Ткань липла к телу и с трудом снималась.

Вдруг своды пещеры сотряз громоподобный рев. Будто сотни огромных животных хищно, страшно зарычали. И этот звук пробирал до мурашек, засталяя содрогнуться каждую частичку тела, подавляя волю, вызывая желание забиться в самый темный, скрытый уголок, сжаться и сидеть, пока все не закончиться. Пока чудовищу, которые способны издаваться такие звуки не исчезнут. И молиться… о том, чтобы тебя не обнаружили, не отыскали и не причинили никакого вреда.

Я сжалась, затыкая уши и стараясь сдержать обидные слезы паники и страха. Кадаган, будто понял мое состояние и обнял меня, в попытке защитить от надвигающейся опасности. Но все так же резко затихло. Даже дождь прекратился, и, когда я подняла голову, увидела, что теперь все снаружи заливает яркий свет солнца.

Лейсетиус вбежал в пещеру. Некогда блестящая белоснежная шерсть висела теперь мокрыми грязными серыми спутанными клоками. Зверь приблизился ко мне и, повалив навзничь, принялся вылизывать лицо. Я отстранялась и пыталась отвернуться от имрита, но от него шли настолько сильные волны затухающего страха, облегчения и неимоверной радости, что в конце концов я смирилась и дала ему возможность выразить все свои чувства. Если бы нельзя было видеть Леусетиуса, а лишь ощущать то, что он испытывает, то я решила бы, что передо мной не зверь, а человек.

— Тише, тише, маленький, — прошептала я, когда волна стала спадать, и я кроме его эмоций смогла чувствовать еще и свои. — Все хорошо, я жива. Не пострадала. Только замерзла.

Села и обняла своего зверя, зарываясь носом в его шерсть на шее, которая неприятно пахла. Но это было неважно. Самым главным было, то, что я только что осознала — его ведь тоже те взрывы могли убить. И тогда, страшно было бы представить, что будет со мной. Хотя, чего думать, — я просто умру без этого существо, любящего и заботящегося обо мне так самозабвенно и трогательно.

Слезы покатились из глаз, и мне стало тяжело дышать. В этот самый момент я была благодарна всем богам мира, за то, что они когда-то свели меня с ним; что я узнала о настоящей преданности и любви; что он у меня есть.

Тяжелый плащ лег мне на плечи и сильные руки погладили по мокрым волосам. Кадаган сидел рядом с нами на корточках и просто смотрел. В его взгляде была такая нежность, что даже сначала подумала, будто передо мной сидит кто-то другой, но не всегда суровый Верховный Правитель. Мужчина улыбнулся, ласкогово и так по-доброму:

— Красивый у тебя зверь. Это ведь и есть один из представителей легендарных имритов?

— Да, — кивнула, вытирая нос и глаза, заворачиваясь плотнее в теплый плащ. — Разве, пока мы были в замке, вам не доложили чей он?

— Доложили, — скзазал Кадаган и поморщился, а я только сейчас заметила кровавое пятно, растекающееся на его белоснежной рубашке.

— Как вы могли так напрягать себя! — охнула, перепугавшись, а потом разозлилась. Мне тут еще не хватает, чтобы он кровью истек! Под рукой же нет никаких инструментов, чтобы кровь остановить.

Уже скидывая плащ, поежилась от холода, но нужно было оторвать хотя бы низ своей рубашки, чтобы перевязать рану.

— Меня Дивет убьет, когда узнает, — руками, помогая и зубами, принялась отрывать тонкую ткань. — Все-таки магическое заживление лучше, чем простое перебинтовывание ран.

— Эматрион, — позвал меня Кадаган, взяв мои руки в свои и глядя в глаза, — не нужно, бывали и более серьезные раны.

— Нет, — упрямо сказала, выдергивая руки. — Чего-чего, а я не позволю истечь тебе кровью.

Потянувшись к мужчине, развязала оставшиеся стежки на горловине, для того, чтобы было удобнее снимать рубашку.

— Что ты делаешь? — выдохнул мужчина и громко сглотнул.

— Рубашку снимаю, — прокомментировала я, задирая ткань. — Наклонись, а то не дотягиваюсь.

— Да почему же ты такая? — как-то тяжело сказал мужчина, забирая края и стягивая рубашку через голову, но этот вопрос пропустила мимо ушей. Сейчас главное, не допустить еще большей потери крови, а на вопросы вот совсем времени нет.

От всех движений левой рукой он очень сильно кривился, но не издал ни звука. Даже, когда я неловко перематывала плечо, вспоминая, как меня этому учила Танариана. Вауда будто знала, что мне это может пригодиться.

— Ну как? Не туго? — спросила по окончанию.

— В самый раз, — замучено улыбнулся мужчина. — Ты действительно — чаровница.

— Не надо меня так называть. Я не владею ни силами Жизни, ни силами Смерти. Так что не за чем и меня к ним приписывать. — нахмурилась я, протягивая рубашку, для того, чтобы мужчина оделся. Теперь-то, когда все прошло, сообразила, что нахожусь Кадаган передо мной в одних брюках. От этой мысли я отвернулась, поглаживая имрита, надеясь, что щеки не сильно пылают от смущения и неловкости.

— Ты ведь вернула мне жизнь.

— Нет, я просто не дала тебе умереть.

Даже сама не заметила, когда перешла с уважительного «вы» на доверительное «ты».

— Простите, Верховный Правитель. Не дала вам умереть, — поправила свою оплошность.

— Не надо, — сказал он уставше.

Молчание затянулось, и каждый из нас думал о своем. Я о том, что все-таки следует поговорить о произошедшем и попытаться выяснить, кто же на меня напал. Ведь этот кто-то рисковал задеть и Правителя. А это куда серьезнее преступление, чем убийство одной девушки, пусть и умеющей управлять силами воздуха.

— Пойдем, — вновь накидывая мне на плечи плащ, сказал Кадаган.

Он на краткое мгновение задержал руки на плечах. И я ощутила себя такой защищенной, такой нужной. И даже если бы именно сейчас мне вновь хотелось высказать все ему, то я бы не смогла, просто потому, что поняла всю глупость своих претензий. Кадаган имел право на то, чтобы меня отослать с Илерисой. А вот то, что это по его приказы действовала Вагелия — лишь мой домысел, созревший под напором обиды, усталости и боли от увиденных смертей.

— Да, — кивнула и улыбнулась, — нас уже ищут. Стоит поспешить.

Кадаган смотрел на меня со смесью удивления, непонимания и радости. Видимо, все же ждал, что я опять начну его обвинять. И теперь моя улыбка его приятно поразила.

— Нам надо найти наших лошадей, — выйдя из пещеры, Кадаган посмотрел по сторонам, убеждаясь, что никого нет.

— Думаю, что все будет в порядке. Лаэви — умная лошадь. Они точно где-то недалеко, — я вышла следом из нашего укрытия.

— Темногрив тоже сообразителен. Надеюсь, что мы скоро их найдем, и отправится в замок. Мне не нравится то, что вчера произошло.

— Мне тоже, — задумчиво проговорила я. Вся эта ситуация слишком странная.

Внезапный громкий рык над головой заставил меня пригнуть голову и с замиранием сердца устремить глаза в небо. Точно такое же рычание было недавно. Неужели это опять тот, кто успроил взрывы?

А там, вверху, наравне с белыми пушистыми облаками летали огромные звери с длинными хвостами. Их чешуя ярко переливалась в лучах солнца разными оттенками от золотого до красного, от зеленого до темно-синего. Невероятный полет, который заставлял сердце замирать в восхищении.

— Драконы… — выдохнул Кадаган. — А если здесь драконы, значит и армия Элании рядом. — Обернувшись ко мне, мужчина схватил за плечи и, близко приблизив лицо, радостно сказал: — Теперь мы точно победим!

Как же это хорошо, что на нашей стороне такие могучие существа. Даже там, высоко над нами, они пугали своей мощью и величием. Но все же не надо списывать со счетов то, что и армия врага очень велика. Хотя, во мне проснулось любопытство и очень захотелось увидеть эланийское войско. Там же еще наверняка будет жених Илерисы — Раанан Сиятельный.

Я лишь вздохнула облегченно, отвечая на объяния мужчины. А Леусетиус уже тянул меня за край плаща, следовать за ним. Мы переглянулись с Кадаганом и пошли.

Мы шли уже около получаса, но ни армии, ни тем более своих лошадей не нашли. На мои вопросы о драконах Кадаган ответил мало, потому, что в Фиртрике этих животных очень давно уже не видели. Когда же мы вышли на край леса, то перед нашими глазами предстало захватывающее зрелище. По всей равнине, перед замком, протянулось огромное войско, которое остановилось на отдых. Тут и там ветер развивал красные флаги и штандарты с изображением золотого восходящего солнца. Густой рой людей внизу возбужденно гудел, в преддверии скорой битвы. Драконы приземлялись, с их спин спрыгивали люди и быстрым шагом торопились в сторону большого красно-желтого шатра.

Я остановилась, чтобы насладиться этим зрелищем. Войско Фиртрики было велико, но эланийская армия поистине огромна. С такой поддержкой мы точно победим в битве и закончим эту скоропалительную войну. В этот момент из шатра вышел мужчина. Он сразу же почему-то привлек мое внимание. Высокий, стройный, он даже на таком расстояние создавал ощущение власти и силы. Мужчина подошел к склонившемуся перед ним слуге, что-то сказал, а потом, пройдя вперед, погладил черную морду Темногрива. Моя Лаэви пощипывала травку недалеко. Значит, все хорошо, раз она так спокойна.

— А вот и наши лошади, — развеселился Кадаган и принялся спускаться с холма. — Эматрион, пойдем!

Но я не спешила идти за ним. Что-то меня настораживало. Интуиция подсказывала, что лучше постоять в стороне, хотя любопытство подталкивало идти. Погладив по голове стоявшего рядом имрита, спросила:

— Тут подождем? Зверь кивнул, а затем отвернулся, разглядывая равнину. Я так же повернула голову вперед, ожидая какое же приветствие ждет Кадагана и понадобиться ли ему моя магическая поддержка. Хотя, в принципе он на своей территории, но все-таки перестраховаться следует. Силы очень медленно, но восстанавливались, так что если понадобиться, я смогу его защитить. Но, вроде, явных причин не доверять Раанану Сиятельному у меня не было, но как показывает опыт, надо быть всегда настороже, тем более, после такого покушения, какое произошло вчера.

Император заметил спускающегося Кадагана и пошел к нему на встречу, знаком руки отослав охрану, которая попыталась пойти следом. Когда они встретились, император, остановился на миг, что-то спросил, кивая на окровавленную рубашку, но получив ответ, кивнул и легонько обнял Правителя. Мне стало интересно, о чем они говорят, и я тихо прошептала заклинание подслушивания.

— Друг, ты познакомишь меня с эльфийкой? — донесся до меня встревоженный голос императора.

— Какой еще эльфийкой? — удивился Кадаган.

— Той, которой принадлежит эта прекрасная кремовая лошадь, и стоящей у кромки леса на вершине холма рядом с имритом, — ответил мужчина.

— Это не эльфийка, — засмеялся в ответ Кадаган, повернулся ко мне и помахал здоровой рукой, крича: — Эматрион! Спускайся!

Крик чуть не оглушил меня. Ну, вот кто его просил так орать? Я резко потрясла головой, чтобы восстановиться.

Аккуратно идя по пологому склону холма, сняла капюшон, которым прикрыла голову от капающих после дождя с деревьев капель. На мои уговоры, что Правителю он пригодиться гораздо больше, чем мне, мужчина сказал замолчать и не пытаться ему сейчас перечить. Еле сдержалась, чтобы его не проучить, хотя все равно приятно, что так обо мне заботятся.

Заметив мое приближение, сиятельный император внимательнее оглядел меня. Улыбка сползла с его лица и уступила место странному выражению недоумения и, я бы сказала, шока. Раанан обошел Кадагана, все так же не отводя от меня глаз. Под таким пристальным взглядом мне стало неудобно, но раз уже решила спускаться, то спускаться придется до конца.

А между тем, я стала сама рассматривать императора. Он был очень высоким, как минимум на пол головы выше меня. Его длинные волосы заплетены в причудливую косу, которую он сейчас откинул за спину. От левого виска тянулась широкая белоснежная прядь. Что нужно пережить, чтобы так поседеть? Алая рубашка подчеркивала широкие плечи, и под ней угадывались сильные мышцы. Кожаные брюки хорошо сидели на узких бедрах, а ноги были обуты в высокие сапоги, достающие до колена. Да, хорошо сейчас в такой одежде, тем более, после дождя.

Но всю фигуру я оглядела беглым взглядом, наибольший интерес вызвало лицо императора — волевое, с морщинками между густых бровей, с высокими скулами и тонкими, четко очерченными губами. И невероятные изумрудные глаза, которые просто прожигали меня. В них было такое изумление, недоверия и страх, что я неловко остановилась на несколько секунд.

Раанан очень медленно подошел ко мне. Появилось даже такое чувство, что он боится спугнуть. Странное поведение, слишком странное.

Подойдя на расстояние в пять шагов, я церемониально сделала реверанс. Однако, император не остановился, а подошел ко мне в плотную и с каким-то благоговением и облегчением рассматривал мое лицо, а затем провел кончиками пальцев по моей щеке. Я испуганно отшатнулась, а имрит угрожающе зашипел.

— Малдия, неужели это ты? — ошарашенно спросил у меня.

— Извините, что? — удивилась я.

— Раанан, ты знаешь ее? — спросил появившийся рядом Кадаган.

— Нет, — император будто надел на лицо маску — тонкие губы сжались, между бровей залегла складка. — Я обознался. Эта дева очень похожа на одну знакомую.

Он взял мою руку, перевернул ее ладонью вверх и с поклоном поцеловал мягкую подушечку в основании большого пальца. Я задержала дыхание от такой необычного и чувственного прикосновения.

— Я — император Элании Раанан Эйден Орлейс Сиятельный, — с улыбкой проговорил он. — Можете звать меня просто Раанан.

— Пока меня называют Эматрион, но зовите Эма, — улыбнулась я и еще раз присела в реверансе.

— Мне очень приятно познакомиться с такой очаровательной девой. Пойдемте, вы вся промокла. Вам необходима сухая одежда и теплое питье. — галантно предложив мне локоть, Раанан выжидательно посмотрел на меня, а затем на Кадагана.

Верховный Правитель повторил движение императора. Я в недоумении посмотрела на двух мужчин, а потом с улыбкой подошла к обоим и приняла их предложения. Не хочу обижать никого из них. Вот так втроем мы двинулись к шатру. Леусетиус шел следом и многие воины с каким-то трепетом и удивлением смотрели сначала на меня, а затем на зверя.

Глава седьмая

Драконы и их Наездники разместились прямо под стенами замка. Им было все равно на тот факт, что еще не давно недалеко от этого места было кровавое сражение. Вся остальная эланийская армия разместилась за крепостными стенами.

Эланийцы первым делом почтили память погибших воинов Фиртрики и Дентивирелла, поклонившись кургану и оставив перед ним дары. Я видела, как император лично поднялся на могилу и положил золотой драконий шлем. Этот был настоящая броня Наездника, украшенная причудливой резьбой и несколькими переливающимися чешуйками дракона.

Мне было тяжело стоять там, но я пошла, понимая, что просто обязана там присутствовать. Поддержать Аувелесия и Леусетиуса, еще раз молча выразить свою признательность погибшим, поклясться, что их подвиг не будет забыт.

Много часов позже ко мне подошел командир Иммор и, отведя в сторону, сказал:

— Эматрион, вам следует собираться. Мы уезжаем в Нэй'кеву.

— Зачем? — удивилась я, оборачиваясь и ища взглядом кого-нибудь из правителей.

— Так будет лучше для вас.

— Командир, не нужно со мной говорить загадками и недомолвками, — нахмурилась. — В чем дело, почему я не могу и дальше здесь оставаться?

— Потому, что я не хочу, чтобы опять произошла ссора, — мужчина говорил так тихо, что мне пришлось придвинуться ближе, чтобы его расслышать. — Я заметил, необычный интерес императора Раанана к вам. Не хотелось бы, чтобы это повлекло размолвку Фиртрики и Элании.

— А, — воскликнула я смеясь. — Не думайте, командир Иммор, все в порядке. Насколько я поняла, император перепутал меня с какой-то своей давней знакомой. Но теперь инцидент исчерпан и император принес свои извинения.

— Но…

— Я не повторю прошлых ошибок, — прервала мужчину, интонацией выделяя слово «ошибок».

— Вот вы где, — из-за угла появился Гаральд, несший в руках картографические свитки. — Командир Иммор, мы ждем вас на военном совете.

— Да, Ваше Величество, уже иду, — мужчина красноречиво посмотрел на меня, намекая, что разговор не закончен, поклонился и ушел.

Я реверансом поприветствовала Правителя и уже собиралась уйти, как Гаральд, удобнее перехватив свитки, схватил меня за руку. Я обернулась и очень медленно высвободилась из захвата.

— Я так же должна присутствовать на совете? — спросила жестко, не глядя в серые глаза.

— Нет, но… — начал было он, но я перебила:

— Тогда, думаю, мне следует идти, чтобы ненароком нас опять вместе не увидели. Мне бы не хотелось снова вызвать гнев вашего брата, Правитель. Итак сложно.

— Да прости ты меня! — не выдержал мужчина и сжал свободную от свитков руку в кулак. — Я не хотел, чтобы все так получилось! Я просто хотел показать тебе свои чувства.

Мне стало жаль Гаральда. Не знаю почему, но именно сейчас я его пожалела, понимая, что он же не хотел ничего плохого, тем более размолвку с братом. Тем более, я же помирилась с Кадагадом, так зачем держать обиду на младшего брата?

— Я просто не хочу, чтобы из-за меня еще кто-то ругался. Тем более вы с братом.

— Мы с ним поговорили, — горькая улыбка появилась на лице мужчины, — и все решили. Не беспокойся, больше подобного не повториться. Глупо я тогда поступил, но это был просто эмоциональный порыв. Еще раз извини.

— И ты просто меня за то, что магией ударила, — улыбнулась по-доброму я. — Это случайно получилось. Я не хотела.

— Все нормально. Только в следующий раз, — я напряглась, — предупреждай. Попробую хотя бы увернуться.

— Посмотрю на твое поведение, — прищурилась. — Иди, тебя там ждут.

Сказала и уже развернулась уходить, чтобы разыскать Мертвеца. Он где-то пропал и я его никак найти не могла. Хотя, очень нужно. Но сделав шаг вспомнила кое-что, насторожившее меня при разговоре с командиром Иммором.

— Гаральд, а зачем командир Иммор собирается в Нэй'кеву? — спросила.

Что-то не вяжется у меня в голове. Не могу понять что, но точно знаю, он не просто хочет увести меня подальше от императора. Не дело это, уезжать в разгар военной кампании.

— Он привезет Илерису. — ответил Гаральд, поправляя свитки.

— Зачем? — не поняла я.

— Было решено, что император Раанан после победы заберет Илерису в Эланию.

Я молчала, удивленно смотря на Правителя и осознавая услышанное. Это же, получается, что командир привезет свою возлюбленную другому мужчине. А ведь и Илериса испытывает теплые чувства к главе стражи. Ох… и пусть император — жених. Это мало что меняет в ситуации. Как же мне их жалко. Отдать любимую, причем самому, по приказу своих Правителей. Вот, видимо, поэтому командир Иммор и хочет, чтобы я с ним поехала. Может быть, у меня получится что-то придумать, чтобы помочь им.

Моя задумчивость не укрылась от Гаральда и мужчина заинтересованно на меня смотрел. А ведь он до сих пор не знает о чувствах сестры.

— Подожди, — проговорила, стараясь придумать, как увести разговор от скользкой темы, — мне кажется, что это глупо — уезжать в самый разгар войны. Сейчас ведь каждый воин дорог, тем более, такие, как командир Иммор. А еще на дорогах много дезертиров, придется большой отряд отправлять за Правительницей.

— Сейчас мы можем себе это позволить, — пожал плечами Гаральд. — Победа уже практически у нас в руках. — я удивленно прищурилась, поражаясь его уверенности, а мужчина, заметив мое недоумение, пояснил: — Драконы. Против этой силы никто не выстоит. Ни тролли, ни орки, ни даже летающие чудовища — гарбиты. Я попрошу Раанана, чтобы он показал тебе этих дивных созданий. А теперь извини, меня действительно заждались.

Гаральд поклонился и поспешил удалиться. А я осталась обдумывать его слова о драконах. Ведь когда мы попали в шатер сиятельного императора, первым делом мне принесли одежду. Мужскую правда, и на меня великоватую, то все же это лучше, чем мокрая, пусть и моя собственная.

Меня оставили одну, лишь сказав напоследок:

— Эматрион, если желаете, отдохните. Или возможно вы хотите в замок?

— В замок. Там, наверно, все волнуются, — приняла я решение, после чего император поклонился и ушел. Кадаган последовал за ним, лишь улыбнувшись напоследок.

Стоило мне выйти из шатра, как меня уже окружили кентавры и минотавры из войска Фиртрики. Взволнованный Дивет долго вглядывался в мои глаза, что-то шептал на незнакомом языке. А затем, вся эта делегация проводила в замок, так толком ничего и не объяснив. Мне же оставалось лишь гадать, отчего к моей скромной персоне столько пристального внимания. И я бы еще поняла, если бы видела в глазах окружающих страх, такой, какой был после боя и ранения Кадагана. Вместо него было что-то другое, пристальное, оценивающее, вызывающее подозрение.

Вернувшись в комнату, я уже привычно села у окна. На улице была ночь, и полная луна светила в окно. Было так хорошо и спокойно, даже не смотря на все произошедшее сегодня. А ведь есть еще кто-то сильный, владеющий магией, и этот кто-то собирался судя по всему убить Кадагана. Я просто уверена, что на Правителя объявили охоту. Сначала это ранение, причем клинок, которым нанесли рану был не простым. Мне Аувелесий говорил, что на нем были необычные символы. Теперь это магическое покушение.

Одинокая мысль, что это было направленно на меня, закралась было в мою голову, но сразу же была отброшена. Кому вести на меня охоту? Я более, чем уверена, что ни Бурый, ни кто-то иной из его банды не выжил, после того страшного закдинания, которым опутала их логово Лучик. А больше мне мстить некому. Значит, теперь нужно приложить все усилия к сохранению жизни Кадагана. И это не потому, что у меня еще остались какие-то теплые чувства к нему, даже не смотря на все тот неприятный эпизод. Ведь он же извинился и признал свою ошибку. Сейчас жизнь Правителя важна для морального духа армии. Если бы с ним что-то случилось, фиртриканцы моментально бы проиграли. Ну, теперь можно и не беспокоиться, теперь есть рядом Дивет, который жизнь отдаст за воспитанника, и император Раанан, который в скором времени породниться с семьей фиртрикийских правителей.

Кстати о сиятельном императоре. Его реакция меня неприятно удивила и заставила насторожиться. И хотя он мне совершенно незнаком, но это и понятно, ведь я до сих пор ничего не вспомнила из своего прошлого, справедливо решив жить просто дальше, не мучая свою память. Когда нужно будет, все вспомниться. Но император Раанан так на меня смотрел, будто увидел то, что очень давно искал, будто не верил в то, что видит, будто боится чего-то. Я точно знала, что его страх был не такой как у всех. Окружающие видели мои способности, и их опасения могут быть вполне обоснованы, хоть мне и не понятны. А в этих зеленых глазах я прочла страх поверить в происходящее.

Думаю, мне следует откровенно поговорить с императором, и попытаться все же разобраться в причинах его поведения. Что-то не верится, что он просто обознался. И нужно быть очень осторожной, иначе и у других могут появиться такие же опасения, как и у командира Иммора. Хм… а если я попытаюсь так же поговорить с эланийцем об Илерисе. Я, конечно, не настолько наивна, что он сразу же согласиться помочь, но узнать о его чувствах к Правительнице стоит. Хотя, может быть, он безнадежно в нее влюблен?

* * *

Утро не принесло никаких положительных новостей: разведывательные группы стали возвращаться и докладывать о приближении армии врага, причем войска двигались слажено, что отнюдь не походило на прошлые набеги орд орков и гоблинов. Так же, как прикрытие с воздуха их сопровождают клинья гарбитов — страшных тварей, от одной из которых я чудом защитилась в прошлую битву.

Все это мне рассказал Аувелесий. Первый страж Эдоутель Понеисер погиб — был разрублен практически пополам каким-то из предводителей орков. Поэтому сейчас синеглазый эльф исполняет обязанности командира эльфов.

— На вчерашнем совете, — продолжал свое повествование вауд, — так же обсуждался вопрос о том, стоит ли тебя оставлять тут или отправить с особым конвоем в Нэй'кеву.

— И что решили? — напряженно спросила я, в мыслях планируя все свои дальнейшие действия касательно разговора с командиром Иммором и императором Раананом. Если меня отправят из крепости, то нужно будет срочно как-то переговорить с эланийцем. Слишком у меня к нему много вопросов.

— Маг Дивет настаивал на твоем отъезде, аргументируя это тем, что девушке не следует видеть весь этот ужас. Еще, он добавил, что не прилично столько молодой особе быть в окружении такого количества мужчин, и это может привести к печальным последствиям. А ты не рассказывала, почему сбежала из столице и путешествовала в одиночку. — последнее предложение было сказано с укором. Понятно, значит, с Аувелесием уже поделились той историей.

— Это было недоразумением и я не посчитала уместным кому-либо говорить, — сказала отстранено, давая понять, что не хочу об этом говорить, и сразу же спросила об интересующем меня более всего: — И почему же я до сих пор не на пусти в Нэй'кеву? Что было сказано в противовес идеи Дивета?

— Кадаган Решительный и Гаральд Щедрый, — эльф поднялся из кресла и налил себе бокал воды, — долго не могли решить, как будет лучше поступить и хотели уже послать за тобой, чтобы узнать твое мнение. Но Раанан Сиятельный категорически высказался против идеи мага, — Аувелесий сел в кресло напротив, взглянул в окно и продолжил: — Свою позицию он обосновал тем, что ему успели донести о твоих способностях и был бы неплохо оценить из в действии.

— Я ему что, ярморочная собачонка? — разозлилась. Теперь понятен его вчерашний страх. Он так же как и все решил, что я чаровница, а значит, необходимо, чтобы я была рядом. Как говориться: держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Нет. — синие глаза эльфа были серьезны. — Насколько известно, эланийский император так же имеет какие-то способности, которые смогли привлечь драконов. Но доподлинно не ясно в чем конкретно его силы заключаются. Я бы на твоем месте не злился на него, а более подробно поговорил. В Элании еще остались небольшие магические заведения, вполне возможно, что император мог бы тебе помочь устроиться в какую-нибудь из них. Всему, что могла научить тебя мама, она научила. Я видел твои возможности, тебе необходимо учиться дальше.

Леусетиус, весь разговор сидевший у моих ног, поднялся и подошел к Аувелесия, видимо, таким образом выражая свое согласие. Может быть, эльф прав и мне стоит не только пытаться как-то разобрать вопрос с династическим браком и несчастными возлюбленными, но и позаботиться о собственном будущем?

— Хм…ты прав. Так даже и лучше будет. Не думаю, что в Нэй'кеве мне будут слишком рады. — сказала, делая поментку, что к вопросам, которые стоит задать Раанану Сиятельному, необходимо добавить и распросы про магические учереждения. — А что насчет наступающей армии противника? — перевела разговор.

— Тебе так необходимо это знать? — усмехнулся Аувелесий. — Твои способности уже без надобности. Поэтому можешь быть спокойна.

— Просто хочу знать, что решили Правители. — сложила на груди руки, ощущая вокруг слабенькие потоки воздуха.

— Я вижу, как вокруг тебя заклубилась сила, — напомнил мне о своих способностях эльф, — зачем?

— Чувствую себя увереннее, — не стала утаивать.

Мне на самом деле становиться страшно, когда начинаю думать, что у меня могут забрать Воздух. Он — это часть меня: очущать каждый порыв, каждое дуновение, иметь возможность пропускать его через себя, создавая невероятною по своей силе мощь. По круйней мере, сейчас я не ощущаю себя одиноко и беспомощно. Теперь есть возможность выжить самостоятельно и помочь другим, как это получилось с Лучиком.

Аувелесий не стал ничего говорить на мое признание, лишь пожал плечами. Подчас мне кажется, что он знает и видит намного больше, чем даже Танариана.

— С нами теперь эланийская армия, драконы, — все-таки эльф ответил на вопрос. — Победа будет наша.

Я уже хотела сказать, что такая уверенность до добра не доведет, но в дверь постучали и, дождавшись разрешения, в комнату вошел невысокий светловолосый парень, облаченный в черную рубашку с воротом стойкой, брюки из плотной ткани и высокие сапоги, из-за голенища одного из которых торчала серебпянная рукоять метательного ножа. Похожие были у Мертвеца, только наемник их скрывал. Визитер низко поклонился сначала Аувелесию, а затем и мне. Почему-то долго рассматривал Леусетиуса, и я заметила в серых глазах искорку любопытства.

— Если хочешь, можешь его погладить, — нарушила я тишину и улыбнулась парню.

Леусетиус посмотрел на меня выразительно, всем видом показывая свое отношение к моему разрешению. Это он со мной, Лучиком и эльфами ласковый и пушистый, а вот перед чужими предстает в первую очередь гордый хищник, не терпящий лишней нежности и слабости. Но парень встряхнул головой, выпрямился и, глядя прямо мне в глаза, произнес неожиданно низским голосом:

— Сиятельный император преглашает Вас, чаровница, выполняющего обязанности главнокомандующего эльфийским отрядом и наемника, называющего себя «Мертвец», к себе в шатер.

— А зачем император Раанан нас пригласил? — озвучил интересующий меня вопрос Аувелесий.

— Мне это не известно, — парень ответил спокойно, с достоинством, значит, все-таки не простой лакей.

— Простите, не знаю Вашего имени, — поднялась и подошла к нему, вопросительно глядя.

— Ильиир, — легкий поклон.

Симпатичный парень, умный, явно из богатой семьи и что-то в нем есть. Сила какая-то, скрытая от глаз, но каким-то чутьем ощущаемая. И он на побегушках?

— А Вы кто?

— Личный секретарь его Величества.

Ого, такой молодой и уже личный секретарь?

Видимо, удивление слишком четко появилось на моем лице, но парень виду не подал, что я хоть чем-то его задела. Спокойным тоном спросил:

— Что мне передать сиятельному императору?

— Мы будем, — поднялся со своего места Аувелесий. — Дайте время девушке, чтобы периодеться. Благодарю за то, что оповестили.

Эльф немного поклонился в знак вуважения, я же присела в легком реверансе.

— Спасибо, Ильиир.

Когда парень ушел, Аувелесий вопросительно глянул на меня:

— Он не так прост, как кажется.

— Я тоже это ощутила, но не поняла в чем конкретно дело.

— От него исходит слабая, но сила.

— Чаровник? Или такой как я? — предположила одновременно надеясь и боясь.

— Нет, — надевая камзол поверх зеленой рубашки, ответил Аувелесий. — В его роду были или колдуны или ведьмы. На нем сильная родовая защита. Понятно, почему при императоре он является личным секретарем, — хмыкнул эльф. — Идеальная защита для государственных тайн. Умно было со стороны Раанана приблизить такого к себе.

— Ну, что же, не будем заставлять ждать высокого гостя, — спокойно пожала плечами, ощущая разочарование из-за того, кем парень оказался. Наверно, мне было бы проще, если бы нашелся хоть кто-нибудь похожий на меня. Тогда бы было намного спокойнее. Я уже устала ловить на себе любопытный взгляд других.

Леусетиус ткнулся мокрым носом мне в ладонь. Он чувствовал мое упавшее настроение и нежелание идти к императору. Не хочу, чтобы на меня опять смотрели с затаенным страхом, будто от моих сил зависят жизнь и смерть окружающих. Хотя, наверно, они так меня и видят. Чудо какое-то появилось не известно откуда, вытащила фактически из Подземного мира Правителя Кадагана и магия моя для них странная, непонятная. Я бы на их месте, наверно, так же опасалась, но осознание этого факта все равно никоим образом не делало все проще.

И вот опять, пока мы идем по замку, я замечаю все эти взгляды — любопытство, презрение почему-то, опаска и даже откровенный страх. И где только не оказывалась, все сразу же замолкали, будто я враг какой-то. Захотелось развернуться, собраться и бросить все, просто уехать куда-нибудь подальше, взять с собой Леусетиуса, Лучик и Мертвеца, и обязательно Танариану. И жить как можно дальше от всех в спокойствии, где-нибудь в лесах Дентивирелла.

Пока я так мечтала, мы добрались уже до главных ворот, охраняемых на этот раз эльфами. Эльфийские воины наравне с фиртрикийцами несли вахту. Там же, у больших кованных ворот нас ждали император Раанан и стоящий поодаль Мертвец.

Увидев нас, мужчина с улыбкой приблизился. Он смотрел на меня и даже на мгновение показалось, что мне очень знакомо его лицо, вот этот прищур глаз и эта слегка смущенная улыбка. Я даже от неожиданности остановилась, потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок. Что-то такое внутри знакомое появилось, что-то ускользающее, исчезающее. Но поймать это «что-то» оказалось невозможно, как невозможно удержать в руках воду.

— С Вами все в порядке, чаровница? — участливо спросил император, вопросительно заглядывая в глаза.

Я стояла и моргала, пытаясь прояснить зрение. Показалось, будто передо мной стоит не Сиятельный правитель Элании, а молодой парень в белоснежном костюме. Он очень похож на Его величество, только волосы намного короче и черты лица мягче. Я бы даже сказала, что так император мог выглядеть несколько десятков лет назад. Но это какое-то недоразумение. Думаю, что знакомство со столь примечательной личностью, я бы сразу вспомнила.

А тем временем все вокруг вопросительно смотрели на меня. Точнее не так, Мертвец и Аувелесий удивленно оглядывали стоящего напротив императора, переводя взгляд в мою сторону. Раанан Сиятельный смотрел как-то слишком пристально, будто вновь пытался что-то найти в чертах моего лица, а окружающие нас воины резко достали оружие.

Я отпрянула, как затравленный зверь озираясь, ожидая нападения и стараясь ощутить потоки. Да, что с этими людьми? Все ж нормально было! Уже готовясь к нападению, старалась понять, что произошло такого, повлекшее за собой обнажение оружия в стенах крепости.

— Оружие убрать, — прозвучал властный голос, заставивший сжать руки в кулаки. — Всем заниматься своими делами. — но никто не пошевелился, напряженно глядя на меня. — Был отдан приказ, — еще громче и жестче прозвучал голос.

А в ответит лишь гнетущая тишина, от которой хотелось бежать, но мне на плечо легла чья-то рука. Я испуганно обернулась, ожидая подвоха. Но это оказался император, властно глядящий на окружающих нас людей. Он казался будто выше всех тут присутствующий, массивнее, сильнее. Веяло такой мощью, что я на миг задержала дыхание, поражаясь силой. Она была практически осязаема, мне даже показалась, что смогу потрогать, только осталось протянуть руку. И я уже хотела это сделать, но вдруг заговоривший Аувелесий развеял эту иллюзию:

— Акве маро лейф торане, — взмах руки, показывающее будто эльф вдевает в призрачные ножны призрачный меч.

И все эльфы моментально сложили оружие, спокойно выдохнув. Через несколько бесконечных минут их примеру последовали и люди, а затем минотавры и кентавры. Но вот этот страх, опасение, а у некоторых и откровенный ужас во взгляде никуда не делся. Они все смотрели на меня как на какое-то чудовище. А я не знала, не понимала, что происходит и почему они так меня боятся. Хотелось плакать, развернуться и убежать в свою комнату, запереться и больше никогда не выходить, чтобы только не видеть все эти взгляды, не ощущать себя каким-то монстром.

— Пойдемте, — спокойно сказал император Раанан, взял мою ладонь и положил себе на локоть. — У меня есть что показать Вам, дорогие гости.

— Сиятельный, — выступил вперед седой мужчина с повязкой на одном глазу. Примечательным было то, что он сжимал рукоять длинного двуручника. — Это небезопасно.

Император остановился и яростно глянул на выступившего, мне даже на миг показалось, что в его зеленых глазах полыхнуло пламя, но мужчина вздохнул и со спокойной уверенной улыбкой ответил:

— Все в порядке. Чаровница Эматрион не представляет никакой опасности ни для меня, ни для кого бы то ни было. А теперь прошу уважаемых эльфийских воинов пропустить нас.

Ну вот опять… «чаровница»… Но это было сказано как-то по-другому. Обычно за этим мне кажется страх и негласное осуждение. Не знаю почему, но невыносимо слышать это слово. Как-то неправильно, что они меня все так называют. Это как землю назвать небом, а воду — огнем. Но то, как сказал это император меня поразило. Мягко, без затаенного страха, и очень уважительно.

— Почему они это сделали? — тихо спросила, обращаясь к идущему рядом Аувелесию.

— Ваша магия, еще не полностью подвластна вам, — ответил вместо эльфа император.

— Вы что-то знаете о ней? — осторожно поинтересовался Аувелесий.

— В зависимости от того, о ком вы спрашиваете. Если о магии, то у меня есть кое-какие познания, а если о девушке, то тут, боюсь, я не помощник.

Эльф не ответил, лишь кивнул, а потом остановился на одном месте ошеломленно смотря вверх. Я подняла взгляд и так же застыла. Вдали, прямо над горизонтом парили в облаках драконы. Они были небольшими на таком расстоянии, но то что они делали в воздухе, заставило даже забыть дышать от восхищения. Невероятные виражи, пируэты и падения. Это был самый невообразимый из танцев, которые мне только доводилось видеть. С ним меркли даже праздничные выходы эльфией. Затаенная красота и мощь были в нем. Почему-то вспомнились языки огня в костре. Они точно такие же как эти драконы — то стремительные и ужасающие, то плавные и завораживающие.

А недалеко от нас, люди, одетые с серую одежду, укрепленную кольчугой с разноцветным отливом, стояли и наблюдали за чудесным полетом, а затем резко запели. Песня громко разносилась над всей равниной и казалось, что достигает самих облаков. Сильные мужские и высокие женские голоса сливались, образу единую гармонию. Я закрыла глаза и мне почудилось, что все вкруг растворилось, осталась лишь это песня, прославляющая саму жизнь и свободу. Ее слова были не понятны, но казалось, что в ней пелось о стремительном полете сквозь облака, о торжестве силы и справедливости, о том, как в плавном течение времени столетия сменяют столетия. Мысленно я это не понимала, но вот что-то глубоко внутри тянулось вслед за этими звуками, туда, где спокойствие облаков нарушается лишь полетами птиц и великими защитниками — драконами.

— Сиятельный император, позвольте поздравить Вас с поистине волшебной новостью! — сквозь пелену сознания до меня донесся величественный голос Аувелесия.

— От своего лица, от лица своего народа и отдельно от каждого дракона, — не менее величественно ответил император Раанан, — благодарю вас, Аувелесий Летеро из рода вауд.

Я открыла глаза, стараясь прийти в себя после той неги, в которой прибывала последние минуты. Хотелось еще немного побыть там, отдохнуть душой от всех переживаний и страхов, но любопытство брало свое. Очень уж хотелось узнать, что происходит и чему приурочено такое торжественное событие.

Только хотела задать интересующий вопрос, как император покровительственно улыбнулся, и как бы невзначай накрыл мою ладонь, все еще лежавшую на его локте, своей рукой.

— Это песня Жизни. Так ее называют в народе, — ответил он внимательно на меня смотря. — Она поется крайне редко и по особым случаям. Сегодня как раз такой — золотая драконица, которая когда-то первая согласилась принять Всадника, отложила в гнезде одно-единственное яйцо. И в скором времени из него появится необычный дракон — первый за много столетий дракон, носящий в себе огонь.

— А разве у драконов не было раньше огня? — удивилась, вспоминая рассказ Гаральда о том, что с появлением Сиятельного императора и к этим величественным ящерам вернулась их сила.

— Там все очень сложно, — уклончиво ответил мужчина, переводя взгляд на парящих вдали драконов.

А песня, будто волной докатилась до нас и уже певучие слова звучали вокруг. Вдруг запел и сам император. Низкий голос гармонично влился в общий хор. Мягкие торжественные слова вновь стали окутывать сознание, будто полупрозрачной дымкой. Язык был очень похож на эльфийский, но в нем было больше рычащих звуков.

Я вновь закрыла глаза, чтобы насладиться этим звучанием, прочувствовать не только слухом, но и каждой частичкой своего сознания. Ветер развивал волосы, обдувая лицо, и будто живой льнул ко мне. Я глубоко вздохнула, представляя, как растворяюсь в каждом порыве, в спокойных звуках множества голосов.

И тут произошло неожиданное — мир будто изменился, приобретя небывалые краски и очертания. Я видела очертания фигур стоящих возле меня, но кроме этого было еще кое-что. Вокруг всех людей были странные сферы, окутывающие их тела. У кого-то они были разноцветными, у кого-то преобладал один или два цвета, а какие-то из них будто наполняла легкая, полупрозрачная дымка.

Такая же дымка была и вокруг императора — насыщенно красного цвета, переливающаяся оттенками желтого и оранжевого, она будто пылала, а сфера, была золотой и очень яркой. У Аувелесия все было серым, иногда, правда, вспыхивая зелеными переливами. Но самой страшной была дымка у Мертвеца, стоявшего чуть дальше. Тут даже не дымка, а плотный черно-бурый туман, который клубился и пытался вырваться из-под кроваво-красных границ.

Теперь пение доносилось до меня будто через толщу воды — глухо, едва различимыми словами, а завывание ветра становилось все сильнее и сильнее. Он разметал в беспорядке мои волосы, заставляя зажмуриться и втянуть голову. Стало очень холодно и промозгло. Почему-то вспомнился тот день, когда меня командир Иммор из озера вытащил. И тогда было такое же неприятное ощущение, будто меня душат. Неприятное чувство, когда остро не хватает воздуха, чтобы сделать хотя бы один-единственный живительный вдох.

Первоначально едва ощутимый жар в области плеч, все нарастал и нарастал, становясь практически нестерпимым. Я принялась расстегивать рубашку, чтобы хоть как-то бушующий вокруг ледяной ветер смог потушить отвратительное ощущение, будто меня заживо сжигают. Закричав в голос, упала на колени, чувствуя, как обветренные щеки становятся влажными от слез. Перед глазами все расплывалось, превращаясь в единый круговорот красок и всевозможных оттенков.

Мне казалось, что мой собственный крик перекрыл многоголосый хор, в невыносимом порыве боли и ужаса. Все сознание затопил страх, настолько сильный, что я начала не просто кричать, а еще и подвывать, пытаясь дотянуться до плеч и сбить огонь.

— Потерпи, воздушная, — сказал голос и передо мной появился ОН!

Огромное, высотой с самые высокие деревья Дентивирелла, создание, опускалось ко мне в небес. Я не могла понять, кто передо мной, пока оно не спустилось на землю. Нестерпимое пламя приобрело очертания крылатой ящерицы.

— Не твоя сила требует выхода. — сказал дракон мне. Его голос был похож на раскаты летней грозы, когда с неба падают теплые мелкие капли дождя, а среди облаков Хранительница вершит свой Суд над головами своих детей, решая кого приблизить к себе, а кого отправить в мрачное царство своего брата — Темного бога — в вечные работы в рудниках и кузнях. — Она чувствует, что истинный носитель рядом и хочет как можно быстрее оказаться у него.

— Ка…ка. кхх…я… сила? — прохрипела я, ощущая как кровь наполняет рот. Соленый, неприятный вкус.

— Великая сила, дарующая Жизнь, — замысловато ответил дракон и резко взмахнув крыльями взлетел вверх.

Поднятый вихрь сбил меня с ног и я упала на спину, задыхаясь одновременно от от боли и накопившейся крови, которую не успела выплюнуть. В легких становилось воздуха все меньше и меньше. Я потянулась к потоком, умоляя, чтобы они отозвались и моя стихия помогла мне. Плечи обдало ледянящей прохладой, а ветер вокруг стих, и как прежде, ласково и доверчиво послушался меня. Мои руки, — пальцы, ладони — украсили причудливые серебряные рисунки, которые ярко засияли, ослепляя. Жар в плечах опять стал усиливаться, и казалось, что он разрастается, перебираясь на горло, лицо, а затем мне показалось, само мое сознание пылает, оплавляясь в невыносимом огне.

Я закричала срывая связки, покатилась по земле, пытаясь сбить огонь, но отвратительное вязкое беспамятство пришло раньше, чем ощутила хоть какое-то подобие облегчения.

Глава восьмая

Воздуха катастрофически не хватало. Рванув верх, оттолкнулась от дна, потревожив ил, вода помутнела из-за этого, но я отчетливо видела впереди блики солнечного света. Удар о что-то горячее, и я беспомощно пытаюсь сдвинуть огненный пласт, который неотвратимо двигается на меня, заставляя погружаться все глубже и глубже.

Горло обжигало, легкие нещадно болели, а глаза щипали. Я из всех сил старалась пробить хоть малейшую брешь и вырваться, однако, огненная магия оказалась для меня непосильной. Воздух не отзывался на мои призывы и ни единого потока не ощущала.

Когда сил уже не осталось, и руки смиренно опустились, а сознание стало медленно утекать в пространство, я будто вынырнула в другой реальности. Пару секунд и приходит понимание, что это был просто плохой сон. Но реальность оказалась не лучше. Паника с новой силой заглушила все остальные чувства.

Воздуха опять не хватало, но на этот раз не из-за того, что пугающий огненный пласт топил меня, вовсе нет. Кто-то со страшной силой прикладывал к моему лицу подушку! Я со всех сил стала брыкаться, размахивая руками в попытке отогнать от себя, и замычала, в надежде, что меня все-таки услышат.

Это и было моей ошибкой, остатки воздуха моментально закончились, и я стала задыхаться, теряя силы. Сознание медленно уплывало, а паника все сильнее разгоралась.

«Борись!» — кто-то будто закричал прямо в моей голове.

Я в стальной хватке уцепилась за руки нападающего, ощущая, как в ладони впиваются железные перехлестья кольчуги. Кратковременная боль, прошедшая по моим пальцам и мужчина отлетает от меня, гулко ударяясь о противоположную стену. Но поднялся он быстрее, чем я успела что-то сообразить и позвать на помощь. Его лиц ощерилось злобой и ненавистью, он бросился на меня, вытягивая руки и целясь прямо в мое горло.

Я метнулась в сторону, судорожно хватая ртом воздух и кашляя. Переползла через разбросанные подушки, но не успела, мужчина схватил за ногу и резко рванул на себя. Я лягнула его второй ногой, попала куда-то по лицу, и когда меня освободили, скатилась на пол, больно ударившись плечом.

— Сдохни! — прохрипел он, бросаясь следом!

Отползти получилось к окну, я успела подтянуться за подоконник, когда меня больно схватили за волосы. От боли хлынули слезы и, забившись, пыталась вывернуться или хотя бы выцарапать ему глаза.

Его лицо было все в крови, спереди один зуб выбит, а бесцветные глаза горели бешеным огнем ненависти. Он приблизился ко мне, попутно прижимая к подоконнику. Спиной я ощущала холод идущий от распахнутого окна. Забившись еще сильнее, почувствовала гнусный смрад алкоголя идущий из рта нападающего воина.

— А теперь посмотрим, умеешь ли ты летать, чаровница! — он выплюнул это прямо мне в лицо.

— За что? — закричала, ощущая со страхом и обиду, непонимание от того, что сейчас творится.

Мощнейшее ослепительное сияние, заставило зажмуриться на с обоих. Мужчину это сияние больно ударило по глазам и отшатнувшись он отпустил меня. Я уже сидящая на самом краю еле успела удержаться, чтобы не завалиться и не полететь на гладко отесанные камни двора.

Оттолкнув согнувшегося мужчину, рванула в сторону. Он схватил меня за край рубашки, и послушался звук рвущейся ткани. Подножка и я падаю прямо на пол, подвернув ногу и закричав. Воин схватил стоящее рядом тяжелое кресло и замахнулся им. Попытавшись отползти, уткнулась спиной в кровать, поняла, что бежать некуда. Все происходило будто отрывками и одновременно на бешеной скорости.

Движения пальцами, руками, неосознанное изменение движения ветра, подувшего так вовремя прямо из-за окна. И тугой жгут, который я отчетливо видела, обвил шею нападавшего, моментально сжав и как головное чудовище потащило его в открытое окно. Кресло выпало из ослабевших рук и упало, больно ударив мне ноги ниже коленей. Я закричала, но меня перекрыл вопль ужаса и паники, доносившейся из окна. Миг, глухой удар и все затихло. В комнате кроме меня больше никого не было…

Я дрожащими руками кое-как сдвинула тяжелое дубовое кресло и попыталась встать. Ноги прошило острой болью. И слезы с новой силой хлынули. Я все еще не могла поверить, что все хорошо. Подползла к окну, на руках подтянулась и из последних сил выглянула.

На улице разрастался рассвет, причудливо окрашивая фиолетовое небо в яркие розовые и пурпурные тона, смешивающиеся с синевой облаков. Ветер ласково подул, будто пытаясь успокоить, обещая защиту и поддержку. Я вздохнула полной грудью и посмотрела вниз, чтобы увидеть, что происходит внизу.

Миг, два, три… отшатнувшись, болезненно осела прямо на пол, на изломанные деревянные колья, которые были ножками кресла. Задышала часто-часто, руками затыкая рвущийся наружу ужас и крик. Он там был… прямо на серых когда-то камнях, сейчас окрасившуюся в кровь, вытекающую их его села. Ноги, руки, шея неестественно повернуты, рот распахнут в немом предсмертном крике, который я услышала, кольчуга и наплечники смяты от падения, желтые волосы испачканы кашей из грязи и крови. Я так отчетливо это видела, будто была совсем рядом. И сейчас перед глазами будто выплыл его бешеный взгляд.

Осознание пришло только сейчас, меня ведь убивали. Я уставилась в одну пустую точку, ощущая слабость в теле и пустоту в голове. И никаких эмоций и только одно слово: «убийца!» Чудовище, несущее разрушение и смерть.

Я сидела так и, раскачиваясь из стороны в сторону, не веря, что все это происходит со мной. За что? Почему меня?

— Кто-нибудь мне объяснит?! — закричала, даваясь нахлынувшими слезами и глотая их.

Закашлялась, согнулась и оперлась на локоть, в сторону сплевывая слюну.

— Хранительница! — звала в иступлении, надеясь найти ответы. — Я же не убийца. — твердила и твердила, а перед глазами стоял изувеченный труп.

Я распахнула веки, ощущая холод и жар одновременно. Руки: пальцы, ладони, запястья, предплечья, — все будто изрисованы серебряной вязью. А лицо будто горит, и в глазах все стало двоиться. И больно, и страшно, и хочется уменьшиться и забиться в самый дальний уголок, спрятаться, исчезнуть из виду.

Грохот входной двери, тяжелые мужские шаги, кто-то бежал, остановился, вот продолжил движение ко мне. Я не замечала людей, заполнивших мою комнату, смотрела на руки. Вязь медленно сходила, впитываясь.

Меня подняли. Ощутила, как безвольно повисли ноги и руки, будто не мои, а кукольные. Голова закружилась, я застонала, ощутив прилив тошноты. Вот положили на кровать, потрогали лоб… холодной рукой… чувство, будто со стороны наблюдаю… движение, будто расступаются все… испуганный вздох в дверях… ропот… споры… меня тут нет, я просто не хочу тут быть… это не со мной происходит…

Забытье было хуже, чем реальность. Я прямо перед собой видела окровавленное лицо и спутанные испачканные кровью желтые волосы. Отбивалась от мертвых орков и троллей, которых видела в битве. Огромный тролль все пронзал меня копьем или оставлял глубокие кровоточащие раны на теле. А рядом лежал в луже крови Леусетиус и из его спины, прямо из левой лопатки торчал короткий кинжал, какие носит фиртрикийская охрана.

* * *

Дверь распахнулась перед Сиятельным императором и сопровождающей его женщиной — генералом Омарти. Следом с некоторой опаской в комнату вошел командир Иммор, придирчиво рассматривая устроенный нападавшим стражником бардак и затертое пятно крови. Его человек, и решился напасть на спящую обессиленную девушку, ранить ее имрита, чуть не выбросить Эматрион в окно. Последнее видели все, кто в тот момент вел свое дежурство на восточной башне крепостной стены. Последующий полет и приземление вызвали ужас даже у бывалых вояк. Это было просто уму непостижимо, командир знал каждого из своих людей, все они были хорошими ребятами, исполнительными и усердными в службе. А тут такое происшествие. И после этого все будто с цепи сорвались, требуя справедливого наказания за смерть фиртрикийского воина, и больше всех старался этот маг Дивет. Хорошо, что у Правителей получилось с большего успокоить людей, но появилось странное ощущение затишья перед бурей.

Император склонился над девушкой, провел рукой по лбу, убирая растрепавшиеся волосы. Не поднимая взгляда Раанан, после того как дверь закрыли, обратился к эланийке:

— Генерал, отправляйте Ревущего в Бориманский замок, сообщите императрице, что в Солнечном дворце ее очень ждут. — голос мужчины звучал резко, холодно и отстраненно. — Пусть привезет с собой Правительницу Илерису.

— Да, Сиятельный, — приятным грудным голосом ответила женщина, — будет лучше, если Ревущий, Аржар и Вуати отправятся вместе и доставят леди в замок по воздуху.

— Для молодой Правительницы это может оказаться шоком, — после минуты молчания он ответил.

Командир Иммор напрягся, он надеялся, что девушку отправят к жениху после окончания войны. Тем более, что сейчас прозвучало фактически нарушение фиртриканских традиций, по которым каждую фиртрикийку в дом будущего мужа вводит представитель ее семьи мужского пола. А тут мало того, что Илериса будет практически одна в незнакомой стране, в чужой столице, так ее на порог замка приведет не родной брат, а вдовствующая эланийская императрица. Мужчина очень надеялся, что сумеет что-нибудь придумать и перевестись в стражу Солнечного стража, чтобы и дальше служить и заботиться о своей любимой.

— Вы же понимаете, Сиятельный император, что это нарушение всех традиций и договоренностей между Эланиейи Фиртрикой? — сжав кулаки, командир Иммор постарался думать только о том, что нарушаются общепринятые правила, загоняя тем самым в самую глубь сердца тот факт, что в Солнечном замке его любимая будет совсем одна какое-то время.

— Почему же? — притворно удивился Раанан, даже не взглянув на собеседника. — Я в своем праве жениха. Или вы беспокоитесь за свою Правительницу?

— Я буду обязан доложить об этом Правителю Кадагану. — твердо сказал командир, поклонился и уже хотел уйти, как у него на пути встала генерал Омарти.

Темнокожая женщина пристально посмотрела на Иммора, слегка покачала головой, будто предостерегая. Черные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, хотя вся ее поза расслабленной. Командир молча оглядел сверху вниз фигуру, оценил короткий извилистый меч, висящий по традиции Наездников у правого бедра на длинных ремнях. Женщина определенно умела им обращаться, он не раз видел это в битвах. И сейчас не следовало бы с ней связываться, но поступить так, как требовал эланийец? Это даже представить сложно. Солгать тем, кому служишь верой и правдой много лет.

Иммор обернулся вновь к императору и с изумлением заметил, как он переносит спящую Эматрион на единственное уцелевшее кресло в комнате. Так бережно и осторожно, что если бы кто-нибудь рассказал об этом командиру, то мужчина бы не поверил. Опустил девушку, присел на корточки перед ней, будто пытаясь согреть ладони и все так же не глядя на окружающих. Но на следующей фразе его голос прозвучал властно, хоть и тихо:

— Вы, командир, единственный, кто не ловил жадно каждое слово мага Дивета.

— В любом случае, я вам не помощник, император. Я служу лишь Дому фиртрикийских Правителей.

— Лучше будет, если вы меня дослушаете, командир Иммор и тогда будете принимать какое-то решение, — настаивал на своем Раанан. — Когда, вас спросят, скажите всем, что вы отправили Эматрион в столицу, чтобы она, так же как и труп напавшего стражника прошла проверку на наличие психотропных трав, порошков или же иных добавок в организме.

— Для чего вам это? — спросил мужчина, не сводя взгляда с посеревшего лица чаровницы. Девушке явно снилось что-то плохое, но будить ее никто не собирался.

— Не в этом суть дела, — ответил император таким тоном, что уже не хотелось задавать какие-либо вопросы. — Вы же понимаете, что у вас, командир Иммор, нет выбора.

— Выбор есть всегда, я могу пойти к Правителям и рассказать об этом разговоре.

— Но не пойдете, ибо сами заметили, что маг Дивет что-то темнит, — император поднялся и, наконец, обернулся, сверкнув зелеными глазами, будто прошивая насквозь, но продолжил совершенно беззаботно: — Это всего лишь невинная ложь. А Правительница Илериса просто будет гарантом того, что вы будете молчать до самого конца.

Раанан улыбнулся, спокойно и слегка смущенно, пытаясь расположить к себе командира. Хотя, это практически невозможно и он это понимал прекрасно. Сейчас на первом месте была безопасность Малдии, а то, каким путем ему придется добиться этого — дело десятое. Но помощь главы охраны определенно необходима, ему доверяют.

— Вы угрожаете венценосной особе моей страны! — злобно выплюнул Иммор, но эмоции сдержал, все-таки вспомнив, кто перед ним.

— Я не угрожаю, — поправил император, — я — констатирую факт. Ваша любимая не пострадает, пока вы будете лгать о том, куда исчезла Ма… хкм… Эматрион. — Раанан поправился, но Иммор услышал оговорку:

— Вы знаете ее?! — изумленно прошептал мужчина, переводя взгляд от императора на девушку.

— Знаю. Но предупреждаю, что вам лучше помалкивать. Не лезте в дело, которое вас не касается. Может быть чревато.

— Я отвечаю за каждого в этом замке, — Иммор сжал кулаки еще сильнее, так что короткие ногти больно впились в ладони.

— Вот именно. — рыкнул император, — но за двумя покушениями не уследили, а значит, Эматрион я забираю с собой. Илериса-послужит гарантом.

* * *

Что-то мокрое и холодное неприятно прикоснулось к моему лбу. Я попыталась отстраниться, сонно отмахнуться рукой. Было холодно, промозгло, очень болели ноги и было жуткое ощущение неправильности происходящего. Я задышала чаще, чувствуя гудение и неприятный звон в голове. Внезапно вздрогнула, неосознанно попыталась ударить сидящего напротив человека, вырваться и убежать как можно дальше.

Но, во-первых, из-за напряжения, ноги заболели еще сильнее и я невольно даже вскрикнула, а во-вторых, меня кто-то крепко держал за плечи, а затем немного встряхнул. Открыла глаза, и узнав, кто сидит напротив, запаниковала еще сильнее, — Сиятельный император.

Он терпеливо удерживал меня, пока я пыталась выбраться, внимательно рассматривал меня внизу вверх. Задышав часто-часто, умоляюще посмотрела на него:

— Я не хотела, клянусь, — слезы потекли из глаз, а в голове крутилось только «убийца!» — Там… он… такое говорил, — шептала сбивчиво, спрятав лицо ладонями.

Мне так было страшно, стыдно, невыносимо больно. В горле как комок появился, затрудняющий дыхание. Так хотелось проснуться и вновь оказаться в светлой комнате в Дентивирелле, зарыться лицом в густую шерсть Леусетиуса, вдохнуть аромат лесных цветов.

А руки на плечах согревали, поддерживая и отгораживая от произошедшего. Даже легче стало, будто кто-то дал сил смириться со всем. Я отняла руки от лица, подняла заплаканные глаза и посмотрела на Сиятельного императора. От был так близко, что можно даже рассмотреть золотистые пятнышки по самому краю зрачка.

— Я верю тебе, — тихо сказал император и чуть-чуть сжал руки, — Но даже моего слова будет мало, чтобы переубедить всех.

Повисло тягостное молчание. Вновь захотелось плакать, а чудное ощущение защищенности развеялось, оставив за собой горький привкус обреченности. Меня и так все бояться, а после такого и вовсе могут приговорить к смерти. И ведь они все будут правы, я — убийца, чудовище, от которого следует избавиться в срочном порядке. Шмыгнув неловко носом, попыталась отстраниться подальше, чтобы остаться наедине со своим ощущением безысходности.

— Прекрати, — император жестко встряхнул меня. На его лице была решимость и даже некая брезгливость, будто ему неприятно это проявление слабости. — Воздушная, послушай меня внимательно.

Я в удивлении смотрела в лицо мужчины, пытаясь угадать, о чем он думает, но ни одной лишней эмоции, кроме холодного презрения. Но кивнуть-то кивнула, приготовившись к худшему. Если он сейчас вынесет мне приговор, то лучше выслушать его достойно. Не думаю, что то кратковременное проявление тепла и доброты может мне сулить что-то хорошее. Наверняка, это просто из жалости.

— Я заберу тебя с собой. Если хочешь? — он сказал это так просто, а мне стало страшно. Чего угодно можно было бы ожидать, но не такого предложения. Тем более, что оно было крайне неожиданным.

— Зачем? — спросила, стараясь предугадать следующий ответ. Где-то в глубине души зажглась маленькая надежда.

— Не хочу, чтобы невиновный человек пострадал, — он откинул упавшую на лицо прядь, сверкнув зелеными глазами в нетерпении и покосился влево.

Я перевела взгляд и испуганно дернулась. На левой стене, будто нарисованный пылал переход. Единственно, что его отличало от причудливого рисунка — это бесшумное движение золотисто-оранжевых и красных языков пламени. Они даже не оставляли следов копоти. Невероятно красивое зрелище, если бы не резкое понимание того, что мне предлагают через этот проход пройти.

— Но как? — выдохнула, сообразив на каком-то подсознательном уровне, что передо мной один из видов стихийной магии.

— Есть разные секретные артефакты, — как данность произнес император, пожимая плечами. — Многие располагаются в моей власти. Послушай меня, Эматрион, — мое имя прозвучало как-то неуклюже, непривычно неправильно. — Нет времени взвешивать все «за» и «против». Скоро тут появится Дивет. И я не уверен, что он придет с добрыми намерениями.

— Но ведь мое наказание заслуженно, — прошептала, сама не веря в свои слова.

— Кто это тебе сказал? — рыкнул мужчина и не дожидаясь ответа, подхватил на руки.

— Отпустите, — попыталась вырваться.

— Воздушная, если ты не соображаешь, что тебя ждет, то лучше просто помалкивай. — шаг к порталу. — Если Дивет до тебя доберется, то не помогут ни Кадаган с Гаральдом, ни все мое влияние. Тебя идут не наказывать, а «законно» убивать. — до портала осталось пять шагов.

— Откуда вы знаете? — испуганно прошептала, стараясь не верить, но интуиция говорила, что вот сейчас мне говорят чистую правду.

— Я слишком долго жил в пучине дворцовых интриг, — устало ответил император, а затем как-то горько и вместе с тем так знакомо улыбнулся мне: — Закрой глаза, будет сначала неприятно жарко. И расслабься.

Последний шаг и пламя объяло нас. Я испуганно зажмурилась, пряча лицо на груди императора. Правое плечо обдало жаром, будто бесшумные языки огня лизнули кожу, оставляя после себя ожог. Казалось, что мы никуда не движемся, но через несколько долгих минут, Раанан Сиятельный сделал несколько шагов и опустил меня на мягкое кресло.

Я еле разжала пальцы, выпуская ткань его рубашки, выдохнула и прислушалась к себе. Магия была спокойна и чувство опасности исчезло. Плечо еще немного пекло, но это вполне терпимо. Только ноги ниже коленей болели, как раз в том месте, куда упал стул.

Вздрогнув, стремительно вздохнула, распахивая ресницы. Император сидел передо мной на корточках и внимательно рассматривал лицо. Мы оба молчали. Мне было неловко, страшно и одновременно интересно.

Мы были в какой-то комнате. Она казалась будто продолжением нашего огненного перехода — украшена во все возможные оттенка красного и желтого. С тонких резных колон спускалась легчайшая полупрозрачная ткань усеянная вышивкой с изображением восходящего солнца, и поблескивающая в лучах уличных фонарей. Это было как настоящая сказка — волшебным, таинственным и очень далеким от реальности. Я с замиранием сердца оглядывалась по сторонам, пытаясь запечатлеть в памяти.

Император продолжал молчать разглядывая меня с легка заметной улыбкой на губах. Его будто радовало, что я с таким восхищением и трепетом осматриваюсь. Вот, легчайший порыв теплого ветерка всколыхнул шторы, чуть-чуть приподнял ткань у колонн из-за чего она стала переливаться огненными всполохами. И наконец, достигнув меня, будто ласковым покрывалом укутал плечи. От чувства абсолютного умиротворения и гармонии я даже прикрыла глаза, и неосознанно сжала руку Сиятельного императора. Мужчина не сопротивлялся, слегка сжав мои пальцы в ответ. И мне вдруг показалось, что я дома. Дома, которого не помню.

Это было так прекрасно, так невообразимо и одновременно реально. И я наслаждалась им, пока можно, забыв обо всем, что было недавно. Были только спокойствие и ощущение тепла.

Все это длилось до тех пор, пока вторым порывом, взметнувшим все ткани вокруг, ко мне в душу не закралось ощущение щемящей боли и одиночества. Захотелось прогнать императора и свернуться прямо тут, среди цветных подушек, никого не видеть и просто тихо плакать, омывая душу горькими слезами. Я стала практически задыхаться от ощущения обреченности и стремления сорваться прямо с места и бежать далеко-далеко, к самому близкому существу — Леусетиусу. Чувства сменяли себя с головокружительной скорость. Остановилось все в тот момент, когда я, не заметно для себя, вскочила с кресла, и в поисках выхода стала оглядываться, сжимая руки в кулаки и не обращая внимания на боль в ушибленным мышцах.

Раанан Сиятельный, стремительно поднявшийся, навис надо мной будто скала над бушующим водопадом. Он попытался схватить меня за плечи, но я отпрыгнула, споткнулась, упала опять в кресло.

— Где мой имрит? — подавляя слезы, прошептала.

Он молчал, лишь пристально разглядывая и о чем-то думая. Вот тут мне стало страшно. Вытерев набежавшие слезы, посмотрела на императора, надеясь, что он скажет что-то хорошее. Я так устала от плохих новостей. Раанан Сиятельный не стал долго меня томить, вздохнув, странным очень знакомым нервным движением провел по волосам рукой и, наконец, сказал:

— Ты не пугайся, воздушная. — После этих слов стало только хуже, шумно выдохнув, сконцентрировалась и кивнула. — Твой зверь пока не может пока здесь быть. Он был ранен защищая тебя.

Это все было сказано предельно мягко, будто ребенку говорили, что его сломанную игрушку можно починить. А я готова уже была бежать к Леусетиусу, убедиться, что и ним все хорошо и рана не смертельна. В ведь в том сне было что-то подобное…

— Нет, я не верну тебя обратно. Почему — сама знаешь. — жестко сказал император и повернулся будто бы из неоткуда явившемуся мальчику-подростку со смуглой кожей: — Тетлай, позови Фемаля, тут срочно необходима его помочь. И передай моему брату, что я здесь. Мне нужно с ним поговорить.

— Что вы собрались делать? — прошептала.

Этот вопрос был первостепенным, но вместе с этим с раздумывала еще и над тем, как связаться с Аувелесием и узнать состояние Леусетиуса. И каким образом можно будет в максимально короткие сроки разрешить ситуацию с Диветом. Этот побег мне явно на руку не играет, но и в словах Сиятельного императора есть доля истины — меня в Фиртрике бояться и ненавидят.

Стало горько, но я собралась, решив, что достаточно уже жалеть себя, надо со всем этим делом разобраться раз и навсегда. И первым дело, мне необходимо успокоиться и перестать казнить себя за убийство. Хотя, при мысли внутри все сжималось. Закрыв глаза, все еще прислушиваясь и оставаясь начеку, потянулась к окружающему меня воздуху, ощущая, какой от тут горящий. Не такой мягкий с запахом листвы, как в Детивирелле, и не свежий, будто после дождя, как в Фиртрике. Тут он жаркий, тягучий и будто бы неподвижный. Кстати, а тут это…

— Я в Гелиорине? — в шоке задала вопрос, дернувшись и открыв глаза, повернулась в сторону окна. Правда, ничего не получилось рассмотреть из-за занавесей.

— А где ты думала? — насмешливо спросил император, сложив руки на груди, но увидев мой недоуменный взгляд, сказал: — Да, ты в столице Эланийской империи.

— Так далеко… — прошептала понимая, что возможности хоть как-то связаться с Аувелесием все стремительнее и стремительнее исчезают. Но не все. Есть еще одна мысль — маги. В империи их намного больше, чем в королевстве.

— Эматрион, — с официальными нотками в голосе обратился ко мне император. — Это самое безопасное место, где до тебя не доберутся, — император сделал упор на слово «самое».

Правитель еще хотел что-то сказать, но в дверях, скрытых за такой же красно-желтой полупрозрачной тканью появился очень высокий мужчина с настолько темной кожей, что казалось будто она совсем черна, но, когда он приблизился, я заметила красивый шоколадный отлив. Незнакомец повернулся к императору, почтительно поклонился сложив руки таким образом, чтобы кончики пальцев дотронулись до противоположного плеча.

— Сиятельный император Раанан — свет и солнечные лучи озаряющие бескрайний простор нашей великой Империи, — поприветствовал он все еще находясь в низком поклоне, — чем ничтожнейший может служить Вам?

— Фемаль, отбрось уже эти пиететы, — император заметно скривился, — я же просил.

— Но здесь посторонние, а значит, как предписывает мне глубочайшее уважение, необходимо с должным почтением обращаться к Вам. — последовал завуалированный ответ.

— Ты и почтение. — Усмехнулся Раанан Сиятельный, но повернувшись ко мне обратился: — Эматрион, познакомься, это — Фемаль Вений — мой личный врач, хороший маг и очень лукавый человек. Фемаль, эту девушку зовут — Эматрион.

Я постаралась не слишком откровенно смотреть на темнокожего мужчину, но он казался мне такой диковинкой, от которой невозможно отвести взгляда. Он даже одет был очень странно и непривычно — длинное, до самого пола, платье без рукавов серого цвета и немного темнее жилет. Его удивительные глаза, черные-черные, темнее, чем даже у командира Иммора, смотрели пытливо. Мужчина даже склонил голову и задумчиво почесал подбородок с аккуратно подстриженной бородой.

— Я безмерно рад приветствовать в Гелиорине деву, красотой своего прекрасного лика посрамляющую саму луну, — мужчина вновь поклонился, но не стал складывать руки так как при поклоне Раанану.

Я даже не знала, что ответить, и уже по привычке хотела встать и присесть в вежливом реверансе, но боль вновь прошила ноги, стоило мне только попытаться подняться. С глухим стоном осев, потерла ноющие икры.

— Простите, — посмотрела на мужчин, ощущая сильную неловкость, — к сожалению, я не могу должным образом вас поприветствовать. Но мне очень приятно познакомиться.

Врач ничего не ответил, только укоризненно посмотрел на императора, чем вызвал у меня некоторое недоумение. Только он был учтивым и покорным, а сейчас с него будто все слетело, оставив только собранность и концентрацию.

— Ну-ка, покажите старому лекарю, где у вас болит, прекраснейшая. — потирая руки и ставя на пол старую потертую кожаную сумку, мужчина двинулся ко мне, присел на корточки возле моих ног, а затем поднял одну мою ноги, закатал штанину, не обращая совершенно никакого внимания на протесты. — Ох, ты ж, пресвятые Солнечный бог и невинная Дева-Луна! — выдохнул он. — Где же вы так?

А я и сама с нескрываемым ужасом смотрела на свою ногу, штанину на которой закатал врач. Кожа стала отвратительного фиолетово-пурпурного цвета, кое-где были маленькие красные пятнышки.

Тихий рык и громкий вздох привлек мое внимание. Но взглянув на императора, стоявшего рядом и все видевшего, я испугалась еще сильнее. В зеленых глазах как раз в этот момент вспыхнуло изумрудное пламя, но стоило мужчине моргнуть и все исчезло. Миг и император с легким удивлением переводит взгляд на мое лицо и лишь слабо улыбается самыми уголками губ. Вот сейчас, глядя на него, поняла, насколько сильно я ошиблась насчет этого мужчины. И хотя, не могла его вспомнить, но он казался мне таким знакомым и понятным. Может быть император все-таки солгал, и мы на самом деле знакомы?

Я резко вскрикнула, когда Фемаль стал водить руками над моей ногой, бормоча что-то себе под нос. И ту же ощутила движения магии, невидимой глазу, но такой явной. Когда прохлада разлилась по мышцам, я, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Сразу же стало легче. Со второй ногой лекарь проделал те же манипуляции.

— Ну вот и все, — через какое-то время сказал Фемаль и я окончательно расслабилась, а мужчина прикоснулся к ступне левой ноги.

Легкое движение пальцев, на этот раз теплое поглаживание и резкий рывок, заставил меня дернуться и практически вскочить.

— А вот теперь точно все, прекраснейшая. — Лекарь поднялся, отряхнул жилетку. — У вас, Эматрион, была старая травма, не существенная, но я все-таки решил ее исправить. Проверьте, ходить сможете?

Я неуверенно поднялась, придерживаясь за кресло. Пошевелила сначала правой ногой, затем левой, сделала несколько шагов. Никакой боли или неудобства. Даже немного подпрыгнула, чтобы точно удостовериться в том, что мои ноги излечены.

— Спасибо, — радостно присела в реверансе перед лекарь.

В ответ так же последовал поклон и шутливое:

— Прекраснейшая, я рад, что моя скромная помощь сможет вам вновь наслаждаться прогулками и танцами, услаждая взор нашего Сиятельного императора.

Я даже растерялась от такого, не зная, что можно ответить.

— Фемаль, — жестко отчеканил император Раанан.

Лекарь не смутился, не испугался, а лишь поклонился повтори в почтительный поклон с скрещенными руками.

— Брат! — в комнату степенно вошел еще один мужчина. Такой же высокий как и император, с красными волосами, непослушными прядями спадающими на лицо с по-женски тонкими чертами. Он широко распахнул свои объятья, приближаясь к Раанану Сиятельному и весело улыбаясь. — Вернулся наконец.

— Эдорик, — отвечая на объятья, сказал император, — мне нужно было вернуться.

— Сколько же у тебя еще в запасе амулетов драконов? — спросил красноволосый.

— Не счесть. — последовал ответ. — Брат, познакомься с моей спутницей — Эматрион. — легкий поклон в мою сторону. — Эматрион, — позвал меня мужчина. И когда я посмотрела на него, он кивнул на брата, представляя: — Эдорик Мар Орлейс — мой младший брат.

Я склонилась в низком реверансе, ощутив на себе колючий взгляд серо-зеленых глаз. Меня пристально изучали, следили за каждым движением и составляли собственное мнение. Стало неприятно и как-то неуютно, даже не спасало то, что мы до сих пор находимся в завораживающей комнате.

— Приветствую, — наконец сказал красноволосый.

Его голос ничего не выражал, ни дружелюбия, ни ненависти, только холодную отстраненность.

— Эдорик, эта девушка под моей личной защитой и пока она будет жить в Солнечном замке. — Император сказал это, не выражая никаких эмоций, просто ставя брата перед фактом. — Охрану усиль, никого не пропускайте без тщательного досмотра. Особое внимание, удели магам. Удали из замка тех, кто не пользуется нашим безграничным доверием.

— Да, брат. — Кивнул мужчина, скользнув по мне ледяным взглядом. — Гостевая комната Красной башни?

— Да, — император кивнул, задумался и затем, ободряюще кивнув мне, дополнил: — Всю прислугу тоже перепроверь.

Я видела, что у Эдорика было много вопросов, но он их не задал. Видимо, не желая посвящать в свои мысли и меня. Бросив ему в ответ извиняющийся взгляд, опустила голову, рассматривая одну из причудливо расшитых подушек. Лучше сейчас помалкивать.

— А теперь оставьте нас. — приказал император, но? когда я подняла на него взгляд, он лишь улыбнулся.

И лекарь Фемаль и господин Эдорик без лишних вопросов поклонились и вышли. Я даже не услышала, как за ними закрылась дверь, но точно знала, что никто не будет подслушивать. Императора Раанана боялись и уважали. Аура силы, исходящая от него, сейчас особенно была ощутима. В Фиртрике он казался каким-то другим… я бы сказала проще, но здесь, будто подпитывается силой родной земли.

Неловко переступив с ноги на ногу, выдохнула и начала, осторожно подбирая слова:

— Сиятельный император… Я благодарна Вам, — нервно сглотнула. — Надеюсь, что эта вся ситуация проясниться и больше не доставит никому никаких хлопот.

Что еще сказать я не знала. Поблагодарить его такими простыми словами — это все, на что я сейчас была способна. Надеюсь, что в будущем, мне представится случай действительно выразить свою признательность.

— Пойдем, — император в пригласительном жесте махнул рукой, и я заметила все тот же огненный проход, который принес нас сюда.

— И куда мы сейчас? — спросила осторожно.

— В твою комнату. Пока Эдорик занимается усилением безопасности, тебе лучше не выходить без сопровождения даже в коридоры дворца.

— Я в состоянии сама себя защитить, — сказала, поджав губы.

— Я уже успел оценить твою силу Воздуха. Прошу, — Сиятельный положил руку мне на плечо, мягко, но настойчиво подталкивая к проходу. — Эматрион, я не умаляю твои возможности, но пойми, ты не в том положении, чтобы отказываться от защиты.

Шаг, второй, обжигающее дыхание прохода, неприятное жжение на спине и правом плече. Мне показалось, что мы даже никуда не шли, просто стали частичкой света в комнате с тканями, стремительно переместились и вот мы уже в чьей-то сильно освещенной большим количеством магических светильников спальне.

— Твои покои, — Раанан Сиятельный отошел от меня, а я только сейчас поняла, что мужчина обнимал меня все это за плечи.

Я вздохнула, стараясь переключиться от неприятного ощущения на спине, принялась оглядываться, рассматривая комнату. Здесь преобладали зеленые, белые и коричневые оттенки, чем — то напоминая спальню в Вирельском чертоге. Большая кровать, дамский столик с зеркалом, несколько кресел — все милое и довольно уютное. Окна от пола до потолка, украшенные причудливо вырезанными ставнями, сейчас были занавешены все той же легкой тканью..

— Сядь, — попросил мужчина, опускаясь в кресло, стоящее около дамского столика.

Постояв немного, рассматривая и пытаясь привыкнуть, пожала плечами и, сев на самый край мягкой кровати, приготовилась внимательно слушать.

— Эдорик позаботиться о твоей безопасности, но и тебе нужно постоянно быть настороже, — опять повторил Раанан Сиятельный.

— Вы думаете, что я совершенно не понимаю всей серьезности происходящего? — недовольно спросила.

— Я думаю, — император слегка повысил голос, выделяя следующую фразу, — что ты даже представить не можешь всей глобальности нависшей над тобой беды.

— После двух покушений довольно легко понять, что на меня ведется охота, — выдохнула, стараясь справиться с эмоциями.

Сейчас главное спокойствие и рациональное мышление. Очередной взрыв паники и страха приведет только к тому, что я опять серьезно подставлюсь. А значит, лучше внимательно следить за всем происходящим вокруг, и быть максимально аккуратной с окружающими. Чего-чего, но осознание того, что не все настолько благожелательны, насколько хотят мне показаться, все-таки пришло. Пусть и с опозданием.

— Раз ты это понимаешь, то лучше, если будешь слушаться моего брата. Желательно беспрекословно подчиняясь любому его слову.

Так… а вот это мне совершенно не нравится.

— Сиятельный император, — обратилась, старательно подбирая слова, раздумывая, как бы мягче сказать, но дальше я могу справиться и сама. — Мне очень приятна Ваша забота и участие, но… — неожиданная идея посетила меня: — Не смогли бы Вы дать мне лошадь, чтобы я добралась до Дентивирелла?

— Уважаемая Эматрон, — очень медленно, растягивая слова, проговорил мужчина. И хотя выражение на его лице было спокойное, и даже какое-то ехидное, но мне вдруг показалось, что в комнате стало еще светлее. — Вы остаетесь здесь. — попытку моего возмущения прервали небрежным движением руки. — У меня совершенно нет времени с тобой пререкаться и доказывать очевидный факт того, что только в Гелиорине в Солнечном дворце с тобой ничего не случится, и ты останешься в безопасности. Я итак много времени потерял.

— Но…

— Никаких «но». - сказано зло, высокомерно и тоном, не терпящим никаких отказов или альтернативных предложений, а затем уже мягче и сдержаннее: — Я вернусь через два — три дня и если тебе тут не понравится, то по прошествии этого времени можешь ехать хоть к эльфам, хоть к наемникам… хоть к демонам! — на последней фразе голос мужчины вновь стал немного, но он будто опомнившись, смягчился:- Но пока будь тут, отдыхай и приводи эмоции в порядок.

— Хотя бы расскажите, что происходит? — постаралась говорить максимально мягко. Если меня не отпускают, судя по всему, во время отсутствия императора и не отпустят, то хотя бы попытаюсь разузнать и представить всю картину происходящего.

— В следующий раз, — сказал мужчина и поднялся, а затем, распустив шнуровку на рукавах, закатал ткань по локоть.

Плотно обхватив его запястья, в мягком свете магических светильников, блестели золотые браслеты, переливаясь красными вспышками рубинов. Они мне были знакомы, смутно, правда, но появилось странное ощущение того, что в своей жизни, я их видела, может быть даже трогала. И это уже была даже не просто догадка. Это было еще не точное воспоминание, что-то на грани интуиции.

— Кстати, та комната с тканями предназначена для медитации, думаю, завтра тебе можно будет ее посетить и немного отдохнуть, — вырывая меня из моих размышлений, сказал император Раанан. — А теперь, нам нужно попрощаться на несколько дней, моя драгоценная Эматрион.

Мужчина поклонился, взял мою руку и в легком прикосновении поцеловал ладонь, я даже не успела задать ни одного вопроса, которые появились после созерцания этих браслетов. Он настолько стремительно взмахнул руками в стороны, что я испугавшись дернулась, назад. Яркая слепящая вспышка огня, стремительно окружившая императора, поглотившая его, и вся огненная фигура распалась множеством огненных искр, которые, однако, не прожгли ни дорогой ковер, лежащий у кровати, ни тонкого покрывала.

Я старалась взять себя в руки, уговаривая, что это всего лишь такой вид перехода… наверное. Но было во всем этом что-то жуткое, неприятное и отталкивающее. Будто навеянное чем-то перед глазами все запылало. Испугавшись, подскочила, но видение исчезло. Нет, мне нужно успокоиться, надо подышать свежим воздухом, ощутить свою стихию. Только вот, мне же строго-настрого запретили одной перемещаться одной.

Лучшим выходом оказалось подойти к окну и попытаться выйти на балкон. Резные створки поддались не сразу, наталкивая меня на мысль, что эта спальня чем-то напоминает красивую клетку. Но немного усилий и одна из створок открылась, выпуская на балкон. Я осторожно вышла, памятуя, что каждый мой шаг может оказаться путем к очередной ловушке.

Прижавшись спиной ко второй створке, затаив дыхание смотрела на столицу Эланийской империи. Гелиорин поражал воображение и был по-своему прекрасен.

Солнечный дворец стоял немного в отдалении от всех кварталов. И такое его местоположение помогало рассмотреть весь город как на ладони. Тут и там были сады и парки, но с какими-то другими деревьями, совершенно непохожими на привычную растительность Фиртрики. Дома из кирпича и глины, а плоские крыши из красной черепицы. Над ними возвышались высокие башни, казалось, что они своими тонкими шпилями задевают облака. Улочки, переулки, широкие улицы пересекались в причудливом рисунке, освещались светильниками, помещенными на высокие столбы. И тишина. Такая спокойная и вместе с этим какая-то всеобъемлющая. Будто я одна была во всем городе. Но грусти не было, просто уже сил не осталось грустить, печалиться и корить себя.

По сути, правильным было бы выяснить все до конца, разобраться с тем, кто послал того убийцу, кому я так сильно мешаю жить, что он не гнушается такими грязными методами в попытке меня устранить. Но вот сейчас, в одиночестве мне ничего не хотелось. Только вот так сидеть и вдыхать прохладный воздух. Кажется, я добралась то той точки, когда все становиться таким мелочным и далеким. И хочется просто этой тишины и спокойствия. Только, надолго ли они мне дарованы?

Видимо, я так и задремала. Помню, что снился мне огонь, много-много пламенных языков вспыхивали вокруг, будто танцуя. А я стояла, обессиленно опустив руки, и даже не пытаясь вырваться. Просто наблюдала за золотисто-красными всполохами. А кулон на моей груди становился все ярче и ярче, окружая фиолетово-голубым сиянием, которое, отделившись, стало приобретать чью-то фигуру.

Я не успела разглядеть чью фигуру приобретет в конечном итоге свет. Меня будто рывком вытянули из сна и, раскрыв глаза увидела, что перед мной кто-то сидит. Неосознанное защитное движение, будто я в попытке пытаюсь оттолкнуть — порывы горячего ветра, налетевшие из ниоткуда, отбрасывают императорского лекаря, с силой припечатав его в кованные перила.

— Простите, — испуганно прошептала, вскочив и бросившись к мужчине.

Он уже поднимался, потирая ушибленные плечи и кривился, видимо, ему прилично досталось.

— Я не хотела. Вы меня так неожиданно разбудили, а в виду прошедших событий, уже на подсознательном уровне сначала магию применяю, а потом разбираюсь что и как. — протягивая руку, оправдывалась. Он ко мне был так добр, а я его чуть с балкона не выкинула.

— Прекраснейшая, хвала Солнечному Богу, что самые лучшие мастера-кузнецы занимались оградами дворца. Лететь все-таки высоко.

Но ответила я со смехом, пытаясь тему сгладить:

— Я бы Вас поймала.

— Охотно верю, — выдохнул с затаенным интересом поглядывая на меня.

И вот тут меня это напрягло, ему бы испугаться, но не заинтересоваться моими силами. Прикусив язык, чтобы не задать вопросы, которые были бы для меня не слишком удобными. Лучше пока понаблюдать за ним и разузнать его отношение к таким как я. Истории с Диветом мне хватило.

— Странные сны Вам сняться, — проговорил мужчина, оглядывая меня и задумчиво поглаживая бороду.

— Вы видели? — удивилась я еще больше. Этот лекарь меня начинает немного пугать своими возможностями.

— Ваше лицо было более, чем красноречиво, — Фемаль поднялся, привычно поправил длинную ткань своего одеяния. На мой вопросительный взгляд, он ответил довольно широко, но вместе с этим странно: — Слезы, страх, гнев и почему-то надежда… И да, Ваш кулон, Прекраснейшая, светился. Необычный амулет.

Я непроизвольно проследила взглядом туда, куда смотрел лекарь, прикоснулась к камням, будто ощутив это, они замерцали ярче. И тут поняла, что есть еще один вопрос, который может внести кое-какую ясность:

— Уважаемый лекарь, — начала.

— Лорд Вений, — поправил меня мужчина, придерживая одну из створок окна и пропуская вперед.

— Лорд Вений, — кивнула, отметив, что нужно в срочном порядке разузнать о правилах этикета в Эланийской империи. В Фиртрике можно было обращаться по имени или названии профессии. — Скажите, а какого рода магию Вы только что применили?

— Пройдемте, Прекраснейшая, — мужчина лукаво улыбнулся и кивнул на еще одну дверь, ведущую судя по всему в гостиную.

Просторное светлое помещение с золотыми подсвечниками, свечи в которых слабо мерцали, стеклянным столиком на ажурных ножках и мебелью с кремовой обивкой. На столешнице дымился странный напиток, распространяющий удивительный и непривычный запах, стоял изящный чайный набор. А из распахнутого окна лился еще пока несмелый рассветный свет, и доносились звуки просыпающегося города — гомон людских голосов, лошадиное ржание. Изредка из общего хора особенно выделялся чей-то, — наверно, зазывалы работали.

Мне хотелось подойти к окну, полюбоваться рассветом, погрузиться в атмосферу этого загадочного города. Но подавив в себе это желание, присела на край дивана и, как учила меня Амина, сложила руки на коленях, ожидая, когда мой собеседник устроится напротив.

Лорд Вений принялся разливать странного вида напиток, от одного запаха которого казалось, что уходит усталость и легкое головокружение. Подав мне чашку, мужчина сел в кресло и аккуратно отпил небольшой глоток.

Я с любопытством наблюдающая за ним, поднесла чашку к губам. Горячая жидкость вмиг обожгла губы и кончик языка, оказавшись в дополнение ко всему еще и невероятно горькой. Чуть не разлив ее, поставила на столик, стараясь дышать глубоко. Ужасный напиток. Но свое мнение я оставила при себе, не желая обижать лекаря.

— Его называют «кофе», — с легкой усмешкой в голосе проговорил мужчина, — Помогает проснуться.

— Ну да, — глухо ответила, ощущая онемение на языке, — его температура бодрит как ничто иное.

Ответом мне был громкий мужской смех. Лорд откровенно потешался ситуацией, а мне было неловко. Хотя, тут так же присутствует и его вина, мог бы хотя бы предупредить, что напиток горячий.

— Лор Вений, — обратилась к мужчине, когда хохот прекратился, — так что это за магия, с помощью которой вы меня из сна вытащили?

— Прекраснейшая, вы несколько преувеличиваете, — глоток горького напитка, — Вас никто не вытаскивал, я все лишь послал несколько магических импульсов к вашей нервной системе. Просыпаться иными способами вы просто не хотели.

Я потерла переносицу, откровенно ничего не понимая из сказанного.

— Вы, как я вижу, тоже маг, — изменил течение разговора лорд. — Необычный всплеск силы. — с намеком проговорил он.

На миг задумавшись стоит ему доверять или нет, пришла к выводу, что пусть мне будет потом стыдно, но лучше никто не будет знать до поры сути моих возможностей.

— Он был непроизвольным, — смущенно улыбнулась и потянулась к чашке. — Как вы думаете, кофе уже остыл?

— Попробуйте, — небрежно брошено в ответ. — А у вас, Прекраснейшая, давно такие всплески?

— Нет, — прикинула в уме, — месяца полтора примерно.

— И они вам неподвластны?

Мне не понравились его расспросы. Он будто что-то вынюхивает.

— Они очень редкие, поэтому сложно сказать, — пожала плечами и скривилась — кофе действительно ужасно горький напиток, а вот аромат мне понравился.

— И что лорд Дивет по этому поводу говорит?

А вот этот вопрос уже откровенно настораживает. Хотя, и тут можно перекрутить все так, чтобы разузнать побольше.

— Он не успел исследовать, — откровенно солгала, памятуя, как в первый же день маг просматривал мою память и отметил необычную силу. Да и если задуматься, то у него было достаточно демонстраций, чтобы оценить мою магию и даже, в случае правоты императора Раанана, подготовить несколько покушений. — А придворный маг вам кем приходиться, лорд Вений?

— Мой наставник, — кратко ответил лекарь, продалчая отпивать из своей чашки и пристально следить за мной.

Я же от этой новости вздрогнула, но сжав руки так, что ногти больно впились в ладонь, постаралась сохранять спокойствие. Вот сейчас надо очень аккуратно себя вести. Оба мага могут быть связаны и разделять желание моей скорой смерти.

— Оргенитус Дивет по национальности чистокровный эланиец. Он родом из Восточных степей и родился в период упадка империи. — лорд Вений рассказывал все как само собой разумеющееся, а я от нетерпения даже подалась вперед, жадно впитывая каждое слово. — Он упоминал, что, когда пришли на те территории кочевые племена орков, его семья успела перебраться ближе к столице и жила в одном из оазисов Саракейской пустыни.

Я кивнула, вспоминая выдержку из географической книги. Великая Саракейская пустыня, простершаяся на много километров от северо-западной границы с Фиртрикой, огибает по большой дуге Бориманскую низину и на востоке перетекает в невысокий горный кряж. Действительно, богата на разнообразия природа Эланийской империи.

— А по окончании Магического института остался работать и преподавать другим, — продолжал лорд, — так мы и познакомились.

Тихий стук в дверь не позволил мне задать вопросы, которые практически срывались с языка.

В комнату с низким поклоном вошла девушка, одетая в легкую, но прочную, черную ткань, подпоясанную широким поясом. Черные, как сажа костра, волосы собраны в несметное количество косичек, а кожа похожа оттенком на горький кофе. Но больше всего меня удивили украшения. Мочки и хрящи обоих ушей унизаны маленькими серебряными колечками, а в носу справа такая же небольшая серьга.

— Ох, — спохватился лекарь, — Прекраснейшая, а я и забыл вас предупредить. Его Светлость Эдорик просил прибыть Вас на завтрак и составить ему компанию за вкушением изысканных плодов.

И куда только делась вся серьезность и невозмутимость? Передо мной вновь сидел веселый мужчина, привыкший подшучивать даже над самим Сиятельным императором.

— Оставлю Вас, Прекраснейшая, — поднялся лекарь и протянул руку.

Я на миг замерла в недоумении, но быстро сообразив, что этот жест предполагает собой прощание и желание поцеловать мое запястье. Присев в реверансе, протянула ладонь. Крепкое рукопожатие, легкое прикосновение губами и лорд Вений стремительно покидает покои.

Сев на диван, оперлась локтями о колени и спрятала лицо в ладонях. Сложно, очень сложно воспринимать все произошедшее. Оно калейдоскопом образов проходит перед глазами, заставляя верить в происходящее, но уже хотя бы боль исчезла. Лишь глухая пустота. Об отчаянии я даже думать не хотела, понимая, что пора перестать надеяться на честность других. Внимательное наблюдение за всем и крайняя осторожность в словах и поступках. А магию я еще успею применить. Благо, воздух всегда будет со мной.

Легкое покашливание, напомнившей в себе служанке, позволило собраться и, когда я отняла руки от лица, повернулась с мягкой улыбкой, обратилась к девушке:

— Меня Эма зову, а тебя?

— Ная, — она сдержанно поклонилась. — Меня прислали помочь вам с платьем. — направилась в спальню. — Прошу за мной.

Я последовала следом с любопытством наблюдая за ней, но все равно на всякий случай потянулась к воздушным потокам. Они отозвались моментально, как доверчивый зверь прильнули прямо мне в руки. По ощущениям воздух был невероятно горячим и сухим. Хотя, это и понятно — Гелиорин находился на южной границе Великой Саракейской пустыни, на территории самого большого из оазисов.

— У нас не принято ходить в мужской одежде, госпожа Эма, — девушка скрылась в незаметной двери, но быстро вернулась, принеся с собой ворох зеленой ткани насыщенных оттенков.

Мне сразу же вспомнились изумрудные глаза Сиятельного императора, как в них мелькают едва заметные смешинки, когда он смотрит прямо на меня, как они потемнели, при нашем последнем разговоре пару часов назад, когда Его Величество разозлился на мою попытку благодарности и самостоятельного путешествия в Дентивирелл. Вздрогнув, оборвала эти воспоминания и попыталась задавить что-то теплое в сердце. Я испытываю чувства к Кадагану, давно простила его за ту «ссылку», а император и вовсе жених Илерисы, моей подруги. Но эти странные эмоции удивительны и испугали меня. Я ведь его даже толком не знаю, имею о его характере лишь поверхностные представления, и сейчас совершенно недопустимым является тот факт, что с таким трепетом вспомнились его глаза.

Постаравшись списать все на простую благодарность, улыбнулась Нае, стараясь больше не думать об этом мужчине. Служанка разложила ткани в каком-то одной ей понятном порядке, повернулась ко мне и, сложив руки на груди, осмотрела с головы до ног. Да так придирчиво, что мне неловко стало.

— А ведь и времени совсем нет, — вздохнула она наконец и вдруг в ее руках материлизовалось огромное полотенце. — Раздевайтесь, госпожа.

— Зачем? — подозрительно уточнила.

— Оботру Вас, а то с дороги вы вся пыльная, а у нас не принято, чтобы женщины запускали себя до такой степени, — еще взмах и я замечаю, как полотенце становится влажным и с него капают капельки воды.

Я в оцепенении уставилась на пол, а девушка, уже сноровисто подбежала ко мне, протягивая свободную руку к завязкам на рубашке. И мне бы вот устыдиться, но как-то я не предала этому значению, все еще пытаясь понять как и каким образом она смогла это сделать. Проскользнула мысль, что она маг Стихий, причем водный.

— Да не пугайтесь вы так, — она раздраженно сказала, неверно расценив мою реакцию, попутно вытаскивая полы рубашки из-под ремня брюк. — Обычная Бытовая магия.

— Что? — я чуть не вскрикнула от понимания ее слов.

— А чего вы удивляетесь? — девушка спешила, но ловко и аккуратно стгивала с меня рубашку. Я даже смутиться не успела. — Это же Эланийская империя, а не какое-то королевство наподобие Фиртрика. Это у них нет магии практически, а у нас и самый большой университет и лучшее магическое образование. Да все прислуга во дворце обязана уметь обращаться хотя бы с Бытовой магией. Как по-вашему, госпожа Эма, мы весь огромный дворцовый комплекс в таком порядке можем содержать?

Она зашла мне за спину и с каким-то трепетом проговорила:

— Так вы что… из Наемниц? — тихо-тихо, но мне показалось, будто она благоговела перед тем, что увидела.

А я сообразила — татуировки! И закусив губу промолчала, понимая, что лучше меня наемницей будут считать, чем пойдет слух о моей магии.

— Ная, — позвала ее в тот момент, когда она уже обтирала мою спину влажным полотенцем, — а магия для вас — это нормально?

— Вы будто меня и не слушали, — сокрушенно прошептала девушка, но уже веселее продолжила: — Конечно, нормально, привычно. Хотя, мы от магии не зависим, она просто помогает нам в мелких делах.

— Невероятно, — прошептала, испытывая трепет и недоверие. — Я думала, что магия пропала вместе с магами Стихий.

— Вы меня удивляете! — гневно воскликнула, но в этот же момент отступила на шаг, сложила руки и поклонилась. — Прошу прощения. Видов магии такое количество, что и представить невозможно. — она на миг задумалась, а затем направившись к кровати уточнила: — Вы откуда родом?

— Ну…из Фиртрики….- протянула я. И хотя место моего рождения мне неизвестно пока, но если по совести, то о королевстве я знаю больше всего.

— Так вот, — девушка без лишних вопросов приняла мой ответ, за что я была ей несказанно благодарна, — в Фиртрике основным направлением были как раз-то маги-стихийники. Они не очень терпимо относились к другим магическим проявлениям, а вот Элания — в этом плане лояльное государство.

— Но кентавры и минотавры? — спросила, понимая, что это слишком все удивительно.

— А так же русалки и эльфы, — продолжила Ная. — Это же создания стихий, поэтому их там и больше, чем у нас. Тем более, на тех территориях было больше земных и водных магов. Зато нигде в Фиртрике или даже в том же Дентивирелле, вы никогда не увидите дракона!

И сказано с такой гордостью, что я даже невольно улыбнулась, наблюдая за манипулирование с длинным обрезом ткани.

— Ну, а я видела драконов в королевстве. — немного язвительно сказала.

— А… — девушка замялась, — Вы, госпожа Эма, штаны снимите. Сейчас платье наденем.

Я что-то не замечаю тут никакого платья, только ткань, но может быть, она просто на мне скреплять будет ее?

— Так это же тарисаторские драконы. — возвращаясь к прерванному разговору, сказала девушка. — А вот истинно фиртрикийских нет.

— Стоп, — остановила я. — Но драконы же по сути существа стихийные.

— Да, — девушка кивнула и вновь задумалась, но при этом обматывала мое туловище плотной темно-зеленой тканью, а затем закрепила ее, перебросив через плечо и зафиксировав круглой брошью. — Как-то я не подумала об этом.

— Исходя из вашей логики, Ная, можно сказать, что и на территории империи было много магов-стихийников. — осторожно предположила.

В ответ мне лишь печальный вздох:

— Нет. Немного не так — с наших территорий началось уничтожение такой магии.

И мне бы удивится, спросить, почему другие маги не помогли своим братьям. Но промолчала, понимая, что была одна лишь причина — их боялись. Точно так же как сейчас большинство фиртрикого войска боится меня.

— Вы очень гордитесь, что драконы на вашей стороне в этой войне? — выдвинула предположение, чтобы как-то снять неловкость.

— Не драконами. — поправила она, расправляя ткань, служившую мне юбкой. — А императором. Всем народом, входящим в состав империи есть за что его благодарить и за что бояться.

Я вопросительно изогнула бровь, ожидая, что мне поведают что-нибудь невероятное о столь грандиозном человеке как Раанан Сиятельный, но девушка, расчесав мои волосы, осмотрела меня пристально и кивнула.

Меня повернули к зеркалу и я увидела свою отражение. Оттуда смотрела высокая девушка с едва заметными уставшими глазами, но кожа казалась очень свежей. Волосы завивались и падали на обнаженные плечи. Из украшений только мой кулон. Я бы никогда не подумала, но такой насыщенный цвет зеленого мне бы пошел, но он очень хорошо оттенял кожу. Ткань, которая была юбкой и падала до самого пола была двухслойной. Первый — полупрозрачный и легкий, а вот второй плотный и немного темнее, чем верхний. Повернувшись спиной к зеркалу, откинула волосы на плечо, пытаясь рассмотреть рисунки.

И золотая и серебряная вязь все так же причудливо переплетались по позвоночнику до самой шеи, расходясь к плечам. Только вот серебряной было намного больше, и она причудливым рисунком перебралась на мое предплечье, практически добравшись до локтя.

И вот тут мимолетная догадка сформировалась в полноценную мысль. А что, если она разрастается из-за применения магии? Но, тогда что с золотой? Она отчетливо потускнела.

— Все, мы и так опаздываем. Алая тень не любит, когда кто-либо задерживается. Еще накажет за нерасторопность.

— Алая тень? — прошептала я и запнулась. Это имя показалось мне каким-то зловещим.

— Его Светлость Эдорик. — девушка будто только сейчас сообразила, что сказала что-то не то и тут же взмолилась: — Госпожа Эма, вы только не говорите ему!

— А почему вы его так прозвали?

— Сложно вот так сказать, — прошептала Ная, испуганно оглядываясь. — Я вам потом все-все расскажу, а сейчас лучше поторопимся.

И стоило нам шагнуть за порог дверей, как вся веселость с девушки спала, она стала собранной, скромной, с опущенным в пол взглядом.

— Госпожа, поспешим. — Прошептала она и последовала вперед, а я зашагала за ней, стараясь приноровиться к хождению в столь странном наряде.

Вдоль по широкому коридору, украшенному лепниной и цветами, вниз на два пролета по светлой лестнице. Эта часть дворца казалась легкой, изящной, обставленной с любовью. Так и манила сесть в каком-нибудь мягком кресле и насладиться душистым чаем. Про «кофе» вспоминать не хочется, ужасный напиток.

Удивительно то, что мне встречались лишь женщины. Большинство из них, судя по одежде, — служанки, тоненькие, незаметные, очень шустрые и при этом взгляд в пол. Они едва заметными тенями проскальзывали мимо, заходили и выходили в комнаты. Пару раз заметила компании из нескольких женщин разных возрастов, степенно разговаривающих и пристально рассматривая меня. О чем они говорили я не слышала, а вот их взгляды мне очень не понравились. Будто на ходу раздевают, оценивают и выносят вердикт. Наткнувшись очередной раз на такую компанию, я просто перестала на них смотреть, глядя строго прямо перед собой. Успею еще налюбоваться красотой Солнечного дворца.

Еще один коридор, но сильно отличающийся от предыдущего своим убранством. Строгое оформление в неброских коричнево-бежевых тонах. Никаких цветов, лишь картины, на которых изображались предыдущие поколения эланийских правителей. Мне очень хотелось остановиться и рассмотреть подробнее этих людей, но Ная, заметив, что я отстала, умоляюще на меня посмотрела и тихонько потянула за ткань юбки.

Вздохнув направилась следом, ощущая внутри странное напряжение. И, чтобы его снять, потянулась за воздухом. Звон, клекот над головой, заставляющий согнуться и закрыть уши. Как только этот отвратительный звук исчез, я подняла голову и увидела направленное на меня лезвие необычного извивающегося меча. Оружие держал невысокий мужчина с черной-черной кожей и такими же темными глазами. Сурово рассматривая меня, он перевел взгляд на Наю, от чего девушка лишь расправила плечи и присев в реверансе к нему и еще троим мужчинам, окружающим нас.

— Прошу прощения за ложную тревогу. — голос девушки звучал спокойно, я бы даже сказала, что слегка насмешливо. Из-за этого лицо чернокожего охранника едва заметно скривилось, но вопросительного взгляда он не отвел.

— Мне показалось, что на лифе платья госпожи есть небольшое пятнышко, поэтому хотела его по-быстрому убрать. — сказано официально, но с некоторой издевкой.

Мужчина пристально еще раз осмотрел меня, пытаясь найти это мифическое пятнышко, не нашел и тяжело выдохнув: «женщины», подал знак рукой. Окружающие нас исчезли, будто растворились в воздухе, а Ная опять усмехнувшись каким-то своим мыслям, посмотрела на меня укоризненно и развернувшись поспешила вперед. Я пошла за ней и даже попыталась разузнать, что происходит, на что мне просто ответили:

— Все потом, госпожа. Все потом.

Еще несколько переходов, лестница. Мы то поднимались вверх, но спускались вниз. И вот вступили в большую столовую, сдержанно украшенную лепниной и тонкими изящными колонами. Из высоких арочных окон лился солнечный свет и доносились «звуки» города.

За небольшим столиком у окна, сидел Его Светлость Эдорик и ил из небольшой чашки. Судя по запаху — кофе. Мужчина, заметив меня, поднялся и легко кивнул, видимо, этим выражая свое почтение. Непроизвольно вспомнилась первая трапеза в фиртрикийском замке. Там все было иначе. И Кадаган и Гаральд искренне пытались разузнать, объяснить, помочь. Тут же ко мне относятся как минимум настороженно.

— Как вам отдыхалось у нас? — официальным тоном спросил Его Светлось.

— Благодарю. Комната замечательная. — Присела в реверансе.

— Прошу садитесь, — кивнув напротив стоящее кресло, мужчина сел обратно и жестом руки отозвал склонившуюся в низком поклоне Наю. — Мне доложили, что в картиной галерее сработал сигнал магии. А до этого странные возмущения магического поля были зафиксированы в зеленых покоях. — на мой недоуменный взгляд, Эдорик холодно пояснил: — Ваша спальня.

Я задумалась о том, насколько во дворце хорошая охрана. И ведь сейчас мне необходимо что-то придумать, чтобы правдоподобно объяснить происхождение своей магии. Если меня еще и здесь бояться будут, то добраться до Дентивирелла будет крайне сложно. Только решив, что можно все оправдать случайностью и, может быть, некоторыми огрехами в магической системе оповещения, как мой собеседник продолжил, рассматривая меня с некоторым презрением.

— Система усилена по приказу моего брата, но если и вы будете приносить мне такие «маленькие» неприятности, то охрана вашего спокойствия может быть крайне проблематичной. Впредь надеюсь этого не повторится, и мы сможем поймать тех, кто на вас охотиться.

— Ваша Светлость, — тихо начала я, решившись на просьбу. — Дайте мне коня и отпустите.

Вопросительно вздернутая бровь и откровенно недовольный взгляд, направленный на меня. Пока он пил из чашки, мне показалось, то в его глазах сменилось невообразимое количество эмоций. Подчеркнуто спокойно, даже с некоторой ленцой, советник Эдорик опустил чашку на стол, промокнул губы белоснежной салфеткой и только после этого ответил мне, напряженно ожидающей его решения:

— Я бы с радостью отпустил человека, который с таким пренебрежением относиться к высочайшей части, ему предоставленной. — сказано жестко, даже как-то зло. — Но к моему сожалению, Раанан не поймет этого моего поступка. Думаю, вам стоит его дождаться и попытаться самой поговорить, Эмарион.

Мое имя мужчина будто выплюнул, а затем поднявшись, уже хотел уйти, но опомнившись, демонстративно склонил голову, будто в издевательском поклоне. Усилием я подавила раздражение и желание ответить ему что-нибудь малоприятное.

Выдохнув, поднялась и выйдя из кресла, присела в реверансе. Если мужчина так пренебрежительно и невежливо себя ведет, это еще не значит, что я сама должна забыть о банальном этикете. Видит Хранительница, я хотела как лучше для всех.

Появившаяся из неоткуда Ная, быстро посмотрела на меня, и прежде, чем она опустила голову, я заметила осуждающий взгляд. Но девушка лишь молча повернулась и пошла обратно, ведя меня в мои покои, которые почему-то еще более усилили возникшие ассоциации с клеткой.

* * *

Два дня я старательно изучала правила жизни в Солнечном дворце, верования народов, населяющих империю и пришла к выводу, что жизнь в Элании намного отличается от порядков в Фиртрике или том же Дентивирелле. Чего стоило только разделение дворца на части: женскую, мужскую и нейтральную. Ная долго и терпеливо объясняла мне, что на женскую половину не имеют права входить мужчины, за исключением лекаря Фемаля и «евнухов». Когда я спросила про то, кто это такие, девушка разрумянилась и отвернулась, но объяснять не стала. Рассудив, что потом просто сама разберусь, попыталась разузнать больше об остальных частях дворца.

В мужскую половину не допускались женщины, за исключением дам из зарубежных посольств. И то дальше пиршественной залы их не пускали. А вот на нейтральной половине допускались и совместные прогулки, и игры. Во дворце в основном обитала молодежь, старшее поколение проживали в особняках в столице. Поэтому, ежевечерние посиделки, танцы были делом обычным для аристократической молодежи. Однако, их без присмотра не оставляли, — вдовствующие жены чиновников, если они хотели, могли обосноваться во дворце.

Кстати, об этих дамах самых разных возрастов. Судя по косым взглядам, обо мне уже ходят слуги, и скорее всего неприятные. Я и сама не стремилась к общению, пребывая в основном или в своей комнате, или в зале медитаций. Книги об империи мне приносила Ная, предварительно тщательно их отобрав.

С каждым днем становилось все сложнее терпеть жар местного воздуха. Казалось, что он опаляет, хотя, я во избежание новой тревоги, не пыталась к нему прикоснуться. Хотелось сбежать отсюда куда-нибудь подальше, но пока это не представлялось возможным. За каждым моим шагом внимательно следили и не только Ная, но и мастерски прячущиеся стражи.

Даже сейчас, сидя в самом дальнем, практически заброшенном углу этого огромного сада, ощущала на себе пристальный взгляд служанки. Она хорошая девушка, рассказывает много интересного, но все равно я помню тот ее осуждающий взгляд. Как бы я не пыталась объяснить суть своей просьбы, никто меня не поймет. Желание императора — закон. А сейчас он желает меня держать в своем дворце. Значит, мне надо напрямую с ним договариваться.

Может быть он и хотел, как лучше, но вот тут возникает вполне закономерный вопрос: как лучше для кого? Почему император, которому по суди до меня не должно быть дела, решил мне помочь и спрятать от таинственных заговорщиков?

Пока я размышляла, появилось ощущение, что не хватает чего-то, какой-то маленькой детальки, с которой сразу бы сложился весь рисунок. Раанан Сиятельный упоминал Дивета, но вот тут у меня большие сомнения. Зачем седобородому старцу понадобилось избавляться от одинокой девушки, пусть и имеющей непонятные силы? Можно предположить, что и он испугался, но опять же, о наличии скрытых возможностей Дивет знал, но ничего не предпринял прежде, когда они спали. А вот тут можно предположить, что, испугавшись продемонстрированной мощи, кто-то из войска решил избавиться от меня, при этом спрятавшись за приближенного Правителей. Да, вполне логичное объяснение. Не верю я в то, что Дивет организовал покушение. Да он же сам меня благодарил за спасение Кадагана! Причем, оба раза!

Помассировав виски, искоса посмотрела на сидящую рядом Наю. Девушка рассматривала причудливые деревья с большими листьями, в тени которых мы устроились. Она не пыталась со мной заговорить. Точно знаю, что была обижена за мое стремление быстрее сбежать из дворца. И никак не хотела понимать, что мне действительно здесь плохо. Все чужое. В Ней'кеве было все иначе, там даже воздух был приветливее.

— Ная, — позвала я, надеясь отвлечься от печальных размышлений, — а что делают те молодые люди?

Вдали от нас группа парней и девушек с визгом и заливистым смехом носились между фонтанами. Как я поняла, кто-то один пытался поймать кого-нибудь из своих друзей, и если ему это удавалось, то пойманный уходил в сторону, дожидаться, пока игра закончиться.

— Играют в «Луна и звезды», — ответила будто бы беззаботно девушка, только вот поза ее была очень напряженной. — Суть заключается в том, чтобы, будучи «Луной», поймать каждую звездочку за определенной время. Кто больше поймал, тот и выиграл.

Им было весело, а мне интересно за ними наблюдать. Правда, присоединиться не хотелось, да меня бы и не приняли. Но на всякий случай у Наи спросила:

— А мне можно к ним?

— Наверное, можно. — Девушка пожала плечами, но пристально посмотрела мне в глаза. — Но вы, госпожа, человек северный и боюсь, наше солнце будет для вас слишком жарким.

Я вздохнула, принимая ее правоту. Вот и еще один аргумент в пользу того, что лучше вернуться в Дентивирелл. Там нет такого испепеляющего солнца.

Неожиданно все, кто играл остановились и бросились на колени, низко склоняясь. Я завертела головой, понимая, что для такого поведения есть только три причины: Раанан Сиятельный, его брат, ну или их мать — Анелена Дивная.

Мои предположения оказались более, чем правильными — перед молодыми людьми стоял сам император и что-то говорил, громко смеясь. Стоящий рядом Эдорик задумчиво тер подбородок, а лорд Вений оглядывался по сторонам, будто в поиске кого-то.

Вот его взгляд нашел меня и в тот же миг, мужчина, слегка склонив голову, что-то сказал императору. Раанан Сиятельный моментально повернулся в мою сторону. Что-то небрежно приказав, двинулся в мою сторону, при этом не сводя с меня глаз.

Я как завороженная смотрела на него, очередной раз поражаясь величию, сквозящему в каждом движении, в мимике лица, даже в легкой улыбке чуть полноватых губ, не говоря уже о взгляде. Он казался выше всего происходящего, мудрее и сильнее. Рядом с ним меркнет и доблесть Кадагана, и ум Гаральда.

На крохотный миг, я даже почему-то представила огненный венец на блестящих под солнечными лучами волосах. Сама не знаю почему огонь, но уверена, что именно эта стихия подчинилась бы этому величественному мужчине. А может быть по тому, что вспомнилось то видение во время песни драконов. Сфера вокруг императора была золотой, а дымка внутри напоминала языки огня.

Когда они подошли, Ная, так же, как и остальные опустилась на колени и низко поклонилась. Я с удивлением посмотрела на девушку, и уже хотела было повторить, но император, невероятно стремительно приблизившись, взял мою руку и прикоснувшись губами к внешней стороны ладони, посмотрел прямо в глаза. Ласковая улыбка губ нашла отражение в его взгляде. Меня будто обернули чем-то мягким и очень теплым из-за чего стало еще жарче.

— Эматрион, я безмерно рад видеть вас в добром здравии. — Вот кажется обычная вежливая фраза, а мне стало очень приятно.

Будто и не было всех недавних размышлений. Странно это как-то, но пока все мое внимание переключилось на императора Раанана, я не смогла дальше нормально развивать мысль о моем пребывании тут. Но я не придала этому внимания, любуясь мужчиной в традиционном эланийском наряде — рубашка под самое горло, шаровары и длинная жилетка. Все в красных и золотых тонах. Подчеркивая крепкое стройное тело.

Примечательно было то, что и на мне было красивое алое платье без рукавов, лишь сзади ткань свисала с плеч. Серебряная вязь татуировки на предплечье побледнела и практически исчезла, поэтому, я позволила Нае облачить меня в это.

Император, видимо, так же заметил это забавное сочетание наших нарядов, окинул вновь взглядом меня с ног до головы, пристально всматриваясь в мои глаза. Будто что-то искал в них. И опять мысль о том, что он определенно что-то знает и мне стоит всеми правдами и неправдами выяснить хотя бы маленькую кроху информации, утонула в ощущении покоя и умиротворения.

— У вас прекрасный дворец, Ваше Сиятельство. — Отмерла я наконец, приседая в реверансе.

Краем глаза взглянув на Наю заметила слегка удивленный взгляд. Видимо, девушку поразило то, что мне не дали поприветствовать императора по всем принятым традициям.

Это заметила не только Ная, в отдалении за спиной Эдорика столпились молодые люди, еще недавно с таким задором бегавшие. Они удивлено смотрели на нас, а я поняла, что к тем слухам, что уже летали по дворцу о странной, откуда не возьмись взявшейся незнакомке, добавятся еще и сплетни об особом отношении императора. Стало противно, но на лице я удержала вежливую улыбку.

— Рад, что вам понравилось здесь. — Продолжил светскую беседу император. — Может быть, вы удостоите меня своим внимание во время сегодняшнего ужина?

Я молчала, подбирая слова. Это именно тот шанс, о котором я молила Хранительницу. Возможность задать интересующие меня вопросы, а так же попросить еще раз отпустить меня к эльфам. Тем более, что судя по всему Раанан Сиятельный в хорошем расположении духа.

— Благодарю за честь. — Присела в реверансе, склоняя голову, чтобы никто не заметил мою предвкушающую улыбку. Только бы Хранительница позволила мне разузнать все в подробностях.

* * *

Главная трапезная зала была огромной даже по меркам Звездного замка Фиртрики. Потолок украшенный витражным окном, заливающий мозаичный пол, поддерживали высокие белые колонны. Их изящная простота лишь подчеркивала богатство окружающего помещения. Стол располагался возле выхода на просторный балкон, откуда был прекрасный вид на сад и столицу.

За два дня пребывания по дворце, я успела выучить, ту часть, которая открывается из моих окон. Гелиорин совершенно не похож на Нэй'кеву. Но нельзя не признать, что в свете вечерних фонарей он еще прекраснее, чем в солнечных лучах. Изысканный, таинственный и вместе с этим величественный город. И очень-очень старый. Это чувствовалось в его архитектуре, людях здесь проживающих.

Сиятельный император сидел ко мне спиной, эмоционально что-то объясняя своему брату, который со средоточенным лицом быстро записывал карандашом. Для меня это удивительно, потому что и в Фиртрике и в Дентивирелле было не принято во время еды обсуждать дела, даже самые важные откладывались на потом. Темы могли быть разными, но обязательно общепринятыми, чтобы каждый мог высказаться. Государственные дела решались за закрытыми дверями, подальше от лишних ушей. А здесь император очень красочно описывал новую идею, насколько я поняла, касающуюся защиты внешнего рубежа границ. Мне даже пришлось тихонько покашлять, чтобы обратить на себя внимание.

Раанан Сиятельный замолчал, медленно ко мне обернулся и так же медленно поднялся со своего стула. Мужчина величественно подошел слегка склонил голову. Я даже на миг удивилась. Вся живость движений, резкость и быстрота реакции будто испарились.

— Прошу прощения, что прервала вас, Сиятельный император. — Присела в глубоком реверансе ощущая неловкость. И не только из-за того, что пришлось вмешаться в разговор братьев.

Ная, впечатленная приглашением императора, настояла на том, чтобы я сменила наряд на более по ее мнению подходящий. В итоге, на меня надели алую с золотом ткань, хитро присобрали ее побокам, расправили сзади, и подвязали тонким ажурным поясом. В таком наряде мне было непривычно, казалось, что невесомая ткань не прикрывает, а наоборот оголяет тело. Хотя, я долго вертелась перед зеркалом, убеждаясь, что все прилично и довольно скромно. Но на одном наряде Ная не остановилась, заплетя мои волосы в две косы, вплетя золотисто-красные нити. На мой вопрос, зачем она так старается с нарядом, мне ответили, что алый цвет мне очень идет и подчеркивает красоту. Только вот зачем мне это подчеркивание?

Но спорить не стала, не потому, что мне не было что сказать. Нас поджимало время. А ждать такую важную особу не вежливо.

— Не стоит, Эматрион, извинений. — Император подвел и галантно отодвинул стул, приглашая сесть.

Я косо взглянула на Эдорика, пытаясь понять, что думает младший из братьев. Но по его лицу сложно было что-то прочесть. Разве что в глазах читалась слегка прикрытая враждебность, но вся поза была расслабленной. Вполне возможно, я ошиблась, что он ревнует меня к собственному брату. Уже легче.

— Ваше Сиятельство, скажите, как там Леусетиус? — задала самый волнующий меня вопрос.

Из-за расстояния, я не ощущала состояние своего имрита, и с каждым днем, становилось все страшнее, что Аувелесий не справился. Упорно заталкивая подобные мысли в глубь сознания, старалась верить лишь в самое лучшее.

— Удивлен, что вы сразу не спросили о состоянии своего зверя. — Сказал император, и мне показалось, что с укором.

Опустив глаза, вздохнула, признавая правоту. Тщательно подбирая слова, ответила:

— Приходиться соблюдать все правила вежливости, пребывая у вас в гостях. Именно они не позволили мне сразу задать наиболее волнующий меня вопрос.

Подняв глаза на императора удивилась слегка ехидной усмешке и приподнятой брови. Понять, что означает эта реакция было сложно, но Раанан Сиятельный и не собирался долго молчать, произнеся наставническим тоном:

— Зачастую показная вежливость становиться бременем. Манеры — это хорошо, но не тогда, когда они перекрывают искренний порыв. Даже, если это просто вопрос о здоровье вашего зверя.

Удивленно переведя взгляд от тарелки на мужчину, а затем на его брата, уловила легкое изменение в мимике императора — он был недоволен, а Эдорик и вовсе презрительно скривил губы.

— Может сложиться впечатление, Эматрион, что вы недалекая, эгоистичная особа. — пояснил слова императора Алая тень.

— Что? — выдавила из себя я, пораженная этой маленькой лекцией до глубины души.

Амита нещадно гоняла меня, заставляя вызубривать все правила поведения, рассказывать их наизусть и неукоснительно им следовать. Так было принято в Звездном замке, так было принято во всей Фиртрике.

— Вы прекрасно поняли, что сказал Эдорик. Не надо переспрашивать. — Улыбнулся император и подозвал одного из прислужников.

Нам подали ужин, невероятно вкусный, но я не смогла в полной мере насладиться им. Погруженная в свои мысли пыталась понять, что происходит вокруг и как мне на все это реагировать. Вот казалось бы, я четко решила добиться от императора, чтобы меня отпустили в Дентивирелл. А теперь мне кажется, что это очень неблагодарно с моей стороны. Ради меня рисковали, спасли от недобро настроенных людей. И правильнее было бы остаться, пока все не утихнет. А я не хотела. Потому что тут нет той свободы, к которой привыкла, живя у эльфов.

— Эматрион, вы меня слышите? — немного громче, чем принято, спросил Раанан Сиятельный.

— А? Что? Простите, я задумалась. — спохватилась, понимая, что настолько глубоко ушла в себя, что не обратила даже внимание на то, как уже принесли десерт, и Эдорик покинул нас, оставив наедине.

Почему-то представилась, какие слухи поползут по дворцу среди служанок и молодых аристократок. Мало мне было в Фиртрике, еще и тут эта грязь.

— Эдорик сказал, то тебе сложно удержаться и не использовать магию. — видимо, это было последнее, что хотел разузнать император.

— Я успела привыкнуть к ней. — Пожала плечами, пробуя крем на одном из кусочков оранжевого фрукта.

— Да, к такой магии как у тебя очень быстро привыкаешь. — усмехнулся мужчина, делая глоток из высокого бокала с красным вином.

Смешок я подавила. Откуда он может знать хоть что-то обо мне и той силой, которая мне подвластна. Я ощущаю ее везде, она как часть меня. Успокаивающая, родная, уже такая привычная. А тут резко приходиться подавлять ее, чтобы лишний раз не дергать охрану.

Дверь распахнулась и в зал, семеня, вбежал с десятой невысоких стройных девушек. Все с черными волосами, смуглой кожей и изящными фигурками. В одежде, до боли напоминающей те обрывки ткани, которые заставил меня надеть Плеть, тогда у работорговцев. Разноцветные лоскутки, расшитые бисером, прикрывали пышные бюсты, а на бедрах длинные легкие юбки с множеством продольных разрезов. Замерев, девушки вопросительно взглянули на императора.

Небрежное движение рукой и в зал вошли музыканты, на ходу играющие незатейливую мелодию. Я, сжав руки с такой силой, что ногти впились в ладонь, отвернулась, стараясь унять беснующееся сердце и мысли. Неужели они — рабыни? И если так же прошли через то, что Бурый уготовил мне?

«Так, Эма, спокойствие, не тебе диктовать правила.» — успокаивала себя, стараясь не думать о плохом. Но тоненькие звуки скрипочки напоминали о том, что за моей спиной танцуют и соблазнительно извиваются девушки, судьба которых могла сложиться иначе. Может быть они так же, как и я, по незнанию одни гуляли в каком-нибудь из городов, и как глупые птички попались в силки.

Закусила губу, чтобы болью перебить поток мыслей:

— «А что, если и меня что-то похожее ждет?»

— «Нет, нет, нет! Я не хочу!»

Как в подтверждение моих страхов в зал через окно ворвался порыв ветра такой силы, что стекла тихонько зазвенели, а девушки испуганно вскрикнув, забились в кучку.

— Спокойно! — Поднялся император, и взмахом руки приказал всем удалиться, лишь маленькому мальчику, который с поклоном опасливо приблизился, косясь на меня, небрежно кинул кошель. Судя по звону внутри — с деньгами. Мальчишка убежал, безостановочно кланяясь и благодаря.

— И что же сейчас заставило тебя волноваться, Эматрион? — спросил Раанан Сиятельный, присаживаясь на свое место и подавая знак, чтобы ему налили еще вина.

— Ничего особого, Ваше Сиятельство. — Взяв наконец себя в руки, нашла силы даже улыбнуться. Неужели этот кошмар будет меня постоянно сопровождать?

— И распугала артистов ты случайно?

— Именно. — даже не хочу думать о том, что император рабов так обтекаемо назвал.

— Они наемные, — будто в ответ на мои мысли сказал император, — Хотел порадовать тебя хорошим выступлением.

— Спасибо, — облегченно выдохнула, даже не заботясь, чтобы это выглядело прилично. Сразу вся тяжесть с плеч спала, стало даже легче дышать. Не знаю почему так, но не хотелось мне верить, что такой человек как император держит у себя рабов. Он представляется мне чуть ли не героем из старых сказок. Причем этому в большей степени поспособствовали краткие рассказы Наи. Она так восхищалась своим правителем, поспевала его ум и силу.

— Не за что, — усмехнулся мужчина. — Ты так переживала за них. Какие-то неприятные воспоминания?

И столько неподдельной заботы у него в голосе было, участия, что слова сорвались с языка раньше, чем я успела сообразить кому и что говорю:

— Похожий наряд мне выдали у работорговцев, перед тем, как отвести на заклание к главарю.

Повисшая тишина, заставила взглянуть на императора. Он в полуобороте смотрел в распахнутые балконные двери. Спокойное выражение лица, расслабленная поза — все говорило о том, что его ни в какой степени не затронуло то, что я только что сказал. Но страшные пылающие глаза заставили усомниться в моем предположении. Раанан Сиятельный был в ярости, пугающей сжигающей все кругом.

Сглотнув, обернулась затравлено, чтобы постараться успокоиться и не подавать виду, что хоть что-то заметила. Зря я это сделала, очень зря. Все свечи вокруг полыхали. Яркие языки взметнулись в верх, практически опаляя. Обычные маленькие огоньки сейчас казались огромными пожарищами. Огонь бесновался в диком танце, уничтожая узорчатые занавеси.

Вскочив, опрокинула стул и по залу раскатился грохот от удара. Я заметалась как загнанная птичка, пытаясь позвать хоть кого-то из прислуги. Но никого не было, только мы. Вдруг все потухло, погружая зал в темноту. Свет лился лишь из распахнутой двери.

Я выбежала на балкон, стараясь отдышаться и пытаясь принять одну единственную мысль:

— «Император такой же как и ты…» — тихо шептал мой внутренний голос, тот, который помог мне у работорговцев и во время покушения на Кадагана.

Огонь, пламя, свет… даже титул «Сиятельный»… сияние… невероятно, я не одна, действительно не одна! Как?! Как мне теперь на это все реагировать? Просить помощи? Бежать, чтобы не подвергать опасности ни его, ни себя? Что делать?

Я оперлась руками о каменные перила, вздыхая полной грудью горячий воздух Гелиорина. Вот почему он здесь такой. Огненная сила императора делает мою стихию такой обжигающей. Это страшно, удивительно, непонятно и сложно.

— Эматрион, с тобой все в порядке? — вопрос прозвучал совсем рядом.

Император подошел, пока я пыталась отдышаться и, судя по всему, старался не подать виду, что что-то произошло. Неужели, он сам не заметил, что сотворил?

— Ваше… Сиятельство, — подавившись все же выдавила из себя это обращение. Так много вопросов кружиться на языке, а я даже не знаю, с какого начать. — Что вы там про Леусетиуса говорили?

Сама не знаю почему спросила именно это. Это просто необъяснимо.

— Оказывается, пока я переносил тебя сюда, приехала ведьма. Не поверишь, но она не побоялась сунуться к Иммору в тот момент, когда разрабатывалась основная стратегия наступления. — усмешка появилась на тонких губах, но не отразилась в зеленых глазах, которые стали совсем обычными. Проскользнула мысль, что это все просто игра моего воображения. Но верить в то, что все причудилось не хотелось. Это означало признать, что со мной все не в порядке, что я точно какая-то ненормальная и не зря в Фиртрике меня стали бояться.

— Командир рвал и метал. — Тем временем продолжал император, спокойно, будто забавляясь тем, что рассказывает, не замечая моих метаний. — А ведьма оказалась не проста — представительница одного из древнейших родов столицы. Она привезла защитные обереги для войска. Причем такой силы, что даже Дивет подивился, как она на ногах вообще стоит.

— Простите, я не совсем поняла к чему это все? — потерла лицо ладонями, стараясь уследить за повествованием и не начинать самокопание раньше времени.

— Все в свое время, Эматрион. — Низкий тихий голос обволакивал, расслаблял. Я встряхнула головой, чтобы сбросит наваждение. — Она помогла Аувелесию залечить раны имрита. Точнее даже будет сказать, что она практически сама это сделала.

— Ее необходимо будет отблагодарить. — прошептала, ощущая облегчение. Мой зверь жив и идет на поправку. Хотя бы тут все предельно ясно и больше не вызывает тревоги.

Тяжелый день, непонятные события. Мне надо срочно все взвесить, иначе я просто сорвусь от переполняющих меня мыслей, предположений и домыслов. Показалось мне или нет?

— Когда все уляжется, обязательно тебя к ней перенесу и ты ей все сама скажешь. — Император подошел очень близко. Настолько, что я ощутила его дыхание на своих волосах.

Подняв голову, постаралась не придавать значение таком близкому расположению. Внутри все сжалось от ожидания чего-то.

— Я…

— Ты так изменилась. — Прошептал мужчина, глядя пристально и вновь будто что-то искал в выражении моего лица, во взгляде. Он выглядел сейчас таким уставшим, затравленным, одиноким…

Мне стало его очень жаль, настолько, что я даже не придала никакого значения сказанным словам. Только последующая фраза заставила вздрогнуть:

— Ты как тень себя прошлой. Жалкая, забитая тень прежней. Где же ты растеряла всю себя?

Он знает меня! Меня! Ту, которую я все также не могу вспомнить!

Судорожно хватая воздух ртом, внутренне молилась Хранительнице, чтобы император еще хоть что-нибудь сказал. Мне было страшно попросить его об этом. Я просто готова жадно вслушиваться в его слова.

— Малдия, как же мне тебя не хватало. Я так скучал. — подцепив подбородок пальцами, Раанан Сиятельный наклонился ко мне, всматриваясь, выискивая.

Не понимая до конца происходящее, подсознательно уцепилась за необычное слово, судя по всем у когда-то бывшее именем. «Малдия»… Кажется оно было моим…

Я не успела сказать ни слова, как горячие губы императора прикоснулись к моим. Пробуя, как самый изысканный из десертов. Как тогда, когда мы были наедине в целом мире, но вокруг гремел бал в честь кронпринца. Когда он казался таким родным и таким далеким…

Перед глазами вспышками мелькали картинки: огромный огненный Лев, распахнувший свою пасть в оглушительном реве; белая аскетичная маска, прикрывающая лицо странного незнакомца, пригласившего меня на танец страсти; синие волосы девочки, которую наградили страшным проклятьем; черно-алый камень в форме шеснадцатиконечной звезды для книги; фиолетовые ласковые глаза дорогого, любимого человека… черная лента над его склепом… розовые щупальца энергии, обвившие меня за талию…

Я задыхалась, размахивая руками и пыталась оттолкнуть от себя огненный пласт, придавливающий меня к самому дну. Давясь собственным воплем, прикладывала все силы, чтобы выбраться. Уже не соображая, где я и что происходит вокруг, призвала всю мощь, которая была мне доступна.

— НЕ-Е-Е-Т! — закричала, перекрикивая завывания ветра и грохот.

Я пыталась зацепиться за ускользающие призраки прошлого, которые издеваясь подкидывало распахнутое сознание. Получай! Хотела вспомнить? Наслаждайся собственной болью и бессилием!

Это было страшнее, чем даже оказаться под ударами странной магии. Я не могла! Не могла их оставить! Каждая улыбка, которая сейчас всплывала в моей памяти, будто страшным огненным клинком наносила незаживающие кровавые раны на сердце. Я падала стремительно вниз и разбивалась об острые камни собственных воспоминаний, которые безжалостно уничтожали, затаптывали и захлестывали меня. Пугающая черная правда наконец вылезла на поверхность, представь передо мной во всем своем ужасе. Я рвалась к ним, тем, кто исчез бесследно из-за меня, из-за того, что случилось. Стремилась вернуться и все изменить, избавиться от ужасающего понимания происходящего.

Что-то или кто-то схватил меня за руку. Щеку обожгло от удара, но от этого стало хуже, я ощутила невыносимую боль в предплечьях… как тогда, когда пыталась удержать странный черный огонь. Щелчок, еще один и я теряюсь в жуткой водной пропасти.

Глава девятая

Дни, ночи, закаты, рассветы слились в одно, один непрерываемый круговорот невыносимых воспоминаний. Я приходила в себя, открывала глаза и видела через дымку лиц родителей, склоненных надо мной, погружалась в забытье и чередой едва уловимых проносилась моя жизнь, останавливаясь все время на одном и том же эпизоде… Черная лента истязаемая под порывами промозглого ветра. Сердце и душа каждый раз летели в самую пропасть и разбивались о льдистые выступы воспоминаний.

Реальность была не лучше, возле кровати появились красные лилии, чей удушающий аромат сводил меня с ума. Я кричала, билась в крепких руках чернокожего мужчины, рыдала на плече у какой-то девушки. Они называли меня странным именем «Эматрион», а я только постоянно спрашивала: «где я?». Один раз приходил какой-то мужчина. Высокий с длинными русыми волосами, говорил что-то. Я плакала, забившись подальше от него, на другом краю постели. Он-то и принес эти отвратительные цветы, которые со всей силы я швырнула о стену:

— НЕНАВИЖУ ЛИЛИИ!

На крик прибежали еще люди. Одни удивленно шептались, другие успокаивающе что-то говорили. Я требовала вернуться домой, звала маму. Все было как сквозь толщу грязной, зацветшей воды. И постоянной ощущение, что воздуха не хватает.

Не знаю сколько это безумие продлилось, но в один день я просто открыла глаза и бездумно уставилась в расписанный цветами потолок. Слезы катились из глаз по вискам и затекали в уши. Мне снились родители. Мама, такая, какой я видела ее в последний раз в Доме целителей — высокая, с пронзительными голубыми глазами и коротко остриженными черными волосами. Она обнимала меня и укачивала успокаивая. А я сидела на коленях у отца. Он тихо шептал о то, как меня любит и гордится, что я молодец.

Сил терпеть больше нет. Ничего нет… моего мира нет…

— Простите меня. — рыдала я в подушку, закусывая до крови губы.

Я умоляла, чтобы они простили меня за мои слабости, эгоизм.

— Мамочка, я так соскучилась. Прости меня, что была такой плохой дочкой, что так редко приезжала домой, что не слушалась, когда ты меня предупреждала… Папочка, мой сильный, любимый папа. Умоляю, заберите меня…

Тело само поднялось и как по наитию я пошла в сторону резных створок дверей на балкон. Сознания моего больше не было, осталось обычная слабая оболочка, которая каким-то непонятным чудом двигалась. Вот, я толкнула рукой створку, она распахнулась и с неприятным лязганьем стукнулась о стену, кажется я даже слышала звон развитого стекла.

Налетевший вихрь сбил с ног и я упала, разбив колени, но боли не было. Что боль телесная по сравнению с болью, терзающую мою душу. Казалось, что все внутри сковало толстым слоем Льда, таким, какой использовал Наставник Янгус. Меня просто больше нет. Я как Песок разносимый порывами ветра. Осталось лишь сделать последние несколько шагов и расправить крылья, уподобившись легкой бабочке, полететь вниз.

Ветер трепал какой-то обрывок ткани, который на меня зачем-то надели. Глупые, зачем мне все это, если меня ждут там, за чертой, которую не могут преодолеть смертные оболочки ни одного из существующих магов. Только некроманты наловчились балансировать на этой грани.

Остановившись в шаге от перил, посмотрела вниз. Там был сад, наверно красивый. Будто увидев впервые, рассматривала высокие деревья. Да, если на такие упасть, то можно гарантированно сломать себе шею, а если и не получится в первый раз, то падения с них на землю точно может привести к летальному исходу. Вот так вот просто и надежно. Кто бы мог подумать, что я, человек в детстве до слез боявшаяся высоты, закончу жизнь вот так? Просто спрыгнув вниз.

Шум в небе привлек внимание. Там, высоко-высоко расцветал огромный цветок из миллиона золотистых искорок. Такая красивая чудовищно прекрасная огненная Стихия. Она и погубила меня. Зачем, зачем только я увидела ее? Зачем пошла на это невероятной сияние? А цветок исчез, ему на смену пришло огненное солнце. Забавно, пульсар напоминает…

Горько усмехнувшись, посмотрела на город вдали. Он что-то праздновал… люди веселились… чужие люди… чужой мир… Мне не место здесь…

Все расплылось. Горячие слезы боли потекли по моему лицу, но даже они не смогли остудить тот мороз, что царствовал у меня внутри. Иглы воспоминаний.

Последний шаг и я окажусь рядом с родителями…

«— Дия, мышонок, — позвала меня мама. — Когда тебе будет очень-очень плохо. Когда будет казаться, что все вокруг от тебя отвернулись и будет безумно одиноко, ты подумай о нас с папой. Мы всегда будем любить тебя и никогда не оставим.»

Мама тогда долго-долго меня не отпускала, плакала, целовала мои волосы, а я стояла маленькая и ничего не понимала. Папа, пришедший с работы, хмуро посмотрел на нее, но подошел и крепко обнял, а затем, отстранившись, взял мое лицо в свои ладони и строго сказал:

«— Как бы тебе не было плохо, никогда даже не смей думать о смерти. Это последнее, что ты можешь сделать! Даже, если нет сил бороться, помни, у тебя есть мы! И никогда, слышишь, Малдия, никогда, не спеши за грань!»

Я не понимала, почему родители так говорят. Они были так встревожены, разбиты и подавлены, а я так мала, чтобы самой сопоставить все происходящее. Это потом, спустя несколько лет узнала, что в тот день покончила жизнь самоубийством одна из ведьм-охранительниц заповедного леса. Ведьмы, так же, как и маги Стихий связаны с окружающей природой. Даже еще теснее. Через них течет чистая энергия, подпитывающая все вокруг, поддерживающая в гармонии и равновесии. Совсем молоденькая девушка влюбилась в некроманта. А он на ее чувства не ответил, лишь рассмеявшись, что его не интересуют никчемные проводники. Она утопилась… Ее смерть вызвала ужасающие изменения, с которыми пришлось справляться моим родителям. Они после этого долго отходили и каждый вечер твердили мне, что смерть не выход. Как бы плохо не было, никогда не надо забывать, что есть любящие люди.

— У меня их нет… — прошептала я и упала на подкосившиеся ноги.

Слезы хлынули с новой силой, и я отчаянно стала бить кулаками о каменный пол.

— Разве мне есть для кого жить? — задала тихо вопрос, обращаясь к родителям, надеясь, что они услышат меня. — Почему вы молчите? — мгновение напряженной тишины, ожидания ответа. Но его не было. — Да, потому, что я одна! — закричала заламывая руки. — Совсем одна. — всхлипнула, поджимая ноги, и утыкаясь лицом в колени.

А Лирен? Я виновата перед ним. Он умер… из-за меня. Только и могу портить жизни любимых людей. Все случилось по моей вине. Он отдал жизнь, защищая меня, а я даже не смогла его вернуть… Для любого некроманта это плевое дело.

Я была недостаточно внимательна, чтобы понять, что что-то с Раананом не так. Но мне казалось все таким правдоподобным. Его история про родителей и брата… стоп… Подняв голову, обернулась через плечо, рассматривая еще раз раскинувшийся праздничный город. Гелиорин, кажется. Что говорила тогда эта мразь?

«— Император мертв, да здравствует император»? — прошептала, понимая в чьем доме я сейчас.

— Великая Стихия! За что? — закричала, потянувшись к внутренним потокам. Бежать, бежать отсюда надо. Как можно быстрее и как можно дальше, не оглядываться и никогда не вспоминать о нем!.

Воздух не отзывался, сколько бы я не билась. Это как кричать в кромешной тишине, когда все молчит и вокруг пустота. Биться о стену, раздирая руки до крови. И она меня оставила? Нет-нет-нет…

Я пыталась и пыталась, кусая и без того искусанные губы, сплевывала соленую кровь, но не переставала звать свою Стихию. До тех пор, пока рядом не сел кто-то. Подняв глаза, увидела будто впервые чернокожую девушку, диковинку по меркам моего мира. Я даже плакать перестала, испуганно вжавшись в перила.

— Госпожа, пойдемте. — попросила она, а я вспомнила, что ее зовут Ная и она вроде как служанка.

— Мне не куда идти, — прошептала обреченно.

— В постели вам будет лучше, вы отдохнете. — уговаривая девушка попыталась взять меня за руку.

Я отчаянно дернулась, вглядываясь в ее лицо. Опасна она для меня или нет, стоит доверять ей?

Вспомнила! Она меня успокаивала все эти дни и сидела со мной. Значит, служит Раанану. И, кажется, сопровождала везде все время моего пребывания в столице. Это воспоминания Эматрион… то есть меня. Все наслаивается, ощущение, что это была не я. Точнее, сложно самой понять, что происходит. Но я уловила — Ная мне помогала. Хорошая милая, первоначально немного болтливая девочка. Скорее всего следит за мной по приказу даже не Раанана, а его младшего брата.

Так, Дия, спокойно, сейчас тебе никто не позволит спрыгнуть, надо было раньше это делать. Теперь я в своем праве потребовать от этого огневика объяснений. И вот тогда… хотя бы буду знать, ради чего все это случилось. Нет, легче не станет ни в коем случае, но по крайне мере есть надежда, что все это не зря.

Выдохнула и усилием воли заставила себя сдержать слезы. Хаха, как же не зря. Для кого? Не для меня уж точно! Но правильнее всего встретиться с Раананом.

— Ная, да? — на всякий случай спросила у девушки. В ответ на утвердительный кивок озвучила свою просьбу: — Я хочу поговорить с Сиятельным императором.

Надо же, Сиятельный император — ну и прозвище! Хотя, кажется, Правительница соседнего государства… Фиртрики… да точно, королевство Фиртрика, говорила, что, когда Раанан появился в империи все небо было залито огненным заревом. Да, он любит эффектные появления.

Я зло ухмыльнулась, вспоминая Большой Бал. Император в белом костюме. Он тогда очень красиво появился.

— Госпожа Эматрион, вы еще слишком слабы, чтобы передвигаться по дворцу.

— Ная, сил для обычного разговора мне хватит. — надеюсь, что хватит. Но девушке сказала все довольно жестко, чтобы она не сомневалась в моих намерениях.

— Госпожа… — начала была служанка, но я перебила:

— Я приказываю.

Сил препираться уже не было. Я постаралась настроиться на предстоящую беседу. Знаю, что добью себя всем этим, но хотя бы узнать все сейчас, когда я на краю пропасти, достойна. Мама и папа, наверно вы правы, и я не буду пока спешить к вам. По крайней мере, пока не найду ответы на вопросы.

Спальню в зеленых тонах я мельком оглядела. Для Эмы она стала уже привычной, а мне уже все равно. Смысл кого-то обматывать, если они уже поняли, что память ко мне вернулась.

На кресле у кровати уже сидел чернокожий лысый мужчина, задумчиво поглаживающий аккуратно подстриженную бороду. Лорд Вений — местный лекарь.

— Как поживает моя дорогая во всех смыслах пациентка? — спросил он с улыбкой, а вот взгляд был колючим.

— Как видите, лорд Вений, еще жива и даже рыпаюсь. — ответила, присаживаясь на кровать.

— Да вам, леди Эматрион, определенно лучше. — усмехнулся мужчина, а его глаза внимательно изучали мои руки.

Да, кстати, насколько помню, там были какие-то очень странные татуировки. Опустив взгляд с нескрываемым удивлением увидела плотно облегающие мои запястья золотые браслеты, инкрустированные рубинами. Воспоминания услужливо подкинули две картинки: первое, я — Малдия и это наш с Раананом первый тренировочный бой. Насколько помню, мы тогда случайно заклинание «Сущности» применили. И именно в тот момент я увидела на огневике точно такой же браслет, который приняла за камни-переговорники; второе, я — Эматрион, и Сиятельный император перенес меня после неудачного покушения. А ведь он тогда будто красовался, когда закатывал рукава и применял свою магию. Амулеты драконов… усмехнулась… нашел как прикрываться. Хотя, здесь же таких, как мы, истребляют.

«— Так, спокойно, Дия, спокойно. Дыши… — закрыв глаза, успокаивала себя как могла. Была бы магия, было бы проще…»

Слезинка скатилась по щеке и я неловко вытерла ее ладонью.

— Вы бы успокоительное выпили. — обратился ко мне лекарь. Видимо, выгляжу я так же, как и ощущаю.

— Мне бы с императором поговорить, — попросила я.

— Нельзя, — мужчина встал и подошел ко мне. Я постаралась не дергаться, поводов не доверять он не предоставил, поэтому, можно просто аккуратно за ним следить.

Щелкнув пальцами, лорд Вений зажег маленький магический огонек. Мы такие в третьем классе Общемагической школы уже умели создавать. Ну да, точно, Ная же говорила, что у них тут распространена магия. Я так понимаю, что теперь только Силы без конкретной специализации превалируют, а вот магов с глубоким уклоном на какое-то определенное направление, например, такие как стихийники, истреблялись.

— Хоть одно снотворное заклинание примените, разнесу весь дворец. — Постаралась сказать спокойно, как бы между прочим, а потом, подумав, добавила: — До основания.

— Угрожаете? — усмехнулся, но в глазах промелькнул гнев.

— Обрисовываю возможности. Лорд Вений, чем быстрее я поговорю с Ра… императором, тем лучше будет всем.

— Значит, та истерия, продолжительностью в два дня была причиной возвращения памяти? — сделал мужчина правильные выводы из моего поведения.

Сложно не выделяться, когда всесильного императора называешь просто по имени. Но и воспринимать Раанана как правителя я теперь не могу. Пока его не увижу, не поверю, не поверю.

— Он сейчас занят. — Но наткнувшись на мой просительный взгляд, отвел глаза, задумался, а затем, кивнув самому себе сказал:

— Пойдете, госпожа, в сопровождении стражи. — Лекарь поднялся и отряхнул жилетку. — И только после того, как за вами придут.

— Боитесь? — спросила отстраненно, размышляя над тем, что сказать теперь, когда эмоции немного стихли и пришло чувство раздробленности.

— После угрозы разрушения дворца? — он усмехнулся. — Глупый вопрос, госпожа.

Сама об этом знаю, но что мне еще сказать ему, чтобы он не отправил меня в забытие? И тем более, мне не с руки демонстрировать отсутствие силы.

— Браслеты лучше спрятать. Во избежание… — участливо посоветовал лорд, обращаясь даже больше к Нае, чем ко мне.

Пока девушка искала более менее закрытую одежду в гардеробе, я отчаянно пыталась стянуть с рук эти проклятые украшения. Золото плотно обхватило запястья и ни в какую не снималось. А ведь у Раанана запястья намного шире моих. Ни защелок, ни чего, чтобы хоть отдаленно напоминало крепления, которые можно сломать. Ощущая острую необходимость снять их, будто от этого зависела моя жизнь, я остервенело рвала, пытаясь стащить. Лыров Раанан, очередной раз решил загнать меня в ловушку? Сейчас зачем? Я же в полной его власти.

От понимания собственного бессилия хотелось рвать и метать, разнести ко всем демонам Мэрди эту комнату. Тяжело дыша, прикусила губу до крови и, когда солоноватый привкус ощутился на языке, я подняла затравленные глаза на стоящую в стороне Наю. Куда и когда ушел лорд Вений мне было плевать.

— Госпожа Эма, — позвала девушка, заметив, как меня перекривило от этого имени, она еще ниже опустила голову, — госпожа… не тратьте силы в пустую.

— Я их сниму. — Упрямо заявило, ломая ноготь об один из прямоугольников.

— Нет. — сказано твердо, со знанием. — Такие украшения снимет только тот, кто надел.

Я злобно взглянула на служанку. Ей-то откуда знать?

— Посмотрите на рубины. — Осторожный взгляд на меня, не на украшения. — Они пылают золотым.

Камни действительно сияли золотыми искрами, но это было не все. Там, в самой глубине рождалось нечто другое. Импульсы, будто толчки сердца, подниющиеся и расходящиеся лучами по граням каждого рубина.

— Хранительница… — вспомнилась сама собой верховная богиня фиртрикийцев… — это же как у черного камня магов Жизни и Смерти…

Громкий стук в двери, даже не покоев, а спальни, заставил вздрогнуть и бессильно уронить кровоточащие руки.

* * *

Я остановилась около больших черных дверей с красно-золотой витиеватой резьбой. Глубоко вздохнула, пытаясь настроится на нужный лад. Эмоции сейчас плохие советники, но казалось еще чуть-чуть и меня переполнит волнение, страх перед неизвестным и боль за прошлое. Как Эматрион я помню и знаю нынешнего императора Раанана Сиятельного, но как для Малдии он совершенно незнакомый, чужой человек.

Стараясь замечать двух стражников, которые с любопытством смотрели на меня, попыталась заставить себя сделать вид, что происходит так как нужно, и все внутри не сворачивается в вихрь бурлящих эмоций. Итак, вдох-выдох, постучать, дождаться, когда выйдет личный секретарь, объявит обо мне и только тогда войти в покои императора и попытаться… нет, потребовать объяснений.

«— Держись, Малдия. — Попыталась мысленно подбодрить саму себя. Вышло не очень.»

Взгляд непроизвольно наткнулся на рубиновый браслет на моей поднятой руке. Окровавленные следы после неуспешной попытки их стянуть залечил лорд Вений. Вот еще одно из требований, которые необходимо предъявить Раанану.

Постучав, стала ожидать, когда выйдет мальчик-секретарь, ощущая как взгляды стражников прожигают спину. Через мгновение, услышала, приближающиеся шаги и дверь сама передо мной распахнулась. Я отступила на шаг назад не в силах отвести взгляд от такого знакомо-незнакомого лица.

Нет, внешне Раанан изменился очень сильно. Плечи стали шире и даже под черным с золотом камзолом угадывался рельеф мышц. Волосы, когда-то короткие, отросли до середины спины, а от левого виска идет белоснежная прядь. Но вот глаза. Все такие же зеленые как два изумруда, смотрели на меня с той же теплотой, которую я помню. И еще лицо, оно не постарело ни на год. Лишь на лбу, между бровей залегло несколько морщин.

Один взгляд мне за спину и стража будто растворилась, оставив меня с императором наедине. Я выдохнула, понимая, что вот именно сейчас и произойдет то, к чему стремилась последние несколько месяцев (если вычеркнуть те двадцать лет, что прошло и соединить воспоминания) — узнаю правду.

— Садись. — Вот так коротко, сухо, непривычно.

Я прошла в просторный кабинет императора Эланийской империи. Мда… это не та комнатка в общежитии Академии Стихий, которую адепт Огненного факультета направления Боевая магия Раанан Орлейс занимал во время обучения. Этот кабинет был выполнен в черных и темно-коричневых тонах. Вдоль стен шкафы с книгами, стеллажи с бумагами и свитками. Все в идеальном порядке. Даже на широком столе, за которым восседал Раанан Сиятельный.

Император сел, а затем поднял на меня взгляд, на миг задумался о чем-то, а затем тонкие губы расплылись в такой привычной и знакомой смущенной улыбке. Такой, как я помню и в какую когда-то имела не счастье влюбиться. Стало очень горько от этого. Глупая маленькая девочка.

Присев в реверансе, чтобы хоть на мгновение перевести взгляд и настроится, прошла и села в кресло напротив.

— Сиятельный император… — начала я.

— Раанан, — раздраженно перебил меня мужчина и перекинул за спину волосы. — Не вижу смысла теперь в официальном обращении.

— Я успела уже привыкнуть к нему, — уставилась на свои руки. Не понимая, что происходит. Я должна рвать и метать, требовать объяснений. В таком боевом настрое я сюда шла, и как быстро его растеряла, стоило только встретиться с ним лицом к лицу. Даже противно стало. Из-за слабости, нелепости и своей никчемности.

Мой взгляд вновь наткнулся на рубиновые браслеты. Нет, нельзя это так оставлять, я пойду на все, лишь бы он снял с меня их, чтобы рассказал.

— Раанан, — подняла взгляд и упрямо посмотрела на него. Я достаточно натерпелась. — Я все вспомнила.

— Эматрион, — император сел ровнее, оперся о стол и сцепил руки в замок. Я скривилась от этого к себе обращения. — Что ты хочешь мне сказать? Я был тогда рядом и прекрасно понял произошедшее.

— Для начала, сними эти браслеты. Ты же специально их надел на меня, — процедила сквозь зубы я, наплевав уже откровенно на все правила приличия и этикета. Хватит ходить вокруг да около. Амита долго бы меня ругала за такую наглость. Даже смешно стало, почему мне именно сейчас вспомнилась эта пожилая фиртрикийка.

— О чем ты? — показательно удивился Раанан.

— В том, что эти браслеты наполнены магией, которая перекрывает мою магию Воздуха.

Надо отдать должное его актерским способностям. Ни одна мышца на лице Раанана не дрогнула, а выражение стало этакое презрительно-удивленное. Но я больше не верю этому человеку. Хватит с меня.

— Послушай меня. Я не желаю тебе зла и никогда не причиню вред, — мужчина смотрел пристально, оценивающе, жестко. В его глазах вспыхнуло и тут же что-то погасло.

— Да ладно, — хмыкнула я и, закатав немного рукава на обеих руках, продемонстрировала золотые браслеты. — Еще скажи, что не знал об их свойствах!

— Предполагал. — Вот так просто он ответил, а я разозлилась!

— Ты мне должен! — прошипев, вскочила я и нависла над его столом, опираясь руками о столешницу. — Из-за тебя уничтожили мой мир!

— Я это знаю, — уже не прикрывая раздражение, ответил император. — И поверь, прекрасно об этом помню. Поэтому и пытаюсь сейчас уберечь тебя от глупых поступков.

— Пытаешься меня уберечь? — я уже почти кричала. — Как? Лишив меня магии? Заперев в своем замке? Или вернув память? Давай же расскажи, мне это очень интересно знать!

Раанан поднялся, медленно обошел стол и попытался приблизиться ко мне, я отошла на несколько шагов назад и в защитном жесте подняла руки. Он устало провел по волосам таким знакомым мне движением, и улыбнулся так, что непроизвольно перед глазами встала наш разговор, во время которого я призналась в своих чувствах. Слезы как-то сами появились на глазах, но усилием воли удалось их сдержать.

— Я всегда старался о тебе заботиться, — после нескольких минут молчания проговорил он.

Мне оставалось только захлебнуться возмущением. Когда он, интересно, обо мне заботился?! В какой именно момент моих унижений? Разразиться праведным гневом мне не дали, продолжив:

— Слишком быстро к тебе привязался. Но памятуя, что в том мире я надолго не останусь, постарался, как можно безболезнее перекрыть все чувства между нами.

— Конечно, особенно на балу ты это делал усердно! — перебила я. — Прекрати уже врать. Ты просто меня использовал.

— У меня не было выбора. — Раанан пытался говорить спокойно. И у него даже это получалось, но все же в голосе звучало какое-то раздражение. — Проще, если бы ты стала меня презирать, а еще лучше ненавидеть. Но ты же Малдия Эарлис! Всепрощающая и такая гуманная, — передразнил он. — Ты знаешь, как сложно было перебороть свои чувства? А потом еще эта связь! Я до сих пор не понимаю откуда она! — мужчина стремительно приблизился ко мне.

— А мне плевать! Чувства? Да что ты о них знаешь?! — кричала я. — Ты насквозь эгоистичен! Хоть бы раз подумал о ком-то кроме себя! Мы когда-то говорили о любви… Ты же любил Яротию, так что же тогда мог чувствовать ко мне!

— Я ошибался. Яротия никогда не пыталась перекрыть мою свободу…

— Зато чего стоила эта твоя ошибка! — все равно, услышат нас или нет. Я не могу больше терпеть. — Что тебе от меня надо?!

— Я понял, что ты мне дороже, — он приблизился еще ближе и сейчас возвышался надо мной.

А мне уже было не страшно, меня понесло.

— Замечательно! Я дороже! Ты издеваешься?!

— Двадцать лет! — Раанан схватил меня за плечи и стал трясти. — На протяжении двадцати лет, каждую ночь мне снится, как я вытаскиваю тебя из воды, сжимаю твое тело, пытаясь почувствовать хоть малейшую искру жизни! А ты больше не дышишь, и мир вокруг умирает, развеиваясь в пространстве!

— А мне снятся мама и папа, — прошептала я и по моим щекам потекли слезы.

Раанан сначала не понял этой фразы, но увидев влагу на моем лице, отпустил и виновато посмотрел на меня. Наконец-то, я увидела хоть какое-то раскаяние за все! Мужчина поклонился мне и уже собирался уходить. Ну, уж нет! Он не снял эти браслеты, а без этого я не уйду!

— Стой, — порывисто схватила его за руку, — сними браслеты!

— Нет, — сухо ответил Раанан и выдернул свою руку, вновь развернулся, чтобы уйти. — И не проси больше об этом.

— Да ты когда-нибудь делал что-нибудь искренне для меня?! Просто так! — слова сами сорвались с моих губ.

Я не успела и глазом моргнуть, как оказалась прижата спиной к единственно пустой стене, где не было ни шкафов, ни полок. Раанан навис надо мной, плотно прижимаясь. Он водил носом по моему лбу и тихо шептал:

— Я искал тебя, сначала по всей империи. Она тогда была намного меньше, чем сейчас. А затем и на территории других стран. Мои шпионы везде искали девушку с необычной, запрещенной магией. Но тебя нигде не было… А потом мама настояла на договоренности о династическом браке с Илерисой Солнцеликой… Я сопротивлялся, потом смирился, но затем почувствовал, что в ней есть какая-то сила. Магия, которая не принадлежит этому миру. Так хотел, чтобы это была ты. Я даже почти в это поверил. А затем эта война и просьба о помощи… Я тогда дышать забыл, когда увидел тебя, спускающуюся с белым имритом по склону холма… Даже сначала не поверил, что это можешь быть ты. Думал, воображение разыгралось…

Я стояла и с закрытыми глазами плакала. Его слова пронзали не хуже, чем самые острые клинки эльфийских мастеров или же как клыки имритов. Я чувствовала, как болит моя душа, как она мечется будто дикая птица, пойманная и заточенная в клетку. Такую невыносимую боль причиняют мне воспоминания, которые связывают меня с этим мужчиной. Ему было сложно все эти года… Но ведь и мне было не легче!

— Отпусти меня… — попросила шепотом. — Я очень хочу уйти…

— Знаю… — прошептал он, проводя губами по моему лбу, а затем и носу. — И я никогда тебя не отпущу…

— Почему? — спросила я.

Ответа не последовало. Теплые губы прикоснулись к мои губам. Это был невесомый легкий поцелуй, как прикосновение крыльев бабочки, правда, с соленым привкусом моих слез.

— Почему? — повторила.

Ответа не последовало. Теплые губы прикоснулись к моим губам. Это был легкий невесомый поцелуй, как прикосновение крыльев бабочки, правда, с соленым привкусом моих слез.

Одна его рука скользнула мне на талию, а вторая разместилась на затылке. Он прервал поцелуй и, вновь проведя по моему лбу сухими губами, сказал:

— Я не отпущу тебя, и ты знаешь почему.

О да… я прекрасно знала, что конкретно Раанан от меня хотел. Это было в его пылающих зеленым огнем глазах, в расширившихся от желания зрачках, в собственнических объятиях, в том, как он прижимал меня к себе. Настолько крепких, что я не могла пошевелиться. Теперь понятно, зачем эти браслеты. Со своей силой, я бы не позволила такому произойти, но сейчас, выбора мне не оставили, кроме как подчиниться. Император просто хотел моего тела, хотел всего лишь сломить сопротивление, унизить, как унижал раньше, до появления в моей жизни Лирена.

Вполне возможно, что если сама, осознанно, дам ему то, что он жаждет, то обрету так желанную мной свободу. А если еще и покажу, что меня все устраивает и я получаю от этого удовольствие, то вполне возможно, Раанан снимет эти браслеты. Тогда магия вернется. Одна ночь отделяет меня от свободы…

Решение было принято молниеносно. В этот же момент я поняла, что ради магии и обретения свободы, готова на все. Пусть даже и придется опуститься до уровня гуляющих девушек… Нужно всего лишь его соблазнить, обмануть притворными желаниями и обещаниями. И пусть потом буду себя ненавидеть, но другого пути освободиться не вижу.

Раанан внимательно смотрел за эмоциями, которые мелькали на моем лице. И я, отбросив все сомнения, провела руками по широким плечам, по золотистой вышивке. Запутавшись пальцами в русых волосах, сама приблизилась к нему и поцеловала, пытаясь вызвать в самой себе и в нем, так нужную сейчас, страсть.

Раанан не ответил на мой поцелуй, не откликнулся на это приглашение. Я отстранилась и посмотрела на него. Сиятельный император улыбался. На тонких губах играла задорная усмешка. Мысли смешались и я опустила в смущении взгляд, стала рассматривать черные пуговицы камзола.

— Еще один поцелуй и мы с тобой будем квиты. — услышала шепот у своего уха, а затем мочку легонько прикусили.

Я вскинулась в изумлении, поймав ожидающий взгляд зеленых глаз, перед тем как они закрылись. Ах, значит, так! Кто-то решил поиграть. Ну хорошо, я готова.

Еще раз притянув Раанан, поцеловала. Мягкое прикосновение к его губам, которые все так же не отзывались. Нет, он точно издевается! Я возмущенно зарычала, прикидываясь, что меня задевает его поведение, хотя уже смирилась с происходящим из-за чего внутри все опустело.

Резко его руки напряглись и прижали меня к еще крепче к нему. Порыв, и мои губы сминает поцелуй. Нет, он не был ни страстным, ни обжигающим, ни подавляющим. Со мной будто играли, то отстраняюсь, то вновь приближаясь. Как тот огонь, что преследовал меня во снах когда-то.

Желая заставить его проявить свои страсть и желания, углубила поцелуй, ощущая, как происходящее что-то затронуло внутри меня, какие-то призрачные чувства. Так даже лучше, не придется сильно его обманывать, будто я еще что-то испытываю к этому несносному огневику.

Раанан прервал поцелуй, провел кубами по моему подбородку и прикусил мочку уха, затем путь вниз, и он поцеловал мою шею, прокладывая дорожку легчайших поцелуев к ключице. Я стянула ремешок с его волос, и запуталась пальчиками в них, прижимая императора сильнее к себе. Эмоции зашкаливали, требовали выхода. Закрыв глаза, окунулась в водоворот закрутившийся внутри. Мой тихий стон нарушил тишину кабинета, и я почувствовала, как Раанан улыбается.

Причудливая золотая застежка в виде поющей птицы на моем платье была спереди, поэтому, придерживая меня одной рукой, он стал второй пытаться ее расстегнуть. Вернувшись к моим губам, император мягко скользнул языком, изучая. Я поддалась ему и ответила, повторяя движения. Когда, справившись с платьем, распахнул ткань, приспустил ее с моих плеч, второй стон раздался в рабочем кабинете эланийского императора. На этот раз он был не мой, и настала моя очередь улыбаться.

В этот момент я принялась расстегивать пуговки на камзоле Раанана. Он же резко подхватил меня на руки и шагнул в пылающий портал. Если бы я не вернула себе память, то может быть и испугалась бы, но краем сознания отметила, что переход был огненным, а значит, именно Раанан призвал его. Но особого внимания этому не придала, спустившись от таких сладких губ, до шеи, которая открылась, стоило мне распахнуть вслед за камзолом бордовую рубашку.

Шаг, и мы оказываемся в спальне императора. Еще несколько шагов, и меня опускают на мягчайшую пастель. Когда Раанан отстранился, чтобы снять верхнюю одежду, я закапризничала, не желая прерывать эти волшебные ласки. Мужчина усмехнулся, но вместо того, чтобы прижать меня к кровати и вновь впиться поцелуем, он лег рядом, одну руку заложил за голову и второй подозвал к себе.

Я улыбнулась, привстала, а затем, перекинув ногу, села на него. Проведя руками по широким плечам, нагнулась и проложила дорожку поцелуев по его груди. Глухой стон стал для меня поощрением и осмелев, сначала двинулась вниз, но дойдя до накачанного живота, подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд двух ярчайших изумрудов. Его руки легли на мои бедра, нажали на них, прижимая еще сильнее к себе. Я потянулась и поцеловала губы. Поцеловала так, как мечтала с самого начала нашего знакомства, с того первого занятия по Боевой магии — властно, стремительно, до крови прикусывая его губы.

Вдруг Раанн сел и я ощутила бедрами что-то странное, что показалось мне лишним. А затем поняла, что именно упирается в меня.

— Удобно? — провокационно спросил он.

Я улыбнулась с вызовом, поерзала и прошептала:

— Очень.

Вот теперь на меня будто обрушилась огненная лавина. Волосы Раанана засияли огнем, глаза вспыхнули зеленым и он спустил ткань платья, полностью обнажая. Невероятный поцелуй, околдовывающий, манящий полностью перекрыл боль, которая шла от левой стороны моей спины. От такого контраста боли и страсти, нежности и мягкости, я еще громче застонала, выгибаясь, стараясь прижаться как можно сильнее к обнаженной груди Раанана.

Рывок и я оказываюсь лежащей на спине, а этот невероятный мужчина уже целует мои плечи, спускаясь все ниже. Его руки ласкали мою грудь, поглаживая, сжимая, а затем они сменились губами, которые целовали, и зубами, которые легчайше покусывали. Я все стонала и стонала, распаляясь от бушующего внутри Огня, от рук, которые успели стянуть платье и сорочку, и теперь сжимали мои обнаженные бедра, от колена, плавно раздвигающего мои ноги.

Резко Раанан поднял голову, стремительно приблизился к моему лицу, провел губами по щеке, поцеловал так, что все предыдущие поцелуи меркли перед этим — будто языки пламени, пылающего внутри нас, вдруг соединились, образовывая маленький взрыв, от которого у меня потемнело в глазах.

Сознание померкло, голова закружилась и к горлу подступила тошнота, навалилась сонливость. Я попыталась ее скинуть, хоть как-то прояснить сознание, но ничего не получилось. Лишь услышала:

— Тише, тише, воздушная. Лучше поспи. Ты так ничего и не поняла, глупенькая.

Глава десятая

Первые солнечные лучи проникли в комнату и, как назло, попадали прямо в глаза. Они будто специально пытались меня разбудить. Было неприятно жарко, душно. Хотелось найти ванну поглубже и погрузиться с головой в ледяную воду.

Перевернувшись на другой бок, ощутила, как по телу скользит легкий шелк. Он уже не холодил кожу, но его прикосновения были приятны, пробуждая внутри некую особую чувственность. Потянувшись, чтобы размять затекшие после сна мышцы, испуганно распахнула ресницы.

— Стихия! — прошептала ошеломленно, понимая, где мне довелось проснуться.

Как же я могла так опуститься? Вот так просто и без какой-либо борьбы сдаться? Где я потеряла остатки разума и гордости, чтобы додуматься до такого? Забыть о всех принципах и самой решиться продать себя за толику свободы?

Свобода… что ждет меня после всего? Буду ли я прикроватной игрушкой или он специально отдаст меня чаровникам, чтобы выторговать свою жизнь? Он жениться на Илерисе. Бедная она. Не знает какое прошлое у ее великого жениха.

Я усмехнулась, разглядывая потолок, украшенный причудливый рисунком, изображающим золотое утреннее светило, которое носит тут причудливое название «солнце», в окружении «звезд». Никто из окружающих наверняка не знает всю правду о своем сиятельном императоре. Он забрал все, что у меня было и напоследок, как самое лакомое, отнял Воздух.

— Лучше бы меня убил тот стражник, — прошептала, ощущая, как слезы текут из глаз, попадая в уши.

Чувствуя себя опустошенной, села, прижимая к обнаженной груди тонкое одеяло. Комната императора была примечательной. На несколько мгновений даже показалось, что все вокруг пылает. Все возможные оттенки золотого, красного, оранжевого и желтого. И вместе с этим видимые деревянные части мебели были из черного дерева. В другой ситуации я бы оценила необычность и гармоничность спальни. Но в ином случае, я бы никогда не оказалась в этом проклятом всеми Стихиями дворце. Совсем одна.

Упрямо утерев глаза, сцепила зубы, чтобы выдержать накатившее ощущение кошмара и неприемлемости реальности. Хотелось проснуться маленькой девочкой и, прижимая к груди любимую игрушку, пробраться в родительскую спальню, пожаловаться на плохой сон. Единственное, что сдерживало, это понимание, что в спальне нет балкона, а значит, мой вчерашний замысел вновь отодвигается.

На дальнем кресле, около массивной двери, лежал тонкий шелковый халат. За неимением другой одежды, развернула его и убедилась, что он женский и очень длинный. Кроме того, ярко алый. Ну, хотя бы не придется идти по всему дворцу обернутой в одеяло. А ведь я даже не представляю в какой части всего этого комплекса находится спальня императора и как можно добраться до своего маленького уголка. Хотелось забиться подальше, но лучше сейчас уйти, чем видеть эту невыносимую улыбку победителя. Кто знает, что произошло дальше. У меня есть сомнения насчет окончания столь бурной ночи.

В моих собственных глазах я итак упала настолько глубоко, что оттуда уже не подняться. А мнение окружающих перестало быть важным. Они чужие, никто для меня.

Запахнувшись по максимуму халат, толкнула дверь и замерла. Я будто попала в другой мир. Из огненного королевства в чудеснейшие края легчайших тканей, поблескивающий в солнечных лучах, запахов, изысканных не раздражающих еле уловимых. Слабое дуновение ветерка из распахнутого окна и все приходит в движение, создавая ощущение волшебства. Эта комната будто была создана для демонстрации прелести воздушной Стихии.

Я замерла в восхищении рассматривая все вокруг. У самого окна заметила лежащего на подушках Раанана. Он внимательно на меня смотрел, склонив голову набок, но не улыбался, хотя в уголках глаз замерли смешливые морщинки.

Отвернувшись, еще раз осмотрела комнату в поисках двери.

— Я и забыл, как тебе идет красный. — Прозвучавший голос был спокоен и ласков.

Повернувшись к нему, тяжело вздохнула, пытаясь сохранять по крайней мере внешнее холоднокровие.

— В одиночестве отмечаешь свою очередную победу?

Раанан непритворно удивился моему вопросу и отпил глоток чего-то из большой чашки, опять-таки украшенной золотом. Я скоро возненавижу этот металл.

— И какую же победу, по-твоему, я должен отмечать?

— Мало ли, — пожала плечами, — ты у нас стал личностью легендарной. Вчера очередной раз доказал, что всё и все в твоей власти.

— Не надо так говорить Малдия. — Раанан сел ровнее, скрестив ноги.

— А смысл вообще что-то говорить? — мне стало смешно.

Вот сидит передо мной Сиятельный император крупнейшей империи в этом мире, а по сути он хитрое, коварное создание. И я пыталась его переиграть? Видимо, в тот момент я была слишком самонадеянна.

— Если ты о вчерашнем, то могу тебя заверить, что ничего, тебя провоцирующего, не было. — рассматривая меня, Раанан потянулся, поигрывая мышцами на обнаженных плечах и перекинул через низенький столик несколько подушек. — Составишь компанию?

Я просто смотрела на него, пытаясь понять, что он конкретно имеет в виду. Мое поведение — это верх распущенности, если не применить несколько более крепких слов. А он считает это «не провоцирующим»?

— Малдия, позавтракай. Может быть хотя бы мыслительный процесс нормализуется. — наливая в еще одну чашку напиток янтарного цвета, по восхитительному запаху которого, я определила чай.

— Ты мне хоть что-то можешь объяснить? — устало спросила.

— Что конкретно ты хочешь знать?

— Все.

Я села на предложенные подушки, неловко поерзав и еле уместив ноги. Желудок недвусмысленно намекнул о том, что его довольно давно никто не кормил.

Обняв руками чашку, будто ее тепло могло меня согреть, спасти от леденящего холода царившего внутри. Приготовившись услышать наконец ответы на свои вопросы, не смогла найти в себе сил взглянуть на Раанана и рассматривала яства, расставленные на столе. Традиционные сладости, фрукты — все тоже самое, чем меня кормили все дни моего заточения.

Молчание затягивалось, а я все еще глупо переводила взгляд немного в сторону. Невыносимо смотреть на него и видеть ту пропасть, которая разделяем меня и мое прошлое.

— Гелиорин наиболее прекрасен именно ночью, — задумчиво прозвучало. — Напоминает Болдар своей атмосферой таинственности и волшебства.

Раанан ни к кому не обращался, просто говорил, но каждое его слово ранило. Казалось бы, ничего особенно, просто воспоминания и сравнения с двух городов. Но один из них был моим родным, навсегда потерянным, погибшим в черном тумане.

— Знаешь, когда я появился здесь впервые, после пятнадцати лет отсутствия, поразился тому, какой он маленький. И тогда, мне захотелось увековечить память о столице Аиморта. Академия для одаренных построена по принципу наших Школы Общей Магии и Академии Стихий. Мне тогда удалось найти многих гениальных людей, обладающих магией. — он замолчал, а затем вздохнул: — Но среди них не было ни одного мага Стихий.

— Их вырезали, — я даже сама не поняла почему это сказала. Просто вырвалось.

— Тогда я еще об этом не знал. — Он вздохнул, и я краем глаза заметила, как Раанан знакомым движение убирает со лба выбившиеся из небрежно заплетенной косы прядки. — А потом многие части головоломки стали складывается воедино.

Я насторожено косо посмотрела на пар… на мужчину. Это я осталось той двадцати однолетней девчонкой, а ему сейчас…

— Ты говорил, что двадцать лет искал меня. Тебе сейчас … сорок три? — спросила я.

— Скоро исполняется.

Я опустила голову, горько вздыхая. Даже, если бы и был маленький шанс на то, что все-таки мой мир уцелел, то не думаю, что за такой срок остались хоть какие-либо следы.

— Не выглядишь на свой возраст.

— В этом мире люди живут дольше, чем в твоем. Соответственно, и выглядят моложе, чем ты привыкла.

Вспомнились Кадаган и Гаральд. Старшему на первый взгляд около тридцати, а младшему максимум дашь двадцать пять. Хотя, вот Илериса, насколько я ее помню, выглядит на свои двадцать.

— Мы не о том говорили, — вырвал меня из размышлений Раанан, — или ты уже не хочешь ничего знать?

Хмуро на него взглянув, отпила глоток остывшего чая и кивнула, намекая на продолжение повествования.

— Если позволишь, я начну с более раннего периода.

Видимо недоумение отразилось у меня на лице. Раанан усмехнулся, но отвернулся, спокойно рассматривая раскинувшийся за окном вид. Башня, в которой располагались покои императора, была самой высокой из всего дворцового комплекса и сюда практически не долетали звуки просыпающегося города. Так, редкие крики.

Молчание вновь затягивалось, но сейчас лучше не торопить его, как бы мне не хотелось выбить все.

— Когда мне было семь, родился Эдорик. Все были так счастливы. Устроили пышное торжество, богатый праздник в его честь. Все веселились, танцевали. В тот день всем беднякам раздали по большому куску хлеба и мяса. Для небольшого обедневшего государства это было невероятной щедростью. И вот, в самый разгар торжества… — ему было тяжело говорить, но на миг сжав зубы, Раанан продолжил: — Всегда есть недовольные властью и самые умные, знающие как все сделать правильно. В самый разгар торжества прозвучал взрыв. Самый обычный, не магический. Все, кто был тогда одарен магией скрывались. Покушение совершили люди, которые называли себя «Последователи солнца». Я и Эдорик не погибли только потому, что мой старый наставник Нугид прикрыл нас. Тогда, глядя, как его тело корчилось от боли и охватившего огня, я бросился к нему, в надежде спасти.

Опять тишина, а я с ужасом думала о всех погибших людях. И все из-за чего? Просто потому, что кучке фанатиков не нравился император? Из-за этого убивать?

— Отец оттащил меня, хотя, если говорить по правде, он вытащил меня из того вонючего огня. А на мне ни единого ожога. Даже одежда не тлела. Это был первый вестник. В панике этого никто не заметил, кроме родителей. Но уже тогда мама внимательно стала наблюдать за мной. И следующий раз не заставил себя ждать. В момент сильного выброса эмоций я стал гореть заживо, но при этом не пострадал. Этого хватило, чтобы понять, что наследник увядающей Эланийской империи — маг с силами Стихий.

Тогда уже охотились за стихийниками, а значит, император и императрица не могли не понимать, что пройдет не так уж и много времени, и за мальчиком явятся. Но, думаю, они не смогли просто сидеть и ждать его смерти.

— Как мне объяснили, у отца был дар хождения между мирами. Он им никогда не пользовался и это больше считалось легендой, чем правдой. Только в твоем мире я понял почему. Тогда, во время твоего рассказа о магах Жизни и Смерти передо мной открылся ответ. Точнее даже не ответ, а лишь призрачная догадка, но потянув за эту ниточку, я пришел к понимаю. Проход в другие миры открывает сила Смерти.

Ну да. Вот так просто. Олизава, сестра Эвы, когда-то нам рассказывала, что все возможности некромантии не раскрыты. И когда-нибудь, с помощью мертвых мы сможем сделать большой шаг в перед.

— Чтобы переместить меня, требовалась огромный выброс этих сил. — продолжал тем временем Раанан. — Помню, я случайно столкнулся с маленькой девочкой. Она была эльфийкой и, застеснявшись одну из обнаженных статуй, вырастила прямо из пола длинную лозу с большими листьями, чтобы прикрыть ее. Тогда я видел ее в первый и в последний раз.

Руки безвольно разжались и чашка, разливая остывший чай, покатилась по полу, заливая подушки. Эльфийка… с силами Земли… бедная Танариана…

— Почему с тобой всегда рядом смерть?! — закричала, вскакивая. — Лирен, мой мир! А теперь еще выясняется, что из-за того, чтобы тебя переправить подальше от чаровников, убили Данарию!

Я бросилась в сторону, запуталась в длинном подоле халата и упала на подушки. Выпутавшись, схватила подушку и с силой метнула ее в Раанана, который попытался меня схватить. Увернулась от захвата, поднырнула и проползла, поскальзываясь.

Он схватил меня за талию, перевернул на спину и прижал к своей груди. Я молотила о него со всех сил, стараясь ударить посильнее, причинить как можно больше боли, передать, выплеснуть часть того, что разрывало меня на части. Попыталась даже укусить, но Раанан прижал своей рукой мою голову к себе, и я, уткнувшись, отчаянно вырывалась.

— Ты! Это все из-за тебя! — шептала, давясь слезами и соплями.

Он молчал, кажется, даже гладил меня по спине, когда силы стали меня покидать и истерика спадать. Я уже не вырывалась, прикусив до боли ладонь, старалась вернуть хотя бы былой холод, взамен этому шипастому ощущению тьмы в душе.

— Я не могу… не могу тебя отпустить. — надломленным голосом шептал Раанан.

Я подняла голову, с мольбой глядя на него. Он с обреченным упрямством смотря на меня. При этом сам подушечками пальцев, проводя по моим щекам, стирая слезы.

— Пожалуйста. — прошептала я, всхлипывая.

— Не могу, — после минутной борьбы, ответил, но глаза не отвел. — Они убьют тебя сразу, как я сниму браслеты. Или ты сама себя рассеешь.

— Почему? — я хотела знать, за что чаровники так хотят меня убить, но Раанан понял вопрос по-своему:

— Это такая мощь. Ты даже не представляешь, какие силы сосредоточены в твоих руках. Это не так, как было там. Твой дар Целительства, или мой Боевой — это такая малость, по сравнению с тем, что мы можем тут. Эма… Дия… это так страшно. Я не могу допустить, чтобы ты прошла через это. Они убьют тебя, если найдут.

— Если бы не ты, этого ничего не было бы… — я прислонилась лбом к его плечу и зажмурилась, шмыгнув носом. — Все бы блага любого мира, я бы отдала за возможность повернуть время вспять и никогда тебя не встречать.

— Знаю.

— За что ты вчера со мной так?

— Я не мог дать тебе время оправиться, — Раанан погладил меня по волосам. Дернувшись, отбросила его руку.

Он понял меня без слов, медленно и плавно отодвигаясь на несколько шагов.

— Послушай меня. Просто выслушай.

— Я это только и делаю. Только верить ли тебе?

— Это твой выбор. — он отвернулся, подставляя лицо сильному порыву ветра, который ворвался в комнату, беснуясь и развивая ткань. — Я тебе дал его столько, сколько смог. Пока ты еще не полностью себя уничтожила, у меня был шанс вызвать хоть какую-то из сильнейших эмоций.

— Зачем? — я прошипела, поднимаясь на дрожащие ноги.

— Страсть и ненависть зачастую идут рядом. То, что ты меня ненавидишь — это понятно. — вздох. — Мне нужно было забрать остатки Огня, принесенного тобой из твоего мира. Без браслетов, ты бы точно не смогла его ни удержать, ни сконцентрировать в таком состоянии. Не твоя это Стихия.

— Конкретизируй. Каким чудом Огонь мог остаться у меня?

— Остатки моей магии, плюс черный кристалл магов Жизни и Смерти. Золотая татуировка на спине — свидетельства наличия их в тебе.

— А… — начала, но Раанан перебил меня:

— Во мне нет ни твоей магии, ни сил белого кристалла.

Я потрясла головой, пытаясь хотя бы частично понять происходящее. Для меня слишком много всего случилось и большинство информации просто не воспринимается.

Развернувшись, споткнулась, но удержалась. Выровнявшись, обернулась и посмотрела на Раанана. Не знаю, что он увидел в выражении моего лица, но застыл в согнутом положение. Как поднимался, так и замер. Видимо, хотел подхватить, если бы я упала.

— Не прикасайся ко мне, — проговорила так, что если бы мой голос мог замораживать, то по окну побежал бы морозный иней. Отвернувшись, тяжело побрела к двери в спальню, чтобы выбраться в общий коридор.

Вспышка и вместо дверного проема огненный проход в никуда. Плевать, лишь бы подальше от него.

Вышла я в собственной спальне. Не обращая внимания на склонившуюся в низком поклоне Наю, вбежала в ванну и, находу сбросив халат, приблизилась к огромному зеркалу. В нем отражалось то, что осталось от меня прежней: слишком худая фигура, опущенные плечи, спутанные волосы, потухший, мертвый взгляд.

Как Раанан и говорил, на спине больше не было золотой вязи. Все плечи, спина вдоль позвонка и на руках до локтя были в серебре. Проведя пальцами по рисунку, попыталась стереть его, содрать, чтобы он не напоминал рисунки, которые нанесли на меня целую жизнь назад Мастерицы в Академии Стихий.

— Ааааа!!! Стирайся! — я терла ногтями с огромной силой, кожа уже покраснела, и был риск, что раздеру все до крови.

— Госпожа Эма, что вы творите! — Ная схватила меня за запястья, неожиданно крепко удерживая.

— Отпусти! — закричала я.

Хлесткий удар, выбивающий воздух. Обжигающий, злобный. Заставивший моментально вскинутся и с ненавистью посмотреть на служанку.

— Да как!

— Успокойтесь. — Сказала она, смотря на меня своими бездонными черными глазами, в которых не было никакого выражения. Лишь страшная тьма. — Чтобы это ни было, чем бы ни была вызвана эта истерика, успокойтесь.

Она стояла передо мной, холодно жестко рассматривая. Ее губы скривила презрительная усмешка, а одна рука продолжала сжимать мое запястье. Вот она какая на самом деле. Ее болтливость в первую нашу встречу, показная обида в последние дни и забота — виртуозная игра профессиональной актрисы.

— Кто ты такая? — Спросила надломлено.

— Все нормально?

— Я задала вопрос.

Ная отпустила меня, и я обессиленно села прямо на холодную плитку, а девушку будто подменили. Она вновь засуетилась, принесла небольшую шкуру какого-то полосатого зверя, постелила на пол.

— Замерзнете и застудитесь. Нельзя на холодном сидеть. — Мне на плечи опустилось большое пушистое полотенце, в которое я завернулась, ощущая, как меня сильно трясет.

Руки подрагивали, не желая слушаться. Даже сказать ничего не могла, я слишком многое пережила, шок от последних событий.

— Дышите. Глубоко. Вот так. — Ная села передо мной на корточки, и подала пример правильного дыхания. — Глубокий вдох через нос, немного задержите дыхание и медленно выдохните через рот.

Я ошарашенно смотрела на нее, сначала не понимая, что она от меня хочет.

— Еще раз ударить, госпожа Эма? — достаточно дружелюбно спросила девушка и даже улыбнулась, сверкая белозубой улыбкой.

Я отшатнулась, даже попыталась встать.

— Тише, тише. — она положила руки мне на плечи с силой надавливая на них и будто доказывая, что мне не привиделось все.

— Ну же, — строго сказала Ная, — вдох, — я послушно вдохнула, — и выдох. — Я поспешно с шумом выдохнула. — Теперь еще раз. — она сюсюкалась со мной как с маленькой. — Вы молодец, госпожа Эма.

— Малдия. — прошептала, укутываясь теплее.

— Красивое имя. А теперь, давайте, на ножки встанем и пойдем, отдохнем. — Она обняла меня за плечи, слегка приподнимая. — Сегодня день длинный будет и насыщенный. Надо быть во все оружия.

— Что? — слабо уловила я мысль.

— Попозже расскажу.

Я смирилась, старательно передвигая ногами, ощущая ступнями жуткий холод.

— Ная, а кто ты? — спросила голосом наивного ребенка. Даже не ожидала от себя такого.

— Вам так важно это знать?

— Да…

Мы дошли до постели и Ная усадила меня, ушла в гардеробную и принесла тонкую сорочку.

— Сейчас переоденемся, ляжем. — она будто не замечала моего умоляющего взгляда, а у меня не было сил требовать.

Она уложила меня и, придвинув кресло ближе, села. Мы молчали. Я рассматривала ее, отмечая, что не замечала за все это время. Сегодняшнее ее платье открывало накачанные руки, а на лице: в носу, брови, губе и даже переносице — небольшие проколы; на предплечьях — шрамы странны форм. Все это из-за черного цвета кожи было не особо заметно, только, если очень пристально присматриваться.

— Вам не нужно знать, госпожа, кто я такая.

— Раньше может быть и не следовало, но сейчас я имею на это право.

— Жаль на вас такой видеть. — она вздохнула и протянула мне стакан с сладкой водой.

Я выпила его, даже не задумываясь, что там может быть что-то, что может мне причинить вред. Все равно, другого пути у меня нет.

— Еще совсем недавно вы как ребенок были. Любопытный, наивный ребенок, который стремится к независимости и свободе, а сейчас вы будто старуха. Замученная, уставшая и желающая скоро приближения Танны Смертницы.

— Я себя так же и ощущаю. — хмыкнула, отворачивая голову к окну.

Она опять надолго замолчала, и я уже подумала, что она ничего не скажет, но затем села рядом уже на кровать, на самый край и повернулась ко мне спиной. Подняв волосы, распустила и стянула с шеи белый платок. Я приподнялась, чтобы лучше рассмотреть, но так и замерла, увидев грубые белые татуировки, которые начинались где-то в волосах и спускались вниз, окутывая шею как удавкой.

— Такие есть у каждой наемницы Черного леса. Они наши отличительные знаки.

— Ты пришла убить меня? — спросила спокойно. Я уже ничего не боюсь.

— Нет, я здесь, чтобы заботиться о вас и охранять.

После всего случившегося странно и непривычно слышать от кого-то это простое словосочетание «заботиться и охранять». На всякий случай отодвинулась от девушки, в поиске того, что может послужить мне защитой. На маленьком прикроватном столике стояла пустая хрустальная вазочка. Настолько изящная, что казалось, стоит только подышать на нее и хрусталь треснет. До кресла далеко, магия перекрыта, разве только подушкой закрыться. Но для таких как Ная это не преграда.

Наемницы Черного леса славились тем, что не признавали никакой мужской власти над собой. В книгах о них мало написано, только то, что эти женщины поклоняются белой богине — Танне Смертнице.

В одном фолианте рассказывалось, что эта женщина действительно существовала. Преданная мужчиной и обуреваемая жаждой мести, она поклялась отомстить ему. Продав душу, она прошла все круги ужаса в мире, который до боли напомнил мифический город демонов Мерди. Вернувшись, Танна жестоко отомстила. Дальше я просто не хотела вспоминать, ибо то, что я прочла, тогда еще долго снилось мне в кошмарах.

Пока я металась, Ная успела вновь повязать платок, поправить свою одежду и пересесть в кресло. Во всех ее движениях было что-то кошачье, они были такими же гибкими и плавными, наполненные устрашающей мощью. Хотя сама девушка была худенькой и не слишком высокой. С другой стороны, если бы она хотела меня убить, то смогла бы это сделать уже неимоверное количество раз, пока была со мной все эти дни. Собрав остатки храбрости, постаралась мысленно расставить по порядку все вопросы, которые меня волновали.

— Почему ты все это время была так ко мне дружелюбна? — неожиданно даже для себя самой спросила.

Ная усмехнулась, видимо, не ожидая такого вопроса.

— Моей первоочередной задачей было сохранение вашего душевного состояния.

— Чтобы я не разворотила все?

— Мне не сказали зачем. Есть заказчик, есть задание, это все, что мне стоит знать.

— А кто заказчик? — В общем-то, ответ на вопрос я уже знала, но надеялась, что ошибаюсь.

— Император.

Я вздохнула, потерев переносицу и подняв подушку, чтобы было удобнее сидеть. Ная было кинулась ко мне, но я жестом остановила ее.

— Тебе наверняка непривычно за кем-то ухаживать, а не убивать его. Так что не беспокойся, я сама прекрасно справлюсь.

Несколько минут затянувшегося молчания, и я задала глупый по сути вопрос, но он мог многое прояснить.

— Зачем Раанан тебя нанял на самом деле и какова цена за твои услуги?

— Я уже говорила, что для вашей защиты и заботы о вас.

— Ты думаешь, что я поверю, будто он только для этого нанял одну из представительниц самых жестоких убийц?

— Он не нанимал меня. — Ная смотрела жестко, мрачно и будто с укором.

Я посмотрела на девушку, недоуменно соображая, за что еще можно купить услуги наемницы.

— Я должна ему одну жизнь. — Ная сжалилась надо мной и ответила. — Он спас дорого мне человека.

Не знаю, чем была больше удивлена. Тем, что Раанан поборол свой эгоизм и помог, или, что у безжалостной убийцы есть дорогой человек.

— Так я являюсь разменной монетой?

— Столько злости в вас, госпожа Эма. Вы сами себя отравляете своей ненавистью и не хотите видеть — действительность и людей — такими, какие они на самом деле.

Упрек Наи показался мне необоснованным.

— Ты не знаешь ни меня, ни того, что я пережила. Поверь, моя злость обоснована, — я сказала это резко, будто выплюнула.

— А откуда вы знаете, что пережил другой человек, чтобы судить о том, кто больше страдает?

Я не нашлась, что ответить. Мне было больно и обидно. В чем я виновата сейчас? В том, что хочу умереть? Или в том, что не захлебываюсь как прежде восхищением при упоминании Раанана?

— Если честно, госпожа Эма, то, до того, как вы все вспомнили, вы были лучше. Даже мне «одной из самых жестоких убийц» было вас жаль. Но сейчас, ничего кроме презрения вы вызвать не можете.

— И чем же я его вызываю?! — крикнула, в бешенстве сжимая шелковую ткань пододеяльника и глодая хлынувшие слезы.

— Своей жалостью к себе. — Жестоко отчеканила Ная, поднимаясь и направляясь к балконной двери.

Проведя рукой у ажурной ручки, она сделала несколько пассов. Движение вдоль рамы и стекло перестало мелко подрагивать от разбушевавшегося на улице горячего ветра.

— Это на случай, если опять возникнет желание покончить с собой, — было сказано нейтральным тоном.

Я вздрогнула, понимая, что она прекрасно знала о моих намерениях и специально так вовремя вмешалась. Конечно, она же приставлена ко мне во избежание чего-то подобного.

Лицо Наи ничего не выражало, но в глазах действительно было отвращение. Оно будто по воздуху передалось мне, и я ощутила к себе такую ненависть за свою слабость, за то, что требую к себе жалости. Я никогда ее не терпела по отношению к себе, но всегда старалась помочь другим.

— Ты не знаешь ничего о моем прошлом… — Сквозь слезы прошептала я, покусывая ребро ладони, чтобы притупить внутреннюю боль.

— У вас есть настоящее и будущее, которое сейчас вы успешно отравляете не только себе, но и другим.

Я ощущала себя слепым человеком, потерявшимся в вечной темноте и бредущий на ощупь в неизвестность.

— Как же мне теперь жить, куда идти…

— В первую очередь, прекратите уже желать смерти. Танна Смертница может услышать и придет, облаченная в белый саван с кровавой плетью в одной руке и мечом Ш'херат в другой.

Ная села рядом со мной, — я ощутила, как прогнулась под ее весом кровать.

— Я могу еще раз ударить, если уговоры на вас не действуют. Хорошая пощечина отрезвит быстрее.

— Не…не… не надо, — заикаясь, прошептала, на всякий случай отодвигаюсь подальше, — мне уже легче, правда.

— Жалость убивает, особенно, когда вы жалеете саму себя. — С усмешкой проговорила Ная.

Я задумалась над ее словами. Ведь моя жалость и желание помочь, зачастую даже там, где этого не просят, и обернулись уничтожением моего мира. А что было бы, если бы я хоть раз отказала? Нет, я не смогла бы спокойно смотреть, как выгорает аура Смаеллы или наблюдать за пылающей крылатой фигурой Раанана. Но вот не поддаться на уговоры, не пойти на поводу у собственного любопытства и не согласиться отправиться в Эларин, я могла. Но меня же попросили о помощи, как я могла отказать? А просто, сослаться на что угодно: занятость, усталость или не желание опять влипать в историю. Я сама выбрала пойти с Раананом, сама согласилась вытащить один из кристаллов.

Винить во всем Раанана тоже глупо, он пытался выжить в сложившейся ситуации. Нет, я его не оправдываю, но впервые за это время я задумалась над вопросом: а как бы себя повела я в подобной ситуации?

Ответить на это мне было не дано, потому, что я знала только одну сторону медали и не сумела до конца выслушать, чтобы очистить от пыли и копоти другую.

— Не всегда, — вытирая слезы, возразила я, вспомнив кое-что.

Слабая как первые солнечные лучи весной на подтаявшем снегу улыбка Лучика-Самеки была для меня настоящей наградой за жалость и милосердие. Ее испуганные глаза, никогда бы не видели света, если бы я не вернулась за ней тогда у работорговцев. Что мне стоило просто пробежать дальше, затолкав совесть подальше и постаравшись забыть о ней? Но я не смогла подавить жалость к бедной избитой девочке. И никогда не пожалею о том, что вернулась за ней.

— Жалость и милосердие спасают жизни. — Подняв взгляд на Наю, упрямо проговорила, убежденная в своей правоте.

Служанка усмехнулась, но улыбка не отразилась в ее черных глазах.

— Ты напомнила мне одну мою знакомую. Такую же наемницу, как и я, только из дальних восточных земель. Выдержав неимоверное количество ударов судьбы, она не только не склонилась, но и сумела помочь выстоять другим.

— Но она все равно убийца. — Возразила я.

— Она в отличии от всех остальных убивает только в крайнем случае. — Впервые за последнее время лицо Наи будто бы озарилось изнутри. Стало мягче, добрее.

— Какая же у нее история? — спросила я, впервые заинтересовавшись чем-то, что никак меня не касается.

История неведомой девушки манила меня, сложилось ощущение, что, если она так на меня похожа, то в ней я найду для себя ответы. Но Ная рассудила иначе, отняв у меня и этот слабенький свет надежды:

— Это не моя судьба, и я не в праве о ней рассказывать…

Оглушительный звук труб и фанфар ворвался в комнату, несмотря на плотно закрытые двери и окна.

Девушка подскочила, метнулась к окну и прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. А гомон тем временем все нарастал, и я едва сумела услышать:

— Началось…

Я выбралась из кровати и осторожно приблизилась, ожидая подвоха каждую секунду. Было плохо видно, что происходит в самой столице. Было видно лишь, что на улицах собралось бесчисленное количество людей, которые что-то кричали, кидали цветы вверх и под ноги лошадям. Это все было внизу, а вот то, что творилось в небе, слабо поддавалось хоть какому-либо описанию.

Десятки драконов летали среди облаков. Такие молчаливые и грозные создания, величественно взмахивающие гигантскими перепончатыми крыльями. Красные, зеленые, золотые и бронзовые, сверкающе серебряные и угольно черные, однотонные и с причудливыми переливами по мощным бокам, хвосту и невероятных по форме роговых выростов. Наездники на их спинах были практически незаметными. Я знала об их присутствии лишь потому, что, как Эма, видела их на земле, обозревая с холма, когда эланийская армия стояла у Восточных гор. Теперь, как Малдия, я могу поистине оценить их величие. Перед ним меркли даже стражи-грифоны королевской четы.

Я, пошатнувшись, отошла от окна и села на кровать. Опустив глаз, бездумно уставилась на, стараясь не думать о том, что похожий паркет из сосны устилал пол в моем родном доме. Лучше переключиться на что-нибудь совершенно другое.

— Что они празднуют? — спросила у девушки.

— Победу. — Она села рядом, потянулась и достала из прикроватной тумбочки простую деревянную расческу. — Соединенная армия Королевства Фиртрика и Эланийской империи разгромили восточную орду.

Выдохнув, ощутила облегчение. Значит, больше ничего не грозит Фиртрике. Они справились прекрасно и без моих сил. Хотя, чему удивляться, драконы сами по себе невероятная мощь, а тут еще и огромная армия людей, эльфов, минотавров и кентавров.

Я повернулась к ней спиной. Уже нечего бояться и беспокоится, теперь надо сконцентрироваться на насущном. Ная умело вычесывала мои волосы, ни разу не дернув, напевая что-то тихо.

— А еще возвращение из длительного путешествия императрицы Анелены Дивной, — неожиданно сказала девушка. — Вполне возможно, что она пожелает вас видеть.

Итак, меня сегодня познакомят с вдовствующей императрицей Элании — матерью Раанана. Я о ней слышала много. Практически все восхищались этой женщиной, но, ни от кого я не слышала, как она выглядит. У ее сыновей разные волосы и цвет глаз, значит, она может быть в равной степени как русоволосой с зелеными глазами, так и красноволосой с серыми. В женской части дворца ни одного ее изображения, как в принципе ни одного портрета императора Олесгива.

Как мне вести себя? Что говорить? Хотя… если задуматься, то смысл мне сидеть и волноваться по этому поводу?

В любом случае я вырвусь из этой клетки, Раанан не сможет удерживать меня вечно, да и незачем ему это. В скором времени приедет Илериса и, я уверена, об их свадьбе еще очень долго будут говорить во всех соседних государствах.

Воспоминания о Правительнице Фиртрики заставили меня улыбнуться. Глупой теперь показалась ситуация с ее братьями. Если бы у меня была память, я бы по-другому себя повела. Сразу надо было ставить все на свои места, а не рыдать потом по коридорам для прислуги. И сразу с Илерисой поговорить следовало. Хотя, ее обида и нежелание меня видеть понятны. Я бы за свою семью и не такое утворила.

Хорошая она, светлая душа, никогда не видевшая ничего, кроме любви братьев, но одинокая. Но в ее положении это все в порядке вещей. У правителей не может быть друзей. Хотя, друг у Илерисы все же был. Если я правильно помню — черный кот.

Я представила себе девочку, которая весело беседовала с говорящим котом. Даже в моем мире такой диковинки не было, а тут наверняка это вообще что-то слишком невероятное, особенно в Фиртрике.

Удивительно, но даже сейчас, когда память вернулась, я скучаю по ней. Недолго мы с ней были рядом, но она стала для меня такой родной, будто знала ее всю жизнь. Рассудительная, веселая и действительно талантливая рукодельница.

Я распахнула глаза и дернулась настолько резко, что в руке Наи осталась прядь моих волос. Меряя широкими шагами комнату, бегала от стены к стене. Да, золотистые волосы не очень похожи на те пепельные локоны, которые я помню, и глаза не зеленые. Хотя, если я правильно помню, то при определенном освещении они отливали зеленью. Но… если есть хоть одна махонькая надежда, призрачный шанс на то, что Эва не погибла… Да и наличие кота… ничего, что он черный, а не белый, но все же кот.

Подлетев к Нае, схватила ее за плечи и, даже не ожидая от себя такой силы, затрясла ее.

— Они могут быть живы! — закричала я, лихорадочно соображая, где сейчас может быть Раанан.

Вот ни за что не поверю, что он в Илерисе Эву мою не узнал! Не с его-то памятью!

— Госпожа Эма, успокойтесь. — Ная стала у меня на пути, ровно в дверях, ведущих из спальни в гостиную.

— Нет, ты же не понимаешь! Я в этом мире не одна! — Я пыталась просочиться мимо служанки, но она пресекала все мои попытки ее обхитрить. — Она же так похожа на Эву! Да выпусти ты меня, Ная! Торжественно клянусь, что ничего не сделаю с собой, мне просто надо к императору.

— В таком виде? — девушка сложила руки на груди и насмешливо меня оглядела.

Я остановилась, мельком оглядела себя. Обычная тонкая кружевная сорочка. Короткая слишком, правда, и тонкая. Да какая разница, в чем я сейчас? Вчера Раанан вообще меня голой видел, так, что чего уж стесняться?

— Императрица точно не оценит такой наряд в праздничной зале, пусть даже эти кружева — работа уссыззантских пауков.

— Тогда быстро переодеваться! — я направилась в гардеробную и, уже схватив какой-то непонятный кусок ткани, развернулась к выходу, как заметила в глубине комнаты платье.

Для меня были непривычны традиционные костюмы эланийских женщин. Да это ведь и понятно. Это просто были гигантские обрезы ткани, причудливо обернутые вокруг тела, где-то на плече или груди, скрепленные драгоценными брошками. Изредка были пуговицы, еще реже попадалась шнуровка, но в основном это все носило декоративный характер. Но не признать тот факт, что местным женщинам такая одежда неимоверно шла, я не могла.

— Ная, а что это за платье? — спросила, рассматривая тонкое нежно-голубое кружево в серебряной оторочке.

— Оно на вечер. — Беззвучно приблизилась ко мне служанка.

— Ох… — выдохнула, — зачем только это?

— Будет официальный прием. Вас представят.

Руки безвольно опустились. Я не хотела идти на этот прием. Мне бы сейчас просто поговорить с Раананом, выспросить все, что касается моих друзей, да и с перемещением меня в этот мир возникли некоторые вопросы.

— Я могу не идти.

— Нет.

— Ная, ты не поняла, это был не вопрос, это было утверждение.

— Госпожа Эма, вы должны там быть, — на слове «вы» Ная сделала ударение.

— Зачем?

— Как почетная гостья Сиятельного императора. Тем более, о вас ходят слухи и, соответственно, если сейчас вас не представить ко двору, многие начнут в полный голос говорить о вашем щекотливом положении.

— Извини, что?

— Местные сплетницы считают, что вы умудрились затащить императора в постель, забеременели от него и поэтому, он так о вас печется и перенес во дворец.

Как мило, хоть бы фантазию проявили. Но это все вполне ожидаемо. Появилась демоны знает откуда, ни с кем не вожу дружбу. Наверняка еще и сплетни дошли о моих «силах». Но вот о постели в какой-то степени они правы.

— Вот именно для того, чтобы не было лишних вопросов и нужен сегодняшний прием.

— А разве императрица не хочет отдохнуть с дороги?

— Она прибыла сегодня ночью, уже успела отдохнуть и повидаться с сыновьями. Теперь разъезжает по городу с проверками.

Я глупо уставилась на девушку. Для меня слишком много информации за сегодняшний день. Мне просто необходимо побыть в одиночестве и все разложить по полочкам, обдумать.

Глава одиннадцатая

Я стояла у подножия широкой лестницы, высоко подняв голову и пытаясь удержать на лице благосклонное выражение с доброжелательной улыбкой. Вокруг меня прогуливались, общались и смеялись высокопоставленные чиновники, их жены, дочери и сыновья; кое-где парочки мило ворковали; дети помладше носились, веселились и играли в «Луна и звезды». В воздухе витало веселое ожидание. Все ждали свою правительницу и ее величественных сыновей. Настроение высокой публики не омрачало даже надвигающееся ненастье — ветер во всю рвал и метал, приносил с пустыни песок, оседающий на улицах, крышах домов и листьях деревьев. Моя Стихия бушевала и ничто не могло ее усмирить.

Мне было жаль жителей столицы, которые стремительно прятались в своих домах, в надежде укрыться от непогоды, но вездесущий песок проникал в самые малейшие трещины. Это тут во дворце никого не волновало происходящее на улице. Хотя, я надеялась, что эланийские маги что-нибудь да придумают для того, чтобы Ветер не принес сильных разрушений.

Стоять у всех на виду и выглядеть дружелюбно и спокойно было нелегко. Я ощущала, как колючие взгляды буквально царапают меня своим недовольством и презрением. Я была для них диковинкой, непонятной, возможно опасной. Молоденькие девушки, высокомерно ухмылялись, когда у меня, стоило только неловко повернуться, с плеча съезжал кусок ткани традиционного эланийского костюма.

О нем стоит сказать отдельно. На мне была длинная блузка, плотно облегающая тело, с рукавами до локтя, закрывающая всю серебряную вязь на моих плечах. Это была самая искуснейшая работа, которую я видела в своей жизни! Ткань была не плотной, но и не прозрачной, создавалось ощущение, что ее не ткали люди, а плели пауки, настолько причудливо было ажурное переплетение нитей. Ткань была серебристой и переливалась, будто снег под лучами ночных светил. Поверх я была аккуратно обернута, тканью небесного цвета, конец которой был переброшен назад через левое плечо. Сверху и донизу ткань была усыпана множеством маленьких, прозрачных, переливающихся камней, напоминающих капли дождя. Из украшений, кроме браслетов были еще серьги, изображающие золотых драконов с рубиновыми глазами. Волосы же мои были заплетены в две косы, перевитые алмазными нитями. Во всем моем образе чувствовалось столкновение двух Стихий: рубины и золото — Огонь, а алмазы и нежное серебро кружева — Воздух.

Повторяя про себя постоянно: «так надо, так надо», старалась сама поверить в то, что мне следует здесь присутствовать. Ная долго уговаривала меня, обосновывая тем, что, чем раньше я появлюсь в официальном свете, тем лучше будет для моей защиты. Никто не посмеет тронуть ту, кому благоволит Сиятельный император и его мать. Побояться навлечь на себя его гнев.

С одной стороны, они правы, если хочешь, что-то спрятать, положи это на видное место. Тем более, если во дворце могут быть приспешники чаровников, я могу им показать, что магии у меня нет. Хотя, как это сделать, я сама не очень понимаю.

Раз за разом проговаривая про себя всю инструкцию, старалась не выдать волнения, дрожи в руках. Главным было ни в коем случае не показать, что вижу императрицу впервые. По плану, я познакомилась с императрицей в Бориманском замке, где она гостила у Илерисы, а я сопровождала Правительницу. Мои необычные магические способности впечатлили женщину, и Анелена Дивная предложила мне свое покровительство в поступлении в эланийскую академию. На мой вполне логичный вопрос, что среди присутствующих могут быть военные, видевшие мою магию на деле в восточном замке, Ная заверила, что Раанан позаботился и об этом, предоставив всем отпуски от недели до месяца.

Еще Ная предупредила, что мне нужно неукоснительно следовать всему, сказанному Раананом или Эдориком. Над этим пунктом я еще раздумываю. С одной стороны им виднее, что правильнее будет, но с другой… я так устала слепо идти за Раананом. В прошлый раз мы чуть не погибли в светлом городе Эларин.

Все присутствующие вдруг замолчали, сложили руки на груди так, что пальцы касались противоположного плеча. Они опустились на колени, с благоговением глядя на, медленно спускающееся по главной лестнице, императорское семейство.

Эти люди действительно были могущественнейшими среди правителей. Каждое движение любого из их было примером силы, величия, выдержки и железного контроля.

Раанан Эйден Сиятельный шел правее от своей матери. Красивый, с прямым спокойным взглядом, равнодушно оглядывающим собравшуюся публику. Золотая корона сверкала кровавыми рубинами на его голове. Длинные русые волосы каскадом ниспадали на спину и лишь у висков были тонкие косички — с левой стороны белоснежно-белая. Красно-золотой плащ закрывал полностью правое плечо и грудь, застегнутый на левом с помощью небольшой броши. Левая рука небрежно лежала на рукояти полутораручника в богатых ножнах. Золотые шаровары вправлены в высокие, до колена, сапоги.

Императрица взглядом нашла меня и улыбнулась мягко, будто старой знакомой. Я смотрела на нее, задержав дыхание и искренним восхищением любуясь. Анелена Дивная была прекраснейшей из всех женщин, которые я встречала в своей жизни, что в моем мире, что в этом. Она своей грацией, изяществом, тонкостью черт лица могла поспорить, да простит меня женская половина Дентивирелла, с любой эльфийкой. Ее красота казалось недоступной, далекой, но теплой. Ни капли высокомерия, только гордость и величественное спокойствие. Красные волосы уложены в причудливую прическу, украшенную нитями черных драгоценных камней. Платье, как и мантия, были из тяжелой ткани и полностью черными, обшитыми такими же камешками, мерцавшими при каждом движении. Она была облачена не в традиционный эланийский костюм, в отличие от всех остальных присутствующих дам, позволив себе отступление.

Эдорик Мар, называемый в народе Алая тень, так же был полностью в черном, хоть его наряд и зеркально отражал костюм брата — те же плащ, туника и шаровары. Вот он больше был похож на мать, чем Раанан, почти полная копия, лишь серо-зеленые глаза отличались. На его лбу был венец, в котором поблескивал гранями один единственный камень — гранат. Эдорик смотрел на всех пристально, будто прощупывая и пытаясь заглянуть в самые потаенные глубины души.

От его взгляда я опомнилась и стремительно опустила глаза, выражая тем самым глубокое уважение и иллюзорное смирение.

Достигнув последней ступеньки лестницы, они остановились, и Раанан, выйдя вперед, слегка склонив голову, поприветствовал всех присутствующих:

— Яркого солнца и лунных ночей!

Ответное приветствие пронеслось эхом по всей толпе. Улыбаясь все поднимались, вмиг образуя проход прямо к центральной зале. Пропустив мать вперед, Раанан двинулся следом, едва заметными кивками отвечая на низкие поклоны, пожелания благополучия и заверения в вечной вассальной верности. Кто-то выражал свои восхищения и благодарности искренно, а кто-то из-за необходимости их засвидельствовать. Раанан сейчас сильнейший из монархов, под его опекой аристократии жилось спокойно и сытно. Отчего же тогда не сказать парочку льстивых слов, чтобы отблагодарить его?

Так рассуждала я, увлекаемая пестрой толпой в соседнюю залу. Но через несколько секунд, решила, что не стоит мне забивать голову вопросами, никак не касающихся меня. Он не маленький, и прекрасно все сам понимает. Тем более, что его семья рядом… пусть и не полностью, но у него есть к кому идти за поддержкой. А у меня…

В глазах неприятно защипало, но я успела взять себя в руки, прежде, чем по щеке может покатиться хоть одна слезинка. Не время распускать нюни. В одиночестве в своей комнаты — это одно, но среди десятков пар глаз, которые смотрят на тебя пристально, вопросительно, а иногда и с откровенной усмешкой, — другое.

По своим масштабам центральная зала Солнечного дворца намного превышала Бальный зал в королевском дворце в Болдаре. У меня в глазах зарябило от обилия цветной мозаики и разноцветного света, льющегося с витражных окон на восточной стороне. Повсюду были свежие цветы: на полу, выступах в стенах, на небольших резных столиках и в уютных нишах, все колонны увиты лианами. Невозможно описать восторг, который я ощутила, подняв голову к потолку и рассматривая невероятную фреску — огромный огненный дракон сцепился в схватке с чудовищным гарбитом. Языки пламени переплелись между собой и даже со стороны казались обжигающими.

— Миледи, — обратился ко мне на фиртрикийский манер Эдорик. — Ваше место рядом с нами сегодня. — Предложил мне локоть, и стоило мне положить руку, повел на глазах у всех к высоким императорским креслам. — Держите лицо.

Я постаралась выпрямиться и не оглядываться по сторонам. Вежливая улыбка мгновенно расцвела на моем лице, а взгляд нашел Раанана.

Он смотрел на меня с едва заметным теплом во взгляде. Поразительно, но я будто со стороны увидела нас взглянула на себя и него. Уверена, что никто бы и никогда не догадался, что мы знакомы намного дольше, чем какую-то половину месяца.

— Здравствуй, дитя, — будто родной улыбнулась Анелена Дивная.

Стоило мне поднять руки в попытке официального приветствия, как она остановила меня одним прикосновением и довольно громко сказала:

— Дорогая Эматрион, достаточно реверанса. Он все же для тебя привычнее.

Присев в низком реверансе (что было довольно сложно, учитывая особенности моего наряда), вопросительно взглянула на Раанана.

— Миледи, вы прекрасны, позвольте представить вас присутствующей аристократии.

Я испуганно оглянулась, оценила направленные взгляды.

— Улыбайся, — прошептал Раанан, протягивая мне свою руку.

Спохватившись, вложила свои пальцы ему в ладонь и сделала шаг, поднимаясь на ступеньку.

Звон разбитого стекла заставил вздрогнуть и испуганно вцепиться в руку императора. Глухая боль растекалась по левому плечу. Я пыталась судорожно вздохнуть, но как рыба, выброшенная на берег, жадно ловила его ртом. Боль перерастала и казалась уже всеобъемлющей. Левая рука отнялась и не слушалась, безжизненные пальцы не желали отпускать ладонь Раанана.

Ноги подломились, и я стала оседать, но меня успели подхватить чьи-то руки. Перед глазами была лишь кроваво-красная пелена. Порыв отвратительно жаркого ветра ворвался в зал, преодолел все расстояние и закружился вокруг меня. Я стала еще сильнее задыхаться, правой рукой схватившись за горло. Слезы брызнули из глаз, мыслей не осталось, только тяжелый водоворот боли, который добрался до мозга и быстро уносил сознание в свою пучину. Последнее, что я помню, это его зеленые глаза и слова: «Держись, ты сильная, только держись!» И все, водоворот полностью поглотил меня.

* * *

Раанан Эйден Орлейс бежал по лестнице в свои покои. Влетев в спальню, он бережно опустил свою ношу — окровавленное тело. Вслед за императором спешно вбежали две служанки и чернокожий мужчина лет сорока пяти. Раанан скинул испачканный плащ и отшвырнул куда-то в сторону, служанки, повинуясь указаниям, выбежали и вернулись с тазом, наполненным водой, и охапкой чистых тряпок.

— Сиятельный, Вам лучше отойти, — положил руку на плечо мужчина. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей. А вы лучше выясните, какому пустынному червю понадобилась смерть этой девочки.

Личный лекарь императора, Фемаль Вений, закатал рукава своего черного дишдаша, потирая руки, направился к сумке, которую носил с собой повсюду. Достал несколько бутылочек, потом подошел к кровати. Подозвал помощника, парня, лет семнадцати, который тихо стоял возле кровати. В четыре руки разрезали и аккуратно стянули пропитанную кровью ткань. Лекарь внимательно оглядел рану, а также кинжал, торчащий из плеча. Оружие было почти по рукоять в плече, что свидетельствовало о глубине раны. Резко выдернув клинок, прижал рану заготовленной тканью, выпуская краткими импульсами целительную для клеток магию. Но ткани мышц поддавались очень нехотя, сопротивляясь.

Фемаль нахмурился. Это было неправильным. Он уже успел проверить, как тело девушки влияет на его целительскую магию — очень податливо, помогая и направляя. Но, если так не получиться, всегда есть старый добрый способ, обучавшего его племен ихаритов.

— Калюс, нитки и иголку.

Парень двигался быстро и уверенно. Вытянул из специальной бутылочки нитки, достал иголку и передал лекарю. Он поднял голову и жестом попросил служанок, чтобы те закрыли двери, зашторили окна и зажгли побольше свечей.

Император Раанан и не думал уходить. Он сел в кресло у двери и пристально наблюдал за действиями лекаря. И, если бы Фемаль сделал хоть одно неверное движение, показавшееся Сиятельному опасным, все бы присутствующие в комнате сгорели заживо. Огонь рвался, наружу под воздействием эмоций, разрывая весь контроль.

Обязанности Властителя вынуждали Раанана быть сейчас в другом месте, успокаивая людей и отдавая приказы страже и обученным магам. Но он четко знал, пока ему не скажут, что опасность миновала, — отсюда не выйдет. А по лицу Фемаля было видно, что все идет не так, как следует.

Подозвав одну из служанок, император приказал:

— Ная, найди его и приведи сюда.

Голос прозвучал холодно, спокойно, не выдав даже доли того бешенства, что кипело сейчас в его крови. Стены дворца были самыми укрепленными и защищенными. Эдорик поставил такие ловушки на любое проявление магии во всем комплексе, что все служанки вынуждены были вспомнить обычные бытовые приемы. Никто не мог просочиться во дворец незамеченным. Они были уверены, что чаровники будут пользоваться только магией.

Император вздохнул, откидываясь на спинку кресла, жестом отсылая вторую девушку. Стоило Фемалю выпрямиться, как и мальчишка-помощник, получив дозволение уйти, с поклоном удалился заполнять свиток о ходе лечения.

— Что ты мне скажешь? — когда никого рядом нет никого постороннего, можно обращаться без всех пиететов.

— Изнурена, сильно. — заканчивая бинтовать рану, Фемаль повернулся к императору, хмуро рассматривая его. — Я не знаю, что произошло, но могу сказать одно — бороться за жизнь эта девушка не хочет.

Ответом ему был лишь тяжелый вздох и на краткий миг прикрытые глаза. Лекарь достаточно знает своего повелителя, чтобы понимать, каких сил ему стоит удерживать рвущуюся силу наружу. Золотые искры, пробегающие по напряженным, с силой сжавшим подлокотники рукам, были тому доказательством. А ведь могли с легкостью воспламенить все вокруг. Но не зря на протяжении многих лет, он, Фемаль Вений, следит за огненным императором и помогает ему справляться с последствиями его магии.

— Ты сможешь ее вытащить?

— Не знаю, яд удалось извлечь практически весь, но заживить ткани мышц и раздробленную кость не получилось. Все ее существо, даже в бессознательном состоянии сопротивляется исцелению.

Стекла мелко зазвенели под очередным порывом ветра. Ее стихия бушевала. Дико, неистово, как затравленный зверь.

— Сиятельный, с Вашего позволения, я останусь на ночь, чтобы за ней присмотреть. — омывая окровавленные руки в тазу, сказал лекарь.

— Ты сделал все, что мог. Отдохни теперь.

Раанан поднялся, чтобы перенести свое кресло ближе к постели. Он все равно не сможет заниматься чем-то другим. Это была его вина. Все произошедшее с ней было результатом его глупых ошибок. Ему нельзя было даже быть с ней рядом, но, видит Солнце-отец, как же хотелось поддаться собственным чувствам, разгадать загадку их связи. Но ради ее же безопасности, он встречался с Яротией, чтобы заглушить, перебить, закрыть возникающие чувства.

* * *

Двери распахнулись, и в спальню вошла женщина. За ней следовала ее свита, но один взмах, и все остались за порогом, в нервной тишине ожидать императрицу. Анелена Дивная, мягко шурша многочисленными юбками платья, подошла к постели, у которой задремал ее сын.

Раанан вздрогнул, ощутив чье-то присутствие, и моментально прыгнул, преграждая путь к кровати и лежавшей в ней девушке. В его руках уже пылал маленький огонек, и мужчина еле сдержался, чтобы не кинуть его в собственную мать. Вовремя пришло осознание, что это не враг.

— Не пристало императору бросать своих гостей, — покачала головой женщина.

— Я знал, что ты этим займешься, мама, — поклонился император.

— Все в панике и ждут твоих дальнейших действий. Ты же понимаешь, сейчас твое затворничество примут за страх? — Анелена обошла сына, но стоило ему попытаться ее сдержать, как она положило руку ему на плечо, заглядывая в потускневшие глаза: — Я просто хочу на нее взглянуть.

Раанан Сиятельный нехотя отодвинулся, а затем и вовсе вернулся в свое кресло, не замечая, как сминает висящий небрежно брошенный плащ.

— Фемаль сказал, что рана не смертельна, — глухо произнес он, наблюдая, как мать садится на самый краюшек кровати, нагибается и слушает сначала прерывистое дыхание, а затем двигается еще ниже, прислушиваясь с бешеному темпу, выбиваемому сердцем.

— Стража поймала преступника. Как и оказалось, он один из «Последователей Солнца», — произнесла женщина, садясь ровно и поправляя свои красные волосы. — Пора с ними разобраться. Они перешли от слов к делу.

— Я предприму меры, — потирая уставшие глаза, Раанан очередной раз поразился сдержанности матери.

На ее сына покушались и его фактически спас случай и не вовремя подвернувшаяся Малдия… Эма… Он до сих пор не знает, как называть эту девушку, которая по чистой случайности из-за него… и не в первый же раз. Была надежда, что хоть Солнечный дворец самого эланийского императора спасет ее от преследователей, но даже тут достали. «Последователи Солнца» — хорошо сплоченная группировка, настроенная против его правления. Но они давно ограничиваются только словесными угрозами и призывами. Последние лет двадцать бояться высовываться открыто. А сейчас такое нападение… Что-то не то. Не за его душой был послан убийца. И, хотя, он нарушил одно из условий, используя огненный портал, этот кинжал, лежащий сейчас на рабочем столе главного оружейника, предназначался Ей…

Очередной раз, рассматривая бледное лицо, резко отличавшееся от красных подушек, он понял, что совсем не знает именно вот эту девушку. Нет, он знает ее уже давно, но вот такая, она ему не знакома. Те же темные волосы, которые он когда-то, кажется, целую жизнь назад, опалил, будучи под проклятием воздействия. Те же черты лица, губы… вкус которых он уже и не помнил. Руки, которые когда-то обнимали и помогали. Но это была другая… С потерянными глазами, полными ужаса, неверия и боли. Наполненная отчаянием и ненависти… на него… желающая убежать… от него…

— Раанан Эйден Орлейс, — строгий голос вернул его из ямы самобичевания. — По какому праву на ней эти рубиновые браслеты?

Долгая минута, пока император собирался с мыслями, показалось невыносимо тяжелой для обоих. Императрица искренне недоумевала, что случилось с ее старшим сыном и чем могут быть вызваны столь спонтанные и совершенно нелогичные поступки. Никто и никогда не мог поколебать спокойствие ее первенца. Этим он похож на своего отца, сдержанный и рассудительный. Те редкие моменты, когда Анелена Дивная видела своего мужа взволнованным, были связанны либо с ней, либо с их детьми.

Так неужели эта маленькая девочка может быть чем-то большим для ее сына?

Мощнейший поток ветра заставил стекла мелко задрожать и повернуть голову в сторону окна. На улице была страшная буря. Ветер метал деревья, флаги и штандарты, а небо будто наливалось тьмой. Ей, поведавшей за несколько сотен лет многое, впервые стало страшно. Потому, что она помнила рассказы тети, сестры отца, о том времени, когда в их родном мире появились Стихии и из-за чего практически все уцелевшие маги Жизни и Смерти сбежали, оставив после себя умирающую родину. Как оказалось, потом, тот мир выжил и развился до высокого уровня. Только теперь там хозяйничали другие. Хотя, сын говорил, что он еле сбежал из исчезающего мира. А особое отношение к этой Эматрион может говорить только об одном — девочка не отсюда, она — стихийница.

Анелена Дивная выдохнула, подавляя эмоции и стараясь обратиться к разуму. Не так просто ее сын возиться с ней. Но вот надевать эти браслеты… Неужели он не понимает?

— Раанан, я повторяю, почему на этой девушке надеты твои браслеты? — женщина спросила спокойно, даже холодно, поднялась и отошла от постели, будто там лежал больной проказой.

— Ей они нужнее, чем мне, — наконец, ответил император, и, заметив, презрительную ухмылку, продолжил, — На нее объявили охоту все чаровники. Я не могу допустить ее смерти.

— Что же она сделала такого, что мой сын, Сиятельный император, сумевший поднять Эланийскую империю с колен, сейчас сидит у ее постели и бросается как сторожевой пес на каждого, кто только подойдет к ней? — неожиданно даже для самой себе, в ее голосе прозвучало удивление.

— Она столько раз мне жизнь спасала. Это лишь ничтожная часть из того, что я могу для нее сделать, — не задумываясь, ответил Раанан. — Из-за меня ее мир погиб. Это моя вина и я хочу её искупить.

— Это не вина, сын, — покачала женщина, — ты к ней особенно относишься.

— Какая разница? — император отвернулся к окну, и, заметив что-то на улице, приблизился.

— Какая разница? — император отвернулся к окну, и, заметив что-то на улице, приблизился.

Его голос был спокоен, даже слегка отстранен, будто совершенно не интересовало, что творится вокруг его собственного дворца. А там действительно бушевала и неистовствовала стихия. Из некоторых домов ветер посрывал крыши, множество деревьев в саду были сломаны или вовсе вывернуты с корнем. Красный флаг с изображением золотого восходящего солнца сорван порывами, и казалось, будто какой-то страшный зверь рвет государственный символ на мелкие клочки. Если бы кто-то это увидел, то обязательно бы усмотрел в этом зловещий знак. Но все люди в панике забились в любое мало-мальски защищенные места. Многие возносили молитвы всем известным богам, но никто не откликнулся на их призыв.

Перед его шествием были бессильны даже самые одаренные маги и студенты Эланийского университета.

— Разница? — возмутилась Анелена Дивная, — Они были созданы для тебя! Для того, чтобы ты мог выжить в чужом мире! Чтобы твои силы не повлекли за собой страшных последствий!

Императрица уже и забыла, как давно на ее так накатывали эмоции. Последний раз, когда она позволила себе повысить голос и допустила хоть что-то кроме холодной вежливости, был день появления Раанана. Оборванного, уставшего, с ожогами на теле, но живого!

А теперь, он отдал ее подарок, оберег, который был призван защищать его в чужом мире и скрывать огненную магию от остальных чаровников, этой девушке! Не спросив свою мать!

Женщина закрыла глаза, пытаясь успокоиться и не наговорить лишнего сыну. Есть вещи, которые ему не следует никогда знать.

— Ветер уничтожит все, если это не прекратить это, — подходя к окну, женщина с ужасом смотрела на происходящее.

— Ветер просто хочет к носителю, — ответил император и вернулся в свое кресло.

— Она одна из них? — напрямую спросила женщина, напряженно ожидая ответа. Ей не нравилось, что из-за этой девочки нависла угроза над очень выгодной партией для ее сына, но с этим можно смириться, а вот то, что она одна из тех, кто вытравил, выгнал магов Жизни и Смерти из их законной родины — уже недопустимо для спокойствия народа. Стихийники — это в первую очередь чудовища и убийцы. Это их натура.

— Малдия такая же, как и я, — сказал с усилием, будто пытался надавить.

— Не сравнивай! — возмутилась женщина. — Это твой родной дом!

— Тот мир был моим родным домом, и те люди, которые меня вырастили и помогли выжить, заменили мне семью! — вспылил Раанан, но моментально успокоился, не желая и дальше расстраивать маму.

Он никогда не рассказывал полностью о том, что случилось в том «мире стихий». Никто бы и не поверил в его слова. Только родная мама и отец. Но император Олесгив мертв, а с императрицей у него с самого первого дня возвращения установилось сдержанно-уважительные отношения, но о доверии говорить что-либо сложно.

Да и уже один раз обжегшись на предательстве, Раанан избирательно относился к тем, кому мог довериться. Не говоря уже о том, чтобы даже намекнуть на то, что с ним случилось. Лишь драконы знают, кем является император на самом деле и какие силы ему подвластны. Все остальные приближенные частично осведомлены.

— Иди, мама. Тебя ждут. Ты — гарант спокойствия и нерушимости моей власти. Помоги Эдорику.

— Сын… — начала было женщина, но не успела договорить.

— Я скоро вернусь и разберусь. Через десять минут.

Анелена стояла, удивленно осознавая, что она не может переубедить сына. Он просто ее не слушает, поглощенный своими мыслями. Впервые за много лет, Раанан не прислушивается к голосу разума.

Здесь и сейчас она не нужна своему ребенку, да и второй сын прекрасно сам разберется со всеми проблемами. Не будь она вдовствующей императрицей, одним из столпов, удерживающих трон, Анелена Дивная может быть и села, тихонько сложив руки, но не в натуре мага Жизни было стоять в стороне. Ее шпионы уже наверняка столпились у покоев, чтобы доложить что-нибудь важное.

На миг, прикоснувшись к плечу сына, она постаралась хотя бы мысленно выразить ему свою поддержку. Если «последователи» активизировались, значит, их спокойная жизнь подошла к концу. Тонкая игра на выживание началась с новой силой. Собственных сыновей она им не отдаст.

Когда дверь тихо закрылась за императрицей, Раанан поднялся и пересел на кровать. Он уже давно ни на ком не практиковался, да и не было необходимости. Магические потоки как таковые у магов его мира отсутствовали, так что в огненном целительстве не было нужды. Но силы Малдии отличались, а значит, можно хоть чуть-чуть направить их в нужное русло. Раньше же их связь помогала ему поддерживать в ней жизненную энергию!

Прикоснувшись к ладони правой руки, император мягко, по чуть-чуть попытался ощутить движения ее сил по всем магическим потокам. Внешние отозвались холодом, непривычным, колючим, а внутренние казались мертвыми. Отделив от себя толику собственной энергии, он слабым толчком направил ее разогреть.

Она вернулась обжигающим пламенем, золотыми вспышками огня перед глазами. Малдия больше не принимает его энергию. Связь, которая между ними возникла еще на самом первом занятии по Боевой магии, навсегда исчезла, оставив после себя лишь красные пятна ожогов на ладони Дии и пальцах Раанана.

Это значит, ему остается только одно. Его помощь и защита обернулись для нее только болью и хождением по краю лезвия. Попытка вернуть добро сделала только хуже, повергнув Малдию в пучину душевного метания и нежелания больше жить. Если она сейчас выкарабкается, то он отпустит ее, оставит Воздух. Он, могущественный Сиятельный император, ничем не смог ей помочь. Его присутствие в ее жизни несет за собой лишь боль и потери.

Мертвую тишину комнаты нарушило два, едва уловимых щелчка — рубиновые браслеты вновь перекочевали на запястья Раанана, наливаясь торжествующим золотисто-красным огнем.

В этот момент окна перестали дрожать, а обезображенный флаг Элании бесформенной тряпкой упал на балкон покоев императора. Ветер в одно мгновение успокоился и вновь стал теплым и ласковым. Первые минуты на улице было так тихо, что казалось, будто столица вовсе вымерла. Понемногу людей стали выходить из укрытий и, кто-то испуганно, кто-то в слезах и горе, кто-то сдержанно и сосредоточенно, смотрели на нанесенный ущерб. Радовала только одно — никто не погиб, по крайней мере, по предварительным подсчетам.

Император, пошатываясь, поднялся и подошел к столу, отодвинул один из ящиков и достал оттуда дорогой платиновый ларец, защищенный заклинанием ведьмы. Одно неверное слово в ключе и все хранящееся в нем рассыплется прахом. Как в тумане Раанан Сиятельный прошептал заклинание, и потайной замочек открылся.

Там, внутри, лежало лишь самое дорогое: несколько монеток, невиданных в этом мире; обгоревшей клочок бумаги с изображением двух пожилых людей и высокого парня со смущенной улыбкой, нарисованный кусочком уголька; дешевенький деревянный гребень и серебряное кольцо с большим голубым топазом.

* * *

Приходила я в себя урывками. Казалось, что вот-вот еще чуть-чуть и глаза открою, но затем наваливалась густой волной дрема, вновь погружая в сон. Ничего не хотелось даже шевелиться, чтобы не спугнуть удивительно теплое ощущение покоя. Казалось, что я дома, в своей кровати. Вот сейчас дверь распахнется, и в мою спальню забежит пушистая собака золотисто-белого окраса, и со всего разбега запрыгнет на мою кровать и ляжет на соседнюю подушку. Заглянет мама и скажет что-нибудь вроде:

«— Мышка, вставай, нам давно пора к бабушке ехать!»

Из глубины дома крикнет папа, чтобы мы поторапливались.

И нехотя поднимусь, ощущая сонную дремоту в теле, потому, что к бабушке мы всегда выезжали очень рано. К ней нельзя было добраться с помощью обычных порталов. Она жила недалеко от Заповедной чащи, если Полуночный патруль засечет хоть малейшее магическое возмущение в том районе, то будут большие неприятности. Поэтому там и не было порталов, хоть и добираться довольно далеко.

И вот кто, мне скажите, заставлял меня засиживаться за новой книгой? Надо было раньше лечь, тогда бы не ходила я сейчас призраком по дому.

Я открыла глаза, еще даже не сфокусировав зрение, попыталась потянуться. Боль острой стрелой прошила левое плечо, а рука не желала слушаться. Зажмурившись, замерла пережидая. И реальность тяжелым грузом свалилась вновь на меня. Никто не откроет дверь, не позовет, и мы никуда не поедем, весело болтая и предполагая, какая работа вновь ждет нас у бабушки.

Закусив губы, подавила первый всхлип, второй отозвался икотой. Их теперь нет. Я совсем одна осталась среди теней прошлого.

— Прекраснейшая, настоятельно рекомендую пока не совершать никаких движений. Я еще не успел Вас подлатать как следует, — голос послышался откуда-то от изголовья, совсем рядом.

Нервно сглотнув, чуть приподняла голову и встретилась взглядом с лордом Вением, который в этот миг убирал свои руки от моей головы.

— Как себя чувствует, дражайшая? — спросил он с теплой улыбкой.

— Ужасно, — откровенно призналась я и прикрыла глаза ладонью.

Неожиданная, непривычная тяжесть на среднем пальце правой руки удивила. Я уже отвыкла от ощущения колец. Опасаясь, сама не пойму чего, поднесла ладонь внутренней стороной к себе. Так и есть, серебряный ободок.

Очень медленно повернула руку и чуть не задохнулась от нахлынувших на меня чувств. Я даже пропустила слова лора Вения. На моем пальце, холодно мерцал гранями голубой камень. Один единственный в кольце, без вычурной ковки по кругу. Но никогда в жизни я не забуду его и всегда узнаю среди тысяч похожих.

Мой топаз. Точнее даже не так. Родовой камень, который передался от матери к дочери в моей семье. У каждой он был вставлен в разное украшение и ко мне он попал в серебряном кольце, перед самым моим отъездом в Академию Стихий на обучение на шестой курс. Из-за него я выбрала украшением с камнем-переговорником именно серьгу на весь хрящ с топазовыми листьями. Чтобы сочеталось.

— Как? Откуда? — прошептала, не зная смеяться или плакать.

— Здесь был лишь император, значит, и спрашивать Вам нужно у него, — мужчина сел и взглянул на мою руку. — Красивое. Дорогое для Вас?

— Бесценное. — прошептала, стараясь больше не проронить ни слезинки. Достаточно уже с меня слез.

— Не сдерживайте себя. Хочется плакать — плачьте, смеяться — смейтесь. Поверьте, прекраснейшая, прожившему многое, — жизнь невероятно скоротечна и все в ней очень стремительно меняется.

— Я это как никто знаю.

Я не могла отвести взгляд от кольца, как завороженная смотря на него. Несколько царапин появилось на гладкой поверхности, но это не испортила красоты камня. Серебро поблекло и кое-где почернело. Эва когда-то рассказывала, что топазы считаются камнями путешественников. Я не верила, потому, что всегда не очень хорошо относилась к путешествиям. Но если хотя бы на самый мизер я права, то проделаю весь путь до Бореманского замка, чтобы убедиться, что Илериса — это Эва.

— Где он? — спросила прямо, но не уточняя о ком я.

Лорду Вению этого и не понадобилось. Но ответ не последовал, лекарь, будто невзначай проронил:

— Улыбка, она впервые за все время стала искренней. Не знаю, о чем Вы сейчас, Эматрион, думаете, но Вы нашли ради чего стоит жить.

— Вы так легко меня читаете.

— Вы так легко это позволяете. А теперь будем лечиться? — он перешел на такой клоунско-смешливый тон, будто говорил с маленьким ребенком. — Поставлю Вас снова на ноги, чтобы Вы не давали скучать нашему Сиятельному.

У меня брови от удивления поползли вверх, он с таким ехидством говорил о Раанане. Это было так непривычно, среди всего этого восхищения, почтительного отношения и чуть ли не боготворения, услышать шутки в его адрес. А ведь и в первую нашу встречу Лорд Вений над ним подтрунивал и ему это с рук сходило.

Даже не знаю почему, но это меня повеселило, и я с улыбкой кивнула. Ожидая дальнейших наставления насчет моего лечения.

— А почему вы не залечили рану, когда я беcсознания была? Легче было бы.

— Эматрион, а Вы у нас девушка с характером. Ваши ткани не пожелали мне подчиняться, пока разум хозяйки гостил у девы-Луны. Ная, помоги.

И вот пойми, он сейчас и надо мной смеется или действительно, не мог ничего сделать?

Наемница помогла мне перевернуться на живот и легко стянула рубашку с плеча. Я даже не сообразила первоначально, что меня еще и каким-то чудом переодели.

— Будет больно, — как бы извиняясь, сказал мне помощник лекаря, который недавно вышел из мальчишеского возраста.

Он протянул мне свернутую трубкой ткань, а я только непонимающе вытаращила глаза.

— Рот откройте.

Наверно, у меня глаза стали очень большими, потому что он усмехнулся и таинственно-зловещим голосом сообщил:

— Это чтобы во дворце никого не перепугать, если кричать будете.

— Калюс, — окрикнул лекарь парня. — Хватит ее пугать! Не доводи Эматрион, а то итак боюсь, что у нее глаза такими навсегда останутся. Что мы потом императору скажем?

При упоминании Раанана, Калюс сник, но хитро на меня посмотрев, подмигнул. Я даже не знала, как на это все реагировать. Пришлось аккуратно скосить глаза на лорда Вения:

— А обезболивающее заклинание тут не предусматривается?

— Мне все ткани чувствовать надо, да и тело Ваше сможет меня само направлять на исцеление.

И вот теперь у меня выбор: или терпеть, но быстрее все залечат, или потребовать, чтобы обезболили, но тогда я еще долго пролежу в кровати, без возможности куда-нибудь выбраться. Значит, потерплю. У меня есть неотложные дела.

Послушно открыв рот, позволила поместить рулончик ткани между верхней и нижней челюстями. Ощутила себя лошадью. Хорошо, что я научилась на Лаэви без удил ездить. Отвратительное ощущение.

— А теперь, прекраснейшая, постарайтесь отрешиться от всего приземленного и побудьте пока мысленно где-нибудь над облаками.

Я кивнула, представляя ночное полное звезд небо. Еще во время обучения в Общей Школе Магии, нас учили абстрагироваться от происходящего вокруг, контролировать свое дыхание. У меня не всегда получалось отогнать мысли на задний план и погрузиться в медитацию. Хотя, у эльфов, чему-то подобному меня пыталась научить Танарина. И кажется, у нее это получалось.

Мягкое, поглаживающее прикосновение к плечу, затем холод — чем-то мокрым провели. Я еще больше расслабилась, позволяя сознанию летать где-то рядом. Вернулось оно обратно очень быстро. Тело не хотело само переживать все муки целительства. Я всем своим существом чувствовала, как под воздействием магии каждый нерв срастается. Медленно, аккуратно и постепенно возвращаясь в целостное состояние. Но сопровождающая это действие боль, быль с невероятной силой пульсировала в моем плече.

Не выдержав, я застонала, не стесняясь, вцепилась в шелк подушки. Наверно, если бы не было ткани у меня во рту, я бы стерла все зубы в мелкую крошку. Но прав был Калюс, когда предложил мне рулончик. Было неимоверно больно, но вместе с этим это ощущение не походило на ту боль, которая поглощала мое сознание в темную пучину. Это было, как стоять под стремительным потоком водопада. Ледяная вода в таком случае отрезвляет и омывает, закаливая.

Мое исцеление было довольно долгим. Я даже ощутила, как немеют пальцы правой руки, сжатые в кулак. Но, по крайней мере, привыкнув, перестала глухо выть в подушку. Человек такое существо, которое привыкает ко всему, вот и у меня так получилось.

Когда лекарь отошел от меня, я ощутила неимоверное облегчение. Он взял меня за руку, попросил подвигать пальцами, проверяя их гибкость, затем повертел запястье, а потом и вовсе отвел в сторону, ощупывая плечо.

— Вот так-то намного лучше будет!

Я посмотрела на него, готовая расцеловать за его помощь. Хорошо, что он есть!

Лорд Вений лишь покровительственно улыбнулся и, повернувшись, к стоявшей неподвижно, как статуя, Нае, приказал:

— Открой окна, пора уже проветрить эти покои. Наша гостья больше не будет пытаться свести счеты с жизнью.

Наемница, посмотрев на меня пристально, улыбнулась одними глазами, но все равно сдерживая на лице суровое выражение. Как только окна спальни императора распахнулись, мне вновь показалось, что я дома. Свежий воздух будто ласкал всю мою сущность, подпитывая своей энергией свободы, захотелось выйти на балкон, протянуть руки и ощутить, как сквозь пальцы просачиваются порывистые потоки.

Я даже не поняла сначала, почему так отчетливо ощущаю каждый порыв, его обжигающий жар, его волю, свободу и изменчивость, его мощь. Лишь спустя несколько бесконечных минут, ощутила, как растворяюсь в окружающем меня пространстве, как уносит вслед за ветром.

Я не видела людей вокруг, только оболочки аур. Они переливались разными оттенками эмоций, но у каждой были свои главенствующие цвета. У лекаря внутренняя дымка была такой изумрудной, яркой, как первые листья на деревьях, просыпающихся от сна после холодов. И как по команде перед внутреннем взором предстала надпись, сделанная моей собственной рукой:

«Ярко-зеленая аура — жизненная сила, дружелюбие, позитивный настрой, разумность. Носители зеленого оттенка в своей ауре от природы заботливы и добросердечны. Они готовы прийти на помощь, они умеют сочувствовать и уважают мнение других людей. Эти люди сострадательны, отзывчивы и немного сентиментальны».

А внизу, мелким почерком, написанная впопыхах заметка:

«В сочетании с красным ободом — врач, скорее всего фанатик своего дела.»

Да, очень ёмкая характеристика. Более чем.

У Калюса, кстати, аура была какой-то неописуемой смесью оттенков, в которых главенствовали бледный светло-зеленый и розовый. Понятно, мальчик очень целеустремленный, упрямый, следующий своим принципам. Он точно далеко пойдет и, вполне возможно, превзойдет учителя.

Я читала их как раскрытые книги, видела каждую их эмоцию, могла потрогать, внести корректировки по своему усмотрению. И это было для меня так привычно, так естественно, если бы не одно «но»… Я ведь даже ни к кому из них не прикасалась. Раньше, чтобы увидеть круги ауры, мне нужны были тактильный контакт. Лишь к концу шестого года наши целители могли худо-бедно просто по желанию «видеть», а к концу восьмого курса это доходило до автоматизма. Как же так у меня получилось?!

Переведя взгляд в сторону Наи, увидела лишь серость ее ауры, в которой изредка мелькал голубой и грязно-синий. Я бы это охарактеризовала как признак отстраненности, одиночества и тягой к постоянным путешествиям. В принципе, это и понятно, учитывая род ее занятий.

Весь анализ занял несколько секунд, показавшимися мне долгими часами. Никакой агрессии, никакого гнева или презрения. Только со стороны наемницы недовольство.

— Ух-тыыыыы….- протянул восхищенно Калюс.

— Пустынного червя мне в постель… — не отставая от ученика, присвистнул лорд Вений.

— Проклятая Танна Смертница, — прошептала Ная.

Я заставила себя посмотреть на них нормальным зрением, концентрируясь на лицах. Их выражение было неописуемым. Некая странная смесь восхищения, испуга и смятения. И все трое смотрели на меня, точнее на мои руки.

Вытянув их перед собой, ощутила приступ паники, наблюдая, как на плечах, до локтя, зажигается вязь серебряного рисунка. Она медленно возникает ниоткуда, миллиметр за миллиметром украшая мои руки, будто на мне рисует невидимый художник, мастерски орудуя кисточкой, закончив белым сиянием на кончиках пальцев.

— Что это? — я потрясенно спросила лекаря, но в ответ получила недоуменное молчание и слабое пожатие плечами.

И только сейчас я заметила, что их нет. Золотых браслетов, занимающих все мои мысли последнее время нет. Даже поверить сложно… Он снял их. Не знаю, что тогда им руководило, но сейчас я так ему благодарна за это. Раанан наконец понял, что так будет лучше. Главное, что он это сделала сам, а значит, еще хоть что-нибудь хорошее в нем осталось под этим пластом эгоизма.

— Калюс, найди Ильиира. Пусть сообщит императору, что его дражайшая гостья пришла в себя. — быстро раздавая указания, проговорил лорд Вений, вырывая меня из размышлений. — Ная, готовь лучшее платье.

— Зачем? — напряглась я.

Лекарь дождался, все выйдут, наклонился ко мне и указав взглядом на мои руки сказал:

— Эматрион, Вас ожидает императрица.

Мои руки безвольно опустились на одеяло. На подсознательном уровне я испугалась этой женщины. В ней нет ничего страшного. Да, она прекрасна и, наверняка, очень добра. Но сейчас одно упоминание об Анелене Дивной вызывало у меня панику, ощущение потери. Будто что-то предостерегало. Ни разу меня интуиция не подводила, доверюсь ей и сейчас. Но спорить с лекарем глупо, может и стасис наложить и так отправить к императрице.

Не могу я сейчас с ней разговаривать, да и не о чем. Значит, пора уходить.

— Лорд Вений, мне лучше надеть что-то традиционное? — как можно беззаботнее спросила, продемонстрировать заинтересованность в этом разговоре.

— Прекраснейшая, лучшее, что у Вас есть.

Я поднялась с постели, придерживая ворот рубашки. А она была довольно закрытой. В моем мире позволялись и более откровенные.

— Вы мне скажете, зачем ее Высочество хочет меня видеть? — все в порядке. Да, я уже собираюсь к ней. Вот, на ноги поднялась, жду Наю, чтобы переодеться.

— Познакомиться со своей будущей эдиссаим. — улыбнулся мужчина. Причем так, что у него даже выражение глаз повеселело.

— Кто? — я даже остановилась в дверях.

— Эдиссаим — возлюбленная сына.

Ноги у меня резко ослабли, и я оперлась о спинку стула. Возлюбленная сына… Будущая жена… В моем случае она считает, что я и на престол взойду. Вот как это со стороны выглядит. А теперь, если подумать, что она могла в Бориманском замке обо мне наслушаться.

Я нервно усмехнулась, осознавая, что это будет за разговор. Меня убедительно попросят не разрушать династический брак и гордо удалиться. И, в принципе, это никоим образом не противоречит тому, что я и сама хочу. Но под чужую дудку я больше не танцую, а это будет выглядеть именно так. Значит, выпроводить лекарь, незаметно исчезнуть.

Нет, надо с Раананом еще встретиться. Сказать что-нибудь… на прощание.

— Лорд Вений, могу я Вас попросить оповестить императрицу о некоторой задержке с моей стороны? — главное держать лицо и улыбаться.

— Сейчас пошлю кого-нибудь.

— Много вопросов будет. Особенно, что я делаю в спальне императора. — я говорила серьезно, вкладывая в голос максимально убедительности. — Лучше Ная проведет меня потайными ходами, и мы как приличиствует выйдем из женской половины.

Он раздумывал, я видела это по мерцанию его ауры. Лекарь мне не до конца верил, но воздействовать на целителя такого уровня, я не рискну. Может почувствовать.

— И до встречи с императрицей, могу ли я увидеться с Сиятельным императором?

— Это нево… — начал было говорить лекарь, но нас прервал торопливый стук в дверь.

Не дожидаясь разрешения, в императорскую спальню вбежали двое: Каюс и невысокий светловолосый парень. Они резко контрастировали между собой. И по росту, и по оттенку волос, глаз. Но все-таки что-то неуловимо похожее было в движении, во взгляде. У светловолосового парня она переливалась голубым и фиолетовым с частым вкраплением желтого.

«— Одиночка, целеустремленный, стремящийся к знаниям, имеет творческие способности, интеллект на высшем уровне, что нельзя сказать о физических показателях.» — сделала для себя вывод.

Дальше, к эмоциям я копать не стала, достаточно того, что без усилий вижу ауры.

— Леди, — поклонился церемонно парень, отводя взгляд, а затем дернул за край камзола Каюса, заставляя и того низко склониться.

Я перевела взгляд на лорда Вения. Он, сложив руки на груди, явно забавлялся происходящим. Было видно, что парень очень хочет что-то сказать, но не решается это делать при мне. То ли моего разрешения ждет, то ли, чтобы я ушла.

— Доброе… — присела в реверансе, но вовремя обернулась, посмотрела в окно и поправилась: — Добрый день. Мне уйти?

— Нет-нет, что вы! — улыбнулся Каюс, распрямляясь, а затем похлопал по плечу своего друга, чтобы тот тоже выровнялся.

— Леди, вы позволите говорить в вашем присутствии? — мне показалось, что парень меня боится, и судя по всему его смущает мой внешний вид.

— Конечно, — улыбнулась и, подойдя к кровати села, постаралась как можно дружелюбнее спросить: — Что-то случилось?

Мне в ответ был направлен напряженно-удивленный взгляд, будто говорящий: «как вы еще ничего не знаете?»

— Ильиир, — мягко напомнил о себе лекарь, — как видишь, леди Эматрион только-только исцелилась от ран.

Кажется, я даже привыкаю, что меня называют этим именем: «Эматрион». По крайней мере, презрение уже ушло и меня не кривит, каждый раз, когда я его слышу.

— Да, самиафэ. — парень не поклонился, но перевел свой взгляд на мужчину, а затем, будто вспомнив, кто он такой, с достоинством поведал: — Прилетели Южастаджи и Аррагосс. Сиятельный император срочно просил передать вам — имаквани вылупились.

— Что? — закричал лекарь. — Почему, как только треснула кожа мне, никто не сказал?

Парни потупились, опустив взгляд. А лорд Вений заметался по спальне, затем побежал в соседнюю комнату, притащил мне халат, судя по размеру — Раанана.

— Сейчас уже нет времени ждать Наю. Пойдемте в ваши покои. Я императрице скажу, за вами пришлют сопровождающих.

Ощущение, будто я в тюрьме, только укрепило мое желание бежать отсюда. Дожила, меня теперь под конвоем будут везде таскать.

Как оказалось, в Солнечном дворце все-таки есть тайные ходы. Они уже и более пыльные, чем те, которые я помню по Замку Звезд. Лекарь, отослав ребят, сам повел меня по коридорам, крепко держа за руку. Будто боялся, что я сбегу. От правды он был не далек, но даже я понимаю, что в сорочке и халате, без денег и провизии бежать мне некуда.

На одном из поворотов, мы чуть не столкнулись с Наей. Благо, она все же была наемницей, а значит, реакция у нее соответствующая. Передав меня из рук в руке девушке, лекарь что-то сказал на незнакомом мне языке и умчался по одному из ответвлений.

— Что он сказал? — спросила у Наи, стараясь не чихать из-за пыли.

— Чтобы я за вами, госпожа Эматрион, присматривала. — ответила Ная и, взяв меня за руку, повела в коридор, из которого недавно вышла.

Я даже ее не поправляла насчет моего имени. Пусть называют, как им удобно. В принципе, имя довольно красивое, да и перевод его мне нравится. Кажется, Илериса говорила, что оно переводиться как «драгоценная».

Я опустила взгляд, улыбнулась, увидев свой кулон и постаралась не поддаваться нахлынувшему чувству одиночества, при воспоминании о нем… Ведь я действительно перед Лиреном виновата…

«— Достаточно, — оборвала себя на полумысли, — потом пострадаешь, когда доберешься до Илерисы и подтвердишь свои догадки. А сейчас держись!»

Толи что-то с системой проветривания, то ли у них сквозняки тут гуляют, но я ощутила нежное прикосновение к волосам. Будто кто-то невидимый взлохматил их, поддерживая и стараясь поднять настроение. Так мог бы сделать Наир, если бы был рядом. Я тяжело вздохнула, стараясь больше не вспоминать о лучшем друге.

— Ная, — позвала я, когда мы вышли из прохода, который оказался за гобеленом с бело-розовыми цветами, — моя одежда, в которой я впервые здесь оказалась, есть?

— Штаны и рубашка?

— Да.

— Императрица не одобрит такую одежду. — Ная обернулась ко мне и пристально оглядела.

Судя по тому, как она нахмурилась, девушка догадалась, что я собираюсь сделать.

— Где император? — я пошла в спальню, а затем в гардеробную.

— Занят. — Ная шла следом и несла сверток нежно-розового оттенка.

— У меня к нему важный разговор. Проводишь? — не думаю, что наша беседа надолго затянется.

— Нет.

Ответ даже был неожиданным. Хотя, я все время упускаю, что Ная не просто прислуга. Тем более, Раанан мог ей отдать какие-нибудь особенные приказы.

— Хорошо, сама найду. — пожала плечами.

— Госпожа Эматрион, зачем вам это? — этот вопрос стал для меня неожиданным.

— Что это? — уточнила, даже не оборачиваясь.

— Вы хотите уйти. — не вопрос, утверждение. — Почему? Здесь есть все, о чем только может мечтать девушка в вашем возрасте и вашего положения. Так почему вы хотите уйти?

— Потому что никогда я не мечтала обо всем этом. — повернулась и взмахнула руками, будто хотела охватить все окружающее пространство. — Я хотела любить и быть любимой, хотела иметь своей собственный дом, в котором будет звучать детский смех. Хотела заниматься целительством, помогать людям, спасать их… — мой голос сорвался, но я заставила себя прекратить, и даже сумела выдавить, правда, шепотом: — Я всегда была свободной, как моя Стихия.

Ная молчала, лишь пристально смотрела. Я сконцентрировалась, чтобы не видеть ее ауры. Я не хотела сейчас видеть ее эмоции. Смысл? Итак понятно, что там будет все мрачным, показывая ее неодобрения моими действиями, но я уже так устала постоянно прислушиваться к другим, забывая слушать себя.

Вдруг девушка обошла меня, резко вывернула с полки почти всю ткань. Рулоны посыпались разноцветной радугой, многие в полете развернулись и устлали пол.

— Я нашла того, что напал на вас, госпожа. — резко, отрывисто сказала Ная. — Не видела бы своими глазами, не поверила бы.

Я напряженно молчала, боясь спугнуть этот миг откровения.

— Страшная магия. Вам бы лучше остаться под защитой императора. — через несколько минут продолжила она и вновь замолчала, будто с мыслями собираясь. — Тот человек, когда покушался на вас, уже был мертв.

— Им управляли? — серьезно спросила, стараясь не выдать панику. — Чаровники. — Ная кивнула и обернулась ко мне, протягивая сложенную стопочкой мою одежду. — Маги Смерти умеют поднимать умерших и отдавать им приказы так, что те не посмеют ослушаться.

«Как некроманты», — подумала я, а затем вспомнился бой, в котором Мертвец поднял павшую армию.

Неужели наемник тоже из их числа?!

Я сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони. По пути в Бориманский замок необходимо заехать к эльфам. Задать несколько вопросов.

— А почему ты наконец решила мне помочь? — спросила напрямую.

— Вы — ветер, а ветер нельзя удержать. — ответила она. — Вас не остановишь никакими уговорами. Доводы разума Вы слышать не хотите.

Она была права. Меня сейчас ничто не сможет остановить. Я хочу вырваться отсюда, значит, я вырвусь.

— К императору проводишь?

— Он действительно занят.

— Мне только проститься. — я грустно улыбнулась, сама не понимая, почему не могу просто молча уйти.

Девушка не проронив ни слова вышла, а я принялась переодеваться. Когда я стояла у зеркала и заплетала косу из своих уже довольно сильно отросших волос, заметила в отражении Раанана. Он устало прислонился плечом к косяку, наблюдая за мной. Мы молчали, не зная с чего начать. Я вновь пыталась отыскать в чертах его лица в отражении того парня с поразительными глазами и смущенной улыбкой. Нет, и глаза были те же, и улыбка, но теперь казалось, будто все это какое-то бледное. Как на яркую картинку густо посыпать пеплом.

— Ная сказала, что ты хочешь меня видеть. — нарушил наконец тишину.

— Глупо за такое благодарить, но спасибо, что снял браслеты. — я обернулась и все так же осталась стоять у зеркала.

— Куда собираешься?

— В Бориманский замок. — честно призналась. — Есть подозрение, что Илериса — это Эва.

Раанан нахмурился, будто что-то сравнивал мысленно. Но не думаю, что спустя двадцать лет, он будет помнить, как выглядит моя подруга.

— Бориманский замок лежит немного дальше Дентивирелла. — было видно, что каждое слово дается ему очень тяжело. — Заедь к эльфам, навести своего имрита.

Я и думать забыла об этом звере, хотя, насколько помню, он был очень для меня близок. Сложно разрываться между разными отрезками жизни. Теперь жизнь Малдии для меня ближе, чем краткий миг бытия Эматрион. Но ведь и тогда была я, а не кто-то другой. Тогда, почему идет это отторжение?

— Сложно принять себя новую? — спросил Раанан, поражая своей прозорливостью.

— Чувство, будто долго спала и видела сон.

Мужчина лишь усмехнулся и вышел из гардеробной, и все так же, не оборачиваясь, прошел через всю спальню, выйдя на балкон. Движимая любопытством, последовала следом, но стоило мне выйти на свежий воздух, как я изумленно замерла.

Там, внизу, гудела толпа людей. Они работали, перекрикивались, кто-то отдавал приказы. За столько дней, которые я провела во дворце, это было привычным и понятным. Но сейчас все было совершенно иным.

Я рассматривала вывернутые с корнями или переломанные пополам стволы деревьев в саду, обломки камней и сорванные крыши в дали, в самой столице. Вокруг дворца было много руин поваленных чьей-то устрашающей силой зданий. Эти провалы между зданий создавали ассоциации с щербатым ртом бездомного бродяги, который большую часть полусгнившей челюсти успел выплюнуть на своем бесконечном пути. Когда же такое успело произойти?

— Не используй свою силу, пока не доберешься до эльфов. Там вауды смогут тебя научить правильно пользоваться мощью Воздуха. — Раанан говорил, даже не оборачиваясь.

Это и понятно, ему всегда было все равно на тех, кто не входил в круг его интересов.

— Что произошло? — спросила, не уточняя.

— Твоя Стихия своевольна. Мне прямо дали понять, что будет, если я продолжу и дальше тебя удерживать.

Я испуганно переводила взгляд с фигуры императора, облаченного в рубашку, широкие брюки и странного вида жилетку, на разрушенный сад. Воздух… моя Стихия не могла такое сотворить! Она направленна на созидание, а не на такие жуткие разрушения!

— Не может такого быть!

— Не может?! — стремительно повернулся и приблизился Раанан.

Казалось, что он стал еще больше, еще выше, мощнее.

— Я говорил тебе уже, что в этом мире все не так просто. Это там мы были одними из многих, а тут мы единственные!

В его глазах не было злости или ярости. Просто холодное презрение ко мне, к тому, что я не могу понять.

— Ты хотела уходить. Иди. Я не держу тебя. — он отошел от меня, затем вовсе отвернулся, сложив руки на груди и смотря на свой город, лежащий в руинах. — Ная пойдет с тобой.

— Прости ей долг. — попросила, ощущая одновременно и радость, и тупую боль в сердце. — Она защищала меня как могла.

Он ничего мне не ответил, а я лишь смотрела на него, наблюдая за тем, как его длинные волосы развивает ветер.

Мне бы радоваться, что меня отпустили, что вернули магию. Но было ощущение, что я что-то упускаю. Оно улетает от меня как мелкий песок сквозь растопыренные пальцы. А я не могу ухватить это. И мне остается только стоять и смотреть вслед этому неуловимому ощущению.

Я усмехнулась, поражаясь себе. Придумала лыр знает что, фантазия уже вконец разыгралась. Бежать от него хотела, а сейчас печалюсь. Не учит меня жизнь, видимо, ничему.

— Спасибо за кольцо. — поблагодарила и вошла в спальню, а затем и в гостиную.

Там, сноровисто завязывая шнурки на двух походных сумках, стояла Ная. На девушке уже не было привычного мне черного платье с широким поясом. Вместо них она была облачена в высокие сапоги с шнуровкой и плащ, при каждом движении меняющий оттенок. На бедрах и груди были какие-то клочки ткани, прикрывающие лишь самое интимное. Перед моими глазами предстали белые татуировки замысловатого рисунка, покрывающие все ноги и живот, ярко выделяющиеся на черной коже.

Я оторопела от такого ее внешнего вида, а Ная будто не обращая на это внимание, лишь привычно поправив ремешок, обхватывающий бедро, с несколькими видами метательных ножей. Наконец, она закончила, обернулась ко мне полностью, поклонилась.

Раанан стоял за моей спиной. По его лицу нельзя было ничего прочесть. Я попыталась увидеть его ауру, но не смогла сосредоточиться на ней, будто глаза в стороны отводят, как при заклинании отвода глаз.

— Я прощаю твой долг, Найгира из Житауйравских болот, что лежат к западу от границ Эланийской империи. — он говорил ровно, без эмоций. — Жизнь за жизнь, такова была твоя клятва. Я считаю ее исполненной.

Ная удивленно переводила взгляд с меня на Раанана. Видимо, это было даже для нее слишком неожиданным. Ну да, если смотреть по факту, то я все равно была на краю жизни и смерти, но это же не ее вина. Так что, я рада, что Раанан послушать хотя бы в этом меня.

Эпилог

Мы вышли в самой дальней части сада. Здесь никого не могло быть — все помогали разбирать завалы, после прошедшего над столицей урагана. Опасаясь, что императрица пошлет за мной кого-нибудь, я попросила Наю вывести меня из дворцового комплекса самым безопасным и тайным ходом.

Раанан ушел сразу же после того, как простил Нае ее клятву. На меня он даже не взглянул. И это было правильно. Наши дороги с ним разошлись в тот момент, когда он впервые ударил меня огненным заклинанием, которое мне было не под силу остановить. Жаль, что понадобилось столько времени, чтобы понять обычный факт — мужчина, которому ты дорога, который считает тебя особенной, никогда в жизни не будет причинять тебе столько боли и унижений. Наверное, я все-таки повзрослела. Правда, жаль, что этот опыт достался мне такой кровавой ценой.

Тень, мелькнувшая между кустов с мелкими звездочками бело-желтых цветов, отвлекла меня от дальнейших размышлений. Потом что-то шевельнуло ветки куста с розовыми бутонами. Ная остановилась, предупреждающе вскинув левую руку, потянувшись правой к поясу с острыми четырехгранными звездочками.

Шорох и прямо на нас понеслась испуганная птичка. Совсем не большая, размером с ладонь, она яркой стрелой мелькнула мимо нас, пронзительно разрывая тишину своим пронзительным писком.

Я неосознанно пригнулась, шепотом костеря пернатую трусиху. Если ее писк кто-нибудь услышит и решит проверить, что потревожило маленькую жительницу дальнего уголка сада, то нас могут тут найти. И я не уверена, что все может разрешиться тихо и мирно. Да, меня и Наю знают во дворце, но не стоит забывать, что не все положительно настроены в мой адрес. Не нужно им давать дополнительный повод для сомнений.

Подняв взгляд, посмотрела на тропинку, по которой нам следовало выбраться за дворцовые стены. Там сидел, аристократично обернув хвост вокруг лап, черный кот. Его шерсть в ярких солнечных лучах отливала синим. Животное смотрела на нас по-человечески осмысленным взглядом голубых, как небо в теплую пору, глаз.

Ная настороженно рассматривала кота, все так же удерживая руку у пояса. Я же нагнулась и, протянув ладонь, позвала:

— Кис-кис, иди сюда! Вкусное дам!

Кот лишь слегка склонил голову вбок. Мне даже показалось, что его забавляют мои действия. Он плавно поднялся, грациозно потянулся всем телом.

— Ну, здравствуй, Дия, — произнес он с интонацией, которая поразительно напомнила мне об одном из самых дорогих для меня людей.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg