«Поймать волка»

Поймать волка (fb2) - Поймать волка (Русалочьи сети - 1) 493K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Наталья Юрьевна Кириллова (Серина Гэлбрэйт)

Наталья Кириллова Поймать волка

Пролог

Ветер дул с севера. Колючий, пронизывающий, он шумел в кронах деревьев, изрезал прежде ровную речную гладь изломами ряби, растрепал длинные каштановые волосы Ривер, и в его протяжном шелесте ей чудилось ворчливое, неодобрительное напоминание. И настоящее напоминание, сложенное вчетверо письмо, жгло руки своей неотвратимостью.

В последние годы письма приходили всё чаще, и ныне Ривер их даже не читала, лишь просматривала, не вдумываясь особо в смысл, вложенный в ровные, выверенные строки с непременными завитушками, в высокопарные выражения, за велеречивой изысканностью которых угадывалась несбывшаяся мечта автора о сцене. Кейрену Ривер писем не показывала. Зачем? Любимому супругу лучше не знать, какой ценой выкупила она его жизнь.

Никому не стоит знать.

Но Шерин не унималась. Присылала письмо за письмом, напоминала, зудела, словно комар над ухом.

Долг крови. Ривер обещала, что однажды уплатит его, — от откупа нельзя отказаться, нельзя не согласиться на него. Она поклялась ликом полной луны и кровью предков, и вот, похоже, пришёл её черёд отдать то, что просят. Когда-то Ривер надеялась наивно, что с течением времени всё если не забудется, то отступит, померкнет, потеряет былую ценность. Что расстояние сотрёт память, благоразумие возьмёт вверх над древними обычаями, а у Шерин родится мальчик. В конце концов, мальчики рождались чаще и чем Шерин лучше других? Что до предназначения… кто в него верит сегодня? Кейрен не верил, и Ривер делала вид, будто тоже считает проявление высшей воли глупостью и выдумкой.

Только клятвы нельзя нарушать, нельзя ими пренебрегать — боги и наказать могут того, кто не держит своего слова, при свидетелях данного. А Ривер не хотела потерять ни мужа, ни старшего сына.

Опустившись на корточки, Ривер извлекла из небольшой чёрной сумки, лежавшей на земле, платочек. Разложила перед собой и начала рвать письмо на мелкие клочки, следя, чтобы каждый остался на льняном голубом квадратике. Осторожно выровняла в кучку, достала мешочек и, растянув горловину, высыпала на платок несколько алых розовых лепестков. Добавила крошечную перламутровую жемчужину, бережно хранившуюся в футляре во внутреннем кармане сумки. Мешочек и футляр Ривер убрала обратно, а платок связала за уголки. Затянула потуже, чтобы ничего из содержимого не выпало, выпрямилась, взвешивая в руке. Река текла под обрывом, неторопливая, искрящаяся в лучах солнца, то и дело выглядывающего в прорехи в плотных белёсых облаках.

Услышит ли морская богиня просьбу Ривер, примет ли приношение?

Лишь время покажет.

И Ривер, размахнувшись, бросила платок в воду. Несколько минут стояла неподвижно, прикрыв глаза, повторяя мысленно даже не просьбу — мольбу. Затем опустилась на колени.

Река подхватила приношение и понесла его на запад, к морю, а с усыпанной старой хвоей земли поднялась бурая волчица, встряхнулась и, зажав в пасти лямку сумки, потрусила в лесную чащу.

Глава 1

Какая мурена неощипанная дёрнула меня воспользоваться этой звериной тропой?! И вообще в лес углубиться? Держалась бы берега, всё проще было бы. При малейшем признаке опасности нырнула бы в воду и пусть попробуют меня из реки выловить! А в чаще что я могу? Бегаю и то отвратительно.

Искомая тропа давно осталась где-то там, в неизвестности, а я насмерть перепуганным зайцем петляла между деревьями, перепрыгивала через торчащие из земли толстые корни и сухие ветки. Под лёгкими сандальками на босу ногу хрустела прошлогодняя листва, дышалось тяжело, в боку немилосердно кололо. И ведь не убежать — всё равно догонит. Не укрыться — почует, выследит, найдёт. Река — вот моё спасение, но кто бы подсказал, в какой стороне относительно меня она находится?

Прямо по курсу поросший тёмным мхом ствол поваленного дерева. Я заскочила, пробежалась по нему, раскинув руки для баланса, и спрыгнула по другую сторону. И снова сумасшедшая гонка из последних сил. Моих сил. Преследователь и не запыхался, поди. Даже не оборачиваясь, я чувствовала, как он пепельной тенью скользил над землёй, едва касаясь бурого ковра листвы и пробивающихся сквозь него трав мощными лапами. Как дышал лишь немного чаще обычного, втягивая мокрым чёрным носом мой запах, безошибочно вычленяя его среди прочих ароматов леса. Как смотрел в спину голодными жёлтыми глазами, в топазовой глубине которых нетерпеливое желание побыстрее загнать жертву мешалось с наслаждением хищника, получающего удовольствие от самого процесса преследования добычи.

Рада, что хоть кому-то из нас в данный момент хорошо. Жаль только, что этот кто-то — не я.

Кажется, ствол перемахнули не глядя. Один длинный прыжок, другой. Я попыталась прибавить скорости, но для моего нетренированного тела бег по пересечённой местности и так подвиг великий и выжать больше оно уже не смогло. На спину опустились тяжёлые лапы, повалили на землю, лицом в жухлую листву. Я сдавленно вскрикнула — отчасти от боли от удара, отчасти в знак протеста. Самонадеянная дура! Привыкла, что обычные животные меня не трогали, жители Приморского королевства на нас разве что не молились, а честным подданным Лазурной короны всегда можно предъявить висящую на шнурке круглую пластинку с гербом королевского дома, гарантирующую мою неприкосновенность как высокой и дорогой гостьи Её величества Террены. Но преследователь не обычный зверь и не человек.

Оборотень.

А оборотни признают лишь своего альфу. Или если оборотень не принадлежит ни к одной стае, то единственный авторитет для него — он сам. Поэтому одиночки опаснее всего: никто им не указ, кроме собственных инстинктов, некому их контролировать и если случится столкнуться, в лесу ли, в тёмной подворотне ли, то… то писать жалобы потом останется разве что своим богам.

Моё ухо под спутанными прядями обдало чужим дыханием. Оборотень деловито обнюхал мою шею, громко и, кажется, удовлетворённо посопел. Я лежала не двигаясь, уткнувшись щекой в листву и ничего не видя из-за упавших на лицо волос. И ладно бы ночь стояла непроглядная, так нет же, день ясный! Солнце светило, птички… не пели, правда, не считая монотонного стука дятла в чаще. А может, полнолуние? Говорят, в это время волки-оборотни становятся совершенно неуправляемыми, особенно молодняк и особенно в плане утоления основных инстинктов — питания и размножения. Но всё равно они должны выходить на охоту — любую — по ночам!

Или мне попался неправильный оборотень? Любитель морепродуктов к тому же?

Одну лапу со спины убрали, зато вторая надавила сильнее. Странный, режущий слух мерзкий хруст, скрежет, будто некто с силой сжимал зубы, короткое глухое рычание, сменившееся тяжёлым выдохом. И ощущение звериной лапы с покалывающими сквозь тонкую ткань платья когтями перетекло в нажим человеческой ладони.

Он перекинулся? Зачем?!

Не глупи ещё больше, Дани! Неужели действительно не понимаешь зачем? Жрать-то ему удобнее в звериной ипостаси, а спариваются они, будучи в шерсти и на четырёх лапах, только со своими женщинами-оборотнями. Зоофилия почти как садомазо, вещь сильно специфическая, не каждой даме предложишь.

Свободная рука нащупала край сбившегося подола и подняла рывком, обнажая ягодицы. Затем по-хозяйски скользнула по внутренней стороне бедра, подобралась к сокровенному… коснулась небрежно. Я дёрнулась. Да этот волчара облезлый хоть представляет, кого он тут собирается… отыметь?! Я не какая-то там безвестная селянка и даже не томная леди в кружевах, я морская царевна! Правда, четвёртая в многочисленном выводке моего царственного отца, но ритуал посвящения в зрелость ещё не проходила, а значит, могу подарить невинность лишь тому мужчине, которого выберу сама, и которому прежде надлежит пройти испытание. И вообще…

Вместо решительного протеста вырвался жалкий писк. В ответ убрали руки и резко перевернули меня на спину. Оборотень рыкнул, склонился ко мне, отвёл от моего лица длинные тёмно-каштановые пряди, и я наконец получила возможность обозреть напавшего. Светлые волосы коротко острижены, дымчатые голубые глаза смотрели с изучающим жадным прищуром. Широкие плечи и грудь, вязь татуировки на правой руке выше локтя, что там дальше — из моего положения не видно, но, естественно, одежды нет, да и откуда бы ей взяться на только что перекинувшемся оборотне? Зрелый самец. И наверняка одиночка — целую стаю в королевском лесу давно бы заметили.

Оборотень провёл подушечкой большого пальца по моим дрожащим губам. Цапнуть, что ли? Хотя нет, лучше не злить его лишний раз. Ему мой укус что комариный, а вот мне он горло вырвать может в два счёта.

Или даже в один.

Оборотень приподнялся, давая возможность оценить мощный рельефный торс целиком, потянулся к лифу платья. Ткань жалобно треснула, в единый миг разорванная на манер халата, и я вскрикнула вновь. А мой скромный наряд зачем портить? Полюбоваться на меня, красивую, и без белья к тому же, или сугубо для создания настроения? Оборотень раздвинул мне ноги, навалился всем телом, сильнее придавливая к довольно жёсткой земле, впившейся в мою несчастную спину каждой неровностью, всеми скрытыми под листвой корешками и острыми сучками. Я охнула и вдруг, повинуясь безумной мысли, обхватила его руками и ногами. А что? Пусть лучше считает меня сумасшедшей, авось поостережётся связываться. Во всяком случае, оборотень замер, явно не ожидая от жертвы подобного пыла. В глазах недоверчивое, настороженное недоумение. О, неплохо пошло, надо закрепить результат. Я скрестила лодыжки, дабы волк не сбежал сразу, и, зажмурившись, прижалась губами к губам оборотня. Не сказать, чтобы я хорошо представляла, что надо делать дальше, в распоряжении юных царевен были лишь книги, да тайком подсмотренные пару раз развлечения взрослых пар в саду, но я и не собиралась демонстрировать ему всю книгу искусства любви. Тем более некоторые позы из этой книги я не повторю даже под угрозой развеивания по ветру.

Несколько секунд оборотень стоически терпел вцепившуюся в него клещом меня, затем обхватил моё лицо ладонями и на удивление аккуратно отодвинул от своего. Посмотрел внимательно, с новым, немного растерянным интересом и поцеловал сам. Только и успела, что открыть глаза, в панике глянуть на оказавшееся в непосредственной близости мужское лицо и закрыть снова. О, владычица океана, разве так целуются? Едва касаясь, бережно, словно я хрупкая драгоценная статуэтка? Где всепоглощающая страсть или, что уместнее в данной ситуации, грубый напор? Я ещё и рот приоткрыла… Хм-м, чужой язык в собственном рту — несколько непривычно. Но любопытно и, надо признать, приятно.

Чем дальше, тем любопытнее. И ладонь, накрывшая одну грудь под разорванным лифом, ничуть не возмутила. Ладонь начала поглаживать, обводя чуть шершавыми подушечками пальцев контур то полушария, то мгновенно напрягшегося соска, вызывая странные ощущения: щекочущие мурашки по телу и тянущую истому. Интересно-то как. А ведь ниже никаких преград нет, достаточно одного движения и… и вопрос с выбором первого мужчины и испытанием можно не поднимать. Всё прекрасно решится здесь и сейчас, конечно, не совсем традиционно, но, по крайней мере, старшие сёстры перестанут смеяться и дразниться, а следующая после меня Ареста — шипеть, что это просто уже неприлично, столько времени выбирать кандидата. Дескать, я русалка, тем более царских кровей, создание по определению свободное, опасное и любвеобильное, а не какая-то человеческая девушка, обязанная беречь себя исключительно для мужа. Сама-то Ареста мужчину давно выбрала, на испытание отправит уже в следующем месяце и ждёт не дождётся последующей церемонии.

Оборотень отстранился на секунду, давая мне вздохнуть, и поцеловал снова, глубже, увереннее проникая языком в мой рот. Действительно, может, ну его, выбор этот? А то у меня вечно то времени нет, то лень, то как глянешь на потенциальных кандидатов, так сразу хочется запереться в монастыре под покровительством человеческой богини-девственницы. Спина, правда, от жёсткого «ложа» уже болит, и оборотень что-то не торопится к главному переходить. Передумал, что ли? Так я и сама попробовать могу. Надо только бёдра немного приподнять и, наверное, лучше сразу рывком. Владычица океана, и куда, стесняюсь спросить, всё это должно поместиться? То есть я знаю, куда и как, только на практике всё выглядит несколько иначе, чем в книгах, и представляется хуже. А больно будет, он же такой… хм, немаленький, а я довольно худенькая?

Вторая ладонь легла на бедро, слегка надавила, прекращая лишние трепыхания. Затем скользнула вниз по ноге, до колена и обратно, потом опять вернулась к колену и осторожно, но непреклонно отвела мою конечность от мужского тела, вынуждая расцепить захват. И, едва я подчинилась, оборотень ещё и чуть приподнялся, видимо, подальше от обнаглевшей добычи. Явно убедившись, что жертва больше не собирается посягать на роль охотника, он неспешно, словно наслаждаясь ощущением моей кожи под своими пальцами, повторил путь по внутренней стороне бедра, вновь коснулся сокровенного местечка. Я вздрогнула, задохнувшись на мгновение. В прошлый раз возникло раздражающее чувство, будто мимоходом задели стену или стол, например. В общем, ничего приятного и тем более возбуждающего. Теперь же тело будто молнией насквозь прошило, истома тяжёлой волной собралась внизу живота. Лёгкое поглаживание, и горячая волна медленно потекла по телу, заново наполняя меня, обжигая изнутри. Я даже от поцелуя отвлеклась, ловя ртом закончившийся в лёгких воздух, а губы оборотня переместились к уголку моих губ и дальше по подбородку, опустились на шею, ямку между ключицами, и так бережно, нежно, что я таяла кусочком льда на жарком солнце, всё глубже погружаясь в ещё непривычные, но манящие, сладкие ощущения…

Внезапно оборотень замер. Вцепившимися в мужские плечи пальцами я почувствовала, как он напрягся, подобрался. Поднял голову, принюхиваясь и прислушиваясь к чему-то, мне неведомому, и резко отпрянул в сторону. Будто тёплое одеяло неожиданно сдёрнули. Эй, ку-уда? Я тут только во вкус начала входить, а он в кусты?!

Рывком села и посмотрела предельно возмущённо. Нет уж, милый, будь мужиком: раз начал — доведи до закономерного финала! Оборотень смерил меня насмешливым взглядом, выпрямился в полный рост, развернулся и убежал, почти сразу скрывшись за деревьями.

Похоже, настоящие мужчины закончились даже среди оборотней.

— Дани!

— Леди Адаани!

А хор-рош: мускулистое поджарое тело, над левым бедром вторая довольно крупная татуировка — впрочем, оборотни татуировки вообще любят и чтобы непременно с глубоким смыслом, — сзади, насколько успела рассмотреть, тоже ничего, и лицо симпатичное. Когда не рычит и не глядит в прямом смысле волком — вполне приятное и со смешинками в глазах.

— Дани!

С противоположной стороны появились два всадника. Земля подо мной задрожала от топота лошадиных копыт, и первым на место несостоявшегося преступления выскочил Ланс. Осадил своего вороного, торопливо спешился, бросив поводья подоспевшему почтенному лорду Бруку, и кинулся ко мне.

— Дани? — брат опустился на колени, обозрел мой слегка… или не совсем слегка потрёпанный оборотнем внешний вид и ожидаемо пришёл в ужас. — Дани, что случилось?! Кто это сделал?! Ты… — он расстегнул свою куртку, снял и набросил мне на плечи. Вероятно, Ланс хотел спросить, в порядке ли я, но разорванное платье недвусмысленно говорило об отсутствии такового в принципе.

Я глубоко вздохнула, пытаясь разложить мысли по кучкам и унять щекочущую пульсацию в местах последних прикосновений оборотня. Особенно внизу, где всё практически ныло со странным болезненным разочарованием.

— Дани, ты только не молчи! — Ланс обхватил мою щёку ладонью, вынуждая меня повернуть к нему лицо. — Я тебе сердцем океана клянусь, что найду этого ублюдка и сам его кастри…

— Ваше высочество, возможно, она в шоке и лучше пока не настаивать на расспросах, — вмешался лорд Брук.

— Ланс, — я посмотрела в зеленовато-карие глаза брата, смешавшие в себе дикий страх за меня и яростное желание убить того, кто посмел причинить мне боль. — Я жива, здорова и невинна. Меня никто не бил и, не считая ободранных при падении на землю коленок и порванного платья, я не пострадала ни морально, ни физически. Всё хорошо, слышишь?

Страх и ярость немного поутихли, зато добавилось настороженное недоверие.

— Ты… уверена?

— Мне-то виднее, как считаешь?

— А твоё платье? Не при падении же оно так порвалось.

Я легонько мотнула головой, и молодой человек убрал ладонь. Я просунула руки в рукава, запахнула куртку на груди.

— На меня напал оборотень.

— Оборотень?! — в один голос воскликнули Ланс и Брук.

— Да. Он прицепился ко мне на тропинке, я его заметила и побежала. Он догнал, повалил на землю, разорвал платье, потом… — меня вроде как собирались изнасиловать, но почему-то передумали и решили соблазнить, медленно и чувственно. И как в таком признаваться? Ладно оборотень что-то там решил, ну решил и решил, его право, однако мне понравилось, вот в чём неувязочка! — Потом его что-то вспугнуло, и он убежал. Наверное, вас учуял.

Эх, извращенка ты, Дани. Любишь, оказывается, чтобы поострее, с перчиком и прочим экстримом.

— Леди Адаани, оборотень был… в зверином обличии? — уточнил лорд Брук.

Я кивнула.

— Прошу прощения, если мой следующий вопрос покажется вам не совсем тактичным, но это важно. После того, как вы упали, оборотень перекинулся?

Дайте угадаю, что дальше. Скажу «да», и с меня стребуют подробное описание внешности напавшего. Лорд Эдвард Брук хороший человек, фактически вырастивший Ланса и заменивший ему отца, поскольку не королевское это дело — лично воспитанием собственных отпрысков заниматься. И Брук сделает всё, что в его силах, чтобы найти оборотня, потому что я морская сестра Ланса, и мы друг другу ближе, чем иной раз бывают родные братья и сёстры, и потому, что лорд ко мне тоже относится с теплом, но…

Не могу. Лишь владычица ведает, почему оборотень решил перейти к столь одурманивающе восхитительной прелюдии вместо грубого насилия, однако мысль была неплоха. Весьма неплоха. Возможно, будь я человеческой девушкой, был бы резон начать заламывать руки, кричать о насилии и сексуально озабоченных оборотнях, но в том-то и дело, я не человек, я даже не испугалась, как следовало бы. И поэтому…

— Нет, он оставался в ипостаси зверя, — надо избавиться от платья. Срочно! По ткани видно, что рвали её отнюдь не клыками и когтями.

Брук нахмурился, Ланс помог мне подняться.

— Тебя долго не было, и я забеспокоился, — брат вскочил в седло, наклонился за мной, подхватил и усадил перед собой. — Надо полагать, то капище, о котором рассказывала Её величество Террена, ты не нашла.

— По-моему, я вообще заблудилась, — я сгребла подол в кучу, прикрывая бёдра и рваную часть наряда. И задался ли оборотень хоть на секунду резонным вопросом, а что в лесной чаще делала простоволосая девица в одном коротком платьице на голое тело? Поди, и внимания не обратил, обрадовавшись нежданной удаче. — Где вы оставили мою лошадь? У меня там одежда. Не возвращаться же мне в королевский замок в таком виде?

— У реки, — Ланс подобрал поводья, вороной пошёл сначала шагом, затем рысью. — Зачем ты полезла в чащу? Хоть лес и королевский, но это ещё не означает, что здесь безопасно.

— Звери меня не трогают, — сидя боком, я мельком оглядела собственные коленки. Да, ободрала, но вроде не сильно и ссадины уже не кровоточили. Как следует посмотрю, когда буду одеваться.

— То звери, миледи, — напомнил лорд Брук, следуя за принцем. — Даже в союзном королевстве лучше соблюдать осторожность.

— Всё обошлось, не о чем и переживать.

Кажется, Брук не поверил. Или сомневается. Может, стоило соврать, что я сознание потеряла? Хотя нет, в таком случае мужчины и вовсе невесть что вообразили бы, у кого на что фантазии и жизненного опыта хватило бы.

— Переживать? — нервно усмехнулся Ланс. — Я чуть с ума не сошёл, а ты предлагаешь не переживать?

Помолчу я, пожалуй.

Река, оказывается, была недалеко. Во всяком случае, верхом мы быстро доехали до искрящейся в лучах солнца глади, прошли немного по невысокому лесистому берегу до полянки, где паслась моя гнедая лошадка. Укрывшись за ближайшими кустами, я переоделась в охотничий костюм, а разорванное платье зашвырнула с разбега в воду. Брук нахмурился сильнее, провожая неодобрительным взглядом увлекаемую течением белую ткань, ещё хранившую следы и запах оборотня, однако ничего не сказал.

— Даже прикасаться к той тряпке было противно, — пояснила я, когда возвращала брату его куртку.

— Едем в замок? — уточнил Ланс.

— Конечно, — кивнула я и не удержалась от шпильки: — Не терпится увидеть невесту?

— О боги, обязательно напоминать о ней? — скривился брат. — И кстати, до сих пор ещё не было ни официальной помолвки, ни объявления об оной, ни даже брачный контракт не подписан.

— Ваше высочество, осмелюсь заметить, едва ли ваш отец изменит своё решение, — добавил лорд Брук.

— И, между нами говоря, королеве, по-моему, всё равно, за кого выдавать племянницу, лишь бы выдать в срок, — я осторожно забралась в седло. Ободранные коленки всё же саднили под тканью штанов.

— Думаешь, моему отцу не всё равно, куда меня пристроить? — презрительно хмыкнул Ланс. — Главное, чтобы перед глазами не мельтешил.

Мы с лордом переглянулись и на сей раз проявили единодушие, солидарно промолчав.

Глава 2

Белостенный королевский замок с голубой крышей и тянущимися к небу изящными башнями замер на вершине холма, похожий на застывшую в полёте огромную птицу. У подножия холма расстилался город — столица Лазурного королевста, — разбегавшийся во все стороны лабиринтами улиц и ступенями домов, шумный и суетливый в центральной части и спокойный и степенный на окраине. Замок королевы Террены нравился мне больше, чем внушительная мрачная крепость на скалистом берегу моря — родовое гнездо семьи Ланса, пережившее в разное время не одно нападение как других королевств, так и пиратов. Нынче, конечно, ни один пират, сколь бы лихим он себя ни считал, не рискнёт напасть на разросшуюся столицу Приморского королевства и уж тем более штурмовать хорошо укреплённый многовековой замок, но дух суровых времён незримо присутствовал в каждом коридоре и каждой комнате, а массивные тёмные стены ощутимо давили на меня, привыкшую к океанской свободе и простору царского дворца, не стеснённого оконными и дверными створками.

Вернувшись в замок, мы разошлись по нашим гостевым покоям. Я переоделась в соответствующее традиционно позднему королевскому обеду платье, спустилась в зал-столовую, основное пространство которого занимал длинный стол, затрудняюсь даже сказать, на какое количество персон. Её величество уже сидела на своём месте во главе стола, и по мере моего продвижения вдоль громоздкого предмета мебели взгляд голубых глаз королевы становился всё более сочувствующим и обеспокоенным.

И какой краб успел доложить?!

Я приблизилась к Террене, присела в глубоком реверансе.

— Ваше величество.

— Адаани, — королева указала на стул с высокой спинкой по левую руку от себя. Ожидающий возле стены лакей метнулся ко мне, выдвинул посадочное место. Я села, лакей придвинул стул и отошёл. — Мне передали, что во время вашей прогулки на тебя напали. Ты не пострадала?

Наверняка Брук!

— Нет, Ваше величество, всё хорошо, благодарю за заботу.

— Рада, что не произошло ничего непоправимого. Это действительно был оборотень?

— Да, Ваше величество.

— Одиночка?

— Думаю, да.

— И в королевском лесу, — вздохнула Террена. — Давненько у нас не было видно оборотней, и вдруг объявился…

— Уверена, Ваше величество, он оказался там случайно, — и что я делаю? — Одиночки постоянно кочуют, нигде надолго не задерживаясь.

— Тем не менее, Люси придётся ограничить свои прогулки по лесу.

— Что мне придётся ограничить, дорогая тётушка?

Королева невозмутимо подняла взгляд на замершую на пороге столовой племянницу, как всегда обряженную в строгое чёрное платье до пят, больше подходящее вдове или гувернантке. Позади худощавой девичьей фигурки с затянутыми в гладкий пучок тёмно-каштановыми волосами стояли Ланс с крайне унылой физиономией и лорд Брук.

— На Адаани напал оборотень и до тех пор, пока мы не будем уверены, что он покинул королевский лес, тебе придётся либо выезжать с более надёжным сопровождением, нежели господин Добер, либо временно ограничиться пешими прогулками по саду.

Весьма далёким от грации стремительным шагом Люсинда прошествовала к тёте, не дожидаясь помощи лакея, выдвинула стул напротив меня и села, уставившись на меня так, словно покушение оборотня на мою честь подстроила я сама, причём с одной-единственной целью — испортить юной принцессе жизнь.

Ланс и Брук последовали за девушкой, поклонились королеве и расселились за столом. Я бросила на лорда недовольный взгляд, но мужчина и бровью не повёл, вероятно, считая свой поступок правильным.

— Насколько мне известно, оборотни нападают на людей по трём причинам, — заговорила Люсинда после подачи первого блюда. — Первая и основная причина — когда человек сам нападает на члена стаи либо нарушает границы охотничьих угодий. Вторая и третья — лишь во время полнолуния. Я не собираюсь трогать этого оборотня и посягать на его добычу, так как не охочусь и считаю варварством убийство животных ради развлечения, а не пропитания. Что до остальных причин, то не думаю, что я способна заинтересовать оборотня хотя бы по одной из них.

— И не только оборотня, — едва слышно пробормотал Ланс рядом со мной.

Стол длинный, да. Но не слишком широкий.

— Простите, Ваше высочество? — продемонстрировала наличие тонкого слуха Люсинда.

— Кхе… кхе-кхе. Салат не в то горло попал. Прощу прощения, — брат взял салфетку, демонстративно приложил к губам.

Террена и Брук сделали вид, будто ничего не слышали и не заметили.

— Через несколько дней полнолуние, — напомнила королева.

Только через несколько дней? Тогда почему он на меня набросился?! Давно женщины не было или решил не упускать такую дивную возможность? Почти голая девица в одиночку по лесу бегает, как тут не воспользоваться?

— Я не езжу по ночам, — возразила принцесса.

— Судя по всему, не ты одна предпочитаешь светлое время суток, — парировала королева.

И почему днём? Первое преимущество темноты — не видно рожи… то есть не разглядишь как следует напавшего. А если добычу к себе лицом не поворачивать, то ещё проще.

Куда-то мои мысли не туда пошли…

— Решать тебе, Люси, — продолжила Террена. — В любом случае, больше никаких попыток выехать без надёжного сопровождения за пределы крепостной стены. Господин Добер за сопровождение не считается, поскольку он уже немолод, не в состоянии защитить ни тебя, ни даже себя и потакает всем твоим капризам.

Люсинда одарила меня новым гневным взором и уткнулась в свою тарелку. Ланс покосился на меня, коснулся указательным пальцем виска, чем заслужил укоризненный взгляд наставника. Я качнула головой, поддерживая честное мнение брата.

Хочу принять ванну! Еле досидев до конца долгого обеда — хорошо хоть, больше никто, кроме нас, не присутствовал, иначе обед грозил перейти в ужин, — я торопливо попрощалась с королевой и сбежала к себе. Наполнила белоснежную ванну горячей водой, добавила пены с любимым ароматом хвои, выпуталась, наконец, из этих длинных неудобных тряпок, приличным платьем именуемых, и погрузилась в родную среду. Наверное, для русалки странно любить горячую воду, но я люблю. И ещё всякие ароматные штучки для ванны, не доступные дома. И чтобы поваляться в воде с полчасика, наслаждаясь её ласковыми объятиями. А потом вылезти, закутаться в махровый халат, выйти на балкон и любоваться, как солнце медленно опускается за зубчатую крепостную стену напротив, озаряя последними лучами макушки деревьев сада внизу.

Устроившись в плетёном кресле, я закинула ноги на край столика, подставила лицо солнцу. Хор-рошо! Жаль только, что Люсинда теперь считает меня виноватой в запрете на прогулки, а значит, наши и без того натянутые отношения станут ещё хуже. Родители Люсинды погибли, когда та была совсем крохой, и дядя, единственный родственник и ныне покойный король, стал опекуном девочки. В племяннице он души не чаял, в результате Люсинду избаловали так, как не всякого родного ребёнка балуют, тем более королевских кровей. Но однажды король женился. Естественно, не знающий ни в чём отказа взбалмошный подросток и молодая женщина, воспитанная совершенно в других условиях и прошедшая суровую школу колдовского искусства, не поладили. Брак оставался бездетным, Люсинда противилась любым попыткам призвать её к порядку и за глаза именовала тётю ведьмой. Через несколько лет король скончался от тяжёлой болезни, одним из последних указов о преемственности оставив Террену регентом и фактически полноправной правительницей Лазурного королевства. И вольной жизни Люсинды пришёл конец. Ещё через годик, по окончанию положенного срока траура по королю, Террена заговорила о замужестве племянницы, причём в самом ближайшем будущем. Согласно установленной покойным монархом очередности престолонаследия, юная принцесса не могла претендовать на трон прежде, чем ей исполнится двадцать пять и лишь при наличии супруга, одобренного тётей-опекуншей и советом лордов страны, а до той поры корона и власть принадлежали Террене. Естественно, если вдруг королева решит выйти замуж повторно до истечения этого срока — что, разумеется, было бы нежелательно, — то её супруг не может рассчитывать даже на статус консорта, а их дети — на трон Лазурного королевства в принципе. По всем королевствам гуляли слухи, что якобы королева-колдунья поспособствовала скорейшему отходу муженька в царство мёртвых, бедную племянницу всячески принижает, заставляя ходить в обносках и питаться травой, и завидует её юной красоте, но, прибыв вместе с Лансом к Лазурному двору, я, честно говоря, так и не выяснила, чему там надо завидовать. Люсинда хорошенькая, не спорю, но любая разумная зрелая женщина понимает, что молодость приходит и уходит и кроме красивого личика должно быть что-то ещё. У Люсинды пока наблюдался лишь юношеский максимализм, непонятная страсть к нелепым балахонистым нарядам и повышенная озабоченность правами животных.

Жалко брата, но младшим сыновьям, к сожалению, выбирать тоже не приходится. Поэтому, когда из всех кандидатов Террена выбрала Ланса и совет лордов его одобрил, Теодор, король Приморского королевства, с радостью ухватился за перспективу удачно спровадить… ой, то есть женить младшенького на наследнице Лазурного и заодно укрепить свои позиции среди других стран. Надёжные связи с соседями всегда в чести, тем более брачным союзом подкреплённые. Ну а мнение самого Ланса, естественно, никого не интересовало.

На солнышке я вскоре разомлела и потому движение на краю поля зрения скорее почувствовала, чем увидела. Птица какая? Что-то крупновата для птицы…

Тень метнулась ко мне, нависла, загораживая солнце, и я наконец широко распахнула глаза.

Владычица океана!

Оборотень! В человеческой ипостаси! И даже… в чёрных брюках. Порадоваться, что на сей раз он почти одетый, или пожалеть? Я бы снова полюбовалась, благо там есть, чем любоваться…

Я инстинктивно сняла ноги со стола и вжалась в спинку кресла. Оборотень же склонился ко мне, опёрся на подлокотники, разглядывая меня с изучающим интересом.

— Адаани, — негромко, словно смакую каждую букву, произнёс он.

Слышал, как меня звали? Хотя чему я удивляюсь — звериный слух.

— Дани, — с тем же задумчивым выражением лица продолжил оборотень. Будто решал, какой вариант моего имени лучше звучит.

Как он здесь оказался? От земли до моего балкона два высоких этажа, а прежде надо миновать крепостную стену с бдительными стражниками на каждом из двух въездов на территорию замка. Ведь не через саму же стену он перебрался?! Сколь бы ни были широки возможности оборотней, таланты их отнюдь не безграничны и стенолазанье туда точно не входило. Тем более солнце-то ещё не село окончательно.

— Дани, — оборотень склонился ниже, к самому моему лицу. — Решила сохранить всё в тайне?

О чём это он? Или о том, что я не стала сдавать напавшего лорду Бруку и королевским гвардейцам?

— Что — всё? — уточнила я. — По-моему, ничего и не было.

— Не было? — с усмешкой повторил оборотень и убрал одну руку с подлокотника. Переложил её на мою левую ногу, открытую распахнувшимися полами халата, провёл до сбившейся на бёдрах махровой ткани, удерживаемой поясом на талии. А мурашки почему-то побежали по спине.

— Это не считается, — возразила я.

— А что считается? — полюбопытствовал он.

Ладонь замерла.

— Ты подслушал наш разговор? — вопросом на вопрос ответила я.

— Всего-навсего не отходил далеко. Морская сестра — так, кажется, это называется в Приморском королевстве?

Я кивнула. Ладонь переместилась на внутреннюю сторону бедра. Уже довольно близко, но всё-таки ещё не там, где, охотно откликаясь, возникла знакомая сладкая пульсация.

— Мне всегда было интересно, что на самом деле представляет собой связь обычного человека и русалки.

— Жители Приморского королевства испокон веков поклонялись морским богам и чтили морской народ. Когда в королевстве рождается ребёнок, его родители могут попросить нас о защите и покровительстве и если боги одобрят просьбу, то дитя связывается специальным ритуалом с русалкой подходящего возраста. Связь неразрывна, если с человеком что-нибудь случится в море, его сестра-русалка поможет ему, где бы тот ни находился. Может даже вернуть к жизни, если, разумеется, человек именно утонет, а не упадёт с дерева или кто-то не ранит его… или он не пробудет мёртвым слишком долго…

Пальцы словно невзначай провели по коже, будто рисуя некий узор, я вздрогнула от щемящего, волнующего предвкушения и вцепилась в свободный подлокотник.

— Ты продолжай, — невозмутимо подбодрил меня оборотень и убрал руку.

И всё?! Издевается, что ли?!

— Покровительство русалки уберегает от гнева морской стихии, и… — оборотень поднял руку, коснулся моей шеи, погладил легко, отчего я сжала подлокотник сильнее. Странно, шея-то как раз вполне невинная часть тела и поглаживание её не должно бы вызывать столь бурной реакции. По крайней мере, по моим представлениям. — И… в общем, если соблюдать меру и не требовать у моря больше, чем оно даёт, всегда будет хороший улов и… — я сглотнула в попытке сосредоточиться на теме беседы и подобрать нужные… или хоть какие-нибудь слова. Предвкушение схлынуло, концентрируясь горячим источником между бёдрами.

— Хорошо. А русалкам какая польза?

— Русалкам? Если русалка покидает свою стихию, то на суше её земной брат или сестра должен оберегать и защищать русалку так же, как и она его в море. Предоставить кров, еду и… и покровительство… — кончики пальцев коварно спустились на ключицу, отвели в сторону ворот халата. Нет, точно издевается! — И, как и русалка в море, так и человек на суше чувствует свою морскую сестру и найдёт, где бы она ни была…

— Младший принц Приморского королевства, — протянул оборотень, пока обнаглевшие пальцы скользили по верхней части груди.

— Мы родились в один год, поэтому нас и связали, — и потому, что королевских детей уже давно принято связывать с отпрысками морского царя. Кровь к крови, подобное к подобному, как говорится.

— М-м-м, а что насчёт этих историй?

— К-каких историй?

— Всяких и разных, о отнюдь не братской любви к своим… хм, морским сестричкам.

Что за намёки позволяет себе этот… кобель блохастый?! Что я и Ланс можем… Мы, знающие друг друга практически с колыбели?! Любящие друг друга настолько, что никому из нас и в голову не придёт начать распускать руки?!! Или люди в принципе не верят в сугубо платоническую любовь между двумя разнополыми субъектами, не связанными родственными кровными узами?

И не только люди, похоже.

— Волк озабоченный! — я со злостью пихнула оборотня кулаком в плечо в попытке оттолкнуть от себя.

Естественно, мой слабый тычок оборотня не впечатлил. Он лишь улыбнулся — а-а, я его позабавила, да?! — снова убрал руку и неожиданно подхватил меня, поднимая из кресла. Я ахнула, а оборотень развернулся и уложил меня на столик.

— Он хрупкий, не выдержит, — сразу предупредила я. А моей спине сегодня от земли досталось, терпеть ещё и деревянный столик на тонких ножках определённо выше наших с ней возможностей.

Оборотень покладисто снял меня со столешницы, перехватил поудобнее и понёс. В мою спальню. Как к себе домой, да. Дошёл до кровати под балдахином на резных столбиках, поставил меня на ковёр возле постели.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Поздравляю, Дани! Самый глупый вопрос, который можно задать в данной ситуации!

— Надеюсь, кровать крепкая, — вместо ответа философски заметил оборотень, развязал пояс, снял с меня халат и отбросил явно ненужную одёжку в сторону.

Так это он решил довести дело до конца? Здесь, в моей спальне? Конечно, на кровати удобнее, чем в лесу на земле, но… несколько неожиданно. Я не предполагала, что так скоро… что мы вообще когда-нибудь увидимся вновь…

Вроде и очевидно, что надо позвать на помощь, начать сопротивляться, но язык не поворачивался и, признаться, грызло любопытство, как оно всё будет дальше, после первых поцелуев и объятий, и не на книжных страницах, а в жизни.

Оборотень тем временем снова подхватил меня на руки и уложил на постель. Лёг сам, накрывая меня своим телом, и сразу приподнялся, посмотрел внимательно.

— Не хотел тебя обидеть или оскорбить, прости, — вдруг извинился он. — Как выяснилось, некоторые вещи намного сильнее нас и сложно им что-либо противопоставить… Ты что-нибудь знаешь о наших законах?

— Волчьих? Нет, — и не интересовалась никогда. — Лишь то, что известно большинству. А-а… — от взгляда, изучающего моё лицо пристально, с удивительной ноткой нежности, внезапно стало неловко.

— Что?

— Ты мне своё имя назовёшь или у вас не принято представляться… — случайной добыче? Или нечаянной любовнице?

— Кейтен.

Хм, а фамилия или какое-нибудь второе имя у оборотней бывают?

Моих губ коснулись бережным поцелуем, но теперь у меня есть опыт! Правда, совсем чуть-чуть, но всё ж не голая теория! И я сразу открыла рот, позволяя углубить поцелуй и желая повторить все те восхитительные дневные ощущения. Обняла оборотня за шею, затем провела кончиками пальцев по широким плечам и твёрдой спине. Такого мужчину ещё найди, поэтому пусть всё будет здесь, сейчас и с ним. Не самый плохой выбор, если подумать. Я пробежалась подушечками пальцев по бицепсам, оценивая литые мышцы. Совсем неплохой. Удачный, можно сказать. А если ниже спуститься? Вид сзади был очень даже хорош, а на ощупь должен быть…

Добраться до намеченной цели не успела — Кейтен отстранился от моих губ, и следующий поцелуй достался уже моей шее. Потом плечу и целая россыпь — верхней части груди и ложбинке. Собственные руки пришлось убрать. Я закрыла глаза, сосредоточилась на новых для меня ощущениях, которые рождались от каждого прикосновения оборотня, на дрожи под кожей и на коже от слегка царапающей её щетины, на источнике внизу живота, с каждым мгновением становящимся всё более горячим. И когда на соске сомкнулись губы, а вторую грудь накрыла, слегка сжимая, ладонь, я лишь выгнула спину и резко выдохнула. Губы же, оставив грудь, продолжили неспешное, но уверенное движение вниз по телу. Мужские руки скользнули по бёдрам, сгибая мои ноги в коленях. Внутри всё сжалось в остром пьянящем предвкушении, а Кейтен, аккуратно обойдя вниманием пылающий жаром источник, покрыл поцелуями моё правое бедро, ногу… добрался до колена и… лизнул оставшуюся после приземления ссадину. Я аж глаза открыла.

Неправильный секс выходит, в книгах такого не было однозначно!

— Что ты делаешь? — возмущённо повторила я и села.

В ответ меня быстрым движением уложили обратно.

— Лежи смирно, — посоветовал оборотень и повторил всё с левой коленкой.

Всё-таки неправильный оборотень.

Возможно, извращенец.

Ладно, раз сначала не возражала, значит, считай, согласилась на большую часть его действий, поэтому терпи теперь. Мало ли у кого какие предпочтения, главное, чтобы не совсем уж дремучие извращения… Плётку и цепи я вряд ли оценю по достоинству.

Новая дорожка нежных поцелуев вверх по ноге, и я выгнулась сильнее, наконец ощутив долгожданное прикосновение губ и языка к средоточию жара и желания. Мои пальцы сами сжали покрывало на постели, воздуха едва хватало, кажется, не только в лёгких, но и вокруг. Лежать смирно не получалось, меня словно неумолимо утягивало под воду, в тёмный бурлящий омут. Горячая тьма окутала со всех сторон, на несколько томительных, нетерпеливых мгновений оплела душащим коконом и обрушилась волной, в разы мощнее и горячее всех предыдущих. Не сдержавшись, я застонала, чувствуя, как она наполнила тело, будто сосуд, до краёв, отдаваясь покалыванием в кончиках судорожно стиснутых пальцев и яркими вспышками под сомкнутыми веками. Владычица океана, если остальное хотя бы наполовину так же прекрасно, волнительно и упоительно, то пусть продолжает, я даже боли не боюсь…

Осторожный поцелуй, запечатлённый на внутренней стороне бедра, отвлёк меня от умиротворяющего качания на волнах блаженных ощущений. Что, переходим к основному?

Кейтен вытянулся, на секунду прижал меня своим телом к постели, поцеловал в кончик носа и улёгся рядом. Не переходим?

— Мне пора, — с сожалением сообщил оборотень.

— Куда? — вяло полюбопытствовала я. Неожиданно возникло странное желание перевернуться на бок, прильнуть к мужчине рядом, положив голову на его плечо.

— На работу.

На работу так на работу…

Работу? Вечером?!

Кейтен встал с кровати, направился к выходу на балкон. У маленького письменного стола перед окном замедлил шаг, глянул через плечо на растерянную меня и, усмехнувшись, достал что-то из кармана брюк, бросил на столешницу. Круглый предмет сверкнул золотом в лучах заходящего солнца и со звоном упал на гладкую поверхность. Оборотень молниеносно выскочил из комнаты, пересёк балкон и перемахнул через балюстраду. Я вспугнутой рыбкой слетела с постели, кинулась было следом, но случайно посмотрела вниз и выходить на балкон разом передумала. Я-то к обнажённому телу привычная, по крайней мере, выше пояса, а люди сразу нервничать начинают, и мало ли кому приспичит по саду прогуляться да небом совершенно некстати полюбоваться, а тут русалки голые, во всей естественной красе. И что оставил Кейтен? Я приблизилась к столу, настороженно разглядывая золотой кругляшек. Неужели это… монета? То есть оборотень оставил мне… деньги?

Деньги?!

Да за кого меня этот волчара принимает?! И за что, кстати? Я же ничего не делала, только лежала и… стонала. А за это вроде не платят.

Я взяла кругляшек, повертела в руке. Он не золотой, а позолоченный — кое-где на ребре позолота успела облезть, открывая тёмный и явно не столь благородный металл. На одной стороне изображён чёрный женский силуэт, на другой красная надпись наискосок — «Алый лепесток».

Определённо не монета. Тогда что?

Глава 3

Утро началось традиционно для Лазурного королевского замка.

С песнопений.

— О, отец наш Солнце, приветствую тебя-а-а-а! — доносился с балкона третьего этажа на редкость громкий и заунывный голос Люсинды.

Я перевернулась на другой бок и натянула одеяло на ухо.

— Теплом своим ты согреваешь землю эту-у-у-у!

И нет бы в сад пошла, рыбёшка непуганая! Или хотя бы спала подольше, как все нормальные леди её возраста, которых раньше полудня не добудишься!

— Питаешь светом благодатным свои-и-и-им!

Может, отец-солнце сжалится над своими бедными детьми и как-нибудь заткнёт эту… это недоразумение?!

Я слезла с кровати, захлопнула оставленную накануне открытой балконную дверь, тряхнула сонетку и побрела в ванную комнату. Всё равно уже не поспишь и даже не поваляешься. И балкон покоев Люсинды как раз под моим находился.

Усевшись на бортик ванны, я принялась чистить зубы. У кого бы узнать, что это за «Алый лепесток» такой, причём желательно не вызывая подозрений? Понятно, что это какое-то общественное заведение, только как Кейтен с ним связан? И зачем оборотень оставил мне этот значок? Или он там работает? Знать не хочу, кем может работать молодой привлекательный мужчина в заведении с таким двусмысленным названием и женским силуэтом на эмблеме. И…

Я опустила рассеянный взгляд на свои коленки. Моргнула, провела рукой сначала по одной, затем по другой. Поднялась, поставила ногу на бортик ванны, посмотрела поближе. От ссадин не осталось и следа. Но как? Регенерация у нас лишь чуть лучше, чем у людей, и даже царапины не заживают меньше, чем за сутки!

Оборотень. И его… хм, слюна. Надо же, какой чудодейственный эффект.

Дождавшись горничную, я попросила принести мне завтрак в комнату и переоделась. Позавтракала и, прихватив значок, отправилась к тому, кто знал если не всё на свете, то, по крайней мере, довольно многое.

В теории.

Почему-то среди людей считалось, что уважающий себя колдун либо колдунья должен проживать или в избушке в глухом лесу, или в высокой башне. Террена решила не отступать от этого странного правила, и потому колдовской покой королевы находился в башне, в просторной комнате под самой крышей. Когда-то призванный колдуньей и охраняющий вход в башню дух-привратник меня беспрепятственно пропустил, материализовавшись передо мной белым облаком с провалами глаз. Я поздоровалась, окованная железом дверь распахнулась и я, подняв юбку выше колен, начала восхождение по винтовой, кажущейся бесконечной лестнице с крутыми ступеньками. В результате — и как обычно, впрочем, — в комнату я вползла едва ли не на четвереньках, запыхавшаяся и с колотьём в боку.

— Обязательно… было… забираться… так высоко? — риторически вопросила я, кое-как на полусогнутых добравшись до ближайшего свободного стула.

— Пройденные препятствия повышают ценность победы, — откликнулась королева из-за стола.

Я рухнула на стул, вытянула ноги и попыталась отдышаться. Как и Люсинда, Террена вставала рано, пользуясь свободными утренними часами, чтобы уединиться в покое, почитать, сделать записи или приготовить новое зелье.

— Ты не ужинала, Дани, — заметила королева.

— Я не была голодна, — после ухода Кейтена я долго валялась в постели, то изучая значок, то заново переживая упоительные моменты наслаждения, и, в конце концов, заснула.

— Ты уверена, что всё в порядке? — проницательно посмотрела на меня Террена. — Не всеми вещами можно поделиться с братом, как бы близок он тебе ни был.

Да, о некоторых событиях Лансу я не расскажу. Просто не смогу. Слишком интимно, лично и брат не поймёт.

Кажется, я покраснела. Смутившись окончательно, я опустила глаза.

— Я не настаиваю. Но если захочешь поговорить или тебе потребуется женский совет, я всегда готова выслушать и поддержать, — королева встала, подошла к небольшому очагу и помешала булькающее содержимое в котелке над огнём.

— Благодарю, — я помедлила, нащупала в кармане юбки значок. — Террена, могу я воспользоваться вашим зеркалом?

— Если он тебе скажет хоть что-то дельное — пожалуйста.

Поднявшись со стула, я направилась в дальнюю часть комнаты, где у стены на отдельном столике находилось зеркало. Большое, овальное, в массивной позолоченной раме с причудливым узором. Королева рассказывала, что случайно купила его ещё до замужества, у одного незадачливого торговца антиквариатом, невесть где ухитрившегося разжиться редким артефактом и даже не представлявшего истинных свойств товара. Если верить древним свиткам по магии, заключённые в зеркала сущности знали всё обо всём и обо всех и могли показать любое требуемое место или человека, но то ли информация в свитках давно и безнадёжно устарела, то ли Террене попалось особенное зеркало.

Я выдвинула из-под столика пуфик, уселась. Гладкая поверхность ничего не отражала, глядя на меня серебристым металлическим провалом.

— Зеркало, зеркало, с добрым утром, — поздоровалась я.

— И что в нём доброго? — унылым мужским голосом отозвалось зеркало. — Ничто в этом суетном бренном мире не способно порадовать меня. Всё тлен и пустота.

— Опять депрессия? — участливо осведомилась я.

— Лишь осознание тщетности моего существования.

Кажется, это уже третье осознание в этом месяце.

— А могу я узнать кое-что?

— Людей не ищу. Нелюдей тоже. По поиску сокровищ, кладов и артефактов просьба обратиться к другому зеркалу. В прошлое и будущее не заглядываю — я вам не гадалка и не провидец.

— И зачем ты тогда нужен? — поинтересовалась королева из глубины покоя.

— Могу сказать, кто на свете всех милее, прекраснее и далее по списку, — с готовностью сообщило зеркало. — Не желаешь, госпожа, узнать всю правду, кто в этой комнате самый красивый, самый умный и самый обаятельный?

— Нет, спасибо, — отказалась Террена и вернулась к столу, зашелестела страницами открытой книги.

— Я! — в зеркале появились топазовые кошачьи глаза, хитро прищурились, изучая меня. — Зато Дани тут самая милая, да? Чего тебе, милочка?

Я достала из кармана значок, положила на столешницу перед зеркалом.

— Что это? — брезгливо вопросил самый-самый.

— Если я правильно понимаю, это что-то вроде эмблемы какого-то общественного заведения.

— Чудненько. А от меня-то ты что хочешь?

— Скажи, что это за заведение и где оно находится.

— Милочка, в какой помойке ты вот это нашла?

— Один знакомый оставил, — небрежно пожала я плечами. — Так ты можешь ответить на мой вопрос?

— Спроси у того знакомого, — фыркнуло зеркало. — Ему, наверное, виднее, где он энтое непотребство выкопал.

— Пожа-алуйста! — взмолилась я, сделав максимально несчастное лицо. — Мне правда очень-очень надо знать. И спросить больше не у кого, ты единственный в этом замке… нет, во всём королевстве, кто знает всё-всё на свете. Ты самый умный, самый всезнающий, — я погладила холодную поверхность под золотистыми глазами.

— Ах, чешите меня, чешите! — глаза довольно зажмурились. — И какой я ещё?

— Самый красивый, самый незаменимый, самый лучший! — пылко заверила я.

— Мур-р-р! Эй, слышь, хозяйка, вот как надо со мной разговаривать! А не как ты обычно делаешь: чуть что, и сразу сквернословия, угрозы, обещания разбить меня, такого во всех отношениях замечательного, выбросить на какую-то грязную помойку… Меня — и на помойку, представляешь, Дани?

Королева склонилась к книге, пряча улыбку.

— Ужасно. Просто ужасно, — посочувствовала я и свободной рукой пододвинула значок поближе к зеркалу. — Ты самый великодушный и самый добрый, ты же мне не откажешь?

— Тебе не откажу. Ты одна в этом огромном холодном костеле меня любишь.

— Да, я тебя люблю и обожаю, — подтвердила я. — Расскажешь поподробнее о эмблеме?

— Секундочку, милочка, — глаза исчезли, и я убрала руку.

— У меня терпения не хватает на этот кусок железа, — призналась Террена.

Доброе слово даже искусственной сущности приятно, а мне не жалко лишних пять минут польстить артефакту.

— А я всё слышу! — сварливо откликнулось зеркало, и глаза вспыхнули вновь.

— Она не со зла, она тоже тебя любит, — поспешно добавила я, пока зеркало не отвлеклось на королеву. — Что ты узнал, самый драгоценный?

— «Алый лепесток» — ночное увеселительное заведение, именуемое ныне модным словом «кабаре». Считается заведением среднего класса, что подразумевает, что девушки только танцуют, а не ублажают посетителей после выступлений, посетители рук не распускают и смотрят исключительно из зала. До высокого не дотягивает отсутствием размаха, блеска, роскоши и местоположением. Находится здесь, в столице, адрес — улица Двух роз, дом восемнадцать, корпус два.

Кабаре? И что Кейтен там делает? Работает на подтанцовке? А хоть кто-нибудь вообще видел танцующего мужчину-оборотня? Или он в охране, должны ведь там защищать девушек от посягательств клиентов, не ограничивающихся одним посмотреть?

Я спрятала значок в карман. По крайней мере, о работе Кейтен не соврал.

— Ми-илочка, а чего это ты заинтересовалась местными сомнительными достопримечательностями? — глаза стали больше, засияли ярче, а зрачки расширились.

— Спасибо тебе огромное, ты действительно самый-самый у нас, — поблагодарила я, вскочила с пуфика и начала стратегическое отступление к лестнице.

— И что у тебя за знакомые такими штучками разбрасываются? — не унималось зеркало.

Я махнула Террене рукой и сбежала вниз по ступенькам.

Как всегда, спуск занял куда меньше времени, чем мученический подъём. Дверь открылась, я вышла в коридор и попыталась прикинуть, который сейчас час. Встал ли Ланс к завтраку в обществе своей почти невесты?

Вот сейчас и узнаем.

Сад благоухал ароматами цветущих кустов роз и жасмина и переливался утренними птичьими песнями. Поднявшееся над крышей и шпилями замка солнце уже коснулось своими лучами макушек деревьев, пустило зайчиков по аллеям, мощённым разноцветной плиткой, и посеребрило воду небольшого пруда. А в круглой белой беседке на берегу Ланс и Люсинда отрабатывали ежедневную трудовую повинность в виде совместного завтрака.

Завтрак проходил в неизменном гробовом молчании и под бдительным присмотром лорда Брука, двух леди из свиты Люсинды и слуг, почтительно дожидавшихся у входа в беседку. «Счастливая» пара периодически обменивалась мрачными взглядами и уныло ковырялась каждый в своей тарелке. Ланс принципиально ел омлет с жареным беконом, Люсинда гордо жевала салатик, состоявший исключительно из зелени. Первое время их ещё настоятельно просили поддерживать хотя бы подобие светской беседы за столом, но вскоре оставили в покое — после примечательного случая, когда одна из «бесед» закончилась вылитым Люсиндой на Ланса горячим чаем и последовавшей затем попыткой брата утопить девушку в пруду. Зато завтрак никогда не затягивался дольше, чем на десять минут.

Приблизившись к беседке, я встала так, чтобы Ланс мог меня увидеть и, едва брат поднял голову, махнула ему рукой. Ланс с откровенным облегчением отложил столовые приборы, встал, извинился перед всеми присутствующими оптом и под неодобрительным взглядом наставника выскочил из беседки.

— Слава богам, Дани! — выдохнул брат. — Ещё пять минут, и я бы точно подавился под её взглядом. Прямо так и вижу на её лбу светящуюся надпись: «Жрать животных плохо»!

— Ты же специально просишь положить тебе на завтрак бекон и побольше да пожирнее, — напомнила я.

— Конечно, — невозмутимо пожал плечами Ланс. — Надо же позлить эту малявку. Что-то случилось, Дани?

— Нет, — я взяла молодого человека за руку и отвела к самому пруду, подальше от навостривших уши любопытствующих. Только Люсинда демонстративно не смотрела в нашу сторону. — Просто у меня к тебе нескромное предложение.

— Насколько нескромное? — сразу оживился Ланс.

— Ты когда-нибудь был в кабаре?

— Ну-у… — замялся брат. — Случалось, дома ещё. Пару раз. С приятелями.

— А я никогда не была, только читала. Давай съездим в местное, я хоть посмотрю, как оно выглядит. Туда же можно девушкам?

— Можно. Но в некоторые приличным девушкам заходить не стоит.

— Мне как раз подсказали вполне себе подходящее для приличных девушек. «Алый лепесток» называется.

— Да? И кто же тебе это подсказал? — подозрительно уточнил Ланс.

— Зеркало королевы, — честно ответила я. — Так поедем? Сегодня вечером? Я и адрес знаю.

— Ну-у… — брат покосился на оставшегося в беседке Брука.

— Только не говори, что дома ты всегда и везде выезжал с милордом Бруком, — ни в жизнь не поверю, — особенно в такие места, — и под «такими» подразумевается отнюдь не кабаре.

— Ладно, — сдался Ланс. — Поедем. Только никаких платьев и косметики.

Ну вообще без одежды я же туда не поеду?

* * *

Не знаю, как там на самом деле всё обстояло с проникновением на территорию королевского замка, но выехать без положенного монаршей персоне сопровождения из-под защиты крепостных стен оказалось не так уж и трудно. Деньги и парочка недвусмысленных намёков, куда, собственно, высокий гость направился на ночь глядя, творили чудеса не хуже настоящей магии. Нас не только беспрепятственно пропустили, но и пожелали… хм, провести время с максимальным удовольствием. За дополнительный аванс нас обещали впустить утром, единственное условие — необходимо вернуться до смены караула на рассвете. Ланс заверил, что задерживаться мы не будем, и, перебросившись со стражей ещё одной похабной шуточкой, тронул своего коня. Я молча последовала за братом, низко опустив голову, покрытую мужским беретом, под которым спрятала волосы, и стараясь не попадать в свет фонарей. Впрочем, на худенькую сутулящуюся фигурку в мешковатой куртке не по размеру, не отстающую от принца, стражники и внимания толком не обратили, удостоив лишь равнодушным мимолётным взглядом, когда Ланс сказал, что едет вместе с пажем.

На ближайшей улице мы остановились, сверились с прихваченной из замка картой города и отправились на поиски «Алого лепестка». Улица Двух роз находилась в центральной части столицы и выделялась интересным чередованием домов с выбеленными стенами и кирпичных. Здесь вообще обнаружилась масса общественных заведений — ресторации, гостиницы, игорные дома, всевозможные лавки, в этот поздний час уже закрытые. Кабаре тут было — трёхэтажное здание с сияющим огнями фасадом и огромной вывеской «Бриллиантовые мечты». Перед парадным входом останавливались экипажи, как наёмные, так и частные, и среди посетителей, скрывающихся в музыкальной глубине кабаре, я заметила немало женщин в роскошных вечерних нарядах, драгоценностях и подчас в чёрных полумасках. Даже захотелось проскользнуть за ними, посмотреть хотя бы одним глазком, что там внутри происходит. Но наша цель — не «Бриллиантовые мечты».

Внимательно изучая надписи на вывесках, мы проехали всю улицу сначала в один конец, затем развернулись и двинулись обратно. Нужного названия не нашли. Ланс уточнил, не ошиблась ли я с адресом, и, подловив возле игорного дома вышедшего покурить охранника, спросил у того возможное местоположение нашей цели. Я терпеливо дожидалась в сторонке, держа поводья коня брата. Жестикуляция охранника насторожила. И куда он указывает? Я обернулась, но в означенном направлении имелись только ювелирная лавка с закрытой металлическими ставнями витриной да ломбард.

— Что он сказал?

— В следующий раз требуй у зеркала точный адрес с указанием местонахождения на карте, — недовольно отозвался Ланс, забирая у меня поводья. — Слезай, Дани, здесь уже рядом, можно и пешком.

Я послушно спешилась, взяла гнедую под уздцы. Мы перешли на другую сторону улицы, миновали ювелирную лавку и ломбард и повернули в короткий переулок, освещённый двумя фонарями и красноватым сиянием вывески с надписью «Алый лепесток» и женским силуэтом чуть ниже.

— Это и есть твоё подходящее для приличной девушки место? — с сомнением протянул Ланс.

— Я сейчас не приличная девушка, а твой паж, — напомнила я. И куртка, брюки и берет на мне принадлежали брату.

— Дани, извини, конечно, но я сюда даже пажа не привёл бы. Может, лучше в «Бриллиантовые мечты» пойдём? Уверен, там есть, на что посмотреть, раз тебе так хочется.

— Можешь идти в «Мечты», а мне надо именно в «Лепесток», — заявила я и обвязала поводья гнедой вокруг перекладины коновязи.

Подумаешь, вывеска не такая броская и яркая, как у «Мечты», и двухэтажное кирпичное здание с тёмными окнами даже в рассеянном свете фонарей выглядело несколько обшарпанным. Главное — не фасад, а то, что скрыто за ним.

Я толкнула массивную чёрную дверь, осторожно перешагнула через порог. По ту сторону обнаружилась тесная клетушка, двухметровый угрюмый лысый тип и нечто мелкое, синеволосое и тощее в блестящем костюме аляповатой расцветки. Мелкий критично меня обозрел и указал на табличку на серой стене.

«Несовершеннолетним вход строго воспрещён».

Ниже изображена перечёркнутая плачущая детская головка в кружевном чепчике.

Я совершеннолетняя!

По человеческим меркам.

— Нынешнюю молодёжь, похоже, даже читать не учат, — посетовал мелкий. — Гус, покажи отроку, где у нас выход.

Угрюмый тип шагнул ко мне. Я было попятилась, но уткнулась в вошедшего следом за мной Ланса.

— Юноша со мной, — повелительно сообщил брат.

— А не слишком ли юн ваш юноша? — высунулся мелкий из-за шкафоподобной фигуры типа.

— Только сегодня восемнадцатилетие справил, — не моргнув глазом соврал Ланс. — Вот, решил сделать подарок братишке, показать взрослую сторону жизни, — молодой человек полез во внутренний карман куртки, и я услышала характерный звон монет в кошельке. — Сколько за двоих?

Мелкий переглянулся с угрюмым и назвал. Указанный на второй табличке прейскурант сумма превышала вдвое.

Ланс заплатил и по знаку мелкого угрюмый посторонился, пропуская нас. Я первая спустилась по узкой лестнице с крутыми ступенями, для надёжности ухватившись за шершавую стену.

— Будешь должна, — прошипел брат мне в спину. — Я младший сын, и карманной мастерской по чеканке монет у меня нет, между прочим.

— Всё я тебе отдам, успокойся, — правда, я и сама не знаю, когда вернусь в море.

Лестница повернула, тесный проход между стенами наполнился поначалу тихой музыкой и чем ниже мы спускались, тем громче она становилась. Закончилась лестница в небольшом помещении с нишей под гардероб и тремя дверями. Мужская и женская фигурки на двух из них недвусмысленно говорили о назначении комнат за створками, зато третья… Я распахнула белую дверь, и музыка, свет и блеск налетели вихрем.

Зал со столиками, стульями и низкими диванчиками у стен был не слишком велик и, пожалуй, не особо заполнен посетителями. Не сказать, чтобы мне было с чем сравнить, но на приёмы моего отца для близкого окружения и то собирается больше русалок, одни только мои сёстры каждая со своей свитой чего стоят. Слева от входа располагалась стойка бара, а напротив сияла огнями сцена. И тоненькая, хрупкая светловолосая девушка в центре сразу привлекала внимание. Не красавица в классическом понимании человеческих представлений о красоте, скорее хорошенькая и интересная, она невесомой сказочной феей скользила над настилом сцены, совершенно не теряясь на фоне других танцовщиц, как на подбор более рослых и темноволосых. Все — или по большей части все — русалки прекрасны и грациозны от рождения, но гибкость, пластика этой изящной девушки завораживали. И хотя в приличном обществе танцы подобного рода считались вульгарными, коллективно не одобрялись и строго осуждались, мне захотелось уметь двигаться так же, чётко, выверено и красиво, да ещё и синхронно. Правда, вряд ли я смогу так высоко поднять ногу. Растяжка, кхм, не та.

— Дани, — Ланс тронул меня за плечо, увлекая с прохода к длинной стойке.

Стараясь не отрывать взгляд от сцены, я последовала за братом, уселась на высокий стул у стойки. Любопытно, я в таком чёрном блестящем корсете, коротеньких чёрных панталончиках и чулочках-сетке смотрелась бы столь же эффектно?

— Добрый вечер. Что будете пить? — пробился сквозь ритмичную заводную музыку голос…Кейтена.

Глава 4

Владычица океана!

Я застыла, не решаясь и даже опасаясь поворачиваться к стойке лицом.

— Дани? — наклонился ко мне Ланс. — Будешь что-нибудь пить?

Я отрицательно мотнула головой.

— Один эль, — заказал брат.

Поздравляю, Дани, сёстры сейчас над тобой знатно посмеялись бы!

Русалка царских кровей, а в гости к мужчине отправилась в старой одежде с братского плеча, с волосами, кое-как причёсанными и спрятанными под пожёванным жизнью беретом, и без грамма косметики на лице. Конечно, оборотень меня не накрашенной видел и русалки вообще не имели привычки много краситься — мало ли, вдруг нырять придётся, а расплывшийся в воде макияж даже самое красивое лицо превратит в работу художника-абстракциониста, — но… Но на сцене вон какие красотки с длиннющими ресницами, подведёнными глазами и соблазнительными алыми губами, я на фоне этих прелестниц так, невзрачный речной сомик возле сияющей золотой рыбки. И в зале женщины сидели, возможно, одетые несколько броско и экстравагантно, однако не в мужском же костюме.

— Недавно в наших краях?

— Что, так заметно?

Может, сбегать за кулисы и стащить сценический корсетик?

— Местные редко эль заказывают.

— Значит, слиться с толпой не удалось. Благодарю.

— Ваша… ваш спутник не пьёт?

— Ему ещё рано.

Утоплю братца за эту дурацкую идею с маскировкой! Дескать, страже могло показаться подозрительным, что принц куда-то поехал ночью с сестрой. Да судя по замечанию Кейтена, в искреннюю брато-сестринскую любовь между нами верили далеко не все. И какая тогда разница, что бы там стражники подумали?

В поле моего зрения попала рука, деловито протирающая полированную столешницу рядом со мной. Я осторожно и как можно незаметнее повернулась на стуле спиной к стойке.

— Дани-Дани, — прозвучал позади насмешливый и чуть укоризненный голос, — кого ты пытаешься обмануть?

Себя, вероятно.

Я стянула с головы нелепый берет, вытащила заколку, позволяя длинным тёмно-каштановым волосам упасть на спину тяжёлой спутавшейся волной, и развернулась лицом к стойке. Оборотень, в чёрных брюках, белоснежной рубашке с расстёгнутым воротником и чёрном же жилете, улыбался. Ему забавно, да. А я себя полной дурой чувствую. Ещё некрасивой и лохматой.

— Привет, — поздоровалась я в основном в силу необходимости сказать что-нибудь нейтральное.

— Привет. Не ожидал увидеть тебя здесь и так скоро.

А чего он вообще ожидал, оставляя мне значок?

— И в одежде, — поддакнула я.

Умеешь ты поддержать необременительную светскую беседу, Дани…

Кейтен наклонился ко мне через стойку, продолжая елозить по ней белым полотенцем.

— Без одежды тебе намного лучше, — шепнул этот… волк мне на ухо и выпрямился.

А кое-кто явно умеет сделать девушке «сногсшибательный» комплимент! Потом не знаешь, то ли проигнорировать, то ли оскорбиться, то ли по нахально ухмыляющейся морде дать.

— Вы знакомы? — поинтересовался Ланс, настороженно наблюдавший за нами.

— Да, — подтвердила очевидное я. О, мужчин ведь надо друг другу представить! — Ланс. Кейтен.

— Младший принц Приморского королевства, знаю, — кивнул оборотень.

— Меня нет нужды представлять даже в союзном королевстве, — хмыкнул брат и глотнул пенистого напитка из высокого стеклянного стакана. — И как вы познакомились? Дани мне почти как сестра и всё всегда рассказывает, но о тебе что-то ни разу не упоминала.

— Прямо всё-всё рассказывает? — удивился Кейтен, покосившись на меня.

Я сделала оборотню страшные глаза — ну да, разумеется, только он с моего балкона сиганул, как я голышом помчалась к Лансу делиться новыми ощущениями! — и повернулась к брату.

— Ланс, он знает, что я русалка и твоя морская сестра.

— Ты об этом нюансе всем своим знакомым рассказываешь? — неожиданно резковато отозвался брат.

— Да это и не секрет, — спокойно ответил Кейтен. — Особенно здесь, в столице, где всем прекрасно известно, с кем прибыл жених принцессы Люсинды.

— Мы ещё даже не помолвлены, — привычно огрызнулся Ланс и посмотрел на оборотня пытливо и с неприязнью, которой я ни разу не замечала за братом за всю нашу совместную сознательную жизнь. — Так что там с историей вашего знакомства? По-моему, я пропустил начало.

Кейтен бросил на меня взгляд, вопрошающий, за каким морским угрём я притащила сюда «родственничка»? Но кто же знал, что Ланс будет вести себя так странно?

Тем временем танцевальный номер закончился, занавес опустился, сидевшие справа от сцены музыканты заиграли другую композицию. Из какого-то бокового прохода вынырнула миниатюрная светловолосая фигурка и направилась к стойке.

— Большая рыбка нашего маленького пруда, — вполголоса произнёс оборотень, игнорируя буравящий взгляд Ланса.

— Я всё слышу, Кейтен, — с улыбкой парировала девушка и заняла стул справа от меня.

Вблизи девушка оказалась ещё привлекательнее, чем на сцене. Живое личико со светлой кожей и синими глазами, и длинный прямой носик ничуть его не портил, наоборот, привносил пикантную изюминку в тонкие черты. Роскошные крупные локоны медового оттенка — наверняка завивка, но мне-то свою непослушную шевелюру и за сто лет так не уложить. Тонкая талия и при этом красивая полная грудь, понятно, что корсет её приподнимает и придаёт объём, однако чисто женский инстинкт подсказывал, что в данном случае и без дополнительных приспособлений порядок полный.

Владычица океана, кажется, я сейчас тут скончаюсь от приступа зависти.

— Как погляжу, нашлась твоя ёлочка, — заявила девушка Кейтену, повернулась к откровенно погрустневшей мне и протянула руку. — Киаран, дочь альфы стаи Красных волков.

О-оборотень? Тоже?! Да ещё и дочь вожака?!

И танцовщица в определённо не самом респектабельном и дорогом кабаре?!

Наверное, в лесу что-то сдохло и мир изменился, а мы, неотёсанные выходцы Приморского королевства, ничего и не заметили.

Я растерянно уставилась на Кейтена. Два оборотня работают в одном месте. Совпадение? Вряд ли. И с чего я решила, что Кейтен одиночка? Лишь потому, что он по лесу бегал без компании? Может, он охотиться за девицами предпочитает без свидетелей и вообще групповушку не уважает. А в «Лепестке» за дочкой альфы приглядывает — не верю, чтобы молодую волчицу могли здесь оставить совсем без присмотра. Или… он её пара…

— О, у вас, должно быть, не принято так здороваться, — не дождавшись ответной реакции, Киаран сделала свои выводы и руку убрала.

— Адаани. Ланс, — с ноткой недовольства представил нас Кейтен.

— Да-да, знаю, младший принц Приморского королевства, — радостно подхватила девушка.

— Боги, меня здесь знают лучше, чем на родине, — пробормотал брат.

— Просто я вас видела во время торжественного въезда в город, — объяснила Киаран. — А еловый запах я учуяла даже на сцене. Неудивительно, что он так хорошо на тебе сохранился, Кейтен.

Слов я не понимала. Вернее, понимала, что именно говорила волчица, однако смысл упорно от меня ускользал. Что я здесь делаю? Зачем? Комкая берет, я сползла со стула.

— Ланс, поехали домой, — едва слышно попросила я.

— Конечно, Дани, — брат встал, привычным покровительственным жестом обнял меня за плечи и повёл к выходу.

— Я что-то не то сказала? — долетел сзади голос Киаран, полный искреннего недоумения.

— Ты всегда что-то не то говоришь, — раздражённо ответил Кейтен.

Дура ты, Дани. Как есть дура. Порадуйся, что в лесу не изнасиловали и даже удовольствие потом доставили, и забудь. Найди какого-нибудь мужика поприличнее и посимпатичнее, сдай ему, наконец, эту дурацкую невинность и живи дальше по своему усмотрению. Хочешь, меняй любовников как богатая леди — наряды, хочешь, вообще на этих козлов… то есть мужчин внимания не обращай.

— Дани!

— Это ведь не она напала на тебя вчера? — уточнил Ланс.

— Нет, — хотя уж лучше бы она. Женскую страсть мне было бы проще пережить.

— Дани! — Кейтен нагнал нас уже у белой двери.

— Мы уходим, — непререкаемо возразил брат.

— Могу я поговорить с Дани буквально три минуты наедине?

— Нет, — Ланс потянулся к дверной ручке, но оборотень припечатал ладонью створку и сам встал рядом. Брат дёрнул за ручку, но дверь, естественно, даже не дрогнула.

— Две минуты?

— Нет, — Ланс дёрнул снова.

— Одну минуту?

— Нет! — брат отпустил меня, ухватился за ручку обеими руками и потянул на себя со всей силы.

— Дани, одна минута, — обратился Кейтен ко мне, без малейшего напряжения удерживая дверь. — Мы даже выходить не будем, здесь постоим.

Я пожала плечами, не представляя, что ещё оборотень может сказать. Конечно, сейчас начнёт уверять, что всё совсем не так, как мне показалось, и волчица ему никто… или вообще родственница близкая.

Покрасневший от натуги и яростно косящийся на Кейтена Ланс продолжал с упорством, достойным явно лучшего применения, тянуть на себя створку. Внезапно оборотень убрал руку, и дверь резко распахнулась, съездив брату по носу. Музыка благополучно заглушила шум упавшего тела.

— Он тебе этого унижения не простит, — печально заметила я.

— Сам напросился, — невозмутимо парировал Кейтен. — Я догадывался, что принцы умом не отличаются, но не подозревал, что настолько.

— Меня ты тоже дурочкой счёл?

— Не говори глупостей, Дани.

— А дурочки умных вещей и не говорят.

— Дани, давай завтра встретимся и обсудим всё в спокойной обстановке.

Встретиться? Снова? Зачем?

— Предлагаешь мне опять сюда приехать? — уточнила я.

— Зачем? Встретимся днём в городе. Или… — Кейтен вдруг задумался, глядя на стонущего на полу Ланса. — Ты же что-то искала в лесу.

— Искала, — подтвердила я. — Одно место, о котором рассказывала… знакомая.

— Тогда поищем вместе. В полдень, возле королевского замка.

Гулять с оборотнем в лесу? Немного странно и… заманчиво, надо признать.

— А Киаран против не будет? — попыталась я прощупать почву. Может, она действительно родственница, ведь не станет Кейтен назначать посторонней девушке свидание практически в присутствии своей пары? У оборотней, насколько мне известно, с верностью должно быть строго — если избрал пару, то никаких походов налево, направо и вообще куда-либо.

— Нет, — неожиданно отрезал Кейтен, бросив взгляд в сторону стойки.

— Потому что?.. — Киаран какая-нибудь кузина? Или, что совсем идеально, родная сестра?

— Потому что это не её дело, — не заглотил наживку оборотень и наклонился к Лансу. — Помочь?

— Вот только трогать меня не смей, ты… — прохрипел брат. Дальше пошёл набор витиеватых и не шибко цензурных эпитетов в адрес Кейтена.

Оборотень с интересом всё выслушал, выпрямился, обошёл Ланса, снова наклонился и, подхватив молодого человека, как котёнка, за шкирку, рывком поставил его на ноги. Кивнул мне и вернулся за стойку.

— Ты как? — заглянула я в лицо брату.

— Я его убью, — мрачно пообещал Ланс, щупая собственный нос.

— Ладно тебе, даже крови нет.

— Зато болит так, словно я нос расквасил в блин. Дани, где ты этого знакомого нашла?

— Случайно. И он не человек, так что ты зря пытался с ним тягаться.

— Да? — вновь подозрительно нахмурился брат. — На русала он не сильно похож.

— Он не русал. Поехали домой, — я открыла дверь.

Владычица океана, кажется, у меня завтра будет свидание! С чуть не изнасиловавшим меня оборотнем. Странно всё складывается, однако. Или это не мне попался неправильный оборотень, а оборотню — неправильная русалка?

* * *

Свидание.

Как много в этом слове! Для любой девушки. И русалка царских кровей не исключение. А потому меня не волновали ни традиционные утренние песнопения Люсинды, ни Ланс, мучивший меня расспросами остаток вечера накануне. К старцу морскому и Люси, и братца! Куда важнее и страшнее проблема за номером один — что надеть? Кейтен, поди, привык к идеально накрашенным и наманикюренным красоткам из кабаре, сценические костюмы которых оставляли не слишком много простора для фантазии. С другой стороны, мы же в лес идём, а не чинно прогуливаться по аллеям общественного парка и без одежды оборотень меня уже видел, так что помощь воображения ему не требовалась. И что мы будем обсуждать? А соблазнять меня продолжат или как? Может, стоит уделить внимание нижнему белью? Чтобы покрасивее, поэротичнее…

Красивое нижнее бельё — и в лесу? Да ты совсем рехнулась, Дани!

Так утро и прошло в нервных забегах между гардеробом, туалетным столиком и ванной. В результате дело закончилось чёрным брючным костюмом для верховой езды, дополненным серебристым пояском и серым шёлковым шарфиком, и наспех расчёсанными волосами, потому как собираться я начала без двадцати двенадцать. Накрасила только ресницы, бельё надела то, что первым под руку попалось. Бросила последний контрольный взгляд в зеркало. Ох ты ж! И это дивная соблазнительная сирена, за которой мужчины сами в пучину морскую идут? Да большая белая акула и то краше! Кожа бледная, скорбные зелёные глаза на пол-лица, дрожащие от волнения пухлые губы и волосы слегка дыбом. Я поплевала на ладони и попыталась пригладить шевелюру. О-о, я же эпиляцию не сделала! Наверное, надо было. Или хотя бы стрижку какую-нибудь интимную, или как оно там правильно называется… Не все ж мужчины предпочитают дев в натуральном, так сказать, виде…

Так, Дани, иди куда собиралась, пока совсем не опоздала. А оборотень один раз перебился без стрижки и второй раз точно переживёт. Если до этого вообще дело дойдёт.

Покинуть территорию замка без сопровождения принца было проще, к тому же я с утра наведалась в колдовской покой королевы и попросила у Террены разрешение выйти днём на прогулку. Королева, конечно, удивилась, что я куда-то иду одна, но бумагу мне подписала, только попросила быть осторожнее. Поэтому я просто показала страже бумагу с королевской печатью и без задержек вышла за пределы крепостных стен. Сразу свернула с ведущей к воротам широкой мощёной дороги, прошла немного вдоль стены. И что дальше? Возле королевского замка понятие растяжимое, пока его по периметру обежишь…

А если Кейтен не придёт? И он ведь так и не объяснил, кем ему Киаран приходится. Потому что если родная сестра, то, получается, он сын альфы и зачем тогда будущему вожаку стаи русалка? И если по трезвому размышлению, то зачем мне оборотень, хоть сын альфы, хоть король всего мира? Я свободная русалка, мы даже замуж не выходим по человеческим понятиям. Одно свидание, два, три, затем секс, ну, может, на неделю-другую секс… с перерывами на сон и еду, разумеется. Потом кому-то станет скучно, отношения начнут утомлять и тяготить, пока другой будет думать о будущем, захочет большего и чтобы непременно всё серьёзно, основательно и на всю жизнь. Не важно, кто из нас в какой роли окажется — как ни посмотри, с любой стороны выглядело сомнительно.

— Дани!

Я обернулась, немного вымученно улыбнулась.

— Привет.

— Привет, — Кейтен подошёл ко мне, поцеловал в кончик носа и протянул алую с рыжими крапинками лилию на длинном тонком стебле.

— Спасибо, — смутилась я. Цветка я как-то не ожидала. — Идём? — предложила я, желая поскорее оказаться подальше от замка, где нас вполне могли увидеть знающие меня люди.

— Конечно, — кивнул оборотень и повёл меня вдоль крепостной стены.

Королевский лес начинался по другую сторону замка, у подножия холма. Брели мы неспешно и молча, я вертела лилию в руках и иногда украдкой рассматривала идущего рядом мужчину. Тёмно-синие брюки, чёрная кожаная куртка несколько непривычного фасона для Лазурного королевства — да и Приморского тоже, скорее всего, карминская мода, — определённо шли ему больше вчерашней аккуратной белой рубашки. Понятно, что в кабаре своего рода униформа, но в моём представлении оборотни и культурный чёрно-белый костюм увязывались плохо.

— Я ожидал, что ты засыплешь меня вопросами, а ты всё молчишь и молчишь, — наконец нарушил Кейтен основательно затянувшуюся паузу. — Все русалки такие тихие?

— Нет. Ты моих сестёр не видел, — вот от кого шума на три моря!

— И много у тебя сестёр?

— Пять. Я четвёртая из шести, — и как тут не воспользоваться возможностью, раз мы заговорили о близких родственниках? — А у тебя есть братья-сёстры?

— Есть, — оборотень бросил на меня странный взгляд. — Младший брат в количестве одной штуки. Киаран же мне не сестра, не кузина, не тётя и в принципе никто по крови.

— Она волчица, — осторожно напомнила я. Подобное к подобному, кровь к крови. Необязательно ведь состоять в близких родственных связях.

— И что из этого?

— Так ведь… два оборотня, — молодых, привлекательных и разнополых, — работают в одном месте, а она дочь альфы. Мы с Лансом в Лазурное королевство приехали отнюдь не вдвоём, король же не мог отпустить куда-то сына без надлежащего сопровождения, — пусть младшего и, откровенно говоря, не самого любимого из троих отпрысков.

— Дани, «Алый лепесток» принадлежит оборотню, — огорошил меня Кейтен. — Кроме меня и Киаран, там работает ещё несколько волков, а также парочка фей, дриад и, ты не поверишь, даже гном с лепреконом. Русалок разве что нет.

Действительно, не поверила.

— Но Террена… то есть Её величество не упоминала, что в столице есть такое… заведение.

— Вынужден тебя огорчить, но королева не всезнающа, не всевидяща и не всеслышаща.

У Террены есть волшебное зеркало! Правда, толку-то с этого зеркала.

— Но всё равно, согласись, странно, что дочь альфы танцует в кабаре для людей.

— Киаран с детства любит танцевать, и она так захотела. Её родители ни в чём ей не отказывают.

Но если бы я или любая из моих сестёр обратилась к нашему отцу с просьбой разрешить заниматься танцами профессионально, да ещё и выступать в каком-то кабаре не самого высокого класса, то мигом получила бы трезубцем по хвосту так, что потом неделю на животе спать пришлось бы.

— Во многих стаях волчиц рождается меньше, чем волков, поэтому выбор, по крайней мере, формально всегда делает самка, — продолжил Кейтен. — А если она дочь альфы, то, считай, растёт принцессой, с которой носятся как с редчайшим сокровищем.

— И мужчины ничего не решают? — уточнила я.

— Рядовые самцы сражаются за внимание самки, могут поухаживать, если она позволит. Окончательное решение остаётся за ней, и изменить его либо повлиять может только альфа стаи, чем вожаки обычно и пользуются без разбору.

— А истинные пары?

— Человеческие байки, — презрительно усмехнулся оборотень. — Какие истинные пары, когда всё решает отбор по принципу «победит сильнейший» и планы вожака на ту или иную волчицу?

И никакой тебе романтики и высшего предназначения. Печально.

— Ты из той же стаи? Как Киаран говорила, Красные волки?

— Нет. Я сам по себе.

Всё-таки одиночка.

— А тех, кто сам по себе, выбрать могут?

— Могут. Но, во-первых, одиночка должен дать своё согласие и, во-вторых, нужно согласие альфы, готов ли он принять в стаю нового члена.

Значит, можно выдохнуть и успокоиться?

Мы спустились по склону холма к опушке леса. Солнце припекало, на небе ни облачка. Почему я шляпу не догадалась взять? Я в очередной раз украдкой посмотрела на Кейтена. И как ему в кожанке не жарко?

Опушка встретила нас благословенной тенью и птичьими трелями. Мы ступили под сень деревьев, прошли немного вглубь.

— Так что ты искала в лесу?

— Старое капище. Мне рассказывали, что в давние времена жившие здесь люди посвятили его речным русалкам и регулярно приносили им дары: цветы, ракушки, еду, всякие безделушки, — правда, теперь в реках русалки уже не живут, самое большее в крупных озёрах. В морских глубинах нам есть где развернуться и устроиться с комфортом, а реки нынче всё плотнее оккупируются людьми: рыболовный промысел, судоходный, не говоря уже о городах и маленьких поселения на берегу, разрастающихся не хуже плесени в сыром помещении. Да и это в Приморском королевстве русалки неприкосновенны и почти что священны, в других же пиетета к нашему народу куда как меньше.

— Знаю, — кивнул оборотень. — Оно находится возле самой реки, ты… кхм, шла в противоположную от него сторону.

Выходит, надо было-таки держаться берега и не сворачивать на всякие сомнительные тропинки. Что поделать, топографический кретинизм не чужд и русалкам.

В лесу Кейтен ориентировался хорошо, двигался уверенно, с затаённой, плавной грацией хищника, скрыть которую не могла даже человеческая одежда. Он быстро нашёл очередную тропку, петляющую меж деревьями и заросшими бурьяном оврагами, и повёл меня по ней. Увы, идти по тропинке можно было лишь цепочкой, поэтому я шла за оборотнем и, пользуясь возможностью, любовалась открывающимся видом. На подтянутое, мускулистое мужское тело всегда приятно посмотреть, пусть и в одежде… аж руки зачесались в желании изучить всё как следует, пощупать. Не только же мужчинам можно трогать противоположный пол за выступающие части тела.

— Ты давно здесь живёшь? — вдруг спохватилась я.

— Лет шесть уже. Перебрался в Лазурное королевство, когда покойный король только-только женился.

Так давно?! А я почему-то решила, что Кейтен, как и мы с Лансом, недавно поселился в этих краях.

— А раньше где жил? Если это, конечно, не секрет, — мало ли?

— Нет, не секрет, — отозвался оборотень. — В королевстве Кармина. Родился и вырос.

Следовало догадаться по фасону одежды.

— Переехал сюда в надежде начать новую жизнь, а оно вон как сложилось — прошлое не замедлило явиться следом…

Впереди между стволами деревьев сверкнула на солнце безмятежная речная гладь. Я инстинктивно попыталась ускорить шаг, словно лошадь, почуявшая родную конюшню, но Кейтен не только не среагировал должным образом на наступающую ему на пятки русалку, он и вовсе внезапно остановился, и в результате я уткнулась ему в спину.

— Кейтен, что… — закончить закономерную мысль я не успела.

Оборотень поднял руку, призывая к тишине. Услышал что-то? На всякий случай я тоже напрягла слух, но, разумеется, ничего подозрительного не услышала.

Кейтен же обернулся, взял меня за руку и сошёл с тропинки. Я следовала за оборотнем покорно и без возражений, положившись на звериный слух и нюх. Мы отступили за деревья, Кейтен осторожно прижал меня к шершавому тёмному стволу и сам встал за моей спиной, так, чтобы нас не было видно с тропинки. И вовремя — спустя несколько секунд даже я расслышала стук лошадиных копыт. Через минуту нашим взорам предстал собственно всадник на серой в яблоках лошади, рысью ехавшей по тропинке. Маленькая фигурка закутана в чёрную накидку с низко надвинутым капюшоном, руки в чёрных же кожаных перчатках сжимали поводья. Не столь уж и плохая была идея одеть меня в старые вещи брата, потому как такая накидка смотрелась куда подозрительнее. Сразу видно, что всадник без особого успеха маскируется, и безо всякого нюха оборотня понятно, что под складками плотной ткани скрывается женщина. Наверняка тайное свидание на лоне природы, вполне возможно, с тем, с кем даме встречаться категорически нельзя по разным причинам.

Всадница проехала мимо нас к реке, и я запоздало присмотрелась к лошади. Владычица океана, да это же Лорд Грей, любимый жеребец Люсинды!

Глава 5

Люсинда? Быть того не может!

Или может?

Всадница скрылась среди деревьев, чего нельзя сказать об обуявшем меня любопытстве. Оно-то, наоборот, с каждым мгновением разгоралось всё сильнее. Я даже попыталась шагнуть вслед за наездницей, но Кейтен упёрся одной рукой в ствол, преграждая мне путь.

— Дани, ты что?

— Кейтен, это Лорд Грей, — сообщила я, махнув лилией вместо указки.

— Кто? — нахмурился оборотень.

— Конь. Лорд Грей — любимчик Люсинды, она всегда выезжает только на нём.

Кейтен тоже посмотрел в сторону скрывшейся всадницы, а пуще того принюхался.

— Хочешь сказать, это была Её высочество наследная принцесса Люсинда? — недоверчиво уточнил он. — Одна, без свиты, в лесу?

— Конь точно её.

— Некоторые лошади бывают очень похожи.

— Это Лорд Грей, я его узнала. Он единственный такой масти в королевской конюшне, — я попробовала поднырнуть под руку оборотня, однако он перехватил меня за талию и ловко развернул лицом к себе.

— Хорошо, предположим, это конь принцессы и везёт он Её высочество, а не кого-то ещё. Только тебе не кажется странным, что принцесса разъезжает в одиночку по лесу?

— Кажется, — согласилась я. Конечно, мы с Лансом тоже выбираемся на прогулки без свиты в полсотню голов, однако мы-то не единственные и драгоценные наследники трона. — Она или ускользнула без разрешения из замка, или сбежала от своей охраны. Между прочим, королева запретила ей ездить без надёжного сопровождения.

Но Люсинда всё равно каким-то образом ухитрилась нарушить или обойти запрет Террены. И нападающие на честных русалок оборотни, похоже, ни капли девушку не смутили, не напугали и даже не встревожили. Как её пропустила замковая стража? Или как принцесса улизнула от охраны, если отправилась на прогулку не одна?

— Пожалуй, визит на капище придётся отложить до следующего раза, — с досадой заметил Кейтен. — Если хочешь, можем вернуться в город и…

— Идём за ней, — азартно предложила я.

— Зачем? — опешил оборотень.

— Как зачем? Она наверняка встречается с кем-то тайком, — может, с возлюбленным? Уж точно не на свидание с Лансом Люсинда спешила.

— И что? — Кейтен определённо не проникся моей неожиданно проснувшейся страстью к пикантным и скандальным сплетням. — Ты уверена, что тебе вообще надо это знать? За годы работы в «Лепестке» я на всякое насмотрелся и могу сказать, что не каждая правда стоит того, чтобы быть открытой.

— Ланс мне ближе, чем мог бы быть родной брат, и я обязана знать, не обманывает ли Люси его. Вдруг у неё уже есть кавалер, в которого она влюблена по уши?

— Твоего брата и принцессу ждёт политический брак, выгодный обоим королевствам, и наличие тайных поклонников не изменит решения ни отца принца, ни королевы Террены.

Рассуждает как лорд Брук! И так же занудно.

— Не хочешь — не ходи, я и сама быстренько сбегаю.

— Видел я твоё быстренько. Ладно, пойдём уж, — смирился Кейтен, на секунду подняв недовольный взгляд к небу. — Только не удивляйся, если увиденное тебе не понравится.

Как и следовало ожидать, Люсинда не уехала далеко. Мы прошли по тропинке до самого берега, поднялись вверх по течению и обнаружили и девушку, и Лорда Грея на небольшой лужайке, одной стороной выходящей на реку, а с трёх других обрамлённой полукругом деревьев. Подходить слишком близко оборотень мне запретил, однако и издалека, сквозь ажурное переплетение листвы кустарников и тоненьких молодых осин я заметила, что рядом с серым привязана гнедая лошадь. Сама Люсинда благоразумно держалась под сенью крон, но капюшон откинула, позволяя рассмотреть длинные тёмно-каштановые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам, — неужели так торопилась, что не успела заколоть шевелюру как следует? — и опознать её бледный профиль с искажёнными тревогой чертами. Я видела, как шевелились губы девушки — с такого расстояния слов расслышать я не могла, — и как она стискивала в руках снятые перчатки. Если минутой раньше ещё какие-то сомнения во мне и теплились, то теперь они рассеялись окончательно.

Ох, Люси-Люси, что ж ты делаешь-то?

Только вот никакого мужчины или прекрасного юноши не было и в помине.

Рядом с Люсиндой стояла Киаран, одетая в чёрный женский костюм для верховой езды, и с озабоченным выражением лица слушала принцессу.

Я дёрнула Кейтена за рукав куртки, снова махнула несчастной лилией в сторону девушек, всем своим видом вопрошая, понимает ли оборотень, что тут происходит? Почему Люсинда встречается тайком с танцовщицей из кабаре, откуда волчица вообще знает принцессу лично? Но Кейтен лишь нахмурился, не выказывая, впрочем, особого удивления. Если он и слышал, о чём разговаривали девушки, то делиться со мной не торопился.

Наконец Киаран что-то сказала Люсинде, сочувственно улыбнулась, коснулась ободряющим жестом тонких пальчиков, старательно мнущих перчатки, и, кивнув на прощание, направилась к лошадям. Лорд Грей шарахнулся к деревьям, чувствуя хищника в человеческой шкуре, гнедая же смерила волчицу на редкость флегматичным взглядом. Наверное, привыкла уже.

Люсинда осталась на месте, выражение лица такое, будто ей сообщили о смерти любимого родственника или она получила отказ в месте работы своей мечты. Кейтен взял меня за руку, потянул в обратную сторону. Мы спустились вниз по течению, по становящемуся всё более пологим берегу к самой воде.

— И что это было? — вопросила я, как только мы отошли на достаточное, на мой взгляд, расстояние и от места встречи, и от тропинки.

— Я предупреждал, — отозвался оборотень.

Предупреждал он! Хотя…

Я проскочила вперёд, встала перед ним, преграждая ему путь, посмотрела внимательно в лицо.

— Ты знал?!

— Скорее у меня были подозрения, — ответил Кейтен невозмутимо. — Сегодня я их подтвердил.

— И что же это были за подозрения?

— Что у Киаран и принцессы… хм-м, свои дела.

— Дела? Какие могут быть дела у наследной принцессы и дочери альфы? И давно у них эти загадочные дела?

— Насколько мне известно, уже около двух недель. К тому же они обе состоят в местном обществе защиты животных и пару раз участвовали вместе в пикетах.

Теперь нахмурилась я.

Вроде та тропинка, на которой я наткнулась на оборотня, была недалеко. И ведь изначально шла я берегом, это уже чуть позже какой-то скат дёрнул меня свернуть на случайно замеченную среди зарослей тропу. На поиски капища мы с Лансом и лордом Бруком отправились примерно в полдень. Люсинда на прогулки ездила в то же время и хотя нам не случалось сталкиваться на кривых лесных дорожках, зато мы регулярно пересекались на конюшне… собственно, потому-то я и хорошо знаю Лорда Грея. И на свидание меня по удивительному стечению обстоятельств пригласили именно в это время и в это место. Совпадение?

Я скрестила руки на груди и смерила Кейтена подозрительным взглядом.

— Так значит вот что ты делал в лесу позавчера — следил за Киаран?

— Да, — соврать или увильнуть от честного ответа оборотень даже не попытался.

— А сегодня решил продолжить, только с прикрытием в виде меня? Дескать, если кто-то увидит, то ничего плохого не заподозрит?

— Нет. Дани, если бы я хотел продолжить слежку за Киаран и сделать это незаметно, тебя я бы с собой не взял. Ты красива и очаровательна, но передвигаться быстро и бесшумно не умеешь. Не говоря, что по лесу удобнее бегать на четырёх лапах, а не на двух ногах.

Уже легче, да.

А теперь, Дани, переходим к моменту, в детали которого ты не то чтобы очень хочешь вдаваться. Потому что проще малодушно закрыть глаза на отдельные нюансы, чем постоянно о них думать и теряться в догадках. Если Кейтен тогда был занят отнюдь не охотой, то почему погнался за мной?

— Выходит, ты… э-эм-м… следил себе за Киаран, никого не трогал, — и какого угря оборотня так волнуют личные встречи той, кто, по его же словам, ему никто? Волчица имеет полное право встречаться хоть с мужчиной, хоть с женщиной, хоть с самой королевой. — И вдруг попалась тебе я, отвлекла, можно сказать, от благого дела…

— Немного отвлекла, — согласился Кейтен, глядя поверх моего плеча на речную гладь.

Да ещё кто кого отвлёк!

— Мне стоит извиниться? — осторожно уточнила я.

— Извиняться надо мне, — оборотень провёл рукой по своим волосам, взлохмачивая короткие светлые пряди, отвернулся к реке. Помолчал минуту-другую. — Наш разум человека сохраняется и в ипостаси зверя, равно как и инстинкты хищника остаются в человеческом теле. В идеале обе половины должны быть сбалансированы и гармоничны, но, тем не менее, у каждого оборотня бывают моменты, когда одна часть перевешивает другую и полностью её подавляет. Остаётся или слишком правильный, насквозь логичный человек, или лишённый человеческого рассудка зверь. Чаще всего подобное происходит во время полнолуния и по молодости лет, когда ещё не умеешь как следует контролировать себя в обеих ипостасях.

Всё-таки хорошо, что у русалок нет такой разницы между половинками. Да, собственно, мы вообще не делим себя на части. Здесь хвост, тут ноги, а вон там верхняя человеческая половинка, при смене ипостаси внешне практически не меняющаяся. Это уже какая-то мечта хирурга получается.

Или мясника.

— Твой запах, Дани… — Кейтен помедлил в нерешительности, а я подавила неэлегантный порыв на всякий случай принюхаться к себе. Вдруг я чего-то не замечаю? — В первые минуты он так ударил по инстинктам, что на какое-то время сознание словно отключилось, прочие запахи отступили на второй план, я забыл, куда направлялся, что делал и кто я есть как человек. Осталось только одно желание — добраться поскорее до источника, поймать его, вернее, тебя.

— А я побежала, — пробормотала я. От собак-то убегать не рекомендуют, а тут оборотень здоровенный, в состоянии лёгкого помешательства на запахе одной конкретно взятой девицы.

— И желание догнать тебя стало… неодолимым.

Для оборотней запахи играли важную роль, это часть их природы и мировосприятия. По запахам оборотни определяли чужое настроение, преобладающие в данный момент эмоции, границы территорий других стай и готовность представителей противоположного пола к спариванию, могли с одной встречи запомнить человека и впоследствии ни с кем его не путали. Конечно, юные оборотни, как и всякий неугомонный, склонный к юношескому максимализму и крайностям молодняк, хуже себя контролировали и оттого славились своей несдержанностью и необузданностью. В целом, тут-то как раз ничего нового я не узнала, но я впервые слышала, чтобы запах русалки мог ТАК подействовать на оборотня! Не уверена, что хоть кому-нибудь вообще известно о подобном влиянии русалок на оборотней! Да я, честно говоря, и вовсе полагала, что мы если и пахнем, то слабее, чем люди. В воде запахов нет, русалки, находясь в естественной среде обитания, полагались прежде всего на слух и тактильные ощущения, воспринимали информацию через кожу и чешуйчатый покров, чутко улавливающие малейшие изменения в окружающем мире.

Отчего-то вспомнилось замечание Киаран про еловый запах, почуянный даже на сцене… угу, и хорошо сохранившийся на Кейтене. Вероятно, волчица имела в виду меня… и ёлочкой ещё обозвала.

Да-а, русалка — и пахнет ёлками?

Хорошо хоть, не мандаринами.

— Потом, полагаю, в дело вступил инстинкт… э-э… — даже не столько размножения, сколько желания обладать свежепойманной добычей. — Ну, сам понимаешь, — не то чтобы я рвалась обсуждать несостоявшееся изнасилование, но выбора особого не было. Раз уж начали, то надо по возможности пролить свет на все вопросы.

— Это трудно объяснить, — смотреть на меня Кейтен по-прежнему старательно избегал. — В голове туман, как в алкогольном забытьи, и ни единой внятной мысли, только одно желание — догнать источник столь привлекательного запаха и… — оборотень умолк и нахмурился сильнее.

— И поиметь? — решила я закончить фразу. Кейтен искоса глянул на меня, и я торопливо поправилась: — То есть я хотела сказать, пометить.

Оборотень тяжело вздохнул и отвернулся к реке.

— Примерно.

— Но ты же не… — теперь реплику оборвала я.

— Нет. Однако благодарить мне за это надо отнюдь не себя.

А кого?

Как кого, Дани? Кто решил проявить инициативу и первым полез с поцелуями к жертве ароматического забытья? А через несколько минут так вошёл во вкус, что и останавливаться не хотел?

— Всё ведь обошлось, — неуверенно заметила я.

— Дани, я не в том возрасте, чтобы слепо следовать велению инстинктов или бездумно подчиняться влиянию полнолуния, — раздражённо ответил Кейтен. — И меня зверски бесит и это помутнение, и факт, что я мог причинить вред тебе или любому другому человеку, попадись он тогда на моём пути. Я не из тех диковатых одиночек, которые считают, что раз над ними нет альфы, то им вообще никакие законы не писаны. Я достаточно давно живу в этом городе, у меня здесь дом, работа, друзья и нет никакого желания отказываться от нынешней жизни, опять переезжать и начинать всё заново.

— Кейтен, я не думаю, что это… помутнение может носить характер регулярного явления. Ты же не на всех подряд девушек кидаешься… я так понимаю, ты вообще на них не кидаешься, — да и, сказать по правде, зачем ему, с его внешностью и фигурой, гоняться за случайными девицами по лесу, которые, может, там будут, а, может, и нет? Поди, сами на него гроздями вешаются, и ловить не надо. — А только… на меня и, значит…

Значит, поздравляю, Дани, ты своим запахом — но почему, во имя владычицы океана, почему именно ёлки?! — привлекла к себе оборотня. Морская царевна поймала волка. Как в старых человеческих легендах о речных русалках, что заманивали своим чарующим пением смертных мужей, домогались их по-всякому, а после топили несчастных в глубоких омутах.

— Я уже говорил, что возвышенно-романтические истории об обретении истинной пары плод богатой человеческой фантазии. В реальной жизни мы выбираем пару точно так же, как и люди: когда-то по своему желанию, когда-то по велению старших.

— Но тебе не кажется, что всё это слишком странно для случайной… встречи?

— Я не верю в высший промысел, — Кейтен наконец удостоил меня снисходительным взглядом закоренелого атеиста. — Другое дело, что есть определённые, освящённые временем и опытом предыдущих поколений традиции.

— Какие, например? — почему-то насторожилась я.

И ведь он меня уже спрашивал об обычаях оборотней, точнее, что мне о таковых известно.

— Разные, — туманно пояснил Кейтен и взгляд опять отвёл.

Стыд? Вина? Смущение? Или банальное замалчивание некой важной информации?

Чем дальше, тем больше ситуация располагала к последнему.

— Я… что-то не так сделала? — уточнила я на всякий случай.

— Да нет, всё… так. Просто… неожиданно вышло.

Что верно, то верно.

— Я же не… не нарушила ненароком какие-нибудь ваши… традиции?

— Нет, — последовал быстрый ответ.

Слишком быстрый, на мой подозрительный взгляд. Или это паранойя проснулась?

Кейтен вдруг шагнул ко мне, нежно, бережно взял за руку и о-очень проникновенно и даже торжественно посмотрел в глаза. Того и гляди, вот-вот опустится на одно колено и сделает предложением лапы, сердца и всего движимого и недвижимого имущества. Я аж насторожилась сильнее — мало ли? В высшую божью волю можно верить, можно не верить, однако сомневаюсь, что на молодых, привлекательных и честных оборотней каждый день русалки озабоченные кидаются с самыми развратными намерениями. Да и что-то же сподвигло Кейтена проникнуть на территорию королевского замка, разыскать мою комнату и, так сказать, приятно завершить вечер? Только ли необходимость выяснить, не составили ли с моих слов его портрет для раздела «Их разыскивает королевская служба безопасности»? И для чего-то же он оставил мне значок кабаре? Значит, хотел, чтобы я его нашла.

— Дани, ты простишь меня? — совершенно серьёзно спросил Кейтен.

На секунду я растерялась — а что, собственно, я должна прощать? Запах мой. Я подвернулась под ноги, точнее, под лапы оборотню, я накануне предложила Лансу поискать то злосчастное капище, я пусть и нечаянно, но спровоцировала всю эту донельзя странную ситуацию. Конечно, кто же знал, что так сложится, однако и терзаться чувством вины из-за недавнего прошлого, которое всё равно уже не изменить, смысла я не видела. Это люди склонны воображать, что было бы, поступи они иначе, скажи другое, выбери третье, а мы редко сожалениям предаёмся. Зачем, если толку один краб никакого?

— Я тебя и не винила, — возразила я.

— Дани, — Кейтен выразительно поднял брови, намекая недвусмысленно, что сейчас он хочет услышать от меня отнюдь не заверения в его невиновности.

— Но если тебе так будет спокойнее, то да, я тебя прощаю.

Кейтен улыбнулся с заметным облегчением, и я тоже улыбнулась в ответ, решив пока воздержаться от расспросов на щекотливую тему. Что-то подсказывало, что на данном этапе оборотень не настроен делиться сведениями. Надо или покопаться в библиотеке замка, или снова зеркало королевы навестить, может, ему больше известно о загадочных волчьих традициях. Интересно, а представители других народов в эти обычаи как-то вписываются?

Впрочем, один вопрос можно и сейчас задать.

— Кейтен, а я правда пахну… ёлками?

— Ёлками? — озадаченно повторил оборотень.

— Киаран меня ёлочкой обозвала… то есть назвала. Вчера в кабаре.

— Не обращай внимания, — с досадой поморщился Кейтен. — У Киаран довольно… хм-м, специфические представления. Обо всём.

— Но на что-то ведь мой запах должен походить, верно?

— Лёгкие хвойные нотки. Совсем чуть-чуть. И запах летней грозы.

Гроза — это уже лучше. Ближе к истине и водной стихии, по крайней мере.

И если очень постараться и хорошенько попросить, то грозу я могу организовать не только в виде запаха.

— Если у тебя ещё не пропал интерес, можем сходить к капищу, — предложил оборотень. — Киаран и принцесса наверняка уже уехали.

— Конечно, — с готовностью согласилась я.

Глава 6

Капище располагалось выше по течению, неподалёку от места встречи Люсинды и волчицы. По сути, само капище представляло собой обычную полянку среди ив, тянущихся к маленькой тихой заводи. Посреди полянки лежало несколько плоских серых камней, и возложенные на них букетики полевых цветов и разноцветные ленты, завязанные на длинных, гибких ветвях ив, ясно говорили, что сюда по-прежнему приходили, приносили дары русалкам, поверяли водным духам мечты и горести и загадывали желания. Террена рассказывала, что в давние времена здесь даже был небольшой деревянный храм, но сейчас от него остался лишь остов поодаль, наполовину ушедший в землю, наполовину заросший.

Я положила на один из камней свой браслет из морских ракушек, посидела немного, глядя на узкую, похожую на серпик тающей луны заводь, обрамлённую тихо шелестящими, шепчущими о чём-то своём ивами. Кейтен терпеливо дожидался в сторонке, не мешая и не торопя. После мы ещё погуляли по лесу, и затем оборотень проводил меня до замка. Договорились встретиться завтра и на том попрощались.

Следующий день мы провели в городе. Кейтен нанял открытый экипаж, и мы несколько часов подряд катались по улицам и проспектам, набережной и аллеям городского парка, осматривали местные достопримечательности. Наконец-то я смогла как следует разглядеть город, в который мы с Лансом приехали ещё полтора месяца назад, и увидеть что-то ещё, кроме центральных улиц, по которым нас с сопровождением везли во время торжественного официального въезда. К тому же тогда везде была куча народу, собравшаяся посмотреть на принца и будущего мужа Люсинды, много шума, приветственных криков и летящих в нас с братом цветов. Когда я накаталась и налюбовалась на архитектуру столицы Лазурного королевства, Кейтен велел вознице отвезти нас в ресторацию. Бывать в ресторациях мне тоже ещё не доводилось. Оказалось, это дорогое, роскошное и несколько пафосное место, смутившее меня большим количеством стекла, чинными, одетыми в вечерние костюмы посетителями и непонятными словами в меню. И цены насторожили. За стоимость некоторых блюд можно было сходить в «Алый лепесток» по меньшей мере раза два! Однако я не решилась спросить у невозмутимого Кейтена, не ввожу ли его в чрезмерные траты такими свиданиями.

На третий день мы пошли к конкурентам, то есть в «Бриллиантовые мечты». Выступление тамошних танцовщиц впечатлило меня куда сильнее, чем неоправданно дорогущая ресторация. Девушки не просто выходили на деревянный помост и танцевали, на сцене разворачивались целые театрализованные представления с декорациями, соответствующими костюмами, танцевальными и даже вокальными номерами. Кейтен с усмешкой наблюдал, как я не отрываясь, с детским восторгом следила за происходящим на сцене и бурно хлопала в ладоши после каждого номера, а потом заметил, что им до уровня таких постановок ещё далеко.

Четвертый вечер прошёл в «Алом лепестке», но не среди посетителей, а в небольшой, скромно обставленной комнате с балконом, выходящим в зал. Там нас дожидался накрытый столик на двоих, зажжённые свечи и возможность наблюдать за выступлениями. Как сказал Кейтен, это своего рода служебное помещение, только для сотрудников заведения. Сегодня за стойкой бара ловко разливала напитки смуглая черноволосая девушка — сменщица оборотня и тоже волчица, а у Кейтена, по его словам, был выходной. Правда, всё равно удивительно, как управляющий, или владелец кабаре, или старший, или как там правильно называется местный самый главный, разрешил простому работнику привести девушку, фактически постороннюю, в служебное помещение, да ещё и свидание с ней устроить? Разумеется, у нас всё было исключительно чинно, культурно и благородно, мы ели, разговаривали, обсуждали номера. С момента моего первого визита в «Алый лепесток» Кейтен вообще не позволял себе ничего лишнего, иногда брал меня за руку, обнимал за плечи или талию, целовал при встрече и на прощание — и всё! И поцелуи особой страстью не отличались, скорее лёгкий чмок в губы, чем действительно что-то волнующее и возбуждающее. Беседовали мы обо всём на свете — почти. Негласно избегали возвращаться к теме ароматического помутнения и всего того, что случилось в тот день, не говорили о встрече Киаран с Люсиндой — кто знает, вдруг их тайные свидания всего-навсего связаны с желанием принцессы улучшить жизнь несчастных зверей? — да и в принципе не обсуждали дочь альфы дальше её исполнения танцевальных номеров и рассказов Кейтена о работе. Зато оборотень расспрашивал меня о жизни в Приморском королевстве, о подводном мире, русалках вообще и моих родных в частности. Охотно рассказывал о своей семье: когда-то его мать приглянулась сыну альфы, и поэтому вожак отказался считаться с желаниями молодой волчицы, хотя она уже любила отца Кейтена. Альфа поставил её перед выбором — или его сын, или она со своим возлюбленным должны покинуть стаю, лишиться поддержки сородичей и жить дальше как одиночки. И родители Кейтена ушли из стаи и поселились в столице Карминского королевства, где и живут до сих пор. Пожалуй, вот ещё одна тема, касаться которую Кейтен явно не хотел, — что именно вынудило его оставить родителей и отчий дом и переехать в Лазурное королевство? Оно куда меньше и тише, здешний прогресс с Карминским не сравнится. Всё равно что летать-летать себе на ковре-самолёте, а потом внезапно пересесть на упрямого мула. Кейтен упоминал, что у его отца своё дело, но при этом сын работает за стойкой бара в не самом фешенебельном кабаре. Отношения с родителями у него хорошие, он им пишет регулярно, никаких ссор, семейных скандалов, отречения от старшего отпрыска и переписи завещания в пользу младшего.

Непонятное что-то.

После вечера в «Лепестке» Кейтен уже почти традиционно отвёз меня в королевский замок. Стража на воротах, за последние дни привыкшая к моим приходам и уходам, подкреплённым дозволением королевы, пропустила меня на территорию замка, и я отправилась к себе.

Только в комнате меня поджидал сюрприз.

Оный валялся поперёк кровати, нежно обнимал практически пустую бутылку зелёного стекла и с блаженной улыбкой счастливого идиота таращился на полог над постелью.

— Ланс? — я приблизилась к кровати, внимательно осмотрела брата, пытаясь оценить степень опьянения.

— Да-а-ани? — Ланс с заметным усилием приподнял голову, прищурился, силясь разглядеть меня сквозь бутылку. — Ой… а чёй ты зелёненькая такая, а?

Я положила сумочку на прикроватный столик и решительно реквизировала у брата бутылку. Осторожно принюхалась к содержимому — лучший ром Приморского королевства, привезённый Лансом тайком от лорда Брука.

— Не пойму, это у тебя хвост или… ик… что?

Белое платье. И юбка у наряда короткая, за хвост никак не сойдёт.

— Обязательно было напиваться в моей комнате? — я поставила тару рядом с сумочкой, подошла к окну и пошире распахнула все створки, благо летние ночи в Лазурном тёплые, ласковые, не чета Приморским, отличающимся бодрящей прохладой и свежестью. Надеюсь, тяжёлый дух дешёвой таверны быстро выветрится. Или дорогой, учитывая стоимость этого рома.

— А чё такого? Тебя ж тут всё равно… нет, — Ланс попытался сесть, однако не вышло, и он повалился обратно на смятое покрывало. — Вечно ты где-то пропадаешь, пропадаешь… поди, с этим гуляешь… как его… бур… бир… а-а, вспомнил! С бар-ме-ном! — по слогам выдал братец и пьяно рассмеялся. — Смешное слово, правда? Папенька мой сказал бы, новомодное, чужое и произносить его этим… как их… представителям древних родов не положено, вот!

— Что-то случилось?

— Да как сказать…

— Как есть, — я вернулась к кровати. Не припоминаю, чтобы Ланс хоть раз при мне так напивался. Во всяком случае, видеть его настолько пьяным мне ещё не доводилось. И вряд ли причиной послужили мои свидания с Кейтеном.

Да, в последние дни я мало разговаривала с братом, не обращала внимания на Люсинду, более хмурую, чем обычно. Только Террена понимающе улыбалась, когда я забегала с утра в колдовской покой за очередным разрешением на выход или торопилась поскорее закончить обед и умчаться готовиться к встрече с оборотнем. Королева меня ни о чём не расспрашивала, а для разговора с Лансом требовалось подходящее время… и мало ли, вдруг ещё слишком рано заводить беседы с родственниками, пусть и не кровными?

— Мой венценосный… ик… батюшка прислал мне письмо. Ср-рочное, жуть! — брат прижал указательный палец к губам и усмехнулся. — Ну, по правде сказать, похожие письма пришли ещё Бруку, нашему послу, королеве… в общем, с тем же успехом он мог дать объявление по всем Радужным королевствам сразу. И повелел мой досточтимый кем-то там отец немедля жениться на этой… ну, которая траву жуёт.

— Корове?

— Не-е, коровы, они обычно толстые такие… то есть тучные… то есть в теле… крупные… ну, ты поняла. А наша, она то-ощая!

— Коза? — предположила я. Похоже, кому-то и выпитое за ужином вино в голову слегка ударило! Я потёрла виски и исправилась: — Люси то есть?

— Во-от! Короче, папеньке надоели наволочки… тьфу, то есть проволочки, он потребовал быстренько подписать контракт, официально объявить о помолвке и того… через три месяца будет у нас свадьба. Намекнул мне в письме, что невестушка-то того, не молодеет… Только кто тут с этим дитём в постель ляжет? Правильно, я. Дани, — Ланс умоляюще посмотрел на меня снизу вверх, скорбно шмыгнул носом, — я себя извращенцем чувствую… этим, как его… совратителем малолетних. А я не люблю малолетних, я красивых люблю… чтоб в собственном соку…

— Люси двадцать один, — напомнила я. Так что, строго говоря, принцесса уже не малолетка, а вполне себе взрослая, отвечающая за свои поступки девушка.

В теории, во всяком случае.

— Да-а? — с искренним недоумением уточнил брат. — Она такая старая?

Так, Дани, спокойствие. Сейчас найдём лорда Брука, и он поможет отвести принца в его спальню, потому как одна я Ланса не дотащу, а сам он точно не дойдёт.

Владычица океана, а вечер так замечательно прошёл! Ужин, свечи, музыка, улыбка Кейтена. На столе клубника была! Я половину вечера алчно поглядывала на крупные алые ягоды, но воспользоваться ими для развратных целей не решилась.

Я направилась к двери.

— Дани-и, ты куда? — заканючил брат. — Бросаешь меня ради бурмена?

— За подмогой, — пробормотала я, распахивая створку.

И едва не вскрикнула, увидев по другую сторону порога Люсинду собственной персоной. Вот уж не думала, что этим дивным вечером, точнее, уже фактически ночью моя спальня окажется настолько популярным местом паломничества обитателей замка!

— Люси?

— Адаани? — заметно растерялась девушка и даже шаг назад сделала. — Не ожидала тебя здесь увидеть.

— Я здесь живу последние полтора месяца.

— Я… — мне кажется, или Люсинда смутилась? И глаза забегали, и румянец на щеках появился, и слова подобрать не может. — Я не думала, что ты сегодня вернёшься… так рано.

И зачем я вообще вернулась? Надо было пренебречь правилами и намекнуть Кейтену, что я вполне готова поехать к нему домой. По крайней мере, там должно быть менее людно.

Девушка как-то подозрительно воровато огляделась, запахнулась плотнее в шёлковый халат. Кстати, симпатичный халатик, хоть и длинный, до пола, но тонкий, розовый в голубой цветочек и явно великоват для худенькой миниатюрной фигурки. И где она его достала, учитывая, что спать предпочитала в практичных хлопковых пижамках самых скромных фасонов? Я со своего балкона вечерами не раз видела принцессу в спальном облачении и потому была совершенно уверена, что соблазнительных пеньюаров и откровенных полупрозрачных сорочек у Люсинды точно не водится. И ещё волосы тщательно расчёсаны, и косметики на лице больше, чем на мне. Это у Люсинды, выступающей против «сокрытия» естественной женской красоты под толстым слоем «штукатурки»?!

Или я ошиблась, или что-то происходит, просто я пока не поняла, что именно.

— Похоже, никто меня не ожидал, а я явилась всем назло, — философски заметила я и демонстративно отступила в сторону. — Да ты проходи, не стесняйся, в коридоре сквозняки, а ты легко одета…

Румянец сильнее залил бледные щёчки, Люсинда насупилась, обхватила себя руками и с вызовом посмотрела на меня.

— Удивляюсь, как ты не замёрзла поздним вечером в таком… платье.

Вот пигалица!

— На улице тепло. И даже если я начну мёрзнуть, меня есть кому согреть.

— Да-а-ани! — долетело из глубины комнаты. — Кто-то пришёл, да? Это ведь не бурмен?

— Нет, это твоя невеста, — повысив голос, ответила я.

— А-а, невестушка! Проходи, дорогая, я хотел с тобой… ик… поговорить.

— А я хотела бы узнать, какого краба она делает так поздно под дверью моей комнаты, — добавила я.

— Я всего лишь проходила мимо, это, насколько мне известно, не запрещено, — заявила Люсинда. С порога обозрела силящегося встать с кровати Ланса и брезгливо скривилась. — А с вами, Ваше высочество, мы поговорим завтра, когда встретимся за завтраком, и когда вы будете… в более подобающем виде.

— Что не так с моим видом? — явно не понял Ланс и, кое-как сев, начал с повышенным вниманием себя разглядывать. — Я одет… вроде обут… и почти не пахну… или вашвысочество смущает, что я того… выпил маленько? Так повод есть, я право имею, между прочим.

— Налакаться до состояния… свиньи?

— А что и как я лакаю… смешно звучит — лакаю… так вот, что я лакаю… пью… или ещё что делаю, вас, ваше козье высочество, не касается, — Ланс погрозил Люсинде пальцем. — Мне всё равно, вот! И вообще… я свинья… или свин, наверное… вы коза, вот и подобралась парочка подданным на радость… или на беду…

— Он назвал меня козой?! — возмущённо ахнула принцесса. — Да я… да он… — Люсинда обиженно, по-детски топнула ножкой, подобрала полы халата и развернулась, собираясь уйти, но я, осенённая внезапной догадкой, дёрнула её за рукав.

Лёгкий шёлк, удерживаемый лишь поясом на талии, сполз, обнажив острое девичье плечико и нечто белое, щедро отороченное кружевом и полупрозрачное. Люсинда пискнула, обернулась ко мне, поспешно поправляя облачение.

— Ты что себе позволяешь?!

Я же оглянулась на брата, сосредоточенно изучающего собственный вытянутый указательный палец, вытолкала девушку в коридор и сама вышла следом, прикрыв за собой дверь.

— Это ты что себе позволяешь? — понизив голос, зашипела я. — Собралась соблазнить моего брата?

— Даже если и так, тебе-то какая разница? — и не подумала устыдиться Люсинда. — Мы всё равно должны пожениться через три месяца.

— А-а, то есть ты совершенно случайно решила соблазнить Ланса именно тогда, когда стало ясно, что свадьбы вам не избежать. И к брату моему отправилась, прекрасно зная, что он уже пьян в стельку, — и чего она этим добивалась? Надеялась, что в таком состоянии Ланс скорее клюнет на её незатейливые уловки? На трезвую-то голову он великой страстью к невесте не пылал и, как мне думалось, в принципе не интересовался будущей супругой как женщиной.

Да и какой вообще в этой авантюре смысл? Хоть сейчас, хоть через три месяца, но Лансу и Люсинде придётся лечь в супружескую постель. Беременность до свадьбы делу тоже не может, наоборот, только ускорит процесс и порадует народ — мол, не успели молодых поженить, а наследничек уже на подходе.

— Ты не собиралась его соблазнять, — сообразила я. — Ты решила сымитировать попытку изнасилования, так? Ты случайно мимо проходила, а Ланс, будучи в невменяемом состоянии, на тебя набросился… или ты зашла его утешить, посочувствовать вашей общей беде, а он начал приставать… ты еле вырвалась и убежала. Ланс, когда протрезвеет, ничего не сможет вспомнить, то ли было, то ли не было, а ты постараешься быть убедительной, не правда ли? В крайнем случае пригрозишь оглаской, благо что ситуация не из тех, о которых говорят во всеуслышание, тем более в королевских семьях. И, поскольку Террена отнюдь не так жестока и несправедлива к тебе, как ты любишь расписывать, она, конечно, не выдаст за насильника бедную сиротинушку и наследницу престола к тому же, не посадит такую сомнительную личность на трон Лазурного королевства и не позволит разойтись сплетням и слухам, порочащим как имя и семью Ланса, так и ваши. В конечном итоге Террене придётся замять дело, под благовидным предлогом отослать Ланса домой и разорвать договорённости с Приморским королевством.

— Что за глупости, леди Адаани? — Люсинда вздёрнула носик повыше и вид приняла надменный. — Как вам только в голову пришёл подобный вздор?

Залепить бы этой девчонке оплеуху или отшлёпать как следует! Мало, смотрю, в детстве её наказывали. Вернее, совсем не наказывали. Уж на что мы с сёстрами царевны морские, но и то нам с малых лет втолковывали, где проходит граница допустимого и что пересекать эту грань нежелательно даже особам королевской крови.

— Доброй ночи, леди Адаани. Надеюсь, утром вы забудете о своих возмутительных, недопустимых и абсолютно беспочвенных инсинуациях, — принцесса скрестила руки на груди, смерила меня взглядом оскорблённой невинности и удалилась.

Покачав головой — ну и молодёжь нынче среди людей пошла! — я заглянула в свою спальню. Ланс мирно спал, вытянувшись поперёк кровати и громко похрапывая. Я вздохнула и отправилась-таки за лордом Бруком.

* * *

Утро началось с… беззаботных птичьих трелей.

И никаких песнопений — то ли принцесса устыдилась, в чём я, правда, сомневалась, то ли была не в том настроении, чтобы возносить хвалу солнцу.

Однако на этом утренние сюрпризы не закончились.

Вопреки обыкновению королева попросила нас всех собраться для завтрака в беседке и сообщила о грядущей помолвке. В ближайшие несколько дней будут согласованы последние детали брачного контракта, урегулированы формальности и спорные вопросы и даны официальные объявления. Через две недели в замке состоится праздничное торжество по случаю «великого» события, на котором будущие супруги должны старательно улыбаться и демонстрировать подданным незамутнённое счастье и радость от предстоящей совместной жизни. Вместе с подписанием бумаг начинается и усиленная подготовка к свадьбе — король Теодор обещал почтить личным визитом бракосочетание младшего сына и посему Лазурному королевству ни в коем случае нельзя ударить в грязь лицом перед правителем союзного государства.

Люсинда хмуро внимала тётушке, Ланс сидел, обхватив обеими руками непочтительно склонённую голову и время от времени страдальчески мычал нечто неразборчивое, я, лорд Брук и леди Дюран, старшая фрейлина из свиты принцессы, изображали благодарную публику, слушая новости, которые, скорее всего, уже известны всем обитателям замка. Иногда я искоса посматривала поверх взлохмаченной макушки брата на принцессу, сидевшую слева от него, но Люсинда упрямо делала вид, будто в упор не замечает ни моих пытливых взглядов, ни меня саму.

Наконец, после вялой — кусок в горло не лез, похоже, не только Лансу — трапезы и всех необходимых объявлений Террена нас отпустила и лишь племянницу попросила задержаться. Поклонившись королеве, мы покинули беседку, леди Дюран осталась снаружи, ожидая принцессу, а я, Ланс и лорд Брук неторопливо направились по дорожке к замку. Лорд Брук в очередной раз одарил Ланс укоризненным взглядом, однако промолчал и вскоре приотстал, позволяя нам с братом спокойно беседовать наедине.

— Ты сегодня опять упорхнёшь на свидание с этим своим барменом? — спросил Ланс, с выражением тихой ненависти ко всему живому оглядывая ровно подстриженные кусты барбариса по обеим сторонам мощёной дорожки.

— Нет, у Кейтена сегодня смена.

И много разных дел накопилось, извиняюще добавил он, когда мы говорили о планах на новый день.

— Удивляюсь, как его хватает и ночами за стойкой работать, и с тобой встречаться…

— У нас всего-то четыре свидания было.

— А на бал по случаю помолвки, — на слове «помолвка» брат брезгливо скривился, словно при виде любимого салата Люсинды, — ты его пригласишь?

— На бал? — растерялась я.

— Да. Что тут такого? И должен же я при нормальном освещении посмотреть на того, с кем ты проводишь столько времени? Удостовериться в честности его намерений, убедиться, что он тебя не обидит. Разумеется, я не уверен, что бармен из какого-то заштатного кабаре подходящая пара для моей морской сестры и царевны…

Да, мы с Кейтеном рассказывали друг другу о своих семьях, вот только я… не упомянула, что мой отец — царь трёх морей. И о русалочьем ритуале посвящения в зрелость тоже не говорила. Нет, ну без последней информации мы вполне могли обойтись, не хотелось бы, чтобы Кейтен решил, будто я накинулась на него в лесу с одной-единственной целью — изнасиловать честного оборотня.

А признаваться в царском происхождении ты, Дани, не спешишь как раз по тем самым причинам, братом озвученным.

Мало того, что мы принадлежим к разным расам, так между нами ещё и пропасть социальная. Мне-то не важно, где и кем работает Кейтен, но вдруг он решит, что простому оборотню негоже зариться на дочь властителя морей?

— И ты вроде упоминала, что он не человек, — продолжил тем временем Ланс.

— Угу.

— Русал?

— Нет. Ланс, я… я пока не могу сказать тебе, кто он, — выпалила я. Потому что брат быстро сложит одно с другим и результат мне наверняка не понравится.

— Почему? — подозрительно посмотрел на меня Ланс.

— Я не уверена, что ты правильно всё поймёшь…

— Что именно я могу понять неправильно? Не говоря уже, что я до сих пор не знаю, когда и как вы познакомились. Всё, что мне известно — имя, работа и что ты от него явно без ума.

— Без ума? — опешила я. Мне нравится Кейтен, но чтобы прямо сразу без ума?!

— Глаза горят, мечтательная улыбка с уст не сходит, ничего вокруг не замечаешь, забыла обо всех, кроме своего милого, в спальне только ночуешь и то, учитывая, как он на тебя пялился тогда в кабаре, вряд ли надолго, — брат внезапно остановился и я, по инерции проскочив вперёд, замерла и обернулась к молодому человеку. — Да ты влюбилась в него, как кошка!

— И что в этом такого? — возмутилась я. — Раз я твоя морская сестра, то, значит, я и влюбляться не должна? Обязана сидеть только при тебе до конца твоей жизни?!

— Дани, а если он аферист или просто хочет тебя тра… переспать с тобой и бросить? — Ланс раздражённо взмахнул руками и тут же поморщился с болезненной гримасой, потёр лоб.

Лорд Брук остановился вслед за нами, вопросительно посмотрел через плечо Ланса на меня. Я отрицательно качнула головой — мол, ничего серьёзного, обычные семейные разногласия.

— Ты ревнуешь! — осенило меня.

— Я всего лишь беспокоюсь о тебе, Дани. И ради сердца океана, давай пока не будем кричать друг на друга… я к этому ещё не готов.

Из-за спины Брука вдруг выскочила Люсинда и, обойдя почтенного лорда, направилась к нам. Я оценила решительное, даже несколько воинственное выражение лица принцессы, развернулась и мстительно ушла прочь. Раз так, то пусть сам и разбирается со своей теперь уже точно невестой!

Глава 7

Если похмелье и предстоящая помолвка основательно омрачили день Ланса, то моё настроение оказалось безнадёжно испорчено ссорой с братом и его намёками. Да если бы Кейтен хотел просто переспать со мной и на том забыть о моём существовании, то мог бы всё с успехом провернуть сразу же, ещё во время визита в королевский замок! Мне бы и в голову не пришло его останавливать, наоборот, я была всеми плавниками за продолжение банкета. И зачем тогда Кейтен ушёл, оставив значок, напрямую указывающий на место его работы? Зачем вообще тратить время и деньги на обольщение девицы, которая и так прекрасно отдалась бы, по собственной доброй воле? За годы жизни бок о бок с Лансом и наблюдения за его старшими братьями я чётко усвоила, что не больно-то мужчины разводят церемонии с тем, что само в руки плывёт. Правда, и интерес их после быстро остывает, но тут уж ничего не поделаешь, издержки мужского охотничьего инстинкта.

Надо было рассказать Лансу о «гениальном» плане его невесты и её встречах с Киаран, авось отвлёкся бы да занялся чем-то более полезным, нежели изучением моих отношений с Кейтеном. И как я ещё тогда в «Лепестке» не догадалась, что странное поведение брата продиктовано банальной ревностью? Хотя кто же мог предположить, что Ланс так бурно отреагирует на понравившегося мне мужчину?

Прослонявшись большую часть дня по своей комнате без дела и в тяжёлых раздумьях, вечером я собралась, нашла королеву и попросила транспорт и кого-нибудь в качестве сопровождения для поездки в город. Террена, замученная делами и в частности контрактом и помолвкой, лишь вяло кивнула — признаться, не уверена, что она вообще поняла, чего именно я от неё хочу, — и разрешила брать всё, что моей душеньке угодно. Запросы у моей души сегодня скромные, почти нематериальные, я предусмотрительно выбрала самый простой из королевских экипажей, и один из возниц отвёз меня на улицу Двух роз. Я вышла возле ломбарда, поблагодарила возницу и, заверив, что ждать меня не надо и обратно я сама доберусь, направилась к «Алому лепестку». Кейтен ещё в прошлое наше свидание сказал, что меня теперь будут пропускать беспрекословно и бесплатно, поэтому на этот раз я спокойно переступила порог кабаре, одетая как нормальная девушка, а не как неудачно маскирующаяся под парня дурёха.

В тесной клетушке меня встретил уже знакомый, по рассказам Кейтена в том числе, мелкий — лепрекон по имени Йен, сидевший на табуретке возле лестницы и с тихим шелестом тасовавший колоду карт. При виде посетителя торопливо вскочил, пригляделся и внезапно отвесил мне поклон чуть ли не до пола. От неожиданности я вздрогнула и инстинктивно отступила обратно к двери.

— Это же наша прекрасная леди! — Йен выпрямился, спрятал колоду в карман сюртука пёстрой расцветки и оглядел меня со странным выражением немого обожания. — Бо… Кейтен, правда, не предупреждал, что леди сегодня почтит нас визитом, но всё равно добро пожаловать!

— А-а… — растерялась я, уже не вполне уверенная в правильности своего решения. — Кейтен работает сегодня?

— Конечно, работает, — воодушевлённо подтвердил лепрекон. — Трудится, рук не покладая и спины не разгибая. Только он сейчас… как бы сказать… занят немного.

— Я в зале посижу до окончания его смены, посмотрю пока выступления. Я буду вести себя тихо и никому не помешаю, честное слово.

— Смены? — непонимающе нахмурился Йен и тут же кивнул, явно сам себе. — А, да, смена. Нет-нет, ни в коем случае, леди в зал нельзя, бо… Кейтен голову мне откусит, если я оставлю его даму без присмотра в зале.

— А почему нельзя? — насторожилась я.

— Леди, ну вы же знаете, среди посетителей всякие людишки бывают: и пьяные, и прилипчивые что твой репей, и подозрительные. Давайте лучше я вас провожу в отдельный кабинет, где никто вас не тронет ни пальцем, ни когтём, ни лапой.

Вслед за лепреконом я спустилась вниз, где Йен махнул рукой невесть откуда возникшему Гусу и велел приглядеть за входом, а сам повёл меня к неприметной двери за гардеробом. За ней начинались служебные помещения и лестницы, по одной из которых мы поднялись на первый этаж, к располагавшимся там гримёркам танцовщиц.

— Адаани! — из ближайшего к нам помещения выпорхнула Киаран, улыбнулась приветливо. — Какой сюрприз! Не ожидала тебя сегодня у нас увидеть.

Кажется, у меня входит в привычку объявляться там и тогда, когда никто меня совсем не ждёт.

— Ты к Кейтену? — уточнила волчица и так очевидное, но я всё равно кивнула.

— Киаран, — Йен тоже улыбнулся, только его улыбка вышла чуть натянутой и с отчётливым оттенком недовольства, — сейчас не твой выход?

— Несколько минут у меня ещё есть. Адаани, проводить тебя к Кейтену?

— Я как раз этим занимаюсь, — возразил Йен.

— Его кабинет этажом выше, — словно невзначай сообщила волчица.

— Им будет удобнее в другом кабинете, — с нажимом парировал лепрекон.

Аж любопытно становится, сколько кабинетов может быть у бармена? Вроде его рабочее место в зале за стойкой.

— Я не вовремя? — спросила я на всякий случай.

— Нет-нет, что ты! — Киаран шагнула ко мне, тонкая рука обвилась вокруг моей талии, и волчица уверенно увлекла меня дальше по коридору, мимо гримёрок. — Наоборот, ты как раз кстати заглянула. В последние дни Кейтен столько времени проводит с тобой… Все в «Лепестке» были удивлены, когда он вчера привёл тебя и сказал, что ты его…

— Девушка! — вмешался Йен, неотступно следовавший за нами и, похоже, ловивший каждое слово. — Прекрасная леди — дама Кейтена, не так ли, Киаран?

— И дама тоже, — покладисто согласилась волчица. — По крайней мере, на какое-то время. Но ты же русалка, а не леди по рождению, да?

— Да.

Так-так, Дани, что-то здесь не чисто и чем дальше, тем больше пыли и меньше ясности.

— И не одна из нас, я имею в виду, не из оборотней.

— Не знал, что ты склонна к расовой дискриминации, — неодобрительно заметил лепрекон.

— Дело не в дискриминации, дело в традициях.

И Киаран туда же!

По лестнице в конце коридора мы поднялись на второй этаж и миновали ещё один коридор, покороче и пустынный. Музыка сюда не долетала, и только из-за закрытых дверей, тянущихся по обеим сторонам, доносились приглушённые голоса. Наконец Киаран остановилась перед створкой, ничем не отличающейся от прочих, заговорщицки мне подмигнула, легонько стукнула костяшкой пальца по чёрной деревянной поверхности и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.

— Кейтен, посмотри, кто к тебе пришёл! — радостно провозгласила волчица, переступая порог.

Руки с моей талии она не убрала, да и чувствовалась в её крепкой, совсем не женской хватке сила оборотня, возражать и сопротивляться которой хрупкой русалке явно не по плечу, поэтому пришлось мне послушно войти сразу за Киаран.

Владычица океана!

Собственно, кабинет как кабинет, обыкновенный, рабочий. Окно за плотными шторами, стены завешаны яркими афишами «Лепестка», в углу стеллаж с книгами, бумагами стопками и папками, рядом короткий тёмно-зелёный диван. Почти посередине массивный письменный стол и три кресла, одно для владельца, другие два для посетителей. На столешнице тоже бумаги, письменные принадлежности, светильник. Ничего особенного, в общем.

Только в кресле хозяина кабинета сидел Кейтен и смотрел на нас удивлённо и растерянно. Одет в давешний форменный костюм бармена, волосы немного растрёпаны — наверное, не раз уже неосознанно проводил по ним ладонью, замечала я за оборотнем такую привычку.

— Дани? — произнёс Кейтен и помрачнел.

— Я хотел отвести леди в панорамную, но она, — начал оправдываться за нашими спинами Йен и обличающе указал на волчицу, — настоятельно проводила леди к вам.

Действительно, настоятельно так, с мелким гаденьким желанием устроить «приятный» сюрприз ближнему своему.

— Что, ты совсем не рад видеть свою… даму? — невинно полюбопытствовала Киаран.

— Рад, — Кейтен поднялся, обошёл стол и выдвинул одно из кресел для посетителей. — Дани, присаживайся, пожалуйста. Остальные — за работу. Немедленно.

Лепрекон исчез с поклоном и скоростью, достойной сказок о его народе. Киаран же смерила Кейтена задумчивым, изучающим взглядом, отпустила, наконец, мою талию и этак неспешно покинула кабинет, и не подумав закрыть за собой дверь. Оборотень сам захлопнул створку раздражённым жестом.

— И когда ты собирался рассказать?

— О чём?

— Об этом, — я рукой обвела помещение. — Ты и есть владелец «Лепестка».

А я-то ещё вчера удивлялась, что нас так легко пропустили в служебные помещения, никто Кейтену и слова против не сказал и столик уже дожидался готовый. Да и сомнительно, чтобы жалованье бармена позволяло водить девушку в дорогую ресторацию.

Я опустилась на подлокотник кресла — не стоять же теперь памятником собственной недогадливости.

— На днях, — оборотень обошёл меня и присел на край стола.

— А за стойкой в тот вечер ты как оказался?

— Подменял заболевшего бармена. У нас, к сожалению, не такой большой штат и заменить его было некем. В молодости я много где работал, за стойкой в том числе, так что…

— Что же потом промолчал?

— Не знаю. Всё как-то удобной возможности не подворачивалось.

Если подумать, хозяин кабаре звучит солиднее, чем бармен. Хотя престижа Кейтену в глазах Ланса всё равно не поднимет.

— Что-то случилось?

— Нет, — я помолчала минуту и нерешительно продолжила: — Вопрос с помолвкой Ланса и Люси практически решён, через две недели будет официальное объявление, и Её величество даёт небольшой бал в замке, и я подумала, может, ты захочешь… пойти на бал со мной.

— В королевский замок? — уточнил оборотень настороженным тоном, словно не он недавно запросто проник на территорию замка и залез в мою комнату.

— Да, — подтвердила я. — Я представлю тебя королеве, а с Лансом ты уже знаком и…

— Не уверен, что это хорошая идея, — перебил Кейтен.

— Почему?

— Я не аристократ, Дани, и не светский лев. Не думаю, что я удачно впишусь в высшее общество.

— Я тоже не аристократка. И всё внимание достанется Лансу с Люси. Уверяю, на самом деле на нас никто и смотреть не станет, — кроме, разве что, Ланса, но очередной приступ братской ревности и чрезмерной опеки мы наверняка переживём.

Да и пора бы братцу начать чаще думать о невесте и реже совать нос в мои дела.

— Хорошо, пойдём, — внезапно и подозрительно быстро согласился оборотень.

— Да? — а я-то уже приготовилась к долгим уговорам!

— Да. Если для тебя это важно, то я приду.

— Точно? Ты уверен?

— Уверен, — Кейтен встал. — Если ты не торопишься, то можешь подождать немного в панорамной, я постараюсь освободиться поскорее.

— Что ты, я совершенно никуда не тороплюсь!

Оборотень проводил меня на второй этаж, в ту самую комнату, где мы ужинали вчера, ещё раз пообещал не задерживаться и ушёл. Не успела я с комфортом устроиться на низком диванчике на полукруглом балконе с видом на зал и сцену, как дверь распахнулась и в помещение впорхнула светловолосая девушка с подносом в руках. Сгрузила поднос на столик и выглянула на балкон.

— Привет, я Динайя, фея, — представилась девушка. — Босс попросил составить тебе компанию до его прихода, и ещё я закуски принесла, — фея указала на поднос, занятый вазочками с фруктами и конфетами, тарелкой с маленькими бутербродами, графином с явно алкогольным содержимым и двумя бокалами. — А ты Адаани, да? Рада наконец-то познакомиться лично.

— Взаимно. И спасибо за заботу, но Кейтену не стоило так беспокоиться, в компании нет острой нужды, и мне бы не хотелось отрывать работников от своих дел, — возразила я.

К тому же бледно-розовый корсет, короткая пышная юбочка, больше привлекающая внимание, чем что-либо скрывающая, и блестящий бант в уложенных в причёску волосах недвусмысленно говорили, что Динайя одна из танцовщиц и ей, вполне возможно, скоро пора на сцену.

— Ничего страшного, меня это совсем не затруднит, — фея придвинула столик вплотную к балконному проёму, открыла графин и разлила тёмно-красный напиток по бокалам. — И когда ещё представится возможность поболтать с девушкой босса? — Динайя протянула мне один бокал.

Я взяла, пригубила содержимое — красное сладкое вино, сразу видно, что принесли специально для меня.

— Не думала, что явление девушки Кейтена — этакая невидаль в «Лепестке», — заметила я в попытке прощупать почву.

— Ты первая, — фея вино тоже лишь пригубила, сразу отставила бокал и потянулась за конфетами. Взяла всю вазочку и села на край дивана. — И Киаран, поди, от досады уже весь хвост себе обгрызла. Она-то наивно полагала, что всё давно решено и обжалованию не подлежит.

— Что именно решено?

— Да всё. Но нет, такими вещами не шутят, это я тебе как фея говорю. И это ведь действительно не приворот какой, чтобы захотел — наложил, захотел — снял.

Приворот? Он-то тут при чём?

На сцену как раз вышла Киаран, одна и в длинном чёрном платье. Заиграло пианино, и мой комплекс неполноценности против воли прибавил в размере.

Волчица умела петь.

Голос у Киаран оказался сильный, глубокий и в сочетании с надрывной музыкой и грустной песней об одиночестве пробирал до самого сердца. Из зала не доносилось ни одного лишнего звука, посетители смотрели только на певицу, слушали её с внимательными, задумчивыми выражениями лиц, позабыв, кажется, и про собеседников, и про напитки, и вообще обо всём отвлечённом. И едва волчица умолкла, а музыка замерла на последнем аккорде, как зал наполнили бурные аплодисменты. Киаран, украдкой смахнув непрошеные слёзы, ослепительно улыбнулась, поклонилась, приблизилась к краю сцены и приняла букет, торжественно преподнесённый каким-то поклонником. Я же сделала глоток вина. И ещё парочку, просто на всякий случай.

— Кейтен не упоминал, что Киаран поёт, — пробормотала я.

— Она волчица, у них у многих хорошие голоса, — равнодушно пожала плечами Динайя. — Босс разрешает ей и петь тоже, но не слишком часто, потому что люди к нам ходят не для оценки её вокального мастерства на проникновенных песнях с глубоким смыслом. То есть я вовсе не против хорошего вокала и песен со смыслом, но всему своё время и место, верно?

— А она не… не его пара? — уточнила я. Кейтен сказал, что нет, но он уже промолчал о своей настоящей должности в «Лепестке», и кто знает, о чём ещё?

— Не пара, не бойся. У них там какая-то история, связанная с их родителями, однако подробностей я не знаю. Они оба не распространяются об этом, но когда она заявилась сюда два года назад, на заре изменения класса «Лепестка», Кейтен взял её без раздумий и просмотров. Как танцовщица она хороша, да, однако ведёт себя так, будто между ними всё уже решено и обговорено, — фея презрительно усмехнулась и отправила в рот шоколадную конфету. Прожевала и добавила: — Почти как у нашей принцессы и её приморского жениха.

Своевременное напоминание.

— У Люси… то есть принцессы Люсинды договорной брак, основанный, прежде всего, на политических интересах, выгоде и необходимости, — осторожно повторила я выдержку из монолога короля Теодора на тему, почему младший сын должен жениться, и жениться именно на наследнице Лазурного. Его величество, правда, не совсем так выразился, но общий смысл тот же.

— У Киаран с Кейтеном не то чтобы договорной брак, а скорее… — Динайя задумалась на минуту, попутно расправляясь с очередной конфетой. — Она считает, что Кейтен должен стать её парой, понимаешь? Не в высоком смысле этого определения, не потому, что они друг друга любят или хотя бы она его, а просто должен, и всё тут, точка, никаких возражений она и слышать не желает. Из-за той тёмной истории с родителями.

Я залпом допила остатки вина.

Должен жениться? Кейтен?!

Ланс принц, Люсинда единственная наследница престола — им в любом случае придётся сочетаться браком на благо родных стран, тут уж ничего не попишешь. Как и я, царевна по рождению, вряд ли смогла бы отказаться от необходимости стать морской сестрой младшего принца, даже если бы была в более сознательном возрасте на момент проведения связывающего ритуала.

Но оборотень-одиночка, обязанный жениться на дочери альфы?! И ладно бы ему самому это прямо позарез нужно было, однако в том-то и дело, что не похож Кейтен на человека, тьфу, то есть на волка, добивающегося высокого положения посредством женитьбы на выгодной невесте. И мне он ни о чём таком не говорил.

Только пренебрежительно отзывался о выборе пары в стаях. И о традициях упоминал. Все упоминали.

Всё-таки дура ты, Дани.

Собиралась ведь узнать у зеркала о традициях оборотней, да так благополучно и позабыла, окунувшись с головой в вихрь свиданий. С ароматическим помутнением тоже не всё ясно, присутствовал там какой-то неведомый мне элемент, однако кто бы ещё подсказал, что он из себя представляет…

Я встала, подошла к столику и налила ещё вина. Фея проследила за мной подозрительным взглядом.

— Да не переживай ты так, — заметила она. — Киаран нынче может что угодно петь, а против не пойдёт. Она упёртая, но не настолько же.

Я села обратно на диван и улыбнулась собеседнице как можно беззаботнее.

— Я и не переживаю. Просто выпить захотелось… вот.

Да-а, Дани, дурной пример брата заразителен.

Интересное совпадение, кстати, — родителям Кейтена пришлось покинуть стаю из-за сына альфы, а теперь на самого Кейтена имеет виды дочь альфы.

Или это не совпадение?

Глава 8

Пробуждение было странным.

Мало того, что полночи снилась Киаран в свадебном наряде принятого у людей фасона и нравоучительным тоном зачитывала мне длинный список причин, по которым она имела полное право распоряжаться Кейтеном по своему усмотрению, так ещё и, еле выбравшись из липких объятий кошмара, я долго не могла сообразить, где я, как здесь оказалась и что вообще происходит. Почему-то назойливо болела голова, и жутко хотелось пить.

Птицы пели.

Люсинда — нет.

И кровать странная. Никогда прежде не обращала внимания на такие мелочи, но сейчас отчего-то остро ощутила, что подушка взбита плохо, одеяло слишком лёгкое, а пуховая перина больше похожа на тонкий жёсткий матрац. Вытянув руку, я осторожно пощупала то, на чём лежала. Действительно, тонкий матрац. Ещё ночная сорочка тесная, сбилась где-то в районе бёдер… Я перевернулась на спину, приподняла одеяло. Коротенькое белое платье. Видимо, накануне я не переоделась и так и спала в том, в чём ездила в кабаре. Хорошо хоть, туфли сняла.

И спала я не в своей постели.

И не в своей спальне.

Комната в два — если не в три — раза меньше моей, обставлена скромно, даже аскетично. За большим, почти во всю стену окном с незадёрнутыми шторами нет балкона, зато видны кроны деревьев и — я приподнялась на локтях и пригляделась — посеребрённая встающим солнцем гладь реки.

Поздравляю, Дани. Дурной пример Ланса оказался намного заразительнее, чем предполагалось.

Я со стоном откинулась на подушку и натянула одеяло на лицо.

Через несколько минут из коридора донеслись шаги, и открылась дверь спальни.

— Дани? — Кейтен присел на край постели, коснулся моей торчащей из-под одеяла лохматой макушки. — Я знаю, что ты не спишь.

— У-у, — только и смогла выдать я.

— Ты у меня дома, — пояснил оборотень. Да я и так уже догадалась. — Учитывая твоё состояние накануне, я решил не везти тебя в королевский замок, — Кейтен помолчал и продолжил: — Динайя клялась, что выпила ты немного.

— Русалки пьянеют быстрее и от меньшего количества выпитого, — отозвалась я. Поэтому обычно я старалась не пить больше одного бокала вина за вечер и отказывалась от крепких напитков.

— Нам, наоборот, надо выпить больше, чем человеку, — удивился Кейтен.

Тоже мне, сравнил!

Прошедший вечер вспоминался обрывками. Во всплывавших в памяти фрагментах я не буянила, не пела, не пыталась танцевать на столе и прочих не особо пригодных для плясок поверхностях. Стриптиз не показывала и ни к кому не приставала. Вроде бы чинно сидела на диване, смотрела выступления и, кажется, обдумывала план жестокой и коварной мести Киаран, посмевшей посягнуть на честно отловленного мной волка. Даже третий бокал налила, правда, не помню, допила ли его. Затем, полагаю, меня окончательно разморило, и я попросту заснула.

— Дани, я, признаться, не разбираюсь в том, что русалкам можно принимать, а что нет, поэтому скажи, что тебе надо и…

— Вода. Много воды, — желательно чтобы утопиться. Одна незадача — утонуть русалка не может в принципе. — Внутрь и снаружи.

— Принесу воды и поставлю ванну, — Кейтен поднялся и, судя по звуку шагов, направился к двери.

— Только тёплую, пожалуйста, не горячую, — уточнила я.

Вот какой скат дёрнул меня топить проблемы в вине? Подобно русалкам, проблемы тонуть не склонны, тем более в алкоголе, зато опьянение способно существенно повысить количество неловких ситуаций и градус позора на больную голову незадачливого утопленника.

Я выбралась из-под одеяла и кое-как села. Вернулся Кейтен со стаканом и стеклянным графином. Налил почти до краёв, подал мне. Я обеими руками схватила тару с благословенной жидкостью и выпила залпом. Оборотень налил ещё. Я опустошила и второй стакан. Потом Кейтен, оставив графин со стаканом на тумбочке возле кровати, проводил меня в ванную комнату. Помог расстегнуть платье и, как и положено хорошо воспитанному мужчине, вышел, а я сняла остатки одежды и с блаженным стоном погрузилась в прохладную воду. Что ж, хочется не хочется, а пора внести ясность. Свидания — вещь замечательная, но они не могут продолжаться вечно, да и все эти непонятные намёки Киаран, замечания Динайи и оговорки самого Кейтена… Если его и Киаран действительно связывают серьёзные матримониальные обязательства, то кто я такая, чтобы вмешиваться в чужие отношения и обещания, данные, вполне возможно, ещё до моего рождения? Старшего брата Ланса обручили, когда мальчику и десяти не было, а его невесте и того меньше. И никому бы не пришло в голову разрушать этот альянс, разве что Теодор счёл бы его невыгодным для страны, ну а что молодые не встречались фактически до самой свадьбы и знать друг друга не знали, когда поженились, так то дело обычное в королевских браках. Бывает и хуже, что бы там Люсинда по наивности своей ни воображала.

Я соскользнула вниз по гладкому белому бортику ванны и ушла с головой под воду, разглядывая сквозь трепещущую чуть толщу потолок и облицованную бежевым кафелем стену. Не то чтобы я готова добровольно отказаться от Кейтена, но вставать между ним и его исполнением семейного долга тоже совсем не хотелось. Ещё это загадочное ароматическое помутнение, в происхождении которого мы пока не разобрались. Случайность или и впрямь недвусмысленное проявление высшей воли богов? И если, предположим, сие есть соединение двоих в ту самую пресловутую истинную пару, то как жить дальше? После женитьбы брата я планировала вернуться в море и в будущем навещать Ланса по большим праздникам и важным событиям вроде рождения ребёнка. Лазурное расположено далеко от побережья и здесь в защите морской сестры Ланс уже не нуждается так, как на родине. В конце концов, у него жена будет, дети в перспективе, новые заботы и обязанности, а для меня времени и места вскоре не останется. Это неизбежно и мне будет лучше дома, с семьёй, чем маяться от безделья на суше и вызывать лишние сплетни своим постоянным присутствием рядом с принцем.

Наконец, решив, что не стоит злоупотреблять гостеприимством, бултыхаясь в ванне, я вылезла из воды, вытерлась полотенцем, оставленным Кейтеном, промокнула волосы и, завернувшись в махровую ткань, вышла в коридор.

Дом небольшой — на втором этаже поместились только хозяйская опочивальня да ванная. Я заглянула в спальню, оборотня там не обнаружила и направилась к лестнице. Спустилась до пролёта и замерла, услышав голоса: Кейтена и — сюрприз, Дани, сюрприз! — Киаран.

— Ты с ума сошёл! — Киаран даже не говорила, а шипела злобной кошкой, что в исполнении волчицы звучало несколько странно.

— Не твоё дело.

Со своего места я видела лишь небольшую часть холла, столик с изогнутыми ножками у стены и зеркало над ним да две кривые тени на полу. Остальное скрывал угол возле лестницы.

— Мне всё равно, с кем ты спишь, где и как проводишь свободное время. Я с самого начала говорила, что твоя личная жизнь меня не волнует. До поры до времени.

— Думать надо, это пора уже наступила? — насмешливо уточнил Кейтен.

— Эта русалка переходит все допустимые границы…

Надеюсь, волчица имеет в виду не мою случайную ночёвку у Кейтена? Хотя, с другой стороны, разве не она только что заявила, будто ей всё равно, кто там у оборотня в постели завалялся? Не говоря уже, что я была не в том состоянии, чтобы красиво соблазниться, а Кейтен вряд ли стал бы домогаться моего бессознательного тела, будучи сам в своём уме и твёрдой памяти.

— …и делает это явно по незнанию. Держишь бедную наивную русалочку в неведении? — теперь откровенная насмешка прозвучала в голосе Киаран.

Кажется, я всё-таки нарушила какие-то жутко важные и серьёзные традиции оборотней, и сама того не заметила.

— Вполне закономерное с моей стороны желание не пугать Дани раньше срока. И вообще, какого демона я перед тобой оправдываюсь?

— Договор…

— Чушь собачья, а не договор.

— Твоя мать обещала моему деду…

— …ничего конкретного. Всё остальное — результат больного воображения твоих папеньки и маменьки и твоих же капризов, которым они потворствуют без меры.

А беседа становится всё занятнее и занятнее. Одна незадача — отсутствие пояснений для тех, кто не в курсе некоторых нюансов и всей предыстории. Хотя нет, незадач две — как долго я смогу оставаться незамеченной при разговоре двух оборотней?

Словно по заказу собеседники умолкли. То ли диалог перешёл в стадию выразительных переглядываний, то ли меня почуяли. Я склонялась ко второму варианту.

— Дани, — позвал Кейтен, подтверждая мои подозрения.

Я тряхнула влажными волосами, дабы выглядеть поэффектней, неспешно сошла по оставшимся ступенькам и завернула за угол. Увидев меня в одном полотенце, Киаран нахмурилась, перевела недоверчивый взгляд на Кейтена. И что её так удивляет?

— Доброе утро, Киаран, — поздоровалась я.

— Доброе, — сухо ответила волчица.

— За солью зашла? — невинно поинтересовалась я. Порой и русалки не чужды мелкому человеческому желанию сделать или сказать завуалированную гадость ближнему. И получить извращённое моральное удовольствие от раздражённой бессильной гримасы на лице этого самого ближнего.

— Да, за солью, но, увы, у меня соль как раз закончилась, — поддержал Кейтен и демонстративно отступил в сторону. — Поэтому Киаран уже уходит, верно?

— Что ж, ладно, — волчица кивнула не то мне, не то собственным мыслям и направилась через холл к входной двери. Хлопать ею, по крайней мере, не стала.

— Она живёт в соседнем доме, — извиняюще пояснил Кейтен.

Владычица океана! Работают вместе, живут по соседству, мать Кейтена успела пообещать что-то деду Киаран… уж не сына ли, случаем? Как там в человеческих сказках: «Отдай то, что дома обнаружить не ждёшь»? Или «кто первым по возвращению встретит»?

С минуту мы молчали, глядя куда угодно, но только не друг на друга, и наконец Кейтен решил нарушить затягивающуюся паузу:

— Как ты себя чувствуешь? Стало лучше?

— Да. В воде мы быстрее восстанавливаемся.

— Завтракать будешь?

Я кивнула.

— Иди в спальню, — мягко велел оборотень, и я не стала спорить, повернувшись обратно к лестнице.

Поднялась на второй этаж и нахально залезла в шкаф. Всё-таки разгуливать во влажном полотенце удовольствие маленькое даже для русалки и поэтому я без особых угрызений совести достала и надела белую рубашку. Затем подошла к окну, рассматривая кольцо деревьев вокруг дома, зелёную лужайку, сбегающую к реке, и деревянный настил узкого короткого причала, разрезающего ровную водную гладь. На противоположном берегу тянулись рядком дома, совсем маленькие, одноэтажные и простые, и большие двухэтажные, с пристройками и палисадниками, пестреющими яркими цветами. И тихо на удивление, только птичьи песни да вкрадчивый плеск воды под причалом.

— Конечно, это не королевский завтрак… — Кейтен вошёл бесшумно, и я едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть от неожиданности.

— Ничего страшного, — я приблизилась к кровати, опустилась на край. — На самом деле настоящий королевский завтрак я увидела только когда мы приехали в Лазурное, а в Приморском принято блюсти умеренность в еде.

Оборотень поставил поднос на разобранную постель и сам сел по другую его сторону. Скромные бутерброды с колбасой и сыром и явно наспех наструганный зелёный салатик, по виду сильно похожий на тот, которым обычно Люсинда завтракала. Какой-то неподходящий для хищника набор. Или это Кейтен ради меня старался?

Я принялась за бутерброд с колбасой. Ко всему прочему салат напомнил, что Ланс наверняка волнуется, я же уехала и никого не предупредила, что ночевать буду в другом месте… конечно, я не планировала спать в чужой кровати, оно само как-то вышло… но всё равно нехорошо по отношению к брату. Ланс и так невысокого мнения о «бармене», а уж что теперь думать будет, и представить страшно.

И что думает сейчас, пока ты, Дани, тут сидишь и исповедь волка ожидаешь.

— Полагаю, ты уже догадалась, что мои родители происходили из стаи Красных волков, — заговорил Кейтен, глядя на реку за окном. — И отец Киаран и есть тот сын альфы, из-за которого им пришлось покинуть стаю.

Я кивнула, не вполне, впрочем, уверенная, что он заметит мой кивок.

— Родители не любят вспоминать ту историю, особенно мама. Алтар, тогда всего лишь средний сын вожака, не давал маме проходу, будучи уверенным, что с ним пойдёт любая волчица. Они и шли… а мама отказалась.

И её ценность и притягательность в глазах родителя Киаран сразу возросла. Ещё бы — все согласные, а одна возьми и заупрямься.

— В конце концов, мама обратилась к вожаку. Но, как я тебе говорил, волчиц рождается меньше, с мнением их считаются постольку-поскольку, а в данном случае чувства и предпочтения моей матери и вовсе не имели никакого значения. Тем не менее, она отказалась подчиниться и альфе, когда тот велел оставить моего отца и стать парой Алтару. Папа потребовал поединка до смерти, Алтар охотно согласился. Поединки у оборотней бывают разные: тренировочные, до первой крови, серьёзного ранения, просьбы о пощаде и до смерти противника. До просьбы о пощаде обычно никто не выбирает — это позор для волка до конца его жизни. А до смерти… почётно. Хороший способ заслужить уважение стаи. Если выиграешь, разумеется, — Кейтен помолчал минуту. — И папа мой проиграл. Я не знаю, как там всё обстояло на самом деле, был ли Алтар и впрямь сильнее моего отца или же играл нечестно… меня там фактически ещё и не было… Мама, увидев, что Алтар вот-вот убьёт её волка, бросилась к альфе и начала молить о пощаде и обещать, что сделает что угодно, лишь бы её пара выжила. Тогда-то он и предложил тот самый выбор: или она всё-таки станет парой для его сына, а моего папу подлатают, вылечат, и даже не будут напоминать о позоре, или она может забирать то, что осталось от её волка, и идти куда хочет. Возможно, вожак полагал, что выбор изнеженной, привыкшей к безопасности и защите стаи волчицы окажется более чем очевидным, но родители предпочли уйти.

— Твоя мама уже была беременна, — сообразила я.

— Да, — подтвердил Кейтен. — Родители понимали, что, прими мама предложение вожака, и от ребёнка избавились бы, как только стало ясно, что родился очередной мальчик. Да и папе, что бы там ни говорил альфа, рано или поздно пришлось бы покинуть стаю, не по своему решению, так вынужденно.

Мало радости день за днём наблюдать, как любимой женщине приходится терпеть ненавистного ей мужчину. И о проигрыше в поединке отцу Кейтена наверняка напоминали бы с завидной регулярностью и упорством.

— Родители выжили, хоть и стали одиночками. Родился я, потом мой брат. Алтар нашёл себе другую волчицу, мать Киаран. А несколько лет спустя у Красных волков случился, скажем так, конфликт интересов с другой стаей, закончившийся изрядным сокращением численности Красных, в основном, разумеется, самцов. В схватках погибли и старый вожак, и его сыновья, старший и младший.

— И вожаком стал Алтар?

— Стал. У него и его супруги родилась Киаран, единственный ребёнок.

Думать надо, избалованный не меньше Люсинды. Добавим к этому резкое изменение соотношения между мужчинами и женщинами в стае, причём не в пользу последних, и реакция Киаран немного проясняется. А балованные маленькие принцессы, увы, чаще всего вырастают в капризных взбалмошных девиц, искренне полагающих, будто мир вращается исключительно вокруг их особы, и не понимающих, когда им говорят «нет». За примером, как ни печально, далеко ходить не надо.

Надеюсь, Люсинде в замке сейчас икается.

— У Киаран было всё самое лучшее из того, что могли предложить её родители, и она ни в чём не знала отказа, — продолжил Кейтен. — Киаран захотела танцевать и ей сразу наняли учителя, Киаран решила выступать в кабаре, и родители скрепя сердце выделили дочери надёжное сопровождение, дабы быть уверенными, что любимое чадо там действительно только танцует и никто не покушается на её честь. Киаран не без поддержки родителей выбрала себе кандидата в мужья, и по несчастливому стечению обстоятельств им стал я.

— Ты из-за неё уехал из Кармины?

— И из-за неё в том числе. Там много чего навалилось сразу — и настойчивость родни Киаран, и собственное желание мир посмотреть… ну и тогда я был не самым примерным сыном.

А об этом он раньше не упоминал.

— В общем, однажды я крупно повздорил с родителями, собрал вещи и отправился мотаться по миру. Практически в прямом смысле мотаться. Поездил, наконец-то посмотрел на этот самый мир, затем остановился в Лазурном и где-то с год перебивался не всегда законными подработками и сомнительными съёмными углами. Потом был «Алый лепесток», куда я устроился барменом. Тогда он ещё назывался «Лепестки роз» и стремительно деградировал, превращаясь в банальный дешёвый бордель. В конце концов, прежний хозяин решил продать его, и я купил «Лепестки» фактически за бесценок. Немного изменил название в память о Кармине, отказался от предоставления интимных услуг и постепенно… не буду уверять, что путь был быстрый и лёгкий, да и по сей день мы не можем полноценно конкурировать с «Бриллиантовыми мечтами», но люди к нам ходят.

— И ещё ты даёшь работу нелюдям.

— И это тоже.

Признаться, раньше мне и в голову не приходило, каково это — искать работу, жить на одно жалованье, платить за жильё, одежду, еду. Возможно, если приглядеться, то не слишком-то я и отличаюсь от принцесс и дочерей вожаков. Хоть бы и четвертая, и десятая, и даже пятидесятая, но я всё равно остаюсь царевной, далёкой от нужд и жизни обычных людей и нелюдей.

— Киаран объявилась два года назад, — Кейтен неожиданно усмехнулся с оттенком недовольства, — как только «Лепесток» начал приносить доход, а не поглощать все вложения, словно бездонная яма. За эти годы я помирился с родителями и из их писем знал, что Киаран периодически приезжала к ним и пыталась разузнать, где меня можно найти. Родители ничего ей не говорили, тем более, когда я вёл жизнь кочевника, то и сам не знал, где окажусь через месяц или на следующий день. Однако, когда я осел на одном месте, найти меня стало куда как проще. Она приехала, пришла в восторг от «Лепестка» и попросила взять её на работу. Пообещала, что не будет ни на чём настаивать и лезть в мою личную жизнь, но заметила, что нам не повредит присмотреться друг к другу в более неформальной, так сказать, обстановке. Полтора года мы друг другу не мешали, Киаран поселилась в городе, отец купил ей дом и написал мне личное письмо, в котором умолял не отказывать старику и присмотреть за его дочерью. Дескать, на кого ещё он может возложить эту ответственную задачу, кроме как на достойного сына тех, кто когда-то принадлежал к его стае? — в голосе оборотня проскользнула злая, едкая ирония. — Киаран и сама неплохо справлялась, защищать себя она умеет, как и всякая волчица.

Клыки, когти, сила и скорость хищника — это вам не рыбий хвост и пара безумных идей вроде попытки изнасиловать потенциального насильника. И хорошо, что «насильник» такой попался, а ведь могло быть намного хуже…

Хотя на крайний случай у меня гроза в запасе есть.

— Она завела друзей, вон, даже с принцессой встречается, и не только на собраниях этого их общества, как выяснилось. Участвует в каких-то там пикетах, борется за права животных и женщин. Я успокоился и перестал обращать на неё внимание, главное, чтобы не опаздывала и номера отрабатывала. Платил ей, как и остальным девушкам, но живёт Киаран ещё и на деньги родителей. И вдруг несколько месяцев назад всё началось заново. Намёки, несуществующий договор, рассуждения о предназначении, письма от её родных, желающих видеть дочь устроенной и под защитой пары…

— Предназначение? — повторила я. Договорной брак — это одно, а высшее предназначение уже со-овсем другое!

— Киаран полагает… видимо, в детстве ей читали не те сказки… что произошедшее между нашими с ней родителями и её дедом нас связало, — с уже откровенным раздражением ответил Кейтен. — Или не то чтобы связало, скорее…

— Отдай мне то, чего дома застать не ждёшь? — предположила я с замиранием сердца. — А взамен любой каприз за вашу душу?

— Дани, это чушь. Дед Киаран предложил моей маме конкретный выбор, и она его, выбор этот, приняла и сделала. Старый вожак больше ничего у неё не требовал, откажись он соблюдать собственные же условия или реши внезапно их изменить и потерял бы уважение в глазах стаи, присутствовавшей при поединке. Мои родители ничего не должны ни её деду, ни прочей её родне, и все высокопарные рассуждения Киаран основаны лишь на древних и полузабытых легендах об истинных парах, сведённых вместе кем-то там свыше, — оборотень презрительным и чисто человеческим жестом указал на потолок.

— А традиции? То есть дискриминация? То есть, я хотела сказать, если в паре одна сторона не из оборотней?

— Нежелательно брать в пару представителя другой расы, но в наше время и в моём случае это правило неактуально. Я одиночка и поддерживать чистоту крови в стае не обязан.

— И возвращаться в стаю не хочешь, — добавила я.

— Не хочу, — не стал отрицать очевидное Кейтен. — Я не знаю, действительно ли Киаран верит в этот бред об истинных парах или же притворяется для создания иллюзии необходимости в нашем союзе, но мотивы её отца понимаю прекрасно и безо всякого волшебного зеркала. Красным волкам нужен молодой вожак, Алтару — претендент на эту роль. Оборотни не люди и избегают заключать брачные союзы с другими стаями. Соответственно, Киаран должна выбрать кого-то из своих, но, прежде чем она решит, начнётся банальная грызня за власть, в случае волков грызня будет в прямом смысле. Догадываешься?

Угу. Уж сколько рас населяет наш мир, а устремления порой ничем не отличаются от человеческих.

— Разве твоя кандидатура не вызовет той же грызни?

— Алтара приятно впечатлили и достижения моих родителей, сумевших обойтись без стаи, и мои собственные. Он считает меня претендентом более достойным, чем любой из членов его стаи.

И что-то я не заметила в язвительном голосе Кейтена особого восторга по сему поводу.

Мы помолчали, я съела второй бутерброд, запила водой, обдумывая услышанное. А затем с первого этажа донёсся перезвон дверного колокольчика. Кивнув мне, оборотень поднялся и вышел. Я повозила вилкой в салате, подцепила немного зелени и отправила в рот. Жалко Кейтена и в то же время что тут можно поделать — неясно. И, если честно, так и хотелось найти Киаран и откровенно высказать волчице своё мнение. Я, может, тоже Кейтена выбрала для ритуала посвящения и вообще, мне мужчина нужнее.

Во всяком случае, данный конкретный экземпляр.

— Дани! — долетел через оставшуюся открытой дверь голос оборотня. — Это за тобой!

За мной?

Бросив вилку на поднос, я торопливо выскочила из спальни и спустилась на первый этаж. Свою ошибку я поняла уже на последних ступеньках.

Посреди небольшого холла стояли Ланс и лорд Брук и смотрели на меня, как благородная дама, заставшая свою дочку на сеновале с конюхом. Хотя почему как? Волосы ещё влажные, я босая и в мужской рубашке на голое тело. Кейтен, в отличие от меня, одет не только в рубашку, но и в брюки, однако ситуация всё равно двусмысленная.

— Доброе утро, — на всякий случай поздоровалась я и сошла с последней ступеньки.

— Доброе, миледи, — ответил Брук и деликатно отвёл взгляд.

— Кому-то, может, и доброе, а кому-то — как пойдёт, — произнёс Ланс с непонятной и неприятной злорадной ухмылкой и обернулся к замершему возле входной двери оборотню. — Надеюсь, добрый господин Кейтен… простите, не успел узнать вашей фамилии… или вы её вроде не называли? Впрочем, не суть. Итак, надеюсь, вы готовы поступить как положено честному и благородному мужчине и жениться на обесчещенной вами девушке?

Глава 9

Что-что Кейтен должен сделать?!

Жениться?! На какой ещё обесчещенной девушке? Где братец успел таковую узреть?!

Я перехватила изумлённый взгляд оборотня, тоже не иначе как пытающегося сообразить, кого и когда он обесчестил.

— Ланс, — я метнулась к брату, клещом вцепилась в его локоть, — ты что делаешь?

— Не беспокойся, Дани, всё под контролем, — самодовольно заявил Ланс. — Кейтен, как я уже говорил вам, Дани мне близка и дорога и поэтому я не могу позволить порочить её доброе имя.

— Никто не будет порочить моё имя, — возразила я.

— Моя сестра провела с вами ночь… — пафосно продолжил братец.

— Ничего не было, — прошипела я. Владычица океана, да Кейтен наверняка даже в одной со мной постели не спал! Ночевал, поди, на диване в гостиной.

— Уверен, мне нет нужды объяснять вам, что сие означает для честной девушки благородного рождения…

— Я русалка, а не леди!

— …и дочери морского царя.

Вот же… краб!

Кейтен перестал с задумчивым исследовательским интересом учёного разглядывать молодого человека и посмотрел на меня. Внимательного, удивлённо и чуть недоверчиво.

— Вы не знали? — правильно истолковал взгляд оборотня Ланс. — Странно, мне казалось, это всем известно — в Приморском испокон веков принято связывать королевских детей с русалками королевского же происхождения. Подобное к подобному, сами понимаете… — и тон такой небрежный, снисходительный.

С намёком.

Ну, братик, да чтоб тебя акула сож… нет, лучше Люсинда в тёмном уголке зажала и грязно надругалась!

Я виновато посмотрела на Кейтена. Он чуть прищурился, словно пытаясь разглядеть во мне нечто, прежде не виденное, и отвернулся.

— Так каков ваш ответ, добрый господин? — не унимался молодой человек, игнорируя и мрачную тень в глазах оборотня, и немые призывы к благоразумию лорда Брука.

— Я подумаю над неожиданным и щедрым предложением Вашего высочества, — сухо произнёс Кейтен.

— Надеюсь, вы уведомите меня о своих намерениях в течение двух недель. Можете лично, можете письменно, на ваше усмотрение. Отсутствие какого-либо, как положительного, так и отрицательного, ответа от вас по истечению вышеназванного срока я буду вынужден трактовать как ваше нежелание поступать надлежащим образом, — Ланс выдержал минутную театральную паузу и добавил: — У вас ведь нет проблем с законом? Вы не занимаетесь разного рода махинациями или аферами и не имеете связей с преступными элементами?

Не знаю, чего хотелось сейчас сильнее всего: то ли покусать себя за то, что сразу не рассказала о своём происхождении, то ли сбегать за подушкой и попытаться придушить ею брата.

— Нет, — отрезал Кейтен.

— Хорошо, — Ланс стряхнул мою руку, шагнул к оборотню и фамильярно хлопнул его по плечу. — Тогда в случае вашего отказа от высокой чести взять мою сестру в жёны у вас не возникнет никаких проблем, которые могут несколько подпортить вам жизнь.

Кажется, оборотень с трудом сдержался, чтобы не перехватить конечность будущего монарха и не сломать её к старцу морскому.

— Что ж, мы насладились вашим гостеприимством, однако пора и честь знать. Дани, одевайся, мы возвращаемся в замок.

Я помедлила в нерешительности, по-глупому надеясь, что Кейтен возразит, как-то заявит свои права на меня… да вообще хоть что-нибудь скажет, но оборотень молчал, по-прежнему избегая смотреть в мою сторону. Пришлось подняться обратно в спальню, переодеться в своё платье и, взяв в руки сумочку и туфли — залезать на каблуки совсем не хотелось, — снова спуститься в холл. За время моего недолгого отсутствия мужчины даже не поменяли положение, и лишь когда я поравнялась с братом, Кейтен открыл дверь и отступил, выпуская нас из дома. Брук покинул холл первым, мы с Лансом за ним.

— Мне жаль, — неловко пробормотала я на пороге.

— Да, мне тоже, — последовал усталый ответ, и дверь захлопнулась за нашими спинами.

Мы спустились с невысокого крыльца, миновали небольшой чистый дворик и вышли на улицу, широкую и длинную, с аккуратными двухэтажными домами по обеим её сторонам.

— У тебя от предстоящей свадьбы рассудок помутился? — спросила я, оглядывая два соседних дома. И в каком из них живёт Киаран?

— Дани, это ради твоего же блага, — неожиданно раздражённо отозвался Ланс. — Если этот бармен имеет в отношении тебя серьёзные намерения, то согласится жениться на тебе, независимо, кто ты и откуда. А если нет… то, поверь, тебя он точно не стоит.

— Так ты решил устроить проверку? — опешила я.

— А зачем ещё, по-твоему, я разыграл весь этот спектакль?

— А тебе в голову не приходило, что мы с Кейтеном слишком мало знакомы для серьёзных отношений?

— Откуда, если ты не посвящаешь меня в подробности своего внезапного романа?

— Прости, но ты мне не лучшая подружка и не сестра, чтобы подробностями делиться! И как ты нашёл меня?

Брук отвязал от низкой зелёной ограды поводья лошадей, неодобрительно поглядывая то на нас, то по сторонам. И зачем беспокоится — улица тихая, прохожих мало и внимания на нас толком не обращали.

— С утра пораньше в замок принесли записку на моё имя, в которой подробно указали, где ты была ночью и по какому адресу можно найти тебя сейчас, — пояснил Ланс.

— Кто принёс? — насторожилась я.

— Стража сказала, какая-то девчонка светловолосая, просила срочно мне передать.

Киаран? Разумеется, как минимум половина персонала кабаре знала, что к боссу пришла его девушка — кто не видел лично, тому наверняка охотно поведали остальные, — и уж вряд ли адрес начальства для многих такой уж большой и великий секрет, но у волчицы есть мотив, и весьма весомый. Тем более что ей стоит обернуться и на четырёх лапах окольными путями добежать до замка?

Словно догадавшись о ходе моих мыслей — или, что вероятнее, попросту понаблюдав за нами из окна, — на крыльце белого дома слева появилась Киаран. Вежливо кивнула принцу и по-соседски приветливо помахала мне ручкой.

На суше рыбьему хвосту нечего противопоставить клыкам, когтям и силе оборотня, но это вовсе не означает, что и хвостовым плавником нельзя ударить.

Я сунула брату сумочку и туфли и решительно направилась к дому Киаран.

— Дани, а теперь-то ты куда? — полетел мне в спину возмущённый вопрос Ланса.

— Поболтать о нашем, о девичьем, — процедила я сквозь зубы.

Низкую калитку ничего не стоило открыть, просто перегнувшись через створку и откинув крючок запора с внутренней стороны. Киаран выжидающе наблюдала за моими манипуляциями и, когда я поднялась на крыльцо, отступила под защиту резной деревянной решётки, до самого козырька оплетённой вьющейся пурпурной ипомеей. Предусмотрительно — вроде мы и на общем обозрении стоим, на виду у Ланса и Брука, и в то же время Кейтен из своего дома вряд ли нас услышит или прочитает по губам, если, конечно же, вообще это умеет.

— Догадываюсь, что именно рассказал тебе Кейтен, — безо всяких предисловий начала волчица. — Он тебя не то чтобы обманывает, скорее пользуется твоим незнанием наших законов и немного заблуждается сам. Как я подозреваю, его родители, вернее, его мать Ривер не всё поведала сыну. Мой отец победил отца Кейтена, Кейрена, в бою и по правилам должен был убить поверженного противника. Иных вариантов не было и быть не могло и выкупить жизнь обречённого на смерть можно лишь ценой другой жизни. Жизнь за жизнь, кровь за кровь, понимаешь? Это древний обычай и ныне к нему редко обращаются, в основном, потому, что нечего предложить взамен.

Что поделать, мы живём в суровое время — никакого тебе альтруизма и самопожертвования ради ближнего своего.

— Можно выкупить своей жизнью или жизнью того, кто кровно связан с тобой. Если речь идёт о детях, даже нерождённых, то считается, что это есть воля предназначения, судьба связывает две жизни в одну и такой союз будет крепче и надёжнее любого увлечения и самой пылкой любви. Мы чуем беременность на ранних сроках и мой дед, зная, что Ривер ждёт волчонка, предложил ей откуп…

— Жизнью малыша, который ещё и не родился? — опешила я.

— Дед был старой закалки, верил в силу давних обычаев. Ривер тогда клялась, что сделает всё, что от неё потребуют, лишь бы Кейрен остался жив, и ей пришлось согласиться, хотела она того или нет.

— А выбор уйти или остаться?

— Он был следующим. Что предпочла Ривер, ты, полагаю, уже знаешь. Возможно, она надеялась, что если они уедут подальше, то о долге крови все забудут. Но о нём нельзя забыть, нельзя им пренебречь. И время только доказало, что мы с Кейтеном действительно предназначены друг другу.

— Да? И как? — осторожно уточнила я.

— Очень просто, — пожала плечами Киаран. — У моих родителей мог родиться мальчик и наоборот — у Ривер и Кейрена девочка. Мы могли не дожить до совершеннолетия. Кейтен мог сгинуть без следа в этих своих путешествиях по миру. Никто не полагал, что мой отец однажды станет вожаком. Но всё сложилось так, как сложилось, один к одному, и то, что сейчас происходит в стае, лишь подтверждает необходимость в нашем союзе.

Я смотрела в спокойные васильковые глаза под длиннющими чёрными ресницами и отчётливо понимала — Киаран и впрямь верит в то, что говорит. Не было в волчице ни фанатичной экспрессии, ни возвышенно-одержимой, пусть и не разделённой любви. Её действительно воспитали с твёрдым убеждением, что где-то там ходит мужчина, который будет принадлежать только ей, и точка. И Киаран с малых лет приняла и срослась с этой мыслью, не допуская никакого иного развития событий, или что у назначенного мужчины могут быть другие интересы в жизни. При Приморском дворе я видела множество похожих на Киаран девушек, сговорённых едва ли не с колыбели, правильно взращённых, словно элитные породистые собаки, чтобы в их хорошеньких головках не возникало сомнительных мятежных идей. Эти нежные девы могли быть интересными собеседницами, начитанными, с хорошим образованием, но стоило в разговоре коснуться темы их женихов, как в очах девушек сразу появлялось похожее выражение спокойного, непреклонного убеждения. Они не мечтали о прекрасных принцах, не флиртовали с придворными кавалерами и вообще не видели собственной жизни за пределами замужества. И, признаться, меня они всегда пугали, не живые люди, а набор одинаковых кукол, усаженных рядочком на полку. Даже странно, как Киаран дозрела до желания танцевать профессионально и как ей позволили подобное вольнодумство.

Волчица скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.

— И не надейся, что твои русалочьи штучки что-либо изменят, — добавила Киаран.

— Какие… штучки? — растерялась я.

— Я вижу, как ты окрутила его своим запахом и чем ещё вы там пользуетесь, чтобы завлекать мужчин. Мой отец прав — Кейтен будет хорошим вожаком, к тому же, что бы он сам ни говорил, это и его стая тоже. Он полностью устраивает меня как супруг.

— Избавляет от необходимости выбора, — ввернула я.

— Да, — и не подумала возразить волчица. — И с Кейтеном я смогу продолжить заниматься танцами.

О-о, вот мы и дошли наконец до личной выгоды!

А чего ты хотела, Дани? Не полагала же всерьёз, что Киаран спит и видит, как бы удержать при себе завидного женишка, не имея при этом никаких собственных корыстных интересов?

— Сомневаюсь, что Кейтен станет вожаком и продолжит управлять кабаре, — заметила я.

— Я могу заниматься «Лепестком», почему бы и нет?

Ещё лучше. Начали с предназначения, закончили банальными меркантильными целями.

— Ты не представляешь, что я испытала, когда узнала, что Кейтен стал владельцем кабаре. Это всё равно что… что в лотерею неожиданно выиграть, — Киаран улыбнулась не столько мне, сколько своим мыслям. — Так внезапно, удивительно… чудесно всё, чего я хотела для себя, воплотилось в жизнь. В бездну мужа, в бездну стаю — моя мечта стала явью. Не интересы отца, не желания матери, не нужды стаи, а мои! Только мои, понимаешь? Здесь меня не контролируют, охрана не следит за каждым моим шагом, я могу делать что захочу, общаться с кем захочу, хоть с самой наследной принцессой!

— А если однажды ты встретишь мужчину, которого полюбишь и с которым захочешь быть вместе, создать семью, родить детей? — в конце концов, кто знает, за каким поворотом тебя настигнет то самое, чистое, светлое, возвышенное и, возможно, с перспективой на всю жизнь?

Или на какой кривой лесной тропинке догонит…

Правда, на нашей тропинке с возвышенностью было туговато, ну да ладно, я не гордая.

Волчица вдруг рассмеялась с искренним весельем, беззлобно и снисходительно.

— Полюбить? Я тебя умоляю! Кому в наше время нужна такая глупость, как любовь к мужчине, тем более мужу? Она только всё усложнит, особенно если супруг начнёт искать удовольствия на стороне или станет уделять тебе мало внимания, а оба этих пункта неизбежны, к сожалению. Мама по молодости лет была безумно влюблена в моего папу, а он в упор её не замечал. Ещё бы, — Киаран презрительно передёрнула плечами, — столько юных волчиц вокруг и все готовы на всё ради его благосклонности. Мама была лишь одной из этого гарема, а папа не видел никого, кроме Ривер. Ещё мама мечтала о сцене, но времена были другие и родители её были другими.

Старой закалки, надо думать. И сцена — любая — для них наверняка была синонимом борделя.

Странная свобода у волчиц — вроде и выбираешь сама, и одновременно твоё мнение значит не больше, чем мнение высокородной юной леди, воспитанной с единственным в жизни назначением выйти замуж на благо семьи. Да и безусловная верность оборотней своей паре, похоже, всего лишь очередной миф.

Люсинда даже не представляет, насколько ей повезло: её вырастили в любви и удивительной для наследницы трона свободе, её ограничивали гораздо меньше, чем могли бы, из неё не лепили такую вот куклу, у которой и образование-то присутствует сугубо для улучшения экстерьера. И я раньше тоже как-то не представляла в полной мере, насколько повезло мне родиться свободной русалкой, не стеснённой запретами и навязанным браком в качестве венца женской эволюции.

И ещё понятно, кто посеял в Киаран эту страсть к танцам. Попытка реализовать в дочери собственные несбывшиеся мечты.

— После ухода Ривер и Кейрена мама всё же смогла добиться своего, — продолжила Киаран тише, глядя мимо меня на лужайку перед домом. — Она всегда была рядом, поддерживала во всём, терпела папины выходки и капризы. Мама потратила на него молодость и красоту, отказалась от мечты, не теряла связь с Ривер, не корила отца за неудачи и что получила взамен? Ничего. Она стала женой вожака, родила девочку, но даже мой пол преподносился так, словно это исключительно папина заслуга. Он хорошо к ней относится, пусть и несколько снисходительно, но не любит и не любил никогда, и он ей изменяет, о чём прекрасно осведомлены все в стае. Так скажи мне, Адаани, зачем любить мужа? Нет, я не опущусь до этого унизительного и бесполезного чувства. Я люблю танцы, музыку, красивые вещи, ценю комфорт и поддерживаю тех, кто готов бороться за справедливость в этом мире. Я буду очень-очень любить наших детей. Но Кейтена я не люблю и не полюблю никогда, — неожиданно волчица посмотрела на меня пристально, серьёзно. — Поэтому будь добра, сними свой приворот, или чем ты там ещё его окрутила, и больше не приближайся к нему. Я знаю, Кейтен считает меня этакой избалованной прицессочкой, помешанной на идее высшего предназначения, но происходящее не только и не столько божественный каприз, но и, прежде всего, судьба, определённая до нашего с ним рождения. Традиции, которые должны соблюдаться и сохраняться, если мы не хотим окончательно впасть в хаос и неразбериху, столь свойственные людям. Долг, от которого ни я, ни он не можем отказаться, как бы ни желали обратного. И, в конечном итоге, в наших с ним силах сделать наш брак и наше дальнейшее совместное существование максимально удобным и взаимовыгодным. В любом случае я могу дать ему гораздо больше, чем можешь ты, и он может дать мне больше, чем когда-то мой папа дал моей маме. Пожалуйста, не лезь в то, что тебя не касается. Если бы ты была человеком, я бы ещё поняла твою настойчивость, но ты русалка, ради луны, зачем тебе оборотень? Поразвлечься — на здоровье, мне всё равно, с кем спит Кейтен сейчас и с кем будет спать впоследствии, но серьёзные отношения между волком и русалкой? Неужели твои же сородичи одобрят подобное?

Я царевна морская, я сама выбираю себе мужчин и никто, даже венценосный батюшка, не может повлиять на моё решение. Я четвёртая, но не последняя дочь, и у нашего отца и без меня хватает головной боли. Неважно, что я стану делать — выскочу замуж по человеческим обычаям за первого своего мужчину, заведу гарем из дюжины любовников или вообще буду вспоминать о сексе раз в пятилетку. Сёстрам — особенно Аресте, хе-хе, — главное, чтобы у меня в принципе мужик был, папеньке и в голову не придёт оспаривать мой выбор, каким бы тот ни был, — учитывая выводок в шесть юных и взбалмошных русалочек, трудно винить отца за некоторое равнодушие в данном вопросе, — ну а подданным так и вовсе дела нет до личной жизни царевен. У нас многое что иначе, чем у людей… или оборотней.

— Мне жаль тебя, — произнесла я наконец и совершенно искренне.

— Разве? — в синих очах мелькнуло то ли раздражение, то ли презрение. — Себя пожалей. Если ты продолжишь… настаивать, мне придётся применить меры посерьёзнее передачи записок твоему названому брату.

Я покачала головой и, не удостоив Киаран ответом, развернулась, спустилась по ступенькам крыльца и направилась через двор к Лансу и Бруку, настороженно наблюдавшим за нами через ограду.

Глава 10

Моя жизнь превратилась в болото. Дни и ночи сменяли друг друга, от Кейтена не было никаких вестей, а сама я больше не решалась заявляться к нему без приглашения, будь то кабаре или дом. Замок кипел и бурлил едва ли не в прямом смысле слова: все, начиная с прачки и закачивая королевой, занимались подготовкой к близящемуся балу и только нам троим — а именно мне и виновникам торжества — было абсолютно нечего делать, кроме как терпеливо сносить примерку нарядов для праздника. Ланс и Люсинда демонстративно друг друга игнорировали, словно показное равнодушие могло хоть что-то изменить. Ланс на досуге проводил со мной душеспасительные беседы, уверяя, что раз Кейтен не готов жениться на мне, то и не стоит моих переживаний. Спорить с доводами брата и возражать я даже не пыталась, равно как и говорить, что, справедливости ради, наши с ним пути тоже скоро разойдутся и близкие доверительные отношения неизбежно превратятся в суховатое, официальное общение родственников, встречающихся два-три раза в год на крупных семейных торжествах. Порой я удивлялась тому, как Ланс может не понимать настолько простых вещей, но потом вспоминала о склонности людей закрывать глаза на очевидное, притворяться, будто ничего особенного не происходит и не произойдёт в дальнейшем, и начинала жалеть брата.

Впрочем, я и сама не лучше.

Встречалась с Кейтеном, не думая, что может случиться через месяц, неделю или и вовсе завтра. Не анализировала ни оговорки оборотня, коих было с избытком, ни намёки Киаран, скрывать которые она себе труда не давала, и даже не сообразила сразу, что нет у простого бармена денег, чтобы водить девушку в дорогую ресторацию. Вообще ни о чём не думала, кроме текущего момента да нового свидания. С другой стороны, вела я себя, как и положено истинной дочери морей — жила одним днём, в котором есть сегодня и сейчас, есть сиюминутные удовольствия и радости, а что будет потом, не так уж и важно. Мы русалки, мы не выходим замуж по человеческим представлениям, не заводим долгих отношений, мужчин других рас используем исключительно для секса, максимум для короткого необременительного романа. Мы свободолюбивы и независимы и желаем лишь день-деньской беззаботно резвиться в океане, думая только о собственной персоне.

Да-а, Дани, а ты ещё удивляешься, почему Кейтен ушёл в глубокую несознанку. Он или жениться пока не хочет в принципе, или не вдохновляет его перспектива связывать жизнь с легкомысленной русалкой. Поставь себя на его место — у бедного волка ни с того, ни с сего случилось ароматическое помутнение, он на девушку накинулся с самыми грязными намерениями, а жертва потенциального насилия вместо криков и сопротивления стала его домогаться. Мужик-то в себя пришёл, однако ж осадочек, как говорится, остался.

Ну а с третьей стороны — зачем тогда Кейтен ко мне в спальню заявился? Тогда он уже точно был в своём уме и вполне трезвой памяти.

Дабы тратить свалившееся свободное время с пользой и заодно найти ответы на вопросы, я принялась за изучение традиций оборотней. В конце концов, все мои познания в данной области основывались на малой порции общеизвестных сведений и рассказах Кейтена, ну и Киаран немного. Волчица уверяла, что Кейтен пользуется моей неосведомлённостью, но где гарантия, что и она не поступила так же? Что надо дочери альфы? Правильно, отвадить нежданно-негаданно возникшую соперницу. Удобные во всех отношениях женихи на дороге не валяются, мне ли этого не знать, и, соответственно, Киаран пойдёт на многое, лишь бы сохранить за собой выгодного самца. Отцу её нужен Кейтен с точки зрения куда более практичной, по крайней мере, не столь откровенно прикрывающейся рассуждениями о предназначении. Ещё есть мать, внёсшая свою лепту в становление взглядов единственной дочери. Что надо ей? Как и большинство матерей, она хочет счастья для своего ребёнка и одновременно понимает, что есть рамки, выйти за которые не дано ни ей, ни Киаран. И есть пример родителей, убедивший молодую волчицу, что муж должен быть удобным, но не любимым. Просто, безопасно и насквозь прагматично.

Начала я с замковой библиотеки. Зеркало Террены оставила на крайний случай — нужный ответ от него вполне можно и не получить, зато вопросами засыплет наверняка, а я пока морально не готова делиться всеми нюансами отношений с Кейтеном.

Оборотни, особенно в стаях, действительно старательно соблюдали традиции, в частности, трепетно относились к чистоте крови. Объяснение тому было элементарное — о причудливой наследственности полукровок известно всем. В случае сокращения численности стаи допускался выбор пары в другой, однако это редко приветствовалось: молодых волчиц меньше, и соперники со стороны никого не радовали. В процессе изысканий выяснилась довольно забавная вещь — подчас юные волчицы предпочитали бегство выбору из мужской половины соплеменников. Оно и понятно, вдруг никто из стаи тебе не понравится, а там, в большом мире, ты встретишь свою любовь? Не говоря уже о соблазнах свободной жизни…

Решение оставалось за волчицей, однако родители сплошь и рядом контролировали выбор дочерей, а вожаки не гнушались вмешиваться по своему усмотрению, что лишний раз подталкивало девушек к бегству.

Кровный долг, или откуп тоже существовали, как и старое поверье о высшем предназначении случайно связанных судеб. В принципе, в том или ином виде оно имелось у многих рас, людей включая, но в наше время жило скорее сказкой, нежели руководством к действию. Предназначение обжалованию не подлежало, и только боги могли изменить высшую волю. По ароматическому помутнению на почве случайно проходившей мимо девицы сколько-нибудь познавательной информации не нашлось. Я и без книг понимала, что оборотням природой положено в большей степени полагаться на обоняние и слух, чем на зрение, однако ясности в нашу ситуацию эта элементарная мысль не вносила.

Проведя в библиотеке несколько дней и поняв, что ответа на главный вопрос здесь точно не найдётся, я с некоторым трудом подловила Террену и попросилась на поклон к зеркалу. В последнее время из-за подписания контракта и подготовки к балу королева в колдовском покое бывала редко. Конечно, она разрешила бы мне подняться в башню одной, но мне казалось неправильным находиться в личных апартаментах в отсутствие хозяйки.

Нынче в обычно аккуратно прибранной комнате царил беспорядок: книги неровными стопками на столе, грязные бутылочки вперемешку с чистыми, ингредиенты для зелий кучками на полках, на полу скомканная в шары исписанная бумага.

— Начала работу над новым зельем, потом пришло письмо от Его величества Теодора и стало не до исследований, — с сожалением призналась Террена, с грустью рассматривая бардак.

— Я поговорю с зеркалом и помогу вам с наведением порядка, — предложила я.

— Не стоит, не беспокойся, — отмахнулась королева и наклонилась за бумагой.

Насколько я знала, в колдовской покой маги пускали лишь самых доверенных слуг, если таковые вообще были, а дух при входе выполнял обязанности привратника и охранника, но никак не уборщицы. Да и, подозреваю, не настолько Террена доверяла обитателям замка, чтобы приставить кого-то из прислуги следить за чистотой в покое. Пыль пылью, а недосчитаешься вдруг зелья какого, возможно, опасного, и кто виноват будет, если до нехороших последствий дойдёт? Правильно, злобная колдунья, которая эти самые богопротивные декокты варит, но никак не тот нечистый на руку человек, который склянку умыкнёт, о содержании оной не задумавшись.

Я прошла к зеркалу, опустилась на пуфик.

— Зеркало, зеркало, здравствуй.

Молчание. И на гладком серебристом овале ничего не появилось, даже моего отражения.

— Зеркало, ты меня слышишь? — неуверенно позвала я.

— Слышу, — раздался недовольный глас. — Но ни с кем не разговариваю. Я обиделся.

— На кого?

— На всех. Бросили тут меня в одиночестве, голоде и холоде…

— Ты же не чувствуешь ни голода, ни холода, — справедливости ради напомнила я.

— А раз не чувствую, значит, я совсем бесчувственный? Не способен на страдания, что облагораживают душу, и со мной можно вовсе не считаться? Забыть обо мне, вышвырнуть на произвол судьбы, словно я мусор ненужный? Меня?! О-о, этот жестокий, жестокий мир…

— Прости, — искренне повинилась я. — В последнее время всё как-то… странно складывалось.

В зеркале появились золотистые кошачьи глаза, прищурились чуть, всматриваясь в меня.

— Дани? Ты ли это? — спросил на удивление обеспокоенно. — Побледнела, осунулась, и глаза не горят.

Владычица океана, я что, так плохо выгляжу?!

— Что случилось, милочка? — заботливо осведомилось зеркало тоном профессиональной ярмарочной гадалки. — Не высыпаешься, недоедаешь и на сердце груз тяжкий, тревожит сердечко-то да думы великие, печальные навевает. Ничего не укроется от очей моих зорких, всё вижу и всё подмечаю я.

Я обернулась. Террена — по-простому и совершенно не по-королевски — с мусорной корзиной в руке ходила по комнате, собирала бумажные шары и к нам вроде не прислушивалась. Я повернулась обратно к зеркалу, склонилась едва ли не впритык к холодному металлу и понизила голос:

— Признаюсь тебе по секрету — меня действительно кое-что волнует. У… одной моей подруги… она русалка, как и я, и тоже является морской сестрой… одного знатного человека… и потому много времени проводит вместе с ним на суше. В общем, с ней приключилось нечто очень и очень странное. Недавно шла она себе по лесу, никого не трогала, и вдруг на неё напал оборотень. С определёнными намерениями напал…

— Гастрономическими? — деловито уточнило зеркало.

— Нет. С… э-э… эротическими.

— Кхм. Я полагал, такие эротические намерения караются законодательством всех Радужных королевств.

— Я… то есть моя подруга тоже так решила. И ей не пришло в голову ничего умнее, кроме как… расслабиться и попытаться получить удовольствие. В процессе она так увлеклась, что… — не думала, что окажется настолько тяжело пересказывать эту историю в сокращённом и немного переделанном варианте. — Короче, никакого насилия не было, а позже выяснилось, что оборотень был не в себе…

— А в ком?

Этот вполне невинный вопрос только для меня прозвучал двусмысленно?

— У него случилось нечто вроде помутнения. В тот день он тоже бежал себе по лесу, никого не трогал и не собирался, как вдруг почуял запах… моей подруги и…

— У волчонка крышу снесло, с катушек слетел, сбрендил, обезумел, башню сорвало?

— Ну… да. Понимаешь, я никогда не слышала и нигде не читала, чтобы запах русалки мог так повлиять на оборотня, — подытожила я. — Разве подобное в принципе возможно?

— Мур-р, Дани, милочка, в нашем мире многое возможно, — снисходительно заметило зеркало.

— То есть я… тьфу, подруга может быть… истинной парой того оборотня? — с замиранием сердца предположила я.

— Понятие истинная пара слишком расплывчатое и чересчур уж человеческое. Быть может, двое просто встретились… или не совсем просто, учитывая пикантные особенности встречи… но встретились, благодаря чему-то или вопреки всему. И так ли важно, истинные они там друг другу или как, если их сердца потянулись друг к другу, а судьбы и руки соединились?

Впервые слышу от зеркала подобные возвышенно-философские речи. Однако, признаться, было в них что-то… трогательное.

Мы же с Кейтеном встретились. При странноватых обстоятельствах, но всё же. А так ведь вполне могли пройти мимо.

— А вообще, если верить старым преданиям, — неожиданно продолжил мой собеседник, — единоразовые приступы помутнения случались во все времена независимо от расы. Энциклопедию по мифам и легендам Радужных королевств читала? Нет? Почитай, заодно и выспишься. Если некий индивидуум ни с того, ни с сего рехнулся, хотя не имел к сему печальному происшествию никаких предпосылок, а вскоре приступ безумия прошёл, как его и ни бывало, то говорили, что это боги снизошли до смертных. Правда, никаких научных и магически обоснованных доказательств данной теории до сих пор не найдено.

И вот всё опять упёрлось в некую высшую волю. Ладно, предположим, таковая действительно имела место, только почему в качестве объектов были выбраны мы?

— Да-ани, а тебя поздравить можно али рано ещё? — глаза лукаво прищурились, изучающе рассматривая меня.

— С чем поздравить? — насторожилась я.

— Со счастливым обретением мужчины твоей мечты. Или, скорее, мечты твоей подруги?

— Я… ещё не знаю. Мы… с подругой последние несколько дней… не общались, — полагаю, на этом сеанс можно считать оконченным, вряд ли зеркало скажет что-то полезное к уже изложенному.

— Красотка ты наша, а странное происшествие с твоей так называемой подругой как-то связано со значком некоего кабаре, м-м?

— Клятвенно обещаю, что ещё зайду к тебе на днях, просто поболтать, — заверила я и встала. — Спасибо тебе, ты самый лучший и незаменимый.

— А на свадьбу пригласишь? — не унималось зеркало.

— Не думаю, что гости королевской свадьбы правильно оценят… говорящее зеркало.

— Я не о королевской свадьбе, а о твоей.

— Пока-пока, — помахала я рукой и побыстрее ретировалась к Террене.

— Свадьба? — задумчиво повторила королева, разбирая содержимое рабочего стола.

— У моей подруги, — поспешно соврала я. — Да он ещё и предложение не сделал… а она русалка, сами понимаете, какая уж тут свадьба, — я рассмеялась, немного нервно и, подозреваю, неубедительно.

— Не сомневаюсь, — согласилась Террена, с преувеличенным вниманием разглядывая на просвет содержимое одного из флакончиков.

— Я хотела бы сейчас прогуляться… за пределами замка, — сменила я тему.

— Одна?

— Да. Я не буду уходить далеко и постараюсь быть осторожной.

Королева отставила флакончик, глянула на меня и лишь тяжело вздохнула.

Спустя несколько минут я покинула колдовской покой, помахивая свёрнутым в трубочку разрешением. Вышла за окованную железом массивную дверь в коридор и едва ли не нос к носу столкнулась с Люсиндой.

— Доброе утро, Адаани, — сухо поздоровалась принцесса и насупилась, демонстрируя отсутствие должного восторга от встречи с моей скромной персоной.

— Доброе, — кивнула я.

— Тётушка у себя? — указала девушка на створку за моей спиной.

— Да.

— Хорошо.

Я вежливо улыбнулась и отступила в сторону, пропуская Люсинду к двери — с духом-привратником пусть сама разбирается, — и намереваясь поскорее вернуться в свою комнату, переодеться и уйти из замка, пока Ланс меня где-нибудь не перехватил. Принцесса шагнула мимо меня и вдруг замерла, обернулась.

— Адаани, ты рассказала Ланселю о… той ночи?

— Какой ночи? — я тоже оглянулась на девушку, силясь сообразить, что она имеет в виду.

— Той, — Люсинда повела плечом, избегая смотреть на меня прямо. — Когда Его высочество изволили напиться, а я… проходила мимо твоей спальни.

Ах, об этой!

— Нет, — к своему стыду, я и думать о ней забыла.

— А собираешься?

— Что?

— Рассказать?

С одной стороны, стоило бы, наверное. С другой — стоит ли?

— Не расскажу, — честно ответила я. — Если тебе больше не придёт в голову глупостей столь… паршивого свойства.

Девушка отвернулась, посопела, громко и как-то по-детски.

— Спасибо, — наконец изрекла неохотно и далёким от искренней благодарности тоном.

— Не за что, — отозвалась я и направилась в свою комнату.

* * *

Замок мне удалось покинуть незамеченной, во всяком случае, для бдительного ока брата, и до реки я добралась без проблем. Спрятав понадёжнее лёгкие сандальки и платье в полом стволе давно поваленного, заросшего мхом дерева, я осмотрелась, убеждаясь, что поблизости не наблюдается никаких нежелательных свидетелей, и с разбегу прыгнула с высокого берега в реку. Погрузилась в прохладную, пронизанную лучами солнца воду, привычным усилием воли сменила ипостась и спустя несколько секунд заскользила изумрудной змейкой над неровным песчаным дном, среди зелёных извивов растений.

Плавала я долго, наслаждаясь каждой минутой долгожданной свободы, ласковыми объятиями реки, ощущением иного мира вокруг. Любой русалке необходимо время от времени возвращаться в родную стихию, отпускать человеческие правила, установки и земные тревоги. И пусть река — не море, но и не ванна всё-таки. Несколько раз я поднималась на поверхность, переворачивалась на спину и, раскинув руки, позволяла течению нести меня. Бездумно всматривалась в небо над собой, бескрайнее, лазурное, с редкими островками облачков, а затем резко уходила на глубину и снова плыла в неизвестность, то стремительно обгоняя стайки рыб, то неспешно исследуя речное дно. Наконец, решив, что не стоит слишком уж удаляться от более-менее знакомых мест, я повернула обратно. Добралась до капища — удивительное дело, но с реки оно нашлось гораздо быстрее, чем с берега, — устроилась там на мелководье под ивами. Солнце серебрило ровную гладь, играло россыпью бирюзовых искр на зелёных чешуйках, превращая каждую в сверкающий драгоценный камень. Я откинула с лица мокрые волосы, встряхнула ими — пусть посушатся немного, — и задумалась о насущном.

Энциклопедию по мифам и легендам Радужных королевств я не читала, но слышала о запечатлённых в старых преданиях случаях внезапного кратковременного безумия как знака снисхождения кого-то из божественного пантеона. Сама я в это не верила — наверняка боги могут и как-нибудь иначе донести свою волю до смертных, чем организовывать этому несчастному избранному бедолаге временное помутнение, из которого всё равно ясно только то, что ничего не ясно. Так что сильно сомневаюсь, что Кейтена тогда кто-то из богов посетил. Разве что дух какой озабоченный вселился.

Или зеркало имело в виду что-то другое?

Вот поэтому я и не хотела консультироваться у нашего самого-самого — вроде с одной стороны и ответило, а с другой без пол-литра не разберёшь, что оно, собственно, ответило. Зато на мою свадьбу напросилось — будто мало грядущей женитьбы Ланса. И вовсе я не собираюсь замуж! Тут даже из моего ритуала посвящения в зрелость ничего путного не вышло, а зеркало уже о свадьбе речи ведёт…

О, ведь и фея из кабаре тоже какие-то непонятные намёки делала. Что же Динайя говорила?

Что такими вещами не шутят. А такими — это какими?

И что Киаран не обрадуется, она, мол, всё решила и распланировала, а тут… я? С русалочьими штучками, как изволила выразиться сама волчица. Дескать, я окрутила Кейтена своим запахом или чем-то ещё для завлечения мужчин. Ну да, ничто так не привлечёт оборотня, как пахнущая ёлками русалка, в неурочный час решившая побегать по лесу.

Окрутила, значит. Заманила, соблазнила, в общем, поступила как истинная морская сирена, уводящая честных мужиков из семьи.

На всякий случай я принюхалась к себе, но пахло от меня водой и самую малость солью, как и положено всякой уважающей себя русалке.

В воде я способна почувствовать приближение кого-то или чего-то на большом расстоянии, ещё не видя и не слыша этого кого-то, но на суше представители морского народа слепы и глухи почти так же, как и люди. И поэтому треск сухой ветки, неожиданно прозвучавший за моей спиной, заставил меня вздрогнуть и резко обернуться.

Позади, между капищем и линией берега, обрамлявшей заводь, стоял волк.

Глава 11

Волк был крупный, с тёмно-серой с пепельным отливом шерстью. Жёлтые глаза внимательно смотрели на меня, изучали мою спину, наполовину скрытую водой, наполовину облепленную длинными волосами, повёрнутое к зверю лицо. Мелькнула мысль, что надо бы проверить, не видно ли из этого положения чего лишнего — хоть я и не стесняюсь обнажённого тела, но факт этот вовсе не означает, что теперь я готова сверкать прелестями перед каждым случайным волком, — однако зверь направился ко мне и беспокойство по поводу внешнего вида благополучно покинуло мою голову. Сердце тревожно ёкнуло, а волк остановился у самой кромки берега, выразительно мотнул головой.

И кто тут стеснительный, спрашивается?

Тем не менее, я послушно отвернулась. Спустя минуту тихий плеск, пришедшая в движение вода и прикосновение человеческих пальцев к моему плечу возвестили, что волк сменил ипостась. Я осторожно обернулась и встретила вопросительный, выжидающий взгляд Кейтена, сидящего позади меня на ровном песчаном дне.

— Привет, — поздоровалась я.

— Привет.

— Как ты меня нашёл? — нет, у меня полно вопросов посодержательнее, и они даже вертелись на языке, только вот вслух я почему-то произнесла лишь этот.

Эх, Дани-Дани!

— По запаху, — мужские пальцы переместились с плеча на спину, медленно провели сверху вниз вдоль позвоночника до начинающихся на пояснице чешуек. — Я теперь каждый день бегаю по берегу реки. Всё надеялся, что однажды застану тебя во время прогулки.

Я снова отвернулась, посмотрела на собственный хвост. Странное дело, но сейчас резко стало неловко и не из-за обнажённой груди, а скорее… вообще. С одной стороны, надо бы радоваться — явился-таки блудный волк и весь к моим услугам. С другой, не покидали непонимание и растерянность из-за всей этой донельзя невнятной ситуации. Да ещё Ланс влез со своей проверкой доморощенной. Тоже мне, ревизор!

— Как дела в «Лепестке»? — полюбопытствовала я в попытке поддержать беседу на необременительную отвлечённую тему.

— Хорошо, — Кейтен говорил негромко, чуть задумчиво, и пальцы его, продолжавшие легко блуждать под водой по моей коже, признаться, отвлекали всё сильнее. — А в королевском замке?

— Своим чередом. Все готовятся к балу, — который через три дня, кстати. И вроде как Кейтен обещал пойти со мной.

— И я должен дать ответ твоему названому брату, — добавил оборотень. Пальцы неспешно поднялись к шее, отводя по пути пряди волос. — Иначе, подозреваю, он не успокоится, а плохие отношения с будущим монархом страны, в которой живёшь и работаешь, мало кому идут на пользу.

Ответ?!

— Это… необязательно, — неуверенно возразила я. — Ланс просто… пошутил. Он вовсе не имел в виду ничего…

— Дани, — мягко перебил Кейтен. — Я сказал, что подумаю, и я подумал.

Аж основание плавника зачесалось от желания узнать, что оборотень там надумал. Но спрашивать не стала.

Из принципа.

— Значит, ты всё-таки придёшь на бал?

— Приду.

Даже не знаю, радоваться или как.

— А я тут почитала о традициях оборотней, — призналась я. И мужская ладонь, массирующая шею, это приятно. Так и хотелось откинуться назад, на Кейтена, окончательно расслабиться и начать эротично постанывать в такт каждому движению.

— И как, много интересного почерпнула? — насмешливо уточнил оборотень.

— Да не то чтобы очень… — я шевельнулась, вывернулась из-под его руки и вновь обернулась. — Я хотела попросить прощения, — выпалила на одном дыхании.

— За что? — в голубых глазах отразилось искреннее недоумение.

— Мне надо было сразу сказать… о том, что я царевна.

— Дани, — Кейтен коснулся моей щеки, погладил, — мы оба хороши, чего уж теперь скрывать. Каждый нашёл, о чём промолчать, хотя не столь и важная и секретная информация была.

— Но я… — всё ж таки не простая русалка, а у людей — да и у нелюдей тоже, — как я заметила, весьма двойственное отношение к особам царской крови.

— Если на то пошло, думаешь, своевременное признание что-нибудь изменило бы? — снова перебил Кейтен.

Не знаю. Разве нет?

— Ты уверовал в предназначение? — нахмурилась я.

— Не уверовал. Но задал вопросы.

— Кому? И какие были ответы?

— Спросил у той, с кого всё началось, что до ответов… — оборотень неопределённо пожал плечами. — Надеюсь, скоро мы их услышим.

Мне казалось, всё началось со встречи на тропе… или нет?

Кейтен потянулся ко мне, поцеловал осторожно. Спустя несколько секунд я отстранилась, развернулась к мужчине. У русалок на смену ипостаси уходит буквально пара мгновений, непривычные наблюдатели обычно едва отмечают момент, когда гибкий чешуйчатый хвост уступает паре человеческих ног, а о более глубоких физиологических изменениях мало кто задумывался.

В первую секунду, как бывало всегда при смене точки опоры, ноги утонули в песке, словно в пуховой перине, увлекая тело куда-то вбок и в воду, но Кейтен обнял меня за талию, удерживая в вертикальном положении. Притянул ближе к себе, а потом и вовсе устроил на своих коленях. Улыбнулся, глядя на моё растерянное лицо, — я видела в его смеющихся глазах отражение собственной мордашки с невесть с чего вспыхнувшими маковым цветом щеками.

Дожила ты, Дани, — взяла и, будто леди юная да трепетная, засмущалась, сидя обнажённой на коленях у голого же мужика. Как будто в первый раз.

— Извини, — сбивчиво пробормотала я, чувствуя себя на редкость неуклюжей и неумелой.

На тропинке, под влиянием моего сумасшедшего порыва, оно как-то лучше было. Прозвучит дико и смешно, но тогда я даже ощущала себя большей хозяйкой положения, чем сейчас.

Или на тропинке мне лишь так показалось, на нервной почве, как говорится?

— Не извиняйся, — Кейтен поцеловал меня снова.

Долго, неспешно и нежно до лёгкого головокружения. Рука, придерживавшая меня за талию, вновь начала блуждать вверх-вниз по спине, я же обняла сама, прижалась теснее, особенно остро ощущая прикосновение кожей к коже. Приподнялась, увязая коленями в песке, и мужская ладонь опустилась на ягодицы, обхватила. Наконец Кейтен чуть отстранился, предоставляя мне возможность сделать нормальный вдох. Ладонь же огладила ягодицы, перебралась на бедро, задержалась там, словно оценивая эту часть тела, и оборотень поцеловал меня в уголок губ. Затем в щёку и возле уха. Я повернула голову, тихо млея от уже знакомого, сладкого чувства предвкушения и удовольствия, чувствуя, как оно собирается внизу живота опаляющим источником.

— Я тоже почитал о традициях русалок, — дыхание щекотнуло шею. — Выяснил пару любопытных моментов.

— Правда? — не то чтобы я очень понимала, к чему это замечание…

Пальцы, скользнувшие на внутреннюю сторону бедра, как-то не способствовали концентрации на теме беседы. Да и вообще на беседах. Тело будто само собой норовило прижаться потеснее, а то и преодолеть тонкую грань, отделяющую от пресловутого условного посвящения в зрелость.

— Правда, — дорожка коротких поцелуев спустилась по шее на плечо, вызывая дрожь по телу и сбивая дыхание. — Значит, поиск претендента, испытание и инициация?

— Ну… вроде того.

— И кто на кого накинулся, в таком случае? — насмешливо уточнил Кейтен.

— Оба, наверное, — предположила я.

Один под влиянием запаха, затуманившего разум и логику, другая в не самом умном и оригинальном порыве. Поступила бы я так же, будь на месте Кейтена кто-то другой, пусть бы и тоже оборотень? Не знаю. Да и не очень хочу знать, если честно. Ни сейчас, ни вообще.

— М-м, оба, говоришь? — пальцы провели по бедру и один коснулся так жаждущей этого точки.

Не сдержавшись, я вздрогнула, выгнулась, а Кейтен второй рукой усадил меня обратно, впился в губы грубоватым, жадным поцелуем. Я с пылом и некоторой неловкостью ответила, инстинктивно шевельнула бедрами, реагируя на лёгкое поглаживающее движение. Жар волной окатил тело, тёплая, прогревшаяся к полудню вода ластилась к коже, усиливая каждое ощущение, заставляя прочувствовать их столь же остро, как и горячее, напряжённое тело мужчины в моих объятиях, его нетерпеливые поцелуи, словно клеймящие меня. И, подчиняясь ему, я послушно откинулась назад, позволяя губам опуститься по шее на грудь. Кончики волос погрузились в воду, расплылись вокруг тёмным ореолом, но я едва обратила на это внимание. Почти похоже на то, что было в первый раз в моей спальне, и одновременно — немного иное. Увереннее, настойчивее, с отчётливым пониманием, что теперь-то дело не закончится неожиданной, головокружительной, но всё-таки прелюдией с последующим бегством объекта. А и к старцу морскому. Я нашла мужчину, выбрала и готова отдать себя.

Возможно, и не только и не столько одно лишь тело…

Внезапное ощущение пальца внутри себя вынудило застыть. Совсем чуть-чуть, не больно и не неприятно, странно только. Я выпрямилась, сама потянулась к губам Кейтена, пробежалась подушечками пальцев по его плечам и спине. Он положил обе ладони на талию, отодвинул меня, поймал мой наверняка несколько рассеянный взгляд. Поцеловал, одновременно приподнимая меня и снова притягивая ближе. Медленно, осторожно опустил и я, не сдержавшись, охнула и попыталась отстраниться. Больно… или, скорее, не то чтобы очень, просто неприятно и почему-то досадно из-за возникшего ощущения дискомфорта. И следующий, словно извиняющийся поцелуй делу не особо помог. К тому же не предполагала я как-то в первый раз быть сверху и за главную. Или не совсем сверху, но всё равно я же только теорию и знаю и вести совершенно не умею!

Ладони скользнули на бёдра, направляя и указывая, и первое движение вышло смешанным, осторожным. Я крепче ухватилась за мужские плечи и опустила ресницы, отдаваясь во власть уверенных рук, позволяя им управлять моим телом. Трепещущая вода вокруг поддерживала, касалась разгорячённой, чувствительной кожи и в какой-то момент я сообразила, что неприятные ощущения то ли уменьшились, то ли отступили на задний план. И когда одна ладонь переместилась на внутреннюю сторону бедра, а палец нашёл жарко пульсирующую плоть и приласкал, стон сам сорвался с моих губ. Движения стали резче, ласка — настойчивее и на мгновение показалось даже, что ещё немного, и от воды, наполненной жаром наших тел, повалит пар. И наконец мир будто взорвался, рассыпался горячими и яркими осколками, мой стон слился со стоном Кейтена. Я замерла в его объятиях, уткнулась лбом в плечо, ощущая, как по телу растеклась волна блаженной неги. Оборотень погладил меня по спине, поцеловал в шею. Я подумала и вовсе поудобнее устроилась на мужском плече.

Определённо, это того стоило. Уж не знаю, как там у среднестатистических человеческих девушек, но мне в моём первом разе понравилось почти всё.

И сколько времени мы вот так просидели в обнимку, молча и не шевелясь, тоже не знаю. Возвращаться в замок не хотелось, как, впрочем, и думать о завтрашнем дне. И о бале. И о Киаран с её претензиями, которые вряд ли куда-то испарились за прошедшее время.

Кейтен первым нарушил уютные посиделки вдвоём, шевельнулся, пустив по только-только успокоившемуся и застывшему зеркалу воды рябь. Аккуратно отвёл длинные пряди от моего лица, посмотрел в глаза.

— А давай никуда не пойдём? — предложила я.

— Останемся прямо здесь? — улыбнулся Кейтен.

— Угу.

— Увы, я не настолько водоплавающее создание.

— Только не говори, что тебе пора на работу, — я неохотно отстранилась.

— Попозже, но да, — подтвердил оборотень.

Побаловались, и хватит.

— Понятно, — я выпрямилась и, отвернувшись, предприняла попытку слезть с колен, однако Кейтен удержал, обняв за талию, коснулся свободной рукой моего подбородка, вынуждая посмотреть ему в лицо.

— Дани, помнишь о вопросах и ответах? — спросил он. — Со дня на день я их узнаю. А даже если и нет, или они меня не удовлетворят, чего я тоже не исключаю, то ответ твоему брату я дам в любом случае. Просто поверь мне, хорошо?

— Хорошо, — кивнула я.

Что ещё мне оставалось делать?

* * *

На помолвку для Люсинды сшили — ясен день, исключительно по настоянию Террены — нечто белое, воздушное и отороченное кружевом. Видеть принцессу в светлом и женственном платье было немного странно и непривычно и, судя по хмурому выражению девичьего лица, сама Люсинда не испытывала особого восторга от необходимости предстать перед будущими подданными одетой, как и положено приличной даме её лет. Как мне рассказывали коренные обитатели замка, помнившие наследницу ещё взбалмошным угловатым подростком, Люсинда и прежде отдавала предпочтение штанам, простым блузкам и безразмерным свитерам. Впрочем, нынче мнение принцессы значения не имело, её задача — не сорвать помолвку, не убить жениха за оставшийся до свадьбы срок, пережить собственно свадьбу с ожидающимся визитом свекра и улыбаться, улыбаться, улыбаться. По крайней мере, на людях.

Я тоже старалась держать лицо, хотя по большей части выходило не очень. Я волновалась, размышляла, накручивала себя и тут же начинала уговаривать успокоиться, набраться терпения и верить Кейтену.

Или не верить, если выяснится, что он, получив от меня желаемое, уже благополучно забыл о моём существовании.

А чего ты хотела, Дани? Мужика нашла, за испытание ароматическое помутнение вполне сойдёт — вон какой стресс оборотень испытал по твоей милости, — секс был, и весьма недурственный на наш неискушённый взгляд, ну а дальше…

Дальше он попросил поверить, и я верила. По крайней мере, пыталась.

В тот день мы на серьёзные темы больше не разговаривали, Кейтен проводил меня до замка, пусть бы ему и пришлось сопровождать меня в звериной ипостаси, а мне — предварительно доплыть до места, где я оставила одежду. Моё возвращение в голом виде, мягко говоря, поняли бы превратно. Тогда же мы и расстались, и с тех пор вестей от Кейтена не было.

Оставшиеся до помолвки дни пролетели быстро. На полдень назначили торжественную поездку Ланса и Люсинды по главным городским улицам, дабы подданные лично убедились, как будущие молодожёны счастливы и горды осознанием скорого бракосочетания. Затем на центральной площади, на специальном установленном и украшенном лентами и цветочными гирляндами помосте молодые люди должны были обменяться символическими заверениями — назвать эти вымученные речи клятвами язык не поворачивался — во взаимной симпатии и обещаниями хранить верность своему слову — которое, строго говоря, давали даже не Ланс и Люсинда, а Теодор и Террена, — до дня свадьбы. После приёма поздравлений и фальшивых улыбок на публику виновники торжества отправлялись обратно в замок, где могли насладиться относительным покоем и посвятить пару часов подготовке к самому балу. Потом всё заново, разве что без нарядного кортежа, помоста и вместо поездки по городу и толпы зевак — променад по бальному залу и высшая аристократия Лазурного королевства. Впрочем, добрая половина простых горожан, по крайней мере, искренне верила в романтический интерес будущих монархов друг к другу, а вот среди лордов и леди, подозреваю, на истинность разыгрываемого представления «повелись» только юные, начитавшиеся романов девицы на выданье. И то не все, поскольку, как я заметила, молодёжь нынче пошла на диво прагматичная.

С кортежем я не поехала, хоть Ланс и уговаривал меня весь вечер накануне. Увы, но брату пора привыкать, что место подле него принадлежит Люсинде и если на первом нашем въезде в город я ещё могла сидеть рядом с принцем и вежливо улыбаться людям, то теперь это должна делать его невеста. Когда я напомнила об этом неизбежном моменте Лансу, брат обиделся и ушёл со словами, что все его, дескать, предают и бросают одного-одинёшенька на растерзание ледяной принцессе, которую и целовать-то совершенно неинтересно.

Зато я спустилась в бальный зал, едва гости начали прибывать, выбрала место, откуда хорошо виден главный вход в помещение, и принялась ждать.

Время шло, гости приезжали и приезжали, рассредоточивались по большому залу, развлекая себя беседами и бесплатной выпивкой. Наконец основной поток иссяк, однако Кейтена среди них я так и не заметила. К гостям вышла королева и Люсинда с Лансем, старательно сохраняющие на лицах безмятежные улыбки. Пришлось покинуть наблюдательный пост и перебраться в первый ряд, поближе к брату — как бы там ни было и чего бы мы с Лансем ни говорили иной раз друг другу в сердцах, но он мне не чужой, и я по-прежнему люблю его и хочу поддержать.

Только всё равно не могла не волноваться из-за Кейтена.

Наверное, если бы оборотень действительно намеревался посетить бал, то уже давно пришёл бы. А если нет, то… то что ж, вполне возможно, Ланс был прав. И каждый из нас получил что хотел. С одной стороны, справедливо. С другой же…

Владычица океана, обидно!

Под выжидающими взорами придворных Террена поставила свою подпись на брачном контракте — тоже символически, поскольку настоящие документы были подписаны и отправлены Теодору ещё неделю назад, — а Ланс и Люсинда повторно обменялись заверениями, скорее проформы ради, нежели из желания кого-либо убедить. Придворные сдержанно зааплодировали и рассыпались в поздравлениях. Я тоже похлопала — вполне искренне, и ободряюще улыбнулась брату. Ланс коротко мне кивнул и я, пользуясь возможностью, тут же обернулась, пытаясь разыскать Кейтена среди полукруга собравшихся.

Безрезультатно.

Может, оборотня не пропустили? Я-то, привыкшая к жизни в королевском замке на правах почётной гостьи, и не подумала, что на его территорию не пускают всех и каждого.

Тогда поздравляю, Дани! Только раньше надо было озаботиться приглашением для Кейтена.

Часть придворных нестройной вереницей потянулась к Лансу и Люсинде, дабы поздравить молодых людей лично, остальные вновь разбрелись по залу. Я отошла в сторонку, перехватила лакея с подносом, полным бокалов с игристым вином, взяла один и выпила половину тары едва ли не залпом. Да и плевать, если опять захмелею. Всё равно не знаю, что предпочтительнее — подозревать Кейтена в недостойном честного мужчины поведении или себя в глупости.

Всё-таки дура ты, Дани.

И надо Аресте и Ариадне, последней из выводка нашего отца, написать, что, так и быть, я не попрала приличий и успела вступить в пору русалочьей зрелости раньше младших сестёр. Пусть хоть кто-то порадуется…

— Дани?

Владычица океана!

Я чуть остатками шампанского не поперхнулась, услышав за спиной такой знакомый и долгожданный голос. Медленно обернулась и увидела Кейтена, аккуратно причёсанного и в элегантном фраке, и трёх женщин позади него. Одну я знала точно — Киаран собственной великолепной персоной. А две другие, старше годами, одна светлоглазая шатенка, вторая платиновая блондинка с карими глаза, удивлённо и с чисто туристическим восторгом поглядывающие по сторонам, были мне незнакомы.

— Кейтен? — растерянно произнесла я, чувствуя себя закоренелой алкоголичкой с этим разнесчастным бокалом в руке.

Как, оказывается, мало надо, чтобы осознать своё падение в бездну пороков и всяких излишеств нехороших.

— Дани, — оборотень шагнул ко мне, подхватил мою свободную конечность, обезоруживающе улыбнулся и повернулся к сопровождающим его женщинам, — позволь представить тебе мою маму, Ривер, и Шерин, мать Киаран и супругу альфы стаи Красных волков.

Глава 12

Мама?

И мама?!

Заметно было, что обеим дамам не приходилось прежде бывать в королевском замке, да и прибыли они в эти края явно недавно. Платья длинные, но на шатенке совсем простое, белое, и длинные волосы свободно распущены по плечам, в то время как блондинка определённо надела лучшее из того, что привезла, все украшения включая, и ярко накрасилась. Фамильное сходство между ней и Киаран скорее угадывалось в отдельных чертах лица и попытке принять максимально невозмутимый, надменный вид, чем было полным и неоспоримым. И мать, и дочь обладали интересной, со своей изюминкой внешностью, притягивали взгляды окружающих и получали удовольствие от осознания собственной привлекательности и внимания людей вокруг.

Мать Кейтена, наоборот, на посторонних не смотрела, предпочитая с любопытством изучать меня. Красивая женщина, и выглядела моложе своих лет — при других обстоятельствах я бы приняла её за старшую сестру Кейтена, но никак не за маму двоих взрослых сыновей. Она широко и тепло улыбнулась мне и протянула руку.

— Добрый вечер, Адаани, — поздоровалась Ривер. — Рада познакомиться с тобой, сын много писал о тебе.

— Правда? — недоверчиво уточнила я.

— Мама, не преувеличивай, — попросил Кейтен.

— По-твоему, целые страницы, исписанные мелким почерком и посвящённые одной конкретной девушке, — это преувеличение? — добродушно усмехнулась Ривер, а Шерин смерила дочь неодобрительным взглядом.

Киаран вздёрнулась носик повыше и отвернулась к гостям. Она-то точно тщательно готовилась к балу — безупречная укладка, макияж вечерний, но без чрезмерной яркости, струящееся зелёное платье без бретелек, держащееся, казалось, исключительно за счёт пышной груди, особенно эффектно смотревшейся в низком декольте. И рядом я в закрытом золотистом наряде, словно скромная вчерашняя выпускница из пансиона для леди. Волосы просто собраны наверх, накраситься как следует я опять поленилась… и вот результат. Налицо, как говорится.

Я вымученно улыбнулась Ривер и допила шампанское.

— Адаани — морская сестра Его высочества Ланселя, жениха принцессы Люсинды, и сама морская царевна, — пояснил Кейтен — скорее, как я заподозрила, для Шерин, поскольку Ривер удивлённой не выглядела, а Киаран сделала вид, будто её эта информация вообще не касается.

— О-о, — протянула Шерин и наконец пробежалась по мне изучающим взором, оценивая заново. — Какая… приятная неожиданность. Киаран, милая, ты мне ничего об этом не сказала.

— Это имеет какое-то значение? — небрежно отозвалась молодая волчица.

— Киаран права — совершенно никакого, — согласился Кейтен и чуть крепче сжал мою руку. — Мама, госпожа Шерин, я написал вам с просьбой приехать в Лазурное королевство, дабы внести ясность в сложившуюся ситуацию, раз и навсегда расставить все точки и прояснить все моменты, чтобы ни у кого из вольных и невольных участников этой ситуации не осталось сомнений и недомолвок.

Так вот кому Кейтен задал вопросы — своей маме! Той, с кого началась эта невнятная муть с предназначением!

А гипотетическую тёщу зачем пригласил? Или чтобы избежать передачи сведений через третьи руки? Мало ли что и в каком виде расскажет Киаран матери… да и нюансы личного восприятия никто не отменял.

— Мама, помнишь, о чём я тебя спрашивал в письме?

Ривер кивнула. Людей рядом с нами не было, многие придворные ещё поздравляли жениха и невесту, те же, кто успел разойтись по залу, внимания на нашу колоритную компанию обращали мало. Так, поглядывали издалека и с умеренным любопытством.

— Это моя вина, — тяжело вздохнула Ривер. — Полагаю, все присутствующие знают, с чего началась наша история. Мы были молоды, безрассудны, во многом наивны. Даже зная о негласных правилах жизни в стае, я верила, что уж меня-то альфа послушает. Почти все молодые волчицы в стае мечтали стать парой Алтара, так зачем ему я, лишь одна из двух десятков таких же глупых и романтичных? И Кейрен, мой муж, полагал, что если он потребует поединка до смерти, то непременно выиграет, ведь правда на его стороне, а он потом великодушно подарит Алтару право на жизнь.

— Вернее, на убогое существование проигравшего, чья жизнь осталась при нём исключительно по милости победителя, — с лёгким презрением поправила Шерин. — Неужели Кейрен не понимал, как подобное унизительно, стыдно и позорно, тем более для сына вожака, пусть и не первого наследника? Только не уверяй, что у твоего супруга не было гаденьких мыслишек отплатить таким образом Алтару.

— Возможно, и были, — не стала спорить Ривер. — Так или иначе, но честно Алтар не играл…

— Ривер! — снова вмешалась Шерин. — Не вводи молодёжь в заблуждение своими недоказанными предположениями и глупыми домыслами, будто бы мой муж сражался нечестно.

— Разве нет?

— Нет.

— Хорошо, пропустим эту часть, — примирительно предложил Кейтен, но я заметила, как он нахмурился при упоминании о нечестном поединке.

Впрочем, кто и что сейчас сможет доказать?

— Видя, как поворачивается дело, я попыталась остановить бой. Когда на твоих глазах убивают твоего любимого и отца твоего нерождённого ребёнка, быстро забываешь о чести, достоинстве, долге и недопустимости позора. Не думаешь ни о себе, ни о своём будущем, ни о последствиях, лишь о том, как сохранить того, кто так бесконечно дорог и важен тебе, — Ривер посмотрела куда-то мимо нас с Кейтеном, окунаясь мысленно в омут памяти. — Я ползала на коленях, захлёбывалась рыданиями и мольбами о пощаде под презрительными и насмешливыми взглядами старого вожака, его супруги и других их сыновей. Ты тоже там была, Шерин, не среди членов стаи, находившихся по другую сторону круга, но почти что рядом с семьёй альфы. Ты хвостом ходила за Алтаром, готовая на всё ради него и вступления в род вожака. Ты тогда пряталась на дереве, под которым сидел альфа, хотя, полагаю, считала, что тебя никто не заметил. И ты слышала, как он, вдоволь насладившись унижением и ужасом молоденькой беременной волчицы, корчащейся у него в ногах, велел членам своей семьи отойти и, склонившись ко мне, потребовал откуп крови. Думаешь, он хотел моего ребёнка? Да ему плевать было на малыша. Его сын хотел меня, а остальное было неважно. Он предложил выкупить жизнь Кейрена моей. Спаси любимого, принеся себя в жертву, поступи в полное и безоговорочное пользование Алтара и радуйся, что твой волк будет жить. Я согласилась бы не раздумывая, не будь я беременна. Даже в том состоянии, в котором я была тогда, я понимала — родится девочка, и её отдадут на воспитание в другую семью, а мне велят забыть, что у меня есть дочь. Родится мальчик — и малыша убьют, не дав мне взять его на руки. Я напомнила старому вожаку, что нас теперь двое и только боги вольны выбирать, кто в таком случае станет откупом, мать или ребёнок. И добавила, что его слово было сказано, оно не укрылось от богов, он не может взять его обратно и что я прямо здесь, на глазах всей стаи, вспорю себе живот, если альфа пойдёт на попятный. Ему пришлось согласиться с предложенным им же самим откупом — хотя бы ради спасения собственного авторитета. Хорош тот альфа, кто допускает самоубийство волчиц, к тому же молодых и публично, — губы Ривер изогнулись в презрительной усмешке. — Всё же он не мог просто отступить, дать какой-то девчонке взять над ним вверх и предложил выбор, на сей раз без кровных долгов, — либо мы с Кейреном уходим вместе, либо остаёмся, но раздельно. Где это видано, чтобы юная волчица диктовала свои условия вожаку, сама выбирала себе пару и оставалась с ним, несмотря на возражения альфы? Где это слыхано, чтобы сын альфы захотел волчицу, получил отказ и смирился с ним, приняв её желание быть с другим? Как можно было допустить, чтобы мы с Кейреном и дальше жили себе спокойно в стае, словно ничего не случилось, словно мой муж не вызывал сына вожака на смертельный и, быть может, нечестный поединок, где проиграл и сохранил жизнь лишь благодаря супруге? И мы ушли. Мне пришлось сделать этот выбор за нас троих, однако я знала, что так будет лучше для всех.

— Прецедент мог иметь продолжение или, того хуже, дать толчок для новых похожих случаев, — сухо напомнила Шерин. — Зародить сомнения в вожаке и спровоцировать попытки оспорить его власть. Ни один альфа под этой луной не допустил бы подобного. Не скрою, тогда мне предложение старого вожака показалось жестоким, но с годами я поняла, что он не имел права оставлять вас обоих и вместе… и, тем паче, вас троих в стае. Он поступил так, как счёл необходимым.

— Я тоже, — Ривер моргнула, возвращаясь из прошлого, посмотрела колюче на несостоявшуюся родственницу. — В конечном итоге, никто не заставлял его предлагать мне откуп, от которого нельзя отказаться, мог бы и сразу перейти к этому выбору. Боги действительно всё слышат, Шерин. Старый вожак получил своё — двое его сыновей погибли, не оставив наследников, и сам он давно умер, а стая его превратилась в бледную тень прежних Красных волков. Такова расплата за попытку сыграть с предназначением.

— Разве ты и твой сын не занимаетесь нынче тем же самым? — язвительно хмыкнула Шерин. — Силитесь обыграть высшую волю, словно уличные шулеры?

— Мне бы и в голову не пришло подобного, — возразила Ривер и перевела виноватый взгляд на Кейтена. — Прости, я не рассказала ни Кейрену, ни тебе об откупе, о своих угрозах перед старым вожаком. Я знала, что меня слышали только боги, альфа да Шерин. Думала, так будет лучше для вас обоих, да и для твоего брата тоже. И папа ваш не верит ни в богов, ни в предназначение… как и ты, впрочем. Поэтому я промолчала. Но откуп был предложен, и я не могла отказаться от него… только не так, не ценой жизни твоего отца. Я смогла лишь изменить условия в нашу пользу ровно настолько, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, и не позволить старому вожаку перевернуть всё так, как было бы удобно ему. Однако я поклялась, как того требовал обычай, поклялась ликом полной луны и кровью предков, что однажды уплачу этот долг старому альфе или его потомкам.

Кейтен посмотрел на мать недоверчиво и удивлённо, а Шерин и Киаран обменялись торжествующими взглядами.

— И что же было дальше? — решилась заговорить я.

— Мы с Кейреном начали новую жизнь вдали от стаи, — продолжила Ривер. — Полагаю, мой сын рассказал тебе, что стало с Красными волками и их вожаком?

Я кивнула.

— Первое письмо Шерин написала, когда родилась Киаран. Сначала письма приходили раз в год, этаким ненавязчивым напоминанием, затем, когда Киаран вошла в пору, — раз-два за сезон, и чем старше становилась единственная наследница Алтара, — Ривер смерила молодую волчицу холодным оценивающим взглядом, отчего та недовольно поджала губы и насупилась, — тем письма были чаще и длиннее. Ты же не могла упустить такого шанса, верно, Шерин? Тем более в свете происходящего в стае? Ты ведь поведала своему супругу об откупе? Отец его вряд ли распространялся о долге и сопутствовавших ему обстоятельствах, а больше и некому. Скорее всего, ты и о Кейтене ему рассказала. Ты же единственная из всей стаи не теряла нас с Кейреном из виду, остальным-то вскоре стало не до изгнанников.

— На твоём месте я бы радовалась, что Алтар столь высоко оценил успехи моего сына и счёл его достойным своей дочери, — ядовито откликнулась Шерин.

— О да, я радуюсь, — скрыть сарказм Ривер и не подумала. — Равно как и результатом воспитания его дочери.

— Сейчас другое время, — возразила Киаран. — Почему я не могу заниматься тем, что мне по душе, по крайней мере, пока я молода, пока у меня есть такая возможность?

— Действительно, — согласилась Ривер. — Чем чаще приходили письма, тем больше крепла во мне уверенность, что надо что-то делать. И однажды я решилась. Я не стала ни играть с предназначением, ни пытаться обойти его. Я лишь обратилась к богам с просьбой о помощи и сделала приношение богине.

— К-какой… богине? — почему-то насторожилась я.

— Великой богине моря, — Ривер понимающе улыбнулась мне.

Владычица океана!

Я судорожно закашлялась, и Кейтен заботливо похлопал меня по спине.

— Но при чём тут море? — резонно удивилась Киаран.

— Мой род происходит из другой стаи, Серых теней, в которой чтили не только луну, но и морских божеств — стая жила на побережье. Поэтому я обратилась к той, кто покровительствовала моим предкам, и попросила о справедливости, защите и счастье для моего мальчика.

А поскольку богиня морей и океанов любит шутить, то с неё сталось подкинуть бедному «мальчику» пахнущую ёлками русалку.

— Но… — Киаран открыла рот, затем закрыла и растерянно посмотрела на родительницу. Та побледнела, потом нахмурилась и тоже посмотрела, только на Ривер и крайне требовательно.

— Ты не могла…

— Смогла и сделала, — спокойно подтвердила Ривер.

— Ты бы не посмела…

— Свёкр твой покойный посмел.

— Это другое! Ты же… ты же…

— До поры до времени я не знала, услышала ли меня богиня, но когда сын написал о тебе, Адаани, и упомянул, что ты русалка, всё сразу встало на свои места, — судя по счастливому выражению безмятежного лица Ривер, она готова дать нам родительское благословение прямо здесь и сейчас. — Кейтен, вы с Адаани приедете в ближайшее время к нам в Кармину? Кейрену тоже не терпится познакомиться с твоей очаровательной избранницей.

Я с тоской заглянула в пустой бокал. И, как назло, в пределах видимости ни одного лакея с напитками.

— Мама, — укоризненно произнёс Кейтен.

— Что — «мама»?

— Ты… — Кейтен некультурно указал на мать пальцем, подумал и перевёл его на Шерин. — Вы обе… вы хотя бы понимаете, что творите?

— Что ж, — Ривер покосилась на застывшую статуей Шерин. — Мы обе хотели лучшего для своих детей, чтобы они избежали нашей участи, и каждая из нас поступила так, как сочла нужным. Тебе кажется это жестоким или неправильным, сын? Посмотрю, что ты сам творить начнёшь, когда вы своих заведёте.

И при упоминании о нашем гипотетическом потомстве меня снова пробил нервный кашель. Только детей нам сейчас и не хватало для полноты картины!

— Мама? — неуверенно повторила Киаран, и я впервые расслышала в её голосе полные детской мольбы нотки.

— Боюсь, тебе придётся срочно вернуться домой вместе со мной, — отозвалась Шерин. — И под домом я имею в виду стаю.

— Нет, — покачала головой Киаран. — Нет, мама! Я не брошу работу, дом и друзей только потому, что Кейтен где-то подцепил какую-то… какую-то рыбу!

— Я не рыба, я русалка, — грустно поправила я, кое-как справившись с кашлем.

— И положение Дани выше твоего, так что, будь добра, воздержись от… необдуманных слов, — вежливо и с намёком попросил Кейтен.

— Киаран, не спорь, — жёстче велела Шерин.

— А как же это ваше… дурацкое предназначение и договор, якобы заключённый между моим дедом и матерью Кейтена? — Киаран раздражённо всплеснула руками. — Традиции, нужды стаи и мой долг, о котором вы с папой беспрестанно твердили мне едва ли не с колыбели? Как же всё, о чём ты мне рассказывала, мама? Что я могу добиться всего, чего захочу, надо лишь пойти навстречу папе и уступить ему в паре-тройке мелочей? Что раз всё складывается так удачно, значит, всё идёт правильно, по велению богов. Как же мои мечты и сцена? Вы всегда разрешали мне танцевать, вы дали мне свободу, дали жизнь и возможность распоряжаться ею по своему усмотрению, а теперь, получается, отбираете? Представляешь ли ты, мамочка, сколько раз я смирялась с мыслью, что однажды мне придётся всё оставить, вернуться в стаю и стать парой Кейтена, сколько раз отбрасывала малодушное желание сбежать подальше? Знаешь, что поддерживало меня все эти годы? Понимание, что так надо и что Кейтен будет лучше любого другого волка из нашей стаи, из этого дичающего зверья, только и делающего, что грызущегося между собой да спящего и видящего, как бы стать парой дочери вожака.

И ещё у Кейтена есть кабаре, которым Киаран собиралась в перспективе управлять, а у других волков нет. Когда мечта внезапно становится реальностью, как не поверить в предназначение и правильность происходящего, а пуще того — не вцепиться в возможность руками, ногами и клыками?

— А напомнить, кто мне раз за разом, год за годом втолковывал эту истину? Ты, мама! И вот теперь ты просто говоришь, что всё?!

— Киаран, ради луны, веди себя достойно, — понизив голос, прошипела Шерин. — Здесь присутствуют члены королевской семьи.

— Да плевать я на них хотела!

— Киаран!

Несколько гостей, стоявших в стороне от нас, обернулись на крики, и Шерин схватила дочь за руку выше локтя, притянула к себе.

— Завтра утром мы уедем из этого города и из Лазурного королевства, а сейчас вернёмся в твой дом, где ты быстро и без споров начнёшь собирать вещи, поняла? — процедила Шерин сквозь зубы.

— Она же его приворожила, какая, в бездну, воля морской богини? — не сдавалась Киаран. — Воспользовалась каким-то русалочьим способом, чтобы привлечь его именно запахом, и всё, он теперь перед ней на задних лапках бегает.

— Желаешь пойти по пути своего деда и поспорить с решением богов? Если боги предназначили Кейтену другую девушку, то так тому и быть.

— Надеюсь, Шерин, твоя милая дочь больше не потревожит ни моего сына — обоих моих сыновей, — ни Адаани, — вмешалась Ривер в семейные разборки. — Была рада увидеть тебя спустя столько лет, а теперь, пожалуй, мы вас оставим. Кейтен?

Кейтен вежливо кивнул Шерин и Киаран — впрочем, обе волчицы не удостоили его и взглядом, продолжая буравить злыми, упрямыми взорами друг друга, — и мы втроём направились вдоль стены зала. Объявили о начале танцев и по старой доброй традиции честь открывать их выпала жениху и невесте. Ланс и Люсинда с каменными лицами вышли в центр зала, под сияние хрустальных люстр, раскланялись и, едва оркестр заиграл, наполняя пространство под расписным сводом торжественной мелодией, закружились в вальсе. Танцевали молодые люди скованно и чуть неловко, старательно выдерживая требуемое расстояние между собой и партнёром и пытаясь свести к минимуму прикосновения друг к другу. Наверное, если бы им позволили, они бы и вовсе исполнили какой-нибудь старинный танец из тех, что до сих пор в ходу в Приморском королевстве и где достаточно взять партнёра даже не за руку, а за кончики пальцев.

— Я многое ожидал услышать, мама, но отнюдь не то, о чём ты поведала, — негромко произнёс Кейтен. Забрал у меня пустой бокал и поставил на поднос проходящего мимо лакея. Ривер ловко взяла себе полный, мне же осталось только проводить заветный игристый напиток печальным взглядом.

— Ты предпочёл бы дождаться, пока Киаран заявит на тебя свои права? Если бы я и богиня не вмешались, девочка вполне могла это сделать, и оспаривать было бы поздно и бесполезно, в определённой степени она в своём праве. Была, — Ривер пригубила шампанское и заговорщицки мне подмигнула. — И разве тебе не нравится божественное решение?

— Мама! — Кейтен на секунду возвёл мученический взор к потолку.

— Я уже почти тридцать лет мама, — невозмутимо парировала Ривер. — И я, замечу, не попыталась, подобно старому альфе, использовать древний обычай как способ принудить кого-то и навязать ему свою волю, а лишь попросила о помощи, оставив выбор способа на усмотрение богини. Если она сочла необходимым свести тебя с Адаани, то кто мы такие, чтобы возражать ей?

С одной стороны, я понимала Кейтена — обстоятельства нашего знакомства были, мягко говоря, сомнительными и мало приятного осознавать, что этому поспособствовала родная мать. С другой же — Ривер тоже права по-своему, хоть я и не со всеми её поступками согласна.

— Да и традиции соблюдены, что до Киаран, то, надеюсь, у девочки хватит ума отступить, — добавила Ривер. — Ну а если не дойдёт сама, то родители помогут. На это даже Шерин с Алтаром нечего возразить, — и волчица с лукавой и очаровательной улыбкой отсалютовала нам бокалом.

Открывающий вальс закончился, принц и принцесса раскланялись повторно и Ланс, отвернувшись от невесты, торопливо направился к нам.

— Добрый господин Кейтен!

— Ваше высочество, — изобразил кивок оборотень. — Мама, Его высочество Лансель Марийский, жених Её высочества наследной принцессы Люсинды. Моя мама Ривер.

— Мама? — растерялся Ланс.

— Я приехала в Лазурное королевство, дабы лично поздравить сына, — Ривер улыбнулась ещё очаровательнее.

— С чем? — насторожился Ланс и подозрительно присмотрелся ко мне.

— С помолвкой, — не моргнув глазом заявила… да, полагаю, моя почти что свекровь.

Ох, владычица океана, и за что ты меня такими будущими родственниками осчастливила?

— Помолвкой? — повторил брат.

— Да, Ваше высочество, — подтвердил Кейтен и обнял меня за талию, — я готов поступить как честный… оборотень и взять вашу сестру в жёны. Разумеется, дату свадьбы мы назначим тогда, когда Дани сочтёт нужным, и ни в коем случае не будем спешить. Дани, позволишь пригласить тебя на танец?

Я смогла лишь кивнуть. Мы обошли Ланса, озадаченно хмурящегося и отчаянно пытающегося разложить всю новую информацию, и смешались с выходящими на середину зала парами. Я повернулась лицом к оборотню, положила руки ему на плечи, а он крепче обнял меня за талию. Фигурам танца мы не следовали, просто медленно кружились на одном месте под неторопливую мелодию.

— Похоже, твой брат не поверил, — заметил Кейтен.

— Он ещё не осознал, — ответила я. Ничего, привыкнет со временем.

Дани-Дани, тебе самой бы привыкнуть.

Моя помолвка.

Однако мысль неплоха и даже, как ни странно, не пугала.

— А ты?

— Могу спросить тебя о том же. И о каких ещё традициях вы постоянно толкуете?

— Во-первых, как я уже говорил, одиночки не обязаны поддерживать чистоту крови в стае и поэтому могут выбрать себе в пару представителя любой расы, — задумчиво начал Кейтен. — Во-вторых, в старину оборотни при выборе пары чаще полагались на свои ощущения, обоняние в том числе. В идеале небезразличная тебе женщина должна пахнуть более привлекательно, нежели другие, и когда чуешь запах… той самой, то возникает инстинктивное желание… немедленно заявить на неё свои права.

— То есть пометить посредством… секса?

— Да, — оборотень извиняюще улыбнулся, и я заподозрила, что в том-то и крылась причина относительно сдержанной прелюдии в моей спальне. Будучи уже в своём уме, Кейтен вряд ли намеревался прямо там меня… склонять к интиму по-всякому — хотя я была совсем не против, — но и задавить все инстинктивные порывы на корню не мог, поэтому, скорее всего, и предпочёл «урезанный» вариант.

И мне хорошо, и на невинность мою не посягал, и инстинктам должно быть неплохо. Всё-таки хоть как-то добрался до желанной девицы.

— И если девушка сразу отвечает взаимностью и принимает, несмотря на его дикую природу, то тем самым подтверждает, что и она выбрала определённого волка своим партнёром. Речь, конечно же, идёт ни в коем случае не о насилии, а о готовности и желании девушки… скажем так, отдаться сразу и конкретному волку. При отказе волк отступает и больше не беспокоит девушку своим вниманием.

А я ведь ответила. В лесу… и позже в собственной спальне. Получается, я фактически сообщила оборотню, которого видела первый раз в жизни, что, мол, бери меня, я вся твоя сейчас и навеки вечные? То-то Кейтен меня сразу же о традициях спросил: вероятно, пытался понять, представляет ли бесшабашная русалка, что творит. А русалку знай себе несло навстречу неизведанному…

— Сейчас на этом моменте фактически не заостряют внимания, да и случаи обретения пары через запах настолько редки, что в них не особо верят. Зато если подобное всё-таки происходит, то разбить или как-то развести эту пару никто не может. Считается, что сами боги предназначили этих двоих друг другу. Это весомый аргумент для волков и представителей других рас, кроме, пожалуй, людей.

— Ага! — возликовала я. — Выходит, истинные пары у вас всё же есть. Просто редко встречаются. Как морские единороги, например.

— Если с такой стороны посмотреть, то, возможно, ты и права, — не стал спорить Кейтен. — Но, кто бы там на самом деле за этим ни стоял — боги ли или полузабытые обычаи, основанные на особенностях нашей природы, — способ, на мой взгляд, слишком уж радикальный. Искренне надеюсь, что больше маме не придёт в голову попросить вашу морскую богиню о чём-нибудь ещё.

— И я надеюсь, — согласилась я. — Потому что если ты кинешься на другую русалку…

— Не кинусь, — с новой, на сей раз нежной улыбкой заверил оборотень. — В общем-то, в том и смысл, Дани, — меня привлёк твой запах, и никакой другой.

— О да, меня это радует несказанно.

— Я бы тоже не хотел, чтобы ты и впредь гуляла одна по лесу и домогалась чужих самцов.

— А как же моя русалочья свобода и независимость? — притворно возмутилась я.

— Слышала, что сказала моя мама? Ты теперь помолвленная русалка, — усмехнулся Кейтен. — Считай, что попрощалась с русалочьей свободой и независимостью на той тропинке.

Я покачала головой и пренебрегла человеческими правилами приличий, прижавшись к Кейтену. Попрощалась так попрощалась. Но и обрела ведь.

Точнее, поймала.

Моего волка.

Эпилог

Два месяца спустя

— Дай угадаю, что было дальше? Вы собрались жить долго, счастливо и торжественно помереть в один день?

— Тут уж как пойдёт, но да, в моих планах эти пункты есть.

— А в его?

— И в его.

— Со всей ответственностью заявляю, что ваши планы безнадёжно устарели, — Ариадна поболтала опущенными в воду босыми ногами, подняла лицо к солнцу. — Это несовременно, Дани! Знаешь, в каком шоке наши родители? Ни им, ни сёстрам, ни подданным и в голову не пришло бы, что одна из царевен так внезапно соберётся замуж! И за кого — за волка!

Я только понимающе улыбнулась, сидя рядом с младшенькой на причале за домом Кейтена. Пожалуй, месяца три назад я и сама не поверила бы, расскажи мне кто, как изменится вскоре моя жизнь.

Через неделю после бала я переехала к Кейтену — нам обоим так было спокойнее, да и Ривер настаивала, уверяя, что не годится паре жить врозь. Мне нравился и уютный, аккуратный дом оборотня, и тихий район, и река рядом, а что жилище наше особыми размерами не отличалось, так то дело привычки. Лично я проблемы в этом не видела, что до отсутствия комнаты для детской — Ривер перед возвращением в Кармину очень старательно намекала, что таковая нам может потребоваться в любой момент, а, значит, не следует откладывать идею о расширении жилплощади в долгий ящик, — то я полагала, что думать об этом будем, когда в том возникнет настоящая необходимость. Да я и не хотела торопиться с появлением наследников. Зачем, если мы ещё даже не поженились? Кстати, со свадьбой я тоже не торопилась и Кейтен, как и обещал, не настаивал. В конце концов, пока хватало и свадьбы королевской.

Киаран сбежала в ночь бала, каким-то лишь ей известным образом ускользнув от матери, и по сей день волки Алтара не могли найти ни саму волчицу, ни её следов. К моему облегчению, слова Шерин хватило, чтобы Алтар скрепя сердце отказался от перспективы сделать из Кейтена нового вожака стаи. В конце концов, даже альфе нечего было возразить против решения богини, а следовать путём своего покойного отца Алтар вряд ли рискнул бы.

Ланс и Люсинда готовились к грядущей свадьбе, и в последние свои визиты в замок я стала замечать странности в поведении жениха и невесты. Вероятно, уговоры Террены наконец-то возымели эффект, потому что Люсинда сменила вдовьи платья и штаны на вполне приличные и женственные наряды, перестала избегать декоративной косметики и начала красиво укладывать волосы. В кои-то веки принцесса походила на принцессу в традиционном народном представлении, была непривычно мила, вежлива, улыбчива и в компании королевы и советников терпеливо постигала азы управления государством. Люсинда перестала сводить всю свою общественную деятельность исключительно к защите прав животных, не чуралась светских мероприятий и выходов с женихом, а ещё они с Лансом странно поглядывали друг на друга украдкой и норовили прикоснуться, особенно когда полагали, будто их никто не видит. Кейтен насмешливо заметил, что кое-кому явно пошёл на пользу отъезд сестры из замка и этот кто-то таки оценил все-все достоинства и прелести законной невесты, как, собственно, и положено будущему молодому новобрачному. Да быть того не может! На что бы там ни намекал Кейтен, я уверена, что Ланса точно не посетила бы престранная идея начать спать с Люсиндой до свадьбы. И Люсинду тоже, разве что благодаря досрочному интиму она смогла бы избавиться от жениха. Впрочем, вряд ли она зашла бы настолько далеко, да и секс до свадьбы им всё равно уже ничем не помог бы.

Наверняка дело в чём-то другом. Не знаю пока, в чём именно, но однозначно не во вспыхнувшей нежданно-негаданно страсти или — вот уж сомнительно! — любви. Только не между Лансом и Люсиндой!

Неделю назад внезапно приехала Ариадна с новостями из дома. Да, я сильно удивила родных и подданных своим выбором, однако препятствовать мне никто не собирался, наоборот, родители пожелали нам счастья и просили не забывать, что я всё же русалка и морская царевна и должна хотя бы иногда навещать семью и родную стихию.

— Уж будь уверена, я такой глупости никогда не совершу, — не без вызова в голосе добавила Ариадна.

— Не выйдешь замуж? — шутливо предположила я.

— Не стану влюбляться в того, кого выберу для ритуала. Вон, Ареста про своего первого уже и думать забыла. И цеплять кого попало в лесу тоже не собираюсь, — сестра вдруг встала и одним движением сняла длинный сарафан, оставшись… да ни в чём не оставшись, естественной нагой красоты не считая.

— Ари! — возмутилась я, но сестрёнка с шаловливой улыбкой бросила мне лёгкую ткань и шагнула с края причала, обдав меня фонтаном брызг. На несколько секунд исчезла в зеленоватой толще, затем вынырнула, убрала с лица мокрые тёмно-каштановые волосы. — Ари, тут же соседи! — прошипела я.

— Пусть наслаждаются бесплатным стриптизом, — усмехнулась Ариадна. — Я немножко поплаваю, разомнусь, а то жарковато становится. Пока-пока! — и сестра снова ушла под воду, лишь гибкий лазурный хвост мелькнул акульим плавником у поверхности.

Я ладонью стёрла капли с лица, со вздохом сложила сарафан и пристроила его рядом с собой.

— Где кара морская? — Кейтен подошёл бесшумно, снял с меня соломенную шляпку и поцеловал в макушку.

— Махнула хвостиком и уплыла, — призналась я.

— Опять?

— Опять.

Что поделать, младшенькая моя русалка своевольная и свободолюбивая, если чего-то захочет, то подойдёт и возьмёт, и удержать её почти невозможно, во всяком случае, мне этот подвиг великий точно не по силам.

Кейтен сел на освободившееся место, задумчиво посмотрел на дома на противоположном берегу.

— Сочувствую тому бедолаге, которого она выберет, — заметил оборотень. — Когда ей, кстати?

— В следующем году. Мы все погодки. Это я что-то припозднилась.

— Ты не припозднилась, ты исполняла волю вашей богини.

— Ты всё-таки уверовал? — удивилась я.

— Нет, — покачал головой Кейтен. — Я по-прежнему верю в нашу природу и в некоторые традиции, но не в некое божественное провидение.

— А столь своевременное избавление от Киаран? — подозрительно уточнила я.

— Совпадение. И даже если бы она не сбежала, то следовать её капризам и желаниям Алтара я всё равно не собирался.

Он неисправим. И за это любим. Ну, и за массу прочих достоинств.

Я отобрала шляпку, нахлобучила её на макушку Кейтена и, придвинувшись вплотную, склонила голову на плечо оборотня. Почувствовала, как он обнял меня, коснулся губами взлохмаченных волос. И почему-то совсем не удивилась, заметив на ровной речной глади, среди серебра солнечных лучей, россыпь алых розовых лепестков, словно появившихся из ниоткуда и медленно уносимых течением прочь. Секунда-другая, и лепестки исчезли, будто их и не было. Я вновь понимающе улыбнулась и осторожно провела по тонкому, увенчанному маленькой жемчужиной золотому ободку обручального кольца на безымянном пальце моей руки.

Конец повести

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg